Воевода

В 1236 году в Великом Новгороде был посажен князем Александр. Отец его Ярослав уехал княжить в Киев, а через два года молодой князь женился на Александре, дочери Брячислава полоцкого, последнего из Рогволодовичей, скоро замененных в Полоцке литовскими князьями. Князь отпраздновал два свадебных пира, называемых тогда «кашею» – один в Торопце, другой – в Новгороде, для того чтобы сделать новгородцев участниками своего семейного торжества. Молодой князь был высок ростом, статен, красив собою, обладал громким властным голосом. В Великом Новгороде междоусобия были обычным явлением. Одни бояре поддерживали власть князя, другие – искали свою выгоду, вступая в союзы с орденом Меченосцев и Тевтонским орденом. В 1237 году произошло слияние двух орденов на землях Ливонии. Полоцкий князь Владимир по своей простоте и недальновидности сам уступил немцам Ливонию. Властолюбивые замыслы немцев после уступки им Ливонии обратились на Северную Русь. Начались непрерывные столкновения и набеги. К этому, покровительствуя ордену, побуждал их и папа Римский. У новгородцев война приняла также религиозный характер. Дело шло о защите православия, на которое разом посягали враги.

Северная дорога

Стоял конец апреля 1239 года. Погода была солнечная, но вся дорога растеклась грязевой кашей. Телеги то и дело буксовали, люди падали на скользкой земле, вставали, стряхивали грязь и ругались. Во главе обоза на гнедом коне ехал Савва, дружинник из младшей дружины князя Александра, за ним шли ратники, дальше ехали телеги с товарами купцов Радима и Неклюда Ижорского. Они прибились к дружине безопасности ради, ибо дороги кишели разными лихими людьми. Грабили купцов, да и простых людей племена волжан, чуди, бесовали местные разбойники и даже заплывали в устье Невы варяги. Варяги бесчинствовали сильно, сжигали деревни, грабили, убивали безжалостно и насиловали. Также не упускали случая и отряды крестоносцев, которым за плату помогали неразборчивые язычники. Но самый большой страх на местную округу наводил отряд Вепря. Вепрь был незаконнорожденный сын боярских кровей. Пройдя хорошую боевую школу и не получив должного, Вепрь собрал шайку подготовленных наемников и стал грабить от Ижоры до Ладоги, от Ладоги до вольного Новгорода и не было на него никакой управы.

Савва, как и положено конному дружиннику был вооружен миндалевидным щитом, копьем, на боку висели меч и шестопер, который был недавно вошедшим в широкое пользование и являлся разновидностью булавы. На теле была длинная кольчуга с металлическим нагрудником, на голове конусовидный шлем с перекладиной для защиты носа, на руках металлические поручи, на бедрах металлические пластины. Двадцать пеших дружинников были в длинных кольчугах, конусовидных шлемах и вооружены были миндалевидным щитом, копьем и боевым топориком. Десять стрелков были облачены в короткую кольчугу и вооружены небольшим круглым щитом, луком и саблей. У некоторых были ножи. В те времена это было обычное вооружение ратника. У купцов тоже было несколько человек охраны; вооружены они были неплохо, но обучение было не под стать дружинникам. Дорога долго шла полем, а у Вечного Дуба поворачивала в лес, глухой и дремучий. Дорога в лесу была еще хуже, поэтому остановки стали чаще.

Опасно стало на дорогах, лиходеи то совсем страх потеряли, – сказал Неклюд.

– Да, это так. Вот князь дружину то и послал порядок наводить. Сам слышал, тысяцкий к нему приходил, просил людей в помощь сотским дать, налог, да поборы разные собирать, −ответил Радим.

– Дружина-то у князя тоже, говорят, не очень справляется. Сколько, например, Вепря этого проклятого ловят и все никак, – сказал Неклюд и почесал затылок.

– Да чтоб Вепря поймать, это сколько же войска потребуется. Он нападет и в лес, а в лесу его ищи свищи. Вот выманить его бы как-нибудь, – рассудил Радим.

– Княже наш головастый, может чего и придумает, да и Гаврило Олексич может чего подскажет. Он верой и правдой князю Ярославу служил и был помощником в делах его ратных. И в Юрьев ходил, тогда еще с малолетним княжичем. Да и люди его верные окружают, один Сбыслав Якунович чего стоит, тому только волю дай топором помахать, – сказал Неклюд и выдохнул.

– Это да, рубака тот еще.

– А вот Трифону посаднику не верю я. Люди говорят, что крамолу несет он.

– Да кто его знает. Где доказательства? Новгород город вольный, всему объяснение требуется, – ответил Радим и добавил, – Гляди, гляди! Воронья сколько. Не к добру!

– Да не кипишись, Радим! В этом лесу всегда воронья много было. Ты вот лучше мне за нашего брата, купца, скажи. Есть нам выгода с иноземцами торговать, али нет?

– Я вот что тебе скажу, брат Неклюд! Приходили эти монахи к князю нашему, приезжал этот, как его, вице-магистр Андреас фон Вильвен, еще один рыцарь ордена Меченосцев Гедемин, предлагали веру их принять, а князь их за порог. Не надобно, говорит, веры вашей нам, нашу веру нам отцы и деды передали. А еще, говорят, там людей на кострах жгут. Не наш там народ, жестокий. И по мне, лучше уж я со своей верой и здесь, чем на чужбине в услужении. Поэтому так тебе скажу: торговать с ними, конечно, выгодно, но по-честному. А я им не верю, потому с опаской к ним еду, – кашлянув, ответил Радим.

– А по мне б, серебра побольше, а Бог, по-моему, он везде един.

– Не, я с тобой не согласен. Кто одного предал, тот и другого предаст, как Иуда Христа за тридцать серебряников. Пойми, там своим ты никогда не будешь, скажут они тебе, что ты из другого теста вылеплен. А для своих изгоем станешь. Предателей нигде не любят.

– Да ладно, Радим, успокойся, это я к слову. Никого я не собираюсь предавать, просто гляди, что на земле новгородской да псковской творится. Не знаю, как Русь Святая выдюжит. С востока монгол прет, Бату-хан треклятый с – запада, ливонцы, храмовники мастей разных, шведы, финны, здесь чудь первобытная, да своих лиходеев хватает. Как со всем этим справиться?

– Не знаю, но нашему князю я верю. Он хоть и молод, но мудр и умен не по годам, – ответил Радим.

За разговором, обоз все дальше и дальше углублялся в лес. Солнце поднималось уже к полудню.

– Савва, привал бы сделать, – обратился к дружиннику молодой стрелок Прохор.

– Выйдем из леса и отдохнем, – ответил Савва.

– А куда мы торопимся? – не унимался Прохор.

– Лес не место для остановки. Этот лес таит в себе много опасности. Не раз я бывал здесь. Как входишь в него, так дрожь берет, а я, как ты знаешь, не робкого десятка.

– Это даааа…, – задумчиво молвил Прохор.

– Стой, – сказал Савва, повернулся и приказал ладонью остановиться своим людям.

– Что случилось? – спросил молодой воин Фадей.

– Вороны видите, разлетелись. Кто-то их напугал, – понижая голос и прислушиваясь, сказал Савва.

– Да что вор…, – не успел сказать Фадей и стрела пробила ему шею.

– К бою! К бою! – заревел Савва

– К бою! – прокричало еще несколько голосов и еще три воина легли от стрел на землю.

– Сомкнуть строй! – прокричал Савва и закрылся щитом от выпушенной стелы. Стрела воткнулась в щит.

Стрелки начли отстреливаться из луков. Воины прикрывали их щитами. После небольшой перестрелки, из леса выбежали какие-то люди и с криком бросились на обоз. Завязалась битва. Нападавших было человек пятьдесят, и вооружены были они совсем неплохо, и не очень-то напоминали обычных разбойников.

−Я узнал его, это Вепрь, встречал его на псковщине. Наемник чертов, – прошипел Савва и направил коня в сторону Вепря, рубя на своем пути нападавших разбойников. Два лиходея пали от его меча.

Вепрь был крупный мужчина, его лысая голова блестела на солнце, а от виска через глаз к подбородку лицо пересекал лиловый уродливый шрам. На нем была длинная кольчуга дорогого мелкого плетения с круглым металлическим нагрудником, металлические поручи, кожаные перчатки с шипами, а щиколотки ног закрывали меховые поножи. В руках он держал большой датский боевой топор и маленький круглый металлический щит, за поясом был длинный кинжал. Его правая рука Гудыма был великан с длинными волосами и густой черной бородой. Он был обличен в кожаные доспехи, в руках он держал огромную булаву под стать себе, а спину покрывала медвежья шкура; поручи и поножи тоже были из шкуры медведя. По другую руку от Вепря стоял Хазар, басурманин, примкнувший к его отряду. У него была типичная восточная внешность: раскосые глаза, длинные черные свисающие усы, невысокий рост. Одет он был в кожаные доспехи, в руках были две кривые небольшие сабли. Вот на них и направил своего коня Савва. Между ними завязался бой. На помощь к Савве подбежали еще два дружинника. Но и Вепря успели обступить верные люди. Бой был недолгий, Савва сильным ударом булавы был сбит с коня и потерял сознание. Далее сопротивление дружинников быстро было сломлено. Раненые были добиты, а шесть оставшихся дружинников были взяты в плен, вместе с ними были пленены купцы Радим и Неклюд.

– Вепрь, хороший улов сегодня, – смеясь, пробасил Гудыма.

– Да, славное было дело. За двух купцов выкуп взять можно будет. А за ратных, ежели ничего не получим, кончим их потом. Вяжи их, – улыбаясь своим уродливым лицом, прошипел Вепрь.

– Дело говоришь, командир, – связывая пленных, сказал Хазар.

– А что с их главным, жив он? – спросил Вепрь.

– Да нет, признаков жизни не подает. Его Гудыма так огрел по хребту, что, наверное, весь позвоночник в кашу размолол, – сказал молодой разбойник Вакула, ловко кистью руки крутя топор.

– Оружие соберите, – проревел Гудыма.

– Собирай в телегу, торопись, – на ломаном русском сказал Хазар.

Разбойники собрали оружие, погрузили в телеги и ушли в лес. К месту битвы стали слетаться вороны.

Лебяжий острог

Лебяжий острог находился у одного из рукавов реки Волхов, на распутье дорог на Ладогу и Копорье. Дорога на Копорье больше напоминала тропу и проходила через мостик. Рядом раскинулся негустой смешанный лес, в котором было изобилие грибов, ягод, орехов, дикого меда в летний период, что позволяло жителям острога и близлежащих деревень запасаться продуктами на зиму. Также жители острога занимались рыболовством, охотой, собиранием трав, корений и всевозможных плодов. Хлеб и молочные продукты поставлялись из соседних вотчинных деревень владыки новгородского Спиридона. Десятник собирал налог с нескольких окружных деревень, который в определенное время забирал сотский Корнелий. В основном князю везли меха, гончарные изделия, вещи кузнечного производства, мед. Немного нужно сказать о людях, населяющих острог. Лука, десятник, назначенный еще князем Ярославом около пяти лет назад. Это был невысокий, крепкий мужчина с рыжей окладистой бородой лет сорока пяти. Он был разумен и храбр, за что пользовался уважением у жителей острога и близлежащих деревень. Егорка, его помощник, совсем еще безусый мальчишка лет двадцати, присланный в помощь в место убитого разбойниками Петра. Отец Евлампий, седовласый священник с густой длинной бородой. Антип – кузнец, огромный мужик с белыми длинными волосам, стянутыми кожаным обручем. Архип – охотник, подвижный небольшой мужичек, лет тридцати, очень хороший стрелок. Без него не обходилась ни одна охота. Архип стрелял так, что попадал белке в глаз, чтоб не испортить шкурку. А главное – он был терпелив и умел ждать. Дарья – его сестра, белокурая красавица, лет семнадцати. Она занималась хозяйством в остроге и помогала взрослым женщинам во всех делах. Федор – плотник, небольшой голубоглазый мужичок, мастером был от Бога. Благодаря ему, многие вещи из дерева в остроге были действительно произведением искусства. Несколько вещей он сделал лично для владыки архиепископа Спиридона. Фомка – юродивый, дурачок от рождения, прибился, бедный, к людям, не выгонять же, так и оставили. Он воду носил, сено возил, когда мужики накосят, послания по деревням разносил и делал все остальное, что было позволительно его разуму. Фирс – мужик без ноги, которую он пару лет назад потерял в схватке с разбойниками, помогал всем, чем мог. Софья, его дочь, девушка лет двадцати. Фекла – статная сорокалетняя женщина, жена Фирса. И Сопля, четырнадцатилетний подросток, их сын. Сазон, Платон и Калаш – мужики на все руки, рыбачили, ходили с Архипом на охоту, косили сено, рубили лес, строили постройки, но и в силу возраста, при необходимости, обороняли острог. Лукерья – баба лет сорока пяти, жена Калаша. Пелагея, пышная, полногрудая женщина, с громким командным голосом и ее муж, Егор, таких же лет, худой болезненного вида мужик. Он был конюх. Авдотья – старая бабка лет семидесяти и ее муж Митрич, дед-сказочник с лысиной на голове и густой седой бородой. Федька, мальчишка лет десяти, их внук. Его мать лет пять, как сгинула от хвори, а отец подался в Киев, оставив сына на попечение стариков. Настя – девушка сирота, восемнадцатилетняя красавица, с большой белой косой. Зозуля, мужик гусляр, лохматый человек, лет сорока, помогал мужикам, да народ песнями развлекал. Худой мужичок по прозвищу Рябой. Он занимался бортничеством. А помогали ему его жена Глаша, тихая худощавая женщина лет сорока, и их дочь шестнадцатилетняя Лада. Еще были два бондаря – пятидесятилетний Мотыль, толстый бородатый мужик, и Жук, тридцати шестилетний, болезненного вида, с жидкой черной бородкой мужичок. Они делали бочки аж для самого владыки архиепископа новгородского. А пару лет назад прибился к ним еще пятнадцатилетний белобрысый мальчика – Лопух. Калаш взял его на свое попечение. Он был в остроге мальчишкой на побегушках. Бегал по деревням, вести носил, иногда с мужиками ездил с обозом в Великий Новгород, в Старую Руссу, Ладогу, был даже в Торжке по торговым делам. Проживало в этом остроге ровным счетом двадцать девять человек.

– Архип, я с Соплей схожу в лес, отпустишь? – попросила Даша.

– Куда это вы собрались? – удивился Архип.

– Да на Белое озеро. В прошлый раз Мотыль с Жуком ходили. Так много рыбы принесли, вот такущих, – сказала Дарья и показала руками, отведя их в стороны.

– Да, боязно мне тебя одну-то отпускать, лихих людей много по лесам бродит. Деревенские приходили, сказали, что на Малюту в лесу нарвались, еле ноги унесли.

– Да что Малюта-то? Люди сказывают, что их всего человек пять-шесть по лесу бродит. Собрались бы с мужиками, да намяли бока бы ему.

– Легко сказать, его надобно сначала найти. Да и с кем искать-то? Кроме Луки, Егорки, да Антипа – взять больше некого, – вздыхая, сказал Архип.

– А Сазон, Платон, Калаш, да Зозуля – гусляры что не люди что ли?

– Люди-то люди, да только, проку с них мало, ратному делу они не обучены. Ты еще предложи Фомку блаженного взять, – сказал Архип и рассмеялся.

– Ну, ладно, Архип, отпусти, мы недолго. Тут идти всего пару верст, – не унималась Дарья.

– Ладно, хорошо, идите. Но чтобы два часа после полудня были в остроге, – жестко сказал Архип.

– Спасибо, братец! – радостно сказала Дарья и поцеловала брата в щеку.

Архип перекрестил Дарью и сказал: С Богом! – после чего пошел в сторону кузни.

−Ну что, отпустил? – спросил подошедший к Дарье Сопля.

– Ну так, с горем пополам, переживает! – со вздохом ответила Дарья.

– Тогда пошли, – сказал Сопля и потянул Дашу за руку.

Сосновый лес

– Лес здесь красивый, – задумчиво молвил Сопля.

– Да, лес здесь, что надобно. Скоро ягоды, грибы пойдут, лето. Вот, здорово! – радостно воскликнула Дарья.

– Да прям скоро, гляди, сколько снега еще. Вон только кое-где проталины, а так таять будет еще долго, – недовольно сказал Сопля.

– Да, кстати, на Белом озере лед еще есть?

– Мужики говорят, что там деревенские полыней нарубили и рыбы много. Всю зиму подо льдом, без воздуха. Вот она вся и прет вверх. Говорят, можно сачком собирать. Сейчас придем и посмотрим, – деловито сказал Сопля.

– А мы не заблудимся? Ты дорогу помнишь?

– Конечно помню, меня мужики сто раз по этому лесу водили, да и с братцем твоим на охоте я бывал. Он у тебя хороший человек. А стрелок от Бога. Мужики без него, наверно, ничего бы и не поймали. Помимо того, что он стреляет как Бог, он еще и следопыт он хороший, знает, где зверь и куда тот пойдет. А это очень важно. Я, когда вырасту, тоже хочу охотником стать, как твой брат. Он мне показывал, как нужно стрелять. Скажу тебе по секрету, что я сделал себе лук. Он, конечно, так себе, но я понемногу обучаюсь, и скажу тебе честно, что у меня неплохо получается.

– Давай, учись, меня будешь защищать!

– Да ладно, ты замуж выскочишь скоро и ищи тебя свищи.

– Да за кого ж я выскочу-то! У нас все мужики один кривей другого. Ежели что за кузнеца Антипа? Да на него Софья глаз положила. Да и не мил он мне.

– Попадется кто-нибудь из Новгорода или Ладоги, так и выскочишь за него.

– Хватит болтать, смотри на дорогу, а то заблудимся еще!

– Да не, я знаю дорогу. Сейчас кончится Сосновый лес, потом ельник начнется, там с версту место дремучее, но я тропку знаю, там легко пройти. Оттуда выйдем на Северную дорогу, а там и рукой подать.

– А чего мы на нашу реку не ходим?

– Не время еще, лед растает, сети ставить с мужиками будем. Там тебе и плотва, и щука. Даже сома изловить можно.

– Сома! Это здорово, вкусная рыба.

– Тсс, тише, гляди, – прошептал Сопля и показал рукой направо.

На поляне стоял во всем своем величии огромный белый лось. Он гордо поднял морду и затрубил. Звук далеко разнесся по лесу. Эта величественная картина заставила ребят застыть на минуту. Лось огляделся, фыркнул и не спеша ушел в чащу.

– Видела? – с восторгом спросил Сопля.

– Ага, – только что и смогла ответить Даша.

– Ну, пошли, – сказал Сопля и нырнул в чащу, Даша последовала за ним.

Дальше шли молча, идти было тяжело, ветки еловые хлестали по щекам, под ногами путались разные коряги, следы бурелома. Но идти оказалось недолго и скоро они вышли на небольшую поляну.

– Можно сказать, пришли, вот Северная дорога, – сказал Сопля и показал рукой на размытую дорогу.

– Ой, гляди, что это! – испугано вскликнула Дарья и показала рукой направо. Сопля повернул голову и застыл. Его взору представилось кровавое зрелище. Повсюду валялись тела погибших, а большие вороны уже начали свое пиршество.

