Наследник Пустоши

Первая притча о пьянствующем эльфе

«Звезды падают с неба, чтобы ночью наши глаза не слепли».

Когда я впервые увидел его, не поверил, что он может быть эльфом. Грубый, плохо одетый, воняющий алкоголем и сажей. Он поднялся с порога хижины, глядя на меня пустыми глазами, если в них и было что-то, то только пустота и безразличие. Думаю, он хотел выпить и не знал, где достать напиток.

– Ты… Мирандир?

– Зачем он тебе?

– Я… Принц….

– Иди лесом.

– Лесом? – Я не понял его оборота речи. Никто не обращался ко мне подобным образом. – Этим путем я и следую. Мы стоим в лесу. Меня отправил сюда Владыка Златолистых лесов, король….

– Я понял, – прервал меня раздраженный надтреснутый голос. – Да, я Мирандир, наследник Пустоши, двоюродный племянник Короля. Что тебе?… Принц. А конь где? Белый.

– У меня гнедой конь… И он не прошел бы в такой чаще… Чем я могу смягчить твое отношение? Я пришел к тебе по важному делу.

– Да ты просто хочешь нанять меня, чтобы перерезать кучку тварей или демонов, осадивших какой-нибудь клочок, который будет твоим после смерти папаши.

Мою проблему действительно можно было рассмотреть с такой позиции, но я относился к ней иначе.

– Страдают люди!

– Люди, – резонно заметил Мирандир, и я мысленно отругал себя, ведь наставник, провожая меня в путь, неоднократно напомнил мне, чтобы я не подчеркивал, что жажду помощи для человеческого поселения. Рассудок мой в панике искал выхода, и, о чудо, я вспомнил о бутыли старинного вина, которую я должен был завести своему дяде, герцогу Солнечному, но не застал его в замке.

– Послушай, быть может, начнем разговор иначе? Я везу с собой отличное вино, почему бы нам не опробовать его, а потом уже решим, стоит ли продолжать разговор.

– Вино? – сразу оживился грязный эльф. – Это другое дело! Давай сюда бутылку!

И мы распили старинное, коллекционное вино, сидя на траве, не прибегая к бокалам или иной посуде, дополняя пир лишь вяленым мясом из моей походной сумы и эльфийским сыром с тухлым запахом и ореховым вкусом. К стыду своему, я был пьян прежде, чем бутыль опустела, и ни язык, ни рассудок, ни ноги более не повиновались мне. Я не помню окончания нашего скромного пира и того, что было после. Очнулся я лишь на следующее утро, лежа на траве и завернутый в теплую, но нежную, как шелк, материю – наподобие младенца. Впрочем, я высвободился без труда и, поднявшись на ноги, ощутил себя отдохнувшим и бодрым. Я огляделся в поисках Мирандира, но его не было видно. Я подошел к хижине и постучал, но мне ответа не было, ставни были плотно закрыты и заперты изнутри – по всему было очевидно, что хозяин покинул свой дом.

В огорчении и немало досадуя на себя, я отправился домой. Меня переполняли мрачные предчувствия о том, как посмотрит на мою неудачу отец, какое отчаянье встречу я в глазах старост двух деревень, одолеваемых гарпиями. Обратный путь показался мне настолько трудным и долгим, что я едва не слег с тяжелой болезнью в груди, однако небо было ко мне благосклонно, и я благополучно достиг родных земель. На первой заставе я воссоединился со своим эскортом, сменил коня на легкую карету и, не оставаясь на ночь, продолжил свой безрадостный путь.

За два дня мы продвинулись далеко вглубь королевства, почти не делая остановок, а затем я принял решение свернуть к осажденным поселениям, в область Пяти болот. Командир эскорта, придя, бесспорно, в ужас от моего намерения, пытался отговорить меня. Он напоминал мне, что я – единственный наследник престола, что отец, с удачей или без, ждет меня и надеется на мое возвращение, а также, что ни одному человеку еще не удалось одолеть хотя бы одну гарпию. Однако я был непреклонен. Кто я, если не попытаюсь защитить людей, которые доверяют мне и полагают меня своим будущим правителем?

Мы вооружились, переодели своих коней и выкинули из кареты и повозок все, что затрудняло бы нам путь. Транспорт мы намеревались использовать как заграждения от смертоносных когтей и клювов. Настрой моего эскорта был жалким, и мне понадобилось немало слов и силы духа, чтобы приободрить их. К Пяти болотам мы подъезжали молча, плотно сомкнув ряды и держа на изготовку длинные мечи, подходящие для боя с летающим врагом. Мы не удивились, когда навстречу нам высыпали жители ближайшего поселения; украшенные лентами и цветами, они танцевали, хлопали в ладоши и громко пели. Староста благодарил меня, низко кланяясь, а его дочь пыталась втолкнуть мне в руки большой каравай пышного хлеба.

