Я тебя приручу

Глава 1

– Лифчик сними, – командует мне Даня, а сам продолжает хаотично бегать по квартире и собирать разбросанные вещи.

Испуганно замираю посреди кухни, надеясь, что мне послышалось. Он же не всерьез? Конечно, мой сводный брат и раньше позволял себе грязные намеки, но никогда не переступал черту. Данил всегда своего боялся отца. Вот только теперь отчим сбежал и защитить меня больше некому…

– Ну чего ты застыла? – злится он, когда понимает, что я не спешу выполнять его просьбу. – Футболку можешь оставить, а шорты и лифчик снимай. Живо! Ты видела этих амбалов? Мне надо, чтобы ты их хоть немного отвлекла. Никто тебя не тронет, хватит дрожать.

Осязаемый страх брата пугает меня еще больше. Пару лет назад он при мне до полусмерти избил двух соседских парней. Они были старше его и сильнее, но это не помешало ему превратить их лица в кровавое месиво. В него тогда словно берсерк вселился. Поэтому тот факт, что сейчас он в страхе мечется по комнате, заставляет меня трястись еще больше.

Я заторможенно киваю и даже тянусь руками к застежке бюстгальтера, но из-за того, что пальцы жутко дрожат, мне не удается справиться с крючками с первого раза.

– Ну же, сестренка. – Даня практически вплотную подходит ко мне и кладет руки на мое лицо. – Соберись. Ты же умная девочка! Должна понимать, что если эти люди заподозрят, что мы знаем, где отец, то нам кранты.

Я испуганно зажмуриваюсь, когда он еще больше приближается ко мне и ведет рукой по моей спине. Данил ловко расстегивает мой бюстгальтер сквозь футболку и моментально отстраняется, услышав требовательный стук в дверь. Я аккуратно стягиваю лямки через рукава и отбрасываю лифчик на диван. Вслед за ним, под одобрительное цоканье брата, туда же летят и мои шорты.

Остаюсь в длинной белой футболке, которую вполне можно было бы назвать целомудренной, если бы не одно но. Тонкий материал оставляет очень мало пространства для воображения…

– Кого там принесло? – громко спрашивает Даня, делая вид, что это не он две минуты назад разглядывал в темное окно огромный внедорожник у нашего забора. Судя по реакции, мой брат прекрасно знал, кого к нам принесло. И было очевидно, что он этих людей очень боялся.

– Дверь, блд, открой, – командует грубый голос.

Мне хочется броситься к брату и умолять, чтобы он проигнорировал это требование, но что-то мне подсказывает, что если мы не откроем дверь, то этот человек ее просто выбьет. Точнее, эти люди. В машине их явно было несколько.

Данил проворачивает замок и едва успевает отскочить перед тем, как кто-то пинает дверь внутрь.

Я громко сглатываю, когда наша крошечная прихожая наполняется людьми. Их трое.

Впереди идут двое мужчин, и моя кожа моментально начинает гореть от их взглядов. Я чувствую жжение, будто голые ноги покрываются волдырями, пока их глаза медленно скользят вверх и останавливаются на уровне груди, где сквозь тонкую ткань футболки четко выделяются соски.

– Это мы удачно зашли, – криво ухмыляется один из них. Второй ему поддакивает, но их веселье резко прерывает ледяной голос.

– Забыли, зачем пришли? – грубо интересуется третий мужчина. – Солод где?

От глубокого тембра его голоса меня буквально парализует страхом, но это не мешает мне разглядывать его из-под опущенных ресниц. Начинаю я снизу, и взгляд тут же упирается в дорогие кроссовки и черные джинсы. Его спутники одеты гораздо строже, на одном костюм с пиджаком, второй ограничился брюками и голубой рубашкой, но почему-то у меня нет ни малейших сомнений, что главный здесь именно он.

Дело не в одежде. От этого мужчины веет властью, деньгами и какой-то первобытной энергией.

Я робко поднимаю глаза выше и, рассмотрев в течение нескольких секунд его широкую грудную клетку, фокусируюсь на лице. Скулы и подбородок покрыты небрежной щетиной, а темные глаза заставляют поежиться и сделать шаг назад. Ворот черной рубашки расстегнут, будто мужчина целый день провел в офисе и сейчас пришел в бар выпить с друзьями.

Вот только наш дом не бар и это явно не дружеский визит.

– Солод где? – повторяет он свой вопрос. При этом смотрит почему-то не на моего сводного брата, а на меня. Его взгляд, в отличие от двух других мужчин, лишь мельком проходится по моему телу и фокусируется на лице. Но по коже все равно летит озноб, а губы предательски дрожат, когда я выдавливаю из себя тихое:

– Я не знаю.

– Когда вы видели его в последний раз? – вздыхает мужчина и кивает одному из своих людей, который тут же отделяется от дверного косяка, на который облокачивался, и уходит вглубь нашего дома.

Я жду, что Данил начнет тут же возмущаться такой наглости, но вместо этого он спокойно отвечает на вопрос:

– Три дня назад. Ушел на работу, как и всегда. Вечером не вернулся.

– В полицию заявили? – скептически спрашивает гость.

– Нет, – мотает головой Даня. – Ты же знаешь… в смысле, вы знаете… у него были определенные проблемы с законом.

– Все чисто, Мир, – возвращается мужчина, который проверял комнаты, рассчитывая, видимо, что мы прячем отчима где-то в шкафу.

Мир кивает, а я пробую на языке его имя. Мирон? Мирослав? Каким бы ни было его полное имя, но сокращенный вариант ему явно не подходит. Какой он Мир? Скорее полная противоположность. Война. Жестокая и беспощадная.

Дорогой одеждой и стильной прической ему не скрыть свою ауру. Хищник. Зверь. Страх во плоти.

Я вижу этого мужчину впервые, но каким-то шестым чувством понимаю, что сейчас от него зависит моя жизнь. На этот раз отчим ввязался во что-то серьезное.

У него и раньше были какие-то темные делишки, но сейчас он переплюнул самого себя. Это уже второй визит незваных гостей за эту неделю. Вчера к нам приходили трое других мужчин и тоже очень сильно хотели знать, где скрывается Роман Солодов, мой отчим.

– Воды налей, – командует мне один из мужчин, и, дождавшись одобрительного кивка брата, я иду на кухню.

К сожалению, короткая передышка заканчивается, так и не начавшись. Видимо опасаясь, что добавлю в воду какую-нибудь отраву, все четверо следуют за мной. На нашей скромной кухне им едва хватает места, но тем не менее они вальяжно располагаются на небольшом диванчике и двух табуретах. Только Мир остается стоять в дверях, брезгливо осматривая наш простенький интерьер.

– Стаканы возьми, не в деревне, – раздраженно выплевывает брат, и я едва не выпускаю из рук цветастые чашки. Тянусь к верхнему шкафчику за стаканами и только сейчас вспоминаю, что он заставил меня снять шорты.

Футболка безбожно задирается, и на пару секунд голоса за моей спиной смолкают, словно кухня погрузилась в вакуум.

Хватаю стаканы и, звонко грохнув их о стол, наливаю воду из кувшина с фильтром. Щеки при этом горят так, будто я превратилась в ходячий факел. Жар распространяется от корней волос до кончиков пальцев ног.

Поставив три стакана перед мужчинами, я предпринимаю попытку покинуть кухню, но грозный истукан в дверном проеме не спешит меня пропускать.

– Не мельтеши, – лениво командует он. – Мы еще не договорили.

Аккуратно присев на краешек дивана, я внимательно слушаю разговор мужчин. Точнее, пытаюсь слушать. На деле же мои зубы стучат так сильно, что заглушают не только их голоса, но и собственные мысли. Вчерашние гости выглядели куда менее цивильно, но тем не менее брат не вел себя с ними заискивающе. Да и меня не втягивал в разговор, наоборот, отправил в мою комнату.

Сейчас же, глядя, как мой нахальный и самоуверенный брат тушуется под взглядом Мира и его людей, я буквально пропитываюсь страхом. Чувствую, как он сочится из меня и обволакивает кожу липкой пленкой. И самое ужасное, в какой-то момент я осознаю, что окружающие это чувствуют. По крайней мере, этот самый Мир. Он слушает сбивчивый рассказ Данила об отце, но в то же время в фокусе его внимания нахожусь я.

Чувствую его взгляд не только кожей, но и где-то внутри. Будто невидимыми щупальцами пытается пробраться мне в голову и прочитать мысли. Да только что там читать? Страх? Безысходность? Думаю, эти эмоции и так написаны на моем лице. Так что, по идее, мне нечем его заинтересовать.

Но тем не менее, когда Данил просит меня проводить гостей, в моих руках оказывается визитка.

– Если вспомнишь что-то еще или брат начнет странно себя вести, позвони мне, – требует Мир. – Будь умной девочкой.

Я киваю, не решаясь поднять на него глаза, и рассматриваю визитку. Небольшой белый прямоугольник, на котором черным шрифтом написаны номер телефона и имя. Ратмир Бестаев. Ни профессии, ни перечня услуг… Просто имя и номер, будто эта визитка предназначена исключительно для тех, кто уже знаком с ее владельцем.

Что ж, приятно познакомиться, Ратмир Бестаев. Но мне кажется, мы оба знаем, что я тебе никогда не позвоню.

Глава 2

– Ушли? – выдыхает брат, когда я вновь захожу на кухню. – Черт, как не вовремя батя свалил! Эти бандюганы нам жизни не дадут! Будут таскаться сюда как на работу, бля!

Он хватает чашку со стола и наполняет ее доверху янтарной жидкостью. Я нервно сглатываю и молча начинаю мыть стаканы. Надо успеть закрыться в своей комнате до того, как он опьянеет.

Вообще, Данил редко пьет, в отличие от своего отца. Пока мама жила с нами, она хоть как-то его сдерживала, но ее болезнь доконала отчима больше, чем он хотел показать.

Впрочем, дядя Рома никогда не буйствовал. Засыпал всегда в гостиной перед телевизором, и максимум неудобств было – это переступать через его длинные ноги по дороге в туалет.

У его сына же от алкоголя полностью слетали тормоза. Он не раз попадал в переделки, но так как пить предпочитал не дома, то пьяным я его видела редко. Однако драки и потасовки на почве алкоголя были нередкой темой его споров с отцом. Вот только я привыкла все это пережидать в своей комнате с очередной книжкой.

Вычистив кухню до блеска, я как раз собираюсь уходить, когда Данил открывает дверцу под раковиной, чтобы выбросить пустую бутылку из-под виски, и тут же гневно спрашивает:

– Это что? Настя, это что, блд, такое, я тебя спрашиваю?

На ватных ногах подхожу к нему и понимаю, что он смотрит на визитку в мусорном ведре.

– Это он мне дал, – слегка заикаясь, отвечаю. – Но я не собиралась ему звонить. Ты же видишь, я ее сразу выбросила. Я бы никогда не стала… я бы не…

Его рука стальной хваткой смыкается на моем запястье, и он резко встряхивает меня, разворачивая к себе.

– Не смей, слышишь? Не смей мутить что-то за моей спиной! Ты без меня вообще никто, сама знаешь! Сейчас, когда отца нет, ты полностью зависишь от меня, слышишь? Ты и твоя никчемная мамаша! Только попробуй, бля…

– Я не буду! – испуганно визжу. – Я же выбросила визитку. Сразу! Я не собиралась ему звонить. Ты чего, Дань? Пожалуйста, отпусти. Мне больно.

Брат еще раз смеряет меня злым взглядом и, наконец, отпускает мою руку. Растираю запястье, чувствуя, что наверняка останутся синяки, и пячусь из кухни.

Следующие несколько часов я провожу в своей комнате. Ужасно хочется в туалет, но я не решаюсь выйти, пока брат не уйдет спать. Сейчас, глядя на то, во что превратились наши отношения, мне даже смешно вспоминать, что, когда мама и дядя Рома поженились, я была слегка влюблена в своего нового старшего брата. Мне тогда было четырнадцать, а Дане семнадцать. Взрослый сводный брат. Немного холодный и чужой. Красивый и обаятельный. Это ли не мечта любой девочки, увлекающейся подростковыми романами?

Правда, моя влюбленность продлилась совсем недолго. Ровно до того момента, как Данил понял, что мы с мамой в их с отцом жизни не временное явление, и перестал притворяться. Показал свое истинное лицо: жестокое и даже злое. За эти пять лет я успела повидать не один десяток зареванных девиц, дежурящих под нашими окнами, и каждый день мысленно благодарила брата, что в свое время он счел меня недостойной своего внимания.

Вот только за последний год многое изменилось. И его отношение в том числе.

С одной стороны, он продолжал относиться ко мне как к пустому месту, но его взгляды… Они изменились. Будто разом по достижении мною совершеннолетия с его глаз спала защитная пленка, которая определяла меня в категорию скучных малолеток. Я вдруг стала ему интересна, и это меня пугало.

