Сыск Артемия Петровича: Дело о Ярославском Туманнике

Глава I. Дорога в туман

Раздался настойчивый стук в дверь.

Артемий Ратников поднял глаза от книги, что лежала на коленях, и медленно встал. Шаг его был неровным – раненая нога напоминала о себе при каждом движении. В коридоре пахло воском и холодным воздухом из щели под дверью.

– Артемий Ратников здесь проживает? – громко и деловито раздался голос снаружи. – Детектив?

Артемий не спешил. Он всегда предпочитал сперва слушать. Незнакомец постучал снова – раз, два, три.

– Это почтальон! – добавил голос, уже менее строго, а скорее нетерпеливо.

Ратников приоткрыл дверь и увидел молодого человека лет двадцати, худощавого, с весёлой улыбкой. На нём было тёмное пальто и форменная фуражка; за плечом висела большая сумка с корреспонденцией.

– Письмо. И не простое, – парень хитро прищурился. – От самого Министерства.– Вы Артемий Ратников? – почтальон вытянулся почти по-военному. – Я. – Артемий окинул его взглядом с головы до ног. Манеры, осанка – всё говорило о том, что перед ним действительно простой служитель, а не кто-то переодетый. – Что у вас?

На конверте алела сургучная печать с двуглавым орлом.

– Да-да, – Ратников скривился, но всё же вывел подпись.Артемий взял письмо, машинально кивнул. – Расписаться нужно, – напомнил почтальон, вытаскивая журнал.

Когда дверь закрылась, тишина квартиры вновь воцарилась. Детектив вернулся к креслу, раскрыл письмо и прочёл:

P.S. Дорогой друг, прошу присмотреть за дочерью моего давнего товарища. Девушка умна и наблюдательна. Считайте её своим помощником.»«Господин Артемий Ратников! Министерство внутренних дел Российской Империи поручает Вам выезд в Ярославскую губернию для расследования тревожных обстоятельств. В последние месяцы зафиксированы исчезновения жителей при обстоятельствах, вызывающих всеобщее беспокойство. Прибытие Ваше необходимо в кратчайший срок.

– Девушка, помощник… Что же ещё вы придумаете, господа из Министерства?Артемий покачал головой и усмехнулся краешком губ.

Он достал из кармана часы: стрелки показывали половину девятого. Пора было ехать на вокзал.

Петербург

Спустившись с пятого этажа, Артемий Ратников вышел на улицу. Петербург встретил его порывами ветра и колким снегом, что ложился на мостовую неровными белыми пластами. Фонари ещё горели тусклым светом, и в их жёлтых кругах кружились снежинки.

Он поднял руку – экипаж сразу остановился. На козлах сидел молодой кучер, с серьёзным лицом, в полушубке и ушанке.

– Понял! Ну, пошла! – щёлкнул вожжами кучер.– Куда вам, дядя? – спросил он, придерживая лошадей. – На вокзал, – коротко бросил Артемий, устраиваясь в карете.

Карета покатилась по улицам зимнего Петербурга. За окном мелькали колоннады, заснеженные крыши, редкие прохожие, спешащие по своим делам. На Неве виднелись тёмные проруби, по льду шли люди, а кое-где скрипели сани с товарами. Артемий смотрел на город с привычной суровостью, но в глазах мелькала тихая привязанность.

– То-то и оно! – оживился парень. – Москва, конечно, велика, но душа-то у столицы вот она, на Неве!– Красивый город, – вдруг заговорил кучер, обернувшись через плечо. – Я бы отсюда ни за что не уехал. – Красивый, – согласился Артемий. – В нём сила и тайна. Петербург хранит своё лицо.

Артемий едва заметно улыбнулся.

Через полчаса карета подкатила к Николаевскому вокзалу.

Вокзал

В зале шумела толпа: офицеры в шинелях, купцы с сундуками, студенты в поношенных пальто, дамы в меховых накидках. Воздух пах углём, морозом и горячим сбитнем.

Прежде чем идти за билетом, Артемий свернул в телеграфную контору при вокзале. Он набросал на листке короткий текст:

«Ратников. Петербург. Отправляюсь в Ярославль поездом через Москву. Прибытие утром. Прошу встретить».

Телеграфист быстро отбил сообщение по проводу. Теперь в Ярославле будут знать, когда ждать его приезда.

– Два рубля пятьдесят, – сухо ответила кассирша и протянула билет.После этого Артемий направился к кассе. – До Ярославля, купе, – сказал он.

– Проходите, господин.Поезд уже стоял на платформе – тяжёлые зелёные вагоны, пар из трубы, прощания и смех. Женщина-проводница проверила его билет и кивнула:

В купе было тесно: купец с бородой, чиновник в шинели, мать с ребёнком. Пахло табаком и кожей. Артемий устроился у окна, поставил трость рядом.

Поезд дёрнулся, колёса заскрипели. Петербург остался позади.

Москва

Долгая дорога. Когда поезд прибыл в Москву, люди радостно зашевелились, собирая вещи. Все вышли, и Артемий остался в купе один.

