Попытка 2007

Прелюдия

– Какого хуя ты творишь, идиот?

Возглас разорвал насыщенный озоном воздух, словно словесный удар молнии. Но цель не была поражена этим разрядом – напротив, внушительная фигура продолжила неуверенно стоять на мокром парапете, спиной к кричавшему. Мужчина вглядывался в даль, стараясь рассмотреть страстный танец бушующего океана и иссиня-черного неба, перенестись мысленно к тому бесконечно далекому месту, где они схлестываются и проникают друг в друга, подобно ненасытным любовникам. Внутри смотрящего зияла сосущая пустота, и единственное, что могло по силе и мощи ненадолго заполнить ее – это беснование внешнего мира.

– Слезай, дебил! Это уже не смешно!

Женская рука схватила за тяжёлый, напитавшийся дождем махровый халат и потянула назад, на безопасную территорию балкона. И хотя в этой с виду хрупкой девчушке силы было как в маленьком бульдозере, а упрямства так ещё больше… Мужчина резко стряхнул ее руку и, даже не обернувшись в сторону навязчивой помощи, устало произнес:

– А какой в этом смысл?

Девушка, не смирив характер даже в минуту бессильной злости, скептически подняла одну бровь.

– Я тебе доктор философских наук? Смысл в том, что я не собираюсь отдуваться перед полицией, почему башка тупого идиота расколота, словно перезрелый арбуз, после встречи с асфальтированной дорожкой. Смысл в том, что твои закидоны – жалкие попытки привлечь внимание! Сейчас не 2007, и ты не чертов эмо!

– Мило, что ты в первую очередь думаешь о себе, – мужчина вздохнул и, развернувшись, ловко спрыгнул в небольшую лужицу, успевшую накопиться за время тропического дождя. То есть, за пару минут. – Ты и правда такого не заслужила. Пошли, я оформлю все бумаги и составлю завещание так, что тебе достанутся все наши сбережения.

– В жопу себе деньги затолкай, Артем, – фыркнула девушки и, развернувшись, быстро пошла в сторону открытой балконной двери. – За два тысячелетия смысл жизни не нашли, а я найду тебе, идиоту конченному, за минуту стояния под дождем. Придурок. Лучше бы сходил уже к психотерапевту, как я тебе тысячу раз гово…

Она успела поставить одну ногу на сухой пол скрытой пасмурным сумраком спальни, когда ход ее размышлений прервал звук выстрела.

За оглушительным шумом дождя, пронзительным женским криком и внезапно прогремевшим громом никто и никогда бы не расслышал тихое слово, вылетевшие с последним вздохом повалившегося на спину мужчины.

«Спасибо»

Largo

Конченный идиот, заливающий своей кровью мраморную плитку коттеджа на берегу океана западного побережья Пхукета – это я. Артем Серов. Среднестатистический мелкий человечишко, по сути никто.

Богатый? Последние три года – да. Не Билл Гейтс, конечно, но вполне позволяющий себе сибаритствовать по скромной программе «мы можем себе позволить пятизвёздочный отель, но зачем». Пара квартир в Москве и Болгарии вполне могут удовлетворить все мои потребности, износившиеся за эти три невыносимых года и похожие на роскошную шлюху, которая хоть и потрясающе сексуальна, но все ещё остается товаром народного потребления.

Наверное, дело во мне. Нет, точно – во мне. Я слишком скучный, глупый и лишенный фантазии мудак, которому в руки попалась фантастическая удача, а я ее просто выкинул в бездну, в надежде что та примет дар и перестанет глядеть на меня.

Спойлер – не перестала.

И поэтому мое последнее слово этому миру будет спасибо. Спасибо за то, что я, наконец, закончу влачить свое жидкое существование, не приносящее в реальность ровным счётом ничего. И пусть оптимисты засунут свою фразу про «одна улыбка может изменить чей-то день» так глубоко, что все проктологи мира не смогут ее вытащить. Впрочем, мой яд, который пропитал мою циничную тушку насквозь, уже почти иссяк, вместе с остатками мозговой функции. А ведь все могло быть иначе, будь не моем месте кто-нибудь другой…

Год назад.

– Эй, Артем, смотри!

Я лениво глянул в том направлении, куда кивнул головой мой близкий друг Валера.

Среди сетевых магазинов телефонов и дорогой, но ужасной одежды, в фасад старого дома сталинской постройки вклинился скромный, немного потрепанный ломбард. Возможно он застрял тут с самой постройки дома, уж слишком его вывеска мимикрировала под стены здания и создавала иллюзию, будто здесь ничего нет. Вот офис продаж Apple, вот витрины с безумными манекенами от известного бренда, и между ними серость и уныние в виде витрины, скрытой грязью и многолетней пылью, словно туманом войны.

– На что смотреть? На заложенный твоим батей телевизор «Рубин» ради пачки Примы?

– Не, на стеклотару, которую твоя мамка сдавала, – почти не задумавшись отшутился Валера и дёрнул на себя дверь магазина.

Я вздохнул, выражая этим все нежелание менять солнечную московскую мостовую на склад батиного гаража, но пошел за этим великовозрастным ребенком. В свои 34 Валера все ещё умудрялся каким-то чудом вырабатывать в себе дофамин разнообразными увлечениями – от скейтинга до коллекционирования советских игрушечных машинок. Вот и сейчас глаза этого маньяка блестели пьяным отсветом предвкушения от возможности пополнить свои запасы очередным пылесборником.

Мне оставалось надеяться, что по дороге в бар больше не встретится таких вот внезапных препятствий. В пятницу мне меньше всего хочется тратить время среди осколков прошлого.

Валера уже исходил слюной перед витриной с игрушками, не обращая на окружающий мир никакого внимания. Я без особого энтузиазма осматривал ряды полок, не пытаясь узнать цены выставленных раритетов. Для тех, кто не может себе позволить чашку кофе больше одного раза в день, такие магазины не входят в число любимых мест для шоппинга. При этом я не был тем созданием, что влачит на себе груз кредитов, ипотек и нелюбимой семьи с кучей детишек. Моя холостяцкая квартира в спальном районе всецело принадлежала мне, а средней зарплаты хватало на поддержание видимости среднестатистического человека. И на еженедельные походы в бары со всеми втекающими и вытекающими. А вот строчки «покупка ненужного барахла в пропахшем стариной магазине» в моей статье расходов точно не было. Но за просмотр денег тут не брали – а лучше бы доплачивали – так что я гулял между полок, стараясь не закатывать глаза уж слишком далеко.

В маленькой лавке, казалось, помещался целый мир миллионов потраченных жизней. Одежда, годная только на прокорм моли; игрушки, лишившиеся деталей в неравной борьбе со своими мелкими владельцами; посуда, которая всё-таки смогла покинуть массивные серванты впервые за всю свою фарфоровую жизнь. Все это я видел сотни раз, как в таких же одинаковых лавочках, так и в квартире прародителей. Тратить деньги здесь для меня было равносильно сжиганию их на костре, танцуя с бубном в надежде вызвать милосердие богов. Или покупая лотерейные билеты.

