Рай с видом на ад
«Детективы и криминальные романы Владимира Колычева заметно отличаются от произведений большинства других авторов, пишущих в этом жанре. Владимир не только ярко и точно расписывает преступления и работу полиции. Ое пытается понять, где и в какой момент у людей срабатывает тот самый триггер, превращающий обычного человека в убийцу. Каждая книга – это картина трагических и страшных ошибок, допущенных с виду обычными людьми, живущими рядом с нами и внутри нас…»
Виталий Егоров, лучший сыщик Советского Союза по итогам начала 90-х, лауреат премии имени Ю. Семенова
Глава 1
Раскаленный желток солнца, выжженная синева неба, золотая рябь моря, прожаренная галька пляжа – все это осталось в прошлом году. А в этом не то что солнца – неба не видно, туча штормовая над берегом тяжело ворочается, из нее с ревом под косым углом вырывается дождь, дробными россыпями бьет по боковым окнам машины. Ураганом срывает ветки с деревьев, они летят в машину, стучат по стеклам, по крыше.
– Некрасов, давай назад! – с истерическими нотками в голосе потребовала Полина.
– Да приехали почти!
Лес закончился, открылся вид на море, полдень на часах, а темно, как ночью. Но море не увидеть невозможно, оно уже не где-то там, а под колесами, на дороге пена, водоросли, а справа из свинцовой мглы накатывает морская волна, пенные брызги бьют в окно, дворники смешивают их с дождевой водой, ну его к черту, такой коктейль! Борис мысленно перекрестился и сжал баранку. Осталось совсем чуть-чуть, дорога уже идет на подъем с поворотом в сторону от моря, в штормовой мгле видна крыша их дома, осталось пройти самый сложный участок дороги, на котором их может смыть в море, если волна вдруг окажется необычайной силы. Подхватит машину, закрутит и понесет в море. Сколько таких историй…
Борис представил, как машина тонет в море, как Полина пытается отстегнуть ремень безопасности, он помогает ей, у них ничего не получается, а машину переворачивает, она боком ложится на дно. Он еще успевает спастись, но не может оставить жену. Полина для него все на этом свете.
– Ты только не ругайся!
Одной рукой удерживая руль, другой он стал отстегивать пряжку ее ремня, но волна растеклась под колесами, всего лишь слегка скребнув по днищу. Корпус даже не повело в сторону. Чувствуя настроение хозяина, двигатель радостно взревел, с легкостью взял подъем. Взгорок небольшой, пологий, четыре дома один за другим, крайний упирается в скалу, дальше проезда нет, но им и не нужно. Их дом в самой глубине тупичка. Четыре коттеджа, окруженных одинаковым забором из профлиста. Борис остановил машину у ворот крайнего. Дома практически одинаковые, в едином стиле, из клееного бруса, отличный вариант для летней резиденции.
Дом находился на скальном взгорке, на удалении от моря, даже волна в двенадцать баллов сюда не доберется, но ветер качал деревья, пытаясь вырвать их с корнем, бил по воротам. Сейчас еще тепло, считай, середина мая, а зимой случались ледяные штормы, за домом никто не смотрел, как бы замки не заклинило и механизмы отпирания. Ворота сейчас на ручном приводе, потому как электричество отключено. А ураган разбушевался не на шутку. Борис вышел из машины, слегка оттолкнулся от земли, дальше все сделал ветер, к счастью, попутный, дотолкал его до калитки, прибил к ней.
Замок не заклинило, Борис вошел во двор, дом в порядке, крепко стоит на фундаменте, ливневка рабочая, вода, по всей видимости, отводилась хорошо, плитку не повело, не вздыбило. Открыть ворота, загнать машину под навес, закрыться в доме, и, если крышу не сорвет, можно спокойно пережидать непогоду. Если вдруг нет сетевого электричества, можно будет запитать дом от собственного генератора. Две канистры бензина на этот случай припасены, если их не утащили. Вместе с генератором. И дом обокрасть могут, собаки во дворе нет, поселок не огорожен, сторож не предусмотрен.
Механизм не заклинило, но пришлось поднатужиться, чтобы открыть ворота. Ветер с моря ударил в лицо, дождь, соленые брызги, на море смотреть страшно. Полина сидит в машине, вжав голову в плечи, на мужа смотрит и требовательно, и с надеждой. Как будто он мог щелчком пальцев перенести ее из этого ада в обжитой рай подмосковного дома. Как будто там действительно рай, как будто там ураганы крыши не рвут, как будто метели зимой не одолевают. Так, снегу, бывает, навалит, а Борис не настолько богат, чтобы содержать персонального дворника. Снегоуборщик есть, вроде как самоходный, но и лопатой приходится махать. На морозе. Когда хочется домашнего тепла и ласки.
Гараж Борис открывать не стал, остановил машину под навесом, приоткрыл дверь, к воротам нужно идти, запереть их и переключить в автоматический режим. Полина собралась выходить вместе с ним.
– Побудь пока в машине, – качнул он головой.
– Я хочу в дом! – Полина упрямо смотрела на него.
Хорошая она женщина, добрая, заботливая, не вредная, в общем-то, не скандальная, но если замоталась, устала, то с ней лучше не спорить.
– А если в доме беглый преступник?
Он вынул из кобуры травматический пистолет, передал жене. Вдруг беглый выскочит из дома и нападет на нее, когда он будет закрывать ворота.
– Некрасов, умеешь ты успокоить! – захныкала Полина.
Полторы тысячи километров они проехали, ночевали в придорожной гостинице, но все равно очень устали. И еще не факт, что в доме все хорошо. И света может не быть, и канализация не факт, что работает. Антисептик от генератора запитать можно, а если насос навернулся или компрессор, на ремонт время нужно. И с водой может возникнуть проблема. Дом у них хоть и крайний, но море сравнительно близко, скважина глубокая, сквозь скальную породу, но вода, увы, не совсем пресная. Хоть и немного, но солоноватая, без очистки такой лучше не пользоваться. Впрочем, воду из скважины даже с очисткой не пили, в багажнике четыре пятилитровых фляжки, на первое время хватит.
Борис окончательно промок, пока закрывал ворота и возвращался на террасу, откуда и вошел в дом. В прохладном сумраке тянуло домашним теплом, слегка пахло березовыми дровами и почему-то свежим кофе. Но именно это и напрягло Бориса.
Распределительный щиток находился сразу за дверью, но Борис не спешил поднимать тумблер главного автомата. Он просто щелкнул клавишей выключателя, и в прихожей зажегся свет. А ведь он точно помнил, что, уезжая, обесточил весь дом.
И еще ему очень не понравилось отсутствие пыли на полу. Дом новый, дерево свежее, из бетонного только раствор для кирпичей в камине, но все равно должно было образоваться хоть немного пыли, но нет ничего. Борис провел рукой по тумбе гардеробной стенки в прихожей. На столешнице пыль. Мебель не протиралась, а полы, похоже, да. Чертовщина какая-то.
Он вышел из дома, Полина уже поднималась по ступенькам крыльца, оружие при ней, но такое ощущение, что в руке она держала не пистолет, а зажигалку. Красивая у него жена, ясноглазая, в свои сорок один год выглядит как девочка. Стройная, сухопарая, кость легкая, походка, окрыленная даже сейчас, не идет, а будто парит над землей. И природа одарила ее способностью медленно стареть, и следит она за собой ревностно, опять же гормональная терапия. Темно-русые густые волосы сплетены в косу, как у девушки, это еще минус три-четыре года от биологического возраста.
– Долго ты? – надула она губки.
Говорить ничего не надо, и так понятно, что ей хочется поскорее принять душ, выпить горячего кофе с булочкой, сидя в кресле-качалке у камина, и там же у открытого огня уснуть. Хорошо, если к этому времени стихнет ветер…
– У нас, кажется, гости!
Борис забрал у жены пистолет, достал из кармана ключи, нажал на кнопку брелока, ворота пришли в действие.
– Давай в машину и выезжай! – скомандовал он.
– Куда выезжать? – захлопала глазами Полина.
– Не знаю, просто встань у ворот, и, если что, уезжай.
– А ты?
– Давай!
Борис уговорил жену сесть в машину, с пистолетом в руке вошел в дом, из прихожей – в холл, направо лестница на второй этаж, налево каминный зал. Там Борис и увидел человека, который стоял за мягким уголком.
– Стоять! Не двигаться!
Одной рукой он угрожал незнакомцу пистолетом, а другой щелкнул выключателем. Зажглась люстра, и оказалось, что это не человек, а напольные часы с ходиками. Борис опустил пистолет, повернул голову и снова дернулся. В углу за камином действительно стоял человек. Пластиковый. Манекен. Без одежды. Лицо вроде бы мужское, а первичные половые признаки женские.
Борис ничего не понимал. Откуда здесь взялся манекен?
Мебель, вещи – все на месте. Только вот в камине дров почему-то нет, только горстка пепла под решеткой. Дров в специальной нише совсем чуть-чуть, один раз зажечь только и хватит. Копоть в топке, огонь в камине жгли, а стенки не чистили.
В каминной пахло дровами, на кухне – кофе, но посуда на столах не стоит, в мойке чисто, сухо, не видно следов пиршества. Стенки унитаза в туалете сухие, и душевой в ванной не пользовались, во всяком случае в последнее время. Но полы везде чистые, как будто пылесосом прошлись. А робот-пылесос находился в бойлерной, электрокотел там, система водной фильтрации, разводка, но свободного места хватало, целый шкаф туда впихнули, пока пустой. Половину прошлого лета в доме всего лишь провели, не накопился пока хлам. Пылесос на месте, что там в мусоросборнике, Борис выяснять не стал. Поспешил подняться на второй этаж, а там все естественно, пыль на полу, на мебели, следов постороннего вмешательства нет. И постели в спальнях ровно заправленные. А вот в гостевой на первом этаже покрывало лежало неровно, на середине смято.
Стараясь не шуметь, Борис спустился вниз, вошел в спальню для гостей. У Полины во всем полный порядок, параллельно все и перпендикулярно, любой армейский старшина позавидует, не могла она так плохо заправить постель. И подушки как будто не совсем свежие. То есть они не могли быть свежими, год почти лежали, но на них не только пыль и печать времени. Такое ощущение, что на кровати кто-то лежал. Но при этом не безобразничал. Во всяком случае, вещи не разбросаны, а кровать если сдвинута, то совсем чуть-чуть.
В прихожей хлопнула дверь, Борис вздрогнул, вышел из спальни и уже из холла увидел Полину, бедную, несчастную, сердце в улитку свернулось от умиления.
– Долго ты? – жалостливо спросила она.
– Тебе же сказали, опасно здесь.
