СУПЕРКЛЕТКА: НАЧАЛО

1

Пронзительная солнечная погода и раскованная суета оживленных улиц не могли заглушить напряженное настроение, которое испытывал руководитель научного биомедицинского центра Антон Белогоров, подъезжая к офису «Банка цифровых инвестиций».

      Сегодня его, определенно, раздражало все: и суета куда-то снующих деловых посетителей, и короткая нудная очередь за электронным пропуском, и бдительные охранники, и даже встретивший внимательный менеджер, предложивший проводить в переговорную комнату, тоже его не понятно чем раздражал. Как только он сел, словно заботливая пчела, вошла сотрудница и предложила на выбор чай или кофе. Белогоров не хотел пить и вежливо отмахнулся, и этот отказ, его проблемное настроение передалось услужливой сотруднице, передалось так, что она еще раз, видимо, желая подчеркнуть свою преданность делу, переспросила, не хочет ли гость, в таком случае, выпить стакан минеральной воды.

Белогоров опять отказался, зато не отказался от чашки чая стремительно вошедший в переговорную комнату работник банка Белецкий, успевший на ходу, как будто сотрудница могла его не заметить, сказать про чай, казалось, такой необходимый ему в эту минуту. Едва он опустился в кресло, как начал произносить хорошо выученные банковские шаблоны, где вместе с формальным представлением и артистической улыбкой, перед коротким «нет» всегда стояла стена хорошо уложенных смысловых оборотов банковской речи.

– Антон Семенович, кредитный комитет нашего банка внимательно рассмотрел Ваше обращение о предоставлении кредита и, к сожалению, мы вынуждены Вам отказать. Но сразу должен заметить, что мы могли бы вполне ограничиться простым формальным отказом. Однако руководство банка сочло возможным еще раз с Вами переговорить, – сказал Белецкий, поспешив изобразить на лице и деятельное участие и сострадание одновременно.

– К чему дополнительные переговоры, если вы приняли решение отказать! – вздохнул Белогоров, с горечью понимая, что плохое предчувствие его и на этот раз не подвело.

– У вас прорывная научная идея создать геном роста, и у нас есть венчурный фонд для кредитования таких разработок, но опять, – развел руками Белецкий, – досадное но! У вас нет никаких залогов, и вы не даете или, – здесь Белецкий успел бросить снисходительный взгляд, – не хотите представить банку более веские доказательства сделанного открытия. Я предлагаю вам хорошо подумать и дать нам научные формулы и представить нам реально вылеченных больных. Всего двух- трех человек.

– Мы раскроем вам секрет открытия, и банку мы не нужны. Это ведь так очевидно! – усмехнулся Белогоров. Однако пассаж не стал оскорбительным, и диалог продолжился в том же деловом тоне.

– Ну зачем так обострять! – как можно мягче и участливее сказал Белецкий. – Поймите и нас, мы не можем взваливать на себя непомерные риски. Мы, банкиры, любим повторять, что финансовое учреждение не является благотворительным обществом. Наши цели куда скромнее и во всех смыслах полезнее. Мы не даем деньги в никуда. Только предельно точно выданные деньги могут дань максимальный эффект.

– Я это понимаю не хуже вас. Однако на этапе исследований генома и клеточных структур наши цели расходятся. Вы видите свою деятельность, чтобы увеличивать капитал, а мы занимаемся открытием нового, то, что сможет поднять человека на новый уровень развития, – сказал Белогоров, выбирая момент закончить бессмысленный разговор.

Напротив, Белецкий для того и пришел на переговоры, чтобы в наибольшей степени раскрутить клиента, понять, на сколько далеко и куда зашли исследования в этом частном биомедицинском центре, в котором, судя по документам, трудились полтора десятка молодых людей. А это была научная прорывная сила. Задиристая молодость всегда способна на отчаянные поступки, на те, что не способная понять старая научная гвардия, сравнимая с творческим пенсионным фондом. Разговор не получался, не складывался, клиент был настолько тверд, что складывалось впечатление о его пустой научной одержимости, переходящей в безудержный фанатизм, а это был путь в никуда.

Белецкого не могла подвести интуиция. Он чувствовал деньги во времени и на расстоянии. И сейчас он ясно ощущал сидящего напротив него человека, как дорассветный паук всегда чуял приближение утренней влаги, и эти ни как не передаваемые впечатления заставляли его делать шаги, в конечном итоге всегда возвращающие к деньгам.

– В любом случае, мы рассчитываем на дальнейшее плодотворное сотрудничество с вашим научным центром, – в завершение официальной части сказал Белецкий и постарался встать одновременно с клиентом банка, чтобы меньше всего походить на начальника, который, закончив совещание, первым поднимается из-за стола.

2

Белогоров медленно вышел через центральный подъезд высотного здания и готов был звонить, вызывая ожидавшую где-то недалеко машину, как к нему подошел Белецкий и таким же радостным тоном, каким минуту назад провожал гостя, обратился к нему с предложением.

– Извините, Антон Семенович. Я хотел бы еще на минуту задержать ваше внимание.

– Внимательно слушаю Вас, – ответил Белогоров, прекрасно видя, что именно сейчас состоится та важная часть разговора, ради которого этот, похожий на масленый пирожок банкир с веселой улыбкой пригласил его на встречу.

– Вы понимаете, там, – Белецкий заговорщически аккуратно махнул головой в сторону банка, – ни о чем серьезном не поговоришь. Кругом могут слушать, а это не всегда входит в наши планы, хотя я действую в интересах банка.

«Вот хитрый жук, – подумал Белогоров, – хочет сказать что-то, чтобы банковская служба контроля не слышала, но тут же (на всякий случай) делает оговорку что действует в интересах банка. Ловкие эти ребята банкиры, – сделал вывод Белогоров и уже вслух, глядя в глаза Белецкому, твердо сказал:

– Можете говорить прямо, я все понимаю, – сказал Белогоров, давая понять, что готов слушать любую информацию и говорившему не надо опасаться скверной реакции.

