Академия чаросвет. Тень

Глава 1. Чарослово

Даже один чаросвет в Сумерках – редкость, а их было сразу трое.

– Так нечестно, – протянул рыжий, с густой россыпью веснушек на скуластом лице.

Одно время считалось модным подрисовывать себе рыжие точечки на носу. Но у этого парня они явно были настоящими.

– А мне нравится, – улыбнулся второй, с темной шапкой волос и серыми глазами, которые смотрели на меня так, что щеки загорелись. А еще он единственный из их компании не отбрасывал тени. Высший чар.

Я поставила на стол кувшин с ягодным морсом, корзинку с душистыми крендельками. Таверна вроде выглядела как обычно: пара посетителей, запах выпечки и жареного мяса, под потолком зеркальный шар, и крохотные пятнышки света мельтешат по деревянным стенам, не находя покоя. Но старый Пит всхлипывал, забившись в угол, хотя обычно он травит байки и смеется над ними громче всех. А его друг глупо хихикал. Странно.

Собирая со стола мятые салфетки, я заметила, что на них написано по одному слову: радость, тоска, страх…

– Мне надоело, – капризно протянула девушка, отбросив за спину льняную прядь. – Себастиан, может, хватит?

– Ты ведь сама предложила эту игру, – напомнил рыжий. – Чары на первого, кто выйдет из кухни. Я считаю, тебе непростительно повезло, Бастиан. Или ты сдаешься?

Темноволосый парень взглянул на меня, и на миг показалось, что в его серых глазах промелькнуло сомнение. Но потом он положил на стол салфетку, и я успела прочесть на ней – вожделение.

– Либидерио максимум, – произнес он, и в меня словно хлынул поток света.

Я схватила воздух ртом, кровь вскипела и помчалась по венам, а сердце, подпрыгнув, заколотилось о ребра. Стало так жарко, что я потянулась к блузке и расстегнула верхнюю пуговку.

– Это отвратительно, – проворчала девушка. Пощелкав пальцами у меня перед носом, спросила: – Тебе сколько лет, тень?

– Восемнадцать, – пробормотала я, не в силах оторвать взгляд от парня.

Его кожа была смугло-золотистой, карамельной. Хотелось коснуться ее, погладить, лизнуть… Я тряхнула головой, прогоняя жаркое наваждение.

– Какой интересный кулон, – заметил рыжий. – Расстегнешь еще пару пуговок, чтобы я смог рассмотреть получше?

Я прикоснулась к кулону, и холодный металл слегка остудил меня, возвращая способность мыслить.

– Чего-нибудь еще хотите? – пролепетала я, схватив поднос и прикрываясь им точно щитом.

– Бас, у тебя не вышло? – удивился рыжий. – Она, кажется, вполне владеет собой.

Темный потянулся и легонько провел кончиками пальцев по моему запястью. Поднос с грохотом выпал из ослабевших рук.

– А чего бы хотелось тебе? – спросил парень, поднимаясь.

Я непроизвольно качнулась вперед, к нему, вдыхая аромат: свежий и немного горький. Как будто крепкий кофе ранним утром. В горле тут же пересохло. Мне дико захотелось не пить, а чего-то еще… Резкий росчерк бровей, на правой скуле короткий белый шрам, подбородок темный от пробивающейся щетины. Серые глаза, окаймленные черными ресницами, чуть щурились, как от яркого солнца. Почти не осознавая, что делаю, протянула к нему руки и погладила твердые грудные мышцы.

– Довольно, Бастиан, сними чары, – требовательно произнесла блондинка.

– Бастиан, – прошептала я. – Это так…

– Горячо, – хрипло подсказал он, обняв меня.

В его серых глазах вспыхивали искры, кружились у зрачков, затягивая меня в глубину. Света становилось все больше, пока вся радужка не засияла золотом, оставив лишь тонкую темно-серую каемку. Как край грозовой тучи.

– Как тебя зовут, тень?

– Мэдерли, – выдохнула я, нежась под солнечным взглядом.

Я взяла его ладонь и, прикрыв глаза от удовольствия, потерлась о нее щекой как кошка. Зачем спрашивать, чего я хочу? Разве не ясно без слов? Обвив его шею руками, привстала на цыпочки, потянулась как цветок к источнику света.

– Фу! – донесся резкий голос девушки. – Бастиан, прекрати это!

Я млела в его тепле, отогреваясь после бесконечной вереницы зябких сумерек. Посторонние звуки исчезли, как и чужие запахи и раздраженные лица. Остался только сотканный из солнца парень и я.

Зрачки в золотых глазах расширились, и между нами повисло напряженное ожидание. Как перед раскатом грома, когда все затихает. А потом горячие губы приникли к моим.

Раньше я не знала, что дрожать можно от жары, а не от холода. Ладонь обхватила мой затылок, пальцы вплелись в волосы, как будто запрещая мне отстраняться, но я и не хотела! Его губы на моих губах, вкус мяты и кофе… В рот толкнулся упругий язык, и я с готовностью лизнула его своим. Сильные ладони на моем теле, мурашки по коже, жарко… так горячо… Я запрокинула голову, и парень, подхватив меня под бедра, усадил на стол. Так гораздо лучше!

Но слишком много одежды.

Я с досадой дернула его рубашку и, оторвавшись от губ, поцеловала шею, лизнула ключицу, прикусила смуглую кожу, пробуя ее на вкус. Снова поцелуй в губы, язык нырнул в мой рот глубже, настойчивей, жесткие пальцы обхватили мои ягодицы и подтянули ближе, теснее. Я льнула к нему и хотела еще. Больше. Свет тек у него под кожей, и я хотела его в себе.

А потом на меня выплеснулся компот.

– Хватит! – рявкнула блондинка, сжимая пустую чашку и испепеляя меня взглядом.

– Мэдерли! – ошарашенно воскликнула тетя Рут, оказавшись рядом. – Ты что это… Да как же…

– Увлекся, – пробормотал парень. Отпрянув, провел пятерней по густым волосам.

Я облизнула губы, и он как зачарованный вновь подался ко мне, но тетя Рут встала между нами.

Сердце колотилось, губы горели, а рубашка была мокрой и липла к телу.

– На кухню! – громогласно приказала тетя, и я шмыгнула за дверь. Прислонилась к ней спиной, пытаясь унять заполошное сердце и прислушиваясь к голосам.

– Ты ее чуть на столе не разложил!

– Девочка так разогрелась…

– А ну, пошли вон отсюда! – это уже тетя.

– Что ты себе позволяешь, тень? – надменный вопрос девушки. – Знай свое место!

– Мы уходим, – я услышала низкий голос парня, и мое сердце тут же подскочило, забившись быстрее, а по телу вновь растеклось тепло.

Звякнули монеты, и я едва успела отшатнуться от двери, как та распахнулась и на пороге кухни появилась Рут.

– Я, конечно, советовала тебе флиртовать, – начала она. – Но я не говорила, что ты должна лезть на парня прямо на столе!

– Не знаю, что на меня нашло, – виновато прошептала я, и мои губы задрожали. – Он сказал чарослово, и я как с ума сошла. Прости!

Осознание окатило меня не хуже компота: я накинулась на незнакомца. Целовала его, терлась об него как кошка и чуть не отдалась ему прямо там, на столе.

– Ладно, – голос тети смягчился. – Если будут болтать, так пусть Первый разбирается. Ты ни в чем не виновата.

– Они играли, – поняла я. – Он должен был наложить вожделение на первого, кто выйдет из кухни.

Тетя Рут задумалась, а потом фыркнула.

– Если б из кухни вышла я, он бы так легко не удрал! Уж я б его… – Она рассмеялась гулким басом и принялась собирать посуду в мойку. – Иди, приведи себя в порядок.

Я побрела в душ, стащила мокрую липкую рубашку, встала под слабые струи едва теплой воды, но даже не поежилась от холода – мое тело все еще горело.

***

Фалько гоготал, Найрин злилась, но Бастиану было плевать на ее обиды. Он сел за руль и вжал педаль так, что чаромобиль сорвался с места, подняв позади снежный вихрь.

– От любви не убежишь, – подначивал с заднего сиденья Фалько, который буквально светился всеми своими веснушками. – Хотя я ждал, что из кухни выйдет та усатая тетка. Было бы веселее.

– Если кто-нибудь узнает, нам попадет, – тоном училки произнесла Найрин, застегивая пуговки на его мундире, который накинула себе на плечи.

Знала ведь, что едет в Сумерки, отчего не взять одну из своих шубок? Бастиану не было холодно, но запах ее сладких духов, вечно остающийся на его одежде, раздражал.

Та девушка пахла ночным лесом, а у ее поцелуев был вкус диких ягод.

– Ты сама сказала, что вам надо оттачивать чарословие, – напомнил Фалько. – Тем более это так весело. Или ты ревнуешь Баса?

– Это было отвратительно! – взорвалась она. – С тенью из сумерек! Ты бы еще слизошмыга облизал, Себастиан. Я бы на твоем месте хорошенько вымыла руки и прополоскала рот.

– А я бы на твоем месте заткнулся, – грубо сказал он, и Найрин, ахнув, захлопнула обиженно надутые губки. Только его это совсем не тронуло.

– Это была всего лишь игра, – растерянно произнес Фалько.

Да, просто игра. Но откуда такой взрыв эмоций? Тонкое нежное тело, светлая кожа, синие глаза – та девчонка была сама невинность. Но желания будила самые темные. Как будто не он зачаровал ее вожделением, а она его.

– А ведь нас предупреждали о такой вероятности, – вновь заговорила Найрин, выбрав примирительный тон. – Эмоции заразны. Ты высший чар и зачаровал ее слишком сильно, Себастиан. Поймал отголоски ее чувств. В конце концов, пусть она всего лишь тень, но, тем не менее, половозрелая самка, которую к тебе потянуло. Понятно, что ты, как мужчина, инстинктивно не смог не отреагировать…

– Жаль, что ты влезла со своим компотом, – перебил ее Фалько, и Бас увидел его рыжий чуб и нахальную рожу в зеркале заднего вида. – Я бы досмотрел. Но лучше вернуться туда и зачаровать ее самому…

– Не смей, – рявкнул Бастиан со злостью, которая удивила его самого, и все разом притихли.

Возможно, Найрин права. Это всего лишь отголоски чар. Чужие эмоции заразны.

Настолько, что он почти потерял контроль?

Глаза Мэдерли были темно-синими, как ночное небо, и в их глубине мерцала звездная пыль. Сумеречная тень с чаросветом в крови? Вряд ли. Но проверить стоит.

***

Я с самого утра решила загрузить себя работой. Отскребла столы, подмела полы, перестелила белье у постояльцев на втором этаже. Однако заглушить воспоминания не удавалось. Я то и дело возвращалась взглядом к столу, на котором целовалась с чаром, и мои щеки предательски пылали. В конце концов я сбежала из таверны на крыльцо, которое давно не мешало вымыть.

Сизую хмарь неба кромсали лучи сторожевых башен, под ногами редких прохожих чавкала грязь. А вокруг, разрежаемые огоньками окон да газовых фонарей, царили Сумерки – вечный полумрак, пристанище теней вроде меня, не одаренных светочарами. Дома на тонких ножках свай тянулись вверх как чахлые ростки, на плоских крышах торчали вертикальные грядки – жалкая попытка ухватить солнечные лучи. Но жизнь и тут может быть вполне сносной.

Я принялась за крыльцо, протерла перила и резные столбики, подпирающие козырек, и не сразу заметила чаромобиль, который бесшумно подкатил к таверне.

Серые дверки распахнулись одновременно точно крылья птицы, и из чаромобиля вышли двое. Оба в сером, но один лысый, а другой наоборот – кучерявый.

– Мэдерли? – спросил кудрявый.

Я неуверенно улыбнулась, комкая в руках мокрую тряпку, однако ни один из незнакомцев не улыбнулся в ответ. Я посторонилась, пропуская их в таверну, но мужчины поднялись по ступенькам и остановились рядом со мной.

– Сегодня отличный рыбный пирог, – соврала я. Рыба была старой, но Рут добавила много лука, и в целом вышло неплохо. – Проходите, занимайте любой свободный столик.

– Обойдемся без пирогов, – ответил лысый и вдруг подался вперед, заглядывая мне в глаза, так что я отшатнулась от неожиданности, едва не свалившись за перила.

– Похоже, предположение верное, – протянул он.

Кудрявый вытащил из кармана блестящий кругляш со стрелкой и бесцеремонно прижал его к моему лбу.

– Что вы?.. Меня проверяли на светочары! – воскликнула я. – Еще в детстве, как остальных. Ничего.

Кудрявый убрал прибор и посмотрел на него. Стрелка дернулась и отклонилась вправо, и мое сердце подпрыгнуло от неожиданности.

– Совсем мало, – с легким сожалением заметил лысый.

– Для тени – слишком много, – возразил его коллега. – Мэдерли, как там дальше…

– Эванс, – выпалила тетя Рут, выскочив на порог. – Что тут у вас за дела с моей Мэди?

– Очень хорошие дела, – заверил лысый и достал из внутреннего кармана бланк с уже проставленной круглой печатью. Положив бумагу на вымытые мной перила, он быстро вписал мою фамилию и торжественно произнес: – Мэдерли Эванс, вы приглашены в академию чаросвет.

Я нервно всхлипнула, а тетя Рут деловито забрала бумагу у лысого и чуть ли не носом в нее уткнулась.

– Это шутка? – только и смогла выдавить я.

– В вас горит свет, – пояснил кудрявый. – А значит, вы имеете право обучиться чарам. Это шанс на совсем другую жизнь.

– Все расходы академия берет на себя, – веско добавил лысый.

Он окинул взглядом и меня, и таверну, и тетю Рут, которая шевеля губами читала по бумажке, – и поморщил нос, когда до него донеслись ароматы рыбного пирога, который я так расхваливала.

– Вам следует прибыть в академию как можно скорее, – сказал кудрявый. – Занятия уже начались.

Они даже не стали заходить внутрь. Сели в серый чаромобиль, захлопнули дверцы и укатили прочь, оставив в грязи рифленый след шин и еще бумажку в руках тети.

Этого не может быть. Я обычная тень. Это розыгрыш!

– Та злобная блондинка, что облила меня компотом, решила поглумиться, – осенило меня. – Это глупая шутка! Меня даже не пустят на порог академии!

Я обернулась к тете Рут, однако оказалось, что ее и след простыл. Исчезла вместе с бумажкой. Я раздраженно швырнула на пол мокрую тряпку, но потом все же решила домыть крыльцо, раз уж взялась.

Тетя вернулась через добрый час, когда я почти успела себя убедить, что все это мне причудилось. Но следом за ней в таверну шагнул Первый. Я не видела его уже с год, но он совсем не изменился: те же жесткие черты, словно высеченные из камня, белые волосы, лицо разрезали морщины и шрамы.

Тетя Рут шмыгнула на кухню и принесла чай. Мне – ягодный, Первому – черный. Поставила на тот самый стол, на котором я целовалась с чаром.

– Я знаю, – сказал Первый. – Про чара и остальное.

– Это какое-то недоразумение, правда? – робко спросила я. – Шутка.

Первый положил в чай две ложки сахара, размешал, изучая меня холодными глазами, светло-серыми, как грязный снег.

– Ты примешь это предложение, Мэдерли, – сказал он. – Поедешь в академию завтра.

Я открыла рот и закрыла. Никто не спорит с Первым. А если и появляется такой дурак, то вскоре исчезает навсегда.

– Надо напомнить, что ты задолжала мне, Мэди? – добавил Первый.

Я мотнула головой. Я никогда этого не забывала.

Кулон на шее защитил меня от неприятностей, поджидающих сиротку на каждом углу, а тетя Рут вовсе не была моей тетей, но дала мне теплый кров и еду, и никогда не попрекала куском.

– Ты одна из нас, – сказал Первый. – Сумеречная тень. Ты нам поможешь.

– Что я должна делать? – угрюмо спросила я.

***

Утром я удрала на крышу и, устроившись на скамейке под салатной грядкой, долго смотрела на полоску золота, растекшуюся над горизонтом. Конечно, тетя без труда нашла меня и, вздохнув, села рядом.

– Там тепло, – сказала она, набросив плед мне на плечи. – Солнышко светит.

Я закуталась в плед плотнее, положила голову на плечо тети Рут. Ветер трепал мои волосы, хлестал ими по лицу, гнал волны по реке, что извивалась вдали мятой серебряной лентой. Руины поселка на том берегу лежали как на ладони. Я все гадала – какая из крыш моя. Может, та, из конька которой выросло дерево, или с длинной черной трубой, что обгоревшим перстом грозила небу, или та, которой не осталось вовсе.

– Вчера Первый сказал мне кое-что, – с усилием произнесла я. – Кое-что важное.

Рут вздохнула.

– Ты подслушивала, – утвердительно произнесла я.

– Я так скажу, – выпалила тетя. – Это всего лишь догадки.

Семь лет назад зеркало на одной из башен солнечного рубежа вышло из строя. Свет, идущий отраженным лучом к сторожевому посту сумеречного городка, погас. Отчего-то никто не поспешил заменить зеркало новым и исправить поломку. Говорили, что оно раскололось вдребезги, и настроить перекрестный луч тоже не получилось. Всего несколько часов без света. Для солнечной долины это ерунда, забава. Они приезжают к нам в Сумерки и жалуются на палящее солнце.

Но для городка, разместившегося по ту сторону реки, разбитое зеркало оказалось роковым.

