Горная дорога через Новый год
Юлия Рух соединяет реализм и мифопоэтику Алматы – города на стыке культур и стихий. Здесь чудеса и ужас идут рядом: кажется, за снежной тишиной скрывается чужое дыхание… Но там, где границы реальности неразличимы, простые человеческие чувства становятся более важными, ценными и настоящими.
Полина Корицкая, режактор
– Опасное это дело, Фродо, выходить за порог, – говаривал он. – Ты ступаешь на дорогу, и если чуть только не уследишь за своими ногами, то неизвестно, куда тебя занесёт.
Джон Рональд Руэл Толкин «Властелин колец»
Пролог
В радостном возбуждении Кристина засовывает свадебное платье в наполовину заполненный чемодан поверх вязаной игрушечной совы. Туда же гостинцы – десять плиток шоколада в бумажных обёртках лазурного цвета с изображением золотого солнца и беркута. Для соседки по квартире оставляет на кухонном столе прощальную открытку, маленькую коробочку в пёстрой красной упаковке с золотой лентой и ключ от входной двери для хозяйки. Четыре лестничных пролёта, скользкое крыльцо, и вот Кристина в такси едет по диким предновогодним пробкам в аэропорт.
Она никогда не читает новости. И сегодня поплатится за это. Вот буквально через полтора часа. А пока Кристина смотрит из окна на зажжённую золотыми огоньками ёлку возле самого дорогого торгового центра, на огромную неоновую надпись Let it gift на стеклянном фасаде, на подсветку комплекса лыжных трамплинов, машет им рукой на прощание и в блаженном неведении беззвучно одними губами подпевает песне Фрэнка Синатры I’ll be home for Christmas, звучащей по радио. Она не подозревает, что из припева сбудется только строчка «only in my dreams»[1], радуется, что этот проклятый, адский год наконец-то хлопнет дверью. Всего через три дня. Кристина думает, что не вернётся в Алматы никогда-никогда.
Город её не отпустил.
Олег каждое утро видит девушку в вагоне алматинского метро. По будням, в одно и то же время. Ровно в 8.08 она входит на станции «Сайран», прислоняется к стене и открывает книгу. Он может назвать всё, что она прочла из библиотечного фонда за пять месяцев и три недели поездок в общественном транспорте (она любит фэнтези), помнит все цвета её многочисленных объёмных шарфов, пересчитал значки на её рюкзаке – их одиннадцать. И это для Олега выглядит несовершенно: два ряда по четыре значка, а в нижнем – всего три. Будто один значок без пары, третий лишний. Он в форме рыбки, той самой из двух пересекающихся дуг. Попутчица носит её просто так или потому, что такая же, как он сам? Олег так и не осмелился спросить.
Входя в вагон метро, он много раз придумывал первые реплики для знакомства, каждая из них казалась бестолковой, потому Олег так и не раскрывал рта до самого выхода. Не считая одного раза, когда он помог девушке открутить тугую крышку на бутылке с водой. Дальше «спасибо» диалог не продвинулся. Она ему даже не улыбнулась.
Грустно прозвучало: «Құрметті жолаушылар, есіктер жабылады. Келесі бекет – “Алатау”»[2], двери закрылись. Этим утром поезд уехал без неё. Олег даже привстал, чтобы поискать девушку глазами на платформе.
Вам кое-что следует знать об этом парне. Олег не разговаривал до пяти лет. Ни словечка. Он любил смотреть. Вставал на табурет у окна и наблюдал. Как строится новый дом, самый высокий в их микрорайоне, как горит здание КСК во дворе и приехали две пожарные машины тушить его. Бабушка давно догадалась, что говорить внук умеет, но не хочет. В один из её приездов они вместе смотрели в окно на волшебное явление – вокруг луны светились два огромных радужных ореола. Лунное гало. Олег смотрел с восхищением то в окно, то на бабушку, пальчиком показывал на луну, шумно дышал от переизбытка эмоций.
Бабушка всё приговаривала: «Вот это чудо! Невиданное чудо!»
Позже она уселась в кресло, взяла Олега на колени, энергично и выразительно шевелила губами: «Скажи “б-б-а-б-б-а”». Внук смотрел на её лицо, но только плотнее сжимал рот.
И тут любимая бабушка пошла на шантаж: «Вот же партизан. Ну, раз ты со мной не хочешь разговаривать, мне нечего больше здесь делать. Пока, Олежек». Она демонстративно начала собирать свои вещи и прихорашиваться.
