Железо и Воля

Пролог. Последний звонок

Инженер-механик Иван Сергеевич Орлов в очередной раз вытер машинное масло с лица потрепанной ветошью. Запах солярки, металла и вечной мерзлоты – вот истинный аромат его жизни. Пятьдесят лет, из которых тридцать – на этом  руднике в сибирской глухомани, где даже вороны зимой замерзали на лету.

Но за его плечами были не только карьеры и забойки. Годы службы в ВДВ и две горячие точки навсегда врезались в память, научив главному: есть задача – есть решение. Ломом, сваркой или штык-ножом – но решение находилось всегда.

Он потянулся к старому армейскому котелку, где закипал крепчайший чай, и его взгляд упал на пожелтевшую фотографию, прикреплённую к ржавой балке. Молодые лица ребят из его взвода, застывшие в вечном смехе где-то под Кандагаром. Именно там, в пекле, где плавился песок, он усвоил простую истину: техника, как и люди, ломается. Но это не повод сдаваться. Это лишь повод найти другой способ – обойти, починить, заменить, а если ничего не помогает, то долбить камень голыми руками, пока не добьёшься своего.

Иван хмыкнул, глядя на сломанный транспортёр. Вокруг – тишина, только ветер гудит в разбитых окнах мастерской. Но он не был один. За его спиной стояли тени его роты, суровые лица десантников, которые никогда не оставляли своих. И сейчас, в ледяной сибирской глуши, он не был простым механиком. Он был солдатом, который знал: пока бьётся сердце и шевелятся руки, любая, даже самая безнадёжная задача, имеет решение.

– Вань, всё. Шахта исчерпана. Приказ сверху – предприятие закрывается. Консервация с понедельника.К нему подошёл начальник участка, Виктор Семёныч, и не глядя в глаза пробурчал:

– Тебе, как ветерану… Ну, там, путёвку в санаторий обещали. И расчёт, конечно. – Он нервно шмыгнул носом. – Ты уж не кипятись. Приказано – всё.Он потоптался на месте, глядя куда-то за спину Ивана, будто там была не ржавая стена, а какое-то важное зрелище.

Иван медленно выпрямился, отложив ключ-трещотку. Он смотрел на Виктора Семёныча, но видел не его, а задымлённые лица товарищей, горящий БТР и крик сержанта: «Не отступать! Держать позицию!»

«Есть задача – есть решение», – пронеслось в голове. Только сейчас задача была иной. Не чинить, не удерживать, а… смириться. Сдать свой рудник, свою крепость, которую он тридцать лет оборонял от износа, хаоса и разрухи.

Он молча кивнул, повернулся к конвейеру и с такой силой ударил по раме ладонью, что металл глухо звякнул. Это был не гнев. Это было прощание.

Вечером, вернувшись в свою скромную коморку при руднике, Иван машинально поставил на плиту закопчённый чайник. В опустевшем здании уже не слышалось привычного гула генераторов – лишь завывание ветра в пустых шахтных стволах. Он медленно провёл рукой по потёртому стулу, на спинке которого десятилетиями висела его роба. Завтра и её придётся сдать.

Включив старенький компьютер, он устало потёр переносицу. На экране мигал значок электронной почты. Письмо от «Корпорации "Горизонт"». Иван хмыкнул – очередной спам. Но взгляд зацепился за строчки:

Контракт на 2 года. Оплата – сумма с пятью нулями.»«Уважаемый Иван Сергеевич! Приглашаем Вас для испытания горно-добывающего комплекса нового поколения.

Он перечитал несколько раз, будто проверяя, не померещилось ли. Сумма с пятью нулями… За такие деньги здесь, в глухомани, можно было бы купить полпоселка. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Слишком странно – откуда о нем узнала какая-то «Горизонт»?

Иван собирался удалить письмо, но рука замерла. Решение… Возможно, оно только что пришло.

Он медленно потянулся к кружке с остывшим чаем. За окном густела сибирская ночь, а в комнате тихо шуршали вентиляторы старого компьютера…

Мир не взорвался и не погас. Он… схлопнулся. Офисная клеёнка стула под ним, запах остывающего чая, скрип настывшего на раме конвейера – всё это сплющилось в одну точку где-то за спиной и исчезло. Его вырвало в белую, беззвучную пустоту, где не было ни верха, ни низа. Он не падал, его не крутило. Он просто был рассыпанным набором ощущений в абсолютном ничто. Сознание, отказываясь мириться с этим, начало гаснуть. Последнее, что успел зафиксировать его мозг, – это тень высокого силуэта, отбрасываемую не тем светом, и знакомый по армейским учебкам запах озона от разряда конденсатора, странно плоский и одномерный в этой новой реальности.Иван фыркнул – слишком уж пахло аферой, но любопытство и азарт бывшего десантника взяли верх. Последней здравой мыслью было осознание, что он даже чайник с плиты не снял. Потом он кликнул на ссылку.

Глава 1. Сталь и чужая кровь

Сознание вернулось к нему не через боль. Сначала была боль, да. Тошнотворная качка невесомости, заставлявшая внутренности сжиматься в тугой, протестующий узел. Но ещё до того, как он открыл глаза, его «я» собралось вокруг этого физического страдания, как железные опилки вокруг магнита. Боль стала якорем, единственным твёрдым островком в хаосе возвращения. Он инстинктивно за него ухватился. Боль – значит, жив. Старая, как мир, солдатская аксиома. Только потом, когда в лёгкие ворвался воздух, пахнущий озоном и тухлым мёдом, он понял, что «жив» – это, возможно, слишком оптимистичное определение.

Тошнотворная качка невесомости заставила его внутренности сжаться в тугой, протестующий узел. Воздух пах озоном и тухлым мёдом – странная, тошная смесь, обволакивающая горло.

Рядом – другие. Напротив, вцепившись в поручни холёными, но дрожащими пальцами, сидел перепутанный парень в дорогом, безнадёжно помятом костюме. Чуть дальше – девушка с короткой стрижкой и взглядом, в котором читалась выучка и привычка к командованию, её поза была собранной даже в этом хаосе. В углу, обхватив голову чешуйчатыми лапами, тихо поскуливало существо с тремя глазами, мерцающими жёлтым светом от боли или страха.

А у самых его ног, прижавшись к холодному полу, сидел… Мохнатик. Существо ростом с крупную кошку, всё покрытое мягким дымчатым мехом, с большими, полными слез чёрными глазами. Два тонких усика-антенны на макушке дрожали, а маленькие лапки с цепкими пальчиками судорожно сжимали край его робы. Оно не издавало звуков, но весь его вид, вся эта крошечная, пушистая фигурка источала такой немой, абсолютный ужас, что было тяжелее смотреть, чем на все остальные страдания вместе взятые.

Дверь со скрежетом, будто кости гиганта перемалывают, отъехала в паз. В проёме, заливаемые мерцающим аварийным светом, стояли двое стражей. Это не были люди в доспехах. Это были ходячие крепости из полированного чёрного метала, испещрённого шрамами от боевых шрапнелей и кислотных всплесков. Силуэты – громоздкие, угловатые, с мощными плечевыми блоками, из которых торчали стволы роторных бластеров.

Их лица скрывали шлемы-скелетоны, слитые с броневоротниками, с щелями вместо ртов и парой безликих красных глаз-сенсоров, горящих ровным, не моргающим светом. Воздух вокруг них вибрировал от низкого гудения силовых полей и пах озоном от энергоядер, питающих эти ходячие катафалки. От них веяло леденящим душу холодом машинного безразличия.

"– Двигайтесь. Будет больно."

Один из стражей ударил жезлом парня в костюме. Тот закричал, держась за почерневшую руку.

"– Шум запрещён."

Страж подошёл к Ивану. Холодное устройство прикоснулось к виску. Боль, словно в мозг вгоняли раскалённую спицу. Образы, инструкции, чуждые звуки, складывающиеся в слова… Всё уложилось в голове, оставляя послевкусие гари и крови.

"– Теперь ты понимаешь. Ты – собственность Гильдии 'Клинок Молчания'. Твой код – Гамма-7-Эпсилон. Твоя жизнь теперь стоит ровно столько, насколько полезен твой труд."

Когда они ушли, девушка-военная посмотрела на Ивана оценивающим взглядом. Она была стройной и очень красивой, но её красота была подобна отточенному клинку – холодная и опасная.

Её фигура, даже под грубоватой тканью униформы, выдавала идеальную физическую форму – не громоздкую мускулистость, а поджарую, рельефную силу, выкованную в тысячах тренировок. Плечи были достаточно широки для уверенного обращения с оружием, талия – тонкой, а каждое движение бёдер и ног дышало сдержанной мощью и кошачьей грацией.

Черты лица – точёные, с высокими скулами и прямым носом, – казались высеченными из мрамора. Кожа, слегка загорелая, была чистой и гладкой, если не считать едва заметного шрама над левой бровью, лишь подчёркивавшего её боевое прошлое. Прямые тёмные волосы, собранные в практичный короткий хвост, открывали строгий лоб и властный подбородок. Но главным были глаза – цвета стальной грозовой тучи, с густыми ресницами. В них не было ни капли кокетства или мягкости, лишь острая, собранная внимательность, читающая каждую микромимику, каждый намёк на напряжение.

В каждом её движении, от поворота головы до положения рук, готовых в любой момент рваться к оружию, читалась уверенность в себе, порождённая не самовлюблённостью, но умением и опытом.

–Катя,—представилась она коротко. – Лётчик-испытатель.

–Иван.Механик. Десантура, – так же коротко откликнулся он, и по едва заметному кивку Кати понял, что она оценила эту информацию.

Он уже изучал дверной замок. Электромеханический, примитивная конструкция по меркам его мира. Слабое место – стыковка энергопровода. Можно было пережечь, если найти источник энергии. Старая десантная привычка – искать пути отхода и слабые точки врага – сработала автоматически.

"Ну что ж, – подумал он, чувствуя знакомое упрямство, закалённое в горячих точках. – Принято в эксплуатацию."

Глава 2. Кровь на металле

В отсеке было душно и тесно. Каждые несколько часов стражи вбрасывали внутрь брикеты безвкусной серой массы. Питаться этим было унизительно, но голод, знакомый по армейским нарядам вне очереди, заставлял.

