Карма-карма

Витя спал, лежа на животе, свесив длинную худую руку с дивана. Его волнистые, почти до плеч волосы цвета льна закрывали детское еще лицо с мягкой полупрозрачной порослью на бороде и над верхней губой.

Из приоткрытого рта периодически раздавался неожиданный всхрап, который тут же пресекался какими-то подсознательными процессами, превращаясь в мерное посапывание.

Настенные часы аккуратно тикали. Минутная стрелка почти заползла на цифру двенадцать, часовая ‒ на восемь.

‒ Виктор Громов, проснись! ‒ мужской голос протяжно и торжественно, как звон колокола, расплылся по комнате.

‒ Ба, я посплю еще немного, ‒ не открывая глаз и даже не шевельнувшись, прошептал в ответ Витя и вновь провалился в блаженную бездну сна.

‒ Витя, просыпайся, ‒ раздраженно потребовал голос.

Витя попытался пошевелиться, но тяжелое ото сна тело не слушалось.

‒ Ба, меня же уволили, так что сегодня я никуда… ‒ Витя замолчал, и через секунду уже раздался его раскатистый храп.

Комната залилась ярким светом, и сквозь сон парню почудилось, что на него направлены сотни огромных прожекторов. Свет был настолько ярким, что Вите пришлось зажмурить и без того закрытые глаза. Растерянный разум нехотя всплывал из глубин бессознательного.

Парень с трудом открыл правый глаз, но, ослепленный странным сиянием, быстро закрыл его. Подняв свисающую с дивана правую руку, он приставил ее козырьком на уровне бровей и открыл оба глаза.

Морщась и часто моргая, Витя приподнял с подушки голову и сквозь длинную челку попытался найти источник свечения.

Шея его затекла от долгого сна в неудобной позе и почти не ворочалась. Витя недовольно откинул одеяло, сел и, вновь приставив руку ко лбу, стал оглядывать наполненную светом комнату.

Понять, откуда идет невыносимое свечение, ему вновь не удалось, и он, громко зевнув, закрыл глаза.

«Ну все ясно же, ‒ заговорил с Витей внутренний голос, ‒ это просто сон. Ты все еще спишь».

В тот самый миг, когда сознание парня приняло для себя эту очевидную мысль, а тело готово было рухнуть на теплое ложе, свечение, заливавшее все вокруг, стало гаснуть. Как на негативе пленки, постепенно проявлялись очертания Витиной комнаты: синие однотонные обои, светлый пол. В углу слева от входа в комнату ‒ напольный боксерский мешок с нарисованной ручкой злой рожей, за ним ‒ настенный турник и пальма в большой кадке.

Письменный стол, на нем открытый ноутбук и стакан с кучей ручек и цветных карандашей. У стола ‒ стул на колесиках, завешанный всевозможными футболками, джинсами и толстовками. Над столом – книжная полка с книгами и коллекцией журнала «Вокруг света», над полкой ‒ две репродукции картин Кандинского.

Витя открыл глаза, растерянно моргая и вглядываясь в расплывающиеся предметы. Сердце его вдруг стукнуло изнутри так, что он качнулся вперед-назад как неваляшка. В ушах запульсировала кровь, в глазах потемнело.

Предчувствие, ‒ неизбежно-страшное, мучительное и парализующее, ‒ стремительно разлилось по всему телу.

«Не хватает только музыки из фильма «Челюсти», ‒ пронеслось у него в голове.

Витя закрыл глаза, несколько раз глубоко вдохнул и шумно выдохнул, приводя в порядок мысли и мандражирующее непонятно почему тело.

‒ Вирусняк, что ли, цепанул? ‒ произнес он вслух, желая хоть как-то приободриться.

Стало полегче: сердце вновь застучало ровно, страх почти исчез, а тело хоть и потряхивало, но уже не так сильно.

‒ Ну вот, ‒ облегченно выдохнул Витя и открыл глаза.

Взгляд его, повинуясь физиологическим реакциям на световой раздражитель, устремился вперед ‒ в сторону окна, за которым рождался яркий летний день.

‒ Нет! ‒ беззвучно, одними губами произнес Витя, чувствуя, как тело его в секунду одеревенело.

Он неуклюже повернулся и пополз по дивану куда-то в сторону. Уткнувшись в спинку, он сел, прислонившись к ней спиной, натянул одеяло себе на голову и замер, задержав дыхание.

Ничего не происходило. По комнате разлилась вязкая тишина, нарушаемая лишь безразлично тикающими часами. После нескольких секунд, почувствовав нехватку кислорода, Витя шумно выдохнул и задышал часто-часто. Мысли табуном понеслись в голове, и невыносимо захотелось плакать.

‒ Пожалуйста, не надо! ‒ заскулил он. ‒ Опять ты!

___

На небольшой кухне за столом в ожидании скворчащей еще на плите яичницы, сидел Петр Иванович Громов ‒ семидесятипятилетний отставной полковник.

Двадцать лет назад, после гибели единственной дочери, они с женой Анной Ивановной ушли на заслуженный отдых и посвятили себя воспитанию единственного внука Вити ‒ сына их Любаши, оставшегося круглой сиротой к своим пяти годам.

Петр Иванович беззаветно любил внука, но, как человек военный, привыкший к дисциплине и не приветствующий сюсюканий, воспитывал Витька в строгости, открыто не проявляя своих глубоких и искренних чувств к нему.

Как и большинству воспитанных советской системой людей, ему были чужды новомодные странности с поисками индивидуального подхода к детям. Ему, воспитавшему не один десяток молодых бойцов, было дико слышать, как молодые мамочки, забиравшие своих чад из детского сада, обзывали будущих воинов котятами и зайками. Он презрительно морщился и тихо сплевывал, видя, как несознательные бабушки топят подрастающих мужиков в безбрежных волнах постоянных поцелуев и объятий.

Разве может вырасти что-то путное из пятилетнего пацана, на которого мать до сих пор сама натягивает брюки, в то время как ее отпрыск безразлично стоит, выполняя елейные просьбы поднять и опустить ножку, твою ж дивизию?!

Нет, у них с Витьком с самого начала все было по-взрослому. Это другие мамаши, папаши, бабуси и дедуси обливались потом в тесном помещении с разноцветными шкафчиками, собирая своих лапусей на выход, а их Витек к пяти вечера, самостоятельно и полностью обмундированный, уже стоял у входной двери в группу.

Ровно в пять дверь эта открывалась, появлялся Петр Иванович и, поздоровавшись со всеми присутствующими и уведомив о своем прибытии воспитателей, уходил. Следом за дедом, идущим четким шагом, семенил, стараясь не отставать, Витя.

‒ Решением Городской Думы улице 50 лет Октября будет возвращено историческое название – Купеческий дворик. ‒ Голос диктора зазвучал из включенного Петром Ивановичем телевизора.

Подскочив на табуретке, бывший полковник выпучил глаза и вытянулся в сторону экрана.

‒ А сейчас о погоде, ‒ спокойно подытожил новостной выпуск беспристрастный ведущий.

‒ Да чтоб вас там, в вашей Думе! ‒ почти закричал, захлебываясь возмущением, Петр Иванович. ‒ Ты погляди, чего удумали! 50 лет Октября им не нравится, видите ли! Улица имени торгашей теперь у нас будет. Нет, ты видала это, а?

Петр Иванович вытянул в сторону телевизора крепкую мускулистую руку с широкой сухой ладонью и выжидательно посмотрел на отходившую от плиты жену, которая, тихо улыбаясь, несла, прихватив полотенцем за ручку, горячую сковороду с постреливающей маслом яичницей.

Анна Ивановна ‒ красиво состарившаяся, с миловидным лицом и какой-то абсолютно обезоруживающей тихой улыбкой, женщина ‒ была настоящей боевой подругой своего вспыльчивого и, скажем честно, суховатого и скупого на чувства супруга.

Всю жизнь она, как и муж, посвятила служению: он ‒ служил Родине, она ‒ семье, и оба были счастливы этим. Она любила своего вояку с тех самых пор, как познакомилась с ним на танцах в их деревенском клубе, и он, молодой еще тогда выпускник военного училища, предложил проводить ее до дома.

Это был единственный раз за всю их долгую совместную жизнь, когда Анна Ивановна осознанно шла впереди, а Петр Иванович, отступив на шаг назад, шел, контролируя все подходы к объекту своего интереса и просчитывая планы отражения атак потенциальных подвыпивших конкурентов, бродивших в темноте и оглашающих веселыми рыками округу.

‒ Давай поешь. Нечего ерунду всякую смотреть, ‒ Анна Ивановна положила на стол деревянную подставку и поставила на нее горячую сковороду, по-свойски зачесав на полысевший череп мужа свесившийся ему на глаза чуб.

Петр Иванович, возмущенный безразличием жены, распахнул налившиеся кровью глаза, раздраженно переложил непослушный чуб в противоположную от укладки жены сторону, откинулся на спинку стула и в недоумении развел руками.

‒ Ерунду, говоришь? ‒ нервно дернув шеей и подавшись всем телом вперед, он с вызовом смотрел на Анну Ивановну, которая, предугадав дальнейшее развитие событий, выключила телевизор и, не обращая на мужа никакого внимания, закружила по кухне, явно что-то разыскивая.

‒ Этой вот, как ты говоришь, ерундой как раз и развалили страну! Там переименовали, тут памятник снесли и на тебе – память у народа и постирали, реформаторы хреновы.

Петр Иванович не сводил глаз с порхающей из угла в угол жены, явно желая начать и выиграть битву.

Анна Ивановна же, не желая вставать на опостылевшую ей уже тропу словесной войны по теме несовершенного политического устройства страны, наконец нашла то, что искала, и с победной улыбкой положила на стол, возле остывающей сковороды с яичницей, толстый журнал кроссвордов и огрызок простого карандаша.

‒ На-ка, лучше мозги потренируй, ‒ ласково глядя мужа, сказала Анна Ивановна, и Петр Иванович раздраженно выдохнул, понимая, что боя не будет.

Он нервно надел на нос очки, что висели у него на шее на шнурках, и выразительно посмотрел поверх них на жену, которая села рядом и принялась как ни в чем не бывало пить чай.

Не зная, куда деть подавленное, но не пережитое еще возмущение, Петр Иванович принялся яростно тыкать вилкой в яичницу, поедая ее с показным остервенением, другой же свободной рукой он так же яростно листал журнал в поисках неразгаданного еще кроссворда.

Это была, пожалуй, самая большая его страсть ‒ ну, если не считать, конечно, страсть к спорам и дискуссиям на политические темы. Он штурмовал словесные бастионы, расшифровывал закодированные формулировки и чувствовал себя завоевателем, шаг за шагом разрушающим выстроенные перед ним стены. И каждый раз, вписывая в кроссворд последнее разгаданное им слово, он испытывал ни с чем несравнимое удовольствие.

‒ Правитель, правитель. Шесть букв, первая ‒ сэ, ‒ забурчал полушепотом Петр Иванович, все еще недовольно похмыкивая.

Нижняя губа его подалась вперед, взгляд стал сосредоточенным и серьезным, левая рука с вилкой застыла над сковородой, правая нервно вертела карандаш.

‒ Сталин! ‒ радостно выпалил Петр Иванович, подпрыгнув на стуле.

Аккуратно выводя каждую букву, он записал имя кумира в нужную строку и расплылся гордой детской улыбкой. Прихватив на вилку кусок колбасы и размокший в желтке хлебный мякиш, он поднес эту вкуснотищу ко рту и невольно посмотрел в сторону жены.

Анна Ивановна смотрела на мужа так же, как когда-то смотрела на четырехлетнего Витька, который рисовал странные закорюки, гордо и уверенно называя их зайцами, лисичками и ежиками ‒ она смотрела на него как на блаженного ‒ любя и принимая безусловно.

Это умиление и какое-то даже снисходительное одобрение показалось Петру Ивановичу оскорбительным, и он гордо выпрямился, насупив брови и сощурив глаза.

‒ Витек не вставал еще? ‒ Петр Иванович кинул притворно-сердитый взгляд на жену.

‒ Спит пока, ‒ примирительно ответила Анна Ивановна.

‒ Спит? А пора бы уже и вставать. Я в его возрасте в шесть утра уже на плацу новобранцев муштровал. Его бы туда, ко мне, в часть. Я б из него быстро человека сделал.

‒ Ладно тебе, прекращай. Опять завел свою шарманку. Какая армия с его-то ногой? ‒ Анна Ивановна горестно вздохнула, махнув рукой в сторону мужу.

‒ Ногой, ногой. А мог бы уже прапором быть, ‒ раздосадовано пробормотал Петр Иванович, утыкаясь в журнал.

Вите было тогда шесть лет. В их дворе по программе благоустройства придомовых территорий поставили новую детскую площадку с разнообразными качелями-каруселями, горкой и свежей песочницей. Но, на беду, установкой сих инженерных конструкций занимались люди, ничего в этом деле не сведущие, а потому и результат оказался плачевным.

Витя в веселом предвкушении быстро забрался на яркую желтую горку, но одна из верхних перекладин для рук оказалась непрочно укрепленной, и он упал с приличной высоты и, падая, неудачно ударился о какой-то выступ.

Потом была больница, операция, полгода в его ноге стояли спицы и какие-то пластины. Петр Иванович тогда поднял на уши всех своих знакомых военных врачей. Они с Витьком прошли несколько восстановительных курсов в госпиталях и каждый божий день в течение нескольких лет выполняли комплекс упражнений, который для них разработал его хороший друг ‒ лучший военврач области.

К сожалению, восстановиться полностью Вите не удалось. На память о злосчастной горке ему осталась пожизненная небольшая хромота, периодические боли, боязнь высоты и медотвод от армии.

‒ Это ведь кому как судьбой уготовано, Петенька. Не всем же вояками, как ты, быть, ‒ Анна Ивановна грустно покачала головой, вновь вспомнив те страшные для всех них времена.

‒ Судьбой им, видите ли, уготовано. Нет никакой судьбы. Каждый кузнец своей жизни. Что выкуешь, то и получишь! ‒ безапелляционно произнес Петр Иванович, вписывая очередное слово в кроссворд.

‒ Да ладно-ладно, кузнец ты мой, ‒ примирительно заговорила Анна Ивановна, ‒ и ты, знаешь ли, давай-ка помягче с Витюшей. Он не виноват, что у них сокращение на работе было. Вон у Тамарки зятя тоже уволили. Главный инженер, между прочим. Время сейчас такое.

‒ Что и требовалось доказать! О чём я тебе и толкую! Все порушили паразиты! ‒ торжественно подытожил Петр Иванович, тыча в сторону телевизора вилкой. ‒ Сталина на них нет.

Анна Ивановна подсунула мужу кусок хлеба, которым Петр Иванович ожесточенно собрал со сковороды остатки яичницы, грозно сверкая глазами на жену.

Старый кнопочный сотовый телефон, что лежал на столе, разразился звонкой мелодией, и Петр Иванович, спустив очки на кончик носа, взял его в руки, пытаясь разглядеть на горящем экране имя звонящего. Не идентифицировав абонента, Петр Иванович нажал на кнопку и приложил телефон к левому уху.

‒ У аппарата, ‒ важно произнес он.

Услышав ответ, Петр Иванович заулыбался, радостно кивая невидимому собеседнику.

‒ Олежа, здравствуй, дорогой. Как поживаешь?

Услышав, судя по всему, рассказ о полном благополучии собеседника, Петр Иванович, не переставая одобрительно кивать, продолжил:

‒ Ну и слава богу! Как Жанна, как Светочка?

Жанна и Светочка оказались, видимо, тоже в порядке.

‒ Ага-ага. Ну и хорошо. Передавай привет, ‒ улыбался рассказу Петр Иванович. ‒

Витек? Да спит еще Витек. Ага, передам-передам, дорогой. Обязательно. Как только встанет, он тебе перезвонит, ‒ ответил на просьбу Олега Петр Иванович. ‒ Слушай, Олежа, ‒ немного замявшись, заговорил старик, понижая голос, ‒ как там насчет работы для Витька? Нет пока ничего? Не узнавал?