Но Валера все ещё капал слюной на пожарную машину 19какого-то года выпуска, так что мне оставалось только прилагать неимоверные усилия, чтобы не начать громко цитировать свое мнение по поводу экспонатов этого магазинчика. Добравшись до конца очередного стеллажа мой взгляд зацепился за деревянную, местами сбросившую краску, как старую кожу, вешалку для шляп. На ней, к моему удивлению, привольно расположились не только выходцы из страны, которой больше нет. Шляпки из ревущих 20х, каски времён одной из мировых, котелки английских бюрократов и кепи рабочих пролетариев. И даже почти юные, по сравнению с историческим наследием, головные уборы начала нулевых.

– Очень интересные шляпы, не находите?

Кажется, я даже подпрыгнул и принял боевую позу из игр 90х, чтобы спасти свою честь застанного врасплох бойца. Но эти слова произнес старичок, сидевший за кассовым аппаратом в углу.

– А вы не принимаете кирпичи? А то у меня тут почти целый завод, – нервно проворчал я, вновь принимая нормальный вид адекватного человека.

Дед никак не отреагировал, уткнувшись в разложенную на столе газету. Я повернулся к стойке со шляпами, стараясь сделать вид, что очень заинтересован покупкой канотье, принадлежавшей наверняка ещё самой Шанель. Краем глаза я старался не упускать продавца из вида, чтобы вновь не опорочить свою маскулинную репутацию. И очень удивился, когда мои пальцы всё-таки сомкнулись на нелепой черной шапке, которую носили все эмо-бои в далёком 2007 году. В этих переплетениях нитей, оказавшихся в моей руке, застыли одни из самых приятных месяцев моей молодой, безумной, местами тупой и немного стыдной, ярко-горечно-сладкой жизни, которая ударом тока понеслась по всем нервным окончаниям за один вздох…

– О, ты, часом, не плакать тут собрался, эмоциональный ты наш задрот?

Из всполоха нечетких воспоминаний меня выдернул издевательский голос друга. Я тряхнул головой, отгоняя навязчивые, но смутные образы моей юности.

– Да чтоб ты ещё понимал, – по-стариковски потрясая перстом, прокряхтел я, – ты, небось, еще титьку сосал, когда мы с ребятами…

– Вены резали под Аматори? Или дрочили на Вилле Валло?

«Оборзела нынешняя молодежь, совсем не уважает традиции предков, канувшие в Лету…» продолжал ворчать я, направляясь в примерочную.

– Эй, ты серьезно это на голову собрался одеть? Хоть шторку закрой тогда, не позорься! – крикнул вслед Валера, снисходительно хихикая. При этом в руках он вертел пожарную машинку, как символ своей мудрости и зрелости.

Последовав совету товарища, я закрылся в узком, собранном из остатков шифоньера, закутке. Шторка была плотная, и как только она отгородила меня от музея древности, звуки приглушились, а свет мягким бархатом окутал мою фигуру, отраженную в зеркале. На меня смотрел ничем не примечательный человек мужского пола тридцати, с пышным хвостом, лет. Двухдневная щетина добавляла каплю брутальности мальчишечьему лицу, но отросшие темные волосы, падающие на лоб, совсем не помогали выглядеть солиднее. Впрочем, я и не пытался, меня очень устраивал мой вид «вечно молодой, скоро буду пьяный». Взрослеть я смысла не видел, и даже чуть заметные морщинки и некоторое количество седых волос не могли меня убедить в принятии статуса серьезного важного дяди. Я любил свою жизнь, хотя она и не часто баловала меня взаимностью. Я все еще предпочитал сходить на концерт, в бар или потусить с друзьями, а не устроить прием собственного самогона соло на кухне и не попасться с мудацкими разговорами о страховании пенсионных взносов и мечте забить лучший детский сад для своего исчадия. Не то чтобы я прям ненавидел детей и весь взрослый мир, но….

Шапка, примяв мои волосы, оказалась совсем как раз. На меня из зеркала смотрел почти тот же парень, что и больше десятка лет назад – с челкой, закрывающей весь обзор, с проколом от пирсинга в губе, уже заросшим, но еще заметным. Вот только блеска в глазах почти не осталось, будто его выкачали годы не тяжелой, но морально убивающей работы высосавшей душу похлеще самого мощного пылесоса. «Или твоей бывшей, Валера», мысленно добавил я и улыбнулся. Эта улыбка мгновенно преобразила мое лицо, сбросив те самые годы, которые внесли свои суровые коррективы. Вдохновившись таким видом, я резко отдернул шторку и приготовился продолжить словесную баталию с Валерой.

– Тебе никогда не понять всю прелесть Блейзера в три ночи в подъезде любимой девушки…

Валеры в магазине не было. Пожав плечами, я сдернул с головы шапку и, кое-как набросив ее на привычное место, поспешил на выход, где наверняка меня уже ждал верный друг, любовно рассматривая новую часть своей коллекции. Старик у кассы даже не повернулся в мою сторону, видимо, еще довольный первой продажей за последнюю сотню лет.

Толкнув дверь я шагнул на привычный московский бульвар и чуть не врезался в стоящий почти у самой двери рекламный металлический стенд.

– Какой тупица тут поставил… – не закончил я свое возмущение, потому что мое подсознание резко вмазало моему сознанию сигналом «тут что-то не так». Медленно поднимая глаза я видел все больше странных подробностей окружающего мира, которые никак не хотели встраиваться в привычную картинку. В детстве в журнале иногда попадались такие головоломки «найди то, что не на своем месте». Тут у меня бы не хватило целого карандаша, чтобы отметить все нелепые детали.

Тротуар стал в два раза уже. Пешеходы, стараясь кого-то обогнать на привычных московских скоростях, то и дело сходили на проезжую часть, грозясь стать участниками ДТП. Вокруг, на каждом квадратном миллиметре, пестрела реклама.

Растяжки, столбы, огромные плакаты и стенды вдоль дороги – казалось, что ты рискнул и зашел на подозрительный сайт и теперь уже никогда не очистишь компьютер от вирусов. Кричащая, яркая, нелепая – эти лозунги и картинки вызывали у меня даже не зуд, а взрыв в том отделе мозга, который отвечал за ностальгические чувства. Ушедшие давным-давно с рынка марки телефонов, йогуртов, магазинов техники. Афиши старых фильмов и спектаклей. Анонс грядущего «Нашествия».

Я заставил себя закрыть глаза, чтобы не увидеть цифры в названии рок фестиваля. Потому что это все походило на тот нелепый сон, который снится после просмотра «Назад в будущее» и других фильмов схожей тематики. Только в мой фильм бюджета не подвезли, настолько он был абсурден и банален.

