10
0
0
Герман родился на окраине тишины — в месте, где взрослые больше верят в бутылку, чем в Бога. Где детский голос — помеха, а детские глаза — отражение их вины.
Он рос, как трава в асфальте — не благодаря, а вопреки. Он молчал, потому что слова были слишком слабы. Но однажды он услышал ноты. Ноты, что не имеют источника, кроме самого сердца. И понял: в нём что-то есть. Что-то большее. Может — прошлое. Может — предназначение.