Петр Иванович замолчал, внимательно слушая ответ Олега, все так же кивая и поглядывая на Анна Ивановну, которая с интересом следила за разговором мужа с одноклассником и по совместительству лучшим другом Вити.

‒ Ага-ага. Ну понятно, ‒ согласно закивал Петр Иванович, ‒ спасибо, дорогой, ты уж похлопочи. Мы в долгу не останемся, ты же знаешь. Ну, давай, дорогой! Я передам, передам.

Петр Иванович нажал отбой на телефоне, положил его на стол и, все еще улыбаясь, посмотрел на жену. Сообразив, однако, что улыбаться больше никаких причин нет, он сделал привычно-серьезное лицо и отрапортовал:

‒ Пока ничего, но обещал, что найдет. У него связи-то везде есть.

‒ Ну дай бог, дай бог, ‒ кивая в ответ, произнесла Анна Ивановна.

__

Витя сидел под одеялом и старался собраться с мыслями.

‒ Спокойно, спокойно! Это всего лишь сон, просто сон, это просто кошмарный сон, обычный кошмар, ‒ скороговоркой произносил он, пытаясь поверить в смысл произносимых им фраз.

‒ Сам ты, Витя, кошмар, ‒ обиженно произнес голос, и Витя подпрыгнул под одеялом, потеряв на несколько секунд возможность говорить из-за спазма в горле. ‒ Я тут подготовился, нарядился для него, понимаешь ли, а он! ‒ голос тяжело вздохнул. ‒ Неблагодарный.

‒ А ты чего это!.. Ты чего опять пришел-то? ‒ запинаясь, плохо соображая и отказываясь верить в происходящее, тихо спросил Витя.

‒ А действительно, чего это я? ‒ оскорбленно ответил голос. ‒ Заняться мне, видишь ли, было не чем, дай, думаю, зайду к Витьку, поболтаю.

Голос раздраженно замолчал.

‒ Работа у меня такая, Витенька, приходить туда, куда надо, к тому, кому нужно, тогда, когда это необходимо, ‒ по-театральному гордо и торжественно произнес голос после недолгой паузы.

‒ А ты кто? ‒ еще не совсем уверенный в том, что не сошел с ума, спросил Витя.

‒ Кто-кто? ‒ передразнивая, заговорил голос. ‒ Вылезай ‒ узнаешь.

Витя зашевелился и забурчал что-то, но из-под одеяла не вылез.

‒ Я боюсь, ‒ жалостно произнес он.

‒ Ну, это уж слишком! ‒ оскорбленно, переходя на шипение, произнес голос. ‒ Вылезай, чертов трус! ‒ с наигранной угрозой приказал он.

‒ Нет, ‒ пискляво ответил Витя.

‒ Господи, вот почему мне всегда достаются какие-то?.. ‒ устало и обреченно сказал голос. ‒ Да вылезай ты уже. Ничего я тебе не сделаю, ‒ и добавил тихо:

‒ А надо бы.

Витя приспустил одеяло до уровня глаз и боязливо посмотрел в сторону окна. Там, в облаке мягкого света в полуметре от пола парил мужчина. Лет сорока на вид, несомненный красавец в какой-то белой тунике, поверх которой надета была золотая кираса.

Высокие гладиаторские сандалии обвивали накачанные загорелые икры мужчины. Красный плащ-хламида развивался, как если бы в комнате дул ветер, но никакого ветра, естественно, не было. На копне кудрей пшеничного цвета сиял золотом лавровый венок.

Мужчина, красуясь и позируя, как на фотосессии, выпячивал грудь колесом, дул губы и сверкал белозубой улыбкой.

‒ Мама! ‒ тоскливо проскулил Витя и вновь накрылся с головой одеялом.

‒ Что? Что опять не так-то? ‒ удивленно спросил мужчина, погасив окружавшее его сияние и приземлившись на пол.

Витя печально скулил под одеялом, ничего не отвечая на вопрос незнакомца.

‒ Произвел-таки впечатление, ‒ с досадой произнес мужчина, печально вздохнул и закутался в плащ.

‒ Витек, хорош скулить уже, ‒ просительно продолжил он, ‒ я, между прочим, по делу к тебе. Разговор есть, ‒ интригующе произнес он, глядя в сторону палатки из одеяла, в которой сидел плохо соображающий что-либо Витя.

Витя жалостно всхлипнул и замолк. Прошло минуты две тягостного молчания. Незваный гость выжидающе смотрел в сторону домика Вити, но тот, судя по всему, не торопился вступать в контакт с неопознанным говорящим объектом.

Незнакомец повернулся лицом к окну, сложил руки на груди и устремил немигающий грустный взгляд куда-то вдаль.

Прошло еще несколько бестолковых для обоих минут. Наконец, решив прервать молчаливую дуэль, гость заговорил задумчиво и безэмоционально, как диктор метро:

‒ Ну, значится вот что, дорогой мой Витенька. Во-первых, я никуда не уйду, не исчезну и не растворюсь, можешь не надеяться.

Послышалось недовольное ворчание Вити.

‒ Во-вторых, я не сон, не глюк и не кошмар, ‒ заводясь понемногу, продолжил незнакомец, ‒ в-третьих, хорош дурочку ломать, у меня еще дел по горло! ‒ раздражившись, почти крикнул гость, развернувшись и пристально глядя на Витю. Глаза его метали настоящие маленькие молнии, увидев которые, Витя наверняка решил бы, что у него поехала крыша.

‒ Вставай! ‒ грозно взвизгнул мужчина, покраснев от натуги.

Витя боязливо выглянул из-под одеяла и посмотрел в сторону окна. Странного незнакомца там уже не было. Витя поискал его глазами и обнаружил сидящим в компьютерном кресле у стола. Гость крутился на нем из стороны в сторону, рассматривая обстановку Витиной комнаты.

Увидев, что Витя вылез из своего убежища, мужчина перестал крутиться и широко и искренне улыбнулся.

‒ Ну, вставай уже, несчастье мое! Покажись во всей своей красоте неземной, ‒ ласково замурчал он.

Витя нерешительно сполз с дивана и встал лицом к гостю. В голубой пижаме с медведем на груди, задранной брючиной штанов, и разных носках он стоял, пытаясь пригладить всклокоченные волосы и кидал боязливые взгляды на непрошенного гостя.

Улыбка медленно сползла с сияющего лица мужчины. Он некоторое время рассматривал стоящего перед ним двадцатипятилетнего парня, и на лице его читалась борьба разочарования и вежливости.

Несколько раз он попытался улыбнуться, но попытки эти были неудачными: улыбки получались натужными и какими-то болезненными.

‒ Возмужал! ‒ подытожил гость.

Витя смущенно заулыбался и подтянул сползающие из-за слабой резинки пижамные штаны.

Мужчина встал и, вытянув вперед руку, устремился к Вите.

‒ Ну, будем, что ли, знакомы! Аполлон ‒ твой главный наставник, ‒ весело произнес гость.

‒ Витя, ‒ искренне улыбнувшись, сказал Витя, протягивая руку в ответ.

Аполлон раскатисто засмеялся. Рукопожатие мужчин перешло в троекратное объятие с троекратным же поцелуем в обе щеки.

‒ Ну вот, а ты боялся, ‒ весело произнес гость, отступив на шаг от Вити, но все еще не отпуская рук с его плеч и потряхивая его.

‒ А вы… ‒ Витя смущенно замолчал, не зная, как обращаться к удивительному собеседнику, и посмотрел на него с испугом.

‒ Что еще за вы? ‒ наигранно-возмущенно заговорил Аполлон. ‒ Забудь! Мы ж с тобой роднее всех родных, так что давай без церемоний.

Аполлон отошел от Вити и, заложив руки за спину, не спеша зашагал по комнате, с любопытством осматриваясь. Витя сел на компьютерный стул у стола и настороженно наблюдал за действиями гостя.

Аполлон подошел к турнику, с вызовом посмотрел на него, снял плащ, кирасу, венок и бережно положил их на пол. Вернувшись к тренажеру, он плюнул поочередно себе на ладони, важно растер их, подпрыгнул и ухватился за перекладину. Повисев на прямых руках несколько секунд, Аполлон поднатужился и, краснея, подтянулся.

‒ Раз! ‒ игриво произнес он и, повисев еще немного, снова подтянулся.

‒ Два! ‒ натужно посчитал он и бодро спрыгнул с турника, тяжело дыша и улыбаясь.

Переключив внимание на боксерский мешок, Аполлон устремился к нему и, встав в стойку и угрожающе глядя на нарисованную на нем злодейскую рожу, принялся мелко прыгать вокруг мешка, вдохновенно боксируя и периодически уклоняясь от невидимых ударов воображаемого соперника.

‒ А вы, то есть ты, откуда взялся? ‒ все еще смущаясь, но не желая быть невежливым, продолжил разговор Витя.

Аполлон перестал боксировать, вытер загорелой рукой струившийся по прекрасному лицу пот и повернулся к Вите.

‒ Как откуда? Оттуда! ‒ Аполлон показал рукой куда-то вверх. Витя посмотрел туда, куда показывал Аполлон, и, явно ничего не понимая, протянул:

‒ А!

Аполлон продолжил боксировать, а Витя, не зная, о чем, собственно, еще поговорить, замолчал, все больше чувствуя неловкость от всего происходящего.

‒ Вообще-то я всегда рядом с тобой был, с самого рождения, ‒ прерывисто дыша, как ни в чем не бывало, заговорил Аполлон. ‒ Мы, наставники, от своих подопечных ни на шаг не отходим.

‒ Так ты ангел-хранитель, что ли? ‒ неуверенно спросил Витя.

‒ Ну да, ‒ тяжело дыша, ответил Аполлон, ‒ хотя, я предпочитаю ‒ наставник. Как-то солиднее звучит, согласись.

Аполлон крутанулся на месте на триста шестьдесят градусов и смачно ударил ногой нарисованную на груше морду, издав победный клич.

‒ А я помню, как ты мне в детстве мерещился, ‒ робко продолжил Витя, болезненно улыбнувшись.

Аполлон остановил неравный бой с наглой рожей и вновь повернулся к Вите, часто-часто дыша.

‒ Вообще-то не мерещился, а пытался на контакт выйти, ‒ возмущенно произнес он, наклонившись вперед и пытаясь восстановить дыхание. ‒ А ты зачем-то обо мне начал всем подряд рассказывать, и сам знаешь, что из этого вышло, ‒ выдохнул он и выпрямился, глядя на смущенного Витю.

‒ Так получается, я тебя на самом деле видел, а мне не верил никто! ‒ с горечью воскликнул Витя, часто задышав от нахлынувших воспоминаний из детства.

Сколько же раз он рассказывал бабушке и деду, что к нему в комнату приходит неизвестный дядя, улыбается и играет с ним в разные веселые игры, сколько слез он пролил, доказывая, что это вовсе не сон, как утверждала бабушка, а всамделишный дядя.

А этот дедушкин друг ‒ бородатый старичок в больших очках, который приходил к ним домой и задавал Вите какие-то глупые вопросы, просил рассказать ему про того самого дядю из сна, а после долго разговаривал с бабушкой и дедом на кухне за закрытой дверью!

Витя видел, как, вытирая бегущие слезы, бабушка благодарила бородатого незнакомца, провожая его в прихожей, и как дед нервно жал ему руку, обещая выполнить все, о чем они договорились. А после визита бородача Витю перевели на домашнее обучение и каждый день бабушка просила пить горькие витамины, уверяя, что от них Витя станет большим и сильным.

‒ Вот поэтому-то мы временно назначили тебе другого наставника. Ну, знаешь, такого, в классическом, как говорится, варианте. Чтобы просто был рядом и, особо не отсвечивая, выполнял свои профессиональные обязанности и, соответственно, перенесли этот наш с тобой разговор, ‒ примирительно ответил Аполлон, многозначительно глядя на Витю.

‒ Какой еще разговор? ‒ с опаской спросил Витя, вжимаясь в стул.

Аполлон вытер со лба пот и стал серьезным. Подняв с пола плащ, он по-королевски гордо накинул его, пристегнув золотой брошью, водрузил на голову золотой венок и, как заправский актер, замер в драматичной позе, пронзая Витю не менее драматичным взглядом.

Витя съежился на стуле, глупо улыбаясь и вконец растерявшись.

‒ Серьезный! Серьезный разговор, Витенька! ‒ пафосно произнес Аполлон.

Медленно и важно он подошел к окну, встал вполоборота и, скрестив руки на груди, сосредоточенно посмотрел куда-то вдаль. Витя повернулся в сторону Аполлона и молча ждал объяснений.

Аполлон какое-то время стоял, напряженно всматриваясь в одному ему видимые пространства, и Вите даже показалось, что он забыл о его, Витином, существовании.

Наконец, вернувшись из поглотивших его далей, Аполлон перевел туманный взгляд на подоконник и хотел уже было начать свой серьезный ‒ это было очевидно ‒ рассказ о чем-то определенно важном, но тут заметил стоявший на нем большой оранжевый кактус в горшке.

Кактус этот больше десяти лет был домашним любимцем Вити. Какого-то необычного сорта, он должен был ‒ по уверениям соседки тети Маши, что впихнула его бабушке перед переездом ‒ зацвести пурпурным цветком невиданной красоты, но, почему-то так ни разу и не зацвел, разочаровав и без того не очень любившую кактусы бабушку.

Витя не позволил ей избавиться от кактуса-неудачника, забрал его к себе в комнату и был единственным, кто верил, что Жорик ‒ так он его назвал ‒ все-таки подарит этому миру свой цветок.

Он разговаривал с ним, когда было совсем одиноко, жаловался на несправедливость деда после очередной стычки или, наоборот ‒ подбадривал колючего друга, уверяя, что тот вовсе не бесполезная колючка, как называла его бабушка, а очень даже интересное и непохожее ни на кого растение.

‒ Какая прелесть! ‒ восхищенно воскликнул Аполлон, всплеснув руками и склонившись над Жориком, с интересом рассматривая его со всех сторон. ‒ Главное ‒ не залить. Кактусы этого не любят, ‒ поучительно продолжил он, любуясь Жориком.

Улыбаясь по-детски искренне и радостно, Аполлон повернулся и посмотрел на Витю, который, не проронив ни звука, в небольшом замешательстве наблюдал за странным отступлением от обещанного серьезного разговора.

Аполлон резко посерьезнел, прокашлялся, театрально нахмурил брови и, скрестив на груди руки, гордо выпрямился.

‒ Знай, Виктор, я пришел к тебе с важной вестью! Час пробил, мой мальчик! Пора! ‒ торжественно произнес он.

Витя съежился еще больше и, выпучив глаза, смотрел на Аполлона.

‒ Куда? ‒ выдавил он из себя.

Этот, казалось бы, вполне себе логичный вопрос почему-то совершенно сбил Аполлона. За считанные секунды его пафос скис, и он растерянно замолчал, глядя на Витю.

‒ Да ты не понял! Не пора, в смысле, куда-то, а пора, в смысле, что время пришло, ‒ скороговоркой произнес он после небольшой паузы, расстроившись, что такой грандиозный момент был напрочь запорот глупым Витиным вопросом.

Он многозначительно смотрел на Витю, ожидая, когда же выданная информация дойдет до тупившего немного парня.

‒ Какое время? ‒ виновато проскулил Витя, не понимая ничего, кроме того, что он явно спрашивает что-то не то, разочаровывая тем самым своего собеседника.

‒ Ну, время! Время открыть свой дар миру, ‒ почти плача от досады, произнес Аполлон.

‒ Какой еще дар? ‒ хриплым шепотом спросил Витя, чувствуя, как его сердце опять начало заходиться учащенным стуком.

