Песнь Звёздных Всполохов. Свет

Пролог

Средь вечных путников, сияющих в ночи,

Где в танце мрака и холода

Сплелись меж собою судьбы ключи -

Я услышала песнь Звёздных Всполохов.

Маленькая звёздочка летела по тёмному небу, преодолевая многомиллионное расстояние за секунды. Её безвозвратно и бесповоротно тянула огромная сила, отрывая по пути кусочки её света. Так действовали скорость и гравитация на её еле светящееся тело: звезда умирала, приближаясь к цели. Но маленькая звёздочка не скорбела о своей участи. Ей было так одиноко в большом и холодном Космосе, что она с благодарностью приняла свою судьбу и смотрела в глаза смерти храбро. Она надеялась, что слияние с большим и вечным подарит ей миг любви. Всего только миг любви, сотканной из света, тепла и покоя, – вот что нужно было маленькой звёздочке. И она в последний раз моргнула этому бесконечному Космосу перед тем, как произошло столкновение.

Взрыв озарил пространство вокруг. Из эпицентра его разлетелись снопы всполохов, заполоняя небосвод. Они растянулись в разные стороны, как лепестки раскрывающегося цветка, прогорели, как огненные брызги, и потухли, оставив белый след на небе.

Всё это наблюдал мужчина. Длинные рыжие волосы распластались по синей ткани его мантии, низ которой был припорошен звёздной пылью. Он смотрел своими жёлтыми глазами, не мигая и не отрываясь от неба, и песнь звёздных всполохов отразилась в его зрачках. Мужчина нахмурился, развернулся и направился прямиком в Обсерваторию.

Внутри его встретил седовласый старец в такой же мантии. Старец оторвался от телескопа. Он был взволнован, и, кажется, мужчина впервые видел его таким. Старец сказал вошедшему:

– Бетельгейзе притянула ещё одну звезду. Это не к добру.

Рыжеволосый молча кивнул. Рука его покоилась на ножнах меча из лунного камня. Он крепко задумался, а в глазах его ещё отражалась песня звёздных всполохов.

Глава 1

Дождь лил, как сумасшедший. Я выбрала не самый лучший день. Хотя для такого не бывает лучшего дня. Бывает подходящий и неподходящий.

Стояла середина июля. Листья деревьев, растущих по бокам дороги, склонились под тяжестью капель. В воздухе пахло асфальтом в лужах, тёплым ветром, мокрым лесом. Сначала я шла перебежками, от кроны до кроны, а потом просто зашагала вперёд, не боясь намокнуть. Футболка прилипла к рукам, джинсы тянуло вниз под тяжестью вымоченной ткани, в кроссовках хлюпало, волосы облепили шею и лоб, а я шла и улыбалась. Мне было хорошо, даже очень хорошо, и чем дольше я шла, тем лучше мне становилось. Видимо, я, наконец, почувстовала эффект. А, может, это и было счастье.

Один водитель притормозил, желая подвезти промокшую до нитки девушку. Я блаженно улыбнулась ему, мотнула головой и продолжила свой путь. Не знаю, о чём он подумал, но проехал дальше. Да какая мне разница, что он там подумал. В небе резко грохотнуло, и я засмеялась, возделывая вверх руки.

– О, Великий Космос! Забери мою душу, – проорала я вверх, глотая ртом дождевую воду. Если там и было что-то выше, то вряд ли бог. В бога я не верила. А вот в Космос очень даже. Его же вполне видно со всеми этими звёздами, метеоритами и Луной.

Но Космос мне не ответил. А я шла и смеялась, потом бежала, затем прыгала от одной лужи к другой, один раз подскользнулась и чуть не выскочила на дорогу, второй раз сделала это намеренно и просто пошла по шоссе. Водители сигналили мне, а у левого плеча проносились на огромной скорости авто. Я шла и смеялась, качаясь из стороны в сторону и размахивая в след руками проезжавшим водителям. Наконец, я увидела большое дерево с огромным стволом и раскидистой кроной, и резко свернула в его сторону.

Пока я шла по шоссе, то не заметила, как обочина стала ниже, а сама дорога возвысилась по небольшой горке и пошла вверх. Таким образом мне пришлось скатиться по мокрой земле до обочины, а когда я подошла к этому дереву, то шоссе оказалось высоко над моей головой. Там я обняла ствол и спустилась прямо на землю, обдирая кожу об жёсткую кору. Сунула руку в карман за добавкой и блаженно закрыла глаза. Эффект от предыдущей конфетки медленно угасал, а от новой ещё не вдарило, поэтому я просто ждала с закрытыми глазами.

– Привет, папа, – прошептала я и замолкла, прислушиваясь к ощущениям.

Вдруг веки мои озарил яркий белый всполох света, всё тело ощутило приход, а после я услышала грохот такой силы, что побоялась, как бы мои перепонки не лопнули. И вроде даже не лопнули, но я всё равно его не выдержала и отключилась.

Очнулась где-то в другом месте. Хотя была под тем же деревом, но вот всё вокруг… Такого я ещё никогда не переживала! Небо стало тёмным, усыпанным мириадами звёзд, а светились они так ярко и так близко, словно я сама находилась в Космосе. Мне даже показалось, что я чувствую их тепло. Я открыла рот от удивления и протянула руку, желая коснуться звезды. Так я провела какое-то время, водя поднятой вверх рукой по очертаниям созвездия, соединяя между собой звёздочки пальцем. Снова и снова, я складывала воображаемый рисунок и восхищённо улыбалась.

Наконец, мне надоело, а ещё захотелось есть и пить. Я посмотрела по сторонам: по зависшему наверху шоссе проносились машины. Дождь давно прошёл, как будто бы и июль тоже давно прошёл, потому что вокруг стояла прохлада. Я опустила взгляд ниже и поняла, что не одна. Мимо проходят люди: мужчины и женщины, девочки и мальчики, – все идут, смеются, разевают рты, болтают в парах или молча торопятся вперёд по одному. На всех них какая-то странная одежда, балахонистая, серебристая или золотая, и от курток отражаются фары машин. Кто-то из прохожих покосился на меня, но я в ответ показала средний палец. Видимо, я проспала какой-то модный показ, после которого все стали так одинаково выглядеть. И я вдруг очень громко рассмеялась собственной мысли, но вряд ли меня было слышно из-за близости шоссе.

Я смеялась и смеялась, пока вдруг живот не свело от голода. Я скривилась, медленно встала и решила отправиться на поиски ближайшей заправки, чтобы съесть хот-дог.

Я выехала за город намеренно, желая совершить задуманное подальше от любопытных глаз. Почему-то народу вокруг было много, несмотря на стоявшую ночь и загородную местность. Но мне было плевать. Я хотела есть, а думать на голодный желудок не получалось.

"Вот это меня накрыло", – прошептала я, когда мимо прошёл мужчина, лицо которого покрывала серебряная краска, куртка отсвечивала лунными переливами, а на поводке за ним бежало облако на ножках.

Я впервые в жизни увидела такую породу собак. Облако – пушистое, ватное, белое, со звёздочками на боках, – пробежало, нет, проплыло мимо, и даже не посмотрело на меня. Хотя ему было нечем смотреть. Я нервно сглотнула. Вторая конфетка была лишняя, это точно…

Дальше я шла, опустив голову и стараясь не смотреть по сторонам. Я просто ждала, когда меня отпустит, а также разумно решила, что еда ускорит этот процесс. Посему я шла как могла быстро, не глядя на прохожих, пока, наконец, не почувствовала запах еды. Я подняла голову, и увидела что-то похожее на заправку. Большой круглый металлический овал, лежавший на земле, рядом с которым стояли вряд машины. Вот только это были не обычные марки, не какие-то рено или шевроле, а такие прямоугольные серые звери с небольшими крыльями по бокам. Похожие на машины из передач про будущее. Я решила, что мой мозг задействовал весь доступный арсенал из прочитанного и увиденного, чтобы сгенерировать окружение.

