Юрист отверженных

Пролог

Ульяна Ласка

Я внимательно рассматривала спящего мужчину напротив, всё никак не веря, что это произошло… Да ещё и со мной! Признаться, цварги всегда меня немного пугали, но лежащий на соседней подушке и перебравший накануне вечером алкоголя Мишель показался милым.

Смешные веснушки, один в один как у людей, украшали его нос и щёки, да и рога выглядели не столько мощными органами сканирования эмоций, сколько очаровательными наростами. Мишель Марсо явно относился к полукровкам, и это подкупало, потому что, с одной стороны, цварги меня всегда интересовали как сверхраса, а с другой – определённая часть меня их разумно опасалась.

И всё-таки… этой ночью Мишель доказал, что цваргского в нём очень много. По крайней мере, я ещё не встречала обычных мужчин, которые могли бы за ночь удовлетворить партнёршу более трёх раз подряд.

Марсо поморщился во сне, прядка волос попала ему на веко. Я приподнялась на локте и аккуратно её сдула.

– М-м-м, любовь моя, как же приятно ты пахнешь и в ментальном смысле, и в прямом, – полусонно пробормотал Мишель.

Я улыбнулась. Не думала, что адвокат испытывал ко мне чувства ранее. Даня нас познакомила скорее номинально, когда я по-соседски забегала в её квартиру за морковкой для супа, и – Вселенная свидетель! – я была уверена, что он не узнал меня в барменше ночного клуба. Хотя что уж теперь говорить, после роскошной совместной ночи я готова попробовать отношения с этим мужчиной.

– Ты не представляешь, как же долго я ждал этого дня, Сисиль, – тем временем закончил говорить полуцварг, и улыбка сползла с моего лица.

– Я не Сисиль. Я Ульяна.

Темные ресницы дрогнули и стремительно распахнулись, на меня уставились фантастические медово-золотые глаза.

– Ульяна?!

Глава 1. Победа

Сутками ранее. Мишель Марсо

Это был триумф чистой воды! Сегодня на повестку Аппарата Управления Цваргом наконец-то вынесли предложенные мной поправки к закону, и большинство сенаторов проголосовало за их принятие. Теперь полукровки с не менее чем пятьюдесятью процентами генов нашей расы получали такие же или почти такие же права, как чистокровные цварги.

– Вселенная, Мишель, вот же ты мужик! Я тебя обожаю, ты просто чудо какое-то! – Друг детства Берри вначале долго тряс руку, а затем и вовсе бросился, обнял и сжал с такой силой, что мне стало сложно дышать.

Глаза Берри блестели, он всё время их украдкой трогал рукавом и пытался не выдать слёз радости. Даже мои резонаторы передавали, что друг счастлив так, как никогда в жизни.

– Да ладно, это же бумаги, – смущённо отозвался, остро ощущая, что на нас оборачиваются. – То, что закон примут, было понятно ещё на прошлой неделе, а уже в каком чтении и с какими поправками…

Я выпутался, шагнул назад, проверил кейс с документами и приглашающе махнул в сторону флаера:

– Пойдём, тут Серебряный Дом, как-никак.

– Да-да, ты прав! Пойдём!

Берри подхватил установку для аппаратуры, саму камеру и бодро зашагал рядом. Если бы не профессия видеооператора, то шварха с два его пустили бы даже на порог Серебряного Дома. Он был всё ещё взбудоражен, хвост подрагивал от волнения, но всё-таки голос друг понизил:

– Благодаря тебе мы теперь с Эленн поженимся! Ей в этом году сорок девять исполнилось, и Планетарная Лаборатория требовала выбрать жениха… То, что закон приняли именно сейчас, а не через полгода или год – вот за это я буду тебе благодарен по гроб жизни, дружище!

– А ты уверен, что она согласится? Погоди ещё.

Мы вышли из здания, и лучи яркого солнца ударили в глаза. Берри одним движением руки нацепил солнечные визоры на переносицу, а я завистливо вздохнул. С утра я так тщательно перепроверял все документы, выбирал костюм и галстук, чтобы выглядеть презентабельно, что просто забыл о солнечных визорах. Ладно, во флаере всё равно затемнение стекол… Кстати, где я его запарковал? Ах да, снаружи…

– Конечно уверен! – возразил Берри. – Я ещё три недели назад подал заявку на проверку совместимости с Эленн. Пришлось приплатить, конечно, но мне подумалось, что если закон вовремя не примут, а результаты будут лучше, чем с чистокровными кандидатами, то у неё будет повод затянуть с выбором супруга.