Пока дядя Рома был дома, мне ничего не угрожало, но последние несколько дней напряжение между нами только нарастало, поэтому я практически перестала выходить из своей комнаты, выжидая, пока он уйдет, чтобы прибраться и приготовить еду.

Дождавшись, когда дом полностью погрузится в тишину, аккуратно выхожу из комнаты и бегу в туалет. Свет включать не решаюсь, поэтому пробираюсь на ощупь, благо дом у нас небольшой и это не так сложно. При условии, что на полу нет стеклянных бутылок, конечно. А сегодня они есть. По крайней мере, одна. И я, конечно же, благополучно о нее спотыкаюсь. Шепотом чертыхаюсь и тут же испуганно замираю, потому что боковым зрением замечаю какое-то шевеление на диване справа.

Вот черт! Данил заснул в гостиной!

Несколько секунд я стою, словно олень в свете фар, решая, что делать: нестись сломя голову в свою комнату или все-таки рискнуть. Но так как брат продолжает мирно посапывать, я все-таки продолжаю свой путь в ванную и даже наскоро принимаю душ. После липких взглядов наших гостей мне хочется до крови растереть кожу мочалкой, но я ограничиваюсь лишь парой минут, решив, что завтра, когда брат уйдет, дам себе подольше постоять под теплыми струями воды.

И именно тогда, когда я, наконец, расслабляюсь и теряю бдительность, осторожно следуя в свою комнату, из темноты летит хриплый голос Дани, а его руки дергают меня на себя.

– Попалась, сестренка!

Сердце за ребрами исполняет какой-то панический танец, а каждый волосок на теле встает дыбом от ужаса.

– Что ты делаешь? – заикаясь, шепчу я. – Пожалуйста, Дань, отпусти.

Губы, словно ядом, обжигает его дыхание с парами алкоголя, и несмотря на то, что его руки крепко сжимают мою талию, я до хруста в пояснице выгибаю спину, чтобы увеличить расстояние между нами. Падаю на его колени и дергаюсь, словно птица в клетке, чем, кажется, еще больше веселю его.

Глава 3

В гостиной темно, но тусклого света от ночного неба из окна хватает, чтобы рассмотреть его лицо. У брата безумный взгляд. Дикий. Сколько он, интересно, выпил? Данил громко дышит и какое-то время ничего не говорит. Сканирует мое лицо, хмурится, тут же улыбается и снова морщится, словно от боли.

Я продолжаю вырываться, отчаянно ерзая на его ногах, и вдруг натыкаюсь на что-то твердое. Секундная догадка, что он заснул с пистолетом дяди Ромы в кармане, сменяется колючим ужасом! Господи, лучше бы это было оружие! Но нет, судя по пылающим языкам пламени в его глазах, это совсем не пистолет, хотя я видела, как вчера он достал его из сейфа после визита первой делегации «гостей».

– Да-а-аня, – жалобно прошу, – отпусти меня.

– Не могу, сука, – хрипло протягивает он и касается языком моей скулы. Кожу будто кислотой обжигает, и я громко вскрикиваю, молотя ладонями по его груди. Никак не реагируя на эти удары, он перемещает свой язык на мой рот и толкается внутрь.

Борясь с отвращением, я раскрываю губы и впиваюсь зубами в его нижнюю губу. Данил громко матерится и, оторвав правую руку от меня, подносит ее ко рту.

Воспользовавшись моментом, я собираю все свои силы и снова пытаюсь вырваться. Бью его по лицу, царапаю кожу и, наконец, соскальзываю вниз. Моментально подскакиваю и начинаю бежать, когда он резко дергает меня за волосы и валит на пол.

Холодный линолеум жалит кожу спины и голые ноги, а сверху на меня будто ледяная плита наваливается. Я продолжаю отчаянно бороться, несмотря на то, что понимаю, что это бесполезно. Брат выше меня на голову и с подросткового возраста ходит в качалку.

Но я не могу сдаться, просто не могу.

Понимая, что удары в мускулистую грудь ничем мне не помогут, я царапаю ногтями его лицо и даже пытаюсь надавить на глаза. Это, наконец, заставляет его остановиться, и, изрыгнув на меня очередной поток ругани, он перехватывает мои запястья и заводит над моей головой. Придавливает мои руки к полу, а сам второй рукой хватает меня за подбородок и фиксирует голову.

– Не дергайся, хуже будет!

– Пожалуйста, не надо, – молю я, боясь, что он снова меня поцелует. – Не трогай меня.

Он убирает руку от моего лица и запускает ее под мою футболку. Сейчас на мне есть белье и шорты, но чувствую я себя еще более раздетой, чем несколько часов назад в присутствии гостей. Он шарит рукой по моему животу, сжимает грудь, запуская пальцы под тонкий хлопковый лифчик, и сопровождает все это какими-то бессвязными ругательствами.

Он пьян. Может, даже под кайфом. И нет в этом мире никого, кто бы мог мне помочь.

Наш дом находится в самом конце улицы, рядом живут алкаши, а через дорогу пустырь. Даже если я сорву горло криками, никто мне не поможет. Никто не придет. Я совершенно одна…

Меня накрывает новой волной парализующего страха. Тело каменеет, и, если бы не его свирепое, пропитанное алкоголем дыхание, я бы давно потеряла сознание. Лучше бы потеряла… Я просто хочу, чтобы все это закончилось. Пожалуйста!

Данил пытается стянуть с меня шорты, но тугая резинка не спешит поддаваться, и на секунду хватка на моих запястьях слабеет. Всего на мгновение. Но и его мне достаточно, чтобы воспользоваться шансом.

Я резко вырываю свои руки и пытаюсь встать, но задеваю бутылку, о которую споткнулась ранее. Вскрикиваю от отчаяния и бессилия. Почему? Почему все против меня?

А затем в каком-то безумном порыве, вызванном все тем же отчаянием и бессилием, обхватываю пальцами горлышко и заношу бутылку над головой брата.

В темноте я не вижу, куда попала, но, судя по тому, как его тело обмякает на мне, я не промазала. Снова падаю на спину под его весом, но бутылку из рук не выпускаю, готовясь нанести следующие удары. Правда, брат не спешит двигаться, а я аккуратно и мучительно медленно выползаю из-под него.

Все так же, с бутылкой в руке, я бегу к двери и щелкаю выключателем. Наша скромная гостиная тонет в ярком свете, но, несмотря на боль в глазах, я их не закрываю. Слишком рискованно.

Дрожа от страха, перевожу взгляд на пол рядом с диваном и вижу бездыханное тело брата. Наверное, какая-то часть меня надеялась, что, словно ночной кошмар, все это развеется с ярким светом.

Но нет. Брат лежит там, где еще минуту назад лежала я сама. Его рука неестественно вывернута под животом, все лицо исполосовано моими ногтями, а чуть выше виска расползается пятно крови.

В ужасе я подношу к лицу пустую бутылку от виски и с замиранием сердца смотрю на капли крови но донышке. Последняя надежда, что рана на его голове была еще до моего удара, рассыпается в прах.

Я знаю, что нужно пощупать его пульс, проверить, есть ли дыхание… но не могу. Как ни силюсь, не могу себя заставить подойти к нему. Я не вижу, поднимается ли его грудная клетка, не слышу ни единого звука, но с места сдвинуться не получается.

Это ведь была самооборона, да? Я защищалась. Я не виновата. Он пытался меня изнасиловать. Я просто защищалась…

Из глаз катятся слезы, а руки начинают дрожать до такой степени, что пальцы больше не в силах удержать бутылку. Она с грохотом падает на пол, но даже этот громкий звон не вызывает никакой реакции у Данила.

Я не хочу в тюрьму. Не могу. Кто позаботится о маме? Нельзя звонить в полицию. Просто нельзя… Но тогда что делать? У меня никого нет, никто мне не поможет…

Продолжаю громко всхлипывать и сползаю на пол по стене, когда вдруг вспоминаю о визитке Ратмира. Он сказал звонить, если появится отчим, а не если я случайно убью или покалечу кого-то, но выбора у меня нет… Я больше никого не знаю. Больше мне не к кому обратиться.

Глава 4

– Давайте девчонок вам подгоню, – предлагает Шамиль. – Сидите, блин, как на похоронах.

– Обойдемся как-нибудь без твоих блохастых. – Умаров бросает брезгливый взгляд на двух танцовщиц, которые в данный момент усиленно полируют шест на сцене своими длинными ногами.

– Сам ты блохастый, – возмущается Шамиль. – У меня все девочки проверенные, со справками.

– Заводчик, бля, – ржет друг. – Я так дочери щенка покупал в прошлом месяце. Тоже со справками и проверенный, а у него то глисты, то блохи, то с желудком проблемы. Задолбался уже по врачам возить.

– Да идите вы, – машет на нас руками и уходит к барной стойке.

В принципе, я его понимаю. Сегодня собеседники из нас так себе. С тех пор как Солод исчез, настроение ни к черту. Слишком много он знал. Слишком много людей подставится в случае чего…

Умаров, будучи майором ФСБ, обещал всячески посодействовать в поисках, но его ведомство тоже зашло в тупик. Как сквозь землю этот гад провалился!

Залег, падла, на дно… Ни требований, ни шантажа. В городе его точно нет. Мои люди бы его нашли. И дети его… строят из себя не пойми что, будто вообще о делах отцах ни сном ни духом. Сын еще хоть в каком-то адеквате, а падчерица словно прямиком с картины Васнецова сошла. Тоненькая такая, эфемерная. Будто дотронешься – и растает. Сама трясется от страха, но смотрит так, будто в душу заглянуть хочет. Зря старается… я свою уже давно продал. Нет больше ее.

Словно в насмешку над моими мыслями, в кармане вибрирует телефон. Номер незнакомый, но я без раздумий беру трубку. Как-то так получается, что даже мошенники и разводилы меня обходят стороной, а значит, всякие левые звонки из банков идут мимо.

– Ратмир? Ратмир Бестаев? – дрожащий голос проникает прямиком в ушную раковину. – Это Анастасия. Солодова. Вы приходили к нам сегодня вечером и дали мне…

– Я помню, – перебиваю сбивчивую речь девчонки. – Что ты хотела? Отец вернулся?

– Нет, отчим не появлялся. Но я… вы не могли бы приехать?

Тащиться на окраину города посреди ночи у меня нет ни малейшего желания, но я понимаю, что девчонка не стала бы звонить просто так. Прихватив с собой Умарова, выдвигаюсь по адресу, вспоминая обшарпанный скромный дом. Ремонта он не видел со времен царя Гороха, хотя внутри довольно уютно. Может, жена Солода постаралась, бабы обычно любят вбухать бабло в интерьер вместо того, чтобы починить протекающую крышу и заменить окна.

Когда мы выходим из машины, друг достает из кобуры табельный пистолет и кивает мне, чтобы я пропустил его вперед.

– С ума сошел? – шиплю на него. – Там девчонка совсем мелкая.

– Не такая уж и мелкая, – спорит он. – Падчерице Солода девятнадцать вроде. Ребята пробивали по ним всю инфу. Нигде не учится, не работает. Полностью на содержании отчима и братца. Неплохо пристроилась девка.

– Завидуешь? – усмехаюсь. – Тоже мечтаешь о должности содержанки?

– Иногда прям очень, – выдает настолько серьезным тоном, что даже не сразу понятно, шутит он или реальные мечты мне рассказывает. – Знал бы ты, как меня все это достало…

Развить тему мы не успеваем, потому что еще до того, как доходим до крыльца, входная дверь открывается и из нее показывается перепуганная девичья голова. Сейчас она еще больше похожа на девицу из сказки. Огромные зеленые глаза на пол-лица светятся каким-то лихорадочным блеском, на щеках алый румянец, а длинные темные волосы, которые в прошлый мой визит были собраны в аккуратный пучок, хаотично разбросаны по плечам и спине.

Но даже в таком состоянии она безумно красива. Ничего удивительного, что родственнички решили оставить ее исключительно для собственного пользования.

Невольно вспоминаю ее длинные ноги и упругий зад, который она с таким упорством демонстрировала нам сегодня вечером. Ее братец слишком очевидно пытался переключить наше внимание со своего отца на шлюшку-сестру. Реально думал, что, увидев ее прелести, мы забудем, зачем пришли? Придурок. Аппетитных девок вокруг полно, а бесстрашный кретин, который решил перейти мне дорогу, один такой.

– Я его убила, – шепчет девчонка, словно в бреду. – Случайно. Я просто… Господи, я его убила…

В этот момент ее взгляд падает на пистолет в руках Руслана, и румянец на щеках моментально смывается волной болезненной бледности.

– Ствол убери, – командую другу. Не хватало еще, чтобы она тут в обморок грохнулась. Девка и так, походу, рехнулась маленько. Словно заведенная повторяет по кругу слова о том, что убила кого-то, и трясется, словно заяц.

