Шелест Огненных Крыльев

Дар

Прохладный осенний ветер приятно обдувал лицо, принося с собой облегчение. Вокруг воцарилась умиротворяющая тишина. Я машинально прикрыла глаза от наслаждения. Отогретая солнцем Италия занимала особое место в моем сердце. Это место служило для меня домом на протяжении восемнадцати лет.

Грустно покидать место, с которым связаны все счастливые воспоминания. Именно здесь прошло детство и появились первые друзья, внесшие вклад в формирование интересов и ценностей. Я искренне не понимала, получится ли у меня променять привычный песчаный пляж на серый мегаполис, оставить своих родителей одних в этом маленьком курортном городе и умчаться навстречу большим возможностям.

Около трех часов я прогуливалась по знакомым с детства улицам, наслаждаясь прекрасными видами. Живописные маленькие дома, сосновые рощи и лимонные сады приятно радовали глаз. В заключительные дни перед отъездом красота родного города казалась особенно привлекательной.

Я неспешно загашала на пляж, где любила проводить свои выходные. Заняла один из пустующих шезлонгов, на котором благополучно раскинулась в полный рост. Мои глаза неотрывно смотрели на приближение морской волны, смывающей следы на песке. Свежий запах моря унес воспоминаниями в беззаботное детство, которое резко оборвалось, когда мне не исполнилось и восьми лет.

Это был совершенно обычный день, который я проводила в школе. Я сидела за дальней партой, краем уха вслушиваясь в тему урока. История показалась невыносимо скучным предметом, поэтому мне было тяжело в него вникнуть. Голос учительницы звучал тихо и монотонно, вынуждая нескольких учеников показательно зевать и потирать сонные глаза. Будние дни проходили для меня одинаково, и это жутко раздражало. Я с нетерпением ждала выходных, чтобы вместе с родителями поехать к бабушке или в парк аттракционов.

Я лениво стучала карандашом по бумаге, но в какой-то момент правая рука начала машинально вырисовывать в тетрадном листе очертания кошки: заостренные уши, большие глаза, тонкий нос, подобие усов, лапы, хвост. К сожалению, оценить свое творение по достоинству мне не удалось.

Как по мановению волшебной палочки, из белого полотна внезапно выскочило нечто необъяснимое. Это была ожившая серая кошка, точно такая же, как на моем рисунке. Животное одарило меня укоризненным взглядом, вальяжно виляя пушистым хвостом. Мерцающие черные глаза смотрели прямо в душу.

Собственный громкий крик оглушил меня и всех присутствующих в кабинете, заставляя их повернуть головы назад и посмотреть на симпатичную мордашку из семейства кошачьих. Худощавая кошка даже не шелохнулась, услышав ужасающий визг, вырвавшийся из моих уст. Незваная гостья всего лишь подергала ушами, сложив лапы перед собой. Поначалу крик здорово встревожил одноклассников, но испуг на их лицах быстро сменился удивлением. Я чувствовала, как противно начало саднить горло после такого пронзительного вопля. Прокашлявшись, промычала что-то нечленораздельное.

Мне оставалось только судорожно хватать ртом воздух. Показалось, будто перекрыли доступ к кислороду на долгих пять минут. Голова закружилась. Трясущаяся от страха рука схватилась за спинку стула, на которой я сидела.

Учительница в панике подбежала ко мне, взяла кошку в руки, открыла дверь и прогнала животное в коридор. Женщина вслух недоумевала и не понимала, как кошка смогла проникнуть в класс средь бела дня, ведь окна и двери в кабинете были закрыты.

Честно, я тогда плохо понимала суть произошедшего, но испытала ни с чем несравнимое облегчение от того факта, что никто не заметил разворачивающуюся странность на задней парте. Все увидели кошку, но не процесс ее появления.

Я всеми силами пыталась забыть травмирующее событие, но одноклассники часто напоминали о случившемся, подшучивая надо мной.

– Боишься кошек? – спросил ровесник Лука, издевательски выгнув широкую бровь дугой. – Впервые слышал, чтобы так истошно кричали при виде безобидных братьев наших меньших.

Я игнорировала насмешки, успокаивая себя тем, что рано или поздно это прекратится. Шутить на одну и ту же тему когда-нибудь надоест. Нет никаких сомнений в том, что одноклассники забудут про этот инцидент, перевернувший мою жизнь.

Я не осмелилась уведомить родителей о недоразумении, возникшем на уроке истории. Мама взволнованно поглядывала в мою сторону, подметив подозрительную тишину в доме. В тот день из меня невозможно было вытянуть ни единого слова. Отец тоже не скрывал своего беспокойства. Он привык слушать мои рассказы о том, как прошли занятия в школе. Я всегда была активным и непоседливым ребенком, но в тот злополучный день все изменилось.

С тех пор на протяжении восьми лет я не брала в руки ни карандашей, ни красок. Отказалась посещать уроки рисования в школе, опасаясь повторения неприятной ситуации. Родители, учителя и одноклассники были в шоке, когда услышали о моем решении покинуть класс рисования. Папа ругал меня за опрометчивый поступок и утверждал, что оценка по этому предмету обязательно должна быть в аттестате.

Пришлось соврать про то, что я совершенно не умею рисовать, но начну практиковаться дома и принесу рисунки учительнице позже. На самом же деле я попросила соседскую подругу нарисовать несколько рисунков, и после выдала их за свои.

Долгое время тот странный случай, произошедший в школе на уроке истории, заставлял меня теряться в догадках. Я придумывала много разных теорий в попытке объяснить себе причину возникновения ожившей кошки, нарисованной моей рукой. Все теории не поддавались логике и здравому смыслу. Мне хотелось поделиться с родителями и друзьями своими переживаниями, но я страшилась их бурной реакции. Больше всего боялась того, что близкие люди мне просто не поверят. В конце концов, я приняла решение и дальше умалчивать о случившемся.

Только будучи повзрослевшей девушкой, я осмелилась дать рисованию второй шанс, потому что в глубине души верила: в этот раз никаких казусов не произойдет. С годами какие-то фрагменты, произошедшие восемь лет назад, стали расплывчатыми. Но воспоминание никуда не ушло. Оно лишь сделалось нечетким.

Неведомая сила заставила меня взять в руки цветные карандаши и альбом для рисования. Я сделала глубокий вдох. Побелевшие пальцы обхватили карандаш, медленно поднося его к бумаге. Привычно досчитала до трех, прежде чем приняться чертить линии, служившие основой для будущего рисунка. Я тщательно прорисовывала каждую мелкую деталь, полностью сконцентрировавшись на своем увлечении. Результат двухчасового беспрерывного труда – пышное вечернее платье с разрезом на правой ноге.

Мне было страшно увидеть повторение того необъяснимого инцидента, который произвел довольно сильное впечатление на мою детскую психику.

Я зажмурилась, крепко сжав ладони в кулаки. Спустя три секунды приоткрыла глаза, робко посмотрев вниз, где на письменном столе лежало красивое длинное платье сногсшибательного изумрудного оттенка, в точности как на разукрашенном альбомном листе. Я вскрикнула, непонимающе вскидывая брови.

Онемевшие пальцы несмело прикоснулись к непонятной на ощупь ткани, чем-то напоминающей атлас. Моя ладонь неторопливо прошлась по платью, заинтересованно прощупывая его снаружи и изнутри. Однозначно, это была самая красивая вещь, которую я видела за всю свою жизнь.

