По плодам узнаете их

Глава 1

Кастанеда или ещё какой умник как-то сказал: мы либо делаем себя жалкими либо делаем себя сильными – объем затрачиваемых усилий остается одним и тем же. Мои усилия всегда делали меня сильней, но ничто не сравнится этой историей. На дворе был 2010 год: для одних время отжига в ночных клубах, расклешенных джинс со стразами, телефонов – уже с интернетом и камерой, но все еще не смартфонов. Для меня же, 23-летней девочки из заштатного Уральска – городка на границе с Россией, это была пора унылой депрессии и адаптации в большом городе. Я приехала в Алматы – большой, шумный и жаркий даже для сентября. Все ради знаний.

Это ложь, я приехала вовсе не за этим, я хотела вырваться из своего унылого городка. И это ложь, жизнь в унылом Уральске меня устраивала полностью, в особенности после того, как умер мой отец. Рискну прослыть сволочью, но когда мерзкий алкоголик укравший мое счастливое детство умер – моя жизнь стала счастливей. Я окончила педагогический колледж и устроилась работать в библиотеку. С родными все было в порядке: мама занималась эпиляцией на дому: нехитрый бизнес на волосатых женщинах приносил дивиденды, брат учился в Алматы на юрфаке. Зарплату мне платили маленькую, зато за исключением наискучнейших вечеров памяти Пушкина или Абая, ничего не надо было делать. На работе я читала детективы и гоняла балду, а возвращаясь домой – я делала тоже самое, но уже на совершенно законных основаниях.

Так бы и жила я счастливо, радостно и свободно, но в конце мая того года директриса библиотеки – угрожающе толстая женщина климактерического возраста и соответствующего вида, вызвала меня к себе:

– Мустафина, у тебя средне-специальное образование, нам нужны работники с высшим, чтобы нашей библиотеке дали статус региональной. Я договорилась, поедешь учиться в Алматы на вечерний ускоренный курс. Разумеется бесплатно, за счет миннауки, – сказала она тоном, не терпящим возражений.

Мне не хотелось ехать. Я как-то навещала брата в Алматы и вьетнамские флешбеки от количества машин, сумасшедших людей и бесконечной суетливости еще долго преследовали меня. Спорить с директрисой я не стала – можно и перетерпеть.

Два дня в поезде, классом чуть выше столыпинского вагонзака: сквозь стук колес, запах китайской лапши и мужских носков, ор детей и шныряющих туда-сюда торговцев дешевыми бусами и сим-картами и вот я была в южной столице моей необъятной родины. Поселилась я у брата – он снимал маленькую хрущевку в центре. Вообще-то Адиль – не родной мой брат, а двоюродный. У моей мамы было две сестры. Старшая – Гульназ жила на севере Казахстана. Младшая – Алия была наркоманкой и в конце-концов ее соупотребитель зарезал ее за дозу. Это было в конце восьмидесятых в те времена такое было на каждом углу. Адиль был сыном тети Алии, мама усыновила его и воспитывала нас как родных, хотя все обо всем, конечно же знали – такой вот секрет Полишинеля.

Мама воспитывала нас одинаково и никого не выделяла. Воспитание у нее заключалось в одной фразе: «Наркотики и водку в руки не берите, у вас гнилые гены». Думаю она была права. Вот так и росли мы, с осознанием своей потенциально гнилой натуры и страхом перед весельем.

Как я и говорила, мама никого из нас не выделяла. Вместо нее это сделала сама природа. Адиль рос красавчиком, неплохо учился и серьезно занимался боксом. По линии спорта позже он смог поступить в один из самых престижных институтов страны – в Академию юриспруденции и права, которая раньше была известной на весь СССР полицейской академией. Я же всегда была невзрачной – не лицом, ни фигурой я не удалась, а ближе к переходному возрасту появилась еще одна проблема, которую в таком возрасте воспринимаешь как конец света – лишний вес.

Раннее детство я провела в страхе: отец- алкаш буянил по поводу и без. Причем к водке у меня ноль претензий – как раз наоборот, будучи пьяным он делался добрей. Когда же он был трезв, я боялась, что он забьет до смерти меня, брата, мать, боялась, что он сожжет дом, что придет в школу и опозорит меня перед одноклассниками. Ближе к переходному возрасту я стала бояться только одного: что брат-переросток однажды не выдержит и в порыве праведного гнева отправит падрэ к праотцам. Но решилось все естественным путем – цирроз печени, вечный спутник всех алкашей, стал нашим спасением.

Я выросла интеллектуально развитой, причем моих заслуг в этом было немного – просто природное любопытство было направлено не на поиск приключений, а на поиск информации в книгах. Я выросла довольно смелой – трудно не стать смелой, когда нужно отбиваться от нападок отца – алкаша и скрывать от соседок-сплетниц, что мы живем хуже других. На самом деле я не была смелой, но я успешно делала вид, иначе – сожрут, мир, порой, злобен и коварен. И наконец, я выросла одинокой – искренне не знала где бы мне найти настоящего друга. От недостатка общения я не страдала – все таки у меня была мать и брат, но родственников трудно причислять к друзьям.

Лето в тот год мне пришлось провести за учебниками. Директриса слукавила: никакого ускоренного курса не было. Нужно сдать все экзамены, несколько месяцев проучится, а после – приезжать на сессии. Зато все было бесплатно – здесь она не обманула и зарплату тоже не отобрали – каждый месяц сумма капала на диковинную тогда еще банковскую карточку. Сдав вступительные экзамены, я была вынуждена оставаться в Алматы до конца октября и бездельничать, что совсем не радовало меня. Студентки на курсе выглядели на порядок лучше меня, мне было стыдно за свою дешевую одёжку, стоптанную обувь и лишний вес. Как и все коренные алматинцы, учащиеся были флегматичны и надменны, так что подружиться мне снова ни с кем не удалось.

Большой город совершенно изменил любимого брата. Мы жили в одной квартире, но практически не виделись. В отличии от моей, его жизнь была яркой и полной. Он уже учился на последнем курсе, у него была девушка, много друзей и спортивные занятия. Ему, ожидаемо, было не до меня, мой личный жизненный тухес все расширялся и углублялся и рисковал заполнить собой Вселенную.

Глава 2

Тоскливое течение жизни было прервано одним субботним вечером. Я лежала на диване, читая неполиткорректнейшие «Десять негритят» Агаты Кристи и поедая сосиски в тесте, в особо крупном размере. Я купила их на ужин – брат не ночевал дома и наверняка вернулся бы голодным. Вдруг я услышала на лестничной площадке непонятный звук, как будто бы кто-то пытается вскрыть дверь квартиры ломом. Пару секунд ломали тихо, после – возня усилилась, потом стали уже откровенно долбить по замку. Между собой злоумышленники говорили довольно тихо.

У меня душа ушла в пятки, руки затряслись, а воздуха перестало хватать. Я взглянула на мобильник, но быстро отмела идею – полиция не успеет приехать. Тогда я побежала на кухню и схватила нож, попутно думая как бы мне чего-нибудь придумать и как-нибудь сбежать, я сама не понимая, что делаю громко крикнула:

– Я вызвала полицию, они уже едут!

– Девушка, – донесся с той стороны гнусавый голос. – Открывайте, мы сами из полиции.

Я подошла к глазку. На площадке было двое молодых мужчин в форме и старый дед в черном халате из грубой ткани, как у мясника. В руках у него был инструмент, похожий на большие плоскогубцы и секатор одновременно.

– Открывайте, у нас есть ордер, – повторил гнусавый голос. – Капитан Жумасултанов, старший следователь МВД «Южное».

Пришлось отворять. Гнусавый оказался моложавым мужчиной крепкого телосложения с едва заметной заячьей губой. На лице его не было морщин, хотя ему явно подкатывало к сорокету – бывает такой тип людей, у которых возраст выдают не морщины, а излишняя серьезность и равнодушный взгляд. Он сказал старику приторно-любезно:

– Михалыч, рахмет вам, квитанцию занесите завтра в бухгалтерию, оплатят как за обычное вскрытие.

Старик- медвежатник кивнул, молча развернулся и стал спускаться, прихватив с собой пыльный чемодан. Жумасултанов начальствующим тоном прикрикнул на молодого коллегу:

– Ахметов, не стоим на месте, пройдись по соседям, найди нам понятых! Айн, цвай, драй! Это называется работать!

Ахметов – совсем ещё юный паренёк с круглым и каким-то туповатым лицом и по-детски пухлыми губами наспех отдал честь и стал подниматься наверх. Жумасултанов шагнул в квартиру. Я удивленно спросила:

– А что случилось? Для чего вы здесь? , – и тут из бошки выплыли знания, почерпнутые мной из многочисленных детективов. – Покажите свое служебное удостоверение!

Жумасултанов продемонстрировал мне красную книжечку с гербом и квитанцию с печатью, где было написано: «Ордер на обыск», какие-то непонятные юридические термины и почему-то…наша фамилия.

– Адилет Мустафин кем вам приходится? , – спросил мент.

– Брат мой родной, двоюродный то есть…С ним все в порядке? Он жив, здоров? , – вымолвила я, буквально физически ощущая, как мои надпочечники выделяют столько адреналина, сколько не вырабатывали, кажется, за всю жизнь.

– В общем то жив, здоров, – сказал он и у меня чуть отлегло от сердца. – Дайте мне ваше удостоверение личности.

Не успел капитан изучить мои документы, как в квартиру вломился толстомордый Ахметов, быстро нашедший понятых, одним из которых оказался Алик – пьянчужка, живущий прямо над нами. Второй понятой стала бабка-сплетница, с дурацким имечком Клавдия. «Господи, еще и эти припёрлись, да что же им надо всем», – промелькнула мысль.

– Проходите, проходите, – оживился капитан и явно превысив свои полномочия, разрешил понятым не разуваться.

