Целитель. Долгий путь

Пролог

Дождь… В этом проклятом краю никогда не бывает, ни нормальной зимы, ни весны, какой она приходит во всём остальном мире. Здесь просто прекращается дождь и начинает палить солнце, это означает лето, а к зиме небо вновь станет чёрным и наполнится бесконечным количеством воды.

Горал поморщился и отошёл от окна. Всё-таки несмотря на всю мощь магии, годы медленно отвоёвывают его тело. Вот уже и на погоду начали ныть суставы, особенно в период зимних дождей, когда кажется, что стены замка промокают насквозь. Пусть это только иллюзии, чары могут защитить камень не то что от дождя, а от самих падающих звёзд, что врезаются в землю, оставляя за собой пышущую жаром борозду. Костям, правда, от этого факта не легче: сырость заставляет терять покой и делает его раздражительным.

Горал уселся у камина, огонь в котором, по зимнему времени, поддерживали круглые сутки, и блаженно вытянул ноги, даже зажмурившись от удовольствия. Но жар от огня и удобное кресло не поглотили его настолько, чтобы не услышать, как с тихим шорохом отворилась дверь.

– Говори, – велел Тёмный.

– Их не нашли, господин, – пролепетал помощник. – Наши люди в Китсби и Морхейме ждали всю осень и большую часть зимы…

Убийц Дейта так и не удалось поймать. То ли они сгинули в горах, то ли затаились так, что даже тысяча бездушных не смогла их найти. За годы противостояния коллегии Горал приобрёл привычку в случае неизвестности, предполагать  худший вариант. Худшим было то, что эти черви могли не только остаться в живых, но и продолжить пакостить. Он бы в жизни не поверил, что украсть дракона и с его помощью уничтожить владыку-некроманта можно без тщательно продуманного плана. Следовательно, либо убийцы работали на Коллегию, либо… это одному из пятерых нравилось меньше всего – появилась третья сила, с которой придётся считаться и разбираться. Учитывая обстановку в Элвелане, подобный вариант становится совсем нежелательным.

– А что с предгорьями Кьюста?

– Их перекрыли наёмники, господин. К каждому отряду прикреплён адепт, но результатов пока нет.

– Идиоты. Сухопутную границу проверили?

–Никто, подходящий по описанию, не проходил.

– А горы?

– Патрули постоянно прочёсывают возможные маршруты, но пока безрезультатно. Падение дракона, очевидно, произошло на пути миграции троллей…

Помощник неожиданно прервал объяснение и захрипел, а Горал ухмыльнулся, чувствуя, как натянулась и затрепетала тонкая ниточка, связывающая его с этим субтильным, но пронырливым человечком.

– Ты думаешь, мне нужны твои предположения?

– Не-е-ет… – просипел помощник. – Про…стите, господин…

– Пошёл вон, – приказал Тёмный, но с удивлением отметил, что дверь не хлопнула. Он даже привстал с кресла, чтобы убедиться, что ему не показалось.

Помощник никуда не ушёл. Он стоял, держась за горло, тяжело дышал и со страхом смотрел на хозяина.

– Ты оглох? – любезно уточнил Тёмный.

Слуга побледнел, он слишком хорошо знал, что означает подобный тон, но всё равно остался стоять на месте.

– Есть ещё одна новость, господин.

– Меня не… хотя, ладно. Что там?

В конце концов, если новость окончательно испортит настроение, появится повод придушить этого наглеца по-настоящему.

– Наши шпионы в Коллегии передали донесение…

– Так, не тяни! С тебя надо шкуру содрать, чтобы ты перестал мямлить? Что они там узнали?

– Архимаг… он ищет Кодекс…

Горал только чудом сдержался, чтобы не охнуть. Нет, он, конечно, понимал, что среди всех этих идиотов, есть совершенно безмозглые типы, но, чтобы сам архимаг… Хотя чему удивляться? Он прекрасно помнил, как поступил нынешний глава Коллегии триста лет назад. Конечно, ему не давал покоя тот факт, что он, при всех своих регалиях, богатстве и власти, всё же остался в дураках. Тёмные успели укрыть свою главную ценность так, что ни один ублюдочный недоучка не смог бы найти, а даже если бы и догадался где искать, то уж точно не смог бы достать.

– Это не новость, – как можно более буднично произнёс Тёмный. – Что Архимагу может быть известно?

– Наши люди сообщают, что он сумел вычислить не только место, но и как до него добраться, но…

– Что ещё?

– Они упустили тех, кому поручили выполнение этого задания…

– Как такое могло произойти?!

– Архимаг хорошо запутал следы. Когда они поняли, что пошли не за теми, было уже поздно…

Горал почувствовал, как мир начинает застилать багровая пелена, а ярость уже не просто клокочет в груди, а готова выжечь всё вокруг, превратив реальность в сгусток холодной тьмы. Но он был бы плохим владыкой, если бы не умел контролировать эмоции, поэтому он сначала глубоко вдохнул, а после, спокойно спросил:

– Остальные знают?

– Каждому прилетела птица.

Значит, сложных переговоров с братьями не избежать.

– Что уже сделано по этому делу?

– Предупреждены все наши люди в Морхейме, разослали сообщения всё адептам Къюста. Они будут настороже…

– Хорошо. А что с тем… ну, который притащился сюда перед самой зимой? Он ещё жив?

– Да, господин. Как вы и приказали, мы поручили его допросы самому лучшему палачу.

– Хоть это можете, – проворчал Горал. – Проводи меня к нему.

– Сейчас? – охнул слуга.

– Ты что, оглох?!

– Нет, повелитель. Следуйте за мной.

Человечек засеменил к двери, а Горал, морщась, двинулся следом.

Червяк, которого Тёмному захотелось увидеть, притащился в замок, крича о верности и вечном преклонении перед силой владык. Большую часть осени он провёл в Серебряных горах, пытаясь обнаружить следы убийц Дейта, но ничего не смог найти и решил, что восторженные вопли его спасут. Больше лизоблюдов Горал ненавидел только неудачников, а в этом соединилось и то и другое, так что было приказано не просто его убить, а поручить самому лучшему палачу вытащить из него всё, что только можно вытащить из человека, включая воспоминания из детства и все жилы в организме, но делать это настолько медленно, насколько возможно. Было это почти три луны назад.

Когда Горал появился в подвале и велел привести Червяка, палач не стал задавать лишних вопросов, лишь поклонился и знаком велел подмастерьям притащить пленника. Спустя несколько минут подмастерья принесли и закрепили на щите, похоже, бесчувственное тело. Горал с удовлетворением отметил, что членовредительством заплечных дел мастер не занимался. Всё сделано аккуратно, руки-ноги на месте, разве что кожу попортили…

– Он не сошёл с ума?

– Нет, господин, – почтительно ответил палач. – Я помнил ваш приказ…

– Это хорошо. Как быстро сможете привести его в чувство?

– Он уже очнулся, господин.

Пленник, действительно, вяло дёргался, залитое иссохшей кровью лицо искажено, пальцы дрожат. Но любоваться на мучения Горал не стал, он шагнул к щиту и спросил:

– Ты узнаёшь меня?

– Госпо…

Сил у привязанного не хватило, он снова уронил голову и задёргался. Разговор грозил слишком быстро завершиться, что Горала не устраивало.

– Снимите его, – приказал Тёмный. И уложите хоть на стол, что ли…

Подмастерья снова кинулись выполнять приказ. Когда тело было уложено на обитый железом стол, Горал снова приблизился к нему.

– Ты ведь  сознаёшь, что тебе нет прощения за гибель владыки Дейта?

– А… оспоин…

– Но ты можешь смягчить свою участь. Хочешь ли ты этого?

На этот раз пленник просто кивнул.

– Хорошо. Я слышал, один из убийц владыки был тебе знаком…

– Не оин… Я… помю… их…все…

– Ну, раз у тебя такая хорошая память, то приказ, который я тебе дам, ты должен запомнить.

Снова едва заметный кивок.

– Проследи, чтобы его помыли, накормили и привели в порядок, – приказал Горал помощнику. – Да, и переселите его из этой вонючей камеры в нормальную комнату, а то с вас, идиотов, станется держать его в подвале, даже после моего прямого приказа.

Помощник поклонился и приказал подмастерьям тащить пленника за ним, но Горал уже потерял интерес к этому, в его голове, словно зазвенел колокольчик, давая понять, что братья срочно желают его присутствия. Выругавшись про себя, он порывисто вышел из пыточной и двинулся в ту часть замка, где располагался зал для собраний. Братья, конечно же, будут паниковать, а когда они паникуют, то хоть кто-то должен сохранять холодный разум.

Все трое уже были на месте, когда Горал появился.

– Наконец-то! – прорычал Туве, высоченный, заросший бородой до самых глаз, будто бродяга-кочевник. – Ты получил сообщение?

– Смотря о чём, – откликнулся Горал.

– О том, что скоро архимаг Коллегии будетперед сном с удовольствием перечитывать Кодекс, – едко ответил Ёргун, худой, изжелта бледный, почти облысевший, лишь редкие пегие пряди спадают на плечи.

Горал никак не выказал недовольства таким резким началом разговора. Он, не спеша, подошёл к столику, налил в тонкий, почти невесомый бокал вина и сделал глоток, наслаждаясь терпким, слегка пряным ароматом ягод. Туве при этом заворчал как голодный пёс, Ёргун раздражённо засопел, только Фол остался спокоен: он уже успел привыкнуть к манере брата неспешно вести беседу.

– Так, что вас беспокоит? – спросил, наконец, Горал, любуясь едва заметным узором на стенке бокала.

– Ты оглох?! – тон у бородатого брата окончательно растерял дружелюбие. – Архимаг Ищет Кодекс.

– Неужели, успешно.

– Мы этого не знаем, – наконец включился в разговор Фол. – Шпионы потеряли след где-то у Хаммарслага.

– А сами мы знаем, где Кодекс?

– Ты издеваешься?

Ёргун злобно прищурился.

– Почему же… Просто уточняю.

– Хранением Когдекса занимался Дейт…

Дейт…

Горал едва заметно морщился. Такое ощущение, что его смерть перечеркнула всё, над чем они так долго трудились. Сначала пропадает с таким трудом созданная формула порталов, затем идея управления драконами, перестаёт быть тайной, а теперь и тайна хранения Кодекса… Всё было завязано на Дейта, первого, среди равных, который всё строил из себя мальчишку и никак не мог наиграться в войну.

– Значит, мы сами не знаем? – переспросил он.

– Есть несколько наиболее вероятных мест… – протянул Фол.

– А что, если нас провоцируют? – перебил его Ёргун.

– Поясни.

– Что, если архимаг хочет заставить нас начать искать Кодекс, чтобы мы сами указали местоположение?

– Он не настолько умён…

– Так же, как для того, чтобы украсть чертежи порталов?

Этот удар Горал выдержал безо всякого труда, он ждал подобного выпада, поэтому лишь усмехнулся и произнёс:

– Конечно же, не стоит недооценивать Коллегию, к сожалению, там сидят не одни идиоты, но и превращать архимага в гения шпионажа тоже не следовало бы. Думаю, чем проще мы будем действовать, тем будет лучше. Существует не более десятка мест, подходящих для хранения Кодекса, значит, стоит проверить их все, просто не поднимать шума. Пусть этим занимаются одиночки или небольшие группы. Мы точно знаем, что искать нужно не в Карликовых горах и не в Шагате. Значит, остаются Кьюст и Элвелан, а там уже полно наших шпионов и наёмников.

– Почему, вообще, о местонахождении Кодекса знает только один из нас? – рыкнул Туве.

– Как раз чтобы избежать подобных ситуаций, дорогой брат. Если бы мы все знали о его местонахождении, и вдруг стало известно, что архимаг послал людей, что бы сделал ты?

– Защищал бы его всеми доступными силами, стянул бы все армии к тому месту…

– И сам бы указал местонахождение нашего самого ценного документа, остальное стало бы лишь делом техники и времени.

– Значит…

– Значит, мы верно поступили, когда придумали не держать кодекс на одном месте, а хранителя переизбирать жребием. Никто ничего не может предсказать. Даже магия бессильна перед случайностью.

– Кстати, о магии, – вклинился Фол. – Зачем рассылать людей, если каждое хранилище снабжено сигнальным кристаллом? Просто нужно всем вместе…

– Сгореть в Круге? – перебил его Ёргун.

– Ты преувеличиваешь.

– Скорее ты преуменьшаешь. Сколько адептов мы уже потеряли потому, что не можем выровнять поток энергии в Круге?

– Около трёх сотен, – помедлив, ответил Фол.

– Три сотни человек! Это, не считая их цепных душ!

– А что ты предлагаешь? – повернулся к брату Горал.

– Нужно остановить ход энергии и перезапустить процесс, уже распределив поток на четверых.

– И обречь на смерть десять – пятнадцать тысяч кровососов и почти сто тысяч бездушных?

– Если этого не сделать, то рано или поздно погибнут все.

– А если сделать, мы проиграем войну, и армия коллегии пройдёт к этому самому замку, по трупам нашей армии, которую мы же сами уничтожим.

– Я говорю не о ваших войнушках, а о жизни…

– Мы все говорим о жизни, и главное сейчас то, что мы ослаблены, но не можем себе позволить стать ещё слабее.

– Я согласен с Горалом, – покачал головой Фол. – Если потеряем армии, потеряем всё.

– Я тоже так думаю, – прогудел Туве.

– Идиоты!

Ёргун злобно окинул взглядом братьев, резко развернулся и вышел из зала. Никто его не остановил.

– Значит, решено, – хлопнув по колену, произнёс Фол. – Рассылаем людей по хранилищам Кодекса.

– Я уже начал готовить группу, – откликнулся Горал. – Через седмицу, думаю, всё будет готово.

– Есть ещё один вопрос.

Фол и Горал повернулись к Туве и тот продолжил:

– Что мы будем делать, когда маги полезут из порталов, прямо в центре наших земель?

– Если…

– Не если именно «когда».

– Оставь это мне, – ответил Горал.

Бородач скривился, но кивнул.

Вот и хорошо. В этот раз, кажется, бури удалось избежать, правда предстоит ещё разговор с Ёргуном, но в том, что сможет переубедить брата, Горал не сомневался.

 ***

– Значит, остаёшься?

– Остаюсь, – подтвердил Скъельд. – Что мне в большом мире ловить? Опять в стражу наниматься? А здесь, с Силви, я буду счастлив.

– А леди Эидис?

– С ней уже поговорил. Она освободила меня от клятвы.

Да уж… Погиб, как говорится, казак, для всего казачьего рыцарства… Хотя, что это я? Нашёл человек своё место в мире, даже можно сказать, тихую гавань. Это здорово, а вдвойне здорово потому, что время сейчас такое – всё встало с ног на голову…

Пятый месяц мы живём в посёлке хульдр, затерянном среди Серебрянных гор, и уже больше полугода, как я оказался в этом мире. В один далеко не прекрасный миг, я, Алексей Пирогов, обнаружил себя посреди какого-то капища, в окружении трупов, один из которых оказался магом, а остальные погибшими творениями местных некромантов. Из-за бумаги, которую я забрал у волшебника, уже больше полугода, меня все называют «господин Алек», принимая за мага. Почти все земные вещи либо сломались, либо потерялись во время скитаний, ибо сначала я умудрился влезть в нехорошую историю с ведьмой, а потом как-то закрутило…

У меня остался только почти разрядившийся за это время смартфон, батарея-пауэрбанк да три колоды метафорических карт, для проведения психотерапии. И как-то так оказалось, что профессия психолога сослужила мне хорошую службу не только на Земле, но и в этом странном, средневековом королевстве Элвелан. Я не смог добраться до Коллегии магов, где, как надеялся, мне смогли бы помочь, но зато обрёл друзей… Правда, и врагов нажил, да ещё оказался посреди натуральной войны, с применением драконов, шпионов и совсем уж бесчеловечных приёмов, вроде похищения душ. Кое-как мы сумели убежать от всего этого ужаса, едва не погибли в горах, но, на своё счастье вышли к этой долине.

Надо сказать, что эти пять месяцев не прошли зря. Догадки относительно карт нужно было проверить, и вот у меня появилась такая возможность. Долгими зимними вечерами я ставил опыты в качестве подопытных, привлекая спутников. Попробовал методику и на хульдрах, но они после пары сессий, попросили не втягивать их в магические игры. Так что, отдувались в основном Йорг с сыном, да Скъельд. Сверр и Хельги во всём этом не участвовали, ибо дневали и ночевали в кузне. Как оказалось, хульдры тоже пашут землю и дрова рубят, так что инструмент им ой как нужен. Правда, непонятно, откуда они железо берут, но это уже их забота.

Сегодня получили результат работы со Скъельдом – он решил остаться в долине. Правда, это и так было ясно, когда он вдруг начал много гулять и вечерами уходить в общий дом, слушать песни и разговаривать с местными. Его, кстати, можно понять: Силви – настоящая красавица. Так что, с одной стороны, человек обрёл счастье, а с другой, наш отряд осиротел на одного воина, коих и так было невеликое число.

– Может, и нам остаться? – спросил я бывшего сотника, когда радостный Скъельд убежал к своей ненаглядной. – А что? Женщины здесь прекрасные, мало того, что домовитые, так ещё и богатые.

– Вон оно, моё богатство, –  Йорг кивнул на висящий на стене меч. – Он и стоит, как стадо коров, и дурацких вопросов не задаёт.

– Это ты о чём?

– О том, как госпожа Эидис будет Илте глаза выцарапывать. Вот посмеюсь.

Я даже поперхнулся. Илтой звали хульдру, следившую за домом, который мы заняли. Надо ли говорить, что ни статями, ни красотой природа девушку не обделила, и будь она человеком, чего уж там, я бы не сдержался, тем более что она от меня не шарахалась, скорее даже наоборот. Но с близостью здесь не всё так просто. Это у людей секс ничего не значит, ну, по крайней мере, многие так считают. Я же могу привести, как минимум три десятка случаев, когда человек после секса ощущает партнёра, как часть себя и любое его действие воспринимает, как своё собственное. Обычно это называется «мы словно одно целое», но счастья такая близость приносит мало. Чаще ссоры и непонимание, почему любимый человек так больно ранит. Так вот, в случае с хульдрами этот принцип усиливается раз в сто, то есть сказать «прощай» не получится, а если сбежишь, ранения из душевных быстро станут вполне материальными. Всё просто:  либо женись, либо мимо проходи, баловства тут не терпят. Мне такой сценарий не подходит категорически. Я настроен уйти отсюда, как только станут проходимыми горные тропы, а вот Скъельду понравилось. Каждый делает свой выбор. А вот чего он дочку лорда приплёл сюда?

– А при чём тут леди Эидис?

– При том что я удивляюсь, как она ещё нашу хозяюшку не прирезала. Хотя она любую женщину, появившуюся рядом с тобой, убить готова.

– Ты мухоморов объелся? С чего ей так себя вести?

– Может, нужно ответить взаимностью на её чувства? Она не хульдра, голову тебе не оторвёт в случае чего.

– Ты бы полегче. Всё-таки не про девку деревенскую говорим.

– Хоть крестьянка, хоть дворянка, всё одно – не железная она, – покачал головой Йорг. – А ты её сколько раз спасал?

– Я и тебя спасал, но что-то ты на мне жениться не торопишься.

Йорг только досадливо сплюнул и сделал вид, что на потолке внезапно появилось что-то интересное.

Приехали. Умудрился с боевым товарищем на пустом месте поцапаться. Хорош психолог, и вообще… Что это я себя вести начал как подросток? Можно сколько угодно дураком прикидываться, но я прекрасно знаю, как относится ко мне дочь покойного лорда Эгиля. Выходит, смерть старшины Снорра ничего не изменила, только треугольник разрушился, осталась одна только ниточка между нами…

– Выходит, не прошло у неё ничего…

– Чурбан ты, хоть и маг. В таких условиях, чувства как иголки острыми становятся.

Неплохая метафора, мне сейчас только амурных дел не хватает, для полного счастья. Придётся прояснять, а то, если не договоришься, может статься, что от любви до ненависти один шаг останется, а мне этого ещё меньше хочется.

– Поговорю с ней. Доволен?

– О чём?

– О чувствах. О том, что девушки часто делают из спасителей рыцарей, но всё это только в их фантазиях… Она поймёт.

– Поймёт. Ты только шлем надень.

– Зачем ещё?

– Чтобы, когда в тебя полетит всё, что есть под рукой, светлая магическая голова не пострадала.

– Да, что опять не так-то?!

