Запасной аэродром закрыт

Глава 1

Анна

Пятничный вечер пах тревогой. Хотя должен был пахнуть запеченной курицей и выходными.

Анна в третий раз посмотрела на настенные часы. Без десяти восемь. Ужин остыл уже полчаса назад. Алексей всегда был пугающе пунктуален – черта, которую она когда-то любила, а теперь она вызывала смутное беспокойство. В отличие от мужей подруг, он никогда не задерживался даже на пятнадцать минут без предупреждающего звонка. Сегодня его телефон молчал.

– Мам, – Ольга прислонилась к косяку, вертя в руках смартфон. – Мы есть будем? Я умираю с голоду, а завтра контрольная. Папа, похоже, забыл про нас.

– Папа будет с минуты на минуту. Пробки, наверное.

Звук открывающихся ворот гаража разрезал тишину только в начале девятого. Анна невольно выдохнула, чувствуя, как разжимается пружина внутри, но тут же напряглась снова. Следом послышался низкий рык двигателя – Алексей заглушил машину не сразу, словно давая ей (или себе?) лишние секунды перед входом в дом.

– Приехал! – крикнул сверху Кирилл, не отрываясь от компьютера.

Алексей ворвался в прихожую как штормовой ветер – слишком шумно, слишком энергично для человека, который опоздал на час и не позвонил. Так входят люди, которые чувствуют вину и пытаются замаскировать её громкостью.

– Привет, мои родные! Простите, закрутился! – он с порога вручил Анне огромный букет белых роз. Шикарных, дорогих, на длинных стеблях.

Анна приняла цветы. Двадцать лет назад, после лекции по философии, маленький букетик полевых цветов заставил бы её сердце биться чаще. Сегодня этот помпезный, «протокольный» веник казался откупом. Алексей знал, что она любит тюльпаны, но эти розы кричали о статусе и цене.

– Спасибо, – она потянулась, чтобы поцеловать его в щеку. – Я волновалась.

И замерла, не коснувшись его кожи.

Сквозь привычный запах его одеколона и морозной свежести в нос ударило что-то чужое. Резкая, липкая нота. Сладковатая, как перезрелый фрукт. Этот запах забил ей ноздри, перекрывая аромат дома. Это был не тот парфюм, который она дарила ему на Новый год. И определенно не запах офиса. Это был запах чужой близости.

Анну слегка замутило.

– Ты сменил парфюм? – спросила она, отстраняясь чуть резче, чем следовало.

Алексей на долю секунды застыл, в его глазах мелькнул испуг, но он тут же расплылся в улыбке:

– А, заметил у коллеги новый пробник, решил пшикнуть. Ерунда какая-то, да? Слишком молодежный, резкий. Пойду смою.

Он проскочил мимо неё в ванную, чтобы помыть руки и лицо. Слишком быстро. Словно хотел содрать с себя вторую кожу.

За ужином царила привычная суета, но Анна чувствствовала себя зрителем в театре абсурда. Алексей рассказывал анекдоты, Кирилл жаловался на преподавателя, Ольга смеялась. Идеальная картинка. Если не смотреть на правую руку Алексея.

Его телефон лежал рядом с тарелкой, экраном вниз.

– Пап, – Ольга ткнула вилкой в салат, – у тебя там что, пульт управления ядерной кнопкой? Ты даже жуешь, глядя на него.

Телефон коротко вибрировал каждые пару минут, царапая полированную поверхность стола. Алексей вздрагивал, косился на темный корпус, но не переворачивал его.

– Работа, Оль. Конец квартала, все сходят с ума, – он отшутился, но Анна заметила, как побелели костяшки его пальцев, когда он накрыл смартфон ладонью, словно защищая его от посторонних глаз.

– В пятницу вечером? – тихо спросила Анна. – Ты же говорил, что проект сдан.

– Клиенты, Ань. Новые вводные. Ты же знаешь. – Он наконец встретился с ней взглядом. В его глазах не было усталости трудоголика. Там был лихорадочный блеск. Азарт. Тот самый огонь, который она помнила по их первым свиданиям. Только теперь этот огонь горел не для неё.

– Кстати, о планах, – Анна решила проверить догадку, чувствуя, как холодеют руки. – Леш, мы так и не решили насчет лета. Италия? Ты же хотел бронировать виллу на этой неделе.

Экран его телефона снова мигнул под ладонью. Алексей дернулся, словно от удара током.

– А? Италия? Да, конечно. Отличная идея. Надо будет… посмотреть.

Он даже не понял, о чем она спросила. Он был не здесь. Физически он сидел за их дубовым столом, ел курицу, кивал детям, но мыслями он был там, откуда прилетали эти вибрации.

После ужина дети разбрелись по комнатам. Анна убирала посуду, чувствуя, как внутри натягивается тонкая, звенящая струна.

Алексей устроился в кресле в гостиной. Теперь он уже не скрывал, что переписывается. Его пальцы летали по клавиатуре, а на губах играла та самая полуулыбка – глупая, мечтательная, которую невозможно сыграть.

– Чай будешь? – громко спросила Анна, уронив вилку в раковину.

Он вздрогнул и рефлекторно заблокировал экран, прижав телефон к груди.

– Что? Нет, спасибо, я устал. Пойду спать.

– Леш, – она остановилась в дверях, вытирая руки полотенцем. – У тебя точно все в порядке? Ты какой-то… другой.

– Другой? – он хохотнул, но смех вышел нервным, ломаным. – Я просто вымотался, Ань. Кризис среднего возраста, наверное. Хочется перемен, движения… Спокойной ночи.

Он прошел мимо, даже не поцеловав её – дежурно бросил фразу через плечо и почти побежал наверх.

Анна осталась одна посреди кухни. В раковине капала вода. На столе стоял идеальный букет дорогих роз, который теперь казался ей погребальным венком их спокойствию.

Она точно знала: мужчины не меняют парфюм просто так. И не вздрагивают от каждого звонка, если обсуждают квартальный отчет.

Анна поднялась в спальню через час. Алексей уже спал – или очень талантливо притворялся, отвернувшись к стене и натянув одеяло до ушей. Его телефон лежал под подушкой. Краешек корпуса торчал наружу, как черная метка.

Она легла на свою половину кровати. Между ними было всего десять сантиметров, но казалось – ледяная пропасть. Она слышала, как он дышит. Ровно, спокойно. Человек, который только что принес в их дом чужой запах и ложь, спал сном младенца.

Анна протянула руку в темноте, но остановила её в миллиметре от его спины. Ей стало страшно, что если она коснется его сейчас, то обожжется о чужое тепло.

В темноте она снова уловила этот запах. Сладкий. Липкий. Тошнотворный.

«Показалось, – сказала она себе, закрывая глаза, хотя сердце стучало в горле. – Тебе просто показалось. У нас хорошая семья. Просто переутомление».

Но в глубине души она уже знала: весна закончилась. Началось что-то совсем другое.

Глава 2

Алексей

Конференц-зал отеля «Палладиум» напоминал дорогой, хорошо кондиционируемый склеп. Здесь пахло остывшим кофе, пылью ковролина и мертвыми амбициями.

Алексей сидел в третьем ряду, чувствуя, как внутри нарастает глухое, тошное раздражение. Спикер на сцене – худощавый парень в очках, похожий на студента-отличника, – монотонно бубнил что-то про «воронку продаж», «оптимизацию конверсии» и «снижение костов».

Алексей знал эти графики наизусть. Он знал этот бизнес наизусть. Пятнадцать лет в продажах научили его, что все эти красивые слова – лишь ширма для банальной истины: купи дешевле, продай дороже, улыбайся шире.

Он ослабил узел галстука, чувствуя, как жесткий воротник рубашки впивается в шею. Ему было душно. Не от температуры в зале – климат-контроль работал исправно, – а от ощущения собственной жизни, которая превратилась в такую вот бесконечную презентацию. Предсказуемую. Правильную. И смертельно скучную.

В кармане пиджака завибрировал телефон. Коротко, настойчиво, как назойливая муха.

Алексей достал смартфон, прикрыв экран ладонью.

Сообщение от Анны:

«Леш, как дела? Не скучно? Мы с Олей сейчас в магазине, выбираем обои в её комнату. Тебе какие больше нравятся – бежевые с тиснением или кремовые гладкие? Фото прикрепляю».

Алексей смотрел на две абсолютно одинаковые, блеклые фотографии рулонов обоев и чувствовал, как сводит скулы.

Бежевые или кремовые. С тиснением или без.

Вот он, масштаб его трагедии. В двадцать лет он мечтал покорить мир, купить яхту, уехать в кругосветку. В сорок два он должен выбирать между двумя оттенками скуки для ремонта, который они делают уже третий год.

«У нас все хорошо, стабильно», – обычно говорил он друзьям.

Стабильно. Как на кладбище.

Он быстро набрал: «Любые. Я занят, тут важный доклад».

Ложь вылетела легко, привычно.

Не дожидаясь ответа, он сунул телефон в карман, резко встал и вышел из зала, стараясь не хлопнуть тяжелой дверью. Ему нужен был воздух. Или крепкий кофе. Или выстрел в голову, чтобы проснуться.

В холле было пусто и гулко. Все «эффективные менеджеры» сидели внутри, записывая секреты успеха. Сквозь огромные панорамные окна лился холодный весенний свет, освещая пустую стойку регистрации и одинокую кофемашину в углу.

У окна, спиной к нему, стояла женщина.

Она категорически не вписывалась в этот стерильный офисный пейзаж. На ней было темно-синее платье-футляр, которое сидело как вторая кожа, подчеркивая каждый изгиб, и туфли на шпильке такой высоты, что это казалось преступлением против техники безопасности.

Алексей подошел к кофемашине, стараясь не шуметь, но женщина все равно услышала. Или почувствовала. Она медленно обернулась.

У неё были глаза цвета холодного стального лезвия и улыбка, которая обещала неприятности. Приятные неприятности.

– Сбежали с тонущего корабля? – спросила она. Голос был низким, глубоким, с легкой, едва заметной хрипотцой. Такой голос бывает у женщин, которые много курят или много смеются.

– Спасаюсь от смерти через PowerPoint, – усмехнулся Алексей, нажимая кнопку «двойной эспрессо». Машина зажужжала, перемалывая зерна. – А вы? Тоже дезертир?

– А я жду свою очередь, чтобы выйти на сцену и добить выживших.

Она подошла ближе. Слишком близко для незнакомого человека. Нарушила личное пространство легко, как будто имела на это право.

Алексей почувствовал её запах. Это был не легкий цветочный аромат, которым пользовалась Анна. Это был сложный, тяжелый запах – горький шоколад, табак, перец и что-то сладкое, одуряющее. Запах дорогой женщины и опасности.

