Двенадцать месяцев, или Лилькино счастье

© Татьяна Викторовна Баландина, 2024

ISBN 978-5-0064-1758-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЯНВАРЬ

Солнце скользило по ее щекам, теплым и сонным, играло ее ресницами, путалось в них, длинных, загнутых кверху, щекотало их так настойчиво и неотступно, силясь приподнять этот пушистый веер, а она, как будто бы зная, чувствуя его ласковые намеки, все еще оставалась неподвижно спящей, понимая, ─ поддайся она на эти соблазны, и солнце блеснет во всей своей чистой утренней красе, зальет все светом, светом, который ворвется в ее сознание до самого мозга, слепя глаза и разрушая это приятное блаженство, вырвет ее с такой силой, что позабудет она эти нереальные картины небытия и бытия одновременно, потому как она, находясь на удивительно тонкой грани, все еще балансировала между двумя реальностями абсолютно осознанно, и оттого еще приятными и еще более особенными были эти сладостные мгновения ─ мгновения прекрасного пробуждения!

Тишина! Как хорошо! Как тепло и так не хочется вставать, но любопытство, которое было частью ее самой, ее двигателем, внутренним моторчиком и советчиком, настойчиво шептало ей в самые уши, что проваляйся она дольше – точно пропустит удивительные минутки первого январского морозного новогоднего утра!

Да! Сегодня же 1 января! Поэтому так тихо! Все спят и вероятно проспят еще долго, и это абсолютно чудесно, ведь никуда не надо бежать, нестись, стараться сделать все в несколько пар рук и сожалеть абсолютно серьезно, что у тебя их только две, и в сутках лишь 24 часа, а это совершенно несправедливо, и ей нисколечко бы не помешал этот лишний часик, который бы она потратила лучшим образом на себя любимую, но вот его то и не хватало постоянно, и все время до копеечки приходилось тратить на других… То есть нет! На них, на них – самых любимых и самых родных, и поэтому это нисколечко не обидно, а даже наоборот, в радость, ведь они ─ ее детки, ее малыши, ее семья и были ею самой по доброй воле и совершенно осознанно, безальтернативно!

Но ведь сегодня выходной у всего мира! И можно еще нежиться и блаженствовать! Время тишины и покоя! Класс!

Но то ли привычка раннего подъема, то ли закон подлости, то ли это солнце, но чувствовала она, что приходит, приходит время, когда понимаешь, что сон ускользает и ты просыпаешься.

Лилька открыла глаза!

Солнце как самостоятельная единица, как нахальное существо, которое влезло в дом и в отсутствии хозяев, ликовало в пустой комнате, лазало по шкафам, люстре, столу и полкам с книгами, останавливаясь на какой-нибудь, дабы не прослыть невежей, и та вспыхивала и подыгрывала ему блеском золотого тиснения, а солнце, легко отставляя ее переходило к другой, прыгало с предмета на предмет, и те также отвечали на его к ним почтение, отражали его, улыбались ему, и оттого вся комната наполнялась чудесным теплым светом, манящим и обещающим начало прекрасного нового дня!

Лилька жмурясь и сонно улыбаясь перевела взгляд на окно! Все белое, все чистое, и небо и деревья, просто сказка! Да, точно, снежная сказка тишины! И можно прямо-таки попасть в нее. Приподняться, собраться с духом, и покинув свою тепленькую кроватку, всего лишь открыв дверь, вдохнуть ее вкусного свежего морозного аромата!

Лилька влилась в мягкие тапочки из овчины, благо дачный уют предполагал именно такую обувь, накинула на себя велюровый плед, закутавшись в него как в халат и неслышно, стараясь никого не разбудить, выскользнула из комнаты…

Боже! Какая красота! Спасибо тебе! Невероятно. Это как же! То есть пока мы все спали, ТЫ трудился и прибирался, создавая это чудо! Еще вчера, ну да вчера, все было истоптано, исхожено следами всех размеров…

А сегодня снег, как легкий невесомый снежный тюль как белоснежное пушистое одеяло опустился на землю, принарядив деревья, скрывая под собой все улики вчерашнего торжества!

Лильке хотелось кричать от счастья, ворваться в комнату, разбудить всех своим звонким голосом, а еще лучше набрать бы снегу да натереть этих спящих, до румянца, чтобы они, не теряя ни мгновения, примчались бы сюда и ахнули вместе с ней, и изумились бы этой чистоте и волшебству!

Ай, да и ладно! Всему свое время! В конце концов, когда-нибудь каждый повстречается с чудом, и подружится с ним, и будет ждать новой встречи с замиранием, а встретившись вновь, будет переполнен чувствами такими, что захочется ему растягивать эти мгновения, нисколько не жалея, что это все лишь для него! А потом начнет творить что-то прекрасное, петь и ликовать, а все будут спрашивать: Что случилось? Ах, ты такая странная сегодня, вся светишься!

Лилька посмотрела на свои босые ноги, мечтая об утреннем кофе и одиночестве, в созерцании этого нереальства, собралась было ненадолго передислоцироваться, дабы не прозябнуть, а одевшись по-нормальному, вернуться сюда опять, все-таки все еще не решалась нарушить эту тишину, а так и продолжала стоять, как бы в оцепенении, боясь спугнуть это волшебство…

Но что это? Как будто бы шаги… Ну вот! Кто там еще?

Своих соседей она знала, да мало ли кто это может быть, да можно его и не заметить, он вне игры, вне ситуации, вне ее мира. Но любопытство! Кто же там все-таки, кому не спится и кто спешит куда-то, когда абсолютно никому не надо никуда спешить?

─ Здравствуйте! С новым годом Вас! С новым чудом! ─ сказал незнакомец.

─ И вас также! Гуляете? Красиво очень… ─ выдавила из себя Лилька, понимая, что звучит она как-то нелепо. Видимо сознание ее уже проснулось и даже облетело пол-планеты, а вот голос еще спит, как будто ему мешает что-то, и поэтому он так странно хрипит… Прокашляться бы, да как-то неловко! Вот ведь!

Лилька поежилась, переминаясь с ноги на ногу.

─ Тепло сегодня! Правда! Хотя и мороз, ─ протянула она свой странный посыл.

Незнакомец улыбнулся широкой улыбкой, обнажив белые, как снег зубы. Что-то в нем было нереальное. Киношное что ли? Стоит, улыбается…

Уйти неловко, молчать невозможно! Нелепость какая!

─ На работу или живете здесь? – опять обратилась она к незнакомцу.

─ Я? Нет! Просто проходил. Вообще, я не живу здесь.

─ В гости приехали?

─ Да. Всего на месяц! Знаете, не хочется время тратить на сон, вот и брожу один! А вам почему не спится? Вроде, ваши все спят.

Лилька смотрела на улыбающегося незнакомца, чьи голубые глаза притягивали, как магнит и не могла понять смысла этого нелепого диалога.

─ Я пойду! ─ махнула она рукой в сторону двери.

Ерунда какая-то, дела что ли, Лилька затормозила.

─ Хотите кофе? ─ вдруг ни с того ни с сего брякнула она незнакомцу.

─ Хочу,─ неожиданно ответил тот.

─ Так вы тогда входите что ли, вот там у нас открывается, в дом вас не приглашаю, спят еще у меня, а мы тут, на терраске, хорошо же… ─ мямлила Лилька.

─ Да не беспокойтесь, конечно, здесь, – улыбался незнакомец! ─ Я вам пока дорожки расчищу, а то намело-то как… Вы не беспокойтесь! А кофе ─ это хорошо бы!

─ Отлично! ─ опасаясь своего утреннего хрипловатого голоса еле слышно прошептала Лиля засматриваясь на странного незнакомца, который уже разыскав лопату, принялся. разгребать снег.

─ Так, ладненько! ─ Очнувшись от какого-то наваждения Лиля потянула ручку двери.

─ Меня Лилия зовут, а вас?

─ Январь – улыбнулся незнакомец.

Лилька порхала на кухне! Класс! Сейчас кофейку! И прянички, где-то они были! Ой, не могу! Все спят, а я тут с Январем кофе пить… Смешно! Январь! Ну да, а то кто же он! Имени даже не помнит! Вот умора! Ай, да ладно. Смотри-ка, дорожки чистит, и это хорошо!

Терраса, на которой происходило утреннее кофепитие, была абсолютной гордостью хозяйки: с высоким козырьком, широченными пролетами под окна, из золотистого бруса, наполненная смесью ароматов теплого дерева и корабельного лака, всегда была чудесным местом в любое время года! А тут еще примешались запахи кофе и морозца! Солнце играло, забавлялось, заглядывало в окошки, отскакивало от них десятками солнечных зайчиков, которые как горошинки прыгали по стенам, дорожкам, лицам, посуде… Лилька жмурилась и блаженствовала! Так уютно, красиво и в то же время абсолютно естественно ей было здесь. Кофейный парок приятно грел ее нос.

─ Удивительное утро сегодня, не находите? – спросил незнакомец.

─ Да, действительно. Сказочное, – ответила Лиля.

─ Именно так. И тихо. Люблю я это время. Мое оно! И начинается с тишины. Редко у меня такое бывает, вот и растягиваю удовольствие, ─ глядя куда-то вдаль продолжал он.

─ Наслаждаетесь безлюдьем! – улыбалась Лилька.

Незнекомец перевел взгляд на прекрасную собеседницу.

─ Не могу пропустить такую красоту! – восклицал он. ─ Вы ведь тоже здесь не случайно. И романтика вам не чужда. Право, может, я вам помешал, вы уж простите, а кофе вкусный. И вообще все чудесно, как и должно быть сегодня, правда?

Лилька слушала незнакомца, пытаясь оценить себя, как она сейчас выглядит, почему-то находила себя вполне приличной в этих валенках и куртке, что на два размера больше, понимая, что она еще даже не смотрелась в зеркало.

─ Ой, я вообще в случайности не верю, тишину тоже люблю, люблю мечтать, даже сочиняю всякое. Только все на бегу ─ семья, дела… Сегодня и вправду такое утро чудесное, никуда бежать не надо! Можно расслабиться! Мы тут, вообще-то, в первый раз новый год встречаем, летом бываем часто.

Лильке очень хотелось еще порасспрошать незнакомца о том, кто он и к кому приезжал, чем занимается, но никак не решалась, а вдруг опять ляпнет ей, что он ─ Январь или еще кто-нибудь в этом роде, и испортится у нее настроение от непонятного ей юмора. Не говорит и не надо, может, не хочет, зачем тогда лезть к кому-то в душу…

─ А вы надолго здесь? ─ поинтересовался голубоглазый собеседник.

─ Да нет, на несколько дней. С погодой бы только повезло.. Чтобы и морозно, и солнечно, и тепло бы, и снежок пушистый и в то же время липкий ─ детям позабавиться.

─ Ой, вот за это не волнуйтесь! Это уже точно! Так и будет, ─ продолжал незнакомец. ─ Сделаю! Все в лучшем виде.

Лилька перевела свой слегка рассеянный взгляд на собеседника.

─ В каком смысле, сделаете?

─ Увидите. Погода будет, а вот что бы вы для себя хотели? ─ заулыбался незнакомец.

─ Для себя…. Ой, да у меня много чего пожелать есть, ─ хитро сказала Лилька!

Странным ей показалось, что при всем многообразии ее желаний особо и желать-то нечего. Вот спросил бы ее муж, мол, чего бы ты хотела, дорогая, ─ тогда исписала бы она мелким шрифтом целый лист, пожалуйста, нате, будьте любезны, желаю, все нужно! А вот выкладывать все это незнакомцу ей показалось абсолютно нелогичным.

─ Ну, ну, ─ глядел на нее незнакомец с хитроватым прищуром!

─ Даже не знаю! ─ пыталась в шутку обратить Лилька это странное покушение на ее внутренний мир. Мир ─ куда чужих не пускают и не откровенничают с первыми встречными. ─ Наверно, корзину подснежников! ─ протянула она, также с хитрецой поглядев на незнакомца!

─ Понятно! – широко улыбнулся гость. ─ Записано!

Лильке было интересно вот так болтать ни о чем, непринужденно и легко с новым знакомым. Собеседник был хоть и странноватый, но исключительно обаятельный. Выпитый кофе говорил, что время для этого уже закончилось и пора по своим делам!

─ Пора мне, – сообщил незнакомец, да и у вас уже, кажется, просыпаются.

─ Да, действительно, ─ улыбнулась Лиля.

─ Спасибо за все, очень все вкусно, а про цветы я помню! – засмеялся незнакомец.

Зачем я ему про подснежники, вот ведь, еще и вправду пойдет искать их, странный ведь какой… Хотя хорошо, что подснежники, скажи она розы, так это сейчас в любом магазине без проблем, а вот подснежники – пойди поищи, – размышляла Лилька, глядя на удаляющуюся фигуру Января.

Лилька вернулась в дом, мечтая скользнуть опять в кровать, чтоб согреться, тихонечко поставила поднос с чашками и протиснулась в комнату.

─ Ой, Люсенька, ты уже встала, – поглядела она на свою дочурку! – Ты моя милая!

─ А ты что на улице делала? – спросила дочка.

─ Да, так, кофе пила с одним дядей.

─ С дядей? ─ переспросила Люся. – Я не видела никого.

Лилька обхватила малышку руками, целуя ее в макушку, созерцая растрепавшиеся после сна косички.

─ О, да мы вчера с косичками спать легли, ну мы даем, ─ улыбалась Лиля, придется сейчас порядок наводить. Она начала было расплетать свалявшиеся волосики.

─ Ну, мам, подожди, – запротестовала дочь, закрывая ладошками листок бумаги.

─ Ты что рисуешь? – спросила Лиля.

─ Тебе подарок, не смотри, пожалуйста, сюрприз, мне еще чуть-чуть дорисовать.

─ Хорошо, ─ улыбнулась Лиля, закрывая глаза. ─ Не смотрю!

Люся принялась наспех доделывать уже почти нарисованную картинку.

─ Все! – улыбаясь, протянула матери листок.

─ О! Как красиво! Умничка! – восхищалась Лиля. ─ И снежинки, и цветочки.

─ А это что за бугорок? Мишкина берлога?

─ Нет, это же домик этих цветочков, ну чтобы не замерзли зимой под снегом, это же под-снеж-ни-ки!

─ Да ты что! Вот это да!

─ Нравится?

─Невероятно!

Лилька посмотрела сквозь окно, улыбаясь, окинула взглядом расчищенную дорожку и калитку, на которой пушистыми шапочками приземлился еще никем не тронутый снег.

