Не только мертвый человек – хороший человек

Посвящается Габи Хауптманн

и моему прокурору :)

Inspiriert von Überschriften aus österreichischen Zeitungen in 2011.

Навеяно заголовками австрийских газет 2011 года.

Апрель 2011.

Покупая очередной дорожный роман за привычные 9,99 в аэропорту Цюриха, вряд ли могла Она предположить, что именно он станет спутником в самом трудном путешествии её жизни и будет оставлен у окна австрийской тюрьмы Йозефштадт 1 июля 2011 года.

Май 2023.

Сегодня немецкий язык в Москве не в чести, бизнесу и политикам подавай китайский, арабский или хинди, но ведь так было не всегда. Ещё буквально полтора десятилетия назад немецкий был языком ведущих торговых партнёров нашей страны – Австрии и Германии, его знание с гордостью демонстрировал сам президент, а кто из олигархов, бизнесменов и депутатов не присмотрел себе дом или квартиру в Вене, такой имперской и красивой, похожей на Питер, думаю, об этом лучше умолчать… Так что совсем не удивительно, что молодой, симпатичной девушке с превосходным знанием немецкого языка не пришлось долго искать работу даже в кризисном 2008 году.

Итак, 2008 год, ноябрь.

Почему работа на него? А почему нет?

С немецким языком и рядом с домом. Да! Рядом с домом! Нет ничего важнее для личного помощника, чем работа рядом с домом, приходишь первой – уходишь, когда охрана загрузила эти «дрова» и повезла к жене.

Он не смотрел в её сторону на собеседовании вообще. Говорил будто только с охраной, слова летели поверх неё, интересно, понимают ли эти напыщенные индюки, что когда общаются так с людьми, они похожи на слабовидящих и одновременно глухих инвалидов? А ещё знают ли они, что подчинённые всех их обезличивают словом «Шеф»?

Ну, Она не такая, как все, и этот сразу получил ласковое погоняло – Витёк.

Витёк – типичный олигарх, ну всё как полагается: куча денег и силовой ресурс на зарплате.

И, конечно, тяга к прекрасному: в его случае – Вена.

Не самый плохой выбор: Кандинский, Климт, балы, дворцы и опера. Он с удовольствием стал бы бароном или графом, но был только полковником, профессором и академиком РАЕН. Всё, на что пока заработал. Но он не отчаивался.

И в один прекрасный день на Венском балу он встретил хозяйку бала и по совместительству продавщицу австрийских ВНЖ для народа, г-жу Элизабет.

Дружба сложилась молниеносно. Она называла его на французский манер Victor, и это ему безмерно льстило, он добродушно кликал её Лизкой, в общем, все были довольны.

И всё было бы хорошо, если бы обращение ещё вчерашнего обитателя подмосковных Мытищ (а именно оттуда прямиком Витёк переехал в Жуковку, когда выяснилось, что он прекрасно может заносить чемоданы в правильные министерства, не заглядывая во внутрь содержимого) в австрийского графа слегка не затянулось.

Нет, он был не против открыть в Вене фирму и устроить туда всех родственников Лизки, и даже купить кому-то из них – сейчас и не вспомнить, кому – квартиру в 8-м районе Вены, в котором никогда не бывал, но тут она попросила новый мерседес!

Вроде бы мелочь, но так оно всегда и бывает: это стало последней каплей.

Сами посудите, содержит их всех, спонсирует Бал, и, как ему казалось, не только в Москве и Вене – шоу пошло по городам и весям, а там и страны СНГ не за горами, – а он как был в Вене туристом, так и остался: ни ВНЖ, ни замка, ни приглашений ко двору.

Тогда-то и пришла Витьку идея отжать у Лизки фирму, уволить всех к чертям, и самому себе выдать ВНЖ. Всё-таки, что не говори, а народ у нас смекалистый.

Затык был только один: ни Витёк, ни кто-то другой в его окружении не знал немецкого, да впрочем, и никакого другого языка тоже. Сам Витёк знал, что при получении ВНЖ надо будет продемонстрировать минимальное знание немецкого языка, и поэтому радостно приветствовал всех австрийцев звучным «дресс-код» полагая, что это и есть то, что австрийцы говорят друг другу при встрече, а именно: Grüß Gott1.

Начальнику охраны, а кому ж ещё такое поручишь, было дано задание найти личного помощника, желательно ЕЁ, ибо с НЕЮ как-то сподручнее, всё-таки с НИМ это пока, слава Богу, не у всех, да и не по-русски оно как-то.

Помощница должна была быть милой, знать хорошо Вену, порядки эти заморские, владеть немецким, ну и с манерами хорошими, чтоб, когда графом станет, не стыдно с ней показаться было.

Сергей – начальник службы безопасности, был человеком почти святым. Главным в его жизни было – не огорчать Шефа, ну а если и огорчать, то не сильно, а уж если удалось порадовать, то день прожит не зря.

Думаю, это такая старинная забава в России, «не огорчать Шефа», потому что если огорчил – то на кол, и веками мы в неё играем и играть не перестаём.

Сергей знал Витька ещё с гарнизона, дислоцированного в далёком и уже казавшемся нереальным Баку, и был благодарен ему за всё. За то, что пережили тогда вместе, за то, что не был забыт и брошен, когда Витьку улыбнулась удача и, конечно за всё, что имеет сейчас.

Да, он не стал ни акционером, ни директором множества из активов Витька, но может быть он этого и не хотел, а может и не смог бы, но он и его семья ни в чём не нуждались и возможно за это каждое воскресенье он ставил свечку в церкви.

Получив объективку на новую помощницу, он даже присвистнул.

Будет, чем порадовать Шефа: до четвертого колена все в её семье – академики.

Языки знает, образование заморское, в Европах жила, а сюда вернулась из любви к Родине.

Витёк Родину тоже очень любил. Она ж, как бочка бездонная: черпаешь тут и вывозишь туда, черпаешь и вывозишь, она такая одна, а их, таких как Витёк, много, и никак она не заканчивается, не мелеет. Именно поэтому в его рабочем кабинете красовались флагштоки России, ВДВ и Космических Сил.

Но главное, что приглянулось Сергею в объективке – это проживание по месту прописки, а прописана Она была в профессорском доме буквально через улицу.

Просто был у него один инцидент пару лет назад, когда Витёк ещё не знал, он больше граф или мачо, и попросил подыскать ему в помощницы жгучую брюнетку – волосы до попы, ноги от ушей – ну, такого добра навалом, главное, чтоб приглянулась.

И вроде всё удачно у них складывалось, как вдруг напасть – пропала Работница.

Не вышла в офис, телефон молчит, Витёк не то чтоб заскучал, скорее напрягся, а когда Шеф в напряге… думаю, продолжать не надо.

И пришлось ехать Сергею по общагам подмосковным, где работница прописана была в разное время, дело то деликатное, кому такое поручишь.

Нашёл, дверь приоткрыл в её комнатку, а она там мёртвая лежит: хахаль какой-то зарезал, и уже не первый день как.

Ну знаете, скажу я Вам, после такого хоть кто, лишь бы через улицу и по прописке!

Найти жмурика – это не одно и тоже, что доложить о жмурике Шефу.

Шеф – человек глубоко верующий: и в Иисуса, и в Мадонну, и в амулеты, но больше всего – в знаки… А тут жмурика ему нашли.

Витёк, как про это заслышал, сразу понял – с мачо завязано, буду графом.

Наташку, жену свою, графиней сделаю: так оно спокойнее, и по знакам тоже так выходит!

И надо признать, ни разу с тех пор на мачо не сорвался.

Даже когда в закрытом клубе в центре Москвы друзья подарили ему очередную Работницу, не смотря на изрядное количество выпитого, и уже расстегнутую до Мадонны, Иисуса и амулетов рубашку, он нашёл в себе силы вспомнить, что он не просто Витёк, а выпускник КВИРТУ, полковник в отставке, способный одеться, пока горит спичка.

Что он, собственно, и сделал.

Будет ещё всякая шелупонь дотрагиваться до манжет моей дорогой рубашки, брезгливо промелькнуло у него в голове, когда он садился на заднее сидение своего роллс-ройса.

– Домой! К Наташке! Борща хочу!

Наташка появилась у Витька из того же гарнизона в Баку.

Только ему тогда было 27, а ей 15, а в Баку что тогда, что сейчас, за такое одно наказание – свадьба.

В общем обещал он её родителям – о Наташке заботиться – и слово своё сдержал.

Наташка ни дня не училась и не работала. Да и к чему оно всё, тем более, что всё так быстро закрутилось: развал Союза и перевод в Подмосковье, удачные знакомства, а сейчас, гляди, в графы выйдем.

Наташка тоже обещание своё сдержала – научилась борщ варить.

Толи борщ она варить научилась, толи зелье какое приворотное, но Витёк Наташку свою любил. Боялся её до смерти, но любил. А боялся её, потому что за эти годы она не только борщ научилась варить, но и появляться из ниоткуда. Бывало захочешь с советом директоров отметить сделку удачную, ещё даже не обзвонил всех, чтоб выпить, а она уже тут как тут, в приёмной рыскает.

Или вечером решишь немного пройтись по Вене или по Женеве, ну не спится человеку…

Отойдёшь от отеля пару метров, обернёшься, а она стоит, сморит на тебя через витрину магазина, и одета ж в чёрное, а ведь спала, как убитая, когда из койки вылезал… Страшно, аж жуть.

В общем, графом, графом! Все остальное – страшно, аж жуть!

Наташке идея стать графиней очень нравилась. У нас-то разводы – это как крикнул три раза: «Не хочу жить с этой женщиной!» и пошёл, вот они и ходят, некоторые уже на четвертый круг пошли. А на западе ушёл – голый, босый, а если она ещё и графиня…? (Как в случае Наташки). Решено, ВНЖ надо делать, в Вену ехать, замок брать!

Но, помимо борща и появления из ниоткуда, Наташка научилась ещё повелевать этим «страшно, аж жуть», устраивая его для Витька иногда нарочно, иногда не очень, но главное – регулярно. При этом всегда наигранно вопя:

– Витя, Витя, Витя …– опять проблемы!!!!???? Место, время и что в этот момент делал Витя, не имело никого значения: он столбенел и, как завороженный, брел к ней.

Поработать на российского олигарха стоит каждому, и Она не была исключением.

Многое, очень многое встанет на свои места и приблизит Вас к пониманию того, что происходит в нашей стране, начиная с того, почему между свалкой и помойкой за шлагбаумами у нас всегда элитные поселки, в подъездах нет света, а универмаг в Омске назвали «Дюссельдорф».

Перефразирую: вряд ли какому-то графу придёт в голову сделать свою резиденцию в закрытом КБ, или в здании ОБЭПа (со двора), или около ФСИН-? У нас таких резиденций – пруд пруди, всё потому, что нужно, чтоб периметр был хорошо охраняем и закрыт.

Да и вопросы так решать легче и быстрее, друзей навещать опять же проще.

Резиденция Витька располагалась как раз недалеко от ОБЭПа, в закрытом КБ.

ФСИН, думаю, не прошла конкурс только из-за знаков.

Представьте: Вы открываете тяжёлые старые двери ещё советского Воентелекома на Полянке, поднимаетесь по мраморным, когда-то величественным, а сейчас до жалкого обрызганным ступеням, проходите бюро пропусков, рамку металлоискателя, охрану, один из охранников отделяется и следует за Вами в обшарпанный лифт, покидая который, быстрым слаженным шагом проводит Вас по лабиринтам огромного этажа, потом звонит в дверь, её открывают. Там Вас передают другому охраннику, он указывает следовать за ним, но так, чтобы Вы всё время шли впереди него, потом он пешком проводит Вас наверх два этажа по пожарной лестнице – опять череда непонятных коридоров, странного цвета стены, истёртый линолеум под ногами, тусклый, почти тюремный свет – и наконец, неприметная дверь.

Никаких обозначений, камер, видеорегистраторов и звонков, ты стоишь и думаешь:

«Чего стоять, никто никогда не узнает, что мы здесь.»

Ан нет: спустя минуту абсолютного бездействия дверь отворяется сама, и ты – кто бы ты ни был – попадаешь в другую реальность.

Залитая солнечным светом приёмная в тонах от светлого до кофе с молоком, наборный паркет и окна в пол с воздушными шторами, через которые виднеются купола величественного Кремля.