– Благодарю, – ответил он и вышел.– Прогуляться не желаете? – заглянула проводница с улыбкой. – Стоянка на полчаса.

Москва встретила его мягче, теплее, чем Петербург. На площади шумели извозчики, торговки предлагали горячие пироги, звенели колокольни.

– Приятный город, – подумал Артемий, глядя на кремовые стены и людскую суету. Но в сердце он чувствовал, что Петербург – ближе.

Вернувшись в вагон, он снова сел у окна. Далеко впереди мелькнула Волга – широкая, покрытая льдом, подёрнутая сизой дымкой.

Артемий крепче сжал трость. Мысли его снова вернулись к Кавказу – туда, где ядро изуродовало ногу и навсегда изменило жизнь. Но теперь его ждала иная война – война с тенью.

Выйдя в коридор вагона, Артемий остановился у окна. Снег за стеклом всё не унимался, будто сопровождал его от самой столицы. Проводница, весёлая, с розовыми от мороза щёками, выглянула из своего отделения и, распахнув дверь, громко сказала:

– Ну вот, скоро и прибудем. Вон он, Ярославль, уже виднеется.

Артемий кивнул, усмехнувшись уголком губ.

– Да, город… – протянул он, хотя в голове вертелась совсем иная мысль: «Вот она, моя новая помощница, навязанная мне министерством. Девица, наверняка неопытная, зато с амбициями. Ну да ладно, узнаем скоро, что за исчезновения такие творятся в губернии, если без меня справиться не могут».

Поезд загудел протяжно, трижды, и медленно затормозил у перрона. Люди потянулись к выходу, спешно собирая узлы и чемоданы. Артемий, хромая, но уверенно опираясь на трость, вышел на платформу. Снег падал густыми хлопьями, скрипел под ногами.

Он остановился, бросив взгляд в разные стороны. Мысли его были чётки:

«В письме ясно сказано: помощница – девушка. Следовательно, искать следует её. Но встречать меня поручили наверняка кому-то из местной стражи. Кто же это может быть? Конечно, жандармерия».

Артемий перевёл взгляд по рядам встречающих. Купцы в шубах, крестьяне с корзинами, случайные горожане… И лишь двое выделялись: мужчина в форме и рядом с ним девушка. Оба выглядели взволнованными, то и дело всматривались в толпу, словно старались угадать, кого именно им надлежит встретить.

– Вот и они, – тихо сказал Артемий и направился к ним.

Девушка первой заметила его, глаза её оживились, и она что-то быстро сказала мужчине рядом. Тот расправил плечи и шагнул вперёд.

– Ваше благородие, – сказал он, приложив руку к виску, – штабс-капитан жандармерии Михаил Иванов.

Артемий вынул из кармана письмо и показал сургучную печать.

– Уверен, вы ждали именно меня.

– Совершенно верно, господин Ратников, – с облегчением произнёс капитан.

Девушка же сделала шаг навстречу и, слегка склонив голову, произнесла:

– Позвольте представиться. Елизавета Долгова. Мне поручено быть вашей помощницей.

Артемий посмотрел на неё испытующе, но промолчал. Лишь уголки губ дрогнули в сухой усмешке.

– Признаться, – заметил он, обращаясь к капитану, – найти вас было проще, чем вы думаете.

– Ах, и как же? – с интересом спросил Иванов.

– Во-первых, – начал Артемий, слегка прищурив глаза, – в письме ясно говорилось о девушке, приставленной ко мне в спутницы. Я сразу исключил всех женщин, кто был один. Во-вторых, только вы двое на всём перроне выглядели так, словно ищете конкретного человека. Ваша нервная рассеянность и волнение выдали вас прежде, чем вы меня заметили. Так что… вывод напрашивался сам собой.

Капитан удивлённо покачал головой.

– Говорят, ваша наблюдательность сродни чародейству. Теперь вижу – молва не врала.

Артемий позволил себе короткую улыбку:

– Полно вам. С чародейством тут ничего общего. Всё это – лишь наблюдательность и внимание к деталям. А в расследовании именно они и составляют главное оружие.

Он указал рукой в сторону выхода:

– Прошу, господин Ратников, наша карета ждёт у вокзала.

Они двинулись вперёд. Иванов невольно посмотрел на трость Артемия и спросил:

– Вам тяжело с ношей, может, позвольте мне донести чемодан?

– Нет, благодарю, – сухо ответил детектив. – Справлюсь сам.

Выйдя на улицу, Артемий остановился на мгновение. Перед ним раскинулся Ярославль: заснеженные крыши, широкие улицы, толчея саней, звон бубенцов, торговцы, кричащие на рынке. Город шумел и жил своей жизнью, будто не знал ни тревог, ни исчезновений.

– Ну, добро пожаловать в Ярославль, – сказал капитан с гордостью.

Артемий взглянул на него из-под бровей и ответил сдержанно:

– Город красив, спору нет. Хотя, признаюсь, Петербург мне ближе сердцу.

