Пекарня Чудсов. Рецепт чудес

Размер шрифта: 13

Kathryn Littlewood

BLISS

This edition published by arrangement with Inkhouse Media Group, Inc., and The Van Lear Agency LLC

Оформление обложки Владимира Гусакова

Иллюстрации в тексте Эрин Макгуайр

Иллюстрация на обложке Якопо Бруно

Издательство АЗБУКА^®

Пролог
Щепотка волшебства

В свое десятое лето Розмарин Чудс увидела, как мама бросает в чан с тестом молнию. Тогда-то девочка и поняла, совершенно четко и ясно: родители творят в их семейной пекарне самое настоящее волшебство.

А началось все с того, что младший из детей Калхоунов, шестилетний Кенни, забрел в незапертую релейную на железнодорожной станции, дернул какую-то рукоятку и чуть не погиб от удара электрическим током. Мальчика не убило, но изрядно тряхнуло – так, что волосы встали дыбом и он оказался в больнице.

Узнав, что Кенни впал в кому, Парди, мама Роз, закрыла пекарню со словами: «Сейчас не время для выпечки», ушла на кухню и принялась за дело. Она трудилась без сна и отдыха, дни и ночи напролет. Отец семейства, Альберт, присматривал за братьями и сестренкой Роз, она же упрашивала маму позволить ей помогать на кухне. Мама, однако, лишь посылала ее в город за покупками: то за мукой, то за горьким шоколадом, то за стручковой ванилью.

Наконец, поздно вечером в воскресенье, когда над Горести-Фолз разразилась самая сильная за все лето гроза с громом, молниями и ливнем, молотившим по крыше крупной дробью, Парди объявила:

– Пора.

– Мы не можем оставить детей одних в такую непогоду, – сказал Альберт.

Парди сухо кивнула:

– Что ж, тогда придется взять их с собой. – Она повернулась к лестнице и, задрав голову, крикнула: – Дети, едем на экскурсию!

Роз даже заикала от волнения, когда отец усаживал ее вместе с двумя братьями и маленькой сестричкой в семейный минивэн. Туда же глава семейства положил большую банку с завинчивающейся крышкой. Банка была из мутного от старости синего стекла.

Ветер и дождь раскачивали минивэн, едва не сталкивая его с дороги, но Альберт, стиснув зубы, упрямо вел автомобиль на голую вершину Лысой горы.

– Уверена, что это необходимо? – спросил он жену, когда они оказались на месте.

– Кенни еще совсем ребенок. Я обязана хотя бы попытаться, – ответила Парди и, прихватив банку из синего стекла, выскочила из машины под дождь.

Роз глядела, как мама, шатаясь под порывами ветра, добралась до макушки горы и встала в самом центре. Сняв с банки крышку, Парди подняла сосуд высоко над головой. Тогда-то и сверкнула молния.

С леденящим душу треском первая стрела расколола небо надвое и ударила прямо в банку. Вся вершина горы озарилась сиянием, и мама Роз тоже вдруг вспыхнула, точно была сделана из света.

– Мама! – крикнула Роз и рванулась к двери минивэна, но Альберт удержал дочь.

– Пока рано, – объяснил он.

Последовала новая вспышка молнии, затем еще и еще… Роз уже не разбирала, от чего ослепла – от яркого света или собственных слез.

– Мамочка… – всхлипывала она.

А потом дверца автомобиля снова распахнулась, и Парди скользнула обратно в салон. Воняло от нее, как от сгоревшего тостера, она до нитки промокла, но в остальном выглядела целой и невредимой. Роз посмотрела на банку и увидела внутри сотни потрескивающих и подрагивающих прожилок голубого света.

– Давай-ка поскорее вези нас домой, – обратилась к мужу Парди. – Это был последний ингредиент.

* * *

Дома детей сразу отправили спать, однако Роз не легла в постель, а принялась тайком наблюдать за матерью. Парди подошла к стальному чану, наполненному пышным белым тестом. Аккуратно разместив банку из синего стекла над чаном, она открутила крышку. Голубые огоньки змейками заструились в тесто, отчего смесь приобрела мерцающий зеленоватый оттенок. Парди размешала все ложкой и шепотом произнесла: «Электро корректо», затем выложила смесь в прямоугольную форму и поставила в духовку.

– Розмарин Чудс, тебе давно пора быть в кровати! – не оборачиваясь, сказала она и затворила дверь на кухню.

Ночью Роз спалось плохо. Ей снились молнии и раскалившаяся докрасна мама, которая строго указывала дочери на постель.

Утром Парди переложила испеченный кекс на блюдо, при помощи кондитерского мешка покрыла его сверху тонким слоем глазури и крикнула мужу:

– Едем! Ты тоже, – прибавила она, указав пальцем на Роз.

В больнице Роз, Парди и Альберт вошли в палату, где лежал Кенни. На первый взгляд с мальчиком было все в порядке. Казалось, он просто спит. Вот только иссиня-бледная кожа и зловещие провода, тянущиеся к его телу, говорили об обратном. Единственным подтверждением того, что сердце Кенни все еще бьется, служило слабое пиканье прибора в тесной комнатке.

Мать малыша подняла глаза и, увидев миссис Чудс, тут же ударилась в слезы.

– Ах, Парди, слишком поздно для кексов! – воскликнула она, но мама Роз молча вложила крохотный кусочек выпечки Кенни в рот.

Долго, очень долго ничего не происходило, но потом… раздалось едва слышное «глп». Парди просунула между зубами Кенни кусочек побольше. На этот раз он подвигал языком и звук глотания прозвучал отчетливее. Наконец Парди удалось всунуть ему в рот целую ложку, и челюсти мальчика заработали сами собой. Кенни жевал и глотал, а перед тем, как открыть глаза, спросил:

– А молоко есть?

Глядя на это, Роз окончательно убедилась, что молва не лжет: выпечка из пекарни «Следуй за чудом» действительно волшебная, а мама и папа, хоть и живут в маленьком городке, ездят на минивэне и носят поясные сумки, – настоящие кухонные волшебники. Сам собой у девочки возник вопрос: «Я тоже стану кухонной волшебницей?»

Глава 1
Горести-Фолз

За последующие два года Роз вдоволь насмотрелась на большие и малые беды и несчастья, случавшиеся с жителями городка под названием Горести-Фолз, и на то, как ее родители потихоньку все исправляют.

Когда старый мистер Рук начал во сне бродить по чужим лужайкам, Парди напекла ему сникердудлей[1] «Спи-усни», смешав в массивном чане муку, коричневый сахар, яйца, щепотку мускатного ореха и зевоту хорька, с большим трудом добытую Альбертом. Мистер Рук съел сникердудли и перестал страдать лунатизмом.

Когда необъятный мистер Уодсворт угодил на дно колодца и пожарная бригада не смогла его вытащить, Альберт поймал в банку из синего стекла хвост облака, который Парди добавила в макаруны «Белое перышко». «Мне сейчас не до сладостей, миссис Чудс! – воскликнул мистер Уодсворт, увидев, что ему на веревке спускают коробку с макарунами. – Но и удержаться никак, ведь они таки-и-е вкусные!» Он уплел сразу две дюжины и после этого с легкостью выбрался из колодца – можно сказать, взлетел.

Наконец, когда на генеральной репетиции мюзикла «Оклахома!» в местном театре миссис Риззл, бывшая оперная дива, не смогла допеть свою партию из-за того, что охрипла, Парди испекла имбирное печенье «Звонкий голосок», для приготовления которого попросила Роз сбегать на рынок за корнем имбиря, а Альберта – набрать в банку соловьиных трелей, причем именно ночью. В Германии.

Как правило, Альберт смело отправлялся на приключения по сбору волшебных ингредиентов (кроме того случая, когда понадобилось раздобыть пчелиные укусы). Он всегда привозил требуемое с небольшим запасом и тщательно раскладывал все это по банкам из синего стекла, которые подписывал и прятал на кухне пекарни «Следуй за чудом», в специальном месте, где никто, кроме посвященных, ни за что бы их не нашел.

Роз обычно посылали за более скучными и менее опасными продуктами вроде яиц, муки, молока или орехов. Если она и сталкивалась с какими-то неожиданными ситуациями, то причиной всегда была исключительно ее трехлетняя сестренка.

* * *

Утром тринадцатого июля Роз разбудил оглушительный грохот металлических мисок по кафельному полу кухни. У кого другого от этого резкого, раскатистого звука волосы встали бы дыбом, а Роз лишь закатила глаза.

– Роз! – позвала мама. – Будь добра, спустись на кухню!

Девочка вытащила себя из постели и, как была, в майке и фланелевых шортах, поплелась вниз по деревянной лестнице.

Кухня в доме Чудсов одновременно служила кухней в пекарне «Следуй за чудом». Торговый зал, в котором родители Роз продавали выпечку, располагался в залитой солнцем гостиной, выходившей на оживленную городскую улицу. Там, где у прочих семейств обычно стоял диван и телевизор, у Чудсов был прилавок с витриной, полной выпечки, и кассовым аппаратом, а рядом – парочка диванчиков и скамеек со столами для посетителей.

Парди Чудс стояла посреди кухни, а вокруг нее валялись перевернутые металлические миски, лежали кучки муки, опрокинутый мешок сахара и ярко-оранжевые желтки дюжины разбитых яиц. Мучная пыль до сих пор кружилась в воздухе, точно дымок.

В центре этого хаоса на полу сидела младшая сестра Роз – Лик Чудс. На шее у нее висел «поляроид», по щеке было размазано сырое яйцо. Малышка победно улыбнулась и нажала на кнопку фотоаппарата.

– Базилик Чудс, – начала Парди, – ты промчалась по кухне и сбросила на пол все ингредиенты для утренних маффинов с маком. Тебе прекрасно известно, как сильно люди ждут этих маффинов. А теперь, выходит, не дождутся.

Лик на миг смутилась и нахмурила лобик, затем сверкнула улыбкой и выбежала прочь. Она была еще слишком мала, чтобы печалиться о чем-то дольше одной минуты. Всплеснув руками, Парди засмеялась:

– Она у нас такая очаровашка!

Роз в ужасе разглядывала учиненный младшей сестренкой беспорядок.

– Помочь тебе с уборкой? – предложила она маме.

– Нет, попрошу заняться этим вашего папу. А для тебя есть другое поручение. – Парди протянула Роз список, накорябанный на обратной стороне почтового конверта. – Съезди-ка в город вот за этими ингредиентами. – Она снова обвела взглядом загвазданную кухню. – И лучше прямо сейчас.

– Хорошо, мамочка, – ответила Роз, смирившись с тем, что в семье ей отведена роль доставщика.

– Ой, чуть не забыла! – воскликнула Парди. Она сняла с шеи серебряную цепочку и вручила ее дочери. Украшение на цепочке, которое Роз всегда считала обычным кулоном, при ближайшем рассмотрении оказалось серебряным ключиком в форме крохотного венчика.

– Езжай в мастерскую и попроси сделать дубликат ключа, он нам понадобится. Имей в виду, Розмарин, это очень, очень важное задание. – Роз внимательно рассмотрела ключик. Вещица, довольно изящная и красивая, напоминала сложившего лапки паучка. Роз часто видела ее у мамы на шее, но всегда считала, что это просто ювелирное украшение в экстравагантном вкусе Парди, такое же, как, например, брошь-бабочка, чьи крылышки раскрывались на целых полфута, или шляпная булавка в виде шляпки. – А когда все выполнишь, можешь сходить к Стетсонам и купить себе пончик. Правда, не понимаю, чем тебе так нравится их выпечка. Качество – ниже среднего.