─ Ты даже не представляешь, как мне хотелось именно эти цветы! ─ негромко прошептала она…

─ Почему ты не ешь? – спросил Василий жену.

─ А мы уже сегодня кофе пили, на улице, утречком, когда вы все спали, ─ улыбаясь, сказала Лиля.

─ Мы? – переспросил муж. ─ Здорово! И с кем же?

─ С Январем! – загадочно сообщила Лиля.

─ Даааа..? – протянул муж – И как он?

─ Кто?

─ Январь?

─ Нормально! Подснежники подарил!

─ Молоток! ─ отрезал муж, перебирая в телефоне последние сообщения.

─ Вот интересно, ─ щебетала Лилька, ─ почему всегда в Новый год все люди, желая друг другу счастья, непременно добавляют: «Пусть год будет счастливым, пусть все проблемы остаются в прошлом, начнем новую жизнь». А нельзя ли так жить, чтобы ни о чем не сожалеть и ничего не менять!

─ Попробуй!

─ Давай вместе, чтобы все-все было в радость!

─ Давай. Начнем новую жизнь, ─ улыбнулся муж.

─ Но мне все прошлые года с тобой нравятся!

─ Мне тоже, ─ мурлыкал Василий, блаженно закрывая глаза от удовольствия, которое доставляла ему Лиля, нежно перебирая и теребя его волосы и немножко впиваясь своими ногтями в его макушку.

─ Нет… Это возмутительно! Проходит год, один только год, и просто ужас какой-то!

─ Что такое? ─ сказал Василий.

─ Да я про светские журналы! Год прошел и смотри: «Звезды» разводятся, уже все-все по-другому, но ведь еще год назад, ну смотри, смотри сколько любви-то было! И где она теперь!

─ Лиль, ну что ты, у них же все не так, все гораздо проще, это же еще и для эпатажа, вот и ты ими интересуешься ─ а для них это и главное! Всегда в тренде.

─ Ой, Вась, как хочется, чтобы в тренде была ЛЮБОВЬ!

─Я за!

─ Ну все, решено. Знаешь, а давай расписку напишем… ну или что-то в таком роде: «Этот год мне нравился, ничего менять не хочу!»

─ Отлично! Пиши! И вообще, иди сюда, писательница моя…

─ Маринка, привет, ну как тебе удается звонить именно тогда, когда я о тебе думаю? ─ восхищалась Лилька, обтирая наспех вымытые руки о полотенце. Маринка всегда умудрялась звонить именно в самое неподходящее время, но скажи ей об этом – обидится точно, бросит трубку, тараторя что-нибудь вроде такого: все, все, пока, я потом… и пропадет на месяц, и зная это, Лилька всегда лукавила, даже придумала себе дежурную фразу, намекая подружке на ее внимательность и свою безалаберность, ибо позвонить ей самой означало, что что-то в ее семье не так, и надо бы выговориться с кем-нибудь, излить душу, поплакать о своей судьбинушке многодетной мамаши на радость той же Маринке, которая как будто бы ждала этого, всегда начиная свой звонок с одних и тех же вопросов: ну как ты там? Совсем замучилась? Жива еще?

Объяснить ей, что иметь большую шумную, вечно несущуюся куда-то семью, с кучей детей подмышкой и при этом быть абсолютно счастливой практически невозможно. Маринка была одной из тех особ, которые, побыв несколько месяцев замужем и благополучно закончив этот период, могли теперь рассуждать с позиции «знатоков» о супружестве очень много, подчеркивая абсолютные их минусы и демонстрируя преимущества вольной беззаботной жизни, в которой и пребывали к своим тридцати семи годам абсолютно счастливо. И все же в глубине души Маринка отчасти завидовала подруге, как казалось, самой Лиле, ибо очень любила всегда расспрашивать о детях, об успехах или еще о чем-то, восхищенно слушая смешные детские нелепости.

─ Ну, ну и что там наш пухлик? – интересовалась она о Максимке.

─ Представляешь, – рассказывала Лиля, – говорит мне: мам, знаешь почему я так люблю поесть?

─ Ну, ну, а ты что? ─ улыбалась Маринка.

─ Нет, говорю, не знаю. А он мне: я просто вкус еды ощущаю только на языке, а потом еда падает в животик, и мне надо опять положить что-то на язычок, чтобы снова вкус почувствовать, – представляешь?

─ Да, смеялась Маринка – философ!

Маринка была ее отдушиной, ее окошечком в прошлую жизнь веселого институтского времени, в которой было хорошо обоим. Но, неудачное замужество одной и полное погружение в семейную жизнь другой постепенно развели их по каким-то разным реальностям, которые практически никогда не пересекались.

Маринка могла улететь в Турцию или еще куда-нибудь, не предполагая никакого путешествия еще пару дней назад, в то время как Лильке приходилось планировать все заранее, собирая чемоданы неделю, упаковывая в них безумное количество вещей на случай жары, холода, дождя, ветра, не забывая скупить в аптеке, опять же на всякий случай, свежие лекарства от живота, головной боли, возможных коликов и боликов и т. д. для всех по возрасту. Поэтому ни о какой спонтанности речи и не могло быть. Пару раз Маринка пыталась вызволить подругу из «семейного ада» одну, но все кончалось тем, что Лилька только разводила руками, оправдываясь:

– Куда я всех дену, на кого оставлю, и потом у нас музыка, логопед, бассейн… как пропустить.

Такое положение, когда подруга ей звонила раз в несколько месяцев, устраивало обоих, не напрягало и давало возможность быть в курсе самого интересного. Вот и сейчас Маринка в своем репертуаре ─ позвонила в то время, когда Лилька лепила котлеты, как всегда торопясь накормить детишек перед очередным стартом в музыкалку.

─ Как ты там, жива еще? ─ по-обыкновению интересовалась подруга.

─ Да, жива, жива и полна сил! Тебя только что вспоминала! Ты мои мысли читаешь, что ли? – засмеялась Лиля.

─ Мы ж подруги древние, старинные! – радовалась Маринка. ─ Надо как-то встретиться, мать, может заскочишь как-нибудь, или ты совсем увязла в своих карапузах, что ни минутки. К тебе не поеду, у тебя там шумно, не поболтаешь, не расслабишься.

Хороший ход, подумала Лилька. Придется пообещать.

─ Слушай, ─ радостно отозвалась Лиля, ─ может я к тебе подъеду на недельке?

─ Отлично! Жду! Целую и люблю! Прости, не могу говорить, начальство вызывает, ─ затараторила Маринка. ─ Ждууууу, ─ несся в трубке голос убегающей подруги.

Уф! Вот ведь! Да… надо все-таки найти времечко.

Лильке нравилось бывать у подруги на работе, некоторых сотрудников она знала, и коллектив этот ей был исключительно симпатичен. Маринка ─ легкая, свободная, раскованная, улыбающаяся, словно заигрывающая со всеми. И такие же прекрасные молодые люди ее сослуживцы. Все интересные, непринужденные, вежливые и обходительные, всегда встречающие Лилю искренними улыбками: «Ой, вы к Мариночке? Минуточку, минуточку, сейчас, сейчас… Маришка, к тебе!»

Возможность всегда поболтать под кофеек, расслабиться и погрузиться в мир молодежных сплетен и слухов, новинок сезона или интересных мест для отдыха, где происходят корпоративные вечеринки или еще какая-то веселая тусовка, манила и привлекала.

Всей этой интересной беззаботной вольной жизни Лильке, было абсолютно нечего противопоставить. Садовские утренники, новые детские достижения в спорте или музыкальной школе, удивительные преподаватели, которых удалось найти чудным образом в самый нужный момент, вылеченный без слез зуб, кажущийся в материнских глазах событием совершенно геройским, воспринимались здесь как безпросветная «бытовуха», все то, что для Лильки являлось смыслом ее жизни было для друзей Маринкиного круга ─ настоящим кошмаром!

─ У вас четверо детей? – всегда удивленно произносили они, делая акцент именно на числительном – Чет-верроо! О!… А не скажешь, вы так хорошо выглядите.

Вот-вот! Учитесь! Чет-ве-ро! – с гордостью повторяла Маринка, показывая на подругу. То, то! Еще и пятый будет! Будет? – подтрунивала она Лильку.

─ Да, ладно тебе, ─ увертывалась Лиля.

─ Нет. Не отлынивай! Ты у нас ударник семейного труда!

Все ритуально смеялись, возвращаясь к своим делам, вероятно давая удивительной мамаше не торопясь поболтать с подругой хотя бы некоторое время.

Лилька не обижалась на них, напротив, ей казалось, что эти свободные от семейных уз люди, именно уз, со штампом и детьми, живут какой-то поверхностной странной жизнью, тратя все свое время и силы на какую-то очень важную кому-то деятельность, занимаясь работой отчасти интересной, отчасти рутинной, но которая по сравнению с ее работой многодетной мамы и рядом не стоит по части сумасшедших энергозатрат, когда приходилось одновременно готовить еду, проверять уроки, слышать и исправлять музыкальные фальшивости, купать малышей, заучивая с ними новыое стихотворение, которое для быстроты дела молниеносно выучивала сама, или параллельно проверять английский, благодаря Бога, что еще кое-что помнила, приводить в порядок запачканную одежду и школьные портфельчики, мечтая уже всех развести по кроваткам и начать планировать завтрашний день: кого, куда и во сколько, рисуя схемы на листочке. Но в то же время эта жизнь была ни с чем не сравнима по части эмоций, веселого детского смеха, милых обнимашек, шумной детской трескотни, а самое главное, целого океана любви, бесхитростной, чистой, настоящей, которую дарят дети на все сто, а у нее на все четыреста и которую она никогда, или во всяком случае пока, не променяла бы ни за какие коврижки! Хотя коврижки-то обеспечивал, конечно, муж, но ведь и она, Лилька, упахивалась каждый день настолько, что начни она перечислять все, что ей приходилось за день делать, то это и вправду для «неподготовленных» звучало каким-то радостным безумием! Однажды, на приеме у гастроэнтеролога по случаю каких-то спазмов, услышала вердикт:

─ Анализы приличные, даже не знаю, что вам сказать!.Вероятно, это стресс! Вы же в категории риска, дорогуша, вы же мать!

─ Да, ну! Что вы! – оправдывалась Лиля – тяжело, конечно, но вы даже не представляете, сколько у меня любви, я в ней купаюсь, мы пока не нацелуемся все ─ спать не ложимся! Все печали проходят!

─ Не знаю, не знаю, дорогуша. Ладно, загляните ко мне недельки через две.

Таким же безумием казалась ее жизнь и Маришке, которая каждый раз расспрашивала ее о детях, но всегда путала их возраст и интересы.

─ Подожди, в каком классе-то он? ─ спрашивала она по обыкновению. ─ Я что-то запуталась, во втором, вроде? А, в третьем уже, ну надо же! Вот время летит!

Очень удивилась Маринка, что для этих карапузов существует оказывается персональный завтрак!

─ Так, ─ начинала Лилька, ─ подъем в 6:40 и сразу готовлю: Макс любит яичницу, такую, знаешь, рубленную в крошку, Сашка ─ кашу, гречку или овсяную размазню, он такой смешной ─ любит холодную овсянку, представляешь ее надо сварить и успеть остудить, ─ смеялась Лилька, ─ а Люся ненавидит каши и просит сырнички!

─ И ты это все им всегда делаешь? – таращилась Маринка.

─ А как же! Разумеется! Потом всех одеть, причесать, проверить портфельчики, сменку, завтрак с собой дать, причем одному надо завернуть в фольгу, а другому положить в пакетик.

─ Все, все! Стоп! – протестовала Маринка, не рассказывай больше, все понятно, это не для меня! Ужас какой-то! И в чем прикол?

─ Какой прикол?

Ну зачем все это? – не могла понять подруга.

─ Да ты что! Они такие сладкие! – вздыхала Лиля. ─ Я без них не могу, даже не знаю, чтобы я без них и делала.

─ Да, мать, это диагноз, – со знанием знатока качала головой Маринка! – А как тебе такая жизнь, где есть нормальные встречи, театр, кино на худой конец. Вот к примеру, мы недавно с девчонками в Альпы сгоняли. Я тебе не говорила? Снег бэлый-бэлый, ─ манерно акцентируя букву «э», щебетала подружка. ─ А склоны какие – фантастика! Потом Термы ─ неделька и ты в порядке полнейшем! Да просто по ночному городу прогуляться.!

─ Хорошо бы! – улыбалась Лилька, понимая, что отчасти подруга права. Театр, действительно, был редким явлением в Лилькиной жизни! Хотелось бы чаще.

Да, Василий не особый театрал, детей одних не оставишь, вот и сложилась у них традиция посещать цирк, детские спектакли или концерты и, разумеется, «новогодние елки», без них куда же! Только получалось это почему-то всегда бегом, так как у мужа вдруг случался очередной авральчик, и нужно было его быстренько решить.

─ Успею, – говорил он и исчезал, заставляя всех нервничать, но без минуты до критической точки возможного опоздания, внезапно появлялся, заскакивал на кухню глотнуть водички, попутно всех подгоняя, вроде: давайте, давайте! Это что, вы еще не готовы? Я уже готов давно!

Потом быстренько все грузились в машину и мчались на детпросвет, где Василий, щедро накупив всего в буфете, а именно буфет по их общему мнению был важнейшим местом посещения, с которого и начинается искусство, выглядел абсолютно счастливым и уже после, уютно расположившись в мягких креслах театра, под плавно гаснущий свет, благополучно засыпал до антракта, иногда даже блаженно похрапывая, что вызывало у Лильки смех и одновременно замешательство – толкнуть его, чтоб не мешал людям или оставить человека в абсолютном покое!

─ Тише, тише ─ гладила она по руке мужа, мы в театре.

А вот поездку в Альпы, Лилька запомнила надолго! Горнолыжницей она, конечно, не была. Она не была даже просто лыжницей. В школе ей, как гимнастке был карт-бланш. Ведь это именно она, будучи звездой на уроках физкультуры, показывала мальчишкам и уголок, и подъем с уголком по канату, перевороты на турнике, не говоря уже о двадцати подтягиваниях в легкую, отчего вызывала полнейшее восхищение в глазах одноклассников. Но лыжи – это не ее конек! Помнится, как в первом классе, то ли из-за позднего снега, то ли еще почему-то, ей все еще не купили новые лыжи и она пришла в школу со стареньким, широкими деревянными, подобно охотничьим (и где только такие нашли), которые одевались прямо на валенки с помощью широких резинок.

