Звездный бруствер. Книга 2

Глава 1

Эвакуация

Всё произошло неожиданно, словно станция сама решила вмешаться в ход экспедиции и разрушить хрупкий мир исследователей. В тот самый миг, когда Ирина Соловей, руководитель группы учёных, и Эмма Робинсон, командир десанта, вместе с двумя бойцами исчезли во внутреннем периметре, у остальных участников на обшивке корабля невольно заныло сердце. Проход, через который они вошли, сомкнулся со зловещей неизбежностью, древний механизм защёлкнулся.

Над металлической поверхностью станции повисла давящая тишина. Слушая собственное дыхание в шлемах, люди ощущали, как в груди сжимается паника. Кто-то мимолётно взглянул в пустоту космоса, словно ища помощь у звёзд, но там царило безразличное молчание. Лишь тревожные сигналы аварийных датчиков да еле чувствовавшаяся вибрация далёких энергетических контуров станции напоминали о том, что она не мертва, а как будто дышит – почти живым, холодным ритмом.

Заместитель Соловей взял на себя инициативу. Его голос, обычно спокойный и размеренный, сейчас звучал прерывисто, выдавая внутреннее напряжение.

– Десантники! Надо открыть этот проклятый люк, – почти прокричал академик Лунев. – Сделайте, что угодно, хоть взорвите его, лишь бы вернуть наших людей!

Его крик прозвучал отчаянно, и, казалось, на мгновение воцарилась заминка, прежде чем все пришли в движение. Десантники, привыкшие действовать по чётким инструкциям, принялись искать знакомые символы на корпусе станции. Внешне он был похож на инопланетную мозаику из металла и света: то тут, то там виднелись узоры и знаки, которые раньше использовала Эмма для открытия внешней переборки. Но теперь волшебство будто развеялось – вход не открывался.

Несколько бойцов в скафандрах, следуя приказу Лунева, начали методично нажимать на рельефные символы, потом топтать их тяжёлыми ботинками, надеясь, что от этого снова активируется скрытый механизм. Один из десантников присел на корточки, ударял металлическим прикладом по выемке, похожей на панель управления. Каждый удар гулко отзывался, разносясь по обшивке, но никакого результата не приносил.

– Держитесь, ребята, держитесь! – приказывал Лунев, стараясь перекричать шум внутренних переговоров. – Мы должны успеть, пока внутри не стало ещё опаснее!

Он понимал, что время на исходе, но не имел понятия, какие именно процессы могли начаться, когда его начальница и командир десанта исчезли за переборкой. Отчаянные попытки взломать дверь превращались в хаотические удары по металлу и нарастающий шквал голосов по радиоканалу. Каждый чувствовал, как паника накатывает волной, грозя поглотить оставшихся, но отчаянно пытался подавить её, цепляясь за действие, хотя бы безуспешное.

Вскоре суета стихла – люди с трудом переводили дыхание, осознав, что их усилия бесполезны. Механизм не поддавался никакому давлению.

Тогда один из бойцов, охваченный паникой, решил применить крайний метод – выстрелить в символ. Он был готов нажать на спусковой крючок, чтобы разрушить этот проклятый барьер любой ценой. Атмосфера среди оставшихся на обшивке накалилась до предела: у каждого на плечах лежало бремя страха за судьбу друзей, затерявшихся в недрах станции, а беспомощность перед непонятной и подавляющей силой застывала в груди, как удушливый ком.

– Отставить панику! – громко скомандовала заместитель командующей десантом, полковник Бернс. Прежде чем прогремел выстрел, он вынырнул из-за спин бойцов и с неожиданной силой толкнул ствол в сторону, заставляя бойца промахнуться. Лазерная вспышка скользнула мимо целевого символа, лишь задев обшивку станции.

На какое-то мгновение все замерли под жёстким взглядом полковника – мощного офицера с каменным лицом – общий хаос начал уступать место дисциплине. Бернс обратился к десанту.

– Срочно готовимся к эвакуации! – в его глазах сверкала смесь внутренней боли и твёрдой решимости. – Мы не можем продолжать бой, когда у нас нет ни численного, ни технологического преимущества!

Учёные переглянулись, осознав, что ситуация действительно выходит из-под контроля. Академик Лунев, поймав взгляд полковника, быстро подошёл ближе.

– Но как же наши товарищи? – голос его дрожал от напряжения. – Мы не можем просто бросить их там.

Бернс, сжав губы, бросил взгляд на ту самую переборку, где исчезли Соловей и Робинсон. В его холодном взгляде скользнуло сожаление.

