Дюймовочка и Великан
Глава 1
– Девчонки! Спасибо вам за чудесный вечер! Люблю вас, мои курицы!
– И мы тебя любим, заноза в заднице!
Лиза стояла у подъезда, махала подругам сумочкой, пританцовывала, из открытого окна такси звучала популярная мелодия, девушки подпевали.
– Теперь он пьяный по твоей вине… – подруги пели хором. – Царица… Царица!
Ветрова пританцовывала и кричала на всю пустынную и темную улицу. Нога на высоком каблуке ботильона подвернулась, пальто было нараспашку, короткое платье задралось еще выше, девушка чуть не упала, но устояла на месте.
Весна в город пришла еще в середине февраля, днем было тепло, солнце топило снег. К вечеру немного подморозило, но у Елизаветы в душе была только весна, а в желудке три «секса на пляже», шесть «самбук» и три «текилы». Убойное сочетание, но в Международный женский день можно все.
– Ну, мы едем или нет? – Водитель выключил музыку, проворчал.
– У нас Восьмое марта, у нас праздник, женский день, что за негатив, мужчина? – сделала замечание таксистуодна из подружек.
– Сегодня девятое, дамочки. Со вчерашнего дня гуляете?
– А у нас восьмое!
– Ну, все, езжайте. Пока, любимые! Спасибо за праздник.
Лиза неровной походкой пошла к подъезду, остановилась, начала искать ключи, задача была не из легких. И как так получается, что в крохотной сумочке невозможно ничего найти, когда надо?
Женщина, наблюдавшая за Ветровой со второго этажа, поджала губы и покачала в знак неодобрения головой. Клавдии Никаноровне не спалось, все интересные фильмы и передачи по телевизионным каналам закончились, снотворное не помогало.
А здесь такое событие – младшая внучка покойной соседки с пятого этажа закатывает концерты в два часа ночи.
Кошмар и ужас!
Сначала старшая водила мужиков, устраивала притон, но та хоть замуж вышла, а теперь вот эта свалилась на их голову и будет порочить облик образцового дома.
Ну что за молодежь пошла, ни стыда, ни совести, ни морали и рамок приличия! Выпившая девица в два часа ночи орет песни на улице, танцует, еле стоит на ногах.
Стыдоба.
Но в этот поздний час за Елизаветой наблюдала не только любопытная старушка с бессонницей, но и еще двое молодых мужчин в припаркованном за углом черном автомобиле. Парни откровенно скучали, смотрели на часы, злились и много курили.
– Это она?
– Да.
– Ну, наконец-то, задолбался уже ждать. Жрать охота, спать охота, в туалет тоже. Можно я ей, этой курице, голову сверну?
– А я задолбался слушать твое нытье, Сема, закрой уже рот и подъезжай ближе, только тихо, не спугни ее. А то кричать начнет, весь дом разбудит. А нам оно надо, Сема? Нам не надо.
– Хорошо, Валера, еду я, еду. Давай только быстрее там с ней, хватай – и в салон, а лучше в багажник.
Лиза не слышала, как к подъезду подъехал автомобиль, как из него вышел крепкий высокий парень. Она напевала засевший в голове трек, уже почти нашла ключи, зацепила кнопку домофона пальцами, потянула, но что-то мешало. Связка зацепилась брелоком с котиком за подкладку, девушка чертыхнулась.
Именно в этот момент любопытная соседка Клавдия Никаноровна отвлеклась, решила попить водички, потому что от возмущения пересохло во рту, и отошла от окна.
– Привет, красавица.
– Здрасьте.
– Покатаемся?
– Ой, нет, я уже накаталась, устала, сил моих нет.
– Да давай покатаемся, тебе понравится.
Елизавета оторвалась от поиска ключей, развернулась, посмотрела на парня, задрав голову. Детина был здоровый, тусклый фонарь освещал короткую стрижку и кривую улыбку на лице.
– Я вас знаю, мужчина?
– Нет.
– Значит, проваливай. Я с незнакомыми не катаюсь. —Отвернулась, потеряв интерес.
– Ну, тогда придется иначе.
– Что… что ты делаешь?! Отпу… отпусти!
За несколько секунд, за которые Лиза не смогла произнести и пяти слов, ее оторвали от земли, пронесли пару метров и грубо бросили в салон стоящего рядом автомобиля. Двери закрылись, щелкнули блокираторы, машина тронулась и начала быстро удаляться по пустынным улицам в неизвестном направлении.
Лиза больно ударилась локтем и коленом, неудобно уткнулась в сиденье лицом, а когда поднялась, ее качнуло в сторону на крутом повороте, и она еще приложилась головой о стекло.
– Я не хочу никуда с вами кататься! Вы что, совсем с ума сошли? А ну, остановитесь!
Первым из головы выветрился «секс на пляже», сразу три коктейля. Сознание пришло в ужас, что пляжа сегодня не будет точно, а вот секс вполне вероятен, если хозяйка бедовой головы будет бездействовать.
– Сиди молча, и все будет хорошо.
– Хорошо? Вы сдурели? Это вы сядете «хорошо» за похищение, это статья и срок, между прочим. У меня папа – полковник полиции, вам туго придется. Советую опомниться, одуматься и высадить меня, а я сделаю вид, что ничего не было, что вы обознались.
Козырять влиятельными родственниками было глупо. А что еще оставалось делать?
– Так я и говорю: сиди тихо, и все будет хорошо.
Тот, что затащил ее в машину, говорил спокойно, повернулся, даже показал улыбку, но Лизу это не успокоило.
– Валера, может, обезвредить ее? Ну, чтобы не моросила и не мешала, не люблю я женские истерики, и так голова раскалывается.
– Сема, давай без фантазий.
Господи, господи, что же это такое происходит?
Самбука подкатила к горлу, ее подпирала текила, и обе кричали в уши Ветровой, что она дура.
Лиза знала это сама, иначе бы не попадала в авантюрные полукриминальные ситуации. Но, видимо, судьба у нее такая или мозг не созрел для серьезных мыслей и взгляда на жизнь. Папа всегда говорил, что она идет по кривой дорожке.
А сейчас ее точно изнасилуют, бросят в лесу, а может, продадут в рабство, что из этого хуже, Лиза пока не могла понять.
– Ой, меня тошнит. Меня сейчас вырвет! Остановите машину!
– Валера, если она заблюет мне тачку, я точно оторву ей голову.
– Не надо голову! – Лиза выкрикнула громко, мужчины поморщились. – Но это непроизвольно может случиться, я не могу держать все в себе. Это эмоции!
– Не будет головы, и держать будет нечего.
Семен был категоричен и прямолинеен, на Лизу он наводил больше страха и ужаса, чем Валера. Имена запомнились моментально, а вместе с этим пришло осознание, что они не скрывают их, как и лица. А это значит, следуя сценарию любого триллера, они ее точно убьют.
Стало жутко.
Лиза вжалась в сиденье, вцепилась в сумочку, вспомнила про телефон, быстро его достала, но батарея была севшая, а смартфон бесполезен, только если ударить им по голове. Меньше надо было снимать видео и вовремя заряжать аппарат.
Дура, точно дура, сто раз дура.
А может, ткнуть ключами в шею? Сразу в сонную артерию, чтобы кровища ручьем. Ой, нет, нет, крови вообще Лиза не выносила. Ветрова начала лихорадочно вспоминать, когда, где и кому она могла так насолить, чтобы человек додумался до похищения?
На память пришел одноклассник Димка, у которого она в десятом классе на спор с пацанами украла из раздевалки трусы. Гадкий поступок, нет ей оправдания и прощения. Еще была Галка Гаврилова, одногруппница, у которой она в восемнадцать лет увела парня.
Но из-за событий, можно сказать, столетней давности не похищают человека. К тому же Галка замуж вышла, счастлива и без того парня, пусть спасибо ей скажет, что уберегла от придурка.
– А далеко мы едем? – Лиза всхлипнула, огляделась по сторонам, они уже выехали из города и мчали по темной трассе.
– Если бы ты не бухала с подружками, а приехала домой раньше, все бы уже закончилось.
– Да? А что «все»? Я была бы уже мертва?
Ответа не последовало. А как все хорошо начиналось. Подруги, караоке, танцы, они праздновали Восьмое марта, пусть и девятого числа, а все потому, что восьмого у Лизы день рождения и она его отмечала в кругу семьи за городом.
Семья стала больше, а в скором времени увеличится еще на одного маленького человечка. Старшая сестра Настя совсем недавно вышла замуж и вчера преподнесла всем сюрприз, сообщив, что она беременна.
И что, Лиза не увидит и не подержит на руках маленького Волкова или Волкову?
Стало больно и обидно. Лиза начала рыдать в голос, громко, выплескивая наружу свою горечь и страх.
Глава 2
– А ну, заткнись! Заткнись, я кому говорю, а то сейчас остановлюсь и заткну тебя сам! – Сема нервничал.
Лиза резко замолчала, всхлипнула, зажала рот рукой, чтобы не проронить больше ни звука. Посидела несколько минут, вытерла слезы, подышала глубоко, соображая, что делать дальше.
– Слушайте, ребята, а может быть, договоримся? Я вижу, вы парни неплохие, и глаза у вас добрые.
Елизавета взяла себя в руки, прекратила накручивать и решила поторговаться. Чем черт не шутит? А в ее случае рогатый любил чудить. Подвинулась вперед, ухватилась за спинки сидений, поглядывая на парней. Вид добрым у них не был, но лесть была необходима для выживания.
– Я не знаю, куда вы меня везете, даже не хочу знать, но давайте договоримся. Я заплачу, у меня есть деньги, много денег… и сережки с бриллиантами. Мне подарили вчера на день рождения, смотрите, вот они, на мне.
Лиза заправила за уши волосы, показывая сережки с маленьким камушком, которые действительно вчера ей подарила старшая сестра на двадцатилетие. Можно сказать, ее первый дорогой и значимый подарок в жизни.
Первый и последний.
Боже мой, ей всего двадцать лет, как же не хочется помирать или быть проданной в рабство!
Про деньги соврала, нет никаких денег, кроме пятнадцати тысяч на карточке, но этого должно было как-то хватить на месяц. А так, вообще, Елизавета была в активном поиске работы. Может быть, не так активно, как надо было, но она искала. И ей с горем пополам разрешили жить в бабушкиной квартире, потому что она поклялась стать ответственной и самостоятельной.
