(не) идеальный жених

Глава 1

– Ника, я тут подумал…

Напрягаюсь только от одной этой фразы. Никогда она еще не сулила ничего хорошего. С нее всегда начинался плохой этап моей жизни.

Когда отец отправил меня учиться за границу. Когда развелся с мамой. Когда привел в дом новую жену. Но тогда я даже не предполагала, что он мне скажет.

А сегодня знаю. Это витало в воздухе.

– Я думаю, что тебе пора замуж, – говорит он, складывая руки на груди и откидываясь на спинку кресла в своем домашнем кабинете.

– Папа, тебе не кажется, что уже поздно думать за меня? Мне двадцать пять. Я сама могу за себя решать, и у меня прекрасный бизнес, который обеспечивает мою финансовую стабильность.

– Прекрасный… Как ты интересно это обозначила, – саркастично замечает отец, почесывая модную щетину, которую он красит черной краской, как и седину на висках.

Нужно же соответствовать молодой жене.

– А что не так? – ощетиниваюсь я.

– Ты училась в лучшем бизнес-университете за границей не для того, чтобы продавать шмотки, как какая-то рыночная девка…

– Неправда, папа, это называется шоу-рум. Каждая уважающая себя модница хочет купить уникальную вещь, и я предоставляю такую возможность. Девочки покупают через мой магазин и сайт брендовые вещи.

– Я хочу, чтобы ты заняла место в моем концерне, – отмахивается он от меня, как от прилипчивой мухи.

– Папа, я люблю бриллианты, но не добывать, а носить.

– Это в будущем, дочь, – продолжает не слушая, – а сейчас я хочу, чтобы ты вообще не думала о работе. Ты как погрузилась в нее, так сразу забыла то, о чем я тебе говорил.

– И что же это? Ты мне много чего говорил.

– Не паясничай, Вероника! Ты должна была выбрать себе мужа. Я тебя познакомил со всеми своими знакомыми, но ты так и не удосужилась сказать мне свое решение.

– Вот именно, папа, ты познакомил меня со своими знакомыми, а не лучше ли было познакомить меня хотя бы с их сыновьями или младшими братьями?! Если ты женился на девушке моего возраста, это не значит, что все твои знакомые этого хотят! Я не собираюсь выходить замуж за старика.

– То есть ты считаешь, что я старик? Опустим это оскорбление.

– Я всего лишь говорю о разнице в возрасте, – вздыхаю. – Зачем мне выходить замуж за мужчину старше себя? Зачем мне вообще выходить замуж? Я как-то особого желания не показывала.

– Вы все сейчас это желание не показываете, без мудрого руководства родителей занимаетесь какой-то ерундой, – фыркает папа.

– Почему ты к моему брату таких претензий не предъявляешь? Тима только и делает, что катается по ночному городу и с девками развлекается!

– С Тимофеем у меня свой разговор будет, ты тему-то не переводи, дочка, скажи-ка мне лучше, что не так с браком. Или ты любовь ищешь? Помню я, как ты в этого Барова была влюблена, с ума сходила, рыдала в комнате днями и ночами, когда он в чужую койку прыгнул. Так не проще ли выйти замуж за надежного человека с устоявшимися моральными принципами, который уже пожил жизнь и понимает, что важна семья? Такого ты от своего сверстника не дождешься.

– Не вижу логики, – говорю сквозь стиснутые зубы, задетая подножкой в виде напоминания о Барове.

– Может, ты просто слишком молода, чтобы эту логику увидеть? – заламывает он бровь. – Я рассуждаю так: если бы ты хотела познакомиться с сыновьями моих друзей, ты бы это уже сделала, но ты не озаботилась этим, поэтому придется сделать мне.

– Интересно, как ты меня заставишь? – складываю руки на груди.

– Открой телефон.

– Где мой сайт?! – кричу что есть сил, последовав его приказу. – Что ты сделал?

– Его просто не существует. Заблокировали. Аренду твоего магазина я тоже закрыл, там уже располагается почтамт государства. Они давно хотели занять это помещение. Кто я такой, чтобы спорить с государством? Я всего лишь скромный олигарх, у меня даже счетов в России почти нет, всё за границей. И арестовать нечего в случае чего.

– Ты не можешь, отец! Я не выйду замуж по твоей указке!

– Я предоставлю тебе возможность выбрать себе жениха самой. Сегодня ты пойдешь со мной на мероприятие. Открытие нашего нового филиала. Будет множество партнеров, журналисты, мои друзья, коллеги и их сыновья, кстати, к ним ты тоже можешь присмотреться, но не советую тебе делать такой выбор. Лучше всего выйти замуж за кого-то из моих партнеров, тогда мы объединим бизнесы.

Вылетаю из кабинета и несусь на всех парах на выход, но натыкаюсь на бабулю. Нонна сегодня вся при параде, явно на свидание собирается. Только никто ей не сказал, что красный кандибобер вышел из моды.

Правда, на ее выбеленных волосах короткая стрижка смотрится хорошо. Выглядит наша прима моложаво, стать бывшей актрисы кино и театра никуда не делась. Образ в маленьком черном платье дополняют ярко-красные губы в тон толстой красной оправе очков.

– Куда летишь, моя ласточка?

– Нонна, а ты здесь что забыла?

Целуемся и обнимаемся, потираясь щеками. Меня обдает тяжелым ароматом бабушкиных духов.

– А я к тебе, красавица, а ты какая-то растрепанная с утра.

– Меня папа с утра растрепал.

– А ты растрепала меня! Где твой магазин? Открываю сайт – нету. Попросила Ромочку отвезти меня туда, а ты представляешь, там почта. Думала, что он напился с утра и перепутал адрес, устроила ему взбучку. Он мне в лицо этот навигатор чертов тыкает. Так я иду сказать твоему отцу, чтобы он его уволил.

– Я бы лучше уволила отца! Это он всё устроил, Нонночка, – канючу, – и магазин закрыл, и сайт прикрыл, вот так вот он любит свою единственную дочь.

– Это что это такое происходит?! – бабушка поправляет очки и грозно смотрит на двери кабинета. – Я сейчас с ним разберусь!

– Разберись-разберись, бабуль. Только ты найдешь управу на своего сына, – улыбаюсь злорадно. Папа боится мать как черт ладана.

– Не скажи, я не смогла на него подействовать, когда он решил сменить твою прекрасную мать на эту прости-господи. Но я попробую.

Бабушка заходит в кабинет и начинает сразу же спорить с отцом, я не слышу, что они говорят из-за хорошей звукоизоляции, поэтому падаю в кресло у камина, нервничая и кусая губы.

Ну, папа! Что за человек?! Распоряжается моей судьбой, как будто я маленькая. Всегда так было, но я думала, выросла, думала, что всё изменилось, что буду самостоятельной и независимой.

Неужели ему мало женщин для воспитания? Пусть воспитывает свою Эляну и ее сестру Варьку, которую она приволокла с собой.

Входная дверь громко распахивается, и в нее вваливается мой братец. Замечает меня и идет обниматься, обдавая парами перегара. У нас в семье все, кроме папы, любят тискаться.

– О, Пумба приехала, привет.

– Лучше бы не приезжала, – бурчу себе под нос.

– А что такое? Что с настроением? – вопрошает и падает он в кресло, раскидывая в стороны ноги в модных рваных джинсах.

– Ты ушел или пришел? – спрашиваю без особого интереса. – Бегал, что ли? Или добежал до бара и обратно?

– Обижаешь, – откидывает назад лохматую голову. Какая-то девка знатно растрепала его патлы. – Я с вечеринки, пришел домой как примерный сын. Если не буду ходить на лекции, папа обещает отобрать тачку.

– Весомо. Дам тебе совет, Тимоша, беги, пока не поздно, забей на тачку. Папа на этом не остановится, он любит руководить чужими жизнями.

– Ты, я так понимаю, о себе.

– О себе, о себе. Хочет меня замуж выдать, ты представляешь?

– А ты что, не хочешь замуж? Все девки хотят замуж.

– Я не девка. И нет, не хочу. Мне и так хорошо, – передергиваю плечами от его логики.

– А как же спиногрызы? Ты их не хочешь?

– Если захочу, точно не от папашиного дружка, у которого песок из задницы сыпется. Я сама способна сделать выбор.

– Так выбери, в чем проблема?

– Проблема в том, что папа требует выбрать немедленно. Мы сегодня идем на мероприятие. Советую тебе проспаться, потому что ты вряд ли избежишь этой участи.

– Что я там забыл? Я же там со скуки умру, – морщится Тима.

– Не умрешь, будешь потихоньку попивать коктейли и лапать девок за мягкое место. Главное, чтобы тебя папа не засек, иначе отберет твою драгоценную тачку. Как же ты, бедненький, будешь без нее? А вдруг еще работать заставит, так это вообще Армагеддон! Просыпаться нужно будет не в полдень, а в шесть утра.

– Пумба, ты че такая язвительная? Тебе хвост прищемили? Что ты ко мне пристала? Сижу, никого не трогаю, и тут такие наезды.

– Ладно, остынь, Тимон, – извиняющимся тоном прошу у брата, – ты правда не виноват. Просто делай выводы, глядя на мою жизнь, и старайся не зависеть от него. Хотя… Он тебя обожает, относится к тебе лучше, чем ко мне, тебя он точно не заставит жениться. Если следовать его логике, ты женишься, когда у тебя будет седина.

– Если он захочет меня женить на ком-то, я пойду и женюсь по желанию, выберу какую-нибудь удобную девчонку. Делов-то. А ты что переживаешь? Попроси у кого-то заключить с тобой фиктивный брак, заплати денег и живи спокойно. Вот ты как маленькая, учить тебя приходится, – заявляет покровительственным тоном.

– А ты такой умный, легко распоряжаться чужой жизнью. Папины гены в тебе говорят, Тимон.

– Слушай, если будешь срывать на мне зло, то я просто уйду, тем более башка трещит, – жалуется он, хватаясь за голову.

– Давай-давай, – отсылаю его беззлобно, – иди займись, чем ты там обычно любишь заниматься… Подкалывай свою мачеху или сестренку.