Поборов волнение, нерешительно примерила на себя роскошное платье, аккуратно приглаживая подол. Я встала перед зеркалом, пристально оглядев себя с ног до головы. Платье подчеркивало все достоинства моей фигуры и скрывало недостатки. Больше всего потрясло то, что нарисованная моей рукой одежда идеально подошла по размеру. Будто мерки снимали именно с меня. Глаза отказывались верить в увиденное.

Внезапно я стремительно стянула с себя обновку, гневно бросая ее на пол. Глупо отрицать, мне очень понравилось это платье, но в то же время настораживало то, насколько великолепно я в нем выглядела. Я практически была похожа на принцессу из фильмов, если бы не отсутствие макияжа на лице и стильной прически. Нарядную одежду приходилось надевать только по редким праздникам, поэтому я успела отвыкнуть от вечерних платьев.

К счастью, интуиция вовремя подсказала мне запереть дверь комнаты изнутри. Стоило остерегаться ненужных свидетелей в лице родителей. Не следует сообщать маме и папе о невесть как пробудившейся способности, в которой я сама еще толком не разобралась.

Одно мне известно наверняка: я отличаюсь от всех, и об этом никому нельзя говорить. Неизвестно, как отреагируют на мой дар родственники, друзья и знакомые, и чем это все обернется.

Каждый вечер после школы я развивала грани своего таланта. Рисовала все, что приходило на ум: бабочек, одежду, аксессуары. Все из перечисленного материализовалось. Бабочки были выпущены на волю, одежда поселилась в шкафу, а аксессуары – в миниатюрной шкатулке. Единственный плюс в этом необъяснимом открытии заключался в том, что теперь мне не приходилось тратить деньги на обновление гардероба. Достаточно было взять в руки листок бумаги и карандаши. Мне слишком легко доставалось практически все. Это радовало и огорчало одновременно. Основная причина того, почему я не использовала свой дар по максимуму – всегда есть риск привыкнуть и избаловать себя.

В один прекрасный день я осталась недовольна плодом своего труда в виде нарисованного тонкого кольца, инкрустированного красивыми камнями. Положив карандаш на стол, аккуратно надела себе на палец симпатичное украшение. Кольцо впилось в кожу, доставляя ощутимый дискомфорт. Ладонь схватила ластик, принявшись агрессивно стирать с белого листа бумаги очертания аксессуара.

Спустя две секунды кольцо исчезло с моего указательного пальца, растворившись в воздухе. Я готова была поспорить на все деньги мира, что удивление явно отразилось на моем лице.

– Вот это да! – несдержанно воскликнула я.

Признаться, я до конца не верила своему счастью. Значит, можно стирать изображения, нарисованные своими руками, и их ожившие копии исчезнут. Это упрощало ситуацию. Тревога, поселившаяся в моем сердце, немного поубавилась, но все же полностью не ушла.

Гнетущее ощущение собственной необычности сдавливало грудную клетку, не позволяя свободно дышать. Эта странная способность значительно усложняла мне жизнь. Я стала более внимательной и молчаливой. Отныне всегда требовалось следить за каждым своим словом, чтобы ненароком не проболтаться о сверхъестественном умении.

Хотелось поделиться со всем происходящим с родителями, но я боялась их реакции. Нет сомнений в том, что они бы мне не поверили и посоветовали не нагружать голову бредовыми мыслями. Стало бы гораздо легче, расскажи я кому-нибудь о своем необъяснимом даре.

Несколько раз я представляла в голове картину того, каким бы образом я сама отреагировала на подобную новость. В том случае, если кто-то из моих друзей или родственников поведал о том, что может оживлять свои же рисунки, я бы точно сочла это за розыгрыш. Может быть, посчитала, что он перегрелся на палящем солнце, и предложила посидеть в теньке.

Довольно долгое время мне удавалось успешно скрывать свой секрет, но этому было не суждено продлиться вечно. Я продержалась целый год, пока мама внезапно не заглянула в приоткрытую дверь моей комнаты, став случайной свидетельницей таинственного появления орхидей, которые покрыли собой пол в спальне. Дверь была не заперта по одной простой причине: я не ожидала кого-то увидеть в это время. Обычно мать возвращалась с работы после шести часов вечера, но в тот день она пришла домой раньше ожидаемого.

Мама вскрикнула, оглушив меня громкостью своего голоса. Она с отвисшей челюстью наблюдала за цветами, резко вырастающими из белого листа бумаги. К слову, орхидеи были совершенно разных оттенков, начиная от бледно-розового, заканчивая темно-синим. Округлившиеся карие глаза и судорожные вздохи матери выдавали ее изумление с головой. Она попятилась назад, потеряв равновесие. Это не на шутку перепугало меня, вынуждая подбежать к ней.

– Мама!

Я протянула руки, предлагая помощь. Она крепко ухватилась за мои кисти, поднимаясь на ноги. Дрожащие пальцы продолжали крепко держать тонкие запястья, причиняя мне легкий дискомфорт.

Мама тяжело дышала, устремив отрешенный взгляд в потолок. Я успокаивающе погладила ее по плечу, но это не возымело никакого эффекта.

– Ты не спишь. Это не сон, – сказала я, невесело усмехнувшись.

Не составило труда догадаться, о чем сейчас думает мама. Реакция матери была очень схожа с моей в тот момент, когда я только узнала о своем даре. Ударившись в воспоминания семилетней давности, я слабо улыбнулась.

Страх перед предстоящими словами матери холодил кровь в жилах. Ладони вспотели от волнения, и пульс подскочил настолько, что я слышала грохот собственного сердца у себя в ушах. Сложив руки за спиной, нервно заламывала пальцы в попытке успокоиться.

– Принести воды? – я не узнала свой голос, который сейчас звучал надтреснуто и тихо.

Мама еле заметно кивнула, ложась спиной на кровать.

Я сорвалась с места, быстро подбежав к кувшину с водой. Аккуратно придерживая одной рукой светлые волосы, чтобы пряди не коснулись воды, я поднесла стакан с жидкостью к тонким губам.

– Что это было? – шепотом спросила мама, указывая пальцем на разноцветные орхидеи. – Я даже боюсь сказать вслух, что я увидела.

Много раз мне приходилось усиленно искать ответ на заданный вопрос, но я его так и не нашла. Раз за разом предпринимала попытки найти разгадку, но постоянно терпела поражение. Я уже сбилась со счета, стараясь посчитать количество различных бредовых теорий, посетивших мою голову. Нет ни малейшего понятия, как правильно объяснить близкому человеку все то, что обрушилось на меня. Я прикусила щеку изнутри, буравя взглядом коврик на полу.

– Пообещай не перебивать, пожалуйста, – ослабшим голосом проговорила я, судорожно сглатывая слюну. – Мне нужно собраться с мыслями.

После пяти минут раздумий я решила, что лучший способ все верно объяснить – открыто рассказать обо всех странностях, произошедших со мной.

Началом истории послужил курьез с участием нарисованной кошки. Именно тогда особый навык заявил о себе, вогнав семилетнюю меня в ступор. Я не упускала ни одной детали. Безостановочно говорила обо всем, что перекрывало кислород и не позволяло нормально дышать все эти годы. Щеки стали влажными от слез, но я не торопилась смахнуть их. Мои глаза безучастно наблюдали за тем, как они неспешно падают, оставляя мокрые следы на тонких пижамных штанах. Наконец, все подробности сложного периода моей жизни вырвались наружу и были рассказаны, чему я была несказанно рада.