Аполлон вновь принял торжественную позу, и его плащ заколыхался. Вокруг него вновь появилось странное свечение. Он медленно взлетел над полом и указал гордо вытянутой вперед рукой в сторону входной двери.

‒ Дар, который был дан тебе свыше! ‒ с пафосом произнес он. ‒ Дар, который так нужен людям! ‒ голос наставника эхом разлился, как показалось Вите, по всему дому. ‒ Дар!..

Аполлон не успел закончить фразу ‒ за дверью послышались шаркающие шаги.

‒ Аня, где у нас туалетная бумага лежит? ‒ раздраженный голос деда прозвучал совсем близко.

‒ Там, на полке посмотри, ‒ глухо издалека ответила бабушка.

Аполлон в замешательстве замер, опустил руку и посмотрел на застывшего на месте Витю.

‒ Витюшу будить пора, блины стынут. Постучи там ему, ‒ вновь прозвучал голос бабушки.

‒ Виктор, вставай! ‒ совсем рядом прогремел голос деда.

Аполлон и Витя в ужасе переглянулись. Аполлон быстро приземлился и заметался по комнате в поисках убежища. Не найдя ничего пригодного, он вернулся к окну и спрятался за занавеску. Витя же прыгнул на диван и укрылся с головой одеялом.

‒ На сегодня, кажется, все. Я скоро вернусь, жди меня! Чао! ‒ быстрым шепотом произнес Аполлон.

Витя выглянул из-под одеяла ‒ занавеска все еще колыхалась от недавнего прикосновения Аполлона, но самого Аполлона за ней уже не было. Витя снова лег и накрылся с головой одеялом.

‒ Дар-дар, ‒ послышалось недовольное бурчание. ‒ Скипидар! ‒ тихо передразнил он исчезнувшего собеседника. ‒ Наставник он, видите ли, ‒ еле слышно, зевая, прошептал Витя, и через минуту комнату огласил его храп.

__

Петр Иванович, заправляя в синее домашнее трико кипенно-белую майку, вошел в кухню, где в этот момент Анна Ивановна ставила на стол тарелку с высокой стопкой дымящихся кружевных блинчиков и сел на свое место. Его любимая красная кружка с небольшим сколом на ручке уже стояла перед ним, испаряя ароматы мяты и чабреца.

Анна Ивановна достала из холодильника запотевший кувшин с любимым Витиным вишневым компотом и поставила рядом с блинами. Здесь же стояли: вазочка с малиновым вареньем, сметана, золотистый мед в розетке, три прозрачных стакана под компот, медная салфетница и три чистые тарелки в стопке.

Послышался тонкий свист закипающего чайника, и Анна Ивановна поспешила к плите, не давая ему зайтись самой высокой своей нотой.

Петр Иванович, с наслаждением отхлебнув душистый кипяток из кружки, вновь нацепил очки и, довольно улыбаясь, посмотрел на открытую перед ним страницу с неразгаданным еще до конца кроссвордом.

‒ Ну-с! Что тут у нас осталось? ‒ с азартом произнес он, ставя кружку на стол и потирая руки в предвкушении скорой победы.

Анна Ивановна присела по правую руку от мужа, налила компот в стакан и, пригубив ледяной напиток, спросила:

‒ Ты Витю-то разбудил?

Петр Иванович, отвлекшись от кроссворда, сквозь приспущенные очки озабоченно посмотрел на жену, вспоминая, будил ли внука. Не вспомнив наверняка, Петр Иванович повернулся в сторону двери и зычным поставленным голосом проревел на всю квартиру:

‒ Виктор!

Оглушенная Анна Ивановна закрыла уши руками, осуждающе глядя на улыбающегося мужа.

__

‒ Что, кто? ‒ резко проснувшись от крика деда, Витя подскочил на диване, растерянно оглядываясь по сторонам. Сердце его колотилось, пробивая грудную клетку, мозг отчаянно ничего не соображал. В голове замелькали картинки из недавно пережитого кошмара, в висках запульсировало «Аполлон!»

Витя яростно растер глаза и, пытаясь навести резкость, испуганно осмотрел комнату. Никого.

Он спрыгнул с дивана и боязливо подошел к занавеске. Закрыв на секунду глаза и шумно выдохнув, Витя резко отдернул ее ‒ за занавеской никого не было.

Улыбнувшись, парень уверенно подошел к стулу, из кучи висевших на спинке вещей вытянул любимую футболку и джинсы и поспешил в душ.

Окончательно придя в себя после освежающих водных процедур, в приподнятом настроении, Витя, урча желудком, устремился на божественный аромат бабушкиных блинов, на ходу собирая волосы в хвост.

Довольно улыбаясь, он подошел к кухне. Дверь в нее была предусмотрительно закрыта бабушкой, дабы блинный дым не тянулся по всей квартире.

Витя остановился, поддавшись непреодолимому желанию потянуться как следует, и, высоко подняв над головой руки, выгнулся вперед худой грудной клеткой.

‒ И последнее слово! ‒ весело и гордо прогремел из-за двери дед.

Витя бесшумно открыл дверь и остановился на пороге, рассматривая знакомую картину: дед, как обычно, сидел на своем месте за столом, ‒ спиной к входной двери, ‒ внимательно вчитываясь в кроссворд, бабушка ‒ хлопотала возле плиты.

Витя улыбнулся.

‒ Хм. И чего же это такое, интересно? ‒ озадаченно произнес дед, глядя куда-то вверх и шевеля губами. ‒ Неотвратимое, неизбежное воздаяние за содеянное. Хм. Окончание ‒ ма. После небольшой паузы он многозначительно вытянул вверх указательный палец и радостно вскрякнул:

‒ Тюрьма!

Витя беззвучно засмеялся в кулак, глядя, как дед, причмокивая от удовольствия, вписывает ответ в журнал. Через секунду уже старик остановился, крутя карандаш между пальцами.

‒ Не подходит, ‒ растерянно протянул он, пожимая плечами. ‒ А чего же это тогда? Воздаяние ‒ пять букв?

‒ Это карма, дед, ‒ многозначительно произнес Витя, входя в кухню. ‒ Доброе утро! ‒ продолжил он, подходя к столу и усаживаясь на свое место напротив деда.

‒ Привет, Витюш, ‒ ласково ответила бабушка, улыбнувшись любимому внуку.

Дед вместо ответного приветствия недоверчиво посмотрел на Витю и перевел взгляд на кроссворд. Бесшумно одними губами он несколько раз подставил предложенный внуком вариант, но не желая сдаваться без боя, с явно читающимся скептицизмом в голосе спросил:

‒ Чего это еще за карма такая?

‒ Ну, это такое понятие из древнеиндийской философии ‒ закон кармы. Когда за все твои хорошие и плохие поступки Высшие Силы тебе или благодарность выписывают, или наказывают, ‒ экспертно ответил Витя, пододвигая к себе пустую тарелку.

‒ Чего-чего? ‒ презрительно скривился дед, глядя на внука, который, улыбаясь, положил себе на тарелку горячий блин, посыпал сахаром, скрутил в трубочку и целиком запихнул в рот. ‒ Понахватался ерундистики всякой. Карма-шмарма!

Дед недовольно запыхтел, вписывая дурацкое слово в кроссворд, снял очки, закрыл журнал и строго посмотрел на Витю. Тот с набитым ртом улыбался ему в ответ, активно сворачивая следующий блин.

‒ Между прочим, дед, может так случиться, что в следующей жизни уже я буду твоим дедом. Так что ты поаккуратнее! ‒ он весело всхрюкнул, пытаясь проглотить блин.

‒ Пфф, напугал ежа, ‒ раздраженно ответил дед. ‒ Ты лучше бы работу себе искал, а не ерунду всякую читал. Философии у него там какие-то, видите ли.

Витя в секунду замер на стуле, проглотил блин, вытер руки и рот салфеткой из салфетницы и посмотрел на деда.

‒ Меня уволили неделю назад, ‒ с обидой произнес он. Дед раздраженно заерзал на стуле. ‒ И работу я ищу ‒ ты это прекрасно знаешь, ‒ холодно продолжил Витя. ‒ А что я читаю ‒ это мое личное дело.

Дед, чувствуя предстоящую схватку, сощурился и впился в Витю глазами.

‒ Ищет он. У нас тут, кстати, объявление висит в подъезде ‒ дворник в ЖЭК требуется. Может, туда?

Бабушка, всплеснув руками, повернулась в сторону стола, гневно глядя на деда. Витя сидел, опустив голову и поджав губы.

‒ Ты чего разошелся, старый? Найдет он работу! Программисты сейчас везде нужны.

Витя поднял взгляд на деда.

‒ Ну-ну, ‒ с ехидцей ответил дед, не отводя взгляд от покрасневших в напряжении глаз внука.

‒ Я тебе клянусь, ‒ хрипло зашипел Витя, ‒ что до конца этой недели найду себе работу! Витя чуть подался вперед, сжав лежавшие на столе руки в кулаки. Дед с вызывом посмотрел на Витю, тоже подавшись немного вперед. ‒ Посмотрим!

Бабушка молча подошла к столу и, наклонившись над ним, мокрой тряпкой начала активно вытирать абсолютно чистую поверхность. Дед и Витя невольно перевели взгляды на явно расстроенную женщину и, чувствуя неловкость за некрасивую стычку, одновременно откинулись на спинки своих стульев.

‒ Витюш, Олежка звонил, поговорить с тобой хотел, ‒ тихо и ласково произнесла Анна Ивановна. ‒ Перезвони ему.

‒ Хорошо, ба, перезвоню, ‒ расстроенно ответил Витя. ‒ Спасибо, все было очень вкусно.

Он быстро встал и ушел с кухни. Бабушка выразительно посмотрела на деда, и тот стыдливо уткнулся в журнал.

__

Расстроенный Витя стоял в своей комнате у окна, бессмысленно глядя на залитый солнцем двор. В глазах щипало. Не желая поддаваться охватившему его горестному чувству, он перевел взгляд на горшок с кактусом. Ткнув пальцем во влажную землю, Витя криво улыбнулся и пробурчал:

‒ Учить он меня еще будет!

Зазвонил сотовый. Витя подошел к столу, взял телефон и улыбнулся, увидев на экране имя друга.

‒ Привет, братан! Только набрать тебя хотел. ‒ Витя свободной рукой поднял с пола рюкзак и поставит его на стол.

‒ Слушай, я тут у тебя под домом стою. Выходи, разговор есть, ‒ раздался в трубке веселый голос Олега.

Витя подошел к окну, нашел глазами знакомый «Хаммер», улыбнулся и ответил:

‒ Ага, давай, бегу. Две минуты.

Положив в задний карман джинсов сотовый, Витя застегнул стоявший на столе рюкзак и, перекинув его через плечо, вышел из комнаты. Всунув кое-как ноги в зашнурованные кроссовки, он прокричал в сторону кухни:

‒ Я ушел. Меня Олег ждет. Буду поздно. ‒ И выбежал из квартиры.

__

Олег, как всегда, в деловом костюме и белоснежной рубашке, сидел в машине с заглушенным двигателем и, прижимая плечом к уху телефон, искал что-то в бардачке.

Внешне он чем-то напоминал Вите минотавра из любимых им в детстве греческих мифов: высокий, с крупной головой, широкими плечами, мускулистый и уверенный в себе.

Они были знакомы с первого класса, с первого в их жизни школьного звонка. Как-то сразу и конкретно они сдружились, и дружба эта с годами только крепла. Волевой и сильный Олег ‒ местами хулиганистый и ершистый, записной троечник ‒ и скромный, тихий и совершенно бесконфликтный отличник Витя ‒ они всегда и везде были вместе.

Олег был для Вити кем-то вроде названого старшего брата, хотя и был на полгода младше ‒ заступался и помогал, если случались какие-то переделки.

Витя же, тоже высокий, но худой и вечно сутулящийся, с похожими на плети длинными руками и ногами, способный и трудолюбивый в обучении, был в их паре интеллектуальной составляющей, отвечающей за успешное выполнение всевозможных контрольных, тестов и прочей ерунды, заниматься которой Олегу было совершенно неинтересно.

Олег, в отличие от Вити, уже в седьмом классе ясно осознавал, чего хочет от этой жизни. План его был амбициозен и конкретен. Он должен стать бизнесменом и управлять собственной фирмой. Так, собственно, и случилось. Лидерские качества, умение завязывать нужные знакомства, мобильность и бычье стремление к цели сделали свое дело.

Витя после школы, как и подобает хорошим мальчикам из хороших семей, поступил в институт и окончил его с отличием, получив заветный диплом, Олег же, отслужив в армии, вернулся и активно взялся за построение своего бизнеса, имея лишь хорошо подвешенный язык и батин гараж, в котором он организовал автомастерскую. В скором времени Олег уже был владельцем небольшой сети автомастерских, женился и даже стал отцом очаровательной девчушки. В общем, все у него, по словам Витиного деда, было складно и ладно.

Найдя, наконец, в бардачке то, что искал, а именно блокнот, Олег достал его, положил на колени и, ткнув указательным пальцем в язык, активно пролистал несколько страниц, ища нужные записи.

Одновременно с этим, все так же прижимая к уху телефон, он раздраженно пробубнил в него:

‒ Я же сказал тебе – с Витьком встречаюсь! Все, давай, перезвоню.

Швырнув телефон и блокнот на панель перед собой, Олег нервно распустил дорогущий галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

Витя запрыгнул в машину, по привычке кинул рюкзак на заднее сиденье и посмотрел на друга ‒ Олег молчал, нервно потирая подбородок.

‒ Ты чего? Случилось что-то?

‒ Да не, все нормально. Все как всегда, ‒ устало и раздраженно ответил Олег.

‒ Жанка что ли? ‒ понимающе улыбнулся Витя.

‒ Ну а кто еще? ‒ горячась, заговорил Олег. ‒ Две минуты разговора и всё – вымотанные нервы и испорченное настроение на весь день!

‒ Да ладно, не расстраивайся. Помиритесь.

‒ Да задолбался я мириться с этой истеричкой, ‒ закипая, ответил Олег, глядя воспаленными глазами на друга. ‒ Шагу не могу ступить без ее проверок и указаний!

‒ Куда пошел? Когда вернешься? ‒ передразнивая манеру жены говорить, немного затягивая слова, Олег изобразил ее недовольное лицо, часто-часто моргая. ‒ Позвони, как освободишься! Чего не позвонил? Не звони мне, я в салоне!

Витя понимающе молчал, давая другу выплеснуть накопившуюся злость.

‒ Забибикала! Если бы не Светка!..

Олег замолчал, отвернувшись к водительскому окну и нервно кусая пухлую нижнюю губу. Витя смотрел на него с жалостью, не зная, как приободрить друга.

‒ Ну, слушай, а чего ты хотел после твоей истории с этой, как ее? Таней?

‒ Леной. Танька до нее была, после Ирки, ‒ злой скороговоркой ответил Олег.

Витя прыснул со смеху, Олег повернулся, в недоумении глядя на друга, но уже через секунду не сдержался и загоготал во все горло.

‒ Прикинь, мы только табличку "Не беспокоить" повесили, ‒ сквозь смех прохрипел Олег, ‒ а тут стук в дверь. ‒ Это горничная, откройте, пожалуйста! ‒ пародируя писклявый голос горничной, продолжил Олег. ‒ Открываю ‒ твою ж копоть, Жанка!

Олег изобразил позу и лицо Жанны, и друзья зашлись в удушающем припадке смеха. Потрясясь какое-то время в беззвучных конвульсиях, Олег попытался отдышаться, вытирая льющиеся из глаз слезы.

‒ Чудом выжил! ‒ прокряхтел он, шумно выдохнув и развернувшись к Вите. ‒ Я после этого зарекся. Не стоит оно того, точно тебе говорю. ‒ Витя улыбнулся и согласно кивнул. ‒ Ну да ладно, бог с ними, с этими бабами, ‒ продолжил Олег, ‒ давай о деле поговорим.