Парня звали Артём. Он трясся и бормотал о жене и дочке, оставшихся на Земле. Катя была спокойна, но в её глазах стояла сталь, готовая к удару. Её уверенность, казалось, излучала тихую силу, немного успокаивая других. Чешуйчатый "Геккон" молился на своём гортанном языке, а маленький "Мохнатик", покрытый мягким мехом, тихо плакал в углу.

Иван, пользуясь навыками полевой разведки, изучал ритмы корабля – гул двигателей, скрежет переборок. Он нашёл тонкую пластину обшивки – обломок прибора – и спрятал её в складках своей робы.

Его пальцы, привыкшие оценивать свойства материалов, мгновенно определили потенциал находки. Пластина была чуть больше ладони, сделана из тёмного сплава, холодного на ощупь. Один её край был ровно обрезан, другой – неровным, со следами грубого слома. Поверхность покрывала сложная сетка микроскопических токопроводящих дорожек, а в центре виднелось матовое пятно оптического сенсора.

Иван оценил вес и гибкость. Материал был прочным, но не хрупким. Край с изломом оказался достаточно острым, чтобы резать, но не настолько, чтобы привлечь внимание случайным уколом. Он мысленно прикинул возможные применения: от отвёртки до примитивного лезвия.

Движения его были отработаны до автоматизма. Прижав пластину к внутренней стороне предплечья, он ловко зафиксировал её складками ткани, проверил, не проступает ли контур, не брякает ли при движении. Убедившись, что тайник надёжен, он позволил себе короткий выдох. Это была первая, крошечная победа. Первый шаг к выживанию.

Шанс представился, когда страж грубо толкнул "Мохнатика". Артём, нервно захохотав, швырнул свой брикет в стену.

– Я не буду есть эту дрянь! Я требую связь с посольством!

Страж остановился. Даже безликий шлем казался внезапно внимательным.

–Требовать?—его скрипучий голос прозвучал тихо и страшно. – Раб не требует.

Иван встретился взглядом с Катей. В её глазах, холодных и собранных, он прочёл то же самое, что чувствовал сам: безошибочный расчёт и готовность к действию. Это был их шанс. Пока страж отвлечён грубой силой и унижением.

Он рванулся к двери с отработанной в боях скоростью, не делая лишних замахов. Острая пластина, зажатая в его пальцах, с сухим скрежетом вонзилась в узкую щель у замкового механизма. Металл скрипел, сопротивляясь.

Катя действовала одновременно с ним, её движения были зеркальным отражением его собственных – лишённые суеты, смертоносные. Пока Иван работал с замком, она молниеносно сняла с себя ремни и обмотала их вокруг ладоней, создавая импровизированные петли и усиливая хватку. Её поза стала низкой и пружинистой, готовой

Но они недооценили тюремщиков. Рёв сирены оглушил их, едкий газ заполнил отсек. Дверь отъехала, в проёме – двое стражей в чёрной броне, более массивной и грозной.

Первый ударил Катю жезлом. Разряд синего огня пронзил её, она рухнула, бьющаяся в конвульсиях, но даже падая, не издала ни звука.

Второй нацелился на Ивана. Первый страж подошёл к Артёму.

– Вы демонстрируете неподчинение. Это наказуемо.

Его пальцы впились в голову Артёма. Тот закричал. Нечеловеческий, животный вопль, от которого стыла кровь. Его тело начало неестественно выгибаться, кости хрустнули с отвратительным звуком. Изо рта, носа и ушей хлынула алая пена.

Крик оборвался. Тело Артёма с вывернутыми конечностями шлёпнулось на пол.

Страж повернулся к Ивану и ткнул дубинкой в плечо. Боль была неописуемой. Каждая молекула тела взрывалась, сознание помрачилось. Но он, стиснув зубы, не закричал, лишь тяжело задышал, глядя на тюремщика взглядом, полным ненависти и воли.

Перед тем как отключиться, он услышал ледяной голос:

–Неповиновение искореняется болью. Попытка – смерть для другого. Помни это, раб.

Глава 3.Ржавый мир и ошейник разума

Следующее пробуждение было оглушительным. Не физически, а ментально. В его черепе, прямо за глазами, горела белая точка, проецируя прямо на сетчатку строки текста на том самом скрипучем языке, который теперь был ему родным.

>> СИСТЕМА: 'Покорность' v.7.3. ИНИЦИАЛИЗАЦИЯ…

>> БИОРИТМЫ СТАБИЛЬНЫ. ПОДКЛЮЧЕНИЕ К СЕТИ 'РЖАВЫЙ ПОЯС'…

>> ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, РАБ ГАММА-7-ЭПСИЛОН. ВАШ НОВЫЙ ДОМ – ОБЪЕКТ 'КУЗНЯ'.

Он лежал на холодной, влажной земле. Давящее ощущение искусственной гравитации сменилось привычным притяжением. Воздух был густым, с запахом серы, окисленного металла и чего-то гнилого. Иван открыл глаза. Над ним простиралось куполообразное небо грязно-оранжевого цвета, усеянное двумя маленькими тусклыми солнцами. Он был в огромном карьере, заваленном обломками кораблей, ржавыми конструкциями и костями невиданных существ.

Вокруг него, так же медленно поднимаясь, были другие рабы – человек двадцать. Среди них он узнал Катю, «Геккона» и «Мохнатика». На шее у каждого был простой металлический ошейник с мигающей лампочкой.

>> ЗАДАЧА: ОБСЛУЖИВАНИЕ ДРОБИЛЬНОГО КОМПЛЕКСА 4-Б. СТАНДАРТНАЯ СМЕНА – 18 ЧАСОВ. НЕВЫПОЛНЕНИЕ НОРМЫ ВЛЕЧЁТ САНКЦИИ.

В голове возникла трёхмерная схема какого-то чудовищного механизма, подсвечивая неисправные узлы. «Нейросеть», – с холодной яростью подумал Иван. Древняя, могущественная технология, превращённая в надсмотрщика. Он почувствовал её присутствие – холодный, чужой интеллект, копошащийся на задворках его сознания, ограниченный набором примитивных команд: «работать», «подчиняться», «бояться».

Работа была каторжной. Дробильный комплекс был аналогом земной фабрики, только в тысячу раз опаснее. Гигантские магниты таскали обломки, дробилки перемалывали их в песок, а расплавленный металл лился в формы. Ошейник не просто следил – он подсказывал, куда идти, что чинить, и тут же наказывал за малейшую ошибку коротким, изнуряющим разрядом.

Иван, как механик, был нарасхват. Система «Покорность» загружала ему схемы и алгоритмы ремонта. Он чинил конвейеры, настраивал сенсоры, латал энергопроводы.

Его пальцы, покрытые свежими ожогами и ссадинами, двигались с автоматической точностью, будто сами по себе затягивали болты, пропаивали контакты и калибровали датчики. Через нейроинтерфейс в его сознание непрерывным потоком лились трёхмерные чертежи, диагностические отчёты и пошаговые инструкции, отдававшие в висках тупой болью. Он чувствовал себя живым инструментом – продвинутой дрелью с сознанием, вынужденной подчиняться чужой воле.

Но даже сквозь этот подавляющий контроль его инженерный ум продолжал работать. Он не просто слепо следовал указаниям. Он анализировал. Запоминал слабые места в конструкциях, отмечал в уме изношенные узлы, которые система игнорировала до полного выхода из строя, и мысленно составлял каталог «костылей» и временных решений, применявшихся в разных частях гигантского механизма «Кузни». Это было его тихое, тайное сопротивление – собирать по крупицам знание об этом рукотворном аде, превращаясь из раба-исполнителя в невидимого диагноста всей этой прогнившей системы. Каждый починенный им узел был не просто выполненным заданием, а разгаданной загадкой, изученным врагом.

И всё это время его инженерный мозг, привыкший видеть не целое, а составляющие, изучал не дробилку, а саму Нейросеть.

Он видел её недочеты – места, где древний, сложный код был грубо залатан примитивными командами надзора. Он чувствовал, как система, предназначенная для управления звёздами, скулила от унижения, будучи втиснутой в роль надзирателя на свалке.

Ближе к вечеру«Мохнатик», обессилев, упал перед движущимся манипулятором. Система «Покорность» тут же выдала предупреждение:

>> УГРОЗА ПРОИЗВОДСТВЕННОМУ ПРОЦЕССУ. ЛИКВИДАЦИЯ. Манипулятор, не меняя траектории, двинулся на него.

Иван был ближе всех. Он не кричал. Он не думал. Его рука рефлекторно, по инженерной привычке, ткнула в аварийный стоп-код на ближайшей панели. Но панель не ответила. И тогда, повинуясь интуиции, он мысленно, сквозь призму ошейника, указал Нейросети на изъян в логике: манипулятор везёт ценную титановую болванку. Уничтожение раба приведёт к загрязнению сплава и остановке конвейера на час. Экономически нецелесообразно.

Разряд по шее был таким сильным, что он рухнул на колени.

>> НЕСАНКЦИОНИРОВАННОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО. САНКЦИЯ УРОВЕНЬ 2.

Но манипулятор замер за сантиметр от «Мохнатика».

Катя оттащила маленькое существо. Она посмотрела на Ивана, у которого изо рта текла кровь от сжатых зубов. Он поднял на неё взгляд. В его глазах не было боли. Был азарт. Он нашёл щель в броне. Нейросеть думала категориями эффективности. А не просто жестокости. Это был рычаг.

Когда местное светило опустилось за горизонт, прозвенел оглушительный гудок, и вереница уставших рабов потянулась с карьера к единственному убогому зданию, похожему на гигантский ржавый сарай. Возле него стояли металлические шкафы-автоматы. Просунув руку в окошко, каждый получал белый, пластилинообразный брикет – безвкусный, но содержащий всё необходимое для поддержания жизни в этом аду.