Я подошла к серому овалу, и он раскрыл свои двери. Внутри оказался обычный магазинчик, за прилавком стоял продавец всё в тех же странных ультра-модных вещах. Я решила сделать вид, что ничего особенного не происходит, дабы не выдать, что я под конфетой, и не навлечь на себя беду. Для этого я решила вести беседу как можно непринуждённее. Но мой план сразу же провалился.

– Пусть греет вас Альтаир, уважаемая астра, – улыбнулся мне парень.

Я моргнула два раза.

– Что желаете? – спросил он, всё так же учтиво улыбаясь.

– Мне бы еды, – выдавила я.

– Без проблем. Хорна в сливках? Есть шелкопряд на палочке. И ещё наше новое блюдо – глаз Тельца в сахаре. Что желаете?

Я опять моргнула. И кто из нас двоих тут под чем-то?

– Мне не сладкое, – нашлась я.

Парень кивнул и протянул мне фольгу с чем-то тёплым внутри. Я поблагодарила его, бросила на стол сотку и вышла из овала, разворачивая содержимое. Внутри оказался кусок мяса, в который завернули кусок сыра и посыпали сверху перцем и ещё какими-то жутко вкусными травами. Кажется, индийскими. Я слопала его в три укуса. Когда я стояла довольная, с набитыми щеками, дожёвывала свою еду, ко мне вышел тот самый придурочный. Он размахивал моей соткой и что-то говорил.

– Ты не заплатила! – наконец, разобрала я его гневные вскрики.

От возмущения у меня чуть не выпал кусок мяса изо рта. Я указала на сотку в его руке и возмущённо крикнула:

– А это, по-твоему, что? Это тебе чем не деньги?

– Понятия не имею, что это. Где твоя карта?

– Так вы не принимаете наличку? Извини, у меня только так. Карты нет.

– Тогда я вынужден обратиться к стражникам. Ты нарушила закон, не заплатив.

– Чего?! Да я же заплатила тебе!

– Увы. Стой тут, стражники скоро придут.

– Кого ты вызвал?!

Парень говорил мне что-то, а я смотрела на него с сожалением. Как же не повезло всё-таки человеку родиться умственно отсталым. А я ещё и накричала на него. Стало вдруг неловко за своё поведение. Эффект проходил, я начала мыслить яснее. Вот только парень никуда не уходил, и, похоже, он действительно вызвал полицию. А этого мне совсем не хотелось.

– Слушай, мне очень жаль. Но это всё, что у меня есть.

– Это ничего, уважаемая астра. Мы сейчас во всём разберёмся.

– Ой, кажется… – я похлопала себя по карману, делая вид, что нарыла что-то. – Вот, нашла! Помоги мне, придержи тут…

Парень тут же бросился ко мне помочь оттянуть карман, и я снова мысленно корила себя за то, что обманываю умственно неполноценных. И ещё за то, что бью их. Потому что как только он подошёл ко мне, я треснула его по голени ногой, затем дала кулаком по носу, а после этого развернулась и побежала со всех ног. Наверное, я хорошо ему надавала, поскольку он решил не догонять меня.

Я бежала и бежала, отдаляясь от серого овала, бежала по полю, а сверху проносились звёзды. Иногда я поднимала голову, но это было не нужно – звёзды были совсем рядом, напротив, сбоку, сзади. Небо укрыло меня звёздными объятиями, и от их постоянного движения у меня закружилась голова.

Впереди виднелся покосившийся сарайчик, и я недолго думая рванула к нему. Переночую в нём, а завтра продолжу начатое. Сарайчик оказался не заперт. Внутри было темно, но сквозь окно лился звёздный свет. В нём я увидела очертания стола и стула, и расположилась на стуле, переводя дыхание. Кроссовки хлюпнули – видимо, дождь залил и сюда, оставив хорошую лужу. Лужа оказалась липкой, подошва еле отдиралась от пола. Я опустила глаза – лужа была ещё и огромной и простиралась по всему полу вплоть до кучи тряпья, сваленной в углу. Я нахмурилась и передвинула стул в сухое место. И решила задремать, делать было всё равно нечего.

Сон не приходил, и я просто сидела с закрытыми глазами. Примерно полчаса спустя мой кроссовок опять прилип к полу. Я открыла глаза и с удивлением обнаружила, что лужа стала больше.

– Да что там такое?

Я посмотрела на кучу тряпок в углу. Может быть, там прорвало трубу? Не хочу, чтобы сарай полностью затопило. Надо бы проверить. Я подошла к горе тряпок, стала отбрасывать их в сторону, а когда раскопала эту кучу, то заорала так, как не орала никогда в своей жизни.

Ровно в этот момент дверь сарайчика открылась и на пороге появился космонавт. Вернее, он был одет, как космонавт: в скафандр с огромным шлемом. Он ослепил меня светом фонаря, а после высветил кучу у меня под ногами.

В луче фонаря блеснула кровь. Он медленно обвёл лучом тряпки – они были пропитаны кровью. А под ними лежал мужчина. Совсем бледный, с закрытыми глазами и сочащейся из шеи кровью.

Космонавт вздрогнул и повернул шлем в мою сторону. Я сощурилась от слепящего глаза фонаря и сказала:

– Я никого не убивала.

Кажется, у меня проблемы.

Глава 2

Звёзд было так много, что и неба среди них не разглядеть. Сияние их расстилалось по земле, доходя до кончиков моих пальцев, проникая внутрь и растекаясь по телу. Я смотрела на эти звёзды, закрывала глаза и слышала их, открывала – и вновь окуналась в их мерцание. Они светили, не переставая, слагая песнь о своей жизни длинною в миллиарды лет, убаюкивая мои мысли. А мысли мои были мрачнее некуда.

За одним космонавтом пришли ещё двое. Они усадили меня в эту странную серую машину и повезли куда-то. Видимо, в ближайшее отделение полиции, меня ведь рядом с трупом нашли. Когда мы двинулись, крыша авто опрокинулась, открывая вид на небо. Я откинулась на спинку, вытаращила глаза и стала просто смотреть. И смотрела, и всё смотрела, и не могла насмотреться. Никогда не видела раньше такого неба… Разве оно всегда было таким? Я помню его серым, туманным, затянутым смогом, да так, что еле-еле разглядеть Полярную. Но это небо… Это небо было другим. И я всё смотрела, и не могла оторвать глаз. Мы ехали, и, судя по заносам на поворотах, довольно быстро. Но небо было неподвижным. Почему-то, глядя на него, я задумалась, как тщетна была моя жизнь. А ещё как низко мы, и как высоки они – звёзды. Эта мысль меня заволакивала, мне стало спокойно. Ровно в этот момент один из космонавтов тронул меня за плечо.

– Скоро выходим. Вы не заснули?

– Нет. Я…

А что я могла ему сказать? Например, «‎я не убивала». Или «‎вы всё не так поняли». Ситуация, в которой я оказалась, была настолько нелепа, что моя уже трезвая голова всё ещё не могла найти нужных слов. Космонавт отвернулся. Он не хотел диалога. Просто убедился, что я смогу покинуть авто на своих ногах. Я уже хотела вновь созерцать звёзды, но мы заехали в тоннель, и его крыша скрыла небо. В салоне зажёгся неприятный синий свет, обдавая холодом серые внутренности машины. Я сощурилась и посмотрела вокруг.

