Холодная пустыня

1. Рассвет

Стакан кажется прозрачным под первыми лучами солнца. Я осушаю его одним глотком. Наливаю ещё. Руки сами делают движения. Бутылка ощущается скользкой под пальцами. Я удивляюсь тому, что она не падает. Уже лёгкая, осталось немного.

За оконным стеклом бара снова стоит эта фигура. Чёрный длинный балахон, коса в руках. Лицо скрыто под капюшоном, края висят вуалью по бокам. Смерть. Я осушаю ещё один стакан. Ей придётся подождать.

Тела у барной стойки смотрят мёртвыми глазами. Несколько пар пустых глаз. Я уже сказал им перестать смотреть, но они не отворачиваются. Их бледная кожа всё больше чернеет, ночью была не такой. Мне неприятно чувствовать их взгляд.

Моё внимание привлекают лежащие на барной стойке руки барменши. Короткие ногти абсолютно чёрные, болезненные, как будто она копала землю или они должны сейчас отвалиться. Другие тела сидят в пол оборота ко мне. Они не отвернулись за ночь ни разу.

Рассвет приобретает алые краски, лучи падают на стол, оттеняют бутылку со стаканом. Тени на стене, солнечные блики. Мои руки бледные под светом. Но не такие как у мертвецов, ногти здоровые. Рассвет должен был быть не таким. Меня ждут в другом месте.

По привычке, я посмотрел на наручные часы, но понял, что они разбиты. За трещинами невозможно различить циферблат. Множество трещин как поломанные ветки деревьев.

За окном деревьев нет.

Я замотал голову шарфом и посмотрел на бутылку. Оставшиеся капли ничего не стоят, я достаточно выпил за ночь. Но мои руки всё же берут бутылку и бросают в стену за барной стойкой. Сидящие тела не обращают внимания. Как я и ожидал, они абсолютно мертвы, и внутри и снаружи. Их лица провожают меня пока я иду к двери. Тела медленно поворачиваются. Глаза продолжают смотреть мне в след.

Фигура в балахоне стояла за окном, в паре метров. Стоило мне выйти на улицу, её след простыл. Я сделал большой вдох сухого воздуха чуть не поперхнувшись. Всюду песок. В воздухе чувствуется пыль и жар.

Бескрайние просторы. Всё в бежево-жёлтых тонах. Цвет, ставший привычным.

Зная направление, не будет тяжело найти город. Путь ведёт меня на восток, и ноги сами ведут. Прямо, не сворачивая, иначе можно заблудиться. Я там был лишь раз, но дорогу держал в памяти всегда. Тёплый восточный город на краю мира.

По лицу течёт пот, чувствую жар под одеждой. Солнце днём жаркое в этих местах. Спать хочется, глаза закрываются. Сам виноват, что не пошёл ночью. Я опять делаю непроизвольный большой вдох, песок попадает в лёгкие и кашель заставляет согнуться.

Откашлявшись, вижу в небольшом отдалении ту же фигуру в балахоне. Стоит неподвижно, передо мной, лицом ко мне, пусть самого лица и не вижу. Под капюшоном темнота. Коса блестит в свете солнца. Видно, что острая и чистая, в ней отражается небо.

Я обхожу фигуру стороной, придерживаясь своего направления. Если она хотела преградить дорогу, то всё равно не мешает идти дальше. Она даже не поворачивается, когда прохожу мимо. Оставляю Смерть позади.

Тяжело припомнить сколько занимает дорога от бара до города. Не больше дня пути, в чём я уверен.

Отойдя подальше, я оглядываюсь. Смерть исчезла. На улице у бара никого нет, как и вокруг меня. Ни единого существа.

Тени двигаются за стеклом окна. Мурашки по коже. Должно быть тела подошли к окну, их мёртвые глаза смотрят мне в след. Я легко представлял себе эти глаза, бесцветные и бледные. Но, может, это лишь солнечные блики. Солнце становится всё ярче.

Вспомнились чёрные ногти барменши. Такие не бывают у людей. Я непроизвольно встряхнул головой. Стоило взять бутылку с собой, разбивать её было бессмысленным жестом, я ведь знал. В баре имелись и другие напитки. Никто бы не возражал если бы я взял с собой любой из них, но мысли пришли поздно.

Дорога могла стать легче, или ей суждено было стать легче, но всё изменилось по воле бессмысленного жеста. Повернув назад, я снова увижу эти тела, и Смерть, наверняка, вернётся. Хватит на сегодня мёртвых глаз.

Ноги проваливаются в песок, тем больше, чем дальше я иду. В памяти осталась дорога, ровная, ведущая на восток. Я шёл пешком, как и сейчас, но в то время не было так много песка. Солнце осталось прежним. Тогда у меня были очки. Чёрные очки, защищающие от слепящих лучей.

Я проверяю карманы рубашки и брюк. В них нет ничего. Мне думалось, что у меня есть рюкзак, но его на мне нет. В баре не было тоже. Там, куда я иду, ничего не нужно, меня ждут. Но я бы хотел, чтобы мои вещи были со мной.

Глаза уже слезятся от света. В городе смогу скрыться от солнца. Могу выспаться в отеле, задёрнув шторы. Тот самый отель, со стенами цвета слоновой кости и длинными балконами.

Воспоминания о городе навевают грусть, заставляют сжиматься сердце. Там было хорошо, но события пошли не так. Такое случается, бывает у людей. Обрывки моментов и слов нагромождаются в мыслях. Там всё произошло слишком быстро, а в памяти осталось больше. Секунды тянут за собой дни.

Я продолжаю идти. Пот льётся ручьём. В стороне, вдали, смутный силуэт. Коса блестит, ярко, снова и снова. Смерть следит издалека, не подходит близко. Силуэт с трудом различимый, сливается с горизонтом, песком и жёлтыми лучами. Чёрная точка на бескрайней земле. Когда она подойдёт ближе в следующий раз, надо сказать, чтобы оставила меня в покое.

