Годана. Тайна пророчества

ПРОЛОГ

Я что, заблудилась? Я? Да я девять лет бродила по этому лесу! Все тропинки здесь были исхожены мной сотни тысяч раз, не меньше! Да и все поляны в этом лесу я знала. А эта… На ней я была лишь несколько раз. Да и то, во сне.

Ну да, вот та самая сосна, у которой была сломана нижняя ветка, что свисала к земле словно подол платья. Именно у неё я встретила того медведя…

Он был огромный, намного больше обычного, абсолютно чёрный, а глаза… Я никогда не видела таких глаз у медведей – яркие, небесно- голубые. Да и у людей тоже…

“Чёрт дернул Богдана снова улететь в ночь! Ну я ему задам, когда этот несносный воронёнок вернется. Зачем я только пошла его искать? Ведь знала же, что это бесполезно, сам прилетит утром. Но всё равно, снова и снова, хожу на его поиски.” – с этими мыслями я развернулась назад, решая искать свои следы, чтобы по ним вернуться домой. И вдруг застыла на месте…

У той самой сосны стоял высокий парень. А его глаза были в точности такими же, как у того медведя – ярко- бирюзовыми…

ГЛАВА 1

Боже! Что случилось? Почему ничего не видно вокруг? Это что, дым? Мамочка! Мама, ты где? Почему так шумно?

“Мамааа!” – в ужасе завопила изо всех сил и попыталась закрыть рот и нос ладошкой.

Дым заползал ко мне в легкие все глубже, словно змея. Горло начало жечь от дыма. Я выбежала из своей комнаты и застыла в ступоре. Страх сковал мне ноги и руки. И даже кашлять перестала от понимания. Это пожар. У нас в доме пожар!

“Дана! Где Дана? Мила, найди Дану! – услышала, как закричал папа. – Ее нужно срочно вывести отсюда!”

“Папааа! Я здесь!” – хотела заорать, что есть силы, но из груди вырывался только кашель. Слезы текли по моим щекам и уже не струйками, а ручьями бежали по шее вниз. Но об этом даже не задумывалась.

Вообще ни о чем сейчас не могла думать, кроме того, что в доме пожар, а я одна! И даже пошевелиться не получалось. И на помощь позвать тоже не могла. Выходило только шевелить губами.

Стояла в оцепенении и думала лишь о том, что умру. Но тут появилась мама. Она схватила меня за плечи, что-то кричала, но я ничего не смогла расслышать. Видела только панику на ее лице.

Она красивая: высокая, стройная, с черными волосами, заплетенными в толстую длинную косу, которая сейчас была растрепана. Несколько прядей волос выбились из прически и свисали, как сосульки на нашей бане зимой. И глаза у нее красивые – зеленые, как весеннее поле, когда хлеб уже взошел и лежит на ней пушистым ковром.

А вот у меня… Почему у меня не ее глаза? Отвлеклась от своих мыслей и вдруг поняла, что мама положила ладонь мне на голову, что-то при этом нашептывая.

Я хотела спросить, что она делает? Но мама снова схватила меня за руку и потянула к окну, стекло которого от огня уже лопнуло и разлетелось осколками повсюду.

Она пристально посмотрела мне в глаза и сказала: “Годана, ты должна выбираться отсюда. Беги к лесу. Там у оврага найдешь тропинку. Иди по ней и никуда не сворачивай! Она приведет тебя туда, куда нужно. Ты должна жить! Должна… Слышишь?”

Я же в ответ закричала, давясь слезами, что никуда не пойду одна, что подожду их всех снаружи.

– Годана! Ты должна уйти одна. Так предначертано. Мы встретимся. Потом… – мама горько улыбнулась, а затем обняла меня, и я почувствовала, как ее слезы потекли ко мне за шиворот. – Беги, дочка. Скорее!

***

Не знаю, сколько времени бежала до леса. Наверное, целую вечность. Ночь еще не закончилась, все также темно. Даже представить сложно, как не сбилась с пути в такую темень.

Когда подбежала к оврагу на краю леса, уже еле передвигала ногами. Осмотрелась по сторонам. Так темно, что ничего не видно. Где тут может быть эта тропинка?

Вдруг совсем недалеко кто-то закричал. Страшно-то как! Может это филин? Или еще какая-нибудь птица… Ааа, вот это похоже на стежку. Пойду по ней, других вариантов все равно нет.

По ощущениям, прошло несколько часов. На деле же, наверняка шла не так долго, потому что рассветать еще не начало. Но я безумно устала.

Всю дорогу безмолвно плакала. Глаза уже болели так, что мне казалось, будто они сейчас взорвутся или просто-напросто вывалятся и покатятся впереди меня. Устала. Как же сильно я устала!

Наконец, впереди – совсем недалеко, стал виднеться скромный одноэтажный деревянный домик. В темноте рассмотреть его получше не представлялось возможным. Единственное, что сразу бросилось в глаза – домишко был совсем небольшим. У нас баня больше! Видимо, возвели его довольно давно. Даже ночью заметно, что он весьма обветшалый.

Я уже ставила ногу на первую ступеньку крыльца избушки, как вдруг дверь распахнулась и навстречу мне вышла старая женщина.

Она была высокой, худощавой, с повязанным назад платком на голове, а из него, кое-где, торчали длинные запутанные седые пряди. На плечах у нее был накинут старый теплый серый платок, а под ним виднелось не то старое блеклое платье, не то ночная рубашка. Бабка посмотрела на меня строго и оценивающе.

Я уже хотела сказать, что мне нужна помощь и рассказать, что случилось, но она подняла руку и остановила меня. А потом отошла от двери и кивком пригласила войти.

Когда я оказалась внутри этого маленького бедного простого домика, как мне показалось снаружи в темноте, стала осматриваться.

Как поняла, в доме три комнаты, кухня, уборная или кладовка, а слева от входной двери – лестница, ведущая на чердак. Дома чисто и опрятно, даже уютно. Комнаты, на мое искреннее удивление, довольно большие.

Белая печка стояла в первой комнате. На окнах везде занавески – белые и воздушные. В каждой комнате располагались: темная деревянная кровать, два стула и стол из такого же дерева, и висят большие зеркала в очень красивых широких рамах из светлого, почти белого цвета дерева, с вырезанными на них цветами и странными символами.

Я обратила внимание, что символы на каждом зеркале разные. Как интересно. Любопытно, можно ли подойти поближе и всмотреться получше? Вопросительно взглянула на хозяйку избушки, и она одобрительно кивнула.

Большее внимание привлекло зеркало во второй комнате. Оно казалось удивительно внушительным по размеру. Подошла к нему вплотную и протянула руку к резному цветку, что отличался от мелкой россыпи остальных. Лепестки выглядели живыми.

Коснулась одного из них и тут в зеркале яркой вспышкой растеклось мое собственное отражение. Это было столь неожиданно, что отшатнулась от него испуганно. Оглянулась на женщину, но она довольно улыбнулась и, вглядевшись в зеркало, утвердительно наклонила голову и, с облегчением, вздохнула. Ничего не поняв, побрела дальше, поспешив выйти из данной комнаты.

В третьей погладила стол по гладкой поверхности и, спешно обойдя зеркало, покинула и ее.

Пока я с интересом осматривала убранство ее удивительного дома, женщина пристально смотрела на меня, изучая. Когда же, снова оказавшись в проходе у дверей, повернулась к ней, не в силах сдержать восхищенную улыбку (все-таки жилище ее впечатляет), старушечьи черты со строгих сменились на довольные и она мне даже улыбнулась в ответ.

– Голодная, небось? – ухмыльнувшись, спросила она меня. И, когда я молча кивнула, прошла на кухню. Помешкав несколько секунд, все же проследовала за ней.

Войдя в кухоньку, увидела светлое опрятное помещение. Оно было обставлено довольно просто – пара шкафчиков на стене, под ними столешница на старом белом комоде, слева у окна небольшой стол и два стула. В шкафах разнообразные тарелки, чашки и салатницы разных размеров, на столешнице в углу у стены большой стакан с вилками и ложками. Скромно, но по-домашнему уютно.

Старуха кивнула мне на стул, что был у окна и я послушно присела. Она открыла дверцу у комода внизу и достала оттуда глиняную миску с салфеткой наверху и поставила ее на стол передо мной, рядом расположила стакан и налила туда молока. Потом она сняла салфетку с миски, села напротив и выжидающе посмотрела на меня.