– Ой, не напоминай мне про этих блаженных, – закатывает он глаза и кладет на лоб руку, – я еще мог вытерпеть одну в качестве мачехи. Но ее сестра…

– А что не так с Варей? Вроде милая девушка. Настоящий одуванчик. В отличие от своей сестры-акулы. Вежливая, культурная девочка. И учится хорошо. Она у них в семье как подброшенная.

– Эта тоже акула, только пока беззубая или не научилась пользоваться своими зубами, но сестренка явно научит ее. Мне кажется, она спит и видит, чтобы полностью закрепиться в нашей семье, подпихивает мне эту Варьку, – недовольно рассказывает брат, – то в университет ее отвези, то в магазин с ней сходи.

– В сводницы, что ли, заделалась?

– А я что, знаю?

– Тогда, братец, держи ухо востро, не поддавайся, рано тебе еще жениться. Я в тебя верю, Тимон.

– О, ба, – брат поднимается и идет лобызаться с бабулей, вышедшей из кабинета. Она же расплывается в улыбке, тая от одного вида своего любимого внука. Брата все обожают, девчонки не дают ему прохода. Надо поговорить с этой Варенькой, прощупать эту серую мышку и убедиться, есть ли у нее зубки.

– Что сказал папа? – обращаюсь к бабушке.

– Папа сказал хорошие вещи.

– Ты что, на его стороне?!

– Я на стороне правильных решений, ничего страшного не случится, если ты сходишь на прекрасное мероприятие и покажешь себя с хорошей стороны. Тебе есть чем гордиться, девочка, ты настоящая бизнес-вумен, а не какая-то папенькина дочка, которую хотят сбагрить с рук. Выберешь себе мужа сама. Достойного и правильного!

– Он не даст мне выбрать того, кого я хочу! Нонна, от тебя я этого не ожидала.

– Ну что ты, куколка моя, надо быть хитрее. Тимоша, иди к себе, девочкам надо посекретничать, – сажает меня на кресло и доверительно говорит: – Сделай вид, что ты выбираешь. Попробуй пойти папе навстречу хоть раз.

– Я всегда шла ему навстречу! И вот что он мне подложил! Настоящую свинью!

– Золотую свинью, – поправляет бабушка. – Выйдешь замуж и будешь дальше продолжать работать, откроешь опять свой шоу-рум.

– Он хочет меня выдать замуж за какого-то старого пердуна, – говорю с возмущением.

– Я попрошу! Не надо оскорблять возраст. Все мои любовники очень даже ничего. Тебе, наверное, кажется, что бабушка каждый день потихонечку переезжает на кладбище. Дорогая моя, у взрослых мужчин есть еще порох в пороховницах.

– Пойдем тогда со мной, Нонна.

– Я не могу, у меня свидание, – поправляет кондибобер и грудь. – А ты должна поразить там всех, покажи им! Ты же внучка актрисы, в конце концов. Ты должна сыграть роль послушной дочери, а сама – присмотреться.

– А если мне никто не понравится?

– Тогда выберешь из своих бывших или настоящих любовников.

– У меня нет любовников, – признаюсь не без труда.

– А кто каждый день на свидание ходит?

– Это всё показуха… Я просто хотела посоревноваться со своим бывшим… – краснея, выдаю правду.

– Надо же, какие откровения мне тут с утра приходят. Оказывается, сердечко-то занято. Так, может быть, ты к этому бывшему и вернешься?!

– Нонна, тебе нужно напоминать, что он мне изменил?

– Какая ерунда, может, он просто сравнивал. И по-любому та девка проиграла моей внучке. Никто не сравнится с Вероникой Исаевой. Ты у меня самая красивая девочка. Поехали выбирать тебе платье. Скорее. Пойду попрошу у твоего отца ключ от склада, куда-то он сложил же весь твой товар из шоу-рума.

– Нонна, ты что, правда не поддержишь меня? Я думала, ты пошла поговорить с отцом, чтобы он отменил это дурацкое решение.

– Взрослеть надо, моя хорошая, – говорит она ласково, – выходить замуж, рожать детей, мне срочно нужны правнуки. Я соскучилась по этим милым карапузам. Я бы сама родила, но, ты понимаешь, наука еще не зашла так далеко вперед. Она, конечно, может делать меня бесконечно молодой, но рожать – нет, пока еще в моем возрасте это невозможно. Поэтому придется тебе отдуваться. От тебя по доброй воле действительно ничего не дождешься. Если на тебя не давить, то ты никогда не выйдешь замуж. В этом твой отец прав.

Привет, дорогие читатели! Приглашаю присоединиться к чтению моего нового романа из цикла (не) идеальные. (не) идеальный босс абсолютно бесплатно вы можете прочитать в моем профиле, а потом присоединиться к приключения чокнутой парочки Ники и Арсения!) Буду рада вашей поддержке, звездочкам, комментариям, обязательно кладите книгу в библиотеку и подписывайтесь на профиль автора, чтобы не пропустить обновления!)

Глава 2

– Ну что, папа, давай команду «фас», – наклоняюсь к отцу, которого держу под локоть. За другой локоть уцепилась его обожаемая расфуфыренная женушка. Позади трутся братец и Варя, которую еле уломали пойти на это пафосное мероприятие. Девочка хотела заниматься и готовиться к какому-то тесту. Оказывается, она окончила школу с золотой медалью и сама поступила на бюджет. Она точно подброшенная в эту семейку.

– Не ерничай, дочь, и не вздумай меня опозорить! – ярится папа, пронзая меня злым взглядом. Он знает, что я на многое способна, если меня к чему-то вынуждают.

– Ни в коем разе, – пропеваю сладким голоском, – тем более тебя есть кому позорить, – говорю вроде бы тихо, но так, чтобы моя новая мамочка слышала.

– Паша-а-а! – пищит Элянка, награждая меня ядовитым взглядом через плечо своего мужа. Отвечаю точно таким же. А ты что думала, девочка, в сказку попала? Может, и в сказку, да только принц достался старый, с кучей вредных родственников. Чур, я за злую волшебницу. Ух, я бы ей наколдовала рога, зеленую кожу и ежиков в постель!

– Так что? – снова возвращаясь к разговору с отцом. – Кого мне в первую очередь окучивать?

– Вероника! – рявкает он, стискивая мой локоть до боли. – Ты когда угомонишься и примешь ситуацию?

– Как насчет никогда? Как ты повлиял на бабушку? Чем шантажировал?

– Попробовал бы я ее шантажировать… – бормочет он вполголоса. – Иди погуляй пока, присмотри за братом, чтобы он не налакался.

– Я тебе что, алкоконтроль?

– Иди–иди.

– Паш, а может, пусть она домой идет? Не хочет она отца слушаться, – вклинивается Лянка, говоря елейным голоском. – Замуж она не хочет. Да и ты потом устанешь жалобы слушать, если она за какого-нибудь твоего партнера выйдет замуж. Зачем так издеваться над человеком?

– Я не издеваюсь над ней! Я хочу как лучше! – злится отец.

– Но я же не про нее. А про предполагаемого жениха. Если ему такая достанется, ему ж тогда не позавидуешь…

– Ты говоришь о моей дочери. Не забывайся, Эляна, – осекает ее отец, смотря грозным испепеляющим взглядом, под которым она съеживается и тушуется. Упс, переборщила. – Вероника не опозорит род Исаевых. Правда же, Вероника? Тем более я не заставляю выбирать сегодня. Просто присмотрись. Это-то ты можешь сделать для отца?

***

– Меня приставили присматривать за тобой, – сообщаю братцу, подходя к нему и рассматривая гору канапе на шведском столе.

– Ауф! – радуется он. – Пумба, ты присматриваешь за мной, а мне сказали присматривать за Варькой. Соответственно, – показывает пальцами перекрестное движение, – ты можешь присматривать за ней!

– Чудо-логика! Ты откуда взялся, такой умный?

– Не поверишь! Оттуда же, откуда и ты! – ржет как идиот.

– Тимон, не нервируй меня, – вздыхаю тяжко, бросая канапешку в рот.

– Ну ты и токсик, систер. Тебе надо сбросить пар, кстати, вон твой краш идет, – кивает мне за плечо, и меня одновременно обдает холодом и жаром.

Баров? Что он здесь делает?

– Что ты тут делаешь? – даже и не думаю оставаться в сторонке, подхожу к нему, взвинченная и жующая канапешку.

– Иса–а–аева, какими судьбами? – тянет этот говнюк, гуляя взглядом по моему телу, как будто он его хозяин. Черт, и почему он продолжает иметь на меня влияние? – А еще короче платья не было? Или это сорочка?

Оглядывает черное кружевное платье с подкладкой телесного цвета, имитирующее то, что оно надето на голое тело.

– А тебе какое дело до моего платья? – вспыхиваю, обратив внимание на его строгий костюм. Он в нем даже как-то старше смотрится. Недурно.

– Мне до тебя дела нет. Но это ведь ты ко мне подошла, – напоминает так, как никто другой бы не стал делать. Но Баров всегда был таким: наглым, дерзким и едким.

– Я всего лишь хотела узнать, что ты здесь делаешь.

– Разве наши родители не бизнес-партнеры? – выгибает бровь, обращая мое внимание на наших отцов, которые встретились и хлопают друг друга по плечу. Действительно, партнеры. Об этом я почему-то не подумала. А вдруг…

– Скажи мне срочно! – требую у Арсения. – Твои родители не собираются разводиться?

– Что за вздор? Исаева, ты пьяна? – наклоняется ко мне, явно чтобы понюхать, и мне прямо в ноздри проникает знакомый запах. Он всегда действует на меня. Безотказно вышибая воздух из легких. Так происходит и сейчас. И поэтому я резко отодвигаюсь, настолько резко, что врезаюсь спиной в официанта, идущего за моей спиной.

Брызги шампанского, грохот подноса, ударяющегося об пол, звон стекла – и руки Барова, поймавшие меня и удержавшие от падения. Инстинктивно прилипнув к нему, пытаюсь отдышаться и понять, что произошло.

– Вероника! Я же просил! – кричит папа, появляясь из-за спины. – Что ты творишь? Арсений, и ты тут? Вы что, снова вместе?!

– Пап, не надо истерик, – отряхиваюсь как ни в чем не бывало и выпрямляюсь, – я себя не на помойке нашла, чтобы к нему, – смерив Барова презренным взглядом, фыркаю, – возвращаться.

