Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Размер шрифта:   13
Всеобщая история стран и народов мира. Избранное
Рис.0 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

История подарочная

Рис.1 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Рис.2 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное
Рис.3 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Оскар Егер (Йегер) (1830–1910) – немецкий историк и педагог.

Написанная им во второй половине 1880-х гг. фундаментальная работа «Всеобщая история стран и народов мира» вышла из печати в издательствах Билифельда и Лейпцига и еще при жизни автора была переведена на несколько языков.

В России многотомный труд «Всеобщая история стран и народов мира» был переведен под общей редакцией известного литературоведа П.Н. Полевого, издан в Петербурге в 1894 г. и имел большой успех у читателей.

Разные исторические события представлены автором увлекательно, образно и просто. Оскар Егер дает интересные характеристики историческим личностям, которые предстают в ярких, живых и запоминающихся зарисовках, подчеркнутые обилием фактического материала.

Оскар Егер и секрет актуальности его произведения

Науке известны десятки, если не сотни примеров добротного описания исследователями и педагогами всемирной истории. Но лишь немногие прошли испытание временем и продолжают вызывать искренний интерес у читателей. В первом ряду таких произведений, бесспорно, стоит фундаментальный труд выдающегося немецкого историка Оскара Егера (Йегера). Секрет востребованности его работ объясняется в первую очередь яркостью дарования автора, его высочайшим профессионализмом, редкой даже для немцев добросовестностью и высочайшей требовательностью к себе как к Художнику в самом широком смысле этого слова. Оскар Егер сумел создать такое живописное историческое полотно, которое до сих пор словно включает читателя в интереснейшие события далекого прошлого, невольно делая его участником минувших событий.

XIX век был периодом интеллектуального прорыва в жизни человечества. Лучшим умам того времени посчастливилось на основе знаний предыдущих поколений сделать качественно новые выводы во многих областях знаний, в том числе и в исторической науке. XIX век подарил человечеству множество талантливых историков, среди которых, например, были Ч. К. Адамс, А. Берр, М. Блок, Я. Буркхардт, Т. Н. Грановский, И. Дройзен, Н. М. Карамзин, В. О. Ключевский, Т. Моммзен, Ч. Моррис, А. Пиренн, Л. фон Ранке, С. М. Соловьев, А. Тойнби, Л. Февр, О. Шпенглер, Т. С. Элиот. Каждый из них внес заметный вклад в осмысление прошлого. Некоторые известны не только как исследователи, но и как талантливые педагоги, популяризаторы исторических знаний. Правда, далеко не всем было интересно взглянуть на исторический процесс цивилизации в целом или попытаться изучить историю своего государства в контексте мировой цивилизации.

Оскар Егер был одним из немногих, кто посягнул на осмысление и описание мирового исторического процесса. Будучи уроженцем Германии, он, разумеется, поставил историю немецкого народа в центр описываемых событий. По-другому и быть не могло: субъективное освещение истории – явление неминуемое для каждого исследователя, а стремление показать историческую значимость именно своего народа вполне понятно, хотя и нарушает беспристрастный взгляд на ход минувших событий.

Феномен Оскара Егера, человека, посягнувшего на осмысление динамики мирового цивилизационного процесса, как и любой феномен, – большая загадка. Однако подступиться к ее разрешению может помочь размышление над биографией немецкого историка.

Будучи поздним ребенком (к моменту рождения Оскара его отец, Георг Фридрих фон Егер, уже давно был профессором химии и естественных наук), он с раннего детства воспитывался в среде ученых. Это не могло не повлиять на его внутренний мир и формирование образа мыслей. На выбор профессии историка, скорее всего, заметно повлияло то обстоятельство, что профессор Г.Ф. фон Егер, кроме всего прочего, написал несколько авторитетных трудов по палеонтологии. Такой факт из научного творчества отца не мог не сказаться на стремлении Оскара осмыслить окружающий мир сквозь призму минувших событий.

Не исключено, что свою лепту в мировосприятие Оскара Егера внес и его дядя по матери – известный поэт Густав Беньямин Шваб, написавший «Мифы и притчи классической древности». Это поэтическое произведение, посвященное древним мифам, стало одним из наиболее заметных литературных произведений Германии того времени. Романтичность дяди-поэта, помноженная на прагматизм отца-ученого, вероятно, способствовали формированию личности будущего известного историка.

За скобками произведения Оскара Егера остались его колоссальные усилия, которые были нацелены на изучение трудов предшественников. К сожалению, Оскар Егер не оставил читателям секретов собственной творческой лаборатории, поскольку в четырехтомнике своей всемирной истории он не делал ссылок на труды коллег-предшественников. Примечания, которые были сделаны автором к каждому тому, были столь несущественными, что составитель этого издания счел вполне возможным удалить их из текста.

Труд Оскара Егера выгодно отличался от более ранних работ по всемирной истории глубоким знанием историографии разных стран, непредвзятым осмыслением минувших событий. Ярким и образным оказался язык повествования, который даже при переводе на русский язык не утратил удивительного сочетания простоты изложения с глубиной проникновения в суть описываемых проблем.

Оскар Егер – фигура весьма сложная. Будучи швабом по рождению, он не мог не ощущать влияния находившихся рядом французских, швейцарских, итальянских земель. Бывшие поблизости Эльзас и Лотарингия являлись своеобразным стимулом к размышлению над извечной проблемой франко-германского пограничья. Но при этом, как отмечают многие исследователи, по своим общественным взглядам он был сторонником политики Пруссии. То есть были в его сознании и некие ростки великодержавности, которые не могли не сказаться на процессе осмысления истории германцев в лоне Европы.

Сложно не отметить, что научные интересы Оскара Егера были весьма разнообразны. Его нельзя считать только историком, поскольку у него были заметные труды по проблемам педагогики, образования, культурологии и науки в целом. Возможно, сказалось его образование, полученное в Тюбингенском университете, где будущий ученый изучал теологию и филологию. Кстати, именно это образование и сформировало в Оскаре Егере его «фирменный» стиль изложения материала. С одной стороны, его язык был безукоризненно правильным и отличался легкостью и прозрачностью изложения мыслей, с другой – ученый постоянно тяготел к более подробному и глубокому изучению и описанию проблем теологического характера. В его трудах, особенно во «Всеобщей истории стран и народов мира», заметен ощутимый перевес в сторону изложения событий, касавшихся истории церкви, особенно происходивших в ней перемен.

Нельзя не обратить внимания и на методическое мастерство Егера-педагога. За свой долгий жизненный век (1830–1910) этот ученый и педагог сменил немало мест преподавательской деятельности. Долгое время он был директором гимназии в Кёльне, около 20 лет возглавлял Ассоциацию немецких гимназий, преподавал во многих других городах Германии, а завершил свою научно-педагогическую практику в Боннском университете, где получил звание почетного профессора.

Структура произведения Оскара Егера свидетельствует об основательности авторских подходов к изучению прошлого цивилизации. С одной стороны, автор при изложении ее истории пошел по классическому принципу, сделав акцент на истории Египта, Греции и Рима. С другой – он не только уделил внимание процессу развития германской, французской и английской государственности, но и постарался не обойти стороной историю других регионов Европы и Азии. В фундаментальном труде историка есть и фрагментарные описания истории американского континента.

Особенностью книги стало то, что Оскар Егер весьма подробно описал историю Руси, России, сделав акцент на ее взаимоотношениях со многими государствами Европы и Азии, и в первую очередь с Польшей и Турцией.

Придирчивый читатель обратит внимание на то, что в работе есть заметные лакуны историко-географического характера. В частности, нет упоминания территорий современных Прибалтики, Украины, Молдавии и даже целого континента – Австралии. В этом трудно винить историка, поскольку в XIX веке исторические процессы воспринимались не так, как в начале XXI века. Были другими доминанты общественного развития, что, в свою очередь, порождало и специфический взгляд на прошлое цивилизации.

Существует расхожее выражение: «Ломать – не строить». Оно не всегда правомерно. Особенно в тех случаях, когда возникает задача представления читателям какого-либо фундаментального исторического труда, который в силу огромного его объема необходимо представить в несколько сокращенном виде. Как сберечь квинтэссенцию произведения, не нарушив главной его идеи, сохранив его дух и информационную насыщенность? На этот вопрос нет точного ответа. Составитель этого издания исходил из принципа целесообразности. Понимая, что в произведении Оскара Егера нет второстепенных вопросов, тем не менее пришлось сократить те фрагменты работы, которые представляли собой определенные длинноты или повторы, а иногда создавали некоторую диспропорцию труда в целом. Часть удаленных фрагментов оказалась за пределами нынешнего издания в результате продолжительных размышлений над актуальными вопросами современности. С большим сожалением в это издание не удалось включить ряд фрагментов обширного четырехтомного издания. В том числе сведения о противостоянии Рима и Карфагена, о начале крестовых походов, о подробностях Тридцатилетней войны, о ряде революционных событий в Европе в первой половине XIX века. Но при этом была сохранена логика суждений автора о мировой истории, сохранено его представление об исторической динамике прошлого государств.

Взяв на себя тяжесть составления своеобразного конспекта колоссального по объему труда Оскара Егера, составитель тем не менее сделал все, чтобы сохранить колорит произведения и его оригинальное видение мирового социального процесса в целом.

С. Н. Полторак,

доктор исторических наук, профессор, почетный работник высшего профессионального образования РФ,

член Союза писателей Санкт-Петербурга,

главный научный сотрудник Ленинградского государственного университета имени А. С. Пушкина

Том 1

Древний мир

Книга I

Египет и Междуречье

Глава первая

Страна и народ в Египте

Египет. Нил

Это известное древнейшее государство возникло в северо-восточной части Африки – материка наименее исторического – и возникло именно там, где Африка ближайшим образом примыкает к Азии. Громадные горы Африки, расположенные вблизи экватора, своими потоками питают несколько обширных озер или внутренних морей: из них истекает Белый Нил (Бар-эль-Абьяд), который под 16° сев. шир. сливается с Голубым Нилом (Бар-эль-Азрек), текущим с востока и берущим начало в тех же широтах и при одинаковых с Белым Нилом природных условиях. Горные хребты пересекают путь реки, образовавшейся из этих двух притоков, Нил преодолевает все преграды, ниспадая с них бесчисленными водопадами. Последнее препятствие встречается на его пути близ Сиены (24° сев. шир.), и затем Нил спокойно катит свои волны до самого моря на протяжении 900 км, по долине, которая нигде не расширяется более чем на четыре часа пути и представляет собой лощину, пролегающую между аравийской цепью гор на востоке и ливийской – на западе. Под 30° сев. шир. горы с обеих сторон отступают от Нила, и он, тремя большими и бесчисленным множеством малых рукавов, пересекает создавшуюся из его наносов дельту. Все, что здесь произрастает, – дар Нила, дар его вод… «Слава тебе, о, Нил! – гласит один из древнеегипетских гимнов. – Ты этой стране откровение и оживление Египту!»

Страна

Горные цепи справа и слева от Нила служат границами стране, которую эта река, не принимающая в себя никаких значительных притоков, как бы объединяет в одно целое; притом бесплодная пустыня, простирающаяся за этими горами, как прямая противоположность плодоносной речной долине Нила, пробуждает в человеке невольное сознание особенного благословения богов, которое излилось на него именно здесь, в этой долине.

Откуда и когда явились сюда первые поселенцы – вопрос не исследованный; вероятно, они принадлежали к кавказскому племени, и культура шла здесь с севера на юг вверх по реке, а не обратно. Из первых поселенцев образовались отдельные общины, многочисленные округа, с наследственными князьями и рабами, которые появились вследствие порабощения первоначального туземного населения. Однако поселенцы, откуда бы они ни пришли, должны были подчинить свой быт Нилу и все устроить сообразно с явлениями его ежегодной оплодотворяющей деятельности. В конце июля он выходит из берегов. Быстро, заметно для глаза, вздуваются его стремительные волны, вносят прохладу в воздух и орошают раскаленную южным солнцем почву. Через три месяца вода начинает спадать; в почву, влажную, утучненную наносным нильским илом, бросают семена, из которых в последующие четыре месяца появляется дивная, щедрая жатва. Растительное царство здесь весьма ограниченно; пальмы, смоковницы, гранатовые деревья, акации служат украшением садов; болота и озерки, остающиеся на пространстве разливов Нила, переполнены водяными растениями – папирусом и лотосом; воды кишат рыбами, а на поверхности реки в изобилии плавают полезные человеку водяные птицы: гуси, утки и т. д. Всякие овощи, кормовой горох, бобы, чечевица, всевозможные хлебные злаки нарождаются в огромном количестве при самой незначительной затрате труда. Население плодородной и своеобразной страны стало быстро размножаться, и уже очень рано в его среде выражением единства и национальности стала царская власть.

Древнейшая история

Необходимость постоянного уравнения земельных владений, которые беспрерывно видоизменялись вследствие разливов Нила, постепенно должна была придать этой царской власти особенное значение и, вероятно, подчинить ей местную знать, хотя, конечно, ничего достоверного об этих отношениях не известно. Значение царской власти послужило утверждению в стране строгого порядка, который был здесь особенно необходим, поэтому река непрерывно меняла всю земельную собственность жителей, то увеличивая, то сокращая ее размеры.

Первым в числе царей в 1500 г. до н. э. местные историки-жрецы почитали Мину, который, как предполагают, начал царствовать в 3892 г. до н. э.

Рис.4 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Палетка Нармера – пластина культового назначения, которая использовалась для ритуального растирания красок. Датируется концом IV тыс. до н. э. На обеих сторонах палетки имеются рельефные изображения фараона Нармера. Палетка Нармера исполнена в виде победной стелы и повествует о триумфальной победе Верхнего Египта над Нижним. Это подарок царя Первой, или Нулевой, династии Иераконпольскому храму, который увековечивал его победу над мятежными ливийскими номами в Западной дельте Нила

Его считают основателем Мемфиса, города, который был выстроен на Ниле, у самого выхода его из долины, в том месте, где он разветвляется на два рукава дельты. В течение тысячелетий этот город был естественной столицей страны. Десять династий правили, одна за другой, в течение тысячи лет, и нет в истории другого примера столь продолжительной эры, в течение которой какому бы то ни было народу была дана подобная возможность развивать свой оригинальный быт без всякой помехи извне. В течение того же тысячелетия постепенно начинает выступать из мрака и Южный (или Верхний) Египет. Во главе его город, построенный на сто миль выше Мемфиса на Ниле, так называемые Фивы (Уиса), является вторым известным центром египетской жизни. Возможно, эти два отдельных царства, Мемфис и Фивы, некоторое время существовали рядом самостоятельно. Это можно заключить по тому, что короны Верхнего и Нижнего Египта, белая и красная, постоянно различаются на изображениях памятников. Впоследствии оба царства несомненно соединились, и целый ряд фараонов продолжал мирно править страной, которая могла существовать сама по себе, ни в ком не нуждаясь. Только на юге, в отношении к земле Куш, фараонам приходилось проявлять некоторую воинственную деятельность и бороться за свои границы, между тем как с востока укрепления, протянутые от Красного моря до Нила, от нападения бродячих племен пустыни защищал Египет.

Культура. Царская власть

В это время и здесь успела развиться культура, имевшая огромное значение для человечества и во все века признававшаяся чудом. Природные условия страны требовали определенной работы, которая, переходя от отца к сыну, вскоре должна была создать необычайно устойчивые общественные отношения. Страна очень рано была разделена на правительственные округа, или номы и, вероятно, правление в ней или, по крайней мере, управление было хорошо устроено.

