Кофе и тайны Книфе

Зеркало

Голова кружилась. Тишина пьянила. На коже поднимались волоски.

Заземлиться. Срочно!

Как там по науке? Читал же у психологов! Так-так-так, кажется, вспомнил. «Осмотреться и назвать предметы вокруг». Ладно, что тут у нас…

Дверь. Стол с ноутбуком. Диван с моей оцепенелой тушкой. Трюмо в углу – наследство от матери и матери её матери. В зеркале трюмо – край проёма, залитого отборнейшим мраком с парящими светляками окон. После лёгкого наклона вперёд в отражении появился книжный шкаф во всю стену, а за ним – снова дверь. Мир сделал круг и вернулся на место.

Отупевший от зимней хандры разум прояснился, и я ухватился за новую тему. «Видишь ли, Лар, – сказал я себе, – дверь – это идеальный символ. Рождение и смерть, встреча и расставание, рабство и свобода – что угодно можно описать с его помощью».

Я придвинулся к зеркалу, так что дверь уместилась в нём полностью. Смотреть на неё в отражении было неожиданно приятно.

– А ты красивая, – зачем-то заявил я ей. – Мне нравится, что ручка у тебя теперь справа, а не слева. И мой корявый рисунок теперь очень даже ничего.

Рисунок был моей попыткой превратить дверь во Врата – и сносным заменителем грязного стекла, занавешенного покрывалом. Художник я, конечно, так себе, так что, долго не думая, угробил банку чёрной гуаши на фон, а поверх изобразил белую арку. Кракозябры по её контуру должны были символизировать иномирность Врат. Иногда я позволял себе представить, что стоит открыть дверь – и за ней окажется место, где я буду счастлив.

Продолжая разглядывать зазеркальную копию двери, я залюбовался белыми лианами, обвивающими столбы арки. Они были чудо как хороши, словно оставленный в моём рисунке намёк наконец получил развитие.

«Как странно работает мозг, – думал я. – Ведь стоит обернуться к той, первой, двери – и всё волшебство пропадёт».

Я не хотел, чтобы пропадало. Только не сегодня. И потому смотрел, смотрел, не отрываясь, вглубь зеркала.

И тогда ручка двери повернулась.

Так начались эти игры. Когда наваливались тоска и усталость, а необходимость жить становилась невыносимой, я доползал до зеркала и вглядывался в его глубины.

Сначала, конечно, никаких глубин не было. Только дверь с нарисованной аркой, которую я упорно именовал Вратами. Иногда рисунок вздрагивал, будто за ним кто-то прошёл. Шагов я, конечно, не слышал. Иногда ручка снова поворачивалась, и я со смесью ужаса и надежды ждал, что дверь откроется. Но этого не происходило.

Не знаю, как долго бы всё так оставалось, если бы не моя рассеянность. В тот вечер я каким-то чудом сдал переводы уже к восьми вечера, и это было отличным поводом соорудить что-то похожее на ужин.

В процессе фигурировали пачка сосисок, макароны, огурец и пакетик «Эрл Грея». Гордый собой, я отправился к родному ноутбуку с тарелкой в одной руке, дымящейся кружкой в другой и телефоном в зубах. Через полчаса, сытый и довольный, переполз с кресла в кровать. По привычке глянул в зеркало – и замер.

Дверь. Я забыл её закрыть. Зачем мне это нужно в пустой квартире – дело десятое, но раньше дверь была закрыта всегда.

Тёмный прямоугольник коридора выглядел знакомо и немного странно, как и всё в зеркале. Неизменный пакет с пакетами, берцы и пальто жались к левой стене, а не к правой. По освещённой части пола пробежала тень. Мне обдало холодом, но я напомнил себе, что обитатели зазеркальной квартиры до сих пор вели себя более чем скромно, и усилием воли остался на месте.

Так у зеркала появилась глубина. Как житель Платоновой пещеры, я наблюдал за тенями и думал об удивительном мире, навсегда отделённом от меня прозрачным стеклом. Конечно, я понимал, что всё это игра воображения, а может, и первые подвижки крыши, но плевать я хотел на крышу с её покатушками. Зеркало помогало смириться с существованием, и этого было достаточно.

Забавно, что я даже стал лучше работать и отхватил несколько приятных бонусов, не вставая из-за компьютера. Жизнь налаживалась.

Очередным вечером я привычно уставился в зеркало и не сразу осознал, что здесь не так. А когда понял, от удивления нарушил собственное правило и оглянулся на прихожую. Снова посмотрел в зеркало, моё сердце поставило рекорд по громкости стука.

На полу зазеркальной прихожей лежала записка. На полу моей прихожей ничего не было.

Что в такой ситуации делают книжные герои? Наверное, бросаются навстречу приключениям с гиканьем и задором. Лично я минут пять просидел на диване, обхватив себя руками и невидяще глядя вперёд, как в те утра, когда экзистенциальный кризис накрывает между первым и вторым носком. Наконец набрался смелости и подобрался к зеркалу поближе. Там, на освещённом прямоугольнике пола, лежал сложенный пополам лист офисной бумаги. Чёрным маркером на нём были выведены крупные печатные буквы.

Сначала я ничего не понял, но вспомнил о детских забавах с шифровкой текста через зеркало и полез в рюкзак. Откопать карманное зеркальце ватными руками оказалось нелегко, но я справился. Умоляя пальцы не дрожать, навёл зеркальце на записку и наконец прочёл:

ДОРОГОЙ СОСЕД!

МЫ ЕСТЬ ГОРДЫ ПРИГЛАСИТЬ ТЕБЯ В НОВОЕ КНИФЕ.

АДРЕС: ПЕШЕХОДНАЯ, 8. ЛЮБОЙ ДЕНЬ И ЛЮБОЕ ВРЕМЯ

С 11 ДО 23. МЫ БУДЕМ РАДЫ ВСТРЕТИТЬ ТЕБЯ!

ТЭД И ТРУДИ

Когда приступ шока прошёл, я молча забил в заметки телефона адрес и время работы. Спокойно. Меня пригласили в кафе или как его там. А кто и откуда, я пока запретил себе думать, чтобы не взорвалась голова. Она уже начинала закипать и наливаться чугунной тяжестью.

Непонятно было, как после увиденного успокоиться и уснуть. Я осторожно подошёл к двери и закрыл её. Зазеркальная дверь закрылась тоже – никаких отличий. Пощёлкал выключателями – больше света! – и распахнул балконную дверь, разгоняя мысли холодным, но почти весенним воздухом. Голову начало отпускать. Сквозняк – великое дело.

Наверное, мне просто нужно было прогуляться. В сторону Пешеходной. Как-нибудь на недельке.

Спал я в эту ночь со светом.

Кафе

Я нечасто выхожу из дома – наверное, поэтому город всегда кажется частью сна. К тому же пятница оказалась едва ли не первым солнечным днём года. Ноль на градуснике, мартовский живой свет и сочно-голубое небо, как в детских книжках. После долгих месяцев зимнего мрака поверить в реальность происходящего не было никаких шансов.

А когда ты во сне, всё совсем по-другому. И потому я плыл по полурастаявшему городу, всем телом ощущая истончённость материи, сквозь которую сквозило составляющее её волшебство. Как давно я не испытывал этого! История, фантазия, сюжет – они были повсюду. Какую службу несёт чёрно-белый кот на остановке? Какие приключения случаются в комнате с маленьким деревцем на окне? Куда торопится смешной ворчащий под нос старик?

Линии, спирали, переплетения рассекали пространство, маскируясь под солнечные лучи и их отражения. Я знал, что здесь и сейчас всё возможно, всё мне подвластно.

И так же непреложно было знание о конечности всевластия. Ведь оно существует только пока я иду из пункта А в пункт Б. Потом исчезает вместе с восхитительным знанием истинной структуры мира, чтобы не возвращаться годами. И я никому не расскажу ни одной из живущих в этом мгновении историй.

Я мысленно дал себе подзатыльник, встряхнулся и побежал к моргающему светофору. Потом, всё потом. Не смей портить волшебство!

Пустой город был великолепен. Именно поэтому я выбрал рабочее время и будний день – время свободы от людских потоков. Тесные прежде тротуары сейчас наливались пустотой, набухали пространством, дышали светом. Набирали воздуха в грудь дома, разгоняли сок по стволам деревья, лениво потягиваясь навстречу первому солнцу.

Я воровато оглянулся и пересёк пустую площадь вприпрыжку. Лысая статуя озадаченно посмотрела под ноги и отвернулась. Вот и славно.

Проскользнув с площади в исток улицы, я огляделся. Пешеходная должна идти в сторону вокзала – да вот и она, надо только найти табличку с номером дома и сообразить, куда направиться дальше.

Пешеходная. С названием улиц тут не заморачивались. Ну да, машины не ездят – значит, Пешеходная. Была бы поближе к центру – как пить дать, окрестили бы Центральной. А окажись в два раза шире – стала бы Большой. Впрочем, в этом гораздо больше смысла, чем в чужих фамилиях и забытых терминах. А ведь бывают ещё улицы Тихие, Зелёные, Светлые! Попадаешь на такую – и вдруг становится легко и радостно. И начинаешь шагать тише, оглядываться в поисках зелени или щуриться от солнца с особым удовольствием.

Табличка обнаружилась на шершавом боку здания справа. Дом четыре, дом шесть… А вот и восьмой! И им оказалась простая пятиэтажка с разорившимся магазином на первом этаже. Кажется, я всё-таки выдумал это приглашение. Приснилось оно мне, что ли? Там ещё слово такое странное было, незнакомое. А что, запросто ведь мог спросонья вскочить и записать, как тот бездарный стишок…

Ну, зато книжный как раз напротив. Уже за это я был готов благодарить свою галлюцинацию. Даже если всё сочинило моё разбуянившееся воображение, тому, кто или что приводит в святилище книголюбов, я рад всегда. Может, в этом и была задумка моего бессознательного? Наплести небылиц, потянуть хорошенько за косу, да и вытащить себя из болота – конечно же, вместе с лошадью. В таком случае, оно неплохо справилось, это бессознательное. Десять из десяти.

Даже не пытаясь убрать с лица идиотскую улыбку, я бродил по залу и поглаживал корешки книг, приветствуя старых знакомых. Здравствуй, Додо, абсурдный друг детства! Приветствую, Рональд… о, и Джек здесь, моё почтение! И даже Смерть на Королевской службе! Вижу вас как наяву, сэр…

Я перебирал издания, разглядывал иллюстрации, взвешивал томики в руках и изучал обложки. Закон подлости в книгоманской версии: всегда найдётся издание ещё полнее и красивее, чем то, что ты так долго выбирал в свою библиотеку. По счастью, оно ещё и стоить будет как небольшой самолёт, так что можно уговорить себя потерпеть и не тащить его на кассу. Пока. Пока не накопишь.

Под строгим надзором дамы в очках я кружил по магазину, подбираясь к букинистическому стенду – извечному финалу книжных странствий. Именно здесь можно обнаружить самые неожиданные книги по копеечным ценам. Азарт искателя сокровищ, ожидание чуда, игра то ли в Митрандира в библиотеке, то ли в бородатого археолога на раскопе… И лучший способ уговорить внутреннюю жабу хоть немного ослабить хватку.

Час спустя я всё-таки изгнал себя из рая. Наверное, смотрелось здорово: бродяга в чёрном пальто шлёпает по снежной каше, блаженно прижимая к груди сборник литературоведческих статей. Держать себя в руках невозможно – губы всё равно предательски разъезжаются, а расфокусированный взгляд замечает только глупые, но радостные мелочи: чью-то ярко-розовую шапку с помпоном, силуэт счастливчика, ещё только входящего в книжный, отражение вывески кафе в витрине…

Кафе? Я снова обернулся к бывшему магазину. Его облезлая вывеска была на месте, но над ней осторожно цеплялась за стену другая, небольшая и явно временная. Неровные буквы складывались в странное слово «КНИФЕ».

Мне не приснилось.

Чаепитие

Окна бывшего продуктового были всё такими же безжизненными, но расписание на двери совпадало с указанным в записке. Я помялся на крыльце, спрятал книгу в рюкзак и потянул дверь на себя.

Кто-то неплохо постарался, чтобы превратить унылый торговый зал в несколько уютных ниш со столиками и диванчиками. Затемнённые стёкла создавали мягкий полумрак, несмотря на весеннее безумие солнца.

Неловко озираясь, я побрёл к барной стойке в конце зала. Похоже, не только я не заметил новую вывеску. За столиками было пусто. Я оказался единственным посетителем заведения. Забавно они клиентов приглашают, нечего сказать.

– Хеллоу, сосед! – из-за стойки на меня доброжелательно смотрел пожилой мужчина. – Хорошо встретить тебя!

Он повернулся к приоткрытой двери на кухню и позвал:

– Труди, гость здесь! Неси чай скорее!

Обернувшись ко мне, бармен развёл руками:

– Мы собираемся иметь чаепитие. Если ты не хочешь вино, конечно. Впрочем, его нет всё равно. А вот и Труди!

Впав в оцепенение, я наблюдал за немолодой кудрявой женщиной, которая водрузила на стойку огромный керамический чайник с вычурными узорами. Из его носика струился ароматный пар.

– Готов отчаяться, дорогой? – с сочувствием проговорила Труди, разглядывая мою физиономию. – Погоди, придержи мысли. Потихоньку разберёшься, не всё сразу. – Она говорила по-нашему намного лучше Тэда, оставался лишь слабый акцент. Он объяснял их нездешние имена – и только это.