– Не истери, – рявкаю на нее, когда она не реагирует на более вежливые просьбы рассказать, что произошло.

Она испуганно кивает и, наконец, выдает:

– Он там…

Умаров не спешит прятать оружие, видимо до сих пор считая, что нас ждет западня, а я оттесняю ее от входа и захожу в дом. Свет горит лишь в одной комнате, поэтому я решительно направляюсь прямиком туда.

– Твою мать, – Руслан громко свистит и добавляет пару непечатных выражений, когда мы видим на полу ее брата. На виске у Солодова-младшего струйка засохшей крови, а все лицо разлиновано, будто он пытался настойчиво приручить дикую кошку. Перевожу удивленный взгляд на перепуганную скромницу и ее ногти. Они совсем не длинные, не чета новомодным наращенным когтям, которые в таком почете у современных девушек, но тем не менее сомнений в том, что именно она расцарапала физиономию братца, нет. Что ж они не поделили, интересно?

– Скорую вызвала? – угрюмо интересуется Руслан.

Девчонка отрицательно мотает головой и одними губами жалобно просит:

– Мне нельзя в тюрьму. Я не специально… я защищалась.

– Неплохо ты так защищалась, – протягивает он. – Как бы инвалидом братца не сделала. Будешь потом всю жизнь ему утку менять.

– Инвалидом? – выдыхает она. – Он… он не умер?

– Пока нет. – Друг убирает руку от его шеи. – Пульс есть, хоть и слабый. Сотряс наверняка будет. Черепно-мозговая…

И пока девушка переосмысливает информацию, Рус вызывает бригаду «скорой» и своих коллег.

– Мне нельзя в тюрьму, – снова заводит свою безумную пластинку, чем жутко меня раздражает.

– Я тебе зачем визитку дал? – строго спрашиваю. – Чтобы ты позвонила, если отчим объявится. А это что? Обычная бытовушка? Я похож на службу поддержки в кризисной ситуации?

– Я не знала, к кому обратиться… У меня никого нет. Совсем никого.

– Я-то здесь при чем? – искренне недоумеваю. Вот уж не думал, что внешне похожу на мать Терезу.

– Не бойся, – понимая, что утешитель из меня хреновый, вмешивается Руслан. – Скатаемся в отделение, дашь показания и вернешься спокойно домой. Братец придет в себя, и помиритесь спокойно.

– Мне нельзя домой, – дрожит она. – Вдруг они снова придут?

– Кто «они»? – осторожно переглядываемся с другом.

– Те люди, что приходили вчера. Они нам угрожали. Сказали, что если отчим не объявится… они нас… они нас убьют.

– Какие, блд, люди? – взрываюсь я. – Кто еще ищет этого мудака?

Где-то вдалеке раздаются первые отголоски сирен, и, выдав матерную тираду, я командую:

– Рус, разберись тут со всем. Девчонку я забираю.

– Э-э-э… куда забираешь? – возмущается друг.

– Мне надо, чтобы она ответила на мои вопросы, а твои коллеги вряд ли придут от этого в восторг.

И пока они оба пытаются осмыслить мои слова, я хватаю ее за руку и тащу на выход.

Глава 5

Хаотично прыгающие мысли в голове сменились полнейшим вакуумом. Я смотрю в одну точку – небольшое пятнышко на лобовом стекле – и повторяю про себя: «Он жив. Я не убийца».

Наверное, я плохой человек, но в данный момент я больше радуюсь второму факту. Собственная совесть волнует меня куда больше, чем жизнь сводного брата.

Несмотря на то, что мы давно выехали из нашего богом забытого района, внедорожник Ратмира продолжает подбрасывать на кочках. Вглядываясь в темноту, я запоздало понимаю, что с дорогой все в порядке, трясет не машину, а исключительно меня.

От страха, от холода, от осознания того, что жизнь уже никогда не будет прежней.

Кажется, только сейчас сознание начинает затапливать весь ужас происходящего. Я села в машину с мужчиной, которого совсем не знаю. Мужчиной, которого боится мой брат. И по идее, мне тоже следует бояться.

По-хорошему, мне надо спросить у Ратмира, куда он меня везет, но сейчас мне откровенно все равно. Куда угодно, лишь бы оказаться подальше от дома. Дома, который перестал быть таковым уже давно.

Знаю, что в моих мыслях мало логики. Еще в нашу первую встречу все внутри кричало о том, что этот мужчина куда опаснее отчима и брата, вместе взятых. Но… может, в этом и дело? Такой мужчина, как Ратмир Бестаев, не будет размениваться на мелочи и терроризировать слабую девушку.

Уверена, если ему захочется самоутвердиться и продемонстрировать характер, он найдет себе оппонента с равными силами.

Пользуясь тем, что Ратмир погрузился в свои мысли и смотрит на ночную дорогу, я украдкой разглядываю его. Даже если он и чувствует мой пытливый взгляд, вида не подает, позволяя мне записывать на подкорку каждую мелочь.

На нем та же одежда, что и вечером, но в то же время он выглядит по-другому. Более напряженным. Более серьезным. Оторвав правую руку от руля, он запускает ее в волосы и треплет их, глубоко задумавшись.

Понятия не имею, откуда у меня эта уверенность, но я знаю, что причиной его недовольства стали мои слова. Не тот факт, что я вызвала его посреди ночи. Не то, что ему пришлось разбираться с моими проблемами. А мои слова о том, что вчера к нам уже кто-то приходил. И, видимо, тот факт, что мой брат утаил это от него.

Каким-то образом эта информация важна для него. И я готова продать ее за самую высокую цену.

Нутром, каким-то шестым чувством я понимаю, что это мой шанс. Этот красивый мужчина с копной каштановых волос может мне помочь. Не факт, что захочет, конечно… Но я просто обязана сделать так, чтобы у него не осталось выбора.

Вскоре мы въезжаем в красивый жилой комплекс, и Бестаев паркуется у элитной новостройки. Здание, да и сам двор словно сошли с картинки из Пинтерест. Аккуратные клумбы, панорамные окна и даже одинаковые горшочки с цветами на открытых балконах. Я совсем неприлично озираюсь по сторонам и замираю на тротуаре.

Бестаев бросает на меня нетерпеливый взгляд, и на секунду я ловлю неприкрытую усмешку в уголках его губ. Меня словно кипятком обдает, когда я вижу нас со стороны. Он – мощный, статный, в дорогих шмотках и с уверенностью в том, что весь мир принадлежит ему. И я – растерянная девочка в пижаме и домашних тапочках, глупо глазеющая по сторонам. И если на выражение лица я хоть как-то могу повлиять и хотя бы попытаться вернуть отпавшую от удивления челюсть на место, то с внешним видом, увы, ничего поделать не могу.

– Ты привез меня к себе домой? То есть вы… Вы привезли.

Это осознание настолько меня шокирует, что я моментально забываю об элементарных правилах приличия. Сама не знаю, чего я ожидала. Что он привезет меня в офис? На какой-нибудь склад на окраине города? Сейчас ночь, и, наверное, вполне логично, что он привез меня к себе, но в то же время это заставляет вернуться все мои страхи. Меня снова охватывает какая-то неконтролируемая тряска, и я беспомощно делаю несколько шагов назад.

– Хватит трястись, – раздраженно приказывает он. – Я тебя не трону. Куда я, по-твоему, должен был тебя привезти в таком виде? В мотель?

Я отрицательно мотаю головой, но, кажется, только сейчас осознаю, что переоценила свои силы. Не оставить ему выбора? Сделать так, чтобы он мне помог? Господи, на что я рассчитывала? Я всерьез собиралась манипулировать этим зверем?

– Прости… те. Я просто растерялась.

Одергиваю футболку пониже и, опустив голову так, чтобы вуаль из волос хоть как-то скрыла мои пылающие щеки, следую за ним.

– Все нормально, – кивает мужчина, распахивая передо мной стеклянную дверь подъезда. – И можешь обращаться ко мне на «ты», не такой уж я и старый.

Сонный консьерж моментально подрывается из-за стола и бодро здоровается с нами. Если мой вид его и удивил, профессиональной выдержки хватает, чтобы никак это не показать.

В ярком свете вычурных потолочных светильников я сжимаюсь еще больше. Уверена, подошвы моих домашних тапочек чище, чем ботинки Ратмира, но я все равно невольно осматриваю мраморный пол, будто боюсь оставить на нем грязные следы. Бежевый ковер на ступенях, натертые до блеска двери лифта и живые растения в огромных кадках – все вокруг кричит о том, что мне здесь не место. Но тем не менее никто не спешит бросаться наперерез и гнать меня поганой метлой. Даже наоборот, Бестаев нетерпеливо вздыхает и слегка подталкивает меня в плечо, когда я замираю на пороге кабины лифта.

В его квартире нет картин в позолоченных рамах, с потолка не свисают причудливые канделябры, а пол не устилают персидские ковры. Но тем не менее все здесь кричит о статусе и достатке хозяина.

Я знаю, что мне здесь не место. Знаю, что такой мужчина, как Ратмир Бестаев, сожрет меня и не подавится, но так или иначе, когда за нами закрывается дверь и он без обиняков просит, чтобы я приступила к рассказу, я делаю глубокий вдох и заявляю:

– Я все расскажу. Но у меня есть условия.

Глава 6

Я даже моргнуть не успеваю, а мужчина вмиг оказывается возле меня. Воздух вокруг нас густо пропитывается чем-то новым. Тяжелым. Терпким. Незнакомым.

Кажется, мои слова за считаные секунды привели его из состояния раздражения в состояние какого-то первобытного бешенства.

– Что ты сказала? – выдавливает он звенящим от напряжения и злости голосом.

– Я сказала, что все вам расскажу. В подробностях, но… – Нервно сглатываю и опускаю глаза. Не могу смотреть на него. Каждой клеточкой своего тела я сейчас ощущаю его ярость. Она обволакивает меня пеленой и забирается под кожу. Вряд ли такой мужчина, как он, привык к отказам. Внутри все вопит о том, что диктовать условия Ратмиру Бестаеву – плохая идея, но у меня нет выбора. В любом случае терять мне уже нечего.

– Ты в курсе, с кем ты разговариваешь, девочка? – Мужчина нависает надо мной, в крошку растирая последние остатки уверенности.

Тональность его голоса резко меняется. Он становится настолько спокойным и тихим, что от этого мне вдвойне страшно. Я вижу, как яростно сжимаются его кулаки на поверхности стола по обе стороны от меня, и понимаю, что это спокойствие обманчиво. Всего лишь жалкая попытка сдержать гнев, бушующий в его крови.

Жар, исходящий от его тела, оставляет на коже ожоги. Ошпаривает. Воспламеняет.

Лучше бы он накричал на меня. Вспышки агрессии мне знакомы. Их нужно просто перетерпеть. А вот такое напускное спокойствие меня пугает.

Все еще не решаясь поднять на него взгляд, я рассматриваю свои руки. Волоски встали дыбом, а красные пятна на запястьях уже начали трансформироваться в уродливые синяки. Синяки, которые оставил мой сводный брат. Но почему-то сейчас, оказавшись запертой в одной квартире с Ратмиром, я впервые задумываюсь, что, возможно, есть зло похуже моего родственничка. И оно сейчас стоит передо мной.

– Нет, – одними губами произношу. – Я не знаю, с кем я разговариваю. Не знаю вас. Отчим никогда не посвящал меня в свои дела. Но я расскажу вам все, что мне известно.

– На своих условиях, – уточняет он с недоброй ухмылкой. Скалится, словно дикий зверь.

– На моих условиях, – киваю и наконец решаюсь поднять взгляд выше. Тут же попадаю в капкан его темных, почти черных глаз, но прикусываю губу и не разрываю контакт.

Надеюсь, он не догадывается, чего мне стоит такая смелость. Потому что сейчас, в этот самый момент, в ход идут последние жалкие остатки моей выдержки, чтобы не дать ему поглотить себя. Не дать ему уничтожить и без того шаткое равновесие.

Все те долгие секунды, что он смотрит на меня и наверняка решает мою судьбу, пульс грохочет где-то в горле, а кровь то закипает, то снова леденеет.

Мне страшно. Меня лихорадит и трясет. Но я понимаю, что если отступлю сейчас, если наш разговор пройдет на его условиях, то уже через двадцать минут я окажусь на улице.

Я здесь только потому, что ему нужна информация, которую могу дать лишь я. Как только она будет у него, потребность во мне отпадет сама собой. И я останусь одна. По крайней мере, до тех пор, пока братец не вернется из больницы. А потом… Даже думать не хочу о том, что он со мной сделает. С каким садистским наслаждением он будет меня наказывать.