Я шмыгнула носом, вытирая слезы рукавом своей рубашки.

Глаза посмотрели на сидящую справа маму. Ладонь неуверенно прикоснулась к ее спине, но никакой реакции не последовало. Она застыла, подобно восковой фигуре. Неожиданно мать повернулась ко мне спиной, продолжая упрямо молчать. Я была готова к крикам и слезам, но не к давящей тишине. Рука несильно подергала ее за запястье, умоляя прекратить эту немую пытку.

– Скажи что-нибудь, – попросила я, тяжело дыша.

Новый поток слез хлынул из моих глаз, вызывая чувство дискомфорта. Влага раздражала кожу лица. В горле застрял ком. Я сжала губы в тонкую полоску, стремясь всеми силами подавить рыдания, и слабо ударила кулаком по подушке.

Осознание того факта, что самый близкий человек не смог понять меня, причиняло неописуемую боль.

Спустя минуту я почувствовала на своем теле шершавую ладонь. Мама нежно гладила меня по спине. Я моргнула несколько раз, подняла голову и встретилась взглядом с теплыми карими глазами матери. Второй рукой она мягко вытирала дорожки слез с моего лица.

– Как эта магия вселилась в тебя? Есть какие-то соображения на этот счет? – поинтересовалась мама.

Ее холодные пальцы смахнули с моего лба прядь темных волос.

– Поверь, я очень хочу найти ответ на этот вопрос.

Я всерьез начала полагать, что способность оживлять рисунки мне по ошибке даровала Вселенная, потому что другие варианты казались еще более сказочными. В голову закралась мысль, что в детстве мои руки ополоснули в волшебной воде, которая наделила их талантом. Но эта догадка не имела под собой доказательств. Ради сохранения душевного спокойствия я поставила на паузу поиски ответа на главный вопрос, не дающий мне покоя. Поздно выяснять причины после пожара.

– Возможно, кожа твоих пальцев покрыта невидимой волшебной пыльцой? – предположила мама, задорно рассмеявшись.

Я залилась смехом, откинув голову назад. Натяжение в скулах стало последствием заливистого хохота.

Иногда я поражалась тому, насколько мы с мамой мыслим одинаково. Теория про волшебную пыльцу прочно сидела в моей голове уже четыре года.

– А я-то думала, откуда у тебя так много новой одежды в шкафу.

– Одежды действительно много, – согласилась я.

– На протяжении года задавалась вопросом: где моя дочь берет деньги на всю эту красоту? – удивлялась мать, растягивая губы, накрашенные красной помадой, в улыбке.

Она торжествующе хлопнула в ладони. Я вскинула брови, завидев этот жест. Мама явно что-то задумала.

– Леона, смастеришь мне несколько платьев и купальников на лето? С помощью твоих волшебных рук можно здорово сэкономить семейный бюджет.

Я захихикала, плюхнувшись на кровать. Всегда восхищалась умением матери из всего извлекать выгоду, находить пользу там, где, казалось, ничего хорошего нет. Она имела талант быстро ориентироваться в самых различных ситуациях.

Мама искренне недоумевала, почему я скрывала настолько важную информацию на протяжении восьми лет, но в ответ получила лишь неопределенное пожимание плечами. Когда-то давно я доверилась судьбе, полагая, что она самолично предоставит мне удобный момент для того, чтобы открыть секрет родителям. Похоже, этот момент частично наступил. Мы с мамой договорились скрывать от отца нашу уже общую тайну. Папа по своей натуре скептик, яро отрицающий все мистическое. Глупо надеяться на понимание с его стороны.

Практически каждый день я находилась в отличном расположении духа, поскольку наши взаимоотношения с мамой значительно улучшились. Нередко я преподносила ей презенты в виде украшений, цветов и одежды. Она не могла налюбоваться на красивые вещи, созданные моей рукой. Новые платья и серьги матери заметил и отец. Он ежедневно одаривал ее самыми разными комплиментами.

Следующий воскресный вечер мы проводили за семейным просмотром фильмов. Мама предложила включить любимую мелодраму пятидесятых годов.

– Монтгомери Клифт – эталон мужской красоты! – визжала мама, не отрывая глаз от экрана телевизора.

Папа показательно недовольно промычал, наблюдая за горящими карими глазами своей жены. Мама смерила отца озорным взглядом, чмокнув его в уголок рта. Он оттаял, просияв довольной улыбкой.

– Дорогой, не ревнуй, – ласково промолвила она. – Этот актер все равно уже давно умер.

Я зашлась смехом, сочувственно покосившись в сторону папы. Мама часто упоминала своих любимых актеров старого Голливуда, пересматривая фильмы с их участием каждые две недели. Поначалу отец демонстративно закатывал глаза, но потом соглашался составить нам компанию в повторном просмотре любимых фильмов матери. Он никогда не мог ответить нам отказом.

Утро в середине сентября стало для меня самым страшным из всех. Я проснулась от громких шагов, прозвучавших рядом с правым ухом. Вымученный стон вырвался из моих уст. Сон все еще не отпускал, но я нашла в себе силы открыть глаза и обнаружить стоящую около моей кровати маму. Ее сверкающие глаза насторожили меня.

– Твой папа ушел по делам, – сухо пробормотала мама, устремив задумчивый взгляд в окно.

Серое небо затянулось плотными облаками. На улице моросил дождь, монотонно стуча каплями по стеклу. Скверная погода безжалостно уничтожала позитивный настрой на день.

Я вскинула брови, безмолвно спрашивая, зачем понадобилось будить меня ранним воскресным утром.

– Леона, я тут подумала....

Мама замялась. Она неуверенно потопталась на месте, чем искренне потрясла меня. Я впервые видела ее такой стеснительной. Обычно она без колебаний говорила обо всем, что приходило в голову. Мама всегда была смелой и прямолинейной. В этой семье именно она отличалась решительностью, которая порой оборачивалась против нее же самой. Мне пришлось привстать с кровати, чтобы приблизиться вплотную к матери. Никогда прежде она не проявляла робость. Значит, дело серьезное.

– Нарисуешь портрет своей прабабушки? – прозвучало еле слышно, как будто нас мог кто-то услышать.

Я непроизвольно задержала дыхание. Тело застыло, словно статуя. Зрение затуманилось. Перед глазами стояло лишь размытое лицо матери.

– Это сумасшествие! Мама, это неправильно! – пересохшее горло саднило, заставляя меня поморщиться от болезненных ощущений. – Портреты я никогда не буду рисовать.

Ни за что бы не подумала, что такая безумная идея придет в голову кому-то из членов моей семьи.

Я скрестила руки на груди в защитном жесте. Глаза уставились в потолок, избегая умоляющего взора матери. Одна только мысль о воскрешении человека ужасала настолько, что волосы вставали дыбом. Портреты – это та грань, которую я когда-то запретила себе переходить. Табу. Невозможно знать наперед, как поведет себя человек, появившийся из бумаги. И человек ли это вообще.

– Мы через десять минут сотрем рисунок, – продолжала уговаривать мама. – У нее сегодня должен был быть день рождения. Я скучаю по ней. Бабушка находилась рядом со мной все детство. Хочется хоть на минуту увидеть ее лицо и крепко обнять.