2. Топор

Я шёл около часа, а может больше. Вспомнить бы сколько времени занимает дорога. Увидеть бы часы. Главное – не сворачивать. Дорога должна быть прямой. Если встретится Смерть, обойду её снова.

Пот вытекает и впитывается в кожу, потом всё повторяется. Хочется снять с себя одежду, но я получу солнечный удар. Вдали, вижу бурю, скоро эта волна песка настигнет и меня. Солнце меня радует и отвращает. Оно напоминает о лучших днях и заставляет страдать.

Смерть иногда появляется на горизонте. С трудом различаю её в песке. Стоит неподвижно, смотрит. Почему-то она не спешит забрать меня. Мне не страшно, мёртвые пугают больше, чем острая коса. Мёртвых быть не должно, конец есть всегда.

Буря уже близко. Я ощущаю ветер на открытых участках кожи, щурю глаза, стараясь чтобы в них не попал песок. Ноги то и дело проваливаются. Мне кажется, я слышу гул в воздухе, тихое непрекращающееся рычание издалека.

Ветер настигает резко. Сажусь на колени придерживая шарф. Эта буря может длиться часами. Но если я пойду дальше, то потеряю направление.

Не смотря на ветер, влаги на коже становится больше, ручьи стекают до кончиков пальцев.

Я чувствую прикосновение к плечам, локтям. Кто-то прощупывает меня. Отчётливо ощущаются пальцы. Цепкие, со всех сторон. Оглядываюсь, но вокруг только песок. Отдёрнув рубашку, смотрю на свою руку, – оказываюсь прав, видны еле заметные отпечатки пальцев.

Буря усиливается, я закрываю глаза. Рычание раздаётся в ушах. Пот впитывает песок, кожа покрывается коркой. Ноги провалились в пустынную землю. Чья-то рука касается шеи. Я резко отмахиваюсь и вскакиваю на ноги.

Светит солнце. Бури нет.

Мне не верилось, что всё это могло привидеться. Может я перегрелся на солнце, или много выпил сегодня.

Смерть всё ещё стоит вдали и смотрит. Если есть она, то была и буря. Теперь она закончилась, не важно каким образом это произошло, я могу идти дальше.

Я уверен, что прошло много часов. Обед уже, наверное, позади. Не могу припомнить, чтобы ел в баре. Странно, что голода не ощущается.

Нога ударяется об камень. Нет, это не камень. На земле лежит тёмная вещь. Я наклоняюсь к ней и смахиваю рукой песок. Это мой рюкзак, несомненно. Однотонный, большой, местами потёртый. Удивительно, найти его здесь.

Я открываю главное отделение. Ветки. Куча поломанных веток. Выкидываю их. Под ними документы. По крайней мере, у меня они теперь есть, как и деньги. Может пригодиться в городе. Но как только беру их, они осыпаются в руках, как старая бумага. Под ними есть что-то ещё.

Выбросив очередную часть веток, моя рука наткнулась на твёрдую поверхность. Гладкая. Я заглядываю внутрь. На дне рюкзака лежит топор. Несколько секунд, а может минут, я смотрю на него, не понимая как подобная вещь могла здесь быть.

Протягиваю руку, и ощущаю тяжесть, когда вынимаю топор из рюкзака на свет. Всё лезвие в тёмных засохших пятнах. Я не сомневаюсь, что это кровь. Кто-то забрал мой рюкзак и подкинул мне эту вещь. Я провожу пальцем по кровавым пятнам, они явно старые, стали его частью.

Мне не остаётся ничего, кроме как вернуть топор в рюкзак, продолжая свой путь с ним.

Я оглядываюсь на горизонт. Смерти нет. Опять исчезла. Если она подойдет слишком близко, то я смогу использовать топор.

Небо становится темнее. Похоже, я и правда шёл весь день. Возможно, тут время идёт иначе.

Я продолжаю идти под жёлтым солнцем. Город пока не видно. Дышать этим воздухом становится тяжелее. На плечах тяжесть. Мои мысли возвращаются к бару, стоило взять с собой бутылку. Легче думать о чём угодно, кроме самого важного.

Смерть не появлялась с того момента, как я нашёл рюкзак. Но я был уверен, что она не забыла про меня.

В песке на горизонте, прямо на моей дороге, заметил тело. На всякий случай, быстро достал топор. Мёртвые за ночь меня достали, я готов пустить его в ход.

Тело утопало в песке. Мне было сложно его разглядеть, пока я подходил. Похоже ошибся. Это не человек и не мёртвый.

Большой сгусток шерсти, огромная пасть. Я никогда не видел таких собак. Это, скорее, волк. Он лежал на боку с высунутым длинным языком. Тело размером с человека.

На нём нет ран. Я предположил, что его убило солнце. Точно не Смерть.

Не совсем убило, глаза прикрыты, дрожат, шерсть чуть приподнимается от еле уловимого дыхания. Тварь жива.

Решение пришло сразу. В моих руках топор, передо мной умирающий зверь. Всё кажется простым. Я бы даже мог съесть его мясо. Только аппетита нет.

Я подошёл к нему ближе, сжимая в руке оружие. Никогда не убивал животных. Вздыхаю. Если не смогу использовать топор сейчас, то и не смогу против Смерти.

Моя рука замахнулась. Лезвие угодило животному в шею. Тварь издала непонятный звук, похожий на человеческий всхлип, потом начала захлёбываться кровью. Я думал, что это произойдет иначе, легче для животного.

Моя рука замахнулась вновь. На этот раз голова почти отошла от тела, но не до конца. Я сделал ещё один мах. Голова запрокинулась в сторону носа животного, полностью отделившись от тела. Брызги крови попали мне на одежду. Жидкость стекала по топору. Я смотрел как с него капают капли, в этом было нечто знакомое. Напомнило дождливую погоду.

