Башня Авалона
C.N.Crawford and Alex Rivers
Avalon Tower
© 2024 by C. N. Crawford and Alex Rivers. All Rights Reserved
© Никитин Е. С., перевод на русский язык, 2024
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2025
Пролог
Аликс смотрит на верхний этаж жилого дома, на трахающуюся у окна парочку. Даже на таком расстоянии видно выражение блаженства на лице мужчины. Стекло запотело от его дыхания.
Такой способ провести время явно лучше того, что предстоит Аликс. Она представляет, как агент Рейн точно так же сжимает ее в объятиях, целует в шею… Но этому не бывать. Для шпионов из Башни Авалона любовь под строгим запретом. Проблема в том, что запрет не гасит страсть, и это чувствуется. Иногда Аликс кажется, что все шпионы Авалона неудовлетворены, одержимы похотью и блуждают в своих фантазиях. Сегодня ее мысли витают особенно далеко, хотя на агентов вроде нее воины фейри могут устроить здесь засаду в любом месте, готовясь проткнуть своими мечами.
«Отвлечься – значит умереть», – напоминает она себе. Отворачивается и осматривает улицу, ища признаки присутствия врагов-фейри. Ничего. Все вокруг совершенно спокойно, живописно, причудливо. Кованые железные балконы нависают над мощеной улочкой. Это юг Франции, аромат лаванды смешивается с запахом морской воды. Старинные каменистые улицы прибрежного городка напоминают лабиринты. Покатые дороги ведут к Средиземному морю, над ним клочьями клубится туман. Вид на море открывается из кафе «В зачарованном лесу». Место встречи – у задней двери кафе.
Аликс разглядывает уличные столики. Симпатичная брюнетка поглощает пирожное и флиртует с официантом. Аликс чувствует укол ревности: для нормальных женщин – не шпионок, пытающихся спасти мир, – любовь доступна всегда.
Соберись, Аликс.
Вокруг по-прежнему царит безмятежность. Никаких признаков воинов-фейри. Но и никаких признаков Рейна.
От звона церковного колокола замирает сердце. Рейн уже должен быть на месте. Он всегда приходит вовремя.
Аликс делает медленный вдох, чтобы успокоиться. Она постоянно думает о Рейне. Вот почему любовь под запретом: она отвлекает от главной цели и толкает на всякие глупости. Аликс никогда не говорила Рейну о своих чувствах. О том, что, похоже, искала его всю жизнь. Каждый раз при виде своего отражения Аликс проверяет, нет ли за спиной его, надеясь увидеть мальчишескую улыбку. Вместо того, чтобы высматривать врагов. Заходя в столовую Башни Авалона, озирается в поисках стройной фигуры Рейна. Все время придумывает поводы, чтобы оказаться рядом. Хотя до сих пор не уверена, что он чувствует то же самое.
Солнце заволакивает тучами, и Аликс чувствует озноб. Нужно идти на берег и быть начеку, ища любые признаки фейри – этих жутких солдат в ярко-синей форме. Но она не уйдет без Рейна. Он опаздывает. Аликс одолевают страшные мысли, мечущиеся во все стороны.
Пульс учащается, пока Аликс взбирается обратно вверх по склону. Кожу покалывает от доносящегося с соседней улицы гула: там проходит туманный барьер, отделяющий человеческий мир от мира фейри. По идее, эта граница удерживает по разные стороны фейри и людей, но на самом деле все не так просто. Во-первых, никогда нельзя быть уверенным, где именно находится барьер. Конечно, фейри за ним следят, но порой кажется, что у него собственный разум. Магическая граница слегка сдвигается, понемногу меняет местоположение. Если это голодная тварь проглотит тебя, тебе конец. Каждые несколько недель на извилистых улочках Южной Франции гибнет какой-нибудь любопытствующий турист. Аликс – одна из немногих, кто способен контролировать барьер и не давать ему убивать тех, кто оказывается рядом.
Она мимоходом смотрит на часы, и по спине от ужаса бегут мурашки: Рейн должен был прийти шесть минут назад. Он никогда не опаздывает, особенно на операцию по вывозу. Беглецы уже должны находиться за барьером. Аликс кажется, что она едва может дышать.
Шпионов учат подавлять эмоции, сохранять спокойствие и полностью контролировать себя, даже если опасность таится в каждой тени, в каждом переулке. Но сейчас Аликс чувствует, что вся подготовка пошла насмарку, и прокручивает в голове страшные версии. А если Рейн погиб? Если барьер сместился и убил его? Если с Рейном что-нибудь случится, если она никогда больше не увидит его карих глаз, не сможет обнять его, то сойдет с ума…
Аликс так сильно стискивает зубы, что едва не прикусывает язык. Соберись.
Она прячет чувства за легкой улыбкой, переходит на другую сторону улицы, к магазинчикам с золотистыми и розовыми витринами, и делает вид, что рассматривает печенье «мадлен», круассаны и ломтики торта. Любой при виде нее решит, что это просто проголодавшаяся туристка на отдыхе, симпатичная блондинка в летнем платье.
Улицу затягивает туманом.
Рейн опаздывает уже на одиннадцать минут. Кровь Аликс бурлит. Что-то явно не так. Она направляется обратно к кафе «В зачарованном лесу». И наконец вздыхает с облегчением, услышав за спиной сигнальный свист. Неужели она его пропустила?
Свист доносится из узкого переулка, и Аликс спешит туда.
Она заворачивает за угол, и земля уходит у нее из-под ног: прямо перед Аликс, лицом к лицу, возвышается фейри. На нем темно-синяя бархатная военная форма, серебристые волосы струятся по спине. От его жуткой неподвижности и пронзительного взгляда бегут мурашки. Аликс в растерянности от какого-то потустороннего металлического блеска его зеленых глаз. Губы фейри изгибаются, обнажая один из заостренных клыков.
В его взгляде нет ничего, кроме отвращения.
«Нас раскрыли…» Сердце Аликс бешено колотится, она разворачивается, чтобы убежать. Но путь преграждает второй фейри, и Аликс оказывается между ними. Она тянется за клинком, но слишком поздно…
Лезвие погружается в живот Аликс. Боль пронизывает насквозь. Рефлексы берут верх, она пытается выхватить клинок, увернуться, парировать удар, убежать, но руки и ноги почему-то не слушаются. Она падает на колени.
Странно… Рана болит не так уж сильно. Аликс ее почти не чувствует.
В голове мелькают мысли о Рейне, пока она истекает кровью на каменной мостовой.
Глава 1
Семью минутами ранее
Я вдыхаю аромат океана с примесью кипариса и прихлебываю кофе. Для ранней весны жарко; кажется, что от моря идет пар. С моего места в кафе «В зачарованном лесу» видно, как над пейзажем стелется облако мерцающего тумана.
До сих пор отпуск был просто райским. Легкий бриз оставляет на губах слабый соленый привкус. Думаю, эта местность полезна для моей астмы.
Атмосфера на юге Франции отличается от калифорнийской: мягкий медовый свет, а не слепящее, невыносимо резкое солнце Лос-Анджелеса.
Неподалеку, как стена тумана, поднимается к небу магическая Завеса. Выглядит жутковато, хотя, бесспорно, красиво. Иногда она перемещается, но я нахожусь на безопасном расстоянии. Прямо за столиками уличного кафе волны разбиваются о белые скалы. Пожалуй, это мое любимое место в мире.
Я давно мечтала о поездке сюда, годами работала за мизерную зарплату и питалась хлопьями вместо походов в кафе. Эти двухнедельные каникулы предначертаны самой судьбой.
Конечно, меня грызла совесть из-за того, что оставляю маму одну, но я никак не смогла бы заплатить за нас обеих. Еще лучше, если б со мной была моя подруга Лейла, но она боится приближаться к границе с фейри: уверена, что они по-прежнему в любой момент могут выскочить из-за Завесы и убить. Хотя и путеводители из нашего книжного магазина, и Госдеп четко утверждают: здесь безопасно.
Беру из вазы на столе веточку лаванды и вдыхаю ее запах.
Я еще наслаждаюсь прекрасным ароматом, когда брюнет-официант ставит передо мной на кружевную скатерть ломтик ежевичного торта.
– Bon appétit[1].
Я точно заказывала лавандовый, но торт есть торт.
– Спасибо.
Откусываю кусочек. По языку распространяется фруктовый аромат.
Этот тортик стоит столько же, сколько три часа работы в книжном магазине, но я стараюсь об этом не думать. Пятнадцать лет назад из-за войны цены взлетели до небес и с тех пор так и не снизились. Такая роскошь, как торты, безумно дóроги. «Отпуск», – напоминаю я себе.
Еще кусочек… Сладкий терпкий привкус обволакивает язык.
Мама пришла бы в ужас. «Сколько углеводов, дорогая…» Она питается водкой и вареными яйцами.