Малыш схватился сзади за бабушкину юбку и ходил из комнаты в комнату, пытаясь удержать. Молча.
И только когда трижды провернулся ключ в замке входной двери, он обиженно буркнул: «Чудо». Чисто, уверенно, никакого лепета вроде «тюда». Первым словом Олега было «чудо». Бабушка тут же скинула ботинки, рассмеялась, обняла его и сказала: «Это ты моё чудо. Чудо в перьях». Олег ещё долго разглядывал себя тем вечером в оконном отражении в поисках перьев.
Олесина мама брала отпуск в конце декабря и приезжала все прошлые годы из Тараза в Алматы, чтобы с дочерью встретить праздник и провести вместе студенческие каникулы. По ночам они раскладывали диван в Олесиной съёмной комнате, смотрели новогодние фильмы, а потом засыпали в обнимку, как когда-то в её детстве. Но в этот раз из-за сильного снегопада и без того опасный Кордайский перевал закрыли, автобусное сообщение приостановили.
Олеся расстроилась вдвойне, ведь и Руслан, её жених, чёрт-те когда теперь приедет к ней: скорее всего, не раньше окончания праздников. Если только не чудо. Работает жених Олеси в финансовом департаменте крупной корпорации в Астане и вот сейчас беспомощно смотрит на авиабилеты в своих руках. Он купил их заранее, ещё в ноябре, а улететь не может. Кто оказался умнее и шустрее, успел ухватить последние билеты на поезд. Немалая часть астанчан – бывшие алматинцы, потому мчатся к родителям, друзьям, да и просто в любимый город на Новый год, Наурыз или во время летнего отпуска. Вечером сел в вагон, а утром уже на алматинском вокзале.
Кристина, соседка Олеси, освободила вторую комнату, а нового арендатора хозяйка пока не нашла, так что девушка на новогодние праздники осталась одна в квартире-двушке.
Новым годом и не пахло. Хоть бы одна снежинка упала, но нет, во дворе Олеси пробивалась молоденькая зелёная трава. В прошлом году в новостях писали, что в первую неделю января в Алматы даже распустились подснежники. В памяти Олеси всплыли совсем другие зимы, из её раннего детства, мама каждое утро везла её в детский сад на санках.
Ким Эдик, её одногруппник, ещё в начале недели в студенческом чате предлагал ребятам отпраздновать Новый год в горах, но не в загородном коттедже или санатории (такие космические расходы студентам не по карману), а в какой-то каменной хижине на высоте больше трёх тысяч метров – в домике дяди Юры. Парень мастерски быстро, весьма бегло и естественно переставлял слоги в словах, когда разговаривал: «гамазин», «пусорный макет». Это не речевой дефект, а такой его собственный шуточный трюк ради забавы. Поэтому Эдик прозвал это место юриком дяди Домы.
Высоко в горах снег лежит круглый год. И сейчас сумасбродная идея Эдика не казалась Олесе такой уж плохой. 31 декабря уже послезавтра, а делать ей совершенно нечего. Не «Голубой огонёк» же по телевизору смотреть в её возрасте. Погуглила, на какую высоту поднимается гондольная дорога. Оказалось, что как раз чуть выше трёх тысяч метров. Наверное, они пройдут совсем немного от конечной станции, Талгарского перевала. Вряд ли бы он так запросто всех звал, если бы маршрут не подходил для новичков. Непромокаемый костюм у неё есть – они с Русланом в прошлые зимы уже катались на трассах горнолыжного комплекса Shymbulak – и ботинки крепкие. Почему бы не пуститься в небольшое приключение?
Олеся представила себе деревянный домик в форме буквы «А» с панорамными окнами. Такие не раз попадались ей в соцсетях. Снаружи по периметру он светился лампочками, внутри за стеклянной дверцей печки уютно потрескивали поленья. Домик крохотный, но в одной общей комнате и кухонька со всякой утварью, столом и стульями, и раскладной диванчик с горой подушек, рядом с ним пушистые коврики, а по приставной лестнице можно забраться наверх, под самую крышу, где на деревянном полу лежит матрас с белоснежным постельным бельём и меховым покрывалом.
Олеся открыла групповой чат, никто так и не откликнулся на предложение, поэтому, чтобы не посыпались глупые подколы и намёки, написала Эдику в личку: «Найдётся одно местечко в новогодней хижине для меня?»