– У каждого своя столица, – добродушно усмехнулся Иванов.

Они подошли к чёрной карете. Кучер, ловко соскочив с козел, открыл дверцу.

– Прошу.

– Нет, барышня первой, – сказал Артемий, галантно протянув руку Елизавете.

Она, чуть приподняв подол платья, чтобы не мешало, поблагодарила и села внутрь. Следом зашёл Артемий, затем капитан.

– Мы направимся прямиком к губернатору, – сказал Иванов, усаживаясь напротив. – Там вы получите все сведения.

– Что ж, – тихо проговорил Артемий, – так и поступим.

Карета тронулась по заснеженным улицам Ярославля. За окнами мелькали церкви с золотыми куполами, лавки, прохожие. Артемий наблюдал, и мысли его были неотвязны:

«Город кажется весёлым и благополучным. Но если исчезновения реальны, то за этой улыбкой кроется мрачная тайна. Ну что ж, начнём расследование…»

Артемий, переведя взгляд с окна на своего спутника, произнёс с лёгкой иронией:

– У вас в Ярославле, господин штабс-капитан, всегда так оживлённо и весело на улицах?

Иванов слегка смутился, как будто вопрос застал его врасплох.

– Ну… да, – ответил он, подбирая слова. – В последнее время особенно. Один местный купец вздумал устраивать гулянья, ярмарки, разные представления. С его появлением город точно ожил.

– Лишь бы всё это не было прикрытием для каких-нибудь иных замыслов.– Похвально, – сухо заметил Артемий. – Небось редкость – купец, заботящийся не только о кошельке, но и о народе. Он на мгновение задумался и тихо добавил:

– Да нет, – Иванов улыбнулся чуть неуверенно, – человек он добрый, народ его уважает.

Артемий кивнул, но снова отвернулся к окну, позволяя снегу за стеклом снова занять его мысли.

– Я бы не спешил доверять, – произнёс он почти шёпотом. – В моей службе встречал людей разных. И далеко не все казались теми, кем были на самом деле.

В карете на миг установилась тишина. Лишь мерный перестук копыт напоминал о движении. Взгляд Иванова невольно упал на трость и на ногу детектива. Артемий уловил этот взгляд – даже не поворачиваясь: у него был редкий дар замечать малейшие движения в пространстве.

– Говорите прямо, Иванов, – не меняя тона произнёс он. – Что вас смущает?

Штабс-капитан покраснел, неловко улыбнулся и почесал затылок.

– Простите мою нескромность, господин Ратников… Я хотел спросить – если это не секрет – что с вашей ногой?

– Не секрет, – спокойно ответил Артемий. – Кавказская война. Старое ранение.

– Так это правда… – протянул Иванов. – Я слышал, будто вы служили, но думал, молва преувеличивает.

– Скажи-ка, Иванов, каким образом ты в столь юные годы успел получить этот чин?– Молва редко рождается на пустом месте, – с лёгким оттенком иронии заметил Артемий. – Звание у меня тогда было такое же, как у тебя ныне – штабс-капитан. Он повернул голову, взглянул на собеседника чуть внимательнее.

Лёгкость разом слетела с лица офицера. Он отвёл взгляд к боковому окну, губы его чуть дрогнули. На мгновение Артемию показалось, будто в карете стало холоднее.

– Э-э… – неуверенно рассмеялся Иванов. – Что ж скрывать… помог отец. Он всегда мечтал, чтобы я стал офицером и продолжил его путь.

Артемий скрестил пальцы на рукояти трости и сказал уже без иронии, почти ровно:

– Не бери близко к сердцу, Иванов. Не тайна ведь: государство борется с подобными явлениями десятилетиями, но искоренить не может – на протекциях стоят и высокие чины, и низшие.– Ну вот, значит – протекция. Он сделал небольшой жест примирения.

Иванов промолчал. В его взгляде теплилось смущение, но и что-то вроде признательности – Артемий говорил без презрения, будто лишь констатировал факт.

А снег всё падал, ложась ровным слоем на крыши города, на мостовые, на купола церквей. Город будто тонул в белой ватной тишине.

Первая улика на горизонте

Вдруг взгляд Артемия упал на сложенную газету, лежавшую рядом с Елизаветой. Он слегка наклонился вперёд.

– Извините, – произнёс он, – эта газета свежая?

Иванов будто облегчённо встрепенулся, рады смене темы:

– Да, сегодняшняя. Купил по дороге, перед тем как встретить вас.

– Позволите ознакомиться?

– Разумеется.

Артемий раскрыл газету. На первой полосе крупными, почти крикливыми буквами было напечатано:

Ночью очевидцы видели чудовище. Горожане встревожены».«СТРАННОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ НА УЛИЦЕ КИРИЛЛОВСКОЙ.

Грубая гравюра занимала полстраницы. На ней тёмная фигура с непропорционально длинными руками стояла среди сугробов – хищная, туманная.