Один космонавт рядом, двое спереди. Между ними мигала приборная панель, выстраивая маршрут. Мы неслись вперёд с огромной скоростью, ряд фонарей по краям тоннеля сливался в один. Я как кошка уставилась на яркий свет и следила за огоньками. Пару минут спустя я отметила, что за это время ни одна машина не проехала нам навстречу. Впрочем, неудивительно, ведь сейчас ночь, и все наверняка спят. Не дремлют только стражи закона. Вот они, сидят рядом, скрывая свои лица под шлемами скафандров. Интересно, какие у них глаза? Отражаются ли в них звёзды, или, если они снимут свои защиты, то там будут только две холодные, чёрные, пустые глазницы? Никогда не любила представителей власти и правопорядка. У меня с ними были некоторые разногласия, базирующиеся на уголовном кодексе и его статьях.

Один увидел, как я пялюсь, и повернулся ко мне, отсвечивая шлемом. Я демонстративно фыркнула и отвернулась.

– Не вежливо, – заметил он.

Я еле сдержалась, чтобы не съязвить в ответ. Знаю, что за убийство мне предъявлять нечего, а вот за хамство лицам при исполнении – вполне. Космонавт то ли кивнул, то ли мотнул головой, и отвернулся. Тоннель закончился. А в конце его был… Свет. Да, свет миллиона звёзд, которые застыли яркими точками над огромной сферой, парящей по центру чёрного неба.

Космонавт вытолкал меня из машины, тут же второй подхватил под руку и надел на руку металлический браслет. Другая рука сама притянулась к нему, и браслет опоясал обе кисти плотным кольцом, сковав движения.

Я перевела взгляд на огромную сферу. Приступ страха, повысился пульс, утяжелилось дыхание. Мне доводилось испытывать панические атаки, но эта по силе не шла ни в какое сравнение с предыдущими.

Этот шар был словно метеорит, застывший над землёй в секунде от катастрофы, и у её эпицентра стою я.

Этот шар был гигантским. Ни одно земное творение, ни одна земная гора по величине не могла с ним сравниться. И присутствие этого объекта в поле зрения человека не сулило ничего хорошего. Всё это было неестественно. Нет в мире таких громадин, а если и есть, то они не иначе как посланы на Землю, чтобы совершить её финал.

Как ни странно, обдумывая свой страх, я вдруг успокоилась. А затем смогла разглядеть эту громадину получше. Вся она состояла из стекла, а за ним виднелись лестницы, коридоры, двери и люди… Сфера была громадным зданием, зависшим над земной твердью.

– Она, видимо, из астральцев, – сказал один из космонавтов, наблюдая за моей реакцией.

– Что-что? – переспросила я.

– Или память отшибло.

– Да она сумасшедшая. Она же мужика грохнула.

– Я не…

Я замолчала, вспомнив, что имею право хранить молчание до прибытия моего адвоката. Кажется, так?

– Иди вперёд.

Один из космонавтов толкнул меня, и я отмерла. Мы медленно приближались к огромной сфере. Позади оставался тоннель, по бокам простиралась пустыня, сверху – звёзды, а впереди – так напугавший меня гигант.

– Что это? – осмелилась спросить я.

– Точно сумасшедшая.

– Это Ялактос.

– Что?

– Ялактос, – повторил космонавт. Видимо, он сжалился над умалишённой и решил объяснить ей, то есть мне. – Там заседают Управители. Возможно, ты никогда не видела его, но наверняка о нём слышала.

Я не ответила. Я-лак-тос, если я правильно расслышала. Очень интересно.

Оказалось, что этот Ялактос вовсе не парит над землёй. Он стоит на тонкой стеклянной ножке, которую не видно издалека, за счёт чего и создаётся иллюзия парения. А внутри этой ножки ходит еле различимый лифт из такого же прозрачного стекла.

«Добрый» космонавт поднёс руку к стеклянной двери, и она открылась. Мы вошли внутрь, двери закрылись, и лифт повёл нас наверх.

Мы поднимались по этому гиганту с невероятной скоростью. За стеклом мелькали этажи, но я не могла их рассмотреть. У меня заложило уши, и я задвигала челюстью, чтобы как-то снять давление. Похоже, мы взбирались на самый верх Ялактоса.

Лифт плавно затормозил. Впереди виднелся просторный холл. Космонавты маршем прошли вперёд, потянув меня за собой. Я поплелась сзади, обводя взглядом каменные светящиеся глыбы хайтековских столешниц, возле которых расположились серебряные кресла-капсулы. По левую руку жёлтым янтарём светилась стойка ресепшн, за которой никого не было. Но больше всего меня поразило то, что я увидела впереди.

Холл заканчивался огромным панорамным стеклом, за которым виднелся весь город с высоты этой громадной сферы. Спирали и стрелки шоссе, освещённые огнями фонарей, простирались далеко вперёд по пустыне. Среди них прорастали шпили зданий, прорезались небоскрёбы и чёрные конусы. Город двигался, жил, кишел машинами, которые, как маленькие чёрные мушки, мелькали по стрелкам шоссе. Но не эти громадные спирали, не эти небоскрёбы в сто этажей, не этот яркий свет звёзд над мегаполисом поразили меня больше всего. Нет, самое большое впечатление на меня произвело то, что я не узнавала этот город. Я не понимала, где я. И вот теперь мне стало по-настоящему страшно.

Космонавты не дали мне долго пребывать наедине со страхом. Один из них толкнул меня вбок. Стена отъехала в сторону, открывая проход в другую комнату. И похоже, славные космонавты привели меня на казнь. В этой чёрной комнате, освещённой холодным светом люминесцентных ламп, стоял длинный стол, за котором восседали люди в чёрных мантиях. Головы их, покрытые капюшонами, все, как одна, направились в мою сторону.

Бежать. Вот, что пришло мне на ум, когда мы встали у входа. Что ж, космонавта справа я смогу обескуражить ударом между ног. Первые два, возможно, растеряются от неожиданности. Мантии за мной не последуют. У меня будет время добежать до лифта. Те секунды, что я буду спускаться, обдумаю, как быть дальше. Внизу никого, никаких постов охраны, одна пустыня. Возможно, если я закопаюсь в песок, они меня нескоро найдут…

– Заводите её.

Громкий голос прервал поток моих мыслей. Космонавт, чьё мужское достоинство я только что хотела задеть, схватил меня за локоть и втащил в центр. Там стояли стул и стол, прямо скамья подсудимого, туда-то он меня и приземлил. Затем снял кольцо, сжимавшее мои запястья. Я потёрла след от оков.

Теперь на меня смотрели все – и скафандры космонавтов и капюшоны мантий. Я водила глазами от одного силуэта к другому, от серебряного космического жилета к чёрной гладкой ткани, но везде натыкалась на тишину.

Я насчитала, что сидящих передо мной было 13 человек. Мантия, которая отдала приказ, сидела ровно по центру. Она вдруг опустила капюшон. Из неё посмотрел мужчина лет пятидесяти с густой рыжей шевелюрой и такими же рыжими бровями. Он смотрел на меня глазами без зрачков. Два бельма пристально разглядывали меня, и я, не знаю, отчего, почувствовала жар.

– Как тебя зовут?

Имею право хранить молчание до прибытия адвоката.

– Из какого ты тригона?

Имею право хранить молчание до прибытия…

– Сколько тебе лет?

Имею право хранить молчание до…

– Высший, я предполагаю, что она не понимает нашу речь, – заговорила мантия, сидящая по правую руку от рыжего.

