Фантазер

Глава первая. Визиты и знакомства

Алеша проснулся в шесть часов утра от странного шума на кухне. Нет необходимости вставать так рано, но этот колкий скрежет никак не давал сомкнуть глаз. Он встал и подошел к кухонной двери: заранее прищурив глаза, зашел в кухню. Свет из окна, исходящий от сутулого фонаря, заливал маленькую комнату. Алеша сумел разглядеть мерзкого гнома, ковыряющегося в неубранном мусоре на столе. Маленький, чуть больше ладошки, старик на корточках разглядывал содержимое какого-то пакета, оставленного после очередного похода в магазин. Огромный нос с волосатой бородавкой жил словно отдельно от гнома, шевелил ноздрями и дергался, пытаясь, что-то унюхать. Старикан что-то перебирал ручонками, кряхтел и негативно отзывался о хозяине дома. Алеше надоело смотреть на это чучело, тем более в такую рань, поэтому он тихонько подошел к существу и окликнул его:

– Ты что тут делаешь?

– ААА! – испугавшись, гном подлетел, моментально переместился со стола на подоконник. – Ты кто?

– Хозяин. Это мои вещи.

– Вещи? Это самый настоящий мусор! Му-сор! – гном фыркнул. – Как с помойки!

– Да, но это мой мусор. Так что проваливай, пока я тебе не треснул.

– Меня не существует. Ты меня выдумал, идиот.

– Я и сам знаю! – Алеша произнес это с гордостью, но резко погрустнел. Видимо, понял, что гордиться нечем.

– А может и не ты, – мелкий расхохотался так, что аж в ушах зазвенело. – Может, та черная жижа?

– Какая еще черная жижа? – Алеша ударил по столу. Стакан с ложкой внутри затарабанил, как колокол. – Как вы меня все достали!

Он вышел из себя, и еще гудящая кружка взмыла в воздух. Ложечка отлетела куда-то в сторону раковины, брякнулась и затихла в темноте. Гном, как по волшебству, растворился, оставив в качестве подарка здоровенную трещину в стекле. Чуть не разбилось, но обошлось. «Ну и насрать! – Алеша отмахнулся от только что созданной им самим проблемы. – Все равно окна пора менять!».

И действительно, давно пора. Здесь всегда холодно, поэтому неразумно жить с деревянными старыми окнами. Те всем своим видом показывали, что им давно пора в утиль: заляпанные, местами с трещинами (помимо новой, оставленной кружкой) одинарные стекла зеленоватого оттенка, серая облупленная краска на деревянных рамах, скрывающая гнилую древесину. Столь неприглядные конструкции присутствовали во всей квартире, кроме зала – там стояло пластиковое окно, которое на фоне конкурентов выглядело, как вершина технологического прогресса.

Раздосадованный утренними промахами, Алеша вошел в гостиную, где его ждали: огромный хомяк Арсений Степанович – главный психологический друг и философический советник по всем вопросам, да пара оленей, жующих старый ковер. Ковер, к счастью, на свой нереспектабельный вид не жаловался.

С тех пор, как Алешу выписали из больницы, прошло уже около двух месяцев. Раз в неделю он посещал Дениса Сергеевича, пил кучу таблеток («этаперазин», что-то, начинающееся на «серо» и т. д.) и, вроде бы, жить становилось легче. Только вот сегодня с утра не заладилось. Мало того, что уже знакомые образы снова врываются в реальность, так еще и какие-то новые персонажи объявились. «Вонючий гном! – парень оскалил зубы. – Надо выпить таблетки».

Он подошел к зашарпанному столу, на котором стояли только телевизор, бутылка воды и стопка упаковок с лекарствами. «Эти, те, еще вот эти», – Алеша перебирал цветные кнопочки в руках, которые ему нужно проглотить. Наконец-то, определившись с выбором, он нащупал бутылку с водой. Нерешительно набрал таблеток в рот, приставил горлышко к губам и вдруг почувствовал, как ему резко всадили по щеке. Таблеточки разлетелись по полу и дивану, что стоял рядом со столиком. Бутылка улетела в конец комнаты, а вода разлилась по полу. Когда Алеша повернулся, чтобы узнать, что его ударило, он увидел перед собой Арсения Степановича:

– Ты что, глупый? – криком спугнул оленей. – Сколько раз мне тебе говорить, не пей эту гадость! Алексей, ну как же так!

– Да отстань ты! Разве я не говорил не лезть ко мне со своими советами?

– Конечно ты мне это говорил. Но ты думаешь, я стал бы слушать бред сумасшедшего? Ты же сам не понимаешь, что в рот тащишь. Скажут грязь есть – за обе щеки наберешь.

– Прямо как хомяк? – Алеша надменно оглядел собеседника.

– Глупая шутка, впрочем, как всегда. Неужели это так важно, что я не человек?

– Конечно важно. К человеку я, может, и прислушался… – парень на секунду представил, как выглядел бы Арсений Степанович, не будь он столь мохнатым и округлым. – И не усомнился бы в его существовании.

– А что отличает меня от человека? – хомяк надул свои щеки. Казалось, что каждая объемом литров в пять. – И почему ты решил, что меня не существует? Потому что я не вписываюсь в «твой мир»? Я мыслю, дорогой мой, а значит…

– Все, надоело. Отстаньте! – прервал Алеша. – Я буду делать, что захочу. Хватит меня учить!

– Ну и дурак! – брызжа слюной вскрикнул огромный хомяк.

Скрестив лапки и надувшись, шерстяной ком советов вышел из комнаты. Он топал так не по-настоящему, так надуманно и глупо, что не оставалось никаких сомнений в его нереальности. Хотя, если подумать, то наверняка есть в мире настолько лохматые и большие люди.

Пузатые.

Очень сильно заболела щека. Зачем Алеша сам себя ударил? Совсем вылетело из головы. Он прилег на кровать и долго лежал, не закрывая глаза. В конечном счете, чтобы видеть сны, ему не нужно спать.

Оставалось два часа до девяти. Диалоги с самим собой отнимали много времени и сил. День только начался, парень уже захандрил, а мысль о скором походе к врачу вызывала легкую дрожь. «Когда же все это закончится?» – спросил Алеша тишину, надеясь, что она не ответит.

Несмотря на то, что проснулся Алеша на три часа раньше нужного, он все равно опаздывал; ближе к девяти в его квартире уже собралось столько всячески впечатляющих уродов, что места не осталось. Становилось хуже и хуже. Возможно, из-за погоды.

В тот день по-особому морозило. Осень еще не сдалась, но зима наступала и с каждой минутой становилась все сильнее и ближе. Она разнесла новость о своей скорой победе мелким снежком, который дробью лупил по прохожим-неудачникам, зачем-то вышедших сегодня на улицу.

Люди уже ходили в пуховиках и шапках, укутывались как могли, лишь бы уберечься от холода. И только Алеша шел в такой непогожий день в осенней куртке, летних кроссовках и тоненьких джинсах по постепенно седеющему городу.

Холода он не чувствовал. Вовсе не потому, что у него уже все давно отмерзло, а потому, что он в последнее время пребывал в состоянии или, точнее сказать, месте внутри его головы, достаточно отдаленном от окружающего мира. Ему все мерещились говорящие животные и неведомые твари, их несуразное поведение не давало замерзнуть. Особенно не давали покоя олени. Эту парочку он видел постоянно, с тех пор как у него начались проблемы с головой. Алеша особо об этом не думал, но мыслительный процесс часто приводил в пункт риторических вопросов. И отсыпали там знатно: это какой-то знак? Сигнал? Разум хотел ему что-то сообщить? Эти звери отличались от всего остального, что он видел. Они не разговаривали. Не ходили на двух ногах. Вели себя нормально, обычно. Это очень настораживало.

Сквозь снежную рябь Алеша кое-как разглядел дверь бежевого цвета. Он вошел, и, игнорируя всех медсестер и других работников клиники, потрусил на третий этаж. «Надо побыстрее с этим разобраться», – подумалось ему. Дома ждали срочные дела… или нет? На самом деле он ничем не занимался, но все равно спешил, сам не зная, зачем.

«А когда я в последний раз говорил с «настоящим» человеком? – боязливо он копошился в памяти, остановившись около двери врача и пытаясь оттолкнуть неприятную мысль. – Ну, получается, на прошлой неделе и говорил. А помимо этого?». Стоя, как истукан, молодой человек рассуждал, есть ли в его жизни настоящие люди, и когда он с ними в последний раз говорил. Поток сознанья прервали. Тихий женский голос прозвучал откуда-то снизу, словно говорящий развалился под ногами.

– Извините, пожалуйста.

– А? – Алеша осмотрелся вокруг, но никого не увидел.

– Я здесь, вообще-то…

На маленьком диване рядом с кабинетом сидела девушка. Она едва заметно помахала рукой незнакомому человеку и, убедившись, что он ее заметил, сказала:

– Вы за мной. Или Вам только спросить?

«Не стоило опаздывать. Ой не стоило!» – парень замер, не зная, что сказать. Судьба вновь решила подшутить над ним: только что он чуть не догадался, что давно не говорил с настоящим человеком, как тут – на тебе – нечто подобное. Девушка показалась предельно существующей, и шокирующе красивой. Алеша нашел в ней все, что ему нравилось: длинные крашенные в серый волосы, выразительные карие глаза, ровные брови. Даже интригующий пирсинг в носу, добавляющей персоне несомненной изюминки.

*Это называется септум*

Незнакомка так сильно понравилась ему, что теперь он просто не мог выдавить из себя и полслова. Вообще забыл, как это делается. Этот Маугли каменных джунглей способен только мычать и задаваться вопросом, не холодно ли носу зимой, когда в нем металлический объект, а на улице зима. Кое-как собрав куски слов в предложение-ублюдка, Алеша собрался произнести его ртом. От страха прикрыл глаза и…

– Дядь…

Кто это сказал?

– Дядя!

Откуда это сказали?

Опять у ног. Алеша наклонил голову. Бахила… Не пара бахил, а одна, разорванная чьим-то ботинком, но при этом с ножками, ручками, огромными глазками и маленьким ротиком. Она смотрела на него, улыбаясь и ожидая, пока тот ей ответит.

Но человек молчал. Ведь если он ответит… Он взглянул на девушку. Та, немного приподняв бровь, удивленно смотрела на него. Бросил взгляд на Бахилу. В скомканном выражении лица читалась уверенность.

Оно сейчас заговорит.

– Дядь! Я знаю, почему ты в пороге стоишь. Тебе бахилы нужны. То-очно. Я помогу, я помогу, дядь.

Бахила подскочила к ноге и попыталась поднять ее. Ее тоненькие ручки тряслись, а глаза от напряжения превратились в одни лишь синие складки.

– Мужчина, что с Вами? – спросила девушка.

– А? Н-н-нет, ничего… в смысле, эм, да, все хорошо… Ха-а, хе-хе, – тряся ногой, промямлил Алеша. – П-привет? Я за Вами, да?

– Здравствуйте, – девушка огляделась в надежде, что ее просто разыгрывают и рядом спрятана камера. – Знаете, мне кажется, что Вам нужнее…

– Нет-нет-нет, что Вы! За Вами, так за Вами! Можно мне сесть?

Девушка немного подвинулась, хоть и сидела с краю.

– С-спасибо!

Алеша, сначала махнул ногой так, будто пинает мяч, затем нерешительно подошел к дивану и сел у другого края.

– И давно Вы ходите к Денису Сергеевичу? – поинтересовалась незнакомка.

– Я-то? Уже второй месяц пошел. Н-но до этого я еще лежал, за мной, ну, это… другой врач приглядывал, – Алеша замолк на мгновение, захотел продолжить, но выдавил лишь: – Такие дела.

– Странно немного.

– Что странного?

– Я хожу к нему уже три месяца, и ни разу Вас не видела. Тебе на какое время? – она вдруг перешла на «Ты». Забитый отшельник сплющился и растянулся обратно от такого пируэта.

– А?! – Идеальный языковой прием, как будто не расслышал. Исполнено достойно.

– На какое время?

– А, на девять часов.

– У меня на девять пятьдесят, но я всегда опаздываю, – прекрасная незнакомка скромно улыбнулась.

– Я, обычно, тоже опаздываю. Д-действительно странно, что мы ни разу не…

– Дядя!

Бахила мило выглядывала из-под ног. Снова прибежала, хотя Алеша запульнул ее прямо в мусорный бак, откуда, как ему казалось, уже не сбежать.

– Дядя!

Парень закрыл глаза: «Игнорируй».

– Дядя!

Пальцы застучали по коленке.

– ДЯДЯ!

– ЧТО?! – Алеша крикнул, Бахилу чуть не снесло.