– И как? – Я даже остановился, с изумлением глядя на видеооператора. Вот это он ловко провернул: закон официально вступил в силу только сегодня, а у него на руках уже коэффициент совместимости…

– Шестьдесят пять процентов! – свистящим от гордости шёпотом произнёс Берри.

Хорошо, что я всё-таки остановился, а то бы точно споткнулся. Ого, как много!

– Эленн уже знает?

– Не-а. – Берри отрицательно мотнул головой. – Но она на днях сказала, что даже если Планетарная Лаборатория намеряет у нас вероятность зачать детей не более десяти процентов, она всё равно выйдет за меня!

– Ты счастливчик, Берри.

– Знаю.

К этому моменту мы как раз подошли к моему флаеру. Друг детства запарковался чуть поодаль, у него не было адвокатской лицензии, чтобы встать так близко к Серебряному Дому, но он всё равно продолжал топтаться рядом.

– Слушай, можно я тебя ещё раз обниму? Меня сейчас просто порвёт от радости.

– Невесту свою иди обнимай, – фыркнул, смеясь.

Вдалеке показались репортёры. Они увидели оборудование в руках Берри и рванули со всех ног в нашу сторону, явно посчитав, что коллега подло обошёл их и берёт у меня эксклюзивное интервью. Их крики послышались ещё за несколько десятков метров.

– Он мой!

– Нет, я первый увидел!

– Мистер Марсо, позвольте спросить!..

– Господин Мишель Марсо, скажите, сколько лет вы работали над этим проектом?

Я ещё раз пожал руку другу.

– Жду приглашения на свадьбу.

– Непременно! С меня выпивка за сегодняшнюю победу в любом случае.

Берри только и успел что отойти на несколько шагов, как меня буквально облепили со всех сторон. Посыпались вспышки камер, крики, замелькали незнакомые лица, кто-то умудрился даже пнуть под рёбра стабилизатором. Не специально, разумеется, но приятного не много. Я тут же прижал кейс к животу, чтобы не потерялся. Слава Вселенной, мои резонаторы не такие чувствительные, как у чистокровных, так что вся эта оголтелая толпа давила в основном на барабанные перепонки и морально, но не бета-колебаниями.

– Господин Мишель Марсо, скажите, сколько лет вы работали над этим проектом? – вновь над головой где-то справа прозвучал взволнованный голос.

Я обернулся и, увидев такого же полукровку, как и я, улыбнулся:

– Почти три года. Аппарат Управления Цваргом очень консервативен, многие юридические нюансы тянут за собой изменения в гражданском, налоговом и даже земельном кодексе.

– И как, каково это – чувствовать, что вы изменили столетиями сложившуюся систему?

«Не я изменил, а Фабрис Робер… без его активного участия, многочисленных рычагов давления на сенаторов, без помощи Эрланца, который долгие годы считался его сыном, без помощи женщин с Кейтера, с Императором которого также договаривались эмиссар высшего звена и Даниэлла, ничего бы не получилось».

– Я ничего не менял, господа. Я был лишь винтиком в огромном механизме реформации. Здесь многие из нас вложили посильный труд и приняли участие в формировании нового законодательства для гуманоидов со смешанной цваргской кровью.

– Скажите, а каковы дальнейшие ваши планы, господин Марсо? Вы в курсе, что в народе вам дали прозвище Защитник Отказников? Теперь вы покажете этим чистоплюям, где швархи зимуют?! – вклинился ещё один писклявый голос.

Я посмотрел на мальчишку, тоже смеска, и сглотнул. Несмотря на наличие всего двух рук, как и у большинства граждан Федерации, черты пикси оказались в нём ярко выражены, а ещё даже прислушиваться не требовалось, чтобы уловить эманации ненависти. Тухлятина буквально забралась в лёгкие, перебивая ароматы других бета-колебаний. Фабрис предупреждал о такой вероятности: что частичное уравнивание в правах полуцваргов и цваргов может вызвать дикую агрессию.

«Гуманоиды всегда хотят всего и сразу. Желательно бесплатно и за счёт других», – бросил эмиссар в нашу последнюю встречу, но я не внял его предупреждениям. Мне тогда казалось, что если смескам дадут больше прав, то они просто будут рады, и всё тут. Я рассмеялся и не воспринял предупреждение всерьёз… что ж, выходит, зря.

– Прошу прощения, у меня нет времени на интервью, – произнёс ровным тоном, нащупал позади ручку дверцы флаера и буквально ввалился в салон.