– Да, то и не так… Она тебе о чувствах, а ты ей о магии своей… Поменьше со своими картинками сиди, может, и с людьми снова разговаривать начнёшь.

Ну вот, опять не так. Не мог с картами ничего дельного сотворить – плохо было, теперь могу, опять им не так…

А с картинками я действительно неплохо освоился за зиму. Наконец-то стало более или менее понятно, почему лица разговаривают, непонятные кляксы превращаются в двери, а из картинок с ситуациями появляются реальные объекты. Даже с местными шаманами пришлось проконсультироваться. А что тут такого? Я шаманизм уважаю, хоть и не изучал его глубоко никогда. Это ведь не просто грибов обожраться, и с бубном вокруг костра скакать, а ещё и тонко чувствовать малейшие изменения в окружающем мире. Шаман, он и на Земле, для племени был, и врачом, и метеоцентром, и аналитиком… Пусть примитивным, но достаточно эффективным, для тех мест, где племя обитало. А местные… Не знаю как, но магию они чуют. Мол, разлита магия повсюду, только успевай черпать, если умеешь, конечно, да ещё и места есть, откуда эта самая магия проистекает в мир, что-то вроде земных «мест силы», там каждый человек может почувствовать первозданную мощь магической стихии. Так вот, ко всем этим потокам и местам, мои картинки никакого отношения не имели. Все эффекты образуются только от меня самого, или от того, кто находится рядом, или от нас обоих. То есть, моя «магия», в отличие от местной, конечна. Такой вот облом… Психология, даже в этом мире, так и не стала волшебством…

Расстроился ли я от такого открытия? Нисколько. Во-первых, не всё упирается в шаровые молнии и рукотворные бури, а во-вторых, для моих собственных нужд хватит и того, что есть. Правда, несколько раз я увлекался, что приводило к потерям сознания, довольно продолжительным, надо сказать. В итоге после очередного трёхдневного обморока Йорг пригрозил, что если я ещё раз доведу себя до такого состояния, то, вместо того, чтобы укрывать меня одеялом и подсовывать плошки для отправления естественных нужд, меня просто выкинут в коровник, глядишь, запах навоза поспособствует пробуждению. Пришлось стать осторожнее.

Нет, конечно, если бы удалось «подключиться» к местному магическому полю, было бы здорово, я ведь до сих пор помню, как древняя старуха чуть не раскатала меня в блин, да и метание брёвен и громадных глыб некромантом впечатляет, но это всё, похоже, для избранных. Местные маги, наверное, тренируются с детства, только для того, чтобы зачастую убивать друг друга всё более изощрёнными способами. По крайней мере то, что я видел доселе, только к смертоубийствам и относилось. У меня же специализация другая – психика. И, как выяснилось, все мои умения и «волшебные» эффекты завязаны исключительно на активности мозга, а не на ауре или внутренней энергетике. Может, если бы встретился хороший учитель, я бы смог что-то там наколдовать, но пока остаются только проверенные техники…

Возвращаясь к картинкам, мне удалось наконец-то, относительно безопасно, и, главное, контролируемо, войти в карту-портал и выйти из неё. Оказалось, что нужно просто сосредоточиться на эмоциях, которые карта вызывает, и мысленно сдвинуть точку из центра груди внутрь изображения. Мир сразу начинает сначала расплываться, терять краски, а потом отображаться таким, каким бы тебе хотелось его увидеть в этот момент. Правда, о настоящем путешествии не может быть и речи – стоит только переключиться на другие эмоции, как всю окружающее пространство рассыпается мелкой пылью. Я снова обнаруживал себя в занесённом снегом домике, на краю горной долины. Как я понял то, что мы с госпожой Эидис так долго смогли отсутствовать в реальном мире, не только, и не столько благодаря моим выдающимся способностям, сколько потому, что одна голова – хорошо, а две – это в два раза больше психической энергии. И, да. Я действительно, на время пребывания в «порталах» исчезал, никакого самовнушения или субъективизма, Йорг специально проверял то место, где я только что находился. Даже тени не оставалось. То же самое и с лицами: они в точности могли рассказать самые сокровенные тайны того, кто вытащил карту, но замолкали, как только эмоции «выравнивались», а ситуации мы вообще тестировали, доставая из них реальные предметы, правда, очень маленькие, вроде пуговицы или крохотного камешка, но не призрачные. Вот уж обрадовались бы ребята, которые изо всех щелей на Земле кричат: «Мысли материальны». Правда, пока непонятно, что с этим делать. Врагов пуговицами, что ли, закидывать?

Но, несмотря на успехи, в «повторном» освоении карт, нужно признать правоту бывшего сотника. С людьми я общался крайне мало, в том числе и с дочерью лорда. Она заходила несколько раз к нам, справляясь о том, как живётся и всем ли нас обеспечивают, но дальше дежурных разговоров и обмена любезностями не дошло.

Если честно, чем вести пустопорожние беседы, мне интереснее было возиться с картинками или сидеть с закрытыми глазами, мыслено расширившись до размеров Вселенной, погрузив мозг в состояние, где разница между воображением и явью стирается. Исцелял израненную за два месяца скитаний, душу и собирал её застрявшие в событиях осколки: вот кровососы жрут оленя… вот чекан врубается в шею бездушного… вот старшина Снор падает с ножом в горле… Можно верить в это, можно не верить, но такая процедура ещё на Земле, помогала многим моим клиентам «стирать» мучившие их воспоминания и травмы, а здесь оказалась просто жизненно необходимой. Йорг говорил, что в такие моменты, моя кожа начинает едва заметно светиться.

Что-то разболтался я… Похоже, готов делать всё что угодно, лишь бы с леди не встречаться. Ладно, рано или поздно, всё-таки придётся объясниться. Почему бы не сейчас?

Ещё раз покосился на развалившегося у стены бывшего сотника, подхватил с вбитого в стену деревянного костыля меховую куртку с шапкой и двинулся на выход. Сапоги мы по зимнему времени даже в доме не снимаем.

Холодно на улице, снег, ветер сразу под куртку забрался. Такое ощущение, что не весна, а самый разгар зимы. Хорошо, что рукавицы натянул заранее, а то на ледяном ветру их надевать – удовольствие ниже среднего, – пригнул голову, зашагал к дому, где наши дамы квартируют. Здесь с этим строго: мужчины в мужских домах, женщины в женских, никакого смешения. Захотели интима – будьте добры жениться, отдельное жилище себе построить да жить, как положено предками, да и то, как семья разрастётся или прислуга появится, дом сразу делят. Правда, это больше у людей, хульдры без прислуги обходятся. Голову наклонил, чтобы снег по лицу не хлестал и двинулся вдоль по единственной улице посёлка. Тут недалеко, буквально через пару домов, но пока шёл, чуть в снеговика не превратился.

***

Госпожа Эидис была дома. Сидела в углу, у масляного светильника и что-то шила. Здесь рукоделие – повальное женское хобби, независимо от сословия и расы. Фритта, за которой прочно закрепилась должность служанки, тоже обнаружилась тут. Вот странно, я-то думал, они с Льётом где-то гуляют.

– Добрый вечер, госпожа. Здравствуй, Фритта.

– Господин Алек, – откладывая шитьё в сторону, поприветствовала меня дочь лорда. – Что вас привело к нам?

– Хотел побеседовать с вами.

Госпожа Эидис кивком указала Фритте на дверь, и та, поклонившись, начала собираться, но сначала поставила на стол кувшин с подогретым мёдом.

– Присаживайтесь, господин маг, – предложила Эидис. – О чём вы хотели поговорить?

– Госпожа, вы ведь знаете, о том, что Скъельд решил остаться здесь?

– Он приходил ко мне вчера. Не вижу этому препятствий.

– Согласен. Каждый выбирает сам, но мы всё же собираемся уйти отсюда, как только откроются перевалы. Хотел спросить. Пойдёте ли вы с нами или останетесь здесь?

Хлопнула дверь, Фритта вышла из комнаты, Эидис проводила служанку взглядом и задумалась.

– Это непростой вопрос, господин Алек, – ответила она помолчав.

– Я думаю, здесь вам будет безопаснее…

– Вы правы, но… Разве я могу остаться в стороне, когда моя земля захвачена врагами. Слишком много моих людей сгинуло в пламени дракона.

– Это не ваша вина, миледи…

– Как и не ваша. За нас решили Пятеро.

Ох, не с того мы начали разговор… Я ведь до сих пор спрашиваю себя, правильно ли мы поступили, спалив загон для создания бездушных. И каждый раз, когда я об этом вспоминаю, вздрагиваю от того, как тихо горел огромный сарай, в который загнали три сотни человек. Ни единого выкрика, только гул пламени, да треск горящих брёвен, словно все пленники уже были мертвы. И нечеловеческая сила Дейта, поглотившего триста душ…

– Значит, не останетесь?

Она отрицательно покачала головой.

– У меня ещё больше причин идти в Коллегию, чем у вас. Там армии, магия, магические существа, способные опрокинуть Тёмных. Отец рассказывал мне и… я читала в книгах.

Кстати, о чтении. Как-то я совсем позабыл о книгах, не до того было, а ведь если бы я мог сам прочитать донесение ведьмы или письмена на ноге у птицы-бегуна, возможно, всё пошло бы совсем иначе. Как только объяснить то, что маг не умеет читать?

– Госпожа, мне неудобно вас просить…

– О чём же? Я думала, после того, что мы пережили, уже ничего неудобного между нами быть не может.

«Это тебе у Йорга лучше спросить. Он бы много чего рассказал…», – подумал я, а вслух произнёс:

– Я воспитывался вдали от Элвелана, госпожа, и если говорить на языке королевства меня научили, то с учителями письма и чтения в тех краях были сложности…

– Вы хотите, чтобы я помогла вам научиться читать и писать? – удивилась Эидис. – Как же вы научились магии?

–Книги написаны на мёртвых языках, госпожа. Тот, кто меня учил, тоже умел читать только их…

Ну, да… Ложь, конечно, не то что шита белыми нитками, а скорее скреплена степлером и скотчем вкривь-вкось. Остаётся только уповать на то, что госпожа Эидис не разбирается в мёртвых языках, а также на собственную репутацию честного человека.

– Чтение открывает те двери, что закрыты безграмотному практику. Я могу просить вашей помощи.

– Конечно!

Она даже порозовела от радости.

– Благодарю вас.

– Только вот, книг у нас…

– О! Пусть это вас не беспокоит, достаточно объяснить мне принципы чтения и правила письма. Постараюсь не сильно обременять вас.

– Не беспокойтесь, господин Алек. Вы сделали для нашей семьи больше, чем целая Коллегия.

– Спасибо за добрые слова, госпожа. Когда мы сможем приступить?

– Достаньте где-нибудь бересты. Бумаги и чернил здесь мы не найдём, но хотя бы углём по бересте будете тренироваться писать.

– Достану.

– Хорошо. Чем я ещё могу вам помочь?

– Благодарю, госпожа, мне уже пора.

Откланялся, напялил быстро одежду и вышел. Только на улице сообразил, что так и не прояснил ничего. Склероз, что ли, начинается? Ладно, в другой раз…

***

И как я мог раньше забыть про обучение чтению? Ведь планировал же разобраться во всех этих закорючках, а вместо этого засел за эксперименты с картами… Взялся бы ещё осенью, глядишь, уже бы что-то мог худо-бедно читать, и хоть имя своё накарябать. Ничего, наверстаю.

Бересту я, наверное, собрал всю, какую можно было— ободрал найденные поленья, но кора с них подходила плохо – слишком грубая и пересохшая. Пришлось тащиться в лес на тяжеленных лыжах, на заготовку сырья, не одному, само собой. Несмотря на то что в долине целых два посёлка, дворов по десять в каждом, волки сюда тоже заходят, очень даже часто, тем более зимой. Так что, взял с собой Льёта с луком. Волков мы не встретили, зато парень настрелял рябчиков.

Когда Йорг узнал, что я с госпожой Эидис, теперь буду изучать грамоту, посмотрел на меня, как на полоумного. Ну да, отправлялся за одним, а вернулся совсем с другим. Ну и ладно, мне учёба важнее его рассуждений, кстати, и дочка лорда, если я буду рядом, чаще, может быть, перестанет волком смотреть на ту же Илту.

Занятия мы начали сразу после того, как я раздобыл всё необходимое, но учиться письму с помощью бересты и угля – это… У меня было полное впечатление, что я стал кочегаром. Или шахтёром. В общем, перефразируя дедушку всех октябрят: «Грамотность в белых перчатках не делается». Правда, госпожа Эидис оказалась прекрасной учительницей. Те самые знаки, что я видел на капище, и магических печатях, что-то вроде местных рун, только в отличие от скандинавских, коих было… даже не помню сколько, но немного, этих, целая сотня, да ещё сочетания по два-три знака, дают разное значение… Впору не с рунами сравнивать, а с китайскими иероглифами, которые ни один человек полностью выучить не сможет за всю жизнь. Но я старался, зубрил знаки, которые дочь лорда начертила мне на широкой доске, измарал и отскоблил целую гору бересты, и угля только за пару недель перевёл столько, что на пару мангалов шашлыка точно бы хватило. Но прогресс налицо – десяток –полтора сочетаний, уже могу записать, правда, очень простых, но и от этого радостно.

– Вы точно никогда не учили письменность, господин маг? – лукаво спросила Эидис, в конце очередного урока. – Слишком уж быстро вы учитесь. Скоро мне нечего будет вам рассказать.

– Привычка, госпожа, – улыбнулся я. – Когда привыкаешь много учиться, любое знание даётся легче.

Сегодня мы записывали знак «день» и все его производные. Хм… Ну, то есть те, что дочь лорда знала. И это занятие только начало. Сейчас соберусь, дойду до дома и сяду за повторение. Важно не только запомнить написание, но и отточить каллиграфию, в этом тоже есть сходство с иероглифами. У госпожи Эидис даже углём по бересте получается аккуратная коленчатая вязь, а у меня какие-то кривобокие каракули. Но это пока… Главное – у меня начало получаться читать простые сочетания, которые она мне пишет.

Времени совсем мало стало. Утром тренировка с Йоргом, он с меня живого не слезет, если пропущу. Рукопашную мы кое-как подтянули, но она, как и меч, всё равно даётся мне тяжело, с ножом немного проще. Подлая наука шагатских моряков, мне почему-то как раз по плечу пришлась, хоть я намного уступаю Йоргу или Льёту, но с Хельги, которого тоже всю зиму гонял бывший сотник, частенько получается стоять на равных, борется он отлично, а вот с оружием особых хитростей не знает. После тренировки иду на занятие по грамоте, потом самоподготовка, а работу с картами и другими техниками никто не отменял. Ещё и, бывает, вытаскивают на охоту, чтобы я, видите ли, «к крови привык». Глупость какая-то, честное слово. Тут не знаешь, как их от кровавых воспоминаний исцелить, а они всё туда же. Но с нашим воякой не забалуешь, так что за зиму я самолично добыл одного оленя, пять зайцев и троих рябчиков. Оленью кровь пришлось пить. Вроде как, охотничий ритуал, чтобы быть сильным. Не знаю насчёт силы, но полоскало меня от этого угощения знатно.

Погожих дней становится всё больше. И уже частенько бывает, что сосульки днём начинают ронять капли, а снег становится тяжёлым и липким. Правда, по ночам холод стоит просто жуткий, и снегопады налетают из гор, но весна надвигается неумолимо. Всё чаще мы стали обсуждать планы будущего путешествия, прикидывать, что нужно будет взять с собой. Мешки, одежду и снаряжение подготовили за зиму, но, сколько ни готовься, всё равно забудешь что-то.

Вспоминал ли я о доме? Каждый день. Земля продолжает мне сниться, даже спустя все эти месяцы. Правда, воспоминания о машинах, компьютерах, самолётах и электричестве, всё чаще кажутся фантазией, как будто я тысячу лет уже живу в этих заснеженных горах и никогда больше не увижу родного мира… Неведомая Коллегия, с ещё более неведомыми магами, уже не кажутся мне мостиком, ведущим обратно, скорее уж сейфовой дверью, за которой может ничего не оказаться. Но даже не это больше беспокоило.

Всё чаще мы задумывались о том, как идёт война. Как ни крути, а хульдры живут здесь в почти полной изоляции. Не получится ли так, что за эти месяцы сгинули уже и Элвелан, и Кьюст? Что, если мы, так удачно, притаившись, прямо под носом у бездушных, выйдем прямо к ним в лапы? Вряд ли Пятеро или уже Четверо, простили нам убийство некроманта. Значит, могут быть засады в наиболее вероятных местах выхода из гор, и шпионы могут быть, как пить дать. Это уже не мои рассуждения, а Йорга. Он из Антеро и его разведчиков, наверное, всё вытряс, пытаясь просчитать вероятность того, что нас схватят в предгорьях. Получалось, почти наверняка, оставались охотничьи тропки, но наши проводники – не единственные знатоки этих мест.  Выходит, подготовиться нужно тщательно и постараться проскользнуть на равнину тогда, когда нас не ждут.

У меня, в отличие от Йорга, свои методы. Памятуя о том, как мне удалось подслушать разговор ведьмы с Дейтом, я захотел посмотреть, получится ли провернуть подобное снова. Взял  у Йорга его карту, сделанную совместно с командиром разведчиков. Вот на ней и Кьюст – полоска земли, протянувшаяся вдоль между Серебряными горами и двумя морями, Змеиным и Туманным. А вот и главный город – Морхейм, чуть выше него – россыпь деревенек у озёр и точки пограничных застав у границ с полуостровом Хусмьорк и Элвеланом.

Так. Значит, положим карту в то место, которое хочу посмотреть, сосредотачиваемся на чувствах, внимание внутрь картинки. Есть! Только что я сидел за столом в нашем доме, и вот уже обнаружил, что по пояс провалился в сугроб, вполне себе реальный и холодный сугроб. Темно ещё, вокруг, хоть глаз выколи. Но стоило оглянутся, увидел горы вдалеке, значит, это равнина. Надеюсь, что равнина, вон и лес совсем рядом. Кое-как выбрался из сугроба и заметил сверкающую точку среди деревьев. Кажется, то, что надо. В прошлый раз карта «выбросила» меня точно к хижине ведьмы. Может, и сейчас я оказался рядом с теми, кто нас подстерегает?

Глаза успели привыкнуть к темноте, и теперь видно, что и равнина, и горы по мере удаления от меня превращаются в размытые наброски, как будто кто-то намалевал их небрежно, акварелью на листке, только ближнее пространство обретает объём и детали. Ну а чего удивляться? Я, правда, никак не могу разобраться в том, моё ли это ограниченное воображение не может воссоздать всей картины, или просто мозг экономит энергию, не желая «вырисовывать» иллюзии до мельчайших деталей. Правда, снег под ногами хрустит, да и ветер промозглый донельзя, хоть в шубе экспериментируй.

Среди деревьев пылал костёр, вокруг которого устроились пятеро человек. Когда приблизился, сразу стало понятно: не охотники и не случайные путники, которых ночь застала в лесу. В свете костра видны добротные хижины, мы такие тоже строили, когда уходили в лес на несколько дней: каркас из жердей, переплетённых ветками и покрытых лапником, поверху уложен слой снега, для утепления. Такое для ночёвки на одну ночь не строится, да и сами мужчины, устроившиеся у огня, выглядят скорее тёртыми ветеранами, чем звероловами, вон у этого дядьки через всё лицо наискось, шрам, точно от удара мечом, а у его соседа за поясом клевец, совсем не охотничье оружие.

Я притаился за хижиной. Хотя в прошлый раз Тёмный меня в упор не заметил, лучше не рисковать. Всё-таки в прошлый раз и обстановка была немного другой: не было ни леса, ни вообще чего-то, кроме хижины… Послушаю немного.

Как назло, дядьки оказались неразговорчивыми, просто сидели, хлебали варево из котла, судя по запаху, суп или бульон. Наконец, тот самый, со шрамом, отставил чашку в сторону и свистнул негромко. Через минуту из темноты вынырнул ещё один человек, а один из сидевших у костра поднялся и скрылся в ночном лесу. Понятно, дозорного выставили.

– Замёрз, – пожаловался новоприбывший. – И чего мы здесь торчим?

– Велели, вот и торчим, – ответил мужик со шрамом, который тут, похоже, за главного. – Видел кого?

– Пусто. Слушай, Мёртвый, я на это дело согласился, чтобы золотишка заработать, а не замёрзнуть до смерти.

– Супа поешь, согреешься.

– Мне не суп нужен, а тёплая постель и бабёнка поласковее. Уже седмицу тут сидим. А зачем, спрашивается?