─ Не порядок, Лиля, ─ лыжи надо купить, – настаивала учительница.

─ Может, к следующему разу будут, ─ вздыхала маленькая Лиля, которая на самом деле терпеть не могла это длинные лыжи, эти длинные палки, это времяпровождение, когда все так не удобно и холодно. А потому, оттягивала она приобретение этого бесполезного ей обмундирования, ссылаясь на родителей. Во втором классе лыжи у нее появились, и даже несколько уроков она мучилась с ними, пока однажды не поехала ее семья кататься за город, где при первом же спуске и сломала она свою правую, на горе родителям и на счастье себе! И главное тот, из-за которого ей пришлось резко свернуть, уехал, как ни в чем не бывало, не извинившись и не показавшись больше.

─ Лыжу сломала, больше не купят уже в этом году, ─ оправдывалась она перед учителем. И той ничего не приходилось делать, как таскать за собой горе-лыжницу, давая ей флажки или секундомер, отчего малышка была в полном восторге, подбадривая одноклассников:

─ А ну, давай, давай, поднажми!

Третья печальная ее история, после которой на лыжах был поставлен жирный крест, случилась через год, когда все, кто быстрее, кто медленнее, огибали двухкилометровый пруд, и Лилька, видя уже конец этого мучительного процесса, решила поднажать, дабы не быть последней, сделала некоторое усилие, но лыжа, почему-то отстегнулась, соскользнула с ботинка, который аккурат поддал ей скорости, влетела в единственную наверно во всем пруду проталинку и ушла туда плавненько и нахально, оставив Лильку в ботиночке и в ситуации неизбежного объяснения с учителями и родителями.

После этого ее уже особо не мучали, а ставили оценки за ее «прошлочетвертные» заслуги.

Горные лыжи она воспринимала, как что-то особенное и в первую очередь ─ это, конечно, сами горы, возможность выехать всем вместе не только в гости или театр, а в настоящую заграничную сказку, где фантастически красиво, куда уже давно ездили знакомые, привозя море восторга, и где она, например, могла бы просто гулять, любуясь белоснежной красотой, продышаться, подышать тем удивительным чистейшим воздухом, который сродни атмосферы в операционной, а они, дети, начали бы правильную с ее точки зрения жизнь, непременным атрибутом которой был горнолыжный курорт в зимние каникулы! Эта мечта зародилась у нее довольно давно, только постоянно откладывалась и откладывалась в связи с бесконечными беременностями и рождениями, но все же зрела и зрела, и однажды не выдержала, и родилась, как неизбежный факт, в аккурат, когда Андрейке было пол-годика. Лилька решила, что если и в этом году не поставить старших мальчиков на лыжи, то упустят они все, и не даст она им в детстве того яркого момента, который они полюбив и прочувствовав, сохранят на долгие годы, и с которого так стартанут и так смогут выстроить свою жизнь, что все эти милые прелести будут сами собой разумеющейся частью. А по сему это был первый, но по возможности упущения момента последний шанс вывезти всю семью туда, где, как считала Лилька, и надо проводить хотя бы несколько дней из того огромного их количества, которые имеются у большинства с наступлением Нового года. Но то, как это происходило, не описать словами. Видно, там кто-то наверху дал им во всей красе прочувствовать предрождественские сумасшествинки.

Лилька заранее все продумала: что взять, что положить, были куплены курточки и термобелье, шапочки и перчатки-дутики.

─ На лыжах едете кататься? ─ улыбаясь спрашивал детей продавец, ─ молодцы! – Все едете?

─ Все! ─ с гордостью отвечала Лилька, глядя на своих ребятишек, которые примеряли вещицы, принаряжались и походили на маленькие рождественские подарочки!

Она даже сопоставила начало поездки с Люсиным днем рождения!

Люся едет кататься на горных лыжах! Весь мир должен об этом знать! Ее дочка ─ первая и единственная! Конечно же, сказочно все должно быть в этот день! В отеле все были предупреждены, что у малышки этот день особенный! Да что там в отеле! Лилька накупила милых безделушек, чтобы и в самолете все как будто бы знали, и в кофейнях, если вдруг придется перекусить. Ей казалось, что она продумала все до мелочей! А как же! Это же первое впечатление!

День начался на редкость празднично! Пришла няня, все осыпали Люсеньку подарками с головы до ног, позавтракали и поехали в аэропорт! А там, вот ведь сказка! Вдруг «случайно», за кофейным столиком незнакомый бармен произносил:

─ Люсенька, на курот едешь, а мы знаем, что у тебя день рождения! Это тебе, ─ и протягивал, заранее купленную для этого случая безделушку.

Лилька была в полном восторге, глядя на округлившиеся глазки дочурки, что смогла сотворить чудо и сделать этот день и вправду особенным!

─ Вот это да, дочка! – радовалась Лилька, как будто это ей что-то перепало!

И вот в таком сказочном настроении все и находились, пока, глядя на часы, Лиля поняла, что самолет уже был должен взлететь, а еще не объявляли и посадку!

Они упорно стояли у стойки регистрации, но о том, что начинается посадка – молчок! Спросить не у кого, все толкутся, пихаются, суетятся!

─ Может время перенесли? ─ разводил руками муж.

Лилька нервничала, пытаясь найти какое-то понимание.

─ У нас указан это выход, ─ говорила Лиля вдруг внезапно появившейся стюардессе, которая почему-то объявила рейс на Казань!

Бред какой-то! У нас Инсбрук!

─ Не знаю! ─ отвечала стюардесса, шлепая штампы на билетах.

Понять, что они все всемером могли прослушать информацию о переносе места выхода на посадку было нереально! Еще более сложно было понять, что их самолет, который они преспокойненько ждали, давно улетел, и это было полнейшим крахом всех Лилькиных мечтаний! А чемоданы! Мои чемоданы, так долго и трепетно собираемые целую неделю!

Потом беготня по аэропорту в надежде приобрести новые билеты, розыск чемоданов, перекус в каком-то ресторанчике, усталость и измученность в глазах детей, кому есть, кому пить.. Лилькин ужас в глазах ─ зачем я все это затеяла? И Люськины вопросы вроде:

─ А что в этом ресторане не знают, что у меня день рождения?

─ Ой, Люсенька, подожди, милая, я не знаю…

И все-таки теплилась еще слабая надежда, что все еще может быть.

─ Посидите, подождите, кушайте, мы сейчас! ─ оставляла Лилька всех детей обезумевшей няне.

И счастье случилось! Конечно, за двойную цену перелета! Конечно, не прямым, а с пересадкой, крайне неудобной, но все же! Все же спустя каких-то пять или шесть часов, все они находились в салоне самолета, измученные, но счастливые, и снова как в сказке:

─ Это у кого сегодня день рождения? – протягивал плюшевого бегемотика бортпроводник засыпающей Люсе, ─ у вас мисс? Примите от нашего экипажа!

─Угу, ─ сонно и привычно протягивала Люся!

─ Боже мой, летим! – терлась головой Лилька о плечо мужа, пытаясь для нее найти более менее удобное положение.

Ну, а дальше, дальше все было именно так, как и рисовала в своих мечтах Лиля.

Солнце, воздух и горы! Горы, нереальной красоты горы! Горы, которые манили и завораживали, и хотелось петь: «лучше гор могут быть только горы!» Это теперь абсолютно понятно! Это теперь болезнь на всю жизнь!

Лилька, думая, что она немного покатается с детками на горочках, вдруг поняла, что ей необходимо покорить что-то и посерьезнее!

─ Давай на ту, ─ показала она Василию, уходящую в небо макушку белоснежного спуска!

─ Сможешь? ─ серьезно спросил Василий.

─ А то! – отрезала Лилька, ─ все понятно, и бедрами я работаю хорошо, скажешь нет?

─ Бедрами хорошо… ладно, давай, – решил муж.

Они оставили троих румяных детей поедать сосиски под местные мультики, а сами как белые люди! Одни! Без детей! Во-о-т к той горочке!

─ Туда! ─ показывала куда-то вверх Лиля. – Класс!

Болтая с Василием, и находясь в подъемной кабинке уже порядочное время, Лиля вдруг с ужасом обнаружила, что та высокая точка, куда она стремилась попасть, уже безнадежно внизу, а они, умудрившись перепутать подъемник, все едут и едут, и похоже нет конца этому трансферу!

─ Ой, Вася! Мы проехали! Боже мой, и как же!

─ Да нормально, не трусь, главное не разгоняйся.

То место, где оставили они своих деток, скрылось из виду, исчезло под белой дымкой…

─ Так, не разгоняться, ладно, понятно, да, да, нет, ну как же, я все же не туда хотела, вот ведь!

Оказавшись на перевале, где вокруг была возможность спуска только круто вниз (а просто сесть и спуститься в той же кабинке ей даже не пришло в голову), Лилька поняла, что момент истины для нее настал.

Или спускаться, как все или просто выглядеть полной идиоткой.

Лилька приняла вариант первый и, глядя на исчезающие в снежной низине только-что нарисовавшихся горнолыжников, на их абсолютно спокойные лица, начала тихо, тихо, плавно, а потом все быстрее и быстрее, и уже совсем безбашенно и, Господи, куда же я? Где? Мамочка родная, ветер какой! Та-а-а-а-ак! Резко стоп! Супер! Ой! Нет, ну я – молодец! Так, спокойно! Ужас! Господи! Кошмар! Выстояла! Браво, Лиля! Так дальше, тихо, тихо… ой, божечки, ну и скорость! Ммамочки! Маммма… Ах, ты! Приехала!

Лыжи целы, она тоже, ну упала, с кем не бывает! Спокойно, встаем, встаем, нормуль – гворила она себе, постепенно привыкая к такому экстриму!

─ Как ты? Все хорошо? – спросил подъехавший Василий! – Что упала, то? Не гони, говорил, же!

─ Вась! ─ да я что-то чуть расслабилась, ─ оправдывалась новоиспеченная горнолыжница. ─ Едем!

Через небольшую вечность, Лилька с физиономией знатока, снова подъезжала к подъемнику…

─ Ну, ты как? – спросил Василий.

─ Не знаю! Нормально вроде.

─ Еще едем?

─ А то!

─ Ну давай, только не гони!

Так, все целы, довольны! Красота нереальная там, над облаками! Мой первый спуск! Еще один спуск! Падение правда, но все же, как с небес! Невероятно! Отличный сегодня денек! ─ размышляла Лилька вечером, наслаждаясь чудесным массажем орущих от экстрима мышц, который, глядя на нее лукаво и с каким-то расчетом вероятно, нежно делал ей Василий.

─ А я вот завтра эту гору покорю! – мурлыкала она мужу на ушко…

─ Обязательно! – слышался его теплый шопоток…

И ведь покорила! И все довольны! И домой без происшествий! А в самолете: у кого гипс на руке, у кого нога! Боже мой, рейс инвалидов!

─ А что вы хотите, ─ говорила мамочка одного подростка в салоне самолета, ─ мы всегда что-нибудь ломаем! Сейчас правда ногу очень сильно растянул! Но без гор куда же! Никак!

─ Да уж, ─ подумала Лилька, благодаря Бога, что они-то все целы, а ведь и вправду, мало ли что могло случиться…

ФЕВРАЛЬ

─ Ну приветик, приветик, ─ щебетала Маришка, встречая подругу, протягивая руки для обнимашек и собираясь опять рекламировать свою подругу. ─ Привет мамулечка-герой ты наш!

─ А ты все хорошеешь, ─ улыбалась Лиля, прерывая, знакомый монолог и протягивая Маришке руки, -─ сама-то когда замуж?

─ А я там уже была, хватит, ─ отрезала Маришка, ─ не мое это, знаешь, кому детей рожать, кому…

─ Кому порхать и сиять!

─ Точно!

─ Ладно, давай рассказывай, что тут у вас интересненького, что пишут, что читают..

Почему-то Лильке с детства нравилось бывать в книжных магазинчиках, разглядывать полочки с всевозможными книжками и брошюрками, разных форматах, новенькими, как будто говорящими: Ну посмотрите, разве я не прелесть, купите меня, не пожалеете, я – то, что вам нужно! Вот, например, в районную библиотеку, куда она ходила в детстве по причине того, что это бесплатно и можно было найти многое из того, что требовалось по школе, она посещать не очень любила. То ли смущал ее и запах ветхих книг, прошедшие через тысячи рук, которые раздавались для прочтения, и на которых на первой странице был приклеен специальный кармашек с учетной карточкой или красовался огромный уродский штамп, означающий: «книга казенная – вернуть не забудь!» Иногда книжки были почти развалюшки, и обращаться приходилось очень бережно, чтобы она не развалилась окончательно, а также и подремонтировать, что очень приветствовалось в их библиотеке. Огромный самодельный плакат, который висел в читальном зале, говорил как это сделать. Книжечки, конечно, берегли и подклеивали казеиновым клеем, но видимо не у всех это получалось аккуратно.

А Лильке же нравился особый запах типографской краски и возможность полистать какую-нибудь из новенького тиража, погладить ее, попробовать разгадать тайну этих удивительных, манящих предметов, дающих надежду на встречу с чем-то прекрасным, мудрым, тонким, чувственным, заставляющих думать и размышлять. Поэтому она безмерно радовалась, если маме удавалось «достать» Дюма или Диккенса. С такой книгой, можно было лежать в кровати почти в обнимку, перелистывать шуршащие странички, погружаясь в сладостный мир приключений!

─ Эй, ты чего такая мечтательная сегодня? – спросила Маришка.

─ Не знаю, видно с морозца пришла, холодно сегодня, оттаиваю у вас, ─ улыбнулась Лиля, ─ давай, рассказывай, чем сейчас дышит интеллигенция? Что в тренде?

─ А я знаю? ─ оправдывалась Маринка, ─ заказ принят, выполнен, будьте любезны! Забирайте! Правда некоторые до сих пор не забрали! ─ и Маринка показала на стопочку новеньких экземплярчиков.

─ Что так? – спросила Лиля, беря в руки книжку нежно голубого переплета, где в красивой ажурной рамочке восседало, написанное красивым шрифтом, название – «Февраль».