– Я хочу в Москву! – вздохнула Полина.
– Сейчас поедем, – кивнул Борис.
– Как поедем? – задумалась она, не зная, радоваться или возмущаться.
– Гость у нас, хозяином себя здесь чувствует. И не рад нам.
– Ты шутишь?
– Вряд ли.
Борис выглянул за дверь, машина под навесом, ворота закрыты. Он запер дом, чтобы со двора никто не вошел, повел Полину в каминный зал.
– Манекен здесь у нас, – предупредил он, чтобы не довести жену до заикания. – Неживой. Ты не бойся.
И все-таки Полина ойкнула, увидев неодушевленного гостя.
– Откуда он взялся?
– Из моря. Русал обыкновенный. Лысый. Голый.
Борис провел по пластиковому плечу ладонью, отметил след от этикетки со штрихкодом. Сорвали, ногтем затерли, а водой отмывать не стали. И море следы клея не смыло, потому что не русал это никакой.
– И что он здесь делает?
– Сюрприз.
– На сюрпризы у нас Леша мастер, – одной половиной рта улыбнулась Полина.
Леша их старший зять, Ирина познакомилась с ним в пятнадцать, в шестнадцать забеременела, Полина оставила ближайшую аптеку без валерьянки, так переживала. К счастью, Леша от ребенка не отказался, от Ирины, соответственно, тоже, живут в браке, сын, дочь, третьего ребенка пока не планируют, но Леша легок на сюрпризы.
– Это не Леша.
– Жаль, стоит, молчит, такой душка!
– Ночью оживет.
– Скажи, что ты пошутил! – всерьез потребовала Полина.
– Зажжет камин, выпьет кофе, включит пылесос и ляжет спать. В гостевой… Шучу, конечно! Нужно выяснять, кто над нами так пошутил! Пока ясно одно: этот человек пожелал остаться неизвестным. – Борис еще раз осмотрел след от бумажки на плече манекена.
– А человек этот не пошутит? Ночью!
– В доме никого нет. Заблокируем двери, ворота, никто не войдет. Если что, есть пистолет. И топор, – немного подумав, сказал Борис.
Он человек исключительно мирный, желания убивать нет, но за Полину будет стоять насмерть. Не просто будет биться, а побеждать, чтобы с ней ничего не случилось. Надо будет, и голову топором проломит, и в глаз выстрелит. Не хотелось бы демонстрировать свою решимость, но, если вдруг что, он пойдет до конца.
– Ты меня пугаешь! – качнула головой Полина.
– Если страшно, давай обратно.
– Я слишком устала, чтобы так сильно бояться.
– Тем более что кто-то мог пошутить, – пожал плечами Борис.
Они купили этот дом в начале прошлого года, родственников и знакомых у них на Черноморском побережье Кавказа нет, непонятно, кому понадобилось устраивать этот балаган. Но и в мистическую природу манекена Борис не верил. Невозможно поверить. Ну если только сейчас, пока ураган рвет крыши на домах.
– Может, в полицию позвонить? – вслух подумала Полина.
– А что мы скажем? Манекен незаконно проник в дом? Как доказать, что это не наш манекен? Еще подумают, что мы извращенцы.
– При чем здесь это? – не поняла она.
– Не знаю. Но мне кажется, кто-то лежал на нашей кровати в гостевой спальне.
– С манекеном?
– Не знаю, – задумался Борис.
– Огонь разожги! – попросила Полина.
– Конечно!
Но сначала Борис включил насос в скважине, запитал фильтрационную систему, открыл краны. Вода из крана сначала пошла немного мутная, потом посветлела, на вкус несоленая, пить, может, и нельзя, но принять душ очень даже. И электрокотел работал исправно, сначала включилась вода на обогрев, скоро заработает отопление. И септик он включил, аварийная лампочка не загорелась, значит, все в порядке, но потом все же надо будет глянуть, что там под крышкой. Свет, вода, канализация, отопление – все работало и настроение приподнялось. Холодильник в исправности, стиральную машинку оставляли в рабочем состоянии, ничего с ней случиться не могло. И огонь в камине Борис зажег. А манекен продолжал стоять, но уже не голый, Полина соорудила для него пончо из пледа. И сварила кофе, пока Борис разгружал машину. Вещи он занес на второй этаж, а продукты из супермаркета на кухню. Не поленились они, заехали в магазин, все, что нужно, взяли, начиная от хлеба и заканчивая вином. Полина предпочитала белое, он – красное, обживутся, накроют стол, сядут, и очень скоро манекен будет их только забавлять. Наверное.
Полина перевела дух, надела перчатки, взялась за тряпку, хотела всего лишь протереть пыль и сполоснуть посуду, но уборка затянулась, пришлось подключаться и Борису. Работа утомляла, зато отвлекала от шума за окном. Шторм не унимался, забор гудел под порывами ветра, под крышей что-то хлопало. Ненастная мгла плавно перешла в вечерние сумерки, а к ночи ветер успокоился, дождь прекратился, только море продолжало шуметь.
– На пляж не пойдем! – мотнула головой Полина.
Она уже приняла душ, приготовила пиццу на лепешке из магазина, Борис нарезал колбасы, сыра, вымыл и подал к столу фрукты, открыл бутылку вина. В доме стало уютно, горел огонь в камине, диван в зале такой мягкий, удобный, тихо работал телевизор, на экране любимая комедия, каждая фраза в которой выучена наизусть, можно спокойно смотреть, не вникая в сюжет, и слушать друг друга. Манекен так и стоял у камина, но Бориса уже не напрягал. Слишком уж все хорошо у него в этой жизни, чтобы отвлекаться на такие мелочи. Дочери выросли, замужем, они с Полиной живут душа в душу, дом у них в ближнем Подмосковье, здесь вот дом на берегу моря недавно приобрели, машина хорошая, хотя и не новая. Все, больше они вкладываться в недвижимость не будут. И работать тоже.
Двадцать шесть лет Борис отдал чуть ли не самому известному в стране банку, работал не поднимая головы, света белого не видел, последние годы занимал должность финансового директора, очень хорошо зарабатывал. Но пришел новый председатель правления банка, предложил должность с понижением, Борис, недолго думая, уволился по собственному. Пятьдесят три года ему, вроде бы не старый, работать еще и работать, а зачем? Всех денег не заработать, а на жизнь они с Полиной накопили, еще и детям в наследство останется. В свое время их чуть ли не силой заставляли скупать акции родного банка, со временем обязанность переросла в увлечение, и сейчас они спокойно могут жить на дивиденды, не думая о пенсии. Причем жить очень и очень хорошо. И в полное свое удовольствие. Друг для друга. В конце концов, они с Полиной это заслужили.
Он сидел на диване, Полина – рядом, подобрав под себя ноги, прижалась к нему, положила голову на плечо, от нее приятно веяло морем. Волосы распущены, темным водопадом стекают с плеча. Ни дать ни взять русалка, для полного сравнения осталось снять халатик. А все к этому идет.
– Я всю зиму мечтала: приедем, бросим якорь, сядем на террасе, будем пить вино и любоваться закатом, – проговорила Полина.
– А огонь в камине?
– Кто ж знал, что море нам так бурно обрадуется?
– На террасе завтра посидим.
– С манекеном?
– Почему с манекеном?
– На террасу его вынести надо, не место ему здесь.
– А не обидится?
Они убирались в доме, сто раз могли вынести манекен на террасу, но не решились. Хотелось бы знать почему.
– Может, и обидится, – пожала плечами Полина.
– Ночью в дом будет ломиться?
– А будет лучше, если он тихо поднимется к нам по лестнице?
– Дурацкие у тебя шутки!
Борис поднялся, взял манекен за плечи, и в этот момент в дверь постучали. От неожиданности он вздрогнул.
Глава 2
Низко расположенные брови, выше – лоб и плешь, сливающиеся в единую лысину до самой макушки. Волосы по бокам свисали пышными клоками, накрывая уши до самых мочек. Нос вроде бы нормальный, но казался узким на фоне широкого лица. Брови крупные, густые, как два широких крыла над большими черными глазами. Верхних век не видно, настолько маленькие глазницы. Рот казался узким – из-за того, что верхняя губа нависала над нижней. Подбородок широкий, но скошенный, как будто его рубанком снизу стесали. И цвет лица такой же бледный, как у манекена. Мужчина проник на участок незаконно, Борис встретил его во всеоружии. Кобура на поясе, клапан расстегнут, патрон в патроннике, собачка предохранителя опущена, а выдернуть пистолет Борис мог по-ковбойски быстро, сколько раз тренировался. Порох, как говорится, он держал сухим, только вот пули у него резиновые.
– Добрый вечер! А я смотрю, окна светятся, дай-ка зайду! – просиял мужчина.
И рукой провел по лысине, чтобы она сияла так же, как и его улыбка.
Уши у гостя обыкновенные, не большие, не маленькие, к тому же большей частью скрытые под волосами, но все же он живо напоминал сказочного гоблина. В глазах какой-то нездоровый блеск. И еще он переступил порог в ожидании, что Борис посторонится.
И ведь пришлось сдать назад, вдруг в руке у этого типа нож, ударит в упор, и все. На всякий случай Борис вытащил пистолет.
– Ты кто такой?
– Сосед ваш, Ворокута Ипполит Георгиевич, первый дом.
Борис метил ему в живот, но Ворокута смотрел на пистолет, как дама на букет цветов из рук своего рыцаря.
– А как во двор вошли?
– Калитка открыта была, со стороны балки. Я к ней проволочку примотал, пока вас не было.
Мужчина со странными именем и фамилией продолжал улыбаться, стоял на коврике спиной к приоткрытой двери, нешироко раскинув руки. Как будто собирался обнять Бориса на радостях встречи.
– А сейчас проволочку сняли?
Одной стороной участок выходил на дорогу, спускающуюся к развилке, другой – на ложбину между низкой и крутой возвышенностями. Кто-то называл эту складку балкой, кто-то оврагом, кто-то ереком, в любом случае по дну этой лощины в густых и цепких зарослях терна протекал ручей, который даже в сильные ливни не выходил из своего русла. Кстати, из этого ручья можно было брать воду в случае чего.
– Да, снял проволочку, зашел! Вы бы сходили, закрыли!
– Вопрос, кто открыл калитку?
Ворокута был гладко выбрит, надушен хорошим одеколоном, костюм на нем спортивный, дорогой и новый, и кроссовки на липучках такие же новые, и тоже не из дешевых, но при этом он умудрялся выглядеть отталкивающе неряшливым.
– Рафаэль открыл.
