Другие сказки

Чужой каравай

Кутован шел, не чувствуя ног от страха, если бы не хлюпающий звук сырой земли, напоминавший о его шагах, он мог бы потерять рассудок. Ветер, то и дело, пытался сорвать с него шапку, приходилось придерживать ее одной рукой. Другой же, юноша крепко сжимал веревку, словно бык, который следовал за ним, мог бы улететь, как птичка.

– Я поклонюсь, и поблагодарю его, что не топчет нашу землю, не ломает наши дома и не пьет кровь нашему скоту. – Повторял он всю дорогу, нельзя было забыть ни одного слова, произнести нужно без запинки, что бы демон не усомнился в их искренности.

Все старания несчастного оказались напрасными, он, и, не подозревал о том, что за ними уже некоторое время наблюдает некто, кто – то, кто позарился на чужой каравай и планировал овладеть им.

– Приклони колени, смертный! – Прогремел голос, откуда- то с небес, и Кутован, не веря своим ушам, замер, побелев как снег. Затем, плюхнулся в грязь, промедление могло стоить ему жизни. Старые поговаривали, что в три укуса Атараку съедает быка, одним голосом заставляет землю дрожать, а от его шагов их домишки подпрыгивают на месте.

– Не гневайся, о, владыка всего сущего. – Проговорил юноша и тут же прикусил губу, ведь он не так велик на самом деле, это точно, сошло бы за наглую лесть. – Я привел тебе жертву, в оплату, за твою доброту и заботу.

– Я принимаю от тебя этот дар. – Произнес голос откуда-то по близости и бык недовольно замычал, подавшись в сторону. Кутован потихоньку обернулся, и, увидел, как скотину когтистая лапа тащит в кусты. В первый раз он видел нечто подобное, но старшие, строго настрого, приказали ему перерезать быку горло в специально приготовленном месте, на идола, сделанного из дерева и травы.

– Прости, – взмолился человек, попытавшись вытянуть за веревку быка из когтистых лап нечисти. – Я немедленно приведу его на место нашего вам поклонения.

– Я так голоден, что поглощу его прямо здесь. – Произнес демон, потянув скотину на себя.

– Я должен сделать, как полагается, что бы ты был доволен. – Сказал парень, не отпуская быка до тех пор, пока демон не рявкнул:

– Ты смеешь учить меня!

Юноша от страха рухнул на землю, осмысливая, что он посмел пререкаться с демоном, но тут, его взору престало поедание быка этим чудовищем. Бедная скотина успела жалобно протянуть последнее Му, и его голова скрылась в пасти. Неприятное зрелище заставило глаза юноши плотно сомкнуться, пока голос не произнес:

– В благодарность, дарую тебе эту ногу. – Взору Кутавану престала небольшая часть бычьей ноги, оказавшаяся в лапах чудовищах, упирающаяся буквально ему в нос копытом. – Благодари меня, за подобную щедрость.

– Но я, – прошептал несчастный, голос снова остановил его:

– Опять перечить вздумал? Думал, слопать тебя, как ты закончишь, есть, но раз ты отказываешься, убью тебя сейчас же, этой же самой костью.

Стоило демону замахнуться, юноша взмолился:

– Позволь мне ее приготовить, я не настолько могущественен, как ты, что бы есть мясо сырым.

Через пару часов, у потухшего костра, и, у бычьих остатков сидело двое насытившихся, человек и демон, который учуяв запах жареного мяса, не смог удержаться, чтобы не попробовать его.

– Так, скажи мне честно, смертный, – произнес нечистый прочащая длинным когтем зубы от остатков, – что бы ты хотел попросить у меня?

– Если честно, я шел сюда, чтобы попросить демона сделать так, чтобы в деревне все было хорошо, и жила она богато. Но, что бы, в нашей семье было всего на одну кроху, да побольше. – Произнес юноша сам, стыдясь своих слов.

– Как это? – Ухмыльнувшись, спросил демон, дивясь эдакой просьбе.

– Ну, если у соседей уродилось десять клубней, то в нашем доме одиннадцать. – Ободрившись, произнес юноша, объясняя ему на камушках. – Но потом, я подумал, что будет не хорошо, а вдруг завтра у них сдохнет одна козочка, а у нас две.

– А ты смышленый малый, – засмеялся демон, – правильно мыслишь, мы нечисть такие, хитрые, никогда своего не упустим. Вот возьми, например меня, как я тебя обхитрил, притворился другим и съел твоего быка.

– Ты притворился Атараку? – Переспросил юноша.

– Ну да. – Гордясь собой, произнес тот.

– И съел его быка? – Не унимался Кутован.

– Ну да. – Засмеялся демон. – Правда, здорово получилось?

– Что ты наделал! – Вскрикнул Кутаван, подскочил на ноги, снял шапку, чуть не плача. – Знаешь, как он рассердиться, потопчет поля, порвет скот и нас болезнями станет мучить!

– Не беспокойся, вы люди живучие. – Пожал плечами демон. – Мне то, какое дело?

– Скажи мне свое имя, – сказал юноша, – что бы я мог поклоняться твоему величеству и хитрости, что бы я всем поведал о том, как ты, ловко, обвел меня вокруг пальца.

– Я великий Чанану. Можешь носить дары мне. – Засмеялся демон.

– Ну, теперь если Атараку решит драть меня в клочья, я каяться стану, скажу что, Чанану меня обманул, и быка его съел. Посмотрим, как ты перед ним будешь ответ держать.

– Атараку, говоришь. – Сказал демон, почесав голову, явно сожалея о содеянном. – Слышал он сильный, даже мне не поздоровиться. Может, я тебе помогу быка привести, а ты не упомянешь мое имя, при встрече с ним.

– Как это не простой бык, а из самой Тумышской пустоши, туда демонам нельзя, поэтому, быков мы ему оттуда приводим, в знак великого почтения. – Сказал Кутаван, а, демон только рукой махнул.

– Да, я уже понял, что он у Вас чудо из чудес, кормите его и любуетесь – думаешь, мне не завидно? Почему, ему все, а мне ничего. Даже, поди-ка, и, не слышали обо мне? Только из-за того, что он бесчинства творил и принудил вас, его чтить, теперь расхваливаете его, а он сборщик подати, и, ничего больше.

– Так сразись с ним. – Заявил юноша, поддавшись молодецкому задору.

– Решили за быком, так за быком, сейчас я обращусь большой птицей и схвачу тебя в лапы, а ты лежи смирно и не трепыхайся и пальцы мне не выворачивай.