Дальнейшее происходило, почти без моего участия, потому что стоять и открывать и закрывать рот как рыба – явно не те действия, которые следует совершать в подобных ситуациях. Жумасултанов, освободившийся от тяготившей его обязанности разговаривать со мной, действовал быстро и вел себя по-командирски. Сначала он зашел на кухню и начал выдвигать ящики гарнитура, тщательно перебирая содержимое: мусорные пакеты, штопоры, открывалки для консерв. Следом он достал банки с крупами, засовывал в них руки по локоть и не найдя там ничего кроме гречки, высовывал обратно. Потом капитан опустился на колени и стал ковыряться под раковиной.

Скудная процессия из ничего не понимающего Алика и старухи Клавдии, делавшей в чертогах своего разума какие-то свои старушечьи выводы, стояла позади и наблюдала за происходящим. Мордатый Ахметов старательно фотографировал происходящее с разных ракурсов, стараясь не задевать собой углы в маленькой кухне.

С кухни они прошли в санузел. Происходящее напоминало сцену из дешевого сериала про бандюков: мент пошурудил под ванной, потом открыл бачок унитаза. Не обнаружив искомого, под вспышки камеры, колонна двинулась в гостинную. Жумасултанов вытащил вещи из шкафа, бесцеремонно бросил их на пол, тщательно все осмотрел. Настала очередь дивана, на котором я спала. Брезгливо сбросив на пол книжку, он просунул руки в щели, пошурудил, после раздвинул его и убедился в том, что ниша внутри дивана пуста.

Я чуточку пришла в себя и наконец смогла вымолвить:

– Да что здесь такое происходит, кто-нибудь может объяснить?

Ахметов огрызнулся:

– Гражданочка, не мешайте, вы препятствуете проведению следственных действий! Мы все вам расскажем.

Тяжело ждать, когда происходит хер его знает что, а ты не можешь на это повлиять. Тем временем следак двинулся к кровати, на которой спал мой брат и задрал матрац. Под ним оказалось углубление, в углу которого была небольшая коробочка. Жумасултанов повертел находку в руках, потом открыл ее и цокнул.

– Включай видео! , – приказал он лейтенанту, который не замедлил с подчинением.

Жумасултанов тем временем подошел к подоконнику, достал с портфеля одноразовые перчатки, надел их, взял линейку и лупу и начал вытаскивать из коробочки украшения, попутно говоря на камеру. Я же заворожено наблюдала за происходящим.

– Город Алматы, микрорайон Южный, квартира 37, в присутствии понятых … (!) … (!) в нише спальной кровати была обнаружена шкатулка из камня голубого цвета, предположительно из бирюзы. Внутри были обнаружены: серьги женские из желтого металла, пара, инкрустирована прозрачными камнями с зеленым отливом. Цепочка из желтого металла, инкрустирована прозрачными камнями с зеленым отливом, кольцо из желтого металла, инкрустировано прозрачными камнями с зеленым отливом. Кольцо из белого металла, без опознавательных знаков, с гравировкой «925», бусы женские из белых бусин с эмалированной подвеской с изображением женского профиля, – перечислял он содержимое шкатулки.

После описи шкатулки он покопался еще на балконе, на антресолях – кажется для проформы. После чего достал бумаги и дал на подпись соседям. Проводив соседей, полисмены собрались уходить. Я дернула Жумасултанова за рукав:

– Объясните же наконец, что здесь происходит! , – сказала я довольно повышенным тоном.

– А вы собственно кто? – словно проснулся из небытия мент. Это разозлило меня еще больше.

– В смысле кто? Я же вам говорила, что я Айсулу, сестра Адиля Мустафина! Где мой брат? , – почти кричала я.

– Ах да, двоюродная сестра, – сказал он, сделав вид, что вспомнил то, чего и не забывал. – Я не могу разглашать вам данные досудебного расследования, поскольку вы не являетесь стороной по делу.

– Как не являюсь? , – я вцепилась в него. – У него здесь больше никого нет. Будьте человеком, скажите хоть что-то, я буду думать, что делать дальше.

– Хорошо, – неожиданно сказал Жумасултанов. – Вы курите?

Мы прошли на балкон, следак галантно прикурил мне, после – закурил сам. Он объяснил мне, что до того, как меня не признают общественным защитником, мне нельзя знакомиться с материалами дела полностью – только в общих чертах. Чем больше он рассказывал, тем сильней мои волосы вставали дыбом. Оказалось, что мой брат несколько часов назад был задержан по подозрению в убийстве своей девушки. Это произошло сегодня ночью в ее квартире – они вместе употребляли алкоголь и наркотики, потом брат убил ее, а после – помыл всю квартиру от своих отпечатков и спокойно пошел в университет на пары. Несчастную девушку нашла домработница. Шкатулка, которую они только что нашли принадлежит покойной. Сейчас брат находится в следственном изоляторе, в его крови обнаружены остатки алкоголя и наркотиков, а у девушки в крови обнаружено снотворное.

– Убийство из корыстных побуждений, – резюмировал он. – Для вас сейчас главное – найти адвоката.

В таких случаях у леди принято брякаться в обморок, но я почему-то твердо стояла на ногах. Психика не принимала услышанного, голос внутри головы твердил: «Не верь, не верь, это неправда, твой брат не способен на убийство и вообще он не наркоман». У меня было стойкое ощущение, что все это происходит не со мной. Жумасултанов ушел, я закрыла за ним дверь и вышла на балкон, чтобы выкурить еще сигарету. С балкона было видно, как у подъезда стояли Ахметов и сосед-понятой Алик. Я присела на корточки и прислушалась.

– У нее отец шишка какая-то, из наших, но сейчас гражданский. – Он в Астане, но уже суету навел, короче крышка пацану, по высшаку пойдет, – успела услышать я, прежде чем дверь подъезда открылась и не вышел Жумасултанов, своим появлением пресекший разглашение тайны следствия.

Отметив про себя, что эта информация даже хуже, чем та, что я услышала от Жумасултанова, я докурила и вышла с балкона. В коридоре меня догнало случившееся – со мной всегда так, какие-то мрачные факты сначала не воспринимаются мозгом, а потом бьют словно обухом по голове. Я медленно сползла по стене и села на филей. Но страдануть от души не получилось, потому что в дверь заколотили. Я подумав, что копы забыли чего, резко отворила дверь. На пороге стояла Ася Маратовна – хозяйка квартиры, живущая в соседнем подъезде. Видимо, бабка Клава уже позвонила ей. Не входя в квартиру, она стало громогласно орать:

– Вот что милочка, выселяйтесь и денежки ваши я вам верну! Мне от убийц ничего не надо, – орала старая карга. – Чтобы духу твоего к утру не было и пожитки свои забирайте.

Мне, как человеку, которому всю жизнь внушалось, что самое главное в жизни – это мнение чужих людей о вас, стало ужасно страшно и стыдно, что сейчас сбегутся соседи и все узнают о нашем позоре. И точно: послышались шаги по лестнице, меня будто бы парализовало – страх стыда, страх страха, известие о случившемся – столько событий одновременно моя психика явно не готова была вынести. Еще и теперь на улице останусь…

– Так, что тут происходит, дорогуша? Почему кричишь на мою племянницу? – услышала я чей-то до боли знакомый голос и подняв глаза увидела, что на лестничной площадке откуда ни возьмись материализовалась Гульназ – моя тетка, та самая мамина старшая сестра, которая жила на севере Казахстана.

Тётушка была в своем репертуаре. Хоть ей и стукнул полтинник, а фигурой она походила на танк, стеснение в выборе одежды было ей не присуще. Вот и сегодня мадам надела кислотно-розовую кофточку в сочетании с джинсовой мини-юбкой, а ножки сорок третьего размера облачила в элегантные лодочки на шпильке. Заполняя пространство запахом жасминовых духов, тетя поднималась по лестнице, держа в руках корзинку с пуделем – кудрявым, под стать хозяйке. За монолитным тётушкиным силуэтом почти остался незамеченным хилый поживший мужичок с влюбленным взглядом, волочивший два китайских клетчатых баула.

Ну все, кукуха -то у меня поехала однозначно .Откуда тетка здесь должна была взяться ?, – последнее, что пронеслось у меня в голове, прежде чем я все-таки брякнулась в обморок .

Глава 3

Я открыла глаза и оглянулась по сторонам, пытаясь разобрать в чем дело. Голова гудела нещадно, а во рту пересохло. Каким-то образом я оказалась лежащей на диване, а рядом со мной на краешке сидела тетка.

– Ну очухалась, принцесса? Что натворил твой брат? , – начала тетка с места в карьер.

Произошедшее всплыло в памяти и я резко села на диван. Значит тетушка мне все же не приглючилась… Снова стало дурно. «Ну всё, сейчас она расскажет все матери, а у мамы больное сердце, она не выдержит удара и умрет», – пронеслось у меня в голове. Страх вырвал меня из небытия, я вцепилась в плечо тётке.

– Тётя Гуля, только не рассказывай ничего матери, она не выдержит, она умрет, если она умрет, как мы будем жить? , – я билась в истерике.

– Тихо, тихо, успокойся, я не буду ничего говорить, но, что случилось все-таки?

– Я сама толком не знаю, – в отчаянии сказала я и рассказала все, что мне известно – про взлом, обыск, шкатулку, «шишку» – отца покойницы, совет найти адвоката…

– Кажется дело серьезное, надо подумать, что будем делать, – сказала тётка.

– А что мы можем? Разве мы что-то можем?

– Пока человек жив, он что-то да может, – сказала тётка. – Для начала надо успокоиться.

– А где хозяйка? Надо вещи собирать, мы съезжаем, – вдруг вспомнила я.

– Не съезжаем, все путем, хозяйка сказала, что можем дальше жить. Я сделала ей предложение, от которого она не смогла отказаться! , – процитировала тётушка известного мафиози и расхохоталась. Я выдохнула – одной проблемой меньше.

– А ты что здесь делаешь? – вспомнила я.

– Адиль ничего не говорил? Вот балда! Мы еще месяц назад договорились, что я поживу у вас. Человек тут появился …

– Ааа, это который барахло твоё нёс что ли? , – решила я уточнить на всякий случай

– Во-первых это был таксист, во-вторых, не о том думаешь, лучше подумай, что матери сказать, какую легенду придумать, пока мы тут будем разбираться с тем, что произошло.

