Живое

1

Это был один из тех зимних тихих вечеров, которые обычно кажутся невыносимо скучными и однообразными городскому жителю, приехавшему в тайгу, но только не старому охотнику, прожившему добрую часть своей жизни здесь, среди мхов и сосен, который ценил «однообразие» и спокойствие каждого вечера, так отличавшегося от предыдущего и последующего.

Он приехал покорять тайгу много лет назад, в те годы он был молод и горяч сердцем. Перед его смелостью и решимостью не смогла устоять его жена, последовавшая за любимым мужем почти на край света. Они приехали в деревню, где было много пар и одиноких мужчин, бросивших вызов себе и тайге или просто убежавших в поисках чего-то лучшего, а может, и не лучшего, а просто другого, чего-то нового. В деревне работала школа, пара небольших магазинов с товарами первой необходимости и даже принимал врач общей практики. Лето в тайге короткое, с обилием мошки, вгрызающейся в кожу, похожей на армию, защищающую тайгу ото всех: и от людей, и от животных. Зима долгая, очень холодная, снежная и очаровательная. Некоторые из приехавших и некогда готовых к суровой таёжной жизни, прожив год, а то и меньше, не выдерживали тяжелого труда, сурового климата и коммунальных неудобств и уезжали обратно, но были и те немногие, кто прожил здесь несколько лет. Кто-то – сразу влюбившись в тайгу, кто-то – по причине отсутствия возможности вернуться обратно, кто-то так не хотел возвращаться в прежнюю жизнь, что готов был терпеть любые неудобства и непогоду, – все они не могли уже представить свою жизнь иной, вне тайги. Здесь было всё понятно и просто: летом нужно работать, чтобы зимой было тепло и сытно. Твой кров и наличие еды зависят только от твоего труда летом, а не от решений чиновников и котировок валют. Женщины занимались домашним хозяйством, мужчины в теплое время года заготавливали дрова, рыбу и занимались другими делами, чтобы обеспечить семью всем необходимым для жизни. Однако деньги, хоть и в гораздо меньшей мере, чем в городе, нужны были и в тайге. Самим можно выращивать много чего съестного, самим можно шить одежду, но ткань для этой одежды, а также сахар, муку, крупы нужно было покупать, да и детишкам в школу тоже много чего нужно. Зарабатывали продажей рыбы, ягод, грибов, а также шкурок соболей, норок и других пушных зверьков. Соболь ценился более всех, так как светские львицы, модные дамы и господа предпочитали носить именно его мех. Некоторые и приехали сюда в надежде разбогатеть на добыче пушных зверьков и продаже их шкурок. Раньше такие добытчики жили сытно и зажиточно по меркам таёжной жизни. Для этого мужчины оставляли свои семьи осенью и уходили на охоту в тайгу на закрепленном за ними местной администрацией участке. Возвращались они только весной с богатой или бедной добычей или вообще без добычи или вообще не возвращались. За несколько месяцев пребывания в одиночку в тайге могло случиться что угодно: несчастный случай, хвороба, нападение дикого зверя. Каждому желающему добывать пушнину местная администрация отводила участок тайги в несколько десятков, а то и сотен квадратных километров. Зверя было много, и умелые, опытные охотники возвращались весной с богатой добычей, если, конечно, повезет. От везения в тайге многое зависит.

С тех пор как теперь уже старый охотник приехал в тайгу, многое изменилось: в деревне осталось всего несколько жилых домов, в которых в основном доживали свой век те, кто приехал много лет назад. Новых отчаянных охотников приехало и осталось совсем немного, вернее, приезжали многие, но большинству быстро надоедала таежная романтика и они возвращались в коммунальный уют. Школа давно закрылась из-за отсутствия учащихся, магазин остался лишь один с самым скудным ассортиментом, который только можно себе представить, а ближайший врач принимал теперь в другой деревне за тридцать километров. Да и как-то хватало того, что продавалось в магазине, да и как-то не болели местные жители, а если уж доводилось, то сразу тяжело и наповал. Долгая зима и короткое лето, проводимые в трудах, держали организм в тонусе, а дух – в бодром состоянии.

В одном из покосившихся старых домишек на краю деревни и жил старый охотник. Жил уже двенадцать лет как один. Его жена, однажды заболев, не смогла более оправиться. Их единственный сын, окончив школу, как и большинство молодых людей, не захотел оставаться в тайге, а захотел красивой жизни в большом городе, о которой знал из телепередач и фильмов. Просмотр телевизора был одним из немногих, так сказать, современных развлечений у молодежи в деревне. Зато было много других развлечений, делающих тело здоровым, а дух – закаленным. Соревнования среди мальчишек: кто первым оседлает коня или накидает стог сена выше и быстрее другого; среди девчонок: кто быстрее и чище выполет грядку или красивее заплетет косу. Всё молодежь хотела сделать побыстрее, чтобы пойти вместе смотреть передачу, сериал или кино по телевизору, и каждый предавался своим мечтам о том, что и его однажды покажут в какой-нибудь программе об успешных людях, что и она будет, как главная героиня фильма, иметь свой бизнес и десяток богатых ухажеров. Многие уехавшие из тайги молодые люди готовы были претерпевать практически какие угодно лишения в городе, лишь бы не возвращаться обратно, лишь бы оставаться в квартирном комфорте в городе, где есть надежда стать актером, банкиром, менеджером, кем угодно, но лишь бы не охотником и рыболовом в тайге, не домохозяйкой с огромным хозяйством и огородом. Сын старого охотника жил где-то под Питером, довольно неплохо устроился, был женат, у двоих его сыновей уже были дети. Неизвестно, о чём он мечтал, смотря телевизор в далёкой тайге в далёком детстве, но жизнью он был вполне доволен, он был рад, что не пришлось возвращаться обратно в край сосен и медведей. Каждую осень он с женой или кто-то из внуков с семьёй приезжали навестить отца, деда и прадеда. Они привозили ему много вкусностей и кое-что из техники и инструментов, но бывало, что некоторые из подарков увозили обратно, будучи заверенными старым охотником, что это ему никак не сможет пригодиться. Даже мобильный телефон у старого охотника имелся, это был подарок внука. Кое-где в деревне и около нее брала сотовая связь, эти точки связи старый охотник хорошо знал и периодически созванивался с семьёй. Но когда наступал сезон охоты на пушнину, то старый охотник уходил в глухую тайгу и не выходил на связь до конца сезона. Один из внуков, навещая деда, каждый раз с самого первого приезда просил остаться с дедом в тайге. Когда он был маленьким, его со слезами на глазах увозили родители, смеясь и умиляясь желанию сына. Мальчик взрослел, но всё так же каждый раз просил оставить его жить в тайге с дедом. Он просил со всей серьёзностью, и чем серьёзней он просил, тем серьёзней родители рассказывали ему о необходимости ходить в школу, получить образование и устроиться на хорошую работу. Всё так и произошло на радость и гордость родителей: сын был успешен и на работе, и в личной жизни, но каждый раз, приезжая к деду, он не хотел уезжать. Теперь он уже молчал об этом, у него были дети, и теперь он сам понимал необходимость дать им образование, да и свою жену он знал очень хорошо: она бы ни за что не согласилась променять жизнь в городе на жизнь в тайге. Он всё знал и понимал, но каждый раз, стоя в пробке по дороге с работы домой, он думал о тайге, и от этих мыслей щемило сердце. Он любил свою семью, ему не на что было жаловаться в жизни, но в душе жило сожаление о том, что он так и не остался однажды жить там, среди мхов и сотен озёр, когда был уже самостоятельным и ещё свободным от семейных обязательств. Порой, когда он проводил время с детьми и женой или за работой, его мысли улетали в тайгу, и, когда слова жены или коллеги по работе возвращали его обратно, мужчина понимал, что он находится не там, где находятся его душа и сердце.