На самом деле Роз терпеть не могла стетсоновские пончики: сухие, клеклые и на вкус как сироп от кашля. Ну а чего еще ожидать, если они продаются в заведении под названием «Пончики и авторемонт от Стетсона»? Зато покупка такого пончика сулила возможность положить семьдесят пять центов в протянутую ладонь Девина Стетсона.

Девина Стетсона, которому, как и ей, было двенадцать, хотя выглядел он гораздо старше, который пел тенором в городском хоре, у которого были светлые, песочного оттенка волосы, спадавшие ему на глаза, и который умел чинить порванный ремень вентилятора[2].

Всякий раз, как он проходил мимо Роз по школьному коридору, у нее находилась причина уткнуться взглядом в пол. В реальной жизни она ни разу не говорила ему фразы длиннее, чем «Спасибо за пончик», тогда как в ее фантазиях они с Девином уже успели прокатиться вдоль берега реки на его мопеде, устроить пикник на лугу, где читали друг другу стихи, а высокая трава щекотала им лица, и поцеловаться осенним вечером под уличным фонарем. Возможно, сегодня она сделает что-то из этого по-настоящему. Или не сделает. Разве Девин обратит внимание на какую-то пекаршу?

Роз повернулась к лестнице, собираясь идти одеваться.

– И еще кое-что! – крикнула ей вслед Парди. – Возьми с собой младшего брата.

Роз скользнула глазами по царящему на кухне беспорядку, а затем дальше – к задней двери, выходившей во двор, где ее младший брат, Шалфей Чудс, одетый в пижаму, самозабвенно, с залихватскими воплями, прыгал на огромном батуте. Роз застонала. Везти покупки в передней корзинке велосипеда нелегко, но таскать Алфи от двери к двери в десять раз труднее!

1. «Ореховая лавка Борзини» – 500 г макового семени

Роз и Алфи прислонили велосипеды к оштукатуренному фасаду «Ореховой лавки Борзини» и вошли внутрь. Спутать магазинчик с чем-то другим было невозможно: во всем Горести-Фолз только это здание имело форму земляного ореха. Алфи сразу направился к бочке с отборной эфиопской макадамией, запустил в бочку обе руки и подбросил два-три десятка орехов в воздух. Роз молча наблюдала за братом, а тот, словно дерганый жонглер, пытался поймать орехи ртом прежде, чем они упадут на пол.

В свои девять Алфи уже смотрелся записным комиком. Его голову венчала буйная копна бледно-рыжих, с золотом кудрей, а самой заметной частью лица были пухлые веснушчатые щечки. Крутые дуги рыжих бровей придавали ему постоянно удивленный вид.

– Алфи, зачем ты это делаешь? – поинтересовалась Роз.

– Я видел, как Тим подбрасывал попкорн и сумел поймать почти все зерна.

Тим, их старший брат и первенец Чудсов, обладал исключительной красотой: волнистые рыжие волосы и пронзительные серые глаза, как у сибирского хаски, – устоять перед ним не мог никто. В свои пятнадцать он занимался всеми существующими игровыми видами спорта, и хотя не всегда был в команде самым рослым, зато неизменно самым привлекательным. В общем, он относился к тому типу парней, которые, если подкинут вверх горсть попкорна, то поймают ртом все до последнего зернышка. Не выносил Тим только одного: когда к нему приставали насчет помощи в пекарне. Родители, надо сказать, особо и не приставали. Внешность, словно козырная карта, с каждым годом все больше играла Тиму на руку.

Мистер Борзини, фигурой и сам похожий на земляной орех, шаркая, вышел из кладовой в глубине лавки.

– Доброго денечка, Рози! – радушно заулыбался он, но, заметив рассыпанные по полу орехи, вмиг помрачнел. – Здравствуй, Шалфей.

– Нам, пожалуйста, полкило макового семени, – попросила Роз.

– Ср-р-р-рочно! – на итальянский манер прибавил Алфи, сложив пальцы щепотью и смачно поцеловав кончики.

Мистер Борзини улыбнулся Роз и протянул ей мешочек.

– Ну и юморист твой братец, Рози, – сказал он.

Роз вежливо улыбнулась в ответ, мечтая, чтобы и ее сочли юмористкой. Иногда она могла немного съязвить, но это ведь не одно и то же. Она не была так же красива, как Тим, и уже слишком выросла, чтобы все ее обожали, как Лик. Роз хорошо удавалась выпечка, что в основном говорило о ее тщательном подходе к делу и определенных математических способностях, но все же никто с восхищением ей не говорил: «Ого, Роз, ты такая старательная и так здорово считаешь!» В итоге Роз стала думать о себе как о посредственности, вроде тех актеров, что безмолвно слоняются на задворках съемочной площадки. Что ж, ничего не попишешь.

Поблагодарив хозяина лавки, Роз положила холщовый мешочек с маком в решетчатую металлическую корзинку, закрепленную над передним колесом велосипеда, вывела брата на улицу, и они тронулись дальше.

– Не понимаю, почему за покупками отправили нас, – бурчал Алфи, пока они поднимались по холму. – Раз Лик накосячила, пускай она и покупает все заново.

– Алфи, ей всего три года.

– И вообще, с какой стати мы обязаны работать в этой дурацкой пекарне? Если мама с папой не справляются сами, не стоило и открывать заведение.

– Ты же знаешь, они не могут не печь. Это их призвание, – пыхтя от подъема в гору, сказала Роз. – Кроме того, без них город рухнет. Всем нужны наши пироги, кексы и маффины – просто чтобы все шло как положено. Мы трудимся на благо людей.

Роз хоть и закатывала глаза от подобных фраз, однако втайне любила помогать родителям. Ей нравилось слышать облегченный мамин вздох, когда она привозила домой все необходимое; нравилось, как папа обнимал ее, когда ей удавалось приготовить идеально рассыпчатое песочное тесто; как горожане мычали от удовольствия, откусив первый слоистый кусочек еще теплого шоколадного круассана. И да, ей нравилось, как смесь ингредиентов, обычных и не очень, не только делала людей счастливыми, но порой творила самые настоящие чудеса.

– Хотел бы я прочесть городской закон о детском труде! Уверен, родители не имеют права нас заставлять, – сказал Алфи, обгоняя сестру.

Роз притормозила и зажала нос пальцами:

– А ты не имеешь права так вонять!

– Я не воняю! – возмутился Алфи, но потом на всякий случай понюхал подмышки. – Ладно, может, самую малость.

2. Флористка Флоренс – дюжина маков

Флористку Флоренс дети застали мирно дремавшей в мягком кресле. Никто в Горести-Фолз не знал ее точного возраста, но, по общему мнению, старушке не могло быть меньше девяноста. Магазинчик Флоренс напоминал скорее уютную гостиную, чем цветочную лавку: золотой солнечный свет просачивался между пластинами жалюзи и падал на небольшой диванчик, возле пыльного камина лениво развалился толстый полосатый кот. Под окном рядком выстроились вазы, заполненные цветами всех видов и оттенков, к потолку были подвешены с десяток кашпо с сочно-зелеными вьющимися растениями.

Роз отвела от лица завесу из плюща и робко кашлянула. Флоренс медленно открыла глаза:

– Кто здесь?

– Это я, Розмарин Чудс.

– А-а, вижу, – недовольно проворчала старушка, словно появление покупателя вызвало у нее досаду. – Что… тебе… предложить? – прокряхтела она, поднимаясь с кресла, и зашаркала к окну, подле которого стояли вазы.

– Дюжину маков, пожалуйста, – сказала Роз.

Флоренс с тяжким вздохом наклонилась за тонкими, как папиросная бумага, алыми цветками. Однако, заметив Алфи, она оживилась:

– Это ты, Тим? А кажись… повыше ростом был.

– Да нет, – засмеялся Алфи, польщенный тем, что его приняли за старшего брата. – Я Шалфей. Все говорят, мы с Тимом очень похожи.

– Да уж, я, верно, буду скучать, когда этот сердцеед уедет в колледж, – снова заворчала Флоренс.

Всех разбирало любопытство, чем займется старший из братьев Чудс, когда вырастет и наконец сможет покинуть городок. Казалось, красавчику Тиму суждено уехать отсюда, а ей, Роз, – остаться. Интересно, если она всю жизнь проведет в Горести-Фолз, то закончит так же, как Флоренс? Будет целыми днями дремать в кресле, ожидая чего-то необыкновенного и волнующего, но в глубине души понимать, что ждать напрасно.

С другой стороны, уехать из города – значит расстаться с пекарней. Если Роз уедет, то никогда не узнает, где мама держит все эти волшебные банки из синего стекла. Никогда не научится вмешивать в глазурь дуновение северного ветра, чтобы растопить холодное сердце человека, лишенного любви. Не поймет, как правильно рассчитывать оптимальные пропорции смеси из жидкой магмы, питьевой соды и лягушачьих глазок, которая, по словам мамы, способна почти мгновенно срастить сломанные кости.

– А у тебя что интересного, Розмарин? – спросила старушка, заворачивая маки в коричневую оберточную бумагу. – На свидания с мальчиками бегаешь?

– Мне не до этого, я за Алфи присматриваю, – резче, нежели собиралась, ответила Роз.

У нее и правда не было времени ходить на свидания с мальчиками, а даже если бы и было, она все равно бы не пошла. В представлении Роз свидание – это что-то странное и чуточку противное, как суши. Конечно, ей ужасно хотелось бы стоять на вершине Воробьиной горы вместе с Девином Стетсоном и обозревать город с высоты, пока осенний ветер треплет им волосы и с шелестом гоняет листья. Но не как на свидании.

Тем не менее именно из-за Девина сегодня утром она приняла душ, хорошенько расчесала черные, длиной до плеч волосы и надела любимые джинсы и голубую блузку с нарядной (но не чересчур, а в самый раз) отделкой кружевом. Роз знала, что не уродина, но ведь и красавицей ее не назовешь. Она была уверена: если в ней и есть что-то привлекательное, то явно не лицо, а нечто скрытое глубоко внутри. Мама, очевидно, считала так же. «Ты не похожа на других девочек, – сказала она однажды. – У тебя отличные способности к математике!»

Продолжая ломать голову, отчего в ней не могут совмещаться и способности к математике, и хорошенькое личико, Роз забрала маки и вместе с Алфи вышла из магазинчика Флоренс.

3. Открытый рынок Поплара – 1 килограмм яблок сорта «ранет»

Брат с сестрой налегли на педали, и короткий рывок через железнодорожную насыпь привел их на открытый рынок, где с раннего утра толпилось столько народу, что проходы между рядами фруктовых и овощных палаток напоминали автодорогу в час пик.

– Мне нужны яблоки! – крикнула Роз, помахав вскинутой рукой.

– Их продают в третьем ряду! – отозвался один из продавцов, чья голова скрывалась за персиками, выложенными на прилавке высокой горкой.

Алфи перегородил движение в проходе: взял в руки две большие мускатные тыквы и начал изображать, будто упражняется с гантелями.