Меня попытались достать микрофонами, так что пришлось спешно дергать за тумблер запуска двигателей, поднимать машину в воздух и хлопать дверцей в метре над тротуаром. Пальцы слегка подрагивали от волнения.

«Так, надо выбросить всё из головы. Это лишнее, Мишель».

Коммуникатор засветился входящими вызовами. Я бросил взгляд на экран и включил громкую связь:

– Вселенная, Мишель, ты теперь мой кумир! Швархи раздери тебя, прохвост, ну ты крутой, как мои яйца… – послышалась эмоциональная речь ещё одного друга детства через динамики, на что мне пришлось перебить.

– Дин, я немного занят, давай потом, а?

– Хорошо, я проставляюсь, только скинь координаты, куда подкатить, бро.

Не успел я ввести в навигатор цель поездки, как поступил ещё один звонок.

– Здравствуйте, Мишель Марсо. Я Бен Васко, секретарь «Вейсс Юро-Щит». Наша компания наблюдала за вашим делом и от всей души хочет поздравить вас. Если вам когда-нибудь понадобится помощь коллег или вы будете искать работу, смело обращайтесь к нам.

– С-спасибо, – произнёс я слегка изумленно, выруливая на широкую аэротрассу.

Если память мне не изменяла, то «Вейсс Юро-Щит» принадлежала знаменитому на всю галактику адвокату Эрику Вейссу. Говорили, что организация платит такие гонорары своим сотрудникам, что они могут запросто прикупить себе не то что апартаменты или дом, а целые острова и здания. Предложение для рядового юриста с Цварга и вправду было очень щедрым.

– Я скину на ваш номер свои личные координаты, чтобы вы всегда могли обратиться, если надумаете, господин Марсо.

После этого звонка я всё же предпочёл перевести коммуникатор в беззвучный режим, чтобы меня больше не отвлекали, и направил флаер в сторону самого известного ювелирного магазина планеты.

Как и у Берри, у меня тоже была женщина, с которой я мечтал бы прожить всю жизнь, и, как и у друга детства, она тоже являлась чистокровной цваргиней. Раньше я не имел права даже дышать в её сторону, а уж тем более помышлять о браке… Но теперь, спустя столько лет совместной дружбы, у меня есть шанс рассказать Сисиль о том, как же сильно я её любил все эти годы. Профессия юриста дала хороший финансовый старт, на счету Межгалактического Банка давно были отложены деньги на просторную квартиру вместо той холостяцкой однушки, которую я снимал, чтобы быстрее добираться до офиса. Мне хотелось сделать всё правильно, и чтобы будущая супруга сама выбрала место, где хочет жить, будь то квартира в высотке или уютный домик в горах, я был согласен на всё.

Я бросил флаер у салона, влетел внутрь и попросил показать мне самые красивые обручальные кольца с изумрудами, какие только у них есть. Сисиль всегда говорила, что муассаниты её раздражают, ведь они на Цварге повсюду… именно поэтому я выбрал кольцо с крупным драгоценным камнем под цвет её восхитительных глаз. Самым грандиозным событием дня было не оглашение результатов голосования АУЦ, отнюдь. Самым грандиозным событием будет заветное слово «да» от любимой цваргини, когда я сегодня вечером сделаю ей предложение.

Глава 2. ВИП-кабинет

Ульяна Ласка

Тяжёлые басы привычно давили на уши. Справа группа в полосатых купальниках ритмично дрыгалась под то, что на Тур-Рине принято называть музыкой, а слева располагались ВИП-кабинеты с обитыми бархатом диванчиками для любителей развлекаться потише. Обычно настроение ко второму часу ночи у меня было приподнято-бодрым, и я с удовольствием мешала алкогольные коктейли, и лишь к утру наваливалась усталость, но вот именно сегодня напала то ли меланхолия, то ли раздражение.

Я в сотый раз за смену протирала барную стойку и думала о том, что, несмотря на эффектную для таноржки внешность, уже добрых три с половиной года не могу найти себе парня, в то время как Данька встретила такого потрясающего цварга… Нет, за Даньку я рада всем сердцем, но, может, со мной что не так? Последний год и вовсе похож на сплошную временную петлю: отработать ночь, приползти домой, отоспаться, вновь пойти на работу. В редкие выходные раньше я посещала иллюзионы и квест-комнаты, парки развлечений и спа-центры, а сейчас даже и это не приносит радости – ведь в одиночку это, оказывается, совсем не весело. Даня пропадает на работе в СБЦ или проводит почти всё время с Фабрисом, а парня у меня нет. Подруга так неприлично счастлива со своим Мистером Совершенство, что язык не поворачивается попросить её провести время со мной, а не с ним. Эх, вот бы у Дани получилось всё-таки выбить для меня визу на Цварг, так хочется посмотреть на драгоценные горы и розовые озёра, о которых рассказывают по всей галактике…

– Уф, Уль, как я рад, что ты на месте! Я чутка припозднился…

За барную стойку ввалился напарник в дешёвом мокром дождевике из синтетики и быстро-быстро принялся стягивать его через голову. В результате этих манипуляций вихры на голове наэлектризовались, и он стал выглядеть ещё более похожим на воробья из лужи.

