Его клыки

Подстава

Внимание!!!

Некоторые сцены могут вызвать физическое отвращение или моральное неприятие. Мои герои – не образец морали! В реальности подобное поведение без взаимного согласия не является нормой и уголовно наказуемо!

Предупреждения:

· связывание,

· принуждение,

· откровенные описания,

· физиологические подробности,

· описание жидкостей,

· некрасивый животный секс,

· нецензурная брань

Не рекомендуется страдающим от фобий, связанных с асфиксией, вампирами и некро тематикой.

# Изнасилование

# Злой страшный мужик

# Хэппи-энд

Я часто вспоминала этот момент. Когда увидела его горящие глаза над собой и поняла, что назад пути нет. Всё – без шансов. И можно вырываться изо всех сил, но он всё равно возьмёт то, что захотел, что посчитал своим. Меня. Всю без остатка.

Тогда я ещё не знала, чем обернётся эта ужасная история. Я радовалась, что жива, надеялась, что смогу сбежать потом. Я даже не сердилась на бывшего, который сам по своей глупости затеял эту авантюру. Авантюру, жертвами которой стали её же организаторы. А я – в роли главного блюда.

Я вспоминала его глаза. Его дыхание на моём лице. Его тяжёлое тело и волосы, гладящие мои ключицы. Его губы, беспардонно пожирающие мои. Вспоминала первые секунды, когда его член неотвратимо двинулся внутрь, навсегда оставляя в прошлом ту нормальную жизнь, что была у меня.

Я вспоминала это с ужасом.

И не жалела ни о чём.

– Эй, чего-то здесь как-то темно! – нервно засмеялась я, следуя за тем из ребят, что нёс фонарик.

– Та не бойся, – подтолкнули меня сзади. – Все свои! Мы здесь уже были вчера вечером, я там сиську пива оставил.

Я поёжилась и пошла дальше, всё больше понимая, что мне не нравится эта затея. Впрочем, она не нравилась мне с самого начала, но тогда я не подала виду. Да и смысл? Я с этими троими с универа знакома, не первый раз в походы ходим. А что Жека обиделся, так разве то моя вина? Я сразу предупреждала, что согласна на отношения только без интима, потому что не готова терять невинность кое-как и лишь бы с кем, не убедившись в надёжности мужчины. Мне и подождать не стыдно. Вот если сложится, тогда после свадьбы сколько угодно! А так я вполне имею право на то, чтобы моё решение соблюдать чистоплотность уважали.

Жека дулся весь вечер, после того, как я его в очередной раз послала. Набычился и глушил водку у костра, с осуждением глядя на то, как я с подругами под Лёшкину гитару подпеваю. В палатку не пришёл и всё утро ходил помятый и хмурый. А после обеда, когда одну из подруг срочно вызвали на работу, и они обе собрали вещички и отправились к дороге, где стояла их легковушка и Лёшкин джип, вроде повеселел.

Девчонки предлагали мне поехать домой с ними, чтобы парни остались в сугубо суровой мужской компании, но я отказалась. Подружки-то мои были, и именно я позвала их в поход в надежде, что у кого-нибудь что-нибудь сложится, раз уж все периодически жалуются на одиночество, но как-то… не сложилось. Впрочем, и к лучшему: парни в этот раз пили намного больше, и мне даже стало неловко. Но всё же уезжать я отказалась, потому что хорошо знала, что эти трое без женской руки сначала сожрут тушёнку прямо из банки под водку, а потом будут грустно смотреть на немытый котёл и пачку пустых макарон, в ожидании, что оно само как-то исправится и приготовится. Да и немного жаль было этого обиженку, а бросать его прямо во время похода показалось дурной идеей. Ещё упьётся с горя, заснёт на земле холодной и почки застудит. Если уже не застудил, оболтус!

Сейчас Жека плёлся сзади, подсвечивая телефоном так, что у меня рябило в глазах, и я старалась не отставать от Олега, который шёл первым – он хотя бы не тряс фонарик, как эпилептик. Мой телефон уже сел, и я оставила его в лагере заряжаться от пауэрбанка с Лёшкиным вместе, а походный светильник забыла в палатке, так что на четверых у нас было всего два фонарика. Впрочем, неуёмность парней компенсировала им неудобства. Я же просто хотела поддержать, пусть и было не по себе.

Про пещеру неподалёку они мне уже рассказывали. Вроде как от деревенских слышали, что место это дурное и издревле его старались обходить стороной. Раньше, по словам аборигенов, войти внутрь хоть и можно было, но не далеко, только до большого валуна. А вчера парни выяснили, что ход вглубь всё же есть. То ли от старости это случилось, то ли дерево от урагана сверху упало и вызвало цепную реакцию. В любом случае, произошёл обвал, и открылся путь дальше.

Я бы и хотела поспорить, что стоит сообщить об этом местным или каким-нибудь геологам, чтобы проверили, но разве парней под хмельком это остановит? Всё же не каждый день удаётся первыми войти в место, сокрытое веками. Вот они и пошли вчера вечером на разведку, а сегодня потащили и меня.

– А крыша не рухнет? – всё же не выдержала я, когда споткнулась и случайно въехала плечом в нависающий сбоку валун.

– Не рухнет! – отмахнулся Олег, что шёл первым. – Вон, видишь? – и посветил фонариком по сторонам, выхватывая покрытые слюдяными искорками скалы. – Тут порода толстая, здесь веками стоять будет, и похеру ему. Внизу, видишь? Даже дорога ровная…

– Ага, – присоединился сзади Лёшка. – Искусственная, сто пудов ходили по ней раньше. Мож, схроны какие были, или, типа, если татары припрутся. Там дальше зал есть, в нём хоть ядерку выдержать можно! Вааще пофигу будет!

– А можно вы туда сами, а? – попросила я, оборачиваясь на очередную развилку пещеры, понимая, что, чем дальше, тем меньше шансов, что смогу выбраться отсюда самостоятельно. И вот как-то совсем не по себе становилось, пусть я и знала ребят столько лет. Сейчас почему-то вдруг подумалось, что я осталась одна в лесу, хрен знает насколько далеко от цивилизации, в компании троих мужиков, один из которых вчера очень настойчиво пытался склонить меня к тому, чего я давать категорически не собиралась. И пусть один он всё же казался больше безобидным, но вот трое – как-то совсем другое дело. Трое захотят – и как не выкручивайся, а всё, что угодно сделают. Но я верила, что этого не случится.

И, как позже выяснилось – зря.

До зала мы добрались минут через двадцать. Пролезли через пару сужений, где дорога перепрыгивала слишком большие осколки скал, миновали несколько проходов, вырубленных прямо в толще породы, трижды помечали повороты на сложных развилках. Даже пересекли неглубокое озерцо, и я пожалела, что не надела шлёпки, и пришлось долго сначала разуваться, а потом обратно натягивать кроссовки. Благо, где-то рядом бил горячий источник, и вода оказалась приятно тёплая, а в середине даже почти горячая. Прям хоть ванну принимай!

«Кстати, вечером, может, и попробую, – подумала я. – А то из баклажки так себе душ, конечно, а в речке ледяная».

Зал, освещённый тусклым светом откуда-то сверху, оказался природным, и лишь впереди стена носила отпечатки рук человека, но по ней фонарик мазнул слишком быстро, и я не успела разглядеть подробнее, что там. Пахло затхлостью, но не так, как в коридорах, а чуть свежее благодаря щелям на поверхность. Впрочем, они точно были извилистые, потому что свет, проникавший внутрь, слишком тускло полз по стенам, хотя на улице царил знойный летний день с плавящим кожу солнцем во весь безоблачный голубой простор. Я поёжилась, поправляя толстовку, которую набросила сверху на майку и спортивные штаны перед вылазкой, и поняла, что не зря оделась потеплее.

Парни облегчённо выдохнули, повыключали фонарики и разбрелись по сторонам. Послышался пшикающий звук бутылки с пивом, а вслед – жадное глотание. Я поморщилась и достала из кармана толстовки бутылку с водой. И пока пила, отвлеклась на причудливые изгибы потолка и не заметила, как ребята меня окружили. Даже прослушала начало, но голос Женьки быстро вернул в чувство:

– …меня вот так. Я, знаешь ли, тоже человек. И не позволю, чтобы какая-то баба меня динамила вот так. Прихотливая какая, ёпт!

– Ч… что? – обалдела я, пряча бутылку.

– Что слышала, – проговорил кто-то из ребят. – Учить тебя будем.

– Что?! Учить?! – всё ещё не понимая, воскликнула я с недоумением, но внутри засвербел холодный страх. – Ребята, во-первых, как это вообще вас двоих касается? Лёха, Олеж, вы тут причём? Это наше с Жекой дело, а я ему ясно сказала, что я…

– Да поняли мы, поняли! – оборвал меня Жека. – Ты эти сказки давай другим рассказывай. Я наслушался уже! Весь пятый курс слушал, как ты по ушам своему бывшему этой девственностью ездила! – его тон зазвучал зло, будто он сам себя пытался раззадорить. – Только он-то терпила и нытик, а я, цыпа, по себе так же пройтись не дам, поняла меня? Я не для того тебя уже год обхаживаю и подарочки дарю, чтобы ты меня через хуй кидала каждый раз. Я тебе телефон подарил? Подарил. Я тебя в отпуск свозил? Свозил! Всё сделал со своей стороны, как вы, бабы, любите. Каждую неделю эти твои блядские свидания по ресторанам! Цветочки-хуёчки. Заебала уже!