Кутован сделал все, как велело чудовище, подождал, пока он птицей обратится, лег, на землю и замер. Хоть, и, страшно ему было, что птица когтями его проткнет или сбросит с высоты на землю, но, кара Атараку страшила его больше. Закрыл он глаза, и, думал о том, что так на много смелее будет, покуда беды не увидит, и, трудности не разглядит. Открыл их только, когда спиной землю почувствовал.

– Вот мы и на месте. – Произнес демон, принимая свое прежнее обличие, и скомандовал. – Теперь иди и приведи быка.

– Что ты! – Удивился Кутован. – Мне одному его никогда не поймать, тебе придется пойти со мной.

– Ты что! Тумышскую пустошь все демоны стороной обходят, местные знают заговоры, что бы нас со света сжить. Я с тобой ни за что не пойду, мне еще своя шкура дорога. – Заворчал демон, пытаясь уйти, но юноша ухватил его лапу и спросил:

– А ты в человека можешь обратиться, как в ту птицу?

– Не знаю, я ни разу не пробовал, – пожал тот плечами. – Вы люди такие страшные.

Недолго подумав, обратился демон человеком, и все бы ладно было, если бы, не острые зубы и острые уши.

– Ты главное не молчи. – Сказал Кутован. – И, шапку мою надень, – тогда будешь настоящим смертным.

– Типун тебе на язык. – Сплюнул демон. – Думаешь, почему демоны в пустошь носу не кажут? Потому что мы умные, в гиблом месте ничего не растет, и, только скверные люди живут в подобных местах.

– А откуда берутся скверные люди, разве не из-за того, что их духи, на плохие дела подговаривают? – удивился Кутован, шагая вперед, ведь ему не зачем было страшиться людей.

– Глупый ты человек. – Прошептал Чанану. – Демоны появляются из душ людей, ходят слухи, что Тумыши оттого и единственные, кто знает, как от демонов избавляться, что половина нечисти из этих мест.

– Разве они не Тумышевцы? – Хотел поправить его юноша, но, и, сам не был уверен в правильности свои слов.

– Ты опять принялся учить меня? – Заворчал демон, схватив паренька за руку. Но воздух принес запах людей и лошадей, что двигались вдалеке к ним на встречу, хоть на горизонте виднелись только маленькие точки, нос демона смог уловить их приближение. – Нужно поспешить, скоро они нас нагонят, встречи с ними нам не избежать, но хотелось бы ее отсрочить.

– А ты не можешь перенести нас к быкам, за одно мгновение, став невидимым глазу? – предложил Кутован, на что демон только усмехнулся.

– Я же демон, а не шаман.

Они шли некоторое время, пока их не нагнал звук копыт, затем и сами пустынники, окружившие их, не желая спешиваться. Всего их оказалось четверо, все они были укутаны с ног до головы в одеяния, скрывающие их тела и лица.

– Зачем вы пришли сюда? – Спросил один из них, не снимая повязки с лица.

– Мы пришли за быком для Атараку. – Произнес Кутован собираясь покланяться, но Чанану остановил его, оскорбленный тем, что он собирается кланяться перед простыми людьми.

Всадники рассмеялись, один из них все же снял повязку, открыв покрытое шрамами лицо.

– Мы не позволим вам и шагу ступить в сторону пастбища. В этом году мы, уже, позволяли вам, заходить на наши земли и брать наших быков, теперь вам нечего тут делать. – Они снова дружно расхохотались.

– Но тот бык скончался, так и не добравшись до Атараку, позвольте нам взять еще одного, сжальтесь. Взамен, мы заплатим вам нашим урожаем. – Взмолился Кутован.

– Кого ты просишь о жалости? – Под общий хохот продолжил всадник. – В окружение данных господ, я никогда не поворачиваюсь спиной ни к одному из них, и, сплю с одним открытым глазом. Сам-то я убил стольких, что и не упомню, но те, кто остался жив, помнят меня и не могут забыть. Столько людей хотят мне отомстить, что мне пришлось затаиться в пустоши.

– А я, украл столько, – начал хвалиться другой, – что нет, ни одного сарая, что бы спрятать все мое добро, поэтому мне пришлось, спрятать его под землей и отказаться от него на время, ведь столько людей разыскивают меня. Кажется, только в пустоши, где нет ни одного честного человека, мне можно спрятаться.

– А я, так давно не ел человечинки, – произнес третий, стягивая с себя повязку и облизываясь. – Мне нравиться тот, что помоложе.

– Один из вас может идти. – Произнес четвертый, который предпочитал молчать все это время. – А другой останется нам на потеху.

– Ты, бледный, можешь идти. – Сказал один из них, попытавшись схватить юношу, но демон вовремя оттолкнул его в сторону, рука пустынника, только шапку сдернула.

– Кутован беги, и, не оглядывайся! – крикнул демон. – Тебе негоже видеть этого.

– Демон! – Раздались крики, позади бежавшего прочь юноши. Он боялся обернуться, то, что мог увидеть, могло остановить его сердце навечно. Хотя то, что он оставил демона одного с теми, кто мог легко с ним расправиться, мучило его еще больше. Это существо было виной всех его несчастий, все же это было живое существо, которое могло бояться и нуждаться в помощи, как и он сам. Ноги Кутована словно вросли в землю, если бояться – вместе – плечом к плечу. Так как-то смелее получается, но обернувшись, увидел, что большая черная собака бежит на него, и, вся его смелость растаяла как снег на солнце, ноги его подкосились.

– Только стой спокойно. – Зарычало животное, остановившись рядом, поспешно пытаясь схватить его пастью.

– Можно я верхом поеду? – взмолился Кутован, стараясь не попасть ему на зубок.

– С ума сошел? Знаешь как это неприятно – ты, когда-нибудь, человека таскал на своей гриве? – зарычал зверь. – Может тебя оставить здесь, решайся погибнуть в моей пасти или от преследователей?

– Хотя бы наколдуй беззубую пасть. – Предложил юноша.

– А они погибнут от смеха, если нагонят. – Заворчал демон, затем все же подставил загривок. – Твоя, правда, садись верхом, вдруг они пустят ядовитые стрелы, прикроешь мою спину.

Только пустившись наутек Кутован, спросил у демона, с большой надеждой на его могущество.

– Ты же сможешь излечить меня, если одна из их стрел ранит?

– Нет. – Ответил демон, стараясь уйти от погони. – Зато, я смогу съесть тебя, что бы им ни досталось твое бренное тело.

– Но, они не смогут съесть мое отравленное мясо. – Задумался юноша.

– Видишь, как хитро я придумал, усадив тебя на спину, они не будут портить свой обед ядом, а убьют тебя простыми стрелами. – Засмеялся демон, удаляясь, прочь.

– Что там впереди? – крикнул Кутован, стараясь не свалиться с чудовища.

– Это встревоженные нашим присутствием быки. – Произнес демон, меняя курс на стадо. – Кажется, они решили нас не дожидаться.

