День 21. Книга 3

========== Книга 3. Глава 1 ==========

Сонливость и похмельный синдром сошли с меня почти моментально, стоило Максвеллу выслать мне копию решения Объединенного правительства о назначении военных наблюдателей на базу в Мёртвой зоне. Хоуп Стельман добилась своего. Правительство официально признало ряд нарушений, допускавшихся там уже давно. Износ оборудования, недостаточно прозрачные отчёты по расходам, нецелевое использование финансовых средств и, главное, дырявые границы, позволявшие неизвестным субъектам подбираться с неизвестными целями прямо к океану – всё это Хоуп Стельман, ни капли не церемонясь, вменила майору Эшеру, и всё это предстояло доказать группе военных наблюдателей. В их числе были несколько аналитиков с материка, несколько технических специалистов, спецов по безопасности и Иен лично. Я усмехнулась – Стельман назначила туда того, кому могла доверять и кто, в случае чего, прикроет её зад своим. Инициатива всегда имеет инициатора. А началось всё с нас, с наших наблюдений, с «дела Крейга»… Мне стало тревожно. И досадно, что мы ещё долго не увидим старшего инспектора. И ещё долго будем пытаться вытянуть весь груз его ответственности, управляя Подразделением на пару с Дэмианом.

Уже почти целый день прошёл с той самой секунды, когда мы открылись друг другу и сделали огромный шаг вперёд. Дэмиан тогда разомкнул объятия и заботливо спросил «Ты хотела кофе?». Я определённо хотела, но уже не кофе. И всё же заставила себя вспомнить, что мы на работе. Да и самочувствие моё тогда было далёким от нормального. И кофе, два подряд, стал тогда лучшим вариантом развития событий. Мы сидели рядом, локоть к локтю, едва ли не стыдливо касаясь друг друга кончиками пальцев, и молчали каждый о своём. У меня в груди всё ещё бились затихающие волны эйфории, а когда наши взгляды пересекались, Дэмиан улыбался мне, тепло и нежно, и кончики его ушей и скул вспыхивали пунцовым. Я чувствовала себя впервые влюбившимся подростком. Дэмиан, вероятно, тоже. Наверное, именно такой должна была быть моя первая любовь. Именно такой, а не тем её суррогатом, который случился у нас с Патриком.

С Патриком я впала в зависимость. Юная, неопытная, любопытная и пугливая, я нашла в нём то, чего во мне самой тогда не было – опору. Я думала, что он станет моей каменной стеной, а я взамен отдам ему всю свою любовь. Каменная стена на деле стала тюрьмой, а моей любви Патрику стало недостаточно – ему нужна была моя жизнь, моя личность, ему нужно было поглотить меня без остатка. Он жестко обращался с заключёнными – я знаю, он сам мне рассказывал, с едкими смешками и злой улыбкой, словно ловил кайф от собственной власти – и со мной, потому что только так он мог почувствовать себя значимым. Важным. Это была не любовь, это была ловушка. И после мне долго пришлось свыкаться с мыслью, что бывает и иначе. Вот так, как с Дэмианом.

Порой я ловила себя на мысли, что так привыкла к доминированию и напору, что линия поведения Дэма меня дезориентировала: его спокойствие, терпение, принятие и неторопливость воспринимались порой как равнодушие и безынициативность. Но отсутствие давления как раз таки и было нормой, и к этому мне тоже приходилось привыкать. Несмотря на собственные травмы, он умел выстраивать здоровое взаимодействие. Это было видно – и видно давно – в его отношениях с подчинёнными, с приятелями, с тем же Уилсоном, с Дебби Левицки… Оказывается, я всё это замечала, но не придавала абсолютно никакого значения, потому что он не был важен мне. Зато сейчас…

Я смотрела на его длинные ресницы, прятавшие от меня его глубокие, синие глаза, на то, как они трепетали, когда он пробегал глазами строчки отчётов. Смотрела на его спокойную, уверенную позу, когда он стоял, деловито оперевшись плечом о дверной косяк, и изучал информацию на мониторах. Когда сидел, чуть ссутулившись и подперев голову локтями, и изредка набивал что-то на коммуникаторе. Его незыблемость, его внутренняя сила поддерживали меня – поддерживали по-настоящему, ненавязчиво, но неотступно – мятежную и нервную, и давали мне веру, что рано или поздно всё образуется. Что мы всё преодолеем. Что трубы крематория перестанут коптить свинцовое ноябрьское небо, и что Иен разворошит змеиное гнездо на военной базе и найдёт виновных, и что всё снова вернется на круги своя.