Взгляд тут же упал на миску, в которой так аппетитно лежали пышные оладьи. От нее исходил просто умопомрачительный аромат. В моем животе заурчало, как по команде.

– Миланья говорила тебе обо мне? – спросила женщина, а я чуть не подавилась, глядя на нее изумленно.

– Вы знаете мою маму? – воскликнула я.

– Знаю. И отца твоего знаю. Я ждала тебя раньше. Ей следовало послушаться меня сразу. Тогда было бы легче. Всем нам. Но любовь матери иногда не хочет принимать неизбежное, Годана. – печально проговорила старуха.

– У нас дома был пожар. Мама… Моя семья осталась там, а мама велела мне бежать, спасаться одной. Сказала, что тропинка в лесу приведет меня туда, куда нужно. Я…– начала было тараторить.

– Я все знаю. – оборвала меня хозяйка на полуслове, не дав договорить. – Я все знаю о тебе, Годана. Так должно было быть.

Старушка замолчала и поправила пряди волос, выбившиеся из платка. Затем она взглянула на меня, словно раздумывая. Я не осмелилась что- либо спросить.

– Ты должна была быть здесь раньше, как я уже сказала. Ты поймешь это потом. – спокойным, но уверенным голосом все же продолжила бабка и снова умолкла. А, после непродолжительной паузы добавила. – А, может быть, я сама расскажу тебе что-нибудь. Если смогу… Сейчас же, скажу только, что зовут меня Бежана. Я знахарка. Лечу, значит…

Я хотела ей ответить, но не знала, что сказать. Спросить, кто она? Сейчас для меня это было не столь важно, как то, почему же должна была быть здесь раньше? Откуда она меня знает?

Я впервые видела ее и никогда не слышала от матери или отца об этой женщине, даже ее имени. Но мама же сказала, куда мне бежать. Она-то ее точно знала. И знала, что меня здесь ждут. Тогда почему мне ничего не рассказала? Ничего не могла взять в толк. Осознавала лишь, что смертельно устала и глаза начинали слипаться.

Молча дожевала нехитрый, но вкусный ужин и встала. Бежана смотрела на меня с тоской в глазах, которую я не понимала.

– Спасибо. – проговорила старухе.

– Идем спать. Завтра… Все разговоры будут завтра. – вставая, сказала женщина.

ГЛАВА 2

Спала я, видимо, крепко и без сновидений. Открыла глаза и поняла, что время уже к обеду потому, что комнату заливал яркий солнечный свет. Присев на кровати, посмотрела в окно.

Свет был таким теплым и дружелюбным, что захотелось улыбнуться. От окна на всю комнату расходились радостные солнечные лучи. Решив, что лежать больше не имеет смысла, свесила ноги с кровати и прислушалась.

Старухи не было слышно. Неужели еще спит? На вряд ли. Но никаких звуков вокруг меня и, вообще, в доме, кроме щебетания птиц за окном, не было.

Набравшись смелости, встала и вышла из комнаты. Снова прислушалась, но в доме, по-прежнему, было тихо. Обошла весь дом, заглянула даже в кладовку – никого, только на полочках по всем стенам стояло множество разномастных склянок и бутылок с разным по цвету содержимым, да еще множество различных полотняных мешочков. Побоявшись рассмотреть что-нибудь поближе, я вышла оттуда и осторожно закрыла за собой дверь. Где же она?

На кухне на столе обнаружила ту же миску с салфеткой и стакан с молоком. Это для меня? Желудок снова напомнил о себе урчанием, будто дрессированная собачка на команду «голос».

Немного поразмыслив и все-таки решив, что это для меня, я села за стол и первым делом сделала несколько глотков из стакана. Затем сняла салфетку. В миске лежало три вареных яйца и ломоть хлеба. Поискав глазами соль и не найдя ее, решила есть, что дали.

Позавтракав, встала в поисках места, где можно помыть посуду за собой. Вчера я так устала, что не обратила внимания, где и как старуха мыла ее ночью. Не обнаружив ничего подходящего поблизости, аккуратно сложила утварь на краю стола и вышла. В доме все также никого, кроме меня не было.

Решив, что не могу просто сидеть здесь и ждать, когда придет хозяйка, я осторожно открыла входную дверь, вышла на крыльцо и снова попыталась вслушаться в тишину.

Но, птицы пели так, что было ощущение, будто они прямо у меня над головой, заглушая все звуки вокруг. Подняв голову, не увидела ни одной пролетающей птахи, да и трели их звучали уже будто все дальше.

Вдруг стали доноситься голоса, где-то неподалеку от меня. Два. Один определенно принадлежал хозяйке, а второй какому-то мужчине. Я всегда была любопытной, потому, крадучись, пошла на доносившиеся звуки, чтобы уловить суть разговора.

За избой росло несколько плодовых деревьев. Как поняла по совсем еще зеленым плодам – яблони, груши и сливы.

Обойдя дом, заметила небольшое строение недалеко – древнее, немного покосившееся, с двускатной крышей, возле которого стояла старуха и высокий широкоплечий мужчина.

Он явно был далеко не молод, судя по седой голове, но выглядел очень крепким. К тому же, по его обеспокоенному лицу и активной жестикуляции мне стало понятно, что что-то случилось.

Стояла я довольно далеко, поэтому слов разобрать не могла, как ни прислушивалась. И подошла еще немного ближе. Тогда до меня стали долетать их слова.

– Бежана! Я же тебя предупреждал, что это плохая идея! Они тебя ищут! Они всегда всех вас ищут! Ты столько лет положила на то, чтобы быть в безопасности, а теперь что? А если ничего не получится? Ты не думала об этом? Это погубит всех. – он в отчаянии развел руками и опустил голову.

– Ты же знаешь, что предначертано – исправить нельзя. Мы не можем прятаться вечно. Она – это новая жизнь. Она – ключ к этой самой жизни. Только она может все изменить, и пытаться спасти эту иллюзию безопасности – это не спасти в итоге никого, Семен. – старуха положила руку ему на плечо и осторожно заглянула в глаза.

Мужчина посмотрел на свою собеседницу с сомнением и обреченно вздохнув, проговорил что-то негромко, почти шепотом и я, пытаясь это расслышать, сделала еще шаг ближе. Но наступила на сухую ветку, которая с таким звонким хрустом треснула, что они оба, в одно мгновение, оглянулись и вопросительно уставились на меня.

– Не думала, что ты проснешься так скоро, Годана. – усмехнулась старуха и, повернув голову к своему другу, она снова обратилась ко мне. – Это Семен. Мой старый друг.

– Не такой уж и старый. Разве, что варить придется долго. И то, если смогут меня догнать. Да и, чтобы скрутить, придется применить недюжинную силу. – засмеялся мужчина.

Приятный, и голос завораживает, чувствуется в нем теплота. Его карие глаза просто излучали доброту! Но, вместе с тем, он вызывал во мне чувство надежности и, какой-то удивительной силы.

– Доверять можешь только мне и Семену. Чужих людей, неважно, где и как ты их встретишь, лучше сторонись. Позже, я постараюсь тебе объяснить – почему. – старуха обратила мое внимание на себя. И снова повернулась к своему собеседнику. – Мы закончили на сегодня, Семен. У нас с Годаной есть дела.

– Как скажешь. – вздохнул мужчина и добавил негромко. – Только обдумай все еще раз.

Он снова взглянул на старуху с такой тоской, что у меня защемило сердце. Потом повернулся ко мне, подмигнул и сказал, улыбаясь. – Увидимся позже, маленькая красавица.

Я хотела возразить ему, что вовсе не красивая. Вот моя мама – самая настоящая красавица! А я ничуть. Но женщина со вздохом покачала головой, глядя на меня и проговорила.

– Красивой станешь, когда вырастешь. Не волнуйся, твоя красота только зарождается. Дай ей время. Всему в жизни нужно время.

Удивилась ее внезапной проницательности, но ничего не ответила. И мы молча пошли к дому.

***

– Годана! Я же просила тебя разложить ясноцвет на солнце! А ты что сделала? Кто же сушит растения кучками? Годана! Где ты? – ворчала старуха, разбирая цветы по тряпице полотном. – Годана!

– Да бегу уже! Там волчонок в овраге плакал. Мать выла на весь лес! Неужели ты не слышала? – возмутилась я. – Я помогла ему – распутала лапку от корней старой липы. И он вернулся в семью.

