Экзорцист Ватикана. Более 160 000 сеансов изгнания дьявола

Кинопремьера мирового масштаба

Отец Габриеле Аморт (1925–2016) – итальянский католический священник и экзорцист Римской епархии. Вместе с пятью другими священниками в 1990-х годах основал Международную ассоциацию экзорцистов.

Работы Аморта в области демонологии и экзорцизма принесли ему международное признание. Практически каждый современный католический экзорцист – так или иначе ученик отца Аморта. В 2023 году по архивным материалам из его практики вышел художественный фильм «Экзорцист Ватикана» (The Pope’s Exorcist) с Расселом Кроу в главной роли.

Padre Gabriele Amorth, Paolo Luigi Rodari

EL ULTIMO EXORCISTA: MI BATALLA CONTRA SATANAS

Copyright © 2012 Padre Gabriele Amorth and Paolo Luigi Rodari

Translation rights arranged through Vicki Satlow of The Agency srl.

Литературные редакторы Ольга Колмакова и Олег Гурин

В коллаже на обложке использована фотография:

© alphaspirit.it ⁄ Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com

© Орленко С.С., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Давайте проснемся раньше, чем станет поздно

Прошу прощения у читателей, если после стольких написанных книг о Сатане и обрядах экзорцизма я все же осмеливаюсь представить еще одну – с претензией не повторить, но дополнить то, что уже было сказано ранее.

Евангелие, святой Павел и сама Богоматерь подталкивают меня к этому И я благодарен моему верному другу, журналисту Паоло Родари, за то, что он нашел терпение привести мои мысли и воспоминания в порядок и помог мне записать их.

Прежде всего я хотел бы сказать несколько слов о выбранном названии – «Последний экзорцист»[1]. Эта провокация намеренна. Очевидно, что я не последний экзорцист, оставшийся в этом мире. После меня будут и другие – они есть уже сейчас, и многие из них молоды.

Но число изгоняющих дьявола настолько мало, что каждый из нас, сражаясь изо дня в день, неизбежно начинает чувствовать себя последним – самым последним – экзорцистом, призванным на борьбу с великим врагом, князем мира сего, Сатаной. Церковь и ее епископы до сих пор мало что делают для обучения новых поколений экзорцистов. Это тревожит меня, и именно поэтому я согласился с таким названием. Я надеюсь, что остальные экзорцисты, начиная с моих друзей из Международной ассоциации экзорцистов, почетным президентом которой я являюсь, не обидятся и поймут смысл моей провокации. Я не чувствую себя выше их, я, как и они, всего лишь покорный слуга царства добра, воин Христа, бьющийся со злом.

Начну с Евангелия. Иисус трижды призывает Сатану, «князя мира сего»; святой Иоанн пишет, что весь мир находится во власти дьявола, и там же дополняет, что цель, ради которой Иисус пришел в мир, – это разрушить его козни. Дьявол – неутомимый Божий противник.

Святой Павел осмеливается называть дьявола «богом мира сего» и утверждает, что наша ежедневная борьба ведется не против людей из плоти и крови, но против Сатаны и его ангелов, что окружают нас.

Сегодня в наших церквях мало говорят о Сатане, и многие, даже среди духовенства, не верят в его существование. В этой книге содержатся рассказы о серии обрядов экзорцизма. Эти крайние случаи одержимости доказывают: дьявол существует. Даже если он невидим для человеческого глаза (потому что он – это бесплотный дух), он неутомим в своих действиях против нас.

Посещение обрядов экзорцизма или чтение рассказов о таковых, с обязательным диалогом между изгоняющим и Сатаной, являются неопровержимыми доказательствами существования дьявола.

Наконец, меня направляет Пресвятая Дева. Уже более тридцати лет я слежу за явлениями Меджугорья[2], этой чудесной катехизацией[3], когда Богоматерь обращается ко всему миру, этим продолжением сообщений из Фатимы[4], этой грозной проповедью обо всем, что бы ни произошло в истории человечества. Богоматерь постоянно говорит о Сатане, освобожденном от своих цепей; Она хочет вырвать людей из когтей Сатаны и вернуть их к Богу.

Мы живем в страшное время, когда кажется, что восторжествовал атеизм, то есть дьявол. Мы видим распад института традиционной семьи, разводы, аборты, растерянную молодежь; торжество эгоизма, погоню за удовольствиями, распространение других пороков.

Приходится сражаться даже за распятия – чтобы не утратить возможности лицезреть Иисуса Спасителя, победившего Сатану.

К чему призывает Мадонна? Непрерывно говорить о планах Бога и планах Сатаны. Бог хочет любви, мира, вечного спасения, дьявол же желает гибели мира. Мадонна собирает свое войско, рассеянное по всей земле. Силой обращения к Богу, четками, соблюдением постов это воинство победит армию Сатаны, жаждущую войн, разрушения, вечного проклятия, вызывающую к жизни различные пороки и даже – дьявольскую одержимость.