Пискнул комм. Пришёл ответ от министерства распределения, и мне пришлось срочно составлять маршрутные листы, подбивать объёмы продовольствия – отвлечься от своих несвоевременных желаний на пару часов.

Ощущение того, что всё как-то не складывается и как-то не вовремя, боролись внутри меня с постоянным, навязчивым желанием касаться его. Обнимать, невзначай брать за руку. Тактильный голод был со мной на протяжении двух с лишним лет, и меня словно прорвало. Я обнимала Дэмиана за шею, когда он сидел, согнувшись над планшетом с массивами данных, разминала плечи, когда он откидывался на спинку кресла с гримасой усталости и боли на лице.

– Флор. Я уже два раза ошибся в расчётах, – тяжело выдохнув, беззлобно отчитал меня Дэмиан, когда я с очередным кофе в руках уселась прямо на его стол, так близко, что моё бедро коснулось его руки.

– Тебе надо поспать, – невозмутимо парировала я, мотнув ногой.

Потерев ладонями уставшие от монитора глаза, Дэмиан отъехал от стола и потянул меня за собой. Едва успев отставить стакан, я упала к нему на колени.

Сейчас это была не случайность. Сейчас мы оба были трезвы, и ощущения были иными – не притуплёнными алкогольной смелостью, а буйными, яркими, волнующими до ступора, до полного незнания, что делать дальше – и, правда, мы были словно подростки, следующие за голыми инстинктами. Прикосновение его тёплых пальцев с остринками ногтей – морозом по коже, вверх, от локтя к плечу, к шее, к волосам. И я была уже не я, когда тянулась за поцелуем и получила пылкий ответ на него – горячее слияние губ, прикосновение языка, неловкое столкновение лбов и тихий смех, и снова поцелуй. Я не помнила, как дёрнула полы его рубашки вверх – наверное, когда ощутила его прикосновение к случайно открывшейся полоске кожи между поясом джинсов и моей задравшейся футболкой…

– Камеры, – выдохнул Дэмиан куда-то мне в шею. И от осознания этого факта мне захотелось зарычать.

– Дерьмо.

– Удалю… Сейчас. Пока не…

Он дёрнулся вперёд, к панели управления. Шорох вибровызова прозвучал, как сирена прямо над нашими головами. Мой комм елозил по столу, словно живой. «Иен Максвелл» – отображалось на дисплее. Будто он всё видел и поспешил вмешаться, хотя этого быть не могло – трансляция с камер шла в отдел охраны, где сейчас было пусто. Просто Максвелл рекомендовал нам всегда быть на связи, и вот мы ему понадобились. Так не вовремя. Или мы не вовремя… Кто сейчас разберёт.

Я вскочила с колен Дэмиана и наспех приладила рукой волосы, дрожащими пальцами нажала «принять видеовызов». Краем глаза я заметила, как Дэм подкатывается ближе к столу, чтобы спрятать за ним явно топорщившуюся ширинку. Я длинно выдохнула, пытаясь унять колотящееся сердце.

– Как вы там? – уже безо всякого официоза, по-отечески спросил Иен.

Я только закатила глаза и шумно выдохнула. Иен всё понял без слов. Но я надеялась, что не совсем всё.

– Держитесь. Бывало и похуже, – он приободрил нас, как сумел. Иена не было рядом, но от его, пусть и цифрового присутствия, стало чуточку, но легче. – В общем, на материке той фотографией заинтересовались не на шутку. Плюс отказ щита. Под Эшером полыхает стул. Всё одно к одному, но это даже к лучшему. Инициировать проверку в спокойное время было бы сложнее.

– А сейчас легче? – скептично изогнув бровь, спросила я. В связи с выбросом токсина подобные передвижки казались мне маловыполнимыми, слишком много дерьма нужно было разгребать и без того. Однако, дерьмо не случилось бы, не будь первопричины. Иен всё хорошо рассчитал. Или нам действительно «повезло».