– Я вам сережки, а вы меня высаживаете прямо здесь, и я забываю навсегда, как вы выглядели, ваши имена и эту машину.
– Денег сколько у тебя? – Тот, что сидел справа и которого звали Валерий, повернулся к девушке.
– А сколько надо?
– Надо много, но у тебя столько нет.
– Откуда вы знаете? У меня очень даже есть, может, даже очень много есть, у меня любовник богатый, я могу у него попросить.
Снова ложь, но она была во спасение бренного тела и маленькой души. Из богатых Лиза знала лишь зятя, Волкова Сергея, но вроде бы как и он теперь не богат, потому что все сбережения они с Настей пустили на новый бизнес. Там до богатства еще далеко, к тому же осенью родится малыш.
И любовника никакого не было, даже парня. Был бывший назойливый поклонник, от которого Лиза перед Новым годом пряталась у сестры. Но Кирилл Юрьевич на самом деле был богат, и, по слухам, даже очень.
Но, как богат, так же Кирилл Юрьевич был и неприятен. Но у него вполне можно было попросить денег, а уже потом Лиза как-нибудь рассчитается. Каким образом, было стыдно представить, но она обязательно что-то придумает. Лиза – мастер на выдумки.
– Пятьдесят, нет, сто тысяч на двоих. Как вам?
– Все, она мне надоела! Слушай, малявка, сиди тихо, и все будет с тобой хорошо. Доедешь в комфорте, и никто тебя не убьет… наверное. А будешь много говорить, я остановлюсь и займу твой ротик чем поинтересней.
Это уже сказал тот, что сидел за рулем, противно заржал, покосился на Лизу и поерзал на сиденье. Ветрова села на свое место, укуталась в пальто, затянула на шее шарф потуже, скрестила руки на груди. Нет, за секс она точно не согласна получить свободу, пусть лучше убьют.
Наверное, они так и сделают, заберут сережки и ее девичью честь. Хорошо хоть, не в первый раз все случится, а то было бы совсем обидно потерять девственность в грубой форме и после этого умереть.
Надо было что-то придумать срочно. Папа на свою голову показал ей в детстве пару приемов самообороны, о чем потом пожалел. Его не раз вызывали в школу за то, что его младшая, не по возрасту буйная дочь разбивала носы девочкам, да и мальчикам тоже. Причем старшеклассникам, которые обижали ее пацанов.
Но сейчас Лиза не представляла, как применить свои навыки на практике. Тем более в замкнутом пространстве 0151 это может спровоцировать аварию.
Точно, нужна авария!
В пустой голове вспыхнула лампочка.
Если ребром ладони ударить Сему в шею, он потеряет управление, они съедут на встречную полосу, а там уже и свобода, ну или путевка на тот свет, а в лучшем случае – реанимация или переломы.
Навалилась стадия депрессии.
И жалко, что выветрился алкоголь, с ним воспринимать реальность было не так страшно. Непонятно, куда, зачем, для чего и к кому Елизавету везут? Может, это сюрприз от подружек или Насти?
Нет, сестра на такое не способна, не додумается, да и все мысли ее сейчас вокруг растущего живота. Они с Волковым как помешанные друг на друге – смотрят, улыбаются, целуются. Влюбленная росомаха, да еще ждущая приплод, на это смотреть страшно.
Не дай бог Лизе так же сойти с ума. Но, видимо, этого и не будет, никогда не будет. Суждено ей погибнуть красивой и молодой. Слезы вновь навернулись на глаза, Лиза прикусила губу, начала дышать глубоко, истерика ситуацию не исправит.
– Все, наконец-то приехали.
Сема посигналил, чтобы открыли ворота. Лиза встрепенулась, подалась вперед, стараясь хоть что-то разглядеть в темноте, но свет фар освещал лишь железные ворота темно-коричневого цвета и номер дома «13».
Ой, несчастливое число, совсем несчастливое.
– Как приехали? Уже приехали? А куда приехали? А почему так быстро? Может быть, еще покатаемся? Мне понравилось. Вы вообще парни приятные.
– Да заткнись ты! Как же я устал от этой дуры!
– А я просила меня высадить, ехали бы молча, и никто бы не устал.
– Молчи.
Сема открыл окно, сплюнул, автоматические ворота поехали вверх, открывая путь. Лиза лихорадочно дергала ручку двери, можно было выскочить, побежать испуганным зайцем куда угодно, хоть в лес. Но двери были все еще заблокированы.
– Да не дергайся ты, уже приехали, сейчас расслабишься, отдохнешь, – подал голос Валера, но это Лизу не воодушевило.
– Так я не устала, можно мне погулять?
– Забавная какая, сиди тихо, он мужик хороший, не обидит.
– Он? Какой еще мужик? Я не знаю никакого мужика.
Паника приближалась километровыми шагами, руки тряслись, голос дрожал. Лиза открыла сумочку, нащупала там ключи от дома, зажала связку в кулаке, выставив самый большой ключ вперед.
Заехали во двор, остановились, мужчины вышли из автомобиля, потянулись.
– Выводи ее.
Лиза сопротивлялась, пиналась и шипела, как дикая кошка, которая не хочет выходить из переноски, ей там и так хорошо, тепло и комфортно.
– Да прекрати, вот же сучка, царапается! Сейчас получишь по шее, и будет больно!
– Я не хочу, я не буду, мне здесь хорошо. Ну… пожа-а-а-алуйста-а-а-а… ну не надо-о-о-о!
Девушку все-таки вытащили на улицу, за городом было холодно, ноги на высоких каблуках скользили по покрытой тонким льдом каменной дорожке. Лиза даже не могла толком разглядеть, где она и что вокруг, сопротивлялась, махая руками.
– Пошли давай, ждут тебя уже. И не сопротивляйся своему счастью.– Валера заржал.
– Я и без этого была очень счастлива. Очень!
А дальше произошло то, чего не ожидал никто. Лиза замахнулась, острием ключа прошлась по щеке Валеры. От неожиданности и острой боли мужчина ослабил хватку, девушка крутанулась на месте, делая полный оборот, не устояла на каблуках и начала падать на бок.
– Вот же сучка, она поранила меня! Кровь пустила!
Последнее, что Лиза помнит, это удар головой и знакомый голос:
– Придурки, вы что наделали? Вас попросили привезти девушку, а вы мне решили убить ее? Идиоты!
– Да… мы… мы… это… как просили, привезли, а она всю дорогу…
– Сема, закрой рот!
Дальше накрыла темнота и тишина.
Глава 3
– Так, вы, двое придурков, которым ничего нельзя поручить, чтобы шли в гостевой домик и сидели там тихо, не высовывались и не подавали голос!
– А ты что будешь делать? Развлекаться с этой малышкой?
– Валера, я сказал закрыть рот и быстро свалить отсюда! Живо!
Мужчина злился, нервно расхаживал по прихожей в длинном халате, поглядывал в сторону гостиной.
Елизавета попыталась повернуться, но в виске кольнуло болью, поморщилась, приоткрыла глаза. Картинка немного кружилась, совсем чуть-чуть, но когда все встало на место, девушка увидела белый потолок и большую люстру с шестью рожками и плафонами в форме лилий.
– Ох, да что же это такое? Мм…
Ветрова схватилась за голову, нащупала шишку справа, а когда снова открыла глаза, от испуга вскрикнула.
– Лиза, Лизочка, все в порядке, все хорошо, это я. Все нормально, не бойся и не кричи, только не кричи и не волнуйся.
Первая волна паники схлынула, но Лиза так и не знала, что сказать.
Шок и десятисекундный ступор.
Мужчина, чей голос показался ей знакомым, аккуратно сел на край дивана, поправил расстегнутый ворот темно-синей рубашки и шейный платок. Светлые редкие волосы были зачесаны назад, большая залысина блестела.
– Кирилл Юрьевич, что вы здесь делаете?
Да-да, это был тот самый якобы богатый любовник, у которого Ветрова хотела попросить денег за свой выкуп. А может, это галлюцинация?
Лиза попятилась назад, попыталась сесть, это удалось, диван был угловым и широким. Держась за голову, облизнула губы, во рту было сухо.
– Живу, я здесь живу. Это мой дом. Извини, что так вышло, что ты упала и ударилась, это моя вина и тех двух идиотов.
– Живете? А я что здесь делаю?
Мозг начинал соображать, но туго.
Совсем туго.
– А ты у меня в гостях.
– В гостях? Но я… я ничего не понимаю.
– Я сейчас все объясню, позволь мне зажечь свечи и растопить камин, все уже готово, я давно тебя жду.
Кирилл Юрьевич шустро, несмотря на лишний вес, метнулся куда-то в сторону, начал суетиться, а Лиза, одернув короткое платье, наконец смогла оглядеться по сторонам.
Она была в гостиной загородного дома, окруженная пафосной роскошью. Люстру Лиза уже оценила, пришел черед, открыв рот, рассматривать остальную «красоту». Огромный кожаный угловой диван, кресла, секретер и сервант темного дерева, несколько картин на стенах, какие-то пейзажи, вазоны с цветами, натертый до блеска паркетный пол.
Но самым монументальным сооружением был огромный камин, около которого возился мужчина, а над ним висел портрет самого Кирилла Юрьевича в классическом стиле, с маленькой лохматой собачкой в руках.
Хозяин дома обернулся, подмигнул, Лиза посмотрела на него, потом на портрет, сходство было стопроцентное, на нем даже был тот же шелковый халат с восточным золотым узором, под ним рубашка и шейных платок.
Что она здесь делает?
А может, это все сон?
Или это так быстро материализовались мысли о назойливом поклоннике, что он так быстро появился, выскочив, как джинн из бутылки?
– Как ты себя чувствуешь? Может быть, водички, шампанского, вина? У меня есть все.
Пить хотелось, но снова напиться планов не было.
– Воды, если можно.
Владелец дома вышел, а в том, что это был дом Кирилла Юрьевича, сомневаться не приходилось, портрет хозяина об этом кричал. Лиза спустила ноги на пол и тут же была облаяна каким-то существом.
– Да твою же мать! Господи, так умереть можно. Фу, пошла вон!
А вот и псина с портрета, хорошо, что там был не доберман или ротвейлер и господин Семенихин любит мелкие породы.
