Анрелиз

1

Испытывал ли ты восторженное состояние происходящего момента, неестественное возбуждение от независимо происходящих вокруг событий, положений и вещей? Без каких-либо сопутствующих тому причин. Бывало ли, что момент, озарённый экзальтацией, невольно внушал тебе мотивацию вдохнуть полной грудью? Нутро застывает в момент, тело обогащается кислородом. Чувство собственной удовлетворённости, не так ли? Ты сияешь бликом искры; готов, фактически, на что угодно. Ты называешь это экстазом. Ты называешь это воодушевлением. Кислород поступает в мозг, он продолжает работу. Ничего из происходящего больше не имеет значения. Ты ощущаешь высвобождение эмоций. Ты называешь это катарсисом. Ты называешь это самоочисткой. Промелькнёт лишь только одна мысль и твой мозг заставляет это чувство покинуть тело так же скоропостижно, как оно и появилось. Непонимание и недостаток застывает внутри. Что это было? Чувство проникновения насквозь солнечного тепла, чувство касания лучей по белому телу, чувство, схожее с эффектом дежа вю. Ответ не возникает в голове. Ответ не возникнет в голове. Подобно жжению спирта в гортани, это тревожит тебя ещё некоторые мгновения. Дальше ты просто возвращаешься в привычное русло реальности, уже и забыв, что такое глубокое чувство ещё вот-вот, ещё мгновение назад, тревожило тебя. Считаешь ты ли, что возможностью управлять таким чувством, могут послужить намеренные положения вещей? Ты скажешь, что это чувство не поддаётся закономерностям и подвластно лишь случайностям, нашедшим тебя в удачный момент? И ты будешь прав, но..

Рассуждения на этот счёт Сэм никогда не доводил до логического конца. И не доведёт. Непостоянность его мысли часто играет не в его пользу и он быстро теряет интерес. Мы все часто теряем интерес.

Сэм потянулся к стакану воды, стоящему неподалёку от чайника. Хоть содержимое и не напоминало по цвету воду, скорее разбавленный чай, Сэм всё равно сделал глоток. Напиток и правда имел вкус разбавленного чая. Разбавленный чифирь в грязной кружке с плавающими чаинками. Отрава для твоего желудка.

Звук уведомления телефона раздался глухим эхом по комнате. Уведомление говорит о пропущенных 6 звонках с неизвестного номера. 6 телефонных трубок на фоне каких-то камней. На фоне его экранной заставки. Сэм не хочет ни с кем разговаривать, он отбрасывает телефон без задних мыслей. Не успел телефон коснуться дивана, как раздалась мелодия вызова.

Чифирь обычно заваривают из чёрного чая, из самого обычного чёрного чая. В кипящую воду в твоём чайнике надо закинуть 2—3 ложки обычного чёрного чая. Самого дешёвого, что только можешь найти. Засыпь эту траву так, чтобы она осталась наплаву. Теперь тебе необходимо сделать самое тяжёлое действие: подождать 10—15 минут, чтобы твой чудо-навар насытился. Чтобы чайная трава опустилась на дно твоего чугунного чайника и насытила воду силой и энергией. Самые продвинутые накрывают посудину плотной курткой, чтобы лучше настаивалось. Чтобы насытилось на максимум. Через самых сложных в твоей жизни 15 минут ожидания, твоё чудо готово к употреблению.

Сэм подождал очередного гудка, надеясь, что на той стороне ошиблись, и вовремя заметят это. Но гудок повторяется, и Сэм решается взять трубку. Ещё, обычно, второй гудок ждут, когда принимают вызов на стационарном телефоне. Так можно выявить звонок с сотового телефона. На стационарный телефон сотовый выдаёт всего один гудок. Неуверенным и дрожащим от долгого молчания голосом он вопросительно говорит:

– Алло…? – Некоторая пауза заставила Сэма подумать, что и впрямь ошиблись.

Он готов был уже с радостью отключить телефон, но услышал из динамиков хрип. Он решает повременить с действием. Теперь ответ не заставил себя долго ждать.