─ Интересно, ─ подумала Лиля, на что-то, связанное с революцией, судя по обложке, не похоже…

И название такое… о чем интересно, проза или стихи. Февраль ─ месяц крутой, глубокий, хотя и пограничный ─ уже вот-вот почти и закончится, а с ним закончится и зима, целая зимняя эпоха, впереди начало чего-то нового, обновление, сброс этого холода, который все и всех погружает в дремоту, в беспросветную спячку, но скоро, скоро уже пробуждение, и начнется эдакая движуха, когда все будет ликовать, петь и тянуться всеми своими жилочками к солнцу, к свету, и скинет Земля с себя весь этот зимний груз и преобразится! Зазеленеет и расцветет все вокруг, до неузнаваемости все преображая, шаг за шагом, день за днем, открывая надежду новой жизни!

─ Стихи? – подводя книжку к носу, как бы вдыхая ее, ─ попыталась угадать Лилька.

─ А я знаю! – пожала плечами Маринка.

─ Даже не смотрела?

─ А когда! Ты что! Знаешь сколько работы! Некогда вообще!

─ Да, да – улыбнулась Лиля, макияж, маникюр, перекур в курилке, кофеек…

Хотя Маришка, конечно, права. Читать надо в обстановке спокойной, без суеты, особенно если это стихи… С прозой тоже все витиевато бывает, с подъездом, с прелюдией, чтобы в самое сердце донести читателю свою мысль. Но стихи, в представлении Лильки, были вещью абсолютно особенной, со своим исключительным рисунком, который просто, как текст и не прочтешь, надо уловить интонацию, акценты, понять, если хотите, душу поэта, его воздух, его мир, его настроение, ведь поэзия – это как музыка! Снизошло, послышалось, открылось, и непременно нужно записать это откровение на бумажках, салфеточках, на всем, что попадается под руку, главное, чтоб успеть сохранить ту удивительную линию, рисунок, словестный завиток, в котором его мысль так гармонично и уютно расположилась во всей полноте.

Лилька открыла книгу.

─ Угадала! ─ воскликнула она.

Пока Маришка разбирала какие-то свои папки, Лилька пристроившись у теплой батареи и широкого светлого окна, уловила несколько строк:

«я знаю, ты меня не бросишь

И если за тобой пойду,

Рожденье в смерти обрету…»

Потом еще:

«Ни дикий, ошалевший андеграунд,

Где вперемежку Бог и сатана,

Ни жалкая, дешева, тупая,

Разряженная яркая попса…

А там, где белоснежные вершины

Касаются макушками небес,

Я слышал сказочные переливы ─

То пели ангелы восторженно тебе

Однажды, зародившись в сердце,

Возносится молитвою туда,

Где покой и тишина».

И вот тут:

«Я в этой жизни слабый голосок

Ты в этой жизни – дирижер оркестра,

Но обещавший, что поняв урок,

Любому у тебя найдется место,

Играть без фальши ярко в унисон,

В мире научиться должен каждый,

Поняв гармонии простой закон ─

Чтоб звонкою струной звучать однажды».

─ Ну ты чего, интересно, что ли? – удивленно спросила Маринка.

─ Угу, ─ ответила Лилька, не поднимая глаз – правда… Очень!

Слушай, раз этот Февраль не появляется, можно хоть на денечек взять почитать? Пожалуйста, я аккуратно!

─ Да ну тебя, не знаю! А вдруг срочно доставка, или сам явится, ─ развела руками Маринка, ─ да и не принято это.

Лилька умоляюще смотрела на подругу!

─ Ай, бери, только «ц»…! – сдалась Мариша, не в силах отказать хлопающим длинными ресницами Лилькиным глазам. – Лисенок ты! ─ Под мою ответственность! А то и вправду, прилипнешь ты к этой книге, не отдерешь тебя, мы и не наболтаемся, а я ужасно соскучилась!

─ Спасибо, Марин, я завтра верну! – обнимала подругу Лилька, – я бы даже купила, если б было можно!

─ Да, ладно, разберемся! Слушай, натура ты чувственная, а ты сама не пробовала книги-то писать, или стихи, мне кажется, у тебя бы получилось!

─ Что ты! —замахала руками Лилька, ─ я что путешественник или философ какой!

─ Это ты зря! ─ мне вот ужасно интересно слушать твои семейные историйки. Помнишь, как ты там рассказывала, «пухлик» -то сочинял: «Жили был король, и было у него три сына и любимая женщина!» ─ цитировала Маринка Максика.

─ У меня в детстве была любимая книга «От двух до пяти» Чуковского. Там знаешь, детские выражения смешные! Так мы все зачитывались, честно! ─ продолжала она.

─ Шутишь! – какой там писать! Хотя, конечно, этого добра у нас хватает! Смешные они такие, эти детки! У нас, к примеру, у Андрейки, угадай, какие две песни сейчас самые любимые?

─ Ну? – улыбалась Маринка.

─ «Многая лета» и «В лесу родилась елочка»! ─ А знаешь почему? И там, и там есть слово: «Мно-го»!

─ А в «Елочке» -то где?

─ «…и много-много радости…» Ему всего надо мно-го – любимое слово! Вообще первые три были: «мне», «много» и «надо».

─ Далеко пойдет! ─ рассмеялась Маринка. – А я между прочим и не шучу! Я вообще представить не могу как ты управляешься! Ты – это космос! Инопланетянка, житель другой планеты! Могла бы и ввести нас несведущих в курс дела, а то мне кажется, у нас многие и не представляют как с этими детками и общаться-то! Сейчас вообще принято собачек заводить, а не детей. У меня вот, Чарлик, и выгулять, и привки, и кормешка, и грумер. И то закружишься! А тут детей куча…

─ Собачек, это хорошо, ─ вздохнула Лилька, ─ мои вот тоже щеночка просят,… я пока пасс!

─ Да, тебе еще щеночка! – засмеялась Маришка

Придя домой, Лилька напрочь позабыла о книге. Сначала надо было в школу ─ забрать детей и сразу развести их по кружкам, выясняя по дороге, что и как с уроками, потом мчаться в магазин, продумывая завтрашнее меню, снова за детьми и домой. Дома быстренько перегрузить все продукты в холодильник, накормить двоих, отправить их делать уроки и в сад за малышами.

Какое хорошее место ─ детский сад! Отдал ребенка до вечера ─ душа не болит! Там и поспят, и погуляют! А занятия какие!

С садиком им очень повезло! Все дети всегда отказывались покидать его раньше закрытия, и когда родители приходили за детишками, что Лилькины, что другие дети, радостно встречая их, говорили:

─ Ну что так рано, можно еще поиграть?

В машине Люся с Андрейкой обычно всегда хохотали и баловались, но сегодня сидели тихо!

─ Эй, что молчите, устали? Все нормально? – спросила Лилька.

─ Мам, ─ начала было Люся, ─ Андрей не верит, что когда я вырасту у меня будет другой муж, а у него другая девочка, а не я, – с гордостью парировала Люся. ─ Да, да! – она сделала глазки братику.

Такого предательства Андрейка не ожидал! Он обожал свою сестру, везде ходил за ней хвостиком, быстро рос, быстро соображал, так что разница в два года почти и не чувствовалась. Лилька называла их «неразлучниками». Он был даже покрепче сестренки, и когда у Люси что-то не получалось, старался ей помочь, он был ее «рыцарем», а она для него «дамой сердца». Теперь он сидел поджав губки, пыхтя от обиды, как чайник, готовый вот-вот расплакаться.

─ Не будет другой! – выдавил он, пристально посмотрев на сестренку.

─ Мам, ну скажи ему, что на сестрах не женятся!

─ Почему? – буркнул Андрейка.

─ Потому! – отрезала Люся.

Андрейка был настоящим мальчиком, драчуном и задирой, если что-то было не по его! Эдакий петушок! Но в то же время абсолютно нежнейшим существом, с внутренним благородством и аристократизмом! Например, он никогда не любил смешивать еду в одной тарелке, и если другим можно было на нее положить и пюре, и котлетку, и с краешку салатик, то Андрейке непременно салатик на другую тарелочку, а пюре так, чтоб не испачкало котлетку. И если было как-то по-другому, он поджимал губки, не прикасаясь к еде, и сидел до тех пор, пока Лилька все не исправит. Лилька ловила себя на том, что делая чай внимательно смотрела, чтобы ни одна чаинка не попала Андрейке в чашку! Пить не будет! Поэтому брала ситечко и процеживала все до совершенства. Хотя другим могла спокойно сказать: «Ну вот же ложечка, вылови чаинку сам!» Муж считал это баловством, а Лильке нравился этот педантизм, склонность к порядку, аккуратность, чего она до сих пор еще в своей жизни не встречала. И то, что творилось в шкафчиках старших братьев ввергало ее в ужас! Она даже думала, что это нормально, ведь это мальчики! Андрейка же любил все красивое, его не смущал розовый цвет рубашечек, он был эдаким модником и аккуратистом, с удовольствием играл с Люсей в куклы, исполняя роль папы, пеленал их, укладывал в коляски, поэтому после садика детки всегда бежали играть и Лиля их почти не видела, а делала уроки со старшими!

Однажды, когда они втроем заехали в обувной магазин, чтобы выбрать Люсе туфельки, Андрейка приглядел и себе:

─ Вот эти! ─ радостно протянул он матери беленькие, с бусинами и стразами.

─ Нет, тебе не такие надо, вон там посмотри, там для мальчиков.

Андрейка пришел в ужас, когда увидел то, что предлагается мальчишкам. Все черные, без украшений, не интересные…

─ Нет, я такие хочу, как у Люси, ─ запротестовал он.

─ Да ты что, смеешься, разве ты видел мальчиков в такой обуви!

─ А мне нравится! – пыхтел малыш.

─ Ни за что! Или давай подберем что-нибудь тебе, смотри вот эти какие замечательные, как у папы, настоящие мужские туфли, или ничего! – протянула Лилька башмачок.

Глядя на упирающегося по обыкновению «ослика» Лилька понимала, что через секунду этот башмачок полетит куда-нибудь в дальний угол магазина, и ничто не остановит Андрейку зашвырнуть его от несправедливости, а потому быстро поставила его не место.

─ Ну как хочешь, со стразами я тебе не куплю!

Лилька отправилась на кассу, а Андрей пыхтел-пыхтел, но, понимая, что лучше что-то, чем ничего, прошелся мимо матери и громко буркнул:

─ Ладно, давай те!

Но как же бережно потом относился он к своей обновке. Люся скинув одежду, испарилась, позабыв про покупку, а Андрейка, вытащил свою, принес салфеточку и аккуратно поставил на нее свои блестящие черные туфли.

Теперь же в нем боролись протест и неизбежность, осознание того, что его кумир, почти вторая его половинка, однажды сделает выбор не в его пользу, чего он в свои четыре годика абсолютно отказывался принимать.

Видя это Лилька решила как-то сменить тему, чтобы не усугублять ситуацию.

─ Там видно будет, дипломатично среагировала она, ─ давайте лучше в слова поиграем!

─ Во что? В профессии? Ой, давайте в деревья! – решила Люся. ─ Береза!

─ Клен! ─ подержала Лиля

─ Елка, ─ произнес Андрей.

─ Этот, как его, ─ запнулась Люся, ─ ну с пушинками…

─ Тополь?

─ Да! – победно воскликнула Люся, передавая эстафету брату.

─ Дублоня! – спокойно произнес тот.

─ Какая дублоня! ─ засмеялась Лилька, ─ яблоня?

─ Нет, дублоня! А вместо яблок – жоблоки!

Ну вот с снова всем было весело! И снова вприпрыжку, считая ступеньки домой:

─ One, two, three…

Дома Максим с Сашкой разучивали приемчики, Максим уже несколько занятий ходил на айкидо, а потому на правах старшего, учил Саньку разным штучкам.

─ Мам, я тоже хочу айкидо! – сообщил Сашка матери.

─ Ну подожди. Мы же это обсуждали! Туда мы пока не опоздали, можно пойти, когда постарше станешь!

─ Во-во! Маленький еще! ─ подтрунивал Макс.

Вот интересно, родители одни и те же, а дети абсолютно разные! Ну как так!

Максим был эдаким пухлячком с детства, добрым и крепким малышом, достаточно способным, но совершенно нерасторопным и вечно «летающим в других мирах», чем ставил в тупик вечно спешащую Лильку. Он был каким-то особенным, со соим мнением и умоустроением, рассудительным и вдумчивым. Этот вечно летящий Морозовский ритм ему абсолютно не подходил. Даже маленький Максик мог подолгу один сидеть с книжками, думать, рассматривать картинки, шевелить мозгами и размышлять о чем-то, фантазировать и филосовствовать. Вот сдвинуть свое тело ему было гораздо сложней. Да и зачем, если можно, делая меньше телодвижений, добиваться нужного результата.

─Директор! Вылитый директор! Философ! – говорили все.

Насмотревшись в детстве мультиков про Винни-Пуха, он цитировал его дословно в свою пользу и, достав с полочки банку с медом, усевшись на полу, преспоконенько размышлял:

─ Для чего на свете мед? Чтобы я его ел! По-моему так!

Все, что он делал, делал исключительно медленно, не торопясь, чем приводил в бешенство не только мать, но и отца, а это казалось невозможным, ибо Василий имел стальные нервы, абсолютно спокойный характер и ничто не могло вывести его из себя. Но каждый раз, уходя на работу и захватывая сына в садик по дороге, торопил и подгонял его!

─ Макс, бегом, я опаздываю!

─ Ну сясь… ну сясь.. ─ Увлекшись чем-то невозмутимо и не двигаясь с места произносил ребенок. – Ну, сясь!

Василий, уже почти одетый, проверяя ключи и права, снова заглядывал в его комнату, возмущался:

─ Ты что еще не готов?

─ Ну, сясь…

─ Какой сясь! Бегом давай! Лиль, ну я опаздываю!

Лилька перекладывала годовалого Сашку, одевала Макса и выпроваживала обоих.

В школе учительница удивлялась:

─ Ну куда это годится! – Всем сказала: открыть книги, пишем… Все уже написали, а ваш Максим только откывает ее! – специально долго, как-бы на распев протягивала она гласную «а». Лилька же, защищая сына, внутренне протестовала, понимая, что дети не роботы, чтобы быстро и сразу все выполнять. А тем более, если открывая книжку Максим видел что-то интересное и захватывающее. Как же можно быстро!

Учился Максим неплохо, даже совсем не плохо, с математикой проблем никогда не было, но вот русский язык ─ это что-то!

─ Ну что за «пцыцы», Максим? ─ вздыхала Лиля, ─ «птицы» же! «Пцыцы»! Эх ты, грамотей!

Максим хлопал пушистыми ресницами, которые были такой длинны, что один раз он чуть даже не попытался их отрезать.

─ Они мне мешают, в глаза лезут, ─ сетовал обладатель такой красоты, на которую всегда засматривались женщины.