«Как тут красиво и тепло, так может быть только в Москве, никакому городу Европы это недостижимо», подумала Она, незаметно пытаясь оглядеться, пока Сергей что-то согласовывал с доставившим её охранником.

В приёмной было абсолютно всё, чтобы два человека – а именно столько рабочих столов было установлено – чувствовали себя в течение дня (и, как потом оказалось, и ночи) максимально комфортно.

Каждому из них предполагалась своя зона комфорта с длинным столом из ореха и белоснежным огромным креслом, которое легко можно было подстроить под положение тела и при необходимости почти разложить.

Мониторы были большие и нереально тонкие в цвет столов, таких она не видела никогда.

На одном из столов стояла маленькая кремлевская лампа с изумрудно-зелёным плафоном, на другом такой лампы не было.

«Этот стол – для меня», подумала Она, зелёный – её любимый цвет.

За стойкой у ресепшен стояла невысокая улыбчивая девушка-секретарь: такие удивительным образом умели располагать к себе.

– К Виктору…. пока нельзя, он занят… ещё минут 5-7, подождите здесь, пожалуйста, – и проводила её в комнату отдыха налево от ресепшен.

За закрытыми дверьми Витёк наслаждался утренним повтором любимой передачи.

Это потом Она узнает, что в эти 50 минут к Витьку было нельзя никому. Он отменял все встречи, закрывался в своём огромном кабинете на ключ и смотрел «Давай поженимся!».

Хуже часового небытия «Давай поженимся!» был только футбол с братьями Березуцкими. После него он всегда расстраивался, напивался, и возвращался в мир только к середине следующего дня.

В комнате отдыха располагался большой бар с напитками на любой вкус с по-домашнему уютной барной стойкой.

Салонные диваны из дорогой кожи и пепельницы говорили о том, что тут подолгу проводят время в ожидании внимания хозяина.

Из представленного разнообразия напитков она предпочла бы виски, но Секретарша дежурно предложила чай, кофе, воду – пришлось отказаться.

Первую встречу с Виктором Она помнит, будто это было только вчера.

Огромный кабинет в зелёных тонах.

«Вот откуда моя маленькая изумрудная лампа, – подумала Она, – лишней оказалась».

Предметы роскоши, невероятной красоты аквариум, всё это безусловно хотелось разглядеть, но к этому совсем не располагали охранники за её спиной, мужчина во главе стола – какая-то странная смесь Дона Карлеоне и советского Плохиша.

Потом Она узнает, что Плохиш он, конечно, ещё тот, а вот Дон Карлеоне – всего лишь из-за сшитого в Милане на заказ костюма, слегка кричащего дорогими тканями, но не лишённого вкуса.

Витёк даже не посмотрел в её сторону, и год спустя, лёжа на шелковых подушках рядом с ним, Она всё-таки спросила его:

– Почему?

И он ответил ей:

– Я смотрел. Я когда тебя увидел, чуть не описался от счастья.

Но этот год ещё надо было прожить, и для понимания того, что случится потом, он нам совсем не лишний.

А пока она стояла и слушала, как он общается с начальником охраны, будто её и нет здесь, и даже не понимала, разговор о ней или всё-таки о чём-то или ком-то другом.

Вдруг он жестом сделал какой-то знак, и охрана оставила их одних.

Когда обе увесистые двери его кабинета плотно закрылись, он встал из-за стола и прошёл почти весь кабинет по периметру, что позволило ей тоже сменить положение и слегка обернуться, наблюдая за ним. Это был немолодой, и судя по мешкам под глазами далеко не самый здоровый человек, среднего роста, с хорошей выправкой и, не смотря на лишний вес, очень собранной и быстрой походкой.

Кабинет оказался ещё больше, чем она смогла увидеть от двери: он уходил куда-то глубоко, где совсем вдалеке стояли роскошные диваны и огромное стекло-телевизор на хрустальном шаре.

Около дивана он остановил свой поход, жестом руки пригласил её пройти к нему и присесть на диван.

Паркет в кабинете был великолепен, и она в очередной раз порадовалась, что несмотря на невысокий рост, всегда отдавала предпочтение балеткам без каблука.

Витёк тапочки тоже оценил и уже только за это был ей благодарен; он ненавидел, когда на его паркете оставались вмятины или царапины, таких гостей в кабинет дважды уже не ждали.

Она грациозно опустилась на диван, он сел на другой, напротив неё.

– Я буду платить 2000 евро, – сухо сказал он.

Она просто опешила: пройти проверку, какие-то муторные тесты и собеседования не пойми с кем и после этого услышать такое, да она в австрийской компании получала 3000, а с премиями все 5-6. Конечно, сейчас 2008 год – кризис, но судя по всему, не здесь и не у него.

– Я на 2 не проживаю, резко ответила она, и это была правда. У молодой девушки в Москве расходов хватает, а у неё была большая квартира, машина и очень разборчивая в еде кошка.

– У меня за последние 4 месяца сменилось 4 ассистента и не одна не продержалась больше двух месяцев. Почему я должен платить тебе больше?

– Хорошо… 2,5! И если я продержусь… прибавите мне ещё 1000… и так каждый следующий месяц.

Витёк обалдел от наглости, но вида не подал. Ему уже давно никто не перечил, и уж тем более никто настолько очаровательный. Он кивнул.

– Когда начинать? – бойко спросила Она.

– Сейчас. Рабочее место там, – и он указал ей на дверь. Разговор был окончен.

«Ой, надо было позавтракать-то с утра, – с грустью подумала она, – больше на голодный желудок из дома ни ногой.»

Выйдя обратно в приёмную, она расположилась за вторым столом: он был дальше от входа и ближе к чудесному витражному окну. Она дёрнула за ниточку изумрудной лампы, рабочее место наполнилось уютным тёплым светом.

Сев поудобнее, она ещё раз осмотрела навороченную технику на столе и заметила камеру, вмонтированною в монитор так, чтобы та могла следить за всем, что происходит на экране и на письменном столе.

«Так, вечер перестает быть томным, – подумала она, – камеры повсюду – и это, несомненно, новая реальность после дружественного австрийского офиса.»

Звонки в приёмной шли редко, наверное те, кто мог себе позволить, звонил напрямую, остальные отсеивались задолго на подходе к приёмной Шефа.

Секретарша с интересом разглядывала новую помощницу, но разговор начать не решалась. В общем, время тянулось ужасно долго. В какой-то момент дверь открылась, и Витёк показался с бумагами.

– На-ка, переведи… те, на немецкий, пожалуйста, – всё-таки решил добавить он и передал ей через Секретаршу документы.

После того, как Витёк исчез за своими двумя дверьми, она с интересом принялась изучать, что же попалось ей в руки.

Она не была переводчиком в классическом понимании, но немецкий язык был для неё почти родным и любила она его abgöttisch2, сколько раз он уже помогал ей, как важен он будет однажды … Уже беглого взгляда хватило, чтобы понять: в руки ей попалась какая-то белиберда. Контракт на поставку австрийского оборудования для выделения радиочастотного спектра для сотовых операторов. Тематика была настолько нова, насколько и безумна сама по себе, что для полного перевода пришлось даже лезть в словарь.

В общем, работа была скучной и очень трудоёмкой… Витёк тихо сидел в своей норе, Секретарша смотрела «Няню Вику» по телевизору без звука, Она корпела над переводом.

Через пару часов он опять показался.

– Я уезжаю в РСПП, потом домой, как закончите, можете расходиться.

Как только он скрылся в кабинете, Секретарша сняла трубку и рутинно произнесла:

– Уезжает, РСПП.

Буквально тут же в приёмную вошли охранники, а потом и Витёк показался из своего кабинета, сам закрыл его на ключ и вышел вместе со свитой.

Секретарша быстро собралась, мотивируя это тем, что она и так сидит тут до ночи, а ведь она ещё и учится, показала ей кнопку под столом, – которую если нажать и удерживать, то можно открыть дверь приёмной, ну а если удерживать некому, то есть 10 секунд, чтобы выйти после однократного нажатия, потом дверь блокируется сама, – и ускакала на волю.

Она осталась одна с абсолютным пониманием, что за периметр приёмной ей можно будет выбраться сегодня только раз.

В какой-то момент ей стало интересно, есть ли тут туалет: увы, его не оказалась.

Время уже клонилось к обеду, жутко хотелось есть, она ещё раз вышла в зону отдыха: на стойке бара стояли ваза с фруктами и ваза с конфетами.

Она изучила кофе-машинку: кофе есть…, вода тоже…, чашки.... где же чашки? В серванте стоял красивый сервиз из тончайшего фарфора. Она аккуратно достала одну чайную пару, и с огромным удовольствием сделала себе первую за день чашку великолепного кофе. Взяла его с собой к рабочему столу и, проходя вазу с конфетами, она сама не заметила, как в её руке оказался шарик Mozart3.

Погрузившись опять в скучный перевод, она попивала кофе и думала, что в целом всё не так уж плохо для первого дня. Когда начала разворачивать такой родной ей красный блестящий конфетный шарик, взгляд уткнулся в камеру в мониторе. Позитивный настрой тут же улетучился. Она завернула шарик обратно в обёртку и положила его за монитор, допила кофе, поставила чашку на блюдце, и пошла в зону бара. В какой-то момент потеряла равновесие – возможно, от стресса или от того, что ничего толком не ела сегодня – чашка заколдованно соскользнула с блюдца и ударившись об пол, разбилась на мелкие кусочки.

– Mist4.

Она принялась вручную осторожно собирать осколки в мусорное ведро под стойкой бара. Когда сбор был окончен, она решила, что оставаться здесь больше просто невозможно.

Вернулась к столу, выключила компьютер, собрала контакт в сумку, решив перевести его в кафе спортклуба «Онегин», куда любила захаживать. Тем более, что он был отсюда за углом. Взяла пальто с вешалки, замоталась в тёплый шарф, кинула балетки в пакет и взяла их с собой, переобувшись в тёплые uggi-тапочки.

С тех пор, как однажды фирма, которая наняла её секретарем ещё в далеких девяностых, съехала, не выплатив ей зарплату и прихватив её туфли, она никогда не оставляла обувь вне дома.

Тем более что это были очаровательные балетки с недовольной девочкой от Marc Jacobs, их уж точно не хотелось бы лишиться, а если учесть количество совершённых ей за сегодня преступлений – самовольно взятая, пусть и не съеденная конфета, разбитая чашка и вынесенный за периметр контракт-белиберда, завтра сюда могут уже и не впустить.

Она подошла к двери и вспомнила, что так просто тут не работает – пришлось вернуться к столу Секретарши, нажать кнопку, и поспешить на выход, чтобы не повторять попытку.

Оказавшись снова в коридоре мрачного КБ, она принялась искать выход, фраза «Кто так строит?» сама приходила на ум за каждым поворотом. Блуждая пару минут, она набрела на лифт без опознавательных знаков, нажала обгрызенную кнопку вызова и прислушалась: …тросы обнадёживающе заскрипели. «Возможно, «Онегин» всё-таки сбудется» – подумала она с облегчением.

Очутившись в старом замученном лифте, она узнала, что работает на 6-ом этаже: раньше это не было очевидным.

Проехав до первого без остановки, она с облегчением вышла через те же двери, что вошла с утра, и радостно нажала на ключ своего красного джипа, припаркованного прямо у входа. Немного прогрев двигатель, погладила руль машины, сказав ей что-то доброе, ибо верила, что всё имеет свою душу, ну или хотя бы ауру, или просто, что доброта лишней не бывает, и, нажав на газ, завернула за угол, на Малую Полянку, где не так давно и открылся «Онегин». С момента открытия Она была завсегдатай. Раздевшись в фойе и посетив уборную, о которой уже всерьёз мечтала, заказав себе запеканку с Американо, она вернулась к переводу.

Переведя контракт целиком и Приложение №1, она поняла, что далее следуют абсолютно идентичные приложения, отличие составляют только даты и суммы – они всё увеличивались. Работа пошла быстрее.

Через пару часов всё было закончено, можно было со спокойной совестью отнести контракт в машину и, забрав из неё форму, уйти в спортзал.

Два часа спустя она снова погладила руль машины и, шепнув «домой», нажала на газ.

Люсьен как всегда ждала у двери – как ей это удается, как она умудряется слышать её шаги ещё в тамбуре через толстые стены, или она просто сидит весь день у порога? – это оставалось секретом.