Смерть не пришла, что меня удивило. Думается, это место ей подходит, человек или животное не имеет значения, этим же она питается в конце концов. Топор её словно отгоняет.

3. Город

Каменные постройки я замечаю издалека. Радость сменяется непониманием, чем ближе подхожу к городу. Он выглядит иначе. Медленно зарождается отчаяние.

Небо начинает темнеть, но огни в домах не горят. В них нет жизни. Каменные стены пустые и холодные. Город выглядит брошенным. Но он не мог стать таким так быстро. Я думал, что прошло мало времени. Моя память оставила образы жизни, свежие, как будто это было вчера.

Прохожу мимо таблички с названием. Кто-то его выцарапал, оставив белые дыры, невозможно прочитать. У города нет больше названия.

Запах бьёт в нос. Неприятный, тошнотворный. Так пахнет гниль. Я останавливаюсь на минуту, пытаясь понять откуда он исходит, но причину найти невозможно. Пытаюсь меньше дышать.

Пустая дорога. Вся в песке. Дома засыпаны тоже. Песок падает с крыш.

На улице никого нет. Здания знакомые и чужие одновременно.

Иду по главной улице, рассматривая дома, вспоминая места. Всё живо в памяти, но мертво наяву.

Плечи болят сильнее, снимаю рюкзак, бросая его на землю, протираю глаза. Я пришёл куда хотел, но место изменилось и обратно ничего не вернуть.

Отдышавшись, привыкнув к свету, решаю идти дальше. Тут, за углом, должен быть бар, помню, как светились в сумерках алые фонари.

Поворачивая за угол, нахожу пустую местность. Выжженная земля, чёрный песок. Здание будто вырвали из земли, или сожгли дотла. Вот только дома в этом городе каменные.

Все постройки на месте, только бар исчез, оставив чёрный круг на песке. Я смогу найти другие заведения, если захочу пить. Но этот бар мне нравился, здесь я был в последний день перед тем, как покинуть город.

Солнце начинает заходить за горизонт. Между домами образуется всё больше теней. Иногда краем глаза я вижу движения. Тени движутся, вытянутые силуэты, быстрые и неуловимые.

Что-то внутри, возможно одиночество, заставило остановиться и прокричать:

– Здесь кто-нибудь есть?!

Мне ответила тишина. Мёртвая. Даже песок сыпется беззвучно.

Я направился в сторону отеля. Отдохнуть после дороги будет лучше всего.

Тень пронеслась близко. Совсем рядом. Я встрепенулся. Вокруг меня никого. То, что я успел увидеть, напоминало тень не от человека, а от животного. Собаки. Или волка.

"Это место небезопасно," – пронеслось у меня в голове. Одной рукой я обхватил рюкзак, повесив его спереди, готовясь вытащить топор в любой момент. Если город заброшен, то тут могут обитать дикие животные. Сам видел огромного волка по пути сюда. Его стая может жить здесь.

Звуков не было. Но теперь я прислушивался постоянно, часто оглядывался, был начеку. Смерть по-прежнему не появлялась. Мне пришла мысль, что она появится вместе с волками. В момент моей слабости. Я слепо верил, что топор защитит меня. Потому что больше верить было нечему.

Отель возвышался над всеми зданиями. Три этажа, длинный, белый. Балконы бросались в глаза. Мне не терпелось зайти внутрь, оказаться в привычной обстановке. Красивое уютное здание оставалось прежним даже под песком и с облезлыми стенами. Брошенное, но прекрасное.

Я нетерпеливо открыл дверь, споткнувшись у порога. Спешил сам не зная куда. Может в постель, в сон.

Внутри отель не выглядит заброшенным, ни пыли, ни паутины. Всё чистое и готовое для прибывающих, если бы они были. Даже гнилого запаха улицы в помещении не ощущалось.

На ресепшене никого нет. Я несколько раз нажал на кнопку вызова на столе. Подождал. Решил, что никто не придёт. За окном становилось всё темнее. Я попытался найти часы в холле, но нигде их не обнаружил.

Оставалось пойти в комнату, в которой проводил последние ночи. Она находится на самом верхнем этаже.

Я обошёл стол администратора и подошёл к шкафу с ключами от номеров. Не помню какой номер принадлежал мне, взял наугад один из самых последних. Во всяком случае, это будет третий этаж. Все ключи выглядели старыми и ржавыми. Взятый мной, чувствовался шершавым и тяжёлым.

Я быстро сориентировался, поднимаясь по белой лестнице. Ступеньки чистые, даже блестящие, как будто их мыли перед моим приходом.

Ступив на длинный балкон, я остановился, посмотрев на улицу вниз. Это было вовремя. В этот момент, в сумерках, два огромных волка медленно пересекали дорогу.

Они не заметили меня. Их огромные морды опущены вниз, они принюхивались к земле, к песку. Я продолжал наблюдать за ними с балкона третьего этажа. Волки шли беззвучно, их легко принять за тени.

Чёрная длинная шерсть свисала с их тел. Я мог различить песок, застрявший или плотно прилипший к ней. Они не спешили, но и не останавливались.

Значит город не мёртв. Здесь обитают твари. Топор в рюкзаке напомнил о себе тяжестью на плечах.

Я отвёл от них взгляд только когда они скрылись с улицы.

Мой номер расположен в самом конце балкона. Это было не то место, где я ночевал раньше, но сейчас подойдёт любой.

Ключ повернулся со скрипом. Дверь открылась. Электричества не было, но сумеречный свет освещал комнату достаточно. Вещи и обои в светлых тонах. Бежевых, как и раньше.

Я сразу проверил воду. Как ни странно, холодная имелась. Выпил немного из-под крана, хотя жажда меня не мучила. Аппетита тоже не было, до сих пор.