Вам следует знать кое-что о хижине: она даже не отмечена на электронных картах навигаторов, и Эдик ни разу там не бывал. Олеся, конечно, об этом не догадывается.
Глава 1
Кристина почувствовала неладное ещё до шлагбаума на подъездной дороге к аэропорту. Водитель такси высадил её на перекрёстке, не доезжая до него, пришлось дальше добираться пешком. Машины на забитой парковке и прилегающей территории не двигались, а возле раздвижных дверей здания выстроились коридором вооружённые полицейские. Не заминировали же его? Сотрудники аэропорта проверяли документы пассажиров ещё на улице, люди гудели, что-то выкрикивали, словно на митинге. Кто на русском, кто на казахском. После предъявления электронного билета местного перевозчика-лоукостера Кристину не пустили внутрь.
Кажется, такому безжалостному тону обучают всех госслужащих на постсоветском пространстве, будто за каждое доброе или дополнительное слово их заставят бесплатно отработать штрафной час.
– Рейсы отменили. Все претензии к перевозчику. Следующий, – говорит мужчина в синей униформе и жестом руки в воздухе, словно отгоняет надоедливое насекомое, даёт понять Кристине, чтобы убиралась восвояси.
– А почему нельзя подождать внутри? Холод ведь собачий. Надолго задержали? – вклинивается в разговор Кристина из-за спины следующего объекта проверки.
– Их совсем отменили. Новости, что ли, не читаете? Обанкротилась авиакомпания, – раздражается сотрудник аэропорта, он замёрз, охрип и сбился со счёту, сколько раз за последние дни повторил одну и ту же фразу.
Он ещё даже не купил на Зелёном базаре отборное мясо на бешбармак и подарки маме и жене. «И надо же было содрать с людей деньги и слиться перед самым Новым годом. Толпа, ещё чуть-чуть – и озвереет, затопчет меня, а не этих горе-бизнесменов». Потому Алмас не даёт им ни крохи надежды, пусть сдаются, пусть уходят домой.
Домой. Только родной дом Кристины в другой стране, на расстоянии почти двух тысяч километров. До него лететь целый рабочий день. И даже прямого рейса нет.
А то, что было здесь, домом так и не стало. Арендованная комнатка в спальном микрорайоне Алматы – большее она не потянула. И с той так уверенно попрощалась всего два часа назад. Кристина работала полгода, чтобы умотать отсюда. С маминым свадебным платьем в чемодане. Только вчера уволилась. Денег в её кошельке с грабительскими алматинскими ценами хватит дней на девять проживания в каком-нибудь премерзком хостеле или в посуточно сдаваемой квартире. Хорошие номера здесь стоят не меньше, чем на европейских курортах.
В толпе Кристине сказали, что денежки за авиабилет она увидит не скоро, если их вообще вернут. Сколько они их продали? Сколько ещё она не сможет улететь? А вдруг месяц? Два? Разве справятся быстро другие авиаперевозчики с такой нагрузкой? На эти вопросы нет моментального точного ответа у обычного пассажира. Горячая линия компании перегружена, Кристина висела на телефоне уже больше десяти минут в ожидании ответа оператора.
Тратить последние деньги на жильё и искать временную работу? Или ждать, что случится чудо, кто-то сдаст свой билет и именно Кристина станет той счастливицей, которая купит его? Попробовать поездом? Конечно! Ей должно хватить на билет. Она не останется в этом городе ни днём больше, а уж тем более не попросится обратно к бывшему работодателю в «змеиный» контакт-центр. Поездка в Алматы с самого начала была ошибкой. Так она думала на протяжении ста семидесяти восьми ночей, вычёркивая каждый день отработки в календаре.
В первую же неделю после приёма на должность оператора контакт-центра начальник отправил Кристину на двухдневный учебный курс по холодным звонкам. Как оказалось, по договору за эти ничтожных два дня она должна была взамен отдать не меньше шести месяцев своей жизни либо возместить стоимость обучения при досрочном увольнении. Кристина и так еле-еле сводила концы с концами. Родители-пенсионеры и рады были бы помочь, но Кристине было стыдно перед стариками, сама ведь заварила эту кашу. Она ничего не рассказывала им про проблемы на работе, не жаловалась.