Мне на лицо брызнула слюна, и я похолодела, понимая, что Жека окончательно распсиховался. А он продолжил под гнусные смешки друзей:

– Так что харэ ломаться! А то как подарки принимать, так она готова, а как по-нормальному отношения заводить, так нет, святая она, ты позырь на неё! Брезгливую из себя строит! Хотя вы все – шалавы, я вашу блядскую породу знаю. Раз попробуете, потом по хуям только скачете, не оттащишь! Так что нехуй мне тут…

– Женя, ты с ума сошёл, что ли? – наконец отмерла я. – Какой телефон?! Это ты свой старый, за который тебе потом моя мама половину стоимости перевела?! И отпуском ты нашу поездку в Воронеж назвал, что ли, когда мы твоего папу в суд отвозили? Ты вообще, что ли? Ты совсем?! И какие рестораны, Женя?! Мы в кафешку ходим чай пить, который по сто рублей. И я себе пирожные сама оплачиваю! Я вообще у тебя денег ни разу ни на что не просила! Женя, о чём ты вообще?! Ребята? Ребята, вы чего вообще все? Вы совсем, что ли, эй?!

Я почувствовала, что горло сводит судорогой, потому что меня обступили с трёх сторон, не давая сбежать, и Лёшка схватил сзади за локти, сводя руки за спиной:

– Та ты не бойся, мы тебя поучить! Тёлку дружбана не тронем, не ссы!

– Раздевай! – заржал Олег, и вдвоём с Жекой принялся стаскивать с меня толстовку, штаны, майку и бельё.

Наказание

Я пыталась вырваться, но куда там? Послышался треск ткани, и я в ужасе всхлипнула, осознавая, что они реально не дурачатся. По коже прошёлся ледяной ветер, и, когда меня отпустили, я сжалась, закрывая грудь и пах руками, а по щекам катились слёзы.

– Давай тащи её!

– Куда?! – стуча зубами взвизгнула я, когда меня схватили и поволокли к дальней стене пещеры, где в нише светлели какие-то не то коряги, не то… – Твою мать!!! Пустите!!! Пустите!!!

Я завизжала, увидев что-то похожее на скелет, и кто-то отвесил мне крепкий подзатыльник так, что я аж зубами клацнула.

– Ты чё орёшь в пещере, дура? – зашипел Жека. – Хочешь, чтобы нас обвалом всех завалило?!

Я заткнулась, чувствуя, как голову, словно обухом огрело ледяным ужасом от всего, что происходило. Свет, пробивающийся с потолка, не давал возможности разглядеть в деталях, но зрение уже чуть пообвыклось, и я поняла, что меня подтащили к смертельно истощённой человеческой фигуре с разведёнными в сторону руками на вертикальной и чуть отвесной стене. Сначала мне показалось, что это искусно вылепленное распятие в человеческий рост, но почти сразу я поняла, что ошиблась, потому что худое мужское тело с выпирающими рёбрами и длинными свисающими на грудь волосами, было за руки приковано цепями к стене так, что пальцы ног еле касались пола.

То, что это статуя, я надеялась лишь в первые мгновения. Светлая бумажная на вид кожа казалась серой. Такого же цвета лохмотья вместо штанов – единственная одежда подвешенного – держались на косточках бёдер, похоже, уже готовые пасть истлевшими комками вниз. Посеребрённые пылью локоны выглядели ненастоящими, будто реально каменные. Но едва Жека случайно задел его локтем, я взвизгнула, понимая, что это не статуя. Это – труп!!!

Пыль взвилась, ссыпаясь с волос, которые, оказались чёрными, если судить по контрастирующим прядям, выглянувшим в некоторых местах, а само тело чуть качнулось на цепях. Камень не шелохнулся бы, а здесь…

– Ребят-ребят, не надо! – дрожащим голосом взмолилась я, видя как Жека поправляет хороший такой булыжник перед ногами трупа, чтобы, если встать, оказаться с ним лицом к лицу. – Олежек эй! Я ж тебе борщ готовила, когда ты с воспалением лежал, эй! Ну ребята, вы что?! Лёха! Женька! Да ну вы…

– Давай, пацаны! – засмеялся бывший, установив камень и выпрямившись. – Пущай повисит, подумает! После такого живо поймёт, кто лучше! Сама просить будет! А я ещё подумаю, ага!

Только тут я заметила приготовленные верёвки, что уже пересекали звенья мощной, вмонтированной огромными анкерами в стену, цепи наверху. Они всё это спланировали! Заранее!

– Мудаки сраные! – в отчаянии крикнула я, начав вырываться изо всех сил.

Из-за этого моя грудь стала подпрыгивать, и Жека, гнусно усмехаясь, полез меня лапать. Ухватил обе и больно сжал, глядя на торчащие между пальцев соски. Я принялась истово вырываться, и остальные ребята притормозили, облизывая губы, а мне совсем поплохело. Они же сейчас одуреют и вполне могут меня…

– Давай, вешай её! – сказал Жека, похоже, подумав о том же, и полез выправлять верёвки, пока друзья пытались правильно выкрутить мне руки.

«Не хочет делиться, ишь какой благородный!» – подумала я, понимая, что я никогда в жизни не прощу его за то, что сейчас происходит. И сделаю всё, чтобы и он себя за это не простил! И в полицию не постесняюсь пойти! Заявление напишу на всех троих, чтобы и до начальника дошло, и до приятелей, какая он с дружками мразь!

Смотреть вперёд не хотелось. Кто этот несчастный, что, похоже, мумифицировался здесь несколько веков назад, я даже не могла предположить. Чтобы посмотреть ему в лицо, нужно было бы запрокинуть голову. И пусть он висел, едва касаясь кончиками пальцев пола, даже так было ясно, что он как минимум на голову выше любого из парней. Исхудавшие конечности перевивали рельефные мышцы. Видимо, при жизни парень был настоящим богатырём, не то, что эти жиденькие мамины котики, пьющие по понедельникам морковный смуззи, потому что кто-то в Ютубе сказал, что это помогает от похмелья. Волосы длинные, лохматые, а на лице, к удивлению, аккуратная испанская бородка.

«Блин, а может, это розыгрыш? – вдруг пронеслось у меня в голове с надеждой. – Может, это манекен? Или вообще – аниматор?! И сейчас они посмеются, извинятся и отпустят?!…» Но, как бы ни хотелось в это верить, я понимала, что это не так. Будь это прикол, они бы не стали раздевать меня догола.

– Ай! – пискнула я, когда меня дёрнули за руку, но тут же заткнулась, потому что меня поставили на камень, и я оказалась лицом к лицу с трупом. Даже ощутила запах пыли с его волос. Резко отвернулась, чтобы не столкнуться с ним лбами, и грудью ощутила его холодную сухую кожу, а по ключице щекотно проехалась его короткая борода.

Сил кричать уже не было, вырываться боялась, чтобы не распалять эти гадов, и я замерла, парализованная ужасом, а парни натянули верёвки и принялись вязать меня прямо к нему в такой же позе буквы «Т». Толкнули в спину, когда я попыталась отпрянуть, и моя грудь вновь ляпнулась на твёрдую и холодную, словно камень. Теперь подбородок мумии уже почти лежал на моём плече, а я сама также утыкалась в его. Зажмурилась, чтобы пыль с волос мертвеца не попадала в глаза, но меня прикручивали так, что теперь я не смогла бы отстраниться никак вообще. Схватили за затылок и повернули к поникшей голове, уткнув мой нос в его левую холодную щёку и ухо.

– Давай-давай! Смотри, какой красавчик! – издевались парни, натягивая верёвки. – Поцелуй меня, детка! – и попутно лапали меня за голые ягодицы, иногда пытаясь просунуть руки к промежности, но я сжала ноги изо всех сил.

В нос посыпалась пыль, и я чихнула, пытаясь убрать лицо, но длинные лохматые пряди ещё больше полезли – никак не избавиться! Справа выступ, и даже отвернуться некуда! Максимум задрать голову ему через плечо и смотреть в стену, и то все волосы в рот!

А верёвки всё сильнее впивались в руки и рёбра, не оставляя и шанса отстраниться.

Когда всё стихло, я даже не сразу поверила, что это кончилось. Узлы больно давили, кожа покрылась мурашками, а босые стопы колола шероховатая поверхность ледяного камня. Мой торс был плотно примотан к телу мумии, а руки за запястья привязаны к звеньям цепи рядом с анкерами. Хорошо хоть на ноги длины не хватило! Смогу стоять устойчиво. Но пока ноги разжимать нельзя! Ни в коем случае нельзя! Пока эти гады…

Сзади раздался звук камеры, и своды осветила вспышка. Затем ещё одна, и парни заржали.

– Твари! – со слезами прорычала я. – Да чтоб вы сдохли, мудачё! – и окликнула: – Жека!

– А? – довольно отозвался он, похабно посмеиваясь.

– Я тебе этого не прощу, понял?! Никогда не прощу!

– Ну-ну, – усмехнулся он. – Поглядим, как ты запоёшь, когда мы вернёмся!