– Привет. Есть время?

Сэм не мог узнать голос, но он показался ему довольно знакомым, будто человек на линии был кем-то из его давних знакомых.

Вопрос произвёл на него чувство неизвестности. Такая радость неизвестному влечению. Такая радость – ксенофилия. По-прежнему не зная, с кем говорит, он отвечает особым образом:

– Я располагаю временем для разговора. С кем я говорю? – Он произносит эти слова с особой серьёзностью, как будто на другой стороне был опрос населения по поводу качества звонков.

Ожидая ответ, Сэм успел понять, что лучше бы он ничего не говорил. Это чувство, ты называешь его стыд. Но не успел он придумать другой сценарий, как прозвучал новый хрип, похожий на старый. В голове возникло сравнение этого звука с шумом канализации.

Девушка на линии тихим, робким голосом ответила, что хотела бы поговорить лично, что разговор этот не может идти по телефону.

– Тебе удобно свидеться со мной к 8 вечера за старым лесопарком на окраине города?

Не долго раздумывая, он даёт одобрительный ответ. Его одолевал интерес, а ещё он вовсе позабыл о том, что вообще не знает, кто это.

– Хорошо… – Ответил Сэм голосом, не показывающего ни восторга, ни какой-либо другой эмоции, хотя в душе он ликовал. Как если бы вены тронул солнечный свет. Телефонный звонок оборвался. Девушка сбросила трубку, и только тогда Сэм понял, что не знает ничего о самой девушке, назначившей ему встречу…

2

Сэм находился в состоянии подвешенной радости. Он бегал по комнатам в поисках подходящей одежды, суетился вокруг бесчисленного количества старой обуви, надеясь найти «те самые», которые он берег на случай деловой встречи. Искал хоть что-нибудь без дырки на левом носке подошвы. Собирался как на свадьбу.

Он представлял весну, представлял вновь пробудившиеся после зимовального застоя деревья, ощущал запах их почковых образований. Ему хотелось лечь в глубокую траву и ощущать запах травы. Услышать звон её обитателей. Слышать звук обтекающей его тело воды громкого водопада. Его мысли смешались с природой. Окольцованный неведомым влечением.

Сразу и не скажешь, когда в последний раз он был так воодушевлён. Он искал свои, как ему одному в этом мире кажется, классные духи, свои старые классические духи, – он называл их неводом. Духи с феромонами. Духи как раз для этой встречи. Они не помогают, но своего суеверного это не волнует. Он выпрыскивает на запястья и грудь последние капли жидкости, на свои бешено пульсирующие зоны, размазывает по межключичной впадине вверх, доходя до шеи. Аромат веет свежестью, аромата так много. Аромат отдалённо напоминает освежитель для воздуха.

Времени до встречи было ещё предостаточно. А жених уже готов.

…Но… если она позвонила, значит они знакомы. Но Сэм не узнаёт в таких действиях никого из своих знакомых… Никого, кто позвонил бы ему. Никого, кто позвал бы его поговорить наедине. Всё терзает.

Он воображает её физическую. Он представил её стройную фигуру, плавные переходы её нежного тела, её невысокий рост, представил её строгие и уверенные телодвижения. Он представлял её застенчивой и робкой, но весьма уверенной в своих поступках. Он воображал её лицо: белая как снег кожа, небольшие глаза, в которых можно разглядеть океан, аккуратный нос планшевого цвета девственных роз, тонкие волосы в фальшивой пышности. И, всё-таки, кондиционер не стоит наносить на корни, если у тебя тонкие волосы. Представительница первых рядов Vogue.

Если бы он создавал фоторобот самой красивой девушки, то у него, безусловно, это получилось сделать.

Кто вообще эта Девушка?

Так и прошло то бесконечно-быстрое время, в мечтах и наплывах образов и представлений. Так и дошло всё до того, что пора делать первые шаги.