Старый охотник каждый раз видел и чувствовал, что внук очень хочет остаться в тайге, и, вероятно, он был бы один из тех немногих, кто не сбежал бы отсюда через полгода, но дед не смел вмешиваться в чью-то жизнь и уговаривать родителей оставить сына с ним. Он знал, что придёт время и внук решится приехать сюда с семьёй или один либо никогда так и не решится – и это его жизнь, его судьба.

2

В тайгу пришла осень, выпал первый снег. Старый охотник знал, что пора отправляться в тайгу, как делают все охотники-промысловики в это время года. Участок для охоты был закреплён за ним долгие годы. Когда он только приступил к заготовке пушнины, он старался добыть как можно больше зверьков, как делают все. Но с годами что-то менялось в нём, он и сам не знал почему, просто замечал изменения и не противился им, а принимал.

Охотники в тайге добывают не только пушнину, но и мясо, птицу, рыбу. Пушнина в будущем превращалась в деньги, а мясо, птица и рыба шли на пропитание. Со временем старый охотник не хотел больше заготавливать много пушнины, он стал приносить домой всё меньше и меньше шкурок зверьков, ссылаясь на то, что зверя в лесу стало меньше. Жена сначала была недовольна тем, что заработок мужа существенно уменьшился, но, обнаружив со временем, что жить они не стали ни хуже ни лучше, успокоилась. Да, их финансовые запасы сократились, как говорят в современном мире, у них не стало финансовой подушки. Если бы жена знала, что жить ей осталось не так много лет, то она и вовсе не стала бы тратить своё время и силы на беспокойство о финансовых запасах. После смерти жены старый охотник стал добывать самое минимальное количество шкурок. Он бы и совсем ничего не добывал, но тогда администрация могла бы изъять у него право на охоту на закреплённом за ним долгие годы участке и передать право на охоту на этой территории другому охотнику. Старый охотник не хотел этого допустить, поэтому добывал некоторое количество зверя. Он всегда обнаруживал свою добычу с сожалением и благодарностью тайге, он чувствовал себя виноватым перед убитым животным, он знал, что не имеет права отнимать чью-то жизнь, но он также хорошо понимал, что если он перестанет добывать этот минимум в течение нескольких сезонов, то участок перейдет другому охотнику, который непременно убьёт гораздо больше зверей. Старый охотник был благодарен лесу, который исправно дарил ему несколько жизней своих обитателей в обмен на многие спасённые. Это было своего рода жертвоприношение цивилизованному миру, поделившему леса и реки и считавшему, что люди – Боги, решают судьбы находившихся теперь у них в подчинении существ. Даже в годы, когда промысловики, среди которых были намного более молодые и выносливые, чем старый охотник, возвращались с сезона охоты практически ни с чем, старый охотник приносил сдавать несколько добытых и хорошо выделанных шкурок. Скупщики знали, что он – надежный заготовщик, и у администрации не возникало мысли, чтобы передать его участок более молодому кандидату.

Такой же минимум старый охотник добывал и себе на пропитание. Со временем он стал заготавливать всё больше грибов и ягод и всё меньше добывал животных, птицы и рыбы. Он ел мясо крайне редко и не потому, что экономил. Как-то случилось, что он перестал понимать, почему для того, чтобы ему набить свой желудок, кто-то должен умереть. Кстати, многие охотники очень не любят, когда говорят, что они кого-то убили. В охотничьем лексиконе вообще нет слова «убивать», они предпочитают красивое слово «добывать». Даже любопытно, почему они так не любят слово «убил» на охоте. Но от употребления того или иного слова деяние не меняет смысла. «Убить» или «добыть» в любом случае означает «лишить жизни». Так вот, старый охотник более не думал, что ради своего желудка имеет право лишать кого-то жизни или участвовать в её лишении. Он даже не заметил, как перестал употреблять в пищу мясо животных, птиц и рыб. Он не читал умных книг о вреде мяса и не слышал о модном нынче веганстве, ему просто стало не настолько вкусно, чтобы ради этого лишать кого-то жизни. Существование каждого живого существа стало для него таким же ценным, как и его собственное. Нет, он не впал в старческий маразм, голова его была очень светла. Эти изменения произошли с ним довольно давно, ещё при жизни его жены, которая очень любила есть мясо и не мыслила, как можно насытиться блюдом без него. Бывало, старый охотник отказывался есть мясо, и тогда жена ему говорила:

– Ешь мясо, тебе нужны силы для работы и охоты. Ешь, иначе заболеешь.

Но старый охотник замечал, что силы и легкость он чувствует, как раз когда не ест мясо, но убедить в этом его жену было невозможно, а он и не пытался вовсе. Не любил он спорить и переубеждать кого-то. В конце концов, каждый волен жить так, как ему хочется. Раньше старый охотник заготавливал мясо и для собак, которых обыкновенно держал много в те времена, когда он охотился, так сказать, на полную катушку. А когда собак не стало: кто-то погиб на охоте, кто-то умер своей смертью, то так случилось, что совсем скоро не стало и жены. Охотник не стал более заводить никакого хозяйства, кроме огорода, который и давал ему пропитание. Старый охотник боялся, что с ним может что-то случиться и животные останутся никому не нужными. Он не хотел рисковать. Тоскливо и одиноко сначала было старому охотнику, но постепенно он начал замечать, как много живности вокруг, которой раньше он не видел. То стайка птичек прилетит, то ласка повадится. Старый охотник понял, что одиночества не существует, и с этого момента никогда больше не был одинок. Когда очень редко ему доводилось бывать в гостях и ему предлагали мясо, то охотник вежливо отказывался, ссылаясь на то, что переел его недавно. Он не говорил никому, что не ест мяса, не хотел слушать нравоучений о том, что невозможно жить в суровых таёжных условиях и не есть мясо, что это крайне вредно для организма и он может серьёзно заболеть. Старый охотник даже не задумывался, полезно или вредно для организма есть или не есть то или иное. Он в общем жил так, чтобы в первую очередь было легко и приятно на душе. Охотник давно заметил, что когда спокойно и радостно душе, то и телу хорошо и легко. Ему было хорошо от осознания того, что он более не причастен к убийству ради своих пищевых утех. Он не осуждал тех, кто живёт иначе. С годами он перестал осуждать кого-либо за что-либо. Охотник вспоминал себя в прошлом, в молодости, когда он был совсем другим, мыслил иначе, с лёгкостью и даже удовольствием убивал дичь и ещё мерился с другими мужиками, кто добыл больше. Оглядываясь назад и сравнивая себя прежнего и настоящего, он видел перемены, на которые ушли годы. Как можно осуждать человека, в котором не произошли ещё перемены и, возможно, никогда не произойдут. Это ведь вовсе не вина этого человека. Непонятно совсем, почему некоторые люди меняются в лучшую сторону, некоторые – в худшую, да и кто определил, где лучшее, а где худшее. Возможно, этими изменениями заведуют какие-то неведомые силы, о которых написано много религиозных книг. Существует много учителей и наставников, готовых изменить жизнь человека к лучшему, и некоторым людям удаётся самим или с такими учителями изменить самую свою сущность и свою жизнь к лучшему. Некоторые же остаются или становятся жестокими сердцем и душой, обозлёнными на себя и весь мир то ли от неудачных попыток стать счастливее, то ли вообще не пытаясь что-то изменить. Отчего так происходит, не известно никому. Ясно одно – лучше пытаться что-то изменить в себе, в своей жизни, нежели не делать ничего и страдать. Хотя… страдать… это бывает очень удобно, жалость самого себя к себе же, жалость со стороны окружающих, бывает, становится привычкой, от которой и не хочется, а даже если и захочется, очень сложно избавиться. Есть темы, о которых можно думать и рассуждать вечно. Бывало, целый день, делая какую-нибудь работу, старый охотник мог провести в подобных размышлениях о добре и зле, о том, что есть хорошо и что есть плохо. Эти мысли уносили его очень далеко. Бывало, так утомят его эти мысли, что и хочется уже вернуться к делам земным и перестать размышлять, но от них было сложно избавиться порой, мысли увлекали всё дальше и дальше. Однако старый охотник не нашёл за все прожитые годы ответа ни на один вопрос о том, что такое добро и зло, хорошее и плохое. Понял охотник лишь одно: что одному хорошо и добро, другому может быть плохо и зло. Не стоит спорить с другими и доказывать им, что твоё «хорошо» хорошее для всех, а их «плохое» плохо для всех. Не докажешь всё равно, а время потратишь и отношения, возможно, подпортишь. Не лезь ни в чужую голову, ни в чужую жизнь и другим в свою лезть не позволяй. Было бы огромное благо, если бы каждый разобрался сначала в своей жизни и голове, прежде чем лезть в другие. Только если спрашивают твоего совета или мнения, можно объяснить свою точку зрения, не вступая в спор и доказательства. Однако каждый мнит себя умнее другого и точно знает, как следует всем поступать. За советом приходили к старому охотнику крайне редко, чему он был несказанно рад, поскольку не считал себя особо умным и не хотел бы совершать ошибку, давая совет. Если всё же обращались к нему с просьбой научить чему-то, то обычно он начинал с фразы:

– Я обычно делаю вот так, но, возможно, я делаю неправильно.

А если спрашивали совет или мнение, то – так:

– Я думаю так, но, возможно, я не прав.

За такими ответами не было много желающих, ведь человек, обратившийся за советом или мнением, обыкновенно желает слышать фразы: «я тебе точно говорю», «я уверен», «я точно знаю», «только так можно», и неважно, что далее говорится о том, в чём человек и не разбирается вовсе или чего не умеет делать. Такие вступительные фразы имеют своё действие на спрашивающего совета. Вот и повелось так, что старый охотник редко к людям обращался, да и они к нему тоже. Хотя, когда доводилось ему общаться с людьми, он был рад поговорить на отвлечённые темы, пошутить и посмеяться. Но на серьёзные темы он не любил разговаривать. Что толку в этих разговорах. Лучше пошутить либо по конкретному делу поговорить: кто когда в тайгу собирается, какая цена нынче на пушнину – и о других насущных таёжных вопросах. Хоть и был он уже стар, но тело его было лёгким и выносливым, а глаза были ясными, цвета безоблачного неба. Взгляд был, как говорится, с прищуром, не то лукавый, не то насмешливый, но ни в коем случае не было в нём сарказма. Лукавый огонёк и добрая усмешка, да, именно так. Глаза его часто улыбались, даже тогда, когда уже довольно беззубый рот был молчалив и спокоен. Когда приезжали внуки, старый охотник с огромным удовольствием играл с ними в настольные игры. Он обожал хорошо знакомые шашки, домино и нарды, но был счастлив научиться и новым играм, обычно в изобилии привозимым внуками. А вот серьёзных разговоров по поводу его здоровья и того, что в его возрасте уже не надо бы охотиться в тайге зимой в одиночку, старался избегать. Старый охотник говорил, что чувствует себя хорошо и счастливо здесь, в тайге, и бросать охоту, а уж тем более куда-то уезжать не собирается. Он был одним из тех, кому посчастливилось приютить у себя в душе счастье. Охотник был счастлив, казалось, абсолютно от всего. Он был рад, когда приезжали родные, он был рад, когда они уезжали. Когда все вокруг сетовали, что зима затянулась, он был рад такой зиме. Он был рад тому состоянию природы, обычно зовущемуся непогодой, которая давала ему возможность побездельничать дома без зазрения совести, пить чай и смотреть в окно. Ему не нужно было переживать, что он не сможет выйти на воду для ловли рыбы или пойти на охоту. Он счастливо ел варёную гречку и запивал её сладким чаем. Когда все ругались на обилие мошки летом, то старый охотник радовался, что птицам имеется обилие пищи, да и, возможно, из-за мошки будет меньше туристов в тайге и животных будут меньше беспокоить. Во всём старый охотник мог найти чему порадоваться. И это не было убеждением себя или работой над собой. Просто однажды, он и сам не заметил как, в его душе поселилось счастье. Он помнил, когда примерно это произошло, но как и почему, понятия не имел. Даже в самые, казалось бы, тяжёлые моменты у него оставалось внутри что-то светлое и тёплое, что давало силы объяснить себе и пережить утраты, лишения и вообще всё, что другие люди называют несчастьем или тяжелыми временами. С тех пор как в душе старого охотника поселилось счастье, он стал почему-то меньше понимать людей и больше понимать природу, он сам стал менее понятен людям и кому-то даже казался чудаковатым, не от мира сего. Его душа, сердце и глаза улыбались. Порой ему становилось жаль, что он не стал счастливым раньше, еще в молодости, но на смену этому сожалению быстро приходило чувство благодарности за то, что такое с ним вообще произошло, и он снова был счастлив.

3

Утро выдалось морозное, погожее. Пушистый снег укрывал всё вокруг на многие километры. Куда ни глянь, повсюду безмолвная белая гладь, кое-где испещрённая следами животных. Снега выпало уже достаточно, чтобы передвигаться на снегоходе. Это было знаком для таёжных охотников, что пора отправляться на свои участки в глубь тайги. Старый охотник позвонил сыну сообщить, что завтра он уходит в тайгу на сезон охоты. Сказал, что чувствует себя отлично, что ещё после прошлого сезона сбора ягод и грибов в лесных избушках на своём охотничьем участке он оставил довольно провизии в металлических баках под замком, которые обыкновенно имеются в охотничьих избушках, чтобы оставлять провизию, до которой не смогут добраться мыши и прочая живность, а главное – медведи, которые периодически наведываются в избушки, наводя там сильный беспорядок, и, бывает, даже оставляют избу в непригодном для проживания состоянии. Раньше старый охотник брал с собой в тайгу очень много всего: инструмент для починки избушки, капканы и другие принадлежности для охоты, одежду и прочее, необходимое для жизни в тайге. Раньше всё это возилось на санях на лошади, но времена изменились, и теперь практически никто не отправлялся в тайгу на долгие месяцы на упряжке с лошадью. У всех были снегоходы или мотособаки, которые в тайге больше пользуются спросом. Мотособака – родственник обычного снегохода, но её сборка проще, и она приспособлена для перевоза большого количества груза. Зачастую собирают такой транспорт местные умельцы, стоит она дорого по местным меркам, но, в общем-то, почти каждый охотник, занимающийся промыслом, может позволить себе купить этого необходимого в тайге помощника. К мотособаке крепятся сани, бывает, и не одни, в зависимости от количества вещей. Старый охотник за пару дней до отъезда собрал всё необходимое и проверил свой транспорт на исправность. Вещи он собирал заранее, чтобы потом в течение пары дней докладывать, что забыл положить сразу, как это обычно бывает.

К старому охотнику пару дней назад наведался сосед, немного моложе него, чтобы сообщить о своём отъезде в тайгу. Обычно охотники, не имевшие семьи, ставили соседей в известность о своём отъезде, чтобы те на всякий случай знали, куда и на сколько уехал одинокий житель. Сосед старого охотника не был одинок, он зашёл к нему на чай больше с целью осведомиться о планах старика, о погоде, о прогнозах цен на пушнину. У соседа были грандиозные планы на сезон, он мечтал побить рекорды своих прежних сезонов и добыть как можно больше пушнины. В ответ старый охотник лишь улыбнулся и сказал:

– Ну дай бог.