– Кира Светлова, – она протянула руку. На запястье блеснули массивные мужские часы, которые на тонкой руке смотрелись вызывающе сексуально.

– Алексей Волков.

Её рукопожатие было крепким, уверенным, но пальцы – прохладными и нежными. Она задержала его ладонь в своей на долю секунды дольше, чем требовал этикет. В этом жесте был вызов. Она словно взвешивала его руку. Оценивала.

– Волков… – она задумчиво прищурилась, пробуя фамилию на вкус. – Я читала ваше досье в списке спикеров. Директор по продажам крупного холдинга. Примерный семьянин. Двадцать лет в браке, двое детей. Стабильность. Надежность. Железобетон.

Алексей поперхнулся только что сделанным глотком кофе. Горячая жидкость обожгла горло.

– Вы всегда так прямолинейны? Или это часть имиджа?

– Я маркетолог, Алексей. Моя работа – видеть суть продукта, даже если он завернут в десять слоев красивой упаковки. – Она смотрела ему прямо в глаза, не моргая, и от этого взгляда у него по спине, под рубашкой, побежали мурашки. – Вы выглядите как человек, который очень хочет сорвать эту упаковку. Но боится, что внутри окажется пустота.

– А вы выглядите как человек, который любит провоцировать, – парировал он, чувствуя, как в крови начинает бурлить давно забытый адреналин.

– Возможно. – Кира улыбнулась уголком рта, и эта полуулыбка была красноречивее любых слов. – Скука – это самый страшный грех, Алексей. Вы сейчас стоите здесь, пьете этот отвратительный кофе и думаете: «Неужели это все? Неужели так будет до самой пенсии?». Я угадала?

Алексей замер. Стаканчик в его руке дрогнул.

Откуда она знала? Как она смогла прочитать то, что он боялся признать даже самому себе в три часа ночи?

Это разозлило его. И возбудило. Впервые за много лет кто-то видел в нем не «папу», не «мужа», не «начальника», а мужчину. Живого, сложного, недовольного. Мужчину, который еще способен на риск.

– У меня доклад через десять минут, – сказала она, глядя на свои часы. – Тема скучная: «Агрессивный маркетинг в условиях кризиса». Но я планирую устроить шоу. Придете? Или пойдете выбирать… что там у вас? Бежевые обои?

Она кивнула на его карман, где лежал телефон.

– Приду, – сказал он хрипло.

– Не опоздайте. Я люблю, когда на меня смотрят внимательно.

Она развернулась и пошла к дверям зала. Цокот её каблуков эхом отдавался в пустом холле, как удары метронома. Алексей смотрел ей вслед – на прямую спину, на хищный разворот плеч, на изгиб бедра, подчеркнутый платьем.

В кармане снова завибрировал телефон.

Наверное, Анна прислала фото штор к обоям.

Алексей сунул руку в карман, нащупал кнопку сброса и нажал её. Не глядя.

Он выбросил пустой стаканчик в урну и пошел в зал.

Когда Кира вышла на сцену, зал, который до этого клевал носом, проснулся.

Она не встала за трибуну, как предыдущий оратор. Она взяла микрофон в руки и вышла на самый край сцены, нависая над первыми рядами.

Свет софитов бил ей в лицо, делая её кожу фарфоровой, а глаза – черными. Она выглядела не как докладчик на бизнес-конференции. Она выглядела как рок-звезда. Или как проповедник новой религии.

– Месяц назад мой клиент потратил двести тысяч на рекламу и получил ровно три заявки, – начала она без приветствия. Голос её, усиленный динамиками, заполнил все пространство зала. – Знаете, почему? Потому что он был вежливым. Он боялся обидеть конкурентов. Боялся показаться навязчивым. Он был таким правильным, что от него тошнило.

Алексей сидел во втором ряду и не мог отвести глаз.

Она двигалась по сцене стремительно, резко. Жестикулировала. Шутила. Провоцировала.

В середине выступления, когда она переключала слайд, экран за её спиной внезапно погас. Технический сбой. В зале повисла неловкая пауза. Другой спикер бы растерялся, начал звать техников, извиняться.

Кира даже не обернулась на погасший экран.

Она улыбнулась в темный зал.

– Отлично, – сказала она в микрофон. – Темнота нам на руку. В темноте люди становятся честнее. Забудьте про графики. Смотрите на меня.

И они смотрели. Все двести человек.

Алексей чувствовал, как от неё исходит волна энергии – мощная, темная, притягательная. Это была не мягкая, уютная энергия Анны, которая окутывала тебя, как плед. Это была энергия шторма. Огня.

Он сравнивал их. Невольно, со стыдом, но сравнивал.

Анна – это ужин в семь вечера, чистые рубашки, разговоры о школе и планах на отпуск в Турции. Это безопасность.

Кира – это риск. Это игра без правил. Это жизнь на полной скорости.

«Я хочу её», – эта мысль пронзила его внезапно и остро, как удар током.

Не просто как женщину. Он хотел эту энергию. Он хотел быть рядом с ней, чтобы снова почувствовать себя живым. Чтобы перестать быть «надежным железобетоном» и стать кем-то… опасным.

Когда она закончила, зал взорвался аплодисментами. Настоящими, не вежливыми.

Кира стояла в луче прожектора, тяжело дыша, с блестящими глазами, и принимала овации как должное. Она нашла глазами Алексея во втором ряду. И улыбнулась. Ему. Лично ему.

Это был не взгляд коллеги. Это был взгляд сообщника. Приглашение.

После выступления к ней выстроилась очередь желающих задать вопрос. Алексей ждал в стороне, прислонившись к стене. Он знал, что она подойдет.

И она подошла.

Раскрасневшаяся, пахнущая успехом и тем самым горьким парфюмом.

– Ну как? – спросила она, глядя на него снизу вверх. – Стоило того, чтобы отложить выбор обоев?

– Вы были… убедительны, – ответил он. – Особенно про темноту.

– Темнота скрывает лишнее, Алексей. Остается только то, чего мы хотим на самом деле.

Они стояли в коридоре, где сновали люди, но для Алексея они были одни. Он видел, как вздымается её грудь под синей тканью платья. Видел капельку пота на виске. Ему безумно захотелось стереть эту каплю пальцем.

– Мне нужно в номер, – сказала она, понизив голос. – Переодеться к вечернему банкету. А потом… не знаю. Я не очень люблю шумные сборища. Предпочитаю более камерную обстановку. Может быть, вы составите мне компанию? Обсудим… агрессивный маркетинг?

В этом предложении не было ни слова о работе. И они оба это знали.

Алексей достал телефон. Три пропущенных от Анны. Сообщение: «Леша, ты куда пропал? Мы волнуемся. Купили бежевые».

Три шага до решения, которое может всё изменить.

Сказать «нет». Поехать домой. Похвалить бежевые обои. Лечь спать в привычную постель. Остаться хорошим человеком.

Алексей посмотрел на Киру. На её губы. На обещание в её глазах.

Он выключил звук на телефоне и убрал его во внутренний карман пиджака. Ближе к сердцу, которое колотилось как сумасшедшее.

– С удовольствием, – сказал он. – Я знаю одно тихое место.

Кира улыбнулась. На этот раз не дерзко, а мягко, как кошка, которая получила сливки.

– Я так и знала, что вы не любите бежевый цвет, Алексей.

Она развернулась и пошла к лифтам. Он пошел за ней, глядя на то, как покачиваются её бедра, и понимая, что весна не просто началась.

Начался пожар. И он сам только что поднес спичку.

Глава 3

Алексей

Ресторан отеля «Палладиум» располагался на втором этаже, с большими окнами, выходящими на вечерний город. В восемь вечера здесь было немноголюдно – основная масса участников конференции разбрелась по своим номерам или отправилась изучать местные заведения. Алексей пришел на десять минут раньше договоренного времени и выбрал столик у окна, откуда открывался вид на площадь с фонтаном.

Он заказал воду и попытался настроиться на деловой лад. Это встреча коллег. Обсуждение проектов. Возможное сотрудничество. Он даже приготовил несколько профессиональных вопросов, которые хотел задать Кире.

Но когда она появилась в дверях ресторана – черное платье с узким ремешком, тонкие серебряные серьги едва блеснули в свете витрины – все заготовленные фразы вылетели из головы.

– Извините за опоздание, – сказала она, подходя к столику. – Никак не могла решить, что надеть. В итоге выбрала самое простое.

– Вы выглядите прекрасно, – ответил он, поднимаясь, чтобы отодвинуть ей стул. Он сделал это не машинально, а так, будто это была маленькая договоренность о внимании.

– Спасибо. Такие вещи редко замечают, – улыбнулась она.

Алексей почувствовал странную гордость от этих слов. Дома никто не замечал таких мелочей – они с Анной слишком давно были вместе, чтобы обращать внимание на подобные детали.

Они заказали ужин, и разговор начался с обсуждения сегодняшних докладов. Кира была хорошим собеседником – задавала правильные вопросы, слушала внимательно, не перебивала. Алексей рассказывал о своих методах работы с клиентами, и она реагировала так, словно слышала что-то действительно ценное.

– А как вы мотивируете команду продаж? – спросила она, отрезая кусок семги. – У нас в отделе проблема – люди быстро выгорают, текучка высокая.

– Секрет в том, чтобы они чувствовали себя не просто исполнителями, а партнерами, – Алексей откинулся на спинку стула, входя в азарт. – Я делюсь с ними частью прибыли от крупных контрактов. Не просто премии по плану, а реальный процент. И они понимают – их успех напрямую связан с общим результатом.

– Гениально просто, – Кира покачала головой. – А ваше руководство не против такой схемы?

– Поначалу были сомнения. Но когда увидели цифры в конце квартала, споры закончились.

Он говорил с увлечением, и она слушала так, как давно его никто не слушал. Не вежливо, не из приличия – с настоящим интересом. Ее глаза не блуждали по сторонам, она не проверяла телефон. Она была здесь, с ним, полностью.

– А что привело вас в эту отрасль? – спросила она. – Я имею в виду, не формальные причины. Что вас зажигает в этой работе?

Алексей задумался. Когда его в последний раз спрашивали о том, что его зажигает?

– Знаете, – начал он медленно, – в продажах есть что-то похожее на вождение хорошей машины. Ощущение контроля, скорости, момента, когда все происходит именно так, как ты задумал. Когда клиент, который пришел с сомнениями, уходит довольный и благодарный.

– Вы часто используете автомобильные метафоры, – заметила Кира с улыбкой. – Наверняка водите что-то интересное.