А кроссовки у Ипполита чистые. Как будто по сухому шел, в то время как тропинка между забором и оврагом грунтовая, наверняка в такой ливень расквасилась, грязь на подошвах должна остаться. Возможно, по основной дороге Ипполит к дому подходил, там не асфальт, гравийный щебень, ливень такое покрытие только чище делает.
– Кто такой Рафаэль?
– Друг мой. К вам, случайно, не заходил?
Ипполит улыбался так, что на ум сразу пришел манекен. Возможно, Борис имел дело с душевнобольным. Или сам тронулся умом на старости лет.
– Манекен?
– Ну, в общем, да, – вынужденно согласился Ипполит.
– Случайно зайти мог?
– Не знаю почему, но ему нравится ваш дом.
Ворокута улыбался все так же глуповато, но говорил всерьез, без тени юмора, голос у него густой, глубокий, звучный.
– Манекену? Нравится наш дом?.. А вы из первого дома?
– Ну да.
Улыбка на губах Ворокуты стала шире, теплей, лишившись дурашливого оттенка. В глазах заискрился восторг. Борис понял, кого он увидел у него за спиной. Видно, не выдержала Полина, вышла посмотреть на более чем странного гостя.
– Друг ваш потерялся? Друга ищете?
– Скучно одному!
– Ну да, конечно… Здесь будьте!
Борис предупредительно глянул на незваного гостя, требуя оставаться на коврике, сам повернулся, по пути обнял Полину за плечи, вместе с ней вошел в зал. И глаза закатил, давая понять, что имеет дело с законченным психом.
Сунул пистолет в кобуру, двумя руками оторвал манекен от полу, пончо само сползло на пол.
– А где одежда? – возмущенно спросил Ворокута.
Борис едва удержался от соблазна запустить в него манекеном.
– А кто вам разрешил заходить?
– Я же разулся! – Ипполит глянул на него обиженно и удивленно.
Действительно, если человек разулся, он может хоть к Богу на доклад заходить без приглашения.
– Забирайте своего Рафаэля и будьте здоровы!
Носки у Ворокуты белоснежные, свежие и чистые, как солдатский подворотничок только что из военторга. Ни малейшего запаха грязных ног. И все же Борис продолжал считать его неряхой.
– Почему Рафаэль голый? Он когда уходил, в шортах был, в пляжной рубашке. Вы что, раздели его? – с искренним возмущением спросил Ворокута.
При этом он с укором смотрел на Полину, как будто это она раздела его Рафаэля. А потом и совратила.
– А мы сейчас полицию вызовем! И расскажем, что мы сделали с твоим дружком! – пригрозил Борис. – А полиция пусть выясняет, чем ты со своим дружком у нас в гостевой спальне занимался?
– Я занимался?
– Экспертиза покажет. Найдут твой волосок на кровати, я, так уж и быть, заплачу за генетическую экспертизу.
– А если мы с тобой окажемся родными братьями? – спросил Ворокута, наконец-то забирая у Бориса свой чертов манекен.
– Тогда у меня дурная наследственность. Тогда я добровольно отправлюсь в психушку. На добровольное обследование.
– А ты хорошо держишься, сосед! – Ипполит весело смотрел на Бориса, но подмигнул Полине. – С тобой интересно… Ничего, что мы на «ты»? Ты же первый начал, да?
– На «ты», так на «ты»! Давай, скатертью дорога!
Борис не хотел трогать Ипполита, поэтому взял под локоток его Рафаэля, но тот взял и выпустил его из рук. Борис не удержал манекен, пластиковое тело с шумом упало на пол.
– Так, все, я вызываю полицию! – Борис взял со столика телефон, но Ворокуту это совсем не испугало.
Он даже сел в кресло, рядом с которым стоял Борис, пока только собираясь звонить в полицию.
– Ну позвонишь ты в полицию, и что? Ну выставишь ты меня в дурном свете перед женой, кому от этого легче будет?
– Ты уже в дурном свете, – глянув на Полину, сказал Борис. – Как муха в сиропе.
– Я имел в виду свою жену. Приезжала, смотрела, баб искала. А нашла бы Рафаэля, что бы я ей сказал?.. Вот что ты подумал… Кстати, ты не назвался. Как тебя зовут?
Ипполит освоился на новом месте, взял бутерброд с сыром и колбасой, улыбнулся Полине в знак благодарности, откусил маленький кусочек.
– Не важно.
– Ну как это не важно? Мы же соседи!.. Вот свет сейчас погаснет, а у меня генератор!
– У меня тоже.
– А бензин?
– Что?! – вскипел Борис.
Если этот гоблин смог зайти к нему в дом, ему ничего не стоило вскрыть хозблок, вынести оттуда весь запас бензина. И даже из бачка генератора слить.
– Откуда я знаю, есть у тебя бензин или нет?
– Не пойдем мы к вам, – покачала головой Полина, усаживаясь в кресло через столик от него. – Даже если не будет света. Но и вы можете побыть с нами. И жену позвать.
– Жена уехала, она у меня в Волгограде осталась, работа у нее там. Так, приезжает иногда… А можно я с другом у вас останусь?
– Останешься?! – вскинулся Борис.
– Ну побуду.
– Может, вам в гостевой постелить? Место вы уже, я смотрю, нагрели!
– Да ладно тебе! – Ипполит с обидой глянул на Бориса. – Помнишь фильм «Я – легенда»? Ни одной живой души, с ума сойти можно, одни только манекены… И я тут один-одинешенек. Нет, я не жалуюсь, мне одному хорошо…
– Чай, кофе? – спросила Полина.
– Мне бы водочки! – Ворокута прижал к груди ладони в знак благодарности.
А ладони у него крупные, пальцы толстые, сильные, грубые. Сермяжные от природы руки, привычные к физической работе.
– Водочки нет, коньячок есть!
– Вот это по-соседски! Вот это я понимаю!
– А друга твоего куда посадить? – с издевкой спросил Борис.
– Да пусть лежит… – Ворокута даже не глянул на манекен.
– А ему не обидно?
– Не надо со мной как с идиотом, я вполне нормальный мужик, ну одичал немного от одиночества. Как в сентябре вселился, так безвыездно тут живу, только в магазин и обратно хожу… В декабре норд-ост был, все заледенело, ваш дом, кстати, тоже, вдруг трубы размерзлись, ходили, смотрели.
– Ходили? С Рафаэлем?
– Ну а кто дома строил? Шляхов переживал, звонил.
– Шляхов? Андрей Иванович. – Борис нарочно назвал неправильное имя.
– Игорь Иванович.
– Игорь Иванович не знает, что трубы в доме пластиковые и в них антифриз?
– Правильно говорят, не делай людям добра.
– А где взял ключи?
– Так Шляхов дал. Вы же даже замки не сменили, как въехали, так и живете. Даже в третьем доме сменили. Во втором нет, не успели. В прошлом году купили, приезжали… А с вами я даже познакомиться не успел, вы у нас первые ласточки, да?
Полина поставила на столик бокал, при госте откупорила коньяк, налила. Ворокута смотрел не на бутылку, он любовался Полиной. Смотрел на нее и как будто сравнивал с кем-то. С женой сравнивал или со своей мечтой, Борису все равно.
– Эй! – Он толкнул Ворокуту в плечо.
Но тот как будто этого не заметил. Зато у Бориса возникло ощущение, как будто он толкнул какую-то энергетическую оболочку весом с черную дыру, настолько же твердую, насколько и тяжелую. Не человек перед ним, а танк бронированный.
– Ну да, мы сразу купили, как узнали, – сказала Полина, глянув на мужа и с укором, и с пониманием.
Застройщик нисколько не сомневался, что дома у моря раскупятся, как горячие пирожки, поэтому не спешил, сначала довел все до ума, даже мебелью обставил, набив этим цену, затем уже пустил в продажу. И Борис не смог отказать себе в удовольствии стать счастливым владельцем четвертого по нумерации дома.
– Это правильно, быка нужно брать за рога, а мужа… Ну да ладно!
Борис и хотел толкнуть Ворокуту в плечо, но не решился. В конце концов, он же обошелся намеком. К тому же он действительно сосед, если знает Шляхова. А личинки замков Борис зря не заменил, хотя и собирался. И как-то из виду упустил, и в Москву они уехали раньше времени.
– А вы здесь в Кривой Балке зимовали? – спросила Полина.
Не было такого географического пункта, во всяком случае Борис отсмотрел кучу карт, но ничего не нашел. Но балка была, причем кривая, отсюда и название. Дорога неважная, горная, от шоссе далеко, летом народу немного, хотя пляж просто прелесть. На машинах приезжают, палатки ставят, место под бивуаки еще осталось, хотя Шляхов площадь общего пользования сократил как минимум втрое. Четыре дома построил, Борис оказался в числе счастливчиков, купивших дом. С соседом, правда, не повезло. Странный он, этот Ворокута, очень странный.
– А что, зима здесь мягкая, море не замерзает, на Крещение купался.
Ипполит вроде как не заметил толчка в плечо, но пялиться на Полину перестал. Так, посмотрит на нее и шарится глазами по комнате, хотя ничего удивительного здесь для него нет. Дом у него почти такой же, полутораэтажный шале двести квадратов площади.
– В море?
– Отличная вода! В марте купальный сезон открыл. Завтра на пляж приглашаю!
– Да как-то рано еще завтра, – поежилась Полина.
Она тоже смотрела на Ворокуту, но как на забавную зверушку. А как она еще могла относиться к человеку, который прячет от жены мужской манекен? Мог хотя бы с женским прототипом дружить.
– Рано будет, если море не успокоится, штормом столько водорослей нанесет, а убирать некому. Если мы не уберем, будет лежать, гнить, блохи заведутся. Морские блохи такие кусачие! – улыбнулся Ворокута.
– Борис у нас по водорослям специалист, я больше по дому, – Полина выразительно глянула на мужа.
И он кивнул, соглашаясь с ней. Не царское это дело, водоросли с пляжа убирать, тем более в компании с липким навязчивым типом. Но субботник – дело если не святое, то полезное, отлынивать Борис, в общем-то, не собирался, но Полину отпустит на пляж только для того, чтобы загорать и купаться. А солнце может выглянуть уже завтра. Двадцать четыре градуса обещают и переменчивую облачность.
– В доме у вас уютно, – с завистью заметил Ипполит. – Красивой женщине даже убираться не надо, красивая женщина сама по себе создает домашний уют. Полный страстного огня.
– В камине, – качнула головой Полина, предостерегая Ворокуту от непрошеных фантазий. – Тихий домашний огонь.
– На берегу моря. С тихой домашней женщиной… Я, наверное, такой зануда!
– Может, вам уже пора! – одними губами улыбнулся Борис.