На мгновение задумалась о том, где моя семья? Удалось ли потушить пожар? Смогли ли они выбраться живыми? Или я сирота уже девять лет? Стало так тоскливо, что слеза покатилась по щеке почти мгновенно, даже не успела ее смахнуть.

Понимала, что вряд ли кому-то удалось спастись. Ведь тогда бы они пришли за мной. Мама же знала, где я. А если спаслись братья? Они-то не знали ничего. Может они ищут меня? Ну хоть кто-то же должен был выжить! Хоть кто-то…

– Не думай сейчас об этом. Тебе нужны знания. И силы. – Бежана, как и всегда, умела распознать мою боль, будто читала мысли. Или, именно этим и занималась?

– Как ты это делаешь? Почему никогда не отвечаешь на эти вопросы прямо? Знахарке не под силу читать мысли людей. Если только она не ведьма. Бежана, ну ты же ведьма! – умоляюще застонала я.

– Смотря, кого ты считаешь ведьмой. – улыбнулась женщина. – Бабку с волшебной палочкой? Раз, два и чудеса! Больные выздоровели, бедные обогатились, несчастные стали счастливыми. Так? – чуть не засмеялась Бежана. – Ведьма, та кто ведает. Знания – вот ее волшебная палочка! Ну и способности должны быть. Как без них? Не бежать безногому скорее ветра, даже если он выучит, как быстрее ногами переставлять. Ног-то нет. Но, имея ноги, без знаний и усердия, бегуном не стать.

– Значит, ты – ведьма! Я с детства тебя допытываюсь, а ты все отшучиваешься. И Семен тоже ведьмак. Не может человек в его возрасте так выглядеть и с лесом так дружить, если нет в нем этой самой силы! Да я даже точно не знаю, сколько ему лет! Он сам-то знает? Тоже всегда только шутки в ответ! И ты никогда про года свои не говоришь – на мой век хватит, на мой век хватит… – проговорила угрюмо.

– Я – ведьма! В любом возрасте. И ты, Годана, тоже ведьма! Но свою силу ты должна почувствовать сама. Ни я, и никто не может тебе рассказать о том, какая ты. И кто ты. Сила твоя сама найдет выход. И знания тоже придут. Я лишь научила тебя лечить, понимать травку, знать ее. Но сила твоя – не только в этом. – ласково сказала ведьма и погладила меня по макушке. – А Семен не ведьмак. Куда ему! – со смешком подмигнула мне бабка. – Но свою силу имеет и он. Большую силу! Ты узнаешь потом все сама. Не могу я тебе рассказать.

Она пожала плечами и задумалась. Ну почему у меня не выходит понимать, о чем думает она? Старуха всегда знает мои мысли, а я не могу! Надо же, и я ведьма…

Тут Бежана повернула голову к лесу и прислушалась. Потом резко повернулась ко мне и сказала строго. – Годана, сходи за чабрецом на дальнюю прогалину. Срочно!

– Но, у тебя в кладовой два мешочка ещё есть! Завтра схожу. Я хотела обед готовить. – начала было перечить.

– Живой мне нужен! Давай, негодная девка! Лень губит людей… – тоном, не требующим возражения сказала она и неодобрительно покачала головой.

– Ладно. Иду я, иду уже… – пробубнила обиженно.

ГЛАВА 3

Пробираясь к дальней полянке, про себя ругалась на старуху. Поляну эту я любила, а вот идти до нее – нет.

Во-первых, поляна была довольно далеко от дома. Дорога занимала около часа, а иногда и больше – если по пути кому-нибудь нужна была помощь или я, что, бывало гораздо чаще, могла залюбоваться цветами или бабочками. Ну, или от переполнивших меня чувств из-за радостных эмоций, я просто кружилась и танцевала, забыв про время.

Во-вторых, нужно было либо обходить болото по пути к ней, либо пробираться через него. Да, старуха научила меня еще в детстве, как безопасно ходить по заболоченным местам, но это было неудобно, да и ноги промокали. А ещё и пачкались в вонючей жиже…

Ну, и наконец, в-третьих, мне было попросту лень. Бежана права. Лень губит людей! Но то, как она меня отправила сюда, вызывало беспокойство.

Она очень редко говорила со мной таким приказным тоном. Я даже растерялась. Может, она разозлилась из-за того, что ослушалась ее?

Но Бежана никогда не злилась по-настоящему… Поворчит немного, но, чтобы так… Стареет… Ну так, она и без того уже довольно стара.

Хотя, иногда мне кажется, что она притворяется дряхлой бабкой. Голос у нее совсем не старческий, да и ходит она много. Старухи вряд ли могут столько ходить и не уставать. Я же говорю – точно ведьма!

С этими мыслями дошла до болота. И, решив, что не хочу мочить ноги, пошла в обход…

Наконец-то, была на месте. Под высокой старой сосной маленьким ковром рос чабрец. Я склонилась к нему, погладила его пушистые лиловые цветочки и выпрямилась. Достала из кармана маленький нож, который всегда носила с собой с тех пор, как Бежана учила меня собирать различные растения.

Потом наклонилась к цветам снова, тихо попросила их отдать свою силу на благо и срезала несколько растений. Осторожно, чтобы не задеть корни.

Поблагодарив цветы, сложила их в полотняный мешочек, сунула его и нож обратно в карман и отправилась назад.

***

Когда вернулась домой, небо уже начинало темнеть. Похоже, сейчас пойдет дождь.

Поднимаясь по ступенькам на крыльцо, заподозрила что-то неладное. Было тихо. И старуха не ждала меня, как частенько бывало, еще у дома.

Не встречала меня она крайне редко. В основном, когда заходил Семен. Обычно они разговаривали у дальней кладовой, где бабка хранила основную часть своих снадобий, или сидели в доме и пили отвар из собранных кем-то из нас трав.

Но, когда приходила, я всегда понимала, что они рядом. Семена сейчас здесь не было. И Бежаны тоже.

Нет, конечно, она иногда уходила из дома. И, бывало, достаточно надолго…

Например, иногда она посещала СветобАск – город, что был почти в неделе пути от нас, в котором я еще не была. Бежана говорила, что опасно мне еще одной так далеко уходить, да и людей мне стоит опасаться. А с собой она меня никогда не брала.

Но, чаще всего, она отправлялась в деревню БирЮковку или, как называли ее местные старожилы – деревня Медведей или Медведевкой. Всегда было интересно – почему? Может потому, что часто рядом с ней встречали этих больших хищников?

Даже живя в лесу, и, прогуливаясь по нему каждый божий день не по одному разу, я за эти годы встречала медведей всего несколько раз – на вряд ли больше двадцати. И то, по-моему, это вообще был один и тот же – невероятно большой, черный, с карими глазами и, какой-то… добрый. Не знаю, почему решила именно так, но просто уверена в этом! Глаза у него были ласковые.

Бирюковка была от нас на расстоянии почти в полдня. Деревня, которая была мне родной, но я ее практически не помню…

С тех пор, как немного повзрослела, удивлялась и просто не понимала, как смогла всего за несколько часов преодолеть этот длинный для меня и сейчас путь? Ведь в девять лет я бежала из Бирюковки от пожара…

В девять! И, кроме него и моей семьи, мне почти ничего не вспоминалось. Странно, но за девять последующих лет в голове моей всплывали только образы родителей и братьев. И еще ужас, который пережила в тот день… Виды деревни и ее жители почти стерлись из памяти.

Как оказалось, ведьма знала мою деревню, бывала там, но я никогда до этого не видела ее и не слышала о ней. А, может быть, попросту все позабыла. Я, вообще, мало что помню о жизни до пожара… И в Бирюковку тоже ведьма меня никогда не брала, так что, возможности освежить память, у меня не было.

В общем, Бежана отлучалась из дома, но всегда говорила об этом заранее. Может, что-то случилось и ей срочно пришлось уйти? Наверняка так и есть. Надо успокоиться, и просто подождать несколько дней.

К тому же, пока Бежаны нет, у меня есть дело. Тем более, что на улице уже начал накрапывать мелкий дождик. А, вскоре, и вовсе превратился в ливень.

ГЛАВА 4

“Да как же тебя открыть-то? Проклятый замок!” – вслух злилась я.

