Заноза для шейха
Глава 1
Есения
– Есения! – подлетает к моему стенду Андрей, организатор выставки. Улыбается двум датчанам, с одним из которых я только что обменялась ручками в честь подписания договора. – Прошу извинить меня, господа! На одну минуту украду у вас госпожу Горину.
– Неужели эту самую минуту не подождать? – шиплю на Андрея, спрятавшись за баннером с красавцем пингвином.
– Не подождать! Сейчас сама будешь прыгать и скакать от радости. – Андрей в свои двадцать пять похож на жизнерадостного хомяка. Андрей на пару лет меня старше, а ощущение, что это он только что окончил институт, а не я. – Твой благотворительный проект заинтересовал одного из шейхов. Он из Арабских Эмиратов. У нас – с официальным визитом. Был на выставке сегодня. Типа, в рамках экономического форума.
– Прикалываешься? На кой шейху сдалось спасать популяцию хохлатых пингвинов? Где он, а где пингвины? И ко мне никакой шейх не приходил… Постой-ка, крутились тут какие-то молодцы в белых одеждах. Но вряд ли из обрывков подслушанного разговора, они уловили суть проекта. Больше пялились на мои ноги. Мне, конечно, нужны деньги, но не настолько, чтобы торговать собой.
– Тебе и не нужно, – крутит пальцем у виска Андрей. – Они заказали отдельный зал, хотят послушать презентацию.
– Что значит «заказали»? – к щекам приливает кровь. – Расписание своих презентаций я отдала тебе ещё в пятницу…
– Горина, не лютуй! Мухаммед Абу… Али… Забыл его полное имя. Человек занятой и очень состоятельный. Он не может подстраиваться под твоё расписание. Короче, презентация через полчаса. Дело государственной важности.
– Или больших денег? – прищуриваюсь я.
– Горина, тебе, может, судьба шанс даёт!
– Андрюша, – умиляюсь я, – это тебе судьба даёт от случая к случаю. А меня в лоб поцеловала при рождении. Я дочь великого футболиста и магната Фрола Горина!
Андрей возводит руки к небу, с которого весь день валит на стеклянный купол павильона первый снег, и изображает восточный поклон:
– Простите презренного мучного червя, прекрасная принцесса. – Выпрямляется и всовывает мне в руки пластиковую карточку: – И шуруй в седьмой зал!
Прежде чем выйти к поджидающим меня инвесторам, считаю до десяти. Быстро сворачиваю с ними разговор и, прихватив ноутбук, иду в седьмой зал. Младшая сестра Ксюша – мой единственный сотрудник, помогала мне сегодня, но я отпустила её после обеда.
Возле седьмого зала меня уже поджидает целая делегация. Десять мужчин в белых одеждах и платках разглядывают меня с пристрастием. Интересно, кто из них шейх. Наверное, тот, что ниже всех ростом. Эдакий Наполеон восточного мира. Уж больно заносчиво пялится на меня.
– Добрый день, господа! – роняю по-английски и открываю дверь. – Прошу вас!
Галдя, мужчины проходят в зал и усаживаются в первом ряду. Глотаю смешок. Ощущение, что одни пингвины пришли послушать про других пингвинов. Если не ошибаюсь, балахоны, что скрывают их тела, называются кандурами[1].
Мужчины, пока я подключаю аппаратуру, сводят и разводят колени, как меха баяна. Рассматривают меня как лот на аукционе, фотографируют. Хоть бы представили меня своему шейху. Точно этот мелкий их предводитель. Сидит с видом средневекового падишаха. По виду ему полтос, не меньше. Справа от него – красавчик лет тридцати. Глаз озорной, щетина, всё как я люблю. На этого парня и буду смотреть.
К середине презентации я уже жалею о своём решении. Своим медовым взглядом красавчик штурмует меня нагло и беспринципно. То ли в зале отключили кондиционер, то ли меня бросает в жар. Как под гипнозом, скидываю с плеч пиджак и остаюсь в коротком синем декольтированном платье. Мужчины одобрительно цокают языками, а мой красавчик облизывается как кот на сметану. Лишь падишах не проявляет никакого интереса ни ко мне, ни к погибающей популяции пингвинов. Да побери чёрт этого шейха, всё моё сознание занял обаяшка с щетиной. Неожиданно в голову приходит шальная мысль, что под кандурой у красавчика нет даже трусов, и низ живота скручивает в трубочку. Точно какую-то магию на меня этот парень наслал. Путаюсь в английских временах, невольно представляя себя в его сильных объятьях. Совсем нескромные мысли для девственницы. Перевожу взгляд на падишаха. Иначе мне не закончить презентацию. Он смотрит на меня как на кобылицу, я на него как на старого заносчивого козла. Зато английские времена встают на место, и я спокойно завершаю презентацию. Падишах что-то спрашивает у красавчика, тот одобрительно кивает.
– Господа, я с удовольствием отвечу на ваши вопросы.
Падишах поднимает руку. Прямо как ученик-переросток.
– Вы замужем?
Называется не в бровь, а в глаз. Надеюсь, он не свататься ко мне собрался.
– Нет! Но к выживанию популяции хохлатых пингвинов это отношения не имеет.
– Мы готовы рассмотреть помощь данному виду животных. У нас мало времени и сейчас ещё одна встреча. В шесть часов чёрный лимузин будет ждать вас у входа. —Падишах кивает мужчине, сидящему справа от него, и тот вручает мне новый мобильник. Падишах продолжает: – Вам позвонят на этот телефон.
Да пошёл он со своими деньгами! Заносчивый индюк. Не хочу признаваться себе, что больше меня зацепило то, что красавчик потерял ко мне всякий интерес и уткнулся в телефон.
– Извините, но в шесть мой рабочий день заканчивается.
– Тем не менее, мы поговорим, – последнее слово остаётся за коротышкой.
Красавчик с падишахом поднимаются первыми, за ними встают другие мужчины. Делегация молча покидает зал. Стою с чужим мобильником в руке, словно памятник, который только что посетила стая голубей. Обтекаю.
До шести вечера осталось не так много времени, но я для себя точно решила – не пойду. Выкинуть дорогой мобильник не решилась. Облаяла Андрея, позвонив со своего телефона. Предупредила маму, что рвану сегодня в клуб. Зацепил меня красавчик. И разозлил. Без пяти шесть подаренный мобильник тихо звонит, но меня подбрасывает на стуле так, словно граната рядом рванула. Не буду отвечать и всё тут.
Павильон пустеет, а я всё сижу и не решаюсь выйти на улицу. Приезжает новый водитель отца за баннерами и тумбой.
– Есения Фроловна, с вами всё в порядке? – хмурится он.
– Более чем. Устала просто. Езжай.
Выхожу из выставочного павильона около семи часов. Никакого лимузина нет и в помине. Неловко вышло с телефоном. Нужно было его вообще не брать! Какой вечер чудесный! Первая метель в этом году. Не спеша иду к своей красной «ласточке». Подставляю ладонь, и снежинки, приземляясь на неё тут же превращаются в капельки воды.
Скрип тормозов, и возле меня останавливается чёрный микроавтобус. Из него выскакивают два бородатых мужика в чёрном и в мгновение ока втаскивают меня в тёмное нутро машины.
– Кто вы? Что вам надо? – расцарапываю ногтями одному из мужиков лицо.
– Молчи, женщина! – рявкает по-английски второй похититель.
Значит, вот у тебя какие методы, господин падишах! Но ты ещё не знаешь, с кем связался. Плюхаюсь на сиденье и прикидываю, как быстро меня хватятся дома. Не хватятся. Я же сказала, что поеду в клуб. Но этот же клоп здесь с официальным визитом. Ох, я ему устрою!
[1] Кандура или дишдаш – традиционное мужское арабское платье из натуральных тканей.
Визуалы:
Андрей, Егор Берая, Фрол, Руслан, Лука
Варя и Есения
Глава 2
Есения
Меня привозят в особняк на Крестовском острове. Расцарапанный мною бородач выходит из микрика первым и гортанным криком едва не отправляет меня к праотцам.
Из дома выбегают двое арабов в длинных шубах и белых ушанках из сувенирного ларька на Невском. Раскатывают красную дорожку от крыльца до машины. Только вместо изящной статуэтки Оскара мне, в лучшем случае предложат… На ум приходит лишь неприличное. И это неприличное не твёрдое и жаркое, а вялое и… Тьфу-тьфу-тьфу!
Второй похититель, посмевший на меня рявкнуть, всю дорогу виновато прятал глаза. Превысил полномочия, мерзавец! Откусить ему голову. Встаёт и бормочет:
– Прошу на выход! – английский язык не самая сильная сторона этого грубияна. Ещё бы сказал: «Вон из машины».
Бородатые похитители помогают мне спуститься на ковровую дорожку. Окидываю взглядом трёхэтажный особняк. У батюшки моего хоромы-то попросторнее будут. Ну да ладно. Мне здесь не жить и детей с этим плюгавым шейхом не крестить. И вообще, жильё съёмное. Попьём чаю и разойдёмся. Горделиво вскинув голову, шествую к дому. С шейхами я ещё не ужинала, но с папой на деловых встречах с олигархами бывала.
Переступаю порог, и мысли про чай рассыпаются в прах.
– Жди здесь, – приказ похитителя тонет в женском многоголосье.
В холле не протолкнуться. Я словно на просмотр в дом моделей попала. Длинноногие красотки всех мастей прихорашиваются перед бесчисленными зеркалами. Ими просто заставлено всё пространство.
– Марина, затяни мне корсет!
– Ты вообще куда с таким носом?
– А сама-то вылитая лошадь.