– Понимает, – ответил им «добрый» космонавт.

– Тогда почему ты молчишь и не отвечаешь на мои вопросы?

Имею право хранить молчание…

– Высший, позвольте…

Рыжий кивнул. Мантия справа сняла капюшон. Под ним оказался молодой мужчина. Его волосы отдавали рыжиной с бордовым оттенком, спускались бакенбардами по лицу и заканчивались острой бородкой. Глаза его были обычные, карие. Сам он излучал доброту и даже улыбнулся мне.

– Мы знаем, что ты не совершала преступление. Также мы знаем, что ты… Скажем так, не из наших мест.

Рыжий нахмурился. Человек справа продолжил.

– Это Всевышний Управитель Гелиос, – он указал на того, кто сидел в центре. – А моё имя Сагиттариус.

Повисла пауза. Имею право хранить…

– Тебя обнаружила наша стража, отряд космической дружины. Тебя доставили в Ялактос, Пантеон Астромерии. Астромерия – это пространство, в котором мы находимся.

Снова повисла пауза. Имею право… Хотя, какое, к чертям, право?! Тут творится что-то неладное. Или это всё розыгрыш? Да, точно, розыгрыш. Тут снимают какое-то шоу. Я довольно хмыкнула, радуясь, что так быстро раскусила их.

– Что тебя так веселит? – спросил рыжая бородка.

Даже не знаю. Всё это? Все вы? Или, может быть, мой трип не закончился, как я думала, и я всё ещё продолжаю бродить по бездне моего бессознательного, пребывая в иллюзии реальности происходящего?

– А, может, она просто притворяется?

Я замерла на миг. Посмотрела туда, откуда донёсся голос. Мантия сидела за левым концом стола и пристально смотрела на меня. Она не стала опускать капюшон, как другие, но мне на миг показалось, что я вижу эти два глаза. Две бездны, которые смотрели в самую глубь…

– В чём притворяется? – спросил бородка. – Девушка напугана. Не понимает, что происходит и где оказалась. Я понимаю, – кивнул он мне. – Не переживай. Мы все тебя понимаем. Тебе нужно нам доверять.

– Кирия, – медленно произнесла я по слогам своё имя. – Меня зовут Кирия.

Вновь наступила тишина. Мантии осознавали моё имя. Признаюсь, довольно редкое в наше время. Кто ж знает, почему родители выбрали именно его. И почему эти двое мужчин так странно смотрят на меня? Их имена ничуть не лучше.

– Кирия, – повторил бородка, – необычное имя. Ты ведь знаешь, Кирия, что имя влияет на судьбу человека? Как и множество других факторов, конечно же. Но твоё имя – это то, с чем ты идёшь в мир. То, как ты представляешь себя другим людям. Доверяя им своё имя, ты доверяешь им часть себя.

– Сагиттариус, это сейчас лишнее, – прервал его философский поток мыслей Гелиос. – Раз уж мы выяснили, что ты понимаешь и способна говорить, расскажи последнее, что ты помнишь.

– Я… Я имею право хранить молчание до прибытия адвоката, – выдавила я из себя.

На миг повисла пауза. А затем мантии затряслись. Я поняла, что они смеются. Рыжий и сидящая рядом бородка улыбнулись.

– Если хочешь, я буду твоим… как ты сказала? Адвокатом? Забавно, – хмыкнул бородка. – Давно я этого слова не слышал. Что ж, Кирия, рад представиться, твой адвокат, господин Сагиттариус. Расскажи нам подробно, как ты оказалась в том доме?

– Ну… – мантии перестали трястись и снова посмотрели на меня. Я выдохнула. – Я поехала за город, погулять. Шёл дождь. Я спряталась от него под деревом. И, наверное, заснула…

Мантии молчали, бородка кивнул, давая сигнал продолжать.

– Потом я проснулась. Мне захотелось поесть. Я отправилась на поиски ближайшей заправки, поскольку рядом с шоссе нет магазинов или кафе. Там я взяла что-то… Какого-то хорна с сыром, точно не помню. Короче, я его съела. А потом стемнело и похолодало, и я стала искать, где бы мне переночевать. Нашла этот домик в поле. А там…

Я замолчала. Кажется, основные события передать удалось.

– Что ж, Кирия, – дружелюбность бородки исчезла. Смена его настроения меня напугала. – Похоже, ты упустила некоторые важные детали.

– Ну…

– Например, ты не сказала, зачем тебе понадобилось бить астральца, парня, который работал в фэбе.

Какие-то мантии издали смешки. Я выдохнула.

– Он грозился вызвать этих ваших стражников, потому что ему показалось, что я не заплатила за еду. А я заплатила. Просто его почему-то не устроили мои деньги.

– Так. И поэтому ты его ударила?

– Бросьте! Прям ударила. Так, лёгкий отвлекающий манёвр, чтобы успеть сбежать. Я же девочка, как я могла избить парня?

Мантии снова затряслись от смеха. А вот бородке было не до веселья.

– Почему ты испугалась при упоминании стражников?

– Все боятся полицию.

– Стражники чтят закон и порядок. Они предотвращают опасные ситуации. Они – выражение доброй воли, защиты. Почему же ты боялась их?

До меня постепенно стало доходить, что я действительно оказалась в каком-то ином мире. Некоем зазеркалье, где всё наоборот. Ладно, может, в чём-то он и был прав. Ведь не у всех такие напряжённые отношения с этой самой доброй волей, как у меня.

– В прошлом у меня были проблемы с законом и порядком.

– Расскажи.

– Меня останавливали пару раз.

– За что?

– Ничего серьёзного, так… За баловство.

– Понятно. Ты испугалась, и…

– Да. Испугалась, и решила спасаться бегством. Бежала, и наткнулась на этот домик. Засела в нём. Было уже темно, как я сказала, поэтому я не сразу поняла, что там…

Мантии молчали. Я тоже решила не усугублять своё и без того шаткое положение лишней болтовнёй. Хотелось спросить, кто они такие, почему носят эти мантии, и где я вообще оказалась. Или не так. Хотелось закрыть глаза, потом открыть – и оказаться дома, в своей комнате, обвешанной плакатами и рисунками, с потёртым пианино в углу и гитарой без одной струны. Хотелось выйти в коридор и увидеть там…

– Кирия, скажи, а как ты оказалась под тем деревом?

– Под каким? – автоматически переспросила я, хотя поняла, о чём меня спрашивали.

– Под тем деревом, – продолжил Сагиттариус. – Когда началась гроза. Зачем ты поехала загород? Пошла гулять в грозу?

Я мялась, не зная, как объяснить истинную причину. Это была моя вторая попытка, она снова провалилась. Помню, как я сказала тогда, в первый раз, и встретила волну разочарования и даже презрения со стороны тех, кто спрашивал у меня. Я почувствовала тогда бесконечную пропасть между мной и другими. Отторжение меня как человеческого существа из мира, где все живут и чувствуют совсем иначе, чем я. С каждым днём эта пропасть увеличивалась, и я не знала больше, какими словами говорить. Да никто меня и не слушал. И вот сейчас я снова погружаюсь в свои мысли, отстраняюсь от них, сидящих напротив, которые ждут от меня ответ на этот тяжёлый для меня вопрос. Я выдохнула и сказала:

– Я хотела покончить с собой.

Когда я это произнесла, то уставилась на руки Саггитариуса. Он держал их сложенными ровно на столе, ладонями вниз. Один палец слегка дрогнул, но руки остались в том же положении. Мантии молчали. Я не поднимала глаза.

– Что ж, Кирия. Возможно, тебе это удалось.