За окном простирался вид на город и пустыню. Мне он понравился ещё в прежнее время. Я часто останавливался, чтобы посмотреть на горизонт. Он прогонял все мысли прочь, особенно во время плохого самочувствия.

Перед тем как лечь на постель и закрыть глаза, я поставил рюкзак рядом. Чтобы ни случилось, лучше иметь топор при себе.

4. Тень

Звон шагов по дороге. Тонкий каблук по камню. Я выхожу за ней, смотря на её обнажённые ноги. В свете алых фонарей, её кожа светится красно бледным цветом. Запах розы следует всюду.

– Остановись, – мои ноги подкашиваются.

Она разворачивается. Пухлые губы, вытянутые уголки глаз. Всегда, когда смотрю, хочется поцеловать. Вижу, как впервые, особенно когда пьян.

Поздний вечер. Позади меня, из бара, выходит группа людей. Смеются, пусть и такие же пьяные.

– Мы уже поговорили, – она смотрит в сторону с грустью. Но уже не плачет. Отдала все свои слёзы.

– Ну, извини. Всё ведь не так плохо. Посмотри, мы уехали, как и хотели. Мы на краю земли, – я чувствовал, как заплетаются мои слова, было сложно говорить, – мы можем приезжать сюда снова.

Она посмотрела на меня в упор своими светлыми глазами.

– Какой смысл, если ты только пьёшь.

Снова об этом. Разговор как стена, которая строится бесконечно.

Она подошла ко мне ближе.

– Ты давно потерял связь с реальностью, Валентин.

Её слова звучат издалека, эхом проносясь в моей голове. Голова так кружится, что сложно понять значение, не то, что задуматься о нём.

– Если хочешь, мы можем пойти в номер, – мой голос тоже звучит издалека.

– Я именно туда и иду.

Она хочет сказать, что-то ещё, но продолжает смотреть в сторону. Не на меня. Видеть меня таким ей всегда неприятно. Она предпочитает смотреть на алые фонари. Яркий свет, освещающий улицу во тьме. В её глазах отражается красный блеск. Кожа под алым светом выглядит ещё нежнее.

– Когда это всё закончится? – спрашивает она, прикрывая глаза, и скрывая отражение огней.

Я хочу дотронуться до неё, но ноги с трудом меня держат. Одно движение рукой, и моё падение неминуемо.

– Я бы хотела, чтобы это закончилось.

Смотрю на неё, но не нахожу что ответить. Столько разговоров, столько воды утекло. Годы проходят, но некоторые вещи остаются прежними.

– Мы можем пойти куда-нибудь в другое место, – сказал я, собирая все свои силы.

– Куда?

– Здесь есть много мест. Пройдёмся, – слова всё ещё заплетаются, – можем прямо сейчас.

– Ты с трудом ходишь. Завтра поговорим, и можем пройтись, если ты не забудешь об этом, – она вздохнула, – скорее всего, забудешь.

Ничего больше не говоря, мы пошли к отелю. Она шла рядом, иногда я бросал взгляд на её профиль, запоминая изгибы, будто завтра мы не окажемся рядом. Завтра всегда может не наступить.

Отель нам обоим пришёлся по вкусу. Здесь мы нашли то спокойствие, на которое рассчитывали. Край мира, пустыня. Сколько бы не было постояльцев, внутри всегда царила тишина и покой.

Внезапно она схватила меня за руку.

– Там, – она указала рукой в сторону между двух домов.

Громадная тень собаки, двигается, ест что-то с земли.

– Это всего лишь собака. Всего лишь тень, —сказал я.

– Пойдём быстрее, – ответила она.

Между нами снова повисла тишина. Лишь в номере, она заговорила вновь.

– Я слышала, что здесь пропадают люди. Просто исчезают, и их никто не ищет. Тут не работают никакие службы, даже больницы нет. Как здесь люди вообще живут?

Я прилёг, как только мы вошли, и чувствовал, как закрываются глаза.

– Все как-то живут. Привыкают.

Она что-то делала рядом с окном, но я не видел. Не смотрел.

– Это не первая тень, которую я видела. Эти собаки настоящие. Они любят гулять по ночам. Когда ты напиваешься и засыпаешь, я слышу их рычание. А когда смотрю в окно, вижу, как они ходят туда-сюда.

– Ложись тоже спать, – ответил я.

– Мне сложно уснуть, ты знаешь.

– Ты взяла свои таблетки?

Она не ответила. Я повернул голову, но рядом с окном её не было.

– Где ты? – спросил сонно я.

Никто не ответил.

Я с трудом встал, проверил ванную, потом вышел на балкон. Она стояла, облокотившись на перила и смотря вниз.

– Что ты делаешь? – спросил я, понимая, что вопрос бессмысленный. Наверняка, ей захотелось просто подышать. За годы мы узнали друг друга достаточно хорошо.

Я всё равно встал рядом с ней и тоже посмотрел вниз. Редкие люди проходили мимо отеля. Некоторые были пьяны, большинство шли в спешке.

– Думаю, посмотреть, что будет, – сказала она, не взглянув на меня.

Проходили минуты. Я смотрел на дорогу, чувствуя, как засыпаю. Бывало, бросал взгляд на ее лицо, которое было сосредоточенным, бодрым. Иногда я завидовал её бессоннице. Она могла заниматься ночью, чем захочет. Сон только тратит время.

– Посмотри вон туда, – она указала в сторону, на край улицы.

По дороге шла большая чёрная тень. Собака, но слишком большая для собаки. Шла медленно, как хищник, готовящийся к броску.

– Что это? – спросил я, – это ведь не собака.

– То, о чём я говорила. Здесь происходит что-то непонятное, – она задумалась, – ты предложил пройтись завтра. Я знаю одно место, можем сходить туда. Нам рассказывали о нём в баре, но ты вряд ли запомнил.