– Не твоё дело. Тебе охота нищих на тракте потрошить?

– Хоть какое-то веселье…

– А ведь Ворон прав, – прогудел здоровяк с длинной бородой, заплетённой в косу. – Ты, Мёртвый, так и не сказал нам, ни кто наниматель, ни что надо делать.

– Я говорил.

– Сказал, сколько заплатят, но что делать, не сказал.

– Ловим всех, кто идёт от гор. Дорога тут одна, мимо нас не пройдут.

– Ловим?

– Ловим, допрашиваем и в расход.

– А что за людишки? Что спрашивать?

– Какие-то беглецы из Элвелана. Перешли дорожку не тем людям…

– Я тоже переходил дорожку не тем людям и что-то за меня столько золота не дают…

– Не понимаю, на что ты намекаешь.

– Подозрительно это. Не получится так, что нам сталью заплатят?

– Послушай-ка, Боров, а не слишком ли много вопросов?

Тон у вожака стал совсем недружелюбным.

– Просто хочу знать, что нас ждёт, – пожал плечами бородач.

– Это только Один знает, – огрызнулся главарь. – Хочешь у него спросить? До святилища пару дней пути, но платить тебе за них никто не будет.

– Остынь, Мёртвый, никто не собирается бежать, просто Ворон прав – скучно без девок и выпивки.

– Перебьётесь. Спать всем Клык, сменишь Язву через час.

Главарь поднялся первым, показывая, что разговор окончен. Всё, можно уходить, только в лес подальше уйду. Начал отступать, и тут под ногой хрустнула ветка…

Я так ничего и не понял. В прошлый раз всё прошло без проблем, а сейчас я и опомниться не успел, как главарь что-то гаркнул остальным, и вот они уже бегут к хижине, с копьями и кинжалами наперевес. Если честно, я запаниковал. Скакнул в тень разлапистой ёлки и кинулся, проваливаясь почти по колено, в чащу. Не тут-то было: наперерез выметнулась широкоплечая фигура, так и не разобрал кто, хватило того, что у него оружие занесено для броска. Завалился в сторону, как Йорг учил, вышло плоховато, но брошенное копьё разминулось с плечом сантиметров на десять. Да что происходит?! Кое-как перекатился по глубокому снегу, вскочил, кинулся в другую сторону, но путь и там оказался отрезан, и теперь не увернёшься – противников сразу двое. Попался. Один из душегубов взмахнул рукой. Мир вокруг стремительно размылся, растерял краски и пошёл трещинами. Брошенное копьё замерло в полёте, словно воздух превратился в кисель, я попятился и… запнулся о лавку. Рухнул на спину, с облегчением осознав, что упал не в снег, а на доски пола. Растянулся во весь рост и увидел, как в стену воткнулось брошенное бандитом копьё…

– Живой?

Ко мне подскочил Йорг.

– Вроде, живой.

Поднялся, кряхтя и стуча зубами, то ли от холода, то ли от мандража. Посмотрел на карту, целую и невредимую, потом на копьё. Фантазия, говоришь? Психическая энергия мозга? Откуда копьё появилось?!

– Это что такое было? – словно прочитав мои мысли, спросил бывший сотник. – Ты, вон, синий весь. Оружие откуда?

– Из карты…

– Ты же говорил, что это только твои грёзы?

– Я и сам так думал.

– Что там случилось?

– Ждут нас, вот здесь.

Подошёл к столу с картой и разбросанными по ней картинками, указал на нужную.

– Уверен?

– А мне надо было с копьём в спине обратно вылезти, чтобы ты поверил?

– Ладно-ладно. Много их?

– Я шестерых видел, но, может больше.

Поднял перевёрнутую лавку, присел и только сейчас понял, как замёрз и перенервничал. Шутка ли? Ведь и прибить могли.

Мозг не отличает воображаемого от реального – это научный факт, но одно дело, когда мучает давняя любовь или обида, причинённая двадцать лет назад и совсем другое, когда в реальном мире оказывается вроде бы воображаемый предмет. И это тебе не пуговица и не камешек, тяжёлое копьё с широким листовидным наконечником. Похоже, походы в «порталы» становятся не так уж безопасны, но тут надо подумать. Я уверен, что не перемещался за сотню километров, доказательство тому то, что тот лес, вместе с ночью и разбойниками, попросту рассыпался в пыль, как только мне начала грозить опасность.

Тогда почему фантомы моего мозга попытались причинить мне вред? Снова вопросы без ответов, но в отличие от остальных, я знаю, как получить на них ответ.

К сожалению, поразмышлять мне не дали. Йорг потребовал, чтобы я во всех подробностях рассказал об увиденном. Пришлось рассказывать, попутно косясь на копьё, которое и не думало рассыпаться в пыль.

***

Разведчики пропали за седмицу до нашего ухода из долины.

Ещё зимой, в окрестностях замечали следы небольших отрядов, один из четверых бездушных, получилось перехватить, но взять живыми никого не удалось. Бездушных перестреляли из луков, даже и не попытавшись допросить. На мой взгляд, неразумно, мало ли как они оказались в долине, может просто разведывали местность, а может, искали конкретно нас.

Когда трое разведчиков-хульдр не вернулись к означенному сроку, поначалу никто не встревожился. Горы есть горы, никогда не угадаешь, с чем столкнёшься и насколько серьёзной окажется опасность. Но прошло ещё три дня… Было решено послать по маршруту ещё троих разведчиков, но и они не вернулись, тогда Антеро и пришёл к нам.

– Получается, почти седмицу назад пропали? – уточнил Йорг.

– Пять дней, – подтвердил командир разведчиков. – Никогда такого не было.

Ага, нас здесь тоже никогда не было. Глянул на Йорга, тот едва заметно кивнул в ответ. Если это за нами, то дела плохи. За пять дней можно нагнать в окрестности долины хоть сотню воинов.

– Ты хочешь, чтобы мы отправились с вами?

– У меня больше не осталось разведчиков, – признался хульдра. – Если отменить патрули и разведку других областей, то…

Он развёл руками, показывая, что мысль не слишком удачная. Это и так понятно. Кроме разведчиков, в долине ещё почти четыре десятка жителей, и рисковать их безопасностью никто не будет.

– Кто пойдёт?

– Вас четверо, а из посёлка только я и Скъельд. Больше некому.

Да уж, хульдры совсем не воины, скорее скотоводы, так что содержать большую дружину у них не выйдет. Мы поможем, тут даже советоваться не надо, просто… подозрительно как-то.

Антеро ушёл, пообещав встретиться с нами у ворот. А мы с Йоргом и Льётом начали собираться, попутно обсуждая случившееся.

– Как только выйдем за ворота, не зевайте, – предупредил Йорг, закрепляя ножны с мечом на поясе.

– Думаешь, может быть засада?

– Думаю, что этот Антеро уже один раз стрелял в нас, а потом ещё и по голове получил.

– Злопамятный ты.

– Не я один такой.

– Слушай, ну у него же люди пропали…

– Может, и пропали, а может, поджидают нас в лесочке. Заметил, что он из своих никого не взял?

– Скъельд теперь с ними.

– Пока ещё нет. То, что он к местной бабёнке прибился, ещё своим не делает. Не нравится мне это.

– Всех по себе меряешь…

– Отец прав, – подал голос Льёт. – Эти хульдры что-то хитрят в последнее время. Старшая мать сдала за зиму, какие-то брожения начались в посёлке. Фритта тоже замечала, как охотники шушукаются.

– Если хотели нас бездушным отдать, зачем ждать столько лун?

– Может, сговориться не могли.

Что это они? Спокойно себе жили всю зиму, готовились к дальнему походу, ни с кем не ругались, и, вот, показывается, что мы опять в шпионском гнезде? Паранойя какая-то… Хотя, при нашей жизни лучше уж быть параноиком, чем мертвецом.

– Ладно, – сдался я. – Предположим, они задумали что-то. Зачем так сложно? Могли бы просто скрутить нас, когда в бане паримся, да и вся недолга.

– Кто их знает, – пожал плечами бывший сотник. – Просто держись поближе ко мне и самострел новый возьми.

«Новый» – это так, название одно. Просто Йорг решил вооружить стрелковым оружием весь отряд. Сам он вполне управляется с луком, как и Льёт. Хельги тоже попадёт с двадцати шагов в грудную мишень, а вот у меня и девушек со стрельбой совсем плохо – это тебе ножиком размахивать, серьёзная учёба нужна, да ещё и сила. Здесь пластиковых луков с эксцентриками не будет ещё, по ощущениям, лет пятьсот, так что было решено вооружить нас самострелами. Готовых у местных жителей не нашлось, да и не собирался нас никто, снабжать оружием, разве что не запрещали Сверру выковать наконечники для копий и стрел и ножи с топорами. В общем, когда было решено сделать три самострела, я подключился, памятуя о бое с птицами-бегунами, и предложил немного подправить конструкцию ложа.

Я, конечно, ни с какого боку не оружейник, но вот, попробуйте стрелять из оружия, зажатого подмышкой, а никак иначе узкую длинную рукоятку не зафиксируешь, а уж о том, чтобы с вытянутых рук стрелять, я вообще молчу. Я же не Вильгельм Телль, в самом деле. Правда, в замке у лорда Эгиля, я видел стрелков, самострелы которых оканчивались плоским торцом, который упирали в плечо, но это тоже не особо удобно, особенно учитывая вес оружия. Так что, когда Йорг со Сверром засели за чертежи, я попросил сделать ложе по моему рисунку, с ружейным прикладом. Конечно, мне снова достались взгляды, полные сожаления, и вопрос, зачем это я решил скрестить оружие с веслом, но я проявил твёрдость, и они сдались. Пришлось ещё повозиться с подгонкой приклада, но получилось просто здорово, а главное – привычно. Немного смущало, что натяжная планка и стремя притянуты к ложе обычной верёвкой, но в полевых условиях оружие показало себя отлично. Оленя я свалил именно из него.

Сейчас вот, тоже Йорг настоял, чтобы я взял с собой самострел и не меньше двух десятков стрел. Порадовался заодно своей предусмотрительности – заранее укрепил на самостреле кожаный ремень с широким погоном-подкладкой, так что оружие можно закинуть за спину, а не тащить на плече, как обычно, здесь принято. Прогресс, он и в Африке прогресс. Правда, всё равно оружие оттягивает плечи и копьё в руке тащить неудобно, но уже ничего не попишешь, назвался местным магом, так соответствуй.

Антеро и Скъельд ждали нас, как и условились, у ворот. Обожжённый воин улыбнулся приветственно, хульдра только кивнул. Дождались, пока Хельги придёт, и без долгих обсуждений двинулись к выходу из долины. Снег ещё стаять полностью не успел, только на вершинах холмов видны чёрные проплешины, а в лесу ещё сугробы, да и холод стоит такой, что нескоро сползёт белый покров. Так, просто в горы не подняться, тропка теряется среди каменистых россыпей, убегает в скалы, взбираясь всё выше по, казалось бы, неприступному склону. Наверняка из-за этой недоступности, бездушные в своё время не наводнили долину, а вот хульдры смогли разведать надёжный путь, да ещё и живность протащить, хотя у них коровы, куда там обычным – раза в три больше, настоящие туры, только кроткие и послушные, на удивление.

У тропинки обычно сидели в засаде двое разведчиков, но в этот раз никого не оказалось. Антеро только нахмурился и двинулся дальше, а Йорг переглянулся с сыном и зыркнул на меня. Всё ждут подвоха.

Поднялись довольно быстро, учитывая, что свалиться вниз с тропки, карабкавшейся вдоль скалы, это как раз плюнуть, но обошлось. Выбрались на каменный пятачок, от которого пройти дальше можно только по незаметной расщелине в скалах. Первым поднимался Антеро, за ним Йорг, а я сразу за ними шагаю, остальные трое следом топают. Я запнулся о камень, и пришлось сделать пару торопливых шагов, глядя под ноги, чтобы не налететь на что-нибудь ещё, а когда поднял взгляд…

Хульдра уже не шёл впереди, а валялся, растянувшись на том самом пятачке, а над ним, с ножом в руке замер бывший сотник. Первое, что пришло в голову: нас подстерегли, и Антеро схватил первую стрелу, но Йорг не двигался, напряжённо вслушиваясь. Остальные, увидев, что я замешкался, не стали ни толкаться, ни спрашивать, только тихо забряцало оружие.

– Что там? – вполголоса спросил я.

– Поднимайтесь, – приказал Йорг. – Хельги к проходу, Льёт скалы, Скъельд…

Он посмотрел на стражника, который при виде бездыханного хульдры, схватился за топор.

– Не дури.

– Что происходит? – напряжённым голосом произнёс обожжённый воин.

Йорг молча нагнулся над бессознательным телом, а когда распрямился, в его ладони лежал обломок, сантиметров двадцать длиной. Хельги, при виде обломка, выругался.

– Узнаёшь? – спросил Йорг, я так и не понял, у меня или у стражника.

– Коготь дракона.

Скъельд опустил топор и покачал головой.

– Откуда он тут?

– Вот у этого в сумке был. Он, когда шёл, что-то часто её теребил да оглядывался, вот я и решил проверить.

Ничего себе проверка. А если бы он кольцо любимой девушки в сумке нёс или матушкино благословение? Однако весьма и весьма странно…

– Где он взял коготь? Я думал, по плато прошли тролли…

– Может и не прошли, а может, он тот коготь нашёл, что Хельги выбросил, после того как мы мясо съели. Не важно это, главное – нас где-то поблизости поджидают.

Подмастерье кузнеца снова выругался, пожелав хульдре, чтобы с ним потешились все йотуны нижнего мира. Понятное дело, ему никто не ответил.

– Думаешь, бездушные?

– Разведчики или бездушные, не всё ли равно? Хотя скоро узнаем.

Припомнив, как Йорг допрашивал бездушных в лесу, возле крепости, я вздрогнул. Не хочу на это смотреть снова.

Хульдра зашевелился скоро, но к тому времени руки и ноги ему успели стянуть верёвками, в рот сунуть кляп. Он сначала задёргался, но, заметив нас, вроде бы успокоился. Йорг, увидев, что Антеро очнулся, присел рядом с ним на корточки и заговорил:  воде бы не зло, но у меня мурашки по спине побежали.

– Послушай, я не знаю, зачем ты решил нас убить, да и не хочу знать. Лучше скажи по-хорошему кто нас ждёт у выхода из расщелины. Решишь заорать – умрёшь сразу. Ты понял?

Кивок в ответ, хотя взгляд, ой какой недобрый. Кляп вытащили, – разведчик презрительно поджал губы.

– Я жду, – сказал Йорг, поигрывая ножом.

– Вы принесли нам горе, – процедил хульдра. – Я говорил…

– Это Старшая мать приказала нас пустить в расход?

– Она ничего не знает об этом. Думает, будто вы сотворили благо, убив Тёмного, безумная старуха…

– Значит, это ты придумал?

– Ни у кого больше не хватило мужества.

– У выхода твои разведчики?

– Бездушные, – Антеро скривился. – И они меня обманули – захватили в плен наших воинов, пригрозив, что убьют, если не приведу вас.

– Кузнец и женщины нам нужны, а бездушным нужны только те, кто придумал дракона украсть, а это, похоже, ты и колдун.

Ты посмотри на него. Прямо Шерлок Холмс. А меня от его слов прямо в пот бросило.  Неужели о нас уже всё известно остальным Тёмным?

– А Скъельд?

– Одним чужаком больше, одним меньше… Старшая мать думает, что это хорошо – принимать пришлых, наших или нет, не важно, но это неправильно. Силви нашлось бы кому утешить.

Скъельд зарычал и рванулся к предателю, но мы с Йоргом его удержали. Допрос ещё не окончен.

– Сколько бездушных нас ждёт?

– Десяток.

– Стрелки с ними есть?

– Двое-трое. Больше не видел.

Как он охотно всё выкладывает. Может, ему кто-то рассказал, что Йорг с пленными бездушными делал?

– Разведчики должны были вместе с тобой на нас напасть?

– Они ничего не знают. Я думал, сам всё провернуть и спасти их.

– Меньше надо было сумку теребить. Ты где коготь взял?

– В двух днях пути отсюда. Вы по той долине шли. Там после троллей мало что осталось целым, но я разыскал…

Значит, Антеро ещё с осени задумал отомстить, даже сбегал за когтем, до больших снегопадов. Только вот почему тянул так долго? Провёл бы отряд бездушных в долину, когда мы охотились, и поминай, как нас звали.

– Весть о нас уже отправили? – всё же решил уточнить я.

– Нет. Мы договорились, что о долине никто не расскажет, а сами скажут, что вас нашли в горах.

– И ты поверил бездушным.

Хульдра промолчал угрюмо. Дальше разговор не заладился, пришлось вернуть кляп на место.

– Отходим? – спросил я Йорга.

– Если отойдём, они поймут, что план раскрыт, и порешат всех разведчиков. В принципе, их не жалко, но бездушные придут сюда уже большей силой, и тогда местным не поздоровится, и Скъельду со Сверром тоже.

Кузнец, неожиданно тоже заявил, что не желает покидать гостеприимную долину. Фритте он, конечно, сказал, что слишком стар, чтобы шататься по миру, но я-то видел, как в кузницу зачастила Илта, и даже этому обрадовался, наконец-то избавившись от необходимости игнорировать домогательства девицы, а вот Сверр, похоже, наоборот, только обрадовался вниманию. Но Йорг прав – уйдём сейчас, бездушные всех порешат.

– Нас в два раза меньше. Никак не выиграть.

– Это если переть напролом, но есть же ещё гнёзда в скалах.

Гнёздами хульдры называли две крохотные площадки, по сторонам расщелины-прохода. К каждой вела тропинка, вроде козьей. Но, если лучникам удастся пробраться наверх и закрепиться, они успеют перещёлкать стрелков, а это наша первая проблема. Главное, чтобы лучников не заметили раньше времени.

– А если разведчики уже о них рассказали? Как раз хватит троих стрелков.

Это я ещё не стал говорить, что никто из нас толком не знает, где эти самые гнёзда находятся. Может, там и сюрпризы припрятаны от незваных гостей.

– У тебя есть план?

– Есть, но плохо продуманный.

– Что на этот раз?

– Я им сдамся.

– Понятно… Значит, нет у тебя плана.

– Послушай, там семь человек…

– Не человек.

– Ты прав, но они отнеслись ко мне лучше, чем многие люди.

– Но сначала, угостили стрелами.

– А разве ты поступил иначе?

Уел. Замолчал сбывший сотник, но зол он сейчас на всех: на меня, на себя, на всех этих людей и нелюдей. Плохо, не достучишься до него сейчас… Придётся применить навык. А хорошо было просто с картами баловаться – снимать бытовые обиды, прыгать в порталы, наполненные иллюзиями. И совсем нехорошо подключать психологию сейчас, когда в пятистах метрах ждут почти неубиваемые головорезы, а рядом валяется предатель с сотрясением мозга. Но как раз в таких ситуациях действовать и нужно. Значит, нужно Йорга по шкале эмоций поднять, чтобы мозги работать начали. Что там у нас выше гнева? Гордыня? Вот с неё и начнём.

– Йорг, я готов это сделать, хоть и боюсь, а что ты готов сделать для изменения ситуации?

– Дать тебе по башке, чтобы глупостей не делал, и попытаться вырвать этих… разведчиков силой. А не получится, так и тьма с ними…

И это он мне про глупости говорит. Но тон уже изменился немного. Что там дальше? Смелость?

– А какие ещё варианты есть?

– Ну, гнёзда…

– А ещё? Ну, хоть три мне назови?

– Подождать, пока они сами полезут в расщелину, и перебить их на выходе. Правда, они и пленников порешат, скорее всего.

– А ещё?

–Дождаться ночи и перебить их, только они столько ждать не будут.

Ну вот, если рассуждать начал, значит, и вероятность глупости снижается до минимума. «Поднимем» его ещё немного, до состояния нейтралитета, тогда и меня выслушает, и кровь ему в голову не ударит.

– Как считаешь, какой вариант для нас лучше всего подойдёт?

– Третий… – нехотя признал Йорг. – Меньше всего возможность, что перебьют и нас, и пленников.

– А какими нам надо быть, чтобы всё получилось?

– Хитрыми.

Произнося это, Йорг скривился, как будто незрелое яблоко откусил.

– А моё предложение подходит для этого плана?

Посмотрел на меня, как на врага, но медленно кивнул.

– Слушай, кажется, ты очень беспокоишься за меня, а я беспокоюсь за разведчиков, они ведь из-за этого, – я кивнул на связанного Антеро, – здесь оказались. Если всё сделаем правильно, никто не умрёт.