Я демонстративно постучала по экранчику коммуникатора:

– «Припозднился»? Кефирчик, слушай, я не знаю, чем ты был занят, но прийти к двум часам ночи – это не опоздать, это пробить полсмены. Ничего, что я здесь с восьми вечера вкалываю?

– У-у-ульчик, вот за это я тебя и люблю, что ты всегда меня прикрываешь перед начальством, – пропело это чудо, отпинало ботинком влажный дождевик под стойку и стянуло с себя футболку, обнажая весьма прокачанное тело и сухой пресс.

Униформой в «Ториевом реакторе» для мужчин служили фартуки на голый верх. Видимо, хозяин хотел, чтобы кредиты богатых дамочек сгорали в заведении как в реакторе, но единственное, что постоянно горело и перегорало, – это лампочки в подсобке, которые всегда приходилось менять мне. Потому что, швархи задери, «Уль, ну ты же высокая»!

Напарник был в принципе хорош собой, очень даже. Когда я только устроилась в «Ториевый реактор», у нас закрутился стремительный бурный роман, и всё шло к тому, чтобы он перерос в нечто большее, чем совместные ночи за барной стойкой, шутки и улыбки, вот только Кеф некстати сообщил, что его настоящее полное имя «Кефалос». Я не выдержала и расхохоталась… Ладно, что уж там, я ржала аки конь, и при этом из глаз лились ещё и слёзы. Разумеется, парень обиделся… а когда отошёл от обиды, то и я как-то к нему остыла. С тех пор Кефалоса я называю Кефирчиком и отношения у нас чисто дружеские.

– Эй, красуля, ещё виски плеснёшь? – Очередной клиент привалился к стойке, а меня обдало смрадным запахом перегара.

Глаза мужчины бегали, буквально облапывая с головы до ног. Знала я такие взгляды… и знала, что такой настрой гостей всегда заканчивался обращением к вышибалам, которые круглосуточно дежурят на входе в бар. Но лучше же ребят лишний раз не напрягать, верно?

Я натянула одну из своих самых вежливых улыбок:

– Вас обслужит вот этот молодой человек, а у меня персональный заказ в ВИП-кабинке. – Я схватила поднос и, прикрывая стратегические места, бросила напарнику: – Кефир, обслужи!

Невоспитанный и в сердцах разгневанный отказом клиент попытался поймать строптивую барменшу, но я оказалась проворнее: отпрыгнула, рванула в толпу танцующих, а оттуда – в первую попавшуюся ВИП-комнату.

Мягкая занавеска, полутень, тихая мелодичная музыка благодаря подавителям шума на входе…

Именно последняя натолкнула на мысль, что это тот самый кабинет, в который хозяин строго-настрого запретил заходить на инструктаже перед началом смены. «Аренда очень состоятельным клиентом на всю ночь. Если что-то понадобится, вам с Кефалосом придет запрос на рабочий терминал». Когда я увидела, как ребята-вышибалы заранее носят натурально ящики с дорогущим шэйтарри, все вопросы об уровне платёжеспособности гостей отпали сами собой.

Вот же шварх!

«Так, Уль, соберись! Главное, поймать равновесие на шпильках, улыбнуться и вежливо объяснить, что перепутала кабинки. Жаль, орешки не прихватила…»

Глаза несколько секунд адаптировались к царящему полумраку. Я напрягла губы, готовая на всех выученных языках Федерации принести глубочайшие извинения за вторжение, но слова замерли где-то в лёгких, а сердце подпрыгнуло и зачастило вдвое быстрее.

На то количество алкоголя, что было внесено в ВИП-кабинку, я ожидала увидеть здесь как минимум толпу из десятка гуманоидов, а не одного-единственного полуцварга. Правда, в той ещё кондиции.