На стойке появились три фарфоровых чашки, и хозяйка ловко разлила по ним горячую янтарную жидкость. Бросив в чашки себе и Тэду по паре кусков сахара, она вопросительно взглянула на меня.

– Один, не люблю слишком сладкий, – на автомате отозвался я.

Одинокий кубик послушно совершил суицид в кипятке, и я развеял его останки ложкой.

– Смотри на него, он за старое опять, – мягко пробурчал Тэд. – Нет, чая недостаточно здесь. – Я думаю, лучше сразу перейти к делу, чтобы его бедная голова имела занятие.

Голова действительно трещала по швам. Я сделал над собой усилие и начал задавать вопросы:

– Почему я здесь? Как вы сюда попали? Кто вы, в конце концов?

– Смотри-ка, разговорился, – хихикнула Труди. – Давай начнём с первого вопроса. Ты здесь потому, что мы хотим предложить тебе работу.

Я растерялся.

– Вообще-то, у меня уже есть хорошо оплачиваемая работа на дому со свободным графиком.

Тэд пихнул супругу локтем:

– Звучит как цитата из спам-рассылки! – оба рассмеялись. Я приподнял уголок губ из вежливости.

– Не становись сердитым. Мы не собираемся отнимать работу у тебя. Мы только предлагаем тебе немного удовольствия и финансовые бонусы.

Любопытство взяло верх.

– Что за работа?

– Оу, мы продвигаемся! – хохотнул Тэд. – Мы уже у цели! Ты знаешь, мы ведь, так сказать, издалека. И не имеем опыта ведения дел в местных условиях. Поэтому нуждаемся в человеке, который сможет оценивать ситуацию и замечать наши ошибки. Помогать с разработкой меню и дизайн-акцентов. С рекламой. Нам нужен твой ум.

– Плохо понимаю, что от меня нужно. Публиковать отзывы и давать рекомендации? Учтите, врать не стану.

– Какой честный молодой мужчина! – умилилась Труди. – Можешь называть это так! Делай, что тебе кажется полезным. Ты даёшь нам один отчёт в неделю хотя бы, а мы обеспечим тебе бесплатное угощение и небольшой денежный бонус. Прямо сейчас он мал, но мы ведь только начинаем, не так ли?

Я сел на высокий барный стул и взял в руки чашку.

– Горячо! – вскрикнула хозяйка, после чего спокойно пригубила напиток.

Я стукнул чашкой о стойку и прищурился:

– Вы нарочно кормите меня отсылками к любимой книге или это как-то связано с вашим эээ… Книфе?

– Мы не кормим, мы поим тебя, – ухмыльнулся Тэд. – Конечно, нарочно. Ты знаешь, мы хотим, чтобы ты полюбил это место. И это связано с Книфе. Ты уже сообразил, что это значит?

– Судя по антуражу, это просто кафе с опечаткой, – буркнул я.

– А если ты будешь судить по тексту?

– Ладно, это похоже на составное слово: книга и кафе. Угадал? Знаю одну писательницу, которая любит сочинять такие книжные словечки, то пикниг, то книмб соорудит. У неё стащили?

– Нет, она пока такое не придумала. Но вполне может придумывать прямо сейчас, – улыбнулась Труди.

До меня начало доходить.

– Я правильно понимаю, что вы хотите создать книжное кафе?

– Ммм, шоу должно продолжаться, – шепнул в чашку Тэд.

Я спрыгнул с кресла. Место стремительно переставало казаться унылым, а меня несло:

– Как это будет? Вы предложите посетителям литературу? Бумага? Или электронные читалки? Или в меню будут блюда из известных произведений? Или те ниши оформите как места из книг?

Труди поставила чашку, обхватила мужа руками и звонко чмокнула его в щёку:

– Я же говорила, что он сразу согласится! Сегодня посуду моешь ты!

Тэд виновато развёл руками:

– Ты победила. Ты знаешь этих людей-наоборот лучше. Парень, мы рады, что ты взялся за дело так быстро. Мы не ошиблись, выбирая консультанта. Пей, пока оно тёплое, пожалуйста! Напитки входят в твою оплату уже сейчас. Мы начнём работать с меню, книгами и нишами сегодня же. Заходи к нам снова – и ты увидишь всё.

Я прекратил метаться вдоль стойки и заставил себя сесть. Обхватил ладонями тёплую чашку и поднёс к губам. По языку и сквозь грудь прокатился первый глоток чёрного чая с бергамотом. Тепло успокоило напряжённые мышцы и волной разошлось к кончикам пальцев.

– Вот видишь, нужно было сразу выпить чаю, – Труди умилённо смотрела на меня, и уголки её глаз были усеяны паутинкой морщинок. Я разглядывал этих двоих, таких нездешних, и продолжал поглощать тепло. Если здесь открывается книжное кафе, я в деле. А остальное… Потом, всё потом.

Сизиф

Отвечать на другие вопросы на первой встрече хозяева отказались. Только таинственно улыбались и напоминали, что мне обязательно нужно зайти ещё. Как будто мы не договорились. Как будто я могу забыть. Это немного раздражало.

Прощание получилось скомканным: я что-то пытался объяснить насчёт вывески, Труди убирала следы чаепития, Тэд драил стойку, а телефон в левом кармане пальто упорно продолжал вибрировать. Я махнул рукой во всех смыслах и приложил его к уху.

– Почему ты не берёшь трубку? – нервно спросил женский голос. – Тебе меня совсем не жалко?

Вдох. Выдох. Поворот. Ответил уже на крыльце, почти не разжимая губ:

– Да, ТётьЛер. Извини, был на собеседовании и выключил звук.

– Ты что, потерял работу?

– Наоборот, нашёл подработку. Да, тётя. Да, тётя. Нет, не нужно. Кто звонил? И что с того? Ты знаешь, что я никому ничего не должен.

– А сердце болит мне! Думаешь, приятно слушать, как тебя кроют последними словами?

– Положи трубку и больше не отвечай на звонки с этого номера.

– Это вообще-то мой родной брат! А ведь я предупреждала тебя с ним не связываться!

– Слушай, я просто попросил дрель и вернул в тот же день. Ну, да, у человека не все дома. Как и у всей нашей родни. Это был сознательный риск. Мне надо было укрепить книжный шкаф, понимаешь? Книгам нужна забота.

– О родных бы позаботился! А дрель мог бы и в аренду взять!

– А вот здесь ты права. Запомню.

Разговор тянулся без конца, возвращаясь к одним и тем же темам. Родня, ответственность, ссоры, болезни, смерти… Когда тётя перешла на обзор самых жутких новостей мира и криминальную сводку по району, я огляделся и с удивлением обнаружил себя в начале Пешеходной. Как я сюда попал? Зачем? Почему вообще не посмотрел на имя звонящего и ответил на звонок? Как неосторожно. Домой, нужно скорее домой.

Поддакивая в трубку, я завернул к продуктовому у дома и бросил в корзину несколько банок пива. Прослушал несколько следующих реплик и подбросил ещё.

– Делай что хочешь, но меня твои проблемы касаться не должны! – в сотый раз верещал динамик, возвращаясь к теме родственников.

– Они не касаются. Забудь.

Подняться по лестнице оказалось непросто: с каждой фразой ноги будто тяжелели. Но я всё-таки добрался до вожделенной лестничной площадки. Придерживая телефон плечом, открыл и снова запер дверь, расшнуровал берцы и расставил купленные банки у компьютера. Полы пальто полоснули по отражению в зеркале, как крылья чёрной птицы.

– А ведь брат тебя и проклясть мог, у него язык плохой, я точно знаю, мне после его звонков неделю спина болела, пока не стала заговор от злых абонентов читать! Может, сглаз на тебе? Ты бы к бабке сходил, я знаю хорошую!

После перехода на эзотерику разговор мог не закончиться в принципе, так что я наконец-то осмелился:

– ТётьЛер, я уже много рабочего времени потратил. Клиент ждёт, сажусь писать. Пока.

Телефон пытался сказать что-то ещё, но кнопка «Завершить» справляется даже с особо запущенными случаями.

Первые полбанки я пялился в открытый документ и не думал ни о чём. Потом на первый план выбрался старый знакомый – ощущение извалянности в грязи. Я снова был оторванной головой куклы, валяющейся на краю лужи. Пришлось звать на помощь логику и устроить себе мысленный выговор: «Парень, тебе просто позвонил эмоциональный человек, который беспокоится о тебе же. По-своему, да, но не со зла. Это не повод для крушения мира!»

Помогло слабо. Ещё несколько минут я безрезультатно перечитывал ТЗ и спорил с собой: «Я не хуже всех. Все проблемы не из-за меня. Я не плохой и не хороший. Есть вещи, которые от меня не зависят. Это нормально. Я взрослый самостоятельный человек…» – на этом месте я нервно хихикнул и оглянулся, испуганный звуком.

Дрожь в руках приводила в бешенство. Как и унизительная необходимость быть вежливым с людьми и лгать, постоянно лгать ради сиюминутной выгоды. Бежать, бежать, неважно куда и как! Уехать в другой город! Оборвать все контакты! Впрочем, себя я всё равно возьму с собой…

«Спокойно. Опять попался. Глотни ещё. Работать не получится, закончишь завтра».

Я перебрался с книгой на диван. На следующем глотке безумно захотелось написать кому-нибудь из знакомых, кто так внимательно слушает любой бред от любителей пострадать. Такая наивная доброта к людям. Но в этот раз обошлось, и я не стал навязывать своё нытьё ни одному безвинному существу. Спасло, что телефон остался на столе, а двигаться было слишком страшно. Важнее всего было сохранять неподвижность. Если замереть, хищник тебя не заметит.

Я был Сизифом, который вместе с проклятым камнем кубарем скатился с горы, ободрав до крови руки-ноги и разбив нос. Какой смысл снова тащиться туда? Правильно. Никакого.

Где-то далеко жались мысли о хорошем, что было совсем недавно. А впрочем, нет, конечно же, давно. Слишком бледное воспоминание, слишком смутные силуэты. Какие-то люди, кафе… Кажется, я снова выдумал себе очередную сказку и умудрился ненадолго в неё поверить.

К четырём утра книга и сон перевесили и головную боль, и сжавшееся почти до плотности чёрной дыры сердце. Сон забрал меня туда, где порой можно встретить смысл.

Преображение

– Не спать! – с наслаждением садиста объявил Васильев.

Какого чёрта? Я дотянулся до телефона и выключил будильник. Сегодня же суббота. Я уже год не работаю по выходным, берегу здоровье, чтоб его.

Упал в постель и проспал до десяти. На сей раз вышло гораздо лучше, чем ночью: сны снова обрели сюжет и яркость, я даже умудрился побывать в каком-то незнакомом городе и удрать от местных злодеев по тайному подземному ходу. Мои сны почти всегда заканчивались бегством.

Второе пробуждение было куда приятнее первого. Я долго лежал с полуоткрытыми глазами, припоминая архитектуру сонного города и подробности приключения. Стараясь лишний раз не шевелиться, подтащил к себе телефон и записал в заметки всё, что вспомнил. У меня много таких заметок, и любая из них мгновенно возвращает ощущения, испытанные однажды во сне. «Как тебе такой омут памяти, мама Ро?» – с улыбкой подумал я. Пролистывая записи, обнаружил парочку дворцовых лабиринтов, постапокалиптический небоскрёб, плавучий город и с десяток разных библиотек. Как хорошо, что хотя бы так можно туда возвращаться! Руки до сих пор помнят вес прочитанных книг, нос услужливо подсказывает ароматы цветущих в приснившейся деревеньке вишен, а сердце до сих пор тихо сжимается при мысли о беловолосой и зеленоглазой девушке, похожей на всех принцесс и колдуний мира одновременно, поившей меня местным нектаром у храмового скриптория.

После снов пришлось вспомнить и вчерашний день. Возвращение в местный контекст оказалось не таким приятным. Да, помню, что снова получил нагоняй и по привычке свалился в тоску. Похоже, зимняя хандра отпустила ещё не до конца. Рано расслабился, поосторожнее с этим.

И что-то было там ещё… Точно. Кафе, где мне предлагали подработку. Что-то вроде консультанта и специалиста по продвижению. Специалиста, ха, я же переводчик, а не маркетолог. Хотя и с рекламными текстами пару раз работал. Немного покопать матчасть – и почему бы не помочь хорошему проекту, заодно и новую профессию попробую на зуб. Хм, кажется, они ещё и кормить бесплатно грозились… Это точно стоит обдумать.

А ведь я давно мечтал о кафе, связанном с книгами, и даже сочинял, каким оно могло бы быть. Интересно, как они узнали, что именно у меня куча идей на этот счёт? Телепаты они, что ли…

«Они тебя через зеркало пригласили, – напомнил мозг. – Это как вообще?»

«Не хотят объяснять, завтраками кормят, – оправдался я. – Придётся ждать момента, чтобы снова начать расспросы. Кстати, насчёт завтрака…»

«Потрачено», – печально сказал я себе, оглядываясь на полупрожитый выходной. Так же бездарно полупрожитый, как и все предыдущие. Пережёвывание подогретой в микроволновке еды, проматывание новостных лент, разве что в старую стратегию поиграл – хоть какая-то пища для ума.

