Олимпийская сверхновая

Он не помнил, кто попросил его показать сверхновую. Маленький мальчик или девочка, нашедшая его в темноте. Ему тоже тогда было мало лет. Он не помнил точно, сколько именно. Помнил только, что показать звезду было в его силах. Потому что в кармане старенького плаща давно уже болталась древняя сигнальная ракета, подобранная на развалинах какого-то склада.

Здесь звёзды на небе можно пересчитать по пальцам. Планету окутывало пылевое облако, сквозь которое местное светило пробивалось лишь расплывчатым пятном. Но именно это спасало жизни, лишая солнце излишне губительного жара лучей. Жители колонии пока не позволяли себе очищать атмосферу: нужно заменить солнце на более дружелюбное. Те звёзды, которые всё же просматривались сквозь чёрное туманное месиво ночи, казались крохотными пылевыми шариками. Потом он увидит небо, усеянное миллионами звёзд, и долго не будет верить этому зрелищу. Но тогда, в юные годы, любая лишняя звезда на небе стала бы настоящим чудом. И он способен был это чудо сотворить.

Ракета взлетела вверх, оставляя след седого дыма, быстро померкшего на фоне чёрного тумана, заволакивавшего небеса. Но что-то не заладилось с ней. Вместо огненного шара лишь блёклый огонёк несмело сверкнул в тёмном небесном занавесе. Он знал, что у ракеты больший потенциал, чем это едва видимое пламя, однако пробудить его теперь уже было поздно. Или нет? Или можно было хоть что-то сделать, чтобы чудо свершилось. Он напрягся, мысленно сложил этот порыв в тонкий невидимый луч и послал его отточенной иглой в самый центр догоравшей ракеты. И, словно по волшебству, в небе тут же полыхнул шар с зелёными переливами. Он запомнил только изумрудные отблески в восхищённых глазах того, кто попросил его об этом чуде. Или той. И то странное ощущение, что способен зажигать звёзды. Только внутри теперь всё ныло и зудело, будто его только что пыталось растянуть и разорвать на клочки нечто могущественное и безжалостное.

* * *

Освоение пригодного для жизни пространства и новых ресурсов – вот мода нынешнего времени. Впрочем, не тем ли занимались и предки? Цель – сократить процесс: время, силы, количество людей. Сделать механику и живое создание единым целым. Задействовать мозговые центры, а не кнопки, подчинить энергию движениям руки. Сделать рядового обитателя Вселенной демиургом.

Целенаправленное изменение экологии Вселенной, одним из названий которого относительно планет где-то когда-то давным-давно было «терраформирование», теперь входило в программу галактической Олимпиады. Вклад большинства участников был невелик, но в общей сумме определённо менял галактику к лучшему. Пока другие виды спорта определяли олимпийских чемпионов по межзвёздным гонкам, космоболу, прыжкам с планеты на планету, этапы олимпийского марафона последовательно проверяли силы олимпийца, чтобы к финалу оставить способных на масштабные перемены.

Олимпийский марафон открывался звучным объявлением по всем каналам связи. Тысячи лет назад имеющие уши ловили бы их, крутя настройку радиоприёмников. Имеющие глаза чуть позже уже не просто слушали, а наблюдали бы открытие по телеэкрану с помехами. Сейчас же, когда помимо глаз и ушей в дело вступали иные органы чувств, передача сигналов проходила через квантовые связи, что исключало задержки даже на расстоянии многих тысяч световых лет. Маршрут олимпийского марафона соединял восемь точек галактики, а за ходом соревнования наблюдали обитатели тысяч планет.

На первые этапы марафона пускали всех. Начало должно быть оживлённым и шумным, чтобы привлечь внимание. Если у тебя есть развалюха, способная пролететь пару парсеков – ты участвуешь и чаще всего срезаешься прямо на первом этапе, не сумев подарить выданному астероиду атмосферу или осушить на какой-нибудь небольшой планетке ненужное ей болото. Но во время работ ты красуешься перед публикой и даже можешь рассчитывать на небольшое вознаграждение: щедрые организаторы готовы приплатить участникам, кроме тех, кто передумал выходить на старт. Поощряли всех, кто мог подбавить огоньку к зрелищам.