Лиза лихорадочно соображала, голова, если ею не вертеть, не болела, но напрягало то, что девушка была без обуви, без пальто и сумочки. Это значит, что ее кто-то бережно раздел и уложил. И этим кем-то был хозяин дома.
Какая мерзость.
– Тихо, тихо, Принцесса, не ругайся, у нас гостья, не ругайся, моя девочка. Вот, Лизочка, ваша вода.
Ветрова проскрипела зубами, Лиза терпеть не могла, когда ее имя склоняли в уменьшительно-ласкательной форме. Лизочка, Лизунечка, Лизаветочка или что-то в этом духе. Лиза возмущалась, обижалась, когда ее так называли, и дала всем обещание в десять лет, что, как только получит паспорт, сменит имя.
Не сменила. И зря.
Пить воду не стала, лишь взяла стакан в руки, подозрительно рассматривая мужчину перед собой. Кирилл Юрьевич взял на руки собаку; шавка перестала тявкать, высунула розовый язык.
– Так что я здесь делаю, Кирилл Юрьевич?
– Можно просто Кирилл, мы же давно об этом договорились.
Да, они договорились, Лиза помнила, а еще помнила, что очень доходчиво сказала этому человеку, что между ними ничего никогда не может быть. Чтобы он прекратил свои настойчивые ухаживания, присылать ей через день букеты, конфеты и дорогие подарки, которые приходилось возвращать. А еще чтобы перестал искать с ней встреч.
Родители, с которыми жила младшая из дочерей Ветровых, сначала радовались подношениям, потом удивлялись, а потом напряглись. Толком Лиза ничего не рассказывала, так что им оставалось только догадываться, что там происходит на личном фронте их чада.
– Так что я здесь делаю? – Вопрос повторился, Лиза чувствовала себя попугаем – говорящим, но не очень умным.
– Прости, что пришлось прибегнуть к таким экстравагантным мерам, чтобы пригласить тебя в гости.
– Экстравагантным? Вы похитили меня, точнее, эти два тупых качка, они напугали до полусмерти, да меня чуть удар не хватил. – Лиза повысила голос, а противная шавка на руках Семенихина начала снова тявкать.
– Тихо, Принцесса не любит, когда повышают голос.
Он вообще нормальный?
Лиза замолчала, не понимая, перед ней дурак или маньяк?
Если втрое, то дела плохи, но с дураком тоже несладко придется. Вообще, Кирилл Юрьевич Семенихин был местным богачом, и это не шутка. В пригороде у него был заводик по производству сухариков, крекеров и чипсов. Семенихина так и звали – король сухарей. У мужика в сорок лет было все отлично с финансами, но не с головой.
– Хорошо, так зачем я здесь появилась, да еще таким экстравагантным способом? —Кричать Лиза не стала, кто знает, как эта псина может отреагировать.
– Сюрприз!
– Сюрприз?
– Да, пойдем, пойдем, Лизонька, я все покажу, пойдем.
Не любила Ветрова сюрпризов, но встала, отказавшись от предложенной руки, и пошла за мужчиной. Голова не кружилась, но немного болела.
Шли недолго – через белоснежный холл с золотыми вензелями и античными колоннами, по коридору в другое помещение, которое оказалось столовой с сервированным на две персоны всевозможными закусками и салатами столом, в середине которого стоял огромный, штук сто, букет алых роз.
– А вот и мой сюрприз красивой девушке. С днем рождения! На улице еще будет салют. Но и это еще не все.
– День рождения был вчера, – сказала чуть слышно, голос осип от шока.
– Да, но ты не отвечала на звонки, давно уже не отвечаешь. А я к тебе с чистым сердцем, с серьезными намерениями, с самыми серьезными.
И как себя вести с больным человеком? А что Семенихин болен, это точно. Лиза осмотрела помещение, здесь была та же пафосная, режущая глаз роскошь, как и везде, а когда она увидела свой портрет на мольберте в углу, потеряла дар речи.
Девушка на холсте была полуобнажена, лежала на кушетке, закинув руку над головой, обнажая грудь. Промежность и бедра прикрывал кусок ткани. Но привлекала внимание не грудь, а огромный камень в форме сердца на шее.
«Титаник»?
Рисунок Джека?
Голая Роуз с «Сердцем океана» на груди?
Надо бежать.
«Титаник» идет ко дну.
Мысль стучала в голове молотком, а паника нарастала. Неизвестно, что хуже – быть куклой в руках малознакомого человека или чтобы над ней надругались Сема и Валера?
Глава 4
– Можно сходить пописать? Очень хочется.
Елизавета, как в школе на уроке, подняла руку, отпрашиваясь у преподавателя выйти в уборную. Она действительно не знала, как себя вести. Восторгаться, ужасаться или впадать в отчаяние?
При виде картины и своего образа, написанного маслом, складывалось стопроцентное убеждение, что у Семенихина явно проблемы с головой. Так что тут надо поаккуратней, без резких движений и провокаций.
– Конечно, Лизочка, уборная по коридору, первая дверь слева. И не задерживайся, горячее остыло, но мы его разогреем.
Ветрова, часто перебирая ногами, засеменила по блестящему полу в сторону коридора.
Так, Лиза, думай, думай, думай, думай. Голова тебе не только для того, чтобы шапку красивую носить, ты никогда их не любила. Думай, думай, Лиза, как вырваться из этого дерьма.
Девушка дошла до нужной двери, включила свет, заглянула внутрь, это был гостевой туалет. Вошла, включила воду, аккуратно и как можно тише побежала по коридору дальше, постоянно оглядываясь.
Коридор из столовой вел на кухню, оттуда к небольшому холлу. Дверь – вот что привлекло Лизу, дернула ручку, но она не открылась. Это, скорее всего, был выход на задний двор.
– Вот же черт.
Лиза напряглась, со стороны кухни послышались звуки. Хозяин дома что-то там делал – наверное, разогревал горячее. Девушка пошла дальше, ладонью скользя по стене, снова коридор, несколько дверей, лестница вниз. Нет, туда Лиза не пойдет, там подвал, а значит, тупик.
– Лизонька, все уже почти готово, я тебя жду!
– Вот же больной, – прошептала сквозь зубы, поморщилась.
Выглянула из-за угла, там дальше был холл, центральный вход в особняк и гостиная, там она уже была. Словно из ниоткуда под ногами появилась противная шавка Принцесса с розовым бантом на голове и начала тявкать.
– Да чтоб тебя разорвало! – Лиза выругалась шепотом, бросилась обратно, и как только закрыла за собой дверь туалета, раздался стук.
– Все в порядке, Лизочка?
– Да, да, вполне, укачало немного с дороги.
– О, Принцесса, а ты что здесь делаешь? Пойдем, моя милая, папа даст тебе вкусняшку.
Ветрова не могла отдышаться, сердце разрывалось в груди, адреналин зашкаливал, пальцы тряслись. Посмотрела на себя в зеркало и не узнала. Бледная, волосы растрепаны, губы сухие, глаза огромные, а в них ужас.
– Нет, нет, Ветрова, успокойся, мы просто так не сдадимся, мы что-то придумаем обязательно.
Лиза разговаривала сама с собой, но легче не становилось. В туалет захотелось действительно, села на унитаз, начала рассматривать все вокруг, подмечая, что может пригодиться.
Но ершик, кусок мыла или четырехслойная бумага с ароматом персика в данной, со всех сторон ужасной ситуации пригодиться могли едва ли.
Девушка помыла руки, пригладила волосы, нужно было идти и налаживать ситуацию, как-то приходить к общему решению с Семенихиным и убедить его, что они не пара и произошла ошибка.
– Наконец-то, я уже хотел идти тебя выручать, присаживайся, устроим поздний ужин.
Лиза кинула взгляд на настенные часы, стрелки показывали пятый час утра, на свой портрет не хотелось смотреть совсем – начинало мутить.
– Скорее это ранний завтрак, чем ужин.
– Да, ты права, я слишком долго тебя ждал. Не знал, что ты любишь, и попросил повара приготовить салат из мяса краба, баклажаны в медово-имбирном соусе, креветки с белой фасолью и фетой, а на сладкое тирамису с амаретто.
– Мм…
Лиза лишь промычала, к горлу подступила тошнота, есть после выпитого алкоголя в караоке с подружками не хотелось. Но Кирилл Юрьевич облизнул губы, причмокнул и довольно обвел взглядом стол.
– А когда мы поужинаем, вы меня отпустите?
Вырвалось само, Лиза сморщила носик, посмотрела с надеждой на мужчину. Вопрос тому явно не понравился, а девушка мысленно отругала себя. Нельзя провоцировать извращенцев, нужно во всем с ними соглашаться и искать выход из идиотского положения.
– После ужина будет подарок.
Господи, еще и подарок? Да куда уж больше-то? Даже страшно представить, что он там приготовил.
– Вино? Белое? Красное?
– Воды, мне бы просто воды.
– Розовое, для такой девушки только розовое шампанское.
Лиза терпеть не могла шампанское, да и вино тоже не очень уважала, от этого всего слабоалкогольного пойла голова болела сильнее, чем от виски и водки. Три «Секса на пляже» были выпиты сегодня, точнее, уже вчера за компанию с девочками. Дальше пошли более «серьезные» и привычные напитки.
Идея возникла моментально. А что, если напоить Семенихина? Точно, накачать водкой и сбежать. Идея показалась гениальной.
– В шампанском много газов, может быть, что крепче есть? Водочка?
Кирилл Юрьевич так и застыл с бутылкой шампанского в руке. Крепкий алкоголь он не любил, предпочитал хорошие вина под хорошую музыку с красивыми женщинами. А Лиза умеет удивлять, он не ошибся в ней, когда познакомился.
В ней было столько огня, задора, столько молодости и энергии, но главное, она была так сильно, до рези в глазах похожа на его одногруппницу по университету. Он даже решил, что это она и есть, но только в первые минуты.
Кирилл Юрьевич влюбился в Елизавету Воронину с первого взгляда, да-да, у девушек были даже одинаковые имена, что было воспринято знаком с небес.
С Ворониной вышла не совсем красивая история, о ней Кирилл Юрьевич вспоминать не хотел. Но с появлением этой Лизы у него появился шанс сделать все иначе, все исправить, обрести счастье, хозяйку дома и всех богатств.
– Нет, к креветкам подают только белое сухое вино, но мы нарушим правила и выпьем все-таки шампанское, оно больше всего подходит для торжественности момента.
