Скачать книги Венера Петрова без регистрации

Самое приятное оставляем на потом, чтобы смаковать его без суеты, и, желательно без свидетелей. Проверка временем – это хорошо, надёжно, тот же результат можно получить быстро, путешествуя вместе. Даже близкий по духу, по крови, любимый до беспамятства вряд ли пройдёт этот экспресс-тест, который вшит в билет туда и обратно. Для того, чтобы в ускоренном темпе открывать для себя новые земли, моря и океаны, горы и пустыни, нужно быть на одной волне, дышать в унисон, двигаться в одном темпе, в одном направлении. Иначе забредёшь не в ту степь. Хотя нас постоянно заносит в сторону, куда-то, не туда и без попутчиков. Заряд бодрости тает, но пока тикают встроенные часы, компас внутренних желаний ждёт своего часа, когда с ним, наконец, сверят направление движения. В какую бы сторону света оно бы ни показывало, означает одно – это движение только вперёд. И наступит вожделенное ПОТОМ, когда попаду в ТУ степь – одна, налегке и наперекор всему.

Каждый, однажды посетивший эту грешную землю, оставляет свой камень, который при жизни был порой непосильной ношей, для некоей пирамиды – бессмысленного строения, стремящегося ввысь. Если вынуть хоть один камень из строения, может рухнуть вся конструкция. Неволя – тот каркас, без которого пирамида рухнет. Отсутствие свободы – гарантия жизни, залог гармонии.

В неволе приветствуется не только «правильная» статья, безупречная репутация, нужные навыки, но и наличие ума. Интеллект поможет скрасить время, которого тут много. Пытливый, изобретательный ум будет востребован по полной. Креатив также приветствуется, как и харизма. Желательно, чтобы со здоровьем было всё в порядке. Твои душевные качества, духовное начало будут бонусом для себя самого. Ты весь должен перестроиться, переобуться в воздухе, чтобы тупо выжить. Ты должен быть живым флюгером, хамелеоном, хищником одновременно.

Пожалуйте в место, где, кого очеловечивают, кого расчеловечивают. Расчеловечивание – путь к иной свободе.

Что есть отдельно взятый человек на фоне глобального исторического контекста? Какие могут быть претензии к прошлому? Но если оно недавнее прошлое, которому пока не вынесли вердикт, оно ещё дышит в затылок, потому в состоянии влиять на то, что здесь и сейчас, стоит к нему возвращаться и не раз. Автор ведёт своего героя в лице самого себя по меткам собственной судьбы по сумраку прошлого. Слово занимает особое место, ибо прошлое, порой и настоящее препарируется с точки зрения писателя, для которого слово – не только инструмент, которым можно сделать слепок ускользающего времени. Слепок настоящего лепится с «нулевых». Герой приходит к выводу, что каждый в состоянии написать свою историю, начать лепить из себя героя, тем самым начиная рисовать контуры своего будущего. У героя есть ещё время обрубить корни у собственного зла. Потому это не конец истории, раз герой говорит: “Ведь я – это не только я, за мной поколения, чьи нерассказанные истории ждут где-то в ноосфере своего часа”.

Измученная, истерзанная Земля, чтоб не сбросить, не стряхнуть с себя недоразумение в виде человечества, иногда играет с нами, пытаясь хоть как-то намекнуть о своих намерениях. Намёк не всем понятен, контекст не внятен, потому и текст не понятен. Внутренние часы, заведённые кем-то, не работают в унисон со временем. Всё, что видим, слышим, как нам кажется, знаем, не всегда то, что на самом деле. Иллюзия – завеса, игра, и она не всегда плод твоей фантазии.

Чрево Земли не терпит суеты, это может быть чревато непредсказуемыми последствиями.

Зарытая в землю застывшая слеза – не результат ли фиаско прежних доисторических цивилизаций? Коллективная слеза чьих-то не состоявшихся двух галактических секунд застыла навеки в назидании нам, ныне живущим, и всем им, чьи галактические секунды ещё не использованы. Коль мы до неё дотронулись, то использовать её нужно только для созидания, а не для разрушения. До тех пор, пока мы будем разрушать, чтоб разрулить, использовать свой лимит галактических секунд на обнуление ранее созданного, в один момент, когда космическому цензору это надоест, зависнем в Вечности в виде застывшей слезы. А задуманы были, как созидатели, по образу и подобию Создателя.

В ходе повествования можно наблюдать за трансформацией личности в процессе этого самого созидания на фоне общей деградации, скатывания к растительному существованию, к которому ведёт потребительское отношение к жизни, с чего и начинается крен в сторону разрушения, обнуления.