Он посерьезнел и пристально посмотрел на Витю. Витя же, выдохнув остатки смеха и кожей чувствуя надвигающийся неприятный разговор, выпрямился, наклонил голову вправо-влево, хрустнув позвонками, и замер, глядя прямо перед собой. Он догадывался, о чем с ним хочет поговорить Олег, а потому чувствовал себя крайне неловко и уязвимо.

‒ Тут это, дед твой недавно звонил, просил пристроить тебя куда-нибудь на работу.

Олег сделал паузу, все так же глядя на друга. Витя усмехнулся краешком губ и перевел взгляд на свои кроссовки.

‒ Я пообещал, конечно, но, сам понимаешь, быстро найти что-то стоящее не получится, но всех своих я подключил, так что не дрейфь ‒ прорвемся! Накрайняк, к себе заберу, будешь моим замом или исполнительным директором. А что, с твоими-то мозгами самое оно.

‒ Спасибо, ‒ с досадой произнес Витя, отворачиваясь к окну. ‒ Достал он. Сказал же, не лезь, сам разберусь ‒ нет, куда ж без него! ‒ обида взяла верх, и Витя раздраженно продолжил:

‒ Он же у нас герой-полковник, все может, все умеет, а я так – бестолочь непутевая.

Витя скрестил руки на груди и нахохлился, как воробей в морозный вечер.

Олег молча достал из кармана пиджака две конфеты и протянул одну Вите. Витя, развернув яркий фантик, положил сосульку в рот, шумно вгрызаясь в нее. Молча засунув свою конфету в рот и рассасывая кислую дольку, Олег, причмокивая и морщась, заговорил, решив сменить тему:

‒ Слушай, а ты свободен сейчас? Поехали куда-нибудь, посидим, покалякаем, а то я с утра не ел ничего. Да и расслабиться надо уже. Две недели не выходил никуда без Жанки.

– А поехали! – азартно ответил Витя, с вызывом глядя на улыбающегося друга.

– Чего-куда? К Русланчику? По шашлычку? – причмокнув, спросил Олег.

– Давай к Русланчику.

Витя поудобнее втерся в кресло, догрызая остатки конфеты. Олег радостно кивнул и повернул ключ в замке зажигания.

__

Минут через десять друзья были в центре города и, оставив машину, отправились по пешеходной улице к любимому кафе.

На закрытой входной двери кафе «У Руслана» висел листок, сообщающий всем желающим посетить уютный уголок восточной кухни о том, что именно сегодня, по каким-то совершенно непонятным причинам, никому из страждущих не удастся отведать божественного шашлыка, который здесь готовили, так же как не получится вкусить и других чудесных блюд, и прекрасного вина – извините!

– Ну да, конечно! – расстроенный Олег подергал закрытую дверь и тоскливо посмотрел на Витю. – Это нас Жанка сглазила, вот точно тебе говорю. Как только поругаемся, со мной каждый раз всякая фигня происходит. То колесо спустит, то насморк начинается. Ведьма!

Витя стоял, засунув руки в карманы брюк, перекатываясь с пяток на носки и смиренно улыбаясь. Олег сорвал с шеи бесполезный галстук, скомкал его и засунул в карман брюк. Суетливо оглядываясь по сторонам, он какое-то время изучал близлежащие заведения со схожей тематикой, коих на этой улице было немало.

– О! Вот куда мы с тобой пойдем! – победно вскрикнул он, указывая рукой куда-то через дорогу. – Мы там с Машкой были. Прикольное местечко, – весело добавил он.

Витя посмотрел в указанном направлении и в недоумении произнес:

– Да ну? Ты же это несерьезно?

– Пойдем-пойдем, тебе понравится! – засмеялся Олег.

Сомневаясь в адекватности принятого другом решения, Витя неуверенно пошел за ним, оглядываясь по сторонам в поисках более подходящего места для мужских посиделок.

Зазвонивший в кармане Олега телефон заставил друзей остановиться. Глядя на горящий экран, Олег злобно усмехнулся и уверенным жестом сбросил входящий.

– Ну уж нет, Жаннуля, на сегодня достаточно! Витек, на абордаж!

Витя засмеялся, и друзья уверенно направились к цели.

Перейдя дорогу, они оказались у входа в небольшой кафе-бар.

– «Влюбленная зебра»? – Витя вслух произнес название заведения и скептически посмотрел на друга.

Прямоугольная красная вывеска, в центре которой в большом белом круге нарисована была голова зебры, развернутая в пол оборота и грустно смотрящая на входящих, заставила Витю еще раз усомниться в принятом решении друга о месте дислокации.

Криво улыбаясь, он стоял, рассматривая нелепое художественное творение. Сзади раздался заливистый смех Олега, и Витя почувствовал дружеский толчок в спину. Врезавшись в дверь, он ввалился в кафе под истеричный звон дверного колокольчика.

В баре было тихо и безлюдно, негромко играла музыка. Помещение оказалось уютным: без танцпола, с девятью черными столиками и пухлыми красными диванчиками с двух сторон от каждого в три ряда по три.

Между рядами столиков ‒ широкие проходы, ведущие к сердцу бара – черной барной стойке с ярко-красной столешницей. У стойки стояли красные же барные стулья со спинкой. На стене за местом бармена, в затейливых зеркальных нишах с полками стояла посуда и всевозможные бутылки.

Интерьер кафе был выдержан в черно-красном цвете. Исключением были шахматный, черно-белый пол, стилизованные под окрас зебры подушки на диванчиках, стоящие на столе опять же зебристого окраса вазочки для цветов и уморительные емкости для соли и перца в виде голов целующихся зебр. Над каждым столом на длинном проводе висели черные светильники.

Витя с любопытством осмотрелся. Слева, метрах в пяти от него, вдоль стены располагался самый дальний ряд столиков, над каждым из которых висел постер.

Над центральным ‒ полотно с изображением соприкасающихся головами и явно влюбленных зебр. Понятно это становилось из того, что головы этих самых зебр, соприкасаясь, образовывали некое подобие сердца.

Над столиком слева ‒ постер с головой зебры в профиль, смотрящей в сторону влюбленной зебриной парочки с центральной картинки, над столиком справа ‒ тоже голова зебры в профиль и тоже смотрящая на нашедших друг друга на просторах африканской прерии соплеменников.

Витя прыснул со смеху.

За барной стойкой никого не было. Олег указал рукой на центральный столик у окна и, похрюкивая от смеха, сказал:

– Вон там мы с Машкой сидели. Давай туда.

Олег бодро направился к выбранному столику. Витя, улыбаясь и рассматривая постеры с зебрами, поплелся за другом.

Переведя взгляд на крайний левый постер, Витя вдруг вздрогнул – в углу, в полутьме, за еще одним столиком – таким же, как и все остальные столики в кафе, но только меньшего размера, на диванчике, прислоненном спинкой к стене, неподвижно сидела женщина и в упор смотрела на Витю.

Ее ярко-красная балахонистая блузка сливалась с цветом мягкого диванчика, и Вите на секунду показалось, что у сидящей нет тела – одна голова, висящая в воздухе.

Сообразив через долю секунды, что с женщиной все нормально, и худое, завернутое в непонятную хламиду тело все-таки имеется, Витя выдохнул и даже сумел рассмотреть странную посетительницу.

Лет сорока. Гордо выпрямленная стальная спина, бледное, без каких-либо эмоций лицо, тонкие розовые, сжатые в комочек губы и резкие скулы. Ее немигающие, косящие немного голубые глаза казались огромными из-за мощных линз больших круглых очков в тяжелой оправе.

Рыжие, вьющиеся от природы непослушные волосы женщины небрежно торчали в разные стороны, и казалось, что у сидящей вместо волос львиная грива. В самой гуще копны над левым ухом Витя разглядел небольшой белый цветок вроде бы шиповника.

На столе перед странненькой женщиной стояла наполовину опустошенная бутылка Мартини и пустой бокал. Здесь же лежал открытый то ли блокнот, то ли тетрадь. Руки ее, согнутые в локтях, лежали на столе – в правой была ручка.

Смущенно улыбнувшись, Витя неуклюже кивнул женщине, прошипев:

– Здрасьте.

Женщина никак не отреагировала на приветствие, не сводя, однако, широко открытых глаз с Вити.

Растерявшись вконец, Витя поспешил к Олегу и, усевшись, друзья завертели головами, в надежде увидеть официанта или администратора.

__

Не прошло и минуты, как из подсобного помещения слева от барной стойки, раздались голоса спорящих людей. Быстрым шагом в зал вошел высокий молодой человек в униформе – судя по всему – бармен заведения и, подлетев к своему рабочему месту, схватил бокал и принялся яростно натирать его салфеткой.

Следом за барменом, из глубин подсобки, появилась активная невысокая дама со смешным лицом в розовом деловом костюме. Резкими отработанными движениями женщина собирала в хвост распущенные длинные волосы пепельного цвета. В зубах ее были зажаты две шпильки.

Высокий бармен, не поворачивая головы в сторону женщины, скорчил кислую мину и, трагично выдохнув, принялся рассматривать бокал на просвет.

Расположившись чуть позади расстроенного бармена, женщина вынула изо рта шпильки и воткнула их в небольшой нагрудный кармашек пиджака. Пригладив за уши так и не убранные в хвост волосы, она молитвенно сложила руки и, пытаясь, видимо, подобрать нужные слова, застыла на некоторое время в молчании, буравя глазами спину парня.

– Сережа, ну скажи, что, что тебя не устраивает? – наигранно ласково произнесла она после затянувшейся паузы.

Голос ее с небольшой хрипотцой слегка дрожал, но не от волнения, а от попытки использовать свой невыдающийся, скажем честно, актерский талант.

Сережа, не поворачиваясь в сторону говорящей, закатил глаза и тяжело выдохнул.

– Алла Юрьевна, мы уже сто раз это обсудили! Я все объяснил. Я не могу больше у вас работать, – сдержанно и вежливо произнес он.

Алла Юрьевна, по-кошачьи выйдя из-за спины Сережи, встала справа от него, взяла со стоящего на столе подноса бокал и, копируя жесты бармена, осмотрела его на просвет, краем глаза наблюдая за Сережей, который сосредоточенно протирал обнаруженное, судя по всему, пятно на бокале.

Женщина аккуратно поставила бокал обратно на поднос и развернулась к бармену лицом. Тот, как ни в чём не бывало, повесил натертый до блеска бокал на стойку над собой и взял следующий.

– Ну может, ты все-таки подумаешь? Я тебе зарплату повышу, – заискивающе произнесла она.

Сережа презрительно фыркнул, поставил бокал на стол и повернулся лицом к Алле. Демонстративно нагнувшись вниз, – хозяйка еле-еле доставала ему до груди, – он с вызывающим холодом посмотрел ей в глаза и скрестил длинные руки на груди.

– Алла Юрьевна, давайте закончим этот бессмысленный разговор. Через час закончится моя смена, а с ней закончится и моя работа в вашем кафе, – раздраженно сказал он и разогнулся.

Алла Юрьевна, дернув шеей, бросила на Сережу уничтожающий взгляд снизу вверх, и ее нижняя губа затряслась, предвещая недоброе.

– А знаешь что, Сереженька! – прошипела она.

Достав из второго кармана розового пиджака резинку для волос, Алла Юрьевна быстро намотала на голове высокую гульку и, сжав в кулаки пальцы с ярким маникюром, воткнула их в свои бока. Она сделала шаг вперед, оказавшись почти впритык к бармену.

Высоко задрав голову, она пристально, не моргая, смотрела на Сережу. Тот вытянулся струной, опустив руки по швам и сделал шаг назад.

Алла Юрьевна, сдув с лица непослушную прядь, сделала еще один наступательный шаг вперед. Сережа, в свою очередь, сделал еще один шаг назад и уперся задом в столешницу барной стойки. Застыв в полном бессилии, парень медленно перевел взгляд с атакующей его хозяйки куда-то вверх и вправо от себя.

– Ты уволен! – громко и коротко вскрикнула Алла Юрьевна, презрительно глядя на левую щеку бармена.

Сережа гордо повернул голову и посмотрел своей бывшей теперь уже хозяйке в глаза.

– Спасибо, – холодно произнес он.

Алла Юрьевна, распахнув глаза, раздула щеки и всплеснула руками.

– Да пожалуйста! – вложив все свое презрение в произносимое, ответила она и, схватив какую-то тряпку, так яростно начала натирать барную стойку, что гулька на ее голове затряслась во все стороны. Сережа нервно содрал с тонкой шеи бабочку и положил в центр барного стола.

Став невольными свидетелями неприятной сцены, Витя и Олег, боясь привлечь к себе внимание, сидели и переглядывались, не зная, как поступить.

На счастье, к их столику, наконец-то заметив посетителей, подошла официантка. Молодая девчонка лет двадцати в униформе заведения: белая рубашка, черный жилет, на грудном кармашке которого вышит был логотип, как на вывеске над входом в кафе, бабочка с принтом под зебру – точь-в-точь как у свежеуволенного бармена, красный поясной фартук чуть выше колен, бейдж с именем «Екатерина». Под фартуком – черные, обтягивающие красивые длинные ноги, брюки.

Девушка была хороша собой, даже несмотря на странные темно-зеленые волосы, убранные в короткий хвост, и ухо, сплошь увешанное какими-то сережками и колечками. Ярко-голубые кошачьи глаза Екатерины были густо подведены черным, над левой бровью тянулся тонкий, еле заметный шрам, ничуть при этом не портивший красоты девушки. В руках она держала два меню в виде головы зебры.

– Добрый день. Ваше меню, – безучастно произнесла она и положила меню перед друзьями.

Гоготнув, Олег взял заламинированный фигурный лист, второй – уверенным жестом придвинул к Вите. Витя, смущаясь, взял в руки очередное нелепое творение дизайнера кафе и уставился в него.

В этот самый момент из-за стойки бара раздался невнятный вопль. Катя, Олег и Витя одновременно повернули туда головы.

– Извините, просто у нас третий за месяц бармен увольняется, – спокойно прокомментировала происходящее Катя. – Хозяйка немного нервничает.

Друзья понимающе кивнули. Витя уткнулся в меню, пытаясь выискать среди фантазийных названий блюд что-нибудь более-менее удобоваримое.

Плотоядно улыбаясь, Олег рассматривал безучастно стоящую перед ними Катю, которая, не замечая недоброго огонька в глазах Олега, терпеливо ожидала заказ и смотрела в окно прямо перед собой.

Пригладив волосы, Олег выпрямил спину, расстегнул еще одну пуговицу на рубашке и, многозначительно улыбнувшись, вытянул шею в сторону груди официантки – шевеля губами, он прочитал ее имя на бейдже.

– Катюш, что-нибудь на свой вкус организуй нам. Мы с партнером после серьезных переговоров. Устали, понервничали. В общем, отдохнуть хотим, – с шармом в голосе произнес он, глядя на девушку.

Оторвав взгляд от окна, Катя в упор посмотрела на Олега.

– К сожалению, могу предложить вам только бизнес-ланч. По основному меню повар начнет работать только через час, – все так же глядя прямо в глаза Олегу, сухо произнесла официантка.

Прыснув со смеху, Витя спрятал лицо в меню. Олег метнул недовольный взгляд на друга, застегнул верхнюю пуговицу рубашки и, стараясь взять себя в руки, холодно посмотрел на Катю.

– Два бизнес-ланча и бутылку коньяку, – важно произнес он.

– У нас есть три варианта бизнес-ланча, ‒ девушка кивнула в сторону лежащего на столе меню Олега ‒ какой вам подать? – не меняя тон и выражение лица, ответила Катя.

Витя положил на стол меню и, улыбаясь, наблюдал, как Олег пытается скрыть уязвленное самолюбие, раздуваясь, словно пузырь – он был явно не готов признавать поражение в битве за интерес неприступной официантки.

Олег демонстративно распахнул пиджак и, откинувшись на мягкую диванную спинку, положил поверх нее вытянутую руку. Не глядя уже на строптивую официантку, он громко и гордо произнес:

– Первый!