И Ворокута вдруг резко повернулся к нему, казалось, вонзив взгляд прямо в его душу. Как будто ледяную иглу воткнул. Острую иглу, твердую, но хрупкую. Развалилась игла, остатки вмиг растаяли, но прежде она успела оставить в душе сквозную рану. А Борис успел почувствовать, как у него отнимаются ноги.
– Хороший коньяк! Я бы не отказался от повторения! – Ипполит мило улыбался, протягивая пустой бокал.
Коньяк налила ему Полина, он в знак благодарности ей кивнул и вдруг так же резко подался вперед, но за руку взял мягко. И ткнулся губами в костяшки пальцев, быстро, но неловко.
– Вы уж меня извините, одичал я тут без людей, – виновато улыбнулся он.
Полина кивнула, себе взяла бокал с белым вином, Борису протянула с красным.
– Ничего, на носу лето, – сказала она. – Соседи подтянутся. Туристы… В прошлом году были туристы. Но это скорее плохо, чем хорошо… Давайте выпьем за хорошо!
– С удовольствием!
Ворокута потянулся к ней, как будто хотел снова поцеловать руку, но Полина отступила на шаг, выражая недовольство, качнула головой. Во всем нужно знать меру, тем более в глупости.
Ипполит выпил, Полина подала ему блюдо с бутербродами, вопросительно глянув на мужа. Почему она должна ухаживать за гостем, тем более за мужчиной?
– А кто у нас во втором доме живет? – неохотно спросил Борис, снова наполняя бокалы.
– Зайцев Роман Артемович, жена Калерия… Отчество вылетело из головы, – сначала сказал, а затем задумался Ипполит.
И на Бориса озадаченно глянул.
– А в третьем доме?
– Марковы, муж, жена и дочь, – уже не так бодро проговорил Ворокута.
– И по именам их знаешь?
– Ну где-то записано.
– Шляхов сказал?
– А что, не имеет права?
– И как нас зовут, знаешь… Все про всех знаешь!
– Потому что скучно. Но мне нравится такая скука. И одиночество нравится. Мне сорок девять, всю жизнь как проклятый работал, люди, люди, голова кругом, сколько людей.
– А работал где?
– Речное строительство, нефтяные, зерновые терминалы, очень хорошо поднялся. Удержаться не смог, опустили. Но денег поднял, живу, ни в чем себе не отказываю. И так хорошо здесь. Как в отдельно взятом раю.
– А это твой ангел? – Борис кивком указал на манекен.
– Честно? Туристов купил пугать, чтобы они по ночам не шарились. Знаю, что вы на лето собирались приехать, ключи есть, решил пошутить…
– Ну и шутки у вас, я скажу, Ипполит Матвеевич! – улыбнулась Полина.
– Вообще-то, Георгиевич! Но в принципе, вы правы, Полина Ильинична, шутки у меня как у Ипполита Матвеевича.
Борис хмыкнул в кулак. Ну конечно, этот жук знал их по именам и отчествам. Шляхов мог все рассказать. И ключи дать. А собаки во дворе нет. И не будет, пока они с Полиной не примут окончательное решение переселиться сюда навсегда. И камеры поставить не догадались. Да и смысла в том не было. Если дом будут грабить, камеры первым делом снесут вместе с жестким диском. И на охрану дом не поставишь, до ближайшей вневедомственной охраны двадцать километров, пока доедут, все уже вынесут и вывезут. Да и не возьмут дом на охрану… Может, правда манекенов накупить, приодеть, вооружить бутафорскими автоматами, пусть стоят по углам?..
– Ну что, на посошок? – Полина подняла бокал, выразительно глядя на Ипполита.
Тот правильно все понял, выпил, поблагодарил за гостеприимство. На прощание хотел поцеловать Полине ручку, но встретился с ней взглядом и передумал.
– Друга забыл! – напомнил Борис.
Ипполит пресно глянул на него, забрал своего Рафаэля, обулся и вышел на ярко освещенную террасу.
– Калитку сам откроешь?
В ответ Ворокута протянул ему связку из четырех ключей, от двух калиток, основного и запасного выхода из дома.
– И номер запиши, но телефон хорошо, а рация не помешает. Завтра занесу, мало ли что. Люди, если честно, не беспокоят, а медведь заглянуть может. Они здесь спать почти и не ложатся, но все равно по весне голодные и злые. Я на всякий случай карабин держу.
– Медведи всегда злые. Добрые только в сказках.
– Не знаю, в балке с одним в ноябре столкнулся, увидел меня, убежал. Сказочный, наверное!.. Все, давай!
Ворокута говорил степенно, голос его звучал серьезно, дурацкие шутки, казалось бы, в сторону, но на прощание он подал руку манекена.
– Извини, ошибся! – засмеялся он.
– Ничего! Спокойной ночи!
Ворокута подал ему руку, но Борис, мило улыбаясь, этого не заметил. Открыл калитку и указал на выход.
Странный сосед ушел, он запер за ним, по прямой пересек участок, вышел к задней калитке. Заперто там, нет никакой проволоки… Все-таки странные шутки у этого Ворокуты. И от них совсем не смешно.
Глава 3
Ночью Борис проснулся от выстрелов. Где-то за балкой щелкал автомат или карабин. Из ружья вряд ли стреляли, слишком частые для него выстрелы.
– Что там такое? – проснулась и Полина.
Она пугливо шарила глазами по комнате, то ли живого злодея ожидала увидеть, то ли пластикового. Рафаэля забрал Ипполит, но манекен мог и вернуться.
– Ворокута что-то про медведей говорил… И про карабин тоже.
Выстрелы прекратились, на душе полегчало.
– А почему так поздно? – спросила супруга.
Часы показывали половину четвертого.
– Или слишком рано.
Борис поднялся, снял с вешалки спортивные брюки.
– Ты куда? – забеспокоилась Полина.
– Пойду гляну!
– Куда ты пойдешь глянешь?
Полина стремительно поднялась, смахнула со спинки стула халат, подошла к двери, повернулась к Борису спиной, только тогда стала одеваться.
– С ума сошел?
– А если Ворокуте помощь нужна? – пожал плечами Борис.
Ипполит, конечно, не подарок, но все-таки сосед, а места здесь дикие, хотя и курортные. Дикий курорт, одним словом.
– Ты пойдешь к нему, а он придет ко мне! Ты оставишь меня одну?
Полина умела ставить вопрос ребром, Борис задумался. Ворокута пялился на его жену, неизвестно, что у него на уме. Вернулся вчера домой, добавил коньячку, поймал белку, слетел с катушек, но не настолько, чтобы мозг совсем отключился. Сподобился на отвлекающий маневр, отстрелялся, заманивая Бориса, а сам сейчас уже находится на пути к его дому. А ключи у него могут быть, дубликат снять не так уж и сложно, если есть желание. И нечего делать.
Но в то же время Борис мог ошибаться, и Ворокута не строил коварных замыслов. Мог просто напиться, выйти в ночь и устроить пальбу. Выстрелы отзвучали, сейчас Ворокута мог возвращаться домой, через балку, а спуск сложный, можно подвернуть ногу и даже сломать шею. Будет лежать, не в силах подняться, а на помощь никто не придет. Потому что соседи у него бездушные.
– Я осторожно, даже со двора выходить не буду.
Борис оставил пистолет Полине, сам вооружился топором, обулся и вышел во двор. Тишина нереальная, ни птиц не слышно, ни сверчков, как будто боятся голос подать, чтобы ветром не накрыло. Ветер успокоился, но страх перед ним остался. Этот страх держал тишину в напряжении.
Фонари горят, мотыльки вокруг них не кружат, создавая мистические мерцания теней, и медведи по участку не ходят, спокойно все. И не холодно, хотя и не тепло. Под легкой ветровкой на футболку в самый раз.
Борис повернул к балке, к дальней калитке вела мощенная плиткой дорожка, огибая гараж и летнюю баньку за ним. Что бы ни говорил Ворокута, а на кавказском побережье снег явление редкое, поэтому гаражи можно ставить хоть в самом дальнем конце участка, а подъезд к нему хорошо накрывать навесом из виноградника. Жара уже на подходе, без тенька в этих местах туго. И виноград уже посажен, года через два будет полноценная беседка с выходом на террасу перед главным входом. И бассейн Борис построит, и не каркасный, который еще нужно будет собрать, а полноценный, углубленный. Шляхов извинялся, что не догадался поставить бассейн сразу, думал, он не понадобится – море рядом, пляж чудесный… Хотя, может, и не нужен стационарный бассейн, каркасного хватит, так, сполоснуться в жаркий день.
А жаркие дни будут, Борис весь в предвкушении их. Отличное место они выбрали, еще бы соседа заменить…
А сосед признаков жизни не подавал. От дома Ворокуты их отделяли два участка, так что не видно, горит свет в окнах или нет. А со двора Борис выходить не хотел. Слово Полине дал, а она стоит у окна, смотрит, в глазах тревога.
Гараж, совмещенный с ним хозблок справа, банька из тонких бревен – слева и в самом конце участка. Свет, понятное дело, в окнах не горит, дверь на замке… Или нет, что, если дверь открыта? И в бане кто-то мог находиться. Но кто? Пьяный, полоумный Ворокута с карабином?
До калитки оставалось всего три-четыре метра, но Борис до нее не дошел, свернул к бане, плитка на дорожке лежит хорошо, плотно и крепко, молодец Шляхов, толково к делу подошел, жаль, с бассейном прогадал. Но в то же время бассейн – это серьезные деньги, три, а то и четыре миллиона к стоимости дома.
Борис остановился, тряхнул головой. Ситуация непростая, в бане мог затаиться враг, а в голову досужие мысли лезут, мешают сосредоточиться.
Он продолжил путь, поднялся на крыльцо под широким с колоннами козырьком, взялся за ручку двери.
С Ворокутой все ясно, человек немного не в себе, купил манекен от нечего делать, но эта забава быстро наскучила, решил соседям устроить сюрприз, а заодно дружбу с ними завести. Стрельбу вот ночью устроил, возможно, для того, чтобы завтра было о чем поговорить. Странный тип, чудак, но вряд ли он опасен. Во всяком случае в бане он прятаться точно не станет.
Борис уговорил себя, дернул за ручку двери, уверенный в том, что не сможет открыть ее. Но дверь вдруг распахнулась, сердце сжалось, а душа скользнула в пятки.
Но из темноты никто не вынырнул, на Бориса не набросился, душа, устремившаяся вдруг в пятки, встала на место. Он включил свет, зашел в предбанник, нарочно оставив дверь нараспашку. В бане пахло березовыми дровами, ощущение такое, что печь топили совсем недавно. И в парилке теплая сырость, хотя полы совершенно сухие. И в поддоне душа ни одной капли. Но если кто-то и мылся здесь вчера-позавчера, все давно бы уже высохло.