Но путь к заслуженному отдыху преграждал «комитет по встрече новичков». У входа в барак стояла толпа «старожилов» – человек тридцать, против двадцати новичков. Это были не просто измождённые рабы, а откровенные бандиты, с тупыми и жестокими лицами, отобранные системой по принципу «выживает сильнейший». Их бизнес был прост: паёк в обмен на право ночевать под крышей, а не умирать от едкого кислотного тумана, который, по слухам, накрывал карьер по ночам.

Иван, с его армейским опытом, узнал в этом отлаженный механизм дедовщины. Только здесь ставки были выше, а последствия – смертельнее. Он видел, как рабы, покорно отдавая свою пайку, получали пинок под зад и пробирались внутрь.

– Эй, красавица! – один из громил, широкоплечий уродец со шрамом через глаз, сипло хохотнул, протягивая грязную руку, чтобы потрогать её лицо. – С твоими данными паёк можешь оставить. Будешь с нами ночевать, будешь под защитой.И тут внимание бандитов привлекла Катя. Её прямая осанка, холодная красота и не сломленный дух будто дразнили их.

Он оглядел её с ног до головы, нагло и оценивающе.

– А откажешься… – его голос внезапно прошипел, как у змеи, а глаза стали пустыми и жестокими. – Тогда мы тебя используем по очереди, пока от этой холодной красоты мокрого места не останется. А потом выбросим, как обтрёпанную тряпку. Выбирай, сука.

Катя молча, с ледяным спокойствием, отвела его руку в сторону. В её глазах вспыхнули те самые стальные искры, которые Иван видел в камере. Но бандит не унимался. Он потянулся к ней второй рукой.

И в этот момент в его запястье вцепились мелкие, но острые зубы. Это «Мохнатик», которого они с Катей спасли днём, повис на его руке, отчаянно вереща.

– Ах ты, мелкая тварь! – взревел бандит, тряся рукой.

Это был сигнал.

Тот самый миг, когда натянутая струна тишины лопнула. Ещё не отзвучали похабные слова бандита, как из толки рабов, сдавленной до предела, вырвался низкий рык. Не крик – рык загнанного зверя, решившего умирать с зубами в горле врага.

И ад начался.

Тридцать громил обрушились на двадцать измождённых тел. Это не был бой – это был срыв плотины, кровавый и хаотичный. Воздух взорвался хрустом костей, хриплыми воплями, придушенными стонами. Бандиты, уверенные в силе, били кулаками, ногами, пускали в ход камни, которые мгновенно появились в их руках. Они работали жестоко и методично, как мясники.

Но рабы, у которых не было ничего, кроме отчаяния, сражались с яростью обречённых. Они не били – они вгрызались, царапались, пытались выколоть глаза пальцами, обрушивались всем своим телом, сминая противников под собой. Один седой, исхудавший мужчина, чьё тело было картой старых шрамов, поймал удар острого камня предплечьем, но он лишь коротко крякнул и, не вынимая обломившейся кромки, вцепился бандиту в горло, повалив его на окровавленную землю.

Катя исчезла в самом центре этого вихря. Широкоплечий уродец со шрамом так и не успел коснуться её. На него, словно тень из преисподней, налетел другой раб – высокий, с горящими безумием глазами. Они сцепились и покатились по земле, превратившись в единый клубок из машущих конечностей и летящих кровавых брызг.

Звуки были ужасны. Тупой стук кулака о ребра. Треск ломающейся ключицы. Хлюпающий звук, когда чей-то сапог вдавил в грязь лицо уже поверженного человека. Вонь поднялась невыносимая – смесь пота, свежей крови.

– За себя! Задних нет! Только вперёд! -все понимали если прогнутся сейчас то их жизнь превратиться в Ад.И сквозь этот хаос пробивался хриплый, срывающийся на крик голос одного из рабов:

Это была не драка. Это была бойня, где цена за каждый вздох измерялась в кусках чужой плоти.

Иван не бросился в гущу сломя голову. Его десантная выучка учила другому: оценить, подготовиться, нанести точечный удар. Пока царил хаос, он отошёл в сторону, к груде шлака. Снял свои прочные, хоть и истёртые, рабочие ботинки, а затем и толстые носки. В один из носков он быстро сунул подобранный им ранее тяжёлый, размером с кулак, обломок подшипника. Плотно связал их между собой узлом. Получился примитивный, но грозный кистень. Спрятал его в широком рукаве своей робы, обулся и, не торопясь, направился к эпицентру конфликта.

Двое бандитов держали Катю завернув рыки ей за спину Шрам схватил её за волосы, не заметил подошедшего сбоку Ивана. Тот действовал без лишнего шума. Короткий, хлёсткий взмах из рукава – и самодельное оружие со свистом обрушилось на голову бандита. Раздался глухой хруст. Тот как подкошенный упал на землю. На мгновение воцарилась тишина. Все смотрели на Ивана. Он стоял, держа свой окровавленный носок-кистень, его взгляд был спокоен и не предвещал ничего хорошего.

– Кто следующий? – тихо, но отчётливо спросил он, окидывая взглядом толпу бандитов. Его кулаки были сжаты так, что кости побелели, а по ссадинам на костяшках медленно стекали алые нити. – Паёк свой мы отработали. Места в бараке – тоже. Хватит на сегодня.

Повисла тягучая, звенящая тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием и звуком капель, падающих с чьего-то подбородка. Бандиты замерли, как стая шакалов, почуявших волка. Их уверенность сменилась настороженной злобой. Убитый подручный на полу был более красноречив, чем любые угрозы.

Один из главарей, постарше, с умными, но жестокими глазами, медленно провёл ладонью по щетине на лице, оценивающе посмотрел на Ивана, на своего мёртвого подручного, на Катю, принявшую боевую стойку рядом с механиком – её взгляд был холоден и готов ко всему, – и на маленького «Мохнатика», который снова забился за её ноги, тихо порыкивал.

Расчёт был мгновенным. Цена за продолжение стала слишком высокой.

– Ладно, – сипло процедил он, и в его голосе слышалось не признание, а лишь отсрочка. – Сегодня хватит. – Его взгляд скользнул по новичкам, задерживаясь на каждом. – Новым рылам повезло. Проходите.

Он нехотя отступил на шаг, расчищая путь к тёмному, зияющему входу в барак. Это была не капитуляция, а перемирие, купленное кровью. И все понимали – война только началась.

Толпа расступилась. Иван, не спуская с них глаз, кивком показал Кате и другим новичкам идти внутрь. Он понял главное: здесь, как и в армии, уважают только силу. И он только что доказал, что сила бывает не только в мускулах, но и в смекалке, и в готовности действовать без колебаний. Война за выживание на «Кузне» только что перешла в новую фазу.

Барак оказался гигантским помещением, похожим на ангар или заброшенный цех. Воздух был густым и спёртым, пахшим потом, ржавчиной и едва уловимым химическим запахом самого здания. Вдоль стен громоздились многоярусные нары – грубые металлические конструкции с тонкими матрацами, похожими на промасленную ветошь. Повсюду царил полумрак, нарушаемый лишь тусклым мерцанием нескольких ламп, вмонтированных в опорные колонны. Сотни существ, самых разных рас, ютились здесь, создавая гул приглушённых голосов, храпа и кашля. Это был человеческий (и не только) муравейник, кишащий в стальных стенах.

Иван, Катя и «Мохнатик» молча устроились на соседних нарах в относительно тихом углу. Катя, движением, отточенным до автоматизма, начала осматривать своё «ложе», ища скрытые угрозы и оценивая обзор. «Мохнатик» свернулся калачиком у её ног, дрожа от перенесённого страха.

– Тебя зовут Иван, – просипел он на ломаном, но понятном языке. – Я Руй. Ты спас мою… честь. И, возможно, жизнь. Долг требует отплаты.К ним бесшумно подкрался Геккон. Его чешуйчатая кожа отливала в темноте тусклым металлическим блеском.

Он протянул Ивану пару новых, грубых, но целых носков. – Я… торговец. Нахожу возможности. Это небольшой знак.

Иван кивнул, принимая дар. В этом мире любая мелочь могла стоить жизни. «Спасибо, Руй».

Не успел он договорить, как к их группе приблизились двое. Тот самый главарь с умными глазами и его подручный со сломанной ключицей, рука которого была перевязана грязной тряпкой.

– Новенький, – обратился босс. Его голос был низким и спокойным, будто тёплое масло, без намёка на агрессию, но от этого лишь более опасным. – Меня зовут Грак. Ты быстро освоился. У меня в бригаде есть место для человека с твоей смекалкой и хладнокровием. – Он сделал паузу, давая словам осесть. – Работа простая – следить, чтобы новички и прочий сброд помнили о своём месте. Паёк будешь получать двойной. И защиту. Полную.

Иван медленно поднялся, чтобы встретиться с ним взглядом на одном уровне. Он видел расчёт в глазах Грака. Этот тип не просто бандит, он менеджер, управляющий ресурсами, коими являлись рабы.

– Ценю предложение, – ответил Иван, его голос был ровным, но твёрдым. – Но я не ищу новых хозяев. У меня уже есть один – Гильдия. И я не собираюсь быть их кнутом для других рабов.

– Ошибаешься. Здесь каждый сам за себя. Ты либо чей-то кнут, либо чьё-то мясо. Смотри. – Он небрежно мотнул головой в сторону угла барака, где на нарах сидел человек с пустым, отсутствующим взглядом и неестественно вывернутой рукой. – Он, как и ты, думал, что может быть «третьим вариантом». Теперь он обуза. И у обузы короткий срок годности.Грак усмехнулся, уголок его рта дрогнул, но до глаз эта усмешка не дошла.

– Я попробую, – парировал Иван, не отводя взгляда. – Мы расходимся и не замечаем друг друга. Ты правишь своим углом, я – своим. Ты не лезешь ко мне и моим, я не лезу к тебе. Никаких проблем. Никаких сломанных костей.

– Проблема уже есть. Ты её и создал, когда встал. Ты думаешь, одна победа что-то решает? У меня тридцать человек. У тебя – горстка дохлятины. Я могу завалить тебя трупами, и мне даже не придётся мараться. – Он отступил на шаг, снова становясь деловым и спокойным. – Последний раз предлагаю по-хорошему. Двойной паёк, тёплое место, власть. Или… – Его взгляд скользнул по Кате, задержался на «Мохнатике», потом вернулся к Ивану. – Или ты узнаешь, насколько хрупки те, кого ты назвал «своими». Здесь всё ломается. Люди, дух, воля. Особенно воля. Подумай. Завтра дашь ответ.Грак наклонился чуть ближе, и его шёпот приобрёл стальное лезвие.