Похоже, я многое забываю. Зверь всё ещё медленно шёл по улице, оставляя ощущения нереальности. Улица озарялась светом фонарей. Шерсть твари блестела чёрным цветом.

– Постой, мы видим дикое животное, а ты хочешь пройтись по городу?

– За эти ночи, я уже поняла, что собаки выходят по ночам. Но мы можем взять какое-нибудь оружие. Поищем что есть поблизости.

Я посмотрел на неё, понимая, что соглашусь и что выхода нет.

5. Запах

Я резко открываю глаза.

– Ника.

Рассветное солнце озаряет комнату. Я лежу на спине. Смотрю на потолок, не успеваю отойти от сна и не сразу осознаю, что смотрю на топор, висящий надо мной. Прямо над головой, лезвием вниз. Я быстро скатываюсь с кровати.

Сильный запах розы. Знакомые духи.

Я сижу на полу, впуская запах в лёгкие. Мысли путаются. Роза и топор смешиваются воедино. Мысли бегают от одного к другому. Я не проснулся до конца.

"Как я мог забыть про неё," – хватаюсь за голову, пытаясь собрать память как сложный пазл. Раз её запах здесь, то, может быть, и она.

Я бросил взгляд вверх. Топор чуть покачнулся. Или мне показалось. Я медленно встал, осматривая конструкцию, на которой он держится. Множество ниток, приклеенных к потолку. Они могли порваться в любую секунду.

Запах не давал мне покоя. Я отвернулся от топора, взглянув в окно, будто надеясь увидеть там её. Никого. Солнце поднимается всё выше. Пустыня просыпается.

Рюкзак выглядит нетронутым. Лежит в том же положении, в каком его оставил. Руки медленно открывают главное отделение. Оттуда вываливаются поломанные ветки. Ночью здесь кто-то был. Кто-то повесил топор, а на его место положил ветки.

Ника бы не стала этого делать. Но этот запах ни с чем не перепутаю.

Выходя из номера, шёл неспеша, постоянно оглядываясь. Она может быть где угодно.

Снова становится жарко. Чувствую сухость кожи. Губы покрылись трещинами. Все ногти расслоились.

Лестница выглядит покрытой пылью. Уверен, что вчера было иначе. Слой пыли не мог возникнуть за одну ночь. Чем ниже я спускался, тем сильнее становился запах розы.

В холле одна из дверей приоткрыта. Кафетерий. Мы были здесь один раз. Нам не понравилась здешняя еда, нам подали отвратительное мясо. Мы больше не заходили сюда.

Кафетерий утопал в лучах солнца, спадающих из множества окон. За ними просторный двор. Только пустынный. Без единого дерева.

Запах розы вскружил голову.

Я не сразу замечаю фигуру у стойки. Обнажённые ноги, прямая осанка, светлые волосы. Она стоит, облокотившись, и пьет что-то из кружки, смотря в сторону.

– Ты не можешь быть здесь, – сказал я, подходя к ней как к миражу.

Ника обернулась. Такая же, как и раньше. Светлые глаза. Спокойная, но по её взгляду нельзя было прочитать ни одной мысли.

– Разве не ко мне ты шёл? – её голос эхом пронёсся по помещению.

Неосознанно я поднял руку к виску.

– Да, я шёл ради тебя, – уже уверенно ответил я.

Она смотрела на меня в упор. Светлые глаза будто видели сквозь моё тело, сквозь мою душу.

– Ты, должно быть, хочешь пить. Чай или водку?

Я рассматривал её глаза, её губы, даже не обратив внимания на вопрос.

– Водку, несомненно, – не дождавшись ответа, ответила она. Могла и не спрашивать, ведь я не пью чай.

Я присел за стойку рядом с ней, разглядывая её лицо и наблюдая за движениями. Из-под прилавка, она достала бутылку, такую же старую, как и всё здесь. Пыльную, с отклеившейся этикеткой.

Жидкость обожгла горло, когда я выпил налитую ею рюмку. Она подлила ещё. Молчала.

– Сколько времени прошло? – задал я вопрос, который пусть и не был важным, но меня волновал.

– Не представляю. Но время имеет мало значения, не так ли? – она посмотрела на мои руки. – Где твои часы?

Я бросил взгляд вниз. Обычно я носил часы, но сейчас их не было на моей руке.

– Видимо, забыл в номере. Они сломались в дороге.

Она продолжала смотреть на мои руки.

– Помнишь, они загадочным образом сломались, когда мы были вместе? – её взгляд сделался задумчивым.

Загадки. Ника любила загадки.

– Если честно, нет. Я не помню этого.

Она налила ещё одну рюмку. Я не знал сколько уже выпил.

– Тебе всегда не нравилось, когда я пью. Почему ты сейчас это делаешь? – я пока не чувствовал опьянения, но слова давались тяжело.

– Может я хочу напомнить о том времени, последнем дне, когда мы были здесь. – мягкие ноты в её голосе.

Солнце стало ярче. Её светлые глаза особым образом отражали свет, в них он выглядел как огонь свечи. Такой я помнил её.

– Я не уверен, как оказался здесь. Не уверен, что ты на самом деле тут, – я смотрел на её спокойное лицо, реальное, настоящее, – ты не можешь быть здесь.

Она поднесла свою кружку к губам и сделала глоток.

– Реальность не всегда такая, какой мы её видим, – она не отводила взгляда пока говорила, – есть одно место, можем пройтись до него прямо сейчас. Или завтра.

Я выпил очередную рюмку. Мне начало казаться, что мы тонем в жёлтом свете солнца.

– Эта реальность другая, – твёрдо сказал я, рассматривая наполненную вновь рюмку.

– Она та же, просто ты иначе на неё смотришь. Пойдём сейчас?

Ничего не говоря, я встал на ноги, ощущая головокружение.