Витя, отвернувшись в сторону окна, затрясся в беззвучном смехе.

Катя забрала со стола ненужное меню и хотела уже было уйти, но тут со стороны столика странной женщины с блокнотом раздался громкий звук ‒ там явно что-то разбилось.

Витя, Олег и Катя посмотрели в сторону стола незнакомки. Женщина, казалось, застыла на месте, повернув голову в сторону, хотя было видно, что глаза ее скошены на смотрящих. На полу у ее столика блестела лужа и осколки бокала.

– Опять, – устало произнесла Катя, поворачиваясь к друзьям и криво улыбаясь. – Это Стелла – наш постоянный клиент.

– Что, очень достает? – сочувствуя, спросил Витя.

– Да нет. Она безвредная вообще-то, – улыбнувшись, ответила Катя. – Просто приходит каждый день, пишет что-то, пьет и нечаянно бьет посуду. Говорят, она то ли экстрасенс, то ли ясновидящая, – и, повеселев, добавила:

– Ее Аллочка наша любит. Что-то Стелла ей там напророчила такого, что теперь ей позволено тут круглосуточно сидеть. Она у нас вроде талисмана. И выпивка у нее – за счет заведения.

Витя и Олег с любопытством посмотрели на сидевшую все в той же позе Стеллу.

– А Аллочка – это кто? – спросил Витя

– Алла Юрьевна. Это хозяйка, – Катя аккуратно показала большим пальцем в сторону барной стойки. Олег и Витя понимающе кивнули. Катя улыбнулась друзьям и направилась в сторону кухни.

Олег, вытянув губы и щурясь, оценивающим взглядом проводил девушку. В кармане его пиджака затрезвонил навязчивой мелодией телефон, и он, вздрогнув, перевел взгляд на пиджак. Горестно вздохнув, Олег достал ненавистный аппарат и посмотрел на экран.

– Заколебала, – обреченно сказал он и встал из-за стола.

– Витек, я отойду поговорить, – извинительно пробурчал он, глядя на удивленного друга. – Она ведь не успокоится. Давай я на пару минут.

– Иди, конечно, – понимающе ответил Витя.

– Слушай, закажи мне еще сок, будь другом, – скороговоркой на ходу бросил Олег, отходя от столика.

– Хорошо.

Витя поднялся из-за стола и направился к барной стойке, за которой все еще продолжался бой местного значения.

Бармен Сережа стоял неподвижно с гордо выпрямленной спиной и высоко задранным подбородком. Скосив глаза вниз, он смотрел на возбужденную до крайности Аллу Юрьевну, которая уже подпрыгивала на месте, хлопая расставленными в стороны локтями и тряся распавшейся почти гулькой на голове.

– Да любой дурак, Сереженька, может работать барменом! Я желающих на это место по щелчку найду, – гневно выкрикнула она, пытаясь щелкнуть пальцами. Щелчок не получился, и Сережа ехидно улыбнулся краешком губ.

– Сомневаюсь, Алла Юрьна, что вы быстро найдете мне достойную замену. Это работа далеко не для всех, – сдержанно и гордо парировал он.

Алла, распахнув в возмущении глаза, всплеснула руками и наклонилась куда-то вниз – под барную стойку. Сережа с удивлением следил за женщиной одними глазами, не меняя позу.

Витя подошел к стойке, присел на барный стул и замер, боясь привлечь к себе внимание пикирующихся.

Из-под барной стойки раздался звук подтаскиваемого ящика с бутылками. Алла Юрьевна забралась на него и лицо ее теперь было на одном уровне с лицом ненавистного бармена. Она одернула задранный пиджак, подтянула растрепанную донельзя гульку и рукавом вытерла со лба пот.

Пожирая глазами бедного Сережу, женщина победно улыбалась, покусывая губы и шумно выдыхая, как бык перед атакой. Повинуясь инстинктам, Сережа слегка присел в ожидании худшего.

– Что ты там сказал, Сереженька? Не найду тебе замену? – ехидно произнесла Алла, глядя на парня уже сверху вниз.

Сережа присел еще немного и, не в состоянии больше выносить мечущего огонь взгляда хозяйки, повернул голову в сторону сидящего у стойки Вити.

Взгляды Вити и Сережи пересеклись, и в глазах друг друга они прочли: один – жалость, другой – муки партизана во время пытки.

– Нет. Не найдете, – видимо, не желая еще сдаваться, стойко, но уже не так уверенно ответил Сережа.

Алла, предвкушая скорую победу, наклонилась еще немного, приложила руку к левому уху и повернула голову в ту же сторону, что и Сережа.

– Что-что? Я не расслышала! – презрительно прорычала она.

Взгляд Аллы встретился со взглядом наблюдающего за драматичной сценой свидетеля – Витя нервно сглотнул.

Улыбаясь, как чеширский кот, Алла выпрямилась и бросила взгляд на скукожившегося где-то внизу Сережу, затем вновь посмотрела на Витю и, сощурив глаза, принялась беззастенчиво его рассматривать.

Витя втянул голову в плечи и вжался в стул. Сережа, пользуясь моментом, сделал робкий шаг в сторону и выпрямился в полный рост, наблюдая за внезапно охладевшей к нему хозяйкой.

– Молодой человек, у вас есть работа? – по-деловому спросила Алла.

– Нет, – тихо ответил Витя, глядя прямо в глаза гипнотизирующей его женщине.

Алла хищно улыбнулась и, развернувшись всем телом к Вите, наклонилась вперед, опершись руками на барную стойку.

– А хотите получить место мечты в сплоченном дружном коллективе, с большой зарплатой, гибким графиком и официальным трудоустройством? – рекламно произнесла она, не мигая глядя на опешившего парня.

Раздался смешок Сережи. Алла выразительно посмотрела в сторону взбунтовавшегося бармена, и тот в секунду смолк. Вновь взглянув на Витю, Алла подарила ему свою самую радушную улыбку и гордо выпрямилась во весь рост.

– Карьерный рост, бесплатная еда, обучение за счет компании, лояльное руководство, – заговорила она, загибая пальцы на левой руке.

Вновь раздался ехидный смешок Сережи, но Алла уже на него не отреагировала.

– Корпоративная связь!

Женщина сделала паузу, гордо показывая зажатый кулак. Переведя взгляд на правую раскрытую ладонь, она азартно продолжила:

– Спортзал, загранкомандировки.

–Что? Загранкомандировки? – взвизгнул на заднем плане Сережа.

Не поворачиваясь к бывшему бармену, Алла показала ему зажатый кулак левой руки и продолжила, загибая пальцы на правой:

– Оклад в два раза выше, чем средний по городу, ежемесячные премии и ежедневное общение с интереснейшими людьми.

Алла победно улыбнулась, взмахнув сжатыми кулаками.

Витя, совершенно сбитый с толку, молча смотрел на пожирающую его глазами Аллу.

– Предложение действительно до… – скороговоркой произнесла она и лихорадочно посмотрела на часы-будильник, что стояли на полочке под барной стойкой и видны были только ей. На часах было 12:58. – Тринадцати ноль-ноль! – закончила она фразу и достала из-под стойки будильник, поставив его перед Витей циферблатом к нему.

Витя взглянул на бегущую секундную стрелку и мученически улыбнулся. В баре воцарилась зловещая тишина, которую нарушал лишь звук тикающего будильника.

Алла и Сережа пристально смотрели на Витю: во взгляде Аллы читалась надежда, во взгляде Сережи – ехидца. Витя смотрел то на Аллу, то на Сережу. Голова отказывалась соображать. Он чувствовал, как в такт с тикающим будильником в висках пульсирует кровь.

Секундная стрелка вышла на последний круг. Витя болезненно зажмурился, и в голове его всплыл недавний разговор с дедом и фраза, которую он бросил ему в порыве ярости.

Витя открыл глаза, шумно выдохнул и встал со стула. Уверенно запустив руку в карман брюк, он пошарил там и достал рублевую монету.

Отчаянно посмотрев на блестящий рубль, он перевел взгляд на дико улыбающуюся Аллу.

– Орел – да, – с дрожью в голосе сказал он.

Алла молитвенно сложила руки у груди, Сережа демонстративно отвернулся.

Витя подбросил монетку, и она завертелась в воздухе. Перестав дышать, оба наблюдали за ее полетом. Ловким движением Витя на лету поймал крутящийся рубль и припечатал его к столу. Глядя друг другу в глаза, Алла и Витя какое-то время не могли пошевелиться. Дернув шеей, Алла наконец пригласительно кивнула. Витя шумно выдохнул и поднял ладонь.

Дикий вопль Аллы и звон сработавшего в ту же секунду будильника заглушили все звуки вокруг.

Алла спрыгнула с ящика и устремилась к Вите. Сережа, поджав в обиде губы, скрылся в подсобке.

Витя растерянно смотрел на монетку. Через секунду уже он увидел стоящую перед ним Аллу – она улыбалась и протягивала ему руку. Витя автоматически протянул свою в ответ.

– Вы приняты! Жду вас завтра к десяти! – радостно сказала Алла, тряся обмякшую руку парня.

– Спасибо, – растерянно улыбаясь, ответил Витя.

– Ну что, заказал сок? – веселый голос Олега вернул Витю в реальность. Улыбаясь, он подошел к барной стойке и удивленно поднял бровь.

– Сок за счет заведения! – весело сказала Алла.

– О как? Это ж за какие заслуги, а? – игриво спросил Олег, глядя на друга. – Чего он тут начудил, пока меня не было? Витя, познакомь меня со своей очаровательной собеседницей.

Алла кокетливо улыбнулась Олегу и поправила давно испорченную прическу. Витя, робко указывая рукой на Аллу, произнес:

– Эээ.

– Алла, – игриво ответила Алла.

Олег галантно поцеловал протянутую ему руку.

– Олег, – с очарованием в голосе представился Олег

– Извините, но мне нужно бежать. Дела, – зазывно улыбнувшись, произнесла Алла и уверенно направилась в сторону подсобки.

Остановившись на полпути, она обернулась на смотрящих ей вслед друзей и деловито произнесла, глядя на Витю:

– В десять.

Витя, глупо улыбаясь, согласно кивнул, и Алла скрылась в глубине заведения.

Олег удивленно посмотрел на друга.

– Надо выпить, – шумно выдохнул Витя, и друзья направились к своему столику, на котором Катя уже расставляла заказанный обед.

Усевшись, Витя заметил на себе пристальный взгляд официантки и, совершенно смутившись от осознания, что его рассматривают, метнул полный растерянности взгляд на Олега. Тот, прищурив хитро глаза и понимающе улыбаясь, с интересом следил за происходящим.

Катя коротко улыбнулась и, попросив обращаться к ней, если друзьям что-нибудь понадобится, ушла.

Олег налил в рюмки коньяк и весело посмотрел на друга.

– Ну-с, за что пьем? – озорно произнес он. – За твои успехи у дам, обольститель?

– За успехи в работе, – смеясь, ответил Витя. – Завтра в десять приступаю.

Он достал из брюк заветный рубль, положил его перед собой и рассказал другу о неожиданном трудоустройстве.

__

В уютной кухне Громовых начинался новый день. Вкусно пахло гренками и свежесваренным кофе. За столом, мирно прихлебывая из маленьких чашек душистый напиток, сидели Петр Иванович и Анна Ивановна.

На столе перед ними на большом блюде высилась гора пышных горячих гренок и стояла небольшая тарелка с аккуратно нарезанной вареной колбасой и сыром. Аппетитный натюрморт заканчивал пузатый кувшин с холодным, всеми любимым вишневым компотом и три высоких бокала.

Мирную тишину зарождающегося дня нарушила кукушка, стремительно выскочившая из своего убежища в старинных семейных часах. Петр Иванович, как спортсмен, ожидавший выстрела пистолета на старте, схватил со стола черный, завернутый в полиэтилен пульт и направил его на телевизор. Анна Ивановна горестно вздохнула – так любимые ею тишина и спокойствие закончились.

– Экономика Китая показывает стабильный рост в последние несколько лет, – сообщил приятный ведущий новостного выпуска.

– Ты мне про нашу экономику расскажи, ирод! Где наш стабильный рост? – в секунду вскипев, вступил в диалог с ни в чем не повинным ведущим дед и, плеснув в бокал ледяной компот, шумно отхлебнул.

– Ну, началось, – обреченно произнесла Анна Ивановна.

Из-за плотно закрытой двери кухни послышался веселый мотив насвистываемой песенки, и через секунду уже перед удивленными дедом и бабушкой появился опрятно одетый и причесанный Витя.

Быстро подойдя к столу, он бросил под свой стул рюкзак, сел и, соорудив себе бутерброд из гренки, колбасы и сыра, жадно впился в него. Свободной от бутерброда рукой Витя налил себе в бокал компот, с наслаждением и без пауз влил его весь себе в рот и, удовлетворенно выдохнул, вытирая рукой красные капли в углу рта. На лице его сияла благодушная улыбка.

– Ты куда это, Витюш? – удивленно спросила бабушка.

– На работу, бабуль. К десяти нужно на месте быть, – радостно ответил Витя.

Дед и бабушка удивленно переглянулись, глядя на схватившего второй бутерброд внука.

– Олежка, что ли, пристроил? – недоверчиво глядя на Витю, спросил дед.

– Сам пристроился, – гордо ответил Витя, подливая компот в опустевший стакан.

Бабушка молитвенно сложила руки и расцвела счастливой улыбкой.

– Умница ты моя! А куда, Витюш? – многозначительно глядя на деда, спросила она.

– Стабильная компания. Зарплата солидная, график удобный, кормят бесплатно, обучение, перспективы роста и все дела, – жуя, скороговоркой ответил Витя.

Победно улыбнувшись, бабушка посмотрела на деда, давая понять, что уж она-то ни минуты не сомневалась, что именно так все и сложится.

Дед же, придвинув стул поближе к столу, надел на нос очки и пытливо и недоверчиво взглянул на Витю.

– Что за должность? – деловито спросил он.

– Бармен, – с вызовом ответил Витя.

Дед, не понимая, шутит ли внук или говорит серьезно, откинулся на спинку стула, спустил очки на нос и впился взглядом в Витю. Раздался громкий звук – бабушка уронила на пол ложку и, шепча что-то себе под нос, наклонилась, пытаясь ее поднять.

В тихой и уютной кухне повисла недобрая пауза. Витя как ни в чем не бывало жевал бутерброд, бабушка, не найдя ложку, вернулась в исходное положение и с испугом глядела то на деда, то на внука. Наконец, скривив презрительно рот, дед скрестил на груди руки, сунув ладони в подмышки так, что видны остались лишь большие пальцы, и, активно шевеля ими, произнес:

– Так-так!

– Петенька, тебе компотику еще налить? – пытаясь хоть как-то смягчить надвигающийся и хорошо ею осознаваемый ураган, тихо спросила бабушка.

– Да ладно уж, не беспокойся, – ядовито выдавил дед. – У нас теперь новый наливайка есть. Да, внучок? Нальешь деду компотик?

Дед в упор посмотрел на Витю. Выдержав его тяжелый взгляд, Витя молча налил в пустой стакан компот из кувшина, взял его, встал, обошел сидящую бабушку и подошел к деду. Склонившись над застывшим в грозной позе отставным полковником, он поставил перед ним стакан и выпрямился.

– Ваш компот! – по-актерски произнес парень, коротко кивнув. Переведя взгляд на еле сдерживающую слезы бабушку, Витя грустно улыбнулся ей и с наигранным весельем сказал:

– Бабуль, спасибо за завтрак. Я побежал.

Он достал из-под стула рюкзак и скоро вышел из кухни.

__

Стоял чудесный зимний денек. За окнами кафе-бара «Влюбленная зебра» слышался веселый гомон задиристых воробьев. Прозрачное солнце расстелилось чуть теплыми лучами по пустым столам тихого кафе.