– Девочки не ссорьтесь!
Кто налачивает причёску, кто оправляет платье, кто напяливает чулки. Ко мне подскакивает темноволосая девчонка и суёт в руки бумажку с прищепкой – номер 77. Люблю семёрки, но сегодня они меня просто преследуют.
– Фамилия, имя, год рождения, рост и вес? – девчонка вытаскивает из-под мышки планшет.
Я холодею.
– Что за сборище?
Может, это с шейхом и не связано? Лезу за телефоном в карман. Забыла про какое-то мероприятие? Но чтобы мне вот так напоминали, схватив прямо на улице! Что-то здесь не так.
Девчонка недовольно фыркает:
– Сборище! Зачем приехала тогда?
– Я? – оглядываюсь, но мои похитители уже смылись.
– Слушай! Мне некогда. Фамилия, имя, год рождения, рост и вес?
– Горина Есения… Подожди! Я не знаю вообще…
Девчонка закатывает глаза.
– Да чтоб тебя! Время! Сейчас уже первая десятка пойдёт. Давай раздевайся и приводи себя в порядок. Времени у тебя вагон. Весы и ростомер справа у последнего окна.
Внутри меня просыпаются драконы, но не спускать же их на эту мартышку. Запахиваю поплотнее свою любимую шубейку из эко-меха, стоимостью с хорошую машину.
– А мой номер, значит, 77?
– Это хорошо, что ты знаешь цифры, – на полном серьёзе заявляет рулевая модельного колхоза. – Снимай замеры и занимай любое свободное зеркало. Только учти, никаких пушапов. Грудь и задницу будут проверять на натуральность.
Кровь приливает к щекам и, вскипая, ползёт по сосудам к ушам. Бросаюсь к выходу, но дверь заперта. От гула и витающих ароматов кружится голова. Может, меня с кем-то перепутали? Здесь есть хоть какой-то администратор или смотритель всего этого бардака? Встав на цыпочки, замечаю дверь с золотыми завитушками. Вдруг за ней есть кто адекватный? Можно, конечно, сразу позвонить и наябедничать Руслану, но пока не вижу никакой угрозы ни жизни, ни здоровью. Если только психическому. А Маруся загрызёт меня, если я Светлейшего вне рабочего времени побеспокою. Через сваленные спортивные сумки и чемоданы пробираюсь к заветной комнате. Стучусь. Без толку.
Вспоминаю про данный мне мобильник. Там всего один номер. Набираю его и слышу бархатный мужской голос:
– Ты приехала, джами́ля[1]?
– Я не Джа́миля? – тут же путаю ударение. – Я Есения.
– Сейчас придут за тобой. Слышишь меня?
Мурашки по спине от его голоса. Отвечаю словно под гипнозом:
– Я слышу тебя. Да.
Прислоняюсь к двери и заворожённо смотрю на замолчавший телефон. А с кем я разговаривала? Это явно не шейх-коротышка. Его властный голос я запомнила. Вряд ли он превратил бы меня в мёд и шёлк. Дверь отворяется, и я падаю в чьи-то сильные руки. Аромат сандала и апельсина обволакивает меня, вытесняя парфюмерное облако обратно в холл.
После ярких софитов приглушенный свет настенных бра – бальзам для глаз. Выбираюсь из объятий и разворачиваюсь на каблуках, готовая выпустить пар на первого попавшегося. Язык прилипает к нёбу.
Передо мной стоит красавчик, чуть не пустивший под откос мою презентацию. Поверх белого платья на нём чёрный, расшитый золотом, халат. По бокам от красавчика два статных и самодовольных парня.
– Я без очереди! – сую ему в руки свой номер с прищепкой.
Он отдаёт его одному из парней и убирает прядь волос с моего лба. От причёски вряд ли что-то осталось после короткой, но бурной схватки с похитителями.
– Прости, джамиля. Виновные будут наказаны.
– Сегодня? – неохотно убираю его тёплую руку от своего лица. – Не люблю утренние казни. Они утомительны.
– Я тоже, – соглашается красавчик и отдаёт короткий приказ на непонятном мне языке.
Парни кланяются ему и по-кошачьи тихо выходят из комнаты через дверь напротив той, через которую ввалилась.
– Прошу объяснить, что здесь за цирк? – Неожиданно меня прошибает холодный пот. – Подожди… А куда ты парней послал?
– Твоя просьба будет исполнена немедленно. – Красавчик встаёт у меня за спиной и стягивает шубу с моих дрогнувших плеч. Ощущаю его дыхание совсем близко.
– Ты серьёзно? А подписать указ, суд народа? – нервно кручу пуговицы на пиджаке. Как бы мои шутки не стоили жизни моим похитителям.
– Твоё желание – указ, я – суд.
Уфф! Наворотила дел.
– Я их прощаю.
– А я нет.
– Десяти ударов розгами будет вполне достаточно.
Не понимаю, шутит красавчик или нет.
– Как скажешь, джамиля, – он достаёт из кармана халата телефон и отдаёт новый приказ. А может, просит заварить чай.
Ох, не тот язык, похоже, учила. Интуиция подсказывает, что влипла я серьёзно. И не потому, что меня привезли, а потому что мне всё меньше хочется отсюда уходить. Обвожу взглядом комнату с высоким сводчатым потолком и винтовой лестницей. Длинный стол с белеющими тарелками напоминает, что я сегодня не обедала и не ужинала. Сглатываю, и живот отзывается тихим урчанием. Бросаю быстрый взгляд на красавчика. Он то ли услышал, то ли сам сообразил:
– Ты голодна?
– Как медведь после спячки!
Улыбка озаряет его лицо с выдающимися скулами. О них хоть ножи точи. Природа одарила парня щедро. Под щетиной вырисовывается волевой подбородок, а губы… Вспоминаю, как красавчик соблазнительно их облизнул, когда я на презентации сняла пиджак. Может, ещё раз повторить этот трюк? Машинально расстёгиваю две пуговицы и снимаю пиджак. Ммм. Сработало.
– Пойдём со мной, джамиля, – красавчик вешает на руку шубу и пиджак и указывает на лестницу. Всё хорошо, но чужое имя меня нервирует.
Поднимаюсь на второй этаж под припекающим спину взглядом. Оказавшись в комнате с широкой кроватью, сдаю резко назад и наступаю красавчику на ногу. Он замирает, а я стою, прижавшись к нему спиной. Здесь горят свечи и обстановка чересчур интимная.
– Ты точно сюда хотел пригласить меня? – лепечу, согреваясь его теплом. Совсем запуталась. Если меня везли на смотрины к шейху, то почему красавчик привёл меня сюда. Вдруг он сейчас уйдёт и явится тот пузатый коротышка. А мой красавчик пойдёт досматривать на натуральность оставшихся семьдесят шесть девиц?
– Да.
***
Есения
– Как всё просто! – всплеснув руками, прохожусь по комнате. – То есть для вас нормально посадить девушку против её воли в машину и притащить в свою спальню?
– Я тебя не тащил. А мои люди уже наказаны за грубость, – красавчик берёт поднос полный фруктов и ягод. Вытягивается на кровати, макает клубничину в соусник и отправляет её в рот.
Серов со своей «Девушкой с персиками» нервно курит в стороне. Вот передо мной картина – глаз не отвести. В сумке звонит телефон. Трясущейся рукой достаю его, роняю на пушистый ковёр и, не взглянув на экран, подношу к уху. Вздрагиваю, услышав голос Руслана – неизменного хранителя безопасности нашей семьи. Его извечный первый вопрос:
– С тобой всё в порядке?
Отключаю микрофон и спрашиваю у красавчика:
– Со мной всё в порядке? – Меня так и тянет на провокации рядом с ним.
– Абсолютно, – красавчик отправляет очередную клубничину в рот.
Включаю микрофон.
– Да, я в порядке. Задержусь сегодня.
– Твоя машина осталась у выставочного павильона, сама ты на Крестовском у арабов. И у тебя всё в порядке?
Меня бросает в жар. Знала, что у Руслана всё под контролем, но сегодня он превзошёл самого себя.
– Мы обсуждаем «пингвинячий» проект.
– Во сколько прислать за тобой машину?
– Я наберу тебя, – сбрасываю звонок и показываю телефон красавчику. – Если что, моя семья в курсе, где я и с кем.
Взгляд медовых глаз обволакивает меня:
– И с кем ты?
Стою возле кровати, переминаясь с ноги на ногу, как ученица, не выучившая урок. Ноги гудят от высоких каблуков. Одно желание: рухнуть на роскошный голубой шёлк покрывала. Нет, ещё одно есть! Напихать этому невозмутимому гаду целый рот клубники, чтобы не задавал вопросов, на которые я не знаю ответа.
– Не знаю кто ты, но имей ввиду, ваш шейх мне вообще не понравился. Если собираешься меня за него сватать – пустой номер.
– Ляг, пожалуйста.
– С чего это вдруг?
– Я устал. Ты устала. Неужели не хочешь отдохнуть?
– Хочу, – тяжко вздыхаю. – Но это как-то неправильно.
– Как правильно?
– Ты ушёл от темы?
– Какой? – улыбается красавчик.
– Я не хочу идти ни к какому шейху. Ни первой, ни семьдесят седьмой.
Красавчик поднимается и кончиками пальцев проводит по моим плечам.
– Но ты уже пришла. А я больше никого и не ждал.
Нога предательски подворачивается, и красавчик, подхватив меня на руки, укладывает на кровать.
– По-подожди, – упираюсь руками в его грудь и впервые в жизни шалею от близости мужчины. – Так ты и есть этот… Мухаму Абу Али?