─ Ой, и красавец! —говорили они.

Лилька ужасно расстраивалась, что дела с русским языком не совсем ладились, но все прощала Максику, утопая в его глубоких карих глазах, в которых могло держаться целое озеро слез, если ему приходилось заставлять себя делать то, что не хотелось никак. А потом находить под подушкой милые записочки: «Мама, я тьебья льюблью».

Интересным было и то, ему было гораздо легче что-либо придумать, чтобы то, что предписывалось делать ему, сделал бы кто-нибудь другой. Поэтому, видно, Бог и послал Сашку, живого, активного и бесхитростного, эдакую противоположность, который старался тоже быть взрослым и всегда с легкостью соглашался делать работу вместе со старшим братом.

─ Так, доделывай тут все, ─ со знанием дела говорил Макс, ─ я пойду к маме уточнить, что там надо еще.

И исчезал, а Сашка, оставшись в одиночестве хоть и пыхтел, но старался все сделать на совесть.

Однажды Лилька попросила мальчишек помыть пол и постирать носочки.

─ Давай ты пол, а я стирку, ─ предложил Макс.

─ Нет, давай я стирку!

─ Да ты что, это же мои носки!

─ Ладно, ─ согласился Сашка, убегая за шваброй.

─ Вот так всегда, ─ сетовал Максик, ─ Сашке одно задание – пол помыть, а мне два, ─ глядя на два своих малюсеньких носочка.

─ Ну, мой пол ты, ─ предложила Лиля.

─ Да ладно уж! И почему я всегда должен все делать, ─ пыхтел про себя Макс, будучи на свой возраст уже трижды старшим братом.

Очень виртуозно и дипломатично получалось у него и с малышами.

─ Я главная, ─ кричала Люська!

─ Я, ─ кричал Андрейка.

─ Ну, кто тут главные? —подходил Макс.

─ Мы! – задрав носы, важно сообщали дети.

─ Молодцы! А теперь, главные вы мои, слушай мою команду!

И малыши, полностью осознавая, что они «главные», с удовольствием помогали мыть посуду, стирать со стола, разбирать сумки с едой или еще что-нибудь, что нужно было сделать Максимке.

И если Сашке всегда и все хотелось, все было интересно, Макс поначалу осторожничал, старался отложить то, что предлагалось, оценивая нужно ли ему это. Лилька перепробовала с первенцем и танцы, и спорт, рисование и музыку, но везде только и слышала: «Способный, но лучше отдайте его в другую секцию!», «Очаровательный, но попробуйте подыскать ему именно то, что точно его заинтересует», «Толку не видим, это ему не подходит, ему нужно что-то особое», ─ говорили все наперебой. Вот головоломка!

И Лилька записывала его во все новые и новые секции, мучительно пытаясь понять сферу его интересов, что же ему интересно в конце концов. Но с музыкой Лилька расставаться не спешила, ибо учительница, эмоциональная, не унывающая, всегда с каким-то юношеским задором, абсолютно безаппеляционно заявляла, что способна всех влюбить в музыку, а у Макса исключительный слух и великолепные данные и музыкальные и физические, и что он просто создан для аккордеона. Они с мужем купили ему великолепный синенький, не новый, но хорошего состояния инструмент, и по-началу ужасно радовались, слушая милые частушки под веселую задорную музыку. Но потом подростковый возраст все больше побеждал над Лилькиными грезами, и музыка становилась проблемой для обоих.

─ Иди и играй, ─ говорила она Максу.

─ Давай потом, ─ спорил тот.

─ Потом я убегаю, ─ отвечала Лилька.

─ Да я сам поиграю, чего там!

─ Нет уж, я хочу послушать, знаю я тебя!

─ Ладно, сколько? ─ уточнял сын.

─ Раз пять сыграй – я подойду потом!

Максимка удалялся и уже через минуту появлялся в дверном проеме:

─ Я все! – сообщал он

─ Что все?

─ Отыграл, иди слушай!

Максим начинал старательно наигрывать мелодии, но выходило не совсем… даже совсем плохо выходило.

─ Слушай, ну не доработал, а скоро концерт! – возмущалась Лиля.

─ Да нормально, мам, успею еще…

─ Ладно давай эту страничку и все! – соглашалась Лиля и шла на кухню, слушая его « Польку»

─ Эй, ты не доиграл, я все слышу! ─ кричала она ему с кухни. – Пам, пам! Две ноты! Где?

─ А они на другой странице! А ты сказала только одну сыграть!

─ Ну, Макс, ну ты что?

─ Нет, ну ты же сказала страницу, теперь две получается!

─ Ой, ладно, иди уже, ─ сдавалась Лилька.

─ И зачем я вообще хожу на эту музыку, мне не интересно.

─ А что тебе интересно?

─ Ой, ну мало чем можно заниматься…

─ Ну что? Что? Давай трубу тебе купим.

─ Да не хочу я эту музыку!

─ Так, вот выучишь «Под небом Парижа» и все! – отрезала Лилька.

Зато на концертах одни комплименты и восхищение. Красавчик! Умница! Обояшка! Как красиво сыграл!

Вот Санька музыку обожал, и так у него легко это получалось, что Лиля не верила своему счастью! У Саньки действительно был и талант, и желание заниматься. Лилька очень долго думала, как бы найти что-либо подходящее для него, но видя страдания Макса с аккордеоном, пока ничего не могла придумать. Вроде музыка нужна, но может потом, когда-нибудь, когда сам определится, а то вдруг тоже заявит, что музыка не его сфера, с двумя «барашками» Лильке не справиться точно. Однажды, убегая с маленькой Люсей на пение, решила взять и Сашку, чтобы там успеть сделать с ним английский до футбола. Сидя в Доме творчества за каким-то столиком, уткнувшись в «English World», Лиля услышала потрясающей красоты звуки гитары! Она, завороженная этой удивительной музыкой, поднялась..

─ Так, я сейчас, подожди, пойду разузнаю, ─ сказала она Сашке.

Гитара – это ее мечта, но записать ребенка в секцию никак на получалось, всегда накладывался либо футбол, либо шахматы, очень неудобное расписание! Да и мест всегда было ограничено! А тут просто волшебство какое! Кто ж так играет?

Лилька подошла к двери, плавно нажала ручку, открыла дверь.

В светлом зале и в полном одиночестве сидела пожилая учительница и, глядя в окно, наигрывала это волшебство…

─ Вы ко мне? – посмотрела она на Лилю!

─ Я.. да… наверно… я не знаю… я просто услышала музыку… обожаю гитару!

─ У меня сейчас никого, решила сама поиграть, ─ улыбнулась дама.

─ А у меня ребенок здесь, не послушаете, он способный…

─ Давайте его сюда!

─ Спасибо! Сейчас… Саша! ─ кричала Лиля, несясь по коридору! ─ Брось книжки, бежим!

─ Куда? – спросил Саша.

─ Там… сейчас тебя учительница одна прослушает, пойдем!

Они зашли в класс.

─ Так! А ну-ка прохлопай так, ─ захлопала учительница в ладоши, ─ так, чудесно, а так? Молодец! Замечательно! Давай-ка к роялю, я сыграю нотку, а ты попробуй ее найти, но не подсматривай, ладно?

─ Угу, ─ кивнул Сашка.

Учительница нажимала какую-нибудь клавишу, Саша слушал с закрытыми глазами, а потом, открыв их, отыскивал ее, перебирая перед этим несколько, ища нужную.

─ Вот она!

─ Точно! Молодец! ─ кивала головой дама.

─ Супер! – ликовала Лилька.

─ Так, слух исключительный! Давай-ка голос проверим! Давай так: наберем воздуха и кто кого перемычит, кто дольше, договорились?

─ Да! —радостно поддался на уловку Сашка, зная что перекричать его никому не удастся.

Учительница нажала на клавишу:

─ Вот эту споем! Три, четыре!

Сашкин голосок, словно колокольчик, зазвенел на весь Дом творчества!

─ Отлично! – похвалила его учительница! ─ Чудесно, Вам обязательно нужно заниматься!

─ Да, но у нас время… все впритык, сейчас дочка тут поет в хоре, очень удобно было бы, если бы заодно и он….в это время. Если можно.

─ Да, да… Приходите. Давайте я вас запишу. Очень способный мальчик!

Домой Лилька летела, как на крыльях! Ну надо же, как здорово! Теперь тут два в одном! Одну на хор, другого на гитару, класс! Способный! А то! Конечно!

Дела у Сашки шли великолепно! Он практически все схватывал налету, и дома почти не занимался, во всяком случае, так казалось Лиле. Макса надо было постоянно подгонять, контролировать, а то и просто сидеть рядом, чтоб не увиливал, а вот Сашка, все делал походу, как бы незаметно, то решал какую-нибудь задачку, перебирая струны, то наигрывал что-то, думая над шахматной партией, но почти все время тратя на футбол! Но через какое-то время совершенно превосходно!

─ Конечно, ─ говорил старший брат, ─ гитара это что, вот научишься на аккордеоне играть, будешь молодец!

─ Хочешь, иди и ты на гитару, ─ говорила Лиля.

─ Ну, нет уж! «Под небом Парижа» и все, свобода! ─ напоминал Макс.

Вглубине души Лилька надеялась, что потрясающая музыка аккордеона, так напоминающая ей о Париже, где им с Василием удалось побывать одной теплой и ласковой весной, тронет маленькое Максимкино сердечко, и все ее муки окажутся абсолютно оправданы. Ах, как бы ей хотелось жить в мире этой удивительной музыки, ну хоть сама учись и играй! А ведь главное, у сына был талант, и оставлять учебу было, по мнению Лили, совершенным преступлением. Однако, необходимо было найти место и спорту тоже, о чем постоянно упрашивал Макс. Теперь вот борьба, и Максим, балуясь с братом, рассказывал, как это круто, айкидо! Санька же упрашивал мать отдать и его на секцию.

─ Хорошо, ─ тогда бросаем футбол!

─ Нет!

─ Шахматы, гитару, чем жертвуем?

─ Ладно, потом как-нибудь.

─ Так-то.

Накормив всех ужином, проверив уроки, приготовив одежду, перекупав маленьких и рассказав им сказку, Лилька, сама клюя носом, мечтала добраться до кровати.

Осталось помыть посуду, прибрать разбросанные вещи, просушить верхнюю одежду и варежки, продумать завтрак, а заодно перетряхнуть портфельчики, в которых у мальчишек помимо тетрадок и книжек, могло находиться все что угодно: фантики, очистки от мандаринов, бумажки какие-нибудь…

─ Ну, ты как? ─ спросила Лилька мужа.

─ Да устал сегодня что-то, спать пошли.

Уже почти засыпая, Лилька подскочила, как ошпаренная! О, Боже! Февраль-то! Господи, где ж эта книга! И зачем я ее умыкнула! И спать так хочется!

Пока она разыскивала книжечку, сон отошел от нее и подкрался опять тогда, когда она, дабы не будить спящего мужа, с фонариком в постели читала строки:

Утро наступило с ужасной головной боли от недосыпа, но Лилька стоически поднялась, собрать-то всех надо.

─ У… ты что-то хондришь, ─ сказал муж.

─ Да, нормально, голова только кружится, ─ оправдывалась Лилька.

Вот хорошо, что все для школы и садика она приучила себя приготавливать заранее. Оставалось только накормить всех и порядок. Василий вывел собранную команду из квартиры на утренний развоз, благо это было его прерогативой, а Лилька бухнулась опять в кровать. Из сонного глубокого колодца ее вытащил, резкий телефонный звонок, который звонил, вероятно, долго, ибо звонившая Маришка начала прям с наезда.

─ Ты что трубку на берешь, спишь что ли? – возмущалась она.

─ Да нет, так закрутилась, ─ оправдывалась Лиля.

─ А, ну ладно… я знаешь что звоню! Договорилась я с Февралем-то, забирай книгу, дарит он, рад даже, говорит, раз такая поклонница, то с удовольствием! Так что читай, не торопись, потом мне свое резюме перешлешь.

─ Ой, Мариш, спасибо тебе, дорогая, я вчера так упахалась, что просто отключилась!

─ Да, понятно! Ладно, давай, созвонимся, я бегу!

Ой, здорово-то как! Вот спасибо Тебе, по обыкновению говорила она Тому, который был всегда рядом, слышал ее, в этом она была абсолютно уверена, и частенько делал такие чудеса что ли, к которым она уже даже привыкла. Спасибо, Тебе, вот попросила, и пожалуйста! Ты все решил. Лилькино сердце ликовала. Чудеса!

─ Как ты там, Малыш? – звонил Василий.

─ Восхитительно! – смеялась Лилька.

─ С утра такая развалюшка была, я уж перепугался, не заболела ли?

─ Да нет, вчера просто читала долго книжку интересную, а он мне ее сегодня подарил!

─ Кто?

─ Февраль! Сейчас с ним валяюсь в кровати!

─ С кем?

─ Да с февралем! – кокетливо смеялась Лилька.

Вот за то она любила своего мужа, что он при всей его занятости, он мог что-то забыть или перепутать, но если Лильке было плохо – всегда был рядом, переживал. все время звонил и спрашивал: у тебя все нормально, нет, ну правда, точно? Что бы ни случилось, что бы ни происходило между ними, Василий всегда первый шел на примирение:

─ Ну Лиль, ну не могу я так, ну давай не будем ссориться, ─ впивался он своими теплыми ладонями в Лилькин затылок, перебирая ее каштановые волосы, подбираясь к макушке и опять спускаясь по ее тонкой шее вниз, обнимая плечи и шепча ей на ухо, что-нибудь вроде « ну мы же с тобой навсегда и никуда нам друг от друга не деться, ну мы же семья!»

─ Шестья, пока шестья – улыбалась Лилька, уже давно забыв все разногласия.

Василий был достаточно интересным внешне, спортивным и подтянутым, худощавого телосложения, как ему это удавалось было для Лильки загадкой! Видно спортивное прошлое играло здесь не маленькую роль. Подруги даже интересовались, не ревнует ли его Лилька, ведь дома жена и детей куча, а он такой видный! Но за всем этим антуражем и значимостью скрывался абсолютный ребенок, нежный и щедрый, ну немного уставший, ну немного подросший, но самый-самый ее любимый!