Я зажмурилась, пытаясь вспомнить хоть что-то, но моя память была чиста, как свежевыпавший снег. Или напротив – черна, как самая глубокая ночь. Как я ни силилась поднять завесу тьмы, о прежней жизни не помнила ничего.

Лекарь объяснял это шоком. Рут сказала: к добру – меньше буду тосковать о потерянном. Я словно родилась в ту самую ночь, когда твари тьмы напали на город и уничтожили всех. Кроме меня.

А теперь Первый говорит, что все это не случайно.

Я должна выяснить правду.

– Я буду скучать, – сказала я, повернувшись к тете.

– Сомневаюсь, – усмехнулась она, ласково убрав прядь волос с моего лица и погладив меня по щеке. – Вряд ли в академии чаросвет у тебя будет время для скуки.

***

Бастиан не стал рассказывать о своих предположениях друзьям, но сам не мог думать ни о чем другом. Если он не ошибся, и в девушке из Сумерек горит свет, то скоро она приедет сюда, в академию.

– Найрин на тебя за что-то злится? – спросил Кейден Монтега.

Бас знал его с детства, но не считал другом. Уж больно себе на уме. И проницательный – в этом ему не откажешь.

– Найрин может делать все, что ей угодно, – ответил он.

Они спустились по мраморным ступеням во двор академии, и девчонки, что собрались стайкой под раскидистым кленом, захихикали, бросая на них кокетливые взгляды. Синие юбки до колен, белые блузки с широкими воротниками, синие пиджачки – Мэдерли бы пошло.

Хоть бы его догадка оказалась верна!

Если она приедет сюда, в академию, будет куда проще выяснить, что за наваждение случилось в таверне. А иначе придется опять тащиться в Сумерки. Потому что оставлять эту загадку нерешенной Бас не собирался.

Кей, обернувшись, послал девушкам воздушный поцелуй, вызвав новую волну игривого смеха. А из академии появился Фалько, прошмыгнул через толпу, возвышаясь над всеми вихрастой рыжей башкой, подошел ближе и указал пальцем вперед.

– Это еще что?

От ворот академии по мощеной булыжником дороге катил видавший виды экипаж. Он гремел как жестянка с гвоздями, и все студенты невольно оборачивались на звук. Кляча была невнятной мышиной масти, кучер одет в теплый кожух, а на дверце Бастиан с замиранием сердца разглядел потертый знак сумеречного района – узкий край солнца и три луча. Экипаж обогнул здание академии и покатил к приемному корпусу.

– Угадай, – предложил Бас, улыбнувшись.

Фалько выставил вперед крупные ладони, прикрыл глаза и пошевелил пальцами точно его мамаша, что вела прорицание.

– Я улавливаю некие нестабильные вибрации, – важно произнес он. – Так, пальцы теплеют… Это что-то живое.

– Если сложить кучера и кобылу, то вместе они на живое потянут, – меланхолично заметил Монтега. – А так оба какие-то полудохлые. Интересно, кого привезли в этом корыте? Или что? Надеюсь, мужик – новый истопник, а в телеге – дрова. В женском общежитии по ночам довольно прохладно.

Экипаж остановился у бокового крыльца и выпустил наружу тонкую фигурку, и сердце Бастиана подпрыгнуло в груди и забилось громче.

Фалько близоруко прищурился, а после вытаращил глаза.

– Это девчонка из сумеречной таверны! – воскликнул он.

– Ага, – кивнул Бастиан, улыбаясь как идиот. – У нее искры в глазах, я заметил.

– Ты притащил сюда тень из Сумерек? – изогнул бровь Кейден.

– Она сама приехала, как видишь, – ответил Бас. – Я высказал догадку администрации, а они решили проверить.

Еще бы они не проверили. За деньги его отца построен целый учебный корпус.

– Откуда в ней свет? А какой уровень? Она будет учиться в академии? – Кей и Фалько наперебой засыпали его вопросами.

– А что б ей тут тогда делать? – ответил он на последний.

Хотелось бы верить, что она приехала лично к нему, чтобы завершить начатое, но это вряд ли. Кей поджал губы, размышляя, а вот Фалько, запинаясь, сказал:

– Бас, ее же сожрут в женском общежитии. Представь, что устроит Найрин. Она ее уже… эмм… недолюбливает.

Бастиан задумался и кивнул.

– Это ты верно подметил.

Спрятав руки в карманы, он пошел вперед, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег.

– Эй! Ты куда? – окликнул Фалько.

– Скажу, куда ее разместить, – пояснил он, не оборачиваясь.

Глава 2. Добро пожаловать

Академия была великолепна: огромное здание из белого камня изгибалось в форме подковы, а позади него были разбросаны корпуса поменьше, с причудливыми башенками, витражами и воздушными мостиками. Вокруг раскинулся сад с аккуратными дорожками, по которым гуляли студенты. Они смеялись, болтали, спорили, читали книги или просто валялись в траве, и выглядели при этом расслабленными и довольными жизнью. Как будто им не надо беспокоиться ни о деньгах, ни о пропитании, ни даже о том, что из вечной ночи могут явиться чудовища, или что зеркало на сторожевой башне вдруг погаснет.

Я взяла сумку, в которой уместились мои скромные пожитки, и, выдохнув, вошла в дверь приемного корпуса.

Мои руки подрагивали от волнения, и в горле пересохло, но, к счастью, бумажка с круглой печатью открывала все двери. Меня словно подхватило течением и понесло по стремнине студенческой жизни. Я получила три комплекта одежды, спортивную форму, туфли и даже белье. В другом кабинете – тетради, ручки и карандаши и еще кучу канцелярских мелочей. Все это добро с легкостью уместилось в чудесной новой сумке из лакированной кожи с блестящей пряжкой, на которую я не могла налюбоваться. Сумка оказалась зачарованной и даже не оттягивала плеча, но мне все равно было ее жалко. Так что я тайком вытащила туфли и кроссовки и переложила в свою старую сумку с пожитками. А то как бы блестящая кожа не потрескалась.

Потом меня осмотрела медсестра. Порадовав отсутствием диагнозов, предложила пилюлю от нежелательной беременности. Вспомнив о действии чарослова, я проглотила горькую таблетку без возражений.

Комендант женского общежития, приземистая тетка в сером переднике поверх цветастого платья, встретила меня подозрительно ласковой улыбкой.

– В женском общежитии мест нет, – ошарашила она сходу, приглаживая топорщащийся карман передника и засовывая поглубже показавшийся уголок купюры. – Учебный год начался, все под завязку. Но есть комната в башне Альваро.

Все знали это имя, принадлежащее одному из великих домов.

– Высоко, зато вид отличный, – тараторила тетка. – Я уже попросила одного любезного студента отнести одеяла и прочее, чтобы тебе не пришлось тянуть самой. У тебя ведь еще и свои вещи, и форма…

Я повесила волшебную сумку на одно плечо, старую – на другое, и теперь с меня, как с вьючного ослика, с обеих сторон свисала поклажа. Так что помощь незнакомца была кстати.

– Тебе крупно повезло, – доверительным шепотом сообщила комендантша, склонившись ко мне, и зачем-то подмигнула.

– Спасибо, – пробормотала я. – А где эта башня?

– А вот тут, – комендантша всучила мне деревянную табличку. – Смотри, это карта академии.

Я уставилась на деревянный прямоугольник, потом с подозрением глянула на тетку – не издевается ли она надо мной.

– Вот сюда приложи палец, – она взяла мою руку и прижала большой палец к углублению внизу.

– Ух ты! – воскликнула я, не сдержав восторга, когда деревяшка и правда превратилась в карту: разбежались в стороны садовые дорожки, выросли башенки академии, протянулись ниточки мостов.

– Синяя точка – это ты, – продолжила комендант, снисходительно улыбнувшись. – А твоя комната обозначена зеленым.

– Как удобно! – восхитилась я.

Втайне я боялась, что заблужусь в академии. В ночном лесу и то ориентироваться проще, чем в переплетениях коридоров, мостов и корпусов, но эта волшебная карта полностью меняла дело.

– Смотри, можно вот так приблизить, – показала комендант, раздвинув пальцы, – тогда карта становится подробнее. Любую точку назначения достаточно просто назвать. Например, – она склонилась над картой и отчетливо произнесла: – Как пройти в библиотеку?

Желтая точка тут же вспыхнула в левом крыле главного здания, и карта даже любезно проложила мне маршрут тонкой ниточкой пунктира.

– А на ней можно увидеть, где находится какой-нибудь определенный студент? – с замиранием сердца спросила я.

Хоть бы так и было. Тогда я буду держаться подальше от Себастиана и постараюсь не столкнуться с ним ни разу за весь срок обучения.

– Нет, – разбила мои надежды комендант. – Только план академии. После того, как разместишься, сходи к ректору и получи учебный план и расписание занятий.

– Кабинет ректора, – произнесла я, склонившись к карте, и желтая точка вспыхнула в центре академии. – Понятно.

– Вроде бы все, – кивнула комендант, вновь любовно погладив карман передника. – Учись хорошо, Мэдерли Эванс, и не упусти свой шанс. Ух, и везучая же ты!

Она снова мне подмигнула, точно мы какие-то заговорщики.

– Ага, – ответила я и, на всякий случай подмигнув ей в ответ, потащилась на зеленый огонек, который должен был привести меня в новый дом.

Шагая по узкой дорожке, усыпанной мелким белым песком, я чувствовала себя вороной в стае певчих птиц, или окуньком, затесавшимся среди золотых рыбок. На меня озирались, девушки снисходительно фыркали, оглядывая мое куцее пальтишко. Наверное, даже хорошо, что мне не нашлось места в женском общежитии. Я затаюсь в крохотном чуланчике в башне и постараюсь выполнить задание Первого, пока меня не вытурили из академии. А это обязательно случится.

Башня Альваро находилась в стороне от учебных корпусов. Толстое круглое здание из красного кирпича венчала острая черепичная крыша. По шершавой стене карабкался плющ, а массивную дверь кто-то открыл и заботливо подпер камнем. Башня напоминала сторожевой пост, но не хватало зеркал наверху. Впрочем, здесь они не были нужны – солнце висело над горизонтом, едва цепляясь за него нижним краем, и я все старалась повернуться к свету лицом, по сумеречной привычке не желая терять драгоценные лучи.

Я взошла на крылечко с коваными перилами и шагнула в круглый темный холл, из которого выходило две двери. Заглянув в одну из них, я обнаружила вытянутое помещение без окон, в углу которого были стопкой свалены старые ковры. Пахло травой и мокрой шерстью, и как будто чем-то еще знакомым, но я не могла разобрать. За другой дверью и вовсе валялся хлам: коробки, сломанные стулья, колеса от чаромобиля. Не то чтобы я ожидала многого, но жилищные условия так себе. Я сверилась с картой, а потом догадалась ее увеличить. Развела пальцы, и мерцающее изображение башни вытянулось вверх, а зеленый огонек устремился под самую крышу. А ведь точно – комендантша говорила, что высоко.

Витая лестница с чугунными перилами вкручивалась в башню штопором, и я пошла по ней, поправляя сползающие с плеч сумки. На втором этаже дверь была всего одна, и за ней я нашла залитый солнцем спортивный зал, занимающий все пространство. Плотные маты, боксерская груша, канаты, брусья, какие-то копья и палки с крюками – о предназначении некоторых снарядов я могла лишь догадываться.

Сверяясь с картой, зеленый огонек на которой звал меня вверх, я поднялась на третий этаж, открыла дубовую дверь и застыла, подозревая подвох.

Это был не чулан, не чердак и не каморка.

Зал, из которого выходили несколько дверей, казался пропитанным солнцем. В три окна лился свет, и, как будто этого мало, огромное зеркало в золоченой раме отражало лучи, направляя их в угол, где причудливо изгибалась стойка бара. Лакированное красное дерево блестело со сдержанным достоинством, тетя Рут бы оценила.

Пыльно-зеленые шторы выглядели просто роскошно, и я, поставив обе сумки на пол, вытерла руки о бедра и, подойдя к ближайшему окну, осторожно пощупала бархатистую тяжелую ткань. Вдоль одной из стен вытянулся шкаф, книги в котором стояли так плотно, что часть пришлось положить поверх корешков. Да во всех Сумерках не найдешь столько книг!

Кресла из светлой кожи обступили низкий стеклянный столик, на котором остались забытыми пара грязных бокалов, вилка и коктейльные трубочки. С изогнутого куполом потолка свисала хрустальная люстра, на которой, впрочем, сразу была заметная некая асимметрия, явно не предусмотренная создателем. А на полу лежал пушистый ковер такого светлого и нежного абрикосового оттенка, что ступать на него казалось кощунством!

Я вновь сверилась с картой. Синий и зеленый огонек слились в один, бирюзовый. Выходит, я дома. Но как же так? Может, здесь какая-то ошибка? В женском общежитии мест нет, так что меня поселили в настоящий дворец?

Я осторожно приоткрыла ближайшую дверь и обнаружила вместительную гардеробную, которая была куда больше того уголка за кухней, который я привыкла считать своей комнатой. Вещи на вешалках оказались мужскими: несколько курток, шикарное кашемировое пальто, с десяток пар обуви. На меня пахнуло уже знакомым ароматом, свежим и немного горьким, и сердце подскочило к горлу.

– Собираешься жить в шкафу? – спросил меня насмешливый голос, и я, сглотнув, обернулась. Бастиан стоял в дверном проеме, высокий, слегка растрепанный, и в гардеробной как будто стало светлее от его смугло-золотистой кожи. – Твоя комната там, – кивнул он в сторону. – Располагайся.

***

Меня кинуло в жар, в голове зашумело, словно здесь, в гардеробной, зашептало эхо давешнего чарослова. Я торопливо вышла, заставив Бастиана посторониться. Глянула в приветливо распахнутую дверь, за которой виднелся угол кровати и сваленные на нее одеяла.

– Это все из-за тебя, – сказала я, развернувшись к чару. – Я здесь по твоей вине!

– Да, – подтвердил Бастиан. – Всему виной моя наблюдательность. Я уловил отблеск света в твоих глазах и теперь готов принимать горячую благодарность.

Вот только никакой благодарности, ни горячей, ни холодной, я не испытывала.

– Ты живешь здесь, – догадалась я.

Довольно просто сложить одно к одному: его вещи в гардеробной, якобы отсутствие свободных мест в общежитии, оттопыренный карман на переднике комендантши…

– Ты дал взятку! – ахнула я.

– Поверь, это для твоего же блага, – не стал отпираться он. – Я не привык делить с кем-то территорию, но ничего, потеснюсь. Я решил, что теперь в некотором роде несу ответственность за тебя, раз уж выдернул из той сумеречной дыры.

– А я просила?

Бастиан удивленно вздернул брови.

– Ну, ты здесь, – заметил он. – А значит, тебе хватило ума воспользоваться выпавшим шансом. Слушай, я вроде не представился при нашей первой встрече. Себастиан Альваро.

Бастиан склонил голову, и вышло бы церемонно и вежливо, если бы при этом он не жевал мятную жвачку, запах которой я чувствовала и на расстоянии.

– Друзья зовут меня Бастиан, или Бас, – продолжил он и улыбнулся. – Ты тоже можешь звать меня так.

– Что ж, неприятно познакомиться, Себастиан, – с вызовом заявила я.

– Позавчера было приятно, – нахально напомнил он, улыбнувшись еще шире.

– Потому что ты использовал чарослово! – возмутилась я. – Это подло и бесчестно! Думаешь, я бы стала вот так целоваться с тобой? Да ни за что!

– Уверена? Потому что я был бы не против завершить начатое действо, – заявил он, шагнув ко мне ближе, так что я была вынуждена попятиться. – А потом повторить его снова. И так пока не надоест.

Мне понадобилась пара секунд, чтобы осознать, что он только что сказал, а потом я набрала в грудь побольше воздуха и разразилась грязной бранью.

Бастиан очень внимательно выслушал, куда ему следует идти вместе со своим предложением, и мотнул головой.

– Ну, нет, – отказался он. – Туда я не пойду. Там наверняка воняет и темно.

– Ты ведь чаросвет, рассеешь любой мрак, – ехидно напомнила я. – К тому же, ты сказал – пока не надоест. Так вот ты мне уже надоел! Проваливай!

– Во-первых, я тут живу, – напомнил Бастиан. – А во-вторых, я запросто могу сказать чарослово опять.

Я схватила со стеклянного столика вилку и быстрым движением приставила ее к горлу Бастиана. Он даже не дернулся. Только вынул изо рта жвачку и налепил ее на зубцы.

– А без чарослова тебе не дают? – поинтересовалась я.

– Еще как дают, – хмыкнул он.

– Чего тогда угрожаешь?

Он молча смотрел в мои глаза, как будто выискивая там ответ, а потом вдруг спросил:

– Какой у тебя уровень, Мэди?

– Не твое дело, – ответила я, бросив вилку назад на стол. – Мы не друзья, чар. А если ты опять используешь против меня чарослово, я пожалуюсь ректору. Мне как раз надо явиться к нему для личной беседы.

Вот только вряд ли ректор станет слушать какую-то тень из Сумерек. Кто я против Альваро?

– Мне нет нужды использовать чары, – сообщил он.

– Дай слово, – потребовала я. – Поклянись, что не станешь.

– Слово Альваро, – слегка надменно произнес Бастиан. – Пообтешешься тут, поймешь, что к чему, и придешь сама, исключительно добровольно, – он кивнул на дверь. – Вон там моя спальня, Мэдерли. Она для тебя открыта.

Я не сдержала смешок.