– Эй, ты чего кричишь?! – испуганно взвизгнула девушка.

– Ой, извини, п-пожалуйста, я не специально…

– Дядя, сейчас одиннадцать сорок! – бахила тупо лыбилась. – Ты опоздал почти на три часа! Тебе бахилы нужны?

– Я опоздал на три часа?

– А орать-то так зачем?

– П-прошу простить!

Алеша подлетел к двери и постучался. Через мгновение глухим звуком донеслось разрешение зайти. Он приоткрыл дверь, но затем закрыл ее и обратился к девушке.

– Я Алеша, – от стыда и неуверенности лицо его покраснело. – А как т-тебя зовут?

Неловкая пауза.

– Алиса, – Алиса указала пальцем на себя, чтобы ее новый знакомый ничего не перепутал. – Надеюсь, ты не с каждой девушкой так знакомишься?

Сказав это, она усмехнулась, а Бахила хохотнула. Ей бы аккуратнее, и так уже треснутая. Алеше не до смеха. Ему очень хотелось сказать еще хоть слово. Вполне возможно, что больше шанса не выпадет.

– Еще раз прошу прощения, что кричу и все такое. Я немного странный. М-можно я пройду вперед?

– Ладно. Я все равно особо не горю желанием туда заходить.

– Почему?

– Потом как-нибудь расскажу.

Мимо них пролетел медработник, за ним еще один. Они молчали, и тишина подчеркивала всю бессмысленность диалога. Вся эта сцена казалась неправильной, будто вырванной из контекста. Почему они вообще говорили друг с другом?

«Ну Вы там заходите или нет?» – донеслось из-за двери.

– Потом, так потом. Я пойду, д-да.

– Ага.

Алеша почти скрылся за дверью, но Алиса обратилась к нему:

– Знаешь, мне вдруг показалось, что я тебя знаю.

– Странно. А м-мне так не показалось.

*Грубо*

Но Алеша понимал, что почти все время сидит дома. У него просто не могло быть случайных знакомых. Может, она видела его тут, в больнице?

– Да? – девушка приуныла. – А так романтично все начиналось!

У нее странное чувство юмора. Надо держать в голове этот факт, чтобы потом не решить, что она говорит всерьез.

Денис Сергеевич, уставший ждать, подошел к пациенту.

– Заходите уже!

Врач схватил Алешу за руку. Тот продолжал смотреть в глаза собеседнице, пока дверь не скрыла его взор.

Девушка облегченно вздохнула. «Это было ОЧЕНЬ странно!» – подумала она, но не смогла однозначно сказать, что ей не понравилось. В ее жизни нашлось место и для более странных и отбитых людей, поэтому Алеша своим поведением не оттолкнул. «Может, он по-доброму псих?» – она легко улыбнулась.

Не понимая, почему, ей захотелось еще раз пережить случившееся.

Глава вторая. Кабинет и автобус

Денис Сергеевич что-то говорил медленно и нерасторопно, однако Алеша не слушал. Ему очень нравилось, что в отличие от всего остального мира, в кабинете врача к нему не приходили внезапные фантазии. Он просто наслаждался покоем и тишиной.

Именно в этом кабинете ему разрешалось передохнуть да подумать, с чего все началось. Когда ты сумасшедший, время летит то медленно, то быстро, то скручивается, то сжимается, длится вечно или прерывается. Одним словом, оно неконтролируемо. Но в этом лечебном пит-стопе секунды шли за минутами, а стрелки часов не останавливались. Тут нет гномов с хомяками, которые постоянно мешают фильтровать мысли. Здесь Алеша мог пристально рассмотреть содержимое черепной коробки, не опасаясь, что из нее вылезет что-нибудь отвлекающее.

Ему казалось, что все началось с брата. Он уже много раз приходил к этому умозаключению, но чем больше времени тратил на эту теорию, тем яснее становилось, что этот вариант не подходит. Проблемы с воображением взяли свой старт, как только пришла хоть какая-то осознанность (перового воображаемого друга Алеши звали Дефи, и он очень любил качаться на качелях). После Дефи появились и другие, с каждым годом становилось все больше несуществующих приятелей и, в скором времени, Алеша окончательно потерял связь с реальностью. Брат мог усугубить ситуацию, но точно не являлся первопричиной.

Все это время Денис Сергеевич продолжал плеваться речами. Сегодня он не хотел слушать, больше всего ему хотелось рассказать что-то самому. Он чередовал разговоры по делу разговорами об отдаленных вещах: о погоде, о женах, о Новом годе и подарках.

Алеша делал вид, что внимает, даже что-то отвечал, но на самом деле поток сознания унес его так далеко, что он ощущал, как его тело упирается в обратную сторону черепа. Он путешествовал по своим воспоминаниям, разглядывал себя маленького и такие же маленькие осколки мира, парящие вокруг, в надежде, что найдет в них ответ. Образ маленького Алеши быстро размылся, извилины мозга свирепыми волнами вспенили его и разбили об островок воспоминаний, к которому не добраться без крепкой лодки.

Если б только шагнуть на тот бережок, может, удалось хотя бы вспомнить лицо мамки.

*Мамка – не слишком пошло звучит?*

Вдруг Алеша почувствовал, как что-то дергает его за штанину, но он решил не отвлекаться от мозгового плаванья. Денис Сергеевич болтал.

Наверное, нужна подсказка. Как в детских развивающих книгах, где на обратной стороне страницы с загадкой оставляют ключик или даже правильный ответ. «Может быть, Денис Сергеевич мне поможет?» – поднял глаза Алеша. Тот, закинув ноги на стол, воодушевленно рассказывал о снегоходах.

«А Алиса? – он взглянул на входную дверь. – Ведь если она тоже сюда ходит, значит и у нее похожие проблемы. Разговор по душам может очень помочь!»

Штанина начала дергаться чаще и сильнее. Денис Сергеевич обратил на это внимание.

– Все в порядке? Зачем ты трясешь ногой?

Алеша опустил голову. Бахила висела у него на ноге.

– ДЯДЯ! Я залез на ногу, я теперь ПОЛЕЗНЫЙ! ДА-А.

Она начала мерзко шуршать своим синим мятым тельцем.

– Фуеёльфьееее, – вертелась она с наидовльнейшей улыбкой.

– Все хорошо? – взволновано спросил Денис Сергеевич.

Дефи качался на качелях, брат натирал веревку, безликая мамка грозила кулаком. Все становилось хуже с каждой секундой.

Кто-то резал пенопласт.

Бахила свалилась с ноги и поскакала к Арсению Степановичу. Тот аккуратно поднял ее и посадил на стол Дениса Сергеевича.

– А тут неплохо! – оценивающе кивнул огромный хомяк. – Правда, не хватает колеса. Где-нибудь в центре. Можно вместо стола.

Пенопласт скрипел.

– Зачем ты бежишь от нас? – Арсений Степанович свалил все документы со стола и уселся. – Мы же твои лучшие друзья. И почему ты вообще решил, что мы менее реальны, чем ты сам?

На полке, слева от уютного кожаного кресла, в котором сидел Алеша, дорогой алкоголь жаловался, что его никто не пьет. Висевшие на голубой стене дипломы и грамоты громко кричали, что не могут больше лгать. Их возмущение нарастало, превращаясь в крик раненого кита, что умирал где-то далеко в океане под китобойным судном. Жутко. Очень жутко. Где Денис Сергеевич? Куда он ушел?

Зачем кто-то режет пенопласт?

Послышался хлопок. Удар по щеке. Сильный и жгучий, как укус пчелы.

– А?!

В кабинете внезапно стало пусто. Лечащий врач возник там, где ожидалось.

– Прием. Ты меня слышишь?

– Денис Сергеевич…

– Да, это я.

– К-кажется, я выздоравливаю…

– Я заметил.

Доктор убрал руку с Алешиного плеча. Затем он медленно начал отходить от него, не оборачиваясь.

– Ты принимаешь лекарства?

– Да, я… я стараюсь, – голос Алеши задрожал.

– Очень важно принимать лекарства, и делать это вовремя. Без этого мы далеко не продвинемся.

– Я понимаю…

– Ты хочешь мне что-нибудь рассказать?

– Я… – Алеша замялся. Он долго думал, какую именно фразу он должен выронить. – Знаете, я встретил девушку.

– Так, – Денис Сергеевич внимательно слушал, – И?

– Мне кажется, что мы с ней похожи и… я подумал, может быть, мне стоит поговорить с ней, ну, по душам. Я хочу поделиться своей проблемой.

– Вы настолько хорошо друг друга знаете?

– Т-только что познакомились.

– А почему решил, что похожи?

– Я встретил ее у Вашего кабинета.

«Аргументировано», – выражение лица врача говорило само за себя.

– Однако, будет неприятно, если тебя не поймут, – психиатр сел за стол. – Все-таки, люди по-разному болеют.

– Д-думаю, я смогу попытаться.

– Ну, тогда попробуй, – Денису Сергеевичу все равно.

– П…правда?

– Да. Только не забудь потом рассказать о своих успехах, – Денис Сергеевич начал что-то писать в Алешиной карте. – И знаешь, давай-ка увеличим дозу.

– Хорошо. Хорошо!

– Вообще, достаточно странно, что тебя заинтересовала именно девушка, – врач по-детски высунул кончик языка, пока записывал рецепт. – Я думал… а, впрочем, неважно. Давай еще поговорим, а то мне кажется, что я один болтаю без умолку.

Денис Сергеевич рассмеялся. Это заставило больного улыбнуться. Оставшееся время они говорили об Алешиных проблемах, но они быстро затмевались размышлениями о чем-то несущественном или о том, как важно пить прописанные лекарства. Когда сеанс закончился, Алеша вышел в коридор. Алисы там не оказалось.

Алеша стоял на остановке минут пятнадцать, но автобус все никак не приезжал. Тем не менее холода не ощущалось, потому что полностью погрузился в свои мысли. Сначала они окружили его, обретая феерическую плоть, затем начали расходиться по сторонам, заглатывая все больше места. Реальность расплывалась.

Справа от Алеши появился снеговик, который все не мог решиться, закурить ему сигарету или подождать: ведь стоит только прикурить, как автобус с нужной цифрой за лобовым стеклом сразу подъедет к остановке. Обоих пинал гном, по-уродски напоминая своим виде о неудачном утре. Он метался от снеговика к Алеше, ругаясь на каждого. Никто не обращал на него внимания, от этого гном бесился лишь сильнее.

Стало жарко. Палящее солнце с хохотливой гримасой безжалостно растопило весь снег в округе, а деревья покрылись зеленой листвой. От озадаченного снеговика осталась лишь огромная голубая лужа и промокшая сигарета. Гном подобрал ее и поколотил ножками по раскаленному асфальту проезжей части. Его короткое путешествие прекратила машина, смачно накатав его на колесо.

Образы пульсировали в голове и лопались, из ушей вытекали сжиженные фантазии; вокруг ходили на человеческих кривых ногах говорящие собаки, а вместо птиц в небе кружили ведьмы с гигантскими головами. То там, то тут, вспышками разлетались новые иллюзии, через мгновение становившиеся серой частью действительности. Алеша так привык к сумасшествию, что уже и не обращал особого внимания на хаос вокруг него. «Ну и ладно!» – бубнил он себе под нос, скандировал эту фразу, словно заклинание. Это помогало смириться с фактом, что он потерялся и уже не сможет найти дорогу домой.

Алеша тяжело вздохнул. Внезапно мороз ударил по нему, кожа покрылась мурашками. «Ох, ну и холодрыга, – парень почесал голову. – Стоп, почему я стою на этой остановке?»

От больницы до сюда топать и топать. Как-то неожиданно, что он остановился именно тут.

Олени смиренно дождались зеленого света, чтобы не повторить гномьей судьбы, а нужный Алеше автобус прибыл по расписанию, за которым никто никогда не следил. Большая бордовая машина остановилась и выплюнула из себя кучу людей, которые тут же, будто тараканы от внезапно включенного света, расползлись в стороны. Молодой человек вошел в автобус, расплатился за проезд и сел на одиночное сиденье возле окна.

Деревья и дома быстро мелькали за окном, идущие вдоль улицы прохожие проскакивали один за другим. Ничего интересного, но все лучше, чем наслаждаться компанией незнакомых людей, толпящихся внутри. С каждой новой остановкой становилось только теснее, и через пару таких автобус стал напоминать банку шпрот.

Алеша, к счастью, не страдал клаустрофобией и тесноты не боялся, поэтому продолжал преспокойно смотреть в окно, думая о чем-то своем или не думая вовсе. Так продолжалось еще какое-то время, пока его не побеспокоили.

– Эй! – девушка, показавшаяся ему очень знакомой, коснулась его плеча. – Это не тебя я сегодня встретила у врача?