Если люди не ставят Бога на первое место, рушатся общество, взаимопонимание между народами и особенно вечные замыслы Бога, сотворившего нас для счастья. Если вы не верите в вечную жизнь, значит, вы ничего не понимаете в жизни земной.

Моя цель – заставить читателя задуматься о собственном пути, подчинить его цели, которую дал нам Бог. Давайте проснемся, пока еще не слишком поздно.

Габриэле Аморт

1. «Назначаю вас экзорцистом»

Я оказался в квартире кардинала Уго Полетти, викарного епископа Рима. Как всем известно, епископ Рима – сам папа, но еще в XVI веке понтифик передал пастырское управление викарию. На календаре было 11 июня 1986 года.

Полетти принимал священников без предварительной записи, так принял он и меня в тот день. Я просто, без всяких церемоний представился – и меня тут же приняли. У меня не было вопросов к своему епископу, я просто хотел побеседовать с ним (у священников часто возникает такая потребность), Полетти об этом знал – и потому никому не было надобности выдумывать важную причину, чтобы постучать в его дверь.

Он спросил меня о моей работе в обществе Святого Павла[5]. Я в самом деле был священником-павлинистом[6] (а также юристом, страстно увлеченным мариологией[7], профессиональным журналистом и главным издателем ежемесячника «Матерь Божья»). Не знаю, почему наш разговор вдруг зашел о падре Кандидо Амантини – о человеке, который в течение тридцати шести лет являлся официальным экзорцистом Римской епархии.

– Вы знаете падре Кандидо? – Полетти был удивлен.

– Да, – ответил я. – Однажды я из любопытства подошел к святилищу Скала Санта[8], где проводили обряды экзорцизма, – это в нескольких шагах отсюда – и встретил там падре Кандидо. С тех пор я время от времени его навещаю.

Полетти – кардинал, способный управлять и решать. Когда он принимает решение, он тотчас записывает его, ставя на листе подпись и печать.

К моему удивлению, Полетти без всяких пояснений выдвинул ящик стола, достал лист бумаги – бланк епархии – и начал писать от руки. Он писал всего минуту – несколько строк черными чернилами, – а потом вдруг вынул печать и резко ударил ею по правому нижнему краю листа.

Я не посмел ни о чем спрашивать. У меня мелькнула мысль – на самом краю сознания, похожая на предчувствие, – но я тут же отогнал ее и стал ждать решения кардинала.

– Прекрасно. – Полетти вложил лист в конверт и передал мне его незапечатанным. – Этот конверт для вас. Мои поздравления. Я знаю, у вас получится.

Несколько мгновений я не знал, что сказать. Принимая конверт, я вдруг вспомнил, что мне всегда говорил мой духовник в семинарии:

«Как узнать, выполняешь ли ты волю Божью? Только если ты подчиняешься своему епископу, можешь верить – ты на правильном пути».

Я привык всегда подчиняться. Идея стать священником пришла ко мне в 1937 году. Мне было двенадцать лет, и я предался ей, повинуясь призыву Божьему, и никогда не соблазнялся ничем иным. Даже когда мне очень нравились девушки, больше меня влекло мое призвание. Ничто не могло затмить мои убеждения. Это пошло мне на пользу, поскольку, когда пришло время выбирать между браком и священничеством, я сделал это искренне, не руководствуясь голой теорией.

После школы мне предстояло решить, в какую семинарию поступать. Меня тянуло к жизни в религиозном ордене, меня привлекали пассионарные личности, однако волею обстоятельств я оказался в Риме, где остановился у падре Джакомо Альберионе, основателя общества Святого Павла.

Я поделился с ним своим желанием стать священником.

– Завтра я отслужу за тебя мессу, – сказал он мне.

Рано утром я явился на мессу, а после ее окончания спросил падре:

– Бог услышал молитву?

– Да. Он сказал мне, что ты должен прийти к нам и стать павлинистом.

Я поверил словам Альберионе и решил вступить в общество Святого Павла, пусть и сделал это далеко не сразу.

Сначала я, записавшись в партизаны, прошел войну, по окончании которой был награжден медалью за воинскую доблесть. После я окончил курс юриспруденции и присоединился к Федерации студентов итальянских католических университетов, где встретил Джузеппе Досетти[9]: он пообещал мне блестящее будущее политика в христианско-демократической партии, но я остался верен выбору, который сделал еще в юности.

Я поступил в семинарию, стал священником и к тридцати двум годам начал занимать ответственные должности в обществе Святого Павла. Так продолжалось до июня 1986 года – пока кардинал Полетти неожиданно не вмешался в мою жизнь.

Я решился вскрыть конверт перед кардиналом и, прочтя его содержимое, нашел в нем именно то, что подсказывало мое воображение, – несколько весьма красноречивых строк.