– Кроме бездушных.

– Так и будет. Так что?

– Что предлагаешь?

План простой, как лом. Ищут меня. Вообще, конечно, нас всех ищут, но это же я подкинул идею с драконом, значит, я и нужен. Причём, живой. Значит, можно попробовать применить хитрость, уже однажды сработавшую у логова дракона. Сдамся в плен, убивать или калечить меня не будут, нужно же, чтобы я добрался… даже не знаю куда, скорее всего, к оставшимся Тёмным, а может, к ближайшему палачу. Как повезёт. Конечно, бездушные проверят пятачок, но остальные спрячутся и пойдут следом за бездушными. Нужно только дождаться ночи… Ну и везение нам не помешает.

Зачем я рискую? Спасаю себя. Я вообще не очень страдаю избыточным альтруизмом, просто не хочу, чтобы кровь разведчиков на моих руках была, когда я мог помочь, но не стал. Тогда они начнут являться мне по ночам, и совсем не так, как убитые во время боя враги… Такие воспоминания мучают и через десять лет, и через двадцать. Как-то, ещё на Земле, смотрел речь покойного генерала Лебедя, который уверенно рассуждал о том, что лучшие солдаты – это те, кто потерял всё: дом, семью, друзей. Мол, такие люди могут только рвать и убивать. Наверное, генерал не очень любил общаться с ребятами, которые, вернувшись на гражданку, при взрыве петарды или раскате грома, сразу кидаются на землю, которые всю оставшуюся жизнь винят себя в смерти друга, подорвавшегося на мине, и, у которых плач собственного ребёнка, сразу вызывает воспоминания о детях, посечённых осколками гранаты. А я с такими общался довольно долго и скажу, что хорошо, такой человек жить сможет только после продолжительной восстанавливающей терапии, которой никто на моей Родине просто так не предоставляет. Я таким становиться не хочу и не буду, если есть хоть малейшая возможность на иной исход. Слава богу, надо мной командования нет, так что решать самому.

– Как ты должен был сигнал подать?

Йорг выдернул кляп и приставил нож к горлу Антеро.

– В сумке свистулька.

Всё верно. Вот она, костяная, вроде тех, которыми рябчиков приманивают.

– Условный сигнал?

– Три раза посвистеть, ответят один раз.

Кляп на место вернулся, а я, повернувшись к Йоргу, сказал:

– Если что не так пойдёт, этого сразу в расход.

Пленный замычал, задёргался, а бывший сотник только усмехнулся хищно.

Спрятались среди скал, ниже по склону, пленника тоже затащили за выступ, снег взрыхлили, чтобы следы не так видно было, лапником промели. Не идеально, конечно, но издалека не заметишь, а ближе, надеюсь, никто не подойдёт.

Йорг уходил последним, хлопнул на прощание по плечу. Я ухмыльнулся в ответ, стараясь, чтобы улыбка кривой не вышла. Получилось плохо – на скуле наливался синяк, а сама она припухла. Всё-таки удар у него поставлен, как у боксёра. Вот тебе и гончар.

Подошёл к расщелине, достал свистульку, помедлил… Страшно всё-таки.  Вздохнул, медленно досчитал от десяти до одного и три раза дунул. Свист прокатился между стен и стих, а несколькими мгновениями спустя донёсся ответный. Всё, пора.

***

Ждали, похоже, не меня, так что очень удивились, когда я выбрался, спрыгнул на снег и встал, глядя на троих бездушных, сменивших чёрные доспехи на дохи из волчьего меха. Правда, и стрелять не стали, хотя у одного взведённый самострел. Ну, понятно – я без оружия, а они, если честно, и голыми руками меня в рогалик закрутят.

– Ты кто? – спросил белоглазый в шапке с беличьими хвостами.

Я говорить ничего не стал, просто медленно поднял руку с зажатым в ней обломком когтя. Тут и пенёк поймёт, а бездушный оказался, похоже, немного умнее пенька потому, что только уточнил:

– Ты один?

Я только кивнул.

– Немой?

– Челюсть болит.

– А говорили, ты колдун.

– Кулак сильнее колдовства.

Белоглазые расхохотались. Весёлые они всё-таки ребята, эти бездушные. В прошлый раз охранники тоже хохотали, когда меня бить начали, но сейчас никто не тронул, только старший продолжил расспрос:

– Где остальные?

– Кузнеца хульдры оставили у себя, а остальные готовятся уйти.

– Когда?

– Через четыре дня.

– А ты решил не уходить?

– У вас жители долины. Моя жизнь в обмен на их.

Пока разговаривали, стрелок в меня целился, а третий белоглазый, сноровисто мои запястья верёвкой скрутил. Хорошо, что спереди.

– Что с мордой?

– Идти не хотел, но остальные сказали, что раз я придумал, как дракона украсть, так они отвечать не будут. Пришлось идти. Не хочу, чтобы из-за меня кто-то помер.

– Ага, так мы и поверили. Засаду оставили у расщелины?

– Проверьте. Я один. Даже этого хульдру, сожри его тьма, отправил обратно, пусть его свои на копья поднимают.

Командир кивнул на проход, и бойцы, не спеша, скрылись из виду. Вернулись они довольно скоро, в полном составе и без трофеев.

– Никого, – доложил стрелок. – Пришёл он не один, но все вернулись, следы до самой долины тянутся.

– Не соврал, выходит. Это что же, ты такой смельчак?

– А мне смелым быть не надо. Зато твоим хозяевам могу много чего рассказать, и про дракона, и про то, какие крысы у них за спиной притаились.

– Наглый ты, колдун.

– Так ведь и ты глаза не опускаешь.

«Наглый», знал бы ты, белоглазый, как мне страшно сейчас, но подстройка под собеседника – отличная вещь. Поймал пару словечек и манеру говорить, «привязался» к поведению, чуть позу скопировал. Нет, конечно, управления собеседником, как это обещали дутые «эксперты» нет и в помине, зато собеседник перестаёт быть загадкой. Стою сейчас напротив этого, наверное, и не человека, в общем, а все его эмоции прямо шкурой ощущаю. Уверен, он в превосходстве, потому и спокоен, как слон. Интересно, а здесь слоны водятся? Тьфу! Вот, всегда так: серьёзный момент, а в голову лезут всякие глупости.

– За нами иди.

Понял, что не убегу, не нападу, повернулся спиной спокойно и пошёл себе вниз по склону. Здесь каменистая долина-вымоина, забирается чуть вверх, к скалам, а после, ныряет дальше, превращаясь в ущелье, у входа в которое, и устроился отряд бездушных.

Я противиться не стал, шагал без понуканий, всем видом показывая спокойствие. Главное, что поверили, а дальше уже, как говорится, не наши проблемы. Мне бы только ночи дождаться…

Устроились бездушные наспех, даже палаток не поставили. Или что там у них на случай походной ночёвки? Спали в натуральных спальных мешках из шкур, а дрова для костра, похоже, тащили с собой и экономили, судя по тому, что никто возле огня не грелся.

Разведчикам досталось не в пример сильнее, чем мне, да ещё и держали их все эти дни, похоже, впроголодь. По крайней мере, осунулись и побледнели они, точно, не от большой любви в Тёмным. Хульдры сбились в кучу, привалившись спинами друг к другу, чтобы хоть как-то сохранить тепло. Даже и не представляю, как им, тем более что руки за спиной связаны у всех.

Когда приблизились к пленным, окликнул командира:

– Отпустишь их?

– Шагай давай! – вместо него отозвался стрелок.

– Эй, конунг, я думал, мы договорились! Моя жизнь, за жизни разведчиков!

Удар между лопаток сшиб с ног, командир даже не обернулся. Понятно. Никто разведчиков отпускать не собирался. Скорее всего, Антеро оставлять  в живых никто не собирался, или дали бы по голове и захватили с собой, а какие планы были  в отношении нас, даже предположить не возьмусь. Орать больше не стоит, пока меня не бьют, но терпение может закончиться, а я уже набегался, в своё время с отбитыми рёбрами. Неохота повторять опыт.

Устроили меня вместе с разведчиками, которые, кажется, уже и соображать перестали, кто тут давно сидит, а кого только что привели. Просто раздвинулись, молча, пуская новичка к призрачному теплу. Разговаривать никто не стал, не уверен даже, что они меня разглядели хорошо, сквозь заплывшие синевой веки, а я и не лез раньше времени с разговорами. Правда, сидели мы недолго.

Командир приказал в темпе собираться и выдвигаться к точке встречи с другим отрядом. Надо сказать, что дисциплина у белоглазых, действительно, на высоте – лагерь собрали, хорошо, если за полчаса. Пинками подняли пленных, меня просто дёрнули за шиворот. И пошли.

Я боялся только двух вещей: первое, командир выделит пару разведчиков, отсечь возможное преследование, второе, встречи со вторым отрядом уже этим вечером, но ни того ни другого не произошло. Арьергард, конечно, шёл с оглядкой, но ничего не заметил, а к вечеру мы так и не встретились с другими бездушными.

 Лагерь разбили у небольшой речушки, успевшей уже пробиться через снег, ущелье здесь снова превращалось в широкую вымоину, с разбросанными по ней валунами. Как по мне, становиться в таком месте не особо хорошая идея, но никто не спрашивал. Выставили пару дозорных у выхода из ущелья, развели костерок, на котором вскипятили растопленный снег. Скоро от котла потянуло варёным мясом, и мой живот предательски заурчал, но, конечно же, никто пленников кормить не собирался. Самим мало.

До темноты мы так и сидели, сбившись в кучу. Разведчики молчали, я тоже не торопился заводить беседу. Когда стемнело, к нам приставили одного караульного, двое у ущелья, остальные отдыхают, получается, три смены. Значит, ждут, что за ними кто-то идёт. В осторожности им не откажешь, будем надеяться, что Йорг что-нибудь придумает, иначе меня ждёт не очень тёплая встреча с Тёмными.

Если честно, я совсем не рассчитывал, что удастся обменять пленников, но одно дело в голове прокручивать план, и совсем другое, трястись на холодной земле с пятью такими же бедолагами. Кстати, их же должно быть шестеро…

– Эй, – шёпотом окликнул я ближайшего соседа. – Вас должно быть шестеро. Где ещё один?

– Молчи, – также шёпотом откликнулся тот. – Услышит охранник, опять изобьют и утром похлёбки не дадут.

Неплохо их обработали, похоже, за эти дни. Спорить не стал, постарался сжаться, чтобы сохранить тепло. Холодно, страшно, никаких гарантий на спасение. Похоже, переговоры со мной закончились сразу, как стало понятно, что я один пришёл. Надеюсь, что никакой весточки о результатах вылазки командир не отправил, по крайней мере, почтовых птиц я не видел, а гонцов никто не отправлял.

Охранник смотрел за нами во все глаза, пока было светло, но, когда опустилась темнота, его интерес поутих, да и не так просто что-то разглядеть среди сбившихся в кучу людей, что-то конкретное, если не подойти вплотную. Охранник не подходил. Ещё вечером я строился так, чтобы можно было спрятать руки, но при желании наблюдать за стражем. Сейчас, дождавшись, когда он в очередной раз обойдёт нас кругом и присядет на камень, я сунул пальцы в рот и у правой щеки нащупал острие…

Спрятать за щекой наконечник стрелы с отломанным хвостовиком придумал я. Ну, как придумал… вспомнил, что видел нечто подобное в каком-то фильме, правда, там герой одним этим наконечником перебил целую прорву врагов, а у меня запросы попроще: перерезать верёвки на своих руках и путы разведчиков. Правда, когда готовились, оказалось, что наконечник здорово нарушает дикцию, вот и пришлось Йоргу врезать мне пару раз по морде, вроде как плохо рот открывается из-за ушиба. В общем, чудеса шпионской мысли. Повезло, что руки впереди связаны. Конечно, если бы вязали, как остальным, сзади, то можно было бы уронить наконечник на землю и подобрать его, но металлический звон мог привлечь внимание охранника. А ещё, у меня совсем нет уверенности, что скрюченными от холода пальцами удастся ухватить и удержать кусочек железа размером всего сантиметра три.

Как бы там ни было, всё сложилось как сложилось, так что я просто зажал острую железяку зубами и начал пилить верёвку, медленно не спеша. Если начну дёргаться, это неминуемо привлечёт внимание. Торопиться некуда. Если мои спутники и придут на помощь, то ближе к утру, когда часовые носом начнут клевать, хотя бы в теории. Снова охранник приблизился к нам. Спрятать наконечник во рту, прикрыть глаза и подождать, пока шаги удалятся, снова работаем потихоньку. На десятом заходе верёвка поддалась, но не упала к ногам, а лишь немного ослабла. Не страшно теперь, медленно растягиваем её, чтобы освободить кисти. Что же сердце так стучит? Сейчас из груди выпрыгнет и вспотел весь, хоть и холод сейчас просто жуткий.

Ещё спустя десять заходов, удалось освободить кисть, но кидаться освобождать остальных не стал, вместо этого придвинулся к соседу справа и прошептал ему на ухо:

– Хочешь выбраться?

– Бесполезно, – ответил хульдра, – их больше просто перебьют нас.

– Это если напасть сейчас. К утру ситуация изменится.

Разведчик замолчал, я даже подумал уже, что ничего не вышло из моей идеи и он сейчас окликнет охранника, который как раз проходил мимо, но ничего не произошло. Бездушный снова уселся на камушек, а сосед прошептал:

– Перережь путы, колдун. Сколько нужно ждать?

– Уже недолго. Как только поднимется суматоха, нужно будет кинуться на нашего охранника всем скопом. Сможем?

– Я с тобой.

Снова долгое перепиливание верёвок, уже соседских, потом острый кусочек железа перекочевал в руки соседа, и уже он помогал следующему освободиться. Сказать, что я начал нервничать, это ничего не сказать, аж затрясло всего от нервов. Или это холод виноват? Точно не холод. Если кому-то из разведчиков придёт в голову стать героем посмертно и кинуться с кулаками на белоглазых, весь план пойдёт псу под хвост. У меня так и не получилось эту часть никак продумать, тут уже остаётся только молиться всем богам и уповать на благоразумие соседей.

Когда со стороны ущелья донёсся звук осыпающихся камней, удалось освободиться уже четверым, и никто даже виду не подал, что свободен.

Всё произошло с молниеносной скоростью – когда насторожившийся охранник обернулся на звук, один из разведчиков выставил ногу и белоглазый полетел на землю. Мы навалились впятером, схватив его за руки и за ноги, кто-то подхватил камень и тут же опустил на голову бездушного, он даже охнуть не успел. Раз… второй… третий… Я думал, на звук ударов сбежится весь лагерь, но по-прежнему тихо. Охранник обмяк, череп его лопнул, как арбуз, запахло кровью, хорошо хоть в темноте не видно вытекших мозгов.

Вооружён он оказался копьём и топориком, но я сорвал нож с пояса, кинулся ко всё ещё связанному разведчику. Полоснул по верёвке. Готово! Так-то быстрее, чем наконечником пилить.  Обернулся к хульдрам: никто не двигается, ждут, на спящих бездушных смотрят. Краем глаза заметил, как сбоку тень мелькнула. Скъельд вынырнул из темноты, молча покосился на труп охранника, передал мне самострел с колчаном и указал на спящих, приложив палец к губам. Понятно, надо потише.

– Где Йорг? – спросил я, взводя тетиву.

– С другой стороны зашёл, – пояснил стражник. – Стрелять не вздумай сразу. Всполошим.

Понял, двигаемся дальше. Правда, мне лучше на расстоянии держаться со своим ножиком против бездушного в ближнем бою, считай, что безоружный.

Гладко подобраться не получилось, кто-то камень задел и один из белоглазых сразу вскинулся. Тут же влажно чавкнуло – топорик врубился прямо в висок, пресекая «возрождение», но внезапность уже утеряна. Оставшиеся шестеро успели вскочить с оружием в руках. У пятерых копья, один, видно, командир, с мечом.

Бездушные правильно оценили ситуацию и не стали разбегаться, вместо этого встали спина к спине, выставив копья. Кто-то из хульдр сдуру метнул копьё, но его отбили в сторону щитом. Бездушные рассчитывали, если не победить, то хотя бы живыми выбраться. Но этого допустить точно нельзя.

Я вскинул самострел, прицелился… Зараза, надо было хоть из проволоки мушку выгнуть и пристрелять, поздно теперь уже. Хлопок! Промазал! Болт вошёл бездушному в грудь, по самое оперение, но это ему, как слону дробина. Упереться ногой в стремя, тетиву на себя. Тяжело, блин. Обычно крюк специальный на поясе висит. Болт наложить. Выстрел! Теперь точно попал в шею, но широкий охотничий наконечник, похоже, позвоночник задел – копейщик рухнул на землю, задёргался.

Йорг с Льётом, тоже в бой лезть не торопятся, посылают стрелу за стрелой, исподволь отжимая противника от реки. Ещё один упал!

А того, что дальше произошло, никто из нас не ожидал. Оставшиеся четверо, вдруг зарычали, и, опустив копья, на полной скорости рванули к нам. А у нас только камни, да два топора! Бывший сотник прекратил стрельбу и, ругаясь, кинулся следом. Льёт тоже, лук опустил, но это я успел увидеть, как раз в тот момент, когда один из белоглазых, на бегу ткнул мне в живот копьём. Йорг мне показывал, как на копьях драться, я даже пытался повторить, но получалось так же отвратительно, как и с мечом, а тут, как только успел арбалет под удар подставить. Наконечник со стуком срикошетил от ложа, оставив глубокую борозду, оружие рванулось из рук, но я пальцы не разжал, напротив, скакнул к бездушному и шарахнул прикладом ему прямо в челюсть. Этого он точно не ожидал: самострелами здесь не дерутся, из них стреляют. Наверное, больше от неожиданности упал, чем от удара, но уже не поднялся – Скъельд опустил на непокрытую голову воина топор.

– В сторону! – уже в голос заорал Йорг и, не сбавляя скорости, рубанул ближайшего копейщика.

Двое… Так, перезарядить самострел. Проклятье! Тетива! Этот урод тетиву перерезал!

На оставшегося копейщика навалились бывшие пленники, одного он вроде бы успел заколоть, но остальные повисли на нём, как псы на медведе, просто числом задавили. А вот командир не так прост, умудряется отбиваться сразу и от Йорга, и от Скъельда. Вот снова отбил удар меча, поднырнул под взмах стражника и сам сделал короткий тычок. Скъельд сразу оружие выронил и осел на землю, но это было последнее, что бездушный успел сделать: к нему сразу с двух сторон подскочили Льёт и прибежавший откуда-то Хельги. Копья пробили доху, и командир потерял темп, мгновением спустя меч Йорга обрушился на череп воина.

– Все живы? – тяжело дыша, спросил бывший сотник.

– Скъельд!

Я кинулся к стражнику, так и оставшемуся лежать на боку, после падения. Дышит. Слава богам!

– Быстро! Надо перевязать!

У бездушных бинтов не нашлось, так что разорвали на рубаху, найденную в одном из мешков. Скъельда, бледного и ослабевшего от потери крови, уложили на носилки из спального мешка и двух копий. На такие же носилки уложили раненного в живот разведчика. Вряд ли доживёт до утра, но не бросать же.

Бездушных сложили в рядок и камнями забросали, наплевать, что в пейзаж не очень вписывается, лишь бы падальщики не растащили. Кровищи, правда, целое море пролилось, тут уж ничего не поделаешь. Отряд, скорее всего будут искать, разве что снегопад прикроет следы боя. Мешки и все вещи мы камнями набили и в речке утопили, она сейчас мутная, не разглядишь ничего на глубине.

Когда совсем рассвело, я почувствовал себя на последнем издыхании, а ведь ещё почти день обратно шагать с двумя раненными.

– Отлично справился.

Йорг впервые за эту ночь заговорил со мной. Не до того было.

– Уверен? Опять мой план, и опять кто-то из наших умирает.

– Не умер ещё. Подумай лучше, какие шансы были у этих бедолаг, если бы ты не вмешался?

Я не ответил. Наверное, он прав, но меня почему-то не утешает. Наверное, какая-то заноза с Земли, вроде того, что всё можно решить миром, без крови и кишок. Почему-то в этом мире так и не удаётся провернуть подобное, как ни старайся. Бездушные, понятно, они давно свой выбор сделали, но эти-то хвостатые скотоводы причём? Зачем их было захватывать, избивать, морить голодом? Неужели только для того, чтобы выманить нас? В жизни не поверю, что эти белоглазые настолько прагматичны. А за что пролил кровь Скъельд? Неужели за новую Родину? А если за меня? Выходит, я виноват?