Я до боли закусила губу, неторопливо раздумывая над просьбой мамы. Разум категорически отказывался идти у нее на поводу. Я проанализировала все плюсы и минусы этой бредовой затеи. К сожалению, минусы значительно перевешивали плюсы. Неизвестно, будут ли у клона прабабушки какие-либо эмоции, умеет ли он говорить и осознавать происходящее? Если всего перечисленного нет, тогда воскрешать двойника не было никакого смысла. Неясно, как поведет себя подобие прабабушки.

Сердце упрямо требовало подарить матери счастливые мгновения, потому что она в этом нуждалась и заслуживала, как никто другой. Больше всего на свете мне не хотелось ее расстраивать. Я склонила голову набок, взглянув на маму, стоящую у изголовья кровати. В глубине ее глаз можно было найти искорку надежды, с которой она на меня смотрела. Непроизвольно из моей груди вырвался шумный выдох. Я чувствовала, что моя броня быстро дает трещину. Сложно ответить отказом, когда мама умоляюще смотрит на меня и тепло улыбается.

– Ты же отдаешь себе отчет в том, что это будет всего лишь двойник прабабушки? – на всякий случай уточнила я.

Мама кивнула и торжествующе усмехнулась. Она мечтала побыстрее встретиться с воспитавшим ее человеком, а точнее – его подобием. Я повернула голову к окну, посмотрев на мрачное небо, предвещающее громовой раскат.

Белый письменный стол ломился от карандашей, листков бумаги и выцветших фотографий сорокалетней давности. Это был первый портрет в моей жизни, поэтому шансы на успех казались крайне малы. Я боялась, что человек на рисунке получится кривым или совсем непохожим на прабабушку. На удивление, рука двигалась на автомате, как будто управлялась сама по себе. Глаза постоянно бегали от фотографии прабабушки к полупустому полотну.

Затекшая спина резко дала о себе знать, заставив меня бросить карандаш на стол. В общей сложности портрет я рисовала на протяжении десяти часов.

Я повторно прошлась оценивающим взглядом по конечному результату своих трудов, торжествующе сжав правую ладонь в кулак. Пожилая женщина на бумаге выглядела на семьдесят с лишним лет, уставшей и высохшей со временем.

Как обычно, я страшилась посмотреть на этап преобразования рисунков в жизнь. До сих пор не могла привыкнуть к мистическому навыку. Именно по этой причине мне всегда приходилось поворачиваться спиной к собственноручно созданным изображениям.

Внезапно я ощутила робкое прикосновение к своим волосам. Неторопливо обернулась, встречаясь глазами с копией прабабушки. В просторной комнате раздался мой пронзительный визг.

– Мама! – громко позвала я, едва не свалившись со стула.

Пульсирующий шум в ушах и стук сердца, готовый выпрыгнуть из груди, мешали сосредоточиться. Мне казалось, что я готова встретиться лицом к лицу с двойником ушедшей родственницы, но моя реакция говорила об обратном.

Мама прибежала на крик, резко сбавив шаг и остановившись посреди комнаты. Ее глаза изумленно расширились, губы задрожали.

– Она выглядит точно так же, как и при жизни, – ломким голосом пробормотала она, прикрыв рот ладонью.

Прабабушка Сандра выглядела точь-в-точь как на одной из своих последних фотографий: тонкие губы, волнистые седые волосы, родинка на носу. Она была одета в цветастое платье с длинными рукавами, идентичное тому, что можно было лицезреть на фотоснимке сорокалетней давности.

Мать трясущимися пальцами прикоснулась к знакомому лицу, окидывая завороженным взглядом пожилую женщину с ног до головы. Она неотрывно следила за каменным выражением лица прабабушки.

– Здравствуй! – поприветствовала клона мама, расплывшись в счастливой улыбке.

Ответных слов не последовало. Я переглянулась с матерью и грустно покачала головой. Скорее всего, ожившие портреты не умеют разговаривать. Эту вероятность нельзя было исключать.

В глубине души я догадывалась, что воскрешать двойника прабабушки было плохой идеей. Но отказать умоляющей матери не хватило сил.

Ладонь потянулась к ластику, намереваясь заставить копию исчезнуть. Мама резко вырвала из моих рук канцелярскую принадлежность, спрятав ее за спиной.

– Дай мне посмотреть на нее еще немного.

Неожиданно для всех двойник прабабушки Сандры улыбнулся, внимательно наблюдая за нами. Дряблая рука медленно приподнялась, указывая средним пальцем в нашу сторону.

– Вы похожи, – протянул бесцветный голос старухи.

Мама захлопала ресницами и прикусила губу. Из ее красивых медовых глаз градом потекли слезы. Она несдержанно всхлипнула, подходя на шаг ближе к двойнику прабабушки.

Я думала, что больше меня ничто не сможет удивить в этой жизни. Но я заблуждалась. Копия моей прабабушки заговорила и вдобавок подметила внешнее сходство между матерью и мной.

Мы действительно были похожи.

Я многое унаследовала от своей мамы: короткий нос, изогнутые брови, волнистые и темные от природы волосы, стройные ноги, округлые плечи и пухлые щеки. Только зеленые глаза и полные губы достались мне от отца.

– Мне приятно, что кто-то это заметил. Все наши родственники твердят обратное, – сказала мама повеселевшим тоном.

Я заинтересованно рассматривала голубой коврик, лежащий на полу спальни. Отныне открылось новое дополнение к малопонятному мне дару: люди, нарисованные моей рукой, обладают зрением и слухом. Этот факт шокировал настолько сильно, что я чуть было не потеряла дар речи.

Мама на протяжении пятнадцати минут не отходила от двойника прабабушки, неотрывно глядя на нее и сжимая в крепких объятиях.

Я напомнила матери о времени, побуждая быстрее попрощаться с ожившим портретом. Мама вернула мне ластик. Я неторопливо стерла портрет, тем самым вынуждая клона раствориться в воздухе. Мы проводили долгим взглядом исчезающую в воздухе фигуру когда-то жившего на этой земле человека.

– Спасибо, Леона, – прошептала мама.

Она нежно поцеловала меня в висок и вышла из комнаты.

Общение с ожившим портретом расстроило меня. После исчезновения копии прабабушки в душе поселились грусть и тоска. Я чувствовала себя вымотанной и разбитой. Казалось, что из меня высосали всю жизненную энергию.

Я легла на кровать и укрылась пледом, мечтая уснуть и забыть этот день. За окном стояла пасмурная погода: небо помрачнело и затянулось тучами. Сильный ветер был слышен даже сквозь пластиковые окна. Неожиданно на горизонте вспыхнула молния.

Спустя несколько секунд раздался оглушительный раскат грома, вынудивший меня вздрогнуть и испуганно вскрикнуть. Я с детства боялась его и до сих пор не могла побороть этот страх.

В нашем городе гроза – редкое явление. Насколько мне было известно, синоптики прогнозировали солнечную погоду. Но они ошиблись. Сложилось странное ощущение, что небо подсказывало мне отныне не рисовать никаких портретов. Я сочла это за предостережение и посчитала, что более не следует брать в руки карандаши.

Недовольный стон вырвался из моих уст. Я зарылась лицом в подушку. Неизвестность и незнание того, что делать дальше, не позволяли мне дышать полной грудью. Я заснула, мысленно пообещав себе завязать со всем мистическим.