Соседи общались не очень долго, у каждого впереди была долгая дорога, и нужно было хорошо подготовиться и отдохнуть, они пожелали друг другу удачного сезона и возвращения целыми и невредимыми.

В планах старика был лишь тот минимальный ежегодный план по пушнине, который позволял ему оставаться хозяином своего участка и не сходить со счетов у администрации. Он был уверен, что тайга, как и прежде, даст ему то, за чем он пришёл, ведь они были заодно. Старый охотник любил исконных таёжных обитателей всем сердцем, и, казалось, они это знали и чувствовали. Удивительно, но с тех пор, как старик перестал быть добытчиком и стал охранителем своего участка, тайга со своими жителями стали раскрываться совсем с другой стороны для своего друга и единомышленника. Охотник ещё раньше замечал, что когда он идёт в тайгу без ружья, то рябчики садятся на ветки чуть ли не над его головой, зайцы не спешат убегать прочь, а могут застыть, сидя недалеко, и внимательно разглядывать старика. Путики для ловли пушных зверьков он более не ставил очень далеко от избушки, как делал это ранее, так как старику нужно было добыть совсем немного зверьков, поэтому и ружьё, отходя недалеко от избушки, он обыкновенно не брал. Но иногда всё же приходилось брать с собой ружьё, и тогда ни зверя, ни птиц не было рядом, все разбегались и разлетались, только завидев его на горизонте. Когда в одной избушке по приезде обнаруживались следы медвежьего дебоша, приходилось отправляться в другую избушку в надежде, что в ней всё в порядке, в целости и сохранности. Избушек на участке было несколько, все готовы к проживанию в сезон охоты, находились они довольно далеко друг от друга, и в дороге от одного домика к другому могло сучиться что угодно. Охотник не боялся дикого зверя, он переживал, что техника может подвести или случиться что-то другое, что заставит его провести долгие дни в тайге под открытым небом. Провизии он брал с собой достаточно, но если вдруг она иссякнет, то может и ружьё пригодиться. Это может быть тот случай, когда охотнику придётся поступиться спокойствием своей души и лишить жизни птицу или другую мелкую дичь, какую придётся, чтобы сохранить свою жизнь. Такого случая, к счастью, не случилось ни разу, но охотник знал, что в тайге может произойти всякое. Случись, что он остался в тайге и провизия иссякла, он, возможно, со спокойствием принял бы свою кончину, смирившись и не пожелав лишать кого-то жизни, но, имея при себе заряженное ружьё, он давал себе возможность выбора. Старый охотник давно уже не хватался за жизнь, он просто был благодарен за новый день и наслаждался им, понимая, что другого может и не быть. Каждый вечер, лёжа в кровати, он делал глубокий вдох с улыбкой на губах, вспоминая то хорошее, что подарил минувший день, и не было ни одного дня, в котором он не нашёл бы чего-то замечательного, ради чего стоило ему улыбнуться и сказать: «Спасибо».

4

Старый охотник отправился в дорогу. В лесу было тихо и спокойно. Казалось, что все обитатели леса спят, и лишь многочисленные следы на снегу говорили о том, что в тайге кипит жизнь. Старик был рад, если не происходило встречи с животными. Встреча с мелкими хищниками и грызунами могла быть забавной, но с крупными животными, даже травоядными могла принести неприятные и даже трагические последствия и охотнику, и самому животному. Конечно, случись такая встреча, старый охотник сделал бы всё, что в его силах, чтобы все мирно разошлись, но старик знал, что в крайней ситуации ему придётся воспользоваться ружьём, а он очень этого не хотел, поэтому был крайне благодарен, когда на его пути никто не встречался. К счастью, обычно так и происходило. Сегодняшняя дорога по тайге не стала исключением: он видел только небольшие стайки крошечных птиц да одну ласку, быстро перебегавшую с места на место, занятую поиском не особо внимательных мышей и совершенно не обратившую внимания на проезжающего мимо человека.

Прибыв на место, старик обнаружил свою избу целой и невредимой, что принесло ему радость и облегчение. Охотник никогда не знает, сможет ли отдохнуть в первой избе, или ему сразу же придется отправиться во вторую. Дрова были заготовлены заранее и лежали под навесом на улице, совсем немного дров лежало в избушке возле печи, чтобы по приезде её сразу можно было растопить. Избушка была совсем небольшой, с низким потолком. В ней располагался широкий деревянный настил, служивший кроватью, кирпичная печь, стол и пара стульев. На многочисленных полках стояла необходимая посуда и прочая, нужная в таёжном быту утварь. Изба находилась у подножия холма, на берегу огромного озера, которое уже покрылось тонким льдом, припорошенным снегом. Взору представлялась белая равнина, и, не зная, что здесь есть озеро, можно было бы и не догадаться, что под снегом скрывается вода.

Старый охотник заглушил мотор своего «железного коня» и улыбнулся, глядя на озеро, как будто увидел своего давнего друга. Именно такие чувства он испытывал к окружавшим его избу деревьям и озеру, которое многие годы щедро угощало старого охотника чистой водой и рыбой.

Старику нужно было разложить привезённые вещи, растопить печь, что часто не получалось сделать с первого раза после долгого перерыва, и отдохнуть. Все движения охотника были спокойны и неспешны. Он не строил планов, зная, что спешить некуда и можно наслаждаться своим присутствием в снежной бескрайней тайге. Первым делом охотник растопил печь, чтобы изба успела наполниться теплом и уютом, пока он будет заниматься устройством своего лесного быта. На ужин сегодня у старого охотника была варёная гречка и сладкий чёрный чай с сухарями. Охотник опускал сухарик в чай на несколько секунд, а потом откусывал, так он любил делать с детства. В печке потрескивали дрова, тусклый свет свечи наполнял избу атмосферой безмятежности и спокойствия, которая быстро навеяла сон на уставшего с дороги путника. Закончив ужинать и посидев немного на кровати, охотник задул свечу и отправился в мир сновидений.

Утром, открыв глаза и посмотрев в окно, охотник понял, что ещё довольно рано и только-только начинает светать. Сегодня старик хотел прогуляться недалеко от избы, доделать кое-какие дела и приготовить всё для насторожки путиков – особых приспособлений, которые охотники используют в тайге для добычи пушных зверьков. Старому охотнику нужно было насторожить совсем небольшое количество ловушек сравнительно недалеко от избы. Подумав о сегодняшних делах, охотник снова уснул. В тёплой избе в полной тишине спалось особенно сладко. Конечно, старик мог позволить себе провести в отдыхе много времени, например, читая книгу, пару-тройку которых он всегда брал с собой в тайгу и перечитывал, каждый раз находя то, на что прежде не обращал внимания или воспринимал по-другом, или разгадывая кроссворды, которые он очень любил и тоже всегда прихватывал с собой в некотором количестве, но он помнил, что ему всё же нужно добыть какое-то количество пушнины, чтобы не пришлось попрощаться со своими родными местами и переживать, что же с ними сделал другой охотник. Несмотря на поставленные себе задачи, охотник довольно долго, как бы сказали другие промысловики, бездельничал. Они не могли себе позволить такого вольного времяпровождения, отправившись в тайгу на сезон охоты. Они пытались поймать рыбу, но везло в этом занятии совсем немногим. В таёжных озерах зимой её крайне сложно поймать, в определённый момент осени рыба уходит на большую глубину и начинает ловиться только весной. Другим охотникам нужно было добыть себе дичь, чтобы питаться мясом. Им нужно было насторожить как можно больше путиков, чтобы добыть как можно больше пушных зверьков за сезон и, следовательно, получить как можно больше денег после продажи шкурок скупщикам. У старого охотника уже давно не было таких целей, он освободил себя от этих забот и просто наслаждался красотой зимней тайги. Конечно, посёлок, в котором жил старый охотник, тоже находился в тайге, и, казалось бы, сиди, старый, дома и ходи гулять в тайгу недалеко от дома, когда хочется, отдай свой участок и успокойся. Но такие мысли даже не приходили в голову охотника. Этот участок был для него таким же родным, а может быть, ещё роднее, чем дом в поселке, и потерять этот участок значило для него потерять свой родной и любимый дом. Все звери, птицы, деревья на его участке – его дорогие и любимые друзья, за которых он в ответе, а он гость для них, ведь он приходит к ним в дом и должен вести себя подобающим хорошему гостю образом. Он чувствовал единение со всеми существами, и он был рад, что многие из них находят здесь убежище и покой в попытке уйти от охотников с других участков.