Известна надгробная надпись одного из областных правителей, правившего Гермополем при одном из царей славной 12-й династии, Усеркафе (2380–2371 гг. до н. э.). Эта надпись, восхваляя качества честного чиновника, в то же время дает возможность заглянуть в трудовую жизнь народа. «Амени (так звался правитель), – гласит надпись, – любил свою область, передавал подати с нее царю и постоянно поддерживал в ней трудовую деятельность; при нем ни разу не было голода, все поля были обработаны, и никто не встречал в работе никаких препятствий; сильным мира он не давал преимуществ перед слабыми». Кроме того, надпись упоминает о том, что «Амени сопровождал фараона в его победоносном походе в страну Куш». Царская власть, необходимая этой стране, как главная основа общественного порядка, имела громадное значение. Цари носили титул фараонов, т. е. сыновей солнечного бога Ра. Почитаемые народом как боги, цари в то же время были представителями народа перед богами, и даже жрецы были им подчинены, как и весь остальной народ. Неразрушимый и почти страшный памятник эта царственная власть воздвигла себе в тех семидесяти громадных островерхих кирпичных пирамидах, которые непрерывным рядом тянутся на запад от Мемфиса. Сколько бы ни было высказано догадок об истинном значении этих памятников, можно предположить, что это именно гробницы царей, воздвигнутые единодушным желанием всех египтян – создать несокрушимые усыпальницы для боготворимых ими правителей.

Рис.5 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Пирамиды Гизы. Фотография Фрэнсиса Фрита, 1857 г.

Три величайшие из этих пирамид возвышаются над прахом трех царей 4-й династии: Хеопса, Хафры, Менкауры. Пирамида Хеопса высотой 146,7 метра заключала в себе миллионы кубических метров каменной кладки. Греку Геродоту, который видел этот памятник 2,5 тысячи лет спустя после его построения, египетские жрецы рассказывали, что на нем написано, сколько именно строившие его тысячи рабочих съели редьки, луку и чесноку. Это дает достаточно ясное представление о положении низших классов населения, которое едва ли улучшилось и впоследствии. И позднейшие сооружения, воздвигнутые царями 12-й династии, например Аменемхетом III, представляющие собой целую систему водяных сооружений в Фаюме, предназначенную для управления разливами Нила, известную под названием Меридово озеро, и рядом с ним громадный царский дворец, прозванный греками лабиринтом, развалины которого еще сохранились до нашего времени, – все подобные сооружения предполагают существование в Египте такого общественного строя, при котором правитель мог неограниченно распоряжаться рабочей силой массы низших слоев народа.

Памятники. Иероглифы

С жизнью и бытом египетского народа знакомят изображения и надписи катакомб (гробниц, сеченных в горах) Бени-Хасана в Верхнем Египте (27° сев. шир.). Жизнь более достаточных классов представлена в полном ее разнообразии. Сев и жатва, земледелие, скотоводство, ремесло в его различных проявлениях, от башмачника до оружейника, от горшечника до стеклянщика, охота и рыбная ловля, война, пляски, игры, – все проходит в пестрой картине.

Самостоятельные аристократические элементы представлены в этих изображениях очень слабо, хотя отдельные номы издревле проявляют в некоторой мере признаки самостоятельной жизни, в богослужебных церемониях, в особых божествах, в своеобразных религиозных обрядах и воззрениях. Воины подчинялись воле царя, жрецы преклонялись перед фараоном, и все чиновники были его слугами. Некоторого рода благосостояние, по-видимому, было широко распространено во всех слоях общества, и даже роскошь развита в значительной степени. Эта роскошь высших классов составляла резкую противоположность быту народной массы. Сверх своих богатств, накопление которых значительно облегчалось местными условиями страны, высшие классы обладали искусством, которое давало им громадные преимущества: им было доступно письмо, вначале, вероятно, весьма затруднительное и чрезвычайно скудное по выразительности. От вещевого письма, изображавшего солнце в виде кружка, а месяц в виде серпа и т. д., впоследствии легко перешли – может быть, в среде замкнутого кружка жрецов, занимавшихся новым искусством, – к символическому письму, которое изображало понятие жажда в виде прыгающего теленка с проведенными под ним тремя волнообразными чертами.

Рис.6 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Стела с иероглифами, найденная в Серапеуме в Мемфисе. Фотография Шарля Марвиля, 1852–1857 гг.

От этих двух способов письма, вероятно, очень рано перешли к третьему, звуковому способу – к обозначению определенных звуков известными знаками или изображениями известных предметов. А это было уже громадным успехом: такие письмена давали возможность в точной форме пересылать на дальние расстояния волю повелителя и, закрепляя слова и понятия, передавать потомству воспоминания о минувшем. Это искусство должно было необычайно возвысить могущество и сознание собственного достоинства правящих. Из времен 12-й династии дошла запись, в которой перечисляются различные роды занятий ремеслами: кузнец, каменотес, цирюльник, матрос, каменщик, ткач, башмачник упоминаются с некоторым презрительным юмором. В противоположность им восхваляется свободное призвание писца или ученого, которое представляется более важным, чем все ремесла. Это искусство возвысило даже национальное сознание всего народа, доставив ему возможность иметь свою историю. Громадная масса сохранившихся памятников, покрытых этими столь мудреными иероглифическими письменами, доказывает, какое высокое значение египтяне придавали истории. С другой стороны, ясно, что эти письмена, хотя и были могущественным орудием для передачи мысли, в значительной степени связывали пишущего. Глядя на них, убеждаешься, что на воспроизведение затрачивалось столько труда и умственного напряжения, что внутреннее содержание изображенного письменами было стеснено до крайности. Подобные письмена неизбежно должны были навязывать мышлению этих людей известного рода формализм, медлительность и условность и таким образом окончательно придали египетской жизни характер строгой правильности и стеснительной ограниченности, которые и без того уже лежали в основе условий местной жизни.

Жизнь народа. Религиозные воззрения

Как бы то ни было, невозможно представить, чтобы народная жизнь под безоблачным небом Египта и на берегах Нила носила на себе особенно мрачный или даже серьезный отпечаток. Даже религия, в которой точнее всего отражаются жизненные воззрения народа, при всей своей торжественности носила оптимистический характер: слишком уж явной была благодать божества, постоянно изливаемая на эту страну, и опасение перед Высшим, Непостижимым Существом играло незначительную роль в религиозности египтян. Главным, высшим божеством в Египте почитался дух света, бог солнца, известный под различными именами. В Фивах его называли Амон, в Гелиополе – Ра, в Мемфисе – Птах. Предполагают, что последнее название составной частью входит в общее название страны Хет-ка-Птах – страна поклонения богу Птаху – Египет.

Грекам, в гораздо более поздние времена вошедшим в контакт с Египтом, казалось особенно странным поклонение египтян священным животным: кошкам, крокодилам, священным птицам. Есть основание думать, что в более раннюю эпоху эти звери почитались не иначе как в связи с божествами, которым они были посвящены, и что их культ еще держался в доступных пониманию границах. Несомненно, весьма древним было также почитание мертвых, около которого группировался весь необширный запас мифологических элементов древнеегипетской религии. Бедных после смерти ожидала общая могила. Гробница богатого состояла из двух комнат – одной, по стенам покрытой изображениями его деяний, и другой, заключавшей в себе саркофаг, в котором покоилось искусно набальзамированное тело.

Похоронное шествие, похоронные песнопения, свита, сопровождавшая покойного – были те же, что и везде; но гроб покоился на челне: корабль, игравший такую важную роль в быту египтян, служил, по их понятиям, и для переселения в царство мертвых.

Уже на саркофагах этой отдаленной эпохи можно найти высеченные изображения суда над мертвыми, на которых душа покойного представляется на суде держащей папирусный свиток, с полным списком всех его грехов. Такой список помещался в гроб каждого покойника. При этом нельзя не заметить, что хотя вера в бессмертие души существовала у египтян с древнейших времен, их представления о загробной жизни были весьма ограниченны.

Господство гиксосов

Эти поколения жили мирно в течение многих веков, как вдруг около 2100 г. до н. э. важное происшествие нарушило плавное течение их жизни. Союзу кочевников, живших в восточной пустыне, удалось ворваться в Египет, и «князья пастухов», иначе – гиксосы, в течение 500 лет господствовали в Египте. Нашествие гиксосов, как и все нашествия варваров на цивилизованную страну, сопровождалось всякого рода ужасами – убийствами, пожарами и грабежами.

Рис.7 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Иллюстрация из «Книги Мертвых» – древнеегипетского погребального текста, обычно написанного на папирусе и используемого с начала Нового царства (ок. 1550 г. до н. э.) примерно до 50 г. до н. э.

Но порабощенный гиксосами Египет вскоре поработил завоевателей, навязав им свою культуру, которую, впрочем, они могли воспринять лишь до некоторой степени.

Хотя гиксосы неоднократно получали подкрепления в виде новых наплывов степных кочевников, их число все же было незначительно, и пробужденное бедствиями чувство национального самосознания побудило египтян дать им наконец суровый отпор.

Рис.8 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Этот прекрасный рельеф Тутмоса III, вероятно, произошел из его храма в долине. На нем изображен царь в головном уборе ката с очень угрожающим извивающимся уреем на лбу. Ок. 1458–1425 гг. до н. э. Тутмос III также построил погребальный храм на скалах Дейр-эль-Бахри в Фивах, рядом с храмом Хатшепсут, с которой он разделял царствование на протяжении части своего правления

Освобождение от ига этих чужеземных завоевателей началось с Верхнего Египта, в котором власть гиксосов не была прочной: после некоторой борьбы Амасису I (1684–1659 гг. до н. э.) удалось отбить у гиксосов Мемфис – резиденцию их правителей. Эта война за освобождение вызвала, конечно, многие геройские подвиги: сохранилась надгробная надпись о том, что один из мужественных сподвижников Амасиса I, еще будучи молодым человеком, уже дважды успел заслужить военную награду – «ожерелье за храбрость». Еще раз, объединенными силами, гиксосы пытались удержать за собой власть над Дельтой. Но здесь они потерпели последнее поражение, и после 150-летней борьбы Египту была возвращена его самостоятельность. Храмы в Мемфисе и Фивах были восстановлены, и Амасис I провозгласил себя царем Верхнего и Нижнего Египта (1684 г. до н. э.). С него и началась 18-я династия, о которой дает сведения главный греческий источник, произведение жреца Манефона, и эти сведения подтверждаются египетскими источниками, местными памятниками.

Освобождение от ига. Фиванское царство

Освобождение страны исходило из Фив, и этот город остался средоточием царства в ближайшую, достославную эпоху. Храмы и блестящие дворцы возникли по обоим берегам Нила. Греки обозначают эту эпоху нового подъема духа – обычно следующую за счастливой освободительной войной – одним общим именем Сесостриса, и много сказаний сообщают о походах этого государя, простиравшихся далеко в Азию и в Европу. В сущности, все эти рассказы не более чем отражение деяний целого ряда государей, принадлежавших к 18, 19 и 20-й династиям, – Аменхотепа, Тутмоса, Рамсеса, Сети, Мернептаха. Среди них славнейшим из всех был, по-видимому, Тутмос III (18-й династии); его история сохранилась довольно полно. Но Египет никогда не составлял обширного, мирового государства, как это одно время думали, полагаясь на греческие известия. По тем летописным источникам, которые представляют надписи на развалинах дворцов и храмов, официальным слогом прославляющие деяния фиванских фараонов, можно прийти к убеждению, что эти цари придерживались весьма умеренной и разумной «внешней политики», вполне сообразной с географическим положением Египта. Эта политика стремилась только к большему обеспечению границы на юге, и действительно, эта граница была несколько продвинута внутрь страны кушитов, а отвоеванная у них страна подчинена правильному и спокойному управлению. На севере эта политика, как ясно с первого взгляда на карту и как доказывает вся последующая история Египта, должна была стремиться к обладанию Сирией, составляющей в различных отношениях необходимое дополнение к Нильской низменности. В этих видах египетские цари и воюют преимущественно с сирийскими народами, обитавшими в южном Ханаане.

Крайней границей их завоевательных стремлений является Месопотамия и прибрежья Евфрата. То, что политика египетских царей задавалась лишь весьма недальними и определенными целями, доказывает договор, заключенный Рамсесом II с одним из хеттских князей, – древнейший из известных подробных и обстоятельных дипломатических актов. Он немногим отличается от подобных актов новейшего времени. Вечный мир и дружелюбие на вечные времена устанавливаются этим актом по всем правилам международной вежливости между Рамсесом II, великим египетским царем, и Хаттусилисом III, великим князем хеттов. В нем обусловлено, что если какой-нибудь враг вздумает напасть на подчиненные египетскому царю земли и царь пошлет к хеттскому князю, говоря: «приди, приведи с собою воинские силы против моего врага», то князь должен так поступить: «если сам не может прийти, то по крайней мере должен прислать своих стрелков с луками и свои военные колесницы».

Соответствующие этому условия принимает на себя и египетский царь, вступая с князем в оборонительный союз. В тот же договор включено и несколько дополнительных статей, касающихся обоюдной выдачи беглых преступников, бежавших или насильно уведенных работников и тому подобных людей. В то же достославное и весьма продолжительное царствование царя Рамсеса II, правившего Египтом в течение 67 лет, в Египте появился военный флот, существование которого было возможно только при вполне обеспеченном положении египтян в Сирии. В связи с этим нововведением был прорыт канал из Нила на восток, законченный гораздо позднее, в последующие царствования.

Времена 20-й династии

С 1244 по 1091 г. до н. э. один за другим следуют 12 царей с именем Рамсес, по-видимому, царствовавших вполне мирно. Обычной резиденцией этих государей 20-й династии и, следовательно, столицей всей страны был г. Фивы, отстоящий от дельты Нила на 630 км.

Слава этого отдаленного, стовратного города разносилась далеко. Древнейшие из греческих писателей сохранили много рассказов о Фивах, а развалины громадных зданий, возведенных вблизи арабских деревень Луксор и Карнак Тутмосами I и II, Сети I, Рамсесом II, и доныне производят на путешественника чарующее впечатление.

Фантазия, увлекаемая в далекое прошлое, лишь с величайшим трудом восстанавливает то время и ту действительность, когда среди этих громадных колоннад, среди этих необъятных зал, дворов, покоев и сеней двигались шумные толпы живых людей. Стены этих громадных развалин покрыты изображениями и надписями, большей частью прекрасно сохранившимися и свежими по краскам. Эти изображения и надписи, в связи с богатой добычей бытовых предметов и папирусных свитков из ближайших к Фивам катакомб, доставляют пытливому исследователю богатейший материал для изучения повседневной жизни высших классов египетского общества.

Условия народной жизни

Жизнь этого третьего периода египетской истории по сути мало чем отличалась от жизни древнейшего периода, когда столицей Египта был Мемфис, впоследствии утративший свое былое значение. Царская власть осталась та же; обоготворение священной особы фараонов, пожалуй, усилилось. Государь, унаследовавший престол, воздвигает храм в честь своего обоготворенного предшественника: фараон служит как бы живым звеном, связующим народ с богами. Царь назначает и смещает чиновников и правителей; он управляет неограниченно; повелевает и жрецами, которые без него не имеют никакого значения, получают от него и содержание, и деньги на издержки, сопряженные с их культом.

Рис.9 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Колоннада в Карнакском храме. Фотография Фрэнсиса Фрита, 1856–1862 гг.

Нет около царя воинственной знати, но есть особые отряды телохранителей и постоянное войско в его распоряжении, которое прекрасно содержится и расположено гарнизонами, подразделенными на сотни и тысячи. Среди этого войска: воины, сражающиеся на колесницах, пехотинцы и стрелки, вооруженные луками, занятые стрельбой в цель, как видно на стенных изображениях. Консервативное течение в этом периоде, как и в древнейшем, проходит через всю египетскую жизнь, заметно только ревностное стремление к искоренению любых воспоминаний о временах иноплеменного владычества. Сын наследует отцу в его занятии, достигая таким образом значительного совершенства в производстве. Но из этого вовсе не следует, что разделение на касты имело какое-нибудь значение в египетской жизни. Переход от одного состояния к другому не был затруднителен.