– Что?… – опешила я, а кто-то из ребят подошёл и сдернул с трупа лохмотья, оставляя полностью обнажённым.

– Адьёс, не скучай, цыпа! – крикнул, похоже, Лёшка, и послышались удаляющиеся шаги.

По стенам заплясали отблески фонарика, но и они вскоре исчезли.

Тишина.

Вдох

– Твари! – всхлипнула я, дрожа. Не только от ужаса, но и от холода.

Голые ноги, которые в бёдрах соприкасались с висящим телом, беззащитно покрывались мурашками от гуляющего едва заметного ветерка – видать, из щелей сквозит. Грудь тоже собралась, и напряжённые соски упирались в кожу мертвеца. Ниже я чувствовала рёбра повешенного, но впалый живот не касался моего, зато в паху щекотали жёсткие волоски над его холодными причиндалами. Я даже почувствовала ногой его висящий член, когда поудобнее переступила! И зачем только эпиляцию себе прямо перед походом сделала? Чтобы гигиену соблюдать было проще? Ну-ну! Отлично вышло! Почти «поцеловала» губками-то!

Сейчас казалось, что это реально манекен. Или даже не манекен, а восковая фигура. Точно! Труп просто не может быть таким! Труп либо высыхает и становится похожим на бумажный – лёгкий, как жук на подоконнике. Либо гниёт и становится рыхлым. И в любом случае разваливается. И воняет! Этот же крепкий, словно из камня, без запаха. Но при этом точно не статуя. Слишком натурально волосы растут, слишком точные черты лица. Такое может быть либо у настоящего человека, либо у очень качественной восковой фигуры… Но сколько должны были заплатить эти дебилы, чтобы хотя бы напрокат взять такую?! Вряд ли зарплата работников офиса среднего звена позволила бы «розыгрыш» подобного уровня. Получается, что выглядит оно как восковая фигура, но быть ею не может.

– Твою мать, а если это место преступления?! – выдохнула я в ужасе. Вполне могло оказаться, что этого мужика морили голодом и просто грохнули недавно, вот он и не успел разложиться, а эти пропитые дебилы даже не поняли, что надо в полицию срочно звонить! Ну реально, если бы не пыль, то можно было бы решить, что он только из МОРГа!

Зрение привыкло к скудному освещению, да и солнце сместилось, добавив лучей, и я попыталась сдвинуться хоть немного. Повернулась, чтобы заглянуть в лицо несчастного, но нос упёрся в его щёку, и я лишь краем глаза смогла увидеть переносицу. Отклонилась назад, насколько хватало сил, но даже морщинки между хищных бровей скорее показались. Глаза трупа были плотно закрыты, а на густых чёрных ресницах собралась многовековая пыль. Нет, это точно не восковая фигура! Слишком искусно сделана текстура кожи! Я помнила его чёткий понурый профиль, когда меня вешали. Усы и борода росли плотно, а рядом щёки были выбриты, хотя теперь, когда пыль слетела, на челюсти проступила едва заметная щетина, которая чуть царапала мою влажную от слёз кожу.

– Эй… Эй, чувак… – дрожащим голосом прошептала я, теша последнюю надежду. – Эй, ты аниматор? Слушай, если тебе ребята заплатили, давай я тебе денег дам тоже. У меня на карте есть подушка, я на ипотеку копила. Там немного, но я уверена, что больше, чем они дали! Эй! Ну пожалуйста, прекрати, ладно? Давай просто перестанем, и я не буду подавать на тебя заявление, хорошо? Это они виноваты, они ебланы, а ты просто исполнитель, а?

Я поняла, что больше не могу говорить, потому что слёзы, текущие по щекам всё сильнее, захлюпали в горле, и я всхлипнула, проглатывая их. Труп молчал, а мне совершенно не хотелось верить, что это не розыгрыш. Пусть жестокий, пусть глупый и унизительный, но розыгрыш! Я даже была бы рада, если бы они где-то поставили камеру с прямым эфиром и ржали надо мной, чем окажется, что это на самом деле мёртвый человек!

«Божечки, а если он чем-то был болен? Какой-то вирус доисторический, из-за которого бактерии не трогают, и поэтому он такой висит тут веками?! И я сейчас ЭТО вдыхаю!»

Я задёргалась, пытаясь вырваться, но лишь подняла облако пыли, надышавшись ещё больше. Хорошо хоть, что основное стрясли парни, пока вешали меня, и теперь я была притиснута к почти чистой коже.

Вспомнила его лицо опять. Тяжёлые густые брови с приподнятыми к вискам уголками, нос с горбинкой, высокие скулы над впалыми щеками. Высохшие губы, под которыми виднелись кончики зубов, будто он скалился, выглядели тёмными, чуть с синевой, но при жизни, должно быть, изгибались красивой полной дугой. Борода с усами определённо была ухоженной, но сейчас, даже аккуратно подстриженная, на ощупь казалась щёткой для обуви. Волосы, лезущие в нос, напоминали помело. Впрочем, какие ещё могут быть волосы у мертвеца?

Рассмотреть его сейчас с такого расстояния не удавалось – нос упирался в скулу, и я могла лишь наблюдать за его трясущейся неровной чёлкой и закрытым левым глазом. Руки начали неметь, и я старалась приподниматься на носочках, чтобы как-то снизить нагрузку на них, из-за чего тело мужчины шаталось и задевало меня гениталиями.

От прикосновений к трупу становилось всё больше не по себе. Холод отступал. То ли я согрелась, потому что шевелилась, то ли воздух в пещере после нашего прихода угомонился, то ли уже замёрзла настолько, что перестала это чувствовать. Зубы так и так стучали. От ужаса, от волнения, от непрекращающихся слёз.

– Тварь такая! – проговорила я, вспоминая Жекин смех. – Мудак конченный! Никогда тебя не прощу, мудила! Чтоб у тебя твой хер отсох, мразь! – и зарыдала на плече мертвеца, уткнувшись в чёрные волосы. Всё равно уже поздно пытаться вывернуться.

На сколько меня здесь оставили, я не знала. Но судя по тому, что они собирались «возвращаться», значит, скорее всего, выйдут из пещеры до лагеря. Так что, как минимум, час есть на дорогу туда-назад. И это при условии, что они не сядут там опять пить. А они, скорее всего, сядут! И я уже знаю, насколько это может затянуться.

Это значило, что я могу проторчать здесь всю ночь. И тогда меня, замёрзшую и измученную, можно будет брать и делать вообще всё что угодно! Я и слова не скажу!

– И это, если я не подцеплю столбняк или трупный яд какой-нибудь!

Я опять расплакалась. Грудь порывисто вздрагивала, вжимаясь в тело подвешенного, между ног холодило и щекотало его волосками. А ведь если я захочу в туалет, придётся делать это под себя!

«Так, нет, я должна выкрутиться! Должна выкрутиться сама! Пока они не вернулись!»

Я с досадой подумала о стягивающей предплечье туристической верёвке, которая привязывала меня к мертвецу, и вспомнила, как буквально неделю назад советовалась с Женькой в магазине, какую лучше взять. Причём, он мне сказал зелёненькую, а я решила, что лучше взять подлиннее – синенькую! На всякий случай, вдруг пригодится?

Пригодилась! Ею меня и связали. Хорошо хоть у них вязального креатива хватило только на верхнюю часть тела. Там они прямо на совесть примотали, а снизу не стали. Впрочем, это всё равно не давало возможности надолго отстранить лобок от холодных гениталий – я упиралась половыми губами прямо в основание его члена.

Постаралась вспомнить, что увидела со стороны, когда оказалась здесь. Сорванное с косточек бёдер трупа одеяние было похоже на старые полуистлевшие штаны. Впавший живот над ними, напомнил об индусах-аскетах. И в целом образ мужчины казался чем-то из той оперы. Может, это какой-то йог, который много лет назад решил уйти в Нирвану таким образом, и добрые люди помогли ему и прибили к стене, чтобы перестал уже ныть и вещать про вибрации Вселенной?

Я попыталась натянуть верёвки, но удалось опять лишь чуть пошатнуть привязанное ко мне тело, а отодвинуться хоть на миллиметр – нет. Мерзавцы! Конченные распоследние мерзавцы и гады! Даже не думала, что они способны на такую подлость!

«А ведь по статистике изнасилования совершают чаще всего именно хорошо знакомые люди…» – подумала я, чувствуя беспомощную ярость.

Всхлипнула, посмотрела на глаз мужчины и сказала:

– Знаешь. Честно говоря, я бы лучше тебе отдалась, чем этому мудню!

Но мертвец, разумеется, не ответил.

Свет в пещере начал тускнеть. Либо солнце уходило за какое-нибудь дерево, либо налетели тучи, либо я потеряла счёт времени, и уже наступил вечер. Скоро здесь станет совсем темно! Когда мы шли в пещеру, было около семи. Для июня ещё разгар дня, но на дорогу сюда, потом пока меня вязали – это уже час. Сколько я висела и рыдала – неизвестно. И вечер вполне мог наступить. А значит, скоро могут вернуться парни!