– А как вы посмотрите на мое предложение, если я вам в частном порядке найду деньги на ваш проект. При всех внешних минусах мне лично он очень нравится. И мы сможем получить огромный финансовый успех.

– Для меня не имеет значения, чьи это будут деньги, – сказал Белогоров и поспешил добавить. – Здесь важнее понять, на каких условиях дадут эти деньги. Сейчас никто не будет давать на благотворительность, как вы совершенно справедливо и точно заметили во время переговоров. Я готов выслушать любое ваше предложение.

– Для бизнеса наступили хорошие времена, если сравнивать их с прошлыми днями, – начал рассуждать Белецкий. По его заходу было понятно, что он хочет сказать значительно больше. – Широкие возможности предоставляют человеку право выбора. Деньги, я должен объективно заметить, не всегда бывают прозрачными.

– Говорите открыто. Я готов услышать любые предложения, – сухо сказал Белогоров.

– Человек, координаты которого я вам дам, бизнесмен со сложной судьбой. Еще недавно он крепко махал кулаками, а сейчас стремится, и вы это заметите, выглядеть человеком европейского типа. Пусть вас не пугает, если его начнёт заносить. Но это тот редкий экземпляр, который готов давать деньги под такие проекты, которые могут закончиться ни чем.

– Должен заметить вам, – сказал Белогоров, – что я все эти годы не прятался за границей и не жил в отрыве от нашей любимой родины. Мне приходилось не только видеть этих людей, но и работать с ними. Ничего страшного или удивительного они не представляют, если оставаться на позициях реализма. Других бизнесменов общество создать не могло, поэтому оставалось работать с тем человеческим материалом, который у нас был в наличии. Надеюсь, я достаточно ясно ответил на ваши опасения.

– Вот и прекрасно, что мы нашли полное понимание, – обрадованно сказал Белецкий. – Сейчас по понятным причинам я не могу вам назвать все условия. Мне надо переговорить с людьми и убедить их инвестировать в большую науку, – быстро говорил Белецкий, при этом успевая тщательно подбирать нужные и важные для партнера слова. Слова про важную масштабную науку попали в самую точку, и это не могло не быть им замечено, поэтому он с каждым словом наращивал тон разговора. – Такие проекты нуждаются в тщательной проработке, но, думаю, я смогу убедить партнеров.

Прощаясь, Белецкий пообещал позвонить через два-три дня, после чего предложил встретиться снова. При этом он напомнил о нежелательности каких-либо разговоров по телефону, и даже всяким разговорам через сетевые мессенджеры предложил не доверять.

После ухода Белогорова Белецкий некоторое время стоял около входа, пытаясь понять, в какую машину сядет его партнер. Пока ждал картинки приезда машины, он нажал важную кнопку на телефоне и после коротких гудков сказал: «Василий, это я. Надо срочно встретиться, – и после секундной паузы добавил еще: – Хорошо, приеду».

3

В подъехавшей за Белогоровым машине сидели два сотрудника научной лаборатории. За рулем был начальник службы безопасности, одновременно исполнявший обязанности водителя Виктор Дыбов. Научный коллектив был небольшой, каждому сотруднику приходилось делать самую разную работу. А быть водителем и отвечать за безопасность было удобно. В машине один на один можно было многое обсуждать. И сама машина регулярно и добросовестно Дыбовым проверялось на предмет не санкционированной установки прослушивающих устройств. Жизнь требовала принятия сложных решений, и Дыбов с его опытом службы в полиции был самым верным человеком, которому Белогоров полностью доверял.

В машине на заднем сидении была Роза. В каждой конторе есть красивые женщины, которые обладают самыми разными полезными качествами. Роза была умна, как и все сотрудники, занималась научной работой и была всеми любима за редкую красоту и умение ни с кем не испортить отношения – даже с теми, кому вынуждена была отказывать.

– По одному твоему виду можно догадаться, что нам отказали, – сказал Дыбов, срывая с места машину. – У меня было предчувствие, что нам ничего не дадут. Эти банки умеют хитро построить работу, удерживая на крючке клиентуру и всем отказывая.

– Они хотят гарантии, не понимая, что наука вообще не дает гарантий во времени. Сегодня ничего не идет, а завтра ученый делает открытие – кипятился Белогоров, что было не в его манере вести дела. Он тоже понимал, что на подобные проекты банки идут не охотно, а если так, то банки на подобные, плохо пахнущие деньгами сделки вообще не идут.

– Обычная позиция банка: искать самое вкусное и ничего не давать – сказал Дыбов, имевший печальный личный опыт взаимодействия с банками.

– Куда едем? – спросила Роза. Она предпочитала молчать, присутствуя при важном разговоре двух руководителей; но не удержалась, ей не хотелось быть пустым местом в машине,, поэтому и спросила.

– В лабораторию, – сказал Белогоров. Ему хотелось рассказать Дыбову про разговор с банкиром на улице. Но это была закрытая часть разговора, и в присутствии Розы про банкира, предложившего неожиданный финансовый ход, говорить он не хотел.

4

Лаборатория, построенная Белогоровым располагалась в мансардной части двухэтажного здания. Он гордился этой лабораторией, игравшей роль мини научного центра. На достаточно небольшой площади ему удалось разместить все: мощные компьютеры и микроскопы, научные и медицинские приборы для изучения различных биологических структур, основной из которых он считал человека, и у него все работало.

Белогоров прошел в комнату для совещаний, стены и двери которой были сделаны из стекла, и попросил Розу пригласить восьмерых сотрудников лаборатории. Все собрались мгновенно, сели на стильные стулья и молча сидели.

