Секс-раскопки в Египте

1

– Добрый день, я – ваш научный руководитель, – приветствует меня Богдан Донцов, и меня мгновенно обдаёт жаром пустыни от его неимоверной суровой красоты.

Я никогда не видела таких мужчин: он словно Индиана Джонс, Василий Лановой и Майкл Дуглас в одном лице! Такой же высокий, стройный, подтянутый.

Я буквально могу посчитать каждый кубик на его стальном прессе, который обтягивает тонкая футболка песочного цвета.

Щетина не портит его волевое мужественное лицо: широкие скулы, квадратный подбородок и пронзительные бирюзовые глаза.

– Так какой у вас курс? – снова переспрашивает он меня, и я только сейчас понимаю, что я уже вот как пять минут стою и пялюсь на этого обалденного красавчика, пуская слюни.

Возможно, он меня принял за дегенератку. Хотя это совсем не так. Я бы даже сказала, что наоборот – я ведь отличница учёбы, подающая надежды, победительница всех возможных олимпиад на нашем археологическом отделении.

И именно поэтому меня отправили на практику на раскопки древнего храма в сам Египет!

– Третий курс, – смущённо произношу я. – Меня зовут Лиана Юсупова. Курс Дмитрия Геннадиевича Вишневского, – отчего-то заливаясь пунцовой краской, как какая-то первокурсница, отвечаю я, протягивая руку для рукопожатия.

– Ну что же, Лиана, очень приятно, – сдержанно отвечает Богдан. – А я и сам когда-то учился у Дмитрия Геннадьевича, – вдруг лукаво улыбается он, и я вижу ряд белоснежных зубов, сверкающих жемчугом на его суровом загорелом лице. – Я вам покажу вашу палатку, скидывайте вещи, и приступайте к работе, – отвечает он, и я чувствую, как всё моё тело пронзает током от одного его прикосновения.

Как никогда раньше от прикосновения мужчины.

По правде говоря, в мои почти девятнадцать ко мне мало кто прикасался: всё время я посвящаю учёбе, и хочу стать таким же известным археологом, как и мой гуру-профессор Вишневский.

Тем более, что уж там греха таить: все мои одногруппники совсем далеки от женского идеала. Какие-то худосочные ботаники в очках, которым-то и кисточку для раскопок доверить страшно, не то что кирку с лопатой.

Поэтому мои самые лучшие друзья и учителя – это книги. Я как никто другой на своём курсе изучила египтологию, и теперь, когда меня направили на практику в уникальную экспедицию, меня это возбуждает больше, чем все мужчины в мире, вместе взятые.

Но ровно до этого момента, когда я проваливаюсь в бирюзовый омут глаз своего научного руководителя.

– Вот здесь вы будете спать, – отодвигает он полог натянутой прямо посреди пустыни палатки. – У нас здесь всё по-простому, – смотрит он прямо на меня, и я смущённо улыбаюсь в ответ:

– Ничего страшного. Работа – это главное, всё остальное – временные неудобства, – отвечаю я, чувствуя, как в животе у меня бешено бьются мотыльки. А между ног вдруг начинает полыхать жаркий огонь пустыни.

Со мной никогда такого не было, и я снова словно проваливаюсь в какие-то странные воспоминания, где вот я – стою у каменного алтаря, полностью обнажённая.

Моя шея ноет под тяжестью множества золотых ожерелий с драгоценными камнями, мои соски выкрашены ярко-алой краской, отчего призывно торчат в свете пылающих факелов, а мои лобок и киска гладко выбриты и покрыты золотой краской.

Я слышу словно смутный стук барабанов где-то вдали, пение низких мужских голосов, и из темноты появляется он.

Я не вижу его лица – только обнажённый мощный торс, покрытый густой шерстью на груди и ниже, на лобке, из которого, как древний египетский колосс, поднимается ярко-алый возбуждённый фаллос…

– Лиана, с вами всё в порядке? – словно будет меня ото сна низкий бархатный голос Богдана…

И я не знаю почему, но я точно знаю, что только он сможет пробудить меня ото сна, снять с меня заклятье…

– Да, всё хорошо, – снова смущённо улыбаюсь я своему самому сексуальному археологу в мире. – Видимо, сказываются сутки без сна, долгий перелёт и эта жара, – оправдываюсь я.