– Надо выбираться, надо выбираться! – пробормотала я, отодвигая лицо от щеки мертвеца ему на плечо и опять натягивая верёвки. Лихорадочно попыталась сообразить, как решить эту проблему, но, увы, не могла никак сосредоточиться – в голову лезли лишь навязчивые мысли о том, что со мной сделает троица пьяных разгорячённых парней. И ведь в нынешних реалиях простое изнасилование может оказаться не таким уж страшным! Их же трое! И они пьют который день! Уж лучше бы они реально меня снимали сейчас и в интернет выкладывали, чем то, что у меня в голове творилось!

Попыталась подальше отодвинуться от холодной выпирающей скулы и вдруг поняла, что некуда – дальше просто не хватает длины моей шеи. Максимум, встать на самые носочки и вжаться виском в уступ над головой справа до боли, чтобы на пару миллиметров разорвать прикосновение. А ведь раньше я могла даже как-то носом вертеть хоть.

Попыталась понять, что не так, а в следующую секунду похолодела, и снизу непроизвольно потекло по ногам, потому что это могло значить только одно – голова трупа сдвинулась ко мне.

Я не пи́салась под себя с детского сада. И уже в старшей группе считала, что это позор. Но сейчас я даже не заметила, как обмочилась, не придала этому значения, потому что ужас был такой силы, что ещё чуть-чуть, и я бы потеряла последние мозги. Как не упала в обморок, не знаю. Наверное, разум до последнего пытался поверить, что мне это показалось.

Отстранилась насколько могла, прижалась щекой к его плечу, чтобы разорвать прикосновение с лицом. Замерла, тяжело дыша и радуясь, что не чувствую его кожи.

А затем холодная скула опять прижалась к моей щеке и застыла, лишив последней возможности изменить положение головы.

Я заверещала. Правда, только у себя в мыслях. Так пещеру не нарушил ни единый звук, не считая журчания стекавшей между камешков мочи. Даже дышать перестала, в ужасе прислушиваясь и боясь, что он пошевелится.

А в следующий момент я услышала самое страшное: слева, где мне в ухо упирался его нос, зашумел втягиваемый воздух, а грудь под моей стала медленно подниматься, натягивая верёвки.

Эта тварь была не мертва.

И после этого я наконец лишилась чувств.

Оно живое!

Когда очнулась, сразу не поняла, где я. Сознание просыпалось медленно, частями. Сначала я почувствовала затхлый запах пыли. Затем услышала тихий размеренный шорох у левого уха, как если за окном ветер поднимает и опускает сушащийся пододеяльник. После руки прострелила боль, и только потом я ощутила холод по спине и мокрым ногам. Раскрыла глаза, но вокруг царил кромешный мрак.

Где я и что происходит, вернулось разом, заставив со всхлипом втянуть воздух, а следом я опять замерла, понимая, что то, к чему я привязана, дышит! Спокойно, глубоко, словно во сне. Но дышит! И кожа уже не похожа на ледяной камень, а потеплела. Немного, но вполне ощутимо. Либо это уже у меня от переохлаждения кукушка поехала!

«Значит, всё-таки аниматор», – стуча зубами, решила я, просто не желая верить в худшее.

Мужчина дышал. Я чувствовала, как то там, то тут по иссохшим мышцам пробегают судороги, словно он просыпался ото сна. Щека, прижатая к моей, не давала и шанса отодвинуться, а шею холодили спокойные выдохи.

– Эй… – дрожащим голосом прошептала я ему в шею. – Эй, привет. Привет. Давай поговорим, пожалуйста. Мне очень страшно!

Но ответа не было. А в следующую секунду он уже явно пошевелил головой, уткнувшись носом мне в волосы, словно принюхивался. Сначала чуть выше над ухом, затем ниже и ниже, и вот, его жёсткий рот коснулся сгиба моей шеи.

Будь это жестом простого мужчины, я бы назвала его очень чувственным. Но сейчас это вызывало лишь ужас, и я взмолилась:

– Пожалуйста, поговори со мной! Прошу!

И он открыл рот. Но так ничего и не сказал.

Кожу похолодил выдох, а следом он накрыл сухими губами мою шею, и я ощутила острую боль укуса.

Он меня не жалел – я даже услышала мерзкий звук, как зубы разрывали кожу! Боль оказалась ужасной, но тут же добавилось другое ощущение – дёргающееся, словно кто-то у меня в шее натянул тетиву и оттягивал её пальцем. И только когда я перестала выть, поняла, что ритм такой же, как у стука бухающего сердца в ушах. Со стороны прижавшегося к моей шее незнакомца слышались размеренные глухие звуки глотков.

– Вампир… – прошептала я, а затем удивлённо рассмеялась.

Шею пронзила боль, и я замолчала, похоже, ускользая в обморок, но монстр не дал туда провалиться. Напряг руки, чуть приподнимая меня, и впился в шею сильнее, сыто выдыхая через нос.

Мне хотелось взмолиться, попросить не убивать, умолять прекратить! Но я не могла и слова произнести, потому что каждое движение отдавалось новой острой болью. Похоже, он так и убьёт меня тут, а я никогда не выйду на свет.

«Надо было уезжать с девчонками!» – запоздало подумалось мне.

Но вдруг вампир замер. Сделал ещё один последний глоток, а после начал медленно вытаскивать острые клыки. Я была уверена, что из моей артерии брызнет в стену, и я в течение минуты потеряю остатки крови и умру, но, судя по ощущениям, рана исчезала вместе с болью. Решил оставить на потом?

– Эй… Эй, ваша светлость… – попробовала я ещё, как только его губы, влажно скользнув по моей коже, выпустили из плотоядного поцелуя, и он поднял голову, вжимаясь носом в мои волосы на виске и тяжело вдыхая. – Господин… Или… Я не знаю, как к вам обращаться. Пожалуйста, прошу, не убивайте! – всхлипнула. – Я не хотела вас беспокоить! Меня… – икнула. – Меня ребята привязали. Шутка такая, да!

И заткнулась, потому что зубы начали стучать так, что я опасалась прикусить язык.

Он не реагировал на слова, а лишь плавно возил носом по моим волосам, похоже, наслаждаясь запахом. Мышцы напрягались, из-за чего некоторые узлы впивались ещё больнее, но я терпела, боясь пошевелиться. А затем внезапно ощутила внизу ЭТО!

Его член начал приподниматься, всё плотнее прижимаясь к моим половым губам. Я дёрнулась, но не тут-то было – вампир двинул лобок мне навстречу, а следом одна босая нога согнулась и нащупала край камня, на котором я стояла.

Я не успела свести ноги, и его колено втиснулось между моих, давая мужчине опору, а заодно приподнимая на бедре меня. К первой ноге тут же присоединилась вторая, которая бесцеремонно отбросила мою стоящую на краешке камня голень, и я оказалась почти верхом на его бёдрах. И да, я вжималась промежностью в его ещё слегка мягкий, но уже большой член, а в ухо врывалось порывистое дыхание, словно оживший мертвец вот-вот сожрёт меня.

Почему-то сейчас то, что передо мной вампир, не казалось чем-то странным. Это было очевидным. Куда менее реальным казалось то, что я в принципе попала в такую ситуацию. И чем дальше, тем больше казалось, что всё это – дурной сон, а я – героиня фильма. И скоро всё кончится, а завтра я проснусь как ни в чём не бывало, расскажу подружкам, что мне привиделось и забуду об этом через неделю навсегда.

Но нет. Это была реальность, я чувствовала себя сейчас, как замершая мышь, которую обнюхивает кот – когда знаешь, что это твои последние секунды, но всё равно не можешь пошевелиться от ужаса.

А в следующее мгновенье услышала отдалённые удары камней, как когда по ним кто-то переступает. Парни возвращались. И я даже не думала, что буду им настолько рада!

Освобождение

Чудовище, обнюхивающее меня, низко едва заметно зарычало. Я даже не столько услышала это, сколько почувствовала грудью вибрацию. Из глаз опять полились слёзы, потому что вампир напрягся, и верёвки впились до ломоты. Зато одна нога спустилась с камня, и я смогла встать. Эрекция спадала, а сам мужчина затихал.

По стенам пещеры заиграли блики фонарика, а в следующую секунду я услышала похабный гогот. Похоже, парни реально пьяны.

– Ну шо, красава! – раздался поплывший голос Жеки, едва они оказались в зале. – Поняла, какой мужик тебе нужн? – и в сторону: – Давай, пцны, снимай, а то я ща тут…

И он заржал ещё похабнее, а я ощутила на спине потные ладони, которые нисколько не спешили тянуться к верёвкам, а беззастенчиво лапали мою задницу.

– Женя! – воскликнула я. – Женя, отвяжите меня! Пожалуйста! Оно живое! Женя! Женя!!!

– Та не ори ты, – досадливо забубнил он. – Кто в пещере орёт, дура? Все вы бабы тупенькие, что с вас взять?

– Вы сказали, что тут ядерный удар пережить можно! – стараясь не терять самообладание, быстро проговорила я, но вампир снова еле заметно зарычал, и я опять крикнула: – Отвяжи меня! Отвяжите меня немедленно! Блять, вы не понимаете! Выпустите!!!

По ягодице звонко шлёпнуло:

– А хорошо попросить? – пьяненько усмехнулся Жека.

Рядом раздался брезгливый голос Лёшки:

– Фу, она обоссалась!

На бедро с внутренней стороны легла рука, и бывший тут же её отдёрнул:

– Бля, реально!

– Отвяжите меня!!! – заверещала я, чувствуя, как чудовище едва заметно прижимается ко мне щекой.