Помнится тот день, когда они познакомились, так странно, придя оба в гости и совершенно забыв об этом. Долго-долго говорили и удивлялись удивительным совпадениям вкусов и интересов. А потом дорога домой, и как будто уже старые приятели, и «до завтра», и звонок среди ночи: «Как ты? Спишь? А я не могу…», и свидание с самого утра, и «давно-давно его знаю», и первый поцелуй, и первое люблю, и первый ребенок. Самый-самый! Самый лучший! И сказка, которая только началась и длится до сих пор, и слезы, его «васильковые» слезы, когда Лильку забирали в роддом, и этот взгляд на кроху, и такие нежнятинки, которые как церберы охраняли их семейное счастье. Представить что-то вроде измены Лильке и в голову не приходило, а уж когда словно птенцы стали вылупляться детки, то такие странные мысли ей вообще и в голову не могли бы прийти, даже предположи она этого. Василий всем и всегда напоминал новогоднюю елку, на котором как игрушки висели дети. Их он обожал, это было его всем и именно он, радуясь очередному мальчику, всегда говорил: «Ну, следующая точно будет девочка» и наоборот. Детей он боготворил и называл ангелами! Именно после свадьбы он мечтательно сообщил Лильке, что «у нас будет так: большой дом, большой стол, вот я, справа пять мальчиков, слева пять девочек, а напротив жена!

─ Сколько? ─ спрашивала Лилька.

─ Чего сколько?

─ Ну, жен сколько? Чтоб столько родить.

─ А… жен… ну, три! – смеялся Василий

─ Ах, ты! – вскрикивала Лилька!

Они смеялись, хихикали и, казалось, это все таким счастьем, что даже больше ничего и не нужно!

─ Знаешь, продолжал потом уже совершенно серьезно Василий, ─ я этого очень-очень хочу!

─ Знаю, ─ тихо отвечала Лилька.

То ли от того, что в семье у Василия было все натянуто, вроде и трое детей, да отцы все разные, вроде семья, да все словно чужие. То ли еще что, но странным и не типичным всем казалось такая ситуация, когда и молодость, и красота, и деньги, а Василий жадно шел к своей цели ─ пять девочек, пять мальчиков и жена!

Лилька же, наоборот, имея лишения в детстве, всегда мечтала иметь одного ребенка, но самого-самого талантливого и умного, и конечно, чтобы у него не было никаких проблем с жилплощадью или возможностью заниматься любимым делом. О большой семье она и не мечтала, и не грезила, но каждый раз влюбляясь в очередного малыша, уже потихоньку начинала думать о другом.

─ Следующая будет девочка, ─ сообщал муж, унося очередной конвертик из роддома.

А ведь я его вымолила, ─ вспоминала потом Лилька, ─ ну точно, вымолила, выпрашивала такого, чтоб и меня любил и детей!

Даже имена у них были похожи: он – Василий, а она – Лилия, музыка… Васили-лили-лия! – как его часть, его продолжение! И это совершенно не случайно. В случайности Лилька не верила, наоборот, считала их маленькими чудесами.

─ Представляешь, ─ делилась она по-началу с мужем, ─ я солнышко у Него выпросила!

─У кого?

─ У Него, ─ поднимая палец вверх смеялась Лилька.

─ Какое солнышко? – уткнувшись в компьютер механически переспрашивал Василий.

─ Да оторвись ты, посмотри в окно! ─ не унималась она.

─ Солнышко, вижу, что дальше? – не поднимая глаз мычал муж.

─ Невероятно! ─ визжала от восторга Лилька, заражая своей энергетикой все вокруг. ─ Солнце, понимаешь! Я его пару дней назад Люсе обещала, так ей и сказала – « Хочешь ради тебя Солнце на улице будет!» ─ и вот, пожалуйста!

─ Ну, Лиль, ну солнце и что?

─ А то, что всю неделю дожди обещали, посмотри, ─ показывала Лилька телефон, видишь и до сих пор, и завтра, сплошняком дождь! А вот сегодня, когда у нее дебют, смотри, что на улице, ну смотри какое солнце! – теребила Лилька своего «Фому».

─ Ну, замечательно, ─ отложив все, наконец, улыбнулся Василий.

─ Нет, ты не понимаешь! Это просто чудо!

─ Чудо, чудо, ─ не спорил тот.

─ И все-таки это не может быть простым совпадением, ─ думала Лилька, отматывая ситуацию обратно. А дело было так: у Люси не было настроения, за окном лил дождь – не погулять, серо и сыро. К тому же Люсе дали учить новую песенку про солнышко, а за окном погода хуже некуда.

─ Вот выйду я, начну петь, посмотрят все в окно, и… ─ уставилась она на мать.

─ И вправду, смотри, ну надо же всю неделю дождь и влажность почти рекордная.

─ Мам, ─ почитай сказку, просила Люся.

─ Давай. А что еще делать, ─ вздыхала Лиля.

Сейчас она уже и не вспомнит, что там она конкретно читали, но разговор зашел о чудесах.

─ Мам, ─ спрашивала дочка, ─ а волшебники бывают?

─ Ну не знаю, Люсь, да и при чем тут волшебники, и так чудес полно, у меня так почти каждый день, вот хочешь в воскресенье, специально для тебя солнце будет, хочешь?

─ Хочу, ─ улыбнулась дочь.

─ Ну, и вот! Все, порядок, так и будет.

Прошел четверг, прошла пятница – серость беспросветная, казалось, перспективы улучшения погоды никакой. Уже к концу субботы Лилька запаниковала.

─ Вот ведь, ну что за чепуха такая, ─ вздыхала она и, обращаясь к Нему, удивлялась. ─ Нет, ну Тебе что сложно? Ты же все можешь, а уж солнышко на полдня – это же совсем пустячок, и пойми, я ведь дочке обещала, ну сделай, ну Ты что, не слышишь меня? – умоляла Лилька.

И каково же было ее изумление, когда в воскресенье солнце залило всю комнату и Лилька, обезумев от счастья, прыгала и теребила всех: «Солнце, солнце-то какое!»

Они шли с Люсей в Дом Творчества абсолютно счастливые, без зонта, шлепая по непросохшим еще лужам, в которых солнце так сильно отражалось, что Лилька пожалела, что не взяла солнцезащитные очки.

─ Ну вот видишь, ─ смеялась она, ─ чудеса кругом!

─ Вижу! ─ также смеялась Люся.

─ Вот и песенка твоя как раз подстать, а ты переживала. Ну точно специально для тебя!

Как то Лиля решила поговорить с Василием об этом. Аргументов у нее было предостаточно, но ей хотелось открыть свой секретик мужу.

─ Знаешь, ─ говорила она ему, ─ мне кажется Он меня слышит.

─ Подслушивает значит, – парировал муж.

─ Слышит… Говорю, мысли слышит.

─ Возможно, ─ отреагировал Василий.

─ Представляешь, я за рулем, прошу Его: «Ну парковочку, одну, для меня, пожалуйста, опаздываем, в следующий раз не побеспокою, буду заранее выезжать, сегодня просто не поспеваем» ─ и пожалуйста, местечко, ну точно для меня.

─ И? – посмотрел на нее муж.

─ Ну ты же знаешь, там припарковаться просто ужас как трудно!

Потом дальше, в другой раз выехала заранее. Молчу, никого не прошу, думаю: «Ничего, время есть, сейчас, сейчас». Кружу вокруг дома, раз семь его объехала─ машины тут намертво стоят, но такси какое-нибудь должно уехать, и точно! Желтенькая машинка уезжает, а я плавнехонько на ее место. Чуть не доехай, чуть проехай – и кто-нибудь другой тут же встал. Это же специально для меня, понимаешь! Чудеса!

─ Ну Лиль, ну не морочь мне голову, ─ не понимал ее Василий.

─ Да нет, это же не случайно все, вот в том-то и дело, что не случайно!

─ То есть все можно выпросить что ли? ─ удивлялся муж.─ О как! Так проси больше!

─ Да я особо не прошу, просто всегда удивляюсь и так радуюсь тому, что мне именно так, как хотелось бы посылается, и даже лучше.

Василий энтузиазма жены не разделял и рассуждал трезво и по-мужски:

─ Я работаю, стараюсь, с утра до вечера, ─ и результат. А валяйся я на диване ─ что тогда, чудо случится?

─ Да я не об этом же совсем! – закусывала губу Лилька. ─ То что мы сами можем это конечно, мы и должны, я про то, что от нас не зависит, понимаешь? Вот мы с тобой встретились случайно, или промыслительно, ты себе это как представлял?

─ Никак не представлял. То есть, это должно было случиться и все! Как у всех!

─ У всех по-разному! А я вот мечтала, чтоб у нас с тобой все так и было, и Он, ─ подняла вверх пальчик Лилька, ─ Он меня услышал…

─ Замечательно, я очень рад – обнимал жену Василий. ─ Он – молодец!

─ И я о том! – улыбалась Лиля.

И все-таки Василий хоть и не был скептиком, не говорил ей, как Маришка, что это случайности все, он просто не видел, не замечал каких-либо «чудес», а так жалко это было Лиле, жить-то тогда гораздо интереснее! Глупости, конечно, но как объяснить, когда она собираясь с семьей на юг, в самый последний день, вдруг неожиданно вспомнила, что где-то был сарафанчик для Люси, ну как раз то, что нужно было бы, ведь на следующий год Люся вырастет и все, не одеть уже, а сейчас он бы отлично пригодился. И куда я его дела, не могла понять Лиля, перебирая все шкафы и полки. Проискав целый день, так и сказала: «Все! Мне некогда, мне еще подшить кое-то нужно, и вообще, найди Ты лучше, я не могу, а Ты точно можешь все!» Каково же было ее удивление, когда она в своем ящике для шитья его-то и обнаружила, вот он, пожалуйста, будьте любезны.

─ Ай, спасибо! – благодарила Лилька, ─ сюда-то он как попал!

Но то что для нее было фантастически чудесным, для всех было просто совпадением и не больше. И Лилька, уже никому ничего не говоря, ликовала и радовалась в одиночестве. А потому, когда с Люсей зашел разговор о чудесах, ощутив его и видя, что и дочка чувствует то же, Лилька была абсолютно счастлива. А Василий когда-нибудь все-таки ее поймет!

И почему так всегда происходит. Влюбляешься в свою противоположность, что и понятно, это и привлекает, это и манит, но потом всю жизнь пытаешься переделать ее, споришь, ругаешься. Нет, не хочет Василий понять Лилькины размышляшки, и ладно. И не проблема. Он такой. И зачем ему мои заморочки. Но заморачивалась Лилька все больше и больше.

─ Может это Бог, ─ думала она, ─ но разве надо ему заниматься такими пустяками, как мои, ─ вспоминала она лица людей в храме, куда однажды зашла, оценивая свою ситуацию.

Все плачут, глаза в пол, головы вниз, кто на коленях – понятно, у людей горе.

Она же жила жизнью другой, ничего такого, что привело бы ее в храм плакать и рыдать у нее еще не было, да она и не хотела этого. Часто думала она про Ирину и ее мужа, которые жили с ними в одном подъезде.

─ Ой, каяться нам надо всем, каяться, грехов много, погибаем, деточек бы причащать, ─ сетовала та, глядя на вечно летящую куда-то Лильку, рисуя по воздуху большой крест им вслед. Женщина она была добрая, хорошая, но такая грустная. Даже ее улыбка, которой она встречала Лильку с детьми, тоже была грустная, и глаза…

─ Не болеете? – как-то спросила ее Лилька.

─ Слава Богу все! – перекрестилась Ирина. ─ Все слава Богу!

─ А мы в театр вот решили! – отвечала Лилька.

─ Ой, так пост сейчас, как же! – неожиданно разводила руками Ирина.

Второй раз Лилька зашла в храм, надеясь найти там Его, но опять попала в неудачное время. То ли был какой праздник, но народу было тьма, душно, люди с трудом протискивались в двери, одна дама прямо таки отодвинула Лильку, пробираясь к свечному ящику.

Не понимала Лилька многого, не могла себе объяснить, ну как же так, ведь если храм – это дом Божий, то есть хозяин – ОН, неужели ему приятно видеть слезы и скорби вместо счастливых ликующих лиц, говорящих Ему бесконечное СПАСИБО. Кому хочется видеть в своем доме тех, кто приходит сюда плакать. Вот она, Лилька, приходит домой, и как же ей приятно, когда все радуются, поцелуйчики, «мамулечка», «мамочка», и любовь в глазах, и смех. Ей только благодарить за это остается. К Нему в Его дом, только так и надо приходить, как дети, бросаясь на шею, обнимая, радуясь встрече и целуя за все! Ведь он может всем помочь! Ведь Он все может!

Но почему столько боли и столько слез, почему не слышит он людей! Ах, как хотелось ей видеть счастье в глазах Ирины, ликование, безбашенность даже или же просто смех.

Да может, у нее беда какая? Но ведь она в храм ходит и молитв вероятно много знает. Нет, ─ думала она, ─ я ничего не понимаю, зря наверно про людей так думаю, да и в храме-то я пару раз была, может там и по-другому все. Да и скорби у людей какие, не ей чета! А может и не с Богом она, Лилька, общается, а с кем-то другим и плохо все это! Ну нет, ведь она Того только благодарит, имя которого все еще не решаясь произнести. И чувствовала она всем сердцем, всем своим слабеньким нутришком, что Он рядом, и что и Ему тоже нравится ее, Лилькина живая натура. Но все оставалось как есть, и в храм она не спешила.

Теперь, зачитываясь Февралем, Лилькино сердце опять почувствовало созвучные нотки, как будто бы начиная улавливать ответы на свои бесчисленные вопросы:

Я ─ камень, вросший в грязь земли,

Благодарю Того, кто грубо

МАРТ

…Все, весна! Наконец-то! Как же Лилька любила весну! Время обновления, просыпания от спячки, преображение! И пускай еще только-только робкие намеки посылала весна миру, все же день ото дня она с неотступным напором заявляла о себе.

И то, что зима никак не хотела сдавать свои позиции, а все вьюжила и метелила на улице, никак ее не смущало, наоборот день за днем веселое солнышко все чаще и чаще проглядывало из-за серых туч, пригревая и даря уверенность, что скоро-скоро побегут наконец-то ручьи, и вся эта серебристая красота на улице, превратившись сначала в серую грязь, начнет демонстрировать всем, что это тепло и портит ту удивительную зимнюю хрустальную особенность, а потому и не следует ему поддаваться, а надо спорить и пытаться удержать еще хоть ненадолго зимние изысканные снежные наряды. Но день ото дня смиряясь с неизбежностью обновления, скинет прежний облик природа и, наконец, после весенних дождей, всласть умывшись которыми, вновь обретет удивительную свежесть, нежность и деликатность, а весна как полноправная хозяйка вступит в свои права ярко и солнечно, даря всем любовь, тепло и надежду!