Я медленно подняла глаза. Это сказал Гелиос. Как сложно прочитать эмоции глаз, которые смотрят на тебя бельмами. Это глаза без зеркал души, это пустоши, ничего не отражающие. Что же он думает, произнося это? Ни один мускул его не шевелится. Ровное, спокойное лицо, и два белых омута. Мне стало жутко.

– О чём вы говорите?

– Посмотри вокруг, – Гелиос медленно поднял руку. – Ты находишься в другом пространстве. Это не Земля. Ты покинула свой мир.

– Я… Как это возможно?

– Интересно, – заговорила вдруг одна из мантий, сидящих по правую руку от Гелиоса. – Если это действительно правда, значит, в пространстве возникла брешь.

Мантии вдруг разом загудели и зашевелились. Они выражали разные эмоции – недоумение, страх, возмущение. Мантии говорили что-то, вскрикивали, спорили. Гелиос вновь поднял руку, и они стихли.

– Позволь объяснить тебе. Астромерия находится в ином пространстве. Вы на Земле не знаете о нас, зато мы прекрасно знаем о вас. Мы наблюдаем за вами, и, нескромно скажу, помогаем. Люди попадают в Астромерию после конца физической жизни.

– Вы что-то вроде… Рай? Ад? Чистилище?

– Да, наверное, Чистилище больше подойдёт.

– Сагиттариус! – возмутились несколько мантий разом.

– Я просто пытаюсь объяснить девушке так, чтобы она поняла, – ответил мужчина.

– Да, пожалуй, можно и так сказать, – поддержал его Гелиос. – Если тебе это о чём-то говорит.

Ни о чём мне не говорило это понятие. Я просто знала, что в Чистилище души ждут своего приговора. Наверное. Точно не помнила, никогда не слушала лекций на подобную тему. И мне, честно говоря, стало очень плохо от происходящего. Голова закружилась и даже стало тошнить. Ситуация, мягко говоря, была необычной.

– Итак, мы сошлись на том, что ты оказалась в ином пространстве. Каким-то образом, мы не знаем, каким, ты оказалась в нём в своей физической оболочке. Это ведь твоя оболочка?

Я опустила взгляд на свои руки. Вот маленькая татуировка самолёта на запястье. Чёрные ногти со свежим маникюром (я хотела лечь в гроб красивой). Чёрные волосы уже успели высохнуть после дождя и слегка завиться. В зеркало бы ещё глянуть, чтобы убедиться наверняка, что я – это я. Хотя нет, это было моё тело. Я кивнула.

– Замечательно. Вернее, очень необычно, – Произнёс Сагиттариус, забавляясь над тем, как я проводила осмотр своего тела.

– Гелиос, хватит! – Одна из мантий вдруг вскочила с места, и её громкий голос заполнил комнату. Мантия была крупнее остальных, и сейчас мощная фигура возвышалась над столом. – Что ты придумал, Вышний? Это какое-то представление, чтобы впечатлить нас?

Точно, розыгрыш! Я тоже так и подумала вначале.

– О чём ты, Таурус?

– Скоро выборы. А тебе нужны голоса, чтобы сохранить свои позиции и не уступить Селене. – Прогремела мантия.

– Ты всегда мыслишь приземлённо, – надменно ответил Гелиос. – И это вовсе не твоя суть, а всего лишь дурное качество.

Громада скинула с себя капюшон, обнажая лицо с огромным лбом и длинными кудрявыми волосами, обрамляющими крупный лик. Он сверкнул чёрными глазами. Я встретила его недоверчивый взгляд.

– Таурус, спрячь свои рога. Сейчас нужно больше узнать от девушки, а не бодаться друг с другом.

Это сказала одна из мантий, сидящих слева от Вышнего. И мне показалось, будто голос двоится: слова произносят в унисон два человека одновременно. Я недоумённо посмотрела на мантию. Она скинула капюшон. Под ним оказалось бесполое существо с короткой стрижкой и глазами разных цветов – серым и зелёным. Оно улыбнулось мне и заговорило двумя голосами сразу:

– Рады представиться. Мы – Гемини. Известны тебе как Близнецы.

Изнутри андрогина лились два голоса сразу – мужской и женский. Я, кажется, раскрыла рот от удивления, потому что почувствовала холод на своём языке. Гемини улыбнулись мне.

– Я и сам к ним привыкнуть не могу, – Подмигнул мне Сагиттариус. Гемини одарили его лукавой улыбкой.

– Что всё это значит, Гелиос? – спросила одна из мантий женским голосом. – Объясни нам, потому что я ничего не понимаю.

– Что ж…

Гелиос на секунду задумался, и мантии повернулись в его сторону. Таурус сел на место и хмуро уставился перед собой. Гемини изучали меня с нескрываемым любопытством. Гелиос свёл рыжие брови, тронутые сединой, и сказал:

– Брешь в пространстве… Пожалуй, это так. Девушка с Земли, это видно по многим признакам.

– Но это невозможно! – воскликнул всё тот же женский голос. – Такого никогда не случалось!

– По крайней мере, мы об этом не знали, – мрачно отозвалась мантия, сидящая с краю, та самая, на которую я боялась смотреть всё это время.

– Антарес, не бросай обвинений. Я смущён не меньше остальных. Это происходит впервые.

– В таком случае, нужно обратиться к Тарологу, – предложил дуэт голосов Гемини.

– Пожалуй, – согласился Гелиос. – Регул, ты этим займёшься.

– Да, – мантия, сидящая с правого края стола, почтительно кивнула.

– Постойте, – заговорила я. Первое оцепенение прошло, отчаянно захотелось разобраться. – Вы говорите, что я в другом мире?

Гелиос тяжело вздохнул, и я расценила это, как утвердительный ответ.

– И что я… Что я… Умерла?..

Люди смотрели на меня. Сколько лиц… Часть уже открыли мне свой облик. Таурус смотрел недоверчиво. Гемини – с лёгким сожалением. Сагиттариус – внимательно. Гелиос – хмуро, но спокойно.

– Мы не знаем наверняка, – сказал Сагиттариус. – Но вероятно, да, умерла.

В этот момент я всей сутью поняла выражение «когнитивный диссонанс». Вот она я – сижу, дышу, вполне живая, и даже ощущаю влажность в кроссовках после прогулки под ливнем. А мне сообщают, что я умерла. Не знаю, почему, но я вдруг рассмеялась.

– Не только умерла, но и умом тронулась, – буркнул Таурус. Гемини хмыкнули.

– Это же прекрасно! – сказала я, перестав смеяться. – Бесконечный философский спор о наличии жизни после смерти закончился на мне. Ведь я продолжаю жить, да? Это так странно, но прекрасно…

Довольно тяжело было выразить словами все мысли, которые проносились в моей голове. Жизнь после смерти. Я продолжаю. Новое воплощение. Это не конец. Есть что-то, помимо жизни в мире людей. Что-то больше и выше, тут, под этими звёздами. А если я чувствую мокрые ноги, значит, и тело моё продолжает жить, а не только душа (если у меня вообще есть душа)?

– Мы бы хотели разделить вашу радость, Кирия, но… – тихо сказал Сагиттариус. – Брешь в пространстве не может пройти бесследно для всех.

«Это уже не мои проблемы», – чуть не ответила ему я. Думаю, я ещё не вполне осознавала происходящее. Всё вокруг казалось мне игрой. До меня никак не доходила суть их слов и взволнованных лиц. Даже Гелиос, державший поначалу отстранённый вид, задумался, и между бровей залегла глубокая складка. Я хорошо умела понимать настроение людей. Сейчас сидящих передо мной медленно охватывала тревога, хотя не все подавали вид. И это мне не нравилось.