– Забудь. Лучше извинись за то, что случилось в таверне, а заодно за свое предложение, которое еще отвратительнее, чем твои поцелуи.

Бастиан усмехнулся, и мои щеки вспыхнули от стыда, когда я осознала, что на мое наивное вранье никто не повелся. Мне нравились его поцелуи, и он это отлично знал.

– Извиняются за неправильные или дурные поступки, о которых сожалеют, – веско произнес Бастиан. А потом склонился и добавил, понизив голос: – А я вообще не сожалею, Мэдерли.

В его серых глазах взвился солнечный вихрь, затягивая меня в воронку зрачков, но я пожала плечами и, изо всех сил сохраняя внешнюю невозмутимость, взяла вещи и пошла в свою комнату.

Захлопнув дверь, прижалась к ней спиной и зажмурилась, по старой привычке схватив кулон и пытаясь успокоиться. А когда наконец распахнула ресницы, то едва не разинула рот от удивления.

Опустив сумки на пол, я шагнула вперед, к окну. Оно было полукруглым, и по изогнутому краю широкой каемкой шел витраж. Шесть гербов великих домов были выложены из ярких кусочков стекла, и свет струился сквозь витражи разноцветными брызгами, падал на деревянный пол, раскрашивал белую стену, и вся комната словно превратилась в драгоценную шкатулку. Я завороженно подняла руку, пропуская лучи между пальцами, – свет казался почти осязаемым, а потом осмотрелась.

В комнате было все необходимое и даже больше: кровать, одежный шкаф, массивный письменный стол со множеством ящичков. На стене висела огромная карта, истыканная крохотными флажками, – похоже, Бастиан отмечал места, где успел побывать. Все шесть великих городов удостоились его визита. А вот на мои родные Сумерки он флажка пожалел.

Заметив еще одну дверь, я открыла ее и нашла ванную комнату с просторной стеклянной кабинкой для душа. Из крана потекла чистая горячая вода, а на полке стояла корзинка с разноцветными кусочками мыла. О лучшем я и мечтать не могла. Если бы не одно «но» – мой сосед.

Да, Бастиан пообещал, что не станет использовать чары, но можно ли ему верить? Я в этом сильно сомневалась.

Где-то позади послышались шаги, а затем стукнула дверь. Чар куда-то ушел. Мне тоже стоит покинуть эту прекрасную комнату и найти себе более скромное и подходящее жилище. Комендант сказала, я должна побеседовать с ректором. Быть может, у него я смогу получить совет и поддержку.

***

Вообще-то он и правда собирался извиниться. Но девчонка сбила весь настрой.

От нее все так же пахло ночным лесом и дикими ягодами, а ее белая кожа в солнечном свете казалась почти прозрачной. Но за нежной оболочкой обнаружился колючий, упрямый характер, и это было даже забавно. Мэдерли была все равно что чернополох – ночной цветок, который плюется ядовитыми шипами, если подойти к нему слишком близко и слишком рано. Но если набраться терпения и дождаться, пока тугие бутоны раскроются полностью, то можно рвать их голыми руками.

Надо дать ей время. Очень скоро она поймет, как ей повезло. И узнает, что в академии чаросвет не принято блюсти целомудрие.

Бастиан смотрел ей вслед, когда она пошла в свою спальню, зачем-то обойдя ковер, и продолжал как последний дурак пялиться в дверь, когда та недвусмысленно захлопнулась перед его носом.

Он помнил Мэди горячей и податливой, но теперь она будто спряталась за ледяными щитами. Угрожала ему вилкой и готовилась защищать свою честь – очень трогательно и очень наивно. А с ее нежных сладких губ вместо поцелуев слетали ругательства. Она послала его в задницу мокрощупа!

Бастиан тихо рассмеялся. Он не чувствовал себя оскорбленным. Скорее, его интерес еще больше подрос. Сумеречная тень неожиданно дала отпор там, где сходу сдавались другие. В боевке он лучший, так что любые щиты разбил бы с легкостью. Но правильнее будет устроить осаду.

Что его и правда волновало, так это ее нулевая защита от чар. Видимо, уровень Мэдерли совсем низкий. Найрин не станет держать это в секрете, и вряд ли все парни академии будут столь же щепетильны, как он.

Конечно, слухи о том, что тень живет в башне Себастиана Альваро, сами по себе станут защитой, но подстраховаться стоит.

Глава 3. Повезло

Я переоделась в форму академии и покрутилась перед зеркалом в ванной. Шелковая блузка, мягкая юбка с идеально ровными складками, пиджак, который обнимал мои плечи как добрый друг, – все село прекрасно, нигде не жало и не болталось. Я расчесала волосы и завязала их в высокий хвост, как носили тут многие девушки. Теперь я была одной из них. Ну, бледновата, тощевата, но если не приглядываться, то обычная студентка.

Но я все равно чувствовала себя замарашкой, которая обманом попала на бал. Казалось, все превратится в тыкву, лишь часы пробьют полночь. Часы в комнате тоже были – в форме круглой кирпичной башни, точь-в-точь такой же, как настоящая. Я даже нашла свое окно с витражами. Впрочем, оно не мое. Я пойду к ректору и попрошу поселить меня в женское общежитие. Если к башне Альваро прилагается сам Альваро, то не надо мне такого счастья.

Я осторожно выглянула из комнаты и, сверяясь с картой, пошла вниз. Желтый огонек привел меня в главное здание академии, к широкой лестнице, по обе стороны которой сидели изваяния из черного, белого и розового мрамора. По левую руку – псов, по правую – кошек.

– Ты все перепутала! – донесся до меня девичий голос. – Чтобы сдать боевку, надо тереть нос черному псу Альваро!

Вздрогнув, я быстро прошла мимо грозной собаки из черного мрамора. По темной шерсти бежали золотые прожилки, и мне показалось, будто пес сверкнул в мою сторону взглядом.

Себастиан охамел! Сперва чары, потом взятка комендантше… Да еще его тупая уверенность в том, что я должна быть счастлива и благодарна, и лишь по скудоумию не бегу к нему в спальню, снимая трусы. Ябедничать нехорошо, но должна же найтись на него управа? К тому же другого варианта я не видела.

Я пересекла холл, задержалась у фонтана, который журчал прямо в здании. Взглянула на желтый огонек на карте, потом на медную табличку на двери. Р.К. Шанрис – значилось на ней, и чуть ниже – ректор. Выдохнув, я постучала в дверь.

– Войдите, – позволил приятный женский голос.

Я открыла дверь и вошла в просторный кабинет, залитый солнцем. Женщина, сидящая за столом, взглянула на меня с вежливой улыбкой. Ее золотистые волосы нимбом светились вокруг узкого лица, а голубые глаза сияли так сильно, что любой определил бы в ней чара.

– Мне нужен ректор, – сказала я.

– А я по-вашему – кто? – любезным тоном поинтересовалась она. – Ректорша? Ректорка? Ректоресса?

– Простите, – смутилась я, осознав свою ошибку. – Я думала…

– Что ректором обязательно должен быть мужчина, – закончила она. – Все как обычно: зашоренность, стереотипы, прискорбная узость мышления. По какому вопросу?

– Я новенькая, – ответила я, чувствуя себя полной дурой. – Мне сказали – надо к ректору.

Вздохнув, она плавным жестом указала на стул напротив, и я села, сложив руки на коленях. Ректор взглянула на меня пристальней.

– Тень, – утвердительно произнесла она.

Похоже, форма академии ее не обманула. Я кивнула, но, спохватившись, добавила:

– Была. Если во мне есть свет, то я уже не тень, так?

Хмыкнув, она достала из ящика металлический кругляш и протянула мне. Я взяла его и послушно прижала ко лбу, как делали те двое у таверны, но ректор выразительно закатила голубые глаза и пояснила:

– Просто подержи в руках и отдай.

Когда я, сгорая от стыда, положила перед ней кругляш, тот засветился краешком сектора.

– Девять. Еще хуже, чем можно было предполагать, – скорбно пробормотала она и, взяв тонкую ручку, нарисовала девятку прямо в воздухе.

Цифра вспыхнула и улетела куда-то к потолку, и я провела ее взглядом. Странно, когда мой чаросвет измеряли те двое в черном, уровень вроде был выше…

– Итак, – ректор обратила на меня холодные голубые глаза.

– Мэдерли Эванс, – поспешно назвалась я, но, кажется, мое имя ей было ни к чему.

– Тебе выпал уникальный шанс, – равнодушно продолжила женщина, и не подумав представиться в ответ. – Редкий и драгоценный. Но если ты не сумеешь им воспользоваться, то поедешь назад, в сумеречную дыру, откуда тебя принесло каким-то неведомым ветром. – Уголки ее губ брезгливо поджались, будто этот ветер еще и вонял. – Вопросы?

Щеки загорелись, словно мне влепили пощечину.

– По поводу проживания, – все же выдавила я. – Комендант определила меня в комнату, но…

– Не хочу даже слушать, – отмахнулась она. Выудив из ящика стола листок, положила передо мной. – Вот учебный план и расписание. Книги получишь в библиотеке. Все вопросы по поводу комнат и бытовых проблем – к коменданту. Понятно?

– Да, – ответила я, забирая у нее листок.

Хотя я вообще не понимала, отчего она так на меня взъелась. Неужели только из-за того, что я решила, будто ректор – мужчина?

– На всякий случай поясню подробнее, – сказала ректор, поправив на шее цепочку, на которой сверкнул кулон в форме кошечки. – Каждому студенту академии присваивается рейтинг: уровень света плюс десять баллов сверху. За любой проступок, оплошность, драку баллы могут сниматься, но преподаватели не злоупотребляют этим правом. Все же в академии учат чарам, а не манерам. А вот за плохую учебу: за каждую заваленную контрольную, неподготовленный доклад, пропущенное без уважительной причины занятие – баллы снимаются незамедлительно. Ноль – пора домой.

– Подождите, – нахмурилась я. – Но ведь это нечестно. Получается, если у чара уровень света высок, то ему можно всякое…

– По-моему, очень честно, – пожала она плечами. – Академия не станет тратить средства на недоучку, в которой едва теплится свет. Не сдашь хоть один экзамен – вылетишь отсюда как пробка.

Кивнув, я сдавленно пробормотала прощание и выскочила из кабинета. Нашла библиотеку на карте и пошла следом за желтым огоньком, который был моей путеводной звездой в лабиринтах коридоров и мостов.

Все очень плохо. Комендантша получила взятку и уж конечно не станет меня переселять. Ректор – злобная стерва, которая с удовольствием подпишет приказ о моем отчислении при первой же возможности. Мой уровень чаросвета где-то на дне, а Себастиан… Чего от него ждать, я пока не понимала.

Я привыкла считать, что чары – это силы света, застава от тварей ночи, воплощение добра. А теперь словно попала в кривое отражение реальности, где те, кто должен защищать, кусаются похлеще монстров. Быть может, это потому, что на свету все становится заметнее, и любое уродство не скрыть. Но факт – мои иллюзии разбились вдребезги.

В библиотеку я явилась, кусая губы, и бесконечные ряды шкафов, заставленных книгами, расплывались у меня перед глазами.

Библиотекарь был невысоким, с забранными в хвост черными волосами. Две белые пряди, идущие от висков, делали его похожим на бурундука. Серый пиджак сидел мешковато, словно купленный на вырост, а непроницаемо-темные очки закрывали глаза. И по тому, как библиотекарь повернул ко мне голову, будто прислушиваясь к шагам, я поняла, что он меня не видит.

– Новенькая? – спросил библиотекарь, протянув руку левее от меня, а его ноздри чуть дернулись.

– Точно, – ответила я, вручив ему список предметов. – Ой, погодите, я прочитаю…

Но мужчина качнул головой и провел по строкам кончиком указательного пальца, который слегка засветился.

Я тем временем запрокинула голову, чтобы позорные слезы, выступившие из глаз, закатились обратно. Ничего страшного не произошло. Меня приняли в академию, мне дали все необходимое для учебы и проживания, и главное – у меня есть задание, о котором нельзя забывать.

– Ты из Сумерек? – спросил библиотекарь.

Ну вот, даже слепой отличает меня от других. А я еще всерьез надеялась затеряться в толпе.

– Как вы догадались?

– По запаху, – сказал он.

Я сконфуженно перекинула хвост через плечо и понюхала волосы. Я ехала в экипаже пару часов, а Пайк дымил трубкой всю дорогу. Надо было принять душ.

– Ты пахнешь лесом, – пояснил библиотекарь. – Влажный мох и цветы, и немного ягод. Еще махоркой тянет, но вряд ли это твоя вина. В целом, довольно приятный аромат.

– У вас странный вкус, – пробурчала я.

– Мне и раньше говорили это, – согласился он.

– Раз уж вы решили меня обнюхать, то и я могу перейти границы приличий, – сказала я, и мужчина усмехнулся.

– Валяй.

– Вы совсем не видите?

– Совсем.

– Но работаете в библиотеке.

– Наблюдательная, – похвалил он меня. – Далеко пойдешь.

– И как же вы собираетесь искать все эти книги, что мне нужны?

Он поднял правую руку, направил указательный палец на один из рядов, и книги одна за другой выскочили из полок и, сделав круг под потолком, слетели на стол стаей птиц.

– Впечатляет, – признала я, разглядывая учебники.

Открыв верхний, пробежалась глазами по строчкам общей истории шести великих домов. Не удержавшись, заглянула вперед и нашла дом Альваро. Черный пес на гербе скалил острые зубы, а за его спиной вставало солнце. Не жалкие три луча, как рисовали у нас в Сумерках, а полный круглый диск.

– Ректор сказала, что я все равно завалю экзамены, – наябедничала я, листая страницы.

– Может, и не завалишь, – оптимистично ответил библиотекарь. – По статистике, сумеречные заканчивают академию с баллом выше среднего. Хотя на первом курсе и правда срезается больше половины. Твой отец светочар? Или мать?

– Я не знаю, кто мои родители, – честно ответила я.

– Понятно, – произнес мужчина и, к счастью, не стал углубляться в расспросы. – Давай-ка пройдемся по плану. По каким предметам ты имеешь представление?

Очень скоро выяснилось, что все еще хуже, чем я предполагала. Стопка учебников все росла, библиотекарь вошел в раж. Книги летали туда-сюда по библиотеке, чудом не сбивая хрустальную люстру, которая жалобно позвякивала сверкающими подвесками.

– Вот здесь только самая суть прорицания, – пояснял мужчина, любовно поглаживая тонкую методичку. – Но для начала хватит. А тут наиболее полная история возведения солнечного рубежа, – книга была толщиной с кирпич, – но это скорее для дополнительного чтения.

Дополнительного? Я с ужасом посмотрела на растущую гору учебников, с трудом представляя, как вообще донесу все это до башни.

– Можно мне обойтись методичками по всем предметам? – жалобно попросила я, но библиотекарь как будто меня не услышал.

– Что касается траво и твареведения, то без энциклопедий никак, – продолжил он, сгружая мне два тома, один ядрено-зеленый, другой – в кроваво-красной обложке. – А по архитектуре света я бы посоветовал труды непревзойденного Генриха Вилфрида. Они весьма обширны, но…

Он вытянул руку, и где-то в глубине библиотеки что-то грозно загрохотало.

– Хватит! – взмолилась я, и библиотекарь, словно опомнившись, повернулся ко мне.

– Ну, хватит так хватит, – миролюбиво произнес он, сжав пальцы в кулак, и еще одна стая книг развернулась на подлете и упорхнула назад.

– Спасибо, – угрюмо сказала я, складывая учебники и понимая, что точно вылечу.

Я столько книг за всю свою жизнь не прочитала! По крайней мере, за те годы, что помню.

– Если будут какие-то проблемы – обращайся, – предложил мужчина.

Он, конечно, имел в виду вопросы по учебе, но на миг мне захотелось рассказать ему о Себастиане. Глупо. Что сделает незрячий библиотекарь? Пойдет ругаться с нечистой на руку комендантшей? Поселит меня здесь, среди книжных рядов?

– Тебе нравится в академии? – спросил он, и я чуть не расклеилась от внезапного тепла, прозвучавшего в его голосе.

– Все отлично, – соврала я. – Просто я… Ну, я тень. Я жила в Сумерках и не думала, что однажды окажусь здесь.

– В жизни происходят и не такие странные вещи, – улыбнулся библиотекарь. Улыбка у него была открытая и очень располагающая. – Ты заходи, если надо что по учебе, и так просто…

– Спасибо, – поблагодарила я куда душевнее.

– Меня зовут Расмус. Расмус Корреган, – добавил он, и по моей коже побежали мурашки – неужели мне наконец повезло?! Именно это имя вчера произнес Первый!

Расмус Корреган первым из чаросветов оказался в Левых Порожках, когда на них напали ночные твари. Он был там – в городке, от которого теперь остались лишь обгоревшие руины по ту сторону реки. Он мог что-то знать.

Я должна втереться к нему в доверие и вытянуть информацию.

– Мэдерли Эванс, – представилась я в ответ, сообразив, что пауза затянулась. – Можно просто Мэди.

– Приятно познакомиться, Мэди, – сказал Расмус.

Я пожала протянутую мне ладонь и, взяв стопку книг, пошла прочь, стараясь не слишком сгибаться под тяжестью знаний.

***

Мэди ушла – тихие ровные шаги, шорох юбки, скрипнувшая дверь. Расмус провел рукой над столом и вздохнул – она оставила историю солнечного рубежа, рассудив, что сейчас не до дополнительного чтения. Так-то оно так. Для сиротки из Сумерек главное – не вылететь после первой же сессии, успеть бы выучить основное. Но в этой книге она нашла бы много для себя интересного.