Чувство вины всё-таки заставило выбраться во двор после обеда. Мусорный пакет сам себя не выбросит, знаете ли. Выполнив долг, я потоптался возле мусорки, тоскливо посмотрел на свой дом, но потом всё-таки двинулся в сторону книжного. Прогулки вроде как полезны для здоровья, да и для борьбы с нытьём их рекомендуют. Квартире нужно время, чтобы проветриться. И вообще, я планировал или как! Будильник-то, небось, тоже я завёл, там, у барной стойки. Когда ещё был живой.

Солнце играло в прятки с тучами, и каждое его исчезновение как по щелчку отбирало у меня решимость. Сидел бы дома, а не гадал, выдержат берцы слякоть в этом году или нет. К счастью, солнце иногда протягивало мне луч поддержки – и тогда прогулка казалась не самой плохой идеей, а предстоящий визит – интересным. Препираясь с собой, я дошлёпал до места. Жадно окинул взглядом книжный, собрался с мыслями и развернулся к кафе.

Ого.

Кажется, я вчера сказал что-то дельное. Старую пародию на вывеску убрали, а вместо неё красовалась большая яркая надпись из двух строк:

КНИжное каФЕ

Буква «Ф» была сделана в виде раскрытой книги со свисающей лентой закладки.

Ну вот, совсем другое дело, всем всё понятно. Тэд и Труди молодцы. Непонятно только, как они так быстро заказали и установили эту красоту – впрочем, должны же были у них появиться какие-то связи за время открытия, да и много кто будет рад помочь симпатичной пожилой парочке. Наверное, очаровали сидящую без заказов команду, а то и приплатили за срочность, вот ребята и расстарались.

Опустив взгляд ниже, я понял, что удивляться ещё будет чему. Сегодня входом служила чёрная дверь с нарисованной белой аркой, увитой лианами. Кажется, у меня стащили идею – впрочем, не такая уж она и моя, я и сам на художества Профессора поглядывал. Даже приятно вспомнить, какие надежды я вкладывал в свой рисунок. Увидеть их воплощение в чём-то настоящем, в чём-то, что вижу не только я. Начало неплохое. Что же дальше?

Мой разум превратился в щенка, которого ведут на долгожданную прогулку. Он бил хвостиком по земле и истерически повизгивал, требуя как можно скорее открыть дверь. Нечасто он так оживает, надо бедолагу поощрить. «Идём, идём, дружище, сейчас всё увидишь», – подумал я.

Чувствуя неловкость из-за вчерашнего бегства и позорного падения в тоску, я вошёл в зал Книфе, сделал несколько шагов – и опустился на ближайший диванчик, не доверяя больше ногам.

Совпадение

Аня проводила взглядом автобус. Не добежала. Опять. Она пнула столбик остановки и взвыла от боли. Дурацкая оттепель, дурацкие кроссовки!

Помявшись с ноги на ногу, она всё-таки пошла пешком. Успела влезть в очередную лужу, на что кроссовки ответили бодрым чавканьем. Да чтоб их!

Рабочая суббота заставила ехать в колледж с утра пораньше, есть после пар хотелось ужасно, а домой ещё пилить и пилить. Аня исподлобья поглядывала на вывески, перебирая в кармане остатки стипендии. Копейки. Даже на ботинки не хватило. Сдала на цветы преподавателям и пару раз перекусила, говорить не о чем.

Пройдя больше половины пути, пропустив вперёд важного чёрного кота и почти пробежав мимо пиццерии с её убойными ароматами, девушка остановилась перед яркой вывеской. Бросалось в глаза непонятное слово «КНИФЕ» с буквой «Ф» в виде книжки. Расшифровка была намного бледнее, но сразу возвращала логику названию: «Книжное кафе». А ведь вчера здесь ничего такого не было. Перед входом красовалась доска с меловой надписью: «Только сегодня студентам чай с булочками бесплатно». Любопытство и голод не оставили выбора: Аня потянула на себя чёрную дверь с нарисованной белой аркой.

Внутри царил полумрак, разбавляемый светом электрических фонарей в нишах со столиками. Людей не было, если не считать бледного темноволосого парня во второй нише справа, сидящего с потерянным видом над пустой тарелкой. Но едой здесь пахло, и Аня решительно прошагала к барной стойке. На неё дружелюбно уставилась немолодая женщина. На бейджике было непривычное имя «Труди». Вместо отчества второй строчкой шёл текст «-ля-ля» с отступом на уровне слога «Тру-». Это что-то напоминало, но ухватить мысль за хвост не дала сама Труди:

– Вы по объявлению? – спросила она с лёгким акцентом. – Будете отчаиваться с вареньем и булочками?

– Д-да, пожалуйста, – пробормотала Аня, пытаясь перевести в голове сказанное на понятный язык. Она было полезла в сумку за студенческим, но барменша с улыбкой покачала головой.

– Позвольте посоветовать столик, за которым сидит вон тот молодой человек, – сказала она. – Не беспокойтесь, он вас не стеснит, а вот вы ему очень поможете. Видите ли, он не верит своим глазам и защиплет себя до смерти, если его не отвлечь.

Понимая, что за бесплатное угощение всегда нужно чем-то платить, Аня поплелась к столику с парнем, начиная разочаровываться в решении сюда зайти.

– Занято? – пожалуй, самый идиотский вопрос в пустом кафе.

Парень вздрогнул и сфокусировал взгляд на ней.

– Нет-нет, что вы, – пробормотал он и зачем-то пересел на соседний диванчик к следующему прибору. Ане пришлось садиться на его место. К счастью, посудой он ещё не пользовался, но выглядело это странно.

Сосед явно решил, что она пришла выслушать его мысли, и принялся бредить вслух:

– Вы только посмотрите, здесь книжная полка в каждой нише! Книги везде разные. И бумага глянцевая, чтобы не запачкать. А если не нашёл интересного для себя, на каждой полке – электронная книга с огромной библиотекой. А ещё на часах всё время файв-о-клок! Всё как я мечтал! И меня зовут Лар, извините, что не сразу…

– Аня, – отрезала девушка. – Что за имя такое дурацкое, Лар?

– Вообще-то Илларион. Но «Лар» мне больше нравится. Не дружу со своим именем.

«И кое с чем ещё», – съязвила про себя Аня.

– Ладно, Лар, – ответила она вслух. – Я сюда пришла отчаяться, тьфу, чаю попить. Бесплатно. И раз уж к акции прилагается место за вашим столом, я за ним буду сидеть. Только давайте не мешать друг другу, ок?

– Просто «ок»? – восхитился Лар. – А я всегда полностью «окей» выговаривал, при моей-то любви к сокращениям, – он перехватил Анин взгляд и запнулся, – всё-всё, больше ни слова!

Дожидаясь бесплатного угощения, Аня разглядывала кафе. Столик в их нише был застелен бордовой скатертью с чёрно-белым принтом в виде карт и шахмат. Под книжной полкой висело зеркало, а нижнюю часть стены занимала имитация камина, спиной к которой сидел теперь Лар, изучая электронную книгу. Знакомая мысль снова пробежала по границе сознания и шарахнулась в тень, испуганная стуком чашки о блюдце. Оказывается, Труди уже появилась рядом с их столиком и сноровисто расставляла еду и напитки. Вдохнув аромат горячей выпечки, Аня немедленно простила миру его несуразность и набросилась на булочки. Крепкий горячий чай привёл её в полное умиротворение, а варенье в причудливой розетке оказалось ненужным, но приятным излишеством.

– Ой.

Лар растерянно переводил взгляд с ридера на Аню и обратно. Его карие глаза совсем потемнели.

– Ну что ещё?

Лар развернул книгу к ней. Электронные чернила вычурным курсивом отображали название произведения: «Аня в стране чудес».

– Так вот что мне это всё напоминает! Кругом отсылки к «Алисе в стране чудес»! Только при чём здесь моё имя?

– Это перевод такой, – ответил Лар. – Набоков имя зачем-то адаптировал. Необычно вышло.

– Всё чудесатее и чудесатее, – проворчала Аня, закидывая сумку на плечо и оглядываясь на дверь. – Мне пора, дома ждут. И поешьте уже, что ли. Я вам булочек оставила.

Бросив «спасибо» в сторону опустевшей барной стойки, она в несколько быстрых шагов оказалась на улице. Убедилась, что ничего снаружи не изменилось, облегчённо выдохнула и заторопилась домой. Ну их подальше, этих людей и их совпадения.

Эксперимент

– Мам, мне нужны ботинки.

Мать рассеянно посмотрела сквозь Аню:

– Мы уже потратили мою зарплату. Купили тебе куртку, как ты просила.

– Мне нужны ботинки! Видишь? У меня ноги все мокрые!

– Давай запланируем на следующий месяц…

– Мне нужно сейчас! Я не хочу выбирать между ботинками и курткой. Почему нам всегда не хватает? – Аня почувствовала, как злость опять заливает щёки и уши, отвернулась и проворчала сквозь зубы: – Когда уже ты найдёшь себе нормального мужика!

– Прости, но делать это ради денег я не буду. Даже для тебя, – мать повернулась к монитору и застучала клавишами.

Аня выбежала на кухню и яростно загрохотала посудой.

– В холодильнике борщ, – донеслось из маминого кабинета-спальни, – а в шкафчике кексы!

– Спасибо, – на душе было мерзко. Мать действительно делает что может. Обновки покупает только Ане, а свой рассыпающийся рюкзак молча зашивает раз за разом. Но как тут удержаться, когда ноги все мокрые, а автобус уехал! Стипендия крохотная. Ребята из семей побогаче вызвали бы такси и спокойно разъехались, а она…

Борщ немного отвлёк от мыслей. В животе потеплело, нервная дрожь унялась. Совесть заставила даже вымыть за собой тарелку – и сразу стало чуточку легче. Электрочайник затрясся от негодования, и Аня щёлкнула его по кнопке. Чёрный… Зелёный… Липа. Пусть будет липа с мёдом.

В шкафчике действительно обнаружилась упаковка кексов. Аня перебралась с кружкой и запотевшим контейнером за стол и сняла крышку.

– Мааам! Ты где их купила?

Мать подошла на кухню и потёрла слезящиеся от монитора глаза:

– Кексы? Ой, это очень смешная история. Я шла мимо книжного и заметила напротив новое кафе. Подошла посмотреть, а там объявление…

– Про булочки для студентов?

– О, ты тоже там была! Только не про студентов, а про дегустацию-распродажу кексов. Женщина с акцентом сказала, что это пробная партия, чтобы узнать мнение горожан: нужно ли вводить это блюдо в меню.

– Конечно, нужно, – с набитым ртом воскликнула Аня. – Так вкусно!

– И надпись! Они меня просто купили, – засмеялась мать.

Кексы были политы бирюзовой глазурью, а на ней было выписано белое «Eat me!». Аня сделала глоток чая и почувствовала, что молчать нельзя.

– Мам, извини. У меня сегодня очень плохой день.

– Ничего. Я понимаю. У меня тоже суббота рабочая. Я возьму один, ладно?

– Конечно! Чайник горячий.

Мать потянулась было к угощению, но тут из её комнаты раздался звонок. Она бросилась к компьютеру, и скоро из-за стенки зазвучали знакомые фразы: «Компания “Чудо”, Татьяна, добрый день!», «Вы авторизованы на сайте?» и, после долгого вздоха, «Авторизация – это когда вы входите в свой аккаунт. Давайте я вам помогу. Наведите курсор на кнопочку справа вверху, а потом нажмите левую кнопку мыши».

Воскресенье Аня отвела практике. В кулинарном колледже говорили, учебных часов маловато, чтобы набить руку, так что нужно почаще готовить дома. Не то чтобы поварская работа так уж прельщала, но видеть, как теория превращается в осязаемую часть мира, было приятно. Да и меню разнообразить всегда интересно. Да и процесс, в целом, успокаивает. Нет, поварская работа была очень даже ничего, если подумать.

Чтобы добавить кухонной возне детективного настроения, Аня решила повторить вчерашние кексы. «Раз уж они должны напоминать об Алисе, это явно что-то из английской кухни», – рассудила она. Нашла в сети и скомбинировала несколько рецептов, подобрала несложный вариант глазури и полезла в холодильник. Ну, конечно. Продуктов в обрез. Пришлось ещё раз перерабатывать рецепт и создавать что-то по мотивам. По счастью, хотя бы форма для кексов на кухне была.

Выложенные на блюдо кривульки доверия не внушали. Зато почти не подгорели. Глазурь вышла сносной, а вот от надписи остались одни разводы. Выручила горстка изюма, завалявшегося на дверце холодильника.

– Ого, как ты вдохновилась! – удивилась мать. – Для первого раза отлично!

Аня прекрасно видела, что хвалить здесь нечего, но возмущаться не стала. Тем более на вкус получилось лучше, чем на вид.

«Интересно, что ещё можно приготовить из этой книжки?» – задумалась она. Книга про Алису у матери была, так что вторую половину выходного Аня потратила на перечитывание. И кое-что для себя записала.

Команда

Успеть на автобус после занятий, выйти на остановку раньше (вроде как чтобы подставить лицо солнцу и размять ноги), а потом нечаянно обнаружить себя возле нового Книфе… Ну, да, куда ещё могут завести ноги новоявленного фуд-детектива. Ане не слишком понравилось самовольство нелюбимых кроссовок, но писать им письма, как предлагала набоковская тёзка, она не стала.

