Фантомы – желанные гости

В плену лабиринта

Когда молодёжная вечеринка находится в самом разгаре, в эпицентре своего веселья, некоторым вдруг во время её просто начинает не хватать чего-то особенного. Ведь должна душа радоваться по полной программе. Что ж поделаешь, если что-то и где-то не учли. Бывает. Сколько гостей, столько и разных вкусов.

Но это не проблема. Можно послать исполнительного и быстроногого парня в

супермаркет, где он купит то, чего желает чья-нибудь изобретательная душа. Тем более, погожим летним днём пройтись лишний раз по улице – одно удовольствие. Ни дождя, ни жары… Прекрасная погода.

А на столе многое имелось: напитки, соки, чай, кофе, халва, шоколад, мармелад, самые разные конфеты, варенье, повидло, пирожное, мороженое, два больших торта – творожный и бисквитный. Всего и не перечислишь. Но когда все, в основном, молоды, то всегда кому-то хочется чего-то необычного. Речь, конечно, идёт не о спиртном. Оно уже давно не котируется в молодёжной среде. Другие времена и нравы, и это не может не радовать.

За столом собрались недавние школьники, в основном, бывшие одноклассники, многие из которых стали студентами московских вузов и средних специальных учебных заведений. Но повод их общего сбора был совсем другой. Их подруге Розе Сбитневой исполнилось восемнадцать лет. Разве это не веская причина для того, чтобы повеселиться, пообщаться за общим столом бывшим одноклассникам и просто знакомым? Ведь у каждого из них есть, о чём рассказать, с юмором и шутками в весёлой компании.

Именинница срочно пожелала мелких брусничных леденцов, типа монпансье, желательно, в железных баночках, и несколько девушек её поддержали. Да еще заодно потребовалось пять плиток шоколада и, на всякий случай, ещё один творожный торт. Вдруг на всю компании не хватит того, что имеется. День рождения, всё-таки.

Короче говоря, с брусничными леденцами хорошо поётся под караоке и танцуется под самую современную музыку. Да и молчаливых молодых людей в компании станет побольше. Ведь когда рот забит конфетами, тем более, мелкими, то слишком уж много, часто и долго не поговоришь.

Она почти не сомневалась, что её парень и одноклассник Гриша Химов, сбегает в магазин. Больше двадцати-тридцати минут на такую процедуру он не затратит. Но Гриша стал, как бы, капризничать перед Розой, говорить, что он не хочет стать жертвой каких-то там… леденцов. А вдруг он споткнётся и упадёт, сломает себе руку или ногу, или попадёт под автомобильную катастрофу.

– На меня могут напасть, к примеру, хулиганы, – начал глупо и нелепо шутить он. – Тут всякое может произойти, даже летальный исход. Я запросто могу стать жертвой этих самых леденцов. Да и, вообще, у меня плохие предчувствия.

– Что ещё может случиться, Гришенька? – со вздохом спросила именинница. – Рассказывай, а я послушаю.

– В спешке могу во время быстрой ходьбы бросить горсть леденцов в рот, – широко улыбнулся Химов, – и запросто ими подавиться. А тебе, Розочка, потом на белом свете будет скучно без меня. Ты же меня любишь. Правда?

– Правда. Но непутёвый ты у меня, Гриша и ленивый, – просто сказала Роза. – Просто обидно. А я рассчитывала на тебя. Конечно, мы обойдёмся без леденцов. Но ведь надо быть серьёзней.

Она ещё хотела сказать своему парню, что не так он начинает жить, не по-людски. Все их одноклассники, сразу после окончания учёбы в школы, поступили в высшие, средние учебные заведения, профессионально-технические колледжи или устроились на работу. А её Гриша – никуда. До службы в армии решил дурака валять.

Не стала Роза говорить своему парню об этом. Ненароком ещё обидится. И скажет: «Куда мне до тебя? Ты студентка университета – будущий преподаватель литературы и русского языка. А я полный – ноль. Буду себе и подругу такую же, как сам искать». Ведь примерно такое же он уже ей говорил. А Сбитневой не хотелось бы его терять. Хоть парень и не совсем путёвый, но, какой-то, свой, родной, да и простой. Жаль только, что ленивый и дурашливый.

А за брусничным монпансье и все остальным решил сходить Дима Роголев Стройный, высокорослый, жилистый, симпатичный парень, одним словом. Он взял небольшую хозяйственную сумку, получил от Сбитневой необходимое количество денег и стал надевать туфли. При этом сообщил, что если что, то добавит и своих денег, у него кое-что имеется.

Его девушка Майя Ликнова, светловолосая, стройная, фигуристая, голубоглазая тоже стала одеваться и просто ему сказала:

– Я, Дима, пойду с тобой, чтобы тебе не скучно было.

– Зачем, Майя? Тут до магазина десять минут ходьбы. Я мигом! – ответил он.– С четвёртого этажа я моментом сбегу, и лифт не нужен. Ты отдыхай.

– А я хочу пойти с тобой! Мне без тебя скучно и плохо.

– Ладно, пусть идёт, – махнула рукой именинница Роза Сбитнева, которой исполнилось восемнадцать лет. – Иди, Майя! Я знаю, что вы друг без друга ни минуты не можете прожить.

– Ха-ха! Настоящая любовь, – засмеялся Гриша Химов. – А если любовь, то пусть идут вдвоём. Я и сам бы сбегал, но у меня, может быть, нога болит.

– Будешь причитать ёрничать, Гриня, – ответил Роголев, – побежишь сам! Но ведь не сможешь, рухнешь по дороге.

– Главное, вы не исчезайте, как призраки,– засмеялся Химов.– Понятно, привидения леденцы не грызут, но мы-то ждать будем. Народ надо уважать.

– Не говори глупостей, Гриня, – сказала Роза. – Какие ещё привидения?

– Не переживай, моё солнышко, – успокоил её Химов.– Я где-то читал, что все привидения, призраки и всякие фантомы потом опять становятся в другой жизни людьми. Получается, что у всех есть перспективы.

– Не болтай вздора, Гриша,– урезонил его Дмитрий.– Мне кажется, что ты отупел от болтовни. Выпей компоту и успокойся!

Он дружелюбно ткнул Химова кулаком в бок.

Дима и Майя резво выбежали на улицу. На ноги скорые, да и, вообще, резвые и всегда жизнерадостные, переполненные любовью друг к другу. Для них никаких преград и проблем не существует, а сбегать в супермаркет – одно удовольствие.

Напрасно Гриня ёрничал, никаких приключений в начале их короткого пути с ними не произошло. Правда, грязная бездомная белая собака не просто их облаяла, но пыталась даже и укусить. Дмитрий, отмахнувшись от неё, обозвал нагловатое животное не очень хорошими словами. Кое-что от себя добавила и Майя. Беспредел! Вольница для собак, и никакой демократии и свободы для людей. Хотя животных они любили, но воспитанных и добрых.

Молодая и здоровая псина, в конце концов, отвязалась от них и с гордым видом помчалась за угол дома.

Они взялись за руки и вышли во двор, повернули в сторону супермаркета, где в большом ассортименте продаются кондитерские изделия, да и всё, что угодно. Но на их пути встали, развалины старого дома.

– Вроде бы, этих стен раньше здесь не было, Дима,– озабочено сказала Майя.– А может быть, мы их просто не замечали.

– Может, и не замечали, Майя. Мы ведь живём с тобой совсем в другом районе. Давай прямо через них и пройдём!

– Давай, тут метров пятнадцать. Не больше. А там должен быть и магазин.

Смело и решительно они шагнули между двух стен и направились прямо, как им показалось, к виднеющемуся просвету.

Но перед ними возникла высокая и плоская стена.

Повернули чуть влево – тоже преграда, вправо – так же.

– Смех какой-то,– удивился Роголев. – Неужели мы с тобой заблудились среди нескольких стен разрушенного дома?

– Такого просто не может быть,– взволнованно прошептала она.– Но лучше нам вернуться назад, Дмитрий, и обойти это нагромождение. Пару минут потеряем – и всё. Не блуждать же нам в этом лабиринте.

– Так и поступим.

Они развернулись и направились в обратную сторону.

Но путь их оказался очень долгим. Проходу между двух стен не было конца и края. Они шли уже не десять, не пятнадцать минут, а почти целый час.

– Я устала,– просто сказала она. – Давай передохнём!

– Да, конечно. Переведём дух. Но куда мы с тобой попали? Я где-то и когда-то читал о ловушках между сопутствующими и пересекающимися мирами. Хотя это полная глупость и комедия.

Роголев и Ликнова присели на груду грязных досок. Не до комфорта. Устали. Да и чего скрывать? Немного испугались. Чертовщина какая-то.

– Не переживай, – заверил он свою подругу. – Вот выберемся наружу – и посмеёмся над собой. Да и компанию повеселим. Надо же, заблудились если не в трёх соснах, то среди бетонных стен.

– Если вернёмся отсюда назад, то, конечно, повеселимся. Но мне начинает казаться, что мы так и останемся здесь.

Одновременно они посмотрели вверх. Стены тянулись в небо, очень высокие. Их просто так, без специального снаряжения преодолеть невозможно.

Всего лишь, начало дня, а им вот приходится сидеть в каком-то диком и грязном лабиринте. Из-за каких-то леденцов, брусничного монпансье, каприза именинницы они попали в довольно странную ситуацию. А гости продолжают веселиться, отдыхать, наверняка уже и забыли о конфетах, шоколаде и творожном торте. Может быть, подумали, что Роголев и Ликнова просто ушли домой. Надоело им застолье. Впрочем, нет. Их ждут.

Народу за праздничным столом много, кто-то, всё равно, кроме Розы Сбитневой, их дождётся, На её день рождения заявилось большое количество людей, которых и не ждали, и, возможно, даже и не подозревали об их существовании. Одних дальних родственников около десятка.

Рассуждай или не рассуждай, а выходить из странного бетонного лабиринта им надо. Чем раньше, тем лучше. Потому Дмитрий и Майя долго не отдыхали, встали на ноги. Они обнялись и направились в ту сторону, где, по их расчётам, не имелось никаких стен и преград.

Главное ведь в такой ситуации заключается в том, чтобы нигде и никогда не терять головы и чувства самообладания.

На сей раз, они на дорогу потратили минут двадцать, не больше, и, наконец-то, выбрались, как говорится, на оперативный простор. Оказались, к счастью, как раз перед зданием супермаркета.

– Ну вот, а ты боялась, Майя,– Роголев положил ей руку на плечо. – Всё относительно нормально.

– Есть у меня предчувствие, Дима, что это только начало нашего с тобой нелепого приключения. Всё самое грустное и весёлое впереди.

Роголев крепко сжал руку Майи, и они вошли в помещение супермаркета.

Страшное преображение

Они встали в конец небольшой очереди, улыбаясь друг другу. Ведь в целом всё шло неплохо. В жизни всякое случается. Но что б такое… Впереди них стоял крепкий сорокалетний мужик цыганистого типа, нервно пересчитывал деньги. К нему подошла импозантная дама лет пятидесяти в широкой шляпе и бархатном платье. Она спросила у цыгана:

– Вы будете последним в очереди?

– Вроде, за мной кто-то пристраивался, – сообщил он, увлёчённый подсчётом денег.– А так, если никого нет, то, вроде, я.

Женщина в упор посмотрела на Роголева и Ликнову, поправила на носу очки и тихо произнесла:

– За вами, уважаемый, стоят два привидения. Я не знала, даже не предполагала, что фантомы тоже обожают конфеты.

Криво улыбнувшись, она рухнула на пол, и широкая шляпа закрыла её невесёлое лицо. От неожиданности Дмитрий и Майя отскочили от очереди в сторону. Их ошарашила эта шутка, да и сама выходка уверенно стареющей дамы.

Отчаянный брюнет, тот, что цыганистого типа, зажмурив глаза, попытался ударить Роголева. Но его рука легко прошла сквозь него, и мужик, вместе с недосчитанными, деньгами упал на живот. Подниматься на ноги он уже передумал. Закрыл голову руками и при этом лепетал:

– Никогда больше ни рюмки водки не выпью. Никогда! Только конфеты и томатный сок. Ну, можно ещё пиво… безалкогольное.

Майя в страхе прижалась к Дмитрию. Но на того напала ярость. Он встал перед покупателями и, подняв руки вверх, закричал:

– Вы что, господа, с ума сошли!

Его тихого голоса никто не услышал.

Но свет в павильоне магазина был не таким ярким, как на улице, поэтому почти все увидели грозное привидение с искривлёнными чертами лица и поднявшее белые, полупрозрачные руки вверх.

Даже самых отважных охватила внезапная паника, и они бросились к выходу, сбивая с ног исполнительных охранников и входящих в зал покупателей.

Дмитрий махнул рукой Майе, давая понять, что просто им выпало несчастье попасть в сплочённый коллектив абсолютно неразумных и неадекватных господ и дам. Такое ведь случается и довольно часто. Причем, в реальной жизни, а не только на телеэкране, где многое рассказывается и показывается мэтрами деформированной и условной культуры, как бы, в бессознательном состоянии.

Остановившись напротив пока ещё ничего не понимающей продавщицы, Роголев протянул её правую руку с деньгами.

Ну, скажите, кому понравиться, если большое и наглое привидение тянет к нему длинные и прозрачные пальцы. Зачем? С какой целью? Естественно, хочет задушить. Другого варианта нет.

Фигуристая, миниатюрная кареглазая и очень красивая девушка вспорхнула вверх, как бабочка и вмиг оказалась на одном из шкафов с готовой продукцией. Она не кричала, не плакала, она просто окаменела. Да и пытливый взгляд её застыл, сосредоточился на двух любящих друг друга юных привидениях.

Однако, довольно отчётливо стуча зубами от ужаса, молоденькая продавщица продала им большую железную банку с мелкими брусничными леденцами, то есть монпансье и пять плиток разного шоколада. Торты и пирожные продавались в другом отделе. Не до них. Ситуация складывалась так, что им необходимо было срочно покидать супермаркет. Да и достаточно того, что купили.

Через мгновение в магазине появились двое бравых полицейских, которые тут же открыли прицельную стрельбу по Диме и Майе. Но пули проходили сквозь них, и студенты уже начали догадываться, что, на самом деле, стали привидениями. А потому, взявшись за руки, просто прошли сквозь стены и отправились на день рождения к любимой подруге Розе Сбитневой. Уж она, пусть такая же молодая, как они, но мудрая и доброжелательная. Она обязательно подскажет им, как поступать дальше. Так что, они постараются не отчаиваться.

Разумеется, за спиной они слышали стрельбу и ругань, вопли и плачи. В кого продолжали стрелять блюстители закона, было известно одному господу богу.

Они подошли к дому, из которого сравнительно не так давно вышли, и встали перед подъездной дверью. Пытались по-очереди нажать на кнопку домофона, но у них ничего не получалось. Майя и Дмитрий стали бестелесными.

– Чего мы тут мудрим, – сделал неутешительный вывод Рогалев. – Мы – привидения. Потому пройдём и сквозь стены, и даже…

– Всё верно, – кивнула головой Майя, – мы легко взлетим на балкон четвёртого этажа. Никогда бы не подумала, что стану фантомом.

– Да я тоже, как-то, не собирался, не планировал и не мечтал об этом.

Она схватила Дмитрия за руку, и они в момент оказались там, где пожелали. Приземлились на балконе, перед дверью той самой квартиры, где не так давно было шумно и весело. Уже, скорей всего, кто-нибудь вместо них, потерявшихся, сходил за спиртным.

На какое-то мгновение оба подумали, что быть привидением не так уж и плохо. Да и в таком физическом состоянии, наверняка, совершишь гораздо меньше грехов, чем даже самый праведный и ответственный перед людьми и господом гражданин любой страны планеты Земля.

Ведь призраку абсолютно ничего не надо. Запросы у него небольшие. Дима и Майя это прекрасно понимали потому, что уже были, вполне, взрослыми людьми, точнее, привидениями. Но такое обстоятельство их не радовало, а вгоняло в неподдельный страх и уныние.

Незнакомые люди

Им с балкона было видно всё. По большой четырёхкомнатной квартире, очень хорошо им известной, бродила старушка и что-то напевала. Никаких гостей в помещении не находилось. Вероятно, Дмитрий и Майя очень долго ходили в магазин за монпансье. Будь трижды не ладны брусничные леденцы в металлической банке. На плече у Роголева по-прежнему висела небольшая сумка для сладостей, которых они так и не купили. Но она тоже стала почти невидимой и невесомой.

Чудесные, но весьма и весьма страшные и необъяснимые метаморфозы. Такие вот совершенно не понятные превращения. Да ещё по квартире, где совсем недавно сидели за праздничным столом, расхаживала какая-то бабушка.

Никакой ведь старушки на дне рождения Розы Сбитневой они не видели. Родители именинницы – и те отдыхали за границей.

Решительная Ликнова уже хотела пройти сквозь стену в большую комнату, но Дмитрий остановил её, положив руку на плечо.

– Не спеши, Майя, – сказал он.– Происходит что-то совсем не понятное. Не торопись! Отсюда мы увидим и услышим всё, что нам надо и не надо.

– Нас могут заметить, Дима.

– Вряд ли. Мы пока не в помещении. Поэтому наши прозрачные тела практически не видимы. Как только войдём в квартиру, то там, конкретно, станем пугалами для всех присутствующих.

Они остались на балконе, не зная, не ведая, что им делать, как поступать.

Старушка была энергична и бодра, хотя ясно, что ей никак не меньше восьмидесяти лет. Квартира заставлена самой разной аппаратурой. Миниатюрные компьютеры, планшеты, маленькие настенные телефоны.