Шёл он уже не так уверенно; настрой, царивший в нем ещё час назад, пропал. Он боится? Страх знакомится с девушками называется гинофобия. Власть над собой, его властный настрой, сменились неуверенностью в себе.

Длинная мышца, отводящая большой палец кисти, твоя abductor pollicis мышца, грудино-ключично-сосцевидная мыщца, которая располагается у тебя на шее, твоя musculus sternocleidomastoid мышца – завязаны спазмом в букет мышц и сухожилий. Твои мышцы собираются в мешок комплексов, когда ты волнуешься. Ты весь сокращаешься как ёж. Твои ладони холоднее, чем обычно. Твои потовые железы ведут себя неестественно. Выделяемый в тебе адреналин сужает сосуды и даёт приток крови в мышцы. Таким образом ты ощущаешь так называемый эффект «бабочки в животе».

А как называется страх видеть старых знакомых, которых ты уже не помнишь?

Дошла мысль, что он не знает, как выглядит эта незнакомка. Ты что-то понял?

Внезапно Сэм останавливается. Пред ним воцаряется картина поваленных деревьев и разрушенных сооружений. Большого непонимания это у Сэма не вызвало, скорее интерес. Долго же он не был в этом месте, после… Подойдя ближе, он увидел табличку: «Состояние лесопарка аварийное. Нахождение опас…», дальше знак был выгнут в другую сторону.

Сэм увидел уже протоптанную тропинку, проходящую меж валявшихся повсюду неровно сломанных бетонных блоков. Солнце скрывалось за зданиями. Ветер начал дуть холодным. В уютных квартирах начали мелькать первые светила. Убранство дешёвого производства уныло украшало окна ещё более унылых жильцов.

Сэм включил на телефоне фонарик и двинулся по тропе к арке, которая раньше была входом в лесопарк. Если лесопарк ещё можно назвать именно так. Уже сразу Сэм заметил, что ветра тут почти нет. Сухие ветки деревьев издавали хруст, напоминающий скорее хруст суставов. Листья осыпались на голую землю и ветер волочил их ещё немного. Парк как в ступоре – не издавал ни звука, лишь тяжёлые шаги по уцелевшим ветвям прерывали затишье время от времени.

Голос окрикнул Сэма по имени откуда-то из глубины. Голос той девушки. Сэм повернулся на оклик и увидел уцелевшую чудом лавочку, рядом, всего в полуметре – полусухое, бездыханно поваленное дерево. На лавочке сидела девушка в белой рубашке и чёрных штанах. Уже издали он замечает, что девушка скованна позой, что она боится. Сэм постоял ещё секунду, рассматривая девушку. Постоял ещё секунду, решаясь подойти ближе.

Дексаметазон из военной аптечки препятствует выходу крови из сосудов. Это, если, вдруг, у тебя случится сосудистый шок. Под углом сорок пять градусов два-три сантиметра в мягкие ткани. В дельтовидную мышцу. В верхнюю часть плеча.

3

Сэм смотрит девушке в глаза, показывая тем самым мнимую уверенность в себе, но подойдя ближе, все же отводит взгляд. Он смотрит в пол. Какой смысл, если всё не идеально? Сэм поднял голову и взглянул на девушку. Он узнал её? Он её помнит. «Я уже тебя где-то встречал, по ходу в прошлых жизнях не раз».

Она встаёт и протягивает ему тоненькую ручку с колечком на безымянном пыльце. Кордиамин из той же камуфляжной сумки с красным крестом – стимулирует сердечную и дыхательную деятельность твоей израненной физической оболочки. Сэм касается её руки, холодной как арктический лёд, ручонки. Её маленькие пальцы нежно сжимают его грубую от работы руку. Она произносит:

– Привет – Голос её отдаёт дрожью. И непонятно было, чем это больше вызвано: страхом или холодом.