Рим, 11 июня 1986 г.

Я, кардинал Уго Полетти, викарий архиепископа города Рима, настоящим назначаю экзорцистом епархии падре Габриэле Аморта, члена общества Святого Павла. Он также присоединится к падре Кандидо Амантини, когда возникнет такая необходимость.

Удостоверяю,

Кардинал Уго Полетти викарий архиепископа Рима

– Ваше Высокопреосвященство, я…

– Дорогой падре Габриэле, не нужно ничего говорить. Я решил так – так и должно быть. Церковь испытывает отчаянную нужду в экзорцистах, но Рим – более всего. В городе слишком много людей, страдающих от одержимости, и никто не берет на себя ответственности за их освобождение. Падре Кандидо не раз просил меня о помощи, но я всегда молчал, не зная, кого послать к нему. Когда вы, падре Габриэле, сказали мне, что знаете его, я понял, что не могу более ждать. У вас все получится. Не бойтесь, падре Кандидо – особенный учитель. Он знает, как помочь вам.

У меня не было слов. Я хорошо знаю Евангелие, знаю, что власть изгонять бесов дана Христом апостолам и их преемникам – епископам, – а они, в свою очередь, имеют право делегировать ее простым священникам, знаю, что Церковь не может существовать без экзорцистов, ведь мир полон одержимых людей. Но как знать, смогу ли я? И потом, почему я? Почему именно мне была уготована такая тяжелая, опасная участь?

Истоки борьбы между добром и злом – между Сатаной и Христом – сокрыты во мраке времен. Испокон веков за господство над миром борются две армии: армия дьявола и армия Христа. Дьявол возник потому, что один из самых красивых и благородных ангелов рая однажды решил восстать против Бога – и стал князем тьмы. Никто не знает, почему это произошло, но Сатана существует и хочет только одного: привести мир к самоуничтожению, а людей – к вечному проклятию. Этой битве нет конца, и ключевая роль в ней отведена папе. Это он прежде и более всего должен сражаться за то, чтобы силы ада не одержали победу над Церковью, и с ним должны быть все люди доброй воли, составляющие Ее части.

Особняком здесь стоят экзорцисты. Они во главе этой армии, противостоящей злу добром. Эти священники были выбраны для того, чтобы избавить человека и, следовательно, весь мир от присутствия Сатаны и его демонов. Но интересно, почему именно я должен стать одним из них?

Из кабинета кардинала Полетти я вышел с письмом о назначении в руках, со множеством вопросов в уме – и со страхом на сердце. Не сделав и нескольких шагов, я вдруг понял, что мне оставалось только одно.

Базилика Сан-Джованни-ин-Латерано[10] – старейший и известнейший собор в Риме. В одной из его боковых часовен всегда присутствует Святейшее тело Христово. Я вошел и преклонил колени, став на одну из множества деревянных скамеек, чтобы обратиться с просьбой к небу, вернее, к Мадонне:

«Матерь Божия, я принимаю это поручение, но и Ты защити меня, укрой меня своей мантией».

Это простая просьба. Всего несколько идущих от сердца слов.

Я хотел подчиниться моему епископу и отдать в руки Мадонны все мои страхи.

Кто я такой, чтобы сражаться с князем тьмы?

Я никто, но Бог есть все. Дьявола нельзя победить собственной силой – только вместе с силой небесной.

Много лет спустя я проводил обряд экзорцизма над одержимым, как вдруг понял: через него со мною говорил сам Сатана. Он плевал в меня оскорблениями, проклятиями, обвинениями и угрозами, пока не сказал:

– Уходи, священник. Дай мне возможность остаться.

– Ты уходи, – ответил я ему.

– Пожалуйста, священник, уходи. Я не могу ничего совершить против тебя.

– Скажи мне, во имя Христа, почему ты не можешь ничего совершить?

– Потому что твоя Госпожа защищает тебя. Она облачила тебя в свою мантию, и я не могу добраться до тебя.

До 1986 года дьявола для меня не существовало. Конечно, я знал о нем: я хорошо изучил Катехизис[11] и учение Католической церкви и знал, что добро всегда противостоит злу – Христос и Его Царство противостоят дьяволу и его чертогам. Но у меня никогда не было опыта непосредственного общения с Сатаной. Мне не доводилось встречаться с ним лицом к лицу. Однако зло всегда было частью моего существования – как и существования нас всех.

В детстве я вместе с отцом и матерью ходил на мессы в Модене – городе, где я родился. Во время них я часто засыпал на полу, прямо под скамейкой, стоявшей у моих ног. Когда я спал и молчал, а не носился по церковным проходам, мать награждала меня – обычно давая мне конфету. Если вместо этого я ерзал и шумел, то оставался без сладкого. В этом для меня было добро и зло – в улыбках матери и моих капризах, розыгрышах и ласке отца, слезах и утешениях.

