Две души, Пища для существования и другие рассказы

Сирень

Тихие мерные шаги отстукивают по мощеной дорожке парка. Привычный маршрут, обычный пейзаж, только дорожки наконец-то замостили. Конечно, раньше всё было совсем не так. И солнце светило ярче, и небо было безупречно голубым, и листва деревьев была зеленее. А сейчас что… Солнце совсем не видно из-за всех этих выхлопных газов, еле-еле листочки пробиваются. И синева неба уже давно посерела. Стареешь природа, стареешь. А может, это не она, а мы постарели?

      Валентин Иванович шел, щурясь на такое удивительно неяркое солнышко. Эх, раньше всё не так было. Что толку, что дорожки вымостили да новых деревьев понасажали? А старые куда? Вот они, неухоженные стоят. Поговаривают, что половину вырубить хотят, а всё потому, что якобы портят они вид городского парка. Милые деревья! Да куда же без вас. С детства каждое помнится. В этом городе рос, взрослел, старел вместе с ними, а теперь…Их не будет, и воспоминания оживить уже нечем.

      С ним под руку шла жена, любимая верная подруга, Анастасия Степановна. Столько лет вместе прожили, можно сказать, душа в душу. Конечно, были в их долгой совместной жизни беды и огорчения. Столько всего было, и слезы были, и обиды, ссоры, даже едва не расстались как-то раз, но всё плохое уже прошло. Всё пережили, перебороли, выстрадали свое счастье. А парк… Сколько счастливых и грустных мгновений их жизни помнит он! Сколько раз проходили они вместе по этим дорожкам, а деревья смотрели им вслед и хранили в себе обрывки их разговоров.

– А помнишь, Настя, как мы первый раз здесь познакомились? Смотри, вот оно, то место, – сказал Валентин Иванович.

– Да разве это оно?

– Оно, оно. Вот он, сирени куст, – он подошел, с любовью потрогал ветку. – Сирень в парке одна. А рядом скамейка стояла. Просто сейчас ее нет. А куст стоит.

– Правда, – Анастасия Степановна подошла к мужу. – Сирень… Зацветает. А помнишь, ты когда благословения у мамы моей просил, ей букет сирени принес? Большой такой, пушистый. Сирень свежая. Я тогда всё понять не могла, откуда ты такую красивую сирень достал. А потом как на прогулку в парк пришли, всё и поняла.

– Дааа… – ухмыльнулся Валентин Иванович. – Но маме твоей сирень ведь понравилась, разве нет?

– Конечно понравилась. Да и мне тоже. Как Кольку родила, ты мне такой же душистый букет и подарил. И каждое восьмое марта, и на годовщину свадьбы.

– Сирень ты любишь, это я знаю. Потому всегда мириться к тебе с букетиком шел.

– Мириться! Как вспомню… Сколько веток этой сирени то пообламывал! И как она до сих пор живая то осталась!

– Сам не знаю, – улыбнулся Валентин Иванович. И сколько воспоминаний связано с этим парком, с этим кустом сирени! Вся повесть их жизни запечатлелась здесь. А время не ждет, время летит. Часы, дни, месяцы, года… Строго и упорно ведут им счет люди, как будто не всё равно, сколько времени прошло, как будто от того, что за ним неустанно наблюдаешь, время сжалится и подарит этим точным математикам лишние минуты. Идет время, не быстро и не медленно, идет ровно, мерно, спокойно отмеряя шаг, и только люди его ускоряют или замедляют своими мыслями и деяниями, и только люди страшатся приближения этого мудрого стража. Пройдет время, и всё изменится, и всё будет не так, совсем не так, как было раньше…

Тихие мерные шаги отстукивают по мощеной дорожке парка. Привычный маршрут, обычный пейзаж. Валентин Иванович медленно подходит к кусту сирени. С любовью трогает ветки, оглядывает со всех сторон. Потом срывает их, два букета, один побольше, другой немного меньше. И идет с ними дальше, тихо и мерно постукивая по мостовой. Дальше, к жене и сыну, над которыми время уже не властно.

Две души

Длинная серебряная нить, растянувшаяся вдоль всей       Вселенной – единственное, что соединяло душу с Землей. Душа неслась по этой линии вперед, к голубой планете, которую никогда не знала. А может, она неслась назад, возвращаясь туда, где уже побывала, но успела об этом забыть?.. Вселенная – бесконечна, необозрима, вечна. Миллионы серебряных нитей пронизывают ее, проникают во все пространство, во всю видимую и эфемерную материю, они опутывают Вселенную своей серебряной паутиной, они и есть сама Вселенная.

Как бы то ни было, душа летела навстречу чему-то новому, и серебряная нить указывала ей путь, увлекала за собой в неизвестное.

Вокруг – сотни таких же нитей, и сотни таких же душ, стремящихся поскорее попасть туда, куда вела их нить. И почти ничего не знала душа о своей новой жизни, о Земле, о своей судьбе.

Рядом – другая душа, другая нить, и тоже к Земле. И обе замедлили полет, и обеим захотелось поговорить. Ведь во Вселенной так одиноко…

– Куда ты летишь? – спросила одна.

– К Земле, как и ты.

– Я совсем ничего о ней не знаю, – улыбнулась первая. – Наверно, там очень красиво. Мне бы хотелось, чтобы там было красиво.

– Да, там красиво, – задумавшись немного, ответила вторая.

– Ты была там?

– Да. Не раз.

– Расскажи мне.

– Скоро увидишь сама.

– Наверное, там так хорошо! Ведь ты снова и снова возвращаешься. Скажи, а кем мы там станем?

– Людьми.

– А это хорошо?

Вторая душа усмехнулась отчего-то: «Это…хорошо.»