– Я ставлю этот разговор на паузу, над покурить, – сказала я и вышла на балкон.

В голове роились мысли – что можно сказать матери? Нужны сразу две легенды – если брат виновен и его посадят, можем сказать ей, что сел он за мошенничество или что-то такое – это не так страшно, как за убийство. Убийство она точно выдержит. Если же Адиль не виновен и его выход на свободу всего-лишь вопрос времени, то мы ей скажем… о точно! Что он поехал на военные сборы и там нельзя мобильник, а тем временем будем потихоньку решать проблему.

Забычковав окурок, я переместились на кухню и поделилась своей идеей с тёткой, которая уже активно тут хозяйничала. На столе в считанные минуты материализовались обалденные блинчики и вкусно заваренный кофе как в лучших кофейнях Парижу. Гуля успевала одновременно готовить, одновременно ликвидировать последствия обыска и даже что-то помечать в своем блокноте. Пудель Бонифаций сидел возле стола и поглощал блины со скоростью света. Жизнь продолжалась, но один вопрос мучал меня.

– А ты бы поверила, что Адиль убил свою девушку?

– Девочка моя, – сказала тётя Гуля тяжело вздохнув. – Ты уже большая и поэтому я тебе кое что расскажу. Ты помнишь папу моей Светы, он умер, когда вы были маленькие?

– Помню, но размыто…

– Ты же знаешь, что он умер в тюрьме? , – спросила она и поведала мне тайную историю из прошлого.

Николай – покойный муж тети Гули был военным, собственно поэтому в девяностых их семья очутилась на севере Казахстана. В новой части мой родственник служил кем-то вроде бухгалтера – завхоза. Человеком он принципиальным и ни на какие махинации никогда не соглашался. Командиры же его, имевшие привычку запускать в бюджет части свои алчные ручонки, были недовольны. Через год жизни без регулярной и стабильной прикормки, между ними было решено убрать с пути несговорчивого служащего. Два одноклассника – командир части и его замполит организовали подставу – якобы бухгалтер- завхоз украл большую сумму денег.

Военная прокуратура начала разбирательство. Как это обычно бывает, в военке у командиров были свои люди. Дело состряпали быстро, начался суд, процесс сделали показательным – нагнали журналистов, статьи о вороватом офицере стали выходить одна за другой. Несчастному мужику дали 20 лет и отправили в тюрьму на границу с Китаем, пахать на медном руднике.

От таких событий любая бы расклеилась, но только не мамина сестра- она не верила, что муж виноват. Тетя Гуля встала на путь войны с сильными мира сего. Война эта походила на ветряную мельницу. На одной стороне измученная жизнью жена зэка с маленькой дочкой на руках. С другой стороны два борова при должностях и огромная бюрократическая система.

Шесть лет она обивала пороги инстанций, заваливала письмами кабинеты столичных чиновников, изучала закон, сама превратившись почти в адвоката и в итоге добилась правды. Вороватый командир и его друг сами оказались сначала на скамье подсудимых, а после – на нарах. Имя ее мужа было обелено, а сам он – реабилитирован. Случай беспрецедентный, система в Казахстане ошибки признавать не любит… Правда к тому времени невинно осужденный дядя Коля уже несколько лет был покойником – тяжелая работа, произвол и хронический стресс довели его до могилы.

– Теперь ты понимаешь, что последнее, что нужно делать – это слепо верить полиции? , – сказала она. – Лично я не верю, что Адиль мог убить. В нашей семье кровожадных нет. Глупых – хватает, но вот убийц точно нет.

Я была впечатлена ее рассказом. Я всегда знала, что моя тетка – крутая, но не знала насколько она была достойна восхищения.

– Завтра езжай в изолятор и поговори с братом, потом к следователю, узнай что там да как. Пока информации очень мало, чтобы делать какие-то выводы. Ну а я чем смогу, тем помогу, пацана спасать надо.

Убирая дом от нашествия ментов, мы с тёткой болтали почти до ночи, мне подумалось, что приехала она весьма кстати. Вдруг мама бы мне не поверила бы про сборы, а в словах старшей сестры она точно не усомнится. Не сказать, что я обрела душевный покой, но появилась какая-то надежда на то, что все как-нибудь разрулится. Обессиленная, я легла на диван. Бонифаций грыз резиновую косточку и смешно вилял хвостиком, а Гуля шерудила по кухне, попутно болтая по телефону с новым ухажером. Под эти звуки я и заснула.

Утром я проснулась от запаха чего-то паленого. Я вскочила с кровати и увидела тётю Гулю с плойкой в руках – она распрямляла свои кудри. Удивительные создания эти женщины, если волосы у них от природы прямые, они непременно хотят себе кудри, а вот если вьются от природы – стремятся распрямить.

– Проснулась, принцесса! , – завела она по-обыкновению. – Уже обед, а ты все спишь. Иди завтракай и шуруй в изолятор. Я узнала, СИЗО у вас на Грибоедова, доедешь на восьмом троллейбусе, по выходным они работают без обеда, но в четыре уже закрываются. Потом поедешь в МВД «Южный» к следователю, они здесь недалеко от дома. Возьми блокнот и ручку, записывай все, что узнаешь, рука – это видимая часть мозга. В коридоре стоит сумка, c00 это все для Адиля. Ну я поехала, меня уже ждут, будем кататься на канатной дороге с моим новым другом.

– А который час? , – все что смогла ответить я на обилие этой информации.

– Уже девять, а ты все спишь! , – сказала тетя Гуля, схватила сумку и была такова.

Я рассердилась. Шутка ли – обещала помогать, что мы будем вместе разбираться во всем и упорхнула к своему женишку! Но делать было нечего, я села завтракать. Завтрак оказался изюмительным – тетка умела сварить дешевый растворимый кофе так, что его было не отличить от зернового. А еще она успела напечь пирожков, поэтому поедая шестого по счёту негодника, я приняла решение милостиво простить ветреную мадам.

Покидав в сумочку все самое необходимое, я собралась было выходить и тут мой взгляд упал на огромный китайский баул – а, теперь понятно о чем говорила тетка. Я схватила его – он был тяжелый, но в целом подъемный и побрела на остановку. Троллейбус подкатил быстро и повез меня в другой конец города – на улицу Грибоедова. Чисто алматинская традиция – заговаривать в автобусе с попутчиком, даже не спрашивая имени и на этот раз меня не подвела. Какой-то милейший дед подсел ко мне и стал рассказывать забавные байки о службе на Дальнем Востоке, так что время пролетело незаметно и я почти не думала о своей проблеме.

Глава 4

Здание алматинского СИЗО выглядело устрашающе: оно было сделано из красно-морковного кирпича, изготовленного, кажется в дореволюционные времена, все окна в нем были плотно зарешечены – шесть этажей полной безнадеги. Стояло здание за грязно-серым высоким забором, обрамленным колючей проволокой. Из-за забора доносился угрожающий лай овчарок, скрежет дверных засовов и обрывки голосов. Я зашла в небольшую проходную, изнутри выкрашенную дешевой синей эмалью и меня накрыло. Я вдруг поняла, что мебель, прибитая к полу – это не художественный вымысел, а самая, что ни на есть сюрреалистичная реальность. Посетителей было мало – сухощавая старушка в бежевом задрипанном плаще заполняла какие-то бланки, а блатной мужик громко говорил по мобильнику с корешами на смеси суржика и фени. Я подошла к окошку, за ним сидела средних лет женщина-мент.

– Извините, я к Мустафину на свидание, сестра его, – сказала я.

– Ваше удостоверение, кем приходитесь? , – спросила у меня женщина-мент надменным голосом и громко окликнула кого-то. Прибежали двое молодых конвоиров и стали лязгать ключами, открывая дверь. – Посылку примем, а свидание вам не положено.

– Почему не положено? Всем положено, а нам не положено? , – слабо возразила я.

– Гражданочка, не положено, не я это придумала, – отрезала она и подала мне бланк, такой же, какой заполняла старушка.

В это время вертухаи взяли баул и деловито стали выкладывать содержимое в деревянный ящик. Утром я не посмотрела, что тетка положила в сумку и поэтому удивилась, когда помимо одёжки, тетрадок и мыльно-рыльных принадлежностей увидела там конфеты без оберток в бумажном кульке, целлофановый пакет с кучей сигарет, которые почему-то были вынуты из пачки и радиоприемник. Конвоиры, видно, тоже удивились, вот, что значит не новичок в делах арестантских.

– Хорошо собрали дачку. Не переживайте, доставим в лучшем виде, – прокомментировал один из них и они потащили ящик внутрь изолятора.

Я вышла с проходной и закурила. На душе стало хреново – видимо придется пробовать завтра. Зазвонил мобильник – это была тетка. Я поведала ей о случившемся.

– Дорогая, а ты думала, что все так просто в этом мире? Иди обратно и устраивай скандал, добивайся своего. Еж птица гордая, пока не пнешь – не полетит. Дави на них, говори, что будешь жаловаться начальству, пойдешь в газету, – отругала меня за мою наивность тётушка.

Честно говоря, ругаться я умела мастерски, несмотря на свой еще юный возраст. Правда для этого мне приходилось тщательно репетировать в уме. Я выкурила еще одну сигарету для смелости и зашла обратно. Подойдя к окошку, где сидела дама в мундире, я начала деланно возмущаться.

– Девушка, если вы меня сейчас же не пропустите, я пойду к вашему начальству, а потом к начальству вашего начальства, мало никому не покажется, – почти орала я. – Мне нужно свидание с братом и оно состоится не-мед-лен-но. Давно про вас статей не выходило!