Рис.10 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Батальная сцена с рельефов Великого Кадеша Рамзеса II на стенах Рамессеума. XIII в. до н. э.

В сущности, это была прекрасно управляемая страна, с иерархией строго надзираемых чиновников. Она была разделена на 44 сравнительно небольших административных округа, – нечто вроде департаментов во главе с префектами, которым сверх того были приданы царские судьи и писцы, а в случае нужды в их распоряжении было и царское войско. Они наблюдали за порядком в работах, общественной безопасностью, взиманием податей. Кроме того, существовал еще и высший царский суд, члены которого имели в распоряжении писаный закон – кодекс, состоящий из 8 книг. В этом периоде письменность, значительно упрощенная, уже получала большое распространение. Из древних, весьма мудреных иероглифических письмен образовалось нечто вроде скорописи, служившей для передачи живого народного языка. Стебли папируса доставляли удобный для письма материал, на котором, в частной жизни, писались демотическими письменами письма и все, не относившееся к официальной письменности.

Религия и литература

Все в этот период египетской истории начало развиваться – искусства, вызванные роскошью, наблюдательные и опытные науки. Для развития искусства, в высшем значении этого слова, местные условия не были благоприятны. Искусство было подчинено религии, поэтому держалось определенных, выработанных форм и, не развиваясь, оставалось неподвижным. Жизнь же высших классов допускала известного рода тонкость и изящество вкуса: видно изображение домов с галереями, дач с аллеями, беседками, бассейнами, цветниками, повозками, носилками и гондолами; на тех же изображениях видна игра в мяч, в шашки, танцы, музыкальные инструменты; многочисленные храмы – в тесной связи со школами; есть основание думать, что не было недостатка и в литературе, по-своему богатой.

В руках жрецов находились 42 священные книги, среди которых были и медицинские. Искусство врачевания в Египте было особенно развито, преимущественно славились врачи-окулисты, столь необходимые в стране, где воспаление глаз – явление обыкновенное. Среди целительных средств не последнее место занимали заклинания злых духов.

Рис.11 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Стелла Древнего Египта. Фараон Эхнатон и Нефертити с тремя принцессами, поклоняющимися богу Атену, XVI в. до н. э.

Религиозные воззрения в этот период развиты сильнее, чем в предшествующие; даже Египет не был избавлен от религиозных войн. Один из царей 18-й династии, Аменхотеп IV (Эхнатон) увлекся пристрастием к новому культу – одному из многих местных культов, существовавших рядом с преобладающим поклонением богу солнца. Общая сокровищница поэтических сказаний человечества пополнилась из египетских религиозных верований мифом об Осирисе и Исиде, который служит выражением своеобразных условий местной жизни. Миф заключается в том, что женское и мужское благодетельные божества подвергаются преследованиям божества губительного, Сета, олицетворяющего жгучий ветер пустыни. Осирис от него погибает, а Исида, глубоко опечаленная, ищет его труп… Но Осирис оставляет по себе сына и мстителя, Гора, а сам воскресает для новой жизни. Подобный миф, изображающий в лицах очевидное для всех и в то же время таинственное чередование обычных явлений природы – в более или менее измененной форме встречается у всех народов. Была у египтян и светская литература: и у них были свои поэты! Один из них, Пентаур, в замечательно восторженном произведении восхвалял своего государя, Рамсеса II, за личную храбрость, выказанную им в критическую минуту его упорной борьбы с хеттами. Наглядно и горячо поэт передает весь ужас этой минуты: фараон попал в засаду, «и ни один из подвластных ему князей, ни один из его тысяченачальников или военачальников и витязей – не был при нем»; но он призывает своего отца, бога Амона, который значит более, нежели 100 тысяч воинов – и побеждает! Тогда враги падают перед ним ниц и восклицают: «Баал вселился во все части его тела – он не простой смертный!» – и они молят его оставить им хотя бы дыхание жизни.

Это упоминание чуждого божества особенно удивляет именно в произведении египетского поэта, потому что египтяне и в древний мемфисский, и в позднейший фиванский период держались очень далеко от всего иноземного. Вообще египтяне представляются народом весьма самодовольным и склонным даже гордиться своей религиозностью и чистотой, древностью своих учреждений и превосходством своей культуры. Считая себя избранным народом, они, по возможности, старались не есть за одним столом с иноземцами, и хотя они занимались торговлей, хотя постепенно стали допускать иноземцев в некоторые из своих гаваней, – сами они очень редко или даже совсем не выезжали из своей страны. Однако же пришли, наконец, такие времена, когда и египтяне, волей или неволей, должны были выйти из своей замкнутости.

Глава вторая

Семиты. – Аравия, Месопотамия, Сирия. – Финикийцы; история израильского народа до смерти Соломона

Семиты. Южные семиты

Если от низовьев Нила обратиться на восток и северо-восток, то вступишь в область, населенную семитским племенем. Первоначальным отечеством семитов следует считать большой Аравийский полуостров, с двух сторон омываемый Персидским и Аравийским заливами. Громадное пространство внутри полуострова – пустынные, песчаные равнины, скалистые горные хребты и обнаженные возвышенности – мало пригодно для обработки; только горные террасы, спускающиеся к берегам Индийского океана, да узенькая полоска земли, непосредственно прилегающая к Аравийскому заливу, позднее известная под названием «Счастливой Аравии», обладают плодородной почвой. Это – страна ладана и сахарного тростника, кофейного кустарника, финиковой пальмы и фигового дерева. «Кто приставал к этим берегам, тому казалось, что он вкушает амброзию» – так выражается об этих берегах один из позднейших греков. Только здесь, на юге, семиты пришли к более прочным государственным формам. Остальные, кочевые племена пустыни, жизнь которых и теперь течет так же, как 500 лет тому назад, оставались вне области истории, пока и для этого народа, гораздо, впрочем, позднее, не настал его час… Большая часть семитского племени в ту отдаленную эпоху жила еще в условиях простейшего родового быта.

Рис.12 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Южные семиты. Фрагмент росписи гробницы вельможи Хнумхотепа III в Бени-Хасане. Среднее царство. XII династия. Прорисовка XIX в.

Богатства их составляли стада верблюдов, а позднее – табуны коней. Богами и высшими духами, которым они поклонялись, были ярко блестящие звезды – их исконные путеводители в пустыне; общими для всех семитов божествами были высший бог Баал и богиня Асират. Вся их жизнь проходила в племенных усобицах, постоянно возрождавшихся вследствие обязательств, налагаемых обычаем кровной мести. Эти арабы, грубые и чувственные, как и все семиты, обладали и некоторыми благородными сторонами человеческой природы – рыцарским гостеприимством, стремлением к независимости и любовью к свободе.

Рис.13 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Табличка, покрытая клинописными надписями, с вавилонской картой мира. Из журнала «Вселенная и человечество», 1910 г.

Их положение между двумя большими низменностями, Нилом и Евфратом – Тигром, представляло для них большие удобства: торговые пути, соединявшие Южную Аравию, Египет, Сирию и Месопотамию, шли через их землю, и они извлекали из этого положения свои выгоды, – то взимая плату за проводы караванов, то нападая на них для грабежа.

Восточные семиты. Страна Тигра и Евфрата

Более завидный жребий выпал на долю восточных семитов, обитавших в долине Тигра и Евфрата, между Сирийским плоскогорьем и Иранскими горами. Обе реки берут начало в горах Армении и, то сближаясь, то отдаляясь друг от друга, стремятся в Персидский залив, охватывая своими извивами значительную область – так называемую Месопотамию.

Рис.14 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Вид на Вавилон. Гравюра Иоганнеса Якобса ван ден Авеле, 1688–1727 гг.

Эта страна находится в такой же полной зависимости от Тигра и Евфрата, как Египет от Нила. Верст за 700 выше их устья начинается низменность, которая при местном бездождии была бы, конечно, бесплодна, если бы обе реки (Тигр – в начале июня, Евфрат – месяцем позже) не выступали из берегов и не захватывали низменность своими разливами. Эти разливы распределяются не так равномерно, как разливы Нила: необходимы искусственные сооружения, чтобы совладать с избытком воды в этих реках, и область, оплодотворяемая ими, значительно больше области разливов Нила.

Царство Элам. Вавилонское государство

Известия греков об этих странах, очень сбивчивые и малоправдоподобные, имеют второстепенное значение, т. к. из развалин местных древних городов теперь уже извлечены целые библиотеки кирпичей, покрытых письменами, которые начинают довольно свободно разбирать. Первые начала культуры в этом междуречье можно проследить за 3 тысячи лет до н. э. За 2,5 тысячи лет до н. э. на восток от Тигра, в стране Элам, наблюдается правильное государственное устройство и цари. Некоторые из них, как и упоминаемый в первой книге Моисея Кедорлаомер, распространяли свое владычество даже до Сирии. На запад от Эламского царства образовалось Вавилонское государство, города которого – Бабилим (Вавилон), Ур, Урук (Эрех), Сиппар и мн. др., раскинуты на обширной равнине.

Рис.15 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Изображение халдейской богини Иштар. Иштар – богиня плодородия, любви, войны и сексуальности, могущественной силы, объединяющей зверей и людей. Прорисовка XIX в.

Надписи, во множестве находимые среди развалин, представляют важное явление в истории этого народа: они указывают на то, что жрецы и сановники Вавилонии обладали письменами, которые остроумно придуманным видоизменением одной основной формы клина или наконечника стрелы давали возможность передавать и звуки, и отдельные слоги. Эти клинообразные надписи сообщают имена царей и богов, повествуют о постройке храмов и укреплений, о войнах с родственным по составу населения царством Ассирия, возникшим на севере от Вавилонского царства, на Тигре. Семитский народ калду, или халдеи, пришедшие в эту местность с запада, развили основы местной, предшествовавшей им культуры до такой высоты, что их культура почти могла соперничать с египетской культурой.

В астрономии они пошли далее египтян; их система мер и весов вошла во всеобщее употребление у соседних народов, а целой сетью искусно устроенных водяных сооружений они закрепили за собой обладание страной, которую они, в полном смысле слова, подобно египтянам, извлекли из воды. В их религии сохранились следы этой борьбы с водой за землю; среди божеств – рыбообразный Дагон, и древнейшее сказание о потопе, связанное с именем царя Зиусудры, спасшегося в ковчеге, – почерпнуто, по-видимому, из тех же воспоминаний об отдаленном прошлом. Важнейшие божества тесно связаны с созвездиями, блиставшими на горизонте; сюда следует отнести и высшего бога халдеев Энлиля (поклонение ему в различных видах распространилось по всему семитскому миру), и высшее женское божество Инанну, богиню вечерней звезды, поклонение которой сопровождалось непристойными обрядами. К этим божествам примыкали и другие планетные божества: Адад (Сатурн), Набу (Меркурий), Нергал (Марс) и богиня разрушения Иштар. Храмы, воздвигнутые в честь этих божеств, имели вид башен, сложенных из кирпича. Собираясь в них на молитву, они были ближе к звездам, которым подчиняли все течение своей жизни. Геродот описывает знаменитейшую из этих башен, служившую храмом Баала (на юго-восток от Вавилона): то было здание в 8 этажей, воздвигнутое в середине огражденного пространства в 4 кв. стадии.

Восстановление этого громадного здания, затеянное Александром Великим, не удалось: от замысла пришлось отказаться после того, как два месяца сряду 10 тысяч рабочих расчищали мусор на месте развалин храма.

Западные семиты. Ханаанеяне

Если действительно целью строителей этого храма было желание прославиться среди народов, как о том рассказывается в еврейской истории, то эта цель была достигнута: халдейский народ прошел свой исторический путь не бесследно и не бесславно. Гораздо большее значение в истории приобрели западные семиты, поселившиеся в более разнообразной по местности и примыкающей к Средиземному морю стране. Ее знают под общим названием Сирии. Узкая долина, пролегающая от верховьев р. Оронт до берегов Красного моря, разделяет сирийскую горную страну на две части, из которых западная издревле слывет под названием Ханаан. Почва этой страны не везде одинакова: весьма плодородные полосы чередуются здесь с такими, которым справедливо придается характерное название «Мертвого моря». Поскольку страна отовсюду открыта и доступна каждому, то она, конечно, уже очень рано стала целью для всяких переселенцев, притекавших сюда с востока и запада, а позднее – полем великих битв, на котором сталкивались сыны Юга и Востока.

Здесь египетские цари сражались с сирийскими племенами, о которых подробно сообщают египетские надписи. Ханаанеяне были многочисленны, вели оседлую жизнь и пользовались благами городской культуры. Наследственные князья управляли небольшими областями: преобладающим по могуществу племенем были хетты, далеко распространившие свои завоевания и набеги на северные и западные окружающие страны. Но в середине XIII в. до н. э. на первый план выдвигается другое племя, амореи. Это замещение одного племени другим оттеснило часть побежденных к северу, в страну, простиравшуюся между Ливаном и морем, известную грекам под названием Финикии (страны финиковой пальмы и пурпура), где в это время уже процветал ряд богатых городов; в другом месте того же побережья, южнее, поселилось в то же время племя филистимлян, пришедших с запада, чуть ли не с о. Крит.

Финикийцы

Из этих племен и народов финикийцы приобрели наибольшее значение. Им принадлежит честь пересадки приобретений культуры восточного мира на Запад. В их плодоносной стране, с одной стороны примыкавшей к морю, а с другой постепенно повышавшейся к лесистым вершинам Ливана, на протяжении 36–45 км береговой полосы, не богатой хорошими гаванями, появился ряд цветущих городов, от Цуру (или Тира) на юге, до Арвада (Аридос по-гречески) на севере.

Рис.16 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Финикийская галера. Рисунок из журнала «Вселенная и человечество», 1910 г.

В этом ряду городов Сидон, город рыбаков, был древнейшим. В 36 км от финикийского берега лежит остров Кипр – первая из множества прекрасных гаваней на удобном морском пути, который пролегает по Средиземному морю и как бы заманивает корабль от острова к острову, от берега к берегу, от отдаленнейшего Востока до «Геркулесовых столпов» – естественного выхода из Средиземного моря в необъятный океан, через которые неоднократно проплывали финикийские корабли.

Следы обширной торговой и колониальной деятельности этого народа находятся всюду на западе: у населения, которое финикийцы встречали на островах и берегах Средиземного моря, они за бесценок добывали сырые продукты почвы, привозили домой для обработки и потом, уже в обработанном виде, развозили далее на юг и восток. Таким образом, на узкой полосе Финикии вскоре скопились громадные богатства. По своему существу народ оставался тем же, чем был прежде. Воззрения на жизнь, особенности характера, религиозные убеждения у финикийцев были те же, что и у остальных семитов (особенно ханаанеян), и если они чем-либо и превосходили их, то уж никак не высшими доблестями, а только материальным благосостоянием, коммерческой изворотливостью и ловкостью, городским изяществом и умелостью. Важнейшая основа богопочитания у этих ханаанейских племен та же, что у вавилонян. Они поклонялись высшему мужскому богу Баалу и женскому божеству Асират. Рыбы, голуби – существа, отличающиеся большим плодородием, – были посвящены этим богам, жертвы которым приносились на горах, в рощах и лесах. И Баал, и Асират – божества творческой силы и плодородия; им противополагаются разрушающие божества – Молох и Астарта: первый был солнечным богом и обычно изображался в виде быка или с бычьей головой; Астарта – богиня любви и войны, изображалась с рожками.

Хотя в общих основах религия финикийцев сходилась с религиями восточных семитов в Вавилонской равнине, культ западных семитов отличался необычайной нравственной распущенностью и жестокостью, и постепенно стал выражаться в самых отвратительных формах, возбудительно действовавших на воображение и чувственность. Исключение в этом смысле, по своей большей скромности, составлял культ тирского бога Мелькарта, путеводителя мореплавателей на море, их постоянного спутника на чужбине.

