Вот эта улица, вот этот дом....-1

Об авторе

Приветствую будущих читателей!

Меня зовут Великанова Анна, я не являюсь профессиональным филологом или лингвистом и даже не имею педагогического образования по части литературы или русского языка… У меня медицинское образование. Но я очень люблю читать и открыто заявлять о своих впечатлениях о прочитанном на своей странице ВК. Люблю высказывать свою точку зрения, касаемо той или иной проблемы, интонационной способности и настроения автора. Никогда не осуждаю авторов, напротив я ими восхищаюсь. Мне очень полюбился жанр прозы, более выраженный в мемуарном стиле. Потому что писать нужно о том, что знаешь и хорошо понимаешь, тогда легко даётся образность. Для меня главным кумиром и гениальным примером современной прозы является Наринэ Абгарян. Автор совершенно не стесняется своей автобиографичности, пишет действительность и реальные события такими какие они есть, без прикрас. Её рассказы привлекательны своей нерушимостью образов и нелицеприятностью своей. Самобытность, естественность, самодостаточность характеров её героев, которыми она безусловно восхищается, предаёт комедийности жанру.

Описание

Вот эта улица, вот этот дом"– своего рода попытка осветить воспоминания о лучших эпизодах моего детства, рассказы о людях, выстоявшие все тяготы и потери в годы Великой Отечественной Войны, и у меня была возможность быть воспитанной именно их мироощущением, ещё нетронутым "сегодняшним" человеческим хаосом. Их образ жизни, сложившийся исторически, характерный для целого народа.

И для меня большая честь и счастье увековечить их сильные и самые добрые качества личностных образов в моем произведении.

Эти рассказы написаны с надеждой и верой в то, что среди моих современников и потомков остались люди, которые всё ещё чтят и берегут истинно важные ценности живого", нашего" менталитета, исконного Русского. Надеюсь на то, что эти рассказы, навеет читателям свои сладостные воспоминания о детстве в духе «90-х», позволят насладиться их отеческой теплотой.

Прошу прощения за дилетантство, «но я не волшебник, я только учусь!»

Первый день лета

Лето.... Год 1996 или 1997…

Для кого-то этот день наступал 1 июня, а для моей семьи лето начинало свой отсчет в последних числах мая, с момента начала каникул, ну или окончания отопительного сезона в нашем «негритянском квартале». Мама папа и моя старшая сестра сидели на узлах с вещами, плотно упакованными, в ожидании моего победного возвращения из школы. Странно, но на каком легендарном грузовом авто перевозились наши вещи и славного водителя этого великолепия, я не помню. Помню только громкое бренчание алюминиевой посуды, накрепко завязанной в одном из узлов из старой скатерти, кстати лежавшей на моем письменном столе, где я впоследствии создавала свои первые литературные веяния.

Почему же наша семья с наступлением летних месяцев переезжала на дачу, а точнее, в отчий дом моей мамы, на протяжении всей моей начальной школы, об этом расскажу позднее.

Тогда мне, девочке 8 лет, было совершенно все равно, поскольку впереди меня ожидало самое счастливое и беззаботное время, которое прерывалось холодным осенним дождем и возвращением назад в холодную квартиру

«негритянского квартала».

Девочка Аня, близкие называли меня Нюра. Право выбора имени предоставили моей старшей сестре. Она же таким образом увековечила память о нашей бабушке, потому что она была первым носителем этого имени в моём роду.

Скудненькие выцветшие на солнце тоненькие соломенного оттенка волосики, всегда стриженные под "карэ", чтобы в случае чего легче было "бекасов" вывести, обычное дело! Так мама называла вполне ожидаемый результат моей бытности на нашей "Фазенде". Тоненькая притоненькая талия, мама с сочувственным вздохом и беспокойством называла меня "щеклея". Шоколадного оттенка кожа, загар очень ровный.

-Солнышко любит тебя! -говорила мне мама. Положим, мою старшую сестру солнышко любило меньше. Карие глаза, тёмные брови и ресницы на фоне шоколадного оттенка, туземец, да и только! Разбитые, вымазанные бриллиантовой зеленью коленные чашечки.

Теперь о главном…

Дом моего лета.... Отчий дом моей мамы находился на «той стороне» моста, соединяющего два холма нашего славного поселка, через железнодорожную узловую станцию. Довольно далеко по моим детским меркам, поскольку для меня это было сродни переправы в другой населенный пункт.

