Оружие в его руках. Часть 1

Размер шрифта:   13
Оружие в его руках. Часть 1

Пролог

Теплый свет лампы рассеивался по полу, затрагивая мои голени, что дрожали в судороге. Я просидела в неудобной позе несколько часов. Мое горло охрипло и пересохло от нескончаемых криков и оскорблений. Я обессиленно стукала кулаком по двери из красного дерева и хрипела еле слышно ругательства.

– Открой, ты – жалкое подобие мужчины! – Но эти слова были слышны лишь только мне. Уверена, что первые слова, когда мой голос был еще здоров, они слышали отчетливо. – Открой!

Послышались шаги за дверью. Я из последних сил била кулаком по дереву. Силы были на исходе, голова моя с прикрытыми глазами была прислонена к стене. Я не могла выпрямить ноги – при малейшем движении меня пронзала адская боль.

– Затихла, – сказал неизвестно откуда знакомый голос. – Может, наконец-то вырубилась.

– Если бы она проорала еще пару минут, я бы её сам вырубил. – Послышался второй тоже знакомый голос.

Кто эти люди? Почему они взяли меня в плен? Что им, черт возьми, от меня надо? Знала бы я это, не попалась бы на идиотскую удочку моего инфантильного мужа. Я не должна была находиться здесь. Я должна была догадаться, что это гребаная ловушка.

Шаги остановились около моей двери. Послышался звук открывающейся замочной скважины и с небольшим скрипом она отворилась. На пороге показались два молодых человека. Оба незнакомцы и оба мерзко улыбались мне.

– Красивая. – Сказал второй. – Леонардо, ты знал, кого нужно приводить.

Леонардо…Это имя я слышала из уст подруга чаще, чем собственное имя. Меня похитил любовник моей Моники? Что за черт?!

– Молчаливая она мне нравится еще больше, – слащаво, словно смакуя каждое слово, проговорил первый молодой человек. Его белые волосы неестественно смотрелись на фоне загорелой кожи, но все же было в нем что-то притягательное.

– Пошли к черту, уроды! – Выплюнула я, и в ответ услышала громкий гогот мужчин. Леонардо – первый молодой человек, чей голос я услышала в коридоре, схватил меня за шиворот и выволок из комнаты.

Он нес меня куда-то по коридору. Мои ноги едва доставали до пола, а ему, казалось, совсем ничего не стоило держать меня. Словно я была пушинкой. Второй молодой человек с интересом наблюдал за моей вертлявой задницей, пока я пыталась изворачиваться и посылать гневные взгляды и оскорбления Леонардо.

– Скажи своему другу, что, если он не перестанет пялиться на мой зад, я ему глаза выколю, – прошипела я, за что меня пару раз встряхнули.

– Если бы ты так сильно ей не вертела, никто бы её даже не заметил, – подал голос позади нас этот нахал. – Она же совсем крохотная и плоская.

– Это у тебя голова плоская, придурок. – Я насупилась. – Где Луи?

– О-о, – протянул Леонардо, – босс жаждет узнать, как ты, маленькая дрянь, попала на склад, полный дури и стволов. – Я непонимающе на него оглянулась. Леонардо вскинул брови и ухмыльнулся. – Неужто не помнишь? Слышь, Уго, эта крыса нифига не помнит.

– Зато Луи прекрасно помнит, как её нашли там, вспарывающую пакеты с коксом.

Больше Уго ничего сказать не успел – мы подошли к мощной двери, ведущей в кабинет главы парижской мафии Луиджи. После короткого стука послышалось усталое «войдите». Меня внесли к нему в кабинет и как мешок с мусором бросили прямо на пол под ноги Россини.

– Оставьте нас. – Низкий баритон отозвался ноющим спазмом внизу живота. Его голос завораживал и устрашал одновременно.

Он не спеша поднялся с кресла, налил себе немного горячительного и встал рядом, нависая своим телом надо мной. Он был высок, широкоплеч и очень красив. Его черные, словно смола, волосы были коротко пострижены, над правой бровью красовался небольшой шрам. Его карие глаза с зеленоватой радужкой рассматривали меня с недоумением и презрением, словно я натворила что-то плохое, что-то, что противоречит правилам и законам клана. Но что я натворила? Знать бы мне…

– Ну, вот мы и встретились, Андреа.

Глава 1

– Андреа! Андреа! Где ты?

Мама носилась по дому с моим рюкзаком наперевес. Сегодня был первый день в моей новой школе. Последний год перед институтом, который я бы хотела провести под кроватью. Где я, сейчас, кстати, и пряталась.

Мы переехали из Нью-Йорка в Милан. Этот город был исторической родиной моей матери. Мама была счастлива вернуться к своим корням, когда мне, как и моему отцу, было глубоко плевать на предстоящий переезд и проживание в другой стране в будущем.

С ума сойти! Мне восемнадцать лет, а я лежала под кроватью, не дыша, лишь потому, что не хотела идти в школу. Если бы меня отец тут увидел, он бы упек меня в больницу для душевно нездоровых людей. К счастью, мой горе-отец снова в какой-то командировке. И ни я, ни моя мама уже не видели его где-то месяц.

Мой отец – Хьюго Моретти – владелец фирмы по экспорту и импорту товаров за рубежом. Его логистический бизнес достиг больших высот, и теперь мой отец весь утонул в своем детище. Он переводил нам с мамой огромные деньги, вписал меня в трастовый фонд, который вступает в действие с наступлением двадцати одного года.

Моя мама – Франческа Моретти – младшая дочь бывшего мэра города. Когда мой дорогой дедушка был мэром, он заключил «выгодный» союз, выдав свою младшую дочь подающему надежды мужчине, старше её на тринадцать лет. Мои родители никогда не любили друг друга. Пока я была маленькая, они разыгрывали до тошноты идиотский сценарий счастливой семьи.

Нет сомнений в том, что мой отец во мне души не чаял, но, когда я повзрослела и все чаще стала замечать ненависть в глазах матери, когда она разговаривала с отцом и полное отсутствие интереса к ней с его стороны, папа решил, что пора снять маски и жить своей жизнью.

Так, в пятнадцать лет, я узнала, что у моего отца есть любовница, а моя мама – золотая домохозяйка с медалью на груди «верная жена» уже пару лет встречается с нашим садовником.

Когда моя жизнь перевернулась с ног на голову, я сбежала из дома. Мой дедушка, тогда уже мэр в отставке поднял на уши всех полицейских, всех знакомых и друзей. Меня искали кинологи с собаками, а я, в свою очередь, села на первый попавшийся автобус и умчалась прочь в неизвестном мне направлении. Вскоре, когда я поняла, что мое путешествие может закончится только из-за того, что я ушла из дома без гроша в кармане, мне пришлось устроиться на первую попавшуюся работу. К несчастью, владелец кафе, в которое я решила устроиться официанткой заявил в полицию, ведь я была слишком юна и одинока. А дальше о моем местонахождении узнали мои родители и дедушка, меня нашли, и светлая Флорида снова сменилась ярким Нью-Йорком, за которым я наблюдала последующие два месяца только из окна.

Мама была в истерике, отец со свойственной ему деловитостью курил одну за одной сигарету и пытался выудить из меня причину моего побега. Я молчала. Мне было почему-то страшно признать, что моя иллюзия счастливой семьи разрушилась. Только дедушка, словно зная истинную причину, отвел моих родителей в сторону и объяснил им, какого это оказаться обманутой.

Наверное, с тех самых пор я перестала верить в любовь. Я стала ставить под сомнения даже безусловную любовь моих родителей ко мне, ведь им хватало совести молчать, разыгрывать меня столько лет. Я не верила в рассказы своих подружек о том, как сильно они влюблены в парней из нашей школы или о том, как те же парни влюблены в меня или в них самих.

Любви нет. Её не существует. Есть только расчет и голая выгода и банальная похоть.

Мама все-таки нашла меня с третьего раза. Меня выдала моя кошка, которая учуяв мой запах пришла ко мне и стала наигранно мурлыкать, тыкаясь в руку, от чего мой телефон стал с неестественным звуком постукивать по полу. Мама пришла на звук.

– Андреа, вылези. Тебе уже не пять лет, – из-под кровати мне открывался обзор на тонкие щиколотки матери и её ступни, спрятанные в мягкие пушистые тапочки. Она нервно притопывала ногой, создавая тем самым незамысловатую мелодию.

Я прикрыла рот ладонью, чтобы не рассмеяться. Но мама не сдавалась, она заглянула под кровать и схватила меня за руку. Пришлось выбираться.

Когда я оказалась в вертикальном положении, моя голова немного кружилась от слишком яркого света. Мама осуждающе смотрела на меня, бросив мой рюкзак прямо мне в ноги. Её аккуратные аристократичные руки были сложены на тонкой талии, цвета горького шоколада волосы были уложена наверх. Она свела брови к переносице и была готова вот-вот взорваться.

– Можно подумать, это имеет хоть какое-то значение. – Пропыхтела я, подбирая свой набитый до отвала рюкзак. – Слюньки мои тоже будешь подтирать?

– Ты ведешь себя отвратительно, Андреа! Приедет отец, все ему расскажу!

Она все еще гневно пыхтя побрела в коридор, но резко становилась от моего ответа.