Израильский народ. Авраам

В среду этих народов вступило чуждое и своеобразное племя, первоначально обитавшее в низовьях Евфрата – область Ур в Вавилонии, и затем переселившееся в область Харан (к востоку от среднего течения Евфрата), когда часть этого племени, под предводительством главы племени Авраама, двинувшись на запад, вступила в долину Иордана. Ханаанеяне дали им название пришельцев – иври (израильтян), или евреев. Они принесли с собой нечто совершенно новое: издревле существовавшее у них почитание Единого, Всемогущего Бога. Сами себя они называли по имени одного из своих патриархов, сынами Израилевыми; в древнейших преданиях, упоминая об арабах, эдомитянах, моавитянах, аммонитянах, а также вавилонянах, ассирийцах, они называют их родственными себе племенами. Еврейское племя в то время было еще весьма немногочисленно. В 1591 г. до н. э., побуждаемое голодом, оно переселилось в Египет, и здесь, несмотря на ненависть египтян к пастушеским племенам, получило разрешение поселиться в стране Гесем.

По библейскому рассказу, это произошло вследствие того, что один из них, за свой разум и заслуги, попал в милость к фараону; но, может быть, это произошло и потому, что еврейское племя не походило на родственные ему пастушеские племена, на старых врагов Египта. В Египте им было хорошо; их положение изменилось вследствие причин, которые в данное время невозможно выяснить. Царь Рамсес II, построив города Питом и Пер-Рамсес, обратил их в рабство и обязал определенной тяжкой работой; по-видимому, быстрое увеличение этого племени внушало ему некоторое опасение. Тогда у евреев появилось желание избавиться от гнета египтян; нашелся и решительный, мощный духом вождь – Моисей.

Моисей

Моисей, человек, посвященный во все тонкости высокоразвитой египетской культурной жизни, оставался все же сыном своего народа, и был первым, провидевшим его будущее великое назначение. Он завязал отношения с мидианитянами, что было важным ручательством за успех его смелого предприятия. Воспользовавшись междуцарствием в Египте, евреи двинулись из его пределов, из области Гесем (Мицраим), в которой они жили.

Рис.17 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Моисей показывает каменные скрижали закона еврейскому народу. От головы пророка исходит сияние в виде двух ярких снопов света, отражающих славу Господа. Сияние это было настолько ослепительным, что потрясенные израильтяне и сами священники боялись приблизиться к своему пророку. На рубеже Средневековья и Возрождения художники вместо лучей света стали изображать на лбу Моисея небольшие рожки. Это связано с неточным переводом фразы древнегреческого текста Книги Исход на латынь. В дальнейшем подобная традиция изображения сохранилась, и рога на голове вождя израильтян трактовали уже в качестве символа мудрости и божественной силы. Гравюра Иоганна Саделера, по Криспину ван ден Бруку, 1579 г.

Это случилось, как полагают, в 1320 г. до н. э., после 230-летнего пребывания в Египте. Они намеревались вновь овладеть той страной, которой, по еще живым между ними преданиям, некогда владел их праотец Авраам. От преследования египтян евреи ушли благополучно; но цели своего странствования они достигли не скоро. Долго пришлось им, кочуя, бродить по Синайскому полуострову. Они одолели там господствовавшее племя амаликитян, и у подножия громадной горы Синая – среди грома и молнии – их вождь возвестил им закон, по которому они должны были устроить свою дальнейшую жизнь, и который, конечно, дошел со многими позднейшими дополнениями. Нет сомнения в том, что они развили свои религиозные воззрения, в сильнейшей степени противопоставив их всему, что они видели вокруг себя в Египте. Ревностно заботились они об охранении своей старины; их Бог, Бог их отцов, выведший их из страны Гесем, во время их долгих и трудных странствований по пустыне, приобрел еще большее значение для народа, который постепенно разделился на колена, назвавшиеся именами 12 сыновей одного из их праотцев, Иакова. Не сразу, однако, удалось достигнуть цели их странствований: им пришлось при движении туда обойти область враждебно настроенных против них эдомитян, одолеть амореев – и только тогда уже осесть по равнине, на востоке от Иордана.

Завоевание Ханаана

Моисей видел «обетованную землю» только издали, с вершины горы Нево (Фасги). Он умер, не вступив на нее, – по преданию, в наказание за то, что он однажды усомнился, однажды дерзнул возроптать против Иеговы: кому свыше дано столь великое назначение, тот не должен впадать в сомнения, хотя бы и однажды. Осев на месте, они выказали себя мужественными воинами; некоторая часть колен Рувима, Гада и половина колена Манассии поселилась в стране, на востоке от Иордана; другие перешли за Иордан, взяли город Иерихон, одержали значительную победу над амореями при Гиввефоне. Часть ханаанского населения подчинилась евреям и вступила с ними в договор; другая, покорившаяся безусловно, была безжалостно истреблена.

Рис.18 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

На переднем плане израильтяне, шествующие по Иерихону в процессии с ковчегом, который несут четыре священника. Гравюра, 1569 г.

Таким образом, постепенно была завоевана и занята евреями область в 400 кв. миль; их национальная святыня, ковчег Иеговы и скиния Завета – остановились на половине пути между морем и средним течением Иордана, в долине города Силома. Колено Ефремове достигло морского побережья, но берега в этом месте не представляли удобных гаваней, и потому мореплавание не получило никакого значения в жизни этого народа, который навсегда остался исключительно сухопутным народом.

Положение страны после смерти Иисуса Навина. Времена судей

В западной части страны, занятой евреями, преобладало земледелие и виноделие; в восточной – скотоводство. Центр их жизни находился главным образом в западной части страны, где на евреев должна была в значительной степени влиять сильно развитая культура финикийцев. Но в народе не было тесной связи – чувствовался недостаток в руководителе. Окруженный враждебными племенами, во многих местах подвергнувшийся слиянию с чуждыми элементами, народ стал клониться к анархии. Лишь изредка тяжкие общественные бедствия или нападение внешнего врага побуждали к тому, что выискивался в его среде сильный, энергичный вождь, – «судья» вроде Гедеона или прославленного преданиями Самсона; около него собиралась большая или меньшая часть народа. Врага изгоняли, иногда наносили ему даже поражение – но тем дело и оканчивалось; вождь терял затем всякое значение, и жизнь опять вступала в свои права… Хуже всего было то, что понемногу стало слабеть среди евреев сильнейшее связующее начало – религия. В разных местах их земли воздвиглись алтари языческих богов, общих всем ханаанейским племенам; рядом с поклонением Иегове, Богу отцов, появилось поклонение и Баалу, и Астарте. Около Сихема образовался союз городов, воздвигнувший Баалу всенародное святилище. Среди общего разлада и усобиц являлись, правда, один за другим, то судьи, то пророки, которым удавалось победить внешних врагов и образумить толпу; но положение народа все же становилось хуже и хуже, внешние враги, пользуясь раздорами отдельных колен, все более одолевали евреев, и около 1070 г. до н. э. случилось, что даже священный кивот Завета попал в руки филистимлян, которые нанесли евреям страшное поражение и так обезоружили их, что нечем было оковать даже соху для пашни.

Царь Саул. 1055 г

При этих тягостных условиях народной жизни в массе постепенно выработалось сознание необходимости сильной, единой царской власти. Вскоре нашелся человек, достойный избрания в цари: Саул, сын Киса, из колена Вениаминова. Этот храбрый, мужественный, представительный человек принял на себя тяжелую и ответственную обязанность; сначала, поощряемый к тому пророком Самуилом, он нес ее твердо и смело; собрав около себя значительную часть народа, одержал победу над филистимлянами, отбил у них кивот Завета. Затем, вспомоществуемый своими храбрыми сыновьями, он разбил и амаликитян, но вскоре не поладил с Самуилом, который не хотел допустить, чтобы царская власть могла быть наследственной. Это несогласие поощрило честолюбивые планы высокоталантливого юноши из колена Иудина: то был Давид, сын Иессея, сначала пользовавшийся милостями Саула и даже женившийся на его дочери. Тайно поощряемый к тому Самуилом, Давид составил себе партию; затем некоторые города Иудина колена приняли его сторону, и около него собралось небольшое войско. Однако борьба с Саулом была ему еще не по силам – он вынужден был бежать к филистимлянам. При их помощи он победил Саула, который пал в битве с тремя своими сыновьями.

Рис.19 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Самуил помазывает Саула на престол. Гравюра Ганса Гольбейна (II), 1538 г.

Долго еще пришлось после этого Давиду бороться с сыновьями и приверженцами Саула, хитрить перед филистимлянами и восстанавливать свое истощенное царство. Но наконец все эти препятствия были устранены, даже старшие колена еврейского народа подчинились власти Давида, и весь народ, собравшись в Хевроне, избрал его в цари (1025 г. до н. э.).

Царь Давид. 1025 г. Завоевания

Так он достиг высшей цели своих стремлений и выказал себя вполне достойным своего высокого назначения. И его современники, и потомство, дивясь его величию и необычайным способностям, какие он проявил, великодушно простили ему все то дурное, что было им сделано в жизни, за то, что он, истый представитель своего народа, сумел в короткое время поднять его на верх славы и могущества. Царь Давид избрал для своего нового царства новую резиденцию – крепкий город Иерусалим, в колене Вениаминовом, близ границы колена Иудина. Отсюда ему пришлось вести упорную борьбу с филистимлянами, которые никак не могли примириться с мыслью, что они сами создали себе такого мощного противника; но Давид разбил их и «сломил рог их могущества». Точно так же он разбил и совершенно уничтожил племя амаликитян; затем победил моавитян и аммонитян, и других ближайших соседей.

С побежденными он поступал с чисто семитской жестокостью: их давили железными колесницами, жгли в громадных железных кирпичных печах, рубили топорами и раздирали зубьями пил. Недаром, воспевая его подвиги, народ восклицал в восторге: «Саул побил тысячи, а Давид – тьмы».

Внутреннее устройство царства

Вскоре владения царя Давида распространились от берегов Красного моря до важного города Дамаска, стоявшего на пересечении торговых путей с востока на запад и с юга на север. Всю свою военную добычу царь обращал на постройку и украшение своего столичного города, а посередине его, на горе Сион, воздвиг сильные укрепления. Его царский дворец был построен рабочими, присланными к нему от тирского царя Хирама, с которым он состоял в дружественных отношениях. С замечательной энергией, постоянно прибегая то к хитрости, то к силе, по обычаю всех восточных владык, Давид принялся создавать прочное государство среди своего разрозненного народа, издавна склонного к демократизму. Давид настойчиво и осторожно стремился к своей цели, сумел собрать значительную государственную казну, создал себе надежную воинскую силу, в состав которой вступили те смельчаки, которые некогда вели с ним скитальческую жизнь, полную тревог и опасностей. Они получили название «мужей сильных» (гибборим) – их было около 600 человек, кроме слуг и оруженосцев. Личную стражу царя составляли иноземные телохранители, нанятые на о. Крите или в земле филистимлян. К этой сплоченной воинской силе, в случае нужды, примыкало, по древнему обычаю, всенародное ополчение, которого набиралось около 300 тысяч человек, способных носить оружие.

Иерусалим – столица

Под влиянием различных мероприятий Давида в народной жизни израильского народа многое изменилось. Высшим почетом пользовались те, кто служил при царском дворе; чиновники, назначаемые на места самим царем, постепенно стали заменять выборные власти в среде народа. Не упустил царь из виду и наиболее могущественное средство к единению своего народа: древнее святилище – скиния с кивотом Завета – было перенесено в новую столицу и в полной безопасности поставлено на Сионе.

Рис.20 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Изображение переноса Ковчега Завета в столицу царя Давида – Иерусалим. Перед Ковчегом изображены пляшущий и играющий на арфе Давид, играющие на музыкальных инструментах люди, и жертвенные животные. Гравюра, 1587–1592 гг.

При святилище были приставлены священнослужители для постоянной службы, и всему их сословию была придана прочная организация. Среди этого сословия, признательно относившегося к памяти царя-организатора, о Давиде сохранилось воспоминание как о религиозном герое и творце величавой религиозной лирики – как о «псалмопевце».

Восстания

Но Израильское царство не избегло и обычных явлений народной жизни всех восточных государств. Гарем и многоженство, обычные при дворе израильского царя, как и при всех восточных дворах, внесли в него характерные черты восточного быта. Один из сыновей Давида, Авессалом, кровью отомстив за честь своей сестры старшему сыну Давида (от другой матери), сам стал законным наследником престола. Но отец, на его взгляд, слишком уж долго зажился, и Авессалом, воспользовавшись недовольством, которое возбуждало его правление, затеял против него восстание. Стареющий царь Давид был застигнут этим восстанием врасплох и должен был бежать за Иордан. Медлительность возмутившегося сына доставила ему возможность собраться с силами и одолеть врага. Полководец царя Давида, Иоав, разбил Авессалома наголову и, преследуя его по пятам, убил во время бегства. Тот же полководец помог Давиду усмирить и еще одно восстание и принес к его ногам голову главного зачинщика смуты. Несмотря на все эти удачи, последние годы жизни Давида протекли неспокойно. Он был еще жив, а кругом придворные партии уже тягались за наследование его престола: Соломон, сын наложницы Давида Батшебы (Вирсавии), и другой его сын Адония были готовы вступить в спор из-за наследства. Около этих двоих претендентов сгруппировались все важнейшие сановники, полководцы, первосвященники, и, между тем как Давид лежал на смертном одре, обе стороны готовились к решению спора мечом. Партия Соломона оказалась более подготовленной к этому, и Соломон, достойный престола своего отца, вступил на престол. Адония и глава его партии Иоав, полководец Давида, были умерщвлены у подножия алтаря Иеговы, где они искали себе спасения (993 г. до н. э.).

Царь Соломон. 993 г. до н. э. Мирная политика

Бурная жизнь и долгое правление такого величавого правителя, как Давид, глубоко запечатлелись в памяти народа на вечные времена. Соломону удалось удержать за собой то, что было приобретено его отцом. Он подавил мятежные замыслы народов-данников и с одной стороны даже расширил границы Давидова царства: на востоке от Дамаска он завоевал оазис Тадмор, через который шел один из торговых путей к Евфрату. В правлении он шел по следам своего отца, дополнил и усилил укрепления Иерусалима, увеличил войско, возвысил доход от налогов на 660 киккар золота и обеспечил себе еще другие вспомогательные средства за счет дружбы с одним из союзников своего отца, царем Хирамом Тирским. Вместе с ним он снаряжал в Красном море флот в торговую экспедицию, отправляемую в отдаленный Офир (в Южной Аравии или близ устья Инда) и сулившую большие выгоды. При Соломоне древнеизраильская жизнь стала быстро видоизменяться; прежняя простота и дешевизна уступили место роскоши и дороговизне возникающего торгового и промышленного государства. Царская власть усилилась, и страна оказалась разделенной не на 12 колен, а на 12 округов, управляемых царскими чиновниками. Народ высокими пошлинами оплачивал царскую роскошь и блеск двора, при котором было и обычное украшение всех восточных дворов – великолепный гарем. Жемчужиной гарема Соломона была дочь правившего тогда в Египте фараона. Уже эта родственная связь указывает на то, как успела возрасти в значении власть израильского царя, которая при Сауле проявлялась в таких простых формах.

Постройка храма

Соломон продолжал политику своего отца и в религии. Уже Давиду приходила в голову мысль построить храм Иеговы в Иерусалиме. Но он встретил препятствия в исполнении этой мысли. Соломон смело взялся за это и, при помощи финикийских рабочих и зодчих, в течение 7,5 лет закончил здание храма, предназначенного для того, чтобы еще сильнее привязать народную жизнь, в религиозном смысле, к главному господствующему центру.

Этот храм действительно до такой степени поразил современников Соломона своим великолепием, что даже идеальное представление о нем и в более поздние эпохи служило для евреев высшим символом национального единства.