Витя, наслаждаясь непривычной тишиной, сидел за барной стойкой, подперев кулаком щеку, и, блаженно улыбаясь, смотрел в окно на проходящих мимо людей. Кое-кто из них останавливался у входной двери кафе, но почти сразу же отходил с выражением недовольства на лице – до 17:00 бар сегодня не работал.

Раз в месяц Алла устраивала что-то вроде генеральной уборки и, желая сэкономить на услугах клининговых компаний, поручала драить, мыть и чистить заведение своим же сотрудникам. Сама она с утра уже разъезжала по каким-то неотложным делам и обещала быть к обеду – не раньше.

Витя дал себе еще немного времени побездельничать перед предстоящей уборкой, – кроме того, Катя, обещавшая помочь ему в зале, пока не пришла, – и, в абсолютно мечтательном настроении, предался сладостному ничего неделанию.

За своим столиком в дальнем углу, как и каждый божий день, сидела Стелла, воодушевленно записывая что-то в блокнот и потягивая мартини. Витя почти уже привык

к этой странной женщине, которая не вступала в контакт ни с кем, кроме Аллы. Он ни разу не слышал голоса Стеллы, и они с Катей даже поспорили на желание, кому из них удастся разговорить ее первому.

Они перепробовали, казалось, все возможные способы вызвать хоть какую-то звуковую реакцию у клиентки: открывали бутылку шампанского, проходя мимо, просили ответить на звонок Аллы, якобы звонившей и спрашивающей ее по срочному делу, Катя даже попыталась упасть в обморок перед столиком молчуньи, но все было тщетно – Стелла не произнесла ни звука и не дала никакой реакции ни на одну их провокацию. После десятка неудачных попыток молодые люди сдались, не отказываясь все же от возможного выигрыша в споре в будущем.

Нежно зазвенел дверной колокольчик и Витя, уже блаженно дремавший, нехотя повернул тяжелую голову в сторону входной двери, одновременно проговаривая про себя извинительную фразу для нежданного посетителя.

Подскочив со стула, как потревоженный в траве кузнечик, парень вдруг застыл, впившись взглядом в гостя. Через секунду уже он рухнул на пол под барную стойку, зацепив при этом рукой бокал, который предательски упал и разбился кучей осколков.

В шикарном деловом костюме, с кожаным портфелем в руках, лучезарно улыбаясь, к внезапно опустевшей барной стойке подошел Аполлон.

Устроив портфель на один из стоявших возле стойки стульев, он, не меняя счастливого выражения лица, сел на соседний и, всматриваясь в свое отражение в зеркальной стене бара, поправил и без того безупречно уложенные волосы.

– Туки-туки, Витя, я тебя нашел! – весело сказал он, подмигнув самому себе в зеркале.

Застывший на полу Витя не издал в ответ ни звука. Аполлон тяжело вздохнул.

– Витя, ты повторяешься, – разочарованно произнес он.

Снизу послышалось невнятное бурчание. Из стоящей на барной стойке корзины с фруктами Аполлон придирчиво выбрал апельсин и, грустно усмехнувшись, принялся перекатывать его по столу от ладони к ладони. Минуты две прошли в тягостном для всех ожидании.

– Виктор, не позорься. Ты же взрослый, воспитанный человек! – сдавленным шепотом, в котором чувствовалось подступающее раздражение, произнес Аполлон. – И я, между прочим, предупреждал, что вернусь, так что выползай и сделай вид, что рад меня видеть.

Не дождавшись никакой реакции, мужчина шумно выдохнул и метким движением руки отправил апельсин туда, где по его расчетам, сидел саботирующий общение Витя.

Послышался глухой удар, вскрик, и через пару секунд из-под стойки показался поглаживающий голову смущенный Витя.

– Вот и молодец! – весело улыбнувшись, сказал Аполлон. – Как говорится, раньше сядешь – раньше выйдешь. Пойдем, пора делом заняться.

– А я не могу сейчас, мне работать надо, – испуганно, вместо приветствия, ответил Витя, стараясь не смотреть Аполлону в глаза. – Алла Юрьна скоро вернется, а у меня зал не убран, посуда вон разбитая, столики грязные.

– Ах ты, золушка моя! – жалостно произнес Аполлон, скорчил грустную мину и встал со стула. Пронзительно глядя на Витю, он снял свой пиджак, аккуратно повесил его на спинку барного стула и медленно закатал рукава белоснежной рубашки. На правой руке Аполлона засверкали золотом крупные круглые часы – их он тоже снял и положил на стойку.

Витя, красный от стыда и испуга, молча следил за странными действиями нежданного гостя. Он ужасно хотел, чтобы все происходящее сейчас оказалось лишь сном, и даже пару раз ущипнул себя, но нет, все было явью, и ему ничего не оставалось, как подчиниться ходу вновь сбивающих его с толку событий.

– Считай, повезло тебе, Витюшка, – с ехидцей произнес Аполлон, метнув на парня выразительный взгляд. – Сейчас твой фей-крестный тебе помогать будет.

Он отвернулся от стойки и поднял красивые руки вверх, как дирижер, призывающий оркестр приготовиться. Заметив сидящую в углу бара Стеллу, Аполлон расцвел добродушной улыбкой и вежливо поклонился ей.

Стелла неожиданно улыбнулась в ответ, и лицо ее зарумянилось. Наблюдавший за этой сценой Витя застыл, выпучив от удивления глаза.

Аполлон подмигнул Стелле и та, коротко и незаметно для Вити кивнула ему в ответ. Фей-дирижер резко вскинул кисти рук вверх, зазвучал вальс и началось что-то совершенно невообразимое.

Яркий свет залил кафе, и стали видны все самые дальние и темные его уголки – лишь угол, где сидела Стелла, остался в деликатном полумраке. Столы и стулья задвигались сами собой, вытянулись и выровнялись. Давно не стиранные, поблекшие от времени занавески налились ярким красным цветом, окна засияли чистотой. На пустых столах забелели свежие скатерти, появились салфетницы и вазочки с букетиками живых чайных роз.

Аполлон исступленно дирижировал. Его руки летали, тело раскачивалось в такт чудесной мелодии, выражение лица менялось многократно: упоительный восторг, яростный напор, мечтательная нега – он прожил маленькую жизнь, создавая и наполняя старый бар новой энергией и смыслом.

Каждый миллиметр заведения на глазах обновлялся и очищался. К финальному аккорду кафе-бар блестел и радовал глаз – ни пылинки, ни паутинки, ни крошки, ни единого грязного пятнышка.

Залихватским жестом на последнем аккорде Аполлон завершил волшебную уборку. Раскрасневшись, тяжело дыша и победно улыбаясь, он повернулся к Вите, вытирая струящийся по лицу пот.

Потеряв способность говорить и думать, Витя стоял, разинув рот, как когда-то в далеком детстве, впервые увидев живого слона в зоопарке.

– Как-то так! – гордо выдохнул Аполлон, присаживаясь на стул у барной стойки. Заметив осколки разбитого Витей бокала, он вытянул указательный палец в сторону блестящих стеклышек, и они в секунду склеились в целый, без единой трещинки бокал. Аполлон отряхнул руки и удовлетворенно улыбнулся.

– Ну что, теперь ты свободен? – весело спросил он, застегивая рукава рубашки и надевая часы.

Витя шумно выдохнул, восторженно глядя на Аполлона.

Через минуту уже оба сидели за тем же столиком, за которым Витя сидел с Олегом в тот самый день, когда волею судьбы их занесло в этот бар.

– Заморим червячка для начала, а то я что-то проголодался, – игриво начал Аполлон.

– А повара еще нет, кухня до вечера не работает, – смущенно ответил Витя.

Аполлон хмыкнул и звонко щелкнул пальцами правой руки. На столе появилась бутылка шампанского в ведерке со льдом, тарелки с закусками, жаркое в горшочках и два хрустальных бокала. Достав из ведерка шампанское, Аполлон эффектно – с дымком – открыл его, разлил и поднял свой:

– За плодотворное сотрудничество!

Витя поднял бокал и чокнулся с Аполлоном. Тот жадно глотнул шипящий напиток и с аппетитом принялся за еду. Витя, застыв с бокалом в руке, молча наблюдал за уплетающим вкусности и потягивающим шампанское наставником.

– А разве вам можно… это? – с любопытством спросил он, кивая на опустевший уже бокал Аполлона.

– Ну, конечно, это не поощряется. Вибрации понижаются и все такое, – доверительно ответил Аполлон, понизив голос и подливая шампанское в бокалы. – Но мы ж по чуть-чуть, за знакомство и, так сказать, для налаживания контакта, – весело и громко засмеялся он. – Давай, угощайся, не стесняйся, за все уплочено! – подмигнув Вите и хрюкнув от удовольствия, подытожил он.

Витя, улыбнувшись в ответ, отхлебнул из бокала и принялся за еду.

– Вообще-то нам с клиентами нельзя, Алла Юрьна мне голову снимет, если узнает, – немного повеселев, заявил Витя.

– Не боись, Витек, все под контролем! А с Аллой я, кстати, сейчас разберусь. Она нам тут в ближайшее время не нужна. – Аполлон отложил вилку, дожевал и, глотнув из бокала, откинулся на мягкую спинку дивана.

Он замер, сложил руки в замок, поднес их к губам и, закрыв глаза, зашептал что-то неразборчивое. Витя открыл рот и наблюдал за наставником.

Через минуту уже Аполлон раскрыл ладони вверх, кивнул и, хихикнув, произнес:

– Алла Юрьна задержится. У нее сегодня много неотложных и неожиданных дел.

Витя икнул – шампанское слегка дало в голову – и, очистив лежащий на тарелке банан, откусил от него огромный кусок.

– А с ней что делать? – Витя робко кивнул в сторону Стеллы.

– А, не переживай, я ей память потом сотру и все.

Витя ошалело посмотрел на наставника и криво улыбнулся.

– Ладно, Витюш, отвлеклись мы, давай-ка по делу уже потолкуем. – Аполлон сделался серьезен.

Витя выпрямился, попытался сосредоточиться и даже немного нахмурил лоб для солидности. Не проглоченный кусок банана он затолкал за щеку, задержал дыхание и неожиданно громко икнул. Заглотив кое-как остатки банана, он смущенно посмотрел на собеседника и вновь икнул. А потом еще раз. И еще.

– Кто-то вспоминает, – неуклюже улыбнувшись, произнес он слегка заплетающимся языком.

Горестно вздохнув, Аполлон щелкнул вверх пальцами, и расплывшееся было сознание Вити мгновенно прояснилось, икота прекратилась. Со стола исчезли все яства, вместо них появились две чашки горячего кофе.

– Итак, Виктор, – заговорил Аполлон, – нам с тобой предстоит поработать на благо человечества. – Он сделал паузу и многозначительно посмотрел на парня. Витя скривил рот и вжал голову в плечи. – Как я уже говорил ранее, пора использовать данный тебе дар по назначению.

Схватив со стола чашку с кофе, Витя нервно сделал глоток и испуганно посмотрел на Аполлона.

– А что делать-то нужно? – обреченно спросил он, заерзав на диване. – У меня теперь и времени-то свободного нет, сам знаешь – работа. – Он неуверенно обвел взглядом бар.

– Работа у него! – с усмешкой заговорил Аполлон. – Знал бы ты, как я для тебя это место отвоевывал! – он откинулся на диван, нервно хлопая себя по карманам, дернул шеей и прищурился.

– Думаешь, те трое, что уволились отсюда перед твоим приходом, сами ушли? Нет, Витюнюшка, это я их отсюда ушел, я! А как так получилось, спросишь ты? Сейчас расскажу.

Аполлон достал из внутреннего кармана пиджака пачку сигарет, открыл ее, вытащил одну, выудил лежащую там же – в пачке – зажигалку и пронзительно посмотрел на растерянного парня.

– Если коротенечко, то давай-ка проясним отдельные необходимые для нашего с тобой успешного сотрудничества моменты.

Итак! Каждый человек, рожденный на Земле, и ты в том числе – это светлый дух, воплощенный в физическом теле для того, чтобы прожить сотни всевозможных жизней и познать все опыты, которые предусмотрены для этой локации.

Перед каждым из вас стоит важнейшая задача ‒ вспомнить, что все вы дети Света и должны сделать так, чтобы Свет этот победил Тьму, соблазняющую и мешающую вам вспомнить свою истинную природу.

Витя боязливо осмотрелся и нервно сглотнул. Аполлон недовольно хмыкнул и продолжил:

– Давай с тобой договоримся, – он выразительно посмотрел на мучительно напрягшегося парня. – Главное ‒ ничего не бойся, просто слушай и принимай все, что я тебе говорю, как данность. Все встанет на свои места по ходу нашего с тобой взаимодействия. Просто доверься мне. Ты должен уяснить для себя одно – я не могу причинить тебе вред. Я твой ангел. У меня другая задача. – Аполлон широко улыбнулся.

– Какая? – боязливо спросил Витя.

– Помочь тебе прожить твою жизнь счастливо и продуктивно.

Витя поднял бровь и попытался улыбнуться.

– Короче говоря, расслабься и внимай. Тем более что все, что я тебе говорю, ты уже знаешь, да и все люди знают, просто когда вы в очередной раз рождаетесь, все эти знания от том, кто вы и для чего пришли на Землю из вашей памяти стираются. Это, так сказать, для чистоты эксперимента.

– Эксперимента? – Витя

– На самом деле – да. Мы все вместе – часть грандиозного процесса, в результате которого на этой планете должен восторжествовать Свет.

Витя коротко выдохнул.

– Видимо, все-таки придется дать тебе немного теории, чтобы ты быстрее въехал в ситуацию. – Аполлон задумался, почесывая затылок.

Витя напрягся.

– Сейчас я расскажу тебе, ну, как это лучше объяснить-то?.. – Аполлон болезненно сморщил лицо. – Расскажу тебе историю человечества, какой она является на самом деле. А ты просто слушай, как сказку, но знай, что все, что я скажу – чистая правда! – Аполлон перешел на полушепот:

– Устраивайся поудобнее, мой юный друг! – прошелестел Аполлон, и Витя, с круглыми от страха глазами откинулся на спинку дивана.

– Так вот! – сладко начал Аполлон. – Однажды, много-много тысяч лет назад, у Высших сил родилась идея создать такую площадку для жизни и развития душ, на которой бы вы, как эти самые души, воплощаясь в физические тела, могли бы испробовать, исследовать и получить все опыты, какие только возможны в материальном мире.

Витя взял со стола чашку и беззвучно сделал глоток, не сводя испуганных глаз с Аполлона.

– И создали Высшие для этого грандиозного эксперимента Землю! – голос Аполлона разлился в голове парня колоколом, и он почувствовал подступающую панику.

– Так, спокойно, Виктор! – видя ужас в глазах собеседника, Аполлон растянулся в улыбке. – Я просто рассказываю тебе интересную историю. Сделай лицо попроще и доверься мне.

Витя кивнул и попытался расслабиться.

– В общем, дело было так, – весело продолжил Аполлон. – В начале времен все души воплощались людьми, не имеющими понятия вообще ни о чем. Они, то есть вы, то есть вы как души, воплощавшиеся в человеческие тела, принялись исследовать мир, себя, начали строить отношения и, короче говоря, завертелось, закрутилось, клубок этот покатился.

Человечество развивалось, получало опыт, училось делать выводы и выборы. Причем вам была предоставлена высшая из всех возможных ценностей – свобода этого самого выбора.

Вы стали создавать правила и сами же стали их нарушать. Вы утверждали нормы и научились судить других за отклонение от них. Вы сотни раз меняли и отказывались от признанных ценностей, создавая новые.

Ваши правила и законы претерпевали колоссальные изменения, и то, что было принято и считалось нормальным еще каких-то пятьсот лет назад – сейчас для вас просто немыслимо.