– Нас слишком мало, академик. Мы не сможем им помочь в этих условиях. Притом растёт гравитация – приборы уже фиксируют опасный уровень. Наш челнок не рассчитан на такие перегрузки, значит, нужно вызывать планетарный шаттл или более мощное судно, способное противостоять возросшему притяжению.

Сказанное звучало как приговор. Однако в глубине глаз Бернса легко читалась тревога, будто он прикидывал варианты развития событий, перебирая тактические схемы и осознавая, что времени у них нет. Станция активировалась, и людям, оставшимся на обшивке, грозит не меньшая опасность, чем тем, кто оказался в лабиринтах внутри.

– Но… – начал было Лунев, однако полковник жестом приказала ему замолчать.

– Соберите людей и оборудование, – негромко проговорил Бернс, вглядываясь в его измождённое лицо. – Я свяжусь с «Коршуном» и доложу ситуацию. Мы не имеем права терять оставшихся.

На экранах сканеров цифры неумолимо росли – сначала гравитация поднялась до пяти «G», затем стремительно достигла одиннадцати «G». Каждый новый показатель создавал смертельное давление, способное буквально сжимать всё вокруг, и даже самые опытные члены экспедиции едва удерживали равновесие на скользкой поверхности, где каждая секунда отсчитывалась с нарастающей неизбежностью катастрофы.

Полковник установил связь с кораблём. На другом конце канала сразу ответил капитан, его голос прозвучал напряжённо.

– Кто говорит? Доложите обстановку!

– Говорит заместитель командующей десантом, полковник Бернс… – начал он, его голос прерывался эхом нестабильных сигналов, но тут его прервал нетерпеливый и требовательный вопрос капитана Артамонова.

– Как, Бернс? А где руководитель экспедиции Соловей? Робинсон, наконец?

– Адмирал, я докладываю: вы не даёте мне слова сказать. Соловей, Робинсон и два бойца прорвались во внутренний периметр станции. Станция активируется, и возможности открыть вход нет – гравитация уже достигла одиннадцати «G». Наши датчики фиксируют экстремальные перепады в гравитационном поле, и расчёты показывают, что любые дальнейшие попытки манипуляции с входом станут безнадёжными. Запрашиваем экстренную эвакуацию.

Артамонов на мгновение замер – эта информация поразила его до глубины души. Разум, перегруженный данными, искал выход, решение, которое спасло бы жизнь оставшимся на обшивке и, возможно, спасло бы тех, кто оказался внутри. Он огляделся, изучая лица своих помощников, на которых читались не только усталость, но и страх за судьбу друзей и товарищей.

Один из помощников робко предложил:

– Эвакуация, капитан. Экстренная и незамедлительная. Потом будем думать, как и что… – но Артамонов перебил его:

– А как же наши товарищи, которые оказались во внутреннем периметре станции? Сергей Артемович, как? Мы их бросим?

Боев, человек, известный своей мягкостью, вдруг заговорил жёстко, словно отстаивая последние искры человечности:

– Выбора нет, капитан. Надо действовать. Соловей – учёный, Робинсон – боец. С ними два десантника – они сумеют защитить себя. На кону жизни тридцати человек, и мы не можем рисковать.

Артамонов понимал, что промедление могло обернуться катастрофой. Он осознавал всю тяжесть ответственности, лежащей на его плечах, ведь личные переживания капитана теперь стояли на кону вместе с жизнью его команды. Глубоко вздохнув, он отдал приказ.

– Командующий Фу-Линь, отправьте тяжёлый шаттл, приспособленный для полётов в атмосфере планет, к инопланетной станции для экстренной эвакуации личного состава.

Ответ Фу-Линя прозвучал по-военному чётко:

– Слушаюсь, капитан.

Затем Артамонов связался с полковником Бернсом.

– Полковник, я отправил шаттл для экстренной эвакуации. Держитесь. Попытайтесь связаться с Соловей или Робинсон – выясните, что происходит во внутреннем периметре.

Ответ Бернса был кратким, но насыщенным тревогой:

– Понял, капитан. Ждём шаттл. Гравитация уже двенадцать «G». Поторопитесь, а то эвакуировать будет некого. Мы пытаемся связаться с Соловей и Робинсон, но ответа нет.

В этот момент гравитация станции, словно живое существо, продолжала давить на всех присутствующих. Десантники и учёные, прикованные к твёрдой поверхности, с трудом удерживали равновесие под натиском растущей тяжести.

– Держитесь! – кричал Бернс, и его голос, полный решимости, разносился по скафандрам. – Шаттл уже близко!