– Зачем ты это делаешь? – недоуменно спросила Роз.

– Качаю мышцы, как Тим, – пропыхтел Алфи, побагровев от натуги. – Мы с ним собираемся стать профессиональными атлетами. В пекарне я ни за что не останусь.

Роз выхватила тыквы из раскинутых рук брата и вернула на место.

– Мы помогаем людям, – шепнула она на ухо Алфи. – Как добрые пекари-волшебники.

– Если мы волшебники, где же наши волшебные палочки, совы и шляпы? И где главный злодей? – возразил Алфи. – Смирись, сестричка: мы – обыкновенные булочники. И пока ты тут до скончания века будешь печь пироги, мы с Тимом рванем в Париж создавать новые модели кроссовок.

Алфи уехал вперед, и Роз осталась в одиночестве. Пакет с яблоками оттягивал ей руки.

4. Замочная мастерская мистера Клайна – ты знаешь, что делать

В ржавом вагончике на окраине города Роз передала мистеру Клайну изящный серебряный ключ в форме венчика. Мистер Клайн внимательно рассмотрел его через толстые, как английские маффины, очки.

В мастерской не было окон, и все поверхности покрывал тонкий слой серой пыли, как будто мистер Клайн только что вернулся из затянувшегося отпуска. Роз вдохнула через рот. В воздухе чувствовался металлический привкус.

– Работа займет полчаса, – объявил мистер Клайн. – Придется вам погулять.

Алфи театрально застонал, а Роз, наоборот, обрадовалась. Замочная мастерская располагалась у подножия Воробьиной горы, а авторемонт и пончиковая Стетсонов – на ее вершине.

– Эй, братишка, – сказала Роз, – давай-ка поднимемся на горку.

– Нетушки! – замотал головой Алфи. – Не полезу я на эту кручу в такое пекло. Лучше схожу в «Горести-Сладости», посмотрю, не появились ли у них мармеладные мишки с новыми вкусами.

– Не упрямься. – Роз придержала его за плечо. – Здорово же будет! Постоим на смотровой площадке, поищем наш дом. Составишь мне компанию – я тебе пончик куплю.

– Ладно, – неохотно согласился Алфи. – Только, чур, – он выставил вверх указательный палец, – я сам выберу какой.

5. «Пончики и авторемонт от Стетсона»

К тому времени, как они добрались до вершины, Роз изрядно запыхалась. «Пончики и авторемонт от Стетсона» занимали невзрачную каменную постройку, украшением которой служили запчасти от старых автомобилей. На клумбах из отслуживших свое резиновых покрышек росли анютины глазки, а вывеска «Пончики» была подвешена к прибитому над дверью бамперу.

Дрожа от волнения, Роз откинула со лба взмокшие черные волосы. Ее не пугали пауки, она не боялась ездить на велосипеде по бездорожью или обжечь пальцы о горячий противень – все это уже стало частью ее повседневности, – но оказаться в одной комнате с симпатичным ей парнем! Вот что страшило по-настоящему.

В тот самый момент, когда она собралась с духом и двинулась по дорожке к входной двери, Девин Стетсон с развевающимися на ветру пшеничными кудрями промчался мимо нее на мопеде вниз по склону. По всей видимости, на это утро отец отпустил сына из лавки.

Внутри у Роз все перевернулось. Такое же ощущение возникает, когда слишком сильно раскачиваешься на качелях, а желудок за тобой не поспевает и трепыхается в животе, точно выброшенная на берег рыба.

Глядя вслед Девину, Роз готова была поклясться, что он на миг обернулся и посмотрел на нее.

Алфи уже добрался до смотровой площадки и залез на внутренний парапет.

– Ух ты! Роз, смотри!

Роз встряхнулась и подбежала к парапету узнать, что привлекло внимание брата, – по извилистой городской дороге двигалась вереница полицейских машин. Отсюда, с высоты, Горести-Фолз был похож на картинку, которую, словно бело-голубые ножи, прорезали мчащиеся автомобили.

– Куда это они? – необычно тихим голосом спросил Алфи.

– Ну и ну. – Роз прищурилась. – Кажется, они едут к нашей пекарне.

Глава 2
Удар молота

– Может, они собираются арестовать Тима? – предположила Роз.

Бросив велосипеды на заднем дворе, брат с сестрой помчались к черному ходу. Три патрульные машины перегородили путь перед домом, а подъездную дорожку, словно рассевшийся питбуль, занимал массивный белый «хаммер» с тонированными стеклами.

Через открытое водительское окошко Роз и Алфи увидели мужчину в безупречно отглаженной полицейской форме и солнцезащитных очках.

– Они еще там, – сообщил он кому-то, поднеся ко рту рацию. – Я их знаю, они своего добьются.

Роз залезла на шлакоблочную плиту и всмотрелась в то кухонное окно, где жалюзи были подняты. Ее родители стояли по одну сторону большого разделочного стола на колесиках, который Парди в случае необходимости перекатывала по кухне, словно магазинную тележку для покупок, а напротив них – незнакомая женщина в строгом темно-синем брючном костюме. Парди и Альберт с тревогой переглядывались, ладонь Парди накрывала Поваренную книгу Чудсов, лежавшую на разделочном столе. В раскрытом виде Книга напоминала крупную белую птицу с распростертыми крыльями; в закрытом, как сейчас, казалась беззащитной и походила на маленькую буханку черного хлеба. Вот оно что, подумала Роз, кто-то явился за Книгой.

Каждый вторник Парди и Альберт отправлялись в городской кинотеатр на вечерний сеанс – в это время действовала акция «два фильма по цене одного», – оставляя детей на соседку, миссис Карлсон. Перед уходом Альберт непременно говорил: «В дом никого не впускайте! Правительственные агенты могут попытаться украсть наши рецепты!»

Никто из детей не воспринимал эти слова серьезно, кроме Роз – она знала, что папа вовсе не шутит. Девочка мельком видела страницы Книги со средневековыми изображениями бурь, огня, стен из острых шипов, истекающих кровью людей – не хотелось бы, чтобы подобные рецепты попали в руки тех, кто может применить их на деле.

Алфи тоже взобрался на шлакоблочную плиту, однако ничего разглядеть не сумел.

– Что там происходит? – спросил он сестру.

– Они хотят забрать Книгу, – с трудом проговорила она: в горле встал большущий ком.

Роз снова посмотрела в окно на необычную чугунную плиту, темневшую в углу кухни, точно гнездо диких пчел. Затем ее взгляд скользнул по ряду блестящих застекленных шкафчиков вишневого дерева в другом углу, по хитросплетению реек и грозди металлических крюков, что свисали с потолка в центре помещения с подвешенными на них ложками, половниками и лопатками всевозможных размеров. В глубине кухни виднелся огромный серебристо-серый планетарный миксер: чаша у него была такая большая, что в нее могла забраться (и порой забиралась) Лик, а спиральный крюк для теста – размером с лодочное весло. Роз обвела глазами все добро, нажитое родителями, пускай и скудное, и подавила всхлип.

Она представила, как маму и папу запирают в грязной тюремной камере, ее братья попрошайничают на улице, а страной правит шайка пекарей-тиранов, которые используют пироги и маффины в качестве оружия массового уничтожения.

– Я их остановлю, – пробормотал Алфи и подбежал к задней двери. Распахнув ее настежь, он заорал: – Мои родители не сделали ничего плохого!

Альберт и Парди рывком развернулись и зашикали на Алфи, но было поздно. Женщина в темно-синем костюме выглянула в заднюю дверь и жестом велела Алфи и Роз войти.

– Меня зовут Дженис «Молот» Хаммер. Я – мэр Скромнтона, – представилась она и сверкнула холодной улыбкой.

Роз вдруг поняла, что хотя гостья и не источает дружелюбие, но к ним явилась не за Книгой, а потому спросила:

– Зачем тогда тут полиция?

– Я велела выкрасить машины в цвета патрульных авто, чтобы на выезде мой кортеж смотрелся повнушительнее, вот и все. Со мной приехали мои коллеги, члены Попечительского совета Скромнтона: продавец цветов, адвокат и сантехник. Сантехник участвует в работе совета, только когда не занят прочисткой унитазов.

– Разве это законно – наряжаться в полицейскую форму? – осторожно спросил Алфи.

Мэр Хаммер смерила его цепким взглядом:

– Я приехала просить твоих родителей помочь Скромнтону в борьбе с летним гриппом. Такой жестокой эпидемии у нас прежде не бывало, это просто напасть какая-то! Мусорные баки переполнены бумажными носовыми платками, у врачей кончились запасы леденцов от кашля. Ухогорлонос в панике сбежал в свой кооператив[3] во Флориде. Трус! – (Альберт и Парди нервно хохотнули.) – В общем, я не знала, что делать. А потом вспомнила миндальные круассаны из вашей пекарни – люди божились, что после них лихорадку и насморк как рукой снимает. Поэтому и приехала сделать заказ на сорок дюжин. – Мэр снова повернулась к родителям Роз. – Понимаю, все очень спешно, но у меня просто нет выбора.

Парди заломила руки.

– Мы… мы бы и рады помочь, – запинаясь, начала она, – только на нашей кухне сорок дюжин круассанов не испечь. У нас всего-навсего маленькая семейная пекарня.

– Тогда едемте в Скромнтон! – рявкнула мэр Хаммер. – На кухне в мэрии можно приготовить столько, что хватит на целую армию. Будете печь свои миндальные круассаны у нас. А после займетесь тыквенным чизкейком.

– Тыквенным чизкейком? – наморщил лоб Альберт.

Мэр Хаммер порылась в своем черном кожаном портфеле и достала оттуда пожелтевшую вырезку из газеты «Новости Горести-Фолз». Заголовок статьи гласил: «Десятилетний мальчик, больной свиным гриппом, чудесным образом исцелился, съев тыквенный чизкейк из пекарни Чудсов».

Альберт вытер руки о фартук.

– Ха! – воскликнул он. – Было бы неплохо. Но это все выдумки – мальчишка просто притворялся, чтобы не ходить в школу!

Никому, кроме своих детей, родители не признавались, что выпечка из их пекарни волшебная. «Если пойдут слухи о магии, – всегда говорила Парди, – сюда ринутся толпы и наша маленькая пекарня перестанет быть маленькой и нашей, а превратится в огромную фабрику. Семейный бизнес рухнет».

Когда кто-то порой обращал внимание на удивительные эффекты кексов, печенья и пирогов из пекарни Чудсов, Альберт и Парди лишь отмахивались, утверждая, что все это – естественный результат сочетания идеально выверенного рецепта и правильного приготовления.

Роз, однако, помнила, как мама с папой пекли тот самый чизкейк. Притаившись на лестнице, она подглядела, как поздним вечером после закрытия пекарни родители смешали содержимое нескольких банок из синего стекла, как над чашей с тестом поднялось и закружилось над маминой головой облачко лилового тумана, как шипела и стреляла смесь, плюясь во все стороны розовыми, зелеными и канареечно-желтыми искрами. Роз бы все на свете отдала, чтобы печь так же! Подобный процесс вызывал благоговение, пускай детали и хранили в тайне.

Мэр Хаммер нетерпеливо барабанила носком туфли по полу.

– Меня не волнует, исцеляют ли ваши чизкейки на самом деле, главное, людям они нравятся и от них улучшается самочувствие. Именно то, что нам надо.