В конце концов, почему бы и не заглянуть! Заказывать всё равно не на что, а повыбирать с умным видом ничего не мешает. Интересно, что у них есть в меню из нормальной еды? Булочки и кексы с чаем – это, конечно, замечательно, но простовато. А перечитанная книжка даёт хороший простор для фантазии: Аня и сама уже несколько идей для экспериментов записала.

У стойки скучал мужчина, чем-то напоминающий Труди. Даже бейджик с именем Тэд тоже был снабжён глупой припиской «-ра-ля-ля». При виде Ани он оживился:

– Оу, леди-стьюдент! Труди показывала тебя мне! Сорри, но нет булочек сегодня.

– Я не за булочками! – возмутилась Аня.

– Прости, конечно, нет. Теперь я вижу, что ты имеешь предложение! Труди, иди к нам!

Из кухни показалась старая знакомая. Узнав Аню, она засияла:

– Ну, конечно! Ты-то нам и нужна!

Аня отступила на шаг:

– У меня нет никаких предложений! Я не за этим! Я… Я не знаю зачем…

– А мы знаем! – хором ответили Тэд и Труди. – Ты хочешь украсть рецепт наших кексов!

– Что-о?

Возмущённая пауза вдруг взорвалась хохотом. Тэд и Труди так искренне заливались смехом, что Аня не выдержала и тоже улыбнулась.

– Ну, ладно, я и правда пыталась повторить ваши кексы. Причём неудачно. Но как вы узнали?

– У тебя из сумки пахнет английским бисквитом, – ответила Труди. – Не совсем наш вариант, но довольно близко. Мне кажется, ты очень быстро научишься. Только имей в виду: мы не раскрываем тайны Книфе чужим.

Аня тут же поняла, что не стоило им улыбаться. И вообще заходить не стоило. Тратит тут время, а ещё домой, а ещё думать, как распределить копейки с будущей маминой зарплаты…

– Мы теряем её, – грустно отметил Тэд.

– Что ты. Книфе её уже приняло. Просто мы бестолковые старики и не можем нормально обставить собеседование.

– Что-о?

– Тс-с-с. Тэд! Тэд, не смейся, она опять обидится. Ну, Тэ-эд!

Тэд опустился со смехом на стул, даже не пытаясь ответить. Труди покачала головой, выдала ему стакан воды и повернулась к Ане.

– Дорогая Аня, прости этого старого хохотуна. Он, как это у вас тут говорят, сме-шин-ку проглотил. А нам очень нужна твоя помощь. Субботняя акция была нужна для поиска студентов, которые живут неподалёку и хотят подработать. Извини, но мне кажется, что ты захочешь – твои кроссовки совсем раскисли. А то, что ты пыталась повторить наше блюдо, убеждает в выборе окончательно.

– Но чем я могу помочь? Убирать тарелки? Мыть посуду? Имейте в виду, с людьми я общаться не буду!

– Конечно, что ты! Мы же не хотим распугать гостей твоим хмурым личиком!

– Ну-ну, не обижайся, – подал голос Тэд. – Ты очень хорошенькая, просто любишь сердиться.

– Не отвлекай нас! – проворчала Труди. Она наклонилась к Ане и заговорила тише: – Понимаешь, мы не успеваем готовить, когда приходит много людей. Это бывает в выходные и сразу после рабочего дня. Ещё бывают наплывы в обед, но в это время ты, конечно, учишься. А мы были бы рады помощнице по вечерам. Что скажешь?

Больше всего на свете Аня хотела наорать на эту весёлую парочку и удрать подальше от их странного кафе. Новые люди! Новое место! Новые задачи! Ужас. Она и так вечно всё портит, а тут уж точно облажается…

– Пока думаешь, делай реверанс, чтобы не терять время, – подмигнула Труди.

Аня, потерянная в мыслях, начала было приседать – и тут же возмущённо выпрямилась:

– Да вы совсем с ума посходили! И вообще, откуда вы знаете, как меня зовут?

– Нам Лар сказал. Он у нас дизайн-консультант и специалист по продвижению. Ну, то есть, будет, когда поверит, что мы настоящие.

– Этот рассеянный?

Тэд начал тихонько похрюкивать от смеха, но всё-таки выдавил из себя:

– Команда – золото! Соглашайся! Мы будем предоставлять аванс, а бонусом ты получишь мастер-класс по кексам из «Алисы».

– С меня хватит. Я ухожу! – заявила Аня и во второй уже раз выбежала из Книфе. Навстречу стягивались первые офисные трудяги – рабочий день закончился. Аня немного отошла от входа, наблюдая за их появлением. Похоже, кафе обзавелось первыми завсегдатаями.

«Какое здесь всё глупое, наивное, добродушное! Бесит!» – прошипела Аня. Она сделала пару кругов вокруг здания, снова вымочила ноги, но немного успокоила нервы. Солнце упорно разгоняло привычную злобу на мир, пуская солнечных зайчиков по стенам и заставляя, нет-нет, да и глянуть в весеннее небо.

На третьем круге из задней двери выглянула Труди в кухонной косынке:

– Ну, ты идёшь? Они прибывают! Тут надо бежать изо всех сил, чтобы только оставаться на месте!

– А чтобы куда-нибудь попасть, бежать в два раза быстрее?

– Ну, вот, ты уже всё знаешь. Сработаемся. Скорее, беги переодеваться и мыть руки, я всё покажу.

Труди скрылась за дверью, а Аня достала из кармана телефон.

– Мам? Я сегодня буду позже. Нашла подработку после учёбы. Нет, не тяжело. Да, справлюсь. Это мой профиль. Дома расскажу. Пока.

Обновка

Ботинки были чёрные. Высокие, тяжёлые, с грубой шнуровкой. В таких можно изображать хоррор-Алису из компьютерных игр – тот случай, когда Аня была совсем не против бунинской ассоциации персонажа с собой. Да, на них ушёл весь аванс, зато шагать по весенней каше одно удовольствие. Уверенная, гордая и с абсолютно сухими ногами Аня прошествовала на кухню.

– О, леди-стьюдент! Ты необыкновенна сегодня! – Тэд уважительно склонил голову.

– Уверена, что в них удобно? – осторожно спросила Труди. – Такие грубые…

– Они идеальны, – отрезала Аня.

– По крайней мере, к ним подойдёт это! – Тэд вложил ей в руки кухонный инструмент, полюбовался тонкой фигуркой в тяжёлых ботинках и с огромным ножом, а потом принялся объяснять удивлённой Труди историю персонажа безумной Алисы. Та только головой качала, но на Аню начала поглядывать с интересом.

Устав от внимания, Аня спросила:

– А мы и дальше будем готовить только десерты? После работы людям хочется чего-нибудь посерьёзнее. Вот бы как-нибудь оживить тот суп, что кухарка варила в доме герцогини…

– Но там столько перца! Мы станем чихать и не сможем работать! – испугалась Труди.

– А зачем повторять за кухаркой? Она явно не в себе. Но мы можем сделать суп с перцем, правда? Немного чили для остроты и побольше сладкого для вкуса…

Тэд и Труди переглянулись.

– Я в магазин! – воскликнула Труди.

– Я к клиентам! – встрепенулся Тэд.

«А я, видимо, буду искать референсы…» – подумала Аня.

Так в меню появился «Суп Герцогини». Уже на следующий день его начали спрашивать те, кому рассказали коллеги. Некоторые ворчали, что для совпадения с оригиналом не хватает остроты и чихания, на что Аня ехидно предложила давать им понюхать перечницу. С лёгкой подачи Труди это стало изюминкой блюда. Бледные усталые люди заказывали суп, хватали со стола перечницу – кто быстрее! – и подсовывали её под нос соседу. Теперь после рабочего дня в кафе то и дело раздавался весёлый звонкий чих. Аня ворчала на легкомысленных гостей, но продолжала аккуратно помешивать суп.

С Ларом она долго не виделась. Он старался приходить в мёртвые часы, чтобы не встречаться с людьми. В этом его, конечно, можно было понять, но она сюда не Книфе любоваться нанялась, да и на кухню чужие не заходили.

Как-то вечером из зала донеслось особенно громкое «Апчхи!»

– Смотри, он понял! – засмеялась за дверью Труди. – А ведь я ему меню не показывала!

Послышался удивлённый голос: «Это… Это что, суп, который варила Кухарка?»

В голосе было столько еле сдерживаемого восторга, что Аня довольно хмыкнула. Надо же, хоть что-то сам догадался.

– Бинго! – услышала она ответ Тэда. – А теперь угадай, кто это придумал!

Ой, нет. Аня бросилась к двери, чтобы успеть сердито шикнуть, но Труди поймала её в проёме и вытащила в зал:

– Вот она, Лар! Самые хитрые и умелые ручки в Книфе!

Теперь она и правда справлялась с готовкой намного лучше, но такая наглая похвальба рассердила Аню.

– Я делаю только то, что вы мне показали! Нашли умелую!

– А суп? А барно-чайное меню без вина? А печенье в виде карт? Им уже решают споры! Вытаскивают не глядя, а потом смотрят, у кого карта старше.

– Мне же можно будет всё это попробовать? – в огромных зрачках Лара сияло счастье.

– Можно, – вздохнула Аня.

– Только… Только зачем тогда я здесь? – вдруг надтреснуто спросил Лар. Его настроение мгновенно сменилось с радости на отчаяние, будто в голове переключился незаметный тумблер. – Аня прекрасно справляется с разработкой меню, а дизайн уже готов. Даже шахматный пол, всё как я мечтал. Я больше ничем не смогу помочь.

Резкая перемена заставила Аню внимательно посмотреть на него. Лёгкая дрожь в губах, собранность позы, подозрительный блеск во взгляде. Сейчас Лар очень напоминал её саму, убегающую от подработки, которая была ей так нужна.

– Послушайте, – сказала она. – Я знаю, что вы думаете. Это неправда. Вы, конечно, уже справились, и Книфе выглядит замечательно. Люди читают книги, радуются их оживанию, ищут отсылки во всём – в текстах меню, в интерьере, в выбранных нами продуктах. Но это не такое дело, которое делается раз и навсегда. Тут всегда есть куда расти. Ну, например… как насчёт музыки? Почему бы вам не подобрать несколько разных плейлистов, в каждом из которых можно было бы угадывать намёки на книгу? Мне почему-то кажется, что вы слушаете очень разное, и лучше вас с этим никто не справится.

– Да, в зале не хватает фоновой музыки, – согласился Лар. – Только тихой! Чтобы не мешала отдыхать и разговаривать. И нам понадобится аппаратура! – он вскочил и начал размахивать руками, а в голосе появились командные нотки. – И развесить динамики вот здесь, и здесь, и ещё можно немного поработать со светом, я уже делал такое дома… Тэд, Труди, идите сюда, я вам всё покажу!

Труди обняла Лара за плечи и пошла с ним по залу. Тэд незаметно пожал Ане руку, подмигнул и поспешил за ними. Аня выдохнула и отправилась на кухню, коря себя за вмешательство. Теперь он будет чаще здесь появляться, а она только привыкла к хозяевам и Книфе.

Дверь тихо закрылась за ней, а свет на кухне стал приглушённее. Лёгкий сквознячок, просочившийся со двора, ласково пошевелил края косынки и коснулся щеки. Аня прислонилась к стене и благодарно закрыла глаза. Потом, всё потом.

Кросс

Тарталетки Красной Королевы – совсем как те, из-за которых в книге приключился суд – перекочевали из печки на тарелки. Запах стоял такой, что утащить парочку захотелось и самой. К счастью, долго наедине с ними оставаться не пришлось: Труди легко подхватила поднос и отправилась радовать посетителей. Пока на этом с заказами было всё – Аня облегчённо опустилась на стул.

Тишину за дверью во двор прорезали голоса:

– А вот и не достанешь!

– По ушам тебе, мелкая!

– Как мне, идёт?

– Отдайте!

Это было слишком знакомо. Аня, не раздумывая, метнулась во двор. Там двое старшеклассников перебрасывали друг другу белый ободок с кроличьими ушками. До него безуспешно пыталась дотянуться девочка помладше.

– А ну, отдайте! – крикнула Аня.

– Ой, смотри, поварёшка!

– Страшная какая! Ой-ой! Боюсь!

– Сама-то дотянешься?

Аня представила, как пытается допрыгнуть до ободка вместе с девочкой, и поняла, что не может пошевелиться. «Ну, же, глупая! Ты их старше! Давай!» – мысленно кричала она себе, но губы будто склеились.

– Эй, отстаньте от девочек! – из-за угла показался завсегдатай Книфе, худой лохматый парень с выкрашенной в белый шевелюрой. – Сейчас ваши подвиги в школьной группе выложу! Пусть все посмотрят!

В руках у парня был телефон, и старшеклассники тут же отвернулись, пряча лица. Наскоро пошушукавшись, они вдруг припустили со всех ног. Эхо довольного гогота обежало по кругу двор и выскользнуло вслед за ними. В дверях показалась встревоженная Труди с полотенцем в руках.

– Ты как? – спросил у девочки парень. – Меня зовут Яшка, а тебя?

– Рита, – всхлипнула она. – Ободок! Забрали!

Яшка с Аней быстро переглянулись, и Аня сказала:

– Рита, иди пока к тёте Труди, она тебя чаем напоит. А мы вернём ободок. Ладно?

Труди понимающе заулыбалась, вышла во двор и помахала девочке рукой:

– Привет-привет! Ты уже бывала в нашем Книфе? Мы сегодня сочиняем новое блюдо, никогда ещё такого не готовили, представляешь? Только мы не знаем, понравится оно нашим гостям или нет. Поможешь с дегустацией?