*Люди так не разговаривают*

Перед Алешей предстала Алиса, с которой он сегодня познакомился. «Какое невероятное совпадение!» – он скуксил лицо, пытаясь скрыть радость.

– Д-да! Ты сидела около кабинета Дениса Сергеевича, – он предложил ей сесть, но та отказалась. – Почему ты ушла?

– Да толку от этого идиота! – грубые слова Алисы вылетели залпом. – Еще ни разу он не дал мне ни одного дельного совета.

– Мне, конечно, тоже, но разве не будет никаких последствий, если не ходить?

– Будут, конечно… – она затихла. – Не будем об этом. Ты домой едешь?

– Я? – Алеша удивился, сам не зная, чему. – Да, домой. Мне больше некуда.

– Понимаю. Тоже из дому почти не выбираюсь. Хотя стоило бы.

– С нашими проблемами только дома и сидеть, – парень засмеялся, но затем понял, как это прозвучало. – П-прости. Я ведь не знаю, почему ты ходишь к врачу.

– Да ничего страшного.

В глазах девушки Алеша прочитал жалость. Она определенно его жалела. Неужели он выглядел настолько никчемно?

– Вместо врача я решила, так скажем, прогуляться, – Алиса начала свой рассказ также внезапно, как и появилась. – Побродила туда-сюда, а тут смотрю – ты на остановке в облаках витаешь.

Она усмехнулась. Алеша не понял, почему она это сделала, но попытался улыбнуться в ответ. Получилось недостоверно, но попытка засчитана.

– Сейчас я пойду в парк около моего дома, – Девушка замешкалась, но ненадолго. – Не хочешь со мной?

– Что?

Что?

Она предложила пойти куда-то вместе. Если забегать вперед, то это может быть рассчитано как… Не-ет. Ну нет, все, хватит шутить. Юмор – это классно, но не стоит издеваться над ущербным человеком.

Или все-таки и вправду…

В автобусе стало тихо. Люди один за одним поворачивались к нему лицом, некоторые прокрутили свои головы, словно совы, смотрели на него удивленными глазами. «Нет, ну ты слышал? Его пригласили на свидание!» – повторяли незнакомцы. Да ладно вам, вы что; никто никого никуда не приглашал. Надо просто уточнить пару моментиков, и все встанет на места:

– Т-ты меня приглашаешь?

– Ага.

– Зачем?

– Просто так, – Алиса хмыкнула, явно ожидая поток неуверенных мычаний. – Ну и еще потому, что ты показался мне забавным. И одиноким. Да и я, по правде сказать, одинока. Ну, так что?

Алеша немного подумал, затем дал ответ:

– Мне нужно зайти домой, – он заерзал на сиденье. Кажется, очень переживал, что, если откажется, потом уже шанса не будет. – Может, мы встретимся уже на месте?

– Не потеряешься?

– Постараюсь. В-в смысле постараюсь не потеряться.

– Хорошо, – девушка нежно улыбнулась. Алеше очень понравилась ее улыбка.

На остановке они разошлись, пообещав встретиться снова. По пути домой парень жестко щипал себя за щеки, не веря, что так тоже случается. В момент самого болезного щипка на глаза попался человек, который почти пятнадцать минут шел вслед и с пеной у рта рассказывал, что жизнь – сизифов труд, а Камю предлагает лишь недостижимые полумеры. Именно поэтому единственное спасение человечества – массовый суицид.

Нет ни одной причины усомниться в нереальности происходящего.

Глава третья. Темнота

Алеша зашел в подъезд, тщательно измерив его структуру с тем, что находился в его памяти. Вообще, они все похожи друг на друга, но есть какое-то подсознательное единение с родным подъездом, из-за чего поиск нужного не составляет труда. Алеша торопился. Он сильно замерз, и ему хотелось принять горячую ванну как можно скорее. К тому же, ему назначили встречу, а на встречу не ходят немытыми – безоговорочный факт, с которым мирятся уже не первое тысячелетие все люди земли. Дождавшись лифта, он вошел и нажал на нужную кнопку. Кабинка медленно двинулась вверх, и как раз в этот момент Алеша задумался, почему вообще решил им воспользоваться. Жил он не так уж и высоко. Каждую ночь его кухню освящал свет фонарного столба, а это значило, что квартира его находилась этаже на… третьем. Точно, он жил на третьем этаже. Но лифт продолжал мчаться ввысь, клокоча пролетев первую пятерку этажей.

Лифт остановился, парень вышел.

Мгновение спустя дверь в квартиру открылась, и Алеша переступил через порог. Не разуваясь, он прошел в ванную комнату и поставил набираться воду. Только затем он снял с себя верхнюю одежду и бросил ее на кафельный пол.

В той самой комнате, где с утра Алеша конфликтовал с Арсением Степановичем, царила пустота, вокруг никого: ни хомяков, ни гномов, ни даже оленей. Холодная, безжизненных оттенков пустота заполонила окружающий мир. Возможно, никто не помешает принять таблетки.

Алеша подошел к старому столу и взял в руки лекарства. Он уже не стал копошиться и выбирать, просто проглотил пару штук. Не запивая, чтобы никто не вмешался. Его чуть не вырвало, но он справился с позывами. «Скоро стану здоровым», – он сказал это вслух, но как-то нерешительно. Уселся на диван, и, закрыв глаза, впервые за долгое время начал вслушиваться в тишину.

Тук-тук-тук.

Что за звук?

Глаза открылись сами. Показалось? Наверное, он придал этому слишком большое значение. В квартирах, особенно старых, постоянно что-то скрипит, стучит или трещит.

Тук-тук.

Стук напрягал.

Медленно начала открываться дверь на кухню. Из-за нее выглянула знакомая морда.

– Алексей! – шепотом фыркнул Арсений Степанович. – Иди сюда быстрее!

Внезапно все напряжение куда-то улетучилось, и Алеша с облегчением вздохнул.

– Арсений Степанович! Вы что меня так пугаете-то?

– Это я пугаю? И-иди сюда!

– Никуда я не пойду. Это всегда плохо заканчивается.

Огромный хомяк вытаращил свои глаза.

– Вот если ты сейчас не подойдешь, то все точно закончится плохо! Ты что не видишь ЕГО?

– Кого?

– В другом углу комнаты, присмотрись.

Алеша прищурил глаза, пытаясь разглядеть, что же так испугало Арсения Степановича. Темная сторона комнаты едва проглядывалась. И с каждой секундой тьма становилась все объемнее, она начала двигаться и дышать. В комнате стало душно: воздух заискрился от необъяснимого напряжения.

Тук-тук-тук.

Темнота в комнате ехидно улыбалась, силой искажая тугую реальность. Она приветливо махала рукой и тянула другую для того, чтобы поздороваться с новым другом.

Алеша вдруг понял: ему страшно. Он сорвался с дивана и хотел побежать на кухню, но, вспомнив, что там его уже ждут, метнулся в коридор, а затем юркнул в ванну и заперся на щеколду.

«Ч-что это такое?!» – облокотившись на дверь крикнул Алеша, словно обращаясь к кому-то. Но никто ему не ответил. Внезапно вспомнился гном: он ведь говорил что-то про «черную жижу». Необычное явление – чтобы фантазия так сильно пугала.

Постояв еще какое-то время смирно, парень наконец-то решил отойти от двери. Ему начало вдруг казаться, что ванная комната отделилась от квартиры и поплыла в пространстве и времени, оставляя за собой едва заметный след. Голова закружилась. Шум льющейся воды и духота сдавливали виски. Алеша решил, что если залезет в воду, то спасется от дискомфорта и страха. Он одернул шторку и увидел оленя, едва помещающегося в ванну. Тот безынтересно окинул взглядом незнакомца.

– Как ты залез сюда?

Олень промолчал, потому что он олень. Возможно, в его голове ютились впечатляюще философические мысли, но он просто мыкнул и затих, наклонился и попробовал отхлебнуть из ванной воды.

Морда дернулась, как ошпаренная.

– Горячая? – спросил Алеша.

Олень кивнул, и человек, венец творения, с милостивым вздохом начал шаманить над железной змеей, изрыгающей кипяток. Поток воды стал прохладнее, человек указал на это рукой и словом:

– Пей.

Олень послушно принялся за дело.

Алеша смиренно ждал, пока животное напьется. Когда олень закончил, то немного, насколько позволяла комплекция, подвинулся, чтобы учтиво-разумный обезьян уселся рядом. Обезьян все понял и залез в водную яму. Кран обливал его плечо. Прохладно.

– Т-ты пить еще будешь? – спросил Алеша. Ему хотелось включить воду погорячее.

– Да не, мужик, я пойду, – ответил олень.

Он перебрался через чугунный край, копыта зацокали по полу. Олень приоткрыл дверь выбрался в коридор и, благодарственно фыркнув, крупом затворил за собой.

После водных процедур, хорошенько напарившись и отмыв от себя всю грязь, Алеша оделся и вышел в коридор. Он подошел к двери в комнату и приоткрыл ее: «нечто» уже заполонило половину пространства, разрастаясь и набирая объем. Заметив Алешу, оно начало забавно булькать, словно здороваясь с хозяином квартиры. Алеша, как подобает смелому человеку, в ужасе закрыл дверь.

«И что теперь делать, – подумал он. – В комнату мне не пройти!». Весь в раздумьях, он ходил взад-вперед, улучая возможность пнуть пустоту для драматичности эффекта. Сначала ему захотелось незаметно проскочить на кухню, к Арсению Степановичу, и узнать у него подробнее, что эта за тварь и что ей нужно. Но видеть огромного хомяка Алеше совсем не хотелось, поэтому эту идею он отбросил. Следующая осенившая разум мысль – просто продолжить сидеть в коридоре, пока «нечто» само не исчезнет. Раньше это всегда работало: другие фантазии всегда пропадали рано или поздно. Но Алеше показалось, что это не тот случай, да и к тому же, его самого ждали.

В конечном итоге, недолго поразмыслив над всеми вариантами, было принято уверенное и бескомпромиссное решение просто уйти из дома. Бегство – весьма неплохой тактический ход, особенно, если не знаешь, с чем воюешь. Алеша, на самом деле, и воевать-то не хотел. Все приходит и уходит, дни сменяются днями, одни галлюцинации заменяют другие.

Оделся быстро, как солдат, и так же быстро ушел из дому, надеясь, что все решится само собой. Дошел до центрального парка. Заснеженные большие ели наклонялись от ветра, заставляя птиц неуклюже перелетать с ветки на ветку, сшибая снег и одаривая маленьким снегопадом. Лавочки надели на себя пузатые белые шубы, готовясь к сильным стужам. Улица замерзла, замерзли люди.

Алеша прошел по убранной дорожке, оглядывая белый парк со всех сторон. Свежесть и чистота этого места придавали ему оттенок сказочности, но совсем не такой, к какой он привык; эта сказка не исходила изнутри человека, не копошилась грязной клюкой в мозгах. Ее создавали естественные процессы, для которых не имело значение, насколько тяжелый груз ты несешь. Просто дуновение природы, ни от чего не зависящее. Безусловно, такая сказка создавалась, чтобы наслаждаться ей.

Опрятная тропинка извивалась в лесную чащу, но Алеша знал, что ему в другую сторону. Он свернул с дороги и направился к памятнику, выступающему как место встречи.

В центре парка находилась большая чугунная статуя: всадник на черном, местами позеленевшем от давления времени, коне, грозно тыкающий в небесную краюху мечем. Это выглядело бы эпично, если бы не голубячепометные погоны на плечах и забавный снежный колпак на голове.

Несмотря на неприглядный вид памятника и скукоживающую погоду, в центре парка крутилось много народу. Играла музыка, знакомая даже отставшему от жизни затворнику, а из ларьков вкусно пахло едой. «Тут же недалеко каток, – Алеша с улыбкой вспомнил об этом. – Когда я в последний раз ходил на каток?»

Он никогда не умел кататься, но очень любил смотреть, как катаются другие. У Алеши никогда не получалось завести друзей из-за своей придирчивой асоциальности, поэтому он пожизненно любовался издалека, как люди взаимодействуют друг с другом Его даже не замечал никто – так, наверное, маленький мальчик и напридумывал себе тараканьих корешей на всю жизнь.

Однажды брат все же затащил его на лед. Тянул за руки, пока тот медленно и неуверенно скользил по замерзшей воде. От страха навернуться (да и брат мог подшутить и оттолкнуть) тряслись поджилки, но, в то же время, очень хотелось попробовать. С братом Алеша иногда чувствовал, что он не одинок. Что у него есть, хоть и не самый надежный, но друг.

Жаль, что все так обернулось.