– Мы сможем убить двух зайцев, великий Чанану нагонит их, и поймает одного, как хотел меня унести в своей пасти.

– Я понимаю твоим восхищение мной, я конечно могущественный демон, но подобное мне не под силу. – Замешкалось чудовище под ним.

– Я верю в тебя о великий Чанану, устрашающий страшных и защищающий беззащитных, тот, кто не побоялся съесть быка у самого Атараку и отправившийся в Тумышскую пустошь, куда ни один демон не смеет заглянуть.

Тут Кутован заметил, что демон под его ногами меняет форму и становится большой птицей, взмывающий вверх над стадом быков и, выбрав самого крупного, хватает его в когтистые лапы.

– Ты молодец Чанану, какого хорошего быка взял для Атараку, теперь он не будет сердиться на нас.

– Придумал тоже, я взял его для себя! Что мне твой Атараку, когда я сам – десять, таких как сам Шикеку! Ты, может, не знаешь, а это среди нас демонов, очень уважаемая личность. – Заявил демон, смеясь. – Теперь будете носить быков мне, не для того, чтобы я не топтал ваши поля, а для того что бы защищал их от таких, как эта букашка Атараку.

С этих пор, демон жил в деревне и больше прочие демоны, их не тревожили. Ведь из-за того, что все полюбили, хоть и самовлюбленного, но доброго Чанану, он стал самым сильным, и не ровня, ему стали демоны напитанные яростью и гневом.

Богатство бедняка

Черная, как крыло ворона, гора приняла его в объятья. Юноша задержал дыхание, чтобы не надышаться пылью.

– Еще один пожаловал. – Проговорил демон, поворачиваясь на бок, лениво покусывая золотую монету.

Отряхнувшись от грязи, юноша поднялся на ноги и произнес:

– Хочу богатства! Надоело быть бедным, моя жена и дети голодают.

– Если я сделаю тебя богатым, тебя все ровно не обрадует твоя жизнь.

– Отчего же? Буду богатым – все себе куплю.

– Здоровье не купишь.

– Сколько проживу, столько проживу, – помру богатым стариком.

– А ты знаешь, что должен заплатить, чем нибудь. Дам богатство – заберу здоровье и молодость, возможно родственников, семью или друзей. Это проклятье золота, – чем больше берешь, тем больше теряешь.

– Да, я бедняк, у меня нет ничего.

– Глупый человек, у тебя есть все, что нужно, – ты здоров, молод и красив. У тебя есть жена, дети и друзья, те, кто поддерживают и помогают тебе. Ты имеешь больше чем достаточно, начни ценить то, что у тебя есть, рожденный голышом. Ты богат и так, – не нужно тебе золото.

– Конечно, нужно! Просто, имея его слишком много, ты сам стал жаден. – Заявил юноша, доставая ножик для чистки овощей. – По-хорошему отдавай, а то сам возьму!

– Вот видишь, только увидев золото, ты уже теряешь разум, следом потеряешь чистоту и силу воли. Ты готов украсть или убить ради него.

– Ну, как с тобой разговаривать!? – Крикнул юноша, отбросив нож в сторону, на его глаза навернулись слезы. – Мои жена и дети голодают, я сам от голода валюсь с ног.

– Все беды, бедняк, у тебя от глупости. – Сказал демон, вздохнув. – Ну, не реви. На, пожуй корешок, он хрустящий и вкусный. Поешь, наберись сил, и, я покажу тебе кое – что.

Парень вгрызся в корешок, демон, погладил его по голове.

– Хватай меня за хвост! – Приказал демон, и юноша сделал то, что ему было велено. Чудовище вцепилось в землю когтями и принялось рыть, продвигаясь наверх. Через пару мгновений, они оказались на вершине черной горы. Демон обратился в черную птицу и сел человеку на плечо.

– Иди вниз. – Скомандовал он. – Иди до тех пор, пока я, тебя не остановлю.

Они прошли несколько метров, в сторону, от горы, тогда птица слетела у юноши с плеча и сказала:

– Подожди минутку. – И принялась клювом землю ковырять, ногами потоптала и снова юноше на плечо села. – Пойдем дальше.

Еще через несколько метров, птица снова остановила его и, проделав то же самое, проговорила.

– Вот здесь. – Произнесла она, и обратилась в демона. – Раз у тебя ничего нет, приходите сюда жить. Вскопаешь землю, получишь корешки, накормишь семью, оставшиеся продашь, купишь семена да саженцы, посадишь – будет тебе и еда и деньги. Если ты голоден, накопай еще клубней. Сам поешь, и, детей с женой накормишь. Это поле без хозяина, никто вас прочь не погонит. Но, и твоим оно никогда не будет, поживете, пока достаточно не накопите – на кров и хозяйство, – затем поле клубнями засадите и уйдете.

– Жадный ты, все демоны такие. – Сказал юноша. – Одними клубнями сыт не будешь, знаешь, сколько времени уйдет на то, что бы это все выросло.

– Здешними клубнями вся местная нечисть питается, и никто еще от голода не умер. А я тебе самую дорогую вещь подарил, а, может, даже две, если ты меня хорошо слушал. Первый мой подарок – это земля, а вторая – это мудрость, – если, у тебя, есть желание воспользоваться этими дарами, будет тебе и пища и богатства, сколько сил отдашь столько и получишь.

Демон снова обратился в птицу и, покружив над головой юноши, произнес напоследок:

– Второй раз, в мою пещеру, пойдешь – вход не найдешь, но, на это поле выйдешь. А там – твое дело.

Только оказавшись на горе, принял демон свою изначальную форму и зарылся в пещеру. Улегшись на кучу золота, он принялся сосать монету и приговаривать:

– Как только ни приходиться выкручиваться, что бы золото не отдавать. – Так сказал и заснул.

Потерянное колечко

В детстве Мэри славилась своей выпечкой, ведь замешивала в муку свой смех и веселые песенки, но, чем старше она становилась, тем серьезнее становились ее творения. А когда она вышла замуж, совсем стал пресным ее хлеб, а булочки годились вприкуску, только к похлебке. Но всё же, её лепешки оставались большими, мягкими и не черствели дольше остальных. Значит, её сердце все ещё такое, как, и, прежде, поговаривали люди, хотя вышла замуж она не по любви. Муж Мэри часто пил и хоть и не бил жену, но мог одёрнуть или шлёпнуть по щеке. Так в один из таких дней, когда он докучал ей во время готовки, махнул рукой, да и сорвал с неё обручальное кольцо, что на шнурке она носила, а Мэри, так как была в расстроенных чувствах, не заметила, да и закатала в одну из лепёшек. Получилась эта лепёшка не пышная и бесформенная и подумала девушка, что положит поверх прочих в корзинке, когда пойдет на базар, лепёшками торговать. Глядишь, съест её сама по дороге, когда проголодается. Но встретился ей в лесу волк, а она, по незнанию, приняла его за собаку, так как был он побит, да изранен, и, подыхал на тропинке. Жалко стало сердцу девичьему животину, положила она ему свое полотенчико под рану и лепёшку рядом и сказала:

– Прости, не смогу взять тебя с собой, так как иду на базар, дорога туда длинная и больше половины дороги уже позади, а без полотенчика лепёшки быстро остынут. Если будешь ещё жив, на обратной дороге – заберу тебя.