Борис уже собирался выходить, когда его внимание привлек прозрачный колпачок от тюбика с кремом или шампунем. Колпачок лежал под скамейкой в предбаннике, находка, казалось бы, и не заслуживала внимания, но Борис все же нагнулся, поднял. Колпачок прозрачный, закругленный, на кончике небольшой выступ, как на головке презерватива. Странная какая-то конфигурация, у них с Полиной такого колпачка точно не было. Да и не валялось у них ничего на полу, когда они уезжали… Или все-таки валялось, просто они не заметили. И колпачку не придали значения. Ну выступ и выступ, это же не точная копия презерватива. Или копия?
В поисках ответа Борис задумался и вдруг понял, что может прозевать момент нападения со спины, вздрогнул от дурного предчувствия, обернулся, но никого не увидел. Из бани вышел, забыв щелкнуть выключателем. Или это подсознание не захотело гасить свет.
Он подошел к калитке, открыл, осторожно выглянул, тишина. Глаза снова привыкли к темноте, он вышел за ограду, под ногами зашуршали мелкие камешки. Странно, кто-то посыпал дорожку щебнем, и не известковым, а гравийным. Не удивительно, что Ворокута не испачкал ноги, когда шел к ним. А идти он действительно мог этой дорогой вдоль оврага. И сегодня мог, и позавчера, и неделю-две назад. Не для того ли он посыпал дорожку, чтобы ходить и ходить по ней?.. А щебень отсыпан до самой калитки, дальше обычная тропинка, глинистый, размокший от дождя грунт с вкраплениями горной породы. Спокойно можно дойти до густых зарослей ежевики, за которыми начиналась отвесная скала. И где летом кишмя будут кишеть гадюки. Не зря застройщик закрыл мелкой сеткой зазоры между полотном забора и лентой фундамента. Шляхов уверял, что ни один гад во двор не проползет, а если вдруг все же пролезет, бояться не надо. Кавказские гадюки никогда не нападают первыми. В отличие от медведей.
А медведя не слышно, не ревет, не бежит вверх по горной тропке, сотрясая кустарник. Ветерок легкий поднялся, по кронам молодых дубков пробежался, и кустарники недовольно зашептались, ночь еще, спать и спать, а их будят. А может, это Ворокута крадется, с карабином наперевес. Может, уже взял соседа в прицел, с него станется.
Борис еще раз вслушался в шуршащую тишину, на помощь вроде бы никто не зовет, не стонет, не ругается матом. Может, и выстрелов не было никаких. Может, это над поселком фейерверк запустили. Это окольными путями до Дельты двадцать километров, а по прямой, через горы, пять-шесть километров. А в трех-четырех километрах по берегу моря база отдыха, там тоже могли что-то праздновать.
Молчит лес, молчат горы, шакалы не воют, медведи не рычат, и самых опасных хищников, людей, не слышно. Можно уходить.
Полина встретила его в коридоре, торопливо заперла за ним дверь, задвинула засов, эту надежную страховку от родных ключей в руках посторонних.
– Может, это салют был? – спросил Борис.
– Может, и салют, – пожала плечами Полина, прижимаясь к мужу.
Страшно ей стало. В подмосковном доме она так не боялась. Там и собака, и ружье в сейфе, и соседи дружные, если что, поддержат. И таких откровенных придурков, как Ворокута, в их местах не водилось.
– Ложная тревога.
– Плохо, что тревога, – улыбнулась женщина, отрываясь от Бориса. – Хорошо, что ложная.
– Плохо, что халатик на тебе. Хорошо, что под ним ничего нет.
Как-то не сложилось у них с продолжением банкета: долгая дорога, хлопоты, больной сосед на тяжелую голову – в общем, ночью они едва добрались до спальни, легли, разделись, но до главного так и не добрались, на полдороге вырубились. Но ведь они еще молодые, не важно, сколько им лет, главное, что кровь в жилах не сворачивается, а иной раз так закипит, что пар голову туманит. И совсем не обязательно сдерживать порывы. Сегодня все хорошо, а завтра будет еще лучше, спи, сколько влезет, отсыпайся. А потом на пляж, загорать и плести венки из водорослей.
Борис дернул за тесемку халата под возмущенно-насмешливый взгляд жены, полы разошлись, обнажая коричневые соски, тонкую полоску волос внизу живота. Не столько полоска, сколько стрелка, сейчас это просто указатель, но соски уже твердеют под пальцами, очень скоро Полина будет требовать секса. Борис улыбнулся. Если Ворокута вдруг рядом, пусть слушает, как она стонет под натиском законного вторжения в недоступные для него глубины. Ни для кого не доступные, только для мужа…
Утром Борис проснулся один в постели, и снова на ум пришел Ворокута. Полина в постели стонала в голос, никого не стесняясь, этот гад мог стоять за дверью и слушать. А потом зайти в дом… Что, если Полину похитили?
Но с кухни доносился запах жареной ветчины, Полина снимала яичницу со сковороды, по два желтка на тарелку.
– Если не умылся, я не виновата, раньше надо было просыпаться!
Шортики на ней пляжные, грудь закрывала только короткая футболка, соски призывно топорщатся. Настроение резко поднялось. Может, ну его к черту, этот завтрак?
– Потом умоюсь. – Борис провел пальцами по щеке, измеряя длину щетины. Как позавчера с вечера побрился, так больше за станок не брался. – Куда спешить?
Полина поставила сковороду на плиту, он подошел сзади, запустил руки под футболку.
– Ну, если твоя душа приказывает!
– Некрасов, отвали!
После завтрака Борис побрился. Хотел пойти на пляж, но повернул к оврагу. Пистолет оставил Полине, с собой взял только топор. Вдруг ветки на пути рубить придется. На пути к чему, Борис толком не знал.
Он шел на звуки ночных выстрелов. Искривляясь, балка выныривала из-за скального выступа, в который упирался его дом. В этом месте овраг пересечь невозможно, нужно немного спуститься к первому дому. Там тропинка, теряющаяся в зарослях молодых дубков, дальше колючий терновник, но в нем проход, можно спуститься к ручью, не задев ни одной ветки. Под ногами скальная порода вперемешку с грунтом, камни крупные выступают, можно идти только по ним, репья на штанины нахватаешь, а ноги только намочишь, но в грязи не испачкаешь. В некоторых местах сплошная глина, Борис обратил внимание на свежие следы ног, кто-то спускался вниз и поднимался обратно, причем не так давно, возможно, ночью. Возможно, Ворокута. Туда и обратно. Сейчас спит, наверное, без задних ног.
Тропинка сбежала вниз, у ручья стало темно и даже холодно, но Борис задерживаться не стал, продолжил путь. Относительно пологий спуск сменился крутым подъемом, порой, чтобы не сорваться вниз, приходилось цепляться за корни деревьев. Но вскоре подъем закончился, Борис вышел на полянку, сплошь поросшую мать-и-мачехой. Там он и увидел примотанный к дереву манекен.
Рафаэлю стреляли в голову и в пах, Борис насчитал четыре дырки вверху и шесть внизу. Еще три пулевых отверстия над головой. Стрелок мазал, и нетрудно понять почему. На большом камне, откуда, судя по гильзам, бил карабин, стояла разбитая бутылка с остатками коньяка на донышке. Видимо, Ворокута выстрелил в нее в последнюю очередь, когда уходил. А кто еще мог казнить Рафаэля, как не Ипполит? Напился как свинья, схватил под мышку манекен, взял карабин и пошел выпускать пар. Ну не идиот! И ведь соображала голова, манекен скотчем к дереву примотал.
От полянки тропинка уходила дальше в горы, Борис и не прочь бы пройтись, погулять, но только не сегодня. Трава такая мокрая, что в кроссовках уже хлюпает, еще и тучи тень на ясное небо наводят, похоже, снова гроза собирается. Ветер поднялся. Уходить пора.
Дождь лил дня два-три, ливни хлестали, море из берегов выходило, а ручей и не думал превращаться в бурный поток, спокойно струился к бурлящей сейчас реке, по камешкам, в пугающем сумраке шатра из сцепившихся над ним крон деревьев. Сумрак этот, казалось, хватал за ноги, пытался держать за руки. Борис облегченно вздохнул, когда вышел на солнце. Бегом поднялся к своему дому, открыл и запер за собой калитку. Сердце в груди билось не только от физической нагрузки, но и от эмоций. Ладно, живой шатер над ручьем, а расстрелянный Рафаэль? Что это нашло на Ворокуту, что он за сволочь такая?
Полина в своем репертуаре, уже вывесила одеяло на просушку. Стоит, смотрит на солнце, думает, как скоро небо затянет тучами, уж не погорячилась ли она? Увидела Бориса, обрадовалась и удивилась одновременно.
– А разве ты не к морю пошел?
– А тебе не интересно знать, кого сегодня там в горах расстреляли?
– Расстреляли?
– Рафаэля. Он, конечно, манекен, но я почувствовал его боль, – и в шутку, и всерьез сказал Борис.
– Ворокута его расстрелял?
– Ворокута, больше некому… Напился, видать, рухнул с дуба.
– И где он сейчас?
В калитку вдруг с силой ударили, Борис вздрогнул, как будто над ухом кто-то выстрелил. А ведь до калитки метров двадцать.
– Вот сука!
Не так важно, робость он отбросил или обычную осторожность, главное, что на месте не остался. Травмат лежал на перилах террасы, Полине хватило ума его там оставить. По пути к воротам Борис обменял топор на «Вальтер», с пистолетом в опущенной руке открыл калитку.
Ворокута стоял на широко расставленных ногах, чтобы легче было сохранять равновесие. Волосы расчесаны, лицо гладко выбрито, глаза скрыты под солнцезащитными очками, на голове бейсболка, запах одеколона за версту можно учуять, снова летний спортивный костюм, но уже другой, такой же новый, но светло-зеленого цвета. Тенниска белая, воротник расстегнут на все пуговицы, цепь золотая видна, звенья крупные, плотно впритирку друг к другу. Вчера цепь в глаза не бросалась.
– Готов? – строго, но с улыбкой спросил Ипполит.
Он смачно жевал резинку, но перегаром от него все равно тянуло.
– К чему?
– К субботнику! Водорослей накидало, русалку спрятать можно.
– Рафаэля берем?
– Нет Рафаэля!
– И где же он?
– Понятия не имею, – совершенно серьезно сказал Ворокута.
– И как стреляли, вчера не слышал?
– Слышал. Во сне.