Блатной мужик и старуха с уважением покосились на меня, а дамочка стала молча крутить диск допотопного телефонного аппарата. Перекинувшись с кем-то парой фраз, она сказала, что меня скоро запустят. Через пару минут явились два конвоира и какой-то противный мужик в полицейской форме. Они завели меня в коморку и заставили показать содержимое дамской сумки, карманов, снять обувь, тут же прошлись обыскали металлоискателем, так, что я почувствовала себя преступником. От перевозбуждения у меня начал сжиматься желудок и завтрак запросился обратно. Когда обыск закончился, парни сопроводили меня в комнату для свиданий – это было огромное помещение разделенное стеклом на две части, где с одной стороны стояли старые колченогие стулья, а с другой стороны комнатки, отделенные друг от друга хлипкой перегородкой. Разговаривать с арестантами предлагалось по телефону.

Минут сорок я тупо сидела и ждала, конвоиры зачем-то стояли за моей спиной и всем своим видом показывали, что не собираются уходить. Брата вели двое, его руки были стянуты наручниками, а сам он был одет в казенную темно-синюю робу. Волосы его были коротко острижены, а цвет лица приобрел землистый оттенок. У меня сперло дыхание, но я не могла себе позволить разрыдаться. Кроме того, меня дико раздражала обстановка – четыре тюремщика на двоих говорящих по телефону – это было слишком. Брат взял трубку, голос его был подавленным.

– Привет, ну как ты? , – начала я.

– Привет, мама знает? , – спросил брат.

– Нет, мы ей скажем, что ты на сборах. Гульназ – апа приехала, ты забыл мне рассказать. – – Адиль, а ты правда это сделал?

– Я не делал этого.

– А что вообще произошло? Мы ничего не знаем, я даже не знаю как можно помочь тебе.

Брат выдал мне весьма скудную информацию – кажется, он не хотел говорить в присутствии дубаков. Оказалось, что в пятницу после пар он со своей девушкой Жанной пошел к ней домой. Там они выпили и покурили героина – мамины поучения на брата, оказывается, перестали действовать. Побездельничав какое-то время, они пошли в спальню, а после заснули. Утром брат проснулся и потянувшись, чтобы обнять любимую обнаружил, что тело ее подозрительно холодное. Он перевернул ее на спину и понял – девушка мертва.

– Ты что наркоман? Как ты мог вообще связаться с наркотой? Ты разве ничего не знаешь, что можно подсесть? – возмущалась я.

– Я не наркоман, так попробовал пару раз, мне даже не понравилось и тем более, я же не кололся, а курил, – сказал Адиль. – Я сразу понял, что она умерла от передоза, наверное пока я спал, она проснулась и еще покурила. Но я испугался сильно, подумал, что меня обвинят во всем, все-таки наркотики – это не шутки. Решил стереть все следы – быстро сделал влажную уборку и ушел по тихому на пары.

– Ты точно не убивал ее? , – спросила я сама не веря, что говорю это.

– Неужели ты мне не веришь? , – выдохнул брат и его темно-карие глаза наполнились слезами.

– Я хочу верить, Адиль, но ты стал наркоманом и связался с наркоманкой. А еще они нашли у нас шкатулку с украшениями, намекают типа ты украл.

– Жанна – умерла своей смертью, я хорошо к ней относился и не мог бы причинить вред. И я не знаю про какую шкатулку ты говоришь, это должно быть ошибка.

– Время! – заорал конвоир за моей спиной. – Сворачиваемся!

– Я не убийца, но я готов и отсидеть, – сказал вдруг Адиль. Я удивилась, с чего вдруг такое дартаньянство?

Адиль, я вытащу тебя отсюда .Можешь не сомневаться, – сказала я и вдруг очень четко внутри себя осознала – на самом деле вытащу, чего бы это мне не стоило .

Тюремный служащий стал снова надевать на брата наручники .Рукав, очевидно, малой ему робы задрался и я увидела, что запястье у брата было все сине-зеленое .Они стали уходить, мой взгляд упал на затылок брата и я ахнула – сквозь коротко -стриженый ёжик волос виднелось огромное синее пятно и кусочки запекшейся крови .Меня охватил ужас – брата бьют сокамерники и он даже боялся мне пожаловаться на это .Надо срочно вытаскивать его !Если она умерла от передоза, это не повод держать моего брата в тюрьме, да еще и в таких условиях !На тот момент внутри меня что-то стало подниматься и я вдруг как будто бы почувствовала в себе большую силу .Осталось только подумать как правильно ей воспользоваться .

Глава 5

В МВД «Южное» я ехала, ощущая небывалый мощный душевный подъем. По дороге я записала все, что услышала от брата и все, что увидела во время свидания в свой блокнот. Мне понравилась идея про руку и мозг. И так, мой брат утверждает, что он не убийца и уверен, что Жанна скончалась от передозировки. Значит мне нужно узнать у следователя – есть ли у них экспертиза о причинах смерти девушки, подтверждающая, что она умерла от наркотиков. Заодно узнаю – что будет брату за то, что не сообщил в полицию и за то, что употреблял наркотики.

Следователь Жумасултанов сидел в большом мрачном кабинете, не видевшем ремонта, кажется, с советских времен. Пыльное помещение было заставлено стеллажами, на которых в ряд стояло много папок. Я вошла без стука и села напротив мента, уверенности мне было не занимать.

– Жумасултанов, друг мой, – начала я фамильярно. – Мне нужно, чтобы ты ознакомил меня с материалами по делу моего брата.

Опешивший от наглости, капитан затроил.

– Ну, понимаете, не положено, – начал он заикаться, но быстро оправился. – Вы не являетесь стороной по уголовному делу и к тому же вы двоюродная сестра подозреваемого, были бы вы родной. Вам необходимо получить статус общественного защитника или нанять адвоката.

– Друг мой, – продолжила я. – Формальности я улажу, не надо суетиться. Пока просто расскажи мне в чем дело.

Поняв, что следак начинает восстанавливать позиции, я поднажала:

– Я понимаю, ты боишься отца Жанны, он шишка важная, я не спорю. Но и мы не лыком шиты, сколько у меня друзей журналистов, тебе и не снилось, – нагло врала я.

– Я еще не обедал. Через двадцать минут пойду в кафе, здесь на углу. Ты тоже приходи, – сдался он. – Но запомни Мустафина – я ничего не говорил.

– Не надо волноваться, – отрезала я и тщательно скрывая ликование побрела в кафе. Через двадцать минут, как штык, в тошниловке появился Жумасултанов и уселся за хлипкий пластмассовый столик. Попутно поедая отвратительные даже на вид комочки теста с фаршем, он рассказал мне как все было.

– Тело Жанны нашла домработница, она приходит в квартиру Юсуповых по средам и субботам. Ну ты же знаешь, золотые детки сами по дому ничего не делают, – рассказывал он. Я превратилась в слух и пытаясь не выдавать своей излишней заинтересованности впитывала информацию. – Дверь была не заперта, но она не удивилась – может забыла девочка закрыться. Обычно дочь Юсуповых по выходным спит до полудня, поэтому она увидев ее, а верней ее тело, лежащим на кровати, снова не удивилась и не предала этому значения. Начинает домработница обычно с готовки, а потом принимается за уборку. На стряпню ушло почти три часа, а когда время подошло к обеду, она решилась разбудить хозяйку. Сначала звала ее, но та не отзывалась, потом подошла поближе и поняла, что три часа находилась в квартире с трупом. В ужасе она выбежала, стала звать на помощь, соседи позвали врачей, полицию, стали звонить отцу Жанны.

– А отец Жанны что же в другой квартире живет? Где был он в этот момент?

– Вообще в этой, но в последние полгода он жил в Астане. У него охранное агентство, «Сова» – слышала? Начинал здесь, теперь вот столицу покоряет, поэтому дочка была предоставлена сама себе.

– И так, вы решили, что Жанну убил мой брат. С чего это вдруг? Я виделась с братом, он уверен, что у нее передоз от наркоты – когда он увидел, что она умерла, у нее не было ран – то есть это не ножевое ранение и тем более не стрельба. Кстати, что ему будет за то, что он употреблял наркотики?

– Наркотики на самом деле были, – продолжил он. – Мы назначили токсикологию, точные результаты придут не скоро, но предварительно в ее крови был обнаружен димедрол – это такое снотворное. Героин тоже был, но совсем немного, видно курили они разбодяженный порошок. Но умерла она вовсе не от этого.

– А от чего? , – я округлила глаза.

– Задушили. Скорее всего во сне, потому что следов борьбы не было. Так что это спланированное убийство и подозреваемый – Адилет Мустафин даже не отрицал, что был там, когда мы его арестовали и почти во всем признался.

– Как признался? , – воскликнула я. – Что ты мне тут лечишь? Я видела его, он наоборот все отрицает. И потом какой мотив?

– А любой! Например, такой, какой мы нашли вчера у вас в квартире. А еще у нас есть свидетель, который слышал, как любовнички ссорились, – сказал он и прикусил язык.

– Ну это бред. Не стал бы мой брат убивать ради дешевых побрякушек. Стоп, а какой еще свидетель?

– Ну во-первых, далеко не дешевых. Я не эксперт, но товаровед из института судебных экспертиз считает, что в украшениях настоящие бразильские алмазы, их выдает не присущий обычным алмазам зеленый цвет. На рынке такой наборчик можно продать тысяч за сто долларов.

– А что за свидетель? , – не успокаивалась я.

– А вот этого я сказать не могу, это сотый свидетель.

– Какой?

– Ну, сотый… анонимный то есть. Анонимность – его право и гарантия безопасности.

Дожевав, следователь засобирался, мне становилось дурно – от былой самоуверенности не осталось и следа.

– У меня в-общем-то все, – бросил он направляясь к выходу. – Не забудьте, что до завтрашнего вечера вам нужно найти адвоката, если не найдете, то будет назначен бесплатный от государства. Бывайте.

Я молча кивнула и поникла. Дело принимало совершенно немыслимые обороты. Домой я шла уничтожая одну папиросину за другой, никаких адекватных соображений у меня не было, только ужасающее чувство надвигающейся беды.

– Айсулу, наконец пришла, ужин стынет, – с порога завела тетя Гуля.

Но мне было совершенно не до еды, из последних сил я разулась, доковыляла до дивана и рухнула на него. Я не пью, но на тот момент мне хотелось оглушить себя по голове бутылкой водки. Разговаривать не было сил, но я знала, что она не отвяжется и поэтому выпалила:

– Убил.