– Стой здесь, я сейчас, – взволновано сказал Сопля и стал спускаться к дороге.

Северная дорога

Сопля стал обходить тела убитых, на многих лицах застывшая маска смерти выражала жуткий ужас. Вороны не обращали на него никакого внимания и продолжали свое пиршество. Сопля пошел дальше, прямо напротив него лежал молодой стрелок с надвое раскроенной топором головой, слева от него лежал воин, которого Сопля узнал, это был Прохор, в прошлом году он приезжал вместе с сотским к ним в острог за зерном. Повернувшись, Сопля обомлел и отпрянул. Он увидел еще одного знакомого, это был Фадей. Шею Фадея пронзила стрела. Он машинально начал считать трупы погибших дружинников и насчитал двадцать пять человек, несколько человек он не смог определить, кто они, но, по всей видимости, это была охрана обоза и несколько людей не военных, похожих на слуг. Шестеро убитых сильно походили на разбойников, это было видно по заросшим лицам и звериным шкурам. Вдруг, ближе к кустарнику, Сопля услышал слабый стон. Сопля осторожно пошел в сторону звуков. В кустах лежал воин с раздробленным плечом и слабо стонал. Сопля подошел ближе и наклонился над дружинником. Дружинник закрыл глаза.

– Подожди, я сейчас, – взволновано сказал он и побежал в горку к Даше.

– Ну, что там, все мертвые? – спросила Дарья.

– Нет, Даша, живой есть, пойдем, – сорвавшимся голосом просипел Сопля. И они стали спускаться к месту побоища.

– Нужно бежать за помощью и быстро, он может умереть. Давай, Сопля, стрелой в острог. И воду оставь, – решительно сказала Даша тоном, не требующим возражения.

Сопля немного замешкался и стал крутить в руках шапку. Но потом встрепенулся и помчался в острог. Даша осталась с дружинником. Ей было страшно одной в лесу, но она настраивала себя, понимая, что она делает нужное и богоугодное дело. Дружинник на миг пришел в себя, и Даша дала ему воды, он выпил и снова потерял сознание. Оставалось теперь только ждать помощи.

Лебяжий острог

Сопля с усердием молотил в ворота острога. Размеренная жизнь острога немного расслабляла людей, поэтому они все делали не спеша, с осторожностью. Так и сейчас, ворота долго не открывали.

– Кого там еще черт принес, – послышался голос из-за ворот.

– Открывай, Егорка, это я, Сопля, вести у меня срочные, – кричал Сопля.

– Вести у него, подождать не может, – проворчал Егорка и, наконец, открыл ворота.

– Десятник где? – не унимался Сопля.

– Зачем он тебе?

– Да говорю тебе, срочно надобно. Мы с Дашкой мертвецов кучу нашли.

– Иди ты!

– Да говори же, где он? – уже начал кричать Сопля.

– У отца Евлампия он, молится, – сказал Егорка и указал на дом отца Евлампия. Сопля помчался в указанном направлении.

– Отец Евлампий, отец Евлампий, – закричал Сопля, врываясь в горницу.

– Ну, что тебе, окаянный, не видишь, служба у меня идет, – спокойно произнес отец Евлампий.

– Время не терпит, мы с Дашкой кучу покойников нашли. Это дружинники, я двоих знаю, они к нам вместе с сотским в том году приезжали. А Дашка там осталась с раненым дружинником, – переводя дух сказал Сопля.

– Да что ж ты, – только и успел крикнуть Лука и выбежал во двор. Услышав шум, около него стали собираться люди.

– Что случилось, Лука? – поинтересовался кузнец Антип.

– Сейчас расскажу. Ты, Антип, позови ко мне Архипа да Сазона, – сказал Лука. Через две минуты оба стояли перед ним.

– Что служилось? Почему такая суета? – поинтересовался охотник.

– Дашка твоя с Соплей нашли дружину нашу убиенную. Один живой остался, нужно спешить, а то отдаст Богу душу. На нашей совести грех будет, – сказал отец Евлампий.

– А Дарья где? – взволновано спросил Архип.

– С раненым осталась, так что торопитесь, Сопля вас доведет, – сказал Евлампий и перекрестил всех присутствующих.

Лагерь Вепря

Вепрь был разбойник необычный, в былые времена он воевал под знаменами Ярослава. Потом переменил свою позицию и выполнил несколько кровавых миссий по воле магистра ордена меченосцев Фольквина фон Винтерштаттена, где и стал состоявшимся наемником. Потом был в Швеции и выполнял задания некоего ярла Ульфа Фаси, приближенного короля Эриха одиннадцатого, но в силу неуступчивости характера, нигде долго не задерживался. В поисках хорошей наживы, Вепрь перебрался под Великий Новгород, сколотил отряд из таких же наемников, как он сам, стал грабить и бесчинствовать на дорогах, разорять деревни. Уже целый год никто ничего с ним не мог сделать. Если раньше он не ввязывался в бои с дружинниками новгородскими, то последним случаем он открыто объявил им войну. В отряде Вепря было больше пятидесяти человек, а потери компенсировались стекающимися мерзавцами всех мастей в его лагерь. Его слава и дерзость давала мерзавцам надежду на легкую наживу. Вся дисциплина держалась в лагере Вепря на его авторитете и поддержке его наемниками, которые с ним были с самого начала. Таких осталось человек пятнадцать. Крупные грабежи люди Вепря обильно праздновали, упиваясь медовухой.

– Хороший улов, Гудыма, давненько такого мы не творили. Теперь все окрестности трястись будут, только имя Вепря появится, у кого-нибудь на устах, – ехидно сказал Мартын, худой мужик, с жидкой бородкой, недавно к ним примкнувший.

– Дурак ты, Мартын, мы ж осиное гнездо разворошили, теперь князь Александр ратников своих пошлет по лесам рыскать, – прогремел своим басом Гудыма.

– Кто знает, кто знает. Князю-то сейчас не до нас. Монголы с востока давят на него. Баскаки то и дело ясак просят, не дашь, говорят, Новгород жечь будем. Жгли Киев, Рязань, Суздаль и другие города, а Новгород-то чем отличается? Видно, уважает Бату-хан князя нашего, коль рать свою придерживает пока. С запада – Ливонский орден свои порядки устанавливает, шведы свой кусок урвать хотят. Вот такие дела. Не верите, Вепря спросите. Мы с ним успели везде побывать. Гудыма, да ты ж был с нами, – сказал Рург.

В бою на мечах в отряде Вепря не было равных Рургу, да и так мало кто мог бы с ним совладать.

– Может ты и прав, Рург, наше дело маленькое, не языком молоть, а плечами двигать, – сказал могучий Гудыма и расправил плечи, да так, что аж спина хрустнула.

– Пойдемте, там кабанчик уже почти совсем дошел, – сказал подошедший молодой разбойник Никон. Никон неплохо стрелял из лука и очень этим гордился. И кабанчика, который жарился на вертеле, подстрелил он.

– Ну, раз дошел кабанчик, пошли, а то кишки уже к позвоночнику прилипли, – пробасил Гудыма, и все отправились к костру. В центре, на самодельном троне сидел Вепрь.

– Ну что, братья мои, выпьем за улов богатый, да погибших помянем, земля им пухом. Кстати, Гудыма, какие потери? – отпивая из кубка, который был из последнего ограбленного обоза, сказал Вепрь.

– Наших шестеро, а обозных, больше тридцати, из них, дружинных человек двадцать пять, – сказал Гудыма, откусывая с ножа огромный кусок кабанчика.

– Кого похвалишь, Хазар? – спросил Вепрь.

– Кого хвалить? Вакулу хвалить буду, хорошо рубился, умно. А Иван Череп попер в лоб, потому мертвый теперь и ворон клюет тело его, – ответил Хазар.

Как мы уже говорили, Хазар был мастер боя на саблях, его уважали и боялись. Сам же он не признавал никого, даже громилу Гудыму, единственным авторитетом для него был Вепрь. Вепрь тоже уважал Хазара и доверял, наверно, только ему и Гудыме.

– Вакулу, говоришь, хвалить будешь? Что ж, хорошо, выпьем за Вакулу, – сказал Вепрь и поднес кубок к губам.

– За Вакулу, за Вакулу, – поддержали уже порядком охмелевшие разбойники.

– А теперь, братья мои, вот что я хочу вам сказать. С завтрашнего дня будем вводить боевое охранение, – сказал Вепрь и задумался.

– Это зачем еще? – спросил Мартын.

– Дружину князя разбили? Разбили. А сейчас еще и выкуп за этих брать будем. А князь нам этого не спустит, людей пошлет, и будут они денно и по ночам по лесам рыскать, нас искать. Так что, нужно себя обезопасить. Гудыма, будешь отвечать за это. А кто спать в секрете будет, того сразу на тот свет к праотцам отправлю, – ответил Вепрь.

– Правильно, правильно, – прокричало несколько голосов.

– А теперь гуляйте, братья мои, пейте, скоро новое дело найдется. Жду я одного человечка, может быть, дело дельное нам предложит. А сделаем дело, радости вашей не будет предела. А я устал что-то, отдохну, пойду, – вставая, сказал Вепрь. Пир продолжался.

Северная дорога

– Дарья, Даша! – увидев ее, закричал Архип.

– Архип, ну наконец-то, – вздохнув, сказала Даша и стала ждать, когда Архип, Антип, Лука и Сазон спустятся вниз.

– Что тут у тебя, – подходя, спросил Лука.

– Вот, – сказала Даша и указала рукой на раненого дружинника.

– Так это же Савва! – удивленно воскликнул Лука.

– Кто это? – спросил Архип.

– Это дружинник самого князя, его любимчик и зовут его Савва. Видел его в Новгороде. А теперь, Архип, Антип, носилки быстро, а то не донесем. Вот выходим, князь батюшка наш как рад будет, – вздыхая, сказал Лука.

– Вот, готово. Давай, Сазон, за ноги его, за ноги, вот и все, понесли, – произнес Антип.

– Понесли, – согласился Лука и весь отряд с носилками двинулся в сторону острога.

Лебяжий острог

Савву принесли в острог и положили на стол в горнице отца Евлампия. Отец Евлампий попросил всех удалиться и позвать Ладу в помощь. Лада нагрела воды, и отец Евлампий приступил к лечению дружинника. Через два часа он вышел, потирая лоб, и произнес: «Жить будет». У Даши вся тяжесть упала с плеч. Впервые она видела такие страшные сцены, поэтому до сих пор была под очень сильным впечатлением.

– Архип, правда, мы хорошее дело сделали? – спросила Дарья.

– Да, дело богоугодное, – задумчиво ответил Архип.

– О чем воркуете, голубки, – спросил услышавший их разговор отец Евлампий.

– Да вот, о дружиннике говорим. Архип говорит, что дело сделали богоугодное, значит нам там это запишется, – сказала Даша и показала пальцем в небо.

– Конечно, запишется, а как же, Бог, он все видит. Вот дело делаешь доброе, он видит, молишься, он видит, пост соблюдаешь, он видит. И злодейство всякое он тоже видит. Когда лиходеи попадут к нему, он грехи-то им не отпустит, и попадут они в ад пламенный, и гореть вечность в нем будут, вот как, – молвил отец Евлампий.

– Дедушка, а я гореть не буду? – спросил услышавший их разговор Федька, внук Митрича.

– А ты что ж, лиходей какой, чтобы тебя Бог наказывал, – ответил Федьке отец Евлампий.

– Ну, дедушка меня наказывает? – не унимался Федька.

– То Бог, а то дедушка. Бог где? На небе. У него другие полномочия, дружок, а дедушка, он здесь, на земле. Ежели он что и делает неправильно, так на все воля божья и за грехи свои все отвечать будут. И я, и ты, и дедушка твой. Только, брат, о нас на этой земле, кто-нибудь да помолится, а лиходеев проклинать будут, и никто свечку за упокой души их не поставит. Вот так, брат. Понятно тебе? – произнес отец Евлампий.

– Понятно, дедушка, – ответил Федька.

– Ну, беги с Богом, – сказал отец Евлампий и шлепнул Федьку под зад.

– Вот бесенок, – усмехнулся Архип и посмотрел в сторону убегающего Федьки.

– Тут Сопля мне по секрету рассказал, что из лука стрелять учится, хочет, чтоб как у тебя получалось. Ты уж поучи его. Я ему обещала, – произнесла Даша.

– Обещала, подучу, но вот секреты чужие разбалтывать нельзя, правда, отец Евлампий? – спросил Архип.

– Ну, вообще-то, да, – пожал плечами отец Евлампий.

– Ну, я же знаю, что вы не расскажете, – обижено сказала Даша.

– Ладно, малая, успокойся и иди лучше Лукерье помоги, видишь с котлом корячится, – сказал отец Евлампий и указал в сторону Лукерьи.

– Да, пусть делом займется, – проворчал Архип.

– Ты мне, друг, лучше вот, что скажи, что ты думаешь про нападение на рать нашу. Кто это мог быть. Ведь не Малюта с Чахлым орудовали. Эти супротив наших ратников слабаки, – сказал отец Евлампий.

– Нет, отец Евлампий, это не Малюта, конечно. Судя по тому, что я увидел, работали профессиональные бойцы и было их много. И полегло наших ратников вчетверо больше, чем ворога. По труппам лиходеев можно подумать, что это разбойники, но очень хорошо экипированные, сытые такие. Ходят слухи, что по лесам новгородским объявился разбойник по кличке Вепрь, может это он был? – задал Архип вопрос больше себе.

– Дружинный очнется, узнаем, – молвил отец Евлампий.

– Ладно, мне шкурки надобно разложить, люди купца Харитона должны на днях пожаловать. Харитон много серебра дает за них, не то, что этот Тимофей, скряга. Дашка-то подросла уже, скоро женихаться к ней будут, надобно что-то и в приданное ей скопить. Только, вот беда, с женихами у нас не густо, а в Новгород Великий не хочу отдавать ее, боюсь, – высказал свою мысль Архип и пошел к своему дому.

Архип мыслил правильно: мужиков молодых, сильных, статных в окрестных деревнях почти не было, в остроге – только кузнец, да и то ему девка Фирса-калеки приглянулась и дело, по всей видимости, шло уже к свадьбе. И обстоятельство отсутствия жениха для Дарьи очень тревожило Архипа. За делами и заботами Архип не заметил, как наступил вечер, он умылся, потушил свечку и лег спать. В эту ночь ему снились в кошмаре искривленные лица погибших воинов, которых он вчера видел на дороге; Люди-оборотни, которые превращались в волков; страшные варяги с размалеванными лицами, которых он видел украдкой в разоренных деревнях. Его бесило то, что он не мог ничего сделать. Их было много, а он один, совсем один. Ему казалось, что они придут и заберут Дашу. И он не сможет ее защитить, это еще больше вызывало у него гнев. Потом на него бежал бородатый варяг с топором и хотел его убить. В этот момент он проснулся. На дворе уже светало. Он сполоснул потное лицо, вытерся и вышел на крыльцо. Небо было ясное, день ожидал быть теплым. Во дворе стояла коза и блеяла. Он посмотрел на нее и улыбнулся. А жизнь все же идет и в ней не все так уж и плохо, как в ночном кошмаре, – подумал он, еще раз улыбнулся и пошел будить Дашу.

Через час на ногах уже был весь отрог. Бабы суетились, готовя еду. Платон и Калаш рубили дрова, Сазон с Соплей носили из реки воду, Егор-конюх чистил лошадь, Рябой бодяжил из меда какой-то волшебный напиток с добавлением каких-то лечебных трав, Антип убирал кузню и лишь один Егорка сидел у ворот и дремал.

– Дедушка, дружинный очнулся, – бежал и кричал Федька.

– Очнулся, говоришь, ну пойдем к нему, – сказал отец Евлампий, остановив бежавшего Федьку. Когда они зашли в горницу, дружинный немного приподнялся на подушках и слезящимися глазами смотрел на вошедших. Отец Евлампий подошел к нему и потрогал голову. В этот момент в горницу вошли Архип, Даша, Антип и Лука.

– Где я, – напрягаясь, спросил Савва.

– В Лебяжьем остроге, мы тебя на дороге нашли, – ответил Евлампий. Савва прищурил глаза и стал всматриваться в присутствующих, видно узнав Луку, он произнес: «Лука, ты что ли?»

−Да Савва, это я. Поведай нам, что случилось. Вон, отец Евлампий тебя с того света вытащил. Да девочку эту поблагодари, это она тебя нашла. Еще бы чуть-чуть и душа твоя могла бы встретиться с Всевышним, – произнес Лука. Савва в знак благодарности кивну Даше.

– Что со мной? – спросил он.

– Сильно раздроблено плечо, повреждена лопатка. Повезло, удар в спину пришелся вскользь. Я думаю, что дня через два ты можешь уже подниматься с постели. А сейчас нужно хорошо есть и спать. Сон лучшее лекарство, – произнес отец Евлампий.

– Савва, поведай нам, что случилось, я был на том месте, там жуткая картина. Гора трупов. Там была жуткая бойня. Расскажи, если помнишь? – попросил Архип.

– Это были люди Вепря, слышали про такого? Шайка профессиональных наемников. Хорошие бойцы. Они выскочили внезапно, не успели мы выхватить мечи и приготовиться к битве, как несколько наших дружинников легло от стрел. В дружине было много молодых неопытных ребят. Многие растерялись. Все длилось не так долго. После не помню. Меня сбил огромной булавой какой-то громила, по-моему, они звали его Гудыма. Что с моей дружиной? – закончив рассказ, спросил Савва.

– Мы насчитали убитыми двадцать четыре ратника и еще каких-то людей, не разбойников, – сказал Антип.

– А купцы, купцы! Со мной было два купца – Радим и Неклюд, – сказал Савва.

– Купцов не было, – ответила Даша.

– Значит они взяли их в полон и будут просить за них выкуп. Нужно оповестить князя. Мы не ожидали такого большого сборища разбойников. Князю и владыке часто поступали жалобы, что небольшие группы разбойников нападали на деревни и грабили. С ижорских земель поступали сведения о варягах, которые частенько заплывали в устье Невы. Но они от берега далеко не уходили. Грабили только прибрежные деревни. У побережья озера Ильмень и вдоль Волхова, чудь распоясалась. Были случаи нападения на дорогах крестоносцев. Те, и грабили, и людей забирали для продажи в рабство. А про Вепря слухи ходили, но мы думали, что он на псковской земле лихо действует. А как у вас, спокойно? – спросил Савва, удобней усаживаясь на подушки.

– У нас тут есть разбойники, главный у них Малюта. Но их немного, может быть человек восемь или десять, – сказал Архип.

– Что ж вы его не прижмете? – спросил Савва.

– Да как его прижать-то. У нас людей толковых, смыслящих в ратном деле, по пальцам пересчитать можно, – ответил Лука.

– Это да, людей у нас мало, – подтвердил кузнец. В этот момент в горницу прибежал Сопля.

– Что тебе, окаянный? – спросил отец Евлампий.

– Там к дядьке Архипу купец пожаловал, Харитоном назвался, – выпалил Сопля.

– Пошли, – сказал Архип и пошел на выход. Сопля пошел за ним. Архип подошел к воротам, где сидел сонный Егорка.