Как только ушла девушка, съел волк лепешку, кольца в ней, не почуяв. Наполнила его нутро доброта девичья, предав силу, смог он снова обратится в демона, и, залечить свои раны. А когда девушка возвращалась обратно, то на месте, где она с собакой распрощалась, стоял мужчина и приветливо ей улыбался.

– За то, что накормила меня, награжу тебя. – Сказал он, схватил ее за руку, и, оказались они в его царстве, где стояли шум, и, гам, – все искали молодого господина, что опять пропал без предупреждения. Хоть, и, было его войско многочисленно, и, могущественно, но любил господин, поддавшись юношескому задору, тайком, да в одиночку, сражаться с другими демонами, силой мериться.

– Наполните этой девушке корзину дополна камнями драгоценными. – Приказал он, а затем обратился к одному из своих генералов. – Негоже, генерал, мужику без женщины жить, бери ее в жены, вот какое теперь у нее приданное.

– А что, возьму. – Сказал мужчина, рассматривая девушку.

– Что вы, – сказала Мэри, – у меня уже есть муж, обручальное кольцо я на руке не ношу, так как стряпней занимаюсь, а ношу на шее.

Хватилась девушка за шею, а кольца то и нет, но не разгневался, на нее демон, принял её слова не за ложь, а, за скромность девичью и сказал:

– Да не бойся того, что он такой огромный и пропах кровью, обижать тебя он не станет, потому как, кто жену свою обижает, дом свой рушит.

Содрал генерал походным ножом, кожу со своего безымянного пальца, скрутил из неё колечко и одел ей на палец, взял корзину полную камнями на одно плечо, её на другое и утащил в свою берлогу.

– Тут остались крохи от моего завтрака, поешь и ложись спать, завтра с утра примешься за домашние хлопоты.

– Отпусти меня, – взмолилась девушка, упав на колени, – отпусти меня, домой, к мужу.

– Я теперь твой муж, и, это твой дом. – Произнес генерал, снимая сапоги.

– А что же мне с прежним мужем, да домом, делать? – Спросила она, плача.

– Я могу избавить тебя, и, от одного, и, от другого. – Сказал он без капли сострадания, так как на половину был зверем.

Заплакала тогда Мэри, и, заснула в горе. Проснулась она ночью, обнаружив, что новоиспеченный муж спит рядом, тихо соскользнула с кровати, и, прокралась к корзинке, которая оказалась слишком тяжелой, что бы ее поднять. Поэтому Мэри взяла с собой горсточку камней, на новую корзину, и, на черный день, потихоньку выбралась в лес, и, побежала, куда глаза глядят. С большим трудом девушка добралась до дома, все это время она пыталась избавиться от кольца, но так, и, не смогла этого сделать.

Первый раз, за все замужество, муж избил езда то, что она не ночевала дома. А Мэри рада, что дома вообще оказалась, хоть бита, но родным человеком, в родном доме. Но только солнце скрылось за лесом, как дверь отворилась, и, в дом вошел генерал с пожитками, и, корзиной.

– Раз твой дом тебе милее, чем моя берлога, будем жить здесь, пока ко мне не привыкнешь. – Произнес он, и, тут увидел на ней следы от побоев. – Так тебя силой увели, что же ты меня не позвала.

Договорил он, и, воткнул меч в пол, разнеслись с улицы крик, и, гам – это войны генерала явились на подмогу.

– Не будет на земле такого места, где моя жена плакать станет, и, не будет того человека, что руку на нее поднимет. – С такими словами срубил генерал голову мужа Мэри с плеч, и добавил после. – Женщина начало всему, а ты – моя женщина.

– Не твоя я! – Крикнула Мэри, и, от горя, и, отчаянья отрезала себе палец. Тут поник головой генерал, и, произнес.

– Вон как. Уж если так не мил я тебе, то мучить не стану. – Сказал он. Кольцо в прах рассыпалось, а палец он поднял и приладил обратно на место. Тут явился демон, остановил резню на улице и поспешил к Мэри, что бы брак расторгнуть. Попросил, раз уж, снова они встретились, лепешек сделать. Отведали они их, и, так они им понравились, потому-то были соленные от девичьих слез и горьки от ее горя, а нечисть, ой, как любит, подчиваться подобными чувствами, и, сказал тогда демон:

– Такие лепешки вкуснее, чем были прежде, они хоть вкус имеют. – Но тут, попало что-то ему на зуб, то было кольцо Мэри, зацепилось еще тогда оно за клык, и, притаилось, пока не растормошил он его едой.

– Это же мое обручальное колечко. – Сказала девушка, и, пуще прежнего зарыдала.

– Коль мы, демоны, чтим, ваши законы, а я его нарушил, тогда оживлю, всех убитых, только знай, станут они чуточку злей, чем прежде, ведь с того света прежними не воротятся. Ты все еще хочешь воротить мужа своего?

– Да. – Сказала девушка, и, тут же демоны пропали, а муж ее встал, как ни в чем, ни бывало.

Теперь же лепешки Мари стали чуточку слаще и годятся к чаю, хоть муж, и, поколачивает ее, она все же рада, что демонам не досталась, ведь сердце демонов тверже черствого хлеба.

Невесты для дурака

Был у одной, уважаемой всеми, деревенской бабы единственный сынок, уж холила она его и берегла, от тяжелой работы, что он вырос он богатый на самовлюбленность и лень. И вот, когда скончалась матушка, пришлось ему задуматься о будущем, ведь о прислуге деревенские люди тогда знать не знали, а домом нужно было заниматься. Пришлось ему идти к одной ведьме, чтобы жену помогла удачно найти, да не простую, а из другого мира.

– Что же тебе деревенские девахи не любы? – Спросила ведьма, почесав нос.

– Слышал я. – С пренебрежением поглядел на нее мужчина. – Что если смертный жениться на одной из таких красавиц, то будет счастлив и богат всю свою жизнь.

– Верно, девушки из иного мира сказочно красивы и приносят удачу, так, что же ты мне дашь за сватовство? – поинтересовалась старуха, щуря глаза.