Более ясное восприятие зла появилось у меня после моей первой исповеди. Тогда я понял, что зло – это серьезное чувство и от него необходимо избавляться. Родители научили меня исповедоваться каждую неделю. Они так и сказали мне: «Знаешь ли ты, что является лучшим средством против зла? Еженедельная исповедь».

Они оказались правы. И на самом деле даже сегодня я говорю всем, что хорошая исповедь лучше любого обряда экзорцизма. Признание греха возвращает человека к милости Божьей, Божьей благодати. Сатана начинает сходить с ума, когда кто-то примиряется с Богом: он чувствует себя побежденным – и приходит от этого в ярость. Чистосердечная исповедь побеждает его замыслы.

Сатане очень трудно проникнуть в тело тех, кто пребывает в состоянии благодати. Бог с ними. Мадонна с ними. И Бог, и Мадонна сильнее Сатаны.

Я рассказывал духовнику о своих грехах, признавался в содеянном, но ко мне не приходило ясного осознания, что за сотворенным злом стоит дух. Дух живой, активный и всегда занятый своим разрушительным делом. Я довольствовался чистотой умозрительных заключений. И даже когда я, перестав быть отроком, решил сделаться священником, я думал о чем угодно, только не о том, что я должен стать занозой в сердце Сатаны.

Идя в священники, я потакал желанию, возникшему в моем сердце еще в детстве. Оно же заставило меня отказаться от политической карьеры, так ясно явившейся передо мною.

В 1946 году, в возрасте двадцати одного года, меня назначили заместителем национального делегата тогдашнего президента молодежных движений от христиан-демократов Джулио Андреотти[12]. В то время я имел тесные связи с политической группой Джорджио Ла Пира, Джузеппе Доссетти, Аминторе Фанфани и Джузеппе Лаззати[13]. Когда Андреотти повысили до секретаря президента Совета министров, мне предложили занять его должность, однако я, не раздумывая ни мгновения, тотчас оставил политику, чтобы найти свое место среди преданных Богу.

Я вернулся к падре Альберионе и стал павлинистом. В 1954 году меня рукоположили в священники. С 1954 по 1986 год я оставался простым священником-павлинистом с должностями разного уровня в «управлении» группы.

За все эти годы я встречался с Сатаной лишь однажды.

Тогда я только недавно стал священником и на неделю отправился проповедовать в приход в десяти километрах от Брешии. Приходского священника звали дон Фаустино Негрини. Ему было сорок лет. Все любили его: две тысячи приходских душ ему поклонялись и следовали за ним во всем. Однажды он сказал: «Пойдемте со мной», – и отвел меня в ризницу. Там я увидел женщину, которая представилась как Аньезе Саломони. Я не забыл этого имени. По сей день я помню даже тембр ее голоса.

Я не знаю, почему дон Фаустино сделал это. Может быть, он хотел сделать меня причастным ко всем важным событиям своего прихода. Однако Аньезе жаждала рассказать мне свою историю. Я долго слушал ее.

Меня охватил страх: Аньезе исполнилось всего шестнадцать лет, когда Сатана вошел в нее. Почему именно в нее? Дон Фаустино имел разрешение епископа своей епархии на проведение обрядов экзорцизма и во время одного из них он спросил дьявола об Аньезе: «Почему ты вошел именно в нее? Во имя Христа, ответь мне».

Когда я возвращаюсь к ответу, что дал Сатана, то и сейчас теряю дар речи: «Во всем приходе не было никого чище, целомудреннее и святее Аньезе. И поэтому я сделал ее своей».

Это большая загадка. Правда, что те, кто живут в благодати Божьей, не должны бояться: Сатана мало что может сделать против них. Но также верно и то, что дьявол могущественен, что он желает поставить себя выше всех, кто свят, выше тех, чья душа и тело принадлежат Богу.

Обряды по освобождению Аньезе проходили очень тяжело. Это были долгие часы ожесточенной битвы, растянувшиеся на годы.

Однажды дон Фаустино повез ее за сотни километров, к падре Пио из Пьетрельчины, чтобы найти помощь. Во время поездки из Ломбардии в Апулию автомобиль постоянно глох, несмотря на то что сбоев в двигателе обнаружено не было: дон Фаустино неоднократно выходил из автомобиля, чтобы проверить его, и, только когда он читал молитву, машина волшебным образом заводилась – чтобы через несколько километров заглохнуть вновь. Дорога была долгой и утомительной.

Падре Пио не был экзорцистом, однако он прогонял многих демонов простыми благословлениями и молитвами. Сатана боялся падре Пио. Все остановки, что приходилось делать машине, настороженное отношение и временами ярость освобождаемых одержимых – все это служило явными признаками страха Сатаны перед монахом из Пьетрельчины.