Так что да, Ратмир Бестаев, я жутко боюсь тебя. Ты вселяешь в меня животный страх и первобытный ужас. Но, к сожалению, в моей жизни есть вещи похуже тебя. Поэтому сейчас я собираю осколки своего самообладания и упрямо задираю подбородок, всем своим видом показывая, что не намерена отступать.

Мужчина до хруста сжимает зубы, на пару мгновений прикрывает глаза и, пробормотав что-то на незнакомом мне языке, молнией покидает кухню. Я выдыхаю с облегчением, понимая, что все это время не дышала. Через секунду я слышу хлопок входной двери и звук прокручиваемого в замке ключа.

Ратмир ушел. Сегодня мне повезло. Повезло, что он меня не ударил. Не убил. Что не стал вытягивать из меня слова силой. Что, поняв, что не в силах больше сдерживаться, он просто ушел.

Не думаю, что это надолго. Он развеется, остынет и вернется. И я должна буду выторговать у него выгодные условия. Купить свою жизнь и безопасность. Но сейчас, скатываясь на пол по дверце серого кухонного гарнитура, я улыбаюсь этой крошечной победе. Этой маленькой передышке.

Мужчина не появляется ни через полчаса, ни через час. Выждав еще немного, я наконец решаюсь исследовать его квартиру. Возможно, это не совсем прилично, но не сидеть же мне всю ночь на кухне… Надо хотя бы уборную найти.

Из холла я попадаю в просторную гостиную, а уже из нее вижу три двери. Аккуратно толкаю первую и понимаю, что это небольшая спальня в светлых тонах. Выглядит очень стильно и красиво, будто картинка из модного интерьерного журнала. Но почему-то абсолютно не вяжется с образом хозяина жилища. Не то чтобы я ожидала черные простыни и цепи, свисающие с потолка, но это… как ни силюсь, не могу представить Рамира здесь. Может, это не его квартира?

Хотя кухня и гостиная, наоборот, вполне подходят его образу. Дерево и металл, темные цвета, минимум деталей и максимум удобства.

Осторожно толкаю от себя вторую дверь и вижу уборную.

В принципе, на этом экскурсию можно было бы и закончить, но любопытство берет свое. Осторожно приближаюсь к третьей двери и медленно, с опаской тяну ее на себя.

Нервно сглатываю, понимая, что эта комната уже больше похожа на спальню Бестаева. И хотя цепей под потолком нет, впрочем, как и кожаных плетей или других извращений, но все здесь пропитано его аурой. Я так и стою на пороге, не решаясь зайти внутрь, будто боюсь, что сработает какая-то сигнализация и незамедлительно оповестит хозяина о вторжении в его владения.

Еще пару минут я завороженно разглядываю детали и, только когда в голове отпечатывается точная копия этого интерьера, закрываю за собой дверь. Застываю в нерешительности в коридоре, решая, что делать. Я ужасно устала, и глаза буквально слипаются. Но вряд ли мне удастся заснуть в чужой квартире, да и не думаю, что это безопасно.

Долго мечусь между кухней и гостиной и наконец обессиленно присаживаюсь на удобный диван. Чувствую себя при этом как Маша в логове трех медведей. Но почему-то не могу представить Ратмира, нервно оглядывающего свою мебель на предмет урона. Да и вряд ли моя пятая точка нанесет этому дивану какой-то ущерб.

Прикрываю веки и моментально растворяюсь в темноте. Мне не снятся сны, я даже не уверена, что сплю. Прокручиваю в голове события этого дня, снова переживаю животный ужас от стычки с братом и в итоге, конечно же, по крупинкам разбираю разговор с Ратмиром. Анализирую каждое слово, каждое движение, каждый взгляд… Будто под гипнозом вспоминаю каждую черную крапинку темно-зеленых глаз и все те эмоции, что мощнейшим потоком лились из него.

Меня настолько кроет от этих всполохов в голове, что в какой-то момент воспаленный мозг сам дорисовывает отсутствующую картинку. Какую-то альтернативную концовку нашего разговора, где Бестаев не сбегает, чтобы не сорваться. Он срывается. На мне. Жестко. Неистово. Яростно.

Правда, совсем не так, как я могла бы предположить… Нет, такого развития событий я не смогла бы представить даже в своих самых смелых фантазиях. В какой-то момент мне даже кажется, что я слышу собственные стоны. Пошлые. Хриплые. Бесстыдные.

Резко распахиваю глаза и заливаюсь краской. Трясу головой, пытаясь отделаться от наваждения, и только через несколько мгновений понимаю, что мне не приснилось. Я действительно слышу громкие стоны, правда, не свои. И они сопровождаются другими, не менее развратными звуками.

Глава 7

Все еще пребывая на границе между сном и явью, я бреду в темноте на… не на свет, конечно, потому что в квартире царит полумрак, а на шум. На эту постыдную, пошлую симфонию. Ратмир что, решил успокоить нервишки просмотром порно?

Однажды я случайно застала Данила за фильмом для взрослых. Родителей тогда не было дома, и он специально включил его на телевизоре в гостиной, а не в своей комнате. Видимо, хотел смутить меня. И надо признаться, ему это удалось. Я тогда не просто покраснела, я полыхала, словно сигнальный огонь в темном небе.

Но Бестаев не производит впечатление человека, коротающего вечера за просмотром порно…

Ну-ну. С каких это пор я возомнила себя профессиональным знатоком человеческой души? Несмотря на то, что дрема до сих пор не покинула мое расслабленное сознание, я все равно усмехаюсь своим мыслям. Я видела этого мужчину всего дважды, а уже не первый раз берусь судить, на что он способен, а на что нет. В машине я была уверена, что он не из тех, кто поднимет руку на девушку, однако на кухне, когда я отказалась подчиняться и поставила свои условия, он был в шаге от того, чтобы применить силу. Я это чувствовала. Каждой клеточкой тела ощущала его доминирующую энергетику и то, как он пытался ее подавить.

Кажется, мне пора перестать судить людей лишь по внешности…

Впрочем, во второй раз я не ошиблась. Бестаев действительно не смотрел порно. Он им занимался.

Не порно, конечно, а сексом. Но если учесть, что дверь в спальню он даже не потрудился прикрыть, для меня это не особо что-то поменяло.

Я вспыхиваю словно спичка и на автомате зажмуриваюсь. Но, в отличие от прошлого опыта, не бегу. Просто не в состоянии. Будто меня пригвоздили к порогу его комнаты и кто-то свыше заставляет смотреть… на это.

Перепуганным, но в то же время завороженным взглядом сквозь прикрытые веки я рассматриваю обнаженные тела с капельками пота на коже. Тот факт, что они оба находятся спиной ко мне, совсем не мешает мне, а даже помогает.

Уверена, будь они в другой позе, мои ноги уже с позором несли бы меня из комнаты, да и квартиры в целом. Но сейчас, пользуясь тем, что они меня не видят, я жадно, словно в каком-то трансе, рассматриваю разгоряченные тела.

Блондинка стоит на четвереньках, и единственное, что я вижу с такого ракурса, – это ее напряженные руки и часть округлых бедер. Впрочем, она вполне компенсирует недостаток визуальной картинки аудиосопровождением. Девушка стонет так громко, что порнозвезде из того фильма, что смотрел мой братец, стоило бы взять у нее пару уроков по вокалу.

Правда, если учесть, с какой интенсивностью Ратмир толкается в нее, крики вполне оправданны. Он же разорвет ее…

Внутри все сжимается от одной мысли о том, как ей, должно быть, больно сейчас. Интересно, сколько он ей заплатил, чтобы она изображала страсть? Может, он ей чем-то угрожал? Ну не может же она это терпеть добровольно?

Нет, в моей парадигме мира ни одна нормальная девушка не позволила бы обращаться с собой… так. Совсем без нежности. Словно животное.

Понимаю, что рассуждения о сексе от девственницы выглядят довольно странно, но я бы соврала, если бы сказала, что никогда не думала об этом. Представляла свой первый раз и то, с каким трепетом мужчина будет заботиться о моем удовольствии и комфорте.

Бестаев же сейчас явно заботится только о себе. Он даже не касается ее толком. Сильные пальцы сжимают бедра блондинки, насаживая на себя все глубже и глубже.

Я невольно рассматриваю вздувшиеся вены на его руках и напряженный рельеф спины. Ниже стараюсь не смотреть, ограничиваясь лишь плечами и лопатками. Но и от этого вида меня капитально бросает в жар, а в памяти странным образом отпечатываются высокие мускулистые ягодицы.

Стоны девушки слегка меняют тональность, и я впервые ловлю в них нотки недовольства. Видимо, она больше не в силах делать вид, что наслаждается этим звериным спариванием. Однако уже в следующую секунду меня охватывает безумная паника, когда я понимаю, что Ратмир замер и всхлипывает его партнерша, скорее, от нетерпения.

Я с трудом возвращаю контроль над парализованным телом и, зажмурив глаза, на ощупь пробираюсь по коридору. Только снова оказавшись в гостиной, я перевожу дыхание и слышу, что пошлые шлепки в спальне возобновились. А с ними и стоны девушки и ее фальшивые просьбы не останавливаться. Фальшивые же? Ну не может ей такое нравиться. Никому не может. Это же… неправильно. Некрасиво. Бесстыдно. Развратно. Слишком мерзко.

Я бы точно так не хотела. У меня даже низ живота сводит тугим спазмом от одной мысли, что кто-то попытался бы проделать подобное со мной. Тем более Ратмир. Он же огромный! По-моему, секс с ним может быть опасным для здоровья. Если, конечно, размеры самого мужчины хоть как-то пропорциональны размеру его достоинства. Хотя нет, это было бы слишком очевидно… Не может же матушка-природа так сильно «пошутить» над низкорослыми мужчинами.

Господи, о чем я только думаю? Я только что увидела самое развратное, самое пошлое и скандальное зрелище в своей жизни, а думаю при этом о размере мужского достоинства. Не просто мужского… а именно Ратмира. Как я теперь буду ему в глаза смотреть и не думать… об этом!

Не в силах больше слушать стоны и шлепки влажных тел, я накрываю голову подушкой. И если от звуков, доносящихся из спальни, это помогает мне абстрагироваться, то вот что делать со своими мыслями, я не знаю. Потому что, как ни силюсь, не могу перестать думать об этом. Картинка перед глазами категорически не желает расплываться. Даже наоборот, мое воспаленное сознание рисует какие-то новые детали. Например, четкое сосредоточенное лицо Ратмира с капельками пота над верхней губой. Злорадную, немного опасную ухмылку и черноту в его темно-зеленых глазах. И несмотря на то, что я не видела его выражение лица, этот образ перед глазами – реальнее любого сна.

Глава 8

Утром я не сразу решаюсь открыть глаза. Какое-то время прислушиваюсь к зловещей (хотя после ночных событий скорее спасительной) тишине. До последнего надеюсь, что вчерашняя сцена мне приснилась. Сомнительно, конечно, что собственный мозг проделал бы со мной такую злую шутку после едва не свершившегося насилия со стороны брата, но так мне определенно было бы легче смотреть в глаза Бестаеву. Потому что сейчас я просто не представляю, как смогу поддерживать разговор с ним, когда перед глазами все еще стоит до неприличия яркая картинка его обнаженного тела. Как ни силюсь, не могу вытравить из головы эту реплику греческой статуи, его мощную спину, голые ягодицы… О нет, только не это! Хватит того, что я вчера заснула, хотя точнее будет сказать – вырубилась с мыслями о Ратмире, так теперь еще и утром первым делом думаю о нем.

Смирившись с тем, что не смогу провести весь день, а лучше – всю оставшуюся жизнь, уткнувшись в подушку, я все-таки опускаю ступни на мягкий ковер. Украдкой, словно преступница, пробираюсь в коридор и с облегчением понимаю, что дверь в спальню закрыта. Неужели нельзя было додуматься до этого раньше? Например, вчера? Это уберегло бы меня от парочки психологических травм. А еще от странных неправильных снов, которые не давали заснуть добрую часть ночи…

Наскоро умываюсь и так же тихо, словно мышка, крадусь на кухню. Каковы шансы, что Ратмир подумает, будто я всю ночь провела здесь, и не заметит, что нахально воспользовалась его диваном?

В животе предательски урчит, и я решаю приготовить завтрак. В нашей семье я всегда отвечала за готовку, поэтому о том, чтобы оставить хозяина квартиры без еды, и речи нет. Может, конечно, его спутница сама хотела порадовать своего мужчину. Так сказать, поблагодарить за вчерашнее… Ну так надо было пораньше встать. У меня всегда будильник стоял на шесть утра, чтобы все успеть.

Продуктов в холодильнике не так много, поэтому я делаю пару бутербродов, кидаю на сковороду помидоры и добавляю к ним яйца.

– Вижу, ты здесь освоилась.

От глубокого хриплого голоса я подскакиваю на месте и едва не роняю лопатку.