Пошарив позади себя рукой я нащупал ручку двери и, все еще не открывая глаза, потянул спасительную преграду на себя. Медленно пятясь, я вернулся в магазин. Только почувствовав уже не такой и неприятный запах старины, я рискнул открыть глаза и выдохнул. Внутри все оставалось по-старому. Хотя тут веками ничего не менялось, так что местечко для сравнения не подходило.

Моему мозгу срочно требовалась передышка после увиденного. А собственно, что я увидел?

Сразу всплыли нелепые образы про путешественников во времени, которые вели себя в точности, как я сейчас. Отрицание, поиск логических ответов, паника о том, как вернуться назад – так, это пока рано! – и прочие клише, собранные мной тщательнее, чем бисер на нитках умелых мастериц. Дышать. Надо просто дышать.

Я опустил голову и закрыл глаза. Отсчитал десять циклов дыхания. Затем резко открыл глаза, толкнул дверь и почти успел сказать «Господь милосердный» будучи закоренелым атеистом. На меня все с той же неумолимой реальностью смотрел проход в 2007 год.

Стая брутальных готов прошествовала мимо, глядя на окружающих со смесью скуки и презрения. Рядом пробежал мужичок, что-то громко обсуждая по телефону-раскладушке. Невдалеке слышался громкий голос, приглашающий посетить казино на Арбате.

Блять, блять, блять! Да как так-то?!

Я резко захлопнул дверь. Эта игра мне не нравится, мама, как выйти в главное меню? Внезапно меня осенила отличная идея. Старик за кассой – очевидно же, что он понимает, какого тут происходит!

– Ещё раз хлопнешь дверью и останешься в этом магазине навечно.

Стоило о нем вспомнить, как неигровой персонаж ожил. Мягко развернувшись, неуверенный в твердости своих ног из-за рассинхронизации моего восприятия действительности, я сделал пару шагов в направлении кассира. Тот даже не оторвал взгляд от газеты, словно он уже устал смотреть на людей в состоянии шока. Впрочем, мог и устать. Кто знает, сколько ещё пострадавших от, кхм, этого эффекта со временем, прошло через недра магазинчика.

– Так это… А там… – начал я не обремененную интеллектом беседу.

– Я просто наблюдатель, сынок, – продолжая смотреть в газету, будто там были фотографии обнаженной миссис Эйзенхауэр, сухо бросил продавец, – но лучше воздержись от грубостей, физической расправы и порчи имущества. А то и правда застрянешь здесь навечно.

Легче и понятнее от этих слов не стало. Единственное существо, которое могло мне помочь, оказалось просто живой декорацией театра абсурда. Решив, что смысла пытаться вытащить ещё что-нибудь полезное из старика нет, я подошел к двери в старый мир. Я понимал, что это все невозможно. Я же мамкин рационалист, черт побери. Но все же…

Я открыл дверь и почти уверенно шагнул на улицу. Не оборачиваясь, прошел несколько шагов по вполне обычному тротуару, ещё не познавшему всю мощь ежегодно обновляемой плитки. Шум машин, гомон людской толпы, запахи весеннего мегаполиса – все казалось и знакомым, и очень непривычным. Но реальность не искажалась, вещи в текстурах не застревали, графика была на высшем уровне. Мой мозг, все еще терзавшийся в сомнениях, а не сошел ли я с ума, перестал подкармливать тревожность паникой и затих в ожидании.

Непривычное количество рекламы почти скрыло собой фасады зданий. Да и дико было вновь видеть слоганы, которые казались давно забытыми, а теперь резко выскакивали из-за угла. Взглядом я старался не цепляться за что-то конкретное, но общая картина то и дело отзывалась очередным ярким приступом ностальгии. Возле афиши кинотеатра я не смог не остановиться. «Пираты Карибского моря» первая часть – ха, ведь никто не знает, что Голливуд не остановится на одной. «Человек-паук: враг в отражении», диск с которым я скопировал у друга и пересматривал много раз. Вот умели же раньше делать фильмы! Интересно, как здесь относятся к спойлерам? Впрочем, такого слова, вроде, тоже ещё пока нет.

Странные и нелепые мысли, поначалу робкие и одинокие, начали пробуждаться и становиться смелее. Глядя на лица прохожих я ловил себя на мысли, что знаю о том, что ждет этих бедолаг в ближайшие годы. Они не испытывали прелесть ожидания конца света в 2012, всемирной пандемии 2020 и даже не погрязли в недрах всемирной паутины. Интернет уже дразнил фантазии людей своими возможностями, но эра смартфонов и безлимитного доступа к пожирающим душу и время соцсетям только снилась Стиву Джобсу. Я мог бы… Я даже остановился, сразу и без остатка осознав, как много возможностей выпадает на мою грешную скромную персону. Как в том глупом меме, где попавшие во время девушки знакомятся со своими бабушками, а мальчики бегут спасать Бодрова, Цоя и других известных персон.

Я был почти всемогущим. И при этом я оставался все тем же Артёмом Серовым, средним человеком из многоликой, но серой толпы. Мозг почувствовал новый повод для паники и вцепился в него с особым пристрастием. Осознание своего всемогущества тут же обернулось уродливой стороной, ясно и четко воспроизведя сентенцию про взмах крыльев бабочки и разрушительный ураган. Каждый мой шаг, каждый взгляд и каждый вдох становился смертельным ядом для хода времени. Ведь этому нас учили все фантастические вымыслы? Наступил на жука в прошлом – и запустил фатальный для всего человечества процесс. Или нет? Или да? Рискнуть проверить? А может, трусливо сбежать и попытаться вернуться обратно?

Пока я панически соображал о своих дальнейших действиях, мои ноги приняли на себя всю тяжесть решения и понесли меня обратно, в сторону злополучного магазина. Я старался смотреть вниз и не встречаться ни с кем взглядом – не хватало еще узнать кого-то, сбросившего со своего лица груз десятка лет. Может, поэтому я не заметил, откуда передо мной появился случайный прохожий.

– Эй, дядя, ты совсем? – воскликнул парень, растянувшись на тротуаре. Одной рукой он держался за щиколотку, явно пострадавшую при падении.

– Извини, – бросил я, смиряя сумасшедший крик в своей голове «Вот оно! Вот она твоя бабочка!»

Не оборачиваясь на ругань подростка, я ускорился и почти бегом влетел в обитель старого хлама. Запах, раньше раздражающий и навевающий мысли о брошенном дачном домике, теперь радовал и приносил покой. Тишина, поразившая это место, как чумные города во времена средневековья, благостно обтекала мое взволнованное тело. Даже старик в этот раз не проронил ни слова.