– Как убил? Что произошло? Расскажи мне, ты видела его? Со следователем разговаривала?

Я поднялась, взяла блокнот, где вела записи и начала рассказывать все тете. Она только цокала языком. В конце она сказала:

– Вот что я думаю. Во-первых да, Адиля били, но били скорее всего не сокамерники, как ты решила, а сами полицейские.

– Так бывает? , – моя шея вытянулась от удивления.

– А почему не бывает? Руки- ноги у них есть, значит могут бить. Я тебе больше скажу – в СИЗО сокамерники почти не дерутся, нечего им делить, все суда ждут. Так что это менты. Вот вчера ты мне сказала, что отец у этой Жанны какая-то шишка. Думаю он надавил на мусоров, а мусора надавили на Адиля, причем буквально. Потом, полно несостыковок. Если ты сидела дома и Адиль на квартиру не приходил после того, как он обнаружил тело, то получается он ушел сразу на пары. Как тогда в таком случае в квартире очутилась шкатулка с украшениями? Ты точно видела, что менты сами ее не подбросили, а что она реально лежала в нише?

– Это точно видела, – кивнула я. – Она уже лежала там, когда они пришли. И правда, как она там оказалась? Получается он сначала украл, а потом убил спустя несколько дней? Зачем вообще убивать, если что-то украл? Она же не на месте преступления его застала. Не сходится что- то. И потом интересный момент – сотый свидетель утверждает, что слышал их ссору. Получается у брата было два умысла что ли? И ссора и украденные украшения? И кто вообще этот свидетель?

– Да, и потом, знаешь, в арестантских хорошо известно: если убийство идет после ссоры, на гневе, то как правило мужчина забивает женщину до смерти руками и ногами. Да, бывает он душит ее. Но если он ее душит, то как правило «наживую», без каких -либо снотворных и делает это быстро. А по поводу свидетеля не знаю, если он реальный, то мне кажется, что это кто-то из соседей Жанны.

– Как понять «если он реальный», а что может быть нереальным?

– Девочка моя, маленькая ты еще! Есть такая сотая статья уголовно-процессуального кодекса, которая позволяет свидетелям выступать анонимно и даже на суде его личность не раскрывается. Делается это ради ради защиты свидетеля – в этом была цель этой поправки. Но ты хоть понимаешь, какой соблазн следователю, который шьёт дело белыми нитками взять и подтасовать нужные показания, взяв в свидетели совершенно постороннего человека?

– Теперь понимаю…

Вот уж воистину говорят – раздели печаль с другом и ноша станет легче. Рассказав все тетушке, депрессию сняло как рукой. Мне все больше и больше нравилось, что тётя Гуля теперь со мною. Обсудив детали дела, мы продолжили беседовать о пустяках, гоняя чаи.

– А ты вообще на сколько тут, тёть Гуль? Когда в Петропавловск? Как дела у тебя с твоим ухажером?

– Не знаю на сколько, как дело пойдет. Работать мне не надо, я же свою парикмахерскую в аренду сдала. С ухажером все в порядке, сегодня на Шымбулаке вот были, на днях собираемся на дачу ехать на Капчагайское водохранилище.

– Емое! Я вообще думала, что ты будешь мне помогать, у тебя так-то опыта побольше будет!

– А я что по твоему делаю?! Помогаю тебе! Связи налаживаю, нам здесь нужны люди свои .

Беседу прервал телефонный звонок, звонила наша мама .У меня екнуло в груди – мы совершенно забыли про то, что нужно ей сейчас рассказывать легенду про военные сборы .Кое как решив эту проблему, мы продолжили наш разговор .

– Пока прокатило ! – выдохнула тётка, положив телефон .– Но я думаю, что тебе надо завтра ехать в институт и уговаривать преподавателей, чтобы они тоже матери ничего не говорили .Заодно узнай адрес, где жила Жанна – виновен Адиль или не виновен, а соболезнования родителям надо выразить, они же встречались, сложись все иначе, она была бы нашей снохой.

– Так и поступлю, – решила я и вместо того, чтобы сесть за детектив, решила применить гугл-фу и почитать законы. Детективы – это хорошо, мозги развивает, но все же это вымысел, а закон – это наша реальность. Хотя, как оказалось, закон в отдельных случаях – такой же вымысел и к жизни никакого отношения не имеет .

Глава 6

Утром я выдвинулась в академию, где учился брат. Учебный кампус расположился в самом центре Алматы. Величественно огромный, захватывающе красивый, с намеком на историчность, институт утопал в зелени и роскоши. Я огляделась по сторонам: студенты ходили небольшими группками по 3-4 человека. Выглядели подчеркнуто скромно – именно так скромно, как одеваются самые обеспеченные люди. Несколько парней, буквально сочившихся уверенностью в себе и каким-то незримым духом богатства и благополучия сидели на зеленом газоне и о чем-то оживленно спорили.

Я стушевалась. Мне стало стыдно за себя, хоть никто не обращал на меня внимания. Моей кофте было лет пять, кроссовки я носила, кажется, еще в школе. Джинсы, правда, были новые – пришлось купить, потому что у меня толстые ляжки и штаны быстро протираются в неприличном месте. Чувствуя себя сиротой казанской, я думала – как моему брату удавалось чувствовать себя здесь в своей тарелке? Видимо дело в психологии… Довлатов писал, что нищета и богатство – качества прирожденные, кто-то рождается нищим, кто-то богатым… и деньги тут совсем не причем.

Деканат в огромном здании, на удивление, отыскался быстро. Кроме пожилой женщины в брючном костюме и молодой студентки с короткими волосами, в нем никого не было.

– Здравствуйте, я сестра Адилета Мустафина, хочу поговорить с его куратором.

Женщина всплеснула руками и засуетилась.

– Вы садитесь, присаживайтесь. Я его куратор, Айгуль Сериковна, – начала причитать училка. – Адильчик хороший мальчик ведь, всегда хорошо учился, пропусков у него почти не было, хотя он мог вообще на занятия не ходить – он же у нас из спортивных. Не верю я, что он мог это совершить. Ну не мог студент с моей группы на такое решиться! Но я верю в наше правосудие. Обязательно во всем разберутся и мальчика отпустят. Вы даже не переживайте насчет учебы. Я конечно не всесильна, но академический мы ему оформим. А Жанночка, бедная моя девочка…

– Айгуль Сериковна, я здесь не ради академического, хотя и замечательно, что вы о нем вспомнили, – прервала я её бессмысленное нытьё. – Я хотела бы вас попросить, чтобы вы не сообщали о случившемся нашей матери. Как вы и сказали, скоро следствие во всем разберется и брата отпустят, ей не к чему лишние нервы.

– И в мыслях такого не было, – заверила меня дама. – Мы ведь не школа, студенты все совершеннолетние, мы с родителями вообще не контактируем.

– Благодарю вас, Айгуль Сериковна. Вы мне очень поможете, если дадите адрес Жанны, мы собираемся с тётей съездить и выразить свои соболезнования.

– Вы же понимаете, что это не положено, извините.

Я решила не добивать милую училку, подумав, что придется в таком случае добивать Жумасултанова. Еще раз поблагодарив даму, я вышла. Не успела я пройти пару шагов, как меня окликнула короткостриженная девушка из деканата.

– Я староста группы, где учился Адиль. Вы же ищите адрес Жанны. Я не знаю его, но у Жанны была лучшая подруга – Рита, она учится вместе с нами, вы можете пойти в 201 аудиторию на 2 этаже, найдете ее там, она подскажет.

Обрадовавшись и поблагодарив добрую самаритянку, я отправилась в аудиторию.

– Вы Рита? , – спросила я толстенькую девушку в очках и лицом в юношеских акне. Она подняла на меня взгляд и кивнула.

– Я Айсулу, сестра Адиля Мустафина. Я бы хотела с вами поговорить, можем ли пройти куда-нибудь?

Студентка согласилась и покидав в сумку кипу книг, предложила выйти в парк у академии. Девушка мне понравилась – она сильно отличалась от студентов этого вуза и не выглядела заносчивой, поэтому я решила сказать ей все как есть.

– Рита, если честно, помочь нам некому, – начала я свой разговор. – Адиль в тюрьме, мы сами не местные, никого не знаем. Поэтому, я хочу попробовать разобраться в ситуации, понять, что случилось. Не верю, что мой брат убил ради денег.

– Я тоже не верю, – неожиданно сказала Рита. – У него смысла не было. Понимаешь, я же Жанну с детства знаю, мы с ней соседками были. Ты же сама далеко не красавица, понимаешь, как трудно в жизни некрасивым девочкам.

– Еще бы! , – охотно согласилась я. – Красивым девочкам всё, а некрасивым шиш с маслом.

– Мы с Жанной жили в соседних домах подружились еще в детстве, – завела Рита свой рассказ. – Школьные годы мы провели серыми мышами – никаких влюбленностей, охов, вздохов – только учеба, и наша дружба. Жанка же сама тоже далеко не красавицей была. Правда нам повезло в том, что в средствах мы никогда не были стеснены. У меня оба родителя адвокаты, но мы всегда жили чуточку скромней, а вот у Жанны – полный шоколад. Вся семья так или иначе связана с законом, оба деда у нее генералы в отставке. Отец – полковник, последние три года на пенсии, сейчас открыл свою охранную фирму. Все дядьки, тетки – все либо в военке, либо в прокуратуре. Только мать у нее не из этой сферы, раньше была домохозяйкой, потом отучилась на стилиста. Но родители у нее развелись, мать теперь живет отдельно, но даже когда онибыли вместе, счастливой семьей не были. Как я и сказала, мы были непопулярными, парней у нас никогда не было. Но когда мы четыре года назад поступили сюда на учебу, у Жанки снесло крышу – она влюбилась в твоего брата.

– Еще бы, брат у меня вон какой симпатичный, накаченный, спортивный, – поддержала я разговор.