– Мухаммед Абдул-Азиз Машхур Тумдан. Можешь звать меня просто Мухаммед.
– Спасибо. Полное имя я сегодня точно не запомню. – Едва сдерживаю смех, вспоминая отца. У его любимого чёрного чихуахуа тоже очень длинное имя в родословной. Папа всегда новым знакомым представляет пса полным именем, а потом добавляет: «Но можете звать его просто Муха!».
– Чему ты улыбаешься, джами́ля.
– Раз уж речь зашла про имена, то меня зовут Есения. А не Джамиля и не Зухра. Просто Е-се-ни-я.
– Я знаю твоё имя. Но джами́ля на моём языке означает «красивая». А ты самая красивая девушка, которую я когда-либо встречал.
– А те семьдесят шесть прекрасных баб? – Лежу под Мухой, как про себя невольно окрестила красавчика.
– Ты очень ревнивая, Есения. А значит, очень страстная, – Мухаммед склонился надо мной так низко, что его щетина касается моего подбородка.
– Но для того, чтобы познакомиться с моими страстями поближе, ты должен сначала предстать перед моим отцом.
– Что значит предстать?
– Приехать со своей свитой на пяти слонах к нам в имение.
Мухаммед слезает с меня и проглатывает смешок.
– Слоны теплолюбивые. Я думал ты любишь животных.
Так меня ещё никто не поддевал.
– Люблю. Но ты должен меня удивить.
Мухаммед дотягивается до клубничины и проводит ею по моим губам. С аппетитом откусываю кусок. Красавчик ждёт пока я съем её целиком и, склонившись к моему уху, шепчет:
– Я никому ничего не должен. А вот ты уже задолжала мне поцелуй.
[1] Джамиля (араб.) – красивая.
Глава 3
Мухаммед
Хочу эту женщину целиком и навсегда. Её аромат забился мне в ноздри и сорвал с тормозов, ещё когда Есения прошла мимо меня на выставке. Готов переселить её любимых пингвинов в свой дворец и лично кормить их рыбой, лишь бы красавица отдала мне всю себя до капли.
Я так ждал её сегодня, а она всё не шла. Мёрз в этом неуютном доме, а сейчас кровь по моим жилам хлынула огненной рекой. В стране, где люди прячутся от холода в шкуры животных, меня согрело это маленькое, слегка растрёпанное, чудо.
Касаюсь нежной кожи моей красавицы. Пальцы дрожат. Девчонка горяча и непокорна, словно необъезженная кобылица. Но не отталкивает мои руки. Прикосновения ей приятны. Вижу, она тоже хочет дотронуться до меня. Любуюсь золотистыми локонами. Они струятся по худеньким плечам словно шёлк. Волосы Есении напитаны солнечным светом. Её серые глаза смотрят на меня без страха и похоти, но в их бездонной глубине томится желание.
Я – хищник, она – трофей и добыча. Не сдержался, кинул красавицу на кровать и подмял под себя. Океанские волны страсти накатывают на раскалённые пески моего темперамента и вскипают желанием немедленного соединения. Но с принцессой так нельзя. Я давно ждал такую: гордую, но без жеманства, страстную, но не шлюху, искреннюю, но не дуру.
– Ты задолжала мне поцелуй, – повторяю точно в бреду.
– Ты серьёзно? – смеётся Есения. – За одну ягодку?
– Прости, забыл, что ты голодна. Открывай рот. – Выбираю самую сочную клубничину на блюде. Макаю в соус, рецепт которого мой повар не раскрывает никому, и подношу к сладким губам моей красавицы.
– Не очень удобно есть лёжа… Но это безумно вкусно, – сдаётся Есения.
– Мне нравится кормить тебя, – не могу сдержать улыбки. – Закрой глаза, поиграем.
– Да ты затейник, – переходит Есения на незнакомый мне язык.
– Что такое затейник? Звучит странно.
Есения хмурит лоб:
– Это… Это человек, который знает, как развлечь людей.
– Больше люблю, чтобы развлекали меня. Давай так: сначала я затейник, потом ты. – Смотрю на губы Есении и невольно облизываюсь. Съел бы эту девочку. Будто невзначай, провожу пальцами по её плечу и подцепляю бретельку синего, как сапфир, платья. Тяну вниз.
Тут же получаю по руке. Есения садится и, сердито глянув, ложится от меня подальше. Теперь нас разделяет блюдо. Она берёт клубничину и, поболтав её в соусе, протягивает мне. Подхватываю ладонью каплю на лету и съедаю лакомство.
– Вообще-то, я с рук не ем. – Попытка строго взглянуть на дерзкую девчонку идёт прахом.
– Я тоже, – Есения берёт с подноса ложку и подцепляет несколько маленьких северных ягод. Несёт к моему рту.
– Не буду даже с соусом, – морщусь, вспомнив их кислый вкус.
– Ты много ешь сладкого! Открывай рот. Это клюква, она полезная.
– Есения, нет! – отодвигаюсь подальше.
– Ладно! Уговорил. Кстати, у меня такая вкуснотища есть, – Есения сама проглатывает кислятину и на четвереньках добирается до края кровати.
Пожираю глазами её бёдра, и уже вижу себя между ними. Есения поднимает с пола сумку и достаёт оттуда коробку. Возвращается на место и протягивает мне.
– Попробуй. Мама сделала.
С подозрением смотрю на угощение.
– Боишься отравлю? – смеётся Есения и закидывает в рот два белых шарика.
– Твоя мама не в Колумбии для них сырьё закупает, – с намёком провожу пальцем по носу.
– Это сахарная пудра.
С осторожностью беру конфету. Обнюхиваю и касаюсь кончиком языка.
– Правда, сладкая. – Закидываю в рот.
– Ей можно дать растаять во рту или сразу раскусить, – Есения съедает ещё одну конфету.
– Внутри эта… Как ты её назвала?
– Клюква!
– Она. Вкусно. Ты умеешь такие конфеты делать?
– Хочешь наладить производство у себя в стране? – Есения вручает мне коробку и цепляет на блюде веточку винограда.
– Хочу, чтобы ты мне готовила их.
– Это в рамках программы помощи вислоухим пингвинам? Бартер?
– Э-э, не совсем. Скорее в рамках помощи моему пылкому сердцу.
Есения скользит насмешливым взглядом по моему наряду, и я не успеваю запахнуть бишт[1]. Оставил вузар[2] в ванной.
Есения насаживает на шпажку дольку персика.
– И другим органам. У тебя что-то есть под кандурой?
– Хочешь посмотреть? – пускаюсь на провокацию. Веду себя с Есенией, как мальчишка, и ничего не могу с этим поделать.
Щёки Есении розовеют:
– Нет, просто спросила. В общих чертах уже поняла… Ой, что я несу, – розовый оттенок её лица превращается в красный.
Кладу в рот ещё несколько конфетин:
– Всё! Ты меня на них подсадила. Готов взять тебя в жёны только ради того, чтобы ты мне лепила их каждый день.
– Ну, у вас это не проблема. Жён-то может быть сколько угодно.
Меня распирает от желания подразнить ревнивицу:
– Ты будешь самая любимая.
– Я тебе уже говорила. Со всеми предложениями в рабочее время к моему папе.
– Дядя разузнал, что он у тебя великий футболист.
– Дядя?
– Да, тот мужчина, который так тебе не понравился, мой дядя. Это он себе набирает девочек.
– Аппетиты растут с годами.
– Возможно. Я бы пока ограничился тобой.
– А потом я бы тебя ограничила собой, – задумчиво произносит Есения.
Звонит телефон. Мы так уютно сидим, что я неохотно отвечаю на звонок.
– Кто ломится? Отстрелите ему ногу. Ах это за Есенией. Пригласи.
– За мной? – тихо переспрашивает она и быстро ползёт по кровати.
– Вернись, мы не делаем ничего предосудительного.
На лестнице гремят шаги и в комнату влетает широкоплечий светловолосый богатырь:
– Моё почтение, Мухаммед Абдул-Азиз Машхур Тумдан, – произносит он скороговоркой моё имя. – Я – Руслан Молодцов. Юрист семьи Фрола Горина. Мне нужно побеседовать с этой леди.
– Прошу вас, – милостиво дозволяю.
– Это ты так контракты заключаешь? – рычит Руслан на Есению. – Всё отцу расскажу!
– Мы просто едим конфеты и болтаем, – хватается Есения за опустевшую коробочку как за спасательный круг.
– Но ведь они уже кончились?
– Да, – вздыхает Есения, ища глазами поддержки у меня.
Поднимаюсь с кровати и обмениваюсь с Русланом рукопожатиями.
– Господин Молодцов, Есения останется здесь. Клянусь ни один волос не упадёт с её головы. Мы правда просто болтаем. Слово шейха.
– Есения?
– Зачем ты примчался? Сказала же позвоню.
– Нет, Фрол мне голову оторвёт и забьёт ею гол в розовые кусты. Поехали.
– Есения останется здесь, – повторяю тихо, но твёрдо.
***
Есения
Сейчас разразится международный скандал. Руслан коварно улыбается и достаёт из кармана кожаной куртки на меху, скрученный в трубочку и перевязанный резинкой документ. Руслан говорит по-английски и от его голосовых модуляций у меня мурашки по телу.
– Тогда, господин Мухаммед Абдул-Азиз Машхур Тумдан, прочитайте договор и подпишите. Это доверенность на Есению Горину.
– Что за доверенность? – кровь приливает к моим щекам.
– Но тут не на арабском! – возмущается Мухаммед.
– Извините, не владею. Думаю, у вас есть переводчик. Без подписанного договора я не могу вернуться к своему боссу, – Руслан чуть склоняется перед повелителем востока.