– Ты копейщика здорово своим веслом встретил, – задумчиво протянул Йорг. – Так и задумывалось?

– Сам не знаю, как получилось, но там, где я родился, так бьют врагов в рукопашной.

– Мечей нет?

– Давно уже нет. Оружие вообще другое, вроде моего самострела.

Бывший сотник хмыкнул удивлённо, видно, никак в его голове не укладывался мир, в котором нет мечей.

– Лучше кузнеца найдите, – произнёс он наконец, – а то тетив, новых не напасёшься…

Боги мои мысли о снегопаде услышали. Когда поднимались по ущелью, в воздухе закружились первые снежинки, а уже скоро началась такая метель, что мы едва не проскочили мимо расщелины, но вовремя вернулись. Выбрались на пятачок, отыскали уже припорошённого снегом и посиневшего, но живого Антеро и начали спускаться в долину.

***

– Значит, они лгут?

– Я поступил правильно. Я защищал наш народ!

– Поэтому ты отдал семерых наших мужчин в лапы тварей Тёмных?

– Один из них чужак, а остальные бы вернулись живыми, если бы не колдун.

– Чужак или нет, не тебе решать. Теперь ты валан-муртайа, проклятая кровь. И смыть позор со своего рода сможешь только ценой жизни.

Антеро угрюмо посмотрел на старшую мать, но промолчал. А что тут говорить? Сколько не надувай щёки, а все факты налицо. Интересно, он правда верил, что бездушные отпустят разведчиков, когда нас схватят? Если верил, то идиот, а если врёт… тут старшая мать уже всё сказала…

В долину мы вернулись вчера, а к вечеру были уже в посёлке. К тому моменту, раненные были совсем плохи, от холода и постоянной тряски, а мы с ног валились от усталости. Ко всему прочему, снегопад и не думал стихать, так что, если бы не разведчики, мы бы замёрзли уже в долине, а так, дотянули до жилья, хоть и из последних сил.

Встречать нас высыпали все жители, включая древних стариков и детей. Спасённых облепили радостно и увели в тепло, и правильно, они настрадались за эти дни, за десятерых.  На шее у Льёта тут же повисла зарёванная Фритта, а к нам пробилась госпожа Эидис. Я заметил, что выглядела девушка какой-то потерянной, а глаза у неё оказались красными, с припухшими веками, будто ревела она никак не меньше невесты Льёта. Приблизившись к нам, дочка лорда замерла, как будто не знала, что делать дальше. Мы поклонились, а после я всё же решил уточнить:

– Миледи, с вами всё в порядке?

Она хотела ответить, но вдруг всхлипнула судорожно и разрыдалась, кинувшись мне на грудь. Я беспомощно оглянулся на Йорга, но тот только отмахнулся устало. Перенервничала девчонка, всё-таки мы, те немногие близкие, кто у неё остался.

– Госпожа, уже всё закончилось, – попытался успокоить её я. – Видите, все живы и здоровы, только устали немного.

Она зарыдала пуще прежнего, а потом ударила кулачком мне по плечу, потом ещё раз, а потом начала лупить изо всех сил, хорошо хоть сил у неё не так много, а я уже привык к ударам и посильнее.

– Мерзавец… я думала, что уже никогда… я думала, навсегда…

Слёзы хлынули с новой силой. Да, что ж такое-то?! Это уже истерика получается. Дать бы ей затрещину, но вместо этого я удержал ладонями голову девушки и начал легонько стучать по точкам на лице: бровь, вокруг глазницы, скула, под ухом… И снова… и снова… На третьем заходе дочка лорда успокоилась и смогла нормально вздохнуть.

– Как вы, госпожа?

– Благодарю вас, господин Алек, – вытирая слёзы, ответила она. – Прошу простить моё поведение.

– Не вам нужно извиняться. Если вы не против, мы поговорим чуть позже.

Она кивнула и двинулась к своему дому, Фритта поспешила за ней.

– Ты чего сделал? – удивлённо спросил Хельги. – С чего она голосить перестала?

– Внутреннюю энергию ей выровнял, –  не вдаваясь в подробности, ответил я.

Наверное, из всего моего запаса терапевтических техник, энерготерапия больше всего похожа на магию, но это совсем не волшебство. Доктор Каллахан, как-то, почти случайно обнаружил, что, после того как он постучал легонько по акупунктурной точке на лице клиентки, которой не помогали методы психотерапии, у неё пропала боязнь воды, от которой никак не получалось избавиться. Потом это веяние подхватили многие терапевты, довольно успешно помогая людям разобраться с эмоциями. Правда, Хельги объяснять это не стоит, хотя бы потому, что придётся искать слова для замены «доктор» и «акупунктура».

Пока мы выясняли отношения, встречающих уже как-то организовали: кто-то побежал топить баню, другие кинулись за съестным и лекарствами. Раненных подхватили и уволокли к знахарю. Одна женщина, окинув наш отряд взглядом, завыла, её увели куда-то в сторону. Наверное, жена убитого разведчика. Возле нас осталась только старшая мать, по такому случаю покинувшая дом с несколькими воинами.

К Антеро тоже сначала кинулись и очень удивились, заметив верёвки и кляп во рту. Старшая мать вопросительно посмотрела на нас, Йорг только мотнул головой, показывая, что не желает болтать сейчас. Замёрзли мы просто зверски. Вот тебе и весна… В итоге нам пришлось идти в большой дом и битый час рассказывать историю, демонстрируя обломок когтя и свистульку. Предателя во время нашего рассказа никто развязать и не подумал, правда, кляп вытащили.

Глава хульдр выслушала нас, не прерывая, и даже не вмешивалась, когда Антеро начал орать и обвинять нас в предательстве, требуя отпустить его немедленно. Вот откуда у некоторых столько наглости бывает? По версии бывшего командира разведчиков, он всё очень хорошо продумал, решив отдать нас бездушным, а захваченные сами пошли на это и, если бы мы не вмешались, тем же вечером, оказались бы дома. Мы еле Йорга удержали, после этих слов, но предателя никто развязывать не спешил. Старшая мать приказала запереть его в бане и охранять до утра, пока не выяснится всё, а сама велела позвать спасённых нами хульдр. Что они там рассказали, я не знаю, так как мы уже с ног валились и попросили отпустить нас, после чего добрели до протопленного уже дома, в котором вовсю хлопотала Илта. Я не стал ни есть, ни пить, просто рухнул на полати и провалился в сон.

На следующий день Йорг растолкал меня ни свет, ни заря, и велел завтракать побыстрее, чтобы не опоздать на суд. Сон как рукой сняло, я подскочил, быстро умылся в кадке и накинулся на вчерашнюю кашу и колбасу, запивая это всё травяным чаем. Аппетит разыгрался просто зверский. Ещё бы, почти двое суток ничего не ел.

– Что решили? – спросил я с набитым ртом.

– Разведчики рассказали, что Антеро убедил троих сдаться бездушным, а потом ещё троих в ловушку заманил, убеждая не сопротивляться. Один из них решил, что сможет прорваться, но его схватили и убили, и сказали, что также будет с остальными, если не приведут нас.

Вот откуда он это узнал с утра пораньше? Но теперь понятно, чего это бывший командир так надрывался перед старшей матерью. Понимал, что предательства не простят…

…После того как Акка объявила приговор, над толпой повисло молчание. Похоже, этим самым валан-муртайей нечасто кого-то обзывают. Не замолчал только приговорённый.

– Я требую хольмганга1! – закричал Антеро. – Пусть боги решают, есть на мне вина!

– Ты отвернулся от богов, когда предал свой народ, – ответила старшая мать. – Никакого хольмганга не будет, и оружие в руки тебе никто не даст! Ты отправишься в Хель.

– Вы… Вы не можете! Я защищал свой народ!

Никто его не слушал. Посреди площадки вкопали копьё, наконечником вверх, бывшему командиру разведчиков связали руки за спиной, а рядом встал воин с топором в руке.

– Ты умрёшь сам, как мужчина, или тебя прикончат, как зверя. Выбирай.

Антеро с ненавистью обвёл взглядом собравшихся соплеменников, задержал взгляд на нас. Лицо его побагровело, ноздри раздулись от ярости.

– Будьте вы прокляты, и чужаки, и те, кто верит чужакам! – прорычал он. – Я умру сейчас, но клянусь, что даже в самой ледяной преисподней найду способ вернуться! Клянусь!

Он качнулся вперёд и врезался грудью в острие и захрипел как зверь, наваливаясь всё сильнее. Копьё сильно накренилось под весом, древко затрещало, и, наконец, сломалось вывернув ком земли. Обмякшее тело хульдры с глухим стуком завалилось набок. Наконечник вошёл в грудную клетку до упора, при падении рану разворотило и теперь кровь тугими толчками вытекает из раны, зубы оскалены, на подбородке розовая пена, но глаза от боли не закрыл, так и смотрит, широко распахнув веки.

Если честно, меня пробрало до самых печёнок… Завтрак подкатил к горлу колючим кислым комком, едва сдержался, задышал глубоко, но в ноздри всё равно ударил запах крови. Да, что ж происходит?! Одно дело в бою, и совсем другое, вот так, когда ничего не остаётся, кроме как проклинать окружающих. Никому такой смерти не пожелаешь, даже врагу… Остальных, видно, тоже зацепило, даже шепотков не слышно, все молчат, только Старшая мать неотрывно глядит на умирающего.

– Могила готова? – спросила она, когда взгляд казнённого остекленел. Стоящий рядом с ней воин кивнул и дал знак, тело завернули в мешковину и утащили. Народ как-то быстро разошёлся.

– Его не сожгут? – спросил я у Йорга.

– Он не достоин огня, – ответил бывший сотник. – Его закопают, только сердце и голову пробьют кольями, чтобы не ожил.

– Сердце ему и так уже пробило…

– На всякий случай.

До дома дошли в молчании. Когда вошли, пахнуло тушёным мясом и пирогами, и сразу же перед глазами возникло перепачканное кровавой пеной лицо мертвеца. Тут уж я не сдержался, только успел на улицу выскочить, как меня вывернуло. Полоскало долго и мучительно, думал и внутренности выплюну, наконец, кое-как успокоился, отёрся чистым снегом и привалился к стене задумавшись.

Всё-таки никак не могу привыкнуть, что в этом мире, куда ни сунься, наткнёшься на смерть. Вроде бы и в бою уже не пасовал, даже один мёртвый враг на счету, но как-то не получается очерстветь. Вот, в этой долине и войны нет, а всё равно – смерть, предательство, кровь рекой… И в центре всего этого – мы. То ли она за нами по пятам идёт, то ли мы её постоянно догоняем.

Когда вернулся в дом, остальные обедали, хлопотавшая у очага Илта, встревожено посмотрела на меня, я улыбнулся, постаравшись выглядеть бодрее.

– Ты как? – встревоженно спросил Хельги.

Я только отмахнулся и присел на лавку у стены.

– Как там Скъельд?

– Живой, – откликнулся Йорг. – Плечо ему сильно вспороли, и на груди рана, но знахарь говорит, выживет, а  вот второй, плох. Мечется в горячке, но он молодой, сильный. Может, выкарабкается.

Вот так. Из шести разведчиков спасли только четверых, ещё один с местной медициной, вряд ли выживет, да и Скъельд уже который раз со смертью разминулся.

– Послезавтра уходим?

– Если снег не зарядит. Всё готово. Охотники говорят, на перевалах сейчас ещё тяжело пройти, но можно.

– А местные как же?

– За них не беспокойся. Это у нас один путь в долину, а у них сотня.

Есть так и не стал, вместо этого накинул доху и побрёл к дому госпожи Эидис, обещал же поговорить, но дойти так просто мне не дали – навстречу шагнул две плечистые фигуры, я сразу напрягся, но один из воинов произнёс:

– Господин колдун, вас хочет видеть Старшая мать.

Вот же… И не пошлёшь их куда подальше.

Акка встретила меня у очага, на котором уже закипал котелок с травами. Завидев меня, старшая мать молча указала на скамейку и принялась сосредоточенно помешивать варево длинной деревянной ручкой.

– Как вы себя чувствуете, господин маг? – спросила она, не отрываясь от своего дела.

– Благодарю, почтенная Акка, всё хорошо.

– Предатель сказал, что это вы настояли на том, чтобы спасти пленников.

– Настоял.

– Можно узнать, зачем?

Я даже удивился. Думал, начнёт меня обвинять в смертях, а она вон как повела…

– Мне не позволила остаться в стороне моя… э-э-э…душа, наверное…

Слова «философия» и «этика» здесь ещё не придумали, что, с одной стороны, хорошо, ибо резко уменьшает словоблудие, а с другой, вот такие беседы здорово затрудняет.

– Мало кто о ней заботится. Для многих достаточно умереть с оружием в руках.

– Вы же видели, как я плохо обращаюсь с мечом и копьём, остаётся только заботиться о душе.

Она тихо рассмеялась, а я, несмотря на отвратительное настроение и серьёзность разговора, залюбовался. Лицо округлое, с правильными чертами, без единой морщинки, серые глаза, чётко очерченные губы, волосы собраны в серебристую косу и повязаны платком. Настоящая красавица, без намёка на увядание. А вот Антеро кричал, что она просто полоумная старуха…

– И всё же, неумелость не помешала вам пойти в пасть к бездушным, – отсмеявшись, произнесла Акка. – Это ли не смелость?

– Смелость? – криво усмехнулся я. – Я просто спасал себя.

– Как же?

– Если бы они умерли потому, что я не пожелал помочь, может быть, мне и удалось бы избежать смерти от клинка, но меня бы прикончила собственная память, только много позже и мучительнее.

– Но… мы же не люди.

– Не люди? Только потому, что у вас растёт хвост? Простите, уважаемая Акка, но в моём мире это не определяющая черта.

Ответ Старшую мать почему-то поставил в тупик. Она задумалась, помешивая отвар, потом спохватилась, сняла котелок с огня, зачерпнула кипяток глиняной чашкой и протянула мне. Я с благодарностью принял, пригубил, с удовольствием вдыхая ароматный пар. Чая здесь нет и в помине, зато такие вот отвары, просто на зависть.

– Знаете, что хульдры появились в этом мире раньше людей?

– Я думал, что всех привёл Хеймдаль.

Спасибо Йоргу, просветил.

– Это было много позже. Наш народ боги поселили в этом мире задолго до прихода людей. Мы должны были подготовить этот мир к их приходу. Тогда эти земли были дикими и опасными, населёнными огромными тварями, по сравнению с которыми даже великаны показались бы детьми. Чтобы мы защитили себя, боги даровали нам умение слушать и понимать природу, а иногда и использовать её мощь себе во благо.

– Поэтому вы чтите тех же богов, что и люди?

– Именно. И мы, и карлики обязаны богам своим появлением здесь, потому и чтим их до сих пор, как покровителей.

– Я могу задать вопрос?

– Вы уже задали много вопросов, – усмехнулась Старшая мать. – Думаю, ещё один не сильно отяготит меня.

– Когда вы сегодня обвиняли Антеро, вы назвали его…

– Валан-муртайа.

– Что это значит?

– Когда мужчина вступает во взрослую жизнь, он приносит клятву верности роду, которая гласит, что он никогда не должен нанести вреда своему народу. Этот ритуал называется Вала и может переводиться как «клятва». Валан-муртайа – тот, кто преступил клятву…

– Но ведь можно преступить клятву случайно, не имея умысла.

– Это бывает очень редко. Наша жизнь устроена так, что напрямую зависит от тех клятв, которые мужчины и женщины приносят, взрослея. Это основа нашего народа.

– Значит, Антеро подвёл весь народ, а не только один клан?

– Удивительно не это, а то, что вы рисковали жизнью, не принеся никаких клятв, так же как и те, кто был с вами.

– Но ведь вы приютили нас и помогли продолжить путешествие. Разве мы могли остаться в стороне?

О том, что Йорг и Льёт всерьёз, подозревали хульдр в предательстве, я счёл за лучшее промолчать.

– Это тоже удивительно. Вы помните добро, но не помните зла в мире, где умение мстить – главное достоинство воина.

– Я не воин, уважаемая Акка.

– Пусть так, но я позвала вас не для праздной беседы, а для того, чтобы сказать о том, что наши охотники проведут вас самой безопасной дорогой.

– Благодарю.

– И ещё… В какое бы поселение наших соплеменников вы ни пришли, вас всегда примут, как своих. Мы не забываем добра, господин маг.

– Чем нам отплатить за вашу доброту?

– Вы уже отплатили сторицей. В этой долине вам всегда будут рады. А теперь, не смею вас задерживать.

– У меня ещё один вопрос…

Старшая мать удивлённо вскинула брови, но возражать не стала, тогда я продолжил:

– Вы ведь сразу знали, кто мы и что мы сделали. Почему позволили остаться?

– Вы убили Тёмного, – глядя на меня в упор, произнесла Акка. – Этого не удавалось никому, даже самым сильным магам, а в довесок ещё и прикончили взрослого огненного дракона, о чём тоже никто никогда и помыслить не мог. У таких людей лучше стоять за спиной, чем на дороге.

– А если я вам скажу, что это была случайность? Нам просто повезло.

– Тогда лучше не направлять ваше везение против себя.

Ну вот и поговорили. Мы теперь – национальные герои. С привилегиями и без претензий. Выходит, не зря я Йорга уговаривал и мёрз тоже не зря. Что бы мне там ни говорили, а дружба с хульдрами дорогого стоит. Собственно, бездушные сумели захватить разведчиков только потому, что те оказались в каменистой пустоши, столкнись они в лесу, даже с троими, одни бы кровавые ошмётки на ветках болтались.

Я поклонился Старшей матери и двинулся на выход. К госпоже Эидис идти передумал, после разговора впал в задумчивость, а мычать в разговоре как-то не хочется. Двинулся домой, надо остальным рассказать о нашем новом статусе. Пусть порадуются.

***

– Герои, значит, – хмыкнув, протянул Йорг. – Что-то мы слишком часто в герои попадаем.

– Как раз хотел тебе об этом сказать. Не кажется тебе, что неприятности слишком уж часто на голову сыплются?

– Боги посылают испытания тем, кто готов.

Ага. Делать больше богам нечего – сидят, испытания для нас придумывают. А вот насчёт Тёмных у меня сомнений нет. Вот уж кто точно ночей не спит, придумывая, как нас перехватить, так т это некроманты, но вслух я этого говорить не стал, ответил:

– Лучше бы боги нам послали ответ, как погонщик драконом управлял.

– Дался тебе этот дракон! От него давным-давно уже костей не осталось.

– Дался. Во-первых, эти самые металлические дыры у него в шее…

– Знаю уже, напоминают штуку, с помощью которой не нужно особого ума, чтобы управлять этой зверюгой. А во-вторых, что?

– А во-вторых, с чего это Дейт так взвился на нас? Ну, украли мы дракона… У них этих ящериц, ты же сам говорил…

– Мы ещё и целую армию рабов сожгли, и крепость занялась от пламени.

– Всё равно… Людишек они ещё нагонят, если через весь Элвелан будут идти, как через пограничные земли.

– Здесь ты прав. Хотел бы я знать, как у них получилось взять Сапир.

– Предатели же.

– Думаешь, маги там сидели просто так? Нет, здесь что-то странное заварилось.

– Думаю, дело было в драконе.

– Опять…

– А что, если и правда, этой тварью мог бы управлять не только погонщик? Ну, вспомни же! Одному из Пятерых Тёмных, не помогла даже магия! Не удивительно ли?

– Это всё ваши магические дела, я в них не разбираюсь.

– В том-то и дело, что не магические.

Ох, темнота! Ну, как мне говорить с ним о технологиях, если они даже слова такого не знает? Бездушные разрабатывали оружие, которое мы, на своё несчастье, решили использовать в виде транспорта. Ладно, всё это только мои догадки, и вряд ли они пригодятся.

– Всё собрали уже?

– Только твои вещи остались. Трогать не стали.

– Спасибо. Сам соберу.

Вещей у меня немного осталось, всё основное давно уложили, только с картами я вожусь, да в письме тренируюсь. Кстати, о картах…

– Надо бы остальные места проверить. Вдруг нас и там ждут?

– Ты выспись сначала. Вон, еле на ногах стоишь. А если без чувств упадёшь в этой своей карте?

– Должно выбросить, вроде бы.

– Ага, копьё тоже должно было на кусочки разлететься, а оно чуть тебя к стенке не пригвоздило.

– Один раз это было. Чего вспоминать?

– Не один. Первый. Потому и вспоминать надо постоянно. Твои видения изменились, и ты сам меняешься.