– Ну хорошо, – серьёзно смотрит мне прямо в глаза Богдан, и тут я понимаю, что где-то уже видела эти глаза, но вот только где… – Пейте много воды, её у нас в экспедиции предостаточно. Переодевайтесь во что-то удобное, – скептически окидывает он взглядом мой костюмчик, – и я вас жду на раскопках. Времени до заката немного, и у нас каждая минута на счету. Нам приходится отвоёвывать каждый сантиметр у пустыни, а потом она забирает всё себе обратно, ясно? – строго смотрит он в мои глаза, и я только киваю в ответ:

– Я всё отлично понимаю. И через полчаса я уже буду с вами, – рапортую я.

И вдруг Богдан наклоняется прямо к моему лицу, и я буквально теряю сознание от его близости! Возбуждение, страх, восхищение – всё перемешивается у меня в груди в гремучую смесь, и я чувствую прикосновение горячей руки прямо к ложбинке между моими грудями!

Мои губы сами приоткрываются, как цветок навстречу поцелую, между ног течёт сладкий мёд, и тут я слышу холодный заинтересованный голос Богдана:

– Откуда это у вас? – и он внимательно рассматривает мой кулон, который я всегда ношу на золотой цепочке на шее.

– Достался от отца, – бормочу я. – Он был тоже археологом, как и вы, – и я чувствую, как у меня подкашиваются ноги от этой близости.

Или всё-таки от жара Аравийской пустыни?

– Так ваш отец – тот самый Юсупов?! – потрясённо смотрит на меня Богдан. – Знаменитый египтолог, которого…

– Да, которого засыпало сыпучими песками в последней экспедиции десять лет назад, – договариваю я за него…

2

Захожу в свою палатку, скидываю рюкзак на пол и стягиваю ненавистный прилипший к телу костюм. Остаюсь в одних трусиках, но жар, исходящий от раскалённого песка, мгновенно покрывает моё обнажённое тело бисеринками пота… Кого я собиралась поразить своим видом? Вот идиотка!

Встаю на колени перед своим рюкзаком и достаю шорты и футболку.

Вдруг на меня веет каким-то слабым ветерком. Лёгким, как шёпот сфинкса.

Откуда он здесь?

Мне кажется, точнее, я уверена, что кто-то смотрит на меня. Я буквально ощущаю кожей прожигающий меня насквозь взгляд.

Порывисто оборачиваюсь, мне кажется, кто-то здесь есть.

Лёгкий полог палатки колышется от сквозняка.

Я вскакиваю на ноги и только вижу чёрный силуэт в длинном халате, удаляющийся прочь в пески.

Я наконец-то переодеваюсь в нормальную рабочую одежду. Теперь я могу спокойно приступать к работе. Я ведь всю жизнь мечтала о таких раскопках.

Выхожу из палатки и иду в сторону участка, покрытого лесом колышков в натянутыми между ними верёвками: так археологи размечают участки, на которых ведутся работы.

– Ну что, вы уже, так скоро? – поднимает вверх одну свою красиво изогнутую бровь Богдан, и я снова начиню вся трепетать от его взгляда.

Так, мне надо собраться. Я всё-таки приехала на серьёзную научную практику, и я не позволю каким-то там своим чувствам и эмоциям взять верх надо мной.

– Да, я уже готова приступить к работе, – с готовностью отвечаю я.

Чуть ли не вытянувшись по струнке, и понимаю, что наверняка очень глупо выгляжу со стороны.

Оглядываюсь: нас окружают местные арабы, которые, совершенно не скрывая этого, с удовольствием рассматривают мою фигуру: длинные худые ноги в коротких шортиках, грудь, которая отчётливо прорисовывается под тонким хлопком футболки, и мою попку, я даже не питаю по этому поводу никаких иллюзий.

Но я для них прежде всего – археолог, а не женщина. Так же как они для меня – подсобные рабочие.

Видимо, заметив такой повышенный интерес к моей персоне, Богдан что-то отрывисто говорит на арабском, и все снова возвращаются к работе.

– Мы уже раскопали огромную территорию, – объясняет он мне, – и не думаю, что здесь может быть что-то грандиозное. По правде говоря, я уже потерял надежду найти здесь что-то достаточно значимое. Мы видим, что здесь был какой-то небольшой храм, уже совершенно разрушенный временем, и единственное, на что я надеюсь, так это найти какие-то древние артефакты. Орудия труда, глиняную посуду, понимаете? – пронзает он меня взглядом своих бирюзовых глаз. – Это уже будет достаточно, чтобы оправдать средства, выделенные на экспедицию, – хмуро добавляет он.