– У нас сложная ситуация, мы не можем преодолеть инерцию генов. Цепочка роста не складывается, на узлах блокираторы, и меня не покидает ощущение, что выход будет буквально скоро, – спокойно в той степени, чтобы присутствующие поняли важность обсуждаемого вопроса, произнес Белогоров. – Но нам крайне нужны деньги на последний этап исследований. Сейчас мы были в банке и нам в очередной раз отказали.

Все сидели молча. Никаких предложений по поиску денег молодые ученые внести не могли.

– Мне пришлось внести свои последние деньги. Я не могу вам задерживать зарплату, – сказал Белогоров. – И даже Виктор Дыбов внес свои.

– Я почти ничего не внес. Мелочь, – махнул рукой Дыбов.

– А я все считаю, и мы все после завершения исследований всем отдадим. Но сейчас сложилась сложная ситуация: мы близко подошли к решению важной научной задачи, а деньги буквально на подходе закончились.

Белогоров внимательно посмотрел на сидевших за столов сотрудников, пытаясь понять их настроение.

– Нам крайне важно продолжить исследования, сказал он. – Какие будут предложения?

– Я всегда говорил, что надо опираться на государственные научные институты и там искать информацию, сказал Дыбов, игравший в лаборатории еще и роль первого заместителя научного руководителя. – У Давида есть родственник, который занимает серьезную должность в государственном институте.

– Он заведующий лабораторией, – вмешалась Роза, которой очень хотелось играть важную роль в этой научной игре. Она не упускала случая показать свое мнение при обсуждении любого вопроса.

– Давид, тебе дают слово, а ты молчишь, сказал Дыбов.

Давид был щуплым на вид молодым человеком, с худощавым лицом, на нос которого были надеты несуразно большие очки. Такие парни или вырастали до докторов и академиков, или оставались в науке ни кем, но посередине таким парням удержать не удавалось. Неуспех их бил и косил. В свои 26 лет он не был женат, как и все в лаборатории косился на Розу, а сейчас пожимал плечами и явно отвечать не хотел.

После завершения совещания Белогоров попросил Давида остаться и в присутствии Дыбова еще раз с ним переговорить.

– Пойми, Давид, нам очень нужен выход на этот институт, – по дружески сказал Белогоров. – Ты видишь, мы все это время работали самостоятельно. Но в науке так не бывает. Ученые всегда обмениваются информацией. Без этого в науке нельзя. Что тебя смущает в нашем контакте с твоим родственником?

– А что он сможет нам дать? – с наивными нотками в голосе сказал Давид. – У него закрытая тематика. Они сейчас работают, как и при старом режиме, в условиях полной секретности. Я даже не знаю, как к нему подступиться.

– Нам не нужны секретные папки института, – сказал Дыбов. – Мы не собираемся выведывать закрытую научную информацию. Пусть подскажет направление работы. И мы заплатим, и уж тем более отдадим все сполна, когда получим окончательный результат.

– Давид, здесь надо что-то придумать, сказал Белогоров. – У нас все сделано, нам нужно замкнуть две цепи, и нам нужен последний толчок. Твой дальний родственник для нас сейчас единственная зацепка. Я тебе лично обещаю, что ни к чему противоправному мы твоего родственника склонять не будем.

– Нам и самим не нужны неприятности, – сказал Дыбов. – твоя задача позвонить ему и договориться о встрече нашего научного руководителя и твоего родственника. И больше ничего.

5

Василий Филатов после звонка банкира Белецкого почувствовал вкусный проект заработать деньги. Белецкий редко подбрасывал интересные темы, но всегда, когда он приносил новые предложения, Филатов несколько дней был на подъеме. Филатов разбогател на сомнительных бандитских делах в девяностые, и хотя характер бизнеса полностью изменился, он в душе оставался авантюристом. «Да, я -авантюрист, – говорил он себе, рассматривая вопрос по очередному бизнес-проекту. – Но бизнес, особенно в нашей стране нельзя строить на формальном финансовом расчете. Всегда должен присутствовать порыв, дерзкий, ни с чем не согласованный рисковый шаг. Иначе удачи не будет! – убеждал он себя и принимал окончательное решение.

Филатов любил принимать гостей. К приезду Белецкого он распорядился поставить обеденный стол на террасе, перед прудом, что придавало встрече и светский шик, и загородное неспешное очарование. На стол поставили закуски и французский коньяк. Пить модное виски Филатов не научился. Коньяк любил и пил фужерами.

– Давно ты ко мне не приезжал, – укоризненно сказал Филатов, обнимая Белецкого.

Обнимались два разных и по возрасту (да и по всему остальному) человека. И каждый из них был рад встрече, которая сулила интересные перспективы.

– Люблю у тебя, Василий Алексеевич, бывать, – сказал Белецкий, с не скрываемым удовольствием оглядывая богато накрытый стол. – Ты всегда умеешь принимать гостей. Всегда предлагаешь что-то вкусное.

– И сегодня готов тебе предложить запеченной осетрины, – улыбаясь, сказал Филатов. – Но уверен, что ты ел только запеченную в духовке, а у меня повар сделает на углях. Обычно такое не делают.

Выпив по рюмке, перешли к разговору. Начали в текущих вопросов, которые уже были в работе.

– С покупкой пакета акций важно не опоздать. Я прошу тебя, – сказал Белецкий, еще раз делая акцент на необходимости правильно выдержать сроки, – сделать все так, как и договорились.

– Ильюша, я тебя когда-нибудь подводил! – сказал Филатов, в знак согласия поднимая свой коньячный фужер.

– Это особый случай. Здесь такие силы завязаны…

– Договорились, можешь не повторяться, – сказал Филатов, который не любил разговоры или даже ссылки на больших начальников. За прошедшие годы он понял им цену. Он понял, что все покупается и продается. А свою долю средств он в проект внес, и поэтому теперь ждал результат.

Как гостеприимный хозяин, Филатов не хотел торопить Белецкого с разговором о новом проекте. Они пили, закусывали, и Филатов ждал, как опытный старый охотник на номере ждет своего кабана.