Мягким и сладким, как печенье с шоколадной крошкой, голосом Парди осведомилась:

– Что ж… и как много времени, по-вашему, на это может потребоваться?

– Не больше недели, – ответила мэр.

– Прошу прощения, мэр Хаммер. Наша пекарня работает вот уже двадцать пять лет и за это время ни разу не закрывалась дольше чем на один день. Мы никак не можем позволить себе уехать на неделю.

Мэр Хаммер кивнула одному из своих телохранителей, и тот передал ей чековую книжку в кожаном переплете. Нацарапав на чеке несколько цифр, она показала его хозяевам пекарни. Альберт и Парди ошеломленно переглянулись, точно у них на глазах кто-то вытащил из шляпы кролика – очень дорогого кролика, усыпанного брильянтами.

– Сколько нулей! – ахнул Альберт.

Парди поглядела на гостью с сомнением:

– Мы сделаем это…

– О, замечательно! – воскликнула мэр Хаммер, протягивая чек.

– Вы не дали мне договорить. – Парди разорвала чек на кусочки. – Мы сделаем это бесплатно.

Роз улыбнулась. Мама и папа могли бы сказочно разбогатеть, а после стать директорами компании и носить элегантные серые костюмы, потягивать дорогое шампанское, ездить на заднем сиденье шикарных автомобилей, как мэр Хаммер, – но предпочли богатству скромные комнаты над тесной кухней своей крошечной пекарни.

Мэр Хаммер потянулась через стол и заключила обоих Чудсов в объятия.

– Мы доставим вас на место, как только вы соберетесь. Жду вас в хаммерском «хаммере».

* * *

Роз громко постучала в дверь комнаты братьев. Рукописная табличка на двери гласила: «Приемные часы: 15:00–16:00».

– Тим! – крикнула Роз. – Мама с папой уезжают! Пожалуйста, выйди.

На часах было всего одиннадцать утра, а Тим, как правило, не вылезал из своей берлоги раньше полудня. Роз приоткрыла дверь. При помощи перекинутой через веревку простыни Тим разделил комнату на две половины; его половина, разумеется, находилась за занавеской, однако из-за краешка простыни Роз разглядела белый носок, свисавший с большого пальца ноги старшего брата. Она вошла в комнату, отдернула простынь и потрясла Тима за широкое голое плечо:

– Тим!

Тот недовольно застонал:

– Тебе лучше придумать хорошее оправдание, потому что ты разбудила меня на середине баскетбольного матча!

– Мама и папа уезжают на целую неделю и оставляют пекарню на нас!

Стоило Роз произнести это вслух, и ей сразу представилось, как она порхает по кухне в мамином фартуке в бело-голубую клетку, листает Поваренную книгу Чудсов, просеивает муку, растапливает на водяной бане шоколад и добавляет в тесто слезы девушек с разбитым сердцем, последний вздох доброго человека, щепотку горькой, похожей на мел, растолченной золы из летних походных костров или… да мало ли что еще она добавит! А потом повернет коленчатую рукоятку, чтобы поднять секретный грозовой разрядник, с помощью которого иногда разжигали главную духовку, и – вуаля! – Роз творит волшебство. Если она порой и ворчала, когда ее просили помочь на кухне, то только потому, что эта помощь никак не была связана с магией. Настоящая магия, та, что хранится в банках из синего стекла, стоит любых усилий, считала девочка.

– Серьезно? – Тим резко сел в кровати. – Вот здорово!

– Еще бы, – согласилась Роз. – Мы сможем печь сами!

– Поправочка, ми эрмана[4], – насмешливо фыркнул Тим. При каждом удобном случае он вставлял в речь испанские словечки – готовился к тому дню, когда станет самым знаменитым скейтером в Барселоне. – Ты сможешь печь сама. Лично я буду расслабляться по полной.

* * *

На первом этаже Альберт опустил жалюзи на всех кухонных окнах, Парди зажгла свечку. Вот что значит вступить в тайное общество, подумала Роз. Она стояла, вытянувшись в струнку, и ждала указаний родителей. Тим, подпирая подбородок ладонями, сидел на разделочном столе и зевал от скуки.

– Нам очень не хотелось бы оставлять вас одних, – начала Парди, – но в соседнем городке без нас не обойтись. Мы попросили Чипа выходить эту неделю на полный день, но в любом случае у него не получится и управляться с выпечкой, и стоять за кассой, поэтому от вас двоих потребуется больше помощи, чем обычно.

Роз затрепетала от волнения, когда ее отец взял в руки Поваренную книгу.

– Но сначала – самое главное, – сказал он, открыв стальную дверь огромной холодильной камеры, и вошел туда вместе с Книгой.

Роз и Тим последовали за ним в узкий коридор, с обеих сторон от пола до потолка заставленный коробками с обычными продуктами – молоком, сливочным маслом, яйцами, шоколадом, орехами и тому подобным. Под потолком помаргивала неяркая флуоресцентная лампа.

В конце коридора на стене висел выцветший зеленый гобелен. Роз видела его и прежде – например, когда выгружала в холодильник коробки с яйцами после похода на птицеферму – и неизменно испытывала к нему интерес. Гобелен был толстый, как персидский ковер, и весь покрыт затейливой вышивкой: вот – мужчина замешивает тесто, вот – женщина разжигает огонь в печи, тут – малыш в ночной сорочке лакомится кексом, там – старик сачком ловит светляков, а здесь – девочка посыпает глазурь на торте сахарной пудрой.

Парди положила ладонь на дочкино плечо:

– Солнышко, ты сделала дубликат ключа, как я просила?

Роз похлопала себя по нагрудному карману, достала два серебряных ключика: один – потускневший от времени, тот, что утром дала ей мама, и второй – новенький, изготовленный мистером Клайном, – и отдала их отцу. Старый ключ Альберт спрятал в карман, затем отвернул гобелен, за которым обнаружилась невысокая деревянная дверь: поблекшие от времени доски, кованые петли – такие двери делали раньше, когда люди были ниже ростом. Альберт вставил бородку нового блестящего ключа в замок, выполненный в форме восьмиконечной звезды, и провернул его влево. Дверь со скрипом отворилась. Альберт дернул за древнюю медную цепочку – и над головами зажглась пыльная лампочка. Роз глазела, разинув рот от изумления.

Дверь вела в крохотную, обшитую деревом комнатку размером с чулан, полную сокровищ Средневековья, среди которых выделялся портрет худощавого мужчины с усами, облаченного в длинную темно-фиолетовую мантию. На табличке в нижней части рамы старинными, почти неразборчивыми буквами было выведено: «ИЕРОНИМ ЧУДС, ПЕРВЫЙ ПЕКАРЬ-ВОЛШЕБНИК». Еще там находилась гравюра с изображением женщины в фартуке, которая подавала королю, сидящему за длинным пиршественным столом, дымящийся, будто только что из печи, пирог. «АРТЕМИЗИЯ ЧУДС, ДАМА-ПЕКАРЬ, УДОСТОЕННАЯ ЧЕСТИ ПРЕПОДНЕСТИ ПИРОГ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВУ КАРЛУ II», – значилось на табличке. Фото в желтовато-коричневых оттенках сепии запечатлело мужчину и женщину, державшихся за руки перед пекарней, а рядом с фото висела вырезка из газеты 1847 года под заголовком: «Семейная чета пекарей Чудс прибывает в Нижний Ист-Сайд[5] кормить иммигрантов».

Сбившись в кучку, все четверо стояли в кладовой, при свете свечи разглядывая предметы из прошлого.

– Мы с вашей мамой называем эту комнату библиотекой, хотя предназначена она лишь для одной книги. Книга эта важнее всех книг во всех библиотеках страны, вместе взятых, так что, да, это – библиотека.

Увиденное произвело впечатление даже на Тима.

– Готов поспорить, ты рад, что стал Чудсом, а, пап? – воскликнул он.

Альберт кивнул. Женившись на Парди, он взял ее фамилию, а не наоборот. «Кто станет цепляться за фамилию Хряклинс, если можно сделаться Чудсом?» – в шутку говаривал он.

Альберт установил Поваренную книгу на запыленный постамент в центре тесной кладовой, и все сгрудились вокруг него, едва умещаясь в комнате.

– Книга хранится здесь. Выносить ее отсюда или даже прикасаться к ней запрещается, – промолвил отец. – Роз, я отдаю ключ тебе. – Он повесил ключ на шнурок, завязал концы на узел и протянул дочери.

«Как мама догадалась, что понадобится дубликат ключа?» – пронеслось в голове Роз, однако она отогнала эту мысль. Мама просто знает такие вещи, это часть ее волшебных способностей.

Роз взяла ключ с раскрытой отцовской ладони и накинула шнурок на шею. Девочка уже была вся в предвкушении.

– Запомни: открывать эту дверь можно только при пожаре, – строго произнес Альберт, и его всегдашняя улыбка вдруг исчезла. – Если он начнется, ты должна попытаться спасти Книгу. Повторяю: во всех остальных случаях дверь не открывать. Никакого волшебства.

Все радостное волнение мигом схлынуло с Роз. Никакого волшебства? Но почему?

* * *

– Часы тикают! – крикнула из машины мэр Хаммер. – Пока мы тут разговариваем, эпидемия распространяется!

Альберт, пыхтя и отдуваясь, вынес на подъездную дорожку шесть кожаных чемоданов, потом по очереди загрузил их в багажник «хаммера». В одном чемодане лежала одежда, остальные пять были набиты банками с мадагаскарской корицей, сушеными крылышками фей, особым черным сахаром из лесов Хорватии, врачебным шепотом и дюжиной других ингредиентов – как обычных, так и загадочных.

Парди собрала всех детей перед домом.

– Роз и Тим, вы будете помогать Чипу на кухне, – сказала она.

– Почему я? – возмутился Тим. – Кухня – территория Роз.

Парди ласково потрепала сына по симпатичной загорелой щеке:

– Я знаю, Тимьян, ты справишься. – Она перевела взгляд на Алфи. – Шалфей, держись рядом с Роз. Помогай ей во всем.

– Обязательно! Лучше меня помощника не сыскать на всем свете! – Алфи хитро подмигнул сестре и остальным.

Роз устало закатила глаза. Вся помощь Алфи обычно заключалась в нытье и попытках произнести буквы алфавита с отрыжкой.

Альберт закончил укладывать багаж.

– Миссис Карлсон придет во второй половине дня. Будьте с ней любезны и ни в чем не перечьте. Она останется у нас на всю неделю, чтобы присматривать за Лик.

– Но она так орет со своим ужасным шотландским акцентом, что у меня аж уши закладывает! – пожаловался Алфи. – И вечно засыпает, когда смотрит телевизор или загорает. К тому же от нее странно пахнет.

– Так говорить невежливо, дружище, – укорил сына Альберт. – Хотя… отчасти ты прав. Роз, ты тоже приглядывай за Лик, если миссис Карлсон вдруг заснет.

Парди широко улыбнулась, но две крупные слезы все равно скатились по ее щекам.

– Дети, мы вас очень любим, – сказала она.

– Погодите! – крикнула Лик. – А фото?

Парди рассмеялась:

– Ну хорошо. Мэр Хаммер, не могли бы вы нас сфотографировать?