– Что ж, мы закончили. Уведите её.

Гелиос резко встал, за ним поднялись и другие. Я не успела понять, что происходит, как два космонавта подхватили меня под руки и потащили за собой. Мантии провожали меня взглядом в спину. Я тщетно пыталась вырваться из крепких рук стражников. Видимо, быть гостьей в этом мире не получится.

Когда дверь заперли на ключ, и я осталась одна в серебряной комнате с одной кроватью и тумбочкой, до меня, наконец, дошло. Я теперь пленница. Даже если не совершала преступление, в чём были уверены остальные, то я всё равно представляю угрозу. Они не понимали, что со мной делать. Не знали, кто я. Я словно попала в чужую страну, где любое незаконное вторжение воспринимается как опасность для её жителей. Мне оставалось только надеяться, что меня не будут пытать или проводить надо мной эксперименты. Возможно, если мне удастся сбежать… Но как?

Например, через это окно, на которое я сейчас смотрела.

Я тут же подбежала к нему. Я всё ещё находилась в Ялактосе, окно здесь было огромное и открывало вид на город, что поразил меня с первых секунд. Огромный мегаполис посреди пустыни, небо над которым усыпано звёздами. Интересно, будет ли их видно утром? И надеюсь, что утро я встречу на свободе.

Окно не открывалось. Не было и намёка на ручку. Если попробовать разбить стекло и выпрыгнуть, то… Я определённо разобьюсь и умру во второй раз, поскольку нахожусь на высоте бог знает скольки метров. С другой стороны, если просто разбить стекло и не прыгать, то им придётся менять его, а на это время отвезти меня куда-то ещё. Внимание моей персоне точно будет обеспечено.

Я схватилась за тумбочку, попыталась поднять её, чтобы запустить в окно. Тумбочка не поднималась. Попробовала сдвинуть чёрный монолит кровати – тот тоже не двигался. Отлично, значит, мебель прикручена к полу. Придётся работать руками.

Мой локоть пострадал. Я довольно долго и сильно колотила им по окну. Потом в ход пошли ноги, коленки, кулаки и даже пару раз лоб. Мне удалось только запачкать окно, но не оставить ни трещинки. Я тяжело вздохнула и просто стала смотреть на город. Резко захотелось спать. Что ж, на этот случай мне оставили кровать. Я скинула мокрые кроссовки и футболку, и залезла под одеяло.

Глава 3

Светодиодный шест тяжело упал в песок и тут же загорелся. Мужчина, опустивший его, сощурился от яркого света. Рядом кто-то недовольно захрипел, разбуженный тремя путниками, которые выбрали этот шатёр для своей остановки.

– Эй, спать мешаете.

Мужчина медленно встал и посмотрел в сторону, откуда донёсся голос. Он был огромного роста, и ему открылся весь шатёр целиком.

Под навесом шатра в несколько рядов лежали маргиналы: астральцы, которые не захотели жить ни в одном из тригонов, и выбрали путь бедуинов. На просторах космической пустыни они ощущали себя свободнее, чем в границах кварталов Зодиака. Жители Астромерии считали их сумасшедшими, поскольку бедуины отказывались исполнять свою миссию, которая заключалась в служении звёздам и планетам.

Кто-то из маргиналов проснулся и зашевелился. Они в своих спальных мешках песчаного цвета напоминали червей, вылезших наружу и извивающихся от резко поступившего кислорода. Мужчина осмотрел их и нашёл того, кто с ним заговорил:

– Мне и моим братьям нужно пристанище на эту ночь.

Бедуин приподнялся в своём спальнике и окинул взором двух спутников здоровяка: один приземистый и плотный, с перемотанным глазом; второй, напротив, высокий и тощий, в дырявой шляпе с широкими полями. Бедуин удивлённо спросил:

– Вы из разных тригонов?

– Да.

– Но как же вы решили бежать вместе?

– Нас объединяет одна цель.

– И какая же это цель?

– Бетельгейзе.

Бедуин медленно встал. В его глазах одновременно отразились ужас и восторг. Он произнёс:

– Скажите, что нужно сделать. Мы с вами.

Страж Аэль Регул вглядывался в звёздное полотно над головой. В его золотых глазах отражалось мерцание. Аэль внимательно смотрел на созвездия. Он ещё в детстве изучил небо и досконально запомнил расположение каждой звезды. То, что случилось в этот день, озадачило его не меньше остальных. И сейчас он пытался увидеть, что же поменялось в звёздах, что могло бы послужить такому событию. Быть может, они поменяли расположение? Какая-то из звёздочек пропала, или, напротив, родилась? Но небо молчало. Оно было таким же, как и вчера, как и сто или тысячу лет назад. Кроме той маленькой звёздочки, притянутой энергией Бетельгейзе. Аэль тяжело вздохнул, отвернулся от звёзд и побрёл в сторону Обсерватории.

Здание Обсерватории представляло собой вытянутый конус из стекла, вершина которого раскрывалась для взора трубы телескопа, закреплённой прямо по центру. За столами внутри разместились Астрологи, несущие свою службу день и ночь. В трубу телескопа смотрел Верховный Астролог, возглавляющий Обсерваторию.

Аэль почтенно склонил голову, входя в здание. Астрологи не отрывались от своей работы. Они восседали за столами, заваленными звёздными картами, и проводили сложные математические расчёты. Аэль медленно прошёл между них, пытаясь не привлекать внимания. Астрологи могли допустить просчёт, а за ним – изменение судеб… Страж Севера Регул понимал, как никто другой, важность их работы.

Аэль остановился за спиной главы Обсерватории. Длинные седые волосы распластались по мантии цвета космического оникса. Верховный Астролог прильнул к трубе. Затем, не поворачиваясь к Аэлю, сказал:

– Я не вижу её натальной карты.

– Что это означает? – спросил Аэль.

– Так бывает у тех, кто решил добровольно уйти из жизни.

– Почему же она не стала подлунницей? Души таких людей неминуемо становятся этими существами…

– Не знаю. Я не знаю.

Астролог обернулся. Аэль застыл в изумлении. По щекам Астролога текли слёзы. Аэль никогда не видел старца плачущим. Уже второй раз за последнее время старец поражает Стража Севера.

– Почему вы плачете?

– Знаешь, Регул, мы ведь наблюдаем судьбы людей, которые решаются на этот шаг, – Астролог смахнул пальцем слезу. – Мы видим их с самого рождения. Звёзды забирают у них близких. Лишают любви, дружбы. Насылают тяжёлые болезни без возможности вылечиться. Всё, что остаётся с ними, – это страх и боль, на место которых приходит пустота. Она гасит в душе огонь жизни.

– Да, но ведь они сами выбирают свой путь, – хладнокровно отрезал Регул.

– Мой мальчик, – прошептал Астролог. – Ты знаешь лучше других, как бывают жестоки и несправедливы звёзды.

– Что же нам делать?

Астролог тяжело вздохнул и медленно поднялся с места.

Старец побрёл к своему столу, рукой приглашая следовать за собой гостя. Аэль шёл чуть позади, почтительно склонив голову. Астролог остановился у стола. Развернул папку и достал оттуда чистый лист бумаги.

– Я буду писать её Натальную Карту. С этого дня. Она появилась в Астромерии сегодня, на исходе 11-х лунных суток. Под влиянием Солнца в знаке Близнецы, асцендент в Скорпионе… Я буду писать её судьбу сейчас, глядя на то, как звёзды слагают свою песнь.

– Хорошо. Скажите, как будет готово. Мы должны знать, кто она и почему появилась в нашем мире.