“Где же она прячет этот чертов ключ? Столько лет пытаюсь открыть этот окаянный ящик! Уже гору ключей перепробовала за это время и все без толку! Такая возможность – беспрепятственно забраться на чердак, а она выпадает очень редко, и опять – ничего… Что же такое Бежана там прячет? Почему скрывает? Ни разу даже не отшутилась. В ответ на расспросы отвечала только: “Не время тебе. Узнаешь все тогда, когда дОлжно”… И ведь на сам чердак не пускает! Тоже мне, тайнами себя окружила, как саваном закрыла. Вот вернется, пусть только попробует снова отмолчаться. Больше не позволю! Ну не смерть же там для мира, ей-богу! Зачем скрывать-то? Ладно, когда ребенком была. А сейчас? Ну, Бежана!” – я бранила упрямую старуху всю дорогу от чердака до комнаты.

Когда же пришла и села на кровать, уже успокоилась. А потом меня накрыло волной беспокойства.

Ни разу еще за девять лет ведьма не исчезала так – быстро и без предупреждения.

Да, она практически никогда не объясняла мне, зачем собирается в деревню или город. Но никогда еще не уходила, не сказав мне ни слова о своем намерении отлучиться.

В таких случаях, она заранее начинала разговор о том, что мне нужно сделать за то время, пока ее не будет. И неизменно возвращалась точно в срок, что отмеряла себе на дорогу.

И я всегда знала, сколько времени буду одна. А сейчас понятия не имею, сколько мне жить в одиночестве! А я терпеть не могу неопределенность. Вернее, до жути ее боюсь! Потому что живу в неизвестности уже столько лет. И ничего не могу с этим поделать…

“А что, если она не вернется? Как буду жить здесь одна? Что буду без нее делать? А Семен? Он еще придет? Интересно, у них есть какая-нибудь связь? Может он знает, куда направилась бабка? А если знает и поэтому больше не придет?” – от беспокойства за Бежану я перешла к страху за себя. Страху остаться одной.

Мысли хороводом кружились у меня в голове, наступая друг другу на ноги и спотыкаясь. От отчаянья слезы покатились по щекам и губам, оставляя за собой соленые мокрые дорожки. Я вытирала их то левой, то правой ладонью.

Когда же глазам уже стало больно от слез, разозлилась на себя за жалость, которой позволила пустить в себе корни.

Я больше не маленькая девочка! Я взрослая, и, должна принимать обстоятельства, как взрослый человек. Спокойно и вдумчиво, а не как истеричный ребенок, заходящийся в рыданиях, как только остается один. Я ведь тоже ведьма! Так сказала Бежана. А ведьмы не плачут. Они ведают. Они знают. И я узнаю…

***

Я стояла перед распахнутой настежь дверью. Вокруг меня никого не было. Длинные языки пламени гуляли по всей комнате. Потолок, стены, занавески на окнах, пол – все было охвачено огнем. Это зрелище завораживало и приводило меня в ужас одновременно.

Оглянулась назад – и дверной проем, и сама дверь окрасились ярким красным заревом. От испуга я отшатнулась назад. Снова оглянулась на окно – бесполезно – огонь везде! Стало нестерпимо жарко и горло начало печь, как будто проглотила целую ложку жгучего перца.

Захотелось поднять крик, попросить помощи, но мой язык будто прирос к небу. Я не могу пошевелиться. Вообще. А огонь был уже так близко ко мне, что чувствовала, как он начинал обвивать меня снизу своими желто-красными путами.

Они жалили мои ноги, точно множество змей одновременно вонзали в них свои острые зубы. А я просто стояла и смотрела, как горю, словно на костре. И молчала…

Даже не пыталась закричать. Просто покорно принимала свою судьбу. Боли уже не было. Закрыла глаза и мысленно стала прощаться со своей жизнью.

Восемнадцать лет… Всего восемнадцать… Маме было тридцать, папе тридцать три, а Мару и Миру только двенадцать.

Русоволосые близнецы с карими глазами, как у папы. Марий часто меня задирал, неохотно со мной возился и не любил, когда я бегала за ним к соседской детворе играть в догонялки. Но, если меня кто-нибудь обижал, обязательно заступался и колотил обидчика.

А вот Мир всегда с удовольствием проводил со мной время. Защищал от Мара, охотно играл хоть в куклы, хоть в песочнице…

Практически каждый день он читал мне книжки и рассказывал сказки, которые придумывал сам. Сказки о лесных жителях, добрых ведьмах и людях, умеющих превращаться в животных. Чаще всего в медведей.

А еще про огромных драконов, парящих в небесах, злобных монсОгров и молодую могущественную ведьму, которая заступалась за угнетенный горный народ, помогала животным и стала властительницей трех миров – Ясномира, Другомира и Болимира. Я всегда удивлялась его фантазии.

Помню, в шестилетнем возрасте, спросила братьев, кто такой умалишенный брехун? Мар изменился в лице и процедил: “Где ты это слышала?” Я ответила, что подслушала, как соседские мальчишки назвали так Мира.

Мар тогда избил их, а папа долго что-то ему наставительно говорил, а он хмурился. А, после этого, брат умолял Мира не говорить больше ни с кем о Другомире. Не все, мол, верят в сказки. Я же просто обожала эти его сказки больше всего на свете.

Братья были так похожи внешне, и такие разные по характеру. Но оба были добрые, храбрые и всегда готовы прийти на помощь любому, кому она потребуется.

Также, как и папа… Папа – высокий, крепкий и красивый русоволосый мужчина с карими глазами. Я так тосковала по ним! И, возможно, именно сейчас с ними встречусь…

Вдруг резко стало тихо. Открыла глаза и не могла понять, почему внезапно стало темно? Куда исчез огонь?

Немного поразмыслив, поняла, что лежала в своей кровати. А темно, потому что еще ночь на дворе.

Сон. Это был всего лишь сон. Впервые. За все то время, что я жила у Бежаны, ни разу не видела снов. А, может быть, просто их не помнила. Но этот… Все было так реально.

Я резко вскочила с кровати и подбежала к окну. Там, на подоконнике стояла свеча. Подожгла ее и поднесла к своим ногам. Нет, так я ничего не смогу увидеть!

Снова подошла к кровати, присела и задрала подол ночной рубашки кверху. В свете свечи было видно, что с ногами все в порядке.

Ни ожогов, ни красных следов, ни боли… “Дура! Это же был сон!” – ругая себя, затушила свечу, поставила ее на пол и снова улеглась на кровать.

Думая о том, что лучше уж никаких сновидений, чем такие, снова погрузилась в сон.

ГЛАВА 5

Первый день после исчезновения Бежаны я проплакала. Как ни пыталась воззвать себя к разуму, ничего не выходило. Маленькая девочка во мне все равно брала верх.

На второй день поняла, что плакать бессмысленно. Надо брать себя в руки и заниматься делами, как обычно. Когда ведьма вернется, то по головке не погладит за то, что раскисла и забыла – в доме-то есть дела.

Поэтому, я собрала вещи по всему дому и затеяла стирку. Хотя, честно говоря, они не нуждались в этом, но мне нужно было отвлечься от дурных мыслей.

На следующий день провела уборку в доме и в саду. Больше всего терпеть не могла убираться в кладовой. Там было множество полок на стенах, а на них стояло просто огромное количество бабкиных снадобий. Убиралась здесь всего три раза.

Бежана знала, как я не любила это делать, и всегда прибиралась здесь сама. Здесь и в дальней кладовой. Там я не была с тряпкой ни разу. Заходила только несколько раз, когда ведьме нужны были отвары или травка из ее запасов, но, несмотря на мое врожденное любопытство, копаться в этой чертовой прорве склянок и мешочков, желания у меня никогда не возникало. А вот сейчас. Нужно протереть пыль и здесь.

Вооружившись тряпкой и миской с теплой водой, я поплелась к дальнему амбару. Отворила старую дверь настежь и вошла внутрь. “Так! Начну, пожалуй, с левой стены…” – мысленно сказала себе я.

Так за стиркой и уборкой прошло несколько дней.

***

Сделав себе отвар из чабреца, душицы и мяты, я сидела на кухне и думала. Пролетело уже одиннадцать дней, а Бежана так и не вернулась.

И Семен тоже не приходил. Неужели он имеет представление, куда направилась ведьма? Может, именно поэтому не заявляется? Но, если он в курсе, то знает, что я в неведении.

