Кластер-2

Глава 22. Заинька саблезубая моя

Штатно отработан положенный сеанс инфернально притягательного интима. Лёгкое всхрюкивание от неотразимого подобия заученных человечьих чувств. Мой светлый, чересчур запоминающийся гений, а на самом деле на редкость паршивая кузька по имени Ксюшка Алек-хан исподлобья смотрела и смотрела на меня. В качестве дополнительной опции воздействия на жертву разбросала по плечам пушистое льняное счастье, грамм этак триста. Слегка предчувствовалось, как где-то там притаились терпеливо ждущие своего часа стальные челюсти на главном взводе. Флюиды со всех сторон остервенело наседали словно комары. Каждый со своим кусочком, а то и полновесным зарядом счастья, словно ударный дрон. Чаровница свои чары напускала обильно и в форсированном темпе, ночью наверно были бы видны крупнокалиберные трассеры. Заодно фиксировала изменения облика клиента в статусе. Такая попалась продвинутая многостаночница. Точнее, встретилась. Профи, одним словом. А попался – это я. Господи, ну почему я маму не слушал?! Она же как никто знала, предчувствовала, от чего меня предостерегала!

Только что состоявшийся органо-лептический контакт position number one, не помню, какой по счёту, кажется, не слишком устраивал мой запретный плод. Отчего космическое существо пребывало в пассивно-агрессивном состоянии, фактически предписанном и для остальных, земных женщин. Эфирное создание окончательно вошло в роль побеждающей искусительницы и теперь явно колебалось на обомшелом перепутье гражданской гендерной войны, издревле тлеющей на этой планете. То ли предложит мне закрепить достигнутый успех, опять нырнуть во глубину её сокровищ, заняться там дайвингом, то ли сама в любви признается, но не исключено, что и начнёт плаксиво доставать, люблю ли я её?! Контрольник в голову сделает, чтоб совсем подписался на неё и впредь не мучался никакими сомнениями. Это как белая акула-людоед зубиком цыкнула бы, доглатывая.

Всё же до конца я не был понятен воздушному организму, не исключено, что и стоящему за ним механизму. Не говоря уже о последующем за ними контроллере. Это совокупное Нечто по-прежнему пыталось что-то вычислить в отношении меня, на что-то решиться, да что-то пока никак не получалось у него, не сходилось. Вряд ли на уровне простой перцепции. Поглубже. Скорее, некий когнитивный диссонанс. Сбои, фантомы и прочие приблудные и строевые фата морганы, видимо, зудели где-то там поистине наперебой. Ярко выраженная некогерентность и приводила к периодическому сцепленному выпадению в фоновый режим и немедленному западению обратно. Где-то во глубине процессорских ископаемых руд стандартно охмуряющего меня своими табельными прелестями субъекта моя личность во что-то никак не вкладывалась. Зависла там как упёршийся дрын в некорректный запрос или тупой дизлайк. Где-то между мантией и ядром. Явно требовала к себе нестандартного отношения, а этого у наступающего организма, а также механизма и контроллера за спиной, в развёртке действия пока не значилось. Поэтому требовалась если и не полная перезагрузка, то какие-нибудь блоковые пересогласования операционной системы почти наверняка. Поэтому и перепрошивалась, училась моя заинька ускоренно и на ходу. Массированно вводила и закрепляла новые опции обработки клиента. Добивала с механизменно-устройственной тупостью и неостановимостью.

Довольно долго вот так смотрела и смотрела белобрысая пантерочка на меня, как будто устаканивалась внутри себя окончательно. Заодно раздумывала, пристально щурила хищные глазоньки цвета неба, задумчиво теребила волосёнки цвета льна. Видимо обдумывала дальнейшие главы женского бестселлера всех времён и народов: «Как найти мужчину своей мечты и что потом делать с этой сволочью». Может быть, с досады прикидывала, с одного раза сожрёт меня или часть трупа придётся припрятать в кустах. Или унести подальше к себе. В гнездо под облака, Большие, да Магеллановы. Внешне она продолжала напряжённо молчать, по-прежнему с полуоткрытым ртом, словно американская героиня при виде героина, типа вау и вааще. Так ведь и я смотрел и я молчал. Вроде как не сдавался. Раскалённая аура состоявшегося, но зависшего контакта, будто хорошо натравленный антициклон, не шевелясь, стояла над нами, «брэк» не кричала, но и ни за что не собиралась никуда сдвигаться. Поскольку также затупила перед фиксацией очевидного факта, что во второй раз ювелирно точно накрыть комплементарные объекты под одним колпаком у неё вряд ли получится, и сволочь наверняка сбежит. Поэтому сдавать назад никак нельзя было. Но и на последний прыжок вперёд с перекусыванием аорты пока не решалась. Поскольку просчитать такого как я у них всех троих наверняка дымились мозги. Или что там имеется заместо них.

Я и сам пребывал в определённом раздрае. Плохие предчувствия давили со всех сторон. С существами из-под звёздного плинтуса мне как-то не приходилось сражаться. Поэтому тупо и элементарно боялся, а вдруг прекрасная гадина возьмёт, да и вправду утянет к себе в свои гадские чертоги. Повезёт, если не прямиком в себя утилизирует. Хорошо быть улитке в таком случае. Всегда можно на всякий случай быстро спрятаться в отдельной раковине, где всегда припасена бутылка водки и пистолет. А мне что делать, когда ясно, что ничего не ясно?! Разве что попытаться спрыгнуть на лету. Сорваться с крючка с отсрочкой раскрытия.

Кошачьи гляделки выдержать в принципе не большая проблема. И не такие задачки решал. Тут пробивало кое-что другое, а что конкретно – пока было не понять. Оно-то по-настоящему и начинало беспокоить, куда сильнее всех этих заморочивающих, пиф-паф гляделок навылет. Действительно ли больно на голову создание в ажурных чулочках, скажу по-другому: на самом ли деле настолько крепко оно тронуто рассудком?! Или всё же так, практически идеально, прикидывается натурально падшим человеком самая настоящая космическая хищница?! Бабы и без того все до единой инопланетянки, но когда попадается такая, совсем из ряда вон, тогда сразу туши свет. Всё время вертится на языке спросить напрямую: слушай, бишо, а ты кто на самом деле?! Ты хоть живая?! У тебя кровь есть?!

Время идёт. Кузька по-прежнему ни звука. Затаилась. Выдержка ещё та, не всякая кошка сможет. Всё так же молчит и смотрит, флуоресцирует зрачками. Словно фотографирует для приёмного покоя хосписа. Или для персонального дела куда надо, в анфас и в профиль. Само по себе не слишком-то уютно. Что же будет, когда по-настоящему откроет ротик?! Или, опять же, что там у неё на самом деле?! Такой маленький портал в преисподнюю, цветущий в алых губках?! Или настоящие щупальца полезут оттуда, незаметно вползая в мозг клиента?! Кр-расота, всю жизнь мечтал!

Потом, когда въехали в город, немногословная и всё ещё крайне загадочная жужелица Алек-хан потребовала высадить её где-нибудь в укромном, тихом, незаметном месте. Чтобы мама не заметила, куда дочка на переменках бегает. Мне-то конспирация первому нужна, ясное дело. Но ей-то зачем так печься о моём имидже?! Неужели в её полутора извилинах нашлось место и для трепетной каннибальской заботы о людях?!

Как раз тут-то и грянуло – он и пошёл, процесс. Портал переключился в следующий режим пропуска. Полезли щупальца, пока что в облике стрекательных аудиовизуальных петель. Обезьянка, оказывается, попалась не просто тупо-американская, но и говорящая, да и неплохо-то как, практически без северо-магелланского акцента. «Ты такой известный в городе! Не то, что какой-нибудь там засратый спикер парламента! Тебя все и знают и боятся, причём по-настоящему! Ты же всё можешь! – Вдруг полномасштабно и с непонятно злой надеждой быстро заговорила Оксанка, важно пришепётывая, словно бы несколько не справляясь с собственным языком, до сих пор полностью не освоенным. – Высади меня здесь, чтоб никто не увидел нас вместе. А то увидят с путанкой, потом греха не оберёшься!».

«Постой, – отвечаю, не на шутку встревожившись, – откуда тебе и что про меня известно?! Почему про меня знают?! Кто знает?! Имена, фамилии, явки?! Кто я такой не должно быть известно никому, кроме тех, кому это положено. Подумай! Вспомни, кто и что обо мне говорил?! Что он тебе велел со мной сделать?! Ты меня ни с кем не путаешь?!».

Нет-нет! Мгновенно закрылась, заперлась наглухо. Откатилась. Шквал невольно вырвавшихся вопросов, ясное дело, насторожил разведчицу небес преисподних. «Н-не путаю!». Последнее моё подозрение наверняка спугнуло, запустило код полного прекращения доступа. Её ответ поэтому показался не просто тупым, а демонстративно тупым, действительно с полной блокировкой контакта – отвязни, чувак, надоел. После этого трудящаяся блондинка полностью прекратила вербальное взаимодействие. Будто кто-то со стороны мгновенно оборвал, выключил ей речевой аппарат, посчитав и то, что сказано, слишком пространным и потому преждевременным. Полный блэкаут. Наглухо замолчав и померкнув, белобрысая Алек-ханиха продолжала как-то чересчур испытывающе поглядывать на меня периодически вспыхивающими словно семафор глазками. Возможность возобновления обмена контентом пока что зуммерила, порожние синапсы, как электроды под напряжением, также понемногу искрили, но импульсы всё равно не пропускали.

В принципе примета вполне народная. Если у блондинки глазки никак не гаснут, это явный признак того, что тараканы в её головке стоят насмерть, ни за что не отступают от задуманного афронта. Немного не по себе становится от дальнейших предположений, что могло её так воспалить. Вроде бы вставка пистона прошла в штатном режиме.

Поди, догадайся! Полная непроницаемость! Для усиления внешней защиты теперь вместо льняных своих волосиков принялась она вновь почёсывать и многозначительно теребить ту самую заветную антеннку за левым ушком. Цифровой поток там кружился, судя по всему, немереный. Чуть ли не дымок вился от перенапряжения, как от вдавленной сигареты. Становится ясно, это и есть устройство типа «mind free», освобождающее периферическое устройство от любой мозговой рефлексии, уж больно девка и в самом деле обезбашенная получилась да продвинутая! Может быть, у неё среди своих и фронтовой позывной такой: «Башня». Не исключено, что такими рефлективными перцепциями она непроизвольно от себя радиопомехи отгоняла. Словно мух. Рабочие навыки и мысли никогда не скроешь. Впрочем, какие там мысли?! А вдруг и вправду одни тараканы-пехотинцы о шести лапках?! Только не наши?!

Моя выдержка круче оказалась. Красотка опять почти прокололась. Как-то торжествующе полуулыбнулась, причём куда-то в сторону, да только не в мою. Явно кому-то, но точно не мне. То есть, словно прозевала, пропустила картинку того, что на самом деле не со мной она была в этот самый момент. Временно отплыла. И не здесь. Но тогда где? С кем в действительности контактировала в эти секунды, обсуждая мою судьбу и непосредственный порядок дальнейших действий с мной?! Отчего произошёл проскок непроизвольной гримаски на милых рабочих губках обольстительной преисподней у меня на правом сиденье. Словно у кошки лапа дёрнулась при мысли о мышке, которую всё равно добивать надо.

Ф-фу! Голова просто клинит. Есть от чего. Нет-нет, никогда от этой гадости не отмоюсь! Надо же было так вляпаться!

Попытался было прижать гюрзу с моего правого сиденья, да толку опять никакого. Всё те же пустые отговорки, демонстративно юродивые, а на самом деле хитрючие убогие причитания: «Да что с меня взять?! Я же кузька!», «Да, мы, кузьки, такие, пришибленные, что нам велят, то и делаем!». «Что с нас, кузек, взять?!», «Неужели ты обидишь кузьку?! Это же всё равно, что ребёнка обидеть! Или гаишнику к «Оке» придраться!». Запарило кузькино отродье!

Как-то так тревожно опять стало на сердце, и без того измочаленном арьергардными боями с подрастающим поколением в своём коллективе и вне его, с бесчисленными конкурентами да лютыми врагами из-за каждого угла, уголочка и углища. Словно предчувствие какое-то сразу и отовсюду схватило и защемило. Ксюха-то может быть и дурочка, да вдобавок конкретно путанская, однако больно уж прозорливая дурочка. Который раз приходится убедиться! Себе на уме, ведьмочка, несмотря на весь свой светлый и неотразимый облик, который она усиленно и невероятно эффективно внедрила в моё подсознание, да и в сознание. Словно некий воплощённый идеал чего-то там. Как предел реальной осязаемости демонической красоты приближающегося финиша.

В принципе всё верно. Хорошие девочки продлевают жизнь, а плохие – наполняют её впечатлениями и смыслом. Скоро прилетят инопланетяне, они же по профессии земные сутенёры плохих, и спросят: «Ребята, а девочек продлевать собираетесь?! Забыли?! Или думали, халява обломилась?! Пеня ого-го какая набежала!». Тогда-то всё и начнётся по-настоящему!

Заметил главную, точнее, доминантную особенность объекта, с которым всё больше и больше приходится иметь дело. Обдумывание или даже простое понимание этой особенности занимает намного большую часть моего ума, чем прежде. Что самое опасное – оно захватило воображение, что всегда чревато срывом в неудержимость, после чего по-любому налетает и скрежещет тот самый финиш в облике пушистого зверька, который у каждого свой. Прелести у Ксюшки, у Алек-ханнушки, оказались на редкость чёткими, строгими, то есть, невероятно точно спланированными и непогрешимо правильными. Как в анатомическом атласе человека. Будто срисовали её оттуда в неведомом разумном океане Солярисе, а потом, перед запуском в серию, тщательно от-материализовали во плоти и бросили мне на обочину, словно вкусного червячка на крючке.

Явилась она мне предельно чёткой и однозначной, словно препарированный ланцетник. Всё-всё у неё оказалось на месте, при деле, ничего неведомыми создателями не было упущено. Даже композиционные швы повсюду просматривались. Чертёж идеального человека во плоти, обналиченный анатомический атлас, ожившая скульптура Галатеи. Только без подписей по-латыни и прочих экслибрисов. Отсканированная и пропущенная через 3D-принтер пришельцев.

Между делом небрежно предъявленная идеальная красота пугала как ни что другое. Потому что вроде как показался и ощерился предел всему. Воплощённый идеал всех гармоний мира оказался не просто распутной, а и подозрительно смекалистой, по-настоящему толковой бестией. Таких путан не бывает в нашей природе, даже в старом романтическом кино про интердевочек, кандидаток наук, чётко знающих кому, как и насколько честно. То есть, моя персональная хищница оказалась практически без профессиональных изъянов, которые хоть как-то бы очеловечивали её. Не курит совсем и, как равнодушно однажды обронила, не пьёт ничего, даже пива или тоник. Да и не пахнет от неё! Никак и ничем! Пластмассовый пупс или кукла куда приятственнее этой обворожительной нежити.

Разве среди дорогих и тем более недорогих девушек такие бывают?! От тех ведь, как от бомжиков, несёт так несёт. Не столько цветут, сколько пахнут, словно солдатские портянки, хоть всех святых выноси! А с Алек-ханихою всё решительно наоборот. Суть не в отсутствии запахов, кои при ней, кажется, и не ночевали никогда. Даже беглый органолептический кастинг её прелестей показал, что ни один из лимфатических узлов тут никогда в жизни не воспалялся и даже не проявлял такого намерения. Роскошное скобяное изделие номер один даже понятия не имело об инфекциях и лимфатических узлах. Оно исключило его задолго до всего, не исключаю, что и на стадии собственного проектирования. А кровушку закачала в себя настолько стерильную, что любой микроб в ней подыхает сходу, не успев написать завещания. «И под её атласной кожей бежит отравленная кровь». Это про неё Гумилёв однажды так и признался. Во время её предыдущего набега на Землю. Вся его великая поэзия про Это именно такова: все они на самом деле ядовитые вампирши. Мешок гадюк. И не с Земли. Поэта понять можно, с настолько гениальной женой, что у него была, и не такое поймёшь и напишешь.

Тут моя вурдалачиха поддала нового жару теперь уже моим тараканам подозрения и мнительности. Как раз про Это.

– Ты заметил, какая я ужасно чистая?! И запахов нет?! Всё потому что очень внимательно за собой слежу. У многих наших девчат даже лимфоузлы вырезают от их бесконечных воспалений. У меня же, погляди, всё чисто, как у ребёнка. Тех менты постоянно на сифилятник отвозят. Запарились, бедные! Меня же сразу отпускают, потому что во мне совсем ничего нет. Даже не верят, что я работаю. Абсолютно ничего нет, ты понимаешь это или не понимаешь?! Не принимают таких кузек сифилятники, не принимают! Не видят угрозу для человечества.

– Кто бы возражал. Женщины по природе обычно аккуратнее и чистоплотнее мужчин. Медицинский факт.

– Вот именно! И, между прочим, именно он и обусловливает разницу в продолжительности жизни. Притом не только у людей. Ты знаешь, от какой болезни погибают к старости самые могучие из зверей – львы?! Её хорошо знают ветеринарные врачи из зоопарков. Цари зверей просто опускаются ниже всякого бомжа и полностью перестают за собою следить. Даже не выкусывают себе разрастающиеся когти. Те впиваются в подушечки лап, пока не происходит нагноение, вплоть до возникновения гангрен. А вот львицы аккуратно выкусывают свои когти до самого конца и лапы у них всегда здоровые. Да и в остальном блюдут себя так, как не всякая девушка может похвастаться.

– Ты права. Судя по твоим лапам, закогтила ты меня надолго. Не вырваться.

– Молодец, что понял. Будет меньше хлопот с тобою. Да успокойся же, наконец, пугливый какой попался! У тебя даже выброс парной, словно у телёнка! Ничего особо плохого и предосудительного мы не делаем. Запомни: личное это всегда неприличное. И вся недолга.

Есть универсальное объяснение любого поучающего бреда, оно вполне старозаветное: всякие связи спускаются с небес. Люди потребляют такую сказку с аппетитом. После чего думают, что их счастье или несчастье заключаются где-то там на небе и оттуда в нужный момент исходит. Как манна или кара божья. Хочет – падёт на головы, не хочет – делает подсечку под ноги. Да нет же! На самом деле любые отношения всюду и всегда программируют реальные факторы в конкретных, земных условиях. Больше никто и ничто. Теперь пытаюсь их вычислить, подключая всё новые свои мыслительные резервы. Как будто не было больше забот! С кузьками всякими возиться тут.

Формально даже в принципе нельзя догадаться, кто или что послужило причиной исподволь начинающейся со мной катастрофы. Кто и для чего это всё стал проделывать со мной. Пока ни на шаг не могу продвинуться в объяснении самого рокового своего поступка, когда я как бы случайно подцепил на обочине на редкость воздушную, до изумления звёздную девочку по имени Ксюшка, а может даже и просто Оксанка. Девушку с глазами цвета неба, счастье с волосами цвета льна. Хорошо замаскированную хищницу из соседней галактики.

Никак не предполагал, что настолько слаб, что могу поддаться на такую туфту! Как можно теперь с позорным багажом непростительной слабины замахиваться на переделку не мною сотворённого?! Действительно – если у кого-то решают отнять будущее, его лишают разума.

Ладно, авось не всего пока что лишили. Моё дело правое, и этот враг будет разбит.

Изображение авторское

Глава 23. Троянский кабан

– Слишком вы умны, Городецкий, как я погляжу, даже чересчур! Не имея меры в уме, слишком высока вероятность свалиться в полную противоположность, безумие. – Прозорливо сказал мне как-то Борман, то ли каркая, то ли опять вынося отеческое порицание. – Имейте в виду, что избыточное знание и старательность не только обременяют, но и обязательно губят. Так всегда было. И останется так. Не мною сказано – горе от ума. Он один и карает. Притом всегда и при любых обстоятельствах.

Многия знания – и есть многие печали, как вы хорошо и без меня знаете, но гораздо ранее до нас об этом догадалась некая группа древних товарищей под общим творческим псевдонимом Экклезиаст. Всегда важно быть разумно ограниченным, то есть, огранённым, как алмаз. Только тогда будет толк. Необходимо постоянно знать и соблюдать свою грань, разумный предел, в том числе и своим возможностям. Известно ведь, что реализация этих возможностей всегда достаётся трудом, зачастую непомерным. Тогда как любой риск, любая опасность имманентно имеют кошмарную склонность воплощаться сами по себе. В непроизвольном, спонтанном режиме. Увидел какую-нибудь гадость, будь уверен, обязательно сбудется.

Этот разговор состоялся на рыбалке. Вернее, как бы на рыбалке. Потому что сидели мы на набережной и ловили взятыми напрокат у пацанов деревянными удочками с пробковыми поплавками и какими-то хотя и острыми, но подозрительно корявыми крючками. На кого в действительности были сделаны?!

Вспомнился в тему про ум хороший диалог с пойманной золотой рыбкой: «Слишком грамотный?!». «Как бы да!». «Тогда убей сразу!». Есть и вариант: «Бабка жива?!». «Да». «Жарь!». Я всегда со своим могущественными покровителями чувствовал себя такой рыбкой, которую лучше изжарить, чем она бабке попадётся. Как только вычислят и выпотрошат меня до конца, так сразу на сковородку и оформят. Даже тени сомнения в этом нет.

Особый прикол состоял в том, что реальный наш диалог действительно состоялся с утра пораньше. Был повод. Но и улов всё же был. Чтобы два гения кого-то не заловили – да такого просто не бывает. Золотой рыбки к счастью не было. Иную же мелкоту мы, как истинные рыбаки, выбрасывали, а крупную складывали в баночку из-под майонеза. После очередного лосося, с трудом затолканного в эту непомерную ёмкость, я мягко возразил величайшему спонсору всех времён и народов.

– Когда вы, не дай бог, столкнётесь с провалом, увидите губительное воздействие моих избыточных, безмерных, как вы считаете, знаний, тогда и говорите. Мне же просто кажется, что вы всё-таки профилактируете меня, перестраховываетесь, чего-то всё время боитесь. Можете не беспокоиться, моя персона всегда в тонусе. Такие вздрюки как ваш предписывается делать лишь обычным исполнителям. Но не мне. Я заинтересован в успехе нашего дела побольше вашего. У вас в нём только деньги, и то не свои, а у меня – вкачана вся жизнь, все знания, умения, навыки и прочая глубинная утварь, без которой не человека не бывает.

Борман как всегда после отпора тут же взял примирительный тон и даже похлопал меня по плечу, дружески оставляя на нём рыбью чешую, дар от великого мыслителя. Индивидуализм не проповедовал. Напротив. Очень просил не отрываться от коллектива, верить в мудрость народную и всякие такие же прочие краснознамённо-маразматические штучки откалывал. Тогда, мол, меньше шансов срыва, случайного провала. Ибо слишком много поставлено на некую карту. Слишком велика ответственность для одного. Думал, я страшусь ответственности.

Эх, Владимир Мартинович, Владимир Мартинович, столько лет прожил, столько противников заломал под ковром, а главного в жизни так и не понял. Как тебя в кураторы-то взяли?! Нельзя быть по уши в коллективе, слишком опасно. Это верная смерть любому подлинно значимому начинанию, да и тебе самому как действительно того стоящей личности. Рок, случай, бьёт только по скоплениям, по коллективам. Именно они – его излюбленная мишень. За одиночками ни одна уважающая себя судьба сильно гоняться не будет. Дура она, что ли, так распыляться!

Лишь одинокому не страшен случай. Одинокий и дальше всех ходит и целее всех остаётся. Попробуй, поймай его. Потому что одним этим он неуязвим, как Кластер. Успеха достигает лишь одним, самым проверенным способом – приводит сам себя в состояние внутреннего неприятия любой стадности. Стебается налево и направо, вдоль и поперёк. Куда хочет, туда и прорубает себе проход. Лучше всего в состоянии одержимости своей миссией. Только тогда человечьи стада расступаются и нехотя пропускают его к успеху. Затем смыкаются и подчиняются. Безоговорочно признают верховенство над собой.

Поводом для утренней безотлагательной встречи на набережной явилось следующее. Требовалось детальнее отработать схему взаимодействия с фирмами, занявшимися второй стороной нашего дела. Именно Мартиныч их успешно мобилизовал и подрядил на практическое обеспечение моих мероприятий, подключил, как он говорит, к «отработке на местности». Однако конкретно взаимодейстовать с ними, увы, всё равно надо было. Некто Сиротинин являлся как раз хозяином холдинга целого конгломерата фирм, с которым мне и приходилось теперь вступать в определённые контакты. Тот ещё фрукт. Надменный, заносчивый, понятно, только вчера из грязи в князи вылез.

Холдинг Сиротинина, насколько мне был известно, состоял из ряда совершенно непрозрачных фирм. Однако предпочитал он работать легальными способами. Или почти легальными. Как со мной. По мере сил – с умом, обстоятельно, формально просматриваемо. В результате эффективность была не сравнима даже с работой спецслужб. Когда и вашим и нашим.

Борман знает о его делах куда больше моего, но всё же стремится уберечь мою тонкую и чересчур ранимую душу от излишних, может быть и кровавых, подробностей на эту тему. Правильно делает, я сам не хочу. Ибо непродуктивно. Зачем мне такая прозрачность?!

Главное Сиротинин для нас организовал как было договорено. Непрерывно функционирующий инкубатор для безопасного выведения чистой линии по производству кластеров существует. Представляет собой совокупность надёжно, притом добровольно изолированных человеческих существ, которые наглухо перемкнули все свои коммуникации только на самих себя и практически готовы к дальнейшей ментальной стерилизации собственных личностей.

Все как на панель они там, внизу, выставились. Идеальный пластический материал. Стёртый практически до нуля. Чрезвычайно легко управляемый и оттого как угодно формируемый. Осталось умелым внушением и аудио-визуальным перепрограммированием стереть последние остатки личностных своеобразий, пере-масштабировать, вычистить, локализовать, заякорить, подчинить единому воздействию со стороны – то есть, получить идеальные, чистые линии. Только потом приступать к решающим фазам беспрецедентного эксперимента – по их пересечению и сплаву к точке локального гетерозиса.

Специалисты из фирм самурая серого бизнеса, а недавно славного деревенского паренька Сиротинина довольно чётко организовали для нас рабочий исходник, производственную платформу, фундаментальную базу деятельности для нашей лаборатории. Совершенно уникальный, я бы даже сказал фешенебельный бомжатник класса пять звёздочек. Со знаком минус. Отель минус пять звёздочек звучит хорошо, честно так. Своеобразный теневой Хилтон для отечественных бомжей. Образовали его нам, спонсировали, обеспечили юридическое прикрытие. Не подкопаться ниоткуда.