– Доброе утро, – произношу едва слышно и, слегка прокашлявшись, повторяю уже громче: – Я решила приготовить завтрак. Вы же… Ты же не против?

Набираюсь смелости и решительно поднимаю глаза от его босых ступней. Правда, до лица мой взгляд так и не доходит. Спотыкается где-то посередине, наткнувшись на обнаженный торс мужчины.

Идеально вылепленная грудь с небольшой порослью волос и рельефный тонированный живот, который в прошлом веке дамы непременно использовали бы в качестве стиральной доски. Венчают все это великолепие широченные плечи с ярко выделенными дельтовидными мышцами. Непроизвольно облизываю сухие губы, завороженно следя за капельками воды, стекающими по этому образцу перфекционизма, и только когда мужчина делает шаг навстречу, прихожу в себя.

– Я… Ты любишь яичницу?

– Если честно, то предпочитаю скрэмбл, – отвечает он, заглядывая в сковороду.

– Скрэмбл? – глупо переспрашиваю. Кажется, это тоже какое-то блюдо из яиц, но отчим признает только глазунью и омлет, поэтому я никогда даже не пробовала другие рецепты. – Хорошо, я тогда сейчас… Там, кажется, еще остались яйца.

Суетливо хватаю лопатку и тянусь к тумблеру, чтобы выключить конфорку, но тут же замираю, когда спину обдает волной жара. Цепенею от ужаса, словно загнанная в угол лань.

Мужчина подходит вплотную ко мне и, перехватив мою руку, словно по команде покрывшуюся мурашками, начинает размешивать яйца прямо в сковороде. Я смотрю, как яичное месиво превращается в тот самый скрэмбл, и перестаю дышать. Его близость будоражит миллион нервных окончаний в моем теле, а в ноздри забивается цитрусовый запах геля для душа. Внутри все вопит от опасности, а пульс, словно чечетку, отбивает сигнал тревоги. Он слишком близко. Настолько близко, что дышу я уже не кислородом, а им. Ратмиром. Сердце срывается в пропасть, и внутренности дрожат от волнения.

Кухня, еще вчера казавшаяся огромной, сужается до размеров клетки. Ратмир если не физически, то на каком-то ментальном уровне заполняет собой все пространство. Как еще объяснить, что чувствую я его не только каждой клеточкой своего тела, но и где-то глубоко внутри. Под кожей.

И впервые за всю мою жизнь чувство сохранения не срабатывает. Казалось бы, за годы, проведенные в доме отчима, я идеально научилась считывать ситуацию и избегать опасности. Под любым предлогом сбегала в свою комнату и ждала там, пока все утрясется и угроза минует. Но рядом с Бестаевым все мои инстинкты сходят с ума.

Вместо того чтобы бежать сломя голову, я слегка отклоняюсь назад и стираю последние жалкие миллиметры между нами. Чувствую, как мощная грудная клетка за мной каменеет, а волоски на голове перестают раздуваться от чужого горячего дыхания. Это длится не больше трех секунд. Возможно, даже меньше. Но и этого хватает, чтобы внутри все вопило от шока и возмущения. А еще немного от восторга. Но это уже не имеет значения. Потому что еще до того, как я успеваю осмыслить происходящее, мужчина дергает тумблер вправо и хрипло заявляет:

– Вот и все. Готово.

Он делает шаг в сторону, а я отпрыгиваю от плиты, словно от огня.

Пульс даже не думает замедляться, и я закусываю изнутри нижнюю губу, чтобы хоть как-то унять свое волнение.

– Кофе? – Он кивает на агрегат цвета металлик в углу.

Я такие только в кино видела, и наверняка там можно приготовить все эти модные разновидности напитка, включая флэт уайт и раф, которые я никогда не пробовала, но я лишь скромно прошу:

– Да, просто черный, пожалуйста.

Бестаев методично достает с полок тарелки с вилками и раскладывает их на столе. Его спокойствию можно только позавидовать. Сразу видно, кто из нас кисейная барышня, а кто матерый мужик, которому и в голову не придет терять сознание от подобной нечаянной близости.

– Мы не будем ждать… эм, твою девушку? – удивляюсь я, заметив, что он достает все в количество двух штук.

Судя по всему, он сам только что вышел из душа, и я подумала, что та женщина отправилась туда вслед за ним.

– Девушку? – Его брови удивленно ползут вверх, а я моментально заливаюсь румянцем. Следовало назвать ее его женщиной? Кольца на его пальце нет, но, может, это жена? – Она ушла еще ночью.

– Эм… хорошо, – смущенно бормочу. – Тогда давай завтракать.

– Давай, – соглашается он и уже совсем другим тоном добавляет: – А потом мы, наконец, поговорим. И ты расскажешь мне все. Включая свои условия, разумеется.

Глава 9

Только съев практически весь завтрак, замечаю, что девчонка едва сама притронулась к еде. Отравить меня решила, что ли?

Выглядит вполне невинно, такой себе божий одуванчик. Хлопает длинными ресницами и всем своим видом показывает, что мой голый торс ее очень смущает. Ну-ну, девочка. Эта роль тебе, конечно, очень подходит – с такой-то ангельской внешностью. Но, во-первых, эта ложная скромность не помешала тебе вчера бесстыдно подсматривать за нами в спальне, а во-вторых, я слишком хорошо знаю твоего отчима. Меня так просто не проведешь.

Хватит уже того, что этому кретину удалось водить нас за нос так долго. Зная Солода, он воспитал падчерицу по своему образу и подобию. Не зря этот гад сначала втерся ко мне в доверие, а потом подставил всех и сбежал.

Интересно, такая игра в невинную овечку – это идея ее отчима или девочка сама додумалась до роли? Сомневаюсь, что Солод делился своими планами с родственниками, иначе они бы тоже свалили вслед за ним. Значит, это исключительно ее инициатива.

Интересно, на что она рассчитывает? Я должен проникнуться к ней жалостью? Пообещать защиту от всех стервятников, что наверняка набросятся на ее семейку из-за Солода? Или она просто решила, что раздвигать ноги передо мной менее энергозатратно, чем перед своим сводным братцем и отчимом? Так-то она просчиталась, аппетиты у меня куда больше, чем у этих недоносков. Правда, она об этом никогда не узнает. Чужие подстилки меня никогда не привлекали.

– Ну, – нетерпеливо поторапливаю, когда она залпом допивает свой кофе, так и не осилив большую часть завтрака. – Я тебя очень внимательно слушаю.

– Я все расскажу, – в который раз заверяет она. – Честное слово.

– Переходи сразу к делу, – раздраженно выдыхаю. Вчера она меня порядком выбесила своими «условиями». Вечер и без того выдался паршивым, так что я еле сдержался, чтобы не сорваться на ней. Благо хватило ума вовремя свалить. Иначе точно или прибил бы в запале, или трахнул.

Вчерашняя блондинка неплохо помогла мне выпустить пар, но сейчас я снова закипаю. Раздражает меня в ней все: и смущенный тон на грани заикания, и то, что боится смотреть в глаза, и, конечно, то, что ставит условия.

К такому я явно не привык. В моей жизни все просто: я спрашиваю – мне отвечают. Условия если и есть, то диктую их исключительно я.

– Мне нужны деньги, – выпаливает она и снова густо краснеет. Не девушка, а просто ходячий факел какой-то.

– Кому же они не нужны? – отвечаю со смешком.

Не могу поверить, что все оказалось настолько банально. Понятия не имею, на что я рассчитывал… Просьбы достать ей аленький цветочек, конечно, не ожидал, но думал, что хоть как-то проявит фантазию, что ли. Хотя бы попытается завуалировать свою алчность.

– На новый айфончик не хватает? – спрашиваю с издевкой. Видимо, отчим свалил до того, как она успела насосать на модный гаджет. А братишка в одиночку такие запросы явно не тянет. Не удивлюсь, если за это и огреб вчера.

– Я… нет, конечно, – снова блеет и отводит взгляд.

– О какой сумме речь?

Не уверен, что выдержу еще полчаса этих смущенных взглядов и хождения вокруг да около. Не думаю, что у нее большие запросы, а значит, легче пойти навстречу и заняться, наконец, теми, кто приходил к Солоду до нас.

– Двести тысяч, – едва слышно произносит.

– Ты, наверное, что-то перепутала, – усмехаюсь. – Мне нужно, чтобы ты рот раскрыла, а не ноги. В твоих интимных услугах я не нуждаюсь.

– В каких услугах? – Девчонка наконец поднимает на меня взгляд, и я замечаю, что за последние несколько минут ее глаза увеличились в размере как минимум в два раза. Сейчас она даже не перепуганного котенка напоминает, а смешного зверька лемура. Мигает глазищами на пол-лица и, словно рыба, открывает и закрывает рот несколько раз.

Оу, слишком откровенно, да? Неприятно, что злой и страшный дядя не купился на твою игру? Отчим и сводный братец наверняка были посговорчивее.

В принципе, я ее не осуждаю. Миллионы женщин живут за счет мужиков и совсем не стесняются брать деньги за секс. Но как-то это мерзко, что ли… Руслан вчера говорил, что они не кровные родственники, но лучше бы нашла папика на стороне. Или двух, раз одного ей мало. Всяко лучше, чем трахаться со своими недородственничками.

– Так на что деньги-то нужны, Настя? Когда в долги уже успела влезть?

– Я не влезала, – произносит испуганно. – Это не для меня.

Знакомая песня. Не для себя прошу, я не такая… Решаю не перебивать ее и несмотря на то, что уже изрядно подустал оттого, что приходится каждое слово вытягивать из нее щипцами, жду, пока сама продолжит.

– Это для мамы, – совсем тихо произносит и снова замолкает.

– А мама у нас где? – уточняю, пытаясь вспомнить, говорил ли мне что-то о ней Умеров.

– В больнице.

– Ей нужна операция? И что, Солод не мог найти двести штук на лечение жены? – усмехаюсь, закатывая глаза.

Да девочка, походу, держит меня за последнего лоха. Воротилой бизнеса ее отчим, конечно, не был, но бабло у него водилось. Грязное, дурно пахнущее, но не мне его судить. Впрочем, судя по состоянию их халупы, у Солода были какие-то другие статьи расходов.

– Он играл, что ли?

– Во что? – Снова хаотичные взмахи длинных ресниц. – И нет, это не на лечение. Мама… ее нельзя оперировать. Но ей нужны лекарства. И уход.

– На двести косарей? – скептически уточняю.

– Нет, там меньше, – отчаянно мотает головой. – Но мне нужно на пару месяцев. Я найду работу, сниму жилье. Но пока получу первую зарплату, пройдет время. А счета оплачивать нужно сразу, они же не будут ждать…

– Я смотрю, ты времени зря не теряла и подготовила целый бизнес-план. В принципе, если пойдешь по специальности, есть все шансы заработать побыстрее. Они там и жилье предоставляют вроде. Цены в эскорте нынче немалые. Правда, понятия не имею, сколько из этого идет непосредственно работницам…

– У меня нет специальности, – печально вздыхает, не оценив сарказма. – Отчим не хотел, чтобы я поступала. Но я обязательно что-нибудь найду, не переживайте. Понимаю, что сумма большая. Могу написать расписку, что все отдам, до копейки. Но не скоро. Скажем, сроком в пару лет. Хорошо?

Снова впивается в меня этим своим искренним взглядом и, видимо, рассчитывает, что это поможет ей скрутить меня в бараний рог. Возможно, в другое время и при других обстоятельствах… Но сейчас я лишь хмыкаю и киваю:

– Хорошо, напишешь расписку. А теперь давай уже к делу.

Глава 10

Хорошо бы, конечно, сначала получить деньги, а уже потом приступать к рассказу, но я не рискую испытывать его терпение. Вижу, что Ратмир на грани. Каким-то шестым чувством понимаю, что ситуация ему не нравится.

Массивные кисти сжаты в кулаки, а на скулах играют желваки. Каждое мое слово – впрочем, как и паузы – заставляет дергаться кадык на его шее. Кажется, что бы я ни делала, любое мое действие вызывает в нем исключительно раздражение и негатив.

Понимаю, что в его планы не входило пускать в дом незнакомку и нянчиться с ней. И был бы у меня хоть какой-то выбор, я бы ему еще вчера все рассказала. Но выбора у меня нет. Совсем.

Поэтому я унижаюсь перед этим мужчиной. Прошу деньги, словно уличная попрошайка. Господи, я готова даже на колени встать. Лишь бы он согласился!

Мне нужны эти деньги. Очень нужны. Это мой единственный шанс избавиться от влияния отчима и Данила. Если я сама смогу оплачивать лечение мамы, он больше не сможет управлять моей жизнью и я перестану от него зависеть. Наконец-то.

– Их было трое, – начинаю я, чувствуя его испытующий взгляд каждой клеточкой своего тела. – Одного из них Данил называл Мотом. Я думаю, его звали Матвей.