Артемий поднял глаза:

– Чудовище? Ваша губернская пресса, вижу, не лишена фантазии.

Иванов пожал плечами, но на лице промелькнула тень серьёзности.

– Его у нас прозвали «Ярославским туманником». Сначала это была просто шутка… но теперь многие утверждают, что видели нечто. Каждый описывает по-своему – как будто явление меняет облик для каждого.

Артемий провёл пальцем по строкам, словно пытаясь на ощупь понять смысл.

– Значит, город не только веселится на ярмарках… но и тревожится о том, что скрывается в его тенях.

– Любопытно. Очень.Он закрыл газету и задумался.

Карета тем временем продолжала путь по мостовой, приближаясь к губернскому правлению.

весёлый, шумный Ярославль скрывает в себе нечто куда более зловещее, чем просто фантазии горожан.И чем ближе они подъезжали, тем отчётливее Артемий чувствовал:

Артемий ещё раз пробежал глазами газетную заметку и аккуратно положил её на колени.

– Чудовище, туманник… – тихо произнёс он. – Слухи всегда рождаются не на пустом месте. Важно лишь отличить правду от вымысла.

– Но ведь люди клянутся, что видели! – с жаром вмешался Иванов. – Один городовой утверждает: будто из переулка вышло что-то тёмное, выше человека ростом. И шагало… бесшумно, словно в воздухе.

Артемий бросил на него скептический взгляд:

– И что же? Этот ваш городовой на службе был? Трезв?

– Ну… – Иванов замялся. – Ночная служба тяжёлая. Но люди разные клянутся одним и тем же.

– Тем хуже, – сухо заметил детектив. – Массовая фантазия куда опаснее единичной.

Он вновь уставился в окно. Снег ложился плотными хлопьями, открывая изредка просветы, за которыми мелькали лавки и харчевни, покрытые инеем.

Вдруг тихий, едва слышный голос Елизаветы разорвал паузу:

– Простите, господин Ратников, но если позволите… Возможно, речь вовсе не о чудовище. В темноте люди пугаются, искажённые тени кажутся им чем-то иным.

Артемий слегка приподнял бровь, повернувшись к ней:

– О, вы уже предлагаете первые объяснения? Любопытно. И почему же вы думаете, что это просто тень?

Девушка смутилась, но продолжила:

– Я… иногда наблюдаю. Когда вечером зажигают фонари, фигуры людей кажутся больше, чем есть. А если ещё и снег идёт… всё расплывается, и образы становятся странными.

– Хорошее замечание, – кивнул он. – Наблюдательность – качество редкое. Если не будете бояться, из вас выйдет толк.

Елизавета слегка улыбнулась, но промолчала. Иванов нахмурился, будто не желая уступать ей в рассуждениях.

Карета свернула на более широкую улицу. За окнами показалась ярмарочная площадь. Толпа шумела: торговцы выкрикивали цены, бабы размахивали руками, споря за копейку. Сани с бубенцами катили мимо, раздвигая людское море.

– Вот смотрите, – оживился Иванов, – то самое гулянье, о котором я упоминал. Купец Клявин каждую неделю устраивает праздники.

В этот момент у самой дороги старушка в платке громко причитала, крестясь в сторону ближайшего переулка:

– Ох, Господи, сохрани и помилуй! Опять ночью туманник шлялся! Соседку мою едва не задавил!

– Тише ты, бабка, – отрезала торговка с кринкой молока. – Напугаешь людей.

– Так оно и было! – не унималась старуха. – Чёрное, длинное… а у кого и вовсе скот пропадает! Не к добру это!

Артемий пристально всмотрелся в старушку, задержал взгляд на дрожащих руках и испуганных глазах.

– Иванов, – тихо сказал он, – такие голоса важнее газет. Они не думают, как бы удивить; они боятся.

Штабс-капитан смутился:

– Ну… у нас много суеверий. Народ любит сказки.

– Сказки – отражение страхов, – отрезал Ратников.

Карета тронулась дальше. Внутри повисла тишина, нарушаемая лишь стуком копыт. Артемий невольно заметил, как Елизавета украдкой наблюдает за ним – не дерзко, но с живым интересом. Он усмехнулся краем губ:

– Хотите что-то спросить?

Она вспыхнула и тихо произнесла:

– Да. Скажите… правда ли, что вы раскрываете дела только наблюдательностью, без всяких улик?

Артемий посмотрел на неё испытующе, затем усмехнулся:

– Полно вам, барышня. Чародейства нет и быть не может. Всё – наблюдение и внимание. Замечать то, что другие упускают – вот и всё моё «волшебство».

Елизавета чуть склонила голову, будто запоминая. Иванов откашлялся, решив вернуть разговор себе:

– Но всё же, господин Ратников, люди уверены, что с исчезновениями связано именно это чудовище. Я бы всё-таки проверил.

– Проверю, – спокойно ответил детектив. – Только начнём с фактов, а не с выдумок.