Официант наблюдает, как я откусываю кусочек, и улыбается. Своими ярко-голубыми глазами и квадратной челюстью он кого-то напоминает, но никак не вспомню, кого именно.
– Вкусно, да? – спрашивает он. Должно быть, принял меня за туристку, потому что говорит по-английски с сильным акцентом.
Я киваю:
– C'est délicieux[2].
Его плечи расслабляются, и он переходит на французский:
– Очень рад. Вы здесь в отпуске?
Его волнистые каштановые волосы приплюснуты кепкой.
– Приехала неделю назад. И осталась всего одна неделя. – Сердце сжимается от осознания того, что отпуск уже наполовину прошел. Я с нетерпением ждала эту поездку целых пять лет. Но нельзя же провести вторую половину отпуска, оплакивая его завершение, правда? – Я бы хотела остаться здесь.
Конечно, как-то одиноко в день рождения есть торт самой. Но все же лучше, чем дома.
– Откуда вы? – интересуется официант.
– С западного побережья Соединенных Штатов. Из Лос-Анджелеса.
– Лос-Анджелес – это где Голливуд? Вы актриса? Модель? – Он опускает ресницы и снова поднимает взгляд. – У вас очень красивые волосы. Такие необычно темные…
Он что – флиртует со мной?
– Спасибо. Нет, я не актриса.
Я снова смотрю на Завесу, не в силах от нее оторваться. Что творится по ту сторону?
– А вы их видели? – Поворачиваюсь к официанту и шепчу: – Фейри.
Он бледнеет. Даже само это слово, произнесенное вслух, вызывает в кафе волну ужаса, и на секунду я жалею о сказанном.
Желваки официанта мгновенно напрягаются, но он тут же расплывается в улыбке и пожимает плечами:
– Иногда в наших краях они патрулируют границу. Но в основном юг Франции остается независимым. Здесь мы в безопасности, волноваться не о чем. Король Оберон не заинтересован захватить больше территорий, чем у него уже есть.
Я говорила Лейле то же самое. Правда, мои слова звучали убедительно, а в устах официанта они кажутся какими-то зазубренными. О чем он не говорит?
Что мне известно точно? Пятнадцать лет назад фейри вторглись во Францию. Когда это случилось впервые, мир был ошеломлен. До этого никто даже не подозревал об их существовании. И вот они уже внезапно маршируют по Парижу, заполоняют бульвары, а их драконы кружат над Эйфелевой башней… Фейри были прекрасными, неземными, чарующими…
И смертельно опасными и одержимыми жаждой завоеваний.
Французские войска частично отвоевали и удержали юг страны под контролем людей. Он остался неоккупированным. Считается, что здесь безопасно.
Но когда облака заволакивают солнце, я чувствую, как вокруг внезапно нарастает напряжение. Трудно сказать, что именно происходит, но сейчас, вытесняя приятную атмосферу, в воздухе витает что-то резкое и мрачное.
Я бросаю взгляд на официанта, который по-прежнему стоит возле столика. Возможно, здесь опаснее, чем признают турагентства. Возможно, Лейла права.
Накануне вечером, поедая буйабес в ресторане на берегу моря, я случайно услышала, как мужчина спорил со своей женой, доказывая, что сопротивление фейри борется с королем Обероном. Магическая закулисная холодная война. Со шпионами и секретными миссиями. Уверял, будто эти шпионы обладают легендарными способностями и могут убить фейри голыми руками за пару секунд. И если мы хотим помешать злобному королю захватить остальную Францию, то наша единственная надежда на этот высокопрофессиональный элитный отряд. Жена обозвала его идиотом и велела заткнуться.
Но в этом что-то есть, и мне хочется узнать больше…
Я хлопаю ресницами и шепчу:
– А вы что-нибудь слышали о тайном сопротивлении?
Официант улыбается, на одной его щеке появляется ямочка:
– Ах, это… – И с покровительственной улыбкой театрально закатывает глаза. – Всего лишь слухи. Как бы они сражались на землях фейри? Пересечь границу и попасть в королевство фейри невозможно. Но даже если это удастся, фейри сразу распознают человека. И у них магия. А у нас ее нет. Так что сопротивление вряд ли существует.
Я снова бросаю взгляд на Завесу. Туман бледно-фиолетовых и зеленых оттенков закручивается в спираль, опускается в море и поднимается вверх, растворяясь в облаках.
Если б мобильники по-прежнему работали, я бы фотографировала это как сумасшедшая. Но с появлением фейри электроника вышла из строя. По какой-то причине их магия уничтожила наши самые современные технологии.
Официант задумчиво вздыхает:
– Не правда ли, эта Завеса прекрасна? Вы ведь здесь из-за нее?
Что-то в нем настораживает, но неясно, что именно. Он напоминает одного ненавистного мне человека, хотя это совершенно иррациональная причина для неприязни.
– Я действительно хотела увидеть Завесу, – признаюсь я, – Но я уже приезжала во Францию через несколько лет после вторжения фейри. Когда мне исполнилось пятнадцать, мама привозила меня сюда. Летом мы останавливались в замке в Бордо.
Официант одаривает меня улыбкой:
– Я бывал там. Потрясающие виноградники. Жаль, мы потеряли половину из-за оккупации…
При воспоминании о тех летних каникулах внутри всё сжимается. Мы с мамой целыми днями пили вино с виноградников. Когда она напивалась как следует, то уговаривала меня пофлиртовать с богатыми французскими парнями, которые «могли бы многое для меня сделать». Помню, однажды вечером она была такой шумной и пьяной…
А. Вот почему официант кажется знакомым. Он похож на того брюнета-аристократа, полуфейри, который в юности разбил мне сердце. Прекрасный пример воспоминаний, которые нужно оставить в прошлом…
Официант почти так же красив, как тот полуфейри. Почти. Люди редко обладают такой потрясающей, разбивающей сердце красотой, как фейри.
Я смотрю на него поверх чашки с кофе:
– Как вас зовут?
– Джулс. – Похоже, он воспринял мой вопрос как приглашение: выдвигает стул напротив и мечтательно смотрит на меня через стол. – А вас?
– Ния.
– У меня скоро заканчивается смена…
Это явно неспроста. Но что именно Джулс имеет в виду? Может, желает заманить меня в прекрасный потайной книжный магазинчик, полный редких книг? Или хочет быстренько перепихнуться в гостиничном номере? Во втором случае ответ «нет».
Откусываю еще кусочек торта, распробовав конфитюр, и промокаю губы салфеткой. Я еще не удовлетворила свое любопытство, поэтому подаюсь вперед и шепчу:
– Как думаете, что там сейчас происходит? На захваченных территориях? В Фейри-Франции?
Он украдкой скользит взглядом влево-вправо, подается вперед и, опираясь на локти, тихо отвечает:
– Я стараюсь об этом не думать. Я слышал о таких вещах, о которых хотел бы забыть. – Он не сводит с меня своих голубых глаз, словно предлагая последовать его примеру.
Я жду продолжения, но Джулс молчит, и я спрашиваю:
– Что за вещи?
– Иногда я вижу, как они проходят здесь, – говорит он. – Беглецы.
Я смотрю на него. Такого точно нет в туристических путеводителях.
– Какие беглецы?
– Король фейри Оберон преследует всех, кто не поддерживает его. Многих обвинил в измене и убил. Похоже, он особенно ненавидит полуфейри. Подозревает их в нелояльности и требует полной верности. Местная полиция обязана сообщать о побеге любого полуфейри, которого увидит. Иначе Оберон может вторгнуться в остальную Францию. – Джулс выпрямляется. – Мне кажется, он этого не сделает. Он знает, что ему не победить. Пусть даже электроника не работает, но у нас есть оружие и железные пули. Ситуация под контролем. Мы защищаем свое.
По моему телу пробегает дрожь:
– Понимаю… И что же вы делаете?
– Сообщаем обо всех беглецах, которых видим. Никому не разрешается помогать им. Это помогает сохранить статус-кво. – Он разводит руками и снова пожимает плечами. – Что мы можем сделать? Нужно сохранить мир. Остается только наслаждаться жизнью и оставить все как есть.
Меня охватывает чувство вины, я пытаюсь прогнать его.
– Есть какая-то особый повод для вашего отпуска? – интересуется Джулс.
– Сегодня мой двадцать шестой день рождения.
Он улыбается:
– Что ж, Ния, нужно это отпраздновать. День рождения удался?
Звонят церковные колокола, эхо разносится по прибрежным камням и морю. Воздух становится более холодным и серым.
– Наверное, один из лучших. Уж точно не худший.