Расмус взмахнул рукой – и книга улетела на место.

Библиотека стала его домом. Он знал каждую полку, каждую книгу, и словно видел в голове ясную картинку, озаренную теплым светом. В остальном же ему приходилось ориентироваться на звуки и еще – запахи. Аромат этой девушки всколыхнул воспоминания, которые он прятал в самом темном уголке своей души.

Глава 4. Друзья

– Ты что, поселил тень в своей комнате? – изумился Фалько.

– В гостевой, – ответил Бастиан. – А что тебя удивляет? Ты же сам сказал, что в женском общежитии ее сожрут.

– А теперь у тени вообще не осталось шансов, – меланхолично заметил Кейден, который развалился на соседнем кресле и неспешно попивал молочный коктейль. – Найрин не простит такого оскорбления. Она, при всем уважении, злобная сука.

– Найрин из дома кошек, как и ты, – возразил Фалько.

– Какая разница? Она мстительная, жестокая и коварная. Слушай, Бас, так Найрин, выходит свободна?

– Если она тебе нравится, мог бы и раньше сказать, – ответил Бастиан.

– Она горячая штучка, – покивал Кейден. – И теперь наверняка захочет со мной переспать.

– Чего это вдруг? – не понял Фалько.

– Ну как же. Себастиан предпочел ей какую-то тень. Найрин будет мстить. Переспать с другом Баса – отличный способ.

– Я тоже его друг, – задумался Фалько и приосанился.

– Хотя скорее она отыграется на самой девчонке, – продолжил Кей. – Я, конечно, не оракул, как твоя мамочка, Фалько, но на сей раз вижу будущее ясно и определенно. В лучшем для тени варианте она удерет назад в Сумерки, поджав хвост. Как вышло, что в ней не увидели чаросвет раньше?

– Такое бывает, – ответил Фалько. – Свет может вспыхнуть позже.

– Задержка развития? – хмыкнул Кейден.

– Все с ней нормально, – сказал Бас, раздражаясь. – И есть, и будет. Я позабочусь.

Хотя Найрин и правда может стать проблемой. Однажды он обнаружил ее в своей постели голой и, в общем, был рад, но теперь понимал, что допустил ошибку.

– А зачем тебе это? – полюбопытствовал Кей. – Так сильно запал на нее?

– Тебе дело?

– Да. Потому что если бы тень официально стала твоей подружкой, то я бы не стал лезть. Но это попросту смешно. Себастиан Альваро и… Как ее там?

– Мэдерли, – подсказал Фалько.

Кейден слизнул с губ молочный след и протянул Фалько пустой стакан.

– Будь другом, сделай еще. Побольше сиропа. Я люблю сладенькое.

– Тень моя, – ответил Бастиан. – А ее статус тебя волновать не должен.

Кейден снисходительно улыбнулся и потянулся в кресле как кот.

– Поспорим? – предложил он. – Как насчет пари? Конечно, у тебя преимущество – общая территория, горячие воспоминания… Но я не боюсь сложных задач.

Фалько растрепал все детали их знакомства, и теперь Монтега словно почуял забавную игру. А может, просто нашел способ задеть заклятого друга.

– В вашем пари я бы поставил на Найрин, – вздохнул Фалько. – Она первой поимеет тень. И сделает это максимально жестко. Бедная, бедная девочка… Я чую, прольется кровь…

Он привычным жестом расправил пальцы, пошевелил ими, словно перебирая невидимые струны мироздания, а потом принес на столик коктейли. Кейдену достался молочный, а перед Басом появился ягодный. Быть может, Фалько и правда унаследовал способности своей матери? По крайней мере, с напитками угадывал точно.

– Думаю, это будет легко, – заявил Кейден, потягивая коктейль. – Несколько изящных комплиментов, цветы, быть может – подарочек…

Он щурил глаза и хитро поглядывал на него сквозь рыжие ресницы, – точно как кот, который осторожно трогает лапкой то, что нельзя, проверяя границы.

– Нет никакого пари. Вы можете оба свалить и оставить меня в покое? – спросил Бас, не особо на это рассчитывая.

– Нет, – мотнул головой Кейден. – Я собираюсь уравнять шансы на победу. Познакомиться с тенью и показать себя во всей красе.

– Во всей сразу, может, не надо, – засомневался Фалько.

– Блондинки уже поднадоели, – продолжал Кейден. – Пора разнообразить постельный рацион. А вот и наша малышка.

Бастиан обернулся и увидел в прихожей Мэдерли, которую едва можно было разглядеть за башней из книг.

– Давай помогу, – первым сориентировался Фалько. Он метнулся к Мэди, без особого труда отобрал почти все книжки и бесцеремонно прошел в ее комнату. – О, да тут очень неплохо! – донеслось оттуда. – Бастиан, почему ты не предложил эту комнату мне?

– Потому что ты не такой симпатичный, – ответил вместо него Кейден и гибко поднялся с кресла. – Кейден Монтега, для тебя – просто Кей, – представился он и даже попытался поцеловать тени руку, но она вцепилась в оставшиеся книги как в спасательный круг.

– Я правильно поняла? – спросила Мэдерли. – Вы только что поспорили, кто первым со мной переспит?

***

Я медленно поднялась по винтовой лестнице, на каждом шагу рискуя грохнуться вместе с книжками, задержалась у двери, пытаясь справиться с ручкой, и успела услышать часть разговора. Себастиан спорил обо мне со своим другом. Тот словно сошел с плакатов о величии чаров: золотые волосы с легкой волной, высокий лоб, благородные черты и честный взгляд кристально-голубых глаз. Сразу видно – та еще сволочь.

Паузу прервал долговязый рыжий детина, которого я помнила еще из таверны.

– Хочешь, сделаю тебе коктейль? – предложил он и, вытянув руку в мою сторону, пошевелил пальцами. – Знаешь, а лучше чай. И еще парочку бутербродов. Меня зовут Фалько.

– Мэдерли, – представилась я, слегка подобрев.

Я не ела с самого утра и пока не разобралась, где тут кормят. Так что Фалько сходу вырвался вперед в гонке симпатий.

– Я не участвую в споре, – ответил он и хитро улыбнулся. – Но если ты вдруг проникнешься ко мне чувствами, возражать не стану.

– Ты посмотри, какой коварный! – оскорбленно воскликнул Кейден. – Кого мы приютили, Бас?

Если Фалько напоминал нескладного, крупного, но добродушного пса, то Кейден походил на кота – он наблюдал за мной из-под рыжеватых ресниц, вальяжно усевшись на диване, но казалось, дай слабину – тут же бросится, выпустив когти.

– Присаживайся, Мэдерли, – предложил он, похлопав по дивану рядом с собой. – Расскажи о себе. Как тебе первый день в Академии? Нужна помощь в учебе? Я бы мог позаниматься с тобой дополнительно.

– А когда я сказал, что с архитектурой света у меня явно будут проблемы, ты послал меня в библиотеку, – пробурчал Фалько. – Я тоже на первом курсе, Мэдерли. Будем учиться вместе. Чай придется подождать, заваривается.

Я кивнула и бочком прошла вдоль стены, прижимая к груди оставшиеся книжки.

– Уже покидаешь нас, Мэдерли? – встрепенулся Кейден. – А хочешь, покажу, где я живу? Я не собираюсь уступать в споре, даже не попытавшись выиграть!

Пока приятели Себастиана перебивали друг друга, сам он хранил молчание, но теперь решил высказаться:

– Нет никакого пари, Кей. Все уже решено. Усек?

Я проскользнула в комнату и быстро закрыла за собой дверь, пожалев, что на ней нет защелки.

Однако парни решили оставить меня в покое. Они приглушенно бормотали, спорили, но в итоге все стихло, и входная дверь захлопнулась. Бастиан постучал ко мне через пару минут.

– Чай стынет, – сказал он.

Поколебавшись немного, я все же вышла. Моего соседа не было видно. Зато на барной стойке ждала пузатая чашка чая и тарелка с горячими бутербродами, от которых пахло так аппетитно, что я отбросила все сомнения. Хрустящий хлеб, пропитанный подтаявшим маслом, тонкие ломтики ветчины и расплавленный сыр – идеально. А в глубокой тарелке рядом лежали крохотные помидорки, не крупнее вишни и куда слаще.

Бастиан появился, когда я все съела и собиралась улизнуть. Положил рядом со мной на барную стойку сверкающую подвеску.

– Даже не думай, что я стану спать с тобой за блестяшки, – вырвалось у меня.

– Ты удивишься, – сказал Бастиан. – Но этот артефакт в некотором роде контрацептивный.

– Мне уже выдали таблетку от залетов.

– У этой штуки действие кардинальнее, – усмехнулся Бастиан, склонившись ко мне и опершись локтями о стойку.

Он покрутил искристый медальон в пальцах, попробовал подковырнуть ногтем пару граней и вроде остался доволен. Медальон был грубоватым, но симпатичным. Ромбовидной формы, сделанный из наслоения зеркальных элементов, он напоминал сверкающую чешуей рыбку.

– Мне не нужны твои подарочки, – отрезала я.

– Как мы с тобой выяснили при первой встрече, ты очень легко поддаешься чарам, – напомнил Бастиан. – Хочешь получить защиту от чарослов, Мэдерли?

Я покусала губы и вынуждена была кивнуть.

– Это зеркальник, – пояснил он. – Артефакт, который отражает и рассеивает чары.

– Не доверяешь самому себе? – спросила я, вскинув на него взгляд.

Бастиан выпрямился и посмотрел на меня свысока.

– Я дал слово Альваро.

– Зачем тогда эта штука?

– Затем, что я не могу поручиться за всех! А за Монтегу – особенно, – раздраженно бросил он. – Использовать чарослова на территории академии запрещено. Однако, сама понимаешь – правила на то и созданы, чтобы их нарушать. На чаров слова обычно не действуют. Свет создает естественную защиту. Разве что разница потенциалов очень велика, как и вышло у нас с тобой.

– А уровень может меняться? – спросила я.

– Почему ты спрашиваешь?

Я пожала плечами. Откровенничать с ним я не собиралась. Может, мне лишь почудилось, что показатели разнились. А может, злобная ректорша специально занизила мой уровень чаросвета, чтобы поскорее выгнать меня из академии.

– Вроде, небольшие колебания возможны, – бросил Бастиан. – Так вот, секрета из твоей восприимчивости никто делать не будет. И если не хочешь к завтрашнему вечеру ублажить половину академии, то надень этот кулон и носи, не снимая.

– А откуда я знаю, что у него именно такое действие, как ты говоришь? – с подозрением спросила я.

– Просто надень кулон, Мэди! – сердито воскликнул он. – Ты ведь носишь один. Вот и повесь к нему второй.

Вздохнув, я подняла руки к шее, нащупала защелку и, повозившись с ней, сняла цепочку и положила на стойку.

– И лучше бы тебе держаться подальше от Найрин, – добавил Бастиан, продевая конец цепочки в глаз зеркальной рыбки. – Это та блондинка, с которой мы были в таверне. Мы с ней… В общем, вы вряд ли подружитесь.

– Мило, – ответила я. – Может, сразу дашь список своих бывших?

– Долго вспоминать, – ответил он. – Фалько за тобой приглядит.

Еще этого мне не хватало – цепного пса, который будет шляться за мной по пятам. У меня так-то есть секретное задание!

– Давно дружишь с ними? С Фалько и Кейденом?

Бастиан задумался, как будто вопрос был сложным.

– Кейдена я знаю чуть ли не всю свою жизнь. Но Монтега – глава другого дома. Мы и союзники, и соперники, понимаешь?

– А Фалько?

– С ним я знаком всего неделю, – улыбнулся Бастиан. – Он просто подошел ко мне и заявил, что его мать – она преподает прорицание в академии – увидела, что мы подружимся. Ну и вот.

– Наверное, такие способности сильно облегчают жизнь, – заметила я.

– Или наоборот – усложняют.

Чар зашел мне за спину, убрал волосы с моей шеи, и я вздрогнула от его прикосновения.

– Кто подарил тебе первый кулон? – спросил Бастиан, возясь с защелкой, а его пальцы вновь коснулись моей шеи.

– Не твое дело, – ответила я.

Первый и подарил. Кулон выглядел довольно просто: круг из белого металла, а в центре прозрачный камешек. Я машинально потянулась к нему, но пальцы наткнулись на шершавую поверхность медальона.

– Вспоминала меня? – ровным тоном поинтересовался Бастиан, все так же стоя за моей спиной.

– Забыла, как только ты ушел, – соврала я.

Его ладони совсем уж нахально погладили мою шею, и я сползла с высокого стула и выскользнула из-под рук чара.

– Спасибо, – сказала я, попятившись. – Наверное.

Бастиан вновь пожал плечами, спрятал руки в карманы.

– Я не знаю, что ты успела услышать, но я не заключал пари, – сказал он.

– Теперь у меня есть волшебный кулон, – неловко похвасталась я. – Так что вам обоим ничего не светит.

Бастиан усмехнулся краешком губ. Он вроде не шевелился, стоял посреди комнаты и все так же держал руки в карманах, но я вдруг остро почувствовала его близость. А еще то, что мы с ним остались наедине.

– Зачем тебе это? – вырвалось у меня. – Зачем поселил меня здесь? Зачем подарил эту рыбку? Зачем… все?

Бастиан не сводил с меня взгляда, и искры в его глазах очертили зрачки золотистой каймой.

– Затем, что когда я целовал тебя, в той убогой таверне, все остальное как будто перестало иметь значение, – ответил он. – А что чувствовала ты, Мэди?

У меня перехватило дыхание от жаркой откровенности его признания, и я не нашла лучшего ответа, чем вновь удрать в свою комнату.

Увы, дверь все так же не запиралась на замок, так что я пошла в душ и задвинула хлипкий шпингалет. Я долго стояла под водой, смывая с себя и запахи Сумерек, и все тяготы суматошного дня, и совсем уж дурацкие мысли о поцелуях чара… А когда вышла из ванной, занялась делом.

Мне пришлось попыхтеть, но с помощью ковра, подложенного под тяжелые ножки, я придвинула массивный стол к двери. На всякий случай взгородила на него еще и стул. А сверху поставила бронзовые часы в форме башни. Если чар вздумает войти, пока я сплю, сделать это тихо у него не получился.

Но даже если я проснусь, смогу ли дать отпор? Удержит ли его моя баррикада? Или все, на что я могу полагаться, – это слово Альваро?

Глава 5. Первый день

Утром Мэдерли вскочила ни свет, ни заря. Лежа в кровати, Бас слышал, как она бегает туда-сюда по комнате, потом что-то загрохотало, а следом сработал будильник, который он сам ей и завел.

Откинув одеяло, Бастиан поднялся с кровати и вышел в зал.

Первым уроком сегодня стояло прорицание, и он собирался с чистым сердцем его прогулять, но не хотел пропустить появление Мэдерли.

– Умолкни, зараза! – страдальчески взмолилась тень за дверью, из-за которой раздавался оглушительный лай.

Дурацкие часы: копия башни, а вместо кукушки выскакивал черный пес.

– На трубу нажми! – громко подсказал Бастиан.

Лай стих, и вскоре дверь приоткрылась. Мэди протиснулась в узкую щелку и настороженно на него посмотрела. Белая блузка, синяя юбка, гольфы почти до колен – Бас толком не понимал, как можно выглядеть соблазнительно в таком скромном наряде, но факт оставался фактом.

– Кофе будешь? – спросил он.

– Нет, – быстро отказалась она.

Бастиан пожал плечами и отвернулся к плите.

– А давай установим правила совместного проживания, – неуверенно произнесла Мэди. – К примеру, не появляться на общей территории в трусах.

Бастиан обернулся и широко улыбнулся.

– Рад, что ты предложила, – миролюбиво сказал он. – Но я немного стесняюсь их снимать. Давай ты первая.

Тень вспыхнула и умчалась. А Бастиан заварил кофе, взял яблоко и направился в ее комнату.

Как он и понял по доносившимся вчера звукам, Мэди двигала стол. Слово Альваро оказалось для нее пустым звуком, и она попыталась защититься от возможного вторжения. Бастиан солгал бы, если бы сказал, что это не приходило ему в голову.

Узкая кровать была заправлена без единой складочки, а подушка взбита и поставлена уголком. Учебники для первого курса ровным рядком стояли на полке, а одну из декоративных подушек Мэди положила на подоконник. Бастиан задумчиво доел яблоко и, заглянув в ванную комнату, метким броском отправил огрызок в мусорную корзину, которая тут же зачавкала, проглотив угощение без следа.

На полке у зеркала сиротливо стояла зубная щетка, а на батарее сохли белые трусики. Бастиан немного поразмышлял над тем, не будет ли он озабоченным извращенцем, если высушит трусы Мэди с помощью светочар, но потом решил, что он, в конце концов, занят прямо противоположной задачей.

Выйдя из ванной, он снова посмотрел на стол, который теперь ютился у двери. Таскать его туда-сюда у тени не хватило сил. Даже обидно: пока он клеил артефакт-зеркалку, Мэди готовилась защищаться от него самого.

Что ж, у него найдется чем на это ответить.

***

Рыжую шевелюру Фалько я приметила издали и обрадовалась ему как родному.

– Привет! – просиял он улыбкой. – В столовку?

Я так волновалась, что кусок в горло не лез. А вот Фалько сожрал полную тарелку каши, умудряясь при этом еще и болтать.