Немного успокоившись я решил, что пора как-то взять себя в руки и решительно попытаться вернуться в нормальную для себя реальность. Обрадовавшись единственной здравой идее за последние полчаса, я уверенно направился к стойке с шапками. Она все также представляла собой сбор представителей нескольких эпох, дразня неожиданными возможностями. Если подумать, та черная шапка перенесла меня сюда, в 2007. А что если я возьму вот эту каску…

Нет, я же не идиот. Все равно что послушаться того странного голоса в голове, который во время нарезания колбасы настойчиво предлагает попробовать воткнуть нож себе в живот.

Я взял в руки злополучную шапку, с которой и началось это безумие. Обернувшись на кассира я очень надеялся получить от него хотя бы намек, что я мыслю в правильном ключе. Но газета все еще занимала более приоритетное место в его жизни, чем всякие недалекие посетители с их проблемами нахождения не в своем временном потоке. Ладно. Я взрослый, я умный, я справлюсь с любой проблемой. Кроме похода к стоматологу, но это не важно.

Всякое дело начинается с одного шага. Лучше что-то сделать, чем ничего не сделать. Что-то еще не менее мощное по своим философским качествам пробивалось в моей голове, пока я шел по направлению к примерочной. Ведь самое логичное, что я смог придумать – это просто повторить все действия, которые привели к весьма неожиданному результату. Хотя, кто там говорил, что делать одно и то же и надеяться на разный результат – первый признак безумия? Не важно.

Шторка закрылась за мной с позвякиванием металлических круглых креплений о металлическую перекладину. В зеркале вновь показался мой двойник, только чертовски напуганный. Ну, и чего ты боишься? Что станет хуже? Может, на самом деле ты уже в белой рубашечке с длинными рукавами пускаешь слюни и издаешь странные звуки, пока сестра готовит тебе дозу галоперидола. Или пока ты здесь примерял всякие раритеты, балки не выдержали и этот магазин оказался погребенным под высококачественным советским бетоном, а все дальнейшее это жизнь после смерти. Или… А, без разницы.

Я водрузил шапку на эту неуемную голову, которая не переставала фонтанировать гениальными, но пугающими идеями. Сейчас мне казалось, что я выгляжу невыносимо глупо, но план требовал четкого соблюдения всех пунктов. Поэтому резко вдохнув, как перед нырянием в ледяную воду, я рывком отодвинул шторку и сделал уверенный шаг в уже родные недра магазина. И вплотную уперся в чье-то тело.

– Я же сказал тебе, долбоящеру, не показываться наружу в этом позорище!

Валера, все еще обнимая свою машинку, с наигранным презрением косился на меня. Я, в свою очередь, с полным отсутствием мыслей, воззрился на него.

– Эта шапка блокирует связь языка и мозга? Артем, прием!

Валера схватил меня за плечо и сильно встряхнул. От неожиданности я не успел среагировать и чуть не свалился назад в примерочную. Но это пространство, побыв для меня транспортом во времени, настолько сильно теперь пугало, что я взвизгнул и вцепился в руку друга.

– Да что с тобой, болезный? – в шутливом тоне начали пробегать серьезные нотки. Я понимал, что если и дальше буду вести себя как псих, то придется объяснять и все, что произошло со мной за последний час. А мы все знаем, что бывает, если пытаешься рассказать о путешествиях в прошлое.

– Да просто воспоминания нахлынули, знаешь, – не блестящая речь, но хоть какие-то слова с трудом вышли из моего горла.

– Тогда пошли скорее, утопим их в бокале, – сделав вид, что поверил мне, Валера схватил меня в охапку и потащил к выходу.

Я еле успел стащить трясущимися руками с головы проклятую шапку и кинуть в сторону вешалки. Та, предсказуемо, до своего законного места не долетела и осталась лежать внизу, своими складками с укором взирая на меня. Но до чувств шапки мне дела не было. Чем ближе мы были к двери из магазина, тем сильнее сжималось мое сердце и иные органы, предчувствуя ожидаемый провал. Да, Валера подтверждал своим существованием, что мой кульбит обратно сработал как надо. Но ведь могло быть и так, что теперь мы вдвоем застряли в эре неформалов всех цветов и размеров. Я попытался оттянуть неизбежное, вырвавшись из захвата дружеских рук, но…

Дверной проем явил нам Москву образца весны 2023 года. Валера, ожидаемо, спокойно покинул ломбард и направил свое счастливое туловище в сторону нашего любимого бара. Я же, робко кидая взгляды по сторонам, будто мелкий воришка, семенил за ним. Все с этим городом было ровно так, как я оставил до посещения магазина. Мой привычный мир не рухнул, не истлел и не стал страшным местом обитания радиоактивных мутантов. Возможно, какие-то мелочи ещё проявят себя, но пока все выглядело максимально стабильным.

С каждым шагом моя уверенность начинала прибывать. Чем большее расстояние разделяло меня с безумной лавкой, тем более бредовыми мне казались события, произошедшие под сенью полуистлевшего барахла. У перехода я догнал друга, который в это время что-то искал в телефоне и даже не обратил внимания на мое параноидальное поведение.

– Все уже собрались. Хорошо, что забронировали заранее, а то опять пришлось бы в подворотне портвейн хлестать, – не отрываясь от экрана и ориентируясь на звук светофора, Валера перешёл дорогу, остановливаясь перед входом в питейное заведение, – Надеюсь, мы не сильно задержались.

– Постой, а мы разве договаривались не в другом баре?

Почти убедив себя, что все в полнейшем порядке, я вновь почувствовал неприятный холодок позади затылка. Валера уверенно потянул на себя деревянную дверь, словно ведущую в английское поместье позапрошлого столетия. На этот вопрос он странно посмотрел в мою сторону и зашел внутрь. Мне не оставалось ничего другого, как пойти за ним.

Это место совсем не походило на знакомый мне спорт-бар, который привык к нашим еженедельным забегам. Английский паб викторианской эпохи, украшенный гобеленами, подсвечниками и жутковатыми картинами вселял уверенность, что я нахожусь в рассказе Эдгара По. Мозг любезно подкинул утверждение, что все это великолепие располагается ровно на том же месте, где раньше были фанатские шарфы и телевизоры с прямой трансляцией футбольных матчей.

Валера уже занял предназначенный нам стол и теперь пытался привлечь мое внимание размахивая рукой, создавая помехи ближайшим официантам. Мне же ничего не оставалось, как пытаться делать вид, что я нормальный, и почти бодро проследовать к друзьям. Пока я шел, не мог отделаться от мысли: как много безумных людей вокруг меня также пытаются запихнуть свои психические проблемы в приемлемые в обществе рамки. Методика отвлечения паники паранойей сработала успешно.

– Не обращайте внимание, он просто, видимо, сегодня переработал. В смысле перестоял у кулера, собирая все сплетни на этаже, – уже оправдывался за меня Валера, позволяя спокойно раздеться и занять последнее свободное место.