Академик Лунев, согнувшись под тяжестью гравитации, стоял у закрытой переборки, его взгляд был устремлён вглубь таинственного сооружения. В его мыслях мелькали образы Ирины и Эммы – тех, кто отважно отправился в неизвестность, чтобы познать загадки этого места. Он тихо прошептал, словно обращаясь к судьбе.

– Они должны выжить…

Наконец, шаттл сел на обшивку инопланетной станции. Десантники, измученные давлением и страхом, начали экстренную погрузку. Полковник Бернс последним ступил на борт, обернулся назад. Его взгляд, наполненный печалью и решимостью, задержался на станции, словно обещая, что эта потеря не останется без ответа.

– Мы вернёмся за вами, – прошептала он, его слова звучали как клятва, тихая, но непреклонная.

Шаттл с трудом взмыл в небо, оставляя позади станцию, которая теперь казалась не только загадочной, но и опасной, как живое существо, способное поглотить всё живое. Гравитация продолжала расти и уже составляла «15 G».

Тем временем, в глубинах инопланетной станции, Ирина и Эмма продолжали свой путь в лабиринте холодных коридоров, где каждый поворот мог стать последним. Их судьба оставалась неизвестной.

Глава 2

Внутренний       периметр станции

Ирина, Эмма и бойцы, оказавшись внутри станции, быстро сориентировались. Сначала коридоры выглядели широкими и довольно освещёнными, но с каждым метром свет тускнел, словно система освещения постепенно выходила из строя. Когда слабые лампы вдоль стен почти погасли, им пришлось активировать фонари на скафандрах. Их узкие лучи выхватывали лишь небольшие участки пола и стен, оставляя остальное пространство во мраке.

Внутри станции царил непривычный холод, хотя по данным анализаторов воздух здесь был вполне пригодным для дыхания. Тем не менее никто не снимал шлем, понимая, что биологические угрозы могут быть куда серьёзнее недостатка кислорода. Ко всему прочему, в замкнутых пространствах откуда-то доносился тихий, но постоянный шум, похожий на низкие вибрации или даже дыхание. Станция будто жила какой-то собственной жизнью.

По мере продвижения вглубь коридоры становились всё уже, а воздух – тяжелее. Периодически слышались странные стуки, будто по металлическим перекрытиям кто-то медленно перемещался. Казалось, что здесь давно никого нет, но при этом в самом окружающем пространстве ощущалось скрытое движение.

Эмма попыталась вывести на экран шлема карту станции, но система отказывалась корректно синхронизироваться. Пришлось ориентироваться по приблизительным данным сканеров, которые фиксировали многочисленные помещения и запертые двери впереди. В одном из коридоров сигнал указывал на энергоузел или центр управления – уровень радиации и электромагнитных полей там зашкаливал. Возможно, именно там и крылась разгадка происходящего.

Ирина время от времени проверяла показания приборов, которые отмечали аномалии в структуре воздуха: лёгкие всплески температуры, непонятные химические примеси. Её настораживали данные о скачках давления: такое ощущение, что станция как-то влияла на окружающую среду, словно приспосабливалась к присутствию людей. Никто из команды не знал, чего ожидать дальше, но идти назад было поздно – слишком много уже было поставлено на кон, чтобы просто повернуть и уйти.

– Что бы это могло значить? – риторически спросил десантник по имени Салават, оглядывая тёмный коридор, словно ища ответ на невысказанный вопрос.

– Только одно – станция активируется, и мы тому причина, – саркастически ответила Эмма, её голос был холодным.

– Это всё равно бы случилось, только позже, а так, мы сэкономили время, – спокойно возразила Ирина, несмотря на странное ощущение, что всё это не случайно.

– Хрен редьки не слаще, мы оказались в незавидной ситуации, – без оптимизма произнесла Эмма.

– С этим не поспоришь. Мы должны двигаться дальше, слишком опасно оставаться на одном месте, – решительно сказала Соловей, оглядываясь по сторонам. Казалось, что тьма вокруг стала гуще, почти осязаемой.

Её сканеры зафиксировали слабые энергетические импульсы, исходящие из глубины станции. Каждый импульс был словно зловещий отклик на их присутствие, как будто сама станция пыталась что-то передать. Ирина, не теряя времени, показала на сканеры.

– Посмотри на эти импульсы… Они похожи на сигналы, – прошептала она, не веря в то, что она только что произнесла. – Может быть, станция пытается с нами контактировать?

Звучало странно, почти как фантазия, но Эмма не могла не поддержать её догадки.