– Я к тебе, собственно, по новому важному делу приехал.

– Говори, ты знаешь меня, я готов слушать.

– Есть один частный научный центр, который у нас просил деньги.

– А вы не дали! – с добродушной издевкой сказал Филатов.

– На подобные рискованные проекты банк деньги никогда не дает.

– Даже не сомневался.

– Мы можем финансировать венчурные проекты, но только на определенном этапе. А здесь банк интереса не разглядел. А вот я чувствую, что дело не просто может выгореть, а это крайне масштабный проект.

– Чем занимаются? – коротко, в самую точку ударил Филатов.

– Они ищут код, который позволит расшифровать содержание человеческой клетки. А это позволит выйти на настоящие способы лечения самых тяжелых заболеваний.

– Не совсем понимаю, – откровенно сказал Филатов.

Несмотря на возраст Филатов никогда не болел и медициной никогда не интересовался. В середине девяностых в перестрелке он получил ранение, которое оказалось не страшным. Поэтому от медицины он остался далек.

– Сейчас поясню на конкретных примерах. Эта лаборатория ищет биотехнологию роста спинного мозга. Когда они ее найдут, то смогут заставить разорванные части спинного мозга расти и снова соединиться. После чего сидящий в инвалидном кресле человек снова начнет ходить. И вот здесь и кроется вся суть вопроса, – сказал Белецкий, и у него светились глаза, что не осталось не замеченным Филатовым, который и сам уже все больше понимал свой интерес.

Филатов встал, посмотрел на гладь рукотворного озера, по которой мерно плавали вполне настоящие утки, и, засунув руки в карманы, спросил:

– А что представляет из себя сам этот центр? Он далеко расположен?

– Работают молодые ученые. Центр по размерам маленький, но весь забит дорогим оборудованием. Там есть микроскопы, которые себе государственные центры позволить не могут.

– И как им удалось это все оснастить? – все больше погружаясь в тему, с нескрываемой заинтересованностью, спрашивал Филатов.

Филатов не верил в большие государственные заводы и учреждения. Он верил в конкретных людей и небольшие эффективные коллективы. В этот, невидимый центр, он начинал верить.

– Не знаю, где они доставали раньше деньги, могу только догадываться. Но сейчас деньги у них заканчиваются. И сейчас самый удачный момент им с деньгами помочь.

– Сколько они хотят?

Получив ответ, Филатов довольно улыбнулся. Он готов был к перспективному разговору.

6

      Через несколько дней Давид договорился о встрече с дядей. Договариваясь о встрече, Белогоров по рекомендации Дыбова выбрал удобное место, которое располагалось недалеко от дома родственника Давида. При выборе места важно было не столько ближе к дому главного действующего лица, сколько подальше от института, который оказывал негативное влияние на саму атмосферу встречи.

В кафе было мало народа, и оно удачно было выбрано Дыбовым, который специально в один из вечеров приезжал посмотреть, чтобы не было очень шумно. Белогоров занял столик в самом углу и сел так. Чтобы хорошо просматривать всех входящих. Он ждал человека пожилого возраста с видом научного руководителя. В назначенное время в кафе вошел мужчина 60 лет, который с порога начал крутить головой, явно ожидая кого-то увидеть. «Это точно он», – сказал себе Белогорови поднялся, чтобы встретить важного гостя.

– Яков Михайлович, здравствуйте, – подчеркнуто вежливо сказал Белогоров. – Это я вам звонил. Можете звать меня Антон. Прошу Вас, я здесь занял столик.

Мужчина в ответ сказал приличествующие моменту слова и сел на предложенное место. Начальника отдела научного института звали Коренфельд Яков Михайлович. Почти всю жизнь ему удалось проработать в этом институте, в котором он состарился и из которого, несмотря на пенсионный возраст, его никто увольнять не хотел. Молодые у науку не шли, а те, что заходили, приходили совсем не на долго. Поэтому он спокойно работал и даже успешно руководил отделом.

– Давид попросил встретиться с Вами, сказав, что Вы ученый. Чем занимаетесь, молодой человек?

– Мы занимаемся практически тем же, чем и ваш институт, – ответил Белогоров.

– Ну тогда мы коллеги, и нас ждет большой разговор, – оживился Коренфельд, не ожидавший, несмотря на предупреждение Давида, увидеть перед собой молодого ученого, работающего в той же области знаний.

– Если Вы разрешите, то я перейду сразу к делу, – сказал Белогоров и быстро стал излагать суть вопроса. – Меня интересует ген роста. Это предмет нашего разговора.

– Такого гена не существует. Есть геном человека, содержащий более тридцати тысяч генов, – сказал Коренфельд.

– До 25 тысяч, – поспешил уточнить Белогоров, давая понять собеседнику свой уровень знания в этом вопросе. – Под геном роста я понимаю такую последовательность 3 миллиардов нуклеотидов, содержащихся в гаплоидном человеческом геноме, которая дает рост клетки.

– На что направлены Ваши исследования?

– Мы хотим найти генетический код роста клетки спинного мозга, – как можно спокойнее сказал Белогоров. – Надо решить эту научную задачу и дать возможность сотням тысяч инвалидов колясочников встать и продолжить полноценную жизнь.

– Это очень важная во всех отношениях государственная задача, – с некоторой досадой сказал Коренфельд. – Мы все ищем, ищем научные истины. А что вы от меня хотите?

– Дайте мне посмотреть последние разработки вашего института по ДНК.

– Ну это невозможно. Это закрытая тематика. Если бы Вы были иностранным специалистом, то я бы вынужден вести разговор с вами в стенах нашего института с разрешения руководства. Таковы инструкции, и я не могу их нарушать. Прошу меня понять правильно.

– Мы вам хорошо заплатим. Не хочу показаться циничным, что в России сейчас все продается, – развел руками Белогоров, начиная понимать, что за одним не очень удачным ходом в разговоре он начинает делать другой еще мене правильный. – Назовите, сколько будет стоить ознакомление с результатами последних исследований.