Тот листает договор, и глаза его темнеют:
– Здесь десять страниц! Работа для юриста и переводчика до утра!
– Господин Горин непреклонен, когда дело касается его дочерей. Надеюсь, вы чтите брак и семейный кодекс.
– Какой кодекс? – ошалевает Мухаммед.
– Вы ведь жениться хотите на Есении? – Руслан накидывает лассо на шею чересчур ретивого жеребца.
Шейх горделиво вскидывает голову, и крылья его носа трепещут.
– Мы только сегодня познакомились. Я ещё только…
– Вот и чудно! – Руслан навешивает на лицо улыбку. – У нас товар, у вас купец! Подписывайте договор, и я уйду.
– Но я не могу подписать бумаги, не прочитав.
– И я про то! – Руслан прикладывает руку к груди. – Так что идите и читайте!
Любуюсь Русланом. Как я понимаю сестру! Маруся боготворит его с детства. Старый хитрый лис надолго порушил эрекцию моему красавчику.
– Есения, – Руслан словно вспоминает о моём присутствии и переходит на русский. – Пока твой хахаль приходит в себя, предупреждаю, что сев в машину я позвоню не Фролу, а Марго. Ваша матушка…
Блаженное выражение сползает с моего лица.
– Нет! Только не это, – вскакиваю с постели и тормошу Муху за плечо, разглядывающего договор вверх ногами. Перехожу на английский: – Мухаммед, прости. Я не могу остаться. Приглашаю тебя в гости. Завтра! В любое время! – выдёргиваю из его рук договор и быстро читаю шапку: «Договор об оказании возмездных услуг по хранению зерна».
Руслан невозмутим, и я только сейчас соображаю, что под курткой у него нет ничего, кроме идеального торса. То есть я выдернула его из дома. Если не мама, то Маруся меня точно убьёт. Шепчу Мухаммеду на ухо:
– Только пообещай мне, что ни одна женщина из армии дяди не войдёт сегодня в твою спальню.
Мухаммед гладит меня по щеке и смотрит с гораздо большим интересом, чем до вторжения Руслана.
– Я приеду завтра, джамиля. Прости, хотел сказать Есения. Буду удивлять тебя.
«Моя семья тоже тебя удивит», – но вслух этого не произношу. Мухаммед помогает мне надеть пиджак и шубу. Руслан тем временем с невозмутимым видом скатывает в трубочку договор, убирает в карман и протягивает шейху визитку.
– Фрол Матвеевич освободиться к шести вечера. Будем рады, если вы со своими друзьями отужинаете у нас дома.
Мухаммед смотрит на него, как на поганое место:
– Вы испортили мне ночь…
– Вы мне тоже… – бурчит Руслан по-русски. – И день грядущий ещё не раз будет проклят…
– Мухамед, до завтра! – мне до жути не хочется расставаться с ним. Но я вкладываю в тон голоса всю возможную непринуждённость. Мысленно благодарю Руслана. Девушкой я бы отсюда не вышла.
– Есения, – Мухаммед обнимает меня и прижимается низом живота, – ты моя. Завтра я заберу тебя к себе!
[1] Бишт – длинный халат или жилет. Носится поверх кандуры.
[2] Вузар – нижнее бельё в виде юбки, надевается под кандуру.
Глава 4
Руслан
Глупая девчонка! Неужели она думала, что забравшись в постель к арабскому жеребцу, выберется из неё целой и невредимой? Распечатал бы её сегодня этот Мухамуд-Баламут и не поморщился.
Заталкиваю Есению в нутро внедорожника, падаю на водительское место и выруливаю с парковки. В груди клокочет гнев. Создатель щедро одарил дочерей Горина красотой и неугомонным характером. Есения же выцыганила у него ещё и харизму нашей неподражаемой королевы Марго. Никогда не забуду, как слетел с катушек Дамир, похитивший жену Фрола. Желая надрать ему задницу, увёз Марго, но план пошёл по бороде. До нас с Фролом доходили слухи, что Дамир ещё долго бредил растеребившей его душу красавицей. Первой жертвой Есении пал Адамур, папашка зятя Фрола. До сих пор таскается в Питер по любому пустяку и непременно наносит визит мин херцу. На Есении жениться Адамуру так и не удалось, несмотря на уговор с Фролом – Марго включила «решалу», и дело не дошло даже до помолвки.
– С первым снегом тебя! – Есения пристёгивает ремень с таким видом, словно я забрал её не из постели незнакомого мужика, а с курсов благородных девиц.
Молчу, чтобы не наговорить гадостей. После полтинника нервы стали совсем ни к чёрту.
– Мы за моей машиной сейчас?
– Её уже Егор забрал, – цежу сквозь зубы.
– Светлейший, ну не дуйся! – Есения царапает длинными наманикюренными ноготками мою руку, сжимающую руль.
– Ты понимаешь, что этот парень попользовал бы тебя и утром выкинул? Восточные мужики вседозволенность вмиг чуют.
– Я бы не далась ему, – Есения достаёт из сумки зеркало и помаду. – Варя от зависти лопнет, когда узнает, что ко мне шейх сватается.
Торможу так, что помада уезжает по девичьей нежной щеке, оставляя розовый след.
– Рус, ты чего? – пугается Есения.
– Это ты чего? – стучу кулаком по лбу.
– Ты же сам его пригласил за этим.
– Пригласил. Иначе мы с тобой не ушли бы просто так.
– Муха – парень боевой, – усмехается Есения.
– При чём тут Муха? – вспоминаю собаку Фрола.
– Я имею ввиду Мухаммеда.
В голове тут же выстраивается правильная цепь сравнений. Утыкаюсь лбом в руль и сотрясаюсь от хохота. Не могу долго сердиться на Горинских обезьян.
– Ты истинная дочь своих родителей. – Отсмеявшись, вытираю слёзы. Гнев отступает, и я призываю на помощь мудрость и хитрость. – Похоже, я зря переживал. Седьмой лебедь у пруда – роль не для дочери Горина.
– Какой лебедь, какой пруд? – в глазах Есении вспыхивает лихорадочный блеск.
– Я про гарем. Ты ведь понимаешь, что этот Муха не будет делить постель с одной женщиной. У него уже, может, штуки три дома у фонтана сидят. Лопают клубнику и колыбельки качают.
– Каждое твоё слово, как пощёчина! – Есения закрывает ладонями уши.
– Уж лучше бы за Адамура пошла. Была бы его любимой и единственной.
– Может, хватит за меня решать? Мне далеко не восемнадцать.
– Боже упаси! Если родители благословят, состряпаем договор, калым получим и шуруй по новому месту прописки. Но как же твои пингвины? Кто будет спасать мир?
– Рус, ну мы же не в средние века живём.
– Как знать, как знать. Восток – дело тонкое…
До самого дома веду душеспасительные беседы, но, увы, восточный принц успел пустить корни в доверчивом русском сердечке Есении. Наши с Фролом усадьбы стоят по соседству, но я привожу Есению к себе. За городом снег не растаял, и на участке белым-бело. Мягкий свет фонарей освещает детскую площадку возле дома. Снимаю за уши с качелей промокшего зайца, забытого дочкой, и киваю Есении.
– Пойдёшь от нас через калитку. Подожди хотя бы до утра со своей любовью. Не береди душу отцу.
– Спасибо, Рус, – Есения щекочет меня по голой груди. Впопыхах выскочил из дома в дублёнке на голое тело. – И прости, что вытащила из постели.
– Иди уже! Через чёрный вход.
У нас с Фролом одинаковые дома. Моя жена Маруся пренебрежительно называет их теремками Фрола Грозного. А я люблю деревянные дома. В них свободно дышится. Вытираю ноги на крыльце, предвкушая тёплые объятья жены. Вхожу и понимаю – не судьба.
За столом сидит Фрол с Мухой на руках и потягивает из пузатого бокала мой коллекционный коньяк. Маруся помешивает ароматное мясное варево в кастрюле, шимпанзе Мики раскладывает карты за своим столиком. Казалось бы, вполне мирная картина. Подумаешь, тесть в гости зашёл. Но я уже по взгляду потемневших, как море перед бурей, глаз Фрола чую приближающийся шторм.
– О, мин херц! – восклицаю как ни в чём не бывало и вешаю дублёнку на крючок.
– Здорово, Тарзан! Маруся, ты что же мужу рубашку даже не купишь?
– Ты сам без штанов дома работаешь, – мрачно парирует Маруся. – Дурной пример заразителен.
– А ты какими ветрами, драгоценный мой? – целую жену в загорелое плечо, и подставляю руки под кран. Тёплая струя ударяет в ладони, и я, фыркая, умываюсь. – Марго выгнала или сам сбежал?
– Зубы мне не заговаривай. Что случилось, что ты из дома теряя тапки умчал?
Укоризненно смотрю на Марусю.
– Я ничего не говорила! Садись поешь.
Марго достаёт тарелки, раскладывает по ним ломти тушёной баранины, круглые маленькие картофелины и наливает густого соуса. Фрол отпускает Муху на пол и потирает руки.
– Ни с чем не сравнимый аромат. Так что случилось на этот раз?
Отвертеться не получится, да и смысл? Всё равно утром придётся сообщить о дружественном визите. Отламываю от ломтя хлеба кусок и макаю в соус. Фрол, закинув в рот мясо, стонет от удовольствия. Маруся знает толк в кухне. С детства мне сама готовила. Жду, пока мой босс прожуёт, чтобы не подавился.
Опуская предысторию, вываливаю новость:
– Завтра к нам приедет Мухаммед Абдул-Азиз Машхур Тумдан. Будет сватать Есению.