Командир эскорта спешился и стал разгонять толпу.

– Мы едем убить этих тварей, – со злобой в голосе объяснил командир, тщетно пытаясь усмирить разгулявшихся людей.

– Дак убиты же уже! Ваш посланник все сделал! Вы спасли нас, как и обещали, ваш-сочество!!

На этих словах я сразу велел командиру оставить людей, а эскорту спешиться и убрать мечи. Я лично подошел к старосте и расспросил его о таинственном посланнике. Из слов его, сбивчивых и шипящих от нехватки зубов и трезвости, я понял, что два дня назад в земли Пяти болот явился остроухий юноша с двумя клинками. Он представился посланником Его высочества, сына короля Артина, и пояснил, что прибыл убить всех гарпий. И он сдержал свое слово, уничтожив всех взрослых особей, а их яйца забрав с собой. Мы разминулись с Мирандиром, ибо он отправился на север, в Пьяные горы, в то время как наш отряд прибыл с юго-запада, со стороны Бескрайних равнин, за которыми лежали Златолистые леса.

Вторая причта о пьянствующем эльфе

«Глаза мои полны не слез, а гнева!»

Так отзывалась о нем моя любимая эльфийская знакомая, лии Милафаэль. После победы над гарпиями прошло немало времени, минули в вечность два лета и три зимы, когда я встретил эту чудесную воительницу. Ее золотые волосы, убранные в тугую «драконью» косу, сияли на ярком и нежном солнце, а изысканные доспехи мерцали, подобно прохладным волнам горного ручья. Лии смотрела на меня удивленными зелеными глазами, и рука ее настороженно направляла в мою сторону меч. Я действительно явился в эльфийские земли без предупреждения. Путь мой лежал к дядюшке, герцогу Солнечному, посетив же его, я вознамерился навестить эти чарующие своими пейзажами места.

– Мое имя Цин, – представился я. – Я сын короля Артина, и намерения мои безобидны, прекрасная лии. Я прежде бывал в этих местах, и жаждал насладиться их очарованием еще раз.

Воительница огляделась, будто впервые видела лес у себя за спиной, широкий заливной луг и узкий темно-синий ручей, воды которого были полны лепестками незабудок – эти удивительные деревья уже отцветали, готовясь к рождению плодов.

– Пожалуй, вы правы, ваше высочество. Эти места красивы, – признала лии. – И это единственная ваша цель?

– Бесспорно.

– В таком случае, вы можете спешиться, и мы насладимся весенней тишиной недалеко друг от друга.

Она говорила напевно, сглаживая согласные и немного растягивая гласные, в голосе ее звучали мягкие грудные ноты, и казалось, будто она исполняет колыбельную песню.

Я спешился, и, устроившись «недалеко друг от друга», мы занялись каждый своим. Лии продолжила полировать свой меч, а я любовался пейзажем – хотя должен признаться, что мысли мои никак не могли удержаться на лоне природы, и взгляд мой стремился к прекрасной воительнице.

– Позвольте спросить ваше имя, – обратился я, наконец. – Ведь я представился вам.

– Милафаэль, – ответила девушка.

Не зная, как поддержать разговор, я вспомнил вдруг о Мирандире. Могло ли быть, что Милафаэль не знает его? С этим вопросом я и обратился к прекрасной собеседнице. Она замерла, затем сжала в кулак ветошь для полировки и резким движением опустила руку.

– А вам он откуда известен, ваше высочество?

– Он оказал мне помощь… Мне жаль, если упоминание о нем оскорбило вас. Я лишь…

– Так вы не знаете, где он?

– Боюсь, что нет, прекрасная лии. О том же я хотел спросить и у вас. Ведь уже три зимы минуло с тех давних событий, а мне до сих пор не представился случай отблагодарить его за спасение Пяти болот.

– Гарпии? – догадалась воительница. Действительно, эти твари предпочитают болотистую местность и часто селятся в ней. – Полагаю, Мирандир справился с ними без затруднений.

– Да, безусловно, хотя я и не был тому свидетелем. Так вышло… – Я смутился, вспомнив обстоятельства своего знакомства с Мирандиром. – Господин опоил меня и покинул, укутав пледом. И потому я прибыл в собственные земли уже после того, как с гарпиями было покончено.

– Вы пили с Мирандиром?! – Милафаэль удивленно покачала головой. – Ваше высочество, вы, должно быть, отчаянной смелости человек! Он способен опоить целый взвод закаленных гномов! И даже армию непьянеющих эльфов!

– О, да, на утро я понял свою оплошность.