– Похоже. Контактировать… А может предупредить? – её взгляд был прикован к тёмному коридору, куда они должны были идти. Это место становилось всё более мистическим, все знаки и символы, покрывавшие стены, казались живыми.

Они продолжили свой путь, шаги эхом отдавались в пустых коридорах, создавая иллюзию, что это место не было пустым. Эти стены как будто наблюдали за ними. Всё становилось настолько беспокойно, что каждый их шаг казался не просто физическим, а чем-то значимым. Свет узоров на стенах становился ярче, словно реагируя на их присутствие. Станция действительно «просыпалась», и это было в какой-то мере ужасающе.

Робинсон снова попыталась связаться с капитаном, но связь была нестабильной, и лишь через несколько минут, сквозь помехи, прорвался его голос.

– Капитан, это Эмма Робинсон. Мы внутри станции, с нами всё в порядке. Проход за нами закрылся и не открывается. Учитывая это, продолжаем исследование, – сообщила она, не скрывая облегчения от того, что связь, хоть и с перебоями, была установлена.

– Понял вас, Эмма. Будьте осторожны. Мы на связи, – ответил Артамонов, его голос звучал напряжённо. – Какие результаты? Что там внутри?

– Передаю связь академику, она лучше разбирается в этом вопросе, – сказала Эмма.

– Капитан, у нас пока только коридоры с узорами, и какие-то энергетические аномалии. По всему видно, станция пробуждается и активируется. Продолжаем обследование, но хорошо бы прислать нам помощь. – Соловей говорила спокойно, но её слова были полны тревоги.

– Я понял. Будьте осторожны. К сожалению, помощь прислать не могу, потому что гравитация объекта растёт лавинообразно. Едва успели снять с обшивки десант, – голос капитана звучал всё более беспокойным.

– Странно, здесь внутри мы ничего не ощущаем, – заметила Ирина.

– Будьте на связи и докладывайте обо всём. Мы подумаем, чем можем помочь.

Связь внезапно оборвалась. Команда продолжила движение, и вскоре они наткнулись на огромную дверь, покрытую теми же символами, что и на обшивке станции. Ирина подошла ближе, её сканеры зафиксировали энергетические импульсы, исходящие от самой двери.

– Это может быть вход в какой-то отсек, – тихо предположила она, как будто не могла поверить в то, что сама сказала. В её голове раздались эхо непонятных, тревожных мыслей.

– Тогда давайте попробуем открыть её. Всё равно вариантов нет, возвращаться смысла тоже нет, – решительно предложила Эмма, голосом, полным уверенности, но лицо отражало тень сомнения.

Ирина активировала сканеры, и портативный аналитический комплекс загрузил символы, пытаясь их расшифровать. Но ничего не выходило. Время тянулось, и вся команда устала наблюдать за ней. Десантник Марк подошёл к воротам и, показывая на один из знаков, проговорил:

– Командир, на поверхности вы активировали такой же.

Ирина и Робинсон удивлённо взглянули на него.

– Точно! Ты молодец, это тот самый знак, который активирует вход, а вот выход какой-то другой, – с удивлением сказала Ирина.

Соловей посмотрела на свою команду, команда не опустила глаз, а смотрели на неё прямо и открыто.

– Ну что, попробуем активировать? – спросила она, её голос был немного хриплым.

– В прошлый раз ты не спрашивала, – откликнулась Эмма с лёгкой усмешкой, но её глаза выдали напряжение.

– В прошлый раз я действовала на автопилоте, понимая, что есть шанс, который упускать нельзя. Теперь другое дело: мы команда, и я отвечаю за вас, – ответила Соловей. Её слова были серьёзными и вескими.

– Хорошо сказала, а мы за тебя! Ну что, ребята, посмотрим, что там за этими шикарными воротами? – сказал Салават, его голос был полон лёгкой иронии, но под ней скрывалась нервозность.

Все согласно кивнули и взяли оружие на изготовку. Эмма достала свой протонный меч, готовая к любому развитию событий.

– Мы готовы. Действуй, – кивнула и Ирина нажала на символ. Вначале ничего не происходило.

Но спустя несколько долгих секунд массивная плита начала медленно подниматься, открывая вход и издавая низкий гул.

Они стояли, готовые ко всему. Плита полностью открылась, и перед ними появился вход. Но то, что они увидели, заставило их замереть на месте.