Карета свернула на улицу, ведущую к губернскому правлению. Город постепенно стихал, и с каждым поворотом шум ярмарки оставался всё дальше позади. Снег, мягко падая, заволакивал крыши белым покрывалом.

Артемий, глядя в окно, тихо сказал самому себе:

– За весельем и бубенцами скрыта чья-то тёмная рука… Ну что ж, посмотрим, чья.

Карета подкатила к массивному зданию на Ильинской площади, где размещались Губернская управа, полицейское управление и корпус жандармерии. Над входом высился герб губернии: на серебряном поле чёрный медведь, вставший на задние лапы, с золотой секирой в лапе; щит увенчан Императорскою короною и обвит дубовыми листьями с Андреевскою лентою. Колонны серели от сырости, а у подъезда стояли два городовых в шинелях, словно каменные стражи. На верхних ступенях их встречал человек в тёмно-синем мундире с золотым кантом, неподвижный, будто высеченный из гранита.

– Господин детектив, – проговорил он с сухой вежливостью, слегка кланяясь, – полицмейстер города Ярославля, Александр Фёдорович Дорофеев. Его превосходительство губернатор занят государственными делами и примет вас позднее. А пока все распоряжения вверены мне.

Голос его был твёрд, холоден, и в нём не звучало ни капли любезности.

Артемий выбрался из кареты, окинул встречающего цепким взглядом.

– Рад знакомству, – сухо сказал он. – Я привык работать напрямую, но и через посредников умею.

Полицмейстер чуть качнул головой – то ли знак уважения, то ли едва заметная тень раздражения.

– Для вас приготовлен номер в гостинице «Золотой лев». Условия надлежащие, близко к управе. И… – он сделал едва заметную паузу, – под наблюдением, что немаловажно.

– Под чьим наблюдением? Вашим или Господа Бога? – приподнял бровь Артемий.

Дорофеев позволил себе холодную, почти ледяную улыбку:

– Здесь одно другому не мешает.

В этот момент штабс-капитан Иванов спрыгнул с подножки, поправил шинель и шагнул ближе.

– Господин детектив, барышня, – сказал он тихо, но твёрдо, – на этом моя обязанность заканчивается. Дальше вы под надзором здешних властей. Но если понадобится совет или помощь – я рядом, на квартире жандармского корпуса. Спросите обо мне – и найдут.

Он задержал взгляд на Артемии, слегка прищурился и добавил с едва уловимой теплотой:

– А коли возникнет охота выпить рюмку-другую и обсудить городские дела, милости прошу. Иногда за столом выясняются вещи, какие ни в протоколах, ни в донесениях не найдёшь.

Не дожидаясь ответа, Иванов приложил руку к козырьку и, резко развернувшись, зашагал прочь.

Два городовых тем временем подхватили чемодан. Елизавета наблюдала за полицмейстером слишком пристально, и Артемий уловил в её взгляде лёгкую тень – недоверие или скрытую неприязнь. Словно они уже встречались раньше, или у неё была веская причина не любить этого человека.

– Прошу, господа, – сказал Дорофеев, указывая на другую карету с гербом губернии на дверце. – Вас отвезут.

Артемий устроился внутри и, когда двери захлопнулись, негромко произнёс:

– Мне показалось, или этот господин боится, что мы откроем то, чего не должны?

Елизавета чуть заметно улыбнулась:

– Он боится всегда. Особенно когда в городе появляются люди, которых он не может контролировать.

Карета тронулась, оставляя позади мраморные ступени, колонны и колючий взгляд полицмейстера, словно чёрную тень, что продолжает следить за каждым шагом.

Карета медленно выехала от губернского дома. В узких улочках ещё царила сонная тишина: редкие прохожие спешили, укрываясь в шинелях и шубах, а лошадёнки дворовых телег лениво переставляли копыта. Но стоило экипажу выйти на центральную улицу, как город будто проснулся: мимо с грохотом проносились другие кареты, слышались оклики извозчиков, где-то звякали колокольчики, а смех и голоса людей наполняли пространство живым гулом.

Артемий сидел, положив руки на колени, и краем глаза наблюдал за спутницей. Елизавета, слегка смущённая их внезапным уединением, смотрела в окно, не решаясь заговорить первой. В её взгляде мелькала задумчивость, а пальцы невольно теребили кружевной платочек.

– Скажите, Елизавета… – начал детектив, нарочито неторопливо. – Вы, должно быть, хорошо знакомы с полицмейстером, Александром Фёдоровичем?

Елизавета резко повернула голову:

– О нет, вы напрасно думаете, будто мы близко знакомы. Лукавить не стану: знаю его, конечно, но не более того.

При этих словах она опустила глаза, и румянец выступил на щеках. Артемий отметил это: порой смущение говорит больше, чем откровенность.

– Понимаю, – спокойно произнёс он, не сводя с неё взгляда. – Но позвольте заметить: ваша реакция выдала куда больше, чем вы, вероятно, хотели показать.