– Не то слово, – согласилась Рита. – Жанка не одна была, кто за ним бегал. Высокий, статный, воспитанный – девчонки кипятком писались. Признаться и я сначала повелась, но потом поняла, что я то так, ради искусства на него смотрела, а Жанка по серьезному втюрилась. Ты только не обижайся, но со временем, брат твой мне перестал нравится как человек.

– Это еще почему? – возмутилась я.

– Ну понимаешь, он пользовался всеми, эксплуатировал свою популярность как мог. Много девочек через него прошло. У нас же, в основном, обеспеченные учатся. Ну Адиль катался на машине с этими девочками, ездил к ним в гости, использовал их для своих сексуальных утех, а потом сливал за ненадобностью и принимался за других. С учетом того, что у нас на юрфаке все поголовно красотки, у Жанны шансов не было никаких. Я ей прямым текстом об этом говорила. Но почему-то она была уверена, что Адиль будет с ней.

– И как же ей это удалось? , – машинально спросила я, про себя задумавшись о том, какая же я все таки эгоистка. Оказывается, я совершенно не знала своего брата, не знала его жизнь – потеряла с ним связь. Была озабочена собой, а близкому человеку даже совета жизненного не могла дать. А ведь дороже друг -друга и нашей мамы у нас никого нет. Продолжая заниматься внутренним самогноблением, я вполуха слушала Риту.

– Она стала для него незаменимой. Толпы девочек постепенно сокращались после каждой слитой твоим братом пассии. А Жанна всегда была рядом, она буквально превратилась в его секретаря. Я удивлялась ей – ну прямо двужильная и сама учится и учебу Адиля, фактически, взяла на себя. Я поражалась ее терпению – она для него все делала, а он даже взглядом ее не одаривал. «Ну ничего, ничего, недолго осталось, скоро он поднимет голову и рядом окажусь я», – приговаривала она. Параллельно подруга занялась собой, сбросила килограмм 20. Конечно, постройневшая корова – еще не газель, но выглядеть она стала лучше. Прибавь к этому новую прическу, косметолога, хорошие шмотки – вот тогда то Жанна впервые оценила, что неплохо быть при деньгах. До этого ни она, ни я не задумывались всерьез над этим преимуществом.

Весной, в этом году, мы успешно сдали экзамены. У нас вообще не очень дружный курс, все общаются небольшими группками, а так чтобы все вместе – никто не собирается. Ну тогда Жанна и решилась, позвала Адиля к себе домой на празднование. А чтобы было не так уж неловко, позвала и его лучшего друга Арсена Абдуллина и меня. В общем посидели, выпили, Адиль тогда по достоинству оценил то, как жила Жанна и видимо решил, что она наиболее выгодная для нее партия. В тот вечер все между ними произошло в первый раз. Для Арсена, конечно, предполагалась я в качестве пары, но что-то мне совершенно с ним не хотелось иметь никаких дел. С тех пор все и закрутилось у них.

– Надо же! Значит ты свидетель их истории любви, – прокомментировала я.

– Какой еще любви? Говорю же – она любила, а он так… только позволял себя любить, да еще и решил выгодно пристроиться по жизни. Вот поэтому я не верю, что он ее убил – не стал бы он размениваться – чуйка у него была на бабки как у барсука. Ну в общем, подругу я потеряла свою.

– Я очень тебе сочувствую, конечно, – сказала я. – Жаль девушку. Вот только убил ее не брат мой, он думает, что у нее передоз.

– Да я не про смерть говорю. Я ее потеряла тогда, когда они начали встречаться – просто стали чужими друг другу. Про передоз – скорей всего правда, к сожалению. Слушай дальше. В общем, ни Арсен этот мне не приглянулся, ни я ему, но мы продолжали регулярные тусить вместе. Гужбанить у Жанны было выгодно для Адиля по всем фронтам: все-таки если идешь в клуб или в ресторан, то надо раскошеливаться и очень неудобно, если кошелечек доставать будет дама. В квартире же это как-то незаметно, к тому же приходили они вдвоем, Арсен мальчик не бедный, он что-то приносил с собой из алкоголя, так и получалось, будто бы Адиль не с пустыми руками явился. К тому же хата была всегда отвязана. Мне, конечно, все эти алкогольные возлияния надоели, но других друзей у меня не было, да и за подругу я была рада – она выглядела счастливой.

Прошел где-то месяц и у Арсена появилась девушка – Саша, она не из нашего университета, вроде учится в медицинском. Барышня она очень красивая, не будь она низкого роста, запросто смогла бы моделью стать. Такая стройная зеленоглазая блондинка с родинкой как у Мэрилин Монро. Не знаю, что она нашла в Арсене, он вообще ни рыба ни мясо. Тем более, что она дочь очень богатых родителей, а Арсен – ну он, конечно, не бедняк, но все же не такой как Саша. Вот эта мадам и принесла в компанию героин.

Это мне уже совершенно не нравилось и я не стала пробовать эту гадость, а вот Жанка начала курить с ними. Постепенно я стала понимать, что я там как пятое колесо в телеге – ну что мне делать рядом с двумя счастливыми парочками? Так и ушла я от них. Конечно, я пыталась предупредить Жанну, что добром это не кончится – ни баловство порошком, ни отношения с Адилем. Но разве человек, чья жизнь круто изменилась, станет слушать кого-то? И вот теперь я узнала, что Жанна умерла…

– Риточка, спасибо тебе огромное за информацию! Ты очень умная девушка! Хоть ты и не в восторге от моего брата, понимаешь, что у него не было повода для убийства. Наверное такой беспристрастностью должен обладать будущий юрист. А еще ты молодец, что не стала пробовать наркотики.

Я взяла у Риты на всякий случай номер ее мобильника, номер Арсена и адрес Жанны – завтра девушку будут хоронить. Номера Саши у Риты не было. Попрощавшись я поехала домой. Нужно было переварить и структурировать полученные сведения, чтобы понять в каком направлении двигаться дальше. В голове тревожно бились мысль – неужели брат и впрямь стал таким, каким его описывала Рита? Неужели гнилые гены, о которых говорила мама и все же дали о себе знать? Некстати я вспомнила я и о его родной матери – она ведь была наркоманкой, получается, что страсть к наркотикам передается по наследству. С другой стороны успокаивало то, что кто-то еще кроме нас считал что Адиль не виновен – Рита была прямо таки уверена в этом.

Я вернулась домой в хреновом расположении духа. В квартире что-то изменилось, дорогая тетушка прогенералила, прикупила пару пледов, курпешки, клеенку для стола, поставила кое где банки со свежесрезанными цветами и наша обшарпанная хрущёвка неожиданно заиграла новыми красками. Вечер прошел в уюте и тепле, я поделилась тем, что узнала с тётей Гулей и мы решили завтра ехать на похороны Жанны и весь вечер разрабатывали план как найти среди соседей того самого «сотого» свидетеля.

Глава 7

Во вторник утром мы встали пораньше, нужно было найти вещи на похороны в темных тонах. Я то еще ладно, а вот тете Гуле пришлось порыскать, в ее ярком гардеробе не было ничего приличествующее случаю. Кое -как отыскав подходящую одежду, по пути мы нашли бабку, торгующую китайским барахлом с лотка и прикупили черные платки. Я, конечно, не суеверная, но после похорон Жанны сожгу нахрен этот платок – символ траура.

Трехэтажная сталинка, где жила покойная Жанна, стояла в самом престижном районе Алматы, недалеко от гор и выглядела восхитительно. Любопытно, но при обилии новых элитных мини-городков, выросших в последнее время как грибы после дождя, коренные алматинцы предпочитают новоделу сталинский ампир. Жилье не новое, но все же – истинное произведение искусства, от его обитателей исходит какой-то флер родовитости и богатости.

По утрам в осеннем Алматы просто райская погода – такая легкая свежая прохладца. Во дворе у подъезда уже собралась небольшая толпа соседей и кажется, родственников покойной Жанны. Около десяти мужчин почтенного возраста в тюбетейках курили. Несколько пожилых женщин перешептывались о чем-то сидя на скамейке. Тетя Гуля поздоровалась с ними и встала рядышком. Среди толпы молодых людей, скорее всего сокурсников Жанны с Адилем я отыскала глазами Риту и подошла с ней.

– Покажи пожалуйста мне, кто из них Арсен. Я хотела бы с ним тоже поговорить, – сказала я.

Его тут нет, – пожала плечами Рита. – Почему-то не пришел. Может опоздает. Ну если что, он здесь недалеко квартиру снимает, я тебе дам адрес.

Я поблагодарила девушку и встала рядом с ней, стараясь слиться с остальными студентами. В это время дверь подъезда открылась – несколько сухощавых парней с белыми повязками на предплечьях вынесли завернутое в ковер тело Жанны и уложили его на деревянный тобут. Следом вышел мулла в сопровождении высокого, породистого зеленоглазого мужчины лет пятидесяти в коричневом костюме. Сзади них, кутаясь в палантин, плелась худощавая женщина неопределенного возраста.

– Это папа Жанны, Бахтияр – ага, – шепотом мне сказала Рита. – А сзади – его сестра, стало быть тётка Жанны.

– Я думала мама Жанны, – прошептала я в ответ.

– Нет, она походу не приехала.

Я удивилась, но ничего не сказала. Похоронная процессия прошла довольно быстро. Мулла наспех произнес проповедь и прочитал молитву. Тело Жанны загрузили в черный автобус ритуального агентства с неуместно-вычурным названием «Некрополь», присутствующие мужчины во главе с Бахтияром сели по машинам и выехали на кладбище. Держался осиротевший отец, к слову, весьма сдержано. Да и вообще, слезы по Жанне почему-то никто не лил.

Мне было как-то неловко, я вспомнила, как хоронили моего папашу. Хоть он был и алкашом, люди его уважали, все -таки он работал строителем и много кому помогал. На его похоронах было гораздо больше людей и рыдали почти все присутствующие. Наверное, в больших городах традиция убиваться по покойным канула в лету. Не успели отъехать машины, как тетя Жанны пригласила оставшихся женщин в квартиру на поминальный ас. Я нашла тётю.