– Как минимум, сейчас будет втрое меньше бюрократии.

– Я оставила там записывающее устройство. Прямо на смотровой вышке, под столом, – я посчитала себя обязанной предупредить его о нашей с Дэмианом самодеятельности. Камера могла попасть в поле зрения наблюдателей, тогда у нас начались бы крупные проблемы.

– Отлично. Молодцы, что сказали хотя бы сейчас, – с сарказмом произнес в ответ Иен, но потом, смягчившись, продолжил. – Оставим. Проведу по отчётам, как часть плановой операции. Надо снять оттуда данные и продолжать мониторить. Мы будем там через четырнадцать часов, я скажу Хэннену, чтобы он скачал и выслал вам файл. Браунинг, займешься.

– Понял, – откликнулся удивительно молчаливый Дэм. Судя по растерянному взгляду, он ещё не отошёл.

Максвелл коротко кивнул головой на прощание и без лишних слов отключился.

– Хэннен. Мы учились на одном курсе. Въедливый зануда. Носом будет рыть, – Дэмиан, наконец, ожил.

– Такой же въедливый, как ты? – поддела его я.

– Не такой. Я хуже, – отбил он и улыбнулся, глядя мне в глаза.

– Вот и я о чём.

В его взгляде, едва прояснившимся после нашей недавней, неосторожной вспышки страсти, я увидела отголоски её. Тёмные волны, толща мутной, синей воды, редкие, бледные вспышки солнца, едва пробивающиеся на глубину – вот, что я видела в них. И мне хотелось тонуть в них. Потому что я знала – я не умру, там, за пределами страха, будет новая реальность.

– Флор. Иди, отдохни. Двенадцать часов на ногах.

Продолжать начатое до звонка Иена он не собирался. Я почувствовала усталость, бетонной тяжестью свалившуюся на мои плечи. Растерянность. Тревожность. Нервозность. Сладкое чувство предвкушения. Я не знала, смогу ли уснуть, но я ушла. Через подсвеченный красным коридор, через пустой аквариум аналитиков в комнату отдыха, где устало мерцала в темноте измученная кофемашина.

========== Глава 2 ==========

Я спала. Чутко, но проваливалась, хотя уснуть не надеялась. Проснулась я, услышав шорох открываемой двери. Полоска света из опенспейса мазнула по моему лицу – я почувствовала это и зажмурилась, заслонилась рукой. Свет соскользнул с моего лица, но не исчез совсем, а рассеялся по комнате – дверь прикрыли.

– Извини. Я надеялся быть незаметным, – Дэмиан виновато улыбнулся.

Не уловила, зачем он пришёл. Может, за водой или остатками кофе – мы почти опустошили машину. Я видела лишь его тёмный силуэт – свет бил ему в спину. Закатанные рукава, вольно расстёгнутый ворот рубашки, где угадывалась открытая шея и ямочки ключиц. Я вспомнила, как целовала их, вспомнила запах его кожи. Чёрт, если я сейчас же не заставлю свои мысли заткнуться, я умру.

В комнате отдыха у аналитиков был довольно удобный диван – или я уже просто привыкла за неимением лучшего варианта. Спина не болела, но тело было напряжённым, словно каменным. Надо бы снова посетить спортзал. И ущипнуть себя как следует. Чтобы отрезвить. Завтра в семь утра начнётся дезинфекция, мне некогда думать о посторонних вещах.

– Ничего. Я уже почти проснулась.

Я потянулась, откинув клетчатый плед – такой же, какие я видела внизу, в бункере. Стандартная расцветка. Я даже джинсы не снимала, увалилась прямо так. Только свитер кинула на стул, оставшись в тонкой хлопковой майке. Открытые плечи сразу захолодило, я принялась растирать их ладонями.

И сказать больше было нечего. Между нами висела тяжесть, которая требовала разрешения, немедленного. Дэмиан тоже это чувствовал – я видела по его скованным движениям, по упрямо поджатым губам, по «зависшей» позе – он стоял, согнувшись над кофемашиной, и изучал информационную панель, словно забыл, как она работает. И вдруг развернулся, сделал несколько шагов и сел рядом со мной.