Казалось, падре Пио не сделал с Аньезе практически ничего. Он провел обряд экзорцизма – но не освободил ее. Сатана торжествовал. Он издевался над падре Пио, он кричал устами Аньезе: «Я сделал это, я сделал это!» – и смеялся, опьяневший от радости. Машина проехала многие километры, отделявшие Сан-Джованни-Ротондо от Брешии без остановок. Никаких заминок – ведь более не было необходимости препятствовать поездке. Но Сатана еще не знал, что обряд экзорцизма падре Пио имел свой скрытый эффект: вскоре Аньезе обрела свободу.

Дон Фаустино попросил Сатану сказать ему во имя Христа, когда он покинет тело одержимой, – и тому против своей воли пришлось открыться. В назначенный день и час всех прихожан позвали на церковную площадь. Аньезе на глазах у всех была освобождена от демонов в одно мгновение – как только начался обряд. Это стало радостью и облегчением для всей округи.

Не знаю, почему через несколько месяцев после моего рукоположения в священники Бог благословил мое знакомство с Аньезе Саломони. Может быть, он хотел дать мне почувствовать, с чем мне придется столкнуться и начать бороться через много лет. Дело в том, что со дня, когда я родился, и до самого 1986 года встреча с Аньезе Саломони была единственным опытом моего непосредственного общения с дьяволом. Неисповедимы пути Господни – а его предначертания тем более. Даже в шестьдесят лет Бог может дать человеческой жизни сильный толчок.

Через несколько дней после встречи с кардиналом Полетти я отправился к падре Кандидо Амантини и предложил ему ознакомиться с письмом о моем назначении. Падре Кандидо прочел его и безо всяких эмоций сказал:

– Хорошо. Давайте начнем сразу. Вы должны сделать две вещи. Первое – взять описание обряда экзорцизма на латыни, прочесть двадцать одно правило[14], предшествующее ему, и запомнить их. Без этих правил вы потерпите поражение. Второе – начните читать молитву экзорцизма дома, в одиночестве.

Я подчинился учителю и приступил к изучению двадцати одного пункта правил. Меня сильно впечатлили уже первые из них – это были наставления общего порядка. Они объясняли, что никогда не следует верить, будто все, кто считают себя одержимыми, действительно одержимы: многие из них могут быть психически нездоровы. Вместе с тем они учили, что дьявол скрывается, и потому экзорцисту необходимо быть не только очень осмотрительным, но и хитроумным.

Каковы признаки одержимости? Речь на неизвестных в настоящее время языках или понимание, что на таковых говорят другие люди, пророчествование, демонстрация сил и способностей, выходящих за пределы физических возможностей человека или его возраста, и другие подобные явления.

Досконально изучив формулы обряда экзорцизма, я начал повторять их и вмешиваться в судьбу одержимых – сначала рядом с падре Кандидо, потом самостоятельно. Падре Кандидо помог мне освоить тонкости этого ремесла.

• Никто не может изгнать нечистую силу, если он не знает двадцати одного правила. Их не найти на итальянском языке – они существуют только на латыни[15]: таким образом они недоступны всем и каждому и служат только экзорцистам.

• Говорят, чтобы узнать состояние человека перед вами, после одной или двух молитв экзорцизма необходимо спрашивать одержимого, что вошло в его голову – или тело, чтобы понять, каких слов дьявол боится более всего, и после настойчиво их повторять.

• Необходимо осознавать, на какие ухищрения и обман идет Сатана, чтобы ввести экзорциста в заблуждение. На самом деле обычно они лгут – так им легче изматывать священника, заставить его сдаться. Иногда дьявол заставляет пострадавшего притворяться больным, чтобы сокрыть его одержимость. Иногда он, сделав свое черное дело, прячется и как бы освобождает тело – но экзорцист не должен останавливаться, пока не увидит признаки того, что Сатана действительно покинул тело человека.

• Случается, что дьявол чинит священнику всевозможные препятствия, чтобы одержимый не подвергался обряду экзорцизма, или пытается убедить его, что это обыкновенная болезнь. Бывает, что во время проведения обряда Сатана погружает одержимого в сон, показывая ему видение, а сам прячется, – поэтому экзорцисту может казаться, что человек уже освобожден.

• Некоторые одержимые говорят, что стали жертвой сглаза, что на них наслали порчу, – то есть они рассказывают, кем это было сделано и каким, по их мнению, образом, от этого можно избавиться. Но в таких случаях окружающим необходимо быть предельно осторожными и не поддаваться соблазну обратиться к магам или прорицателям вместо служителей Церкви.

• В других случаях Сатана позволяет одержимым отдыхать и причащаться – так, что окружающим и самим одержимым кажется, будто он на самом деле ушел.