Упорядочение культа

С постройкой храма была связана религиозная реформа, которая выделила священство из среды общества и внутренне его видоизменила. В связи с древними преданиями еврейского народа, со времени построения храма одному из израильских колен, Левиеву, стали приписывать особенную святость и возложили на него особую миссию служения в храме. Каждый левит посвящал себя этому служению с 28-летнего возраста. Только не имеющий никаких телесных недостатков мог быть посвящен в это служение и с этого времени уже надевал особую одежду из белого виссона, с трехцветной перевязью. Во главе этого священства со всеми его степенями стоял первосвященник, приносивший жертвы за весь народ на жертвенник в одном из дворов храма. Сану первосвященника была присвоена и особая одежда из голубого виссона, с кистями и бубенчиками, белый, наброшенный на плечи, плащ (эфод), повязка на лбу и сума, украшенная 12 драгоценными камнями; в той суме лежали жребии, по которым первосвященник узнавал волю Иеговы. Он один, и никто другой, один раз в год, в великий праздник очищения, имел право вступать внутрь храма, в «святая святых», где стоял ковчег Завета и не было никакого другого образа, ни подобия Божества.

Рис.21 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Царь Соломон построил храм в Иерусалиме.

Он на переднем плане слева со скипетром. Гравюра Ханса Колларта (I), XVII в.

Колено Левиево не имело особой земельной собственности; левиты получали свое содержание из десятины и строго определенной части от жертв, приносимых в храм. Весь культ в эту эпоху, последовавшую за построением храма, получил более роскошную обстановку и вообще больше определенности. То, что прежде было только обычаем, теперь вылилось в торжественные и нерушимые формы обряда. Любопытно, что именно с этой поры странный обычай обрезания обратился в обряд, который совершался над всеми безусловно, как бы для того, чтобы наложить на иудеев печать, отличающую их от других народов, хотя тот же обычай наблюдается и у многих диких племен. Строго отделилось иудейство от всяких иных культов, и даже брачные союзы с иными племенами были отныне воспрещены: только царь разрешал себе подобные союзы, и Соломон допустил этим поклонение чуждым богам в самом Иерусалиме. Он возбудил против себя всеобщее недовольство тем, что сам воздвиг здесь жертвенники богам Амону, Моаву, Молоху и Хамосу. В это же время и древние народные празднества, совпадавшие с наступлением весны, жатвой и проводами лета, были приурочены к историческим событиям. Последний из вышеупомянутых – праздник кущей – должен был сохранять воспоминание о временах странствования в пустыне, когда весь Божий народ жил в шатрах; а Пасха – напоминать о том моменте перед исходом из Египта, когда Иегова, за противление фараона, истребил всех первенцев у египтян, а свой народ пощадил. Иегове был посвящен один день в неделю, который назвали Саббат (т. е. покой, отдохновение) и стали праздновать полным воздержанием от всякой работы – обычай, с которым никак не могли свыкнуться соседние народы. Понятие о служении Иегове приобрело теперь весьма определенное и строгое значение. Служение это непрерывно производилось в храме, где пылали неугасимые жертвенные огни, а священнослужители непрерывно орошали алтари кровью закалываемых жертв, ибо все жертвы должны были отныне совершаться в Иерусалиме, перед храмом, во дворах народного святилища, которое таким образом приобрело значение, небывалое ни в какие времена, ни у какого иного народа.

Религиозные верования

Собственно владыкой всей земли почитался Иегова, и отношение к нему народа было облечено в понятие союза (завета) с божеством. Религиозная реформа, исходившая от священства и им же проведенная в жизнь, естественно выразилась в целом ряде правил, касающихся соблюдения нравственной и физической чистоты, а также действий, которыми человек эту чистоту мог нарушить и вновь возвратить себе. Нельзя сказать, чтобы эти правила имели значение только внешним образом соблюдаемых формальностей: еврейский народ был глубоко проникнут жаром религиозного чувства. Вся эта сложная кодификация недаром была освящена именем величайшего из деятелей израильской истории – Моисея.

Рис.22 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Посвящение храма Соломона. Гравюра Франсуа ван Блейсвейка (возможно), 1727 г.

Закон, приписываемый Моисею, вообще довольно гуманный, выказывает заботливость о поденщиках, о бедных, о рабах: «Не забывай, – говорится в нем, – что и ты тоже был рабом в Египте»; и к чужеземцам этот закон предлагает относиться внимательно и справедливо… Только женщина, по этому закону, не получила никаких прав. Ее положение у евреев было не лучше, чем у других восточных народов: многоженство было допущено, обратилось в обычай и сопровождалось своими обычными последствиями. Права были даны только мужчине, а женщина обязывалась быть неколебимо верной только ему, не требуя и не ожидая верности от мужчины. Мужчина – один глава дома; после его смерти все права переходят к его сыну-первенцу.

Распад царства. 953 г. до н. э

Эта религиозная реформа, подчинившая всю жизнь народа простейшей и вместе с тем поразительной идее «вечного завета с Богом отцов» и в то же время сосредоточившая все религиозное мышление и чувствования народа в стремлении к одной общей святыне, пережила ту шаткую царскую власть, которая вызвала к жизни эту реформу. Уже со смертью Соломона (953 г. до н. э.) царство распалось на две неравные части, которые уже никогда более не воссоединились. Правление Соломона было мирное и во многих отношениях благодетельное; слава всеобъемлющей мудрости, приписываемая Соломону не только еврейскими, но и всеми восточными преданиями, конечно, недаром выпала на долю этого замечательного государя. Изменения, внесенные царской властью в народную жизнь, были полезны и разумны. Благодаря ей создался внутренний порядок, оживилась промышленная деятельность и даже деспотизм одного правителя, как бы он ни был тягостен временами, был все-таки гораздо более сносен, чем предшествовавшая ему неурядица и произвол многих мелких местных тиранов. Но в еврейском народе никогда не смолкали исконные демократические стремления, направленные против новой царской власти. К этому примешивалась, отчасти, зависть некогда сильнейшего из колен, Ефремова, к преобладавшему при царях колену Иудину.

Все это привело к тому, что ближайший наследник Соломона, его сын Ровоам, уже не мог удержать царства в своих руках. Народ, испытавший на себе власть царей, находил ее слишком тягостной и попытался ее ограничить. Часть народа осталась верной Ровоаму, другая избрала себе в цари Иеровоама, из колена Ефремова, и так одно царство распалось на два – Иудейское и Израильское, в состав которого вошло большинство колен. Это гибельное для еврейского народа событие произошло как раз в то время, когда в долине Тигра и Евфрата долгая борьба между государствами Ассирией и Вавилонией начала клониться в пользу Ассирии, которая быстро стала переходить от одного успеха к другому.

Книга II

Персы и эллины

Глава вторая

Эллины. – Происхождение и история нации до столкновения с персами

Восток и Запад

Переходя от обзора различных сторон быта громадного Персидского царства к истории Запада, невольно поражаешься той полнейшей противоположности Востоку, которая встречается во всех проявлениях исторической жизни. На Востоке государство, организация и порядок идут, если можно так выразиться, сверху, вследствие чего создается некоторый механически правильный общественный строй, обычно приводящий к непомерному развитию власти того, кто в этом строе составляет главную основу и опору, т. е. царя. Права народа оказываются там совершенно ничтожными перед волей монарха, и самого понятия о законе, о государственном праве в западном значении этого слова там не существует.

На Западе другое: здесь сила, создающая государство, идет снизу, от единицы; единичное благо есть постоянная и главная цель, созидающая и связующая общество. Здесь только и могло сложиться понятие о личной свободе, которое, и как понятие, и как слово, напрасно искать в древних языках и надписях Востока или даже в самом Ветхом Завете. Эллинам впервые удалось сознательно провести это понятие в общественную жизнь и тем придать новую силу нравственной деятельности человека: в этом заключается их всемирно-историческая заслуга, в этом и вся сущность их истории.

Происхождение эллинов

Переселения из Азии

Основным и первоначальным событием в истории той части света, которую называют древним семитским названием Европы (полуночной страны), было нескончаемо долго длившееся переселение в нее народов из Азии. Предшествовавшее этому переселению покрыто полнейшим мраком: если и было где до этого переселения туземное население, то оно было очень редким, стояло на самой низкой ступени развития, а потому и было вытеснено переселенцами, порабощено, истреблено. Этот процесс переселения и прочного поселения на новых сельбищах стал принимать форму исторического и разумного проявления народной жизни, ранее всего – на Балканском полуострове, и притом в южной его части, к которой со стороны азиатского берега как бы проведен мост в виде почти непрерывного ряда островов. Действительно. Спорадские и Кикладские острова лежат так близко друг к другу, что как бы заманивают переселенца, привлекают, удерживают, указывают ему дальнейший путь. Римляне назвали жителей южной части Балканского полуострова и принадлежащих к ней островов греками (graeci); сами же они называли себя впоследствии одним общим именем – эллины. Но они приняли это общее название уже в довольно позднюю эпоху своей исторической жизни, когда сложились в своем новом отечестве в целый народ.

Рис.23 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Сцена битвы между сардами и египтянами, с одной стороны, и пеласгами и тевкрами – с другой. Рисунок из книги «Вселенная и человечество», 1910 г.

Эти жители, переселившиеся на Балканский полуостров, принадлежали к арийскому племени, как это положительно доказывается сравнительным языкознанием. Та же наука в общих чертах объясняет объем культуры, вынесенной ими из их восточной прародины. В круг их верований входили бог света – Зевс, или Дий, бог всеобъемлющего небесного свода – Уран, богиня земли Гея, посол богов – Гермес и еще несколько наивно-религиозных олицетворений, воплощавших силы природы. В области быта им была известна необходимейшая домашняя утварь и земледельческие орудия, обычнейшие домашние животные умеренного пояса – бык, конь, овца, собака, гусь; им было свойственно понятие об оседлости, прочном жилище, о доме, в противоположность с переносным шатром кочевника; наконец, они обладали уже весьма развитым языком, свидетельствовавшим о довольно высокой степени развития. Вот с чем вышли эти переселенцы из старых мест поселения и что они принесли с собой в Европу.

Рис.24 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Летний альпийский пейзаж. Пешеходная тропа к озеру Драколимни в горах Пинд, Загори, Греция

Их переселение было совершенно произвольное, никем не руководимое, не имевшее никакой определенной цели и плана. Оно совершалось, без сомнения, подобно европейским выселениям в Америку, происходящим в настоящее время, т. е. переселялись семьями, толпами, из которых большей частью уже спустя много времени в новом отечестве складывались отдельные роды и племена.

Рис.25 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Физическая карта Греции

В этом переселении, как и в современном переселении в Америку, принимали участие не богатые и знатные, и не самый низший слой населения, менее всего подвижный; переселялась наиболее энергичная часть бедняков, которая при выселении рассчитывает на улучшение своей участи.

Природа страны

Территорию, избранную для поселения, они нашли не совсем пустой и безлюдной; они встретили там первобытное население, которое впоследствии называли пеласгами. Между древними названиями различных урочищ этой территории встречаются многие, носящие на себе отпечаток семитского происхождения, и можно предположить, что некоторые части территории были заселены семитскими племенами. Те переселенцы, которым пришлось вступить на Балканский полуостров с севера, наткнулись там на другого рода население, и дело не везде обошлось без борьбы. Но об этом ничего не известно, и можно только предположить, что первоначальное пеласгическое население территории было немногочисленно. Новые переселенцы искали, видимо, не пастбищ и не торжищ, а таких мест, где они могли бы прочно осесть, и вот местность на юг от Олимпа, хотя и не особенно богатая большими и плодоносными равнинами, показалась им особенно привлекательной. С северо-запада на юго-восток здесь тянется по всему полуострову горный хребет Пинд с вершинами до 2,5 тысячи метров, с проходами в 1600–1800 метров; он и составляет водораздел между Эгейским и Адриатическим морями. С его высот, обратясь лицом к югу, с левой стороны к востоку видна плодоносная равнина с прекрасной рекой – страна, впоследствии получившая название Фессалии; на запад – страна, изрезанная горными цепями, параллельными Пинду, – это Эпир с его лесистыми высотами. Далее, под 49° с. ш. простирается страна, позднее получившая название Эллады — собственно Средняя Греция. Эта страна, хотя и есть в ней горные и довольно дикие местности, а в середине ее поднимается двухвершинный Парнас, возвышающийся на 2460 метров, все же была очень привлекательна на вид; чистое небо, редко выпадающие дожди, много разнообразия в общем виде местности, немного подальше – обширная равнина с озером посредине, изобилующим рыбой – это позднейшая Беотия; горы всюду были обильнее покрыты лесом в то время, нежели позднее; рек немного и они мелководны; на запад везде до моря – рукой подать; южная часть представляет собой гористый полуостров, почти вполне отделенный водой от остальной Греции – это Пелопоннес. Вся эта страна, гористая, с резкими переходами климата, имеет в себе нечто такое, что будит энергию и закаляет силу, а главное, самим устройством своей поверхности она благоприятствует образованию отдельных небольших общин, вполне замкнутых, и тем способствует развитию в них горячей любви к родному углу. В одном отношении страна имеет действительно несравненные преимущества: весь восточный берег полуострова чрезвычайно извилист, в нем не менее пяти больших бухт и притом со множеством разветвлений – следовательно, он везде доступен, а изобилие дорого ценившегося в то время пурпурного моллюска в некоторых заливах и проливах (например, Эвбейском и Сароническом), а в других местностях изобилие корабельного леса и минеральных богатств уже очень рано стали привлекать сюда иноземцев. Но иноземцы никогда не могли далеко проникнуть в глубь страны, т. к. ее, по самому характеру местности, всюду легко было защитить от внешнего вторжения.

Финикийское влияние

Впрочем, в то далекое время первых поселений арийского племени на Балканском полуострове только один народ мог бы помешать естественному росту и развитию арийцев, а именно – финикийцы; но они и не помышляли о колонизации в больших размерах. Их влияние однако было весьма значительно и, вообще говоря, даже благодетельно; по преданию, основателем одного из греческих городов, города Фив, был финикиец Кадм, и это имя действительно носит на себе семитский отпечаток и обозначает «человек с Востока». Поэтому можно предположить, что было такое время, когда финикийский элемент был среди населения преобладающим. Он доставил арийскому населению драгоценный подарок – письмена, которые у этого подвижного и оборотистого народа, постепенно развиваясь из египетской основы, обратились в настоящее звуковое письмо с отдельным знаком для каждого отдельного звука – в алфавит. Конечно, в этом виде письмена послужили могучим орудием для дальнейших успехов развития арийского племени. И религиозные представления, и обряды финикийцев также оказали некоторое влияние, которое нетрудно признать в отдельных божествах позднейшего времени, например в Афродите, в Геракле; в них нельзя не видеть Астарту и Баала-Мелькарта финикийских верований. Но и в этой области финикийское влияние проникало неглубоко. Оно только возбуждало, но не овладевало вполне, и всего яснее выказывалось это в языке, который впоследствии сохранил и усвоил лишь весьма незначительное число слов семитского характера, и то преимущественно в виде торговых терминов. Египетское влияние, о котором также сохранились предания, конечно, было еще слабее финикийского.

Образование эллинской нации

Эти соприкосновения с чуждым элементом были важны именно тем, что показали пришлому арийскому населению его своеобразный характер, особенности его быта, довели их до сознания этих особенностей и тем самым способствовали их дальнейшему самостоятельному развитию. О деятельной духовной жизни арийского народа, на почве его новой родины, свидетельствует уже то бесконечное множество мифов о богах и героях, в которых выказывается творческая фантазия, сдерживаемая разумом, а не расплывчатая и необузданная на восточный образец. Эти мифы представляют собой отдаленный отголосок тех великих переворотов, которые придали стране ее окончательный вид и известны под названием «странствования дорийцев».