Охотник проснулся довольно поздно. День был чудесным. Солнце светило ярко и серебрило снежную пыльцу, мерцающую в воздухе. Где-то вдалеке кричал ворон, а возле избушки стайка маленьких птиц перелетала с ветки на ветку, звонко переговариваясь друг с другом. Старик решил завтракать на улице. Он вынес походные столик и стульчик на ещё вчера расчищенную от снега небольшую полянку, укутался в одеяло и наслаждался своим завтраком, состоявшим из варёного риса с обжаренным лучком. Завершал завтрак большой кусок хлеба, намазанный толстым слоем душистого варенья из морошки, и черный чай. Охотник пил чай очень медленно, наслаждаясь каждым глотком, подставляя лицо зимнему солнцу. Старик смотрел в даль снежной равнины, тщательно скрывавшей озеро в своих объятиях, там, вдалеке, большая чёрная фигура неспешно переходила озеро. Зрение у охотника было довольно хорошее, но фигура была так далеко, что трудно было понять, кто это. Охотник предположил, что это медведь или одинокий олень, хотя последние обычно передвигались стадами. У старика был с собой бинокль, но за ним нужно было идти в избушку, а старому охотнику было так уютно, что он не хотел двигаться с места, да и неинтересно ему было, кто это идёт. Просидев так довольно долго, охотник встал, аккуратно собрал крошки хлеба в ладонь, смахнул с пенька, стоявшего возле дровницы, снег и высыпал на него крошки, чтобы кто-то из мелких обитателей тайги мог устроить себе небольшую трапезу. Ему было приятно понимать, что такая мелочь может принести кому-то радость.

Позже охотник совершил небольшую прогулку на лыжах, он шёл медленно, в голове совсем не было мыслей, и это было очень приятное состояние созерцания, дарящее душе спокойствие и благодать. Старик знал каждое дерево в округе избы и замечал малейшие изменения, произошедшие с весны. Какое-то из деревьев упало, став домом для насекомых и укрытием для мелких зверушек. Несколько берёз необычайно подросли, превратившись в стройных барышень, которым невероятно шёл королевский серебряный наряд. Было много заячьих следов на снегу, но за всю прогулку охотник не увидел ни одного зайца, чему был очень рад. Он предполагал, что зайцам совсем не хочется встречаться с человеком, и не хотел никого тревожить своим присутствием. Старик считал, что все зайцы, вороны, маленькие птички, олени, медведи и прочие обитатели – хозяева дома, в который он пришёл на время, и он обязан уважать их и стараться как можно меньше тревожить.

Охотник вернулся в избу ближе к вечеру, до захода солнца оставалось совсем немного времени. В зимней тайге сама природа велит ложиться спать рано и просыпаться с восходом солнца, если хочешь успеть сделать намеченные дела при хорошем дневном свете, а не при тусклом мерцании свечи. Старик приготовил путики, собрал в большой рюкзак всё, что ему было нужно для завтрашней длительной прогулки на лыжах. Завтра он хотел отправиться настораживать путики как можно раньше: это длительное занятие и вернуться ему, скорее всего, доведётся уже затемно. Охотник поужинал и выпил немного иван-чая, который заготовила жена внука старика и любезно передала ему в подарок. В тайге тоже местами рос кипрей, но у охотника всё никак, что говорится, руки не доходили, хотя он очень его любил. Старик лёг в постель и принялся разгадывать кроссворды, но треск дров в печи и тусклый свет от свечи очень скоро заставили его погрузиться в сладкий сон.

Сегодня охотник проснулся рано, чувствуя себя отдохнувшим и полным сил. Он неспешно позавтракал и отправился в намеченный путь. День был пасмурный, тихий и безветренный. На лыжах, на этих зимних палочках-выручалочках любого охотника, было намного легче и быстрее преодолевать большие расстояния. Удалившись от избушки на несколько километров, он принялся за дело, как вдруг в голове совершенно ясно появился вопрос: «Ты уверен, что сможешь проверить добычу в путиках?» Прежде никогда такого вопроса не возникало в голове старика, а даже если бы и случилось, то он дал бы себе уверенный положительный ответ. Но сегодня у него не было ответа. Глупо и не по правилам старого охотника было бы расставить смертельные ловушки, не будучи уверенным, что он вернётся за добычей. Ещё несколько минут охотник продолжал свою работу, затем, улыбнувшись, разобрал путик, чтобы он не мог никому причинить вреда. Охотник отправился обратно к избушке, оставив все взятые с собой путики здесь, под деревом. В случае если они ему понадобятся, он сможет их найти, но навряд ли они ему будут нужны – охотник хорошо понимал, что происходит. Он шёл медленно, в хорошем расположении духа. Но в некоторой задумчивости. Старик не думал о том, стоит ли ему вернуться в деревню или лучше остаться здесь. Конечно, он останется здесь, спустя какое-то время он попытается насторожить путики снова, а в случае, если возникший вопрос так и не покинет его голову и не даст тем самым возможности добыть хоть сколько-нибудь пушных зверьков, он скажет, что болел или сезон выдался из рук вон неудачным. Такое случалось с другими охотниками, но не с ним, поэтому один раз ему точно простят. Так он решил на случай, если он ошибается насчёт того, что сегодняшний вопрос ему задала сама Жизнь или Смерть, дав тем самым понять, что его жизненный путь подходит к концу.

Охотник увидел упавшую толстую сосну, стряхнул с неё снег и присел покушать. После длительной прогулки на свежем воздухе еда казалась особенно вкусной. Несколько бутербродов с маслом и сыром, горячий сладкий чай из термоса прекрасно согрели и прибавили сил. С собой у охотника также было немного чернослива, который он с удовольствием вкусил, запивая чаем. Каждый раз, когда сын или внуки уезжали от охотника, они спрашивали, что привезти в следующий раз. Старик почти ничего не заказывал, но вот сухофрукты и цукаты заказывал всегда. В их деревенский магазин тоже изредка их привозили, но качество тех, что привозили родственники, разительно отличалось в лучшую сторону. Охотник очень любил разные сухофрукты и цукаты, они долго хранились, были удобны в дороге, насыщали и давали много сил и энергии, к тому же они были невероятно вкусными. На дерево возле охотника налетела стайка маленьких белых птичек, которых он так часто видел зимой и иногда встречал летом. Каждый раз, когда он видел их зимой, он изумлялся, как они не промерзают насквозь в лютые морозы, ведь они такие крошечные. За всю жизнь в тайге он так и не узнал названия этих необыкновенных крошек. Окончив трапезу, охотник отправился дальше. К избушке он пришел ближе к вечеру, гораздо раньше, чем предполагал, ведь работу, которую он намечал, не пришлось закончить и даже толком начать. Старик растопил печь, приготовил густой гороховый суп, который был очень вкусен, особенно если бросить в него немного сухариков. Вечер охотник посвятил чтению одной из своих любимых книг, после чего крепко уснул.