– Чего смотришь, открывай, не слышишь, купец к нам пожаловал, – грозно сказал Архип.

– А кто его знает, купец он или разбойник, – огрызнулся Егорка.

– Хватит болтать, открывай, – строго сказал Архип и подмышку поднял Егорку.

Тот, не спеша, поплелся к воротам. Ворота открылись и в острог въехала телега, а за ней вошло человек десять людей. Архип поздоровался с Харитоном, и они пошли к дому Архипа. Там их уже ждала Дарья.

В горнице отца Евлампия остались Антип и Лука. Пока Архип ходил к купцу, Лука предложил составить послание тысяцкому, в котором сообщить ему, что Савва находится в Лебяжьем остроге. Отец Евлампий начал писать. Через полчаса послание было готово, и довольный отец Евлампий передал написанное Луке.

– Вот теперь, может быть, и поможет нам княже. Может быть, людей к Савве пришлет, – сказал Лука.

– Может и пришлет. Главное, чтобы купец добрался до Новгорода. Я понимаю, он сейчас туда собирается, – сказал Антип.

−Архип говорил, что туда. Ладно, пойду, отдам купцу послание, – сказал Лука и пошел во двор.

Архип продал Харитону меха свои, получил обещанное серебро. Купец любезно согласился взять послание и доставить его тысяцкому в Великий Новгород. Архип держал в руках мешочек серебра и как бы его взвешивал. Даша стояла рядом и смотрела на брата.

– Это тебе, приданное! – весело сказал Архип. Дашка покраснела и убежала в горницу.

Лагерь Малюты

Малюта был обычный разбойник. Он собрал небольшую группу из девяти человек и просто грабил на дорогах одиноких путников и людей, которые были явно слабее его. С купцами и, тем более, с ратниками он предпочитал не связываться. Его люди были либо смерды, либо разбойники-одиночки. Хорошими боевыми навыками они не обладали, но были молодые и здоровые лоботрясы, которые не хотели честным тяжелым трудом зарабатывать себе на жизнь. Лагерь их находился к востоку от Соснового леса, недалеко от Черной Топи. Черной Топью называли почти непроходимые болота. Множество людей сгинуло там. Из острога пройти там могли всего два человека: охотник Архип и сестра его Дарья. Он с детства водил ее туда, и она научилась там ориентироваться. Малюта со своими людьми, будучи человеком суеверным и немного трусоватым, предпочитал туда не ходить. Так вот, лагерь его ничего особенного из себя не представлял. Пару шалашей, палатка, сделанная из парусины, которую они взяли из разграбленного ими обоза, место для костра, вертел. Вооружение его людей желало быть лучшим. Но у всех было металлическое оружие. Хромой, был вооружен огромной дубиной, а Паленый – предпочитал рогатину. У четверых были копья, у остальных – плотницкие топоры. Чахлый – правая рука Малюты, был вооружен боевым топором, деревянным круглым щитом, ножом, который висел на грубом кожаном ремне и был одет в кожаные доспехи времен эпохи одиннадцатого века. Сам Малюта был вооружен железным треугольным щитом и большим обоюдоострым мечом скандинавского образца, которым очень гордился, и умел неплохо им пользоваться, за что получил уважение у своих братьев по грабежам. Тело Малюты было облачено в короткую металлическую кольчугу легкого воина пехоты, на голове был шлем кнехта, а на ремне, как и у Чахлого, висел большой боевой нож. На всю компанию было четыре лука, которые чаще всего использовались для охоты. Но охотиться они не любили. Им было проще сделать набег на деревню и отобрать у крестьян кур, гусей, увести козу или барана. Вот и сейчас им повезло, Чахлый и Паленый в соседней деревеньке украли овцу. Они решили закатить пир.

– Вот, Чахлый, удача сегодня тебе сопутствовала. А все по той причине, что я молился за тебя и просил Всевышнего, что б он послал нам такого милого барашка, который сейчас крутится на вертеле и ожидает своей бараньей участи – быть съеденным, – довольный своей репликой Малюта пошевелил палкой костер.

– Это Паленый молодец, он животное увел, я только внимание отвлекал, – ответил Чахлый Малюте.

– Впрочем, какая разница, кто эту скотину увел. Главное, она сейчас вертится на нашем костре и довольно аппетитно пахнет, – в ожидании скорой трапезы тихо сказал Малюта.

– Скоро барашек наш поджарится? – прокричал Хромой.

– Скоро, скоро, – ответил ему Чахлый.

– Можно уже снимать, по-моему, готов, – сказал Малюта.

– Давай его суда, – сказал подошедший к ним Чахлый. Они сняли барашка, разделали его и принялись с большим аппетитом есть мясо, обильно запивая его медом. Сидели недолго. Утолив голод, разбойники разошлись отдыхать. На завтра Малюта обещал дело.

Северная дорога

Купец Харитон уехал с обозом в Новгород, а в остроге мужики собрались у отца Евлампия в горнице держать совет. Дело в том, что когда нашли на Северной дороге Савву, забрать оставшиеся там доспехи и вещи не было возможным. Очень торопились и боялись, что не донесут ратника, поэтому было принято решение поутру двинуться на Северную дорогу и забрать кольчуги, которые остались на убитых, ну и все остальное, что не успели унести разбойники. Решили, что пойдут Лука, Архип, Антип-кузнец, Жук, Мотыль и Сопля. Идти решено было поутру, с восходом, чтобы к полудню успеть вернуться в острог. Идти было решено во всеоружии. Лука опоясался мечом, Архип взял лук, а на поясе его висели два охотничьих ножа, Антип взял кузнецкий большой молот, Жук и Мотыль вооружились вилами, Сопля пошел налегке. Утром все шестеро двинулись в путь. День обещал быть теплым. Весна во всю набирала обороты. Тем временем люди Малюты, оставив в лагере Чахлого и Паленого, тоже двинулись в путь. Малюта хотел разведать обстановку в двух деревнях, стоявших на берегу Волхова. Лука и его люди двигались быстро и спустя полтора часа были уже на месте.

– Да, лиходеи почти ничего не оставили, – расстроено сказал Лука.

– Кольчуги не взяли, видно торопились, а может быть не захотели связываться с покойниками, – произнес Архип.

– Оружие и шлемы забрали, окаянные. Надобно бы хоть кольчуги снять, вещи дорогие, хорошие, правда, кузнец? – обратился Лука к Антипу.

– Это да, кольчуги хорошие, мелкого плетения, – с видом знатока ответил кузнец.

– А ты, Сопля, по кустам пошарь, может быть, чего найдешь, – обратился Лука к мальчишке.

– Дядя Лука, я поищу, – крикнул Сопля и принялся рыскать по кустам. Жук и Мотыль начали снимать кольчуги с убиенных.

– Фу, вонь какая, уже начали разлагаться. Их бы похоронить по-человечески. Вон и лопата валяется, – сказал Мотыль, стягивая кольчугу с убитого дружинника.

– Пойду, яму откопаю, – сказал кузнец, взял лопату и пошел за кусты, где ползал на карачках Сопля.

– Дядя Лука, нашел! – послышался из кустов крик Сопли.

– Чего нашел, – отозвался Лука.

– Во, колотушка какая, – сказал Сопля и протянул Луке шестопер отличной выделки.

– О, хорошая вещь, – сказал Лука, повертев в руках оружие.

– Вон, в тех кустах, под корягой валялся. Видно, не заметили его, дыроголовые, – язвительно сказал Сопля.

– Видно не заметили, – прошептал Лука.

– А не нашего ли Саввы вещичка эта? – спросил Луку, подошедший Архип.

– Может быть, может быть. Вообще, такие вещицы находятся на вооружении конной княжеской дружины, – сказал Лука.

– Чего голову ломать, в острог придем да спросим Савву, – сказал Жук, стягивая кольчугу с очередного покойника. Около двух часов они снимали доспехи с убитых. Земля была мокрая и мягкая, поэтому Антип за это время успел вырыть большую яму.

– Вот здесь их и похороним, – сказал Антип, вытирая обильно струившийся пот с лица.

– Жук, Мотыль, давай, берите их и в яму кидайте, – приказал Лука. Двое названых, принялись кидать покойников в яму.

– И лиходеев тоже к ним? – спросил Жук.

– Не, этих нехристей негоже с людьми хорошими в одну яму класть, – откликнулся Архип.

– Сейчас ратных с почестью похороним, а этим потом другую могилу выроем, чтобы смраду их на земле православной не было, – пробасил Антип.

Дружинников похоронили, перекрестились на погосте и принялись поодаль рыть другую яму. Только Антип воткнул в землю лопату, как из леса, с горы, на них с громким криком побежали вооруженные люди.

Этого еще не хватало! Это Малюта со своими людьми. К бою! – прокричал Лука, и выхватил меч.

Остальные последовали его примеру и взяли оружие наизготовку. Сопля укрылся в кустах и стал наблюдать. Люди Малюты уже выбежали на дорогу.

– Что это вы тут делает, тупоголовые? – крикнул Малюта.

– Иди своей дорогой, мил человек, дай людей земле предать, – сказал вежливо Лука.

– Сначала вы поделитесь с нами этим, а потом закапывайте, кого хотите, хоть сами себя закопайте, – рассмеявшись, сказал Малюта и показал пальцем на кольчуги, снятые с убитых ратников.

– Это почему ж мы должны с тобой делиться, кто ты такой на земле этой? Князь? А может Бог? – поинтересовался Лука.

– А сейчас узнаешь, ежели ты такой любопытный, – крикнул Малюта и жестом приказал своим людям атаковать Луку и остальных жителей острога.

Началась драка. С Малютой было еще восемь человек. Кроме Малюты, как описывалось ранее, все вооружены были плохо и не имели нужной боевой подготовки, но все были молоды и агрессивны. Лука с мечом отражал атаку трех нападавших злодеев, Жук сцепился с Хромым. Хромой пытался огреть Жука дубиной, но Жук успешно отбивался от него вилами и успел даже порвать злодею рубаху. Мотыль активно наступал с вилами на еще одного разбойника, вооруженного плотницким топором. Разбойник активно отбивался, но отступал. Архип успел на смерть своим луком скосить оного из нападавших злодеев, потом выхватил два своих охотничьих ножа и кинулся в гущу сражения. Ему достались двое. Антип, как мельница, крутил своей кувалдой, пытаясь достать Малюту и еще одного разбойника.

−Ах ты, дьявольская бестия, – крикнул Лука и пронзил мечом одного из разбойников. Тот замертво рухнул, как подкошенный.

– Скурата, заходи справа, – кричал Малюта, агрессивно наступая на Антипа.

Антип не оставлял свои позиции и яростно обрушал свою кувалду на нападавших врагов. Тем пока удавалось успешно от нее уклоняться. Жук, увлекшись атакой и потеряв всякую осторожность, завалился вперед и пропустил увесистый удар по спине дубиной. От удара он потерял сознание и рухнул на землю. Хромой перекинулся помогать разбойнику, который атаковал Мотыля. Мотылю пришлось тяжко. Он был не из робкого десятка, но в ратном деле понимал мало, поэтому удары его были бессистемны. Он отступал, но держался. Тем временем, Архип, ловко уклоняясь от ударов разбойников, успел одного легко ранить в руку. Воспользовавшись замешательством и уклонившись от очередного удара, Архип с силой всадил два своих ножа одному из разбойников прямо в грудь. Тот рухнул замертво. Мотылю уже успели рассечь плечо. Он был уже не молод и быстро терял силы. Тем временем Антипу удалось своим молотом вскользь достать в плечо Малюту; тот присел, корчась от боли. Антип, видя бедственное положение Мотыля, кинулся к нему на помощь. Лука лихо орудовал мечом, успел легко ранить еще одного из нападавших, но, атакуя, он споткнулся о корень и упал вперед прямо на противника. Воспользовавшись этим, разбойник хотел всадить ему в спину копье и уже занес его над Лукой, но в этот момент из кустов выбежал Сопля, все время наблюдавший за битвой, и шестопером, найденным в кустах, огрел разбойника, пытавшегося заколоть Луку. Тот взвыл от боли и отступил, а Лука успел подняться с земли. Мотыль был еще раз ранен, не очень серьезно, но силы покинули его, и он упал. Двое из отряда Малюты были мертвы, трое, включая Малюту, получили легкие ранения. Отряд Луки потерял двоих ранеными. Ситуация была не в пользу отряда Луки. Трое против пятерых несмотря на то, что трое из отряда Малюты были ранены, но они могли в руках держать оружие.

– Надобно отходить, черт с этими кольчугами, люди дороже, – крикнул Лука и обратился к Архипу, – Архип, бери лук, я прикрою, отступать будем.

Лука переместился вправо, закрывая Архипа. Архип кинулся в сторону, где лежал его лук.

– Все, Малюта, давай закончим это недоразумение, мы уходим, – крикнул Лука, яростно отбиваясь от ударов.

Малюта, увидев направленный на него лук, приказал своим людям отступить. Лука и Антип, прикрываемые Архипом, подняв Жука и Мотыля, стали отходить к лесу. Сопля выскочил из кустов и стал помогать Луке вести Жука. Вскоре, они скрылись в лесу, а люди Малюты стали собирать кольчуги.

– Интересно, кто это их так, – сказал Малюта, держась за отбитое плечо и показывая кивком головы на убитых людей Вепря, которых не успели похоронить.

– Да кто их знает. Лучше давай наших закопаем. И вообще, зря мы их отпустили, нужно было разделаться с ними. Надоели они мне порядком, – сказал Скурата.

– Никуда они от нас не денутся, вот немного оружием разживемся и пойдем, разорим их острог. Негоже нам под открытым небом жить. У них в остроге четыре калеки. Бойцов-то всего этих трое: Лука, Архип, да этот кузнец-здоровяк. Есть там еще пару мужиков, да ратный один молодой, но эти недотепы, мы с ними легко сладим, – сказал Малюта, потирая плечо.

– А может быть к нам еще кто прибьется? – спросил Хромой.

– Может и прибьется, тогда еще проще их одолеть будет, – ответил Малюта.

– Оп-па! Сабелька! Сменю-ка я свой никчемный топорик на эту чудную штучку, – воскликнул Скурата, вытаскивая из-под убитого воина Вепря изогнутую большую саблю.

– Басурманская вещь, – деловито сказал Малюта.

– А больше нет, – спросил Хромой.

– Больше нет, эту, наверно, не увидели, она под трупом лежала. Я только увидел краешек рукояти. Посмотри, может быть, найдешь чего-нибудь, под другими покойничками, – предложил Скурата.

Хромой перевернул всех и нашел хороший большой боевой нож, какими пользовались датские варяги. Больше ничего полезного они не нашли, взяли кольчуги и пошли к себе в лагерь. А Малюту не покидала мысль о том, кто до них мог устроить такое грандиозное побоище на Северной дороге.

– Сходили в деревеньку, – с иронией молвил Хромой.

– Думаю, сегодня мы туда не дойдем. Нужно в лагерь идти. Теперь у всех будет защита хорошая, а что останется, так на серебро в городе поменять можно, – сказал Скурата.

– В городе, говоришь? В городе тебя на первом же столбу и повесят, – рассмеялся Малюта.

– Это точно, – поддержал Малюту Хромой.

– Ладно, уже полдень, наверно, гляди, как солнце печет. К обеду, глядишь, и до лагеря дойдем, коли болтать поменьше будем. Они вошли в густой хвойный лес и отправились в сторону Черной Топи.

Лебяжий острог

Прошло три дня после произошедших событий на Северной дороге. Раненых Жука и Мотыля принесли в острог, и отец Евлампий с помощью Дарьи и бабки Авдотьи по мере своих сил стал лечить этих бедолаг. Мотыль уже встал на ноги, а Жук еще валялся на лежаке, но был в сознании и чувствовал себя намного лучше, чем в первый день. Савва, как и обещал отец Евлампий, уже встал на ноги, но был еще слаб. Шестопер, который Сопля нашел в кустах и с помощью которого так удачно спас жизнь Луке, оказался Саввы. Савва сердечно поблагодарил мальчишку и пообещал ему научить его драться, как настоящий дружинник. Кузнец уже на следующий день после описанных событий приступил к своей работе. Дарья хлопотала возле раненых, а Архип, с Платоном, Калашом и мальчишкой Лопухом два дня как ходили на охоту. Им удалось подстрелить молодого лося, которого они освежевали на месте, а потом с помощью Сазона, Зозули, Федора и Сопли перенесли в острог. Часть его пошло на застолье, остальное на засол. Соль в то время была очень ценным продуктом и была на вес серебра, поэтому ее берегли и экономили. Жители острога ездили за ней в Великий Новгород и в Ладогу, обменивая ее на меха, мед, кузнечные и гончарные изделия. Еще охотникам удалось подстрелить десяток уток, которые уже начали гнездиться на Белом озере. Муки в остроге было еще много, так что на ближайшее время проблем у жителей не было. Нет, проблемы, конечно, были, но они больше касались безопасности. И, в первую очередь, они беспокоили Луку.

– Эй, Архип, как охота? Никого в лесу не встретили? – сразу два вопроса задал Лука.

– Охота нормально прошла, лося завалили, уток немного. А вот чужаков не видел. Единственное, что могу сказать, недалеко от Черной Топи стоянка чья-то была, людей было много, ели что-то, а потом видно свернулись и пошли, наверно, к селениям, что расположены по эту сторону Волхова, – ответил Архип.

– Почему так думаешь? – спросил Лука.

– Следы. Немного прошел и следы видел, – ответил Архип.

– Что думаешь по этому поводу? Кто это может быть? – спросил Лука.

– Думаю, какие-то вояки были. Ветки обрезаны очень острым ножом, на земле след от кольчуги видел, да еще куча мелких примет, – сказал Архип.

– Плохо это. Беспокойно на душе как-то. Проследить бы за ними, чего доброго, дел лихих в округе натворят, – тихо произнес Лука.

– Можно. Дела справил, можно и следопытом побыть. В полдень отправлюсь, – сказал Архип.

– Возьми кого-нибудь с собой, чтобы весть дурную успел принести, ежели что неладно будет, – сказал Лука.

– Соплю возьму. Давно со мной просится, а по дороге немного подучу его делу охочему. Да и отличился он давеча. Лука, кабы ни он, не болтать бы тебе со мной сейчас, – ухмыльнувшись, промолвил Архип.

– Это да! Да хранит его Господь. Да, ежели б не он, то меня уже бы черви ели, – сказал Лука и перекрестился.

– Ладно, пойду собираться, – сказал Архип и пошел искать Соплю.

– С Богом, – прошептал Лука. В этот момент, к нему подошел Савва.

– Куда он? – спросил Савва, краем уха слышавший конец разговора.

– Ходишь тихо, как лиса, – не ответив на вопрос сказал Лука.

– Учили, иногда может жизнь спасти, – ответил Савва.

– Аааа, – протянул Лука.

– Так куда он собрался? – повторил вопрос Савва.

– Говорит, стоянку видел людей лихих, недалеко от Черной Топи, хочет проверить, – ответил Лука.

– Черная Топь? – сказал Савва, удивленно посмотрев, на Луку.