– Да, и согласно этим сплетням здесь раньше был спорт-бар, – проворчал я, надеясь, что меня не услышат. Но, видимо, ворчу я слишком громко.

– Ты что, давно легенду Глеба не слушал? О том как он…

– Как я повредил ногу, не смог больше играть в футбол, увлекся чтением викторианской литературы и открыл этот бар? Да, хорошая история.

Рядом оказался хозяин бара, который за многие годы успел прикипеть к нашей компании. На столе появился привычный набор напитков, и мое тело вспомнило, ради чего оно здесь. Мозг же, услышав эту фразу, удалился, громко хмыкнув напоследок подобно примадонне на финальной репетиции. Он все равно был готов к тому, что его опять будут повреждать вполне законными методами, так что решил сразу покинуть свои скромные апартаменты.

Значит, «эффект бабочки» теперь не только потрясающий фильм, но и моя сошедшая с рельсов реальность. В течении всего вечера эта мысль вольготно крутилась в пустом пространстве моего разума. Иногда она сталкивалась с растущим желанием задавать странные вопросы, но я убедил себя, что лучше этого не делать. Однако, это был тот самый случай, когда искушение ломает твою гордость с громким хрустом суставов тридцатилетних людей.

– А вот чтобы вы сделали, если бы смогли попасть в 2007 год?

Неспешная беседа прервалась на секунду, чтобы друзья смогли набросать в мою сторону подозрительных взглядов. Валера так вообще закатил глаза, словно я пытал его этим вопросом весь день.

– А мы уже на той стадии, когда приходит время дурацких вопросов? Ну наконец-то, – первая отозвалась Алиса, моя надежда, опора и бесконечно терпеливая дружеская жилетка, – конечно я бы пошла на концерт КиШ. А потом бы кутила всю ночь с любимыми неформалами в парке Горького. Были же времена…

– А я бы скупил все доллары по 27…

– А я бы захватил ещё пару ящиков вишнёвого «Блейзера»…

– А я бы нашел себя и сказал бы поступать в ПТУ на слесаря, был бы сейчас миллиардером…

Тонны бредовых мыслей, подхваченных нашими слегка пьяными разумами, текли рекой. Никто не обратил внимания на внезапный вопрос от молчавшего весь вечер меня. Я как будто годами готовился к этому дню, любовно выковывая себе репутацию милого, но странненького типа. Удивительно, как много тебе могут простить, если ты обладаешь хотя бы зачатками харизмы и умело ее используешь.

Остаток вечера прошел, и слава богам. Несмотря на алкоголь, приятно разбавивший мою кровь, я всё ещё чувствовал себя ужасно трезвым. Но, переступив порог родной квартиры, был этому даже рад. Возможно упейся я вусмерть, назавтра бы ни за что не поверил в существование загадочного магазина и временного портала в 2007. Хотя и теперь в это верилось с трудом.

Я мог бы постараться убедить себя, что фантастический скачок назад был моей больной фантазией. Хорошенько поднапрягшися, я бы даже убедил себя, что мы и правда всегда пили по пятницам в гостиной аббатства Даунтон.

Но я не хотел.

Впервые в моей жизни произошло что-то настолько волнительное, что вчерашние мечты о покупке машины или отпуске растворялись в своей приземленности. Одна мысль о том, что события сегодняшнего дня реальны, возбуждала сильнее, чем самые смелые фантазии о Саше Грей, случайно оказавшейся в моей квартире по иронии судьбы. Идея воплотить то, о чем могут лишь мечтать миллионы… Но вдруг этот шанс я уже упустил? И теперь, как в классических сценариях, когда я попытаюсь найти тот магазин, на его месте будет пыльный склад или ещё хуже – очередная «Пятерочка»?

Мои внутренности скрутило вспышкой холода. Первый раз за несколько месяцев я страстно захотел закурить. Меня даже перестала пугать мысль, что это все может быть внебрачным плодом моего воображения и массовой культуры, зачатого в условиях перенапряжения на работе и сильной утомляемости. Теперь меня уже пугало, что все это может оказаться вымыслом. Хотелось вцепиться в косяк двери, чтобы не сорваться и не поехать искать магазин в ночи. Прямо сейчас. Или хотя бы выйти за сигаретами, чтобы вдохнуть холодного ночного воздуха и выдохнуть все электричество, что скопилось в моих нервных окончаниях. Но я поступил как умный, взрослый человек.

Приняв душ и бросив свое тело на заранее подготовленный разложенный диван, я закрыл глаза и попытался убедить себя, что мне необходимо поспать. Наши предки были мудры и учили нас, что все важные решения надо принимать с утра. Однако в своей мудрости они недостаточно преисполнились, чтобы объяснить, как заставить себя заснуть.

Всю ночь я проворочился с боку на бок, решая проблемы как мирового масштаба, так и личные мелочные вопросы. Я скакал с одной идеи к другой на манер циркового пуделя, подгоняемого то кнутом, то кусочком лакомства. В эту ночь передо мной во всю свою ширину раскрылась бездна моей сущности, к которой я не был готов. Да и как к такому подготовишься? Каждый раз забредая в чащобу различных фантазий, я насильно откидывал себя к очевидной мысли сначала убедиться в реальности двери в 2007 год, а потом уже строить планы. Но снова и снова приходил в себя, когда почти видел перед глазами то горы денег, то хаос и крах человечества, то великие подвиги и вечную славу. Чем ближе было утро, тем безумнее были мои грезы.

Не в силах больше бесполезно валяться в кровати, я встал и пошел варить кофе. И с первыми лучами весеннего солнца, озарившего ничего не подозревающий мир, я сделал большой глоток черного варева, со стуком поставил чашку на стол и поднял уверенный взгляд на нежную небесную синь. Я решился.

Allegro

Вы замечали, как пробуждающее к жизни тепло утреннего солнца отличается от солнца дневного? Это ласковый заряд энергии, через кожу проникающий в кровь и дальше – к сердцу – вдыхает потребность схватить весь этот мир и заставить его крутиться по вашей воле. Показать, кто здесь босс. Особенно если утром не надо бежать на работу, на ходу закидывая в себя быстрые углеводы и изо всех сил отгоняя желание бросить все и затеряться в лесах Сибири.

А утро субботы особенно прекрасно малочисленным населением метро и тротуаров. Большая часть жителей мегаполиса сдались в плен к пост эффектам пятничного кутежа. Но оставались еще неуничтожимые категории утренних пташек, таких как пенсионеры и туристы. Они наслаждались своей властью над пешеходными зонами, совершая неспешный променад по центральным улицам Москвы, не боясь быть сбитыми с ног вечно спешащими работягами.