– Ника… – папа обессиленно закатывает глаза и смотрит на подошедшего отца Арсения извиняющимся взглядом. – Слав, извини мою дочь, она не думает, что говорит.

– Она вообще никогда не думает, – бесцеремонно влезает в разговор Баров, наклоняясь ко мне близко-близко и протягивая руку к вырезу платья. Я уж думаю, что он снова хочет воспользоваться моментом и облапать меня, и стряхиваю его руку, но он успевает нырнуть мне между грудей. Вот охальник!

Возмущенно смотрю на него. При родителях! Как не стыдно?!

– У тебя тут стекло. Верно, из сердца вылезло, – показывает осколок и, круто развернувшись, удаляется, оставляя меня в полном смятении. Что он имел в виду? Что у меня стеклянное сердце? Разве я жестокая? Мне показалось или в его голосе прозвучала обида?

– Два несведеныша, – бросает странную фразу Баров-старший и направляется вслед за сыном.

– Вероника, – начинает нудно поучать меня папа. – Я же просил вести себя прилично! Что ты тут устроила? Если ты снова встречаешься с Арсением, так и скажи. Зачем этот цирк с поиском мужа? Выйди за него, разве же я против. Если есть чувства…

– Я его не люблю, папа! Он изменил мне!

– Вот Слава говорит, что не изменял, и я склонен поверить ему.

– Конечно! – хватаю бокал шампанского и опрокидываю в себя. – Он верит в безгрешность своего сына. А я знаю, что я видела. Его – в постели с другой.

– И что же он сказал в свое оправдание?

– Как и все мужчины, – кошусь на отца, – что я не то подумала. У вас, очевидно, одна школа отмазок на всех мужчин.

– Твоя мать восприняла мою измену гораздо достойнее тебя, дочь, – поджимает губы, – мы с Тоней разошлись мирно, она не ставит мне в укор ничего.

– Ей просто хватает такта и ума, чтобы не влезать в бесполезные споры.

– Вот и ты учись у матери мудрости и такту. Не знаю, в кого ты такая непримиримая.

– Если не в маму, то точно в тебя, папа!

– Ну уж нет! – не соглашается он. – Ты в свою бабку! Актриса! Вечно рисуешься. Иди лучше найди брата и не налегай на шампанское. Я тебя домой не повезу, если напьешься. Будешь сама добираться.

– Ой, папа, напугал, я девочка самостоятельная и в руках себя держать умею, – обиженно засопев, покидаю отца и иду на поиски братца. По пути задеваю плечом какого-то человека и уже хочу извиниться, как понимаю, что это снова Баров!

– Это уже ненормально! Ты меня преследуешь!

– Это ты ненормальная! Ну-ка пошли, – отволакивает он меня на какой-то балкончик, где летний ночной воздух тут же обдает прохладой. – Слушай сюда, Исаева! – сует мне палец под нос, тряся им. – Я не преследую тебя! Ты меня отшила, и я принял твой отказ. Отошел в сторону. А ты звонишь мне при каждом удобном случае, просишь участвовать в твоих экстремальных приключениях. То подружке помочь за границей, то разоблачить ее соперницу, то срочно вызвать пожарных. Хватит придумывать поводы оказаться рядом со мной!

– Не надо на меня орать! – отодвигаю его палец и сглатываю. Он такой сексуальный, когда ярится, так бы и съела. Но нельзя. Он грязный изменник. Лжец. Наглый и сводящий с ума брехун. – Высказался? А теперь отпусти меня. Я не тупая. Поняла. Не звонить. Не писать. Забыть твое имя. Стереть твой номер из контактов.

– Исаева, давай не перебарщивай, – ухмыляется он, – я не против остаться друзьями.

– Если друг оказался вдруг и не враг, и не друг, а так… – напеваю, покручивая локон волос между пальцами.

– Как же ты любишь играть в жертву, – качает он головой, – именно поэтому у нас ничего не вышло.

– У нас не вышло, потому что ты вошел! Не туда!

– А тебя это продолжает задевать, да? Стоит призадуматься.

– Я и не отрицаю, задевает. Кого бы не задело?

– Я не про это, Ника, – смотрит куда-то в сторону, а потом на меня. – Я о том, что…

– Что? – замерев, спрашиваю.

Вглядываюсь в его четкий профиль, и меня захватывают воспоминания. Как же мы ругались, черт, мы не могли найти компромисс ни в чем, но потом бурно мирились, и от этих примирений меня до сих пор колошматит. Ни с кем такого у меня не было, хоть я и не пробовала, но просто знаю – с ним никто не сравнится.

– Не суть, – встряхивает головой, будто сбросил тяжкий груз и откинул прочь прежнюю мысль.

Вот как? Ну погоди у меня, Арсений!

– А я замуж выхожу, – неторопливо веду пальчиком по перилам балкона и стреляю глазами в Барова. А, задело? Не только ты умеешь меня ранить.

– За кого?

Вопрос слишком резкий, чтобы исходить из уст равнодушного человека.

– А тебе какая разница?

– Не зли меня, Исаева. Шутишь опять? Придумала только что?

– Тебя? Злить? Зачем? Тебе же наплевать на меня. Какая разница, за кого я выхожу.

– Разговаривать с тобой всё равно что искать смысл в пятнах Роршаха*! Точно так же бессмысленно!

– И чего ты так бесишься? – улыбаюсь коварной улыбкой. – Радуйся, что кто-то другой будет со мной разговаривать и… спать.

Разворачиваюсь и ухожу гордой походкой королевы, еще не подозревая, что вскоре придется упрашивать Барова стать моим мужем.

*Тест Роршаха – психодиагностический тест для исследования личности, опубликован в 1921 году швейцарским психиатром и психологом Германом Роршахом (нем. Hermann Rorschach). Известен также под названием «пятна Роршаха». Это один из тестов, применяемых для исследования психики и ее нарушений.

Глава 3

– Я сбежал от Варьки, – лыбится братец, бросая в рот оливку и запивая ее бокалом мартини.

– И чему ты радуешься? – мрачно вздыхаю, опираясь на плечо Тимофея.

– Свобода! Сейчас свалю отсюда, прикрой меня, Пумба.

Не понимаю его ликования и не разделяю его. Вообще, настроение оставляет желать лучшего. Стычка с Баровым почему-то не выходит из головы.

Пытаюсь воззвать к родственным чувствам братца:

– Хочешь бросить меня на растерзание отца и его старперов? А как же защитить сестру? Не дать ей совершить непоправимую ошибку?

– Ты и сама себя прекрасно защитишь, – скалится, обнимая меня за талию. – Я же видел, как ты скандал устроила.

– Какой скандал? – пихаю его в бок, возмутившись. – Просто немного повздорила с бывшим. Он оказался на моем пути! В чем я виновата?

– У тебя поразительная способность натыкаться на него в разных местах, – брат, зараза, и не думает скрывать сарказма в голосе. Он видит меня насквозь.

– Уехал бы он за границу, – проговариваю мечтательно, закатывая глаза к потолку. – Не встречала бы его нигде и забыла.

– Не забыла бы, систер, для этого нужно усилия приложить, разобраться в себе. Не думала с ним поговорить насчет той измены? Он так долго не сдавался, пытался доказать, что ты не так поняла, но ты и слушать не стала.

– А ты бы стал? Что за бред? – с непонимающим видом хлопаю ресницами. – Не знала, что ты на его стороне! Обидно, вообще-то!

– После того как новая мамочка стала везде подпихивать мне свою убогую сестрицу, я подумал, что бывают разные ситуевины.

– Например?

– А вдруг эта девка сама к нему в постель прыгнула? Он был пьяный. Не думала? – рассуждает, заставляя задуматься. – Она же тебе фотку скинула с ними?

– Не мне, – морщусь от гадких воспоминаний, – в своем профиле выложила с геолокацией.

– А ты помчалась на расправу. Попахивает какой-то подставой. Баров же отрицал, да?

– Тим, не дури мне голову, – мотаю головой из стороны в сторону, – если он не изменял, а я его бросила, не поверив его словам, то как я буду смотреть ему в глаза? Нет, я не возвращаюсь назад. Всё в прошлом. Мы уже столько всего наговорили друг другу, столько всего наделали. Он потом переспал с кучей девок! Назло мне!

– Уверена? – глаза брата лукаво блестят. – А кто устраивал фальшивые свидания? Тоже назло, чтобы вызвать ревность.

– Вряд ли он стал бы заниматься подобным, – передергиваю плечами, чувствуя колкие мурашки по телу. Только я могла быть такой дурой, кто пытается взбесить бывшего, который равнодушен. Ему и дела нет до меня… Сам так сказал.

– Раз ему пофиг, предложи ему сделку, – советует брат. – Пумба, че ты теряешься? Папаша думает, что самый умный, навязывая тебе ненужный брак, но Арс вряд ли хочет жениться. Еще долго не захочет. Зачем это вообще надо? Предложи ему уговор. Денег там заплати, я не знаю.

– Сбрендил?! Чтобы я? Просила у него? Ну, Тима, тебе бы сценарии писать с такой фантазией. Ужастиков!

…спустя три часа бесконечных нелепых знакомств с партнерами отца, морщины которых соревнуются с их кошельками, я начинаю мало-помалу задумываться о безумной идее братца…

А что, если нам с Баровым заключить взаимовыгодное сотрудничество? Фиктивный брак. Он точно не будет претендовать на меня. Я не нужна ему ни в каком виде. А я не буду требовать от него быть мне мужем. Отец от меня отстанет, я просто заживу прежней жизнью, получу назад свой шоу-рум и сайт. Стоит задуматься!

Как нарочно, бывший снова попадается на моем пути. Эх, была не была. Попробую договориться с ним. Устремляюсь ему навстречу и тут же торможу. Нет, это же бред сивой кобылы. Как я озвучу такое?! Он же меня засмеет.

– Что, опять будешь говорить, что я тебя преследую?

Начало не очень, но больше такой возможности не представится.

– Баров, стань моим женихом, – еле терпя унижение, прошу у своего бывшего. – Фиктивным. Лучше ты, чем похотливый старик с пузом, за которого меня так рьяно хочет выдать отец.