– Гиблое место. Сколько людей там сгинуло. Непроходимые места. Только Архипка да Дашка-сестра его проходы там знают. Остальные ходить туда боятся. А Черная Топь называется, потому что болота черные и вода там пузырится. Сам не видел, но люди сказывают, – сказал Лука.

– Как думаешь, купец добрался до Новгорода? – спросил Савва.

– Думаю, что еще вчера, ежели чего в дороге не приключилось, – ответил Лука.

– Будем надеяться. Князь этот разбой без внимания не оставит, людей ратных пришлет, чтобы разобрались, порядок навели, – сказал Савва.

– Княже наш справедлив, думаю, пришлет людей, – согласился Лука.

Они долго разговаривали на разные темы. Савва вспоминал о походе, в котором он участвовал с князем Александром, поведал Луке о подвигах ратных его товарищей. Рассказал о Сбыславе Якуновиче, Ратмире и Якове Полочанине – верных и преданных друзьях Александра. О склоках боярских. О рыцарях ливонских и их злодеяниях. О Европе, где людей на кострах жгут, да на дыбах пытают. Он слушал молча и впитывал каждое слово. Дюже интересно было ему. От жителей острога такого не услышишь. Беседу прервал подошедший к ним Рябой.

– Дружинный, медку испить не желаешь, – предложил он и протянул Савве жбан с медовухой. Савва принял угощение и отхлебнул.

– Хорош медок у тебя, крепок, – похвалил Савва Рябого и протянул жбан ему обратно.

– Пчелы хорошие, медок на славу, – ответил обрадованный похвальбой Рябой.

– Рябой в пчелах толк знает, его мед даже владыке шлем. Владыка нам благодарность слал, – гордо сказал Лука. Рябой поклонился Луке и дружиннику и ушел. Тут подбежал Федька, внук Авдотьи.

– Дядя Савва, а меня булавой бить научишь? А то бабка с дедом меня только письму учат. Говорят: «учись, Федька, может быть, человеком станешь».

– Правильно говорят. А булавой бить научу, когда время твое придет, – сказал Савва.

– А когда это время придет? – не унимался Федька.

– Когда будешь большой, как кузнец Антип, тогда и придет, – ответил Савва.

– Да разве ж я буду таким огромным, как дядька Антип? Вон сколько людей, а все его меньше, – разочарованно сказал Федька.

– Будешь, будешь, – убедительно промолвил Савва.

– А теперь беги, дай поговорить нам, – молвил Лука.

Федька побежал к вышедшей из дома Ладе. Та несла пирожки, накрытые рушником. Федьке удалось один у нее выпросить. Лада подошла к Савве и Луке и тоже угостила их пирожками.

– И все же хорошо у вас здесь. Хочешь тебе медовуха, хочешь – пирожки. А летом, хочешь в лес, хочешь на реку, – мечтательно сказал Савва.

– Это, конечно, так. Только людей лихих развелось много, никакого житья нет от них, – ответил Лука.

−Не печалься, князь Александр наведет здесь порядок. Верь мне, все будет хорошо. Пойду-ка я пройдусь немного, а то кровь в жилах вся застоялась, пока лежал я, – сказал Савва и пошел к людям у костра.

– А я помолюсь пойду, – прошептал Лука и пошел к отцу Евлампию.

Острог жил обычной жизнью. Каждый занимался своим делом. Архип и Сопля вышли из острога. Их никто не увидел, кроме вечно сонного Егорки. Выходя, они перекрестились.

Господин Великий Новгород. Княжеские палаты

Чтобы понять, какие мысли терзали Александра и его сторонников, окунемся немного в историю происходящих до этого времени событий. В 1198 году от рождества Христова немецкие рыцари-крестоносцы, завоевав земли поморских славян, начали агрессию против балтских племен пруссов, литов, латов, жмуди и других народов, живших на восточном и южном побережье Балтийского моря. В 1201 году, захватив значительную территорию Прибалтики в устье Западной Двины, крестоносцы основали город Ригу, который стал главным духовным и военно-административным центром крестоносцев в этом регионе. Чуть позже, в 1202 году, епископом Альбертом здесь был основан новый духовно-рыцарский Орден Меченосцев, который позже, с благословения папы римского Иннокентия четвертого, продолжил завоевательную политику. Орден оккупировал всю территорию Центральной и Северной Прибалтики, населенную латами и эстами. Эта ситуация создала реальную угрозу Великому Новгороду и Пскову. Суздальско-Новгородский князь Ярослав Всеволодович, отец Александра, пошел походом против меченосцев и нанес им сокрушительное поражение у города Юрьева. Тогда еще малолетний Александр участвовал в походе с отцом. Ряд некоторых побед над меченосцами побудил папу римского Григория девятого и германского императора Фридриха второго объединить в 1237 году Тевтонский Орден и Орден Меченосцев. Орден стал называться Ливонским. В конце тридцатых годов активизировали свою захватническую политику шведы. В первую очередь их интересовал Великий Новгород и крупный торгово-ремесленный город Ладога. Все эти события очень настораживали князя Александра, и он собрал своих лучших и преданных людей держать военный совет.

– Князь, каждый день жалобы поступают от купцов да людей посадских. Люди лихие продыху не дают, крестоносцы на землях новгородских бесчинствуют. Грабят купцов, разрушают и жгут деревни. Что-то надобно делать, а то народ совсем осерчает, – сказал Яков Полочанин.

– Яков прав, княже, недоволен народ, да и у бояр смута. Есть предположение, что подстрекают людей отдаться во власть ливонцам да веру их поганую принять, – поддержал Якова Сбыслав Якунович.

– А ты что скажешь, Гаврило Олексич, – обратился князь к своему учителю.

– А что сказать, правы они. Я так скажу, вот только вестей от Саввы дождемся, прикинем, что на самом деле творится, и действовать начнем. А то купцы-то и приукрасить могут, а бояре в Новгороде всегда между собой собачились и при батюшке твоем Ярославе. А смуту выявлять будем и пресекать на корню, – твердым голосом ответил князю Гаврило Олексич.

– Хорошо, будем ждать новостей от Саввы. А ты, Гаврило Олексич, за боярином Трифоном пригляди, не нравится мне он, уж больно какой-то он скользкий, – сказал князь и в этот момент к нему вошел Миша Новгородец, человек княжий.

– Князь, извини, что прервал. Тут к тебе купец один, Харитоном кличут, просится, говорит, что новости у него от Саввы имеются, – выпалил Миша.

– Так веди его скорее, а то заждались мы, – молвил князь.

В палаты вошел купец Харитон, князю поклонился, осмотрелся.

– Вели слово молвить, княже, с весточкой я от слуги твоего верного, Саввы, – дрожащим голосом сказал Харитон и протянут ему свиток, который написал отец Евлампий. Князь внимательно стал читать послание.

– Плохи новости, братья. Ранен Савва, напали на них разбойники лесные, да не простые. Объявился в землях новгородских разбойник, кличет себя Вепрем и людей у него много. Здесь написано, что человек шестьдесят, да не просто лиходеи, а подготовленные вояки, бывшие наемники. Ты скажи, купец, как там Савва? – спросил князь.

– Когда я уезжал, плох был. Только занимался им отец Евлампий, что в Лебяжьем остроге живет, говорят, людей исцелять может, – ответил Харитон.

– Спасибо тебе, купец, за новость. Хоть не радостную весть ты принес, но очень нужную и своевременную. Все, можешь идти, а мы думать будем, что дальше делать, – сказал князь. Харитон поклонился и спешно вышел.

– Ну, что скажете? – обратился ко всем князь.

– Думаю, людей послать надобно туда. Я знаю этот острог, это вотчина владыки нашего архиепископа Спиридона. Готов, князь, отправиться туда, ежели прикажешь, – выразил свое мнение Сбыслав.

– Архипка, беги к владыке, зови его суда, – обратился князь к виночерпию, который все это время молча стоял в углу. Архипка очень почитал князя и стрелой выскочил из палат. Через четверть часа вошел архиепископ владыка Спиридон. Князь кратко передал ему весь предшествующий разговор.

– Согласен с тобой, князь, людей посылать надобно, только просьба у меня к тебе одна, возьми и моих людей, пусть на земли мои вотчинные посмотрят, да проверят, где, что и так, – попросил владыка.

– Хорошо, так и поступим. Иди, владыка, людей готовь. И ты, Сбыслав, готовься, людей поведешь. Дружину большую дать тебе не могу, сам понимаешь, Новгород в опасности. Возьми семь человек, но возьми лучших. Вот мое слово, – сказал князь.

– Княже, а я можно пойду? – спросил ловчий князя Яков Полочанин.

– Ты! А со мной, кто останется? – удивленно спросил Александр.

– Так, Гаврило Олексич, он один целого отряда стоит, а ежели что, так и Ратмир с Мишой подсобят, – бойко ответил Яков.

– Хорошо, будь по-твоему, но чтоб Сбыслава, как меня слушался, а то знаю я удаль твою. А кроме удали и мозги надобны. Все идите, собирайтесь. Поутру выходите. Да, и с владычными дружинниками не задирайтесь, может быть воевать вместе придется, – сказал князь. Все дружинники ему поклонились и вышли. В палатах остался один Гаврило Олексич.

– Ну что, Олексич, что думает твоя мудрая голова? – спросил князь.

– А что голова думает? Думаю, сдюжат. Сбыслав, хоть и горяч, но не без мозгов, зря рисковать не будет. И людей подберет хороших. Он дружину хорошо знает, здесь я за него спокоен, – с довольной улыбкой, оголив зубы, сказал Гаврило Олексич.

– Будем ждать утра, а сейчас я отдохнуть хочу, умаялся что-то, – сказал князь и пошел отдыхать. Гаврило Олексич поклонился и тоже вышел.

Утром князь лично вышел осмотреть дружину. По его приказу был собран обоз в острог. На телеги погрузили муку, пшено и соль. С обозом следовали три дворовых и конюх. Дружина Сбыслава была как на подбор. Сам Сбыслав красовался на огромном гнедом коне. Он был облачен в длинную кольчугу мелкого плетения со стальным нагрудником на груди, на руках блестели на солнце красивые металлические поручи, на голове красовался конусообразный шлем с металлическими наглазниками. Вооружен он был миндалевидным щитом, небольшим копьем, к седлу крепился огромный боевой топор, а к поясу была пристегнута булава. Яков был экипирован также, только вместо топора у него был обоюдоострый меч. Конь у него был вороной, небольшой, но очень резвый. Остальные шесть ратников были экипированы так же, как и Яков Полочанин, кто-то к своему вооружению мог еще добавить боевой нож. В те времена это было типичное вооружение конного воина. У каждого конника к седлу был пристегнут лук и колчан со стрелами. Владычным дружинникам нужно уделить внимания чуть больше, так как своим вооружением и внешним видом они привлекали к себе некоторый интерес. Их было пятеро, все они были пешие и передвигаться должны были на телеге, либо идти пешим строем. Скажу, что эти пятеро были лучшие владычные дружинники. Первым был Никита, стрелок от бога, со ста шагов мог попасть в глаз белке. Во всем Новгороде и его окрестностях равных ему не было. Это был белокурый юноша с небольшой бородкой. Одет он был в короткую металлическую кольчугу и конусообразный шлем. Вооружение его состояло из большого упругого лука, сабли и большого боевого ножа. Второй был великан Годыня, просто сказочный богатырь, с пепельного цвета кудрями и такой же косматой бородой. На нем тоже была металлическая кольчуга, конусообразный шлем, металлические поручи. Из вооружения только огромный молот, а на кожаном ремне висел большой, почти как меч, нож. Третьим был Игнат – это был небольшой, жилистый мужичок и внешне совсем не походил на дружинника, но за этой неказистой внешностью скрывался искусный боец. Игнат был вынослив и хорошо бегал. Он неплохо кидал копье и был мастером боя на топорах. Его лицо обрамляла большая окладистая борода, голова была начисто выбрита. Одет он был только в короткую кольчугу. Шлем он не одевал, говорил, что в бою на топорах он только мешается. Вооружен дружинник был миндалевидным щитом, небольшим копьем и двумя небольшими боевыми топориками. Четвертый был уникален. Его звали Буслай. Это был крупный, с ярко выраженной мускулатурой мужчина. У него были темные длинные волосы с плетеной косой с левой стороны, в левом ухе висела серьга в виде кольца, щеку пересекал аккуратный шрам, но он его не портил, а больше добавлял некоторую мужественность его лицу. Он был красив и в нем чувствовалась порода. Бороду он не носил. Одет был дружинник в кожаные доспехи с приделанными к ним металлическими пластинами, на руках были поручи, сделанные из шкуры лисы, а ноги были облачены в такие же поножи. Шлем он не носил. Вооружен он был двумя небольшими, очень острыми саблями, которые висели на кожаном ремне очень хорошей выделки. На нем же висело три небольших метательных ножа, а за спиной был приспособлен миндалевидный щит. Буслая считали лучшим бойцом всех времен. Его командир Добродей считал, что ему нет равных, как в дружине, так и на всей земле новгородской. Ну и сам Добродей был старшим дружинником, их командиром. Он был постарше, носил короткие волосы и аккуратную светлую бородку. Одет был в длинную металлическую кольчугу с металлическим нагрудником, за спиной висел миндалевидный щит, на поясе висел меч и небольшой нож, а в руках он держал копье. Вот такая собралась компания. Князь осмотрел дружинников и остался очень доволен выбором бойцов. Владыка вдохновил духовным словом ратников и те без промедления тронулись в путь.

Устье реки Ижоры

Утро было туманное. Туман стоял такой, что на расстоянии пяти шагов ничего не было видно. В устье Ижоры вошла ладья и остановилась. Видно, густой туман не позволял ей двигаться дальше. Прошло два часа и туман начал потихонечку рассеиваться. Гребцы нажали на весла, и ладья вновь тронулась, разрезая своим носом спокойную гладь Ижоры. Вскоре она пристала к берегу. Из нее стали вылезать люди и громко ругаться на непонятном языке, напоминающем лай собаки.

– Ольгерд, я чувствую под ногами землю. Слава Одину, что мы не разбились о камни в этом чертовом тумане, – сказал человек с низким голосом, вылезая из ладьи.

– Не расстраивайся, Олаф, я думаю этот наш поход будет куда удачней, чем предыдущий, – сказал человек, которого назвали Ольгердом.

– Зигурд, чего смотришь, вылезай, видишь, я стою и даже прыгаю, – сказал Олаф и попрыгал. За Зигурдом стали вылезать хорошо вооруженные люди с круглыми большими щитами. На некоторых были кожаные шлемы с наглазниками и рогами. В Европе этих людей называли викинги или норманны, на Руси они получили название варяги.

Их командир Ольгерд был крупный человек с лысой головой и длинной бородой, заплетенной в косу, на голове было множество татуировок. На плечах его была большая медвежья шкура, а в руках он держал огромный боевой топор. Тот, который откликался на имя Олафа, был правой рукой Ольгерда. Он был невысок, но крепок. Голову его покрывали длинные рыжие волосы, а лицо обрамляла густая рыжая борода, лицо пересекал большой лиловый шрам, который шел через глаз. Он был вооружен большим обоюдоострым мечом, круглым щитом, а на поясе у него висел огромный нож. Зигурд был лучшим воином Ольгерда. Это был крупный мужчина свирепого вида с бритыми висками и длинной окладистой бородой. Он был облачен в кожаные доспехи. За спиной у него висел круглый большой разноцветный щит, а в руках он держал средних размеров два боевых топора. Весь отряд насчитывал человек сорок. Это была не регулярная армия, а скорее банда пиратов, которые убивали и грабили на море и на земле. В отличие от простых разбойников, варяги были отличные воины, которых с детства учили искусству убивать. Сорок подготовленных бойцов, являлись грозной силой.

– На этот раз мы не ограничимся прибрежными набегами, мы пойдем вглубь, к Ладоге, а потом вдоль реки Волхов. Я хорошо изучил карту этих мест. Верьте мне, там будет чем поживиться, – сказал Ольгерд.

– Да поможет нам Один! – закричал Зигурд, и вся толпа подхватила его.

– Двоих нужно оставить сторожить ладью, – сказал Ольгерд. Олаф побежал распоряжаться. Через полчаса отряд варягов пустился в путь.

Дерпт. Замок магистра Фольквина фон Винтерштаттена

– Друг мой, у тебя есть человек, способный ради тебя на подвиг? – спросил магистр рыцаря Гедемина.

– Да, мой магистр, есть такой человек. Он очень коварен, но обладает множеством нужных нам достоинств. Он не воин, но ему знакомо убийство. Он знает язык врага, он умет убеждать и покупать людей, он беспринципен. Его нельзя купить, он предан идее до фанатизма и ведет аскетичный образ жизни, – сказал Гедемин.

– Его имя?

– Чаклер. Его имя Чаклер.

– Хорошо. У Чаклера будет несколько целей. Это подкупать и устрашать бояр новгородских и ладожских, сеять смуту среди народа, а главное, это попытаться избавиться от Александра.

– Ему нужен будет помощник, так сказать, ликвидатор. У меня есть хороший наемник, убийство для него – это обычный будничный факт, я думаю, эти два человека стоят друг друга. Его зовут Ягр. И еще, там есть человек – Бардим, он сведет Чаклера с Вепрем.

– Хорошо, пусть будет по-твоему. Я слышал про Вепря, редкостный негодяй. Мне важна цель. Все, иди и готовь людей. Увидимся завтра, – сказал магистр. Гедемин поклонился и вышел.

Через пять минут в зал магистра вошел вице-магистр ордена Андреас фон Вильвен.

– Здравствуй, дорогой друг. Какие новости ты принес мне? – спросил магистр.

– В Новгороде смута, но посадник там наш человек. Я вот что думаю. Если я поеду по земле Новгородской под видом странствующего рыцаря да сам воочию посмотрю, что там творится, – предложил фон Вильвен.

– Хорошая идея. Но тебе с собой нужно взять Гедемина, он хороший рыцарь, а также подобающую твоему статусу свиту, – сказал магистр.

– Хорошо, мой повелитель, я послушаюсь твоего совета, – сказал Андреас фон Вильвен.

– Когда будешь готов выдвинуться в дорогу?

– Пару дней на подготовку и можно двигаться.

– Хорошо, так и поступим. А теперь ступай, тебе нужно время на подготовку. И не забудь подобрать достойных людей.

Андреас фон Вильвен поклонился и вышел. Магистр несколько минут посидел в задумчивости. А потом прошептал: «Хорошо бы натравить шведов на Александра, они давно имеют на него зуб».

Лебяжий острог

Прошло еще три дня и наступил долгожданный май. Чаклер и Ягр уже были в районе Пскова. Андреас фон Вильвен и рыцарь Гедемин со свитой в двадцать копей под видом странствующих рыцарей двинулись в сторону Ладоги. Ольгерд со своими разбойниками уже дошел до земель Ладожских и успел разорить две деревни. Вепрь дождался человека по имени Бардим, он был человеком из народности чудь. Чудь хорошо привлекали к себе крестоносцы. Эти язычники успешно бесчинствовали на земле новгородской и способствовали исполнению плана ордена. Им чужды были идеи или какие-либо убеждения, их интересовала только нажива. Бардим передал Вепрю сведения о Чаклере, который готов был хорошо заплатить, если Вепрь согласится выполнять приказы магистра Ливонского ордена. Вепрь дал согласие. Малюта отсиживался в своем лагере и за это время к нему примкнули еще три отъявленных негодяя. А дружинники Александра и владыки тем временем прибыли в Лебяжий острог.