Мы потянулись друг к другу почти одновременно – я села, спустив ноги на пол, отпружинила от дивана, словно подброшенная, сократила расстояние, обняла его за шею. Резко. Порывисто. Поцелуй, случившийся дальше, был нежным, почти невинным – лишь лёгким касанием губ. Но и этого было достаточно, чтобы я вспыхнула, как спичка. Между нами больше не было преград из недосказанностей, и мне было мало, и мне хотелось дойти до конца, мне хотелось преодолеть эту тянущую робость, сбить натянутое, как струна, напряжение.

Поцелуй углубился, перемежаясь рваными вдохами. Мы были близко – бедро к бедру, грудь к груди, ближе некуда – но этого было недостаточно, и я оседлала его. Теперь я ощущала себя если не выше, то наравне – больше не нужно было закидывать голову до боли в шее. Дэм был прав – если сменить положение, разница в росте становится не так заметна.

Одежда мешала, ткань казалась грубее подошвы ботинка, швы врезались в кожу. Мои пальцы вспорхнули вдоль пуговиц его рубашки. Его тёплые руки метнулись от талии вверх, скользнули по животу, по груди, чуть задержались на ней – ненавязчиво, едва уловимо, словно не веря, и двинулись дальше, к краю футболки, проникли под неё. Я ощутила бережные прикосновения пальцев к моей пылающей коже.

– А камеры? – выдохнула я. Нет, мне было плевать на них. Я бы выдрала их голыми руками. Или, чёрт с ними, пусть любуются.

– Они здесь не работают. Я иногда отпускал ребят поспать. – Он коснулся губами моей шеи. Подавшись вперёд, обнял крепче. Пальцами я зарылась в его волосы, коснулась губами лба, виска.

– Да ты чудесный руководитель!

– Да. Я просто чудо, – он щекотно засмеялся мне в шею.

Его руки проследовали выше, прошлись по дугам рёбер, собрали неопрятной гармошкой ткань где-то подмышками. Я послушно подняла руки вверх, позволяя ему снять с меня футболку. В голове застучало, когда я ощутила прикосновение губ у края бюстгальтера.

– Я бы не хотел, чтобы ты думала, что я тороплю события…

Дэмиан словно бы давал мне последний шанс сдать назад. Я это оценила. Да, чёрт возьми, действительно оценила, но как же мне хотелось хватить его зубами за нос или стукнуть кулаком по груди, чтобы привести в чувство. Сейчас или никогда. Никогда! И больше не стоит начинать. И я даже здороваться с ним не буду, когда всё это – весь этот чёртов 21 день – закончится.

– Знаешь, что я сейчас думаю? – я пропустила его волосы сквозь пальцы и чуть сжала их, заставив его поравнять лицо с моим и посмотреть мне в глаза. Его глаза… Он уже ничего не соображал. Что он будет делать, дурной, если я сейчас скажу «нет»? Биться головой о стену? – Что ты меня обламываешь. Снова.

– Правда?

Эту складочку между бровей хотелось разгладить пальцем, она придавала его лицу скорбное выражение. Он всё ещё не верил мне. Я двинулась, пытаясь занять удобное положение, но этого положения не было. Его возбуждение плотно упиралось мне между ног.

– Ага. Или ты мне так мстишь? – я вопросительно вскинула бровь. – За все эти годы? М? – Мне хотелось понять, где же заканчивается его ангельское терпение. Наклонившись, я провела кончиком языка по его губе, куснула. Раздразнила – его руки, мягко лежавшие на моей талии, превратились в тиски.

– Ну, всё, Флоренс Белл. Теперь точно всё…

Его шёпот оцарапал мне слух, прошёлся дрожью вдоль позвоночника. Дэмиан ловко расправился с застёжкой, и я ахнула, когда ощутила голой грудью ткань его рубашки и россыпь холодных, словно льдинки пуговиц. Теплоту ладоней, прохладные следы поцелуев.

Я прогнулась в спине, подаваясь под ласки. Моё тело стало чувствительным до боли, меня больше не было – мысли растеклись по стенкам черепа, остались только чувства и ощущения. Кожа, пальцы, поцелуи, дыхание. Дэмиан торопливо начал расстегивать рубашку, я бросилась помогать и только мешала.