– Всё так же, как и тогда. Ты снова ведешь меня в неясное место, – мои слова как будто создаются сами.

"Место? Что за место? О чём я?"

Ника подходит так близко ко мне, что я вижу мелкие родинки на её лице.

– Интересно, заработают ли твои часы, если мы снова окажемся в месте, где они сломались? – она задаёт вопрос шёпотом.

Находясь в этом кафетерии, залитым солнцем, я чувствую себя как в пустыне, у которой нет конца. Вокруг нас пустота, нет жизни.

– Нельзя вернуться назад, – отвечаю я с грустью.

– Но стрелки часов возвращаются на прежние значения.

Я вернулся в эту пустыню, в этот город. Не знаю точно почему.

– Это всего лишь часы.

– Как тень собаки всего лишь тень собаки?

Смерть всё ещё там, за дверью, в городе или пустыне. Смотрит издалека. Совсем не тень.

6. Тело

Пол прохладный, не замечал до этого. Не удивительно, я не ощущал его так, как сейчас. Теперь сижу, в тишине. Только узкие окна сверху освещают. Видно достаточно, пусть солнце почти не проникает.

Я не думал о подобных ситуациях. Никто не думает. Много мыслей, которых не ожидаешь, они приходят лишь однажды.

Топор валяется рядом. Столько грязи вокруг. Мне это не смыть так легко. Пятна могут остаться навсегда.

Кровь ещё не засохла. Железный запах перебивает всё. Ручьи текут, по моей коже, по топору, по полу.

Я не чувствую ничего, всё как во сне. Дымный сон. В глазах туман. Только, если это сон, неизвестно, где его начало, или где будет конец. Может, все началось с приездом в город, может, раньше. Закончится, наверное, с моим последним выдохом. Не верится, что возможно просто проснуться.

Встаю. Сидеть можно вечно. Топор стал ещё тяжелее. Но в руке чувствуется как на своём месте. Тело чуть дальше. Не понимаю, почему хочу это сделать. Верить себе больше нельзя, оставлять всё как есть тоже.

Я подхожу к телу. Провожу рукой. Ещё не остыло. С помощью топора разрезаю одежду. Когда я заканчиваю, оно ещё тёплое. Не знаю как лучше, подождать, или начать. Пока оно мягкое, наверное, будет легче. Хотя мне всё равно.

Заношу топор вверх и с силой опускаю его в области ближе к плечу. Что-то хрустнуло. Никогда не делал этого раньше. Повторяю удар, потом ещё раз. Кровь снова вытекает. Её так много повсюду, стараюсь не поскользнуться.

Пытаюсь отделить руку от тела, но ей что-то мешает. Вырываю с силой. Подхожу с другой стороны, и заношу топор над другой рукой. Удар. На этот раз хруста не услышал. Наношу удары, снова и снова. Рука отходит от тела сама.

Вытираю пот со лба. Я пока даже не запыхался. Занимает не так много времени, как я думал. Может, управлюсь за пару часов. Не аккуратно и грязно, но как получается, я даже с животными дела не имел. Может, так и должно быть.

Подхожу к ногам. Решаю начать с области коленок. Делаю удар по одной. Звук твёрдый, топор явно ударил об кость. Продолжаю опускать его с силой. Я не всегда попадаю по одному месту, кожа быстро становится порванной, внутренности торчат. Обе ноги приходится отделять от тела вырывая. Это уже заняло больше времени.

Перехожу к области бёдер. Опускаю топор. Снова хруст. Поток крови вытекает. Запах неприятный. Стоило сначала заняться органами. Я оставляю ноги, перехожу к животу, разрезаю его вдоль. Снова много крови.

С помощью топора начинаю вытаскивать внутренности. Мои руки полностью в крови и мясистых сгустках. Запах ужасный, вызывает тошноту. Разные жидкости вытекают под телом. Я продолжаю вынимать части внутренностей. Когда они не поддаются, начинаю вырезать их топором. Отбрасываю по кускам на пол.

Возвращаюсь к бёдрам, отделяю ноги. После тошноты от внутренностей, остальное уже не кажется сложным. Последним остаётся голова. Потребовалась лишь пара сильных ударов, чтобы отделить её от тела.

Я присел на прежнее место, тяжело дыша. Части тела лежали передо мной одной грудой. Заняло действительно мало времени, но я и не медлил. Мне придётся найти одежду или ткань, чтобы накинуть, когда начну возвращаться в город.

Были разные мысли, что можно сделать с частями тела. Я остановился на той, что показалась самой безопасной. Оставлять всё так нельзя. Закапывать, учитывая живущих здесь тварей, тоже. Остаётся связать части и отправится с ними в пустошь. Разжечь костёр, и сжечь.

У здания поломанные ветки, а в моем кармане зажигалка.

Жителей не так много, к тому же в это место они не заходят. Оно заброшено. Я спокойно смогу отойти на расстояние и разжечь костер.

В качестве верёвок можно воспользоваться остатками одежды. Их тоже сжечь потом. Чем быстрее это сделаю, тем быстрее останусь наедине с самим собой.

Ткань оказалась хлипкой, но у меня получилось связать между собой тело. Придётся тянуть его по земле. Оно наверняка оставит след. Не решил, что делать с этим, может вернусь с водой и отмою, а может так и оставлю. Место заброшено.

Я выходил неспеша. В одной руке верёвка из ткани с частями тела, в другой топор. На выходе собрал охапку веток, протиснул их между телом.

Запах, пока шёл, почти не ощущался. Солнце опаляло, как и всегда в этой пустыне. Моя нога начала проваливаться в песок. Я отходил всё дальше, песка становилось всё больше.

Наконец остановился, когда решил, что место достаточно далеко. Я соорудил костёр из веток. Внезапно, мне пришла мысль что мясо можно пожарить. Так оно станет похоже на обычную еду. Будет выглядеть, как кто-то отошел подальше от города, развёл костёр и приготовил пищу.