Что он несет, Лиза не понимала, но для нее момент был полной «жопой» с креветками и розовым шампанским.
Главное, ничего не пить и не есть со стола, неизвестно, какие наркотики там подмешаны. А то после этих креветок Семенихин будет делать с ней, что захочет, как захочет, а Лиза потом и не вспомнит. А когда вспомнит, будет ходить к психологу.
– Хорошо, пусть будет шампанское, – пропищала Лиза, пожала плечами. – Слушайте, Кирилл Юрьевич… хорошо, Кирилл, у вас хороший дом. Сами дизайн подбирали или кого нанимали?
– Ой, все сам, все сам, Лизонька. Никому ничего нельзя доверить – или своруют или схалтурят. Как тебе портрет, сходство идеальное, не находишь?
Семенихин вручил Лизе бокал шампанского, сам вальяжно откинулся на спинку стула, показал на картину а-ля «Титаник». Ветрова подумала, что ее «Титаник» точно уже идет ко дну, и никакой Джек ее не спасет, да и места на доске ей не хватит.
– Ну не знаю…
– Хочу воссоздать мизансцену, и для этого есть соответствующий подарок, но с небольшой поправкой.
Лиза задержала дыхание: о чем он говорит и почему так блестят глаза у короля сухарей и задрожали руки?
Он что, реально одержимый фанат «Титаника» или Кейт Уинслет? Так, она на нее совсем не похожа. Или он хочет вжиться в роль ДиКаприо и спасти Роуз?
Нет, он точно болен.
Семенихин исчез, Лиза начала шарить по столу, схватила вилку, сжала ее дрожащими пальцами, облизнула пересохшие губы. Нет, выдержка подводила, не такой Ветрова была храброй, как хотела казаться. Ей всего двадцать – вчера исполнилось, – ей хотелось жить, веселиться, влюбиться, как сестра, быть беззаботной, строить планы на жизнь.
А что ожидать от Семенихина, она не знала. И долго в таком напряжении Лиза не протянет, нужно что-то делать сейчас. Когда мужчина вернулся, нервы были на пределе, а в голове шум.
– Вот, не могу ждать долго, это мой подарок очаровательной девушке. Он будет идеально смотреться на твоей совершенной шее.
Перед глазами появилась бархатная коробка, а когда она открылась, Лиза даже не поняла, что там. Нахмурилась, рассматривая, но перед глазами все плыло.
– Это ошейник с сапфирами и бриллиантами, ручная работа, натуральная кожа, совершенная огранка.
Ошейник?
Лиза правильно поняла, и это не галлюцинации?
Ей на день рождения хотят подарить ошейник с бриллиантами и сапфирами ручной работы?
И она должна по этому поводу хлопать в ладоши от радости?
Пальцы еще сильнее сжали вилку. Всего замах, один удар и четыре дырки.
Такой пустяк – и она свободна.
Глава 5
– Тебе нравится? Посмотри, он прекрасен, не правда ли? Примерим?
У Кирилла Юрьевича глаза сверкали лихорадочным блеском, даже между пальцев вспотело и в шейном платке стало жарко. Он был уверен, что Лиза оценит его широкий и шикарный жест, он все делал правильно, ухаживал, дарил цветы и сладкое.
Правда, подарить эту роскошь пришлось при весьма пикантных обстоятельствах, Елизавете не понравилось, что ее похитили. Но как еще было поступить, если девушка начала игнорировать звонки и сообщения и губить на корню зарождающиеся чувства? Она просто еще молода и неопытна, но Семенихин твердо решил, что одарит ее счастьем быть с ним рядом.
– Нравится? Не отвечай, по глазам вижу, что да.
Да твою же мать, куда это Ветрова попала? Зачем она вообще познакомилась с этим придурком? Это все Лариска, сучка крашеная. Мол, пойдем поужинаем, мужик мировой, щедрый. И так как бы невзначай свалила. А потом он достал своими приглашениями и подношениями.
Ветрова с ужасом смотрела на ошейник, нет, после этого у нее разовьется четкое чувство отвращения к драгоценным камням. А примерить эту «прелесть» значит позволить этой гадости защелкнуться у нее на шее.
А потом что? Цепь, батарея, матрас на полу? И акт извращенного насилия от короля сухарей?
– Кирилл Юрье… ой, извини, Кирилл. Все это очень прекрасно, я просто в шоке от красоты и неожиданности. А ты не подскажешь, где моя сумочка? Там телефон, хочу эту невероятную красоту сфотографировать и отправить подружкам. Они от зависти помрут.
Прикидываться дурой в непонятных ситуациях у Елизаветы получалось лучше всего. Нет, удар вилкой в глаз или в другую часть тела – не вариант: мотать срок – перспектива ужасная. А вот пойти искать сумочку и свалить хоть в окно – это, может, и трудновыполнимый, но рабочий вариант.
– Я поищу, хорошо? Наверное, в прихожей, я быстро, а ты пока налей еще шампанского или лучше найди алкоголь покрепче, у меня совсем либидо падает от слабого алкоголя, и в сон клонит.
При упоминании либидо Семенихин даже возбудился, отложил шкатулку, наблюдая, как Лиза выбирается из-за стола, улыбка у нее была ослепительной, ярче бриллиантов на ошейнике.
Ветрова попятилась назад, незаметно пряча в рукав платья столовый нож, наступила на что-то мягкое, раздался собачий лай, сердце чуть не выпрыгнуло из груди, черт побери эту противную шавку!
– Принцесса, ты опять путаешься под ногами, иди ко мне, пойдем поищем для нашей гостьи то, что она просит. А твоя сумочка в прихожей, в шкафу.
Развернулась, быстро пошла в сторону выхода, пока Семенихин гремел бутылками и утешал Принцессу. Сумочка нашлась быстро, Лиза перекинула ремешок через плечо, а вот надевать ботильоны времени не было. К тому же на высоких каблуках есть вероятность при побеге сломать ноги. И тогда Лизу точно прикуют – не к батарее, а к кровати, да еще в ошейнике.
Так, Ветрова, думай, соображай, в конце концов, ты дочь мента и должна уметь выбраться из любой, даже самой поганой ситуации. Это старшая сестренка – натура тонкая, попади она в такую передрягу, даже неизвестно, чем бы все закончилось.
Но в том-то и дело, что Настя никогда бы не вляпалась так жестоко, а все потому, что боженька при рождении дал ей везение, а Лизе лишь ведро сомнительных приключений.
Лиза начала быстро шарить по полкам огромного шкафа, отбрасывая в сторону бесполезные предметы. Встав на носочки, наткнулась на что-то твердое, ухватилась, поднесла к глазам. Это был небольших размеров бюст Гоголя.
Его она узнала сразу, последние три года гимназии с углубленным изучением английского языка, куда ее запихнули родители в надежде на лучшие перспективы, Ветрова сидела на уроках литературы напротив огромного портрета Николая Васильевича, изучая его внешность.
Однако какой интересный выбор Семенихина, он действительно увлекается творчеством Гоголя или это так – что-то придавить? Классик русской литературы смотрелся инородным предметом на фоне пафосной безвкусной роскоши дома короля сухарей. Неудивительно, что он был спрятан в шкаф.
Лиза вцепилась в него как в последнюю надежду. А потом начала одеваться, перекладывая бюст из одной руки в другую, залезая в мужскую, огромного размера черную дубленку и валенки, стоявшие в углу. Наверняка это вещи Семенихина, он в них осматривает свои владения, придется позаимствовать.
– Лиза, что ты делаешь, что… Куда ты собралась?
Кирилл Юрьевич был в недоумении, пока он искал спиртное и фантазировал на тему страстной ночи, его гостья вознамерилась сбежать.
Девушка подскочила от испуга, повернулась. Семенихин стоял в нескольких шагах, держал в руках бутылку водки. Можно было схватить ее, выпить всю и упасть в алкогольной коме. Но не получится, Лиза знала свой организм, и на третьем глотке ее может вырвать.
– Что происходит?
– А это мне хочется спросить у вас: что происходит, Кирилл Юрьевич? – Лиза поморщилась, потрогала шишку на голове, сильнее сжала Гоголя, надо было сразу ставить на место этого любителя делать неуместные сюрпризы. – Вы в своем уме? Что вообще все это значит? Я не понимаю, для чего было меня похищать, травмировать психику? Да вы хоть знаете… вы хоть понимаете, я чуть от инфаркта не померла, ваши эти… Сема с Валерой обещали меня изнасиловать! Ладно Валера, но Сема – тот вообще маньяк!
Ветрова уже не просто повышала голос, она орала, не отвечая за последствия и не понимая, какой реакции ждать от мужчины. Под ногами тявкала Принцесса, а Семенихин менялся в лице. Кирилл Юрьевич не любил, когда на него кричали, не любил этого с детства, с того времени, когда он жил с деспотичной и нервозной матерью.
Внутри него сразу переключался какой-то тумблер и начинались неконтролируемые вспышки гнева. Семенихин с этим боролся, ходил к психологу и чувствовал прогресс, но сейчас душевный романтический настрой был нарушен.
– Никогда не повышай на меня голос! Никогда!
Кирилл Юрьевич изменился в лице, побледнел, поджал губы, на лбу выступила испарина, он начал надвигаться на девушку, тяжело ступая, Принцесса продолжала тявкать. Лиза отступала, поражаясь изменению облика Семенихина. Недавно он был добродушным дурачком, дарил странные подарки, а сейчас готов был ударить.
– Я ненавижу, когда на меня кричат! Никто, слышишь, никто этого не смеет делать! Иначе я прикажу кинуть тебя в подвал, будешь сидеть там, пока не остынешь! Пока не научишься быть благодарной!
Упоминание о подвале привело Ветрову в чувства. Кирилл Юрьевич был уже совсем близко, можно было разглядеть пряди светлых волос, прилипших к лысине, и бородавку на переносице. Лиза сцепила зубы, было страшно до жути, но бояться было не время.
Замах, бюст Гоголя, как в замедленной съемке, по траектории справа налево встретился с головой Семенихина. Лиза зажмурила глаза, не выпуская из рук свое орудие, вжала шею в плечи, ожидая ответного удара, но его не последовало.
Лишь что-то громко упало рядом, а еще разбилось. Открыв один глаз, задержав дыхание, Лиза посмотрела вниз. Расшитые золотом тапочки хозяина дома валялись рядом, дальше были ноги, распахнутый халат и раскинутые в разные стороны руки.