Привидения обратили внимание на то, что тут же, рядом с диваном с витой спинкой из синего искусственного материала стоял пластмассовый человек. Было ясно, что это бытовой, хозяйственный робот. Искусственное создание, скорей всего, предназначалось для уборки квартиры и, возможно, для приготовления самых различных блюд, и других мелких работ по дому.

Но их, каким-то странным образом, заметил большой рыжий кот. Он начал яростно выть и царапать дверь балкона. Но на странные выходки проницательного домашнего животного мгновенно среагировал робот. Сравнительно быстро он пресёк неадекватное поведение четвероного рыжего существа.

Трёхногий робот с условной человеческой головой и четырьмя крепкими резиновыми конечностями в виде шнуров бесцеремонно схватил кота за шиворот и унёс, вероятно, в одну из комнат. Да и сам, скорей всего, остался там, вместе с взволнованным домашним животным. Может быть, потому, что пока его не загружали никакими делами.

Впрочем, вскоре робот появился в большой комнате с огромным подносом в руках, на котором стояло несколько тарелок со свежевыпеченными блинами, с двумя вазочками с малиновым вареньем и сгущённым молоком. Фарфоровая посудина с конфетами, пять чашек с ложечками, большой кофейник с кофе…

Робот одной из своих гибких рук нажал в районе собственного живота на одну из кнопок, и прямо в центре комнаты из… пола «вырос» стол с цветистым полиэтиленовым покрытием. Так же появилось и два кресла.

В комнату опять вошла и старушка, которая выходила из гостиной на несколько минут, вероятно, на кухню, и отдала распоряжение роботу:

– Иди, Ромбик, отдыхай! Если понадобишься – позову.

Мигнув яркой диодной лампочкой на «голове», робот удалился.

Старушка села на диван и задумалась. Перед ней в полосатом халате и в тапочках появился высокий парень лет двадцати пяти. Он подсел к старушке, обнял её и сказал:

– Ну, чего ты грустишь, моя славная бабушка, Роза Алексеевна?

– А чего мне веселиться, внучек? Это ты всю ночь балагурил со своим другом и двумя подружками.

– Не ругайся, бабуля, они рано утром ушли на цыпочках. Не остались даже на завтрак. А вели мы себя пристойно, только беседовали и пели песни.

– Если бы они и остались, Павлик, то беды большой бы не случилось. Я всегда рада гостям. Всю жизнь так было.

– Ладно, не обижайся, бабуля. Ещё две недели у тебя погощу, а там к мамке с папкой поеду, в Красноярск. Может, заочно буду, учиться, а может, и нет.

– Садись за стол, работник. Будем пить кофе и закусывать блинами.

Тяжело вздохнув, он сел за стол. Так же поступила и Роза Алексеевна.

Паша хмуро глянул на блины и вопросительно посмотрел на старушку.

– Причём здесь блины, моя замечательная бабушка, Роза Алексеевна?

– Я уже почти восемьдесят два года Роза Алексеевна. А блины для того, чтобы помянуть добрых людей. Ровно год, как мои лучшие друзья супруги Роголевы, Майя Георгиевна и Дмитрий Аркадьевич попали в автомобильную катастрофу. По восемьдесят лет с небольшим только и прожили.

– Ну, так и что? Некоторые и меньше живут. Многие даже до пенсии не дотягивают. Да ты сама знаешь.

– Грех такое говорить. Тебе, Павлик, необходимо съесть пару блинов. Это такая славная традиция, и ты не должен её нарушать.

Паша налил из кофейника горячего живительного напитка в обе чашки. Нехотя взял в руки блин и обмакнул его в вазу со сгущённым молоком. Так же поступила и Роза Алексеевна.

С ужасом посмотрели друг на друга Майя и Дмитрий. Они поняли, что эта ветхая старушка – именинница Роза. Именно, она провожала их на пороге, когда Роголев и Ликнова отправились в магазин за брусничным монпансье.

Но это куда ещё ни шло. Самое страшное заключалось в том, что старушка со своим внуком поминала ни кого-нибудь, а именно их. Чертовщина какая-то! Такая чушь ведь даже присниться не может. Даже мозг самого слабоумного господина в мире такого не сконструирует, ибо это вне всякой фантастики, научной и… гламурной.

К сожалению, факт оставался фактом. Бабушка и внук поминали именно их. Не так и долго за пустыми разговорами она поведала Павлику о том, какими прекрасными людьми и учёными-географами были они, Роголевы. Разумеется, и умерли настоящими учёными, докторами не каких-нибудь, а географических наук.

В данной области научной сферы не всегда можно откопать то, что запросто потянет на диссертацию. Тем разных, вроде бы, предостаточно, но они не всегда актуальны. А вот они, Рогалевы, по утверждению старушки, много путешествовали и даже открывали какие-то острова. Паша жевал блин и усиленно делал вид, что внимательно слушает бабушку.

– Рассказывай мне, бабуля, о чём хочешь, – сказал он.– Но только сильно не грузи! Я не доктор наук, потому могу и не выдержать… Мозг от всяких научных терминов может отключиться. А мне, в мои молодые годы, такой радости не надо.

Естественно, Роза Алексеевна, особо не вдаваясь в глубину научных проблем, начала охотно рассказывать внуку, какими замечательными людьми были её друзья юности, видные учёные Рогалевы.

Паническое настроение

Не сговариваясь, Майя и Дима слетели вниз с балкона и стали кружить над летней столицей, над крышами домов. Они судорожно сверху, с высоты птичьего полёта, искали те развалины, из которых они явились сюда в непонятный и неведомый мир.

Потом спустились пониже и начали летать между домами, пугая ворон и других миролюбивых птиц. Ничего похожего на разрушенные дома и старые стены они не заметили. Да и никогда их и не было в этом районе.

Приземлившись на крышу небольшого магазинчика, они перевели дыхание.

– Мерзкая старуха Роза Алексеевна, – возмутился Дмитрий,– поминает нас с тобой, Майя. Как будто мы мёртвые,

– Успокойся, Дима. Какие мы сейчас и кто, на самом деле, нам трудно понять. А эта самая старуха – наша с тобой подруга, студентка филологического факультета МГУ Роза Сбитнева. С отделения прикладной лингвистики. Она – близкий для нас человек. Не больше и не меньше. Она и послала нас за этими чёртовыми леденцами – монпансье.

– Она совершенно не виновата в наших бедах. Мы могли бы никуда и не ходить. Это, вообще, было не обязательно, Майя.

– Если бы мы знали, где нас подстерегает беда, то, конечно бы, без всякого сомнения подстраховались. Как я поняла, Роза и теперь, на старость лет, умная и добрая. Наверное, потому она мудрая, что всю жизнь и занималась прикладной лингвистикой, Так получается.

– Ты путаешь. Она училась по специальности – русский язык и литература.

– Всё верно. Я вспомнила! Просто она много говорила и о прикладной лингвистике. Ты прав, Дима. Роза решила стать обычным учителем. Без всяких претензий на что-то большее и… научное. Хотя ведь и там можно отличиться…

Он обнял свою Майю бестелесными руками, явственно ощутил её тепло и… разряженную, неестественную плоть. Но, в любом случае, какие же они, к чёрту, привидения? Да ещё, одновременно, и мёртвые, тела которых зарыты на одном из столичных кладбищ. Нет сомнения, где-то очень далеко, за городом.

Если раньше они оба считали, что жизнь не способна выкинуть с ними таких странных фокусов, то теперь их мнение изменилось. Они даже начали понимать, что жизнь и смерть – это одно и то же. Да и нет никаких параллельных миров. Все они тесно переплетены друг с другом. Просто заметны и осязаемы не всегда и лишь отчасти. Не каждому ведь дано увидеть дальше собственного носа.

Но им сейчас было глубоко плевать на свои внезапные озарения. Они не понимали главного. Почему они оказались здесь, по какой причине? Кто так нелепо и жутко подшутил над ними и на каком основании?

Пока стоял летний день, и на улице их далеко не каждый мог заметить. Но вот-вот наступит вечер, и трудно будет Дмитрию и Майе укрыться от любопытных и наполненных ужасом людских глаз. Впрочем, и при дневном свете, при желании, можно было их разглядеть. Белые, полупрозрачные, с чёткими очертаниями лиц. Гораздо ужасней Майи смотрелся Дмитрий с пусть небольшой полупрозрачной, но хозяйственной сумкой на плече.

С крыши маленького магазинчика, они увидели большую вывеску, на которой большими зелёными полихлорвиниловыми буквами было написано: «ЧАСТНАЯ ЛАБОРАТОРИЯ ПАРАНОРМАЛЬНЫХ ЯВЛЕНИЙ». Не задумываясь, они решили заглянуть туда. Может быть, кто-нибудь там даст ответ, кто они теперь и что с ними происходит.

Роголев и Ликнова легко проникли сквозь бетонные стены в просторный кабинет, заставленный колбами и пробирками. Там за большим столом сидел в белом халате седой старик в больших роговых очках и сквозь лупу разглядывал какую-то бурую жидкость.

За другими столами располагались несколько молодых парней и девушек и тоже занимались перемешиванием разных жидкостей, разглядывали их, нюхали и записывали, по старинке, результаты своих наблюдений в толстых журналах с разлинованными страницами.

Майя и Дмитрий приземлились прямо на один из шкафов, стоящий перед седым стариком. Конечно же, они очень хотели, чтобы профессор необычных наук обратил на них внимание и дал им дельный и необходимый совет. Ведь, явно, он много знает и умеет.

Именно сейчас им требовалась помощь не ортодоксального учёного, а того, который проник в тайны Мироздания и умышленно не всё и не всем договаривает. Короче говоря, владеет тайной, но основную её часть скрывает от человечества потому, что оно пока не созрело для того, чтобы многое знать. Его знания, проще сказать, предназначены только для избранных. А седой мыслитель с колбами и мензурками умственно отсталым просто не мог быть, по определению. Во всяком случае, так считали новоявленные привидения.

Старик медленно поднял вверх глаза, открыл рот, и его челюсти моментально выпали изо рта в одну из прозрачных пластмассовых чашек с белой жидкостью. При этом они мгновенно растворились.

Специалист по самым аномальным явлениям нашёл в себе силы встать на ноги и тут же упасть на стол, уткнувшись носом в бурую жидкость. Молодые люди за столами тоже не остались безучастными к происходящему. Они вскочили с мест и галопом помчались к выходу. Одно дело – не очень понятные явления, но совсем другое – самые настоящие привидения.

Наверняка, большинство любителей этого общества рассуждать о природе аномальных явлений, то есть почти все из них вспомнили, что они имеют нормальные профессии, и пришла пора окончательно понять, что кроме чудес, существуют и текущие земные заботы.

Что касается старика, то тут произошёл клинический случай. Не выдержало сердце. По этой простой причине из обмякшего тела вылетела самая настоящая душа в виде белого облака и тут же обрела полупрозрачную форму с определёнными чертами лица и тела.

Получилось так, что учёный, кстати, бывший полицейский-криминалист, подполковник в отставке, на какой-то период времени стал тоже привидением. Да не простым, а выражающимся, в основном, с помощью ненормативной лексики. Проще говоря, это была площадная брань.

Улетая прочь, он недружелюбно произнёс:

– Какого чёрта вы мне померещились, негодяи? Все планы порушили, гады!

– Сам ты такой! – огрызнулся ему вслед Дмитрий.– Доктор букинистических наук! Денежки делаешь на доверчивых и недалёких молодых людях!

Майя только весело рассмеялась. Потом улыбнулся и Дмитрий.

Добросердечная Роза

Ничего другого они не могли придумать, поэтому вернулись на балкон квартиры, где их активно поминали бабушка с внуком. И уже не только блинами.

Им с балкона всё было видно и слышно. Павел наливал себе в стакан фруктовой воды, а Роза Алексеевна с задором, но довольно печально пела:

– Весь зал от страха дрожал,

Барон убитый лежал,

И только скрипка без слов

Кончала «Танго цветов».

Сделав внушительный глоток воды, внук саркастично заметил:

– Как же ты обожаешь шансон, бабуля! Прямо патология какая-то! Только без обиды, бабуля.

Она внимательно посмотрела на Пашу, покрутила пальцем у виска:

– Шансон? Какой шансон? Да это же стихи Василия Андреевича Жуковского. Русская классика.

– А ты его лично знала?

– Павлик, ну как я могла его знать, если он до рождения Александра Сергеевича Пушкина уже был гением и классиком.

– Странно. А я считал, что, кроме Пушкина, у нас в древности никого из писателей не было.

– Какая древность, Паша? Не заставляй меня долго и судорожно смеяться.

– А что я смешного сказал?

– Ты сообщил мне, специалисту преподавателю русского языка и литературы, что у нас, в России, кроме Пушкина не было писателей. А Державин, Батюшков, Полонский, Тараканова, Соллогуб… Бенедиктов, в конце концов! А до них! Там множество великих прозаиков и поэтов.

– Прямо чудеса какие-то!

– Я до самого вечера буду тебе только перечислять, что у нас было и чего не было. Жаль, что ты такой же никчемный, как и твой, давно уже покойный, дед Григорий Семёнович Химов. Потому и я теперь до гроба ношу эту фамилию. Да и ты, кстати, тоже.

– Я уже слышал, что дед был вечным пьяницей и, вроде как, слесарем по ремонту автомобилей. Но не всем же иметь верхнее… образование.

– Причём здесь, высшее образование, Павлик? Надо быть умным, трудолюбивым, начитанным, а не любителем говорить вздор. Так вот, твой непутёвый дед и умер в сорок лет.

Но внук её тут же не без гордости заметил, что ему уже двадцать пять лет, а он не пьёт и не курит. Нет у него такого желания. Ведёт здоровый образ жизни.

Внучек налил из бумажного пакета виноградного сока в стаканы и себе, и бабушке. Взял в руки шоколадную конфету.

– Давай помянем и его, – предложил он, – деда, Григория Семёновича.

– Давай помянем. Всё-таки, я его, балбеса, любила.

Они сделали по глотку сока, съели по конфете, не проронив ни слова.

Возникшей паузой воспользовались Дмитрий и Майя. Они проникли в комнату и зависли почти под самым потолком перед бабушкой и внуком.

Павел взглянул на них и тихо прошептал:

– Всё! Я переутомился, бабушка. Мне уже начинают мерещиться какие-то голографические фигуры. Но не совсем прозрачные, а белые.

– Не говори ерунды, Паша. Голография во всём мире находится под полным запретом. Она опасна для здоровья.

– Тогда что же за граждане висят почти над нашим столом?

Роза Алексеевна посмотрела на неразлучную парочку привидений и с доброй, почти лучезарной, улыбкой сказала:

– Это, Павлик, обычные привидения. Перед тобой – Майя и Дима. Такими они были в свои восемнадцать лет, в студенческие годы, на втором курсе. Узнали, что мы их поминаем и прилетели навестить меня. Для меня эти фантомы – самые желанные гости.

Старушка приветливо помахала им рукой, они ответили Розе тем же.

Павел крепко вцепился пальцами мощных рук в край стола и простонал:

– Скажи им, бабуля, чтобы они убирались отсюда прочь! У меня не то, что бы от страха, но по какой-то причине отказывают ноги.

– Я не подумаю прогонять Майю Георгиевну и Дмитрия Аркадьевича. Надо же мне с кем-то общаться. Пусть даже они у нас теперь и живут, то есть обитают. Квартира большая. Места хватит всем. А для призраков – здесь простор. Они для меня, как родные.

Привидения в ответ радостно закивали головами.

Очень медленно и осторожно Паша сполз на пол и на четвереньках побежал из комнаты прочь. Примерно так же скачут ещё не объезженные североамериканские мустанги. Но его можно понять. Ведь к чему-то необычному и не совсем понятному сходу не привыкнешь. Требуется определённое время.

Роза Алексеевна ещё налила себе в стакан соку и начала неторопливо и обстоятельно рассказывать о своей жизни, местами содержательной, но порой и непутёвой. Впрочем, как у всех нормальных людей.

Они слушали внимательно и кивали головами. При этом не знали, каким образом спросить у своей давней подруги, что им делать и как выбраться из дикой и непонятной ситуации. Ведь она же их в годы своей юности послала в супермаркет за этими чёртовыми брусничными леденцами. Но они не могут угостить хозяйку сладостями более, чем полувековой давности потому, что они их так и не купили.

Ясно, что теперь Роза Алексеевна очень плохо помнила то, как проходило молодёжного застолье по случаю её очень и очень давнего дня рождения. Далеко ведь не каждый из нынешних господ и дам солидного пенсионного возраста ощущает себя восемнадцатилетним, Многое утонуло в беднее памяти, и ничего тут не попишешь. Понятно, что Химова не помнила того, как Дмитрий и Майя отправились в супермаркет за брусничными монпансье в железной банке. Может, было, может, и нет. Кто его знает. Да и разве всё упомнишь.

А вот сейчас приветливая старушка ничем не могла помочь своим друзьям давней юности. Тайны и проблемы такого рода и вида, наверное, ещё ни одну сотню лет будут покрыты мраком. Не скоро явное существование в земном мире призраков и подобных явлений найдёт более или менее разумное объяснение даже со стороны академиков и членов-корреспондентов РАН. Ибо в темноте полной и невежестве прозябает человечество, но не ведает об этом. Да и ничего оно и не желает знать… Может, и не дано.

Видимо, набравшись смелости, относительно твёрдой походкой к столу вернулся и Паша. При этом, не поднимая головы, тихо поинтересовался:

– Они ещё здесь?