– Все моё наследство, ведь я и без него проживу, когда мне жена принесет все на блюде. – Заявил мужчина, ощутив себя хитрецом, одним из всех самых умных вокруг.

– Так легко избавиться от богатств может только тот, кто не заработал их своим горбом. – Закивала старуха, рассуждая. – Хорошо, я согласна, тем более, есть у меня на примете, несколько одиноких девушек. – Сказала она и захихикала.

– Тогда по рукам. – Сказал мужчина.

– По рукам. – Промолвила старушка, протягивая ему костлявую кисть.

Мужчина хоть поморщился, но пожал старухе руку.

Первую невесту, что она представила ему, дочка озера, звали – Подземный Ручеек.

– Хоть отец ее строг, она – хохотушка, и стройна, и хороша, может все подземные сокровища найти, богат будешь. – Прошептала старуха жениху на ухо, тот невесту осмотрел с ног да головы.

– А что госпожа Ручеек, а много к вам женихов сватается? – спросил мужчина.

Строгий отец головой кивнул, а девица рассмеялась, как колокольчик, и ничего не ответила, только вокруг его обежала, и, снова засмеялась.

– А много ли у вас приданного? – Поинтересовался жених, старуха кашлянула и под локоть его пихнула, а строгий отец головной кивнул, а невеста, снова, засмеялась и за рукав потрепала, хотела мускулы на руке жениха найти, но, так и не найдя, снова засмеялась.

– Какая-то она, у вас, распущенная. – Заявил жених. – Вот как пошлю я ее за заработком, сам буду дома дожидаться, а кто ее знает, где она шастать будет. И одна ли, а то, мне принесет, какие нибудь лужицы, от подводного озера, нам такая жена не нужна.

Разгневался отец ее Озеро, окатил их ледяной водой, да и смыл волной за кудыкины горы.

– По скромнее мне невеста нужна, что бы дома сидела, а деньги к ней сами приходили! – Возмутился жених.

– Есть и такая невеста, и красива, и скромна, да, и деньги будут сами к вам приходить.

Привела его старуха к снежной бабе, та и скромна и пышна телом, лицо в косе прячет, на жениха и взглянуть не смеет.

– Ее малые детки слепили из снега, поэтому она застенчива и наивна, а как только к вам богатый гость наведается – заморозит его, да все деньги заберете.

– А отношения у вас с мужчинами были? – Спросил жених, а невеста только больше к косе спряталась.

– А более открытые у Вас в наличии имеются? – Не унимался он. – А почему у Вас до сих пор женихов не было, или у вас запросы большие?

Застеснялась красавица, и таять начала, а жених махнул рукой и сказал.

– Нет, это слишком скромная, что я сам с собой беседовать буду, а если я ее решу свету показать, а она от скромности только мешки по пятки носить станет. Тем более, какие гости к нам ходить будут, она даже любовников водить не станет.

Разозлилась снежная баба, мороз на них напустила и снежками, до самого горизонта провожала.

– Вот тебе другая невеста, Хозяйка руды, очень красивая и серьезная особа. – Сказала ему старуха, знакомя с другой невестой.

Девушка и красива и в нарядах разборчива, где нужно прикрыто, где нужно открыто, прямо, как конфета в фантике.

– Есть у меня сбережения, своим трудом заработанные, сама себя не балую, но и любимому спуску не дам, он должен тоже трудом зарабатывать. Вы как на жизнь зарабатываете? – поинтересовалась девица.

– Я еще молод, и только ищу, чем мне себя занять, какой путь выбрать. – Заявил мужчина.

– А сколько Вам годочков? – Поинтересовалась невеста.

– Только сороковой годочек пошел. А Вам? Наверное, вы старая, как сама земля?

Обиделась Хозяйка руды, затряслась земля, камни им на голову посыпались, побежали они прочь, куда глаза глядят.

– Нет, такая злая и глупая жена мне не нужна, одни деньги на уме, ни слова о душе, о любви. – Заявил жених и плюнул в сторону пещеры.

Пришли они к другой невесте, Золотому Лучику Солнца, а она и горяча и в драгоценные наряды одета, постоянно в зеркальце смотрит, налюбоваться не может, украшение за украшением на себя вешает.

– Жить надо весело и играючи, вот я все богатства батюшки все в золото превращаю, все, что на мне все из золота, ни в чем себе отказать не могу, все на себя, любимую, трачу.

– Ну, такая транжира мне, точно, не нужна, хоть и дело она говорит, но только в одном ошибается, не на себя она должна все тратить, а мужу отдавать на сохранение. Муж лучше знает, как золотом распорядится, а такая красавица и голышом хороша будет, не нужно ей столько нарядов.

Обиделась девушка, стала их сжечь до ожогов и прогнала прочь. Тогда сказал жених:

– Нет, наверное, нет такой девушки, что бы смогла мне угодить. Может гарем мне завести, не качеством, так количеством возьму.

– Есть у меня и такие для тебя невесты. – Сказала старуха и привела его к озеру. – Иди к реке, и погляди в воду, там мавки сундуки с золотом прячут, и богатства осмотришь и на голых девиц подивишься, выбирай любых, будут тебе невесты.

Подбежал жених к воде голову в нее сунул, ищет золото, а мавки его взяли и на дно затащили и утопили беднягу. Старуха даже не опечалилась, что наследство ей не досталось, лучше жить в бедности, чем такому дураку невесту искать.

Подмена на лицо

Вернулся мужик в родной дом, после долгого отсутствия, мать его визита и не ожидала, так и замерла у печки.

– Ты что, мать, родного сына не признала? – произнес он, снимая сапоги.

– Почему же сынок, узнала. – Сказала она, прикрывая печную духовку дверцей. – Просто, уже и не чаяла увидеть. – Произнесла старушка, натягивая улыбку. – Пойди на кухню, руки помой с дороги, а я на стол соберу, радость, то, какая.

Мужик нахмурился, странно было мать такой видеть, но подумал, что за столько лет одиночества смягчилось ее каменное сердце, без спора пошел куда послали.

В доме все как прежде, ничего не изменилось, только вот незадача, с окна смотрел на него черный кот. И что-то в этой животине показалось мужику странным, вроде не больше других, не темнее того, что у него самого жил, но что-то внутри затревожилось. Счел он, что это из-за того, что кот не шипел, не принюхивался к незнакомцу, а только пристально глядел. Не стал мужик руки к нему тянуть, подумал, что привыкнуть нужно друг другу, а там и познакомятся.

Прошел в зал, там уже все на стол накрыто, хоть мать на кухню и не заходила, ни за посудой, ни за водой, сама нарядная и обниматься лезет.

– Сыночек, мой, родненький, кровиночка, мой ненаглядный.