Так будет лучше для меня и людей, которые меня окружают.

Феникс

Я покачала головой, выныривая из воспоминаний детских лет. Произошедшее почти три года назад отныне не повторялось. Я больше не рисовала.

Предприняла еще одну попытку отгородить себя от странностей. Страх привыкнуть к тому, что все в жизни будет даваться легко, прочно засел внутри. Я боялась: вдруг во мне атрофируется стремление добиваться целей?

Мама спокойно восприняла мое решение завязать со сверхъестественными штучками. Она не была опечалена моим выбором, но и не восторгалась.

– Леона, я тебя слишком хорошо знаю, – однажды сказала мама. – Я уверена, ты точно снова начнешь рисовать. В порыве эмоций ты опять возьмешь в руки карандаш и листок бумаги. Это только вопрос времени.

Мне стало немного обидно, когда я услышала из уст матери эти слова. Я не сомневалась, что больше никогда не буду рисовать. И на самом деле искренне верила в то, что смогу прожить без мистических способностей. Жаль, моя собственная мать считала иначе.

– Я больше не нарисую ни одного рисунка, – решительно заявила я. – Поспорим?

Мама удивленно присвистнула, явно не ожидая такого резкого поворота событий. Ее губы растянулись в издевательской ухмылке.

– Дочь, я не буду с тобой спорить, – проговорила она, улыбаясь во все тридцать два зуба. – Мне не хочется становиться свидетелем твоего проигрыша.

Я демонстративно закатила глаза. Хотелось возразить, но я себя остановила, потому что прекрасно знала: ничем хорошим это не закончится.

Раньше мы с мамой обе пытались доказать свою точку зрения и не прекращали дискуссию до тех пор, пока не разругаемся, либо в спор не вмешается отец. Сейчас мы старались не затрагивать каких-то острых тем, поэтому находились в отличных отношениях.

На сегодняшний день, будучи восемнадцатилетней девушкой, я четко осознала, что следует связать свое будущее с профессией, где не потребуется карандаш и листок бумаги. У меня легко получилось бы стать отличницей на факультете дизайна или архитектуры, и в будущем получать хороший доход в этой сфере. Но я поклялась себе жить обычной жизнью, без использования магии. Больше никаких оживших рисунков…

Душа просила бросить вызов чему-то новому. Неизведанное делает жизнь интересной, вносит ярких красок в рутину.

Около полугода я ломала голову, долго размышляла на какую специальность и в какой университет стоит поступить. Все мои друзья, коих было несколько, выбрали профессию строителя и архитектора. Они звали с собой, но я любезно отказалась.

Выбор стоял между факультетом экономики и юриспруденции, но все-таки отдала предпочтение первому варианту. Недавно я подала документы в один из университетов Лондона. Родители и друзья были очень удивлены, когда узнали о моем желании покинуть Италию. Никто не ожидал: я – человек, всем сердцем любящий жару и солнце, захочу поехать в дождливую страну. Я часто вслух признавалась в любви своему родному маленькому городу, который славится песчаными пляжами, морем и симпатичными разноцветными домами. Это место навсегда останется для меня самым любимым. Но сердце требовало перемен. Смена обстановки мало кому шла во вред.

– Странно, что любительница кофе уезжает туда, где все и всегда пьют чай, – усмехнулась подруга по имени Лукреция.

Я откинула голову назад, негромко рассмеявшись. Лукреция, как всегда, в своем репертуаре. Мы уже настолько хорошо знаем друг друга, что можем предсказать каждое наше последующее действие или слово. Все-таки двенадцать лет дружбы не прошли даром.

Мои глаза устремились к синему небу. Я предвкушала новые знакомства, приключения, возможность лицезреть старинные замки и многочисленные музеи. Конечно, трудности в чужой стране неизбежны, но зато они помогут мне стать более самостоятельной.

Приемная комиссия прислала электронное письмо с просьбой явиться в университет к концу сентября. Оставалось всего несколько дней до начала учебного года. Друзья усиленно уговаривали меня сходить в поход, кинотеатр или просто зайти к ним в гости. Они старались как можно больше времени провести со мной перед отъездом.

В один из осенних дней я принялась собирать чемоданы, набивая их половиной своего гардероба. Переезд в другую страну мотивировал меня навести порядок в шкафу.

Как выяснилось, у меня было много одежды, которая успела разонравиться. Почти все ненужные вещи я отдала подруге. Лукреция была в полном восторге от платьев, которые я три года назад купила на распродаже и надевала всего пару раз. Теперь на вешалке в моем шкафу висело всего одно платье. Это было то самое шикарное изумрудное платье, ставшее первым в моей коллекции нарисованных вещей – не смогла с ним расстаться.

Я до сих пор не верила в то, что всего через четыре часа я улетаю в Лондон. Было грустно осознавать, что впервые покидаю родной дом на такой длительный срок.

На выходе из комнаты боковым зрением совершенно случайно заметила торчащий из-под коврика блокнот с рисунками. Когда-то давно я запихнула его туда, надеясь, что он больше не будет мозолить глаза.

Я взяла в руки блокнот и гневно кинула в мусорное ведро, стоящее под письменным столом.

Во внутреннем дворе дома меня уже ждали друзья – Лукреция и Винченцо. Завидев меня, молодой парень радостно взвизгнул. Одноклассник раскинул руки в стороны, приглашая рухнуть в его объятия. Винченцо перешел в нашу школу в седьмом классе. Мы подружились довольно быстро, и вот уже целых шесть лет не представляем жизни друг без друга.

Лукреция жила в ста метрах от моего дома. По этой причине мы часто ходили друг к другу в гости.

– Не пропадай, – всхлипнула подруга, смущенно опуская глаза.

Я еле сдерживалась, чтобы не заплакать. Расставаться с друзьями не было никакого желания. Но это нужно сделать. К горлу подступил ком, сигнализирующий о том, что еще немного – и рыдания вырвутся наружу.

– Привезешь мне пачку настоящего английского чая? – подмигнула Лукреция, изо всех сил стараясь подавить подступающие слезы.

Я кивнула и крепко обняла ее за плечи.

Прощание с друзьями было долгим и эмоциональным. Винченцо пытался нас рассмешить, чтобы отложить грусть на потом, но его старания были безуспешны. Мы все плакали, держа друг друга за руки. Лукреция уткнулась лицом в мои волосы, повторяя по несколько раз, как сильно ей будет меня не хватать.

Пришла пора ехать в аэропорт. Папа помогал нести чемоданы и в очередной раз напоминал мне быть осторожной и не доверять кому попало. Мама взволнованно перепроверяла билеты и документы, слезно умоляя звонить ей каждый день – иначе она с ума сойдет от беспокойства.

– Хорошо учись, не забывай поесть и одевайся по погоде, – перечисляла она, боясь упустить важные детали.

Мама приоткрыла рот, намереваясь сказать что-то еще, но быстро передумала, бросив короткий взгляд на отца. Я озадаченно прикусила щеку изнутри, раздумывая над странным поведением матери. Спустя несколько секунд до меня снизошло озарение: она хотела предупредить насчет рисунков, но не стала этого делать при папе. Эту тайну все еще знала только мама.

К сожалению, теперь настало время разлучаться с родителями, с которыми мне не удастся увидеться почти год. Я глубоко вздохнула, морально подготавливая себя к полету.