На марафон рвались многие. И многих как раз привлекала не главная медаль Олимпиады. Кто-то желал показать умение астролётчика: спрос на живых капитанов в космических путешествиях оставался велик, ведь пассажиры зачастую требовали «душевный полёт». Чтобы их во время пути приветствовала не какая-то там автоматика. Компании по производству космолётов, предоставляя олимпийцам последних этапов крейсеры и катера, делали себе рекламу. Журналисты, желавшие посетить соседние системы, совмещали приятное с полезным. Участниками порой становились учёные, не афишируя причину своей заявки: приказ работодателя или собственное любопытство. Здесь же тусовались митингующие, пытавшиеся поймать шанс засветить свои плакаты и протесты на галактическом уровне. И конечно, участвовали те, кто был уверен в своих силах и собирался добраться до последнего задания.

В противовес бесшабашному началу заключительные этапы славились напряжённостью, фееричностью, целеустремлённостью и толикой опасности вне соревнований: всегда находились те, кто мечтал вывести признанных претендентов на победу из строя и вполне законными, и весьма бесчестными способами. К полуфиналу зрителя избавляли от шлака в виде неумелых или вовсе бесполезных участников. Оставались настоящие профессионалы, работой которых и любовалась галактика.

Более девяноста тысяч команд, засветившихся на первых этапах, постепенно сократились до восьми. Теперь в составе каждой из оставшихся был крейсер, на котором передвигалась команда, и катер, предоставленный её лидеру, странствовавшему в одиночку. Среди лидеров был Берни – изящный идеалист, чья жизнь вращалась вокруг творческого, созидательного начала. И был Салливан, некогда приложивший ум и силы к тому, чтобы одну из далёких планет из пыльного недоразумения под палящим солнцем превратить в прекрасную базу по добыче ископаемых. В райское место с умеренным климатом и возможностью работы автоматизированных карьеров. До этого никакая защита не могла сохранить дорогостоящие аппараты от пыли. Два олимпийца – два разных типа одного вида, предки которого происходили с планеты на три четверти заполненной водой, где это олимпийское состязание упорно продолжали называть «марафон терраформирования». Встречались ли эти двое раньше? Глазами? Или голосами? Но если и да, то сейчас, спустя много лет, вспомнить друг друга у них вряд ли бы получилось.

* * *

Итак, к полуфиналу осталось восемь команд. Давным-давно написали бы «сыновей и дочерей Вселенной», но собравшиеся на Олимпиаде спортсмены имели 38 узаконенных полов, а при переводе на различные галактические языки это количество ещё более возрастало. Полуфинал проходил при личном присутствии состоятельных зрителей, следовавших за чемпионами в четвёртом измерении на туристических космолётах. Такие перелёты стоили дорого: за них приходилось приплачивать горгозианской платиной, физические свойства которой не могли объяснить даже сами физики. Те, кто подобные полёты позволить не мог, следили за состязанием через средства связи.

Олимпийцев ждала новая планета. Действо проходило на Хабариле, тектоника которой и бурные внутренние процессы создали множество вулканов. Её преобразование запланировала галактическая компания из индустрии развлечений, решившая создать комплекс аттракционов в подземных пещерах: рельсы в никуда посреди лабиринта, из которого есть лишь запретный выход, галактические страшилища в ужасающем мраке, таинственный дворец в одном из подземных гротов, озёра кипящей лавы для тех, кто любит погорячее, и волшебные грибные сады.

Олимпийцы здесь – лишь удобная рабочая сила (хотя это и не афишировалось). Им требовалось освободить внутренности планеты от излишек твёрдого вещества (или хотя бы положить этому начало). Планировалось, что участники покажут умения и получат награду, а компания – первичную базу: планету с огромными полостями внутри и застывшей корой лавы на поверхности.

Комментатор оглядел тех, кто должен был вершить судьбу состязания, и голосом, чарующим несколько галактик, представил участников. Так как сам он был обладателем огромного числа перьев, покрывавших тощее и длинное тело в несколько слоёв, первым представил казавшуюся неуклюжей птицу с Везеля-8. Затем публике показали мегамозг, заправлявший делами на планетах далёкого звёздного скопления. Потом на всеобщее обозрение вылез угрюмый осьминог, и камера быстро перескочила на двух других участников. Негуманоиду они показались бы на одно лицо: две руки, две ноги, одна голова. Первый – Салливан – был краснокож, лыс, могуч и когтист, его тёмные глаза защищали не веки, а прозрачная защитная плёнка. Второй же – Берни – внушительным телосложением похвастать не мог. Его большие голубые глаза словно принудительно распахнули. Пышные волосы, обрамляя узкое бледное лицо, падали на хрупкие плечи. На длинных белоснежных пальцах за ненадобностью не было ногтей: на его планете работали с энергиями, а не грубыми материальными объектами, которые надо хватать, ломать и сжимать.