А вот этому я удивился. Что это во мне так изменилось?

– Поясни-ка.

– С тобой иногда рядом стоять… – Йорг запнулся, подбирая слова. – Как с грозовой тучей, неизвестно: то ли заплачешь, то ли молнией убьёшь. Невозможно предсказать.

Надо же. Это он сейчас неуверенным выглядит? Я и не думал, что когда-нибудь за пределами терапии смогу у бывшего сотника вызвать замешательство. Наверное, действительно, что-то изменилось.

– Ладно, я постараюсь быть осторожнее.

– Выспись лучше, а то недолго в героях проходишь.

Выспаться и правда надо, но сначала проверю хотя бы пару карт. Очень уж интересно, что там нам подготовили.

***

Вышли мы затемно, никто нас не провожал, разве что Илта хлопотала по хозяйству, да Сверр обнял всех напоследок и заставил Льёта и Йорга пообещать, что они присмотрят за Фриттой. Конечно, самой девушке это не понравилось, но она мужественно стерпела подобное проявление заботы и даже всплакнула на плече у отца. Скъельд провожать нас не пришёл – слишком слаб ещё. Мне вообще показалось, что большинство жителей посёлка отнюдь не разделяли мнения Старшей матери по поводу нашего героизма, но помалкивали.

В провожатые нам выделили двоих охотников, которые обязались довести нас до самой равнины, в обход постов и патрулей бездушных. Раньше мы с ними как-то не сталкивались, хотя посёлок совсем небольшой. Скорее всего, они из посёлка, на другом конце долины, охотники в основном там обитают, а в нашем, разведчики и воины, правда, пальцев на руках хватит, чтобы их пересчитать, но тем не менее.

– Ничего не забыли? – спросил Йорг и добавил: – Возвращаться не будем.

Я уже в который раз осмотрел себя – заплечный мешок, в нём, еды дня на три и все вещи, только карты и смартфон с батарейкой, в уже потрёпанной сумке-кошельке. Кстати, вполне возможно, что очень скоро гаджет превратится просто в кусок пластмассы. Совсем недавно обнаружил, что, хотя и старался включать его только в самом крайнем случае, батарейка всё равно неумолимо разряжается, причём не только в смартфоне. Пауэрбанк, вроде бы и не разрядился ещё полностью, но к этому идёт, тем более что уже один раз подзаряжать девайс уже пришлось, так что индикатор показывает, что осталась где-то половина заряда. Скоро совсем одичаю, хотя смартфон и до этого был скорее символом реальной пользы от него, разве что фонарик и камера, но символы, начертанные на коже бегунов, я перерисовал в блокнот, мало ли. Севшая батарейка – это только половина беды, не знаю ещё, каким чудом на экране только одна поперечная трещина образовалась, с нашей жизнью мог бы и разлететься на куски, но пока, бог миловал…

Последним проверил оружие – нож, старый ещё, который со мной от самой Серой окраины, а вот чекан Сверр мне выковал новый, взамен утерянного. Трофейное копьё я тоже с собой взял, даже не столько для защиты, сколько просто, как подтверждение реальности происшествия. Последним в списке самострел, счастливый, с бороздой от копья на ложе и заменённой тетивой из воловьих жил, к нему, полтора десятка болтов в берестяном колчане. Вооружён до зубов. Ещё бы, уметь этим всем пользоваться нормально. За зиму кое-как научился из самострела попадать в цель, шагов с пятнадцати, да ножом смогу отмахаться от пары не очень активных бандитов, вот и все умения, но лучше уж быть вооружённым неумехой, чем безоружным.

Нацепили лыжи и двинулись в дальнюю часть долины, где, признаться, ещё ни разу не были. Это южнее, говорят, снег уже таять начал, а здесь всё ещё метели бывают, так что без лыж никуда, а на крайний случай у нас и снегоступы имеются.

Насчёт того, что у местных есть сотня выходов из долины, Йорг оказался прав. До подъёма мы добежали по лесу, а в горы выходили совсем в другом месте, чем раньше, но по похожей козьей тропке. Выбрались на склон хребта, поднялись чуть выше и дальше двинулись уже по самому гребню. Так и шли, до самого вечера остановились на ночлег уже в сумерках, заняв тесную низкую пещерку, но места как раз хватило, чтобы разложить спальные мешки и развести костерок для приготовления пищи. Даже прихваченные с собой дрова не пришлось использовать, небольшой запас обнаружился здесь же, у стенки. Похлебали супа, запили травяным отваром и повалились спать. Говорить как-то не тянуло.

На следующее утро двинулись дальше, несмотря на мелкий снежок, сыпавший до самого полудня. Вышли к развилке хребта – одна часть каменного гребня всё так же уходила на юг, в то время как другая терялась среди вершин на юго-востоке. Туда проводники и свернули, и снова мы брели по снежной целине до самых сумерек, пока хребет не пошёл на спуск и не привёл в крохотную долинку возле водопада с небольшим озерцом. Долина густо заросла хвойными деревьями, вроде земных пихт, но с ярко-зелёной хвоей. У озерца поставлена просторная землянка, сейчас заваленная снегом.

Хотя следов вокруг землянки и у водопада не заметили, но торопиться не стали, сначала понаблюдали за окрестностями и, только убедившись, что никого, кроме нас, нет, заняли убежище. Охотники всё боялись, что долину обнаружили бездушные, но опасения не подтвердились. Судя по всему, в земляке уже давным-давно никто не жил – внутри пыльно и холодно, дрова в дальнем углу нетронуты, как и мешочек соли.

Тревога вернулась после похода за водой. Фритта и Льёт обнаружили у озера след на снегу, похожий на медвежий, и позвали охотников, а те не на шутку испугались. На вопрос, что вызвало такую реакцию, последовали какие-то путаные объяснения, сводившиеся к тому, что след принадлежит хаггаду. Ни я, ни остальные не знали, кто это, а охотники только лопотали о том, что надо уходить отсюда как можно скорее.

Надо сказать, что идея убегать, на ночь глядя дальше в горы, меня совсем не прельстила, тем более что землянка выглядит вполне себе надёжной, поэтому я счёл за лучшее прояснить, выбрав того из охотников, который выглядел менее испуганным.

– Кто такие хаггады? – спросил я, стараясь говорить помягче, но после этих слов парень затрясся как осиновый лист. Пришлось повторить ещё пару раз, прежде чем он заговорил.

Всё-таки говорил охотник путано, но я сумел понять, что хаггады – это какие-то хищники, любимой добычей которых являются хульдры, ну, в крайнем случае, люди. Описания внешности этих самых чудовищ получить так и не удалось, о повадках известно только то, что они чрезвычайно свирепы и упорны в преследовании. Если хаггад заметит нас здесь, то уже не отстанет, пока не прикончит. На вопрос не служат ли эти твари Тёмным, охотник только руками развёл. Похоже, после встречи с описанными созданиями, проводить анализ уже было некому.

– Что думаешь? – спросил я у Йорга, который тоже внимательно слушал лопотание охотника.

– Думаю, что, если мы столкнёмся с этой тварью на открытом месте, нам точно конец.

Тут я согласен. Если взять опыт столкновения с кровососами, то столкновение даже с одной тварью, на открытом месте может неизвестно как закончиться, а судя по размеру следа, хаггад раза в четыре больше.

– Ансгар, – обратился я к охотнику. – На равнине мы сталкивались с тварями Тёмных, от них хорошо получалось прятаться на деревьях. Может быть, с хаггадом тоже получится так?

– Ни у кого не получалось, – покачал головой охотник. – Хаггады отлично лазают, и по деревьям, и по скалам и бегают гораздо быстрее людей.

– Зачем тогда нам убегать отсюда? Может быть, переждём в землянке?

– Стены и крыша его не остановят.

– А огонь?

Снова только руками развёл. Не знает или не боятся эти твари огня? Так и не получилось добиться ничего вразумительного, в итоге всё же решили никуда не уходить. Тварь тварью, а держать оборону, всё же разумнее в помещении. Лучше уж хлипкая защита, чем никакой.

Ужин прошёл в молчании, когда сумерки сгустились, тревога навалилась с новой силой. Поспать этой ночью, похоже, не удастся, но, по крайней мере, мы постарались подготовиться к грядущей встрече – заготовили десятка два факелов, да ещё и зажигательных стрел накрутили. Может, эта тварь не боится огня, но отсутствие страха и несгораемость, вещи разные и никак не связанные, так что, посмотрим.

– Думаете, придёт? – спросил Хельги, нервно теребя копьё.

– Проводники говорят, что обязательно придёт. Если следы есть, то и хаггад рядом.

– А может, они просто перепутали? Может, это просто медведь?

– Ты следы видел? Медведь такие оставит?

– Ну, может, это какой-то особый медведь, – не сдался подмастерье кузнеца, но, похоже, только из упрямства.

Если охотники и соврали, так это нам только на руку – потрясёмся ночь и дальше пойдём, но, если рассказанное, правда, не вижу смысла открещиваться и делать вид, что бояться нечего. Лучше уж подготовиться. Вот и Йорг того же мнения поэтому, мы позаботились о безопасности, до наступления сумерек: срубили одно из деревьев, пустив ветви на подстилку и дрова, а ствол – на дополнительные подпорки для потолка и двери. Остальные, в это время досыпали снега на крышу и облили получившийся сугроб водой, уже к вечеру образовалась корка, которую успели пролить ещё один раз. Не бетон, конечно, но после первого удара развалиться не должно.

Копьё во время ужина я положил рядом, как и чекан, чтобы за секунду схватить, если что. Тетива самострела взведена, болт с широким охотничьим наконечником наложен, в земляной пол воткнуты ещё пяток зажигательных стрел с шипастыми наконечниками, такая и глубоко в тело не войдёт и шипом зацепится, за шерсть или одежду, в случае чего. Надеюсь, что в критической ситуации рука не дрогнет. Остальные тоже подготовились, даже госпожа Эидис и Фритта сосредоточены и молчаливы, их оружие тоже в полной боевой.

Охотники, кстати, отлынивать или разубеждать нас не стали, как и сбегать, работали вместе со всеми, только косились недоверчиво, как будто не верили, что обычные люди не трясутся как осиновые листы, а спокойно готовятся к отражению нападения. Подготовились они тоже знатно. Правда, по-своему – смазали какой-то едко пахнущей дрянью наконечники копий, лица сажей выкрасили и кисти рук, мне даже подумалось, что, когда хаггад увидит две эти рожи, он скорее сам перепугается до заикания, чем решит нападать.

Спать мы всё-таки легли хоть и не хотелось особо, но лучше отдохнуть, хоть час-два, всё-таки позади не особо-то лёгкий день, а завтра ожидается не легче, так что я лично задремал, почти сразу, как опустился на пахнущую хвоей подстилку и почти сразу же проснулся оттого, что кто-то тронул меня за плечо.

Проснулся? Подскочил уж скорее, глянул на разбудившего меня Льёта, тот только палец к губам приложил и указал на ухо. Я прислушался, и тут же почувствовал, как спина вспотела и руки начали подрагивать мелко. Снаружи кто-то ходит. Большой, тяжёлый и, судя по близости звуков, плотно нацеленный проникнуть внутрь землянки. Снег так и скрипит, почти без перерыва.

Остальные тоже уже очнулись и расслышали ночного гостя, но, слава богу, никто не паникует. Я больше всего боялся, что девушки начнут визжать, но опасения оказались напрасными: госпожа Эидис только самострел сжимает судорожно, в остальном выглядит скорее суровой, чем испуганной, а Фритта, хоть и трясётся, тоже первым делом схватилась за оружие, а уж потом к Льёту спиной прижалась. Всё-таки не зря мы всю зиму тренировались.

Первым делом гость попробовал на прочность дверь, но, кроме родного засова, мы её подпёрли тремя толстыми чурками, так что с проходом не заладилось. Обиженно рыкнув, зверь полез на крышу. На головы посыпался мусор, но сработанная из кругляка кровля выдержала, зато визитёр обнаружил заткнутое меховым пыжом отверстие дымохода. Затычка в одно мгновение оказалась выдернута, а внутрь просунулась волосатая лапища и вцепилась в край отверстия, похоже, решив его расширить.

Я и до этого не верил в версию Хельги про медведя, а уж когда разглядел конечность… На медвежью лапа не была похожа, от слова «вообще», больше всего она напоминала… руку. Здоровенную такую ручищу, раза в четыре больше моей, заросшую седым волосом и с когтями вместо ногтей.

Пока я любовался, Хельги подскочил к дымоходу и с маха рубанул топориком. Тварь на крыше взревела так, что у меня уши заложило. Лапу мигом вытянули наружу, а на полу землянки осталось валяться два отрубленных пальца, сочившихся обычной алой кровью.

– К дымоходу не подходить! – рявкнул Йорг. – Дверь держите! Он сейчас всерьёз ломиться начнёт.

Я, Хельги, и охотники навалились на дверь, и вовремя – в сработанную из толстых плах створку, как будто таран врезался. Доски застонали, но выдержали, но удар у него неслабый, у меня аж в голове зашумело.

– Долго не выдержим! – крикнул Хельги. – Он сейчас дверь разнесёт!

– Долго и не надо, – спокойно откликнулся бывший сотник, подбрасывая дров в очаг.

Новый удар! Плечо занемело, звон в голове, но даже сквозь него расслышал треск ломающегося дерева. Конец двери.

– Все назад!

Отпрыгнул, перехватывая самострел, и вовремя: дверь брызнула щепками, с треском лопнул засов, и чурки разлетелись, как кегли. В прореху просунулась оскаленная морда, похожая… Если бы кто-то попросил меня в двух словах описать хаггада, я бы сказал «саблезубая обезьяна». Потому что неведомый зверь именно так и выглядел – рожа шимпанзе с торчащими наружу саблевидными клыками. По сравнению с этим чудищем кровососы кажутся детскими мягкими игрушками, вдвойне плохо, что тварь и вправду, похоже не боится запах дыма и огня.

На этот раз долго ждать не стал, вскинул самострел и потянул скобу. Метил в глаз, промазал, конечно, наконечник впился гораздо ниже, в щёку, но хаггада это не остановило. Он снова заревел и попытался выломать останки двери, в это время ему прилетело ещё две стрелы – одна чиркнула по макушке, вторая пробороздила лоб и вошла в обломок доски. Захлопали тетивы луков. Охотники и бывший сотник били гораздо точнее нас, так что монстр, взревев, посчитал за лучшее скрыться до времени в темноте.

– Все живы? – не оборачиваясь, крикнул Йорг.

Откликнулись по очереди. Вроде бы никто сильно не пострадал, разве что поцарапало кого-то разлетевшимися щепками.

– Отогнали? – спросил я, откапывая из обломков свои копьё и чекан.

– Разозлили скорее. Сейчас оклемается и вернётся. Не расслабляться!

– Ансгар, Туге, хаггады ходят стаями? – решил уточнить я.

– Только парами, – откликнулся один из охотников.

– И то хорошо.

В этот самый момент, разозлённый ранениями, монстр решил взять реванш за неудачу с дверью и с разбега сиганул на крышу. Наверное, если бы мы не пролили снег водой и не поставили дополнительные подпорки, брёвна бы просто разъехались от такого манёвра. Веса в твари килограммов триста. А так, только прогнулись, да снова осыпало нас мусором и ошмётками снега.

– Он сейчас нам на головы свалится!

– Не свалится. Он и хочет нас наружу вытащить. Крыша выдержит!

Крыша и правда выдержала ещё две атаки, правда, пришлось уже нам навалиться на подпорки, чтобы не выскочили.

Потерпев неудачу, хаггад попытался снова выдернуть несколько брёвен, ухватившись за край дымохода, но тут уж мы ударили из трёх самострелов. Судя по рёву, хоть кто-то да попал. Тварь оставила попытки разрушить крышу и удалилась куда-то.

– Приготовьте зажигательные, – приказал Йорг, и сам потянул из колчана стрелу, с наконечником, обмотанным промасленной тряпкой.

– Мы его вроде, потрепали.

– Хаггад никогда не бросает добычу, – откликнулся кто-то из охотников, кажется, Туге.

– Может, нам удалось его сильно ранить? – с надеждой спросила госпожа Эидис.

Больше всего на свете мне бы хотелось, чтобы она была права, но спустя несколько минут, мы снова услышали тяжёлое дыхание хаггада, а ещё через мгновение на крышу обрушился удар такой силы, что брёвна затрещали. Чудовище зарычало и обрушилось на убежище с новой силой. У него там что, таран? Брёвна просели и трещат всё сильнее.

– На выход все! Сейчас крыша обвалится!

Йорг кинулся наружу первым, за ним девушки и остальные. Я подхватил из костра головню и кинулся следом. Вовремя. Тварь провалилась в землянку, едва я оказался на улице.

– Давайте, залпом! – надрывался бывший сотник. – Алек, огня!

Я, не теряя времени, запалил головнёй стрелу и, почти не целясь, послал её в бок монстра, следом метнулись огоньки стрел остальных. Сначала хаггад и не обратил внимания на огонь, он выбрался из обломков землянки и зарычал победно. Мы успели дать ещё один залп, и я с радостью заметил, что шерсть на спине и плечах монстра вспыхнула. Парой мгновений спустя, это заметил и он сам: рёв из победного перешёл в жалобный, а вместо намечавшегося уже броска, получился жалкий скачок. Хаггад рухнул на снег и начал по нему кататься, пытаясь сбить пламя. Этой заминкой и воспользовались хульдры: одно за другим два копья вошли в шею и грудь монстра. Охотники тут же отскочили, а разъярённый монстр сумел, наконец подняться.

Только тут я понял, что роста в нём метра три, и мускулы как гидравлические поршни. Хватит одного скачка, чтобы размазать нас по этой долине тонким слоем.

– Копья!

Йорг сдаваться не намерен.

– Фритта, уводи госпожу! – крикнул я, перехватывая копьё.

Девчонка спорить не стала, ухватила ошалевшую дочку лорда за руку и кинулась к деревьям. Конечно, хаггад без труда снесёт наш строй в четыре копья, но это лучше, чем убегать, ожидая, что вот сейчас, на шее сомкнутся страшные клыки, или когти ударят прямо между лопаток. Может быть, ему и нашего мяса хватит, а женщины смогут по хребту дойти обратно в долину?

Я приготовился к удару, но тварь нападать не торопилась. Хаггад как-то бестолково топтался на месте, подёргивая головой, размахивал в воздухе передними лапами, рычал, но не двигался с места, словно позабыл о нас. Наконец, он упал на четвереньки, рыкнул и попытался скакнуть в нашу сторону, но завалился на бок. Из раскрытой пасти с хрипом вырвалось дыхание, язык вывалился наружу. Изредка монстр дёргался, будто силился встать, но ничего не выходило. Ансгар, снова подскочил к поверженной твари, вырвал из шеи хаггада своё копьё и снова ударил, на этот раз в глаз, навалился всем весом. Монстр выгнулся дугой и замер без дыхания.

Я даже не поверил сразу. Получается, мы победили? Обернулся к остальным, тоже выглядят растерянными, только Туге, вдруг заорал радостно и кинулся к товарищу.

– Не расслабляйтесь, – всё-таки окликнул нас Йорг, когда мы опустили копья. – Здесь может быть второй поблизости.

Но до самого утра, так никто не появился, видно, этот самец, а это видно невооружённым глазом, оказался слишком уж неуживчивым.

Кое-как разобрали завал из брёвен и снега и откопали вещи. Оказывается, чтобы сломать кровлю, хаггад притащил откуда-то острый обломок скалы, которым орудовал, как топором. Это что же получается, он уже орудия труда использует? Хотя шимпанзе тоже палочками термитов вытаскивают и палками друг друга мутузят и что-то дальше так и не пошли.

– Почему от издох мы же не сильно его поранили? – спросил я у охотников, когда мой вещмешок и сумка-кошелёк, наконец-то нашлись.

Конечно, стрел в саблезубого примата прилетело порядочно, но назвать раны смертельными, не повернулся бы язык даже у самого убеждённого оптимиста.

– Мы смазали наконечники алым грибом, – ответил Туге. – Он убивает даже быка, стоит только попасть.

– Значит, вы могли сразу прикончить его?

– Не могли, – покачал головой охотник. – В землянке не получилось метнуть копьё, а если ударить в руку или ногу, то зверь может не умереть. Нужно бить в шею или голову.

– А чего вы боялись, раз у вас был этот самый… алый гриб?

– Хаггад слишком быстрый. Если бы не ваши стрелы, его бы ни за что не удалось даже ранить копьём.