В моменте мимо пронесся распухший вагон воспоминаний, пассажиры злобно толпились у окон, а Алеша смотрел на них и узнавал в чертах лиц давно прошедшие дни. Удивительно, сколько опыта может накопиться даже у молодого затворника. И не сказать, что все, что пережил Алеша – лишь негатив. Каток классный. Брат с приколом, конечно, но неплохой. Да и Алеша его давно перескакал на сумасшедшем поприще.

Родителей в вагоне не нашлось. Наверное, вывалились по пути, вместе с воспоминанием об отчем доме, домашней стряпне и качественном воспитании.

Алеша предполагал, что мама еще жива, оплачивает врача и съемную квартиру. Наверняка много плачет, потому что мамы часто так делают, вспоминая сделанные не так, как хотелось, убожества в лице детей. Парень представил, как его безликая мамка платит за квартиру деньгами из слез. Таких у нее точно много.

*Может добавить чу-чух-чу-чух?*

Вагончик умчался, оставив только дымный образ родительницы, и стало ясно, что лучше уж представить, как деньги на все нужды Алеше капают с небес, чем от нее.

Дымная мамка выплакивает саму себя и тут же испаряется. Паровая мамка. Все еще безликая. Конечно, откуда у пара лицо.

Парк больше не казался таким чистым и спокойным, как раз наоборот, теперь он больше напоминал автостраду с бесчисленным количеством машин, летающих на огромной скорости туда-сюда, оставляя за собой неприятное жужжание. Прикрыв лицо руками, Алеша уже решил убежать прочь из этого гнусного места, навивающего такие неприятные воспоминания, но стоило только сорваться – и он тут же с кем-то столкнулся.

Девушка, не ожидавшая подобного поворота событий, развалилась звездой на снежной дорожке. Алеша сразу узнал в ней свою новую знакомую.

– Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты – идиот? – продолжая лежать, говорила пострадавшая.

– Да, – другого ответа просто не могло быть.

– Может, поможешь встать?

Алеша помог, как и требовали. Алиса отряхнулась и поправила шапку, сползшую на глаза.

– Ты, – она пригляделась. – Ты что, плачешь?

– Я?! – смущенно встряхнулся Алеша и принялся судорожно тереть глаза. – К-конечно нет!

– Хм-м, понятно, – девушка подозрительно прищурилась.

– Извини, что толкнул тебя. Я не хотел, п-правда.

– Все в порядке, нос ты мне, вроде, не разбил. К тому же, я тоже хотела тебя толкнуть!

– Что? Зачем?

– Просто захотелось. Я бы поймала тебя!

– Мы бы тогда свалились вместе!

– Ну и что? – Алиса пожала плечами. – Весело же!

Она огляделась вокруг.

– Ты здесь раньше бывал?

– Д-да, бывал, – парень обернулся и поглядел на статую всадника. – Живу неподалеку.

– Я тоже. Переехала года три назад к бабушке, она живет в двадцати минутах ходьбы.

– Везет тебе. Я вот один живу.

– Так это же классно!

– Ага, конечно! – Алеша нахмурил брови, но опомнившись, замешкался. – М-мне не очень нравится оставаться одному. А по-другому никак.

Девушка вновь пристально посмотрела на собеседника. Ростом она чуть выше, но из-за ее взгляда, пронзительного и пристального, казалось, что между ними сантиметров двадцать разницы. Сейчас она даже красивее, чем утром: от мороза щечки покраснели, а серые волосы немного сливались с фоном белоснежного парка, делая ее образ очаровывающим.

Опасные мысли всегда стремительные и колючие, как репейник. Любая мысль о том, что девушка прекрасная, когда ты затворник – опасна и колюча вдвойне.

Алеша отвечал ей самозабвенным взглядом, пока ее поношенная, но все еще довольно мило смотрящаяся шапка со снежинкой-узором и серебристым помпончиком, не слезла ей на глаза, и он осознал, что попросту пялится на нее.

– Ты меня смущаешь! – с внезапной скромностью сказала Алиса, поправляя головной убор.

– А-а, извини! Просто… – на какое-то мгновение он затих, подбирая слова. Хотел сказать ей что-нибудь приятное, чтобы показаться милым. – Просто т-ты очень красивая!

Неловкое молчание. Лицо Алеши залилось краской, и он поспешно закрыл его руками. Алису удивил внезапный комплимент от человека, которого она видит третий раз в жизни, но, тем не менее, виду она не подала. «Я думала, он скромнее!» – кажется, щечки стали чуть розовее.

– Спасибо, очень приятно это слышать!

– П-правда?

– А ты как думаешь? Мне не каждый день такое говорят, – Алиса ткнула кулачком Алеше в грудь. – Но ты все равно чудик!

Это прозвучало совсем необидно, и даже немного приятно. В груди почему-то стало тепло. Огромный груз свалился с плеч. Всего лишь чудик – потрясающе.

Девушка описала полукруг вдоль Алеши. Тот, не отрываясь, следил за каждым ее шагом, иногда останавливаясь взглядом на следах на снегу, словно подтверждая ее наличие в пространстве.

– Не хочешь пройтись? А то мы стоим тут уже минут пятнадцать. Не знаю, как ты, а я замерзаю.

– А куда мы пойдем?

– Мне нужно зайти в магазин, купить продуктов к ужину, – снова поправив шапку, сказала Алиса.

– Ты хочешь пойти с-со мной?

– Да, с тобой. А ты что, не хочешь?

– Хочу! Хочу! Просто я не очень понимаю тебя. Мы же едва знакомы…

Алиса глубоко вздохнула и направила взор к небу.

– Это неважно, что я тебя не знаю, или ты не можешь меня понять. Честно скажу, мне просто одиноко. Ты вызываешь у меня приятное чувство и не отталкиваешь. А еще ты довольно загадочный парень! – она рассмеялась. – А я люблю загадки.

Снег припечатан сапогами, но что-то не так.

– Я увидела тебя сегодня утром впервые, весь наш с тобой диалог состоял всего из пары фраз, но, почему-то, мне показалось, что я тебя знаю сто лет. И это чувство – странное пульсирующее в груди. Я хочу узнать тебя получше. Понимаешь?

– К-кажется, понимаю.

Он не понимал.

– Отлично! Ну что, таинственный незнакомец, пойдем? – Алиса тепло улыбнулась.

– Да, пойдем.

Они решили добираться до магазина как можно дольше и по пути говорить обо всем, что только придет в голову. У Алеши получалось неразборчиво и угрюмо – чаще он издавал мычащие звуки, нежели говорил членораздельно. Алиса же не умолкала, говоря вообще обо всем, но каждый ее тезис казался знакомым. Все это время ощущение того, что эта женщина – лишь плод воображения больного человека, только усиливалось.

Глава четвертая. Тараканы в голове

Супермаркет – отличное место для того, чтобы потратить часик впустую. В два тридцать пять зашел за морковью и молоком – ушел полчетвертого, и то только потому, что внезапно осознал, что к необходимому докупил лука, сметаны, кабачков, чипсов, макарон и открывашку, хотя она, в общем-то, тебе и не нужна вовсе. Особенно в этом плане поражают большие магазины – трясина полунужных товаров. Здесь можно найти не только продукты питания, но и различную утварь, канцелярские товары или даже мебель – в общем все, что не нужно, но, внезапно, хочется.

К счастью, магазин на углу панельного дома не мог похвастаться изобилием возможных покупок. Только еда, и то без излишеств. Он очень хотел походить на новомодный супермаркет с самообслуживанием и корзинами для продуктов, но получалось слабо: всего две побитые жизнью корзинки, в одной из которых дыра, словно решетку распилил уже бывший заключенный. За прилавком стоял лишь один кассир, женщина лет сорока пяти с глубокими морщинами и усталыми глазами, которая одновременно и пробивала продукты, и в то же время следила за тем, чтобы никто ничего не украл.

Алеша стоял у входа/выхода и ждал, пока Алиса разберется со своими делами. Он удерживал дверь телом, опершись на нее, поэтому до него доносился едва слышимый, но по какой-то причине отчетливый пикающий звук, исходящий откуда-то с кассы. Казалось, что эта монотонная пищалка – часть какого-то обряда, в результате которого произойдет что-то очень унылое. Унылая феерия будничной жизни.

– Эй! – кто-то окликнул парня.

Мужчина, что рассказывал от тщетности бытия у Алешиного дома, приближался и махал рукой.

– Здорово! – недружелюбно, но с задором поприветствовал он. – Помнишь меня? Я тебе о Сизифе затирал недавно.

– Добрый день, – неохотно ответил Алеша. – Помню.

– Хорошо, что помнишь. У тебя будет пятьдесят рублей в долг?

– Нет денег.

– Тогда что же ты стоишь у магазина? – мужчина недоверчиво почесал неухоженную бороду. – Побираешься?

– Нет, просто жду кое-кого, – Алеша всем видом пытался показать, что хочет побыть один. К огромному удивлению, собеседник его прекрасно понял.

– Ну ладно, как знаешь, – он развернулся и, прихрамывая, потопал туда, откуда пришел. Вдруг он на секунду остановился и добавил: – Ты, это, с этим магазином поосторожней, друг. Как-то раз я видел тут жирнющего таракана.

Странный тип подошел к округлой ледяной массивной глыбе и начал толкать ее куда-то, словно жук-навозник. Кряхтел и пыжился, но выглядел безумно счастливым. «Унылая будничная феерия», – подумал Алеша.

Мужик кряхтел, кассовый аппарат пикал.

Алеше все же надоело стоять без дела, и он решил все-таки пройтись по магазину и найти там свою подругу. Покупатели одиноко бродили между стеллажами, создавая массу свободного пространства, и он чувствовал себя крайне комфортно. Единственное, что беспокоило – это тараканы. Парень их ненавидел еще с детства, в многом потому, что они напоминали ему его самого. Маленькие, никчемные, и слышно их только тогда, когда они с треском лопаются под подошвой.

Парень не спеша шел к девушке у прилавка с мясом, вглядываясь в окружающие его ценники. Нижние полки одного из стеллажей, где должны лежать морковь, картофель и редис, пустовали. Может потому, что на овощи сегодня скидка, а может и потому что, здесь и купить особо больше нечего. В любом случае, Алешино внимание привлекли вовсе не скидки и пустые витрины, а что-то очень мелкое и невзрачное. Что-то, о чем любой хозяин дома узнает в самый последний момент, когда куда не плюнь – везде будет тесно.

Маленький таракан недовольно пищал и, если бы не общий фон из сливающихся голосов людей, сигналов кассы и жужжания старых холодильников, Алеша разобрал бы, что ему кричат. Но тараканы не разговаривают. Даже если прихлопнуть одного ботинком, услышишь лишь хриплый хруст панциря. Этот же представитель самых живучих насекомых мало того, что издавал какие-то звуки, так еще и недовольно махал одной лапкой, явно обращаясь к незнакомому большому человеку.

Алеша сначала не хотел ввязываться в это, но какая-то неведомая сила внутри него тянула его ухо к очередному воображаемому другу. В конце концов он неуверенно наклонился к таракашке и, боясь, что его заметят, шепнул:

– П-привет?

– Добрый день, молодой человек, – таракан приподнял забрало своего шлема в знак приветствия. – Мне нужна Ваша помощь!

Только сейчас стало заметно, что таракан оделся в латы, правда на нем красовались только кираса и шлем. Алеша уверял себя, что секунду назад видел голое тараканье пузо. Может, если подождать, то он полностью облачится?

– Тебе что-то надо?

– О да! Меня зовут Миракиль Альвестонский. Я рыцарь, служащий верой и правдой под знаменем… – он замялся, словно забыл, что нужно сказать. – Опустим детали!

Алеша хотел что-то сказать, но решил не перебивать.

– Дело очень непростое, друг мой, и мне требуется помощь настоящего Великана со всей его силой!

– Пожалуйста, ближе к делу.

– Видишь соседний стеллаж с консервами?

Парень обернулся.

– Да, вижу.

– Не мог бы взять в руку во-он ту банку с кукурузой?

– Это маслины.

– Неважно. Возьми, пожалуйста, банку в руки.

Словно послушный ребенок, Алеша беспрекословно выполнил необходимое действие. Сам не понял, как банка с маслинами оказалась в руках. Он поднес ее к таракану.

– Ну, вот, как ты просил.

– Наконец-то! – Миракиль расхохотался. – Вперед!

С этими словами таракан в милых маленьких доспехах молниеносно скрылся из обзора. Все, что оставалось сделать Алеше, так это почесать затылок и, в легком недоумении, направиться к Алисе, которая его уже заждалась.