Я стоял напротив двери в ломбард уже пять минут, позволяя праздным пешеходам огибать меня. За ночь магазин не только не растворился в моей горячечной фантазии, но стал более явственным при ярком свете солнца. Все такой же невзрачный и потрепанный, но для меня сияющий мириадами ярких возможностей. Сияющий и обжигающий. Страх, что в мои не слишком надежные руки попала такая власть нависал надо мной острым лезвием гильотины. И моя уверенность, вскормленная радужными перспективами, оказалась на поверку слабее этого сосущего под ложечкой ужаса.

Внутренние установки и тщательная подготовка не могли сладить с моей нерешительностью. Снова прокрутив в голове свой нехитрый план, как можно проверить полезность перемещения во времени, я все не мог сделать шаг в сторону двери магазинчика. Тело словно вросло в тротуар. Глядишь – скоро начнут деньги кидать, как живой статуе на Арбате. Впрочем, за что я всегда любил Москву – здесь любопытство по отношению к окружающим испытывают только приезжие и только первые недели. И даже двухметровый неоновый рептилоид не заставит их оторвать взгляд от смартфона или вынырнуть из своих мыслей. Самураи с их «есть только путь» могут лишь завидовать.

Тяжело вздохнув, я оторвал ступни от брусчатки и схватился за ручку двери, при этом ощущая всю тяжесть судеб мира на своих плечах. Неужели я решусь ради собственной выгоды рискнуть всеми этими людьми? Пробудившийся внутренний мизантроп схватил за горло мои сомнения и отбросил прочь из моего сознания. Я потянул дверь на себя и вошел в ломбард.

Несколько широких шагов и вот – мы снова здесь. Я стоял напротив вешалки, все так же украшенной ворохом разномастных шляп и шапок. Искра, буря, безумие, мои руки вновь сжимают черную ткань. Старик за кассой не проронил ни слова, когда я проверенным маршрутом направился в примерочную. Но могу поклясться, что слышал тихий смешок. Тоже мне, великий интриган.

Отгородившись плотной шторкой я проверил все, что мне казалось необходимым для первой полноценной вылазки в прошлое. Рюкзак, в котором ждала моя финансовая подушка – скорее, наволочка, но это лучше, чем ничего – спрятанные в пакет и перевязанные пачки тысячных купюр. Я не стал проверять, в каком году появились прекрасные оранжевые бумажки номиналом пять тысяч. Пока ограничимся надеждой, что хоть эти банкноты примут без особых проблем. Копия моего первого паспорта с ужасной фотографией. Я не тешил себя надеждой, что смогу сойти за семнадцатилетнего пацана. Хотя продавщица из ближайшего к моему дома алкомаркета всегда готова была меня уверять, что это так, особенно если я был свежевыбритый и выспавшийся.

Что до внешнего вида, то я будто всю жизнь готовился к такому знаменательному событию. Я совершенно справедливо считал, что джинсы и футболка со времен моего последнего года обучения в школе не имеют сноса и выглядят все также безупречно. Хотя намеки моей последней девушки довольно красноречиво уверяли, что эти вещи я мог бы и выиграть в драке с бомжами, вера в качество изделий нулевых была непоколебима.

Выдохнув, как перед погружением на глубину, я натянул волшебную эмо-шапку и зажмурился. Медленно досчитал до пяти. Открыл глаза. Снова выдохнул, снял шапку и уверенно покинул примерочную. Оставив магазину магазинное, то есть вернув головной убор на его родной насест, я, не сбавляя скорости, прошел между стеллажей, толкнул дверь и вышел наружу.

Сумерки, схватившие меня в свои объятья, заставили застыть в дверном проходе. Только что я нежился в лучах весеннего утреннего солнышка, а тут холодным ударом в скулу отхватил от осеннего промозглого ветра с дождем. Заполнившие тротуар прохожие кутались в шарфы и пытались скрыться за зонтами, но коварный ветер доставал все незащищенные участки кожи. Насыщенный запах мокрого асфальта выключил мой мозг на пару тактов дыхания.

Однако, не просто так при неполадках первым делом предлагают живительное «включить-выключить». Через несколько секунд, здраво рассудив, что остальная картина окружающего меня прошлого не изменилась, разум пнул тело вперед. Хотя моя экипировка не была рассчитана на такую погодную подставу, я решил, что чудеса и не должны происходить слишком легко. Все требует своей платы. И я очень надеялся на то, что погода будет значительным авансом с моей стороны.

Сквозь дождь и неоновые вывески я стоически высматривал нужные мне цифры. На ностальгических фотографиях того времени мне особенно сильно резали глаза прекрасные табло со стоимостью доллара. Смотрел и плакал, плакал, но смотрел. А теперь я мог не только их увидеть, но и осуществить мечту тысяч людей.

Неизвестно, почему понятие киберканк отсылает нашу фантазию к будущему. Находясь в темное время суток в центре Москвы 2007 года я просто не понимал, как тут выживают эпилептики. Яркое сияние неона смешивалось с подсвеченными билбордами и рекламными тумбами в убийственный для зрения коктейль. Даже осенний дождливый вечер терял привычное октябрьское унынье в таких кислотных декорациях. И как я мог забыть такое? Не зря же говорят, что мозг искусно орудует ножницами, вырезая все неприятное и склеивая остатки в привлекательные ностальгические воспоминания.

Среди визуального шума я смог выцепить нужное мне табло. Благо, раньше обменников было хоть отбавляй. Пробившись сквозь дождь и поток людей, я скользнул в узкое помещение и со вздохом облегчения прикрыл дверь. Но не только живительное тепло разогнало кровь в моем теле, заставив чуть ли не вспотеть под взглядом кассира за толстым стеклом. Я ощущал себя ковбоем на Диком Западе, которому стало слишком тесно в одном городе с местным шерифом. Взгляд кассира красноречиво обещал мне медленную и мучительную смерть, если я и дальше продолжу стоять и пялится на него, как на занимательный экспонат.

Путаясь в застежках рюкзака, я старался сойти за нормального человека, а не грабителя, только что покинувшего ближайший банк. Мои руки чуть подрагивали, пока я пытался нащупать заранее подготовленные пачки тысячных купюр. Время от времени я поднимал лицо на кассира и виновато улыбался, надеясь, что это немного разрядит атмосферу. Но мужчина предпенсионного возраста, в свитере грубой вязки и с усами заправского слесаря, явно не собирался отвечать любезностью. Наверное, принял меня за недалекого туриста, который отнимал его драгоценное время от разгадывания кроссворда или чтения загадочной советской литературы.

Наконец, я схватил искомое и запихнул зеленые бумажки в распахнутый зев приемника. При этом внутри меня попеременно накатывали то ледяной тайфун, то огненный шторм, испытывая порог прочности моих нервов.

Я был уверен, что в эти времена обменять рубли на доллары было куда как проще. До какой-то определенной суммы кассир мог даже паспорт не требовать. Да и сами условия внутри этих крошечных кабинок были не слишком цифровизированны. Аппарат для проверки денег есть – а что еще надо? Но я был готов услышать за окном сирену, и даже начал набрасывать сценарий, как по завету Летова «все летит в пизду».