Дальше была наша забота. Одновременно сиротининские дауны считались и нашей конкретной криминальной крышей, то есть, прикрывали от возможных наездов других отморозков. Как бы возможных, потому что на самом деле отмороженнее их самих никого в округе не оставалось. Следовательно, тут-то мой эксклюзивный крышевик просто брал плату, не трудясь, по факту, как монополист, то есть, крупно зарабатывал и на этом. А это было нечестно! Однако попробуй не отдай такому положенное! Хорошо, хоть не я отдаю, не я плачу конкретно этим своим благодетелям, а то бы лично меня давно без штанов оставили. Так что симбиоз наш лишь с фасада такой благопристойный и прозрачный, всё это лишь условно.

Судя по всему, кое-о-чём по сути нашего эксперимента сам самурай, этот наш бэд-бой, Плохиш Сиротинин, всё-таки догадывался, не напрасно коммуникатор по вечерам гонял взад-вперёд, перечитывал и чего-то там по этому поводу возможно даже думал. Поэтому вполне можно было бы ожидать, что когда-нибудь наш непосредственный спонсор и наша крыша всё-таки предъявит счёт несколько иной, чем тот, на каком с самого начала договорился с нами, вернее, со структурами Бормана. Кроме неизбежных конечных предъяв, иных, по-настоящему позитивных для нас результатов несомненного договорняка обеих наших крыш между собой можно было загадывать хоть до морковкиного заговенья.

А вот неизбежные поползновения с целью перехвата нашего Изделия со стороны довольно странно опекающего нас холдинга мы предполагали с куда большей вероятностью и ожидали довольно скоро. Поэтому кое-что должны были иметь про запас, чтобы отбиться потом от промежуточных и финальных предъяв благодетелей, а потом использовать при заключительном дележе бабок. Хотя по-прежнему не представляю, как оно всё будет и во что может на самом деле вылиться. Даже просто так отбиться от альфа дауна, да ещё при его сумасшедших деньгах и всеподавляющем положении – неужели такое в принципе возможно?! На его поле конечно нет. Но мы-то речь ведём о нашей, сугубо научной сфере, а кто доскональнее всего в ней ориентируется, как не мы, автор и исполнители величайшей из идей мира?! А что у дауна за душой, кроме тупости, алчности и жестокости?! Он никогда не поймёт самой сути нашего продукта, даже приблизительно не оценит. Тем более ни за что не продерётся сквозь многочисленные дымовые завесы, которые мы уж постараемся расставить на всех направлениях нашей обороны.

Именно об этом, о том, как я должен себя вести с сиротининскими спонсорами, а также крышевиками-даунами, чтобы уберечься и не подпасть под них окончательно, Борман и приехал со мной договариваться. Вернее, не столько договариваться, сколько ставить в известность, сильно не распространяясь. Мне высочайше велено ни о чём по существу с Сиротининым не говорить. Просто нужно будет ещё раз, кратко и ёмко, как Киса Воробьянинов, сказать «Да уж» – и подписать только то, о чём ранее уславливались. Не более. В таком случае остаётся большая доля вероятности того, что ушлые, но неразвитые крышевики и спонсоры так до конца и не поймут, с чем в действительности имели дело, о чём по большому счёту договаривались с нами и какова тому реальная мировая цена.

Поэтому пусть всё останется как оно есть. Золотое правило врача и программиста: если оно работает – лучше не трогать и всегда говорить «Да-а уж!». В любом случае они нам всё-таки здорово помогли и помогают, хоть и дауны. Впрочем, вполне может быть, именно поэтому они и эффективны.

На фоне такого, довольно неприятного закулисья грандиозное предприятие человеческого духа, осуществляемое моей лабораторией, продвигалось вперёд можно сказать семимильными шагами. И как будто беспрепятственно, тьфу-тьфу. Ни много ни мало, а пошла третья стадия великого эксперимента, призванного перевернуть мировую цивилизацию. На подходе рождение нового владыки мира, сверхперспективный мешок власти для очередного светлого будущего всех стран и народов. Пока же всё затаилось в ожидании. Даже никто не облизывался в предвкушении, чтобы не спугнуть. Тихо вокруг, спокойно, дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь. Журналюги и те – ни сном ни духом. Слюни пустили и разулыбались во сне. Высший класс затишья перед бурей! Мы также вели себя соответственно. Прижухли, как воробьи под застрехой. В адрес крышевиков и спонсоров никаких нареканий не высказали, да и со стороны альфа-даунов в ответку вроде тоже никакой опасной движухи.

Правда, они всё равно и уже сейчас намывают на нашем деле и вокруг него свои нечистые денежки. По-всякому и со-всякого намывают, в том числе и с политических махинаций кипучего дурака губера Холмогорова, каким-то образом тоже привязанного к нам. В какой-то мере сие извинительно, потому что на политике не делают деньги лишь совсем уж ленивые или патологически гениальные, вроде меня. Только теперь нам всё больше стало казаться, что когда-нибудь им этого всё-таки окажется мало. Вот тогда они и начнут повнимательнее к нам присматриваться. До последнего времени мы думали так, что уж коли главный заказчик кластерского эмбриогенеза пообещал отвалить действительно несметные сокровища – то даже та, довольно скромная в процентном отношении доля, которая достанется «Хэппи-ленд-инвесту» и прочим структурам плохишовского сиротининского холдинга, в реальном исчислении всё равно покажется обожравшимся даунам-деградантам поистине манной небесной. Сразу мы не сообразили, что, несмотря на это, они всё равно начнут заглядывать к нам через забор, притом сразу же. Наверняка представят и задохнутся от волнения, сколько же тогда перепадает нам, истинным хозяевам баснословного предприятия, а не жирно ли нам будет. В результате обязательно протащат собственный аудит прибылей или по меньшей мере их конкретную делёжку на выходе продукта к расчёту. Именно тут и возникнет главная засада для всех наших взаимоотношений, в которую очень не хотелось попадать. С крутыми братками делить гору денег где-нибудь на ковре в загородной резиденции миллиардера и с пистолетами за поясом почему-то не очень хотелось. Ясно же было, чем такие дела в принципе кончаются. В кино видел. А поскольку в реальный оберег моей судьбы патроны до сих пор как-то не очень вставляются, то от нарастающего предчувствия того, каким в реальности может оказаться окончательный финиш всё чаще и чаще становилось как-то не по себе.

По мере неуклонного приближения часа «Х» финальный разбор полётов на ковре у олигарха всё чаще казался неизбежным. Неуклонно и всё более опасно выпирающую степень обожратости и алчности своих покровителей мы явно недоучли. Сиротинин не зазря всё чаще перечитывает свой коммуникатор, упорно размышляя, что к чему зайдёт, а потом выйдет, да ещё и к носу небось прикладывал. Явно что-то готовит. Определённые угрожающие подвижки в его структурах и подразделениях наверняка произошли, только мы их пока не ощущаем. Во всяком случае, Борман, исходя из своих новых данных, вдруг с тревогой предположил, что означенный наш крутой подельник Сиротинин, может работать «и на наших и на ваших». В результате поимеет со всех и всего побольше. Нормальный деревенский кагай только так и поступает. Как выгоднее всего. То есть, и нам продолжит оказывать услуги по реализации «на местности» нашего замысла и нашим конкурентам. Нас самих при этом обставляя по всем статьям. А это не есть хорошо. То есть, совсем плохо есть.

Владимир Мартинович всеми способами демонстрировал, какие он и вправду испытывает ко мне чуть ли не отеческие чувства. Точнее – барские к своему крепостному, хотя это одно и то же. А иначе с чего бы такая неусыпная, долбящая забота?! Непрерывно из самого Центра ко мне наведывается, да ещё бизнес-классом. С чего бы это?! Или и в самом деле настолько много казённых и прочих денег вложила его контора?! Но не расколется старый партайгеноссе ни за что. Это я уже понял. Не снизойдёт. Элита-с!.. Всё-таки для них мы, все кто хоть немного но внизу, да хоть семи пядей во лбу, а всё равно крестьяне подъярёмные. Хоть вкачай себя в общее дело, хоть выкачай! Другого найдут! Подумаешь, гений! Мы не дурнее, небось!

– Ладно вам, Савва, классовыми чувствами на мыло исходить. Хочу сообщить нечто настораживающее. Есть сведения – к вам обязательно должен быть внедрён агент конкурентов. Нет, не из пресловутого СМЕРШа-Секси, да и не агент совсем, тем более, не какого-нибудь там влияния. Совершенно конкретный, засланный именно к вам с конкретной целью казачок. Или казачка, в смысле девица. Да такой или такая, что Джеймс Бонд отдыхает! Причём, в лёжку. Имейте в виду, Городецкий. Я под разным соусом, по-всякому пытаюсь вас предупредить. «Со словами и без слов». А вы по-прежнему благодушны словно ребёнок. Начните же реальное выявление. Враги обнаружатся такие – закачаетесь. Скучно не станет. Или уже стало? Уверяю, не холдинг перемётных «даунов-деградантов». Все они семечки по сравнению с тем, кто на самом деле открыл охоту за нами. Такой экзотический зверюга может объявиться – в прямом смысле закачаетесь!

– Ваш вечный соперник Ефим Израилевич?! А он разве не по вашему же ведомству проходит?!

– Он несколько, как бы сказать, из другого отдела, а на самом деле из совсем другого переулка. А как вы хотели?! Не он лично, конечно. Нерсис вас, да и меня, в покое так просто по любому не оставит, учтите. Как вы поняли из нашего разговора, хорошо, если только он один открыл на нас охоту. Есть силы помогущественнее и куда более побеспринципнее. Такой конкурент как вы никому не нужны и даже попросту опасны. Дело не только в том, что за ним, за Ефимом, предполагается мощнейшая инновация из самого нашего кремниевого Сколково, где, как мы знаем, сам президент на пульсе руку держит и таньгу отваливает немереную. Кроме этого есть кое-что или кое-кто – куда скрытнее, куда неумолимее, куда могущественнее. Глобальные но чуждые энергии всё что угодно сделают для того, чтобы обломать здесь у нас всю малину. Нам следует по-прежнему оставаться абсолютно невидимыми и необнаружимыми. Поищите, поищите. Непременно найдёте казачка или казачку, не в одном, так в другом месте. Последний совет – прикройте все возможные каналы утечки информации, полностью, в том числе и в сторону Сиротинина.

Разговор как будто получается серьёзный. Только поэтому я и соглашаюсь со сказанным, даже почти столь же серьёзно развиваю предложенную тему.

– Всё правильно, Мартиныч. «Троянский конь» по идее всё-таки может быть. Лишь бы было кому его периодически подковывать и в брюхе выметать. Нужна бдительность высшего класса. Согласен и с этим. Но только не такой казачок в лампасах или в гестаповской фуражке будет, каким он вам видится. Не вживую, не во плоти. Каким бы вы его ни представляли, но на самом деле все эти штирлицы и джеймсы бонды – давно вчерашний день. В реалиях нет никакого казачка или – ха-ха – тем более казачки. Это мираж. Куда эффективнее подсылать неприятелю виртуальные программы. Те в автономном режиме могут шпионить и закладывать почище всех шпионов мира, вместе взятых. И не попросить ничего взамен. Даже виски с содовой. Именно этого нам следовало бы опасаться. Настоящий «Троянский конь» если и может появиться, то лишь внутри нас самих, как наша же составная часть.

Он будет жить в нашей программе действий как абсолютно родной виртуальный алгоритм, только тогда его никто не сможет распознать. Не просто существовать в ней, а и работать слитно и честно с остальными программами. В урочный час именно он пошлёт команды, которые-то и позволят осуществить новые, не запланированные нами функции. Чтобы как раз всё и сорвать под корешок. Но ни я, ни мои «золотые воротнички», а вы знаете, в нашей дыре они у меня лучшие – его не нашли. Как ни рыли! Его точно нет. Гарантирую. Всё остальное несерьёзно. Мы, я и мои работники, знаем друг друга сто лет. Никто к нам так запросто не влезет. Даже самая последняя силиконовая разработка, кто бы её за пульс ни держал и в задницу ни толкал. В общем виде идея всё же заслуживает внимания, поскольку наверняка существуют силы, которые по вашему настойчивому уверению хотят этого так или иначе добиться. Поэтому-то и вправду стоит оставаться начеку. В любом случае я вам крайне признателен. Особенно за образ гипотетической опасности нашему делу. Неплохо будет моих ребят попугать этим. Такое лишним не бывает.

Накрученный тревожными разговорами с Борманом, я и со своим персоналом повёл себя предельно соответствующим образом. А именно: эпохально, энтузиастически, но и дотошно, въедливо, даже с подозрительностью. Ничего не поделать, перфекционизм штука неизлечимая, но эффект всё же даёт. Куратор так или иначе добивается своего. Хвоста ему удаётся мне подкрутить иной раз основательно. Пусть и косвенным образом, но бдительность и мне повышает. Признаю.

Перво-наперво я объявил своим цисководам, хабам и прочим кошкодавам о начале третьей фазы нашего созидательного эксперимента под названием «Генеральная уборка». До конца – остаются четыре фазы. Стадии или этапа. В нейро-лингвистическом программировании – в НЛП – технология «Генеральная уборка» всегда применяется для изменения каких-либо «устаревших», неэффективных, тормозящих развитие качеств, представлений или способов поведения человеческого существа. «Генеральная уборка», как сугубо нанотехнологический НЛП-приём, вычищает личность изнутри почти на молекулярном уровне. По всем сусекам и прочим закромам выскрёбывает потаённое информационное помещение человека. Далее способствует резкому ускорению роста новой личности по задаваемой программе. Делает её ресурсы куда более мобильными, реальными и доступными.

Все старые способы человеческого поведения попросту выбрасываются на свалку. Все, кроме комсомольского типа социальных управленцев. В этом значении все старорежимные Кластеры обязательно по профессии комсомольцы, то есть, чищеные-перечищеные, готовые к какому угодно росту в каком угодно направлении. Не преподы, не инженеры, не врачи, а именно комса бессмертная, или просто хамса. Тотальная килька. Тот же дурак Холмогоров, Шурик Железный Дровосек – воплощённая национальная идея страны в региональном масштабе, абсолютный нуль. Но именно комсомолец. Под сердцем у него в майке наверняка зашита красная корочка с дорогим лысым профилем неугасимой технологии. Свидетельство о благополучном завершении всех «генеральных уборок», прохождении всех внутрипартийных чисток от утробы и далее по восходящей карьерной лестнице.

Чистка, «уборка мусора» в некотором роде касается и вас самих, – это я обращался к своему персоналу с прямой речью – моя надежда и опора, мои золотые, серебряные и просто беленькие, непыльные воротнички. Первая заповедь пионера она про вас: каждый свой мусор подбирает за собой. Вторая также за вами: установление внутренней преграды и одновременно индикации любого проникновения к нам, а уж тем более недружественного. То есть такая «уборка» является и методом поиска информации, оставленной другим пользователем после работы с компьютером и Сетью. Он требует обязательного исследования данных, оставленных в памяти машины. Диверсанты не могут не наследить, не оставить автографа. Курочкин, Петушок, тебе я настоятельно рекомендую основательно порыться в Сети в поисках такого же следового мусора от возможных конкурентов. Кто, кроме тебя, способен произвести такую «уборку» с наибольшим эффектом?! Остальные пусть будут себя лишь чистить. Чтоб никто даже отдалённо не смог догадаться о том, что ты тут стал делать. Даже какать как. Более непримиримо, что ли.

Потом пришлось самолично подчистить по серверам бытовой мусор, неизменно остающийся после каждого дня, а то и часа работы любого трудового коллектива. Чистить и в самом деле было что. Это называется перехвалился. Потому что, оказывается, тут такой бедлам нашёлся, что голова кругом пошла. Геракл бы сдох в тех конюшнях, не вычистив ни одной. Да и в офф-лайне тоже самое. Обнаружилось, что Лукич где-то в загуле, то есть, в самом опасном для нас состоянии. Тогда чего угодно от него можно ожидать. Даже тоскливо как-то сделалось без его любимой присказки: «Ёк-макарёк!». Вместе с ним пропал лучший микшер низких частот, с огромной памятью. Зачем он-то ему?! Сам, что ли решил заделаться Кластером?! Все дружно и с невинными глазками недоумевали, кому могла бы понадобиться такая весьма специфическая штука, как высокоимпульсный микшер для стволовых мозговых частот.

Поначалу я понадеялся было, что всё же не сам по себе Лукич тому причина, высокочастотник сам по себе как будто не пропьёшь, да ещё на периферии. Да и на себя особо не примеришь с целью получения хоть каких-либо сверх-способностей Кластера. Главное как бы он это сделал?! У него нет даже общего алгоритма пользования им. Однако тут же из конкретных проговариваний на эту тему внезапно выяснилось, что мой бодренький старичок-лукичок, нетленный пример для подрастающего поколения, и вправду его просто элементарно пропил. Нашёл же покупателя. Только кого?! Не на базаре же?! Не даунам снёс?! Неужели Борман всё-таки прав. Поэтому и зачертили первые ласточки в грозовом небе над головой сигнатуры близящихся крупных неприятностей?! Такую аппаратуру, да с памятью на десять сетевых серверов, возьмёт себе только профессионал высшего класса! А откуда ему быть в нашей овчарне?! Соответственно, это всё-таки случилось. В старо-штирлицевском варианте, но произошло. Моего Лукича таки переманили гады конкуренты?! Всё испортил, старый конь! Зачем мне теперь его филигранная борозда чрезвычайно заслуженного профи?! Дурачком всё прикидывался: мол, я, не я, попова свинья. А тут внезапно какой кабан может проявиться с полным десантом на борту! Любого порвёт и затопчет! Может он и есть тот самый «Троян» среди нас, прижился, стал своим и, наконец, выдал с потрохами?! Скоро жрать начнёт.

Это начинало тревожить всё больше и больше. Назвать Лукича на редкость нехорошим человеком – это очень мягко было бы выразиться. Он и вправду всегда вёл себя крайне странно, даже с учётом того, что якобы сильно пьющий. Постепенно созревало решение всё-таки выгнать его обратно на улицу, если вернётся, хотя и жалко было. Да куда теперь оставлять и прощать, коли такое дедуля стал выносить на пропой. Так он и самого Кластера загонит на рынке, словно кабанчика, да по дешёвке. Мол, налетай – кому нужен Гитлер, почти новенький, к тому же практически живёхонький?! А вот Ельцина не хотите ли, почти трезвого, не обмочил покамест ни одного самолёта. Вместе с дирижёрской палочкой из одного отверстия, не скажем какого. А бормочущего «Процесс пошёл, товарищи!» Горбачева с пятном во всю иудину голову?! Или вот этого народного благодетеля не желаете ли?! Гляньте! Самого правильного нашего пацана, прямо в командирском кресле игрушечного стратегического ракетоносца?! Есть и буколическая вариация – верхом на журавле, на стерхе. С амфорой в одной руке, «искандером» – в другой. Он есть даже в образе глиняной свистульки. Купите любого, не пожалеете. А пожалеете, никто о вас и не вспомнит. И то дело будет.

Неужели троянский кабанчик и в самом деле подрыл нам ворота и подкинул ворох неразрешимых проблем?! Всё-таки кому конкретно могла понадобиться такая сверх-специфическая штука, как наш предельно эксклюзивный микшер?! Ясно, что Борман при первом же сообщении об этом немедленно велит срочно разыскать даже не Лукича, хотя и его на допрос потребует, но прежде всего микшер, мало ли что там в памяти осталось. Не помешало бы присоветовать ему, пусть и по своим каналам порыщет в поисках беглеца, потому что я не обладаю аналогичной широтой и возможностями бытового социального розыска. Да и с полицией контактов просто никаких. С детства боюсь оборотней. Тут сам еле держусь, как бы нечаянно не перелицеваться в какого-нибудь монстра. Из последних сил понимаю, что от подобных соблазнов следует всегда держаться как можно дальше.

После случившегося от Лукича разом отпали, то есть, открестились все его собутыльники, крутые мои «юзеры» Пиончиков с Икоркиным. Но это уж как водится – стоит только начальнику положить на кого чёрную метку. Все сразу такие деловые стали. Даже занялись производственной гимнастикой, час за железом посидят, и вместо курилки пять минут отжимаются, чуть ли не десантную норму дают. Это чтоб на них ничего не подумал. И не ругался больше. Эх, слесаришки вы мои по главным человечьим агрегатам – ничто человеческое и вам не чуждо. Как и мне, к сожалению. Чья бы корова мычала, это правда. Как только вспомнил об этом – сразу холодок по спине. Припомнил леди Ксю с обочины, но тут же, пока не поздно, стряхнул наваждение.

Курочкин Петя-Петенька, он же Петушок, в этой компании никогда не был. Неизменно остаётся сам по себе. На физзарядку и прочие пустяки никогда не отвлекается. Всё потому что Петька тоже гений, в своём роде, но гений. Я это как никто понимаю, именно как рыбак рыбака, а шизик шизика, чего уж там. Гения по достоинству оценит только гений. Поскольку любой из них, пусть и какой-никакой, одинаково свободен от всякого постоя в нём любой бытовухи. На своих разреженных высотах по-настоящему они видят только друг друга. Лёгких, текучих, тотально шизоидных, как и всяких иных уважающих себя и потому не имеющих определённой формы кочевых облачков.

Подруженция его, моя делопроизводитель Танька Иоселиани, та куда неподъёмнее, неповоротливее его, земнее, я бы сказал земноводнее, человечнее. Правда, иногда неряшлива, в том числе и в бумагах, что для меня абсолютно нетерпимо. Кстати, надобно бы и тут разобраться, законопатить и в этом направлении любую возможную щель утечки данных. Почему только я её всё-таки держу, эту необъятную пышку?! Да нет. Всё правильно. Потому что нонконформист. Потому что идею секретарши целиком и правильно свёл к технологии её нахождения в приёмной, на короткой цепи. Это же какая картина-то! Ка-ак встанет эта крошка, ка-ак развернёт всю свою нанотехнологическую поппинс шире ширины плеч, – так всё, сдайся враг, замри и ляг. Душа радуется. Работать хочет, не покладая много чего. Но главное, что Петруха, глядя на неё, пашет, не покладая мозгов.

Какой тут Ефим Израилевич с его агентами или шкафообразные сиротининские дауны?! Проваливайте, ребята – все до одного! Никто не прошмыгнёт и без вас. Так что одним этим Танькина главная функция отработана. Ни один «ромео», то есть, шпион, задача которого исключительно соблазнять секретарш руководителей фирм тут действительно никогда и ни за что не пройдёт, даже на пузе не проползёт. Просто физически не попадёт, принципиально не пролезет в дверной проём, в котором всегда стоит она. На этот счёт могу быть полностью спокоен. Все держат стройных и длинноногих, а я – толстую и рыжую земноводную корову, принципиально необольщаемого тюленя, идеальную дверную пробку и необъятную штангу для посетителей. Одно движение её поистине роковой попы в состоянии много чего перевернуть в мире, лишь бы не у меня в лаборатории. Вдобавок с грузинской пока фамилией. В смысле – пока за Петьку замуж не вышла и её не поменяла. Лишь он согласен объять столь необъятное. Гений же, чего тут добавить, кто же может так затупить ни на чём, как не он?!

Такие с моей секретаршей дела. Хотя Танька именно как специалист, делопроизводитель, повторяю, сама по себе и не такая уж отменная, как её полезная масса и особенно попа. Смотрю, черновики последнего протокола испытаний опять ненашинкованные в корзине валяются, шпионов ждут, страстно возопляют: мол, посмотрите же, какие мы информативные, кучу баксов за нас отвалят, соприте только. Впрочем, ладно, пока прощу, сам виноват, недоглядел… В целом работоспособна Танюха, как дай бог кому из остального молодняка. Но так у него же нет настолько интересных поп!

Так-та-ак, оглядываюсь дальше. Где по-новой веничком взмахнуть?.. Да вроде чисто. Только хронически холостой Дениска Икоркин, толчётся в укромных задворках офиса с некоей отпадной, довольно страшненькой девицей, но в невероятно фирменных дорогущих шмотках. Не первый раз застаю эту шмару у нас. С некоторых пор подолгу нарезает петли рядом, словно вокруг золотого испанского галиона, показывая острые плавники и хорошо наточенные зубки. Эх, будет чем поживиться! Припоминаю, как-то в курилке он спрашивал её: «Эля, ты наверное каждые полгода меняешь свои красненькие машинки. Подскажи, где то место, откуда берёшь такие деньжищи?!». Элеонора снизу вверх смерила его долгим изучающим взглядом и, сочувственно похлопав по плечу, сказала: «Прости, Дениска! Нет у тебя такого места!».

Только что у него с нею, видать, состоялась усиленная производственная гимнастика. Перезанимался парнишка, отчего крыша и у этого козлёночка поехала. Слышу, словно в бреду приговаривает даже, что жениться будет. Бе-бе-е!.. Не исключаю, что и сию минуту, если позволят. Догонит и ещё раз женится. Не даёт ему покоя то самое место, которого у него нет, и которое никак не предвидится. А если бы он был девушкой, разве смог кому отказать?! То-то.

Стоп. Как раз подобные мелочи и вправду стоит постоянно отрабатывать. До последней запятой. Какими бы ничтожными ни казались. Мартиныч и тут прав оказывается. Не случайно его в кураторы для меня взяли. Детали, подробности, при этом любые, надлежит всегда отслеживать до самого конца. Прежде всего, для того, чтобы не оказаться застигнутым врасплох каким-нибудь пренеприятным событием, которое всегда покажется чересчур огромным и непреодолимым головняком, именно в силу своей полной внезапности. А конкретно таким задаться вопросом: что за девица вдруг пожаловала к нам?! С какого облака упала, из каких глубин вынырнула?! Явки, пароли, квартира?!

Не слишком ли много дорогостоящих залётных девиц по нашей конторе за последнее время стало прогуливаться да хищно трепетать ноздрями, полоща антеннами по ветру?! Всё чаще и чаще закладывают вокруг нас петли и виражи. Будто акулы кровь, почуяли забавные зверюшки по-настоящему золотоносную жилу, запах больших денег. Кстати, вот и природный маркер высочайшей значимости объекта, которым я столь усиленно занимаюсь. Была бы фигня – ни одна такая акула и на горизонте не появилась бы. У настоящих хищниц чутьё на бабки, как у собак на наркотики. По идее, профессиональных шлюх наравне со служебно-розыскными овчарками следовало бы в полицию на работу брать. Только этих специализировать исключительно на поиск запрятанных денег или сокровищ. Например, в Сбере, Совкоме или ВТБ хорошо натасканные лярвы охотничьи стойки делали бы на каждом углу. А из Рублёвки совсем не вылезали. В землянках жили по соседству, сторожили потоки. А генералы ФСБ у них на посылках бегали, чаевые получали.