– И про Хосе? – Веселым голосом с насмешливой улыбкой произнесла я. Мама медленно обернулась и на её лице отразилось сожаление. Она чувствовала себя виноватой за то, что я так рано узнала о вселенской лжи.

– Собирайся, Андреа. От этого года зависит в какой колледж ты поступишь.

– Вы сами уже давно решили, куда я поступлю.

Но мой ответ мама уже не услышала. Покачав от досады головой, я все-таки собралась и спустилась вниз. Там на пороге меня уже ждал тот самый Хосе – мой телохранитель или, иными словами, надзиратель. С тех пор, как я сбежала, отец распорядился приставить ко мне охрану.

Хосе мне нравился, если не брать в расчет его роман с моей матерью. Он был мужчина лет тридцати, высокий, не могла сказать, что красивый, но что-то в нем было такое, что заставляло раз за разом останавливать свой взгляд на нем. Его зеленые глаза насмешливо сияли, когда я подошла к нему и пренебрежительно отдала свой рюкзак мужчине.

Мама появилась в холле, и при виде Хосе её щеки тут же залились румянцем. У меня к горлу поднялся ком тошноты. Наконец увидев своим туманным взглядом меня, она изменилась в лице и рассеянно произнесла:

– Отец сегодня вечером приезжает. Хочет тебя кое-с-кем познакомить. – Она многозначно посмотрела на меня, что означало «не при каких обстоятельствам не смей прогуливать ужин».

– Пойдем, маленькая разбойница, – Хосе по-хозяйски положил свою руку мне на плечо, от чего мама громко фыркнула и скрылась на кухне.

– Тебе обязательно касаться меня при ней? – я раздраженно сбросила его руку с себя, когда мы подошли к машине. Солнце светило ярко, от чего мой друг зажмурил один глаз. – Я боюсь в один день просто не проснуться.

– Я не виноват, что твоя мать видит в тебе соперницу. – Усмехнулся мужчина и открыл мне заднюю дверь машины. Водитель терпеливо ждал нас.

– Да? – Я изогнула бровь и усмехнулась. – А кого видишь ты?

– Я вижу маленькую надоедливую хулиганку. – Он щелкнул костяшкой пальца по кончику носа. Я наигранно надулась. – Ей богу, Андреа, ты напоминаешь мне младшую сестру.

Хосе вырос в семье, где отец был военным, а мать врачом. У него такой же стратегический склад ума, как у отца, такие же широкие плечи и прямой нос. Его отец – друг моего дедушки, а его мать – подруга моего отца. Они вместе выросли по поднялись по карьерной лестнице. Теперь Хелен – мать Хосе – личный врач нашей семьи, что очень выгодно для Хосе.

Младшая сестра Хосе – Моника была моей лучшей подругой. Её волосы были такими же, как у Хосе, каштановыми. Глаза цвета леса в жаркий летний день смотрели на окружаюсь с хитрецой и легким прищуром, что придавало ей шарма. Мы были ровесницами, учились в одном классе в Америке и теперь, переехав в Италию, тоже будем учиться вместе.

– Она моя лучшая подруга, естественно, мы похожи.

Хосе тяжело протяжно вздохнул и впихнул меня в салон машины.

– И поэтому вы две больные головы на одну здоровую.

По дороге в школу мы забрали из дома Монику. Девушка влетела в салон и с чрезмерной радостью накинулась на меня с объятьями, от чего ни я, ни её брат не могли понять причину её счастливой сумасшедшей улыбки.

– Мон, пожалуйста, не задуши Андреа. Её отец мне голову открутит.

– То есть, только поэтому да?

– Ну, твоя мама скажет только «спасибо», – я громко фыркнула, а Моника взмахнула рукой, заставляя нас замолчать.

– Не хочу слушать ваши разборки!

– Ты чего такая счастливая? – Спросил её брат. Она многозначно посмотрела на меня, и я пожала плечами. Она махнула рукой, мол ничего такого, что могло бы его побеспокоить.

– Андреа, я так рада, что мы с тобой вместе!

– У тебя не было выбора, – поддразнивала я подругу. Хосе на переднем сидении усмехнулся, а Моника слегка стукнула меня по плечу. – Ай! У вас семейное, касаться меня при любом удобном случае? Хрум-Хрум бы лягнула тебя за это.

Хрум-Хрум – моя голландская теплокровная лошадь, которая переехала из Америки вместе со мной. Её поместили на ипподроме поблизости с нашим домом, потому что в нашем новом особняке нет загона для моей красавицы. Я каждое воскресение навещала её, кормила лакомствами и наслаждалась верховой ездой.

– Мы просто очень тактильные, – словно кот, объевшийся сметаны, пролепетала Моника, а я многозначно уставилась на повернувшегося к нам Хосе.

– Да, я заметила. У некоторых тактильность на высшем уровне. – Водитель кашлянул, по-видимому, замаскировав тем самым смешок.

Вся прислуга была в курсе романа моей матери и Хосе. Все, кроме моего безучастного отца знали, чем занимается моя драгоценная мамочка. В свое оправдание, она только говорила, что еще молода и очень красива, чтобы тратить свою молодость на затворничество. Она говорила это так гордо, даже не задумываясь, что тем самым она топит меня еще сильнее в бездне недоверия и порочной лжи.

Когда мы подъехали к школе, Хосе открыл нам дверь, проводил до входа и ушел обратно в машину. Машина уехала с территории школы, а Моника тут же накинулась на меня с рассказом.

– Пока ты, ханжа, тыкала соперников шпагой и пускала слюнки на Стефано Россини, я познакомилась с таки-и-им классным парнем!

Она растянулась, словно кошечка на скамье. Я скептически изогнула бровь.

– Я не пускаю слюнки на Стефано Россини.

– Ой, я тебя умоляю! А то я не видела твою галерею в телефоне. – Она выхватила мой телефон, без труда его разблокировав. – А, вот, кто же это? Стефано в костюме, Стефано в халате с кружкой кофе, Стефано в плавках, Стефано с собакой… тебе только голого Стефано в телефоне не хватает! – Рассмеялась подруга, а я в то время гневно вырвала свой телефон обратно и заблокировала. – И ты хочешь сказать, что ты не втрескалась в этого парня?

– Это ничего не значит! Стефано – медийная личность! Где я, а где он. К тому же, он просто сексуальный.

– Да-да, – снова отмахнулась подруга. – Любви нет и бла-бла! – Она сложила ладонь уточкой и «прокрякала» перед моим лицом. Я нервно оттолкнула ее руку.

– Перестань! Ты знаешь, что это правда!

– Нет, не правда! Я вот влюбилась, Андреа. Лео такой красивый! Эх… – Она облокотилась плечом на стену и мечтательно посмотрела куда-то надо мной.

– Где ты с ним познакомилась?

– В клубе «Росси».

– Это что за клуб такой?

Моника скривилась, словно я спросила какую-то глупость. Она взяла меня за руку и повела к аудитории. По пути нам попадались школьники, которые с любопытством рассматривали нас.

– Что значит, что за клуб? Это самый популярный клуб в Милане!

– Замечательно, – я раздраженно фыркнула, – значит, ты развлекалась с каким-то парнем в клубе, пока меня сторожит твой брат?

– Не я сбежала в другой штат в пятнадцать лет.

Я от отчаяния и обиды взвыла. Раздался звонок, и мы с подругой зашли в аудиторию.

День прошел, на удивление, быстро. Мы познакомились с классом, поговорили с директором и к назначенному времени нас забрал Хосе. Легкая щетина придавала ему больше мужественности. Я посмотрела на него и обратила внимание на кровоподтёк на шее. Хосе, заметив это, виновато улыбнулся мне и прикрыл воротником. Моника громко фыркнула.

– Извращенец, – она толкнула его и плюхнулась на заднее сидение. Когда я присоединилась к ней, открывая бутылку с водой и поднося её к губам, она прошептала, – знаешь, Андреа, я раньше мечтала, чтобы мой братец связал свою жизнь с твоей семьей. Но я рассчитывала, что его женщиной будешь ты.

Я поперхнулась. Со взглядом полного непонимания и дичайшего удивления я уставилась на подругу. Та лишь только невинно пожала плечами.

– А что? Так мы были бы еще ближе.

– Твой брат для меня слишком стар. – Она закатила глаза и положила свою руку мне на плечо. – Прекрати это. Убери руку.

– Я же говорю: мы –тактильные люди.

– Да заметила я, заметила.

Все это время мой личный телохранитель разговаривал с кем-то по телефону. Закончив разговор, он открыл пассажирскую дверь с моей стороны и, извинившись, сказал, что домой мы поедем в компании нашего водителя Антонио. А сам он поедет встречать какого-то важного гостя. Видимо, это тот самый важный гость, ради которого я должна быть на семейном ужине.

К слову, с того момента, как я узнала, что мои родители супруги только на бумаге, я стала люто ненавидеть семейные праздники, семейные ужины и любые выходы в свет. В общем, все места, где мне приходилось закрывать глаза на слащавую отвратительную игру моих родителей в возлюбленных, вызывали у меня только рвотные позывы.