Дорийское странствование и его влияние

Эту эпоху переселений приурочивают обыкновенно к 1104 г. до н. э., конечно, совершенно произвольно, потому что у подобного рода событий никогда нельзя определенно указать ни их начало, ни конец. Внешний ход этих переселений народов на небольшом пространстве представляется в следующем виде: племя фессалийцев, осевшее в Эпире между Адриатическим морем и древним святилищем Додонского оракула, перешло через Пинд и овладело на востоке от этого хребта плодородной страной, простирающейся до моря; этой стране племя и дало свое имя. Одно из племен, потесненных этими фессалийцами, потянулось на юг и одолело минийцев в Орхомене и кадмейцев в Фивах. В связи с этими передвижениями или даже ранее их третий народец, дорийцы, поселившиеся было на южном склоне Олимпа, тоже двинулся в южном направлении, завоевал небольшую гористую область между Пиндом и Этой – Дориду, но не удовольствовался ею, потому что она показалась тесна этому многочисленному и воинственному народцу, а потому он и заселил еще южнее гористый полуостров Пелопоннес (т. е. остров Пелопса). По преданию, этот захват оправдывался какими-то правами дорийских князей на Арголиду, область на Пелопоннесе, правами, перешедшими к ним от их родоначальника, Геракла. Под начальством трех вождей, подкрепившись по пути этолийскими толпами, они вторглись в Пелопоннес. Этолийцы осели на северо-востоке полуострова на равнинах и холмах Элиды; три отдельные толпы дорийцев в течение известного периода времени овладевают всем остальным пространством полуострова, кроме лежащей в центре его гористой страны Аркадии, и таким образом основывают три дорийские общины – Арголиду, Лаконию, Мессению, с некоторой примесью покоренного дорийцами ахейского племени, первоначально жившего здесь. И победители, и побежденные – два различных племени, не два разных народа – образовали тут некоторое подобие маленького государства. Часть ахейцев в Лаконии, которым не по сердцу пришлось их порабощение, устремились на ионийские поселения северо-восточного побережья Пелопоннеса при Коринфском заливе. Вытесненные отсюда ионийцы выселились на восточную окраину Средней Греции, в Аттику.

Рис.26 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Рождение Аполлона и Артемиды на острове Делос. Гравюра Дианы Скултори (Мантуаны) по рисунку Джулио Романо, вторая пол. XVI в.

Вскоре после того дорийцы попытались было двинуться на север и проникнуть в Аттику, но эта попытка не удалась, и они должны были удовольствоваться Пелопоннесом. Но Аттика, не особенно плодородная, не могла выносить слишком большого переполнения населением. Это повело к новым выселениям за Эгейское море, в Малую Азию. Переселенцы заняли там среднюю полосу берега и основали известное количество городов – Милет, Миунт, Приену, Эфес, Колофон, Лебедос, Эритры, Теос, Клазомены, и единоплеменники стали собираться для ежегодных празднеств на одном из Кикладских островов, Делосе, на который сказания эллинов указывают как на место рождения солнечного бога Аполлона. Берега на юг от занятых ионийцами, а равно и южные острова Родос и Крит были заселены переселенцами дорийского племени; местности же к северу – ахейцами и другими. Само название Эолида эта местность получила именно от пестроты и разнообразия своего населения, для которого также известного рода сборным пунктом был остров Лесбос.

Гомер

В этот период упорной борьбы племен, положившей основание последующему устройству отдельных государств Греции, дух эллинов нашел выражение в героических песнях – этом первом цветке греческой поэзии, и эта поэзия уже очень рано, в X–IX вв. до н. э., достигла высшей степени своего развития в Гомере, которому удалось создать из отдельных песен два больших эпических произведения. В одном из них он воспел гнев Ахиллеса и его последствия, в другом – возвращение Одиссея домой из дальних странствий, и в обоих этих произведениях гениально воплотил и выразил всю юношескую свежесть отдаленного героического периода греческой жизни.

Рис.27 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Бюст Гомера – древнегреческого поэта, написавшего «Илиаду» и «Одиссею». Иллюстрация из книги «Всеобщая история для колледжей и средних школ», 1890 г.

О его личной жизни ничего не известно; только его имя сохранено достоверно. Несколько значительных городов греческого мира оспаривали друг у друга честь называться родиной Гомера. Многих способно сбить с толку часто употребляемое по отношению к Гомеру выражение «народный поэт», а между тем его поэтические произведения создавались уже, видимо, для избранной, благородной публики, для господ, если можно так выразиться. Он превосходно знаком со всеми сторонами быта этого высшего сословия, описывает ли он охоту или единоборство, шлем или иную часть вооружения, во всем виден тонкий знаток дела. С удивительным умением и знанием, основанным на зоркой наблюдательности, он рисует отдельные характеры из этого высшего круга.

Но это высшее сословие, описываемое Гомером, вовсе не было замкнутой кастой; во главе этого сословия стоял царь, правивший небольшой областью, в которой он был главным землевладельцем. Ниже этого сословия шел слой свободных земледельцев или ремесленников, которые на время обращались в воинов, и у всех у них было свое общее дело, общие интересы.

Важной чертой быта за это время является отсутствие тесно сплоченного сословия, нет и обособленного сословия жрецов; различные слои народа еще близко соприкасались между собой и понимали друг друга, вот почему и эти поэтические произведения, если даже они и были первоначально предназначены для высшего сословия, вскоре сделались достоянием всего народа как истинный плод его самосознания. Гомер усвоил от своего народа способность обуздывать и художественно умерять свою фантазию, точно так же, как унаследовал от него сказания о его богах и героях; но, с другой стороны, ему удалось облечь эти сказания в такую яркую художественную форму, что он навсегда оставил на них печать своего личного гения.

Можно сказать, что со времен Гомера греческий народ стал яснее и отчетливее представлять себе своих богов в виде отдельных, обособленных личностей, в виде определенных существ. Палаты богов на неприступной вершине Олимпа, высший из богов Зевс, ближайшие к нему великие божества – супруга его Гера, гордая, страстная, сварливая; темнокудрый бог морей Посейдон, носящий на себе землю и потрясающий ее; бог преисподней Аид; Гермес – посол богов; Арес; Афродита; Деметра; Аполлон; Артемида; Афина; бог огня Гефест; пестрая толпа богов и духов морских глубин и гор, источников, рек и деревьев – весь этот мир благодаря Гомеру воплотился в живые, индивидуальные формы, которые легко усваивались народным представлением и легко облекались выходившими из народа поэтами и художниками в осязательные формы. И все высказанное применяется не только к религиозным представлениям, к воззрениям на мир богов… И людей точно так же определенно характеризует поэзия Гомера, и, противополагая характеры, рисует поэтические образы – благородного юноши, царственного мужа, многоопытного старца, – притом так, что эти человеческие образы: Ахиллес, Агамемнон, Нестор, Диомед, Одиссей, навсегда остались достоянием эллинов, как и их божества.

Рис.28 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Собрание богов на Олимпе. Гравюра Франсуа Ланглуа по рисунку Рафаэля, 1599–1647 гг.

Такого литературного достояния всего народа, каким «Илиада» и «Одиссея» стали в короткое время для греков, до Гомера, насколько известно, еще нигде и никогда не бывало. Не следует забывать, что эти произведения, преимущественно передаваемые устно, были произносимы, а не читаемы, вот почему в них, кажется, и до сих пор еще слышится и чувствуется свежесть живой речи.

Положение низших классов общества. Гесиод

Не следует забывать, что поэзия – не действительность и что действительность той отдаленной эпохи для большинства тех, кто не был ни царем, ни вельможей, была очень суровой. Сила тогда заменяла право: маленьким людям жилось плохо даже там, где цари относились к своим подданным с отеческой мягкостью, а знатные стояли за своих людей. Простой человек подвергал опасности свою жизнь на войне, которая велась из-за такого дела, которое непосредственно и лично его не касалось. Если его похищал всюду подстерегавший морской разбойник, он умирал рабом на чужбине и ему не было возврата на родину. Эту действительность, по отношению к жизни простых людей, описал другой поэт, Гесиод — прямая противоположность Гомеру. Этот поэт жил в беотийской деревне у подножия Геликона, и его «Труды и дни» поучали земледельца, как ему следовало поступать при севе и жатве, как надо было прикрывать уши от холодного ветра и зловредных утренних туманов.

Рис.29 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Гесиод

Он горячо восстает против всех знатных людей, жалуется на них, утверждая, что в тот железный век на них нельзя было найти никакой управы, и очень метко сравнивает их, по отношению к низшему слою населения, с коршуном, который в своих когтях уносит соловья.

Но как бы ни были основательны эти жалобы, все же большой шаг вперед был сделан уже в том, что в результате всех этих передвижений и войн всюду образовались определенные государства с небольшой территорией, городскими центрами, государства с определенными, хотя и суровыми для низшего слоя правовыми порядками.

Из них в европейской части эллинского мира, которому была дана возможность в течение довольно долгого времени развиваться свободно, без всякого внешнего, иноземного влияния, возвысились до наибольшего значения два государства: Спарта на Пелопоннесе и Афины в Средней Греции.

Книга IV

Век Александра Великого

Глава третья

Царство Александра Великого

Новая правительственная система

Немногое известно о тех трех годах, которые Александр провел на отдаленном северо-востоке Азии, более или менее вдали от греков; но и это немногое убеждает в том, что он в это время уже приступил к чрезвычайно важной реформе, которая, при новом положении вещей, была необходима. Нелегко было привести в исполнение задуманное и при этом Александру пришлось выдержать тяжкие испытания и пережить весьма опасные перевороты.

Александр, царь Азии

Проблема заключалась в превращении македонской царской власти в абсолютную монархическую власть азиатского владыки. Государство в том виде, в каком Александр получил его от своего отца Филиппа, несло в себе еще черты определенной патриархальности.

Рис.30 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Тетрадрахма Александра Македонского. Ок. 325–319 гг. до н. э.

Царь, как первый между равными, принимал участие в пиршествах своих вельмож, носивших даже официальные титулы «товарищей» (гетайров) его, среди которых ближайшие к царю лица отличались еще названием «друзей» (филой). То, что случайно известно об этом кружке приближенных к царю лиц, удостоверяет, что они на своих сходках проводили время почти так же, как гомеровские герои в своем лагере под стенами Илиона. Все важнейшие дела обсуждались в государственном совете, который носил название «совета друзей», и если виден постоянно Александр во время битв на коне и во главе конного отряда македонской знати, то это было не военной случайностью, а установившимся обычаем. Способ обращения царя со знатью был тем более свободным, что Александр был еще молод, а между старшими его военачальниками было много таких, которые отличились еще при Филиппе и потому были твердо уверены, что они необходимы. Надо предполагать, что ввиду общей борьбы с варварским миром македонский элемент значительно сблизился с греческим. Александр со своей стороны не допускал между ними никакого различия. Но, конечно, в ближайшем будущем можно было ожидать, что этот македоно-греческий элемент придет в столкновение с новой политикой царя, тем более, что он был вынужден необходимостью избирать для управления обширным царством людей из среды покоренных им народов. Он был тем более к тому вынужден, что никто из македонян и эллинов, видимо, не подумал изучить персидский язык или хоть сколько-нибудь ознакомиться с особенностями покоренных стран и народов.

Александр же, напротив, с самого начала относился к побежденным мягко: он тотчас же привлек варваров – и туземцев различных областей, и персов – к участию в управлении, везде пощадил национальные учреждения, даже сам заботился об их восстановлении, например, вступив в Вавилон, способствовал возобновлению древневавилонского храма Баала. Постепенно македонским сановникам и гордым, вольнолюбивым эллинам пришлось убедиться в том, что дело принимает более серьезный оборот… Уже во время пребывания в Мараканде, столице Дрангианы, т. е. на крайнем востоке, Александр решился привести в исполнение новую систему отношений к окружающим, состоявшую прежде всего в том, чтобы на больших праздниках и приемах при дворе и македоняне, и греки, и новые его подданные становились вместе. Затем он повелел, чтобы на будущее при всех придворных торжествах, например, во время приема послов, церемониал был для всех одинаков: и греки, и македоняне, приветствуя царя, должны были, по варварскому обычаю, преклонять перед ним колена. Это было необходимо потому, что различие в отношениях царя к его подданным было непостижимо для азиатов, и он, очевидно, должен был бы пасть в их глазах, если бы ближайшие к царю сановники отказались воздать ему эту почесть; но это сильно возмутило македонян и греков, как и все те внешние формальности, за которыми следовал большой внутренний переворот. Можно себе представить, как невыносимо было это новое требование Александра для македонских сановников! Даже греческие софисты, давно привыкшие ко всем видам лести и всегда готовые кадить власти, все же возмутились против нововведения, которое равняло их с «презренными» азиатами.

Заговоры. Недовольства знати

В войске появилась влиятельная партия недовольных и наступил очень опасный кризис, который выразился в том, что в короткое время обнаружили два заговора против жизни Александра, и в том, что недовольные элементы, проявившиеся в это время, сообщали свою окраску событиям этой эпохи. Все утверждали в то время, что Александр забылся на той высоте, на которую был вознесен своим изумительным счастьем, что он действительно превратился в азиатского деспота. Такое заключение совершенно неверно. Результаты, которых до этого времени успел достигнуть Александр, возможны только для ума, способного стать выше всех подобных, низменных увлечений, для ума ясного и холодного, для человека, в высшей степени одаренного самообладанием. А что таким был ум Александра и что он таким оставался до конца жизни – в этом не может быть никакого сомнения. Так, например, всеми уже признано, что в отношениях с женщинами он был полон самообладания и вообще был холоден, и в значительной степени именно на этих свойствах основывалось то беспримерное личное преобладание Александра, которому этот совсем еще молодой человек умел подчинить свое разноплеменное войско. Но в его среде были люди, которым казалось невыносимо, что он первенствовал перед всеми не только как царь, но и как человек; и хотя частности этих отношений не вполне достоверны, однако наверняка известно, что Филота, сын Пармениона, начальник отборного отряда знати, и греческий философ Каллисфен, племянник Аристотеля, наставника Александра, были наиболее выдающимися в среде недовольных царем. Надо предполагать, что Александру в это время грозила большая опасность, и это доказывается тем, что Филота был приговорен к смерти военным македонским судом по обвинению в тяжком преступлении: он был уличен в том, что знал о существовании заговора против жизни царя и не донес об этом; а после того, как Филота был казнен, Александр приказал тайно умертвить и Пармениона, который находился в Экбатанах при царской казне. Обе эти меры были, очевидно, вынужденными. И еще один из полководцев Александра пал в это критическое время, хотя и не состоял ни в каких отношениях с заговорами. Во время одного из пиршеств в Мараканде Клит – тот самый, который во время сечи под Граником спас жизнь своему государю – забылся до такой степени, что стал громко и оскорбительно обсуждать деяния Филиппа и в личном споре с царем стал грозить ему рукой. Его вывели из зала, но он опять в него ворвался и, разгоряченный вином, в пылу гнева, продолжал свои издевательства. Тогда Александр вышел из себя, вырвал копье из рук ближайшего телохранителя и заколол Клита. В этом факте важен не его почти случайный трагический исход, а то, что ему предшествовало. Человек, поставленный во главе нового громадного царства, должен был полновластно править македонянами, эллинами и варварами, не спрашивая у ветеранов своего отца; другими словами, абсолютная монархия стала для царства Александра необходимостью. Рассказывают, что Александр после несчастного эпизода с Клитом приказал позвать к себе одного из философов, бывших в его свите, Анаксарха, по весьма естественному желанию найти себе утешение при тягостных обстоятельствах жизни в беседе с одним из этих мужей слова. Говорят, что Анаксарх сумел выйти из этого затруднения, дав ответ Александру совершенно в духе его новой монархии. «Не напрасно, – так сказал он царю, – древние ставили статую дике (права) рядом с троном Зевса: что от него исходит, от высшего из богов, то и есть право; точно так же следует считать правым все то, что исходит от великого, всемогущего царя; так должен думать он сам, а за ним и все остальные люди».