– Господи… господи, господи, господи, вот же… твою мать, – прошептала Лиза, боясь посмотреть на голову и увидеть лужу крови, но смотреть пришлось.
Кровь была, хоть и не лужа, этого хватило бы, чтобы упасть в обморок, но Ветрова, отшвырнув бюст Гоголя на пол как что-то мерзкое, кинулась на кухню, к задней двери, чтобы убежать как можно дальше.
Глава 6
Бежать, бежать, бежать.
Бежать как можно дальше от этого дома, от этого места и от тела человека, который лежит, раскинув руки, в холле.
Но пришлось вернуться.
Лиза и не подумала о том, чтобы вызвать «скорую» и полицию, рассказать им, как все было, и наверняка бы ее поняли, что это была чистая самооборона. Потому что произошло похищение, а это уже статья Уголовного кодекса, а то, что Ветрова совершила совсем недавно, была статья тяжелее.
К тому же как и куда она бы вызвала службы спасения? Лиза даже адреса не знала и телефон не нашла. Но это были всего лишь отговорки.
А папа после случившегося по голове точно не погладит, мать будет плакать в три ручья, а Настя – тяжело вздыхать, сложив руки на своем круглом животике. Нет, этого Лиза не переживет, она не хочет такого позора.
К тому же она не виновата, просто случайно махнула рукой, просто случайно ударила человека по голове. Ибо нечего этому человеку похищать девушку и дарить ей свои извращенские подарки, а еще повышать голос.
Вернулась к месту своего преступления с большой неохотой, нужно сделать хоть одну здравую вещь за эти сутки – забрать вещдок, а точнее, бюст Гоголя со своими отпечатками пальцев.
Лиза перешагнула через ноги Семенихина, чуть не поскользнулась в валенках на начищенном полу, схватила Гоголя и вновь зашаркала в сторону кухни. Принцесса все еще продолжала бегать вокруг тела своего хозяина и противно тявкать. К черту, пусть ее тоже разорвет на мелкие кусочки, а вот Лизе пора уносить ноги.
Прижав к груди многострадальный бюст Гоголя одной рукой, другой Лиза начала дергать стеклянные двери, выходящие на задний двор. Должны же они как-то открываться! Нащупала маленькую замочную скважину на ручке, огляделась по сторонам в поисках ключа.
Куда этот извращенец мог его спрятать? Лиза уже взмокла в дубленке и валенках, но начала шарить руками по полкам, потрясла железную банку из-под чая, открыла ее и нашла ключ.
– Ну, слава богу!
Дрожащими пальцами открыла двери, вышла на террасу и вдохнула морозного воздуха. Боже мой, как хорошо было на свободе!
На заднем дворе дома было темнее, чем у центрального входа. Но ничего, глаза уже привыкли к темноте. Справа Лиза увидела несколько строений, чищеные дорожки, еще не растаявшие сугробы, накрывающие клумбы.
В строении побольше шел из трубы дым. Скорее всего, это была баня, только вот кого в ней сейчас моют, загадка. Было еще интересно, где сейчас находятся Лизины похитители Сема с Валерой, вот с ними неожиданно столкнуться не хотелось совсем.
Если они в бане, то хорошо, а если еще и вусмерть пьяные, так это вообще подарок судьбы. Но на такие «подарки» Ветровой рассчитывать было слишком жирно.
Чтобы выйти за ворота особняка, нужно обойти дом по правой стороне, Лиза так и сделала, начала медленно идти вдоль стены, оглядываясь по сторонам. Положила бюст несчастного Гоголя в карман дубленки, а во втором нашла металлическую зажигалку. Сжала ее в кулаке, пошла дальше, выглянула из-за угла, никого не было.
Яркий фонарь освещал парковку, темный автомобиль на ней, ворота и калитка были закрыты. Нет, здесь выйти не вариант, наверняка все на кодовых электронных замках. Когда они въезжали, ворота открылись автоматически, кто-то ими управлял. А какой был бы шикарный план угнать автомобиль и рвануть в город.
Но на участке должен быть еще один выход, неприметная калиточка в углу за колючим шиповником. Так было у родителей, Лиза об него всю задницу расцарапала, незаметно от отца убегая из дома. Здесь тоже должна такая быть, а от нее тропинка в лес, а там дальше полянка и озеро. Вот было бы здорово, окажись эта фантазия правдой.
Лиза пошла обратно уже быстрее и увереннее, но все равно оглядываясь по сторонам, направилась к бане. Подошла совсем близко, услышала музыку, звон стекла и голоса. А вот и Валера с Семой, даже как-то скучно было без них.
– Вот же черт. – Лиза шепотом выругалась, прижалась к бане спиной, чуть не запнулась обо что-то под ногами.
Нет, они не спят, но они пьяные и веселые. А если сейчас найдут здесь Ветрову, то будет еще веселее.
Но Елизавета прикусила до боли губу и настроила себя на то, что она пойдет на все, чтобы выбраться отсюда. Главное, не отпускать ситуацию, не терять контроль, а сейчас контроль был в ее руках. Думать она будет потом.
А то, что там Семенихин валяется с пробитой башкой и в крови, это ровным счетом ни о чем не говорило. Главное, вырваться отсюда, а там она уже во всем разберется, позовет на помощь, расскажет все как было, и этого сраного извращенца, любителя ДиКаприо, «Титаника» и ошейников, закроют в психушке, а лучше в тюрьме.
Голоса стали ближе, Лиза вновь огляделась. В принципе, дом был красивый – стеклянные витражные окна, мягкий свет. Снаружи он выглядел гораздо приятнее, чем внутри. Но Лиза не закрыла дверь на кухне, и эта мерзкая шавка Принцесса может выбежать на улицу и устроить шум.
– Вот же черт.
Стало обидно за свою глупость.
Но пока этого не случилось, Лиза подошла к углу бани, выглянула и заметила небольшую, присыпанную снегом дорожку в сторону забора. Точно, там наверняка должна быть калитка, но чтобы туда добраться, нужно пройти мимо крыльца, а как раз в это время на него вышли двое мужчин.
Потянуло сигаретным дымом, Лиза вжалась в стену, слушая их разговоры.
– Интересно, что там наш Сухарь делает с этой девахой? Хотя ясно, что делает, показал ей свою красную бархатную комнату, нацепил наручники и начал драть.
Мужчина громко заржал, голос был пьяным, Лиза вздрогнула, зажала рот кулаками, чтобы не закричать.
Сухарь? А Семенихину подходит прозвище.
– Сухарь сделает все как надо, не впервой, а потом завалит подарками, не первая и не последняя, потерпит.
– Не понимаю этого изврата.
– Каждому свое, как говорится, хотя ни одна баба от него не уходила недовольная. Он всем потом хорошо платил.
– Вот же дурак.
– Заткнись, Сема, мы работаем – нам хорошо платят, а все остальное нас не должно касаться. Где мы еще такого босса найдем?
– Это верно, Валера, пойдем, за это надо выпить.
– Ну-ка, подожди. Слышишь? Лает Принцесса Сухаря.
– Точно, может, она тоже возбудилась? Ах-ха-ха.
– Надо бы пойти посмотреть.
– Ой, Валера, да ну на фиг, я устал. Давай по последней и спать ляжем, сил больше нет, меня даже водка не берет.
– Я все-таки пойду посмотрю.
– Да твою же мать, – Ветрова выругалась сквозь зубы, начала пятиться назад, задела какую-то железяку, она громко звякнула.
Вот сейчас ее поймают, уведут в красную бархатную комнату с наручниками, и выйдет она оттуда с поломанной психикой. Нет, надо бежать.
Пока на крыльце вышла заминка, Лиза рванула вперед, сделала несколько шагов, споткнулась, упала, что-то прогремело. Попалась на глаза Валере и Семе, те голые стояли на крыльце и в первые секунды даже не поняли, кто перед ними.
– Епти! Валера, так это же наша истеричка!
– А ну стой!
Валера кинулся в баню, видимо, одеться, мозг Ветровой лихорадочно соображал, надо их как-то остановить, просто так ей не убежать. Бросила взгляд на канистру, из которой выливалась жидкость, запахло бензином. Посмотрела на зажигалку, зажатую в кулаке.
Чиркнула, вспыхнул маленький огонек, а потом бросила ее в эту лужу, шагнув назад. Огонь моментально загорелся и начал распространяться со страшной силой.
Все, теперь бежать!
Теперь точно бежать, не разбирая дороги.
Проваливаясь валенками в снег, чуть не теряя их, Лиза кинулась по тропинке в сторону забора в надежде, что там все-таки есть калитка, и она там была на ее счастье.
– Боже мой, боже мой, боже мой, пожалуйста! Пожалуйста, помоги мне! Помоги, я больше никогда не буду так себя вести и знакомиться с какими-то уродами. Господи, пожалуйста, пожалуйста, помоги мне!
Ветрова вспотела, взмокла, но добралась до забора. Калитка была закрыта на задвижку, оставалось только сдвинуть ее и выскочить наружу. Ломая ногти, дыша на стылый металл, Лизе удалось это сделать.
Вывалилась наружу, встала, побежала. Обернулась лишь раз и увидела уже яркое зарево огня, которое охватило строение бани.
Глава 7
Утро выдалось морозным.
Мужчина шел по лесу, только занимался рассвет, а он, как день, как месяц и как полгода назад, обходил свои владения. Замерзший в корку снег хрустел под ногами, его было достаточно, в лес весна приходит с опозданием. Нужно было проверить силки на зайцев, и если повезет, то будет диетический обед.
Егору Хабарову совсем недавно исполнилось тридцать четыре, критический возраст миновал, но кризис не прошел. А может, он больше себя уже накручивал, мужчина пока понять не мог.
Вот уже год он жил отшельником в лесу, в доме, построенном его отцом много лет назад, который мечтал встретить старость наедине с природой. У отца это не получилось, болезнь забрала его раньше, а вот у Егора прекрасно получается лучшие годы своей жизни проводить в этом месте.
Ночью спал плохо, проснулся около шести утра, на душе было неспокойно, встал, подбросил дров в камин, подумал, что все-таки нужно было завести собаку. Взять какую-нибудь дворнягу, приютить, чтобы была верным другом, но привыкать Егор ни к кому не хотел, слишком больно потом расставаться.