По приезду домой, меня тут же смутила суета. Слишком много прислуги было в этом доме. Мама что-то кричала из столовой, мимо меня проносились женщины со скатертями и другими аксессуарами. Какая-то женщина помогла мне раздеться и молча повела меня в комнату. Там она вытащила из моего гардероба пару новых платьев и положила на мою кровать.

Тут же открылась дверь и показалась моя мама. Она оглядела меня с ног до головы, а потом кивнула женщине.

– Луиза, вижу вы уже начали. Замечательно.

– Я тут, мам. – Я нервно повела плечом, когда Луиза начала помогать мне раздеваться.

– Конечно, доченька. – Она мило улыбнулась, но эта улыбка не вызывала у меня никаких положительных эмоций.

– Снова придется играть?

Она удивленно вскинула брови и настороженно посмотрела на женщину, которая старательно пыталась стянуть с меня кардиган.

– Вся наша жизнь – игра, дорогая. Одевайся и через час жду тебя в столовой.

Я покорилась Луизе. Быстро переодевшись, села за туалетный столик и стала принимать косметические ванны. Мне нравилось, когда умелые руки вершили красоту на моем и так красивом лице.

Мой телефон зазвонил в сумке. Извинившись перед женщиной, я достала его из рюкзака и приняла звонок Моники. Та что-то взволнованно лепетала, но ни единого слова я разобрать не могла.

– Моника! – Рявкнула я, от чего дрогнула рука Луизы и она, ругнувшись, принялась поправлять макияж. – Извините, – прошептала я женщине. – Моника, давай помедленнее.

– Я знаю, кто сегодня приедет к вам вместе с отцом.

– Очередной банкир или капитан дальнего плаванья, – я многозначно повела бровями, усмехаясь сама себе.

– Если бы! Ты сидишь? Нет! Лучше сядь, иначе ты упадешь! – Она была так взволнованна, что я терялась в догадках. Бред Питт? Джеймс Мак-Эвой?

– Кто, черт тебя дери, Моника?

– Стефано Россини.

Она произнесла его имя на выдохе, и в ту же минуту воздух в моих легких кончился. Я ухватилась за запястье Луизы, останавливая её. Та вздернула бровь и с глазами, полными непонимания, уставилась на меня.

– Ты жива там? – послышался тонкий голосок подруги. Я все еще не дышала. – Эй! Андреа! Я не хочу быть причиной твоей смерти!

– Повтори, – охрипшим голосом произнесла я. На той стороне трубки послышался протяжный вздох.

– Твой отец позвал в гости Стефано Россини.

– Ужин теперь точно покажется мне каторгой.

– Я тебя умоляя, не пускай только слюни на его рубашку.

Её слова меня отрезвили. Я отпустила руку женщины и громко фыркнула. Воздух все еще казался очень тяжелым.

Из окна послышался шум подъезжающих машин. За ними последовали громкие хлопки дверей и мамин ликующий голос. Вся прислуга забегала в ускоренном темпе, словно танцуя. Я в панике обернулась к Луизе.

– Не переживайте, сеньорита. Стефано вы очень понравитесь.

Она сделала последние штрихи и развернула меня к зеркалу. Мои темно-каштановые волосы были убраны назад, открывая вид на тонкую шею. Черное платье в пол открывало мои ключицы, и вырез «сердце» вел завлекающую дорожку к моим небольшим, даже крошечным, грудям. Благодаря пуш-апу они выглядели на два размера больше.

Я усмехнулась. Какого же будет удивление будущего мужа, когда я предстану перед ним в неглиже. Эти изюминки не заметить даже под лупой.

Я провела ладонью по четко очерченной талии. Вырез от бедра казался элегантным и сексуальным. Меня словно готовили как один из любимых папиных мясных деликатесов. Я пренебрежительно скривилась.

– Если подарок готов, то можно подносить, так не кажется? – Луиза нахмурилась.

– Вы потрясающе выглядите.

– Я знаю. – Дерзко. Грубо. На мгновение мне даже стало стыдно, пока я не вспомнила ради чего весь этот сыр-бор.

Я вышла из своей комнаты и столкнулась с широкой спиной мужчины. Ойкнув, я сделала шаг назад и уперлась спиной в дверь. Он же медленно обернулся. Темные, я бы даже сказала, иссини черные волосы были аккуратно пострижены. Небольшая длина на макушке вилась и спадала на лоб, создавая легкую небрежность. Белая рубашка была расстегнута на первой пуговице, пиджак покоился на его руках. Черные, словно перья воронов, глаза насмешливо смотрели на меня. Губы медленно изогнулись в вежливой улыбке.

Я его узнала сразу. Передо мной стоял никто иной, как Стефано Россини.

Глава 2

– Простите, – я удивилась своему голосу. Он звучал так тихо, будто бы это я не я минуту назад возмущалась своему наряду. – Я не хотела.

– Ничего страшного. – Он склонил голову набок. – Вы, видимо, куда-то торопились.

– Совсем нет. Я, кажется, уже опоздала. – Мои щеки были пунцовыми от волнения. Ладони вспотели, и я попыталась незаметно вытереть их о платье. – Я должна была встретить вас внизу.

– А я в машине умудрился пролить кофе на свой пиджак. Как неуклюже, – он неловко усмехнулся и его образ брутального сильного мужчины рассыпался. Стефано на миг показался застенчивым парнем. Очень ухоженным парнем. – Вот искал, где у вас здесь уборная.

– Прямо и налево, – жестикулируя, ответила я. – А разве мама вам не сказала?

– Франческа? Она мне сказала, но я, – он усмехнулся и склонил голову. – Я не понял. – Я замялась. Смущенно улыбнувшись, я стала оглядывать стены коридора, окрашенного в кремовый цвет. Уровень неловкости зашкаливал и, видимо, мужчина это тоже почувствовал. – Что ж, спасибо… – Он хотел назвать меня по имени, но, судя по всему, не знал его.

– Андреа, – на выдохе произнесла я и почувствовала укол разочарования.

– Андреа, – повторил он и поклонился, скрываясь из виду за массивной дверью, ведущей в ванную комнату.

Тем же временем по лестнице поднимался отец. Увидев меня, его лицо озарилось улыбкой, столь редкой, что на мгновение я снова попала в детство, когда он катал меня на карете, покупал мне сладкую вату и не мог налюбоваться на мое измазанное липкое, но счастливое лицо. Я до сих пор помнила его теплые сухие губы на своих щеках и его терпкий, с нотками корицы, аромат духов. В прочем, духи у него так и не изменились с тех времен.

Я это почувствовала, когда папа подошел ко мне и крепко меня обнял. Его дорогой костюм был слегка помят, что говорило о том, что хозяин давно не переодевался. А еще, это говорило о том, что возможно в ночь на кануне отъезда он резвился с какой-нибудь моделью. В носу защекотало и к горлу стал подступать ком горечи. Ненавидела это чувство – чувство опустошения и дикого разочарования в тех, кого любила больше жизни.

Каким может быть идеал отношений, если я всю жизнь видела лишь иллюзию? И мои горе-родители даже не удосужились доиграть свой спектакль до конца.

– Ты такая красивая! Покрутись. – Папа взял меня за руку и покрутил вокруг своей оси. Я улыбалась, хоть глаза по-прежнему не разделяли радости отца.

– Думаю, тебе нужно переодеться. – Я с укором посмотрела на папу, а тот порозовел, словно поросенок. Удивительно, как такой представительный мужчина мог в миг покраснеть от замечания собственной дочери.

– Да, ты права, дочка. Ступай в столовую, там тебя ждут.

Отец направился в спальню, встретившись по пути со Стефано. Легкое удивление показалось на его лице, но потом оно тут же сменилось осознанием. Видимо, мой старик уже забыл о том, что его гость поднимался вытирать следы от кофе. Взгляд Стефано остановился на мне, и он лукаво улыбнулся. Точно так же, как улыбался на своих фотографиях. Мое сердце замерло, а лицо вспыхнуло.

– Я вас провожу, – еле выдавила из себя я и положила руку в подставленный мне локоть мужчины.

– Буду несказанно этому рад, – его черные глаза осматривали меня с ног до головы, в итоге остановившись на глазах. – Вы потрясающе выглядите, Андреа. Прошу прощения, что не сказал этого сразу.

Мы молча спустились по лестнице, свернули направо в сторону столовой. Когда я уже коснулась ручки двери, Стефано остановил меня за запястье и его холодная ладонь показалась мне неимоверно горячей. Я терялась при виде этого мужчины отчасти от того, что много ночей проводила в грезах о его горячих руках на своем теле. Пока мое тело было нетронутым, но людям было не обязательно об этом знать.

– Андреа, когда мой отец позвонил мне и сказал, что Моретти приглашает на ужин, я весьма удивился, ведь я далек от дел моего отца. Правда сейчас я очень рад, что согласился поучаствовать в их маленькой авантюре.

Маленькой авантюре? Что все это могло значить? Я нахмурилась, но потом выпрямилась и лучезарно улыбнулась. Удивительно, откуда во мне столько самообладания…

– По большому счету, я сама не знаю всех планов своего отца, – я отворила дверь в столовую, злясь на то, что банальную вещь этот «джентльмен» не додумался сделать.