– Значит, только поэтому мажорка решила вернуться ко мне? Потому что я проиграл старику-толстопузу? – наглый Баров не собирается идти мне навстречу. – Исаева, тебе придется очень постараться, чтобы убедить меня. Я тебе не палочка-выручалочка на все случаи жизни.

– А как насчет того, чтобы возместить мне ущерб за моральный вред? – прищуриваюсь. – Напомнить, что ты изменил мне?!

– Напомнить, что ты это так и не доказала?

– Значит, так? Отказываешь?! – вспыхиваю как спичка.

– Со слухом у тебя гораздо лучше, чем с верой в людей.

– Баров, – говорю сквозь зубы, – помоги по старой дружбе.

– Плохо просишь, Исаева, вот прямо очень плохо. Неискренне, – откровенно издевается паршивец, растягивая губы в улыбке. Как же она ему идет. Жаль, что он не урод. Было бы проще забыть.

– Я не прошу. Это деловое предложение. Поженимся только для вида. Смотри, как спелись наши отцы, – киваю в их сторону, – сейчас мой поделится идеей женить тебя. Вот увидишь. Локти потом будешь кусать, сам бросишься умолять меня, когда он познакомит тебя с будущей женушкой и обозначит условия. Ты так уверен в своей финансовой независимости? Я тоже была уверена.

По виду Арсения вижу, что мои слова падают в благодатную почву.

– Вообще, он недавно заикался о чем-то подобном, но кто меня может заставить жениться? Исаева, очнись, мы же не дети…

– Дети! – тут же рядом с нами оказываются наши отцы, даря радостные улыбки.

В них мне видится недоброе предзнаменование.

– Арсений, – хлопает его отец по плечу, – Паша сказал, что Никочка замуж выходит… За…

– За вашего сына, да, – подлетаю к опешившему Барову, поняв направление разговора. – Радуйтесь, дорогие, мы помирились!

Умение быстро соображать никогда меня не подводило. Сейчас самое время его использовать.

– Что? – недоумевает отец. – Что за чушь, Вероника? Что ты уже придумала?

– Арсений? – его отец вопросительно смотрит на него, потом переводит взгляд на меня и тоже расширяет глаза в недоумении. Они оба нам не верят, и это немудрено, ведь все в курсе нашей ссоры. И прекрасно знают мой непримиримый характер.

Я бы тоже на их месте мне не поверила. Поэтому я должна быть очень убедительной, найти аргументы и переманить Барова на свою сторону. Причем сделать это очень быстро и так, чтобы наши отцы ни о чем не догадались.

Бабушкины гены актрисы, не подведите!

– Мы хотели проверить наши отношения, поэтому пока и не оглашали ничего, решили сделать вам сюрприз!

Баров крепко сжимает пальцы на моей талии сзади, большого труда стоит не дергаться. Больно, вообще-то, я вроде не просила о БДСМ. Он у меня дождется, я ему еще за это отомщу! Вопреки своим кровожадным мыслям, сладко улыбаюсь.

– Правда же, любимый? – заглядываю ему в глаза заискивающе и просительно, прямо ми-ми-ми, какая я, как бы сахарный диабет не заработать.

– Вообще-то… – начинает он, очевидно не намереваясь мне помогать, – я не собираюсь…

– Не собираемся сейчас же жениться! – перебиваю его. – Мы немного повременим. Наша свадьба должна быть шикарной, роскошной, идеальной, чтобы не посрамить оба наши семейства!

– Какие вы быстрые. Уже свадьба? – снова удивляется мой отец.

– Никакой свадьбы! – заявляет Баров, смотря на меня бешеными глазами.

– Да-да, мы еще точно не определились, надо решить, когда организовать свадьбу.

– Я сказал, никакой свадьбы! – уже рычит Арсений.

– Конечно, я это и имела в виду, никакой пышной свадьбы, всё сделаем по-простому, по-семейному…

– А мне кажется, Вероника, ты дуришь голову всем нам, в том числе своему жениху. Некрасиво, дочь, я, конечно, не ожидал, что ты сразу же сегодня найдешь себе жениха, но использовать Арсения в качестве подставного лица – это даже для тебя низко.

– Я никого не использую, мы и правда поженимся, скажи им, Арсений.

Мы долго атакуем друг друга взглядами. Сколько же в них ярости, пробирает дрожь от страха, стоит представить, какая меня ждет расплата. Но всё это не пугает так, как перспектива выйти замуж за старпера. Из двух зол всегда выбирают меньшее.

Не знаю, что его побуждает помочь мне, но он, сцепив зубы, цедит:

– Да, мы помирились. Сегодня. Сейчас. И как раз думаем про свадьбу.

Вижу, с каким трудом ему дается ложь, и не понимаю, почему он помогает мне, но прямо в этот момент важнее убедить отцов.

– Это о-о-чень странно, – протяжно говорит отец Арсения, глядя на нас прищуренными глазами. – Либо вы очень скрытные ребята, либо вы нас обманываете. Только непонятно, для чего.

– А что здесь непонятного? Моя упрямая и своевольная дочь не хочет выходить замуж по моей указке. Она решила сыграть спектакль, но повторюсь: использовать человека нехорошо.

– Меня никто не использует, – выступает чуть вперед Баров, обнимая меня и притягивая к себе. – Я бы просто этого не позволил. У нас, скажем так, сложные отношения.

О, мой герой! Как бы не растечься тут лужицей.

– Они у вас настолько сложные, что вы вряд ли доберетесь до свадьбы, – заявляет мой отец, складывая руки на груди и для верности кивая. – Зуб даю, вы и неделю вместе не продержитесь. Может быть, вы и помирились, молодо-зелено-горячо, – продолжает он мысль, – но чтобы вместе жить, нет, это не про вас. Это же надо уживаться, искать компромиссы, слушать друг друга, а вы этого не умеете. К тому же вынести мою дочь может не каждый.

– Ты Веронику-то не принижай, Паша, – вступает в разговор отец Арсения, – мой тоже парень с характером, еще непонятно, кто с кем не уживется. Они друг друга стоят.

– Арсений идеальный для меня! – с пафосом и обидой вступаюсь за своего «жениха», но никто не слушает.

– А я вот думаю, надо проверить, – выдает идею папа. – Пусть докажут, что действительно встречаются и готовятся пожениться.

– Не собираюсь ничего доказывать, – ерепенится Баров.

– Папа! Что ты там удумал? И я тоже не собираюсь ничего никому доказывать! Я взрослый человек!

– Вот и докажите, что вы уже взрослые люди, которые отвечают за свои действия, а не просто делают что-то под влиянием момента или кому-то назло.

– У меня есть отличная идея, – говорит Баров-старший с сияющим видом. – Твой дедушка, Арсений, как ты помнишь, сломал ногу, всё хозяйство в деревне, которое на нем держалось, нуждается в присмотре. Он будет очень рад, если вы приедете и поможете ему.

– Да какое хозяйство? Пап, ты чего? Там же земли только гектар, а еще скот, куры…

– А что? Ты, сыночек, собрался в офисе со мной работать? Как-то я особенного рвения не замечал.

– С милым рай и в шалаше, верно? – задорно улыбается мой отец, хлопая по плечу своего подельника по безумной идее. – Вот и докажите это, дети! Проживите вместе месяц и не убейте друг друга. И тогда мы посмотрим, одобрять ли ваш брак. А пока сдавайте ваши карты, ключи от машин и телефоны, чтобы не было возможности сбежать оттуда.

– Это какая-то ерунда, – бесится Баров, отпихивая меня. – Мы можем доказать и здесь.

– Здесь вы разбежитесь по своим квартирам, а там вы вынуждены будете существовать вместе. Через месяц мы приедем и проверим. Если ты обманула, Вероника, выйдешь замуж за Филатова. Это мое последнее слово. Я не позволю над собой шутить!

Глава 4

Не откладывая дело в долгий ящик, наутро я взяла объемную сумку с вещами, натянула на себя спортивный костюм, подходящий для жизни в селе, и погрузилась в подъехавшее такси. Оно должно было доставить нас до усадьбы Петра Дмитриевича. Баров уже сидел на заднем сиденье и подвинулся, когда я уселась рядом с ним.

– Чудесная погода! – схохмила я невпопад, наблюдая его весьма недовольное выражение лица. Надетая на подкачанное тело белая майка-алкоголичка и рваные джинсы с кроссами тоже вполне годятся для села.

– Не надо делать вид, что ничего такого не случилось! – начинает он сразу, едва машина трогается с места.

Вчера после приема мы разъехались по домам. Я думала, он остынет и успокоится, но не тут-то было.

– В этом вся ты, Исаева! Опять втянула меня в свои проблемы!

– Мог бы и не помогать, Баров! Нечего уже орать, мы теперь в одной лодке, – разозлившись из-за этой неожиданной атаки, скрещиваю руки на груди. Даже не поздоровался!

– Это, скорее, «Титаник»! – бурчит он себе под нос, глядя исподлобья.

– Не преувеличивай. Поживем у твоего деда, а потом разбежимся, – принимаюсь убеждать его. – Ты сказал, что там много земли, нам даже жить рядом не придется, наверное.

– Придется. Если хотим, чтобы нам поверили. Деда не так просто провести, – кривится он.

– Так ты мне поможешь?

– А что мне остается? – двигает он от злости челюстями. – Я не бросаю слов на ветер. Чтобы потом надо мной все ржали? Говорили, что я псих? Раз подтвердил твою ложь, буду врать до конца. Месяц, вообще, это не так много. Хотя…

– Что хотя?

Не нравится мне это «хотя».

– Месяц с тобой идет за год.

Ну, знаете! У меня просто нет слов!

– Ты еще будешь просить о продлении срока, вот увидишь!

– Чего? – агрится он. – Да я на месяц еле-еле согласился, несу жертвы ради тебя.

– Не такие уж и жертвы! – фыркаю, задрав подбородок. – Пожилых надо уважать. Твой дедушка сломал ногу, прояви уважение и помоги ему как хороший любящий внук.

– Он сам не горел желанием видеть меня. Ему хватает для заботы сиделки. У него же тот, кто не разбирается в коровах и курицах, безрукий.

– Ты в курицах и коровах ас, Баров. Только не в тех, кто с перьями и копытами, – нахожу повод подколоть его и откровенно ржу.