– Архитектура света – мрак, как ни парадоксально, – жаловался он. – Все эти схемы отражений, преломление лучей – кромешный кошмар. Математика и строгий расчет. На втором месте в моем личном рейтинге отстоя – прорицание, но по противоположной причине. Там сплошные догадки, не за что уцепиться. Все равно что ловить солнечные зайчики.

– Твоя мать предсказательница, – вспомнила я.

– И это тоже, – вздохнул Фалько. – Прорицание преподает моя мать, и это ужасно.

Я лишь усмехнулась, не сумев проникнуться его страданиями. Оглядела столовку, невольно отметила недостатки: столы расставлены слишком тесно, стены уныло серые, да и выбор блюд небольшой – каша да оладьи. Сюда бы тетю Рут, уж она бы развернулась… Почти все столы были свободны, большинство студентов предпочитали не завтракать, а поспать подольше. Две девчонки в углу шушукались, тайком поглядывая на меня. А может, на Фалько.

– Травоведение тоже так себе, все эти листики, корешки – тоска, – продолжал он. – Зато препод обещал сводить нас в Ночь, чтобы нарвать каких-то особых цветов. Слушай, Мэди, ты ведь из Сумерек. У вас до Ночи – рукой подать. Ты ходила туда?

– Ага, – кивнула я. – И не раз.

– Серьезно? – изумился Фалько. – Тебе не было страшно?

– Было, – сказала я.

– Зачем же тогда ты туда пошла?

– Вообще-то как раз за травами, – ответила я. – За некоторые очень хорошо платят в лекарнях. А еще моя тетя умеет делать крышесносную настойку из тьмошника. Это такие ночные ягоды. Вкус волшебный.

– Так значит, в травоведении ты сечешь? – уважительно произнес Фалько.

– Скоро узнаем, – ответила я.

По пути в аудиторию я немного успокоилась. Школу я закончила хорошо, и учиться мне нравилось. Понятно, что наша скромная сумеречная школа не сравнится с академией чаросвет, но принцип должен быть одинаковым: старайся – и все получится.

А потом Фалько показал мне стену почета. Ну, или позора – в моем случае. На черной глянцевой стене сбоку от главной лестницы горели имена всех студентов, а рядом – рейтинг. На первом месте, в недосягаемой высоте, сияло имя Себастиана Альваро. А вот мое оказалось у самого плинтуса: Мэдерли Эванс, восемнадцать. Не успела я возмутиться, что должно быть на балл выше, как Фалько провел пальцами по стене, разворачивая расчет: девять – уровень света, десять – бонус при зачислении, минус один балл – ректор Шанрис за плохое поведение.

Видимо, этот балл, снятый ни за что, стал последней каплей. Мной овладела спортивная злость.

– Да уж… – протянул Фалько, виновато глянув на меня. – А что ты успела натворить?

– Пока ничего, – ответила я.

Но еще успею.

***

В аудитории уже собирался народ, и нас с Фалько встретили смешками и глумливыми шуточками.

– Фалько завел себе подружку? – спросил белобрысый парень, сидящий в углу за последней партой. – Или дама свободна?

– Бросай рыжего, садись ко мне, – осклабился еще один с задних рядов. – Можно сразу на коленки.

– Это что, та самая тень? – донесся взволнованный шепот.

Мельком оглядев аудиторию, я заметила, что парней вдвое больше, и все пялились на меня.

– В какой комнате ты живешь? – спросил еще один блондин, разглядывая меня с липким интересом. – Я бы заглянул…

– В башне Альваро, – ответила я. Толку скрывать?

Но такой реакции я никак не ожидала. Я будто произнесла чарослово: все парни как по команде потеряли ко мне интерес – сразу вспомнили об уроках, зашуршали тетрадями, уткнулись в учебники. Я недоверчиво улыбнулась и опустилась за парту рядом с Фалько. Я-то боялась, что надо мной будут смеяться или того хуже – стыдить.

– Ты живешь в башне Себастиана Альваро? – прошептала рыжая девушка, обернувшись ко мне с первой парты, и в ее зеленых глазах горел чистый восторг.

– Да, – подтвердила я.

– Ва-а-ау, – с придыханием протянула она. – Я Лекса. Может, я как-нибудь загляну к тебе в гости? Поболтаем, накрасим ногти, устроим пижамную вечеринку…

Я пожала протянутую руку с алыми коготками.

Жаль, у Бастиана нет пижамы. Его манера разгуливать по утрам в трусах выбила меня из колеи.

– Доброе утро, студенты! – донеслось от двери. – Где наша новенькая из Сумерек? – невысокая женщина с темными волосами, убранными от круглого лица ободком, нашла меня взглядом.

– Мэдерли Эванс, – представилась я, поднявшись.

– Я профессор Понки, садись. Рада приветствовать тебя среди юных чаров нашей академии. Сегодня мы продолжаем знакомство с ночной флорой, – взяв мел, профессор повернулась к большой прямоугольной доске. – Итак, ярчайший представитель семейства ходячих – гуляка. Пушистые листья, толстые полые стебли, – перечисляла она, схематично зарисовывая растение. – Ложноножки ядовиты и используются гулякой для защиты от грызунов.

Я знала это растение. Оно получило свое название за способность передвигаться с места на место.

– Кто-нибудь хочет что-то добавить? – предложила профессор Понки, обведя взглядом аудиторию. – Да, Мэдерли, говори, – подбодрила она, когда я подняла руку.

– Листья гуляки, если их высушить и перетереть, можно использовать как специи, – сказала я. – В супах и с тушеным мясом. Придает легкую кислинку и запах дыма.

За моей спиной послышались сдавленные смешки, а профессор Понки подошла к кафедре и заглянула в учебник.

– Ты уверена, Мэдерли? – переспросила она, подняв на меня глаза. – А как же ядовитые ложноножки? Не окажется ли эта приправа… эмм… отравой?

– Нет, – сказала я, уже жалея, что влезла. – Никто не умер.

Смех стал громче.

– Тишина, – потребовала профессор Понки. – Итак, гуляка любит почву, богатую органическими соединениями, и легко может переносить засуху, запасая влагу в стебле. Размножается почкованием. Мэдерли, – обратилась она ко мне. – Прости мое досужее любопытство, но как вы в Сумерках собираете травы? Насколько мне известно, ореол обитания того же гуляки находится за ночной границей. А пересекать ее очень опасно!

– Не очень, – возразила я. – Башня бьет в ночь метров на двести, ближе твари обычно не подходят. А гуляку можно подманить. Берешь кость, лучше овечью, привязываешь на веревку, бросаешь подальше, а через пару часов тянешь назад. Иногда, конечно, впустую. Или же кость вовсе сожрут вместе с веревкой. Но, скажем, раз из пяти можно получить гуляку. А крупного растения хватает надолго.

– Интересно, – пробормотала профессор Понки, делая пометки у себя в блокноте.

– Еще гуляку можно использовать для очищения ран, – добавила я. – Только нужно молодое здоровое растение.

– Ну, это совсем уж варварские методы! – возмутилась она. – Хотя, чисто в теории… Знаешь, это очень интересно! Хочешь написать доклад по гуляке? Я бы с удовольствием ознакомилась.

– Хочу, – согласилась я.

Доклад по гуляке? Сделаю, еще и с картинками. Напишу даже рецепт самогона на ложноножках, если это добавит мне балл или несколько.

Следующий урок вел мрачный мужчина с очень светлыми, почти белыми глазами и шрамами, от которых хотелось отвести взгляд.

– Профессор Дунгер был одним из лучших боевых чаров, – прошептал Фалько, который снова сидел рядом со мной. – Пока его, ну… не пожевали.

Уродливые шрамы сминали лицо профессора, одного уха не было вовсе, и держался он так, словно плохо владел левой половиной тела.

– Зубастая, клыкастая и смертельно опасная фауна ночи, – с плотоядным наслаждением объявил профессор Дунгер. – Вот что ждет вас на твареведении. Мэдерли, возьми конспект у кого-нибудь из группы и выучи основную классификацию. Сейчас мы проходим земноводных. Итак, зубохват, представитель хвостатых амфибий, одна из самых распространенных ночных тварей. Строение тела обычное: голова, конечности, хвост. Основные характеристики: склизкая гладкая кожа, голова вытянутая, клиновидная, вдоль позвоночника гребень.

– Только у самцов, – пробубнила я себе под нос, конспектируя лекцию.

– Совершенно верно, – подтвердил профессор Дунгер, и я виновато вскинула на него взгляд. Кто б мог подумать, что у него такой отличный слух – с одним-то ухом. – Гребень – отличительная черта самцов. Ты видела зубохвата, Мэдерли?

– Она его, небось, еще и съела, – выкрикнул кто-то с задних парт, и реплику поддержали дружным смехом.

Фалько тоже хмыкнул и, спохватившись, виновато глянул на меня.

– Вообще-то ты тоже ел зубохвата, – сказала я, повернувшись к нему. – Да-да, бубочки в кляре, с чесночным соусом.

Фалько позеленел, а профессор Дунгер улыбнулся, продемонстрировав отменно белые зубы.

– У зубохвата довольно нежное мясо, напоминает курицу, но запах специфический. Увы, чесночного соуса у меня не было… Тем не менее, он вполне съедобен, особенно если нет альтернативы. Что ж, я рад, что в нашей группе появился, так сказать, практик.

– А зачем нам вообще вот это все? – страдальчески протянула Лекса, тряхнув медными локонами. – Если даже мы попадем в ночную стражу, то не затем, чтобы охотиться на ящериц и лягушек. Казны наверняка хватит на то, чтобы обеспечить чаров достойным провиантом.

– В Ночи может случиться всякое, – ответил профессор Дунгер. – Зубохват относится к условно опасным тварям. Первым он не нападет, если только вы не подойдете близко к кладке. Однако укус у него очень болезненный. В длину зубохват достигает метра, но половина – это хвост. А вот его ближайший родственник, брогорох, совсем другое дело…

Я конспектировала, слушала, отвечала на вопросы, и внутри зрело какое-то новое чувство. Словно я попала не домой, нет, но туда, куда должна была. Словно здесь мое место.

А когда я перешагнула порог кабинета прорицания, ко мне навстречу стремительной походкой направилась высокая рыжая женщина. Сходство с Фалько было очевидным: рост, огненная грива. Остановившись напротив, она сгребла меня в объятия и крепко прижала к груди.

Я застыла, не зная, как реагировать, пока женщина слегка покачивала меня и вздыхала. Я покосилась на Фалько, и тот похлопал ее по плечу.

– Ма, ты ее пугаешь.

– Прости, Мэди, – всхлипнула она, отстранившись. – Ох, бедная девочка… Садись вот туда, ты ведь любишь сидеть у окна.

– Вообще-то это мое место, – заметил один из парней, зашедших в кабинет следом за нами.

– А ты, Дин, привыкай уступать женщинам, – отрезала она. – Тебе это умение еще очень пригодится, с твоими-то шестью дочерьми.

– Сколько? – в ужасе пискнул Дин. – Мадам Фокс, вы шутите? Скажите, что вы пошутили?

Она в ответ лишь загадочно улыбнулась и пошла к кафедре, а я на прямых ногах дошагала до парты у окна и села. Повернулась к Фалько.

– Это моя мама. Фелиция Фокс. И она видит будущее, – тихо пояснил он. – Знала бы ты, как это бесит! Она никогда не спрашивает, что я хочу на завтрак, отвечает на вопрос, которого я не задавал, а хуже всего – наказывает за проступки, которых я еще не совершал! Вот сегодня с утра она обозвала меня ябедой. И только сейчас я понял – почему. Ох, мама, я и правда ябеда…

– Кошмар, – искренне посочувствовала я. – Но, выходит, у меня все будет плохо?

– Да нет, – отмахнулся Фалько. – Не переживай. Может, и будут какие-то проблемы, но все должно хорошо закончиться. Вот если бы она поцеловала тебя в лоб – тогда да, конец.

– На сегодняшнем уроке, как и на предыдущем, будем открывать третий глаз, – сказала Фелиция. – Лекса, будь добра, раздай хрустальные шары всем ученикам. Будем ловить луч света и учиться концентрировать внимание на том, как он перетекает в гранях. Так же и в нашей судьбе существует множество граней реальности. Все зависит от нас самих.

Профессор Фокс была настоящей красавицей: стройная, высокая, с глазами цвета спелого крыжовника, но ее, похоже, не особенно волновала собственная внешность. Рыжие волосы торчали неровными прядями, как будто она сама их обрезала портняжными ножницами. Длинный зеленый балахон, расшитый переливающимися бусинами, смотрелся странно, хотя ей даже шел. Она быстро расхаживала вдоль доски, размахивая длинными руками, словно опаздывая куда-то, и на ее тонких запястьях позвякивали блестящие браслеты со множеством подвесок. Фелиция Фокс остановилась и посмотрела мне в глаза.

– Запиши это, Мэди, – сказала она. – Все зависит от тебя.

Открыть третий глаз с наскока мне не удалось. Шарик искрился и переливался в моих руках, и веселые солнечные зайчики бегали по стенам кабинета прорицания, но никаких откровений я не получила. Быть может, перед тем, как заглядывать в будущее, нужно узнать свое прошлое? Если Фелиция Фокс так легко смотрит вперед, то что ей стоит обернуться? От этой мысли у меня даже ладони вспотели, и я едва не выронила хрустальный шар.

Но если Фелиция увидит мое прошлое, то узнает и о задании Первого. И тогда меня немедленно выгонят из академии, если не еще что похуже. Но вдруг она уже знает!

Так я и промаялась сомнениями весь урок прорицания, а в моей тетради осталась единственная строка: все зависит от меня.

Что, если уже завтра я не сдам какую-нибудь контрольную и поеду домой? Будет очень обидно упустить возможность понять, кто я вообще такая. Откуда во мне чаросвет? Кем были мои родители? Почему той ужасной ночью выжила только я?

Когда прозвенел звонок, я набралась решимости и спустилась к кафедре Фелиции, однако меня обогнал Дин – тот самый блондин, чье место у окна я заняла.

– Вы ведь сказали, что судьба может быть многогранна, – угрюмо сказал он. – Откуда тогда такая уверенность? Ладно бы две дочки, ну, три… Но шесть?!

– Понимаешь, в чем дело, Дин, – вздохнула Фелиция Фокс и, приобняв его за плечи, повела к выходу из кабинета. – У кого-то судьба – нечто вроде хрустального шара: множество граней, огромное количество вариантов. А у кого-то – кубик. Смотри, как забавно, у кубика как раз шесть граней!

– Вообще не забавно! – возмутился он.

– Точно? – улыбнулась она.

Дин сурово уставился на нее, раздувая ноздри, и Фелиция миролюбиво сказала:

– Ладно, я пошутила.

Дин с подозрением посмотрел на нее и, кивнув, пошел прочь.

– Если тебе так будет легче, – пробормотала Фелиция ему в спину и повернулась ко мне. – Ты будешь в библиотеке сегодня, Мэди. Я тоже загляну. А пока не забивай себе голову, ступай. Фалько!

– Что еще? – страдальчески спросил он.

Она ласково ему улыбнулась и пригладила рыжие вихры.

– Люблю тебя, сын, – сказала Фелиция. – А оценки – не главное.

Он закатил глаза и пошел следом за мной.

– Вот видишь? – пожаловался Фалько, когда мы отошли от кабинета прорицания. – Она всегда так!

– Как? – уточнила я. – Любит тебя?

Если честно, я ему немного завидовала. Тетя Рут обычно проявляла свои чувства молчаливой заботой: новые варежки, теплый угол за печкой, припрятанный кусок пирога. Фалько, избалованный материнской любовью, даже не понимал, как это прекрасно, когда тебя обнимают просто так и открыто говорят о любви даже без особого повода.

– Оценки – не главное, – обиженно повторил он. – И что это значит? Что сейчас я налажаю. Может, если бы она так не сказала, я бы справился. Но теперь знаю, что провалюсь. Понимаешь?

– Наверное, – ответила я. – Но твоя судьба в твоих руках. Возьми и получи хорошую оценку. Сломай шаблон.

– Думаешь, получится? – с сомнением произнес Фалько, пропуская меня вперед в кабинет истории.

– Достаем двойные листочки, – сказал вместо приветствия невысокий мужчина в элегантном сером костюме.

В расписании предметов он значился как профессор Гильденсторм, преподаватель истории мира и шести великих домов. Седые волосы профессора, зачесанные назад, открывали высокий лоб, перечеркнутый морщинами вдоль и поперек, ниже лба кустились роскошные белоснежные брови, и остальные черты как будто терялись в их тени.

– Рассаживаемся по одному. Новенькая?

Из-под бровей выглянули колючие серые глаза, изучили меня, но не нашли ничего достойного внимания.

– Мэдерли Эванс, – представилась я. – Сегодня мой первый день, и я…

– Не отнимайте время у остальных, – оборвал он меня. – У вас была возможность подготовиться к занятию самостоятельно.

Умолкнув, я села за свободную парту, но, получив листок с вопросами, приободрилась. Мои одногруппники успели пройти только самое основное. Все просто. Это у нас в Сумерках и дети знают!

– Приступаем, – приказал профессор Гильденсторм. – Постарайтесь дать развернутые ответы по всем пунктам.

Когда прозвенел звонок, я еще дописывала последний вопрос, но профессор забрал листок у меня из рук.

– К следующему занятию прочтите главу про возникновение дома Альваро, – сказал он, собирая работы остальных студентов. – Будет опрос.