«Боится дать. Мне не надо было торопиться и сразу говорить , чтобы дал посмотреть, – мысленно ругал себя Белогоров. – Конечно, никто ничего не даст».

– Я понимаю, мой родственник Давид у вас работает, но мне 60 лет, и я не хочу под конец своей жизни иметь неприятности.

– Вы меня неправильно поняли. Еще раз прошу извинить, – сказал Белогоров. – Я не пытаюсь получить государственные секреты. Я предлагаю реализовать некоторую модель государственно-частного партнерства. Ответьте мне на вопрос, кто сейчас в мире лидирует в изучении гаплоидного человеческого генома?

– Конечно, США! – неожиданно оживился Коренфельд.

Было видно, как при упоминании США собеседник словно расцвел.

– Разрешите спросить, почему вы сказали слово «конечно»?

– Потому что, молодой человек, – назидательно сказал Коренфельд, – Это государство лидирует во всем.

– А Китай?

– И китайцы, – уже безо всякого энтузиазма в голосе сказал Коренфельд, – но у них нет серьезных публикаций по этим разработкам. Эти хитрые китайцы всюду лезут, а сами все прячут. Тогда бы не лезли. Но ведь лезут и к нам.

– А вы, Яков Михайлович, не задумывались над тем, почему США являются лидером?

– Они во всем лидеры. Здесь сложно что-то добавить.

– Потому что у них наряду с государственными институтами, работают частные центры, различные исследовательские лаборатории, университеты. И они тоже частные. И это дает толчки научной мысли. Не хочу Вас оскорбить, но сидеть в государственной конторе и вести плановые исследования это замедляет научную мысль. Поэтому я готов сделать решительный шаг.

Белогоров достал из портфеля папку с документами и передадал их собеседнику.

– Что это?

– Это результаты наших исследований по ДНК, – ответил Белогоров и внимательно посмотрел на Коренфельда, надеясь на его лице увидеть сияющую улыбку. Вместо этого он увидел совершенно не заинтересованный взгляд человека, которому новая научная мысль если не мешает, то и не нужна.

– Что я должен делать?

– Я прошу вас изучить наши материалы и высказать свое мнение, сказал Белогоров.– И я был бы вам очень признателен, если бы вы показали мне ваши последние разработки. И сразу скажу: не надо официально показывать это в институте.

– Почему, что вас беспокоит?

– На официальный обмен информацией мы не пойдем. У нас нет подобной практики. В результате нас начнут проверять, засветимся, и итогом станет закрытие нашей лаборатории. А я столько сил и денег вложил в исследования, поэтому не имею права все потерять. Еще раз прошу Вас понять, что мы с Вами делаем большое и общее дело, и ради сотен тысяч несчастных людей, прикованных к инвалидным коляскам, надо сделать решительный шаг, а не оглядываться на запретительные инструкции, написанные чиновниками, которым на все наплевать.

– Хорошо, я посмотрю. Но наши разработки пока не обещаю, – сказал Коренфельд, допивая чай.

7

Василий Филатов после звонка банкира Белецкого почувствовал вкусный проект заработать деньги. Белецкий редко подбрасывал интересные темы, но всегда, когда он приносил новые предложения, Филатов несколько дней был на подъеме. Филатов разбогател на сомнительных бандитских делах в девяностые, и хотя характер бизнеса полностью изменился, он в душе оставался авантюристом. «Да, я -авантюрист, – говорил он себе, рассматривая вопрос по очередному бизнес-проекту. – Но бизнес, особенно в нашей стране нельзя строить на формальном финансовом расчете. Всегда должен присутствовать порыв, дерзкий, ни с чем не согласованный рисковый шаг. Иначе удачи не будет! – убеждал он себя и принимал окончательное решение.

Филатов любил принимать гостей. К приезду Белецкого он распорядился поставить обеденный стол на террасе, перед прудом, что придавало встрече и светский шик, и загородное неспешное очарование. На стол поставили закуски и французский коньяк. Пить модное виски Филатов не научился. Коньяк любил и пил фужерами.

– Давно ты ко мне не приезжал, – укоризненно сказал Филатов, обнимая Белецкого.

Обнимались два разных и по возрасту (да и по всему остальному) человека. И каждый из них был рад встрече, которая сулила интересные перспективы.

– Люблю у тебя, Василий Алексеевич, бывать, – сказал Белецкий, с не скрываемым удовольствием оглядывая богато накрытый стол. – Ты всегда умеешь принимать гостей. Всегда предлагаешь что-то вкусное.

– И сегодня готов тебе предложить запеченной осетрины, – улыбаясь, сказал Филатов. – Но уверен, что ты ел только запеченную в духовке, а у меня повар сделает на углях. Обычно такое не делают.

Выпив по рюмке, перешли к разговору. Начали в текущих вопросов, которые уже были в работе.

– С покупкой пакета акций важно не опоздать. Я прошу тебя, – сказал Белецкий, еще раз делая акцент на необходимости правильно выдержать сроки, – сделать все так, как и договорились.

– Ильюша, я тебя когда-нибудь подводил! – сказал Филатов, в знак согласия поднимая свой коньячный фужер.

– Это особый случай. Здесь такие силы завязаны…

– Договорились, можешь не повторяться, – сказал Филатов, который не любил разговоры или даже ссылки на больших начальников. За прошедшие годы он понял им цену. Он понял, что все покупается и продается. А свою долю средств он в проект внес, и поэтому теперь ждал результат.

Как гостеприимный хозяин, Филатов не хотел торопить Белецкого с разговором о новом проекте. Они пили, закусывали, и Филатов ждал, как опытный старый охотник на номере ждет своего кабана.

– Я к тебе, собственно, по новому важному делу приехал.

– Говори, ты знаешь меня, я готов слушать.

– Есть один частный научный центр, который у нас просил деньги.