• Иисус сказал, что «некоторые виды бесов не изгоняются ничем, кроме молитвы и поста»[16]. Экзорцист должен приложить все усилия, чтобы воспользоваться этими двумя очень мощными средствами для получения Божьей помощи и изгнать Сатану, следуя примеру Отцов Церкви – либо лично, либо путем назначения других.

• Одержимого, если это возможно, исцеляют в церкви или в любом другом освященном и удобном для этого месте вдали от толпы. Однако в случае болезни одержимого или по любой другой уважительной причине обряд экзорцизма допустимо проводить дома.

• Одержимого нужно просить молиться за свое исцеление, если он физически способен на это и находится в своем уме, поститься, чаще исповедоваться и причащаться – это станет ему поддержкой. Во время обряда экзорцизма он должен оставаться собранным, обращаться к Богу с твердою верою, просить себе здоровья со всем смирением.

Когда дьявол более всего мучает его, одержимому следует терпеть и ни на секунду не сомневаться в помощи Божьей.

• Ему должно держать в руках или во всяком случае перед глазами распятие – или реликвии святых, если это возможно. Хранить их нужно надежно: завернув в ткань, положить на грудь или на голову одержимого. Должно уделить этому особое внимание – к священным объектам нельзя относиться недостойно. Нельзя допускать, чтобы дьявол причинил им вред. Хлеб и вино при евхаристии не должны лежать на голове и вообще на теле одержимого. Опасность непочтительности велика.

• Речь экзорциста должна быть четкой: он не может путаться в словах, задавать лишние вопросы, вызванные собственным любопытством, пытаться раскрыть сокрытое или будущее – только если таковое не относится к его собственным делам. Скорее, экзорцист должен заставить нечистого духа молчать и отвечать только на его вопросы и ни в коем случае не верить Сатане, если тот расскажет ему, как это часто случается, что он был душой какого-нибудь святого, усопшего или доброго ангела.

• Есть несколько обязательных вопросов, которые экзорцист должен задать: «Как тебя зовут? Ты один – или вас много? Когда ты вошел в этого человека? Почему ты решил завладеть им?»

• Что касается другого – суетности дьявола, смеха, сквернословия, оскорблений, которые он необъяснимым образом исторгает изо рта одержимых, и прочих пустяков – экзорцист должен это презирать или пресекать вовсе. Ему стоит предупредить своих подручных, что им следует подготовиться не обращать на это внимания и не задавать вопросы одержимому, а лучше молиться за него Богу – смиренно и настойчиво.

• Молитвы экзорцизма – слова обряда изгнания Сатаны – необходимо произносить или читать властно, с великой верою, смирением и рвением. Когда экзорцист понимает, что дух томится, надо начинать давить сильнее. Если становится заметно, что страдает тело одержимого (оно поражено и (или) на нем появляется бубон[17]), надо перекрестить его и окропить святой водой – экзорцист должен всегда держать ее наготове.

• Экзорцисту также нужно следить, какие слова вызывают у Сатаны дрожь, и не переставать повторять их до самого конца обряда. Когда дело дойдет до приказа, повторять их чаще, наращивая темп речи и силу голоса. Если прогресс заметен, продолжать это в течение двух, трех, четырех часов – вплоть до победного конца.

• Экзорцист должен остерегаться назначать или советовать любые лекарства и оставить эту задачу врачам.

• При изгнании дьявола из женщины всегда должно присутствовать доверенное лицо – тот, кто будет удерживать одержимую во время обряда. Лучше всего, если это будут члены ее семьи. Экзорцист не должен говорить или делать ничего, что может вызвать плохие мысли.

• Во время обряда экзорцизма важно часто использовать слова Священного Писания – не чужие и не свои собственные. Спросите Дьявола, вошел ли он в это тело, следуя магическим или злым знакам или вместе с проклятой едой, которую съел одержимый (ее нужно выбросить). Если таким образом экзорцист узнает, что именно оказало такое воздействие на человека, необходимо вынудить Сатану сказать, где оно, чтобы это сжечь.

• Одержимому следует рассказать экзорцисту об искушениях, которым он подвергается.

• Если в результате обряда одержимый будет освобожден, его следует предостеречь тщательно ограждать себя от греха, чтобы не дать Сатане возможности вернуться. В этом случае его состояние может стать хуже, чем до или во время освобождения.

Таковы общие правила, которые можно найти в описании древнего обряда на латыни, правила, что падре Кандидо просил меня выучить наизусть прежде, чем я начну изгнание нечистой силы. Они фундаментальны – пусть в бою с дьяволом и может случиться решительно все что угодно, и от выученного будет мало пользы – или никакой пользы вовсе.

В таких случаях нам должно сделать только одно – призвать на помощь особенного человека.

Я не могу перечесть, сколько раз Богородица приходила мне на помощь. Она была рядом со мною начиная с первого обряда экзорцизма – и еще раньше, всегда, в ходе всей моей жизни: еще до того, как я стал священником, когда началась война, когда мне, как и всем, пришлось оставить семью и близких.