Нет, ему этого больше не надо, лучше одному, вдали от города, людей, суеты, осуждений, лжи, предательства, косых взглядов. Лучший друг Медведев считает его слабаком, но пусть он идет к черту со своими советами, Хабарову и так хорошо.
Заяц все-таки попался в силки, свернул, бедолага, шею, так что не пришлось его умерщвлять. Перекинул через плечо, расстегнул овчинный тулуп, пошел дальше и, не успев сделать пяти шагов, наступил на что-то твердое.
– Интересно, а ты что здесь делаешь?
Бюст Гоголя примерно сантиметров двадцати высотой выглядел по меньшей мере странно в лесу. Здесь, конечно, можно было найти всякое, люди – свиньи, что только не выбрасывают, но вот Гоголя Егор не встречал со времен школы, вчера его точно не было, и значит, откуда-то он взялся.
Мужчина начал приглядываться, еще немного прошел вперед и под сосной заметил темную кучу. Снял с плеча ружье, мало ли что это может быть, нахмурился, толкнул ногой, а когда вылез валенок, замер, начиная понимать, что это человек.
Убрал ружье, начал трогать руками, поворачивая кучу к себе, и, увидев длинные светлые волосы, а потом девичье бледное лицо, в первую секунду испугался, что она уже мертва. Не хватало ему таких подснежников, а вместе с ними кучи народу, полиции и криминалистов.
Приложил два пальца к шее, пульс был, снова перекинул ружье через плечо, сунул Гоголя в карман тулупа, взял девушку на руки и широкими шагами быстро понес ее к дому. Непонятно было, откуда она взялась и что делала в лесу ночью?
Ноша была легкой, по дороге с ее ног спали большого размера валенки, голова запрокинулась, волосы цеплялись за ветки, а на душе Хабарова нарастала тревога. Зайдя в дом, не разуваясь, прошел до кровати, уложил ее, бросая свои вещи и тулуп на пол, начал раздевать и осматривать свою лесную находку.
Под мужской дубленкой пряталась стройная, худенькая и невысокая девушка в блестящем коротком платье и рваных капроновых колготках. Через плечо перекинута сумочка, Егор решил, что проверит ее потом, и начал раздевать девушку. От переохлаждения в лесу можно было замерзнуть за пару часов, нужно было ее срочно согреть, а для этого раздеть.
– Так откуда ты взялась, Дюймовочка?
Платье и колготки пришлось порвать, они, как и белье, были сырые, все скинул на пол, начал растирать руки и ступни. Кинулся к камину, накидал в него больше дров, начал раздеваться сам, зная лишь один способ быстро согреть девушку.
Лег рядом, прижимая ее к себе, укрыл теплым одеялом, но начал дрожать сам. Мозг понял, что рядом обнаженная красивая женщина, таких он не видел почти год, да никаких не видел, не трогал и даже не лежал рядом. Член начал наливаться возбуждением, прикосновения к нежной коже будоражили.
Егор решил отвлечься, начал смотреть на задернутые плотные шторы, зря не открыл окно, в доме был полумрак, лишь огонь из камина освещал помещение, придавая совсем ненужной романтики. Но это не отвлекало, начал разглядывать девушку, убирая волосы.
Светлая кожа, темные аккуратные брови, пушистые ресницы подрагивали, красивый контур пухлых губ, тихое, ровное дыхание. Светлые волосы, от них вкусно пахло – цветами и свежестью. Чем больше Хабаров смотрел на свою лесную находку, тем больше возбуждался. Молодая кровь начинала закипать в венах, член стоял уже колом, головка разбухла, яйца отяжелели. Мелькнула совсем идиотская мысль передернуть по-быстрому, облегчиться, но мужчина тут же ее прогнал.
Он был высокоорганизованным человеком с высшим медицинским образованием и знал, как успокоить эмоции, а не поддаваться первобытным инстинктам. Но сейчас никакие установки не работали.
Закрыл глаза, сжал челюсти, прижимая девушку к себе плотнее, чувствуя изгибы тела, погладил спину, накрыл упругую попку, тихо простонал. На лбу выступила испарина, стало невыносимо жарко, но нужно было терпеть.
Интересно, сколько вообще можно жить без секса, подвергая себя добровольным лишениям? Но Хабаров вроде как не лишал, просто решил, что поживет один, подумает, с редкой связью с внешним миром и соблазнамине до них было. А вот сейчас накрыло, да так, что не отпускает.
Девушка была красивой, как куколка, именно к таким Егор всегда питал слабость. У нее наверняка голубые глаза, как весеннее небо, а еще вкусные и мягкие губы на ощупь, и стонет она так протяжно, и царапается, как дикая маленькая кошечка, во время оргазма.
– Вот же дьявол, – прохрипел Хабаров, заскрипел зубами.
Сердце забилось чаще, когда девушка повернулась, уткнулась ему в шею, ее горячее дыхание обожгло кожу, задела бедром член. Она спала, значит, согрелась и все с ней хорошо, это главное. Егор попытался расслабиться, начал прокручивать в памяти ход проведенных операций, его действия, вспоминая все в мельчайших деталях и подробностях, это часто успокаивало.
Не заметил, как сам провалился в сон, и снилось чистое порно, а не какая-то там сложная нейрохирургическая операция. В порно принимала участие Дюймовочка. Она стояла раком на медвежьей шкуре, опустившись на нее грудью, Егор был сзади, входил в нее глубоко, трахал жестко, натягивая на себя по самые яйца, реально чувствуя, какая она внутри горячая и влажная.
Сколько прошло времени, было непонятно, но проснулся Хабаров от того, что девушка начала шевелиться. Открыл глаза, она была очень близко, смотрела испуганно, упиралась в грудь ладонями. Егор нахмурился, откинул одеяло, взял ее за подбородок, начал еще раз осматривать, трогать плечи, руки. В первую очередь он был медик, а уже потом озабоченный маньяк.
– Вы кто… вы кто такой? Не надо… не надо меня трогать!
– Лежи тихо и не шевелись. Все целое? Ничего не болит?
– А вы доктор?
– Нет, я злой Великан и по выходным спасаю Дюймовочек.
Мужчина продолжал бесцеремонно ощупывать девушку, Лиза, прикрывая грудь, испуганно смотрела в его суровое лицо. Борода придавала ему еще более зловещий вид.
Где она? И как так вышло, что она лежит голая с незнакомым мужчиной неизвестно где? Последнее, что помнила Елизавета, это как бежала через лес, оглядывалась, падая, царапая руки, а позади разгорался пожар. Она спалила баню Семенихина, наверняка перед этим убив его бюстом Гоголя.
А потом бежала, не разбирая дороги, по лесу неизвестно куда, опасаясь погони. А потом… потом помнит смутно. Устала, выбилась из сил, было то жарко, то холодно, а еще темно и ужасно страшно. Зря она не ходила на кружок по спортивному ориентированию и не училась разжигать огонь из подручных средств.
Прислонилась к дереву, села, сжалась в комок, пытаясь согреться, и, кажется, заснула. Было так хорошо, так тепло и сладко, тело было в невесомости, потом стало жарко, а когда открыла глаза, первое, что увидела, был лохматый бородатый мужчина.
– Точно ничего не болит?
– Нет, только голова немного. А кто вы такой?
– Я же говорю, Великан, спасающий в лесу зверей и Дюймовочек.
Выдержка дала трещину, рывок, рука на затылке, а рот мужчины накрывает губы девушки, он начинает жадно целовать.
Глава 8
Хабарова выворачивало наизнанку от возбуждения и желания.
Воздержание давало о себе знать, мозг не соображал, инстинкты вылезли наружу, показывая себя во всей красе. Целует эту девчонку как в последний или как в первый раз.
Жадно. Голодно. Кусая и посасывая губы. При этом лаская ладонями тело, стягивая трусики, которые он все-таки решил оставить на своей лесной утренней находке, чтобы не сорваться.
Но не помогло.
Хрипит, целует уже шею, прикусывая кожу, нагло ломая сопротивление. Коленями раздвигает ноги девушки, устраивается между них. Касается пальцами раскрытой промежности, ласкает, чувствуя влагу. Размазывает ее пальцами по раскрытым половым губам, сходит с ума, теряя голову от желания взять ее прямо сейчас.
Дико. Страстно. Подобно зверю, потеряв свой человеческий облик.
Еще ниже, облизывает сосок, втягивает его, сосет. То же самое проделывает со второй грудью. Сто процентов останутся следы, но это последнее, о чем Хабаров может сейчас думать.
Елизавета сама не понимает, что происходит, но так нагло и беспардонно с ней еще никто не обращался. Она не встречала таких мужчин, которые обладали подобной яркой сексуальностью и опасной энергетикой.
А эта энергетика была сокрушительной.
Пара фраз, касания, поцелуй, напор – и все, Елизавета уже сдалась. Потекла, раздвинула ноги, устроилась удобнее, как мартовская кошка, встретившая первого попавшегося кошака в подворотне.
А как же гордость? Как же девичья честь? Как же тупое правило: на первом свидании не давать? К черту правила. Туда же честь и гордость. Она будет разбираться с этой компанией потом.
Великан, имени которого она так и не узнала, крушил всё своей наглостью и напором. Царапал кожу бородой, сдавливал пальцами, кусал, облизывал, а Ветрова, чудом избежав акта насилия в особняке Семенихина – видимо, находясь в стрессе, иначе происходящее назвать было нельзя, – позволяла здоровяку делать с собой что угодно.
Лиза уже сама отвечает на поцелуи, скользит ладонями по коже мужчины, чувствуя, как он напряжен, как играют мышцы. Стонет, разводит колени шире, так откровенно ее там не трогал никто.
Становится жарко, по вискам Егора стекает пот, член торчит колом, головка задевает бедра. Надо бы найти презерватив, где-то они были у него, но не факт, что срок годности не истек. Или нет, он остановится, он успеет, он сможет.
– Черт… черт…
Одно резкое движение, толчок, Егор заполняет девушку полностью, громко выдыхает, сдавливая до боли одной рукой талию, другой упираясь в кровать, чтоб не раздавить своей массой эту Дюймовочку.
Толчок, второй, третий.
Лиза стонет так громко и сладко, что закладывает уши, или это кровь шумит? Входит глубоко, замирает, снова целует, голодный и одержимый. Вот что значит долго воздерживаться. Так можно и умом тронуться, если не получать разрядки, организм не дурак, нельзя ограничивать то, что заложено природой.