Звякнула пряжка, вжикнула молния. Я ощутила, как талию и бедра перестала сдавливать плотная джинсовая ткань. Перед глазами дёрнулись стены, дверь, потолок; спина ощутила прохладу обивки и колючесть шерстяного одеяла. Дэм навис надо мной на вытянутых руках – луч света, крадущийся из-за приоткрытой двери в опенспейс, обрисовывая его напряжённые мышцы. Бельё скользнуло по бедрам, коленям, повисло на щиколотке бесполезным, мокрым насквозь куском ткани. Препятствий больше не было. Мы тянулись друг к другу, не отпуская друг друга ни на секунду. Этого становилось мало, поцелуев было недостаточно. Я обхватила его ногами.

Мне не было страшно, как то было в первый раз, несмотря на то, что сейчас этот первый раз повторялся. Я не боялась ни боли, ни разочарования, я боялась, что нас прервут, что этот первый раз не состоится. Я больше не перенесу осечек, откатов и поражений. Желание было невыносимым. Но Дэмиан не торопился. Я ощущала горящие следы от поцелуев, уходящие дорожкой вниз по шее, по груди к внутренней стороне бедра, ощущала осторожное прикосновение пальцев там, где в последние два года трогала лишь я сама себя.

Терпеть не было сил. Привстав, я схватила Дэмиана за плечо, дёрнула на себя, заставила вернуться. Всё потом, для этого ещё будет время. Я хотела главного, я хотела достичь с ним наивысшей точки, когда соединяются не только сердца и души, но и тела. Я хотела ощутить в себе мужчину, ощутить его желание. Я хотела его.

– Флоренс, – он поравнялся со мной, прижался лбом ко лбу. Я почувствовала между бёдер твёрдую упругость и впервые за прошедшие минуты испугалась. А после двинулась навстречу.

Я забыла, как дышать, крик застрял в перехваченном спазмом горле, превратившись в свистящий хрип. Давно забытое ощущение растяжения мышц и тугой наполненности было сладким и в то же время болезненным. Дэм был медленным, осторожным, даже слишком, и мне казалось, не будет этой пытке конца.

– Подожди, – я затормозила его, впившись пальцами ему в плечи, инстинктивно отодвинула от себя.

– Больно?

– Дай привыкнуть.

Я пыталась сравнить, но поняла, что ничего не помню из прошлого – ни единого ощущения, будто переписалась набело. Застыло время, я застыла, как бабочка в смоле, боясь пошевелиться и нарушить момент единения. Полного. Долгожданного. Я прикрыла глаза, погружаясь в себя, проваливаясь в ощущения.

Снова стало мало, я чуть сжала его коленями, сама чуть подалась вперёд. Дэм понял меня верно, двинулся глубже, дошёл до конца, и снова замер. Я едва проталкивала в себя воздух, выдыхала мелко, по-собачьи, напряжённые до спазма мышцы вздрагивали, а пальцы впивались в чужие плечи – хорошо, что я коротко обрезаю ногти, мне не хотелось причинять Дэму боль. На свою боль я согласилась добровольно. Я балансировала на грани – во мне боролись дискомфорт и инстинктивное желание двигаться, привыкнуть, снова влиться в этот природный ритм, хотелось, чтобы тело поскорее вспомнило.

Он резко освободил меня. Я ахнула от неожиданности, ощутила пустоту и едва уловимое саднящее ощущение внутри, сравнимое с перегрузкой мышц, которые давно не тренировались.

– Всё хорошо? – спросила я.

Дэмиан кивнул – я не увидела, почувствовала, как двинулся его влажный лоб в ложбинке между моей шеей и плечом. Почувствовала, как бьётся его сердце в клетке рёбер. Меня любили. По-настоящему. И страх, и боль отступили, и снова меня захватил вихрь эйфории. Я нашла его губы. Поцелуй вышел жестким, требовательным, глубоким – приглашающим, и Дэмиан снова понял меня верно, вошёл, сразу наполняя меня до краёв.

Он двигался, меняя ритм. Я подстраивалась, слушая свои ощущения – то балансировала на грани, то сбивалась до полной потери чувствительности. Здорово переволновалась – ощущения были такими сильными, такими новыми, будоражащими, и близость была столько волнующей, тревожной, полной ярких, противоречивых ощущений, что кажется, от ещё большего потрясения для нервной системы – оргазма – тело моё не выдержало бы.

Где-то в мозгу прозвенел сигнал «стоп», я поняла, что сейчас добираться до него бессмысленно. Я не смогу. Перестраиваться с долгого воздержания напополам с самоудовлетворением на живого мужчину сложно, мне потребуется время. Возбуждение сошло на нет, оставив после себя лишь горячую близость и терпкое ощущение между ног. Дэмиан с трудом сдерживался, дожидаясь меня. Я подалась ему навстречу, толкнула в грудь, заставила подняться, сесть. Мы снова были лицом лицу, и теперь я задавала ритм, и чувствовала его глубже, полнее, до кругов перед глазами, до звона в ушах, до острых вспышек боли. Дэмиан вдруг перехватил меня за талию, остановил и резко покинул моё тело. Я крепко обхватила его за плечи, за спину, чувствуя, как он вздрагивает в моих руках, беззащитный, открытый, мой. Вязкие капли стянули кожу на животе до зуда, щекотно растеклись вниз к промежности. Едва придя в себя, Дэм снова уложил меня на спину. Я не сопротивлялась. Но попытку спуститься ниже и закончить начатое, я остановила.

– Всё нормально. Правда, всё хорошо. Я сейчас не смогу. Давай потом, пожалуйста, позже. Мне сейчас очень хорошо.

Я взяла его ладонь в свою, прислонила к щеке, зарылась в неё носом, поцеловала. На ней оставался мой запах. Безграничное доверие, понимание и нежность – я закуталась в Дэмиана, словно в кокон. Дэмиан согревал меня – моё тело и душу, я полностью погрузилась в него, не боясь застрять и стать поглощённой. Я знала, что смогу оставаться сама собой, и смело заявлять о своих желаниях и нежеланиях. И знала, что смогу не только брать, но и отдавать – потому что теперь снова могла любить.

– Я люблю тебя, Флор, – выдохнул он мне в губы. – Даже если ты не ответишь мне тем же… Даже если ты никогда меня не полюбишь… Это не важно… Вот такой я ужасный человек, – он усмехнулся, я почувствовала, как что-то внутри меня сжалось и разбилось на мелкие куски. Это было слишком сильно. Сильнее чем всё, что мы только что пережили. Чем всё то, что когда-то пережила я.

Я дотронулась пальцем до его губ, оставила на них легкий поцелуй.

– Ужасный, – я усмехнулась, закатила глаза, а после взяла его лицо в ладони и сказала со всей серьёзностью. – Ты самый лучший. Ты самый дорогой…

Я лежала на его груди, выводила на ней узоры кончиками пальцев, думая обо всём и ни о чём одновременно, и когда он, измученный долгими ночными дежурствами и эмоциональными встрясками, уснул, долго смотрела на его безмятежное, красивое лицо.

========== Глава 3 ==========

Раньше я просыпалась ровно за десять минут до сирены. Сейчас, когда график подачи оповещений изменился, проснувшись, я не могла понять, сколько времени. И мне впервые не было холодно. Мне было жарко. Душно, словно система вентиляции в одночасье перестала работать.

Я осторожно прислушалась к себе: мои ноги не были привычно ледяными – они переплелись с тёплыми ногами Дэма. Это было самым ярким ощущением, первым ощущением, встретившим меня после пробуждения. Дома, под тонким шерстным одеялом я давно бы задрогла…

Места было мало, мы лежали рядом, близко-близко, Дэм обнимал мою спину, моя голова покоилась на его плече. От тесноты у меня затекала рука, но я не могла ей двинуть, словно она налилась свинцом. Я вообще не могла двигаться – боялась, что мне всё это кажется. Что я проснусь и пойму – это очередной сон. Яркий, реалистичный, но всего лишь сон.

Балансируя на грани сна и реальности, я почувствовала, как Дэмиан шевельнулся. Проснулся, словно почувствовал, что просыпаюсь и я. Двинулся ко мне ближе, обнял крепче, зарылся носом в волосы, поцеловал в шею. Мне хотелось что-то сказать – возможно, элементарно пожелать доброго утра, но язык неподвижно застыл во рту, отмахиваясь от команд сонного мозга. Или я просто не знала, что говорить – статус наших отношений изменился буквально за несколько десятков часов. Стремительно взлетев от рабочих через дружеские к романтическим. Это ощущение новизны, азарта, таких скорых перемен в жизни занимало меня больше всего остального. Больше моей работы, больше моей ответственности. Я знала, что рано или поздно придётся выбираться из этой уютной дремоты, но сейчас я только чувствовала. Не думая.

Чувствовала, как его ладонь скользнула по груди, двинулась вдоль по животу, задержалась между ног. Его пальцы скользнули внутрь. Со стоном я выдохнула, даже не заметив, что от остроты ощущений задержала дыхание – мне хватило пары минут, чтобы снова завестись. Я не имела ничего против – суровая реальность и страх, что у меня снова ничего не выйдет, ещё не успели взять верх. Я отпустила себя. Больше не было ни тягостного прошлого, ни страшного будущего, был только момент, этот единственный момент, который никогда больше не повторится, и этим он был ценен.

Внутри меня сжималась пружина, грохотавшее под самым горлом сердце омывалось огнём – тело горело, но не в болезненной лихорадке, а в глубоком чувственном удовольствии, медленно, но неумолимо приближающимся к развязке. Невероятно – я и забыла, насколько это сильно. Мышцы пронзила мелкая дрожь. Это ощущение – ощущение подступающего оргазма – нельзя было спутать ни с каким другим. От неожиданности я распахнула глаза и попыталась отползти, рефлекторно защищаясь от слишком сильных ощущений, но Дэмиан не позволил, прижал к себе крепче. Тело окаменело, я сжала его руку бёдрами, словно капканом, наверняка делая больно. В голове словно что-то взорвалось, сердце, бешено качающее по организму кровь, обмякло, провалилось куда-то вглубь грудной клетки, словно сдувшийся мясной шарик.

Когда всё закончилось, внутри, ниже рёбер я не чувствовала ничего, лишь пустоту и лёгкость. Дэмиан оказался удивительно целеустремленным и здесь – ему было важно сделать мне так же хорошо, как было со мной ему. Ещё секунда, и пальцы сменились на нечто гораздо большее, и отголоски только что прошедшего оргазма стали ярче – и я больше не замирала, боясь спугнуть это ощущение, я следовала за ним: прогибалась в спине, извивалась, стараясь выбрать угол, где проникновение было бы глубже, острее. Ногти царапали стенку дивана, тревожа короткий плюшевый ворс, оставляя белые следы, когда волна накрыла меня вновь – наверное, меня слышала бы полздания, если бы не шумоизоляция.

Дэмиан перекинул через меня ногу и придавил меня к постели своим весом, я ощутила его мокрой от пота спиной – горячего, суматошного, дрожащего. Его ладони лежали на моих, пальцы переплетались, его дыхание на моей шее холодило чуть прикусанную, мокрую от поцелуев кожу… Я так боялась потерять контроль. Боялась снова отдать кому-то власть над собой, над своим сердцем, своим телом. Теперь я смотрела своему страху в глаза и понимала, что страха больше нет. Я была здесь и сейчас, и я была счастлива.

Вернулась в реальность я лишь тогда, когда ощутила прикосновение к спине бумажного полотенца – Дэмиан стирал с моей кожи следы.

– Ты можешь не переживать об этом. Я бесплодна, – бросила я, как нечто ничего особенного не значащее. Даже не повернула головы. Мне было страшно увидеть его реакцию. Но и скрывать об него этот факт было бы подло. Стоило сказать заранее, наверное, для него это важно – это важно для всех, я более чем уверена, пропаганда рождаемости знала, на какие точки давить – но в моей голове не умещалось столько мыслей сразу.

Его рука на мгновение замерла надо мной.

– Это точно? – спросил он. Я ничего не смогла определить по тону его голоса. И я всё так же боялась встать или повернуть голову.

– Я не обследовалась, но скорее всего, да.