Фрол заходится кашлем, я хлопаю его по спине, а Маруся ставит перед отцом стакан воды.
– Бедуин?
– Почему бедуин? Один из богатейших людей в Эмиратах.
– А почему только Есению? – Фрол в несколько жадных глотков опустошает стакан. – Может, обеих заберёт?
– Папа! – вскакивает Маруся и проходится по комнате. – Моё мнение, конечно, вас мало интересует, но я против.
– Тихо! Дай помечтать! – машет на неё Фрол и трёт палец о палец. – Они уже того?
– Нет, только сегодня познакомились. Но Есения запала на парня.
Фрол задумчиво отправляет в рот картофелину.
– Как запала, так и отпадёт, – кипятится Маруся. – Ребят, ну вы-то должны понимать, что она попадёт в гарем!
– Я ей сказал то же самое. – Беру косточку и обгладываю её.
– Спокойно, братцы-кролики, – Фрол протягивает кусочек мяса Мухе. – Ещё никто никого никуда не отдаёт. Но вообще, предложение заманчивое. Светлейший, приготовь мне с утра информацию по товарищу. Чем дышит, чем владеет. Как, говоришь, его зовут?
– Мухаммед Абдул-Азиз Машхур Тумдан.
Фрол отодвигает тарелку и подхватывает Муху на руки:
– Звучит впечатляюще. Готовим достойную встречу.
Глава 5
Есения
Пробираюсь в дом с чёрного входа и тут же натыкаюсь на Егора. У него со времён войны обожжена половина лица. Выглядит страшно, но вся семья привыкла. Мы и не знали его другим. Мама рассказывает, что поначалу очень пугалась. Ему за семьдесят, он получает зарплату у отца как телохранитель, но для младших Гориных – он дедушка Годзя. Высокий, поджарый, Егор до сих пор выбивает без промаха движущиеся мишени в тире на заднем дворе. Но сердце уже пошаливает. Несколько лет назад знакомство с сыном и внуками чуть не стоило ему жизни.
– Ну что, егоза? Обошлось? – Его шёпот могут услышать, и я прикладываю палец к губам. У Егора звучный голос, он по выходным поёт в церковном хоре.
– Когда ты уже замуж выйдешь? – Егор качает головой и запирает дверь на засов.
Снимаю ботильоны, чтобы не цокать каблуками, и пробираюсь мимо комнат сестёр и брата: Ксюхи, Таши, Вари и Матвея.
За спиной раздаётся потустороннее:
– У-у!
Завопив от неожиданности, роняю сумочку. Застёжка предательски открывается и пудреница, ключи, два мобильника, помады, леденцы разлетаются по полу. Детский хохот, топанье голых пяток, рокот Егора:
– Вот безобразники!
Поворачиваюсь. Два привидения в простынях барахтаются в руках телохранителя. Таша и Матвей, когда рядом нет детей Руслана и Маруси, работают в паре. Хлопают двери, и в коридор вываливает народ:
– Еська, сдурела, что ли? – зевает Ксюха. – Почему так рано? Мама сказала, что ты в клубе тусишь.
Варя дуется:
– Почему меня не позвала?
– Сюрприз! – выскакивают из нашей с Варей бывшей комнаты Мэл и Егор-младший. Дети прилепили ему прозвище Бяка, и оно приросло к нему крепче имени у нас в семье.
– Это что за явление? – из гостиной выходит королева-мать, а следом за ней мой бывший жених Адамур. Он старше меня в два раза.
– Здравствуй, Есения! – Моё имя он всегда произносит с придыханием. В первую нашу встречу, он пошарил у меня в трусах и выпорол ремнём, приняв за беспризорную шалашовку. С тех пор, я всякий раз чувствую себя неловко. Киваю Адамуру и бросаюсь на шею Мэл:
– Систер, привет! Почему не позвонили, что приехали? – обнимаю её мужа. Он просто гора мышц. – Бяка, и есть Бяка. Мог бы предупредить.
– Да мы только час как с самолёта. – В карих глазах Бяки пляшут смешинки. – А ты, как всегда, косячишь?
– Напротив, – с опаской поглядываю на мать. Вид у неё мрачный. Надеюсь, Адамур не взялся с новыми силами обрабатывать Марго по поводу нашей с ним женитьбы. – Решила вот домой приехать. А где папа?
– У Маруси с Русланом, – отвечает Марго. – Очень кстати, что ты приехала. Зайди в гостиную. Остальные – спать!
Двери в спальнях захлопываются, как по мановению волшебной палочки. Даже Мэл с Бякой исполняют приказ королевы.
Повесив в холле шубу, медленно, точно к ногам привязали гири, иду в гостиную. Раз папочка свалил к Руслану, значит точно Адамур приехал окучивать Марго, а через неё – меня. Конечно, мы же с Варей институт закончили. Срочно замуж! А так бы в восемнадцать уже кому-нибудь сплавил.
Зябко обнимая себя за плечи, мыслями возвращаюсь в объятия Мухаммеда. Он сумел согреть меня одним лишь взглядом. А когда придавил всем телом, я призналась себе, что хотела бы ощущать его мощь постоянно.
Мать с Адамуром сидят за длинным обеденным столом. Перед ними чайник, креманки с розовым мёдом и лимоном, чашки и рахат-лукум. Нос безошибочно определяет – он тоже из розы. Мама любит розы. Дом благоухает ими.
Пока Адамур влюблённо смотрит на меня, мать закатывает глаза, показывая, что уже на грани. Адамур – сын нашего Егора и отец мужа Мэл, поэтому отказать от дома ему мы не можем.
– Как твои дела, красота моя? – непринуждённость в разговоре со мной даётся Адамуру с трудом, хотя, на деле, он мог бы командовать полками.
– Прекрасно. Прошу простить меня. Но чай с вами не смогу попить. Завтра с утра у меня много дел.
Мама смотрит умоляюще:
– А что за дела? Выставка закончилась.
– К нам завтра на ужин приедет шейх с друзьями.
– Шейх? – мама роняет ложку в креманку. – Зачем?
– Свататься. И ты знаешь, мама, – конечно же, говорю сейчас для Адамура, – я думаю согласиться.
Теперь ложку роняет Адамур.
***
Мухаммед
Наглость человека из семьи Есении разгневала меня. Он улыбался, но в его глазах таилось по кинжалу. Чем я прогневал тебя, Аллах, что ты лишил меня этой ночью прекраснейшей из женщин. В чужой стране я не вправе устанавливать порядки, но сегодня сдержался с трудом, чтобы не наказать, не сходя с места, хитроумного пса Фрола Горина.
Дядя говорил об этом футболисте с большим уважением, лишь поэтому поверил на слово его помощнику. То, что отец защищает своих дочерей договором на десяти страницах ещё до вступления в брак, уже достойно уважения. Завтра мой переводчик досконально изучит условия, и я заберу прекраснейшую из женщин. Какие у неё глаза! Таких глаз я ещё не видел. Быть может, во всём мире больше нет таких глаз. Красавица пробудила во мне желание одним взглядом.
Смотрю на адрес, выбитый золотыми буквами на чёрной визитке. Готов помчаться туда среди ночи, лишь бы снова прижать к себе Есению, хрупкую как птицу и прекрасную, как сама любовь. Томление тела ничто по сравнению с томлением души. Незнакомая боль окутала её, стоило Есении покинуть мои покои.
Звоню дяде и бесконечно долго слушаю мелодию. Не иначе как, отбор в гарем – дело увлекательное. Для того, чтобы просто я снял напряжение, дядя отдаст мне любую из кукол, толпящихся за стеной. Вспоминаю о просьбе Есении, и улыбка трогает мои губы. Маленькая чертовка. Да я сейчас даже думать не могу о других женщинах.
Иду в покои дяди Ибрагима и, расположившись в его гостиной, приказываю его помощнику Шукри сообщить о моём визите. Стучу пальцами по чёрной коже подлокотников кресла, разглядываю непонятную мазню в рамах, мне не нравится этот особняк. Он безликий. Аромат благовоний в медных курильницах, предусмотрительно взятый из дома, напоминает мне о моём дворце. Хочу скорее вернуться туда. С Есенией.
Двери распахиваются, и дядя Ибрагим замирает на пороге. Несмотря на невысокой рост, когда он входит в комнату, его сразу становится много. Грозный взгляд его смягчается лишь когда он смотрит на меня. Он младший брат моего отца, и мой самый близкий друг.
– Полагал, что ваше высочество проводит свой досуг в объятьях своей русской красавицы. Мне доложили о её приезде.
– Её отец прислал со своим человеком договор о регламенте свиданий до брака. Если честно, я даже не предполагал о существовании столь строгих правил в России.
– Почему ты не послал за юристом?
– Там десять страниц, – вскакиваю с кресла и в бессильной злобе луплю тройку[1] кулаками по воздуху. – Десять!
– О, Аллах! Что за странная история, – лицо дяди становится непроницаемым. – Моя третья жена тоже русская и из хорошей семьи, но мы с её родителями не составляли никаких договоров до брака. Правда, у Горина шесть дочерей и, при нынешней вольности нравов, регламент не помешает. Это достойно уважение. А как тебе сама девушка?
– Прекрасна, как сама любовь. Е-се-ни-я! Ты только послушай, как звучит её имя
Дядя мерит меня скептическим взглядом:
– Что думаешь делать?
– Мы завтра приглашены на ужин к Горину. Я хочу удивить Есению. Она хотела слонов, но это банально. Я закажу…
– Подожди. Какова цель визита.
– Забрать её себе.