– Эй, открывай ворота, – крикнул Яков Полочанин.

– Кого там еще принесло? – ругнулся Егорка и поплелся смотреть на кричащего из-за ворот человека.

– Кто там? – спросил подошедший к Егорке Архип.

– Не знаю, надобно поглядеть, – ответил Егорка. В ворота опять сильно постучали.

– Открывай, негоже дружине княжеской у ворот стоять, – крикнул Сбыслав Якунович.

– И правда, дружина, – поднявшись на стену, крикнул Архип.

– Открывать? – спросил Егорка.

– Открывай, – ответил Архип.

В этот момент к воротам подошел Лука. Егорка снял засов и со скрипом открыл ворота. Дружинники во главе со Сбыславом Якуновичем въехали внутрь острога. Лука узнал командира. Сбыслав тоже признал Луку.

– Привет, десятник, сколько лет, сколько зим, старина. Еще топчешь земельку новгородскую! – приветственно сказал Сбыслав и широко улыбнулся.

– И тебе, дружинный, не хворать, – ответил Лука. Они поздоровались за руку.

– Выходит, добрался купец до вас, коли вы здесь? – спросил Лука.

– Да, с божьей помощью добрался без происшествий. Дай команду. Тут дары от князя и владыки привезли вам, пусть разгрузят, – сказал Сбыслав.

– А что там? – поинтересовался Лука.

– Мука, пшено, соль. А где Савва наш? – спросил Сбыслав. Лука неторопливо подошел к повозке и похлопал по мешку, после чего подошел к Сбыславу.

– Савва? Да вон, уже бежит к вам. А, соль! Соль очень кстати. У нас ее почти не осталось, – сказал обрадованный Лука и дал команду Калашу, Платону, Сазону и Зозуле сгружать мешки в амбар, а конюху Егору накормить и напоить лошадей. После чего предложил путникам отдых с дороги и хороший стол. Женщины стали суетиться, наскоро собирая еду. Через час было уже все готово и дружинные сели за стол. Сбыслав сел рядом с Саввой.

– Ну рассказывай, друг мой, что с тобой приключилось? – спросил Сбыслав.

– Что приключилось? На Северной дороге на нас напал отряд Вепря. Я его узнал. Он когда-то очень давно был ратником в дружине Ярослава Всеволодовича, потом сбежал и стал служить ордену. Там он тоже долго не задержался, а после стал просто разбойником с большой дороги. Набрал себе отряд из таких же наемников, как и он сам. Теперь наводит ужас в окрестностях Новгорода и Ладоги. Другие разбойники, так, тупое сборище негодяев, а у Вепря люди бывалые, подготовленные и очень хорошие воины, – ответил Сбыславу Савва.

– Вот нас князь и прислал порядок навести, да тебя проведать. А что с твоей дружиной? – спросил Сбыслав.

– Архип, охотник, вон он за столом сидит, следопыт хороший, местность эту отлично знает, в Черной Топи не сгинет, говорит, что шесть наших дружинников в плен к Вепрю попали, а вместе с ними купцы новгородские Радим и Неклюд, а остальные пали в сече той, – ответил Савва.

– Найти бы лагерь его, – задумался Сбыслав.

– Найти-то можно, но его в лоб не возьмешь, у него людей человек шестьдесят, да все бойцы неплохие, тут хитрость какая-то нужна, – ответил Савва.

– Это конечно, без хитрости здесь никак. Наше преимущество в том, что они о нас пока не знают. Можно использовать тактику Александра, напасть на них неожиданно. На лошадях мы подвижны, можем наскоками так их и одолеть, – выразил свою мысль Сбыслав.

– Можно, конечно, да уж больно много их, – сказал Савва.

– Савва, что у тебя за хандра? И не в таких переделках бывали. Сдюжим как-нибудь, – сказал Сбыслав и загладил волосы на голове.

– Тут еще и маленькие разбойничьи отряды рыскают. Острог и местные деревни отряд Малюты беспокоит. В последнее время люди говорят, стали появляться крестоносцы. Покупают язычников, чудские племена, и те служат им верой и правдой. Грабят, людей похищают, чтоб потом в рабство продать. Говорят, и купцы такие же сюда заезжают, да некоторые местные, Иуды-предатели, не чураются земляков своих бесерменам продавать или отдавать за долги в рабство, – выразил свою мысль Савва и разгладил бороду.

– Вот, что я мозгую. Я со своими дружинниками, по местам окрестным поезжу, посмотрю, может быть, Вепря выслежу, а владычные дружинники пусть острог постерегут да может быть и Малюту выследят, да разделаются с ним. Я владычных дружинников в деле не видел, но говорят, бойцы отменные. Особо Буслая хвалят, это вон тот здоровяк с косой и саблями, – сказал Сбыслав, кивнув в сторону Буслая.

– Сбыслав, меня возьми с собой, засиделся я здесь, – обратился к Сбыславу Савва.

– Слаб ты еще, здесь останешься. В случае чего людям Добродея поможешь. А через недельку мы тебя заберем, – ответил Сбыслав тоном, не требующим возражений.

– Хорошо, воля твоя, – глубоко вздохнув, ответил Савва.

Пиршество, если это так можно назвать, было в полном разгаре. Дружинные рассказывали жителям острога новгородские новости, а жители острога, ведали им о своих бедах и проблемах. Иногда смеялись, вспоминая смешные случаи из жизни. Женщины хлопотали возле столов периодически поднося мед и еду. Дарья подошла к Буслаю и, робко посмотрев на него, предложила ему меда. Буслай взял кувшин с напитком из ее рук и, как бы случайно, своей рукой коснулся ее руки. Даша смутилась и быстро убежала. Как мы уже писали, Буслай был красив. Его благородное мужественное лицо выражало спокойствие. Легкая улыбка и добрые глаза говорили, что он человек хороший, а могучая грудь и косая сажень в плечах предполагали надежность. Даше он сразу очень понравился. Девочка всю свою жизнь жила в остроге, родилась в нем, похоронила родителей. Кроме мужчин, которые жили в остроге, она мало кого видела. Иногда приходили по разным делам парни из соседних деревень, но никаких чувств они у нее не вызывали и единственным авторитетом мужского пола для нее был брат Архип. А теперь появился Буслай. Красивый, сильный и ей казалось несмотря на то, что она знала его всего два часа, что он очень надежный человек. Ей была присуща девичья скромность, поэтому она только изредка смотрела на него. А когда их взгляды встречались, она быстро опускала голову и краснела, что выдавало ее симпатию к нему. Буслай был уже взрослый мужчина отроду двадцати шести лет и успел окрутить не одну прекрасную голову, но все его амурные дела имели поверхностный характер. Он никого никогда не любил. А семнадцатилетняя Даша ему тоже очень понравилась. Она была очень красива, не по годам женственна и обладала звонким приятным голосом. Прошло два часа, а Буслай был уже влюблен. Он сидел, уткнувшись взором в свою чашу, и не мог понять, что с ним случилось. Раньше такого с ним не было. Когда Даша подходила к нему или была где-то близко, по телу Буслая пробегала приятная дрожь. Двадцатилетняя Софья не отходила от кузнеца. Она очень боялась, что кто-нибудь из дружинников положит на нее глаз. О княжеских дружинниках она слушала от людей не очень лестные отзывы. Лопух и Сопля ликовали, они сидели на крыше дома, с восторгом смотрели на дружинников и внимательно слушали их разговоры и рассказы. Сопля уже немного чувствовал себя героем, оттого что не испугался и спас от смерти Луку. Хотя себе он сумел признаться, что в тот момент было очень страшно. Но он гордился тем, что пересилил страх. Когда они пошли с Архипом, тот в первый раз назвал его не Соплей, а Спирькой. По рождению мальчишка был наречен Спиридоном, а Соплей его стали звать с детства, потому что у него всегда был сопливый нос. И теперь он уже попросил Дашу, так, по-дружески, называть его Спирькой. Даша тогда улыбнулась, пообещала мальчишке, что не будет больше называть его Соплей. Добродей сидел с Яковом Полочанином и рассказывал ему про своих дружинников. «Мои орлы», – говорил он про них и расхваливал подробно достоинства каждого. Говоря о Буслае, он всегда называл его «рубакой». Яков больше молчал и только иногда вставлял какое-нибудь слово, когда речь заходила о князе или касалась новгородских проблем. В разгар застолья в ворота раздался сильный стук, Егорка снял засов и открыл створки. Их взору предстал огромный мужик с окровавленным виском и в порванной рубахе. Под узду он вел коня. Лука вышел из-за стола и подошел к нему.

– Кто будешь ты, мил человек? – спросил Лука.

– Ильей меня кличут, – ответил великан.

– Вижу, беда с тобой приключилась, – сказал Лука, показывая рукой на окровавленный висок. В этот момент подошли Сбыслав и Добродей.

– Что происходит? – насторожившись, спросил Сбыслав.

– Забугорский я, из деревни Бугры, что у реки. Лютые люди к нам пришли, полдеревни спалили, скот забрали да людей пограбили. Убили троих мужиков, четырех девок забрали, тетку Матрену снасильничали. Вооружены до зубов, сами такие грозные, шлемы с рогами, щиты круглые и главное, говорят не по-нашему, – выпалил Илья.

– Снова варяги пожаловали. Далеко зашли, раньше только прибрежных грабили. Коль пришли, так беды много будет. Сколько их было, много? – спросил Сбыслав.

– Человек сорок, а то и более. Большинство людей-то сбежать успело, в лесу укрылись, а меня староста Пельгусий послал к вам в острог предупредить, – сказал Илья.

– Богоугодное дело ты, Илья, сделал. Завтра сможешь показать? – спросил Сбыслав.

– Смогу, смогу, – прохрипел Илья.

– А сейчас попей, поешь и отдыхать иди, а за конем твоим Егор присмотрит, – сказал Лука и кликнул Егора. Илью отвели к столу, а Сбыслав отозвал Луку и Добродея в сторону.

– Поступим так. Завтра я со своей дружиной поеду с Ильей. Добродей, ты и твои люди останутся здесь острог охранять, а по возможности лагерь Малюты выследить, – сказал Сбыслав.

– Может мы с вами, варягов-то тьма-тьмущая, да и Вепрь не подарок, людей у него много, – промолвил, поглаживая бороду, Добродей.

– Понимаешь, нельзя сейчас острог оставлять, они сюда могут пожаловать. Ведь тут сытней будет, чем в деревнях, – убедительно сказал Сбыслав.

– Это да, прав ты, Сбыслав. Только будьте осторожней, – сказал Добродей.

– Так и решим. А теперь к людям пошли.

Сидели до вечера, потом стали потихоньку расходиться, женщины убирали со столов. Даша мыла посуду и исподлобья поглядывала на Буслая, который показывал Лопуху как правильно управляться с саблей.

– Нет, неправильно. А сейчас хорошо. Вот, молодец, – говорил Лопуху Буслай. Счастливый Лопух с жадностью копировал движения, которые ему показывал Буслай.

– Дашка, посмотри, как я умею. Гляди, чему меня Буслай научил, – крикнул Даше Лопух. Буслай повернулся и посмотрел на нее, она не успела опустить глаза и покраснела. Взгляды их встретились. Они минуту стояли и смотрели друг на друга, после чего Буслай не спеша подошел к ней. Все тело Даши стало каким-то ватным, силы чуть не оставили ее. Она взялась за столб и чудом ей удалось устоять на ногах.

– Ты боишься меня, – спросил Буслай. Дыхание у него участилось.

– Нет, – коротко ответила Даша.

– Говорят, ты места здешние хорошо знаешь? Покажешь мне? – спросил Буслай.

– Кто говорит? – вопросом на вопрос ответила Даша.

– Люди, – усмехнувшись, сказал Буслай.

– Ежели только завтра, и то, ежели брат отпустит, – немного приходя в себя от волнения, сказала Даша.

– А что, брат у тебя грозный? – улыбаясь спросил Буслай.

– Еще какой, – ответила Даша. Тут на крыльцо вышел Архип и строгим голосом позвал Дашу в дом.

– Ладно, пойду я, – сказала Даша и убежала.

– До завтра, – вдогонку крикнул Буслай. Даша вошла в дом и прошла в горницу.

– Что ты на этого ратного так пялилась? Что он тебе говорил? – грозно спросил Архип.

– Ничего особенного. Просто просил окрестности вокруг острога показать, – ответила Даша.

– Все они такие. Окрестности показать попросит, а сам в кусты затащит, – недовольно сказал Архип.

– Архип, что ты говоришь? Посмотри, у него глаза добрые. Не может он так, я чувствую людей, – обиженно ответила Даша.

– Все равно, мала ты еще на мужиков взрослых заглядываться, – сказал Архип.

– Тебя послушать, братец, можно и в девках остаться. Обещала ратному окрестности показать, покажу. А за меня не бойся, я знаю как себя вести. Да и повода нет Буслаю не доверять, – выпалила Даша.

– Делай как знаешь, только знай, ежели обидит тебя, убью. И не посмотрю, что рубака он знатный и лучше его нет никого на целом свете, – пробасил Архип.

– Все будет хорошо, – весело пропела Даша и ушла.

Лагерь Малюты

Как мы уже говорили, к отряду Малюты примкнуло еще три человека, и теперь отряд насчитывал двенадцать человек. Люди, которые к нему примкнули, были при оружии. Один был вооружен булавой, а двое других мечами. Малюта в последние дни жил только мечтами об остроге. Уж больно острог был для него лакомым куском. Он три дня вынашивал планы и сначала решил послать туда разведку. Мы уже говорили, что он был трусоват и осторожен, но умом и хитростью Бог его не обделил, поэтому он решил подстраховаться.

– Скурата, иди сюда, – закричал Малюта. Подошел Скурата, грызя какую-то кость.

– Чего тебе? – чавкая, спросил он.

– Завтра поутру надобно сходить к острогу, присмотреться, разведать что к чему. Ну ты понял. И этих троих оглоедов новеньких возьми с собой, посмотрим, что за люди. Как говорят, в деле проверь, – сказал Малюта.

– Хорошо, выйдем с восходом. Идти тут недалеко. К полудню, думаю, вернемся. Ладно, отдыхать пойду, – сказал Скурата и пошел к палатке.

– Иди, иди, утро вечера мудренее, – крикнул ему вдогонку Малюта.

Он долго сидел еще у костра и ворошил палкой уже остывающие угли. Потом встал, кинул в костер два больших полена и пошел спать. Весь лагерь спал уже крепким сном.

Лебяжий острог

Наступило утро и, как было оговорено ранее, Сбыслав со своей дружиной и с Ильей пустился в путь в сторону деревни Бугры. Добродей со своими ратниками остался в остроге. В остроге с самого утра началась обычная будничная жизнь. Кузнец ковал, гончар мял глину, плотник стругал, а уже пришедший в себя Мотыль делал бочку. Остальные занимались хозяйственными делами, а отец Евлампий молился за дружину Сбыслава и просил Бога, чтобы Всевышний помог им в их нелегком ратном деле. Даша пошла к реке полоскать белье. Ночью ей очень плохо спалось. Она думала о Буслае. Неужели она влюбилась. Раньше с ней такого никогда не было, чтобы она о ком-то думала постоянно. А сейчас случилось. Буслай не выходил у нее из головы. Она понимала, что это любовь. Это чувство не требует объяснений, но пока еще ее терзали противоречивые чувства. В силу своей неопытности она боялась и просто не знала, как себя вести. С этими мыслями она спустилась к реке и стала полоскать белье. Буслая мучали аналогичные мысли. Несмотря на свой большой опыт, он тоже никогда не любил. Он понимал, что приглянулся Даше, но как ей сказать и поймет ли она. Может быть, ей рано еще думать об этом, ведь в глазах Буслая она была еще дитем. Он видел, как она вышла с бельем и ему очень захотелось с ней поговорить. Ему хотелось посмотреть в ее глаза, почувствовать ее дыхание. О боже, неужели он влюблен. С этим чувством, переполнявшим всю его душу, он незаметно для себя вышел за ворота острога и стал спускаться к реке. Эти приятные мысли прервал девичий крик со стороны реки. Буслай выхватил сабли и быстро побежал вниз. На берегу реки он увидел четырех вооруженных мужчин. Один из них держал Дашу.

– Ух, какая красотка, попользуем ее, братки, – с ехидной ухмылкой сказал тот, который ее держал.

– Хорошая цыпа, Скурата, – сказал рыжий мужик с густой бородой, держа в руках топор. Но в этот момент из кустов вышел Буслай, кистями рук ловко крутя две сабли.

– Что, с девчонкой сладили? Может быть со мной порезвитесь? – крикнул им Буслай. В этот момент Даша вырвалась из рук Скураты и, плачущая, кинулась в объятия Буслая. Дружинник крепко ее обнял.

– Ребята, давайте завалим этого смельчака. Он не понял, с кем он связался. И сабельки у него хорошие. Вот Малюта обрадуется, – пробасил Скурата. И вся эта компания стала с разных сторон наступать на Буслая. Буслай нежно отодвинул Дашу к себе за спину.

– Подожди, милая, я недолго, – сказал он и двинулся на разбойников. Даша отбежала в сторону и внимательно смотрела, прикусив губу.

– Ну, держись, – крикнул Скурата и первым нанес удар саблей.

Буслай ловко отбил удар и ударом ноги в живот сбил Скурату с ног. На Буслая с разных сторон посыпались удары, он ловко уклонялся и отбив очередной удар меча саблей, другой саблей прямо в горло поразил противника. Тот замертво рухнул. Буслай быстро вытащил саблю и ей же, стоя спиной к противнику, вонзил саблю ему в живот, пропустив ее через локоть. Разбойник застонал и рухнул на колени. Вставший Скурата очередным ударом ноги был сбит с ног, а Буслай отбил рубящий удар в сторону и сверху вонзил обе сабли в грудь лиходею. Скурата, видя учесть своих погибших товарищей, вскочил с земли и пустился бежать с такой скоростью, с которой никогда не бегал. Весь бой занял не больше минуты. Буслай вытер сабли об одежду поверженного врага, подошел к Даше.

– Вот и все, милая, – сказал он, отирая ладонью со лба пот. Даша взяла платок и нежно вытерла с его лица капли крови разбойников. Потом молча обняла и прижалась к нему.

– Я очень боялась за тебя. Вот, все губы в кровь искусала, – прошептала она. Буслай нежно провел пальцем по ее губам. Через минуту они разомкнули объятия, к реке бежали люди. Первым подбежал Архип.

– Что здесь случилось? Цела? – взволновано спросил Архип.

– Да цела я. Вот, видишь люди Малюты. Один еле ноги унес, – сказала Даша, указывая на убитых разбойников.

– Откуда они тут взялись? – не понимая, что говорит, спросил еще больше взволнованный Архип.

– Вот мой спаситель, – уже весело сказала Даша, улыбнулась и кивком указала на Буслая.

– Век тебе, дружинный, благодарен буду за сестру! Теперь должник я твой, – сказал Архип и пожал руку Буслая.