Кассир, словно издеваясь, еще несколько бесконечно долгих секунд сверлил меня взглядом. Казалось, ему доставляет удовольствие видеть мою нервную улыбочку и слегка дергающийся левый глаз. Но эта экзекуция закончилась. Он достал пачку денег, перевязанную резинкой, профессионально стянул ее и отработанным движением положил пачку в аппарат. Тот мелодично зашелестел, быстро выдав нужный результат.

– Доллары?

Голос мужчины раздался так неожиданно, что я вздрогнул. В пересохшем горле не хватило звука, поэтому я резко кивнул, надеясь, что этого достаточно.

– Крупными?

Опять кивок с моей стороны. Никак не отреагировав на мое безмолвие, кассир потянулся к сейфу и достал оттуда вожделенную валюту. Быстро сверившись на самом обычном калькуляторе с результатом, он отсчитал сначала нужную сумму в долларах, почти небрежно положил оставшиеся деньги обратно в сейф, достал оттуда пачки с рублевыми купюрами и разбавил наличность еще не загнивающего запада нашими отечественными бумажками. Заполнив квитанцию, мужчина сгрузил все необходимое в приемник и передвинул крышку.

Я даже не пытался пересчитать полученные деньги. Схватив их, словно у меня было не больше пяти секунд, я затолкал добычу в рюкзак, кинул в кассира улыбку маньяка и выскочил на улицу под промозглый осенний дождь. Лавируя между зонтами, я бегом пересек подземный переход и пришел в себя лишь перед знакомой вывеской «Кофе хауз» через три улицы от обменника. Как и в годы мятежной юности, ноги сами меня привели в эту спасительную обитель, наполняющую меня живительной черной жижей перед всеми важными экзаменами. Я ввалился в просторный зал и чуть не задохнулся от стойкого сигаретного дыма. Ах, прекрасные времена, когда в кафе можно было курить! Шучу, конечно, нет.

Почти все диваны были заняты стайками подростков. Кто пришел на свидание, кто скрупулезно переписывал конспекты, кто просто отдыхал в компании друзей. Я немного воровато проследовал в соседний зал, гордо называемый зоной для некурящих. Это означало, что запах табака здесь не будет стоять столбом, а ощущаться тонкими вкраплениями в ароматы кофе. Впрочем, сейчас меня бы устроил даже пропитый кабак на окраинах города, лишь бы позволили мне уединиться за маленьким столиком и выдохнуть. Но здесь я чувствовал себя в безопасности, а это было уже немало после пережитого стресса. Мне все-таки не двадцать лет и из-за таких эмоциональных аттракционов деду не помешает начать принимать таблетки. Устало опустившись в глубокое кресло за столиком в самом углу, я на секунду прикрыл глаза, позволив мозгу плавать в безмятежной тишине.

– Ваше меню и специальное предложение…

– Кофе. Самый большой и черный из возможных, – почти не задумываясь повторил я то, что говорил много лет назад.

Официант испарился, оставляя меня в одиночестве некурящего зала. Теперь я мог спокойно открыть свой рюкзак, который до этого прижимал к груди, словно любимое дитя. Нервно осматриваясь, я достал деньги, что получил от кассира. Бумажки в беспорядке валялись как попало, но их было не так много, чтобы ошибиться.

Две, мать их, тысячи долларов. Даже если больше ничего не предпринимать и верить, что по возвращению деньги не испарятся, то я уже заработал за эти несколько минут больше ста пятидесяти тысяч рублей. Поверить, что вот так легко можно сколотить небольшое состояние… Я опять сталкивался со своей любимой проблемой: знать не равно верить. Впрочем, эта проблема настолько плотно поглотила меня за последние сутки, что я предпочитал просто жить в этом состоянии, а не анализировать его. Поговорить о своем подсознании и раскулачить внутренних демонов я всегда успею.

Итак, что мы имеем на данный момент? Я сижу в сетевой кофейне, некогда популярной до тошноты, а теперь едва ли насчитывающей пять заведений в столице. У меня остались деньги для обмена, а вокруг ждут десятки различных обменников. И золотое время покупки и обмена валют сейчас позволяет избегать хоть какого-то контроля со стороны государства. А значит, если все пройдет хорошо, несколько рейдов через загадочный ломбар смогут обеспечить меня на всю жизнь. Да не просто обеспечить – я смогу создать жизнь своей мечты всего за несколько дней!

Как раз к этому триумфальному открытию на столе передо мной оказался кофе. Официант удалился, даже не спросив, хочу ли я что-то еще. Его можно понять – уже в те времена шутки про осенне-весенние обострения были в ходу. А здесь какой-то великовозрастный идиот с улыбкой маньяка прижимает к груди рюкзак и чуть ли не слюни пускает, глядя в никуда. На месте парня я бы еще и менеджеру пожаловался.

Пришлось немного поумерить свою эйфорию. Я взял в руки то ведро с кофе, что мне любезно предоставили, и сделал приличный глоток. Мой чувствительный вкус, избалованный рафом и латте на миндальном молоке, который я гордо скрываю от коллег по работе, яростно запросил пощады. Но при этом черное варево, миновавшее рот и пролившееся по горлу в самый центр моего я, подхлестнуло сходящую с ума память. Прикрыв глаза, я в самом деле наслаждался горько-терпким вкусом незакрытой сессии, прогулок до самого рассвета и безумных приключений студенческих лет.

– И что, хочешь сказать, он решил покончить с собой из-за недостатка денег? Очень иронично.

– Вот и я о том же. Да ты не поверишь, какой процент самоубийств в сфере банковских служащих! Просто представь, вокруг тебя такие деньжищи, буквально в воздухе, а ты получай свои сорок тысяч и выплачивай кредиты. Но у Дениса были и иные причины.

– Да ладно. Он, конечно, всегда был скользким типом, но все эти грязные слухи…

– Точно тебе говорю. Его поймали за руку, когда он пытался провести махинации с ценными бумагами. Ему настолько снесло крышу из-за недостатка денег на кредиты, что он бы согласился буквально на что угодно. Вот только смекалки не хватило, как это все грамотно провернуть. Ты его знаешь, он всегда был довольно наивен и недальновиден. Но жаль парня, все же.

– А ведь он прям за углом отсюда работал, так?

Тихий разговор двух посетителей кафе разбавил мою благостную тишину. Но их диалог с самого первого слова зацепил меня посильнее фильмов Тарантино, заставив жадно записывать на подкорку все интригующие подробности. Мне было все равно, что за циничные чудовища так легко обсуждают смерть своего знакомого. Что мне было не все равно – так это возможность несколько разнообразить свою деятельность в этом времени и получить возможность не только спасти чью-то жизнь и репутацию, но и удовлетворить свои финансовые фантазии. И заодно эти размышления напомнили мне о кое-чем крайне важном.