Мэр Хаммер громко вздохнула, показывая всем своим видом, что переживает из-за их задержки, однако взяла из протянутых ручек Лик «поляроид», направила объектив на семейство и спустила затвор.

После этого Парди и Альберт прыгнули на заднее сиденье «хаммера» и захлопнули дверцы. Автомобиль мэра пополз по дороге, три «патрульные» машины двинулись следом.

Роз повернулась к Тиму, собираясь сказать что-то вроде: «Я рада, что на этой неделе мы проведем больше времени вместе», но старший брат уже шагал по подъездной дорожке в сторону улицы.

– Официально объявляю: мои каникулы… – он нажал на кнопку своих «умных» часов, – начались!

Вот тебе на – помог в пекарне, называется! Роз вздохнула. Братья никогда не обращали на нее внимания, даже сейчас.

Алфи уже опять прыгал на батуте. Лик потянула сестру за рукав, вереща:

– Рози-Пози! Беда-беда!

– Что случилось, Лик?

– Слизень! Я наступила на слизня! – Сестренка подняла ногу и показала раздавленный трупик слизня, прилипший к подошве.

Роз расстегнула «липучки» на кроссовке Лик – некогда белоснежная обувь теперь приобрела цвет грязи, – сняла ее и обтерла подошву о траву, очищая от вязкой массы. Лик смотрела на останки слизня, вытаращив большие темные глазенки. Все говорили, что Лик – миниатюрная копия старшей сестры: черные волосы и челка, черные глаза, аккуратный носик, – но более хорошенькая. В пухлом личике Базилик было что-то, чего не хватало Роз, и вовсе не из-за возраста.

– Похороним его? – спросила Лик.

– Кого, слизняка? – нахмурилась Роз.

Лик торжественно кивнула и протянула сестре «поляроидное» фото: Парди и Альберт широко улыбались, обняв красавчика Тима, взъерошенного Алфи и очаровашку Лик. Роз стояла поодаль, но вы все равно бы ее не узнали, потому что в кадр попало только плечо.

Роз вернула фотографию Лик. Для нее началась очередная неделя той же унылой и неблагодарной работы, что и всегда.

Глава 3
Таинственная незнакомка

Перспектива помогать Чипу пугала Роз гораздо сильнее, нежели раздавленный слизень. Чип, который с незапамятных времен ассистировал Парди на кухне, уже прибыл. Он стоял у окна и смотрел вдаль – мимо слизняка, мимо качелей и живой изгороди, за пределы Горести-Фолз. Выбритый налысо и загорелый, он словно сошел с обложки журнала о бодибилдинге. В тот единственный раз, когда Роз отважилась с ним заговорить, она спросила о солдатских жетонах из серебристого металла, которые он носил на цепочке на шее. «Ты служил в армии?» – полюбопытствовала она. «В морской пехоте», – буркнул Чип. «Тогда почему ты работаешь помощником в пекарне?» – не отставала Роз. Он присел на корточки, так, чтобы его лицо находилось вровень с ее, шумно втянул воздух ноздрями и прошептал, глядя ей в глаза: «Потому что я люблю печь».

Роз уже представляла себе эту неделю: ей придется толочься на кухне бок о бок с верзилой Чипом и его мускулистым, точеным торсом, да к тому же пользоваться рецептами из скучнейшей поваренной книги Бетти Крокер[6], которую Альберт и Парди выдали ему перед отъездом. «Держи, Чип. Рецепты бери отсюда», – сказала Парди. «А как же ваша специальная книжка?» – фыркнул он. «С этой тебе будет проще разобраться», – ответила Парди и вручила ему книгу в мягком переплете с самым обыкновенным вишневым пирогом на обложке.

Роз страшно расстроилась из-за того, что родители в свое отсутствие не разрешили им пользоваться волшебной Поваренной книгой. Так не честно! Девочка посвятила пекарне всю свою жизнь! Кто, как не Роз, с раннего утра помогала родителям готовиться к новому дню, пока все ее ровесники еще сладко спали? Кто, как не она, сразу после школы бежала домой, чтобы заняться дневной уборкой? И ведь все это она делала без нытья и жалоб, в надежде, что в один прекрасный день тоже станет кухонной волшебницей. И вот теперь папа с мамой лишают ее единственного, о чем она мечтала, – испечь что-нибудь магическое.

Кто, как не Роз, присматривала за младшей сестричкой, когда другие отказывались? Роз посмотрела на Лик: та руками рыла ямку в земле, намереваясь захоронить погибшего моллюска.

– Нет у меня настроения для похорон, – сказала Роз. – Давай я лучше покачаю тебя на качелях. Идем.

Лик мгновенно забыла о слизняке и вприпрыжку поскакала к качелям – сооружению из деревянных досочек и железных перекладин, которое Альберт установил в прошлом году. Древесина отсырела и покрылась зеленым мхом, а ржавые цепи скрипели, когда Роз раскачивала сестренку взад-вперед.

– Сильнее! – Лик изо всех сил толкала воздух костлявыми коленками. – Выше, Рози, выше!

На ней, как обычно, была перепачканная рубаха в красную и белую полоску, на голове – такая же полосатая лента. Других нарядов Лик не признавала. Когда и то и другое полностью покрывалось пятнами грязи, пролитого сока и потекших фломастеров, Роз тайком, пока малышка спала, уносила вещи в стирку.

«Неужели я не заслужила позволения хотя бы чуть-чуть поколдовать? – спрашивала себя Роз. – Когда же наконец я буду вознаграждена за вечную беготню по поручениям и работу нянькой?»

Минуту спустя она услыхала слабый рокот мотоциклетного мотора. Звук приближался. Сердце в груди Роз заколотилось, точно разъяренная жаба, пойманная в коробку из-под обуви. Только один человек в городке раскатывал на мотоцикле (а точнее, мопеде), и звали его Девином Стетсоном. Роз лихорадочно перебирала в уме подходящие фразы на случай, если он вдруг остановится на подъездной дорожке Чудсов и заглянет на задний двор. «Привет. Как дела? Меня зовут Роз. Мы раньше не встречались? Что ты делаешь на моем заднем дворе?»

Девин скажет, что увидел караван патрульных машин и забеспокоился о ней. Потом признается, что отец послал его на Открытый рынок Поплара за черникой для нового вида маффинов, но он не в курсе, где находится это место. «Я знаю, – ответит Роз. – Давай покажу, едем». Она взберется на заднее сиденье мопеда, и тогда ее колени коснутся темно-синих джинсов Девина. Всю дорогу ее подбородок будет лежать на его плече, а его светлые волосы, развевающиеся на ветру, – хлестать ее по щекам. И пускай даже мопед Девина налетит на камень и Роз окажется в кювете и переломает ноги, она все равно ни о чем не пожалеет. Но нет, Роз не похожа на своих ровесниц. У Роз есть обязанности.

Сердитое урчание мотора замедлилось, и мотоцикл свернул на подъездную дорожку. Однако это оказался не проржавевший красный мопед Девина Стетсона, а сверкающий черный зверь с рулевой колонкой, формой напоминавшей бычью голову, с серебристым седлом и острыми рогами-рукоятками из того же металла. Фигура, полностью одетая в черную кожу, грациозно выскочила из седла и прислонилась к нему спиной.

Сердце Роз едва не выскочило из груди. Что-то слишком много зловещих незнакомцев сегодня на их подъездной дорожке. Она оглянулась: смотрит ли еще Чип в кухонное окно? Если надо, он разберется с чужаком, кем бы тот ни был, только вот Чип куда-то запропастился. Роз загородила собой младшую сестру.

Руками в кожаных перчатках, утыканных серебряными шипами, фигура в черном сняла с головы шлем. Мотоциклистом оказалась молодая женщина – высокая и самая роскошная из всех, кого Роз встречала за рамками телеэкрана: широкие темные брови, римский нос с небольшой горбинкой, короткие смоляные волосы стильно подстрижены, на губах – алая помада, крупные белые зубы поблескивают на солнце. Незнакомка словно сошла со страниц глянцевого журнала. Именно такой красоткой в душе мечтала стать Роз, когда вырастет.

– О-о-о, – с наслаждением протянула женщина. – Свежий воздух! Маленький городок! Обожаю маленькие городки! – Запрокинув голову, она расхохоталась гортанным смехом, затем расстегнула металлические кнопки на черной кожаной куртке и бросила ее на сиденье мотоцикла. Под курткой оказалась голубая блузка, отделанная кружевом, – очень похожая на ту, что была сейчас на Роз.

– Ты, должно быть, Розмарин, – промолвила нежданная гостья, неторопливой походкой направляясь к качелям. – Гляди-ка! – Она показала на свою блузку. – Да мы с тобой словно близняшки!

Как только женщина подошла ближе, Лик метнулась в кухню, бросив Роз в одиночестве цепляться за ржавые цепи качелей.

– Не надо меня бояться, котик! Я – твоя тетя Лили.

Эта женщина, кем бы она себя ни называла, улыбалась во весь рот, демонстрируя великолепные, сияющие, белоснежные зубы. Возможно ли, что Роз связана родством с кем-то настолько… красивым? Незнакомка походила скорее на топ-модель, чем на ее тетю.

Роз вызвала в памяти рисунок семейного древа Чудсов, изобразить которое им задали к уроку генеалогии в третьем классе. На широком плакатном листе она вывела свое имя, имена братьев и сестры: Розмарин, Тимьян, Шалфей, Базилик; выше – имена родителей: Альберт Хряклинс и Парди Чудс. Не забыла тетушек и дядюшек: с папиной стороны – тетя Алиса, тетя Янина и странный дядя Льюис; с маминой стороны – никого. Никакой Лили. Роз где-то слышала это имя, но не могла вспомнить где.

– Твоя мама дома? – осведомилась Лили. – Надеюсь, я выбрала удачное время. Я так соскучилась по старушке Парди Чудс!

– Мама никогда не упоминала, что у нее есть младшая сестра.

Запрокинув голову на тонкой длинной шее, Лили снова расхохоталась:

– Ну разумеется! – На лице Роз, должно быть, отразилось замешательство, потому что Лили поспешила объяснить: – Я не прихожусь тебе родной тетей. У прапрапрадедушки твоей мамы, Филберта Чудса, был брат по имени Альбатрос, мой прапрапрадедушка, так что, получается, мы с ней… пятиюродные сестры! Но «тетя Лили» звучит так здорово, согласна?

Роз снова мысленно воскресила перед глазами генеалогическое древо, припоминая, были ли там какие-нибудь Филберты или Альбатросы, но древо отчего-то превратилось в спутанные, буйные заросли.

– В общем, до меня дошли новости, что моя дорогая Парди родила ребеночка. И открыла пекарню! – подытожила Лили.

– Четверых детей, – уточнила Роз, ладонью заслонив глаза от солнца.

– Да что ты говоришь! Выходит, я чуточку опоздала! – Лили плавно прошествовала обратно к мотоциклу и принялась стягивать перчатки – палец за пальцем. – Видишь ли, я тоже занимаюсь выпечкой! Я выпустила книгу рецептов. То есть издала ее за свой счет, но не суть! Несколько месяцев я даже вела собственное радиошоу «Черпачок Лили»! Уверена, ты о нем слыхала.

