Дом для призрака – 2. Куда идёшь, человек?

Глава 1 Школа

Я сидел в большом современном спортзале на длинной скамейке, установленной возле стены, и наблюдал, как по баскетбольной площадке носятся и орут десяток подростков обоего пола. Но, честно говоря, игра как таковая интереса для меня не представляла. Меня интересовал только один игрок, а если точнее, девушка, на вид примерно восемнадцати лет. Она была высокая, стройная, быстрая, как, впрочем, и все на этой площадке. Необычными были её волосы, длинные, шикарные волосы почти до пояса, волнистые, золотистого цвета, и светлая кожа, можно даже сказать, кожа была под стать волосам несколько золотистой.

Вроде бы в таком внешнем виде не было ничего странного, применительно для человека. Но не для неё, она была оборотнем, чистокровнейшим оборотнем, если судить по взятым у неё много раз анализам крови и всяким разным другим анализам. Она волк! Волк-оборотень со всеми присущими этим творениям силой, скоростью, выносливостью и умом. Её необычность как раз и заключалась в её внешнем виде, в её волосах и в цвете кожи. Ни у одного оборотня, которого знает наша необычная наука, никогда не было волос такого цвета и такой длины! Ни у одного! Независимо, у женщин это или мужчин, волосы вырастают до плеч, не более, потом перестают расти. Их можно подстричь, они отрастут вновь, но не ниже плеч. И их цвет – это всевозможные оттенки русого, довольно часто – брюнеты, цвет кожи у которых ближе к смуглому, но никак не светлый и волосы не блондинистая солома.

Ну вот, набегались, перерыв. Обе команды сбежались, каждая к своему тренеру, где игроки начали галдеть, перебивая друг друга и размахивая руками. От нетерпения некоторые даже подпрыгивают на месте. Энергия из этих созданий прёт через край, и совладать с ней в состоянии, пожалуй, тоже только оборотни, кем их тренеры, собственно, и являются. Предмет моего внимания отошла в сторонку, распустила сбившиеся под резинкой волосы и, изящно взмахнув головой, опять ловко собрала их в длинный хвост. При этом быстро обежала глазами зал, мазнула взглядом по мне и отошла к орущей толпе. Да, вот еще глаза! Не может быть у оборотня ярко-синих глаз, а у неё глаза именно ярко-синие, и ничего с этим не поделаешь. Девушка красивая, я бы даже сказал, очень красивая! Ладно, пора идти, я встал с лавки и… поймал летящий в меня мяч. Раздался свисток, ко мне подбежал мой неправильный оборотень и протянул руки за мячом.

– А может, я сразу в кольцо? – улыбнулся я ей. Она забавно сморщила носик, почему-то покраснела и кивнула:

– Давайте!

Я без размаха, одной кистью отправил мяч через всю площадку в кольцо, куда он благополучно и залетел, миновав обруч и задев только сетку. Пока девушка отвернулась, провожая глазами полет мяча, я успел разглядеть её вблизи. Ничего необычного не чувствовал, просто оборотень, никаких странностей в ней нет. Кроме внешнего вида. Заработав для себя «трёхочковый», повернулся и пошел к выходу, с удовольствием услышав за своей спиной восторженный гул и, с некоторой долей зависти, выкрики о везении.

«Да нет, ребятки, это не везение, – усмехнулся я, – да и вы по сравнению со мной только дети, пускай сильные, быстрые, но все равно дети! Хоть и чувствуете, что я человек, обычный человек, не более того! Ну а я… хвастун. Может быть, не очень наглый, но хвастун. Что поделаешь, все мы грешны».

Выйдя из спортзала и миновав уютный холл, я поднялся на второй этаж, и, пройдя метров тридцать по широкому коридору, застеленному по всей длине дорожкой синего цвета, уперся в двери, на которых была закреплена латунная табличка с импозантной надписью «Директор». Постучался и, услышав лаконичное «не заперто», открыл дверь и вошел. Из-за большого, солидного стола поднялась и пошла мне навстречу симпатичная женщина лет шестидесяти. Сколько ей на самом деле лет, я не знал, наверное, много, спрашивать не буду. Помню, спросил как-то-раз у одной бабушки, потом краснеть пришлось.

– Здравствуйте Александр Андреевич, – улыбнулась она мне, – нам сообщили, что вы должны приехать, а когда, не сказали. Вам надо было позвонить мне, я бы за вами машину отправила.

– Здравствуйте, Клавдия Ивановна, – улыбнулся я ей в ответ, – ничего страшного, я взял машину напрокат, сам хочу по вашим местам покататься. Поэтому какой смысл гонять служебную машину.

Хозяйка кабинета изящным движением показала мне рукой на кресло, стоящее возле небольшого столика. Я уселся, а она поманила пальцами кресло для себя, и когда оно подъехало к ней, поправила его и, устроившись напротив меня, спросила:

– Что-нибудь пить будете?

– Нет, спасибо, хотелось бы сразу к делу.

– Я вас понимаю, – с этими словами Клавдия Ивановна вытянула руку в сторону своего стола, и к ней плавно перелетела лежащая на нем папка. Ловко перехватив бумаги в воздухе, она протянула их мне, – прошу!

Благодарю, – улыбнулся я, забирая у неё материалы и открывая папку, – так, посмотрим, сирота, восемнадцать ей исполняется через два месяца, значит, заберем её мы уже в августе, вернее, после сдачи ЕГЭ, совершеннолетнюю никто здесь держать не станет. Ладно, все я это уже знаю.

Я закрыл папку и обратился к директору:

– Расскажите сами, что вы об этом думаете, прочитать бумаги я всегда успею.

Клавдия Ивановна задумалась, откинулась в кресле и с некоторой даже озабоченностью начала:

– С этой девочкой все странно, даже к нам Алёна попала необычно. На неё случайно наткнулись в лесу недалеко от города. Она была полностью раздета и ничего не помнила. Её подобрали и привезли в больницу, разумеется, об этом пошли разговоры, наши ею заинтересовались, проверили и поняв, кто она, сразу определили в нашу школу. В приёмную семью к оборотням поместить не могли, у неё была полная потеря памяти, и за ней поначалу нужен был постоянный присмотр.

Директор помолчала, видимо, собираясь с мыслями, а потом продолжила:

– Еще одна странность была в том, что она очень быстро начала восстанавливаться, буквально за два месяца вспомнила все! Как читать, писать, считать, всю школьную программу до одиннадцатого класса, что соответствовало её возрасту, знала даже много больше, чем предусматривала программа. Оборачиваться она тоже умела. Не могла вспомнить только кто она, откуда, и кто её родители. Проверка через полицию ничего не дала, с заявлением о пропаже никто не обращался. Вот, пожалуй, и всё. Хотя нет. Не знаю, важно это или нет, но Алёна значительно опережает в развитии других ребят, хоть и пытается это скрыть. Вот теперь всё!

Вот так вот. Вундеркинда с потерей памяти нам еще для полного счастья не хватало. А не отметилась ли и здесь моя создательница? А то потеря памяти, знаете ли, наводит на размышления.

Я встал из кресла и поблагодарил:

– Спасибо, Клавдия Ивановна, вы нам очень помогли, вы не будете возражать, если я вот это заберу с собой, – кивнул я на папку, лежащую на столике, – всё равно после экзаменов ваша воспитанница приедет к нам в исследовательский центр, работой её обеспечим, да и понаблюдать за ней надо бы.

– Конечно, забирайте, нам-то уже и ни к чему, только место в архиве занимать будет. Она глянула на большие напольные часы, стоящие напротив её стола, и добавила, – кстати, уже время обеда, нет желания перекусить, столовая у нас хорошая, готовят вкусно?

– С удовольствием, – с радостью согласился я. Порадовать себя, и правда, время пришло.

В это время открылась дверь и в кабинет вошла красивая женщина.

«Дежавю! Не иначе, – думал я, разглядывая рыжую зеленоглазую женщину, – она со Светкой даже чем-то похожа».

– Знакомьтесь, Александр Андреевич, это Ирина, мой заместитель по воспитательной работе, – представила мне вошедшую ведьму хозяйка кабинета. Затем указала на меня рукой, – а это Александр Андреевич, он к нам приехал из Сибирского исследовательского центра по делам. Покажите, пожалуйста, ему, где столовая, и вообще, поухаживайте за гостем.

– С удовольствием поухаживаю, – сверкнула на меня глазами рыжая Ирина и, показав рукой на дверь, промурлыкала:

– Прошу! А мне и деваться-то некуда, пошёл. Есть охота!

– Как поживает Светлана Валентиновна? Замуж, еще не вышла? – ехидным голоском спросила моя сопровождающая, когда мы покинули кабинет директора.

– У неё всё нормально, не вышла, – проскрипел я, думая о том, что в столовой в рот надо будет целиком затолкать котлету, а потом долго её жевать, чтобы не отвечать на вопросы этой ведьмы.

«Слава Богу, пришли», – подумал я, заходя следом за Ириной в большой зал, в котором стояли два десятка столов, половина из которых была занята детьми. Еще человек десять детей стояли возле раздачи, расставляя на разносы тарелки.

Ирина взяла меня под руку, и мы чинно пристроились в конце очереди. В столовой было шумно, как и везде, где много детей. Пока мы, не торопясь, занимались самообслуживанием, на нас стали поглядывать, шум постепенно начал стихать, и наконец я услышал:

– … Да точно тебе говорю, он это, я его хорошо запомнил…

– А ведь и правда, пацаны! Точно он! – … Да он же, он, тебе говорю!

Кто с кем из детей разговаривал, я не знаю, но разнос я себе нагружал уже в полной тишине, а все, кто находился в столовой, смотрели на меня.

– Чего это они? – спросил я у Ирины, когда мы уселись за стол и начали есть. Причём на меня продолжали исподтишка глазеть, а детки постарше, относящие себя к слабому полу, так вообще стали строить мне глазки. Заметив это, моя сопровождающая захихикала и тоном заядлой сплетницы сообщила:

– А вы, Александр Андреевич, пользуетесь невероятной популярностью. Среди детей гуляют записи, часа на полтора, с вашими подвигами. Особенно вы нравитесь девочкам, они от вас просто без ума.

Я чуть пресловутой котлетой не подавился! Как хорошо, что краснеть почти разучился. Ведьмы везде одинаковые, что у нас, что здесь. Ехидство у них у всех, наверное, в крови.

Наконец все успокоились, насмотрелись, и я умудрился даже поесть, не подавившись. После обеда я поблагодарил Ирину за приятную компанию и вышел во двор школы. Это учебное заведение было небольшим, как и другие школы, в которых учатся особые дети, опекаемые нашей конторой. Для министерства образования эти учебные заведения были обычными частными школами, которые проходят все положенные проверки и никогда никаких нареканий у министерства по вполне понятным причинам не вызывают.

Я, задумавшись, бродил по аккуратным дорожкам в школьном парке и не знал, что мне делать с этой девочкой.

Да, она необычна! Внешность и всё такое. Она умнее других? Ну и отлично! Это здорово! И даже полезно для общества. И зачем, спрашивается, я тогда вообще сюда приехал?! Посмотреть на красивую девушку-оборотня с необычной внешностью? Нет! Сто раз нет!

Усевшись на кстати подвернувшуюся возле дорожки лавочку, я откинулся на удобную спинку и закрыл глаза.

Итак, когда Николаич на планерке, которую я с некоторых пор обязан был посещать, сообщил, что в этой школе заканчивает обучение и готовится выйти в свет оборотень с необычной внешностью, я сразу же заявил, что надо съездить и посмотреть. Когда же Мария Николаевна сказала, что направит в школу одного из своих людей, я не дал, заявил, что поеду сам. Почему? Сюда ведь изначально вообще никого не планировали отправлять. Странная внешность? Ну и что, мы все тут странные, некоторые так даже очень странные, а еще и страшные. Меня как будто что-то потянуло в эту школу, хотя я даже не знал, где она находится. А почему раньше не тянуло? Почему мне захотелось в эту школу только тогда, когда я узнал об этом оборотне? Странно и непонятно. А к своим чувствам и непонятным желаниям я уже давно отношусь с большой серьезностью и вниманием. Именно поэтому я и здесь. Из-за этой девушки. Ну а решение о том, что эта самая Алёна будет работать у нас, мной было принято спонтанно, еще в кабинете у Клавдии Ивановны. Есть у меня уже такие полномочия. Я открыл глаза, вставать с удобной лавочки не хотелось, но надо. Поднявшись через не хочу, пошел в школу, сделав вид, что не заметил спрятавшихся в кустах и давно следивших за мной детей. Поросята!

Зайдя в учебный корпус, остановился напротив стенда с фотографиями учеников и стал их разглядывать, ожидая звонка с урока. Дождался! Из классов, расположенных по обеим сторонам длинного коридора, с криками вырвалась толпа детей и понеслась в холл, где я стоял. Благополучно разминувшись с орущей напастью, я пошел по коридору в кабинет заместительницы и столкнулся с группой старших учеников, которые только сейчас вышли из класса. Остановился, подождал, когда мне в грудь перестанут утыкаться носами молодые люди, извинился и, сопровождаемый их заинтересованными взглядами, пошлёпал дальше. Но не успел пройти и пяти шагов, как в меня буквально врезалась интересующая меня особа, которая бегом выскочила из следующего класса и столкнулась со мной. Я придержал её за плечи и спросил:

– Вы не ушиблись? – девушка подняла голову, обдала меня синеглазой волной и поспешно замотала головой:

– Нет-нет. Все нормально, я сама виновата! Извините, пожалуйста! Не смотрела, куда бегу.

– За вами кто-то гонится? – нарочито удивился я. – Может, я смогу вам помочь?

– Нет, никто не гонится…, – начала она, но сообразив, что я шучу, покраснела и прошептала:

– Извините. И, обойдя меня, быстро пошла по коридору в сторону холла.

– Нет так нет, – пожал я плечами, но продолжить свой путь к ведьме Ирине не смог, передо мной стоял молодой человек, вышедший из кабинета следом за Аленой.

– У вас есть какое-то дело к моей девушке? – насмешливо спросил он. Я чувствовал его неприязнь ко мне, но не мог понять причину.

Странно. С ним мы не были знакомы, даже никогда не встречались, следовательно, нагадить я ему не мог, несмотря на эту мою выдающуюся способность. Хотя нет, я его видел один раз, в спортзале, когда смотрел игру, но этого мало, это не в счёт! Остается Алёна. Может, ревность? Маловероятно, с ней я тоже не знаком.

Пока я стоял и размышлял, мой визави, не дождавшись ответа, опять начал:

– У вас что, не принято отвечать на вопросы? – ехидство буквально сквозило в каждом его слове. – А может, вы просто боитесь отвечать?

Я усмехнулся:

– Если вы сможете доказать свое право задавать мне вопросы, я с удовольствием отвечу на каждое ваше слово, а потом отвечу за каждое свое слово. Отвечу по полной программе. Перед кем угодно! Если, разумеется, этот кто угодно хвост не подожмет.

Я принял вызов. И самое неприятное для него, это произошло при свидетелях. Вокруг нас уже стояла группа учеников разных возрастов. Отступать ему теперь некуда.

Молодой человек покраснел. Да, разумеется, он мог задавать вопросы своим преподавателям, наставникам, мог спросить незнакомого человека, вроде меня, как пройти куда-то или еще что-то нейтральное. Он вообще мог задавать любые вопросы, руководствуясь только рамками своего воспитания. Но он не смел мне указывать на мои действия, я был на службе и имел право разговаривать с кем угодно. Он не мог этого не знать, они все знали, кто я и откуда. Он тем более не должен был обвинять меня в трусости, они, в конце концов, все видели мои похождения, а среди некоторых из них были такие, о которых и вспоминать-то не хотелось!

Я широко улыбнулся этому волчонку и, подражая его ехидству, продолжил:

– А теперь, если у вас больше нет ко мне вопросов, позвольте откланяться, у меня, знаете ли, в отличие от некоторых, есть дела! И еще, если потребуется, ради вас я здесь задержусь.

И я пошел дальше к ведьме, до которой никак не мог добраться. Настроение был отличное. Если я отсюда не уеду, продолжение будет, не может не быть. Я в этом уверен. Значит, я не уеду. Дойдя до кабинета с табличкой, сообщавшей, что за дверью находится заместитель по воспитательной работе Ирина, я постучался и, услышав приглашение, вошёл.

– Ну как вам у нас? – уже вполне нормальным тоном спросила ведьма.

– Отлично, мне понравилось, место красивое, недалеко от города, – я довольно улыбнулся, – к тому же персонал и ребята приветливые!

– Спасибо! У вас еще есть какие-то вопросы или просьбы?

– Да, есть, мне надо остановиться где-то на пару дней, не подскажете, где ближайшая гостиница?