– Да ща, ща… – недовольно сказал парень, и я наконец-то ощутила, как путы стали слабнуть.

Развязывали они меня дольше, чем завязывали. Больше висли на нас, заставляя плакать от боли из-за впивающихся узлов. Я старалась не дышать, понимая, что разорвать верёвки не смогу, а каждая мольба лишь замедляет процесс. Вампир не подавал признаков жизни, и мне даже в какой-то момент показалось, что всё это было лишь моей фантазией. Впрочем, я всё равно сейчас была готова на что угодно, лишь бы меня отвязали скорее.

– Ну шо, поняла свою ошибку? – протянул Жека, когда моя спина и руки освободились, а петля осталась лишь на шее, не давая отстраниться от лица твари.

– Поняла! – уже рыдая, проговорила я.

На ягодицу легла рука, сжала и потрясла, залезая грязными пальцами в промежность.

– Хорошо поняла?

– Да! Да! – окончательно расплакалась я, пытаясь сама нащупать трясущимися руками узел на затылке, но меня схватили за запястья.

– И что, будешь хорошей тёлочкой?

Я всхлипнула и сказала:

– Буду.

– Во-о-о-от! Так бы сразу! – наконец довольно сказал Жека, и последний узел распустило.

Я хотела было броситься прочь, но всё тело затекло так, что я чуть не свалилась с камня вниз головой. Парни не собирались выпускать, и шесть рук подхватили меня в полёте, не смущаясь никаких мест. Пока несли, полапали и за бёдра, и грудь не постеснялись намять от души. Посадили на туристический коврик рядом, а после растянули под светом того самого походного светильника, который я забыла в палатке.

– Женя, не надо! – взмолилась я, понимая, что мои худшие опасения подтвердились – этот мудак уже ковырялся с пуговицей на ширинке, тщательно подтягивая складку волосатого живота, чтоб не мешала смотреть.

– Да не ссы, я взял презики! – отмахнулся он, а ребята покивали, и Олег облизнулся, разглядывая складочки у меня между ног в тусклом свете.

Внезапно по залу раздался резкий звук с ноткой звона, и тут же рядом в камни выстрелило чем-то. Перепуганный Жека включил фонарик на телефоне и глянул туда, где зашумело. Озадаченно поднял что-то чёрное, полукруглое, как надкушенная баранка. Покрутил в руках и усмехнулся. Посветил на стену, где висел вампир и со смехом сказал:

– Гля, трупешник свалился! – и на меня: – Измотала мужика! Ты гля какая краля! А говорила – целка! Ты, может, уже того, а мы тут стесняемся?

Дружки загоготали, а он посветил на меня, чтобы с наслаждением полюбоваться на мою промежность, а потом опять, судя по пыхтению, потянулся к ширинке.

Внезапно свет его фонарика дрогнул, а следом телефон свалился на камни, ослепляя парней. Раздался хрип, но что происходит, никто не понял.

– Чё ты там возишься? – спросил Лёха через несколько секунд тишины, а потом посмотрел на меня: – Я ща сам тут чё-нибудь это…

С Жекиной стороны послышались шаги. Но не кроссовок, а как когда босыми ступнями шлёпаешь по камням. Медленно, спокойно. Светящий в нашу сторону фонарик дрогнул, задетый, и упал лучом вверх так, что выхватил силуэт идущего.

– Бля, чё за нахуй?! – тут же подорвались парни, выпустив меня.

Силуэт был выше и мощнее, а в электронных лучах светились волоски, выбившиеся из длинных прядей. Чудовище спокойно подошло ближе, не стесняясь своей наготы, и в свете походного светильника, который ребята поставили у коврика, чтобы на меня пялиться, стали видны несколько полосок текущей крови по его груди и животу. Уже не такому впалому.

Руки и ноги незнакомца не казались измождёнными. Сейчас это был живой злобный мужик, в зрачках которого, будто на фотографии девяностых, светилось красное пламя. Мускулы перекатывались при каждом движении, натягивая ещё сухую кожу, а глаза неотрывно смотрели на ребят за моей спиной.

Откуда-то издали раздался тихий стон Жеки, но видно его не было.

– Бля, свалил нахуй! – взвизгнул Олег, и рядом бухнулся камень.

Похоже, парень попытался поднять булыжник, чтобы им обороняться, но не смог даже удержать, упустив на землю. Лёшка не подавал признаков жизни, а я замерла кроликом, понимая, что даже если захочу, не смогу убежать. Я помнила его укус, я понимала, что это не человек. Неосознанно свела ноги и прикрыла грудь, сидя на коврике, и даже дышать забыла, неотрывно глядя на медленно приближающегося вампира.

– Отвалил! Отвалил нахуй! Блять!!! – заверещали сзади.

За спиной раздался грохот, кто-то из парней отпрянул в сторону, но выход из пещеры располагался дальше, чем был противник, и никто так и не решился прорваться.

– Олеж, вместе давай! – крикнул Лёха, и они было бросились вперёд, где только что был голый мужик, но внезапно тот исчез.

Лёха споткнулся, подвернул ногу, но не упал – его перехватила рука, не давая оказаться на земле полностью, а в следующую секунду он завопил, и его голову скрыло полотно чёрных лохматых волос.

Олег не растерялся, схватил камень и со всей силы стукнул им в чёрную макушку, но нападавший даже не сдвинулся, а Олег, потеряв равновесие на шатких камнях, повалился на колени. Не успел встать, а чудовище уже отбросило от себя тело Лёхи, встало и в два шага оказалось над ним. Резко наклонилось, пятернёй схватив за грудки, а следом, будто не чувствуя отталкивающих его рук, судя по хлюпающим звукам, вцепилось в горло.

Сколько он пил до этого Лёху, я не заметила, но по ощущениям казалось, что у меня есть несколько секунд, чтобы я могла сбежать. Я подскочила, чтобы воспользоваться последним шансом, но не смогла пройти и метра – ноги увязли между булыжников, я споткнулась и с воплем рухнула на колени. Непроизвольно взвыла от впившихся в кожу камешков, а в следующую секунду увидела босые ступни перед собой. Подняла голову и встретилась с немигающими красными глазами.

Мы остались в пещере вдвоём.

Запах нетронутой крови

Кричать не смогла. Не то положение. Не то состояние. Жалобно всхлипнула и замерла, а чудовище плавно опустилось передо мной на одно колено и вперилось своим нечеловеческим взглядом в лицо.

Его черты стали отчётливей. Впалые щёки обрели форму, больше не напоминая мумию. Теперь это был крепкий мужчина средних лет, с аристократическим хищным носом, холёной бородкой, густыми суровыми бровями и полными, пусть и шелушащимися губами.

Совершенно живой на вид. И совершенно не человек. Было что-то такое животное в нём, от чего сразу понимаешь, что лучше умереть от шока, чем достаться ему на потеху. Я видела в воображении, как он с таким же взглядом медленно поедает меня живьём от пальцев ног и до самого верха.

Сбоку раздался ещё один стон. Неужели кто-то выжил?

Вампир не обращал на это внимания. Он медленно поднял руку, коснулся моего подбородка, заставляя приподнять голову, а следом приблизил лицо и с наслаждением втянул воздух полной грудью. Прижался бородой к моей щеке, задев уголком губ мои, и с шумом вдохнул ещё раз. Медленно выдохнул, и тут же я почувствовала на своих боках его руки.

Не успела взвизгнуть, а он отстранился, приподнял меня, притянул к себе, а после резко поднырнул и подхватил на руки. Легко, будто я весила не тяжелее рулона туристической пенки, которую принесли ребята, чтобы не насиловать меня на голой земле. Заботливые. Похоже, у них были большие планы. Но теперь планы есть у того, кто несёт меня прочь. И я бы дорого отдала, чтобы знать – какие.

Лежать на его руках было почти удобно. Хватка казалась стальной, словно это самоходная металлическая конструкция, а не мужчина, и если бы не мягкая тёплая кожа, я бы ощущала себя зажатой в неподвижном каркасе. Впрочем, его объятья и так походили на клетку из которой не выбраться.

Не к месту вспомнился прошлый раз, когда Женя попытался меня поднять. Перед парнями хвалился. Закинул меня на плечо, охнул, просел, а я тут же начала вырываться и требовать меня выпустить. Он и выпустил. Попутно расколотив тарелку. Больше не пробовал, да и я не рвалась. Поэтому теперь я даже не знала, что делать. Впрочем, сопротивляться и не собиралась, потому что не представляла, чего это чудовище от меня хочет, но подозревала, что злить его – точно плохая идея.

А он целенаправленно шлёпал куда-то в темноте, ни разу не наткнувшись на стену, будто видел всё. Я же не видела ничего вообще, кроме бархатной кромешной тьмы и двух едва заметных красных зрачков сверху, что изредка фокусировались у меня лице. В эти моменты я чувствовала кожей губ его спокойное дыхание, и замирала, стараясь не дышать.

Когда под ногами монстра перестали стукать камешки и внезапно заплюхало, я поняла, что мы оказались в той части пещеры, где было неглубокое озерцо с горячим источником. Думала – мы пересечём его и пройдём дальше, но вампир замедлился и, похоже, пошёл вбок в поисках какого-то удобного ему самому места. Мне по лицу мазнуло его волосами, словно он озирался, а следом вампир медленно опустился на колени.