Дэмиан ничего не сказал. Оторвав новый кусок от полотенца, вытер меня насухо, поцеловал в перекрестье лопаток и закопошился где-то на краю дивана. Собравшись с духом, я приподнялась на локтях, потащив за собой плед, чтобы завернуться. Села, свесила ноги. Осмотрелась. Всё вокруг: кофемашина, чашки, стол, брезжащий из приоткрытой двери свет – вдруг приобрело более чёткие очертания, как будто зрение стало острее. Будто бы с глаз исчезла пелена, мешавшая мне принимать мир таким, каков он есть. Начистоту. Без примесей. И я поняла, что приму любой исход.

Дэмиан сидел с краю, заталкивал ногу в штанину.

– Ты разочарован? – в лоб спросила я. Он замер, а потом резко повернулся ко мне. Нахмурился. Посерьёзнел.

– Разочарован? Я? Шутишь?! – не заметив с моей стороны ни толики понимания, пояснил. – Я не планировал подарить кому-то свой бракованный генофонд, Флор.

– Почему? – я искренне не понимала его. Для меня он в одночасье стал недостижимым идеалом. И если бы я когда-нибудь решилась бы – конечно же, в теории – иметь детей, то только с ним… – Ты же талантливый, умный…

– …с букетом наследственных заболеваний почти инвалид, – он усмехнулся, горько и зло одновременно. – И доступа к военной медицине у меня больше нет. Здесь без вариантов. Мне не стоит размножаться. Так что лучше не рисковать.

Он со злостью натянул вторую штанину и встал, застегнул ремень.

Наш мир жесток к нам. Ещё более жесток он к самым лучшим из нас. Я вспомнила Иена и его дочерей – всех трёх поразила генетическая аномалия. Как после этого верить в справедливость? В будущее? Хорошо, что мы с Дэмианом выяснили это на старте – наверняка, он так же, как и я, не знал, как к этому разговору подступиться.

– Ну, значит, мы идеальная пара, – я лишь пожала плечами и фыркнула.

Дэмиан улыбнулся. Мне удалось разрядить обстановку.

– Я в этом не сомневался, – он двинулся ко мне, поцеловал в макушку. Я успела в ответ мазнуть губами полоску кожи над поясом его джинсов.

– Грустно всё это.

Отбросив одеяло, я потянулась к смятому куску ткани, валявшемся на полу – им была моя футболка. Чтобы найти бюстгальтер, следовало включить свет, а этого мне делать не хотелось. Побуду пока без него. Стесняться уже некого – Дэм уже и так видел всё, что мог. А, чтобы вылезти из кабинета и спуститься вниз, в ангар, где, чёрт возьми! нас наверняка уже ждали дезинфекторы, придётся облачиться в защиту с головы до пят. Надо поторопиться…

– Ребёнка можно взять из приюта. С этим обычно не бывает проблем.

Я села. Я не представляла, что моя, казалось бы, ничего не значащая фраза про «грустно» вызовет у Дэмиана такой отклик. Неожиданный. И не до конца понятный. Точнее, где-то на краю сознания мне было ясно, к чему он клонит, но…

– О чём ты сейчас, Дэм? – шепнула я.

– Очевидно, строю планы на будущее, – он улыбнулся, открыто и доверительно, искренне, словно раскрывал мне свою душу – в который уже по счёту раз? Мне никогда не добраться, никогда в полной мере не понять его глубины. Что он во мне нашёл? Ну что?! Я не удержалась, прикрыла ладонью сам собой раскрывающийся от изумления рот. —Тебя сразу ими напугать или дать освоиться с текущим положением?

Он продолжал шутливо «покусывать» меня в нашей уже излюбленной манере общения, а я всё не могла поверить. Разводы в наше время – редкость, разведённую женщину не зовут замуж второй раз. Женщина, не сумевшая родить для изрядно поредевшего шарика планеты – отход. Ей остаётся только работать на благо встающей с колен цивилизации, ничего более. Я давно приняла для себя этот исход. Я шла по этому пути, с каждым шагом ступая всё увереннее, зная, что, если не пригодилась, как жена, как мать, как дочь, найду себя в служении своему Подразделению, Отделу, стране, и вдруг меня словно дёрнули за руку, заставив сойти с тропы в неизвестность. И эта неизвестность меня не пугала, потому что Дэмиан Браунинг был моим проводником. Его имя стало для меня синонимом безоговорочного доверия.