А мужик к такому не привыкший. Что делать не знает, руки растопырил и ни звука не произнес, а сказать что-то нужно, мать все- таки:

– Скотину что ли завела?

– Завела касатик, так по тебе тосковала, что решила животинку на сердце пригреть. Ведь тебя столько не было.

– Да, годков тридцать. – Почесал мужик затылок.

– А мне они вечностью обернулись, сама не своя стала. – Сказала женщина, и глаза платком промокнула.

Думает мужик, подмена на лицо, всяк может с горя перемениться, мать всю жизнь сопли руками убирала. А чтобы мать плакать взялась, отродясь, такого не было. Стал он думу думать, что это с матерью сталось, толи злой дух в нее вселился, толи душу дьяволу продала. Кот рядом сидит, виду не подает, что жрать хочет, все на гостя таращится и тут, понял мужик, что с котом не так было, глаза у него были хоть и с узенькими полосочками, да только поперек, как у козлов рогатых. Стало мужику боязно, как нечисть на чистую воду вывести и узнать, что с матерью сделалось, а сам на чашку с мясом таращится, не доброе чует.

– Отведай мясца то, чай не часто свининки откушивать приходилось. – Произнесла мать.

– А откуда у тебя свининка, никогда скотину не держала, а тут чуть ли ни половина доброго хряка? – спросил он осторожно.

– Да какая же она добрая! Рылась тут одна в огороде, урожай портила, а хозяева не объявлялись, вот и зарезала я ее, пока все не перерыла, не потоптала.

Подумал мужик, что эта мать его на блюде, к мясу и пальцем не притронулся, а остальные блюда были очень вкусны, что только подтверждало, не родная эта его мать перед ним сидит.

Тут самозванка принялась постель ему стелить, и нежно так приговаривать,

– Ложись, моя кровиночка, отдохни с дороги, утром я тебе пироги постряпаю.

Ложится мужик, а сам думает, спать не станет, а как нечистая себя выдаст, так выскачет и прибьет ее.

Свет затушили, все стихло, лежит мужик, а сам в темноту всматривается, в каждый шорох вслушивается. Стали его глаза со временем слипаться, только, сон чуткий, как только дверь отворилась, приоткрыл глаза мужик и видит как самозванка, кого-то в дом пустила. Наверное, эта ведьма, самого черта человечиной попотчиваться пригласила, прошли они к столу и принялись чашками стучать. Жалко мужику кости матери терять, их бы в землю закопать, да молитву прочитать. Подскочил он на ноги, в тени табуретом запустил, а сам к печке метнулся и затор отворил, что бы в комнате светлее стало. Смотрит, чудище, вида ужасного, от боли на полу скорчилось, а над ним, как будто кроха какая то, нависла, руки растопырила, и молит о прощении.

– Сжалься над нами, добрый человек, прости, что в дом твой проникли и хозяйничаем здесь, отпусти нас в ночь, но живых здоровых.

– Не заговоришь меня, нечистый, бес ты!

– Не бес я, а сиротка. Никто меня к себе не принял, а это чудище обогрело и накормило, от морозов укрыло, отпусти нас дальше по земле бродить, приют искать.

– А мать мою куда дели? – Спросил мужик. Малая только плечами пожала.

Отпустил их мужик, велел, только, больше здесь не показываться.

– Позволь только пальтишко твое детское с собой взять, да корку хлеба, для малой. – Произнесло чудовище.

Хотел, мужик, было возмутиться, но не для себя, же чудовище просит, для сиротки. А ему самому, на что мальчишечье пальто? А мать хранила обновки – продать хотела так и не продала, слишком бедные в деревне люди жили, ей то, бесплатно от отца достались. Ушли незваные гости, а мужик дверь запер, да и уснул. Утром проснулся, пошел до ветру, смотрит, а его мать старуха сидит у яблони, маленькую веточку детским пальтишком прикрыла, и яблоки в землю зарывает.

– Сказал же, что бы и носа сюда не показывали. – Сказал мужик, и, хотел было замахнуться на старуху, та ему и молвила.

– Хоть топором меня руби, не сойду с этого места. – Сказала она, и глаза платочком промокнула. – Погубила я мать твою, можешь меня за это хоть топором рубить. Только, дождись, когда мое тело в прах обратится, и в землю уйдет.

– Как же ты сиротку пожалела, а мать мою со света жила.

– Погубила мать твоя ребеночка моего, принятого, за пару яблок, что осенью опадают, а весной появляются. Знала я, что человеческое дитя, к людям потянется, нельзя ребенку, без других детей, вот и поселилась вблизи деревни. В лесу яблоки маленькие да кислые, вот он и позарился на ее сад. Она его этой веткой и прибила, да под яблоней зарыла. Как узнала я об этом, обозлилась, не смогло мое черное нутро не гневаться. Убила я ее для свершения, обряда не доброго, для дела не чистого. Приложила я веточку, какой она его прибила, к яблоне, теперь каждую ночь рождается мой человечек из яблочка, что появляется на этой веточке, живой да здоровый. Поэтому руби меня! Не могу я покинуть этого самого места.

Пошел мужик за топором и разрубил чудовище и ветку от дерева отрубил, а из нее засочилась кровь и смыла прах нечисти за забор, на дорогу. Ведь, где живет человек, там нет места ни для чего не человеческого.

Три чертенка закопанных в землю

Пошла, как то, девушка Аоя за ягодами и грибами в лес. Шла, пока не нашла живую кочку, словно сама земля через нее дышала. Ткнула девушка в нее палкой, та и лопнула, хоть и страшно стало, но решила она подойти посмотреть. А там, в образовавшейся яме, трое чертят, лежат. Ведать злобу свою плохой человек зарыл, а она знай да и обратилась чертятами, что бы, когда подросли, творили бесчинства и мстили за хозяина. А пока маленькие, они злобой людской не вскормлены, лежат, друг друга грызут, ручками машут, кулачки крутят. Для того, что бы люди любили злиться, гневаться и ругаться, были они симпатичные, да хорошенькие, как всякие детеныши. Вот и сжалилось девичье сердце, ведь совсем они без людской вражды истощают, глядишь и сгинут. Переложила, что набрать успела, из корзины в платочек, чертят, в корзину положила, и побрела домой.

Вот и стала девушка думать, обычную людскую пищу чертята не едят, а ругаться ей не с кем, чем кормить малышей. Идет она мимо домов и слушает, где только ругань и драка, встанет под окошком и ждет, пока малыши покормятся. Так и стали жить.

Но только, думает девица, нужно им имена дать, ведь не хорошо это, что дети без имён живут. Пошла она к идолу и взмолилась:

– Охранник и защитник, прими в дар этого зайца, поешь мяса его, попей крови его и шубкой закрой голову свою от холодов. Дай имена трем моим деткам, ты, как ни кто другой дашь им подходящие имена.