Роз никогда в жизни не слышала о радиошоу под названием «Черпачок Лили», однако внезапно вспомнила, откуда знает имя новоявленной тети. Однажды, несколько лет назад, после ужина Роз помогала папе мыть посуду, как вдруг зазвонил телефон и Парди сняла трубку. На протяжении разговора мама произнесла едва ли с десяток слов, а все остальное время молча стояла, прислонившись к дверному косяку, и накручивала на палец телефонный провод. Когда звонок завершился, Альберт и Роз вопросительно на нее посмотрели.

– Это Лили, – сказала мама. У Альберта изумленно расширились глаза. – Она нас нашла. Хочет приехать погостить.

Альберта перекосило от ужаса:

– Ты же ей отказала, верно, дорогая?

– Разумеется, – кивнула Парди.

– Кто такая Лили? – поинтересовалась Роз.

– Никто, – отрезала Парди и ушла наверх.

Роз помотала головой, отгоняя воспоминания, приблизилась к Лили и тронула ее за плечо:

– Кажется, я кое-что о вас слышала. Как-то раз мама разговаривала с вами по телефону. Она не хотела, чтобы вы приезжали к нам в гости. – Сердце Роз гулко застучало. – Почему?

Лили вздернула брови:

– Давным-давно мой прапрапрадедушка Альбатрос жутко поссорился со своим братом Филбертом, потому-то Парди и не желает со мной общаться, и это такая досада! Вот я и приехала, чтобы навести стены!

– Вы хотели сказать «навести мосты»? – поправила Роз.

– Точно! – просияла Лили. – Послушай, милая, ты мне, конечно, не веришь, но я действительно твоя кузина! Или тетя! Да без разницы! У меня есть доказательство – фамильная метка! – Лили повернулась спиной и приспустила блузку, обнажив плечо – прекрасное, точно крыло ангела. Присмотревшись, Роз разглядела странное родимое пятно – кляксу, от которой тянулась вверх длинная полоса с загнутым кончиком. Точно такое же пятно было у Роз на бедре, у Лик – на шее, у Парди – на руке, у Тима и Алфи – на животе. Оно имелось у всех Чудсов. – Видишь, солнышко?

Алфи выбежал из кухни узнать, что это за черный бык очутился на их подъездной дорожке. Заметив родимое пятно на плече Лили, он закричал:

– У тебя тоже половник!

Лили развернулась и попыталась поднять крепыша Алфи на руки, но передумала и опустила на землю.

– Ты, должно быть, Шалфей! – воскликнула она.

– А вы кто? – Хихикая, он вывернулся из ее объятий.

Лили прижала палец к носу Алфи и поводила им туда-сюда.

– Я твоя тетя Лили! – объявила она и сделала изящный реверанс. – Я приехала, чтобы воссоединиться с семьей!

Глава 4
Тетя Лили спешит на помощь

– Мамы дома нет, – сообщила Роз, теребя низ блузки.

Тетя Лили подошла к мотоциклу и отцепила небольшой матерчатый чемоданчик, закрепленный сбоку, и сумочку поменьше в форме цилиндра. Сумочка была из малинового жатого бархата и меняла цвет в зависимости от угла зрения.

– Кажется, я прибыла в нужное время! – воскликнула Лили. – Лучший способ доказать твоим родителям мое желание наладить наши непростые отношения – позаботиться об их детишках, пока Парди и Альберт в отъезде, а, Роз?

Роз подумала, что все это, по меньшей мере, звучит подозрительно. Она мысленно взмолилась, чтобы мама и папа вдруг задним ходом вернулись на подъездную дорожку, вспомнив, что забыли взять смену нижнего белья. Но никто, конечно же, не вернулся.

– Наверное, вам стоит приехать, когда родители будут дома, – неуверенно сказала Роз.

Лицо Лили вытянулось, как у обиженного щенка.

– Я ведь только хотела помочь. В пекарне то есть. – Подхватив чемодан и сумочку, она медленно прицепила их обратно к мотоциклу. – Но вижу, мне здесь не рады.

– Не-е-е-ет! – завопил Алфи. – Роз, ты что творишь? Нельзя прогонять члена семьи! У нее же фамильная метка!

Роз посмотрела на профессиональную пекаршу, которая на всю неделю предлагала им помощь с выпечкой, затем перевела взгляд на Алфи, своего единственного сушефа[7], в самый неподходящий момент решившего поковырять в носу у окна. Ей и Чипу вдвоем не управиться, да и Тим с Алфи едва ли проявят рвение на кухне. А еще было в этой женщине нечто такое, что, вопреки всем подозрениям Роз, завораживало.

– Постойте! – окликнула Роз Лили. – Пожалуй… помощь нам пригодится.

– Ура-а-а! – обрадовалась Лили. – И я уже знаю, что мы сегодня приготовим на ужин!

«Что мы сегодня приготовим на ужин». Роз с невольным облегчением отметила это ее «мы».

* * *

Миссис Карлсон притащилась на задний двор позже обычного. Короткие светлые волосы она накрутила на бигуди, а сама нарядилась в расшитый пайетками топ и белые легинсы, явно ей тесноватые. В одной руке она держала переносной телевизор, в другой – упаковку овсяной крупы и прозрачный пластиковый контейнер с чем-то, что на вид напоминало желудок, а пахло и того хуже.

Алфи зажал нос и прогнусавил:

– Фу-у, что это?

– Собираюсь приготовить хаггис, – с густым шотландским акцентом ответствовала миссис Карлсон. – Хаггис – это овсяная каша, запеченная в бараньем желудке. Благодаря ему у тебя на груди вырастут волосы.

Алфи испуганно схватился за грудь.

– Вы очень любезны, миссис Карлсон, но в этом нет необходимости, – раздраженно произнесла Роз.

Миссис Карлсон взглянула на нее, по-птичьи склонив голову набок:

– Почему?

– Видите ли, – начала Роз, – к нам в гости приехала тетя, и она уже готовит ужин.

– Ваш отец не предупреждал ни о какой тете! – проворчала миссис Карлсон.

– Он… забыл, что она приезжает. – Роз нервно оглянулась по сторонам. – Но она уже здесь и будет готовить нам всю неделю.

Миссис Карлсон прошаркала к задней двери, где стоял металлический мусорный бак, и выбросила в него бараний желудок:

– Вот и славно. Мне и самой не очень-то и хотелось этого хаггиса.

* * *

Поскольку первый этаж в доме Чудсов целиком занимала пекарня, почти все время по вечерам семья проводила, собравшись за кухонным столом. Вообще-то, это был не стол, а целый уголок, как в кафе: две длинные темные деревянные скамьи с высокими спинками и красными кожаными сиденьями разделял полированный стол вишневого дерева, над которым висела кованая люстра, похожая на средневековый канделябр. За этим столом члены семьи завтракали, обедали и ужинали, а после ужина частенько возвращались к бесконечной игре в «Безумные восьмерки»[8], стараясь не толкаться локтями во время набора и сдачи карт.

В ожидании ужина мальчишки барабанили по краю стола ножами и вилками и скандировали:

– Ли-ли! Ли-ли!

Лик с ногами взгромоздилась на стол и уселась, как лягушка, так что голова оказалась зажата тощими коленками. Миссис Карлсон втиснулась между Тимом и Алфи, прижимая к груди кожаную сумочку.

– Что за дикая семейка! – воскликнула она.

Роз пожала плечами, чувствуя себя невидимкой по сравнению со своими чересчур шумными братьями и сестрой.

Тетя Лили уже час хлопотала в глубине кухни. Черный кожаный наряд мотоциклистки она сменила на воздушное белое платье из хлопка, в котором выглядела невероятно высокой, стройной и элегантной, пускай и трудилась в жаркой, набитой людьми кухне. Наконец новоявленная родственница водрузила на середину стола огромное ярко-оранжевое блюдо.

– Паэлья валенсиана! – провозгласила Лили. – Рис по испанскому рецепту. Я узнала, как его готовят, когда обучалась игре на классической гитаре под Барселоной.

Блюдо представляло собой гору душистого риса нежно-шафранного оттенка с кусочками цыпленка, острой копченой колбасы и морепродуктов.

– Выглядит просто делисьосо[9], тиа[10] Лили! – воскликнул Тим, который обычно не ел ничего, кроме лапши со сливочным маслом и лакрицы. Сегодня он надел отглаженную рубашку с воротником на пуговицах, а волосы при помощи геля превратил в торчащие шипы. Роз подозревала, что его внешний вид как-то связан с роскошной женщиной, порхавшей по кухне.

– Обожаю морепродукты! – оживленно заметила Лили. – Отец постоянно приносил домой мидий, креветок и моллюсков. Он был рыбаком.

– Значит, с вашей стороны в семье пекарей нет? – спросила Роз, предположив, что родимое пятно на плече Лили может быть вовсе не половником, а рыболовным крючком.

– Мои родные пробовали заниматься выпечкой, но у них не имелось… – Лили сделала паузу, – нужных ингредиентов. Поэтому вся семья переехала в Новую Шотландию и занялась рыбной ловлей. Но я такой жизни не хотела, поэтому купила мотоцикл и удрала в Нью-Йорк, чтобы стать блистательной актрисой.

– Была я там разок, – с набитым ртом пробурчала миссис Карлсон. – У меня украли кошелек, а потом голубь оставил на голове «подарочек» – ну, вы понимаете, о чем я.

Дети расхохотались.

– Да, Нью-Йорк, он такой, – сказала Лили, обмахиваясь руками. – Когда я туда приехала, то рассекала по Бродвею на Трикси – это имя моего мотоцикла, – и чувствовала себя безумно, упоительно живой! Потом я поняла, что мне негде жить, а денег хватит всего на пару хот-догов. Ну, и купила себе два хот-дога, а затем съела их в Центральном парке.

– Я бы поступил точно так же, тиа Лили, – пробасил Тим. Роз впервые видела, чтобы старший брат проявлял такое дружелюбие. Надо же, называет эту странную женщину «тиа Лили», словно знает ее всю жизнь!

– О да! – горячо поддержала Лили. – Иногда человеку просто необходимо съесть хот-дог. Короче, я брела на запад по Семидесятой улице, а тем временем уже смеркалось. Оглядевшись, я увидела маленькую кондитерскую с белыми ставнями и прелестными желтыми занавесками. В окошке висело объявление: «Требуется помощник». Я направилась прямиком туда и сказала: «Готова работать без оплаты, если вы позволите мне спать на кухне». И мне позволили! Там я и научилась печь.

– Тетя, возьмешь меня с собой, когда поедешь обратно? – спросил Алфи.

Лик выпрямилась в полный рост и начала прыгать по столу с криками:

– Нью-Йорк! Нью-Йорк!

– Возможно, когда-нибудь, – промолвила Лили.

Положив ладонь на спину Лик, она стала ласково утихомиривать девчушку, тогда как миссис Карлсон просто глядела с недовольной гримасой на маленькую бестию. Лили продолжала:

– Но в Нью-Йорк я поеду еще не скоро. Дело в том, что я собираюсь запустить собственное телешоу под названием «Волшебство за полчаса», поэтому я езжу по стране и собираю рецепты – самые лучшие и удачные рецепты, которыми не стыдно поделиться с миром.

– Роз! – воскликнул Алфи. – Давай покажем ей Книгу!

– Какую книгу? – Роз напряглась. Если Лили рассчитывает вызнать волшебные рецепты, то явилась не по адресу. – А, ты про нашу бухгалтерскую книгу! Алфи имеет в виду, что вас может заинтересовать наша модель предприятия.