– Зачем же в гостиницу, – улыбнулась Ирина, – здесь есть прекрасные гостевые домики. К нам часто приезжают родственники ребят и живут по несколько дней.

– Ах да! Конечно! Простите, я совсем забыл о том, что такие дома есть во всех наших школах!

– Пойдёмте, я вас устрою, столовая, кстати, работает до десяти вечера, кормят дежурных преподавателей и охрану, так что можете приходить и вы, я предупрежу персонал!

Я поблагодарил, и мы пошли смотреть для меня жильё.

Школа стояла в сосновом лесу, поэтому гостевые домики расположились среди сосен, метрах в двухстах от основного здания. Возле каждого дома стояли лавочки, обнесенные живой изгородью. Дорожки отсыпаны крупным песком, чисто, уютно, пожить бы здесь просто так, недельку!

Дом я себе выбрал самый последний, от посторонних глаз подальше. Все дома были однотипные, двухкомнатные, что, в общем-то, и неудивительно: комната для родителей и комната для детей. Я разместился, распотрошил спортивную сумку с запасным бельём, принял душ и в ожидании ужина валялся на кровати, бездумно переключая каналы.

Когда подошло время ужина, подождал еще около часа и только потом пошёл в столовую, думая, что в это время народу уже не будет! Но, по всей вероятности, я был далеко не один такой умный, большая часть зала была занята старшими учениками. Ничего не поделаешь, не уходить же! Я встал к раздаче, затарил свой разнос и протопал к единственному оставшемуся без едоков столу. Поудобнее расположился и приступил к одному из самых приятных занятий в жизни человека.

Не повезло! Практически сразу же почувствовал неприязненный взгляд. Ну вот! Поесть в свое удовольствие уже не получится, обидно. Не люблю, когда на меня так смотрят. Мне не было нужды оборачиваться, чтобы выяснить, кто так пристально меня разглядывает, я уже знал, кто это. Давешний молодой человек, с которым я беседовал в коридоре. Вон он сидит за столом, по всей вероятности, со своими друзьями и пристально смотрит на меня, явно желая встретиться со мной глазами. Но я не собираюсь бодаться с ним взглядами, а вдруг у него интуиция на уровне, и он откажется от вызова, такого шанса я ему дать не мог. Детей надо учить, потом спасибо скажут.

«Ну, вот и моя подопечная пожаловала», – подумал я, разглядывая золотоволосую волчицу. Ладно. Смотреть на неё, конечно, приятно, но отвлекает от основной мысли вот что: почему этот молодец так на меня взъелся?! Судя по тому, как он себя ведет и как вокруг него постоянно крутится компания подростков обоего пола, он здесь что-то вроде местной звезды. А как же! Высокий, сильный и по женским меркам, наверное, красивый. Не берусь утверждать, мне этого всё равно не понять.

Я откинулся на спинку стула и, потягивая персиковый сок, продолжил рассуждать сам с собой.

Меня здесь знают благодаря нашим записям, и все ученики относятся ко мне нормально, даже с некоторым восторгом, я у них, по словам Ирины, в некотором роде кумир. Тогда почему же этот… Вот блин! Всё-таки я туповатый. Целый день ломал голову над элементарной вещью. Ну конечно же! Приехала новая звезда. Более яркая. Известная личность, которая даже что-то там совершала. И про местную знаменитость подзабыли. А это обидно. Поэтому пришлую звезду надо опустить на землю, и желательно, чтобы она шлепнулась на задницу! И неважно, что эта звезда просто человек, а оборотень с момента полового созревания, когда он получает возможность оборачиваться, становится значительно сильнее его!

Я выдохнул, теперь все встало на свои места, теперь, надо бы только маслица в огонь плеснуть. Допив сок, не торопясь, собрал свою посуду на разнос и потащил его на стол, над которым красовалась надпись «грязная посуда». Когда уже шел на выход, проходя мимо Алены, остановился, нагнулся к ней и, улыбнувшись, спросил:

– Скажите пожалуйста, сколько сейчас времени?

Девушка непонимающе уставилась на меня, потом медленно перевела взгляд на стену, на которой висели большие часы, и нерешительно произнесла:

– А вон же часы!

И почему-то покраснела.

– Ах да! Простите, не заметил, – ещё раз улыбнулся я, после чего не спеша направился к выходу. Надеюсь, со стороны это выглядело именно так, как я и хотел. Ревность – сильная штука!

Вышел на улицу, постоял и так же неторопливо пошел к своему домику. Добравшись до дома, заходить не стал, а расселся на скамейке и опять задумался:

А какого лешего, собственно говоря, я прицепился к этому малолетке? Что он мне сделал? С человеческой точки зрения вроде бы и ничего, он спросил, я ответил, он не очень-то и наглел, так, самую малость, а я решил его проучить! Зачем? А затем, что от него убежала расстроенная Алёна! И мне это не понравилось. А почему не понравилось? Я с ними не знаком. Но тем не менее, расстроенная девушка меня зацепила. Почему зацепила? Не знаю. Может, она мне понравилась?! Такая, как она, не может не нравиться. Такая, как она, нравится всем! Вот и этот волчонок не смог спокойно пережить, что с его девушкой, а он именно так её, скорее всего, и воспринимает, разговаривает посторонний мужчина! Это, конечно, очень возможно. А может, и нет.

– Иди сюда, не прячься, я знаю, что ты там, – обратился я к кустам, растущим недалеко от скамейки. Кусты зашевелились, и из них выбралась девочка лет двенадцати, в нерешительности постояла и медленно подошла ко мне.

– Садись, – похлопал я ладонью по скамейке, и ребенок нерешительно присел на её краешек.

– Я могу чем-то тебе помочь?

Она помотала головой.

– Нет…

– А зачем ты здесь?

– Я должна вот это подсунуть вам под дверь, – и она показала небольшой конвертик, склеенный из листка.

– Это твое?

– Нет! Попросили….

– Ну ладно, я сейчас зайду в дом, и ты сделаешь то, о чем тебя попросили.

Хорошо! – девочка кивнула.

– Ладно, спасибо! – я встал, потрепал посланницу по голове и зашел в домик. Через несколько секунд на крыльце раздалось шебуршание, и под дверь проскользнул конвертик. Подняв послание, выглянул в окно и увидел, как по тропинке вприпрыжку убегает почтальон.

«Ну-с, посмотрим, что мне написали, – и я аккуратно раскрыл конверт. Мне ничего не написали, меня поцеловали, вот таким вот незамысловатым способом», – думал я, разглядывая красный отпечаток, который нанесла неизвестная мне особа, поцеловав листок предварительно накрашенными губами. Мило! Я аккуратно сложил листочек и спрятал его в сумку, пусть будет, посмотрим, что из этого выйдет. И лег спать.

На следующий день я поступил умнее. Пришел на завтрак пораньше, спокойно поел в компании просто орущих детей, чувствуя на себе только любопытные взгляды и ничего больше. После завтрака вышел во двор школы, уселся на скамейку и стал наблюдать за детьми. Уроки еще не начались, и они находились на улице, где было по-летнему тепло. Через пару дней каникулы, большинство детей уедет домой, кроме тех, кто сдает экзамены, и тех, кому некуда ехать. Прозвенел звонок, и орущая толпа исчезла в здании. На уроки, оказывается, не все пошли, у старшеньких уроков уже нет, они к экзаменам готовятся. В данный момент группа этих старшеньких прямиком направляется к моей скамейке, на которой я грел кости под жарким поздневесенним солнышком. Подошли. Я как сидел с закрытыми глазами, так и сижу. Поняв, что разглядывать спящего человека – занятие совершенно неперспективное, мой главный ревнивый оппонент заговорил:

– Мы знаем, кто вы, где работаете, и поэтому хотели бы, чтобы вы поделились с нами своим опытом. Продемонстрировали владение рукопашным боем.

Ну да, ну да! Как же! На имеющихся у них записях я азартно размахивал мечом да стрелял из пары видов оружия. Рукопашного или еще какого-то боя там и в помине нет! Не занимаемся мы борьбой с обезумевшими духами.

– Хорошо, – сказал я, не открывая глаз, – как вы себе это представляете?

– Между вами и одним из нас будет поединок!

– Всего с одним? – уточнил я, по-прежнему изображая спящего.

– Да! С одним! Со мной! Может быть, вы откроете глаза и посмотрите, с кем?! – начал раздражаться мой будущий соперник.

– Молодой человек, – улыбнулся я, – вы стоите спиной к солнцу, а я, если открою глаза, буду смотреть прямо на него, а это, согласитесь, не совсем приятно. И потом, мне абсолютно все равно, кто будет моим соперником. И еще, потрудитесь в ближайшее время сообщить мне, где и в какое время вы намерены перенять мой опыт.

И я чуть ли не захрапел, совершенно игнорируя присутствие этих дуэлянтов. Они потоптались еще некоторое время и разошлись. Я же остался сидеть, греясь на солнышке.

Минут через пятнадцать ко мне опять пришли гости, на этот раз – серьезные создания, которых я поприветствовал, уже поднявшись им навстречу, стоя. Два оборотня вроде наших Сергея и Гоши, я их видел в спортзале в роли тренеров, значит, преподают физическую подготовку. Мы представились друг другу, пожали руки, и я пригласил их присесть.

– Мы случайно узнали, – начал один из них, – что наши ребята предложили вам поединок, хотя не имели права этого делать, они все прекрасно знают, что человек не может с ними соперничать, поэтому зачинщик будет наказан.

– Совершенно, верно, – улыбнулся я, – он, как и вы, почувствовал, что я просто человек, а значит, он знал, когда вызывал меня поединок, что легко может со мной справиться. Вы не можете не согласиться, что это нечестно, и можете не сомневаться, он будет наказан, но не вами! Это им всем будет хорошим уроком, чтобы не совали свою башку в неизвестность!

И я опять улыбнулся.

– Значит, вы все-таки не простой человек?

– Я, скорее, необычный человек, … но человек.

После этих слов я встал со скамейки и попрощался с оборотнями:

– Извините, дела, надо бежать!

И я побежал к себе в домик, а то на виду мне покоя не дадут. Дома заварил себе кофе и с чашкой вышел на улицу, опять устроился на скамейке и стал ждать, скоро должны пожаловать ходоки и сообщить о месте рандеву. Но первый гость, вернее, гостья, оказался не совсем тем, кого я ожидал. Ко мне пришла Алёна и без всяких предисловий набросилась на меня:

– Вы не должны были принимать его вызов! Вы же знаете, что он оборотень! Он сильнее вас!

– Простите, Алёна, что перебиваю, – неужели вы беспокоитесь о моем здоровье?!

– Что?.. Ну да, наверное, – сбилась и покраснела девушка, – он не имеет права вас вызывать, он мог только с кем-нибудь из нас!..

– Я знаю это, поэтому и принял его вызов, чтобы кто-то другой не влез. Как, кстати, его зовут?

– Данил…. Он сильный, вам надо было отказаться, это всеми было бы воспринято нормально!

– Да! И это я знаю! Но бестолковость должна быть наказана. Ваш Данил, предварительно не подумав, загнал себя в очень неприятное положение, – улыбнулся я девушке, – победа над простым человеком не принесет ему почета, скорее, наоборот! А вот его проигрыш человеку будет ему особо неприятен. В этой школе это будут помнить долго!

«Ну надо же, какой я стал рассудительный! – пришла в голову саркастическая мыслишка. – Можно подумать, я сам всё и всегда обдумываю наперед, а не хожу большую часть времени с полностью отключенными мозгами!»

– Все равно вы не должны в этом участвовать! … Вы можете пострадать и…

– Простите, что опять вас перебиваю, а кто мог бы выйти вместо меня? Преподавателям, насколько я знаю, нельзя. А он, если не ошибаюсь, самый сильный в школе! Девушка покраснела и почти прошептала:

– Могла бы я…

– И ты бы справилась?! – удивился я, даже не заметив, что перешел на «ты».

– На тренировках счет в мою пользу! – не без гордости ответила моя защитница.

– Спасибо, мне очень приятно, что ты обо мне так беспокоишься! Но пускай все идет так, как я запланировал, а отомстить за меня ты всегда сумеешь!

– Вы запланировали?! Значит, вы сознательно согласились на поединок?!

– Да! – опять улыбнулся я, – поэтому давай посмотрим, чем все это закончится. И еще, каким образом принято уведомлять о времени и месте встречи?

– Все просто, кто-нибудь придёт и скажет… – она помолчала немного, – завтра, в десять часов утра, в спортзале, а кто придёт сообщить об этом, я не знаю, наверное, один из друзей Данила.

После этих слов Алёна попрощалась со мной и быстро ушла. Я пил маленькими глотками остывший кофе и раздумывал над тем, что она мне сказала.

Вот, значит, как! По силе она превосходит своего ровесника, а так быть не должно, мужчина-оборотень всегда значительно сильнее женщины-оборотня! Всегда! И по-другому быть не может! Но и Алёна не обманывала, я это знаю. Эта её сила, в компании с внешним видом, это не только странно, я бы даже сказал, что это удивительно!

Допив остывший кофе, я поставил чашку на скамейку и опять начал шевелить мозгами. Приехал я сюда не зря, факт! Она странная со всех сторон. Даже Оксана не могла противостоять Сергею или Гоше в спортзале, они были сильнее и быстрее её. Только будучи в образе, она превосходила наших оборотней в скорости, но в силе, тем не менее, им уступала. Оксана успешно расправлялась с обезумевшими оборотнями только потому, что у них, в прямом смысле слова, мозги не работали вообще, они не знали, что им делать и становились для неё легкой добычей!

«Ну, вот и посланники! – увидел я идущих к моему домику троих молодых людей, – сейчас сообщат место и время дуэли! Дюма отдыхает!» Устроившись удобнее на скамейке, я откинулся на спинку и опять закрыл глаза. Подошли, потоптались, я не реагировал. Тогда один из них кашлянул и громко сказал:

– Мы пришли, чтобы сообщить, что встреча будет завтра в десять часов утра, в спортзале!

Я, не открывая глаз, пробормотал:

– Да, конечно, обязательно буду!.. И повозился на скамейке, устраиваясь еще удобнее.

– Александр Андреевич! – не выдержал другой секундант. – Вам нельзя туда приходить, вы ведь это понимаете!

«О как! А это уже интересно!» – Почему? – соизволил я наконец посмотреть на визитёров.

– Вы не можете!.. Вы не оборотень, он же сильнее вас! – в голосе послышалось даже какое-то отчаяние. Я поднялся со скамейки, подошел к посланцам и уже серьезно поблагодарил:

– Спасибо, ребята! Я обязательно приму к сведению ваше предупреждение! Успокойтесь. Все должно идти так, как и должно идти. Завтра увидимся. И я, попрощавшись с ними, пошел в свой домик.

На следующий день с удовольствием позавтракал, так как привык уже к куче орущих детей. К этому детскому столпотворению я относился спокойно, потому что знал, завтра уеду и больше эту толпу не увижу и, самое главное, не услышу! А вот как это могут выносить преподаватели, я искренне не понимал, они с ними и сегодня, и завтра, и послезавтра, и всегда! С ума сойти! Я вышел из столовой и пошагал к директору, осталось только одно дело – получить официальное разрешение на занятия спортом.

– Здравствуйте, Клавдия Ивановна! – радостно поприветствовал я директора, заходя к ней в кабинет. – Вы не будете возражать, если я с одним из ваших выпускников в спортзале покувыркаюсь?

– Наслышана уже! И как вы умудрились? Конечно, не возражаю, навредить ему вы все равно не сможете. А сами-то не боитесь?

– Нет!

– Ну что же, тогда удачи! Но вы все равно поаккуратнее там! Они в этом возрасте еще не совсем могут соразмерять свои силы!

Я вышел от директора, выбрался на улицу и опять устроился на скамейке. Скамейки у них тут реально удобные, так бы сидел и сидел! Я и сидел, а когда подошло время, не спеша побрел к кузнице здоровья.

Спортзал был соединен с основным зданием галереей, но имелся вход и с улицы, куда я, собственно, и направился. Зайдя внутрь, понял, что народу в зал набилось много, учебный год практически закончился, поэтому собрались почти все. Увидев меня, ученики перестали галдеть, наступила прямо-таки театрально-трагическая тишина. Передо мной, как перед гладиатором, образовался коридор, по которому я и добрался до ристалища, по пути едва не задохнувшись насмерть от еле сдерживаемого смеха. Ну а как же! Идущий на смерть приветствует тебя!.. И все такое!

Данил ждал меня в центре зала, совершая какие-то замысловатые разминочные движения, приплясывая на месте. Одет он был в эффектно смотревшееся на нем черное кимоно. Увидев меня, он замер на месте и стал ждать, когда я к нему подойду. По его правилам я играть не собирался, пройдя шагов десять, остановился и стал ждать. Этот дуэлянт потоптался еще немного, но поняв, что ему, как инициатору, флаг в руки и барабан на шею, пошел ко мне. Не доходя до меня трех шагов, остановился, снял куртку, не глядя, отбросил её к зрителям, где её сразу же подхватили.