Солнце уже полностью скрылось за горизонтом, единственный сохранившийся фонарь зажёгся неподалёку от них. Всё ещё держа её руку, Сэм отвечает таким же дрожащим голосом, добавив на загружённый лик улыбку:

– Привет…

4

Возникновение различных эмоциональных реакций имеет своё происхождение от состояния человека. В зависимости от внешних и внутренний факторов, организм проецирует эту реакцию в эмоциональных окрас, этот окрас и составляет существо твоего поведения. Также это сопровождается и формированием твоего мировоззрения: чувство имеет память и на этом основании ты формируешь себя таким, каким чувствуешь. Ты создаёшь себя осознанно или твой характер формируется отдельно от твоего внимания – не важно. Не важно и то, какое качество в тебе преобладает над другим. Важно лишь оставаться всегда собой, в любой ситуации оставаться верным себе, всегда быть настоящим.

Она села и лёгким жестом головы указала на свободное место на лавочке. Сэм сел подле неё. Их расстояние составляло считанные сантиметры. При аритмии вводят лидокаин. Толку нет, но ты коли. Оба смотрели в пол в глубоком молчании. Тихий шум листьев снова возник в голове и Сэм, не поворачивая головы, взглянул на листья полусухого дерева. Теперь они не казались ему настолько обречёнными на высыхание. Он представлял упорную борьбу дерева за жизнь, как оно отдаёт все силы для того, чтобы сохранить свежесть своих листьев как можно дольше. Он пытался заглушить бешеного хода пульс, будто реквием кокетливых природных явлений может помочь. Передать неудобность и неряшливость момента крайне непросто. Но можно просто представить красное лицо, прочувствовать повышение температуры на лице, как кровь поднимается по артериям шеи наверх, к голове. И понять, каково им. Ты просто сядь рядом и посиди, помолчи.

Девушка делает еле слышимый, но всё же тяжёлый выдох. Тяжёлый выдох безысходности. Сэм решил задать банальный вопрос. Просто чтобы хоть как-то развеять неудобство. Чтобы не сидеть как на поминках.

– Как..дела? – Сэм задал вопрос очень неуверенно. Трясущиеся руки не спасут это обречённое тело.

Девушка, будто всё это время ждавшая этот вопрос, ответила тотчас:

– Не знаю… – Девушка ответила резко, но крайне чувственно, её интонация давала понять, что она не закончила, – Я как меж двух огней… – Она оставила фразу неоконченной. Интонация её голоса предполагала очередное продолжение, но вместо этого она задала обратный вопрос, уже более уверенным голосом, больше напоминающего презрение:

– А как себя ощущаешь ты? – Она подняла голову, и всей пустотой её серых глаз она лишь усилила в нём возникшее чувство.

Наигранная улыбка на мгновение промелькнула на её белоснежном, красивом лице, она чуть успокоила Сэма. Хоть и неправду видно за милю, это не послужило поводом насторожиться.

Сэму удавалось прочитать поведение и от этого «оперировать», как, если бы он был хирургом, он был бы лучшим. Но её он понять не мог. Она создаёт несовместимые с мыслями действия. Девушка намеренно скрывает своё настоящее состояние.

Вопрос поставил Сэма в тупик. Он стоял некорректно. Отвечает он так же, только давая понять, что он совсем не предал значение её интонации.

– Не знаю – Ответ прозвучал монотонно. Эхом он отдался в его голове. И, всё-таки, он не смог передать безмятежность.

Тёмное небо скрывали грозные облака. Или тучи. Поддатая погода. Тусклый свет за облаками пробивала луна. Будто фибрилляция уйдёт сама собой. Будто хоть что-то происходит само собой. Будто хоть что-то проходит само собой.

Сэм задаёт тот самый вопрос, который пытал его до их физической встречи:

– Ты хотела сказать мне что-то, что не смогла сказать по телефону..

– Мы ещё успеем это обсудить. – Пауза на мгновение.

Девушка подняла голову, но не обратила её в сторону Сэма.

– Ты правда не помнишь меня? – Лицо девушки повернулось в его сторону, и тут он замечает бесконечную отчаянность в её глазах. Океан минеральных вод, океан её чистейшего взгляда, иссох жалкой лужей липидов, иссох каплями слёз на её красивом лице. Взгляд её был направлен чётко в глубину его плоти, окаймляющей сердечные органы. Её щеки окрасились нежно-алым, делая лицо невероятно милым. Дамасской розы алый лепесток.