– Не должно быть зла на этой земле, не должно быть у зла имени, отнеси их за горизонт и выброси там, где людей нет, а то поглотят они тебя и беду в деревню приведут.

Поклонилась девушка идолу, но не послушалась его. Пошла она тогда в родовое место, к духам умерших предков, может они дадут им имена.

– Чертей на своих детей обменяешь, этих душой пригреешь, своих никогда к груди не прижмешь. Прервется наш род, брось их пока не поздно.

Поплакала девушка, хотела она своих детишек иметь. Да этих еще жальче, пропадут, горемычные. Своих то, что не рожала еще, пожалела, а эти вот уже на свете есть. Плачут, беду чувствуют, ручонками за волосы тянут, как в бездну лютую.

Решила девушка, сама им имена дать, слышала, что как назовешь человека, так и будет жить он по жизни. Решила также и с чертятами будет, может и минует их беда. Само имя Аоя значит – ручеек, красивая она быстрая, всегда на своем стоит, трудности стороной обегает, если справиться не может. Имена решила не обычные дать, ведь они сами из такого же теста. Тот, что остальных братьев лупил, и, за ручки дергал, назвала Табуя, что значит «сердце», будет оно больше, чем у всех остальных на земле, всех в себе поместит и согреет. Самого шумного и плаксивого назвала Татацы, что значило «смеющийся колокольчик», пусть радует всех, а во время беды пусть всех предупреждает, благие вести по всем домам разносит. Самого пакостливого и настойчивого назвала Олго, что значит «ядрышко» или «серединка», что бы во всем меру знал, мог рассудить по справедливости и примирял, всех, кто в ссоре.

Чем больше чертята росли, тем больше проблем от них было, сразу видно, бесовские творения, что не сделают все не так, за что не возьмутся, все сломают, что не скажут все невпопад. Люди, по началу, помогали, так как сказала Аоя, что это родные ее детки, ходила она на речку купаться, и, попортил ее водяной, стыло было рассказывать, а детки уродились, так их не спрячешь. А потом и отвадились помощники, как ни как, много от чертят хлопот. Как подросли они, стали на улицу проситься, словно зовет их кто. Только Аоя, как только они на ножки встали, не пускала их никуда. Сама их кормила, так как ворчлива, и, сама стала, и, осатанела с чертями, у самой гнева на их всех троих хватало. А они садятся у двери начинают проситься, плакать скрестись, а затем как ни в чем не бывало, начинают снова резвиться.

Исхудала Аоя, осунулась, раньше, если была девка, хоть куда, теперь больше сама на черта походить стала. Одна бабка из деревни стала жалеть ее, дед помер, а детей у них никогда не было, и просилась она к девушке и с хозяйством помогать и за детишками присматривать. Страшно одной помирать на старости лет, а еще, и, скучно. Жалко было бабушку, но, долго не соглашалась Аоя, думала, черти ее изведут, а потом сдалась, и, согласилась. Как ни как, какая-то поддержка, где она не успеет, там другая поспеет.

Годы идут, стала жизнь налаживаться, Аоя снова красавицей стала, дурного слова от нее не услышишь, да и детки спокойнее стали, словно впитывали теплую атмосферу в доме. Только не переставали под дверями порой сидеть и на волю проситься. Бабушка чем могла, помогала и рассудит, и пожалеет, и приголубит, мудрости её на всех хватало. Порвут чертята штору, бабушка штанишки платочки сошьет, разобьют горшок, она глины наберет, новый сделает, и все приговаривает, все чертятам рассказывает. А им интересно, истории и сказки слушать, про добро и зло, про добрых и смелых людей, и про злых и глупых, кружат вокруг бабушки, слушают. Да и Аоя снова к детям добра и нежна, стала, когда песню споет, когда по голове погладит, то на колени посадит, то к груди прижмет. Но, на улицу так и не отпускает.

Только чахнуть стала старушка, годы свое берут, стала она забывчива и сварлива, словно черти из нее всю силу и доброту высосали. Иногда, придет девушка домой, а они стоят у спящей бабушки и смотрят, как она дышит, с места не сходят, пока она не проснется. Страшно стало хозяйке, ее чертята смерти, в глаза, не видели, что станется, коль придет она за старушкой.

И вот однажды, притомилась девушка, да и заснула. Только слышит через сон, как чертята снова в дверь скребутся, разодрала она спросонья глаза, видит, старушка стоит, ни живая, ни мертвая, и дверь им открывает. Аоя вскочила с кровати, и побежала за ними, еле успевая, только не стали они далеко убегать, привели ее к одному дому, где у крыльца юношу поймали и треплют его, кто за штаны, кто за рубашку, а кто за кожу щиплет.

Закричала девушка на них. Ногой топнула, чертята подбежали к ней, как послушные щенята, да за юбку ее спрятались, словно это не просто парень был, а сам бес.

– Не серчай, матушка. – Сказал один чертенок. – Вот он человек, что нас в землю зарыл, не можем, мы, его воле противится. По твою душеньку мы на свет явились. А из-за того что ты вскормила и вырастила нас, погибнуть не дала, не можем мы тебя со света изжить. Вот и решили мы с братьями, его самого к чертям затащить, и самим уйти.

– А ну ка! – крикнула Аоя юноше. – Отвечай, Арак, почто решил меня со света сжить?

– Не хотел я этого. – Отвечал он. – Вот и закапал мою злобу в лесу, в сырой земле.

– А почто на меня гневался? – спросила она.

– Ты, меня дураком постоянно называла, а в детстве тумаки мне ставила.

– Ты дурак и есть, что не возьмешь то сломаешь, что не сделаешь все не то, что не скажешь то невпопад.

– Вот и злюсь я на тебя, за то, что цеплялась до меня по мелочам. Хотя люба мне была с самого детства, не подойти к тебе, не заговорить. А что бы злобу на тебя не держать, вот и закопал ее, но как пойду мимо твоего дома, или, сама мимо пройдешь, взгляд, отведя, опять вспоминаю о том, что зол на тебя был.

– Вот дурак и есть дурак, породил и закопал, а кто воспитывать должен? Вот теперь, хочешь, не хочешь, а будешь их со мной растить. Люб ты мне был, с самого детства, вот, и цеплялась до тебя, и поступки твои злили меня пуще прочих. А теперь, жизнь научила меня быть терпимей и добрее, ведь все сломанное, починить можно, все дело поправить, а добром, терпением и мудростью и черта перевоспитать можно. Теперь, если рассердишься на меня, будут тебя мои детки трепать, теперь они не твои, а мои. А если полюбим, друг друга и в мире жить будем, то нашими будут, ведь ты их на свет явил, а я им умереть не дала.