– Недавно купил BMW X5, – признался он и тут же пожалел. Зачем он это сказал? – Всегда мечтал о такой машине.

– И правильно сделали. Жизнь коротка, чтобы отказывать себе в мечтах.

В ее голосе не было осуждения или иронии. Только искреннее одобрение. Анна тогда была права – она считала расходы с калькулятором, за обоих. Просто радость от покупки погасла между цифрами и заботой о семейном бюджете.

– А вы? – спросил он. – Что вас зажигает в работе?

– Момент, когда удается превратить скучный продукт в историю, которую люди готовы покупать, – она положила локти на стол, подавшись к нему. – Недавно работала с производителем сантехники. Казалось бы – что может быть скучнее? А мы придумали кампанию про семейное счастье, которое начинается с красивой ванной комнаты. И знаете что? Продажи выросли на сорок процентов.

– Вы умеете находить эмоцию в любом товаре, – сказал Алексей. – Это редкий талант.

– Спасибо. – Она улыбнулась, и в этой улыбке было что-то особенное. – Приятно слышать от профессионала.

Разговор незаметно перетек от работы к более личным темам. Алексей рассказал о своих студенческих годах, о том, как они с друзьями на последние деньги купили старенькую машину и поехали к морю.

– Представьте – четверо парней, двести рублей в кармане на всех и «Жигули» семьдесят девятого года, – смеялся он, вспоминая. – Мы даже не знали, доедем ли до Сочи. Но это было такое приключение! Мы чувствовали себя первооткрывателями.

– А девушки? – спросила Кира с озорным блеском в глазах. – Наверняка кто-то был.

– Была, – признался он. – Анна. Моя будущая жена. Она тогда категорически отказалась ехать на такой машине. Сказала, что мы все сумасшедшие.

– И была права, наверное, – засмеялась Кира.

– Возможно. Но тогда это казалось концом света. Я был влюблен и хотел произвести на нее впечатление.

– И произвели?

– В итоге – да. Правда, другими способами. – Он посмотрел на обручальное кольцо на своей руке. – Двадцать лет прошло.

– Двадцать лет, – повторила она задумчиво. – Это целая жизнь. Наверное, многое изменилось с тех пор?

Алексей почувствовал, как вопрос цепляет за что-то болезненное в его душе.

– Люди меняются, – сказал он осторожно. – То, что казалось важным в двадцать, в сорок воспринимается по-другому.

– А что кажется важным сейчас?

– Сейчас? – Он вдруг ощутил, как внутри расправляется воздух, будто приоткрыли форточку. – Наверное, возможность чувствовать себя живым. Не просто функционировать, а именно жить.

Слова вылетели сами собой, и он испугался их искренности. Но Кира кивнула, словно поняла.

– Знаю это ощущение. Когда кажется, что жизнь происходит где-то рядом, а ты просто наблюдаешь.

– Именно, – он посмотрел на нее с удивлением. – Вы очень точно это сформулировали.

Официант принес счет, но они не торопились расставаться. На улице был теплый вечер, и Кира предложила прогуляться по скверу рядом с отелем.

Парк был небольшим, но уютным. Дорожки освещали фонари, где-то журчала вода в декоративном ручейке. Фонтан бил ровно и упрямо – вода знала, куда ей течь, в отличие от него. Они шли медленно, не торопясь, и разговор стал еще более откровенным.

– А почему вы не замужем? – спросил Алексей, и тут же подумал, что вопрос слишком личный.

– Не встретила подходящего человека, – ответила она без обиды. – Или встречала не в то время. Мужчины моего возраста либо не готовы к серьезным отношениям, либо уже заняты карьерой настолько, что на женщину времени не остается.

– А мужчины постарше?

– С ними другая проблема. – Кира остановилась возле скамейки и обернулась к нему. – Они часто ищут не партнера, а утешение от жизненных разочарований. Или пытаются вернуть молодость через отношения с более молодой женщиной.

Алексей почувствовал укол совести. А что ищет он сам?

– Но с вами не так, – добавила она, и голос ее стал мягче. – С вами легко. Вы такой… живой. Не то что большинство мужчин.

Эта фраза упала в его душу, как спичка в сухую траву. Живой. Когда его последний раз называли живым?

– Спасибо, – сказал он. – Хотя не уверен, что заслуживаю такой оценки.

– Заслуживаете. – Она села на скамейку, и он устроился рядом. – Вы умеете слушать. Задаете правильные вопросы. И когда рассказываете о своей работе, глаза горят. Это редко встретишь.

Они сидели в тишине, слушая шум ночного города. Алексей чувствовал тепло ее тела рядом с собой, легкий запах духов – не навязчивый, но отчетливый. На скамейке между ними было совсем немного места, и он осознавал каждое ее движение.

– Расскажите о своих планах, – попросил он. – Куда движетесь, чего хотите добиться?

– Хочу открыть собственное агентство, – призналась Кира. – Уже есть несколько клиентов, которые готовы перейти со мной. Но страшно, знаете? Стабильная зарплата, социальный пакет – это все-таки безопасность.

– А что говорят близкие?

– Родители считают, что я рискую понапрасну. Говорят, что в моем возрасте пора думать о семье, а не о карьерных амбициях.

– И что вы им отвечаете?

– Что семья – это прекрасно, но сначала я должна стать тем человеком, с которым захочет создать семью достойный мужчина.

Алексей посмотрел на ее профиль в свете фонаря. Четкие линии лица, решительный подбородок, мягкие губы. Когда она говорила о своих планах, в голосе слышалась та же уверенность, что и в деловых переговорах – но здесь она была мягче, личнее.

– Вы правы, – сказал он. – Слишком многие люди жертвуют своими мечтами ради ложной стабильности. А потом жалеют всю жизнь.

– А вы? Не жалеете ни о чем?

– Иногда, – признался он. – Иногда думаю, что принимал решения слишком поспешно. Не давал себе возможности узнать, кто я такой и чего по-настоящему хочу. О нереализованных планах, о дорогах, которые не выбрал.

– Еще не поздно это узнать, – сказала она тихо.

Их руки лежали на спинке скамейки совсем рядом. Он почувствовал, как ее мизинец случайно коснулся его ладони – легкое, почти незаметное прикосновение. От этого касания по его телу прошла волна, которую он не испытывал уже очень давно. Он незаметно отодвинул руку, но ощущение тепла осталось.

– Мне пора, – сказала Кира, поднимаясь. – Завтра рано вставать, последний день конференции.

Алексей встал следом, чувствуя странное разочарование. Вечер закончился слишком быстро.

– Я провожу вас, – предложил он.

Они медленно пошли обратно к отелю. «Это просто общение, – говорил он себе. – Дружеское. Я ничего плохого не делаю». Но сердце билось учащенно, и он знал, что обманывает сам себя.

У входа в отель они остановились.

– Спасибо за вечер, Алексей, – сказала Кира. – Я давно так хорошо не проводила время.

– И мне было очень приятно, – ответил он. – Может быть, завтра…

– Завтра у меня плотный график, – она улыбнулась. – Но если будет свободная минутка…

Он проводил ее до лифта. Ее взгляд задержался на нем на секунду дольше, чем положено. Двери лифта закрылись. Он остался один в пустом холле, чувствуя себя так, словно ему снова двадцать. Он достал телефон, чтобы написать Анне "Спокойной ночи", и с удивлением поймал себя на мысли, что ему не хочется этого делать.

Глава 4

Анна

В воскресенье вечером Анна сидела в гостиной с книгой, но уже полчаса не могла сосредоточиться на тексте. Алексей должен был вернуться с конференции к семи, а сейчас было уже восемь. Накануне он прислал короткое сообщение: «Поздний прием у организаторов, вернусь поздно». Она ответила «Хорошо», но потом долго лежала с открытыми глазами, вслушиваясь в тишину пустого дома.

Звук машины во дворе заставил ее поднять голову от страницы. Наконец-то. Она отложила книгу и пошла встречать мужа.

Алексей ворвался в дом как обычно – шумно, энергично, с двумя большими пакетами в руках. Но когда он обнял ее, Анна почувствовала что-то неуловимо изменившееся. Объятие было быстрым, почти формальным, и он не смотрел ей в глаза.

– Привет, солнце моё, – сказал он, целуя ее в щеку. – Соскучился ужасно.

– И я тоже, – ответила она, изучая его лицо. – Как прошла конференция?

– Отлично! Очень продуктивно. – Он поставил пакеты на пол и тут же достал телефон, который завибрировал. – Много новых контактов, интересных идей.

Кирилл и Ольга сбежали вниз, услышав голос отца. Алексей расцвел, увидев детей, и Анна на мгновение расслабилась – вот он, ее Леша, тот же любящий отец.

– Ну что, детвора, посмотрим, что папа вам привез! – Он открыл первый пакет и начал доставать подарки.

Кириллу – дорогие наушники известного бренда, которые тот давно хотел. Ольге – планшет для рисования, о котором она мечтала. Дети были в восторге, обнимали отца, благодарили. Анна смотрела на эту сцену и радовалась вместе с ними.

– А мне что? – спросила она с улыбкой, когда пакет опустел.

– А тебе… – Алексей полез во второй пакет и достал коробку конфет. Самых обычных, которые продаются в любом магазине. – Твои любимые «Рафаэлло».

Анна взяла коробку, стараясь не показать разочарования. Не то чтобы она ждала дорогих подарков, но контраст был слишком очевидным. Детям – продуманные, дорогие вещи, которые они действительно хотели. Ей – дежурная коробка конфет, которые, кстати, она не особенно любила.

– Спасибо, – сказала она. – Очень мило.

Алексей уже листал что-то в телефоне, рассеянно кивая. За ужином он рассказывал о конференции, но как-то общими фразами – «интересные спикеры», «полезные контакты», «новые тенденции». Когда Анна пыталась задать конкретные вопросы, он отвечал уклончиво и снова поглядывал на телефон.

– Леш, может, на сегодня хватит работы? – попросила она. – Мы же так редко собираемся всей семьей.

– Да-да, конечно. – Он убрал телефон, но через пять минут тот завибрировал снова, и Алексей машинально потянулся к нему.

– Пап, – вмешалась Ольга, – может, расскажешь, какой город? Как отель? Что интересного видел?

– А? – Алексей оторвался от экрана. – Город обычный, отель нормальный. Я там в основном на лекциях сидел, некогда было по сторонам смотреть.

Ответ прозвучал рассеянно, и Анна поймала недоуменный взгляд дочери. Раньше Алексей с удовольствием делился впечатлениями от поездок, рассказывал детали, смешные истории. А сейчас словно его мысли были совсем в другом месте.