Все эти месяцы одна пава из контакт-центра, которая сидела в конце рабочего дня в бигуди, во всеуслышание попрекала Кристину за то, что та не справляется со своей работой, а остальные перегружены, хотя платят им одинаково. Каждый раз, когда клиент обращался по-казахски, Кристине приходилось переводить звонок на коллег.
Действительно, оператор контакт-центра должен владеть тремя языками: казахским, русским и английским. Но в месяц увольнялось сотрудников больше, чем успевали найти и обучить людей на замену, потому и привязывали их хитрым договором и закрывали глаза на частичное несоответствие должностной инструкции. Кристина была исполнительной, неконфликтной, охотно брала дополнительные смены, если кто-то из операторов заболел, свободно говорила на английском языке, а на крики в курятнике шеф предпочитал закрывать глаза и уши.
С поездом Кристину тоже ожидало разочарование – из-за экстремально низких температур на севере Казахстана временно приостановили железнодорожное сообщение. Поезд из Алматы следует через Петропавловск, в котором сейчас 35 градусов ниже нуля. Кристина набрала номер телефона своей прежней соседки по квартире и, как её это ни смущало, попросилась переночевать. Пусть хотя бы и на кухонном полу.
Новогодние сани набирали скорость и мчались с горы, сбивая с ног людей, которых хотели забрать с собой, а те, в свою очередь, оказывались рядом на сиденье совсем не с теми попутчиками, кого ожидали увидеть.
Так рядом с Олесей оказалась Кристина, а не жених и мама. Совсем рядом, на одном диване. Ох, как близки и понятны были проблемы её соседки, ведь она и Руслан пострадали в точности от тех же обстоятельств.
Если бы авиакомпания не разорилась, Олеся бы уже завтра обнимала своего любимого мужчину в аэропорту. Но в руках Руслана, как и Кристины, остались лишь бесполезные бумажки. Поэтому Олеся без колебаний согласилась разделить свой диван с Кристиной. Тем более что настолько суровые морозы редко когда задерживаются дольше чем на две недели в Казахстане. Это временное неудобство. Хозяйка уже забрала ключ от Кристининой прежней комнаты, объявится теперь, если только найдётся новый жилец. По крайней мере, на время праздников можно не беспокоиться об этом.
Руслан, чтобы загладить вину перед невестой, заказал в тот же вечер через интернет-магазин новогодний букет – из веточек голубой ели с натуральными шишками, мандаринами и палочками корицы. В тепле комнаты все ароматы раскрылись и разбудили знакомые с детства ассоциации.
Во второй раз за вечер за окном раздаются звуки фейерверков – кто-то из соседских детей уговорил отца запустить в небо россыпь разноцветных огней, не дожидаясь новогодней ночи.
Олеся не настолько альтруист, чтобы все каникулы слушать причитания соседки и бесконечно обновлять страницу с онлайн-расписанием поездов. Провести Новый год ей всё же хотелось весело, потому план под кодовым названием «Юрик дяди Домы» не торопилась отменять. Но она и не настолько бездушная, чтобы бросить Кристину одну на праздники.
«Ты была в наших горах?» – говорит Олеся, а сама открывает шкаф и уже прикидывает, что одолжит соседке из своей одежды для ночёвки в горах.
Кристина кивает, хотя в её представлении побывать в горах – это съездить на высокогорный каток «Медеу», до или после катания на коньках подняться по восемьсот сорок одной ступени лестницы здоровья на селезащитную плотину. Это ещё не дикие, восхищающие, пугающие и не прощающие ошибок горы, а лишь их подножия.
Сейчас это самое популярное и многолюдное место, куда дойдёт даже пятилетка. Причём босиком. Кого там только не встретишь летом: и девиц на шпильках, и мамочек в длинных сарафанах и с грудными младенцами на руках, мужчин, шлёпающих в сланцах, и престарелых аташек[3] с тросточками. Но в июле 1973 года плотина спасла Алма-Ату от трагедии – преградила дорогу мощному селю. Переполненные моренные озёра опорожнились, поток набирал обороты и разрушал на своём пути скальные породы, горные склоны содрогались и грохотали. Толщи сдерживаемой плотиной воды составили шестьдесят метров в высоту. Она грозила перелиться через гребень, потому что водоприёмники ещё не достроили, вода никуда не уходила. Водолазы сообщили, что водосброс завалило валунами. Гляциологи предсказывали повторный сель. Со всего Советского Союза на помощь прибыли люди. За шесть суток, работая ночь и день в экстремально опасных условиях, сделали то, на что требовалось целых пять месяцев: уложили трубы, установили насосы, откачали воду и спасли город.