Повернувшись, парень застыл в удивлении: из места, где недавно стояла та самая банка, ручейком стекали тараканы. Каждый в доспехах, некоторые вооружены. Достигая пола, они разбегались в разные стороны необычайно быстро, некоторые даже быстрее, чем Миракиль. Они обтекали Алешины ноги, и тот в ужасе начал топтаться на месте. От этого маленькие войны только ускорялись, и через мгновение на пол порыжел и зашевелился, будто живой.

Алеша побежал: сначала к выходу, но затем, вспомнив про свою подругу, направился к ней. Та внимательно разглядывала куски замороженного мяса и даже не представляла, насколько плохо обстоят дела. «А-Алиса!» – окликнул ее Алексей.

– Явился не запылился! – девушка хмуро покосилась. – Ты, вроде как, хотел на улице постоять.

– Хотел, н-но…

– Все в порядке?

Парень схватил девушку за руку.

– Нам надо идти!

Тараканы хрустели под ногами с металлическим отзвуком. Некоторые что-то скандировали, кото-то размахивал крохотными знаменами.

– С чего это вдруг? – Алиса попыталась вырваться и у нее это получилось. – Что случилось?

– Я тут только что видел целую кучу тараканов.

– Серьезно?

Алеша замялся. Серьезность под вопросом.

– Не знаю, – он схватился обеими руками за голову. – Может, и не видел ничего.

Алеша теперь выглядел опустошенным. Из него высосали все соки размышления об истинности того, что его окружало. Тараканы трещали под подошвами Алисы и лопались, словно надувные шары.

– Чудик! – девушка недовольно фыркнула. – Ладно, поверю тебе.

– Прости, я…

Парень застыл с раскрытым ртом, как будто позабыл, что хотел сказать и всеми силами пытался вспомнить. Он уставился на макушку Алисы: два таракана, каждый в маленьких серебряных латах. В лапках один держал копье, на кончике которого красовалось красное знамя с изображением свеклы. Второй пытался зарядить миниатюрный арбалет осколком зубочистки.

– Ага, вот он! – прокричал один из них.

– Да-да, точно он! – откликнулся второй.

Девушка вопросительно взглянула на дрожащего парня, стоящего перед ней. Он устремил взгляд куда-то вверх.

– У меня что-то на голове?

– Нет, наверное.

– Ты точно можешь сказать хоть что-нибудь?

Справившись с зарядкой, таракан нацелился на Алешу.

– Игнорируешь, негодяй? Или ты язык проглотил? Сейчас как выстрелю тебе в лоб!

– О, и это только начало! Скоро придут наши товарищи и тогда тебе конец! – второй таракан стукнул по макушке Алисы копьем.

Алеша залился потом, и ему стало так неловко, что он не мог перестать трястись. Его знакомая, ничего не понимающая, смотрела на него и ждала, пока ей ответят. Тараканы то перекрикивались друг с другом, то обращались к Великану. Девушка не слышала маленьких солдат на своей голове.

Никто их не видел и не слышал. В таком случае, к чему вообще сомневаться в нереальности происходящего? Беспокоили только два вопроса: в какой момент времени случился приступ, и что теперь с этим делать?

Очень часто такое случалось в местах больших скоплений людей. Наверное, из-за стресса, ведь Алеша испытывал тяжелейшую ментальную боль от пульсирующих толп. В такие моменты мучительное чувство стыда, словно молния, била по телу с такой парализующей силой, что не шевельнуть и пальцем. И самое неприятное, что в столь неблагоприятных условиях хотелось двигаться, как никогда! Бежать изо всех сил и не останавливаться, перегоняя стыд и позор, перепрыгивая через осуждающие взгляды и недовольные вздохи, и, наконец, прибежав домой – спрятаться под одеяло, закрыть глаза и уснуть, в надежде больше не проснуться. Но, к сожалению, силы на бегство появляются только тогда, когда спасаться уже не за чем, а все плохое уже случилось.

В таких ситуациях единственно возможным выходом представляется игнорирование: работает редко, но раз в год и палка стреляет. Надо просто сделать вид, что все в порядке и все пройдет. А если не пройдет, то постараться хотя бы на людях не сделать чего-то очень постыдного.

– Алеша, с тобой все хорошо? – спокойно спросила Алиса, хотя и чувствовалось, что она беспокоится.

– Д-да, все в порядке. Просто я боюсь насекомых, а эти… В общем, их тут кишмя кишит, и мне теперь неприятно здесь находиться. Давай уйдем?

– Хорошо, – она вздохнула. – Но сначала мы пожалуемся кассирше.

– Зачем?

– Затем, что мы имеем на это право, – девушка усмехнулась. – Если повезет, нам даже дадут что-то написать в книгу жалоб.

Тараканы с макушки, услышав слова Алеши, радостно раскричались.

– Он боится, боится! – сказал один. – Хочет сбежать!

– Пусть проваливает! – ответил второй.

Таракашка с копьем начал яростно махать знаменем и истошно выть. Другой же отдал зубочистковый залп в небо, затем начал бить себя по кирасе лапкой. Маленькая стрела дугой пролетела от макушки Алисы до носа Алеши. Как и ожидалось, боли не последовало, но он все равно коснулся места, куда попал снаряд. Просто, чтобы убедиться, что получил урон.

– Братья! – таракан с копьем обратился к кому-то. – Браться мои! Покажем этому трусу, кто Мы такие!

От его слов, будто магических, все стеллажи в магазине затрещали и заскрипели, а мясо в морозильнике зашевелилось. Алеше вдруг подумалось, что сейчас случится что-то ужасное: оживет вся еда в магазине, или внезапно вылезут крысы, одетые как пираты. Он почувствовал недомогание и усталость, однако сил ему хватило, чтобы со всех ног рвануть к выходу. Сделав всего пару шагов, он врезался – очевидцы скажут, что в пустоту – и шлепнулся. Несколько мгновений он лежал с закрытыми глазами. «Не хочу, не хочу смотреть!» – думал Алеша. Вскоре поднялся, но глаза так и не открыл. Для столь отчаянного шага нужно больше уверенности.

– Эй, человек! – незнакомый тоненький голосок прозвучал в голове. Теперь он четко ощущал, что звук исходит изнутри.

– Кажется, он не слышал, – откликнулся другой голос. – Давайте громче!

Опять тараканы. Но вот сколько их, два, три, или, может быть, больше? Алеша не мог определить точное количество, но ему уже начало казаться, что в его голове гудит целая армия… Нужно открыть глаза.

Медленно. Не спеша.

Распахнув веки, он увидел перед собой не одного, не двух, и даже не толпу тараканов. Маленькие войны образовали жидкую, готовую в любой момент рассыпаться с гнетущей силой, стену. Казалось, что они вот-вот волной набросятся на неприятеля, сметут его с ног и заколют своими малюсенькими орудиями.

Их противник решил не обращать на них внимание. Он тяжело вздыхал и фыркал, словно забыл родной язык.

Спустя какое-то время, таракашки облепили его с ног до головы. Они яростно тыкали в него палочками и зубочистками, из игрушечных арбалетов обстреливали щеки. Стало невозможно стоять смирно, и Алеша пустился в пляс. Шлепая по себе руками и топая ногами, он стал походить на танцора-неумеху, пытающегося вспомнить заученные движения. Тараканы лопались, как мыльные пузыри и очень громко хрустели, однако никто не обращал внимания ни на Алешу, ни на предсмертный звук жуков-рыцарей.

Сквозь пелену войнов он заметил, что Алиса куда-то делась. Просто исчезла, как все его фантазии до этого. Это наводило на некоторые мысли, но сейчас не до этого.

Весь покрытый внутренностями павших, парень скакал на месте до тех пор, пока наконец не свалился и не повалил один из стеллажей с хлебом. Волна накрыла его, он начал тонуть в рыжей блестящей туче. Алеша начал грести руками, пробовал кроль и брасс, пытаясь вынырнуть. Ему удалось подняться на ноги и…

– Эм?

Алиса, появившаяся из ниоткуда, стояла как вкопанная, боясь пошевелиться. Сейчас Алеша понял, что на самом деле она никуда не исчезала. Все время она смотрела на этот припадок: словно перед ней дикое животное, которое бросится на нее или сбежит, стоит только сделать шаг.

Она начала потихонечку подходить к Алеше. Медленно и нерешительно, она кралась к нему и ей казалось, что короткое расстояние между ними, с каждым шажочком, удлиняется. Она успела поймать себя на мысли, что накручивает, и Алеша просто ненадолго завис, потом поскользнулся на ровном месте и свалил все вокруг, и сейчас, когда она до него доберется, потреплет его за плечо, он откликнется и, заикаясь от смущения, попытается все объяснить.

Секунды шли в такт писку, доносящемуся со стороны кассы. Звук растянулся и затвердел в пространстве. Люди вокруг еле двигались, некоторые будто остановились, чтоб посмотреть на растяпу. Девушка потянулась к Алеше, но тот, словно ошпаренный отлетел от нее.

Запищало как обычно.

– А-Алиса!

– Что случилось? – девушка сделала короткую паузу, затем продолжила. – Не хочешь мне рассказать?

Алеша, до этого момента шокированный чем-то невероятным, вдруг расслабился и спокойно заговорил, будто ничего странного не случилось.

– Алиса, я думаю, мне плохо.

– У тебя что-то болит, или ты…

– Нет, – перебил вдруг Алеша. – Знаешь, я… я сумасшедший. Мне постоянно кажутся какие-то глупости, но самое дурацкое, что я не могу эти нелепости отличить от реальности. Я ведь и сам понимаю, как это по-идиотски! Вот сейчас, прямо сейчас, мы с тобой стоим в куче таракашек в доспехах, которые оскорбляют меня и пытаются свалить с ног. Ты тоже их видишь?

С Алешиной перспективы Алиса стояла у кафельного берега, а ноги ее омывал тараканий прибой.

– Н-нет, – девушка сделала несколько шагов назад.

С Алисиной перспективы Алешу словно шибануло молнией, и он, наэлектризованный, случайно сшиб стеллаж с хлебом.

– Я очень болен. Мне плохо.

Алиса молчала. Она скромно стояла у холодильника с мясом и изредка поглядывала по сторонам.

– Л-ладно. Ладно. Сейчас все поправлю.

«Что ты несешь? Что поправишь?» – подумала Алиса, и вроде даже сказала эти слова вслух, однако Алеша ее не услышал: он начал вертеться из стороны в сторону и разговаривать с самим с собой, то соглашаясь с чем-то, то внезапно отказываясь. Он боролся с самим невидимым-собой, или даже кем-то похуже, явно уступая в незримой борьбе. У Алисы тоже имелась парочка проблем с головой, но даже и близко не настолько серьезных, поэтому она ни черта не понимала, и ей становилось все больше не по себе оттого, что происходит с ее новым другом. По-хорошему, надо убежать куда подальше, и постараться больше не пересекаться с этим человеком, однако таких мыслей у нее в голове не возникало: лишь желание помочь больному, несмотря на практически полное незнание диагноза и определенную опасность, которую излучают подобные психи.

*Все равно что пытаться откачать уже помершего. Хорошая фраза*

Тот, как ни в чем не бывало, продолжал общаться со своими вымышленными друзьями, чем очень сильно начал напрягать окружающих людей. Косяки косящихся глаз сходились в одной точке, что бешено вертелась вокруг своей оси.

В конце концов, Алису, оправившеюся от шока, это начало смущать. Неуверенно пошатываясь, она подступила к Алеше.

– А-Алеш, – тихо сказала она. – Пойдем.

– Нет, они не отстанут, – Алеша хмыкнул. – Я все улажу, но тебе лучше сделать вид, что ты меня не з-знаешь.

Сказав это, он резко сорвался и побежал в сторону кассы. Его подруга помчалась за ним, расталкивая ошарашенных людей. Наверное, кто-нибудь уже позвонил в скорую, или даже в полицию, поэтому нужно спешить. Лучше уж ему попасть к ней в гости, а не куда-то еще.

Алиса догнала парня только возле кассы. Он молча смотрел на людей, периодически опуская глаза вниз. Девушка схватила его за руку.

– Алеша! – она одернула его за рукав.

– П-подожди! – оскалился. – Не трогай меня.

Взгляд сумасшедшего упал на маленькую собачку неизвестной породы. Она бегала вокруг своей хозяйки, пожилой, но приятной на вид женщины. Очень милый маленький и вечно тявкающий пес.

«О-о нет, – взвыл Алеша. – Тут крысы!» – он указал на мелкого пса трясущимся пальцем.

Кассирша, неожиданно для всего человеческого рода, прекратила зафиксированное в вечности продуктовое пробитие, хозяйка собаки с перепуганным лицом глядела на Алешу, прекратив собирать их в пакет. Затем она окликнула питомца по кличке Джек, тот непонимающе залаял и слегка наклонил голову. Решив избежать проблем, женщина незамедлительно оплатила покупку и направилась к выходу.