Да нет, не мог он тоже бросить меня. Не похож этот мужчина на бесчувственного чурбана. Думаю, что за это время, не только он мне стал близким человеком, но и я ему тоже. А он не из тех, кто бросает друзей… Где же старуха?

Так и сидела, думая над случившимся и не заметила, как отвар в стакане совсем остыл. Встала и хотела сделать себе новую порцию напитка, как в дверь постучали.

– Годана! Я могу войти? – обеспокоенно заговорил за дверью Семен.

Резко вскочила со стула и чуть не снесла стол, когда полетела к двери.

– Семен! Я так ждала тебя! – почти рыдая, заголосила я.

– Что случилось? Где Бежана? Ее запах пропал почти со всего леса. То есть… – мужчина испуганно уставился на меня и замер.

– Она пропала одиннадцать дней назад. Мы сушили ясноцвет и, внезапно, она отправила меня на дальнюю поляну за чабрецом. Дескать, ей срочно понадобился живой. Меня это насторожило, но пререкаться я не осмелилась, ты же знаешь. А когда я вернулась, ее… – я начала сбивчиво объяснять почти заученную тираду, которую столько дней прокручивала в голове, чтобы рассказать Семену все быстро и кратко, и в то же время, старалась ничего не упустить. Но вдруг замолчала, понимая суть сказанного собеседником, и в шоке уставилась на него. – Погоди… Что ты сказал? Ее запах исчез? В каком смысле?

– Я… Я… Я имел в виду… Я просто имел в виду, что животные находят друг друга по запаху! Вот! И я хотел сказать, что Бежаны уже так давно нет, что даже звери не найдут. Вот! – скороговоркой залепетал мужчина, нервно хихикая – явно занервничал.

– Но о том, что Бежана пропала, я сказала тебе уже после этого… – посмотрела на него с подозрением, но решила, что он действительно мог догадаться, что ведьмы нет. – Ладно, забудь. Я просто вся издергалась за эти дни. Вот и придираюсь к словам.

– Да все в порядке! Конечно, ты переживаешь! Это нормально. – мне показалось, что он облегченно выдохнул и успокоился.

– Ты не знаешь, куда она могла запропаститься? Может, в Светобаск? Когда ведьма отправляется туда, то на дорогу обычно уходит чуть больше двух недель. Как думаешь, она скоро вернется? – с надеждой в голосе, почти умоляя, предположила я и вопросительно посмотрела на Семена.

– Я не знаю, Дана… Правда… Будем надеяться, что это действительно так. – пожал плечами он. Но я заметила задумчивость и обеспокоенность на его лице, точно он что-то заподозрил. Но спрашивать не стала. Возможно, мне и правда показалось.

– Ой! Проходи… Извини, я как-то не сообразила, что мы стоим в дверях. – сказала, смущенно улыбаясь.

– Да ничего! Я, в общем-то, на пару минут. Так, заскочил узнать, как у вас дела? А тут такие дела… – попытался отшутиться, как всегда, но тревога на его лице не давала мне покоя. Он явно о чем-то догадывался. Но о чем?

– Я устала здесь одна… И от того, что не знаю, что происходит и чего ждать тоже устала! – чуть не плача, пожаловалась другу. Но предательская слеза все равно скатилась по щеке, как ни старалась ее сдержать.

– Потерпи. – ласково произнес он и погладил меня по голове. И, подмигнув, проворковал. – Красивым девушкам не стоит плакать.

– Да каким еще красивым! Придумаешь тоже… Куда мне, например, до мамы? Вот она – красавица! Была. Наверное… – я попыталась проглотить комок в горле, внезапно подступивший от мысли, что мамы уже, скорее всего, нет. – А я… Ну посмотри – не такая высокая, глаза черные, как смоль, толстая!

– Ну ты даешь! – засмеялся Семен. – Ты себя в зеркало-то видела? Какая ты толстая? Ты чего? Ну да, не доска! Так это же прекрасно! Не высокая? Отлично! Кому нужны жердины? Глаза черные? Да таких прекрасных глаз я в жизни не видел! В них же пропасть можно, как в бездне! Ну, может, и неудачное сравнение, но пропасть можно однозначно. А волосы? Как ты могла забыть про свои восхитительные черные блестящие волосы! Длинные и густые. Всегда хотел узнать, тебе коса твоя голову назад не оттягивает? – игриво поинтересовался мужчина.

– Да ну тебя! – сделала вид, что обиделась. Хотя, на самом деле, мне было безумно приятно понимать, что он действительно считает меня красивой. Может, я правда красива? Мне хотелось в это верить, потому что доверяла ему. – Ты зайдешь еще?

– Конечно! Думаю, что смогу вырваться через пару дней, может через три. Ну, максимум, четыре. Может, и Бежана уже возвратится к тому времени… – задумчиво произнес мужчина.

– Хорошо. Буду ждать. Вас обоих. – печально промолвила.

Семен снова посмотрел на меня с беспокойством, но ничего не сказал. Затем погладил меня по голове, попрощался и ушел. А я так и осталась на пороге, глядя, как он отдаляется от дома, пока совсем не скрылся за деревьями.

ГЛАВА 6

Утром, расправившись с домашними делами – готовкой, уборкой и стиркой, я обнаружила, что из-за переживаний от пропажи Бежаны, почти опустошила наши запасы душицы и мяты…

Так не пойдет! Надо идти на сбор, не то попадет мне, когда бабка заявится. Если она заявится…

Противная едкая мыслишка пролезла в голову, а я ведь с таким трудом заставила себя не думать о плохом! Непрошенные слезы собрались уже покатиться из глаз, но я смахнула их прежде, чем им это удалось.

Постояв еще с пару минут, решительно положила в карман к ножу несколько полотняных мешочков для трав и направилась к выходу.

Шла сначала бодрым решительным шагом, направляясь к своей любимой лужайке сразу за орешником. Там всегда росла самая ароматная, на мой взгляд, душица. Но, спустя несколько минут, шаг мой замедлился и больше стал напоминать прогулочный.

По дороге обращала внимание на большие вековые сосны. Вот белки устроили на одной догонялки. Проказники. А ежик раздобыл где-то яблоко – зеленое еще совсем, но тащит на себе домой! Глядя на все это, улыбнулась. Хорошо тут!

Птицы, не переставая, пели свои песни. Где-то куковала кукушка. Дятел на соседнем от меня дереве молотил своей маленькой головкой, казалось, без устали. И тут вдруг, совсем недалеко, раздалось отчаянное тресканье.

Я остановилась и прислушалась. Показалось? Нет, снова: “Треск-треск-треск!” Птенец! Судя по звуку – скорее всего вороненок. Быстро осмотрелась по сторонам, чтобы выбрать правильное направление и побежала.

Но вот все стихло. Остановившись, снова стала оглядываться по сторонам. Опять треск! Я рванула на звук со всех ног, пока он снова не затих. Подлетев к старым огромным соснам, увидела небольшого вороненка, который, судя по всему, выпал из гнезда.

Осторожно подойдя поближе к птенцу, ласково проговорила: “Ну что ты, маленький? Не плачь. Сейчас поищем твою маму!” Вороненок уставился на меня умным взглядом и, то наклонял головку набок, то снова выпрямлял. Как будто внимательно меня слушал! Так, словно понимал, что я ему говорю!

Когда подняла голову наверх, то заметила, что на высоте метров пяти на сосновых ветках лежит перевернутое боком гнездо, явно держащееся между ними. И никого рядом!

Мда, там явно никого нет. И родители не горланят, сидя на ветках или летая вокруг сосны. И не бегают, в суматохе, возле своего дитятка. Значит, скорее всего, случилось страшное…

Я с сочувствием посмотрела на вороненка и сказала: “Ну, выходит, будем жить вместе.” И улыбнувшись, аккуратно взяла несчастную птаху на руки.

Сбор необходимых мне трав, решила отложить до завтра. Ну, или на пару дней. Пока хватит, а скоро все равно наберу и высушу. А, если Бежана браниться станет, объясню, почему не доделала задуманное до конца. Она поймет. Должна понять. Сама же учила – не бросать никого в беде! Особенно братьев наших меньших.

Как же мне тебя назвать? Не можешь же ты быть безымянным. Может, Тихон? Нет. Тарас? Тоже нет. О, Богдан! И правда, Богом ты мне дан, Богдан! От находки подходящего имени для вороненка я просияла. Теперь не одна! “Ты, Богдан, возможно, тоже сирота. Как и я.” – от воспоминаний о семье накатились слезы. С большим трудом сдержалась и не заплакала.