Следующее утро было обычным чудесным таёжным утром. Вокруг царила тишина и кипела жизнь, скрытая от посторонних глаз. День обещал быть солнечным и тихим. Проснувшись, охотник еще долго лежал в кровати, глядя в небольшое оконце, выходившее на покрытое снегом озеро. Старик проснулся с ясным пониманием того, что сегодня его последний день. Даже те, кто не верит в Бога, ощущая приближение своей кончины, задаются вопросом: «А что же дальше?» Для охотника Богом была природа, которую он чтил и уважал. Возможно, он станет одной из этих маленьких птичек, возможно, одиноким медведем, а возможно, соболем, коих он добывал все эти годы. Может быть, он станет сосной или берёзой, а может, и вовсе растворится в просторах вселенной. Сегодня охотник больше думал не о том, что будет дальше, а о том, как он прожил свою жизнь. Он был безмерно благодарен за те изменения, которые произошли с ним в этом невероятном путешествии, за то, что он стал воспринимать всех живых существ равными себе. Это сделало его по-настоящему счастливым и избавило от одиночества. Он был благодарен за то счастье, которое он обрёл. Ему было немного жаль, что всего этого не случилось раньше, ещё в молодости, но таков был его путь. Ему сложно было представить жизни лучше, чем прожитая им.

Этот день охотник провёл в добрых размышлениях, в общении с природой и со своей душой. Он благодарил свою душу за все изменения, за всю радость, что она подарила ему. Своему телу он был благодарен за верную службу, за то, что оно не подводило и оставалось крепким и выносливым по сей день. Старик обращался к озеру, которое было его другом все эти годы, к деревьям, к солнцу, он просил тайгу, чтобы она защищала своих обитателей от недоброжелателей. Он прекрасно знал, что лес и его обитатели совершенно беззащитны перед корыстью и злостью людей, но ему хотелось верить в обратное, в лучшую участь тайги.

Когда начало темнеть, в избе погасла печь, и старому охотнику снова пришлось её растопить. Сегодня он заварил побольше чая, поставил на стол все свои самые любимые вкусности, надел лучшее, что у него было с собой. Охотник зажег три свечи, чтобы было светлее, и принялся чаёвничать. Он пил медленно, слушая, как трещат дровишки, и рассматривая блики от печи на полу. Печка была старенькая, покрытая трещинами, дверца плохо прилегала к кирпичной стенке, и сквозь щели было видно тлеющие дрова. Добрая печь верно служила охотнику все эти годы, создавая уют в избе и щедро одаривая теплом.

Вдруг из печи вырвалась искорка и стала быстро перелетать из угла в угол по всей избе, пока наконец-то не упала на металлический порожек перед печкой, защищавший деревянный пол от случайно выпавших из печки угольков. Искорка зашипела, как будто горящий уголёк окунули в воду, и неожиданно чихнула!

Старик с огромным изумлением и любопытством смотрел на происходящее. Он читал и видел по телевизору, как к людям приходит смерть, но это было совсем не похоже на неё.

– Извините, – неожиданно для старика произнесла искорка. – В печи очень много золы, её надо бы почаще чистить.

Когда дым вокруг искорки рассеялся, старик увидел крохотное создание. Это был крошечный жеребёнок, переливающийся, как горящий древесный уголёк. Ножки и хвост его были яркого лазурного цвета, как чистейшая вода, ножки напоминали по форме четыре капельки воды, а из-за спины виднелись четыре прозрачных голубых крылышка, совсем как у стрекозы.

– Привет, – весело ответил охотник. – Я действительно давно не чистил печь. Извини, что это доставило тебе неудобства. А ты кто?

– Я – Каплюжар, – радостно ответил конёк. – Будем знакомы.

– Какое необычное имя, – задумчиво и по-доброму подметил старик. – Как ты очутился в печи?

Охотник был очень рад собеседнику. В его голове промелькнула мысль, что он уже покинул мир людей и поэтому его душа встретилась с этим необыкновенным существом.

– Сложно ответить на твой вопрос. Если я спрошу тебя, как ты родился, ты сможешь ответить? Мама-Земля решила, что мне нужно появиться на свет через печь. И вот я здесь, – продолжая стряхивать с себя золу, пояснил Каплюжар.

– О, я понял. То есть я был свидетелем твоего появления на свет? Тогда я поздравляю тебя с днём рождения. Надеюсь, тебе здесь понравится, – радостно ответил охотник, с любопытством разглядывая нового знакомого. – Я необыкновенно рад встретить тебя здесь, в тайге. Обычно я здесь один. Конечно, я знаю, что вокруг меня много жизни, и я не чувствую одиночества, но увидеть такого гостя я никак не ожидал. Это очень приятный сюрприз.

Старый охотник искренне был счастлив. Он верил в существование духов, других миров, в вещи, которые за гранью человеческого понимания, и теперь, видимо, он сам очутился в каком-то другом мире.

– Нет, ты не в других мирах, – Каплюжар внезапно прервал мысли охотника. – Ты всё ещё в своём привычном мире людей.

– Да ты ещё и мысли читаешь?! – с удивлением воскликнул охотник, засмеявшись. – Может быть, я могу угостить тебя чаем или ты проголодался?

– Не-е-е-т, спасибо, – протянул Каплюжар, звонко хихикая, прикрыв глазки-угольки. – Во мне и так много воды, – конёк принялся скакать по воздуху вокруг старика и бить маленькими копытцами, из-под которых при каждом ударе вылетали брызги воды, попадая на охотника.

Каплюжар и старик весело смеялись.

– Видишь, видишь, как много воды! – звонко прокричал конёк, продолжая брызгаться водой.

– Всё, всё, я верю, я вижу. Прекрати, – продолжая смеяться и вытирать капли воды с лица, кричал охотник.

Конёк бухнулся на стол напротив старика, который тут же снова принялся разглядывать необычного гостя уже поближе.

– Твоё тело похоже на раскалённый уголёк, а хвост и копытца из воды. Как вода и огонь могут существовать вместе так близко? – озабоченно спросил старый охотник.

– Ты задаёшь очень сложные вопросы, и я даже не знаю, как на них отвечать. Таким меня создала мама-Земля. А вообще ты уже видел меня много раз. Я везде и повсюду, только в другом виде. Когда ты видишь, как блестит снег на солнце, – это я; когда ты видишь солнечные блики на воде – это я; лучи солнца, пламя огня – всё это я. Я дружен со всеми стихиями Земли, их энергия и есть моя пища, – с серьёзным и одновременно забавным видом объяснил Каплюжар. – Теперь мама-Земля решила, что мне нужно появиться на свет ещё и в таком виде. Не знаю зачем, она не сообщила, – развёл передними копытцами конёк.

– Значит, мы знакомы всю мою жизнь. Удивительно. Теперь ты будешь летать по округе и все тебя будут видеть? Будь осторожен, некоторые могут отреагировать на твоё появление совсем недружелюбно.

– Нет, меня могут видеть только те, кому я сам решу показаться. Если бы я не захотел, чтобы ты меня увидел, то ты бы и не заметил моего появления. Но мне захотелось с тобой подружиться. Твоя душа чиста, насколько может быть чистой душа человека. Ты не категоричен и не скептичен и знаешь, что тебе многое неведомо. Я был уверен, что, увидев меня, ты не упадёшь в обморок от страха и не запустишь в меня сапогом. Я решил, что мне будет весело, если мы подружимся, и был уверен, что ты тоже будешь рад нашей встрече. Ты рад?! – с внезапным оживлением спросил конёк, подняв свои большие глазки-угольки на старого охотника.