Поход в Индию

Одно точно выяснилось для Александра из того противодействия, которое он встречал: он понял, что на Мараканде он еще не мог остановиться. Поход в Индию, в который он выступил летом 327 г. до н. э. из Бактр, многие считают фантастической прихотью Александра, а в сущности он был делом политической необходимости. Главным образом он был придуман Александром для персов, войска которых вошли в состав войска Александра.

Рис.31 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Фрагмент древнеримской мозаики пола из Дома Фавна, разрушенного во время извержения в 79 г. н. э. в Помпеях. Ок. 100 г. до н. э.

Он решился воскресить перед ними громадные предприятия их древних великих государей, Кира и Дария; завоевание прибрежных областей Инда должно было стать первым общим подвигом победителей и побежденных (30 тысяч персов были двинуты в этот поход), предводимых новым могущественным владыкой Азии, который и на войну, и на военную славу смотрел только как на средства достижения иных высших целей.

Положение Индии

Своеобразный мир, лежавший по ту сторону снежных вершин Гиндукуша, к подошве которого войско прибыло летом 326 г. до н. э., был до этого вовсе чуждым для греков и очень мало возбуждал их интерес. Только в новейшее время, и то окольным путем научного исследования, Индия стала оказывать некоторое, впрочем, довольно второстепенное влияние на духовный мир западноевропейских народов. По научным исследованиям оказывается, что веков за двадцать до н. э. в долину Инда были выселены арийские племена. Древнейшие письменные памятники, из которых черпаются сведения об этом народе и его жизни в Пятиречье (Пенджабе) – гимны Вед или «Откровений» по своему духу напоминают гомеровский эпос; но там все роскошнее, причудливее и страдает отсутствием чувства меры, все служит живым отражением местной природы, в стране жаркой, обильно орошаемой водами, которые текут с высоких гор, окаймляющих горизонт.

Народ, потом придавший свое наименование всему полуострову, сложился здесь и здесь развил свои особенности: и воинственная знать, и трудолюбивый народ, и жреческое сословие, которое осталось в своих строго определенных рамках. Большая перемена произошла в среде этого народа, когда он, размножившись, перешел в долину Ганга и оттуда стал далее расселяться по полуострову. Противопоставляя себя темнокожему и слабому племени туземцев, которые были покорены без особенного труда, арийцы положили здесь начало резкому разделению на касты (варны, т. е. цвета), что, в свою очередь, привело к чрезвычайному усилению жреческой, или брахманской, касты, которая из зародышей Вед развила свою особую теологию (и догматику, и этику), представляющую собой смесь глубокомыслия с сумасбродством. Тягостный гнет, наложенный на народную жизнь разделением на касты и брахманской теологией, вызвал в VI в. до н. э. сильный переворот в виде быстро распространившегося учения Будды (буддизма). Буддизм вместо запутанного брахманизма, который налагал на человека узы при жизни и потом на бесчисленные мириады лет после смерти, противопоставил новое, правда, не особенно привлекательное, не особенно свежее и утешительное, но, по крайней мере, менее сложное мировоззрение и весьма успешно повел борьбу с грубыми предрассудками каст.

Битва при Гидаспе

Обо всем этом не известно из греческих источников ничего, потому что Александр не проник в ту часть Индии, где развивались эти мудреные религиозные учения. Он воспользовался соседскими распрями двух царей северо-западной Индии и при помощи одного из них, Таксила, своего сторонника, одолел другого, более могущественного.

Рис.32 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Битва при Гидаспе. Антонио Темпеста, 1565–1630 гг.

Этого царя из династии Пауравов – греки называют его Пором – он разбил в большом сражении, описание которого у Арриана напоминает яркие краски древнеиндийских героических эпопей; живо рисует этот автор и переправу Александра через реку, разлившуюся от тропических дождей (Гидасп), смерть царевича в схватке между конными разведчиками, высланными из обоих лагерей, и богатырскую борьбу с Александром этого рослого красавца, храброго царя Пора, который неутомимо мечет дротики в ряды неприятелей с высоты своего боевого слона, и этих громадных слонов, которые, подобно башням, стояли на известных расстояниях между рядами пехоты… Но вот, наконец, царь Пор, раненый и плененный, был приведен к Александру, и на его вопрос «как он желает, чтобы с ним обращались», отвечал с глубоким сознанием собственного достоинства: «по-царски». И он получил, подобно Таксилу, свое царство обратно из рук Александра уже как его вассал.

Установление границы государства

По дошедшим сведениям поход Александра окончился на берегах Гифасиса, одного из восточных притоков Инда, непроизвольно. Дальнейший переход через пустыню, отделявшую долину Инда от долины Ганга, и вообще продолжение войны оказались невозможными потому, что войско отказалось идти далее. Не входя в разбор того, как это могло случиться, заметим только, что Александр не пошел дальше Гифасиса, а затем, утвердив за собой всю страну вплоть до этой реки, исследовал Инд до самого моря, чем и доказал, что он и здесь вполне ясно понял и определил свою задачу. Эту реку он избрал естественной целью своего похода и назначил юго-восточной границей своего царства. Страна, по эту сторону примыкающая к Инду, была обращена в особую сатрапию, а по ту сторону лежали дружественные Александру царства Таксила и Пора.

Рис.33 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Империя Александра Македонского

На берегах Инда были заложены две Александрии, и Александр тотчас позаботился об установлении связующего морского пути между Индией и западными странами, т. к. сухопутное сообщение было и трудно, и медленно. Известно, что по сухому пути были доставлены в Индию весьма значительные транспорты и, между прочим, не менее 25 тысяч полных гоплитских вооружений и большое количество медикаментов, что указывает, как превосходно было при этой экспедиции все военное устройство. Для этих транспортов путь сократился бы втрое и вчетверо, если бы оказалось возможным установление морского пути.

Возвращение. 325 г. до н. э

Александр поручил решение этой задачи очень способному человеку, одному из своих друзей юности, Неарху, начальнику одного из отрядов армии. И с той поры, как Неарх благополучно выполнил это трудное дело, он навсегда остался в его глазах главным авторитетом во всех вопросах мореплавания. Сам же Александр повел свое сухопутное войско обратно, к западным странам царства, через Гедросийскую пустыню, и выдержал 60-дневный страшно утомительный поход, сопряженный с большими потерями людей (325 г. до н. э.). И во всем царстве тотчас же стало ощущаться возвращение царя и принятие им правления в свои руки. Тот зоркий и проницательный взгляд, от которого ничто не ускользало, которого одинаково боялись и полководцы, и наместники, и слуги, прислуживавшие за царским столом, обратился теперь на своеволия и превышения власти, к которым подало повод двухлетнее пребывание царя на крайнем Востоке. И вот он стал обдумывать лучшие способы к правильному устройству и управлению царством, собранным в его руках завоеваниями.

Правительственная деятельность Александра

Последние три года своей жизни (325–323 гг. до н. э.) Александр почти исключительно посвятил этому славному делу. Несмотря на чрезвычайную скудость известных источников именно в отношении к этой деятельности Александра, все же имеется возможность хотя бы в самых общих чертах набросать то, что можно назвать правительственной системой этого великого государя. Собственно противодействия он не встречал уже нигде. В Греции известие о победе при Гавгамелах произвело двоякое действие: одни пришли к убеждению, что судьба изрекла свой последний приговор над дальнейшей историей Греции, и с этим примирились, другие, наоборот, нашли, что окончательное поражение персов должно повлечь за собой окончательную гибель всякой свободы, и потому восстали. Агис, сын Архидама, спартанский царь, человек горячий и увлекающийся, стал во главе этого движения. Но вся затея, которую Александр в шутку называл «мышиной возней», уже весной 330 г. до н. э. после поражения при аркадском Мегалополе была окончательно подавлена наместником Александра Антипатром. С другой стороны, и в самом царстве Александра высшие сановники вскоре на нескольких примерах убедились, что забываться нельзя, что наместник Александра – это не то, что сатрап Дария; и когда некоторые из них дерзнули набрать себе отряды наемников, этим деяниям был положен быстрый конец. Один из них, хранитель государственной казны Гарпал, провинившийся в разных недостойных деяниях, поспешил избежать непосредственно грозившей ему кары и спасся бегством в Грецию со своими сокровищами и отрядом набранных им наемников. Но лишь на весьма короткое время ему удалось найти приют в Афинах, которые в последний раз в этом случае воспользовались своим правом убежища… Последнее, что должен был сделать царь для успокоения царства, это предупредить всякую возможность восстания в войске, которое можно было отчасти совершенно правильно назвать «вооруженным македонским народом». Для достижения этой цели необходимо было соединение той высшей осторожности с непреклонной энергией, которыми отличался Александр, и почти систематически он стал осуществлять план, по которому этот самовольный организм должен был обратиться в деятельнейшее из всех орудий общего, правительственного объединения.

Реформы

Уже в 330 г. до н. э. Александр отдал приказ набрать 30 тысяч мальчиков в Персии и смежных с ней областях для подготовки их к военной службе в будущем. По возвращении из Индии он женился на одной из дочерей царя Дария, Статире. Ближайшего из своих друзей, Гефестиона, он женил на ее младшей сестре, а некоторое количество своих вельмож и 10 тысяч македонских воинов переженил на азиатских женщинах. Этот союз двух наций был отмечен в Сузах блестящим празднеством.

Рис.34 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Александр Македонский встречает Статиру, Сисигамбиса и семью Дария Себастьяна Леклера. 1647–1714 гг.

Первый шаг был прекрасно обдуман, и Александр с удивительно ясным, вполне реальным расчетом стал стремиться к тому, чтобы связать с новым порядком вещей возможно большее количество интересов. Другим его шагом по тому же пути было обнародованное Александром повеление всем царским кассам уплатить долги царскому войску, полную возможность к чему давало громадное накопление богатств в государственной казне еще со времен царей из рода Ахеменидов. Весьма любопытно известие, что этот царственный подарок пришелся не по душе многим из военачальников: они подумали, и, может быть, не без основания, что царь этой мерой желает только убедиться в том, кто именно из них живет слишком роскошно, и они даже медлили подавать свои счета. Но никто не угадал ближайшей цели этого мероприятия: Александр своим царским подарком хотел так повлиять на общее настроение в войске, чтобы задуманные им планы переустройства военной силы не встретили в ее среде слишком больших затруднений. Самой важной мерой в этом смысле была отставка 10 тысяч ветеранов и замена их таким же количеством новобранцев, причем солдаты-персы и другие азиаты были поставлены в ряды фаланги – этого национального македонского войска – и, следовательно, составили с македонянами смешанную военную силу. Когда эту меру предстояло привести в исполнение в Описе (город на левом берегу Тигра) и об этом было объявлено македонским ветеранам, дело дошло до открытого бунта. Александр усмирил бунтовщиков с обычным своим умением, просто запретив посылать свои приказы в возмутившиеся части войска, и, поручив свою личную охрану и все необходимые служебные отправления азиатским частям войска, стал относиться к своим ветеранам вполне равнодушно, как бы порвав с ними все связи.

Несколько дней спустя бунтовщики уже раскаялись и как милости искали возможности вновь увидеть своего государя. Затем, щедро награжденные деньгами и почетными преимуществами, ветераны двинулись на запад, в отечество, и все остальные македоняне подчинились новым служебным порядкам, благодаря которым войско стало средой, уравнивавшей и сближавшей разнородные национальности, стало деятельным орудием объединения в общем государственном строе. В то же время Александр позаботился о распространении знания греческого языка, которое, конечно, удобнее всего было совершить путем военной службы.

Положение царя

Царствовать – значит объединять, и невольно изумляешься, видя, как искусно Александр проводил в жизнь то, чего даже величайшие из персидских царей, такие, как Кир и Дарий I, достигали только чисто механически, путем стеснения свободы действий. Первой и важнейшей основой единений в этом царстве была личность самого царя, и в этом всецело выразилось то громадное различие, которое существовало между властью Александра и царственной властью Ахеменидов и всех других восточных владык. Своей личностью он придавал жизненное значение своей власти, в своей личности олицетворял царя. В вопросе о коленопреклонении как соблюдении древнеперсидского придворного церемониала он настоял на исполнении своей воли и сверх того еще приказал, чтобы в будущем эллины посылали к нему своих послов не иначе как в виде феоров, окруженных всей пышностью и облеченных характером посольств, отправляемых для участия в празднествах в честь божеств и храмов. Но он и не помышлял, да и самой природе его было бы это в высшей степени противно, о том, чтобы укрыться в тот мистический полумрак, среди которого персидские цари проводили всю свою жизнь. Напротив, на высоте величия Александр все же оставался всеоживляющим центром – душой всего государственного организма; он был не только прозорливее всех, но и деятельнее. Вот почему он уже очень рано стал пользоваться огромным авторитетом. Этим он был обязан тому редкому соединению качеств, которые в общем и составляли преобладающее величие Александра, столь неудержимо покорявшее ему всех еще задолго до начала его побед. Он был молод и одарен самой счастливой наружностью и сложением; неутомим в беге и во всех иных упражнениях греческого гимнастического искусства. После всех тягот дня, проведенного в битвах, вечером ли, ночью ли, он уже снова был на коне, чтобы лично руководить преследованием неприятеля. Он, подобно Ахиллу в гомеровских песнях, был и по личному мужеству, и по безумной храбрости первым в рядах такого войска, в котором храбрость и жажда славы были развиты в высшей степени. Зоркий глаз был в то время более необходим полководцу, нежели сейчас, но очень многие зоркие глаза немногое умеют видеть, а этому царю был присущ такой взгляд, от которого ничто не могло укрыться. Известный анекдот из юности Александра об усмирении того дикого фессалийского коня, знаменитого Буцефала, впоследствии несшего его на себе к победам, уже характеризует этот здравый, острый взгляд Александра. Еще будучи юношей, он уже способен был подметить в степном жеребце то свойство, которое было упущено из виду опытными знатоками коневодства. Ту же верность взгляда Александр постоянно проявлял и впоследствии, даже в весьма затруднительных положениях, то в выборе деятелей, пригодных для выполнения его предначертания, то в удачном выборе времени для выполнения каждого задуманного им дела. При своей чрезвычайной храбрости он еще особенно привлекал к себе почти суеверное пристрастие своих воинов тем, что успевал видеть больше, чем все другие, а потому и больше, чем все его окружающие, способен был понимать. Так, например, рассказывают, что после победы он первым являлся осматривать раненых и нередко скорее и лучше самих врачей умел оказать им помощь.

Рис.35 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Александр, овладевающий Буцефалом. Гравюра Леона Давана, XVI в.

Этой зоркости и верности взгляда Александра большой помощью была его замечательная память. Особенно же замечательно, что он, этот юноша, этот «мальчик Александр», как называли его в насмешку эллинские патриоты, пока не показал им своей мужественной силы в полном ее развитии, не подчинился влиянию какой бы то ни было страсти и ни одной из них не дал отвлечь себя в сторону. Казалось, что ему была известна только одна страсть – неутомимая деятельность. Он ощущал потребность в обществе, даже в дружбе, как это доказывается непринужденностью его отношения к своим полководцам, вопреки тому персидскому церемониалу, которого он придерживался только для торжественных приемов. Современники рисуют его обычно мягким, ласковым, занимательным, даже остроумным в беседе, но в гневе он бывал ужасен. Можно себе представить, как необъятна была подвижность этого человека, который должен был одним взглядом окидывать Афины, Египет, Македонию и Индию и который никогда не отказывался от бесчисленных мелких вопросов, вызываемых внутренним переустройством на этом необъятном пространстве земель. В то же время в своих письмах он не забывает упомянуть о беглых рабах того или другого из своих приближенных или же заботится о посылке своему старому учителю Леониду арабских благовоний, чтобы он не скупился на них при воскурении богам, как в то время, когда Александр был еще мальчиком, а его учитель бранил его за слишком большую затрату благовоний. Особенно плодотворной была его деятельность потому, что он все делал, вникая в суть дела, с полным сознанием цели, к которой стремился, и в этом особенно было заметно влияние его знаменитого воспитателя, грека Аристотеля. Известно, что Александр принимал личное участие в естественно-исторических исследованиях своего воспитателя, что он сам в роще при Таксилах собирал сведения об оригинальных воззрениях индийцев на покаяние, что он часто посещал мастерские художников – Лисиппа, Апеллеса, и если искал развлечений, то чаще всего в оживленной беседе, которая, конечно, представлялась ему в таком разнообразии и в таком выборе, как, вероятно, немногим смертным до него и после него.