Я дёрнулась, когда вода коснулась моих ягодиц, но дальше вырываться не стала, почувствовав, как напряглись держащие меня руки, готовые усилить хватку. Мы погрузились в воду, и у меня осталось торчать только лицо. Зубы стучали, а вампир устроил меня боком у себя между коленей, поддерживая под спину.

Пока висела в пещере, ощутимо замёрзла. Сейчас же, в воде, которая оказалась куда теплее воздуха и больше напоминала приятную ванную, осознала, что была на грани переохлаждения, и меня начала бить крупная дрожь, переходящая в озноб.

Пока согревалась, вампир не шевелился, и я видела над собой лишь его горящие красным глаза, будто он смотрел на меня, ожидая, что я сделаю. А затем, едва я перестала стучать зубами, ощутила его пальцы, которые коснулись моих рёбер. Они прошлись выше, укладываясь ладонью, а следом он взял мою грудь и ласково сжал. Не так грубо, как Жека, но не оставляя сомнений, что он хочет ощутить её в руках, а не просто задел.

Глаза оказались ближе, и я почувствовала его дыхание, как если бы собака обнюхивала, ещё не решив, вцепиться ли зубами или лизнуть и уйти. Чужие волосы защекотали кожу, а его пальцы на груди сжались, поглаживая сосок, а следом мой рот смочил чужой язык, что прошёлся по губам, на секунду скользнув внутрь, пока я не успела стиснуть зубы.

Рука на груди пошевелилась, обхватывая чуть плотнее, затем переместилась на вторую грудь, погладив, а после этот мужик начал меня лапать уже без пауз, то проводя ладонью по животу, то вновь возвращаясь к груди, то поднимаясь до шеи и обхватывая пальцами горло, из-за чего я боялась пикнуть, не зная, придушит он меня или просто опять погладит.

Впрочем, достаточно скоро я поняла, что его движения изменились, и сейчас, когда он проводит рукой по моей шее, предплечьям, и иногда запускает пальцы в волосы на затылке, он меня… обмывает. После всего, что было, после того, как я обмочилась прямо ему на ноги, он жёсткой ладонью ласково моет меня везде, докуда дотягивается, продолжая второй рукой поддерживать на плаву. Набирает в горсть воды и мочит мне лицо, стирая засохшие слёзы и налетевшую сверху на них пыль. Опускает меня ниже, чтобы смыть налипшие локоны со лба, но продолжает держать над поверхностью, лишь склоняясь так, что я чувствую его дыхание на губах и вижу две красные точки, которые не мигая смотрят на меня. А потом опять рука на шее и ниже на груди, и ласковые поглаживания, не оставляющие сомнений в том, что ему нравится щупать меня.

Внутри искрой вспыхнула надежда: «А что если он не собирается меня убивать? Что если он вообще не хочет выпить мою кровь? Но… что тогда?»

Варианты запрыгали в воображении и почти сразу все померкли, потому что он выпустил мою грудь, а затем провёл рукой по животу ниже, скользнув на внутреннюю сторону бедра и задев беззащитно-голые половые губки. Прошлись по ноге и вернулись назад, погладив складочки. Не так навязчиво, как парни, но не оставляя сомнений, что он не отступится.

«О нет! Только не это!» – похолодела я. Впрочем, по сравнению с тем, чего я боялась минуту назад, это казалось не таким страшным. Ну изнасилует? Но зато, может, не станет четвертовать и даже отпустит после этого? Кто знает? Может, у него три века не было женщины, и вот он решил, что надо не только покушать, но и…

Его волосы в темноте опять щекотно прошлись по лицу, и к моему чуть приоткрытому рту прижались его губы, царапнув усами, а следом внутрь вполз его скользкий язык. Я дёрнулась в ужасе, боясь дышать, и он отпрянул. Ненадолго замер, а следом я почувствовала, что меня отпускают. Вампир усадил меня на дно, затем сместился куда-то чуть дальше, и послышался плеск и фырканье.

«Он что? Он решил, что я не захотела отвечать ему, потому что он зубы не почистил после сна?!» – оторопев, подумала я. Отползла чуть дальше, но выходить из воды не стала. Бежать голой и босой некуда, а тут хотя бы тепло. Эта тварь в темноте ориентируется так же легко, как днём, а я сама никогда не выберусь из пещеры даже с фонариком. Оставалось надеяться на то, что вампир сыт и в добром расположении духа. Хотя у кого оно со сна бывает добрым?

– Господин? – решилась я, и эхо гулко рассеялось по темноте.

Плеск прекратился, будто он повернулся ко мне, но я слышала, как с его волос стекает вода. Вампир не отвечал, и звучало лишь его спокойное дыхание.

– Я… Я не знаю, как к вам обращаться… – дрожащим голосом продолжила я, надеясь, что он знает современный русский. С его стороны опять зазвучал плеск, будто он слушал меня, но продолжал мыться. Быть может, опустился в воду, наслаждаясь теплом. – Я просто хочу попросить, – и всхлипнула. – Если… Если это возможно. Пожалуйста, не убивайте меня… И…

Со стороны монстра раздался резкий выдох, будто он усмехнулся, а я, набравшись смелости попросила:

– И не насилуйте, прошу, – потупилась, давясь чувством стыда, и добавила: – Если очень надо, я могу попробовать ртом, я знаю, как это в теории, но… Я девственница, я никогда ещё…

Договорить я не успела, потому что в пещере вдруг воцарилась тишина, словно вампир замер перед прыжком, а следом я взвизгнула, потому что он с шумом бросился в мою сторону. Вырваться не успела, лишь порадовалась, что, когда он напрыгнул, не ободралась спиной о жёсткие камни дна.

Мужчина навалился сверху, схватил меня в охапку, хлестнул мокрыми волосами по щеке, а следом я почувствовала, как в мой висок требовательно уткнулся его нос и с шумом втянул воздух. И когда вампир выдохнул, я поняла, что обречена – столько предвкушения слышалось в этом звуке.

Скользкий язык прошёлся по моему подбородку, а следом сунулся мне в рот. Я попыталась отвернуться, но мужчина схватил одной рукой мою челюсть и заставил повернуться к себе опять. Приблизился, царапнул усами, обхватил губами мои, а следом утянул в такой мокрый и развратный поцелуй, что я аж закашлялась.

Он прихватил зубами мою нижнюю губу, и я ощутила, насколько длинные у него клыки. Пользоваться ими он не стал, а чуть отодвинулся, опять устроил меня боком между своих ног, но теперь уже не так, словно я незнакомая пленница, а будто я – его личная собственность. Мне аж плохо стало от страха.

Я почувствовала, как в бедро ткнулся его полностью стоящий член, но вампир лишь прижал меня одной рукой к себе и стал гладить мою грудь. Приподнял мои плечи над водой выше и поцеловал в ключицу, пощекотав мокрой бородой.

Я вздрогнула, закаменела, вспоминая, с какой лёгкостью он прокусил меня, и как это было больно, но сейчас вампир лишь успокаивающе погладил мой бок и стал покрывать поцелуями шею вверх до уха, а затем назад. Медленно, с наслаждением, как гурман, пришедший в новый ресторан, чтобы попробовать новинку от шеф-повара. Сначала немного, чтобы просто оценить вкус, но потом обязательно съест всё, что предложено до конца, не оставив ничего. Ничего не оставив от меня.

Вампир молчал. Не говорил ни слова. Я даже не знала, умеет ли он, может ли? Но в каждом его жесте звучало одно: «Моя». Без жажды, без трепета, а как сухая констатация факта.

Когда я лежала перед парнями, которые собирались меня насиловать, я знала, что они сильнее. Понимала, что сделать ничего не смогу, но всё равно была надежда, что как-то это можно остановить. Что-то сказать или сделать. Дождаться счастливой случайности или перевести в шутку – не знаю! И они перестанут, посмеются, и мы пойдём в лагерь ужинать, а потом спать в палатку без всяких этих…

Но сейчас я всем своим естеством ощущала, что надежды нет. Даже если мир перевернётся, эта тварь всё равно не отступится. И никто меня не спасёт.

«И зачем я сказала, что девственница?! – кольнула испуганная досада. – Может, он хочет принести меня в жертву?! Может, ему нужна девственница для какого-то тёмного ритуала?!»

– Пожалуйста, не убивайте меня, – взмолилась я, когда мужчина, шумно выдохнув, впился поцелуем мне в шею так, что точно останется засос.

Монстр выпустил меня, глаза застыли напротив моих, а следом сбоку раздался какой-то чужой, будто механический голос Жеки:

– Хозяин не собирается убивать тебя. Хозяин выбрал тебя. Пожалуйста, не сопротивляйся. Его это возбуждает.

Вампиров не существует

– Женя! – дёрнулась я, а руки, придерживающие меня, опять напряглись, не давая и шанса вырваться. Красный взгляд навис надо мной, а дыхание незнакомца согревало кожу под носом.

– Хозяин просит тебя не кричать, – таким же голосом ответил бывший. – Хозяин не хочет спешить. Расслабься.

Я почувствовала, как к горлу подкатывают рыдания беспомощности.

– Ты убил их? – дрожащим голосом спросила я у двух красных точек надо мной. – Ты убил моих друзей и сделал своими рабами-зомби?