Елизавета подняла глаза и чуть улыбнулась:

– Прошу, называйте меня просто Лиза. Полное имя звучит слишком официально.

– Что ж, Лиза, так и поступим, – кивнул Артемий. – Но всё же, отчего вас тревожит фигура Александра Фёдоровича?

Она помедлила, затем решилась:

– Он человек хитрый и замкнутый. Не терпит, когда им пытаются управлять. Но, с губернатором держится иначе: ищет расположения, старается угодить.

– Одним словом – скользкий, – заключил Артемий.

Лиза не удержалась от улыбки:

– Да, именно так. Очень скользкий.

– Однако не будем спешить с обвинениями, – возразил детектив, слегка прищурив глаза. – Скользкость в манерах ещё не доказывает дурного нрава. И всё же, признаю, настораживает.

Карета продолжала двигаться по улицам Ярославля. Дома с резными наличниками мелькали за окнами, редкие фонари едва рассекали туман.

– А что скажете об Иванове? – спросил Артемий, наблюдая за реакцией Лизы.

– Иванов? – переспросила она. – Добряк, человек простой, любит пошутить. С ним легко.

– Славный малый, – задумчиво произнёс детектив. – И всё же… порой человек кажется простым и добродушным, а в душе таит нечто иное.

– Так вы всех подозреваете? – с лёгкой улыбкой спросила Лиза.

– Я никого не обвиняю заранее, – спокойно ответил Артемий, глядя ей прямо в глаза. – Но предпочитаю наблюдать. Незнакомые люди – как закрытые книги: сперва прочти обложку, прежде чем судить о содержимом.

– Даже меня? – почти шёпотом спросила она.

– И вас тоже, – кивнул он, отворачиваясь к окну. – Что я знаю? Только то, что вы – дочь уважаемого чиновника, связанного с моим знакомым из министерства. Ни о вашем отце, ни о вас самой мне ничего не известно.

– Не хочу рассказывать, – тихо сказала Елизавета. – Вы, быть может, и вовсе откажетесь от моей кандидатуры.

Артемий усмехнулся уголком губ:

– Отказался бы – давно сделал это. Я привык работать один, но раз уж вы рядом, значит, тому есть причина.

Лиза надула губы, как обиженный ребёнок. Артемий подумал про себя: «Дурёха… Не понимает, что быть рядом с детективом значит всегда шагать по грани опасности».

В этот момент карета остановилась. Кучер – сухонький старик лет шестидесяти в поношенном кафтане с облезлым меховым воротником – ловко спрыгнул с козел и почтительно сообщил:

– Прибыли, господин детектив. Гостиница «Золотой лев». Лучшая во всём городе.

У входа толпились несколько жандармов. Их тёмные шинели выделялись среди прохожих, а на боку поблёскивали сабли. Охрана явно была усилена.

– Смотрите, Лиза, – заметил Артемий. – Не только слава, но и караул охраняет здешние стены.

– Позвольте помочь, Лиза.Артемий, выбравшись из кареты, протянул руку спутнице:

– Благодарю вас, детектив.Она слегка смутилась, опустила глаза, но улыбнулась:

Над входом в гостиницу висела большая деревянная вывеска: золочёный лев с короной на голове, стоящий на задних лапах и сжимавший ключ в лапах. Краска кое-где облупилась, придавая вывеске вид старинной солидности, словно она хранила память о десятках лет. Само здание возвышалось в три этажа: массивное, с тяжёлыми ставнями и резными наличниками, окрашенными в тёплый охристый цвет.

– Знаешь, Лиза, в Ярославле есть своя тайна, иная реальность… непостижимая, но вместе с тем притягательная. Посмотри: избы, лубочные вывески, шум экипажей. Словно сама «сермяжная» душа русская здесь раскрывается.Артемий окинул улицу взглядом:

– Похоже, вам по душе наш город.Елизавета слегка улыбнулась:

– Неловко как-то обращаться на «ты», – заметил он, заметив её смущение. – Но раз уж сам предложил, не буду противиться. Да, город мне нравится, хоть и впервые я здесь. Красивое место.

– А не хотели бы остаться? – осторожно спросила она.

– Нет, Петербург ближе моему сердцу. Там привык к жизни, хотя каждый город по-своему прекрасен. Тебе повезло – Ярославль твоя родина.

– Мы тоже жили в Петербурге, – ответила Лиза. – Родители перебрались туда по службе. Но сердце моё всё равно здесь.

– Теперь понимаю, – кивнул Артемий, открывая тяжёлую дверь гостиницы.

На первом этаже их встретил шумный трактир: тяжёлая дубовая мебель, керосиновые лампы под закопчёнными абажурами, густой запах жареного мяса, вина и табака. За столами кто-то спорил в полный голос, кто-то хлопал собутыльника по плечу, заливаясь смехом.