– А вы не дали! – с добродушной издевкой сказал Филатов.

– На подобные рискованные проекты банк деньги никогда не дает.

– Даже не сомневался.

– Мы можем финансировать венчурные проекты, но только на определенном этапе. А здесь банк интереса не разглядел. А вот я чувствую, что дело не просто может выгореть, а это крайне масштабный проект.

– Чем занимаются? – коротко, в самую точку ударил Филатов.

– Они ищут код, который позволит расшифровать содержание человеческой клетки. А это позволит выйти на настоящие способы лечения самых тяжелых заболеваний.

– Не совсем понимаю, – откровенно сказал Филатов.

Несмотря на возраст Филатов никогда не болел и медициной никогда не интересовался. В середине девяностых в перестрелке он получил ранение, которое оказалось не страшным. Поэтому от медицины он остался далек.

– Сейчас поясню на конкретных примерах. Эта лаборатория ищет биотехнологию роста спинного мозга. Когда они ее найдут, то смогут заставить разорванные части спинного мозга расти и снова соединиться. После чего сидящий в инвалидном кресле человек снова начнет ходить. И вот здесь и кроется вся суть вопроса, – сказал Белецкий, и у него светились глаза, что не осталось не замеченным Филатовым, который и сам уже все больше понимал свой интерес.

Филатов встал, посмотрел на гладь рукотворного озера, по которой мерно плавали вполне настоящие утки, и, засунув руки в карманы, спросил:

– А что представляет из себя сам этот центр? Он далеко расположен?

– Работают молодые ученые. Центр по размерам маленький, но весь забит дорогим оборудованием. Там есть микроскопы, которые себе государственные центры позволить не могут.

– И как им удалось это все оснастить? – все больше погружаясь в тему, с нескрываемой заинтересованностью, спрашивал Филатов.

Филатов не верил в большие государственные заводы и учреждения. Он верил в конкретных людей и небольшие эффективные коллективы. В этот, невидимый центр, он начинал верить.

– Не знаю, где они доставали раньше деньги, могу только догадываться. Но сейчас деньги у них заканчиваются. И сейчас самый удачный момент им с деньгами помочь.

– Сколько они хотят?

Получив ответ, Филатов довольно улыбнулся. Он готов был к перспективному разговору.

8

С утра Филатову позвонила Роза и предложила вечером встретиться. Она всегда звонила в той особой манере, в которой мужчинам звонят женщины, нуждающиеся в текущих деньгах. С Розой Филатова познакомили два года назад в одном из ночных клубов. Они сразу друг другу понравились: Роза почувствовала человека с деньгами, а Филатов понял, что кроме знания искусства любви, эта молодая женщина может выполнять деликатные поручения, не связанные с криминалом, но требующие достаточно сдержанного ума, которого так не хватает у красивых женщин.

Вечером, после службы в банке, опять заехал Белецкий. Обсуждали итоги покупки акций и предстоящую встречу Филатова с Белогоровым. Последний должен был позвонить Филатову, но делать это не торопился, что Филатова и беспокоило и раздражало. Он был уверен, что ученый бросится к нему и в роли просителя будет если не стоять на коленях, то с пеной у рта убеждать в исключительной ценности его изобретения. Однако время шло, на коленях никто не стоял, и новые деньги пока не текли, хотя известный запах их доносился. Филатову позвонили.

– Звонила Роза, она подтвердила, она будет у меня через два часа, – сказал Филатов. – Кстати, это очень хорошо, что ты мне сразу сообщил об этом ученом.

– Тянуть время не в моих правилах, и ты это хорошо знаешь.

– Мои люди посмотрели за этим ученым и их лабораторией.

– Нашли что-то интересное, чего мы не знаем? – сказал Белецкий

– Более, чем интересное. Оказалось, что моя молодая подруга Роза на него работает.

– Она сдала тебя? – удивился Белецкий. – приведи ее в чувство и перевербуй.

– Нет, она просто работает у него. И она даже не знает, что мы заинтересовались их лабораторией. Я же тебе говорю, что мои ребята за этим парнем понаблюдали, и посмотрели на всех и все, что там происходит. И потом на фото я увидел свою Розу. Кстати, она мне говорила, что работает в научной лаборатории, но, сам, понимаешь, я не придал этому значение. Кругом конторы что-то делают, и разобраться во все невозможно.

– Как видишь, я удачно помог тебе разобраться, – сказал Белецкий. – И как тут ни скажешь, что мир тесен. Бывают же совпадения.

– Не скрою, у меня есть серьезные планы на этот научный проект. Люблю подобные темы. Если не получится, то потери не велики, а если выгорит, то можно поработать с размахом!– радостно сказал Филатов. – Она скоро подъедет, мне надо прилечь отдохнуть. И будет лучше, если она тебя не увидит.

– Все понял, – сказал Белецкий и поставил фужер коньяка на стол. – И мне пора ехать, – сказал он, очередной раз демонстрируя свою способность разворачиваться на ходу.

9

После отъезда Белецкого Филатов прилег на кровать и немного поспал. И теперь на этой кровати лежала Роза. Она была очаровательна. Два года знакомства ее не испортили. Даже обнаженная красота не могла затмить прелесть ее ума. Она не просила деньги, как сходу и грубо просили другие женщины. Она умела ждать.

– Что бы ни было, а я соскучилась по тебе, сказал Роза, разглаживая стареющие волосы Филатова.

– Я этого не заметил. Кажется, ты у меня стала реже бывать. У тебя что-то случилось, сказал Филатов, глядя, как она встает и надевает халат, – или мне только кажется.

– Василий Алексеевич, мне нужны деньги.

– Вот это новость! Двойная новость! – весело ответил Филатов.

– Ты о чем!

– Ну, ты редко называешь меня по имени и отчеству, сказал Филатов с иронией. – и ты никогда не просишь деньги. Значит что-то стряслось. Раз начала такой масштабный заход, значит, произошло что-то серьезное. Давай выкладывай.