Это оказался отвратительно скучный вечер. Бездарная актерская игра моих родителей спустя час дала трещину, и отец стал выпивать в три раза чаще. Мама нахально улыбалась Стефано, стараясь всячески коснуться его руки, а я… я считала минуты до того момента, пока этот гребаный вечер не закончится.

Единственное, что меня поистине радовало, что Стефано не обращал внимания на признаки внимания моей матери. Он тое дело бросал в мою сторону заинтересованные взгляды и спрашивал меня о моем детстве, моей школе, о моих планах на будущее и подобные вопросы. Один раз он даже спросил, если у меня молодой человек, но мои родители, на удивление, сплоченно громко фыркнули и сказали громкое «Нет!». Конечно, даже если бы у меня и был парень, мне бы пришлось соврать, ведь я хороший подарок, перевязанный черной лентой. Причину всего этого цирка я поняла спустя пять минут с начала ужина. А причина такова: мой отец пытался сосватать меня этому мужчине. Вопрос: зачем?

Меня морально убивало, как мой любящий всем сердцем отец пытался выторговать меня, продать подороже. И он даже заикнулся об этом, красиво завуалировав свои слова.

– Думаю, что связь между такими сильными семьями, как Россини и Моретти могла бы стать хорошим плотом для транспортировки грузов во Францию. Не так ли, Стефано?

Я усмехнулась.

Только транспортировки, папа?

Если бы они хоть немного знали историю этого парня, то давно бы поняли, что ему глубоко все равно на дела своего отца и старшего брата. Он далек от власти и всячески старался это показать.

– Я думаю, что мой отец считает так же. – Скрыв свою ухмылку за бокалом с виски, ответил мужчина. – А я считаю, что жениться нужно по любви. – Он повернул голову ко мне и подмигнул.

Я снова забыла, как дышать.

Он только что подмигнул мне, не так ли?

Я смущена и сконфужена. Но в одном он был не прав – в любви. Как бы сильно я не симпатизировала этому мужчине, я по-прежнему ссылалась на обыкновенное влечение мужчины и женщины.

Мама наигранно захохотала, восторгаясь его словам. Она в очередной раз коснулась его руки и, хлопая глазками, сладким голосом произнесла:

– Не поверите, Стефано. Я желаю своей дочери того же!

– В этом наши мнения схожи, – вежливо ответил он и убрал свою руку из-под ее.

Когда же на улице было темно, а фонари во всю освещали дорогу из только начавшихся опадающих листьев, мы проводили Стефано к его машине. Отец вежливо пожал ему руку, а мама попыталась обнять мужчину, но тот тоже пожал ее крохотную, по сравнению с его, ладонь. Разочарование читалось на лице женщины, но она тщательно пыталась его скрыть за маской вежливости.

Когда дело дошло до меня, он наклонился и поцеловал тыльную сторону моей ладони. Краем глаза я заметила, как мама вытянула губы в прямую линию, а отец благоговейно кивнул. Все шло так, как он и планировал. Легкое показывание кожи дурманило меня, но я все еще оставалась в своем уме.

– Приятно было познакомиться с вами, Андреа.

Его тихий бархатный голос вызывал мурашки в моем теле. Я застенчиво улыбнулась и ответила:

– Будем ждать вас снова, Стефано.

– До встречи. Хьюго, – он поклонился и сел в салон своего автомобиля.

Черный седан уносил дальше от нашего дома предмет моего обожания, а я, в свою очередь, щипала себя за руку, в надежде, что это не сон и что я не проснусь сейчас в холодном поту.

Папа накинул на мои плечи свой чистый пиджак и приобнял. Мама, выпрямившись и почувствовав себя третьим лишним, ушла обратно в дом.

– Прогуляемся? – тихо спросил он. Я лишь кивнула.

Он вел меня по тропинкам в нашем саду и молчал. Я рассматривала сад: ровно посаженные деревья, над которыми каждый день корпел наш садовник, прекрасные кустовые розы и ромашки, дорогие цветы с маленькими листочками и точно такими же маленькими цветами, небольшие грядочки домашней зелени и огромная сакура, напротив которой на приличном расстоянии стояла такая же большая ива. Под обоими деревьями стояли кованные скамейки. Поначалу его молчание было комфортным, пока оно не затянулось и не стало тягостным.

– Ты хотел о чем-то поговорить? – не вытерпела я. Папа протяжно вздохнул и усадил меня на скамейку около большого дерева сакуры. Всегда удивлялась тому, как это дерево могло существовать в наших условиях.

– Да, и разговор будет не из легких, дочь. – Он устало потер шею, а потом заключил свои руки в замок, опустив их на колени.

– Когда я женился на твоей матери, я был очарован её красотой, ее дерзким нравом. Да, как ты и сама знаешь, он был по расчету, но это не помешало нам родить на свет такого прекрасного человечка, как ты. – Он с любовью посмотрел на меня и, не сдержавшись, поцеловал меня в висок. – Я бы очень хотел, чтобы ты жила свободно. Закончила школу, поступила в университет, и мне бы очень не хотелось, чтобы наша с мамой история повторилась в твоей жизни.

– После такой речи должно следовать какое-то жирное «но», правда ведь?

Он угрюмо кивнул.

– Да. Здесь есть одно большое «но». Я не хочу принуждать тебя к этому, но я хочу, чтобы ты и твоя мать жили в достатке. – Он вздохнул и откинулся на спинку скамьи. – В последнее время у меня большие сложности в работе. Не хочу тяготить тебя проблемами, но хочу, чтобы ты знала: я заключил сделку с Россини. Они хорошие партнеры, предоставляющие доступ к порту на берегу Сены.

– Я уже догадалась, почему меня нарядили, как рождественский подарок для уже не такого и таинственного гостя, папа.

Мои слова прозвучали как упрек и повисли в воздухе.

– У меня просто не было другого выхода, Андреа. Я просто прошу тебя понять меня.

– Я тебя поняла. Правда, на дворе 21 век, а меня сватают мужчине старше меня. Против воли и…Папа! Я даже не окончила школу.

– Все это уже обговорено, милая. Стефано будет ждать, пока ты не окончишь школу. К тому же, ты будешь учиться в университете, получишь специальность. И, предполагаю, это твой последний год, когда ты будешь заниматься верховой ездой и фехтованием.

– А что потом? Дипломированная трофейная жена? И причем тут Хрум-Хрум?! – Прошипела я и озлобленная вскочила со скамьи.

– Я стараюсь для вас с мамой.

Это было последней каплей. Я зло рассмеялась. Внутри меня всю трясло, но снаружи, казалось, что моя грудная клетка колышется лишь из-за безудержного хохота. Папа нахмурился и крепко ухватился за мое запястье.

– Отпусти! – прошипела я и на мои глаза стали наворачиваться слезы. – Я устала от вашей омерзительной жизни! Ты вваливаешься в дом, помятый очередной шлюхой, мама водит шашни с моими же друзьями! Господи, да она даже сегодня моего потенциального жениха пыталась закадрить! – Отец все еще удерживал мою руку. Я снова тряхнула рукой, но хватка папы была мертвой. – Отпусти, говорю! Ты еще умудряешься запрещать мне заниматься любимым делом? Да я больше вообще тогда не буду стрелять из лука, размахивать шпагой и скакать на лошади!

Это было сказано сгоряча. Я не представляла жизни без своего хобби. Отец распорядился, чтобы в новом доме было место для стрельбы из лука – мой вечный антистресс. А мои занятия фехтованием – давнее благородное пристрастие, не говоря уже о Хрум-Хрум.

В этот раз отец подчинился. Он не спеша поднялся с лавки, поравнялся со мной и со спокойным тоном, таким, которым он разговаривал со своими подчиненными, отрезал:

– Ты выйдешь замуж за Стефано Россини. И точка. Я навел справки: ты давно сходишь с ума по этому слизняку и твое счастье, что старший Россини скоро жениться.

– Ты очень великодушен, папа.

Я оставила отца в одиночестве, по дороге сбросив его пиджак на стоявшую рядом скамью. Вломившись в свою комнату, я упала лицом на подушки и стала плакать. Слезы душили меня. Мне было обидно.

Не то, чтобы я не догадывалась. Я даже знала, в чем причина сего вечернего спектакля, но мне так хотелось надеяться, что моя жизнь меня сама сведет со Стефано. Я хотела свободы и жизни. Настоящей жизни, наполненной собственными выборами.

Конечно, овечка Андреа, ты же именно этого хотела? Ты хотела оказаться с ним в одной кровати? И ты окажешься! Теперь то уж точно! СПАСИБО, ПАПА!

Мой телефон затрещал на тумбочке. Это была Моника.

– Ciao amico! – мой голос звучал сдавленно.

– Стефано не оправдал ожиданий?

– Бери выше, – шмыгая носом ответила я, – мои родители снова устроили фарс. До сих пор вижу мамины руки на плече у Россини.

– Фу, Андреа, это ужас! – Я даже, не видя лицо подруги, знала, что она скривилась, сморщив свой аккуратный прямой нос, что достался ей и Хосе от отца.

– И не говори. – Я теребила край покрывала, стараясь совладать со своим дыханием. – Но знаешь, что во всем этом было хорошее? Стефано не повелся на нее. Кажется, я его заинтересовала.