Лили с улыбкой пожала плечами:

– Да нет, не нужно, я ведь пекарь, а не математик!

Роз метнула на младшего брата испепеляющий взгляд, но Алфи в ответ лишь высунул язык.

* * *

На следующее утро, спустившись в торговый зал, Роз застала Тима за уборкой. В жилете, наглаженных черных брюках и такого же цвета рубашке старший брат походил на официанта.

– Ты не дрыхнешь? – изумилась сестра. – Да к тому же… Эй, чем ты вообще занят?

Тим беспокойно покрутил головой по сторонам:

– Ничем. Так, убираюсь.

– С каких это пор ты научился пользоваться шваброй?

– Просто помогаю новой хозяйке.

Роз спросила себя, не следовало ли и ей чуточку принарядиться с утра. В отличие от большинства девочек в школе, которые щеголяли в брендовых джинсах, модных пиджаках со стразами и дорогих топах ярких расцветок, Роз по большому счету было все равно, в чем ходить. Во-первых, любая одежда на ней рано или поздно грязнилась: всему виной было растительное или сливочное масло, мука и прочие разнообразные ингредиенты с кухни Чудсов. А во-вторых, никакая новая блузка не превратит ее в гламурную красотку и уж точно не заставит Девина Стетсона обратить на Роз внимание. Только выдаст, как сильно она старается выглядеть лучше.

Однако на фоне тети Лили в ее шикарных нарядах Роз чувствовала себя чумазым уличным мальчишкой и всерьез подумывала совершить вылазку в магазин и тоже прикупить себе что-нибудь сногсшибательное.

Роз миновала распашные двери, отделявшие торговый зал от кухни, и увидела Чипа, который взбивал яичные белки в планетарном миксере.

– О, эти морпехи! – Лили, будто веером, помахала на себя кончиками пальцев. Она стояла у стола и месила тесто, вместо наряда из черной кожи на ней был ярко-красный сарафан в белый горошек. – Знаешь, а я ведь целый год отработала шеф-кондитером на круизном лайнере!

Чип оторвал взгляд от миксера и шагнул к Роз:

– Доброе утро, Рози!

– Чип, дорогуша. – Лили коснулась его плеча. – Нам с Рози надо посекретничать о своем, о женском. Сходи на перерыв, выпей чашечку кофе.

Чип с облегчением выдохнул и удалился с кухни.

Роз так и разинула рот. Каким образом эта женщина покорила грубоватого и нелюдимого Чипа? С чего вдруг Тим взялся за уборку? В тете Лили словно был какой-то скрытый электрический заряд, что-то, благодаря чему для нее тебе хотелось надеть свой лучший наряд и улыбаться всем и каждому. Но что же это? Роз тщетно ломала голову.

– Поможешь мне с меренгами? – Лили вытащила чашу со взбитыми белками из-под миксера и протянула Роз ложку.

Вооружившись ложками, они вдвоем стали выкладывать воздушные облачка белков на застеленный пергаментом противень. Лили работала проворно, с легкостью – точно балерина крутила пируэты, – лицо выражало спокойную сосредоточенность: губы плотно сжаты, брови слегка нахмурены.

– Итак, Роз, чем бы ты хотела заниматься, когда вырастешь? – поинтересовалась тетя.

Роз уставилась в потолок. Прежде никто ее об этом не спрашивал. Иногда ей хотелось только печь и печь, а иногда казалось, что она заорет во все горло, если увидит еще хоть один маффин. Порой она мечтала сбежать из Горести-Фолз, а порой думала, что стоит ей уехать, как сердце превратится в сморщенный темный орех, а потом и вовсе остановится.

– Пока не знаю, – наконец ответила девочка.

Лили поставила противень с меренгами в духовку.

– А я хочу объездить весь мир и со всеми перезнакомиться. Не понимаю, как можно изо дня в день делать одно и то же, посещать одни и те же места, общаться с одними и теми же людьми. Я бы просто умерла от скуки!

Роз поежилась. Тетя Лили только что описала ее собственную жизнь.

– Вообще-то, размеренная повседневность успокаивает. – Роз посмотрела через распашные двери в торговый зал. Тим как раз перевернул табличку на двери, сменив «Закрыто» на «Открыто», и перед кассой уже выстроилась очередь. – Взгляните на этих людей. Я знаю каждого.

– Расскажи мне о них, – негромко попросила Лили.

– Хорошо. Видите у прилавка мужчину в свитшоте с лягушками? Первый в очереди.

Лили кивнула.

– Это мистер Бэсстол, столяр. – Мистер Бэсстол носил густую седую шевелюру и черные усы, а потому Роз он всегда казался двоюродным братом Альберта Эйнштейна. Спереди на его свитшоте красовалось изображение дюжины лягушек. – Каждое утро он покупает морковный маффин с отрубями.

Лили вытянула шею:

– А что скажешь о женщине, которая стоит сразу за ним? Вон та, со странной прической.

Женщина была такая низенькая, что Лили – Роз это знала – могла видеть только ее прическу – башню из седоватых волос, которая по бокам расходилась на два остроконечных пика, напоминавших волчьи уши.

– Это мисс Репей, моя учительница биологии. Она влюблена в мистера Бэсстола. А он – в нее. Но они еще ни разу нормально не поговорили друг с другом.

– Тайная любовь! – ахнула Лили. – А тебе откуда известно об отношениях между ними?

– Однажды мистер Бэсстол пришел к нам на урок биологии, чтобы показать слайд-шоу с лягушками. Мисс Репей все время смотрела на него с блаженной улыбкой, а он отводил глаза, хотя ясно было, что он просто пытается скрыть свои чувства. – Роз прекрасно знала эту технику – сама пользовалась ею всякий раз, как Девин Стетсон проходил мимо по школьному коридору.

Глаз Лили увлажнились.

– У меня есть тайна. – Она подалась вперед. – На самом деле я родом не из Новой Шотландии. Мой отец был военным, и мы каждый год переезжали. По большому счету у меня нет родного города, поэтому я и не понимаю, как можно провести всю жизнь, оставаясь на месте. – Покачав головой, Лили зажмурилась, а когда открыла глаза, на ее лице снова сияла улыбка. – Это же так скучно! Все в этом городишке будто застряли в одной точке и совсем не меняются.

Роз напряглась:

– Вы и мою маму имеете в виду?

Лили одной рукой обняла ее за плечи:

– Я не в плохом смысле. Понимаешь… твоя мама сделала свой выбор. С ее способностями она могла прославиться, а вместо этого осела здесь. – Лили широко улыбнулась. – У тебя тоже есть способности, Роз, я вижу. Вопрос лишь в том, как ты ими воспользуешься.

Роз вспыхнула. Никто и никогда не называл Роз способной, все звали ее по имени – Роз, и только.

Она понемногу начала осознавать, что за странные чары околдовали Тима и Чипа. Царственным великолепием эта женщина превосходила даже единорогов. Ну, либо же тетя Лили просто умела сказать нужные слова в нужное время.

– Тиа Лили! – крикнул из торгового зала Тим. – Круассаны закончились!

Лили взяла в руки поваренную книгу Бетти Крокер с обыкновенным вишневым пирогом на обложке:

– Вы отсюда берете рецепты? Я полагала, у твоей мамы есть что-то… поинтереснее.

– Нет, мы печем по этой книжке, – нервно сказала Роз. – Рецепты обычные, просто мама готовит с любовью.

* * *

Рядом с тетей Лили дети замечательно проводили время. Сегодня Лик, как всегда, скакала по кухне, однако, в отличие от Парди, Лили не спотыкалась о нее и не роняла все ингредиенты на пол, а грациозно танцевала вокруг малышки и даже смогла ее угомонить:

– Лик, мне нужно, чтобы ты разложила изюм по формочкам для маффинов, в каждую – по десять изюминок. Справишься?

Лик энергично закивала, уселась на полу и принялась медленно и тщательно раскладывать изюм по формам, пока ее не сморило от усталости. Так на полу она и уснула – свернувшись клубочком подле холодильной камеры.

За кассой Тим улыбался покупательницам, охавшим и ахавшим, каким красавцем он выглядит в рубашке и жилете. Чип носился из зала на кухню и обратно, словно официант в пятизвездочном ресторане, вытянувшись во весь рост, заложив одну ладонь за спину, а другую, на которой держал подносы с печеньем и кексами, высоко подняв над головой. В пять часов, когда его смена закончилась, он так погрустнел, что Лили предложила ему остаться на ужин.

Миссис Карлсон пришла в ужас, увидев, что все члены семьи, скрестив ноги по-турецки, уселись во дворе на одеяле для пикника, а Чип и Лили нарезают баранью ногу размером с кондиционер.

– Так. Очередной кулинарный изыск на подходе? – язвительно осведомилась миссис Карлсон. – Неужто карри?

– Нет, мэм, – проворковал Алфи. – Баранья нога с этим, как его… зизики.

– Дзадзики, – со смехом поправила его Лили. – Это греческий соус на основе йогурта.

Лик сидела на коленях у Чипа и долго обсасывала один и тот же кусок мяса. Алфи и Тим рукавами стирали с губ густой йогуртовый соус, а миссис Карлсон едва не жмурилась от удовольствия, уплетая нежнейшую баранину. Между тем Роз не верила своим глазам: не прошло и пары дней, как тетя Лили превратила хмурые мины всех Чудсов в дружелюбные улыбки.

Лик взяла в руки «поляроид», постоянно болтавшийся у нее на шее, и щелкнула тетю Лили.

Когда с бараниной было покончено, Лили выпорхнула на кухню и принесла песочный пирог с бледно-желтой кремовой начинкой и хрустящей корочкой.

– На десерт я приготовила вам кое-что вкусненькое! – объявила она.

У Роз вытянулось лицо. Она терпеть не могла лимонный пирог. Как и Алфи.

– Фу, лимон! – скривился он, по-рыбьи собрав губы трубочкой.

– Нет-нет! – воскликнула Лили. – Никаких лимонов. Я сама ненавижу лимонные пироги! Гарантирую, такого вы еще не пробовали! – уверила она, длинным ножом разрезая пирог на кусочки. – Это рецепт моего прапрапрадедушки Альбатроса.

Роз с подозрением оглядела порцию на своей тарелке. Желтым был только верхний слой крема, а под ним шли слои взрывного малинового, ярко-синего и даже перламутрового оттенков. Откусив кусочек, Роз ощутила во рту что-то густое, пастообразное, сразу и сладкое, и солоноватое и действительно ни на что не похожее.

Все четверо Чудсов молча жевали божественный пирог, стараясь откусывать понемножку и мечтая, чтобы он не заканчивался.

– Вот за такими особенными рецептами я и охочусь в своих путешествиях, – пояснила Лили. – Ищу по-настоящему уникальные.

На кухне зазвонил телефон, но все были так увлечены едой, что не обратили на это внимания. Не услышала звонка даже миссис Карлсон, которая тоже вкушала десерт по чуть-чуть, с выражением полного блаженства.

И только Лик, потерявшая интерес к пирогу после первого укуса, побежала на кухню и взобралась на скамью с красными кожаными сиденьями, чтобы дотянуться до трубки древнего черного аппарата с дисковым набором.