После ужина дети разошлись по своим комнатам, а Алексей сразу поднялся наверх, сославшись на усталость. Анна осталась убирать посуду и думать о том, что что-то определенно было не так. Но что именно? Может, она просто слишком много читает в каждую мелочь?

Следующая неделя принесла еще больше странностей. Алексей вдруг стал задерживаться на работе почти каждый день. Раньше он приходил домой к семи, максимум к восьми. Теперь звонил в половине седьмого и говорил: «Аня, у нас тут аврал, буду поздно, не жди ужинать».

Во вторник он объявил, что записался в спортзал.

– Решил заняться собой, – сказал он, застегивая новую спортивную куртку. – На конференции видел, как хорошо выглядят мужчины, которые следят за здоровьем.

– Это замечательно, – ответила Анна, хотя внутри что-то кольнуло. – А когда будешь ходить?

– Три раза в неделю, после работы. И еще подумываю начать бегать по утрам.

Анна моргнула. Алексей, который двадцать лет начинал утро с кофе в постели и категорически не понимал людей, добровольно встающих в шесть утра? Тот самый Алексей, который называл любителей пробежек «фанатиками здорового образа жизни»?

– Здорово, – сказала она. – Буду тебя поддерживать.

В среду он действительно встал в половине седьмого и отправился бегать. Анна слышала, как он возился в ванной, настраивая какое-то новое приложение для подсчета километров. Вернулся он через сорок минут, довольный и раскрасневшийся.

– Надо же, – пробормотала Анна, наблюдая, как он пьет протеиновый коктейль вместо привычного кофе с бутербродом. – Какая продуктивная конференция. Муж бросил пить пиво, полюбил брокколи и открыл для себя мир утренних пробежек. Чудеса да и только.

Но самое удивительное началось в четверг. Алексей пришел домой с несколькими пакетами из дорогих магазинов.

– Решил обновить гардероб, – объяснил он, показывая новые рубашки. – Пора выглядеть более современно.

Анна рассматривала покупки. Приталенные рубашки ярких цветов, зауженные брюки, новые туфли на тонкой подошве. Все стильное, модное, но совсем не в стиле ее мужа. Алексей всегда предпочитал классику – темные костюмы, белые рубашки, удобную обувь.

– А это не слишком… молодежно? – осторожно спросила она, разглядывая ярко-синюю рубашку с узким воротником.

– Аня, мне сорок два, а не семьдесят два, – отрезал он. – Я имею право хорошо выглядеть.

В его голосе прозвучала нотка раздражения, которую она раньше не слышала. Анна решила не продолжать эту тему.

В пятницу он пришел домой в одной из новых рубашек, и Анна не могла отделаться от ощущения, что смотрит на незнакомца. Да, он выглядел моложе, стильнее. Но это был не ее Алексей – не тот мужчина, который двадцать лет назад дарил ей полевые цветы и смеялся над модными журналами.

– Тебе идет, – сказала она честно. – Очень… современно.

– Спасибо. – Он посмотрел на себя в зеркало в прихожей и довольно улыбнулся. – Я сам чувствую себя… по-другому.

Именно этой фразы Анна и боялась. «По-другому». Что это значило? И нравилось ли ей это «по-другому»?

На выходных изменения стали еще более очевидными. Алексей был дома физически, но мысленно отсутствовал. Он постоянно что-то печатал в телефоне, улыбался каким-то сообщениям, а когда дети пытались заговорить с ним, отвечал рассеянно.

– Леш, – сказала Анна в субботу утром, когда он в очередной раз уткнулся в экран, – может, устроим сегодня день без гаджетов? Давно мы всей семьей никуда не выезжали.

– М-м? – Он поднял голову. – А, да, хорошая идея. Только у меня сегодня важные дела. В следующие выходные, обязательно.

Но в следующие выходные у него снова нашлись дела. И в следующие тоже.

Кульминация наступила во вторник вечером. Алексей вернулся домой в половине десятого, когда дети уже делали уроки, а Анна читала в спальне. Он прошел в ванную, долго плескался там, а потом лег в постель с телефоном.

Анна отложила книгу и посмотрела на мужа. Он лежал на спине, печатая что-то, и на лице его играла легкая улыбка. Такую улыбку она помнила по их студенческим годам – когда он был влюблен и счастлив.

– Леш, – начала она осторожно, – мне кажется, или ты в последнее время… изменился?

Его пальцы замерли над клавиатурой.

– В каком смысле изменился?

– Ну… – Анна попыталась сформулировать свои ощущения. – Ты стал другим. Спорт, новая одежда, постоянные задержки на работе. Как будто после той конференции ты решил стать совсем другим человеком.

Алексей отложил телефон и повернулся к ней. В его глазах мелькнуло что-то похожее на раздражение.

– Аня, не начинай. У меня просто новый этап в жизни, я хочу развиваться. Ты должна меня поддерживать, а не пилить.

– Я не пилю, – сказала она тихо. – Я просто пытаюсь понять, что происходит. Мы же можем поговорить, как раньше?

– Что тут понимать? – Алексей сел на кровати. – Я решил заняться собой, своим здоровьем, своим внешним видом. Это плохо? Или тебя устраивает, когда у тебя муж-овощ, который ходит в старых джинсах и единственное развлечение которого – телевизор по вечерам?

– Откуда такие слова? – Анна почувствовала, как в груди сжимается что-то болезненное. – Ты никогда не был овощем. И мне всегда нравилось, какой ты есть.

– Какой я есть, – повторил он с горечью. – А может, я не хочу больше быть таким. Может, я хочу чего-то большего от жизни?

– А что это значит – «большего»? – спросила она. – Что тебе не хватает? Семьи? Дома? Работы?

Алексей помолчал, глядя в потолок.

– Понимаешь, Аня, – сказал он наконец, – ты застряла в быту. Тебе хватает этого – дом, дети, работа, и по кругу. А я… я чувствую, что задыхаюсь в этой рутине.

Слова ударили ее как пощечина. Застряла в быту? Это он о ней, о женщине, которая двадцать лет создавала ему уют, воспитывала его детей, поддерживала его во всех начинаниях?

– То есть я – это рутина? – спросила она, стараясь сохранить спокойствие.

– Не ты. Вся эта… жизнь. – Он махнул рукой. – Одно и то же каждый день. Никаких новых впечатлений, никакого развития. Мне хочется чувствовать себя живым, понимаешь?

– А с нами ты чувствуешь себя мертвым?

– Аня, ты передергиваешь мои слова.

– Нет, я пытаюсь их понять. – Анна села напротив него. – Леш, что происходит? Что случилось на той конференции? Ты вернулся совсем другим человеком.

– Ничего особенного не случилось. Просто я понял, что жизнь проходит мимо, а я сижу в своем маленьком мирке и боюсь из него выйти.

– Какой мирке? – В голосе Анны появились металлические нотки. – Наша семья – это мирок?

– Не надо так. – Алексей повернулся к ней спиной. – Ты просто не понимаешь. Ты довольна тем, что есть. А я хочу большего.

– А что ты называешь «большим»?

Он не ответил. Лег на бок, отвернувшись к стене, и больше не произнес ни слова.

Анна осталась сидеть на краю кровати в оглушительной тишине. «Новый этап в жизни», – эхом отдавались в голове его слова. Она посмотрела на их общую свадебную фотографию на стене и с ужасом поняла, что мужчина на ней и мужчина, который сейчас спит в ее постели, – это два совершенно разных человека.

Глава 5

Алексей

Алексей стоял перед зеркалом в спальне, в третий раз меняя рубашку. Синяя – слишком официальная. Белая – скучная. Наконец остановился на новой, приталенной, серого цвета с тонкой фиолетовой полоской. Кира говорила, что серый ему идет.

Их первая встреча после конференции была назначена на шесть вечера. До этого оставалось полчаса, но он уже полностью был мысленно там, в маленьком кафе на другом конце города, подальше от офиса и дома.

– Леш, – голос Анны заставил его вздрогнуть. Она стояла в дверях спальни с полотенцем в руках. – Ты не забыл, что завтра нужно заехать к моей маме? Она просила помочь с компьютером.

– М-м? – Он натягивал рубашку, не глядя на жену. – Да, помню.

– И еще… Ольга просила, чтобы ты завтра вечером помог ей с физикой. У неё контрольная послезавтра.

Раздражение вспыхнуло мгновенно. Мать Анны с ее компьютером, контрольная по физике, семейные обязанности. Как будто он не имеет права на собственную жизнь, на собственные планы.

– Хорошо, – ответил он коротко, застегивая манжеты.

– А куда ты так нарядился? – Анна внимательно посмотрела на него. – У тебя сегодня что-то важное?

– Встреча с потенциальными партнерами. Обсуждаем возможное сотрудничество.

Ложь слетела с языка легко, как хорошо отрепетированная реплика.

– Понятно. – Анна помолчала. – Не задерживайся сильно, ладно? Давно мы не проводили вечер вместе.

Он кивнул, уже мысленно выходя из дома. В голове крутилось только одно: скоро он увидит Киру. Поговорит с ней. Услышит ее смех. Почувствует себя интересным, живым, нужным.

Кира уже сидела за столиком у окна, когда он пришел в кафе. Она читала что-то в планшете, слегка наморщив лоб от концентрации, и эта деловая сосредоточенность показалась ему невероятно привлекательной.

– Привет, – сказала она, поднимая голову. – Как дела? Как впечатления от конференции устоялись?

– Отлично. – Он сел напротив нее, стараясь выглядеть непринужденно, хотя сердце колотилось как у подростка. – А у вас как прошла презентация на следующий день?

– Лучше, чем ожидала. – Кира улыбнулась, и он почувствовал знакомое тепло в груди. – Ваш совет про истории очень помог. Начала с кейса про неудачную рекламу, которую мы с командой превратили в вирусную. Зал сразу ожил.

– Значит, стратегия сработала.

– Ещё как. Три компании уже обратились с предложениями о сотрудничестве.

Они говорили о работе – о новых проектах, о сложностях с клиентами, о тенденциях рынка. Алексей рассказал о большом контракте, который пытался заключить уже третий месяц.

– Проблема в том, что заказчик не может определиться, – объяснял он. – Хотят всё и сразу, но бюджет ограничен. Классическая ситуация.

– А вы пробовали разбить проект на этапы? – Кира подалась вперед, заинтересовавшись. – Показать, что можно сделать в рамках первого этапа, какие результаты получить, а дальше масштабировать?

– Гениальная идея, – Алексей хлопнул себя по лбу. – Почему я сам до этого не додумался?

– Потому что слишком близко к проблеме. Иногда нужен взгляд со стороны.