Что касается конкретной высокооплачиваемой особы, на моих глазах предпринявшей профессиональную атаку на одного из моих работников… Предполагаю, что Ксюшка Алек-хан одновременно с долговременной осадой меня самого вызвала и эту спонтанную бомбардировку моей фирмы новым залётным сокровищем. На подмогу напарницу вызвала. Видимо, леди Ксю теперь ещё и наводчицей отрабатывает сполна своё задание по нашей спецлаборатории. Зелёным фонариком мигает по ночам в облака, наводит новых супостатов, точнее, супостатих. Если бы старый хрыч Лукич не был таким старым и пьющим, я бы подумал, что как раз они его и увели, да где-нибудь под тёпленьким одеяльцем спокойно перевербовали. Из навороченного микшера для понту себе сделали биде. Высокочастотное и с большой памятью.

Вот как не раскрутить до конца столь восхитительно-гадостную деталь?! Как не просканировать, не прощупать наверняка существующий и пока непонятно что и как зуммерящий эфир?! Может там небывало оголтелый инструктаж всем моим изменщикам уже покатил по всем частотам – высоким и низким?! От кого надо. Кому надо. В расчёте, что всё у них обязательно получится, и я вместе со своим дрогнувшим персоналом таки подорвусь да и понесусь со всей лавиной под откос. Не исключено, что перемётный Лукич, словно князь Курбский или генерал Власов, теперь целой армией таких же изменщиков командует. Со своею сталинской трубкой в зубах. А Ксюха с Элеонорой у него комиссарят. В первых атакующих рядах. Что угодно может быть. Всё-всё, что не противоречит второму началу термодинамики. А сейчас ему у меня не противоречит уже ничто. Вот оно и попёрло.

Изображение авторское

Глава 24. Сон как территория охоты

Кузька с глазами цвета неба, по имени Оксанка Алек-хан, она же Фредди Крюгер в юбке и твёрдыми, видимо нарезными девчоночьими сиськами строго наперевес, а на самом деле необыкновенно коварная дьяволица не только во сны принялась ко мне ломиться со своей всепоглощающей энергией. Решило придорожное счастье захватить меня целиком и полностью и почти сразу приступило к форсированию событий. Исподволь, как и полагается хорошей троянской программе, вползло ко мне в мозг. Через сосцевидный отросток височной кости в рядом находящиеся корковые 20 и 22 поля, а затем и в программные мои сетапы через турецкое седло по экстрапирамидным путям прямиком в неокортекс – бах, не успел два раза вздрогнуть, как захватила всё, включая локомоторику. Чую с гибельным восторгом – пропадаю. Эхма, как судак в сметане.

Кажется, на днях именно её и видел в городе, эту самую Ксюху Алек-хан. Не на рабочем съёме. Не на трудовой вахте. Вряд ли померещилось. Стояла Ксюша с другим аналогично замаскированным трояном, крашеной фиолетовой девчонкой, может просто какой-нибудь Маняшей, не исключено, что и напарницей по космическому патрулю, но у сто первого универсама. Кушала мороженое, дитё панельное, путанка-астральная-сметанка, очередной земной полтинничек проедала, но может и мой недавний зелёненький стольничек. Небрежно, как истинная леди, топорщила пальчики и губки, чтобы не запомадиться, но и наверняка вкусненько причавкивать, бездна ведь. Как не чавкнуть! Ни одна бездна откажет себе в таком удовольствии, поймать кого-нибудь и чавкнуть. Видимо боевые подружки-лазутчицы обматывали очередного попавшегося землянина паутиной сладкою своей, много чего обещающей. А тот бобик покачивался рядом с отвисшей челюстью и от счастья уже из штанов выпрыгивал со всем своим навесным оборудованием. Металась в одиночестве последняя мысль – вот пир-то будет! Потому что, как известно, ни одна девушка не может доставить человеку столько удовольствия, как две.

Она. Точно она, леди Ксю. Те же неестественно мерцающие демонически белые, точнее таки льняные волосы. То же реально белокипенное вздымающееся платьице или балахон какой, словно у примадонны преисподней на ежедневном обходе подведомственных территорий. Тот же пронизывающий, абсолютно пустой и потому дико возбуждающий взгляд бездонных флюоресцирующих глаз. За ушком наверняка и антеннка всё та же пульсировала, издалека не рассмотрел. Это называется, сорвал я себе однажды цветочек, неизбывный девичий бутончик сплошного вожделения. Может цвет в том распускающемся венчике бездны как следует и не завязался, но зато пестики с тычинками даже издалека показались просто умопомрачительными. Любого заплетут, утянут и переварят. Глазом не успеет моргнуть. Едва я стал отдавать себе отчёт в том, как же эта плотоядная раффлезия в действительности выглядит, при всей её красоте и притягательности, – поистине космическим тараканом, а может и саблезубой заинькой какой-нибудь – так сразу же мороз по моей коже ка-ак принялся гонять – туда сюда, туда сюда. Действительно, попал так попал! Надо же было так промахнуться!

Я шёл тогда с профессором физтеха, которого подобрал себе в консультанты по одной из текущих тем, и мне было неудобно прерывать его страстный научный монолог (типа «и вот беру я её за левую грудь…») и бросаться на поимки своего очаровательного вурдалака. Допустим, даже поймал, что делать-то с ней?! Да ничего! Опять жениться и отпустить?! Как поступить с ней, когда она у тебя как бы в руках?! С дикой межзвёздной кошкой, настоящей хищницей, прилетевшей сюда поохотиться, в том числе и на земных гениев, как на носорогов. Чучела тех изловленных умников, небось, самые престижные трофеи для самых отважных межгалактических охотниц. Выставляются где-нибудь там, далеко-далеко за Млечным путём. Да такая лярва меня одним щелчком уложит! Вторым – чучелом сделает. Выставит в персональной галерее где-нибудь в своём созвездии Гончих Кузек.

Так и ушла леди Ксю со своей напарницей-подружкой по направлению к очередной своей охотничьей панели. По пути может быть очередной раз приколятся над земными баранами, объявление наклеют: «Похудеть за одну ночь! Ксюша и Маняша. Не гербалайф». Лишних несколько сотен идиотов никогда не помешают. Для чего-то их боженька воспроизводит, да ещё в таких количествах?! Не иначе, как для таких шалав на прокорм. Что-то вроде сушёных дафний для аквариумных рыбок.

В любое время, даже когда просто вспоминал об этой засланной казачке, акуло-нимфетке, прикинувшейся простой отечественной кузькой, – у меня сердце, как тогда, при первой встрече, сдваивало и страивало удары, глухо, отрывисто, с долгим самовзрывающимся рикошетом по всей груди. Словно в меня опять входила разрывная пуля дум-дум, давненько, насколько помнится, запрещённая Гаагской конвенцией. Да с куда более опасной взрывчаткой внутри. Да и шастала туда-сюда по внутренностям, прикидывая, где лучше рвануть. Может быть, то просыпалась в душе совсем неведомая мне моя же сущность, которую я и не знавал вовсе?! И леди Ксю наконец её активировала.

Так оно и случилось, был я один, а стало меня двое. А это уже диагноз, сам такие ставил.

Как всегда я во всём отдавал себе отчёт. Отслеживал своё внутреннее состояние буквально по деталям. Понимал, что всё дело и вправду лишь во мне, а не в ней, что меня если и захватили, то исключительно через меня же, через мои слабости и пороки, через моё юннатское тупое естество, вечно сующее свой нос куда ни попадя. Всё слишком смахивает на банальнейшую клинику индуцированного психоза влюблённости, на котором вся эта шатия и сыграла. Тут наверняка и злого-то умысла особого не было. Никто её напрямую не засылал, конкретно не подбрасывал, персонально не подкладывал. А всё равно ничего с собой поделать не мог. Этот её всё более сладкий аудиовизуальный капкан «Ныряй, что ли?!» мне и наяву в голове иногда позвякивает. Универсальным разводным ключом. Поддувает знойным сирокко. Набрасывает и не ослабляет петлю ни на секунду. Может быть это единственные слова, которые она знает на всех языках мира, но зато как пронимают! Как звучат?! «Три слова, будто три огня». С ума сойти! Вот это аудиовизуалка! Удавливает на раз. Сшибает на лету.

Мёртвой хваткой за одно место держит меня Ксанка Алек-Хан – пустоголовая хищница, оборотившаяся в неотразимую девочку с глазами цвета земного неба! Стоит ли говорить, до чего же стала мешать моей работе! Поскольку вцепилась поистине мёртвой хваткой и не отпускает! Алек-ханиха зацепилась присутствовать во мне, даже когда её не было рядом! Да как смогла-то?! Даже я не в состоянии настолько лихо со своими пациентами управляться! Так, намертво, умеет только она, мой личный франкенштейн, персональный упырь. А всё потому что создал я её по преимуществу в своём воображении и соответственно наделил всеми мыслимыми знаниями и умениями. Этого чуда на самом деле в природе просто нет, оно лишь плод моего воображения. Мой зашкаливший от переутомления ум – меня же своим собственным фантомом и пытает. Сам себя выдрал, как сидорова козла! Обычная клиника психоза влюблённости. Мужики и кони вправду более уязвимы, потому и живут меньше. Чего не сказать о бабах и коровах, всегда отбывающих свой срок от и до.

С самого начала во всей этой истории с Ксюшкой Алек-хан совсем ничего не было понятно. Даже мне, практически магистру или даже профессору в разгадывании чего-нибудь этакого, чего и на голову не натянешь. Так оно и есть. Вцепившаяся в меня кузька оказалась существом столь же примитивным, сколь феноменально неотразимым. Потому непознаваемым и бесконечно глубоким. Как всякая поверхность, источник и мембрана смысла.

Длилось время такого моего интимного непонятства невероятно долго. И дольше века длился день, как-то так. Я никоим образом не мог стронуться с места и хоть что-нибудь для себя понять и объяснить. Ни один приём психологической самозащиты не срабатывал! Можно было предположить что угодно. Прежде всего, действительно полный космический вакуум! Кем-то экстренно упакованный в непреодолимую оболочку и доставленный сюда, в точку пересечения со мной, скажем, из Большого Магелланова Облака! Или она – суть поставленный на меня пусть и земной, но настолько мощный ментальный, психологический блок, который не пробить и всем кремниевым разработкам существующего мира!

Вот что может показаться странно… с некоторых пор она, скромная межпланетная волкодавиха, земнолазка или земно-навтка Ксюшка Алек-ханиха совершенно конкретно и вполне злонамеренно принялась мне сниться. В разных, но всегда агрессивно завораживающих обличьях, часто стараясь, чтобы её нельзя было распознать. Но я-то всегда знал и чувствовал, что там, в сонном зазеркалье, появлялась всё же именно она, кем бы ни прикидывалась при этом. Такую и во сне и в бреду всегда узнаешь! Вздрогнешь и потом обольёшься.

При любых перипетиях моих сумеречных видений, главной их героиней с некоторых пор всегда бывала именно она, трансформер из инобытия с потрясающе переменчивым обликом. Её покоряющие лики являлись мне попеременно: обычная девочка-блондиночка, когтистый Фредди Крюгер, или же куда более неотчётливое, явно откуда-то заброшенное сюда существо. Но всегда именно хищник, может и вправду скинутый на планету без парашюта. Настолько классная зверюга на самом деле во что угодно оборотится. Прицепи погоны – совсем за свою сошла бы. Интересно, если так, в каком она тогда звании?! Не меньше полковника, думаю. В меньшем на меня не послали бы.

Столь симпатичный щёлкающий образ дробился, затем отдалялся, становился не столько более расплывчатым, сколько скорее обобщённым, я бы сказал, даже генерализованным, то есть, с явным вектором, нацелом на взятие и этой жертвы на абордаж. Рассыпание на части продолжалось, пока не оставался него лишь один опознавательный признак – человекоядность. От него Ксюшка и в моём сне ни при каких усилиях не была в состоянии избавиться, сбросить его, хотя бы надёжно замаскировать, поскольку всё же являлась именно хищницей и больше никем. Поскольку что-что, а уж зубки свои спрятать никак не могла.

Ключевой, функциональный признак, как стигма, проглядывал сквозь какой угодно принимаемый ею облик. Поэтому что бы кузька Ксюшка ни предпринимала, через него я всегда выходил на истинный след преследующей меня хищницы. Мгновенно узнавал её, хотя и всё более искусно маскирующуюся, всё более пронырливую, ловкую и додельную. Пока что удавалось идентифицировать, опознавать в любом облике, заиньку мою ненаглядную, можно сказать, саблезубую.

Буду надеяться, что ещё какое-то время получится проделывать такой кунштюк. Потому что как только не смогу – тогда-то всё и грянет. Так и не знаю пока, что тогда настанет. Наверно полный гербалайф!

Однако затем я пробыл во сне несколько более вещим образом, то есть, опять полетал. Как захотел, никого не спросясь, – так и сделал. Плюя на все законы и прочие условности. Словно в цирке, вновь сказал сам себе «ап», привстал на цыпочки, а потом сходу и поволок себя вверх. Может, кстати, теперь и с подачи Ксюхи?! А иногда и за руки взявшись с нею. Поперва с малого, с ходьбы по воздуху по-над самой землёй начинал, но затем, оттолкнувшись, снова и снова уносился ввысь. Прямо таки ввинчивался в неё без остатка. Чем дальше отрывался в упоительную бесконечность над головой, тем всё легче и легче дышалось. Даже когда воздуха совсем не оставалось. Причём антеннка за ухом почти не мешала. Несколькими снами позже не столько сам уже летал, сколько и других учил, по примеру Ксюхи. За недорого. Как самый-самый обыкновенный кузькоид. Один зелёненький полтинничек. Нормально. Всё стоит денег.

Как после этого думать, что сны никоим образом не отражают реальности?! С другой стороны, а вдруг всё обстоит как раз наоборот?! На самом деле реальность только тогда происходит, состаивается, когда отражает вот такие программирующие сны, как вода небо, как платонова пещера реальные идеи?! Кроме снов направить человека на путь истинный некому, ни поблизости, ни вон там, далече. Для кого же меня так навязчиво программируют и учат отрываться от Земли?! Кто воспользуется всем моим самым сокровенным?! Как ухватить его покрепче за склизкий хвост, да и вытащить побыстрее сюда, в первую по счёту от меня, едва приснившуюся реальность да допросить с пристрастием?! Что же ты, сука, творишь?! Возможно ли такое в принципе?! А ты спросила, хочу ли я?!

Да разве теперь поймёшь! Разве впоймаешь! Нас всегда атакуют во сне, беззащитными. И только потом это становится неотвратимой явью.

Изображение авторское

Глава 25. Будильник с хреном

Несмотря на всегдашнюю бодрость начавшегося дня, благотворительный завтрак на этот раз почему-то в горло не полез. В другое отверстие, может быть, ещё и сподобился бы. Всеми суставами сучок упирался, выл, царапался, но не лез. Однако бодун всё равно тут оставался ни при чём. Бомжики исправно сидели за столом и трудолюбиво ковыряли ленивые вареники, подозрительно припахивающие непонятно чем, но неотъемлемым. Полуподвальные ребята и сами пахли неважно, обычно. Скунсам не было бы за них стыдно. Но ели всё-таки мало. На этой планете как приготовят иногда что, так хоть выпрыгивай куда-нибудь в сторону, скажем, Марса, или того же созвездия Гончих кузек. Там-то по меньшей мере вкуснее накормят.

Передовой эшелон полуподвального сообщества, глубоко подоночья элита, вновь активно искала себе приключений на одно место. Изначально любому понятно какое. Может быть даже, если повезёт, то и не на одно место. В чём тоже следовало бы разобраться. Бывший педофил, а ныне педофоб Фредди Серёгин по дико несуразной и бородатой кличке «доцент» долго и во всеуслышанье гадал, для чего же их обаятельный спиногрыз, то есть непонятный мальчик-бомжоночек, здесь, в полуподвале среди них окопался, что ему тут от всех так срочно потребовалось. Прямо как с ревизией прибыл. Серёгин при этом приводил всякие научные рассуждения, чем даже бомжомамку с папкобомжем слегка впечатлил и поэтому напугал. Ему даже не стали бить морду лица, хотя недавно и пытались, а тут вдруг почти до конца взяли да и выслушали.

Потом доцент научной педофобии сравнил мальчонку даже со сфинксом египетским, что на страже долины пирамид стоит в одной африканской стране по имени, прости господи, Египет. Стоит себе, сволочь, и молчит, как партизан. Даже пушечное ядро Наполеона, отколов кусок от носа человеко-льва, не вытрясло правды из такого загадочного молчания. Вывод: и от нашего пацана, как ни пытай, ничего не добьёшься, даже появись он в натуральном исполнении, с гривой, в собственном соку и потребуй перехода в свою рычащую веру. Если же, не дай бог, он всё-таки найдётся, вновь исполнится в такой своей басурманской натуре, тогда просто останется всем быстро собраться и уходить. Подобру-поздорову. От греха подальше. Пускай это счастливое семейство само тут остаётся и размножается дальше в том же ебипетском духе.

Небось, не перевелись у нас другие загадочные изваяния, в изножии которых и без ночных пыток вполне сносно можно провести остающееся время.

Наслушавшись этих, а также других, долгих и пылких рассуждений Фредди Серёгина о сумрачных злодеяниях инфернального карлы и полностью проникнувшись ими, бывший интеллигент Жорик также слегка возбудился и принялся энергично восклицать, словно шайбу гоняя гуманитарный вареник по столу:

– Всё, бичи, если оно так и есть, как сообщает доцент, то нам обломилось, как никогда до сих пор! Бля буду! Мы всё же попали в Поле Чудес, в то самое заколдованное место, где всё закопано, а раскапывать принципиально и даже категорически некому. Здесь, в полуподвале для нас, а может и из нас, сделали взлётную площадку в действительно кайфовую жизнь. Лифт в параллельный мир установили. Портал или хаб для перекачки на тот свет соорудили. Все степени свободы самосвалом сгрузили под ноги ко всем нашим услугам! Что хочешь, то и твори! Как эти господа сверху каждый день и делают, падлы. Поэтому, бичи, просекайте всё это дружно, пока не поздно! Дураки совсем станем, если не воспользуемся, не побудем, хоть чуток, хоть какими-нибудь, но настоящими. Иначе нас всех тут окончательно стравят между собой, потом пустят на щебёнку. Покрошим тогда друг друга, просто как пить дать!

– Не юли, господин бомж, – сурово одёрнул его сыщик, при этом сизый туман у него самого даже из ушей клубился, – жути попусту не нагоняй, а предлагай. Не люблю я этого. Конкретно говори! Не то враз опять товарищем сделаю!

Жорик сразу стушевался и принялся сдавать карту обратно. С конца на начало.

– Да чего тут. Предлагать пока нечего. Ясно только, что сам по себе парнишка может быть и ни при чём, неча мутного доцента слушать. Иначе бы не пропадал. И нас не запускал как воздушных змеев в космос. Нет-нет, пацан он всё равно правильный. Если кто-то кого-то с кем-то стравливает, то может это и правда. Или даже по делу, хоть я такого не заметил пока что. Но только не он это проделывает. Нет-нет, не он. Однако в одном я согласен с нашим трепачом, то есть, с доцентом – наверняка этот короед где-то над нами благополучно материализовался, господ бугров забавляет, глазки строит. Может даже письку показывает, которой как никакой другой ещё писать и писать, как нам глазами хлопать.

Но раз так, то самое первое дело для нас пока что – отыскать пацанчика, да побыстрее взять с этого положенное, то есть, отступное, а потом и магарычовое. Прежде всего, с тех козлонавтов, что умыкнули нашего короеда. Затем и сам магарыч – с мамки, да с батьки. Ништяк в целом, думаю, получится! Пузырей на пять, полагаю. Что потом делать, успеем решить. Ещё не вечер, ещё ясны глаза.

– Ай, молодца, Жорик, ай, выкрутился, – восхитился его дружок Колик, – я дико горжусь тобой, бичара. Любую дырку законопатишь! Допивай свои помои и айда наверх! Покажем этим пентюхам, как наших деток мучить. Где наша, однако, не пропадала, правильно?! Толик, ты где?! Давай свою коронку, покажем всем тем гадам, где кузькина мамка Клавка зимует?! Писюнеть так писюнеть до упора!

– А я?! – Возопила, подхватываясь, Клавкина конкурентка бомжомамка леди Кры.

– Сиди. Не дёргайся. Тебе не положено. – Поставил её на место супруг. – Парни что надо – всё сделают сами. Век свободы не видать, но я бы их посадил на свои «двадцать-шестые», на «мигари». Честняк говорю, доверил бы свой хвост. Может быть с подхвостьем даже.

– Ой, а я дико писюнею, Клава!.. – Толика наконец прорвало, правда, чутка с поздним зажиганием. Вареник помешал раньше контр-ударить по врагу.

Жорик и Колик, просветлённые и ободрённые высоким доверием номинального главы полуподвальной оппозиции, самого комэска, а также преисполненные решимости защищать матёрому асу хвост со всем остальным хозяйством, а также права всяких там обездоленных малюток во имя пресвятой Клавы, всемогущей мамы всех и всяческих писюнов – смело и решительно ушли за светлый окоём двери, в большой мир, на материк. В параллельный мир. Туда, где жизнь идёт, где птички разнообразные щебечут, где водку жрут настоящую, почти прозрачную, а закусывают почти не гнилым огурцом. Где нету злых людей и размер неважен девичьих грудей. Да и пропали там, как не было их здесь никогда. Дураков нет возвращаться.

В полуподвале даже свежее стало, то ли от распахнувшихся жизненных перспектив, то ли от ухода немалого числа скунсоидов, неформальных запаховых источников. Сыщик с доцентом, сидючи на койках, вполголоса переговаривались и тут верные своей манере комментировать и обмусоливать всё подряд. Неиссякаемо солировал как всегда доцент и без того конспектирующий всё подряд для своих будущих творческих зарисовок.

– Как думаешь, много они с тех сдёрнут, у кого нашу карлу найдут?!

– Будь спокоен, своего не упустят. Только боюсь, как бы на нашей богадельне это не отразилось, прикроют её, как пить дать, не позволят до выборов дожить. Крутизна самой маленькой обиды не прощает. Лучше кого-либо знаю. Прижмут наших суверенных зверьков-благодетелей, а точнее отменят все договоры в явочном порядке. Тогда нас в двадцать четыре минуты выкинут отсель. Попомнишь мудрое следовательское слово! Хотя и бывшее.

– Да что б они его не нашли никогда!

– Почто так детишек разлюбил, а?! Признавайся, доцент!

В кадре Жорик и Колик, растерянно стоящие перед запертой дверью подъезда. На ней обозначалось лишь электронное табло с набором мигающих сенсоров и десятком маленьких пронумерованных кнопок. Фактура двери, запоры оказывались таковы, что даже кулаком наотмашь не получалось раскодировать. Так что все бомжиковы дипломы, если бы они и существовали в природе, никак не могли помочь им. Хотя бы дать возможность открыто прийти на помощь малютке, коварно умыкнутой верхними этажами зловещей Вертикали местной ойкумены.

– Это называется облом. Где-то я о таких дверях слышал, а может быть, ты не поверишь, но даже отчасти читал. Когда мог.

– Ты и вправду дерево! Думал, что тут всё открыто, как у нас в подвале, где все по-прежнему надеются, чтобы их насовсем кто-нибудь украл. Учись, называется электронная консьержка. По нам – так хуже натуральной собаки. Той хоть под хвост можно дать пинка или колбасы гуманитарной подбросить, чтобы наверняка отравилась. Но пройти всё равно можно. А тут… Даже замыкание короткое сделать – чёрти как и влезть-то сюда.

– Всё равно мы это дело так не оставим. Фашисты будут мучить нашего ненаглядного мальчугана, а мы, которые насквозь, до самого копчика пропитались духом современного гуманизма, станем так просто и спокойно сидеть сложа руки?! Да ни за что! Да век свободы не видать! Где тут звонилка, пошли в ментовку докладаться. Мы покажем им, мы им всё-о пока-ажем… Все-е-е описюнеют! Сама мама Клава от себя поперхнётся! Какой текст получилось набрать!

Народные активисты Жорик и Колик быстро дозвонились от дворника блюстителям порядка. Наговорили и без того жутко подозрительным голубям в погонах такое, что где-то на соседней улице, получив по мобильной связи команду, взрявкнула, а потом истошно завыла полицейская сирена. Патрульная шестёрка, бешено вращая вылезшими за лоб фиолетовыми зенками, опрометью помчалась сюда, с каждой секундой всё громче наращивая своё неумолимое приближение.

Бомжики спокойно вышли на утреннее солнышко к детскому грибочку, нежно пахнущему изысканным коктейлем, мартини из детской и собачьей мочи. Вышли они сюда и чтобы чуток погреться, от собственных запахов дух перевести, да полицаев добреньких обождать. Однако тут пауза им взяла и обломилась сильно короткая, буквально минутная, не успели и по окурку подобрать.

– Безобразие, – сказал на это Жорик, – они что, обалдели, так работать?! Так не может быть! Лично я отказываюсь верить своим глазам, а также ушам!

Вскоре выяснилось, что не только так, но и не так всё равно что-нибудь да бывает. Примчавшиеся полицаи поначалу пришли в совсем нехорошее расположение духа и даже опять перестали хотеть работать по специальности. Всё по той причине, что увидали, кто их вызвал. Впрочем, делать нечего, принялись трудиться спустя рукава – слушать хренотень всякую. Потом, всё больше балдея, начали хоть как-то реагировать на необычную информацию. Резиновые дубинки до поры до времени скучали, безучастно болтаясь в толстых и волосатых ручищах, как в обсосках осьминожьих лап. Жорик с Коликом на этот раз их почти не боялись. Потому что дело бомжиков было правое. За ними, где-то там внизу, в материнской магме, грозно колыхалась и почёсывалась непобедимая Родина кузькиной мамочки. Враг должен быть непременно разбит. Во что бы то ни стало. А там будь что будет. Да хоть и резинкой по голове.