Отец крепко обнял меня, прошептав на ухо ободряющие слова. Мать нежно погладила по волосам и поцеловала мои щеки.

– Мы будем по тебе скучать, – прохрипела она, вытирая носовым платком мокрое лицо от слез.

Перелет на самолете являлся настоящим источником стресса: меня постоянно укачивает в салоне. И этот раз не был исключением.

– Вот поэтому я предпочитаю автомобиль самолету, – прошипела, недовольно цокнув языком.

Стюардесса любезно предложила бутылку воды. Я расправилась с ней за считанные секунды. Мужчина, сидящий справа, громко захрапел, вынуждая неожиданно вздрогнуть от испуга. Я задумчиво уставилась в окно, поражаясь тому, насколько неудачно начинается путь в новую главу моей жизни.

Голову заполнили мысли о недалеком будущем. Я возлагала на новый для меня город большие надежды и верила, что он подарит много положительных эмоций и бесценных воспоминаний.

К моему облегчению, перелет прошел быстро. Без проблем удалось пройти паспортный контроль и получить багаж. Спустя десять минут я устремилась к высокому светловолосому мужчине, держащему табличку с моим именем.

Он пожал мне руку и забрал чемоданы. Водитель придержал дверь, приглашая сесть в машину. Всю дорогу до квартиры я сидела повернутой к окну, с интересом разглядывая здания на улицах города.

– Прибыли.

Жилье в столице Великобритании я начала искать за несколько месяцев до приезда. Местная жительница дала добро на заселение, коротко сообщив по телефону правила проживания. Многоквартирный дом находился далеко от центра города, поэтому стоимость аренды здесь была значительно дешевле.

На входе меня встретила женщина лет пятидесяти.

Спальня показалась маленькой, но в ней имелось все необходимое: орехового цвета кровать, небольшой комод, шкаф, книжная полка, симпатичный туалетный столик и стул. Вся квартира была оформлена в светлых тонах. Лишь темно-синий диван в гостиной сильно бросался в глаза.

– Если что-то сломается, тогда звоните мне, – проговорила хозяйка жилья на чистом английском.

Я кивнула, давая понять, что все услышала.

– Вы итальянка? – полюбопытствовала женщина, сверкнув голубыми глазами. – У вас итальянский акцент.

Я вспомнила своего отца, утверждающего, что без английского языка невозможно прожить в современном мире. Папа с первого класса водил меня на дополнительные курсы.

Именно благодаря хорошему уровню владения этим языком удалось поступить в университет другой страны. Акцент все же никуда не ушел, но данный факт ничуть не расстраивал. Мою речь понимали, и это главное.

Я снова кивнула, слабо улыбнувшись. Женщина дала мне ключи от квартиры и ушла, пожелав хорошего дня.

Через полчаса я вернулась в свою новую спальню, принявшись сразу распаковывать чемоданы. Одежды взяла не так много. Я заранее распланировала поход по торговым центрам Лондона. Давно собиралась обновить свой гардероб.

Мне хотелось как можно скорее выйти на улицу и погулять по городу. Необходимо изучить незнакомые места, а в следующий раз обойти город уже с новыми друзьями, которых я надеялась встретить в дождливой столице.

Я с запозданием включила телефон и ахнула от нескончаемого потока сообщений и звонков. Пять сообщений пришло от Лукреции, еще десять от Винченцо, но самое страшное – семнадцать пропущенных от матери. Я нажала на кнопку вызова, ожидая ответа.

На другой линии послышался шумный выдох.

– Леона! – повысила голос мама. – Я чуть с ума не сошла. Ты должна была приземлиться еще четыре часа назад, а звонишь только сейчас.

Я совсем забыла сообщить родственникам и друзьям, что со мной все хорошо.

– Дела были. Только что проводила хозяйку квартиры, – объяснила я, смотря в потолок.

Мама быстро сменила тон и начала с интересом расспрашивать про условия проживания. Мне пришлось долго убеждать ее в том, что в квартире имеется все необходимое и я ни в чем не нуждаюсь.

Куратор прислал мне сообщение, в котором говорилось, что занятия начнутся уже завтра. К тексту была прикреплена фотография с расписанием на ближайшие пять дней.

Я продумывала планы на день, в которые обязательно входило посещение одного из многочисленных музеев города, и шоппинг в торговом центре.

До музея я доехала на автобусе. Поездка прошла довольно быстро, либо мне так показалось, потому что я совершенно не смотрела на время, наслаждаясь красотами Лондона. К приятному удивлению, сегодня в музее был день бесплатного посещения. Почти два часа я знакомилась с шедеврами мирового искусства.

Ближе к вечеру удалось добраться до главной торговой улицы города, где в одном из магазинов я купила себе пару футболок, толстовок и домашних шорт.

Следующее утро прошло для меня вполне спокойно. Учеба в новом коллективе заставляет многих волноваться. Как ни странно, я ни капли не переживала. Может быть, все дело в том, что почти половина одногруппников – такие же иностранцы, как и я. Это хорошо, поскольку приезжим не всегда легко освоиться в чужой стране. С напарниками проще интегрироваться в новую среду.

За окном стояла пасмурная погода. Я оделась потеплее и взяла зонт. Перед выходом из квартиры еще раз взглянула в зеркало, удостоверившись, что тушь не отпечаталась на веках.

Дорога до университета заняла двадцать минут. Я спешно зашагала ко входу, стараясь укрыться от мелкого дождика. Мои ноги бегом устремились к нужной аудитории. Я зашла в кабинет, обставленный длинными бежевыми столами, стульями, проекторами и досками.

Я села за крайний стол, заметив, что из пяти мест занято всего одно. Рядом со мной была симпатичная блондинка, лениво бегающая глазами по аудитории. Она повернулась ко мне лицом и вежливо поздоровалась.

– Ида Аронссон, – представилась девушка.

– Леона Вентури, – улыбнувшись, я четко проговорила имя и фамилию.

Ида радостно воскликнула, узнав откуда я родом. Как выяснилось, она часто бывала там с семьей на летних каникулах.

– У нас в Швеции не так много пляжей, – протянул глухой голос.

– Давно мечтаю побывать в Швеции или Норвегии, чтобы своими глазами увидеть северное сияние, – призналась я, прикрывая глаза.

– Готова быть твоим личным гидом по Швеции, если захочешь, – предложила Ида, устремив в мою сторону внимательный взгляд искрящихся голубых глаз.

– Ловлю на слове!

Продолжить беседу нам не удалось. В кабинет вошел преподаватель, и следом за ним еще десяток студентов. Запыхавшийся кучерявый парень устремился за последнюю парту, грубо протиснувшись через нас с Идой. Я пристально посмотрела на него, в глубине души надеясь, что мой взгляд передает всю степень негодования и неприязни. Он хмыкнул себе под нос и прервал наш зрительный контакт, отворачиваясь в другую сторону.

Преподаватели старались не нагружать нас в первый учебный день, избавив от конспектов и практических заданий.

Лекции промчались со скоростью света.

Грустно было наблюдать, как улицу уже накрывает темнота. Это означало, что прогулка по городу откладывается на другой день. Мне нужно лечь пораньше, чтобы выспаться и без труда подняться в семь часов утра. Я зашла в автобус, заняв единственное свободное место. Как назло, Лондон утопал в вечерних пробках, предвещающих долгую дорогу домой.