Я знал, что падре Альберионе посвятил своих духовных детей Королеве апостолов[18] – чтобы она защитила их. Я поступил так же: попросил падре Альберионе посвятить меня и всю мою семью Богоматери.

Война началась. Война закончилась. И я, как и все братья мои, не пострадал. Ни одна пуля не задела меня. Ни одна. Даже мои братья, несмотря на ужасные опасности, остались невредимы.

Это очень много значило для меня. До рукоположения в моей голове еще оставалось сомнение, связанное не столько с самим принятием священнического сана, сколько с местом, в котором Бог хотел видеть меня священником. Я думал: «Прав ли я, присоединяясь к павлинистам? Неужели это действительно то, чего хочет от меня Бог? Или он хочет, чтобы я был где-то еще?»

Я отринул сомнения в самый день своего рукоположения. Моя мать приветствовала падре Альберионе и сказала ему:

– Благодаря посвящению Мадонне, что вы совершили, мой Габриэле и его братья сохранили себя.

Я плакал от радости. Своим простым наблюдением мать подтвердила, что Мадонна защитила меня благодаря посвящению падре Альберионе и что именно павлинистом Бог хотел видеть меня. Мадонна спасла меня на войне – поэтому я стал священником, священником в обществе Святого Павла.

Надо сказать, что посвятить человека непорочному сердцу Марии – значит воздвигнуть вокруг него невидимый, но непроницаемый щит. Почему сегодняшние матери не посвящают своих детей Мадонне? Для этого не нужно многого: простая молитва, прочитанная священником с таким намерением. Все дети должны быть посвящены Ее непорочному сердцу: таким образом они будут находиться под уникальной защитой.

Щит Богоматери защищает меня и сегодня. Даже Сатана знает об этом, и, когда во время обряда я упоминаю мать Иисуса, он начинает дрожать и плакать, словно ребенок. Это не вызывает у меня сострадания. Я позволяю ему плакать, зная, что она, Богоматерь, – самая надежная защита из всех, под которую я могу себя поставить, зная, что она в мгновение ока может изгнать Сатану и низвергнуть его в ад – где он и заслуживает быть.

Моя жизнь была отмечена Богоматерью. Это ярко проявилось в 1959 году. Тринадцатого сентября того года Италию посвятили непорочному сердцу Марии. Все произошло в Катании. Это стало кульминацией XVI Национального евхаристического конгресса[19]. Это была чудесная симфония, возникшая между евхаристическим поклонением и почитанием Марии. Этим событием мы хотели вернуть народ к Мадонне: для пробуждения веры, более частого посещения церковных богослужений и создания нового образа христианина в обществе. Удивительно, но мне доверили координацию всего мероприятия. Мало того, мне также пришлось работать все предыдущие месяцы, чтобы поставить статуи Мадонны Фатимской во всех католических итальянских столицах. Это был год напряженной, тяжелой работы, год, посвященный Мадонне и ее царству – царству света. Я никогда бы не подумал, что спустя годы буду снова сражаться за это царство, за Мадонну, – но уже в другом качестве, в облачении экзорциста.

2. «Мужайтесь! Сегодня ваш черед». Я впервые против Сатаны

Каждый раз, когда я провожу обряд экзорцизма, я иду в бой. Перед тем как броситься в него, я надеваю кирасу[20] – пурпурный палантин[21], закрылки которого длиннее тех, что обычно носят священники, когда служат мессу Я часто накидываю палантин одержимым на плечи – он помогает мне успокоить их, если во время обряда они вдруг впадают в транс, начинают пускать слюни, кричать или, обретши сверхчеловеческую силу, пытаются напасть на меня. Беру я с собой и книгу на латыни с формулами экзорцизма. Немного святой воды – чтобы при необходимости окропить ею одержимых. Распятие с медальоном святого Бенедикта[22] внутри, которого Сатана так опасается.

Бой длится часами – и почти никогда не заканчивается изгнанием Дьявола. На полное освобождение человека может уйти много лет – Сатану трудно победить: он часто прячется, скрывается, вынуждает экзорциста искать и выслеживать, заставляет открыть свое имя. Тогда во имя Иисуса Христа экзорцист должен велеть ему уйти.

Сатана защищает себя всеми известными способами. У экзорциста могут быть подручные, которые во время обряда отвечают за безопасность одержимого, но ни один из них не должен говорить с одержимым. Если они это сделают, Сатана получит возможность атаковать их. Единственный, кто должен говорить с одержимым, – это сам экзорцист. Он не ведет диалога с Сатаной – он повелевает. Если экзорцист вступит в диалог, Сатана будет сбивать его с толку до тех пор, пока экзорцист не окажется побежденным.