– А где ж им ещё быть, Пашенька? – томно сказала старушка. – Они ведь, считай, у себя дома. Мы ведь неразлучны были в молодости.

– Если неразлучны, тогда ладно, – он налил в свой стакан, на сей раз, не сока, а фруктовой воды. – Когда неразлучны, как стайка австралийских попугаев, просто… замечательно. Я точно знаю, что есть такие птички, которые чётко и конкретно называются неразлучниками.

– Ну, и, слава богу. Видишь, какие они милые, Павлик.

– Я, как-то, этого не заметил.

– А ты присмотрись к ним внимательней!

– Не буду,– промычал внук.– У меня нормальное сердцебиение, но пока… Они безобразно машут своими… расплывчатыми руками и широко раскрывают рты. Разве такое нормально, бабуля?

Павел закусил губы и отвернулся в сторону.

Бабушка нежно погладила внука по голове и сказала:

– Глупыш ты у меня. Здесь с их стороны нет никакой агрессии. Они просто интересуются, как им вернуться в нашу жизнь. Я не знаю ответа на поставленный вопрос. Но буду пытаться, как-то, помочь своим друзьям.

– Ну, и товарищи, у тебя, бабуля. Ты даже въехать не можешь, что они – фантомы! С каким удовольствием ты ловишь глюки, и я тоже… вписался в тему.

– Кстати, Павлуша, «глюк» в переводе с немецкого языка означает «счастье».

– Но мы-то, бабуля, как бы, даже и не немцы, и даже не англичане. Нам с тобой по барабану, что там и как у них называется. Если они счастливы от глюков, то нам, слава богу, такая радость не дана.

Роза Алексеевна подняла голову вверх и обратилась к привидениям:

– Друзья мои, вы похоронены на совершенно новом кладбище. Но вы помните, где это находится. Мы в молодости туда всей компанией на рыбалку ездили. Там есть озеро и ещё стоит прямо у дороги силосная башня. Но, может быть, это даже и парашютная вышка. Слетайте туда! А потом, что-нибудь будем придумывать… вместе. Во всяком случае, если вы, дорогие мои, не воскреснете, то успокоитесь.

Привидения кивнули головами и вылетели из квартиры, легко пройдя сквозь толстые бетонные стены.

На собственных могилах

Они, конечно же, не забыли, что их самая близкая подруга и в юности была добросердечным, отзывчивым и умным человеком. Может быть, по этой причине она не стала даже депутатом окружного совета. Наверное, не подходила для этого сплочённого коллектива по всем статьям.

Старушка Химова, а в девичестве Сбитнева, многое успела рассказать новорождённым привидениям, Майе и Дмитрию о своей жизни. Ничего особенного. Всё трафаретно, традиционно, понятно… Работала преподавателем русского языка и литературы в средней школе. Только два года тому назад прекратила трудовую деятельность. Надо же когда-нибудь и отдохнуть.

Если в одной из своих предыдущих жизней вам приходилось быть привидением, то вы, наверняка, подсознательно представляете, с какой стремительной скоростью передвигаются призраки и фантомы. Но если нет, то уж поверьте, что это так. Даже реактивному самолёту за ними не угнаться. Здесь явное и абсолютное превышение скорости света и, пожалуй, мысли.

Конечно же, имеется в виду настоящая, человеческая мысль, а не сгусток неумеренного бреда, позаимствованного из социальных сетей.

Но это дело десятое. Если сказать коротко, то через пару секунд Дмитрий и Майя оказались у собственных могил.

Тяжко вздыхая, они присели на скамеечку перед довольно скромными, но бетонными памятниками, покрытыми пластмассовыми пластинами под серый «гранит». Правильно. Фамилия у обоих одна – Роголевы. Значит, они муж и жена. Так они в молодости и планировали.

Майя нежно прильнула к нему и сказала:

– Какие же мы с тобой старые на этих керамических фотографиях!

– Майя, я, вообще, не уверен в том, что на фото мы с тобой. Когда-то ведь эта чертовщина закончится.

– Хочется верить, Дима. Но только как же и когда такое произойдёт?

– Обязательно произойдёт. Не может же дикий и жуткий кошмар длиться вечно!

Он осмотрелся вокруг и обратил внимание на то, что здесь, на кладбище, они не одни. Привидений тут находилось предостаточно, самых разных. Занимались призраки своими делами, если их схоластичные полёты можно назвать полезным занятием. Но следует заметить, что всё имеет определённый смысл, только он зачастую не объясним и не всегда понятен.

Но только один из фантомов обратил внимание на Дмитрия и Майю. Он не очень решительно подлетел к ним и, поклонившись, представился:

– Василий Игнатьевич Поронов. Если по-земному выражаться, то умер в прошлом году в возрасте пятидесяти лет. Не пил, не курил, плотник шестого разряда. Моё тело лежит почти рядом с вашими.

– Ничего в могилах нашего… не лежит,– возразил Дмитрий.– Нас там нет!

– Совершенно верно и логично, – согласился с его словами Поронов. – Там только оболочки. А все мы сейчас обитаем в самых разных мирах. А здесь только сгусток энергии, часть общей информации. Извините, а вы сейчас в какой обители находитесь? Или это секрет?

– Ничего секретного. Мы всё ещё там, вернее, здесь, в земном мире, – пояснила Майя, – пошли за брусничными леденцами в супермаркет, и вот… стали привидениями. Превратились в них.

– Никто ни во что и никогда не превращается, – возразил Василий Игнатьевич, присев рядом с Дмитрием.– А то, что вы называете привидением, всегда существует. Это лишь часть сути всего живого и условно не живого, любого предмета и явления.

– Может быть, вы, Василий Игнатьевич, подскажете, как нам вернуться к нормальной земной жизни? – поинтересовался Дмитрий. – А то мы не знаем, в качестве кого тут находимся и что, вообще, произошло.

– Так вы – просто мытари, те самые, кто застрял между мирами,– почесал прозрачный затылок Поронов. – С вами дело складывается довольно сложное. Вы не определились. Получается, что никто вас и нигде не ждёт, да и никто не терял. Вот так-то, Дима и Майя.

– Откуда вы знаете наши имена, – удивилась Майя.– Или мы с вами раньше где-то встречались?

– Обычная мирозданческая телепатия, – пояснил Поронов.– Но мне, как бы, пора просыпаться в своём новом мире. Если задержусь, тоже стану мытарем, таким же, как и вы. А мне такое не нужно. Обожаю опредёленность.

– А как же мы? – поинтересовалась Майя.– Что будет с нами?

– Ничего страшного не произойдёт, – успокоил их Василий Игнатьевич,– так вот и будете летать. Может, тысячу лет. Человеческой пищи таким, как вы, не требуется. Вам не тепло и не холодно. Одним словом, есть кое-какие преимущества…и они должны вас радовать.

– От своего нынешнего состояния, – сказал Дима, – восторга мы не испытываем.

– Со временем привыкните к своему новому состоянию, – заверил их Поронов.

– Нет ничего особо плохого в том, что вы – привидения. Здесь, между обителями, всё просто. А в других мирах всё почти, как на Земле. Некоторые так и хотят обмануть ближнего своего и ограбить. Но вы теперь порядочные существа, Так что, держитесь вместе и не давайте себя в обиду.

Он стремительно взлетел вверх и затерялся в кронах высоких белых берёз.

Майя с надеждой посмотрела на своего любимого, однокурсника и одноклассника и предположила:

– А может, мы с тобой просто спим, Дима?

– Ты же знаешь, Майя, что нет. Всё гораздо серьёзней, чем мы с тобой предполагаем, и с каждым мигом всё не понятней.

Не сговариваясь, они перелетели со скамейки на ветку дерева.

К их могилам неторопливо подходил не такой уж и старый бич. Впрочем, у людей подобного рода и вида зачастую визуально возраст не определишь. Да и сами они не знают, сколько минуло им. Тоже мытари, но в условно плотном состоянии, в «твёрдой» земной рубашке.

Бродяга устроился на той скамейке, где только что сидели они. Достал из внутреннего кармана поношенного пиджака начатую бутылку с водкой, из бокового – кусок копчёной колбасы. Глянув вверх, отчитался, перед небесами:

– Всё кладбищенское, всё готовое и даже водка имеется прямо в бутылках.

А я вот вас вижу, покойнички. Вы, как бы, привидения. Вот вас и поминаю. Будьте здоровы у себя, на том свете! Скоро и я к вам подойду.

Он сделал большой глоток прямо из горлышка бутылки, закусил колбасой и тут же растянулся на скамейке. Уснул мгновенно.

Дмитрий и Майя решили вернуться в квартиру к Розе Алексеевне. Больше им деваться было некуда. Мытари, одним словом.

Фантомы обретают речь

Павел находился в гордом одиночестве. Увидев, как рядом с ним в воздухе зависли два уже знакомых ему привидения, только махнул рукой. Уже привык к происходящему. Но он им сообщил:

– Вы не думайте, что я – никчемный человек. Я просто здесь отдыхаю, нахожусь в отпуске и одновременно в гостях у бабушки. А живу в Красноярке. Мне уже двадцать пять лет. Наверное, скоро женюсь, правда, пока не знаю, на ком.

Он поднял палец вверх и продолжил:

– Я, между прочим, работаю и не каким-нибудь там, менеджером или прохвостом. Я – на алюминиевом заводе пашу. Рискую здоровьем. Электролизник.

Привидения, конечно же, по виду этого крепкого парня давно уже определили, что к категории двуного офисного планктона его отнести трудно. Серьёзный работяга, а не шут гороховый. Правда, юмор и ему не чужд.

– Я на электролитовых ваннах стою, – пояснил Павел. – Труд не очень лёгкий. Зато получаю нормально. Из-под моих рук выходят алюминиевые чушки, это такие слитки. Без алюминия почти ни одно серьёзное производство не обходится.

Майя и Дмитрий уважительно закивали головами.

В гостиную вошла Роза Алексеевна и констатировала:

– Опять хвастаешься, Павлик? Впрочем, парень ты не плохой, но бывает, что преувеличиваешь свои возможности и способности.

– Я такой, как все нормальные молодые люди.

– Тут я, пожалуй, с тобой согласна. Ты даже лучше, чем многие. Но шибко нос не задирай, будь скромнее, Паша.

Она посмотрела на привидения и предложила им:

– Опускайтесь вниз! Чего там, в воздухе висеть? В ногах правды нет… Не то сказала, но не важно. Присаживайтесь на диван. А я побуду рядом, в кресле.

Так они и сделали. Хозяйка, присевшая в кресло, осталась довольной. Конечно же, она поинтересовалась, побывали они на своих могилах или нет. Те утвердительно кивнули полупрозрачными белыми головами и тут же развели руки в стороны.

Роза Алексеевна поняла, что и там Дима и Майя не нашли ответа на вопрос, что им делать и как быть. Да и нет такого существа, которое могло бы в подобном положении, можно сказать, в экстремальной ситуации всё разложить по полочкам. Оставалось уповать только на высший мирозданчекий разум, то есть на самого господа бога. Больше не на кого.

Может быть, он не забыл о них. А то ведь уже изрядно поднадоело им бездельничать и просто так летать в виде привидений над головами впечатлительных прохожих. Дмитрий и Майя – не простые ведь мытари, а такие, что даже ещё, по земным понятиям, и не умирали. Или умирали? Может быть, просто не помнят об этом.

Получается, что у них произошла потеря памяти даже за пределами привычного физического состояния, полная амнезия на подсознательном уровне. Она, конечно же, вполне, возможна после автомобильной аварии со… смертельным исходом.

– Мы просто вчера так хорошо с друзьями провели время, – разоткровенничался Павел, – и поплясали, и попели. А чем мне ещё заниматься? Ведь я и в отпуске. Имею я право повалять дурака. Я отдыхаю.

В комнату вошёл робот и кот с вздыбленной шерстью и поднятым вверх хвостом. Его, явно, раздражали привидения.

Старушка Химова отдала распоряжение роботу:

– Ты, Ромбик, иди и накорми чем-нибудь нашего нервного и рыжего кота Вовку, и оба оставайтесь в своей маленькой комнате. Видишь, как он волнуется. Так и готов наброситься на моих друзей.

Робот, мигнув лампочкой, аккуратно взял Вовку всеми своими четырьмя гибкими руками и унёс из большой комнаты. Кот, разумеется, протестовал и капризничал. Но сопротивляться было бесполезно.

А хозяйка квартиры напомнила привидениям, что звуки – всего лишь, вибрации воздуха, а потому, если они попробуют, то смогут внятно и чётко говорить. Так общаться будет легче. Да и время с пользой пройдёт.

Не сразу, но минут через тридцать Дмитрий и Майя без особого труда начали издавать громкие звуки, а потом и отдельные слова. А через час уже свободно общались и Розой Алексеевной, и Павлом.

Первым делом они поинтересовались тем, что произошло на дне рождения её Розы, когда ей исполнилось ровно восемнадцать лет.

– Дорогие мои, разве ж я помню, что было и как! Ведь столько времени прошло. Но то, что вы прожили до восьмидесяти лет, абсолютно точно. Я даже могу всё подробно рассказать о ваших детях и внуках.

– Не надо! – махнул белой полупрозрачной рукой Дмитрий. – Мы никого не желаем знать из нашего непонятного… будущего!

– Но почему же? – удивилась Роза Алексеевна.– Ведь своих надо знать и помнить даже собственной после смерти. Не будьте эгоистами, дорогие мои!

– Понимаете… Понимаешь, Роза, – пояснила Майя.– Нам не интересно знать то, что с нами пока не происходило. Да ведь и страшно всё это.

– Ни к чему лишние знакомства! – уверенно заявил Дмитрий.– Не надо пугать себя и своих родственников, неизвестно откуда взявшихся.

– Да. История абсолютно дикая,– вклинился в беседу и Павел. – Что-то несуразное получилось. В таком состоянии я, наверное, сошёл бы с ума.

– В жизни всё бывает,– серьёзно заметила старушка Роза,– потому и паниковать не следует. Спокойно ждите – и всё наладится.

Все четверо понимали, что с юными Рогалевым и Ликновой произошло более полувека назад даже не путешествие во времени, а нечто непонятное. Вроде бы, Дмитрий и Майя остались там, в мире прошлого и не умирали, и не проживали здесь до старости… Ну, тогда почему они находятся в этой комнате и в виде привидений? Да и они ли это?

Возможно, Дмитрий, Майя, Роза и Павел – лишь часть копии той обители, в которой происходят истинные события. А здесь лишь один из дубликатов того, что могло бы случиться. Но кто знает, что истинно, а что – нет?

– В голове моей, словно медведь заблудился, – признался Павел.– Да ещё и никак не может найти выхода. Но вам обоим гораздо сложней, Дмитрий. То, что происходит, не может происходить.

– Не может, – согласился с ним Дмитрий.– Но нам от этого не легче.

– Когда же, наконец, медведь в твоей голове, Павлик, впадёт в спячку. Отпуск-то скоро кончится. Походил бы по музеям, – порекомендовала ему Роза Алексеевна. – Да и взрослый ты уже, тебе, прямо скажу, женится пора, создавать семейный очаг и личное счастье. Можно поступить учиться в какой-нибудь университет, на заочное обучение. А что? Это не помешает. Ты же знаешь, Павлик, как я тебя люблю и плохого тебе не посоветую.

– Знаю, моя славная бабуля? – сказал Паша. – Но ты мне сейчас дала целую кучу добрых советов. Так с чего же мне начинать?

Но ответить она не успела. Послышался грохот, и все увидели появившегося посреди большой комнаты огромное почти прозрачное змеевидное существо с огромной бычьей головой и маленькими рожками. Несколько раз шевельнувшись, оно оцепенело и стало мутными коричневыми глазами осматриваться вокруг.

Неудачное колдовство

Павел, не раздумывая, упал с кресла на пол. Даже храбрая Роза Алексеевна в изумлении открыла рот и всем телом прижалась к спинке дивана. Дмитрий и Майя слились в одно целое и приготовились к обороне.

Привидение огромного безобразного дракона-змея, внимательно разглядев всех присутствующих, смутилось и сказало на чисто русском языке:

– Извините, я – Филарет. Может быть, попал не туда. Но вы случайно, не видели здесь большого чёрного муравья Полидора?

– Ни Полидора, ни помидора мы здесь не видели, – прошептала старушка Роза.– Вы так внезапно появились, уважаемый Филарет, и я с вашим появлением мгновенно вспомнила, что все мы смертны.

– Мне неудобно, что так всё получилось, но я не ставил перед собой цели кого-то напугать. Очень сожалею, что мне не удалось доставить вам радость и удовольствие, – Филарет поклонился.– Вообще-то, я из давних времён и обитаю на Планете больших змей. А моя вспомогательная тонкая оболочка ищет в вашем мире муравья Полидора.

Окончательно осознав, что им ничего не угрожает, Майя и Дмитрий разъединились. Филарет поклонился им тоже.

– Ну, как тут быть спокойным и уравновешенным? – пролепетал Павел, выползая из-под стола.– Таких жутких привидений, как вы, Филарет, не бывает.

– Если я перед вами, значит, бывает, – обиделся дракон-змей. – Я ведь совершенно не виноват в том, молодой человек, что вам мерещится всякая ерунда. Понятно, я не себя имею в виду.

Лицо Павла вытянулось, и он с изумлением поинтересовался:

– А что, неужели существует ещё что-то более страшное, чем вы?

– О! Когда вы, к примеру, увидите пятиглавого Жору Громыхало, – то ли оскалился, то ли улыбнулся Филарет. – Вот когда вы увидите Жору, то до конца своих земных дней будете ходить и удивляться.