– Это же ты стрелял! Я твои следы видел. И бутылку с отбитым горлышком. Там еще коньяк остался, можешь сходить, похмелиться.
– «Курвуазье» коньяк?
– Не знаю. Я спросил, он не ответил, – сам от себя не ожидая, пошутил Борис. – И Рафаэль молчит. Четыре дырки в голове.
– Пулевые дырки?
– И гильзы от «Сайги».
– У меня «Сайга», но я ничего не помню… Утром просыпаюсь, коньяка нет, Рафаэля нет…
– Провал в памяти?
– Выходит, что так.
– И часто так с тобой?
– Ну-у…
– Я сейчас в полицию позвоню! – не угрожал, а предупреждал Борис.
– Не понял! – вскинул свои крылья-брови Ворокута. – И что ты мне предъявишь? Жестокое обращение с манекеном?
– Нарушение правил обращения с оружием… В общем, так: или ты добровольно сдаешь карабин в полицию, или мне придется написать заявление – выбирай!
В раздумье Ипполит наморщил лоб.
– Ну, хорошо, завтра поеду в поселок и сдам ствол, – хоть и со скрипом, согласился он.
– Сегодня!
– Куда сегодня? Тучи собираются!
– И море штормит.
– Есть немного.
– Зачем тогда пляж чистить?
– А вдруг русалку найдем!.. Полина Ильинична!
Мало того, что Ворокута помахал Полине рукой, он еще и пошел к ней, толкнув Бориса в плечо. Как бы и без злого умысла толкнул, но Борис едва устоял на ногах. Ну и тяжелое у Ипполита тело, а плечо как будто чугунное. Интересно, какой крепости у него кулак. Что-то не хотелось Борису испытать на себе силу его удара. Но за плечо он Ворокуту все-таки схватил.
– Ты куда?
Но тот этого как будто не заметил, продолжил движение, чугунное плечо выскользнуло из руки Бориса.
– Полина Ильинична!
Ипполит еще не остановился, но уже поймал Полину за руку, поднес к ней губы, чмокнул. Хорошо, что обниматься не полез. А мог. Чувствовался в нем ухарский настрой. Борис глянул на пистолет, который по-прежнему держал в руке. С удивлением глянул. Непонятно кто ворвался к нему во двор, он не стреляет. Может, потому что резиновые пули будут отскакивать от Ворокуты, как мячики от стенки, потому что он чугунный?
– За что вы Рафаэля убили?
Полина не стала любезничать с чудилой, атаковала его в лоб.
– Не помню! Провал в памяти!
– Вам нельзя пить!
– Ну конечно!
Ворокута повернулся к Борису и с ликующе-лукавой улыбкой шлепнул себя по лбу.
– Просто не буду пить!.. А я все думаю, зачем сдавать карабин, он ведь может нам пригодиться!
– Тьфу-тьфу! – сплюнула Полина.
– И не говорите! – Ворокута подался к ней и повел рукой так, как будто собирался обнять за талию.
Но не обнял. Потому что Борис смотрел на него волком. Да и Полина предусмотрительно подалась назад, не позволяя до себя дотронуться.
– Если разобраться, мы в такой глуши с вами находимся, а вокруг столько зла, – снова заговорил Ворокута. – И это зло может постучаться к нам в дом!
– Ну да, – криво усмехнулся Борис.
– Я меньшее из зол. А когда трезвый, так добрее меня только я сам… Когда пьяный!
– Очень смешно!
Борис кивком указал на выход. Чудилам здесь не место! Но Ворокута сделал вид, что ничего не происходит.
– А давайте сегодня пикничок устроим! Я приглашаю! Мясо есть, шашлык пожарим!
– Из Рафаэля?
– Из тебя! – Ворокута резко шагнул к Борису и ткнул его пальцем в грудь.
Всего лишь пальцем ткнул, а ощущение, как будто кулаком в грудь ударили.
– Слышь! – Борис вскинул пистолет.
Но «Вальтер» вдруг оказался в руках у Ипполита. Хитро перехватил оружие, быстро, ловко, как будто специальным приемам обучен.
– Это не игрушка! – Ворокута смотрел на него, как хулиганистый старший брат на недотепу младшего. – Мне-то ничего, а Полину заденешь!.. Как мне с ней потом дружить?
– Что делать?! – вскинулся Борис.
– Ну, может, я не так выразился… – Ипполит смеялся ему в лицо. – Но в целом ты правильно все понял!
– Пошел вон отсюда!
– А то что?
– А то все!
Борис со всех ног поспешил к дому, Ворокута восторженно вскинул брови, победно глянув на Полину. Он думал, противник бежит от него, но Борис рвался к своему топору, взял его, на врага глянул решительно. А Ворокута враг, и он шел его убивать.
– Мужик, ты чего? – Ипполит навел на него пистолет.
Но Бориса это не остановило. Ну выбьют ему глаз, и что? Стеклянный вставит. После того, как грохнет выродка. А он успеет это сделать до того, как последует второй выстрел.
– Ты дурак?
Ворокута отбросил пистолет, и это сыграло с Борисом злую шутку. Теперь он решил, что противник струсил, и теперь его можно брать на испуг. Он уже не собирался убивать, просто замахнулся топором. Рука вдруг оказалась в захвате, как будто в железные тиски попала, топор полетел куда-то вслед за пистолетом. Ворокута развернул Бориса к себе спиной, он запросто мог ударить локтем в затылок, отправить в глубокий нокаут или даже убить, но он всего лишь оттолкнул противника от себя.
– В следующий раз убью! – пригрозил он.
И Борис ему поверил. Он остро чувствовал свою беспомощность – как карлик перед исполином. Но голову он не склонил, всего лишь опустил, набычившись, посмотрел на самого лютого своего врага. Пусть это будет стоить ему жизни, но Полину он в обиду не даст. В следующий раз не замахиваться топором будет, а убивать.
– Да нет, это я тебя убью! Сунешься еще к моей жене!..
– Ты совсем шуток не понимаешь! – с осуждением качнул головой Ворокута.
Он не сомневался в своих силах и не боялся возможного нападения, это пугало, но Борис не хотел отступать. Знал он один высокоэффективный удар, ни один мужик не устоит.
– Это не шутки! – сквозь зубы процедил он.
– Нравится мне твоя жена, я что, пошутить с ней не могу!
– А шутиха не треснет!
Борис смотрел Ворокуте в глаза, а ногой удар в низ живота. Мощно ударил, как он это умел, но его нога оказалась в захвате. Ворокута поймал ее, резко задрал вверх, отталкивая от себя. А силища в руках неимоверная, Борис чуть сальто через спину не сделал.
Только чудом он упал, не свернув себе шею. И не разбив голову. Но поднимался медленно и тяжело. А в калитку входила какая-то высокая блондинка с красивыми глазами. Как будто со страницы глянцевого журнала сошла. Может, и сошла. Может, Борис все-таки сломал себе шею и попал в рай?
Глава 4
Глаза на самом деле не такие уж и красивые, просто большие, выразительные, волосы пышные, крашеные. Удлиненные ресницы, накачанные губы, увеличенная грудь, нарощенные ногти. И молодости не первой, далеко за тридцать. Стильный дорожный костюм имел мятый вид, на коленке пятно от кофе, даже крошки к мокрому месту прилипли. Но женщина реальная, не какой-то мифический ангел-путеводитель.
– Что у вас здесь происходит? – Она стояла у калитки и настороженно смотрела на Ворокуту, жалея о том, что зашла во двор.
– Варвара Сергеевна! – расплылся в улыбке Ипполит.
– Вы меня знаете?
– Я всех здесь знаю. Староста я, Ворокута Ипполит Георгиевич.
Борис удивленно смотрел на подлеца. Кто это его, интересно, назначил старостой? Временная победа над соседом дала право возвышаться над всеми? Но в то же время староста – должность ответственная, возможно, Ворокута проникнется чувством долга перед обществом, перестанет безобразничать. Если нет, Борис точно пристукнет его – топором по темечку. С тыла ударит, если нет возможности атаковать с фронта.
– Это хорошо, что староста, – заметно расслабилась Маркова.
Борис помнил, что говорил вчера самозваный староста. Третий дом – Марковы, второй – Зайцевы.
– А Петр Семенович где? – радушно спросил Ворокута.
И этим окончательно расположил к себе Варвару Сергеевну. На него она смотрела с надеждой, а на Бориса глянула с осуждением и даже злорадством. Плохой он человек, если посмел бросить вызов этому чудесному мужчине. И очень хорошо, что получил по заслугам.
– Петр Семенович ворота не может открыть.
– Ну так вы же замки сменили!
Ворокута приблизился к женщине, мягко обнял ее за плечи, разворачивая на сто восемьдесят градусов. Она не сопротивлялась, не вырывалась и вышла со двора чуть ли не в обнимку с ним. Борис и Полина переглянулись, пожали плечами и последовали за ними. Соседи пожаловали, и Ворокута запросто мог заморочить им голову.
У ворот соседнего дома стоял темно-серый автомобиль, весь в грязи, но все равно видно, что новый. Номера питерские. Высокий мосластый мужчина с вытянутым вниз лицом и выпирающей вперед челюстью пытался провернуть ключ в замке калитки. Видно, так же, как и Борис, отключил свет в доме, с автоматики ворота не открыть, а замок заклинило. Мужчина нервничал, на жену не смотрел, как будто нарочно ее не замечал. Как будто ее в чем-то винил.
– Петя, я вот старосту нашла!
Мосластый остановился, глянул на нее с укором. Ну какой он ей Петя! И на старосту посмотрел недовольно, но вместе с тем с чувством, близким к стыду. Взрослый мужик, под пятьдесят, а замок открыть не может.
– Не открывается? – участливо спросил Ворокута.
– Ипполит Матвеевич сказал, что замки не надо было менять!
Борис прыснул в кулак, Полина фыркнула, Маркова гневно нахмурила брови.
– Что я не так сказала?
– Ипполит Георгиевич! – поправил Борис.
– Ипполит Георгиевич кому-то в морду только что дал! – вскинулась Варвара. – А Ипполит Матвеевич стоит, никого не трогает.
– Моя хорошая! – Ворокута при муже обнял блондинку за плечи, даже головой повел, как будто собирался поцеловать ее в щеку.
Марков нахмурился, но ничего не сказал. Может, потому что Ворокута быстро убрал руку. Но так Варвара вообще не возмутилась и улыбнулась, как будто так и надо.
– Вы же ничего не знаете! – возмущенно сказала Полина, обращаясь к ней. – Зачем говорить?
Варвара резко повернулась к ней, смерила взглядом, презрительно скривила губы, но ничего не сказала.