Всю дорогу до дома рассказывала вороненку о том, где он теперь будет жить и как. В своих фантазиях так размечталась, что в них Богдан уже парил высоко в небе большим черным вороном.

Мда… Что-то забежала я далеко вперед, воображая, как замечательно мы заживем. Витаю в облаках, как всегда. А птенец молча слушал меня и, казалось, что верил. День, к этому времени, уже подходил к концу. Вечерело.

Придя домой, я тихонько отворила дверь, вошла в свою комнату и осторожно положила вороненка на кровать. Затем подошла к окну и, взяв свечу, зажгла ее и поставила на стол.

– Треск! – требовательно щелкнула птаха.

– Конечно! Сейчас посмотрю, что тебе можно дать… – я поднесла к губам палец и, задумавшись, слегка прикусила его зубами.

Вскоре направилась на кухню. Затем наклонилась к створке подпола. Открыв ее, спустилась по ступеням вниз и осмотрелась. “Где-то здесь должно быть мясо кролика. А, вот оно!” – радостно воскликнула я.

Порезав небольшую часть мясного филе, пошла с миской в комнату.

– Так, похоже, что тебе около трех недель. Значит, кусочки должен склевать. – рассуждала я.

– Треск! – подтвердил Богдан.

– Ну и отлично. Сам будешь? Или тебя покормить? – хихикнула. На что врановый птенец посмотрел на меня, как на дурочку. – Ох, простите пожалуйста! Приятного аппетита.

Поставив миску прямо на кровать возле вороненка, отошла к двери и стала наблюдать.

Вороненок сначала проводил меня взглядом от кровати до места, куда я встала, потом, подпрыгивая, придвинулся ближе к миске и стал клевать. Думала, что кормить все-таки придется. Причем сначала насильно, чтобы он понял, кто теперь мама. Но нет! Поразительно умный птенец!

Съев все, что ему предложили, Богдан благодарно, как мне показалось, щелкнул. – Треск!

– Да на здоровье! – расплылась в улыбке я.

– Треск! – снова попросил врановый.

– А, пить хочешь? – приблизилась к кровати, взяла миску и вновь отправилась на кухню. Налила в нее чистой воды и отнесла птенцу.

Вороненок попил немного, смешно тряся клювом и снова посмотрел на меня.

– Что? Давай спать ложиться? За окном уже темно. – затушив свечу, я расположила ее на подоконнике.

Вернулась к кровати и, раздевшись, устроилась на ней. Богдан припрыгал ближе к моей голове, скакнул по подушке к самой стене и нахохлился. – Спокойной ночи, Богдан.

– Треск! – услышала в ответ и улыбнулась, засыпая.

ГЛАВА 7

– Богдаша, ну кто теперь это все будет убирать? А? Посмотри, что ты натворил! – я не злилась на своего птенца, но возмущаться никто не запретит.

Наводить ежедневный порядок, с появлением в доме вороненка, стало не обычным, а просто необходимым занятием.

– Тркар! – протестовала птица.

– Никаких оправданий! Я же столько раз тебя просила быть аккуратнее. Ты, вообще, меня когда-нибудь слушаешь? Или все мои наставления пролетают мимо твоих ушей? – разошлась уже всерьез. Потом вдруг резко замолчала и, с радостным возгласом, подскочила к ничего не понимающему врановому. – Бодя! Ты уже пытаешься каркать, как взрослый!

Я подхватила птенца на руки и поцеловала в макушку от избытка чувств. Он был в шоке. То ли от наглого посягательства на его личное пространство, то ли, в целом, от моего выбора объекта для проявления любви.

А я его любила. Доверяла ему свои тайны и душевные переживания. Сначала он всегда внимательно меня слушал, вращая головой то в одну, то в другую сторону, а потом стал откровенно меня игнорировать. Меня это бесило. Очень.

Неужели всего за несколько дней успела ему осточертеть? Да, иногда много болтаю. Особенно, когда переживаю. Но, чтобы надоесть птице? Так точно могу только я!

Первые три дня, носилась с Богдашей, как с писанной торбой – кормила, поила и помогала чистить его перышки, гладила, держала на руках, умилялась его маленьким глазенкам и перескоками с места на место.

А вот все домашние дела забросила. Совсем позабыла про душицу и мяту. А, когда их запас совсем иссяк, поняла, что хлопоты никто не отменял.

За это время накопилось просто уйма домашней работы. Нужно было и перестирать белье, и прибраться. Ну, и за травкой сходить. Решила начать со стирки и уборки.

Я работала целый день, лишь делая перерывы, чтобы покормить птенца. Богдан жаловался на недостаток внимания, постоянно щелкая, а у меня просто-напросто не было ни времени, ни возможности, чтобы это подметить.

– Треск! Треск! – обиженно воскликнул Богдаша в очередной раз, когда вернулась из дальней кладовой, в которой протирала пыль.

– Подожди! Я знаю, что тебе скучно. Но, кто тогда все это будет делать? Не могу я пока с тобой возиться, как раньше. – устало посмотрела на пернатого друга и погладила по маленькой головке.

– Треск! – надулся он.

– И я тоже тебя люблю. – улыбнулась я.

А на следующий день отправилась на сбор растений, запасы которых совсем закончились, либо грозились это сделать в ближайшее время. Так как трав было много, пришлось оставить птенца одного почти на полдня, позаботившись о еде для него и воде, оставленными в нескольких мисках на полу, чтобы он беспрепятственно мог насытиться.

Когда же вернулась домой, вороненок уже не обращал на меня своего внимания. Тогда устала настолько, что даже не заметила этого.

Но, с того момента, Богдан стал просто несносной птицей. Он разбрасывал вещи, рассыпал мешочки, что я оставляла в доступности и… перестал меня слушать.

Вспоминая это, до меня дошло, что птица могла попросту обидеться. А теперь мстила, как умела. Но ведь в самую точку попал! Мда! Просто невероятно умный птенец!

– Так ты сердишься на меня? Ну, Бодя, если я буду игнорировать наличие своих обязанностей, мы зарастем в грязи. – объясняя, оправдывалась я.

– Тркар! – равнодушно изрек Богдан.

– Ну и пожалуйста! – бросила раздраженно. – Я тоже так могу!

Сложив руки на груди, отвернулась от птицы.

– Тркар! – позвал птенец.

Я не шелохнулась.

– Тркар! Тркар! – протестовал он.

Продолжала сидеть также, не шевелясь.

– Тркар! – испуганно произнес врановый и припрыгал на кровать так, чтобы мне стало его видно. Он заискивающе посмотрел на меня и прыгнул ближе.

– То- то! Давай мириться? – торжествующе сказала я и погладила вороненка по голове.

– Тркар! – согласился Богдаша.

***

– Бежана! Ты вернулась? Где ты была? Я с ног сбилась, разыскивая тебя по всему лесу! Даже Семен не в курсе, куда ты пропала! – бросилась к ведьме, которая стояла у окна в моей комнате. – Объясни все немедленно! Кстати, мне тоже есть, что тебе рассказать.

– Я знаю о твоих делах. Я не за новостями о врановом пришла поболтать! – хмуро посмотрела на меня старуха. Я же, от услышанного, разинула рот, а она тем временем стала говорить дальше. – К сожалению, этот метод связи не слишком надежен. И недолговечен. Но, на два-три раза должно хватить прежде, чем…

– Откуда ты знаешь о вороне? – в изумлении прервала ее на середине фразы.

– Годана, помолчи и послушай! У меня очень мало времени. Они скоро пронюхают, что я воспользовалась сновидением и прийти к тебе тогда, я уже вряд ли смогу. – Печально заключила бабка и продолжила грустно. – А рассказать все сейчас, я не сумею. Не имею права. Понять тебе многое нужно самой. Практически все, если честно…

– Ты в себе? Какое сновидение? Кто они? Что я должна понять? Что, вообще, происходит?

– Мы – ведьмы, как я уже говорила тебе. Нас очень много. От мала до велика. И силы у каждой разные. Твоя мать – тоже ведьма, поэтому ты… У тебя есть этот дар. Но… – Бежана не смогла закончить фразу, поскольку я, от негодования, просто-напросто бесцеремонно перебила ее.