– Аэль, – Астролог улыбнулся ему тёплой отеческой улыбкой, какой улыбался, когда объяснял простые человеческие истины, которые юный Страж ещё не открыл для себя. – Сколько раз я говорил тебе. Не спрашивай у звёзд, почему. Спроси у них – зачем.

– Хорошо. Мне нужно возвращаться в Ялактос.

– Удачи, мой дорогой Страж Севера. Пусть греет тебя Альтаир.

Аэль кивнул старцу и покинул Обсерваторию. Гулко зазвучала поступь его серебряных сапог по каменным плитам, пролегавшим среди песка. Сегодня стоял жар, хотя обычно звёзды охлаждают безжизненную пустынь Верхнего Зодиака, одного из кварталов Астромерии.

Здесь, в квартале Верхнего Зодиака, не растут деревья, не живут насекомые и не идёт дождь. Это место лишено жизни под ногами. Вся она сосредоточена на небе, среди звёзд. Те, кто удостоены чести находиться в Верхнем Зодиаке, смиренно принимают безжизненные объятия песка. Почему звёзды решили, что именно здесь, в квартале верховных правителей, не будет ни одного зелёного росточка, а земля останется бесплодной? Астрологи говорят, это для того, чтобы ничто не мешало правителям исполнять свою миссию, и ничто не отвлекало их от песни звёзд и планет.

К своим тридцати годам Аэль пришёл к мысли, что пустыня является символом духовных исканий. Верхний Зодиак пустынен, чтобы он, страж Севера, или его братья, другие ангелы, или иные наследники Зодиака – все занимались не собой и потаканием собственным страстям, а, напротив, усмиряли свою гордыню, отреклись от эго, помня о долге перед Астромерией. По крайней мере, Аэль точно следовал своему долгу.

Страж оставил свою машину в отдалении. Ему нравилось ездить за рулём, хотя это было совершенно не нужно. Как только ангелы входят в возраст 22 лет, они вступают на службу, их силы раскрываются, и им достаточно одной мысли, чтобы перенестись куда угодно в пространстве одного квартала или тригона. Однако Аэль любил водить. Ему нравился сам процесс. Вообще, он многое подглядывал у простых смертных, за чьими судьбами так следили астральцы, и перенимал кое-какие привычки или развлечения.

Астромерия простиралась далеко вперёд по космической пустыни. Её пронзали стрелки шоссе, на которых можно было развивать огромные скорости. Аэль гнал сейчас так быстро, что звёзды за окном сливались в одни линии, как и свет фонарей, создавая сверху и сбоку от машины сплошные полосы света. Так страж Севера делал в моменты, когда его что-то тревожило. Сейчас повод его тревог спал в одной из комнат Ялактоса.

В здании не было тюремных камер, как и тюрем вообще. Аэль не придумал ничего лучше, как разместить девушку с Земли в одной из своих комнат. По долгу службы ему часто приходилось оставаться на ночь в Ялактосе, и он занимал часть комнат на 143-м этаже. Одну из них, менее обжитую, он и отдал для “заключения”.

Гелиос, начальник Аэля, приказал разобраться со всем своему помощнику. Он часто делегировал ангелу разные дела, и страж Севера успешно решал их, сохраняя мир и покой Ялактоса и Высшего Управителя.

Задача, которая встала перед Аэлем Регулом сейчас, была просто невыполнима. Никогда и никому с Земли не удавалось преодолеть пространство и время, и попасть в Астромерию, будучи воплощённым в своей физической оболочке. Никогда и никому из людей не доводилось видеть ангелов, членов Совета Зодиака, ходить в стенах Ялактоса и говорить с самим Высшим Управителем.

На миг Аэль решил, что сходит с ума. Или это очередная проверка от Астрологов, которые проводят их для тех, кто претендует на должность в Верхнем Зодиаке. И что он, ангел Аэль Регул, должен пройти её со всем достоинством, как он обычно это и делал.

Впереди замаячил Звёздный Шатёр. Его серебряный купол уходил высоко вверх и заканчивался огромной пятиконечной звездой из космического хрусталя, вбирающей в себя свет реальных звёзд. Аэль свернул с шоссе и направился в сторону Шатра. Рядом с ним была большая парковка, которая сейчас пустовала. Но днём очередь из машин выходила далеко за её пределы, ведь астральцев, желающих задать вопрос Тарологу, было великое множество.

Каждый день к Звёздному Шатру съезжались астральцы из разных тригонов и кварталов, готовя вопросы на волнующие их темы. Когда я встречу свою любовь? Как мне разбогатеть? Как достичь успеха и славы? Стоит ли оставаться в этом тригоне или попробовать сменить его? И так изо дня в день.

Аэль не понимал их. Предназначение у всех астральцев было одно – служить на благо Верхнего Зодиака, чтобы тот, в свою очередь, служил на благо людям. Вопросы личного успеха, амбиций и чувств, – это вопросы, которыми могут задаваться земные люди, но никак не жители Астромерии, судьба которых предопределена.

Таролог, в отличие от стража Севера, была более благосклонна к астральцам и терпеливо отвечала на их вопросы. Она была словно мать, которая утешает своё дитя красивой сказкой и яркими картинками. Если Таролог видела смерть, болезнь или горе астральца, – она тоже сообщала ему о грядущем, и астральцу ничего не оставалось делать, как принять свою судьбу. Звёзды хорошо учат смирению.

Аэль отодвинул полу Звёздного Шатра и вошёл внутрь. Огромный белый ковёр, пушистый, как облако, укрывал песок. По центру шатра стоял большой круглый стол, на столешнице которого были изображены оба полушария, отмечены тригоны и кварталы, обозначены границы царств ангелов и ореолы планетарного влияния. На этом столе – карте Астромерии – Таролог делала расклады на Оракуле или Колоде. Карты были спрятаны в пространстве и возникали только по указанию Таролога.

Сейчас Таролог дремала в углублении шатра, расположившись на низком диване. Рядом с ней лежала её помощница Поррима. Она годилась в дочки Тарологу.

Почти десять лет назад прошлая помощница сбежала с одним из астральцев. Он тогда часто приходил к Тарологу, желая узнать секрет богатства. В один прекрасный день он его узнал, разбогател, а помощница поняла, что влюбилась. К любви добавились и деньги, и они сбежали, оставив Таролога горевать. Но женщина, отгоревав три дня, отправилась в Академию, где и нашла новую способную ученицу Порриму, и взяла к себе в услужение. Через несколько лет, когда сила Таролога иссякнет, а Поррима войдёт в возраст своего расцвета, Таролог передаст ей обязанности. Однако сейчас всеми предсказаниями занималась она, а Поррима только внимала её словам и училась понимать песню арканов.

Аэль негромко позвал Таролога. Она открыла глаза, потянулась и медленно встала. Её серебряная мантия поплелась за ней. По мантии распластались длинные седые волосы, доходящие до пят. Таролог улыбнулась и пошла навстречу ангелу.

– Аэль! Какая честь. Ты совсем перестал заходить ко мне.

– Я знаю, что у вас много дел. Не смел отвлекать.

– Ты, как всегда, любезен и учтив. Поррима, пожалуйста, принеси кофе моему дорогому ангелу.

Девушка потёрла глаза, встала с кровати, поправила белые локоны и убежала за отворот шатра. Таролог подошла к Аэлю и приобняла стража Севера.

– Что-то случилось?

– Да. В нашем мире оказался человек. В своём земном воплощении.

Таролог отшатнулась от Аэля. Он придержал женщину за локоть.