– Я уже ответил и своё решение менять не буду,– он бросил взгляд на подручного Грака. Тишина вокруг стала звенящей. Десятки глаз наблюдали за этой тихой битвой воли. Грак несколько секунд изучал Ивана, взвешивая риски и выгоды. Прямой конфликт с этим упрямым механиком и его боевой подругой мог стоить ему больше, чем потенциальная выгода.

– Как знаешь, – наконец сказал он, разворачиваясь. – Но моё предложение всегда в силе. Когда поймёшь, что одиночка здесь долго не живёт, приходи. Если, конечно, будешь ещё жив.

Он ушёл, растворившись в полумраке барака. Иван медленно выдохнул. Перемирие было хрупким, но он его выиграл. Он создал для себя и Кати островок относительной безопасности. Первый шаг к чему-то большему был сделан. Теперь нужно было думать, как превратить этот островок в крепость.

Потянулись унылые, изматывающие трудовые будни. Каждый день – гул дробилок, едкая пыль, разряды ошейника за малейшее замедление и тоскливое, давящее чувство постоянного наблюдения. Иван понимал: хрупкое перемирие с бандой Грака долго не продержится. Обещание «не замечать друг друга» ничего не стоило. Нужно было готовиться к новому столкновению, а значит – вооружаться.

Но система «Покорность» была бдительна. Попытка унести с карьера заточенный прут или тяжёлый гаечный ключ немедленно вызывала предупреждение:

>> ОБНАРУЖЕН НЕСАНКЦИОНИРОВАННЫЙ ПРЕДМЕТ. КЛАСС: ОРУЖИЕ.ПРИМЕНИТЬ САНКЦИИ.

Тут же следовал удар током.

Следующий день Иван начал с новой, тщательно продуманной стратегии. Он стал работать с удвоенной энергией, демонстративно соблюдая все дурацкие правила.

Ломать систему в лоб было самоубийством. И тогда инженерный ум Ивана нашёл обходной путь. Он не стал прятать оружие – он стал его проектировать. Мысленно, по вечерам, лёжа на нарах, он продумывал каждую деталь.

Он заметил, что система «Покорность» реагировала на форму, массу и, как он предположил, на металлический сплав предмета. Целый, отслуживший свой срок резец буровой установки вызывал немедленную тревогу. Но если этот же резец ломался в процессе работы…

Иван стал «неуклюжим». Он якобы случайно ронял тяжелые буры на стальные упоры, направляя удар так, чтобы от инструмента откалывались длинные, острые осколки карбида вольфрама. Материал был не металлическим в чистом виде, а керамико-металлическим сплавом. Система либо не распознавала его как целостный объект, либо его сигнатура не попадала под строгое определение «оружия».

ОБНАРУЖЕН ПОВРЕЖДЁННЫЙ ИНСТРУМЕНТ. КЛАСС: МУСОР. УТИЛИЗИРУЙТЕ.

Уголок рта Ивана дёрнулся в едва заметной улыбке. «Мусор». Идеально.

Он собрал несколько таких осколков, каждый размером с ладонь, с краями острее бритвы. Но сами по себе они были бесполезны. Нужна была рукоять, удлинитель, сила.

Вспомнились уроки выживания в ВДВ. Примитивное, но смертоносное оружие из подручных средств.

Он обратил внимание на инвентарь уборщиков-роботов – прочные пластиковые щётки и скребки для чистки механизмов от налипшей пыли и грязи. Их рукояти были полыми, но жёсткими. Воруя по детали и имитируя поломки, он собрал несколько прочных пластиковых труб. Из обрезков конвейерной ленты он нарезал длинные, узкие полосы – они были прочны на разрыв.

По вечерам, в углу общего барака, загородившись тюфяком и при тусклом свете аварийной лампы, он работал, пока другие спали тяжёлым сном уставших рабов. Используя заточный камень, «случайно» подобранный у шлифовального станка, он придавал пластиковой «рукояти» нужную форму. Затем, туго обмотав конец трубы полосами конвейерной ленты, он создал прочное, нескользящее уплотнение. В него, используя самодельную смолу из растопленной пластмассы и абразивной пыли, он намертво вклеивал осколки карбида вольфрама.

Получилось нечто среднее между тесаком и алебардой. Короткое, но мощное древко из сплетённого пластика и тряпок, увенчанное смертоносным, не блестящим, но невероятно твёрдым и острым лезвием.

СКАНИРОВАНИЕ… ПРЕДМЕТ НЕ ОПОЗНАН. КЛАСС: НЕ ОПРЕДЕЛЁН. ПРИОРИТЕТ: НИЗКИЙ.

Иван спрятал своё творение под осыпавшейся плитой под своей койкой. Оружие было уродливым, грубым, но оно было его. Созданное его умом и руками в неволе. Он назвал его «Кротом».

На следующий день, подобрав на свалке подходящий кусок арматуры длиной около полуметра, он не стал его прятать. Вместо этого, когда система «Покорность» выдала ему задание починить конвейер, он мысленно, через интерфейс ошейника, сформировал запрос. Это был не импульс неповиновения, а чёткий, логичный доклад, вложенный в канал служебных сообщений.

ПРИЛОЖЕНИЕ: ФИЗИЧЕСКИЙ ОБРАЗЕЦ ИНСТРУМЕНТА ПОДГОТОВЛЕН К ИДЕНТИФИКАЦИИ.ЦЕХ 7-ЭПСИЛОН. РАБ ГАММА-7-ЭПСИЛОН. СООБЩЕНИЕ: ОПТИМИЗАЦИЯ ТРУДОВОГО ПРОЦЕССА. АНАЛИЗ: РЕГУЛЯРНЫЕ ЗАТРАТЫ ВРЕМЕНИ НА ПОИСК ИНСТРУМЕНТОВ НА ОБЪЕКТЕ 'КУЗНЯ' СНИЖАЮТ ОБЩУЮ ЭФФЕКТИВНОСТЬ НА 3.7%. ПРЕДЛОЖЕНИЕ: ЗАКРЕПИТЬ ЗА РАБОМ ГАММА-7-ЭПСИЛОН ПЕРСОНАЛЬНЫЙ МНОГОФУНКЦИОНАЛЬНЫЙ ИНСТРУМЕНТ ДЛЯ ОПЕРАТИВНОГО УСТРАНЕНИЯ МЕЛКИХ НЕИСПРАВНОСТЕЙ. ЭТО ПОЗВОЛИТ СОКРАТИТЬ ВРЕМЯ ПРОСТОЯ ОБОРУДОВАНИЯ.

Он поднял подобранный прут и поднёс его к сенсорной панели одного из контроллеров. Система на мгновение зависла. Иван чувствовал, как холодный разум Нейросети анализирует

РАБ ГАММА-7-ЭПСИЛОН. НАРУШЕНИЕ НЕ ЗАФИКСИРОВАНО.

Уголок рта Ивана дрогнул в едва заметной улыбке. Он перехватил взгляд Кати. Та наблюдала за ним с другого конца цеха. Она не видела мысленного диалога с машиной, но видела, как он подносит прут к панели, и как система не наказывает его. По едва заметному кивку Кати он понял – она уловила суть его манёвра.

Вечером, когда они шли к бараку, он уже не прятал свой «инструмент». Он нёс его в руке, как молоток. Бандиты у входа проводили его оценивающими взглядами, но система молчала. А раз система молчала, значит, всё было «законно».

Теперь у него и Кати было оружие. Легальное. И этот факт был куда опаснее для Грака, чем сам кусок железа. Иван доказал, что может не просто драться – он может договариваться с самим дьяволом, который их всех сторожил. И это меняло все правила игры.

Прошли дни, превратившиеся в однообразную череду изнурительного труда и короткого отдыха. Но в этой рутине происходили незаметные на первый взгляд изменения. Угол барака, где обосновались Иван, Катя, Руй и «Мохнатик», постепенно превращался в неформальный «квартал». Сначала к ним  прибился ещё один человек, потом – двое Гекконов, узнавших Руя. Новые обитатели угла не платили бандитам «дань» за ночлег. Они просто молча садились рядом, и бандиты, поймав предупреждающий взгляд Ивана или холодный, безразличный взгляд Кати, предпочитали не связываться.

Сначала это были единицы. Потом – десяток. Вскоре в их уголке уже теснилось человек двадцать, образуя молчаливый, но сплочённый анклав. Лазейка, найденная Иваном, стала работать против установленного порядка. Доходы бандитов падали, а их авторитет таял на глазах.

Однажды вечером, когда Иван с помощью своего «многофункционального инструмента» пытался починить расшатавшуюся ножку нар, к нему подошла целая делегация. Грак и трое его самых верных головорезов. На этот время в их глазах не было и тени делового спокойствия – только холодная ярость.

Толпа в углу замерла. Катя медленно встала, заняв позицию чуть сбоку от Ивана, чтобы иметь пространство для манёвра. Руй замер, его трёхглазый взгляд бегал от одного бандита к другому.

– Механик, – голос Грака был тихим, но каждый звук в нём был отточен, как лезвие. – Мы договаривались «не замечать друг друга». Но ты лезешь в мой карман. Твоя самодеятельность стоит мне двадцати пайков в день.

– Твои «друзья» платят. Все. Или твой личный рай закончится. Быстро и больно.Он сделал шаг вперёд, его тень накрыла Ивана.

Иван перестал возиться с нарами. Он медленно выпрямился, не выпуская из рук свою арматуру. Он не смотрел исподлобья, его взгляд был прямым и спокойным. Он понимал: это не просто спор, это переломный момент. Уступить – значит снова отдать всех в рабство  этим уродам.

– Ошибка, Грак, – так же тихо ответил Иван. – Мы договаривались, что ты не лезешь ко мне и моим. Вот они – мои. – Он кивком указал на притихших вокруг рабов. – А то, что они перестали платить дань твоей рэкетирской конторе – это не моя проблема. Это твои убытки.