– То контрольная, то опрос, – простонал Фалько. – Профессор, еще ведь только начало года!

– Ученье – свет, – патетически произнес он. – Моя задача, как педагога, не допустить ни малейших теней в ваших познаниях.

Мне померещилось нечто зловещее насчет теней, но я выбросила это из головы. Даже если последний вопрос я дописать не успела, на предыдущие ответила очень подробно. Так что и с историей у меня все хорошо. Собрав сумку, я попрощалась с профессором и вышла из кабинета, мысленно поздравляя себя с удачным первым днем. Такими темпами я выбьюсь в отличницы академии чаросвет!

– В столовку? – спросил Фалько.

Я и правда проголодалась, но у меня было еще одно важное дело, в котором Фалько мог лишь помешать. Да, ночь прошла спокойно, но утро ясно показало, что к такому соседству я не готова. Если в первый же день Бастиан разгуливал передо мной в трусах, то что будет дальше? Страшно подумать! Поэтому я собиралась наведаться в женское общежитие и узнать, есть ли там все же места.

Вчера, пока я пыталась уснуть, мне в голову пришла отличная идея заручиться поддержкой Найрин. Да, Бастиан советовал держаться от нее подальше, но я была уверена – блондинка костьми ляжет, только бы выбить мне койку подальше от башни Альваро. Надо просто поговорить с ней и все объяснить, и как знать – может, мне удастся превратить врага в друга.

– Мне надо кое-куда отлучиться, – сказала я Фалько, не зная толком, как от него отделаться.

– А мне тоже, – смущенно признался он. – Девочки налево, мальчики направо, встречаемся здесь же. Идет?

Я глянула на дверь женского туалета и кивнула. Зашла внутрь и, дождавшись, когда соседняя дверь хлопнет, вышла. Порывшись в сумке, достала карту. Так, теперь мне надо проложить маршрут в женское общежитие и удрать, пока Фалько не вышел.

– Вот ты где.

Я подняла глаза и увидела ту саму блондинку. Найрин! Легка на помине!

– Привет, – растерянно улыбнулась я, толком не зная, с чего начать.

Однако Найрин заговорила первой. Она шагнула ко мне, перегородив проход, глянула в обе стороны опустевшего коридора. Сегодня она заплела волосы в две косички, повязала белые банты, а ее юбка была куда короче моей и даже не прикрывала колени, и этот нарочито детский стиль резко контрастировал с выражением ее лица – жестким и злым.

– Я не стану ничего объяснять тебе, тень, или тем более договариваться, – заявила Найрин. – С такими как ты надо действовать не пряником, а кнутом – лучше доходит. – Развернув ладонь в мою сторону, она произнесла: – Долорес.

Холодный белый свет рванул на меня волной, но не успела я испугаться, как он отхлынул назад, будто врезавшись в скалы. Портреты чаров на стенах коридора вздрогнули и покосились, где-то вдали с грохотом распахнулась дверь, а Найрин, жалобно вскрикнув, согнулась пополам.

Я инстинктивно прижала руку к груди, в которой бешено заколотилось сердце, и ощутила под блузкой шероховатую поверхность медальона-рыбки. А ведь я еще сомневалась, стоит ли его надевать!

Дверь позади хлопнула, и рядом появился Фалько.

– Что за шум? О, ты познакомилась с Найрин? – спросил он, заправляя рубашку в брюки. – Она в порядке?

Найрин вытерла ладонью взмокший лоб и выдохнув, оперлась о колени.

– Да, все нормально, – ответила я, взяв его под руку. – Женские дни. Там свободно, Найрин, проходи.

Мы обогнули ее, и Фалько завел разговор про контрольную по истории, которая отчего-то показалась ему сложной, но я его перебила:

– Ты знаешь чарослова?

– Вообще это высший уровень ментальной магии, которую изучают на старших курсах. Но я знаю парочку. Мама научила, – он помолчал и виновато добавил: – Мы не должны были использовать чарослова на тенях. Извини.

– Что значит «долорес»? – спросила я.

– Боль, – ответил Фалько. – Так-то за чарослова можно и из академии вылететь, если, конечно, найдутся свидетели. Но ты не бойся. Если кто опять начарует на тебя вожделение, я быстренько схвачу тебя и запру в женском туалете, пока не отпустит.

– Не надо, – ответила я. – Бастиан дал мне защитный артефакт.

– Очень предусмотрительно, – похвалил его Фалько.

Я обернулась и глянула на Найрин. Она уже выпрямилась и смотрела мне вслед, белая, как стена, на которую опиралась, и я отбросила всякие надежды с ней подружиться. Да и идею с переселением в женское общежитие лучше отложить. А то как бы меня не убили еще до первой сессии.

Глава 6. Разборки

Мэди вернулась домой поздно, когда Себастиан всерьез подумывал идти ее искать. Она вошла в зал, посмотрела на дверь своей комнаты, потом на него.

– И как это понимать?

– А как это можно понять? – невозмутимо переспросил он, отложив в сторону учебник по твареводству.

Мэди подошла к двери, потрогала огромный амбарный замок. Бастиану пришлось хорошенько порыться в хозблоке, чтобы найти подходящий.

– Такими закрывают клетки с ночными тварями, – пояснил он. – Так что теперь можешь спать спокойно.

Мэди вздохнула, скинула туфли возле ковра и, пройдя по нему босиком, села в кресло напротив, поставив сумку сбоку.

– Ты издеваешься? – спросила она.

– Немного, – не стал отрицать Бастиан. – Но ты первая начала. Подпирала дверь столом, будто я как какой-то дикий зверь буду к тебе ломиться. Теперь тебе будет куда удобнее и не надо царапать пол.

– Я поцарапала пол? – испугалась Мэди.

Бастиан закатил глаза.

– Да царапай ты там что хочешь, дело не в этом!

– Погоди, так ты заходил в мою комнату, пока меня не было, – поняла она.

– Ну, да, заглянул, – подтвердил Бас. – И плотник тоже. А тебе есть, что скрывать?

Она помолчала, разглядывая его своими бездонными синими блюдцами. Красивая. Хрупкая. Как будто уставшая.

– Есть хочешь? – вырвалось у него, но Мэди мотнула головой.

– Я только из столовки.

– Как прошел день?

– Вроде нормально, – ответила она, – в целом.

– Что не так? – тут же уловил он.

– Ну, я вернулась домой, а на двери в мою комнату висит большущий замок, и у меня нет ключа.

Бастиан с видом фокусника вытащил из-за спины ключ длиной в две ладони.

– Здорово, – покивала Мэди. – Таким и убить кого-нибудь можно.

– Откуда столько агрессии? Ты ведь чар теперь. Должна нести в мир свет и добро.

Мэди покусала губы, как будто раздумывая, стоит ли говорить, и быстро выпалила, словно боясь передумать:

– Твоя бывшая подружка сказала чарослово. Долорес. Как это вообще работает? Вот я его говорю – и никакого эффекта.

Бастиан нахмурился и, подавшись вперед, хотел взять ее за руку, но Мэди ее отдернула.

– Твой амулет сработал как надо. Меня не задело. А вот ей, похоже, досталось.

– Я поговорю с Найрин, – отрывисто пообещал Бас.

– Может, стоило раньше это сделать? Вы встречаетесь?

– Не то чтобы…

– Похоже, она думает по-другому. Она даже не дала мне ничего сказать! Просто подловила в пустом коридоре! А потом корчилась там от боли…

Мэди оборвала свою пылкую речь и отвела взгляд, как будто и правда переживала за Найрин, которой совершенно справедливо прилетела ответка.

– Зеркалка рассеивает чары, так что она получила не полный удар, – успокоил ее Бастиан. – Да и ее собственная защита должна была сработать. Не переживай за Найрин. Тебе было бы гораздо хуже.

Он не стал сдерживать любопытства и заглянул сегодня на стену рейтинга. Имя тени стояло в самом низу. Ей придется несладко в академии чаросвет, где все зависит от того, как сильно ты, собственно, светишь.

– А где в это время был Фалько? Он должен был присмотреть за тобой.

– А ты на него собак не вешай, – рассердилась Мэди. – Это твоя вина. Если ты пообещал что-то девушке или даже… сделал, то не должен был приводить в свою башню кого-то еще.

Бастиан хмыкнул и, откинувшись на спинку кресла, покрутил между пальцами ключ.

– Милая моя, здесь не Сумерки, – напомнил он. – Тут не стесняются наслаждаться жизнью во всех ее плотских проявлениях. А моя башня открыта для жаждущих.

– То есть ты, вроде как, шлюха? – невинно уточнила Мэди.

Бастиан чуть не задохнулся от внезапного обвинения, но после ухмыльнулся.

– Денег я не беру и сам выбираю, кому повезет. А ты что, ни с кем?..

Мэди пожала плечами.

– Может, у нас в Сумерках и глушь, но я не считаю неразборчивость в связях поводом для гордости. Вполне разумно подождать до свадьбы.

– По-твоему, я обязан жениться на каждой, с кем переспал?

На бледных щеках Мэди вспыхнул румянец, но она не отвела взгляд.

– Плевать мне, на ком ты там женишься, Себастиан, – заявила она. – Разве что это запишут в учебниках, и мне придется зубрить твое генеалогическое древо. Как раз по истории задали дом Альваро. Так что давай сюда ключ, я пойду делать уроки.

– А волшебное слово?

– А может, хватит с меня уже волшебных слов? Дай сюда быстро!

Вскочив, она попыталась схватить ключ, но Бастиан завел руку за спину. Мэди подалась к нему, не успев растерять азарта, прижалась грудью к его плечу, пытаясь дотянуться до ключа, и он рефлекторно придержал ее за талию, чтобы не грохнулась с кресла. Дыхание перехватило от ее внезапной близости, от нежного запаха, мягкости волос, коснувшихся ладони… Мэди лишь через мгновение осознала, что сидит у него на коленях. Она соскользнула на пол и, помявшись, протянула руку.

– Отдай, – потребовала она, и Бастиан вложил ей в ладонь тяжелый железный ключ.

Мэди пошла к двери, взяв по пути сумку с учебниками и надев туфли. С третьей попытки всунула ключ в замок. Открыв его и вытащив из петель, положила на пол, охнув от тяжести. А войдя наконец в комнату, заметила:

– Да тут еще и засов!

– Все для тебя, детка, – подтвердил Бастиан.

Мэди фыркнула и закрыла дверь. Засов заскрежетал в железных скобах, потом отъехал обратно.

– Ты там вся в сомнениях? – громко спросил Бастиан. – Не можешь решить, пускать ли меня в свою девственную спаленку? Сразу предупреждаю, жениться я не хочу.

Засов заскрипел и вернулся на место, а Бастиан усмехнулся и встал с кресла. Надо бы и правда объясниться с Найрин, пока она не натворила бед.

***

В комнате я сразу кинулась к сумке, которую спрятала в шкаф. Во внутреннем кармашке, замотанный в носовой платок, все так же лежал артефакт. Я достала его и, развернув, полюбовалась острыми гранями звездочки, в центре которой чуть светилось выпуклое стекло. Внутри виднелся сложный механизм: шестеренки, стрелки, колесики. Когда я активирую артефакт, все это придет в движение. Но сперва мне надо подобраться к одному человеку, и завтра я его увижу.

Я переложила артефакт в свою новую сумку из блестящей кожи. Достав учебник по истории, уселась на подоконник и перелистнула страницы на дом Альваро, но сосредоточиться на учебе не получалось.

Себастиан оказался той еще занозой. Вот к чему этот демонстративный жест с засовом? Но выходка Найрин явно показала, что в женском общежитии мне будут не рады. И если закрыть глаза на манеру Бастиана разгуливать в трусах, то в башне Альваро очень даже комфортно. К тому же надо признать, выглядел он в них хорошо: широкие плечи, поджарый торс, смуглая гладкая кожа, под которой перекатываются тугие мышцы… Я захлопнула учебник и легонько постучала им себя по лбу.

Себастиан Альваро из другого мира. Парни в Сумерках работают с детства, чтобы получить свой кусок хлеба, а Бастиан вряд ли вообще задумывается, откуда берутся напитки в его баре. То, о чем другие могут лишь мечтать, принадлежит ему по праву рождения. Весь мир лежит у его ног. У его длинных, крепких и волосатых ног.

Я фыркнула, чувствуя себя полной дурой и вновь открыла учебник, но буквы так и плясали перед глазами, а смысл слов ускользал.

После обеда я ходила в библиотеку, где написала доклад по гуляке. Потом туда явилась Фелиция. Впорхнула в тихое пристанище книг точно экзотическая птичка, но поговорить нам не удалось. Она принесла с собой свежие булки с корицей, которые пахли на всю библиотеку, и Расмус сделал всем чай.

В целом я была даже рада, что обошлось без новых потрясений. Мы пили чай, Фелиция предрекала Расмусу встречу с роковой женщиной, но, кажется, больше шутила. Он в ответ заявлял, что роковая здесь именно она, и я была с ним согласна. Фалько вернулся из архивов с какой-то древней рукописью по истории и все грозился написать доклад и сломать шаблоны. А когда Фелиция с материнской заботой гладила его огненные вихры, я заметила среди подвесок на ее браслетах одну очень знакомую – серебряный круг и в центре камешек, точно как мой кулон.

Выходит, хотя бы насчет этого волноваться не надо. Даже если Фелиция знает о задании Первого, она не станет мешать.

Я вновь открыла учебник и уставилась на древо дома Альваро. На последней ветви стояло имя Себастиана. Высший чар, воплощение света, обожаемый всеми любимец судьбы.

Шесть домов светочаров создали солнечный рубеж, опоясывающий наш мир, озарили тьму и позволили жить остальным. На шести великих домах держится все наше существование.

Хоть Бастиан веселится до поры, его судьба уже предрешена. Ему подберут девушку из другого столь же великого дома, чтобы вырастить новые ветви на древе Альваро, и не дать угаснуть чаросвету.

А я останусь лишь тенью, когда-то мелькнувшей на его пути.

Я поерзала, устраиваясь удобнее на подушке. Подтянула вторую повыше за спину. И лишь потом осознала, что вчера на подоконнике подушка была одна.

***

В белой майке с короткими рукавами и синих штанах, которые совершенно неприлично обтянули зад, я чувствовала себя раздетой. Но все девушки были в такой же спортивной форме, и никто на меня не пялился. Боевка проходила на свежем воздухе, и мы выстроились в шеренгу на густой зеленой траве, приятно пружинящей под ногами.

– Новенькая? – спросил учитель, остановившись напротив меня.

Алеф Гренкис, высокий широкоплечий брюнет, слегка напоминал заматеревшего Себастиана, каким тот мог бы стать лет через двадцать, если бы все это время тягал штанги, деревья, небольшие обломки скал…

– Да, – ответила я. – Мэдерли Эванс.

– Ну-ка, покажи, на что ты способна.

Я глянула по сторонам, но никто не подсказал, что делать. Фалько, как самый высокий, стоял в начале шеренги.

– Засвети, – подсказал учитель.

– Вам? – уточнила я.

– А кому? – усмехнулся он и, слегка согнувшись, уперся ладонями в колени. – Давай, засвети мне со всей силы.

Выдохнув, я размахнулась и со всей дури вмазала ему по лицу кулаком. Все ахнули, тренер отшатнулся, прижимая руку к разбитой губе и тараща на меня глаза – темно-карие, а не серые, как у Баса, а я поморщилась, потирая ушибленные костяшки. Его щетина оказалась колючей, как иголки у ежа.

– Совсем того? – возмутился он, вытирая выступившую кровь. – Я сказал – засвети! Ударь светом!

– Простите, – испуганно пролепетала я, осознав, что натворила. – Я не поняла… Я думала – просто ударить…

– Думала она, – сердито рявкнул Алеф, осторожно касаясь губы. – Откуда только такая взялась?

– Из Сумерек, – подсказал Дин, давясь смехом.

– Оно и видно, – буркнул учитель.

– Вы снимете мне баллы? – обреченно спросила я.

– За что? – удивился Алеф и широко улыбнулся. – Так-то удар хороший. Кто б мог подумать, что у такой бледной немощи тяжелая рука. Какой уровень чаросвета?

– Девять, – вздохнула я.

– Понятно. – Он смерил меня взглядом и сказал: – В твоем случае и правда лучше надеяться на кулаки. Ладно, всем три круга по парку для разминки. Кто прибежит последним, получит приз – пятьдесят отжиманий. Потом отработаем искру. Чего ждем?

Он захлопал в ладоши, подгоняя нас, и все побежали по дорожке, постепенно разбиваясь по группам. Фалько вырвался далеко вперед, а ко мне прибилась Лекса.

– Ну ты даешь, – выдохнула она.

Я обернулась и виновато глянула на Алефа, который бежал следом за нами.

– Простите, – попросила еще раз.

– Все нормально, Мэди, очень бодрит получить с утра по лицу, – заверил он. – Под ноги смотри.

– Слушай, это, конечно, не мое дело… – прошептала Лекса, с любопытством глянув на меня. – Себастиан и правда такой неутомимый, как рассказывает Найрин?

– Откуда мне знать?

– Оу, – она покосилась на меня с легким недоумением, но ее глаза так и загорелись. – Тогда ты не расстроишься, если я расскажу, что вчера было.

Лексу прямо распирало от желания поделиться сплетнями. Несмотря на то, что она слегка задыхалась от бега, слова так и рвались из нее.

– Себастиан Альваро пришел вчера в женское общежитие, – заговорщицким тоном начала она. – И направился прямиком к Найрин.