– Честно говоря, – откровенно призналась Роза Алексеевна,– мы и вас, Филарет, не ждали в гости. Поэтому…

– Всё ясно. Но вот я смотрю, у вас тут два привидения-мытаря. Они застряли между мирами, – пояснил змей.– Они ещё не умерли… по-земному, но уже успели стать призраками. Постараюсь им помочь. Правда, не знаю, получится ли.

– Мы были бы вам очень благодарны, – сказал Дима.– Ведь привыкнуть к такому состоянию никак не можем. Временами даже впадаем в отчаяние.

– Да. С нами творится что-то невообразимое, – добавила от себя Майя. – Сами посудите, были нормальными семнадцатилетними людьми, а стали призраками.

Не дав ей договорить, Филарет махнул своей трёхпалой когтистой лапой. Этот жест красноречиво говорил о том, чтобы молодые привидения следовали за ним.

Он моментально исчез, его примеру последовали Дмитрий и Майя.

Полёт их был стремительным. Буквально через несколько секунд они оказались на огромной солнечной поляне. Там на сером камне сидело такое же змееподобное привидение, в зелёной юбке и кофте, в красном полупрозрачном платочке и в очках.

Вероятно, эта драконша перебралась из одной обители в другую, пусть не так давно, но довольно в зрелом возрасте.

Филарет указал лапой на Майю и Диму и пояснил драконше:

– Бабушка Клотильда, им надо помочь! Мотаются вот…

– Сама вижу, Филарет, что это мытари. Но здесь особый случай. Они ведь, как бы, одновременно и там, и здесь. Не умерли и заново не родились. Могу только помочь им стать, к примеру, домовыми или лешими. Всё дело какое-то, полезное.

– Жаль, конечно, бабушка Клотильда,– угрюмо сказал Дмитрий.– Но нам хотелось бы вернуться назад и стать такими, какими бы были раньше.

– Ну, так я стараюсь, как могу. Уже вот… колдую,– проворчала старуха-дракон.– Возьмите у моих ног по серому камешку и приложите их к тому месту, где у вас раньше находилось сердце.

– А что теперь, у нас нет сердец? – ужаснулась Майя. – Совсем нет?

– Какое может быть у привидения сердце? – улыбнулся, как мог, Филарет.– Мы тоже с бабушкой Клотильдой бываем привидениями, правда, другого порядка. В таком состоянии и у нас нет никаких сердец и быть не может.

– Они для нас и для вас не предусмотрены по технологии, – пояснила Клотильда. – Берите в руки камушки и делайте то, что я вам велела.

Майя и Дмитрий с легкость подняли камушки и поступили так, как им рекомендовала бабушка-дракон.

Они так простояли несколько минут, но никаких изменений и превращений не последовало. Они не вернулись нормальными молодыми людьми в тот мир, из которого явились сюда.

Потом Клотильда велела им лечь на траву, активно ползать по ней и приговаривать: «Зелена трава, но не нашего родства. Яви иную травушку на радость и забавушку!».

Но и эта процедура, как и многие другие, оказалось бессмысленной и непродуктивной, не дала результатов.

Старушка встала на ноги-лапы и развела свои безобразные передние конечности в стороны. Она заверила их, что если найдёт в ближайшее время способ вернуть всё на круги своя, то Филарет обязательно отыщет Дмитрия и Майю. Найдёт их в любом месте, где бы они ни находились.

Привидениям очень хотелось в это верить. Больше ничего не оставалось делать, только надеяться на благополучный исход.

Если они выберутся из жуткой передряги, то внукам своим будут рассказывать, что однажды с ними произошло. Впрочем, скорей всего нет. Зачем пугать страшными историями подрастающее поколение? Да и кто поверит таким вот неправдоподобным рассказам?

Клотильда сняла с головы свой платочек, протёрла им очки. Потом махнула своей красной тряпицей, и в мгновение Майя и Дима оказались в квартире доброй и отзывчивой старушки Розы Алексеевны.

Пустые разговоры

Как раз в это время Павел терпеливо объяснял и даже с пеной у рта доказывал своей бабушке, что он сам и Роза Алексеевна – не совсем психически нормальные. Внук утверждал, что у него и бабули обычное групповое помешательство. Никаких привидений на самом деле нет, фантомы просто им мерещатся.

– Но мы уже здесь, Павел, – возразила Майя. – Реальный факт, и тут ничего не поделаешь. Мы существуем в таком вот странном и, можно сказать, жутком образе.

Дмитрий громко кашлянул.

– Когда вы оба не разговаривали, а молчали, – с дрожью в голосе сказал Павел, – ещё можно было бы жить спокойно. Но теперь, когда я слышу с потолка ваши голоса, то мне кажется, что конец света уже наступил.

– Однако ты, Павлик, не очень культурный и не совсем воспитанный мальчик, – урезонила его Роза Алексеевна.– Ведь можно же себя вести прилично.

Привидения плавно опустились на диван, и Майя с грустью сказала:

– Роза, мы понимаем, что уже успели надоесть вам обоим. Если надо, то мы удалимся навсегда или на долгое время.

– Брось ты, Майя говорить ерунду, – обиделась старушка Химова.– Как вы, мои лучшие друзья, которых я лично похоронила, можете мне надоесть? Но вот если здесь нарисуется пятиглавый Жора Громыхало, то привидений в этом доме станет в два раза больше.

– А я ведь ещё так молод, – проскрипел зубами Паша.– Мне, всего-то, двадцать пять лет. Надо ещё пожить.

Решив успокоить его, Дмитрий полетел к Паше и попытался обнять его своими белыми полупрозрачными руками.

Паша не то, что бы завопил благим матом, но громко зарычал. Дима понял, что поступил опрометчиво и необдуманно, и тут же перелетел на диван.

Дождавшись, когда внук окончательно успокоится, Роза Алексеевна начала расспрашивать Майю и Диму, помог ли им змей или дракон Филарет. Но выслушав обстоятельный, а порой и сбивчивый рассказ привидений, только тяжело вздохнула.

– Я лично займусь разрешением этого вопроса, – пообещал Павел. – У меня уже здесь, в Москве, много знакомых. Среди них есть экстрасенсы, маги, ведьмы и другие ответственные товарищи.

– Да, Паша, ты очень общительный человек. За короткий промежуток времени тебе удалось познакомиться в столице с многими. Правда, у меня знакомых в Москве чуть побольше, – заметила старушка Химова. – Но ведь я, всё-таки, коренная москвичка. А ты, Павлик, в отпуске. Но глубоко сомневаюсь, что все твои временные и случайные связи могут принести какую-то пользу.

– Ты, бабуля, недооцениваешь моих возможностей, – обиделся Химов младший.– Стоит только захотеть, то можно свернуть горы.

– Или собственную шею,– сказала Роза Алексеевна.– Или я не права?

– Ты не права,– спорил с ней внук.– Я много смогу. Не зря же меня не только в Красноярке, но уже и в Москве многие зовут Бароном.

– Бароном тебя зовут, Паша, потому, – пояснила старушка, – что ты не то, что бы ленив, как пятнадцать котов одновременно, но не организован.

– Мы были бы очень признательны Павлу, – сказала Майя, – если бы он нам помог. Ведь утопающий цепляется за соломинку.

– Конечно же, – подал голос Дмитрий, – в долгу бы мы не остались.

Разумеется, привидения особо не верили в великие и необычные возможности и способности Барона. Но мало ли. Вдруг что-то у него получится.

Роза Алексеевна внимательно посмотрела на своего внука и прямо, и довольно нравоучительно сказала:

– Мне не очень приятно, что ты называешь себя Бароном. Какой-то идиот дал моему внуку дешёвую кличку «Барон», и он, мой многоуважаемый внук, не только откликается на неё, но и сам себя так называет. Я протестую! Я с большим бы удовольствием и наслаждением нокаутировала этого глупого человека. Надо же, придумали – Барон! Никакой ты не Барон, а простой, мой мальчик – многоуважаемый Павел Борисович Химов.

– Чего ты распалилась, бабуля? – искренне удивился Павел.– Подумаешь! Это, всего лишь, прозвище. А если выражаться по-научному, то псевдоним. Многие писатели, художники, да и политики их имели.

– Но ты, Павлик, ни одно, ни другое, не третье! – возмущалась Роза Алексеевна.– Когда обычный, рядовой гражданин страны начинает скрываться под какими-то прозвищами, это не совсем нормально. Ты должен знать, что у нас, в столице, проживают воспитанные и культурные люди.

– Даже бомжи, – ухмыльнулся Паша. – Когда они выгребаются из подвалов, то, обязательно, первому встречному говорят: «Понаехали тут!». Это я уже слышал.

– Ты многого не понимаешь, Паша. Но скажу одно. Я безжалостно бы, окончательно и бесповоротно, невзирая на свою природную интеллигентность, скромность и даже застенчивость, задушила бы того паршивца, который назвал тебя Бароном! Сплошной стыд!

Они бы ещё долго спорили, но тут до Розы Алексеевны дошло, что они совсем не уделяют никакого внимания своим бестелесным гостям.

Конечно же, подобного рода дидактические беседы мало интересовали Майю и Диму. Их заботила только одна проблема. Они грезили о том, как бы вернуться назад, в недавнюю нормальную жизнь из странного и дикого то ли будущего, то ли такого же фантомного мира, как они сами. Правда, более плотного, чем их нынешние оболочки, короче говоря, телесного и… предметного.

Хозяйка дома, право, не знала, чем занять своих бестелесных друзей и, одновременно, гостей. Поэтому на короткое время замолчала и стала размышлять.

Но опять подал голос внук:

– Ты не сможешь, дорогая бабушка, задушить того, кто дал мне такое замечательное прозвище – Барон.

– Да я всё смогу! Не забывай, Павлик, я человек старой закалки и постоянной веры в светлое будущее. Нас ничем не пронять, потому что мы живём завтрашним днём. Завтра, дорогой Павлик, лучше, чем вчера.

– Завтра – всего лишь, линия горизонта, и оно ведь никогда не наступает, – пояснил Павел. – А ты этого, бабуля, не учла. Человек всегда просыпается в сегодняшнем дне с дикой и необузданной мечтой о завтрашнем.

– Не отвлекайся от конкретного разговора, – сказала старушка Химова. – Так какой же глупый и пустой человек назвал тебя Бароном? Я бы, в крайнем случае, его крепко бы отругала.

– Я тебе с полной уверенностью, бабушка, говорю, что ты не сможешь этого сделать, – стоял на своём внук. – Причина проста, как твой блин на сковородке. Того человека уже нет в живых, вот уже одиннадцать лет.

– Кто ж тот негодник, который нацепил на моего физически крепкого и не совсем глупого мальчика такое клеймо? – поинтересовалась старушка.– Жаль, что он убрался на тот свет, а не то я с ним бы серьёзно поговорила.

– Это мой троюродный дед и твой двоюродный брат, подполковник в отставке Серафим Герасимович Клыков, сообщил Павел. – Когда я был совсем маленьким, он мне и всем окружающим говорил: «Вот подрастает настоящий барон».

– А что? Барон – не так и плохо, – подал голос Дмитрий.– Звучит. Когда я был жив… то есть, можно сказать, я знаю одного парня, которого все звали Князь.

– У меня было даже двое знакомых… таких, – сообщила Майя.– Один – Царь, другой – Король.

– Вот видишь, бабушка, – взбодрился внук Розы Алексеевны, – не один я, как бы, дворянин на свете. Их великое множество.

– А ведь и правда, Серафим Герасимович был большим чудаком и фантазёром. Я совсем уже и забыла. А что? «Барон» – прекрасный псевдоним, определяющий суть твоей волевой личности и великого множества самых разных достоинств характера. Этого я не учла.

– Ты начинаешь взрослеть, бабуля, – улыбнулся Павел.– Мне это очень нравится. С минуты на минуту придёт мой друг Петя. Надо бы чем-то его… угостить. Он – парень компанейский.

– Хорошо. Я накормлю вас простыми и фаршированными мясом блинами, кроме того, в наличие имеются и бифштексы, – сказала Роза Алексеевна.– Их приготовила лично я, твоя бабушка.

– Прекрасно, бабуля! – оживился Павел. – Бифштексы мы точно уничтожим. А вот блины мне уже надоели. Отдай их соседям!

– Так и поступлю, – обиделась Роза Алексеевна. – Они будут очень довольны.

Майя и Дмитрий махнули ей своими полупрозрачными руками, давая понять, что срочно куда-нибудь слетают.

Она в ответ кивнула головой, понимая, что привидениям, конечно же, скучно слушать пустые житейские разговоры. А ведь когда они были живы, то любили поговорить. Да порой так, что их и не остановишь.

На Савёловском вокзале

Меняется время, да и люди преображаются вместе с ним. Куда же им деваться? Ведь они – неотъемлемая составная часть всего сущего. Тот, кто этого ещё не понял, тому только и остаётся сидеть или, точнее, зависать в интернете, ставить кому-то «лайки», делать селфи, ждать собственного признания и судорожно погружаться в непутёвые и примитивные игры. Вроде как, они таким образом развивают свой личный и общий, человеческий интеллект.

А Дмитрий и Майя полетели, куда глаза глядят. Самые настоящие органы зрения, правда, не похожие на человеческие. Но видят привидения, благодаря им, гораздо больше, чем дано чрезмерно зрячим людям. Тут ничего не поделаешь. У каждого своя стезя и способности.

Призраки прилетели на самый удалённый от квартиры Химовых вокзал – Савёловский. Мало ли. Может быть, там получат полезную информацию. Сразу же наткнулись на группу инициативных цыганок, которые нагло требовали кому-то погадать и, разумеется, денег.

Одна из молодых цыганок упрямо указывала пальцем на пожилую подругу и кричала ветхому, но ещё интеллигентному старику:

– Да, наша Аза даже мёртвых к жизни возвращает. А ты старый жмот ей даже пятьсот рублей не дал. Как это у тебя денег нет? Куда же ты их дел? Тебе государство пенсию платит! А ты с нами даже пообщаться не хочешь!

– Может оно кому-то и платит, – старик смачно плюнул себе под ноги, – но только не мне, милые девушки. Это очень условная и довольно символическая плата за мои пятьдесят лет рабочего стажа.

С этими словами он ушёл, ретировался. Но Дмитрия и Майю заинтересовала информация о том, что шестидесятилетняя Аза в четырёх разноцветных юбках в бардовой плюшевой кофте и цветистом платке способна творить чудеса. Уж она-то, наверняка, поможет им стать людьми. Ведь если мёртвых воскрешает, то… В этом плане у мудрой чародейки сложностей не будет, потому что они, вообще, не умирали. А потом они ей заплатят.

Дмитрий и Майя подлетели к Азе и предстали перед ней. Надо сказать, что если смотреть в упор на нечётко выраженный объект даже при ярком свете, то он обязательно будет виден. Не каждый среднестатистический гражданин обратит на такое явление внимание. Но тут его дело. Возможно, он начнёт убеждать себя в том, что «чертовщина», ему, всего лишь, мерещится, но в корне ошибётся.

Аза деловито извлекла из-под одной из юбок колоду карт и широко раскрыла рот. Но когда разглядела, что с вопросами к ней собираются обратиться привидения, застыла. Примерно так, как свежий холодец на морозе.

– Вы за мной, что ли? – произнесла она.– Но я совсем не цыганка, а кореянка. У меня и в паспорте написано.

У Азы внезапно начали подкашиваться ноги.

Обратив внимание на нестандартную ситуацию, к ней сразу же, на помощь, поспешили две молодых брюнетки, одетых примерно так же, как их наставница. Но, увидев, перед собой два невозмутимых привидения, они разбежались в разные стороны. Вероятно, в свободное от привокзальных дел время занимались физкультурой и спортом

Но тут к опасному месту уверенным шагом проковылял здоровяк, весь в клетчатом и упёрся взглядом в Дмитрия. Явный, самоуверенный представитель цыганской «крыши», а заодно и сплочённого коллектива привокзальных нищих.

– Ну, и что за дела? – прохрипел он, выставив пузо вперёд. – Вы что, прозрачные, ищите себе проблемы? Так вы их нашли.

– Ты, африканский бегемот на временном выпасе, не видишь, кто перед тобой? – громко и отчётливо произнёс Дмитрий.– Тебе что, жизнь твоя смешная надоела?

– Ты не из городской мэрии, – заметил здоровяк. – Я там почти всех знаю. Они – свои люди. Поэтому я сейчас буду вас наказывать.

Здоровяк попытался зацепить Дмитрия кулаком. Но, пройдя всем телом сквозь него, упал на асфальт.

С трудом поднялся на ноги и тут же задал вопрос:

– Вы что, в натуре, привидения?

– А ты что этого не понял? – полюбопытствовала Майя.– Если не понял, то мы тебя сейчас упакуем по полной программе.

– Ну, можно ведь, как-то, договориться,– сказал толстяк, отряхивая пыль с широких штанин брюк. – Нам лишнего не надо.

– Мы к тебе ночью прилетим, – предупредил Дмитрий. – У тебя нет никаких причин и шансов долго находиться в игривом и приподнятом настроении. Ты – птица долбонос с толстым клювом!

– А что я вам плохого сделал? – запротестовал «крышующий».– У меня работа такая… наблюдать. Вот я и наблюдаю. У меня такой бизнес.

– Больше не будешь наблюдать, – заверила его Майя, – станешь привидением, как мы. Тебя купили бандиты, двуногое и стоеросовое бревно. Да и сам ты – разбойник, отрыжка европейских и заокеанских ценностей.

– Так я запросто завяжу с такой работой,– пролепетал здоровяк, упав на колени.– Меня в Москве больше никто не увидит. Я срочно к себе, в Тамбов, рвану и там на дно… залягу. Никто обо мне и ничего не услышит.