– Конечно! Безусловно! Со мной в жизни не происходило ничего более удивительного, хотя я всегда верил в чудеса и порой они со мной случались. Я чувствую, что у меня не будет завтрашнего дня, и я счастлив разделить мой последний вечер с тобой, удивительный друг! – радостным голосом произнёс старик. – Ты сказал, что ты – чадо мамы-Земли. Расскажи мне о ней. Мне очень интересно.

– Мама-Земля и твоя мама тоже. Она – мама всех нас, кто живёт на этой планете. Ты ведь и сам это знаешь. Ты знаешь, что всё вокруг живое, и планета тоже живая, поэтому она всё чувствует и понимает.

– Да, я и раньше это знал, вернее, чувствовал, – задумался охотник.

– Послушай! – резко переменил тему конёк. – Я знаю, что у тебя в душе живёт счастье. Можно с твоим последним выдохом я заберу его себе, а? А потом подарю кому-нибудь другому или самой маме-Земле. Ей так не хватает счастья, в последнее время она часто грустит, – грустно вздохнул Каплюжар.

– Да, конечно, я буду рад оказаться полезным тебе и самой маме-Земле. Она многому научила меня, подарила много счастливых моментов, и, если я могу хоть что-то дать ей взамен, я буду счастлив это сделать. Ты тоже подарил мне много прекрасных мгновений, ведь каждый закат и рассвет, блеск снега, блики на воде прекрасны и неповторимы. Бывает, их и не замечаешь, но стоит обратить на них своё внимание, и мир вокруг преображается, и на душе становится благостно.

– Хм, а если я подарю счастье кому-нибудь другому, не маме-Земле? – задумчиво спросил конёк.

– Мне оно уже точно не понадобится, поэтому забирай, будь счастлив сам и делись счастьем с другими, ведь оно имеет необыкновенную способность расти, когда его отдаёшь, – с доброй улыбкой сказал старик. – Скажи, а почему мама-Земля грустит? Хотя, кажется, я знаю ответ.

– Да, верно, ты знаешь ответ, поэтому ты однажды стал жить так, как живешь сейчас, не ставя свою жизнь выше жизни других существ.

– Я очень рад, что встретил тебя, мой друг. Если ты, ребёнок мамы-Земли, решил показаться мне и не усомнился, значит, я жил правильно. Моё сердце наполнено благодатью и спокойствием, и я с радостью ухожу из этой жизни здесь, в тайге, в своём самом дорогом доме среди моих дорогих друзей. Спасибо, Каплюжар, будь счастлив и прощай, – старый охотник улыбнулся коньку и опустил голову на сложенные на столе руки.

Старик не вернулся после сезона охоты, а его поиски не увенчались успехом. Он считался без вести пропавшим. С годами надежда увидеть дорогого отца, деда и прадеда растворилась, и родные смирились с утратой. Все знали, что он сам выбрал такую жизнь и был счастлив.

Его внук так никогда и не решился уехать в тайгу. Он так и проживал свою жизнь с сожалением, которое уютно устроилось на дне его души и со временем становилось всё сильней. Постоянно находились причины, почему стоило отложить разговор с женой по поводу его желания жить в тайге. Он знал, что разговор, скорее всего, потерпит неудачу, но всё же хотел попробовать, постоянно откладывая: то дети ещё маленькие, то им нужно дать образование, жене нездоровится, он сам себя неважно чувствует.. Шли годы..

Часть охотничьего участка старого охотника, на котором находилась избушка, за очень большие деньги выкупила туристическая компания, и теперь избушка сдавалась в аренду желающим уединиться для отдыха в тайге, вдали от суеты цивилизации.

5

В это солнечное августовское утро Каплюжар сидел на веточке сосны, любуясь красотой бликов солнца на воде. Он любовался собой, и эта мысль очень забавляла его. Может быть, мама-Земля ради шутки отправила его, чтобы он смог увидеть своё же очарование.

Конёк увидел норку, бегущую по берегу озера, в поисках добычи. Этой весной у неё появились щенки, и охотиться теперь ей нужно было гораздо чаще, чтобы прокормить уже подросших, но ещё не умевших самостоятельно добывать себе пропитание детишек. Норка скрылась в воде, затем снова показалась на берегу.

– Привет, Пушинка! Нет тебе отдыха этим летом? Как малыши? – радостно поприветствовал свою подругу конёк.

Каплюжар и Пушинка стали очень дружны с самой первой встречи. В тот снежный день норка вышла на охоту и не заметила, как едва не стала жертвой рыси. В момент, когда рысь приготовилась совершить прыжок за добычей, Каплюжар ослепил её солнечным светом, из-за чего та ошиблась в точности маневра, испугав норку и дав ей тем самым возможность скрыться.

Каплюжар очень редко позволял себе совершать поступки, являющиеся по сути своей вмешательством в чужую судьбу. Обычно его вмешательства, например в виде солнечного света, были совершенно случайны, непреднамеренны. Например, человек мог быть внезапно ослеплён солнечным светом в самый момент какого-то действия, и это меняло ход событий, по мнению человека, который винил или благодарил этот самый солнечный свет, не подозревая, что именно так и должно было быть, а совсем не так, как он планировал и представлял себе.

Теперь Каплюжар существовал в этом мире не только в виде закатов, рассветов и бликов звёзд, но и как существо, могущее решать, когда и куда вмешиваться, и если он решал, что хочет повлиять на что-то или на кого-то, то ему приходилось тратить очень много энергии и сил, после чего нужно было какое-то время в зависимости от потраченных сил их восстанавливать, греясь в лучах солнца, наслаждаясь порывами ветра или просто валяясь на земле.

Истратив свою энергию на то, чтобы помешать рыси, конёк просто рухнул на снег перед норкой. Он и не планировал заводить новое знакомство и не стал рассказывать о том, что спас её, а та и не поняла, что была спасена. Она просто услышала звук, напугавший её и заставивший скрыться, не поняв, что это мог быть последний момент её жизни.

– Привет, – оторопев от испуга, выпалила норка, встав на задние лапки.

– Привет, – отряхнувшись от снега, ответил Каплюжар.

– Ты кто? Никогда прежде не видела таких, как ты, – внимательно разглядывая незнакомца, сказала зверушка.

– Я – Каплюжар. Я один такой.

– Будем знакомы. Я – Пушинка, и я тоже одна такая, – захихикала норка.

– Пушинка, в следующий раз будь осторожней и чаще оглядывайся по сторонам, – с серьёзным видом произнёс конёк. – Это я тебе на всякий случай советую… по-дружески.

Каплюжар и Пушинка провели целый день вместе, кроме времени, что норка отлучалась на охоту. Пока её не было, конёк отдыхал и восстанавливал силы, потраченные на спасение своей новой подружки. Домик Пушинки скрывался в камнях, недалеко от избушки, когда-то принадлежавшей старому охотнику. Она часто охотилась на берегу озера прямо напротив избушки, это была её территория, место было удобным и очень рыбным. Дальше начиналась территория другой норки, Пушинка старалась на ней не появляться во избежание соседских выяснений отношений и стычек.

С того самого дня Пушинка и Каплюжар часто виделись и общались.

– Малыши подросли и уже иногда выходят на охоту вместе со мной, но у них ещё очень плохо получается, поэтому я всё ещё очень занята день и ночь. Надеюсь, у тебя всё хорошо, Каплюжар. Будь счастлив! – прокричала Пушинка и снова скрылась в воде.