Вы развились до невероятных пределов. Подумай только, ведь когда-то для первобытного человека верхом счастья было добыть себе пропитание. Вы пользовались палками и камнями, носили шкуры животных, ели сырое мясо. А сейчас? Где палка, а где космический корабль? Где кусок мамонта и где ваша молекулярная кухня? Хотя, конечно, это уже перебор, если честно. Пробовал я тут как-то подобные творения – ничего не понял. Уж лучше по-старинке: хлебушек, икорочка, устрицы.

Витя прыснул.

– Но, это, опять же, дело ваше. Пробуйте, творите, главное, делайте это с чистым сердцем и не во зло!

Ваш пытливый ум и жажда познаний всегда поражал нас! Мы восхищаемся вашими талантами. Но, к огромному сожалению, кроме прекрасных и светлых дел, ваш ум стал применяться не только для благих целей.

Ваше существование на Земле усложнилось, вы наработали карму: личную – каждой отдельной души, и общечеловеческую. А карма, как ты знаешь, требует равновесия всех энергий.

Вы все повязаны, вы в одной лодке. Перед вами, как цивилизацией людей, стоит одна единственная цель – вспомнить, что вы Светлые духи и рождены, чтобы светить. И пока самый ничтожный, злой, безжалостный, худший из худших, как вы считаете, человек на Земле не придет к этому пониманию – вы будете приходить сюда раз за разом, воплощаться в сотни разных тел и проживать многочисленные жизни, раздавая долги и пытаясь не нарабатывать новые.

Это ваш один на всех эксперимент. Не сможет один – не смогут и все остальные. Или все, или никто. Так что прав был гениальный писатель – все у вас тут друг за друга виноватые. Только я бы формулировку изменил. Всяк перед всяким ответственен. Не рождай зло, не учи ему других – оно перестанет множиться и не вернется к тебе. Не живи во тьме, рассеивай ее своим светом.

Сейчас вы находитесь на очень интересной стадии развития. Ваша светлая сторона понемногу начала перевешивать темную, хотя это почти незаметно с вашего уровня. Мы же, наблюдая за этим, очень верим, что вскоре этот перевес станет значительным, а после и вовсе приведет вас к единственно верной форме существования.

– Это к какой же? – Витя недоверчиво ухмыльнулся.

– А к такой, в которой каждая душа, воплощаясь на Земле, будет однозначно и всегда выбирать Свет. Тогда вы, как человечество, сможете отработать все кармические долги и уравновесите все энергии. На вашей планете восторжествуют любовь и Свет, а наш эксперимент будет считаться удачно завершенным.

– И что тогда произойдет? Мы все станем ангелами с крыльями и вознесемся на небеса под звуки арф? – Витя засмеялся.

– А чего ты гогочешь-то? Может, так все и будет! Я пока не уполномочен об этом заявлять официально, но это будет что-то грандиозное! – Аполлон раскинул руки в стороны и засветился ярким белым светом.

– Судя по тому, как мы живем, нам еще ого-го сколько времени нужно до описанного тобой вселенского счастья, – Витя вновь усмехнулся.

– Это, конечно да, не спорю, вам еще есть над чем поработать! – Аполлон покачал головой. – Но мы в вас очень верим и надеемся, что у вас будет не так, как у некоторых других цивилизаций, которые развились до своего предела, но были уничтожены за выбор в пользу Тьмы!

У Вити вытянулось лицо.

– А как ты хотел, дорогой? – Аполлон утвердительно кивнул. – Какой смысл продолжать эксперимент, когда все подошло к худшему из возможных вариантов. Пришлось останавливать и начинать все заново.

– Жестоко! – прошептал Витя.

– Справедливо! – парировал Аполлон.

Над столом повисла пауза. Витя с серьезным лицом что-то обдумывал. Аполлон, тихо улыбаясь, наблюдал на подопечным.

– Так, давай-ка вернемся к нашим баранам, – продолжил через некоторое время Аполлон.

Витя улыбнулся и согласно кивнул.

– Как я уже тебе говорил, вы, люди, воплощаясь сотни раз и проживая сотни жизней, получаете всевозможные опыты и знания. Это такая ваша работа, если хочешь. Каждый из вас имеет, как бы это так тебе потолковее объяснить, в общем, индивидуальный, согласованный заранее и зафиксированный план на конкретную жизнь. В нем прописаны события и ситуации, которые будут происходить с человеком на протяжении его жизни.

У некоторых этот план расписан почти поминутно, а у кого-то в плане обязательными для проживания являются лишь некоторые ключевые, необходимые для развития моменты, а остальное время – свобода выбора – можешь проживать воплощение по своему усмотрению, никаких ограничений не будет. Но и ответственность, конечно же, будет больше, как ты понимаешь.

Витя недоверчиво скривил лицо.

– И нечего тут обезьянничать! – раздражился Аполлон. – Слушай и запоминай, а то итак времени вагон потеряли.

Витя недовольно фыркнул.

– Продолжим! – по-учительски сказал Аполлон. Как я уже сказал, у всех людей на Земле есть продуманный и просчитанный план жизни.

– Просчитанный? Это как?

Аполлон протяжно выдохнул и вежливо продолжил:

– Ну вот смотри. В жизни каждого человека есть тысячи и тысячи поворотных моментов.

– Поворотных? Это как?

– А ты мог бы сначала дослушать, а потом уже вопросы задавать? – раздраженно зашипел Аполлон.

Витя извинительно улыбнулся и кивнул.

– Так, значит, о чем это я? – задумался Аполлон. – А, вспомнил, поворотные моменты! Такие моменты в вашей жизни происходят почти ежедневно. Вы даже не замечаете, как меняете ход событий своей жизни простыми и сиюминутными решениями. Вот смотри, решил ты сходить за хлебушком, собрался, уже стоишь у двери, а тут тебе звонит друг и предлагает встретиться и пойти прогуляться, например.

Ты в этот момент совершаешь выбор: отказать другу, сходить за хлебушком и вернуться домой или же встретиться с ним и погулять. Каждый из этих выборов открывает для тебя разные варианты развития событий.

Лицо Вити вытянулось от удивления. Он часто заморгал и даже открыл было рот, чтобы задать вопрос, но увидев выразительный взгляд Аполлона, молча улыбнулся и кивнул.

– Так вот. Если ты выбрал хлебушек, то события выстроятся определенным, просчитанным для этого варианта выбора образом. А именно: поход в магазин, возвращение домой, обед с хлебушком и, допустим, просмотр фильма и сон. – Аполлон замолчал, пытливо глядя на Витю. – Это понятно?

Витя утвердительно кивнул. Аполлон недоверчиво сощурился и продолжил:

– А если ты выбрал встречу с другом, то, естественно, проиграется совершенно другой сценарий этого дня. Как вариант, вы пойдете гулять, по дороге познакомитесь с двумя тоже гуляющими подружками, и жизнь ваша может измениться кардинально. А может и не измениться. Опять же, ваш выбор будет приводить к разным вариантам событий.

Вы можете продолжить знакомство с этими девушками и пойти посидеть в кафе, а можете просто обменяться телефонами и расстаться. Вы можете созвониться с ними позже, а можете забыть об этой встрече. Или кто-то один из вас захочет продолжить общение, а другой – нет. Ну, в общем, ты понял суть, я надеюсь?

Витя молча кивнул.

– Так вот, все эти возможные варианты развития событий просчитаны и прописаны. Если представить все это схематично, то это будет выглядеть так: вы доходите до точки выбора, и в этот момент перед вами уже сформированы несколько разнонаправленных путей. Ну, ты уже понял: идти-не идти, соглашаться-не соглашаться, звонить-не звонить и так далее. Вы делаете выбор. Например, выбираете не идти куда-то, куда собирались. Как только вы сделали этот выбор, встали на эту условную дорогу, перед вами откроются уже следующие, тоже просчитанные варианты развития событий

– И что же получается, даже какой-то незначительный выбор может поменять всю жизнь? – испуганно спросил Витя.

– Может, – авторитетно ответил Аполлон. – Но незначительных выборов не бывает. Важен каждый ваш шаг. Нельзя назвать какой-то выбор правильным и хорошим, а какой-то ошибочным. Все не так однозначно.

– Ох, никогда бы не подумал, что даже поход за хлебушком может стать судьбоносным, – присвистнул Витя.

– Да! – развеселился Аполлон. – И так интересно наблюдать, как вы, делая эти выборы, сами пишете свою судьбу. Хочется, конечно, чтобы вы всегда выбирали кратчайшие пути к вашему счастью, но иногда вы можете годами бродить по замкнутому кругу, потому что дорога, которую вы выбрали, ведет вас в тупик. Но это тоже выбор, и мы его уважаем.

– Хм! – Витя задумался.

– Главное, пойми, что будущее не предопределено, оно многовариантно и зависит от вас.

Витя почесал затылок.

– И да, вот еще что. Некоторые события вашей жизни все же являются обязательными к проживанию, так как именно они помогут вам приобрести опыт, нужный для конкретного воплощения. Например, кому-то по плану на жизнь нужно пять раз жениться, а кому-то нужно всю жизнь быть одиноким. У каждого свои задачи, и вам нужно их выполнить, чтобы не было мучительно стыдно потом, когда придется вернуться туда – Аполлон многозначительно потыкал зажигалкой вверх – и оправдываться за бесцельно, как говорится, потраченное время. Хотя даже если эти задачи вы не выполните, никто вас за это ругать и наказывать не будет. Просто придется выполнить их в другой жизни.

Витя хмыкнул.

– Короче, не буду долго распыляться. Это место работы должно было быть твоим, потому что это прописано в твоем жизненном плане. Все было согласованно, но эти трое немного спутали твой утвержденный жизненный план, устроившись в это кафе. Такое тоже бывает, но нечасто.

Но мы с ангелами-наставниками этих людей подключились и более-менее откорректировали события. Пришлось, конечно, немного отступить от ваших жизненных сценариев, но, не критично. Без особого ущерба для вас, – Аполлон криво улыбнулся. – Правда, нам, как наставникам, Высшие вкатили выговор, – раздраженно продолжил он. – Хотя моей вины там точно не было.

Просто наставники тех барменов, что тут крутили бутылками до тебя, не слишком ответственно подошли к выполнению своих должностных обязанностей и не проследили, чтобы их подопечные не лезли туда, куда им лезть не нужно было.

Аполлон выразительно посмотрел куда-то вверх.

Витя вдруг услышал странный звук, похожий на радиопомехи, доносившийся как раз оттуда, куда смотрел Аполлон.

– Да ну конечно! – вскипел в секунду Аполлон. Он задрал голову и мелко закивал кому-то.

Вите стало не по себе. Он с ужасом смотрел на наставника, боясь пошевелиться.

– Ага-ага, расскажите это моей бабушке! Следить нужно за своими подопечными и не позволять им нарушать утвержденный план событий! – взбушевался Аполлон, возмущенно глядя вверх. – И скажите спасибо, что я так оперативно решил все эти проблемы! Это я по всем инстанциям бегал и разруливал ваши косяки. Я! – он сильно стукнул себя кулаком в грудь. – Наставники, ядрена кочерыжка! – Аполлон заерзал на своем месте.

Опять послышались звуки сверху. Аполлон зло закивал головой.

– Ага-ага. Недотепы. Рассказывать они мне еще будут.

Он несколько раз чиркнул зажигалкой – искра явно не хотела превращаться в пламя.

– У меня ни одного замечания за тысячи лет работы! – гордо прокричал он вверх. – Тьфу ты, забыл, что не курю, – отвлекшись на мгновение, Аполлон швырнул сигарету и зажигалку в сторону, и они бесследно растворились в воздухе. Он затеребил узел галстука, расслабляя его и грозно посмотрел на Витю.

– Знал бы ты, в каких условиях иногда приходится работать! И с кем!

Витя молча смотрел на раскрасневшегося наставника.

– И ты еще тут! – Аполлон схватил свою чашку и шумно отхлебнул.

– Что я? – не понял Витя.

– Кобенишься! – Аполлон громко поставил чашку на блюдце.

– Что? – возмущенно вспыхнул Витя. – Кобенюсь? – он выпучил глаза и часто задышал. – Да начерта мне все это надо? Жил себе, никого не трогал, а тут – на тебе, явился, не запылился! Наставник он, видите ли, планы у них там какие-то жизненные, эксперименты, дар у меня, оказывается! – горячась все больше, парень подпрыгивал на мягком диванчике, намереваясь встать. – Просил я его у вас, что ли, дар этот? – наклонившись вперед через стол выкрикнул он. – Нужен он мне был? Забирайте его себе и оставьте меня в покое!

Вскочив со своего места, Витя устремился прочь от столика. Аполлон, скрестив на груди руки и нахохлившись, откинулся на спинку дивана, мстительно глядя в спину уходящего.

Сделав пару решительных шагов, Витя вдруг наткнулся на невидимую стену, больно ударившись об нее лбом. Со вспыхнувшей еще больше злостью он со всей дури пнул по нереальной преграде – боль в ноге оказалась вполне реальной.

Витя раззадоривался все сильнее. Он заколошматил кулаками по воздуху, натыкаясь на жесткую и явно существующую где-то в другом измерении стену. Спустя некоторое время, приняв все же тот факт, что вырваться из волшебной западни без помощи Аполлона не удастся, он повернулся и бесстрашно посмотрел ему в глаза.

– Пусти, – тихо, но уверенно произнес он.

– Пока не выслушаешь, не выпущу, – раздраженно ответил Аполлон.

Витя часто задышал, отвернулся к невидимой стене и встал перед ней, скрестив на груди руки.

– Теряем время, – почти успокоившись, сказал Аполлон.

Витя нехотя повернулся. Губы его сжались в маленький злой комочек, а глаза яростно смотрели сквозь узкие щелки век. Коротко улыбнувшись, Аполлон взглядом указал на место на диванчике напротив себя, и Витя, громко сопя, сел, демонстративно отвернувшись к сверкающему чистотой окну.

– Ну ладно тебе. Давай мириться? – беззлобно попросил Аполлон.

Витя красноречиво качнул головой из стороны в сторону. Горько вздохнув, Аполлон впритык придвинулся к столу, взял красивыми пальцами свою чашку и принялся аккуратно крутить ее на блюдце, глядя на блики.

– Слушай, мы ведь одна команда, нам ссориться и воевать нельзя. Воевать у меня, поверь, и кроме тебя есть с кем, – грустно проговорил он.

Витя повернулся к Аполлону и дружески улыбнулся. Аполлон улыбнулся ему в ответ.

__

Соловьиная трель дверного звонка огласила квартиру Громовых, и Анна Ивановна, поставив на стол вымытую и протертую полотенцем тарелку, поспешила в коридор. Забыв, как и всегда, впрочем, поинтересоваться, что за нежданный гость нарушил их с дедом чаепитие, она открыла дверь.

На пороге стоял привлекательной наружности мужчина лет пятидесяти. Высокий, черноволосый, хорошо сложенный. От природы смуглый – явно с какой-то восточной кровью. Белоснежная рубашка и черный деловой костюм отлично подчеркивали приятный оттенок его чистой кожи.

На идеально завязанном галстуке блестела золотая заколка в виде змеи со сверкающим изумрудным глазом. Петлицу пиджака незнакомца украшала очаровательная алая розочка.

Ароматное облако дорогого парфюма обволокло Анну Ивановну, и она, поддавшись потрясающему дурману, глубоко вздохнула, втянув в себя наполненный волшебными нотами воздух.

Ей показалось вдруг, что она уже давным-давно знакома с этим человек, хотя не помнит, как его зовут. Абсолютное доверие и ничем необъяснимая радость наполнила душу женщины. Она расцвела в улыбке – красавец ответил тем же.

– Добрый день! – голос незнакомца был бархатным и теплым.

– Добрый день! – не переставая улыбаться, ответила бабушка.