Худший день рождения случился в Лос-Анджелесе, когда мне исполнилось пятнадцать. Мама обещала закатить грандиозную вечеринку. Тогда мы еще жили в доме в Лорел-Кэньон с великолепным видом на город, и я думала, что это единственный шанс впечатлить богатеньких одноклассниц. Но пока диджей крутил песню ABBA, мать раньше времени налакалась шампанским, рухнула на стеклянный столик и с истерическим хохотом залила кровью деревянный пол.
Девочки из школы больше никогда не разговаривали со мной.
Ладно. Еще одно воспоминание, которое не должно было всплыть. Я вымученно улыбаюсь.
Джулс оборачивается, и я понимаю, что в уличном кафе воцарилась ледяная тишина. Море больше не искрится, а бурлит под серым небом.
А потом мой взгляд падает на двух фейри, марширующих по белым камням. Настоящие фейри, вселяющие ужас. Из тех, что убивают за неверность.
Страх трепещет в груди.
Я никогда раньше не видела чистокровных фейри и ловлю себя на том, что уставилась на их высокие богоподобные фигуры. На их зловещую потустороннюю походку. При каждом их грациозном движении разум вопит о том, что между мной и бурлящим морем таится опасность. От первобытного ужаса по коже бегут мурашки и трудно дышать.
Они так выделяются на общем фоне – воины из других времен, закутанные в темные плащи, которые словно поглощают свет вокруг. Длинные волосы, серебристые и черные, струятся по спинам, яркие глаза вызывают тревогу. Не говоря уже о мечах.
Я мысленно вспоминаю рассказы о первом вторжении фейри в Бретань. Как они оставили после себя сожженные дома, трупы…
Один из фейри смотрит на меня ярко-изумрудными глазами с металлическим отливом, и этот брошенный взгляд смертоносен. Все внутри переворачивается. Хотя я ничего не нарушала. Я туристка, нахожусь здесь на законных основаниях, в отпуске. Но внезапно чувствую, что вот-вот умру.
Пульс учащается, я опускаю глаза на ломтик торта, стараясь остаться незамеченной, и стискиваю вилку.
Когда я снова поднимаю взгляд, оба фейри уже скрылись из виду, и я медленно выдыхаю. Вокруг в кафе возобновляются разговоры.
Джулс, нахмурившись, поворачивается ко мне:
– Патруль фейри здесь – редкость. Видимо, кого-то ищут. Может, беглеца… Полуфейри. – Он прищуривается, разглядывая меня. – Полуфейри очень красивы. Как вы. – Джулс опять пристально прищуривается, и его слова повисают в воздухе. – Знаете, а у них не всегда острые уши… Говорите, вы из Америки?
Я чувствую его подозрительность, и по моей спине пробегает дрожь. Мне вдруг отчаянно хочется сбежать от этого парня.
– Да, из Америки. – Я откашливаюсь. – У вас здесь есть телефон, которым можно воспользоваться?
Джулс, стиснув зубы, указывает вглубь кафе:
– Там, у черного хода.
Я кладу деньги на стол, встаю и с опущенной головой захожу в кафе. Думаю, в случае чего можно сбежать через черный ход.
У меня паранойя, будто официант заподозрил меня? Или же Лейла оказалась права насчет поездки сюда? Не знаю, чего я боюсь больше – потенциальной опасности или лейлиного «я же говорила».
Телефон обнаруживается у двери, выходящей в переулок. Как и большинство современных аппаратов, это отреставрированный антиквариат – только такие и работают до сих пор. Красивый, с медным корпусом и трубкой цвета слоновой кости. Поднимаю трубку, прикладываю к уху, моргаю от громкого гудка, поворачиваю старый диск, набирая номер матери. И жду, когда на линии раздастся треск.
В воздухе чувствуется металлический привкус, от которого сводит зубы. Я закрываю глаза и вдыхаю.
– Алло? – Голос мамы, искаженный проводами и расстоянием, звучит странно.
– Привет, мам! Это я. – Я стараюсь, чтобы голос не дрожал.
– Ния, – с трудом произносит она. – Рада, что ты наконец решила позвонить.
– Я звонила три дня назад, – бодро напоминаю ей.
– Да уже не меньше недели прошло.
– Ладно. – Спорить бессмысленно. – Как у тебя дела?
– Я опять на мели. И ноги болят.
– Мам, подержи их в пластиковой ванночке с водой. Только не забудь выключить воду, чтобы не перелилась через край. – Я отвлекаюсь, вслушиваясь в происходящее вокруг. – Не оставляй воду включенной, если уйдешь.
Она столько раз переливала воду через край…
– Ну, я не могу всего упомнить, когда одна.
– Пожалуйста, постарайся правильно питаться, – прошу я. – Я оставила тебе кучу полезных продуктов.
Что-то привлекло мое внимание в переулке: напротив кафе по мостовой расползаются багровые пятна. Что это?
– Сегодня мой день рождения, – я пытаюсь сосредоточиться на разговоре. – Помнишь, у тебя были схватки целых десять часов?
Это ее любимое поздравление с моим днем рождения.
– Сегодня? Ния, ты становишься старше. – Звучит как обвинение.
– Что ж, это лучше, чем наоборот, верно?
Я смотрю на ярко-красную полосу, но ее заслоняет группа идущих мимо туристов в костюмах фейри из прозрачных тканей сочных цветов – бордового и шартрез. Одна туристка роняет украшение – кулон из голубого хрусталя – и не замечает этого.
– Моя малышка Ния, совсем взрослая, – продолжает мама. – Знаешь, я уже работала моделью, когда мне было…
– Четырнадцать. Ты все такая же красотка, мам. – Я стучу по стеклу, пытаясь привлечь внимание женщины, но она не слышит и идет дальше, прекрасное голубое украшение поблескивает на тротуаре.
Мама тяжело вздыхает:
– Ну а теперь у меня морщины вокруг глаз…
– Нет, это не так. Тебе не дашь больше девятнадцати… Мам, мне пора. Скоро позвоню.
– Тебе пора… Ты бросила меня здесь одну…
Я вешаю трубку, выхожу через заднюю дверь кафе, поднимаю с тротуара драгоценный камень и рассматриваю. Он прекрасен, словно из другого мира, и сверкает на солнце.
– Простите! – окликаю я женщину.
Она оборачивается, и я, улыбаясь, спешу к туристам.
– Вы уронили это, – говорю я по-французски.
Но когда я всматриваюсь внимательнее, моя улыбка исчезает. Я понимаю, что на них не костюмы. Это настоящие фейри, у некоторых изящно заострены ушки… Или, вероятнее, полуфейри. Беглецы? Их одежда из тонких тканей рваная и грязная.
Сердце бьется чаще. Воины-фейри недалеко отсюда. Джулс говорил, что беглецов убьют на месте? Или утащат за Завесу?
Они разуты, на лицах ясно читается страх. Такой же взгляд бывает у мамы, когда она перебирает с бухлом. Один из беглецов, брюнет со впалыми щеками, даже похож на нее. Рядом, обхватив себя руками, пошатывается блондинка. У нее тоже затравленные глаза.
Если их засечет кто-нибудь типа Джулса, то отправит прямо на верную смерть.
Один из беглецов – костлявый маленький мальчик с отчаявшимся взглядом и ввалившимися щеками.
«Детей нужно беречь». Эта мысль пронзает мой мозг.
Я оглядываюсь на переулок и теперь отчетливо, до тошноты, вижу размазанное по брусчатке алое пятно крови, словно кто-то тащил тело. У меня сводит живот. Что здесь творится?
Я быстро сую женщине украшение:
– Вы уронили.
Она хватает меня за руку:
– Аликс? Рейн?
Ее акцент мне незнаком. Я растерянно смотрю на нее:
– Нет, это не я. Простите.
Смотрю ей за спину: из двери выглядывает женщина и напряженно смотрит на нас.
– Кто вы? – рявкает женщина по-французски, уставившись на меня.
Теперь и я под подозрением. Неужели меня вот-вот сдадут в полицию? И я превращусь в кровавое пятно на мостовой?
Страх когтями впивается в грудь. Лейла была права.
Глава 2
Нас как раз не видно с уличных столиков кафе, а слева есть еще один переулок. Сердитая женщина смотрит пристально в ожидании ответа.
Я снова бросаю взгляд на маленького мальчика, который таращится на меня большими карими глазенками.
Можно развернуться и убежать, но меня останавливают две причины. Первая – чисто эгоистическая. Меня уже увидели в обществе полуфейри, и Джулс подозревает меня исключительно потому, что считает слишком красивой для человека.
Но есть и вторая: я не в силах смириться с мыслью, что этот малыш превратится в очередную кровавую лужу.
Я улыбаюсь и машу женщине, уставившейся на нас из дверного проема.