Именно так он и чувствовал себя с ней – что наконец-то нашел того, кто его понимает. Кто не просто кивает и говорит «да, дорогой», а реально включается, помогает, дает дельные советы.

Через час разговора официант принес заказ. Алексей незаметно положил на стол букет белых тюльпанов – скромный, ненавязчивый.

– Что это? – Кира удивленно подняла брови.

– Просто… в знак успешного сотрудничества, – пробормотал он, вдруг засмущавшись собственного жеста.

Она взяла цветы, прижала к лицу.

– Они пахнут весной, – сказала тихо. – Спасибо. Давно мне никто не дарил просто так.

– Это… по работе, – повторил он слабо.

Кира посмотрела на него с легкой усмешкой.

– Конечно. По работе.

Но в ее глазах плясали смешинки, и он понял, что они оба прекрасно знают – это не про работу.

Домой Алексей вернулся в приподнятом настроении, полный энергии и планов. В голове еще звучал голос Киры, ее смех, умные замечания о его проекте. Он чувствовал себя так, словно только что выпил самого дорогого вина.

– Как прошла встреча? – спросила Анна, поднимая голову от книги.

– Хорошо. Продуктивно. – Он целовал ее в щеку, мысленно все еще находясь в том кафе. – Думаю, получится интересное сотрудничество.

– Это замечательно. – Анна улыбнулась. – А что за люди? Откуда они?

– Рекламное агентство. Специализируются на работе с b2b сегментом.

Вопросы сыпались один за другим, и каждый из них раздражал. Почему нельзя просто принять к сведению, что встреча прошла хорошо? Зачем копать глубже, требовать подробностей, имен, деталей?

– Леш, – Ольга заглянула в гостиную. – Папа, ты поможешь мне с физикой? А то я совсем ничего не понимаю в этих формулах.

– Не сейчас, Оля. Устал. Завтра поможем, хорошо?

Лицо дочери вытянулось от разочарования, но Алексею было не до того. Ему хотелось остаться наедине со своими мыслями, прокрутить в памяти каждое слово, каждый взгляд Киры.

– Может, все-таки сейчас? – мягко предложила Анна. – Контрольная же завтра.

– Анна, я сказал – устал. – В его голосе прозвучала резкость, от которой жена вздрогнула. – Мир не рухнет, если физику отложить на полчаса.

Повисла неловкая тишина. Ольга быстро ушла к себе, Анна уткнулась в книгу. А Алексей сидел в кресле и думал о том, что дома всё кажется серым, пресным, лишенным красок. Как будто кто-то убавил яркость на экране телевизора.

Встречи стали регулярными – каждую неделю, всегда под предлогом работы. Алексей заранее планировал алиби: «переговоры с поставщиками», «обсуждение нового проекта», «встреча с региональными партнерами». Анна перестала задавать вопросы – привыкла к его загруженности.

Постепенно рабочие темы отходили на второй план. Кира рассказывала о себе, и каждая ее история открывала ее с новой стороны.

– Знаете, – сказала она как-то за кофе, – когда мне было шестнадцать, я поехала поступать в университет без разрешения родителей. Они хотели, чтобы я осталась в нашем городке, вышла замуж за сына соседей и работала в местной больнице медсестрой.

– И что было?

– Я сказала, что еду к подруге на выходные, а сама – в областной центр, на подготовительные курсы. Жила в хостеле, экономила на всем. – Кира улыбнулась, но в улыбке была грусть. – Когда родители узнали, мама не разговаривала со мной два месяца. Говорила, что я ее предала.

– А теперь?

– Теперь гордятся. Иногда. – Она пожала плечами. – Но тогда мне было очень страшно. Шестнадцать лет, чужой город, никого не знаю. Но я понимала – если не сделаю это сейчас, то так и останусь в том городке навсегда.

Алексей слушал и восхищался ее силой. В шестнадцать лет она решилась изменить свою жизнь, пошла против семьи ради мечты. А он? Он выбрал самый безопасный путь – женился на однокурснице, устроился в крупную компанию, купил дом в пригороде. Стабильность, предсказуемость, отсутствие риска.

– А у вас были такие моменты? – спросила Кира. – Когда приходилось выбирать между безопасностью и мечтой?

Алексей задумался.

– Был. После университета мы с другом хотели открыть небольшое рекламное агентство. У нас даже были первые клиенты, наработки. Но тогда как раз женился, Анна забеременела первым ребенком. Нужна была стабильная зарплата, соцпакет, уверенность в завтрашнем дне.

– И вы выбрали стабильность.

– Да. – Он вздохнул. – Анна тогда сказала, что это слишком рискованно. Что с маленьким ребенком нельзя экспериментировать. И она была права. Логически – права.

– А сердцем?

– Сердцем… – Алексей помолчал. – Сердцем я до сих пор жалею.

Кира протянула руку и на мгновение коснулась его ладони – легко, дружески, но от этого прикосновения у него перехватило дыхание.

– Знаете что? – сказала она. – Еще не поздно. Опыт, который у вас есть сейчас, связи, репутация – это огромное преимущество. Если бы вы захотели, то смогли бы реализовать любую идею.

В ее голосе звучала такая уверенность, что он почти поверил. С ней все казалось возможным – и собственное дело, и новая жизнь, и право быть тем, кем он хочет, а не тем, кого от него ждут.

Через месяц случился инцидент, который мог все разрушить. Они сидели в их обычном кафе, когда в дверях появился Виталий – коллега Алексея по отделу. Тот огляделся по сторонам, явно ища свободный столик, и его взгляд остановился на их компании.

Алексей почувствовал, как кровь отливает от лица.

– Черт, – прошептал он.

– Что? – Кира проследила его взгляд.

– Коллега. Сейчас подойдет.

– Леша! – Виталий уже шел к их столику с широкой улыбкой. – Вот это встреча! А я думаю – знакомая спина.

– Привет, Виталий. – Алексей мгновенно изменил позу, выражение лица, тон голоса – все стало подчеркнуто деловым. – Кира, познакомьтесь – Виталий Петрович, мой коллега. Виталий, это Кира Светлова из агентства «Стратегия».

Кира моментально подхватила игру.

– Очень приятно. – Она протянула руку с деловой улыбкой. – Мы как раз обсуждаем возможности совместного проекта.

– О, как интересно! – Виталий явно заинтригован. – А что за проект?

Следующие десять минут Алексей и Кира разыгрывали спектакль, превращая свое свидание в сухие деловые переговоры. Она говорила о специфике работы с промышленными клиентами, он – о планах компании по расширению. Виталий вежливо слушал, потом извинился и ушел к своему столику.

Когда он отошел достаточно далеко, Алексей и Кира переглянулись.

– Ну и как? – прошептала она с озорным блеском в глазах. – Убедительно?

– Очень. – Он почувствовал прилив адреналина от совместно пережитой опасности. – Вы отличная актриса.

– А вы – режиссер. Как быстро вы переключились!

Этот общий секрет, этот момент, когда они были заодно против всего мира, сблизил их еще больше. У них появилась общая тайна, общий риск, общая игра.

– Страшно было? – спросила Кира, когда Виталий ушел из кафе.

– Жутко, – признался Алексей. – Но одновременно… захватывающе.

– Понимаю. – Она улыбнулась. – Иногда нужно немного адреналина, чтобы почувствовать, что живешь.

Физической близости между ними не было – Алексей строго держал эту границу. Никаких объятий, никаких поцелуев, даже руки старался не касаться. Это позволяло ему чувствовать себя относительно честным. Он не изменял жене в прямом смысле этого слова. Он просто… дружил с интересной женщиной.

Но внутренне что-то менялось с каждой встречей. Кира становилась важнее семьи, работы, всей его прежней жизни. Он начинал планировать дни вокруг их встреч, покупал новые рубашки, думая, понравятся ли они ей, репетировал перед зеркалом истории, которыми хотел с ней поделиться.

А дома становился все более раздражительным. Анна пыталась говорить с ним, но ее вопросы казались навязчивыми, забота – удушающей. Дети просили помощи с уроками, но он отвечал рассеянно, думая о Кире.

– Почему она не может просто оставить меня в покое? – раздраженно думал он, когда Анна в очередной раз предлагала «поговорить по душам». – У неё есть работа, дети, дом – разве этого недостаточно? Зачем постоянно копаться в отношениях, анализировать каждое слово?

А Кира никогда не требовала объяснений. Она была легкой, понимающей, интересной. С ней он чувствовал себя мужчиной, а не вечно виноватым мужем, который постоянно кому-то что-то должен.

В начале апреля, через три месяца после их знакомства, Кира выглядела задумчивой. Они встретились в том же кафе, где бывали в первый раз, но она была не такой оживленной, как обычно.

– У меня есть новости, – сказала она, медленно помешивая кофе. – Хорошие и плохие одновременно.

– Какие? – Алексей почувствовал тревогу.

– Мне предложили работу в Германии. Очень хорошие условия, возможность открыть там представительство российского агентства. – Она подняла глаза. – По сути, именно то, о чем я мечтала – самостоятельность, большие проекты, международный опыт.

Слова ударили его как удар в солнечное сплетение. Германия. Это означало, что она уедет. Возможно, навсегда.

– И… ты согласишься? – Голос звучал странно, как будто принадлежал кому-то другому.

– Думаю, да. – Кира посмотрела в окно на прохожих. – Здесь меня ничего особенно не держит. Родители далеко, личной жизни нет, карьера упирается в потолок. А там – новые возможности, новая страна, новая жизнь.

Алексей молчал, пытаясь переварить услышанное. В голове проносились картины будущего без нее. Вот он сидит на очередном семейном празднике у Аниных родителей, слушает одни и те же разговоры о погоде, политике, соседях. Вот он возвращается домой после работы, и дома его ждет всё та же рутина – ужин, телевизор, обсуждение детских оценок. Вот он лежит в постели рядом с женой и понимает, что единственный яркий свет в его жизни погас навсегда.

Мысль о том, что может потерять ее, ударила с неожиданной силой. Когда это случилось? Когда дружеские встречи превратились в потребность? Когда желание увидеть ее стало сильнее желания возвращаться домой?

– Когда? – услышал он свой голос.

– Через месяц, если соглашусь. Они торопят с ответом.

Месяц. Четыре недели. Двадцать восемь дней. И потом – пустота. Возврат к серой, безликой жизни, где он просто функционирует, но не живет.

– А ты… – Он запнулся, не зная, как сформулировать вопрос. – Ты не передумаешь?

Кира посмотрела на него внимательно.

– Алексей, а почему для вас это важно?

Вопрос повис в воздухе между ними. Момент истины. Или окончательной лжи.