– Посчитайте, пожалуйста, – кивнул я официанту, пришедшему за заказом новых посетителей. Тот лишь кивнул, стараясь как можно меньше времени проводить рядом со мной. Хотя я теперь почти соответствовал ожидаемому поведению клиента кофейни, репутация моя уже никак не могла быть восстановлена. Разве что, хорошими чаевыми.

Открыв папку с чеком, я быстро нашел нужную мне строку. 13 октября 2007 года, 18:21. Сегодня фанаты Гарри Поттера в России штурмовали магазины в надежде заполучить финальную книгу саги. Ох, сколько их ждет незабываемых минут… Впрочем, не важно. Вложив в три раза больше, чем стоит кофе, я быстро собрался и покинул кофейню, оставляя не только свои тревоги, но и хорошенький когнитивный диссонанс официанту. Интересно, заставит ли его этот вечер по-новому смотреть на странных людей? Изменил ли я этим жестом его жизнь? Что есть одна жизнь для вселенной? Сколько стоят сейчас пельмени по акции?

Природный осенний душ заставил отложить размышления о вечном на более позднее время. Я вполне успевал забежать в пару обменников до их закрытия. И грешно будет таким не воспользоваться, особенно учитывая, сколько же мне работы тут предстоит.

Уже более спокойно, хоть и быстро подмерзая в своей легкой летней одежде, я шел среди столичной толпы, стреляя глазами в поисках ближайшей точки обмена. И никак не мог избавиться от ряда тревожных ощущений. Да, моя психика и так работала на критических оборотах, учитывая всю ту фантастику, которая с порога завалилась в мою жизнь и нагло разместилась в голове, как в личных апартаментах. Но спасибо рациональной основе моего я, потому что логика продолжала подбрасывать неожиданные идеи в горящее здание моей адекватности. Какова вероятность того, что я услышал такой удачный для себя разговор двух бездушных клерков? Я редко обращал внимание на гомон вокруг своей персоны, но чтобы впервые подслушать и сразу урвать джек пот? Что-то слишком просто. Подозрительно просто. Не может ли такое случиться, что старик из ломбарда, назвавшийся наблюдателем, подкидывает различные завязки для остроты сюжета? Какие правила у этой реалистичной игры?

Меня не покидало чувство, что такие скачки не могут продолжаться каждый уикэнд, как поход с друзьями по барам. Я совершенно необоснованно был уверен, что количество раз, когда мне позволят перемещаться между разными годами, ограничен. Сколько попыток у меня осталось? И не лучше ли будет забить на мелочное эгоистичное обогащение и не выкинуть ли что-нибудь по-настоящему значимое? Но что? Разрушить жизнь какому-нибудь значительному в мое время человеку или, напротив, спасти того, кому уготована жестокая и несправедливая участь? Вмешаться в чью-то жизнь одним элегантным движением или полностью демонтировать ее мощной энергоустановкой?

Вопросы, плодящиеся в моей голове со скоростью кроликов, заполняли все пространство, не оставляя места для жизненно необходимых функций. И поэтому я был крайне благодарен провидению, бросившему в меня вожделенную точку обмена валюты. Прогнав сложные экзистенциальные дилеммы, я протиснулся в тесную проходную. Сам пункт был занят, так что я мог спокойно подготовиться. В основном морально. Первый удачный опыт поднял мою планку адекватности в глазах окружающих. Я теперь гораздо увереннее шарил по рюкзаку в поисках необходимых ресурсов. Но все же червь сомнений, грозящий в любой момент вырасти в Шаи-Хулуда, явно не собирался дремать. Лучше перебдеть, чем копать яму для бренных останков своей мечты. Или тела.

Наконец, кабинка освободилась и я поспешил внутрь. Здесь меня ждала уставшая девушка, которой явно было все равно, кто перед ней – Вася из Бирюлево или арабский шейх. Она непрестанно бросала взгляд на настенные часы, словно время должно было устыдиться своей нерасторопности и потечь быстрее.

Я молча опустил деньги в приготовленный ящик, который мгновенно с железным ударом поменял своё положение в пользу кассира. Она достала банкноты и так же, как и ее коллега, не глядя положила их в аппарат. Здесь у нее уже был компьютер с готовой формой для чека. Под шорох пересчитываемых бумажек, она что-то быстро наклацала по грязной дешевой клавиатуре.

– Есть паспорт?

Я был готов к легкой добыче, но этот вопрос застал меня врасплох. Что-то промямлив, я потянулся за распечаткой в рюкзак. Надежда уйти из этого года без приключений таяла быстрее льда в стакане с виски. Положив сложенную бумажку в ящик так, словно он мог в любую секунду оторвать мне руку, я чуть ли не начал вспоминать молитвы любым богам. Напряжение во мне можно было черпать ковшом и использовать в качестве сверхпрочного материала для постройки дворца безумия Шеогората. При этом все мои силы шли на то, чтобы не выглядеть крайне подозрительным.

Девушка достала мою распечатку, развернула и продолжила без всяких эмоций что-то набирать на клавиатуре. На секунду мне показалось, что это и не человек вовсе, а бездушный голем, который упорно выполняет вложенную в него задачу. И пока мои мыслеобразы скакали с чешского монстра к возможности объяснять стражам порядка свое помятое, видавшее виды лицо при документах восемнадцатилетнего человека, ящик с громким лязгом открылся, являя мне распечатку, деньги и мою копию паспорта. Не сразу сообразив, что пытка закончена, я аккуратно вытащил все из недр ящика и поспешил избавить нас с кассиром от лишних неловких минут наедине.

Вновь вечерний влажный воздух резко остудил мое напряженное тело, превращая просто холодный пот в ледяной. Я не первый раз катаюсь на эмоциональных качелях, но тут посетил настоящий парк аттракционов. А ведь нужно будет найти еще один пункт…

Время и наличие уникальной возможности любой тревожности могут отвесить ощутимый пинок. Поэтому пришлось взять себя в руки и направиться в сторону своей машины времени в эмо-шапке, поглядывая по сторонам. У меня осталось не так много российских денег, что не могло не радовать. Чем меньше я тут примелькаюсь, тем лучше.

Буквально за углом обнаружилась последняя надежда и опора в этой бесконечной череде скачков моего давления. Вымотанный предыдущими посещениями денежных хранилищ, я устало забрел в такую же типичную комнатушку, повторил все те же действия и почти не дернулся, когда ящик выплюнул в меня иностранные зеленые бумажки. Видимо, я исчерпал лимит переживаний на сегодня, а в кредит нервы работать отказываются. Поэтому когда я добрел до почти родной двери ломбарда, я почувствовал, что мне нужны будут дополнительные выходные после таких выходных.