Конёк услышал рёв мотора, который был так редок для здешних мест. Среди сосен на уже наезженной дороге показался большой внедорожник. Это были туристы, приехавшие на отдых в избушку, когда-то принадлежавшую старому охотнику. Летом и ранней осенью домик редко пустовал. Старая избушка, которую немного привели в порядок, пользовалась спросом у жителей больших городов, желавших покоя и тишины. Прямо на берегу озера турфирма, выкупившая это место, построила маленькую баньку и организовала кострище с местом для отдыха под навесом. В маленькой избушке теперь были две двухэтажные кровати. Печка была той же самой, но её немного «подлатали», и она продолжала дарить тепло и уют гостям.

Обычно сюда приезжали компании взрослых людей с богатым запасом спиртных напитков. Люди веселились, ругались, и вообще чего только не насмотрелся Каплюжар. Он не мог понять, зачем они приехали сюда, чтобы вот так отдыхать. Они практически все и всегда сидели в избушке и пили, не совершив даже короткой прогулки по удивительной тайге. После такого количества выпитого спиртного можно смутно помнить только часть отдыха и нужно ещё несколько дней отдыхать, чтобы привести себя в чувства, но, с другой стороны, пьяные много спали и в это время не тревожили лесных жителей, что очень радовало Каплюжара. Норка могла привычно охотиться на знакомом и любимом берегу, когда пьяный шум стихал, а люди были полностью обезврежены алкоголем. Гораздо хуже было, если у пьяных возникало желание пострелять из ружей, взятых ими для охоты. А раз ружья взяты, то нужно стрелять – такова была логика некоторых постояльцев. В состоянии алкогольного опьянения им особенно хотелось выпустить охотничий пар, и они начинали стрелять по всему, что движется. В расход шли в основном мыши и птицы, другой живности возле избушки не было. Пушинке везло, плюс она была осторожна, поэтому она была ещё цела. Каплюжар спасал, кого мог, ослепляя, отвлекая пьяных стреляющих, но, когда силы его были на исходе и нужно было время на их восстановление, жертвы падали замертво или были ранены в большом количестве. Конёк пытался найти какое-то оправдание людям, но тщетно. Он никак, ну никак не мог понять, зачем убивать кого-то просто так. «Если бы они убивали их ради еды… но… просто так…» – негодовал Каплюжар, с невыносимой болью наблюдая за происходящим. Порой Каплюжара посещало какое-то неведомое чувство – он хотел, чтобы с этими людьми-злодеями, выкинувшими свой рассудок вместе с пустыми бутылками, произошло что-то плохое. Коньку становилось плохо от таких мыслей и чувств, и тогда он быстро, с неистовством скакал по воздуху между сосен, над озёрами, так далеко, как только можно было. Каплюжару было неведомо раньше чувство злости, и теперь, когда оно посещало его, он не понимал, что происходит, и хотел убежать. Но со временем он понял, что убежать от этого невозможно.

6

Однажды произошло событие, после которого Каплюжар впервые не знал, как ему быть со своей способностью помочь. Тот июньский день был солнечным, время близилось к обеду. Компания в этот раз приехала чисто мужская. Это были столичные рыбаки-охотники. Накануне, изрядно нажравшись водки, они стреляли сперва по бутылкам, потом, увидев пробегающую мышь, лишили дыхания её, а потом ещё двух не вовремя пролетавших мимо птиц. Птиц было бы больше, но на спасение нескольких, к счастью, у Каплюжара были силы. После, не успев протрезветь и снова напившись, компания извергов спала. Через некоторое время двое «героев» проснулись и решили, что нужно проверить сети, которые они поставили несколько дней назад и ещё ни разу не удосужились проверить на наличие рыбы. За эти несколько дней в сети попалась не только рыба, но и норка, соседка Пушинки. И снова жертв было бы больше, если бы не конёк-спаситель. Двое пьяных сели в надувную лодку, взяв с собой начатую бутылку водки, хлеб, сосиски, кетчуп, пару спиннингов и ружьё на случай, если увидят уток или другую живность. Сети стояли довольно далеко от берега, куда и направились рыбаки. Выпив и закусив, один из них решил забросить спиннинг. Мужчина встал в лодке, замахнулся, чтобы забросить снасть, но, потеряв равновесие, полетел за своей снастью в воду. Он смеялся и держался за лодку, бултыхаясь в воде и ругаясь матом. Его товарищ, смеясь, решил помочь другу залезть обратно в лодку, он подал ему руку и потянул, отчего надувная лодка сначала сильно накренилась, а потом и вовсе резко перевернулась. Сначала двое громко ругались и смеялись, им было жаль снастей и ружья, которые теперь ушли на дно. Хозяин ружья, придя немного в себя, перестал смеяться и теперь только неистово ругался, его друг пытался его угомонить. Им повезло, что была середина лета и вода в таёжном озере всё же немного прогрелась. Если бы это было самое начало лета или осень, то вода была бы ледяной, они бы быстро протрезвели и окоченели. Барахтаясь в воде, рыбаки не заметили, как оказались возле своих сетей. Один из них закричал, что его нога запуталась в чём-то, второй тащил его, подныривая и пытаясь распутать ногу, но их состояние не позволяло им собраться, сообразить, что делать, и спасти себя. Они какое-то время ещё барахтались и звали своих друзей, крепко спящих в избушке и ничего не услышавших.

Каплюжар всё это время сидел на ветке сосны и наблюдал за происходящим.

Стало тихо. Водная гладь успокоилась и выровнялась, снова став зеркалом для облаков, в воздухе воцарилось привычное для тайги спокойствие и умиротворение. Вечерело. В избушке начали понемногу просыпаться. Кто-то, проснувшись, сразу потянулся к бутылке, кто-то пошёл по нужде. Не сразу кинулись рыбаки-охотники искать своих товарищей. Сначала они подумали, что те пошли прогуляться и, может быть, пострелять. Только через несколько часов кто-то из друзей заметил, что на берегу нет лодки. Затем они заметили перевёрнутую лодку довольно далеко от берега. Началась пьяная паника с бегом туда-сюда по берегу, хватанием за голову, истерика и ругательства. Рыбаки поняли, что случилось ужасное. Они не могли выйти на воду, лодку они взяли только одну, большую, хорошую, да и не все среди них были ярыми поклонниками рыбалки, были и заядлые охотники. Один из товарищей взял ключи от машины и решил ехать на ближайшую точку сотовой связи и звонить в турфирму, чтобы сообщить о происшествии и вызвать спасателей. Второй, такой же пьяный, поехал с ним, ещё двое остались в избе. Они плакали и пили. Теперь от горя.

Каплюжар был в оцепенении, ступоре, он как будто плохо понимал, что происходит. А когда хорошо всё понял, неведомые чувства заполонили его душу, ему было плохо. Вдруг в его душе проснулось счастье, которое любезно подарил ему старый охотник. Вопреки всему плохому, что происходило вокруг, счастье говорило коньку, что люди сами расставили себе ловушки, что теперь благодаря им эти ловушки наконец-то вытащат из воды и в них перестанут попадаться и гибнуть животные и рыба. Счастье говорило, что, возможно, благодаря произошедшему кто-нибудь из оставшихся в живых взглянет на свою жизнь иначе, изменит её и станет лучше и счастливее, а значит, совершит много хороших дел. Всё случилось так, как должно было случиться, и ты не обязан помогать всем. Мама-Земля создала тебя таким, могущим делать выбор, и ты его сделал. Посмотри, какой прекрасный закат, ведь это есть ты, и что бы ни происходило, ты есть каждый день для тех, кто замечает тебя, кто благодарен, что может любоваться тобой. Каждый делает свой выбор, и эти туристы тоже сами сделали свой выбор. Если бы ты спас этих двоих, то они все отмечали бы теперь спасение и радовались жизни, паля из ружья налево и направо. Теперь же такой большой ценой у остальных есть возможность пересмотреть свою жизнь. Ты сделал благо, не вмешавшись.