С высоты плотины с одной стороны можно увидеть Алматы, с другой – кабинки гондольной дороги, проплывающие по воздуху в сторону горнолыжного курорта Shymbulak и дальше до Талгарского перевала.
Когда девчонки варили на кухне глинтвейн, в дверь снова постучал курьер и занёс тяжёлую плетёную корзину из дорогого магазина импортных продуктовых товаров. Олеся с Русланом по традиции ходили туда только раз в год, 30 декабря, но зато парень позволял ей выбирать всё, что душа пожелает. В корзине девчонки обнаружили брусочки немецкого марципана в шоколаде, коробочку бельгийских трюфелей, круглую жестяную банку, иллюстрированную винтажной рождественской картинкой, а в ней ассорти рассыпчатого печенья; мармелад в виде розово-белых сердечек, шоколадные монетки в золотых обёртках, фундук, орехи пекан и разноцветные драже в целлофановых кулёчках, пять ёлочных шариков, в каждом из которых горсть конфет; английский чай и французские джемы с красно-белыми клетчатыми крышечками.
«Как же ей с ним повезло. А ведь он, как и Азамат, казах», – не без зависти подумала Кристина.
Кристине тоже повезло. Повезло всё узнать и увидеть до свадьбы, а не после. В чемодане так и лежит мамино свадебное платье, которое приехало в Алматы вместе с тогда ещё счастливой, мечтательной Кристиной и её женихом Азаматом. Оно так и не пригодилось.
Глава 2
Ранним утром больше всего улыбающихся людей в Алматы вы встретите у фонтана «Солнышко». С неподъёмными рюкзаками за спиной, со сноубордами или коньками, пожилые, молодые, с выпавшим молочным зубом, с пёсиком в тёплом комбинезоне, они с трудом втиснутся в автобус № 12, а потом снова будут улыбаться. Название этого места знакомо только алматинским старожилам и горноменам, ибо никакого фонтана «Солнышко» там уже нет. Только здание нового университета, автобусная остановка, а напротив – легендарная гостиница «Казахстан» с короной на «голове», когда-то она была самым высоким зданием в городе.
Вместо прежнего советского фонтана на площадке перед учебным корпусом летом из-под земли бьют струи мелкодисперсного пара, и в этом тумане носятся мокрые дети. Потом распылители выключаются, дети сохнут на университетских ступенях, а через двадцать минут всё повторяется.
Но Эдик назначил встречу Олесе в другом месте. Уже тогда стоило насторожиться, но для приезжей из Тараза девушки в горы вёл только один путь – широкое асфальтированное полотно для экомаршруток от катка «Медеу», а над ним канатная дорога. Другого Олеся не знала и подумала, что, наверное, у кого-то из компании свой автомобиль и потому все встречаются ближе к его дому. Автомобиль действительно был, но это единственное, в чём она не ошиблась. О новом для себя слове «траверс» Олесенька узнает уже только на горном склоне.
31 декабря пять «пазлов» задуманной новогодней картинки двигались по тёмным улицам в сторону парка Первого Президента. Двигались быстро, потому что руководитель похода Олег ждал их здесь к 6.00, пока дороги пустые. Больше простых нечётных чисел и нарушенных планов Олега раздражают только непунктуальные люди, которые срывают эти планы. На его беду, они окружают Олега повсюду. Начиная с любимой мамы и заканчивая товарищами по горным походам.
Позавчера в групповой беседе «Выхи» он распределил общественное снаряжение и провиант по весу между участниками, уже рассчитал вероятность того, что кто-то что-то забудет или откажется в последний момент.
Что собрал руководитель похода, вам лучше и не знать, но первенство по весу рюкзаков досталось бы ему. Слишком уж живо помнил, как в феврале ходил вдвоём с Эдиком на пик Фурманова. Тот всю дорогу обещал, что такой вкуснейший рамён на привале сварит, Олег язык проглотит. У Олега с собой были только бутерброды, чай и шоколадный батончик, горячая лапша с острым бульоном была бы очень кстати в мороз. Эдик и горелку, и морозостойкий газовый баллончик, и котелок взял. Но только когда растопил снег на огне, понял, что у него нет с собой ни ложки, ни вилки. Руками рамён никак не поешь.
«Мда-а, одна голова хорошо, а с мозгами лучше», – подумал тогда Олег.