– Алеша, угомонись.

– Девушка, у Вас все нормально или как? – обратилась к Алисе кассирша.

Слова перемешивались с фантазиями, а фантазии с реальностью. Алеша уже ничего не мог сообразить: кто настоящий, а кто галлюцинация.

Он сорвался с места, оттолкнув Алису, в мгновение настиг здоровенную крысу и, с криком «Получай, мерзкая тварь!», вдарил по ней ногой со всего размаху. Собака звучно ударилась об одну из дверей и упала, затем поднялась на лапки, и, жалобно скуля, спряталась в ногах хозяйки.

Какое-то время бедная женщина не понимала, что происходит: все молча смотрят на нее, рядом с ней стоит бешенный молодой человек, а ее верный друг Джек только что принял знатную подачу. Так и не разобравшись в накопившимся спектре эмоций и чувств, она молча подняла дрожащего питомца, посмотрела на людей вокруг, глубоко вздохнула и вышла из магазина.

Алиса смотрела на совсем, по ее мнению, тронувшегося умом Алешу, а он смотрел куда-то в пол и что-то шептал себе под нос. Когда он наконец поднял голову и понял, что сделал, то схватился за волосы и начал кричать. «Простите! Я не хотел!» – вопил он и кружился вокруг.

– Звоните в полицию! – опомнившись, сказала кассирша.

– Уже! – ответил кто-то из скопившихся вокруг кассы зевак.

– Н-не надо! – почти шепотом вымолвил Алеша.

Люди окружили виновника всех бед: кто-то фотографировал, кто-то оскорблял, большинство просто смотрели и посмеивались, вспоминая собачий финт и последующий шлепок. То самое жуткое чувство стыда, когда на тебя смотрят десятки глаз после критической оказии… Знакомое, но совершенно невыносимое.

По глазам Алеши покатились слезы. Он выбежал из магазина и скрылся в неизвестном направлении.

Глава пятая. Сумасшедшие

Алиса вышла из магазина и долго стояла у входа. От неловкости она скукожилась, чувствуя себя без вины виноватой. Продуктов она так и не купила, да и не хотелось уже ни готовить, ни есть. Постояв еще какое-то время, она все-таки решила отправиться домой.

Медленно и задумчиво двигаясь в направлении своего дома, девушка постоянно останавливалась, разглядывая людей в толпе; вдруг сумасшедший снова появится? Однако, каждый раз ее безумный друг оказывался лишь миражом. Она уже не пыталась понять, почему ищет его взглядом. Что-то в нем зацепило ее? «Он же псих! – думала она. – А что, если он найдет меня и набросится? Хотя, трудно представить».

Алеша вызывал лишь жалость и казался человеком, который, даже если захочет, не сможет навредить.

До дома оставалось всего несколько кварталов и, чувствуя, что начинает замерзать, Алиса ускорилась. Она быстрым шагом проходила небольшие переулки, и, не прошло и десяти минут, как она оказалась во дворе своего дома.

Припорошенный снегом небольшой участок земли, на котором нашлось место только для бельевых веревок, паутиной размотанных по периметру, и небольшой песочницы, идеально вписывался в кучу унылых серых панельных домов, в одном из которых и жила девушка. Этот дворик казался таким огромным, когда она бегала по нему ребенком… «Лучше бы так и оставалось», – подумала Алиса. Вечно быть мечтательным малышом. В голове опять промелькнули мысли о человеке, который, как раз, слишком много мечтает, но совсем не маленький. Может быть, она с ним еще встретится когда-нибудь.

Возле подъезда на лавке сидела соседка, женщина за шестьдесят. Выглядела, она, конечно же, куда старше своих лет: лицо, словно сушеный сухарь, рыбьи пустые глаза и округлый живот. Вокруг нее стаей кружили голуби: парящие крысы прекрасно знали, что их будут кормить. Алиса постаралась пройти мимо, не беспокоя старуху, потому что знала, чем это для нее кончится. Тем не менее, несмотря на голубиный слой, преграждающих взор, бабка ее заметила.

– Что не здороваешься? – режущий ухо хриплый голос рассеял курлыканье птиц.

– Здравствуйте, Агнесса Леонидовна, – процедила Алиса сквозь зубы и направилась к двери подъезда.

– Ты постой, – соседка махнула рукой. – Я тебе сказать кое-что хочу.

Алиса вздохнула, понимая, что, судя по тону, адекватного разговора не выйдет. Оставалось только проигнорировать просьбу и скрыться за металлической дверью.

– Ты зачем бабушку свою мучаешь?

Алиса неожиданно для себя обернулась.

– Что, простите?

– Не притворяйся глухой. Сумасшедшей можешь притворяться, хотя все мы знаем, зачем вы – молодые, ходите по врачам. Я сказала – перестань издеваться над своей бабушкой.

– Вы и про врача знаете?

– Двор мелкий, все друг друга знают, а тебя, неблагодарную, лучше всех.

Алиса болезненно улыбнулась, представляя, что же такого могла о ней рассказать ее бабушка. Она решила закончить разговор.

– Хорошо, Агнесса Леонидовна, будет исполнено! – девушка комически нелепо отдала честь, устремив глаза в даль.

– Паясничаешь… – соседка оскалилась. – Все вы паясничаете, истязаете нас, людей свое поживших. Ты хоть знаешь, сколько хорошего сделала твоя бабушка? Как она учила детей раньше, что ей потом годами написывали, узнавали, как дела у нее. Если ты не начнешь…

– Агнесса Леонидовна, – оборвала ее Алиса. – Вам не с кем поговорить?

Соседка замолкла. Девушка продолжила:

– Почему бы Вам не поговорить не со мной – неблагодарной, а с Вашими детьми, которых, я уверена, моя достопочтенная бабка воспитала правильно и научила быть хорошими людьми? Или они не у нее учились?

Агнесса Леонидовна сохранила молчание. Голуби непонимающе топали вокруг нее, ожидая салют из семечек, что застыли в пухлой руке.

– Мне тоже бывает не с кем поговорить. Но, знаете, последний человек, к которому я обращусь, даже чтобы пожаловаться или посплетничать, – Вы. Потому что Вы мне не нравитесь. Старая, одинокая, прибитая к лавке старуха, отличающаяся от моей лишь тем, что ее дети догадались не связываться с ее маразмом. Сидите тут, вонючих голубей прикармливаете, а они потом засирают все подоконники.

Лицо соседки как будто бы изменилось, но лишь на миг. Действительно, человек свое поживший – даже возможный местечковый скандал с молодухой не взбудоражил полутухлые тело и ум. Однако Агнесса Леонидовна слушала, а значит, можно позволить себе еще чуть-чуть напускной клоунады.

– Поверьте, бабуля моя прекрасно справляется с моей неблагодарностью. Уверена, что это она сведет меня в могилу, а не наоборот. Хотя, знаете, что: лучше Вам не задумываться над чужими проблемами, а оторвать задницу от лавки и заняться своими.

Ну вот еще капельку.

– А, да, сделайте мне одолжение, никогда больше со мной не разговаривайте. За спиной себя обсуждать официально разрешаю.

Обмен пустыми любезностями окончился беспонтовой ничьей. Но, как будто все довольны.

Алиса открыла входную дверь. Та, со скрипом, постепенно скрыла ее от света и голубей. Наверное, они и дальше продолжат курлыкать под ногами, наполняя соседкову башку птичьим звуком, и, когда места там не останется, Агнесса Леонидовна сладко вывалит гущу гневных слов на ближайшего вынужденного собеседника.

Это будет так приятно и успокаивающе. Срываться на посторонних – очень клево.

Затхлый подъезд сохранял тепло, спертым воздухом согревая промерзшие пальцы и щеки, но, тем не менее, Алиса не хотела задерживаться, а побыстрее добраться до квартиры: вдруг опять с кем-то столкнется. Она заскочила в лифт и машинально нажала на кнопку, на которой красовалась полустертая цифра семь. Ворчливый лифт начал медленно подниматься вверх. Девушка задумчиво разглядывала стенки этого ворчуна, всматривалась в изощренную настенную живопись. От пола до потолка оболочку лифта изуродовали непонятными надписями и рисунками неприличного характера, один из углов «пометил» какой-то особо одаренный житель. «Он что, до дома не мог дотерпеть?» – подумалось Алисе. Хотя, возможно, он и не собирался. Такой вот знак протеста. Ну, или просто глупость.

Лифт остановился, двери открылись, девушка вышла и направилась ко входной двери. Ключ в замочной скважине предательски отказывался проворачиваться, намекая, что ему что-то мешает. Алиса потыкала в звонок – никто не ответил, хотя она прекрасно знала, что дома сейчас кто-то есть. Просто эта «кто-то» не хотела открывать. «Бабуля! – стуча в дверь начала кричать девушка. – Это я, открой!» – но в ответ не раздалось ни звука. Опять начинается! Чтобы попасть домой, нужно стучать и кричать минут по пятнадцать, если не больше. Но, к сожалению, сил для этого совершенно не нашлось. Она уперлась спиной в стену и медленно сползла вниз. «Ну и наплевать, – подумала девушка. – Лучше уж переночевать в подъезде, чем с ней».

Дверь распахнулась и из-за нее выглянула женщина за семьдесят. Она посмотрела на ту, кто потревожил ее покой с невероятным омерзением.

– Чего приперлась?

– И тебе привет, бабуль, – Алиса поприветствовала бабушку, устало помахав ей рукой.

– Я спрашиваю, зачем ты пришла? Ты, идиотка, что ли, не понимаешь, что тебе говорят?

– Я вообще-то тоже тут живу.

– Я предупреждала, что больше не пущу.

– Что же, – Алиса глубоко вздохнула – придется звонить папе. Пусть разбирается с твоими припадками.

Бабка притихла. Напряженный лоб указывал на попытку что-то сообразить, но получалось так себе, и складки лишь углублялись.

– Так мне звонить, или ты меня впустишь?

– Да заходи ты! – бабка, скрипя зубами и шмыгая тапками, исчезла за дверью. Эхом доносилось недовольство: – И зачем только он тебя сбагрил? Мне сиделка не нужна.

И так каждый раз. Это повторялось столько раз, сколько Алиса выходила из дома. Но, к несчастью, это не самое страшное.

Как только Алиса зашла в квартиру, она увидела белый дым, валивший с кухни. Внутри ужасно воняло. Бабка постоянно что-то готовила, и это что-то больше походило на какое-то ведьмино снадобье, нежели на еду. Сочетания несочетаемых ингредиентов придавали ее зелье-вареньям самый отвратительный запах и вкус. Вместе с блевотным запахом приходила и безжалостная духота, моментально призывающая пот. Квартира не проветривалась ни зимой, ни летом. Газовые конфорки работали круглосуточно.

Отмахиваясь от едкого дыма, Алиса убежала в зал. Пока бабка не видит, попыталась открыть окно, но то поддалось лишь слегка. Зато щепок полетело, будто дерево срубили. Небольшой щелки хватило, чтобы свежий воздух струйкой проник внутрь. Девушка вдохнула, что есть мочи. Самое впечатляюще ужасающее в этом месте – из него так просто не убежишь. Алиса уселась на диванчик и стала дожидаться: сейчас она придет и начнется.

Бабка у Алисы обладала некоторыми чертами характера, которые идеально описывались одной уморительно грустной фразой – колпак протек. Сколько девушка ее помнила, она всегда плохо контактировала с голосом разума, если тот, конечно, когда-либо подавал признаки жизни; после смерти матери все стало совсем плохо. С того момента она совсем перестала различать реальность и воображение. Впрочем, как оказалось, она такая не одна.

Какое-то время бабушка жила самостоятельно, и всячески отказывалась от поддержки, но в скором времени стало ясно, что ей нужна помощь. Соседи постоянно жаловались на нее: то зальет, то пожар устроит. В конечном итоге отец, под предлогом делового предложения, «направил сотрудника на новое место работы, взамен на премию». «На самом деле он просто избавился от меня, – констатировала факт девушка. – Причем самым ужасным образом».

Бабка очень расстроилась тому, что придется делить однокомнатную квартиру с ненавистной ей девчонкой, но, по причине, видимо, всеобъемлющих любви и уважения, отказать затю не смогла. Вот с тех пор они и «уживаются» друг с другом.

Последние годы симбиоза с ней стали практически невообразимыми: постоянная готовка вонючих зелий, разговоры о вселенских заговорах, и, конечно же, оскорбления и тумаки. Бабуля ненавидела Алису всей душой, но причины этой ненависти таились так глубоко за ширмой неадекватности и пренебрежения, что даже она сама не могла однозначно ответить – что же ее так раздражает во внучке. Сила необъяснимой жестокости разворотила восприятие внучки: когда бабка, очень редко и по крайне туманным причинам, меняла пухлый гнев на щуплую милость – Алису начинало крутить от отвращения.