– Господа-товарищи начальники офицеры, а также друзья мои менты! – От безнаказанности изысканно и быстро наглеющий Жорик семенил около нервно вышагивающего сержанта, старшого прибывшего наряда. – Мы даём вам все сто процентов, и даже больше, если хотите, что где-то в квартирах именно этого подъезда дико зажравшиеся «новые русские» прячут от очень скромных родителей их несчастного и, заметьте, единственного малыша. Наверняка собираются разобрать его на запчасти и очень выгодно продать за границу всяким там буржуям. – Тут для убедительности бомжик всхлипывает. – Так давайте же спасём отечественного малютку федерального значения! Не случайно же он этим гадам понадобился. Неспроста! Он с настолько ценными потрохами объявился, что на них вся заграница теперь охотится! К тому же симпатичный, с глазками, ушками и всё такое при нём… нет, честно! И вправду очень странные дела творятся промеж нас. Похоже, опыты над людьми гады ставят. Мы в ООН желаем обратиться по этому поводу. И в этот, как его?.. в европейский суд по правам человека. У нас и доцент для этого имеется, хотя и тупой, но всё же как бы соображает. И даже следователь. Да и ваша помощь не помешает. Соглашайтесь! Не то вернём деньги!

Горячая рекламная неадекватность и тонкий, никогда не слыханный юмор бомжиного спича впечатлили полицаев больше всего. Наряд знал аварийный код-отмычку, но как именно дверь отомкнулась Жорик с Кольком так и не смогли уследить, да им и не дали сделать этого. Всею гурьбой вошли-таки в подъезд и пошла всякая обязательная неотложка. Звонили в какие-то двери, чуть позже в другие, затем попали и на квартиру, в которой бомжики как-то в натуре уже побывали, да чуть разума не лишились.

Менты учтиво козыряли, долго, с врождённой застенчивостью объяснялись. Рядом повизгивали как овчарки на поводках Жорик-Колик, ждущие своего гешефта в знакомой им хазе, чтобы наконец взять реванш за некогда упущенное. Однако реквизировать что-либо в качестве контрибуции или даже репарации им так и не удалось. Пацана вроде и тут не обнаружилось. Мираж золотого дна быстро затягивало илом очередного облома.

Все хозяева, жмоты, оказались явно настроены против Родины кузькиной матери. Поэтому стойко держались за своё, дальше порога не пускали. Недоросля и в самом деле нигде не находилось. Казалось бы, оно и хорошо. Однако жильцы неприкосновенных квартир оказались слишком сильно раздражены самим фактом прибытия наряда стражей порядка. Принялись даже звонить по начальству. Атмосфера поэтому сгущалась, нисколько не стеснялась.

Тогда бомжики принялись строить дальнейшие предположения. Не исключено, говорили они, что здесь получилось немного другое. Страшные педофилы наверняка спрятали тело, высосав кровь и расчленив прекрасного мальчика, втихую расфасовали его по своим крутым морозильникам, где-то примерно по килограмму в обычную фасовку. Что-то такое несусветное блекотал со страху перед неотвратимым ментовским возмездием Жорик. У оцепеневшего Колика говорильные рудименты очень быстро засосало известно куда, а там они соответственно приглохли насовсем.

Так что от дальнейшего развития опасных предположений инициативной стороне пришлось совсем отказаться. Наша, однако, и тут пропадает, опять тоскливо подумал Колик. Сюда обычно нас и засасывает. Так что будет, обязательно получится и резинкой по голове. Кто бы теперь сомневался. Так надуть целую команду полицаев. И главное – кому?!

На прощание, когда блестящая компания в исключительно зловещем молчании спустилась до самого первого этажа и вышла во двор, полицейский сержант, он же господин-товарищ начальник офицер – наконец не выдержал и всё-таки нарушил демократическую процедуру, огрел резиновым щупальцем демократизатора старшого инициативной группы полуподвального фронта борьбы за социальную справедливость. Что поделать, дезинформация всегда и всюду карается. Искал справедливости?! Теперь ищи здоровье. Гуляй, Вася!

На том и расстались, даже не обменявшись рукопожатиями. Такое нарушение протокола почему-то никого особенно не возмутило. Полицаи поехали писать объяснительную по поводу совместного с бомжами налёта на квартиры. Именно так пожаловался и Сан Саныч и сам Андрей Валентинович Уткинд с прочими жильцами дома. В результате этого немедленно проследовала по мобильнику соответствующая грозная команда.

Господин-товарищ начальник офицер, в чине сержанта бывший командиром в наряде, трясясь в прокуренной шестёрке, раскрашенной под осу, мрачно заметил:

– Что со мной произошло, не понимаю. Никогда такого не было! Почему мы их послушали, почему?! Словно затмение какое-то нашло. Дичь полную гнали. Болтали про какую-то идиотскую телепортацию, а ты её видел когда-нибудь?! Потом про полёты на каких-то каракатицах, про ООН, Страсбургский суд и чёрт знает про что. Кто их настолько чисто обработал?! Разве бомжи могут так разговаривать?! Даже я не всё понимаю. Неужели бывают летучие младенцы?! Это же просто и вправду обалдеть!

Выходящий из ступора напарник подтвердил:

– Не то слово! Надо было, едва увидели всех их, не тормозить, а сразу понять, что за вызов, по газам и уходить. Или самих уродов замести, но только сразу. Чтоб и не гавкнул никто. Немедленно кляпы в каждую пасть, а руки за спину.

– Почему на это дежурство не подменился?! Теперь точно премию скинут минимум наполовину. Нашему шефу только дай повод придраться.

В кадре разыскиваемая карла, он же недовычисленный юный инопланетянин. Бодрый и красивый, местами в соплях, однако вытереть по-прежнему некому. Его бравые стражники где-то как-то, но всё же повязали. Он мчался с комфортом в полицейском «рено» с другим нарядом, который ранее вызволил его из тенет директорской квартиры. Пэпээсники из другой подтанцовки ёжились от студёных глазынек найдёныша. Очень мечтали поскорее сдать его в кованый крокодилятник, так называемую «детскую комнату», для содержания ушлых малолеток с глазами покойников. Впрочем, те в одночасье тоже могли разбежаться, прихватив с собою редкостного малыша.

Один из патрульных, что едва удерживал объёмную крошку на руках, с умилением воскликнул:

– Гостинец экстра-класса! У него сердце не бьётся, а тикает. Глазищи-то! Уши словно капсюли! Просто натуральные детонаторы.

– Да и весь похож на будильник с хреном. – Отозвался водила, наблюдая за ними в зеркало заднего вида. – Еле отловили. Так убегал по стене. А может улетал. Я так до конца ничего и не понял.

– Точно. Прибавь скорости, должны успеть, а то ка-а-ак зазвенит будильничек, кого не надо разбудит, куды тогда деваться?! Куды выпрыгивать?!

Реклама одноразовых прокладок моментально осушающего и невероятно закрепляющего действия.

Изображение авторское

Глава 26. Страсти из параллельного пекла

– Слышите?! «Фи-гу! Фи-гу!». Это чёрный дрозд. Певчие дрозды поют куда мелодичнее, настоящие песни выдают, разливаются руладами почище соловьёв. Словно пропагандисты. А этот дрозд, чёрненький, вроде большого скворца, только так фигу всем кажет, словно из-под полы вякает как бы по делу. И ничего больше. Мой профессор Пал-Саныч Резник довольно здорово в своё время натаскал меня в певческой орнитологии. В бытность мою студенческую. Вы не знали, что по первому диплому я биолог?! Это к слову о памяти моей. Можно ли ей доверять. В качестве ненавязчивой саморекламы, уж простите. Полвека прошло, никогда фактически не пользовался, но помню латынь, если не всю, так половину точно. По систематике растений хуже, с сотню наименований. Зато по животным, особенно позвоночным – много. Всех хищников, по герпетологии, в частности. Гадюк, питонов и ужей по именам помню. Попадись сейчас кто, сходу распознаю и назову по бинарной классификации Линнея. Больше всего в памяти держатся птички. Слышите, как трещит сорока?! Кого-то нашла, воровка. По Линнею – Pica pica. Моей внучке нравится это имя. Теперь внимание на то дерево, вон там, наверху. Разоряется словно базарная торговка – кто?! Garrulus glandarius. Сойка собственной персоной. Тоже невероятная разбойница. Видите, её крылья переливаются бело-сине-зелёным перламутром! Прислушайтесь, как имя её звучит?! Прочувствуйте по слогам – Garrulus glandarius. Просто песня! Готовое название для молодёжной программы. Так же шумит, трещит, балаболит, головы всякой ерундой забивает – а толку никакого. Зато важничает, понтится как?! Полторы извилины, а гонору на миллион. Я ни на что не намекаю. Просто так. Для разминки. И чтобы вы мне больше доверяли. Если что говорю, то помню абсолютно точно. До букв! Воспроизведу в любой классификации и номенклатуре. В прямой и обратной последовательности.

– Поразительно! В таком случае, поехали дальше, памятливый вы наш?!

– Извините, традиционно отвечу вопросом на вопрос, ни на что больше не намекая. На какой стадии находится наш молодой следователь?! Извините, Александр, что постоянно под разными соусами переспрашиваю вас об этом. Дело в том, что ваше следствие сильно буксует. Это же очевидно, не возражайте! Хорошо, скажу сам, хотя и предполагал сделать это несколько позднее, когда вы окончательно втянетесь в финальную разборку. Без сомнения, до предела кровавую, это чтобы ходу назад не было никакого. И ни у кого.

– Вы в своём амплуа, сходу заинтриговали. Сначала с птичками увертюру пропели, теперь вот в драку, да ещё кровавую зовёте. Так давайте-давайте же, Авк, чего там у вас для меня новенькое появилось – выкладывайте! Спешу засучить рукава.

– Что ж, держитесь! Сами напросились. Придётся сознаться. В действительности, Саша, я вам дал программу само-зомбирования под видом невинной методы «мозгового штурма» Диснея. Своеобразный умственный клофелин. Проглотив эту нейро-лингвистическую пилюлю, вы полностью вошли в режим спонтанного само-зомбирования. Начав придерживаться в определённой форме предложенных вам стадий мозгового штурма, вы элементарно сами себя перестроили, перепрограммировали, да так, что на себя прежнего теперь совсем не похожи. Разнесли сами себя по кусочкам. Во что заново слепились – сами не знаете да и знать до конца не можете. НЛП-формулы помимо вашей воли, как вирусы, внедрились в самое ваше глубинное естество, именно в жёсткий программный диск, куда-то там в лимбическую систему и гипоталамус над турецким седлом, перестроили его, и отныне целиком и полностью управляют вами. Это гораздо более совершенная методика, чем, скажем, издревле применяемые молитвы, мантры и заклинания. Или даже сглаз, приворот и проклятия. Я даже скажу – никакого сравнения!

– То, что вы сейчас проделываете – есть также нейро-лингвистическое программирование?! Спонтанные ваши приворот, да сглаз с цифровым проклятием?! Или пере-инфицирование инфекции?! А может вакцинирование от поллюций?! Либо всё-таки гуманное усыпление, эвтаназия?! Под видом бескорыстной помощи, отработанной на студентках, методом платонического поглаживания попки?! Так это совсем не есть карашо-о! Более того, уголовно наказуемо. Профессор, вы упустили из виду самое главное.

– Э-э, дружок, да вы серьёзно подзабыли мой курс по нейролингвистике. Самые азы?! Помните, по академику Леониду Васильевичу Щербе?! Давайте! Вспомните хотя бы его шутливое семантическое тестирование: «глокая куздра штеко будланула бокра и…»

– «…И курдячит бокрёнка!». Как такую прелесть нам, бокрам, и не запомнить?! А что, требуется в ответ кого-то закурдячить?!

– Смешно, но хоть что-то. Теперь вспомните способы индуцирования фиксированной установки. Ладно. Повторяю вам заново. Молитвы, мантры и так далее – по сути и есть самые настоящие антивирусы, установочные подпрограммы, которые чистят предыдущие базовые программы или даже перезагружают их. Охраняют, если хотите. Ментальные секьюрити. Так понятнее?!

– Авк, да вы опять в ударе?! Может, с утра стаканчик пропустили, нет?! Обалдеть, с места не сойти!!! Столько лет одно и то же долбите! Даже паутина на вас не держится! Пауки в панике разбегаются. Что значит долгое воздержание да нерастраченный ресурс! Соломон был неправ, не дыхание девственницы продлевает человеку жизнь, а опять же дружеское пощипывание попки ея.

– Какие-такие мои годы?! О чём вы говорите?! Да-да, не щенок, так и не старый козёл же. Щипать не разучился. Во всяком случае, сильно надеюсь на это. Хотя давно седой, да и слегка облезший. Что же касается вас, то скажу: всегда пользуйтесь моментом, только не клеем, не клеем, мой юный друг, и внимайте мудрому удаву Каа, как и положено бандерлогу. Впрочем, самому способному из всех, согласен. Потому что помнит, что он на самом деле бокр.

– Премного благодарствую, ваше сиятельство. Вы меня уже проглотили или я пока что двигаюсь по пищеводу?! Мне все отделы ЖКТ перечислять по мере прохождения?!

– И опять смешно… На чём это я? Ах да. Продолжим. Привороты, заклинания по большей части, скажем, такие как «Славься, Отечество наше свободное» и «Народ и партия едины» – как раз и есть вирусы. Убогие, теперь малотоксичные, но всё-таки классически патогенные. Считается, что их нормальный человек внутри себя вроде бы как-то привык нейтрализовать и не замечать. Будто бы иммунитет на генном уровне передаётся. Однако, на самом деле, действовавшая до сих пор в мировом развитии схема «вирус-антивирус» хотя в действительности и жутко примитивна, всё равно работает за счёт беспрерывного долбежа любой дряни на уровне фона. У людей действительно нет и никогда не было противоядия или, если хотите, антидота – против банальных, откровенно дебильных заклинаний и приворотов власти. Даже в фоновом режиме повседневной невыносимой убогости они всё равно формируют человеческое существо. Исподволь, процесс никогда не останавливается. Сколько бы ни было говорено, что давно пора выходить за пределы тысячелетнего круга осточертевшего факирского фокуса с подобными заклинаниями, но он не закончится никогда, как не закончится вертикальное структурирование общества. Любая власть незатейлива именно потому что имеет дело с предельно незатейливой человеческой массой. Поэтому предельно глупые заклинания власти всегда были, есть и останутся с людьми. На отдельного индивидуума может и не подействуют, но в массе загребут многих.

– Согласен. Всю перестройку, а потом и в эпоху суверенного привставания с колен, кое-какие типы об этом все уши прожужжали. Если вы помните. Так и ничего теперь. Даже с ностальгией припоминается. По самому типу или уровня убогости более чем часто припоминается именно такое прошлое. По нему, по заклинанию его и помнят. Своеобразный маркер минувшего времени. Если хотите, веха. Опорный пункт.

– Именно так. Но не пора ли всё-таки поменять эту застарелую парадигму заклинания народа очковыми змеями власти?! Действительно универсальный подход к жизни должен быть принципиально не такой, как прежде. На самом деле ничего и никогда не стоит переделывать. Включая человека. Все мы одноразовы. Во всём. Один из очень важных принципов картезианства, между прочим. Почитайте лекции Мамардашвили на эту тему. Людей следует совсем перестать пытаться изменять, полностью предоставив их самим себе, своей собственной, имманентной природе.

Что-то в них не устраивает?! Тогда остаётся одно: немедленно выбрасывать это и на его место ставить новое. Ничего не исправлять. Проще закопать! Только так, а не иначе! НЛП-то как раз и позволяет не переделывать объект управления, то есть, человека бесконечное число раз, а в режиме спонтанной саморазвёртки заставлять его самого непрерывно и радикально самообновляться, подстраиваться под любой стиль управления им, лучше как можно более примитивный. Самозаменяться самым эффективным образом. Как бы изнутри, по собственной воле всегда и по любой команде становиться абсолютно другим! Новейшая НЛП-методология исподволь в человека загружает нечто принципиально новое, такое, что богу и не снилось.

– У вас прямо новейший Новый Завет получается!

– Новейшие операционные оболочки во плоти – то есть, принципиально новейшие люди – должны быть и строго функциональны, глубоко специализированы. Они будут предназначены каждая для конкретного алгоритма действия и больше ни для чего. Повторяю: ни для чего! Эра универсального, малоэффективного, то есть, новозаветного человека окончательно уходит в прошлое. Как можно этого не видеть?! Ему на смену приходят очень строго актуализированные человеко-НЛП-оболочки. Они гораздо более целеустремлённые, устойчивые, практически не зависающие ни в дурацкую поэзию с прозой, ни в другую пьянку духа, ни в простые загулы, ни в иной «отдых», да и в любую прочую дребедень. Предельно вирусоустойчивы, по крайней мере, к прежним коронным штаммам типа «Слава Единой России» или «Дружбы народов надёжный оплот». Даже не потребуют проверенных старо-заветных антивирусов типа «Отче наш, иже еси на небеси…», хотя вполне могут и их использовать, коли они есть и как бы функционируют. Отчего не покататься и на ретро-моделях, не поплавать, не полетать, коли до сих пор не потопли. Если смех не задушит.

– Естественно! До поры до времени, пока работают. Слышал, слышал про эту великую новацию. Едва перестанут работать или сломаются – так сразу на помойку. Никто не подумает их усовершенствовать или, например, модернизировать! Максимум, что также делаем по старинке – взламываем черепушки друг другу. Без последующего восстановления. Только теперь всё более изощрённо. Как, например, в данную минуту. Всякий раз у людей идёт взаимо-переливание мозгов. Всегдашняя суть любой коммуникации.

– Опять в точку! Существуют же довольно продолжительное время и в современных компьютерных операционках достаточно старые специализированные текстовые программы типа Ворд, Перфект. По-прежнему дополняются новыми версиями старинные Кварк-Прессы, Пэйджмейкеры и другие издательские программы, текстовые и графические. Фотошопы, Пэйнт-браши и другие оформительские и рисовальные программы. Из одной другую теперь не сделаешь, не модифицируешь. В Фотошопе серьёзный текстовик давно не очень наберёшь, абы куда корректно контент не вставишь. Никто все эти прежние программы реально не трансформирует, да и не собирается этого предпринимать. С другого бока заходят.

Слишком они специализированы, как и любые стареющие организмы. Проще и куда эффективнее породить заново с базовыми опциями, которые сразу и отформатировать как следует. Это неизменно и проделывает матушка природа. Никогда не реконструирует, не ремонтирует стариков. Она просто перезагружает имеющиеся исходники и непрерывно подгоняет на смену отжившим – новых человечков, порой принципиально иных, с радикально другой наследственностью, фактических инопланетян. Вы знаете, их иногда в облике детей обнаруживают. И всегда недоумевают, мол, с какой планеты это чудо прилетело?! Кхе-кхе… А потом у этого чуда появляется огромная пасть, усеянное зубами. Затем то чудо норовит проглотить, но сначала искусать кормящую руку. Так и современное нейро-лингвистическое программирование. Оно, подобно природе, лишь приводит к нам новое поколение людей, порою с совершенно небывалым программным устройством. Новейший человек пригоден только для отдельного дела, для достижения лишь конкретной цели и ничего более. Использовали – выбросили. Дальше обязательно придут новые, совершенно иные, словно бы с других планет присланные, как их опять же… ах да, вспомнил, детишки. Знаете эту концепцию многоразовости одинарной сущности?!

– Авк, полное ощущение, что у вас всё же нет внуков. Больно вы как-то свободно с подрастающим поколением обходитесь! Странную забывчивость постоянно демонстрируете.

– Можете теперь себе представить, как я на самом деле отношусь к отжившему или отживающему поколению?! Оглянитесь, смердит оно изо всех сил, цепляется за власть, ни за что не хочет уходить?! Хотя и принадлежу к нему же. Человек по своему изначальному устройству не может быть как либо переделан, подкорректирован, переучен, перевоспитан, очищен. Его непременно следует стереть и переписать заново. Без всякой жалости и сострадания! На смену старому организму обязательно должен народиться абсолютно новый. Одного раза родиться ему всегда достаточно! Так гораздо практичнее. Эволюционно надёжнее и перспективнее. Оступился?! Уходи! Притом сразу! Не заслоняй солнце идущим за тобой! Существующий человек всегда целиком и полностью одноразов. Как шприц, как авторучка, наконец, как изделие № 1. Дайте припомнить только, что это такое.

– Не то слово, как верно. В знак согласия не только головой помотаю! Тоже шутка.

– Чёрт возьми, и тоже тупая! Вы даже сами не заметили, насколько сильно за последнее время изменились, господин Шахов. Огрубели, мягко выражаясь. Хотя и понимаю, на это есть свои причины. Чисто старочеловеческое по-прежнему живёт в вас, временами буйствует, причём довольно сильно. Периодами бесчинствует или предаётся каким-либо другим абсолютно непродуктивным вещам и обстоятельствам. С каждым это бывает, повторяю, с каждым! Наверняка ощущаете и внутренний дискомфорт от такого самого себя, от таких своих действий, такого своего расследования, таких женщин вокруг, наконец. Это всё оттого, что сами абсолютно не восприемлете старую человеческую природу в окружающих людях. Их правила жизни, способы взаимодействий, особенно подобные тем, какие, представляю, приняты там, в Следственном Комитете. Кстати, сколько место следователя стоит?! Впрочем, и так догадываюсь.

– Не поверите – не так много, как вам кажется. По современным масштабам, во всяком случае.

– Понятно. Налицо агония старой человеческой природы. Вам пора смело сбрасывать старую комитетскую шкуру. Больше никогда не пригодится. Вы теперь совершенно иной, чем прежний, чем другие, обычные люди. Кстати, по-прежнему меня записываете?.. Нет?! Жаль. Слишком много потом расшифровки?! Понятно. Ваше начальство, думаю, с любопытством бы ознакомилось. Я-то его уровень хорошо знаю. Можно сказать, на своей шкуре испытал. Кхе-кхе!..

Дела шли такими, какими они и вправду казались. Или по меньшей мере прикидывались. И всё же так, как им и в самом деле следовало продвигаться.

Ни одного вразумительного ответа для себя присланный на Ближнюю высокопоставленный следователь, как ни старался, но так и не находил. В активе прибавлялись только незадокументированные ощущения, неза-актированные неясные намётки, малообоснованные предположения и очень-очень мало фактов, то есть того, из чего собственно и воздвигаются тома следственных дел. А вот сейчас и на один пока не набиралось.

Тем не менее, по-прежнему устойчиво пахло грозой. Оставалось ясно одно – точка возврата наверняка пройдена. Назад хода нет. Что-то всё равно, но обязательно случится, а может быть даже получится. Несмотря ни на что, ни на какие изменения текущего расклада. Былое равновесие системы сдвинулось необратимо. Поэтому всё будет как оно и должно быть. Каким было раньше не останется ни при каком раскладе.

Всех-всех, собравшихся в урочный час шабаша на Лысой горе и ведьминой Ближней Даче, чтобы они теперь ни предприняли, поджидал твёрдо обозначенный финиш. В этом не было ничего странного, потому что всех всегда обязательно что-то поджидает, причём чаще всего без предупреждения. В честь предполагаемого, впрочем, не исключено, что и целенаправленно накаркиваемого события вновь завис, а затем понёсся над пересечённым рельефом земного бытия, стремительно планируя во все его распадки, – пронзительный и лихой лунный посвист, какое-то по-неземному свиристящее, стравливающее сюрчанье. Словно бы приоткрыли крышку или клапан на самом большом котле из параллельного пекла.

Вероятно, так оно всё и было, как нашёптывалось каким-то образом изо всех углов на Ближней. Казалось бы, нечто уже реально видится и почти прощупывается во всём, тем не менее, что именно оно представляет из себя на самом деле – по-прежнему понять никак не было возможно. Если кто и мог это всё проделать, так разве что те, кто и не собирался ничего такого понимать или определять. Кто не заморачивался ни на чём. Просто-напросто делал своё дело, или готовился к нему, как те же охранники на Ближней. Чистил себе оружие, спокойно пересчитывая пульки-шмульки, поправляя руководящие чипы за ушами и в ушах, готовясь к схватке, говорят, уже впритык подступающей. К ней, как говорят бывалые саксаулы, стоит быть готовым всегда. Даже некоторые журналисты поддались такому настрою, осознав, что для чего-то же были призваны сюда. Вряд ли только чтобы запечатлеть какую-нибудь экзотику, заодно поснимать в сливках общества приватные планы без галстуков, а для совсем уж чистого искусства – без лифчиков. В действительности самых недвусмысленных врагов чистого искусства, кстати. Но на грани фола оно всё и высекается, как у сапёров.

Таким искусным трояном, сеющим всеобщее ожидание чего-то такого, не очень хорошего, вполне мог быть тот самый журналист, который умудрился провезти на непонятное действо своего странного отпрыска со студёными глазками, да ещё и успеть покатать его на казачковой кобыле Тоське. Также непонятно для чего. Теперь вот не знал, куда девать полутораметрового ребятёнка, от которого бы точно сдох и завонялся любой Солярис. Как будто брал своего чертёнка в командировку для общего развития, а тут по всем статьям начиналось развитие какое-то уж сильно специальное, неизвестно куда ведущее. Ясно же было, что в чиновничий вертеп, как и в бордель, обычных детей до восемнадцати нельзя пускать. И чего было тащить сюда?! Мальчонка получался не совсем рядовой, а даже можно сказать до предела ушлый. То и дело сбегал от папани, который почти всегда оказывался занят. Так что на самом деле оставалось неизвестно, что и где творил указанный юный пришелец, настырно влезающий повсюду. Ему до всего оказывалось дело. Пока не отчудит чего, то есть, не вытворит или даже не отчебучит – не отстанет. Чему крайне подозрительный пацаноид в действительности успел обучиться на своей стажировке в невероятно специфических условиях социального эксперимента на Ближней правительственной даче, – оставалось только догадываться. Может по ночам на параплане летал в обнимку с птеродактилями. Но скорее всего на инструктаж к местным вурдалакам бегал.

Чрезмерно додельному вьюну-отроку просочиться сквозь любую охрану совсем ничего не стоило. Не случайно же все так боятся подрастающих мальчишек. Как можно устоять против вездесущего, пронырливого комка энергии, который обязательно куда-нибудь влезет или влетит?! Такие пацаны и вправду почти всегда беда, как шаровые молнии. Потому что никто не видел девчонку – правильного пацана. Хотя, говорят, и такие стали попадаться. Особенно на трассах.

Василёк-казачок, хоть и являлся великовозрастным реальным пацанчиком под сорок, такого аттестата также никогда не получал. Поэтому жил по давно и не им составленным представлениям о мире, то есть, кое-как, не жил, а перебивался. Всю жизнь кусочки, да крошки, то есть, как у всех людей. К нынешним своим годам Василёк совсем ничего не понимал в этой жизни и категорически не желал этого делать. Надоело. Всё равно ничего не понять. Одна суета всё суёт и суёт. А зачем, скажи на милость?!

Он словно бы в прострации ходил вокруг конюшни и тупо предлагал гостям почти за просто так поносить инвентарную бурку и папаху. Но те осторожничали и часто ничего не брали и не носили. Вася, правда, никогда не настаивал и всегда шёл к другим предлагать то же самое. Даже дамам. Надев наряд правильного джигита, щелкунчик в юбке, известная в народе как Изабелла Шумилина, некоторое время изумлённо щёлкала вставной челюстью, не встающей на место. От этого блюстительница нравственности выглядела весьма растерянно и удручённо.