Обязательно надежду на лучшее, прекрасное и еще более счастливое в Лилькином случае! И даже если у кого-то не так и немного грустно, все-равно, по-мнению Лильки, весной, если ты этого очень хочешь и твое сердце поет, и ты видишь, и слышишь весь этот стройный гимн природы своему Творцу, вливаешься в него, отождествляя себя частью этой же природы, и сердце твое не перестает петь, то Тот, кто самый-самый, кто придумал и сотворил все это, обязательно пошлет обновление и в твою жизнь, наполняя ее светом, радостью и гармонией.

Такое обновление предчувствовала Лилька всем сердцем, понимая, что где-то совсем рядом, совсем близко то, что так давно живет рядом с ней, но пока еще таясь ей открыться, ходит около, не показываясь, а как бы наблюдая за ней и думая: а готова ли ты, Лиля к встрече со мной, не разочарую ли я тебя, не смутишься ли ты, поймешь ли и примешь меня всем своим существом?

Такое ликование всегда охватывало Лилькину душу перед встречей с чем-то удивительным, прекрасным и ожидаемым ─ то перед поездкой в какие-нибудь незнакомые, чудесные места, то в связи с переселением в новую квартиру, о которой они и не могли мечтать еще год назад, или в те удивительные моменты осознания, что она, Лилька, вновь станет мамой для еще только-только намечающегося маленького человечка.

Март ворвался в Лилькину жизнь приятными хлопотами, концертами в садиках, разучиванием стихов и покупкой конфет и сувенирчиков всем педагогам женского пола и даже чудесным сюрпризом на дороге.

8 Марта по обыкновению начиналось точно так же, как и в любой семье, с традиционного большого букета цветов и дружного поздравления с обнимашками. Лилька делала свой фирменный чизкейк, потом все шли гулять ─ вот в общем-то и все. Правда с появлением Люси Василий покупал два букета: розовые мелкие розочки для дочки и большие белые ей, своей любимой Лиле.

Розы Лиля обожала и считала их самым красивыми и загадочными цветами. Закрученные по спирали бутончики напоминали ей вселенную, и которые постепенно раскрываясь, как бы развинчивались, раскручивались, потихоньку приоткрывая ту самую вселенскую тайну, но не до конца, а пряча где-то в глубине секретик, упрятанный огромным количеством лепесточков от мала до велика, то есть наоборот, от больших до крошечных, и нравилось ей еще с детства раскручивать, рассматривать эти бутончики, удивляясь такому количеству лепестков, которые разлетаясь, собирались в огромную горсть, что и не удержать… Правда, все почему-то с детства норовили ей преподносить лилии. Все понятно, что же еще дарить обладательнице такого имени как у нее, видя в этом некую оригинальность.

─ А это лилии для нашей Лилии, ─ радостно восклицали они, протягивая букет огромных колокольчиков с неприятным, по Лилькиному разумению запахом.

Лилька деликатно улыбалась, думая, что до конца жизни нести ей этот крест… Потом в такой букет вплелся еще один цветок…

─ Интересные у вас имена, цветочные, ─ говорили друзья Лильке с Васей, ─ Лилия и Василек! Ну, и естественно на свадьбе только сине-белые букеты. Где они только нашли эти васильки и лилии тогда. Так и повелась эта традиция дарить им ВАСИЛИЛЬКИ ─ такое название придумала Маришка этому букету. Хотя васильки Лиле нравились очень.

Еще до свадьбы, поехали они в Крым вдвоем, откусив от начавшихся сессий недельку, когда основной поток отдыхающих схлынул и отовсюду веяло какой-то тишиной и беззаботностью. Погода была теплой и не жаркой, море ласковым – самый-самый бархатный сезон. И казалось, им тогда, юным и влюбленным, что природа сама подсказывает и предлагает еще немного задержаться в этом спокойствии и безмятежности, словно одним во всей вселенной, вкусить ее спелых плодов, понежиться и погреться солнышком и побыть вдвоем вдали от суеты, где у каждого пока еще была своя жизнь, которую вероятно придется скоро уже закончить по причине абсолютной невозможности отдельного друг от друга проживания. А потому, взяв палатку и пару спальников, отправились они в небольшую деревеньку, где по слухам был почти дикий пляж мелкого ракушечника, виноградные и подсолнуховые поля, чистое теплое море и полное безлюдье. Там, в этом одиноко-пустынном месте и проходило их отшельничество, где Василий с радостью взял на себя роль временного хозяина их маленького семейства и с легкостью демонстрировал городской девушке мастерство разжигания костра, установки палатки, приготовления пищи на огне, в отличие от Лилькиной роли музы и вдохновительницы.

─ Да с ним вообще ничего не страшно, ─ думала она, глядя как ловко он справляется с обустройством их недельного маленького, но абсолютно своего жилища. ─ Удивительный ты цветок, василек! ─ приговаривала Лилька, вплетая очередное соцветие в венок полевых цветов, жара, земля сухая-сухая, аж трескается, солнце все выжигает, а ты растешь себе, несмотря ни на что, пробиваешься через тернии, откуда силы?

─ Мы такие, ─ улыбался Василий, как будто речь шла именно-то о нем.

Лилька заглядывала в его синие смеющиеся глаза, отражаясь и рассматривая себя саму в них, такую же счастливую, с копной рыжих от солнца выгоревших волос, обрамленных ромашково-васильковым облаком, только что сплетенных ею в чудесный крепкий бело-синий венок.

─ О чем думаешь? ─ спрашивала она.

─ Ни о чем… хорошо! ─ отзывался Василий.

─ Хорошо, ─ соглашалась Лиля.

Так и жили они, подобно неким островитянам, бегая по утрам на море, питаясь спелыми виноградом и кукурузой. А вечером костер, и небо, как безбрежный океан, полный звезд, удивительно белых на удивительно синем, как они: белые лилии и синие васильки, то есть наоборот васильковым было все небо, а яркие белые звезды были чудесным его украшением, без которых вся красота его и исчезла бы, и превратилась в одно мрачно-темное пятно.

─ Нет, никуда нам друг от друга не деться, ─ понимали они оба, лежа под огромным чистым безоблачным южным небом, не подозревая, какая жизнь уготована им обоим впереди, и как из него ─ милого мальчика, выпускника геологоразведочного института, романтика и спортсмена вдруг получится бизнесмен, способный решать такие задачи, которые Лильке и не снились, зато она превратится из тихой худышки в многодетную мамашу, которая как тигрица будет защищать свое жилище и своих малышей, твердо зная, что ее семья ─ это ее счастье, ее крепость, ее визитная карточка, ее все, и ради этого всего она и станет жить все оставшееся время, которое будет охранять до самой последней минуточки. И что совсем скоро, закончится это сладостное безмятежное существование, а начнется их сумасшедшая жизнь, которая и продолжается до сих пор, и которая многим кажется ненормальной. Вроде, все прекрасно, но зачем вешать на себя такую обузу, когда столько вокруг интересного и манящего, говорили окружающие, обсуждая Васю и Лилю, которые лишали себя этого совершенно сознательно, снова связываясь с кучей проблем, родив очередного малыша Не понимали и не разделяли такого энтузиазма ровно до той поры, пока не уясняли одного ─ по-другому здесь не будет. А потому теперь, приняв это настойчиво желали Лильке еще одну девочку, ведь Люсе непременно нужно сестричку!

Василий же в Лилькиных глазах абсолютно не изменился, правда, вот времени такогосвободного, было очень и очень мало. Но 8 марта и день Лилькиного рождения он брал всегда в свои руки. Торт, цветы и вкусности ─ решали многое!

Сегодня же Лилька проснулась в сладостном предчувствии беззаботности, но осознав реальность, поняла, что в этот раз ─ полный провал Василий был в командировке, и почти целую неделю ей одной придется решать все проблемы с малышами, а сегодня именно такой сложный день ─ все дома, мужа нет и няни, она ведь тоже женщина, и у нее свой праздник со своими детьми, так что, Лиля ─ вставай, поднимайся и вперед.

После завтрака Лилька предложила всем поехать в торговый центр, где могла бы хотя бы мельком взглянуть на обстановку, считывая суть уже с витрин, пытающихся соблазнить и привлечь покупательниц своими яркими новинками, пока все остальные с удовольствием, как она полагала, поедали бы мороженное. Но мальчишки отказались, ссылаясь на усталость от беготни, желая остаться дома с возможностью посмотреть телевизор. А по сему только она и Люся, как истинные леди, решили потратить время на себя в надежде не только посмотреть, а может и приобрести что-нибудь для себя любименьких!

─ О’кей, все мы ушли! ─ хором объявили они, давно обустраивавшимся на диване мальчишкам для просмотра кино.

Город манил своим праздничным великолепием, тем особым настроением, которое бывало только в такие дни. Оно-то и создавалось исключительно его жителями, дружно пожелавших именно сегодня нести и дарить радость другим, преподносить сюрпризы, делать комплименты всем вокруг. Сами же жители становились при этом абсолютно счастливыми. Это общее ликование создавало удивительную и неповторимую атмосферу праздника. Лилькина машина мчалась по улицам своего прекрасного города.

─ О… нет, только не это! ─ с ужасом нажимая на тормоз, выдавила Лиля. ─ Ой! Ну что не так, ужас! Люсь, ты пристегнута? ─ спрашивала Лилька, увидав тормозящего ее машину милиционера.

Милиция или полиция, Лилька вечно путала. Как-то в разговоре случайно слетевшее и не правильно понятое слово «МЕНТЫ» так понравилось детям, что они как услышали, так и начали его произносить на свой лад ─ БИНТЫ!

─ Мам, что Бинты? ─ интересовалась Люся.

─ Да Люсь, они… Бинтики…

Нарушительницей себя Лилька не считала и соблюдать ПДД ей труда не составляло. Ей вообще казались смешными и даже какими-то ущербными те водители, которые огрызаются на дороге, подрезают, сигналят от возмущения, если по их мнению, кто-то «тормозит», не пропускают, делая физиономию, что не замечают ничего вокруг.

─ Ну мне туда нужно, ну в чем проблема, что трудно пропустить? ─ удивлялась она, глядя на очередного упертого экземпляра.

Сама же Лилька была добродушным водителем и даже проскакивать на желтый свет, чтобы успеть куда-то на полсекунды раньше ей казалось смешным и недопустимым, хотя по этой статье нарушения случались и у нее. Встречи с дорожными полицейскими ей конечно не нравились, и она всегда внутренне содрогалась, так как если ни деньги, то время приходилось терять точно, а оно у нее золотое, рассчитанное по минуточкам. Одно дело когда просто, подняв свою палочку полицейский показывал, что нужно остновиться ─ обычная проверка документов. Другое дело, как сейчас ─ вылетев на полдороги, та же палочка взлетала резко в сторону, а затем также резко влево ─ значит нарушение. Ну, тогда все! Держись, Лиля! Включай обояние на всю катушку! И если Лилька была в хорошем настроении, то всегда выкручивалась из любых нарушений, выходя сухой из воды, улыбаясь полицейскому и желая ему всех благ. Научила ее этому приемчику Маришка, которая, хлопая своими ресницами, всегда в таких случаях тараторила, пока ее не отпускали свое коронное: «ой простите, простите, отпустите, я больше так не буду, ой, ой, отпустите, пожалуйста… случайно вышло, я вообще не нарушаю никогда …ой, ой как же это я, ой, ведь оказия какая, а вы такой внимательный, а я растяпа ой, ой… отпустите, пожжжалуйста…»

Это Маришкино изобретение действовало иногда и в Лилькиных случаях тоже, что сначала приводило в ступор инспекторов:

─ Да вы что, гражданочка, я ж за вами с мигалкой летел, вы же по встречной… как это отпустить… нет надо как-то решать вопрос… думайте.

Давать взятки гаишнику Лилька не могла в силу того, что считала абсолютно для себя невозможным предлагать деньги мужчине, хоть и гаишнику, но все мужчине. А по сему пела ему дифирамбы и умоляла отпустить ее многодетную, вечно спешащую мать просто так. Да и муж всегда предупреждал: если что, звони мне, ничего никому не давай, а то еще сама по статье пойдешь…

Помнится, после очередного «Решайте!», Лилька набрала мужу и преспокойненько начала:

─ Ну, представляешь, остановил меня тут, не знаю, кто по званию, симпатичный такой.. вот что-то хочет от меня… ну не знаю..что? Фамилию спросить у него… ладно …да поняла… сейчас. Как ваша фамилия? ─ кивнула она гаишнику… ясно… ага, продолжая разговаривать с мужем. Ясно..понятно..угу..угу..

─ Ну все, ─ повернулась она к гаишнику, ─ сказали вам ничего не давать!

─ Кто сказал? ─ поинтересовался тот.

─ Муж! ─ с гордостью улыбнулась Лилька.

─ Ну и кто у нас муж? ─ улыбнулся в ответ тот.

─ Волшебник! ─ подняла палец вверх Лилька.

Гаишник вздохнул, начал было что-то заполнять, потом плюнул, вернул документы, выдавив:

─ Ладно, проваливайте…

─ О» кей! Спасибо! ─ звенел Лилькин голос!

Правда, иногда связываться с этими блюстителями порядка было противно, и Лилька, не дожидаясь нудного нравоучения, целью которого была банальная взятка, резко отрезала:

─ Нарушила, ладно, пишите, что там у вас, только быстро, мне некогда!

─ Ну, как хотите, ─ расплывался в слащавой улыбке гаишник чиркая свой вердикт…

Так было однажды, когда Лилька, понимая, что обед она доготовить не успевает, выскочила кувырком, на ходу схватив права и телефон, помчалась в детский сад, чтобы отвезти специально разбуженную Люсю, в то время, когда остальные детсадовские детки еще спали, на тренировку.

─ Так, сейчас Люся, потом в школу за мальчишками, закину Саньку на треню, Макса домой, потом обратно за Люсей, потом по пути Санька, потом… так что тут у нас?… Трамвай. О, Боже! Ну что мы так ползем… и Лилька газанула перед трамваем, летя прямо в руки припарковавшимся тут на время гаишникам.

─ Документы! Ну вы даете! Двойная сплошная! Пройдемте, ─ глядя на нее с обалдевшими глазами скомандовал гаишник.

Лильке вот сейчас совсем-совсем не хотелось никаких объяснений, а потому на вопрос:

─ Оформляем?