– Зря вы так, Варвара! – задорно подмигнул ей Ворокута. – Полина и Борис – очень хорошие люди! Шуток, правда, не понимают. Как будто на Северный полюс приехали, к белым медведям, такие серьезные!
– Про белых медведей не знаю, а мы приехали к дельфинам! – повеселела Варвара.
Борис с непроницаемым лицом смотрел на нее. Все равно, какая она, плохая или хорошая, дело сейчас не в ней. Хотелось знать, чем их общение с Ворокутой закончится. И Полина приняла позицию стороннего наблюдателя, хотя губки надула.
– Не открывается дельфинарий! – цокнул языком Марков.
– А пойдемте ко мне! – предложил Ворокута. – Я вас кофе с дороги угощу! Сырники свежие, на завтрак приготовил. А пока кофе пить будете, я калитку открою.
– Можно сразу открыть, – усмехнулся Борис. – Вторая калитка есть, со стороны балки.
– Ну конечно! – всплеснул руками Марков, глянув на него и с благодарностью, и с сомнением.
Как будто Борис и не сосед вовсе, а ходит здесь, попрошайничает, людей смущает.
– Пойдемте!
Ворокута раскинул руки, одной коснулся Варвары, другой ее мужа, направляя их к своему дому.
– Через мой участок ближе! – сказал Борис.
– И кофе у вас есть? – с непонятным сарказмом спросила Варвара.
– Откуда такая редкость? – скривила губы Полина.
И не только она глянула на нее как на полную дуру, но и Марков тоже.
– Не до кофе сейчас!
Борис распахнул калитку, Марков принял приглашение, а Варвара осталась с Ворокутой. Полина также вошла во двор, не захотела составить соседке компанию. Но и калитку запирать не стала, встала рядом, вдруг Ворокута на Маркову нападет, вдруг на помощь придется звать.
– Я бы не оставлял жену с этим, – на ходу сказал Борис.
Он переживал за Полину, торопился.
– Со старостой?
– Да какой он староста? Мы вчера приехали, а он зимовал здесь. По домам ходил. Возможно, ваш замок вскрыть пытался, поэтому он и заклинил.
– Да нет, вроде нормальный мужик, – вроде как с осуждением глянул на Бориса Марков.
Ну да, не мужское это дело – сплетни распускать.
– Ну-ну! – усмехнулся Борис.
Вот пусть и дружат семьями с этим нормальным мужиком. Варвара женщина интересная, возможно, Ворокута переключится на нее и оставит Полину в покое.
Калитка со стороны балки открылась сразу, Марков вошел во двор, направился к дому. А Борис поспешил к жене – через свой двор.
Марков вошел в дом, подключил его к электросети, с пульта дистанционного управления открыл ворота. К этому времени Борис уже стоял за калиткой, наблюдая за Ворокутой, который не проявлял признаков беспокойства. И Варвару не лапал, хотя и стоял, едва не касаясь ее. И она не возражала, как будто так и надо.
Варвару он обнял за плечи как раз в тот момент, когда из ворот вышел ее муж. Обнял, подтолкнул, направляя жену к мужу. Сделал вид, что и обнял Варвару только для того, чтобы направить.
– А на кофе вы все равно заходите, – пожав плечами, сказала Полина.
Сомневалась она, что ей хочется видеть Варвару у себя в гостях.
– Обязательно! – открывая дверь машины, махнул рукой Марков.
– Или вы к нам! – обернувшись, сказала Варвара.
Все внимание на Ворокуту – Бориса и Полины как будто не существовало.
Марков заехал во двор, ворота закрылись, Борис повел Полину к своему дому. Ворокута не обращал на них внимания, но не уходил, стоял перед закрытыми уже воротами, как будто чего-то ждал.
– Петя и Волк! – фыркнула Полина.
– И Красная Шапочка.
Борис не торопился заходить в дом, пистолет валялся где-то в траве у забора, найти надо. А трава уже поднялась, скашивать пора.
– Дровосеками будем? – спросила Полина.
– Что ты предлагаешь? – поднимая с земли пистолет, спросил он.
– Полицию вызовем!
– Я этого психа сам пристрелю!
Газовый пистолет для этого не годился, но у Бориса при себе полный комплект документов, охотничий билет, разрешение на хранение и ношение охотничьего ружья, лицензия на его приобретение. Разрешение на перевозку пока не требуется, целое лето впереди. Поедет в магазин, купит ружье или карабин, цена вопроса – от пятнадцати тысяч ружье. Чтобы отстреливаться от козлов, не обязательно иметь «Зауэр».
– Мужик он крепкий, – с неприятным для Бориса сомнением сказала Полина.
– Крепкий. Но сделан из дерьма…
– О-о!.. Э-э!.. – Донесся вдруг из-за забора возглас.
А забор довольно высокий, сплошной, ни одной щели, дырку просверлить нужно, чтобы заглянуть в соседний двор. Но Борис всего лишь вышел на улицу. И увидел, как из калитки выходит Марков, в руках мужской манекен, точная копия Рафаэля. В рубашке и шортах, но и без дырок в голове.
– Что это такое?
А спрашивать было у кого, Ворокута так никуда и не ушел. Но Марков почему-то смотрел на Бориса, который неторопливо подходил к нему.
– Не ко мне вопрос!
– Мой манекен! Ребята из Москвы привезли, – не моргнув глазом, соврал Ворокута.
Теперь Борис понимал, почему Ворокута не уходил. Марковых на кофе звал, хотел потихоньку манекен из их дома вынести. Не смог уговорить пойти к нему на кофе, поэтому остался у ворот, ждал, когда Марковы манекен найдут. Объясниться хотел.
– А почему к нам? – Марков начал раскачивать манекен, как будто собирался запустить им в Бориса.
Нашел крайнего. Такой же придурок, как и Ворокута. Вот повезло с соседями!
– Мы вчера приехали! Заходим в дом, а у нас там такой же манекен!
– Так вы его к нам перетащили! Ну молодцы!
– Наш манекен за балкой, расстреляли его! Ночью!
– Кто расстрелял? Зачем? – спросил Марков.
Ворокута издевательски улыбался, постукивая пальцем у виска. Действительно, кто в здравом уме будет расстреливать манекен, да еще ночью.
– А кто-то у нас в хлам надрался, да?
Борис понимал, что не сможет одолеть Ворокуту, но так подмывало ударить его ногой. Но нельзя. Иначе Марков окончательно примет его за психа.
– Ну да, выпил немного, и что… Но я не стрелял! – засмеялся подлец.
– И за манекеном вчера не приходил?
– За каким манекеном?
– Ну все, хватит!.. – топнул ногой Марков и все-таки бросил манекен под ноги Борису.
– Забирай свою гоморру!
– Да иди ты!
– Что ты сказал? – взвился Марков.
И ведь хватило ума наброситься на Бориса с кулаками. Шагнул к нему, замахнулся, но нарвался на подставленную ногу. Борис ударил его в низ живота на стыке тазовой и бедренной кости. Удар удался, Марков согнулся в поясе и, заскулив, подался назад.
– Псих! – с искренним, казалось, возмущением брызнул слюной Ворокута.
А со стороны своего дома к месту бежала Варвара, Борис понял, что пора уходить. Да и Полина, схватив его за руку, потащила во двор.
Они еще не закрыли за собой калитку, когда блондинка воскликнула:
– Вот козел!
– Ничего, ничего! – нервно засмеялась Полина.
А Борис провернул в замочной скважине ключ.
– Я сейчас полицию вызову! – крикнула Варвара.
– У своего любимого Ипполита Матвеевича спроси, можно или нет? А то он полиции почему-то боится!
– Кто боится? Я боюсь?! – засмеялся Ворокута.
– На всю голову больные! – шумела Варвара.
– Вы бы поосторожней, – сказал подлец. – У них пистолет травматический. В меня уже стреляли!
– Так это они манекен расстреляли? – спросил Марков.
– Не знаю ничего!
Борис и сам держался, и Полину уговаривал не отвечать. Они же не собаки, чтобы перегавкиваться через забор.
Вошли в дом, поднялись на второй этаж, глянули из окна, но улица уже опустела. Только и успели увидеть, как Марковы и Ворокута заходят во двор.
– Кто-нибудь мне скажет, что здесь происходит? – в панике спросила Полина.
– Может, нас молнией вчера убило? Или в море смыло?
– Полиция в параллельной реальности существует?
– Не знаю.
Полиция существовала. Увы, им пришлось убедиться в этом. Часа через полтора к дому Марковых подъехал уазик с мигалками. Небо синее, солнце светит, тучи где-то за горами прячутся. А ведь в нормальной реальности к этому времени обещали ливневый дождь и грозы.
Борис не стал прятаться, вышел за ворота. Возле машины стояли среднего роста щуплый офицер и толстый розовощекий старшина. Оба пытались расстегнуть взглядами вторую сверху пуговицу на сарафане Варвары. Верхнюю она уже расстегнула, ослабленный этим лиф не выдерживал натиска силиконового бюста, грудь еще не обнажилась, но если убрать вторую сверху пуговицу…
– Вот он моего мужа ударил! – Пальцами одной руки Варвара указала на Бориса, а другими потеребила верхнюю пуговицу.
То ли застегнуть хотела, то ли расширить вырез, не трогая следующую пуговицу. Уже и душ успела принять, и переодеться. И даже выпить, глазки-то пьяные. Возможно, пьянило еще и предвкушение сильных ощущений. Ворокута далеко не красавец, но, похоже, он смог произвести впечатление на эту недалекую, может, их ждет сегодня незабываемая ночь. Если Петр Семенович вдруг потеряет бдительность.
– Петя ходить не может! – пожаловалась Варвара.
И действительно, Маркова не видно, может, уже вовсю бухает с Ворокутой. Или даже спать лег, устав с дороги. Незаметно для себя приняв лошадиную дозу снотворного.
– Некрасов Борис Антонович!
Борис протянул старшему лейтенанту паспорт и тут же сказал, включая диктофон в своем телефоне.
– Прошу принять заявление! Я подвергся физическому воздействию, на голове гематома, требуется медицинская помощь.
– Берите бумагу, пишите! – пожал плечами старлей, разглядывая паспорт.
– Заявление о преступлении может быть сделано как в письменной, так и устной форме. Устное заявление заносится в протокол, подписываю я, подписываете вы.
– Не слушайте его, товарищ старший лейтенант! Это его другой сосед избил! – тыча в Бориса пальцем, проговорила Варвара.
– Они сейчас вместе пьянствуют, – с усмешкой сказал Борис. – Два пьяных соседа против одного трезвого!
– Что ты несешь? – вспенилась Варвара.
Принюхиваясь, старлей чуть не залез носом под верхнюю пуговицу ее сарафана.