Значит, он сдержал слово и пошел объясниться.

– Было уже довольно поздно, но я услышала шум и подкралась к самой двери. Моя комната как раз неподалеку от спальни Найрин. Ну как – моя. Мы живем с девчонками вчетвером. Это Найрин выбила себе отдельную спальню. Думаю, комендантша нечиста на руку.

Это уж наверняка.

– Сперва Найрин истерила, – с удовольствием продолжила она. – Что мол он такой-сякой. Потом плакала. Затем все стихло. А когда Себастиан вышел, я притворилась, что просто шла по своим делам, но рассмотрела его как следует. – Лекса обернулась, чтобы убедиться, что Алеф далеко и не слышит нас. – И у него был тако-о-ой видок, скажу тебе! Взъерошенный, рубашка порвана, а на шее засос.

Я споткнулась и чуть не запуталась в собственных ногах. Какое мне дело, как именно он объяснялся с Найрин? Главное, чтобы она от меня отстала.

– Следом за ним появилась Найрин, вся томная, как сытая кошка, и отправилась в душевые. Все же это просто ужасно – общие душевые на целый этаж, – пожаловалась Лекса. – Иногда ждешь по полчаса, чтобы помыться! Ну, я прихватила полотенце и за ней. Слово за слово. В общем, они с Себастианом помирились.

– Значит, они встречаются? – вырвалось у меня.

– Все куда серьезнее, – Лекса попыталась пожать плечами на бегу. – Найрин – одна из его вероятностей.

– Чего? – не поняла я.

– Судьбу чаров определяют советом оракулов, ты не знала? – с легким превосходством пояснила Лекса. – Пока что линии жизни Себастиана не смотрели. Это уже после академии. Но Найрин говорит, что по предварительному прогнозу она может за него выйти. Это вроде как снизит напряженность между домами.

Выходит, все еще запущенней, чем я думала.

– Значит, совет оракулов будет решать, с кем ему спать? – не удержалась я.

– Спать он может, с кем ему вздумается. Об этом я и разузнала у Найрин. Они договорились о свободных отношениях.

– В смысле? – не поняла я.

– Найрин даст ему нагуляться. Лучше сейчас, чем после брака. Это разумно, – рассудительно сказала Лекса. – Когда еще экспериментировать и пробовать всякое, если не в молодости?

Я недоверчиво глянула на нее, но Лекса, кажется, говорила всерьез.

– Все мужчины слегка кобели, – цинично усмехнулась она. – А уж Альваро – в особенности. Найрин готова с этим мириться. Так что действуй, Мэди. Пройдись перед ним в белье, загляни в спальню… А не хочешь сама, так пригласи меня в гости, – хохотнула она.

– Зачем тебе это? – спросила я.

– Вот ты темнота, – бросила Лекса. – Альваро принадлежит половина города, если не больше. Это связи, возможности, привилегии. По одному щелчку пальцев Себастиана можно взлететь так высоко, как тебе и не снилось. К тому же он красавчик и вряд ли жмот.

– Вот как, – во рту стало кисло, будто я съела горсть недозревшего тьмошника.

– Хотя я считаю, Найрин сглупила, – деловито добавила Лекса. – Надо было сперва дожать его до официальной огласки отношений: подстроить встречу с родителями, выпросить кольцо, хотя бы прийти вместе на какой-нибудь торжественный вечер, где будут газетчики. Но Себастиан обычно игнорирует такие мероприятия… Впрочем, за позволение ходить налево он может и прогнуться. Думаю, на ближайший бал они явятся парой.

Я прибавила темп, и вскоре Лекса отстала. Хотя ей наверняка было что еще рассказать. Я бежала все быстрей и быстрей, обогнала девушек, сбившихся в стаю, а потом и парней, и сама не заметила, как рядом со мной оказался Фалько.

– А ты шустрая, – одобрительно выдохнул он.

У меня не было повода злиться. Себастиан поговорил с Найрин, и она любезно согласилась закрыть глаза на его возможную интрижку. Подумаешь, Альваро решил поэкспериментировать и завести себе тень. Это даже символично, ведь он, как высший чар, своей тени не отбрасывает. Конечно, я не собираюсь с ним спать, но если что – никто не против. Я могу подобрать крошки, брошенные мне Найрин, а потом Себастиан, быть может, даже подарит мне какую-нибудь безделушку. Он ведь не жмот и красавчик.

На финише Фалько все же вырвался вперед, и я прибежала второй, удостоившись похвалы от тренера. А вот после показала себя полной неудачницей. Все мои одногруппники с легкостью вызывали искры на кончиках пальцев, мне же это никак не давалось.

– Может, у тебя вовсе нет света? – предположил кто-то из девушек. – Ты точно чар?

Вдруг это все и правда ошибка? Уеду домой и думать забуду об академии чаросвет, задании Первого и Бастиане.

– Ничего, – успокоил меня Алеф. – Получится. Главное – не сдаваться.

И то правда. Неужели я расклеюсь от одной мысли, что Бастиан не относится ко мне всерьез? Как будто могло быть иначе. Как будто вторая подушка, подложенная им на мой подоконник, значила больше обычной любезности. А засов на моей двери – не издевка, а неловкая попытка позаботиться о том, чтобы я чувствовала себя в безопасности.

После занятия я пошла в раздевалку, замешкалась, застеснявшись переодеваться со всеми, и, выйдя последней, заметила рыжие волосы Фелиции по ту сторону зеленой изгороди.

– Ты принесла лед? – без особого удивления произнес Алеф. – Мило. А предупредить не могла, чтобы я держался подальше от новенькой?

– Не могла, – ответила Фелиция, аккуратно прикладывая лед к его разбитой губе. – Иногда даже полезно пропустить пару ударов.

– И тебе совсем меня не жалко? – наигранно возмутился он.

– Я ведь принесла лед.

– А знаешь, что помогло бы лучше…

Алеф обнял ее, привлекая к себе, Фелиция тихо рассмеялась, обвив руками его крепкие плечи, и я, пригнувшись, пробежала вдоль изгороди подальше, пока меня не заметили. Отношения Фелиции и тренера меня точно не касаются.

Остановившись под деревом, я достала из сумки карту. Следующим уроком в расписании стояли законы применения чар. Огонек нужной аудитории зажегся почти в самом углу, и я поспешила туда, ругая про себя умника, которому пришло в голову поставить занятие в дальний корпус.

***

– Придешь ко мне сегодня? – попросил Алеф, заглядывая ей в глаза.

– Сегодня не получится, – ответила Фелиция. – Вечером мне надо побыть с Фалько. У него будет тяжелый день.

– А когда? Когда наконец мы сможем быть вместе? Когда я буду не только засыпать, но и просыпаться с тобой рядом?

– Надеешься, я стану готовить тебе завтраки? – неловко пошутила она.

– Я сам буду готовить, я стану таким примерным мужем, что обо мне будут слагать легенды. Только скажи «да», – потребовал Алеф.

– Может быть, – улыбнулась она, и его темные брови взлетели вверх, и уголки губ приподнялись в несмелой улыбке.

– Я слышал «нет» вот уже года три подряд. А теперь ты говоришь «может быть»? Явный прогресс. Я сделал что-то правильное? Мне надо было получить по роже?

– Не ищи проблему в себе.

– Тогда что изменилось, Фелиция?

– Почти ничего, – задумалась она. – Все равно что камешек, покатившийся с горы.

– Нас ждут перемены? – спросил Алеф. – Что ж, если в результате ты согласишься выйти за меня, то пусть хоть весь мир содрогнется.

– Возможно, так и будет, – вздохнула Фелиция и обернулась туда, где только что пряталась Мэди.

Глава 7. Подстава

То и дело сверяясь с картой, я подбежала к приземистому деревянному зданию, вытянутому в сторону леса.

– Где тут аудитория? – спросила я у женщины, неспешно загребающей скошенную траву.

Она выпрямилась, оперлась о грабли и посмотрела на меня.

– А чему ты собралась учиться, дорогуша?

За ее спиной вытянула шею рыжая корова и тоже уставилась на меня. Ярко светило солнце, стрекотали кузнечики, и пахло травой и навозом, а вовсе не знаниями.

– Законам чар, – ответила я, уже осознавая подвох.

Женщина усмехнулась и переглянулась с коровой.

– Новенькая?

Я кивнула.

– Это старая шутка, – вздохнула тетка. – Студенты чаруют карту, и все дороги путаются.

Я с ужасом посмотрела на предательскую карту в своих руках.

– Иди в главное здание, – посоветовала женщина. – Попроси кого-нибудь из студентов постарше снять путалку. Или еще какого чара.

Я поблагодарила ее и со всех ног бросилась к главному зданию, понимая, что катастрофически опоздала. Вбежав в холл, с облегчением заметила золотые волосы и знакомое лицо и кинулась к Кейдену.

– Сними путалку, пожалуйста, – скороговоркой попросила я.

Монтега без лишних вопросов положил кисть на карту, плавно потянул вверх кончики пальцев, как будто снимая невидимую вуаль, и, смяв едва заметное сияние в кулаке, отшвырнул в сторону. Огонек аудитории тут же переместился в левое крыло корпуса.

– Спасибо! – воскликнула я и помчалась туда.

Перед дверью в аудиторию вытащила расписание, чтобы вспомнить имя профессора, и постучала.

– Простите за опоздание, – сказала я, открыв дверь.

Профессор спустила очки на кончик длинного носа и окинула меня пристальным взглядом.

– Урок идет уже десять минут, – сообщила она недовольно. – Это недопустимо.

Я шагнула в сторону парт, но профессор остановила меня.

– Я не позволяла вам садиться. Новенькая? Не узнаю вашего лица.

– Мэдерли Эванс, – представилась я. – Обещаю, профессор Клювдис, больше это не повторится.

Класс сперва затих, а после грянул от хохота. Фалько страдальчески закрыл глаза ладонью. А профессор побагровела от гнева.

– Вон! – приказала она, ткнув пальцем в сторону выхода. – Закройте дверь с обратной стороны, девушка!

Я попятилась, захлопнула дверь и услышала.

– Надо же. Опаздывает, еще и хамит.

– Тень, – произнес нежный девичий голосок. – Чего еще от нее ожидать?

– Тишина. Продолжаем занятие. Итак, чары делятся на три категории по праву применения. Допустимые…

Я отошла от кабинета и, вынув расписание, зашипела от досады. Над ним тоже кто-то явно поработал. Профессор Гильденсторм превратился в Гнильденбровь, а профессор Понки в Пончик. Остается догадываться, как на самом деле зовут преподавателя законов чар, но явно не Клювдис. Учитывая ее длинный нос, новый вариант имени точно не пришелся ей по вкусу.

Я понуро спустилась в холл, но Кейден уже исчез. Смочив ладонь в фонтане, протерла лоб и, подумав, пошла в библиотеку.

– Путалка? – спросил Расмус, когда я положила перед ним расписание. – Простая штука, но забавная.

– Ничего смешного, – буркнула я. – Как только им удалось это провернуть?

Понятно – как. В раздевалке перед боевкой. Кто угодно из девушек мог заглянуть в мою сумку и начаровать подставу. Я быстро сунула руку в боковой карман, но артефакт Первого был на месте. Выдохнув, я немного успокоилась, а Расмус протянул мне исправленное расписание. Учителя по законам чар звали Ирена Блювис. Никаких клювов. Кошмар.

– Такое случается, – попытался утешить меня библиотекарь. – Но лучше не оставляй вещи без присмотра. Теней не любят в академии чаросвет.

– А кого из теней вы знали? – полюбопытствовала я.

– А почему ты решила, что я кого-то знал? – ответил он вопросом на вопрос.

– При первой встрече вы по запаху поняли, что я из Сумерек. Выходит, чей-то запах вы знали очень хорошо.

Библиотекарь усмехнулся, полистал страницы книги, лежащей перед ним.

– Верно, – задумчиво сказал он. – У меня был близкий друг из Сумерек.

– Вы пытались его спасти? – вырвалось у меня. – Вы ведь были там, Расмус. На месте трагедии.

Он поднял голову, и мне показалось, что за темными стеклами очков вспыхнул свет. Я молчала, напряженно ожидая ответа, и мое сердце стучало так громко, что Расмус, верно, мог его слышать.

– Это не тайна, – отрывисто бросил он. – Да, я приехал на место трагедии первым. Пытался помочь, использовал весь свой чаросвет. Выжег радужки полностью. Это могло стать историей героя. Подвигом.

– Вы и есть герой, – возразила я.

Расмус мотнул головой.

– Я опоздал. Все погибли.

Не все. Я осталась. Первый запретил говорить о том, что я из мертвого города, намекая на какую-то опасность. Я не помнила своего прошлого и почти поверила, что моя жизнь началась в таверне тети Рут. Но если бы Расмус Корреган не приехал спасать друга, была бы она, эта жизнь?

– Можно я вас обниму? – спросила я.

На его лице ясно отразилось удивление, но я уже зашла за стойку и обняла библиотекаря.

– Спасибо, – сказала я, отстранившись.

Он явно решил, что я благодарна за помощь с расписанием, не подозревая, что когда-то подарил мне шанс выжить.

– Вообще-то снимать путалку довольно легко, – смущенно сказал Расмус. – Могу научить тебя, если найдешь свободную минутку.

– Найду, – пообещала я. – Но сейчас мне и правда пора. А то опоздаю и на следующее занятие.

А от этого урока зависело многое. Ведь именно учителю, преподающему архитектуру света, я должна подбросить артефакт Первого.

***

В пустой аудитории я заняла вторую парту – не так, чтобы слишком назойливо маячить перед глазами учителя, но и не галерка отстающих.

– Вот ты отожгла, тень, – похвалил меня один из парней, заходя в кабинет. – Единственный веселый момент за весь урок. Если б не ты, я б там помер со скуки.

– Рада, что тебе понравилось, – ответила я.

– Профессор Клювдис, – подхватил второй. – Чую, это будет стоить тебе пяти баллов, не меньше.

– А ты и так в самом низу, – сочувственно вздохнула Лекса, заходя следом за ними.

Могла ли она поставить путалку? Почему бы и нет. А может, это сделали мои одногруппницы, оккупировавшие первые парты. Их макушки разных оттенков блонда, от платины до темного золота, то и дело склонялись друг к другу, а после я ловила на себе насмешливые взгляды. Им это казалось забавным. Шутка. А то, что я могла вылететь из академии – пустяки. Даже хорошо – никто не будет мешаться в башне Альваро.

– Я ждал тебя у раздевалок, а потом решил, что ты уже ушла, – повинился Фалько, садясь рядом.

– Ничего страшного, – ответила я.

Иногда полезно пропустить пару ударов. Именно так Фелиция сказала Алефу. Но, может, эти слова предназначались мне?

За кафедрой появился худой мужчина с козлиной бородкой и в зеленом костюме, с аккуратной прической, волосок к волоску, и благородной сединой – не белые, словно выжженные пряди, как у Расмуса, а перец с солью. Я все не могла перестать думать про несчастного библиотекаря, который лишился зрения, пытаясь спасти сумеречного друга. Стоила ли я таких жертв? Пока что я в этом сильно сомневалась.

Все стихли, и профессор Строк – а вовсе не Стручок, как предлагала путалка чуть раньше – начертил на доске схему и, отойдя на пару шагов, горделиво полюбовался своим творением.

– Кто скажет, что это? – спросил он.

– Солнечный рубеж, – с готовностью ответила одна из девушек с первой парты.

– Верно, – благостно подтвердил он. – Совершенное творение человечества. Наш солнечный щит, защита от тьмы, сияющий заслон, в котором вы не найдете бреши.

Я подняла руку. Зря, конечно. Но после разговора с Расмусом я не могла молчать.

– Да? – вопросительно произнес профессор.

– Я бы хотела напомнить про Левые Порожки, – сказала я. – Город, погибший семь лет назад, когда в вашем совершенном щите появилась дыра.

Профессор досадливо поморщился, а блондинки за первыми партами недоуменно переглянулись.

– Вы не знаете? – поняла я, и горло сдавило от обиды. Я обернулась и всмотрелась в лица одногруппников: загорелые, румяные, самодовольные. – Вы вообще в курсе, что тогда произошло? Как один городок в Сумерках остался без света.

– Да, такой инцидент и правда имел место быть, – скорбно подтвердил профессор Строк. – Мы обязательно разберем этот случай на практике и рассмотрим различные варианты, как можно было перенаправить лучи.

– Различные варианты? – спросила я. – Их было несколько?

– Послушайте, девушка…

– Мэдерли, – подсказал Фалько.

– Сработал человеческий фактор, – вздохнул профессор. – Однако сейчас мы изучаем не нерадивость какого-то сумеречного чара, который не смог обеспечить маломальский источник света, а строго выверенные схемы распределения лучей.

– Он не был чаром, – ответила я. – На сторожевой башне в Левых Порожках стоял обычный человек.

– Он наверняка понес наказание, – успокоил меня профессор.

– За что? – искренне удивилась я. – В том, что свет исчез, не было его вины. Погасло зеркало на одной из башен предыдущих рубежей. Но, разумеется, он был наказан. Его сожрали ночные твари. Как и прочих.

– Может, вернемся к уроку? – с надменной усталостью предложила блондинка пепельного оттенка, и мне захотелось дать ей затрещину.

– Прошу прощения, что высказала свое мнение, – ответила я. – Очевидно, в академии чаросвет правда никому не нужна.

– Я так и не понял, в чем именно состоит ваше мнение, Мэдерли, – процедил профессор Строк.