Хабаров не хочет торопиться, делает еще несколько толчков, но выходит, спускаясь, не давая девушке опомниться. Целует уже там, между ног, так же горячо, у самого член пульсирует, но он хочет ее попробовать. Лиза кусает губы, выгибает спину от неожиданности и удовольствия, которое накрыло огромной волной.
И так ее там никто не целовал. Были некие жалкие попытки бывшего парня, того самого, что Ветрова увела у Галки Ерохиной. Но те попытки Коли Кирьянова вызвали лишь смех и неловкость, а сейчас Лиза так близка к своему настоящему оргазму, внутри все пульсировало и сжималось.
– А-а-а… боже… боже… да-а-а… а-а-а… о… да-а-а-а…
Лиза кончает, срываясь на крик, оттягивая волосы мужчины, так сладко и сокрушительно, словно озабоченная нимфоманка, на губах этого Великана, чуть не теряя сознание.
Хабаров готов был слить прямо на простыню, это было чертовски охуительно, девушка была прекрасна в своем неприкрытом удовольствии. Кончила на его языке, сладкая, гладкая, горячая. Целует внутреннюю сторону бедра, впиваясь пальцами в бедра, не давая свести ноги, трется бородой.
Движение, Егор переворачивает девушку, слизывая с губ влагу. Встает на кровать коленями, прислоняет ее спиной к своей груди, накрывая грудь ладонями, сжимая соски, насаживая на член, двигаясь, врезаясь в еще пульсирующее от оргазма влагалище девушки.
Несколько минут, чтобы не кончить, Егору дались нелегко, но он смаковал этот момент, ласкал женское тело. Дразнил клитор, накрыв промежность, девушке это нравилось, он чувствовал это по стонам.
Лиза потерялась в ощущениях, голова шла кругом, по спине бежал пот. Еще немного, и ее накроет второй оргазм, внутри все пульсирует. Она сама падает вперед, упираясь руками в кровать, прогибая спину, принимая глубоко огромный член.
Шлепок, второй, по телу идет вибрация, она толкает через грань. Лиза кричит, сжимается, волна оргазма накрывает снова. Хабаров следует за ней, кончает, сжав до скрипа зубы, запрокинув голову, но успевает вынуть член, перехватив его, изливаясь спермой на попку девушки.
Спермы много, она на его ладонях, снова скользит по промежности, девушка дрожит, стонет. За год это лучшее, что с ним случилось, сердце не унимается, он тяжело дышит, опускаясь на кровать боком. Прижимая девушку к себе, накрывая грудь ладонью, кусает плечо, втягивая носом аромат кожи.
Молчат. Лиза, закрыв глаза, приходит в себя, расслабляется. Все-таки хорошо, что этот Великан ее нашел. Не совсем хорошо, что она отдалась, но это все можно списать на страсть.
– Я слышу, как ты думаешь, – тихий голос, Хабаров летает в облаках.
– И о чем же?
– О том, что все мужики козлы.
– Угадал.
Лиза улыбается, ее переворачивают, теперь они лежат лицом к лицу, очень близко, Хабаров разглядывает девушку, словно не делал этого. У нее красивые глаза.
– Девочка с глазами из самого синего льда.
Фраза из песни «Сплинов» вырвалась сама собой.
– Что?
– Тебя как зовут, Дюймовочка?
– Не поздно для знакомства?
Лиза кусает губы, сейчас Великан не такой суровый, как был, карие глаза, глубокая морщина между бровей. Ему чуть за тридцать, не больше.
– Хорошо, после третьего раза скажешь, а пока будешь Дюймовочкой.
Хабаров полез целоваться, начиная снова возбуждаться.
– Хорошо, я Лиза.
– И что ты, Лиза, делала в лесу?
– В лесу?
– Да, в лесу с Гоголем.
– Мы гуляли.
– Гуляли?
– Да, знаешь, я люблю природу и Гоголя. Что в этом такого?
Не зная почему, но Ветрова не хотела говорить правду, что ее похитили, что она сбежала и подожгла баню. А еще наверняка ее ищут, и в город возвращаться нельзя. Если рассказать обо всем, то нужно не забыть упомянуть, как она бюстом Гоголя зарядила в голову Семенихину.
– Значит, литературой увлекаешься?
– Да, есть немного. А ты всех сразу трахаешь?
– Нет, через одну. Вчера нашел белку в лесу, отпустил, не стал ее соблазнять.
Лиза улыбнулась, Великан не выпускал ее из объятий, был возбужден, она чувствовала его эрегированный член. Мужчина действительно был огромным, а девушка рядом казалась, как он и назвал ее,Дюймовочкой.
– Я Егор.
– Прия…
Лизе не дали ничего сказать, вновь начались поцелуи, Хабарову сейчас было все равно, откуда эта Лиза взялась и почему гуляла в лесу в такой странной компании. Он разберется с этим потом, не сейчас.
Внутренний зверь вновь чувствовал голод, он не насытился, он хотел еще. Девушка с глазами из самого синего льда, как пелось в песне любимой группы, притягивала. Егор хотел еще слышать ее крики, стоны и чувствовать оргазм.
Глава 9
Егор тихо поднялся, еще раз посмотрел на девушку. Она лежала на животе, спала, лишь немного прикрыв ягодицы одеялом. Поза очень красивая, хоть фотографируй, а потом любуйся, но Хабаров не стал. После жаркого и страстного секса курить хотелось жутко, но бросил это дело десять лет назад.
Нужно было охладиться, накинул на голое тело тулуп, сунул ноги в обрезанные валенки, вышел на крыльцо. День клонился к вечеру, нужно было что-то приготовить поесть, в животе урчало, а на душе было неспокойно.
Почти год прошел, как Хабаров пытался привести свои мысли в гармонию и принять то, что случилось в его жизни. Вроде бы у него это получалось, он дышал свежим воздухом, очищал мозг и сознание от мусора, занимался физическим трудом, нечасто связывался с внешним миром, скорее этот мир стремился нарушить его уединение.
И вот вам нате. Получите странную находку в утреннем лесу.
Блондинка с глазами из самого синего льда, как пелось в одной из песен его любимой рок-группы, оказалась горячей штучкой. Молодой, слишком молодой, на его взгляд, но, черт его подери, такой откровенной, раскрепощенной.
Она откликалась на каждую ласку, стонала, просила еще, кончала на его пальцах, члене, терлась киской, грудью. У любого могла поехать крыша от такого откровения, тем более у тридцатичетырехлетнего мужика после года воздержания.
– Да твою же мать, – Егор распахнул тулуп, посмотрел вниз, член напрягся, накатило возбуждение, и легкий холод на улице не помогал его остудить.
Нужно было срочно чем-то себя занять, пока Дюймовочка спит. Почему-то именно этот сказочный образ возник у него при виде блондинки. Она была миниатюрной, хрупкой, практически невесомой. Удивительный подснежник Хабаров нашел в лесу, но говорить, как и почему она там появилась, подснежник не спешил.
Девушка с глазами из самого синего льда что-то скрывала и не хотела рассказывать. Гоголь еще этот, а еще безразмерные валенки и мужская недешевая дубленка. Она от кого-то убегала? Ее кто-то преследовал? Какая жаба так могла достать Дюймовочку?
За размышлениями Хабаров прошел в баню, затопил печь, проверил воду. Вышел, взял топор, большое полено, поставил на чурку, взмахнул, ударил, разлетелись щепки. Удовлетворенно посмотрел на дело своих рук, почесал бороду, физический труд немного отвлекал от пошлых мыслей.
Спустя пятнадцать минут стало жарко, примерно так же, как было жарко, когда Дюймовочка-Лиза плавно двигалась, насаживаясь на его член, а Хабаров сжимал ее бедра, как сейчас рукоять топора. Скинул тулуп, продолжил свое занятие уже без него, слыша вместо ударов девичьи стоны и крик.
Ветрова открыла глаза сразу, как захлопнулась дверь и Великан вышел из дома. Девушка не спала, была некая слабость после самого бурного секса в ее жизни, даже казалось, что она немного задремала. Но как только услышала шорох и мужчина поднялся с кровати, притворилась спящей, дабы избежать вопросов, что она делала в лесу и почему с ней был Гоголь.
Вопрос пугал сам по себе. Они с Гоголем убили человека. А это уже статья, это срок и сломанная жизнь. Но вместо того, чтобы идти с повинной, каяться, лить слезы и говорить: «Невиноватая я, он сам пришел», Ветрова трахается в лесу с лесником, снимая стресс. Трахалась так, что перед глазами сверкали искры, а мышцы приятно ныли от боли.
А кем это Великан мог быть, как не лесникам? Может, егерь? Пусть так, но именно под стрессом она отдалась, а потом еще и еще, а это значит, что стресс был очень-очень серьезным. С этой версией своего грехопадения Лиза даже спорить не стала.
Когда мужчина ушел, осторожно поднялась, взяла с края кровати чужую футболку, прикрыла грудь, огляделась по сторонам. Дом представлял собой одно большое пространство, разделенное на зоны.
Кухня с круглым обеденным столом; диван, камин, кресло-качалка, большая полка с книгами – это, видимо, была гостиная. Торшер в ретростиле, старинный комод, большая кровать, два окна с тяжелыми шторами. Все в дереве, все в стиле шале, с темными балками на потолке, а еще с чучелами диких животных, которые Лиза сразу не заметила.
– Ни хрена себе, – прошептала, рассматривая бедных зверушек.
Лиса, волк, кабан, олень, лось. В сравнении с этим «зоопарком» в доме Семенихина было совсем скучно, не считая портрета хозяина и его пикантного подарка. А если этот Великан, имени которого Ветрова не знает, тоже психически ненормальный?
Но не поздновато ли сейчас думать об этом, когда она уже расслабилась и раздвинула ноги? А папа всегда им с Настей говорил, чтобы они сначала думали, а потом делали.
Все время, пока Лиза рассматривала чучела и сокрушалась о судьбе зверушек, представляя рядом с ними свою голову, с улицы раздавался стук. Подошла к окну, отодвинула штору и открыла рот.
Великан рубил дрова.
Голый.
Совсем голый, лишь в обуви.
От него шел пар, а кожа под лучами заходящего солнца блестела. Он точно ненормальный. Больной. Извращенец.
Но до чего он был хорош.
Лиза прикусила до боли губу и крепче сжала бедра.