Раздевшись в большой прихожей, она шла по длинному коридору во вторую ванную. Толстые стены, высокие потолки и длинный коридор создавал ощущение замка, она чувствовала себя тут в безопасности и абсолютно счастливой. Она шла в темноте, зная, что Люсьен следует за ней. В ванне, включив свет, она сняла с себя всё, с ободрением взглянув в огромное зеркало-трюмо на своё отражение, открыла воду, плеснула любимого геля и не дожидаясь, когда пена заволокёт белоснежное дно, погрузилась в ванну. Люсьен улеглась на коврике рядом. Обе – хозяйка и кошка – закрыли глаза, наслаждаясь моментом. Они делали так каждый вечер, это было только их время.

Потом будет ужин, и ранний отход ко сну, а завтра новый день….

Ранним утром, не без труда добравшись до двери в приёмную, она надеялась, что Секретарша уже на месте, и ждала, что ей вот-вот откроют.

Тщетно: дверь оставалась нема. Она была готова уже отчаяться, как та всё-таки отворилась, и на пороге её встретила огромных размеров уборщица в синем халате.

– Ты кто? – грубо спросила она.

– Вы кто, – поправила её Она. Я – помощник Виктора…, а Вы?

– Я кофе-леди, – произнесла та с глубинным говором, – «Неожиданно», подумала Она.

– Ясно, тогда, может, кофе? – улыбнулась Она и прошла к вешалке, чтобы поскорее переодеться.

– Не положено.

–....Что не положено?

– Не положено пить хозяйский кофе.

– Нуу… это уже в прошлом, – с усмешкой кинула Она, – где тут чашки?

Кофе-леди, приложив швабру к стене, с недовольным видом прошла к бару, склонилась перед ним и как фокусник достала пару обычных белых чашек на стойку бара.

– Тут, – и она указала на ящик в глубине под стойкой.

– Спасибо. Мне чёрный.

Та ещё с большим недовольством отоварила её чашкой горячего кофе.

– Спасибо – zum Wohl5, – шутливо произнесла она, поднеся чашку чуть вверх, как делают немцы, беря пиво. Оставив кофе-леди бормотать что-то злобное себе под нос, она вернулась к рабочему столу. Не успела она включить компьютер и выложить перевёденный контракт из сумки, как в приёмную влетел Том Круз. Нет…, прям реально: Том Круз.

– Виктор… не успевает, сказал, что конверт можешь отдать ты.

– Мы знакомы? – Нарочито удивлённым тоном спросила Она.

– Я – водитель Виктора…. Он сказал тебе отдать конверт на Остоженке вместо него, поехали.

«А…, личный водитель. До чего красив: наверное, специально подбирали», мелькнуло у неё в голове. Она накинула пальто, вставила ноги в тапочки-пушистики и быстро проследовала за ним.

Вопреки её представлению, водитель не пошёл по длинному коридору к лифту, а юркнул в обшарпанную дверь прямо за первым углом. Она снова оказалась на той пожарной обгрызенной лестнице, по которой поднималась вчера утром с Сергеем.

Спускаясь пешком, будто в сырой темнице, она снова похвалила себя за то, что не носит каблуки: сейчас это было бы убийственно.

Выйдя с чёрного хода во двор, она с удивлением обнаружила там несколько роллс-ройсов, за рулём некоторых из них сидели водители в ожидании хозяев. «Получается, Витёк не единственный олигарх, предпочитающий близость к ОбЭПу ЦАО», подумала Она.

Роллс-ройсы были одинаковы, но вот Том Круз был вызывающе красив на фоне помятых рож отставных ментов за рулем других автомобилей.

«Да… у Сергея – наверное, это он его нашёл – определённо есть вкус!»

Надо признать, водитель знал своё дело, а может не хотел, чтобы хлопали дверью дорогого авто…, но он бережно открыл ей дверь и помог расположиться на заднем сиденье. Конечно, человека, закончившего институт в Северной Германии и прожившего пару месяцев на практике в Autostadt Wolfsburg6, попивавшей кофе на Porschestraße7 машинами было не удивить… и всё же, скажу я вам, mein Lieber, das war was!8

Отодвинув шторки, она следила, как машина, управляемая Томом Крузом, выплыла из ворот Воентелекома и двинулась по 1-му Спасоналивковскому переулку в сторону Якиманки.

– Как ты зашел в приёмную? Я стояла минут 5, пока дверь не открылась, – спросила Она, ибо это действительно занимало её …

– Мне открыл Попов, зам. начальника охраны. Он видит всех по камерам, когда нет Сергея…, и открывает.

– А почему он мне не открыл?

– А ты ему не нравишься.

– Как? – смущенно переспросила она.

– Так… совсем … не нравишься. Он был против, чтоб тебя Виктору показывали…

«Gut zu wissen9, – мелькнуло у неё в голове… – у Виктора ещё и зам охраны имеется …, и я уже ему не нравлюсь…»

Перед Каменным мостом корабль плотно сел на мель…

Те, у кого были машины покруче или с мигалками, бодро выходили на разделительную и гнали вперёд, не снижая скорость.

–– Нам туда к которому часу надо успеть? – на всякий случай поинтересовалась она.

– К 9:30.

Она взглянула на часы, было 9:22; возможно, не успеем.

Честно говоря, она ждала, что Том Круз как его сотоварищи, водители больших боссов, начнёт выруливать на разделительную…Но корабль стойко стоял в пробке.

– Странно, что мы не делаем, как они, и она кивнула на пронесшийся мимо Мерседес.

– Мы так не делаем, потому что Виктор и люди Виктора никуда не спешат и уже давно никуда не опаздывают! – отрезал Том Круз.

«Виктор… начинает мне нравиться», подумала Она.

Помолчав, водитель продолжил:

– Если честно, мы раньше всегда так делали, но потом перед нами на Рублевке схлопнулись две тачки в хлам, я еле успел уйти на встречку, после этого Виктор и ввёл это правило для всех.

«То есть не всё так однозначно: пока в хлам не разбились, могли и по разделительной, и по встречке, ладно, хоть на ошибках он учится», подытожила она про себя.

Опоздав на добрых 17 минут, корабль пришвартовался у дома, в котором располагался «Vaнилъ».

Водитель нагнулся и из-под сидения достал конверт, протянул ей.

– Жду тебя за поворотом напротив Храма.

Вылезать из машины пришлось самой.

Оставшись на крыльце в одиночестве и с пониманием, что в руках у неё пакет с деньгами, она размышляла, стоит ли ей зайти в ресторан или остаться ждать на крыльце.

– Опоздали! – раздалось командное за спиной, – она повернулась и увидела невысокого, толстого, до отвращения неприятного человека: он подтягивал висящие под брюхом штаны и что-то наспех дожёвывал во рту. Освободив одну руку, он потянул её к конверту, но тонкие наманикюренные пальчики крепко сжимали его, а вопросительный взгляд подсказал ему, что так не пойдёт.

– Ладно… передайте Виктору…, спасибо, – он покопался в кармане, достал оттуда трудовую книжку и протянул ей.

Не без удивления она обменяла трудовую на конверт и повернувшись, пошла вниз, туда где ожидал её корабль. За пару метров до корабля она увидела, как Том Круз вылезает с переднего сидения и идёт открывать перед ней дверь.

Обратно в офис они ехали, не проронив ни слова. В этот раз дверь открылась сразу.

Секретарша приветливо улыбалась ей из-за ресепшен, но она была не одна.

За её спиной, на кресле, на ЕЁ кресле, развалившись и закинув одну ногу на другую, согнув её в колене, оголив несвежие носки и волосатую ногу, сидела неопрятная и далеко не молодая дама, в руках у неё был переведённый договор.

Она поняла, что её рабочее место занято, но всё-таки решила снять пальто и переобуться.

В этот момент двери кабинета Виктора со свистом одна за другой отворились, и он показался с вопросом.

– Ну Элизабет? Как перевод? Что скажешь? Берём?

«Это ещё что? – подумалось ей, – что значит – берём? Меня ещё не взяли? Это, что тест такой?»

Элизабет была абсолютно недовольна, и даже не могла хорошо скрыть этого. Помолчав, она всё-же произнесла:

– Victor, по всему видно, что это не профессиональный переводчик… но должна признать: для первого раза – неплохо, я поправлю, что найду, сама, в остальном – ОК.

«То есть всё-таки пока не нашла, – усмехнулась Она про себя, – ну ищи, ищи».

– Apropo, Victor10, хочу порадовать тебя: маклер нашел тебе прекрасною квартиру, когда ты планируешь в следующий раз прилететь?

– Во вторник.

– Super, я на следующей неделе тоже буду! Тогда увидимся, и я жду Приложение 21 и 22, суммы – ОК?

Элизабет прекрасно говорила по-русски, как многие экспаты-мошенники. После года в австрийской тюрьме она имела призрачные перспективы на родине, но тут, в Москве, для неё был просто рай. Она сидела за одним столом с мэром, и не только с ним одним, а глупенькие дочери нуворишей мечтали, чтобы она и её русский муж-альфонс вели их под звуки венского вальса по Манежу на встречу принцам. Бальные платья на них смотрелись так же, как консервные банки на туземцах. Пройдёт ещё немало лет, прежде чем эта забава в Московских и Питерских гостиных, а потом и в Казани, сойдёт на нет, и бал переедет в Казахстан, где радостно найдет новых клиентов.

Расцеловав Виктора в обе щеки, Элизабет удалилась. Витёк вытер щёки с нескрываемым отвращением и закрылся в кабинете.

Наконец-то путь к её рабочему столу был свободен. Только сейчас она заметила, что на том месте за монитором, где вчера был спрятан несъеденный шарик, лежит целая коробка конфет Mozart.

– Ты не знаешь, откуда это? – обратилась она к Секретарше.

– Сергей принёс, сказал тебе, – ответила та.

«Значит, он всё видел, и про конфеты, и про чашку… забавно,» подумалось ей.

Тут телефон, стоящий на её столе, подал сигнал: на дисплее светилось «Виктор».

– Да? – осторожно ответила она.

– Зайди, – рявкнул он.

Она встала из-за стола, взяла полученную с утра трудовую и двинулась к кабинету.

Чашка всё не выходила у неё из головы. Она с трудом впервые открыла тяжёлые двери и сразу оказалась на прекрасном мягком ковре, это её успокоило.

Виктор пригласил подойти к столу и сесть на один из стульев, сам сел напротив. До этого такую сцену она видела только на сайте Кремля и по телевизору в новостях про президента. Когда он сидит и хмурит брови на собеседника, а тот что-то жалобно мямлит в ответ, не надеясь ни на что хорошее. Стулья были чертовски тяжелыми, и длинный ворс ковра не делал задачу отодвинуть их от стола и сесть, легче. Но благодаря тому, что она была очень худой, ей удалось буквально стечь на сидение стула между подлокотником и столом. Витёк выглядел недовольным…, увидев трудовую, нахмурился сильнее.

– У тебя есть Шенген? – спросил он.

– Да.

– Во вторник полетишь со мной: утром туда, вечером обратно, дела там есть, попереводишь меня, и мне попереводишь, – в некотором раздумье добавил он.

Она кивнула.

Он смотрел на неё изучающее, потом добавил:

– Всё, что будет там – останется там, это понятно? Здесь никому ни слова. Поняла?

– Да.

Он протянул ей визитку.

– Назначишь мне приём, на утро, потом ещё многое успеть надо будет.

Она взяла визитку: Prof. Dr. Gaiger, Privatklinik Döbling11

– Ну всё, иди, если что нужно к поездке…, Сергей подскажет… и это – он кивнул на трудовую, – ему отдай.

– Хорошо.

Он встал со своего стула и подошел к ней: было понятно, что он готов освободить её из плена стола и тяжелого стула. Это было по-мужски. Она не без удовольствия приняла его помощь, и раз всё так хорошо прошло, решив, что второго шанса может не быть, сказала:

– Я разбила чашку из серванта.

Виктор смотрел на неё оценивающе, он был неприлично близко.

– Разрешаю разбить ещё одну, – произнёс он, не меняя строгого выражения лица.

Она улыбнулась и пошла к выходу, сочтя его великодушным. Тогда она ещё не догадывалась, что больше всего Витёк верил в знаки, а разбить чашку – это к удаче, и удача была ему очень нужна: Prof. Dr. Gaiger был известный онколог.

До вторника оставалась два рабочих и два выходных дня.