Внезапно с берега раздался резкий всхлип, как будто утопающий хватанул воздуха, а следом невнятный перепуганный мат.

– Женя?! – опять выгнулась я на звук, и уже знакомый голос в ужасе зашептал:

– Эта хрень у меня в голове! Эта хрень у меня в голове!!!

Судя по звуку, он оступился и повалился на землю, но почти тут же замер, и суета прекратилась. Мои губы мягко накрыли чужие, и я опять почувствовала скользкий язык вампира, который проник мне в рот, развратно пуская слюни. Что происходит и как поступить, я не понимала, но сейчас поддалась, открываясь навстречу. Чтобы он был хотя бы поласковее, если всё равно не выпустит.

Он облизал мою верхнюю губу, царапнув бородой, шумно выдохнул и опять вернулся к моей шее, поглаживая груди по очереди.

– Что значит «выбрал»? – спросила я, слепо глядя в пустоту потолка.

– Хозяин просит тебя набраться терпения и продолжать. Ему нравится, что ты подчинилась, – опять послышался механический голос Жеки.

– Ты собираешься превратить меня в вампира? – спросила я, ещё не зная, что страшнее: это или умереть.

Моего лица коснулся резкий выдох, словно монстр усмехнулся, а Жека ответил за него:

– Хозяин говорит, что вампиров не существует.

– Что? – только и смогла прошептать я, а следом монстр опять взял меня в объятья, пожирая поцелуями лицо и засовывая язык мне в рот так, словно хотел дотянуться до горла.

Слишком большой, слишком сильный, слишком жёсткий, я в его руках ощущала себя совсем хрупкой и маленькой. Лишь вдохнула поглубже носом, потому что рот был занят, а следом выгнулась в рвотном позыве, когда он достал кончиком длинного толстого языка моё горло. Вампир отпустил не сразу, притиснувшись сильнее, и я забилась в судорогах, чувствуя, что меня от его языка сейчас стошнит, но в последний момент мужчина меня выпустил, и я даже смогла опереться руками о дно и чуть отстраниться. Откашлялась, до сих пор сглатывая его слюну и вытирая мокрый рот.

А следом вдруг поняла, что вижу лицо нависшего надо мной монстра. Густые брови, суровую линию челюсти, высокие скулы, нос с горбинкой, полураскрытые в предвкушении губы и прикрытые ресницами нечеловеческие глаза. На бороде поблёскивали капельки воды, несколько прядей волос налипло на его щёки, а кожа выглядела почти нормальной. На груди дорожкой стекали волоски, но не такие густые, как у восточных мужчин, а лишь намечая путь к тому, что было скрыто под водой.

Я обернулась на свет и увидела, как по коридору к нам приблизились Лёшка с Олегом, которые несли фонарик и туристический коврик. Лица обоих были безразличными, будто кто-то вылепил правдоподобные копии и подсадил на андроидов. Женя сидел у стены с таким же безучастным видом.

Что-то спрашивать я побоялась. Не столько гнева чудовища, сколько ответов, которые прозвучат таким же бездушным тоном марионетки. Впрочем, судя по тому, что Жека очнулся недавно, и по тому, что шеи парней выглядят целыми, а одежда не перепачкана в крови, они были живы, просто под гипнозом. Или что там ещё умеет этот красноглазый?

Насильников я презирала. Но ребят было жаль. Убивать за такое хотелось лишь в первые несколько секунд. Но теперь, когда я находилась в компании этого чудовища, забылось даже то, как они со мной поступили, и хотелось искать поддержку у знакомых лиц. А в полицию я успею обратиться! Лишь бы была возможность вернуться живой! В нормальную жизнь от этого ужаса!

Ребята молча расстелили коврик у воды, поставили мой фонарь рядом и замерли. Вампир подхватил меня на руки и встал. Потоки воды оглушительно заструились вниз, плюхаясь с высоты и стекая по его ногам. Стало прохладно, но в воде я уже согрелась, поэтому грудь встала мурашками в основном от страха.

Мужчина, изогнув уголки губ в полуулыбке, махнул по моей груди довольным взглядом и пошёл к берегу. Там опустился на колено и бережно уложил меня на коврик. Затем поднялся, подошёл к моим ногам, взял мои голени, провёл руками выше и с силой развёл их в стороны, чтобы встать на колени между них.

– Твою мать! – вырвалось у меня в ужасе, и я попыталась отползти, но мне в плечи упёрлись руки парней.

Сейчас этот здоровый страшный чужой мужик пугал ещё сильнее. Длинные волосы спускались змеями до мощной широкой груди и обвивали мускулистые плечи. Микеланджело обязательно оценил бы совершенство форм его рук, потому что даже ладони, держащие мои колени, казались созданными художником из мрамора. Впрочем, даже в свете фонаря они перестали выглядеть бледными, и теперь я видела, что это живой человек. Если бы не пугающий пронизывающий взгляд.

Смотреть вниз не хотелось, но глаза против воли сами уставились мужчине в пах, где над крепкими бёдрами вздымался большой покрасневший пенис в обрамлении мокрых чёрных волос, а с яичек ещё стекали капельки. Он иногда чуть подрагивал, будто хотел подманить к себе, а я смотрела на выступающую из дырочки в головке капельку смазки и дрожала.

– Хозяин сказал, что если тебе будет проще, он прикажет держать тебя, – раздался голос Жеки над головой, и руки на плечах исчезли. – Он не хочет быть грубым, но ему понравилась картина, которую он видел в своей темнице. И теперь он хочет взять своё, чтобы ты знала, кому принадлежишь. А те, кто посмел посягнуть на его женщину и обидеть её, должны смотреть и запоминать.

– Что?! Ты совсем извращенец?! – в ужасе воскликнула я, глядя в сощуренные глаза монстра и на его раздутые в предвкушении ноздри, а в следующую секунду почувствовала на запястьях и щиколотках руки парней, которые растянули меня почти в позу морской звезды. Жека завёл мои руки наверх и стиснул запястья, а Лёшка и Олег, прячась по бокам в тени, удерживали мои широко разведённые ноги. В этот раз они держали крепче, но как-то бережнее. И это пугало до дрожи.

Вампир надо мной медленно и глубоко вздохнул, глядя на мою вульву, и сжал свой член, проведя кулаком туда-назад, словно проверяя готовность. Дыхание прерывисто вырывалось из его полуоткрытого рта, а взгляд блуждал по моему телу с выражением властелина.

Над головой опять раздался голос:

– Хозяин просит, чтобы ты не вырывалась. Он слишком возбуждён твоим предыдущим сопротивлением и боится сделать тебе больно.

– Ладно-ладно! Хорошо! – дрожа, раскрыла я ладони, сдаваясь и понимая, что у меня нет шансов. – Я согласна, я не буду! Просто выпустите меня, пожалуйста! – и всхлипнула, глядя в красные глаза: – Господин, пусть они отпустят меня. Я не буду вырываться, я обещаю!

Но голос Жеки возразил:

– Хозяин говорит, что уже поздно об этом просить. И говорит, что так у тебя меньше соблазна сбежать. Он просит, чтобы ты не шевелилась. И хочет, чтобы ты смотрела ему в глаза.

Взгляд в глаза

«Помни, что в первую очередь важна чистоплотность. Парень обязательно должен прийти в чистых трусах и носках. Хорошо, если он примет душ прямо при тебе. Но это только в том случае, если он принёс справку, что ничем не болен. И конечно, обязательно используйте презервативы! Если он попробует отказаться, смело посылай его куда подальше и не жалей!» – наставляла меня когда-то мама.

Мне тогда только-только восемнадцать исполнилось. Я внимательно слушала и запоминала. Не хотелось довериться кому-то не тому, всё же для парней дефлорация – просто приключение, а для нас – девушек – это целое дело. Веха в жизни. И опасное болезненное занятие. Поэтому я хотела подойти к этому делу ответственно. А вот мальчики попадались – какие-то совсем нет.

За все мои двадцать пять лет жизни лишь один принёс мне справку. И то после кучи аргументов. Бросил мне её, словно я его чем-то оскорбила и, сложив руки на груди, ждал, когда я ознакомлюсь. Как выяснилось, это была не та справка, хотя гепатит тоже вещь нежелательная. Либо он перепутал, либо рассчитывал на то, что я не буду читать, а поверю на слово. И очень удивился, когда я сказала, что мы расстаёмся.

Воспоминания о словах мамы всплыли в голове сейчас, когда я смотрела на огромный вздыбленный орган, который скоро окажется во мне. И я была уверена, что презервативы насильник надевать точно откажется. Впрочем, «в душ» он сходил. Хотя меня не оставляло чувство, что то, что он хочет сделать со мной – предельно грязно. Пусть и чистым членом.

– А хозяин может использовать презерватив? – всё же решилась я, и, как и ожидала, мужчина усмехнулся и не ответил.

Он встал на четвереньки, упёршись руками по бокам от моей головы, а я непроизвольно напрягла руки с ногами и зажмурилась. Повернула лицо вбок, а следом ощутила, как мокрые волосы коснулись щеки. Тяжёлое дыхание зазвучало совсем рядом, на ухо, и следом вампир раскрыл рот и вязко провёл мягким языком по моей скуле к волосам, а затем засунул кончик мне в ухо. Я дёрнулась от щекотки, и тут же почувствовала весь вес мужского тела на мне.