Видя, как она медлит и не может начать разговор, Филатов решил ее подбодрить еще одной порцией шутки.

– Ты влюбилась и решила выйти замуж. Расскажи об этом счастливчике.

– Мне, правда, нужны деньги, сказал Роза и после небольшой паузы добавила: – Большие деньги.

Роза села на диван, готовясь к трудному разговору. Филатова заинтриговало такое вступление в разговор о больших деньгах, поэтому он предпочел встать с кровати.

– Большие, это, по твоему мнению, сколько?

– Не знаю.

– Готов изложить тебе очень хорошее правило, сказал Филатов. – Если просишь деньги, то всегда должна знать, сколько просить. И второе, обязательно надо знать, куда пойдут эти деньги. И третье, говори открыто, собеседник чувствует фальшь и нерешительность. Кто в таком случае тебе даст деньги, сказал Филатов и с улыбкой добавил: – Кроме меня!

– Вообще, деньги нужны не мне. Я работаю у человека, который занимается фундаментальной наукой. Он хочет открыть ген роста человека, что позволит вылечить всех инвалидов колясочников. Их сотни тысяч. А во все мире их огромное количество. У них, как правило у всех, после аварии разорван спинной мозг. Хирургическим путем нервные волокна соединить нельзя. Мой шеф считает, что клетки можно принудительно заставить расти. И, ты знаешь, он почти сделал открытие.

«На сегодняшний день слишком много совпадений, – подумал Филатов, слушая ее слова о работе лаборатории. – Кому сказать, не поверят. Я жду звонка ее начальника с просьбой дать денег, а тут приходит Роза с этой же просьбой».

– Никогда не был силен в науках, но меня смущает слово почти. Что значит почти? И на каких условиях он хочет получить деньги? Я не благотворительный фонд, и он должен понимать…

– Хорошо-хорошо, поспешила успокоить Роза. – Лучше он сам все объяснит. Ты правильно все говоришь, что я должна знать ответы на ключевые вопросы, но это специальные знания, и я при всем желании просто не могу знать масштабы научных работ.

– Я хочу, чтобы вы встретились.

– Здесь есть один принципиальный вопрос, – сказал Филатов. – Он тебе поручил прийти ко мне или это твоя инициатива?

Для Филатова это был действительно важный вопрос. В том случае, если ей поручили встретиться с ним и переговорить. То о Филатове знают. На него нацелены, а этого он не любил, предпочитая оставаться в тени. Он сам находил нужных людей.

– Он тебя не знает, – сказала Роза. У нас было совещание, и я там многое услышала. У нас кончаются или закончились деньги.

– Зарплату платят?

– Да.

– Тогда не закончились. Деньги у вас еще есть.

– Василий, это очень важный проект. Я хочу, чтобы тым нам помог, – сказала Роза и решила дальше не продолжать про то, что и он, этот опытный человек на нем сполна заработает.

– Дай ему мой телефон. Пусть позвонит и приедет ко мне, сказал Филатов, всегда приглашавший гостей к себе.

– Но только никому об этом нашем разговоре не говори, – прощаясь предупредил Филатов.

Он был доволен итогом состоявшегося разговора. И самое главное, что он вышел на лабораторию помимо Белецкого, который бы не упустил случая получить свой кусок научного пирога. С Розой и ее начальником напрямую разговаривать будет легче.

10

      Белогоров несколько часов подряд, почти не отрываясь на чай, читал документы, которые дал Коренфельд. Его кабинет за стеклянной стеной был местом самых закрытых переговоров, тех разговоров, вести которые острожные люди предпочитают на улице или парковой зоне. Белогоров доверял Дыбову, его умению избавиться от прослушек, да и выходить каждый на улицу он хотел.

– Нашел что-то интересное? – спросил Дыбов, входя в кабинет шефа.

– Боюсь ошибиться, но мне кажется, они идут в правильном направлении. Они построили цепи нуклеотидов. Но они не создали последовательность, а создали пирамиды с меняющимся паролем. Никогда не думал, что государственная контора способна на подобный прорыв. Ты не поверишь, но я вторые сутки читаю их разработки и не могу оторваться. Нам в ближайшее время потребуется дополнительное оборудование, а у нас наше загнулось.

– Я тут встречался с одним знакомым банкиром, – сказал Дыбов. – его банк денег не даст. Но он обещал переговорить с частными инвесторами.

– Денег от них не будет. Мы ничего им не сможем дать в залог. А наши научные наработки никому не нужны.

– Но мы ведь с тобой должны прорваться, – уверенно сказал дыбов. – Всегда прорывались. Не можем же мы на научной теме споткнуться.

– На ней как раз и спотыкаются и не только небольшие ученые, как мы, и большие институты и конструкторские бюро.

В дверь постучалась Роза. Она вошла с торжественным видом человеку, которому если не все удалось, то многое получилось.

– Я не помешаю? – сказала она, прошла по кабинету и села на кресло.

– У тебя что-то важное, – съязвил Дыбов.

– Почему так думаешь?

– По тому размаху, с каким ты вошла в дверь, сразу видно, что у тебя есть интересные новости.

– Мне кажется, я нашла деньги, сказала Роза.

– Внимательно слушаем, – сказал Дыбов, стараясь вести разговор за шефа, который, по его мнению, еще не отошел от чтения важных документов.

– Вчера я встретилась с одним знакомым, – сказала Роза, пытаясь сказать именно так, чтобы придать разговору важный вид и не акцентировать внимание на ее взаимоотношениях с Филатовым. – Он занимается бизнесом. У него есть большие деньги, дача шикарная в престижном месте. В общем, весь упакован.

– А почему ты решила, что этот человек нам даст деньги, – сказал Дыбов именно то, что готова была от него услышать Роза.