За рабочие дни она узнала, что в общем-то работа в приёмной не пыльная. Люди, которые приходили в эти дни, были спокойные, вежливые и даже счастливые. Одни приходили сюда с деньгами, другие – за деньгами. Витёк был спокоен и собран, общались они немного: в основном с утра, на дежурные темы, и к вечеру, когда он собирался домой.

Ей также удалось пообщаться с Секретаршей: та оказалась девушкой простой, но очень смышлёной и интересующейся, изучающей немецкий язык.

Она часами расспрашивала её о Вене, каждый раз обращаясь к Википедии, чтобы подтвердить свои знания или добавить новых. Им было легко и интересно друг с другом.

Иногда в приёмную по делам заходил Сергей и на обратном пути из кабинета задерживался с ними поболтать и выпить хозяйский кофе. Всегда в своём неизменно сером костюме, в лацкане которого был значок какой-то академии. Ей нравились его добрые голубые глаза и светлые волосы, его голос и его конфеты Mozart, и если бы он был смелее, всё могло бы сложиться совсем по-другому…

В понедельник вечером – когда Виктор по всем расчётам уже должен был уехать домой, ибо на 5:30 был согласован вылет самолёта в Вену, но почему-то сидел как мышь в своём кабинете, – рядом с изумрудной лампой задребезжал телефон, звонок был с мобильного.

– Да, – с удивлением ответила она.

– Добрый вечер, – произнёс приятный голос, – это Наталия, жена Виктора. Он уже выехал?

– Нет, он у себя.

– Один?

– Да.

– Хорошо, передайте ему, я жду его дома.

– Конечно.

– Всего доброго.

– Всего добр… – она не успела договорить, как дверь в приёмную отварилась и в облаке дорогих духов, одетая во все в чёрное, в неё вошла красивая женщина. В руках она держала новый Vertu Farrari в ярко-алом чехле.

– Так он на месте? – утвердительно спросила она и, не дождавшись ответа, сразу дернув одну дверь за другой, скрылась в кабинете.

Она очень смутилась, это было похоже на мистику: сначала ты говоришь с человеком, который якобы дома, а через секунду он пред тобой, но при этом это не он, точнее не она.

Открыв на рабочем столе папку «Документы», которую ей переслала Секретарша, найдя закладку «Паспорта загран.» – Victor, Natalia, Daughter12, кликнула на Natalia, и ещё раз изучила фото и паспортные данные, которые от нечего делать смотрела с утра. На фото была грузная женщина с мешками под глазами и усталым выражением лица, которая только при очень пристальном рассмотрении отдаленно напоминала даму, ругающуюся сейчас с Виктором в кабинете. Крики доносились даже через две двери. Наталье было 43.

Кто-то скажет, что это не возраст для женщины, тем более для женщины с большими деньгами. Она думала также. Но фотография в паспорте опровергала это напрочь. От греха подальше она закрыла скан паспорта на экране, и вышла из папки «Документы».

Вскоре крики затихли, и Виктор, пропустив жену вперёд, вышел в приёмную. Дверь отворилась, охранники ждали у входа. Не попрощавшись, чета удалилась.

Спустившись в 3:40 на крыльцо подъезда с небольшой дорожной сумкой, она стала ждать обещанный Сергеем трансфер в аэропорт, кутаясь в кашемировую шаль и светло-голубое пальто, отчаянно пытаясь проснуться на морозе. Через пару мгновений двор озарили яркие фары мерседеса небесного цвета.

Подойдя к машине, Она отметила, что они должно быть удивительно хорошо смотрятся вместе в этом искрящемся лунном свете. Водитель не вышел открыть ей дверь, пришлось самой. Переложив сумку в левую руку, правой она потянула за дверцу и в тот же миг с удивлением и немного со страхом, что могла открыть чужое авто, сделала шаг назад. В машине, развалившись, сидел огромного роста, толстый и совершенно неприятный мужчина.

– Да ты садись, чё стоишь, опоздаем в аэропорт, – приказным тоном сказал он.

Смущённая, она села в машину, и чтобы оградить себя он него, поставила сумку между ними на белоснежное сидение.

– Меня зовут Александр Владимирович, я отвечаю за безопасность Виктора …мы тебя, конечно, проверили, хорошо проверили, но я решил ещё и лично с тобой пообщаться.

«Это и есть Попов. Какой неприятный. – Она тут же окончательно проснулась и собралась. –Ехать, если быстро, то мин 40-45, надо держаться.»

– Что ж, из такой семьи только на переводчицу и выучилась? – начал он допрос.

– Только.

– А чё муж-то тебя бросил-то? – хреново готовишь, ха-ха…

Она замолчала, и предпочла смотреть в окно.

Задав ещё пару омерзительных вопросов, получив в ответ тишину и обозвав её в конце концов «незабудкой», наверное за-за цвета пальто, он принялся допекать водителя рассказами о том, каким он был в 90-тые славным ментом, как он всех крышевал, как много у него было денег и «тёлочек», и дальше всё углублялся в тему своего былого богатства, всемогущества и женского обожания.

Если не смотреть в его сторону, а только слушать, можно было подумать, что Витёк у него занял. Только вот помятый вид его противоречил всему, что он рассказывал.

Такие, как он, не были богаты вчера, и не разбогатеют завтра, и уж тем более никогда не имели успеха у женщин.

Въехав в ворота Авкома13, автомобиль остановился на стоянке.

Открыв дверь и забирая сумку с сидения, она подняла на Попова свои ледяные синие глаза – так, чтобы их взгляды встретились, и вложив всё отвращение, которое питала к таким, как он, шепнула ему прямо в лицо:

– А где сейчас твои деньги?

Гримаса бешенства заволокла его физиономию, он хотел что-то ответить, но она уже захлопнула дверь и зашагала в зал вылета.

Приятно приехать в аэропорт, когда есть лишнее 5 минут на горячий сладкий кофе. На долгие два года сопровождения Виктора это станет её ритуалом.

Пройдя почти игрушечные паспортный контроль и таможню, сразу два в одном, Она вышла на взлётную полосу и сразу пожалела, что не летит обычным самолётом – его могли бы подать к трубе. Ветер беспощадно ударил в лицо, сбив шаль с головы, руки окоченели в момент, и тем удивительнее было ощутить тёплое прикосновение к её пальцам, сжимавшим дорожную сумку. Она повернула голову и увидела Виктора.

Он забрал у неё сумку и, помогая ей пройти по полю и взойти по ступеням трапа, аккуратно придерживал за локоть.

Через несколько секунд она уже была в самолёте. Пройдя его целиком, сев на последний ряд, выбрав место у окна, притулившись к иллюминатору, она закрыла глаза и тут же уснула. Страх высоты был, пожалуй, единственным страхом, который ей так и не покорился, и чтобы не испытывать дискомфорт, она научилась засыпать ещё перед взлетом и просыпаться уже на земле. Открыла глаза она уже в Flughafen Wien-Schwechat14. Светило раннее солнце, тут будто и вовсе не было зимы.

Столько раз бывала она здесь в бытность работы менеджером австрийской фирмы, но впервые это был частный самолёт. Она смотрела в окно с любопытством и тревогой. Сегодня так много нужно успеть: визит к врачу в Döbling15, потом – на Michaelerplatz16 в банк, дальше – встреча с Элизабет и её адвокатом в 8-ом районе и, может быть, что-то ещё, о чём она пока не знает. Виктор сидел в первом ряду и листал газету, через мгновение он с суетой полез во внутренний карман и достал оттуда дребезжащий телефон.

– Чего не спишь-то? – С усмешкой сказал он в трубку.

– Да сели, нет, ещё не в машине, наберу тебя, … ну в обед наберу… дел много, поспи пока. Конечно сегодня, что за глупости…ну всё, спи.

Он выключил телефон, вернув его в тот же карман, начал убирать очки в очечник и складывать газету. Внизу их встречал огромный мерседес, заказанный ещё из Москвы.

Водитель-австриец был очень учтив, у него даже была роза для НЕЁ. Выехав на автобан, машина легла на курс в Döbling.

Врач был абсолютно безразличен к пациенту, проделавшему долгий путь, чтобы услышать его вердикт. Взглянув бегло на снимки рентгена, он отложил их в сторону и сказал, что все анализы и исследования нужно будет проходить здесь заново, и, если диагноз подтвердится, ему нужно будет находиться тут минимум год; он не обязательно должен всё время лежать в клинике – может приходить сюда из дома.

Она перевела ему всё дословно, обоим было ясно – приходить из дома невозможно, если у тебя нет тут дома. Идея Элизабет насчёт квартиры уже не выглядела такой безнадёжной.

Он попросил её перенести встречу в банке на после обеда, и сказать водителю отвезти их к Элизабет.

Работая в Вене до этого почти пять лет, ей так и не довелось побывать в 8-ом районе –собственно, он не был чем-то примечательным, это не центр, и не деловой квартал, и не место шопинга – но он был тихим и даже милым.

Ей не удалось дозвониться до Элизабет, пока они ехали в машине, но это не отменило решительности Виктора посетить её с утра.

Водитель остановился на узенькой улочке, перегородив весь утренний трафик этого квартала. Небольшой, неприметный, слегка покосившийся от почтенного возраста трехэтажный одноподъездный дом, несколько табличек. А вот и нужная, на самом верху: Elisabeth S/Alexander S17. Виктор принялся давить что есть сил на звонок, раздался стандартный треск, подъездная дверь поддалась. Надо признать, что для человека, только что пролетевшего 2,5 часа из Москвы для визита к онкологу, он очень проворно взбирался на последний этаж постройки.

Взойдя на Эверест к заветной цели, он снова принялся терзать звонок, на этот раз уже конкретной двери.

– Schon gut, ich gehe doch!18 – раздалось недовольное из-за двери.

Через секунду дверь отворилась, и на пороге стояла Элизабет, сонная, в наспех надетом халате.

По удивлённо-растерянному взгляду было ясно: меньше всего ранним утром она ожидала открыть дверь русскому олигарху. Да, конечно она знала, что он прилетает сегодня, и готовилась к встрече. Она и её адвокатесса уже несколько дней собирались в кафе напротив и обсуждали, как же объяснить Виктору, почему 35-й Магистрат так и не оформил ему – хотя бы ему – вид на жительство, ведь он давно удовлетворил все условия: открыл счёт в банке, создал фирму, оформил туда кучу австрийцев, переводит всё время деньги на выплату зарплат, страховок и счетов, оплачивает офис и вон, даже бензин для мерседеса тоже оплатил.

– Victor? – какой сюрприз…

– Alexander, komm schon, Victor ist da19, – в растерянности она звала мужа на помощь.

Она была изрядно взволнована. «Получается, Виктор узнал её адрес… как? Ах, ну да, это всё его новая выскочка. Додумалась. Впрочем, это не сложно… что ещё он узнал?» Мысли безжалостным роем кружили в сонном сознании.

– Чаю сделай, – скомандовал Виктор. Пить хочу – умотался. Ну и забрались Вы, конечно…

Элизабет смутилась и проводила их в маленькую неубранную гостиную. Она шла в задумчивости, наспех собирая разбросанные по пути вещи и расчищая пол от детских игрушек.

Элизабет жила в этой небольшой квартире со своим русским мужем, двумя дочерями, одна из которых недавно вышла замуж и родила ей внука. От криков Элизабет и громогласного «Чаю сделай» все проснулись и почти одномоментно вышли в гостиную, от чего та начала сжиматься как кроличья нора из Алисы. Программа «Пока все дома» явно не входила в перечень любимых у Витька, и он уже пожалел, что отклонился от графика, и явно перехотел пить чай – он был ужасно брезглив.

– Что ты там про квартиру-то говорила? Есть что посмотреть? Могу сегодня, до вечера успеешь организовать просмотр?

По всему было видно, что Элизабет смущена и думает, как сказать заготовленное.

Набрав воздуха в лёгкие для смелости, она произнесла:

– Victor, дорогой мой, мы тут с Александром подумали, тебе ведь нужна квартира только для прописки, ну, для карточки? Ты такой занятой человек, стоит ли тратить на это время…

Витёк нахмурился, не понимая, к чему она ведет…

– Так вот, – продолжила она осмелев, ибо деваться было уже некуда: умные глаза буквально впились в неё…

– Мы подумали, ты же можешь прямо сегодня же выкупить нашу квартиру у банка, а мы тебя тут временно зарегистрируем, и Наталью конечно же… она совсем не дорогая, думаю так будет удобнее всего…

Витёк был ошеломлён услышанным.