– В том, что ваш замечательный щит никуда не годится, – ответила я.

Я открыла тетрадь и принялась перерисовывать поганую схему с доски, понимая, что провалила задание Первого в самом начале. Я должна была подружиться с профессором Строком, быть может, даже пофлиртовать, проникнуть в его личные апартаменты и поставить артефакт в ящик для корреспонденции. Но придется найти другой способ, потому что дружбы у нас явно не выйдет.

– Итак, схема треугольник, – повернулся он к доске. – Одна из самых простых и эффективных. Запишем углы отражений.

Я конспектировала, но вопросов больше не задавала. Да и профессор Строк старательно игнорировал меня, избегая даже смотреть в мою сторону.

– Ты потеряла кого-то? – тихо спросил Фалько. – В Порожках.

Я пожала плечами, потому что не знала, и это было еще хуже. Я привыкла к размеренной жизни в таверне с тетей Рут и смирилась с положением безродной сиротки. Вроде перекати-поля, которое прибилось к чужому порогу. Но у меня были корни когда-то. Неведомое прошлое грызло щемящей тоской, дышало в спину, и мне отчаянно хотелось рассмотреть, что скрывается там, во тьме.

После архитектуры света мы пошли на историю, и на переменке я успела повторить генеалогическое древо Альваро, так что заняла место, вполне готовая к опросу. Профессор Гильденсторм зашел на кафедру, поприветствовал нас взмахом короткой ладошки, странно похихикивая.

– Я обещал вам опрос по дому Альваро, – сказал он. – Однако сперва обсудим прошлую контрольную. Девушки, кто-нибудь, раздайте работы. Признаюсь честно, вам удалось меня удивить.

Он вытер слезящиеся глаза пальцем, пригладил пушистые брови. Листки с оценками раздали, и лишь я осталась без своей контрольной. Опять какие-то шутки?

– Это так восхитительно наивно! – воскликнул профессор, потрясая еще одной работой, и мое сердце подпрыгнуло от недоброго предчувствия. – Сперва я даже подумал, что это шутка. Вроде путалки, которую так любят студенты. Но нет, никаких чар. Чем пересказывать, я лучше зачитаю. Итак, первый вопрос. Исторические предпосылки разделения мира на светлую и темную половины. Внимание, ответ Мэдерли Эванс.

Кровь прилила к щекам, и я так сильно сжала пальцы, что ногти впились в ладони.

– Если копнуть в глубины веков, пишет нам Мэдерли и, собственно, копает, – с удовольствием начал Гильденсторм, – то темная половина мира ассоциируется с истинно женским началом. А светлая – с мужским. В теологической трактовке там, где встречаются бог-солнце и богиня-тьма, зарождается жизнь. И это логично, – хихикнул профессор. – К сожалению, или к счастью, Мэдерли Эванс не стала углубляться в процесс воспроизводства. Что же она пишет? Безжалостный бог солнце истребляет все живое, а беспросветная тьма рождает чудовищ. Людям же остается узкая полоса, пригодная для существования, где день и ночь находятся в равновесии.

– Слушай, тень, так в тебе, выходит, женское начало сильное? – громким шепотом спросил Дин с задней парты. – Ну, исторически.

– А ты хочешь приступить к размножению? – поддел его приятель. – Шесть дочек, пора начинать.

– Далее Мэдерли Эванс открывает нам глаза на великие дома, – продолжил изгаляться профессор. – Оказывается, чаросвет – это дар бога-отца, посланный им богине-матери в знак примирения. Увы, Мэдерли не рассказывает, из-за чего они поругались. Предположу, что с сильным женским началом найти повод для ссоры не составило труда. Так вот, чары – это лишь слуги, отправленные во тьму, чтобы богиня не скучала во мраке.

– Типа букета? – спросила Лекса.

– Дальше совсем интересно, – вздохнул Гильденсторм и покачал головой. – Однако попахивает уже не наивностью, а вредительским инакомыслием. Про солнечный рубеж. Даже не знаю, читать ли дальше. Как считаете, ребята?

– Да! Дальше! – раздался дружный хор голосов.

Я стиснула зубы, готовая провалиться сквозь землю, но моя работа вдруг вспыхнула в руках профессора. Он взвизгнул, отбрасывая горящие листы, суетливо стряхнул с пальцев пепел, а рядом со мной поднялся с места Фалько. Задул искру на указательном пальце и назидательно произнес:

– Это. Непедагогично.

– Я сниму вам баллы, студент Фокс! – рассердился Гильденсторм.

– Да плевать, – ответил Фалько. Я придержала его за рукав, но он высвободил руку и похлопал меня по плечу. – Не переживай, Мэди. Я, конечно, не высший чар, но могу себе позволить небольшую выходку.

Он вынул из сумки пачку листов, прошел за кафедру, оттеснив профессора Гильденсторма.

– У меня есть доклад, – сообщил Фалько. – Я потратил целый вечер в библиотеке и без ложной скромности скажу – такого вы еще не слышали.

– Инициатива – это прекрасно, – буркнул Гильденсторм, нахмурив мохнатые брови. – Положите доклад мне на стол, я ознакомлюсь. Если он хорош, то, быть может, перекроет ваше хамское поведение.

– А давайте спросим ребят, – предложил Фалько, передразнив его интонацию. – Что вы выберете, дети: захватывающий доклад по рукописи из закрытого сектора библиотеки, и не спрашивайте, как я туда попал, или унылый опрос по дому Альваро?

– Доклад, – выкрикнули с галерки. – Жги дальше, Фалько!

– Я бы не настаивал на публичном выступлении, – сказал он. – Честно говоря, в ораторском искусстве я не силен. Однако контрольная Мэди, над которой вы все так весело смеялись, может основываться на реальных фактах, которые историки предпочли забыть и переврать.

– Возмутительно! – воскликнул профессор.

– Полностью согласен с вами, – кивнул Фалько. – Тема моего доклада – седьмой дом.

– Мы не можем тратить учебное время на какие-то выдумки, – заявил Гильденсторм, и его брови сплелись в одну лохматую гусеницу.

– А позорить публично студентку мы можем? – спросил Фалько. – На это время есть?

Сейчас он казался почти ангелом мщения – справедливым и грозным. Его веснушчатые скулы раскраснелись от гнева, в глазах сиял чаросвет, а огненные волосы пылали как факел.

– Давайте лучше пустим за кафедру Мэди и пусть расскажет, как бог и богиня делают все живое! – выкрикнули сзади.

– А лучше – покажет!

– Довольно, – профессор попытался отпихнуть Фалько в сторону, но тот цепко ухватился за кафедру. – Ах так? Я вернусь с ректором! И охраной!

Профессор ушел, хлопнув дверью, а Фалько широко улыбнулся и подмигнул мне.

– Итак, дети, седьмой дом, – важно возвестил он. – Не уверен, что успею прочитать все, так что пропущу вступление и перейду к самому интересному. Когда-то существовало семь домов, а не шесть. И этот седьмой дом, находящийся на темной половине, считался самым сильным. Остальные дома ему подчинялись. Недаром их символами стали псы и кошки – животные, которые традиционно служат хозяевам. Вот согласитесь, не львы, не какие-нибудь там крокодилы, нет.

– Вот тебя понесло, – засмеялись парни.

Девушки за первыми партами демонстративно занялись своими делами: кто-то подпиливал ногти, кто-то переплетал косы подружке. Хотя доклад Фалько и правда был интересным. О великом доме, чары которого обладали силой разгонять самую непроглядную тьму. О подлом предательстве, корни которого уже не найти. О падении великой цивилизации, на обломках которой построили новую. Я заметила, что и парни перестали шуметь и увлеклись рассказом.

А когда профессор вернулся с охраной, и Фалько отогнали от кафедры и повели к ректору, я пошла за ним следом.

– Вам, Мэдерли, я не разрешал уходить, – попытался остановить меня Гильденсторм. – Нас ждет опрос по дому Альваро, и я жажду услышать ваше альтернативное мнение.

– В следующий раз, – пообещала я и закрыла за собой дверь.

В сопровождении охраны мы спустились к кабинету ректора, однако ее не оказалось на месте. Мужики потоптались, неуверенно переглядываясь, а потом тот, что постарше, разрешил нам уйти.

– Завтра нас точно ждет разбор полетов, – вздохнул Фалько.

– Спасибо, – сказала я. – Это было очень мило с твоей стороны. И храбро.

– Да брось, – ответил он, улыбнувшись. – Слушай, после всех этих событий я проголодался. Махнем в столовку?

Мы пообедали, а потом я пошла в башню, а Фалько – к себе, посоветовав мне все же выучить первые главы по истории. Взяв учебник, я устроилась на подоконнике, когда в дверь постучали.

Глава 8. Проверка

День выдался непростым, что и говорить. Сперва я разбила губу тренеру, потом были путалка и опоздание, откровение библиотекаря, архитектура света, на которой я не смогла удержать язык за зубами, и история с контрольной, которая еще явно аукнется. Так что мне вообще не хотелось общаться с Бастианом, пусть даже Найрин дала на это свое высочайшее позволение. Но не успела я сказать, чтобы он отвалил, как из-за двери прозвучал голос:

– Мэди? Это Кейден Монтега. Что это было, с путалкой? Ты в порядке?

Я соскользнула с подоконника и, подойдя к двери, отодвинула засов и открыла. Кейден дружелюбно улыбнулся и оперся о косяк – вроде невинный жест, но закрыть дверь я уже не могла.

– Увы, с урока меня выгнали за опоздание, но все равно спасибо, – ответила я.

– Дай угадаю, – он прищурил один глаз и направил на меня палец. – Законы чар?

– Точно, – кивнула я. – Фелиция Фокс могла бы тобой гордиться.

– Боюсь, дара прорицания мне не досталось, – вздохнул Кейден. – Но я наблюдательный. Угостишь меня чаем? А я расскажу тебе про преподов.

Я чувствовала себя немного неловко, хозяйничая за барной стойкой Бастиана, но с Кейденом оказалось очень легко общаться. Можно было просто молчать – он говорил за двоих.

– Законы чар – та еще галиматья, – откровенничал Монтега, устроившись на высоком стуле. – Главный закон – чарам можно все, а если нельзя, то все равно есть лазейка. Главное – не уснуть на уроке. Ну и особо не выпендриваться. Лучше вообще не болтать, сидеть тихо и не опаздывать. Профессорша – страшная зануда. Шуток не понимает, комплиментам не верит, хоть тут она и права… А по истории, Мэди, ты, конечно, дала жару.

Кейден широко улыбнулся, и я с ужасом на него уставилась.

– Все уже знают?

– А то, – подтвердил он. – Сплетни и слухи расходятся в академии чаросвет, как круги по воде. Твоя версия с богиней-мамой даже милая. Но все куда прозаичнее. Подай-ка мне яблоко.

Он зашел за стойку бара и, протянув руку за моей спиной и невзначай погладив меня по заднице, отодвинул ящик с приборами. Достал нож, забрал яблоко и ловко почистил половину.

– Вот наша планета, – сказал он, держа яблоко за хвостик. – Сторона без кожуры обращена к солнцу. Допустим, солнцем будет чашка. Кстати, чай замечательный, только добавь еще ложку сахара, я люблю послаще. Итак, планета движется вокруг солнца, – он плавно отвел яблоко в сторону, – одновременно вращаясь вокруг своей оси. Но скорость практически совпадает. То есть один оборот вокруг солнца совершается за то же время, что яблоко крутится вокруг себя. Получается, что эта сторона, со шкуркой, всегда в тени, а эта, очищенная, жарится под лучами. А граница, по периметру яблока, наш ареал обитания. Из-за наклона планеты есть небольшие колебания дня и ночи, но в целом вот так. В Сумерках вам этого не рассказывали?

Я пожала плечами, чувствуя себя полной дурой.

– Я решила, на истории нужно что-то другое.

– Твоя история весьма романтична, – снисходительно одобрил Кейден. – А Гильденсторм – просто придурок. Активно подлизывает ректорше и пресмыкается пред власть имущими. Боюсь, тебя он не будет ставить ни во грош. Но он не отходит от программы, так что просто выучи, что там в учебнике, и будешь в порядке.

Я кивнула.

– А как у тебя с архитектурой света? – поинтересовался он. – Многим она дается непросто, но я в ней, без лишней скромности, просто боженька.

Вот уж в чем Монтегу нельзя было упрекнуть, так это в скромности.

– Так в себе уверен?

– Профессор Строк постоянно приглашает меня на эти его ужины для избранных – будущей элиты рубежа, – похвастался Кей. – Это нечто вроде закрытого клуба.

– Вот как? – теперь я правда заинтересовалась. – Что еще за клуб?

– На последнем курсе чаросветы определяются, чем заниматься дальше. Бас – первый в боевке, у меня же куда лучше получается работать головой, – Монтега постучал пальцем по виску. – На собраниях клуба мы обсуждаем различные схемы построения башен. Как оптимизировать подачу света на темную половину, как обеспечить население необходимыми территориями, вот это вот все. Людей все больше, пригодных территорий мало, пора принимать меры.

– Вы хотите освоить новые земли? – поняла я. – Еще дальше в Ночь? Но и в Сумерках жизнь не сахар.

Вспомнив о его просьбе, я добавила ложку сахара в чай.

– Но ты ведь там жила. И выросла вполне себе симпатичной, – он размешал сахар, а его взгляд тем временем прошелся по моему лицу, задержался на губах и скользнул ниже. – Что там у вас с Басом? Я еще не проиграл пари?

– Бастиан не стал спорить, – напомнила я.

– Ну, знаешь, мы просто не обозначили ставку. Но в данном случае она и не важна. Сама суть спора – уже достаточный приз.

– Я не собираюсь спать ни с одним из вас, – отрезала я.

– Почему? – удивился Кейден. – У тебя, крошка, шикарный выбор. Ты-то не проиграешь ни в одном из вариантов. Или ты собираешься отучиться в академии, а потом вернуться в свою глушь? Очнись! Пути назад нет. Твоя жизнь переменилась. Так бери от нее все!

– Например, тебя? А не слишком ли ты торопишься?

– Ох, я уже так отвык от всех этих ритуальных танцев, – вздохнул Монтега. – Но ладно. Как насчет свидания? Ты и я. Уютный бар на светлой стороне. Хотя на темной атмосфера интимнее…

– Не могу, Кейден, – с напускной жалостью сказала я. – Очень много уроков. А вот за предложение помочь с архитектурой света – спасибо. Тем более ты, похоже, и правда очень умный. А где проходят ужины для избранных? Какое-то особое место? Вроде тайной ложи?

– Увы, все куда банальней – у Строка дома, – ответил он. – И кормят там паршиво. В ресторане «Огненная лилия», куда мы с тобой пойдем, гораздо приятнее.

– А как принимают в клуб? Туда есть какой-то отбор?

– Надо попасть в число лучших на курсе. Но прости за откровенность, Мэди, ты слишком замахнулась. А вот в «Огненную лилию» мы можем отправиться уже сегодня. Что скажешь?

Он накрыл мою ладонь своею, бросил многозначительный взгляд из-под рыжеватых ресниц. Все это явно было отработанно на десятках девушек, и мне стало смешно.

– Мне и правда надо заниматься, – ответила я. – В следующий раз.

Конечно, никуда я идти с ним не собиралась, но источником информации Монтега был бесценным. Взять хоть ужины у Строка – вдруг мне все же удастся туда попасть?

– Что – в следующий раз? – спросил Бастиан, заходя в зал.

– Мы с моей подружкой Мэди планируем наше первое свидание, – охотно поделился Кейден, слезая со стула. – Все должно пройти идеально. Ведь первый раз – очень важен, как думаешь?

– Я думаю, что ты зачастил ко мне в гости, – отрезал Бас.

– А я пришел и не к тебе, – ответил Кей. – До скорой встречи, Мэди.

Он взял яблоко, вгрызся в очищенную половину и пошел прочь, слегка задев Баса плечом.

– И как это понимать? – спросил Бастиан, когда дверь за Монтегой закрылась.

***

Голова весь день гудела как колокол, по которому хорошенько ударили ломом – вчера Найрин чуть не изнасиловала его ментально. Атаковала как бронебойный таран, так что виски до сих пор сводило от боли. Сплясала и на его чувстве вины, и на долге, потом попыталась соблазнить на прощальный секс – и ей это почти удалось. Но в какой-то момент она передавила с менталкой, и Бас, поймав вмешательство, выставил щиты.

Все равно как если бы его незаметно опутали паутиной, которая затем вспыхнула и сгорела. Чары развеялись, и он осознал, что не испытывает к Найрин ничего.

Совсем другое дело – Мэди. Вот она вызывала у него целый букет эмоций.

– А что тебе непонятно, Себастиан? – с вызовом спросила она, вздернув подбородок.

Вся академия сегодня с наслаждением обсуждала, как тень опозорилась на истории, выдав вместо ответа бородатую сказку про богов. Он ожидал, что она сидит дома и плачет, а нашел ее с Кеем, вполне довольную.

– Твое свидание с Монтегой. Ты серьезно?

– А что тут такого, – она пожала плечами и кокетливо улыбнулась.

Сердце забилось чаще, когда на щеках Мэди появились милые ямочки. Кажется, ее вся эта ситуация только забавляет. В отличие от него. Бас сел за стойку и побарабанил по ней пальцами. Раньше ему не доводилось ревновать, и это чувство ему не нравилось. Он даже пожалел, что Монтега так быстро свалил. Хотелось выплеснуть этот гнев на него.