Говорят, когда-то старуху любили, любила и она. Алиса этого момента не застала, наверное, поэтому на нее свалилось столько ненависти.

Бабка возникла внезапно, вся взъерошенная и запыхавшаяся.

– Быстрее, пей! – протянула Алисе вонючее «зелье». – Сейчас будет атака!

Внучка уже привыкла к тому, что каждый вечер ей приходится держать в руках раскаленный стакан, из которого валил белый, словно облако, пар. От одного только запаха воротило, но выпускать стакан из рук нельзя – бабка заметит и сотворит что-то сумасшедше неприятное.

– Нет, ну ни на секунду не опаздывают, телепаты эти! Сил уже нет моих. А я ведь уже не молодая, знаете ли! – она подняла голову и помахала кулаком потолку. – Ну ничего, ничего. Скоро я все окна, дырки и щели фольгой облеплю – не доберетесь!

Алиса уткнулась подбородком в руку. «Когда она уже сдохнет?» – вертелась в голове злая, сокровенная мысль.

А бабка все не могла угомониться. Она убежала назад на кухню еще за порцией, затем вернулась и уселась на диван.

– Фу! – взвыла Алиса. – Как же воняет! Бабуль, может, стоит ограничиться дозой?

– Заткнись, – бабка сделала большой глоток, затем продолжила. – Это специальный отвар, чтобы телепаты не могли читать мои мысли.

– Я знаю.

– Этот новый, лучше, чем прошлый.

– Чувствуется, – девушка демонстративно прикрыла нос рукой. – И как, работает?

– Без понятия. Рецепт узнала только сегодня, а пропить его нужно примерно две недели.

– У кого узнала?

– Не твоего ума дело. Наготовила на неделю вперед.

– Ага.

Обе замолчали. Просто сидели на диване и не двигались. Бабуля залипла и тупо смотрела куда-то в пустоту. Вряд ли она думала о чем-то. В ее голове шуршал белый шум, переливаясь, как мятая фольга под светом лампы. Бессмысленный серый калейдоскоп. Может быть, так работал ее отвар, а может быть, мысли никогда и не собирались в ее голове в единую структуру, где одно слово уверенно следовало за другим. Только осколки из прошлых идей, которые перемешались в кучу. Сложно вообразить, как работает голова, которую проломили изнутри.

Алиса тоже задумалась, но в отличие от бабки, ее мысли вполне конкретные: она думала о своем сегодняшнем знакомстве и весьма жестоком плане, который, к счастью, не сбылся. Сидя со стаканом уродского чуда в руках рядом с человеком, у которого из башки сквозит ожесточенным сумасшествием, она поняла, что чуть не совершила бесчеловечный поступок и не познакомила слегка буйного дурачка с настоящим чудовищем. Ей хотелось посмотреть, как будет вести себя бабка; будет ли она кокетничать с незнакомцем, как, обычно, она делает с малознакомыми людьми, пытаясь скрыть свою натуру, или вывалит на бедненького вообще все накопленное, учуяв родственную душу. А Алеша – ответит ли он на бабкины волны, добавив пикантности в рассуждения о несуществующем, или будет раздавлен страхом и непониманием? Алиса вдруг поняла, что она та еще сука, раз уж решилась так поступить.

– Как твои стихи? – фольга вдруг распрямилась и стала ровной, как лист металла. – Или книга. Ты же чем-то таким занималась?

Алиса удивилась. Но больше всего ее удивляло то, что внезапный словесный интерес к ее персоне дополнялся каменным выражением лица, напоминающим древний тотем.

– Я уже давно ничего не пишу, бабуль. Ни стихов, ни книг.

– Почему?

– Потому что мне не хочется.

Бабка повернула свое опустевшее лицо к внучке.

– Это же неправда.

– Тебе-то откуда знать?

Бабка улыбнулась, пытаясь изобразить заботливое лицо. Выглядело так, будто бы мертвецу растянули пальцами рот. В этой улыбке, помимо язвительной насмешки, скрывалась еще и уверенность в том, что бабка и Алиса – похожи, что одна понимает другую. Убежденность в Алисиной неудаче и ее безрезультатной попытке попробовать снова.

Зал провонял. Из стакана в руках Алисы пахло так, словно что-то гнилое пожарили в молоке. Или как печеная протухшая рыба в майонезе. Или все сразу. В общем, воняло жутко.

*Кажется, все уже поняли*

В надежде убежать от мерзких запахов, улыбок и разговоров, внучка подалась на кухню. Там, наверное, стоит целая кастрюля этого добра, но пока бабка не видит, можно подышать в форточку.

– Эй, ты куда это? Опять уходишь? – бабка лупанула себе ладонью по колену. – Не пущу назад, слышишь?

– Я на кухню.

– Отвар мой втихаря пить?

– Да у меня и так целый стакан кайфа! И вообще: мне теперь по квартире передвигаться нельзя?

– Была бы моя воля, я бы тебя связала да отправила назад – к папаше твоему… – глаза бабки вдруг заблестели от внезапных слез. – Но, знаешь, надо дать мужику пожить спокойно. Так сильно любил он твою маму, что до сих пор мучается. И всю оставшуюся жизнь будет, несчастный, – она перевела взгляд на внучку. – А ты, мразь, никого не любишь, даже себя.

– Да, бабуль, как скажешь, – она вышла из комнаты.

Алиса не хотела жить с бабушкой. Особенно после всех перипетий в жизни ее семьи, когда все разрушилось, и самый большой урон получила голова и без того неадекватной женщины. Однако, отец, убитый горем и неуверенный в своей компетентности, как главы семейства, предложил ей поухаживать за бабкой взамен на финансовую поддержку и игнорирование некоторых «закидонов» дочери. И даже при таких условиях, Алиса не желала находиться в квартире с той, кто ее презирает больше положенного, но и компания отца, жаждущего любыми предлогами сбросить ответственность с себя на других, ей не прельщала.

Но если отбросить свои хотелки и взглянуть правде в глаза, то за бабкой действительно надо следить. Удивительно, но на публике ее не то, чтобы не любили; образ некогда хорошего человека закрепился за ее больной тенью и теперь, чтобы сумасшедшая не выкинула – большая часть проступков сходила ей с рук. Однако, есть вещи, которые просто так не скроешь, например, здоровье, убитое причмокивающими зельями, агрессивность или перепады настроения – все это может стать причиной для неприятных или даже опасных ситуаций.

Правда, Алисе ни разу не удавалось убедить дуру остановиться хоть на секундочку.

Кухня покрылась блеклым вонючим туманом. Первое, что сделала Алиса – вылила свою порцию назад в огромную кастрюлю. Из жестянок поменьше уныло валил пар. На полке, чуть выше ведьминых котелков красовалась бутылка, на две трети наполненная виски. Это Алисина бутылка.

Девушка выпивала по два-три шота каждый раз, когда она возвращалась, а бабки дома нет. Такой вот маленький праздник. Алиса не разбавляла виски, поэтому двух стопок с головой хватало, чтобы опьянеть, но осилить какой-нибудь прикольный мультик и потом завалиться спать.

Лучшие моменты жизни. Жалко, что телепаты бабушку в последние месяцы мучали не сильно.

Осознав, что отвлеклась Алиса, зажав нос, прикрыла главную кастрюлю крышкой. «Надо проветрить. Глядишь, будет вонять поменьше».

Она распахнула форточку и с наслаждением вдохнула холодного свежего воздуху. Облокотилась на подоконник, и, нащупав на нем пачку сигарет, достала одну. Затем, в свойственной себе манере, ловко достала из кармана брюк спички.

Шероховатый звук, вспышка и вот сигарета уже дымит, ее горький вкус приятно отдает в горло, а ее дым, смешиваясь с паром от зелий, частично нейтрализует неприятный запах или, хотя бы, делает его похожим и привычным.

Мысли расплывались, смешивались с серыми облаками и исчезали. Она вспомнила о прекрасных зимних вечерах, проведенных с семьей. С нормальной, полноценной семьей. Это было так давно, что деталей уже забылись. Воспоминания казались похожими на запотевшее окно; разглядеть что-то можно только как следует его протерев. Обидно, что с содержимым головы так не выйдет.

Отец тогда еще не строил из себя делового бизнесмена, а мама работала фельдшером, иногда приходила очень поздно или не приходила вообще, поэтому они с папой часто проводили время вместе. В такие же снежные вечера он усаживал Алису на подоконник, и она долго-долго провожала взглядом кружащие снежинки, а он, следя за тем, чтобы она не свалилась, готовил ужин. Когда мама приходила, они с папой кормили ее и поили чаем. Обязательно с чем-то очень сладким, какими-нибудь дешевыми приторными конфетами, которые невозможно есть, ничем не запивая. Мама рассказывала истории с работы, очень часто мрачные, но дочери безумно нравилось. Нашлось место и для самой любимой.

Замечательное время.

А вот воспоминания о папе всегда сопровождались напряженным лицом и едва проступающими морщинами: стоит только подумать он нем, как тут же, вспышкой перед глазами, возникают дни, когда они с мамой ладили и любили друг друга, как она вдруг стала вечно взъерошенной и странной, а затем уже все эти скандалы, проблемы и неудачи. «Обожаемую» и «любимую» бабулю тоже нельзя обойти стороной. Алиса уже давно не задавала вопросов, кто и почему лишил ее семьи. Как будто кто-то, кроме нее самой, способен на них ответить.

Почувствовав, что тело уже потрясывает от холода, девушка решила, что свежего воздуха хватит. Закрывая форточку, она заметила появившуюся только сегодня огромную трещину снизу в углу: и откуда она только взялась? Хотя, очевидно, что бабка что-то учудила. «Ну, пусть отец с этим разбирается», – сказала себе Алиса.

Она провела пальцем по стеклянному шраму, похожему на молнию, и еще раз уставилась куда-то в даль. Попыталась рассмотреть хлопья снега, валящегося откуда-то сверху – того же эффекта, что в детстве, не наблюдалось; оглядела свой маленький дворик, в надежде найти что-то интересное.

И, как ни странно, нашла.

Рядом с песочницей лежал человек и делал руками и ногами «снежного ангела». От холода его «оберегала» совсем не зимняя одежда, но вставать он явно не собирался. Девушка прищурилась, пытаясь разглядеть его. Загадочный человек напоминал Алешу, любителя экстремального футбола с живыми объектами вместо мяча. Но ведь это невозможно… Как он узнал, что она живет здесь? Что он тут забыл? Девушке стало немного не по себе от мысли, что ее преследовал еще один псих. «А может, это не он, все-таки? – проскользнула мысль. – Стоит спуститься и проверить?».

Алиса понимала, что если выйдет из дома, то назад ее не пустят без боя. Но, с другой стороны, можно свистнуть все ключи, тогда бабка не сможет просунуть свой ключ в замок и забаррикадироваться. Она, конечно, развоняется не хуже ее зелий, но какая разница?

Или… это все-таки не он? Нет, ну какая вероятность. Алиса все еще стыдилась за свой несбывшийся план по своду двух линий шизоидных огней, да и, честно сказать, сомневалась, что это действительно Алеша, а не спонтанный любитель ангельского закаливания. Она решила не испытывать судьбу. Судьба у нее мощная, с ней лучше дел не иметь.

Но вообще…

Ее потянуло на улицу. Основными причинами выступали желание находиться дома как можно меньше и тяга к приключениям. Но нашлось место и еще одному тривиальному хотенью – соответствовать окружению. Ведь если всем прострелило флягу, то как-то несправедливо оставлять свою целой. Ладно, она и так немного дырявая, но пока с нее только слегка подтекает.

Решено. Рай опадает снежинками, устилает грешную землю, из белого шлейфа прорастают и отпочковываются серафимы. Глупо не пойти поглядеть поближе.

Алиса на цыпочках проползла в коридор. Бабка глуховатая, но, тем не менее, осторожная женщина, поэтому все нужно делать втихаря. Ключи от квартиры висели на гвоздике рядом со стационарным телефоном.

«Дело в том, что электромагнитное поле телефона хоть и вредит организму человека, но зато защищает различные предметы от воздействия телепатов, поэтому хранить все самое важное нужно возле него, причем неважно какого, мобильного или стационарного», – не раз повторяла старуха, то себе, то внучке. Неясно, как телепаты могу навредить такому неодушевленному предмету, как ключи, но, тем не менее, у телефона висели только они.