– Меня и Наташку здесь? – взревел он, – рехнулась ты, что ли?

Элизабет душили долги. Деньги, которые она собирала на балах, расходились на взятки австрийским вельможам, которые требовали всё больше за готовность святиться на балу и фотографироваться с местными папуасами. В Москве её обирала «крыша», а ведь нужно было ещё на рекламу, развитие и культурную программу. Виктор и его дружба были залогом безбедного существования её непутевой семьи.

«Всё должно было быть совсем иначе, целесообразность выкупа её квартиры деньгами Victor должна была обосновать адвокатесса, в кафе, сегодня в обед, уж она бы нашла правильные слова! Какая нелёгкая принесла его с утра, теперь alles ist vorbei20.» Ей оставалось лишь наблюдать, как Victor резко встал из-за стола и, не проронив ни слова, вышел вон.

Дружба была окончена. Начиналась война.

Спустившись в машину, Витёк приказал Ей запросить по австрийской компании всю документацию и отдать аудиторам, набрал Сергея и поручил организовать налоговую проверку её ЗАО в Москве.

Почему сильные мира сего с таким рвением мстят тем, к кому судьба не была столь благосклонна, навсегда останется для НЕЁ загадкой.

В молчании они покидали 8-й район. Она разглядывала строения и спешащих по делам пешеходов, думая, что была тут, наверное, в первый и последний раз…знать бы тогда… она бы остановила машину и побежала прочь от него и от того что будет.

– Я думаю, что мы заслужили обед, – прервал молчание Виктор, – я понимаю, что должен пригласить Вас в ресторан… но ужасно хочется в Nordsee21 … и он посмотрел на неё улыбкой.

– Чё кричишь, сейчас поедем…– перефразировав старый советский анекдот, ответила она.

– Kärntner Straße bitte! Wie fahren in Nordsee22, – скомандовала она водителю.

Она обожала Nordsee – тогда, на севере Германии, это была её любимая забегаловка.

Было приятно сознавать, что они с Виктором могут быть на одной волне.

В Nordsee было многолюдно, Виктор в своём костюме от Brioni и часах Luna Patek Philipp всё же слегка выделялся. Ловко пробравшись в глубь забегаловки, он занял столик рядом с вешалкой, и когда Она подошла, галантно помог ей снять пальто. Вешая пальто, его взгляд упал на бело чёрный ярлычок ZARA. Она заметила, что он его прочёл.

Не то чтобы она была поклонницей марки, но этот небесно-голубой так подходил к её синим глазам и светлым волосам, а пояс подчеркивал стройную фигуру, что она просто не смогла пройти мимо, и купив его за 2999 рублей, была им очень довольна. Отобедав всем, что хотелось душе, они вышли на улицу: светило яркое солнце, автомобиль притаился за углом пешеходной Kärntner Straße. Сев в машину, Виктор взглянул на часы.

– Отель Bristol, – скомандовал он водителю. – Знаешь, я что-то устал, поеду посплю пару часиков, ты меня разбуди, потом сходим пешком, пройдёмся до банка, погуляем…И вот ещё что, – он полез в карман и достал оттуда пачку евро по 500, – ты пойди пока, пройдись по магазинам, купи себе что-нибудь.

Она взглянула на пачку – не меньше 10-ти тысяч – ей никогда бы не пришло в голову потратить такие деньги на одежду… «Но всё же с пальто от Zara придётся проститься, жаль…оно мне так шло.»

– Спасибо большое, у меня есть деньги, выберу что-то и вернусь в отель, разбудить Вас.

– Halten Sie bitte, ich steige aus.23

Она вышла из машины, не притронувшись к деньгам.

Зайдя в Steffl24, она купила плащ Burberry – теперь она как все… – навсегда.

В прогулке по старым улочкам она не смогла удержаться и всё же зашла во FRAYWILLE.

Приглядев там колечко Diva из новой коллекции, она долго раздумывала, стоит ли прибавить ещё 330 евро к уже потраченным 1200 за плащ, или на сегодня уже достаточно безумств.

– Danke, ich denke ein bisschen nach25, – вернув кольцо продавщице, и пообещав себе, что обязательно вернется за ним когда-нибудь, она направилась, огибая шумную Kärntner Straße, по узким улочкам-дублёрам к Ring26.

Зайдя в тёмное фойе чопорного Bristol, она поняла, что Виктор избавил её от задания будить его. Он сидел в глубине фойе и листал WZ27.

Она подошла, опустилась на диван рядом с ним.

– Можно? – она потянулась за газетой…

Он безмолвно отдал ей листы так, как держал – она сделала вид, что читает:

– Венская Газета, впервые напечатана в 1703, одна из старейших газет мира, официальная газета правительства Австрии…

– Там не об этом, – со смехом прервал он её.

– Да? А о чем?

– Там что-то про экономику…

– Да, а что?

– Ну переведи мне…

– Экономические исследователи в своих прогнозах в основном настроены позитивно, но похоже, возможность рецессии не исключена полностью. Прогноз на 2009 год оптимистичен: здесь учреждения ожидают роста от 1,4 (Wifo) до 1,7 процента (OeNB). Экономика Германии к тому времени должна восстановиться: хотя местный институт Ifo прогнозирует снижение на 0,4 процента в этом году, в 2009 году ожидается рост на 1,5 процента, аналогичный росту в Австрии.

– Отлично, я тоже думаю, всё будет хорошо! Ну, прогуляемся? – Прервал её Виктор, она кивнула.

Улочки Вены в час пик не располагают к медленным прогулкам рука об руку, тротуары слишком узкие, многолюдно, постоянно приходиться ступать на проезжую часть или заходить на коврики бутиков и магазинчиков или того хуже, огибать столики кафе и ресторанов.

Виктор шел очень быстро, не уступая никому свой тротуар, словно гигантский волнорез, периодически поругиваясь на встречных прохожих. Она еле успевала не отстать, мельтеша по пятам словно маленькая собачонка, ей не хотелось потерять его из виду.

«Прогуляемся, so was»28, мелькнуло у неё в голове. Проходя Julius Meinl29, Виктор исчез.

Она потеряла его из виду. Нырнув во внутрь, она с улыбкой обнаружила его с корзинкой гуляющим по супермаркету: он собирал в неё все сладости, что попадались по пути. Корзинка была уже почти с горкой усыпана мармеладом, порционным вареньем и разными Bonbons30.

Отстояв очередь на кассе, он радостно вынырнул с добычей, и они продолжили маршрут. Обилие пакетов его ничуть не смущало, он совсем повеселел. До банка, или здания Лооса, как сказали бы венцы, оставалось не больше 200 метров – дорога наконец-то дала возможность пойти рядом.

– Ты знаешь, надо мне всё-таки начать искать тут жильё, что-то в центре, чтоб вот так выйти, купить тут всего к чаю… Жить и работать надо только в центре! Запомни, никогда не соглашайся на меньшее!

Она кивнула. В этом они тоже были похожи. Она любила центр города, будь то Москва или Вена, Гамбург или Париж, жить и работать в сердце города – неповторимое удовольствие и, конечно, привилегия.

Величественное здание банка на Michaelerplatz своей строгостью действительно напоминало мужской фрак, как и задумывал великий архитектор Лоос для своего клиента – мануфактуры Goldman & Salatsch, поставщика мужской одежды императорского двора.

Любой, абсолютно любой, входя сюда, ощущал себя крохой, что уж говорить о девушке ростом чуть более 160 см. Величественные ступени сбегали с самой верхотуры вниз, к огромной клиентской стойке, когда-то служившей прилавком, которому в прошлом было что предложить знатным особам.

– Раньше со мной сюда ходила Лизка, теперь будешь ты, – скороговоркой пробурчал Виктор.

– Вон, приметили, идут к нам, – и он кивнул слегка в верх.

Она подняла глаза: действительно, словно из-под крыши по одной из лестниц к ним медленно, ввиду своей тучности и высокого роста, спускалась очаровательная женщина с дружелюбной улыбкой. По мере приближения улыбка становилась всё шире, а дружелюбие практически лилось через край. Это была Barbara – персональный менеджер Виктора в банке.

– Victor, wie schön, dass Sie wieder bei uns sind, wie kann ich behilflich sein?31

Виктор придурошно кивал головой – было ясно, что он не понял ни слова.

– Радуется, что ты пришёл, спрашивает, чем может быть полезна, – монотонно произнесла Она.

– Ага… ну так скажи, пришёл открыть новый счёт.

– Victor wollte neues Konto eröffnen32, – перевела Она.

Улыбка Барбары стала ещё шире.

– Bitte, kommen Sie33, – произнесла она и, повернувшись к Виктору своим внушительным тылом, который до неприличия обтягивала чёрная костюмная юбка, тяжело зашагала через весь зал к одной из противоположных лестниц.

Виктору волей-неволей пришлось изучать пятую точку Барбары вплоть до второго этажа, ибо она шагала впереди и особенно на лестнице, каждый раз ступая на ступеньку и слегка заваливаясь при этом набок, пытаясь вернуть равновесие, проносила её туда-обратно прямо на уровне его глаз. В какой-то момент ему это осточертело, и он прикинулся пожилым человеком, переводящим дух на лестничном пролете. Подождав безопасного расстояния между собой и тылом знойной дамы, он продолжил путь. Пройдя несколько метров по узкому коридору второго этажа мимо симметрично расположенных дверей, Barbara приоткрыла небольшую приватную комнату – без окон – и впустила гостей. После помпезного величественного зала эта комнатушка походила больше на гроб – не хватало только крышки, но как только Barbara вслед за гостями зашла во внутрь и повернула ключ в двери, всё сошлось.

– Na ja, früher war es Anprobe-Kabine34, – произнесла Barbara с извиняющейся улыбкой, заметив странное выражение на лице Виктора – он тоже думал о гробе.

– Раньше это была примерочная, – мрачно перевела Она.

– Не понял? – бледнея на глазах, тихо произнёс Виктор.

– Одежду тут примеряли.

– В смысле… какую? На кого? – тема взволновала его не на шутку.

– Фраки.

– Угу…, – уже смирившись со всеми знаками, возникшими в его воображении, шепнул он.

Заметив на малюсеньком столике бутылки воды, он схватил одну и, отвернув крышку, жадно глотнул.

– Also, ein neues Konto, für Sie, was für eine Summe werden Sie demnächst einlegen?35

– Значит, новый счёт для Вас, сколько хотите на нём разместить в ближайшее время? – будто робот произнесла Она.

– Счёт для моей дочери, – Виктор полез во внутренний карман пиджака и вынул загранпаспорт.

– Konto für meine Tochter36, – перевела она слова Виктора.

– Ist sie in Österreich angemeldet?37

– Она зарегистрирована в Австрии? – перевела Она Виктору.

– В смысле? Она не замужем, – не понял вопроса Виктор.

– Регистрация – это как прописка, она прописана где-то на территории Австрии?

– Нет, пока нет, – сказал он и как-то погрустнел, может и не стоило так уж кричать на Лизку, сейчас могла б пригодиться, прописала б их всех на недельку другую, эх… чё уж теперь…, подумалось ему.

– Nein, noch nicht.

– Tja, es wird schwierig sein38, – начала заунывно Barbara, качая головой.

– Скажи, положу соточку, 100 миллионов евро, нечего такую рожу строить, – будто поняв, что говорит Barbara, парировал Виктор.

– Про рожу перевожу?

– Сдурела? – улыбнулся он.

– Er will 100 Millionen Euro einlegen.39

Глаза Барбары сверкнули, она сразу повеселела, прикинув навскидку размер своего бонуса.

– Wunderbar! Wann sollten wir mit der Überweisung rechnen?40

– Спрашивает, когда ждать перевод?

– Скажи, ей, деньги здесь, в самолёте, пусть счёт открывает, пока я тут не сдох, а то расстроится – ишь, улыбается…

– Das Geld ist da, in Wien, bar41.

Лицо Барбары перекосилось от радости и изумления в одном.

– OK… Schön… Wann liefern Sie das?42

– Спрашивает, когда доставим деньги? – перевела Она вопрос банкирши.

– Как счёт откроет, позвоню, привезут, – сосредоточенно произнёс Виктор.

– Wenn Konto geöffnet wird, werden wir das Geld liefern.43

– OK, – произнесла Barbara и, взяв паспорт со стола, начала вставать, чтобы покинуть комнату.

– Эй, куда! – окликнул её Виктор.