– Потому что… – Он сделал глубокий вдох. – Потому что я не знаю, как буду без наших встреч. Они стали… важными для меня.

– Важными как?

– Я не знаю. – Он провел рукой по волосам. – Я вообще сейчас ничего не знаю. Знаю только, что когда думаю о том, что могу вас больше не увидеть, мне становится… страшно.

Кира долго молчала, изучая его лицо.

– Алексей, – сказала она наконец мягко, – вы женатый мужчина с детьми. У вас есть семья, дом, жизнь, которую вы строили двадцать лет. А я – свободная женщина, которая может уехать в любую точку мира. Мы живем в разных реальностях.

– Знаю, – сказал он тихо. – И поэтому я сошел с ума.

– А может быть, наоборот. – В ее голосе прозвучала странная нота. – Может быть, впервые за много лет начали жить.

Эти слова перевернули что-то внутри него. Впервые за много лет начал жить. Да, именно так он и чувствовал себя эти три месяца. Живым. Нужным. Интересным. Мужчиной, а не просто исполнителем ролей – мужа, отца, добытчика, функции.

– Что мне делать? – спросил он.

– Не знаю. – Кира встала, взяла сумочку. – Но решать придется вам. И скоро.

Она направилась к выходу, но у двери обернулась.

– Знаете что, Алексей? Если бы вы были свободны, я бы, наверное, не уехала. Подумайте об этом.

Дверь кафе закрылась за ней, а он остался сидеть за столиком, как будто его придавило к стулу невидимой тяжестью.

Алексей просидел в кафе еще полчаса, тупо глядя в окно. Люди шли по тротуарам, смеялись, разговаривали, жили своими жизнями. А он сидел здесь и понимал, что стоит на развилке, от которой зависит всё его будущее.

На улице была солнечная весна – та самая, которую он чувствовал в себе эти три месяца. Но сейчас она могла закончиться.

Если он ничего не сделает, Кира уедет, и его жизнь вернется в прежнее русло. Работа – дом – семья – работа. По кругу, до самой пенсии. Безопасно, стабильно, правильно. И смертельно скучно.

Если он… А что «если»? Что он вообще может сделать? Развестись? Бросить семью? Детей? Двадцать лет совместной жизни?

«Но разве это жизнь?» – спросил он себя, глядя на прохожих за окном. – «Разве то, что у меня есть дома, можно назвать любовью? Или это просто привычка, удобство, страх перемен?»

Он закрыл глаза и попытался представить себя через десять лет. Вот он сидит за тем же семейным столом, слушает те же разговоры, обсуждает те же проблемы. Кирилл и Ольга выросли, разъехались, живут своими жизнями. Остались только он и Анна – два человека, которые когда-то любили друг друга, а теперь просто привыкли. Которые боятся остаться одни, поэтому держатся друг за друга, как за спасательный круг.

А потом он представил другую картину. Он и Кира. Новая страна, новые возможности, новая жизнь. Он чувствует себя живым, интересным, нужным. Рядом с ним женщина, которая верит в него, поддерживает его, видит в нем не функцию, а человека.

Официантка третий раз подошла к его столику.

– Не принести ли что-нибудь еще?

– Нет, спасибо. – Он встал, оставил деньги на столе и направился к выходу.

На улице он остановился, достал телефон. Чуть не набрал номер Анны – сказать, что задержится. Но передумал. Сейчас ему нужно было побыть одному, подумать.

Он шел по вечернему городу и понимал: Кира была права. Впервые за много лет он чувствовал себя живым. И эта женщина была его шансом на настоящее счастье. Его будущим. А все, что было до нее – лишь долгая, серая прелюдия к настоящей жизни. Он больше не мог ждать. Сегодня же, как только придет домой, он должен сделать то, чего избегал так долго. Сказать правду.

Глава 6

Анна

Анна услышала звук машины во дворе и машинально посмотрела на часы. Половина восьмого – Алексей приехал раньше обычного. Она отложила медицинский журнал, который читала на кухне, и прислушалась. Обычно он заходил в дом с шумом – бросал ключи в корзинку у двери, громко здоровался, спрашивал, что на ужин. Но сейчас дом оставался тихим.

Слишком тихим.

Она прошла в прихожую. Алексей стоял у двери, не снимая куртку, и смотрел в одну точку. Лицо его было странным – как у человека, который принял тяжелое решение и теперь набирается сил его осуществить.

– Привет, – сказала она осторожно. – Как дела?

Он поднял голову, и в его глазах мелькнуло что-то, похожее на испуг. Или вину.

– Привет. – Голос звучал неестественно. – Анна, нам нужно поговорить. Всем вместе.

– Всем? – Сердце у нее пропустило удар. – В смысле – с детьми?

– Да. – Он наконец снял куртку, повесил ее на крючок. Движения были медленными, как у человека, который тянет время. – Собери их, пожалуйста. В гостиной. Мне нужно сказать кое-что важное.

Анна смотрела на мужа и чувствовала, как внутри нее все сжимается в тугой комок. «Нам нужно поговорить всем вместе». Такие слова произносят перед объявлением диагноза. Или развода.

– Леш, – начала она, – может, сначала мы с тобой…

– Нет. – Он покачал головой. – Всем сразу. Я не хочу… не хочу повторять.

Не хочет повторять. Значит, то, что он собирается сказать, настолько тяжело, что произнести это дважды выше его сил.

– Хорошо, – сказала она тихо. – Я позову детей.

Кирилл был дома на каникулах, сидел в своей комнате за компьютером. Ольга делала уроки. Анна поднялась на второй этаж, стараясь сохранить спокойствие в голосе.

– Дети, спуститесь, пожалуйста. Папа хочет с нами поговорить.

– О чем? – Ольга подняла голову от учебника истории.

– Не знаю. Сказал, что важное.

– Мам, я не могу, у меня завтра контрольная, – начала дочь, но что-то в лице Анны заставило ее замолчать. – Хорошо. Сейчас спущусь.

Кирилл вышел из комнаты, потягиваясь.

– А что случилось? Папа какой-то странный сегодня.

– Скоро узнаем, – ответила Анна, и в этих словах прозвучала такая обреченность, что сын внимательно на нее посмотрел.

– Мам, ты в порядке?

– Да. – Она заставила себя улыбнуться. – Просто устала. Пойдем.

Гостиная всегда была сердцем их дома. Здесь они собирались по вечерам, смотрели фильмы, встречали Новый год, отмечали дни рождения. Большой диван, два кресла, журнальный столик, на котором всегда лежали детские книжки и Анины медицинские журналы. На стенах – семейные фотографии, детские рисунки, которые они никак не могли снять, даже когда дети выросли.

Сейчас эта уютная комната показалась Анне чужой. Воздух в ней был густым и тяжелым, как перед грозой.

Алексей стоял у окна спиной к семье. Анна села в свое обычное место на диване. Кирилл устроился в кресле, Ольга примостилась рядом с матерью.

– Ну? – сказал Кирилл. – В чем дело?

Алексей медленно повернулся. Лицо у него было бледным, но решительным.

– Садитесь все, пожалуйста, – сказал он. – То, что я хочу вам сказать… Это сложно.

– Пап, ты меня пугаешь, – призналась Ольга. – Что случилось?

Он сел в кресло напротив дивана, но на самый край, как человек, готовый в любую секунду вскочить и убежать. Сложил руки, потом разложил их снова. Несколько раз открывал рот и закрывал, не произнося ни слова.

Анна смотрела на него и думала: «Скажи уже. Какая бы ни была правда – скажи. Эта неопределенность хуже любых слов».

– Я… – начал он наконец. – Мне нужно быть с вами честным.

Честным. В этом слове был подвох. Люди говорят о честности, когда собираются признаться в чем-то нечестном.

– Я понимаю, что это больно. Но я не могу больше врать. Не могу жить во лжи.

– Леш, – тихо сказала Анна. – О чем ты?

Он посмотрел на нее, потом на детей, потом в пол.

– Я… – Глубокий вдох. – Я влюбился.

Слова повисли в воздухе. Кирилл нахмурился, не сразу понимая. Ольга широко открыла глаза. Анна почувствовала, как все внутри нее превращается в лед.

– Что это значит? – спросила она ровным голосом.

– Это значит, что я встретил другую женщину. – Теперь, когда первые слова были произнесены, остальные полились легче. – И я понял, что то, что между нами… То, что у нас есть… Это не то. Не настоящее.

– Папа, – прошептала Ольга. – Ты что, серьезно?

– Я не планировал этого. Это случилось само. На конференции я познакомился с одной женщиной, и… – Он развел руками, как будто происшедшее не зависело от его воли. – Я понял, что могу чувствовать по-другому. Что могу любить по-настоящему.

– А нас ты не любишь по-настоящему? – спросил Кирилл, и в его голосе прозвучала такая боль, что у Анны сжалось сердце.

– Вас я люблю. Вы мои дети. Но Анну… – Он посмотрел на жену. – Извини. Но между нами давно уже нет ничего настоящего. Только привычка.

Привычка. Двадцать лет брака, двое детей, построенный вместе дом – все это он называл привычкой.

– И что ты хочешь? – спросила Анна. Удивительно, но голос звучал спокойно.

– Я хочу развод.

Кирилл резко встал с кресла. Лицо у него покраснело от гнева.

– Это что, шутка? – выкрикнул он. – Ты бросаешь семью ради какой-то бабы с конференции?

– Не говори так, – попросил Алексей. – Ты не понимаешь…

– Не понимаю? – Кирилл сжал кулаки. – Я понимаю, что мой отец – эгоистичный мерзавец, который разрушает семью!

– Кирилл! – окрикнула его Анна.

– Нет, мам! Пусть он объяснит, как можно бросить жену и детей ради первой встречной!

– Она не первая встречная, – сказал Алексей, и в его голосе появились металлические нотки. – Она умная, интересная женщина, которая…

– Заткнись! – рявкнул Кирилл. – Просто заткнись!

Он развернулся и пошел к двери. В дверном проеме обернулся.

– Знаешь что, папа? Поздравляю. Ты получил то, что хотел. Для меня тебя больше нет.

Дверь захлопнулась с такой силой, что задрожали стекла в серванте.

Повисла тишина. Ольга тихо всхлипывала, прижавшись к материнскому плечу. Алексей сидел, опустив голову.

– Мам, – прошептала Ольга сквозь слезы. – Ты знала?

Анна обняла дочь, погладила по волосам.

– Теперь знаю. Вместе с вами.

– А я догадывалась, – призналась Ольга. – Ты изменилась в последние месяцы. Стала какая-то… настороженная. А папа – как будто его подменили.