Шёлковый тёмно-синий галстук мужчины отброшен на низкий столик, белоснежная рубашка расстёгнута почти наполовину, обнажая гладкую мускулистую грудь, рукава подвёрнуты до локтей, волосы взлохмачены, ноги прямо в кожаных туфлях лежат всё на том же столике, в руке литровая бутылка элитного алкоголя, а взгляд… Взгляд откровенно пьяного существа.

Но сердце с силой ударилось о рёбра не потому, что я впервые увидела вдрызг пьяного мужчину, а потому, что прекрасно знала конкретно этого полуцварга. О Мишеле Марсо судачили в последнюю неделю на всех официальных голоканалах, рассказывая, что он стал инициатором важнейшей реформы на Цварге, но ещё раньше Данька познакомила меня с ним в своей квартире. Знакомство было шапочным, мы виделись всего два или три раза, так же случайно у Дани, но я Мишеля узнала сразу же.

– О, а ты не Дин.

– Не Дин. – Я вздохнула и, обнаружив целый ящик опустевшей стеклянной тары, осуждающе покачала головой. Чёрные дыры! Это что, он столько выпил в одиночку?! Где все гости? Если я хоть что-то смыслю в употреблении алкоголя, то это как-то не похоже на праздник… – Тебе нельзя столько пить.

– Так я не один… тут друзья были, и вообще, – Марсо гордо взмахнул бутылкой, – цварги не пьянеют! У нас, между прочим, эта… как её… ре-ре-реставрация… реинкарнация… репатриация… регенерация, во!

– М-да, реинкарнация здесь точно не повредит, – пробормотала под нос, оглядывая юриста и осторожно приближаясь к дивану, – а вот потом репатриация.

Даже если у него тут где-то по туалетам бегает пара друзей, этого количества спирта всё равно много. Запредельно много! Шварх, любой человек с трети дозы уже бы коньки отбросил… Ну нельзя столько пить даже представителям сверхрас!

Так, сейчас надо незаметно забрать бутылку и вызывать охрану, чтобы его аккуратно вывели из бара и вызвали аэротакси до дома. Привыкнув к тусклому освещению, я подошла вплотную.

– Ты не цварг, а полуцварг, – сказала, примеряясь, чтобы вытащить остатки шэйтарри из его правой руки. Я уже почти схватила…

Не тут-то было!

В глазах мужчина полыхнула неподдельная ярость.

– И что, что полуцварг?! – внезапно резко зарычал он, обвил мою талию хвостом, увенчанным смертоносным шипом, и дёрнул на себя. Не удержавшись, я рухнула к нему на колени, но мужчина как будто и не заметил лишнего веса.

– Ты тоже считаешь, что я урод? Что такие, как я, не должны размножаться? Что я наивный идиот, раз рассчитывал, что могу иметь детей от женщины, которая мне нравится?!

Гнев и бесконечная боль бурлили на дне нечеловеческих медово-золотых глаз, черты лица юриста заострились, а верхняя губа подрагивала, обнажая идеально ровные белые зубы. Он злился и пил от горя, а не от радости. Я смотрела во все глаза на мужчину, на чьих коленях случайно оказалась, а в памяти всплывала его мягкая, даже чуть застенчивая улыбка, когда Даня представила нас друг другу.

«Кто же тебя так довёл? У тебя же сегодня должен быть праздник», – рвалось у меня с губ, но, вместо того чтобы пытаться достучаться до его разума, я вдруг вспомнила, как реагировал Фабрис на подругу, когда она касалась его рогов. Мишель, конечно, полукровка, и его резонаторы, очевидно, менее развитые… Но вдруг поможет?

Нарочито медленно я подняла руку и потянулась к рогам мужчины. Марсо с лёгким интересом наблюдал за траекторией подозрительной конечности собеседницы, но судя по тому, что не остановил меня, полуцварг или был в стельку пьян, или не посчитал меня кем-то опасным. Когда я коснулась его шершавого рога, он неожиданно вздрогнул, резко выдохнул и закрыл глаза.

– Нет, я так не считаю, – тихо прошептала. – Я нахожу тебя незаурядным, интересным и талантливым адвокатом. Кстати, наша общая подруга Даня тоже о тебе очень хорошего мнения. Мишель, я не хотела тебя обидеть, назвав полуцваргом. Это просто констатация факта, как и то, что я, например, человек. Ты это понимаешь?

Он нахмурился.