«Да! Этот лет через десять, может быть, станет таким же, как Серега! Красавец!» – думал я, разглядывая спортивный торс Данила. В отличие от известного мне Максима, этот не был забит мышцами, они у него были, скажем так, «явно выражены». Следовать примеру оборотня я не стал, незачем это. Снял куртку и протянул её стоящей ближе других ко мне Алёне. Девушка забрала куртку и молча отошла к другим ученикам.

К нам подошел преподаватель и спокойно сказал:

– Правила вы знаете, объяснять ничего не буду, до первой крови или до признания… Начинаете сами! И он отошел в сторону, показав руками зрителям, чтобы раздались в стороны, освободив больше места.

Данил начал первым, он прыгнул вперед, в полете выбросив правую руку для удара. Я стоял спокойно и, как в замедленном кино, наблюдал: вот он начинает движение, ноги отрываются от пола, и начинается неторопливый полет ко мне, его рука выпрямляется в ударе. Я немного отклоняю корпус назад и правой рукой отвожу его руку, захватывая её за запястье, а затем, продолжая траекторию движения руки Данила, своей левой рукой с силой толкаю противника в плечо, добавляя к поступательной энергии движения его тела немного своей. Результат был мне известен заранее. Данил, пролетев еще метров пять, врезался в стоящие возле стены подставки с обручами, снес их, и обручи с грохотом разлетелись в разные стороны.

Когда спортивные снаряды перестали кататься по полу и греметь, наступила тишина, можно сказать, мертвая тишина. Удивление этих ребят вообще-то понять можно, им с молодых ногтей вбивают в голову, что нельзя соперничать с человеком, нельзя его трогать, человек слабее, запрещено трогать того, кто слабее! Это закон! А тут такое… Я знал, что они даже не успели разглядеть, что я сделал. Короткое, от скорости размытое движение рукой, и их лидер, совершив нехилый полет, сидит на заднем месте и трясет головой, пытаясь прийти в себя.

Я стоял и с удовольствием слушал тишину: А вы как хотели, ребятки?! Думали, что всегда всё заранее известно и всё предсказуемо! Если человек, значит, слабый, и он обязательно проиграет?! Нет, детки! В жизни случается всякое, и вы должны это знать!

Данил наконец выбрался из замеса обручей и подставок и снова направился ко мне. Не надо было быть психологом, чтобы понять, что оборотень был не в себе от ярости. Я стоял и спокойно ждал, что произойдет дальше, злость Данила была мне понятна, но это была именно злость, ненависти я не чувствовал. Это уже радовало.

Молодой человек понял, что нахрапом жертву почему-то не взять, поэтому он начал кружить вокруг меня, делая обманные движения, выбирая момент для нападения. Вот, выбрал, но не стал нападать всем телом, а начал наносить короткие удары руками и ногами, надеясь на свою скорость. Для меня ничего не изменилось, я, слегка отклоняясь, отводил замедленные движения рук и ног соперника.

«Пора. Теперь и ты лови. Не все же мне защищаться», – и я ударил Данила в грудь, скорее, даже не ударил, так как ломать я ему ничего не собирался, а сильно и жёстко толкнул. Оборотень опять совершил полёт, но на этот раз врезался в зрителей, повалив несколько человек.

Ну вот и всё, что-то мне подсказывает, что на этом мы и закончим. Данил оттолкнул помогающие ему подняться руки, подошел ко мне, коротко поклонился и поблагодарил за урок.

О как! Не ожидал! Это, вообще-то, вызывает уважение! Когда юноша отвернулся и пошел к выходу, я его окликнул, негромко, но так, чтобы все слышали:

– Данил! … У тебя не было ни одного шанса. Можешь мне поверить. Ни одного! Вы все должны запомнить, жизнь вокруг вас не такая, как кажется. И она, к сожалению, может преподносить сюрпризы, иногда смертельные. И вы должны быть к этому готовы.

Потом я развернулся и не спеша пошел на выход из зала. Когда я уже брёл по тропинке, меня догнала Алёна.

– Александр Андреевич, ваша куртка! Вы забыли!

– А-а-а! Да-да, совсем забыл, – улыбнулся я, – спасибо! Вы мне помогли!

– Чем помогла? – удивилась девушка.

– Куртку подержала! – некоторое время мы шли молча, а потом я спросил:

– А чем вы собираетесь заниматься после окончания школы?

Девушка ответила, не задумываясь:

– Поступлю в какой-нибудь институт, где есть общежитие, а то квартиру от государства придется несколько лет ждать!

– А если я вам предложу жилье и интересную работу во время учебы? Пока учитесь, работать будете по мере возможности! Соглашайтесь, условия шикарные!

– А заочно учиться можно?

– Конечно, можно! А почему не очно?

– Знаете, я люблю и умею учиться, но… я не хочу опять сидеть за партой! Может быть, когда-нибудь потом. Вы не переживайте, я и заочно буду хорошо учится. Правда!

– Договорились, будете учиться заочно, с институтом определитесь сами, отпуска на сессии вам будут предоставляться.

– А где я буду работать?

– Там же, где и я – в исследовательском центре.

Я, не торопясь, продолжил идти, как вдруг понял, что иду уже один. Обернулся и увидел, что Алёна стоит и смотрит на меня, а её большие глаза стали еще больше. Я вернулся и, подойдя к девушке, пальцем приподнял ей нижнюю челюсть.

– Что-то не так? Она сначала покивала головой, потом покачала ею и, наконец, выдала севшим голосом:

– Все не так!

– Почему?! – теперь уже удивился я.

– Об этом центре все мечтают с детства. Все без исключения! Это такая интересная работа, там изучают всех! Туда попасть практически невозможно. Туда берут только самых выдающихся, и то очень и очень редко!

– Ну вот видите, как вам повезло. Так вы как, согласны или нет?!

– Да, – чуть слышно ответила Алёна, а потом, взвизгнув так, что у меня уши заложило, подскочила ко мне, поцеловала и убежала.

– Вот ведь!.. – выругался я. – Что я им, медом обмазан, что ли? – с другой стороны, я категорически не против того, чтобы такие девушки слизывали с меня эту медвежью радость! Даже очень не против!

Собственно, здесь мне больше делать было нечего. Я вернулся в школу, прошелся по коридорам, занятий уже почти не было, только старшеклассники бегали туда-сюда, наверное, какие-то консультации. Без приключений добрался до кабинета Ирины, получил разрешение войти, обговорил с ней доставку Алёны к нам в центр после сдачи ею ЕГЭ. Потом пошел в свой домик, собрался и направился на парковку возле школы, где оставил прокатную машину. Пока укладывал сумку в багажник, подошла Ирина и спросила:

– Поезд когда?

– Завтра утром.

– А почему сегодня уезжаете?

– Поезд рано, машину не успею сдать.

– Тогда сдавайте сегодня, а переночуете у меня, я живу рядом с вокзалом, минут пять пешком.

– С удовольствием воспользуюсь вашим гостеприимством, – улыбнулся я ведьме. И воспользовался по полной программе. Не выспался!

Утром, полусонный, выбрался из постели Ирины, и пока умывался, она сварила мне кофе. Попрощались просто и быстро, легко встретились, легко разбежались. Угрызения совести меня не мучили, я уже был один. Оксана от меня ушла. К Максиму ушла.

Я сидел в купе поезда, смотрел на пробегающую за окном картинку и вспоминал, как мы с Оксаной расстались. Мы с ней жили вместе почти год, как же я был счастлив. С удовольствием ходил на работу, с удовольствием возвращался домой, мы всегда были с Оксаной вместе, пока она с Ниночкой не съездила по делам нашей конторы в столицу. Когда они вернулись, я заметил, что она стала вести себя по-другому, начала сторониться меня. Раньше мы с ней целовались, где попало, лишь бы люди не смотрели, а теперь Оксана заявила, что надо соблюдать приличия. Потом она опять уехала в командировку, причем вызов пришел персонально на её имя.

Оксаны уже не было два месяца, на звонки она отвечала редко, ссылалась на занятость. Я уже понял, что произошло что-то очень нехорошее, но признаваться себе в этом не хотелось. Страшно было! А потом с удивлением узнал, что она перевелась в один из столичных ВУЗов. А затем, в довершение всего, она переводом ушла работать в наше управление, занимающее целый этаж в одном известном силовом министерстве.

Мне Оксана позвонила сама и каким-то чужим, бесцветным голосом сообщила, что полюбила другого человека и наши с ней отношения были ошибкой. Она говорила что-то еще: о нашей жизни, о Максиме, о том, что я должен её понять и простить. Я не сказал ей в ответ ни одного слова, просто слушал и молчал. А когда наконец осознал, что произошло, я, наверное, на какое-то время умер, так как просто перестал себя чувствовать и осознавать. В себя пришел в лесу, где сидел, прижавшись спиной к сосне. Сколько времени я там пробыл, не знаю. Мне кажется, что именно это дерево, тянущееся к солнцу, и спасло меня, поддержало, дало мне силы. Но по прошествии времени мне стало казаться, что в этом лесу было что-то еще. Был чей-то голос, чьё-то прикосновение, которое вывело меня из небытия.

Я не умер и не потерял рассудок, напротив, предательство Оксаны было для меня таким ударом, такой встряской, что я вспомнил всё. Я просто пошел домой, не в свою квартиру, к своим странным жильцам, а именно домой. В родительский дом. Я позвонил в двери, открыла моя мама, я зашел и сказал:

– Здравствуй, мам… Извини, меня долго не было! – а потом сел прямо в коридоре на пол и заплакал! Я, как маленький ребенок, жаловался маме на свою несчастную жизнь, рассказал ей обо всем, о том, что я очень любил девушку, а она от меня ушла. Рассказал, что жизнь у меня не складывается, что она несправедливая и мне очень плохо. Мама ничего мне не говорила, она села рядом со мной на пол, гладила меня по голове, и её руки, как когда-то в детстве, несли облегчение и снимали боль. Я вдруг вспомнил, как когда-то давно, когда я был маленьким и мне было страшно, я прибегал к маме, утыкался лицом в её колени, и когда она меня обнимала, страхи уходили. Мамины руки были самой надежной защитой! Еще тогда, в детстве, я верил, что мама сможет меня защитить от любой беды! И вот сейчас, когда я чувствовал мамины руки, я в это верил, верил, как никогда! Мама ведь теперь рядом со мной! Вот она! Она поможет! Мама меня никогда не предаст и всегда будет меня ждать, где бы я ни был!

Я не помню, как добрался до своей комнаты и уснул. Проснулся через сутки, мне было очень плохо и тоскливо, но я был дома и умирать уже не хотел! Я вспомнил всё до мельчайших подробностей, как будто никуда и не уходил! Вспомнил даже нашего старого кота, которому уже, наверное, лет двадцать и которому папа уже лет пятнадцать каждый день грозится свернуть шею, но всё никак руки не доходят!

На работе я взял неделю без содержания и всё это время проводил со своей семьей. А потом вспомнил про своих жильцов в брошенной мной квартире. Сходил туда вместе с сестрой, она восприняла их с таким энтузиазмом, что своим ненормальным призракам я мог только посочувствовать. Еще через несколько дней, преодолев огромное расстояние, ко мне вернулся Мелкий, он не остался с Оксаной, видимо, почувствовал, что моя связь с ней разорвалась. И теперь он опять постоянно таскался за мной.

Не знаю, почему мне вдруг так ясно вспомнилось наше с Оксаной расставание. После того, как я вновь обрел свою семью, моя память услужливо загнала всё, что было связано с ней, куда-то на задворки сознания, и я не мог себе ясно представить даже образ Оксаны. Мой развитый инстинкт самосохранения, по всей вероятности, посчитал воспоминания об Оксане вредными для моего разума и, чтобы я не свихнулся, притупил воспоминания о ней. Тогда почему я сейчас вспомнил все так ясно и четко, как будто это случилось вчера, с той лишь разницей, что сейчас я не чувствовал себя умершим? Даже настроение не испортилось, только досада на неприятные воспоминания. Ну что же, буду ждать что-нибудь связанное с ней! Не зря же моя память мне её подсунула.

Я улегся на нижней полке, вытянулся настолько, насколько мне позволило купе, закрыл глаза, и опять моя память напомнила мне событие, на этот раз приятное, когда золотоволосая волчица поцеловала меня, узнав, что будет работать в нашем центре. Я улыбнулся, с удовольствием вспомнив мягкие губы Алёны, на секунду прижавшиеся к моим, и спокойно уснул.

Приехал утром и прямо с железнодорожного вокзала направился на работу. Добравшись на такси до своей родной конторы, побежал в комнату отдыха, надеясь застать там Семёныча, но не застал, зато встретился с Сергеем, отдыхающим на работе от своей Лисички, которая, находясь на восьмом месяце, изводила его по полной программе.

– Привет, как съездил? – с подвыванием зевнул он.

– Удачно. Не видел, куда медведь мог бублики спрятать? – спросил я, копошась в шкафу, пытаясь их найти.

– Не, не знаю! А откуда ты знаешь, что он их вообще приносил?

– Он обещал к моему приезду!.. Всё нашел! – обрадовался я, наощупь определяя баранки в пакете и извлекая его из шкафа.

– Сейчас главное успеть сожрать их втихушку, пока другие любители не набежали, – продолжал радоваться я, развязывая пакет и высыпая баранки на разнос.

Мы успели! Наелись, чаю напились, и даже три штучки остались, которые Серега решил утащить своей Ниночке. Но спокойно посидеть не получилось, позвонила Мария Николаевна и попросила зайти к ней в отдел, новости есть. Ничего не поделаешь, новости надо узнавать, особенно такие, о которых не говорят по телефону. Повздыхал над нелегкой судьбой человека, разменявшего несколько лет назад второй десяток, которому после чая с баранками не дают спокойно посидеть и подремать. Неохотно оторвался от кресла и потопал в научный отдел. Добравшись до массивной двери, ведущей в место, где бал правили ведьмы, с удивлением обнаружил, что не могу туда попасть. Код сменили! До плановой смены, насколько я помнил, еще целая неделя. Странно все это. Нажал кнопку вызова и стал ждать, когда меня осмотрят со всех сторон. Наконец щелкнул замок и дверь приоткрылась, зашёл, поздоровался с охранником.

– Что за дела? Что случилось? Почему не пускают?

– Точно не знаю, – пожал тот плечами, – велели усилить бдительность. Вроде где-то на юге были нападения на наших! Двоих убили!

Я присвистнул:

– Ладно, давай бди! Пойду, узнаю подробности.

И я пошел к начальнице, отметив про себя, что охранник уже переодет в «Ратника», на котором в открытой кобуре примостился ГШ.

Добрался до кабинета старшей ведьмы не сразу, по дороге меня несколько раз останавливали, здоровались, задавали вопросы, которые мне теперь приходилось решать по долгу службы. В общем, съеденные мной с таким удовольствием бублики Семёныча нигде не отложились. Но, в конце концов, добрался до кабинета Марии Николаевны, постучался и, услышав: «Входите, Александр Андреевич, ждем!» – вошел и уселся в кресло, стоящее возле стола.

Вся верхушка была в сборе: обе ведьмы, Алексей Геннадьевич, Семёныч, Николаич, ну и я, конечно, куда же без меня!

– Докладываю, – начал начальник, – а то слухи разные ходят. Народ будоражат. Он помолчал немного, собираясь с мыслями, и продолжил:

– Итак, как вы уже знаете, в южных краях у нашего ведомства есть два филиала, не больших, но и не маленьких, там же есть и школа, подобная той, в которой побывал Александр. Кстати, в эту школу уже отбыл Георгий, в качестве охраны, туда же будет направлен еще десяток наших ребят из разных контор, которые возьмут школу под плотную охрану. На всякий случай.

Так вот, на служащего одного из этих филиалов было совершено нападение при помощи холодного оружия. Специального оружия, содержащего большую долю серебра. Убить не смогли, оборотень оказался сильным, много лет отслужившим в морской пехоте, он сам убил одного из нападавших и серьезно ранил еще двоих. Но поскольку нападающих оставалось еще пятеро, он понял, что, будучи раненым, не справится с таким количеством противников, поэтому ушел от них, прыгнув в море. В воду за ним никто лезть не отважился, а у него хватило сил доплыть до небольшого островка, находящегося рядом с берегом, где он обернулся и после восстановления вернулся в контору.

Николаич замолчал, встал, подошел к окну и некоторое время смотрел на лес, окружавший наше здание, потом медленно проговорил:

– Было еще нападение, на этот раз они смогли убить одного оборотня и одного человека. С этими двумя нападавшие решили не рисковать и просто расстреляли их из ружей. При вскрытии из тел погибших была извлечена серебряная картечь.