Аристотель

Весьма уместно будет здесь отклониться от исторического рассказа, чтобы вкратце ознакомиться с личностью и деятельностью знаменитого учителя и воспитателя Александра. Аристотель родился в 384 г. до н. э. в г. Стагире, греческой колонии, основанной во Фракии при устье р. Стримона. Отец Аристотеля, Никомах, был придворным врачом македонского царя Аминты II (393–369 гг. до н. э.) и своему сыну также предназначал быть врачом. Предполагают, что этому первоначальному обучению врачебной науке Аристотель обязан опытным направлением своих позднейших философских исследований и наблюдений. Царь Филипп, младший сын Аминты, был дружен с Аристотелем, почти ровесником ему, и потому впоследствии назначил его воспитателем своего великого сына.

Рис.36 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Александр и его учитель Аристотель. Ч. Лаплант, 1885 г.

Семнадцатилетним юношей Аристотель прибыл в Афины и поступил в школу Платона, ученика Сократа, который был поражен талантом своего ученика и называл его «разумом своей школы». Не вполне согласный с понятиями Платона о происхождении идей, Аристотель еще при жизни своего учителя критически относился к его учению, «с некоторой скорбью принося свою личную привязанность в жертву любви к истине», по его собственному выражению. Однако при жизни Платона он не открывал своей школы и был известен в Афинах только своими уроками красноречия. Эти блестящие уроки и выказавшаяся в них необычайная ясность и определенность преподавания, как полагают, и обратили внимание Филиппа на Аристотеля как на педагога. Но до сближения с македонским двором Аристотель много путешествовал, долгое время жил в Малой Азии у своего ученика тирана Гермия в Атарнее, потом даже женился на его дочери и переселился в богатый, прекрасный и просвещенный город Митилену, на остров Лесбос. Предание гласит, что царь Филипп вскоре после рождения у него сына Александра писал к Аристотелю: «Извещаю тебя, что у меня родился сын, но я благодарю богов не столько за то, что они даровали мне сына, сколько за то, что они мне его даровали при жизни Аристотеля, ибо я надеюсь, что твои наставления сделают его достойным наследовать мне и повелевать македонянами». После этого в течение четырех лет Аристотель постоянно жил со своим царственным воспитанником то в Пелле, столице Македонии, то в родном городе Стагире, и это воспитание способствовало развитию ума и характера в юном Александре. Главные науки, которым Аристотель обучал своего воспитанника, были нравоучительная философия, политика, риторика и поэтика. Музыка, естественная история, физика и даже медицина также входили в состав преподавания Аристотеля, насколько это было необходимо для пополнения образования Александра. Многие науки Аристотель излагал специально для своего воспитанника, и Александр впоследствии даже сердился на то, что Аристотель некоторые из этих сочинений обнародовал. С 17-летнего возраста ход учебных занятий Александра часто прерывался, потому что он уже принимал участие в походах отца и даже в битвах; но зато и после вступления на престол он еще три года не переставал заниматься науками под руководством Аристотеля, который, по-видимому, сопровождал Александра в его первых походах. Только с 335 г. до н. э., перед началом похода в Персию, Аристотель переселился в Афины, где и открыл школу философии в Ликее, недалеко от города. Ученики его впоследствии получили название перипатетиков (от перипатео – гулять), т. к. Аристотель имел обыкновение преподавать свои уроки на ходу, во время прогулки. В высшей степени замечательно то сочувствие и внимание, с которыми Александр, признательный своему воспитателю, постоянно относился к его трудам и неутомимой деятельности. Зная страсть Аристотеля к изучению природы, Александр приказал нескольким тысячам человек заниматься сбором разного рода животных и растений в Азии и пересылать их оттуда Аристотелю. При таком содействии Александра Аристотель имел возможность составить настолько значительную для того времени естественную коллекцию животных, что ученые и до сих пор еще ценят в этом труде наблюдательность и талант его знаменитого автора. При содействии Александра Аристотель составил и другой объемистый труд: обозрение политического устройства всех известных тогда греческих и варварских государств. Кроме того, Александр, по одному современному известию, подарил своему наставнику 800 талантов в виде пособия для его ученых трудов и для составления библиотеки.

Рис.37 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Мраморный бюст Аристотеля, найденный в 2005 г. во время археологических раскопок. Музей Афинского акрополя, Греция

Деятельность Аристотеля в Афинах как преподавателя и многостороннего ученого составляет эпоху не только в истории философии, но и в истории науки вообще. Весьма любопытны некоторые подробности устройства его Ликейской школы, сохранившиеся в различных записках и сочинениях современников о знаменитом ученом. Подобно некоторым из своих предшественников-философов Аристотель ввел в своей школе известную дисциплину, требуя от своих учеников строгого соблюдения правил и училищного порядка. Для наблюдения за этой дисциплиной в Ликейской школе был поставлен особый начальник (архонт), который через каждые десять дней чередовался с двумя другими архонтами. Преподавание Аристотеля распадалось на две резко отличные половины: до полудня он занимался с лучшими из своих учеников объяснением труднейших частей науки, после полудня преподавал более обширному кругу слушателей, допуская даже посторонних лиц и выбирая для своего преподавания вопросы, касающиеся общественной и обыденной жизни, стараясь при этом говорить доступным и понятным для всех языком.

Аристотелю было уже за 50 лет, когда он начал свое преподавание в Ликейской школе и внес в него богатый опыт своей разнообразной и плодотворной жизни и деятельности. Он первым из философов и ученых Древнего мира мог служить образцом универсального знания, мог делать выводы из обширного круга наблюдений, доставляемых ему основательным знанием нескольких наук, и в течение 30 лет, проведенных в Афинах, создал и написал все те большие творения, которые дошли до наших времен.

После смерти Александра дальнейшее пребывание Аристотеля в Афинах оказалось невозможным. Вожди антимакедонской партии, Демосфен и Гиперид, опасаясь обширного государственного ума и связей Аристотеля, стали преследовать его на все лады и способы. Вероятно, не без их участия Аристотель был обвинен в богохульстве жрецом Евримедонтом и гражданином Демофилом и поспешил удалиться из Афин, остроумно заметив при этом, что «он хочет избавить афинян от вторичного преступления против философии». Он переселился с большей частью своих учеников в Халкиду на о. Эвбея к своим родственникам со стороны матери, предоставив управление Ликейской школой ученику Теофрасту. В Халкиде он и умер в 322 г. до н. э. незадолго до плачевной кончины Демосфена. Последние свои распоряжения он поручил передать Антипатру, и знаменитый полководец и наместник Александра свято исполнил волю великого ученого. Надо добавить, что при своей жизни Аристотель не забывал родины и постоянно заботился об улучшении участи своих земляков, стагиритов, так же, как и об украшении самого города. При своей жизни он завел в Стагире гимназии и училища, и даже во время Плутарха путешественникам еще показывали в Стагире общественные бульвары с каменными скамьями, устроенные Аристотелем.

Весьма поучительна участь, постигшая драгоценные рукописи, оставшиеся после смерти Аристотеля. Писал он невероятно много, но при жизни обнародовал лишь немногое. Затем рукописи перешли к Теофрасту, его ученику и преемнику в Ликейской школе. От Теофраста эти рукописи перешли к Нелею, наследники которого не соглашались их продать ни за какие деньги Птолемею Филадельфу, желавшему поместить их в Александрийскую библиотеку; точно так же не согласились они уступить их и пергамским царям, когда те задумали превзойти Птолемея в щедрости и любви к собиранию памятников литературы и науки. То, что нельзя было приобрести покупкой, пергамские цари предполагали отнять силой. Тогда владельцы рукописей Аристотеля стали укрывать их в тайных хранилищах, в погребах, и драгоценные рукописи сильно пострадали за это время от сырости и червей. Затем они были куплены Апелликоном Теосским, а от него опять-таки перекуплены потомками Теофраста; Сулла же после завоевания Греции взял и привез их с собой в Рим. Здесь они были рассмотрены и приведены в порядок ученым греком Тираннионом, однако, судя по сохранившемуся каталогу всех сочинений Аристотеля, оказывается, что теперь не сохранилась даже их треть.

Не вдаваясь в перечисление сочинений Аристотеля по логике, физике, в самом общем смысле как науки, занимающейся исследованием физического мира, метафизике и практической философии, извлечем из обширной области его научных исследований те немногие выводы, которые указывают, как быстро и далеко пошли в это время умозрительные и опытные науки. Вся сущность учения Аристотеля главным образом выражается в его учении о душе, ее свойствах и положении, занимаемом в природе человеком.

«Органическая природа от неорганической отличается жизненной силой, или, – как выражается Аристотель, – душой, в которой заключается внутренняя причина и конечная цель всякого органического движения и развития. На этом основании степень телесного совершенства в каждом органическом существе обусловливается степенью совершенства жизненной силы или души, а не наоборот, как это утверждали некоторые из прежних греческих мыслителей (например, Анаксагор). Образование органических тел идет последовательно, по трем степеням, от общего к особенному, к видовому, разрушение же происходит в обратном порядке – от особенного к общему, к элементарному». В органической природе Аристотель видит как бы оборот, в котором восходящее течение жизни и бытия переходит в нисходящее, но и в неорганической природе Аристотель допускает некоторую степень жизни. «Степеней души», от которых зависит известная степень совершенства в развитии органической природы, Аристотель различает три, а именно: душу растительную, душу животную и душу разумную, или человеческую.

Высшей ступенью в развитии органической жизни Аристотель почитает человека. Что остальная природа есть как бы приготовление к происхождению человека, что ее цель в человеке, доказывается, по мнению Аристотеля, отчасти тем, что все в природе служит человеку, преимущественно же – совершеннейшей формой его жизни, к которой, видимо, стремится вся органическая жизнь по предыдущим ступеням живых существ.

Высшим свойством человеческой души Аристотель признает разум, или душу разумную. Это высшее свойство человеческой души, по отношению к проявлениям в жизни и действительности, Аристотель подразделяет на разум страдательный и разум деятельный. Толкователи Аристотеля не без основания полагают, что под «страдательным» разумом следует понимать низшую познавательную деятельность души (в воззрении, представлении, и воображении), имеющую дело только с чувственными предметами и их образами; а под «деятельным» – чистое мышление, вполне сознающее гармонию жизни со своими собственными законами. В разуме «деятельном», как соединенном с божественной жизнью и сознающем это единство, Аристотель полагает бессмертную часть нашей души. А затем совершенно правильно и верно рассматривает душу, как микроскоп, в котором отражается весь мир.

Своим учением о душе и ее бессмертном начале Аристотель более всего повлиял на современников и нашел себе сочувствие в позднейших поколениях ученых и мыслителей, даже в учителях возникшего впоследствии христианского учения.

Управление государством

Весь внешний механизм управления – дороги, укрепления, почтовые учреждения, финансовое устройство для сбора податей и тому подобное – был уже завещан Александру персидскими царями, и весь этот механизм нуждался только в улучшении, подновлении и усовершенствовании; но для того, чтобы воспользоваться этим механизмом и доставить населению на всем необъятном пространстве царства великие блага порядка и благоустройства, государю приходилось со строжайшей последовательностью добиваться одного – объединения власти.

Рис.38 Всеобщая история стран и народов мира. Избранное

Александр Македонский повелел положить произведение Гомера в гробницу Ахилла. Маркантонио Раймонди, ок. 1500–1534 гг.

Независимые горные племена, самым тягостным образом препятствовавшие свободе и безопасности отношений в государстве, получили весьма внушительное напоминание о том, что они – царские подданные; даже скорбь, вызванная смертью его единственного друга, Гефестиона, не удержала его от такого грозного разгрома племени коссеев, грабивших на пути из Мидии к прибрежьям Евфрата, что некоторые историки, гоняющиеся за эффектами, решаются видеть в этом разгроме даже нечто вроде кровавой тризны над прахом Гефестиона. Сатрапы по-прежнему оставались царскими чиновниками, главноуправляющими, но рядом с ними при новом устройстве стояли еще два чиновника, назначенные царем – для управления военной частью и финансами. Развивалась письменность. Известно, что Кратеру, которому было поручено отвести отставших ветеранов на родину, была дана весьма подробная письменная инструкция; и, кроме того, существуют царские приказы, рассылаемые всем сатрапам, царские журналы и иные письменные документы. Самостоятельность македонской знати отошла в область минувшего; она сама собой с течением времени обратилась в обычную сановную и придворную знать, и ее прежнее независимое положение было уже так поколеблено, что она должна была добиваться почестей и влияния, соперничая с вельможами весьма различных национальностей. Прежний «совет друзей» обратился теперь в совет царский, или государственный, в котором, по воле государя и желанию, мог временно или постоянно принимать участие каждый сведущий человек. Вскоре и грекам пришлось убедиться в том, что Александр уже не тот полноправный стратег, который был возведен в этот сан Коринфской конвенцией, не главнокомандующий созданного некогда военного союза, а действительный их повелитель на суше и на море. Случай с Гарпалом, которого афиняне укрыли и отказались выдать по требованию Александра, хотя он постоянно относился к Афинам благосклонно, ясно указал, какого пути следует держаться по отношению к грекам. Пока сохранялась в прежнем своем значении автономия этих старых греческих городов, каждый мятежник мог найти в них убежище, и, кроме того, Александр не был бы в состоянии так полновластно распоряжаться богатыми силами эллинского мира, столь необходимыми ему в интересах его нового царства. Вот почему он, вслед за первым своим декретом, устанавливавшим церемониал для посольств, издал еще один. В нем Александр просто приказывал эллинам вновь принять в их города всех граждан, бежавших оттуда по политическим причинам. Их оказалось не менее 20 тысяч человек – цифра весьма внушительная. И все они, конечно, подкрепили собой ряды македонской партии. Но декрет этот имел значение не простой временной меры: он подрывал весь строй этой жизни, устарелой и утратившей всякий смысл.

Этот правительственный механизм и каждому частному лицу представлял некоторое восполнение за безвозвратно утраченные положения выдающихся глав в политических партиях греческих городов, или за титул мелких владетельных князей Македонии, Фессалии и Фракии. Это восполнение представлялось всем в виде государственных и дворянских почестей и знаков отличия и в виде всем открытой и быстрой, блестящей служебной карьеры.

Строительство новых городов

Но этот правительственный механизм был лишь орудием для осуществления дальнейших, более обширных предначертаний. Великий государь вполне сознательно заботился о том, чтобы всеми мерами установить глубокую и прочную связь между частями царства, и ни одной из этих мер не пренебрегал. Он всячески поощрял смешанные брачные союзы между македонянами, греками и азиатскими уроженцами. Планы о переселении азиатских племен в Европу и европейских народов в Азию были найдены после смерти Александра в его бумагах. Он поощрял и введение больших общественных игр на греческий лад, что для восточных народов было новостью и именно потому казалось привлекательным. Но особенно были важны для обоюдного приравнения и сближения задуманное Александром построение новых городов и новое устройство войска. Древние насчитывали около семидесяти таких Александрий, воздвигнутых на пространстве обширного царства в важнейших пунктах, выбранных с величайшей прозорливостью и военным расчетом; той же цели должна была служить новая организация войска, законченная Александром в Вавилоне в 324 г. до н. э., где он поселился на более долгое время.

Продолжить чтение