– Без проблем. Рашид тогда тоже подготовит договор, – усмехается дядя. – Ещё никто не смел вперёд диктовать условий нашей семье. А сейчас давай отдыхать. Несколько курочек готовы попробоваться в нижний гарем прямо сегодня.
– Ты рассказал им про нижний гарем? И они согласны? – я немало удивлён. У дяди семь любимых жён, а в нижнем гареме женщины могут месяцами, а то и годами ждать своего часа. И с ними дядя не церемонится.
– Рассказать, не значит открыть истину, – подмигивает мне дядя. – Там ещё тридцать девушек ждут своей очереди. Не пора ли и тебе завести свой нижний гарем? Можешь отобрать из их числа.
– Спасибо, дядя, но для меня сейчас нет ничего важнее встречи с семьёй Есении.
– Тогда лучше ложись спать. Утро вечера мудренее. Да хранит тебя Аллах.
Возвращаюсь в спальню, но сна ни в одном глазу. Открываю ноутбук и ввожу в поиск «Есения Горина».
[1] Тройка – комбинация ударов в боксе.
Глава 6
Руслан
– Встречу готовим, – передразниваю Фрола и открываю ноутбук. – Мне договор теперь до утра составлять.
– Какой ещё договор? – зевает Фрол и целует чиха между ушей.
– Который доченьку твою защитит от басурманина.
Рассказываю боссу про зерновой договор, отданный впопыхах восточному властелину. Звонок в дверь. Маруся, кинув на меня удивлённый взгляд, бросается к домофону.
– Лука? – поворачиваюсь на знакомый голос из динамиков.
– Ой, – хлопает себя по лбу Фрол, – забыл предупредить. Племянник твой с Соней и детьми проездом тут. Не дозвонились до тебя, просили передать, что заедут переночевать. Я, собственно, за этим и шёл, когда ты пулей по двору пролетел и умчался в ночи.
– Маруся! – Красавица Соня с порога, звеня золотыми браслетами, падает в объятья моей жены. – Нелётная погода, но, может, оно и к лучшему. Сто лет у вас не была. Руслан!
Помогаю ей снять манто, подставляю небритые щёки для поцелуев. От красной помады Сони так просто не отмоешься. Проверено!
В дом вваливается Лука с двумя мирно спящими близнецами на руках. Водитель вносит сумки и откланивается.
– Здорово, дядька! – Племяш вручает мне одного из малышей, второго забирает Маруся. Лука приглаживает светлые волосы и снимает дублёнку. – Соня, ты хоть бы свою сумку из машины сама взяла. Фрол, моё почтение.
Мы с Марусей уносим Кристину и Архипа в гостевую спальню. Соня семенит за нами, не замолкая ни на минуту. Мне иногда кажется, что Господь послал её Луке в наказание. Он раньше корил Мэл за неразговорчивость и не по-женски крутой характер. В Соне он получил с избытком всё, что пытался воспитать в Мэл. Женственность пробудилась во второй дочери Фрола, когда она угодила в армию и встретила Бяку, брата-близнеца Сони – Егора. Эх! Не форсировал бы племяш события, жили бы не тужили все по соседству. Без семейки Берая.
Оставив девчонок разбираться с постелями и детьми, возвращаюсь в холл. Лука, навалив себе жаркого, с набитым ртом внимает Фролу. Горин-старший для него – царь и Бог. После расставания с Мэл, перед Лукой встал вопрос: остаться в семье Горина и за грешочки уехать поднимать филиал на Камчатке или пойти работать к тестю и получить ко всем привилегиям дом на побережье Чёрного моря – племянник, поколебавшись, выбрал филиал. Тем более Лука из тех краёв.
– Это хорошо, что ты приехал, – хлопаю племянника по крепкому плечу. – Один юрист хорошо, а два лучше!
– Есть работа? – в голубых глазах Луки загорается надежда.
– Есения шейха на удочку поймала. Думал хуже твоего тестя Адамурки уже ничего не может быть. Опять притащился канючить, – Фрол почёсывает Мухе грудку и задумчиво глядит на меня. – Слушай, Рус. А может, женишков Есении лбами столкнуть? Парни горячие. Один прирежет другого и нет проблем. Одного похоронят, другого посадят.
Закатываю глаза и захлопываю ноутбук. Беру лист бумаги и ручку.
– Как тебя понимать, мин херц? Ты ведь полчаса назад хотел обеих близняшек шейху пристроить.
– Ну, это я сгоряча.
Лука убирает тарелку в посудомойку и потирает руки.
– С вами не соскучишься! Ох, Еська, вот оторва!
Стук в дверь уже не удивляет. Такое ощущение, что нас кто-то проклял, и все родственники решили свалиться на наши головы одновременно. Открываю дверь. Входит Егор Иванович в тулупе. Снимает валенки и проходит к столу, опирается на него своими крепкими ручищами.
– Фрол Матвеевич, это что же Есения удумала?
Не успеваю закрыть дверь на замок, как вваливается Адамур:
– Так дела не делаются! Фрол, ты говорил моя женитьба – дело времени. Мол, надо только Маргариту Сергеевну приучить к этой мысли, да девочке институт дать окончить.
Перехватываю взгляд Фрола и молча достаю из шкафчика вазочку с фисташками. Только они вместе с чихом успокаивают моего босса.
– Что ты молчишь, Фрол? – Адамур плюхается за стол.
– Позови уж и Бяку, – обращается ко мне Фрол, игнорируя вопрос Адамура. Я-то теперь прекрасно понимаю причину бегства Горина-старшего из дома. Бросил королеву Марго на съедение Адамуру и свалил под предлогом сообщить мне о звонке. Потому и сидел злющий как скорпий, и шейх показался ему спасательным кругом.
– Мэл и Бяка здесь? – вскидывается Лука. Именно он подсказал нашим детям меткое прозвище для Егора Берая, своего бывшего соперника.
– Все здесь! – Фрол кивает Адамуру: – Доченька твоя приехала. Сонюшка-кровиночка с внуками. Не хочешь поздороваться?
– Потом! – отмахивается Адамур. В отличие от клана Гориных-Молодцовых в семье Берая не всё так спокойно и по любви.
Набираю номер Бяки, трубку берёт Мэл.
– Он уже к вам пошёл, – без предисловий вздыхает она.
Открываю дверь и, пропустив Егора, выглядываю в морозную ночь. Не бежит ли ещё кто следом.
Достаю бокалы, мысленно прощаясь с бутылкой любимого коньяка. Шестерым мужикам – это на один раз, а я бы его цедил месяца два.
– За Есению! – высокопарно начинает Адамур, вставая.
– Да ну тебя! – осаживает его Фрол. – Давай просто за встречу. Из-за этих девок одни проблемы.
Выпив, склоняемся над листом бумаги.
– Давайте для начала вообще решим, как будем парня встречать, – предлагаю я.
В комнате поднимается такой гам, что периодически в нашу компанию вклинивается Маруся и рычит будто тигра, а иногда просыпается старенькая Мики и передразнивает нас гортанными криками… Мы не слышим очередного стука, и дверь открывает Маруся.
В холл ступает наша королева, и мы замолкаем, как школяры, увидевшие строгого педагога.
– Картина маслом, – всплёскивает Марго руками. – Не иначе как казаки пишут письмо турецкому султану.
– Здравствуйте, Маргарита Сергеевна! – приподнимается Лука.
– И тебе не болеть, – Марго проходит к столу и забирает лист. Читает по слогам мои поспешные каракули: – План встречи Мухаммеда Абдул-Азиз Машхур Тумдана… Нет, человек с таким именем не может стать моим зятем.
– И я про то, богиня! – Адамур ловит её руку на лету и прижимает к губам.
– Спокойно! – Марго незаметно вытирает руку о спину Фрола. – Значит поступим так, мальчики. Мы ничего не знаем, а, стало быть, завтра живём обычной жизнью. Есения нам ничего не сказала. Испугалась. И с Руслана взяла клятву, что он будет нем, как рыба. Приедет этот… Тумдам-Дабидам, а Фрол в исподнем, я – розы стригу.
– Маргоша, но это же я их пригласил! – ужасаюсь, представляя масштаб беды.
Фрол зевает, прикрывая рот ладонью:
– Конгениально, дорогая, – подмигивает мне. – А ты скажешь, звал его в среду, и что английский не самая сильная твоя сторона. Расходимся, господа!
Глава 7
Мухаммед
– Посмотри на меня, джамиля, – нависаю над моей красавицей, и убираю её руку от стыдливо прикрытых глаз. Сердце стучит, заглушая стук напольных часов. Во рту пересохло от желания. – Я хочу видеть твою любовь и боль, когда буду брать тебя.
– Я не могу, господин. Мне страшно.
– Не бойся, и я подарю тебе наслаждение, – опускаю девичью руку к своему животу. Спускаю ниже. Влажная ладонь касается моего зверя, рвущегося в бой. – Потрогай какой он горячий. Если ты будешь с ним ласкова, больно будет лишь первый раз, – сильнее стискиваю ладонь красавицы.
– Но как ласкать тебя, господин? – нежный голос прелестницы дрожит.
Вожу её рукой по своему стволу.
– Я всему научу тебя, девочка, – с трудом сдерживаюсь. – Скажи, что хочешь меня.
– Хочу, господин.
Ласкаю нежные грудки, приникаю к ним губами.
– Сделай меня своей, пожалуйста, – вскрикивает красавица и прогибается подо мной дугой.
– Твоё нетерпение меня заводит.
Слышу тихие шаги за спиной. Оборачиваюсь и гневно смотрю на девушку, как две капли воды похожую на мою красавицу.
– Я же сказал, что займусь тобой завтра.