– В могилу заляжешь, а не в волчье логово, под Тамбовом! – рассвирепел Дмитрий.– Я тебе гарантирую. Ты со своей философией отпетого негодяя и беспредельщика – не жилец!

Но здоровяк, в общем-то, не особо испугался угроз полупрозрачных белых существ, ибо от рождения был если не то, что бы храбрецом, а просто молодым господином с недоразвитым головным мозгом.

Однако же, взволновался и сообщил:

– Да у меня сам Клыкарь в друганах!

– И Клыкаря твоего на тот свет прихватим, – пообещал Дмитрий. – Будете вместе с ним вместе с воробьями московскими порхать.

– Что, в натуре, что ли? – спросил здоровяк. – Или пургу гоните? Мне, как-то, не желается быть воробьём или каким-нибудь голубем мира.

Больше сил с заторможенным парнем вести беседу у них не нашлось.

Привидения отлетели в сторону, и Дмитрий сказал:

– Вот они… ценности! Жаль, что они в таком замечательном городе теперь на каждом шагу, и нормальным людям от них не спрятаться.

– Дима, не ругайся, – она взяла его за плечо.– Скоро в России всё наладится. Да и надо же кому-то лес валить. Сначала воры, бандиты, ненасытные чиновники, за ними, так сказать, бизнесмены, а потом и гавкающие на страну… подключатся. Куда же их девать? Народное хозяйство поднимать надо.

– Верно, – согласился Дмитрий, – ни одна нормальная хозяйка тараканов в своём доме не подкармливает. Но она ведь их не отправляет на лесоповал, а просто уничтожает. Вроде, так.

Майя пожала плечами. Может быть, не нашла аргументов для возражения. Кто знает. Возможно, устала спорить со своим одноклассником и однокурсником, и теперь уже товарищем по несчастью.

В неведомом лесу

Им иногда казалось, что они неторопливо шли по неведомой тайге с диковинными деревьями, а ведь летели над травами и мелким кустарником. Иной раз прерывали полёт, чтобы посмотреться в широкие зеркала серебряно-синих родников. Но какой смысл это делать, если их лица не отражаются в воде? Правда, их такое обстоятельство уже не так сильно тревожило. Наверное, немного привыкли к своему необычному состоянию.

Они даже не ведали того, куда и зачем спешат. Они вели себя так, будто пытались уйти от погони или сами старались догнать кого-то. Но за Дмитрия и Майю никто не преследовал, и они тоже ни за кем не гнались.

Эти схоластичные действия были, всего лишь, их жалкой и тщетной попыткой что-то изменить. По большому счёту Роголев и Ликнова не впади в панику, но, всё же, чувствовали себя не в своей тарелке. Внезапные и зловещие метаморфозы, которые произошли с ними, заставляли их волноваться.

Надрывно стонали и скрипели вершины могучих деревьев, похожих на кедры. Шквальный ветер раскачивал их. Всё здесь было: утёсы, обрывы, ущелья, горные реки… Студенты опустились на ствол поваленного дерева. Им казалось, что особо спешить некуда потому, что они не знали, куда летят.

– Ты здесь впервые, Дима? – спросила она у Рогалева. – Или тебе знакомы эти места?

– Мне кажется, что я раньше, Майя, никогда не бывал в таких непроходимых чащах, – ответил он. – Самое страшное, что мы с тобой не бежим по тропам, а летим над ними.

– Может быть, зря мы улетели из квартиры Розы Алексеевны.

– Не знаю. Но мы всегда сможем вернуться туда. А пока будем искать выход из создавшегося положения.

– Как его искать и где?

– Если бы я знал.

Они не могли привыкнуть к тому, что тела их легки и прозрачны. Дмитрий и Майя понимали, что такого не должно быть. Их неплотные, можно сказать, воздушные тела при столкновении с любым твёрдым предметом запросто разлетались на мелкие части и потом сразу собирались в единое целое.

Но сейчас, почему-то, одноклассники были уверены в одном: необходимо пусть не так быстро, но двигаться вперёд, сквозь загадочную лесную зону. Может быть, такие полёты принесут хоть какие-то результаты.

– Посмотри, Дима, – она показала прозрачной рукой в сторону небольшой ложбины, – вон через ручей переходят мужчина и женщина. Направляются в нашу сторону.

– Я их вижу, Майя, – ответил он. – Они не такие, как мы. У них плотные тела, как у здешних деревьев, зверей и птиц. Эти люди в одежде, с рюкзаками или вещмешками за спиной, в зелёных брезентовых костюмах и кепках, в коротких резиновых сапогах.

– Совсем недавно мы были такими же, как они.

– Давай же не паниковать! Надо веселей смотреть на жизнь, Майя.

– Да я уже давно не паникую. Ты извини, конечно, но я, Дима, не готова в безудержном веселье кружиться среди берёз и сосен.

Мужчина и женщина подошли к ним, не выразив никаких эмоций. Присели рядом с Дмитрием и Майей на ствол поваленного дерева.

Переглянувшись, Роголев и Ликнова, покачали своими полупрозрачными головами. Они решили, что путники их не видят. Такой вариант исключать было нельзя. Не всякий разглядит в таёжном полумраке, почти прозрачные сине-белые сгустки энергии. А если и разглядит, то примет их за клочки специфического болотного тумана, отдалённо напоминающие силуэты людей.

Не поворачивая в их сторону головы, мужчина в штормовом костюме коротко сказал:

– Ошибаетесь. Мы вас видим и даже слышим, но ничем вам помочь не можем. Намерения у нас самые добрые. Можете в этом не сомневаться.

– Вы вместе с телами ушли в иную реальность, – попыталась что-то разъяснить его попутчица. – Вы растворились в ней вместе со своими телами.

– Но вы совсем не боитесь нас, как многие другие! – удивилась Майя. – Почему?

– В этом лесу не так часто, но встречаются существа, подобные вам, – объяснил мужчина с рюкзаком.– Мы уже привыкли к этому.

– Но поначалу мы испытывали страх, – призналась его попутчица. – Во всяком случае, мы поняли, что бесконечная жизнь многообразна. Если есть на свете звери, птицы, деревья, то почему бы ни существовать вам.

– Понятно, что вам, бестелесным, – посочувствовал студентам мужчина, – не очень приятно находиться в таком состоянии.

– Ничего страшного! – возразил Дмитрий. – Мы обрели новые оболочки, и они ничем не хуже, чем ваши. Не здорово, конечно, но жить можно.

– Мы умеем летать, ходить по воде, проходить даже сквозь камни, – заметила Майя. – Наши тела не горят, не тонут в воде.

– Лично я не могу порадоваться за вас. Всё это не интересно и не обязательно, – сказал мужчина в штормовке. – Одно только радует. Неплохо, что вы, почти сразу же сообразили, что попали в другую реальность. Прекрасно! Вы почти многое поняли.

– Вам необходимо двигаться вперёд, лететь, идти, ползти, – незнакомая женщина поднялась с бревна. – Возможно, это даст какой-то результат.

– Вы должны прислушиваться к нашим советам, – порекомендовал мужчина с рюкзаком. – Да и нет у вас другого выхода.

– А вы-то сами кто? – спросил людей с рюкзаками Дмитрий. – Правда, очень походите на обычных людей, но…

– Нам неизвестно, кто мы, – просто ответил мужчина с рюкзаком. – Да и нам не нужна эта информация.

– Просто идём, – пожала плечами его попутчица, – откуда и куда, не знаем. Разве это так уж и важно.

На прощанье они назвали свои имена – Алексей и Полина. Кроме того они убеждённо сказали, вероятно, нигде и никогда не рождались и не умирали. Получается, что они, всего лишь, скромные свидетели происходящего.

Люди с рюкзаками или существа в человеческом образе встали на ноги и моментально растворились в воздухе.

«Сжечь, не читая!»

Оглядевшись по сторонам, Дмитрий и Майя продолжили свой путь. Летели неторопливо, не предавая особого значения тому, что сказали им странные люди, теперь уже их знакомые, Алексей и Полина. Обычные тривиальные советы их сводились к тому, что только в движении Рогалев и Ликнова смогут добиться желаемых результатов. Но ведь без них понятно, что под лежачий камень вода не течёт.

Понятно, что студентам неведомо было, что практически в большинстве обителей Мироздания существует великое множество форм жизни. А если брать в целом, то число их бесконечно. Конечно же, Дмитрий и Майя не собирались мириться с тем, что произошло с ними. Их такой вариант не устраивал. Но что делать? Кто сможет им помочь? Существует ли реальный выход из создавшегося положения? Возможно, что сейчас они ощущали всё окружающее не таким, каким оно является на самом деле, а в искажённом, в нереальном виде.

К примеру, разум определённого человека, обитающий не в его головном мозгу, а снаружи, находится под влиянием и необязательной опекой самых разных мощных духов-элементалов. Общаясь довольно с милым собеседником, он даже не в состоянии понять, что принимает искажённую картину за реальность. Существо, которое он может принимать за друга или даже брата, может быть жутким монстром, у которого тоже своё восприятие мира. Так есть и, возможно, это необходимость.

Если бы Роголев и Ликнова знали, куда летят, то, наверное, не теряли бы времени в пути. Но сейчас их страстное, неуёмное желание вернуться к своему первоначальному, то есть естественному, обычному человеческому состоянию было подобно страницам непрочитанной и даже пока ещё ненаписанной книги. Что-то смутное и непонятное временами выплывало из новой реальности, которую сходу и спонтанно им не дано было объяснить и не понять.

По сути, их окружала не пустота, а нечто необъяснимое. Но им, призракам, судьба не давала и малейшей возможности понять, что же, в конце концов, с ними произошло.

– Я, все-таки, верю в то, что мы снова станем обычными людьми, – сказала Майя. – Может быть, скоро что-то нам станет известно.

– Правильно! Не может же долго продолжаться это безобразие, – выразил и своё мнение Дмитрий. – А если мы с тобой, Майя, смиримся с тем, что происходит, то пиши пропало. Будем надеяться и верить на благополучный исход.

Они опустились вниз к серому базальтовому камню неправильной формы. Их выбор для места очередной короткой передышки был спонтанным, ничем не мотивированным. Но с ними вновь произошло нечто непонятное.

Вмиг они очутились в просторном кабинете важного начальника. Ему было на вид под пятьдесят лет, грузный, наполовину лысый, с красным мясистым и широким лицом… В чёрном костюме, при галстуке. На столе – телефонные аппараты, компьютер. На стене висел портрет не человека, а волка с короной на голове. Чуть поодаль в стену был встроен средних размеров камин, в котором горел огонь. Почти рядом с ним стоял и средних размеров террариум. В нём, среди мелких камешков, песка и травы обитали две большие ящерицы тёмно-коричневого цвета.

Имелся здесь и ещё один стол, рядом с которым располагался по обеим сторонам ряд кресел. На столе лежала толстая чёрная папка, на которой крупными белыми печатными буквами написано: «Мои владения».

Этот толстый бугай с короткими, округлыми руками и ногами раскрыл её. Потом, не спеша, выложил на стол груду цветных фотографий, начал разглядывает их. На фотоснимках запечатлены леса, горы, поля, моря, города, заводы, фабрики, дворцы, самолёты, корабли… Он тяжело вздохнул, прекращая всё это рассматривать. Надоело.

Прищурив мутные зелёные глаза с красными зрачками, сидящий за столом чиновник остановил своё внимание на раскрытой пачке с сигаретами, мраморную пепельницу, массивную бронзовую зажигалку в виде волка, пожирающего овцу. Закурил, пуская не синий, не фиолетовый, а чёрный дым в потолок.

Дверь открылась, и в кабинет вошло восьмилапое, паукообразное существо около двух метров ростом, с человеческой головой. В лапах оно держало большую запечатанную картонную коробку, перевязанную широкой чёрной лентой.

– Положи свой груз на тот, второй стол! – распорядился чиновник. – Говори же, дворецкий то, что хотел сказать!

– Я, хозяин, только хотел узнать, – широкая чёрнобородая и безобразная морда паукообразного существа расплылось в улыбке. – Вы читали мою книгу «Борьба», которую я вам подарил неделю назад?

– Следуя распоряжениям Великого Волка, я бросил её в камин. Ты же знаешь, главный слуга, что на обложке книги было большими фиолетовыми буквами напечатано: «Сжечь, не читая!». Я так и поступил.

– Вечно Зиновий Авдеевич что-нибудь нелепое придумывает. Я понимаю, что он самый главный вождь и повелитель двуногих клопов. Всё в его руках, но не в лапах. Он ведь, всё же, человек, а не волк. Но даже на большом расстоянии от нас он творит чудеса и редактирует обложки чужих книг. Правда, он должен был знать, что мой фолиант под названием «Борьба» в огне не горит, в воде не тонет, и в землю её закопать невозможно.

– Ты опять мне будешь говорить, что идеи национал-социализма бессмертны. В конец обнаглел! Когда же ты покончишь свою жалкую жизнь самоубийством?

– Пока время не пришло, хозяин. Но мою книгу обязательно почитайте. Она избавит вас от скуки и даже малейшего желания самостоятельно мыслить. Не стоит этого делать. Я давно уже всё и за всех обдумал.

– Как только погаснет огонь в камине, возможно, я так и поступлю, если посчитаю, что мне это нужно, Владимир Семёнович.

– Ты разжирел на своём троне, Поликарп Терентьевич. Не радуют тебя ни власть и ни богатство. Что ты дальше собираешься делать?

– Буду учиться летать. Рабы построят для меня высокую башню, создадут механические крылья, и я потом полечу к Солнцу. Впрочем, там видно будет. Возможно, просто тут же, вокруг своей основной резиденции, полетаю. Вся эта чернь зажралась! Мне необходимо поднимать свой рейтинг.

– Перед кем его поднимать? Перед ничтожными существами, точно такими же, которые сидят в коробке, которую я принёс? Они – ничто! Биологический материал. Сегодня же я увеличу их. Пусть года полтора поработают, а потом мы снова превратим их в лилипутов и зароем в землю живьём. Как обычно.

– Можно, вообще, обходиться без двуногих тварей. Существует же робототехника.

– Она дороже обойдётся.

Паукообразное существо, Владимир Семёнович, склонилось над коробкой, которую принёс, развязал чёрную ленту, открыл крышку. На стол из своеобразного террариума для временного содержания и транспортировки мелких двуногих тварей начали выпрыгивать самые настоящие лилипуты.

Монстр с человеческой головой ловко и терпеливо ловил всех беглецов и возвращал назад. Коробку закрыл, поясняя, что если их увеличить до нормальных человеческих размеров, то это будет крепкий тягловый скот.

– Мне удалось обнаружить совершенно не освоенные и безлюдные пространства, – сообщил Владимир Семёнович. – Там хорошо можно погреть руки.

– Скучно мы живём, – Поликарп Терентьевич с трудом встал из-за стола и направился в сторону паукообразного существа. – Никак не соображу, почему, именно, ты являешься моим главным слугой, первым советником, дворецким и начальником охраны. Что ты за существо и откуда?

– Я – продукт времени. Ты никак не можешь понять, что не я твой слуга, а ты, Поликарп, купленная всеми нами мелкая шавка. За личное благополучие ты продал и страну, и народ. Но, надо сказать, что нас такой вариант устраивает.

– Ты бы заткнулся, Владимир Семёнович! Я терпелив до поры и до времени. Ведь могу запросто с тобой разделаться, как повар с картошкой.

Чиновник, пристально посмотрев в паучьи глаза, погасил о его лоб сигарету.

– Как вам будет угодно, – поклонилось паукообразное существо. – Ради великой идеи глобального разграбления этой территории можно кое-что пока тебе и простить.

Паукообразное существо, поклонившись, неторопливо вышло из кабинета.

Больше находиться в компании этих диких существ Рогалев и Ликнова не желали. Они стремительно вылетели сквозь стены странного кабинета и многоэтажного здания наружу. Ни одна из самых изощрённых и невероятных форм фашизма их не интересовала. Более того, они справедливо считали, что подобным существам не место ни в одной из обителей Мироздания. По-хорошему они должны уничтожаться физически, и это самое доброе, что может с ними сделать любой разумный мир.

– Там душновато, – заметил Дмитрий. – Жуткая компания.

– Мне показалось, что мы побывали в картонной коробке, – сказала Майя. – среди потерявших совесть и разум лилипутов.

– Они чем-то похожи на больших ящериц в террариуме.

– В любом случае, такие существа у нормального человека могут вызвать лишь чувство омерзения. Наши дороги с ними не пересекались в человеческом мире, и я этому рада.

– Этих откормленных существ, может быть, я видел в страшных снах.

– Возможно, Майя, нам дано воспринимать этих существ в виде ящериц, а на самом деле они – нечто другое.

– Любимый мой! О чём мы сейчас с тобой говорим? Нам бы с тобой вернуться в человеческое состояние. Кто мы? Жалкие привидения…

– Дорогая моя, мы же договорились не впадать в панику и в уныние. Всё вернётся на круги своя.

– Давай пройдёмся, как люди. Летать уже надоело.

– Нам без разницы. Мы и пешком можем стремительно передвигаться, при желании.

Самым удивительным было то, что, по пути их следования, Дмитрию и Майе на соседних тропах то и дело встречались важный чиновник и олигарх Поликарп Терентьевич и его слуга или даже повелитель, паукообразное существо, Владимир Семёнович. Они мутными глазами смотрели в сторону Роголева и Ликновой, но, явно, не видели их. Или, может быть, делали вид, что не замечают полупрозрачных, бело-синих таёжных путников.