Недолго думая, я начал отделять мясо от костей. Топором получалось криво, но вышло достаточно много кусков. Раскладывал их на ткани, которую использовал для верёвок. Остальное брошу в костёр, как и собирался.

Ветки разожглись не сразу, но, постепенно, огонь начал расти. С помощью оставшихся веток, я начал обжаривать один кусок за другим. Они выглядели вкусными, аппетитными, мне захотелось попробовать. Мысль не давала покоя. Оставлять такое мясо тварям не хотелось.

Когда последний кусок был готов, я бросил всё ненужное в огонь. Поначалу, я просто следил за пламенем. Но идея попробовать мясо, меня не оставляла. Не помню, когда последний раз ел.

Взяв один из кусков в руки, которые всё еще были в крови, я смотрел на него какое-то время, а потом попробовал.

7. Бар

На улице пахло ещё неприятнее, чем в прошлый день. Кислый, застоявшийся, запах. Солнце уже сияло в полную силу. Время идёт быстрее, чем я успеваю за ним следить.

Песка на дороге будто стало меньше. Каблуки Ники стучали по камню с каждым шагом. Я постоянно смотрел на них, они притягивали мои глаза как магнит.

Уже подходя к месту, я чувствовал, как собирается ком в горле. Мы остановились напротив бара. Он выглядел старым, с разбитыми стёклами, но стоял на том же месте. Месте, которое вчера было выжжено дотла. Алые фонари не работали.

– Его не было здесь вчера, – тихо произнёс я.

Ника не сводила сосредоточенного взгляда со здания.

– Тебе могло показаться, – она нахмурилась, – я кои-что забыла в отеле. Подожди меня в баре.

Я хотел было спросить, что она могла забыть, но не успел. Ника уходила быстрым шагом, больше ничего не сказав.

Вместе с ней ушёл запах роз. Вонь улицы стала сильнее.

Бар, наверняка, закрыт в дневное время. Да и выглядит таким же заброшенным, как и всё вокруг. Должно быть, они работают лишь ночью. Но в городе нет электричества, поэтому вряд ли они вообще работают.

Я прошёл по каменистой дороге, удивляясь как быстро исчез с неё вчерашний песок. Дверь со стеклянным витражом поддалась без усилий.

Внутри раздавался звук. Звук, который я ни с чем не мог перепутать. Приятный, и одновременно острый для слуха. Слышал его часто, много десятилетий назад. Звук грифеля карандаша по бумаге.

Зал небольшой. Я прошёл между столов, но не сразу заметил в самом краю, в тени, человека. От неожиданности мои ноги пошатнулись. Темноволосый человек сидел боком, лицом к стене, на его коленях лежал альбом. Быстрыми штрихами он выводил что-то на поверхности бумаги.

– Вы кто? – спросил я, осторожно подходя к нему.

– Художник. Или был им. Или буду, – ответил он очень тихо, но достаточно слышимо для меня. Не оборачивался, продолжая выводить линии в альбоме.

Я заглянул ему через плечо. Пустыня. Смерть с косой. Скелет человека на переднем плане в песке.

– Ты встречал Смерть?

Он ответил не сразу. Карандаш в руке остановился.

– Мы все её встречали.

Художник встал и впервые обернулся ко мне. Тёмные волосы спадали на щёки, глаза такие же тёмные. Он молод, я бы дал лет двадцать.

– У вас нет часов? Я не могу найти свои, – его голос стал почти шёпотом.

Большая тень промелькнула за одним из окон, на секунду загородив солнце. Художник вздрогнул.

– Что это было? – спросил я.

Он отвёл плечи и протёр глаза.

– Они живые. А те, другие, уже мертвы, – он начал судорожно листать свой альбом, – смотрите.

На рисунке изображались два волка, поедающих огромные куски мяса. Рядом с ними валялись столы и стулья. Место было знакомым, но я никак не мог его вспомнить.

Внезапно, альбом вывалился из рук художника. Он смотрел с испугом в сторону главной двери.

Я обернулся. На пороге стояла Ника. Её лицо выглядело мрачным, она смотрела на художника холодным взглядом.

– Вы знакомы? – спросил его я.

– Нет… – он поднял альбом, не сводя взгляда с Ники, – я никогда раньше её не видел.

Быстрыми шагами он направился к выходу из бара. Проходя мимо Ники, он обходил её как хищника, медленно двигаясь спиной к стене. Она смотрела на него всё это время.

– Ты напугала его.

Она подошла к барной стойке и достала оттуда бутылку. Бутылка выглядела точь-в-точь такой же как в отеле.

– Не знаю почему он испугался, – выговаривая слова, произнесла она.

Ника налила две рюмки. Я подошёл к столу и выпил залпом одну, со второй закончила она.

– Так за чем ты возвращалась в отель?

Не отвечая, она зашла за барную стойку и зашла в служебное помещение. Через открытую дверь я видел, как она открывает шкафы и холодильник.

– Здесь есть еда. Ты голоден?

Я не думал о еде уже давно.

– Я бы подкрепился.

– Замечательно, – громче обычного ответила она.

Через секунду она поставила тарелку передо мной на стойку. Тарелку с мясом.

– Не думаю, что можно разогреть, но уверена, оно вкусное и холодным.

Мясо выглядело прожаренным. Тарелка наполнена им до предела, до углов. Я поднёс ко рту вилку, кусок показался безвкусным в начале. Как песок. Но потом из него начали сочиться соки, вкус оставался на языке, приятно обжигал. Мясо не было холодным. Я заносил вилку снова и снова, пока не осталось совсем немного.

– Невероятно вкусно, сложно остановиться. Ты не хочешь?

– Я сегодня уже ела до нашей встречи.