После небольшой паузы начальник закончил:

– Нас попросили оказать помощь нашим южным коллегам, так как полиция приступила к поиску сектантов, уверовавших в существование оборотней, которых можно убить только серебром. А значит, ничего не найдут, даже если перетряхнут все свои секты.

– Почему не найдут?! Сектанты как раз и могут желать смерти оборотням! – удивился Семёныч.

– Согласен, – не стал упрямиться Николаич, – могут, но только в случае, если эта секта служит свету, ну или еще чему-нибудь светлому. А много ты знаешь таких сект? Правильно, ни одной не знаешь! Нет таких! Сектанты поклоняются какому-то своему темному богу, а оборотни в их понимании являются слугами тьмы. Поэтому эти дебилы будут привечать оборотней, а не убивать их! А ненормальные приверженцы учений света, в принципе, не могут никого убить, они, наверное, даже вилками не пользуются, потому что те похожи на колющее оружие!

Здесь мы имеем дело с теми, кто действительно знает, что существуют и оборотни, и ведающие, и знающие, и духи. С кем-то вроде пресловутого Всеслава. Хотя насчет духов и ведающих не уверен, о них могут и не знать. Поэтому, Мария Николаевна, Александр, Семёныч, собирайтесь, готовьтесь, поедите купаться на море, оно там совсем рядом с вами будет.

«Ну да! Конечно! Купаться мы едим! Как же!» – грустно подумал я, вспомнив, как во время поездки на озеро пару раз мне действительно пришлось искупаться. Впечатления, незабываемые!

Глава 2 Отдых на юге

На этот раз вылетели самолетом, а то четыре дня тащиться поездом в нынешнем положении – непозволительная роскошь. Слишком уж рьяно кто-то взялся отстреливать будущее планеты. В аэропорту нас встретил Гоша на УАЗике с незамысловатой надписью по бортам «Прогулочный». Когда мы загрузились в машину и выехали за пределы аэропорта, Гоша начал рассказывать:

– Филиал нашей конторы и школа находятся рядом, поэтому мы охраняем сразу всех. Сами здания и прочие хозяйственные постройки по периметру обнесены качественным забором. Входы и в контору, и в школу отдельные, в виде ворот, которые расположены напротив центральных зданий. Территория школы отгорожена от конторы живой изгородью. Мы, то есть командированные, расставили свои палатки полукругом возле школы, со стороны леса, и по двое ночами не спим. Слушаем, охраняем. Еще двое постоянно находятся в самой школе, в которой, кстати, осталось двенадцать детей, которым уезжать на каникулы некуда.

– Ну и как, попытки нападения были? – спросил Семёныч.

– Да, два раза, в первый раз визитёр попался сразу же, как только перелез через забор, этого было слышно издалека. Гоша помолчал и продолжил:

– Полиция предъявить ему ничего не смогла, нож с серебром не прошел по статье холодное оружие, металл мягкий, да и сама форма ножа выполнена так, что не придерешься! Нож вернули, составили протокол о мелком хулиганстве и отпустили с миром. После чего он исчез, и найти мы его пока не смогли.

Со вторым сложнее, заметили его уже на территории школы, попытались, конечно, поймать, но он сумел сбежать! Это был кто-то из качественно подготовленных людей!

Гоша витиевато выругался, спохватился, что с нами Мария Николаевна, извинился и закончил:

– Я бы его взял! Но дежурил в эту ночь в здании школы! Не успел!

– Больше нападений не было? – опять спросил Семёныч.

– Пока не было.

– Где планируешь нас разместить? – поинтересовалась Мария Николаевна.

– В гостевом доме, там как раз две комнаты. Гостей до осени не предвидится, можно жить спокойно. Кормят нас в столовой школы, вы будете питаться там же, уже договорились. Пока все!

Школа и контора находились километрах в двадцати от города, от трассы к ним вела узкая асфальтированная дорога, на которой встречные автомобили могли разъехаться только за счет обочины. Мы без происшествий, спокойно добрались до школы, Гоша своим ключом открыл ворота и подвез нас прямо к предназначенному для нас дому. Когда разгрузили вещи, мы с Семёнычем заняли большую комнату, а в маленькой устроилась Мария Николаевна, но я подозреваю, что Семёныч все же сбежит в палатку. Он о них слышал, а значит, изыщет возможность и сбежит.

– Александр Андреевич, вы тут осмотритесь на всякий случай, мало ли что, – попросила меня ведьма, – а я пойду к местному начальству, договариваться насчет охраны периметра по своему методу. Если они этого до сих пор не сделали, значит, некому, или сил не хватает.

И она пошла к зданию конторы, не обращая внимания на то, что ветерок непозволительно высоко поднимает подол её элегантного платья и разбрасывает по плечам чёрные длинные волосы.

Я глядел вслед ведьме и не мог понять, почему, собственно, до сих пор не получаю от своей работы еще и это удовольствие? Может, мне надо уже перестать капризничать и, в конце концов, совместить все это в одной куче?! Как будто услышав мои мысли, Мария Николаевна, не останавливаясь, подняла вверх руку и не, оборачиваясь помахала ладошкой. «…Вот ведьма! Чур меня!» – подумал я, подавляя желание перекреститься.

Когда Мария Николаевна скрылась за кустами, я сел на скамейку, стоящую возле дома, закрыл глаза и расслабился, но ничего более опасного, чем южное солнышко, не почувствовал. Ничего меня не тревожило и не беспокоило, по крайней мере, в данный момент. Тишь да гладь, но я по собственному опыту знал, насколько обманчива может быть тишина. Открыв глаза, осмотрелся.

«Мелкий!» – мысленно позвал я, и когда этот лохматый мяч завис перед моим носом и радостно уставился на меня синими глазищами, я скомандовал:

– Поднимись повыше, осмотримся.

Он кивнул и взмыл вверх. Я опять закрыл глаза и привычно переключился на зрение Мелкого. Призрак одним махом взлетел метров на сто, и, как всегда, от высоты и быстрого подъема захватило дух. Придя в себя, начал медленно осматривать окрестности. Единственное неудобство состояло в том, что когда я хотел повернуть куда-то глаза, Мелкий на секунду запаздывал, но я к этому быстро привык и при необходимости ворочал глазами медленнее.

Картинка открылась шикарная. Примерно в километре от нас находились развалины небольшого замка, но, приглядевшись, я понял, что это не замок, а большой дом, выстроенный похожим на замок. Развалины заросли деревьями и кустами, значит, дом разрушен уже давно. Как и в Сибири, школа стояла в лесу, но это был не привычный в моем понимании лес, а место, где не очень густо росли сосны, кипарисы и ещё какие-то незнакомые мне южные деревья. Чисто, светло, ничего общего с нашими древними дебрями.

В полутора километрах от развалин начиналось море, на берег которого можно было спуститься по довольно высокому скалистому обрыву. До моря можно было добраться по узкой, отсыпанной мелкой щебенкой и поросшей травой дороге, которая пробегала недалеко от конторы, огибала её, затем ныряла в лес и после встречи с развалинами заканчивалась возле обрыва. Я еще немного полетал с Мелким, огляделся, а когда понял, что больше ничего интересного не увижу, опять скомандовал:

– «Все, давай вниз!» – и открыл глаза.

– Ладно, ты поболтайся пока здесь, – предложил я Мелкому, – и если что странное заметишь, сразу сообщи. Мелкий качнулся в знак согласия и, взлетев на несколько метров, поплыл в сторону школы. Болтаться он любил, особенно на новом месте. Этот дух вообще странное создание, умеет говорить, но не любит, больше слушает. У него есть способность быть невидимым для всех, если, конечно, он не захочет, чтобы его увидели, я же его вижу всегда. После шока, вызванного уходом Оксаны, я совершенно случайно обнаружил, что могу общаться с ним мысленно и видеть его глазами. Видимо, неслучайно я нашел его в Аркаиме, он единственный из духов, кто остался, как будто знал, что я его заберу себе, что я, собственно, и сделал.

Из нашего домика вылез Семёныч, посидел рядом со мной, покряхтел, наконец, выдал:

– Пойду по лесу пройдусь, осмотрюсь, да и палатки где-то там стоят, приглядеться надо бы, – и он, поднявшись, неторопливо побрел в лес за домик.

– Семёныч! – заорал я, когда оборотень отошел шагов на двадцать. Он остановился, повернулся ко мне и спросил:

– Ну чего тебе?

– Ты это… если встретишь в лесу снежного человека, сразу прячься… не пугай малышку! – заржал я и пошел в домик, услышав, как он чертыхнулся. В доме было душно, я открыл окна, разделся и полез в душ, почему-то размышляя над тем, что снежного человека здесь быть не может, жарко, да и снега нет. Плохо ему здесь будет.

Минут через сорок вернулась Мария Николаевна, увидев, что я без дела валяюсь на диване, сразу же заявила, что я вместе с ней после ужина пойду устанавливать охранный периметр вокруг школы и конторы. Мы дождались Семёныча и направились в столовую. Кормили очень даже неплохо, хотя еда все же отличалась по вкусу, но это, скорее всего, от приправ, которые мы у себя дома не используем.

Сразу же из столовой ведьма, не дав нам отдохнуть после еды, потащила нас за забор. Мудрить она начала уже возле ворот, сначала приложила руку к столбу, на котором крепилась одна из створок, пошептала что-то, затем, отойдя на пару шагов от забора, пошла вдоль него. Отошла метров на пятнадцать от ворот и опять приложила руку, на этот раз к дереву. Постояла, после чего полезла через высокую траву дальше, к следующему дереву. Так мы обошли весь периметр. На протяжении всего пути Мария Николаевна выбирала деревья и ставила на них свои метки. Последнюю поставила на столб, к которому была прикреплена крайняя створка вторых ворот.

– Ну вот, – довольно проговорила ведьма, – теперь пойдем к охране, с ними поработаем.

И она, властно ухватив меня под руку, направилась к дому, в котором должны были собраться охранники. Они там, собственно, и собрались. Ведьма зашла, поздоровалась и, обращаясь сразу ко всем, объявила:

– Такого количества человек больше не потребуется! – и видя, что её не совсем поняли, продолжила:

– Хорошо, сейчас объясню, – с этими словами она взяла в руки пустую литровую банку, которую притащила с собой, закрыла глаза и опять зашевелила губами. Банка стала заполняться красным дымом. Через минуту Мария Николаевна открыла глаза и сказала:

– Объясняю! Когда кто-нибудь приблизится к забору с той стороны, кто-нибудь больше собаки, от этой банки к этому нарушителю, протянется тонкий луч красного цвета. Ни забор, ни деревья для него не будут являться препятствием. Луч будет проходить сквозь них и упираться в нарушителя, куда бы он ни пошел. Когда нарушитель будет двигаться за забором, вы будете видеть, как за ним следует луч, значит, нарушитель будет находиться в точке, где луч упирается в забор. Сколько нарушителей, столько лучей.

Ведьма перевела дух и продолжила:

– Когда охранный периметр за забором зацепит кого-то, банка начнет вибрировать и может даже воспроизвести звук сирены. Но думаю, что этого делать не следует, может спугнуть, а мне нужен «язык»! Поэтому будет не очень громкое гудение, которое вы со своим слухом не можете не услышать. Вас двенадцать человек, с вашими особыми способностями для охраны детей теперь, я думаю, хватит и шестерых. Поэтому выберите место примерно посредине охраняемого периметра и находитесь там. Дежурьте по очереди и ждите, когда сработает вот этот сторож, – и ведьма встряхнула банкой, которую до сих пор держала в руках.

– А теперь те, кто остается в качестве охраны, дайте мне по какой-нибудь вещи, которую вы не снимаете с себя никогда. Цепочка, кольцо, браслет, что угодно.

В домике началось движение, приглушенные разговоры, обсуждения, но в конце концов добровольцев набрали сами. Назначать не пришлось. Мария Николаевна собрала предложенные ей предметы, положила их на стол, провела несколько раз над ними рукой и вернула охране.

– Теперь вы будете видеть луч. Проверять будем? Если будем, пусть кто-нибудь перелезет через забор.

Один из парней с энтузиазмом рванул из домика. Остальные, открыв рот, уставились на банку. Минут через пять банка затряслась, раздался низкий гул, дым в банке покраснел еще больше, и из банки выметнулся тонкий, четко видимый лучик красного цвета. Охрана радостно загалдела и бросилась через кусты к забору. Я тоже поскакал следом, интересно же. На бегу обернулся и увидел, что луч выходит из стены домика и убегает в лес. Дальше не побежал, остановился, и так было видно, что луч упирается в забор. Вдруг луч метнулся вверх, замер на фигуре, появившейся на заборе, и вместе с ней скаканул вниз, продолжая упираться в нарушителя. Когда радостная толпа вернулась, луч продолжал сопровождать пойманного, пока ведьма не развеяла его, слегка взмахнув рукой.

«А я ведь тоже видел ведьмин лучик, – вдруг подумал я, – хотя она ничего с моими вещами не делала, я бы просто не принял её силу! А вот луч всё равно вижу. Странно! Ну а с другой стороны, то очень даже и хорошо, чем больше способностей, тем удобнее!»

Семёныч урвал себе аж четырехместную палатку, которая освободилась после сокращения охраны, установил её рядом с домом и был вполне доволен командировкой. А я понимал, что детей мы, конечно, обезопасили, но всё время их обучения в таком режиме охранять школу мы не сможем. Надо установить и ликвидировать источник опасности. А чтобы ликвидировать источник опасности, нужно добыть источник информации, что нам пока никак не удавалось.

Прошло уже три дня, а мы пока не узнали ничего. Ночных нападений на школу больше не повторялось. За пределами школы и конторы тоже было тихо, нашим противникам нападать было не на кого, все сотрудники передвигались группами и в основном на автомобилях. Но в конце концов один из наших попался.

Часов в шесть вечера мне позвонила Мария Николаевна и попросила подойти в гостевой дом, в котором у нас был устроен штаб охраны и обороны. Я послушно пришел и, войдя в комнату, увидел, что кроме ведьмы там находятся учитель истории. Мужчина лет тридцати, которого я уже видел несколько раз, и молодая женщина лет двадцати пяти, которую я ни разу не видел. Когда я вошел, ведьма представила гостей:

– Знакомьтесь, Александр Андреевич, это Роман, он работает преподавателем в нашей школе. А это Наташа, его невеста, которая приехала к нему в гости. С ними произошла интересная история, расскажите, пожалуйста, еще раз, – обратилась она к молодым людям. Я пожал Роману руку, улыбнулся женщине и с чувством исполненного долга уселся на стул и приготовился слушать.

– Наташа приехала утром, я встретил её в аэропорту, и до обеда мы были дома, – довольно бодро начал историк, – потом мы решили искупаться и поехали на море, на это место мы часто ездим, там между скал есть небольшой песчаный участок, это недалеко отсюда, по старой дороге. Мы там всей школой купаемся, вернее, купались раньше. Оставили машину на обрыве и спустились к морю. Мы были одни, никого больше не было, там вообще посторонних практически никогда не бывает.

Он замолчал, уставившись в глаза девушки. Я подождал немного, а когда увидел, что Роман начал глупо улыбаться, понял, что надо возвращать влюбленного на грешную землю.

– А на этот раз появились посторонние? – громко спросил я, заставив вздрогнуть влюбленную парочку.

– Да… извините, я задумался, – покраснел Роман, – они приплыли на катере, выбрались на берег и подошли к нам.

– Сколько их было? Как они выглядели? Что за катер, название у него было? – задал я ему сразу несколько вопросов. Роман неуверенно пожал плечами.

– Вроде бы человек пять или шесть.

– Шестеро их было, командовала ими женщина. Катер не очень большой, в длину метров семь-восемь, белого цвета, вдоль бортов идет синяя полоса, есть ветрозащитное стекло.

– Почему женщина? – Удивился Роман. – Не было там женщины!

– Была! – упрямо повторила Наташа.

– У них у всех были закрыты лица, кроме того, кто с нами разговаривал. Как ты могла определить? – не сдавался жених.

– По фигуре, да и грудь у неё угадывалась под одеждой. Волосы, правда, у неё были короткие. А тот, кто с нами разговаривал, постоянно на неё оглядывался! Значит, она была старшая! Ты просто на все это не обратил внимания.

– Ясно, а как они были одеты? – опять обратился я к Роману.

– Ну, обычно, вроде ничего такого… замычал влюбленный Ромео, опять таращась в глаза девушки.

– На них были пятнистые штаны разных оттенков, больше защитного цвета. Футболки с коротким рукавом, в тон со штанами, и высокие ботинки на всех, даже на женщине.

Она на секунду задумалась и добавила:

– На женщине еще был одета куртка. Вот вроде все.