– Простите меня, господин, – отвечает девушка почему-то мужским голосом. – Но вы просили разбудить вас в восемь.
Открываю глаза и стены моего дворца превращаются в безликую спальню, а девушка в моего помощника Сулеймана.
– Али перевёл договор, который вы передали ночью. Говорит, до утра вычитывал… На нём что-то совсем лица нет.
– Скажи, я сейчас приду. И… оставь меня.
– Вам подать одежду?
– Оставь меня!
– Простите, господин.
Дожидаюсь пока Сулейман выйдет и со стоном утыкаюсь носом в подушку. Такой сон прервать. Мне же уже плевать на все договора на свете. Я тоже до утра не спал, рассматривая фотографии дочерей Горина. Хороши чертовки. А у Есении ещё и сестра-близнец. Закрываю глаза, пытаясь вернуться в сон. Если бы Сулейман не вломился, чувствую, обеих бы распечатал. Интересно, Есения девственна или нет? В жёны возьму только девственницу. Не потерплю никакого прошлого. Но в любом случае девчонка моя. А сестра-близнец приятный бонус. Боль пронизывает мои чресла. Гоню так некстати разыгравшиеся фантазии. Приняв душ и облачившись в одежды, выхожу в гостиную.
– Доброе утро, ваше высочество, – Али вскакивает с кресла и прикладывает руку к груди.
– Доброе утро, Али, – устраиваюсь в кресле и принимаю из рук Сулеймана стакан воды. – Какие основные требования в этом договоре?
– Соблюдение температуры и влажность?
– Влажность? – улыбаясь, вспоминая влажную ладонь Есении и своего раскалённого зверя в них. – Господин Горин знает толк в извращениях.
– Видите ли, ваше высочество, – Али переминается с ноги на ногу. – Я всю ночь ломал голову, ища подтекст в документе, но его нет. Это договор о хранении зерна в чистом виде.
– Зерна? Дай сюда перевод, – С грохотом, расплескав наполовину, ставлю на стол стакан воды. Выхватываю бумаги из рук переводчика и бегу глазами по строчкам. – О, Аллах! Да этот человек… – прикусываю язык, не желая выдавать свой гнев. Так меня ещё никто не обманывал. – Этот человек мне сразу показался очень рассеянным. Явился в овчинной шкуре на голое тело. Сочувствую господину Горину. Иди, Али! Сулейман, кофе!
Достаю из кармана телефон и набираю номер Есении. Надеюсь, рассеянность юриста её отца не оказалась заразной, и она не потеряла подаренный ей мобильник. Слушаю длинные гудки, поглаживая инкрустированную драгоценными камнями поверхность телефона. Набираю второй, третий раз. Наконец-то звонок срабатывает. Слышу дерзкий девичий голосок.
– Хэллоу, приёмная принцессы Есении.
– Я хочу говорить с ней. Позови, пожалуйста.
– А она в душе моет уши!
Разговор прерывается. Сулейман входит с подносом, и я прячу свою ярость поглубже.
– Ваш кофе, господин, – Сулейман ставит поднос и кланяется. Он как никто чувствует моё настроение и предчувствует бурю, готовую вырваться из меня. – Будут ещё какие-нибудь пожелания?
– Я жду срочный заказ из Новой Зеландии. Доставку обещали к шестнадцати часам. Скину тебе номер трека. Уточни, не будет ли задержки.
– С ночи аэропорт закрыт из-за метели.
– Да что ж такое! В Питере есть зоопарк?
– Есть.
– Поехали!
***
Есения
Сделала первое в своей жизни заявление суровой родительнице и, увидев мамины глаза, быстро ретировалась из гостиной к Варе в комнату. Сестра закончила факультет психологии, и у меня к ней сегодня целая куча вопросов.
– Варенька, прости! – обнимаю её. Сестра словно ушла в другие миры. С отсутствующим взглядом вышивает крестиком, сидя возле письменного стола. На нём, среди стопок учебников по психологии, лежит раскрытая книга китайского философа. Варя, в отличие от меня, предпочитает бумажные книги. Напольная лампа с серебристым колпаком мягким светом обволакивает квадратные пяльцы. В комнате не пойми с чего пахнет ладаном. В углу уютно и трепетно мерцает огонёк лампады под иконой. Помню, как Годзя взялся с упоением мастерить иконостасы. Достигнув совершенства в этом деле, он принёс лучшие из своих работ на суд нашему отцу. Так в каждой комнате появился молельный уголок. Мы с Варькой зажигаем их либо жёстко накосячив перед их величествами Фролом Великим и королевой Марго, либо на Пасху и Рождество.
Варя упорно молчит. Шишикаю ей в ухо, как ёжик. Так и зудит всё внутри от желания вывалить на голову сестры про Муху, отбор в гарем и сладкую клубнику.
Варя защищается, подняв плечо.
– Не сбивай, чифырка! Раз, два, три, четыре, – взяв иголку с ниткой зелёного цвета, Варя сверяется со схемой и считает крестики. Сестра увлеклась вышивкой, поступив в институт.
– Как у тебя хватает нервов на это? – Я всегда с восхищением и страхом смотрю на Варины вышивки в рамах. Кого только она не изобразила нитками на канве за последние пять лет. Тут и драконы, и волки, и набережные, и цветы, и влюблённые пары. Над письменным столом целая галерея. Самая поразительная картина – волчья стая в серых тонах. У Вари недавно случилась несчастная любовь, и сестра подолгу сидела у себя в комнате. Никого не хотела видеть и слышать. Как потом призналась сама – прокляла всё на свете, взявшись вышивать эту картину. Она только усугубила депрессию, но привычка доводить любое дело до конца не дала ей бросить работу.
– Из года в год ты задаёшь один и тот же вопрос. – Варя с завидным упорством кладёт стежок за стежком. Она не в маму. Ту трясёт от одного вида спиц, клубков и мулине, а швейная машинка вообще вызывает в нашей королеве священный ужас. Зато мать с упоением занимается садом. В последние пять лет ей удалось отжать у зятя под розы лужайку перед его домом. Руслан долгое время оберегал от посягательств трепетно любимой тёщи сосновый лес на своём участке. С появлением детей понял, что им нужно больше солнца, качели-карусели, и сдался. Отец в очередной раз постарался избавиться от розовой тележки с посаженными в ней цветами, но Марго заявила, что декор дворика зятя ей видится в голубых тонах.
– Потому что я не могу получить ответ на свой вопрос. – Рассматриваю схему новой вышивки. – Ты икону вышиваешь? Ладаном у тебя пахнет. Ты, часом, не в монастырь собралась?
– Есь, лучше бы ты и правда пошла в клуб! Отвечаю в сто первый раз – вышивание помогает мне сосредоточиться на некой проблеме и найти ответ. Когда работает мелкая моторика, включается мозг. Что тут непонятного? Отвечаю на следующий: я вышиваю икону. Хочу сделать подарок Годзе к Рождеству. В монастырь не собралась, но мысль хорошая. В келье можно будет спокойно предаваться своим мыслям.
– Смею напомнить, что в келье все мысли должны быть о Боге. Хотя после этого, – тычу пальцем в стену с вышивками, – ты готова к любому самоотречению! Но вообще, лучше бы ты продолжила лепить горшки! Когда занималась гончарным делом, ты не была такой занудой! И вообще, мне кажется, что человек, вышив такую огромную картину, не может испытывать ничего, кроме желания пойти и пришить кого-нибудь. В смысле прибить.
Варя откладывает вышивку и, сложив руки на животе, устремляет на меня взгляд серых глаз. В детстве нас было не отличить даже родному отцу, сейчас же мы носим разные причёски. И если я всё такая же девочка-девочка, то Варе, с её характером, прокурором работать бы. Впрочем, возможно, именно изучение психологии и несчастная любовь наложили на Варино чело печать «синего чулка». Но когда я смотрю в Варины глаза, вижу свои. Красивые серые озера – так папа говорит про глаза Марго, и она передала нам их по наследству.
– Так, включаем дедукцию, – тянет слова Варя. – Судя по тому, что ты притащила домой свою тощую жози, приключений на неё не нашлось. Ты злишься и считаешь, что мой вечер тоже должен быть испорчен.
– Ничего она не тощая! – рассматриваю в зеркале свою пятую точку. – И приключения были… На мне хочет жениться принц.
Варя с подозрением ведёт носом.
– Я не пила! – пресекаю её догадки.
– Но мы же недавно просматривали всех царственных особ, оставшихся в Европе. Одни старпёры. Уж лучше тогда Адамур…
– Да что вы все пристали ко мне с этим Адамуром! Иди сама за него!
– Он по тебе сохнет. Что за принц-то? Не томи.
– Шейх Мухаммед Азу Майнхер… Не помню полное имя.
– Звучит не очень прилично, но это полбеды. – Варя встаёт и вынимает из ящика стола колоды метафорических карт. – Никогда бы не подумала, что кто-то из моих сестёр добровольно захочет отправиться в гарем.
– Я не хочу в гарем. И хочу немедленную сессию у тебя.
– Садись, дорогая! – Варя уступает мне место и убирает пяльцы в угол. – Доставай, как обычно, двенадцать карт. То есть ты наивно полагаешь, что твой шейх окажется моногамным? Да им только по закону четыре жены положено! У него, может, как раз одной в комплекте не хватает.
Перемешиваю первую колоду и выкладываю три карты рубашками вверх. Мне хочется огрызнуться на сестру, но Руслан говорил почти всё то же самое. Руки дрожат, и колода падает.
Варя даёт мне вторую и недовольно бурчит:
– Раскладывай следующую. Я соберу.