Тем не менее, бурку зачем-то поносила. Как ни странно, получилось почти пристойно. Хоть и не девочка, как бы почти правильный, но всё-таки пожилой пацан в юбке. В особенной гармонии с буркой состояли её вечно находящиеся начеку ушки, те самые, которые по служебному табелю у неё всегда на макушке числились. Так что фактически получилась летучая мышь на боевом посту. После чего Родина могла спать спокойно. Кадр высшего качества.

Шахов лишь в разговоре с Авком по-прежнему даже с некоторой нарочитостью обозначал свою непонятливость. В действительности, особенно в своих донесениях кому надо и куда надо, он с некоторых пор перестал подчёркивать, что по-прежнему усиленно ищет какие-то следы предполагаемого шухера в умах и нравах. Сейчас он совсем не искал эти следы. Перестал. Они сами услужливо появлялись, словно их кто-то хворостиной подгонял сюда. Более того, столичное начальство полагало, что их эмиссар добился и каких-то конкретных результатов. Внешним признаком таких его успехов по мнению руководства явилось то, что следователь от регистрации симптоматики возможного социального потрясения наконец перешёл к активной диагностике сути происходящего. Кое-кто отмечал также, что Шахов даже внешне изменился – выглядел не таким дёрганым и нервным, а более спокойным и уверенным в своих действиях. Ощущалось, московская ищейка всё же выходит на след. На то и московская. Хотя пахла теперь в точности как местная кузька.

У сверхмудрого профессора, у старины Авка, с традиционным энтузиазмом трудившегося и в этот день, ни один его план пока не лопнул и похоже не собирался. Даже под аплодисменты. Профессор удовлетворённо попыхивал своей мальборой, расхаживал на пару с терпеливым учеником по самому краю Каменного Хаоса, у посольства преисподней, и немножко улыбался, важно и многозначительно, хотя его никто и не видел. Кроме того же Шахова. Однако как раз тут сыскного агента непонятной нумерации и ожидал небольшой конфуз. Потому что тут его самого собственный старый учитель, провинциальный философ, мыслящий позавчерашними категориями на современный лад, и принялся околачивать. Как грушу. Заодно околпачивать. Во всяком случае, не скрываясь, очень пытался это всё назревающее выведать по максимуму и своего навешать, чтобы скучно не было.

Вот так они и шли себе, учитель и ученик, премудрый кентавр и античный, как бы столичный следователь, трудолюбиво, с попеременным успехом пытая друг друга. Всё занимались своей хитроумной перипатетикой, высекали новые смыслы, но чаще конечно выдавливали. По-над кромкой обрыва. Где же всё это проделывать, как не там?! Да и пока совсем не свечерело. И дорожка впереди не принялась с наибольшей перспективой размываться. И не стало довольно неуютно на этой самой кромке. После чего оставалось по ней всего лишь несколько неверных шагов в сторону – и в отрыв в обрыв.

Там, где-то далеко внизу под ними, в стылой и сильно перепревшей вечности, прямо под клубящейся бесконечностью, безучастно молчали обросшие мхом земные глыбы. Мерцали отблески сильно плавившегося закатного света. Непонятно почему, но он и вправду вытекал отовсюду, словно из-под лопнувшей вагранки. Мудрый Авк, однако, и этому нисколько не удивлялся. Что также в свою очередь могло считаться довольно подозрительным на предмет ознаменования или предусматривания им чего-либо не слишком для человечества приятного. Прежде всего того, с какой стати этот старикан всё время здесь что-то вынюхивает, да ещё начальственно поучает. Кто допустил такое?!

Ненароком анонсированный «лямур пердю» господина Шахова с Нинон Пушкальской явно выдыхался. Это могло быть признаком фиктивности того самого «лямура», искусственности его «пердю» или даже использования всего этого в качестве своеобразной дымовой завесы. Но только от кого или от чего? Объяснения опять же не имелось ни у кого, в том числе и у самого следователя. Оно и не требовалось. Поскольку «пердю» с «лямуром» объяснялся предельно прозаическими причинами – поматросили ребята друг дружку, да и бросили. Дело-то молодое, в смысле наплевательское. Поэтому-то и связался с Нинон, не слишком целомудренной особой, хорошо, даже слишком хорошо известной всей Ближней даче, поскольку, как водится, с уровнем социальной ответственности у неё всё-таки наблюдались некоторые проблемки. С некоторой зацикленностью на передке. Что вполне естественно для самой привлекательной экскортницы, привыкшей голыми ногами с любыми врагами родины управляться. Неудивительно, что разговор двух учёных респектабельных мужей обязательно, но как бы мимоходом коснулся и её. По-прежнему задирался именно профессор, как наиболее социально ответственный. Даже на столь скоромную тему не постеснялся изречь своё безаппеляционное «фе!» всёзнающий и ничего не стесняющийся дедушка. Словно бы случайно такое проделывал, а в действительности вполне информативно и даже близко не то к делу, не то к телу.

– Кстати, о Пушкальской. Да! Забыл! Она жёстко предпочитает, чтобы её фамилию непременно произносили без буквы «я» на конце. И не склоняли. Пушкальска и только так. Куда ни к чёрту! Ещё одна панночка по нашу душу! На днях вспомнил про неё и долго смеялся. А почему вспомнил?! Прочитал в соответствующей рубрике «Комсомолки» на последней полосе. Дословно примерно так. «Окружной прокурор Кеннет Стар с глубоким прискорбием сообщает, что вчера во время следственного эксперимента захлебнулась Моника Левински».

– Метко и в тему. Как и Левински, Пушкальска и вправду большая любительница этого дела. Можно сказать, свирепая профессионалка. Думаю даже, что Монике до неё далековато будет. К сожалению, контингент у нас далеко не из Овального кабинета. Да, если честно, здесь и захлёбываться-то особо не от кого, и видимо не с чего. Чего уж там, контингент при любом раскладе явно не тот. К тому же, наши девушки нигде и никогда не захлебнутся. Никто и ни в чём не утопит! Разве с такого рода достоянием отечества может что-то случиться?!

– Бог с ними, с личными делами и достояниями, однако, знаете ли, Александр, почему я слишком не влезаю в ваши следственные эксперименты?! Повсюду нос свой дряблый засунул, а вот сюда как бы нет?! Потому что в тех самых следственных разработках не вы меня, а я вас держу за яблочко. Так уж получилось, что это вы, а не я, проглотили мою нейро-лингвистическую пилюлю. Это произошло, факт состоялся, так чего пенять?! Теперь что бы ни было, как бы вы отныне ни трепыхались, полагаю, что вас ни за что не перезагрузить в прежнюю человеческую операционку. Станете теперь вариться только в этой, причём до самого конца. Данные вам НЛП-пилюли слишком сильны. Сбоев никогда не дают. С таких крючков не срываются. Можете даже не пытаться. Теперь вы всецело человек будущего. Можете как угодно это называть. Появилось слишком много модных терминов, но все вокруг да около – НЛП-клон, биоробот, кластер наконец. Кто-то без устали нам подгоняет всё новые варианты определения предстоящих явлений. И это по всем статьям объяснимо и может быть разумно истолковано.

– Старость всегда впечатляет, только не всегда до конца остаётся понятно, чем именно и для чего. Скажите, Авк, а не отрабатываете ли вы на мне свою новую методику гипнотических аудиовизуальных внушений?! Начали с пошлого захлёбывания во время следственного эксперимента… Вы на что намекаете?! Чего на самом деле добиваетесь?! Слезу-то ностальгическую по поводу искусницы Нинон Пушкальска пустить я успел. Но что дальше?! Она-то подсыхает. И я в полном недоумении, что же дальше, да и почто вы так со мной?!

– Отрабатываю теперь уже свой эксперимент, в самой полной мере! Это же очевидно. Что же тут непонятного?! Главное в моей экспериментальной методике самое полное и сознательное ваше участие в моих действиях. То есть, вы сами, добровольно мне помогаете в моём следственном эксперименте. Как видите, я опять вернулся к этой неиссякаемой, вечной теме – человека былого, пока что существующего и человека должного в любом случае быть. Вы обязаны даже в некотором роде остаться удовлетворены, поскольку в числе немногих именно вы-то и можете стать человеком должным. Я вам подсоблю. В чём? В том, чтобы войти в ближайшее будущее человеком беспрецедентно новой генерации. Потому что у вас все задатки к этому есть. Но главное, потому что вы и взаправду прошли со мной полную НЛП-обработку. Однажды целиком проглотили мою красную пилюлю. Другой раз – даже синюю, только не скажу когда. Так что эксперимент почти удался во всех смыслах. По меньшей мере, вы не захлебнулись. Уже хорошо. Уже не Шаховски.

– Позвольте немножко отрыгнуть вашу последнюю пилюлю?! Не зашла, понимаете ли. Не в то горло попала. Призрак Моники наверно. Бродит.

– Не испытывайте моё терпение. Удивительно, чему приходится учить молодёжь! Это всё бородатая лирика. Сопутствующие эффекты, боковики. Они неизбежно подлежат стиранию. Уж поверьте. Как вы этого не понимаете?! Почему я, старик, должен именно вам задвигать мэйнстрим нового поколения и новой всемирной эры, а не вы его мне?!

– Авк, дорогой, извините. Что-то устал с вами соперничать в искусстве мозгового долбежа. Старый конь в своей борозде измотает кого угодно своими экспериментами! На базу пора. Двинем, пока окончательно не стемнело?!

– Согласен. Тем не менее, пока будем возвращаться, позвольте вашему старенькому, выжившему из ума, но молодящемуся профессору, перейти к заключительной стадии новой технологии. Тогда вы полностью дозаглотнёте мою очередную нейро-пилюлю. Но не красную и даже не синюю. Да не дёргайтесь же, не дёргайтесь! Поздно. Зелёненькая она легко идёт по вашим мозговым желудочкам и вы ничего с этим уже не сделаете. Спокойнее-спокойнее. Расслабьтесь. Хотите воды?! Здесь где-то недалеко есть питьевой фонтанчик. На очереди вас ждёт финальное удовольствие. Разумеется, умственное.

– Это что-то из новейших вооружений Секспола?! Или снова про Монику?! А может вы настоящий фонтанчик имеете в виду? Для разнообразия от всего вашего безобразия…

– Ага-а… сопротивление ослабело полностью. Нет – и на этот раз мимо. Фонтанчик настоящий и смочить горло нам не помешает. Чувствуете – холодная?! Матрица отступила. Это вода, всё реально. Из родника качают. Аш два о. Напились?! Тогда приступаем. Скажу я вам теперь нечто немножечко другое. В Position number zero, так это называется в НЛП, чтоб вам было понятнее. Всё предыдущее закругляем в исходник, то есть, как бы замыкаем круг прежних экспериментов, возвращаясь в начало координат. Вы же знаете, что всякая гармония обязательно должна закорачиваться на исток, на ноль. Пока не закоротишь фазу, прежде всего в мысли, в технологии, работать начинать никак нельзя. Опасно. Убьёт или сам убьёшься. Первая заповедь электрика. А также мыслителя и любого технолога, в том числе по переделке мозгов.

– И сапёра… Чувствую, пока не поздно, придётся давать от вас дёру. Достали, честно. Успею добежать до канадской границы?!

Голос мудрого Авка внезапно зазвенел непримиримой и гибкой человеческой сталью. Даже тембр поменялся, стал низким, клокочущим, как бы свиристящим на басовых регистрах. Словно бы выступил из тени сам дедушка Вий, морда ящиком.

– Итак. Кто вы такой, любитель следственных экспериментов?! Что вы о себе возомнили?! На самом деле поверили в свою исключительность, невероятную властную харизму и непревзойдённый следовательский профессионализм?! Вы действительно думаете, что они у вас есть?! Или полагаете, ежели вы такой важный сыскарь из самого Следственного Комитета, то всё вам по плечу в нашей провинции?! В столице небось всё схвачено, так вы сюда пастись перебрались, подкормить своё эго?! Что же за команда такая поступила к вам?! Понятно, что разобраться с нами, но как именно?! Новый тридцать седьмой год готовите?! Верховный главком поляны вокруг себя начинает расчищать из всех, кому раньше был обязан?! Или в самом деле приболел, реинкарнации захотел?! Потому и подписал свою генеральную, особо важную ищейку на всё это смурное дело?! Я не слишком много вам задаю вопросов?! Пульс в норме?!

– Продолжайте, продолжайте, Авк! Я как никогда внимателен. Это действительно удовольствие. Хорошо, что финальное. Для вас прежде всего хорошо. У меня же и пульс в порядке и зрачки не расширены, можете не беспокоиться. Только просьба у меня есть небольшая. Можно – я запись выключать не буду?! Пошло-то самое интересное!

– Всё-таки пишете?! Извольте. Вы преднамеренно – оголтело и беспардонно, всем назло – берёте и всем нравитесь. Доброжелательность так просто не выключаете. Настолько стараетесь, что явно с этим перебираете, да так иногда, что просто всем курам на смех выходит. Душка вы наш. По большому счёту я-то понимаю, для чего всё это. Только вот результат?! Вы потрошите здесь всё сплеча, порой даже не слишком разбираясь ни в деталях, ни по существу. Однако в конечном счёте всё без толку получается. Походя, трясёте местные устои. Наконец выворачиваете их. Думаете, что-то такое особенное в наших корягах найти. Да они везде одинаковы! Что тут, что там. Главное наше богатство – людишки, потрошки, да умишки, все немного разные. Но только чуть-чуть. Настоящих различий не больше, чем у насекомых между собой. В провинции, правда, чуть больше единоутробников от овечки Долли, чем у вас на Большой Дмитровке и Басманке, да сути-то это нисколько не меняет. В принципе, все бебекаем одинаково. Каждый никто супротив глыб экзистенции вокруг.

– Так-так, подождите… опять немного микрофон поправлю. Постоянно сбивается, понимаете ли, столько времени в ходьбе! А тут такой экстатический апофеоз в лучшей из нобелевских лекций! Пропустить совсем не хочется. Человечество не простит.

– Я вам точно скажу – ничто у вас никогда не выйдет. Даже в малом! Не такие пытались! Эту систему никогда и никому не перебороть, не перезагрузить. Не перестроить. В принципе, именно – в принципе – это просто неосуществимо! Тем более невозможно стереть её… как это я там необыкновенно удачно выразился? – ага, «с извилин всего человечества». Впрочем, опять не слишком удачно. Но ладно. Удовольствие кончилось. Нужен подзаряд. Кхе-кхе…

Тут голос у профессора Авксентьева вновь поменялся, вернулся к прежнему, дребезжащему, милому старческому тенорку. Очень и очень, можно сказать, клинически добрый дедушка ласково и даже участливо заглянул в глазки подросшему поколению: не видишь, машинка глохнет, прикурить дай, добром прошу!

– Как вы поняли, я не всерьёз на вас наезжал, а просто имитировал ментальную атаку. Постарался с юмором, ну это как смог. Не обижаетесь?! Не будьте ребёнком! Так вышло, простите старика, если найдёте погрешности. В лекторском пылу при настоящем творческом подходе и не на такое бываешь способен. Вы там, в Центре такое тоже практикуете! Знаю-знаю! Особенно где-нибудь там, в заветных подвалах. Когда третьим вопросом после ФИО и места рождения часто запускаете обезоруживающее: «Цель рождения?». От неожиданности как не сознаться в злом умысле посещения этой планеты, хотя бы с целью подрыва её единства?! Я бы признался. Честно. Кхе-кхе…

Надеюсь, Александр, вы осознали силу Слова как инструмента. Не таким уж и безобидным может быть. Перед настоящим, убойным Словом спасует любое действие. Не случайно даже Библия начинается, помните как?! «В начале было Слово»! Как такую программу вы сможете перезагрузить или тем паче стереть? Хоть вы, хоть кто-либо другой?! Признайтесь сами честно: «В чём цель или смысл вашего рождения?!». А-а, не сможете. Сейчас и я не смогу. Хотя когда-то мог навешать по этому поводу кому хочешь и сколько хочешь.

– Мне очень нравится, как вы сами себя наравне с библией цитируете! Спору нет, посильнее «Фауста» выходит!

– Молодой человек! Вам всё же побыстрее хочется спалить свои крылышки?! Вы не хотите, как советуют китайские мудрецы, умереть молодым, только как можно позже?! Вы настолько Зевс?! Повремените хоть немножко. Поживите чуток поспокойнее. Не провоцируйте, не дразните местных волкодавов! Успокойтесь, не тратьте на них свои нервы! В жизни столько других удовольствий! Поверьте, вполне недурственных. А вы, со всей вашей, охотно верю, незаурядной молодой потенцией всё равно ничего здесь не сможете сделать, тем более изменить. Даже вкупе с вашим хвалёным секретным агентом, или агентессой, наверняка, как я догадываюсь, от Ефима… Представляю, что там за прелесть! «Made in Efim». Кстати сказать, неизвестно на что этот продукт реально запрограммирован, может и на вашу ликвидацию в финале, в развязке. Не задумывались? Не вы же его программировали. Откуда вам знать?! Может быть, он господина Шахова и в самом деле когда-нибудь прикончит, чтобы не совал нос, куда не просят. Вы же не можете быть стопроцентно уверены в его безопасности, хотя бы лично для себя?! Не так ли?! Тем не менее, надеюсь, что вы, несмотря ни на что, всё же не останетесь на меня в обиде и нашим отношениям ничто не повредит?! Даже если что-то не так вышло – вы меня, спокойно и уверенно поправите, если, конечно, уже сейчас не пришьёте, как и полагается уважающей себя столичной штучке. Кхе-кхе…

– Ох, мудрец вы наш, Авк, действительно мудре-ец! Настоящий!!! Даже когда откровенно и в дым перемудриваете! С годами, с опытом я всё больше и больше в этом убеждаюсь. И всегда признаю ваше превосходство! Однако не рановато ли раскрылись?! Чего так невтерпёж стало?! Поезд-то ещё не пришёл! Ту-ту пока что за горизонтом. Кульминацией-то по-прежнему не пахнет, не так ли?! Слишком много дыму напустили. Почему вы вдруг замолчали и начали вздыхать?! Это выражает определённое разочарование и даже недовольство моими словами?! Или тут всё же что-то другое?! Или цель своего рождения наконец вспомнили?! Я имею в виду – заброски на нашу планету.

– Мне кажется, что мы оба заперты в колодце цугцванга. Оба туда заброшены, гоняем туда-сюда, словно Хабибу по плацу. Как выбраться, по крайней мере, мне – пока неизвестно. Вам вырваться, думается, будет куда труднее. Да ещё опять идти назад через линию фронта, с ума сойти! Столько хлопот и всяких опасностей! Вам не позавидуешь.

Конечно, старина Авк слегка перебрал со своими старомодными ментальными атаками. Поэтому он и вправду немного повздыхал и покашлял. Впрочем, может быть и от возрастной нехватки кислорода у него всё это. А также горестного недоумения от слишком неподдающегося ученика, нисколько не трепыхающегося в целиком и полностью наброшенной ментальной паутине. Вдобавок активно контратакующего и чуть ли не вытряхивающего любимого учителя из его штанов. Паука из его паутины. Как будто такое возможно. Смешно даже.

В любом случае с этим приходилось что-то делать. Внезапно обнажившаяся конфронтация могла теперь только навредить, притом обоим. Авксентьеву оставалось и впредь изо всех сил соответствовать званию мудрейшего. Но трясти стариной всё же поаккуратнее. Мало ли.

В результате спорадических вздохов во взятом тайм-ауте ответ изворотливого профессора оказался чуть более уклончив, чем обычно. Даже почти дипломатичен. Потому что после всего вылитого дерьма в рту вдруг почувствовался привкус лесных ягод. Может оттого Авк и протрубил отход, что действительно совсем стемнело. Фонарики по бокам аллеи не все зажглись, как будто тоже участвовали в некоем заговоре. Поэтому, ступая и дальше по той же дорожке, что и прежде, можно было и ошибиться с прокладкой курса. Так что всегда лучше что-то оставить на потом. Даже если это финальный аккорд. Тем более последнюю затяжку последней сигареты. Не говоря уже про последний раз чего-нибудь другое сделать.

Никогда не стоит ни под чем подводить черту! Потому что никогда и ничто не может, а потому и не должно быть окончательным. Мы же не знаем, сколько на самом деле впереди нам отмерено мин?! Именно в этом незнании и живёт мудрость. Но разве молодёжь может такое понять?! Впрочем, и хорошо, что не может. Иначе чтобы тогда с миром стало?! Если бы все заранее всё знали. То не мир бы уже был, а что-то с приставкой «анти».

Изображение авторское

Глава 27. Вампира потерять нельзя

Первое, что сделал Жорик, вернувшись в подвал, опередил друга Колика у самой двери и быстро-быстро пошёл к Фредди, тому самому чудаку на букву «м», который проходил у них ещё и как доцент. Выглядел многообещающе и слегка колоритно: сжатые у хилой диафрагмы кулаки, вид грозный, как бы подстрекающий бомжующие массы к самосуду над смутьяном. Должен же он когда-нибудь свершиться над этим зарвавшимся умником! На самом деле Жорика распирала обида на весь белый свет и ему хотелось срочно получить сатисфакцию за полученную ложную наводку на дом начальства, за лапшу на уши, за телесный ущерб, полученный от стражей общественного порядка. Но тут Жорику опять пришлось наступить на горло собственной песне, причём в который раз. Он поймал сбоку холодный взгляд сыщика, собирающегося в очередной свой дальний поход и шнурующего поэтому свои невообразимой непромокаемости и износоустойчивости альпинистские ботинки. Сыщик поднял голову и сказал ему серьёзно, почти доброжелательно, но со смыслом:

– Докладывай, как акция. Быстро. Мне некогда.

– Как-как… По черепу опять схлопотал. Вот как! А то не знал, что будет?!

– Ты посмотри, – ухмыльнулся Осклизкин, – и ты ещё жив после таких-то приключений?! Что же тогда так рвался туда, настолько хата запала в душу?! Решил всё-таки поживиться?! Или сам не знал как наверняка получится?! Теперь после облома решил доцента крайним сделать?! Молчишь… Ну-ну. Кто ж тебя причесал-то?!

– Кто-кто, дед Менто, кто ж ещё, брательник твой, ментопёс… Больше некому.

– Ой, как же я дико писюнею, Клава! – Хладнокровно констатировал ситуацию Толик своей привычной мантрой. И на всякий случай отодвинулся. Правильно сделал. Потому что если опять состоится заварушка, разве ж станет кто разбирать правого и виноватого, описюнелого до полной невозможности? Тогда же и мама Клава не спасёт, не выручит.

– Что правда, то правда. – Усмехнулся доцент.

Однако тут тихо подошёл папа-бомж и слегка выдохнул:

– Короче, писюны, где пацан?.. Опять уволокли?! Я вам щас сделаю маму Клаву! Во всю октаву.

– Короче, нет пацана. – Отодвинулся Жорик. – Если он где и появится в этом домике на подземных ножках – шухеру станет, не оберёшься! Бабки-ёжки его нам сами принесут. В конвертике, крепко связанным и в наморднике. Чтобы потом сразу дать дёру до канадской границы. Скажи, Колёк!

– Скажу. Объявляй розыск на всю педерацию!

– Объявляю!..

– Тогда наливай, если что осталось!

Командир эскадрильи попытался дать в морду Колику, но промахнулся. Тогда он с заиндевевшим, точнее, как подметил доцент, действительно описюнелым взглядом двинулся к выходу. И пропал. Это сумеречное телодвижение его и выдало. Сынок, похоже, мало интересовал прославленного аса. Нет, так нет, чего уж тут, другого сделаю, может быть. Причина агрессивного наезда состояла не в том. Здесь просматривалось кое-что другое. Впрочем, довольно неоригинальное. Оно не замедлило проявиться. Просто комэску по причине утреннего полыхания труб требовалось срочно, во что бы то ни стало, но найти-таки рядового «скунса». Возыметь прямо на месте обнаружения, до дыма из ушей. Сам хищно раздувающийся ободранный нос бомжопапика свидетельствовал о крайней целеустремлённости бывшего лётного, а теперь нелётного командира. Бомжомамка, услыхав новый звон про сынка, опять принялась понемногу хрюкать, да подвывать, но в целом пока что довольно прилично себя вести. Лучшая представительница по-настоящему волевого народа, не сгибаемого всяческими жизненными невзгодами, не то, что нынешнее племя.

Перед необыкновенно волевым народом на тумбочке, похожей на старый и большой почтовый ящик, к месту упавший со стены, – как раз там и стоял наполовину опорожнённый флакон изысканного цитрусового одеколона, очень дорогого, по сорок пять рублей бутылочка. Градусов на девяносто. Настоящий чуфырик. Однако он вовсе не добавлял ощущения излишнего роскошества, как можно было бы сгоряча обрадоваться странствующим бомжовым рыцарям. Просто он им чуть-чуть кое-что пригасил, может даже и притушил. Но всё ж на время.

Потом как-то так ненавязчиво образовался поблизости дяденька радиослесарь. Угрюмый и главное что трезвый, сигарета приклеена к губе. Не очень брит. Если и слесарь, то скорее по взлому и пробиванию засоренных черепов. Представился: «Дядя Алик. Предъявы есть?». Народ вздрогнул и сразу признался, что и он сильно рад, что особых предъяв нет, кроме того, что шибко скучно стало без событий с фронтов текущей линии жизни. Бритый мужик в спецовочке и с немаленьким рюкзачком на боку – события те пообещал, но только в избытке. Если меньше, то не согласен. Да они и не делятся так. Рюкзачок под воздействием умелых рук развязался и обступившие бомжики увидели беленький, правда слегка в пятнах и сбоку приплавленный, но в целом всё-таки довольно симпатичный радиофончик, вполне такой сабвуфер, который сняли с производства наверное во времена антиалкогольной кампании Иуды Меченого. Намётанным режиссёрским взглядом Фредди сразу же отметил необычное количество разнообразных выводов на задней панельке и слишком серьёзный для такого приборчика сетевой разъём. Словно бы в потёрханный «Запор» впихнули мерседесовскую начинку. Оттуда же, из слесарского ящика, извлечены были мотки цветных иностранных проводов, молоток, естественно отечественный, отвёртка, пассатижи и мелкие гвозди с шурупами. Также несколько как бы звуковых колонок довольно странного образа и подобия. Больше как будто ничего не было. Но там опять же кто знает. Притом вся эта рухлядь почему-то потребовала невероятно вдумчивой электронно-акустической настройки на месте. Ни себе чего. Настоящее радио теперь такое?! Да ещё и для бомжей?!