– Успокойся, охотник, я сделал то, что и должен был сделать. И не должен ты мне ничего, – последние слова Буслай сказал тихо.

– Спирька, а ну оружие у них забери, – сказал стоявший рядом Лука.

– А вы-то откуда взялись тут, не уж-то услышали оттуда? – спросил Буслай.

– Да вон, Спирька с Лопухом стрелять из лука учились, да увидели вас. Сразу бегом в острог. И вот мы здесь, – сказал Лука.

– А лихо ты их, удары необычные какие-то, – сказал кузнец Антип, держа на плече молот.

– Ладно, лиходеев закопать надобно, сейчас Сазона с Платоном пришлю, – сказал Лука и пошел вверх от реки, все остальные последовали за ним.

Весь оставшийся день только все и обсуждали поступок Буслая, называли его героем. Даша гордилась этим и немного ревновала. Но гордость брала свое. Из-за нее в первый раз, спасая ее честь, троих человек отправили на тот свет. Когда закопали тела, отец Евлампий справил панихиду по усопшим.

– Хоть и разбойники были, но души христианские. Христианину нельзя к Богу прикоснуться без отпущения его земных грехов, – сказал он и последний раз перекрестил погосты убиенных.

Дарью со всех сторон обступили Софья, Лада и Настя, красивая восемнадцатилетняя девушка с белой длинной косой, и Пелагея, еще не старая грудастая баба с громким командным голосом.

– Даш, расскажи, как было? – интересовалась Софья. Даша начала рассказ. Все девушки завороженно слушали.

– Неужели прям за минуту он всех уложил. Никто, наверно, так бы не смог, – громко сказала Пелагея.

– Говорю тебе, за минуту. А четвертый так припустил, что пятки сверкали.

– Хорошо еще, что в штаны не наложил, – сказала Лада.

– А может быть и наложил, – не унималась Пелагея. Все громко рассмеялись.

– Ежели они все такие, как твой Буслай, жить будем в безопасности, – хихикнув, сказала Софья. При слове «твой», Даша покраснела, но ничего не сказала.

– Как он тебе? – спросила Дашу бойкая Пелагея.

Даша покраснела еще больше, но ответила: «Он настоящий».

– Что ты девку в краску вводишь, – сказала Софья.

– А что, пора ей уже о женихах думать. А Буслай хорош, да и постоять за нее всегда сможет, – ответила Пелагея.

– Дашенька, ты ее не слушай, она языком трепет и не ведает, что говорит, – сказала Софья.

В этот момент на крыльцо вышел отец Евлампий. Девушки засуетились и быстро разбежались, договорившись встретиться позже. Наступил вечер, Буслай сидел у костра и мечтал. Тут к нему подошел Архип и присел. Даша рассказала ему все подробности схватки. Она рассказывала с таким упоением, что забылась и не смогла скрыть свою симпатию к Буслаю. Архип в свою очередь видел все со стороны и понимал, что его сестра влюблена. Минут пять они сидели молча. Потом Архип похлопал ратника по плечу.

– Еще раз тебе спасибо, Буслай. Вижу, не дурак, люб ты Дашке. Я, конечно, понимаю, дело молодое. Да и тебе, видно, мила она. Аль нет? – спросил Архип.

– Мила, Архип, больше жизни мила. Никогда такого не было, веришь. Вот тут она у меня, – пылко сказал Буслай и положил руку на сердце.

– Верю, Буслай. Только все равно боюсь я за нее. Ежели со мной, что случится, ты уж…, – не договорил Архип, не найдя подходящих слов.

– Я за нее жизнь отдам, – просто и искренне ответил Буслай. Тут тихо, как мышка, к ним подошла Даша.

– Я к вам, можно? – спросила она.

– Садись, – ответил ей Архип, указывая ладошкой на лавочку.

– Архип, можно я Буслаю завтра окрестности покажу. Хотели сегодня, но видишь, как все получилось? – смело спросила Даша.

– Да, конечно, – сказал Архип.

– Что-то ты легко меня отпускаешь? – улыбаясь, спросила Даша.

– Буслай хороший человек, он тебя не обидит, вот и отпускаю, – сказал Архип.

– А ты завтра куда? – поинтересовался у Архипа Буслай.

– На лося идти хотим в Сосновый лес, а может быть и с кабанчиком повезет. Вот забьем сохатого, можно и лагерь Малюты поискать, – ответил Архип.

– Вы какое-нибудь оружие помимо луков возьмите. На Малюту нарветесь, он не простит сегодняшнего случая. Я думаю, затаил он обиду на нас, – сказал Буслай.

Даша уже не скрывала к нему своей симпатии и смотрела на него, как завороженная. Вообще, после сегодняшнего события отношения Даши и Буслая очень сильно упростились. Она была в его объятиях хоть и невольно, но была. И ей там было хорошо, уютно, безопасно. Да и сама видела она, что Буслай с нее глаз не сводит. Значит мила она ему. Здесь не нужно было никаких слов, влюбленные понимают друг друга молча. Они еще немного посидели и отправился спать, так как рано утром Архип уходил на охоту, а Даша с Буслаем в поход по соседней округе. Утро было солнечное и теплое. Весна полным ходом набирала обороты. Архип, Сазон, Платон и увязавшиеся с ними Сопля и Лопух уже ушли в лес. Архип сказал, что пойдут они к Скале Кречета, там в последнее время часто видели огромного самца лося. Даша и Буслай вышли чуть позже. Они шли по лесу и любовались, как все оживает. Вот уже бегут муравьи, вот прыгнула лягушка, а вот сел на ветку и первый майский жук. Буслай смело взял Дашу за руку, она не противилась.

– Пойдем в Сосновый лес. Это очень красивое место. Кстати, Архип пошел в ту же сторону. Мы с Соплей, когда Савву нашли, тоже там лося видели. Такой белый, большой, гордый, как ты, – сказала Даша и захихикала.

– Ну, Дашка, меня с лосем сравнила, кто бы слышал, – с улыбкой сказал Буслай.

– Просто я такая маленькая, а ты большой, ну ни как лось. Просто большой и все, – посмотрев ему в глаза, сказала Даша.

– Ты же девушка. Маленькие для любви, – задумчиво сказал Буслай.

– Для любви? – переспросила Даша, подняла голову и посмотрела Буслаю в глаза. Буслай встал напротив нее, посмотрел ей тоже в глаза сверху вниз.

– Люба ты мне, – прошептал он. Даша не смутилась, она уже и не стеснялась Буслая.

– И ты мне, Буслаюшка. Ты даже не представляешь…, −она не договорила, их губы встретились и сплелись в жарком долгом поцелуе. Дальше они шли, болтали ни о чем, смеялись и, конечно, целовались. И вот, наконец, дошли до Соснового леса.

Сосновый лес. Скала Кречета

Архип и его команда уже часа два ходила по лесу и искала следы зверя. Следов было много, и Архип предположил, что зверь скоро опять сюда наведается. Они нашли лужайку и сели в ожидании лося. Сначала было все спокойно, но потом взлетели вороны и стали очень беспокойно себя вести. Архип насторожился. Зверь пришел. С криками из кустов выскочили Малюта, Хромой, Скурата и еще пять разбойников. Архип не успел даже вставить стрелу в лук, как они были окружены людьми Малюты. Хорошо, что по совету Буслая они взяли с собой топоры. Началась кровавая драка.

– Лопух, беги к нашим, в острог, – громко крикнул Архип и несколькими ударами топора отогнал нападавших разбойников. Лопух со всех ног пустился в сторону острога. Спирька схватил большую дубину и стал в боевую позицию.

– Дядя Архип, я с вами, – сказал он и начал наносить беспорядочные удары дубиной в разные стороны. И как ни странно, попал. Один из нападавших взвыл от боли.

– Молодец, Спирька, – крикнул Архип, отбиваясь топором.

Сазон и Платон держали Архипу спину. Они были не обученные бойцы и дрались очень не умело. Архип понимал, что надеяться можно было только на чудо. И это чудо случилось. Даша и Буслай шли по лесу и ворковали, как и положено влюбленным. Им было плевать на весь мир. Они любили друг друга, в них тоже проснулась весна. Вдруг откуда не возьмись, из кустов выскочил взъерошенный испуганный Лопух. Он еле-еле дышал.

– Дядя Буслай, дядя Буслай, там, там, дядьку Архипа убивают, – еле вымолвил он.

– Даша, жди здесь. Лопух, веди, – коротко сказал он, достал две сабли и побежал за Лопухом.

Понятно, что Даша в меру своих женских возможностей пошла тоже туда. А там уже обессиленные Сазон и Платон еле-еле отбивались от разбойников. Спирька держался молодцом. Мальчишка он был шустрый, поэтому попасть в него было не так просто. Как только кто-то из разбойников пытался зайти Архипу за спину, Спирька яростно начинал крутить дубиной. Одному из нападавших он разбил нос. Похвалы Архипа шли ему на пользу, у него сразу куда-то исчезал весь страх. В тот момент, когда Спирька задел одного из разбойников, пал Сазон. Ему в грудь вонзилось два меча. Сазон рухнул. Это вдохновило разбойников, и они с еще большой яростью накинулись на охотников. Архипу удалось одного ранить в руку, только не сильно. Силы были очень неравны. Архип, хоть и мог постоять за себя, но он был не профессионалом. В бою один на один он не уступил бы любому из них, если только Малюте. Но здесь? Сазон был убит, и он оставался с еле стоящим на ногах Платоном и четырнадцатилетним мальчишкой. И им противостояло восемь вооруженных здоровых мужчин. Архипа тоже уже начинали покидать силы, но он дрался, тем самым давая надежду Спирьке. Было такое ощущение, что у Спирьки открылось второе дыхание, он с удвоенной силой начал обрабатывать разбойников дубиной. Но вот Архип пропустил удар, сабля рассекла ему бедро, он опустился на колено, второй удар угодил ему в бок, глаза заволокла какая-то чернота, голова закружилась, и он упал. И в этот момент свершилось чудо, о котором мы говорили выше. Из кустов с яростным выражением лица, рыча, выскочил Буслай.

– А, черти поганые, не ждали, – прокричал он и с прыжка снес голову Хромому.

– Это тот черт, который на реке был, – закричал Скурата и кинулся на Буслая, но пыл его быстро поостыл, когда Буслай вновь ударом ноги отшвырнул его в сторону. Скурата сильно ударился головой о сосну. Помощь Буслая позволила Сопле и Платону перевести дух. Буслая тем временем пытались окружить, но он сделал кувырок через голову и уложил второго разбойника, проткнув ему живот саблей. Малюта подбадривал своих людей и пытался спрятаться за их спины. На поляну прибежала Даша, увидев Архипа, она кинулась к нему, а Малюта, увидев Дашу, кинулся к ней. Буслаю пришлось отскочить от нападавших разбойников и в последний момент выбить меч из рук Малюты, и ударом кулака в челюсть отбросить его от Даши на несколько шагов.

– Он живой, просто ранен, – закричал Буслай.

Его лицо, испачканное кровью разбойников, выражало ярость. Он сделал очередной прием, увернулся от топора и с разворота рассек голову третьего разбойника на две половины. В этот момент Спирьке удалось огреть дубиной в плечо Малюту, тот взвыл от боли и ему стало ясно, что эту битву он проиграл.

– Скурата, уходим, мы потом им отомстим, – закричал Малюта и стал убегать. Скурата с остальными разбойниками быстро последовали за Малютой.

– Мы победили? – слабым голосом спросил Архип, опираясь спиной на сосну. Даша опустилась на колени возле брата.

– Да, брат, мы победили. Буслай уложил троих, остальные скрылись. А Малюта бежал позорно, его Спирька хорошо дубиной пощекотал, – сказала Даша и улыбнулась Спирьке.

– Спирька молодец, ежели бы не он, – не договорил Архип и потерял сознание.

– Быстро его в острог, – сказал Буслай. Они соорудили носилки и понесли Архипа в острог.

Сазона решено было похоронить позже. Прислать за ним Антипа с людьми и перенести его тело к острогу. Пока Платон сооружал носилки, Даша подошла к Буслаю.

– Буслаюшка, ты не ранен? – спросила она, вытирая от крови его лицо, после чего крепко поцеловала его в губы.

– Негодники, – пытаясь улыбнуться, прошептал пришедший в себя Архип. Даша и Буслай обернулись и улыбнулись ему в ответ.

Лебяжий острог

Архипа принесли в острог, а Антипа, Калаша и Зозулю, отправили за Сазоном, чтобы они принесли тело для захоронения по всем христианским православным правилам. Вместе с ними в качестве охраны отправились Годыня и Игнат. Отец Евлампий осмотрел раненого Архипа.

– Плох он, нога заживет, а вот бок? Возможно, задета печень. Ежели это так, ничего не смогу сделать. Помочь может только Зара, – сказал отец Евлампий.

– Кто это? – на ухо у Даши спросил Буслай.

– На Черную Топь идти надобно. Кроме меня там никто не пройдет. Ты со мной? – серьезно спросила Даша.

– Куда ж я тебя оставлю, милая, – ответил Буслай.

– Люблю тебя, – шепнула она ему на ухо и крепко сжала руку Буслая.

– Ты мне объясни, кто такая Зара? – повторил вопрос Буслай.

– Ведунья. Некоторые называют ее ведьмой. Ее так зовут, потому что она живет в самом сердце Черной Топи, а это место гиблое, мало кто туда проходы знает. А меня Архип учил, я с детства с ним все болота и леса облазила, – сказала Даша.

– Она хорошая? – не унимался Буслай.

– Успокойся, Бус, не ведьма она, Архипу она поможет, потому что знает, что он хороший человек, – сказала Даша.

– Так надобно идти быстрее, слышала, что Евлампий сказал, – поторопил дружинник.

– Завтра с восходом пойдем. Сегодня уже поздно, не пройдем через топь, – со знанием дела ответила Даша. Архип уснул от снадобья, которое дал ему отец Евлампий, а Даша и Буслай вышли во двор. Во дворе Платон рассказывал о стычке в лесу и сильно хвалил Спирьку. После этого события все жители острога без исключения перестали звать его Соплей.

– А Спирька-то молодец, сначала дубиной одного снес, тот орал, как ошпаренный, потом еще одного достал, а напоследок самому Малюте по хребту съездил, – запойно рассказывал Платон.

– Да, Спирька молодец, стойко бился, как настоящий ратник. Буду в Новгороде, попрошу владыку, чтоб взял к себе его ратному делу учиться. Хороший дружинник получится, – сказал Буслай и потеребил Спирьку по голове.

– Сазона жалко, не сдюжил, но достойно погиб. Бился до последнего. Вон Антип с Калашом яму выроют на опушке, где все наши родичи похоронены и проводим Сазона в последний путь, – деловито сказал Спирька.

Даша и Буслай вышли из острога и пошли к реке. Они взялись за руки. За это небольшое время они, как бы приросли друг другу.

– Замуж за меня пойдешь? – неожиданно спросил Буслай.

– Пойду, – сказала Даша и вновь губы их встретились.

– А Архип противиться-то не будет? – спросил Буслай заранее зная ответ.

– Уже не будет. Ты мою честь спас, а ему вообще жизнь. Вот увидишь, он поправится и назовет тебя братом, – сказала Даша. Они долго сидели у реки, разговаривали, целовались и стоили планы на дальнейшую жизнь. Тем временем Антип с мужиками принес тело Сазона. Похороны назначили на следующий день.

Черная Топь

Вот уже часа два как Буслай и Даша шли по лесу и уже подходили к болотам.

– Нужно палки большие найти, слеги, – сказала Даша. Буслай острой саблей срубил два молодых деревца, аккуратно обстругал их и одно дал Даше. Она пошла первой, тщательно проверяя палкой все кочки.

– Дашунь, не сгинем мы здесь? – с опаской в голосе спросил Буслай.

– Ежели будешь идти за мной след в след, то не сгинешь, – ответила Даша.

– Не ходил по болотам я никогда, – сказал Буслай.

– Буслаюшка, ты молчи лучше, эти места шума не любят, поэтому Зара и живет здесь, от глаз людских подальше. Она потомственная ведунья. Дар передал ей дед ее Филарет. Сгинул он два года назад, а она натерпелась на земле этой. Деревню, где она жила, крестоносцы сожгли, а ее снасильничали. Говорит, мужики разбежались, жизнь свою спасая, и не было никого, кто постоять за них смог. А теперь пошли молча, уже недалеко, – сказала Дарья. Шли медленно, но через полчаса они были уже на месте.

– Все, пришли. Это и есть самый центр Черной Топи, мало кто здесь бывал, – сказала Даша и положила палку.

– Похоже, нас здесь не ждут, – молвил Буслай.

– А чего нас ждать, тут чужие люди не ходят, – сказала Даша и пошла по тропинке. Через три минуты перед глазами Буслая предстала убогая хижина с ветхой крышей. Даша уверено подошла к крыльцу и открыла скрипучую дверь. Они вошли внутрь.

– Кого там принесло еще? – послышался грубый женский голос.

– Зарушка, здравствуй, это я, Даша. За помощью к тебе пришла, – ответила Даша. Навстречу им вышла красивая женщина с черными волосами, перетянутыми на лбу кожаной лентой. Она улыбнулась Даше и с подозрением посмотрела на Буслая.

– Здравствуй, девочка моя, – сухо сказала Зара и поцеловала ее в лоб. Даша, почувствовав неловкость ситуации, взяла Буслая за руку и подвела к ведунье.

– Буслай это, жених мой, – представила Даша Буслая. Зара жестом предложила им пройти внутрь. В комнате висели какие-то сушеные растения, коренья. На столах стояли клетки, в которых были птицы, крысы, а в одной шипела змея. На полках стояло много пузырьков, колб, какие-то кувшины, а в углу на столе было металлическое блюдо с разделанным на нем каким-то животным.

– Так, что тебя ко мне привело, моя хорошая? – спросила Зара.

– Архип в беде, ранен он, – выпалила Даша.

– Малютина работа, – добавил Буслай.

– Что с ним? – спросила Зара, обращаясь больше к Буслаю.

– Бедро рассечено, но это еще не беда, заживет. А вот ранение в бок… Отец Евлампий говорит, печень повреждена, – ответил ей Буслай.

– Печень – это плохо, очень плохо. Надобно собираться. Подождите меня у крыльца, я скоро, – сказала Зара и пошла собираться.

– Я же сказала тебе, что она хорошая. А Архип добр к ней, иногда добычей делится, она поможет ему, я верю, – сказала, выходя из хижины, Даша. Буслай лишь пожал плечами.

Лагерь Малюты

Малюта и его люди отдыхали после поражения у Скалы Кречета. В его отряде осталось вместе с ним всего пять человек.

– Откуда взялся этот чертов рубака? Он убил шесть наших человек. Отряд разбит. Я хочу отомстить ему, – закричал Малюта.

– Малюта, у меня мысль одна есть, – сказал Скурата.

– Выкладывай, – недовольно буркнул Малюта.

– Южнее на той стороне реки смерды беглые и чудь дела правят лихие, с ними объединиться надобно.

– Можно, но так с ними потом делиться надобно, – визгнул Малюта.

– Совершим налет, разорим острог и разбежимся, – ответил Скурата.

– Дело Скурата говорит, – сказал Паленый.