Но я понимаю, что нет. Недостаточно.

Я докажу, что я настоящий учёный, а не какая-то там белоручка.

Я прохожусь вокруг всей огромной перекопанной территории, размышляя, где бы я стала сама искать, если бы была руководителем экспедиции.

И вижу вдалеке небольшой камень. Подхожу к нему, внимательно осматриваю со всех сторон: он такой гладкий и блестящий, как будто его обтёсывали вручную.

Я встаю на колени и начинаю подкапывать со всех сторон, и понимаю, что он очень глубоко вошёл в землю. Но я не останавливаюсь.

Солнце нещадно палит на меня сверху, но я вдруг отчётливо снова слышу этот стук барабанов, как будто он доносится откуда-то из-под земли, прямо из-под камня.

Я начинаю рыть ещё сильнее, чуть ли не сдирая в кровь кожу на руках, такое чувство, что я нахожусь в странном трансе, как будто кто-то или что-то зовёт меня прямо из-под земли…

Вот я снова понимаю, что я стою без одежды где-то у алтаря, и золотые ожерелья на моей шее жгут до боли моё тело, словно они раскалились от жара горящих вокруг факелов…

Вот кто-то большой и сильный склоняется надо мной: я не вижу лица, только свет огня, который ослепляет меня, он проводит своей шершавой ладонью по моему полностью обнажённому телу и его рука заползает мне между ног.

Уверенно раздвигает их.

Я хочу пошевелиться, что-то сказать, но не могу произнести и слова.

Этот кто-то большой и властный что-то шепчет мне на незнакомом языке, наваливается на меня. Раздвигая мои бёдра своим телом.

Я чувствую его горячий член у себя между ног, и тут до меня словно из другого мира долетают крики:

– Лиана, с вами всё в порядке? Лиана, очнитесь!

Моё тело освобождается, и я иду на этот знакомый голос, словно зовущий меня за собой…

– Лиана, очнись! – доносится до меня всё чётче и ближе, я вижу свет в конце чернильно-чёрного тоннеля, и вот я наконец-то выхожу на свет.

Открываю глаза.

И вижу склонённое над собой такое прекрасное и мужественное лицо, которое сейчас омрачено тревогой.

– Лиана, ну слава богу! Ты очнулась! – улыбается он, и я про себя на автомате отмечаю, что он сказал мне «ты».

– Богдан, – слабо произношу я, и не узнаю свой голос.

У меня такое чувство, что я вернулась с того света.

– Что со мной? Где я? – хрипло шепчу я.

– Видимо, у тебя был солнечный удар. Нельзя сразу же в первый день так работать. Тем более на солнце, – выговаривает он мне, так низко склонившись надо мной, что я чувствую его аромат, от него веет восточными пряностями.

Опасностью и приключениями.

У меня снова кружится голова, и низ живота наполняется кипящим розовым маслом.

– А тот камень? – вспоминаю я, почему я так остервенело копала.

– Да, ты сделал это, моя девочка, – наклоняется он ко мне так близко, что я вижу цвет далёких морей в его взгляде. – Ты нашла древний храм, засыпанный песками, и тот камень – его верхушка, – произносит Богдан Донцов, и я снова чуть не теряю сознание от такого известия.

3

Проходит совсем немного времени, и мне кажется, что вся наша площадка наполняется крикливыми толпами арабов, которые начинают активно копать, пока не открывают погребенный на тысячелетия под песками вход в древний храм.

За эти дни мы стали ближе с Богданом, и хотя он относится ко мне по-прежнему как к своей коллеге, я вижу, что я для него – равная. Учёный-археолог, такой же, как и он, который помог сделать величайшее открытие.

Возможно, открытие века, не менее значимое, чем гробница Тутанхамона.

Мы работаем с Богданом плечо к плечу целыми днями, а ночью я лежу в своей палатке, сгорая от невыносимого жара страсти и желания, понимая, что совсем рядом, буквально через пару метров и слоёв тонкой палаточной ткани – дышит во сне мой босс…

И от этого моё нетерпение становится ещё более невыносимым: нравлюсь ли я ему хоть немного как женщина? Хотел бы он провести ночь со мной, как и я с ним, или мы навсегда останемся просто коллегами?

И от этой мысли мне становится совершенно невыносимо, жар безумного желания пылает и разгорается внизу моего животика, не давая уснуть, и мои пальцы сами ползут вниз, туда, где смыкаются бёдра, и исследуют мою влажную, истекающую липким соком желания плоть…