– А что было после того, как они к вам подошли? – поторопила Мария Николаевна. Отвечать опять начал Роман:

– Тот, кто был с открытым лицом, поздоровался, извинился за то, что побеспокоил нас, и сказал, что они должны взять у нас с Наташей кровь из пальца.

– Что взять? – переспросил я, удивленно вытаращившись на эту парочку.

– Кровь из пальца, – медленно повторил Роман. И, видимо, опять стал терять нить рассуждения, уставившись на девушку.

– Он сказал, что они возьмут кровь в любом случае, хотим мы этого или нет. Поэтому мы согласились, мы бы с ними все равно не справились. Сначала они укололи палец мне, и когда появилась капелька крови, мужчина, который был без маски, приложил к пальцу небольшой серебристый нож, вымазав его лезвие в моей крови. Потом дали мне ватку со спиртом, чтобы я приложила к пальцу. Затем прокололи палец Роме и тоже приложили нож. Потом тот, который с открытым лицом, извинился перед нами еще раз и сказал, что нам ничего не угрожает и мы можем делать, что хотим. Потом они уплыли. Всё, – четко доложила Наташа, видимо, поняв, что толку от её Ромы мы не добьёмся.

– Спасибо! Вы даже представить себе не можете, как вы нам помогли! – поблагодарил я влюблённую парочку и, когда они собрались уходить, поинтересовался:

– Наташа, скажите, пожалуйста, кем вы работаете? Вашей наблюдательности можно позавидовать!

– После окончания художественной школы работаю оформителем в театре, а еще пишу картины и их, между прочим, хорошо покупают! Здесь тоже хотела поработать, виды прекрасные!

– А вы можете нарисовать этого без маски, если запомнили его, конечно?

– Конечно, запомнила, нарисую, и завтра привезу! – с гордостью ответила художница. Когда влюбленная парочка ушла, Мария Николаевна, помолчав немного, спросила:

– Ну, что ты обо всем этом думаешь?

– Я думаю, что теперь наших сотрудников, которые из числа людей, можно будет больше не охранять. Но поговорить со всеми надо, чтобы они не сопротивлялись, когда эти ребята будут у них брать кровь. Чтобы при сопротивлении не пострадали. Мне кажется, что после того, как эти охотники расстреляли двух наших сотрудников, они узнали, что один из них был просто человеком, а они его убили. Теперь ребята явно боятся ошибиться и опять навредить людям. Поэтому и прикладывают столько усилий, чтобы определить, человек перед ними или нет.

– А почему все закрывали лица, а один нет? Он что, самый бесстрашный?

– Нет, он самый незнакомый!

– В смысле, незнакомый?!

– В смысле, что он неместный, и его никто не знает. Да! Чуть не забыл, – спохватился я, – надо позвонить Роману, пусть его невеста и катер нарисует. Когда рисунок будет на руках, размножить и поискать его на лодочных станциях. Подключить к этому наших людей в полиции.

– Как ты думаешь, – опять спросил я, – художница не ошиблась с закамуфлированной женщиной?

– Думаю, что не ошиблась. Женщине всегда легче чем мужчине, определить другую женщину.

– Хорошо, допустим, так и есть, я не силен в этих ваших женских заморочках и всевозможных женских интуициях. Но сейчас меня больше всего интересует, почему она стала так рьяно охотиться на оборотней? Если исходить из слов Наташи о том, что эта женщина главная, значит, охотится именно она. А её команда – это наемники или единомышленники. Они все простые люди. И о том, как оборотни реагируют на серебро, узнали только после нападения на первого нашего сотрудника. Ему, кстати, потому и удалось уйти, что они не знали, что на серебро реагирует только кровь оборотня, который находится в ипостаси человека. Никто из них не умеет определять оборотня по-другому. К нашему счастью, среди них нет знающих.

– Что будем делать?

– Я завтра пойду гулять в окрестностях школы, доеду до развалин, прокачусь до этого пляжа, искупаюсь. Отдохну. Может, кто-то из них на меня и выйдет. Я так понял, что посторонние здесь не ходят, только местные, а охотники знают, что оборотни обитают именно здесь. А ты займись архивами в этом районе, полицейскими и медицинскими.

– На предмет? – удивилась ведьма.

– Видишь ли, есть у меня некоторые подозрения, что кто-то из близких этой закамуфлированной охотницы или даже она сама, пострадали от действий оборотня. Она могла случайно или неслучайно увидеть, что это был именно оборотень. Тот, скорее всего, каким-то образом проявил себя, не зная, что за ним наблюдают. Вернее, она должна была увидеть, как он до или после случившегося обернулся. И вполне возможно, что это было давно.

Я посидел еще немного с Машей, потянул время до ужина, а потом направился в столовую. Проходя мимо скамейки, уютно спрятавшейся в кустах, увидел Гошу, у которого на коленях сидела незнакомая мне девушка. Хотел подойти, но приятель из-за спины девушки показал мне кулак и помахал рукой, чтобы я проваливал дальше. Ничего не поделаешь, придется ужинать одному, так как Семёныч всегда приходил в столовую первым, к самому открытию.

Спокойно поужинал, потом пришел к себе в домик, залез под душ, и когда мыл голову, почувствовал, что сейчас мне составят компанию. Я не ошибся, под душ ко мне забралась ведьма, которая, наверное, как и я решила переступить установленный ею же самой порог. А немного позднее, когда я увидел Машу в коротком халатике, опять переступать этот условный порог не стал, а просто выбил двери целиком, вместе с косяками! И чего, спрашивается, тянули столько времени?!

Глава 3 Охота на охотников

На следующее утро Мария Николаевна сразу после завтрака направилась в местное управление ФСБ, чтобы заручиться поддержкой в доступе к архивам и привлечении к этим бумажным поискам определенного количества людей из различных ведомств. Я тоже позавтракал, набрал с собой бутеров, взял Гошину «Прогулочную» машину и отправился кататься по окрестностям. Часа два колесил по узким дорогам, периодически останавливаясь, чтобы прогуляться пешком. Даже на травке повалялся, но ничего не почувствовал, никто не проявлял к моей персоне интереса. Тогда я решил искупаться, а потом вернуться домой и попытать счастья завтра. Подъехал к обрыву и по узкой тропинке, о которой, по всей вероятности, влюблённый историк и говорил, спустился к морю.

Место и правда удобное, песок занимал метров пятьдесят берега, для купания более чем достаточно. Минут двадцать плавал, нырял, потом выбрался на берег, позагорал, успел обсохнуть, и когда уже одевался, наконец-то почувствовал – сейчас появятся! И они появились. Четыре человека неторопливо спускались к пляжу по тропинке. Опасности я не чувствовал, так, легкая настороженность от незнакомых людей. Сделав вид, что они мне неинтересны, уселся на камень и уставился в море. Они подошли и стали меня разглядывать. Трое в балаклавах, один лицо не прятал. Я продолжал их игнорировать.

– Здравствуйте, молодой человек, – наконец заговорил визитер с открытым лицом, – уделите, пожалуйста, нам несколько минут вашего времени, – услышал я вежливый, без тени насмешки голос.

– Здравствуйте, чем могу вам помочь? – так же вежливо ответил я.

– Нам нужна капелька вашей крови из пальца, все будет совершенно стерильно и при помощи специального медицинского инструмента.

Надеюсь, я вытаращился на него достаточно удивленно.

– Простите, что вам надо?!

– Взять у вас из пальца кровь, – терпеливо повторил самозваный санитар.

– В смысле, кровь из пальца?! Зачем это?! Кто вы такие?

– Видите ли, здесь недавно была эпидемия, поэтому для вашей же безопасности…

– А если я откажусь! – перебил я его.

– Мы все равно её возьмем, – досадливо поморщился мой собеседник, – только в этом случае мы совершенно случайно можем причинить вам боль. А нам бы очень этого не хотелось!

Я внимательно оглядел всех четверых, крепкие ребята, судя по фигурам. Возраст определить невозможно, но не старики, это точно, двигаются быстро и охотно, молодо.

– Ну что же, ваша взяла! – сказал я и протянул левую руку. Один из балаклавных быстро подошел ко мне, вытащил из кармана два пузырька, из одного смочил ватку, судя по запаху, спиртом и протер ею подушечку безымянного пальца на моей руке. Из второго пузырька вытащил плоскую медицинскую иглу, предназначенную для этих целей, быстро уколол мне палец и шагнул в сторону. Мой собеседник вытащил из ножен, болтающихся у него на поясе, серебристый нож и приложил его к капельке крови, которая стекала у меня по пальцу. Как и следовало ожидать, ничего не произошло.

– Приносим вам свои извинения, – проговорил незнакомец, – мы были неправы, обознались, спокойно отдыхайте, вам ничего не угрожает. После чего все четверо дружно полезли по тропинке в гору.

– Мелкий, – позвал я, – проследи до дома того, который с открытой головой.

Дух качнулся в знак согласия и стремительно взлетел вверх, скрывшись над обрывом. А я опять удобно устроился на теплых камнях, закрыл глаза и с помощью Мелкого увидел под собой родного брата моего «Прогулочного» средства передвижения, которое, не торопясь, двигалось вдоль обрыва по едва заметной старой дороге. Попросил духа подняться повыше, чтобы иметь представление о местности, и стал ждать, когда мои новые знакомые накатаются. Километров через пять обрыв понизился, и машина моих новых знакомых выехала на нормальную дорогу. Километра три двигалась среди редкого леса, а затем опять свернула к морю и заехала в небольшую, дворов на тридцать, деревню, где и остановилась возле неприметного дома. Из машины выбрался один «балаклавный» и тот, кто со мной разговаривал, с незакрытым лицом. Они зашли во двор и сели на скамейку, стоящую под раскинувшейся над ней виноградной лозой, на которой уже появились грозди с маленькими зелеными ягодами. Машина с оставшимися двумя укатила.

– Давай ниже, посмотрим на второго, – попросил я Мелкого. Картинка резко увеличилась, и мне даже показалось, что дух залетел прямо к ним, в их импровизированную беседку. Вторым был молодой мужчина около тридцати лет, внешность европейская, вот только кожа немного темнее, значит, родился здесь или давно живет на юге. Они о чём-то разговаривали, о чём-то, по всей вероятности, серьезном, никто из них ни разу не улыбнулся, напротив, старший выглядел раздражённым.

– Когда же мы с тобой слышать начнём? – пробормотал я, и попросил духа подняться повыше.

– А вот это уже лучше! Давай-ка поближе к берегу, – опять попросил я Мелкого, – рассмотрим эту лодочку поближе.

Берег начал быстро приближаться, хотя я и так уже понял, что нашел интересующий нас катер. Он стоял на берегу, верхняя часть была затянута брезентом, ниже которого виднелась синяя полоса, идущая вдоль белого борта катера.

Вечером после ужина наша компания в полном составе собралась в нашем домике, где я поведал о своей встрече с этими любителями чужой крови. И о том, что нашёл не только место парковки катера, но и место жительства одного из них.

– И что будем делать? – спросил Гоша. – Возьмем их?

– И что ты будешь с ними делать? – ехидно поинтересовалась Мария Николаевна. – Предъявишь обвинение, что они без твоего согласия взяли у тебя кровь из пальца? Не прокатит!

– Да, не прокатит! – поддержал я ведьму. – А если и прокатит, то только в отношении одного, кто лица не прятал. Да и то если он признается! Ну предъявят ему обвинение в мелком хулиганстве, составят протокол и максимум что смогут сделать – оштрафовать на незначительную сумму! Но подозреваю, что с этим даже разбираться не будут! Заявление, конечно, примут, опросят, кого смогут, а потом этот материал вылежится положенное время и отправится в архив. Слишком уж экзотичное хулиганство, посчитают, что заявитель был либо в хлам пьяный, либо обкуренный.

– И что делать тогда? – поинтересовался Гоша.

– Ждать. Пока будем ждать! Кстати, можете посмотреть на портретик, который нарисовала наша Наташа! – сказала ведьма и выложила на стол стандартный лист, на котором был изображен мой недавний обидчик.

– Похож?

– Один в один! Такое впечатление, что она его сфотографировала! Приятно иметь дело с художниками. Кстати, чуть не забыл! Когда я выехал с территории школы на прогулку, я остановился и некоторое время постоял напротив ворот. Взгляды я чувствовал только с территории школы и конторы. Извне на меня никто не смотрел! А это значит…

– А это значит, – перебил меня Семёныч, что нам надо искать у себя «крота».

– Верно, – поддержала его Мария Николаевна, – и искать его надо, скорее всего, среди людей. А это упрощает задачу.

– А почему именно среди людей, – опять влез Гоша, – разве оборотень не может желать смерти другому оборотню?

– Может, конечно, – вздохнула Ведьма, – но это явление крайне редкое. Да и смерти он будет желать только своему обидчику, только ему одному. У нас же идет непонятная охота на всех оборотней подряд, на любого, кого смогут идентифицировать как оборотня.

– У тебя есть какие-нибудь мысли насчет того, что надо делать? – уставился на меня Семёныч.

– А почему сразу я должен думать? Почему бы тебе медвежьими извилинами не пошевелить?! – возмутился я. – Думать, понимаешь ли, мне! Кровь сдавать тоже должен я! У меня нет времени даже корочку хлеба погрызть…

– Заткнись и выкладывай, – не дал мне покапризничать Семёныч.

– Ладно, … выкладываю. Никого сейчас задерживать нельзя, можем спугнуть. Пускай эти недоделанные медики ходят и кровь берут. Не смертельно. «Крота» же надо вычислять однозначно, он нам потребуется, чтобы сообщить своим медикам нужную нам информацию, при помощи которой мы попробуем вызвать всю их медицинскую бригаду в нужное нам место. Но сначала дождемся результаты работы с архивами. Да, и еще – благодаря осведомителю мы можем не опасаться больше нападения на школу и контору. Подозреваю, что он уже слил им информацию о наличии у нас суперсовременной лучевой системы безопасности! Поэтому попытки попасть к нам и прекратились.

– Ну а дальше?! – поторопил меня медведь.

– Все! Дальше ждем! А потом я опять что-нибудь расскажу! А может, и не расскажу! – захихикал я. Семёныч чертыхнулся, сказал, что пошел в буфет прикупить что-нибудь на вечер, и гордо удалился. Гоша тоже убежал к своей новой знакомой, а так как он перебрался из душного дома к Семёнычу в палатку, мы остались с Машей одни, чем без стеснения и воспользовались.

На следующий день после обеда к нам приехал «телемастер», которого вызвала Мария Николаевна, и оставил нам тонкую папку, небольшой брелок на короткой цепочке и транзисторный приёмник. Показал, как обращаться с этой незамысловатой техникой, пожелал нам удачи и уехал. А мы взялись за папку, по прочтении которой стало ясно, что я бы прав.

Пять лет назад в окрестностях города хищным зверем, предположительно, волком, был убит местный предприниматель, богатый и удачливый бизнесмен по фамилии Шаимов. Странным в этой истории было только одно: хищных зверей, в частности, волков, в этих местах не было уже лет сто. Но тем не менее в двухстах метрах от тела была обнаружена кровь, не принадлежащая убитому, и обнаружены волчьи следы, хотя следы зубов на теле Шаимова обнаружены не были. Смерть наступила в результате того, что человеку банально свернули шею.

Также было непонятно, откуда взялась эта самая кровь другого человека, которого установить так и не удалось. За неимением других подозреваемых, кроме хищника и неизвестного человека, чья кровь была обнаружена, уголовное дело по истечении положенного времени отправилось в разряд «темных», а затем благополучно осело в архиве, откуда нам эту выписку и добыли.

– Ну и что ты обо всем этом думаешь? – поинтересовался я у Маши, когда мы закончили читать справку.

– Думаю, что его дочь, Зара, которая тоже фигурирует в нашей справке и которая является единственной наследницей своего отца, видела или ей достоверно стало известно, что её отца убил оборотень! Заре, кстати, в этом году исполнилось двадцать пять лет.

– Да, ты права, здесь, пожалуй, все ясно, – поддержал я ведьму, – если немного порассуждать, то получается, что Шаимов, не зная о том, кто его визави, попытался каким-то образом его убить. Однако оборотня просто так не убьешь, а вот кровь ему пустить можно. Оборотень обиделся и свернул Шаимову шею. А затем, чтобы восстановиться от ранений, он обернулся, что и увидела Зара. А может и наоборот: сначала восстановился, а потом свернул.

– Ну и что будем делать? Наведаемся к Заре? Адрес её в справке есть.

– Нет, пока ни к кому наведываться не будем, это нам ничего не даст. Даже если она тебе все расскажет, эта её правда будет не сильно отличаться от того, что мы и так уже знаем. Детали того, что произошло, конечно, интересны, но мы их и так со временем узнаем. Ну а если не узнаем, ничего страшного не произойдет. Нам сейчас важнее каким-то образом обезвредить группу вооруженных человек. Причем обезвредить так, чтобы никто ни о чем не догадался.