– Туристическая группа! – кричу я по-французски. – Тур на тему фейри. Хорошие исторические костюмы, правда? – Весело улыбаюсь ей и поворачиваюсь к группе. – Bonjour à tout le monde![3] – окликаю изможденных полукровок, зазывая их влево в переулок. – Nous pouvons commencer la visite. Bienvenue à la ville fron tière magique![4]
Я улыбаюсь им; они все как один смотрят на меня, на лицах страх. Я только что объявила, что мы можем начинать тур, и пригласила в волшебный пограничный городок. Кажется, они не понимают, к чему я клоню.
– На берегу, – продолжаю я по-французски, – мы увидим невероятную Завесу, границу с королевством фейри. Еще пятнадцать лет назад большинство людей даже не подозревали об их существовании. Фейри жили в другом измерении, созданном давным-давно с помощью магии, – в своем королевстве Броселианде[5]. Владения короля Оберона пришли в упадок, поэтому фейри вторглись в наш мир. Король решил захватить новые земли и оккупировал Францию. Теперь у фейри две территории: Броселианд в своем измерении и Фейри-Франция – в нашем. Французы отважно сопротивлялись, сохранив часть юга.
Булыжная мостовая сменяется горячим белым песком. По крайней мере, на берегу, на пляже, босые ноги уместны.
Я толкаю речь, в которой война предстает эффектно и героически. На самом деле она ужасна и полна бессмысленных смертей и насилия. Но экскурсоводы на этом не зацикливаются. Предполагается, что военный туризм – это увлекательно. Я отчаянно жестикулирую, приглашая полукровок на пляж, где песок и низкий кустарник с запахом тимьяна. Они не идут. Тогда я хватаю за руку блондинку и тащу за собой. Остальные неохотно плетутся следом.
Все они такие худые, такими запуганные… Что с ними случилось в королевстве фейри? И что будет со мной, если кто-то решит, что я одна из них?
– После мирных переговоров, – продолжаю я, – король Оберон пообещал больше не претендовать ни на какие территории, и мы установили статус-кво. Est-ce que quelqu'un parle français?[6] – понизив голос, быстро спрашиваю я и снова перехожу на английский: – Кто-нибудь говорит по-английски?
Непонимающие взгляды.
Может, попробовать на языке фейри?
– Mishe-hu medaber áit seo Fey?[7]
– Хватит говорить на фейри, – шепчет по-английски одна из женщин. Ее неземные фиалковые глаза странно поблескивают. – Я понимаю английский. Ваше произношение фейри режет слух.
Упс. Я пыталась выучить язык фейри по книге, но правильного произношения так не добиться.
– Ладно, – тихо отвечаю, подзывая собеседников поближе. – Послушайте, вам всем нужно убраться из людных мест. Немедленно.
– С чего вы взяли? – Женщина откидывает волосы за плечо, пытаясь этим жестом изобразить непринужденность. – Мы просто англичане, приехали в отпуск. – Из-за необычного акцента каждое ее слово звучит причудливо, она даже отдаленно не похожа на англичанку.
– Ну конечно, – сухо отвечаю я. – Послушайте, любой догадается, кто вы.
Кто-то в группе ахает, женщина с фиалковыми глазами поворачивается, чтобы убежать. Я хватаю ее за руку:
– Нет! Не бегите. Это только привлечет внимание.
Она оттопыривает нижнюю губу:
– Вы агент?
Агент? Это те шпионы, о которых я слышала вчера от мужчины? Тайное сопротивление? Увы, я не из этих героев.
– Нет. Не агент. Меня зовут Ния. А вас?
Несколько секунд женщина колеблется, словно сожалея о сказанном, но наконец выдыхает:
– Я Алеина. Мы должны были встретиться со связным, но он так и не появился. Он знает потайной путь через город к причалу. У него есть средства маскировки. Фальшивые паспорта. Оружие для самозащиты. Все, что нам нужно. Но его здесь нет.
– У меня ничего такого нет.
– Вы сможете нас защитить, если на нас нападут? – в отчаянии спрашивает собеседница.
Единственное, на что я способна, – отвлечь нападающих своим ужасным фейри-акцентом.
– Э-э-э… Нет.
– Тогда вы не в силах нам помочь. – Ее глаза затуманиваются от слез. Вблизи я вижу золотые искорки в фиолетовых зрачках. У нее тонкие пальцы. Уши скрыты черными волосами, все эти признаки выдают полуфейри. – Я должна попробовать вызвать помощь. – Алеина поднимает выше голубой драгоценный камень.
– Вызвать помощь? – Я смотрю на кристалл, который излучает какой-то неземной свет. – Как?
– Это магический зов о помощи, – напряженно отвечает она. – Как только я разобью его, он взорвется – очень громко, с яркой вспышкой. Это поможет вызвать сопротивление. Последнее средство. – Она срывает с шеи кулон.
– Нет! – Я хватаю ее за руку, прежде чем Алеина успевает отдернуть ее. – Сейчас на улицах патрули фейри. Из-за вас и я окажусь в беде. Фейри появятся здесь через несколько секунд, если воспользоваться этим. У меня есть идея получше.
Алеина выпускает кристалл из рук:
– Что за идея?
– Люди здесь привыкли к туристическим группам, – объясняю я. На южное побережье приезжает множество туристов со всего мира, чтобы увидеть Завесу. Некоторые одеваются как фейри. Притворимся группой, а я – вашим гидом, хорошо? Именно это я и делала до сих пор, изображая гида. Это объяснит, почему вы все вместе и почему так одеты.
Она кивает:
– Ладно.
– Хорошо. Но вы выглядите как-то неправильно. – Я снова оглядываю группу. Их двенадцать. Некоторые не похожи на фейри, но кое-кто – даже очень. Я указываю на мужчину, чьи заостренные уши наиболее заметны. – Наденьте шляпу этой женщины. Такие уши нужно прятать. А вы, мисс, спрячьте кулон. Он явно из мира фейри. У кого длинные волосы, прикройте ими уши. – Я должна придать им человеческий облик.
Все торопливо выполняют указания. Похоже, мое присутствие их успокаивает, и мою грудь сжимает чувство вины. Эти беглецы даже не представляют, насколько мне не по себе… Но я уже увязла по уши, так что через силу улыбаюсь и шагаю вперед.
На пляже туристы устроили пикники под зонтиками. Море лучится солнечным светом, бриз играет подолом моего платья. Горячий песок согревает подошвы ног через сандалии.
Вжившись в роль экскурсовода, я громко вещаю по-французски:
– Дамы и господа, прошу за мной. В год вторжения несколько фейри сбежали из своего королевства. К счастью, теперь между нами и нашими соседями-фейри царит мир. Местная полиция работает в тандеме со стражами Завесы, чтобы поддерживать закон и порядок и сохранять статус-кво.
На пляже мы явно выделяемся, и я увожу своих подопечных на городские улочки, где обычно бродят туристы. Группа послушно шлепает за мной по песку. Кое-кто по-прежнему выглядит испуганным, но другие с любопытством оглядываются по сторонам.
– Знаете, какой причал вам нужен? – тихо спрашиваю Алеину.
– Кажется, на северо-восток отсюда.
Я с трудом перевожу дух. Должно быть, это совсем рядом с Завесой.
– Что ж, надо пройти по той улице… Наверное.
– Наверное? То есть вы не знаете?
– Я не местная. Приехала на этой неделе.
Алеина бормочет на языке фейри незнакомое слово, на слух не очень приятное.
– Сюда, леди и джентльмены, – зову я. Я и не представляла, как трудно быть гидом. Громко говорить на ходу, постоянно оборачиваться, обращаясь к группе… У меня начинается приступ астмы, дыхание становится хриплым. – Вон та статуя посвящена мирному договору Франции с фейри. Более ста тысяч людей и фейри погибли, когда армия фейри в первый раз появилась в нашем мире. Король Оберон разрушил волшебный барьер между королевством фейри и нами, шокировав людей мифическими зверями и могущественной магией. Наверняка вы это помните. Магия фейри уничтожила передовые военные технологии французов. Человеческая армия оказалась беспомощна, и фейри быстро захватили север Франции и Нормандские острова. Чтобы отстоять часть юга, французы использовали старинные пушки с железными гвоздями, и это спасло юг: фейри боятся железа.
Полуфейри даже не притворяются, что слушают. Все как один уставились вверх, на клочья тумана над восточной стороной Завесы. Я слежу за их взглядами, и внутри меня все переворачивается.
Высоко в небе над городом, медленно взмахивая крыльями, проносятся два огромных красных чудовища. Боже, спаси нас… Драконы.
Я видела одного такого три дня назад – крошечное пятнышко вдалеке. Эти двое гораздо ближе; они летят прямо над городом, чешуя блестит на солнце. Они поворачивают головы, осматривая землю.
Что-то мне подсказывает: драконы ищут этих самых беглецов. И уже могли заметить с высоты группу магических существ. Говорят, они чуют страх издалека…
Я стараюсь дышать помедленнее.