Неунывающий Эдик и тут не растерялся, отыскал две палочки, подержал их над огнём – вроде как продезинфицировал. И этими импровизированными столовыми приборами помешивал и ел лапшу из котелка.
Олег отказался последовать примеру друга, глядя на зеленоватый налёт на тонких, обожжённых веточках, которыми орудовал Эдик. «Безопасность превыше всего» – таков девиз Олега. Если бы он не работал аудитором, то стал бы первоклассным риск-менеджером. Даже в рабочем рюкзаке Олег круглый год на всякий случай носил с собой два комплекта одежды из-за капризной алматинской погоды.
Гульжан поручили нести маленькую пластиковую бутылочку растительного масла (будет жареная сёмга на ужин) и один газовый баллон для горелки. У Вити в рюкзаке палатка на случай непредвиденных обстоятельств и всё для праздничного завтрака – гурьевской каши с клубничным джемом, поджаренными на сухой сковороде орешками и крошкой из печенья. Эдику доверили растворимый кофе, чай, рис и сковороду. Николай вызвался доставить ингредиенты для глинтвейна, хлеб и оливье (какой же Новый год без него), а с Жени – машина и всё, что он сам будет есть в двухдневном походе, он всегда питался отдельно от остальных.
По личному снаряжению, воде и перекусу инструктировать ребят не требовалось, не впервые идут в зимний поход с ночёвкой. Синоптики обещали ясную погоду. Да и вообще, большая удача, если в Алматы в канун Нового года идёт снег.
Беседа «Выхи» существовала уже лет восемь или девять и собрала за это время тридцать два участника. Кто-то сходил с ребятами в горы лишь раз и отмалчивался в чате, другие больше балагурили, флудили и лишь изредка присоединялись к так называемым матрасно-кулинарным вылазкам – недалеко, с ленивыми посиделками и вкусным ужином, приготовленным на костре, третьи предпочитали недельные велотуры, а четвёртые зазывали в свою студенческую секцию, в чате именуемую «сектой альпинизма». Эти люди могли провести в автобусе двенадцать часов, уехать за триста километров от Алматы, чтобы три часа покататься на коньках по замёрзшему высокогорному озеру Кольсай и вернуться домой к ночи.
Некоторые участники ни разу не виделись друг с другом в жизни, другие были закадычными друзьями. Двое парней, не алматинцев, несколько раз в год приезжали с рюкзаками на поезде ранним субботним утром, отправлялись со всеми в горы, у кого-нибудь из ребят ночевали, а в воскресенье возвращались в родной город.
После каждого похода по традиции шли подкрепиться в донерную или в шашлычную. Растрёпанные, в пыльных ботинках, с белыми от соли разводами на футболках, с большущими рюкзаками, но счастливые и со зверским аппетитом. Ближе к ночи в «Выхи» отправляли фотографии, делились впечатлениями и курьёзными случаями с теми, кто остался дома.
Периодически чат превращался в «барахолку»: кто обновлял снарягу, продавал прежнюю. Подержанные вещи покупали в два раза дешевле, чем в магазине.
«Вот где миллионеры. В горах. Дороже только автогонками заниматься. Никто тут всё сразу себе не купил», – писали новичкам и давали советы по выбору треккинговых палок, спальников и рюкзаков.
Здесь делились рецептами дегидратации моркови, лука и мяса для походных суповых заготовок, репостили мемы про горы, спорили и выясняли по фото, кого увидели на тропе – ужа, щитомордника или гадюку.
В новогодний поход собирались лишь самые влюблённые в горы смельчаки. Остальные ласково именовали их «отмороженками», ведь «отморозок» – мужского рода, а среди них были и девушки.
Самое популярное место для горных новогодних ночёвок алматинцев – плато Кок-Жайляу. Подниматься до него пешком два, от силы три часа. Здесь открывается лучшая панорама на все-все городские фейерверки, когда они одновременно расцвечивают алматинское небо. Ровное место без камней под палатку найти проще простого даже в полной темноте. Это ведь жайляу, что означает «летовка» для пастбищных стоянок в тёплое время года. Повсюду просторные луга, летом раскрашенные розовыми пятнами иван-чая, пучками жёлтого зверобоя и сиреневой душицы. Поблизости водопад, именуемый «Батарейкой», с чистой питьевой водой. Под ёлками, если хорошенько поискать, после дождя найдутся грибы: сморчки, синеножки, сыроежки.