– Думаешь или знаешь? – сверлит меня раздраженным взглядом и, заметив мое смущение, вздыхает: – Давай сразу договоримся: меня интересуют факты, а не твои домыслы.

– Да, конечно, – снова киваю и выкладываю ему все, что помню о том вечере, включая родинку на правом виске у одного из мужчин и татуировку в виде двух перстней у второго.

Как я ни стараюсь, рассказ мой выходит совсем недолгим, и я думаю, мы оба понимаем, что на двести тысяч он не тянет. Но когда я, наконец, поднимаю глаза на мужчину, он выглядит сосредоточенным и даже сердитым. И впервые со вчерашнего вечера я понимаю, что злость направлена не на меня. Он вообще, кажется, забыл о моем существовании.

Все еще хмурясь и растирая пальцами переносицу, Ратмир достает из кармана телефон и, едва дождавшись, пока ему ответят, требует:

– У нас проблемы. Жду тебя у себя через двадцать минут.

Его собеседник что-то отвечает, но Бестаев перебивает его на полуслове:

– Да мне похер, кто там сейчас под тобой лежит, хоть Синди, мать ее, Кроуфорд. У нас проблемы, Аид.

Удалившись в гостиную, Ратмир продолжает названивать кому-то, а вскоре я слышу посторонние голоса в прихожей. Судя по шагам, гость следует за хозяином вглубь квартиры, а на кухне появляется красивая девушка. Смеряет меня оценивающим взглядом и представляется:

– Привет, я Анжелика.

– Анастасия, – слабо улыбаюсь и предлагаю: – Чай? Кофе?

– Кофе, пожалуйста, – соглашается она и продолжает пристально разглядывать меня.

Под ее взглядом я чувствую себя жутко неуютно. Будто на рынке. Понимаю, что от нее не ускользают ни мои голые ноги, ни синяки на запястьях, ни сломанные ногти. Она будто под микроскопом рассматривает меня и пытается разгадать самую большую загадку Вселенной: как я очутилась на этой кухне. В этой квартире. С этим мужчиной.

Я не знаю, о чем с ней говорить, поэтому наливаю себе еще одну порцию кофе, чтобы был хоть какой-то повод молчать.

– Сладостей нет, но могу предложить сыр.

– Спасибо, обойдусь без углеводов. И так осталась без законного кардио по милости твоего Беса, – усмехается она. – Придется сегодня в спортзал тащиться.

Даже не хочу думать, что она имеет в виду под «кардио», особенно в связи со словами Аида, что кто-то в тот момент находился «под ним», поэтому цепляюсь за «Беса».

– Бес – это Ратмир? – Это имя подходит ему куда больше, чем Мир. Даже вчера, не зная его фамилии, я это понимала.

– Ага, – лениво кивает она, отпивая кофе.

– А Аид? Это имя или тоже прозвище?

– Аид занят, – слегка сощурив глаза, заявляет она.

Я начинаю кашлять, поперхнувшись напитком, а девушка заливисто, но очень мелодично смеется.

– Я бы никогда не… Господи, да я даже не видела его. Только голос слышала, и все.

– Да ладно-ладно, я шучу, – миролюбиво говорит. – Так, на всякий случай предупреждаю. Вдруг с Бесом у тебя не получится и ты решишь переключиться на его дорогого друга.

– У меня с Бесом, то есть с Ратмиром, ничего нет. Он просто мне помог. Точнее, даже не помог, а оказал услугу… в обмен на информацию. В общем, это сложно. Но это совсем не то, что вы думаете.

– Ну-ну, – скептически усмехается она. – Просто помог – это явно не про Бестаева.

– Ему нужна была информация, которую я знала, и я…

– Девочка моя, – с излишней театральностью вздыхает Анжелика. – Поверь мне, если бы Ратмиру нужна была информация, он бы ее получил. Еще вчера. Для этого ему не обязательно было везти тебя в свою квартиру.

– Ну не мог же он оставить меня на улице… – снова начинаю я и сама понимаю, как смешно звучу. Конечно, мог.

– Ты напоминаешь мне мою подругу Варю, – вдруг признается девушка. – Честно, если бы не знала ее, подумала бы, что ты сейчас просто играешь роль такой себе невинной овечки. Но нет… ты совсем не волк в овечьей шкуре. Ты действительно такая. До ужаса наивная и открытая. Невинная… Неудивительно, что тебе удалось заинтересовать Ратмира.

Так заинтересовать, что он до утра «чпокал» какую-то девицу? Мне хочется рассмеяться в лицо Анжелике, но не думаю, что Бестаев будет рад, если я вдруг начну обсуждать его личную жизнь с посторонними. Поэтому я продолжаю слушать безумные, граничащие с сумасшествием идеи девушки.

– Знаешь, иногда я жалею, что первой встретила Аида. У Вари было бы больше шансов приручить его. Честно, Настя. Поверь мне, умудренной опытом женщине. Такие, как Аид и Бес, не связывают свою жизнь с такими, как я… Им нужны такие девочки, как вы.

– Я? – С недоумением перевожу взгляд с ее красивого ухоженного лица на свои погрызенные ногти, вспоминаю свое усталое и перепуганное отражение в зеркале с утра… Нет, я знаю, что красивая. Не раз слышала это от других. Да и не слепая. Но таких полно. Тем более с современной косметологией, где каждая может улучшить себя до версии «pro» при помощи пары процедур. У меня же, кроме внешности, и нет ничего. Вряд ли кого-то заинтересует мое доброе сердце… И то в свете вчерашних событий это под вопросом. «Добрые сердца» не избивают сводных братьев до полусмерти.

В общем, мне, конечно, льстит, что Анжелика думает, что я могла бы заинтересовать Ратмира, но прекрасно понимаю, что это лишь ее иллюзия. Я никто. Перепуганная девочка без рода и племени. Голодранка с кучей проблем.

– Серьезно, Насть, – не унимается она. – Я бы на твоем месте попыталась приручить Беса.

Приручить? Девушка явно бредит. Открываю рот, чтобы напомнить ей, что мы говорим о мужчине, а не о диком звере, но вспоминаю его выражение лица вчера, когда я впервые заикнулась о своих «условиях», и понимаю, что она права. Он зверь. Дикий. Беспощадный. Хищник. Опасный и пугающий. От таких, как он, следует держаться подальше.

Именно это я и собираюсь делать. Правда, судьба, кажется, снова не на моей стороне.

– Поехали. – В дверном проеме появляется мощная фигура мужчины с темными волосами и практически черными глазами. На секунду его взгляд скользит по мне, но, так и не успев ни за что зацепиться, снова возвращается к своей спутнице. Анжелика встает со стула и направляется к нему.

– Амир Имранович Данаев, – бросает она напоследок и, заметив мой недоуменный взгляд, поясняет: – Его имя. Аид – по первым буквам.

Я киваю и тоже встаю, чтобы проводить их, когда замечаю, что Ратмир переоделся в черные брюки с рубашкой и следует к выходу за гостями.

– Ты куда? – опешив, спрашиваю.

– По делам, – слегка приподняв брови, отвечает он. Мужчина явно не привык отчитываться перед другими.

– Но как же я? Как же наш договор? Я все тебе рассказала…

Неужели он вот так просто уйдет, снова оставив меня одну… Он же обещал!

– Твоей матерью я займусь, не переживай.

– А я?

– А тебе пока лучше остаться здесь, – отрезает он, переступая через порог. – Так будет безопаснее.

И даже когда эхо щелчка дверного замка стихает, я все еще пытаюсь осмыслить его слова. Он что, запер меня? Я теперь пленница?

Глава 11

Ратмир не появляется ни через пару часов, ни даже вечером. Целый день я, словно загнанный зверь, мечусь по квартире, решая, что предпринять. Я снова в безвыходном положении. Снова пленница. Только теперь уже в другом доме. И другой мужчина решает мою судьбу.

Помощи ждать неоткуда. Со мной мой старенький телефон, но кому я могу позвонить? В полицию? И что я им скажу? Что вчера едва не убила брата и вместо того, чтобы вызвать «скорую», позвонила этому незнакомцу? Еще попробуй докажи, что Бестаев незнакомец…

Господи, за что мне это? Я ведь просто хочу жить. Найти работу, снять комнату где-нибудь в общежитии. Буду копить и смогу оплачивать уход за мамой сама. Почему мужчины вокруг меня считают, что имеют право распоряжаться мной? Он же обещал! Обещал, что выполнит мои условия…

Какая же я дурочка, что поверила ему. Я же видела, как Данил его боялся, но почему-то решила, что могу доверять этому мужчине.

Словно в насмешку вспоминаю слова Анжелики. Сейчас ее идея приручить Бестаева кажется мне еще более сюрреалистичной. Наверняка она просто решила надо мной подшутить, поиздеваться над наивной девочкой.

Но я тоже хороша! Уши развесила вместо того, чтобы выспросить у нее побольше информации о Бестаеве. Что вообще их связывало с отчимом?

Думаю, Данил бы смог ответить на мои вопросы, но вряд ли он еще когда-нибудь захочет со мной разговаривать. Как, впрочем, и я с ним. Его самолюбие не позволит ему простить меня. Мне же это не позволит чувство самосохранения… Брат меня просто убьет!

В какой-то момент, истощенная очередной истерикой от беспомощности, я, видимо, засыпаю. Снов не вижу, но, когда сквозь липкую пелену дремы слышу звук замка в двери, резко подскакиваю с дивана. Сердце грохочет и больно бьется о ребра, пока я пытаюсь решить, что делать. Взгляд падает на высокий торшер у кресла, но тут же отметаю эту мысль и даже качаю головой. Пожалуй, самооборона – это не мое. И если в случае с братом у меня был веский повод, то Бестаев пока не сделал ничего предосудительного. Ну, кроме того, что не выполнил свое обещание и запер меня в квартире.

– Разбудил? – уставшим голосом спрашивает Ратмир, закатывая рукава своей черной рубашки.

– Я не спала, – отчего-то вру и тут же спрашиваю, набравшись смелости: – Где ты был? Я целый день здесь одна провела. Не знала, что и думать. Ты же обещал…

Понимаю, что меня несет. Днем, когда я отчаянно репетировала этот монолог, была уверена, что вслух никогда не решусь высказать все эти мысли. Но тем не менее сейчас я просто не могу остановиться.

Мужчина поднимает на меня удивленный взгляд, в котором явно читается немой вопрос: «За что мне это?» – но вслух ничего не произносит. И лишь когда моя сбивчивая речь стихает, задирает бровь:

– Высказалась?

– Да, – гордо задираю подбородок, чувствуя, как запал испаряется, разбившись о его хладнокровное самообладание. Моментально чувствую себя идиоткой и от этого тушуюсь ещё больше.

– Ну и чего ты так завелась? Я тебе что, нянька, чтобы сидеть с тобой целый день? Обещание я выполню, мамой твоей уже занимаются мои люди. Я же тебя не в подвале запер. Что тебя не устраивает? Неужели в этой халупе, что ты называешь домом, тебе лучше было?

– Там хотя бы еда есть, – замечаю обиженно.

– Блд, – хрипло произносит он, и, конечно же, мой желудок выбирает именно этот момент для того, чтобы дать о себе знать утробным урчанием. – Я не подумал. Прости.

Почему-то это простое слово ставит меня в тупик. Я ожидала чего угодно: что он отмахнется и скажет, что кусочка сыра в холодильнике должно было хватить, или заявит, что кормить меня не входило в условия договора. Но вместо этого он протяжно вздыхает и командует:

– Поехали, отвезу тебя поесть.

– Куда? – слабо возмущаюсь, кивая на свои пижамные шорты и футболку. – Меня в таком виде никуда не пустят.

– Точно. – Он будто только сейчас замечает мой внешний вид. – Тогда закажи что-нибудь, я пока в душ и переоденусь. Карта привязана к аккаунту.

Он кладет на стол телефон с открытым приложением доставки и направляется в свою спальню, а я уже в спину ему кричу:

– Какой у меня лимит? На какую сумму мне ориентироваться?

Ратмир замирает посреди коридора и, обернувшись, смотрит недоуменно.

– Я тебя, кажется, не в ЦУМ отправил, а попросил заказать поесть. Какие, к черту, лимиты?

– Я могу заказать все что угодно?

– В рамках закона, – закатывает глаза и, наконец, скрывается в своей комнате.

В нашей семье продукты всегда покупал отчим, а я уже готовила для всех из того что было. Поэтому сейчас я в первую очередь открываю раздел с фруктами и заказываю деликатесы. Ну как деликатесы, бананы и киви. Понимаю, что для большинства жителей нашей страны эти продукты уже давно стали обыденными, но отчим предпочитал тратить деньги на мясо и рыбу. Следом я кидаю в корзину йогурты, творожные сырки и даже несколько шоколадок. Подумав немного, все-таки добавляю пару стейков и бекон. Завтра утром надо будет кормить чем-то Ратмира, и он наверняка будет в шоке, если я предложу ему йогурт.