– Ты говоришь, это стоит тебе двадцати пайков? Я тебе скажу, во что тебе обойдётся попытка эти пайки вернуть. – Иван окинул взглядом головорезов Грака. – У твоего бойца сломана ключица. У второго, я вижу, хромает. Это ещё до драки. А после… После тебе придётся объяснять надсмотрщикам, почему в твоей бригаде вдруг резко упала производительность из-за «травм, полученных в бытовой разборке». Система этого не любит. Она накажет не только меня. Она накажет тебя за неэффективность.Он сделал шаг навстречу, сократив дистанцию до полушага.

– Так что твой выбор, Грак. Либо ты оставляешь нас в покое и миришься с упущенной выгодой. Либо ты начинаешь войну, в которой у тебя нет шансов выйти сухим из воды. Система или я – в любом случае, ты проиграешь.Иван играл ва-банк. Он не предлагал мир. Он демонстрировал силу и знание правил игры.

Грак сжал кулаки. Его лицо исказила гримаса бессильной ярости. Он понимал, что Иван прав. Прямое столкновение с таким противником, который умудрялся договариваться даже с системой «Покорности», было слишком рискованным.

– Это не конец, механик, – прошипел он, отступая. – Это только начало. На «Кузне» всегда есть спрос на пушечное мясо. И для уборщиков туалетов. Увидимся.

Он развернулся и ушёл, уводя своих людей. В углу повисло напряжённое молчание, а затем кто-то облегчённо выдохнул. Они снова выиграли передышку. Но Иван понимал – война была объявлена официально. Теперь Грак будет искать другой, более изощрённый способ их уничтожить.

Угрозы Грака не оказались пустыми. Но он был слишком опытен, чтобы лезть в открытую драку. Вместо этого сама «Кузня» будто ожила, чтобы уничтожить неугодного раба. Несчастные случаи начали преследовать Ивана с пугающей регулярностью.

Он лез под конвейер, чтобы вытащить заклинившую шестерню, и вдруг многотонная лента, которая должна была быть заблокирована, с рывком сдвигалась с места, едва не раздавив его. Лишь рефлекс десантника, заставивший его кататься кубарем, спас ему жизнь. Система «Покорность» зафиксировала лишь «внезапное движение механизма», не усмотрев в этом злого умысла.

В другой раз, когда он паял расплавленным металлом трещину в трубопроводе, кто-то дистанционно подал давление в систему. Струя раскалённого газа и брызги металла вырвались из-под его инструмента. Он отскочил, но едкий дым обжёг лёгкие, а несколько капель металла намертво приварили рукав его робы к балке, в сантиметре от руки.

>> НАРУШЕНИЕ ТЕХНОЛОГИИ ПРОИЗВОДСТВА. САНКЦИЯ УРОВЕНЬ 1, – холодно констатировала система, наказывая его за последствия покушения.

Самым жутким был инцидент с грузовыми ящиками. Он проходил под штабелем металлических контейнеров, когда сверху раздался скрежет. Многотонные ящики, скреплённые магнитными замками, внезапно сорвались и с грохотом обрушились вниз. Иван рванулся вперёд, и груз рухнул точно на то место, где он только что стоял, раздавив всё на своём пути в облаке пыли и осколков.

Он стоял, прислонившись к стене, пытаясь перевести дыхание. Сердце колотилось. Это была не случайность. Это была охота.

– Знаю, – повторил он. Потом поднял на неё взгляд. В его глазах горел не страх, а холодная, яростная решимость. – Значит, нужно не уворачиваться. Нужно отвечать.Вечером в бараке он молча сидел на своих нарах, проверяя свой «инструмент». Катя, закончив осмотр периметра, подошла и села рядом. – Это они, – констатировала она без лишних эмоций. Её тон говорил, что она не просто сделала вывод, а возможно, даже видела, как один из людей Грака крутился возле панели управления перед «несчастным случаем». – Знаю, – коротко бросил Иван, не отрывая взгляда от зазубренного края арматуры. – Долго так не продлится. Один раз не повезёт, – её слова были жестокой, но очевидной правдой. Удачу нельзя испытывать бесконечно.

Он посмотрел на своих людей – на Руя, который что-то тихо торговал в углу, на «Мохнатика», дрожащего под нарой, на других рабов, которые с надеждой и страхом смотрели на него. Они были его уязвимым местом, но и его силой. Грак атаковал из тени, используя анонимность и правила «Кузни». Что ж, Иван решил ответить ему тем же. Но его оружием будет не арматура, а нечто более мощное – сама Система.

У него уже была теория. «Покорность» реагировала на прямые угрозы производству. Но что, если создать ситуацию, когда действия бандитов станут не просто «несчастным случаем», а прямой, доказуемым саботажем, наносящей ущерб эффективности Гильдии? Нейросеть, с её патологической любовью к эффективности, этого не простит.

Охота начиналась. Но теперь охотник и жертва менялись местами.План работал. Система карала за явный ущерб. Теперь нужно было сделать так, чтобы этот ущерб выглядел как дело рук бандитов.

Иван выбрал цель – главный вентиляционный канал карьера. Его засорение приводило к остановке всех работ из-за опасной концентрации пыли. Защитные решётки снимались на плановое обслуживание раз в неделю. Он проследил маршрут технического дроида и узнал график.

За день перед обслуживанием Иван действовал. Под покровом гула машин он подобрался к вентиляционной шахте. Используя «Крота» не как оружие, а как инструмент, он аккуратно, стараясь не оставлять следов, отогнул крепление одной из решёток. Достал спрятанный тюк спрессованной пыли и обломков – «мусор», который он собирал несколько дней, – и протолкнул его в шахту. Потом так же аккуратно вернул решётку на место.

На следующий день, когда дроид пришёл на обслуживание, он, следуя протоколу, снял решётку. Внутри его датчики сразу же зафиксировали критическое загрязнение.

ОБНАРУЖЕН АКТ ВАНДАЛИЗМА. САБОТАЖ СИСТЕМЫ ВЕНТИЛЯЦИИ. УРОВЕНЬ УГРОЗЫ: ВЫСОКИЙ.

По всему карьеру завыли сирены. Работы остановились. На этот раз замигал не жёлтый, а красный свет – цвет высшей тревоги. С потолка спустились боевые модули, их орудия поворачивались, сканируя территорию.

Иван стоял на своём месте, изображая недоумение. Он видел, как к вентиляционной шахте бросились надзиратели. Один из них поднял с земли рядом с шахтой забытый кем-то самодельный «кастет» – грубую железку с обмотанной вокруг тряпкой. Иван видел, как подобные вещи были у людей Грака.

ИДЕНТИФИКАЦИЯ ПРИЧИНЫ… ОБНАРУЖЕН НЕСАНКЦИОНИРОВАННЫЙ ПРЕДМЕТ. СВЯЗЬ МЕЖДУ САБОТАЖЕМ И ПРЕДМЕТОМ ВЕРОЯТНА. ВЫЯВЛЕНЫ ПОДОЗРЕВАЕМЫЕ.

Система, с ее прямолинейной логикой, все поняла. Было совершено разрушение. Рядом найдено оружие. Значит, владелец оружия – саботажник.

Лучи прицелов сошлись на банде Грака, которая как раз находилась неподалёку. Раздались не плазменные разряды, а сокрушающие удары электрошокеров. Грак и его ближайшие подручные, корчась от боли, рухнули на землю. Их не ликвидировали. Наказание было иным, куда более изощренным.

НАЛОЖЕНИЕ КАРЫ. СБРОС НОРМ ПИТАНИЯ ДЛЯ ГРУППЫ K-7 ДО МИНИМУМА. УВЕЛИЧЕНИЕ НОРМЫ ВЫРАБОТКИ НА 40%. АКТИВАЦИЯ РЕЖИМА ПОСТОЯННОГО МОНИТОРИНГА.

Иван наблюдал, как полубессознательных бандитов волоком утаскивают в лазарет. Он добился своего. Банда получила наказание и поставлена на грань выживания. Они больше не были угрозой – они были загнанными зверями, обречёнными на изнурительный труд и голод.

Иван отвернулся и сделал вид, что проверяет свой инструмент. Охота завершилась. Жертва была обезврежена. И никто, даже всемогущая нейросеть, не поняла, что настоящим охотником был тихий, седовласый инженер-механик, который просто знал, что у каждой задачи есть своё решение. Но где-то в глубине души он понимал: загнанный зверь – самый опасный. Эта война еще не была окончена.

Тем же вечером, когда в бараке погас свет и его наполнился тяжёлым дыханием измученных людей, в проходе возникли три фигуры. Это были не Грак – того, скорее всего, всё ещё держали в лазарете под капельницей. Это были его оставшиеся приспешники, те, кого не наказали так сурово. Но в их глазах горела не просто злоба. В них пылала жажда тотального уничтожения. Они пришли не избить Ивана. Они пришли стереть с лица земли всё, что с ним связано – его спальное место, его ящик с жалкими пожитками, а заодно и его самого.

Один из них, широкоплечий детина с перекошенным от ненависти лицом, молча швырнул в сторону нарах Ивана самодельную зажигалку – канистру с горючей жидкостью и тряпкой. Двое других, вооружившись заточенными железками, двинулись к койке, отрезая пути к отступлению.

В ту же секунду Иван, который не спал, а лишь притворялся, скатился с нар на пол. Его рука привычным движением метнула «Крота» не в людей, а в потолочную лампу над головами нападавших. Стекло со звоном разлетелось, погрузив угол барака в густую тень.

НАРУШЕНИЕ ИНФРАСТРУКТУРЫ. ДЕФЕКТ ОСВЕЩЕНИЯ.

Прогремел голос системы, но в полумраке её лазерные прицелы метались, не находя чёткой цели.

Вспыхнула тряпка в зажигалке, осветив на мгновение искажённые лица бандитов. Но Иван был уже не на койке. Используя ослепляющую вспышку как прикрытие, он рванулся вперёд, не нанося ударов, а работая «Кротом» как рычагом. Остриё бритвенно чисто перерезало ремень подсумка у одного из громил. Тот, не ожидая такого, по инерции рванулся и грузно рухнул на соседние койки, поднимая крики и ругань их владельцев.