Если драконы заметят полуфейри, беглецам конец. Эти твари просто нападут и превратят всех в живые факелы. Именно так они поступали во время войны. Самым разумное для меня – бежать, убраться как можно дальше от группы.
Я смотрю на полуфейри, сбившихся в кучу, с широко раскрытыми глазами, устремленными на драконов. Чумазый мальчуган жмется к ноге одной из женщин, та машинально поглаживает его светлые вихры.
Вот дерьмо… Я не могу их бросить. Сердце стучит как бешеное, я озираюсь по сторонам. Сидящие на берегу люди указывают в небо. Некоторые улыбаются, восхищаясь красотой драконов. Пьют шампанское. В конце концов, драконы охотятся не за ними.
Значит, мои туристы тоже недолжны выглядеть не испуганными, а расслабленными и одновременно взволнованными зрелищем сразу двух драконов. Настоящие туристы были бы рады возможности рассказать об этом своим друзьям на родине.
– Невероятное везение! – радостно кричу я. – Леди и джентльмены, в небе вы можете увидеть двух красных драконов! Эти грандиозные создания сотрудничают с фейри, чтобы обеспечить безопасность наших границ. Все помашите драконам в знак благодарности за то, что они охраняют границу!
Я начинаю с энтузиазмом махать рукой с безумной улыбкой на лице. Я улыбаюсь так, словно от этого зависит моя жизнь. Так оно и есть. Это в моем духе: вести себя так, будто всё в порядке, заряжать людей позитивом и надеяться на лучшее.
Вот только беглецы застыли как вкопанные.
– Алеина, – бормочу я, стиснув зубы, – помашите чертовым драконам. Радуйтесь.
Через секунду она начинает махать, ее губы растягиваются в кривой улыбке. Остальные следуют ее примеру. Драконы смотрят в нашу сторону и отворачиваются без всякого интереса. У меня сжимается сердце.
– Что ж, друзья, продолжаем экскурсию, – кричу я, сердце колотится в горле. – Давайте, нам еще многое предстоит увидеть в этот чудесный день…
Веду их вверх по извилистым мощеным улочкам, драконы исчезают вдали. Пульс учащается, я едва могу дышать и поворачиваюсь к полуфейри. Они испуганно смотрят на меня, ожидая указаний, и…
Стоп. Одной не хватает. Той блондинки, которую я тащила за руку.
– Где женщина, которая была с вами? – настойчиво спрашиваю я Алеину, пытаясь вспомнить, как она выглядела. – М-м… такая, с золотистыми волосами, в зеленой юбке?
Алеина моргает, оборачивается и спрашивает одного из беглецов:
– Ei-fo Vena? Le-an chuaigh sí?[8]
Тот растерянно качает головой и отвечает на языке фейри, что не знает. Она была здесь всего несколько минут назад. Наверное, сбежала.
Это что, шутка?
– Ладно, ждите здесь, – командую я и спешу по узкому переулку мимо ресторана в поисках Вены. Заворачиваю за угол и замечаю зеленое мерцание. Вена там, бежит по извилистой дорожке. Я делаю шаг вслед за ней и замираю.
Из-за угла появляются два воина-фейри – и направляются к беглянке. Я прячусь обратно за угол, наблюдая за происходящим из-за каменной стены. Над булыжной мостовой клубится туман.
Один из фейри достает меч. Ветер треплет его белокурые волосы, играет с ними. Темный бархатный плащ развевается за спиной. Фейри что-то говорит на своем языке – не разобрать, что именно. Вена кажется такой крошечной на фоне разноцветных зданий и огромных воинов-фейри…
Она качает головой, пытаясь сказать, что не понимает их, потому что не говорит на языке фейри. Я решаюсь сделать шаг вперед. Можно сказать им, что она из моей тургруппы. «Простите, офицеры, эти туристы такие безголовые, хоть привязывай…»
Светловолосый воин взмахивает мечом. Алые брызги разлетаются по ближайшей стене. Вена падает на мостовую, кровь заливает зеленую юбку.
Я задыхаюсь и прячусь за угол, на глаза наворачиваются слезы, земля словно уходит из-под ног. Черт, черт, черт! Неужели здесь нет никаких законов? Считается, что Южная Франция не оккупирована. Но, похоже, фейри могут убивать прямо на улицах без суда и даже без веской причины.
Я решаюсь оглянуться, но меня никто не преследует. Дыхание перехватывает. То ли фейри меня не заметили, то ли решили, что я не представляю особой угрозы.
Я спускаюсь на берег; перед глазами стоит картина убийства, я прокручиваю ее в голове. На вид Вена была немногим старше меня. И вот она рухнула… и все выглядело так обыденно: ленивый взмах клинка, кровавая дуга… Работа сделана.
Я зажмуриваюсь и прикусываю губу. Морской воздух больше не пахнет свежестью. Такое чувство, что я вдыхаю солоноватую гниль. При вдохе в легких свистит. Мне не хватает воздуха. То ли паническая атака, то ли легкие отказываются работать. Или и то и другое. Мои дыхательные пути сузились до одной крошечной точки.
Сосредотачиваюсь на том, чтобы почувствовать землю под ногами, успокоиться и не обращать внимания на доносящийся с моря запах тления. Я чувствую тимьян и соленую воду, слабый аромат лаванды. Прикосновение легкого ветерка к коже.
Грудь сжимается. Достаю из сумочки ингалятор и делаю пару пшиков. Через несколько секунд дыхательные пути начинают раскрываться.
Прячу ингалятор в сумку и спешу обратно через кусты по песку. Прикрываю глаза рукой и вижу свою группу.
– Где Вена? – спрашивает Алеина.
Мое сердце сжимается. Я не могу врать.
– Мертва. – Нельзя позволить им ждать того, кто уже никогда не вернется. Иначе они тоже истекут кровью. – Нам пора. – Повысив голос, я кричу по-французски: – Итак, друзья, давайте продолжим экскурсию! – Бодрая интонация в моем голосе на грани истерики. – Нам нужно добраться до причалов, где французский флот сражался с большим морским змеем.
Я иду вперед, затем оглядываюсь через плечо и жестом приглашаю группу за собой. Глаза Алеины блестят, она решительно шагает следом, остальные за ней.
Я веду их по берегу, солнце опускается все ниже. Сумерки окрашивают облака в красный цвет. По дороге я пытаюсь сохранить на лице улыбку, хотя тело мое дрожит как лист на ветру. Я веду мрачную процессию по сети переулков, паутине мощеных улиц, раскинувшихся по приморскому городу. Пока я перечисляю случайные исторические факты, мои мысли по-прежнему заняты Веной. Воин-фейри взмахнул мечом с такой легкостью, словно подросток, которому надоело играть в бейсбол. Я и раньше видела мертвых, но только на похоронах, аккуратно лежащих в гробах. И никогда не была свидетелем убийства. Никогда не видела такой обыденной жестокости.
Вдоль дороги – заборы из кованого железа и кирпичные здания. Сумерки заволакивают небо над нами. Я веду полуфейри вверх на холм.
– Как вы можете видеть, посередине дороги проходит канава, наследие средневековой эпохи…
Знаю, что меня не слушают, но это неважно. Я продолжаю идти, стараясь выглядеть непринужденно.
Между зданиями видны море и завитки тумана, поднимающиеся из-за Завесы. Когда я только приехала, туман казался захватывающим зрелищем. Теперь он ужасает. Все вокруг ужасает.
По вискам стекают струйки пота. Вокруг никого, поэтому я перестаю изображать гида – до тех пор, пока не замечаю у подножия холма воинов-фейри. Мы уже близко к Завесе, ее гул звучит в ушах.
Моя группа до сих пор выглядит напуганной, а мне хотелось бы, чтобы полуфейри перестали цепляться друг за друга.
– Здесь мы повернем направо! – кричу я и собираюсь повернуть обратно вниз по улице, но тут замечаю пару патрульных фейри. Они тоже идут этой дорогой. – То есть, разумеется, я имела в виду налево.
Теперь воины-фейри окружают нас. Я сжимаю челюсти, мысли путаются.
Я поворачиваюсь лицом к группе и пячусь задом наперед, жестом приглашая следовать за собой.
– Наша экскурсия продолжится на берегу!
Делаю еще шаг назад. Алеина в панике выкрикивает мое имя.
Вокруг переливается фиолетовый туман, мои внутренности сжимаются. Туманная Завеса сгущается и затягивает меня.
Магия струится по коже, заставляя стучать зубы.
Мысли путаются, тело холодеет. Я внутри Завесы. Значит, сейчас я умру…
Глава 3
Подобно цветку паслена, красота Завесы скрывает ее смертоносную природу. Магия фейри не слишком устойчива, и последствия прикосновения к ней различны. Некоторые люди умирают от сердечного приступа. Другие кричат в агонии, пока их внутренности плавятся. Кто-то превращается в пыль или замерзает. Но конец один. Завеса голодна, и она питается смертью.