Глава 3

Тайны открывшихся врат

Когда плита полностью поднялась, перед ними открылась абсолютная пустота, тёмная и неведомая. Внутри не было ни звука, ни движения – только тяжёлая тишина, словно сама станция замерла в ожидании. Свет, пронзающий коридор от их прожекторов, не мог осветить более чем несколько метров, а дальше тянулась чёрная бездна, поглощая всё вокруг. Казалось, что здесь и время, и пространство подчиняются своей собственной логике, не похожей на земную.

Ирина сжала свой пистолет, а остальные, ощутив холод, внутренне собрались, пытаясь справиться с тревогой. Все понимали, что то, что они сейчас видят, не просто вход в тёмный зал. Он выглядел как портал в неизвестность.

– Чёрт, это что-то невероятное… – прошептала Робинсон, оглядывая пространство перед собой. – Вы чувствуете то же самое? Похоже, вся станция как будто живая, как органический мозг. Мы всего лишь инородные частицы этого огромного механизма.

Ирина кивнула, не отводя глаз от темноты. Лёгкая дрожь пробежала по её спине, но она не позволила себе показать страх. Её команда ожидала решений, и она не могла подвести их.

– Давайте не будем терять время, – сказала она твёрдо, несмотря на внутренние переживания. – Мы здесь, чтобы исследовать, а не пугаться. Пройдём немного дальше, осмотримся. Наша задача – выяснить, что это за место и что скрывается там в глубине.

Команда без слов понимала, что времени на рассуждения нет, и двинулась дальше, хотя напряжение висело в воздухе. Каждый шаг отдавался лёгким эхом по залу. Зал, куда они вошли, был широким и полутёмным, потолок почти терялся в сумерках над головами. Свет фонарей выхватывал стены, покрытые загадочными символами. Ни одно из изображений не напоминало привычные письмена или иероглифы – всё выглядело как фрагменты сложно устроенного кода, обрывки неизвестного языка, который невозможно было разобрать. Казалось, станция пыталась «заговорить» с ними, но делала это на своём, непостижимом диалекте.

Когда команда прошла несколько метров по залу, Марк вдруг резко остановился, почти дёрнувшись. Его взгляд зацепился за один из символов, едва различимый в приглушённом свете. На какое-то мгновение всё вокруг для него как будто померкло – исчезли звук и движение, словно он оказался в невидимом куполе тишины. Остальные остановились, насторожённо прислушиваясь к собственным ощущениям.

– Ты чего остановился? Нашёл что-то? – озабоченно спросила Ирина, заметив, как рука Марка осторожно коснулась стены.

– Не знаю… Но он… Кажется, начинает светиться, – тихо отозвался Марк. Волнение ощущалось в его голосе, хоть он и старался говорить ровно.

И действительно, символ, который секунду назад казался просто высеченным в стене, медленно изменил цвет. Тусклое серое пятно переродилось в мягкое голубое свечение, а потом в более яркое, красное. Казалось, что само пятно пульсирует, как живой организм. Возле стены вспыхивало расплывчатое марево – воздух вокруг словно уплотнялся, как под действием сильного магнитного или энергетического поля.

– Мы что-то активировали, – предположила Эмма, стараясь выровнять дыхание. Её голос звучал тише, чем обычно, выдавая напряжение.

Ирина внимательно наблюдала за тем, как свечение меняется. Казалось, станция действительно «просыпается» – каждый новый всплеск цвета, каждая едва слышная вибрация говорили о том, что это место не было заброшенным, а скорее находилось в режиме ожидания. И теперь, почувствовав присутствие людей, станция начала запускать свои неизвестные механизмы.

Вдруг откуда-то из глубины раздался резкий, ломающий звук, похожий на тяжёлое металлическое скрежетание, будто активировался массивный генератор или дверь гигантских размеров. Команда застыла, напрягая зрение и слух, а их сердца стучали так громко, что казалось, этот стук мог отразиться от стен.

Из тёмного угла зала стала вырисовываться фигура – высокая, неестественно вытянутая по вертикали, и очертания её были смазанными, словно сквозь кривое стекло. Сначала видно было только смутную тень, затем постепенно прорисовались более чёткие контуры – массивные пропорции, длинные конечности. Не было никаких узнаваемых деталей вроде лица или одежды – казалось, это существо состояло из сплошной тьмы, которая шевелилась внутри него, словно клубок змей.

Существо двигалось неторопливо, почти плавно, но в его движениях чувствовалась угроза, точно от незнакомого хищника. Никто не решался пошевелиться первым – казалось, даже воздух вокруг сгустился от напряжения. На какую-то короткую секунду всем почудилось, что это существо задержало свой немигающий взгляд на них, хотя глаз у него различить было невозможно.