Самым главным и последним рубежом было спустится с горы через речку и подняться в гору, которая с годами стала еще круче, размытая снегами, дождями, летами, как перед нами расстилалась наша улица! Улица маминого детства и по счастью моего. Славная "Заречка"! Замечательный разворачивается пейзаж, достойный восхищения и воспевания. Вдоль просёлочной дороги утвердились: долговязый старый вяз, крона дерева очень пышная; тополя очень величавые, плавно покачиваясь, шелестя и блестя на солнце своими листьями, встречали нас, торжествуя и ликуя. Зелёная поляна, очень сочная, насыщенная свежестью своей, расстелилась мягким пушистым ковром.

Мамин дом находился почти на середине этой улицы, с доблестным названием «ул. Ленина», если не считать, что простиралась эта улица еще далеко за теми горами, что мы преодолевали на грузовом великолепии. Но мне она и без того казалось бесконечной. Вдоль дороги стояли хозяйские дома, «свои», говоря современным языком, частные. Так и мамин домик назывался « своим», он отличался от остальных только тем, что его никогда не красили, а лишь обрабатывали бревна и доски паяльной лампой и каким то маслом, в качестве защиты от влаги и плесени. Под окнами полисадничек, обнесенный забором, возле которого стояла лавочка, хранившая память упоительных багряных вечеров, наполненных веселым громким смехом детворы, и романтизмом маминых воспоминаний. Внутри всегда было густо побелено, и только ставни и рамы на окнах были выкрашены соответственно белой и бирюзовой краской, с маленькими вкраплениями красных деревянных ромбиков. Помню любимую скрипучую зеленую калитку, с ней тоже связана забавная история, и крыльцо перед тяжелой деревянной дверью, запертой на амбарный замок, который всегда очень туго отпирался, выстояв суровость зимы. Далее были сени со ступеньками, выкрашенными желтой половой краской, почему-то весь пол в доме был выкрашен желтой краской. Последняя деревянная дверь, обитая какой-то плотной тканью, открывалась в кухню с огромной печью, которой была отделена комната, довольно просторная, на три окна, и четвертое выглядывало на «тети Манин» дом. Кухня на два окна, одно из которых так же выходило на « тети Манин» дом, на подоконнике которого я любила сидеть, болтая ногами и вести светские беседы с мамой и тетей Шурой, а другое на огромный огород с парником, в последствии теплицей, и баню, в предбаннике которой мы заряжали наш легендарный магнитофон "Panasonyc", чтобы непременно вся округа слышала модные музыкальные предпочтения прогрессивной молодежи. В кухне стоял обеденный тяжелый массивный деревянный стол с выдвижным ящичком. По одну сторону от стола стоял стул, а на противоположной стороне стояла лавка, такая же массивная, выкрашенная в желтый, мой любимый цвет. Вдоль стены стоял деревянный диван, выкрашенный в зеленый. Теперь умывальник, он был алюминиевым, с ведром для слива, отделяемый от общего убранства шторкой. Вся мебель в этом доме была эксклюзивной. Во-первых, по тому, что все, что бы то ни было, от табурета до горки с комодом, вся эта мебель была сделана руками моего деда, а во-вторых, она была неповторима! И ни у кого из нас даже в мыслях не было сменить её на что-то более современное или комфортабельное. Наверное, хотелось сохранить первозданный уют, созданный нашими предками. Мммм… туалет! Это архитектурное сооружение находилось в «ограде», рядом с заброшенной «стайкой». Моя бабушка разводила раньше гусей и коз. Так вот, та самая пресловутая «стайка» и была домом для животиных. Вдоль стены «стайки» висели «ясли», так моя мама называла полку с жердями, прибитыми к стене, в которой находилась различная садовая утварь, вроде рукавичек, лопат разного калибра, тяпок и «цапки». Дверь отпиралась с помощью щеколды, и «вуаля»– огород! Есть где разбежаться! На задках была довольно большая поляна, где мы обычно разводили костры с последующим ритуалом шашлычным.

Отблагодарив нашего доблестного водителя за переезд, вся наша семья приступала к распаковыванию узлов и уборке в доме. Помню, как мама весила отбеленные и прокипяченные ажурные шторки на «суровой» нити, что придавало еще больше света комнате. В комнате стояли две сетчатые кровати по обе стены, и моя, детская, у печки; массивный стол у окна, рядом комод, и желтая «Горка» по истине диковинная. Если б вы видели убранство постели.... Подушки тщательно взбитые, воздушными облаками ложились друг на друга, напоминая фрегат, поверх накрывались кружевными белоснежными накидками, подушки выкладывались поверх идеально заправленных простыни под матрац и одеяла, строгим покрывалом. Но как ругалась мама, когда я нарушала это строгое безупречное убранство своими прыжками на сетчатом «батуте»!