Barbara вздрогнула и застыла вполоборота, испуганно глядя на русского мафиози, а у кого ещё есть такие деньги кэшем?

– Мы тут не останемся, и паспорт… я видеть хочу!

Barbara в надежде посмотрела на переводчицу.

– Er sagt, wir bleiben hier nicht, und er will den Prozess beobachten…44 Ich glaube, es ist nicht bequem, für ihn im Zimmer zu bleiben45, – пояснила Она, перепуганной австрийке.

– Aber natürlich, kommen Sie bitte mit46, – произнесла она заискивающе.

Повернув ключ, она открыла дверь и подождав, пока Виктор и переводчица покинут комнатку, закрыла её снова, но уже снаружи.

Потом она проследовала по коридору дальше, свернув в самом конце налево, и поднявшись там ещё на один пролет, она открыла с помощью пин-кода дверь переговорной комнаты – та была большая, светлая, с окном почти в пол, выходящим во двор.

– Ich hoffe, hier ist bequem für ihn?47 – поинтересовалась банкирша, 100 миллионов были на кону.

– Спрашивает, удобно тут будет? – перевела она.

– Удобно, – буркнул он, усаживаясь в кресло за большим столом. – А чё сразу нельзя было? Совсем оборзели.

– Ja, hier ist gut. Danke.48

Barbara обрадовалась и направилась к выходу.

– Куда! Паспорт! – рявкнул Виктор.

Barbara подскочила на месте, и уже без перевода, положила паспорт на стол рядом с Виктором.

– Ich hole mein Computer, dann können wir mit Kontoeröffnung starten.49

Сказав это, она буквально выбежала из комнаты.

Виктор покопался во внутреннем кармане. Найдя там мобильный, включил его и принялся изучать пропущенные звонки – было видно, что он слегка взбешён.

Найдя нужную строчку, он нажал «Соединить»:

– Сергей, привет, дай ребятам команду пусть приезжают, адрес сейчас те скинем. Подъедут, пусть помощницу наберут, тут организуем. Всё. Да …, я видел… наберу её… – и он выключил телефон снова.

– Скинь Сергею на телефон адрес конторы, ребята сейчас разгрузят и привезут. Сходи-ка предупреди там, чтоб их к нам проводили.

Ассистентка по-кошачьи тихо выскользнула из переговорной и, оставшись наедине с величественным зданием, начала блуждать по коридорам, изучая, как всё устроено.

Она не сразу нашла нужную лестницу вниз, но впрочем, она и не спешила – от аэропорта нужно ещё доехать, а это значит, что у неё есть время для себя. Блуждая по коридорам, разглядывая замысловатую архитектуру и гравюры на стенах, она всё же набрела на путь, что однозначно вел вниз к основной стойке.

Тут она передала просьбу олигарха и получила заверения, что беспокоиться не о чем: стало ясно – весь банк замер в приятном ожидании.

Вернувшись в переговорную, она села рядом с Виктором и попыталась представить, как могут выглядеть 100 миллионов наличными, не то чтобы это её сильно занимало – но всё же было интересно.

Спустя 5 минут появилась Barbara с ноутбуком, и аккуратно открыв паспорт дочери Виктора, начала перепечатывать её данные, а ещё через 40 минут в комнату занесли несколько огромных кожаных сумок, их положили на стол.

Barbara сделала пару звонков персоналу, и через некоторое время к ним присоединились люди с большими счётными машинками.

Сложно сказать, сколько длился подсчёт, но когда они покинули здание, было темно.

Вена была украшена к Рождеству – могло показаться, что они внутри сказки: воздух был тёплым, будто весенним, гирлянды огоньков повсюду придавали абсолютное ощущение волшебства.

В далёкой Москве был первый кризис – для тех, кто уже позабыл или не застал 1998 год, было холодно и неуютно, а тут была параллельная реальность, удивительная, новая…

Зайдём в Sacher50? – предложил Виктор, – обычно я не изменяю Бристолю на ужин, но сегодня улетаем, захвачу тортик девчонкам.

В ресторане отеля Sacher было многолюдно…вечер… опера…Sacher!

Опытный метрдотель узнал гостя и проводил их к небольшому столику, попутно извиняясь, что не сможет сегодня предложить ничего более удобного на вечер.

К столу тут же был вызван сомелье, Виктор долго изучал предложенные вина и выбрав что-то из прошлого века, радостно уставился на НЕЁ.

– Голодная небось? – по-свойски начал он, – что ж ты такая худая? Прям как моя дочь… диета у Вас что ль какая, одни кости. На-ка, выбери что-то… и мне за одно переведи, что у них есть. Может, что новое появилось…

Она взяла меню, и начала переводить блюда от Шефа, ибо они казались ей наиболее достойными на ужин.

Выбрав телятину отчасти по рекомендации Виктора, она принялась аккуратно разглядывать публику и место, где оказалась.

Всё вокруг напоминало ей Америку 30-х: ресторан в винных тонах, престарелые дамы в мехах и драгоценностях, мужчины им под стать, с точёными аристократическими профилями, прислуга, работающая тут не менее четверти века, и конечно, Виктор – Дон Карлеоне с кучей наличных.

Удивительно, как ещё вчерашние советские офицеры и комсомольские работники стали неотъемлемой частью этого чопорного европейского бомонда. Во сколько же обошёлся им билет на вход сюда… сколько возьмут на выходе…

– Красивый плащ, тебе идёт, – прервал молчание Виктор.

– Спасибо, – сказала она, посмотрев на свёрток с клетчатой окантовкой на соседнем стуле.

– Тебе ещё сумка нужна …, – он слегка замялся, – … для документов, туфли удобные, ходить много придётся тут со мной… на машине-то, сама видишь, тут никак…

– В общем, ты от денег не отказывайся, а то в зарплату придётся включать, разговоры пойдут, а нам это ни к чему, так что… что даю – бери… поняла?

Она неохотно кивнула.

– А ты молодец, быстро переводишь, не хуже Лизки, и он улыбнулся.

Она улыбнулась в ответ, было действительно приятно, когда хвалят за дело.

– Рожу банкирши видела? Знай наших, – и он расплылся в улыбке.

Она тоже в первые за вечер широко улыбнулась, обнажив идеально ровне белые зубы.

Их взгляды встретились, и она ощутила себя неловко – перед ней сидел человек, который годился ей только в отцы, он был очень богат, влиятелен, и меньше всего был согласен на эту роль.

Во время ужина он много говорил о себе, о своих активах: хотел произвести впечатление, просто заворожить её богатством. В ход шло всё, даже алмазные месторождения, но каждый раз встречая отрешённый взгляд синих глаз, чувствовал, что что-то тут не работает. Сбиваясь, замолкал, становясь снова никем… – тем неуклюжим мешковатым офицером, на которого посмотреть могла только Наташка, ибо семья её жила очень небогато, а военный – это всегда шанс, и уж она его не упустила.

Расплатившись наличными, оставив солидные чаевые, они вышли на улицу.

Пройдя до Бристоля под звуки завораживающей оперы, сели в машину, припаркованную у входа, и направились в аэропорт.

Уже на подъезде к зоне вылета стало понятно, что взлет могут отложить.

Всё небо заволокло, непохожая на континентальную европейскую погоду стихия с сильнейшим ветром и косым дождем обрушилась на аэропорт Schwechat.

Подъезжать к трапу не было никакого смысла, и водитель оставил их у маленького здания VIP-терминала.

На удивление они тут были вдвоем. Никого – ночь, непогода и тишина…

Она порядком устала за день… Тут было темно и тихо, она заняла мягкий диван и уже взвешивала в голове возможность, свернувшись калачиком, немного поспать.

Переведя взгляд в поисках Виктора, она поняла, что это непозволительно.

Виктор был полон энергии…в глубине зала, за стойкой маленького бара он пытал скучающего бармена своим английским.

– Bottle whisky, please.51

– Что тебе взять? – окликнул он её.

– Чай… с лимоном…

– Tea with Lemon52, – вымучил он после некоторого замешательства…

«А он молодец, может, когда хочет…», усмехнулась она про себя.

Получив чайник с чаем и чашку, он сам отнес их к высокому столику у окна с видом на взлётную полосу. И по-юношески махнул ей рукой. Она поднялась с дивана и пошла к нему.

– А что к чаю? – Спросила она, улыбнувшись…

– Мне кажется у них ничего нет… – смутившись, ответил Виктор. – Они уже закрыты, VIP-сервис по-австрийски. А я все сладости отдал водителю, чтоб в чемодан упаковал… кроме… – и он, радостно спрыгнув со стула, побежал туда, где раздевался при входе. Сняв с вешалки красивый пакет с логотипом ресторана Sacher, он, словно фокусник, извлёк из него бордово- золотую коробку с тортом.

Водрузив коробку в центр стола, открыв и по-джентельменски предложив им по одноразовой вилке, раздобытой в короткой полемике всё с тем же полусонным барменом, он радостно отковырял первый кусок и засунул его за пухлую щеку. Теперь он был 100%-й Карлсон.

Она не любила Sacher53, но в этот раз он был необычайно вкусный…

Может быть от трудного дня, или от безумного дождя за окном, или от Виктора, который ещё пару часов назад сидел в груде кэша, а сейчас ковырял торт одноразовой вилкой и без перерыва что-то ей говорил и смеялся сам, смеша её, этот торт казался ей удивительным.

Спустя пару часов пилот пригласит их на посадку, по прилету в Москву Виктора будет ждать жуткий скандал: Наташка обвинит его в измене, он даст ей обещание больше никогда не летать без неё… но он не изменил той ночью… всё было хуже…он влюбился, возможно, в первый раз…

Она вернётся в любимый дом к своей кошке и ещё: она больше никогда не попробует торт Sacher.

О том, что Виктор влюбился, узнали все и сразу. Все, кто знал его дольше месяца. Она не входила в их число и не знала, что быть всегда в хорошем настроении, отпускать шуточки, обливаться с ног до головы одеколоном, одеваться в джинсы и гавайскую рубашку, расстегивая ворот и слегка обнажая грудь – это не его. Ну кто ж знал?

Все!

Прислуга, охрана, совет директоров, как потом выяснится, даже менты, ну и, конечно, Наташка.

Наташка потребовала немедленно уволить помощницу и, впервые в жизни, получила непоколебимый отказ. Она привлекла на сторону всех, кого устраивал прошлый Виктор и не нравился новый.

В ход пошло всё: доносы коллег, в которых они рассказывали, что новая помощница высокомерна, не ходит с ними на обед и вообще их игнорирует, наружка от Попова, из которой следовало, что у НЕЁ есть любовники… много.

От личной гадалки семьи Виктор узнал, что Она еврейка, психопатка, возможно – ведьма.

Виктору было плевать! Плевать на всё! Скажи ему сейчас, что ЕЁ поцелуй превратит его в жабу – он бы рискнул.

Все разговоры об ЕЁ увольнении натыкались на стену. Он был не просто не готов к обсуждению, он становился агрессивным, злым, словно раненый зверь, которому наконец-то повезло урвать на этом празднике жизни свой кусок добычи.

Очень быстро все поняли, что любой, кто скажет что-то плохое про помощницу, рискует вылететь с работы, прихватив с собой Наташку. Пересуды не прекратились, но перестали доходить до ушей Виктора, что сделало его счастье абсолютно полным, ну почти… Ему хотелось взаимности, настоящей, по любви.

ЕЁ мир был тоже почти идеален: работа спорилась, все помогали ей помогать Виктору, а для него нужно было сделать всего ничего – замок и ВНЖ.

Совет Директоров, Сергей, Секретарша, охрана, водители, прислуга и даже Наташка изображали безмерное дружелюбие, – словом все, у кого был ну хоть какой-то мозг. У Попова мозг отсутствовал.

Он не просто не упускал возможности насолить ей, но и откровенно хамил при встрече, давая понять, что круглосуточно следит за каждым её шагом. В конце концов в их вражду вмешался Виктор: после разговора с ним Попову было запрещено следить за ней, появляется в приёмной и – что уж совсем его убило – ему было велено отдать под помощницу свой небесно-голубой мерседес, который он с таким трудом отжал у очаровательной женщины из Совета Директоров, возбудив против неё уголовное дело. После такого желание вступать с Виктором в дебаты у его окружения исчезло совсем.