– Вот и Паленый меня поддерживает, – сказал Скурата.

– Отомстим за братьев наших, а потом отряд больше наберем и жить будем, как раньше жили, – сказал Паленый и пошевелил палкой в костре.

– Ладно, быть тому, давайте собираться, – сказал Малюта. Спустя пару часов отряд Малюты снялся с лагеря и тронулся в путь.

Окрестности деревень Бугры и Лесные Дали. (Вотчинные земли владыки новгородского)

Отряд Сбыслава, ведомый Ильей, прибыл в деревню. Как и сказал Илья, жители убежали в лес, скрываясь от варягов. На встречу им попался дед Серафим, который сообщил им, что варяги пошли вдоль реки к деревне Лесные Дали. Отряд Сбыслава двинулся по следам варягов и в лесу встретил старосту Пельгусия, который с остальными людьми там скрывался. Пельгусий подтвердил слова деда Серафима. Сбыслав двинулся дальше. Ехали медленно, чтобы не попасть врасплох. За собой варяги оставили множество следов, поэтому следовать за ними было несложно. К вечеру отряд Сбыслава добрался до Лесных Далей, там их ждала такая же картина, как и в Буграх. Деревня была разграблена. Здесь, видимо, оказали сопротивление. На земле валялось с десяток убитых мужчин и несколько женщин.

– Звери, – сплюнув, ругнулся Сбыслав.

– Точно, нелюди, – поддержал его Яков Полочанин.

– Пройдем две версты и станем лагерем на ночь, а дальше посмотрим, что делать, – сказал Сбыслав Якунович и дал в бока коню.

Лагерь Вепря

Несколько дней люди Вепря отдыхали. Ждали вестей от Бардима. Наконец Бардим появился в лагере и вошел в палатку Вепря. В палатке находились еще Гудыма, Хазар и Рург – воин балт. Это был крупный мужчина с длинными каштановыми волосами, без бороды. Вооружен он был длинным мечом с искривленным острием и зазубринами на конце, этот меч ковал очень хороший кузнец, это было видно по сложности изделия и его отделке. На поясе у него висел огромный боевой нож с кривой ручкой, размером в половину меча. Рург прибился к Вепрю около года назад и был одним из лучших его воинов. Вошедший в палатку Бардим, поздоровался со всеми и огляделся.

– Можешь говорить при них, это свои люди, – прохрипел Вепрь.

– Чаклер готов встретиться с тобой завтра в полдень на постоялом дворе близ Северной дороги. В версте от леса, – сказал Бардим.

– Хорошо, я приду, пусть меня ждет, – ответил Вепрь.

– Много людей не бери, возьми двоих, чтобы не привлекать внимания. Когда к тебе шел, отряд конных ратных видел. Все такие в доспехах, в плащах красных, с копьями, – сказал Бардим.

– И много? – спросил Рург.

– Человек восемь или десять, – ответил Бардим.

– Княжеская дружина! Достойные противники, – сказал Вепрь.

– Это да. У князя плохих бойцов нет, – сказал Гудыма разминая кисти рук.

– Да, ходят слухи, что в здешних местах отряд варягов, человек сорок под командой Ольгерда, деревни грабит. Он хоть здесь не по воле магистра, но полезное для ордена дело делает, поэтому вы с ним не цепляйтесь. Ежели встретитесь, миром расходитесь, – произнес Бардим.

– Это Ольгерд, у которого борода косой? – поинтересовался Вепрь.

– Да, он самый, – ответил Бардим.

– Знаю я его, вместе под Псковом были, знатный рубака, – восторженно, молвил Вепрь.

– Скажу тебе, что и люди его под стать, – сказал Бардим.

– А что его сюда принесло? Варяги далеко от воды обычно не уходили, в устьях Ижоры и Невы грабили. Так же? – спросил Рург.

– Видно, посытнее здесь будет, – предположил Гудыма.

– Да, селения здесь богатые. Ладога ремесленный город. Есть чего взять, – сказал доселе молчавший Хазар.

– Ладно, пора мне, пойду. И завтра не опаздывайте, – сказал Бардим.

– Чаклер один будет? – напоследок спросил Вепрь.

– Нет, с ним будет человек по имени Ягр, он служит Гедемину, – пояснил Бардим.

– Ягр наемник! – воскликнут Вепрь.

– И его ты знаешь? – удивился Бардим.

– Ба, он тоже был с нами. Лучшего воина я в жизни не видывал. Не было ему равных бойцов! – воскликнул Вепрь. Ягр действительно обладал огромным авторитетом среди наемников, а на псковской земле про него ходили легенды.

– Ладно, пойду, – кивнул Бардим и вышел.

– Ну, что скажете? – обратился Вепрь ко всем присутствующим.

– Надобно идти, – сказал Гудыма.

– Магистр серебра много-много даст, – молвил Хазар.

– Ты, Хазар, хоть и бесермен, но свой человек, а этим иноверцам папским я не очень-то доверяю. Что-то нехорошее они затевают. Видно, большие перемены будут скоро на земле новгородской. Ладно, хватит мне причитать, пусть отцы святые причитают, а мы свое дело делать будем, – высказался Вепрь.

– Правильно, наше дело война, – поддержал его Рург.

– Хазар, Рург, завтра со мной пойдете, – сказал Вепрь.

– А я? – спросил удивленный Гудыма.

– Ты в лагере останешься. Присмотришь, чтоб, чего доброго, не перепились, – строго сказал Вепрь.

– Присмотрю, – вздохнув недовольно сказал Гудыма.

– А теперь идите отдыхать. Ночью выходить надобно. Рург, дай команду, чтоб факела нам приготовили, а то ночи еще темные. Чего доброго, с дороги собьемся, – сказал Вепрь и вышел из палатки.

Северная дорога

По Северной дороге в то время, когда Зара хлопотала над раненым Архипом, а Бардим вел переговоры с Вепрем, шли Чаклер и Ягр. Они двигались в сторону постоялого двора, в котором хотели заночевать, а потом встретиться с Вепрем. В это же время в другом направлении двигались остатки отряда Малюты. Недалеко от опушки леса они пересеклись.

– А вот и добыча, – прошептал Малюта своим людям. Отряд приготовился к нападению. Чаклер и Ягр, увидев вооруженных людей, насторожились.

– Люди добрые, не хотите поделиться с бедными странниками серебришком. А то желудки наши пусты, да и в кошелях ничего не звенит, – ехидно крикнул Скурата.

– А ну, с дороги, плешивые, – угрожающе крикнул им в ответ Ягр и достал большой меч, оточенный с двух сторон, выставив вперед небольшой круглый металлический щит. Чаклер из-под черного плаща вынул длинный острый кинжал, снял с головы капюшон, после чего отошел за спину Ягра.

– Эти ребята не поняли, с кем имеют дело. Я Малюта, слышали про такого, это мои места, поэтому за проход по земле этой платить надобно, – деланно, хриплым голосом сказал Малюта.

– С дороги, Малюта, я не шучу, – грозно крикнул Ягр и уверенно пошел на Малюту.

Люди Малюты выхватили оружие и кинулись на Ягра. Ягр отскочил в сторону и с первого удара заколол Паленого в горло. У Паленого фонтаном хлынула кровь, и он упал, словно подкошенный. В этот момент слева с криками к Ягру подскочил Скурата и хотел своей саблей нанести рубящий удар, но Ягр ловко увернулся и ударом щита по голове оглушил Скурату, тот свалился на землю и потерял сознание. Еще один разбойник пытался подойти сзади. Ягр, не разворачиваясь, просунув меч между туловищем и локтем, убил нападавшего врага колющим ударом в живот. Еще одному разбойнику Чаклер сзади, между лопаток вонзил свой острый кинжал. Разбойник встал на колени, из его рта хлынула кровь, он рухнул лицом в грязь. Ягр сделал финт мечом и выбил у Малюты из рук меч. Малюта сел на землю и съежился, ожидая неминуемой смерти. Ягр к его горлу приставил свой меч. Чаклер подошел к Малюте.

– Ну что, хозяин дороги, расскажешь нам? – спросил Чаклер.

– Только не убивайте, – взмолился Малюта.

– Это как ты вести себя будешь, – сказал Ягр, покрутив мечом у горла Малюты.

– Что побудило тебя встать на дорожку скользкую? – задал вопрос Чаклер.

– Да плохо стало на землице новгородской. Варяги бесчинствуют, крестоносцы бесуют, куда ж было податься? Вот и ушли в лес, – сказал Малюта.

Несмотря на свою трусость, Малюта был хитер и хотел из любой, даже самой неблагоприятной для себя, ситуации выгадать максимум пользы. В его голове сразу созрел план, использовать Ягра для своей мести Буслаю. Ягр показался ему именно тем человеком, которому Буслай был по зубам. И потом, думал Малюта, за такими людьми должна быть сила.

– Плохо, говоришь, на земле новгородской? – вопросом на вопрос ответил Чаклер.

– Вот тебе крест, – сказал Малюта и перекрестился. В этот момент очухался Скурата и хотел уползти в кусты, но Ягр заметил это движение и ударом ноги вновь повалил Скурату на землю.

– Не бейте меня, – взмолился Скурата. Ягр отошел от Малюты, взял Скурату за шиворот и посадил на землю рядом с Малютой.

– Серебра, говоришь, хотите да жить сытно? – спросил Чаклер с легким акцентом.

– А кто ж не хочет, – не растерялся Малюта. Скурата сидел рядом и дрожал.

– Хорошо, будете мне служить, будет вам серебро да жизнь сладкая. Ну что, согласны? – спросил Чаклер.

– Да, да, согласны, – в один голос запели оба.

– Только без шуток, – сказал Ягр и свирепо посмотрел на разбойников.

– В конце концов два негодяя нам сейчас не помешают, – прошептал Чаклер на ухо Ягру.

– Может быть для грязной работы они и сгодятся, – ответил Ягр.

– А теперь вставайте и пойдем с нами. Да, и оружие свое возьмите, – сказал Чаклер.

– Да мы с радостью, – услужливо сказал Малюта, встал и пошел собирать оружие. Скурата последовал за ним.

– Какие новости есть в округе? – поинтересовался Чаклер.

– Да какие новости, острог тут недалеко есть, Лебяжьим называется. Там поживиться можно. Вотчина владыки новгородского. Рекомендую его навестить. Только людей надобно больше найти. Есть подозрение, что туда дружинники владычные прибыли, – хитро сказал Малюта.

– Дружинники говоришь? И много их? – спросил Чаклер.

– Думаю, нет, мы только одного видели, Буслаем кличут, – ответил Малюта.

– Буслай? – воскликнул Ягр.

– Да, Буслай, – молвил Малюта.

– Слышал я про такого. Молва ходит о нем, что равных нет ему на земле новгородской, – задумчиво сказал Ягр.

– Да, хороший рубака, шестерых наших порешил, – зло сказал Малюта.

– Придет время и до острога доберемся. А теперь пошли, есть хочется, а до постоялого дворика еще версты четыре топать. Малюта и Скурата поднялись с земли и их отряд зашагал по Северной дороге к постоялому дворику.

Лебяжий острог

Когда Зара пришла в острог, Архип был совсем плох. Он был в сознании. Рядом находился отец Евлампий и шестнадцатилетняя Лада, которая испытывала к тридцатилетнему Архипу тайную страсть. Хоть она всячески пыталась это скрыть, но люди видели, как она к нему неравнодушна. Лада была миловидная девушка, невысокая, с хорошей фигурой и была дочерью бортника Рябого и его жены сорокалетней Глаши. Рябой и Глаша подозревали о страсти дочери к Архипу, но переубеждать ее не хотели, потому что Архип был очень уважаемым человеком в остроге и был негласным лидером жителей острога. К его мнению жители прислушивались. Потом он был хоть и старше намного, хорош собой, силен и мог составить Ладе неплохую партию. Когда Зара вошла в горницу, в которой лежал Архип, она попросила всех выйти. Лада уходить не хотела, но Зара настояла на этом, и отец Евлампий увел ее с собой. Зара попросила разжечь огонь и поставила варить какое-то варево из лечебных трав, а сама села рядом с Архипом, осмотрела его раны, после чего стала мазать их какой-то черной вонючей мазью. Через час варево было готово. Она налила жидкость в чашу и поднесла к губам Архипа. Он выпил, после чего погрузился в крепкий сон. Даша, Буслай, Лада и отец Евлампий, стояли в томительном ожидании на дворе. Зара вышла и подошла к ним.

– Все, теперь он будет спать два дня. Я пока останусь здесь. Нужно собрать еще целебных грибов, которые возвратят его к жизни. Надобно сходить на болота, которые находятся по ту сторону Волхова. Эти грибы растут только там, – сказала Зара.

– Мы пойдем с тобой, правда Буслай? – молвила Даша, просящим взглядом смотря на Буслая.

– Правда, милая! Зара, мы идем с тобой, – твердо сказал Буслай. Зара не возражала.

– Пойдем с рассветом, а теперь нужно отдыхать. Путь не близкий, – сказала она и все разошлись.

Во дворе уже совершенно окрепший Савва крутил шестопер и учил настырного Спирьку работать оружием. Спирька ловил каждое слово Саввы, пытаясь повторять все его движения, подражать ему во всех упражнениях, которые показывал дружинник.

– Спирька, шестопером можно работать и рукоятью, вот смотри, – сказал Савва, взял у Спирьки оружие и показал, как нужно делать.

– Понял, – сказал Спирька, взял шестопер и попытался повторить движение.

– Хорошо, вот молодец, а теперь бей основанием. Отлично, Спирька, хороший ты ученик, – похвалил Спирьку Савва. Мимо проходил кузнец.

– Вот научишься эту штуковину крутить, я тебе, Спирька, такую же сделаю, – сказал Антип.

– Правда, дядька Антип, не врешь? – спросил обрадованный Спирька.

– А когда Антип врал? – вопросом на вопрос ответил Антип.

– Никогда! – выпалил Спирька.

– Тебе, кузнец, тоже не мешало бы подучиться. Силы в тебе через край, а навыка ратного у тебя нет, – обратился Савва к кузнецу.

– Да, времена смутные, это не помешает, – кивнув, сказал Антип. Савва показал им еще несколько упражнений и поведал о некоторых хитростях боя.

– Ладно, занимайтесь, а я на реку схожу, искупнусь, – сказал Савва и пошел к воротам.

– Так холодно еще? – крикнул ему вдогонку Спирька.

– Ничего, я привыкший, – обернувшись, ответил Савва и зашагал к воротам. Спирька и великан стали выполнять упражнения, которые им показал Савва.

Дружинники сидели и скучали. Они уже несколько дней не выходили из острога.

– Сидим тут, сохнем, – недовольно сказал Игнат.

– Да, и новостей нет. Хоть бы Сбыслав кого прислал. А то в неведении находимся. Может быть, помощь им нужна? – спросил самого себя Добродей.

– Нужна была бы помощь, давно кого-нибудь прислали бы, – пробасил Годыня, выстругивая ножом какую-то свистульку.

– Вон Буслай уже шестерых лиходеев на тот свет послал, завидую я ему, – задумчиво сказал Никита.

– Да, заняться совершенно нечем, – вздохнув, сказал Добродей.

– Может быть поохотимся? Архип хворый лежит, а мы возьмем проводника, да по лесу походим, – предложил с задором Никита.

– Сбыслав велел острог без присмотра не оставлять, мало ли что случится, – сказал Добродей.

– Так Сбыслав сказал нам и стоянку Малюты найти, как мы ее найдем, ежели мы все время здесь сидим. Буслай обещал пойти, но тут видишь, как с Архипом сложилось. Завтра они с Зарой на болота пойдут за грибами какими-то. Добродей, давай мы с Годыней завтра возьмем Спирьку в проводники да сходим к Черным Топям. Говорят, там где-то Малюта обитает, – с ухмылкой сказал Никита.

– Добродей, Никита дело говорит. Давай мы сходим, – пробасил Годыня.

– А нас что в остроге оставите? – недовольным голосом сказал Игнат.

– Всем идти нельзя, – сказал подошедший к ним Буслай.

– Всем нельзя, – согласился Добродей.

– А лагерь где-то у Черной Топи. Зара об этом говорила. Видела она их у этих болот, – сказал Буслай.

– Ладно, хорошо. Завтра с восходом Годыня и Никита сходят туда, разомнут кости. И Спирьку не забудьте, а то заблудитесь и вас еще искать придется, – усмехнувшись, молвил Добродей. Годыня и Никита заулыбались, обрадованные тем, что наконец-то выйдут за ворота острога.

Даша с Ладой сидели у костра. Они помогали Лукерье и Глаше готовить ужин. Лада чистила овощи, а Даша пыталась разделать утку.

– Вижу, любишь Архипа? – неожиданно спросила Даша.

– Люблю, – покраснев, прошептала Лада.

– Верю, поправится он. Зара сказала, что он два дня спать будет, а потом она какое-то зелье ему даст, которое поставит его на ноги. Мы с Буслаем тоже переживаем, – уже не стесняясь говорить о Буслае, сказала Даша. Жители острога уже догадались об их отношениях.

– Любишь его? – спросила Лада.

– Люблю, больше жизни люблю! Видишь, какой он сильный, красивый, добрый и ласковый. Замуж меня зовет. Только ты не говори пока никому, ладно? – ответила Даша.

– Я могила, – прошептала Лада.

– А ты что о Буслае думаешь? – вновь спросила Даша.

– Вижу, хороший он. Повезло тебе. Хорошо, что дружина приехала. Расскажи лучше, как он с людьми Малюты дрался. А то Спирька по этому поводу так распылялся, что на сказку похоже. Хотя, Буслай Спирьку хвалит и героем называет. Говорит, что Спирька самому Малюте дубиной по хребту съездил, – сказала Лада.

– Ничего Спирька не врет. Я видела, как Буслай у реки троих уложил. За одну минуту. А в лесу, ежели бы не он, то не было сейчас ни Архипа, ни Спирьки и ни Платона, – выпалила Даша.

– Бедный Архип, – вдохнув, сказала Лада и из глаза у нее скатилась слеза.

– Все будет хорошо, верь мне, – сказала Даша и как-то по-матерински обняла девушку.

– А он полюбит меня? – прижавшись к Даше прошептала Лада.

– Полюбит, обязательно полюбит. Ты красивая и очень хорошая. Тебя нельзя не любить, – успокоила ее Даша.

– Тебя тоже. И ты очень красивая, – немного успокоившись, молвила Лада.

– Пусть это лучше мне Буслай скажет, – хихикнула Даша.

– Скажет, обязательно скажет, – уже весело сказала Лада.

– Да, уже сказал много раз, только, я еще, еще и еще хочу, – сказала Даша и еще раз хихикнула.

Наступил вечер. Все жители острога собирались к вечерней трапезе. За ужином помянули погибшего Сазона, которого похоронили на опушке, где были захоронены уже ушедшие в мир иной жители острога.

Окрестности деревень Бугры и Лесные Дали (Вотчинные земли владыки новгородского)

Сбыслав оставил двух дружинников и Илью охранять лошадей, а сам двинулся с остальными по следам варягов. Шли медленно и осторожно, чтобы не быть замеченными. Через две версты в глубине леса они услышали голоса и притаились. Сбыслав послал одного из дружинников на разведку. Минут через пятнадцать разведчик вернулся и доложил, что варяги выставили охранение, в котором всего два человека.