Второй бандит с арматурой размахнулся, но Иван, пригнувшись, прошёл низко, и пластмассовая рукоять «Крота» со всей силы пришлась ему по колену. Раздался глухой, костный хруст, и человек с воем схватился за ногу.

Пожару тлеющей тряпки не дали разгореться – с шипением сработала система пожаротушения, залив всё вокруг едкой пеной. В бардаке, криках и полумраке Иван, отступая к своей койке, наткнулся на спину третьего бандита, того, что бросал зажигалку. Тот, оглушённый общим хаосом, не сразу сориентировался.

Иван не стал его добивать. Он действовал с холодной, хирургической точностью. Он резко толкнул его, направив прямиком в луч сканирующего датчика на стене.

ОБНАРУЖЕН ПОДЖОГ. ИДЕНТИФИКАЦИЯ НАПАДАЮЩЕГО.

Красный луч прицела поймал растерянное лицо бандита, залитое пеной. Раздался оглушительный хлопок электрошока, и его тело затряслось в конвульсиях, прежде чем он рухнул.

В считанные секунды всё было кончено. Двое лежали без сознания, один хромал, рыдая от боли. Сирена замолкла. Свет снова зажёгся, открывая картину разрушения: залитые пеной койки, перевёрнутые табуретки и в центре – стоящий с своим «Кротом» в руке Иван Сергеевич. Его грудь тяжело вздымалась, но взгляд был ясен.

Он посмотрел на остальных обитателей барака, замерших в своих постелях. В их глазах он видел уже не страх, а нечто иное – уважение, смешанное с надеждой.

ИНЦИДЕНТ ИСЧЕРПАН. УГРОЗА НЕЙТРАЛИЗОВАНА.

Иван медленно опустил своё оружие. Они пришли уничтожить его мир. Но он защитил его. Не силой грубой мышцы, а силой ума, превратив ярость врагов в их же приговор. И все в этом проклятом бараке это поняли. Война не была окончена. Но на этой ноте битва осталась за ним.

Вдруг один из бандитов поднял голову:

– ВЗЯТЬ ИХ! ВСЕХ ПЕРЕБИТЬ! – заорал он, срываясь на визг.

Люди Грака, человек двадцать пять отборных головорезов, с рёвом ринулись вперёд. Люди Ивана – Катя, Руй и ещё несколько самых верных – сомкнули ряды, приняв удар. Завязалась яростная, отчаянная схватка. Звук ударов, хруст костей, крики боли наполнили барак.

Иван, Катя и Руй сражались как демоны, даже мохнатик прыгнул в лицо бандиту стараясь выцарапать ему глаза. Иван работал «Кротом» как мельнице, превратив её в смертоносный молот, отбивая атаки и ломая конечности нападающим. Катя, используя арматуру и приёмы рукопашного боя, двигалась как тень, её удары были быстры, точны и беспощадны. Руй вцепился в одного из бандитов когтями и зубами.

Но силы были слишком неравны. «Мохнатик», пытавшийся укусить бандита, был отброшен ударом и жалко запищал. На Ивана набросились трое, один из них успел ударить его по спине обрезком трубы. Иван с подавленным стоном рухнул на колено. Катя, пытаясь его прикрыть, получила удар по голове и покачнулась, теряя сознание. Казалось, ещё немного – и их сопротивление будет сломлено.

И в этот момент произошло то, чего не ожидал никто.

Тихий, забитый раб, которого неделю назад избили за недоплаченный паёк, внезапно с криком «ХВАТИТ ЭТО ТЕРПЕТЬ!» вонзил самодельный шило в бок одному из бандитов.

Это стало искрой в бочке с порохом.

Как лавина, десятки, а потом и сотни рабов, неделями и месяцами копившие ненависть и унижение, поднялись со своих нар. Их был не организованный отряд, а стихийная, ярая толпа, движимая одним порывом – уничтожить тех, кто годами их терроризировал. Они бросались на головорезов Грака с голыми руками, с палками, с кусками металла. Драка превратилась в массовый бунт.

Иван, через боль, пытался мыслить ясно, увидел этот хаос и понял – это его шанс. Он припал к стене, и пока вокруг бушевало побоище, он мысленно, через ошейник, сформировал срочное сообщение в систему «Покорность». Он не просил помощи. Он констатировал факт, используя её главный критерий – эффективность.

РЕКОМЕНДАЦИЯ: ЛИКВИДАЦИЯ ИСТОЧНИКА НЕСТАБИЛЬНОСТИ.ЦЕХ 7-ЭПСИЛОН. РАБ ГАММА-7-ЭПСИЛОН. СРОЧНОЕ СООБЩЕНИЕ: КРИТИЧЕСКОЕ НАРУШЕНИЕ ПРОИЗВОДСТВЕННОГО ЦИКЛА. СИТУАЦИЯ: МАССОВАЯ НЕСАНКЦИОНИРОВАННАЯ АКТИВНОСТЬ В ЖИЛОМ СЕКТОРЕ. УЧАСТНИКИ: БРИГАДА РАБОВ ПОД УСЛОВНЫМ ОБОЗНАЧЕНИЕМ 'ГРАК'. РЕЗУЛЬТАТ: МНОГОЧИСЛЕННЫЕ ТРАВМЫ СРЕДИ РАБОЧЕЙ СИЛЫ. ПРОГНОЗИРУЕМЫЙ СНИЖЕНИЕ ЭФФЕКТИВНОСТИ НА ЗАВТРАШНЮЮ СМЕНУ: 60-70%. ВЫВОД: ДАННАЯ ГРУППА ПРЕДСТАВЛЯЕТ СИСТЕМНУЮ УГРОЗУ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТИ ОБЪЕКТА 'КУЗНЯ'.

На несколько секунд в его сознании повисла тишина. Потом пришёл ответ, холодный и безэмоциональный:

ЗАПРОС ПРИНЯТ. АНАЛИЗ… ПОДТВЕРЖДЕНО. УГРОЗА ПРОИЗВОДСТВЕННОМУ ПРОЦЕССУ ОЦЕНЕНА КАК КРИТИЧЕСКАЯ.

Двери барака с грохотом распахнулись. В проёме возникли фигуры стражей в чёрной броне. Их безликие красные глаза окинули бушующую толпу. Они не стали разбираться, кто прав, кто виноват. Их цель была определена системой.

– Всем на пол, – крикнул Иван, но крик его утонул в общем шуме.

Раздались резкие, сухие щелчки. Лучи ослепительно-белого света, тонкие, как иглы, пронзили полумрак. Они били без промаха, целясь в людей Грака и тех, кто был ближе всего к ним. От прикосновения луча плоть не обугливалась, а просто… испарялась, оставляя после себя аккуратные, дымящиеся отверстия.

Рёв бойни сменился оглушительными криками ужаса. Бандиты Грака, ещё минуту назад бывшие хозяевами положения, превратились в дичь, которую хладнокровно отстреливали.

Через минуту всё было кончено. Стражи так же молча развернулись и скрылись, оставив после себя мёртвую тишину, запах гари и горелой плоти и груды тел – в основном, людей Грака.

Иван, всё ещё стоя на коленях, переводил дыхание. Он посмотрел на Катю, которая, оправившись, смотрела на него с новым, глубоким уважением. Он посмотрел на толпу рабов, замерших в немом шоке.

– Война окончена.Он не кричал о победе. Он просто поднялся на ноги, его голос, хриплый, но твёрдый, прозвучал в звенящей тишине:

Он не просто победил Грака. Он доказал всем, что даже в этом аду можно бороться. И самое грозное оружие здесь – не кусок железа, а воля и умение повернуть бездушные правила системы против её же прислужников. Теперь он стал не просто лидером угла. Он стал настоящим лидером. И это открывало перед ним совершенно новые, куда более опасные возможности.

Глава 4. Утилизация?

На следующий день, в своей стерильной капсуле управления, возвышающейся над дымящимися недрами «Кузни», управляющий объектом по имени Кселон изучал отчёты. Его лицо, больше похожее на маску из бледной кожи, натянутой на острые скулы, не выражало эмоций, но внутренний разбор данных вызывал у него раздражение, самый близкий аналог эмоций, доступный его виду.

КОСВЕННЫЕ ПРИЧИНЫ: АНАЛИЗ ВЗАИМОДЕЙСТВИЙ ВЫЯВЛЯЕТ АНОМАЛЬНУЮ АКТИВНОСТЬ ЕДИНИЦ ГАММА-7-ЭПСИЛОН (МЕХАНИК) И ДЕЛЬТА-3-СИГМА (БЫВШИЙ ВОЕННЫЙ ЛЁТЧИК).СВОДКА ЗА СМЕНУ 734. ОБЪЕКТ 'КУЗНЯ'. ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТЬ: СНИЖЕНИЕ НА 18.7%. ПОТЕРИ РАБОЧЕЙ СИЛЫ: 30 ЕДИНИЦ (ЛИКВИДИРОВАНЫ СИСТЕМОЙ ОХРАНЫ ЗА НАРУШЕНИЕ РЕЖИМА).

Кселон откинулся в кресле. Тридцать единиц! Целая бригада, пусть и состоящая из отбросов. Их потеря требовала объяснений и компенсации. А эти два человека… Гамма-7-Эпсилон и Дельта-3-Сигма. Они были вирусом. Они не просто выживали – они организовывали других, находили слабости в логике «Покорности», сеяли нестабильность. И теперь, уничтожив внутреннюю банду, они неизбежно стали бы новыми неформальными лидерами, что было в тысячу раз опаснее.

Прямая ликвидация без веских причин могла бы вызвать вопросы у Гильдии, если бы это снизило эффективность. Но есть и другие, более… зрелищные способы утилизации неугодных активов, которые даже поощрялись для поддержания «общей дисциплины».

Он вызвал протокол.