Я закусила губу. Нет, до разума чуть-чуть, но достучаться всё-таки надо. Конечно, можно не давать ему некоторое время пить и ждать, когда протрезвеет. Цваргская кровь рано или поздно должна сделать своё дело… Но если получится уговорить его уйти из бара на своих двоих, то и у меня проблем не будет, и он потом «спасибо» скажет, когда в себя придёт. И, кстати, повезло, что в таком состоянии он не замечает двусмысленности позы и не пытается клеиться… Пьяный не пьяный, а с полуцваргом в физическом плане совладать сложно будет.

– Не понимаю, – тем временем выдохнул Мишель, взмахнув бутылкой с остатками шэйтарри. Удивительно, но сидя в непосредственной близости, я не почувствовала от него ни перегара, ни неприятного запаха – только лёгкие ноты морозной мяты. – А тебя как зовут?

– Ульяна, можно просто Уля.

Юрист нахмурился ещё сильнее, явно что-то обдумывая. Я улучила благоприятный момент, аккуратно вынула бутылку из мужских рук и отставила на журнальный столик. Стоило мне перевести дыхание, как озарённый гениальной мыслью Мишель вдруг выдал:

– Слушай, а может, Сисиль посчитала, что у меня там тоже всё «полу»? У меня не «полу»! У меня полноценный! – И с этими словами он схватил моё запястье и силой прижал к паху.

О, Вселенная! Дело резко запахло жжёной плазмой… А я ещё наивно радовалась, что он не обращает внимания, что девушка в мини-платье сидит у него на коленях.

Теперь я окончательно и бесповоротно осознала, на какую глубину дифрена влипла. Да по всей Федерации легенды ходят о том, насколько щепетильны, чопорны и заносчивы цварги и в трезвом-то состоянии! А если он потом в своей рогатой голове надумает, что это я к нему в штаны полезла?! Для нас обоих было бы лучше, сотри алкоголь этот кусок из его памяти.

Стараясь не думать о габаритах одного конкретного полуцварга, я попыталась вытянуть ладонь, но Мишель придавил её к внушительному бугру на брюках сильнее и серьёзно продолжил:

– Итак, Ульяна! Я требую непредвзятого мнения эксперта по делу. У меня большой?

– Мишель…

– Эксперт установил тактильный контакт. Беспристрастная объективность, пожалуйста.

– Мишель-Мишель, какой, к шварху, эксперт?! Ты с орбитальной станции рухнул?

Полуцварг моргнул, как будто это я тут вела себя странно.

– Эксперт женского пола. Хотя ты права, надо изначально было проверить твою лицензию, иначе действительно показания могут быть не засчитаны.

Никогда не спорьте с юристом. Это заведомо проигрышная стратегия. Хуже, чем спор с юристом, может быть только спор с пьяным в стельку юристом.

Не успела я перевести с межгалактического-правоведческого на межгалактический-человеческий, как вторая ладонь этого неугомонного поползла по моему бедру, нырнула под подол, и мне просто ничего не осталось, как закричать:

– Да женщина я, женщина!

– Ага. Так я и думал, – глубокомысленно выдал Марсо. – Так что? У меня большой?

– …когда ты протрезвеешь и всё вспомнишь, ты меня убьёшь… – отчаянно простонала я. – Давай ты меня сейчас отпустишь, я позову ребят и…

– Мы сохраним это как адвокатскую тайну, а я тебя внесу в программу защиты свидетелей. Итак, у меня большой?! Я не сдвинусь с места, пока ты не ответишь на вопрос. И ещё один твой встречный вопрос будет классифицирован как уклонение от ответа.

Вот же полуцварг упрямый! А мне потом как быть, если он всё вспомнит?! Боги, если вы существуете, помогите мне, а если нет – откройте просто пространственно-временной туннель в соседнее измерение, когда рогатое чудо начнёт высказываться, что я оскорбила его честь.

– Да, у тебя отличный, – произнесла устало, и мне тут же вернули мою ладонь.

– Вот. Обвинитель была не права. У неё домыслы!

Глава 3. Ториевый реактор

Мишель Марсо

– Какой восхитительный напиток! Всю жизнь мечтал попробовать настоящий шэйтарри! – распинался Дин, нахваливая алкоголь в откровенно сомнительном заведении.

Бар «Ториевый реактор» выглядел и внутри, и снаружи так себе и походил, скорее, на требующие ремонта казармы на полуаграрной планетке, но он оказался ближайшим питейным заведением к тому ресторану, где я забронировал нам с Сисиль столик и потерпел самое грандиозное в жизни фиаско.

– Сам поражён, что шэйтарри здесь настоящий, – ответил и отхлебнул прямо из горла.