– Мы уже перешли на моих куриц? Так жаждешь о них поговорить? – наклоняется он ко мне, двигая бровями. Отпихиваю его рукой, чтобы сел на место.

– Вот еще! Просто к слову пришлось.

– Признайся, Исаева, – говорит он со смешком, – ты же искала способ подобраться ко мне. Если надеешься, что мы поженимся по-настоящему, сразу забудь. Я хочу дожить до пенсии.

– Не льсти себе, Баров, ты просто подвернулся под руку. Я могла бы выбрать любого! Но все они хотели бы меня. Никто бы не согласился изображать фиктивного жениха, а ты – да. Ведь ты ко мне не испытываешь симпатии. Мы можем легко изобразить влюбленных.

– Но мы не поговорили о расплате. Для тебя одни плюсы, а мне месяц страдать. Должна быть компенсация, – продолжает вещать как ни в чем не бывало.

– Ты мне должен, Баров, – напоминаю. – Я бы, может, давно вышла замуж, но ты разбил мне сердце. Я отходила от драмы и не могла даже думать о замужестве. Я и сейчас не готова.

– У тебя очень интересный способ переживать драму. Перебрать всех мужчин города. И как? Работает?

– Не преувеличивай. Или ты ревнуешь? – прищуриваюсь.

– Да упаси боже. С чего бы? Так что насчет компенсации?

– Что тебе нужно, Баров? – тяжко вздыхаю с выражением вселенской скорби на лице.

– Во-первых, обговорим правила, – загибает пальцы. – Называй меня по имени. Я твой жених, и это должно быть видно окружающим. Никаких оскорблений. Слушаешься меня и деда. Никому не рассказываешь о нашем договоре.

– Подожди-подожди, мы не договаривались о правилах! Не надо в меня тут пальцами тыкать! – ловлю его за палец и чуть сжимаю.

– Тыкать я даже не начинал, – говорит он медленно, выдергивая палец из моего захвата, а потом наклоняется, угрожающе скалясь: – Одно мое слово – и весь твой план полетит к чертям. А твой отец, разозленный из-за этого цирка, выдаст тебя замуж немедленно. Мне тоже достанется от моего.

– Ты мужчина, тебе он ничего не сделает, – канючу с обидой.

– Если узнает, что мы дурили голову, сумеет придумать, как наказать меня. Так что в наших интересах изображать пару.

– Как удобно, что мы ею были.

– Не ерничай, Исаева. Продержаться надо всего лишь тридцать дней.

– И не убить друг друга! План четкий и надежный, как швейцарские часы. Осталось понять, как вынести это время под присмотром твоего деда без денег и без телефонов.

– У вас нет денег? – вдруг вмешивается в разговор до этого момента молчаливый водитель, про которого мы и думать забыли.

– А вам что, не заплатили заранее? Те, кто заказывал транспорт? – интересуюсь со злостью. Только разборок с водителем мне не хватало.

– Мне никто ничего не заплатил! Оплата должна быть в конце поездки. Третий раз за месяц! Никакого уважения к чужому труду!

– Я думала, ты взял деньги, – смотрю на Барова.

– А я думал, поездка не входит в тот период «без денег – без телефонов».

– Мне не важно, что вы тут думали! Я бесплатно вас не повезу! Вы и так всю дорогу ругаетесь! У меня башка уже гудит от вашей сумасшедшей парочки. Мне проще высадить вас. Мошенники!

Оставляя нас задыхаться в облаке пыли, водитель срывается с места и стремительно удаляется из зоны видимости.

– Так почему ты не взяла деньги на такси? – сразу же набрасывается на меня Баров с насущным вопросом.

– Мы едем к твоему деду, позволь напомнить. Мне и в голову не пришло, что поездка не оплачена, – продолжаю бушевать, размашисто зашагав по трассе. – Есть такое понятие, как предоплата!

– Папа серьезно сказал, без денег, значит, с самого начала без денег. Куда ты прешь, Исаева? – Баров хватает меня за руку, резко поворачивая к себе. – Не в ту сторону идешь.

– Как не в ту? Мы ехали по этой дороге, – указываю в том направлении, куда усвистала машина нервного таксиста.

– Он проехал мимо нужного поворота. Почти довез до места, дальше надо было бы ехать по грунту, а не по асфальту.

Действительно, чуть справа виднеется поворот и извилистая неасфальтированная дорога.

– И долго нам шкандыбать? – со вздохом скольжу взглядом вдоль дорожки.

– Я сюда пешком не ходил, на машине вроде быстро, пошли.

– Лучше бы, конечно, на машине. Давай поймаем какую-нибудь попутку? За них вроде не надо платить. Ездят же как-то люди автостопом, – размышляю вслух, надеясь на лучшее.

– Проще будет пойти, а если покажется попутка, выпустим тебя на дорогу. Покажешь сиськи, любой водитель остановится, – ржет как конь.

– Баров, ты серьезно? – фыркнув, закатываю глаза. – Заканчивай с шуточками за триста.

– Исаева, ты забыла свою сумку.

Оглядываюсь и вижу, как моя пузатая сумка сиротливо стоит с краешка дороги.

– Ты что, не можешь помочь и понести ее?

– С чего бы? – складывает руки на груди и смотрит с вызовом.

Не могу подобрать аргументы. Раз он так решительно и отрицательно настроен, вряд ли прислушается хоть к одному. Но так и хочется треснуть по мордасам. В каждой ситуации идет наперекор. Ему ничего не стоит потащить и мою сумку вместе со своей, но мальчику же надо повыпендриваться!

– Ладно! Я и сама донесу.

– Не надо изображать из себя мученицу. Ты сама набрала столько вещей, – зудит под руку Баров, идя рядом, и я бы огрела его этой самой сумкой, но она, зараза, тяжелая.

Я же не подозревала, что придется ее самолично нести до пункта назначения. Бреду, пыхчу от злости и точно знаю, что надолго меня не хватит. Руку уже выкручивает боль, и я держусь только на упрямстве и силе воли. Рядом непринужденно идет Баров, засунув в рот травинку, вставив руки в карманы и вышагивая в своих модных джинсах и кепке.

– Любишь напоминать мне о моих косяках, да? – стиснув зубы, выговариваю ему. – Злорадствуешь…

– Не борщи, Исаева, воспринимай это как силовую тренировку, – и в ус не дует, хотя слышит, что я дышу как загнанная лошадь. Остановившись, бросаю сумку на землю и сажусь сверху.

– Дай воды, – тяну руку к нему, с вожделением глядя на бутылку в его ладони.

– Чего? Ты всё вылакаешь, мне ничего не останется.

– Баров! Ты мне воды пожалел? – Мое возмущение добралось до критической точки.

– Может, так ты хоть думать начнешь. Деньги не взяла, воды с собой не прихватила. Как ты вообще до своих лет дожила?

– Дай воды! – угрожающе надвигаюсь на него, устав терпеть издевки. Мне слишком жарко, и жутко хочется пить, я как иссохшее дерево, которому жизненно важна влага.

– Если бы ты хорошо попросила, дал бы, а ты, Исаева, только требуешь, – с издевкой говорит гаденыш и прямо на моих глазах допивает остатки воды.

Гляжу во все глаза и не могу поверить. Он сделал это намеренно! Вредитель! Гад! Это же прямое нарушение прав человека! И вот с этим нагибатором мне жить месяц? Да я его прикончу, стоит мне добраться до первого пригодного колюще-режущего предмета.

– У тебя в глазах жажда убийства, – как ни в чем не бывало сообщает Баров, даже не подозревая, как он близок от кончины. Сминает бутылку и запихивает ее в кармашек своей легкой сумки, закидывая ее на плечо и намереваясь идти дальше.

– Я предупреждаю один раз, Баров, – грожусь ему вслед, – еще раз такой трюк вытворишь, я тебя прикончу!

– Это вряд ли, – подмигивает он, – ты не сможешь спрятать мое тело. Я тяжелее сумки.

Задохнувшись от возмущения, я даже приобретаю новые силы. Адреналин шпарит по венам. Ух, я как чудо-женщина, всех побежу. Или победю. Я даже прохожу какое-то время быстро и без жалоб, но потом усталость наваливается с новой силой, дорога кажется бесконечной, а перед глазами начинают плыть круги. В общем, спустя минут двадцать к отваливающимся рукам добавляются ноги, которые не желают сгибаться.

– Долго еще…

– Сказал же, не знаю. Скажи спасибо, что дорога одна. Было бы ответвление, я бы вообще не знал, куда идти. А тут я просто знаю, что вперед.

– Какое облегчение! Баров, возьми хотя бы одну ручку, я не прошу нести всю сумку, но давай хотя бы вдвоем понесем? – Даже не знала, что способна на такой просящий тон, но я иначе просто не дойду до пункта назначения.

– Можешь же, когда хочешь, – с улыбкой заявляет он и подхватывает мою сумку как пушинку. От облегчения я готова танцевать, вот только думаю, что в итоге придется расплачиваться за свою слабость. Баров точно не спустит мне этот момент.

Не успеваю я развить мысль, как вдалеке слышу какой-то шум.

– Это что? – поворачиваюсь в ту сторону.

– Не знаю, кто-то едет, – жмет он плечами и вместе со мной устремляет взгляд назад.

Вскоре перед нами появляется громыхающая телега с впряженной в нее лошадью. Зубастое чудовище машет мордой и недовольно бьет копытами по земле. Приходится инстинктивно спрятаться за спину Барова.

– О, Сенька! А ты тут какими судьбами? – вопрошает мужик в тельняшке и в черной помятой кепке. Даже папироску отбрасывает на радостях.

– Дядь Ген, здорово, я к деду приехал, – улыбается ему Баров.

– А ты что, женился, али че? – заглядывает ему за плечо любопытный мужичок, потягивая на себя вожжи. – Тпру, родимая!

– Али че, дядь Ген, это моя невеста. Вероника.

– Красивая девка! Валька с Дунькой рыдать будут, когда узнают, – гогочет похлеще своей лошади, а меня отчего-то злит упоминание дочек этого дядьки. Они что, обе на Барова претендовали?! – Ну, раз породниться не выйдет, давайте хоть подвезу. Митрич обрадуется, ему помощь ой как нужна. Я ему тут везу как раз кой-чего, – кивает в сторону телеги, на которой стоят какие-то ящики. – Курей он купил Феньке вашему.