– Ладно, – всхлипнула девочка. – Только мне домой надо, папа с мамой волноваться будут.

– А мы им сейчас позвоним и всё расскажем. Они как раз за тобой придут, пока ребята вернутся… Ребята?

Во дворе, кроме Труди и Риты, уже никого не было.

Аня с трудом поспевала за лохматым Яшкой. В одном шаге этого долговязого было как минимум полтора шага самой Ани. Но она бежала, радуясь, что можно не разбирать дороги в новых ботинках, не бояться луж и грязи.

– Ты их видишь? – выдохнула она.

– Вон туда свернули! Кажется, я знаю, куда они. Не спеши, отдохни на ходу.

– Отдо… – дыхание сбилось, и Аня даже не успела как следует возмутиться. Она убавила скорость, и парень умчался вперёд. Удивительно, но медленный бег стал казаться отдыхом.

Через несколько улиц, поворотов и после ускоренной пробежки вдоль жутковатых гаражей Аня начала опасаться, что уже никого не догонит. Но в конце забора мелькнула белая куртка, а за самим забором обнаружилась железнодорожная насыпь. Ну, конечно, они добежали до рельсов, разделяющих районы города!

Никого не было видно, тропы наверх насыпи нет, но сквозь неё был пробит кирпичный тоннель. Аня притормозила и вошла под арку, тяжело дыша. Полумрак, влажный воздух и приглушённые звуки будто принадлежали другому миру. Аня вдруг забыла, где и почему находится, и только слушала тихий стук шагов – возвращаемый эхом, набирающий громкость, полный шуршания, шорохов, скрипов…

– Сюда! – донеслось снаружи. – Нашёл!

Аня встрепенулась, подбежала к краю тоннеля и выглянула с другой стороны. Солнце, птицы, звуки дороги почти ослепили и оглушили её, но белое пятнышко на раскидистом дереве впереди не заметить было трудно.

– Да что с ними не так! – выругалась Аня. По деревьям она лазать не умела, как и танцевать, бросать мяч, бегать… Руки-ноги сразу становились ватными, какие уж тут деревья…

– Не переживай, я всё сделал! – с ветки повыше свешивалась широченная улыбка Яшки. – Лови! О-оп!

Аня в панике бросилась к дереву и поймала пушистое кольцо. Прижала его к груди и закричала:

– Ты что творишь! Я не умею ловить! Ты его почти в грязь бросил!

Яшка свесился с ветки вниз головой и улыбнулся ещё шире:

– Ну, поймала же! Всё ты умеешь, тренировка нужна.

Он легко спрыгнул на землю и сказал:

– Они убежали, но больше к нам во двор не придут. Я им успел объявить, что у Книфе камеры повсюду.

– Да нет у нас там камер…

– А этого мы им не скажем. Побежали к Рите, она заждалась уже.

Аня прислонилась к дереву и тихо сказала:

– Давай сам. У меня ноги подгибаются. Я медленно пойду.

– С тобой всё будет хорошо? – уточнил Яшка.

– Да, беги давай… Спасибо.

Белый растрёпанный вихрь исчез в недрах тоннеля. Аня прислонилась к дереву, обняла себя руками и сосредоточилась на дыхании: вдо-ох-вдох-вы-ы-ы-дох, вдо-ох-вдох-вы-ы-ы-дох… Через несколько минут обида на собственную беспомощность стала не такой горькой, а потом начала отступать злость на хулиганов и белобрысого помощника. Вот же чудо лохматое. Кругом бардак, а ему хоть бы хны, улыбается.

Аня в последний раз глубоко вдохнула и пошла через тоннель Медленно-медленно. Слушая шаги и шорохи. Почти зная, что за ним когда-нибудь обязательно будет солнце. Просто сегодня ещё не для неё.

«Надо будет обязательно сюда вернуться».

Завсегдатай

– Ох, бабушка, это было такое приключение! Изображать смельчака, бегать по новым тропам, пугать девятиклашек, лазать по деревьям, смешить девочку до прихода родителей, встречать отставшую Аню…

Ты не волнуйся, я всё продумал. У меня как раз после уроков с собой был термос с чаем – с лимоном и мёдом, как ты учила. Аня только на середине пути была, когда я до неё добежал: брела потерянная, как будто её нет здесь. Испугалась, конечно. Но я её чаем напоил и заболтал рассказом про девочку Риту. До Книфе уже не тень человека, а вполне себе целого человечка довёл. А там даже воздух такой, знаешь, родной. Она сразу плечи расправила, «спасибо» сказала и спряталась в свой кухонный уголок.

Ну, что ты смотришь так хитро? Ничего я не задумал, чесслово! Просто хороший человек зря расстраивается. Надо помочь. Она вон какие расчудесные блюда для нас готовит! Нигде такой выдумки не видел. Я теперь каждый раз после школы туда обедать хожу, и ни разу ещё не разочаровался.

Погоди, дай поправлю тебе подушку… Вот, так-то лучше. Не тревожься, денег мне мама с папой выдают на целый месяц, а в Книфе обычно недорого.

Всегда удивляюсь, как Тэд и Труди со всем управляются – вдвоём, в лучшем случае, втроём, когда приходит Аня. И сменщиков у них пока нет: всё сами, только закрываются рано и совсем не открываются в понедельник, чтобы отдохнуть. Но почему-то совсем не похоже, чтобы они валились с ног – наоборот, так и лучатся радостью при виде каждого гостя. Чудеса же!

Есть у меня одна глупая теория, ты только не смейся. Мне кажется, это кафе им само помогает. Ну, серьёзно: на кухне ничего не пригорает, посуда легко отмывается, скатерти меньше пачкаются… Конечно, мне никто не поверит, но я там столько раз был, а чай не пролил ни разу. Это я-то! Вертолёт, к которому ты всегда заранее пачку салфеток придвигаешь! То есть, придвигала…

А знаешь, что они тогда дегустировали с Ритой? Безумные бутерброды с разноцветными намазками! Аня давно о них думала, сочиняла в блокноте разные варианты. Вот Труди с Ритой и наделали всех понемногу, а потом дегустировали. Хотя и так понятно, что должно быть очень вкусно, но девочку надо было чем-то занять.

Рита, кстати, подошла к делу ответственно. В школьном черновике нарисовала табличку, чтобы записывать туда названия и проставлять оценки. Только самих названий ещё не было, поэтому они с Труди сочиняли по ходу дела. Такого напридумывали! Заглядываю к ним в листочек, а там:

Они разбирали Анины заметки, придумывали названия, пробовали, выставляли оценки и комментировали, что можно улучшить. Рита сказала, что теперь продегустирует вообще всё в меню и сделает отчёт, как раньше готовила для школы про погоду за целую неделю. Серьёзный подход!

А главное, они это всё утвердили для стандартного меню. И теперь можно в любое время устроить безумное чаепитие с бутербродами. Здорово, правда? Я как узнал, от радости стал кругами по залу бегать. Мне кажется, Книфе тоже обрадовалось, даже лампы ярче засветили! Тэд и Труди так смеялись, что потом мне пришлось это всё доедать, у них уже сил не было.

Аня тоже улыбалась, целых два раза, но глаза у неё были грустные. Так что я её проводил домой и объяснил по пути, как здорово, что она это всё придумала. Ну, что ты моргаешь… Конечно, она мне не верила, всё головой качала. Но это же только первый раз. А если будет чаще слышать хорошее про себя, то привыкнет и сама начнёт верить. Мне не трудно, всё равно в одном районе живём.

И я всё-таки заставил её один раз согласиться! Говорю ей:

– А ещё у тебя ботинки шикарные!

– Это точно, – она сразу ответила, а потом так испуганно огляделась, будто что-то неправильное сделала. Тогда я пошёл в наступление:

– Но для бега совсем не годятся.

Аня вся встрепенулась, глаза полыхнули.

– Они для всего годятся! – говорит.

– Для бега кроссовки нужны, – отвечаю, – и одежда спортивная, чтобы грела, но дышала.

– А мне что с того! Я больше бегать не собираюсь! Мне это не нужно.

– Уверена? А автобус кто не догнал на прошлой неделе?

– Откуда ты знаешь?

– Я обед доедал, когда ты примчалась с опозданием. Слышал, как ты Тэду с Труди объясняла.

– Ладно, у меня правда плохо с бегом, ты сам видел. Но заниматься этим некогда. У меня учёба и работа.

– А разве у тебя не должна скоро начаться практика? У меня бывший одноклассник после девятого пошёл в колледж, так у него в конце второго курса практика стоит по плану.

Кажется, я попал в точку. Аня резко затормозила и уставилась на меня во все глаза:

– Точно! Учебный год же заканчивается!

И наконец-то по-настоящему улыбнулась. В общем, договорились мы с ней начинать потихоньку бегать, когда загрузка небольшая. У меня-то всё равно пробежка вечером, а вместе веселее. И ещё ей очень понравилось, что можно бегать в наушниках и слушать музыку. Только когда технику освоит. Я попросил немного послушать из её плейлиста – странные у неё вкусы, конечно. Я напою тихонько, но ты сделай скидку на мои данные – не Шаляпин, сама знаешь. А ты сама посуди, что в голове у человека, которого успокаивает вот такое.

Бабушка, не надо на меня так смотреть. Я высыпаюсь, хорошо ем, готовлюсь к экзаменам и бегаю в обычном режиме, ничего лишнего не добавляю. Мне на всё хватает времени, честное слово!

Кстати, да. Вот теперь я побежал бегать. Побежал бегать! Смешно, правда? Уверен, что ты про себя смеёшься. Давай я тебя обниму. Скоро увидимся!

Дыхание

– А вот и я! Смотри, какие я тебе тюльпаны принёс! Белый, оранжевый и фиолетовый, просто чудо! Тебе нравится, бабушка? Конечно, нравится, у тебя всегда они росли. Вот, я их поставлю на окно, чтобы ты видела. По-моему, отлично получилось!

Доктор ничего говорить не хочет, вот молчун! Я так жду, когда что-нибудь начнёт помогать, а она только головой качает, в глаза не смотрит. Но ты всё равно не сдашься, я тебя знаю. Ты у меня самая озорная бабушка в деревне, тебя надолго не удержать!

И меня сегодня школа не удержала. Как-то так вдруг сложилось, что математик приболел, а физкультуру мы всем классом… Только тс-с-с! Никому!

Я, конечно, по привычке сразу же в Книфе махнул. А там, как всегда, тепло, полумрак, огонёчки в нишах подрагивают. И в одной из них я наконец-то увидел того самого Лара. Я тебе про него говорил, правда? Не помню.

В общем, Лар – это парень, который всё в Книфе придумал. И шахматный пол, и скатерти с иллюстрациями, даже книги и ридеры на полках. Он чокнутый книголюб, рассеянный, но безобидный. Тэд и Труди говорили, что он отлично будет управлять кафе, когда наконец-то поймёт, что уже и так почти это делает. Ну, то есть, он командует, как что оформить, контролирует меню и подбор книг, у него запасные ключи – и часто его просят открыть или закрыть Книфе, что-то подготовить или прибрать перед закрытием. Иногда он торчит с Тэдом за стойкой, и Тэд ему показывает, как правильно варить кофе, заваривать чай и всё такое. Короче, Лар во всём участвует, но тихонько и как бы нечаянно. Правда, он людей побаивается, вот и приходит на обед пораньше, пока все на работе или в школе.

А тут я сам раньше обычного заявился – и вижу, как Труди воркует над незнакомым посетителем в чёрном пальто и походных берцах. «Лар, – говорит, – милый, please, подскажи, как нам попасть в соцсети? Мы с Тэдом немного старомодны, не знаем, что сейчас любят».

Говорит и расставляет перед ним чашечки с разным чаем, безумные бутерброды раскладывает. Я смекнул, что тут будет что-то интересное, и меня будто ветром занесло за соседний столик. Серьёзно, будто невидимый великан в спину дохнул. А Лар сахар насыпать забыл, но ложкой в кружке мешает и улыбается:

– Ну, конечно, как я сам этого не сделал до сих пор! Вы не волнуйтесь, я сегодня же создам несколько страничек. Только нужно будет с фото повозиться. Представляете, сколько ни пытаюсь заснять Книфе, у меня все снимки то засвеченные, то чёрные, то размытые. Прямо мистика какая-то.

Труди погрустнела, но потом снова улыбнулась:

– А ты пока создай странички без фото, с текстом. И потом сможешь добавлять что-нибудь интересное. Кстати, вывеску для Книфе ты сам придумал – сможешь нарисовать похожий логотип? Его можно указать вместо фото, не так ли? Будет даже лучше: фирменный стиль и всё такое.

– Попро-о-бую, – неуверенно протянул Лар.

Мне кажется, он прибеднялся. Судя по щёлканью мышки, он за одно это слово открыл вкладок десять с уроками и инструментами и уже начал что-то набрасывать.

– Хэй, у вас тут лишние уши, вы в курсе? – объявил от стойки Тэд. Я почувствовал, что начинаю краснеть, но решил быстренько объясниться.

– Здравствуйте! – говорю. – Я на обед забежал. Мешать не хотел, чесслово.

Труди засмеялась:

– Какие эти уши лишние, это же Ритин рыцарь! Яшенька, чем тебя угостить?

– А можно и мне как за этим столиком?

– Ну, и садись к Лару тогда. Он всё не съест всё равно. Безумное чаепитие за счёт заведения!