Монстр порывисто выдохнул, и опять раздался голос Жеки:

– Хозяин очень просит не сопротивляться. Иначе он возьмёт тебя прямо сейчас. И он просит смотреть ему в лицо, чтобы видеть твои глаза.

Я дрожа повернулась, оказавшись нос к носу с чудовищем. Животом я ощущала огромный пенис и с ужасом думала, как он собирается его в меня пихать такой большой? Я как-то видела Женин. Тот был в два раза меньше и походил на очень гордого червячка. Здесь же пошлые ассоциации пасовали перед страхом. Аж мурашками нутро сводило при мысли, что он меня…

Глаза вампира смотрели неотрывно. Он даже не зажмурился, когда полез мне в рот, опять засовывая внутрь язык и тяжело дыша. Я поддалась, разжимая челюсть, и попыталась сдержать рвотные позывы, когда он опять заполнил мой рот и коснулся горла. Нет, язык был вполне человеческий. Просто габариты различались, и я молча терпела, лишь ощущая, как по вискам стекают слёзы.

Через пару минут он отстранился, опять опёрся на руки и полез вниз. Мокрые жаркие губы ухватили и всосали часть моей груди, шершаво проведя языком по соску. Я вздрогнула и напряглась, но руки парней держали крепко, не давая защититься. Мужик с хлюпающим звуком пососал мою грудь, а затем переместился к другой, и я ощутила жаркий рот на втором соске. Член чудовища касался моего колена, но я была сосредоточенна на том, что он делал сверху. Движения были жадными, словно он долго мучился от жажды, а потом оказался у оазиса, но первые глотки уже сделал и сейчас просто наслаждался возможностью пить столько, сколько ему хочется.

Мои соски встали, и он попеременно стал их облизывать, вибрируя низким утробным рыком. Если не смотреть, может показаться, что надо мной животное. Впрочем, он и вёл себя так же – как зверь.

Когда ему наскучило, он скользнул ниже и стал щекотно целовать мои рёбра и живот всё ближе к пупку. Борода кололась, и нежные разгорячённые губы на её фоне казались ещё мягче. Он поцеловал меня под пупком, а следом спустился ещё ниже к развратно разведённым ногам, и я почувствовала его дыхание на раскрытых половых губах. Вздрогнула, когда его борода коснулась нежной кожи, но в следующую секунду удивлённо вскрикнула, потому что он стал медленно и неотвратимо засовывать в меня язык.

Горячий, извивающийся, то напряжённо-твёрдый, то мягкий. Прижался лицом как можно плотнее, щекоча мою нежную безволосую кожу, а следом отодвинулся и положил пальцы на внешние половые губы. Посмотрел туда и развёл их в стороны, беззащитно раскрывая меня себе навстречу. Склонился опять, и я почувствовала язык снова. Он задёргался внутри, а я удивлённо ахнула и выгнулась.

Чудовище отодвинулось, и я опять посмотрела на него. Глаза монстра были затуманены, но он улыбнулся уголком губ, когда поймал мой взгляд. Затем сместил его опять мне на вульву, пошевелил челюстью, будто собирал слюну, а затем вязко сплюнул мне прямо между половых губ. Я почувствовала, как горячий плевок шлёпнулся мне на беззащитно раскрытые гениталии, а после внутри всё ёкнуло.

«Сейчас!» – поняла я.

Вампир поднялся, опять нависая надо мной, а механический голос Жеки напомнил:

– Хозяин просит смотреть ему в глаза. Он хочет видеть твой взгляд в этот момент.

Первая кровь

– Пожалуйста, не надо! – взмолилась я, но по тому, как монстр похотливо и нетерпеливо выдохнул, поняла, что лишь усугубила ситуацию.

Он почти лёг на меня, опёрся на один локоть и опустил свободную руку вниз, направляя член. В мои мокрые скользкие раскрытые половые губы упёрлась горячая гладкая головка, а следом надавила. Я вскрикнула от страха, и голос надо мной сказал:

– Хозяин говорит, что может укусить тебя, чтобы ты не чувствовала боли, когда он будет надрывать плеву.

– Не надо, пожалуйста! – взмолилась я.

– Тогда смотри ему в глаза. Хозяин настаивает.

Как хозяин настаивает, я уже видела по раздувшимся ноздрям и сжатым губам. Слышала по тяжёлому срывающемуся дыханию. Поэтому, стараясь не обращать внимания на текущие из глаз по вискам слёзы, всмотрелась в красные зрачки.

А следом он надавил сильнее, и моё влагалище стало раскрываться, пропуская его внутрь.

Он дышал тяжело, рот приоткрылся, опаляя дыханием. Рука, что направляла пенис, освободилась и схватила меня за бедро, впиваясь ногтями в мягкие мышцы. А член просовывался всё глубже. Неотвратимо, скользко, распирая всё сильнее.

Я не выдержала – отвела глаза, зажмурилась и вскрикнула, когда боль резко усилилась, а следом член во мне скользнул чуть быстрее, и на ухо раздался сладострастный стон. Вампир замер, тяжело дыша, словно боялся пошевелиться. Втягивал воздух прерывисто, зажмурившись, будто сдерживался из последних сил, а потом аккуратно потянул член назад.

Я удивлённо смотрела на его нахмуренное сосредоточенное лицо, но сам мужчина не глядел на меня. Вынул пенис, а затем полез вниз. Обхватил мои бёдра руками, а потом наконец припал к моей вульве, всасывая в себя потёкшую девственную кровь.

«Ах вот, что ему было нужно!» – подумала я с облегчением, но оно продлилось недолго.

Парни продолжали истуканами сидеть по сторонам, удерживая меня, а мужик лизал меня, засовывая язык как можно глубже. Облизывал мои половые губы, всасывал клитеральный капюшон и звонко сёрбал, выпуская. А затем опять совал в меня язык.

Я стала извиваться под его движениями, не сразу поняв, что не пытаюсь вырваться. Нет, мне нравилось это. Нравилось то, что он делал со мной. И саднящая боль внутри сменялась ожидающим трепетом. Хотелось, чтобы он продолжал совать в меня язык. Продолжал жарко дышать. Хотелось свести ноги, но так, чтобы он не дал мне это сделать и остался там внизу, как бы я ни пыталась вырваться. Да, этот самый лохматый страшный чужой мужик!

Я застонала, и вампир отодвинулся, выпрямляя спину и смотря на меня. Из полураскрытого рта раздался шумный выдох, а затем он чуть склонил голову, отёр бородку рукой и ухмыльнулся:

– А вот теперь я сделаю то, что хотел с первой секунды, как проснулся, – впервые раздался его низкий хриплый голос.

Он отклонился, сполоснул перемазанное смазкой лицо водой из озера, а после полез на меня. Лёг всем весом, всматриваясь в мои глаза своими – чёрными как ночь, в которых ещё вспыхивали отголоски красного, а затем опёрся на локоть, и я узнала этот жест – он собирался сунуть в меня член.

Я напряглась, но побоялась и не стала вырываться. Лишь пискнула:

– Пожалуйста… У Жени, он сказал, презервативы…

Чудовище с полуоткрытой улыбкой медленно помотало головой:

– О нет. Я хочу кончить в тебя. И буду делать это всю ночь. Я слишком долго ждал тебя. Так что привыкай к моей сперме внутри, теперь она будет в тебе всегда. Ты будешь пахнуть мной и тем, как я имел тебя.

И в меня ткнулась горячая головка. Плечи мужчины надо мной напряглись, и я почувствовала, как он засовывает в меня свой пенис. Жжение сменилось тупой болью, и я заскулила. Он чуть ослабил давление и поцеловал в раскрытые губы.

– Я буду ласков с тобой первый раз. Не бойся. Сейчас нужно просто потерпеть.

И его огромный член заполнил меня до конца, а к промежности прохладно прислонились его волосатые яички. Растянутые парнями ноги никак не давали хоть сколько-нибудь уменьшить нажим, и я чувствовала, как головка мягко ткнулась мне во внутренности, распирая. Едва представила, что из неё скоро брызнет семя, как сморщилась и отвернулась, а к щеке прислонилась борода и открытый рот:

– Я хочу, чтобы ты смотрела на меня. Хочу видеть твои глаза, – жарко прошептал он, а в следующее мгновенье чуть высунул член и медленно заполнил меня опять. – Если ты будешь смотреть на меня, я кончу быстрее. Я не хочу мучить тебя. Если тебе нравится, можешь плакать и проклинать меня. Это тоже ускорит процесс.

И он отстранился, а следом стал потихоньку двигаться, увеличивая амплитуду, но стараясь не ударять бёдрами по моей промежности. Я послушно повернулась к нему и посмотрела в глаза. Его взгляд был затуманен, рот приоткрыт, а длинные подсохшие волосы качались при движениях. Живот мужчины прижимал меня к коврику, и я только ногами ощущала, как он двигает задом, вжимаясь в меня.

– Ты – мразь, – сказала я, а по вискам опять стекли слёзы.

– О-о-ох, – огрело меня его дыханием, и движения участились.

Послышалось мерзкое чавканье снизу, и я всхлипнула. Напрягла руки и ноги, хотя понимала, что вырваться не смогу, и мужик стал частить, раскрыв рот и порывисто выдыхая мне в лицо.