Баров закидывает сумку на телегу и сам ловко запрыгивает туда, подавая мне руку. С сомнением оценивая это мероприятие, я всё же погружаю свое усталое тело в телегу, морщась от запаха сена и сырости.

– Там правда курицы? – кошусь на ящики, накрытые тканью.

– Да, десяток мне, а десяток – ему, – рассказывает Геннадий, протягивая руку и волоча на себя кусок плотной ткани. – Пусть подышат родимые, перед смертушкой. Митрич точно на радостях двум бошки свернет, чтобы любимого внучка курятинкой побаловать!

Глава 5

– Вот это хозяйство! – присвистнув, оцениваю представшую перед нами картину.

Слышу рядом смешок спрыгнувшего с телеги вслед за мной Барова.

– Что? – непонимающе оборачиваюсь на него.

Он стоит на широко расславленных ногах, засунув руки в карманы, лениво грызет травинку, со значением смотрит на свой пах.

– Рад, что ты оценила.

– Фу, пошляк! – морщусь и закатываю глаза. – Я же про усадьбу. Твоему деду тут нужна целая команда помощников.

– Митрич один со всем управлялся, – комментирует улыбчивый Геннадий с вожжами в руках, вмешиваясь в наш разговор. – Он отличный хозяин. Сейчас, правда, не в строю, но, зуб даю, он быстро оклемается. Я сегодня загляну к нему в гости, настроение поднимать будем, – лыбится, щелкая себя по шее.

Намек понят. Сегодня здесь будут мужские посиделки с алкашкой. Иного я и не ожидала.

– Ладно, мы пойдем, – прощается с ним было Баров, на что тот пучит глаза.

– А курей кто будет забирать? Мне самому, что ли, тащить клетушки? Экие вы быстрые! Прокатились – и с глаз долой? Городские да наглые? Помощников нету, Митрич безногий пока, так что давайте, ребята, хватайтесь.

Вот раздухарился. Гляжу на Барова, тот смотрит то на телегу, то на своего знакомого. Решаю решить вопрос привычным способом.

– А если я заплачу, вы поможете? – сверкнув доброжелательной улыбкой, тянусь к сумке, которая всё еще продолжает стоять на телеге. А потом до меня доходит… Черт, как сложно избавляться от привычек. Краснею даже из-за неловкой ситуации.

– Да я всегда не против заработать! – ловко спрыгивает мужичок со своего средства передвижения и потирает загребущие ручонки. Вижу, не он не против, еще как не против!

Баров наблюдает за этой картиной с интересом и гаденькой улыбочкой. Он-то уже догадался, что я хотела расплатиться, да забыла, что денег нет. Наслаждается моим позором. Кто бы сомневался! Не чтобы на помощь прийти. Но от него не дождешься.

– Я… – подаю голос, чтобы отменить свое предложение, но Геннадий уже ловко тащит клеть с курицами в сторону сарая. Переполошившиеся наседки начинают кудахтать. Баров уже практически держится за живот от смеха.

– Сделка века, Исаева! – ржет как коняка. – Смотри, какое доверие. Еще не договорились о цене, а работничек уже бросился исполнять поручение. Чем будешь платить? Дядь Гена у нас традиционной ориентации, ему твои шмотки и косметика не подойдут. Придется, видимо, натурой.

– Ты! – шиплю на него, подходя ближе и от злости наступая гаденышу на ногу. Давлю со всей силы. Жаль, что я не на каблуках, чтобы продырявить его лапу. – Не мог мне сказать?

– Что сказать? Ай! Хватит, Исаева! – ловит меня за талию и отставляет на несколько сантиметров, как какой-то манекен, но мне так хочется добраться до него, что я начинаю новую атаку, щипая его за бока и намереваясь укусить за ухо!

– Экие вы горячие! День на дворе, а вы тут устроили! – отмечает проходящий мимо Геннадий, подхватывая вторую клетушку и подмигивая нам.

– Скажи ему! – шиплю в ухо Барову, всё же умудрившись укусить за мочку.

– Ай! Да что сказать?! – ловит он меня, переворачивает и притягивает к себе за талию, упираясь грудью мне в спину и скручивая руки. Этакая живая и горячая смирительная рубашка. – Уймись, Исаева, – говорит в ухо, посылая дробные мурашки по телу. – Придется расплачиваться натурой. Тебя никто не тянул за язык.

– Ты меня подставил! – воплю во всё горло, пытаюсь высвободиться из капкана рук. – Ваша деревня меня уже достала! Я устала, я вся потная. Я хочу помыться!

– Баня в субботу, – сообщает мимоходом Геннадий, оказавшись рядом и отряхивая руки. – Можете в садовый душ сходить, там как раз в бочке нагрелась вода.

– Спаси-и-и-ибо… – шиплю как змея, вертясь наподобие этой скользкой тварюшки.

От этого трения во мне рождаются непрошеные эмоции, импульсами стреляющие в разные точки тела. Близость Барова кошмарно действует на меня, пробуждая воспоминания о прошлом, погружая в него с головой и заставляя терять связь с окружающей действительностью…

– Да, нам не помешает охладиться, – хрипло говорит мне в ухо Баров, захватывая зубами и потягивая зубами мочку уха.

Ну зачем он так делает?! Это же просто наваждение какое-то.

Будто прочитав мои мысли, он глухо шепчет:

– Ты первая начала, я только продолжил твою игру. Пойдем в душ, снимем напряжение.

– Вот еще! – вырываюсь из его объятий, чувствуя себя разгоряченной и растерянной.

А он стоит как ни в чем не бывало, ухмыляется себе под нос.

Как он посмел воспользоваться моей слабостью? Мгновенно трезвея, признавая за ним победу в первом раунде, но не победу в войне. Ты у меня попляшешь, Баров!

– Где там этот душ? С дороги не помешает умыться. Геннадий, Арсений вам заплатит за разгрузку! – деловито кидаю напоследок и устремляюсь в сторону ворот дома, не реагируя на окрики. Поделом ему! Его знакомый, пусть договаривается как хочет.

Прижавшись к забору со стороны дома, пытаюсь отдышаться. Оглядываю двухэтажное деревянное строение, выкрашенное в желтый цвет. Живенько так. Нарядно. Белые наличники, двухскатная крыша. Рядом с домой сад, огород, колодец, баня, хозяйственные постройки. Идиллия просто.

И я бы даже порадовалась отдыху на природе, не будь рядом раздражающего фактора. Ищу взглядом этот самый душ. Как он должен выглядеть? Наверное, какая-то кабинка с пластиковой бочкой наверху. Пусть я истинно городской житель и плохо себе представляю, как всё устроено в деревне, но примерно ориентируюсь, как тут что обстоит.

О, вот она, моя прелесть!

Обнаружив искомую кабинку, захожу внутрь, погружаясь в благословенную прохладу. Тут даже имеется душ со шлангом, а если повернуть вентиль, идет вполне себе теплая вода. Шустро стянув с себя потные вещи, скидываю их на полочку и встаю на резиновый коврик, хватая мыло и начиная намыливаться.

Стараюсь экономить воду и включаю ее только тогда, когда уже готова смыть пену. Таким образом я почти полностью моюсь, радуясь, что у меня не длинные волосы. Нет, все-таки мы, люди, вышли из воды. Нет большего блаженства, чем обливаться этой живительной субстанцией.

Вот только последняя порция воды оказывается холодной до колючих мурашек! Просто ледяной! Завопив, я резко выключаю вентиль и начинаю дрожать, решая поскорее выбраться наружу и растереться полотенцем. Упс! Про него-то я не подумала.

Тихонечко открываю дверь, выглядывая наружу. Натыкаюсь взглядом на довольного Барова, стоящего с ведром в руке. Меня тут же простреливает догадкой. Уж слишком у него выражение лица говорящее.

– Так это ты меня водой облил?! Добавил холодной в бочку?!

– Закаляйся, если хочешь быть здоров, – ржет этот весельчак. Песни он тут мне мотивационные петь вздумал. Я сама решу, когда мне закаляться.

– Сейчас ты у меня будешь вообще не здоров!

– Полотенчико не надо? – ухмыляется он, не комментируя мой выпад, а бесцеремонно разглядывая кусочек моего тела, который видно в проеме дверцы.

Немедленно захлопываю дверь, наблюдая в щелку за этим гаденышем.

– Ладно тебе, Исаева, – лениво тянет Баров, прислонившись к деревцу возле душевой кабинки, – хватит там сидеть, выходи. Полотенце у меня.

Он еще и дразнится! Мало того, что устроил мне холодные обливания, так еще и издевается и не перекинет полотенце через дверцу, как сделал бы любой нормальный человек. Зачем устраивать мне неудобства после такого тяжелого пути? Сначала заставил сумку носить, потом воды не давал, подставил с дядей Геной, теперь это… Изверг!

– Я не выйду к тебе голая! – заявляю, чтобы даже не надеялся. – Что ты там себе удумал?

– Давай я к тебе зайду, согрею заодно.

– Ты серьезно? – От удивления я даже забываюсь и открываю дверцу, которая нещадно скрипит. Брр! – Ты когда решил, что тебе что-то перепадет?

– Когда понял, что можно совместить приятное с полезным, – как ни в чем не бывало бесцеремонно меня разглядывает, а я, скукожившись и прикрыв себя руками, резво преодолеваю расстояние между нами и хватаю это чертово полотенце. Прячусь снова в душе, чья прохлада больше не кажется благословенной, и начинаю растираться.

– Что тут полезного, а что приятного?

– Как что? Уход за дедушкой – полезно. А покувыркаться с тобой будет приятно.

– Просто приятно?! Тебе память отшибло, Баров? – осведомляюсь надменным тоном королевы. – Ты называл это другим словом. Каждый раз причем.

– Не, не помню, – дразнится гаденыш, прям по голосу понимаю, как он потешается. – Придется напомнить.

– Не придется, – обламываю его. Выхожу из душевой, завернутая в полотенце. Мокрые пряди болтаются, задевая плечи и холодя кожу. Босые ноги утопают в траве. – Довольствуйся воспоминаниями, которые ты перечеркнул, прыгнув в койку к другой.