Я быстренько плюхнулся напротив того парня и схватил маленький чёрный бутербродик с маслом и вареньем, как в детстве. Чай оказался с молоком и пряностями, по-индийски. И только набив рот, я сообразил, что с Ларом мы ещё официально не знакомы. Хлебнул чаю, прокашлялся, протёр ладони салфеткой и протянул ему руку:

– Яшка!

– Что?

Конечно, он уже успел уткнуться в ноутбук и забыть про меня.

– Яшка я! Приятно познакомиться!

– Лар. Взаимно, – осторожно ответил он.

– Я давно хотел с вами познакомиться. Вы так здорово всё придумали! Я каждый день сюда прихожу.

– Правда? А что вы читаете? – оживился он.

– Ну… Если честно, я сейчас только учебную литературу успеваю. Экзамены на носу.

– Это дома, а что вы читаете в Книфе? – не отставал он.

– Да я как-то не сообразил, что здесь читать можно… Просто прихожу и радуюсь, что здесь всё такое кэрролловское.

Лар встревожился:

– Но здесь много разных книг! Не только Алиса!

– Мне как-то в голову не пришло. Внутри всё про Алису напоминает, а о других книгах я не думал.

Он схватился за голову:

– Но это же беда! Полный провал!

– Почему?

– Книфе должно быть о книгах и чтении! Не об одном, пусть и прекрасном, произведении! Всё не так! Я всё испортил!

Да, бабуль, он правда странный. Но мне стало его жалко, и я попытался помочь:

– А что вам мешает исправиться? Вот, сделаете странички в сети, расскажете о Книфе побольше. Добавите света над книжными полками, новых отсылок в интерьере, подскажете Ане, что можно поискать книжную еду у других авторов.

Лар уставился на меня, а потом сам протянул руку. Я удивился, но пожал её ещё раз. А он закончил таращиться и улыбнулся:

– Спасибо.

У него улыбка… Нездешняя, что ли. В общем, я понял, что здесь, в Книфе, все чуть-чуть того, но ведь именно за это я людей и люблю. Так рад, что с ними познакомился. И так уютно, будто само кафе тебя встречает, фонариками подмигивает, дыханием подталкивает к нужному столику, к добрым людям. Это, конечно, мои выдумки, но уж очень приятные, так и хочется в них верить.

Знаешь, я так хочу однажды тебя туда привести! Тебе обязательно понравится. Эй, только слезу пускать не вздумай! Конечно, это будет не сегодня и не завтра, тебе надо лечиться, я всё понимаю. Не волнуйся, бабуль, береги сердечко.

О чём я говорил-то? В общем, пообедали мы с ним, добавились друг к другу в друзья и разошлись довольные. И я к тебе сразу побежал. Ох, как интересно будет наблюдать за Книфе! Ведь я теперь тоже немножко его создатель, вот на такую крошечку. Чудеса!

Сказка

– Бабушка! Бабушка! Всё получилось! Я так рад! Погоди, положу в тумбочку кое-что, потом медсестра разберётся. Так, ещё немножко… Готово! Где моё кресло? Ага, вот же оно. Короче, слушай!

Помнишь, я предложил Лару подумать насчёт других книжек? Чтобы разбавить Алису, нужно было что-нибудь такое же яркое и волшебное. Я-то думал, на переваривание моей идеи месяц-другой уйдёт, но ребята оказались гораздо легче на подъём. Так что захожу я вчера в Книфе – и чувствую: кашей пахнет! Никогда здесь такого не было. Я скорее к стойке и на кухню пальцем показываю:

– Дайте мне, пожалуйста, вот это!

Тэд передал Труди поднос с чашками и переспросил:

– Точно? Это пшённая каша, знаешь ли.

– Именно! – говорю. – У Кэрролла точно её не было!

– Не было, – выглянула из своей лаборатории Аня. – Это из немецкой кухни.

– Стой, не подсказывай! – я задумался. Немецкая… немецкие авторы… Братья Гримм?

Они переглянулись и дружно закивали.

– Братья Гримм… Каша… Кашу варили в горшках… Горшочек, вари!

– Бинго! – хлопнул в ладоши Тэд. – Ты заслужил быть главным дегустатором сегодня!

Меня отправили за столик, и скоро Труди принесла на подносе маленький горшочек, из-под крышки которого пыхтела и грозилась убежать жёлтая нарядная каша. А рядом красовалась глиняная кружка с молоком.

Знаешь, это почти так же вкусно, как у тебя! Сладко, сочно, с маслом, изюмом, курагой! Я дул, ел, обжигался – и так хорошо было, будто ты снова на ногах и ворчишь, чтобы я не торопился за столом, а я смотрю на тебя – и сердце становится огромным-преогромным, ещё чуть-чуть – и весь мир поместится…

В общем, доедаю я это чудо, начинаю посматривать вокруг – и вижу, что полочка с книгами подсвечена ярче, прямо хочется разглядывать. А на ней – так и просится в руки – книга, зелёная такая. Старенькая совсем, с тремя смешными тётками в средневековых нарядах на обложке. «Братья Гримм. Сказки». Я её вытащил, начал листать – и вдруг понял: это же она! Моя первая книга! Помнишь, мама мне её дала и говорит, строго так: «Читай!» А я ворчу, отнекиваюсь: мне-то и чтение букваря тяжело даётся, а тут целая большая книжка.

Помнишь ведь? Знаю, что помнишь. Как она мне нелегко давалась! Страница, другая, медленные, трудные. По буквам, по слогам, водя пальцем по строчкам, то со злостью, то со слезами. А потом во мне будто ключик повернули. Открылся потайной замок, и я всё на свете забыл: с книжкой этой и спал, и ел, и на качелях катался. И перечитывал потом раз пять. Картинки какие-то к ней рисовать пытался… Но шло время, я находил дома всё новые и новые книги, потом мама меня записала в библиотеку – и началось брожение по лабиринтам. А вот про первую книжку я как-то забыл. Однажды захотел полистать – и узнал, что мы её потеряли во время переезда. Как я плакал тогда, хоть уже и большой парень был!

И вот, она у меня в руках, вижу её, как тебя. Переписал название, издательство, год выпуска, книжный номер. Ведь я теперь смогу отыскать и купить такую же! Она у меня снова будет, понимаешь!

Разошёлся я что-то, да? Просто не ждал, что снова встречусь со своей первой книгой. Так неловко было перед ней: я ведь совсем читать забросил. Но исправлюсь, вот только с экзаменами и поступлением разберусь, чтобы всё как ты хотела: внук в столице на юриста учится, стипендия, перспективы там всякие. Я тебя не подведу, не переживай. Чесслово.

А в Книфе ещё разное добавилось. На входе теперь музыка ветра с фигурками гусей-лебедей. Я сразу не заметил, пока меня новый запах вперёд тащил. По счастью, эти переливы звучат приятно – сами-то гуси-лебеди наверняка кричали противно, даже страшно. Такая жуткая сирена, чтобы детишки от страха замирали, как от крика назгулов, и их можно было легко схватить и унести к хозяйке, у-у-у! Но в Книфе место для уюта, а не для страшилок, так что мини-копии совсем безобидные, динь-дилинь.

Правда, в этот раз было кое-что и не такое безобидное. В соседней нише сидел незнакомый дядька – крепкий такой, краснолицый, чихал всё время. И вот ему каша совсем не понравилась, Я специально не подслушивал, он сам на всё кафе гундел: «Чёртов изюм! Ненавижу изюм! Они там с ума посходили!» И от сквозняка всё прятался, воротничок наставлял, хотя я даже слабого ветерка не заметил. Труди его умилостивила потом: напомнила, что это дегустационный образец, пообещала обязательно указать наличие изюма в меню, а с него денег за обед совсем не взяла. Дядька ещё побухтел, но потом всё-таки ушёл – и дверь за ним будто сама захлопнулась. А я наконец-то разглядел ещё одну обновку.

Теперь на сиденьях разбросаны мягкие подушки, смешные и сказочные. Золотая рыбка, колобок, чёрный кот, даже пушистый череп с жёлтыми глазами – будто с забора игрушечной Бабы Яги сняли. Ну очень интересно всё разглядывать и пытаться угадать, откуда это. Например, волк – это про Красную Шапочку или про Ивана-царевича? Медведь – это про Златовласку или про пирожки? Наверное, про всё сразу – образы-то общие. Эти, как их там… ар-хе-ти-пы, но за умными словами лучше к Лару. А мне теперь интересно, когда в меню пирожки появятся… Нужно будет Аню спросить!

Сколько всё-таки интересного в книжках. Даже про самые простые сказки столько вопросов! Жалко, на моей специальности такое не изучают – но, может, найду какой-нибудь факультатив, если время останется? Чем не хобби!

Но ты уже устала, наверное. Все уши тебе своим Книфе прожужжал, да? Ничего, мне пора домой, а ты отдыхай и выздоравливай поскорее. Весна на дворе, сад дичает. Но я уже всё продумал: ты ведь, наверное, скоро снова сможешь разговаривать или хотя бы писать. И тогда ты мне будешь отдавать приказы, как королева во дворце, а я буду садом заниматься. После экзаменов, конечно. И потом ты приедешь в деревню – а там такая красота! Будто и не уезжала. Правда, здорово?

Подстраховка

– Привет, бабуль! Извини, что поздно, сегодня такое было! Целое приключение, тебе понравится!

Значит, сижу я в Книфе, обедаю после школы, как обычно. Всё почти спокойно, только тот бухтящий крепыш опять наведался – и снова расчихался, а потом стал глаза тереть и кашлять, не дождавшись своей еды. Начал ругаться, что у него аллергия на этот воздух, что убить тут его хотят, бу-бу-бу – и в воротничок свой прячется. Труди его пожалела, извинилась и даже проводила к соседней пиццерии, чтобы бедолага мог нормально поесть, раз уж у нас не везёт. После него так тихо-тихо стало, будто мы вместе с Книфе выдохнули на радостях. Такие хорошие, светлые минуты тишины…

И тут вдруг налетает целая толпа пятиклашек! Их, оказывается, повели на экскурсию в музей неподалёку, а на обратном пути решили покормить в книжном кафе – чем не образовательная программа. Наверное, когда они это придумывали, всё звучало неплохо, а по факту в дверь хлынула галдящая лавина уставших от ходьбы по музейным залам мальчишек и девчонок. Они тут же заняли все столики, включая мой, а я еле успел подхватить свой поднос и отнести остолбеневшему у стойки Тэду.

Всё кругом перепуталось, загалдело, по залу заметался сквозняк… К нам тут же подскочила молодая учительница и грокнула кримче… нет, крикнула громче всех:

– Нам нужно тридцать два обеда! Срочно!

С ней рядом будто из-под земли выпрыгнула вторая и повторила:

– Срочно! Тридцать два обеда! Нужно!

Труди прижалась боком к Тэду и растерянно смотрела на хаос за спинами учителей. Дети тыкали пальцами в ридеры, корчили рожи зеркалам и отбирали друг у друга книги с самыми красивыми картинками. Вторая учительница вдруг снова оказалась там и принялась размахивать руками.

Первая учительница нервно оглянулась и закричала, перекрывая шум:

– Ещё пять минут без еды – и они достанут ручки! Скорее!

Я побежал к Ане на кухню:

– Суп Герцогини есть?

– Только выключила.

– А тридцать две миски и ложки?

Аня посмотрела мне в глаза, и уголок её губ побежал вниз быстрее, чем дёрнулся было вверх. Я испугался, что она сейчас замрёт, как тогда с Ритой, и начал командовать:

– Давай так: я беру поднос с мисками, ты разливаешь в них суп, я отношу. Первый пошёл!

Аня встрепенулась и открыла шкафчик с посудой. Мы с ней быстро расставили тарелки на два подноса, и она быстро и чётко – раз-два – пробежалась черпаком над мисками первого.

– Отлично! Продолжай! – крикнул я, убегая в зал с подносом. Подбежал к самому шумному столику, водрузил на него поднос и объявил:

– А ну, разбирай!

Поднос на секунду превратился в паучка из детских рук, но руки-лапки тут же отдёрнулись с мисками, ложками и хлебом, а я строго сказал:

– Это перечный суп Герцогини из Алисы в Стране Чудес! Превращает всех грязнуль обратно в поросят!

Я помчался к Ане, на ходу замечая, что Труди пришла в себя и готовится пустить в дело заготовленную на день армию безумных бутербродов, а Тэд откуда-то вытащил огромный электрочайник и включает его в розетку.

Ещё несколько пробежек из кухни в зал – и галдёж сменился звяканьем ложек. Учительницы от супа отказались и тревожно прихлёбывали зелёный чай.

– Главное, чтобы Вовка опять не начал, – бормотала одна.

– Кажется, ест ещё, – шептала вторая.

Будто подслушав её, от одного из столиков справа подал голос мальчик:

– А мне надоело! Сейчас я эту миску кааааак ХРЮ! – он осёкся. – Возьму и каааак… ХРЮ! ХРЮ! ХРЮ!

Вовка зажал рот руками и отодвинулся от миски, хлопая глазами. Потом испуганно повернулся к зеркалу, осмотрел-ощупал себя со всех сторон и облегчённо вздохнул. Огляделся и снова взял ложку.

– Вот это сууууп, – с уважением сказал он и принялся доедать.