Не получилось у них… Решили не рисковать, значит. А если бы эта тварь нас всех порешила сегодня? Чудо просто, что никто в снегу не остывает.

– Вы великие воины, – подал голос Ансгар. – Очень немногие могут похвастаться тем, что встретили хаггада и остались живы, а уж о том, чтобы убить… Это удавалось только общими силами всего рода.

– Вы тоже великие охотники, – откликнулся я устало.

– Нам всем нужно будет взять когти или зубы хаггада, чтобы сегодняшняя удача всегда была рядом.

Хорошая идея, кстати. Повешу себе на шею сушёный палец, и все девки мои.

Кстати, удалось, наконец, рассмотреть убитую тварь поближе. Как есть обезьяна, только очень большая. Наверное, будь я уфологом или ещё каким-нибудь искателем криптозверей, вмиг бы поверил, что передо мной снежный человек, но я от этого далёк, так что никакой это не человек, ни снежный, ни горный, а просто хищник, решивший полакомиться человечинкой. Не вышло, но каков здоровяк. К холоду, видно, привыкший, вон, где мех не сгорел, натуральный подшёрсток, густой, можно на снегу спать. Интересно, а зачем ему такие здоровенные клыки? Натурально, как у саблезубых тигров из музея – жёлтые, изогнутые, как ятаганы. Как представлю, что он этими самыми клыками мог бы мою тушку рвать, аж мороз по коже. Уж не знаю, кто его создал, природа или Тёмные, но здесь это существо, точно оказалось на вершине пищевой цепочки. А сегодня мы эту вершину, кажется, немного подрубили.

– Любуешься? – поинтересовался Йорг, приближаясь к туше.

– Думаю, что нам повезло. Стоило ему хоть раз куснуть кого-то…

– На когти посмотри. Больше, чем у медведя.

– Вот и я о том же. Наверное, боги нам благоволят.

– С чего это ты о богах заговорил? – удивился бывший сотник.

– Просто, уже столько раз оказывались на волоске от смерти. Откуда такое везение?

– Боги решают, кого поддержать, но даже они склоняются перед норнами, вся наша судьба в нитях, что они прядут.

– Надеюсь, что наши нити ещё долго будут прясть.

– Хорошо бы, – хохотнул Йорг. – Ещё полгода назад я всерьёз подумывал о том, как бы отправиться к Одину, а сейчас как-то не тороплюсь.

– Я как-то тоже.

Несмотря на бессонную ночь, чувствовал себя, всё же не совсем отвратно. Радовало, что вещи и оружие удалось сохранить, да и вещи почти не пострадали, но настроение ухнуло ниже нуля, стоило открыть сумку-кошелёк. Сразу туда не полез, не до того было, а сейчас, вот, развели костерок, снега натопили для похлёбки, расслабленность навалилась и решил провести инвентаризацию. Ещё когда только доставал кожаный чехол со смартфоном, сердце неприятно ёкнуло, а когда развернул, выругался.

– Что там? – вскинулся Хельги.

Я только отмахнулся, глядя на разбитый в дребезги экран и погнутый корпус. Алюминиевый корпус пауэрбанка тоже оказался смят, видно, на сумку упало бревно. Последняя ниточка, связывавшая с родным миром, теперь разорвана. Хотя, почему последняя? Карты всё ещё на месте, уж их то уничтожить не получилось даже у хаггада, да и блокнот с шариковой ручкой уцелели. Хорошо, что я заранее позаботился и перерисовал символы с фотографий.

– Сломали твои волшебные штуковины? – спросил Льёт, заметив, как я убираю обратно в сумку покорёженные девайсы.

– Разбили вдребезги, – вздохнул я.

– Не будет теперь магии?

– Магия не в предметах, она здесь.

Я постучал пальцем по голове.

– А чего тогда горюешь?

Ну вот как ему объяснить? А с одной стороны, прав пацан – смартфон скоро всё равно превратился бы бесполезную железяку, просто… это для меня было скорее символом, подтверждением того, что я всё-таки найду дорогу домой…

Отвечать не пришлось, Льёта позвала Фритта, и он, сразу позабыв обо мне, чуть не вприпрыжку убежал. Любовь. Жалко только, что вместо прогулок при луне у них сражения с чудовищами, ну да не мне судить, тем более что, похоже, это никому не мешает.

В трофеях у нас оказалось четыре зуба хаггада, два нижних, поменьше и пара длиннющих верхних, десяток когтей, а Туге ещё и уши отхватил. Шкуру мы всё же ему подпалили сильно, да и вряд ли она какую-то ценность представляет. Охотники было заикнулись о том, чтобы печень зверя съесть, но убитая тварь оказалась приматом, и почему-то при мысли о свежевании, возникло непреодолимое чувство собственного скотства, не у меня одного, кстати. Йорг пробовать печень саблезубой обезьяны отказался категорически, мотивируя тем, что, во-первых, мяса и так достаточно, а во-вторых, мало ли что она там жрала при жизни, может, ядовитых жуков или листья. В общем, от гастрономических опытов воздержались.

После завтрака в темпе собрались, снова выбрались на хребет. С высоты долина казалась всё такой же тихой, нетронутой, как и вчера. Вот оно, коварство гор. Хотя какое там коварство? Просто неудачная охота.

Мы и вчера не особо расслаблялись, а сегодня шли, постоянно оглядываясь. Гребень, кончено, узкий, и вниз уходят отвесные стены, метров на двадцать, но о том, что горные твари отлично лазают по скалам, никто не забыл. Охотятся они, если верить охотникам, не только ночью, могут и днём нагрянуть, так что лучше быть настороже. Кстати, кроме хаггадов, в Серебряных горах полным-полно и другого опасного зверья – снежные кошки, размером с амурского тигра, горные медведи, росомахи. Каждая из этих зверюшек может прикончить как минимум пару человек, безо всякой магии или сверхвозможностей.

К счастью, опасения не оправдались. За весь день мы спугнули только одно стадо баранов, больше никого не встретилось. Никакой долины сегодня не встретилось, так что ночевали прямо на хребте, поэтому и костра не разводили. Перекусили вяленым мясом, выставили часовых и забрались в спальные мешки. Они здесь из бараньих шкур делаются, вроде тепло, но я бы не отказался от полиуретанового коврика. К сожалению, чего нет, того нет.

Ночь прошла спокойно. Свою смену я отстоял, ёжась под порывами ледяного ветра, которым, кстати, чуть не унесло спальник. Пришлось искать увесистый камень и устраивать якорь. Перспектива спать на голой земле откровенно пугала, но обошлось.

Когда подошла к концу смена, растолкал следующего, влез в успевшую слегка задубеть шкуру, закрыл глаза и задышал ровно, мысленно расширяя сознание в стороны до размеров нескольких километров, потом всех гор, материка, мира… пока не достиг размеров Вселенной и как будто растворился в ней. Днём заниматься исцелением собственных психологических травм совсем не с руки, но оставлять их точно не нужно. С нашей жизнью, так и свихнуться недолго.

Перед глазами возникли пугающие сцены: лапища хаггада в дымоходе, а вот его же оскаленная рожа, в проломе двери, треснувшие брёвна кровли, покачивающаяся трёхметровая туша – и мы, маленькие, хрупкие человечки с копьями-булавками наперевес…

Для мозга эти картинки, такие же реальные, как и спальный мешок, в который я сейчас кутаюсь, и наплевать ему, что тварь давно издохла. Она до сих пор жива в моей памяти, и, если этим не заняться, прошлая ночь будет повторяться снова и снова, как заезженная пластинка. Мозг воспроизводит эти сцены только потому, что я не умер. По всем параметрам нападающий превосходил меня, но я остался жив, нервная система реагирует просто «если нас это не убило, значит – это лучшее, что могло случиться» и наплевать ей, что я спать не могу от воспоминаний. Жив и точка, не ной! Но можно это исправить, и не надо быть семи пядей во лбу для этого. Достаточно «замедлить» мозг до состояния дельта-волн, тогда он перестанет отличать реальное от вымышленного и дать чёткую команду на исцеление.

Минут через пять, я обнаружил, что картинки стали какими-то расплывчатыми, растеряли яркость и перестали вызывать ужас и тревогу, а ещё через пару минут остались только смутные образы. Произошедшее теперь виделось как сухой статистический отчёт: рост, вес, расход боеприпасов, варианты решения, никаких эмоций. Как-то незаметно я провалился в сон, глубокий и спокойный, без сновидений.

***

Утром проснулся отдохнувшим и бодрым. Надо же, вроде и поспал всего ничего. Вот что значит вовремя разобраться. Остальные, вон, выглядят, как будто их в кипятке всю ночь варили.

Госпожа Эидис выглядит и вовсе плохо, вон какие круги под глазами. Надо, наверное, предложить помощь, она, конечно, девушка уже закалённая, но всё же девушка…

– Как вы, госпожа? – спросил я, присаживаясь рядом с ней.

Она вскинулась, будто вынырнула из сна и слабо улыбнулась.

– Спасибо, господин Алек, плохо спала сегодня.

– Кошмары?

Она кивнула, замялась, будто колебалась, но всё же произнесла:

– Никак не получается забыть ту ночь… Мы с Фриттой бежали к деревьям, и я всё думала о том, что вот сейчас эта клыкастая тварь убьёт всех вас, а потом примется за поиски… И невозможно никак спастись. Понимаете, я уже приготовилась умереть…

– Прекрасно понимаю. Позвольте, я кое-что вам покажу.

– Снова ваши карты? – улыбнулась девушка.

– Не совсем. Помните, когда я помогал вам справиться с проклятьем Дейта, то брал вас за руку. Позволите сделать это ещё раз?

Вроде бы ничего такого не сказал, а на щеках у леди Эидис вспыхнул румянец. Впрочем, она не стала впадать в замешательство и кивнула.

– Хорошо, – начал я. – Вытяните руку в сторону. А теперь, когда я надавлю на неё, сопротивляйтесь. Готовы?

Я несильно надавил на запястье девушки, но она не дала опустить руку. Что происходит, леди Эидис, похоже, не понимала, но сам дух эксперимента её, похоже, захватил – вялость прошла, глаза засверкали, даже улыбка появилась.

– Отлично. А теперь я вам кое-что покажу. Скажите «меня зовут Эидис».

– Меня зовут Эидис! – весело произнесла она.

Я снова надавил на запястье, но леди Эидис напрягла руку. Надо сказать, что стрельба из арбалета и прогулки на лыжах, здорово её укрепили, оно и понятно – тетиву-то Йорг заставлял самостоятельно натягивать, упирая на то, что не всегда рядом может оказаться сильный мужчина. Так что мышцы у девушки хоть и не бугрятся, но натренированы очень неплохо. Так что, мои усилия пропали зря.

– Спасибо, а теперь: «Меня зовут Фритта».

– Но меня же зовут не Фритта, – удивилась дочка лорда.

– Я знаю, но нам с вами как раз и нужно, чтобы вы сказали неправду.

Эидис рассмеялась, снова вытянула в сторону руку и гордо возвестила:

– Меня зовут Фритта!

На этот раз руку удалось продавить без всякого труда. Эидис даже улыбаться перестала и удивлённо воззрилась на меня.

–Знаете, господин Алек, я, кажется, отвлеклась, – произнесла она словно сомневаясь в чём-то, – Давайте попробуем ещё раз.

На этот раз она напрягла плечо изо всех сил, но снова, после произнесения фразы, рука легко опустилась.

– Как это вы делаете? Я же напрягла руку изо всех сил!

Всегда так. На каком бы количестве людей я ни пробовал, мускульный кинезиологический тест, всегда одна и та же, реакция и вопросы те же самые, даже в другом мире. Ещё в семидесятых годах двадцатого века, доктор Гудхард, вдруг обнаружил, что, когда люди испытывают стресс, даже самый мизерный, то начинают слабеть. Он обнаружил, что даже если человеку просто показать фотографию Гитлера, то мышцы сразу же теряют способность к максимальному сокращению, потом фотографию положили в конверт, но реакция не изменилась. В ходе экспериментов выяснилось, что если человек говорит то, с чем внутренне не согласен, даже если давным-давно привык к этому, мускульный тест всё равно укажет на тот ответ, который подсознание считает правдой. Для психологов находка Гудхарда стала отличным подспорьем, для наглядного показа клиенту, что его в действительности беспокоит.

Это я и объяснил леди Эидис, уже привычно упростив некоторые факты и обозвав Гудхарда магом древности.

– Значит, с помощью этого трюка можно узнать что угодно? – хитро прищурившись, спросила девушка.

– Нет, –  покачал головой. – Если вы сильно захотите, то вполне сможете убедить себя, что вы Фритта, или даже Йорг, достаточно просто повторять это про себя тогда и тест покажет то, что вы хотите. Если задержите дыхание или будете испытывать сильную жажду, то тоже не сработает.

– А зачем же вы мне всё это показали? – разочарованно протянула девушка.

– Ну, если мы с вами захотим докопаться до истины, то точно не будем себе ничего внушать, обманывать. Верно, ведь?

Она серьёзно кивнула и спросила:

– Значит, вы хотите, чтобы я что-то узнала о себе?

Сзади кашлянули, мы обернулись и увидели, что на нас пялится весь лагерь.

– Я думаю, это всё враньё – подал голос Хельги. – Эти твои фокусы только на женщин действуют.

Я только вздохнул. Это тоже штатный случай. Сейчас он будет мне доказывать, что мышцы кузнеца не реагируют на ложь.

– Можем попробовать и с тобой, – улыбнулся я.

Хельги с готовностью отставил в сторону руку.

Да уж… Уж у него ручища никак не девичья, вон мышцы, как жгуты выпирают.

– Готов?

Парень кивнул серьёзно и напрягся так, что даже побагровел. Я спокойно дождался, пока у него в лёгких закончится воздух, и он вынужден будет выдохнуть, а затем пояснил:

– Дыши спокойно. Даже если я на твоей руке повисну, она не опустится.

Мои слова помощника кузнеца немного успокоили, и он задышал глубоко и ровно.

– Скажи: «Я здесь».

– Я здесь, – повторил Хельги.

Действительно, рука не сдвинулась ни на сантиметр.

– А теперь: «Меня здесь нет».

– Нет меня здесь, – убеждённо произнёс парень и посмотрел на опустившуюся под моим давлением руку, как на предателя.

– Ну, как? – уточнил я. – Поверил?

– Это я отвлёкся…

После этих слов госпожа Эидис не выдержала и расхохоталась, мгновением спустя к ней присоединились и мы все.

– Ловко у тебя получается, – отсмеявшись, произнёс Хельги. – Странное колдовство.

– Это не колдовство, это просто знание.

– Всё равно… Я вот таким в жизни бы заниматься не стал. Ещё голова лопнет от знаний.

– Каждому своё дело, – усмехнулся я.

Хельги ухмыльнулся в ответ и пошёл собирать вещи, всё-таки мы со всеми этими экспериментами отвлеклись от завтрака и сборов. Зато все хоть отвлеклись от дум тяжких.

– Ты тоже хочешь попробовать? – спросил я у Йорга, который, улыбаясь, смотрел на представление.

– Ну уж нет, – откликнулся бывший сотник. – Я и так знаю, что у лгунов колени слабеют.

Его уже на таких фокусах не подловишь, навидался от меня всякого.

Я свои вещи уже сложил, так что, просто взял свою порцию завтрака и вернулся к дочери лорда.

– Нас прервали, госпожа Эидис, но я действительно хотел, чтобы вы кое-что узнали о себе.

– Что же? – вскинула брови девушка.

– Давайте-как попробуем снова наш фокус.

Она хихикнула, но с готовностью вытянула руку и снова произнесла одно истинное утверждение, а затем ложное.

– Отлично, а теперь скажите: «прошлой ночью я оставил часть души в той долине»

Эидис перестала улыбаться и повторила слова. Рука застыла, как камень. Наверное, даже Хельги с трудом её сдвинул бы.

Глаза девушки удивлённо расширились, она попросила повторить и намеренно расслабила плечо. Ничего не изменилось, рука всё равно удерживалась в горизонтальном положении.

– Как же так, господин Алек? – жалобно произнесла дочка лорда. – Значит, моя душа теперь там?

– Не вся, госпожа. Только маленькая частичка.

– Значит, поэтому у меня кошмары?

– И поэтому тоже, миледи.

– Но разве так бывает? Душа ведь не тряпка…

– Конечно, не тряпка, но ведь если вы вышиваете красивый узор или рисуете что-то, не кажется ли вам, что вы вкладываете часть себя в вещь?

– Кажется, конечно, – кивнула девушка.

– Так вы вкладываете свою душу в вещь. Совсем немного, меньше пылинки, но вкладываете.

– Но смертным не дано распоряжаться душой.

– Ну, – я, улыбаясь, развёл руками. – разве всемогущим богам не всё равно, откуда собрать душу после смерти? Из одного места или из тысячи. Думаю, для тех, кто повелевает всеми мирами, нет особой разницы.

– Возможно, вы правы… Но ведь так получается, что можно растратить всего себя.

– Да, госпожа. Вы же видели бездушных.

Эидис даже поёжилась от воспоминаний, но всё же спросила:

– А можно вернуть себе то, что потеряно?

– Не только можно, но и нужно, госпожа. Боги милостивы и дали нам такую возможность.

Ну, может быть, я слишком ушёл в мистику, но если бы я начал рассказывать про точки фокуса внимания и уровни восприятия, девушка бы точно подумала, что я пытаюсь наложить на неё какое-то заклятие. Пусть лучше будут привычные боги, нити норн и их всеобъемлющая воля.

– Значит…

– Значит, сегодня вечером, госпожа Эидис, мы вернём вам утерянную часть души.

Она просияла и кинулась собирать вещи.

Вот как мало надо человеку для счастья. Впрочем, не так уж и мало. Кстати, насчёт души я нисколько не лукавил, люди действительно склонны «зависать» в прошлом, хорошем или плохом, не суть важно. Если их внимание, их сердце там, то на текущую жизнь ничего не остаётся. Человек, фактически, превращается в зомби. Разве это не потеря души?

Хребет постепенно расширился, превратившись в обширное плоскогорье, заросшее настоящим хвойным лесом. Проводники пояснили, что плоскогорье полого спускается к долине, почти такой же большой, как их родная, но не замкнутой, а выходящей в предгорья, а уж оттуда до Скъюта рукой подать. Так что, шагать вместе нам осталось не больше пары дней.

В лесу ветер уже не налетал как зверь, грозя выдуть всё тепло из-под одежды, а шумел в кронах, зато зарядил мелкий снег, и скорость пришлось снизить. Лес, кстати, оказался обжитым. Я сам не следопыт, но уж волчьи следы разглядеть сумел, как и целую прорву заячьих, а куропатки, так вообще взлетали прямо из-под ног.

Туге и Ансгар всерьёз опасались, что здесь нас может ждать засада бездушных, которые, бывало, перехватывали хульдр, нёсших на обмен в предгорные деревни шкуры, живицу и горный мёд. Но люди здесь давно не ходили, снег перечёркивали десятки отпечатков лап, но ни одного следа лыж или снегоступов, а без них здесь никак не пройти. Но бдительности мы всё равно не теряли, шли след в след, приготовив оружие и прислушиваясь к каждому шороху, доносившемуся из леса. Пока нам везло, но удача, штука переменчивая.

Крик хлестнул по ушам и разнёсся по лесу, заставив остановиться. Я даже присел от неожиданности. Вот так готовишься-готовишься к чему-то, а потом – бац! Даже дыхание сбилось от волнения. Кричал, точно человек, причём не просто вскрикнул, а заорал от ужаса и боли.

Я, перехватив самострел, медленно приблизился к проводникам, напряжённо смотревшим в чащу, спросил шёпотом:

– Кто кричал?

Туге только покосился, но ничего не ответил, а Ансгар в компании Йорга уже взбирался на пригорок. Я дёрнулся было за ними, но охотник придержал меня за руку, указал на глаза, потом на лес. Понятно, без меня справятся, а нам наблюдать.

Разведчики вернулись минут через десять. Разглядеть у них ничего не получилось, так что решили выслать вперёд дозор, и если там всё в порядке, вернуться за остальными. В дозор меня взяли, всё-таки мой самострел может пригодится в бою. С девушками оставили Льёта с луком.

Когда поднялись чуть выше на пригорок, сразу услышали приглушённую возню, дальше двинулись ползком. Я сразу же пожалел о желании быть разведчиком: снег набился в рукава, пролез за шиворот и тут же растаял, но сетовал я ровно до того момента, когда высунулся и увидел, что происходило в засыпанной снегом низинке.