– Бежана! Я ничего не понимаю! – в отчаянии вскинула руками.

Раньше она испепелила бы меня своим традиционным гневным взглядом. А, сразу после этого, долго еще читала бы мне нравоучения о воспитании и о том, что приличные девушки абсолютно никогда так себя не ведут!

И, что я непременно должна, нет, просто обязана тотчас же сгореть от стыда за свое непристойное поведение! Но сейчас… Сейчас она всего лишь огорченно взглянула на меня и тяжело вздохнула.

С одной стороны, мне были приятны такие ее перемены в поведении, но с другой… С другой стороны, я любила эту женщину…

Именно ту, которой она всегда была – редкостной занудой! Занудой, что никогда не упускала случая напомнить мне, как следует вести себя достойной девушке. Старуха обожала поучать всегда и во всем.

Поначалу, еще в детстве, это страшно бесило. Но потом привыкла к ее суровому нраву и другой эту женщину уже не могла себе представить. До этого момента…

Из раздумий меня вырвали слова бабки, смысл которых только что ворвался в разум. Словно очнувшись, повернулась к ведьме и уставилась на нее в недоумении.

– Что? Мама? Ты шутишь! Она не могла… Я бы обязательно заметила за ней что-то подобное. Но я никогда… – на этот раз уже ведьма оборвала своим привычным сердитым: “Годана!” мое словоизвержение, которое лилось из собственного рта, как из рога изобилия. Ну что ж, спасибо, что, во всяком случае, без наставлений.

– Успокойся. И, по крайней мере иногда, сначала дослушай до конца то, что пытаются сообщить! – а, нет! Прежняя Бежана. От нахлынувших чувств даже появилась улыбка, но она тут же сползла с лица после следующих слов бабки.

– О пророчестве знаем не только мы, но и СлобесАр. Он ищет нас. Каждую, кого смог почувствовать. И меня… Ведь, я знаю, где… Знаю больше, чем он… Поэтому, мне пришлось прятаться в этой глуши столько лет. – женщина замолчала и лицо ее исказилось от боли.

– О каком пророчестве? Кто такой Слобесар и почему он разыскивает ведьм? – чуть не плача начала я, но старуха подняла руку и, на этот раз, я послушно прикусила язык.

– Познай свою силу. Только не смотри раньше времени! Иначе… Иначе все будет напрасно. Он узнает и про тебя. А ты не готова! Еще рано! Сейчас опасайся Слобесара! Семен… Семен тебе поможет жить здесь до нужного времени. Но не пускай его… Только не отпускай его! Ему нельзя… – Бежана умоляюще взглянула на меня.

Одинокая слеза скатилась по ее щеке, оставляя влажный след, который по ходу своего пути из прозрачного становился все краснее. Словно превращался в кровь… Кровь? Да что здесь, черт возьми, творится?

– Бежана! Что… – я не успела договорить, потому что она стала стремительно исчезать. Пока не испарилась вовсе.

– Бежана! Бежаааана!

Я рывком села на кровати. Оглядевшись, поняла, что это снова был сон. Но она сейчас говорила со мной.

Тогда, неделю назад, ведьма приснилась мне также в моей комнате. Она точь-в-точь на том же месте стояла у окна и шевелила губами.

Я подлетела к ней и обняла с криками: “Ты вернулась?” Но в объятьях моих никого не оказалось. А сейчас она произнесла такой бред! Мама – ведьма? Пророчество? Что за Слобесар? Что мне необходимо узнать самой? Или понять? Чушь какая-то…

Однако, сон не шел из головы. Совсем. Да и заснуть заново тоже не вышло. В мыслях все время крутились слова Бежаны. Может, в этом есть какой-нибудь смысл?

Нужно спросить Семена. Куда он опять пропал? “Максимум четыре дня!” – вслух передразнила мужчину. Прошло-то уже восемь!

Почему все меня бросают? И куда не нужно его отпускать? Что именно ему нельзя? А это – познай свою силу! Как? Если бы мне знать! И, что не смотреть раньше срока? Или куда? И, в конце концов, кто этот треклятый Слобесар? И почему я должна его опасаться, если понятия не имею, кто он?

У меня сейчас голова лопнет. Надо переключиться и поспать. Когда же придет Семен? Может, он хоть что-то сможет объяснить…

Видимо, я не заметила, как задремала, потому что снова оказалась в огне… Только на этот раз была уже не одна…

ГЛАВА 8

– Богдан! Куда ты подевался? Предупреждала же тебя еще вчера, что сегодня будут занятия! Ты уже большой, а летать не можешь… – печаль опустилась на мое лицо. Мне нестерпимо стало жаль своего маленького друга. А, если у него проблемы и полеты ему недоступны? Что тогда? – Боишься, что не получится? Ничего… Значит, будешь ходить и скакать, если не удастся это освоить. Но пытаться, однозначно, необходимо. Давай, будь хорошим мальчиком.

– Тркар! – обнаружил себя вороненок под кроватью.

– Вот! Значит, договорились. – ласково пропела я и бережно взяла птенца на руки.

Мы с Богданом вышли из дома и прошли немного ближе к лесу. Здесь располагалась отличная площадка для обучения летательному делу, как мне казалось.

Вытянув руки, в которых был вороненок, разжала их и подкинула его высоко вверх. Ну, насколько смогла…

От неожиданности или все-таки природа берет свое, Богдаша спланировал вниз, широко расставив крылья. Ого! А я-то думала, что он будет лихорадочно трепыхать ими! Ну, тем лучше. Значит, нет у него никаких проблем с этим. Какое облегчение!

– Тркар! – посмотрел на меня пернатый друг и гордо выпятил черную грудь.

– Вижу! Ты молодец. – подошла к нему и, склонившись, погладила по маленькой головке. – Ну вот, а ты боялся. Ничего страшного же не случилось. У тебя все получилось просто отлично! Пару занятий – и я думаю, что ты сможешь парить в небесах, как взрослый.

Я подняла голову к небу и мечтательно прищурилась. Он сможет. Совершенно точно сможет!

Вернувшись взглядом к птенцу, позвала его и собралась возвращаться назад. Вороненок отозвался на зов, подскакал ко мне и, взяв его на руки, мы поплелись по стежке к дому.

– Знаешь, мне сегодня приснилась Бежана. Такой необычный сон. Она говорила очень странные вещи… Вот ты, Богдаша, мог ли догадываться, что я – потомственная ведьма? – смеясь, проговорила я. Затем повернула голову к пернатому другу и игриво ему подмигнула. – Вот! Теперь знаешь. Так что, не советую я тебе не слушаться. А то возьму и заколдую.

Богдан никак не отреагировал на новость, словно для него никакого открытия в моем признании не прозвучало. Спокойно сидел на плече.

Ведьма… А толку? Что я умею? Да я даже не знаю ничего об этом! Познай свою силу… Если бы это было так просто. Я понятия не имею, как это сделать!

Интересно, какая она, моя сила? Вот было бы здорово уметь превращаться в кого-нибудь! Мда, Годана! Ты действительно, в сущности, еще ребенок. Превращения! Да это только в сказках Мира бывало. А вот в жизни…

Воспоминания о брате напомнили и о давней боли. О горечи разлуки. Мир… Мар… Мама… Папа… Живы ли они? Я так скучала…

Когда наша избушка уже стала отчетливо видна, я заметила Семена, сидящего на крыльце. Обрадовалась невероятно! Ускорила шаг и хотела уже понестись со всех ног к другу, как вороненок на плече вздрогнул, дернулся в сторону, но удержался лапками за ткань платья и недовольно вскрикнул: “Тркар!”

Остановившись, убедилась, что с крохой все в порядке. Погладила его по макушке и ласково проговорила: “Успокойся, маленький! Чего ты испугался? Не так уж сильно я и рванула к нему, чтобы ты смог упасть.”

Но птенец снова обеспокоенно заголосил. Меня это насторожило. Но, решив, что он действительно испугался моего напора, я быстрыми шагами пошла вперед.

Завидев меня, Семен встал. А когда я уже была от него шагах в десяти, раскинул руки для объятий и расплылся в радостной улыбке. От переполнявшего меня счастья долгожданной встречи, буквально кинулась обнимать мужчину, совершенно позабыв, что на плече у меня сидит маленький ворон.

– Тркар! – возмутился моей бесцеремонностью птенец.

– А, Богдан! Извини, я совсем не подумала! – взяла вранового в руки и посадила на крыльцо.