– Ну, привет еще раз, – послышался хриплый мужской голос над правым ухом.

Я вскрикнула от неожиданности и ухватилась за край сиденья. Позади меня сидел кучерявый одногруппник, который сегодня бесцеремонно толкнул нас с Идой и даже не извинился. Мой рот непроизвольно приоткрылся, выражая тем самым безмолвное удивление.

– Ты меня напугал, – протянула я, хватаясь за сердце.

– Извини, – виновато пробормотал он, отводя глаза.

Я прошлась по нему взглядом, заостряя внимание на карих глазах и тонких приподнятых губах. Малознакомый парень оглядел меня в ответ, уделяя особое внимание моим волнистым темно-каштановым волосам.

Я смутилась, нервно сжав пальцами ткань своего пальто.

– Нейтан Росс, – представился попутчик, протягивая руку.

– Леона Вентури.

Он активно начал расспрашивать меня о первых впечатлениях от Лондона, застав врасплох этими допросами.

– Пока что я почти ничего не успела посмотреть, – ответила я, поправляя спадающие на лоб волосы.

Нейтан задумчиво склонил голову влево. Я уже собиралась поинтересоваться у него, где в городе можно весело и с пользой провести время, но не успела. Автобус остановился недалеко от моего нового дома. Я вежливо попрощалась с Россом, направляясь к выходу из транспорта.

Ноги неспешно двинулись в сторону знакомого здания, но внезапно до ушей долетел еле уловимый звук шагов, из-за чего я медленно обернулась.

Позади семенил парень.

– Зачем идешь за мной? – прозвучало чуть громче, чем я ожидала.

Одногруппник приподнял руки перед собой, жестом давая понять, что не нужно бояться, и он не замышляет ничего плохого.

– Я живу на этой улице. Через три дома от этого…

Росс указал пальцем на многоквартирный дом, в котором я проживала.

Облегченный выдох вырвался из моих уст. Дыхание и пульс постепенно приходили в норму. Было страшно даже вслух произнести, какие тревожные мысли успели пронестись в моей голове, когда я заметила тихо вышагивающего позади себя Нейтана. К счастью, опасения не подтвердились.

– Значит, мы соседи? – подозрительно прищурилась я.

Нейтан кивнул.

– Можем каждое утро вместе добираться до университета и обратно, – искренне обрадовался он, натянув широкую улыбку. – Конечно, если ты не против.

Я задумчиво потеребила кольцо на среднем пальце, обдумывая предложение соседа. Нейтан выжидающе смотрел на меня, вскинув непослушные брови.

– Выхожу из дома в семь утра, – проинформировала его.

А затем я попросила одногруппника продиктовать номер телефона, чтобы мы могли связаться друг с другом на случай, если кто-то из нас завтра проспит. Он уверенно пообещал, что ровно в семь утра будет ждать меня на этом же месте.

Будильник громко прозвенел, побуждая меня недовольно промычать и потереть глаза. Сегодня я решила надеть черное однотонное платье свободного кроя, ботинки на низкой платформе и бежевое пальто.

Улица встретила прохладным воздухом и темнотой. Знакомого лица поблизости не было видно. Нейтан опаздывал.

Ситуацию ухудшало то, что погода стояла далеко не солнечная, из-за чего появился высокий риск замерзнуть. Я скрестила руки на груди и раздраженно топнула правой ногой.

Мне пришлось набрать номер Нейтана. Он не ответил на звонок. Длительные гудки не на шутку разозлили меня. Я развернулась и в быстром темпе направилась к подъезжающему автобусу.

В общей сложности я прождала новоявленного соседа двадцать минут. В голове пронеслись многочисленные догадки о том, что же могло приключиться с Россом, но подтвердить или опровергнуть их я не могла. Возмутил тот факт, что одногруппник не соизволил мне позвонить, так еще и проигнорировал мои сообщения и звонки. Либо он проспал, либо ушел пораньше и без меня.

Мои глаза расширились, заметив сжатые в тонкую полоску губ преподавательницы и недовольный взгляд. Я извинилась за опоздание, нервно поправляя волнистые волосы.

Лекция продлилась два часа. Но по ощущениям как будто все десять.

Я на автомате пошла в столовую, бегло ознакомилась с меню, остановив свой выбор на омлете. Аппетит куда-то резко пропал, когда мысли вернулись к парню по имени Нейтан, из-за которого я опоздала сегодня на занятия. Непонятно, почему он не предупредил о том, что ждать его сегодня не стоит, но одно было ясно наверняка: подружиться мы точно не сможем.

– Почему грустишь? – послышался знакомый глуховатый голос Иды Аронссон.

Я вздрогнула, выныривая из раздумий.

– Ида, как бы ты поступила, если договорилась с человеком о встрече, а он взял и не пришел? – поинтересовалась я, опуская глаза. – И даже не предупредил о том, что не сможет явиться.

Мне не терпелось узнать мнение Иды. Интуиция подсказывала, что она способна дать хороший совет по этому вопросу.

Девушка замерла с ложкой во рту, хлопая светлыми ресницами. Шведка отложила столовый прибор, постукивая пальцем по подбородку.

– Для начала я бы постаралась выяснить причину. Если он начнет придумывать глупые оправдания, то не стоит больше тратить время на этого человека, – недолго поразмыслив, ответила она.

Мои глаза отрешенно посмотрели на недоеденный омлет. Будучи обиженной на Нейтана, я собиралась просто его игнорировать. Сейчас же показалось: следует прислушаться к совету Иды. Мало ли что могло случиться с соседом. Может быть, он вчера вечером сломал обе руки, именно поэтому не смог позвонить и сказать, что у него не получится сегодня пойти в университет. Я усмехнулась, прикрыв рот ладонью. Будет смешно, если бредовое предположение окажется правдой.

– Кто этот парень? – напрямую спросила Ида, улыбаясь во все тридцать два зуба.

Я демонстративно закатила глаза.

– Наш одногруппник, – я сложила руки в замок. – Как выяснилось, он мой сосед, живем на одной улице. Сам предложил вместе добираться до университета и обратно. В итоге я прождала его двадцать минут. Он не удосужился позвонить и сообщить, что не придет.

Новоиспеченная подруга перевела тему в более приятное русло. Она делилась своими впечатлениями от Лондона, советуя куда стоит сходить. Постепенно мы начали открываться друг другу, расспрашивая о семье и интересах. Аронссон поведала о том, что обожает фотографировать все, что видит. Большую часть памяти занимали снимки, на которых был изображен ее парень Густав. Одногруппница призналась, что сильно скучает по любимому человеку и ждет встречи с ним на рождественских каникулах. При упоминании возлюбленного голубые глаза Иды засияли, лицо озарилось теплой улыбкой.

Я вспомнила себя в шестнадцать лет. В этом возрасте мне нравился один из моих одноклассников. К сожалению или к счастью, у нас ничего не вышло. Спустя несколько свиданий мы оба поняли, что не подходим друг другу. Больше никаких романтических отношений у меня не было, но это ничуть не расстраивало. Сейчас я полностью сфокусировалась на себе и учебе.

Поздно вечером мне позвонил Нейтан.

Я затаила дыхание, ожидая услышать вескую причину его отсутствия на сегодняшних занятиях в университете.

– Я проспал. Не слышал ни будильника, ни твоего звонка, – пробурчал сосед, не отнекиваясь.