– Здравствуйте. Комнату желаете? На двоих или каждому отдельную?Из-за стойки вышла женщина средних лет, плотная, с серьёзным лицом и в чепце – хозяйка:

– Нет-нет, сударыня, это господин прибыл из министерства. На его имя письмо получали, комната сохранена: господин Артемий Ратников.Артемий уже открыл рот, но кучер успел его опередить:

– Благодарю, – заметил детектив, слегка улыбаясь. – Но и сам своё имя назвать могу.

– Простите, господин, – смутился кучер.

– Ничего, напротив, приятно, что вы так заботитесь, – мягко ответил Артемий.

– Да, комната для господина Ратникова приготовлена. Прошу следовать за мной.Женщина раскрыла потрёпанную тетрадь для записей постояльцев, пробежала глазами строки и протянула певучим голосом:

– Позвольте, барин, я чемодан донесу!К ним подбежал коридорный мальчишка в заштопанном кафтанчике:

– Не утруждайся, он лёгкий, – отмахнулся Артемий, но вынул несколько медяков и вложил их в ладонь мальчику. Тот засветился радостной улыбкой.

– Счастливого отдыха, господин Артемий.Кучер, поправив шапку, поклонился:

– И тебе того же, друг, – кивнул детектив.

– Ваша комната, сударь.Они поднялись на третий этаж. Коридор был длинный, с низким потолком, устлан ковровой дорожкой. Хозяйка открыла дверь в самый конец:

– Благодарю, мадам.

Комната оказалась просторной: широкая кровать с медными шарами на изголовье, зеркало в резной раме, комод, ковёр с восточным орнаментом, тяжёлые занавески на окне.

– Уютно, – заметила Елизавета, присаживаясь на край кровати.

Артемий поставил чемодан и услышал мяуканье за дверью. Приоткрыв её, он увидел полосатого кота с пушистым хвостом. Тот сразу принялся тереться о его сапоги.

– Ну и красавец! – присел Артемий, впервые за день искренне улыбнувшись, проводя рукой по мягкой шерсти.

– Вы любите животных?Елизавета удивлённо смотрела:

– Да, – ответил он. – В них есть то, чего часто не встретишь в людях: верность. Животное не предаст, не оставит. Честнее всякого человека.

Слова тронули Лизу, и она задумалась, глядя на него иначе.

Кот вдруг насторожился, вскинул уши и, мяукнув, побежал вниз по лестнице.

– Это кот гостиницы, – сказала Лиза, улыбаясь. – Любимец постояльцев.

– Скажите, как думаете, когда губернатор меня примет?

– Не знаю. Думаю, не скоро.Артемий отошёл к окну, глядя на туманную улицу:

– Почему же? Я думала, он встретит вас сразу.

– Напротив, – сказал детектив, задумчиво перебирая цепочку карманных часов. – Полицмейстер явился вместо губернатора не случайно. Вероятно, тот предпочёл держаться в стороне, чтобы не связывать себя преждевременными словами. Либо… – он замолчал на миг, – либо события, в которые я вовлечён, куда серьёзнее, чем кажется на первый взгляд.

– Наш губернатор… человек своеобразный. Одни считают его чудаком, другие – гением, третьи и вовсе стараются обходить стороной.Елизавета провела рукой по подлокотнику кресла и тихо сказала:

– А вы сами к какой категории себя относите?Артемий обернулся от окна, где туман ещё плотнее заволок улицу:

– Я не дерзаю судить. Но замечу: он нелюдим, редко появляется на людях. Даже в театре его видели всего несколько раз, и то – сидящим в ложе за тяжёлой занавеской. А с полицмейстером он, говорят, ладит необычайно хорошо.Она слегка усмехнулась, но в её взгляде мелькнула тень тревоги:

– Это-то и странно, – заметил Артемий, садясь напротив неё. – Слишком крепкая дружба властей всегда тревожит. Значит, им есть что скрывать.

– Но зачем тогда он прислал именно вас? – спросила Лиза. – Если дело в исчезновениях людей, разве не лучше ему самому взять всё под свой надзор?

– Возможно, он не хочет марать руки. Или, напротив, хочет показать, что в Петербурге всё в курсе… и ждёт, как я справлюсь.Детектив задумался, перебирая пальцами цепочку карманных часов.

– В городе уже шепчутся. Будто пропавшие не просто исчезли… Некоторые уверяют, что их будто бы и не существовало вовсе.Елизавета наклонилась чуть ближе и понизила голос:

– Слухи всегда рождаются первыми, – отозвался Артемий. – Но истина обычно прячется под ними, словно золото под слоем речного ила.

Он поднялся и вновь выглянул в окно. На улице, утонувшей в сизом мареве, показалось, будто чья-то тень скользнула мимо гостиницы и задержалась у ворот. Артемий прищурился, но фигура растворилась в тумане, словно растворяясь в серой мгле.

– Что там? – спросила Лиза, настороженно следя за ним.

– Никто, – произнёс он тихо. – Или кто-то, кто очень старается остаться незамеченным.

В комнате повисла пауза. Где-то внизу скрипнула дверь, и кот, тот самый полосатый обитатель гостиницы, вдруг метнулся обратно наверх, царапнув когтями ковровую дорожку, будто спасаясь от невидимой угрозы.