– Да ладно?! – Завизжала по ту сторону трубки подруга. – Это надо отметить! Хосе сейчас спит сном младенца, а это знаешь, что значит?

– Что?

– Подумай хорошенько, деревянная башка! – Девушка пыхтела от нетерпения. – Ну же! Эх, Андреа! Это значит, что мы пойдем в клуб!

– Какой клуб, Моника? – Поначалу возмутилась я, но вспомнив недавний разговор с отцом, ответила, – а знаешь, что? Клуб, так клуб! Ты обещала показать мне этот «Росси»!

– Заметано, подруга! – Послышался шорох в телефоне – девушка вскочила со своей кровати. – Через час на нашем месте.

Наше место – третий дом, находящийся ровно посередине наших особняков. Мы все лето встречались с Моникой около этого заброшенного дома. Правда, со мной всегда рядом был мой верный пес – Хосе. Сегодня вечером я должна была оказать там одна, и определенно это должно было произойти.

Спустя час я уже стояла в назначенном месте и отбивала своими высокими каблуками чечетку. На улице с каждым днем становилось все холоднее, а я, не подумав об этом, напялила на свое обтягивающее коротенькое платьице кожаную куртку, едва доходящую до талии.

В общем и целом, я выглядела старше своих лет. Этому способствовали высокая шпилька, платье, цвета дорогого французского вина и мой макияж. Глубокий алый цвет на моих губах делал из меня больше шлюху, нежели девицу старше, но мне казалось, что я богиня.

– Девушка, а у вас прикурить не найдется? – спросил знакомый мужской голос, и я вся сжалась. Медленно обернувшись, я столкнулась с подозрительными зелеными глазами Хосе. – Какого черта, Андреа?! Хочешь, чтобы меня твой отец лишил работы?

Из-за спины моего телохранителя вылезла голова подруги. Она виновато прикусила губу.

– Прости, подруга, но этот болван слишком чутко спит.

– Этот болван мог бы и не услышать тебя, если бы ты не топала по дому на своих копытах, как слон. – Парировал недовольный Хосе. Его взгляд мельком пробежался по сестре и потом снова переключился на меня. – И куда ты собралась в таком виде?

– Не важно, – я сложила руки на груди. Хосе старался делать вид, что не замечает, как глубокий вырез декольте оставляет большой обзор на мой пуш-ап.

Он вынул из кармана штанов платок и протянул мне.

– Вытри эту помаду.

– Еще чего, – я высокомерно закатила глаза, тогда мужчина, сделав шаг ко мне, сам стал вытирать мою помаду с губ, размазывая ее по всему лицу.

– Черт! Прекрати! Что ты делаешь? – Я выхватила платок из его рук и оттолкнула друга. Он принял прежнее положение. – Ты все смазал!

– Теперь ты выглядишь, как целованная шлюха. – Он оценивающе вскинул бровь, а я послала ему средний палец.

– Если бы не ты, я выглядела бы пристойно.

– В таком наряде-то? Тебе только птиц пугать. Хотя, – он обернулся на свою сестру, которая уже поравнялась со мной и стала помогать стирать красный след с моей кожи. – Вы обе выглядите, как будто вас потаскали.

– Отвали, Хосе. – Рявкнула на него Моника. – Мы пойдем в «Росси», хочешь ты этого или нет.

– Да я и не сомневался. – Он зевнул. – Но я пойду с вами.

– Нет! – В один голос запротестовали мы.

– Да, – спокойный голос мужчины действовал мне на нервы. – Или со мной или домой. О, складно вышло.

Моника наклонилась ко мне, будто бы найдя какое-то пятнышко. Приблизившись к моему уху, она прошептала так, чтобы это слышала только я.

– Запрем его в туалете.

– Нам же влетит, – буквально одними губами проговорила я и поймала подозрительный взгляд своего телохранителя. – Ладно.

– О чем это вы там шепчитесь? – Он втиснулся между нами и, положив свои руки нам на плечи, повел в сторону своей машины. – Я отвезу вас. К слову, пить не буду. Мало ли что вы захотите подсыпать мне.

Он подмигнул своей сестре, та насупилась, а я испустила короткий каркающий смешок. Напряжение между нами угасло и до клуба мы добирались уже в приподнятом настроении. Я даже успела подумать о том, не предложить ли Хосе отдохнуть с нами. Правда, моя затея не понравилась подруге. Я это прочитала по её выражению лица. В клубе, видимо, её уже ждал Лео, и она категорически не хотела его знакомить со своим братом.

Пройти в клуб оказалось намного проще, чем мне представлялось. Возможно, это из-за того, что мой громила телохранитель был хорошо знаком с охранниками этого заведения. Они радушно пожали друг другу руки и на вопросительный взгляд мужчины, Хосе махнул рукой, мол мы были с ним. Охранники оценивающе осмотрели нас и, приняв нас с Мон-Мон за подружек на одну ночь, подмигнули другу. Хосе цыкнул.

– Она – моя сестра, а она – моя подопечная. Если кто-нибудь их обидит, Орландо, я на кусочки порву. И начну с тебя.

Внутри клуба обстановка была непривычной для меня: неоновый свет был повсюду, запах сигарет и кальяна резко вонзился в мой нос, что я чихнула. Услышав это, Хосе усмехнулся и протолкнул нас к свободному столику.

– Это место не для таких маленьких девочек, как ты, Андреа.

– Какая я маленькая? Через год меня выдадут замуж за Стефано. – Гордо вздернутый нос и надменный голос насмешили друга. Он лишь поднял ладони вверх в качестве примирения.

Мы болтали, пили и танцевали. Моника нервно щелкали пальцами, в ожидании, когда можно будет куда-нибудь спровадить её брата, а меня все больше забавляла эта ситуация.

Где-то через час нам все-таки представилась возможность избавиться от Хосе. После выпитых им нескольких бокалов безалкогольного мохито, он, извинившись, ушел в туалет, ну а мы, конечно же, поспешили за ним. Мы поначалу затерялись в толпе танцующих, пытаясь не попасться на глаза мужчине.

Как только дверь в туалетную комнату захлопнулась, я тут же оказалась рядом с ней. Моника появилась чуть позднее меня и в руках держала откуда-то взятую швабру.

– Ты не боишься, что там еще есть люди? – Прошептала я.

– Даже если и есть, то что? – Я нахмурилась, а она отмахнулась от меня. – Здесь так шумно, что о нем не скоро вспомнят.

– Мон, это глупо, ты в курсе? Его скоро откроют.

– Тогда у меня есть пару минут, чтобы потанцевать с Лео.

Я издала приглушенный вой и помогла подруге подпереть дверь. Стоило только дереву столкнуться с деревом, мы тут же убежали в центр танцпола и стали заливаться смехом. Отдышавшись, она прошептала мне, что скоро подойдет и исчезла из моего поля зрения.

Выпитый мною алкоголь понемногу давал о себе знать. Голова затуманилась и музыка, что гремела из колонок, заставляла меня двигать бедрами в такт. Я закрыла глаза и отдалась ей. Одна песня сменялась другой. Я танцевала, проводя ладонями по своей фигуре, очерчивая её.

Вдруг я почувствовала чей-то взгляд на себе. Легкий холодок прошелся по моему телу, словно разряд. Я обернулась и увидела мужчину. На вид ему было около тридцати. Коротко постриженные волосы и легкая щетина придавали ему более грубый вид, но это почему-то притягивало меня. Я поймала его пристальный взгляд.

Мне казалось, что мы смотрели друг на друга вечность, но на самом деле прошло не больше минуты. Я бы и дальше продолжала любоваться его чертиками, танцующими в глазах, если ты не мертвая хватка моего телохранителя.

Он резко развернул меня к себе, и в тот же миг я готова была испустить дух. Его зеленые глаза чернели, губы были искажены злобой. Он дернул меня за локоть и поволок прочь с танцпола, уже волоча другой рукой свою брыкающуюся сестру.

– Отпусти девушку, – низкий баритон вызвал во мне странное ощущение. Ноги перестали чувствовать землю и, если бы не рука Хосе, я бы упала.

Я обернулась. Рядом с нами стоял тот самый мужчина. На близком расстоянии друг от друга я заметила его карие глаза и небольшой шрам на виске. Он придавал мужественности его красивому лицу. У него был ровный нос, четко очерченные скулы и длинные черные, как и его волосы, ресницы. От него исходила опасная энергия. Я невольно сильнее прижалась к другу.

– Эти девушки со мной, – мрачно отозвался Хосе. Руку он до сих пор держал на моем локте, правда, хватка его ослабла.

– Это правда? – Он изогнул свою черную бровь и посмотрел на меня.

Черт! Его вызывающий взгляд внушал ужас. Я сжималась при виде него, но не могла заставить себя оторваться от его прекрасно сложенного тела, его сильных рук, его сигареты, которую он держал между указательным и средним пальцами.

Мужчина сделал шаг в нашу сторону. Он, не отрывая пристального взгляда от меня, все еще ожидая моего ответа, коснулся руки Хосе, но тот снова стиснул меня. Мужчина нахмурился.

– Так, вы правда с ним?

– Да, – запинаясь ответила я. Я тонула в этих глазах и мне все больше становилось страшно. – Хосе мой телохранитель.