– Когда я соглашался на твой безумный проект, думал, ты хотя бы постараешься изображать влюбленную девушку, – урезонивает меня, оказываясь слишком близко. – Слушай сюда, Исаева! Дед почти всю жизнь проработал начальником завода, перед ним прошли толпы людей, и он разбирается в характерах, так вот он ни за что не поверит, что мы вместе, быстренько позвонит отцу, и ты пулей полетишь отсюда, а потом и замуж за старпера, чего ты так боишься. Но я вижу, что не так уж и сильно, раз продолжаешь вести себя как королева перед верноподданными.

– Какая речь! И я бы похлопала, да боюсь, что полотенце упадет! – говорю резко, уязвленная правдой. Я за малым исключением иду навстречу и соглашаюсь, когда мне что-то ставят в укор или в чем-то обвиняют. Даже если это правда! Такой уж характер, что поделать? Поздно меняться! Но, сцепив зубы, признаю правоту Барова. Ведь я жутко не хочу замуж за человека, который будет мне улыбаться вставными зубами! – Но ладно уж, Баров, давай подумаем, что нам со всем этим делать. Твой дед, ты и командуй.

– И ты прямо подчинишься? – изгибает бровь в дугу, заправляя кончик полотенца мне возле груди, а я мгновенно хлопаю его по руке, чтобы не поддаваться влиянию его близости.

– У меня нет выбора, ведь я сама на это напросилась, – вынуждена признаться со вздохом. Как ни крути, он прав.

– Хорошо, что ты это понимаешь, Никочка, а то я думал, что тебя уговаривать придется изображать мою невесту.

– Как ты меня назвал? Что за Никочка?

– Мой дед точно не поймет, почему я свою любимую невесту зову по фамилии.

Нашу бурную перепалку прерывает звук открывшейся со скрипом двери дома. Вскидываю взгляд и обнаруживаю знойную даму выдающихся параметров, в ярко-синем платье в белый горошек и с пергидрольными кудрями.

– А вы кто? – нагло вопрошает дама, высовываясь в дверь. – Пётр Дмитриевич говорит, пойди погляди, кто там шумит.

– Здравствуйте, я его внук, а вы кто? – спрашивает Баров, и в его голосе я слышу удивление.

– Я Елена, соседка, присматриваю я за дедом вашим. Это же у нас на участке он ногу сломал, неудобно мне перед хорошим человеком, вот я в доме и стараюсь помочь чем могу. Да вы проходите, он вас ждет с утра, – сменяет она тон на радушный.

– Я в таком виде не могу перед твоим дедом показаться, – догоняю Барова, то ли прячась за его спиной, то ли просто хватаясь за него в попытке добиться помощи.

Он кивает и передает мне сумку, которую, видимо, соизволил принести с собой с телеги. Не удержавшись, делаю ему шутливый реверанс, выдавливая благодарную ухмылочку, и прошмыгиваю в дом мимо соседки.

Вот сейчас начнется настоящая комедия со мной и Баровым в главных ролях. Жди меня, Оскар!

Глава 6

Выглядеть прекрасно спустя десять минут после наспех принятого душа – задача непростая. Но кто справится с ней лучше, чем я? Правильно! Никто. Я же гуру стиля и моды. Зеркало мне тоже это подтверждает, демонстрируя миленькое красное платье с открытыми плечами, ковбойские кожаные сапоги и шляпу. Вот хоть прямо сейчас на родео или в бар в стиле Дикого Запада покорять ковбоев. Сойду за свою.

– Спасибо, что принес сумку, милый.

Пожалуй, начну свой актерский экспромт с нежного сюсюканья с Баровым. Войдя в большую светлую гостиную в чисто деревенском стиле, обнаруживаю его возле деда. Тот лежит на диване и с любопытством смотрит на нас. Надо уточнить у своего «жениха», почему меня раньше не удостаивали чести познакомиться с главой семьи.

– Добрый день, – максимально вежливо здороваюсь, повисая на своем потенциальном благоверном. Этот охальник мгновенно пользуется случаем и прижимает меня к себе. – Я Вероника.

– А я Пётр Дмитриевич, – представляется хозяин дома и смотрит на внука. – Сенька, когда ты уже успел вырасти и пожениться? Барышня, простите, что вас в таком виде принимаю, это временное неудобство, – разводит руками, с сожалением глядя на свои неподвижные ноги, накрытые покрывалом.

– Разве же за такое извиняются? – говорю совершенно искренне, с сочувствием и заботой. – Главное, лежите побольше, мы вам мешать не будем.

– Да какой мешать? – старик, всплеснув руками, смотрит на меня с улыбкой. – Вы меня хоть повеселите, а то скучно вот так кулем валяться. Как трутень. Я ж как привык? С петухами встать – и во двор. Занятия всегда найдутся.

– Вот поэтому мы и приехали, дед, помочь, – кивает Баров, подбадривая деда улыбкой.

– Не слышу особой радости, внук! Боишься, что не справишься? – улыбается дед Барова и хитро так смотрит. А он симпатичный даже для своего возраста, и не злой. Я другого ожидала, ведь нас так пугали побывкой в деревне. Или я рано расслабляюсь?

– Вдвоем, – гад подтягивает меня к себе так, что я даже стукаюсь косточкой таза о его твердый бок, – обязательно справимся. Моя Никуся очень любит деревню и всё, что с ней связано. Ее ничем не испугать.

– Как-то непохоже, вы уж меня извините, Ника, но вы больше смахиваете на городскую жительницу на курорте, – откровенно выражает свое мнение Пётр Дмитриевич. Такая откровенность мне импонирует, но не успеваю ответить, Баров меня опережает, поглядывая на меня с улыбкой.

– Она тебя удивит, дед, я сам не верил, пока не убедился на собственном опыте.

И ведь не пихнуть его, не оттолкнуть от себя, упыря такого.

– И где же вы трудились, позвольте узнать?

Вот и дед не верит, кажется, своему внучку-вруну. В голосе отчетливо слышится недоверие. Но ответить не успеваю, благословенное спасение приходит оттуда, откуда не ждали. Тетка, про которую я и позабыла, зовет нас на веранду подкрепиться после дороги. Зычный голос сотрясает стекла. Зачем же так орать? Чай, мы не за три километра от нее и не в лесу заблудились, но что я, вообще, знаю о деревенских порядках?

Может, у них так принято.

– Борщеца я вам налила, со сметанкой, хлеба свежего взяла в магазине, – суетится вокруг кровати, помогая дедушке Арсения пересесть в специальное кресло с колесиками. У нее это ловко получается. Видно, что эту процедуру они не раз проделывали.

– Фух, кажется, всё прошло вполне неплохо, – делюсь с Баровым впечатлением, быстрее других оказавшись на веранде с накрытым столом и чудесным видом на сад с огородом.

– Сложно всё испортить за пять минут. Ты, конечно, можешь. Поэтому, считай, сегодня у тебя рекорд, – посмеиваясь, комментирует вполголоса.

«Женишок» усаживается на стул, с довольным видом пододвигая к себе тарелку с красным варевом. Суп с овощами? Нет, меня к такому жизнь не готовила. Не то что я постоянно ем красную икру и трюфели, но я не ем суп в принципе. Люблю плотную еду, а не растворенную в бульоне. Брр, жижа с мясом и овощами, приготовленная неизвестно кем, точно не то, что доктор прописал.

– Мне бы чего-то холодненького, есть? – спрашиваю со смущением у Елены, когда она возвращается в дом.

– А что, борщ не любите? Он холодный. Сейчас еще зеленушки добавим.

Хватает пиалу с зеленью и щедро насыпает в тарелки.

Хм, чувствую, здесь я часто буду оставаться голодной, если не возьму дело в свои руки.

– А я такого и не пробовала даже… – мнусь на месте, даже не усаживаясь на стул, тогда как другие уже вовсю орудуют ложками и вроде не планируют отходить на тот свет.

– Садитесь, Вероника, – приглашает меня к столу дед, – в ногах правды нет.

– Это очень вкусно, – дразнится Баров, – вкус детства, – аж мурчит от удовольствия.

– Да, Сень, твоя бабушка всегда готовила будь здоров! Помнишь? – наслаждается воспоминаниями дед. – А твоя будущая хозяйка готовить умеет?

Ради приличия найдя себе пристанище за столом, пытаюсь сделать вид, что ем. Но, по сути, лишь отламываю кусочки хлеба и засовываю их в рот. Ложку полоскаю в красной воде с плавающей травой. Вот хлеб вкусный, отрицать не могу.

– А мы сегодня и проверим, – находит меня Баров взглядом, – Елена, наверное, устала, мы ее отпустим, и Ника нам сама ужин приготовит.

Вот ведь гад полчузий! Неужели так жизнь не мила, что он так торопится с ней проститься? Эх, довела я парня…

– На что ты меня подписал? – возмущаюсь я, стоит нам оказаться на кухне, отделенной от гостиной тонким тюлем, повешенным в дверном проеме. Жадным взглядом окидываю светлое пространство в поисках еды.

Голод не дает нормально соображать. Ведь я так и не поела толком, хлеб не в счет. Но шариться по полкам в чужом доме даже для меня перебор. Кухня оснащена современной техникой, слава богу, а то я уж грешным делом подумала, что меня заставят готовить ужин на печи.

– Кто бы говорил! Готовка ужина – это та самая малость, которой ты можешь мне отплатить за поддержание твоей легенды, – рассуждает Баров, опираясь на столешницу задом. На фоне развешенных на стене пучков какой-то сушеной травы смотрится в своем мажорском прикиде странно.

– Тише! – подскочив к Барову, на автомате затыкаю его рот ладошкой, глядя в выпученные от изумления глаза. – Потише про легенду, – поясняю шепотом, чтобы не принял меня за сумасшедшую, и убираю руку, но гаденыш ловит меня за талию и подтягивает к себе, располагая между своих широко расставленных ног.

Из этой позы я часто оказывалась сидящей на столе для страстных игрищ. Нельзя вспоминать такое, я не собираюсь поддаваться влиянию близости бывшего, хоть он меня и волнует по-прежнему.

– Дед уже включил футбольный матч, он нас не слышит. Не дергайся, Исаева. Так не пойдет. Ты в своей роли должна быть убе-ди-тель-на! – дразнится, чуть ли не язык показывает. Очень ему мои мучения нравятся, бьюсь, как рыбка в сети рыболова, но гадкий бывший не выпускает из своих лап.