МЕТОД УТИЛИЗАЦИИ: ПЕРЕДАЧА НА ОБЪЕКТ 'АРЕНА ПРАХА'. ПРОТОКОЛ 'ОЧИЩАЮЩИЙ РИТУАЛ'.РАСПОРЯЖЕНИЕ УПРАВЛЯЮЩЕГО ОБЪЕКТОМ 'КУЗНЯ'. ЕДИНИЦЫ ГАММА-7-ЭПСИЛОН И ДЕЛЬТА-3-СИГМА ПОДЛЕЖАТ ИЗЪЯТИЮ ИЗ ПРОИЗВОДСТВЕННОГО ЦИКЛА. ОБОСНОВАНИЕ: ВЫСОКИЙ РИСК ДЕСТАБИЛИЗАЦИИ.

Ивана и Катю схватили на рассвете, когда они выходили из барака. На этот раз стражи были в другой, более тяжёлой броне, а их действия – молниеносными и не оставляющими шансов на сопротивление. Иван успел лишь крикнуть Рую: «Держитесь вместе!», прежде чем им сковали конечности и натянули на головы чёрные мешки.

Очнулись они уже в клетке, стоявшей на краю огромного, круглого пространства. Воздух вибрировал от рёва толпы. Сквозь решётку был виден песчаный пол, испещрённый тёмными пятнами, и ряды трибун, на которых сидели… не стражи. Это были другие расы, члены Гильдии «Клинок Молчания», надсмотрщики, техники. Они что-то кричали, жестикулировали, делали ставки. Запах крови, пота и раскалённого металла висел в воздухе.

УСЛОВИЯ: ОГРАНИЧЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО. ОРУЖИЕ ПРЕДОСТАВЛЯЕТСЯ. ВЫЖИВШИХ НЕ БУДЕТ.СИСТЕМА: 'АРЕНА ПРАХА'. ПРОТОКОЛ 'ОЧИЩАЮЩИЙ РИТУАЛ'. ЦЕЛЬ: ЛИКВИДАЦИЯ ОБЪЕКТОВ, ПРЕДСТАВЛЯЮЩИХ УГРОЗУ СТАБИЛЬНОСТИ.

Их клетка с лязгом открылась. На песок перед ними с глухим стуком швырнули два предмета: увесистую монтировку для Ивана и пару коротких, похожих на стилеты, клинков для Кати.

– Ну что, лётчик, – Иван поднял монтировку, чувствуя её привычную тяжесть. – Похоже, наш последний полёт будет на земле.

– С лучшей эскадрильи не сыщешь, механик, – ответила Катя, проверяя баланс клинков. Её лицо было спокойно, а глаза выхватывали каждую деталь арены.

С противоположной стороны арены открылась вторая клетка. Оттуда донёсся низкий, рычащий звук. На песок выползло… нечто. Существо, напоминающее гигантского скорпиона, но с головой, усеянной десятком светящихся жёлтых глаз, и хвостом, на конце которого пульсировала сфера чистой энергии. Его хитиновый панцирь был покрыт шрамами и застаревшей кровью.

Рёв толпы усилился. Ставки были сделаны. Шоу начиналось.

Иван и Катя переглянусь. Ни страха, ни отчаяния. Лишь холодное понимание, что это конец, им осталось только продать свою жизнь за максимальную цену. Они отступили на шаг Иван пытался заслонить собой Катю, встав за его спиной она приготовилась молниеносно выпрыгнуть.

– А ты не зевай, – отозвалась Катя.– Спину прикрой, – бросил Иван.

Глава 5. Бой

Чудовище ринулось в атаку. Его клешни, способные перерубить стальную балку, со свистом рассекли воздух. Но оно атаковало не двух растерянных рабов, а двух ветеранов, повидавших смерть. Иван отскочил, уводя удар, а Катя, как тень, рванулась вперёд, пытаяс зайти ему за спину.

Они проигрывали в силе, в броне, в размерах. Но у них было нечто, чего не было у монстра: тактика, взаимовыручка и яростная, негнущаяся воля. Воля, которую не могли сломать ни Сибирь, ни горячие точки, ни «Кузня». И сейчас эта воля должна была столкнуться с инопланетным ужасом на потеху толпе. Бой только начинался.

Рёв толпы был оглушительным, но для Ивана и Кати он сливался в отдалённый гул, как шум прибоя. Весь их мир сузился до круга песка и существа, медленно выползающего навстречу.

Это был Арахнид-солдат. Гориллоподобное туловище, покрытое блестящим чёрным хитином, толщиной в броню, покоилось на шести мощных, шипастых лапах. Две передние, удлинённые, заканчивались серповидными клешнями, способными дробить сталь. Но самое жуткое – его голова. Лишённая видимых глаз, она была усеяна десятками фасеточных сенсоров, мерцающих ядовито-жёлтым светом. Из пасти, усеянной рядами иглообразных зубов, стекала едкая слюна, прожёгшая дыры в песке. А над ним, угрожающе изгибаясь, висел хвост-бластер, на конце которого копилась сфера раскалённой энергии.

Победить такое существо в ближнем бою считалось невозможным. Охотники отлавливали их с орбиты, усыпляя электромагнитными сетями. На арене же Арахнид был королём, машиной для убийства, приносящей баснословные доходы организаторам.

– Поняла, – коротко бросила она, перебирая стилеты. – Ноги. Ищем слабину.– Красавчик, – скрипуче пробормотал Иван, сжимая монтировку. – Катя, хвост – главная цель. Не дай ему прицелиться.

Монстр рванул вперёд с неожиданной для его массы скоростью. Клешня просвистела в сантиметрах от головы Ивана. Он пригнулся, откатился, чувствуя, как песок взметается от удара. Катя, используя его как прикрытие, рванулась вперёд, пытаясь воткнуть стилет в сочленение на одной из несущих лап. Лезвие скользнуло по хитину, не оставив и царапины.

Арахнид взревел, разворачиваясь. Хвост-бластер жужжал, наводясь на Катю. Иван, не раздумывая, швырнул монтировку, как копьё. Железный прут ударил в основание хвоста, не пробив броню, но сбив прицел. Сфера энергии вырвалась и врезалась в стену арены, оставив расплавленную воронку.

Это стоило ему внимания. Вторая клешня зацепила его сбоку, отбросив, как тряпичную куклу. Он услышал, а не почувствовал, как ломаются его рёбра, и грудь заполнилась горячей, солёной жидкостью. Он рухнул на песок, пытаясь отползти.

Катя, увидев это, забыла про осторожность. Она не стала уворачиваться. Она пошла в лобовую. Пока Арахнид тянулся к поверженному механику, она вскочила ему на спину, вонзив оба стилета в щель между сегментами хитина у основания шеи.– ВАНЯ!

Монстр взвыл от настоящей боли. Он затрясся, пытаясь сбросить её. Катя держалась изо всех сил, вырывая клинки и вгоняя их снова и снова, заливаясь чёрной, маслянистой кровью. Но одна из лап дотянулась до неё, когти впились в бедро, срывая мясо до кости. Она с криком сорвалась и упала рядом с Иваном.

Арахнид, истекая кровью, но всё ещё смертельно опасный, развернулся к ним. Его хвост, снова накопивший энергию, был направлен прямо в них. Конца ждать было недолго.

Иван, через пелену боли, увидел окровавленную монтировку, лежащую в паре метров. И увидел рану на шее чудовища, которую нанесла Катя – глубокую, из которой сочилась жизнь. Последний шанс.

– Катя! – хрипло крикнул он. – Отвлекай!

Она, стиснув зубы, поднялась на одно колено и швырнула в его сенсоры один из своих стилетов. Лезвие блеснуло, привлекая внимание. Голова Арахнида дёрнулась.

Этой секунды хватило. Иван, собрав всю свою волю, всё, что осталось от сил десантника, в голове как заклинание пронеслись слова ротного: «Сбили с ног – сражайся на коленях. Совсем упал – лежа наступай».

Его сознание плавало в кровавом тумане, ноги были ватными, а каждое движение отзывалось огненной болью в рёбрах. Но он сделал последний рывок. Не вперёд, а вверх – оттолкнувшись плечом от липкой, залитой кровью стены, он с рёвом, больше похожим на предсмертный хрип, бросился на инопланетного монстра.

Он схватил монтировку, поднялся и вогнал её глубоко в открытую рану, и с дикой силой повёл вниз, вспарывая чудовище.

Изнутри хлынули внутренности. Арахнид затрепетал в предсмертной агонии, его хвост беспорядочно выстрелил в потолок, а затем он рухнул, накрыв его своей тушей.

Тишина на трибунах была оглушительной. А потом взорвалась рёвом восторга и ярости. Ставки были сорваны. Невозможное произошло.

Последнее, что видел Иван, прежде чем сознание поглотила тьма, – как стражи в чёрной броне, не спеша, словно могильщики, пересекают арену, волоча за собой медицинские капсулы. Не для спасения. Для ремонта испорченного имущества.Иван лежал на окровавленном песке, придавленный неподвижной лапой чудовища. Он не чувствовал ни боли, ни триумфа – лишь леденящую пустоту истощения. Его взгляд, затуманенный, нашёл Катю. Она была в нескольких шагах, её тело неестественно выгнуто, одна рука заломлена под спину. Но их взгляды встретились – и в этом мгновенном контакте было всё: и понимание цены победы, и немой вопрос «ты жив?», и та самая стальная воля, что не позволила им сломаться.

***

Управляющий Кселон смотрел на отчёты. Его тонкие пальцы постукивали по столешнице. Потеря Арахнида была чувствительным ударом по бюджету. Существо было чрезвычайно дорогим. Но… доход от ставок в этот день побил все рекорды за последний цикл. Ажиотаж вокруг двух выживших рабов был невероятным.

Они оказались не мясом, а активом. И активом, который можно… улучшить.

– Протокол «Феникс», – отдал он распоряжение, и в голосе его прозвучала сталь. – Для единиц Гамма-7-Эпсилон и Дельта-3-Сигма. Полная физическая регенерация. Оптимизация мышечных волокон и нейронных связей. Загрузить базовые пакеты боевых искусств и владения стандартным холодным оружием Гильдии.

Он поднял взгляд на голограмму, где замерли в боевой стойке двое рабов – мужчина и женщина.