Хмурый, загибающийся от собственной трезвости слесарь принялся за работу, напевая слегка зажравшимся на деградантовских хлебах тенорком. Дотошный доцент Фредди, как никогда снедаемый юннатской жаждой познать неизведанное, пристал и к нему. Закидал въедливыми вопросами.

– Чего это вдруг – и года не прошло после обещания, а тут выполняют его?! Даже радиофицируют по высшему классу. Что у вас за аппаратура такая интересная выделена для бомжей?! Колонки просто невероятные, видимо очень дорогие! Не слишком ли жирно для бомжиков?! Здесь что – дискотека будет?! Ни себе чего техника! Ой, не к добру всё это! Признавайся, дядя! Зомбировать будете?!

– Всё нормалёк. – Солидно ответствовал дядя-слесарь-айтишник, поддёргивая штанишки. – Никакой дискотеки. Думаю, завтра комиссия какая-то сюда причалит. Новую сказку вам расскажет. А вы ей свою. Радио тогда всем и подпоёт как надо. А вы с ним хором. Только сильно не увлекайтесь! Жалко мне вас что-то.

Только тогда доцент несколько прояснел небритым ликом.

– Можешь не продолжать. Понятно. Мне тоже себя жалко.

– Ты готов, жалкенький?! – Дёргал его за руку сыщик. – Пойдём! Сколько тебя ждать? Выйти-то мы договорились вместе. Ты ж не хочешь тут один с крокодилами остаться?!

– Двинули… Однако я с тебя угораю, родной. Как же ты обо мне заботишься! Стремишься побыстрее вытащить отсюда. Нас тут радиоэлектронной разведкой обложили, жучков повсюду навставляли, а ты как и не замечаешь ничего.

Однако сразу им так и не дали уйти. В этот самый момент с треском, как от удара, распахивается дверь. Так наверно всегда приходит хозяин тайги. Самый правильный из пацанов! Спрыгнув из командирского кресла. Или со спины пролетающего мимо ударного журавля системы «стерх».

В проёме как в кадре (в кадре как в проёме, а в проёме как в промоине) возникает живописная, а может даже в чём-то и невероятно скульптурная группа полицаев. Однако не та, что час назад гладила многоразовой резинкой суверенной демократии упрямый мальчишеский вихор у Жорика. Нет-нет. Другая. Из параллельного отделения всё тех же чрезвычайно внутренних дел. Но столь же до упора вездесущего ментопёсья. Того самого отделения, которое так боялось, что чудо-пацанчик вот-вот взорвётся и им некуда тикать станет.

Поэтому тут как тут она – мёртвая сцена. Тотальный, всепарализующий стенд-ап! Как всегда при виде псов-рыцарей. Бомжики судорожно похватались кто за что. Жорик за ушибленное темечко своё. Колик за край стола, пряча колоду другой рукой за спину, чтоб менты не подглядели расклад. Бомжомамка леди Кры – за флакон. Сыщик Осклизкин по неистребимому стереотипу, с юности вбитому в него по самую по прямую, чуть было не отдал честь. Но вовремя вспомнил, что давно отдана незнамо кому. К тому же ни за что ни про что и потому хрен её теперь сыщешь.

Разрядка внутриподвальной напряжённости последовала прямо на месте. Полундра отменилась сама собой. На заботливых дяди-стёпиных ручках восседал очаровательный пучеглазенький малышок теперь уж и не поймёшь какого возраста. Больно повзрослел за одну ночку, стервец. Словно после конфирмации. Какой-то почти торжествующий, как Наполеон после Эльбы. Явно что-то хотел сходу высказать из вновь обретённого. Или доложить. Не кому-нибудь, не мамке с папкой. Почему-то именно доценту, но лучше, конечно, сыщику.

Не иначе кого-то завалил звёздный ребятёнок, или как раз сейчас заваливал. Во всяком случае, всё более похожий на девочку парнишка теперь совершенно чётко знал, для чего вновь появился, что и как должен доделать в этом смрадном мире. Славный вурдалачик явно не хотел полностью теряться, совсем уж людей расстраивать. Затем, спохватившись, он переключил регистр с доцента и сыщика на то, что ему тут всё ещё полагалось делать. Протянул реально удлинившиеся ручки к своей мамочке леди Кры и тоненько так закричал, как зайчик, а может и поросёнок: «Ма-ма! Ма-ма!». Аж в полуподвальчике стало глушно. Глазки же бездонные смотрели на мамку по-прежнему строго и почти насмешливо. Признавайся, крыса старая, таки не сдохла?! А жаль.

Научился же где-то глазки строить, красавчик змеёныш, уважительно рассудил доцент.

Что подумал по этому поводу чудесно спасшийся конвой, непосредственно доставивший малыша в подвальный гадючник, да и мог ли он в принципе после этого думать – оставалось не совсем понятно. По отлично выбритой полицейской щеке отчётливо катилась стеклянная слеза неподдельного пёсьего умиления и счастья, что наконец сдыхано с рук такое счастье. Хотя дядям полицаям по-прежнему было несколько неуютно в столь необычной для них обстановке, но держались они с честью и даже симпатией к наконец воссоединившемуся семейству. Вот, мол. А вы всё кричите, что мы только драться всё время можем. А мы не только и не всё время. Вдруг без нас непоправимое всё же произошло бы?! И столь замечательная мамка с таким классным сыночком так и не встретились? Да чисто бы конец света образовался! Никто бы не пережил.

И то верно.

Потом Фредди от несбывшихся надежд на потерю любимого вампира на какое-то время получил от судьбы неприятный дискомфорт в кишках, грозящий непосредственным конфузом. Его чуть не стошнило, он даже присел на свой матрасик, неизвестно кем, но таки слегка описанный, то есть, это пока слегка. Однако никаких подозрений на этот счёт уже не было. Малыш чудесным образом подкорректировался и повёл себя на редкость гуманно, то есть, как никогда прилично и даже с достоинством. Да так, что почти ни у кого теперь не вызвал ни педофильских ни педофобских настроений. Он какое-то время ни на кого не смотрел, занятый исключительно собою. От этого доценту как-то сразу полегчало, и тошнота понемногу прошла. Даже стало почти хорошо и покойно, будто прителепалась к нему на свиданку долгожданная разрядка с эксклюзивной передачкой от музы – катарсисом. Тогда он не сдержался и принялся напевать на завязший мотивчик гимн их вивария:

– Во мне уже слегка описюнелость есть!..

– Спасибо, хоть слегка, но поскольку всё же появилась, значит, задолбали и тебя. – Усмехнулся Осклизкин. – Не случайно же Толик мамку Клаву последнее время всё чаще поминал! Это он науськивал. Наверно скоро сама по факту прибавления в её рядах заявится, ежели не заблудилась.

– Куда она теперь денется?! – Задумчиво согласился Жорик. – Если даже вы описюнели! Это я так шутю! – И увернулся от очередного пенделя со стороны сыщика.

Бомжомамка круто развернулась, да так, что чуть флакон с цитрусовым эликсиром не разлила, и коротко, медведицей, то ли рявкнула, то ли всплакнула утробным басом и, схватив, прижала бесценное дитятко ко впалой и тощей принцесскиной груди своей. Малыш поначалу обмер было, цапнул её за сисон ручкой, но потом на радостях тут же и обмочил. Как всегда прицельно, основательно, надёжно, с головы до пят. По всему видать было, что на этот раз делишки такие ему всё же стоили определённых нравственных и даже волевых усилий. Да и как не понять – столько терпеть, не гадить, не писать на полицаев! Кто ж из людей такое выдержит?! А тут инопланетянин, пусть и маленький. Поэтому хоть мамку, но обдать надо было обязательно, иначе бы лопнул.

Осклизкин, Жорик, Колик, Толик и Норкин вели себя очень вежливо и с врождённым достоинством, как на приёме у местного лорда Бэ-э…Бэ-э-кингема. Они почти перестали блеять по прошлым, теперь дико несущественным поводам. Умильно глядючи на мокрую бомжомадонну с ангельским спиногрызом на руках, бомжики даже принялись как бы по-человечески улыбаться, втягивать слюни, да ещё и стремительно розоветь при этом. Синюшный оттенок постепенно смикшировался с необыкновенно мужественных землистых лиц, да так, что стали они обыкновенно землистыми, почти румяными. Лишь «дядя Алик», это который слесарь, стучал себе молоточком и стучал. Всё наворачивал сеть крутых аудиовизуалок вокруг, будто одолжение делал. За окном сиял себе и сиял абсолютно ко всему равнодушный полдень. Но для чего и почему они так делали – они и сами не знали, ни знающий себе цену дядя слесарь, ни подступивший ко всем ним, но ничего не знающий дядя полдень. Ни, тем более, наряд из полицейских дядей, которые всё уже сделали и теперь собрались дёргать отсюда поскорей.

Покинув персональный сортир, в пространство активного социального взаимодействия вихрем аравийским влетел, чуть не разметав восковых размягчённых стражей порядка, командир местной истребительно-бомбардировочной авиации, он же по совместительству папа найдёныша. «Скунса» он всё-таки раздобыл, где-то откопал, заблаговременно вдул в себя, сколько положено. Оставшуюся часть надёжно припрятал в штанах и пока ещё помнил где. В результате сбитый лётчик, а ныне простой педеральный бомжопапик, оказался крепко прослезившимся, то есть, поддатым. Просто совсем крепко. Даже дал филигранный иммельман в низком небе у обеденного стола. Сразу после этого принялся энергически вырывать любимого короеда у леди Кры.

– Родно-ой! С-сыку-у-ун! Теперь и ты будешь комэском, как я. Руль на себя!.. Ф-форсаж!!! – И стал тут же его подбрасывать, держа в перекрестии прицела, стараясь поймать хотя бы через раз и тем самым вывести-таки в пусковой режим «воздух-земля». Авось заново стартанёт куда-нибудь, но только подальше.

Кости у ребёночка как раз через раз и трещали. Однако ускорители всё не срабатывали. Боеголовка на цель всё не выходила. Враг опять ускользал, отстреливая газовые ловушки. Бомжомамка тупо цеплялась за своё на этот раз почему-то нелетучее дитё. Сыщик странно и протяжно ухмылялся. Доцент тёр вновь резко заслезившиеся глазки. Не успевшие убежать ментопсы опешили и принялись оттаскивать не в меру воспылавшего родительскими чувствами папашку. Тот вдруг взрыкнул, как чёрный полковник на плацу:

– Г-госпыда аф-фицеры-ы!.. Малчать!

Стражи рефлекторно стали во фрунт, мгновенно окаменев. Неадекватный папик вырвался из их рук и опять быстро-быстро убежал по направлению к сортиру. Может он там следующего «скунса» прятал, а не только в портках, кто ж теперь поймёт. В штаны к нему даже самый отчаянный полицай не сунется, ясен пень. Преследовать увёртливого папика не стали. Сбивать давно сбитого лётчика?! Нет, такой задачи похоже ни у кого не имелось. В этот момент хитромудрый и обаятельный потерёныш карла-трансформер опять расчувствовался. Он вывалил губы изрядным сковородничком. Студенистые голубенькие блюдечки будто захлопнулись, глазные райские яблочки вновь позакатились падучими звёздами за сугробик его овального лобика. Глаз не оторвать от роскошных метаморфоз инопланетянчика.

Некая перемена затем каким-то образом вновь проступила. Но на мгновение. Пацан он или пацанка, какая разница, вновь преобразился этот сучок и вправду до неузнаваемости. Перелинял в секунду. Без всякой демонстрации какой-либо внутренней борьбы или хотя бы колебания. Он как бы до конца понял, для чего он здесь. Просто для забавы или по инерции ещё менял оболочки и чуть ли не глазные яблочки. Небрежно тасовал их, выбирая поприличнее, то есть, хотя бы не до конца личные. Застеснялся и мокрой попки своей. Поскольку действительно личное на поверку оказывается неприличным. Настолько застенчивого жучка теперь как заловить во всех его множественных ипостасях, в которых он непрерывно тасуется?! Вероятнее всего папины несбиваемые гены и на этот раз сработали. Всю ночь где-то летал по начальническим хатам, технику вурдалачьей застенчивости отрабатывал, а может и кровушку элитную попивал.

Именно так доцент Фредди Серёгин всё про него и понял. Парнишка-то на самом деле никуда не терялся. Потому что сам не хотел этого. Просто каким-то образом и для чего-то рокировался, слетал на побывку к своему куратору, попасся на ягодной поляне, а затем уверенно пере-вернулся в новом виде на прежнее поле. Оп-па! Поэтому всё-всё в нём и возвратилось, да только с утроенной силой и в скользящем масштабе. Это был самый главный и самый неутешительный вывод из всей картинки возвращения в полуподвал блудного сыночка метагалактики, теперь законченного вампира-неваляшки. Поэтому теперь даже слегка расслабиться в компании с ним могло оказаться смерти подобно.

Конечно, пока что не вечер и ясны по-прежнему глаза. Пока тайфун не подошёл. И наблюдался полный штиль. За безмятежным блудно-пацанчиковым дыханьем как будто никак не прослышивалась даже зенитная потусторонняя пальба по налетающим штурмовым дельтапланам инобытия, словно стервятники непрерывно кружащим вокруг мирового погоста с названьем кратким. Вроде бы не шлёпалась оземь их добыча и не кричала в конвульсиях нечто импульсивно-компульсивное, которое ни на какой язык уже не перевести.

Вернувшись и немного спустя, блудный сын словно опять ушёл куда-то. Будто вовнутрь себя и как бы по делам или по нужде какой, но не сильно большой, поскольку всё-таки наверно умственной. Для обитателей полуподвала чертёнок даже временно снял свою затяжную гипнотическую осаду. Видимо отложил и генеральный штурм томящихся камышовых праведников. Или только приостановил его, для перегруппировки сил и средств. Поскольку прежние рефлексы по ходу слегка затормозились, то и соска его без промедления тут же повалилась на пол, натёртым стволом вниз. Однако вновь не проломила его. Кто-то из стражей общественного порядка нечаянно прижал к полу важнейший агрегат пришельца своим берцом казённым. Бомжомамка бесстрашно оттолкнула его, подняла и облизала заветное орудие, потом вновь вставила в дорогое отверстие. Стволом опять же вперёд, ни как иначе. Всё чётко. Материнская любовь не может перепутать порядок сборки кровиночки. Да и вообще не знает границ.

Друзья, доцент и сыщик, по предварительному плану ещё пытались сорваться отсюда, да и забуриться в очередную шабашку, всяк на свою. Но тут – бац! – опять, в который-то раз! – слегка зазябли от ознобного умиления при виде всё той же, неизбывной, на редкость трогательной и вечной темы: мадонна и её короед в стиле умиления, щека к щеке, ноздря к ноздре, сопля к сопле. Как от этого не оборотиться опять в педофила?! Однако впечатлительный, умный и главное, что сильно памятливый, бомжодоцент Фредди видел гораздо глубже. Поэтому даже суеверно прошептал бомжосыщику Осклизкину на ухо:

– Только посмотри на его торжествующую ухмылку! Он же над нами издевается, гад! Что хочет, то и творит с нами. ВИПяра недорезанный. Из конченой бомжихи пресвятую деву уделал. Себя же под сусика теперь выдаёт. А сам, гад – вылитый фюрер! Усики бы ещё…

Полуподвальный сыщик, однако, по-прежнему спокойно смотрел на всю эту затянувшуюся хренотень про детство нового фюрера. На этот раз даже не икнул, хотя мог бы. На своём веку и не такое повидал бывший матёрый страж законности эпохи первичного накопления. Вурдалак сосёт мамку, подумаешь. Растёт, сил набирается, учится по-настоящему соки человеческие вытягивать, совершенствуется на звание «Лучший по профессии». А там посмотрим, может и вправду нового Гитлера вырастили. Что же тут такого, спрашивается?! Да сплошь и рядом такое даже у простых детей! Никогда среди них никого не угадаешь. Только они пока что неопытные вампиры и могут не ту профессию выбрать, а то и по неосторожности потеряться. Наш же на редкость крутой неваляшкой стал, ты его в дверь, а он в окно, профи значит. Уже сам потеряет кого угодно.

Сызмала начал, мастером стал.

И вообще, хватит развешивать ярлыки и прочие жупелы! Вампир очень даже почётная должность во всех сферах экзистенции, пронизывающих планету. В трансцендентальном смысле, да и в трансцендентном тоже, вампир – это элиминат, инвариантная суть любого человеческого детёныша, взятая по абсолютной величине и отпущенная в земные миры в качестве блуждающей сущности погулять. Естественно, она может существовать исключительно как ребёнок, лишь его способом, им и оставаясь по существу – за счёт соков, нервов и самой жизни тех, кто всегда, до самой старости, ему служит гумусом, питательной средой. Не из этого мира присосётся ангелочек, вылакает аорту, так из другого, а то и из третьего подластится, но всё равно вопьётся. Исчезнувшие из физического мира сущности с оставшейся функцией детскости занимаются привычным им делом и ничем более, поэтому ни вырасти особо не могут, ни даже просто насытиться. Всегда им подавай и всегда будет мало. Впрочем, всё, как и в физическом мире их жертв.

Поэтому-то каждый из нас просто несостоявшийся или неудачно реализованный вампир. Поэтому Евгений Евтушенко и написал: "И каждый могила ребёнка, которым когда-то он был". Но никуда от него в себе мы ни уйти не сможем, ни наоборот, полностью оказаться им. А так бы желательно было последнее!

Изображение авторское

Глава 28. Сучка его мечты

Жизнь и в самом деле уходит так быстро, как будто ей с тобою совсем неинтересно. В тот момент, когда ты говоришь, что жизнь всё же имеет смысл как задача или долг, она немедленно доказывает, что уж такого-то смысла в ней и подавно быть не может. Если ты всё равно упорствуешь, она попросту отворачивается, решительно и бесповоротно. Да ещё и с отвращением. Пшёл вон, использованный! Второго раза не будет. С этого момента, как подметил Гёте, откуда ни возьмись, из бесчисленных засад появляются демоны подножки и начинают подсекать тебя до тех пор, пока не упадёшь и больше не встанешь. Это называется рок последних витков, когда с тобою фактически до конца уже предрешено и вопрос лишь во времени, как долго это всё протянется, или можно по-быстрому смиловаться над тобой.

Всеобъемлющий жизненный кризис – несомненный симптом начала последних витков по жизни. С этих самых пор действует совсем другой, нежели в детстве или даже зрелости, императив – режима одной только свёртки и ничего окромя. Как в песне: я люблю тебя жизнь, ну а ты меня снова и снова! По-другому не бывает. Конечно, в этом-то некий смысл всё же появляется и он по сути таков: не жизнь нам может нравиться или не нравиться, а исключительно мы ей.

Оно и вправду: как можно заглядывать судьбе в зубы, да ещё и носом ковыряться в том, что тебе и без того неизвестно за что подарено?! Тем непонятно кем, кто на кране сансары где-то там сидит и всем очередникам, словно в концлагере, не глядя, отпускает. Кому половничек, а кому и пару ложечек, и тех чайных. Мы от рождения буквально приговорены всегда угождать единственной своей благоволительнице, жизни, хвост ей неустанно подносить, пока совсем не отвернулась. Или того хуже – не продолжила ещё больше ломаться, строить из себя недотрогу, оставаясь ни туда и ни сюда, никак по-настоящему не даваясь, короче, словно порядочная. Все, кто этого не понимает – быстрее прочих заканчивают свой жизненный путь в канаве разочарования, в той самой ложбинке, что под забором желаний. Возле кладбища мечты и надежды. Хоть бомжики, хоть аристократы, хоть апатиты иль навоз. За каждым, кто однажды попался шалаве жизни на пути, сразу же пристраивается свора сначала ограничивающих, потом кусающих, а затем и добивающих кризисов. Выскакивают они из засады и тут же бросаются в погоню, как полоумные с бритвами наперевес. Пока, на последнем витке, догнав, совсем не исполосуют! И только тогда переведут дух в ожидании следующей цели и новой команды «Фас!».

Женщинам с кризисами куда проще, иногда даже намного. И в принципе. Они по всем статьям совершенно другие существа, может быть, с очень далёкой планеты. Той самой, с Нибиру, которая сама по себе есть нечто совсем безнадёжное, поскольку всегда сама по себе. У посланниц с Нибиру рецепт борьбы с любым земным кризисом один, но самый надёжный: белое не надевать, обтягивающее не носить. Ни в коем случае не танцевать! Даже по трупам женихов. Как бы трудно ни было, но удержаться всё-таки можно! И тогда щупалец с присосками сразу можно и не увидеть. Именно поэтому они после любых крушений выживают, а вот земные мужики сходу идут на убой. Прежде всего, с помощью вот таких посланных им пастушек, в руки которых в любом случае попадут. Каждого из них где-то по жизни ждёт вот такая инопланетянка, как счастье, а точнее участь. Каждого, но поскольку всё-таки неизвестно где конкретно это счастье окопалось и замаскировалось, то и далеко не каждому удаётся избежать этой встречи.

Меня ни один способ бегства уже не спасёт. Слишком глупо и безнадёжно попался своей инопланетянке на крючок. Нутром чую близящуюся участь подавляющего большинства! Не потому не спасёт, что по определению тоже мужик, то есть, заведомо обречённый, а потому что я её встретил, элементарно и тупо ей попавшись. И она уже как панночка злорадно взвилась надо мною. И ей теперь всё по фигу, настолько уверена, что жертва попалась окончательно.

Поэтому Ксюха сейчас раскованна и небрежна во всём. В чём только не ходит, а всё получается гарантированно к лицу. Что только ни проделывает она со своей обволакивающей хамелеоньей внешностью. Чаще предпочитает прикидываться маленькой кузечкой, несчастной девочкой-звездюлечкой, которую всякий мент обидеть норовит и в багажник засунуть. Сама же в действительности добивается всего чего хочет. Такая выживет и на солнце, и даже в ментовском обезьяннике. Из глотки своё вырвет, как даже самые ушлые, всё заглатывающие интердевочки не могут. Предварительно же такого тумана напустит, что в нём могут затеряться все спецслужбы мира. Туда-сюда бегать и «ау» друг другу кричать. Можно подумать, да теперь я в этом просто уверен, что кризиса у неё никогда и ни в чём не бывает. Даже рядового, месячного. Вот такой она человек. Да и человек ли, в таком случае?!

«А ты знал, что во мне полно стафилококков, несмотря на то, что регулярно в сифилятнике обследуюсь?!». Ха-ха, слышал и этот понт. Пугать, троллить опять начнёшь, землю из-под ног выбивать. Свой НЛП-вирус вгонять! Паутину наматывать по всем меридианам и чакрам. Врёшь, теперь не возьмёшь! Это я и сам могу, да так, что тебе и не снилось.

В качестве положенного облома тут вдруг последовало довольно грамотное разъяснение Ксанки Алек-Хан, моей леди Ксю по поводу профилактики ЗППП, то есть заболеваний, передающихся половым путём. Фактически была прочитана вполне профессорская лекция на самую злободневную тему современности. Но откуда же это в ней?

«Ты же не врач?!». «Бери выше. Я женщина. Эти существа на вашей планете – не только самые страшные, но и самые умные. От них спастись нельзя. Я так их сразу и поняла. Они… мы, то есть, – на самом деле хорошо упакованные бездны. Только безумцы могут заглядываться в нас?! Достаточно мимоходом, случайно остановить взгляд на такой бездне, как она в ответ сама начинает не просто всматриваться в нечаянно взглянувшего, а и немедленно фиксироваться на нём, проникать, запускать когти и начинать прибирать для своих нужд. Как вы только не боитесь нас… и с нами?! Всё адреналину мало?! Рисковые вы ребята, земляне!». И тут же мгновенно успокоила, отвела внимание в сторону, вновь аккуратно скатываясь на уровень рядового, хотя и необычайно хорошо разработанного месторождения юрского периода: «Да ты меня всё равно не бойся. Я же и в самом деле всего лишь простая кузька! Как у вас трусы за рубль двадцать. Если болтаю всё подряд – так что с нас, с кузек, и вправду взять-то?! Мы ж, кузьки, такие! Нам что скажут, то и делаем! А если гавкаем, так то на ветер чаще всего».

Ага-ага, знаем-знаем. Слышали и эту бодягу. Не один раз. Теперь скажи, что кузьку всякий обидеть может. Тебя обидишь, как же! Это кто кого обидит?! Честное слово, лучше бы я в партию вступил, чем вот так вляпался!

На самом деле я ничего и нисколько не испугался, привык, мало ли что инопланетянка может нести. Несусветный троллинг в неё заложен в качестве сбивающей с ног разминки, это я уже понял и успел привыкнуть. У каждой посланницы Нибиру должна быть похожая табельная изюминка, маленькая такая, сморщенная, а также безуминка и тараканинка. Те конечно побольше, само собой. А сам троллинг от неё – это как орешек, упавший от щебечущей птички небесной, точнее прицельно сброшенный. Он тебе в рот, а ты думаешь: да оно ещё и ничего. С горчичкой сойдёт.

Впрочем, рулады выводит она видимо всё-таки не свои. Далеко не на любой мотив трели пускает, а на самый ходовой, мною приемлемый (в целом вычисленный). Её милый щебет конечно мне ещё предстоит детально расшифровать. А именно, кто и что ей конкретно напел, а она послушно ретранслировала, оттявкала в моём направлении, заякорив мне сознание. Думаю, он и сейчас пропевает ей в ушко дальнейшую суггестию для меня, наверняка через этот самый чип-антеннку в сосцевидном отростке черепа, где он там, кстати? Не вижу, а-а – да вот же он, красавчик, из-под локона моргает красным глазиком застенчивого крошки-вурдалака.

После первой арии или можно сказать увертюры кузька стала пробовать другие варианты пробить меня насквозь. Она как лайка атаковала медведя – с разных сторон и боков. Не удалось с одного – заходит с другого. Я её – в дверь, она обратно – из окна. С чердака или подвала, но всё равно вылезает, тявкает и тяпает. Явный расчёт на то, что где-нибудь, да всё равно жертва проявит слабину. Тогда, сквозь образовавшуюся брешь, она непременно и прорвётся куда хотела, а может и вправду, куда ей велели.

Таким образом, я почти научился понимать, контролировать и отбивать довольно грамотно атакующие троллинги своей леди Ксю. Тем, прежде всего, что практически вычислил их целеполагание и даже происхождение.

«Ты думаешь, я живая?».