Огромный, сексуальный, дикий зверь. Вот с кем она могла его сравнить. Он словно был высечен из куска камня, ничего лишнего, идеал, совершенство. Ноги широко расставлены, плоский живот, кубики пресса, косые мышцы, темная растительность в паху, ее дорожка уходит на живот, немного на груди, под мышками.
Все как и должно быть у настоящего мужика, волосы там, где они растут от природы, сила, мощь, напор и наглость. А еще несколько татуировок на руках и бедрах, которые добавляли бунтарского духа и придавали еще больше привлекательности. Неудивительно, что Ветрова так с лету сдалась, любая бы не устояла. Может, он байкер?
Мужчина выпрямился, поднял голову к небу, потом красиво воткнул топор в чурку и взглянул на окна дома. Лиза резко отпрянула, обо что-то запнулась, упала, больно ударившись плечом.
– Черт, мм…
Но тут же замолчала, увидев под кроватью странное. Потянулась, рука нащупала что-то твердое, достала и снова удивилась. Это было ружье, самое настоящее, такое Лиза видела у папы в сейфе, спрятанном в подвале дома, который всегда был под замком. Только ей строго запрещалось даже подходить к нему, не то что попросить подержать и пострелять.
Встала, погладила длинный ствол, прижала приклад к плечу, положила палец на спусковой крючок. Прицелилась, как это делают охотники, в голову кабана под потолком, не услышала, как открылась входная дверь.
Все-таки голая красивая девушка с ружьем в руках – зрелище сексуальное. Сексуальное и опасное. Хабаров загляделся – распущенные светлые волосы, высокая грудь, соски торчат, стройные ноги, упругая попка.
– Медленно положи оружие на кровать.
– Что?
Лиза резко повернулась, направляя ствол на мужчину, не понимая, что делать этого категорически нельзя. Хабаров упал на пол, адреналин подскочил в крови. Вот же сучка маленькая, так и убить может.
– Не размахивай стволом, дура!
– А вот за дуру я могу и пальнуть!
– Извини, извини, не дура. Дюймовочка, давай не глупи, убери ствол в сторону, да, вот так, отдай мне, умница.
Лиза улыбнулась, мужчина был уже рядом, забрал запретную игрушку, «умница» ей понравилась больше «дуры».
– Где ты его нашла?
– Под кроватью.
– А что там делала?
– Упала.
Лиза быстро подобрала футболку, прикрылась.
– В лесу тоже упала и Гоголя потеряла?
– Угадал.
– Пойдем в баню, затопил уже, потом ужин приготовишь.
– Я?
– Ты женщина, значит, ты готовишь.
– А ты мужик, значит, только голым рубишь дрова.
– Понравилось? – Егор улыбнулся, даже когда Дюймовочка злилась, она была сексуальна.
– Нет.
– Хорошо, пусть будет так. Пойдем, жрать охота. А потом расскажешь, на какую лесную дискотеку ходила в блестящем коротком платье.
– В берлоге у медведя.
– Не было такой вчера у него, жрать Миша ушел, после спячки голодный. Я буду таким же, если ты не сдвинешься с места.
Хабаров спрятал ружье в дальний шкаф, вопросительно посмотрел на Лизу, девушка уже надела его футболку и подошла к двери:
– И как я пойду? Босиком по снегу?
– Уговорила, иди сюда.
Лиза не ожидала, что ее подхватят на руки и куда-то понесут.
Глава 10
До чего же он наглый.
Наглый, дерзкий, а еще сексуальный.
Так думала Ветрова остатками своего раскаленного в парной мозга, наблюдая за обнаженным Великаном, который, откинувшись на стену, сидел, прикрыв глаза, широко расставив колени.
Грудная клетка медленно поднималась, мужчина дышал ровно, а Лиза могла разглядеть его татуировки. Черная ретушь, часы, ангел с крыльями, сквозь тучи пробиваются лучи солнца. Это на правой руке до чуть выше локтя, а на левой большой черный жирный крест. На левом бедре лик ангела с опущенными крыльями, он плакал, склонив голову словно в молитве.
– Все рассмотрела? – Егор открыл глаза.
Лиза вздрогнула, прикусила губу, отвернулась, прижав колени к груди. Было жарко, но терпимо. Нужно было зарядить телефон или попросить Великана дать ей позвонить. Отец, наверное, уже в розыск подал и морги обзванивает, а она ничего так устроилась, с голым мужиком в бане.
Сразу вспомнились другие голые мужики – Сема и Валера, горящая баня и Семенихин без сознания. На душе стало неспокойно, даже гадко. Больше всего пугали последствия совершенного, и именно страх останавливал от возвращения в город.
Хабарову и тут нравилось то, что он видел. Хотя он не любил девушек с загадками, слишком сложно это было для него, да и вообще отношения – это точно не его стихия. Было уже, и не раз, пробовал, знает, завязал.
Но эта белокурая загадка – с глазами из самого синего льда, гладкой кожей, вся такая без изъяна – была ой какой соблазнительной. Егор впервые почувствовал себя озабоченным маньяком. И имя у нее красивое – Лиза, Елизавета, и вся она такая сладкая.
Стал возбуждаться, член и без того не опадал, но губы пересохли, облизнул, вспыхнуло острое желание не только взять ее, но и снова попробовать на вкус вместо завтрака.
– Лиза.
– Да? —Девушка обернулась, посмотрела вопросительно, а Егор лишь проверил, настоящее это ее имя или врет. Настоящее – откликнулась сразу.
– Я Егор.
– Точно? А я уже решила, что нет у тебя имени, что ты просто лесной житель. Леший.
– Можно и так, называй как хочешь.
Хабаров зачерпнул из таза, где запаривался веник, воды, выплеснул на каменку, пошел пар, Лиза ойкнула, опустив голову к коленям, закрывая себя. Но ее тут же потянули наверх, раздвинули ноги, усадили на колени и начали целовать.
Это было что-то с чем-то. Горячий, обжигающий пар по коже и поцелуй, лишающий воздуха. Лиза простонала, крепче прижалась к мужчине. Чтобы оттолкнуть Великана Егора, и мысли такой не было. А надо было поговорить, может быть, даже рассказать всю правду, попросить помощи.
Но нет, не сейчас, так решило сознание, так решил молодой организм, наконец понявший, что значит секс и как правильно надо им заниматься.
Егор сжимал ребра девушки до хруста, сердце вырывалось из груди, повел ладонью вниз, накрыл ягодицы, прошелся пальцами по влажной промежности. Гладкая, скользкая, манящая. Хабаров не припомнит, когда он так последний раз занимался безудержным сексом, не контролируя себя.
Это все можно было списать на воздержание, на чистый свежий воздух, на буйство гормонов и весну, что ворвалась после промозглой зимы в его жизнь. Егор даже не хотел анализировать, пусть Дюймовочка молчит, пусть шутит, да хоть стреляет голая по стенам дома, он хотел ее здесь, сейчас, немедленно.
– Откуда ты взялась, сучка такая похотливая?
Хриплый голос, укус мочки уха, Лиза морщится, вскрикивает, когда в нее проникают два пальца и начинают надавливать на что-то чувствительное. Она цепляется за плечи мужчины, царапает их острыми ноготками, его «сучка» даже возбуждает.
– Мозг от тебя плавится.
– Это от жары, не могу, не могу больше… а-а-а-а…
Лиза дрожит, слишком быстро наступает оргазм: хватило нескольких движений пальцами внутри – большой палец при этом натирал клитор, – поцелуев шеи. Девушка дергается, приподнимается, из нее вырывается струя жидкости, все пульсирует и сжимается.
– Да дьявол… сейчас сердце остановится. Твою же мать… малышка…
Слишком душно и жарко, Хабаров, не выпуская девушку из рук, выходит из парной, прислонив ее спиной к стене, входит членом на всю длину. Начинает насаживать на себя, сцепив челюсти, смотрит в глаза, растворяясь в них, утопая, там уже нет льда, там пекло, в котором он горит.
Хочется, чтобы все продолжалось как можно дольше, Егор снова хочет чувствовать ее оргазм, останавливается, снимает с себя, разворачивает, шлепает по ягодицам. Лиза кусает губы, чуть не падает вперед, но ее держат, фиксируя за локти.
Проникновение, протяжный стон, толчки. Голова кругом, Егор не слышит свой голос, лишь стоны девушки, ее второй оргазм. Не может больше сдерживаться, начинает кончать, успевая перехватить член в руку.
Лиза падает на лавку, бедра трясутся, она смотрит на мощного мужчину, на то, как он кончает, напряженный, под кожей играют мышцы, вены вздуты. Сперма стекает по его пальцам, глаза закрыты, дыхание тяжелое.
Егор. Ему идет это имя. Кто он вообще такой? Чем занимается? Может, военный?
– А сейчас все рассмотрела?
– Иди в жопу.
– Уверена? Я могу.
– Дурак ты, Егор.
Хабаров улыбается, зачерпывает из бака ковшом холодную воду, выливает на голову, жрать хотелось ужасно.
– Хорошо, пусть дурак, но с Гоголем по лесу не гуляю.
– Зря, рекомендую.
– Ну ты и язва, Дюймовочка.
– А недавно была сучкой.
– И она тоже. Короче, жду в доме, там оленина оттаяла, будет царский ужин, а то у меня от бессилия случится обморок, мне срочно нужен белок.
Ветрова поняла, для чего ему белок, не стала отвечать, проводила взглядом, сама зачерпнула ковшом холодной воды и плеснула в лицо. Пусть идет, нужно хоть немного побыть одной и подумать над своим отвратительным, как бы сказал отец, поведением.
Не успел Егор зайти в дом, лишь в одном полотенце на бедрах и валенках, как увидел краем глаза в полумраке движение, медленно взял колун у крыльца и обернулся.
Не любил Хабаров непрошеных гостей, а забор вокруг дома носил скорее декоративный характер. В соседней деревне все знали дом Хабаровых, и никто ни разу не посягнул на него.
– Эй, мужик, здорово.
– Чем обязан?
Из тени вышли двое крепких парней в черных коротких куртках и вязаных шапочках. У одного, что повыше, была свежая глубокая царапина на левой щеке, второй нервничал и оглядывался по сторонам.
«Только бы Дюймовочка не вышла сейчас. Только бы не вышла. Иначе придется их двоих здесь положить, а потом в лесу закопать».