С пробудившимся аппетитом я доел последние куски. Если бы она поставила вторую тарелку, съел бы и добавку. Пришла мысль заглянуть в холодильник самому.

Я поднялся и начал обходить стойку. Ника смотрела мне в след.

Открыв дверцу, обнаружил пустые и тёмные полки.

– Эта порция была единственной?

Ника встала рядом со мной, наблюдая.

– Зато водки ещё много, и я знаю где есть ещё.

Этого было достаточно.

– Не думал, что я голоден, пока не попробовал, – сказал, усаживаясь за стойку и выпивая рюмку.

Несколько теней пробежало за окном. Они были такими же как тень, мелькнувшая при художнике. Я вновь не успел ничего разглядеть.

"Интересно, сколько сейчас уже времени. А ведь художник спрашивал меня о часах."

– Пойдём дальше? – задала вопрос Ника. Всё, что она говорила с нашей встречи, произносилось особенным спокойным тоном. Это было привычно для неё.

Бутылка снова опустела. Когда мы вышли, нас опалили лучи солнца.

8. Дом

Ещё не открывая глаза, я понял, что нахожусь в незнакомом месте. Ладонь ощущает твёрдую кровать. Доски впиваются в спину, ткань слишком тонкая. Живот сводит болью. Но не такой сильной, какой она должна быть.

Я провожу рукой по животу. Повязка. Кто-то обработал рану.

"Сколько я пролежал без сознания?"

Открываю глаза. Небольшая комната, спальня. Алый свет из окна. Старинная люстра свисает с потолка, не горит, на ней паутина. Обои облезли и свисают. Из мебели только кровать и письменный стол. Стол стоит криво, пол под ним усыпан салфетками и истлевшей бумагой.

Ладонь натыкается на твёрдый предмет рядом со мной. На кровати топор. Узнаю тот самый, что оставил в отеле. Кто бы его не положил здесь, чувствую благодарность. Провожу по нему пальцами.

Шорохи снизу и за стенами возникли резко. Прислушиваюсь. Чьи-то ноги шаркают по дереву. Человек не один.

С топором в руке, подхожу к двери. Половица под ногой заскрипела. Все шорохи смолкли. Чувствую боль в теле. Рана настоящая, даёт о себе знать.

Смерть снова была рядом, я её видел перед тем, как оказался здесь. Рана ничего не изменила. Перед тем как я потерял сознание, поблизости были мёртвые. Они снова смотрели на меня своими пустыми глазами.

"В том ли я доме? Или это уже не важно?"

Подхожу к окну. Это тот самый дом. Я узнаю его по кровавому пятну у порога. Отсюда хорошо видно, место находится прямо под окном. Пятно осталось, огромная засохшая кровавая лужа. Но тело исчезло.

Дверь позади меня открывается. Я резко оборачиваюсь, сжимая топор. Никого. Пустой коридор.

Медленно направляюсь к выходу, не зная толком куда иду. Оставаться в доме нельзя, я точно не один.

Лестница громко скрипит, не смотря на всю мою осторожность. Узнаю прихожую. Одна из дверей открыта, как и в ту секунду, когда потерял сознание.

Собираюсь пройти мимо. Теперь уже поздно. Замечаю их. Мёртвых. В алых лучах солнца.

Мужчина и женщина в возрасте, и молодая девушка. Сидят за столом также, как и в прошлый раз. Их кожа сине-серого цвета, выглядит огрубевшей, всюду чёрные пятна. У девушки вся щека похожа на пятно, как дыра. От них исходит запах гнили.

Головы повёрнуты в мою сторону. Мёртвые снова смотрят на меня.

– Прекратите на меня смотреть… – произнёс я сквозь зубы, собираясь уходить. Звук отодвигаемого стула привлёк мое внимание.

Мёртвый мужчина встал. Он двигался как любой живой человек. Подошёл к столу и взял нож. Женщина и девушка тоже встали вслед за ним, но они сразу же пошли в мою сторону. Их пустые белые глаза встречались с моими пока они подходили.

Они всё ближе. Их глаза видят сквозь меня. Алый свет сверкает из окна позади них.

Девушка протянула руки. Я её оттолкнул. Недостаточно сильно, она вновь идёт ко мне. Топор между нами. Я взмахиваю им, защищаясь от её рук. Часть кожи на них повисла, с них полилась чёрная жидкость. Жидкость блестит на свету. Запах стал сильнее, рана на животе заболела ноющей болью.

Обоняние отвлекло меня. Девушка не обратила внимания на свои руки схватив меня за локоть, а потом за шею. Слизкое холодное прикосновение.

"Она хочет удушить меня."

Я оттолкнул её, девушка ударилась об стену и свалилась на пол. В этот момент до меня дотронулась старшая женщина. Она тоже тянулась к шее. Такая же холодная кожа. Я ударил её топором по животу. Она согнулась и упала. Они двигаются слишком спокойно. Мёртвые не проявляют чувств.

Боковым зрением видел, как подходит мужчина, держа нож перед собой. Я быстро замахнулся топором, сбивая нож. Кисть повисла на обрубках плоти. Я ударил его в плечо, потом начал наносить удары снова и снова, даже когда он упал.

Брызги чёрной жидкости окрасили стены прихожей. Жидкость выливалась на деревянный пол. Я прекратил лишь когда полностью разрубил мужчину на части.

Женщины двигались, хотя и не могли встать. Они ведут себя как живые, но это не так.

Я начал с младшей, поднимая топор над её головой. Отделил часть за частью. Потом подошёл к женщине на полу, она держалась за живот. Я знал, что ей не больно. Они – лишь тень людей. Я отрубил ей ноги, потом голову и руки.

Никто из них не кричал. Они не издали ни единого звука.

"Они все мертвы. Давно мертвы."

Я сел у стены, смотря на гору плоти. Мои руки и одежда испачкались в чёрной жидкости, которая вытекала из них в огромных количествах.