В траве мелькали лилипуты разных возрастов в рваных одеждах, мужчины, женщины, дети… Всё это было не миражом, не галлюцинацией. Их преследовала грубая материальная реальность.

Видели временами Дмитрий и Майя и горящий камин и в нём несгораемую книгу «Борьба», которую приказано было сжечь, не читая. Да встречался им на пути террариум с двумя большими коричневыми ящерицами.

– Меня это угнетает и раздражает, – устало сказала Майя. – Зачем они нам? У нас по горло и своих проблем.

– Если бы я знал, почему это происходит, – Дмитрий, как смог, обнял свою любимую, – то дал бы тебе ответ. Но мы обязаны с тобой помнить, кто мы, на самом деле.

– Хорошо, что ты рядом со мной, Дима. Это главное, а всё остальное приложится.

– Я тоже так считаю, Майя. Мы всегда, везде и всюду будем вместе.

– Если мы надолго останемся в таком состоянии, то очень скоро забудем то, кем были раньше. Самое страшное, что может с нами произойти.

– С потерей памяти можно потерять всё. Но самое главное заключено в том, чтобы нам ни в каком из миров ни разминуться друг с другом.

– Предполагаю, что уже сейчас в нашем сознании всплывают какие-то фрагменты тех событий, которые, скорей всего, с ними, вообще, нигде и никогда не происходили.

– Я спорить с тобой не буду. Я не знаю, Майя. Но мне хочется во многом разобраться.

– Во всём разобраться? Слишком велико твое желание и неисполнимо, Дмитрий.

На них из кустов почти в упор бесцветными глазами смотрели Владимир Семёнович и Поликарп Терентьевич. Почему же им так необходимо пытаться рассмотреть невидимое? Но ведь чиновник и паукообразный монстр остались там, в стороне. Кто же тогда эти существа? Кто они? Клоны? Копии? Чужой мир, который пытается утвердиться в их сознании. Надо просто идти или лететь, не обращая на них внимания. Следует сжечь в своём сознании их образы, внимательно не разглядывая эти гнусные рожи.

Странный инопланетянин

На сей раз, чтобы не видеть того, чего просто не может быть, они взлетели вверх, метров на пять-семь, над травой.

– Наверное, нас кто-нибудь уже ищет? – предположила Майя. – Мы не только стали призраками, но и попали в ирреальный мир.

– А ты мне скажи, какой мир можно назвать настоящей явью и действительностью, – сказал Дмитрий. – Ты не знаешь, и мне это не ведомо. Нас не ищет ни одно живое существо потому, что никто и никогда не терял.

– Но такого быть не может. Мы в том, нашем мире, отправились в магазин за сладостями и потерялись.

– Может быть, ты права. Но никто нас там не найдёт.

– Понятно, что в том мире, из которого мы явились сюда, нас больше нет. Я ничего не понимаю. Даже славная старушка Роза Алексеевна, вроде бы, и наша одноклассница в прошлом, а на самом деле – блеф, полная несуразица.

В своих рассуждениях они предполагали и почти были уверены в том, что любой мир наполнит условностями и необязательными правилами, которые зачастую смешны, нелепы и даже опасны. Их придумывают те, кто опирается на сиюминутность происходящего.

Эти алчные и злые господа и дамы усиленно делают вид, что верят в Бога. Но Всевышний вдалеке от них, ибо он-то знает, что Жизнь не имеет конца и начала. Тщетно украшать свою рясу или повседневную одежду и грешное тело драгоценными камнями и золотом, если ты даже не пытаешься понять даже самой малой сути происходящего.

Пусть Майя и Дмитрий загадочным образом изменились, но они обрели пусть слабое, но представление о том, о чём не могли знать и ведать раньше. Несомненно, что такого рода озарения приходят к живым и условно мёртвым существам только извне. Кто пожелает, тот услышит мудрые голоса Мироздания. Но главное заключается не только в том, чтобы им поверить, но и попытаться понять, о чём идёт речь.

Они решили опуститься на высокий бугор, с которого даже между стволами гигантских деревьев можно что-то рассмотреть.

– Мы движемся очень быстро, – посетовала Майя, – но конца нашего пути не видно.

– Не самого пути, – поправил её слова Дмитрий, – а лишь его малого отрезка. Но и этого, вполне, достаточно для того, чтобы осознать пусть ничтожную, но часть своей сути.

– Этого нам не дано. Мне кажется, что никто не ведает, кто он и откуда. Но хоть что-то узнать о свое прошлой жизни нам не помешает.

– Даже комары пролетают сквозь наши зыбкие тела. Ни не приносят никакого вреда ни себе, не нам.

У них возникла идея подняться над деревьями. Но под синим солнечным небом попали под яркий свет, в котором чувствовали себя не уютно. Они увидели только лишь, на многие десятки километров, заросшие тайгой горы и долины. От деревьев исходила мощная, но приятная музыка. Разве с такой высоты можно увидеть те места, где заканчиваются не только узкие, мелкие тропы, но и большие дороги.

Отсюда, с большой высоты, им казалось, что в окружающем их мире нет ничего живого, точнее, ни души. Но надо двигаться вперёд. Зачем, совершенно не понятно. Но и интуитивно они чувствовали, что это необходимо. Им было многое дано. Есть полная возможность разглядеть лица даже тех, кто не должен находиться рядом с ними, увидеть даже безмолвные тени. Но они – тоже ведь живые существа, у них своя юдоль или, проще сказать, судьба.

Вдруг они в мановение ока оказались внутри странного дисковидного летательного аппарата. За пультом управления с множеством кнопок и рычагов сидел пилот в серебристом костюме. Можно было принять его за человека, если бы на его лице ни красовалось три больших фиолетовых глаза. Имелся у космонавта и рот, но носа не наблюдалось. Вместо него – два небольших круглых отверстия. Удлинённый череп, в виде огурца. Цвет лица светло-зелёный. Ко всему прочему, он имел четыре длинный руки.

В полном одиночестве управляя небольшим манёвренным и быстроходным космическим кораблём гуманоид мысленно оценивал обстановку или, как бы, разговаривал сам с собой. Удивительно, но Дмитрий и Майя слышали мысли пилота и понимали его язык.

Гуманоид был в восторге от того, что оказался на этой странной и цветущей планете. Но сетовал он, прежде всего, на то, что ощущал значительные провалы в памяти. Конечно, он не забыл, кто он и откуда, но кое-что из минувшего прошлого покрылось чёрной и мрачной пеленой.

Инопланетянин, всё же, прекрасно помнил, что за минувшие сутки ему лично удалось с помощью мощного парализующего светового бластера взять в плен более тридцати примитивно мыслящих существ: мужчин, женщин, детей.

На головном космическом звездолёте начальство похвалило его за усердие и старание. Всёх местных мыслящих жителей этой планеты пришельцы, практически подвергая жестоким пыткам, резали, как говорится, живьём. Эти пришельцы, прежде чем, поселиться, обосноваться на этой чудесной планете, должны были знать всё о местных её обитателях. Для чего? Только для того, чтобы заняться эффективным и массовым их уничтожением.

Всё просто. Ведь подобные зверства уже происходили на одной из планет во Вселенной под названием «Земля». Чтобы устроить свой личный быт, люди жестоко уничтожали людей. К примеру, подобные зверства происходили в Северной Америке, когда незваные гости этой части света со спокойной совестью убивали индейцев. А потом в свою продуманно организованную, разбойничью страну начали привозить из Африки чернокожих рабов.

Абсолютный геноцид, и сейчас потомки тех разбойников и вновь прибывшие искатели большого пирожка с капустой во главе со свои коррупционным правительством и олигархами, во имя «демократии», не щадят мирных жителей многих стран земного мира.

Ничего хорошего не ждёт эту дикую страну, да и её граждан или обывателей, которые считают такое положение дел, вполне, нормальным явлением. Подавляющему числу жителей этой «демократичной» страны никак нельзя «умирать», то есть переходить в иные миры по той причине, что ничего хорошего их там не ждёт.

Да ведь на Великой географической карте Мироздания давным-давно уже нет страны с таким названием. Совсем скоро этот факт не станет просто новостью для землян, а попросту материализуется, станет необходимой и справедливой реальностью. Так думал этот инопланетянин, частично потерявший память.

Но гуманоид, пилот летающей «тарелки» не забыл, что помимо головного звездолёта в распоряжении их отряда находится ещё четырнадцать дисковидных катеров. Только вот сейчас он не помнил всех пилотов на этих транспортах и начал забывать лица, и даже имена многих членов экипажа.

Инопланетянина удивляла пустота этого мира, небольшая заселённость красивой, неведомой планеты. Вероятно, на его родной планете, плотность населения была очень высокой. В основном, по этой причине, они и летали по многим мирам Вселенной. Им необходимо было найти подходящее место для того, чтобы добрую половину жителей его планеты можно было переселить.

Обитель должна быть относительно комфортной или, хот бы, относительно удобной или приемлемой для обитания. А всё лишнее, здесь и в других местах, подлежит физическому уничтожению.

Этот невнятный отрывок из чужой памяти показался Дмитрию и Майе абсолютно не интересным и бесполезным. Они поспешно покинули звездолёт.

– Мы, конечно, не понимаем, что происходит вокруг, – предположила Майя, – но мне кажется, что в существующих и самых разных проблемах имеется и наша с тобой вина, Дима? Возрази мне, если я не права.

– Я не могу согласиться с тобой. Всё это общие рассуждения. Но ведь кто-то виноват в том, что мы с тобой, Майя, стали привидениями. Или в происходящем виноваты только мы? В чём же наша вина?

– Виноваты все. Но я точно не знаю, вина ли это. Ведь бывает же так, что падение вниз является взлётом. Я предполагаю.

– Что можем предполагать мы, ничтожные призраки? Даже наш головной мозг бесплотен. В нём не может родиться ничего существенного. Но при этом мы ещё и философствуем.

– Ни в одной черепной коробке нет никакого сознания, – послышался поблизости голос. – Все мысли рождает не мозг, который находится в голове, а то, что находится снаружи. Наши мысли в пространстве, и ему нет предела.

С ними вёл беседу космический пилот, которого они недавно видели на борту дисковидной летающий «тарелки», тот самый четверорукий гуманоид, с которым они находились в одном звездолёте.

Их удивило то, что космический путешественник на большом расстоянии видел их. Но и его говорящая физиономия непонятным образом витала рядом с ними.

– Мне очень важно сейчас узнать, кто я, откуда и почему нахожусь здесь, – честно признался пилот маломерного космического транспорта. – Я не понимаю, что случилось.

– Наверное, произошло падение вашей главной летающей «тарелки», – предположил Дмитрий. – Это последствия не совсем удачного приземления. Предполагаю, что ты ударился головой о какой-нибудь камень.

– Не вводите меня в заблуждение, – на неприятной физиономии гуманоида появилось некое подобие улыбки. – Какая ещё основная летающая «тарелка»? Я в такие сказки не верю. Я ведь, всё-таки, кое-что помню. Я вспомнил!

Он начал сбивчиво и долго рассказывать, что, скорей всего, он учитель физики и математики в одной из местных сельских школ.

Причём, он закончил обучение в педагогическом университете с красным дипломом.

– Нам гораздо проще понять и постичь некоторые тайны Мироздания, – честно признался Дмитрий. – Но мы не имеем даже малейшего представления о том, кто ты и куда держишь путь. Правда мы, почему-то, читаем твои мысли и даже отсюда видим тебя. Странно и непонятно.

– Я не всё, но очень многое забыл, – тяжело вздохнул гуманоид. – Но я хорошо помню, что зовут меня Илья Тихонович Собакин. Я, видимо, попал в сектор частичной амнезии. Наверное, я сейчас нахожусь под её влиянием.

– В тебя вселился клочок памяти совершенно другого существа, – сказала Майя, – возможно, даже того, которое уже ушло за предел этой обители. А свою память ты частично потерял. Но мы-то с Димой о себе всё помним, и это страшно. Но понять не можем, почему мы стали фантомами. Может быть, это последствия неизлечимой болезни.

– Форма совсем не важна, – убежденно заметил гуманоид. – Самое главнее – содержание. У меня четыре руки и совсем нет носа. Но ведь от этого я не перестал быть Собакиными. Мне осталось только ещё кое-что вспомнить, и всё будет в полном порядке.

Из густых кустов вышли олигархи: восьмилапый паук с человеческой головой Владимир Семёнович и толстый, безобразный чиновник-функционер Поликарп Терентьевич. На них была шикарная одежда, но в руках они держали большие клетки для лягушек, которых они собирались поймать. В них без всякой радости несколько лягушек зелёного и коричневого цвета.

Несуразица нового бытия

Инопланетянин, который упорно считал себя учителем математики и физики Ильёй Тихоновичем Собакиным, приветливо помахал им одной из своих четырёх рук.

– Куда же ты привёл нас, Собакин? – возмутился Поликарп Терентьевич. – Здесь, вообще, нет лягушек. Какое-то странное место.

– Сюда не я вас привёл, – напомнил им гуманоид Илья Тихонович. – Меня вместе с вами забросили с парашютами.

С некоторым недоумением Рогалев и Ликнова одновременно поинтересовались у всех троих, зачем им лягушки.

Но на вопрос ответил Собакин, и этого было, вполне, достаточно. Оказывается, у него и его друзей отцы – чистокровные французы, а матери – милые, изящные японки. При таких обстоятельствах потомок, то есть дитя подобного интернационального брачного союза просто умрёт от голодной смерти, если на обед ни проглотит дюжину свежих и питательных лягушек или, в крайнем случае, ни скушают салат из виноградных улиток. Дмитрий и Майя понимающе закивали почти прозрачными головами.

На всякий случай, Собакин ещё раз напомнил своим давним друзьям, что сбросили сюда с самолёта или воздушного шара с парашютами.

– Все верно, – подтвердил его слова паукообазный Владимир Семёнович. – Сплошные неприятности. Парашюты не раскрылись. Пришлось спланировать на землю без их… использования. Да и лягушек здесь, на самом деле, нет.

– Что же тогда у вас в корзинах? – задал вопрос Дмитрий. – Разве это не лягушки?

– Этих лягушек мы захватили с собой из дома, – пояснил Поликарп Терентьевич. – Они нужны для приманки.

– Чего же тут неясного? – сказал Владимир Семёнович. – Таёжные лягушки увидят в корзинах своих близких и дальних родственником и поспешат к ним на выручку, и тогда мы их мигом переловим. Но лягушек здесь нет. Уж я-то в них разбираюсь.

– Мы вам частично верим, – подала свой голос и Майя, – то только потому, что нам ничего другого не остаётся делать.

– Совсем недавно я считал вас с Поликарпом Терентьевичем неонацистами, – признался Дмитрий. – А вы, оказывается, добрые и безобидные существа – лягушатники.

– В разное время – по-разному, – застенчиво произнёс Владимир Семёнович. – Наверное, наше мировоззрение зависит от того, что мы едим на завтрак, обед и ужин.

– Ни одна из постоянно приходящих перемен не похожа на другую, – пояснил Поликарп Терентьевич. – Сегодня так, а завтра может быть всё по-другому.

Паукообразный магнат и олигарх Владимир Семёнович, поспешил сообщить, что, вообще-то, он по профессии металлург, если выражаться точнее, то сталевар. А толстый и животастый владелец многого из того, что находится на земле, под землёй, в морях и океанах, Поликарп Терентьевич сообщил, что он вот уже почти двадцать лет за миску борща работает шахтёром, добывает уголь.

Эти существа ничуть не походили на тех, за кого себя выдавали. Произошло то, что кто-то спонтанно или целенаправленно, ради собственной прихоти, наделил их ничтожной частью чужой памяти и биографии. Чтобы произвести такую процедуру не обязательно быть великим и могучим. Поверить в несусветную словесную ерунду, абсолютный и несусветный бред «парашютистов-лягушатников» с помощью телепатии мог заставить обычный лесной муравей или дождевой червяк.

Для того, чтобы попытаться ввести кого-то в заблуждение и заодно всех окружающих не стоит даже объявлять себя богом. Можно быть обычной козявкой или букашкой. Проявляй настойчивость в своей лжи, применяй во время сеансов нелепой пропаганды как можно больше бессмысленных терминов, и тогда тебе поверят. Ты всегда придумаешь для зомбированного большинства и прошлое, и настоящее, и, разумеется, будущее.

Дождавшись, наконец, когда его друзья-лягушатники и ему дадут возможность сказать что-то интересное и важное, мнимый школьный учитель Собакин сказал то, что думал в данную минуту. Он сообщил, что Великий Волк Зиновий Авдеевич Дикуб, считающий себя повелителем всего существующего, на самом деле, поспешно слеплен из несвежего человеческого кала.

Потому из его многочисленных дворцов по всему миру идёт зловещая и нестерпимая вонь. Другой причины для существования резких и неприятных запахов нет. А если они и есть, то их не так уж и много.

Если бы он был чёртом или просто вампиром, то куда ещё ни шло. Но это невероятным образом ожившая фигура то ли волка, то ли человека, сотворённая из человеческих экскрементов. Вот этот ярко выраженный эксплуататор, барыга, вор и мошенник надеется не только на то, чтобы очень долго присутствовать в данном мире, но при переходе в иной захватить с собой всё им награбленное и отнятое у нищих.

Но всё это было явным преувеличением. Дикуб – самый обычный человек, но падший и мерзкий, почти с самого своего земного рождения.

Инопланетянин под фамилией Собакин нёс явную околесицу, искажая даже чужие, ложные фрагменты придуманной памяти. Поэтому Дмитрий и Майя решили в срочном порядке покинуть странное общество основательно лишённых собственных биографий существ. А чужие судьбы, тоже карикатурные, их новых знакомых никак не украшали, а делали почти умалишёнными.