Веко содрогнулось, она закрывает лицо рукой. Послышался тихий плачь, почти моментально он проявился у Сэма на слуху.

Девушка сидела на периферии своего эмоционального порога и это не могло в ней долго держаться. Рано или поздно это бы произошло. Рано или поздно океан бы высох её лице тоненькими ручейками солёной жидкости.

Сэм покраснел. Как после отравления нервно-паралитическим зарином или зоманом. Зрачки цвета сапфира размером в два карата. Он не понимал, что сделал не так. В горле стоял ком, как вставшая поперёк глотки кость, которую невозможно проглотить. Вернее понимал – он её не узнал. Но не мог никак исправить ситуацию. Он подвигается ближе.

– Ну ты чего? – Спросил он с ноткой заигранности. Если бы он флиртовал, он был бы худшим – Всё хорошо – Сказал он с той же интонацией, заведомо зная, что она мало что изменит.

Он подвинулся ближе и нежным касанием руки обнял её хрупкие, субтильные плечики; одновременно до физического соприкосновения бёдрами. Тушь девушки осталась на тыльной стороне ладони и, негромко шмыгая носом, шёпотом она попросила уйти в другое место.

Она не хотела находиться при свете глаз в таком состоянии. Что ты чувствуешь? Что ты сейчас чувствуешь? Сэм поднимается, конечно, не оставляя девушку без опоры. Поддерживая её за мягкую teres major musculus1, за её мягкую большую круглую мышцу, которая крепится к её хрустальной плечевой кости и находится у неё под мышкой. Сэм держит её под мышкой. Вместе они двинулись в сторону парка, не освещённую никаким светом.

5

Луна настойчиво пыталась проявиться меж заслонявших её тучных массивов. Её старания увенчались успехом, тучи лениво отступали на восток. Протоптанная совсем недавно сыроватая дорога освещалась сравнительно ярким светом. Его хватало, чтобы видеть рвы и тактично переступать их, поднимая тонкий слой земли на подошвах с каждым шагом. Как если бы они проходили полосу препятствий, они бы справились.

Куда его ведёт девушка, он не знал. Думать о ней, как о незнакомке, Сэм больше не мог. Она знала его. Больше. Она помнит его, но…

Сэм аккуратно взглянул на неё через плечо. Он точно знал это лицо, но он не помнит никаких ярких воспоминаний с ней. Они виделись раньше, иногда приветствовали друг друга. Она никогда не смотрела на него, отчего у Сэма складывалось впечатление, что с такими как он, Девушка, наверняка, не водится. Сэм не придавал этому большого значения, даже, наоборот, это редко задерживалось в нем дольше, чем на мгновения этих размышлений.

Девушка указывает рукой на пустырь в поле.

– Туда. Пошли туда. – В её голосе почти не осталось прежнего состояния.

Сэм кивком утвердил её выбор. Что можно делать среди этих зарослей? Блесни воображением.

Пробирались они уже не по тропинке, а сквозь невысокую траву, она ласково обвивала его ноги. Холодный, но всё же очень приятный к лицу ветер скользил вдоль совмещённых торсов. Немного неловко так идти, но с другой стороны очень даже ловко.

Он рассматривал её стройные ноги, её талию, грацию её походки – она как кошка, ступающая так же аккуратно и тихо; смотрел на её волосы: и чёрной проволокой вьётся прядь2, но цвета их он не различил, как и не различал винтаж от модерна. Сэм не заметил, как они пришли. Так просто засмотреться и потеряться во времени, оказывается.

На пустыре располагались два камня со старым, гнилым от постоянного воздействия солнца и дождя, брусом. Сэм касается его ногой, дерево рассыпалось в щепки и камни осталось нагими, как на пляже. Камни были округлой формы, это галька. Большая галька.