– Мама звонит! – крикнула она из кухни. – Тим, иди поговори с мамой! – Бросив трубку болтаться на проводе, она выбежала обратно во двор и присоединилась к компании на расстеленном одеяле.

Недовольно бурча себе под нос, Тим встал. Лили схватила его за запястье:

– Доешь последний кусочек, Тим! Хочу, чтобы… ни крошечки не пропало зря.

При виде длинных изящных пальцев Лили на своем запястье Тим ухмыльнулся и, точно послушный пес, закинул остатки пирога в рот, разом проглотил, а потом, будто в трансе, побрел к задней двери. Взял болтавшуюся на проводе трубку и отрешенно приложил ее к уху. Роз слышала, как он отвечал – по своему обыкновению, механически, почти как робот: «Привет… Нормально… Нет, ничего нового».

А ведь дела обстояли совсем не так! К ним приехала тетя Лили, и это – самая громкая новость, пожалуй, за всю историю унылого Горести-Фолз.

Роз охватило желание вырвать у Тима трубку и рассказать родителям о тете Лили – лишь бы убедиться, что она поступила правильно, разрешив гостье влезть в семейный бизнес. Сейчас, прямо сейчас Роз это сделает, вот только съест еще немножко пирога. И еще немножко. А лучше уж все доесть. Она ела и не могла остановиться. Даже после того, как Тим повесил трубку и вернулся во двор со словами:

– Да обычные наставления: не разводите бардак в доме, ложитесь спать вовремя и все такое…

Тетя Лили оборвала Тима, поднеся к его губам очередной кусочек пирога на вилке. И тогда все вновь молча принялись за еду и ели, пока не вылизали тарелки дочиста и весь пирог, до последней крошки, не исчез с блюда, точно его не было вовсе.

* * *

Каждый вечер перед сном дети Чудсов собирались на втором этаже, в небольшой ванной с зелеными обоями в цветочек, на особый тайный ритуал, который называли «Чистые зубки». Все четверо, переодетые в фланелевые пижамы, вставали вокруг белой фарфоровой раковины и вместе чистили зубы.

Тим в спортивных голубых шортах, будто пьяный, кружил по ванной и рассеянно водил щеткой по языку. Лик просто намазюкала рот зубной пастой, а после сплюнула. И только Роз почистила зубы как следует: сверху вниз, от десен к кончикам, круговыми движениями, с внешней и внутренней стороны.

Шалфей сидел подле ванны в миниатюрном кресле-качалке на изогнутых декоративных ножках. Скрестив на груди руки, он недовольно дулся.

– Теперь что не так, Алфи? – проворчала Роз, помогая Лик стирать зубную пасту с губ, носа и щек. Впрочем, причину она знала: брат, как и все они, думал об их «тете», которая в эту минуту обустраивалась в гостевой комнате на цокольном этаже.

– Почему нельзя показать Лили Книгу? Ей нужны рецепты для телешоу. С ними она прославится, и тогда мы приедем к ней на передачу и тоже станем знаменитыми!

Тим смачно сплюнул в раковину:

– Поддерживаю младшего. Лили необходима наша помощь. Думаю, она полюбит… нас, если мы дадим ей Книгу.

В ушах Роз звенели слова Лили: «У тебя тоже есть способности, Роз… Вопрос лишь в том, как ты ими воспользуешься». Девочка взглянула на ключик в форме венчика, который висел у нее на шее:

– Мы не можем этого сделать. Я дала слово.

– Хорошенькое дело! – возмутился Алфи. – Значит, трусишь перед родителями и во всем им подчиняешься ты, а страдать должна тетя Лили? Кто накормил нас паэльей, с утра до вечера помогал в пекарне и приготовил такой обалденный десерт, какой маме и папе с их дурацкой книжкой даже и не снился?

– Но мы же совсем не знаем эту Лили! – в отчаянии воскликнула Роз. Почему ее стремление вести себя ответственно и делать все как полагается всегда наталкивается на недовольство братьев?

Внезапно ей пришла в голову мысль: а что, если одним махом помочь и Лили, и себе? Вместо того чтобы показывать Книгу Лили, Роз могла бы скопировать несколько рецептов и опробовать их на деле прямо у той под носом! И если к концу недели младшие Чудсы убедятся, что тете Лили можно доверять, то покажут рецепты и ей. Таким образом Роз освоит хотя бы капельку магии и заодно докажет братьям, что не всегда следует правилам и делает как велено. Может быть, потом, много лет спустя, она расскажет об этом маме за чашкой чая, и Парди со смехом скажет: «Ах, Рози, какая же ты у меня ответственная! Пора тебе взяться за управление пекарней наравне с родителями».

От этой мысли Роз просияла.

– Я тут прикинула, – начала она, – что достаточно будет просто переписать из Книги несколько рецептов и самим приготовить по ним выпечку, а в конце недели показать их тете Лили. Так она решит, что это повседневные рецепты с добавлением одного-двух необычных ингредиентов. Но говорить ей про Книгу нельзя!

Тим и Алфи с улыбками закивали.

– Лили будет в восторге! – обрадовался Тим.

– Так. – Роз поставила в стаканчик сперва свою зубную щетку, затем щетку Лик. – Завтра утром встречаемся в холодильной камере. Нужно успеть переписать рецепты, пока тетя спит.

Братья Чудс шлепнули друг друга по раскрытой ладони, а Роз одобрительно похлопали по плечу, и она впервые за долгое время почувствовала, что все они – одна семья.

– Имейте в виду: у меня нехорошее предчувствие насчет всей этой затеи, – предупредила Роз, однако братья, пустившиеся в победный пляс, ее уже не слушали.

Она подхватила Лик на руки, словно младенца, отнесла в комнату и уложила в постель. Укрыла сестренку до подбородка красной простыней из мягкого трикотажа, тщательно подоткнула по краям.

– Как думаешь, Лик, я совершаю ошибку? – шепотом спросила она.

Но малышка уже крепко спала.

Глава 5
Поваренная книга

Ранним утром Роз в ночной рубашке на цыпочках спустилась на кухню. Слабое дурное предчувствие никуда не делось, однако радость от того, что у нее появился шанс воспользоваться Книгой и поработать в одной команде с братьями, была куда сильнее и в итоге перевесила все переживания.

Небо за окном было бледно-серым, ручейки дождя сбегали по оконным стеклам, смазывая очертания заднего двора. Роз с трудом разглядела темный силуэт мотоцикла Лили на подъездной дорожке. Лик еще спала; спускаясь по лестнице, Роз слышала мощный храп миссис Карлсон. С цокольного этажа не доносилось ни звука, – кажется, Лили тоже пока не проснулась.

Тим уже сидел за столом. На нем были вчерашние спортивные голубые шорты и белая майка, на голове – лаймово-зеленые наушники с микрофоном, подаренные ему на день рождения два года назад.

– Приветствую, Розмарин. – Он жестом пригласил сестру садиться. – Ты точно по расписанию. – Он нажал кнопку на гарнитуре и проговорил в микрофон: – Кориандр, выходи. Повторяю: Кориандр, выходи.

В наушниках зазвучал голос Алфи:

– Кориандр – Лавровому Листу. Выхожу. Прием.

Роз закатила глаза.

– Ваши кодовые имена – всего-навсего названия других трав?

– Да! – возбужденно воскликнул Тим. – Лавровый Лист – Кориандру, Лавровый Лист – Кориандру. Розмарин на месте. Приказываю Кориандру явиться в центральный штаб.

– А почему мне не присвоили кодовое имя? – поинтересовалась Роз.

– Потому что твое имя – это и так название травы. Что такое, по-твоему, розмарин? – едко ответил Тим.

– Верно подмечено, Тимьян, – не осталась в долгу Роз.

Через распашные двери из торгового зала на выложенную терракотовой плиткой кухню скользнул Алфи – без обуви, в гетрах, фланелевых пижамных штанах, черном пиджаке от костюма и черных солнцезащитных очках. «Вырядились, как шпионы на пижамной вечеринке», – подумала Роз про братьев и хихикнула, когда Тим протянул ей зеленую гарнитуру. Алфи театрально огляделся по сторонам и на цыпочках прокрался к столу.

– План такой, – начал Тим, но, поймав в окне свое отражение, отвлекся, пригладил волосы и только потом продолжил: – Заходим, переписываем рецепты, выходим. Просто, чисто, без сопутствующего ущерба. Я буду читать вслух, а Роз записывать за мной, потому что у нее красивый почерк.

– А я? – вставил Алфи.

Роз и Тим переглянулись.

– Ты будешь смотреть в текст из-за моего плеча и следить, чтобы я не ошибся, – предложил Тим.

Алфи закивал, довольный такой важной ролью.

Роз открыла дверь холодильной камеры, и трое шпионов шмыгнули в темный проход. У Роз на глазах собственное дыхание на стылом воздухе превращалось в облачка пара. Неожиданно лампочка под потолком моргнула и погасла. Где яйца, где круги сыра, где одна стена, где другая, – было не понять.

– Жуть какая, – прошептал Алфи.

Нащупав в конце коридора край шершавого гобелена, Роз отогнула его, затем стала водить рукой по доскам и железным петлям дверцы, пока не нашарила замочную скважину. У нее слегка закружилась голова, когда изящные зубчики ключа-венчика провернулись в замке и дверь в библиотеку открылась.

Парди не позволяла Роз даже одним глазком взглянуть на рецепты в Поваренной книге Чудсов, однако теперь девочка была убеждена, что после работы нянькой и беготни по поручениям имеет полное право прикоснуться к древним секретам, составлявшим семейное наследие.

1 Сникердудль – разновидность песочного печенья в корично-сахарной обсыпке. – Здесь и далее примеч. перев.

2 Ремень вентилятора – одна из внутренних частей автомобиля в виде резинового ремня, соединяющего некоторые детали двигателя между собой. Основная функция – передача вращения от двигателя к другим механизмам. – Примеч. ред.

3 Кооператив – многоквартирный дом, который строит объединение людей или организаций на собственные средства, чтобы получить на него права. – Примеч. ред.

4 Mi hermana – моя сестра (исп.).

5 Нижний Ист-Сайд – район в юго-восточной части острова Манхэттен в Нью-Йорке.

6 Бетти Крокер – вымышленный персонаж, созданный в 1921 году компанией Washburn-Crisby Company (ныне – General Mills) с целью рекламы своей продукции. – Примеч. ред.

7 Сушеф – помощник и заместитель шеф-повара.

8 «Безумные восьмерки» – популярная карточная игра, в которой побеждает тот, кто первым избавится от всех своих карт. Сбрасываются карты той же масти или того же достоинства, что и верхняя карта в колоде сброса. Однако восьмерка – универсальная карта. Игрок, который кладет восьмерку, может поменять масть на любую другую. – Примеч. ред.

9 Delicioso – восхитительно (исп.).

10 Tia – тетя (исп.).

Продолжить чтение

Пекарня Чудсов. Рецепт чудес

ПрологЩепотка волшебства

Глава 1Горести-Фолз

Глава 2Удар молота

Глава 3Таинственная незнакомка

Глава 4Тетя Лили спешит на помощь

Глава 5Поваренная книга

Пролог
Щепотка волшебства

Глава 1
Горести-Фолз

Глава 2
Удар молота

Глава 3
Таинственная незнакомка

Глава 4
Тетя Лили спешит на помощь

Глава 5
Поваренная книга