– Вы не волнуйтесь, – сказал я учительницам, – это же книжное кафе – а значит, немножко волшебное. Сейчас мы им безумное чаепитие устроим – а это столько разных бутербродов, печенья, кексов! У них глаза разбегутся, не до шалостей будет, чесслово. Вы отдохните. Попробуйте тарталетки, пока их какой-нибудь валет не утащил.

Загребучая лапка одного из школьников быстро втянулась обратно, и мальчик молнией метнулся обратно за стол. Я вздохнул, придвинул тарталетки поближе к усталым дамам и пошёл собирать посуду. За мной хихикающим облачком порхала Труди, одаривая ребят вкусностями и уменьшительно-ласкательными словами. Солидный Тэд шагал со своим огромным чайником следом. Он склонялся над столами и медленно разливал чай, а сразу несколько пар глаз наблюдали за ним. Заканчивала наш странный ритуал Аня, принимающая и сгружающая в посудомойку миски.

На последнем круге сбора посуды я вдруг заметил сползающего по стенке у входа Лара. Ну, конечно, он же людей боится. Я быстренько метнулся к нему и всучил поднос:

– Скорее, помогайте! Ребята не справляются! Это нужно на кухню, к Ане!

Лар сглотнул, вцепился в поднос и бочком просочился на кухню. «Ну, Аня его там построит», – успокоился я. И понял, что коленки у меня дрожат. Я перебрался к стойке и тоже налил себе зелёного чаю. Даже сахара положил на этот раз. Закрыл глаза и сделал первый глоток – и первый сладкий медленный выдох.

– Спасибо! – сказала вдруг над моим ухом Труди.

– Много-много спасибо тебе, – поддержал Тэд. – Я даже не думал, что у нас есть такая подстраховка!

Я открыл глаза и еле успел заметить хвост детской процессии за окном. Его замыкала повеселевшая первая учительница с надкушенной тарталеткой в руке.

– Рад был помочь, – ответил я им. И не соврал, правда. Это маленькое нашествие было немножко страшным, но таким интересным! Мне кажется, дети теперь обязательно перечитают «Алису». И, наверное, как я в детстве, многие наизусть запомнят волшебную абракадабру про хливких шорьков. С первого раза.

Правда, я здорово справился, бабушка? Не хуже тебя командовал, почти как на сенокосе, где ты задачи раздавала: тебе коса косить, тебе грабли травяную косу разбивать, ты бегом за квасом, бутербродами и варёными яйцами с солью, а сама – обед варить, дорогим работничкам пир готовить. Видишь, я всё помню. Спасибо за науку! Я всем потом рассказал, откуда у меня это, ребята за меня порадовались, а тебе передавали пожелания крепкого здоровья и благодарность за внука. За меня то есть. Вот умора!

Утомил тебя, да? Ну, ничего, ты спи, спи. А я посижу тихо рядом, математику поучу. Так радостно сегодня, как будто я всё-всё могу. И билеты, и математику, и даже твой сад победить!

Контрабанда

– Бабушка! Как я бежал к тебе, как бежал! Папа с мамой только головами покачали, а у нас… Ох, ты же не знаешь ничего. Я сейчас расскажу. Только дай присяду, ноги не держат…

Ты же помнишь Книфе? Ну, конечно, я тебе про него все уши прожужжал. Я там был сегодня, обедал, как всегда. Так хорошо было, спокойно. Труди разливала чай, Тэд травил байки. Аня колдовала над чем-то новеньким: у неё были такие хитрые глаза, что я испарился из кухни, чтобы не сбивать вдохновение. Даже Лар пришёл в непривычное время, поздоровался – мы уже на «ты»! – и, не успев снять пальто, что-то быстро застучал на ноутбуке. Такой успокаивающий цокот клавиш… Я совсем носом клевать начал.

И тут меня обдало холодом. Это в Книфе-то, где воздух всегда тёплый и ласковый, как дыхание! Я так удивился, будто мне в лицо ледяной водой брызнули. И вроде бы совсем проснулся, но пошевелиться не могу, как в кошмаре. Тут дверь распахнулась – а там двое в костюмах и с папками стоят. Один – большой и высокий, а вторая – маленькая и тонкая, с оттопыренными ушками и гулькой на затылке. Хлопнули дверью и идут к стойке: она широко шагает, уверенно, а он рядом семенит и глядит на неё сверху послушно. Подошли, он её на барное кресло подсадил, она ножку на ножку, папку на колени и на Тэда уставилась. Долго так смотрит, прямо насквозь, а он замер и стакан протирать перестал. Труди, рядом стояла: она подняла руки к сердцу и уже не смогла опустить.

– Галина Львовна! – объявила тонкая, и голос у неё был резкий такой, высокий. Кажется, негромкий, но все услышали и на неё обернулись. – Инспектор отдела специального таможенного контроля.

Высокий сложил руки на груди и обернулся на зал. Там ещё с первого ледяного дуновения народу стало меньше, а теперь последние гости оставляли деньги и пропадали за дверью, по пути старательно отводя глаза. Галина Львовна сверилась с блокнотом и подняла глаза на Тэда:

– Документы.

Наступила такая тишина, что Аня перестала стучать ножом, пошумела водой и выглянула из кухни. И как была, с полотенцем в руках, привалилась к дверному косяку и застыла.

Тэд еле-еле поставил стакан на стойку, будто сам воздух ему сопротивлялся, и выдавил:

– У Книфе все документы в порядке.

– Документы на ввезённое.

– Мы ничего не ввозили! – вяло заспорил он.

– Вы ввезли это, – Галина Львовна обвела рукой Книфе.

– Но это есть наша работа! – прошептала Труди.

– То-то и оно, что ваша, – холодно подтвердила инспекторша и помахала невесть откуда взявшимся чёрным прибором: стрелка в нём зашкаливала. – Ваша контрабанда. Местные приложили руку только к продуктам, как и сообщала тайная проверка.

– Краснолицый мужчина с аллергией на всё? – горько спросил Тэд.

– Не на всё. Только на лишнее, – она спрыгнула на пол и вынула из папки сложенный лист бумаги. Расправила и начала читать:

– Тэд и Труди Кэрроллы! Вы обвиняетесь в нарушении правил пребывания вторичного туриста. Вы подлежите немедленной депортации и предстанете перед – она придвинула листок ближе к глазам – королевским судом. Контрабанда подлежит немедленному уничтожению, а помещение будет дезинфицировано, – она обвела взглядом зал, убедилась, что мы не можем стряхнуть оцепенение, и скомандовала: – Геннадий Эдуардович, приступайте.

Высокий уже держал в руке бутылочку с пульверизатором. Он прошёлся по залу, брызгая во все стороны. Запахло спиртом и лекарствами. Высокий вернулся к стойке, вынул чёрную книгу с пустой обложкой, раскрыл и начал гулко читать нараспев, мешая полузнакомые слова с латынью и, кажется, греческим:

– Ежели где убудет несколько материи, то умножится в другом месте… Е равно эм цэ квадра-т… Lex prima… Lex secunda… Lex tertia… Сила действия равна силе противодействия… Τίποτα δεν γίνεται χωρίς αιτία – ничто не бывает без причины…

Меня снова стало клонить в сон, а ещё начало казаться, что это какая-то очень глупая шутка, и вот-вот кто-то первым засмеётся: тогда сразу всё станет просто и понятно, как было полчаса назад. Я перевёл взгляд на Лара в надежде, что он сейчас разгадает эту абракадабру и всё объяснит.

Лар был белее шахматного короля. Он с ужасом оглядывался вокруг, и я проследил за его взглядом.

Бабушка, что-то происходило. Что-то менялось прямо на глазах. Будто само пространство съёживалось и темнело. Окна покрывались пылью, а день за ними быстро сменялся ночью. Чудесное шахматное поле под ногами становилось серым бетоном. Скатерти съёживались в старую клеёнку, книги истончались в газеты, ридеры рассыпались в труху, зеркала сливались со стенами…

Через десять минут басистого речитатива мы оказались в старой столовке. Клеёнка на столах была худо-бедно протёрта, тарелки щербатые, но чистые – и на этом всё. Воздух не двигался больше совсем.

– Хватит! – просипел Лар. Так кричат люди во снах, когда напрягаешь лёгкие изо всех сил, а вырывается только жуткий хрип.

Галина Львовна подняла ладошку, и высокий замолчал. Инспекторша оглядела Лара пустыми серыми глазами и сказала:

– Как видите, эти два человека обманывали вас и посетителей при помощи гипнотических внушений и галлюциногенных составов. Дезинфекция завершена.

Она обернулась к стойке сказала что-то не очень понятное – может, я просто не смог нормально запомнить:

– Тэд и Труди Кэрроллы, вы пройдёте с нами к зеркалу отделения. Там вас уже ждут карты-стражники. Можете попрощаться.

Она сделала неуловимое движение рукой. Хозяева Книфе освободились от невидимых пут: пошатнулись, но ухватились друг за друга и вдруг крепко обнялись. Они несколько секунд шептали что-то друг другу на ухо, а потом Труди подошла к Лару. Он не мог пошевелиться, чтобы подняться навстречу, и она опустилась рядом на облезлую лавку, в которую превратился диванчик. Я сидел за соседним столиком и хорошо её слышал. Она говорила:

– Лар, милый, прости нас за эту сцену. Мы должны были уехать раньше. Но с Книфе было так хорошо! Мы помогли оживить твой эскиз – и не жалеем. Дальше сам. Позаботься о кафе. Побереги себя и их, – Труди обвела глазами зал, как будто он всё ещё был полон людей. – Мы подадим весточку, если… когда сможем.

Она обняла Лара и замолчала, только плечи несколько раз чуть вздрогнули.

– Время! – напомнила инспекторша.

Труди послушно встала, приложила к глазам платок, потрепала меня по голове, пожала ладошку застывшей Ане и вернулась к Тэду. Он взял её за руку и посмотрел на таможенников.

– Следуйте за мной, – скомандовала Галина Львовна. – И без шуточек. От Геннадия ещё никто не убегал.

Так они и вышли из посеревшего Книфе: маленькая гордая фигурка спереди, два держащихся за руки кругляша следом и тяжёлый великанский силуэт за ними.

Мы ещё минут десять не могли пошевелиться. Будто жуткий сон смотрели наяву, где всё так спутанно, так нечётко. Потом Лар закрыл ноутбук, обхватил голову руками и заговорил оттуда, из-под впившихся в кожу пальцев:

– Аня, напиши мне, сколько Тэд и Труди не успели оплатить – я отдам со своих. Яшка, – он поднял глаза, посмотрел на меня, и мне стало страшно от боли в этом взгляде, – спасибо, что не сбежал со всеми. Я рад, что познакомился с тобой, – он несколько секунд набирался смелости, а потом всё-таки добавил: – Книфе закрывается.

Тут у него кончился воздух. Он опустил глаза и забылся, разглядывая поцарапанную клеёнку. Я не мог вспомнить ни слова. Аня вздрогнула и неловко шагнула в нашу сторону, как будто не могла разобраться, как именно нужно ходить. Лар встрепенулся и встал:

– Надо запереть кафе. Чтобы никто не увидел… это. Ребята, идите домой. Яшка, проводи Аню. Я всё сделаю.

Я взял себя в руки и подошёл к Ане. Она смотрела на меня огромными глазами, не веря, не узнавая. Я силился заговорить – и вот, получилось:

– Аня, это я, Яшка.

Она недоверчиво посмотрела на меня, и я совсем растерялся:

– Ну, чесслово…

Она вздрогнула и заморгала. Я поскорее заговорил о самом простом, что надо было сделать:

– Ань, мы идём домой, слышала? Тебе помочь?

Она сделала ещё шаг. Покачнулась, чуть не упала, но вцепилась в мой локоть и устояла на ногах.

– Вот и славно, так и пойдём, – решил я.

Мы вышли на крыльцо, и за нашими спинами щёлкнул замок. Оглядываться было страшно. Мы просто шли вперёд, очень медленно и осторожно. Аня держала меня под руку и мелко дрожала. Я наконец-то вспомнил, что у меня язык без костей, и начал нести какую-то чушь – что это, наверняка, какая-то ошибка, что Лар во всём разберётся, что, наверное, была какая-нибудь утечка газа, и нам стали мерещиться всякие небылицы, что утро вечера мудренее, что завтра будет обязательно лучше, надо только сегодня добраться домой, закрыть глаза и не думать. Она слушала и, к моему ужасу, ничего не отвечала. Не спорила, не возмущалась, не доказывала, что я дурак, и утешения у меня дурацкие…

Так я и довёл её домой. Уходя, тайком попросил её маму поделиться снотворным – сказал, что смена была тяжёлая, надо выспаться. Побежал к папе с мамой, а они сказали не перегибать палку. И больше туда не соваться. И вообще математику учить…

А какая тут математика, бабушка. Какая может быть математика…

Ты не сердись, родная. Я справлюсь, я всегда справляюсь. Скоро опять буду смеяться и болтать, все экзамены сдам. Только что же теперь делать с Книфе? Что это за контрабанда? Что это за галлюцинация такая, одна на всех?

Кстати, о галлюцинациях. Ты тоже видишь этих мотыльков? Откуда они у тебя в палате? Такие красивые, золотистые, чудо-стайка. Случайно заперли в четырёх стенах? Я их только в сумерках разглядел…

Ох, сумерки! Уже совсем поздно, сейчас меня медсестра выгонять прибежит. Не переживай. Это просто какая-то ошибка. Утро вечера мудренее, а тебе спать пора. Я побежал. До встречи!