– Извините, ради бога, за беспокойство. Я ваш новый сосед – переехал в квартиру как раз над вами. Меня зовут Платон. Я, к сожалению, никого еще не знаю в доме, вот и решил познакомиться с соседями. – Он протянул вперед свои холеные руки, и тут только Анна Ивановна заметила, что в правой руке мужчина держит букетик анютиных глазок, в левой – аккуратную коробочку с тортом. – Если вы не против, конечно? – Платон лучезарно улыбнулся.

– Ох, ну конечно же не против! Заходите, Платон, мы как раз с дедом чаёвничать собирались.

Анна Ивановна, забыв обо всех правилах безопасности, которым сама же постоянно учила домочадцев, пригласительным жестом позвала гостя войти.

Решительно перешагнув порог квартиры Громовых, Платон остановился, с любопытством осматриваясь. Анна Ивановна забрала из рук нежданного гостя цветы и торт, и Платон, элегантно наклонившись, снял до блеска начищенные ботинки, аккуратно поставив их на обувную полку.

– Проходите на кухню, пожалуйста! – указав рукой в сторону кухни и не переставая улыбаться, сказала Анна Ивановна.

Платон жестом пропустил даму вперед, и, как только Анна Ивановна последовала молчаливому указанию гостя, пристроился за ней, довольно ухмыляясь.

__

– Ну давай, рассказывай, чего делать нужно? – уже без тени злости и обиды попросил Витя, допивая кофе.

Аполлон улыбнулся и распрямил спину, хрустнув шейными позвонками.

– Молодец, Витек! Я знал, что ты не подведешь, – гордо произнес он и стал вдруг абсолютно серьезен и сосредоточен.

– Короче говоря, Витюш, нужна твоя помощь.

Парень откинулся на спинку дивана и нервно почесал шею. Его левая нога под столом сама собой начала отстукивать еле слышную чечетку.

– У тебя, как ты уже знаешь, есть дар. – Аполлон замолчал, внимательно глядя на Витю.

Парень глубоко вздохнул и, задержав дыхание, прикусил нижнюю губу.

– Ты можешь видеть карму других людей и понимать, почему с ними происходят те или иные хорошие или не очень события.

Витя слушал наставника, и перед его глазами начали всплывать события из далекого прошлого, которые он так долго и тщательно вычищал из памяти. Парень вновь переживал загнанные на чердаки памяти истории из детства. Ему опять захотелось плакать.

Он шмыгнул носом и, часто моргая, отвернулся к окну. Смахнув предательски катившиеся из глаз слезы, он произнес с нескрываемой горечью:

– Ах, вот как это, оказывается, называется – дар видеть карму! А я-то думал – это шизофрения! Доктор так и сказал тогда бабушке. – Витя решительно посмотрел на Аполлона. – Обещал положить в хорошую клинику, – шумно выдохнув, Витя вновь замолчал. – А ведь я всего лишь пытался объяснить, почему у дяди Коли дом сгорел и за что тетя Тамара кучу денег в лотерею выиграла. Я просто знал, что этим событиям есть объяснение, и хотел поделиться этим знанием, помочь, рассказать.

– Да, я помню, – сочувственно произнес Аполлон. – Ты тогда совсем маленький был. На тебя, конечно, изрядно надавили. Дед с бабушкой уж очень активно принялись за твое лечение, и, как результат – ты испугался и дар свой в себе загасил.

Витя горько ухмыльнулся.

– Но, сейчас все серьезнее, – драматично продолжил Аполлон. – Твоя помощь очень нужна людям. Без тебя жизни нескольких несчастных пойдут под откос.

– А почему именно я? – хлюпая носом, взволнованно спросил Витя. – У вас там что, более подходящей кандидатуры не нашлось на роль спасителя? Почему бы, в конце концов, тебе самому это не сделать?

– Не, я не могу. По кодексу наставников я не имею права вмешиваться в ход уже запланированных событий. Только в самых крайних случаях, да и то, обязательно с разрешения Высших. Вот, например, как с твоим трудоустройством вышло. Это был чистый форс-мажор, поэтому мое вмешательство было просто необходимо. А тут другая история. – Аполлон прищелкнул языком. – Единственное, чем я могу тебе помочь, так это вот чем: он встал из-за стола, закрыл глаза и раскинул в стороны могучие руки. Зазвучала торжественная музыка, и все вокруг озарилось теплым свечением. Витя поднял бровь, рассматривая расплывшегося в блаженной улыбке наставника.

– И что это? – смущенно спросил он.

Аполлон вернулся в исходное положение за столом и с обидой ответил:

– Это, Витенька, моя любовь и поддержка вообще-то.

– А, понятно, – разочарованно произнес парень.

– Ты, дорогой, вообще-то сам на все это подписался, тебя никто не принуждал! – внезапно возмутился Аполлон.

– Что? В смысле, сам подписался? Когда это? – забыв о грустных мыслях, Витя так и подпрыгнул.

– Когда-когда! – ехидно передразнил Аполлон. – Тогда, когда мы с твоей душой и Высшими это твое воплощение планировали. Сам кричал, мол, дайте мне задачку поинтересней на эту жизнь, а то надоело, видишь ли, то монахом, то пастухом одиноким рождаться, хочется что-нибудь полезное для людей сделать. Так что получите и распишитесь!

Витя всплеснул руками, беззвучно хватая ртом воздух.

Аполлон, воспользовавшись паузой, перевел взгляд на стул у барной стойки, ткнул пальцем в лежащий там портфель, и тот мгновенно оказался у него руках. Деловито расстегнув его, Аполлон достал толстую прошнурованную кожаную папку и положил ее на стол.

Витя вытянулся в сторону волшебного манускрипта. Отправив портфель себе за спину, Аполлон подтянул рукава пиджака и открыл папку.

На титульном листе Витя увидел вверх ногами написанную, но все-таки очевидно читаемую крупную надпись: «Громов Виктор. Воплощение № 2020».

Бурча что-то себе под нос, Аполлон принялся быстро перелистывать потемневшие от времени страницы.

– Ага, вот! – деловито произнес он, наконец найдя нужную запись. – Прошу ознакомиться. Договор об оказании услуг заблудшим душам. Все подписано и заверено.

Аполлон повернул папку к Вите, и тот впился глазами в текст.

__

– Как же я все-таки рад нашему знакомству! – довольно улыбаясь, Платон смотрел на сидящих с ним за столом стариков.

Перед каждым из собеседников стояла тарелка с большим куском торта и чашка чая. Букетик анютиных глазок в маленькой вазочке украшал центр праздничного застолья.

– Так мало нынче хороших людей, просто не с кем поговорить по душам, – продолжил Платон, элегантно подхватывая на ложку кусочек шоколадного бисквита. – Все куда-то бегут, спешат, никто ни с кем не знается, не помогает, человек человеку ‒ волк. А так хочется, чтоб как раньше – дружно, весело, душевно!

Петр Иванович, громко прихлебывая чай, согласно кивал, думая про себя, какой интересный и положительный во всех смыслах сосед им достался.

Платон как-то мгновенно расположил к себе колючего и плохо идущего на контакт с чужими людьми старика. Анна Ивановна же наблюдала за мужем и удивлялась той спокойной и дружелюбной манере, с какой он общался с новым знакомым. Все это было так не свойственно ее Петру, но так радовало, что она лишь довольно улыбалась, почти не вмешиваясь в душевную беседу мужчин.

– А как сложно сейчас найти грамотного специалиста, вы бы только знали! – Платон горестно покачал головой, и старики сочувственно закивали ему в ответ.

– Месяц ищу себе в компанию хорошего программиста, но все никак. Как повыродились все! – с наигранным отчаянием произнес Платон.

Петр Иванович поставил чашку на стол, выпрямился и метнул взгляд на жену. Анна Ивановна, угадав мысли мужа, неуверенно улыбнулась ему в ответ.

– Так, наверно, требования у вас жесткие? – пытливо глядя на собеседника, спросил старик. Платон грустно выдохнул.

– Да какие там требования, Петр Иваныч, бросьте вы! Все подскажем, поможем, научим, зарплата хорошая, перспективы. Я просто хочу, чтобы человек пришел достойный, а с этим нынче беда. Все какие-то прохвосты попадаются.

Петр Иванович радостно заерзал на стуле, расплываясь в улыбке.

– Платон, я, кажется, знаю, кто вам подойдет, – весело глядя то на жену, то на фальшиво удивленного Платона, произнес он.

__

Обхватив руками голову, Витя читал раскрытый перед ним документ, шепотом повторяя некоторые фразы, которые явно плохо усваивались его взволнованным сознанием. Аполлон, улыбаясь одними губами, молча наблюдал за парнем.

– Что? Душа-помогатель? Я? – вскрикнул Витя, оторвавшись от записей и дико глядя на Аполлона. – Да я себе-то помочь не могу, как я другим жизнь налаживать буду? – Парень судорожно вытер сухой рот ладонью и закусил губу.

– Витя, не кипятись, выдохни, – спокойно ответил Аполлон, уверенно улыбаясь. – Все у тебя получится. Я всегда буду рядом, подскажу, если что, научу. Там всего-то три человека.

– Три? – завопил Витя.

– Да подумаешь! – фыркнул Аполлон. – Знаешь, сколько у меня подопечных на ежесекундном контроле? Миллион! Миллион таких же, как и ты, Витя! И каждому помоги, защити, подскажи, утешь в трудную минуту. А у тебя – делов-то! Я личные дела твоих заблудших просмотрел – там ничего сложного. Немного запутались ребята и идут не туда, куда надо. Надо их слегка подтолкнуть, подсветив нужную дорожку, и, так сказать, поставить на путь истинный. И все!

– И все? – возмущено проорал Витя. – А как я это делать буду?

– А вот это и есть твоя задача, Витенька, твоя миссия! – торжественно произнес Аполлон. – Кроме тебя никто этим людям помочь не сможет. Если не ты, то им не удастся выполнить главные задачи этого воплощения. Они потеряют смысл жизни и уйдут, так и не узнав, что такое истинное счастье.

– Ну, здорово, – обреченно прошептал Витя и шумно выдохнул.

– Да ладно, Витек, – хохотнул Аполлон, – я в тебя верю, ты талантливый – справишься.

– Спасибо, – грустно улыбаясь, произнес Витя и спросил:

– А где мне искать-то этих подопечных?

– А искать их не нужно. Они сами к тебе придут. – Аполлон загадочно улыбнулся.

Зазвенел дверной колокольчик, и Витя вздрогнул. Почему-то резко пересохло во рту и, как когда-то на экзаменах в институте, затряслись поджилки. С колотящимся в горячке сердцем Витя посмотрел на входную дверь.

В зал ввалилась женщина лет сорока пяти в надетой на одну руку длинной норковой шубе, часть которой волочилась по полу. В руке женщина держала пустую бутылку из-под шампанского. Слегка покачиваясь и икая, незнакомка, осматриваясь, замерла на пороге.

Длинные завитые волосы гостьи были уложены наверх в какую-то сложную конструкцию, которая почти уже развалилась. Пряди светлых волос, выбившись из укладки, висели одинокими дорожками у раскрасневшегося пухлого лица.

Нос женщины был крупноват и выделялся над маленьким красным ртом. Длинные кукольные ресницы обрамляли красивые серые глаза с поплывшими уже стрелками. Невысокая и крепкая, без явной талии, с большой, утянутой в нелепое декольте короткого черного платья грудью, на которой мерцали то ли осыпавшиеся с лица, то ли нанесенные туда специально блестки. Ноги женщины были на удивление красивыми и стройными.

Аполлон быстро поднялся, сгреб папку и вышел из-за стола. Витя растерянно смотрел то на вошедшую, то на Аполлона и почему-то не мог произнести ни слова.

– А вот и твой первый подопечный. Встречай, – сквозь зубы процедил Аполлон, заговорщицки подмигнув. – Зовут Анжела.

– Что? – с ужасом выдавил из себя Витя.

В воздухе раздались переборы арфы, и Аполлон исчез. Потеряв всякую способность соображать, Витя дико посмотрел в сторону гостьи. Та, качаясь и не переставая икать, направилась к барной стойке.

Добравшись до нее, женщина аккуратно поставила на ее чистую поверхность опустевший бутыль и по-царски скинула с плеча шубу, которая ковром расстелилась по полу. Нагнувшись и чуть не упав несколько раз, она расстегнула замки кожаных полусапожек на высоченном каблуке и освободила ноги из плена неудобной обуви.

Распрямившись, хрустнув шеей и устало выдохнув, женщина кое-как взобралась на высокий барный стул, легла грудью на стойку и, сдувая с глаз непослушную прядь, принялась высматривать бармена.

Витя с ужасом наблюдал за гостьей. Осознав наконец, что избежать общения с незнакомкой не получится, он покинул безопасную зону столика и бесшумно приблизился к ней сзади.

Незаметно обойдя бурчавшую что-то себе под нос женщину, он обогнул барную стойку слева и, пройдя по проходу для бармена, появился на своем рабочем месте – прямо перед распластавшейся уже на столе женщиной.

Уткнувшись взглядом в живот Вити, какое-то время дамочка соображала, что это перед ней, а сообразив, медленно подняла голову вверх, пытаясь попасть глазами в глаза парня.

Витя приветственно кивнул и натужно улыбнулся. Гостья подняла тяжелую грудь со стола, гордо выпрямилась, поправила испорченную вдрызг прическу и попыталась сконцентрироваться.

– Плесни-ка мне чего-нибудь вкусненького, – заплетающимся языком произнесла она.

– Коктейль, виски, пиво? – растерянно глядя на посетительницу, спросил Витя.

Женщина презрительно фыркнула и посмотрела на Витю в упор.

– Вино, только вино! – гордо промямлила она, криво улыбаясь.

Витя открыл бутылку вина, снял с сушилки бокал, наполнил его багровым напитком и поставил перед гостьей. Залпом осушив содержимое бокала, женщина поморщилась, вытерла ладошкой рот и, громко икнув, уставилась на Витю.

Нервно сглотнув, он отвел взгляд. Посетительница долго и внимательно рассматривала смущавшегося все больше Витю. Наконец, что-то, видимо, осознав для себя, на лице ее появилась плотоядная улыбка.

– А ты хорошенький, – кокетливо протянула она. – Меня Анжела зовут.

– Спасибо, – краснея, ответил Витя. – Очень приятно.

– Сколько годиков? – игриво продолжила женщина, накручивая на палец непослушную прядку.

– Двадцать пять. – Витя почувствовал, как его ладони стали влажными.

Уголки губ гостьи сползли вниз, огонь, пылавший в глазах еще минуту назад, потух, плечи грустно опустились.

– Малыш совсем, – разочарованно и драматично изрекла она.

– Ну, не такой уж и малыш, – немного придя в себя, обиженно ответил Витя.

Анжела пристально посмотрела на Витю, качая головой, как уставшая лошадь.

– Был у меня такой, – трагично продолжила она, подперев рукой щеку. – Тридцать пять. Красивый. Балетмейстер.

– Мне двадцать пять вообще-то, – уточнил Витя.

– Двадцать пять-тридцать пять – какая разница, – тоскливо возразила женщина.

Она сдвинула бокал в сторону Вити и тот, выполняя безмолвную просьбу, налил в него немного вина. Анжела взяла бокал и, тяжело вздохнув, уткнулась взглядом в стол.

– Малыш! – ностальгически произнесла она.

Заглотив содержимое бокала, Анжела громко поставила его и грустно посмотрела на Витю.

– Машину ему купила, гастроли организовала, с людьми нужными свела, а он! – в голосе женщины зазвенела обида.

Минут пять прошли в полной тишине. Анжела разочарованно вздыхала и, подперев рукой голову, смотрела куда-то в сторону. Не желая мешать, Витя молчал, с сочувствием поглядывая на печальную нимфу.

– А потом был постарше, – безразлично продолжила женщина. – Женатый оказался. – Анжела надула щеки. – Потом рыженький – на подруге моей женился, а после – Анатолий Палыч. Уговорил меня вложить в его проект кучу денег и ушел в закат. – Анжела махнула рукой в сторону окна и загрустила.