Мужчина заметил за его спиной фигуру подруги. Он кивнул в ее сторону.

– А она кто?

– Моя подруга.

Узнавание озарило его лицо и лицо моей подруги. Она робко ему кивнула в знак приветствия и снова спряталась за спину брата.

– Значит, никаких проблем? – спросил он, все еще смотря на меня.

– Никаких, – ответила я, и он кивнул.

– Хорошего вечера.

Стоило только мужчине отойти от нас, как Хосе снова поволок нас к выходу. Он все еще был зол. Пыхтя и что-то причитая себе под нос, он запихнул нас на заднее сидение, а сам уселся на место водителя.

Моника, которая все это время находилась в странном спокойствии, почувствовав себя в безопасности позади брата, накинулась на меня.

– Я оставила тебя на пару минут, а ты уже познакомилась с Луиджи?

– Моника, – прорычал брат впереди нас, но она не обратила на него внимание.

– С кем?

– Только не говори, что ты не узнала брата своего нареченного?

В голове снова возник образ мужчины – темные волосы, карие глаза и идеально ровный нос, который так свойственен итальянцам.

– Кого? – я так громко закричала, что Хосе резко затормозил. Он в гневе развернулся к нам лицом и ударил сестру по коленке – она была ближе всего к нему. – Прекрати, – рявкнула я на него, а потом снова посмотрела на подругу. – Повтори, что ты сейчас сказала.

– Хватит на сегодня разговоров.

Я толкнула Хосе, заставляя его развернуться. Он противился, но все же подчинился.

– Говори, Моника. Говори, иначе я выкину тебя из машины.

Странное чувство охватило меня. Мне резко захотелось исчезнуть. Моя грубость слегка обидела подругу, но она все же ответила мне, и её ответ вызвал во мне бурю эмоций. Мне резко захотелось вернуться в клуб и высказать этому Луиджи все, что я о нем думала.

– Луижди Россини, Андреа. «Росси» – его клуб, а Стефано Россини – его брат. Не думала, что ты могла забыть это.

Черт! Черт! Черт! Это был старший брат Стефано. Луиджи – глава парижской мафии, человек, с отцом которого мой отец заключил сделку. Из-за его семьи и моего отца я стала разменной монетой.

Глава 3

Я не могла вспомнить, как добралась до дома, как оказалась переодетой в пижаму, как очутилась в кровати. Была глубокая ночь, когда я приехала домой, запретив друзьям провожать меня. Я злилась. Злилась на родителей, на Хосе и Монику. Последняя, кстати, очевидно была знакома с Луиджи, но никогда об этом мне не рассказывала. Я злилась на семью Россини, на весь мир и больше всего на себя.

Как так вышло, что мое пристрастие к модели Стефано Россини выросло в помолвку? И сейчас, увидев его своими глазами, почувствовав прикосновение его кожи к своей, я понимала, что запуталась в своих чувствах. Любить постер, фотографию человека, его иллюзию куда проще. Я сотни раз пересматривала с ним видео, слушая его бесконечно приятный низкий голос. Мне больше всего нравилось, когда он в каком-нибудь интервью резко переходил с английского на итальянский и наоборот.

Удивительно, но во всех своих интервью он умалчивал о своей семье. Я знала лишь то, что слышала со слов других: Стефано – младший брат главы парижской мафии, Стефано не смог ужиться в мире мафии и перешел на мирную сторону, Стефано холост и все еще ищет ту самую спутницу жизни. Одно в моей голове не складывалось: как мой отец мог договориться об этом с Россини, ввязать во все это младшего сына, учитывая тот факт, что он далек от бизнеса отца и старшего брата.

Я была мирным человеком, и все жестокое и порочное было для меня дикостью. Наверное, поэтому немного мрачный загадочный Стефано и привлек мое внимание. Он просто не хотел жить, купаясь в крови своих врагов.

Утром меня разбудил громкий и раздражающий голос мамы. Она стояла посреди комнаты, сложив руки на груди. Её волосы были заделаны на макушке, а глаза были подведены черным карандашом. Она была похожа больше на цыганку, чем на коренную итальянку. Молодую цыганку.

– Андреа! Живо вставай!

– Мам, – протянула я, потирая все еще сонные глаза. Я посмотрела на часы – половина седьмого. У меня был еще час до подъема. – Ты чего так рано?

– К нам на завтрак заедет Стефано.

Я резко села. Мои волосы были взъерошены, а под глазами красовались темные круги – след от туши. Мама осмотрела меня с ног до головы, а потом подозрительно сощурилась.

– Где ты была, Андреа?

– Спала. – Я посмотрела на нее, как на идиотку. – А ты меня разбудила. Во сколько приедет Стефано?

– Через пятнадцать минут. Завтрак готов. Жду в столовой.

– Черт, черт, черт! – Зашипела я и вскочила с постели, прямиком направляясь в душ.

Так быстро я еще не собиралась. Через пятнадцать минут я была готова во все оружия. Школьное темно-синее платье, подол которого едва доходил до колен, неплохо сочетался с желтыми лодочками и такой же желтой сумкой. Волосы были убраны в высокий хвост, который визуально вытянул мое лицо и мои скулы стали выглядеть более очерченными.

Я посмотрела на себя в зеркало и вспомнила свой ночной наряд. Небо и земля. Я рассмеялась замечанию Хосе.

– Хорошо, что сегодня без красной помады, – он стоял в дверях, облокотивший на дверной косяк. Оторвавшись от него, он подошел ко мне и положил свои ладони на мои плечи. Я напряглась. – Андреа, прости за вчерашнее.

– Ты о чем?

Он приподнял свои брови, а потом лукаво усмехнулся.

– То есть, ты хочешь сделать вид, что ничего не было? – Я молчала и смотрела на своего друга.

– Да. Но я бы хотела, чтобы ты мне рассказал о том, откуда ты знаешь Луиджи. Ты ведь его узнал. И Моника тоже.

– Его знают многие. Особенно итальянцы и французы. Не забывай, он глава парижской мафии.

– Но он узнал Монику. – Я постукивала указательным пальцем по подбородку. – Может, – я хотела сказать, что это могло быть как-то связано с Лео, но не стала упоминать имя её возлюбленного при Хосе. Я вообще не хотела говорить эту догадку. – А нет, не может.

– Получается, сделаем вид, что ничего не было?

– Что было? – Мама, нахмурившись, буровила меня и моего телохранителя суровым и слегка обиженным взглядом. Его руки все еще покоились на моих плечах. Я видела, как ревностно она относилась к нашим с Хосе прикосновениям. Иногда мне казалось, что Хосе это забавляло и поэтому он старался все чаще касаться меня, но потом, я поняла, что они с Моникой, действительно, не могут по-другому.

– Ничего, – ответила я и убрала руки мужчины со своих плеч. – Ничего не было. Просто я вчера вывела из себя Хосе по дороге в школу, и он на меня сильно накричал.

– А. – Только и сказала она. Потом опомнившись, она посмотрела на меня, – Стефано приехал. Все устали ждать, когда ты появишься.

– Уже иду.

Мама бросила многозначный взгляд на Хосе и ушла. Я уже направилась к выходу, когда он взял меня за запястье.

– Мне не нравится, что моя сестра знакома с Россини.

– Мне тоже. – Мне правда не нравилось то, что Моника была знакома с этим человеком. Он убийца, головорез. – Я постараюсь выведать что-нибудь у нее.

– Держи меня в курсе.

– Хорошо, – соврала я.

Я хоть и любила Хосе, как брата, но не хотела предавать подругу. Он понимающе мне улыбнулся и вышел из моей комнаты. Я проследовала за ним.

В столовой меня дожидались родители и Стефано. Отец с самого утра сидел с бокалом дорогого коньяка, мама ела легкий салат, заправленный йогуртом, как и наш гость. У них, как мне показалось, даже одинаковое количество килокалорий в тарелке было. Я насторожилась. Отец, заметив мое выражение лица, усмехнулся. Я тут же вспомнила наш вчерашний разговор и его слова про замужество и Стефано.

Он назвал его слизняком. Да, мужчина занимался модельным бизнесом. Снимался для обложек журналов, зарабатывал не малые деньги своей внешностью, но отцу это не нравилось. Он любил в мужчинах мужество, жесткость. Такую, от которой будет загораться пламя, закаляться сталь. Он сам был таким: властным и сильным мужчиной. Он не шел просто так на уступки, всегда рогами упирался в землю и, если это того требовало, мог пойти по головам. Но он был не убийца, в отличие от брата Стефано. И Стефано тоже был не убийца. По крайней мере, мне хотелось в это верить.

Мужчина, заметив меня, поднялся с места, приблизился ко мне и поцеловал тыльную сторону моей ладони. Я в миг вспыхнула от волнения.

– Доброе утро, Андреа. После нашей вчерашней встречи, я не смог сомкнуть глаз. Решил, что буду сильно жалеть, если не увижу вас снова.

– Очень мило с вашей стороны, – отозвалась я и села на отодвинутый Стефано специально для меня стул. – Я тоже рада вас видеть.