Он отпустил девушку из объятия, хоть делать этого и не хотелось, Девушка в мыслях тоже не хотела отодвигаться от него. Словно два магнитных полюса разъединяют друг с другом. Словно Сид Вишес3 разлюбил Нэнси Спанжен. Садясь, четырьмя пальцами он окутал её кисть с внутренней стороны, прикрывая большим пальцем, как бы помогая ей. Как будто он не хотел просто подержать её за руку.

Они сидели при свете одной лишь луны. Звуков не было никаких. Mortuus silentium.4 Не было не деревьев, ни какой-либо живности, что могла бы издать какой-то звук. Лишь изредка ветерок слегка колыхал траву. Пропало чувство постоянного давления, будто прямо в черепе накаляется железо. Стало просто и свободно, привычно и вполне обыденно.

Девушка села очень тесно, за парком было на порядок холоднее. Её ладони скрещены в позе мудра, в той позе, которую используют на литургии священнослужители, и помещены меж её скрещённых бёдер.

Сэм снял куртку и молча укрыл девушку. Она взглянула на него полными мечтой глазами. Сэм никогда не видел столь искреннего взгляда, коим одарила его она. Лицо её на пару тройку мгновений преисполнилось улыбкой, она в момент оживилась от скованности и, обнимая куртку, сказала – Спасибо…

Так искренне, так благодарно она это сказала, что каждая клеточка Сэма получила желание жить, наполнилась светом сердечного тепла. Как солнце проникает сквозь плоть. Словно он принял евхаристическое таинство, словно соединился воедино с прекрасным. Ораторий слитых меж деревянных полов слёз принял бы её апостольство как спуск Иисуса для покровительства. Благоговение. Её паломничество перевернуло бы все понятия о святом. Он улыбнулся в ответ, его улыбка олицетворяла самые искренние эмоции. Порванные от солнечного тепла луны сухожилия и мышцы.

Сэм сел, буквально не находил себе места, он вдохнул полную грудь свежего воздуха и тихо выдохнул. Курение вредит Вашему здоровью. Плевать, всё равно все курим. Сэм нащупал в кармане штанов сигареты и, не поднимая глаз, спросил:

– Ты не против..? – Спросил он, указывая взглядом на чёрную пачку.

Девушка смотрела то на траву, то на небо, словно они скрывали причину её остракизма. Она выглядела так загадочно: её глаза обращены вверх, нижняя челюсть чуть приоткрыта, как в удивлении, что небо ночью покрыто звёздами. Она невероятно красивая. За глубоким вдохом свежего, пасторального воздуха последовал ответный вопрос. Девушка попросила сигарету.

– Можно тоже? – По её нежному, хрупкому голосу не скажешь, что она курит.

Но все же он протянул ей помятую с граней пачку. Тоненькими пальцами девушка вытянула злосчастную сигарету. Он зажёг огонь зажигалки, её пламя опалило кончик сигареты, и горький дым наполнил атмосферу гадким ядом.

Он протянул на ладони зажигалку. Девушка взяла её и неуклюже покрутила в руке. Она прокрутила барабан и пламя вспыхнуло, озарив её лик Сэму. Она отвернулась и подпалила сигарету в руках. Повернувшись, она держала её в одной руке, а в другой зажигалку. Девушка протянула ему зажигалку. Сэм протянул свою большую, по сравнению с её рученькой, руку, и взялся за горячий конец. Девушка нежно сжала его пальцы. Сэм на мгновение остановил движения, но все же вырвался из объятия.

Почему Девушка пытается с ним взаимодействовать, почему она показывает это так открыто и явно? С этими размышления он делал очередную глубокую сигаретную тягу. Молча, но спокойно. Загружённо, но отрешенно. Ещё юношеские лёгкие наполнились чёрствым дымом, горло наполнила горечь. Девушка смотрела на него и сделала то же самое. Но тут же раздалась резким кашлем, вызванным непривычкой организма принимать подобные сюрпризы. Она выкинула сигарету и, прикрывая рот, негромко произнесла: