Рукописная вселенная
На обложке размещено изображение Зевса. Фотография копии скульптуры Фидия 435г. до н.э., размещённой в государственном Эрмитаже в Санкт – Петербурге.
Вступительное слово
Возьми перо, Пиит,
Порыв лирический летит.
Черкни набросок парой строк.
Вечерний творческий пролог
Согрелся рифмою при свечке
У зимней, тёплой печки.
Творчество – это культура воспитания. Желание писать и читать книгу вызывает дух высшего творческого порыва, который, витая в литературной атмосфере, заманивает своей ясной неизвестностью к горизонту культуры, к линии литературного творчества. Человека сначала своих первых шагов, с первой азбучной буквы “А” влечёт к познанию и к открытию искусства, к свету понимания изящного и тонкого мироощущения. Жизнь даётся, чтобы творить лучшее, а не разрушать и портить.
Дали литературной вселенной безграничны, пути бескрайнего плавания среди мерцающих и притягивающих маяков – звёзд таят в себе встречи с вечной художественной бесконечностью.
Творчество – это духовная ценность поколения и писателя, в котором он находится, являя индивидуальное и личное занятие, дело душевного наития и позыва. Это созидание эстетического творения сопровождается авторским исполнением своей идеи, художественного замысла.
Рифма – поэзия звука, звук же – аккорд музыки слова. Именно поэзия звука открывает двери литературного пространства, раздвигает границы обывательства, находя читателя и слушателя. Разговор на поэтическом языке литературного звука позволяет понимать ветер слова в прямом и метафорическом смыслах. Ведь раскаты грома, журчание ручейков, весенняя капель, шелест осенних листьев, треск огня, шипение пара создают палитру рифм, которую автор стремиться донести акварелью эха до читателя.
Но звук умеет и тонко молчать и магией музыки слова задавать Чернышевский вопрос: “Что делать?” и находит ответ: “Взять и прочитать”.
Предложенный поэтический цикл включает в себя взгляд автора на творчество, его возникновение и развитие. Писатель надеется найти отклик у читателей, интересующихся литературой, критиков, педагогов, учителей и людей, любящих свободные часы проводить с книгой.
С уважением к Читателю, Автор.
Вначале было слово
В Начале было слово –
Ни доброго, ни злого.
Вселенная и камень лишь,
Бездонный мрак да тишь.
Повеял ветер давний
И зелень эрой ранней
Взошла… И до сих пор
Спешит к вершинам гор.
В морях чудные твари
Земными и живыми стали.
Жизнь гибла и рождалась
Со смертью жадно дралась.
Затем явился человек,
Идя за веком век,
Нёс долго бремя, дело.
И вот вошёл в обитель смело.
Открой же книгу, мой читатель,
Былинных дум и дел старатель.
И, вспомнишь, может, снова:
– В Начале было слово…
Ветхая книга
Книжонка ветхая на полке
Свою не забывала тему, толки.
С окладом старым и иным,
Под именем спала чужим.
Глубокий сон листами
Суть вспоминал местами.
Былой сюжет изданья,
Как говорит преданье,
Никто вообще не знает,
Насколько книга пропадает.
На дату круглую и юбилей,
Как водится, подарок сей
Вручился быстро кем-то
С торжественною лентой.
Была подписана рукой
Какой-то незнакомой и чужой.
А после угодила в шкаф,
В ненужный книжный сплав,
Ужатая подругами, рядами,
С такими ж ветхими словами.
Герои добрые, простые, злые,
Под ночь являются былые.
Всё так же как вчера,
Историей история была.
В страницах дряблой речи
Вдруг оживут с интригой встречи.
События промчатся диалогом,
Каким-то тайным, звонким слогом.
Убранство комнат, зал,
Где персонажи дали бал.
Большие окна занавеской
Укроют сад с невесткой.
Под звук торжественной фанфары,
Рояля, скрипки, барабана
Влекут и манят, чтоб проснуться,
На танцы бальные очнутся.
Печали, радости, желанья –
Всё заново опять в писании.
Что было, то случится,
Такое книге снится.
Она боится даже,
Возьми, да кто и скажет:
– А может почитать немного?
В судьбе стоять героя на пороге?
С ним побывать совместно в соре,
Добиться счастья в горе?
Промчаться казаками в поле,
Смахнувши с книги пыли море?
Но страшно думать про такое,
Терять уже былое.
Сюжет размоют и сотрут,
И лист пустой в печать сдадут.
Дали чёрные небес
Дали чёрные небес,
Как космический навес,
Отправляясь тайной вечной,
Всё влекут дорогой млечной…
Звездой крапленый небосвод,
Планеты круглый год
Вращает будто тростью,
Как глобус тонкой осью.
Зодиак
Зодиак – небесный знак,
Во вселенной голу флаг.
Пояс, шитый из созвездий,
Соткан из планетных твердий.
Зверь приходит в каждый дом.
Год несётся с январём.
Солнце, звёзды и луну
Каждый раз зовёт в страну.
Зверь уходит с декабрём,
Год былой календарём
Заметает снегом след,
Сея всюду свежий плед.
А за ним уже другой
Зверь спешит на год большой.
Пробираясь сквозь дворы,
С январём везёт дары.
Исполняя неба волю,
В мороза′ спешит по полю.
Ночью тихо по коврам
Первый час несёт домам.
Зверем мудрым, умным,
Жутким, страшным, чудным
Спросит ломтик хлеба,
А с утра умчится в небо.
Через месяцы и дни,
Зодиак, как ни крути,
Растолкует, что с тобой
Календарь всегда зимой
Приготовит тайной снежной,
Белой скатертью безбрежной,
Сказкой скрытою наказ,
Зверем став в полночный час.
Имя
В весенний день художник лета,
Зелёного не видя цвета,
Пришёл в унылый нрав и раж,
Не может что писать пейзаж.
Ни лист древесный, ни траву
Природа не даёт ему.
Красу понурив, став сухой,
Она пропала с пестротой.
Да холст сереющий простой
Всё навивал покой пустой.
В душе-то шило, взором руль,
В крови бушует сердце бурь.
Порыв бунтует, дум размах.
И тут мазок, второй раз мах.
Кисть на холсте спешит чертой,
В цветах рисуется с водой.
Зигзаг, волна, изгиб, дуга –
Уж быстро мечется рука.
Тут буйство красок, гнева фона,
Неистового вида, ярость тона.
Усердье кисти, плеск декора,
Брызг цвета, прыск колора.
Нажим штриха, искрой черта,
Салют пылает из листа.
Кисть знает чувственный пейзаж,
Стихию, гнев, природный раж.
Смешалось всё в палитре, в гамме,
Мазня мазнёй сияет в раме.
Какая страсть и колорит.
Уж очень автор знаменит.
Книгоиздателю
Скажи, издатель,
Не брезгуешь ли словом,
Поэзией готовом.
Мой будущий, читатель.
Скажи мне, правды не тая,
Ведь рукопись уж ждет тебя.
Могу ль надеяться на руку,
На книгу, как подругу,
Что крепко, радостно пожмёт,
Тобою изданный и твёрдый переплёт?