Огненная жидкость лавой обожгла язык, нёбо и гортань, а после себя оставила тонкий привкус дикой вишни. Мне отчаянно хотелось напиться до такой степени, чтобы даже швархова хвалёная цваргская регенерация дала сбой. Да пускай хоть печень откажет! Я хочу раз и навсегда забыть этот гнилой день… Позорище-то какое!

Боль, густо смешанная со стыдом, расползалась в груди чёрной дырой и, словно зараза, медленно, но верно поражала всё больше органов. Лучше бы у цваргов был иммунитет не к спирту, а вот к этой дряни, от которой так больно дышать.

– Ты, наверное, счастлив безмерно?

Я затуманенным взглядом посмотрел на старину Дина. Резонаторы у него были совсем в зачаточном состоянии, так и не выросли даже к девяноста пяти годам. Ему отказали в анализах на подбор цваргини, когда стало ясно, что природа дала на нём сбой. «Отказ» – значилось в его документах, как, впрочем, и у всех, чьи гены по каким-то причинам не удовлетворяли Планетарную Лабораторию. Отсюда и унизительное, но прижившееся в обществе прозвище – «отказник», хотя, конечно, изначально этично было говорить «отверженный». Анкеты отверженных не показывали чистокровным цваргиням, которые искали себе мужей, их для планеты как будто вообще не существовало.

– Ага, счастлив, – соврал, ощущая, как голова начинает приятно кружиться, а во рту всё так же разливается насыщенный вкус кисловато-пряной вишни.

Говорят, шэйтарри для каждого гуманоида имеет свой собственный вкус – то, что ему нравится больше всего. Не знаю, правда ли, но к этой ягоде я всегда был неравнодушен.

– Слушай, сделай освещение чуть менее ярким.

– О-у, думаешь пригласить к нам какую-нибудь девочку? – отозвался Дин, но всё же поднялся с дивана и крутанул датчик света на минимум. – Если что, я уточнял: к барменше и официанткам приставать нельзя, но снять малышку на танцполе не воспрещается.

– Нет. Свет глаза режет. Никаких девочек.

– А-а-а, то есть ты, как Берри, уже нашёл свою красотку? – Приятель «понимающе» подмигнул. – Слухи не врут и всю эту реформу ты протащил ради цваргини? Расскажешь, кто эта счастливица?

Я посмотрел на приятеля и молча отхлебнул из горла. Да чтобы Дин хоть что-то понимал…

– Сисиль, я так долго ждал этого дня… Мы знакомы с детства. Я всегда считал тебя самой потрясающая девушкой, и теперь, когда я могу претендовать на твою руку и сердце, скажи, ты станешь моей женой?

Я распахнул бархатную коробочку с драгоценным кольцом и опустился на одно колено, как это принято на Цварге, но в ответ получил лишь растерянный взгляд, широко распахнутые изумрудные глаза и бесконечное изумление. Последнего было так много, что, даже не дотрагиваясь до Сисиль, я улавливал её состояние.

– Мишель, ты же меня разыгрываешь? – Она улыбнулась, но кольцо не взяла. Наоборот, спрятала руки за спину.

– Почему ты так решила? Ты много раз говорила, что если бы я был чистокровным, то мог бы стать твоим женихом.

Она молчала. Коленная чашечка, на которую я упирался всем весом, начала ныть. На нас оглядывались гуманоиды в зале, где-то на периферии нарастали шепотки и смешки.

Сисиль несколько раз моргнула.

– Но это же шутка была… Мы были детьми, а потом ты помогал отцу с удостоверениями и легализировал его бизнес. Я считала, что этими словами делаю тебе приятно. Только и всего. Ты же не думаешь, что я взаправду захочу выйти за тебя и завести детей, когда могу выбрать полноценного цварга?

Полноценного!

Оказывается, все эти годы борьбы с ушлыми чинушами в АУЦе были понапрасну. Сисиль вообще не воспринимала меня как мужчину!

Я потратил немалую сумму кредитов и всё своё влияние, чтобы без проволочек оформить для неё суточную визу на Тур-Рин и сделать предложение на высоте сто тридцать третьего этажа башни головидения в легендарном ресторане «Госпожа удача», а она посчитала, что я просто пригласил её поужинать… Все подарки, которые я делал ей на протяжении жизни, она воспринимала как само собой разумеющееся, как представители отсталых религиозных рас поклоняются и преподносят дары скульптурам высших существ! Сисиль годами охотно принимала от меня всё, но при этом я был для неё таким же копошащимся навозным жуком, какими выглядят гуманоиды для богов, если те всё-таки существуют.