– Блин, когда ты пойдешь соболезнования говорить? Если честно, я хочу слинять…вдруг они вообще нас вытурят или пошей дадут, когда узнают кто мы, – тихо спросила я ее, нервно теребя край платка.

– Успокойся и молча иди обедай, выйдем – я тебе кое что расскажу, – сказала она. – Ни с кем вообще не разговаривай, это важно.

Мы зашли в квартиру. Я продолжала оставаться со студентиками, мимикрируя под них. Стараясь не отвисать челюстью, я вертела головой, разглядывая обстановку: пять огромных комнат, большая кухня с лоджией, два санузла. А еще здесь были просто гигантско – высокие потолки и тяжелые, вероятно, дорогущие хрустальные люстры. Гостиная, по моим ощущением, была раза в два больше квартиры, в которой мы живем, а мебель то, мебель! Как бы неприлично это не было, мне так и хотелось пойти и осматривать все это великолепие, я даже забыла о своем страхе быть разоблаченной. Еле сдерживая свой некстати разбушевавшейся инстинкт сороки, я села за стол, который ломился от еды.

Чего тут только не было! Тарталетки с красной икрой, блины – с черной, морепродукты, ананасы – просто глаза разбегались. Официанты в черных сюртуках двигались безшумно и разливали напитки – похоже Юсуповы не стали заморачиваться и вызвали ресторан на дом. При других обстоятельствах, я бы души навернула все эти угощения, но мне что-то стало стыдно обжираться, учитывая как культурно клевали еду все остальные женщины и девушки. Пришлось слиться со стаей и поесть только процентов на 20, хотя хотелось обожраться на все сто. Тётя Гуля сидела на другой стороне стола и о чем-то тихонько беседовала с пожилой женщиной. Мне было ее не слышно, потому что все между собой негромко разговаривали. Выглядели все равнодушно, словно забыли о причине застолья.

Через полчаса трапезы со двора послышалось как хлопают машины – приехали мужики с кладбища. Присутствующие дамы резко засобирались, а я отправилась в уборную. Пока я мыла руки, заметила, что на полу у раковины валяется какой-то мелкий и очень симпатичный камешек. Мне стало любопытно, я нагнулась посмотреть – выглядел он не как обычный камень, форма у него была как у конуса, но кверху он скруглялся. Цвет ярко черный, но там, где идет скругление он вдруг становился металлическим, что-то похожее на платину.

Я вспомнила как следователь Жумасултанов говорил про то, что в наборе Жанны были какие-то необычные бразильские алмазы и подумала, что и этот камешек, наверное тоже невероятно дорогой. Тащить находку тётке Жанны как-то неудобно, пожалуй положу его в шкафчик в ванной, сами найдут. Я присела на корточки и вдруг моя неуклюжесть сработала против меня – ступней я задела камешек и он со звоном отлетел в маленькое пространство под душевую кабину. Как ни старайся, а достать его с моими толстыми пальцами никак не получится. Чувствуя себя чуть ли не воровкой, я вышла из санузла – да и ладно, уборщица будет убираться и найдет пропажу.

Мы вышли со двора сталинки и уселись на ближайшую лавочку.

– Я пообщалась с уборщицей Юсуповых на похоронах, – сказала тетя Гуля.

– Ого! Обалдеть! Что нового она тебе рассказала, какие детали, подробности? , – я сгорала от любопытства.

– Никаких – все также, как рассказал тебе следователь. Зато она сказала мне, что не хочет больше работать у них, ну оно и понятно, кто захочет оставаться в доме, где убили человека. В общем, я ей по ушам проехалась, что тоже работала уборщицей в богатых семьях, но сейчас осталась без работы и всякое такое и она пообещала меня порекомендовать на свое место. Буду мыть полы у Юсуповых, пособираю информацию.

– Ужас, – меня бросило в дрожь. – А что если все выясниться?

– А как выяснится? Фамилия у меня другая, прописка петропавловская, да и быть там я собираюсь всего пару дней. Поузнаю что да как и свалю, симкарту выкину – днем с огнем меня не сыщешь.

– А для чего это вообще нужно? , – не успокаивалась я.

– Чем больше я думаю об этом деле, тем больше мне кажется, что Адиль наш – козел отпущения. Нам надо начать копать, вести свое тайное расследование.

– Расследование? Я конечно обожаю читать детективы, но чтобы самой вести какое-то следствие – бред какой-то. Я думала, мы будем искать адвоката, строить линию защиты, бороться, как ты боролась за своего мужа.

– А какая разница? Адвокат – тот же следователь, только частный. Пока у нас денег нет, будем делать то, что можем.

– Слишком рискованные такие шпионские игры с внедрением в их дом, – с ужасом сказала я.

– Это стоит того, чтобы рискнуть! В любом случае, до послезавтра есть время и еще успеем поразмышлять на этот счет.

Мне было страшновато, но отговаривать тётку от затеи я не стала, еще есть время подумать. Мы попрощались, и я решила пойти к Арсену – лучшему другу моего брата. Он жил в паре кварталов от дома покойной Жанны.

Сталинка, где он снимал квартиру была чуточку скромней той, где жила Жанна, но все же выглядела замечательно, а двор просто утопал в деревьях – не двор, а целый сад. Кодового замка на подъезде не было. Консъержка, милая бабуля – Божий одуван похрапывала прямо на рабочем месте и я беспрепятственно проскользнула на второй этаж.

Глава 8

Минут десять я и так и эдак стучалась в квартиру Арсена, но мне не открывали, звонила я и на телефон, но трубку он не снимал. Обозлившись, я изо всех сил колотнула ногой по двери и собралась было уходить, как услышала протяжный мужской голос:

– Кто это? Чего надо?

– Арсен, это Айсулу, сестра Адиля, открой пожалуйста.

Дверь распахнулась и я увидела Арсена – долговязый тощий парнишка в смешной, какой-то детской пижаме, украшенной игрушечными машинками едва держался на ногах. Теперь понятно, почему он так долго не открывал.

– Заходи и закрой дверь, – сказал он, распространяя запах перегара.

Мы прошли в довольно просторную комнату. Квартира была большая и хорошо обставленная, по моим меркам, но ни в какое сравнение не шла с квартирой Жанны. Здесь был такой бардак, который обычно бывал у нас дома в Уральске, когда мой батя начинал фестивалить: всюду валялись пустые бутылки, упаковки из-под чипсов, а еще где-то что-то стухло и издавало отвратительные ароматы. Будь я неженкой, побежала бы рыгать. Но я не была ей, поэтому увидев на столе пепельницу, я не спрашивая разрешения закурила – табачный дым стал перебивать вонь.

– Арсен, ты же знаешь, что случилось с Адилем и Жанной, – начала я разговор. – Я бы хотела узнать подробности, потому что надо думать как бы его вытаскивать. Ты вроде лучший друг Адиля, поможешь мне?

– Никакой он не лучший друг, так общались иногда, – парнишка икнул. – Я не буду ему помогать, сам виноват.

Я опешила. Нифига себе, какие высокие отношения! Мне захотелось хорошенько вмазать этому предателю. Я посмотрела на него- взгляд у Арсена был какой-то равнодушный и даже жалкий.

– Зачем ты так говоришь? Я же вижу, что ты страдаешь из-за случившегося, даже на похороны не пошел, переживаешь и за друга и за подругу. Ну расскажи мне, что знаешь.

– Я не за них. Саша, кажется, бросила меня, – грустно сказал он. – Адиль убийца, я точно знаю.

– Откуда знаешь? , – аккуратно спросила я.

– Он в казино играл, наверное проиграл деньги, поэтому ограбил ее и убил.

Обалдеть… алкоголь, наркотики, жизнь альфонса, теперь еще и казино. Что еще я не знала про своего брата?

– А в каком казино он играл и сколько конкретно проиграл?

– Я не знаю, знаю, что были какие-то букмекеры, он сам рассказывал, – безэмоционально отвечал мне Арсен.

– А ты видел Жанну и Адиля незадолго до случившегося? Может что-то странное было в их поведении, может они поругались?

– Видел на парах, потом они поехали к себе, а мы с Сашей сюда, ко мне. Странного ничего не было.

– Вы часто вместе тусовались, в тот день, получается не пошли к Жанне в гости?

– Не пошли, остались тут с Сашей, – сказал Арсен.

Поняв, что не добьюсь ничего от этого пьяницы, я решила встретиться с Сашей, надеюсь, что эта девушка окажется благоразумной и сейчас не заливает горе расставания.

– Дай мне Сашин мобильник, – сказала я. – И адрес на всякий случай.

– Мобильник дам, но не знаю возьмет ли она трубку, а адрес я не знаю.

– Как не знаешь, вы же встречались! , – укорила я его.

– Ну она в загородном элитном поселке живет, название я не запомнил, все равно, в основном, у меня бывали,– сказал Арсен.

– А как ее универ называется? Где она училась?, – спросила я, цепляясь за последнюю надежду.

– В первом меде на Скворцова!

– А фамилия Саши какая?

– Не помню, – безучастно пожал плечами Арсен.

Я покинула обиталище пьянчуги, злоба на него куда-то растворилась. Все-таки он расстался с любимой, мне его даже было в какой-то степени жаль – как бы не натворил глупостей. Вот что на самом деле тревожило меня – казино. Если это правда, то все может быть. А еще и Адиль может быть в опасности… О Боже! И мы с тётей тоже… Я ускорила шаг и быстро словила попутку, радуясь традиции алматинских водителей за копейки подбрасывать попутчиков. По дороге до дома я вызванивала тётку, она, как назло не брала трубку. Не переставая звонить, я добралась до дома, вставив ключ в щеколду я поняла, что внутри уже стоит другой ключ. Пугаться еще сильней у меня уже не было сил и я изо всех сил стала долбить по двери ногой. Вдруг дверь открылась, в проеме показалась тётя Гуля в халате и полотенцем на голове.

– Ты чего колотишь? , – наехала она на меня.

– Ты че трубку не берешь, – смогла я выдавить из себя, задыхаясь и забежала в квартиру.