– Что ты говоришь…

– Вы что-то знаете об этом? Это плохо? Скажите мне!

– Это… Впрочем, мои восклицания ни к чему не приведут. Дай мне прийти в себя. Я не могу в таком состоянии обращаться к картам.

Аэль отступил, пропуская Таролога. Она скрылась за полами шатра. Поррима принесла две маленьких чашки кофе. Аэль поблагодарил девушку и взял напиток.

– Как дела на службе?

– Замечательно, Поррима. Как идёт твоё обучение?

– Тоже замечательно. Я уже читаю триплёты.

– Здорово. Ты делаешь большие успехи.

– Я знаю, что вам не нравится то, что мы делаем, – вдруг огрызнулась девушка. Страж Севера удивлённо посмотрел на неё.

– Простите, Аэль. Просто иногда вы чересчур вежливый и добрый. Это раздражает.

– У вас есть все предпосылки, для того чтобы стать маргиналом и отправиться жить в пустыню.

– Я уже живу в пустыни, – отчеканила девушка и стала протирать стол, готовя его к раскладу.

Аэль удивлённо наблюдал за её действиями. Когда и почему она из маленькой и доброй девочки превратилась в грубую и прямолинейную девушку? Чему на самом деле её учит Таролог?

Наконец, женщина вернулась в Шатёр. Она выглядела спокойной и безмятежной, хотя след тревоги ещё волочился за ней.

Таролог медленно прошла за стол, поблагодарила Порриму и предложила Аэлю сесть напротив.

Они расположились прямо на мягком ковре. Таролог вытянула руку вперёд, и на столе материализовался Оракул. Рубашка карт, украшенная созвездиями, стала сиять, и звёзды, изображённые на карте Астромерии, откликнулись ей. Таролог взмахнула руками, колода приподнялась над столом. Затем из неё вылетели три карты и легли вниз, а сама колода исчезла.

Таролог нахмурилась. Она медленно занесла руку над первой картой и перевернула её.

– Туча.

Аэль посмотрел на карту, изображавшую огромную тучу, нависшую над золотистым ржаным полем. Затем посмотрел на Таролога. Женщина потянула руку к следующей карте и перевернула её.

– Змея.

На карте была изображена змея, чьё тело вырисовывало восьмёрку. Змея разинула пасть, клыки её источали яд. Таролог потянулась к следующей карте и перевернула.

– Гроб.

Аэль посмотрел на карту. На переднем плане стоял огромный гроб, а сзади три фигуры в синих мантиях склонили головы, оплакивая судьбу того, кто оказался по ту сторону. Аэль тяжело вздохнул.

– И что всё это значит?

– Ничего хорошего, страж Севера.

– Это всё, что вы можете сказать? – Аэль повёл бровью.

– Это всё, что я могу сказать. Звёзды не хотят, чтобы я сообщала больше. Но знай, что произойдёт нечто ужасное. Грядут глобальные перемены. Рядом с тобой есть предатель, и, возможно, не один. А цель его – смерть.

– Хорошо, – буркнул Аэль. А ведь он всего лишь хотел узнать, что делать с земной девушкой.

– Хорошо? – переспросила Поррима, которая всё это время подслушивала и подсматривала. – Что же хорошего в этом раскладе?

– Поррима, помни о принципе нейтральности. Таролог лишь сообщает волю звёзд, но не имеет права эмоционально переживать то, что видит.

– Но как же мне не переживать, если это может касаться и меня? Всю Астромерию?

– О чём вы говорите? – не выдержал Аэль. Он плохо понимал предсказания. Да, выпали мрачные картинки. Но от кого-то из астральцев он слышал, что карты не всегда трактуют в их прямом значении. И слова Таролога звучали абстрактно.

– Аэль, – Таролог посмотрела на него крайне серьёзно. – Грядёт война.

– Что?..

Трое замолчали. Слово повисло в воздухе. Никогда в истории Астромерии не было никаких войн, убийств, преступлений… Никогда в этих землях не проливалась кровь. До недавнего времени, пока в том маленьком домике не обнаружили труп и девушку с Земли.

– Грядёт война, страж Севера, – повторила свои слова Таролог. – Ты должен быть готов.

Аэль медленно поднялся, развернулся и, не поблагодарив Таролога, покинул Звёздный Шатёр. О войне он слышал только в рассказах воспитателя. Для него это было такое же далёкое слово, как Земля, любовь, преступление, брак. Всё это было для него уделом мира людей, от которого Астромерия была скрыта многие тысячи лет. А теперь мир людей неумолимо просачивался сквозь звёздную пелену, настигая небожителей, решивших, что они в безопасности. Аэль испытал приступ страха.

Когда он прибыл в Ялактос, ему сообщили, что земную девушку забрали стражники в другую комнату и допрашивают. Он сразу же направился туда.

Комната, которую выбрали для допроса, была детской. Наиболее походящей комнаты и придумать было нельзя. Она закрывалась снаружи, и её стена, где располагалась дверь, на самом деле была прозрачной с одной стороны. Так взрослые могли наблюдать за детьми, которые играют здесь друг с другом и с энергиями, а дети при этом были уверены, что остались одни, без взрослых. Комната была звуконепроницаемой и ударопоглощающей, на случай, если маленькие астромерийцы (высшая каста астральцев, обладающая силой) перестанут себя сдерживать.

Аэль расположился у прозрачной стены и стал наблюдать. Девушка потирала красные глаза и устало отвечала стражнику. Тот тихо и вежливо задавал свои вопросы, вновь и вновь прося рассказать ей всё, что случилось. Там же находились Сагиттариус и Гемини. Они внимательно слушали девушку. Иногда Сагиттариус вставлял вопросы, но результат был тот же. Девушка ничего не знает, ни к чему непричастна, и понятия не имеет, как оказалась тут.

– Я ведь вам сто раз уже сказала. И этим в мантиях говорила. Не знаю я ничего. И вообще, я спать хочу, зачем вы меня разбудили?!

Аэль нахмурился. После очередной неудачной попытки допроса он вошёл в комнату.

– Хватит. Это бесполезно.

Присутствующие обернулись на него.

– Регул, нам нужно собрать больше данных о ней, – заявил Сагиттариус. – Нужно наблюдать, изучать. Кто она такая и откуда…

– А дальше что?

– Дальше… Ну, дальше…

– Мы поймём, на сколько она опасна, – заявил стражник.

Девушка хмыкнула:

– Я опасна, когда голодная или спать хочу. Сейчас я переживаю и то и другое.

– Оставьте. Гелиос сказал мне разобраться с ней. Я займусь. Идите отдыхать.

– Очень благородно с твоей стороны, – Гемини кивнула ему и потянула за собой Сагиттариуса. – Сама я не смогла уговорить его пойти спать.

Стражник тоже встал, за ним и остальные. Люди стали покидать детскую, оставив Аэля и земную девушку одних.

– Ну и как ты будешь со мной разбираться? – со скучающим видом спросила девушка.

– Не я.

Воздух в комнате задрожал. Земная девушка насторожилась. Одна из стен поплыла и задрожала. Из её центра возникла голова, увенчанная копной длинных рыжих волос, и два больших зелёных глаза. Затем вперёд шагнула девушка, облачённая в зелёный комбинезон. Она заинтересованно посмотрела на Аэля, затем на Кирию:

– Зачем ты позвал меня, страж Севера?

– Знакомьтесь, – произнёс Аэль, распахнув руки. – Это Прозерпина, моя хорошая подруга и по совместительству наследница планетарного цикла. А это Кирия, девушка, попавшая к нам с Земли.

Брови Прозерпины полетели вверх:

– Очень интересно.