Нет-нет, кузечка. Я давно так не думаю. Под твоей атласной кожей давно бежит отравленная кровь. Ты с нею родилась. В ней любой микроб копыта откинет. Даже без особых конвульсий. Поэтому никаких стафилококков в тебе нет и отродясь не бывало. Они скорее в глубоком космосе выживут, но только не в тебе. Даже не думаю, я это знаю. Как и про твои признания, насколько ты якобы бестолковая кузька. Понятно всё и про космическую неуязвимость твоих лимфоузлов. Ещё бы им не быть такими, если они предусмотрены твоей уникальной конструкцией. Не только простым кузькам она не снилась, но может быть даже и моим самым перспективным пациентам.

Может быть, в будущем я не однажды с содроганием припомню день и час своего знакомства с нею, с Алек-хан, с моей леди Ксю. Если смогу победить, если буду в состоянии вспоминать! И гадать, кто же, кто послал меня тогда, как Сизифа, на эту кузькину гору?! Эндорфиновая зависимость в чистом виде. Секс как механизм ликвидации рода человеческого, а не наоборот. Как позанимаемся мы с ней чем-то там, первые минуты вроде помню чем, а потом – лишь в самых общих чертах. Спустя небольшое время – уже ничего, абсолютно. Как там о Омара Хайяма?! «Как будто сон бесплотный это всё, что я так жадно осязал!». Первый признак такого, классического НЛП-внушения – ретроградная амнезия. Сил противиться этому просто ни у кого не находится. И не может найтись.

Кто-то всегда довольно искусно маскирует и стирает отпечатки прижизненного и непрерывного взлома людей. Чтобы они ни в коем случае не вздумали возвращаться по своим следам обратно. И не выяснили подлинную причину их спонтанного попадания в эти ловушки и капканы.

Ладно, минутная слабость. Найду силы, сброшу. Куда теперь деваться гению?! Если сдамся, на кого тогда человечеству останется надеяться?!

Однажды Леди Ксю выдала очередной «простонародный», то есть, донельзя затёрханный перл. «Какие мужики лучше? Ты хоть это-то знаешь? Какие экземпляры мы на самом деле подбираем?».

Господи, какой пошляк ей тезаурус комплектовал?!

«Элементарно, – отвечаю. – Этому я сам кого хочешь научу. Таких выбираете, которые говорят женщине, что она не такая как другие, чтобы получить от неё то же, что и от всех! А?! Попал?! Верно?!». Даже анекдот такой есть.

«Откуда тебе знать это?! Вот, например, таджики лучше всех. Их всегда и выбирают первых. Они ничего не говорят. Просто делают своё дело. Молча, иногда, правда, с умилительно кровожадным рычанием. В них ещё тот потенциал, но пока ещё не нашлись те, кто его по-настоящему раскроет. В принципе-то вы все одинаковы, русские и таджики, женатые и холостые, сильно рычащие и не очень, поклявшиеся в любви до гроба и не сильно клявшиеся. Разница между верным и неверным мужиком только одна. Верного иногда немного грызёт совесть. Бывает у некоторых такой хомячок внутри, чаще всего полумёртвый. Может, слышал?!».

« Ты заметил, насколько я всегда неотразимая в смысле красоты, так что никакого макияжа не надо?! Такой и должна быть настоящая фирменная девочка. Чтобы все мужики восхищённо оборачивались: «Ух ты, какая!», а обычные женщины, не оборачиваясь, шипели: «У-у, сучка!».

Вот тебе и на! И всё это в одном пакете, цель которого что?! Произвести на меня впечатление этой потрясающей эрудицией, или чтобы я от омерзения потерял дар речи?! Где она их скопировала, со стенок каких сортиров?! До чего пошлые тексты теперь массово воспроизводятся на свет поразительно быстро изменяющейся сучкой! С ума сойти! Когда-то я-то думал, что чурка с глазами и другими отверстиями элементарно разговаривать не может, что у неё извилин в мозгу всего две, да и те в шесть рядов. Потом, стал допускать, что Алек-ханиха на самом деле просто отлично выученая кузька. Хорошо дрессированная, отлично вышколенная, но всё-таки именно кузька. Затем додумал, что она скорее кузькин гений, настоящий кузькин Эверест, что-то вроде «Эйнштейн в любви». Но опять же – лишь в своём, в кузькином гомологическом ряду. Как-то всё больше получалось, что эта ушлая дрянная девочка, оказывается, и вправду просекает насквозь всё-всё, что только попадает в поле досягаемости. То есть, из ряда обычных кузькиноидов явно выбивается ещё и ещё выше. Не совсем она получается и скворушкой, тем более звёздной. Видимо всё же свои, самопальные, а не только чужие, песенки отныне вовсю льются из этого перламутрового горлышка, необыкновенно рабочего, не одним семенем удобренного.

Разве бывают такие девочки, тем более гулящие?! Да с неизменно по-киношному полуоткрытым американским рыльцем?! Такие не водятся никогда и нигде.

Если немного обождать, то леди Ксю может быть, так раскроется, так споёт, так себя покажет, что, я думаю, отпадут малейшие сомнения насчёт её не от мира сего происхождения.

Свирепому Бату-хану, заложившему первые кластерские питомники на Руси, до этой своей пра-правнучки будет, как не знаю до кого или до чего.

Она и в самом деле для чего-то меня бережёт, точнее, выпасает. Бережёного бог бережёт, а не-бережёного кузька стережёт! Теперь бы понять, для чего именно пасёт-стережёт. Потому что в том, как именно она это проделывает – сразу прорисовывается её суть и профессиональный уровень высочайшего класса. Во всяком случае, техника якорения, то, каким образом она меня об-плетает, захватывает, очень-очень сильно мне что-то напоминает. Так в её прекрасном кластере обычно и поступают, это их фирменная удавка на человека! В какой-то момент мне даже показалось, что такая технология на самом деле является зеркальным оттиском моей же собственной технологии, что это просто неизбежный фантом, боковик, отслоившийся от моей основной работы. Или даже сбежавшая часть меня, вернувшаяся ко мне. Или что этот боковой волчок мне просто приснился. Но как будто наяву. Однако и эта догадка столь же быстро испарилась. Словно кто-то со стороны побыстрее отогнал её, пока не укоренилась в сознании и не попортила захватчикам удовольствия полного и безоговорочного завоевания меня.

Между тех необыкновенно приличных дел я продолжал, почти как ни в чём ни бывало, заниматься и текущими великими свершениями. Ради которых в данный момент и восстал ото сна. Ждут они меня, непрерывно пополняясь, может быть, даже поскуливая от нетерпения… Во, какие симптоматичные метафоры у меня пошли. Работают якоря, работают!..

Искупался под душем, освежил душу и тело и заявился перед своим персоналом во всеоружии воли и ума. И не подумать, что уже кем-то помеченный!

Гляжу в мониторы, сидят мои «пацики», пациенты бомжики в экспериментальном нанотехнологическом вольере аки птенчики в лукошке, аки смирные котики на Лукоморье да сами на стальных невидимых цепочках нейро-лингвистического программирования. Блаженные словно сусики. Кошку Ксюшку с трассы им сюда на пару часиков. Она бы задала жару про ЗППП или межзвёздные сифилятники, угробившие не одну планету. Наладила бы ребятишкам полёт над гнездом кукушки! С проглотом или двойной тягой. Вот чего они точно не знают! Со страху бы все обделались. Но, думаю, никуда не рыпнулись с того подопытного, экспериментального места, куда их усадили с моей помощью и для меня.

Здесь наверху, в лаборатории, работники настрой шефа знают чётко, корпят над процессом вовсю, дым из ушей. К сожалению, некоторые ещё курят. Повсюду банки из-под кофе. Спят монтажники нового человека зачастую тут же. Поскольку аврал у меня в полнейшем разгаре, как бы он кому ни не нравился. Настоящий никогда не прекращающийся штурм. Мозговой и физический. Бывает, домой отпускаю своих кошкодавов и прочих сисадминов. Но только иногда и только женатых. Так что и впрямь настоящий кластерский конвейер получается, не отлучись. Самоволки исключены, расстрел на месте, то есть, скоропостижное расставание. Приходится бегать между операторами и кричать, подбадривать народ безотказными старокластерскими заклинаниями, по-заморски подблеивая: «Будет и на нашей улице праздник – ва-ау!», «Помогай себе сам, тогда и бог поможет тебе, хайль, гип-гип – ура-а!».

Только что по-настоящему не пел и не плясал, лишь бы работали на полную катушку. Собственным примером вдохновляю своё окружение в самый полный рост, инициирую его во всех его координатах, в какие только могу влезть. Поскольку нельзя делать что-то и стремиться к чему-то, во что не веришь и не предан всей душой. Потому что стоит всегда, и прежде всего в самом себе, искоренять любые сомнения и отрицательный взгляд на вещи. Разум всегда должен быть открытым и позитивным. Пессимисты редко добиваются успеха. И всё же я боюсь, что они поддадутся основной тенденции современности – рассеиванию смысла, и потеряют его во всём, пока только сотворяемом ими. Они-то всё равно поддадутся, обязательно рассеются и дрогнут, всё же люди, так пусть хотя бы чуть попозже. Нельзя же так – всё сразу и одновременно?! И сверхчеловека сделать – и человеков растерять! Теряется смысл. Кем же он тогда володеть будет?!

Но больше всего боюсь какого-нибудь засланного, реального казачка. Поэтому прилагаю все усилия не столько для того, чтобы его как-нибудь вычислить, сколько предупредить, предотвратить его появление из собственной среды. Самое страшное, когда предают свои. Боюсь, что такой враг даже и не будет, а вероятнее всего уже появился. Целиком и полностью в наличии. По всему чувствуется. Холодком откуда-то непрерывно веет, потягивает, словно от демона, затаившегося поблизости. Иногда вижу перед собой нечто мимолётное – и тут же словно пар изо рта. Верный признак – где-то рядом засел, гад.

Главное же, основное, при любых обстоятельствах жёстко требующееся от нас по технологии, я по-прежнему неустанно и твёрдо внушаю персоналу лаборатории. Это главное имеет самое непосредственное отношение ко всем нашим лабораторно-производственным экземплярам, пока их не отработали, не сняли результат, а остальных не выбросили на свалку. Любой ценой нужно додержать трепыхающиеся антропоморфные организмы до полного обретения ими требуемой кондиции и начала селекции. Любой ценой, но додержать.

Клиенты по-любому должны созреть – это непреложное правило любого бизнеса, в том числе и настолько интеллектуального, прорывного, технологического, как наш, то есть, как мой. Поэтому будут сидеть мои попавшиеся птенчики, они же котики, на своих невидимых стальных цепочечках ровно столько, сколько положено по основным условиям производственной технологии кластерогенеза. Да и другие условия им постарались создать. Неплохие, тут ничего не скажешь. У каждого персональный уголок отдыха.

Сидеть им в экспериментально-производственном Лукоморье наперёд ровно три стадии, не считая стартующей. Да какой замечательной и симпатичной стадии! Я когда объявил её своим – долго пришлось успокаивать развеселившихся сисадминов. Просто в этот момент лишь переакцентировку такую сделал фривольную, хотя ранее они её отрабатывали на нейро-тренажёре и всё было спокойно. Теперь, видите ли, с подпущенным мною оживляжем, дошло до них и что-то другое. За животики схватились. Молодёжь ведь, им лишь бы поржать!

Стадия четвёртая никогда не замедлит придти и сказаться. Не какая-нибудь там, а Даун-тайм. С таким вот красивым имечком. Не дегенерат-тайм и даже не деградант. Но именно – Даун-тайм, время дауна. Так и называется в НЛП, вполне по-научному. Главная цель этой стадии – достижение полного фокуса внимания пациентов к самим себе, к покамест любимым. Между прочим, главнейшее занятие любых даунов. Благодаря этому занятию наши клиенты успешно самонаркотизируются, очень чисто входят в транс, в глубоко изменённое состояние. То есть, действительно опускаются вниз.

Иногда это называют методом «Искусственного Дауна», потому что и впрямь происходит получение существа с очень ограниченным фокусом внимания, которое обращено исключительно вовнутрь, к собственным мыслям и ощущениям.

Этот способ маниакализации, метод быстрого коллапса самоощущений на одной, доминантной точке даже можно назвать «методом Чикатило». Четвёртая стадия кластерогенеза обозначает также и фазу тотальной подстройки кандидатов к их внутреннему, чикатильскому голосу. Он конечно есть у каждого человека. Задача для всей науки его доработать и актуализировать по нужному, социально безопасному вектору. Именно так. Не больше и не меньше. Мы их чикатилили, чикатилим и чикатилить будем. Или даже чикатилизовать. Всех. А там как повезёт. Может и до-чикатилимся до искомого продукта, до управляемого сверх-Чикатилы. Врагам на зависть.

Параллельно этому обязательно должно происходить то, что мы также непременно обязаны держать под очень жёстким контролем – процесс так называемой «депотенциализации», то есть, снятия у субъектов их прежних потенций, человеческих свойств и возможностей. Это как полностью снять с человека его человечью оболочку, фактически содрать шкуру. Не кожу, а именно шкуру, поскольку это понятие куда более верное. По сути дела мы должны произвести самое непосредственное отвлечение сознательных процессов человеческого существования в сторону и последующую их надёжную блокировку. Это делается, прежде всего, для того, чтобы в самом ближайшем будущем подопытные ни в коем случае не заметили никаких операций над ними производимых, ни одной подмены житейских понятий, точнее, представлений.

Такое навязанное отключение сознания является, между прочим, исключительно важным приёмом изменения обычного типа психической деятельности, которое может быть достигнуто только путём погружения в особое пребывание разума в самом себе, не исключено, что от этого и вполне сумеречное, без всяких шансов на возврат в прежнее состояние. Но нам важно не это.

В целом, мы продолжаем использовать технику тотальной зачистки сенсорных каналов, которая примыкает к «Генеральной уборке», таково основное требование к заключительным стадиям эксперимента. Когда основательно прочистим ушки и глазки своим подопытным бандерлогам, тогда и навешаем на них такую лапшу, которую они стряхнуть никогда не смогут. Ни при каких обстоятельствах. Как и отменить обратный отсчёт всего слишком давно и бесповоротно затеянного с ними. Сначала жизнью в архаичном обществе, а потом и нами.

У нас, как никогда и нигде, всё что угодно может произойти и из чего угодно. Не стоит даже особо усердствовать. Всё равно получится как кому-то очень хочется. На то оно и «Даун-тайм», время дауна, или стратегическая, специальная операция «Даун». На то он и даун, подлинный человеческий счастливчик. Как ни назови, он должен соответствовать своим базовым характеристикам. Диапазон уровней начавших происходить изменений должен быть именно такой, от абсолютного нуля ввысь и до упора. В идеале эту стадию нам бы провести на дружественной фирме-спонсоре «Таун электроникс», сносу бы тамошним даунам не стало после настолько закаливающей и развивающей зачистки. Думаю, в федеральную службу охраны прибрали бы тогда всех до одного. Но да ладно. Ментам только подобной халявы не хватало.

Цель у нас и в самом деле поистине бесподобная – полностью обнулить, наглухо закоротить внутренний личностный контур, да и не у одного ханурика, а у целой группы таких человекоподобных существ. Это совсем не шутки. Поэтому нам в этот образовавшийся критический момент столь важно всегда оставаться предельно собранными, нацеленными исключительно на результат. И сплочёнными. Иначе действительно что угодно произойдёт, но только не кластерогенез. Тогда получится так – кто подвернётся, тот и взлетит, но только не наш Кластер. Это на самом деле не нужно никому, не одним лишь нам. Повсюду попадают системы сдержек и противовесов.

Сверхчеловек это такой фрукт, которого следует формировать куда тщательнее, чем лепили Адама, не говоря об этом скобяном изделии из его ребра, Еве. А также о всём её славном радиоуправляемом племени. Это великий эволюционный поток, мэйнстрим всего нашего времени – от «hands free» к «mind free». От освобождения рук к отстранению мозгов, к полному обезбашиванию – как сейчас у Ксюхи. Видимо такое периодически происходит в результате непредумышленного срабатывания технологии «Искусственного Дауна» даже по ходу естественного развития событий. Жизнь всегда находит способ самоочищения от излишнего разума. Метод гарантированного отката. В ход для этого пойдёт всё что угодно, не только коронавирусы и спецоперации, а и прежде всего девочки. В какой угодно частоте и диапазоне. От мечты до наваждения, в том числе кошмарного.

Изображение авторское

Глава 29. Согласованный транс

Целиком именно этой животрепещущей теме мне пришлось посвятить свою очередную просвещенческую эскападу, совершившуюся в послеобеденную сиесту на нашей фирме. Кстати, ловлю себя на ощущении, что наверняка примерно так же, иезуитски и методически грамотно охмуряли своих последователей и прочих исполнителей и все великие Кластеры всех прошлых времён и народов. Иисус – своих остолопов, ставших впоследствии апостолами. Кровавый дедушка Ленин – своих будущих сверхмегатонных убийц. Таковы и послеобеденные монологи душки Гитлера в его «Волчьем логове», в «Вольфсшанце». Только, надеюсь, пена-то на губах у меня, как у них, не станет проступать?

Против коренного совпадения технологий, в том числе и с нанотехнологией, ни в коем случае не возражаю. Они и вправду из одного помёта, то есть, кластера.

Тут никуда не попрёшь, против цикла универсального, производственного по своей сути. Да и поперёк цивилизационного мэйнстрима, не к ночи будь упомянутого.

Истинный, то есть новейший Кластер – не чета всем его предшественникам, притом, всем-всем, вместе взятым. Основной механизм действия такого, подлинного, я бы сказал, по-настоящему профессионального Кластера основан на калибровочном паттерне его поведения, то есть, на его умении применять определённые поведенческие ключи, а попросту отмычки. Они безотказно запускают строго определённые реакции у других людей. Они взламывают любую их оборону, сознательную, любой силы воли или непроизвольную. Теряется воля к жизни, жертва раскрывается как моллюск и становится доступной. Безотказные Ключи Доступа срабатывают в определённых движениях глаз Кластера, их особом блеске, который у Гитлера особо подчёркивал Эрих Фромм. Они действуют в самом тоне голоса Кластера, темпе и тембре его речи, в позах, жестах, характере дыхания даже и так далее.

Всё это всегда было предельно важно. Кластер Суворов, генералиссимус, чаще всех предпочитал слову жест, чаще всего один. Он даже иногда полностью оставлял своё фирменное красноречие. Чтобы достать до всех, наверняка взломать крупные массы людей и повести их за собой, он начинал отчаянно жестикулировать, а то и кукарекать. В прямом смысле. Великий полководец, генералиссимус ходил по воинским частям и кукарекал. Причём порою самым непотребным образом. Именно таким кукареканьем будущий генералиссимус задирал у солдат воинский дух.

Глоссолалия, даже настолько сомнительного свойства, чаще всего приводит к уникальным результатам и в принципе свойственна любой кластеризации. Невербальная коммуникация слишком часто оказывается самой действенной, чтобы кластеры прошли мимо неё. Они и не проходят. Кто-то кукарекает, кто-то мычит словно бык или трубит как боевой слон Митридата. Но всегда их понимают сразу. Долгих пылких речей не требуется.

Столь же красноречивы знаменитые римские приветствия Гитлера вытянутой правой рукой. Кто из смертных, особенно мальчишек, удержался, не повторил такой жест хоть однажды?! Да он вбит в каждого по самую шляпку! В любой момент может прорезаться. Не у одних лишь мальчишек. Я долгое время приятельствовал с одной профессоршей из нашего госуниверситета, причём очень уважаемым и солидным историком, она хорошо известна и в Германии как весьма серьёзный исследователь меннонитских поселений немцев в пределах России.

Приятельство наших сиятельств закончилось после того, как я прикололся, то есть, подшутил, шепнув ей при встрече: «Зиг хайль!». Совершенно автоматически она вскинула вытянутую правую руку в римском приветствии и с видом, будто бы и она тоже прикалывается с приятелем, нерассчитанно громко крикнула в ответ: «Хайль Гитлер!». На всю улицу. И тут же осеклась, краска бросилась бедненькой в лицо – мимо гурьбой проходили её студенты и обалдело смотрели на свою великую сильно учёную преподавательницу. Естественно, дружно побежали доносить куда следует. Впоследствии пере-ученая педагогиня была вынуждена перевестись в другой вуз. Наконец совсем уехала из нашего города. Подальше. Такова величайшая притягательность кластерской глоссолалии! Срабатывает автоматически, на подсознательном уровне! У кого угодно! Даже у самых порядочных и уважаемых людей! Даже они в своё время были взломаны Ключами Доступа великого Кластера. С усиками под носом.

Не существует ни одного человека без ключей к нему. На то и человек, чтоб отмыкаться. К особо упрямым всегда подойдут отмычки. Иногда их обзывают лайф-хаками.

Отмычки эти существуют очень давно и в довольно разнообразном ассортименте. Самые эффективные отмычки существуют в виде приёмов психического взлома, перевода в гипнабельное состояние и последующей скупки всего человека на корню. Честолюбивых ловят и взламывают на приёме «Посвящение себя миссии». Причём миссия та всегда оказывается великой. Нельзя сказать: «У него была миссия по жизни – мести дворы» или тупо чинить краны. Нет, только нечто чрезвычайно судьбоносное в глазах огромных групп людей. Например, посвящение в орден СС, в советские пионеры, в партию единороссов, в движение «Наши», в волонтёры спецоперации, в скинхеды, в олигархи, в вольные слесари, в американскую демпартию. Неважно во что, в кого, главное – посвятить себя миссии, то есть, высоко значимому, а то и вправду великому делу.

Так что ловятся, взламываются практически все. Основной мотив, основная наживка для особо продвинутых, а может наоборот задвинутых – мол, вы можете оставить после себя След на Земле и обретёте единственно возможное бессмертие. И всё! Они ваши!

Само человечество в сущности представляет собой бескрайние джунгли из отмычек, распахивающих давно или недавно запертые, может даже наглухо погребённые сущности, внезапно легко пойманные на один только призрак их великой миссии. Это самая действенная, самая безотказная мормышка для всех хищных двуногих.

Существует один, правда, совершенно беспардонный «Метод наведения Транса». По сути оголтелый бандитизм, вроде того, который проделывали великие телевизионные гипнотизёры эпохи последней перестройки, все эти кашпировские, чумаки и прочие лонго. Его до сих пор практикует наше телевидение, известное своей традиционно крайней убогостью, только теперь на куда более агрессивном и наглом уровне. Особенно сатанинское НТВ, которое ничего кроме человеческой мерзости не может показывать. Только истерично вздувать её, а соответственно и внушать людям, взламывая их этим притягательнейшим дерьмом и откровенным злом – самыми безотказными ключами к человеческой природе. Такой метод только калек плодит и злобных ублюдков. Он приводит к полному уничтожению человеческого в человеке, чего эти телевизионные твари и добиваются, а мы всё же говорим несколько о другом.

Все методы в той или иной степени гипнабельны. Как и любое воздействие на человека.

Ввести в транс, взломать, мгновенно подобрав Ключи Доступа, при определённой сноровке можно просто попросив в трамвае передать деньги на билетик. Любого. Негипнабельность воздействия на человека – это всего лишь прямая недоработка или профессиональная несостоятельность каждого конкретного оператора, который, между прочим, и сам также обязательно должен находиться в трансе великого созидания, в пафосе, в экстазе творения. Лишь затрансованный сам может вводить в транс. Его энтузиазм или даже кураж всегда есть экстатическая передача и согласование чётко передаваемого транса. Фактически заражение, самое настоящее психическое инфицирование.

Созидание в таком понимании и вправду – подлинный двигатель всего и вся. Вы думаете, бог нас создавал, позёвывая и думая, когда же обеденный перерыв?! Или лепил наобум, в обыденной скуке и наугад сомнительную поделку, «методом тыка», так, на всякий случай, авось что-нибудь получится?! Может быть лишь изредка прихмыкивал сам с себя: ишь, что вышло, ай да боженька, ай да сукин сын?! На самом деле он в великом трансе находился от самого себя, в экстазе. Балдел сам с себя, прикалывался, игрался. Иначе бы ничего не получилось. Платон в своё время сказал, что человек – любимая игрушка бога, потому что самая забавная. Без игры, без самозаводящегося, улётного энтузиазма созидания не существует. Ни у кого. Никак и совсем. Достоевский также считал человека потешным таракашкой. Кого же этот человечек всё время забавляет и потешает? Какую кошку, которая наигравшись с мышкой, живьём съедает её полузадушенную?!

Один из основоположников научного кластерогенеза Георгий Гурджиев считал, что человек есть всегда согласованный транс. Ничего более. Отживающие поколения передают эстафету своего внутреннего транса всё дальше и дальше, перепрививая его, вводя в состояние аналогичного транса поколения только нарождающиеся. Проблема состоит лишь в изменении характеристик индуцируемого транса. Какая разница , в какое состояние ввести забавную игрушку или потешного таракашку?! Можно и в транс полубога. Элементарно, пару опций поменять!

Таким образом, основной способ получения Кластера в самом общем виде выглядит так. Кластеру просто дают возможность почувствовать себя действительно всемогущим созидателем, практически богом. Его вводят именно в такой, особо стойкий транс. Этого всегда оказывается совершенно достаточно. В такой ситуации абсолютной бесконтрольности отвяжется, а то и обнаглеет каждый. С первого раза. Безо всяких рисков. В принципе любого человека можно таким образом актуализировать, резко форсировать, отчистить от шелухи, от вирусов, никчемных, скрытых и явных проектов, от всего побочного, частного и потому вредного. В результате возвысить до небес, сделать Кластером.

Когда избранный кандидат во властители мира действительно полностью въезжает в этот сверх-созидательный, всемогущий образ не-человека, то он ни за что не хочет оттуда убираться. Отныне он полностью ассоциирует себя со сверхактуальным состоянием самого же себя и полностью вливается в эту свою новую форму. Саблезубых сусиков, когда-либо «укушенных» бесчеловечной властью и всемогуществом, – на самом деле бесчисленное множество. Как и дураков. Большинство из них и не помышляют об отказе от любых возможностей выйти из состава обычного человечества и встать над ним. Даже когда сами давным-давно полные ничтожества. Даже когда они вовсе не Кластеры, а только рядом с Кластером когда-то постояли, надышались от него и напитались. Попробуй таким хоть в чём-нибудь с тех пор откажи! Усвоили же метод! Никто по своей воле не хочет с верха спускаться в низ, к таракашикам.

Ещё бы! Ни один человек никогда сам по себе не отвернётся от лучшей доли, которую действительно гарантированно даёт или только может дать ему всемогущая власть над людьми, возможность распоряжаться человеческими жизнями, проворачивать их по любому своему усмотрению. От такой вселенской доли, какую даёт Абсолютная власть подлинного Кластера, не откажется никто. Даже случайно войдя в «комнату мастерства» теневого или засвеченного повелителя мира, в его гримёрку, сходу учуяв все появившиеся преимущества, счастливец попросту забаррикадируется в ней и постарается всеми силами навсегда в ней остаться. С мясом теперь не вырвать.