– Эй, Миш-е-ель!

– Ась?

Я перевёл взгляд на друга. Лицо его начало двоиться, вместо двух глаз и носа вдруг образовалось четыре глаза и два носа… Кажется, я пьянею. Это хорошо, надо ещё глотнуть.

– Слушай, а тебе не стоит остановиться? Я тут с тобой говорю-говорю, а ты меня даже не слушаешь, – слегка обиженно произнёс Дин и нервно дёрнул хвостом.

Я отрицательно покачал головой:

– Не-не, мы же цварги, мы не пьянеем. Я ещё столько же выпить смогу как нечего делать!

Я задумчиво почесал горлышком от бутылки висок. Как бы избавиться от него? Так хочется побыть одному и просто ни о чём не думать…

– Слушай, Берри как раз недавно писал…

На конец предложения вдохновения не хватило, но Дин неожиданно перебил:

– О, он место для флаера ищет? Такое ощущение, что здесь флаеров раз в двадцать больше, чем парковок. Я с трудом нашёл!

– Да, точно! – Я ухватился за мысль. – Ты ему не поможешь? Он, кажется, в соседнем квартале… ну, там… у казино.

С названиями оказалось туго, но весь Тур-Рин представлял собой одно сплошное казино.

– Ага, я мигом!

Дин подхватил куртку и выбежал из ВИП-кабинета этого убогого заведения, а я облегчённо вздохнул. На ближайшие полчаса здесь только двое: я и ящик шэйтарри.

В темноте и без лишних бета-колебаний время текло как ленивая река. Я прикладывался к бутылке и больше всего на свете мечтал о том, чтобы жидкий огонь вытравил из моей памяти и крови любое воспоминание о Сисиль.

«Я думала, что этими словами делаю тебе приятно».

Какое же я ничтожество в её глазах, если она думала, что этим враньём делала меня счастливее?

Я снова приложился к бутылке.

«Ты же не думаешь, что я взаправду захочу выйти за тебя и завести детей, когда могу выбрать полноценного цварга?»

Вселенная, каким же наивным болваном надо было быть, чтобы думать, будто единственным камнем преткновения перед нашим браком стоит только закон Цварга?! Стоило подумать о Сисиль, как шэйтарри превращался в серную кислоту и выжигал внутренности похлеще ториевого реактора… Но я пил, пил и снова пил.

Глава 4. Не-похищение

Ульяна Ласка

Я так и не поняла, как уговорила Мишеля подняться с дивана и двинуться к выходу из бара, но он даже шёл на своих двоих, что с учётом объёмов выпитого алкоголя выглядело почти фантастически. Мы вышли на улицу, в лицо ударил свежий влажный воздух Тур-Рина. Ребята-вышибалы напряглись, мол, не пристает ли ко мне очередной клиент, но я махнула рукой:

– Это знакомый, всё в порядке.

Кое-как мы доковыляли до места, где обычно останавливались аэротакси, я вызвала водителя через браслет, а Мишель тем временем уткнулся в мою ключицу и сладко зевнул.

– Всё, – сказала я с чувством выполненного долга. – Сейчас аэротакси подъедет, назовёшь адрес, и тебя довезут до отеля. Спокойной ночи!

– Эй, ты куда?! – тут же возмутился полуцварг, как только я сделала шаг назад. Он крепко обвил мою талию хвостом (одна из рук была занята всё той же бутылкой шэйтарри, которую Мишель, к сожалению, прихватил из «Ториевого реактора») и буквально вжал в своё тело.

– Тут дождь накрапывает, так что будешь со мной, – совершенно нелогично заявил пьяный адвокат. И мой довод, что в баре не моросит, он отмёл безапелляционным: – Зато со мной теплее!

В общем-то, теплее было. Я бы даже сказала, что горячее. А если уж вспомнить размеры некоторых частей тела, которые Мишель потребовал потрогать, а теперь ещё и, явно не замечая этого, тёрся ими об меня… Ух, это был настоящий пожар.

«Ладно, постою три минуты под дождиком, подожду аэротакси и вернусь в бар. Ничего со мной не станется», – подумала я про себя.

Стоять в обнимку с Мишелем оказалось неожиданно приятно. От него вкусно пахло мятой, он крепко прижимал меня к себе хвостом, над ухом раздавалось частое, словно после забега, дыхание, мужская грудь грела, в то время как спины на контрасте касались мелкие ледяные капельки… И как-то навязчиво в голове щёлкнула мысль, что вообще-то у меня три года не было мужчины.