– Я опоздала из-за тебя, – протянула я, поджимая губы.

– Прости, – хриплый голос понизил громкость. – Больше такого не повторится.

– Да, точно не повторится.

Он начал что-то лепетать про второй шанс, но я пожелала хорошего вечера и отключилась.

Три последующих месяца прошли скучно. Все дни проходили одинаково. Я с головой погрузилась в учебу, решая нескончаемые проверочные тесты.

Начало декабря выдалось особенно загруженным, потому что в этот период все студенты сдавали экзамены. Я завидовала тем одногруппникам, которые успевали радоваться предстоящим рождественским каникулам.

Зима своим холодом убивала хорошее настроение, заставляя скучать по теплым осенним дням, когда мы с Идой прогуливалась по улицам Лондона и после заваливались в съемную квартиру, чтобы посмотреть фильмы и сериалы, и посплетничать обо всем и всех. Сейчас общение между нами практически сошло на нет, поскольку нас обеих захлестнула учеба. Но это была не единственная причина паузы в дружеских взаимоотношениях.

Ида отдалилась от меня: она неохотно поддерживала разговоры, быстро переключая внимание на переписку со своим парнем Густавом, с которым планировала провести каникулы. Я предпринимала попытки разговорить девушку, но все старания терпели крах. В конце концов, надежды на нормальный диалог испарились. Я не стала ей докучать и перестала навязываться.

Лежа в кровати, я обзванивала своих родителей и друзей из Италии. Делилась новостями и хорошими результатами экзаменов. Лукреция нетерпеливо прервала рассказ, интересуясь, получится ли у меня приехать домой на Рождество. Я замялась, промычав что-то невнятное в трубку. Родители планировали поехать к двоюродной тете в Верону, но мне не очень хотелось провести выходные в шумной компании дальних родственников. Я скучала по маме и папе, но отчетливо понимала, что билеты в Италию стоят дорого, и эту сумму следует потратить на оплату квартиры. Скорее всего, праздник я проведу в гордом одиночестве.

Как и ожидалось, всю вторую половину декабря я провела одна, практически ни с кем не контактируя. Приятели из университета уехали на каникулы к своим родителям и друзьям. Мне очень хотелось пообщаться с кем-нибудь вживую. Разговоры и объятия с близкими сердцу людьми часто помогали расслабиться после затяжного буднего дня. Я готова была взвыть от тоски, навалившейся на меня.

Глубокой бессонной ночью в голову пришла ужасная, но гениальная идея.

Я хорошо помнила момент, когда сказала себе прекратить думать об этом. Но соблазн был слишком велик. Я успокаивалась тем, что всегда можно повернуть назад.

Утром первого января я сидела за туалетным столиком, рассеянно постукивая карандашом по чистому альбомному листу. На протяжении часа мой мозг придумывал идеальный образ человека, которого я вознамерилась оживить.

Пожелав себе удачи, принялась сосредоточенно переносить на бумагу персонажа из своей фантазии. Прорисовка мелких деталей заняла большое количество времени. Улыбка растянулась на моем лице, когда я вспомнила папу, сидящего допоздна в своем кабинете. Он всегда скрупулезно проектировал ландшафтный дизайн садов и заканчивал только тогда, когда оставался полностью доволен результатом своих трудов. Похоже, эта черта передалась и мне.

Глаза привычно зажмурились, страшась взглянуть на процесс оживления портрета. Прошла целая минута, прежде чем я подняла голову и нерешительно посмотрела на стоящего передо мной молодого мужчину. Он выглядел на лет двадцать пять. Золотистый цвет его лица приятно гармонировал с бледно-розовыми губами. Черные прямые волосы были красиво уложены на левую сторону. На овальном лице живо блестели большие серые глаза, которые сейчас глядели на меня в ответ. Я встрепенулась, пытаясь взять себя в руки.

Я поздоровалась с ним на родном языке. Ответного приветствия не последовало. Никакой реакции. Серые глаза немигающе уставились на мое лицо, но будто смотрели сквозь меня. Я присела на диван, расстроенно прижав подбородок к коленям. Мне всего лишь хотелось пообщаться с кем-нибудь и поделиться своими переживаниями и радостями, но вместо этого я получила давящую тишину, действующую на нервы.

Внезапно мебель прогнулась под чужим весом. Нарисованный моей рукой мужчина, сошедший с альбомного листа, сел рядом со мной. Он повернулся ко мне и молча смотрел. Гость резко приподнял правую руку, насторожив этим жестом. Незнакомец сильно тыкнул указательным пальцем в углубление над ключицей, вынуждая меня громко вскрикнуть от боли. Глаза призванного мужчины засмотрелись на еле заметную родинку, занявшую место там, куда он секунду назад бесцеремонно нацелился.

– Обычная родинка, – пояснила я, скрывая пятнышко на теле под тканью футболки.

– Симпатичная, – неожиданно проговорил он на чистом итальянском.

Мои ресницы затрепетали. Я до конца не верила в происходящее. Значит, он умеет разговаривать, и делает это прекрасно.

– Вау! – вырвалось из моих уст.

Судя по всему, мужчина слегка огорчился, лицезрев на моем лице эмоцию удивления.

– По-моему, ты меня недооцениваешь, – теперь уже по-английски сказал тот, самодовольно усмехнувшись.

Я готова была поспорить на все свои финансовые сбережения, что сейчас мои глаза стали размером с блюдца. Неизвестный человек, появившийся при помощи непонятного мистического дара, владел теми же языками, что и я. Это наблюдение заставило меня напрячься и одновременно обрадоваться. Благодаря его знанию знакомых мне языков, шансы на построение дружеских взаимоотношений значительно увеличились.

Я махнула взглядом по одежде, которой наделила загадочного мужчину. Он был одет в длинную синюю футболку и белые шорты до колен. Белый цвет ему подходил. Светлые оттенки не сливались с его черными волосами.

– Кстати, меня зовут Леона, – представилась я, решив начать знакомство со своим потенциальным другом.

Незнакомец замялся, неловко почесывая затылок. Я покосилась на него, оглядев с ног до головы. Мозг усиленно перебирал все известные мне мужские имена. Следовало придумать имя с хорошим значением и подходящее на все сто процентов.

– Феникс, – прошептала я, вскидывая брови.

Это греческое имя пришло на ум спонтанно, но оно прекрасно подходило ему. А ассоциировалось с бессмертной птицей, способной возрождаться вновь и вновь. Мужчина, сидящий рядом со мной, мог жить до тех пор, пока я не сотру его портрет. Даже если я это сделаю, то смогу заново нарисовать.

– Мне нравится, – оценил новоиспеченный Феникс.

Я торжествующе улыбнулась и мысленно похвалила себя за хороший выбор имени.

Поразительно, но этот мужчина, явившийся из белого листа бумаги, разбирался в технике, которая его окружала. Он понимал, что такое телевизор, и даже сам предложил включить его. На одном из многочисленных телеканалов транслировали современную романтическую комедию. Женатая пара с экрана на повышенных тонах спорила друг с другом. Спустя пару секунд пожилой мужчина неожиданно страстно поцеловал супругу, прерывая поток ругательных слов. Любовь, показанная на телевизоре, казалась тактильной и всепоглощающей. Герои фильма наслаждались друг другом, позабыв обо всем, что их окружает.