Лента красавицы

Как то решил парнишка к одной красавице свататься. Но не было у него ничего, кроме умелых рук, и доброго сердца. Кто не попросит, все он сделает, а денег за это не берет, а остальные знать и наживаются на его простодушье. Вот тогда удалец пошел по свету удачу искать, ведь тех людей он не знает и даром помогать точно не станет, так и ушел из деревни. Да вот только ночь рано наступила, застала его на полпути, да еще и в лесу. Тогда, решил он в корнях деревьев переждать, накрывшись листьями. Примостился он только, как слышит где-то под ногами голос:

– Слушайте, Вы, господин не хороший, давно ли это принято садиться на первых встречных.

– Прости деревенского дурочка, я тебя совсем не заметил. – Сказал он, поднимаясь на ноги и оборачиваясь.

– Деревенский, домовой что ли? – спросил незнакомец, осматривая паренька.

– Нет, почему же, обычный человек. – Усмехнулся тот.

– Человек! – Вскрикнул незнакомец и запрыгнул на дерево.

– Что ты? – Удивился паренек, пытаясь разглядеть нового знакомого.

– Сейчас начнешь в меня крестом тыкать и ругать по матушке, знаю я вашего брата. – Запричитал тот, пытаясь вскарабкаться выше, но только без толку перебирал ногами по стволу.

– Я вовсе не собираюсь этого делать, пока ты не удумаешь готовить из меня ужин. – Успокоил его парнишка.

Оказавшись на земле, незнакомец предложил вместе усесться под корнем, и тогда продолжить беседу, уж слишком холодные ночи начались, так и решили.

– А я уже не ждал встретить человека, в такой час в глуши леса. Думал наш брат, нечистая сила, решил со мной силой помериться. – Засмеялся тот, нагребая на себя листья. – Что же тебя заставило так далеко от деревни уйти.

– Направился я удачу искать, не слыхал ли ты, где ее найти можно? – Поинтересовался юноша.

– Как не знать, знаю. – Ответил незнакомец. – Я слышал, где можно ее найти, вот услышав про нее от тебя, я и сам понял, кто мне нужен, что бы проблему свою решить. Только поспешить нам нужно, а то опоздаем. – Заявил нечистый, хватая паренька за руку, ведя за собой вглубь леса. – Как раз сегодня, бесноватые в карты на золото играют, если поспешим, успеем.

– А зачем нам к бесноватым? – Удивился парень.

– Удача, как раз, в таких местах обитает, снует среди игроков, кому карту подсунет, к кому спиной повернется. Ты в карты то играть умеешь?

– Только в Дурака. – Отвечал ему юноша.

– Нет, нужно будет умное лицо сквасить, словно ты мастер по картам в третьем колени, правой ступни, протянешь время, а, я, тем временем, стану вокруг стола ходить, как удачу подмечу, схватим ее и будем таковы.

– Здорово ты придумал! Только на что мы играть будем? – Спросил паренек. – Золота то у нас нет.

– А я шишки заговорю, – сказал нечистый, набрал полные карманы шишек, и юноше натолкал, затем топнул ногой и провалились они сквозь землю, да чуть ли не на гостей, что пришли на игру подивиться.

– Вот, большого мастера в игре я привел! – Воскликнул нечистый, проталкивая юношу вперед, а тот знай, нос задрал, лицо от всех воротит, делает видимость важного человека. Усадил его нечистый за стол и повторяет. – Он хоть и смертен, но зато большой мастер, сейчас вас всех обыгрывать станет.

Сунул паренек руку в карман, чтобы ставку шишками поставить, ведь, кто эту нечисть поймет, может шишки у них вместо монет, достает, глядь, а там золото. Поставил он горстку и взялся за карты, а знакомый его вокруг скачет, удачу поджидает. Один сходил, другой сходил, очередь до человека дошла, а так как парень он был смышленый, смекнул, как ходить нужно, но в мастях еще не разобрался. Но вот раз сходил, два и сам не заметил, как выиграл. Еще раз сыграли – опять выиграл, а нечистый вокруг вертится, ничего понять не может, нет никакой удачи по близости, так и выиграли все золото у бесноватых. А те злятся, копытами землю роют, зубами скрепят и огонь из ноздрей пускают, стали собираться уходить, юноше на свадьбу и так хватит, а нечистому, он как нибудь поможет и без удачи. Только подумал так, как их золотые в шишки превратились.

– Поглядите, что это твориться, это они своими пустышками у нас все золото вытянули! – воскликнул один из бесноватых.

– Позвольте, – возмутился нечистый – с чего вы взяли, что это наши шишки, шишек в лесу много, кто угодно мог их заговорить.

Тут такой шум и гам поднялся, что ели успели они ноги унести, отделавшись парой шишек, да не из леса, а на их несчастных головах. А как только ушли они, все золото на столе, то в камушки, то в ракушки, то в шишки превратились, ведь никто, как оказалось, честно не играл.

Тем временем, горемыки сидели на кочках и думали, как дальше быть.

– А что у тебя за беда? – поинтересовался юноша. – Может я пособить смогу.

– Да чем ты поможешь? – вздохнул нечистый и рукой махнул. – Подглядывал я однажды, как деревенская баба в пруду ночью купалась, хороша была девка, что решил я ленту у нее стянуть, да дурман на нее навести, а она, знай, ведьмой оказалась, чихнула, да и обозлилась. А я, в то время не один по свету шастал, а с другом закадычным, он в это время спал, вот она и превратила его в зайца и собой забрала, коль меня не нашла, хорошо я тогда схоронился, велела мне самому явится, коль захочу ленту вернуть, да друга спасти.

– Веди меня к этой ведьме, коль прощение не выпросим, делом отслужим. – Произнес юноша.

– Да, стыдно мне, на глаза ей показываться. – Сказал нечистый. – Слишком хороша она, потешаться надо мной станет.

– Если и станет, то только из-за неловкости. – Ответил парень. – Вместе посмеемся, и ладно будет.

Убедил он нечистого, пошли к ведьме, идут себе, и тут паренек, места стал примечать знакомые, вот и лес знакомый и поле их и деревня, неужто, думает, в их местах ведьма завелась. Вот и по их улице идут, вот и смекнуть не успел, как у порога любимой его оказались.

– А, пришел, значится, ленту вернуть. – Заявила девица, двери перед ними в светлицу отворяя, словно давно их поджидала, а юношу не признала, будто не замечала никогда. Только покосилась и спросила. – А человека, зачем с собой привел, неужто хочешь его на друга своего поменять? А ты так легко согласился, не боишься, что я тебя замучаю? Или, он тебя обманным путем завел?