В приёмной воцарилась полная идиллия, все были счастливы. Некоторые, вроде Наташки, делали вид, но не выбивались из общей картины. Работа спорилась, достаточно быстро ей удалось понять, что именно хотел бы Виктор приобрести для себя в Вене. Подходящих объектов было не так уж много, и она с лёгкостью составила график просмотров к следующему прилёту, который логичным образом был намечен уже на конец января. Рождество и Новый год в Вене – это время в кругу семьи. В Москве – это суматоха в поиске нарядов и подарков, туров и залов для корпоративов. Контора Виктора, как ни странно, не была исключением: за пару дней до Нового года она получила красивое приглашение на корпоративный ужин, и подумав, что раз уж она не ходит на обед, то не стоит ходить и на ужин, выкинула его в ведро под столом.

Вечер корпоратива она предпочла провести в своей квартире с любимой кошкой и чашкой чая. Утром она была единственным человеком на работе, кроме охранника внизу. Да, наши люди умеют веселиться. В таком одиночестве она провела полдня, пока не подтянулся помятый Сергей, а вслед за ним и заспанная Секретарша – втроём они выпили вкусный кофе с французским сыром. Секретарша была удивительно смешной, пародируя гостей и коллег, а также Виктора с Наташкой на вчерашнем вечере. Настроение было лучше некуда, пока ближе к вечеру в приёмную не ввалился помятый и уставший Виктор.

– Зайди, – рявкнул он вместо «здрасти», глядя зло на помощницу.

Все сразу перестали улыбаться, и предпочли раскучковаться по исходным местам.

Помощница проследовала за ним за две двери.

– Что ты себе позволяешь? – строго спросил Виктор, поставив свой чемодан для документов на стол, не поднимая на неё глаз.

Она предпочла подождать с ответом, ибо она столько всего себе позволяла, что могла легко начать не с того конца и так и не прейти к нужному варианту.

– Почему тебя не было вчера? – продолжил он ещё более недружелюбно.

«А, всего-то», подумала она про себя, фух…

– И что это за внешний вид? Что за джинсы, что за футболка, будто ты беременная, и что за тапки?

«Ага, теперь-то всё?» – выжидала она с ответом.

– И почему у тебя на животе майка мокрая? – впялился он на пятно ниже её груди.

Потом отодвинул кресло и сел. Он был злым, старым и несчастным.

Она постояла минуту, потом тихо подошла к нему, совсем близко.

– Майка мокрая – кофе, облилась, – произнесла она с усмешкой. – Джинсы, тапки, так я так месяц хожу, вчера не пришла – людей не люблю…, и я не беременна, фасон такой.

Он поднял на неё глаза: она была просто само очарование. Злость растворилась, остались одиночество и старость.

– Садитесь, – сказал он, впервые за всё время обратившись к ней на Вы, – я скажу это только один раз! Я очень богат… у меня есть дочь… я её люблю…но …она глупа… мне нужен ещё наследник. Я предлагаю Вам родить мне ребёнка…

Виктор посмотрел на неё: она сидела не двигаясь, словно каменная… глаза выражали полнейший ужас от услышанного.

– Если Вы согласитесь, я сразу переведу Вам на счёт миллион евро независимо от результата. Если родится ребёнок, я куплю Вам недвижимость в любой точке мира по Вашему желанию, и обеспечу Вас до конца жизни. – После этих слов он заметил, что Она немного начала приходить в себя, и даже набрала воздуха в грудь, чтобы ответить. – Не отвечайте сейчас, – опередил он её, – я дам Вам 24 часа, думайте! – голос прозвучал зловеще. – На сегодня Вы свободны, …думайте! – он отвернулся на кресле к окну.

Разговор очевидно был окончен. Выйдя в приёмную, она уловила на себе обеспокоенный взгляд Секретарши.

– Я домой…, – тихо произнесла Она и подошла к столу, чтобы забрать нужные вещи.

– Он тебя уволил?

– Ещё нет – возможно, завтра…

Она молча оделась и вышла.

В тумане она доехала до дома и поднялась в квартиру. Раздевшись, приготовила тёплую ванну, погрузилась в пену и закрыла глаза, кошка прилегла на коврике рядом.

На минуту она представила, что будет, если она скажет завтра «да». Потому, что ответ «нет» был понятен – она останется без работы, но будет счастлива, потому что будет свободна.

Вот уже месяц как она – просто красивая игрушка: зайди, пойди, купи, сходи, переведи, уйди, – в общем, не о чем беспокоится, если это «нет».

А если «да»?

Как это будет выглядеть завтра? А через год? А через 10 лет?

Что она скажет своему ребенку? Дадут ей вообще ему что-то сказать? Кто она будет ему? Будет ли она в его жизни?

Допустим, будет: тогда что ему сказать? Твой отец никогда не жил с нами, потому что он тебя просто купил…

Люблю ли я деньги? О, да, очень! Люблю ли я деньги настолько, чтобы спать с тем, кого не хочу, и кто немногим симпатичнее жабы, и рожать от него… нет – рожать ему? … Точно не на столько! Точно нет!

Решение было принято. На самом деле, оно было принято ещё в его кабинете, и они оба это знали. Осталось только сказать и только услышать.

Зайдя в приёмную днем следующего дня, она первым делом собрала в пакет те немногие личные вещи, которое призваны были обеспечить ей уют на работе: чашку с блюдцем, что подарила ей мама, шаль, которую она всегда набрасывала на плечи, если становилось зябко, и личный калькулятор. Взглянув на туфли с недовольной девочкой, она скорчила такую же мордочку и нехотя переоделась в них. Будь её воля, она бы не раздеваясь сложила и их в пакет и закрыла эту главу жизни.

Ничто не держало её здесь, а там, на улице, несмотря на зиму, светило яркое морозное солнце и пахло свободой. Это так манило… она уже представила, как с радостью сядет за руль своего красного джипа и поедет в «Онегин», днём! А после ещё куда-нибудь и завтра не нужно вставать, и никто не звонит, и ты предоставлена только сама себе – нет больше ни Виктора, ни Наташки, ни Попова – просто кайф!

– Зайди! – раздалось за спиной. Она обернулась, перед ней стоял Виктор.

Проследовав за ним в кабинет, она снова оказалась в той точке, в которой рассталась с ним вчера.

Он занял своё место в кресле и отвернулся от неё вполоборота к окну.

Будто и не было ни вчерашнего вечера, ни ночи, ни утра… странное чувство … какой-то холод по коже…

– Я хочу слышать ответ. – Его голос звучал так, что никому бы не пришло в голову сменить тему.

– Виктор …, я очень польщена Вашим предложением, полагаю, что много прекрасных девушек ответили бы Вам… – попыталась она быть с ним вежливой…

– Меня это не интересует! – оборвал он её. – Я жду!

– Мой ответ – нет, – уверенно произнесла она.

Виктор повернулся к ней: он смотрел холодно, но не зло… было ясно, он знал ответ…знал ещё вчера… тогда зачем?

– Иди, работай, на следующей неделе едем в Вену, девочек своих возьму, а ты наметь нам, что там посмотреть, программу какую-то, и не опаздывай больше – я это не люблю! Да, пусть Сергей зайдет!

«Таак, с планами о свободе придётся обождать,» подумалось ей.

Выйдя обратно в приёмную, она попросила Секретаршу пригласить Сергея, а сама принялась выкладывать вещи из пакета обратно: сначала чашку, потом блюдце, шаль и калькулятор…

– Ты остаёшься? – заговорчески поинтересовалась Секретарша.

– Судя по всему, да, – не веря сама своим ушам, произнесла она.

Спустя минуту в приёмную ворвался Сергей…пронёсся в кабинет, потом опять вылетел в приёмную и вернулся уже с какими-то документами в руках, открыв две двери, скрылся за ними на добрых три четверти часа, потом вышел со странной улыбкой и уже без документов.

Непривычно отказался от предложенного хозяйского кофе и исчез в лабиринтах коридора.

Интуиция подсказывала, что вызов Сергея был связан с ней. Возможно, ему дали задание найти ей замену – что в общем-то логично: глупо убирать помощника, не найдя другого, а помощника с её квалификацией даже в Москве нужно искать пару недель, да ещё проверять, в общем свобода откладывается, но наверное, уже близка!

Виктор давно уже не слышал отказов. Настолько давно, что точно знал – либо мало предложил, либо предложил не то … или не так. Единственное, что ему сейчас хотелось предложить – это себя … и только ей. И он не собирался сдаваться!

Сергей принес ему в кабинет досье, собранное Поповым…

На этот раз Виктор читал его вдумчиво …

Он найдёт в нем ключ, он заставит её быть с ним!

Он получит её целиком! Она полюбит его и будет сама хотеть от него детей – он сможет, ему больше не 16, его так просто не отшить!

Прочитав досье целиком, он понял простую истину – ей не нужен ребёнок, она сама – ребёнок.

Ребёнок, у которого не было отца, а мать постоянно болела. А муж? Что с ним? Был похож на её деда: так же, как тот, окончил МГУ, занимался наукой, с ним было интересно – но он её предал, она не простила …теперь осталась совсем одна.

Перебирая приложенный к досье фотоархив, он подолгу рассматривал каждый снимок.

Вот она дома, смотрит в окно на бульвар, задумчиво держа в руках чашку, а вот садится в машину у «Онегина», а здесь какой-то парень – хорош, собака, с ней рядом, – тут она с подругой в кафе, а вот какой-то хлыщ на Арбате дарит ей букет, а потом они прогуливаются по зимнему променаду.

А вот она в боулинге пару лет назад, а вот на выставке, это что?… А…, это фото из её жизни в Европе. Вот она с мужем… – смешная тут, ещё худее, поверить не могу…а здесь что? Сидит на коленях у деда, ей года три-четыре, тот в больших наушниках и с сигаретой в мундштуке, а она жмётся к нему, как котенок … Попов, вот тварь, домой залез, камеру поставил… молоток, есть на что посмотреть… вот она без одежды, красивая…

Он снял трубку телефона и уже не в первый раз за час набрал Сергея.

– Серёж, камеру-то в квартире почистите, ни к чему это …баловство.

– Сделаем, шеф, – раздалось в трубке … Сергей замялся, потом продолжил – у нас ещё договоренность с консьержем: он записывает для нас приход-уход, с кем, и кто к ней, от неё. Тоже снимаем?

– Да! – чуть повысив голос парировал Виктор.

– Слушаюсь, подтвердил Сергей на том конце.

Положив трубку, Виктор отвернулся от стола. Наблюдая из окна за величественной красотой Кремля, он оттачивал в голове свой план… Когда он наконец-то добьется своего, никто не должен ничего знать – не должно быть никаких доказательств, никаких свидетелей, и возможно, её тоже…при этой мысли Виктор слегка поморщился, вспомнив об исчезновении ассистентки пару лет назад. Его план был полностью готов, ну-с, посмотрим…

Неделя пробежала незаметно.

Она могла отметить, что Виктор был очень мил с ней и всеми обитателями приёмной, гостями, прислугой, советом директоров, и прочими, кому удавалось попасть в этот закрытый мир.

Неумолимо близилось время вылета в Вену всей семьёй – Виктор, Наташка, дочь и Она, на заднем ряду суперджета. Ей не дано было знать тогда, что в этом составе они будут почти повсеместно – в самолётах, отелях, ресторанах, банках, бутиках, в больницах, в автомобилях, на яхтах … ну и, конечно, на всех переговорах, относящихся к делам семьи, что у неё больше не будет своей жизни… не будет совсем, что от свободы ей останется только 5 часов в день на сон – и так долгие два года. Пока она думала, что это просто командировка, которая скоро закончится …а потом Виктор возьмёт на её место кого-то, а она сможет спокойно вернуться к прежней жизни, найдет работу в европейской компании, и всё будет хорошо.

Всю рабочую неделю в Москве она занималась согласованием и подтверждением просмотров объектов недвижимости, а также перепиской с венским адвокатским бюро касаемо ВНЖ для всей семьи.

Виктор хотел жить только в первом районе, и только в замке, если нельзя купить целиком, то хотя бы часть – остальное не обсуждалось.

Таких объектов было немного и все, по удивительному совпадению, были представлены одним маклерским агентством, которое было настолько любезно, что встретило гостей из России прямо на взлетной полосе с цветами и настоящем лакеем, который проводил всех к лимузину.