– Ну что же, надеюсь на то, что ты знаешь, что делаешь. Я так понимаю, ты уже придумал, как будешь выявлять «крота» и выманивать наших охотников.

– Да! – довольно улыбнулся я. – Придумал, надо только найти такое место, которое пользуется популярностью у рисковых туристов и куда трудно добраться. Одним словом, безлюдное место.

– Ясно, ты их туда хочешь выманить! И что-то мне подсказывает, что приманкой будем мы!

– Умница! Не зря Николаич так ценит твою красивую голову!

– Дурачок! … Отвали! … С ума сошел! … Среди бела дня! … Двери хотя бы замкни!

Вечером историк Рома, узнав, что мы ищем место для экстремального похода, о котором наша команда усердно трепалась на каждом углу, подсказал, куда мы можем направиться, чтобы пощекотать себе нервы. Этим местом оказался небольшой остров километрах в пяти от берега, немного в стороне от того места, где мы обитали. Остров скалистый, на нем стоит старинная разрушенная крепость, в которой сохранились довольно протяжённые подвалы. Как сказал Рома, «место, несомненно, интересное, но уже изученное вдоль и поперек». Из-за своей удаленности, крепость малопосещаемая, атмосфера в ней гнетущая. Для нас – самое оно. Были, конечно, и другие места, вроде каньона или открытых пещер, но остров – самый труднодоступный.

Посещение острова мы запланировали через два-три дня. Чтобы информация о том, что на остров поедут три оборотня и один человек, успела распространиться и наверняка достигнуть интересующих нас ушей. Гоша эту самую информацию сообщил своей временной подружке и заверил нас, что скоро все работники конторы и школы будут об этом знать. Это, по его словам, не является секретом, а только темой для обсуждения. А его пассия очень любит обсуждать со своими подругами несекретные темы!

Через два дня я, как человек, у которого уже брали кровь, а значит, с незапятнанной репутацией, вышел утром за ворота прогуляться и сразу же почувствовал на себе взгляд. Разглядывали меня на этот раз не с охраняемой нами территории. Какой-либо опасности для меня этот взгляд не нес, значит, наблюдатель из команды «медиков», которая брала у меня кровь, меня знал в лицо. Наш «крот» сработал. Можно начинать.

Я вернулся в домик и радостно сообщил ожидавшим меня коллегам о том, что мы под «колпаком» и их в скором времени должны будут убить!

– А кто поедет третьим оборотнем? – наконец-то не выдержал и спросил Семёныч.

– Я поеду за третьего оборотня. Чем жирнее приманка, тем больше охотников! – опередила меня ведьма, – Ты ведь так планировал?

Я только молча развел руками.

– Но тебя знают здесь как ведьму! – забеспокоился Гоша. – Где гарантия, что «крот» не сообщил о тебе, кому надо?!

– Гарантии, конечно, никакой! Но, вероятность того, что те ребята охранники, в присутствии которых я создала систему охраны, растрепали об этом, крайне мала. Не те создания! Поэтому практически для всех эту лучевую охрану я привезла с собой. Что, в общем-то, и не противоречит истине. И о том, что я не оборотень, никто не знает, никто не проверял.

Я сидел и довольно улыбался, ну что поделаешь, нравятся мне умные женщины!

– А дальше что? – вопросительно посмотрела на меня Мария Николаевна.

– А дальше надо, чтобы завтра до обеда, часов до двух, ни у кого ни в школе, ни в конторе не нашлось никаких дел за охраняемым периметром. Ни одна машина не должна планово покидать территорию и выезжать с парковки по каким-либо административным делам. Желательно, чтобы всё было отменено сегодня. Так будет естественнее выглядеть, мол, просто не было запланировано. Выехать завтра за ворота будет право только у нашего «крота».

– А как ты узнаешь, что это именно «крот»? И как ты вообще заставишь его выехать? – полюбопытствовал Семёныч.

– Когда Мария Николаевна пойдет по начальству решать вопросы, о которых я говорил выше, она попросит директора конторы завтра по приезде на работу сообщить, что произошла масштабная авария. Эта маловероятная, с точки зрения здравого смысла, авария вывела из строя и проводную, и сотовую связь на нашем участке. Он-то и сообщит об этой аварии в школу, директор которой разнесет это среди своих сотрудников.

– Ну и что! – уперся Семёныч. – Почему он из-за этого должен кидаться за ворота и что-то кому-то сообщать?

– Не что-то кому-то, а вполне определенную информацию вполне определенному лицу! О том, что интересующая их дичь, то есть мы с вами, завтра в два часа выезжаем на экскурсию на Крепостной остров.

– Авария будет обязательно, не переживай, – опередила Маша Семёныча с его закономерным вопросом. И пошла в сторону видневшейся за деревьями конторы. Ну а я, поскольку был уже проверенным донором и опасаться мне было нечего, опять загрузился в «Прогулочную» и поехал купаться, с удовольствием чувствуя на себе завистливые взгляды оборотней.

Ночью ведьма долго не давала мне уснуть, поэтому утром ей самой и пришлось меня будить, иначе я бы провалялся до обеда. Мы, не торопясь, попили кофе, и около восьми часов Маша нажала на транзисторе кнопку переключения волн. Ради интереса я вытащил свой сотовый, включил его и увидел, что значок антенны отсутствует. Позвонить я тоже никому не смог. Теперь остаётся только ждать.

Примерно часов в десять мы все четверо разбрелись кто в контору, кто в школу, где проболтались о том, что в два часа дня выезжаем на Крепостной остров. В ходе ни к чему не обязывающего трёпа поругали сотовых операторов, которые берут дурные деньги за отвратительную связь. Закончив с распространением информации, собрались в домике и опять стали ждать. Мелкий болтался над парковкой, и я с высоты смотрел, кто нас порадует своим отъездом с охраняемой территории.

Порадовал завхоз школы, а если точнее, заместитель директора по хозяйственной части. Он максимально облегчил работу духу, в лапке которого была зажата цепочка маленького подслушивающего устройства. Усевшись в машину, завхоз открыл все окна, жарко ему, видите ли, было. Мелкий спокойно залетел в салон через окно и устроился на заднем сиденье.

– Ну что же, поехали, – прошептал я, уставившись глазами духа в спинку переднего сиденья и слушая, как из транзистора раздались характерные звуки движущегося автомобиля. Когда телемастер передавал нам эти шпионские игрушки, он сказал, что зона покрытия помехами составляет примерно километр. Но, судя по времени, «крот» отъехал уже, наверное, километра на три. Наконец, он остановил машину, заглушил двигатель и, по всей вероятности, достал сотовый, так как из транзистора раздалось:

– Все! Появилась! – затем через некоторое время опять послышался его голос:

– Это я…! Ничего мне от тебя не надо! Передайте Зарке, что они в два часа выезжают на остров. …. Нет, четверо… Ты можешь думать о чем угодно! … Я не знаю, может, и больше, но говорили про четверых! … Все, мне пора возвращаться. … У нас связи нет, авария какая-то, – и он отключился.

Я моргнул, освобождаясь от Мелкого и, посмотрев на Семёныча, попросил:

– Давайте его сюда, только сильно не пугайте, чтобы в здравом рассудке был, а то знаю я вас!.. Напугаться этот уродец должен у нас здесь, вот в этой самой комнате!

– Значит, церемониться с ним не будем? – спросила Маша, когда Гоша и Семёныч ушли.

– Нет, не будем, времени нет, надави, как следует! – и зябко поежился, увидев хищную улыбку ведьмы, вспомнив некстати Писуна и то, что вытворила с ним Светлана. Жуть!

Завхоз зашел в домик уверенно, он был спокоен, его можно было понять, никаких законов он не нарушал, поэтому предъявить ему было нечего. Не будешь же, в самом деле, официально его обвинять в том, что он помогает охотникам за оборотнями. Он не закатывал истерики, так как знал, что мы имеем право командовать. Мне показалось, что ему даже стало любопытно, что это чужаки придумали и что собираются делать!

«Ну и дурак!» – подумал я и тяжело вздохнул, потому что ведьме это тоже показалось. А я по сравнению с ней – существо нежное и ранимое. Возможно, что с ним обошлись бы и помягче, но завхоз совершил ошибку. Он решил наехать сам:

– Это что за игры! Вы что себе позво….

Договорить он не смог, так как у него, по всей вероятности, перехватило дыхание, и он, схватившись руками за шею и открыв рот, судорожно пытался сделать вдох. Однако по вполне понятным причинам ему этого сделать не удавалось, потому что Ведьма, сидя на стуле, в упор смотрела в его вытаращенные глаза, а её правая рука как будто что-то сдавливала. Вот её кисть немного разжалась, завхоз успел сделать вдох и опять вытаращил глаза, пытаясь глотнуть воздуха. Наконец, тело «крота» наклонилось вперед примерно на сорок пять градусов и зависло в таком положении, опираясь в пол кончиками начищенных туфель.

Мария Николаевна откинулась на спинку стула и рукой поманила задыхающееся тело к себе. Завхоз против своей воли начал движение, мелко перебирая носками туфель по полу, оставляя на нем черные полосы. Когда тело подъехало к ведьме поближе, она заставила принять его еще более острый угол, чтобы её глаза находились на уровне обезумевших от страха глаз завхоза.

– Будешь ты жить или нет, меня не волнует, – начала ведьма, – но у тебя есть выбор. Сдохнуть от удушья, а это страшная смерть, ты уж мне поверь! Или остаться жить, навсегда забыв о существовании оборотней. Мне твои объяснения, по большому счету, ни к чему, основное я знаю. Ты десять минут назад позвонил и сообщил, что оборотни едут на остров, трое, с ними один человек. Ты продал их людям, которые уже убили одного оборотня и одного человека. Мне нужны некоторые детали, о которых ты мне расскажешь! Кивни, если ты согласен.

Стоит ли говорить, что завхоз усиленно закивал.

Мария Николаевна наконец дала ему возможность вздохнуть, и он с облегчением захрипел, закашлявшись.

– Когда ты познакомился с Зарой? – спросила ведьма.

– Г-о-о-од назад, – сдавленно просипел завхоз, растирая горло, – случайно. Один мой знакомый рассказал, что Зара разыскивает оборотня, который якобы убил её отца. Он еще смеялся над ней, считая, что она психически больная. Но я-то знаю, что оборотни существуют, я уже девять лет работаю в этой школе, и потом, я помнил тот случай, когда нашли тело, а рядом с ним волчьи следы.

Он замолчал, и тут же опять начал задыхаться, схватившись за горло руками.

Когда завхоз снова смог вдохнуть, он прохрипел:

– Понял я, понял, буду говорить! Я знал, что она богатая, а мне нужны были деньги, поэтому я сам вышел на неё и сказал, что верю ей и что оборотней много. Она сначала мне не поверила, тогда я указал ей на одного из наших преподавателей и сказал, что проверить они могут, только попробовав убить его. Я её предупредил, что оружие должно содержать серебро, иначе у них ничего не получится. Она мне всё-таки не до конца поверила, потому что они не смогли его убить даже серебром, наверное, плохо подготовились.

Зато она после этого хорошо мне заплатила, и я показал ей еще одного оборотня, которого они и убили уже из ружей, вместе с ним убили и одного человека. Она мне опять заплатила. Я ей рассказал, что в нашей школе учатся одни оборотни, несколько десятков, и в конторе работает много оборотней. После этого они попробовали проникнуть на территорию, но не смогли, их перехватили, несмотря на то что у неё есть несколько крутых спецназовцев. Ну а когда вы привезли новую систему охраны, я ей посоветовал вообще сюда больше не соваться.

Завхоз замолчал и потер покрасневшую шею.

– Ты мразь! И ты это знаешь! Ты продавал жизни своих коллег и, возможно, даже друзей свихнувшейся от горя женщине, готовой убивать, не разбирая, кто именно виновен в смерти её отца. Её я могу понять, она жаждала мести любой ценой кому угодно, главное, чтобы это был кто-то, похожий на убийцу её отца. Ты же, сволочь, продал и предал всех детей, которые учатся в твоей школе! Детей! Ты хотя бы понимаешь это!? – голос ведьмы вдруг стал тихим и таким зловещим, что я не выдержал и встал перед ней, перегородив ей доступ к завхозу. Она некоторое время смотрела на меня застывшими неживыми глазами, а затем сказала уже спокойным голосом:

– Спасибо!.. Все уже нормально, отойди.

Я отошел.

– Ты знаешь оборотней, – тихо продолжила ведьма, – у тебя была возможность изучить их за девять лет. Ты знаешь, насколько благородны эти создания. Знаешь, насколько они лучше людей. Ты знаешь, что они не могут причинить вреда человеку, кроме случаев, когда их самих хотят убить. Ты все это знал, но все равно продал. Ты не должен жить! Но я обещала тебя не убивать. О том, что ты виновен в смерти своих коллег, завтра узнают все, поэтому тебе лучше исчезнуть уже сегодня и забыть о существовании оборотней. Если ты опять появишься, ты сдохнешь!

После этих слов завхоз рухнул на пол лицом вниз, повозился немного, а потом, подвывая от страха, пополз в сторону двери, которую ему любезно открыл Гоша. Но выбраться на улицу он не успел, неведомая сила приподняла ползущее тело, перетащила его в угол комнаты, где завхоз и замер, сидя на заднем месте, с ужасом глядя на ведьму.

– Вот ведь!.. Чуть не ушёл!.. – выругалась Маша. – и провела рукой над пленником. – Ты сможешь говорить и шевелиться в пять часов вечера. Потом уйдешь. Это чтобы он нас не сдал раньше времени, – сразу нам всем объяснила ведьма, по всей вероятности, увидев наши удивлённые физиономии. Ну да, она права. Этот может!

– Ну что, ждем двух часов и выезжаем? – спросила у меня Маша. Я не успел ответить, влез Семёныч:

– А зачем ждать, поехали туда раньше, сами их встретим, сюрприз им будет!

– Не,т Семёныч, – ответил я, – не пойдёт, за школой, скорее всего, наблюдают, поэтому переполошатся, когда узнают, что мы раньше времени выезжаем, а значит, они начнут нервничать и суетиться. Нашим друзьям придётся импровизировать, а импровизация – это всегда неизвестность, что нам совершенно не нужно. Значит, будем действовать по нашему плану и верить в то, что эти охотники считают наш план своим.

Около двух часов дня мы вчетвером вышли за ворота школы, протопали до парковки, где и загрузились в прикомандированный к нам «Прогулочный» уазик. Пока рассаживались по местам, я чувствовал, что за нами следят, но когда машина начала движение, ощущение чужого взгляда исчезло. Все верно, наблюдатель доложил, что мы выехали, и поспешил сам свалить, что в корне неправильно. Он должен был убедиться, что мы поехали именно туда, куда и собирались, а не развернулись и не направились в другое место. Ну да ладно, советовать мы им все равно ничего не будем.

По известной мне дороге наша компания неторопливо катила к пляжу, на котором нас должен был дожидаться нанятый нашим «телемастером» катер. О том, что посудина на месте и дожидается нас, мы увидели еще с обрыва и начали спускаться к морю. Ключи от катера нам передал незнакомый мужчина, пожелал удачи и полез по тропинке вверх к нашей «Прогулочной» машине. Когда мы разместились в катере, Семёныч легко столкнул посудину с берега, ловко запрыгнул сам, после чего Гоша, стоящий у штурвала, заложив лихой вираж, направился в сторону острова.

Минут через пятнадцать Гоша и Семёныч вытащили из рюкзака кобуры с ГШ, закрепили их на поясе, применять оружие мы, собственно, и не собирались, так, на всякий случай, мало ли. Не есть хорошо, если из возможного трупа извлекут пулю, которая недвусмысленно укажет на совершенное убийство, да еще и выпущенную из ствола, которого на острове не обнаружат. Ну а в меня стрелять не должны, а Марию Николаевну они убить просто не смогут. Или не попадут, или элементарно её не увидят.

Как и договаривались, Гоша остановился за полкилометра до острова. Маша перебралась на нос катера, села на скамейку, раскинула руки в стороны, а затем медленно свела их вместе ладонями внутрь. Секунду она находилась в таком положении, а когда опять развела ладони в стороны, между ними оказался небольшой белесый комочек, похожий на кусок ваты.

Ведьма аккуратно стряхнула «вату» на воду и попросила Гошу отплыть немного назад. Когда расстояние до комочка увеличилось до нескольких метров, Маша взмахнула кистью в направлении острова, словно задавая направление. От белесого сгустка к острову побежала узкая туманная полоска, которая стала быстро расширяться в стороны и вверх, и минут через пять остров полностью скрылся за плотной пеленой тумана. Ведьма довольно улыбнулась и, отвесив нам дурашливый поклон, вытащила из кармана рюкзака две пятирублевые монеты, в которых были просверлены отверстия, с продетыми в них шнурками.

