Давай дружить!
Сказка о страхах, волшебной считалочке и о друзьях – больших и маленьких
С горки на горку, от сосны к сосне бежала по лесу тропинка. Осторожно – с горки на горку, от сосны к сосне – шёл по тропинке маленький ёжик с большим туеском.
Тропинка пересчитывала ромашки, играла в догонялки с пчёлами, а потом – у-ух! – ныряла в заросли папоротника. Тропинка очень хотела показать ёжику добрые ромашковые и медовые чудеса.
Но ёжик Бобося не верил тропинке.
Бобося сделал шажок, потом ещё один. Принюхался.
На поваленной берёзе сидела поганка и гаденько ухмылялась. За косматыми кустами что-то темнело. То ли пень-выворотень, то ли кто-то страшный пнём притворился. Притворился, а сам только и ждёт: вот подойдёт глупенький Бобося поближе, тут он его ка-а-ак…
Ой! Свалилась откуда-то сверху гусеница, закачалась на шёлковой ниточке прямо у ёжика перед носом. Пискнул Бобося и свернулся в клубок. Ощетинился, от страха фырчит и сморкается. Глянула гусеница на ёжика одним глазом, плюнула, да и полезла по шелковинке вверх.
Пыхтел Бобося, пыхтел, наконец, развернулся и засеменил дальше.
Вывела тропинка Бобосю на полянку, круглую, как блюдце. Вывела, а сама по травке пробежала, хвостиком вильнула и скрылась за низенькими ёлочками.
Остановился Бобося, осмотрелся. Полянка-то ничего, весёленькая, а вот дальше ежу идти боязно. Снова Бобося сопел, топтался да с духом собирался. И только хотел он через полянку шмыгнуть, как зашумело что-то в лесной чаще, сосны вершинами закачали, ёлки лапами затрясли. Присел Бобося, а туесок на голову нахлобучил. «Не будет тебе, мама, яблочного пирога, а будет съеденный Бобося…» Подумал так ёжик и ещё сильнее съёжился.
Дел немало у вороны –
У лесного почтальона.
Круглый год – зимой и летом –
Разноцветные конверты
Разношу по адресам.
Ждут меня и здесь, и там.
Я несу приветов ворох
Для лисичек в тёмных норах,
Для орлёнка в небе чистом,
Для бобрёнка в речке быстрой,
Для трудяги-паучка,
Для угрюмого рачка.
Так пела старая чёрная ворона Глафира. Устало летела она через залитый солнцем лес и говорила сама с собой.
– Кар! Кажись, всё доставила: сове – посылку, медведю – медку баночку… Белочке привет от дятла передала. Кар… Кар… Одно письмо осталось. Конверт ишшо такой… Интересный… А на ём написано: «Моему маленькому большому другу». Кар! Что за друг такой? Ишь ты! И маленький он, и большой… Кар…Куды таперича бежать, где друга ентого искать? Ума не приложу! Кар! Передохнуть бы… А вон и пенёчек подходящий торчит… Ох!
Глафира неуклюже плюхнулась в траву. Удивительное дело! Показалось ей, что в последний момент пенёк чуть-чуть отодвинулся.
– Стра-стра-странно! Чтой-то он? Трясётся…Должно, старый да трухлявый. От слабенького ветерка и то дрожит. Ну, авось, выдержит. Присяду. Кар.
Пока ворона прикидывала, как бы половчей на пенёк вскочить, тот тихонько пополз в сторону.
– Кар! Кар! Вот так диво дивное – пень с ножками! А ну, стой! Кому сказано?
Глафира попыталась упрямца поймать, да тут же отдёрнула крыло.
– Ох, колючий! Видать, не пень енто вовсе, а растение заморское. Как, бишь, его… Кактус! Не иначе как ветер семечко-то принёс, – Глафира «кактус» кругом обошла, глаз прищурила. – Ишь ты! Неужто расцвёл? Большойцветок, а не пахнет.
И Глафира клюнула «кактус» в круглую берёзовую макушку.
Такого Бобося – а это был, конечно, он – уже не выдержал.
Задрыгал Бобося ножками, завизжал. Шарахнулась от него ворона, завопила ещё громче. Заметались бедняги по поляне, натыкаясь друг на друга и от этого только сильнее пугаясь.
–Спасите! Кар! Помогите! Кар! Ка-ка-кактус! Пенёк с ножками! Кар-кар-каррраул! Что деется! Что творится! Кар!– надрывалась ворона.
– И-И-И! – верещал ёжик.
Насилу вспомнила Глафира, чтоесть у неё крылья. Рванула она прочь от страшного места, роняя по дороге перья, сумку и конверт.
Тихо стало на поляне.
С горки на горку, от сосны к сосне шла по тропинке Фрося – рыжая-прерыжая лиса. Фросе тропинка не казалась противной. Наоборот: весело шагала лисичка, шагала, да ещё и песенку напевала. Сама она эту песенку сочинила, сама своей песенке радовалась.
Настроение замечательное –
Улыбательное и скакательное!
Громко-песенки-распевательное!
Через-голову-кувыркательное!
Настроение просто чудесное -
Ручейковое, поднебесное!
Настроение просто отличное –
Ярко-рыжее и лисичное!
– Здра… Бабушка Глафира, ты куда? – Фрося ворону глазами проводила, плечами пожала и вышла на круглую солнечную полянку. – Ого! А это ещё что за чудо-юдо?
Бобося сидел в траве и печально икал внутри туеска. Заслышав Фросин голос, из он последних сил попытался куда-нибудь укатиться.
– Стой! Да стой же! Оп! Поймала! Ой, бедняжка, эк тебя угораздило! – Фрося сразу узнала Бобосю в таинственном «пеньке с ножками». – Давай, я тебе помогу… Р-р-раз!
И лисичка ловко сдёрнула туесок с измученного ежа. Приоткрыл Бобося глазки, по сторонам зыркнул и снова затрясся.
– Эй, да ты чего дрожишь?
– Ббббббоязно мне… – Бобося кое-как перевёл дух. – Ох, и натерпелся я страху! Как только жив остался… Со мной, Фрося, такое приключилось! Просто жуть жуткая.
– Да я уж поняла, что «жуть». Вон и бабушка Глафира как угорелая пролетела… Рассказывай, что тут стряслось?
– С са-самого начала?
– С самого!
– Ох, страшно вспомнить… Дала мне маматуесок и велела яблок набрать. Она пирог будет печь.
– Мама? Пирог! Вот уж, действительно, жуткое дело! – и Фрося рассмеялась.
– Ты п-погоди смеяться… Сейчас самое ужасное начнётся… Взял я туесок да и пошёл. Иду такой… Никого не трогаю… Не обижаю. А тут …
– Что «тут»? Ну, не тяни! – торопила ежа Фрося.
– А тут кусты какие-то мохнатые! Ёлки хмурые! То там, то сям звуки подозрительные! Тропинка не прямо бежит, а извивается! Я сразу неладное почуял! А на всякий случай вот… Замаскировался. Еле успел! Как только в туесок влез, такое началось!
– Какое «такое»?
– Во-от такое! – ёж сделал страшный голос, лапками замахал. – Как налетит ветерище! Как завоет на сто голосов! А из этого страшного ветра кто-то огромный, чёрный выскочил! Сначала раздавить меня хотел! А потом…
– Что «потом»?
– А потом этот чёрный хотел меня побить! – крикнул Бобося, обмирая от страха. – Ка-ак треснет по макушке! Наверняка это чудище-страшилище бабушку Глафиру напугало! Вот она и улетела, куда глаза глядят.
Бобося всхлипнул.
– Да не дрожи ты так. Никакого чудища-страшилища я тут не видала. Эх, видно, вы с бабушкой Глафирой сами друг дружку напугали.
Зашевелился ветерок, щёлкнул в бок прошлогоднюю шишку. Шлёпнулась шишка на землю, а Бобося так и присел.
– Ой, – изумилась Фрося, – да ты, Бобося, любого шороха боишься!
–А если они, эти шорохи… Эти страхи… Так и ходят за мной по пятам! Я даже и не знаю, как это… Не бояться!Я, наверно, какой-то не такой Ёж, раз они все ко мне прицепились…
Совсем сник Бобося. Маленький, взъерошенный, стоял он посреди огромного мира. И Фрося отчаянно Бобосю пожалела! Ну, в самом деле, разве ж это жизнь? Ходить по такому родному, такому доброму лесу и трястись от страха?
– Слушай, Бобося! – горячо зашептала Фрося ежу на ухо. -Чтобы не бояться, нужно тебе хозяином своего страха стать.
– Хозяином? Не понимаю…
– Да ты слушай дальше! Меня мама одной волшебной считалочке научила. Как тебе страшно-жутко станет, ты, Бобосечка, эту считалочку бурчи! Она поможет тебе быть главнее страха!
– Главнее страха? – переспросил ёжик, доверчиво мигая. – Как это?
– «Как это», «как это» … Смотри! – И Фрося затараторила, по очереди тыкая пальчиком то в Бобосю, то в кого-то невидимого рядом с ним. – Ёж со Страхом посчитался, Страх ушёл, а Ёж остался!
– Ааа… Ка-кажется, понял.
– Тогда запоминай!
Барабахи-таракахи,
Охи-вздохи, ахи-страхи
Разбегаются, дрожа,
От отважного Ежа!
– Какие еще «ба» … Бабахи-какахи? Ахи-… Что? Охи-… Кто? Разбегаются куда? Не получается ничего… – захныкал Бобося. Испугали его такие страшные и непонятные слова.
– А ну, не хнычь! – прикрикнула на ёжика Фрося. – Мы твои страхи прогонять будем! Ух, подлые! Сейчас они у нас попляшут! Давай, пой со мной!
И Фрося запела звонким голосом, давая каждому «страху» здоровенного щелчка.
–Длинноногий паучище,
Под корягой скользкий сом,
Буйный ветер, злой волчище,
Слабый шорох, грозный гром.
Барабахи-таракахи,
Охи-вздохи, ахи-страхи
Разбегаются, дрожа,
От отважного Ежа!
Шелестящие осинки,
Ночью бледная луна,
Неизвестные тропинки,
Темнота и тишина.
–Барабахи-таракахи,
Охи-вздохи, ахи-страхи
Разбегаются, дрожа,
От отважного Ежа! – подхватил Бобося. Он маршировал и чувствовал себя очень храбрым.
– Вроде всё собрала… – бормотала улитка Анюта, в который раз пересматривая содержимое коробки. – Так… Шишка с самой высокой ёлки… Узорчатый камешек с тропинки… Любимый свой цветочек положила… Готова посылка! А теперь – письмо!Особенное письмо– лесное! Вот листочек, а вот и палочка…
Помолчала улитка, подумала и принялась писать.
«Здравствуй, мой большой-пребольшой друг. Посылаю тебе сокровища моего леса. Помнишь, ты обещал навестить меня? Приплывай! Я тебе всё-всё покажу:где прячутся солнечные зайчики, где самая сладкая малина растёт, где самый большой пень. А ещё мы будем играть с моими друзьями: ёжиком Бобосей и лисичкой Фросей. А ещё выпьем чаю из лесных ягод. И будем есть яблочный пирог! Бобосина мама печет самые вкусные на свете пироги! Жду. Твой маленький большой друг – Улитка Анюта».
Письмо было готово.
Улитка ползла к почтовому дуплу и всё представляла, как её большой-большой друг получит посылку, и как он её откроет, и как он обрадуется… И как он прочтёт письмо, и как он непременно приплывёт, чтобы своими глазами увидеть и ель, и пень, и солнечных зайчиков. А потом он со всеми перезнакомится, а потом он со всеми подружится… И так хорошо всё будет, так расчудесно-замечательно, что… Сердце у Анюты билось сильно-сильно, и крепко-крепко прижимала она к груди драгоценную коробку.
Ёжик и лисичка кружились по поляне, выкрикивали что-то весёлое.
–Анюта! – заметила Фрося улитку. – Иди скорей сюда! Давай играть…
– Ой, только не в привидения! – взмолился Бобося. – Мне кажется, я ещё недостаточно отважный Ёж…
Фрося от ёжика отмахнулась, подскочила к Анюте.
– Что это у тебя за коробка такая, а?
Завертелся Фросин острый нос, заходил из стороны в сторону.
–Я своему большому-пребольшому другу посылку собрала и письмо написала… С точным адресом, чтоб в гости приплыл! – Анютаулыбнулась.
– Приплыл?
– Ага! Он – путешественник! Много плавает.
–У него что, корабль есть? – допытывалась Фрося.
– Ему корабль не нужен. Он – Кит!
– Кит?
Бобося и Фрося переглянулись.
– Кит! – с удовольствием повторила Анюта. – Такой огромный!
– Подумать только!
– Такой добрый!
– Да ты что! – Фрося глаза закатила, ножку в сторону отставила. И ещё лапами сделала так… Красивенько.
–Ты чего, Фрося? – растерялась улитка.
– Огромный, добрый! – передразнила лиса. На Анюту насмешливо посмотрела. – Как же он приплывет? Киты плавают в океанах! А у нас в лесу не то что океана – моря даже нету!
– Нету! – поддакнул Бобося.
– Да и речка наша не во-о-от такущая, – сказала Фрося басом и тут же запищала, – а во-от такусенькая! Обманул тебя твой друг! А ты, глупенькая, поверила!
– Как же так? Он же обещал!
Совсем растерялась Анюта. Огромная, горячая её радость растаяла от злых Фросиных слов.
– Подумаешь, обещал! Не приплывет он к тебе никогда!
– Никогда… – снова поддакнул Бобося, но уже не очень уверенно. Жаль ему стало Анюту с её чудесной посылкой.
А Анюта неожиданно для себя рассердилась.
–Нет, приплывет! – крикнула она. – Кит – мой друг! А друзья просто так слов на ветер не бросают!
– Кит – такой большущий! – и твой друг? Да ты по сравнению с ним – тьфу! –крохотулечка! Он с тобой дружить не может!
– Не может? – переспросил Бобося.
– Не может!
– А вот и может! Он меня так и называет: «Мой маленький большой друг»!
– Как-как? «Маленький и большой»?
– Вот так! Маленький и большой!
– Ой, девочки, – хныкнул Бобося, – не ругайтесь так ужасно. А то я бояться начинаю…
Отошёл Бобося в сторонку, забормотал. А Фрося всё горячилась:
– Не будет огромный Кит дружить с улиткой! И ни в какие гости он не приплывёт!
–А вот и будет! А вот и приплывёт!
Анюта губы упрямо поджала, коробку поудобнее взяла да и поползла прочь.
– Ползи-ползи! – кричала Фрося ей вслед. – Тебя бабушка Глафира обсмеёт! Она тебя прогонит! И с твоей дурацкой посылкой возиться не станет! Ишь, выдумала себе какого-то Кита…
–Барабахи-таракахи… – запыхтел Бобося, подхватив туесок.
Фрося злилась. Ну и Анютища! «Большой друг!» Посылочки собирает! Письма пишет! И кому? Киту!
– Настроение замечательное! – упрямо запела лиса. Она изо всех сил старалась не думать о том, что ей самой никто и никогда не присылал никаких писем, а тем более – посылок.
– Улыбательное и… И скакательное! – Фрося ловко наподдала ногой подвернувшийся камешек. – Вот так!
Камешек отлетел в кусты. Фрося проводила его сердитым взглядом и…
–Громко-песенки-распевательное! Через-голову-кувыркательное! – завопила Фрося.
На ветке висела почтовая сумка.
– Настроение просто чудесное! Ручейковое… – Фрося сумку с веткисняла, повертела и начала осторожно мять лапой. – Поднебесное… Интересненько, что там такое лежит?
Удивительные вещи носила бабушка Глафира в своей почтовой сумке: кисленькие леденцы, ленточки, разноцветные стеклянные шарики и бумажных лягушат… И всё это дарила она лесной малышне и ничего не требовала взамен.
– Вообще-то по чужим сумкам ни в коем случае нельзя лазить… Так взрослые говорят! –сама себя пристыдила Фрося. Она тяжело вздохнула, но тут же просияла. – Но ведь взрослых сейчас рядом нет! И… И совсем никого нет! Значит, никто и не узнает. Да я… Так, совсем капельку приоткрою… Совсем чуточку посмотрю…
И Фрося нырнула в сумку по самые уши.
– О-о-о… Ух, ты! М-м-м… Как вкусненько… Ой. Я, кажется, конфетку случайно съела… Ну да ладно… Наверняка бабушка Глафира мне бы её и отдала! И вообще! Возьму и кааак пойду… Кааааак верну ей сумку! Небось, сидит она сейчас и каркает с горя… «Бедная я, бедная, сумку потеряла!» А тут – я! «Вот, – скажу, – держите вашу сумочку!»Да бабушка Глафира так обрадуется, что про конфеты да – о! Бусики! – и не вспомнит! Настроение просто отличное – ярко-рыжее и лисичное!
Фрося нацепила бусики и вприпрыжку побежала по тропинке.
–Ёж со Страхом посчитался, Страх ушёл, а Ёж остался! – приговаривал Бобося. –Помогла считалочка! Я вон сколько яблок набрал – на целых два пирога хватит! Только мир… Он такой страшно большой! А я такой… Ужасно маленький… И всего лишь… Ёжик… Бобося. Но всё равно! Не буду бояться! Барабахи-таракахи… Разбегаются, дрожа…
Грозно посмотрел по сторонам Бобося: не притаился ли неподалёку какой-нибудь гадкий страшок?
– Ой! – ёжик закатился под куст и вылез назад с конвертом в лапах. – Это, наверно, бабушка Глафира потеряла! Жалко, я читать не умею… Надо конверт этот к почтовому дуплу отнести. Уж бабушка Глафира точно скажет, кому такое здоровенное письмище пришло!
Конверт и правда был большущий. И пахло от него чем-то таким… Незнакомым, но очень-очень хорошим.
Понуро сидела на суку у почтового дуплачёрная ворона Глафира, куталась в крылья, как в шаль.
– Эх, оплошала я… И сумку где-то обронила, и письмо… А нешто почтальоны письма теряют? Ох, видать, и впрямь стара я стала да бестолкова… Давно меня, каргу старую, на покой отправить пора…
И ворона совсем закручинилась.
– Бабушка Глафира! Бабушка Глафира! Смотри, что я нашёл!
Ворона открыла глаза. Под деревом стоял ёжик Бобося и бережно держал белый конверт.
– Да ты мой золотой! Солнышко ты моё колючее! Нашёл, касатик! Выручил старушку! – и ворона проворно слетела вниз.
– Совсем я, касатик, с ентим письмом замучилась. Вишь ты, пометки на конверте: «Срочно», «Лично в руки». А кому в руки-то? «Маленькому большому другу»! Ума не приложу, где его, друга ентого, искать… Под каким кустом, на какой ёлке?!
– Пых… Пых… Как-как ты сказала? «Маленький большой друг»?
– Кар! Так, касатик, так!
– Я знаю, кто это! – заплясал Бобося, затараторил. – Это наша улитка, наша Анюта. Её так Кит называет, это он ей письмо написал. Давай, я тебе помогу. Письмо Анюте сам доставлю! Только сначала яблоки отнесу…
– Вот спасибо, касатик, вот удружил. Оно и верно: ты письмо передашь, а я сумку буду искать… Всё и успеется… Кар! Держи. Толькотут такое дело, милок: письмо не твое, а значит…
– А значит?
–А значит – чужое! А чужие-то письма читать без спроса нельзя!
–Пых! – сказал Бобося и кивнул.
– Барабахи-таракахи… Разбегаются, дрожа… Бобося – Отважный Ёж! Бобося – помощник! Бобося – почтальон! – бормотал ёжик, а сам всё катился по тропинке к Анютиному дому.
–Настроение просто отличное – ярко-рыжее и лисичное! Ой, Бобосечка, что это у тебя в лапках такое интересное?– Это Фрося догнала ёжика и заскакала вокруг, заглядывая Бобосе через колючее плечо.
–Письмо для нашей Анюты.
–Вот это да! А от кого? Кто ей писать-то будет? –Фросянасмешливо прищурилась.
– Её друг Кит пишет… Ой!
Выхватила Фрося письмо из ежиных лап, принюхалась.
– Ого, какой конверт! Чем-то таким пахнет… Необычным… Свежим… Холодненьким… Солёненьким… А что же он ей пишет, этот Кит? Помираю от любопытства!
– Не знаю, – ответил Бобося.
– А давай раскроем и почитаем!
–Ты что, Фрося! Чужие письма читать никак нельзя! Отдай! Пых, – и маленький Бобося раздулся.
–А мы никому не скажем! –зашептала Фрося. – Вот… Смотри! Это почтовая сумка! Я в неё нос сунула, всё-всё понюхала-посмотрела. И никто этого не видел! А значит, никто и не узнает. И ругаться не будет! Да ты не бойся, ну! Барабахи-таракахи…
– А я и не боюсь! – Бобося решительно взял у лисы конверт. – Нельзя чужое брать. И неважно, что никто не узнает. Я же сам буду знать, что совершил плохое дело. И мне будет стыдно! И тебе тоже!
Всё так же бежала через лес тропинка. Всё так же взлетали в небо высокие сосны. Всё так же задевали своими вершинами белые облака. Мир по-прежнему был огромным-преогромным. Но Бобося… Бобосяуже не казался Фросе маленьким и жалким.
– Ой…– пискнула Фрося.
– Ты чего?
–Ой… Ой… Ой… –сумка оттягивала лапу. И бусики… Фрося быстро-быстро сняла их и, не глядя на Бобосю, запихнула обратно.
Нос у Фроси покраснел и стал горячим, как уголёк.
–Ты какого-то странного цвета сделалась! – Добрый Бобося изо всех сил замахал конвертом, как бумажным веером.
Запыхтела Фрося по-самоварному. Нос у Фроси потихоньку начал чернеть, а глаза наполнились слезами.
– Я… Я… Больше… Чужое… – пробормотала лиса, махнула лапой и отвернулась.
Анюта сидела на крылечке и удивлялась, как лилово стрекочут этим вечером сверчки.
–Анюта! Письмо! Анюта! – это Бобося и Фрося спешили к улиткиному дому по лиловой стрекочущей траве. Они кричали, и перебивали друг друга, и размахивали конвертом, и лапами, и немного ушами.
Анюта ахнула. Она порывисто вскочила! Она бросилась навстречу своей долгожданной радости! Она прижала письмо к груди и крепко зажмурилась.
– Давай, давай, открывай скорее! – тормошила улитку Фрося Она приплясывала от нетерпения, а Бобося тянул вперёд коротенькую шейку. – Что он там пишет, твой Кит?
– Пишет… Он пишет… – Анюта забегала глазами по строчкам.
– Небось, передумал плыть в наш лес?
– Фрося, ты опять?
– И ничего он не передумал! Просто у нас здесь только лесная речка да ручейки, а лесного океана нет! Вот он и думает, как сюда добраться.
Но Фрося уже не слушала.
–Вот! Что я говорила? Ду-у-мает он! Этот твой Кит – обыкновенный обманщик. Можешь его не ждать.
И Фрося торжествующе задрала нос.
– Ну, Фрося же! – огорчённо воскликнул ёж. Фрося пихнула его и затараторила.
– Он, этот твой Кит, он, знаешь…
–А я всё равно буду ждать. – сказала Анюта тихо, но твёрдо. – И всё равно буду верить! Неважно, какой ты – маленький или большой… Друзья могут быть всякие! Ой!
Странные, дивные звуки плыли над лесом. В них слышалось дыхание ветра,шёпот каменных утёсов и могучий гул прибоя. Они звали за собой, туда, где кричат чайки, где шумят вековые сосны, где седой океан и прекрасное, вечно изменчивое небо смотрят друг на друга и нигде-нигде не кончаются.
Анюта, Бобося и Фрося запрокинули головы и застыли.
Над улиткиным домиком, над синими ёлками и невидимыми сверчками покачивался Кит. Он был такой… Ну, просто невероятно громадный, а в маленьких Китовых глазкахсветились мудрость и доброта.
Кит опять прогудел и качнулся. Широкий плавник опустился к Анютиным ногам, и она легко, словно делала это всю жизнь, взобралась по нему вверх, на тугую и добрую спину своего большого друга. А потом Кит запел.
– Позабудь сомненья и тревоги,
Впереди – рассветы и дороги.
Добрый мир – бескрайний и бездонный –
Держит нас в своих больших ладонях.
– Ты всё-таки приплыл! Приплыл по небу! – ликовала Анюта. – Эй, Бобося! Фрося! Ну, скорее же! Залезайте сюда, и полетим! Все вместе!
– Айда ко мне! На чай с яблочным пирогом! – закричал и Бобося, взмывая ввысь. – И вас я, конечно, тоже приглашаю, – прошептал он в прохладную китовую макушку.
Кит снова качнулся, и Бобося почувствовал себя почти что матросом.
– Неважно, какой ты – маленький или большой, – тихонько вздыхала Фрося, глядя, как остаются где-то внизу синие ёлочные вершины. – Кит… И Анюта… Они друзья. Такие разные – но всё-таки друзья!
– Добрый мир – бескрайний и бездонный –
Держит нас в своих больших ладонях… – пел Кит.
– Держит нас в своих больших ладонях! – тоненьким голоском подхватила Анюта и счастливо засмеялась.
Далеко-далеко впереди зажглась первая яркая звезда.
Давай дружить
В одном добром лесу жили-были три лисёнка. Это были лисята как лисята – очень рыжие, очень конопатые, похожие друг на друга, как ромашки после дождя. По утрам они ели печенья и собирали землянику, днём грели на солнышке пушистые животы, а вечером ходили друг к другу в гости. Жилось лисятам весело. А ещё у каждого из них была своя песенка.
А ещё в этом добром лесу жил медвежонок по имени Потап. Он был не очень добрый. Нет, не так – он был, кажется, совсем не добрый. Он, должно быть, никогда никому не улыбался и ничем ни с кем не делился. Он не умел играть в мячик, а умел играть в «догони-меня-сучок». Он врал, бросался грязью и ссорился даже с бабочками. И песенки он не слушал и петь их не любил.
То утро начиналось как обычно.
Светило солнышко.
Облака играли в «Раз – барашек, два – барашек».
Пахло мёдом и тёплыми шишками.
На расшитой одуванчиками траве стояла коляска. В коляске под розовым одеяльцем дремал щекастый кукольный Андрюша.