Мимо них, через заросли густой травы прошла многочисленная толпа лилипутов. Один из их предводителей тонким и пискливым голосом закричал: «Посторонитесь! Идут великаны!». Мелкие двуногие существа жили чужой памятью и активно гордились тем, что они исполины. Лучше уж совсем ничего не знать о себе, чем жить придуманной историей. Страшна и опасна рубашка, когда она не своя. Миллиардами незримых частиц проблемы того, кто почил в ней, проникают не только в тело, но и в душу пусть не разумного, зомбированного, но живого существа.

Прочь улетели от нелепых существ, возможно, фантомов или чьих-то клонов, Дмитрий и Майя. У них была своя дорога… Если сказать точнее, то не имелось, вообще, никакой. Правда, они предполагали, что и все те, кого они видят, держат свой путь в ту же сторону: в никуда. Всё существующее постоянно находится в поисках истины. Но она, к сожалению, или, к счастью, размыта, искажена и не только в нелепых, лишённых элементарной формальной логики мирах, но и в других, даже относительно благополучных.

Но чтобы окончательно ни сойти с ума, следует делать пусть ничтожные, но попытки мыслить, пытаться анализировать происходящее и не всегда верить собственным глазам и ушам. Слишком уж много иллюзорного вокруг.

Когда ты пытаешься кому-либо навязать свою точку зрения, свои убеждения, то можешь не сомневаться в том, что ты – наглое, невоспитанное и ничтожное существо. Но если же ты запросто, легко и свободно разделяешь чьи-либо убеждения и даже считаешь их собственными, то ничтожен втройне.

Тогда где же выход из создавшегося положения? Как жить? Где находится эта самая «золотая середина» рационального и конструктивного бытия? Её нигде нет.

Слушая «добрые» советы, ретиво не бросайся ни с кем в тяжкую полемику, в ненужные, зачастую беспредметные споры, и поступай так, как велит тебе твоё сердце, духовная субстанция и разум, который находится не в твоей черепной коробке, а за её пределом. Причём, под опекой того, кому ведомо всё. Веровать следует Богу, а не многочисленным его «посредникам».

– Если бы я точно знала, что я сейчас ищу, – тихо произнесла Майя, – то, может быть, прекратила своё бессмысленное движение.

– Его прекратить невозможно, – заверил свою любимую Дмитрий. – Наверное, в движении и познается часть истины, большой или малой. Даже тогда, когда ты стоишь на месте, то, всё равно, идёшь.

Недалеко от них раздался то ли хохот, то ли истошный замысловатый крик. Наверное, сидя на ветке большого дерева, таким образом, свои эмоции выражала какая-нибудь птица. Она – коренная обитательница этих странных мест.

Пернатое существо, наверняка, знает, кто она и что-то помнит из своего настоящего, а не придуманного прошлого. Впрочем, не исключено, что это и не совсем так.

Бронебойный и его внучка

Они летели высоко над землёй и сверху увидели развалины огромного города. Решили спуститься вниз. Их не порадовала безжизненное пространство: ни людей, ни собак, ни кошек, ни птиц… никаких живых существ. Но увидели на развалинах Дмитрий и Майя не только разбитые бетонные плиты да кирпичи. Поломанная мебель, предметы быта, детские игрушки… и кости. Груды костей.

Скорей всего, давно уже ушли в мир иной те, кто мог видеть и помнить трагедию большого города. Что здесь произошло? Может быть, разрушило его землетрясение, наводнение, ураган или жестокая война.

Роголев и Ликнова стремительно облетели многие кварталы огромного разрушенного мегаполиса. В одном месте, почему-то, обратили внимание на лежащий в пыли толстый фотоальбом. Рядом с ним – снимок. На нём были запечатлены молодые и счастливые парень и девушка: белокурые, синеглазые, широколицые… Молодые люди сидели на скамейке под цветущей яблоней, взявшись за руки.

– Мне кажется, что это мы с тобой, Дима, – предположила Майя. – Я ещё не забыла, что мы когда-то были счастливыми молодыми людьми.

– Да, Майя, мы ими были, – сказал Дмитрий, – но мы ими остались. Будем верить, что всё станет, как прежде.

– Конечно. Какое же здесь унылое место.

– Так полетели отсюда прочь!

– Ты прав. Здесь не стоит задерживаться надолго.

Сделав круг над городом, они начали стремительно подниматься ввысь и тут же оказались над широким и цветущим полем. Спустились вниз.

Переполненные жалостью и сочувствием к погибшим этого огромного города, Дмитрий и Майя даже представить себе не могли, что собран он из разрушенных шикарных дворцов воров, бандитов и палачей всего мира.

Если бы они знали это, то вряд ли стали бы жалеть поверженных королей и тех, кто не так давно считал себя таковыми. Даже потомки двуногих кровососов и упырей, на четыре поколения вперёд, будут перенесены туда, где им истинное и единственное место. А мирозданческий путь преобразования и воспитания зачастую бывает очень долог, но, к счастью, продуктивен. Но, всё же, придёт время, когда шакалы и гиены начнут рождать овец. Но не заклание, а для вечной жизни. Мир станет добрей и справедливей.

Но сейчас они видели перед собой не город, а разрушенное село. Деревянные дома: одни уже рухнули, другие покосились, третьи пока стояли. Но и здесь ни души, как и в том большом городе. Но они ничего не могли понять и объяснить. Дмитрий и Майя были, всего лишь, существами с чётким определением их сути: фантомы, миражи, привидения…

Во многом по этой причине они не умели ронять слёз по погибшим или ушедшим, неизвестно куда.

Пусть же помянет всех тех, кого уже здесь не было, большая серая туча. Появившись неведомо оттуда, она вылила на разрушенное селение немного небесной воды. Тоже ведь своеобразные слёзы. Не один из дождей не может быть слишком уж простым и понятным. Как есть, так и есть.

Увидев невдалеке вершины высоких гор, Роголев и Ликнова решили полететь туда. Может быть, там они найдут ответ на вопрос, как им стать прежними, молодыми и красивыми людьми, парнем и девушкой.

На вершине высокой горы с чахлой растительностью, местами заснеженной, стояло великое множество палаток. В основном, они явно наспех сшиты из кусков старого выцветшего брезента. Поскольку пока ещё раннее утро, то все спали. Но два человека бодрствовали: седобородый старик и юная девушка.

На них были белые валенки, синие ватные штаны и телогрейки, на головах шапки -ушанки из чёрного кроличьего меха. Сидели они у костра, грели руки. В стороне лежали рукавицы из овчины цвета хаки.

– Там, внизу, дедушка, тепло, птицы поют, лето, – озабочено сказала она. – А мы здесь, в горах, мёрзнем, как тараканы в носу у снеговика. Июль месяц. Уже девять человек умерло от холода и голода. Зачем это всё?

– Ничего страшного не происходит, Амалия, – пояснил внучке дед, по фамилии Бронебойный. – Нас здесь почти полторы тысячи. Со дня на день должен начаться всемирный потоп, так мне кажется. А мы на высоте более четырёх тысяч метров над уровнем моря спасёмся. Потом будем жить поживать и добра наживать.

– Откуда ты всё это взял, Фатьян Силантьевич? А если не произойдёт никакого потопа? Что ты скажешь людям?

– Я скажу им тогда: «Извиняйте, товарищи! Всемирного наводнения не случилось. По этой причине расходимся по своим баракам и халупам, у кого они имеются!». Но всё произойдёт, внучка. Я это своим духом чувствую. Потонет всякая воровская сволчня со своими дворцами, замками и теремами. Никто им на том свете за миллиард «баксов» и пирожок с капустой не продаст.

– Но не справедливо поучится, дедушка. Вместе с ними, погибнут на Земле миллиарды нищих и бедных людей. Не по-людски как-то?

– Как раз, всё по-людски и как в песне со словами: «Вы жертвою пали в борьбе роковой». Да ведь самое-то главнее кроется в том, Амалия, что мы-то, вовремя прибывшие сюда, уцелеем. Я всем желающим советовал уйти в горы… по месту

жительства. Так что, в любом случае, на мне вины никакой не имеется.

– В некоторых местах нашей планеты не то, что бы гор, даже бугров нормальных не имеется. Сплошные степи и пустыни.

– Надо разумным людям и другим животным вовремя переселяться туда, где их ни один потоп не достанет. Вот и вся проблема. Правда, уже поздно. Что-то мне подсказывает, что наводнение начнётся с минуты на минуту.

Потом дедушка и внучка перешли на обычные жизненные темы. Фатьян Силантьевич Бронебойный, наверное, в тысячный раз похвалил себя не за то, что является великим провидцем, предсказателем.

Бронебойный напомнил Амалии, что он – отличный печник и неплохой плотник. А это в новых жизненных условиях очень пригодится. Да и она, внучка, его кровинушка, тоже ведь мастерица, сельская швея. Любые сарафаны или юбки для женщин сошьёт, а для мужиков – штаны или рубахи. Было бы из чего кроить.

Разве могли Майя и Дмитрий предполагать, что в кромешной, в данном случае, человеческой глупости заключается великая мудрость? Она ничем не обусловлена и не мотивирована, но, оказывается, не просто существует, но имеет полное право на существование. Казалось бы, такая, абсолютно не формальная, совершенно оригинальная логика не выдерживает никакой критики. Но, получается, что именно в парадоксах и заключена реальность.

Непонятая явная действительность, та самая, которую не удалось или не пожелалось разглядеть умственно отсталому или неразвитому существу, в силу коллективного настроя на нечто «неоспоримое» и привычное, становится ирреальностью или, в крайнем случае, совершенно не научной фантастикой. Увы и ах! С этим ничего нельзя поделать.

В эпоху прогрессирующего декаданса уровень мышления подавляющего большинства жителей этой Земли стал настолько условным и примитивным, что вынужден опираться на «авторитетные» мнения и точки зрения. Основательный фундамент для всеобщего зомбирования! Но о таких «мелочах», явившиеся сюда из нормального, вполне, адекватного мира, знать и даже догадываться не могли.

Пока всё происходящее вокруг них казались Дмитрию и Майе невероятной иллюзией. Впрочем, подсознание, как составная часть разума, находящегося извне, подсказывало им, что, в принципе, никаких видений существовать нигде и никогда не может. Всё то, что оказывается в поле зрения, слуха, осязания есть самая настоящая реальность.

Но это только ничтожная часть из того, что можно воспринять. Но дать объективную оценку существующему в разных мирах и состояниях невозможно, да и не нужно. Ведь само определение «объективно» корнями идёт только от «авторитетов» и так называемых не простых, а сложных существ.

Такого рода «объективность» шита белыми нитками, беспомощна, наивна, жестока, безапелляционна и весьма и весьма дидактична. А ведь основания давать указания или советы какому-нибудь недалёкому и мерзкому существу невозможно. Гораздо проще убедить кирпич в том, что он – кусок сахара или представитель высшей расы. Но не стоит даже его вводить в заблуждение.

Долго ждать не пришлось. К Дмитрию и Майе подошли дед и внучка, одетые по-зимнему, в белых валенках и шапках-ушанках.

– Мы – микробиологи, – сообщил Фатьян Силантьевич, – Я – доктор биологических наук Бронебойный, а моя юная спутница не так давно защитила кандидатскую диссертацию.

– В сё, что вы говорите, нам абсолютно не интересно, – сурово среагировал на слова старика Дмитрий. – Идите своей дорогой!

– Оставьте нас в покое, – сказала Майя. – Нам смешны и непонятны ваши вымышленные проблемы. Нам бы решить свою.

– Культура общения у вас, господа на нуле, – заметила Амалия. – Можете не переживать. Вы не являетесь объектом нашего изучения. Привидения нас не интересуют.

– Да нет же у вас никаких объектов изучения! – несколько грубовато осадил их Дмитрий. – Вы даже не понимаете, о чём говорите! Вы не знаете, кто вы и откуда! Здесь существ, подобных вам, становится всё больше и больше.

С удивлением и некоторым недоверием посмотрев на полупрозрачных Дмитрия и Майю, мнимые микробиологи удалились прочь.

Роголев и Ликнова понимали, что существовать, не ведая о том, что происходит и когда-то происходило в тебе самом, не так уж и легко. Да и надо ли? Но прекратить своё существование невозможно, уйти в так называемое небытие нельзя. Его не может быть потому, что оно явление не материальное и абсолютно беспредметное и, значит, не живое. А поскольку ничего мертвого в Мироздании нет, получается, что и малейшей надежды на то, чтобы стать ничем, нелепы и смешны.

Они, в отличие от тех, кого встречали в этом странном мире, знали и помнили о себе всё. А самое главное заключалось в том, что они любили друг друга там и продолжают боготворить друг друга здесь. Значит, он по-прежнему, люди.

– Я очень надеюсь на то, что мы выберемся отсюда и обретём прежний вид, – сказал Дмитрий. – А как ты считаешь, Майя?

– Я уже никак не считаю, – ответила она. – Мы постоянно задаём друг другу один и тот же вопрос. Но разве жалкое привидение может иметь собственное мнение?

– Может и должно.

– Пусть так. Но, наверное, надежд все меньше. Радует только то, Дима, что ты рядом со мной. Это для меня самое нужное, необходимое, основное… единственное.

– Ты для меня, Майя, всё… Я не могу словами выразить к тебе своих чувств.

– Нам встречаются в этих местах непонятные существа или их копии с жалкими легендами и сказками о том, кем они когда-то были и кто они сейчас. Сплошной блеф.

– Но если блеф – явление возможное, значит, и реальное, и таких существ, как мы с тобой, Майя, может быть бесконечное множество. Я говорю не просто об одушевлённых предметах и явлениях, подобных нам, а только о тех, кто почти похож на нас, но с некоторыми изменениями… поправками.

– Получается, Дима, что всё живёт везде и всюду, но только не всегда себя осознаёт.

Народное изречение или поговорка, что нет худа – без добра, здесь, как раз, была к месту. Состояние, в котором находились Дмитрий и Майя, дало им возможность почувствовать и понять то, что невозможно было постигнуть в том, недавнем мире, из которого они явились сюда в виде привидений.

В долгой дороге, ведущей неизвестно куда, им только и оставалось жить надёждой и любовью. Но ведь это не так и мало.

Фарфоровые полицейские

Они наблюдали за странной картиной, которая могла показаться не реальной даже таким существам, как Дмитрий и Майя. Привидения находились в обители, где буквально всё было фарфоровым: зелёные деревья и трава, серые дома, разноцветные машины, человекоподобные существа в пёстрых одеждах…

Рядом с ними особое подразделение фарфоровых полицейских в зелёных пятнистых одеждах, с чёрными масками на лицах готовилось на бронетранспортёрах отправиться на выполнение очередного специального задания. В их руках, вместо дубинок, находились тяжёлые кувалды, за спинами – стрелковое оружие.

Руководил предстоящей операцией фарфоровый полковник в синем мундире с улыбающейся физиономией. Его заместитель низкорослый и кривоногий майор называл его, постоянно отвешивая вышестоящему лицу поклоны, Агеем Курумовичем. Только иногда обращался к нему «господин полковник».

Через несколько минут колонна двинулась по широкой фарфоровой дороге к месту назначения, то есть предстоящей операции. Дмитрий и Майя последовали за ними. Бравые полицейские особого назначения доехали до большой площади, на которой собрались такие же фарфоровые люди, как и они. В руках они держали плакаты, на которых было написано, что они голодны. Люди требовали для себя и своих детей хотя бы такого количества глины, чтобы не умереть с голоду.

Полицейские с кувалдами без предупреждения весело и задорно начали бить, крошить собравшихся. Под удары попали не только мужчины и крепкие парни, но и дети, женщины, старики. Через полчаса площадь была завалена фарфоровыми черепками. С весёлым настроением полицейские садились в боевые машины пехоты.

Улыбающийся полковник потирал руки, повторяя единственную фразу: «Так будет с каждым экстремистом!».

В поле их зрения попали фарфоровые полицейские, которые были уверены в том, что они птицы мира – голуби.

– Мы пока ещё не умеем летать, – говорил им полковник Агей Куромович, – но обязательно научимся. Ведь мы же – птицы.

Эти нелепые слова, конечно же, слышали Роголев и Ликнова.

– Как жестоки иные миры, – справедливо заметил Дмитрий. – Даже если преступники, обитающие в них, пытаются изменить свою сущность относительно лучшую сторону, всё равно, ставят на ней крест на всём добром и светлом. Они не способны стать другими.

– Мне кажется, что я вспомнила то, что когда-то знала, – сообщила Майя. – Я точно знаю, что…

– Что ты знаешь?

– Только не смейся, Дима. Может быть, то, что я тебе сейчас скажу, совершенно нелепо и неважно.

– Каждое мгновение и откровение сейчас для нас, Майя, имеет глубокий смысл.

– Мне, почему-то, известно, что голуби – одни из самых жестоких и коварных птиц. Они сообща заклёвывают самого слабого. Это норма их поведения. Своими острыми клювами выбивают глаза у тех, кто не может защитить себя. Наглые пернатые, всегда уверены в том, что их обязательно кто-нибудь накормит.

Ещё Майя сообщила, что голубь – грязная птица, которая с лёгкой руки странноватого художника Пикассо, стала эмблемой мира.

В голубиной стае не может быть никакой глобальной любви в отношениях друг с другом. Впрочем, наверное, это не совсем так. Ведь дают же и эти маленькие «драконы» потомство, производят подобных себе. Парадокс? Да ещё какой!