Сегодня я провожу по пять-шесть обрядов экзорцизма в день. Еще несколько месяцев назад я проводил гораздо больше – десять или двенадцать. Я проводил обряды даже в воскресенье. Даже в Рождество. Я так много работал, что падре Кандидо однажды сказал мне:

– Возьмите несколько выходных. Вы не можете заниматься изгнанием нечистой силы каждый день.

– Но я не такой, как вы, – ответил я. – Я не обладаю вашим даром. Вы можете определить, одержим человек или нет, просто посмотрев на него, я – нет. Прежде, чем это понять, я должен узнать Сатану.

За эти годы я приобрел большой опыт, но это не значит, что «игра» стала проще. Каждый проведенный обряд – это особый случай. Сейчас я встречаюсь с теми же трудностями, что и в первый раз – в то время, когда после месяцев моих репетиций дома в одиночестве падре Кандидо сказал мне: «Мужайтесь! Сегодня ваш черед. Сегодня вы вступите в бой».

– Вы уверены, что я готов?

– Никто и никогда не готов к таким вещам, но вы достаточно подготовлены, чтобы начать. И помните: в каждой битве вы рискуете.

Антонианум[23] представляет собой большой комплекс, расположенный в Риме на Виа Мерулана, недалеко от площади Сан-Джованни-ин-Латерано. Там, в комнате, недоступной большинству людей, 21 февраля 1987 года я провел свой первый обряд экзорцизма. Падре Массимилиано, францисканский монах хорватского происхождения, обратился за помощью к падре Кандидо: по его мнению, в фермера из деревни в окрестностях Рима вселился дьявол. Падре Кандидо сказал ему:

– У меня нет времени. Посылаю к тебе падре Аморта.

Прибыв на несколько минут раньше, я вошел в пустую залу Антонианума. Я не знал, что меня ждет. Я много практиковал, изучил все, что следовало изучить, но непосредственная работа была нова для меня. Я довольно расплывчато представлял себе человека, над которым должен был провести обряд экзорцизма, – падре Кандидо почти ничего о нем не рассказал.

Первым в комнату вошел падре Массимилиано, а за ним – стройный, почти худой мужчина лет двадцати пяти. Было заметно его скромное происхождение: руки у него были костлявые и морщинистые – руки человека, каждый день выполняющего прекрасную, но очень тяжелую работу Руки, возделывающие землю. Прежде чем мы начали разговор, неожиданно вошел третий человек, и я спросил:

– Кто вы?

– Я переводчик, – ответил он.

– Переводчик?

Я посмотрел на падре Массимилиано и попросил объяснений: присутствие неподготовленного человека в зале, где происходит изгнание нечистой силы, могло оказаться для этого человека фатальным. Сатана во время обряда способен напасть на присутствующих, если они не готовы. Падре Массимилиано поспешил успокоить меня:

– Вам не сообщили? Когда он входит в транс, он говорит только по-английски. Для этого нужен переводчик. Иначе мы не узнаем всего, что Сатана хочет нам сказать. Он подготовлен. Он знает, как себя вести. Он не позволит себя обмануть.

Я надел палантин, взял требник[24] и распятие, а затем, держа под рукой святую воду, открыл молитву экзорцизма на латыни:

– Не взирай, Господи, на грехи наши или родителей наших, и да не свершишь воздаяния за грехи наши. Отец наш… И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого[25].

Одержимый не дрогнул и мускулом – продолжал сидеть на деревянном стуле, на который я его посадил.

Я начал читать Псалом 53.

– Боже! Именем Твоим спаси меня и силою Твоею суди меня. Боже! Услышь молитву мою, внемли словам уст моих, ибо чужие восстали на меня и сильные ищут души моей; они не имеют Бога пред собою.

Никакой реакции. Крестьянин молчал, опустив глаза.

– Вот, Бог – помощник мой; Господь подкрепляет душу мою. Он воздаст за зло врагам моим; истиною Твоею истреби их. Я усердно принесу Тебе жертву, прославлю имя Твое, Господи, ибо оно благо, ибо Ты избавил меня от всех бед, и на врагов моих смотрело око мое. Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу!..[26]!

Мой Боже, сохрани раба Своего, который на Тебя возлагает надежду. Будь для него, Господи, крепостью, защищающей от неприятеля. Да не воспользуется им в своих целях враг, и дух неправедный да не повредит ему. Ниспошли ему, Господи, помощь из Своей святыни и с Сиона – защиту ему[27]. Господи! Услышь молитву мою, и вопль мой да придет к Тебе[28]. Господь с вами. И духом твоим[29].

Именно в этот момент фермер внезапно поднял голову и посмотрел на меня, чтобы взорваться злым и страшным криком. Он раскраснелся, громко частя ругательства на английском, но, пусть и хотел меня напугать, остался сидеть, боясь приблизиться ко мне.

– Заканчивай, священник! Заткнись, заткнись, заткнись!

И вновь богохульства, непристойности, угрозы.