Бездушные должны были накрыть нас одним залпом на спуске с пригорка никто бы не ушёл на своих ногах, а подранков бы добили копьями. Засаду подготовили идеально, не учли только, что раньше нас в гости пожалует злющий, худой после зимы медведь. Похоже, стрелки успели выстрелить пару раз, но убить не смогли, только разозлили, так что сейчас им приходилось несладко: двое лежат в лужах крови, но уже подёргиваются, скоро поднимутся, и тогда медведю придётся туго. Ещё один пытается отползти в сторону и одновременно удержать рукой вываливающиеся кишки, шестеро, с короткими копьями приплясывают вокруг, пытаясь достать зверя.

Медведь, кстати, на земных не очень похож: морда приплюснутая, башка плоская какая-то и ноги как длинные, толстые, как брёвна. Кстати, сам косолапый размером с легковую машину, даром что худой. Голод, видно, мишке сил придал, вон как вертится – лапой махнул и ещё один бездушный упал на снег, с неестественно вывернутой головой. Зверь заревел и кинулся на ближайшего, но тот сумел отмахнуться копьём так, что медведю пришлось отскакивать. Понятно, что бездушные зверя заколют, меня больше интересует, что будет, когда придёт наша очередь.

– Что будем делать? – спросил я у Йорга.

– Смотреть, – ответил тот. – Ничего не заметил?

– Медведь странный какой-то…

– Тьма с ним с медведем на трупы посмотри.

– А что с ними?

– Четыре их, и ещё пятеро с медведем дерутся.

– Значит…

– Где-то ещё один притаился.

– А может, его медведь, в другом месте…

Стрела с глухим стуком ударилась о дерево в полуметре от меня.

– Вниз! – рявкнул бывший сотник и сам первым покатился по пригорку.

Я кинулся следом, и вовремя – в склон воткнулась ещё одна стрела. Хорошо, что здесь винтовок нет, а ветер сегодня всё-таки сильно дует, причём боковой, вот стрелок и не рассчитал немного. Кувыркаясь по склону, краем глаза заметил, что так же спускается Хельги, а вот охотники не стали торопиться, согнулись в три погибели и бегут наискосок, прячась за деревьями. По ним стрелок пустил только одну стрелу, но разросшийся кустарник, пусть и сбросивший листву, неплохо сбивается прицел.

Оказавшись у подножия, схоронились за еловым стволом. Теперь точно не достанет.

– Попробуем обойти? – спросил я Йорга.

Бывший сотник только отмахнулся и пополз, хоронясь за стволами. Направление мы примерно определили, а расстояние, точно не больше тридцати метров. Лес всё-таки, это ещё листвы нет, а так бы пришлось вообще чуть ли не вплотную к нам подбираться.

Ждали недолго, скоро Йорг крикнул, чтобы не вздумали стрелять, выбрался из кустов и зашагал к нам совершенно без опаски. С меча на снег падали алые капли.

– Что со стрелком? – спросил я.

– Хорошо он засел, – похвалил бывший сотник. – И болтов ему оставили десятка три, и ещё один самострел, но всё равно медленно их перезаряжать. Забираем и быстро уходим, если они на след наш выйдут, то будут гнать, пока не перебьют.

Смотреть на труп я не стал, за болтами сходил Хельги, а мы, пока, решили, что медведя обойдём, за нами он вряд ли увяжется, мяса ему хватит надолго. Только вот людоедом станет, но это уже проблемы тех, кто здесь постоянно ходит.

К своим мы выбирались долго – петляли, кружили, стараясь сбить возможных преследователей со следа, в итоге потеряли кучу времени, но, хочется думать, хоть немного запутали следы. Льёт, и девушки на виду не стояли, залегли в стороне от лыжни, изготовив оружие к бою. Они ничего не слышали, так что мы им коротко рассказали, что нас должно было ждать, и что случилось. Дальше двигались в обход низины по самому краю плоскогорья в одном месте пришлось даже по скалам карабкаться, но никто нас не догнал. Оно и к лучшему, сталкиваться в прямом бою с десятком бездушных – самоубийство. Да, мы их били не раз, но из засады, ночью и хотя бы равным числом, а так… Лучше уж убежать. Мы, в отличие от белоглазых, умираем только один раз и навсегда.

Когда проводники говорили «пологий спуск», мне виделась такая, сбегающая вниз по склону дорожка, а не десяток уступов, высотой от пяти метров и до двадцати, преодолевать которые можно было только с помощью верёвки.

Я, наверное, никогда так не потел и не трясся. Всё думал, что вот сейчас лопнет эта пеньковое недоразумение, меньше всего подходящее для скалолазания, или нога соскользнёт с обледенелой выщербины в скале, или спохватившиеся бездушные выпустят стрелу, но обошлось. Наградой за все страдания сегодняшнего дня оказалась сухая пещерка, в которую даже снега не намело из-за узкого прохода. Правда пришлось идти заготавливать дрова, но это уже мелочи. Главное – сегодня мы грелись у костра и ели самый настоящий суп из оленины и непонятных кореньев.

Дочь лорда о моём обещании не забыла, и, как только мы устроились, сразу напомнила. Пришлось проводить работу с травмами, которые не давали ей заснуть, вот уже вторую ночь, потом возвращать оторвавшийся осколок души… Дело вроде нехитрое, но я к концу сессии уже с ног валился.

Только залез в спальник и закрыл глаза, как сразу провалился в темноту. Хотелось бы до утра, но через пару часов меня растолкали, и пришлось сидеть свою смену у костра, но хоть в тепле.

***

Лыжи и снегоступы мы решили оставить в пещере – в долине уже глубокого снега не будет, зато грязи, должно быть, предостаточно. Это в высокогорьях морозы до сих пор трещат, а здесь уже почти равнина, так что, хоть и налетают снегопады, как сегодня, с утра, уже и в помине нет риска провалиться по пояс в сугроб.

– Что тут за местность? – спросил Йорг у охотников перед выходом.

– Полдня будем по ущелью идти, – ответил Туге, – к вечеру должны к долине выйти, там лес, но тоже скалы повсюду. Заночуем в пещере, а завтра уже на равнине будете.

– Как там с местами для засад?

После того как мы едва разминулись с засадой, к Йоргу вернулась привычная настороженность и недоверчивость. Он всю ночь молча просидел у костра, вслушиваясь в звуки снаружи, всё ждал, что бездушные пойдут за нами, но те, видно, даже если и вышли на наш след, побоялись в сумерках карабкаться по скалам. Утром бывший сотник велел всем не расслабляться и смотреть в оба, а при первом же подозрении на засаду, орать, что есть сил.

– Есть пара удобных мест в ущелье, – кивнул Ансгар.

– Нужно разведать, не засел ли там кто. Можно подобраться незаметно?

– Трудно, но можно.

– Хорошо, тогда не торопимся и постараемся так и сделать.

Нельзя сказать, что проводники от затеи Йорга пришли в восторг, но и отпираться не стали.

Снега в ущелье оказалось немного, даже по колено не проваливались, здоровенные сосульки, намёрзшие за зиму на скалах, уже начали потихоньку капать. Остаётся только надеяться, что всё это ледяное великолепие не рухнет нам на головы.

Идти всё же оказалось трудно: солнце днём успевало подтопить снег, а ночной мороз превращал воду в наст, твёрдый и трещавший под ногами. Мы, конечно, старались держаться поближе к камням и выбирать для продвижения тенистые места, где ледяная корка была хотя бы не такой толстой. Охотники впереди прокладывали тропинку для остальных, девушки выбивались из сил, а я начал думать, что идея оставить лыжи в пещере оказалась совсем неудачной.

После очередного поворота Йорг приказал всем становиться на привал, а сам кликнул Льёта и в компании проводников двинулся дальше. Понятно. Первое подозрительное место. Если бездушные подстерегали нас на плоскогорье, почему бы не поставить засады и дальше, наверняка перекрыв путь?

Но я о другом думаю… С чего это на плоскогорье вообще оказалась засада? И Туге, и Ансгар в один голос утверждают, что наш маршрут совсем непопулярен среди местного населения. Вот если бы мы двинулись на юг, по другому гребню хребта, то упёрлись бы в целую россыпь посёлков и крепостей бездушных, а этой дорогой разве что охотники на торг ходят, но не по снегу же. Может, Антеро был не единственным, кто решил отдать нас Тёмным, в обмен на собственное благополучие? А кто знал о том, как мы пойдём? Старшая мать, охотники… Вроде всё. Из нас никто этой дорогой не ходил. Неужели Акка передала весточку бездушным? А если проводники сейчас ведут Йорга и Льёта прямиком на смерть? Я от таких мыслей даже похолодел.

– О чём задумался? – окликнул меня Хельги.

– Думаю, как бездушные узнали, какой дорогой мы пойдём.

– Делов-то, – пожал плечами помощник кузнеца. – Захватили кого-нибудь в долине.

– Вряд ли. После нашего вмешательства из долины никто не выйдет, но и войти не сможет.

– Думаешь, кто-то нас ждал снаружи?

– Вряд ли. Мы же по хребту шли, там прятаться негде.

– Тогда как бездушные о нас узнали? Может, они и не нас ждали?

– Не знаю, но, если бы не медведь, мы бы сейчас лежали со стрелами в груди.

– Если среди нас предатель, то вывести отряд прямо на засаду ничего не стоит.

– Но из нас шестерых никто не знал, какой дорогой мы пойдём.

– А проводники?

– Ты ещё скажи, что они хаггада на нас натравили.

– Это вряд ли, —покачал головой Хельги. – А что, если они, например, выпустили почтовую птицу прямо перед выходом?

Почтовых птиц хульдры используют, но мало. Пара воронов есть у Акки, и у знахаря ещё два, а как там в посёлке, из которого пришли охотники, я и не знаю.

– Возможно. Думаешь, никто бы не стал задавать вопросов по этому поводу.

– Да кто их знает, этих охотников?

– А ты ничего странного не замечал в их поведении?

Мне только в Шерлока Холмса играть не хватает, но выбора, похоже, нет. Если нас ведут прямиком в лапы к Тёмным, лучше напрячь мозги и подумать немного.

Вспомнилось вчерашнее столкновение со стрелком: пока мы кувыркались по снегу, проводники убегали, хоть согнувшись, но вполне на своих двоих, и прятались за кустиками. Может, и не боялись особо, что в них попадут?

– Я вот думаю, – подал голос Хельги, – они всегда с собой этот алый гриб таскают или только в этот раз взяли?

Точно! Алый гриб, отрава, которая убивает, даже если кольнуть жертву в шею или грудь.

– Может, знали, что с тварью столкнутся?

– Они знаками разговаривают.

Мы синхронно развернули головы к госпоже Эидис.

– Простите, госпожа, – произнёс я. – Что вы сказали?

– Проводники разговаривают знаками, когда их никто не видит, – пояснила дочка лорда. – Мне не спалось, вот и увидела, как они в темноте переговариваются жестами. В замке было несколько глухонемых слуг, очень похоже общались.

Мы с Хельги только удивлённо переглянулись, лично я ничего подобного не замечал.

– Ладно, предположим, они, предатели, вели нас в ловушку. Почему они нас не отравили и не убили сразу? После бессонной ночи можно было всем глотки перерезать.

– Может, мы им живыми нужны? – предположил парень. – Они, вон, в прошлый раз и тебя не убили, хотели в свой поганый город увести.

– Тогда, зачем гриб?

– На всякий случай. Вдруг что-то пойдёт не так.

Похоже, остаётся только радоваться, что у наших врагов. Пока всё идёт по плану. Правда, во все наши рассуждения не укладывается, стрелок…

Размышления прервал звук непонятной возни за поворотом ущелья. Здесь стены изрезанные, так что мы укрылись в одной из неглубоких ниш, минус в том, что не разглядишь, что происходит впереди или в той стороне, откуда мы пришли. Наблюдать за пройденным ущельем посадили Фритту, а вот что происходит впереди, не углядели, выходит.

Я перехватил поудобнее самострел, Хельги, наложил стрелу на тетиву лука. Мы синхронно двинулись к повороту и… нос к носу столкнулись с Ансгаром. Под глазом у охотника расплылся фингал, челюсть опухла, а руки связаны за спиной. Следом за избитым проводником показался злющий Йорг и Льёт, прижимавший ко лбу окровавленную тряпицу.

– Вы совсем голову потеряли, девчонку в наблюдение ставить?! – прорычал бывший сотник. – А если бы погоня? Что она будет делать?

– Что случилось? – вместо ответа спросил я.

Тут и ежу понятно, что Йорг не на нас злится, но это не повод в спор втягиваться. Времени, похоже, не так много у нас.

– Дураки мы, вот что произошло. Надо было ещё осенью уходить, лучше бы замёрзли на перевалах, чем так…

– Объясни ты по-человечески, – не выдержал я. – Ревёшь как медведь, ничего не понятно.

Он только зубами скрипнул и начал остервенело копаться в своём мешке.

– Засада впереди, – вместо отца ответил Льёт. – Эти двое должны были вперёд уйти и знак подать, а белоглазые бы обвал устроили. Там место удобное – осыпь, лёд поверху. Даже если бы нас не завалило, то ущелье бы перекрыли. А вчерашний десяток нам на пятки наступает.

– Зачем?

Я повернулся к Ансгару, но тот только сплюнул кровь на снег.

– Их наш дружок Антеро уму-разуму научил, – неожиданно спокойно откликнулся Йорг. – Мол, надо, чтобы мы наверняка сгинули, тогда не будет хульдрам печали.

– Старшая мать?

– Она не в курсе. Антеро планировал немного подвинуть её, пользуясь званием спасителя народа, но не задалось.

Ну и дела… Выходит, покойный командир разведчиков целую ячейку создал, с целью переворота. Думаю, дело было даже не в патриотизме, а банальном желании власти, но Йорг прав – не задалось. Ещё бы нам легче было от этого.

– А сейчас что произошло?

– Я ещё ночью догадался, что неспроста нас белоглазые на плоскогорье подстерегали, – пояснил, поднимаясь, Йорг. – Кроме Льёта никому говорить не стал, чтобы не дёргались раньше времени. А как отошли, решил спросить.

– Туге сразу за нож схватился, – поморщился сын сотника. –  Я еле отскочить успел, ну отец его и зарезал, прямо в сердце нож вогнал. А этот… убежать пытался, но я его догнал.

– Странно, что они нас раньше не попытались захватить.

– Ничего странного, – откликнулся Йорг. – Я думаю, бездушные нас и в первой долинке ждали, да только хаггад раньше пришёл на их запах, от его когтей, да клыков никакая живучесть не поможет. А на нас он, как на конкурентов напал. А может жадный был, до мяса…

– А мы с Алеком всё гадали, почему нас на первом же привале не перерезали, – воскликнул Хельги. – А они бездушных ждали.

Вот, всё-таки не зря мы отказались печень есть. А долинку и правда не изучали, посмотрели только, что следов вокруг землянки нет, но какой же дурак будет, устраивая ловушку, следить. Наверное, устроились подальше. Долинка маленькая, но укромных мест предостаточно – углубись в лес, и никто тебя не разглядит, пока сам не захочешь. Только вот у хаггада ещё нюх оказался острее нашего.

– Значит, выхода нет у нас?

– Есть выход, есть… Обвал должны устроить всего четверо, а от их позиции тропинка ведёт. Тут и поверху можно пройти, просто эти ублюдки решили нас наверняка угробить. Не камнями прибить, так к стенке прижать и захватить.

– Госпожа Эидис заметила, что они знаками переговариваются, – сказал я.

– Я же говорю, дураки мы, – простонал Йорг. – Все всё видели, но никто ничего не говорил. Если бы медведь им случайно дорожку не перешёл, то, даже и не знаю, что был о бы. Не в обиду вам, госпожа.

– Я уже давно не обижаюсь на тебя, Йорг, – улыбнулась Эидис.

Йорг кивнул, как будто принял к сведению данный факт и снова задумался.

– Попробуем уйти поверху, – наконец произнёс он. – Всё-таки четверо, это не десяток. Справимся как-нибудь. Может, и завал пригодится. Все согласны?

Возражений не нашлось. А чего возражать? Я уже говорил, что не супермен, чтобы с десятком этих белоглазых уродов грудью сходиться.

– А с этим что? – спросил я, кивнув на охотника.

– С собой не возьмём, – отрубил Йорг. – С него станется свинью нам подложить.

Охотник молча стерпел приговор, но всё же не выдержал и сказал:

– Вы везучие, но вас всё равно настигнут.

Почему-то вспомнилась старшая мать, которая не захотела становиться на пути нашего везения. Но предатель прав: нам действительно везёт. Пусть хаббат чуть нас самих не убил, а уж с медведем просто мистика какая-то. Я не очень-то верю в то, что где-то среди небесных чертогов сидят слепые норны и прядут наше везение, тут что-то другое… Опять вопросы, и снова отвечать на них некому.

Тропку к засаде Ансгар всё-таки указал, не хотел он помирать, как ни крути, а Йорг умеет спрашивать. Охотника, правда, это не спасло, но прикончил бывший сотник его быстро, без мучений. Всё честно.

Поднимались все вместе, просто побоялись оставлять девушек внизу. Если по наши души уже идут бездушные, может статься, что возвращаться времени не будет, а терять людей я больше не хочу.

Пост оказался оборудован как надо, тут не то что четверо, в одиночку можно было нас похоронить под завалом. Бездушные отыскали каменную осыпь, заранее подбили под валуны клинья и подвели рычаги из брёвен – пару ударов каменной кувалдой, и вниз летит целый поток камней и льда. Сорванные камни неизменно потянут за собой остальные, тут валуны, с человека размером, а то и больше. Не окажись мы такими подозрительными, конец бы пришёл очень быстро. Я в очередной раз подивился инженерному мастерству бездушных: всё оборудовано так, что риск неудачи сводится к минимуму.

Мы напролом ломиться не стали, залегли за грудой обломков скалы, чуть в стороне от того места, где тропка закончилась. Белоглазые здесь дозор не выставили, видно, не до того им сейчас. Ансгар сказал, что это вообще запасной вариант был, нас должны были перехватить первые две засады, а эту ставили на тот случай, если мы каким-то чудом доберёмся сюда. Дальше уже будет свободно, да и, считай, равнина начнётся.

– Видишь их? – спросил я у Йорга.

– Вижу, – подтвердил тот. – Суетятся вокруг рычагов, охотники должны были знак подать.

– Опять свистулькой?

Йорг кивнул, продемонстрировав костяную трубочку. Нет, всё-таки оригинальность тут в зачаточном состоянии, да и зачем она, если всё и так работает?

– Может, обойдём их стороной?

– Не выйдет, – покачал головой бывший сотник. – Тропинка, как раз через пост проходит.

– Значит прорываться?

– Попробуем их количество хотя бы уполовинить, а уж потом кинемся. Надо наверняка бить, чтобы никто не ушёл.

Одного бездушного удалось снять стрелой в голову, ещё одному два болта воткнулись в грудь, он только пошатнулся и, перехватив копьё, отскочил за валун. Йорг, ругаясь, кинулся было к нему, но свистнули стрелы, одна из которых впилась бывшему сотнику в плечо. Да, что ж такое-то?! Слава всем богам, у бездушных, похоже, были самострелы, которые пришлось перезаряжать, так что нам удалось снова спрятаться за камни.

– Ты как? – спросил я, с опаской глядя на арбалетный болт, торчащий из плеча Йорга.

– Нормально, – прохрипел бывший сотник. – Кость не задело. Не сидим! Они сейчас оклемаются и сигнал подадут.

Один из белоглазых действительно кинулся к костру, но хлопнул лук Хельги, и бездушный завалился со стрелой в шее. Наверное, позвоночник задело.

– Двое ещё! – крикнул Льёт.

– К костру их не подпускайте! – заорал Йорг.

Мы сосредоточились на стрельбе, а Хельги вдруг вскочил и припустил как заяц, к здоровенному валуну, возле которого и суетились бездушные, пока мы не пришли. Я даже грешным делом, подумал, что он сбежать решил, но парень резко скакнул в сторону, спасаясь от стрелы, с которой едва разминулся, и навалился на рычаг, сработанный из ствола молодого деревца. Камень зашатался, но устоял на месте, а Хельги зарычал как медведь, побагровев от напряжения.

– Льёт, – крикнул я, – не давай им высунуться!

Кое-как петляя, побежал к камню. Сердце, думал, из груди выпрыгнет от страха, но ничего, добежал, подхватил с земли кувалду, которую, видно, притащили с собой и бросили с началом боя, и что есть мочи, шарахнул по мокрому клину, вбитому в трещину у основания.