Выкладываю из второй колоды три карты и, почти не выбирая, из третьей и четвёртой. Варя нависает над столом, как полководец над картой.
– Что тут у нас. Ну прошлое, как обычно, золотое. Сколько бы ты не вытаскивала, моя избалованная девочка. Дом – полная чаша, море поклонников, радость и любовь… А это что за поворот? – Варя берёт в руки карточку с изображением богато накрытого стола. Мне на картинке сразу бросается в глаза вазочка с горкой клубники.
– А это мой сегодняшний вечер. Шейх с меня сегодня уже за одну ягодку хотел трусы стянуть.
– То ли ещё будет, – Варя бросает на меня заинтересованный взгляд. – Надеюсь, ты вела себя достойно?
– Нет, – признаюсь я, и сердце пускается в галоп, стоит вспомнить как жарко меня обнимал Мухаммед. – Принц кормил меня клубникой, а я его маминой клюквой в сахаре, но…
– Но тут на переднем плане фаршированный баклажан, – ехидно улыбается Варя.
– Фу, пошлячка. Если продолжить ассоциации, то баклажан я не ела!
– Ну расскажи хоть, как и что было, – оттаивает сестрица, и я вновь узнаю в ней свою подругу по боевым походам шальной юности. Только благодаря неусыпной бдительности светлейшего, нам удалось сберечь себя девственницами до весьма почтенного возраста.
Взахлёб рассказываю про выставку, грозного падишаха, похищение и отбор невест, откладывая самое вкусное на конец. В глазах Вари разгорается азарт.
– Ух, ну ты зажгла сегодня, мать! Сама-то что думаешь?
– Мне Муха понравился очень. Но гарем… Чужих баб я не потерплю. Интересно, он женат уже? – Не сговариваясь лезем в интернет и спотыкаемся на том, что не знаем полного имени. Находим по фото, и я улыбаюсь, как поймавшая мышь кошка, – не женат.
– Что ты имеешь в виду, говоря «чужих баб»? – Варя, склонив голову, рассматривает фото моего избранника.
Идея приходит одномоментно:
– Вот ты говоришь «четыре жены», – опасливо поглядываю на сестру. – Ты и я – уже две…
Варя открывает рот, но, на моё счастье, столь смелое предложение лишило сестру дара речи, и я продолжаю:
– А там через четыре года Ксюха подрастёт, а когда Наташе будет восемнадцать, нам с тобой вообще будет уже фиолетово. Прикинь, как здорово! Мы с тобой будем жить, как и прежде вместе, девчонки с нами.
– Ты ничего сегодня не курила? – шёпотом спрашивает Варя.
– Нет!
– Только не вздумай озвучить родителям – проклянут!
Вздыхаю тяжело:
– Да это я так. Давай посмотрим, что дальше твои карты говорят.
_____________
Место действия: Россия, Ленинградская область.
______________
Персонажи цикла "Пять дочерей футболиста Горина":
Есения и Варвара Горины, 23 года сестры-близнецы, средние дочери Марго и Фрола Гориных. Есения увлекалась в детстве скульптурой, а Варя гончарным делом. Варя закончила факультет психологии. Есения – эколог.
Фрол Матвеевич Горин – магнат, в прошлом известный футболист, отец семерых детей, 57 лет.
Маргарита Сергеевна Горина – жена Фрола, в прошлом ветеринарный врач, 54 года
Руслан Молодцов – муж Маруси, дядя Луки, юрист Фрола, 56 лет.
Маруся Молодцова – старшая дочь Гориных, жена Руслана Молодцова 32 года.
Дети Руслана и Маруси – Роман 8 лет и Катя 6 лет.
Ксюша Горина – дочь Гориных, 14 лет
Матвей – сын Гориных, 8 лет
Таша – она же Наташа, младшая дочь Гориных. 6 лет
Меланья – вторая дочь Фрола, мастер спорта по восточным единоборствам, жена Егора Бераи, 25 лет.
Егор Берая, – муж Меланьи, сын Адамура, внук Егора, военный, 28 лет
Егор – телохранитель Марго и дочерей Фрола. В прошлом спецназовец, прошёл много войн, 73 года.
Анна Ивановна – домработница Гориных, жена Егора. 70 лет. В прошлом неудачно вышла замуж на Сицилию и попала там в плен к главе мафии. Вернулась в Россию с помощью Фрола.
Адамур Берая – внебрачный сын Егора, отец Егора-младшего и Сони, владелец сети клубов и гостиниц в Сочи, 50 лет. Влюблён в Есению.
Лука – юрист и телохранитель Адамура, муж Сони Берая, 35 лет.
Соня Берая – сестра-близнец Егора Берая, 28 лет.
Мики – старая шимпанзе Руслана и Маруси.
Дети Луки и Сони – близнецы Кристина и Архип, 3 года
Глава 8
Руслан
– Маруся, девочка моя сладкая, – шепчу сквозь сон. В голове лёгкий шторм после выпитого накануне. Бутылкой коньяка дело не ограничилось. Марго не удалось нас разогнать по домам и постелям, сменила гнев на милость и даже посидела с нами.
От невинного поцелуя жены, дрожь пробегает по телу. Но Марусе сейчас нужны не только слова, она хочет взять своё сполна. Раздраконил не по-детски я ночью мою малышку. Маруся валит меня на спину и, усевшись верхом, стягивает с себя сорочку. Девять лет, как мы женаты, а для меня с ней каждый раз, как первый. Приоткрываю один глаз и быстрого взгляда на точёную фигуру Маруси достаточно, чтобы полки поднялись в атаку. Мой внутренний радар улавливает – могу просто лежать и наслаждаться её кульбитами. Нахожу в себе силы открыть второй глаз.
– Не выспался, светлейший княже? Ну лежи, лежи, – раззадоривает меня Маруся. – Сама всё сделаю.
– Ко-шеч-ка, я тебя лю! – мурлычу, закинув руки за голову.
Напрыгавшись вдоволь, Маруся падает мне на грудь и утыкается носом в ключицу, а я затягиваюсь ароматом копны тёмных волос. Теперь наши движения неспешны. Целуемся лениво, ласкаем друг друга. Полусонный утренний секс переходит в третью фазу. Подхватываю жену за талию:
– Меняемся местами. – Пара движений, и я уже сверху.
Маруся довольно сопит, уткнувшись носом в подушку:
– Волчок проснулся!
Слегка приподнимаю бёдра жены, овладеваю ею, нанося удар за ударом. Капли пота проступают на лбу, тело наливается жарким, вязким томлением. Срываюсь на резкие, частые толчки. Маруся, выгибаясь дугой, страстно шепчет:
– Да! Ещё! Покажи на что ты способен.
Содрогаюсь, растворяясь в неземном удовольствии, и обрушиваюсь на жену всем телом.
– Что значит «покажи на что способен»? – смеюсь, переведя дух. – А что я разве ещё не показал?
– Волчок, слезай, – ёрзает подо мной Маруся.
– Нет, ты поёрзай ещё. Тогда я точно покажу тебе сейчас на что способен. А тот раз запишем в разминочный.
– Давай вставать! Уже восемь, – даже будучи вжатой в матрас, Маруся не перестаёт командовать. – У нас гостей и детей полон дом! Только тихо как-то.
Сползаю с жены и, нашарив похищенные ею труханы, одеваюсь.
– Да, денёк сегодня будет жаркий, несмотря на то что второй день вьюжит. – Подхожу к окну и выглядываю во двор. Белый снег слепит глаза с непривычки. Ещё позавчера осенние пейзажи нагоняли дремотную тоску.
– Соня с близнецами и нашими оболтусами уже гуляют, – кидаю через плечо.
Кидаю взгляд в соседний двор. Бяка объезжает нового жеребца из конюшни Фрола. Конь резвится под ним, но Егор-младший дело знает. Характер у младшего из рода Берая тот ещё. Фрол привечает зятя на равных.
Адамур и Егор Иванович, кутаясь в тулупы, наблюдают за Бякой с крыльца. Гориных пока не видно, и мой телефон, к счастью, молчит. Успею спокойно позавтракать. Пересмыкнув трусы на животе, уже собираюсь пойти в душ, как моё внимание привлекает пара у окна в доме мин херца. По светлым волосам не соображу, кого из девиц Гориных приобнял мой белобрысый племянник. Раньше так близко он мог стоять только к Мэл, но близняшки подросли… Чем чёрт не шутит. Есения к нему неровно дышала, но у неё сейчас араб на уме. Варя? На кой ей глубоко женатый мужик? Пока лазил в ящик комода за биноклем, пара ушла.
Приняв душ и позавтракав в кругу семьи на скорую руку, иду к Горину. Понедельник – день тяжёлый. С утра назначены переговоры по зерну с китайцами. Договор, оставшийся у Мухи, не даёт мне покоя. В его глазах я теперь по жизни обманщик или идиот. И после озвученного нашей королевой плана – скорее второе. Согласно ему, я плохо знаю английский, а потому в гости звал гостей из Эмиратов не сегодня, а в среду. Бумаги перепутал впопыхах. Для завершения образа могу пустить слюни во время встречи.
С порога в нос шибает запах тушёной капусты. В гостиной вопит Есения:
– Вы с ума сошли? Какой к чёрту бигос? Вы всё провоняли! Всё!
Подумав, оставляю куртку на крыльце и спешу на представление, задуманное Марго.
Она никогда не позволяла себе ходить по дому в бигуди, но сегодня её голова вся в папильотках, вместо домашнего элегантного платья короткий розовый халат, и на ногах розовые тапки в виде поросят. Не иначе как откопанный в чулане чей-то подарок на год свиньи.