– А там правда есть эти непонятные вещи, о которых многие души рассказывают, цветы, поля, леса, камни? Я слышала, там есть вода, и она мокрая, земля, и она твердая. А еще там есть мечты и сны. И во сне мы снова идем по серебряной нити, каждый день заходим все дальше и дальше, пока однажды решим больше не возвращаться?

– Правда.

– Но ты хочешь снова вернуться?

– Да.

– Почему?

– Почему? – душа помолчала немного. – Наверно, потому что я там оставила частичку себя.

– Как это возможно?

– На Земле многое возможно.

– Какое же это замечательное место! Как я рада, что лечу туда!

– Зря. Земля – это , конечно, красиво. Но не всегда. И не везде. Понимаешь, там всего – пополам.

– Как это?

– Это…-душа задумалась немного. – Это значит, что там не только красиво. Кое-где не пожелаю побывать никому. Там не только свет, тепло, любовь. Еще там грязь, холод, ненависть. Там всё смешано, понимаешь? Там всего – пополам.

– Грязь? Но я не хочу лезть в грязь. Я не хочу испачкаться и впускать в себя ненависть и холод.

– Пока ты так думаешь, тебе ничего не грозит. Тебе могут лгать, тебя могут обманывать и ненавидеть, но пока ты верен себе, ты свободен.

– Свободен? Как это?

– Это как полет по серебряной нити к голубой планете.

И их взору наконец открылась она, Земля, во всей красе. Таинственная и величественная, она медленно вращалась вокруг своей оси, переливаясь оттенками голубого, зеленого, синего. Она притягивала, манила к себе, она обещала невиданные приключения и незабываемые впечатления. Земля, такая прекрасная, такая необыкновенная… Вперед, скорее, вдоль серебряных нитей, к свету, к красоте, к жизни!

И душа, зачарованная созерцанием этой удивительной планеты, подумала о том, что существование на ней таких отвратительных вещей, как грязь, холод, ненависть, невозможно, и что она никогда не заснет, не пойдет во сне по серебряной линии, чтобы никогда не разлучаться с уже горячо любимой голубой планетой…

Одна душа родилась 20 апреля 1889 года, в городе Браунау-на-Инне.

Третий ребенок в семье, неуравновешенный характер. Дар убеждения, ораторские способности и жизнь, наполненная событиями.

Вторая родилась в 2000 году 18 мая в Смоленске, ее назвали Лизой. Через три года она умерла от лейкемии.

28 лет

Мне 28 лет и у меня бессонница.

Вчера я первый раз в жизни увидел рассвет. Вы знаете, обычно я не очень сентиментален, но сегодня… Это было так прекрасно. И так необычно. Надо почаще наблюдать его. На рассвете небо такое красивое, такое розовое…

Я смотрел и снова становился ребенком. Я вспоминал… Вот мне 5 лет и я принес домой охапку одуванчиков, а мама поцеловала меня и поставила их в вазу… Вот мне 7, и на первом моем уроке рисования я рисую маму…Вот мне 12, и моя мачеха первый раз пожаловалась на меня отцу. Я стал груб и замкнут.

Потом стал приходить домой все позднее и позднее, стал пробовать новое и неизвестное…В 18 этим «новым» стала передозировка наркотиков. Оклемавшись, я понял – пора что-то менять. Хватит, наигрался. Я поступил в университет (не своими усилиями, тут похвастаться нечем). Появились новые друзья. Девушка. Другие цели в жизни. Отец решил, что я должен жить отдельно, мне купили еще и машину. Потом мы с девушкой стали жить вместе (не с той, с другой). А потом она ушла. Но мне было все равно. Я работал на любимой работе, денег было достаточно. Ходил в клубы и работал. Развлекался. Пока однажды не увидел рассвет.

Мне 28 лет и у меня бессонница. Я люблю вишни, запах моря и Достоевского. Еще я понял, что нужно ценить каждое мгновение жизни, каждый ее момент, ловить все ее оттенки и наслаждаться ею, а не просто существовать. Вчера я первый раз в жизни увидел рассвет. Ах да, и еще. Позавчера я умер.

Игра

– Всё-таки жизнь – это игра. Простая игра на удачу. Кто удачлив – живет дольше, кому не повезло – гибнет. Вот и всё.

– Нет, дядя, ты не прав, – горячо отстаивал свою точку зрения племянник. – Жизнь каждого – бесценна. Жизнь – это сокровище. И никто не имеет права отбирать жизнь у другого.

– Ты еще молод. Люди – жадные и азартные. Они хотят отобрать друг у друга всё, что только могут. И жизнь – всего лишь ставка в игре фортуны. Не веришь? Хочешь, я тебе докажу?

– Попробуй, – ухмыльнулся племянник.

– Я расскажу тебе одну историю. Я сам был ее участником, так что ее правдивость неоспорима. Устраивайся поудобнее, представление начинается.

Это случилось двадцать лет назад, когда я был еще молод и полон сил, совсем как ты. Я любил всех и вся, каждую букашечку, каждую травиночку. Я любил Марианну – ах, до чего красива она была! – я любил прогулки, закаты, красное вино… А еще я любил покер.

Мы с другом частенько наведывались в клуб «Венера». О нет, не улыбайся лукаво! Имя древней богини любви никак не отражало сути того заведения – там всего лишь собирались такие же заядлые игроки в покер, каким был и я, уверяю, ничего предосудительного! Так вот. Мы просиживали ночи напролет за карточным столом, то проигрываясь донельзя, то выигрывая огромные барыши. Минута – и мы становились принцами, еще одна – и вот мы уже бедны как церковные мыши. Все те, кто играл с нами, были добрыми нашими приятелями, азарт был приправлен острой шуткой, и, как я понял впоследствии, я любил покер исключительно благодаря той веселой и непринужденной атмосфере.