– Не думаю, что твой дед попросит нас целоваться при нем! – шиплю змеей, кулаками упираясь в твердую грудь.

– А кто говорит про поцелуи? – наклоняет голову и смотрит с хитрым прищуром.

– Баров, фу, ты потный. Иди прими душ, – толкаю его, ловко переводя тему.

– Кто-то использовал всю воду из бочки. Как я тебе помоюсь? – парирует, еще и смея насмехаться.

– Только не говори, что мыться тут можно в душе, когда нагреется вода, или в бане по выходным! – фыркаю, ничуть не поверив в эти байки.

– Представь себе. Это тебе не город. А воду в бочку еще натаскать надо, если дождя не будет.

У меня глаза на лоб лезут от этой информации. Никак она у меня в голове не укладывается.

– Ты шутишь! Баров, вы же миллиардеры! Зачем вы издеваетесь над собственным дедом и позволяете ему жить в таких примитивных условиях?

– Ничего ты не понимаешь. Это дом его родителей, в котором он жил с детства и куда переехал из города, ностальгия, все дела, не хочет превращать его в современную квартиру, его право, – поясняет Баров, и его слова вызывают во мне странное смятение, напоминая фразу папы про «рай в шалаше».

Может, есть что-то большее, чем комфорт и деньги? Да нет, мыться раз в неделю! Ездить на телеге! Есть холодные вареные овощи!

Как они все с этим мирятся? Сами себе враги просто!

– Нет, не может быть такого, я пойду к Елене и спрошу у нее, как тут обстоит дело с помывкой, не верю, что женщины моются тут настолько редко. У нас, знаешь ли, бывают эти дни! – многозначительно двигаю бровями, но Баров лишь ухмыляется, ловя меня за руку.

– Ты уже помылась, угомонись, кухня ждет своего чудо-повара. Приготовь поесть, потом иди куда хочешь.

– Как-то это обидно прозвучало. Будто тебе всё равно, куда и когда я пойду. Я, вообще-то, в чужой незнакомой деревне, – дуюсь как девчонка.

– А ты хочешь, чтобы было не всё равно? – опаляет жарким взглядом, который помимо воли вызывает во мне реакцию. Крайне нежелательную. Не хочу на него реагировать, но что делать, если он так и норовит вызвать меня на эмоции? Подзуживает, дразнит, издевается, делает намеки…

– Зачем ты постоянно намекаешь на наше прошлое? К нему нет возврата.

Не могу спрятать обиду в голосе. Почему-то сейчас чувствую именно ее. Иррациональную обиду на Барова за то, что ему так легко даются эти слова про наше прошлое. Ничего в нем не показывает того, что он вовлечен, он просто развлекается.

Для него будто ничего не стоит проводить со мной время в шутливых перепалках, как с какой-то подружкой детства, а не с девушкой, которая его волнует.

Ведь со мной именно так! Я же на него даже смотреть не могу без того, чтобы не поедать взглядом! А он… Черт, только бы не расплакаться при нем. Отвернувшись, начинаю бездумно греметь кастрюлями и сковородками, будто реально смогу что-то приготовить.

Кому и что я хочу доказать? Готовить я не умею. Никогда не нужно было. Обычно я питаюсь в ресторанах, даже не задумываясь, как приготовлены блюда. Главное, чтобы вкусно и некалорийно.

– Ладно, давай помогу, а то ты будешь до завтра громить кухню, – Баров оказывается рядом, толкая меня бедром в бок и протягивая руки к кастрюле. Мой вопрос он просто проигнорировал. Я же радоваться должна, верно?

– Что я буду должна? – недоверчиво гляжу на его действия, чувствуя подвох.

Он набирает в кастрюлю воду и достает из-под стула ведро с грязной картошкой.

– Так спешишь расплатиться? Привычка такая или очень хочешь сделать именно мне приятно? Мне-то запросто прейскурант придумать.

У этого человека вообще бывает плохое настроение?

– В этом я не сомневаюсь! Так что мы такое готовим? Вау, тут вода есть из крана? – с восхищением подмечаю, когда Арсений моет картошку в воде. – Ничего не понимаю я в этой вашей деревне. Душ на улице, но вода в доме есть.

– Она холодная, для нужд кухни, это другое. А готовить мы будем картошку в мундире. Нарежем лука и откроем банку с селедкой. Дед такое любит.

– Фу, с луком? Серьезно? – не сдержавшись, зажимаю нос рукой, будто тут уже воняет.

– А ты целоваться собралась, Исаева?

Глава 7

Вероника

– С кем целоваться-то? Я в этой вашей глухомани даже никого не знаю. Ни одного нормального претендента.

Сказав эту колкость, чувствую удовлетворение от вытянувшегося лица Барова. Надо его добить. Не на то рассчитывал, милый?

– А вообще, чем мы с тобой здесь заниматься будем? Куда мы можем сходить? На покос травы, дойку коров или в лес за ягодами? – интересуюсь как бы между делом.

– Так не терпится поработать? Похвально, Исаева, – «стреляет» в меня указательным пальцем. – Я от тебя такого не ожидал, прямо не узнаю. Тогда давай мой картошку. А я, так уж и быть, почищу и порежу лук.

– Зачем ее мыть? Она же будет в шкурках? Разве ее не варят прямо так? И когда ты вообще готовить научился? – смотрю на него с большим сомнением.

– Сварить картошку может даже ребенок. Это же просто примитив, – закатывает глаза, ленивым движением доставая покарябанную доску и крупный нож-тесак.

– Осторожно с ним, – киваю на него, – не отрежь себе что-нибудь очень ценное.

– А что? – Подмигнув, достает несколько луковиц, начиная их чистить. – Ты сильно переживать будешь?

– Мне-то что, – фыркнув, пожимаю плечами и принимаю равнодушный вид. – Вот девки твои расстроятся.

– Не переживай, Исаева, мы с ними как-нибудь разберемся. Ты лучше мой картошку, а то мы так ее год варить будем.

– Вот за что мне это наказание… – воздеваю глаза к потолку, начиная мыть холодной водой картошку, вываленную в раковину. Стараюсь не думать, что он меня опять уделал в разговоре. И девки это, не отрицает же…

Какая гадость. Рукам холодно, песок противно скрипит под ладонями, вода отскакивает от корнеплодов и брызжет на мое платье. Не догадалась я фартук надеть. С горем пополам завершаю эту неприятную манипуляцию и загружаю картошку в кастрюлю.

– Теперь налей туда воды и поставь на огонь, – отдает распоряжение Баров странным сдавленным голосом.

Сделав, как он сказал, разворачиваюсь на месте.

– Что с тобой? Ты что, плачешь?

– Чертов лук, твою мать! – шипит он, бросает нож в сторону и, подбегая к раковине, начинает яростно мыть свои глаза.

Изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться, до того забавно он выглядит. Но, как ни стараюсь, смех всё равно прорывается наружу, и я начинаю безудержно хохотать. Плачущий Баров – это что-то новенькое.

Поднимает настроение на раз. Прямо как бальзам на мою израненную его предательством душонку.

– Смешно тебе? – надвигается на меня он, отфыркиваясь и вытирая лицо полотенцем.

Он так внезапно оказывается рядом, что я не успеваю сориентироваться.

Придвигает меня к столешнице. Упирает руки в ее края и нависает сверху своей мышечной массой. Свирепое лицо склоняется надо мной. Губы сжаты в тонкую полоску, а взгляд испепеляет.

– Не сжимай челюсти, Баров, сотрешь зубы в порошок, – елейным голоском советую, стараясь не показывать, что он застиг меня врасплох.

– Очень умная, да? – вцепляется пальцами в мой подбородок, подтягивая его наверх.

Атмосфера сгущается, как перед грозой, и я теряю способность дышать и адекватно мыслить.

Мысли напрочь улетают из головы от близости Барова. Нервно сглотнув, пытаюсь избавиться от наваждения. Ответить новой колкостью, оттолкнуть его, физически воспрепятствовать. Но не могу. Это сильнее меня.

Да и ведь потом от него будет вонять луком.

Надо ловить момент. Нелепое оправдание, Исаева…

Последняя здравая мысль, перед тем как его губы вжимаются в мои. Удар молнии, не иначе.

Меня прошибает электричеством, шарашит по полной, бьет в солнечное сплетение. Самообладание летит к чертям. И я кидаюсь в этот поцелуй, как в омут с головой.

Жадные, голодные поцелуи, болезненное узнавание того, как может быть только с ним, только с ним одним. Жаркое дыхание и лишь ему присущий вкус. Целуемся как одержимые. Как будто сегодня последний день на Земле.

А мы – единственные люди на ней, ответственные за продолжение человеческого рода.

Черт, я скучала.

Бешеный напор сменяются неторопливой нежностью, язык Барова лениво гладит мои губы, уже не толкаясь во влажную глубину.

Я словно пьяная, держусь на последней ниточке, боясь упасть с обрыва в пропасть, полететь туда и погибнуть, разбившись с позором.

Кто я после того, как позволила случиться этому поцелую?

Слабачка. Поплыла, как желе. Дура!

Мне нужно срочно сказать какую-то гадость, чтобы испортить момент и разорвать это чертово притяжение между нами…

– Еще раз поцелуешь, приду к тебе ночью и прикончу! – сощурившись, выдаю, когда он отрывается от моих губ и смотрит в упор с победным блеском в глазах.

Баров будто был готов к чему-то подобному.

Спокойно отпускает меня и отходит на расстояние к холодильнику.

– И что? Даже ничего не скажешь? – неистово злюсь от его железобетонного спокойствия, которое он демонстрирует.

Поворачивается ко мне и скрещивает руки на груди, скалясь, как пират.

– Ты придешь ночью. Это всё, что я услышал.

Застываю на месте. Ничего себе заявление.

Да как он смеет! Я приду к нему? Скорее полюса света сменят друг друга!

– Знаешь что! – вскидываюсь, дергая головой.

Губы еще горят от жаркого поцелуя. А Баров убивает своей невозмутимостью.

– Что? – изгибает бровь в дугу. Уголок губ поднимается кверху. Смешно ему?

– Ничего! – выпаливаю глупо, скукоживаясь на месте.