Я посмотрела на папу. В его глазах читалось одобрение. Что ж, этого и следовало ожидать. Отец растянулся на стуле, лениво попивая свой напиток. Мама бросила быстрый взгляд на супруга, а потом куда-то позади меня. Видимо, её тяготило наше общество, и она хотела побыстрее уйти, но это было бы подозрительно и невежливо. Они все еще играли в игру под названием «счастливая примерная семья», где примерными и счастливыми были только горничные, которым хорошо платили зарплату.

– Вы не едите мучное? – осторожно спросила я. Сама же успела положить себе несколько панкейков и залила все это вишневым джемом. Стефано поморщился.

– Глютен плохо влияет на организм. Да, в целом мучное вредит коже. – Он внимательно оглядел мое лицо. – Я бы вам тоже не советовал.

Отец издал глухой смешок, а я снисходительно улыбнулась.

– Мне не грозит ни проблема с кожей, ни лишний вес. Я еще слишком молода, чтобы заботиться об этом.

– Вы как раз в том возрасте, когда об этом стоит задумываться.

Чтоб его! В своей голове я представляла его совсем другим. А здесь…Неужели он и в правду сын мафиози? Он же больше похож на сына маникюрщицы. Меня передернуло.

Видимо, заметив перемену на моем лице, Стефано смутился и извинился.

– Не хотел задеть вас. Вы прекрасно выглядите.

– Скажите, Стефано, – подал голос мой папа. – А почему вы ушли от дел отца?

– Потому что то, чем занимается мой отец никак не совпадает с моими целями. Я пошел в маму, и дела отца для меня слишком тяжки.

Ответ мужчины папе не понравился. Он внимательно всматривался в его лицо, а потом разочарованно вздохнул. Сделка была заключена, и он ничего уже не мог сделать. Либо порт в Париже, либо незамужняя, но бедная дочь. Он не мог позволить своей семье голодать. Но голодали ли бы мы? На моем счету не один миллион долларов, столько же, даже больше, на мамином и на счету отца в три, а то и в четыре раза, больше денег. Мой отец умел копить.

– Я вас представляла совсем иначе, – тихо произнесла я, когда мужчина подвозил меня до школы. Он вызвался проводить меня, и мой отец не имел права отказаться.

– Да? – Оживился явно скучающий Стефано. – И каким же вы меня представляли?

– Ты. – Прервала его я. – Давай на «ты». – Он кивнул, улыбнувшись уголком губ. – Я думала, что ты серьезный, мужественный.

– А я разве не мужественный?

Он нахмурил брови. Его лицо и в правду было мужественным, но при одном воспоминании о сегодняшнем его салате с йогуртом, у меня затрясло грудную клетку от смеха.

– Ты сегодня ел легкий салатик на завтрак, а настоящий мужчина съел бы что-нибудь пожирнее.

– Хорошо. Ты меня раскусила. Я ел салатик лишь потому, что терпеть не могу панкейки и уж тем более вишневое варенье.

Я расстроенно закусила губу. Вишневое варенье было мое любимое и в моих мыслях мы много раз со Стефано сидели за нашим кухонным столом и завтракали именно панкейками с вишневым вареньем.

Да, очередная детская мечта разрушилась. Было полной глупостью ожидать от человека того, что он будет точно таким же, каким ты его себе придумывала. Он не обязан быть точной копией твоей фантазии. Я была очарована образом, а не самим человеком.

Реальный Стефано все больше разочаровывал меня. Он мне казался чужим и совсем не привлекательным. Внутри – не снаружи. Внешне он выглядел очень сексуально.

Попрощавшись с мужчиной, я вышла из машины и тут же наткнулась на свою подругу. Она проследила взглядом за отдаляющейся от школы иномарки и с широко открытым ртом уставилась на меня.

– Тебя что, Стефано в школу привез?

– Тебя это удивляет?

– Нет. – Очевидно соврала подруга. – Но… – Она все еще была удивлена. Ее глаза растерянно блуждали по моему лицу в поисках хоть одного намека на припухлость губ или покраснения щек. Ничего не нашла.

– Кстати о Россини. – Вспомнила я. Моника закрыла рот и с сомнением посмотрела на меня. – Откуда ты знаешь его брата?

– Ну… – Она опустила глаза и стала теребить лямку от рюкзака. – В общем, Лео работает на Луи.

– Луи? Ха! – Я фыркнула и покачала головой. – А ты при встрече его в щечку не целуешь, случайно?

– Нет, – она разозлилась на мою издевку. Резко дернув за рюкзак, она закрыла глаза и постепенно стала приходить в свое обычное состояние. – Его все так называют. Он не против.

– И сколько лет твоему Лео?

– Ему двадцать один. Он с шестнадцати лет посвящен в компанию.

– Ага. То есть, ты встречаешься с убийцей. – Подытожила я и встретилась с одновременно злыми и ошарашенными глазами. Она испугалась. – Ты хоть понимаешь, что твой брат со мной сделает, если узнает?

– Он не узнает. И ты никому не скажешь, я тебя знаю. – Она плюхнулась на лавку. – И Леонардо не убийца.

– Да? – Сарказм переполнил меня. – А кто он? Мать Тереза?

– Андреа, прекрати! – Она была готова вот-вот расплакаться. – Да, он в мафии. Он носит эмблему семьи Россини на одежде.

– Мон, я, конечно, мало что смыслю в мафиозных делах, но знаю точно, что детские ярлычки на одежде они не приклеивают. У них клятвы. На крови.

– У каждого из члена компании есть тату. Точно такой же рисунок, как на эмблеме одежды. – Она вздохнула. – Они это делают, потому что так удобнее различить своих людей от чужаков. Их компания разрастается и людей становится слишком много.

– И какой же у них герб?

– Змея. Змея, обвивавшая розу. – Моника, услышав в моем голосе интерес, оживилась и стала рассказывать о том, как они познакомились с Лео, потом её рассказ плавно перешел на Нью-Йорк, и она стала сравнивать её прошлые отношения с Билли. А я из головы не могла выкинуть нашу встречу с Луиджи.

Змея, обвивавшая розу. Я искала на уроке в интернете информацию о нем и его семье. Её было чертовски мало и, единственное, что меня привлекло – заголовок статьи про скорую свадьбу Россини старшего.

«Луиджи Россини – известный холостяк и опасный глава парижской компании в скором времени сыграет свадьбу с дочерью премьер министра. Элизабет – дочь Франсуа Апперетти – премьер министра Франции – рассказала нам о помолвке. По ее словам, свадьба пройдет в июне следующего года.

Сам Луиджи комментировать сказанное невестой отказался, но и опровергать тоже не спешит. Надеемся на скорую свадьбу и счастье детей двух сильных влиятельных семей».

Луиджи должен был скоро жениться. Эта мысль неприятно скреблась в моем разуме. Я раздраженно смахнула эту страницу и заблокировала телефон. В голове всплыл образ младшего Россини.

Я поймала себя на мысли, что настоящий Стефано мне совсем не нравился. Его жеманные привычки, его страсть к правильному, по-женски, правильному питанию, вызывали во мне лишь отвращение. И это меня расстраивало еще больше, ведь через год мне придется выйти за него замуж.

– Ты чего киснешь? – тихо спросила меня подруга. Я лишь покачала головой.

После уроков она все-таки прижала меня к стенке и устроила допрос. Я сидела на скамье около парковки и надеялась, что Хосе приедет как можно скорее.

– Ты же знаешь, что Стефано сегодня был на нашем завтраке.

– Ну и?

– Он ел вместе с моей мамой салат. А когда я в машине спросила его об этом, он сказал, что просто терпеть не может оладьи. Да и еще с вишневым джемом.

– О! Трагедия! Ваши вкусы не сошлись.

Она расхохоталась. Я шикнула на нее и стала дальше рассказывать.

– Ты хоть понимаешь, что он мне стал втирать что-то про кожу?

– Он – модель, Андреа. Ему нельзя иметь прыщики на лбу, в отличие от нас.

– У кого-то прыщики не только на лбу, – пробурчала я и услышала смех.

Мы обе посмотрели мне за спину. Там стоял Хосе, видимо, только что подошедший. Он взял наши рюкзаки и повел в сторону машины. По пути все еще продолжая смеяться надо мной.

– Тебе тридцать лет, а ты смеешься, как подросток над женской грудью.

– Во-первых, не тридцать, – он бросил наши рюкзаки в салон, а потом все еще державшись за дверь, повернулся к нам, – а двадцать восемь. Во-вторых, это в правду очень смешно – слушать от тебя самокритичные шутки. В-третьих, влюбляются не в сиськи.

– И за что, по-твоему, можно меня полюбить?

Он задумчиво оглядел меня и улыбнулся.

– За твое чувство юмора, определенно. За твои глаза. Мне нравится их медовый оттенок, когда ты смотришь на солнце. За твой смех и твое упрямство. За твою храбрость. Мне продолжать?

Я выставила руку, останавливая его.

– Нет. Спасибо. – Мои щеки порозовели, и я опустила глаза вниз. – Я поняла.

– Еще ты многогранна! И у тебя хорошая фигура! – Подержала брата Моника. Я со смущенной улыбкой посмотрела на нее.

– Эх, какая же ты еще маленькая, Андреа. – Он потрепал меня за волосы и позволил сесть на заднее сидение машины.