Он мгновенно зазеркалится, замкнёт все свои контакты, наглухо заблокируется в своей капсуле, в собственном командном модуле, да так, чтобы прежнего его даже приблизительно не запеленговать было, не то чтобы конкретно вычислить. Все попытки понять и раскрыть отныне всегда будут соскальзывать, струиться по его обшивке, словно по охранительному колоколу. Но внутрь никогда не проникать. Выгнать такого жука из его нового состояния станет просто невозможно.

В нём он абсолютно неприкосновенен. Пока он остаётся там, в новой, как бы сверхчеловеческой оболочке, пока он настолько зачикатилен – его единственного никогда не взломают, никакими ключами не провернут.

Тот же Достоевский стал гением только потому, что однажды слишком живо представил себя им, Кластером, все-человеком, вошёл в это изменённое состояние. Как потом его поклонник Гитлер, он очень даже натурально, до мозга костей почуял себя всемогущим повелителем человеческих «дум и чаяний». Судьба просто дала ему такую возможность – пока только прочувствовать себя именно таким. Но этого оказалось достаточно, чтобы больше никогда не выходить из этой роли. Потом Фёдор Михайлович пахал как проклятый, лишь бы только соответствовать этому своему слишком высоко установленному целевому статусу. В результате долгих мучений это писателю отчасти всё-таки удалось. Он стал своему новому облику во многом соответствовать, почти преобразовавшись в гения.

Германский фюрер, повесивший портрет Достоевского у себя в спальне, остался в истории чрезвычайно убедительным властелином Европы. Это состоялось благодаря умению живо прочувствовать себя подобным же повелителем умов и сердец. В результате он реально смог быть великим Кластером, а не только мечтать или казаться им. Он стал злым гением истории исключительно потому, что его вера именно в такую свою гениальность достигала столь безумного напряжения, что стала заражать и вести за собой миллионы. Мрачное очарование возможной всемирной победы самого злобного Кластера ввело немцев в восторженное состояние поклонения лично ему.

Известно, что смертные не могли наступить на тень фараонов, потому что те древние властители считались как бы принципиально иными, словно бы непосредственно от богов произошедшими существами. На самом же деле, фараоны оставались обычными людьми, первыми пытавшиеся стать Кластерами. Тогда, в Древнем Египте, сложилось важнейшее формальное отличие Кластеров от обычных людей. Они обязательно должны были быть не своими, а пришлыми властителями, чтобы они оказались заведомо другими созданиями, чем те, над которыми они приходили властвовать.

Таким для немцев оказался австриец Гитлер, для французов – итальянец Наполеон Бонапарт, для наших соотечественников – грузин Джугашвили-Сталин или многокровка Ленин-Бланк. Все, на кого набрасывается нейросеть Кластера, входят в это состояние, а следовательно становятся им. Кластер должен быть не просто бывший «свой», а обязательно пришелец, инопланетянин, наконец вросший в почву своей новой родины. Это идёт от египтян и фараонов. Только Кластер, как никто, обретает немыслимую более ни у кого в данном обществе степень личной, творческой свободы, как истинный творец, не игрушка бога, а его сын. Взаимоотношения между Сверхчеловеком и людьми перестают быть социальными. Настоящий Кластер, как пчелиная матка, как крысиный король, а точнее, крысиный царь, он есть матрица, исходник или первообраз нового состояния мира. Но если на роль матрицы продолжать ставить таких ублюдков как нынешние властители, то и немудрено, что мы, заваленные тиражами пацанского дерьма, спокойно поговариваем о конце истории, о кризисе и даже исчезновении идеалов человеческого развития. Да никуда они не исчезли, те идеалы. Видите, копошатся, собаки?! Словно в гипнотическом трансе.

Один из этих идеалов – мечта о действительном сверхчеловечестве. А не сверх-овечестве, которое по-прежнему блеет отовсюду и повсеместно. На каждом гектаре необозримой отчизны по сто тысяч послушных овечьих морд. И лишь на миллион гектаров – одна кластерская мастерская. Лучше всего этот идеал сверхчеловечества, как подлинного человечества, мы как раз и воплощаем. Потому что у нас, как нигде больше, самая большая дистанция между теми, кто наверху, и теми кто внизу. Поистине идеальный охотничий полигон или скотоводческий комплекс для любых хищников или просто зоотехников. Если где и проводить настолько глобальный эксперимент над человечеством, так только у нас. В других местах даже пытаться не стоит.

Изображение авторское

Глава 30. Гербалайфу и не снилось

Ай да Савва, ай да сукин сын! Сам на себя смотрю, сам себя хвалю, сам возле себя приплясываю, хочу в одно место поцеловать, да не дотягиваюсь, к сожалению. Мне солнца не надо, мне хлеба не надо – творить подавай! Мне сны подавай. В них и сам летаю и других ставлю на крыло. Потому что только так реальность вырабатывается, так инициируется, так создаётся – одним лишь полётным вымыслом. Любая – и любым. Даже приснившимся. Но полётным. Когда вымысел сам себя на плаву держит, сам себя хвалит и сам себя продвигает – тогда-то он и реальнее всего на свете. И ни на кого не оглядывается… разве что теперь на Оксаниху, леди Ксю, то есть, Алек-ханку.

Борману, то есть, Владимиру Мартиновичу, я, вытерев пену с губ (со своих), вкратце пересказал несколько другое, обыденное. Просто информировал по существу фаз операции, находящейся в полном разгаре. Аргументировал кое-что из предпринятого мною «за отчётный период». Небрежно, но в целом полностью обрисовал и конкретное положение дел на фирме, в частности, и по лаборатории. Утаивать смысла не было. Не потому, что соглядатаи всё равно донесут о моём очередном спиче, а потому, чтобы куратор всё-таки знал, с каким косным и жалким материалом мне в действительности приходится иметь дело. Из какого сора у меня растут цветы! Не ведая ни стыда, ни совести.

Отчёт оказался принят. Куда было кому деваться?! Букет почти собран. Стыд и совесть утилизированы. Дотла. Значит, пора приступать.

Жизнь тогда взяла да и сразу продолжилась. С дальнейшим бесконечным умножением сущности сверх необходимого. Равнодушно и прожорливо. Как той жизни к нам относиться, если мы ей по-прежнему решительно не нравимся?! Наверно потому что сами, на свой лад умножаем те же самые сущности, что и она, но только заскочив поперёд её в пекло. По совсем-совсем иному проекту. Это же никому не понравится. Так и чего теперь пенять, что всё не так как надо?!

Лукич по-прежнему в наличии отсутствует, как нет и баснословно дорогого микшера, со сверх-памятью, неизвестно чем перед побегом наполненной. Наш старичок-паучок по циркулирующим слухам, пока никуда и ни к кому вроде бы не переметнулся. Как опасались, и самопальным Кластером не стал. Зато крепко пьёт и больше ничего не предпринимает, что лишний раз подчёркивает его незаурядные морально-волевые качества. Потому что тут дилемма крайне серьёзная, если водка мешает работе – брось её. Он постарался и бросил. Проявил волю, бросил работу. А может быть присоединился к большинству, к тем, кто добровольно перебежал на тот свет. Теперь там вовсю ябедничает на нас, на живых. Хозяин того света в предвкушении потирает ручки: ужо задаст теперь всем по полной форме!

Что ж, хорошо бы, чтоб именно так было, а не иначе. Хорошо – это я имею в виду для своей лаборатории и для предельной важности держать все её дела в глубокой тайне. Но не для него, стопроцентно. Старику и без наших проблем никак, ни в чём не позавидуешь. Сыновья его по слухам – один в тюрьме, другой – наркоша конченый. Все как один – с несгибаемой отцовской волей к удовольствиям, которая и довела их до закономерного исхода. Однако даже так финиширующие ребятки хорошо помнили, почему их кинули в нежном возрасте, что зато их неуёмная мамочка всё-таки нашла себе в жизни большое человеческое счастье, богатенькую любовь с лысым олигархом. Чем ни животнее, ни скотоподобнее человек, тем больше он корчит из себя сильно счастливого, добившегося наконец всего и вся, тем больше ради этого он готов растоптать голов на своём пути, в том числе и родных.

Сам Лукич, говорят, теперь иногда сиживает на скамейке возле Интуриста. Клянчит у постояльцев отеля себе на пиво. Прибаутку «Ёк-макарёк» теперь наверное уже еле шепчет и забыл, что же она означает. Брошенный всеми и плюнутый. Будто бы опознали его там, у гостиницы. Точнее, как будто видели того, кто его там видел. Да хоть и так, и то пусть. Жаль его, в чём-то и сильно жаль. Эх, бывший гений программирования, корифей всяческого аудиовизуального воздействия. Незабвенный сисадмин первого прорывного поколения, всё время косящий под отца всех времён и народов, курящий трубочку с «Герцеговиной флор». А на самом деле, как и все мы, лишь жалкое подобие истинного призвания человеческого.

Женька Пиончиков явно увлёкся шабашками. Кому-то что-то скачивал то ли из Сети, то ли из какой-то базы, но не из моей и не мне, это точно. Опять на сторону прирабатывал, и поэтому приходится жёстко приструнивать. Шабашника мне тут не хватало. Опасности пока нет, вряд ли такого можно перевербовать. Слишком прост для этого, да и довольно многим мне обязан. Его бывший собутыльник Лукич хорошо, если просто банально спился и в самом деле сидит у Интуриста. Как мне усиленно навязывают именно такую инфу. А вдруг всё-таки обознались и то был не он?! Если на самом деле старого воробья подловили на какой-нибудь мякине, давно взяли на девочке, а потом где-нибудь в подвалах с ним заигрались в гестапо отмороженные мальчики из конкурентов?! Он же такой исполнительный и покладистый, словно дедушка легендарной доброй девушки Нади! И так никому не отказывал, а уж теперь и подавно. Но кто тогда мог подловить нашего генсека Хоттабыча и как?!

Оксанка Алек-хан Лукича явно не могла взять деда на такой понт, даже под родству щекотливых натур. На неё единственную старый и шибко мудрый алкаш просто не запал бы никогда. Даже не взялся бы подержаться. Не потому, что не за что, негде или нечем, а скорее наоборот. Может потому, кстати, по-настоящему и мудрый. По фонарю ему это дело – если бы даже лично по его душу и заявилась эта девушка с глазами цвета неба, неотразимое счастье с волосами цвета льна. Да и резко похудеть за одну ночь без гербалайфа, сам по себе, он также вряд ли бы решился. И без того кожа да кости. Куда такому ещё залезать на похудательный аппарат?! Чтобы что?!

Впрочем, опять скажу: в этом мире может быть всё что угодно, что не противоречит второму началу термодинамики. Как там, в «Бритве Пушкина»?!

«Всё на свете может быть! И лишь того на свете быть не может, Чего на свете быть не может, Хотя и это может быть!». Иначе бы чего ради многие дедушки, потеряв разум, наперебой выстраивались в ту самую великую очередь обессмысливания собственного существования?! Впрочем, я не дедушка пока. И тот аппарат сам начинает за мной гоняться.

Лично против меня космическая леди всё же могла и кое-что другое пустить в ход, кроме тех самых небесных глазок, крутого поппинса и своей неотразимой волосатой блондинистости. Например, попробовать кое-что реально спалить, здесь и прямо в сию минуту. То есть, каким-то образом увести память ведущегося в лаборатории беспрецедентного эксперимента – а именно Лукича, самого информированного специалиста, а также вкупе с ним – микшера, почти суб-сервера.

До моей отдельной памяти она вряд ли доберется. Надеюсь. Хотя с этого месторождения сказочного неземного богатства всё что угодно станется. Каким-то образом она всё равно могла оказаться связанной с исчезновением моего наиболее опытного, многознающего и заслуженного специалиста, а по совместительству сильно доброго и потому сильно пьющего дедушки Лукича. Как-то так странно всё совпало. Так они и встретились где-нибудь на базе вторсырья: дедушка и внучечка. Передали меня по эстафете. «Ксаночка! Ты узнаёшь своего Лукича, ёк-макарёк?!». «Ой, узнаю тебя, дедушка Лукич! Ох, узнаю! Такую игрушку классную опять даришь!». Может, она у него тот заветный микшерок и прикупила по случаю?! Мало ли, вдруг по работе сгодится?! Клиентам мозги пудрить, как мне недавно. Но не исключено, что той игрушкой мог быть и я сам. Он слил ей мои предпочтения, мой маршрут от заправки, она и выпорхнула на точку пересечения. Всё просто. А он потом по скайпу мониторил нашу случку и за животик хватался со смеху.

Во всяком случае, я эту сучку своей мечты определённо опять видывал в разных местах и даже когда как бы случайно сталкивался с ней. Тем не менее, никогда не мог захватить врасплох. Очень часто она бежала куда-то, словно спешила оказать новым жертвам разгрузочную помощь без гербалайфа, порой с подружками, а то и без них. Как всегда поглощённая своей великой миссией оказания гуманитарной помощи аборигенам. Реально с мной, на заднем сиденье, эта миссионерша всегда встречалась фактически лишь по собственному усмотрению, исключительно со своих засадных позиций и условий. В сущности, никогда не теряла инициативы.

Впрочем, свободное наблюдение роковой разгрузочной отроковицы в её нерабочей обстановке, мало что показало. Инфернальная кузька в девкином, голубоглазо-белокуром прикиде всякий раз нечто вкушала, похоже всё-таки не мороженое, но наверняка причавкивала. Не могла не причавкивать, потому что неизменно обводила губки своим феноменальным, как у гюрзы раздвоенным язычком. Словно обязательный, действительно змеиный ритуал. Если не обведёт, наверняка перестанет дышать, а её облик сразу потускнеет и на глаза наползает сплошная поволока. Жутковато покажется любому. Она же до сих пор не на цепи. Как-то раз не смог я её накрыть и схватить по причине слишком долгого продирания сквозь пробку, в которой застрял при выезде, можно себе представить, на ту же самую трассу, где располагалась моя любимая автозаправка. Просто рок. Жизнь всегда клинит на вполне определённых, заранее прописанных маршрутах. Немудрено, что она нарыла там тебе столько засадных ям. Почему бы всякий раз не передвигаться разными маршрутами?! Идеальный же способ избежать большинства неприятностей! Но нет, «привычка свыше нам дана, замена счастию она».

Алек-хан стояла неподалёку от того самого места, где когда-то чрезвычайно успешно вышла по пеленгу на меня, и теперь жевала какую-то пиццу. Одна. Но явно не на работе. Чуть ли не в домашнем халатике, словно к мусорным бакам с ведёрком выбежала, да к трассе по привычке вынесло. Или знойным сирокко сдуло. Тогда почему с пиццею в зубах?! До того оголодала?! Это при её-то доходах, предлагается поверить. Может за ней гнался какой-то клиент не до конца разгруженный, хотел в багажник впрок засунуть?!

Пока я вырулил в эту сторону – Ксюшки и след простыл. Даже не гавкнула на прощание сучка моей мечты. Как и не было её. Нет, тут что-то всё-таки не то. Вот не то.

Раньше я думал, как привяжется эта морока, так и отвяжется. Нет, не отвязалась. Следовательно, неправильно думал. Главное – что и денег-то уже не просит. Странно-то как! Разве так бывает?!

Может это мне теперь у неё просить остаётся?! На завершение глобального эксперимента?! Или просто начать вынимать из её трусиков новые спонсорские трансферты за особо удачные разгрузки без гербалайфа?! Впрочем, и это не из той оперы. Хотя… Я бы туда ещё «спасибо» прокричал и вовсе не потому что денег жалко.

А потому что реально страшно с нею становится. Как с «тарзанки» прыгать! Адреналина – через край! Слушайте, а может потому что жизнь на краю всегда в особенный кайф?! «Чую с гибельным восторгом – пропадаю!».

Кстати. Хожу всё последнее время по лаборатории, посматриваю на экраны мониторов, где возятся и созревают мои пациенты, мурчу под нос, напеваю сам себе с полуухмылкой: «Алек-хан, ты моя Алек-хан. Ныряй теперь ты в меня, что ли?!». Такая вот нырьковая петля на моей шее образовалась. Якорёк, наверняка с дарственной гравировкой – «На память от леди Ксю». Сам на себе поправляю самозатягивающуюся удавочку. Чтоб странгуляция потом ладненько смотрелась. Эта петля – на самом деле гипнотический пасс бездны, уже остановившей на тебе свой взгляд и облизнувшейся. Как никто прекрасно понимаю весь механизм его действия и завидую мастерству, с каким её на меня накинули. Не исключено, что всё это и вправду чисто профессионально меня заедает. Своеобразная ревность классного профи к действительно квалифицированной работе в своей области.

Алек-хан, ты моя Алек-хан! Как же мне теперь самому вынырнуть-то из тебя?! Красиво заякорила океанского тунца, леди, хвалю. Грамотно. Я бы тебя взял в свою лабораторию. На пол-ставки. А как там поживает твой волнительный и сильно руководящий чип за ушком?! Сразу за прядкой волосиков цвета льна вживилась себе аккуратненькая такая веб-камера. Очередной хороший зацеп для моих бесконечных размышлений на эту тему. Бред бредом, но как именно его всё-таки закоммутировали там?! Что он из себя в действительности представляет?! Не случайно же именно на сосцевидный отросток височной кости имплантировали, куда обычно и слуховые аппараты туземным человечкам вставляют. Ближе всего к неокортексу. Вывод: звуковое управление поведением возможно даже голосом. Сидеть! Стоять! Идти! Нырять! Как ни фантазируй, какие самые невероятные допуски ни делай, а всё равно что-то есть глубоко верное даже в этой, откровенно шизоидной ненормальности!

Леди Ксю, Оксанка Алек-ханша моя фреддикрюгеровская, сразу показалась мне отчётливо ненормальной. Просто ходячий вирус, штамм, вихрем налетающий из засад, хорошо подкованный «троянский конь» на девчачем пару. Магеллановая иньекция во плоти земной придорожной кузьки. Ещё раз и совсем кратко – девушка с глазами цвета неба, счастье с волосами цвета льна. Мираж в глазах рядового землянина, которого отныне никак не спасти. С другой стороны, если вспомнить Бунина, самой окаянной и сильной бывает лишь любовь с умалишённой, именно с наиболее беспросветной кузькой. Потому что только такая ни на что другое не отвлекается. И голова никогда не болит. Сосредоточенность – поистине как у робота. Параметры, тактико-технические характеристики – действительно, словно из атласа! Потому и разгружает как никто или ничто. Гербалайфу и не снилось! Лучше, если бы совсем не разговаривала. Но эта-то говорит, оказывается, да как, да по делу! В результате с помощью такой, добивающей аудиовизуалки не просто разгружает, но и выдаивает жертву до капли. Потом удавливает, плюс к тому и психотерапевтические успокоительные беседы проводит! Анестезирует, понимаешь ли, счастьице волосатенькое, чтоб не сильно мучился в любовной агонии. Чтобы соки из полутрупа вытягивать было ей сподручнее, а мне безболезненнее и приятней. Любая пиявка, высасывая кровь у жертвы, всегда приносит ей тем самым «неизъяснимы наслажденья». Чем связаны, тем и живут.

Я только не сразу полностью отдал себе в этом отчёт. Рассеянность чёртова, невнимательность к мелочам, особенно, когда они подозрительно приятны и неудержимо манящи. Как и все мужики, до последнего не различаю точно, с кем на самом деле сплю, пока поздно не становится. Кого знал, не хотел, а кого хотел, не знал. Теперь, называется, узнал на полную катушку и на свою голову. Польстился, запрыгнул на роскошную малолетку с глазами ожившей покойницы. А там щёлкнуло, как на медведя. А там не разжать. А там полная, в ноль, разгрузка.

Что ж. Всё-таки комплексы заели, зажевали мой некогда безоблачный славянский гений. А мама ласки недодала неудалому. Или пере-додала. Депривацию совершила наоборот. Мамы – они такие. Нет, чтобы в меру! Тогда их сынков такие тигрицы не разрывали бы в клочья!

В следующий раз меня снимут с нильского крокодила с глазами тухлого бегемота. Уж там капкан – цапнет, так цапнет! Стану я тогда по нему сохнуть, по крокодилу по нильскому. Куда там Аристотелю до меня! Тот хоть на обычную гетеру разменялся. А я выбрал, так выбрал. Что ж, если нас оценивать по такой шкале, то я этого гения античности не просто переплюнул… Если настолько больнее шмякаюсь, значит и стоял настолько выше его или таки в стороне?!

Как время далеко шагнуло вперёд! Дожили! Кузьки против людей! Второй тайм! Люди проигрывают! В особенном ауте те, которые из грамотных! Даже поменяли вратаря на полевого игрока. Но ситуация всё равно безнадёжна. Одна только сепетливая речь юной дьяволицы чего стоит, неотразимый акцент слегка западающей речи. Вернейший признак определённой невменяемости – проглатывает не одни лишь окончания слов, но даже концы предложений. Быстро-быстро при этом своим раздвоенным язычком облизывается, через каждую минуту. И вопросительно посматривает, мол, всё правильно буровлю?! Этакая обаятельная, деликатная рептилия! Не говоря о её сногсшибательном повелительном императиве: «Ныряй, что ли?!». Это уж совсем вышка! Тут просто – оторви да брось!

Вот она – всем петелькам петелюка! Опять и опять я про неё! Сплошное совершенство! Удавливает наиболее чисто, без странгуляций. Всякий раз пор мороз по коже, едва только припоминаю неотразимую малолетку с глазами ожившей и теперь вовсю гулящей покойницы. «Отцы! Опасайтесь отроковиц!». Чувствую, не однажды мне придётся повторить это древнее наставление! При всём том, что и в самом деле сия отроковица кажется совершенно конкретной дурой! Именно потому и такой обворожительной.

Так и я хорош, если и не совсем дурак, так лесбиян абсолютно безнадёжный – это правда!

Вокруг столько красивых мужиков! Чего это меня всё на одних баб тянет?! Тестостерон просто шкалит при виде неотразимых наживок! Но и без него нет жизни, поскольку не происходит и самой созидательной деятельности! Куда теперь бежать из такого капкана?! Омар Хайям прав. «Нет в женщинах и в жизни постоянства, Зато бывает очередь твоя!». Хочешь творить великое и вечное – шляйся по девкам. Если выживешь в этой адской круговерти, может что и создашь. По-другому ждать судьбы не приходится. Увы, это встроено.

Всё! Начинаю по-настоящему искать её, свою занозу-зазнобу. Пора схватить и колоть эту кузьковидную дурку, пора! Всё-таки враги подложили мне – не свинью, так придорожную леди, что вышло куда круче. Теперь почти наверняка убедился в сбывании наихудшего из возможного. Прав Борман Владимир Мартинович, тысячу раз прав. Эта невероятно боевая леди давно, как подлинный вирус, живёт во мне. Притом уже на клеточном уровне. Потому и подломился. Случайно случки и вправду никогда ни с кем не случаются, а уж эта-то, подозреваю, была запроектирована в незапамятные времена, в момент зачатия моего дедушки. И тикала с тех пор, как затаившийся будильник. Не любовь же в самом деле вся эта рванувшая хренотень?! Убойно-прекрасная и смертельно бессмертная. Не смогли в саму лабораторию заслать мне диверсанта казачка, тогда сделали ещё лучше – элементарно подкинули казачку. И сходу в самую лузу попали! Подставили и сразу попали. Теперь сам в себе подорвусь.

Таких дурачков, как головастиков – повсюду кишмя кишат! Особенно среди гениев. Привыкли языком молоть налево направо, да на каждую юбку заглядываться! А потом ещё на жизнь жалуются!

Именно так они и сделали, конкуренты, вражины лютые. Предварительно сфокусировались на меня, в продольном дриблинге просунулись как можно дальше и вглубь – да под самый дых и попали. Только что именно они этим добьются даже по самому большому счёту, при самом удачном для них раскладе?! Надеются теперь, что я, ополоумев от их сильно волосатого счастья, им всё возьму и выложу?! Или каким-либо иным образом потеряю эффективность ведущегося мною глобального производства?! Чушь. Ерунда. Да ничего этого нет на самом деле! Просто сдают нервы, вот и мерещатся повсюду враги и конкуренты.

Но даже если это и их происки, – допустим совсем уж невероятное – то как же тогда они могли до такой степени безупречно всё рассчитать?! И момент моего выезда на автозаправку, и маршрут, минута в минуту попали, а она как будто бы голосовала и другим водилам. Вполне могла сняться и до моего подъезда?! Может быть, только делала вид, что голосовала. А сама ждала исключительно меня одного, имея совершенно точную ориентировку по номеру и марки тачки?! Не исключено, что и геолокацию ей настроили на мою симку?! Или их было несколько в охотничьей сети непримиримых конкуренток гербалайфа, специально расставленной на меня с помощью таких гончих кузек Алек-ханих?!

Устроили непостижимые клоны на меня облаву, как размножившиеся терминаторы, грамотно повели зачистку страждущего населения. Как и полагается лучшим волкодавам зачисток, выставились по всем периметрам всех жизненных пространств, по всем жизнеохранительным кругам и окружностям. А потом и принялись искусно сгибать их. Планомерно и методично сжимать периметр и процеживать попавшихся. Да вгонять попавшуюся живность в штанах в свой разгрузочный коллайдер! Ничего и никого не пропустили, просеивая всю округу. Представляю, что звучало у них в эфире, когда я наконец всё же попался, когда прочно подсел на их лучшую, действительно абсолютно неотразимую мормышку!

«Объект взят! Мы его поймали! Всем группам захвата отбой! Веселитесь, парни, то есть, девочки! Завтра всем участницам специальной операции премия!»

Но и помимо меня скольких идиотов вот так же облегчили, в том числе и от мозгов! Сколько энергии и сколько сил на всё это пришлось потратить?! Не поскупились же! Впрочем, я скорее всего того и стою. Невероятная удача – такого гения и со столь потрясающей темой выловить! Не иначе бешеные средства были задействованы. На потраченные деньги наверняка можно было всех кузек, то есть, всех придорожных и при-гостиничных ледей страны снять на весь их эксплуатационный период до самой старости. Такую гуманитарную помощь остальным аборигенам с туземцами оказать, чтоб мало никому не показалось! На вырученной всенародной халяве несомненно до одури можно было бы наныряться и младу и стару.

Теперь вот ухмыляюсь и думаю, ну ладно, допустим, вы меня схватили. А не боитесь, что обознались и не того поимели?! Может я всё же не я, а только свой будущий папа. Только вчера упал с ветки и сломал себе хвост. А будущего меня по-прежнему – ищите-ка ветра в поле! Хоть батальоны новых кузек высылайте по следу. Результат получится тот же.