Затем повернулась к другу и уже обняла его, наконец-то. Семен в ответ прижал меня к себе. Потом, как он это обычно делал, погладил по голове.

– Годана! Я так рад тебя видеть! Как ты тут? Про Бежану ничего не слышно? Мне не удалось ничего выяснить, к сожалению. – он опустил руки и огорченно вздохнул. – Прости, что не мог прийти раньше, как обещал.

– Девять дней! Прошло уже девять дней, Семен! А ты мне сказал, что вернешься через четыре. Максимум! Если бы не Богдан… Не знаю, наверное, уже с ума бы сошла. – ругаться с мужчиной больше совершенно не хотелось. Видимо, в своих фантазиях об этой встрече, исчерпала все негодование и обиду. – Я невероятно скучала. Мне очень одиноко. Было… А теперь у меня есть друг, который не уходит так надолго. Вернее, вообще, пока не уходит от меня.

От язвительного замечания, конечно, не удержалась. Но мужчина то ли не понял намека, то ли не стал заострять на моих словах внимания. Вместо этого, он оглянулся на птенца, сделал несколько шагов к нему и наклонившись, протянул руку.

– Ну, привет! Давай знакомиться? Я – Семен. Друг этой ворчливой красотки, которую ты знаешь, как Годану. – шутливо сказал он вороненку.

– Тркар! – поздоровался маленький ворон.

– Его зовут Богдан. И я не ворчливая! – надулась я в ответ на слова Семена.

– Еще какая ворчливая! Годы жизни с Бежаной научили и тебя ее отличительной черте характера. – засмеялся мужчина.

– Да ну тебя! Ты, ради разнообразия, хотя бы иногда, можешь разговаривать серьезно? – возмутилась и поняла, что, действительно, сейчас похожа на старуху. – У меня к тебе есть разговор. Мне вчера снилась Бежана. Говорила удивительные вещи. И про тебя тоже.

Мужчина весь напрягся и уставился на меня. Чего-то испугался? Чего? Или мне кажется, как обычно?

– И что же она говорила про меня? – с непривычной прохладой в голосе проговорил он.

– Пойдем в дом. Богдана нужно покормить. А мы обсудим это за отваром из душицы. С мятой.

***

– Приятного аппетита, Бодя! – с нежностью озвучила свое пожелание и вернулась к столу, за которым сидел Семён и в нетерпении качал одной ногой, закинутой поверх другой.

– Так, что там со сном, Дана? Что рассказала Бежана? – он так заметно нервничал, что это уже невозможно было списать на надуманное мною.

– Почему ты так реагируешь, словно чего-то боишься? Я первый раз в жизни тебя таким вижу! Ты меня пугаешь. Я, как будто совсем тебя не знаю… – от внезапного осознания правильно подобранной фразы, у меня спазмом скрутило живот и чуть не стошнило. Семена же мои слова, напротив, не удивили. Но расстроили. Он опустил голову и тяжело вздохнул.

– Можно сказать и так… – тихо проговорил он и поднял на меня глаза.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Давай так: ты расскажешь мне о своем сне, а я постараюсь тебе объяснить то, о чем догадываюсь. Здесь важно, что поведала Бежана.

– Она несла какую-то чушь. Ничего не понять… Я пыталась…

– Не торопись. Может, вместе нам удастся разобраться…

– Она сказала, что моя мама – ведьма! Можешь себе это представить? Я – нет! Этого просто не может быть! Я бы обязательно что-то заметила. Но она никогда… – возмущаясь, тараторила я.

– Это-то как раз, понятно. Но ты сказала, что Бежана упоминала обо мне. Что именно? – перебил меня Семен.

– В каком это смысле – понятно? Мне не понятно!

– Ты – ведьма, Годана. Естественно, что и мать твоя тоже. Как бы ты могла унаследовать свой дар? Сила не появляется у случайных людей. Она может зародиться только в подходящем, хм, скажем так, сосуде. Не каждый сможет ее принять, а тем более удержать. Сила может убить. Если не тело, то душу… И чем она мощнее, тем тяжелее последствия… – печально проговорил мужчина и протянул руку в привычном жесте, намереваясь погладить меня по макушке, но в нерешительности опустил ее.

– Убить? Что ты имеешь в виду? По-настоящему? – я была в шоке.

– По-настоящему. Или свести с ума. Или, что еще хуже, заставить забыть о душе…

– Да как это возможно?

– Дана, что сказала Бежана обо мне? – напомнил Семен.

– Что ты мне поможешь во всем разобраться! – нагло соврала ему.

– Ты уверена, что услышала именно это? – с подозрением взглянул мне в глаза друг.

– Да! – выпалила я, но тотчас же стыдливо опустила взгляд. – Нет… По ее словам, ты поможешь мне жить здесь. До нужного времени. Но…

– Что “но”? – не удержался он.

– Но я не должна тебя отпускать куда-то… Тебе нельзя… – пыталась дословно вспомнить фразу ведьмы.

– Нельзя… – печально согласился со мной мужчина.

– Но она не уточнила, что именно. Не успела. – пожала я плечами.

– Понятно. – вздохнул Семен.

– Только ты, похоже, понимаешь это сам. А вот я, вообще, ничего не понимаю! Что это за чертово пророчество? И кто такой этот безумный Слобесар, что гоняется за нами, ведьмами? – в отчаянии я ударила ладонью по столу. От неожиданности мужчина вздрогнул и глаза его сверкнули огнем. Я оторопела, но ничего не сказала.

– Пророчество? – удивился он, но я видела, что он прекрасно понимает, о чем идет речь.

– Да. Она не объяснила ничего. Сказала только, что о нем знаем не только мы, но и Слобесар. И мне нужно его опасаться. Я еще не готова. И мне нужно познать свою силу.

– Хорошо. – улыбнулся мужчина.

– Хорошо? Быть может, в таком случае подскажешь как? И, когда? – ехидно заметила я.

– Всему свое время. – ласково посмотрел на меня Семен и подмигнул. – У меня отвар закончился. Не нальешь еще старику?

– Никакого толку от тебя! Старик он… – проворчала, вставая. – Кстати! Чуть не забыла. Ты обещал рассказать о своих догадках!

– Верно, обещал. – нахмурился он. – С чего бы начать…

ГЛАВА 9

Резко подскочила на кровати от оглушительного крика вороненка. Разговор с Семеном долго не шел из головы, мешая уснуть. Провалилась в сон уже под утро, а, спустя совсем немного времени, Богдан вовсю требовал еды.

Встала, прошла на кухню и машинально приготовила трапезу для своего маленького пернатого друга. Спать хотелось просто невыносимо – глаза разлепляла с большим трудом. Да и зевала постоянно.

Накормив птенца, хотела сразу же забраться в кровать и доспать недостающее, но мысли об одержимом колдуне не давали покоя. Устав бороться с собой, все-таки легла.

Как только голова коснулась мягкой подушки, сон, вопреки ожиданиям, настиг меня молниеносно.

И, вот я снова сидела за столом напротив Семена. Он откинулся на спинку стула, и, подняв глаза к потолку, тяжело вздохнул, – Я знаю Слобесара. Но, рассказать тебе все, что мне известно не могу. Существует запрет для ведьм, сила которых еще не проснулась – никто не может поведать им всю информацию. Сначала сила, зародившаяся в них, должна расцвести. Очень важно, чтобы ведьмы сами ощутили ее, почувствовали ее величину и научились призывать сами, когда это нужно. Существуют разные ведьмы. В большинстве своем, они обладают одним даром. Например, могут призывать на помощь стихии. Или понимают животных. Каждая – своего зверя или птицу. Кто-то может лечить, а кто-то, наоборот, насылать болезни или вредить каким-нибудь другим способом. Такие тоже есть. Добро и зло всегда ходят рука об руку. Слобесар… Слобесар злой. И сильный ведьмак. Очень сильный. Никто из ныне живущих не может с ним сравниться. И он это знает. С мощью к нему пришла злоба. Власть меняет людей. До этого я знал его, как хорошего человека. Но это было так давно, а я еще помню его добрым, но очень упрямым мальчишкой с невероятными способностями… – Лицо Семена просветлело, словно он вспомнил то, что было так приятно его душе и задумчивая улыбка коснулась его печальных глаз.

– Что же с ним случилось? – не смогла удержаться и спросила.