И всё же…
Хоть я и внутри Завесы, но до сих пор жива. Или, говорят, мертвые не понимают, что мертвы?
Сквозь завитки тумана я разглядываю свои руки. Туман движется, скользит по запястьям и вызывает странное ощущение, будто он – живое существо.
Я все еще дышу. Мне не больно. Сколько продлится это умирание? Я вдыхаю влажный воздух с привкусом морской соли. И отлично себя чувствую.
Я даже не слышу гул тумана, не чувствую покалывания магии на коже.
Странно. Может, магия не действует в этой части барьера…
Отсюда я по-прежнему вижу остальных – их силуэты в серебряных и фиолетовых тонах за Завесой. Туман, словно ласковый любовник, проникает под белое кружево платья – от лодыжек и выше.
– Алеина? – зову я.
– Вы еще живы? – потрясенно спрашивает она. – Я вас не вижу.
В моей груди вспыхивает надежда.
– Вот и отлично, – говорю я ей. – Эта часть Завесы вполне годится. Здесь можно спрятаться. Это не опасно.
– Нет! – в ужасе бормочет Алеина.
– Это промежуточное пространство, – продолжаю я. – Со мной всё в порядке; отличное место, чтобы спрятаться. Иначе солдаты-фейри преградят вам путь.
Секунды идут, тревога нарастает. Я понимаю ее нежелание, но патрульные в конце концов заметят группу, и можно только представить, что тогда произойдет. Я уже собираюсь попросить Алеину пошевеливаться, но тут вижу силуэт: он кивает и делает шаг вперед. Из тумана появляется рука Алеины. Сделав глубокий вдох, женщина бочком протискивается ко мне.
– Давайте все вместе, – шепчет она остальным.
Один за другим полуфейри проскальзывают за Завесу, и, вместо того, чтобы высасывать из них жизнь, туман принимает их в объятия. Я делаю жест рукой, и маленький мальчик хватается за нее, присоединяясь ко мне.
Сквозь завитки тумана я по-прежнему вижу под ногами булыжную мостовую. Но здесь, за Завесой, всё по-другому. Последние несколько лет сюда вообще никто не заходил. На этой ничейной земле скопился мусор, а в воздухе витает запах гнили и разложения. Я перевожу дух. Я не должна находиться здесь. Сквозь туман вижу силуэты фейри-патрульных, которые проходят мимо с обнаженными мечами и совсем не замечают нас.
– Как вы прошли через барьер в первый раз? – спрашиваю я Алеину.
– У нас был… не знаю, как это по-английски. Шар? Защитный шар. Но он разбился вдребезги. – Она сглатывает ком в горле. – Мы лишились двоих, когда это случилось.
По моей спине пробегает дрожь, но я прогоняю страх, считаю до десяти, давая воинам-фейри время уйти, и выхожу из тумана. Алеина за мной. За ней остальные.
Я крадусь до конца переулка и выглядываю из-за угла. Патрулей здесь нет. Хорошо.
– Что ж, понятно, – говорю я. – Давайте действовать как раньше. Мы просто группа туристов, хорошо? Очень важно, чтобы с виду вы все были спокойны, даже если это не так.
Я веду полуфейри за собой и несу всякую чепуху, делая вид, что так и надо. Температура почему-то резко падает, зубы стучат, холод пробирает до костей. Что за ледяной ветер? Возможно, реакция организма на пережитую травму: только что у меня на глазах на улице казнили женщину, и ее одежду залило кровью… И я случайно ступила за магическую Завесу, которая по чистой случайности не уничтожила меня.
Сердце бешено колотится в груди, но я продолжаю болтать, ведя экскурсию. Улыбаюсь, привожу факты героизма французской армии во время вторжения и объясняю, как нам повезло, что нас защищает статус-кво. Веду группу вниз по склону к причалу. Дышать становится все труднее, с хрипами и непрерывным жутким свистом при вдохе и выдохе.
– С вами всё в порядке? – спрашивает Алеина. – Голос у вас не очень…
– В порядке, – задыхаюсь я. – У меня… приступ астмы. Из-за стресса.
С каждым словом я пытаюсь вдохнуть, набрать в легкие побольше кислорода.
– Вы не знаете город и заболеете, если будете так напрягаться, – бормочет Алеина. – С чего вы решили, что сумеете нам помочь?
– Ну… Я не заметила, чтобы… кто-то еще… пришел вам на помощь. – У меня кружится голова. Скоро придется сделать привал.
– Я благодарна вам за это, – произносит Алеина.
Я приподнимаю бровь:
– Поблагодарите, когда приведу вас к причалу.
Где мы? Я вела группу по извилистой незнакомой улице. Я никогда раньше не заходила так далеко на восток. Полуфейри поворачиваются ко мне, смотрят с надеждой, доверяют жизнь. Мне. Человеку, который однажды заблудился в собственном районе. Человеку, который не сможет найти дорогу по карте даже для спасения своей жизни.
Я озираюсь по сторонам, лихорадочно пытаясь найти на многолюдной улице что-нибудь знакомое. Вдоль тротуаров тянутся туристические лавочки; в одних торгуют блинчиками или мороженым, в других – сувенирами на тему фейри и магии: в витринах выставлены увитые ленточками и цветами короны и ореховые палочки. Вывеска с золотыми буквами над магазинчиком гласит: CHÂTEAU DE LA FÉE[9].
Я останавливаюсь, привалившись к стене, чтобы перевести дыхание. По крайней мере, я снова начинаю понемногу согреваться. Море, испещренное полосами сумерек, искрится на солнце. Слава богу. Как только доберемся до моря, выясним, в какой стороне причалы.
– Идите за мной на берег, – зову я, вдыхая соленый запах. – Мы увидим, где французы готовились к последнему нападению на флот фейри, вооруженные…
И замираю от открывшегося передо мной вида. Мы вышли на широкую мощеную дорогу, ведущую к причалам. Двое французских полицейских проверяют документы у прохожих.
Черт.
Они не могут рисковать статус-кво и не пропустят беглецов-полукровок. Скорее всего, они здесь именно поэтому: ищут беглецов.
– Это просто люди, – шепчет Алеина мне на ухо. – Их всего двое. Мы справимся с ними. У нас получится.
– Нет! – выпаливаю я. – Они вооружены. И позовут на помощь солдат-фейри. Это часть их соглашения. Вы умрете.
– Зато умрем свободными, – парирует Алеина.
– Прекрасный настрой, но мертвые есть мертвые. – Я думаю о Вене. – Вы зашли слишком далеко, чтобы сдаться.
Я заметила, что копы проверяют не всех подряд. На улицах слишком оживленно, слишком много народу, а полицейских всего двое. Но нас они точно остановят. То, как я разыгрываю из себя гида, сойдет для случайных прохожих, но не для копов, занятых поисками беглецов.
– Подождем удобного момента, – говорю я. – Я отвлеку их. Вы продолжите делать то, что делала я. Изображать гида.
Алеина бледнеет:
– Я даже не говорю по-французски.
– Английский годится.
Она качает головой:
– Я совсем не похожа на гида.
Так и есть. Может, отдыхающие на пляже и не обратили внимания на ее одежду, но полиция станет присматриваться более внимательно. И заметит и бархат, и шелк, и причудливый крой в сочетании с обтрепанными краями и грязными пятнами, и торчащие наружу длинные руки и ноги. И узнает группу беженцев-полукровок.
Вот бы подобрать подходящую маскировку для Алеины… Что-нибудь такое, что сделает ее незаметной. Но ничего не приходит в голову…
Тут мой взгляд скользит по витринам, и меня осеняет.
– Ждите здесь, – бросаю я и спешу через дорогу в «Замок фейри».
Магазинчик набит странными диковинками. Статуэтки фейри с приклеенными к ним настоящими крыльями бабочек. Круглые бутылочки с яркими сиропами, обозначенными как зелья. Колоды гадальных карт с черепами и змеями. Книги на языке фейри в кожаных переплетах. Старинные карты их королевства.
Нет, не то. Поэтому я продолжаю искать, пока не нахожу то, что нужно. Хватаю и бросаюсь к столу. Женщина с аккуратным седым пучком пристально смотрит на меня поверх очков и требует семьдесят евро. Я плачý, стараясь не думать, сколько это часов работы в книжном магазине. Сейчас у меня есть дела поважнее. Продавщица складывает покупки в бумажный пакет, я спешу на улицу и передаю его Алеине.
– Надевайте.
Она заглядывает в пакет, ее губы кривятся.
– Но… зачем?