– Оля, – мягко сказала Анна. – Иди к себе. Поплачь, если хочется. А мне нужно поговорить с папой.

Дочь поднялась с дивана, но у двери остановилась.

– Пап, – сказала она, не оборачиваясь. – А как же наши планы? Летом в Италию собирались ехать. Всей семьей.

Алексей поднял голову. В глазах у него стояли слезы.

– Оля…

– Забудь, – отрезала дочь. – Просто забудь.

Она вышла, оставив родителей наедине.

Анна смотрела на мужа – теперь уже бывшего мужа – и пыталась что-то почувствовать. Боль, гнев, обиду. Но внутри была только пустота и странное, ледяное спокойствие.

– Значит, так, – сказала она.

– Анна, я знаю, что это тяжело…

– Тяжело? – Она поднялась с дивана. – Леш, тебе сорок два года. Ты не подросток, который «не планировал» и «само получилось». Ты принял решение. Сознательно. И теперь живи с последствиями.

– Я хотел сказать раньше, но не знал как…

– Зато знал, как врать. Три месяца врал про «деловые встречи» и «переговоры с партнерами». – В ее голосе появились стальные нотки. – Знал, как покупать новую одежду, записываться в спортзал, менять свою жизнь, готовясь к новым отношениям. А нас предупредить не знал как.

– Я не хотел вас расстраивать раньше времени…

– Раньше времени? – Анна засмеялась коротко и зло. – То есть расстраивать нас было можно, но только в удобное для тебя время?

Алексей молчал, глядя в пол.

– Как ее зовут? – спросила Анна.

– Зачем тебе?

– Как ее зовут?

– Кира.

– Понятно. – Анна кивнула. – А дети знают?

– Что знают?

– Что их отец несколько месяцев встречался с другой женщиной, обманывая при этом мать. Или ты им расскажешь, что это была «любовь с первого взгляда»?

– Анна, не надо…

– Надо. – Она подошла к нему ближе. – Потому что дети должны знать правду о том, какой у них отец. Человек, который может двадцать лет жить с женщиной, а потом сказать ей, что это была «просто привычка». Человек, который может три месяца врать в глаза, а потом назвать это «честностью».

– Ты права, – сказал он тихо. – Я поступил подло. Но я не мог по-другому. Я задыхался в этой жизни.

– В какой «этой»? В жизни с семьей, которая тебя любила?

– В жизни без любви! – вспыхнул он. – Мы же давно уже не муж и жена, а просто соседи по квартире. Мы не разговариваем по-настоящему, не смеемся вместе, не…

– Не занимаемся любовью? – закончила за него Анна. – Скажи прямо.

– Да, и это тоже. Когда мы в последний раз были близки? Не просто потому что «пора», а потому что хотели друг друга?

Вопрос был болезненным, но справедливым. И все же…

– А ты пытался что-то изменить? – спросила Анна. – Разговаривал со мной об этом? Предлагал куда-то поехать вдвоем, проводить больше времени вместе? Или сразу решил, что проще найти замену?

– Я не искал замену. Так получилось.

– Ничего не получается «просто так», Алексей. Ты сделал выбор. И сделал его не вчера, а три месяца назад, когда пошел на первое свидание с этой… Кирой.

Он закрыл лицо руками.

– Я люблю ее, – сказал он глухо. – Понимаешь? Я люблю ее так, как, наверное, никого не любил. Она делает меня живым.

– А мы делали тебя мертвым?

– Вы делали меня… функцией. Мужем, отцом, добытчиком. А с ней я чувствую себя мужчиной.

Анна долго смотрела на него. На человека, с которым прожила двадцать лет, родила детей, строила планы на будущее.

– Хорошо, – сказала она наконец. – Ты получишь свой развод.

Он поднял голову, удивленный спокойствием ее тона.

– Анна…

– Но знай одну вещь, Алексей. – Голос ее был тихим, но в нем звучала сталь. – Когда твоя «весна» закончится – а она закончится, поверь мне – и ты поймешь, что натворил, не думай, что сможешь вернуться. Назад дороги не будет. Никогда.

– Я и не собираюсь возвращаться, – сказал он. – Я нашел свою любовь.

– Увидим. – Анна направилась к двери. – А пока что собирай вещи. И чем быстрее, тем лучше.

Глава 7

Анна

После того как дверь в детскую комнату закрылась за Ольгой, в доме повисла оглушительная тишина. Анна стояла в коридоре, прислушиваясь к приглушенному всхлипыванию дочери за дверью, к гробовому молчанию из комнаты сына, к шорохам в гостиной, где Алексей, по всей видимости, собирался с мыслями.

Она чувствовала себя странно – как будто ее тело действовало само по себе, а разум парил где-то сбоку, холодно наблюдая за происходящим. Шок, наверное. Она читала об этом в медицинских журналах – защитная реакция психики, когда реальность становится слишком болезненной, чтобы ее воспринимать напрямую.

Нужно было вернуться к Алексею. Договориться о практических вещах. О том, как теперь будет устроена их жизнь – точнее, их жизни, потому что теперь это были разные жизни.

Анна расправила плечи, провела рукой по волосам и вернулась в гостиную.

Алексей сидел в том же кресле, опустив голову в ладони. Услышав ее шаги, он поднял глаза. В них читалась смесь вины, страха и странной надежды – как будто он ждал, что она сейчас бросится к нему, заплачет, станет умолять остаться.

– Ну что ж, – сказала Анна, садясь на диван. – Давай решим практические вопросы.

– Анна, я…

– Где ты будешь жить? – перебила она. – У нее? Или снимешь квартиру?

Он моргнул, явно не ожидая такого поворота разговора.

– Пока… пока не знаю. Наверное, в отеле. На несколько дней.

– Понятно. Когда заберешь вещи?

– Я… – Он потер лоб. – Анна, мне нужно кое-что сказать. Я не хочу, чтобы между нами была вражда. Мы же прожили вместе двадцать лет. У нас общие дети. Мы можем остаться… друзьями.

Друзьями. Анна на секунду представила, что это будет означать. Он будет звонить по воскресеньям и вежливо спрашивать, как дела у детей, а она будет так же вежливо отвечать, зная, что на фоне у него смеется другая женщина? Он будет приходить на дни рождения Ольги и Кирилла со своей новой «подругой», и она должна будет улыбаться и изображать радушную хозяйку? Они будут встречаться на выпускном у Ольги, на свадьбе Кирилла, и делать вид, что между ними нет этой пропасти лжи и предательства?

– Друзьями? – повторила она.

– Ну да. – Он оживился, видимо решив, что она готова к компромиссам. – Я всегда буду рядом, если понадоблюсь детям. Или тебе. Я имею в виду – практическая помощь, советы… Я же могу по-прежнему чинить кран или помогать с машиной. Мы же не враги.

Анна смотрела на него и не могла поверить в то, что слышит. Он хочет уйти к другой женщине, но сохранить все удобства прежней жизни. Быть свободным, но не нести ответственности. Иметь новую любовь, но не терять старых связей.

– Алексей, – сказала она спокойно. – Мы не останемся друзьями.

– Но почему? Я понимаю, что ты сейчас злишься…

– Я не злюсь. – Анна встала и подошла к окну. – Я просто объясняю реальность. Друзья – это люди, которые заботятся друг о друге, поддерживают, не предают. Ты сделал свой выбор. И этот выбор исключает дружбу.

– Анна, но дети…

– С детьми ты будешь видеться, если они захотят. Это их право. Но между нами все кончено. Окончательно.

– Ты не можешь так говорить, – в его голосе прозвучала нотка отчаяния. – Люди расходятся, но это не значит…

– Алексей, – перебила она. – Мы все выяснили вчера. Ты сделал свой выбор. Теперь живи с ним.

Память предательски подбросила картинку: неделю назад, вторник, он вернулся домой в половине десятого. Сказал, что были сложные переговоры с новыми партнерами. А она поверила. И только сейчас вспомнила – от него пахло незнакомыми духами. Тогда она решила, что это кто-то из коллег в лифте. Как же она была наивна.

– Собирай вещи завтра, – сказала она деловито. – Я попрошу детей не приходить домой раньше семи. Будет проще для всех.

Анна поднялась наверх. На втором этаже было тихо – из комнаты Кирилла не доносилось ни звука, но под дверью горел свет. Ольга больше не плакала.

Анна тихонько постучала в дверь дочери.

– Оля? Можно войти?

– Да, – донеслось тихое всхлипывание.

Ольга лежала на кровати, обняв подушку. Лицо красное, опухшее от слез. Увидев мать, она снова заплакала.

– Мам, это правда? Он правда нас бросает?

Анна села на край кровати, обняла дочь.

– Да, солнце. Правда.

– Но почему? – Ольга прижалась к матери. – Мы же хорошие дети. Ты хорошая жена. Почему он так?

– Не знаю. – Анна гладила дочь по волосам. – Иногда люди меняются. Иногда они принимают решения, которые трудно понять.

– А что теперь будет? Мы останемся жить здесь? А если у нас не хватит денег? А если…

А что будет? На мгновение Анну самому охватила паника. Хватит ли ее зарплаты врача на содержание дома? Сможет ли она одна справиться с подростками? А если что-то случится с ней – кто позаботится о детях? Но она заставила себя отогнать эти мысли. Сейчас не время для собственных страхов. Дочери нужна уверенная мать.

– Тише, – Анна крепче обняла дочь. – Послушай меня внимательно. Мы справимся. Я работаю, у нас есть дом. Ты закончишь школу, поступишь в университет. Кирилл получит образование. Все будет хорошо.

– А ты? – Ольга подняла заплаканное лицо. – Тебе же тоже больно.

– Мне больно, – честно признала Анна. – Но я сильная. И ты сильная. И Кирилл сильный. Мы из породы людей, которые не сдаются.

– Я не хочу с ним видеться, – прошептала Ольга. – Не хочу, чтобы он приходил, делал вид, что заботится. Он нас предал.

– Оля, он твой отец. Что бы он ни сделал, это остается фактом.

– Но я его ненавижу. – Ольга помолчала, потом добавила тише: – А помнишь, мам, как он учил меня кататься на велосипеде? Бегал за мной по двору, держал за седло. Он же не был всегда плохим, правда?

– Нет, не всегда, – тихо сказала Анна. – Люди сложные, солнышко. В них может быть и хорошее, и плохое одновременно. Хорошие воспоминания никуда не денутся. Но они не отменяют того, что он сделал сейчас.

– Знаю. Сейчас ненавижу. Может, и всегда буду. А может, когда-нибудь простишь. У тебя есть право на любые чувства.