– Пожалуй, Лиза, встреча с губернатором обещает быть любопытной. Но всё же… человека не узнаешь, пока не взглянешь ему в глаза.Артемий невольно улыбнулся уголком губ:

Она кивнула, и в её глазах смешались тревога и любопытство, словно она уже ощущала, что за этим расследованием скрывается нечто большее, чем обычные исчезновения.

– Детектив, уже поздно, я пойду, – сказала она, поправляя на плечах тёплую шаль.Елизавета поднялась с кресла.

– Хорошо, Лиза. Будьте осторожны на пути домой.Артемий шагнул вперёд, открыл дверь и почтительно сопроводил её.

– Благодарю вас, господин Ратников. Но не тревожьтесь: я местная, и не раз хаживала по этим улицам одна.Она взглянула на него добрыми глазами; в её улыбке мелькнула искренняя благодарность.

– Не сомневаюсь, – ответил Артемий с лёгкой усмешкой. – Только прежде вы не были помощницей детектива. Хоть мы и знакомы всего день, но уже многие видели нас вместе. А это значит – вы в какой-то мере втянуты в мои дела.

– Хорошо, детектив. Я буду осторожна.Елизавета задумалась, потом мягко улыбнулась, будто желая рассеять его тревогу:

Ратников ещё несколько мгновений наблюдал, как её фигура спускается по лестнице, затем вернулся в свою комнату. Дверь он запер и, словно в крепости, придвинул к ней тяжёлый стул, упершийся ножкой в пол.

– Устал, – пробормотал он, опускаясь на кровать. – Может, пора на покой? Но нет… завтра, если губернатор не объяснит толком, что тут творится, придётся штурмовать его канцелярию.

Он улёгся, и сон смежил его веки почти мгновенно. За окном стояла тишина; лишь скрипели старые стены гостиницы, да доносился гул мужицкого смеха с двора. Подгулявшие постояльцы выходили во двор – кто справить нужду, кто просто пошуметь. Для Артемия это был привычный звук русской ночи: в 1872 году городская стража смотрела сквозь пальцы на подобные забавы.

Утро встретило его золотым светом. Солнечные зимние лучи пробивались сквозь занавеску, ложась на стол и ковёр. В гостинице стояла тишина – пьянчужек более не слышно; лишь за окном цокот копыт и скрип колёс напоминали о живом городе.

– Хм, – тихо сказал он себе. – Интересно, как добралась Лиза?Артемий проснулся не сразу: некоторое время лежал неподвижно, положив руки на грудь и вглядываясь в резной потолок. Потом тяжело вздохнул, приспустил ноги на пол и вздрогнул от холодного прикосновения досок.

– Тпру-у!Но мысль о ночном силуэте в окне, мелькнувшем в тумане, не давала покоя. Он умылся, вернулся в комнату и уже собирался сесть к письменному столу, когда во дворе послышался голос кучера:

Колёса заскрипели, и тяжёлый экипаж остановился. Вскоре по лестнице зазвучали шаги – двое. Один шагал уверенно и тяжело, другой – лёгкой, почти воздушной поступью, словно хозяин.

– Вот здесь, в дальней комнате, проживает господин Ратников.Женский голос прозвучал у двери:

Артемий узнал хозяйку гостиницы. Второй молчал. Ключ скрежетнул в замке, но дверь не поддалась – мешал придвинутый стул.

– Странно, – сказала хозяйка. – Словно заклинило…

– Господин Артемий Ратников, вы здесь? У меня срочное поручение. Вас вызывает губернатор в управу. Вот официальное письмо с печатью.Раздался громкий стук, так что наверно слышали все постояльцы внизу. Потом суровый мужской голос:

– Нет, нет, что вы, я не видела, чтобы он выходил.Артемий медлил. Женщина шепнула:

– Стало быть, ещё спит, – язвительно заметил мужской голос.

– Не сплю, – произнёс Артемий, убрав стул, и открыл дверь.

Перед ним стоял человек лет сорока, с тёмной бородкой, в форменном сюртуке чиновника. По виду – мелкий служака, не из высших. В руках он держал конверт с красной сургучной печатью.

– Позвольте взглянуть.Артемий прищурился и, не торопясь, протянул руку:

Письмо оказалось настоящим: печать ровно оттиснута, сургуч не треснул, подпись губернатора – знакомая канцелярская рука, без следов подделки. Бумага – плотная, с водяным знаком, такой простой курьер достать бы не смог.

– Настоящее, – подумал он вслух. – Значит, губернатор действительно спешит.

Он вернул письмо, взял со стула трость, надел пальто и аккуратно застегнул пуговицы жилета.

– Ну что ж, господа, – произнёс он, обращаясь и к чиновнику, и к хозяйке. – Не будем медлить.

С этими словами он спрятал чемоданчик и шагнул в коридор, где уже ждала новая развязка этого ярославского дела.