– Фейри-полукровка никогда не наденет крылья фейри, потому что это глупо. – Они выглядят дешево и нелепо, но являются идеальной маскировкой. – Я видела кучу гидов с такими крылышками. Многие здешние туристы ожидают увидеть такой реквизит, понимаете? Хотят почувствовать себя настоящими фейри. И если вы наденете это, то не будете выглядеть как настоящая фейри. С этими крыльями никто не подумает, что вы фейри. И вот еще корона с цветами…
– Ладно. Прекрасно. – Алеина выхватывает у меня пакет и вытаскивает блестящие розовые крылья с двумя заплечными ремешками. Когда она надевает их, я облегченно вздыхаю. Совсем другое дело. Странная одежда и заостренные уши Алеины теперь кажутся частью ее костюма.
– Замечательно, – хвалю я. – Подождем удобного момента. Пока начинайте изображать гида. А я отвлеку внимание. Идите, как только я начну.
Алеина заменяет меня в качестве гида, говоря на ломаном английском:
– Дамы и господа, это дом французского генерала. Он использовал смертоносное железное оружие. Он взорвал злобных фейри и разбросал их кровавые останки на дороге.
Худший гид на свете, но сойдет. Ее голос затихает, пока я спешу вниз по склону к причалам, где покачиваются на волнах парусники и яхты. Выжидаю несколько минут, пока полицейский не начинает спорить со старухой, забывшей документы. Его напарник остался один.
– Извините! – кричу я ему. – Изь-винь-ите!
Мусье? Common ça va?[10]
Я нещадно коверкаю французский, и полицейский явно морщится:
– Я говорю по-английски.
Мое первое инстинктивное желание – польстить:
– И вы очень хорошо на нем говорите! Mais je voudrais, uh… pratice mon français maintenant. Vous êtes très fashionable[11], – продолжаю я на ломаном французском.
Его взгляд становится жестким: значит, эта тактика на него не действует – только усиливает его подозрения. Европейцы ожидают, что американцы будут громкими и надоедливыми. Возможно, мне нужно усиленно изображать и то, и то…
– Я ищу что-нибудь… вы знаете, где… je voudrais[12] типа «Макдональдс» или еще что-то в этом роде?
– Нет, проходите, пожалуйста, – отмахивается он.
Но мне нельзя просто взять и уйти – от этого многое зависит. Нужно, чтобы он обратил на меня внимание. А что привлечет внимание человека лучше, чем ненависть?
– А в этой стране есть приличный шоколад? – интересуюсь я. – Во Франции его готовят совсем не так, как принято. Без обид, но я думала, что у вас хороший шоколад… Вы пробовали «Хершиз киссес»[13]? Они такие вкусные…
Полицейский багровеет и жестом указывает влево, чтобы я ушла.
– Прошу, – произносит он с сильным акцентом.
Краем глаза я вижу, как во главе группы мимо проходит гид Алеина, рассказывая о французском военно-морском флоте. Внимание полицейского на секунду переключается на них, и я машу рукой у него перед носом.
– Изь-винь-ите, garçon[14]… Вы знаете «Макдоналдс»? Он есть в этой стране? «МАКДОНАЛДС»! – ору я. – Я больше не могу выносить это ваше французское дерьмо.
Он бросает на меня испепеляющий взгляд. Упс… Переборщила.
– Не здесь. – Он поджимает губы и тычет пальцем на запад. – В Марселе куча ресторанов получше. А американский шоколад по закону даже не является настоящим шоколадом.
Я скрещиваю руки на груди:
– Вы, наверное, шутите. Вы хотя бы пробовали настоящие блинчики? Не те странные тонюсенькие, которые готовят здесь, а большие воздушные настоящие блинчики? Потому что в Америке можно купить замороженные блинчики с сосиской и кленовым сиропом. Вы просто разогреваете их, и – бум! – завтрак готов. Именно благодаря таким новшествам Америка является величайшей нацией в мире. Это позволяет сэкономить дополнительное рабочее время. Потрясающе, да?
Когда полицейский бросает умоляющий взгляд на своего напарника, группа Алеины уже ушла.
– В любом случае, спасибо. – Я отворачиваюсь, радуясь, что могу прекратить это представление.
– Мадемуазель, можно взглянуть на ваш паспорт? – раздается голос у меня за спиной. Раздраженный голос.
Я поворачиваюсь и откашливаюсь:
– Конечно, офицер, какие-то проблемы?
– Нет. Обычная проверка.
К счастью, паспорт у меня с собой. Я лезу в сумку и достаю его. Полицейский разглядывает документ так долго, что у меня учащается сердцебиение.
– Ния Мелисенда? – спрашивает он.
– Я американка, – обнадеживающе отвечаю я.
Он пролистывает паспорт и, возвращая мне его, произносит скучающим тоном:
– Хорошего дня.
– Мерь-си бо-кью[15]. – Я направляюсь к причалам.
– Мадмуазель, рестораны в другой стороне!
– О, да, спасибо. Я просто хочу сфотографировать красивые французские лодочки. – Улыбаюсь ему и отворачиваюсь.
Убедившись, что полицейский больше не смотрит, бегом срываюсь с места. Сандалии скрипят по доскам.
У меня уходит несколько минут, чтобы найти Алеину и остальную группу. Полуфейри столпились возле большого клипера[16]. Алеина разговаривает с мужчиной на палубе – тоже полуфейри. Его заостренные уши торчат из-под волны темных волос, ниспадающей на острый подбородок. Рукава белой рубашки закатаны, открывая змеящиеся по мускулистым предплечьям татуировки. Я делаю шаг навстречу, и мое сердце замирает. Он бросает на меня пронзительный взгляд, и я узнаю2 эти жуткие серебристые глаза и прямые черные брови. Он возвышается над всеми остальными и выглядит в миллион раз огромнее; его плечи широки, как дверной проем.
Так вот каким стал Рафаэль Ланселот – прекрасный полуфейри, разбивший мне сердце…
Глава 4
Я смотрю на него с приоткрытым ртом. Я долго пыталась забыть о нем и о той ночи в Бордо, когда звезды сияли так ярко, а в воздухе стоял густой запах созревающего винограда. А теперь Рафаэль возвышается передо мной и выглядит как чертов полубог…
Мы встретились в замке во время летней поездки. И после того поцелуя он больше со мной не разговаривал. А еще я помню, как он обозвал меня отбросом, когда однажды вечером мама пьяная упала с лестницы.
На самом деле он в миллион раз прекраснее официанта Джулса, который просто бесит. Рафаэль ведет себя как тот, кто знает о своей красоте. Загорелая кожа, мускулистое тело, пронзительные серебристые глаза…
Ненавижу его.
С верхней ступеньки трапа Рафаэль бросает на меня короткий взгляд, но если и узнаёт, то не подает виду. Возле грот-мачты женщина в синем платье спрашивает имена беглецов. У нее нежно-розовая кожа, кудрявые светлые волосы собраны в небрежный пучок, в лучах заходящего солнца сверкают крупные бриллиантовые серьги. Эта женщина – само изящество, которое портит только меч в ножнах на поясе.
Мой взгляд скользит по палубе, на которой расположился целый арсенал копий и гарпунов. Может, это старинное рыбацкое судно? Запах моря смешивается с запахами корабельной древесины и смолы. Члены экипажа в синих куртках карабкаются по вантам, чтобы поднять паруса.
На палубе стоит еще одна – безоружная – женщина с мечтательным выражением лица в струящемся желтом платье.
Приблизившись, я слышу спор Рафаэля с Алеиной на языке фейри.
– Не понимаю, – отрывисто бросает он Алеине. – Где связной?
– Я же сказала: он так и не появился, – нетерпеливо отвечает та.
У Рафаэля ходят ходуном желваки:
– Что с ним?
– Без понятия. Нам пришлось добираться самим.
– Как вы вообще добрались в такую даль?
– Нам помогли, – сказала Алеина и показала на меня. – Вот эта туристка.
Рафаэль бросает на меня настороженный взгляд с высоты своего роста. Его неземные глаза прищуриваются, когда он рассматривает меня, но я не замечаю проблеска узнавания.
– Вы рассказали этой женщине про нас? – Рафаэль произносит эта женщина с таким презрением… Может, все-таки вспомнил меня? Он не произнес вслух слово «отброс», но подтекст явно такой.
– У нас не было особого выбора. – Алеина беспокойно оглядывается на полицейских у входа в порт. – Потом объясню. Нужно отправляться.
Блондинка подходит к Рафаэлю и трогает его за плечо:
– Мы не возьмем эту группу. Их нет в списке.
– Никого нет, Вивиан? – спрашивает он.
Я буравлю их взглядом. Они что, спятили?
– Некоторых нет, – уточняет Вивиан. – Пропали трое, которые должны быть здесь. И появились трое, которых здесь быть не должно. – Она указывает на маленького мальчика. – Он и те две рыжие дамы.