Бредовый набор слов, вырывающийся у бабушкиных уст, то и дело всплывал в голове и запомнить его не составляло никакого труда. Она говорила постоянно, монотонно и много, повторяя одно и тоже из раза в раз, словно она школьник, который никак не может выучить стишок. Алиса даже видела ее записи, которые она оставляла в разных тетрадях или на скомканных кусках бумаги. Немного непонятного бреда там, немного тут.

Девушка подошла к телефону и стремительно схватила ключи. Осталось только очень быстро одеться и свалить, пока бабка ничего не поняла. Уже надела на себя шапку, как внезапно зазвонил телефон. От страха она взвизгнула, но продолжила одеваться в надежде, что успеет убежать.

– Возьми трубку, это папка тебе звонит! – крикнула бабка. – Беспокоится о тебе, идиотке.

Алиса в ступоре уставилась на телефон. Тот безудержно трещал.

– Ты слышишь меня? – старуха откашлялась и начала что-то бубнить про то, что у нее совсем нет сил подниматься с дивана. – Ответь отцу!

– Да-да, сейчас!

Девушка сглотнула. Теперь ей точно придется ответить. «Надеюсь, он еще там!» – подумала она про возможного Алешу. Подошла к телефону, сняла трубку.

– Она сходила к врачу? – спросил кто-то очень хриплым голосом.

– И тебе привет, пап, – Алиса вздохнула. – Все, как договаривались.

– А, это ты. Хорошо… – отец ненадолго затих, как будто не решаясь спросить, но затем все-таки вымолвил. – Как дела?

– Средне. Сегодня, вот, видела, как человек просто так пнул собаку. А у тебя как на работе?

– Понятно, – это он многословно высказался относительно собаки. – На работе все хорошо. Дела идут своим чередом.

– Понятно. Ну, тогда, я пойду?

Алиса уже собиралась закончить разговор, но отец вдруг окликнул ее.

– Подожди!

– Что такое? – девушка нахмурилась.

– Я приеду на следующей неделе.

Молчание. На протяжении нескольких секунд никто ничего не говорил. Алиса начала первая.

– Зачем?

– Когда мы с тобой в последний раз виделись?

– Не помню…

– Я тоже. Нам надо поговорить. Я хочу посмотреть на тебя.

– До этого ты несильно хотел на меня смотреть.

– Это неправда. Все совсем не так.

– Ага, как скажешь.

– Я позвоню тебе, когда соберусь. Будь дома, хорошо?

– Конечно, буду. Если только бабуля меня впустит…

Отец замолк. По ту стороны провода доносились механические щелчки, едва связывающие говоривших.

– Опять ты с ней ссоришься? – вздохнув, сказал он.

– Почему ты не думаешь, что это она ссорится со мной? – Алиса хотела повысить голос, но не стала. Не хотела, чтобы ее кое-кто услышал.

– Неважно, кто из вас начинает ссору, – он ненадолго прервался, потом добавил: – Она ведь болеет, ты знаешь…

*Он разве в курсе?*

– И что?

– Ей нужна твоя помощь и поддержка.

– Пап, мне она тоже не помешала бы. Я ведь мало чем от нее отличаюсь.

– Все не так плохо.

– Ага, точно, – девушка умолкла, подбирая слова. – Не беспокойся, я, хотя бы, за ней приглядываю. Поддержкой это я не назову, но делаю я для нее явно больше, чем делают для меня.

И снова тишина. Алиса вдруг почувствовала, как это молчание ее бесит.

– Теперь мне можно идти?

– Да, иди.

Девушка положила трубку. Звонок отца окончательно уничтожил ее настроение, но она, отбросив все плохие мысли, сосредоточилась на том, что ей срочно нужно на улицу. Все, что нужно сделать – выйти из квартиры.

Она подошла к двери и медленно, едва слышно, вставила ключ в замочную скважину. Так же медленно она повернула его дважды и тихонечко открыла дверь. «Отлично!» – обрадовалась Алиса. Осталось только…

Прямо во входную дверь уткнулась женщина средних лет. Она, видимо, как раз собиралась позвонить, но не успела и дверь открылась сама. Она улыбчиво посмотрела на Алису, словно на родную дочь, и тихо сказала:

– Какая удача. А я как раз собиралась постучаться!

– Здравствуйте, Мария Ивановна, – Алиса немного отошла от порога, но не отпустила дверь. – Что Вы тут делаете?

– Как обычно: зашла поговорить с тобой. Можно?

– Нет, извините.

Улыбка женщины немного ослабла.

– Ну, мы можем и тут поговорить, если ты так хочешь.

Она явно не собиралась отступать.

– Слушайте, – Алиса пыталась говорить спокойно, – я знаю, чего Вы хотите и уверяю, что ничего нового не скажу.

– И все-таки, – Мария Ивановна настаивала на своем, – давай поговорим.

– Да не могу я сейчас…

Со стороны зала послышались какие-то звуки. Скрип дивана ясно дал понять, что бабка встала и, скорее всего, идет сюда.

– Я не могу говорить сейчас! До свидания!

Девушка дернула дверь, но навязчивая гостья хлопнула по металлической обшивке ладонью, преграждая дверной путь.

– Я никуда не уйду! – крикнула она.

Они тянули несчастную дверь из стороны в сторону, пока их не остановила бабка.

– Ты что тут делаешь? – она оттолкнула Алису от порога.

– Здравствуйте, – поздоровалась женщина. – Рада Вас видеть!

– Здравствуйте-здравствуйте! – бабка улыбнулась. – Опять она тебя не пускает? Да заходи, не стой в дверях!

Алиса хотела что-то сказать, но из-за косого взгляда бабки решила этого не делать. Мария Ивановна вошла в квартиру и, судя по выражению лица, сразу учуяла запах снадобья. Женщина, уже знакомая с гнилым ароматом, пропитавшим здешние стены, вопросов не задавала. Она сняла верхнюю одежду и последовала за бабушкой. Алиса тоже сняла шапку, но из рук ее не выпустила.

Женщины зашли в зал и сели на диван, следом за ними прошла Алиса. Девушка на мгновение даже позабыла об ангеле. Сейчас все, что ее волновало – это два самых неадекватных человека в одной квартире.

Эти двое пикантно смотрелись вместе, как выцветшая икона и плакат с супергероем на одной стене. Внеземной мотив присутствует, но есть один нюанс. Бабушка Алисы тощая, словно мумия, и такая же морщинистая. Несмотря на жару, одета она в разноцветный поношенный свитер и серую юбку до середины икр. На ногах – черные резиновые тапочки. Завершали ее образ куча несуразной бижутерии: несколько непонятных языческих медальонов, цветные алюминиевые браслеты на обеих руках и дешевые кольца.

В то же время, Мария Ивановна одета строго и однообразно, почти без украшений. Она не прячет морщины за толстым слоем макияжа, и, тем не менее, на нее крайне приятно смотреть. Наверняка и не скажешь, сколько ей на самом деле лет. Даже если попытаться угадать, ошибешься на десяток в пользу колыбели.

Эти две противоположности уселись друг на против друга и уставились на девушку, в надежде, что она возьмет на себя инициативу и заговорит.

Но этого не произошло.

– Ты все за тем же? – решила начать бабуля.

– Как уже не раз отмечалось, – очень быстро заговорила гостья, обращаясь к старухе, – я пришла сюда по поводу своего сына, Кости. Я не раз пыталась воззвать Алису к ответственности за произошедшее, но она все пропускает мимо ушей.

Женщина посмотрела на взволнованную девушку и улыбнулась.

– Совсем из головы вылетело, а что моя внученька сделала-то? – бабка ехидно ухмыльнулась, затем взглянула на внучку. Ее кривая улыбка раздражала Алису, и она прекрасно это знала.

– Понимаю. У меня и самой проблемы с памятью в последнее время, – Мария Ивановна чувствовала себя некомфортно, но старалась не показывать этого. – Я не знаю, что конкретно она совершила, но, как я, вроде бы, уже говорила… я же говорила, да? – она замялась и начала тереть руками виски. Кажется, голова ее разболелась. – В общем, неважно. Мой сын покончил с собой, и, как я предполагаю, это напрямую связанно с Алисой.

– Да что Вы? – девушка попыталась скорчить удивленное лицо. Бабушка сделала так же. Пытаясь не рассмеяться, она надувала щеки.

– А-а, так это я уже слышала! – разочарование помогло бабке справиться с приступом смеха.

– Так я уже говорила? – женщина нервно улыбнулась. – Странно, не помню.

– Говорила, но не в деталях, конечно же. Я вся внимание. Уверена, Алиса тоже.

Мария Ивановна коротко кашлянула в кулак и начала небольшой, но выматывающий рассказ:

– После того, как Костя совершил самоубийство, я не знала, что делать. В такие вещи очень сложно поверить, знаете ли. Еще вчера он, как обычно, улыбчивый и добрый, живой и здоровый, а теперь… – Мария Ивановна остановилась, чтобы перевести дух. Говорила она довольно спокойно, но, видимо, она еще не до конца отошла от происшедшего. – В общем и целом, как бы глупо это ни прозвучало, я решила провести «расследование». Костя мой обожал рисовать и очень часто рисовал одного и того же человека. Вы, должно быть, решите, что это не доказательство вовсе, но вы только взгляните!

Она достала скомканный кусок бумаги из кармана брюк. Развернув, продемонстрировала его: грязно нарисованный человечек, изуродованный бесконечными складками, неровной штриховкой и сальными пятнами. Непонятно даже, какого пола данный «персонаж».

– Посмотрите, как похожа! Я сразу узнала Алису, когда увидела ее впервые, и все благодаря рисункам. Их, кстати, много. Но если Вам и этого недостаточно, есть еще свидетели: друзья Кости рассказали мне, что ему нравилась какая-то его одногруппница, но подойти к ней он стеснялся. Один его очень хороший друг сказал, что он пытался поговорить с ней, вроде даже пригласил куда-то. Все попытки оказались тщетными.

Алиса закатила глаза. Она посмотрела на потолок, пытаясь найти в побелочных трещинах возможные ответы на происходящий тупизм, но трещины лишь кистями комкали белый лист. Трещины не болтают.

Монотонная история лилась дальше.

«Расследование» продолжалось так долго, что потерялся счет дням. Когда Мария Ивановна начала ее преследовать, девушка еще училась в университете. Эта больная приходила и рассказывала одну и ту же историю, не меняя в ней ничего, кроме рисунков. Их разнообразие пугало.

– Что за чушь! – не выдержав, крикнула Алиса. – Я тут вообще не при чем!

Каждый раз одно и то же.

– Да как ты можешь повышать голос на эту несчастную?! – в ответ сорвалась бабка. Фраза ее звучала максимально наигранно и надменно, подчеркивая издевательское отношение. Ей всегда нравилось разыгрывать сценки с мамой Кости.

– Нет-нет, подождите, – Мария Ивановна схватила бабушку за руку. – Я за этим сюда и пришла, чтобы послушать ее.

– Ах, какая радость, мне дали выговориться… СНОВА! Ну, раз уж для Вас каждый раз, как первый, то слушайте, – Алиса набрала воздуху в грудь. – Я не знаю, о каком Косте вы говорите. Для меня это абсолютно незнакомый человек, который умер задолго до того, как мне стукнуло восемнадцать. Вы чуть ли не каждый день сюда приходите и говорите одно и то же: заново представляетесь, рассказываете одну и ту же историю. Бабка еще вам подыгрывает, а я в миллионный раз Вам повторяю – ищите причины смерти своего сына в ком-нибудь другом.

Женщина глубоко вздохнула. Видно, она почти не слушала.

– Дело как раз в том, что я искала, – последние слова до нее, по-видимому, дошли. – Он имел все, что хотел. Все, что я могла ему дать.

– Так, может, в этом и проблема? Может это Вы своей гиперопекой довели его? И Вам вообще приходило в голову, что самоубийство – это не решение двух минут? Сколько он над этим, по-Вашему, думал?

Нет, все-таки, это реально очень круто, когда есть, на кого поорать. В этой инфантильно-старческой операции есть своя опьяняющая сила. Так же нелепо, как расследовать самоубийство по рисункам, но так же увлекательно и расслабляюще, как зарисовывать поля в тетрадке. Мама Кости – Алисина больная отдушина.

– С ним все было хорошо. Я это знаю, я… я его мать. Он такой хороший, добрый, отзывчивый…

– В данный момент времени он ни хороший, ни добрый, и, очень надеюсь, ни отзывчивый. Очень трудно, знаете ли, обладать такими качествами, когда от тебя уже и скелета не осталось.

– Это… до безумия грубые слова.

– Точно.

Бабка, смотря на это представление, получала огромное, неподдельное удовольствие. Как-будто бы она питалась теми негативными эмоциями, что выплескивали эти двое. Закрыв глаза, она с наслаждением вслушивалась в их крики.