Роза тогда ушла от Филатова окрыленная. Она хорошо понимала этого человека, чувствовала, что от него получится польза. И сейчас, придя к руководителям. Она мысленно проиграла все вопросы, которые ей могут задать, и когда эти вопросы появились она спокойно на них отвечала, стараясь выполнить одно из поучений Филатова: быть готовой ответить на вопросы, которые тебе зададут.

– Он рисковый человек, он, я это знаю, всегда любит давать деньги на различные сомнительные проекты.

– Спасибо, что назвала наш проект сомнительным, – опять съязвил Дыбов.

– Лад, перейдем к делу, – оборвал Белогоров. – ты говорила ему о проекте?

– Так, в общих чертах.

– Что именно, – поспешил сказать Дыбов.

– Что мы ведем научные разработки в области клетки. Хотим найти механизм роста. Это позволит лечить больных людей.

– Надеюсь, ничего лишнего ты не наговорила, – сказал Дыбов.

– А я ничего и не знаю, – отмахнулась Роза. – Я же хочу помочь общему делу. Хотя и не обязана этим заниматься.

– Мы вовсе не хотим тебя обидеть, роза, – примирительно сказал Белогоров. – Но нам важно изучить человека, с которым мы будем встречаться и взаимодействовать.

– Он твой любовник, ты с ним спишь? – сказал Дыбов, пытаясь повторно накалить обстановку. Он любил это делать, и сейчас не упустил случая воспользоваться пикантным вопросом.

– Я со многими сплю, – с вызовом, адресованным двум сидящим напротив нее мужчинам, сказала Роза.

– Неужели, вот это новость, – совсем неуместно в создавшейся обстановке съязвил Дыбов, а сам подумал: «Вот, стерва, совсем обнаглела. В открытую обо всем говорит!»

– Думаю, для присутствующих это новостью не является, – сказал Роза.

Намек ее был настолько прозрачен, что Белогоров готов был сорваться на Дыбова, который поднял эту неуместную тему здесь и в его присутствии. Дело в том, что Роза ложилась в постель и с Белогоровы, и с Дыбовым, но любовниками своими по разным причинам их не считала. И сейчас, когда возникла эта явно не пикантная тема, каждый из присутствующих мужчин ответ Розы понял по-своему.

– Ладно, Роза, вопрос важный, мы подумаем и в ближайшее время примем решение, – сказал Белогоров. – В любом случае, тебе большое спасибо. Ты сделала важное дело, ты ответственный и достойный человек нашей команды.

– Спасибо, Роза, – сказал Дыбов. Закрывая за ней дверь.

Когда закрылась дверь и Роза вышла в небольшой холл, она ловила себя на очень странной мысли, что последние слова Дыбова прозвучали для нее важнее и нежнее, чем целая тирада о долге и ответственности, произнесенная руководителем лаборатории. «Но почему так происходит, – спрашивала себя Роза, – почему слова человека, еще несколько минут назад всячески давившего на меня, сейчас прозвучали добре». И чем больше она спрашивала себя, тем больше появлялось вопросов.

– Что думаешь об этом Филатове?

– Думаю, мы ничего не потеряем, если познакомимся с человеком, который выразил готовность поддерживать науку, – с улыбкой сказал Белогоров. – Таких людей не много. Это, хочу заметить, весьма интересные господа.

– Он нам еще не обещал дать денег, – в ответ улыбнувшись, сказал Дыбов.

– Я заметил совершенно точно, что он выразил готовность поддержать. И я не утверждал ничего про деньги. Вполне возможно, он выразить эту поддержку на словах.

– Не хотелось бы.

– Чтобы этого не произошло, мы должны с тобой к этой встрече подготовиться.

– Может, прокрутить его, понаблюдать за ним, – сказал Дыбов. – Не исключено, что он из тех бандитов, кто не ушел далеко от старых дел и сегодня делает на этом свои основные деньги.

– Естественно, изучи его и сделай это быстрее, – сказал Белогоров. – нам важно не затягивать.

– А может, наоборот, лучше потянуть время и показать, что мы не очень торопимся, – сказал дыбов, стараясь получить от руководителя больше времени на проверку Филатова.

Белогоров прекрасно понимал. Чего хочет дыбов. Эта была известная тактика ведения переговоров, когда противоположной стороне важно показать картину своей не очень большой заинтересованности. Это тактика сбивания цены сейчас не играла а пользу руководителя лаборатории; она, эта тактика, показывала, что руководитель не умеет быстро принимать правильные решения. Это была тактика неуверенного человека, чего Белогоров решительно не терпел, поэтому торопил Дыбова.

– Ты все-таки думаешь, что этот Филатов даст денег, – растягивая слова по буквам, сказал Дыбов.

– Роза говорит, что это богатый и, главное, увлеченный, рисковый человек. Прижимистый и расчетливый нам деньги не даст. Сейчас я просто уверен, что деньги он сделал в девяностые на лихих делах. Такие люди никогда не успокоятся. Я этих людей знаю.

– Мы все дальше втягиваемся в серьезную игру.

– В этой связи нам надо серьезно подумать о мерах безопасности, – сказал Белогоров. – О том, что мне передал материалы человек из научного института никто не должен знать. Такой темы не должно быть. Позови ко мне Давида, я с ним переговорю.

11

– Привет, Давид! У меня к тебе есть разговор, присаживайся, – сказал Белогоров и рукой показал удобное место. – Хотел тебя поблагодарить за организацию встречи с Яковом Михайловичем.

– Я рад, что он смог нам помочь, – сказал Давид то, что меньше всего хотел услышать Белогоров. Он вызвал Давида как раз для того, чтобы создать видимость, что с Коренфельдом состоялась банальная встреча, которая ни чем не кончилась и продолжения ее не будет. В этой ситуации важно было сохранить человека, который передал важную информацию. И лучшим способом было придумать простой и легко забываемый ход, мол, спасибо, ничего не получилось, но и за это большое спасибо.