Виктор и Наташка были безмерно счастливы – ещё не графья, а уже вот как оно бывает…

Когда лимузин позволил себе въехать на пешеходную Graben54 к удивлению туристов, Виктор и Наташка совсем оживились – точно графы, не иначе: вот так, должно быть, в Средневековье таращилась челядь, когда вельможи въезжали сюда на своих каретах, думалось им в тот момент. Ассистентка же пребывала слегка в шоке – она не видела такого в Вене никогда, и это настораживало.

Лимузин остановился у величественной арки дома номер 26. Лакей помог гостям выйти и галантно сопроводил всех сначала внутрь арки, в подъезд, а затем и на верхний этаж старинного особняка, в переговорную, из которой было видно весь Graben как на ладони.

В переговорной было удивительно прекрасно: она была выполнена в тёплых тонах, окутывая уютом. Картины, наборный паркет, ковёр, величественный камин, гардины, люстра и бра, альбомы искусств – всё, куда ни падал взор, доставляло удивительное эстетическое удовольствие. Виктор был абсолютно счастлив – это, как он полагал, полностью соответствовало его статусу – вот к этому он шёл всю жизнь, чтобы его вот так принимали в чопорной Вене. Да, он заслужил, он – молодец.

Минуту спустя в зал вошла великолепная статная дама лет шестидесяти…Она была абсолютно безупречна – она была настолько безупречна, что брендовый костюм, часы и брильянты Виктора в тот же момент превратились в кричащую безвкусицу, а сам он стал походить на короля-попугая Йагупопа-77 из детского советского фильма. Разница между ним и дамой была настолько очевидна, что ему стало неприятно даже на физическом уровне. Он как-то скуксился и сдулся, грузно опустившись на стул. Наташка же и дочь были слишком глупы и продолжали улыбаться и сверкать, как рождественские елки.

– Grüß Gott, Ich bin Elisabeth-Karoline, Sie können mich Karoline nennen, ich hoffe, Sie sind gut angereist?55 – обратилась дама к гостям, улыбка приветствия коснулась её губ, но взгляд остался орлино-острым, сосредоточенным.

– Добрый день, меня зовут Элизабет-Каролина, Вы можете обращаться ко мне Каролина, надеюсь, вы хорошо добрались, – очнувшись от мыслей, автоматом перевела Она.

«Хорошо, что Каролина», – подумал Виктор, – Элизабет вызывала у него плохие ассоциации, не говоря уже о знаках. В Москве по его заказу подручные менты догрызали хозяйку Венского бала – мысль о том, что ему, почти графу, приходится решать свои проблемы при помощи этих отморозков, не доставляла никакого удовольствия.

– Wir werden Ihnen heute zwei Objekte zeigen und Morgen noch eins. Ich weiß, dass Sie nicht viel Zeit haben, deswegen hoffe ich, Sie werden was Schöneres unter denen aussuchen56,– продолжила дама.

– Сегодня мы покажем Вам два объекта, а завтра – один. Я знаю, что у Вас мало времени, поэтому я надеюсь, что Вы выберете что-нибудь прекрасное, – перевела Она семье.

Величественным жестом дама пригласила гостей сесть за стол. Виктор усадил ассистентку подле себя, и когда все присутствующие разместились, хозяйка сняла трубку старинного белоснежного телефона, расположенного на резном комоде, и холодно произнесла:

– Bitte.57

Буквально через минуту в зал вошел высокий седоволосый мужчина, держащий под мышкой три невероятно тяжелых альбома: он положил их на стол рядом с Виктором – это были путеводители по объектам, которые предлагались к просмотру. В путеводителях было всё: от первых доступных чертежей до малейших реконструкций, которые претерпевал тот или иной объект за столетия.

Была там и биография владельцев, и выписки из домовых книг, и залоговые бумаги, и закладные расписки, и оценки экспертов, и нотариальные документы, некоторые документы были на мадьярском языке. Виктор трепетно перелистывал каждый лист, подолгу рассматривал и обращался к ассистентке за переводом…Было так тихо, что она слышала, как бьётся его сердце – оно было готово выпрыгнуть из груди от счастья, так сильно ему нравилось то, что сейчас происходит. Он в Вене, выбирает себе замок, вдуматься только…

Когда с перелистыванием было покончено, гостям предложили небольшой фуршет, состоящий из шампанского и канапе с чёрной икрой. Всё происходящее было просто волшебно, и незаметно для себя гости расслабились – им показалось, что они давно знакомы с хозяйкой агентства.

Спустя три четверти часа Виктор и Каролина уже шагали быстрым уверенным шагом по витиеватым улицам Вены, мило общаясь на простейшем английском, который от выпитого шампанского стал у Виктора весьма неплох, ассистентка семенила позади, радуясь, что все пока складывается весьма неплохо, в особенности то, что Наташку с дочкой засосало на улице бутиков, и они вряд ли всплывут до ужина.

По всему было видно, что Виктор и Каролина симпатичны друг другу. Виктор обожал людей группы А – красивых, статных, тех, кому кланяются прохожие на улицах, и по удивительной случайности, Каролина была именно такой. Некоторые венцы, видя её приближение, с почтением освобождали узкий тротуар и кивали, давая понять, что узнали её. Каролине тоже приглянулся Виктор – думаю она, как и все, читала Карлсона.

Было удивительно, когда Каролина, порывшись в огромной кожаной сумке-мешке, достала оттуда старую связку длинных ключей и начала пристально разглядывать их в поиске того, что отворит огромные ворота старинного особняка, затерявшегося в глубине первого района. С виду они были похожи на ключи от сарая, только эти сараи в центре Европы стоили десятки миллионов. Наш сарай не отворяли давно… Дверь никак не хотела поддаваться, и Виктору пришлось взять дело в свои руки, вспомнив своё армейского прошлое – он со всей силой навалился на засов, тот поддался, впустив путников в залы.

Тут было холодно, пыльно, зловеще и величественно одновременно.

Ассистентке тут же подумалось, что последний раз сюда, наверное, входили немцы – в момент Аншлюса в марте 38-го. Также, как они с Виктором, растерянно оглядываясь по сторонам, в ожидании приведений и летучих мышей.

Окна были завешаны пыльными гардинами когда-то белого цвета, через которые еле проникал свет, освещая взгляду витиеватую лепнину потолков, обшарпанность полов и остатки гарнитуров. В углах огромных проходных залов, перетекающих один в другой, грустили старинные печи – они давно уже не видели дров – со стен с пронзительным укором на чужаков глядели знатные особы в париках.

– Das Gebäude hat drei Stockwerke, Dachgeschoss und Keller58, – прервал этот нескончаемый ужас голос Каролины.

– Тут три этажа. чердак и подвал, – тихо шепнула ассистентка Виктору.

Тот, чувствуя, что не так она представляла себе осмотр замка, взял её холодные пальцы в свою тёплую ладонь.

– Не дрейфь! Пойдем, посмотрим, – бравировал он.

Они двинулись за Каролиной, которая тяжелой поступью уже шагала по лестнице вверх.

От Виктора не ускользнуло то, как австрийка ставит ноги, прощупывая каждую высокую ступень, и он тихонько указал на это переводчице.

– Думаешь, может обвалиться? – с опаской спросила она.

– Ну под тобой-то вряд ли, – усмехнулся тот.

На двух последующих этажах было ещё темнее, ибо ставни на окнах были закрыты. Наверное, те редкие посетители особняка разворачивались уже на первом этаже, или прямо у входа, но Виктор никогда бы не стал тем, кем он являлся сейчас, если бы сворачивал при первых трудностях. Думаю, именно этим он и покорил чопорную австрийку, которая с каждым этажом всё более благоволила ему. Он облазил замок вдоль и поперек, отворил все ставни, перепачкался в пыли, саже и ещё не понятно в чём, но был абсолютно счастлив. Если бы он не стал военным, то обязательно подался бы в строители: он обожал разбираться во всём, что касается стройки, досконально и не жалел на это ни времени, ни сил. Его поместье в Жуковке под кодовым названием «Дача» он строил уже восьмой год – то не устаивал ландшафт «шале», то парковка для гостей в стиле французского вокзала, то марокканская комната отдыха не выходила такой радушной, как ему хотелось, то фильтрация бассейнов подкачала, то тир маловат, а телескоп, что на крыше, вообще устаревал, не успеешь купить – в общем восьмой год, а стройка только начата.

Покидая замок, Каролина настолько прониклась к Виктору, что поведала ему о своей недавно перенесённой операции по замене обоих коленных суставов. Виктор долго журил её через переводчицу, что надо было сказать об этом раньше, он бы не смел просить её сопровождать нас по этажам туда-сюда и что отныне он будет лазить сам, а она может просто ожидать на первом этаже.

– Schon gut, – согласилась та с улыбкой. – Wollen wir Pause machen? Ich lade Sie zum Lunch ein, in der Nähe gibt es ein Gutes Restaurant mit besten Weinauswahl, gehen wir?59

– Сделаем паузу? Я приглашаю Вас на ланч, рядом есть хороший ресторан с лучшим выбором вин, – перевела ассистентка Виктору предложение Каролины.

Так впервые Она и Виктор оказались во дворце Coburg60.

Ресторан при дворце действительно мог похвастаться прекрасной кухней и самым большим выбором вин, хранящихся веками в его старинных подвалах.

Каролина выбрала к обеду бутылку вина, но сообщила, что после операции, ввиду приема обезболивающих, она не сможет поддержать нас в спиртном.

Когда бутылку принесли, Виктор решил её не открывать, а выпить с Каролиной, когда она поправится – это было очень мило. После ланча было решено не откладывая продолжить просмотр. Каролина вела их уверенно за собой, приветствуя горожан и прерываясь на короткие телефонные звонки по Handy61.

Второй объект находился на границе первого и третьего района. Тут ключи не понадобились, хозяева сами открыли дверь. Это была пожилая чета, очень сдержанная, как и само жилище. Они были одеты в uggi, свитера и брюки благородного серого оттенка, их шеи элегантно защищали кашемировые шарфы. Они учтиво поздоровались с Каролиной, удостоя чужаков лишь оценивающим взглядом. Сама мысль о продаже семейного поместья нуворишам из России внушала им отвращение, но финансы, судя по холоду во всех помещениях и плесени на стенах, вынуждали принимать происходящее с достоинством. В замке было убрано, каждая вещь находилась на своём месте, некоторые возможно не один век. В зале на длинном столе, покрытом зелёным сукном, стоял макет замка: он был заложен в 1714, сразу после второй волны чумы недалеко от стены. В 1848, когда Наполеон не решился брать крепость, владение увеличилось ещё немного, а после сноса стены в 1857 разросся почти до Дунайского канала. За время Аншлюса владение уменьшилось настолько, что только чудом осталось в границах первого района. В общем, «die haben was durchgemacht62», подумала Она про себя.

Виктор же находился в приподнятом настроении, представляя, как спустя какое-то время, он вот так, запросто, подведёт своих друзей, ну хорошо, не друзей – их у него не было – знакомых, и уже они с удивлением будут разглядывать макет на столе и восхищаться им, удачливым и знатным. Потратив на осмотр почти два часа, он изрядно продрог, но не потерял бодрости духа, продолжая осматривать владения сверху донизу, во внутренний двор и обратно. Смекнув, что Виктор и Каролина отлично справляются без неё, ассистентка воспользовалась моментом и решила выйти погреться на улицу. Да, удивительным образом, внутри было гораздо холоднее, чем снаружи, где светило яркое январское солнце, в отличие от каменных сводов, куда оно не проникало совсем. Представить себе жить в таком, ей было невозможно: больше всего на свете она боялась холода, если подумать – даже больше высоты.

Не прошло и десяти минут, как Виктор показался из-за ворот.

– Ну как тебе? – спросил он с энтузиазмом.

– Холодно, слишком по-австрийски, – в задумчивости произнесла она.

Виктор по-свойски потер её по спине:

– Это все от того, что ты мало ешь – и – мало пьёшь! – весело прибавил он. – Предлагаю это исправить сегодня вечером. Ну…, пойдём в отель. Девчонки, наверное, уже там… дорогу покажешь?

– А Каролина, её не ждем?

– А на кой она нам? – весело парировал Виктор. – Мы договорились с ней обсудить цену этого объекта завтра, после последнего просмотра. Думаю, она вытрясет хорошую скидку с хозяев, осталась за этим. Ну, веди…– скомандовал он.

– Прям как собаке, – тихо шепнула Она себе под нос.

– Ну на собаку-то ты не тянешь, – раздался смешок Виктора позади неё, – так, на болонку разве что … любимую, – тихо прибавил он.