Итоговая сумма заказа меня пугает, но он же сам сказал, чтобы я ни в чем себе не отказывала, пусть скажет спасибо, что я так и не решилась попробовать ноги краба. Выглядят они не то чтобы аппетитно, но, судя по цене, они должны быть на вкус как нектар богов.

– Доставка будет уже совсем скоро, – оповещаю его, когда он выходит из душа.

На этот раз Бестаев, к счастью, не забыл о футболке, но она не особо помогает. Тонкий материал облепляет его грудную клетку, словно вторая кожа. Пользуясь тем, что Ратмир сразу отворачивается к кофемашине, я даю себе ещё пару секунд на то, чтобы рассмотреть его спину.

«Вчерашнего тебе не хватило?» – ехидно напоминает подсознание. Я тут же густо краснею и, в последний раз мазнув взглядом по темной ткани, отвожу взгляд. Не знаю, почему он так на меня действует. Дома и дядя Рома, и Данил часто ходили с голым торсом, иногда отчим даже в трусах засыпал на диване. Но у меня никогда не возникало и мысли рассматривать их тела… вот так. Порочно. Тайком. С каким-то нездоровым интересом.

Наверное, все дело в том, что Ратмир был первым мужчиной, которого я увидела голым… Естественно, только со спины, но теперь мои глаза подсознательно примагничиваются к нему и рассматривают каждую деталь. Это логично. В этом нет ничего странного.

Сколько ему лет, интересно? В отцы он мне, конечно, не годится, но и далеко не ровесник. Впрочем, возраст – это не единственная разница между нами. Мы с этим мужчиной из разных миров. Тех самых, что никогда не пересекаются. Мое присутствие в этой квартире – это не просто недоразумение, это ошибка. Фатальная. Трагическая.

Оставшееся время до приезда курьера мы молчим. Ратмир пьет кофе, уткнувшись в телефон, а я собираюсь с духом задать ему вопросы о маме и тех людях, что к нам приходили. Но не решаюсь. Никогда не была бойкой девицей, но в его присутствии я теряюсь окончательно. Даже сейчас, когда он, кажется, совсем не обращает на меня внимания, я чувствую его присутствие каждой клеточкой своего тела. Его аура словно вытесняет кислород и заполняет собой все пространство. Он находится в паре метров от меня, но в то же время он везде: в моих легких, в моей голове.

Вместо того чтобы открыть рот и задать свои вопросы, я по крупицам вспоминаю наши разговоры. Его взгляды, каждый жест, мимику и любую реакцию. Зная, на что способны мужчины, я пытаюсь понять, насколько он опасен для меня. Насколько я должна его бояться… И конечно же, все факты кричат о том, что я должна не просто пугаться, а быть в ужасе. Но впервые в жизни я решаю доверять не им, а своей интуиции. Может, это и к лучшему, если учесть, что выбора у меня нет…

Звонок в дверь – словно спасительный гонг, оповещающий о завершении битвы. Я подрываюсь со стула и бегу открывать, радуясь хоть какой-то передышке.

– Не понял… – недоуменно протягивает Бестаев, когда я захожу на кухню с двумя огромными пакетами. – Что ты заказала?

– Продукты, – замираю испуганно. Я неправильно поняла? Но он же сам сказал… и я спросила про лимит. – Что-то не так?

– Я думал, ты закажешь из ресторана, – пожимает он плечами. – Не лень возиться с готовкой? Сказала же, что голодная.

– Я… не подумала. – Начинаю судорожно разбирать содержимое пакетов, ругая себя за непонятливость. – Но я не буду долго возиться. Могу и йогуртом поужинать.

– Не мельтеши, – хмурится он. – Делай, как тебе удобно. Только долго не засиживайся, вставать рано. У меня завтра утром важная встреча, а до этого надо тебе какие-то шмотки приличные заехать купить.

Глава 12

Вечером Ратмир сказал мне занимать вторую спальню, и поэтому сейчас я не сразу понимаю, где нахожусь. Видимо, успела за прошедшие сутки прикипеть к дивану в гостиной.

А может, я так дезориентирована потому, что полночи не спала и прислушивалась к посторонним звукам, боясь, что хозяин снова приведет свою девушку. Но, к счастью, все было тихо.

А вот сейчас я проснулась от звука открывающейся двери и мягких шагов в коридоре. Аккуратно выхожу из комнаты и, заметив тонкую полоску света из-под двери ванной, иду на кухню. Наскоро умываюсь в раковине и кое-как приглаживаю волосы мокрыми ладонями. Вторые сутки без расчески и сменной одежды существенно бьют по моей самооценке.

Представляю, как мы будем смотреться вместе в каком-нибудь магазине. Шикарный мужчина с иголочки и нищенка в пижаме. Я, наверное, со стыда сгорю. О господи, а мне ведь нужны трусы! Хотя бы одни.

К тому моменту, как Ратмир выходит из душа, рассекая воздух своей уверенностью и мужественностью, я всерьез раздумываю над тем, чтобы отказаться от поездки в магазин. Можно же и онлайн заказать одежду, ведь так? Пусть вчера с заказом ужина я налажала, но тут точно не оплошаю. Мне всего-то нужны новая футболка, шорты и нижнее белье.

– В душ пойдешь? – спрашивает меня вместо приветствия. – Только быстро, у нас мало времени.

– Я думала после завтрака, – киваю на сковороду, которую уже поставила на плиту. Не зря же я вчера бекон купила.

– В кафе позавтракаем, – сообщает он. – Собирайся давай.

«Что ты имел в виду, когда сказал, что твои люди уже занимаются моей мамой?»

«Когда я смогу пойти… нет, не домой, а просто уйти?»

«Во что вляпался мой отчим?»

Эти и многие другие вопросы вертятся на моем языке всю дорогу, но я так и не решаюсь их задать. Мусолю их в голове, пытаюсь сформулировать более корректно, но в итоге каждый раз, когда открываю рот, не могу выдавить из себя ни звука. Представляю, как забавно выгляжу со стороны… Хорошо хоть, Бестаев сейчас полностью увлечен дорогой и на меня даже не смотрит. А вот я постоянно бросаю украдкой взгляды на него.

Мне просто жизненно необходимо понять, о чем он думает, в каком он сейчас настроении. Когда мама вышла замуж за дядю Рому и мы переехали в их дом, это стало моей стратегией выживания. «Прощупать» настроение, и если они не в духе, то постараться не выходить из комнаты.

Уверяю себя, что сейчас занимаюсь тем же самым, а то, что в памяти отпечатывается каждая черта его лица и рельеф мышц под рукавами рубашки, – это уже побочный эффект. И то, что мне безумно хочется провести пальцами по каждой венке на его кисти, тоже он. Очень странный и очень порочный побочный эффект.

– Я пока закажу еду. – Ратмир кивает на небольшое кафе на первом этаже торгового центра. – У тебя есть двадцать минут на то, чтобы купить все необходимое. Будь добра, купи себе одежду, а не пару рулонов ткани, чтобы эту одежду потом пошить. Договорились?

– Договорились, – смущенно пищу. Долго он мне еще вчерашнюю оплошность с продуктами будет вспоминать? Хотела же как лучше! Ужин из ресторана наверняка обошелся бы гораздо дороже.

– Пин четыре единицы. – Протягивает мне карту и уже собирается уходить, когда я кричу ему:

– А лимит?

Мы все еще не ЦУМе, но и не на рынке. Бестаев привез меня в огромный торговый центр с кучей разных магазинов. Уверена, здесь есть и бюджетные бренды, вот только не факт, что за выделенные мне двадцать минут я успею их найти.

– Ты первая девушка, которая, заполучив в руки платиновую карту, интересуется лимитом, – закатывает он глаза. – Не думаю, что за двадцать минут ты успеешь меня разорить. Купи себе несколько комплектов одежды и обувь нормальную.

Мое «спасибо» летит уже ему в спину, а я бросаю взгляд на огромный циферблат в холле и несусь в сторону ближайшего обувного магазина. Думаю, домашние тапочки вызывают гораздо больше вопросов у окружающих, чем пижамная футболка и шорты.

Понимаю, что практичнее было бы купить кроссовки, но они у меня есть. Правда, старенькие, и их еще надо как-то забрать из дома отчима. А вот босоножек нет и в ближайшее время не предвидится. Когда я найду работу, все свободные деньги будут уходить на лечение мамы и аренду квартиры. Интересно, как Ратмир отреагирует, если я сейчас себе зимние сапоги куплю? Ну и что, что на дворе лето. Сам же издевался над моей тягой экономить. Может, впредь хорошенько подумает, прежде чем давать девушкам платиновую карту и не обговаривать лимит.

Но, разумеется, я на это не решаюсь. Это в мыслях я смелая, и то не всегда. А на деле я жуткая трусиха. Поэтому покупаю самые обычные шлепки с плетеными ремешками, которые, естественно, сразу же надеваю. В соседнем магазине дополняю образ белой футболкой с мотивирующей надписью на английском, джинсами и долго рассматриваю черное платье. Оно выглядит как длинный пиджак, но золотистые пуговички на рукавах и талии идеально подходят к пряжкам на шлепках. А еще оно бы идеально скрыло синяки на запястьях, которые привлекают так много внимания окружающих.

– Хотите примерить? – спрашивает у меня девушка, на бейджике которой написано София.

– Нет, извините, нет времени, – смущенно улыбаюсь.

– Жаль, – вздыхает она. – Оно бы идеально вам подошло. И как раз скидка сегодня хорошая.

Я снова бросаю взгляд на манекен и все же соглашаюсь:

– Ладно, минутка у меня есть.

Хватаю платье и бегу в примерочную, где меня продолжают мучить сомнения. Ратмир сказал купить несколько комплектов одежды, я же купила один. Платье – не самый практичный вариант, но, с другой стороны, в нем я не буду так разительно выделяться на его фоне. Он всегда красиво и дорого одет, и если нам придется еще куда-то пойти вдвоем, то… О да! Господи, оно шикарно.

И пусть на моей голове сейчас «бабулин пучок», в этом платье я выгляжу словно модель с обложки журнала.

Кстати, о пучке: мне срочно нужно купить расческу.

Понимая, что переодеваться уже нет времени, выбегаю из примерочной и прошу Софию отрезать этикетку прямо на мне.

По дороге к кафе покупаю две пары трусов, самых обычных, хлопковых. А еще расческу, зубную щетку, дезодорант и детский крем. Мама всегда таким пользовалась, утверждая, что эффект от него даже лучше, чем от дорогой косметики. А химии совсем нет.

Ратмир ест круассан с красной рыбой и одновременно разговаривает по телефону. Я встаю рядом с ним и смешно развожу руки, давая ему оценить платье. Все-таки это его деньги были потрачены на мой наряд. Но когда он поднимает на меня недоуменный взгляд, чувствую себя очень глупо. Тушуюсь и буквально падаю на сиденье роняя пакеты с покупками и старыми тапочками. Расческа отлетает под соседний стул, и, когда я, дотянувшись до нее, поднимаюсь, едва не задеваю головой наш столик.

Рука Ратмира ложится на мою макушку, спасая от удара о твердую поверхность.

Господи, ну почему? Почему это всегда происходит со мной??

Зажмуриваюсь от неловкости и уже собираюсь вставать, когда чувствую, как его пальцы слегка сжимаются и тянут мои волосы. Хватка не то чтобы цепкая, но какая-то… властная. Доминирующая. Это совсем не больно, но настолько неожиданно, что я растерянно поднимаю на него свой взгляд.

Рот непроизвольно раскрывается в удивленную букву «О», и я чувствую, как мои губы начинают гореть от его внимания. Он все еще разговаривает по телефону, даже отвечает что-то собеседнику, но на какое-то мгновение я ловлю свое отражение в его зрачках.

Порочно. Вот как я выгляжу. На коленях перед ним, в коротком платье, декольте которого смотрится весьма откровенно с подобного ракурса.

Наш зрительный контакт длится не дольше пары секунд, но даже этого хватает, чтобы я покрылась краской от кончиков волос до пальцев ног. Давление его руки на моей голове исчезает так же быстро, как и появилось. И я бы, наверное, смогла убедить себя, что мне померещилось, если бы не его взгляд. Он не отрывает телефон от уха, но что-то мне подсказывает, что он сейчас не слышит собеседника. В его ушах, как и в моих, заглушая все посторонние звуки, гремит кровь.

Глава 13

Весь завтрак я так и не решаюсь поднять на Ратмира взгляд. Молча впиваюсь зубами в хрустящий круассан, отпиваю кофе и тут же морщусь от его кислого вкуса.

– Да, кофе тут паршивый, – произносит он без улыбки.