Вивиан кивает на двух девушек. Их обнимает женщина с такими же огненными волосами.
– Это мои дочери. Я не оставлю их на контролируемой фейри территории. Ни за что.
– Мы же вам говорили, – объясняет Вивиан. – Принимаем только тех, кого одобрили. Мы очень четко выразились. Вы здесь из-за информации, которой обладаете. Остальные нам не нужны.
Алеина поглаживает голову мальчика, пока тот плачет, уткнувшись ей в ногу. Слезы оставляют полосы на ее бледно-золотистом платье.
– Его родители погибли по дороге сюда. Ему всего четыре. У вас есть дети? Кто способен бросить четырехлетнего ребенка одного?
– Его родителей предупреждали. Мы не можем взять всех, – парирует Вивиан, бриллиантовые серьги сверкают в закатных лучах. – Мы проверяем каждого, кто приходит, наши ресурсы ограничены. А если узнают, что мы спасаем каждого полуфейри, который доберется до причала? Я скажу вам, что тогда произойдет. Мы проиграем войну.
А я-то думала, что война закончилась…
Алеина продолжает гладить мальчика по голове.
– Двое из тех, кто погиб по дороге сюда, были его родителями. Они есть в списке. Мы не можем его оставить. Его арестуют. Или…
Или убьют.
– Тогда оставайтесь и присмотрите за ним, – тихо предлагает Рафаэль. – Выбор за вами. Тысячи полуфейри и людей сейчас в бегах. Мы не можем забрать всех.
Малыш морщится, поворачивается к Алеине, уткнувшись ей в бедро, и продолжает плакать. Ее голос срывается:
– Прости меня, Мало…
У меня сжимается сердце, пока Алеина поднимается по сходням на палубу. Я тянусь к маленькой ручонке Мало. Рядом со мной, незнакомым человеком, он пытается сдержать слезы. Он явно напуган.
Я понимаю, нельзя взять всех. Но можно же сделать исключение для малыша, который только что пережил смерть родителей? Похоже, Рафаэль такой же урод, как и раньше…
Рафаэль ловит мой взгляд и проводит рукой по волосам:
– Послушайте, у нас ограниченные финансы и места. Каждый из списка отобран сопротивлением. Если делать исключения из-за сентиментальных соображений, начнется анархия, которая приведет нас к краху. У нас нет мест для остальных и нет средств, чтобы помочь им. Мы боремся за свои жизни.
– Как и этот малыш, – отвечаю я.
– Некогда спорить, – ставит точку Вивиан. – Эти трое остаются.
Полуфейри будут убивать на улицах. Они, как и Вена, погибнут, истекая кровью на булыжной мостовой. Пощадят ли маленького мальчика? Сомневаюсь.
Хотя Вивиан это вряд ли волнует…
– Я не уеду без дочерей. – По крайней мере, рыжеволосая женщина сохранила здравый смысл. Она скрещивает руки на груди, глядя на парусник.
Мы впятером стоим на старом причале. Рафаэль кивает Вивиан:
– Ладно. Нам пора.
– Вы должны забрать их, пожалуйста. Прошу… – В моем голосе звучит отчаяние. Мало цепляется за мою руку.
Рафаэль качает головой:
– Сопротивление делает все возможное, чтобы помочь беглецам, но мы должны расставить приоритеты. Мы придерживаемся плана. Тех, кто в списках, нужно забрать в первую очередь. И при всем уважении, вы понятия не имеете, о чем, черт возьми, говорите.
– Я понимаю, что вы бросаете ребенка, который только что видел смерть родителей! – рявкаю я.
Рафаэль стискивает зубы:
– Я не обязан отчитываться перед какой-то американской малявкой-принцессой пикси[17] в увеселительном отпуске…
– Ты сейчас сказал принцесса пикси?
– …Но эти люди могут помочь нам в борьбе с Обероном. У них есть информация и знания, необходимые для победы. И именно поэтому мы их возьмем. Мы – армия, а не благотворительная организация. А теперь почему бы тебе не вернуться к распитию шампанского на пляже и погоне за богатенькими мужчинками?
Мои щеки вспыхивают. Что ж, отлично. Очевидно, он вспомнил мою маму. Гоняться за богатенькими мужчинками – ее любимое хобби, именно поэтому мы проводили лето в замке.
У меня спиной всхлипывают две девушки. Но, в отличие от Мало, у них есть мама. У него же осталась только я.
Я стискиваю ручонку мальчика. Теперь он снова плачет, прижавшись к моей ноге.
Я в отчаянии. Нужно найти способ задержать отплытие. К сожалению, конфронтация – не мой конек. Я вообще предпочитаю нравиться людям. И все же Рафаэль реально разжигает во мне искру ярости.
Один из членов команды уже начинает отдавать швартовы. Паника сдавливает грудь. Откашлявшись, я решаюсь:
– Что ж, очень надеюсь, что французская полиция об этом не узнает. Они предпочитают сотрудничать с армией фейри, чтобы сохранить мир. Что они сделают, если кто-то их предупредит?
– Стоп! – Рафаэль взмахивает рукой, не давая команде отвязать судно. Его тело напрягается от гнева. Я почти чувствую исходящую от него холодную ярость. – Это угроза?
Конечно, я никогда не стану рисковать жизнями беглецов и доносить властям. Но так я хотя бы привлекла внимание Рафаэля.
Выдерживаю его взгляд:
– Просто мысли вслух. Они вообще позволили бы вашему кораблю покинуть порт? Они реально боятся, что Оберон захватит всю Францию.
Вивиан спрыгивает на причал, мокрые доски скрипят под ногами. В следующую секунду ее клинок оказывается у моего горла. Морской бриз треплет ее белокурые локоны.
– Я забираю ее с собой.
Я замираю, не в силах дышать. Мне никогда раньше не угрожали оружием. Голова кружится, колени подкашиваются, но я заставляю себя встретиться с ней взглядом.
– Нет! – кричит Алеина.
– Не надо, Вивиан, – рявкает Рафаэль. – Слишком много хлопот.
Он тоже спрыгивает на причал и приближается. В угасающем солнечном свете его светлые глаза пронзают меня насквозь.
Надо отступить. Повернуться и уйти. Но почему-то я стою на своем. И смотрю на Рафаэля.
– Это всего трое лишних. Мальчик почти не занимает места.
Подбоченившись, Рафаэль смотрит на причал.
– Ладно. Вивиан, опусти меч. Все на борт. У меня нет времени.
Я облегченно вздыхаю. Через несколько секунд Вивиан опускает меч. Огненноволосая женщина смотрит на меня со слезами на глазах.
– Спасибо, – шепчет она. – За всё.
Я с трудом перевожу дух:
– Конечно. Рада, что смогла помочь.
Одна из рыжих девушек подхватывает Мало на руки и несет вверх по трапу.
Рафаэль поворачивает голову и пристально на что-то смотрит. Я тоже поворачиваюсь, чтобы узнать, куда он смотрит, и сердце мое замирает. Один из полицейских бежит к нам, громко топоча по деревянному настилу.
– Ния Мелисенда! – вопит он издалека.
– Откуда он знает твое имя? – ледяным тоном интересуется Рафаэль.
– Он проверял мой паспорт.
Рафаэль нахлобучивает кепку, прикрывая загнутые кончики ушей, и плавно спрыгивает ко мне на причал. К моему удивлению, он обнимает меня за плечи, разворачивает лицом в другую сторону и указывает на море, словно демонстрируя закат.
– Слушай меня и подыгрывай. Расслабься. Успокойся.
Дыхание замедляется, мысли сосредотачиваются на тепле его руки, обнимающей мои плечи. Странно, но я действительно спокойна, как будто его слова – это приказ, который нельзя не выполнить. Мужской запах пробуждает давно забытые воспоминания. Хотя когда я видела Рафаэля в последний раз, он и близко не был таким мускулистым.
– Ния Мелисенда! – снова зовет полицейский за спиной.
Рафаэль, по-прежнему обнимая меня, поворачивается с безмятежной улыбкой и поднимает брови:
– Ищете мою жену?.. Боюсь, она не очень хорошо себя чувствует.
Вместе мы смотримся несуразно: я чертовски маленького роста, Рафаэль возвышается надо мной.
Полицейский всё еще переводит дыхание, прижимая руку к груди.
– Мой коллега сказал, – запыхавшись, он делает глубокий вдох, – что с вами были и другие. Не стоящие на учете. – Он машет рукой в сторону клипера. – Вон те. Мы так и не проверили их документы.
Рафаэль хмурится:
– А, нет, всё в порядке. У них уже проверяли пропуска. – Он сбрасывает руку с моего плеча и кашляет, уткнувшись в локоть. – Черт побери, Ния, я же говорил, что из-за тебя у меня поднимется температура… У тебя уже прошли волдыри?