Они посидели в обнимку, молча. Потом Ольга уткнулась матери в плечо.

– Мам, а ты меня никогда не бросишь?

– Никогда, – твердо сказала Анна. – Что бы ни случилось, я всегда буду с тобой. И с Кириллом. Это обещание.

– Я тебя люблю.

– И я тебя люблю. Больше жизни.

Анна просидела с дочерью, пока та не заснула. Потом тихонько вышла из комнаты, прикрыв дверь.

Прошла мимо комнаты Кирилла. Свет еще горел, но стучать не стала. Но остановилась у двери, прислушиваясь. Тишина. Слишком подозрительная тишина для девятнадцатилетнего парня.

Как этот удар отразится на нем как на мужчине? Не потеряет ли он веру в семью, в любовь, в женщин? Не станет ли циничным, как некоторые дети разводов? Кирилл всегда был похож на отца характером – импульсивный, эмоциональный. А вдруг он решит, что все женщины лгут и предают, как лгал и предавал его отец? Не повторит ли он отцовских ошибок, не научится ли от него, что семью можно бросить, когда надоест?

Анна приложила ладонь к двери, как будто могла передать сыну свою силу через деревянную преграду. Завтра она с ним поговорит. Обязательно поговорит.

Внизу было тихо – Алексей, видимо, уехал.

Анна зашла в свою спальню – теперь уже только свою – и закрыла дверь на замок. Села на край кровати и посмотрела вокруг.

Их семейная спальня. Кровать, на которой они любили друг друга, ссорились, мирились, планировали будущее. Комод с их общими фотографиями. Его тумбочка, на которой до сих пор лежала недочитанная книга и стояла кружка с засохшими остатками кофе.

Сейчас это выглядело как музей погибшей цивилизации.

Анна встала и подошла к его тумбочке. Взяла в руки книгу – детектив, который он читал перед сном. Они даже обсуждали сюжет неделю назад. Он говорил, что не может понять, кто убийца, а она смеялась, что у него нет дедуктивного мышления. Обычный, домашний разговор. А он уже тогда встречался с другой.

Она открыла его шкаф. Там висели рубашки, которые она гладила, костюмы, которые покупала ему в подарок. И старый серый свитер, который она сама ему связала двадцать лет назад, еще до свадьбы. Он был такой молодой тогда, такой милый в этом свитере. Говорил, что это лучший подарок в его жизни.

И тут до нее дошло по-настоящему. Не разумом – разум понял еще полчаса назад. А сердцем, всем существом.

Ее брак кончился. Двадцать лет совместной жизни превратились в пыль за один вечер. Мужчина, которого она любила, которому доверяла, с которым строила планы, оказался способен на предательство.

Она одна. С двумя детьми, с домом, с работой, с огромной черной дырой там, где раньше было будущее.

Анна сидела на кровати, и внутри нее что-то ломалось. Не со звуком – тихо, как ломаются сухие ветки под снегом.

Слезы пришли внезапно. Сначала тихие, почти незаметные. Потом все сильнее. Потом они хлынули потоком, который нельзя было остановить.

Анна плакала так, как не плакала с детства – всем телом, сотрясаясь от беззвучных рыданий. Она прижала к лицу подушку, чтобы дети не услышали, и позволила боли выйти наружу.

Она плакала не о потерянной любви – любовь кончилась давно, она теперь это понимала. Она плакала о потраченных годах. О том, как отказалась от ординатуры в Санкт-Петербурге, потому что не хотела оставлять Алексея одного в этом городе. О том, как вкладывала все силы в дом, в детей, в его комфорт, отодвигая свои амбиции на второй план. О том, как могла бы стать заведующей отделением, но выбирала не слишком ответственные должности, чтобы больше времени проводить с семьей.

Она плакала о детях – о том, что им придется жить с этой травмой. Как Ольга будет строить отношения с мужчинами после такого примера? Будет ли она доверять, или всю жизнь будет ждать предательства? А Кирилл? Сможет ли он после этого создать крепкую семью, или повторит отцовский путь – будет бросать женщин, когда надоест?

Она плакала об Алексее – не о том, который ушел, а о том, которого она любила раньше. О молодом студенте, который дарил ей полевые цветы и читал стихи под окнами общежития. О муже, который держал ее за руку в роддоме и плакал, когда родился Кирилл. О отце, который учил детей ездить на велосипеде, читал им сказки на ночь, носил на плечах. О мужчине, который ухаживал за ней, когда она болела пневмонией, который поддерживал ее, когда умер ее отец, который был ее опорой и защитой.

Тот человек тоже умер сегодня. И его некому было оплакать, кроме нее.

Слезы текли, пока не закончились. Анна лежала на кровати, чувствуя себя выжатой, пустой, но странно освобожденной. Как будто вместе со слезами вышла вся накопившаяся за месяцы боль.

Она встала, подошла к зеркалу и посмотрела на свое отражение. Лицо опухшее, глаза красные, волосы растрепаны. Она выглядела как женщина, которая только что пережила катастрофу.

«Все,» – сказала она своему отражению твердым, чужим голосом. – «Это была последняя слезинка по нему.»

Анна умылась ледяной водой, расчесала волосы, привела себя в порядок. Потом снова посмотрела в зеркало и начала мысленно перечислять свои активы.

У меня есть профессия. Хорошая, нужная, которая меня кормит.

У меня есть мозги. Я умная, образованная женщина.

У меня есть дети. Замечательные дети, которых я вырастила.

У меня есть друзья. Коллеги, которые меня уважают.

У меня есть дом. Мой дом, который теперь никто не сможет у меня отнять.

У меня есть здоровье и силы.

И у меня есть будущее. Которое теперь принадлежит только мне.

Завтра начнется новая жизнь. Трудная, но честная. Без лжи и предательств. И она должна быть к ней готова.

Она больше не чья-то жена. Она мать, врач, самостоятельная женщина. У нее есть дети, которых нужно защищать. Есть работа, которую она любит. Есть дом, который теперь принадлежит только ей.

Анна выключила свет, легла в постель и закрыла глаза. Завтра будет трудный день. Нужно будет звонить родителям, объяснять ситуацию, решать юридические вопросы.

Но сегодня она сделала главное – пережила первый удар. И выстояла.

Глава 8

Анна

Анна проснулась в половине шестого утра от звука собственного сердцебиения. Несколько секунд она лежала с закрытыми глазами, надеясь, что вчерашний вечер – это просто кошмарный сон. Но пустота рядом на кровати и тишина в доме были слишком реальными.

Вчера, после того как Алексей ушел, она сумела взять себя в руки ради детей. Успокоила Ольгу, поговорила с замкнувшимся Кириллом, привела дом в порядок. Но сегодня предстояло самое трудное – рассказать родственникам.

Анна встала, надела халат и спустилась на кухню. Поставила чайник, достала из холодильника йогурт, который не смогла заставить себя съесть. В доме стояла странная тишина – не привычная утренняя, а напряженная, как перед грозой.

Она посмотрела на часы. Половина седьмого. Родители встают рано – отец всегда говорил, что после шестидесяти сон становится коротким. Можно звонить.

Анна набрала номер, зная, что после этого звонка назад дороги уже не будет. Официально. Для всех.

– Анечка? – удивленный голос матери. – Так рано… Что-то случилось?

Несколько секунд Анна молчала, подбирая слова. Как сказать матери, что двадцатилетний брак, которым та так гордилась, рухнул за один вечер?

– Мама, мне нужно тебе кое-что сообщить. – Анна усилием воли сделала голос ровным, деловым. – Мы с Алексеем разводимся.

Пауза. Долгая, звенящая пауза.

– Что? – голос матери стал тонким. – Анечка, что ты говоришь? Вы же вчера…

– Мама, он встретил другую женщину. Вчера вечером он собрал семейный совет и объявил, что уходит. – Слова выходили четкими, как будто она диктовала медицинский диагноз. – Развод будет оформлен в ближайшее время. Дети остаются со мной.

– Боже мой, – прошептала мать. – Боже мой, Анечка… Передай трубку папе!

Послышался шорох, приглушенные голоса, потом в трубке раздался хриплый голос отца:

– Анна? Это правда?

– Да, пап.

– Где этот сукин сын? – голос отца перешел в рык. – Где он сейчас?

– Папа, не надо. – Анна зажмурилась. Она знала своего отца – бывшего военного, который всю жизнь решал проблемы прямолинейно и решительно. – Ничего не делай. Пожалуйста.

– Как это – ничего не делай? Он бросил мою дочь! Мою Анечку! Двадцать лет… Как он посмел?

– Пап, выслушай меня. – Анна говорила медленно, внятно, как объясняла пациентам сложные диагнозы. – Я справлюсь. У меня есть работа, есть дом, есть дети. Мне не нужна ваша месть, мне нужна ваша поддержка.

– Конечно, дочка, конечно, – голос отца дрогнул. – Все, что угодно. Денег нужно? Переезжать к нам будешь?

– Не нужно, пап. Просто… просто будьте рядом. И не устраивайте скандалов. Ради детей.

Она говорила с родителями еще полчаса, успокаивая их, объясняя, что у нее все под контролем. Мать плакала в трубку, отец клялся найти Алексея и «объяснить ему, как поступают мужчины». Анна терпеливо отговаривала их от резких шагов, повторяя, что главное сейчас – покой для детей.

Когда она повесила трубку, руки дрожали. Первый звонок был позади. Но впереди ждал второй – самый трудный.

Свекрам.

Анна налила себе чай, но не смогла сделать ни глотка. Она представляла, как отреагирует мать Алексея. Елена Васильевна всегда была справедливой женщиной, но сын для нее был центром вселенной. Неужели она станет его защищать? Найдет оправдания? Обвинит Анну в том, что «не сумела удержать мужчину»?

Анна набрала номер, чувствуя, как сердце бьется где-то в горле.

– Алло? – голос свекрови был бодрым, утренним.

– Елена Васильевна, это Анна.

– Анечка! Доброе утро, дорогая. Как дела? Как дети?

– Нам нужно поговорить. – Анна сделала глубокий вдох. – Я должна вам сообщить… Мы с Алексеем разводимся.

Молчание. Потом – слабый вздох.

– Анечка… что случилось?

– Он влюбился в другую женщину. Вчера объявил детям, что уходит из семьи.

То, что последовало дальше, Анна не ожидала. В трубке раздался всхлип, потом – рыдания. Елена Васильевна плакала так горько, словно это ее саму бросили.

– Анечка, милая, – сквозь слезы говорила свекровь, – прости его. Прости моего дурака сына. Я… я не знаю, что на него нашло…

– Елена Васильевна, не надо извиняться. Это не ваша вина.