В сообществе тех же самых ворон гораздо больше мира и взаимопонимания, чем в голубиной стае. А за сохранения своего потомства они, не раздумывая, вступают в бой с человеком и с любым другим зверем. Мудрая птица и… справедливая. Почему не она считается птицей мира. Странно и необъяснимо.

Видимо, в создании поспешных определений, правил и законов, человечество всё глубже и глубже проваливается в бездну амнезии. Живёт не своей памятью и не собирается учиться на чужих ошибках. Видимо, не дано.

В данном случае Дмитрий не сомневался в том, что сейчас к его попутчице и подруге внезапно подключилась чья-то чужая память. Даже если сейчас Майя делится с ним неверной и утрированной информацией, то в этом нет её вины. Может быть, она говорила о том, чего не знала, не могла знать. Скорей всего, сработали жалкие отголоски совсем не её прошлого.

Они продолжили свой путь. В полёте продолжали вести разговор. Казалось бы, совершенно не о чем беседовать абсолютно изменённым существам, постоянно чувствующим себя не в своей тарелке.

– Я уверен, что путь наш куда-нибудь приведёт и что-то проясниться, – сказал он. – Я надеюсь, что мы поймём, в конце концов, в чём заключается смысл моего и твоего существования здесь.

– Боюсь, что нам от этого не станет легче, – предположила она. – Мне начинает казаться, что в пучине страшных перемен находится всё существующее. Хорошо только то, что в дикой стихии не дано утонуть никому. Так мне кажется.

– Понятно, что знать больше того, что нам позволено, мы не сможем. Но хоть что-то…

– В этом нашем стремлении к неведомой цели мне кажется, что мы движемся по замкнутому кругу, и ждём какого-то смутного, невнятного озарения и даже спасения.

– Произойдёт самое страшное, если мы в сумбурной дороге потеряем друг друга. Мне страшно даже представить, что такое может случиться.

– Я не хочу ни в каком из миров остаться одна! Не смей меня покидать, Дима!

– Ты не одна. Этот странный мир уже наполнен ничтожными существами, которые с большой готовностью погрязли в своих примитивных и корыстных желаниях. Но их это устраивает. Они созданы для того, чтобы адаптироваться в любой среде.

– Они продолжат строить рай для самих себя. Сильные непременно забьют слабых. Вернее, даже не сильные, а те, кто готовы многие тысячи раз ради собственных благ пойти на сделку с кем угодно.

– Да, ради карьеры, как говорится, ради собственного роста…

Сказанные Дмитрием слова удивили Майю. Какая карьера, какой рост? Ведь странные определения в этих мирах ничего не значат. Здесь всё совершенно иначе, чем там, где они не так давно были людьми, причём, не простыми, а очень счастливыми.

Невнятные советы

Из-за деревьев вышли их знакомые человекоподобные существа или, возможно, люди с рюкзаками, Алексей и Полина.

– Вас нельзя оставить одних ни на минуту! – выразила своё неудовольствие Полина. – Час от часу не легче!

– Вы что обиделись на то, что я начал пытаться осмысливать происходящее? – обиделся Дмитрий. – Ведь вы же сами рекомендовали нам с Майей искать важную и необходимую информацию и не терять надежду на спасение.

– Может быть, я не очень хорошо отозвалась о птицах мира голубях? – предположила Майя. – Наверное, это вас расстроило.

– Говорите и думайте всё, что вам угодно, – сказал Алексей. – Но только не слишком уж критикуйте то, что видите. Это их жизнь, и пусть она вас не смешит и не раздражает.

– Даже не пытайтесь изменить то, что не можете понять, – серьёзно предупредила одноклассников Полина. – Пытайтесь понять себя! Когда вы сможете постичь даже тысячную долю происходящих событий, тогда ваше светлое прошлое станет вашим будущим, а потом и настоящим.

– Самое простое – это давать нелепые советы, – возмутилась Майя. – Вы, Полина и Алексей, хотите казаться мудрыми, но у вас ничего не получается.

– Мне кажется, что все вы здесь живёте по принципу: «Чужую беду руками разведу», – заметил Дмитрий. – А нам с Майей необходима конкретная помощь.

– Запомните, что овца в волчьей шкуре, – глубокомысленно изрёк Алексей, – выглядит смешно и нелепо.

– Старайтесь быть добрей и терпеливей, – посоветовала Полина. – Да вас таких даже не десятки тысяч, а многие миллионы! При этом каждый чего-то просит или требует.

Существа с штормовках, резиновых сапогах и с рюкзаками за плечами растворились в воздухе. Исчезли, как будто их здесь никогда и не было.

Что-то уму непостижимое, невероятное, непонятное творилось вокруг Роголева и Ликновой. Они почти рядом с собой увидели не совсем обычную овцу. На ней была волчья шкура, и это трудно было не заметить. Смешно она не выглядела. Скорей, она со стороны любому существу показалось бы несчастной и потерянной.

До Дмитрия и Майи, наконец-то, начало доходить то, что все живые, условно мёртвые существа, предметы и явления – на определённом условном временном этапе, всего лишь, марионетки Тёмных Сил, А ведь бесы, если разобраться, по сути, не добрые и ни злые. Они просто вершители бесконечного множества судеб. Не только человеческих. Зачастую у них многое получается.

Здесь, да и во всех других точках, зонах и секторах Мироздания, они всё, казалось бы, невозможное делают реальностью. Но этим они не только дискредитируют, но и уничтожают самих себя.

Получается, что тот, кто много раз солгал, говорит правду, но только не ведает об этом. Он пытается кого-то обмануть с пользой для себя, но не способен кого-либо ввести в заблуждение и лжёт только самому себе.

– Парадоксально, но в такой ситуации, – сделал вывод Дмитрий, – даже самый злой умысел не становится вымыслом. Получается, что, если бы захотел тебе солгать, то не смог бы этого сделать при всём моём желании. Страшный парадокс!

– Значит, всякое существо имеет право на то, чтобы говорить вздор, – предположила Майя. – При этом оно не просит, а требует от всех, чтобы его считали мудрым. Всё слито воедино. Но каждая даже самая мельчайшая частица Великого Бытия считает себя центром Мироздания.

– Всё так и происходит, Майя. При этом ни одна тварь не ошибается. Ведь в бесконечности всякую точку можно считать центром.

– Но меня это не устраивает. Я хочу, Дима, и жить, и мыслить проще.

– Совсем не ты этого хочешь, а эти назойливые и ненужные нам советчики Алексей и Полина. Они пытаются заставить нас мыслить и чувствовать так же, как они, примитивно. Эти двуногие существа умышленно искажают, деформируют пространство.

– Зачем им это нужно?

– Это нужно не им, а тем сутям и сущностям, которые пытаются ради собственных благ и вселенских преступлений, превратить всё живущее в послушное и безвольное стадо овец и при этом объявить их волками.

– Кто же такие, эти Алексей и Полина?

– Я почти уверен, что они – жалкие лакеи Тёмных Сил, и стали такими за блага, которые им обещаны. К ним, к примеру, относится даже и тот трёхглазый инопланетянин с четырьмя руками, посчитавший себя школьным учителем. Ему надо бы сидеть дома, на своей планете, а не устанавливать там свои законы и правила, где его никто не ждёт.

Дмитрий и Майя предположили, что они – не просто существа, затерянные в чужом пространстве, а путешественники, изменившие не суть свою, а физическую форму. Возможно, они посланы сюда в это страшное место Великим Создателем для того, чтобы изменить в лучшую сторону суть всего происходящего.

Получается, что уже не по воле Алексея и Полины, а Великого Энергетического Ядра им предстоит внести добрые перемены в те ситуации, которым в данной вариации Вселенского Бытия казались Тёмным Силам неизменными и прогрессирующими. А ведь Алексей и Полина не порекомендовали, а фактически пытались им приказать не совать свои носы в чужие дела. Этакие… добрячки. Не просто существа, а роботы с чётким программным обеспечением.

Сейчас им явно не следовало загружать свое текущее сознание, тем, что уже было. Память о недавних светлых временах угнетала их. Но запретить себе самому думать не запретишь. Погружение сознанием в минувшее – неуправляемый процесс, его невозможно остановить. В принципе, все есть всегда и везде. Если возникнет такая необходимость, то Создатель подключит их к той памяти, которая не потеряна, а просто в данной ситуации не нужна. Она сейчас им ни к чему.

– Пока мы движемся к поставленной цели схоластично, – дала оценку их действиям Майя. – Может произойти так, что, когда мы у намеченной цели, то можем этого и не понять. Это страшно.

– Ты права, Майя, – согласился он с любимой девушкой. – Потому от нас требуется максимум внимания к происходящему и сосредоточенности. Нам не дано с помощью каких-то волшебных, репродуктивных манипуляций вернуть даже малую часть своего недавнего состояния.

– Но стоит использовать любую возможность, даже самую нелепую. Здесь может оказаться полезным и конструктивным то, что раньше нам казалось смешным.

– Да, конечно. Сейчас разум и сознание наше находится в стороне от нас. Нет сомнения в том, что сейчас идёт его интенсивная загрузка. Мы… стараемся.

– Будем же верить и надеяться на то, Дмитрий, что это происходит только во благо.

Они понимали, что попали в полную зависимость от своих переживаний, желаний и стремлений. Но ведь иначе и быть не могло. Дмитрий и Майя надеялись и верили в то, что не горькими, а продуктивными будут плоды их деятельности, и старания принесут свои результаты. Пока они сводились, всего лишь, к зыбким надеждам. Но они не желали признавать того, что движение по замкнутому кругу не даст никаких результатов. Всё равно, они решил подражать тому самому утопающему, который в последние минуты своего существования хватается за соломинку.

Безлюдное селение

Перед огромной ямой человекоподобные офицеры и солдаты в коричневой форме, с короткоствольными автоматами, с весельем, визгом и воем расстреливали «обычных» людей, возможно, даже не арийцев: детей, женщин, стариков… Вместо человеческих голов на плечах вооружённых до зубов негодяев торчали головы даже не волков или шакалов, а мерзких гиен.

Как же, вообще, могло такое происходить? Почему? В этой обители, где всё постоянно менялось,, каким-то не понятным образом, выжили и расплодились потомки страшных монстров… Если это так, то отныне и навсегда нездоровое двуногое семя должно быть лишено права учить другие народы своим невнятным законам морали и нравственности, и даже… свободе. Она ведь у них своеобразная и доступна только… избранным.

Здесь было всё предельно понятно. Такого вида и рода зло наивно и неприлично считать условным и относительным. Оно – явное и не может быть прощено даже за… давностью лет. Сам Дьявол периодически отворачивается от них, делая вид, что никогда не состоял в дружбе с их грязными предками. Стыдно ему будет за них не потому, что они – потомки выродков и монстров.

Он попытается на определённое время отказаться от них по той простой причине, что их «славные» деды и прадеды, как обычно, потерпели очередное поражение. Но откуда-нибудь, из-за Большого Океана он, всё же, будет продолжать творить очередное зло, ковать неосуществимые победы над здравым смыслом чужими, уже давным-давно грязными руками.

Но с Роголевым и Ликновой вооружённые монстры с головами гиен на плечах вели себя скромно и даже застенчиво. Самый старший офицер, по непонятной причине, скромно пояснил Майе и Дмитрию, что считают себя добрыми и любознательными туристами, любителями природы. Вот отправились в организованный поход.

– Нет, такой номер у вас не пройдёт, – возразила Майя. – Вы рассказываете сказки.

– Но кто же мы тогда? – оскал морды этой главной двуногой гиены выражал крайнее удивлёние. – Просто любители природы? Пусть будет так.

– Вы – мёртвая листва давно погибших деревьев из давней осени, – пояснил Дмитрий. – Иного варианта я не вижу.

– Не скоро, не на самом ближайшем отрезке бесконечной Жизни, – убеждённо и твёрдо сказала Майя, – вам предстоит подняться из мрачных миров. А пока вы – мёртвая листва, и таковыми вам быть долго.

Справедливое пожелание осуществилось. Вооружённые палачи начали мгновенно превращаться в жёлтые, оранжевые, красные листья деревьев и падать в густую таёжную траву. Вот и явное волшебство, в которое Дмитрию и Майе не верилось.

Не ведая того, Роголев и Ликнова занимались реконструкцией, частичным перерождением ничтожной части слитых воедино кошмарных миров. Привидения выносили справедливый приговор тем существам, которых по непонятным причинам не только пощадили, но и взрастили представители странных и диких тамошних… ценностей.

Но ведь Алексей и Полина, в сущности, запретили привидениям вмешиваться в процесс полезного и обязательного перерождения, реинкарнации и репродукции. Не слишком ли много в Мироздании расплодилось начальников, бесов, выдающих себя за святых и праведников? Но ведь Рогалев и Ликнова и не собирались во что-то вмешиваться. Так получилось… Им бы решить собственные проблемы.

Вероятно, пришло время на всех жизненных отрезках Мироздания ставить такие точки, которые полпреды Тёмных Сил уже не смогут переправить на запятые. Дмитрий и Майя понимали, что Создатель не давал им прав и полномочий на то, чтобы кого-либо прощать и миловать. Но, получается, что судить разбойных узурпаторов и палачей народа им и таким, как они, не только позволено, но даже и поручено.

Может быть, это не парадокс, а справедливое и рациональное решение, которое исходило от истинного Всевышнего, а не от коллективных создателей сомнительных и нелепых сказок, безобразно и неумело сконструированных полпредами зла. Интуиция, питаемая добрыми помыслами, не только всесильна, но и, чаще всего, неотвратима. Да ведь и ряженое зло действует по той же схеме.

Для того, чтобы распознать его, многим существам требуется целая земная жизнь. Иной раз даже и её недостаточно, и потому шагает, к примеру, какой-нибудь человек в положенный срок не просто в мир иной, следующий, а из одного мрака – в другой. Не так страшно, если он пока останется в неведении.

Трагично совсем другое, именно то, когда во имя личных благ и мнимой карьеры угнетал он и уничтожал тех, кого обязан был почитать и оберегать. А ведь должен был понять, что не только угнетателя людей, но и лакея, лжеца и приспособленца не ждут с сияющими улыбками добрые ангелы у ворот рая со связкой свежих бубликов и толстой пачкой потусторонних… долларов.

Отсюда, сквозь стволы мощных деревьев, Дмитрий и Майя, как идут по бурелому легко и свободно человекоподобные существа с рюкзаками или вещмешками Полина и Алексей. Что за груз у них за плечами? И почему они здесь? Ведь не заблудились же. Может быть, всё-таки, явились они сюда для того, чтобы указывать правильную дорогу тем, кто попал в страшные и нелепые ситуации.

Полезное дело, ничего не скажешь. Но Алексей и Полина занимались только тем, чтобы давать бедствующим невнятные советы и никчемные указания. В какие только одежд и тела ни рядятся представители Тёмных Сил и при этом прикидываются… сочувствующими. И очень многие верят таким вот субъектам.

– Давай же остановимся и здесь, Майя, в посёлке. Он рядом с нами, – предложил своей верной подруге Дмитрий. – Правда, он совершенно преобразился. Нет ни одного даже ветхого дома, на улицах чисто, но, всё же, безлюдно.

– На сей раз, это совсем не тот и разрушенный посёлок, который нам уже встречался на пути, – сказала она. – Здесь всё по-иному. Одна нелепость следует за другой. Мне уже начинает казаться, что кто, именно, тебя и меня усиленно желает ввести в заблуждение.

– Желает, и это у него или у них несколько часов тому назад получалось. Мы верили тому, что нам преподносили эти переплетённые друг с другом миры.

– И тому верили, что появлялось здесь в искажённом, преображённом виде. Ни то разрушенное селение, ни это… безлюдное и ухоженное не вызывают у меня никакого доверия. Очередная иллюзия. Очередной сюрприз для привидений.

Вдруг они увидели худого, высокорослого и седобородого старика в белых одеждах, который неспешно, но уверенно направлялся к одному из домов.

Его следовало остановить. Уверенный в себе и опрометчивый путник мог пострадать от любого от этих странных жилищ, выплывший из хаоса, наверняка, созданного Тёмными Силами. В этом одноклассники уже не сомневались.

– Прошу тебя, уважаемый господин, не переступать порога неизвестности и возможной опасности! – предупредил человека в белых одеждах Дмитрий. – Там никого и никогда не встречают добром.

– Намерения мои благие, – возразил седобородый старик. – Поэтому мне и не положено страшиться чего-то. Не вам же давать советы мне, человеку, который в мыслях и помыслах всегда рядом с богом.

– А с Богом ли ты, идущий из неоткуда и спешащий в никуда? – спросила у него Майя. – Слишком уж ты уверен в своих словах и переполнен гордыней. Может быть, ты заблудился в этих местах сразу же после своего земного рождения?

– Не было такого. А сейчас я слышу голоса слуг самого Сатаны, – уверенно произнёс человек в белых одеждах. – Никто не в силах изменить моих решений.

Сурово посмотрев на полупрозрачные тела непостижимых его уму существ, старик открыл дверь привлекательного вид дома и шагнул на его порог.

Трагического финала долго ждать не пришлось. За закрытыми ставнями дома, послышался истошный крик. Сквозь оконные щели потекла густая, алая кровь. Одно из окон распахнулось, а потом и ставни, и на траву кто-то незримый выбросил тщательно обглоданные человеческие кости и череп.

Из зарослей мелкого ягодного кустарника, из-за угла дома, выбежали пять-шесть лилипутов-мужчин с лопатами, из компании тех самых существ, что ощущали и считали себя великанами. Довольно быстро и сноровисто они выкопали довольно большую яму, сбросили в него череп и кости, и забросали их землёй.