– Наденьте на шею, – распорядилась она, подавая монеты Гоше и Семёнычу, – а то будете в тумане, как слепые, бродить.

Я моргнул несколько раз и встряхнул головой, освобождаясь от силы ведьмы. Туман исчез. Я уже научился видеть силу, потренировался на луче охраны, это оказалось несложно, небольшое усилие воли – и художества Маши появлялись на свет Божий и пропадали, когда я не хотел их видеть.

– Туман будет только до острова или берег тоже захватит? – спросил Семёныч.

– Мгла накроет весь остров, даже захватит часть моря вокруг, чтобы ни у кого не возникало желания высаживаться на него, пока мы не закончим свои дела. Да! Чуть не забыла, туман хоть и скрадывает звуки, но все равно старайтесь не орать и топайте тише!

И она демонстративно уставилась на меня.

Катер уткнулся носом в берег, это было единственное место, засыпанное не валунами, а крупной галькой. Семёныч подождал, когда мы выберемся из катера, а потом наполовину выдернул его на берег. Встречающих видно не было, значит, нам надо будет искать их самим по всему острову, что, в общем-то, сложности не представляет. Ну вот и первый! Я почувствовал присутствие чужого человека за большим валуном, лежащим недалеко от берега и, ткнув в него пальцем, показал этот же палец Гоше. Оборотень кивнул и бесшумно начал двигаться к валуну. Через минуту он скрылся за ним, и через несколько секунд появился с другой стороны, волоча за руку человека в камуфляже, лицо которого закрывала балаклава.

– Я ему просто по башке дал, и все! – хохотнул оборотень.

Маша тратить время на Гошиного пленника не стала, просто попросила:

– Положи его под какой-нибудь камень, чтобы на виду не валялся, и связать не забудь.

Гоша без лишних разговоров опять схватил тело и оттащил его под другой обломок скалы. Больше на берегу я никого не чувствовал, значит, пойдем дальше.

Крепость находилась выше в скалах, когда-то к ней вела неширокая дорога, но с течением времени её засыпало камнями с окружающих скал, и для подхода к развалинам крепости осталась только специально расчищенная для этой цели тропинка. Я стоял возле этой самой тропинки и не знал, что делать, впереди никого не было, я это чувствовал, но вместе с тем угроза была, она буквально плавала в плотной пелене тумана. И идти этим путем мне очень не хотелось.

– А другая дорога к крепости есть? – спросил я у Маши.

– Есть, но лучше идти этим путем. Роман сказал, что с другой стороны острова тоже можно добраться, если имеешь навыки скалолаза или хотя бы верёвки для страховки. У нас не было ни того, ни другого.

Я тяжело вздохнул и сказал, обращаясь сразу ко всем:

– Ладно, идём здесь, но держитесь возле стен тропы, по центру не идите, и если дам команду «ложись», дружно и быстро падаете! – и я пошел по тропе, поднимающейся вверх в скалы, к древней крепости. Прошли мы, наверное, уже с полкилометра, когда тропа резко сузилась и за поворотом превратилась в узкое ущелье, спрятаться в котором было вообще негде. И именно в этом ущелье я почувствовал присутствие двух человек.

– Там два человека, ты можешь с ними что-нибудь сделать? – спросил я, оглядываясь на Машу.

– Нет, не могу! Туман мешает, если бы туман был чужой, не мной создан, тогда смогла бы, а так моя сила встретится с моей же силой, что-то одно нейтрализуется. Так что только в порядке очередности.

– А уплотнить туман еще больше сможешь?

– Смогу, но ненамного, это и так почти предел.

После этих слов Маша встала, подняла руки ладонями наружу и, как будто что-то отталкивая от себя, стала выпрямлять руки. Я настроился на силу ведьмы, открыл глаза и уперся взглядом в непроницаемую серую пелену. Ориентацию я потерял сразу же, знал только, где земля. Привычно встряхнул головой, освобождаясь, и с облегчением увидел, что нахожусь там же, где и стоял.

– Идем так же, как и раньше, – потихоньку сказал я, – если что, по команде падаем! После чего вышел из-за поворота и медленно пошел вперед, прижавшись к стене ущелья, выход из которого виднелся метрах в шестидесяти от нас. Мы прошли уже полпути, когда прямо перед нами, в конце ущелья, появились два человека, они вышли каждый со своей стороны, встали посреди тропы, и я прошипел: «Ложись», – сам при этом заваливаясь на камни, так как чувство опасности взвыло у меня в голове! Раздалась приглушенная автоматная очередь и одиночные хлопки из ружья. Я поднял голову, осмотрелся, все вроде живы, все шевелятся. Семёныч шепотом матерится, Гоша, слушая медведя, трясётся, зажав руками рот, этому везде весело! Ну вот, отстрелялись, и пока встречающая нас команда занята делом и перезаряжается, я быстро преодолел метров двадцать и опять упал, услышав лязг затвора.

Человек стоял и от живота стрелял вдоль ущелья, поводя стволом, чтобы захватить всю ширину тропы. Второй поддерживал его своей «помпой», с азартом передергивая цевье. Вот ведь козлы, а! Что-то мне подсказывает, что именно эти два урода расстреляли наших людей. Опять отстрелялись, но теперь я не стал сдерживаться и, ускорившись, метнулся вперед, нанеся автоматчику удар кулаком в висок, а затем, этой же рукой, возвращая её после удара назад, ударил локтем в голову второго стрелка. Проделал все быстро, они даже упали одновременно. Ну вот, как-то так! Уроды!

Гоша и Семёныч быстро задернули стрелков в ущелье, чтобы снаружи не валялись, и связали их. Я выглянул и наконец-то спокойно осмотрел окружающую обстановку. Тропа выходила во внутренний двор крепости, прямо напротив неё находился сохранившийся внушительный кусок стены, к которой примыкала высокая, сужающаяся кверху башня, крыши у неё, естественно, уже не было, но она доминировала над всем пространством. С другой стороны к башне примыкало двухэтажное массивное здание, передняя стена которого была наполовину обрушена. От этого здания когда-то начиналась еще одна стена, часть которой обвалилась, а уцелевшая часть упиралась еще в одну башню, более низкую, но более мощную, чем та, которую я уже успел рассмотреть.

Я, уже не опасаясь, вышел на открытое пространство и почувствовал, что на меня смотрят, но как-то невыразительно, и я бы даже сказал, без интереса и невнимательно. Понятно! Они смотрят не на меня, а в сторону тропы, и то, наверное, приблизительно, в сторону тропы. Рассеивается взгляд, не видят они ничего.

– Они в башне напротив, трое их, – обернулся я к ведьме, – один на самом верху, двое внизу.

– Тогда пошли, – позвала, проходя мимо меня, Маша, – историк сказал, что справа от тропы есть ступени, по которым можно подняться наверх и добраться до башни.

– Иду, иду, – пробормотал я и побрел за ведьмой.

Ступени подняли нас метров на пятнадцать и вывели на ровную площадку, засыпанную мусором и камнями, я подошел к краю и глянул вниз.

– Ничего себе! Вот это да! Очуметь! – не сдержал я собственные эмоции. Эта сторона крепости представляла собой пропасть с отвесными стенами, внизу огромные камни, омываемые волнами, ни одна лодка не пристанет, не говоря уже о корабле. Я поспешно отошел от края от греха подальше. В жизни, знаете ли, всякое случается!

Мы осторожно приближались к башне, стараясь не топать, а то не дай Бог услышат, опять начнут патроны переводить! А оно нам надо!? Наконец, подобрались настолько, что я смог определить, где кто находится.

– Женщина наверху, – шепнул я Маше, та кивнула и также шепотом попросила Семёныча:

– Разберитесь с этими, а мы наверх…

Семёныч кивнул, и они с Гошей подобрались к окнам башни, за которыми топтались охранники. Я с Машей обошел башню по кругу и в проломе стены, увидел ступени, спиралью поднимающиеся вверх. Забрался через этот пролом внутрь башни, прислушался к своим ощущениям и замер, что-то с этой башней было не так. Странная башня, возможно, что-то в ней произошло, а может, место силы неподалеку, не могу пока понять. Ну а если не могу понять, значит, надо заняться насущным делом, а с непонятными делами разбираться потом!

Сделав знак Маше, начал подъем. Строение было мощное, на века, каменные ступени от частого использования были вытерты посредине. Сколько же лет пользовались этой башней, что даже каменные ступени вытерлись! Сколько же людей прошло по ним – и плохих, и хороших! И ничего ведь с тех пор не изменилось, как и прежде, поднимаются по этим ступеням люди – и плохие, и хорошие! И так будет до тех пор, пока стоит эта башня, пока эти ступени не стерлись в пыль! «Философ, блин! – чертыхнулся я, – Нашёл время!»

Ну вот, добрались! Я заглянул и увидел, что лицом к дверному проему стоит невысокая симпатичная девушка, с короткой стрижкой, для женщины слишком короткой, что её, в общем-то, и не портило. Одета в камуфляж полностью, штаны и куртка. Значит, верно, её вычислила Наташа! В руке девушка держала ПМ и, не мигая, смотрела в сторону дверного проёма. Она уже поняла, что кто-то из этого тумана должен появиться. Но самое удивительное было то, что она не боялась! Ей не было страшно! Она просто ждала того, кого должна была убить!

Она, конечно, дождалась, я не стал томить девушку ожиданием и, быстро шагнув к ней, одной рукой перехватил её запястье, а другой вывернул пистолет из её кисти. Какой бы смелой она ни была, она вскрикнула. Когда в плотном тумане тебя кто-то хватает за руку, это, наверное, всё-таки страшно. Я опять отошел от девушки и, положив ПМ к себе в карман, стал ждать, когда оборотни разберутся с теми двумя.

Минут через пять к нам поднялся Гоша и рассказал, что одного взяли, а вот второго упустили, он оказался на удивление проворным и успел спрыгнуть в пропасть. Следом за Гошей пришел Семёныч и сообщил, что пойманного упаковал. Все это время девушка молча стояла и смотрела прямо перед собой, она, конечно, слышала наши разговоры и, скорее всего, смогла разобрать, о чем мы говорили. Но она не проронила ни одного слова!

– Ладно, разгоняй свой туман, – обратился я к Маше, – все равно через час сюда прибудут наши друзья, а нам надо еще поговорить с этими охотниками.

Ведьма кивнула, сделала перед собой круговое движение кистью, и перед ней повис светлый шарик, который она небрежным движением руки оттолкнула от себя. Шарик далеко не улетел, он стал быстро увеличиваться и расползаться во все стороны. Со стороны казалось, что он, увеличиваясь, раздвигает мглу, отталкивая её от себя. Секунд через пятнадцать вся башня была уже свободна от тумана, и наша пленница наконец смогла увидеть, с кем она имеет дело. Маша оглядела помещение, обнаружив обтесанный камень, вывалившийся из кладки, уселась на него и уставилась на девушку.

– Зара, если не ошибаюсь? – спросила Маша.

– Не ошибаетесь, – равнодушно проговорила пленница.

– Скажи, Зара, как так получилось, что ты, богатая и красивая девушка, имеющая в жизни всё, что могла пожелать, начала вдруг охотиться на людей и начала убивать их?!

Вот тут девушка оживилась, голос окреп, глаза заблестели, видимо, эта тема её очень занимала!

– Я охотилась не на людей, а тот человек был убит по ошибке! Просто тогда мы еще не могли определять, где кто!

– А на кого вы тогда охотились, если не на людей?

– На зверей! На хищных и злобных тварей! Убивших моего отца!

– И кто же убил твоего отца?

– Зверь!

– А откуда ты знаешь, что убил именно зверь, а не другой человек?

– А потому что, я сама это видела, он напал на моего папу и убил его!

– Каким образом? Расскажешь?

– Папа со своим знакомым приехали в лес, и в лесу зверь убил его…

– Почему он убил твоего отца? Что твой отец сделал? Он ведь первый начал стрелять в него! Зачем твой отец хотел его убить?

– Это уже неважно! – закричала девушка. – Важно только то, что мой отец убит!

– Твой отец застрелил из пистолета человека, и ты это видела?

– Да! Видела! Мой папа должен был ему деньги. Отдавать не хотел. Он все это делал ради меня. И деньги копил для меня. Я маму почти не помню, она умерла, когда я была маленькая, и папа стал для меня всем. Он делал для меня всё, я его очень любила. Кроме него у меня никого не было! Он был моей семьёй!

В тот день я попросилась поехать с отцом, у него должна была состояться встреча с его партнером, папа сказал, что тот любит природу, поэтому они встретятся в лесу. Я случайно увидела, как папа стрелял в того человека, услышала выстрелы, залезла на крышу машины и посмотрела в ту сторону в бинокль, папа постоянно возил бинокль с собой. Я видела, как папа подошел к уже лежащему человеку, выстрелил в него еще раз, постоял над ним, а потом пошел к машине. И еще я увидела, как этот убитый человек сел, разделся и превратился в зверя. Зверь полежал немного, потом опять стал человеком и погнался за моим папой. Я от страха не могла даже закричать. А потом я увидела, как этот человек вернулся, оделся, что-то поискал в траве и ушел в лес. Я побежала туда и нашла папу мёртвым. Зверь его убил.

– И ты, значит, считаешь нормальным то, что твой отец стрелял в обезоруженного человека и убил его за деньги?!

– Что бы вы ни говорили про моего папу, что бы вы о нём ни думали, это для меня не имеет никакого значения!

– Твой отец из-за денег убил человека! А ты говоришь, что это для тебя не имеет никакого значения?!

– Папа убил зверя!

– Твой отец не знал, что это зверь! Он стрелял в человека!

– Мне наплевать на жизнь того человека, в которого стрелял папа! Главное то, что этот человек, став зверем, убил его!

– Тогда почему ты не искала именно этого зверя, который убил твоего отца?

– Я искала, но не могла найти, пока ко мне не обратился служащий одной из частных школ и не сообщил, что в его школе зверей много.

Зара замолчала и отошла к пролому в стене, выходящему на море. Постояла несколько секунд, глядя вниз, а потом, повернулась к нам и, грустно улыбнувшись, произнесла:

– Знаете, я жалею только о том, что смогла убить всего лишь одного зверя!

– А о том, что ты убила ни в чем не повинного человека, ты не жалеешь?

– Не знаю, наверное, жалею, – досадливо поморщилась Зара, – это случайность, ошибка.

– Кто все эти люди? – спросила Маша, кивнув головой в сторону тропы.

– Я их плохо знаю, их нанял мой жених.

– А кто твой жених? Он здесь?

– Нет! Он сумел уйти от вас! Вы его не взяли! … И меня не возьмете! – с этими словами она, как крылья, раскинула руки в стороны и спиной вперед упала в пропасть, последнее, что я запомнил, это темные безумные глаза девушки. И еще, я успел удержать Гошу, не дал ему перехватить её. А то он со своим умением быстро двигаться успел бы это сделать! Пускай она лучше умрёт, закончив этим коротким полетом свою недолгую, неудавшуюся жизнь. Это будет гораздо гуманнее того, что ожидает её больной мозг в будущем.

– Правильно, так будет лучше, – прошептала Маша, подойдя ко мне, – пускай она хотя бы так освободится от своей ненависти, – затем она созвонилась с «телемастером» и сообщила, что все прошло по плану.

Потом мы спустились к уже пришедшему в себя охотнику, который охранял башню вместе с женихом Зары. И я, присев рядом с ним на корточки, спросил:

– Тебя как звать?

– Семён.

– На тебе кровь есть?

– Нет! Даже из пальца не брал! И не собирался. Не моё это.

– Как здесь оказался?

– Мишка предложил работу, – но увидев, что мы не поняли, что за Мишка, добавил:

– Мишка, жених Зарки! Он полгода назад приехал к ней. Мне по секрету рассказал, что она после смерти отца с ума съехала, решила, что отца оборотень убил, и поэтому набирает команду охотников. Платить будет хорошо, я и согласился, был у него чем-то вроде разведчика-наблюдателя. Мне по большому счету все равно, что наниматель умом тронулся, главное, что она хорошо платила.

– А ты сам хоть раз оборотня видел?

– Если я увижу оборотня, – усмехнулся пленник, – я сам в психушку сдамся! Слава Богу, до этого еще не дошло. Я даже в пьяном бреду не то, что оборотней, обыкновенную «белочку» ни разу не видел. И, надеюсь, не вижу.

– А где двое ваших раненых?

– В частной клинике, адрес не знаю, но могу показать.

– А как так получилось, что такая ваша толпа не смогла справиться с одним мужиком, и он умудрился не только уйти, но и покалечить вас?!