– И добавить модуль тактического анализа. Пусть учатся читать поле боя, а не просто машут мечами. А также… – его тонкие губы растянулись в подобие улыбки, – повысить болевой порог. На двадцать процентов. Зрители обожают, когда бойцы держатся до последнего.

Управляющий откинулся в кресле, сложив пальцы домиком.

– И присвойте им клички. «Ворон» и «Сирена» звучит куда эффектнее. Вложитесь в промо-кампанию. Я хочу, чтобы о них говорила вся галактика. Они должны стать новыми любимцами арены.

***

Когда Иван и Катя пришли в себя, они лежали в стерильных капсулах регенерации. С шипящим звуком  створки разошлись. Влажный, насыщенный озоном воздух ударил в лицо. Они стояли голые друг напротив друга, и на мгновение время замерло.

Капли влажной взвеси стекали по её коже, оставляя на плечах и ключицах мерцающие следы. Иван видел, как под её тонкой кожей на боку пульсирует свежая, розовая полоска шрама – память о вчерашней схватке. Его собственное тело гудело ноющей болью в половине мышц, но разум был кристально чистым, обновлённым.

Их взгляды встретились – и в воздухе будто что-то щёлкнуло, короткая и яркая искра, прожигающая всю неловкость ситуации. Он увидел не просто бойца, он увидел женщину – прекрасную, которую он готов защищать любой ценой, но на долю секунды в её глазах мелькнуло то же смущение, что кольнуло и его. Не стыд, а внезапная обнажённость перед тем, с кем только что смотрел в лицо смерти.

Катя первая отвела взгляд, её движения были резкими, почти грубыми, когда она развернула лежащий рядом стандартный комбинезон. Спина у неё была прямая, лопатки напряжены. Иван, не говоря ни слова, последовал её примеру. Шершавая ткань скользнула по влажной коже, и в этом простом действии – застегивании молний, подтягивании ткани – была странная интимность, возможно, даже более глубокая, чем сама нагота. Они одевались не просто в одежду. Они снова облачались в свои роли, в свою защиту.

Когда последняя застёжка была застёгнута, они снова посмотрели друг на друга. Теперь между ними стояла не нагота, а нечто иное – общее пережитое, которое связало их куда прочнее

Катя сделала несколько пробных движений. Её тело было идеальным инструментом, а в голове теперь была целая библиотека смертоносных техник, дополняющих её природные навыки.

Они не просто выжили. Они эволюционировали. Из рабов-смертников они превратились в гладиаторов. Игрушки для толпы. Но игрушки, которые только что доказали, что могут сломать самую дорогую игрушку хозяев. Их жизнь стала дороже. А значит, их возможности возросли. Теперь игра велась на совершенно новом уровне.

Глава 6. Тренировки

Их новая «камера» была стерильным кубом с гладкими металлическими стенами, но по меркам «Кузни» это были почти апартаменты. Здесь было чисто, не пахло гнилью и потом, а вместо жёстких нар – две отдельные платформы для отдыха. Дверь была заперта, но в потолке был вентиляционный люк и тусклая, но ровная панель освещения. Главное – их не разлучили.

Первые дни ушли на то, чтобы привыкнуть к обновлённым телам. Мышцы двигались с непривычной лёгкостью и силой, реакции стали мгновенными. Их разум был наполнен чужими знаниями: базами данных приёмов, мышечной памятью о движениях, которых они никогда не учили.

Иван, чей мир раньше состоял из схем, подшипников и тактики выживания, теперь мысленно видел углы атаки, слабые точки в броне и траектории ударов. Катя, всегда полагавшаяся на интуицию и выучку, теперь могла анализировать стиль противника, как компьютер, находя алгоритм в его ярости.

Они начали тренироваться. Сначала по отдельности, отрабатывая новые навыки. Потом – вместе. Их спарринги были беззвучным танцем двух идеально подогнанных механизмов. Он, тяжёлый и неумолимый, как молот, она – быстрая и точная, как скальпель. Они изучали слабые и сильные стороны друг друга, учась предугадывать каждое движение.

И в этих часах, проведённых вместе, в молчаливом понимании, рождённом в бою, и в тихой радости от того, что они живы, что-то изменилось.

– Мне и в двадцать  так не везло, – уголки губ Кати дрогнули в подобии улыбки. Она посмотрела на него, и в её обычно холодных глазах было что-то тёплое, уязвимое. – Спасибо. За то, что тогда… на арене.Однажды, после изматывающей тренировки, они сидели спиной к холодной стене, передавая друг другу бутылку с водой. Их тела были покрыты испариной, дыхание выравнивалось. – Никогда не думал, что снова буду чувствовать себя… молодым, – хрипло сказал Иван, глядя на свои руки, с которых исчезли старческие пятна и глубокие морщины.

Он встретил её взгляд. И в этот момент все барьеры – армейская сдержанность, лётная бравада, стена отчуждения, которую они оба годами выстраивали, – рухнули. Он медленно, давая ей время отстраниться, протянул руку и коснулся её щеки, смахивая каплю пота, смешавшуюся с пылью.

– Мы выжили, Катя. Вместе, – его голос был тихим и хриплым. – И, чёрт возьми, я рад, что это именно ты со мной.Она не отстранилась. Наоборот, её рука легла поверх его.

Больше слов не было. Они сами казались им ненужными, лишними в мире, где ценность имели только действие и воля. Он наклонился, и их губы встретились. Это был не страстный, отчаянный поцелуй обречённых. Это было медленное, тихое, почти нежное признание. Признание в том, что даже в аду, среди крови, ржавчины и боли, можно найти островок чего-то настоящего. Островок, ради которого стоит продолжать бороться.

С этого момента всё изменилось. Тренировки стали не просто подготовкой к выживанию, а общим делом, языком, на котором они говорили. Ночью они лежали, прижавшись друг к другу на одной платформе, согреваясь теплом другого живого, любящего существа в этом мёртвом, холодном мире. Они не строили планов на будущее – его у них не было. Они просто были. Здесь и сейчас.

Их связь стала их главным оружием. Они сражались не просто как два бойца на одной арене, а как единый организм. Он знал, куда она переместится, не глядя. Она чувствовала, когда ему нужно прикрыть фланг.

Через несколько дней в их камеру с лязгом вкатился голографический проектор. На нём возникла схема нового противника – трёхглавый рептилоид с биоплазменными кнутами. Система «Покорность», теперь выполнявшая для них роль тренера и букмекера, начала загружать тактические данные.

Иван и Катя переглянулись. В их взглядах не было страха. Была решимость. И тихая, твёрдая уверенность, идущая из самого сердца. Они взялись за руки, их пальцы переплелись в крепком, уверенном рукопожатии.

– Всегда, – он кивнул.– Готов? – тихо спросила она.

Они повернулись к проектору, их позы были собранны, а умы – едины. Они были больше, чем любовники, больше, чем бойцы. Они были сталью и волей, сплавленными в одно целое. И на какой бы ужас их ни бросили в следующий раз, они встретят его вместе. И заставят заплатить за свою жизнь самую высокую цену.

Глава 7. Снова в бой

Песок на Арене Прахa был утрамбован и посыпан свежим шлаком, впитывающим влагу. В воздухе висел сладковатый запах гари и предвкушения толпы. На этот раз трибуны ломились от зрителей – слухи о «чудесных дикарях», победивших Арахнида, разнеслись по всей Гильдии.

Громкоговоритель арены огласил пространство, заглушая гул толпы:

«Внимание, граждане и гости! Пришло время встретить новых фаворитов арены! Они выжили там, где смерть забрала десятки! Они победили тварь, перед которой дрожали самые отчаянные бойцы!

Встречайте… ВОРОН и СИРЕНА!»

Над ареной вспыхнули голограммы – силуэты в динамичных позах. Голос наращивал интенсивность:

«Ворон – клинок, что не знает промаха! Тень, не оставляющая следов! Его хладнокровие сокрушило Арахнида!

Сирена – грация и смерть! Её ярость прекрасна и безжалостна! Она – буря, что сметает всех на своём пути!

Они – не просто бойцы! Они – стихия! Они – новое слово в кровавом спорте! Не пропустите их дебют в грядущем цикле! Готовьтесь к зрелищу, которое войдёт в историю!»

Трибуны взорвались рёвом. Имена «Ворон» и «Сирена» уже повторялись как мантра. Заложен фундамент новых звёзд – и новых ставок.

Их противник уже ждал их в центре арены. Трёхглавый рептилоид. Каждая голова на длинной, змеиной шее была увенчана гребнем и обладала парой хищных, вертикальных зрачков. Его тело, покрытое бронированной чешуёй, было приземистым и мускулистым, а в трёх руках он сжимал биоплазменные кнуты – живые, пульсирующие жгуты энергии, оставлявшие на песке дымящиеся борозды.

СИСТЕМА: ПРОТОКОЛ 'ИСПЫТАНИЕ ОГНЁМ'. ПРОТИВНИК: КСИ'РР КАР'ТОЛ. КЛАСС УГРОЗЫ: ВЫСОКИЙ.

Иван и Катя, вооружённые теперь стандартным для гладиаторов оружием – он тяжёлым энерго-топором, она – парными виброклинками, – заняли свои позиции. Они обменялись коротким взглядом. Никаких лишних слов. Только полное доверие и готовность.

Бой начался с немыслимой ярости. Рептилоид атаковал одновременно всеми тремя кнутами, создавая смертельную паутину из молний. Иван работал топором как щитом, принимая на себя основную мощь атак, его мышцы горели от напряжения. Катя, используя его как прикрытие, пыталась прорваться к телу чудовища, но кнуты отсекали её с пугающей точностью.

– Он слишком быстрый! – крикнул Иван, отскакивая от удара, который выжег глубокую канаву у его ног. – Головы координируют атаки!

– Нужно разорвать их круг! – отозвалась Катя, едва уклоняясь от жгута, прошившего воздух у её виска.

Они сменили тактику. Бросились в разные стороны, заставляя головы рептилоида развернуться, нарушив синхронность. На секунду это сработало. Катя рванулась вперёд, и один из её виброклинков, с пронзительным воем, вонзился в плечо существа. Чёрная кровь брызнула на песок.