Кивнула головой:

─ Да, я спешу! Побыстрее только!.

─ Ну, может все таки зачитать, что вами грозит? ─ поинтересовался гаишник.

─ Давайте, ─ кивнула Лиля.

─ Штраф, вот сумма посмотрите, затем лишение прав с возможностью пересдачи…

─ Что? ─ вскрикнула Лилька. Нет-нет! О, только ни это! Давайте что-нибудь придумаем! Я вообще-то никогда не нарушаю. Вообще никогда, ─ тараторила она, глядя на полицейского умоляющими глазами. И денег, как назло нет с собой! Вот ведь оказия! Да что это за день сегодня!

И Лилька, чего не было в ее жизни давно, но видимо потихоньку копилось, той усталостью, той вечной спешкой, теми ранними подъемами и поздними засыпаниями, как разрыдалась во весь голос, и что сил у нее больше нет, и что столько надо успеть сегодня и вообще ужас, как она устала, и что столько детей каждый день, и уроки и вечная круговерть, что приходится иногда выскакивать из дома, как ошпаренная, забывая не то что про деньги, но и про все на свете. Обалдевший от такого поворота событий гаишник пожалел вероятно, что нет у него носового платочка для этого случая, да и был ли он в его жизни такой случай?

─ Ну что вы ревете? Ну вы же взрослая женщина! ─ удивлялся он… ну подвезете потом, я тут до пяти вечера буду, ─ клянчил гаишник, понимая, что взять с горе водителя очевидно нечего, а отпустить просто так, как-то было не в его правилах.

─Не могу я в пять, у меня тренировка у старшего!

─ Хорошо, потом на МКАДе… штраф-то видите сколько нулей?

─ Да не могу я вечером совсем, у нас музыкалка и танцы, ─ всхлипывала Лилька.

─ Ладно, держите права и больше не нарушайте! ─ после некоторого раздумья сказал гаишник, вздохнул и быстро вышел из машины.

Более менее благополучно выбравшись из такой передряги Лилька уже неслась по лестничным пролетам детского садика, перепрыгивая через ступеньки, понимая, что они с Люсей катастрофически опаздывают на гимнастику.

─ Уф! Бегом Люська, а то опоздаем, ─ вбегая в группу торопила Лиля.

─ Мам, что так поздно, я уже давно тебя жду! ─ ворчала Люся.

─ Не давно, а 10 минут… ой Люсенька, хорошо, что я вообще приехала, ну давай бегом! Ты даже не представляешь, что мне пришлось вытерпеть, чтоб успеть к тебе.

И вот теперь снова-здорово! Восьмое марта на дворе! И пожалуйста, тормозят. Нет, нарушить-то она здесь не могла никак, если только за ночь не поставили какой-нибудь знак. Но все же почему сегодня, в праздник, как будто высматривая именно ее, выхватывая с полдороги, резко и безапелляционно. Лилька притормозила машину, открыла окно и приготовила права.

─ Так, так, Морозова Лилия Андреевна, ─ произнес подошедший гаишник и, улыбаясь, посмотрел на Лильку.

Но вместо закономерного «Нарушаем?!» неожиданно произнес:

─ День-то сегодня праздничный! Так что, Лилия Андреевна, районная инспекция дорожной полиции поздравляет вас с 8 Марта и вот, примите…─ довольный своей сегодняшней ролью полицейский протянул растерявшейся Лильке скромный, но такой неожиданный букетик тюльпанов.

─ Мне? Ой, спасибо! А почему? А, ну да…! ─ хлопала она глазами.

─ Доброй вам дороги! ─ И инспектор, выполнив свою роль, зашагал прочь, высматривая очередную «жертву», которой сегодня была просто женщина за рулем.

─ Супер, мам! ─ щебетала Люська, ─ тебе Бинт цветочки подарил!

─ Да, Люсь… надо же! ─ улыбалась Лилька.

─ Ну как вы там, малыш? ─ звонил вечером Василий.

─ Прекрасно, но скучаем по нашему папочке, ─ отозвалась Лиля.

─ А маме Бинты цветы подарили! – прорвалась к трубке Люся, ─ пап, а ты когда приедешь?

─ Скоро дочка, а что за цветы? Кто подарил-то? ─ спрашивал он уже убежавшую Люсю.

─ Да гаишники, представляешь, остановили и будьте любезны, букет! ─ продолжала разговор Лиля, ─ разнарядка у них такая: женщин за рулем в 8 Марта поздравлять.

─ Ясно! ─ улыбался в трубку Василий, ─ приеду отметим обязательно, а то ишь уже и на дороге пристают без меня.

─ Да, да! Ждем! До «черезпарудней»! ─ смеялась такая счастливая Лилька.

Василий варил кофе, и его нежный аромат доносился до лестничной площадки, и Лилька с удовольствием поняв, что муж вернулся, радостно распахнула дверь и влетела в комнату!

─ Да, да, и дорожки тоже, ну и все чтоб в ажуре было! ─ заканчивал разговор Василий и отложив телефон с удовольствием увидал вбежавшую в комнату жену.

─ Вась, привет, дома уже!

─ Дома! Но ненадолго. Кофе пьем и едем!

─ Куда? -целуя мужа спросила Лилька.

─ Да, на дачу, ─ надо обогреватели проверить и котел заменить, ─ едешь со мной! Я соскучился!

─ Ох, давай… ну что ж ты раньше-то не сказал, я бы подготовилась, мне как раз надо кое-что отвезти, кое-что привезти, – завозмущалась Лилька.

Вот не любила и никак на могла она привыкнуть к Васькиной спонтанности, теперь придется с няней договариваться, чтоб подстраховала если что, а она ее не предупредила, а у той могут быть свои планы и так далее. Один звоночек заранее и все, никаких проблем, а тут теперь вспомни, что там и куда она хотела.

─ Вроде елка, лыжи с ботинками, что-то еще… ─ морщилась Лилька, вспоминая, список уже не нужных вещей…─ Так ты пей, а я кофе уже там тогда.

─ Лиль, да не паникуй, мы только туда и обратно, времени вагон, все успеем, иди, иди уже сюда… кофе пить, ─ заманчиво зазывал Василий…

До дачи ехать было минут сорок и все это время Лилька рассказывала недолго отсутствующему отцу, как и что без него произошло:

─ Представляешь, я на праздник всем по пирожному купила, торт не стала, тебя же сластены нет, так мелкие наши не доели, а старшие, представляешь, говорят друг другу: «ты за Люськой доедаешь, а я за Андрейкой. Ну, как тебе это! Раньше морщились и доедать ни-ни, а тут оба, и без проблем, растут видно, аппетиты ого-го! ─ смеялась Лилька.

─Да! У Маришки свадьба!

─ Неужели? Здорово! Замуж вышла? ─ улыбнулся Василий. ─ Давно пора.

─ Да что ты! Это Чарлик женился! Представляешь? ─ухахатывалась Лилька.

─ Тьфу, ─ чертыхнулся Василий. ─ А я уж порадовался за нее.

─ Нет, она ─ кремень. Это не ее.

─ Да ерунда это, ─ сказал Василий, ─ просто не нашла никого по душе, а появится и сразу выскочит, забудет про все свои установки.

─ Наверно, ─ думала Лилька. Не повезло ей как-то, не заладилось, а вроде так все красиво начиналось, странно…

─Вась, а красота-то какая! Смотрела Лилька на белоснежные хрустальные деревья и нетронутую никем природу вокруг и ахала.

─ В городе-то уже весна скоро, сугробы чернеют, деревья и то без снега, а тут еще сказка!

Василий улыбался, слушая Лилькины щебетания.

Минут десять, и мы на месте! Дачу зимой Лилька не любила исключительно до этой зимы. И что было там делать? Воду включали в их поселке только в начале мая, да и своей эта дача стала недавно, а до этого они жили только лишь летом. Видимо из жалости, их пускали бесплатно жить далекие родственники, которым эта дача была не нужна, и ей они не пользовались, имея другую. Но по причине кризиса хозяева решили ее продать, и не просто объявив цену, а именно ту цену, которую Лиля и Вася могли себе позволить, и не просто позволить, а которую они озвучивали в своих мечтах, даже не подозревая, что это возможно, и эта прекрасная земля с домиком когда-нибудь станет их собственностью. Более то, го, хозяева пожелали нужную сумму получить не сразу, а как и хотели Морозовы, в рассрочку. Так и сказали: «частями желательно…»

Все получилось именно так, как грезили Лиля и Василий около 6-ти лет. Как и хотели! И разве это совпадение, ─ думала Лилька. Значит, это наше место ─ радовался Василий, ибо больших сумм у Морозовых никогда не было, а отдавать частями ─ вполне себе приемлемо и даже чудесно все получилось, просто чудесненько! Место здесь было очень красивое и удобное! Живя на даче в качестве квартирантов, они особо ничего не делали, немного подправили покосившийся забор, снесли ветхую веранду и построили новую крытую террасу. Вот летом на даче было исключительно хорошо! Посередине стояла огромная реликтовая сосна, которая и позволила данному участку быть больше остальных и отвоевала себе не сколько-нибудь, а целых шесть соток, спасибо прежним хозяевам!

Осваивать зимнюю дачу Морозовы начали с этого года, проведя здесь зимние каникулы. И так влюбились в это место с чистейшим первозданным снегом и тишиной, что теперь твердо решили: Новый год ─ только здесь! А какие пельмени с морозца! А банька!

Шлагбаум, поворот, ворота! Все, приехали!

Василий открыл дверь калитки и вернулся к машине за котлом. Лилька шагнула на участок и ахнула! От калитки к дому вела свежерасчищенная дорожка, по краям которой с обеих сторон прямо из снега ровной шеренгой выстроились беленькие чудесные цветочки.

─ Подснежники! ─ воскликнула Лилька! ─ Вась! Да что же это! Смотри! Чудо-то какое! Вот везет мне на подснежники! Ну надо же! Да кто же это? Лилька дотронулась до цветов увидав всунутый в снег маленький стаканчик.

─ Вась…? Ты?

─ А..! Что..? Ну в общем… это тебе! Сюрприз!

─ Да ладно! Откуда же они, подснежники-то!

─ Да у Николая на базе. Заехали, а там они, я подумал, тебе понравится!

─ Еще бы не понравилось! Да мне он и обещал, Январь-то, что будут мне подснежники! Ну надо же!

─ Январь, Март, букеты там на дорогах… ─ буркнул Василий.

─ А… так ты ревнуешь! Ревнуешь точно! ─ ликовала Лилька. ─ Ну, признайся!

─ Кого?

─ Меня, меня!

─ Хватит ерунду говорить!

─ Ой, Вася, если бы ты знал, как мне это приятно, что меня многодетную мамашу можно еще ревновать! ─ радовалась Лилька.

─ Правда? ─ посмотрел на нее Василий счастливыми глазами, убирая в гараж котел. ─ Ну, тогда собирай их в корзину! А то не померзли бы! ─ смеялся Василий.

─ Эх, жаль дети не видят такой красоты! Вот у них глаза будут, когда я им из зимнего леса корзину с цветами принесу! Точно, как в сказке!

─ А ведь и вправду, как в сказке! И их папа ─ волшебник!

─ Ничего, у них должна быть своя сказка в жизни, смеялся Василий

─ Тем более, что сказку творить можем мы сами! -целовала мужа Лилька!

─ И это даже очень приятно! А знаешь, вот возьмем и уедем с тобой куда-нибудь одни-одни!

– ─Вдвоем? ─ улыбалась Лилька.

─ Вдвоем! ─ улыбался Василий.

─ Прямо совсем одни, без детей, только ты и я! Да?

─ Аб-со-лют-но!

Василий всегда умел удивить Лильку. Натура у него была широкая, но с годами, где все в их жизни было бегом и так много приходилось трудиться, такого рода приятные малочи стали редкостью и частенько оба они проваливались вечером в кровать со словами: «Завтра снова в бой! Спим!» Даже маленького Андрейку Лилька везла из роддома, с осторожностью спрашивая: А дома-то есть что в холодильнике? В тот же роддом четырьмя днями ранее уезжала она, оставив на плите несколько полнехоньких кастрюлек с едой, успев все приготовить и забежать в гастроном за свежей молочкой. Но получила ответ: «Ой Лиль не знаю, работы столько было, мы там особо не успели ничего приготовить, я сейчас сгоняю, все куплю.».

И ей пришлось сразу же по приезду засучивать рукава и наводить порядок. Вот почему так, думала она: когда первый ребенок, то и чистота кругом, и праздник, и шарики там всякие, а четвертый – это как?

─ Ну что, едем? Собрала, не померзли?

─ Не…, а радиаторы-то? Чинить… Или это предлог был? ─спросила Лилька.

─ Ну, котел же я привез! ─ улыбался Василий.

Сидя в машине и обнимая корзину с подснежниками, Лиля светилась от счастья, вспоминая Январь, удивляясь такому совпадению или не совпадению, размышляя, как одно слово, одна эсэмэсочка, букетик, маленькая мелочь, пустячок, сюрприз могут сделать жизнь удивительной сказкой и наоборот, их отсутствие превратят эту же жизнь в однообразную рутину. Удивлялась и тому как ей, многодетной мамаше удается в такой сказке существовать, с огромным количеством не совпадений, а именно чудес!

«Вот получаешь что-то приятное и чудесное, и сразу хочется весь мир объять и частичку своего счастья непременно отмерить другим, да что частичку, столько же! Просто удивительно, но и самая малюсенькая, но вовремя и с любовью сделанная вещь, одно словечко даже, могут столько же радости принести, что и большой подарок! И ведь совсем не важно сколько у тебя денег, детей и свободного времени. Вот она, Лилька, упаханная, замученная вечной беготней многодетная мамаша, а такая счастливая, что жизнь кажется невероятной сказкой. Удивительно и прекрасно это!», ─ размышляла Лилька.

Нет, бывают в семьях и ссоры и слезы конечно, как без этого, но если все хорошо – это же чудесно и остается радоваться как раз тому, что так все хорошо!

Ей даже казалось, что именно это умение радоваться малому, умение видеть в обыденном чудесное и притягивает эти самые чудеса. То есть, сам человек и способен их притянуть, примагнитить что ли, являясь по сути самым сильным магнитом. А поэтому и то, о чем он думает и чем живет, все невероятно важно и ответственно. Так как получается, что именно он и пишет сценарий своей жизни. Своими мыслями. Это фантастическое и такое простое открытие, которое сделала Лилька, буквально окрыляло ее. И этим хотелось делиться.