– Коньячком от вас пахнет, гражданочка… Где муж?
– Говорю же, ходить не может!
– Коньячок слишком крепкий, – подлила масла в огонь Полина.
– Позовите мужа! – потребовал старлей.
– Так идет! – вздохнула Маркова, через калитку глядя в глубину двора.
Муж ее шел, даже не хромал. И не покачивался, как пьяный. И Ворокута за ним, и у этого шаг лишь слегка расслабленный.
– Петр Семенович! – чуть ли не крикнула Варвара, но Марков так ничего не понял и к полицейским вышел, не хромая.
– Ваши документы! – потребовал старший лейтенант.
– Не надо проверять документы! Нормально все! Претензий не имею! – кивком указав на Бориса, устало и великодушно сказал Марков.
– Полицию зачем вызывали?
– Погорячились, остыли.
– Остывать в обезьяннике будете!
В горах гулко громыхнуло, набежал свежий ветер, и потемнело и похолодало.
– Ладно, черт с вами!
Лейтенант торопливо составил протокол, оформил вызов, заставил расписаться Маркову, которая и звонила в полицию. Только тогда вопросительно и с надеждой глянул на Бориса. Заявление сделано, и, если он будет настаивать на своей жалобе, им с напарником придется остаться. А гроза в горах штука страшная, уж кому, как не им с Полиной, знать, чудом доехали.
Борис покачал головой, претензий он не имел. В горах снова что-то тяжело громыхнуло, но перед этим где-то в стороне сверкнула молния, ветер усилился, гроза приближалась, и полицейские поспешили убраться.
Марков достал из кармана сигареты, выразительно глянул на Бориса.
– Даже если бы курил… – сказал он, оборвав фразу на середине.
Зачем продолжать, если и так все ясно. Не станет он курить с Марковым на одном гектаре.
– А я закурю! – Ворокута взял у Маркова сигарету.
– Ты же бросил.
– Ну так не с кем было, а сейчас у нас теплая компания!
Ворокута демонстративно не смотрел на Полину, знал, что Борису это не понравится, а нагнетать обстановку он больше не хотел.
– Ну поругались немного, с кем не бывает?.. Соседям дружить нужно, а не враждовать!
– Демагогия! – фыркнула Полина.
– Ну, хорошо, я манекен в дом занес! – в угоду ей признался Ворокута.
Но почему-то это не стало для Бориса неожиданностью. Ипполит чувствовал себя хозяином положения, с одним соседом задружился, другому показал свою силу, кто против него слово скажет? Борис мог, но тот же Марков и слушать не станет. А Варвара тем более. Варвара откровенно льнула к «старосте», и муж ее почему-то этого не замечал. Или не хотел замечать. Возможно, он такой же извращенец, как и Ворокута, но другой полярности.
– Зачем? – совсем не зло спросила Варвара.
– Пошутить хотел!
– Дурак ты, боцман! И шутки у тебя!..
Полина осуждала Ворокуту всерьез, но слова ее прозвучали как шутка. Во всяком случае подлец на нее не обиделся.
– А я был когда-то боцманом, на барже, – весело сказал он. – Речное пароходство, вода пресная, а женщины соленые… Сейчас наоборот, море соленое, женщины пресные!
– Ну не скажи! – Варвара игриво повела бедром, как будто хотела толкнуть им Ворокуту.
Не толкнула, но направление задала и ему, и мужу, они оба зашли во двор.
– С нами? – небрежно глянув на Полину, спросила Варвара.
– Еще чего!
Блондинка смерила ее взглядом, мысленно обозвав ее пресной женщиной, и скрылась во дворе. Громыхнула калитка, щелкнул замок. Сумбурно начатое веселье продолжалось. Борису оставалось только пожелать Маркову удачи.
Только они с Полиной вошли в дом, как по крыше ударили крупные капли. Загрохотала гроза, молнии били в море на глазах у них. А вечером вырубило электричество. Борис вышел во двор, завел генератор. А в третьем доме свет не зажигался, и мотор не тарахтел. Или новоселье переместилось в дом к Ворокуте, или Варваре больше нравилось при свечах… Ну не мог Борис думать о ней в позитивном ключе после того, что случилось.
Глава 5
Дом полутораэтажный, над изголовьем кровати голая крыша, капли дождя, как барабанные палочки по барабанным перепонкам. Глубокая ночь, а ливень не прекращается, дождь по нервам стучит, гром по извилинам, вихревые токи, тревожные мысли. Может, двор уже водой залило, а они спят с Полиной, ничего не подозревают. Вернее, спала только Полина, а Борис лежит, ни в одном глазу.
Полина вдруг подняла голову, повела ухом.
– Слышал?
– Гром гремит, дождь колотит. На часах четыре ноль две.
Циферблат на часах светится, значит, питание от сети поступает. И лампочки на ресивере светятся, значит, свет дали.
– А выстрелы?
– Выстрелы были вчера.
Борис вспомнил, как вчера ночью он выходил во двор, как потом вернулся, скинул с Полины халатик. Вчера под ним ничего не было, а сегодня ночная сорочка. Но так и халатика сейчас на ней нет.
– Послышалось?
– А вот не знаю!
Борис прижался к Полине, потерся, настроение резко поднялось и окрепло, какой уж тут сон? Но Полина не откликнулась, оттолкнулась.
– Может, и стреляют! Варвару по лесу гоняют?
– Зачем по лесу?
– Муж гоняет. Застукал ее с Ворокутой.
– Или Ворокута их застукал! – оживилась Полина.
И сама повела бедрами навстречу его пристрелочным пока еще движениям.
– Обоих гоняет!.. А мы тут в тепле! Нам с тобой никто не нужен… Или тоже побегаем? Под одеялом!
– А если не догонишь? – хихикнула Полина.
Под сорочкой у нее стало горячо, влажно. И уже не хочется убегать.
– Догоню!
Борис придвинулся ближе.
– Некрасов, ты кобель! – принимая предложенный ритм, пробормотала Полина.
– Знаешь, что такое собачья свадьба?
– Не надо мне!
Полина уже сама задавала темп, оседлала Бориса, уперлась руками в скошенный потолок, грудки бултыхаются, ягодки сосков просятся на язык. Но разгоряченный конь уже берет последний барьер, затяжной прыжок… В момент приземления Борис подумал о том, что надо бы установить поручень под потолок, чтобы Полина могла держаться за него… Они еще такие молодые, рано им еще ставить на себе крест.
– Надо будет сезон ночной охоты открыть, – поворачиваясь на бочок, еле слышно проговорила Полина. – Пусть ходят, стреляют… Мне понравилось!
– Еще бы!
– А ты не думай, ты хорошо держался. С этим уродом. Он тебя боится… Тебя – да, а Петю – нет… Петю сожрет Волк!
– После Красной Шапочки!
– Я тебе пирожок отрежу. Если в корзинку к ней сунешься… Спи!..
Проснулся Борис в полной тишине. Полина дышит, сердце в груди бьется, но тишину это не нарушало. Дождь по крыше не стучит, раз. Природа пугливо притихла, два. Петухи не поют, потому что их здесь нет ни у кого, три. Но и это еще не все. Соседей не слышно, вот что напрягло Бориса. Он и не мог их слышать, с чего бы им шуметь рано утром? Но все равно подозрительно. Вдруг и нет уже никого в живых. Кроме Ворокуты. Он такой, что мог изнасиловать Варвару и убить ее мужа. А потом убить и ее. Он такой, иллюзий насчет него нет никаких.
А утро не такое уж и ранее, половина девятого, Полина обычно в это время просыпается. Уже вздрагивают ресницы на ее глазах.
Борис оторвал голову от подушки, пальцами ног нащупал тапочки, поднялся.
– Ты куда?
– Что ты там про пирожки с яйцами говорила?
– Спит корзинка. Сегодня у нее выходной.
– А у Красной Шапочки?
– Дровосеков нужно вызывать. Из полиции, – поднимаясь, сказала Полина.
– Думаешь, все так серьезно?
На западном скате крыши прорезано было только одно окно, и находилось оно в соседней комнате. Только из этого окна открывался вид на дом Марковых – через забор. Ничего подозрительного Борис не увидел, во дворе ни одной живой души, но и мертвых не видно. Машина из-под навеса выглядывает. Веранда просматривалась на метр-полтора в глубину, но и там чисто, не видно следов пиршества. Даже стол на веранду не выносили, а зачем, когда такая непогода? Стулья ротанговые в беспорядке стоят, на одном пепельница с окурками, вот и все следы жизнедеятельности.
– Что там? – спросила Полина.
– Крови не видно, гильзы не валяются.
– Но где-то же стреляли. Я слышала!
– А вот это интересно!
Борис развернулся, обнял жену, крепко прижал к себе. Тепленькая она после сна, так вдруг захотелось чего-нибудь погорячей.
– Давай не сейчас! – захныкала Полина.
– А когда?
– Ну хочешь после завтрака?
– А вместо?
– Договорились, вместо обеда!
Она скрылась в одной ванной, а он спустился вниз в другую. Побрился, почистил зубы. Марковых не слышно, может, и не живые они, но не ломиться же к ним. Варвара такая вздорная, если оживет, мало не покажется. Борис улыбнулся. Если Варвара оживет… Богатая же у него фантазия, если он заставил поверить себя в то, что Варвара мертва.
Они с Полиной уже позавтракали, когда в соседнем дворе хлопнула калитка.
– Проснулись!
Борис не спешил, но собрался быстро. Вышел со двора и увидел Варвару, она шла, пошатываясь, к морю. Сарафан на ней вчерашний, сверху темный кардиган, шлепки на босу ногу. Шла она, беспомощно опустив руки, и голова наклонена. Походка неровная, движения слабые, как будто из последних сил. Ощущение такое, как будто нож у нее в животе, а она идет, смотрит на него, но вытащить не решается. Или Варвара пережила наплыв сильных эмоций, возможно, насильственного характера.
Кисти рук вроде бы чистые, крови не видно, но Борис все же бросил взгляд на калитку, когда проходил мимо. На ручке следов крови не видать.
Борис нагнал Варвару возле первого дома. Она не замечала его, он тронул ее за плечо, она дернулась, остановилась, повернулась и посмотрела на него глазами умирающего лебедя в исполнении пьяной актрисы. Нож из живота не торчал, следов крови на одежде, на ногах нет. И круги под глазами, следы веселой бессонницы.
Еще Борис заметил темное пятно на сарафане, как будто шоколад размазали. Это спереди. А сзади на кофте древесные волокна, как будто ее задом прижимали к дереву с мокрой корой. На локте прилипшая и подсохшая травинка. Видно, потаскали этой ночью ее корзинку.