Только сейчас я замечаю, что его чашка тоже практически полная, а вот стакан с апельсиновым соком пуст. Ненавижу переводить продукты, но все же отставляю кружку в сторону и делаю глоток сока.

– Очень вкусный, – говорю, просто лишь бы что-то сказать. Его молчание заставляет меня сомневаться в каждом своем слове и действии. Я знаю его слишком мало, чтобы понять: такая манера общения – это просто черта характера или он таким образом показывает, что мое общество ему неинтересно.

Все время в его присутствии я веду какой-то причудливый диалог сама с собой. Привожу аргументы как в пользу одной теории, так и другой. Дескать, стал бы он покупать мне одежду, если бы я была ему настолько противна? Но с другой стороны, мог бы хоть слово сказать по поводу платья. Мог бы, но не должен ведь…

В общем, к концу завтрака, который, к слову, длится не дольше десяти минут, я чувствую, будто побывала в клетке с тигром. Но тем не менее, когда он говорит, что ему пора уезжать и обратно меня отвезет один из его людей, я чувствую какое-то странное разочарование.

– Возьми пока кофе с собой, – он снова отвечает на звонок, кивая мне на фудкорт кофейни. – Мне двойной эспрессо.

Я подхожу к барной стойке и, пользуясь тем, что передо мной стоят две девушки, подробно изучаю перечень напитков. Я такие названия только в фильмах видела и поэтому решаю заказать себе изысканный лавандовый раф. Разница с обычным американо, конечно, большая, но не думаю, что, потратив на мой гардероб несколько тысяч, Ратмир упрекнет меня за лишнюю сотню рублей.

– Как тебя зовут? – спрашивает бариста, одаряя меня широкой улыбкой.

Я нервно оглядываюсь на стоящего в метре от меня Бестаева, который, кажется, полностью увлечен собеседником, и произношу сквозь зубы:

– Я не знакомлюсь. Можно мне просто кофе?

Раньше со мной никогда не знакомились на улице. Неужели это новое платье так влияет? Хотела, называется, привлечь внимание Ратмира, а он даже не заметил. Зато бармен сразу стал клеиться…

– Ее зовут Ася, – над ухом раздается насмешливый голос Бестаева.

Словно в замедленной съемке я вижу, как парень за стойкой берет маркер и подписывает белый стаканчик моим именем, затем передает своему напарнику, и уже тот делает нам напитки.

Чувствуя, что снова заливаюсь краской, закусываю губу и мямлю:

– Не Ася, а Настя.

Асей меня в детстве звал папа, и я не хочу, чтобы этот безэмоциональный грубиян использовал это имя. Вообще не хочу, чтобы он на меня смотрел и разговаривал сейчас. Я сквозь землю готова провалиться от стыда. Нашлась роковая красотка, блин! Почему рядом с ним я всегда попадаю в такие неловкие ситуации? Знакомиться с тобой захотели, ага, как же… прям очередь выстроилась из желающих!

– А мне нравится Ася, – пожимает плечами. – У меня так котенка в детстве звали. Я его подобрал на помойке и притащил домой. Назвал Ас. Потом, правда, выяснилось, что это девочка, так что получилась Ася. Ты мне ее напоминаешь.

Блохастого котенка? Я напоминаю ему блохастого котенка с помойки?

– Лавандовый раф и двойной эспрессо для Аси, – кричит второй бариста, прерывая мой поток возмущения. Внутреннего, естественно. Вслух я так и не решаюсь ничего сказать. Отчасти потому, что боюсь перечить Ратмиру. Но думаю, в основном все же потому, что он прав.

Я и есть этот блохастый котенок, которого он подобрал на помойке. Отмыл, одел, накормил, дал жилье… Вот только я ничего этого не просила. Уговор был другим. И я все еще жду, когда он выполнит свою часть сделки.

На парковке к нам подходит молодой мужчина в костюме и, поздоровавшись, о чем-то разговаривают с Ратмиром. Не знаю, о чем они там договорились, но вскоре Бестаев направляется к своей машине, а парень забирает у меня пакеты и командует:

– Идем, доставлю тебя в лучшем виде. Меня, кстати, Данияр зовут. Можно просто Дан.

Возможно, это из-за контраста с Ратмиром, но выглядит он очень доброжелательно и приветливо. Открывает мне дверь, аккуратно укладывает пакеты на заднее сиденье и не забывает при этом улыбаться.

Неужели Ратмиру сложно быть таким? Умрет он, что ли, если вдруг улыбнется хотя бы разок? И желательно не будет при этом сравнивать меня с помойной кошкой… В принципе, даже тогда он не особо улыбался, скорее скалился в насмешке.

– Откроешь секрет, как ты здесь оказалась? – хитро подмигивая, интересуется он.

– Мы нужно было купить немного одежды, – смущенно признаюсь.

– Это я уже понял, – смеется Дан. – Я имел в виду, как ты оказалась в компании Мира? Когда мы уезжали, ты оставалась вдвоем с братом…

– Мы? О господи, ты тогда приходил к нам с ним, да? Прости, я не… я не запомнила ваши лица. Очень волновалась.

Если Данияр и обиделся, то не подает виду. Не знаю, как я могла забыть, что уже видела его. Помню, что рассматривала двоих мужчин, что пришли с Ратмиром, но после того, как в фокус попал он сам, остальное моментально отошло на второй план.

– Я… это долгая история.

Не знаю, какую информацию мне можно ему выдать. Данияр работает на Бестаева и, наверное, в курсе его дел, но мне бы не хотелось сболтнуть лишнего. Ратмир не оставил мне никаких инструкций, но это ему не помешает в случае чего обвинить меня в болтливости.

– Ты давно на него работаешь?

– Чуть больше года. А что?

– Не знаю, – пожимаю плечами. – Просто спросила. Я ведь ничего о нем не знаю.

– Не знаешь о нем, а спрашиваешь обо мне? – Теперь он уже не просто улыбается, Данияр искренне веселится. – Ну ладно, давай, не стесняйся. Что тебя еще интересует?

На языке вертится миллион вопросов от «чем занимается Ратмир» до «зачем вы искали моего отчима», но вместо этого я почему-то выпаливаю:

– Сколько ему лет?

– Вроде около тридцати. Да, точно, Аид говорил, что вроде тридцаточка скоро будет. А тебе?

– Девятнадцать, – отвечаю и на автомате считаю разницу. Десять лет. Почти одиннадцать.

– Ты надолго здесь? Ну, в смысле, у Ратмира? Брат один там остался?

– Не знаю. Но надеюсь, что нет.

Понимаю, что мои слова звучат странно, но развивать тему не горю желанием. Данияр предпринимает еще пару попыток возобновить разговор, но беззаботной беседы у нас, как ни крути, не выходит. Возможно, потому, что я не знаю ответов на большую часть его вопросов, а возможно, потому, что вдруг понимаю, что я как-то незаметно перешла из роли ведущего в ведомого. Дан же сам предложил мне задавать вопросы. Тогда как так получилось, что это я оказалась под допросом?

Глава 14

– Где тебя носит? – Аид злится. Даже не пытается это скрыть. В его идеальной картине мира все всегда идет по плану. Четко. Органично. Предсказуемо.

И стоит только чему-то отклониться от тщательно выверенного курса, это приводит его в бешенство.

Стоит ли говорить, что выходка Солода и его побег в наши планы не входили? Поэтому настроение моего друга весьма предсказуемо.

– Анвар уже здесь? – Бросаю взгляд на часы.

Я приехал вовремя. То, что старик заявился на встречу раньше времени, не мои проблемы.

– Да. И судя по кислой роже, он совсем не в духе.

– Думаешь, он уже знает?

– Вряд ли в подробностях. Мы четко дали всем понять, что о Солоде надо помалкивать. Но он явно в курсе, что у нас проблемы.

– И старый хрыч не преминет этим воспользоваться, – цежу сквозь зубы.

Анвар Седаев сидит в моем кабинете. В моем гребаном кресле. Неизменная нелепая «бабочка» на шее – как дань «крестному отцу», на которого он так стремится быть похожим. Через несколько дней нас ждет пафосный банкет по случаю его юбилея, и я не удивлюсь, если он и красную розу себе в карман пиджака запихнет для полноты картины. По крайней мере, требование для всех гостей явиться в смокингах он уже выдвинул.

Жаль только, что, кроме тяги к показухе, у Анвара нет ничего общего с Сопрано. Старик давно растерял львиную долю своего величия и авторитета. Он чахнет на горе золота, словно тот дракон из сказки, а что делать с ним – уже не знает. Нет у него достойных наследников, как ни крути. А вот огромное самомнение имеется. И неизлечимая болезнь в придачу.

Врачи дают ему не больше года, а значит, у него очень мало времени для того, чтобы хоть как-то внести свое имя в анналы истории.

– Чем обязан, Анвар Давидович? – с трудом глушу в себе раздражение. – Я думал, вы сейчас полностью поглощены подготовкой к банкету.

– Вот о нем и пойдет речь, Ратмир. – Кожа вокруг его глаз покрывается трещинками морщин. – Я думаю, не стоит нам спешить с громкими заявлениями.

– Расторгаешь помолвку? – хищно скалюсь.

– Ну зачем же сразу расторгать? – театрально удивляется он. – Я просто не хочу торопиться. Предпочитаю подождать, когда ты выполнишь свою часть сделки…

– У тебя есть какие-то другие варианты, Анвар? – холодно интересуюсь. – Нашлись какие-то тайные наследники, готовые взять на себя управление твоей империей?

Семь лет назад практически вся его семья погибла в жуткой автокатастрофе. У Седаева остались куча денег и пигалица-внучка, которую волнуют исключительно дизайнерские шмотки и модные тусовки.

Договорной брак – его единственный шанс не пустить по ветру дело своей жизни. Вот только из-за Солода я пока не могу выполнить свою часть договора. И это меня жутко, просто дико бесит!!

– Из девчонки надо вытянуть побольше информации. Уверен, она знает больше, чем говорит, – напирает Аид, после того как я пересказываю ему разговор с Анваром.

– Она рассказала все, что знала, – отмахиваюсь от него. – У нее нет резона что-то скрывать.

– Одна ссора с братом не значит, что она готова его сдать. Они ее семья, Мир.

– А ты моя семья. И если что-то случается у меня, то в заднице мы оба, я в курсе. Оставь свои мотивирующие речи для кого-то другого, договорились?

– Защищаешь девчонку? Только не говори, что тоже повелся на ее длинные ноги и аппетитный зад?

– Ты-то когда успел ноги рассмотреть? – скептически поднимаю бровь. – За те пару секунд, что видел ее вчера на моей кухне?

– Делать мне больше нечего – на малолеток пялиться. Дан с Герой мне в подробностях доложили о вашем визите к Солоду. Они, кажется, до сих пор прийти в себя не могут от увиденной картины. Может, братца не она по голове оприходовала, а он просто поскользнулся на луже слюней, что эти двое там оставили? Или все-таки трое, Мир? С каких пор ты западаешь на безмозглых малолеток, которые только и умеют, что ноги раздвигать?

– Заткнись, а? – лениво прошу. Его слова меня почему-то злят. Даже не столько слова, сколько сам факт того, что ребята обсуждали Настю за спиной. За моей, блд, спиной! Лучше бы Солода с таким же рвением искали, как на женские ноги заглядываются!

– Еще немного, и подумаю, что ты ревнуешь. Анжела перестала тебя удовлетворять? Так найди себе еще одну бабу – может, тогда не останется времени, чтобы мне мозги выносить. Девчонка нам пригодится.

– Хочешь ее использовать?

– Хочу, но еще не придумал как. Вряд ли Солод за ней вернется. Но… хрен его знает, Аид. Можешь назвать это шестым чувством, но я знаю, что она нам пригодится.

– Остается надеяться, что это твое шестое чувство находится не в паху, – закатывает он глаза и, наконец, выходит из кабинета.

– Лана, – вылавливаю в коридоре свою секретаршу, – пригласи ко мне Данияра, не могу до него дозвониться.

– Так он не вернулся еще с вашего задания, – смотрит преданно сквозь линзы строгих очков.

– С какого задан… – начинаю я и сочно матерюсь.

Этот кретин должен был отвезти Асю домой. Точка. Другие услуги в его обязанности не входили.

Его телефон все еще недоступен, поэтому я несусь к тачке и еду домой. Верю ли я, что Дан бы меня ослушался? Скорее нет, чем да. Но он вполне мог не так понять формулировку. А еще он мог тупо не устоять, если она решила продемонстрировать ему весь свой блядский шарм.

Перед глазами моментально возникает ее образ на коленях в том кафе. Невинные глаза в сочетании с сексуальными пухлыми губами меня едва не добили. Боюсь представить, чем бы это могло закончиться, если бы мы были не в общественном месте…

А Дан будет с ней один на один… Разумеется, я не думаю, что они там сейчас всерьез трахаются на моей кровати. Бред какой-то.