– Да я в ванной была! Что случилось? И чего надо было лупить по двери и пугать меня?

Я вывалила ей информацию о долге в казино.

– Да угомонись ты! , – сказала она. – Подумай головой. Даже если долг на самом деле есть, никто не станет нас убивать. У меня есть клиентка, ее муж в свое время крупно проигрался на собачьих бегах. Букмекеры искали его, угрожали, даже били – это неприятно, но не смертельно. Но убивать его они не собирались. Зачем убивать дойную корову? Так что не надо бояться.

Слова тетушки почти не подействовали на меня. Это в Петропавловске может букмекеры лояльны, а в большом городе волки злее и зубастей. Я взяла с кухни штопор и положила в сумку к тете Гуле, открывалку для консервов положила себе в карман. Береженого Бог бережет.

– Я согласна, – выпалила я.

– С чем? , – удивилась тётка.

– Начинаем собственное расследование. И чем раньше – тем лучше. Нам надо быть готовым к любому повороту, – залилась я тирадой. – Завтра же иди устраивайся к этим Юсуповым. Хрен с ним, что-то да должно выгореть с этого всего.

– Ладно, ладно, только не нервничай, – сказала тётка, раздражая меня своим спокойствием.

В это время зазвонил мобильник – номер телефона не определился, я подняла трубку.

– Здравствуйте, это Айсулу Мустафина? , – послышался вкрадчивый мужской голос.

– Да, а кто это? , – осторожно ответила я.

– Я Вениамин Исакович, меня назначили адвокатом вашему брату Адилету Мустафину, в рамках гарантированной государством квалифицированной юридической помощи. Вы можете приехать в коллегию завтра с утра, обсудим с вами сложившуюся ситуацию.

– Хорошо, – ответила я и отключилась.

Вот это да, про адвоката мы совершенно забыли.

– Тетя Гуля, – крикнула я тетке, которая хозяйничала на кухне. – Тут какой -то Исакович звонил, бесплатный адвокат Адиля. Мы что-то ничего не придумали с адвокатом. У меня скоро зарплата, как думаешь, сколько денег надо?

.

Тётка зашла в зал, вытирая руки о цветастый фартук:

– У меня тоже скоро перевод будет за парикмахерскую, но даже если мы все деньги сложим, у нас не хватит, пусть пока будет бесплатный, скоро я решу вопрос с нормальным адвокатом. Сейчас лучше потратить деньги на посылки Адилю – то, что в воскресенье ты относила скоро закончится, надо будет нести еще.

– А как ты собралась решить вопрос с деньгами на адвоката? , – с недоверием спросила я.

– Человек мой даст мне, – сказала она и заулыбалась.

– Нифига себе, у вас уже что все так серьезно?

– Да, он надежный мужчина, в беде нас не оставит.

Я обалдела! Неужели тётке на старость лет удалось подцепить себе приличного ухажера? !Вот бы мне ее уверенности в себе !

Глава 9

Утром я встала пораньше, чтобы поехать в адвокатскую контору, тетя тоже куда-то собиралась, одета она была также, как одевалась вчера на похороны.

– Ты куда в таком виде? , – спросила я тетку.

– Здрасте! Ты что забыла? Еду к Юсуповым устраиваться домработницей.

На улице было сыро и дождливо, погода испортилась. Надев плащ и вооружившись зонтом, я поехала в адвокатскую контору. Вениамин Исакович оказался одышливым лысым дядечкой с заметным пузом. Контора выглядела потрепанной – видно дела у Исаковича шли не очень, кроме меня клиентов я не увидела.

– Здравствуйте, здравствуйте, присаживайтесь, – засуетился адвокат. – Что бы вы хотели узнать?

– Во-первых, я бы хотела ознакомиться с материалами дела, следователь мне только на словах рассказал все, а бумаги не показывал. Во-вторых, помогите мне пожалуйста получить статус общественного защитника – я читала, что сейчас можно родственникам получить такой статус и беспрепятственно почти каждый день заходить в изолятор. Вы сами заходили уже к нему?

– Трудно, деточка, очень трудно, – покачал головой Исакович. – У нас вечно в законе одно, а на практике – другое. Я конечно, походатайствую, но ничего не обещаю. К брату вашему я еще не ходил – только получил дело. Я больше хотел бы поговорить с вами о нашей стратегии – как будем брата из большой беды выручать?

– Я вот сейчас тоже как раз думаю об этом, есть у меня пару соображений, есть свидетели, я думаю, что если вы с ними тоже поговорите, то сможете его оправдать.

– Деточка, а каком оправдании вы говорите? , – удивился адвокат. – Все улики как раз указывают о том, что братец ваш виновен. Я говорю какую стратегию выберем – аффект, опьянение, несчастный случай? Многое зависит от чистосердечного признания и помощи следствию. От подачи ведь и срок зависит, можно на семь лет уехать в места не столь отдаленные, а можно и на все двадцать.

Я почувствовала, что сейчас вопьюсь в глотку негодяю.

– В смысле улики? О чем вы говорите? , – почти заорала я. – Как вы вообще работаете, вы даже не ходили к нему, а уже уверены, что он виноват. Разве ваша работа не в том, чтобы доказать, что он не виновен?

– Деточка, – завел он.

– Я вам не деточка! Прекратите меня так называть!

– Хорошо, деточ…, – начал было он и осекся. – Дорогая, послушайте, вы все неправильно поняли. Вы не правы, моя работа не в том, чтобы доказать кто виновен, а кто нет. Я адвокат и в первую очередь, слежу за тем, чтобы законные интересы моего подзащитного не были нарушены. Успокойтесь пожалуйста. Вы не правы. Пожалуйста, почитайте, убедитесь сами, что вы не правы!

Исакович пододвинул мне скоросшиватель, я открыла его и начала читать копии материалов дела. В нем было подписанное следователем Жумасултановым постановление о начале досудебного расследования, рапорт участкового, прибывшего на место смерти, оформленные в протокол показания уборщицы Юсуповых, протокол обыска нашей квартиры – ничего нового и интересного.

Ближе к середине я нашла результаты токсикологической экспертизы моего брата, у него в крови были остатки этилового спирта и героина. Здесь же отыскалась предварительная токсикология трупа Жанны: у нее тоже был этиловый спирт, героин и димедрол в придачу – все, как рассказывал следак. Дальше шел документ с загадочным названием СМЭ, я начала было его изучать, но оказалось, что тут описывалось вскрытие трупа Жанны, я отложила его в сторону – не буду это читать, только жути себе нагонять, к тому же все эти термины мне совершенно непонятны. В самом конце был протокол допроса того самого «сотого» свидетеля. Я внимательно стала изучать бумагу. Надо же! Допрос свидетеля под псевдонимом «Николай Сентябрев».

«Ночью я проснулся из-за того, что услышал, как кто-то громко выяснял отношения. Потом я услышал звук, похожий на пощечину. Я хотел вмешаться в ссору, но у меня не было сил встать с кровати из-за сильного состояния алкогольного опьянения, так как накануне я выпивал. Я уснул и забыл о происшествии. На утро я видел, как Адиль Мустафин выходил из квартиры Жанны Юсуповой, у него был в руках большой мусорный пакет, а сам он протирал губкой ручку входной двери, саму дверь и косяк. После он вышел из подъезда. С моих слов записано верно и мною прочитано». Печать, подпись следователя.

Я подняла глаза – Вениамин Исакович сверлил меня взглядом. Он был просто непрошибаемым – его ничуть не обидело мое поведение и он продолжал настаивать на своем.

– Так что, решили? , – спросил он меня. – Теперь вы убедились?

Я разозлилась. Внутри меня как-будто закипал какой-то тайфун. Я сама не понимая чего делаю, схватила скоросшиватель и быстром шагом направилась к выходу.

– Вы уволены! , – крикнула я громко. – Не нуждаемся в ваших услугах!

– Вы не можете забирать материалы, – вскочил из-за стола адвокат и засеменил за мной. – И вы не можете меня увольнять, не вы меня нанимали.

Но я не собиралась ему подчиняться. Мне нужно было забрать документы для моего расследования. Я обернулась:

– Вы у-во-ле-ны! Чтобы я вас и близко не видела рядом с братом! , – отчеканила я и выскочила из конторы.

Страх нагнал меня позже, я вдруг задумалась – а не совершила ли я уголовно наказуемого деяния, выкрав эту папку? Тревожные мысли пожирали меня, пока я словно лошадь на бегах квартал за кварталом уходила от проклятой адвокатской конторы. Минут через тридцать, чуть отдышавшись, я присела на лавку и стала звонить тётушке.

– Я, кажется, дел натворила, – сказала я, дозвонившись и рассказала ей о произошедшем.

– Не надо нервничать, – перешла на шепот тётка. – Все в порядке. Во-первых, это копии. – Во-вторых, здесь он виноватая сторона – потерял документы. Какой план дальше?

Поеду до этой Саши в первый медицинский на Скворцова. У тебя как дела? Не рассекретили тебя?

– Все путём. Дома расскажу, – ответила тетка и отсоединилась.

Я закурила и почувствовала, как сигарета дала мне по шарам – в свои 23 года я курильщик с большим стажем. Мама моя, хоть и твердила нам с братом про вред водки и наркоты, про сигареты ничего не говорила, да и сама она курила. Поэтому в классе седьмом я попробовала сигарету и тут же втянулась. Так что по шарам от сигареты мне не прилетало давненько.

До меня дошло – я не завтракала, вчера не ужинала, а еще и толком не пообедала, стараясь культурно выглядеть на похоронах. Со мной всегда так – когда тревожусь и нахожусь в панике, не могу есть вообще, а как все нормализуется и тревога отпускает, начинаю сметать все на своем пути. Внезапно я почувствовала какой-то нестерпимый голод. Помотав головой, я увидела маленькую и непритязательную чебуречную и заказала себе кучу разной вкусной и несомненно вредной выпечки. Парадокс, но в Алматы чем гламурней заведение и вежливей персонал, тем хуже еда и наоборот – в самом простецком месте с хамоватыми подаванами накормят так, что ум отъешь.