По дороге домой я рассказала про завтрак со Стефано и про нашу поездку в школу. В конце моего рассказала Хосе резко прыснул со смеху. Водитель недовольно повернул голову к мужчине, а потом обратил свое внимание снова на дорогу.

– Да он гей. – Вынес вполне объяснимый, но и в то же время невероятный вердикт друг.

– Да ну, нет! – Выпалила я.

– Я тебе говорю: он любит под хвост.

– Фу! – в один голос заверещали мы с подругой. – Перестань, Хосе! Если Стефано – гей, тогда зачем весь этот фарс со сватовством?

– Это бизнес, Андреа. Мне очень жаль, но, похоже, тебя жалко надули.

– Он мне все равно уже не нравился. – Ворчала я. Я повернула голову к окну и наблюдала за прохожими.

До конца поездки мы ехали молча.

Глава 4

Когда я зашла за мороженым, Хосе сидел за столом на кухне, пил кофе и читал какой-то журнал. Почтальон часто приносил нам корреспонденцию, и обычно она хранилась на обувнице в прихожей. Он поднял на меня глаза, улыбнувшись, я улыбнулась в ответ.

– Есть какие новости от Мон-Мон? – тихо спросил он. Я лишь отрицательно покачала головой и вытащила вишневое мороженое из морозилки. Мужчина, проследив за мной, обеспокоенно произнес. – Ты расстроена, Андреа.

– Вовсе нет, – я беспечно пожала плечами, но в последнее время мои плечи, казалось, стали слишком тяжелыми.

– Не обманывай меня. – Он подвинулся, уступив мне место. Я присела рядом. – Все дело в Стефано?

– Нет. Не совсем. – Я не знала, как в купе выложить все свои чувства. Он и Моника были единственными людьми, которые знали, как семейная драма, а вернее полное ее отсутствие влияет на меня. Когда в семье есть драма, есть ссоры, то, значит, есть и чувства. Даже лютая ненависть лучше, чем полное безразличие.

Мне было неприятно осознавать, что мой друг – телохранитель, время от времени шоркается с моей матерью. Мне было противно думать даже об этом, но Хосе это никак не смущало, маму тоже. Отец, видя, как его жена крутит шашни на стороне, безразлично пожимал плечами. Ему и в правду все равно – у него молоденькая любовница, с которой он зажигал ночами. Сколько раз в голове проскальзывали эти мысли, столько раз я теряла веру в людскую привязанность и любовь.

Хосе еще не знал о моей ссоре с отцом из-за помолвки. Я хотела бы ему рассказать, но что-то меня останавливало. Возможно то, что он все-таки наемник и сын лучшей подруги Хьюго. Он мог случайно проболтаться родителям, моей матери. По той же самой причине я не рассказала об этом и Монике.

– Ты можешь со мной поделиться, Андреа, – он приобнял меня за плечи и заглянул в глаза. Я опустила голову.

Могла, но боялась.

– Мороженое сейчас растает и Мон откусит мне голову.

– Тогда сделаем так, – он встал, убрал мороженое в морозильную камеру. Он был высок и это движение ему совсем ничего не стояло. Мне бы пришлось выходить из-за стола и вставать на цыпочки. – Расскажи мне, что тебя беспокоит.

– Сначала скажи мне, что у тебя с моей матерью. – Это заявление удивило даже меня саму. Умение сначала думать, а потом говорить, действительно, хорошее качество. Для кого-то, но не для меня.

Хосе немного опешил. Он медленно опустился на сидение и смущенно почесал затылок. Его взгляд рассеянно бродил по моему лицу, а щеки, на мое удивление, залились румянцем.

– Мы… – Было заметно, как ему неудобно отвечать на мой вопрос. Он мог бы соврать, но Хосе слишком хорошо меня знал. Мне всегда нужна правда, какая бы горькая и жестокая она не была.

– Хосе, ты знаешь, что я не выношу лжи.

– Я знаю, от этого так сложно признать происходящее.

Он собрался с мыслями и посмотрел прямо мне в глаза. Вдохнув полной грудью и на выдохе быстро, словно заучив, он ответил:

– Мы с твоей мамой встречаемся. Я первое время противился, но потом понял, что она мне нравится. Возможно, все дело в тебе.

– Во мне? – Мои широко распахнутые глаза смотрели на него. Голова отказывалась соображать.

– Да. Ты росла на моих глазах. Из маленькой и неуклюжей девочки ты выросла в красивую и женственную девушку. Я запретил себе даже думать о тебе, хоть это и было тяжело. Потом, со временем, я понял, что и вправду люблю тебя, но точно так же, как я люблю Мон-Мон. Как сестру, но к Франческе я испытываю нечто другое. Мне нравится её итальянская страсть, её дикий туманный взгляд…

Я резко перебила его.

– Все хорошо. Я поняла!

– Прости, – он смущенно улыбнулся. – Мне неловко, что я встречаюсь с хозяйкой, с матерью своей подопечной.

– И все? – Тихо спросила я. Хосе, словно почувствовав мое разочарование, а может оно было написано у меня на лице, хитро ухмыльнулся.

– И, конечно, я боялся, что моя дорогая подруга, вторая младшая сестра, может невесть что плохое про меня подумать.

– Вообще я должна была подумать. Но я уже привыкла к ее такому поведению. Я просто беспокоюсь за тебя.

– Не волнуйся. Я большой дяденька.

Он по-доброму улыбнулся и погладил меня по предплечью. От его искренних зеленых глаз внутри меня растеклось тепло. Я крепко обняла его. Руки мужчины легли мне на спину, а подбородок устроился на моей макушке.

В этот момент я поняла, что хочу открыться ему. Довериться.

– Я разочарована, Хосе. В отце и в Стефано.

От отодвинулся от меня и снова вгляделся в мое лицо. Его брови вопросительно изогнулись. Руки мужчины все еще успокаивающе поглаживали мою спину.

– Еще вчера я считала Стефано своим идеалом. Я представляла его сильным и уверенным. Мужественным. А он оказался зацикленным на своей внешности моделью. И, если верить твоим словам, он еще и гей.

– И теперь ты боишься выходить за него. – Закончил за меня друг, и я лишь кивнула.

– Да. А еще меня обижает поведение папы. Я оказалась разменной монетой в его бизнесе.

Он молча прижал меня к себе, снова кладя свою голову на мою. Его размеренное дыхание успокаивало меня. Мы, казалось, могли так простоять вечность, если бы на кухню не зашла Моника. Она остановилась, как вкопанная, заметив нас обминающихся.

Интимность момента была прервана и неправильно понята подругой. Она радостно захлопала в ладоши и обняла нас, заслоняя своим телом. Грудь Хосе затряслась от смеха, а мое лицо стало красным от смущения. Еще предстояло как-то объяснить подруге, что мы до сих просто друзья.

Девушка с ликующим выражением лица уставилась на нас. Она, кажется, совсем забыла про фильм, который мы включили в кино-зале и про наше любимое мороженое. Моника оценивающе оглядывала нас с разных сторон, а потом резко оторвала нас друг от друга и крепко обняла меня.

– Если ты, дурилка картонная, думаешь, что можешь отнять мою лучшую подругу, то вот тебе, – она показала брату средний палец. Я громко расхохоталась. – А если серьезно, Андреа, ты, кажется, забыла, кто твоя лучшая подруга.

– Хосе тоже может претендовать на роль лучшей подружки. – Невинно пожала плечами и поймала вопросительный взгляд друга. Он ехидно усмехался.

– Ну что, девчонки, на шугаринг и по магазинам? – Он, в привычном для него движении, положил свои руки нам на плечи. Мы с Моникой переглянулись и залились хохотом, согнувшись по полам. Из глаз текли слезы, но мы не могли остановится. – Или в клуб?

Мы перестали смеяться и посмотрели друг на друга. Выражение лица Хосе ничего не выражало. Было заметно, что он не пошутил, но и на полную серьезность было рассчитывать страшно. Особенно, после того, как мы вчера поступили с ним.

– Ты же шутишь, – я склонила голову и слегка улыбнулась. Его зеленые глаза смотрели на меня, и я, клянусь, видела его веселых чертиков, танцующих и подразнивающих нас с подругой.

– Совсем нет. Но сегодня вы будете сидеть дома и есть, – он открыл морозильную камеру, достал оттуда мороженое и протянул его мне, – мороженое.

– За вишню и душу продать можно, – блаженно прошептала я.

– Моя любимая. – Она открыла крышку и зачерпнула ложкой немного содержимого. – Пойдем скорее, пока не растаяло.

Я с улыбкой посмотрела на друга, тот, вспомнив наш недавний разговор, улыбнулся мне в ответ. В этот момент я чувствовала себя так комфортно, так хорошо, что и представить себе не могла. Как же я раньше жила без них. Они – моя семья и не важно, что в нас течет разная кровь. Только с ними я чувствовала себя дома.

Момент, когда нам Хосе позволил улизнуть от наших родителей и сходить в клуб, случился в ближайшую субботу. Моя мама весь день заставляла Хосе ходить с ней по магазинам (по крайней мере, так рассказал нам сам Хосе, но быть уверенной на сто процентов я не могла), а мы с Моникой, получив сообщение от него практически одновременно, радостно завизжали и стали готовиться к вечеру.

Продолжить чтение