Доверенность

«А чего я ещё ожидал. Конечно, все сказки рано или поздно разбиваются в лепёшку о стену реальности. Живое, дышащее книжное кафе! Место, где всё подчинено иной логике, где сходятся воедино самые разные миры!

Идиот».

Я ходил туда-сюда по пустому залу, по уродливым бетонным плитам. Моего Книфе больше не было, осталась только большая старая комната, которой явно не хватало ремонта.

«Как такое могло случиться? Кто такие Тэд и Труди? Я ни разу не осмелился настоять на расспросах – боялся, что мои приключения с зеркалом окажутся галлюцинацией, а меня на самом деле наняли по завалявшемуся на каком-нибудь сайте резюме. Мне так нравилось думать, что они пришли ко мне из книги.

Но галлюцинации, оказывается, и правда были, причём сразу у всех. Это выглядело странно: всё-таки на каждого внушения и вещества действуют по-разному. Да и какие тут вещества? Никаких чужеродных запахов я не помнил: в Книфе всегда пахло уютно и ласково. Хотя случались пару раз “аллергии”, но там сразу было видно, что людям просто хочется поскандалить – такие бывают везде. Такие у нас и не задерживались.

С другой стороны, может, это и действовало по-разному. Просто нам нравилось то, что мы видели, а подробно ни с кем не обсуждали, думая, что каждый видит то же самое.

Стоп, это я уже думал. Сколько раз мысли шли по кругу за сегодня? Я наконец-то обратил внимание на слабость в ногах. Сколько я так хожу? Наверное, нужно идти домой и попробовать уснуть».

В окно у двери тихо постучали. Я провёл рукой по стеклу, стирая пыль, и увидел на крыльце Аню. Разве Яшка не повёл её домой? Повернув в замке ключ, я впустил её и тут же снова запер.

– Зачем вернулась?

– Почему вы не ушли?

Мы заговорили одновременно и так же одновременно замолчали. Я решил ответить первым:

– Какое тут, к лешему, «вы». Давай на «ты», пожалуйста. Как раз собирался домой, спать.

– В шесть утра?

Так. То есть, за окном не вечерние сумерки. Я повернул запястье и по вспыхнувшим цифрам браслета понял, что она не шутит.

– Кажется, я здесь проторчал всю ночь… Думал. То-то голова раскалывается…

– Давай я вам… тебе попить сделаю, – Аня наполнила чайник за стойкой и щёлкнула кнопкой. – Мне тоже не спалось, вышла пораньше – погулять и развеяться перед учёбой. А тут свет горит.

– Спасибо, Аня. Да, давай по чашке чая и пойдём.

– Что ты решил?

– Не понял.

– Что ты будешь делать с Книфе?

– А что я могу сделать… Документы – на Тэда и Труди, которые всех обманули, а нас тут вообще быть не должно.

Чайник обиженно зашипел, заворчал, пыхнул паром и отключился. Аня обдала заварник кипятком, очень медленно и внимательно отмерила три ложечки «Эрл Грея» и залила водой. Я поставил на стойку пару чашек.

– Труди долго тебя обнимала на прощание. Что она сказала?

– Извинилась. Велела всех беречь.

– То есть, оставила тебя преемником!

– Да ну, какой из меня преемник. Да и чего? Этой драной столовки?

По ногам неприятно потянуло сквозняком. Странно, дверь я точно закрывал. Наверное, окна где-то приоткрыты, нужно будет проверить.

Аня покачала головой, разлила чай и принесла из кухни оставшееся со вчерашнего дня печенье в виде карт. Я вытянул туза и хмыкнул. Ане досталась двойка, и она развела руками. Потом посмотрела на меня, вздохнула и сказала:

– Я, конечно, тоже не в себе после всего этого, но ты бы хоть пальто снял!

Ну, да. Не собрался. Бывает. Я молча встал, снял пальто и отнёс на вешалку. Привычно провёл рукой по карманам и понял, что с ними что-то не так. Обычно я не ношу вчетверо сложенных листов бумаги в кармане пальто, рюкзак для этого больше подходит.

В груди ёкнуло. Я потёр середину рёбер кулаком и вытащил листок.

– Что у тебя там?

Я вернулся к стойке, развернул бумагу и сел.

– Ну?

– Это… Это доверенность. На Книфе. На моё имя.

– Ага! Я же говорила! Не зря она обнималась!

Я прихлебнул из чашки, обжёгся, облился, поставил чашку, расплескал.

– Чёртов чай! – вырвалось у меня.

– Да забудь ты про него! Что делать будем?

Я отвернулся и смял листок. Аня тихо пискнула. Я затолкал комок бумаги в карман брюк и сказал:

– Это ничего не меняет. Я никто, и делать мне здесь нечего.

– Лар! Ты с ума сошёл? Ты единственный совершеннолетний из нас. Ты придумал Книфе, по твоим указаниям его создавали! Больше никто не сможет его спасти!

Я вскочил и снова заходил по залу. Аня сердито наблюдала за мной, ожидая ответа.

– Что ты собралась спасать? – наконец, спросил я. – Эту радость санстанции? Где я возьму деньги, время, руки? Бухгалтерия, налоговая, как мне с ними разбираться?

– Мы что-нибудь придумаем…

– Я не буду в это влезать. Я не могу. Я… я боюсь, – я пошёл к своему месту в нише и сел там. Спрятал лицо в ладони. Стыдно. Но хотя бы честно.

Заскрежетал по бетону отодвигаемый стул. Мимо меня протопали тяжёлые ботинки. У дверей они со скрипом развернулись и затопали в мою сторону. Над головой раздался срывающийся голос:

– Ты понимаешь, что сейчас сделал? Яшке негде будет отдыхать от зубрёжки и больничной палаты. Я не смогу помогать маме деньгами. Рита не будет смотреться в зеркало, шевеля ушками. Люди с электрички не будут отдыхать за чашкой кофе. Никто из тех, кому Книфе было утешением, больше его не получит!

Она наклонилась и приложила губы к моему уху.

– Потому что ты трус.

Звякнул замок, хлопнула дверь, задребезжали стёкла во всём зале, а я всё ещё слышал этот шёпот. И не бежал следом, не просил вернуться, даже не поднял головы.

Потому что я трус.

Объявление

Я пришёл в себя от стука клавиш. Поднял тяжёлую голову – руки сразу загудели – и уставился на ноутбук. Нет, всё в порядке, он так и молчит с потухшим экраном.

Стук повторился слева. Я повернул голову и увидел рыжеватую девушку в нише напротив. Она ожесточённо била по клавишам всеми пальцами сразу, будто боясь потерять мысль. Я с трудом поднялся и подошёл к столику – ноль внимания. Тогда я дождался паузы и тронул гостью за плечо:

– Извините, мы не работаем.

Она вздрогнула и подняла на меня глаза – серые с цветными крапинками:

– Простите?

– Книфе закрыто.

– А я хотела переждать непогоду до электрички…

Я прислушался. Оказывается, стучало ещё и за окнами – и, судя по звуку, там сейчас было неуютно.

– И вас ничего не смутило?

– А что-то не так? – рассеянно переспросила она, снова бегая взглядом по строчкам.

– Понятно… Послушайте, кухня не работает, но я могу заварить вам чаю.

– Кофе, будьте добры, – пробормотала она. – Я не могу писать без кофе.

Я не был уверен, что она меня услышала, но добрался до стойки, вымыл чашки и завёл кофеварку. Интересно, сколько уже сейчас? И сколько ещё людей могут случайно зайти и увидеть этот ужас?

Я вздрогнул и начал рыться в шкафчиках. Отыскал бумагу, маркер, скотч и быстро написал:

КНИФЕ ЗАКРЫТО

Потом подумал о людях, которые могут попасть в такую же ситуацию с электричкой и добавил:

ПИЦЦЕРИЯ ЧЕРЕЗ ДВА ДОМА НАПРАВО

И тут на меня напала такая дикая тоска, что я сделал то, чего никогда себе не позволяю: расчувствовался. И быстро дописал, пока рациональная часть меня не перехватила управление:

Спасибо, что были с нами

Вышел на крыльцо, приклеил листок на пустую стеклянную дверь. Никаких белых колонн на чёрном фоне. Ничего, что появлялось здесь без свидетелей, не осталось.

Дождь стучал не так, как обычно. Я поднял голову. Конечно, вывески тоже не было. Её ведь вешали без меня. Помню, я её ещё для соцсетей пытался заснять – и фото не получалось. Теперь понятно, почему…

Соцсети! Вот где нужно всех предупредить!

Я щёлкнул камерой телефона и пошёл на своё место в нише, по пути отправляя на странички Книфе фотографию объявления. И да, фото было в полном порядке. Можно было проверить на других предметах, но и без того было ясно: больше никаких чудес с чёрными кадрами. Сказка закончилась.

– Извините, а кофе уже готов? – спросили слева.

Я вскочил, чуть не уронив телефон.

– Простите, отвлёкся. Конечно, сейчас!

Принёс две чашки, остатки печенья, сел напротив.

– Это всё, что у нас есть, не сердитесь.

– Что вы! Мне так не хватало горячего питья после пробежки под дождём! – улыбнулась девушка. – Вечно забываю зонтик… Ух ты, какое замечательное печенье в виде карт! Смотрите, у меня джокер!

– Ничего себе! Вам повезло. Аня рисовала всего один, и то не каждую партию! Теперь вам все дороги открыты, – грустно улыбнулся я.

– В том-то и проблема, – засмеялась рыжеволосая. – Я заканчиваю править рукопись. И теперь могу написать всё на свете, но нужно же наконец-то сделать выбор! Знаете, я давно придумала сказку о таком вот книжном кафе, долго-долго собиралась её написать, а потом оказалось, что оно уже существует… Опоздала, представляете. Вот как важно не тянуть!

– Почему это вы опоздали? – удивился я. – Что вам мешает дописать сказку?

Она удивлённо переводила взгляд с меня на экран ноутбука.

– Вы правда так думаете?

– Уверен. Только вы уж подобрее к этому сказочному кафе, – меня снова начала накрывать тоска, и голос дрогнул, – Пусть у него всё будет хорошо.

– В конце всё обязательно так и будет, – строго ответила она, выбивая на клавишах новый ритм. – Если, конечно, персонажи не воспротивятся.

– Да уж. Что поделать с этими персонажами, – вздохнул я. – Я вон тоже думал, что сочинил счастье…

– Ой, а вы тоже писатель?

– Нет, что вы. Так, сочинитель.

– Ну-ну, не стоит так с собой. Это у вас, наверное, синдром самозванца! Со мной тоже такое было. Не переживайте, это обязательно проходит. Только нужно дождаться и не наломать дров в процессе.

Она бросила взгляд на часы и подпрыгнула, едва не разлив кофе:

– Ой, мамочки, я же сейчас опоздаю!

Писательница быстро начала заталкивать в рюкзак ноутбук, шарф, блокнот, потом вытащила шарф обратно, лихорадочно обмотала шею… Я подал пальто и помог надеть рюкзак. На крыльце она что-то вспомнила и обернулась:

– Сколько я должна?

Я рассмеялся было, но тратить энергию на смех оказалось не самым удачным решением. Перед глазами поплыли разноцветные пятна, и я понял, что сейчас упаду и усну прямо на пороге. Я упёрся в дверной проём, чтобы устоять на ногах:

– Нисколько. Только допишите, пожалуйста, эту сказку, – голос снова меня предал, и вместо весёлого пожелания получилась мольба, сквозящая между строк: «Пусть оно будет. Пусть оно хоть где-нибудь будет. Пожалуйста…»

– Ну, конечно! – загорелась она. – Я допишу и буду всем на презентациях рассказывать, где находится настоящее Книфе!

– Не надо, – прошептал я. – Поздно…

Она уже сбегала по ступенькам, махала и что-то кричала на прощание. Рыжие локоны тут же вымокли и облепили ей плечи, а через мгновение она вприпрыжку мчалась в сторону вокзала.

Успеет. Обязательно успеет. Не зря же ей достался джокер.

Бред

Плохо помню, как добирался домой. Точно успел последний раз пройти по залу, щёлкая выключателями и проверяя окна, повернул ключ в замке, глянул на объявление – и провал. Следующий момент – бестолковые попытки открыть дверь квартиры, ключ выпадает из рук. Руки почему-то мокрые, одежда тоже. Колотит так, что в замочную скважину попасть никак не выходит. Перехватываю ключ двумя руками и медленно заталкиваю его в щель, с трудом поворачиваю. Провал.

Потом вдруг оказалось, что я сижу напротив беловолосой девушки с огромными зелёными глазами. Она была похожа сразу на всех принцесс и всех ведьм из прочитанных мной книг одновременно. Красивая, но несовершенная, капризная, но благородная. Она смотрела на меня, не отрываясь, а по щекам её текла вода.

– Почему, – начал я, но она покачала головой и продолжала молча смотреть. Зеркала за ней сливались со стенами, скатерть на столике между нами съёживалась в старую клеёнку.

– Не нужно, – попросил я, но она приложила палец к дрожащим от беззвучных всхлипов губам.

Ногам было мокро, и я посмотрел под стол. Мои берцы и её белые стопы в тонких сандалиях почти соприкасались. И были по щиколотку в воде.

Я поднял глаза, собираясь наконец-то закончить вопрос, но она наклонилась вперёд и протянула мне кулачок. Вода бежала по щекам, растекалась по столу, заливалась в ботинки.