– В том-то и дело, что толпа! – выругался Семен. – Кинулись, как стадо баранов! Он их махом как котят раскидал. Здоровый и резкий парень. Его Мишка только и смог зацепить, а меня он успел отшвырнуть. А мы ведь с Мишкой в одном полку в ВДВ в разведке два контракта отслужили. И можешь мне поверить, щи лаптем не хлебали.

– Верю, – пробормотал я и встал. Всегда есть такие люди, вроде бы уже и испорченные, но чужую жизнь просто так не отнимут, видимо, считают, что не они давали эту жизнь, не им и забирать.

Больше у меня к ним вопросов не было, все и так предельно ясно. Пленников мы согнали на берег, где и дождались нашего «телемастера», который прибыл на большом катере с командой из десяти человек. Подробно рассказали ему все, что произошло, сообщили о возможном наличии двух трупов на камнях, под крепостью, и отбыли к себе, предоставив ему право объясняться с властями и выкручиваться из сложившейся ситуации.

По приезде в школу ведьма передала в нашу контору все, что нам удалось узнать. Оборотня, который убил отца Зары, будут искать, чтобы поинтересоваться у него, каким образом он мог оказаться настолько бестолковым, что своими действиями умудрился создать столько проблем нашей организации?!

Домой решили ехать на поезде, а поскольку билеты даже с помощью брони смогли взять только через два дня, то все это отведенное удачей время решили провести на море, с пользой для души и тела. Тем более что я начал капризничать и хныкать, что опять очень хочу в башню. Чтобы меня успокоить, Маша оперативно договорилась насчет катера с тем же «телемастером», который сам и решил нас туда доставить. На следующий день с утра мы опять отправились на остров, причем я прихватил с собой лом, который утащил с пожарного щита. Так, на всякий случай, не зря же меня туда потащила нелегкая. Моя команда восприняла мои капризы нормально, так как они уже знали, что я капризничаю всегда по поводу.

На острове уже находились человек шесть, приплывших раньше нас, но они маячили в стороне от башни и нам не мешали.

– Куда сейчас? – спросил Семёныч, когда мы вышли из ущелья. – Опять наверх полезем?

– Нет! Нам на этот раз вниз.

И я пошлёпал к подножию башни. Вход в цоколь башни был, причем рукотворный. Единственная неприятность заключалось в том, что он был завален обрушившимся верхним этажом башни. Но, по всей вероятности, кто-то из искателей сокровищ постарался и очистил часть входа от камней. Поэтому все без труда пролезли в помещение, только Семёныч, пока проталкивал через узкий проход свою тушу, умудрился порвать куртку. В этом подвале, разумеется, было темно, и я, чертыхнувшись, попросил Машу посветить. Ведьма вытянула вперед руку, и на её ладони образовался светлый шарик величиной с грецкий орех, однако секунд через десять он увеличился до размера апельсина, оторвался от ладони ведьмы и завис перед ней. От этого шарика прилично несло жаром, но и освещал он тоже очень даже неплохо.

Семёныч снял свой рюкзак, покопался в нем и вытащил два больших фонаря, один оставил себе, а второй передал Гоше. Я грустно вздохнул.

Все правильно, если у меня, как у организатора экспедиции, не хватило ума взять фонари, хотя прекрасно знал, куда собираюсь, значит, буду шарашиться в потемках, рассчитывая на то, что мне под ножки посветят!

– Я пойду вперед! – сказала Маша. – А то вы его с места не сдвинете, – и она, обойдя нас, двинулась вперёд, шар поплыл перед ней на расстоянии примерно двух метров от её вытянутой руки.

Из этого помещения в сторону второй башни вёл ход шириной метра полтора и высотой около двух метров, так что я мог идти, не нагибаясь. В подземелье было на удивление сухо, и, пройдя метров пятнадцать, мы попали еще в одно помещение, скорее, даже зал, так как по центру помещения стояли три колонны, поддерживающие свод. Весь зал был завален мусором, какими-то тряпками, полусгнившими ящиками, коробками, валялись даже два разодранных матраса. Весь пол был засыпан бумажками, фантиками, обертками и пакетами. Было видно, что жизнь в этом погребе бьёт ключом. И последствия цивилизации расцветают буйным цветом. Выхода из зала не было, был только вход, которым мы только что воспользовались.

– Куда теперь? – опять спросил Семёныч. – Где ломать будем?

И он демонстративно громыхнул ломом об каменный пол.

– Отсюда нет выхода, – вдруг встрял ФСБшный «телемастер», – проверяли уже, стены прослушали и просветили. Везде глухо!

Я не стал ввязываться в дискуссию, а двинулся вдоль стены, касаясь пальцами старинных камней. Ничего такого особого в этом зале я не ощущал, так, еле заметное неудобство, которое можно было списать и на замкнутое пространство. Но я знал, что атмосфера древнего зала здесь не при чем, слишком много людей побывало в нем за последние года, и если что-то и было, то это «что-то» ушло вместе с людьми, рассеялось пришлой, чужой энергией жизни. Значит, чтобы лучше почувствовать, надо быть как можно ближе к этому «чему-то».

Я понял, что нашел то, что искал, когда прошел ровно половину зала. Когда я оказался прямо напротив колонн, выстроившихся в одну линию, мою ладонь, прижавшуюся к камням, начало слегка покалывать, ощущение было приятным, похожим на щекотку, и я, не выдержав, улыбнулся.

– Ну что, есть что-нибудь? – подскочил ко мне Гоша, увидев, что я улыбаюсь.

– Есть, есть, отвали! Не мешай, – шуганул я приятеля. И стал разводить руки в стороны, касаясь стены пальцами. У «щекотки» были края, и они совпадали с шириной колонны. Ладно, будем открывать! Как открывать, я не знаю, значит, нужен лом!

Я взял лом у Семёныча и стал наносить сильные удары по стыку между камнями по предполагаемой границе намеченного мной входа. От ударов из-под лома в стороны летели искры и куски камня, но я продолжал бить по стыку, продвигаясь снизу вверх. Наконец, откололся достаточно большой кусок, и я увидел неровное отверстие в стене, прямо на стыке между камнями. Я опустил лом и попросил Гошу, кивнув на отверстие:

– Посвети-ка в него.

Тот с готовностью начал светить в темную дыру, попытался заглянуть в неё, даже залез пальцем. Наконец, не добившись успеха, сказал:

– Ничего не видно!

– Конечно, не видно! – заржал я, отверстие-то глухое! Просто ты так прикольно суетился возле этой дыры! Даже, по-моему, что-то в неё засунул! Гоша! А что ты засунул в эту дырку?! – Семёныч заржал, а Гоша, выругавшись сквозь зубы, отошел от стены.

Настроение у меня было прекрасное: а что, дверь нашёл, приятелю подгадил! Живи и радуйся! Для полного счастья надо было открыть этот проход. Пока кроме этой дыры у нас ничего нет, поэтому я опять взял лом и вставил в отверстие, постаравшись протолкнуть его как можно глубже. Лом вошел сантиметров на тридцать и во что-то уперся, я вытащил его почти до конца и с силой ударил еще раз, мое орудие провалилось еще сантиметров на двадцать и после этого я заметил, как по всему периметру стыка прошла трещина. Однако как открывается эта дверь, было непонятно. Ясно было только одно: как обычную дверь, этот кусок стены не откроешь!

– Семёныч, надо чтобы ты давил на эту дверь в разных местах, слева, справа, по центру, везде, по очереди!

Тот, ни слова не говоря, подошел к двери и навалился на неё плечом по центру, раздался какой-то треск, хруст, и вся плоскость двери неожиданно легко вдавилась в стену, так что Семёныч чуть не упал, от неожиданности он даже отпрыгнул от стены. Я подошел поближе, осмотрел дверь и увидел, что с правой стороны дверь не доходит до стены сантиметров на пять по всей высоте. Ясно, кусок стены должен задвигаться в стену. Я подозвал Гошу.

– Давай с тобой попробуем, а то Семёныч от страха тут так прыгал, что теперь, не скоро освободит штаны от последствий «медвежьей» болезни!

Теперь уже Гоша заржал, и мы, вдвоем ухватившись за край двери, попытались задвинуть её в стену. Не получилось!

– Что, никак? – ехидно осведомился Семёныч. – Силенок маловато? А может, еще попробуете? Или боитесь в собственные штаны от натуги наложить?!

– Ну ладно, ладно, все, сдаемся! Помоги, Семёныч, без тебя никак! Ты лучший! – состроил я виноватую рожу, кланяясь тому в пояс. Для троих места возле двери было мало, поэтому я отошел. Семёныч с Гошей справились и без меня. Разом ухнув, оборотни смогли задвинуть дверь в стену сантиметров на семьдесят, при этом было явственно слышно, как в стене что-то скрежещет и ломается с характерным треском.

Гоша сунулся было в темный проход, но я остановил его. Для себя я угрозы не чувствовал, но это не значит, что опасности не было вообще. Так как фонарь слушался только ведьму, она и пошла первая, отстав от своего средства освещения на несколько шагов. В этом коридоре, было сухо и чисто, в том смысле, что не было признаков нашей ненормальной цивилизации в виде всевозможных фантиков и оберток. Мы прошли уже метров пятьдесят, как вдруг Маша резко остановилась и почему-то шепотом произнесла:

– Все! Дольше нельзя! Иначе умрем!

– А что там такое? – удивлённо спросил Гоша.

– Я не знаю! Я никогда с таким не сталкивалась. Это защита. Что-то очень мощное! С этим, наверное, никто из нынешних уже не сможет справиться!

Странно, но я по прежнему опасности не чувствовал, ощущал только приятное покалывание и щекотание по всему уже телу. И если бы не серьёзность момента, я бы, наверное, улыбался до ушей.

Вся наша компания нерешительно стояла в нескольких метрах от входа зал, свет фонарей выхватывал стоящую по центру колонну и какие-то ниши в стенах, в которых что-то лежало.

– Что будем делать? – спросила Маша напряжённым голосом. – Туда идти нельзя!

– Если нам нельзя, значит, отправь туда свой светильник, насколько я знаю, ты уже научила его летать, заодно и комнату получше рассмотрим, – предложил я. Она кивнула и взмахом руки отправила свой горячий источник света в комнату. Фонарик ведьмы медленно поплыл вперед, но как только он влетел в комнату, что-то сверкнуло, блеснула яркая вспышка, и фонарь исчез, только крупные искры, угасая, медленно опускались на пол.

Гоша выругался длинно и витиевато, не обращая внимания, на то, что среди нас женщина. Его никто не одёрнул, даже как бы и не услышали.

– Давай еще один, – распорядился я, – может, эта фигня уже разрядилась?

Фигня не разрядилась! Следующий ведьмин шар постигла та же участь, блеск, яркая вспышка, и фонаря нет!

Я же опасности по-прежнему не чувствовал, поэтому решил проверить всё сам. Мои ощущения меня еще ни разу не подводили, и я не видел причин, по которым они могли бы подвести меня сейчас. Подойдя к входу в зал, я выставил руку, ничего не произошло, но приятные ощущения в руке усилились. Тогда я шагнул в комнату и замер, опять ничего, и вдруг я понял, что все-таки не выдержал и улыбаюсь! Кайф по всему телу! Я уже сообразил, что эта энергия сродни земному выходу силы, они были похожи, но эта энергия была в статическом состоянии и не двигалась, в отличие от земной. Я вернулся в коридор, взял у Гоши фонарик и опять зашёл в комнату.

Этот зал уступал в размерах предыдущему раза в три, и в нем была всего одна колонна, которая была значительно мощнее и больше, чем те, которые мы уже видели. Я начал обходить колонну вокруг, уходить мне от неё не хотелось, значит, в этой колонне есть то, что удерживает меня возле неё. В конце концов, почти завершив обход колонны, я нашел то, что меня притягивало. В нише, выдолбленной в теле колонны, что-то лежало, укрытое толстым слоем пыли. И только после того, как я освободил это от многовекового слоя подвальных осадков, я понял, что обнаружил медальон. Когда же я, аккуратно сдув с него остатки пыли, взял его в руки, меня передернуло от удовольствия, так бывает, когда очень чего-то хочешь, долго не можешь этого добиться, а потом вдруг получаешь это!

Я держал медальон в руках и раздумывал, что мне теперь с ним делать. Решение было только одно. Я надел его на шею! Да! Вот оно! Ради этого стоило жить! Удовольствие было сродни тому, что обрушилось на меня в Аркаиме. Только то ощущение счастья было быстротечным, а это длилось и длилось. Длилось до тех пор, пока я не почувствовал, как кто-то трясёт меня и мешает наслаждаться. Я открыл глаза и увидел, что меня за плечи, как куклу, трясёт Семёныч.

– Ну слава Богу! – пробормотал он, заглядывая мне в глаза. – А то я подумал, что ты с этой идиотской улыбкой так в психушку и поедешь!

– А как вы сюда зашли?

– Ты разрядил защитный амулет, – ответила Маша, – забрал всю его силу. Когда мы увидели, что ты уселся и ни на что не реагируешь, я запустила еще один шар, он спокойно висел в комнате и с ним ничего не происходило, тогда зашли и мы. Ты пребывал в какой-то нирване, был как пьяный, но с тобой было все в порядке, тогда я сняла у тебя с шеи амулет, а Семёныч начал тебя трясти, чтобы ты быстрее пришел в себя.

– Семёныч меня не просто тряс! – возмутился я. – Он хотел таким извращённым способом оторвать мне голову, вернее, он хотел, чтобы голова у меня сама оторвалась! Он мне так за штаны мстит!

Но мне никто не ответил, при свете нескольких шаров моя команда рассматривала массу интересных вещей, разложенных на каменных столах и прямо на полу. Вытесанные из камня сооружения, похожие на столы, располагались почти по всему периметру зала. На них стояли большие и маленькие ящики, сундуки и всевозможные шкатулки. В этом зале мы пробыли часа два. Находки у нас были шикарные, мало того, что в сундуках и ящиках хранились золотые изделия и драгоценные камни, Маша нашла две книги, которых еще никто никогда не видел, два десятка древних амулетов и еще много чего интересного и старинного. Когда ведьма закончила отбор предметов, которые поедут с нами в контору, в том числе и все крупные рубины, которые мы смогли обнаружить среди драгоценных камней, «телемастер» поинтересовался:

– А рубины для чего?

– Из них получаются самые сильные амулеты, и силы в себе они могут накопить много, и со временем практически не разряжаются! – просветила ФСБшника Маша.

– Кстати, а вы ведь нашли клад, и вам причитается двадцать пять процентов от стоимости этой находки! Даже на первый взгляд это очень много, вы теперь богатые люди, – улыбнулся «телемастер».

– Почему «мы»? – удивилась Маша. – Ты ведь тоже с нами его нашел?!

– Нет! У меня не прокатит, не положено мне находить клады! Поэтому я их и не буду находить, а приеду по вызову сотрудников научного центра, которые этот клад и нашли.

Разряженный защитный амулет Маша у меня забрала, он теперь представлял ценность просто как накопитель силы, мощный, древний, но в настоящее время обычный, и я подозреваю, что таковым он и останется до конца своего существования, поскольку загнать в него такое колоссальное количество силы больше не сможет никто! Но по поводу утраты амулета я не расстраивался, у меня осталась другая находка, которая мне нравилась гораздо больше. Я стал обладателем ножа! На вид это был обычный нож, лезвие длиной пятнадцать сантиметров выполнено из серого материала, похожего на сталь, но металлом это не было! Рукоять была очень удобная, наборная, из материала, напоминающего камень. Эта моя находка была необычной со всех сторон, в этом я убедился сразу же, когда провел клинком по каменной столешнице, на которой лезвие оставило неожиданно глубокую царапину. В качестве эксперимента я с силой ударил ножом по колонне, стоящей в центре зала, и с удивлением обнаружил, что лезвие на треть вошло в камень. Крикнул Гошу, тот подошел и с удивлением уставился на торчащий из колонны нож, я вытащил лезвие из камня и предложил приятелю:

– А теперь ты попробуй.

Гоша с опаской покосился на меня, взял нож и ударил им в колонну. Как я и ожидал, лезвие, отскочив от камня и выбив искру, оставило на нём только легкую царапину! Да! Этот нож мой, он предназначен только для меня! Не зря нелегкая заставила меня выцарапывать шкатулку с ножом со дна огромного сундука.

На острове мы задержались до вечера, ждали, пока по звонку «телемастера» прибудет та же команда, с которой мы уже встречались. Потом примчался взвод СОБРа для охраны клада, откуда ни возьмись появились представители местной власти, но все их попытки попасть в зал были решительно пресечены СОБРовцами, которыми руководили ребята в штатском. Потом с нас взяли объяснения и только после этого наконец-то отпустили домой.