– Яков и ты, Фрол, уберите их, нужно подойти к их лагерю ближе, посмотреть сколько их? – сказал Сбыслав.

Яков и Фрол пошли исполнять приказание. Одного из варягов Фрол поразил сзади ударом кинжала в сердце, другому Яков перерезал горло. Сбыслав, Яков и Фрол тихо подкрались к лагерю варягов, остальные остались ждать поодаль. Голоса врагов было хорошо слышно, но они не могли понять чужую речь. Сбыслав стал внимательно изучать лагерь. В центре стоял главный шатер, а вокруг него расположились несколько палаток. Правее горел костер, на котором крутилась на вертеле туша какого-то животного, по всей видимости, кабана. Кабаны в этих лесах водились в большом изобилии. Сбыслав пытался посчитать людей, насчитав около тридцати, он сбился. Вдруг из шатра вышел мужчина не похожий на варяга. Его лицо обрамляла густая черная борода, а шапка была надвинута на глаза, поэтому дружинник никак не мог рассмотреть его лицо. За ним из шатра вышел очень крупный варяг с бородой, заплетенной в косу. Сбыслав знал описание их командира и догадался, что это и есть Ольгерд. Вслед за ним вышел еще один варяг в обтягивающих черных рейтузах и длинной светлой рубахе грубого сукна. В его длинных волосах было заплетено несколько кос, на шее висело какое-то металлическое ожерелье. Он заговорил ломано по-русски, обращаясь к бородатому человеку.

– Алексей, Ольгерд, тебя понял. Сначала мы пойдем в Заречье и Дол, они находятся отсюда недалеко, потом перейдем вброд реку в районе Семеновки, там поживимся и двинемся к острогу, – сказал варяг с косами. По всей видимости это был их толмач.

– Я узнал этого с бородой. Это беглый боярин Алексей. Иуда! Продался сначала крестоносцам, а сейчас уже пустился по пути разбоя и продажи в неволю соплеменников, – прошептал Якову на ухо Сбыслав.

– Иуда! – возмущенно прошептал Яков.

– Поймаем, на кол посадим, не пощадим, – прошептал Фрол.

– В Новгород точно не повезем. Там бояре начнут доказательства требовать, чего доброго, и оправдают Иуду. Сами и порешим его, – тихо сказал Яков.

– Ладно, пошли. Все, что можно было узнать, мы узнали. Пойдем кумекать, что делать дальше, – прошептал дружинникам Сбыслав и пополз в обратную сторону от лагеря.

– Да, поползли, а то скоро своих убитых хватятся, – сказал Яков и пополз за Сбыславом.

План варягов был очень понятен. Они хотели разграбить и разорить все деревни по очереди. Сбыслав собрал людей и стал держать совет.

– Мое мнение будет такое. Варяги сначала пойдут в Заречье и Дол. Надобно предупредить там людей, чтоб успели укрыться. Думаю, послать Илью. Он места здешние знает и не заблудится. Они не торопятся, а он на лошади намного их опередит. Ты, Фрол, поскачешь к Пельгусию, скажешь ему, чтоб он срочно вел мужиков к острогу. Я думаю, человек тридцать там наберется. Хоть и вооружены они только вилами, косами да топорами, и навыка ратного не имеют, но все же, какая-то сила. Кто еще хочет что-нибудь сказать? – спросил Сбыслав.

– Брод! – воскликнул Яков.

– Что брод? – переспросил Сбыслав.

– У брода их встретить надобно, – сказал Яков.

– Ну-ка продолжай, – попросил Сбыслав.

– Мужики станут на той стороне реки, варяги их увидят и кинутся в бой. Я думаю, Илья еще людей привести сможет, так ведь, Илюш? К мужикам для усиления можно поставить дружинников Добродея. Как только завяжется битва, мы зайдем им с тыла своим конным отрядом, – закончил свою речь Яков.

– Молодец, отличный план. Я думаю, так и поступим. Нужно только торопиться, чтобы успеть хорошо подготовиться. Кто за? – спросил Сбыслав.

– Голова! – похвалил Якова Фрол, остальные молча кивнули.

Отряд Сбыслава приступил к выполнению разработанного плана. Илья поскакал в Заречье и Дол, а Фрол − к старосте Пельгусию, остальные отправились в сторону острога.

Северная дорога. Постоялый двор

Оставалось совсем чуть-чуть времени до полудня. За столом сидели Чаклер и Ягр. Малюта и Скурата спрятались в горнице в другом конце помещения.

– Скоро должны прийти, – сказал Ягр, попивая медовуху.

– Да, скоро полдень. Подождем немного, – промолвил в ответ Чаклер.

– Вепрь человек слова, я знаю его по делам прошлым, – сказал Ягр.

– Это хорошо, что он человек слова. Магистр имеет грандиозный план. По моим данным в волости Ладоги сейчас находится вице-магистр ордена Андреас фон Вильвен и рыцарь ордена Гедемин, с ними около двадцати верных подготовленных воинов. Кстати, ты здесь благодаря Гедемину. Ежели сброд Вепря возглавят они, то может получиться очень грозная сила. После встречи с Вепрем нам нужно отправиться в окрестности Ладоги и найти там фон Вильвена с Гедемином. Я думаю, им будет интересно встретиться с Вепрем. Это идет не в разрез с планами ордена. Задача Вепря − как можно больше разорить окрестных деревень и создать панику. Гедемин и фон Вильвен путешествуют тоже, как странствующие рыцари, инкогнито, не под ливонскими флагами. Я думаю, не будучи узнанными, они не прочь будут пощекотать нервы князю Александру. А вот и они, – закончил Чаклер и посмотрел на входящих Вепря, Рурга и Хазара.

– А это что за бесермен с ним? – шепотом спросил Ягр. Чаклер пожал плечами.

– Мое приветствие тебе, Ягр, – поздоровался Вепрь, и кивнул Чаклеру.

– Присаживайтесь, – предложил Чаклер.

– Отведай мяска, медку отпей, Вепрь, и людям своим дай утолить голод и жажду с дороги, – предложил Ягр и провел рукой по уставленному столу разными кушаньями. Рург и Хазар начали аппетитно истреблять пищу, обильно запивая ее медом.

– Вы же меня не мяса поесть пригласили. Давайте к делу, – сказал Вепрь, отпивая большими глотками мед.

– Верно говоришь, – сказал Ягр.

– Ягр, я тебя давно знаю, ежели бы тебе надобно было бы разобраться с десятком обидчиков, ты и сам разобрался бы с ними без проблем. А здесь я чувствую, дело будет посерьезней. Мне надобно знать на кого я буду работать? – спросил Вепрь.

– Хороший вопрос. На него тебе ответит Чаклер, доверенное лицо рыцаря Гедемина, уважаемого брата Ливонского ордена, – произнес Ягр, и повернул голову к Чаклеру.

– Да, платить вам будет магистр Фольквин фон Винтерштаттен, – сказал с улыбой Чаклер.

– Опять на крестоносцев работать? Ну что ж, главное, чтобы платили. Что я должен буду делать? – спросил Вепрь и сделал большой глоток.

– Что и делал. Грабить, – спокойно ответил Чаклер.

– Так грабить я могу и без благословения ордена. Какой вам интерес? – спросил Вепрь, обтирая ладонью с головы пот.

– А интерес простой. Ты же можешь уйти к Торжку или к Твери, а то и куда подальше, например, к Москве, а ордену нужно, чтобы ты здесь разбойничал, на земле новгородской, держал в страхе купцов новгородских да ладожских, чтобы бояре тряслись да смуту в народе сеяли. А тебе двойная выгода − что награбишь, то твое, да и орден серебра тебе немало отсыплет. Ну что, согласен? – закончил Чаклер.

– Хорошо, это нам подходит, – ответил Вепрь и отломил ножку от жареной куропатки.

– Вот, возьми, это задаток. Там злато, – непринужденно сказал Чаклер и пододвину к Вепрю увесистый мешочек.

– Доволен? – спросил улыбающийся Ягр.

– Еще бы, – весело ответил Вепрь, и накрыл мешочек тяжелой рукой.

– А теперь слушай. Вы должны переправиться через Волхов и выйти к деревням Дол и Заречье. Их нужно разграбить, а лучше сжечь. Потом скроетесь в лесу и будете ждать отряд крестоносцев. Главные будут в доспехах странствующих рыцарей, остальные – это охранная свита. По такой перчатке вы их узнаете, а потом ее покажете им, чтобы не произошло какого-либо недоразумения. Дальше будете делать то, что скажут эти люди. Они еще дадут вам золота, – сказал Чаклер.

– Я все понял, – улыбаясь, сказал Вепрь, взвешивая на руке мешочек с золотом.

– У меня все, – сказал Чаклер и сделал едва заметный поклон.

– Ладно, не говорю тебе с Богом, своего Бога ты уже продал, но удачи, – промолвил на прощание Ягр. Вепрь услужливо поклонился и встал из-за стола. За ним последовали Рург и Хазар.

– Эти натворят дел! – воскликнул Чаклер. В этот момент из дальней комнаты вышли Малюта и Скурата, а еще через минуту в двери вошел Бардим.

– Будь уверен, ты не ошибся, Вепрь человек без принципов, – сказал Ягр.

– Бардим, присмотри за Вепрем, – сказал Чаклер. Бардим кивнул и удалился. Спустя час Чаклер, Ярг, Малюта и Скурата, двигались в направлении Ладоги.

Лебяжий острог

Прошли сутки с момента вышеуказанных событий. Дружинники Сбыслава возвратились в острог. Архип проснулся и ему стало значительно лучше. Радости Даши, Лады и Буслая не было границ. Зара продолжала лечение охотника. Мотыль уже полностью оклемался, да и Жуку стало намного лучше. Спирька все тренировался с шестопером, который на время одолжил ему Савва, а Антип, видя рвение парня к делу ратному, уже ковал ему небольшую булаву, чтобы еще не обросшему мясом Спирьке было не тяжело ей орудовать. Из леса вернулись Никита и Годыня, оба злые и молчаливые. Спирька быстро нашел лагерь Малюты, но лагерь был пуст. По всем признакам было ясно, что они надолго снялись с этого места. Лада почти не выходила из горницы, где лежал Архип, она за ним ухаживала, давала воды, вытирала пот и пыталась даже его кормить, а также выполняла все указания Зары. Буслай и Даша были на седьмом небе, было такое ощущение, что любовь их становилась все больше и больше. Они вместе гуляли по лесу, держась за руки, сидели у реки. Буслай ложился на спину, а Даша, опираясь на его широкую грудь, пальчиком гладила его шрам, а потом долго-долго целовала. Весна была ранняя, лед на реке сошел за каких-то несколько дней, Буслай решил искупаться. Когда он снял рубаху, Даша увидела его могучее мускулистое тело с двумя лиловыми шрамами на спине, она была заворожена от силы, исходящей от Буслая. Теперь она знала точно, что любила его и жизнь без него теряла для нее всяческий смысл.

– Ох, как хороша водица, – сказал Буслай, стряхивая воду с волос.

– Тебе не холодно? – весело спросила Даша.

– Хорошо! Да ты искупнись, узнаешь, – весело ответил ей Буслай и стал натягивать рубаху.

– Рано еще, пойдем лучше в острог. Дружина приехала, может Сбыславу есть что сказать, – предложила Даша.

– Пойдем, – согласился Буслай, поднимая с травы сабли. Они, взявшись за руки, медленно побрели в острог.

– Любишь меня? – игриво спросила Даша.

– Обожаю! – крикнул Буслай, поднял ее за талию и их губы слились в долгом-долгом поцелуе.

В остроге дружинники уже успели подкрепиться с дороги. Сбыслав стал собирать мужчин держать совет. В совете участвовали все мужчины, находящиеся в остроге, даже Спирька и Лопух. Сбыслав раскрыл им план Якова Полочанина. Народ единогласно его поддержал. Было принято решение с рассветом выдвинуться и осмотреть место, где находился брод. По расчетам Луки дружинники должны были до вечера управиться. Решили, что пойдут Сбыслав, Яков, Фрол, Добродей, Никита и Буслай. Когда все вышли, Даша подошла к Буслаю.

– Ну вот, завтра на целый день меня одну оставишь. Скучать буду, – печально произнесла Даша.

– Я тоже буду, милая. Но это очень нужно. Для острога, жителей, и конечно, для нас с тобой, – утешил ее Буслай.

– Я очень боюсь за тебя. Любый ты мой. Береги себя, ради меня, береги. Ты должен знать, что без тебя нет мне жизни на этом свете, – с пылом сказала Даша.

– Конечно, родная. Мне без тебя тоже не жить, – сказал Буслай и провел ладонью по щеке Даши.

– Обещала молчать, но тебе, любимый, скажу. Лада в Архипа влюблена. Вон она около него с утра до вечера крутится. Я приду, а она мне говорит, что сама, мол, все сделаю. Только Зарины указания исполняет, – сказала Даша.

– Что ж тут такого. Любовь – это чудесно, только она маленькая еще, а Архип мужик взрослый, не знаю, как он к этому отнесется. А ты как думаешь? – спросил Буслай.

– Да ничего она не маленькая, всего на год моложе меня. Ты же меня такую мелкую полюбил? Мог бы и кого постарше найти, – с деланной обидой ответила Даша.

– Не надобно мне никого постарше. Тебя люблю, – улыбаясь, сказал Буслай.

– А давай им поможем! Архипу хозяйка нужна. Вот ты меня заберешь, что он делать будет. Кто ему стирать будет? – задорно спросила Даша.

– Ха, ты хочешь из Буслая сводника сделать? Не умею я интриги плести, это как-то больше по женской части, – удивленно промолвил Буслай.

– Да от тебя много не требуется. Ты ему намекни и все, – деловито сказала Даша.

– Ну, ежели случай представится, намекну, – как-то робко ответил Буслай.

– Пусть это будет нашей маленькой тайной, – хихикнув, предложила Даша.

– Тайны, они ненадолго. Вот смотри, мы никому не говорили о своих отношениях, а о них уже все знают, – сказал Буслай.

– Все-все? – с деланным удивлением спросила Даша.

– Конечно, все. Вот мы идем с тобой, а нам в след все улыбаются. А Федька бабке Авдотье сказал, что вон, говорит, жених и невеста идут, – сказал Буслай.

– Я правда твоя невеста? – глядя на Буслая, расширив глаза, спросила девушка.

– Правда, – нежно ответил Буслай и погладил Дашу по голове.

– Помнишь, мы сегодня на реке были, я к тебе на грудь легла. Мне так хорошо было. Лежала бы так всю свою жизнь и была бы счастлива, – мечтательно сказала Даша.

– Мы с тобой и на том свете вместе будем. Я тебя никуда не отпущу. Обещаю, – пылко выразился дружинник. Они еще долго болтали, а главное – были вместе. Потом наступил ужин, потом ночь и вот пришло утро.

Утром, как было ранее оговорено, дружина пешим ходом отправилась в путь. Проводником идти вызвался Спирька. Юноша сиял. На его поясе висела булава, выкованная к вечеру Антипом. Он ощущал себя настоящим дружинником и гордился тем, что такие уважаемые воины взяли его с собой на такое важное дело.

– Кабаньей тропой пойдем, быстрее будет, – деловито сказал Спирька.

– Почему «Кабаньей» называют? – поинтересовался Добродей.

– По ней зверь на водопой ходит. Архип иногда охотится там, – ответил Спирька.

Дальше шли молча, берегли дыханье. И уже за два часа до полудня они подошли к реке.

– Здесь брод, – молвил Спирька и рукой указал на воду. Ратники стали изучать местность. Недалеко от брода Буслай увидел огромный серый камень.

– Сюда б Никиту посадить с луком, удобная позиция, – сказал Буслай, показывая рукой на камень.

– Неплохо, – сказал Сбыслав.

– Я не против этого. Ежели они толпой пойдут, так я могу по три стелы в лук вкладывать, – отозвался Никита.

– А эффективно будет? – поинтересовался Яков Полочанин.

– Еще как. Да ты сам увидишь, – ответил Никита.

– Мы тоже перед нападением по выстрелу сделаем, – сказал Сбыслав Якунович.

– А мы? – поинтересовался Добродей.

– А вы с мужиками встанете, удар в лоб держать будете. А то они люди не подготовленные, побегут еще. Ты, Добродей, с Игнатом с левого фланга встанешь, а ты, Буслай, с Годыней − с правого фланга. А мы вон из-за тех кустов выскочим, – сказал Сбыслав.

– Вот и вся тактика. Нужно возвращаться, людей ждать, – сказал Добродей.

– А ежели они не придут? – поинтересовался Никита.

– Придут, Никита, ты мужиков наших не знаешь. Достал их варяг мочи нет. Вот зуб даю, придут, – встрял в разговор Спирька.

– Спирька боец опытный, ему можно верить, – пошутил Сбыслав. От похвалы Спирька покраснел аж до самых ушей.

К ужину отряд уже возвратился в острог. В остроге по распоряжению Луки мужики носили камни и запасались водой на случай нападения. Утром у ворот острога появился Пельгусий со своими людьми. С ним было человек двадцать мужиков. Вооружен был кто косой, кто вилами, кое-кто топором. Их приняли очень душевно. Пельгусий рассказал, что стал лагерем в Сосновом лесу. Там остались женщины, дети и десять мужчин на случай нападения на них в лесу. К полудню у ворот появился Илья, он привел с собой около тридцати человек. Среди них были три человека с луками, по всей видимости − охотники. Их решили поставить под командование Никиты у серого камня. Острогу тяжело было вместить такое количество народу, но, как говорят, в тесноте, да не в обиде. Всех разместили и накормили. Буслай первый раз ночевал у Даши. Она уже считала его своим мужем, а Буслай по выздоровлению Архипа хотел у него просить руки Даши. Они уже знали, что он не будет против, но хотели, чтобы все было правильно, по православным христианским обычаям. Буслай лежал на спине, голова Даши покоилась на его груди, они дышали в такт.

– Ты знаешь, как я счастлива? Только я хочу, чтобы это счастье длилось долго-долго, всю жизнь. Я очень боюсь за тебя, ведь скоро вы пойдете на варягов, а они не Малюта, они сильные, злые и беспощадные. Ты не лезь в самое пекло. Ведь я тебя знаю, ты смелый, ты обязательно полезешь в самую гущу сражения, – запричитала Даша.

– Я ж тебе обещал, что ради тебя буду жить. И буду очень осторожен, потому что постоянно буду думать о тебе. Дашенька, я люблю тебя, – с пылом сказал Буслай, а Даша еще сильнее прижалась к его груди. Так они и заснули.

Утром Сбыслав дал команду своим дружинникам выйти за ворота острога и показать людям азы боевого искусства. Вместе с ними пошел и великан-Годыня, так как многие из мужиков были вооружены большими дубинами, чем-то напоминающими молот. По расчетам командиров варяги должны были подойти дня через два, поэтому решили выдвинуться утром, чтобы успеть разбить лагерь и подготовиться. А этим утром отправили троих человек, чтобы они подыскали место для стоянки. Среди них был Спирька. Он вызвался сам, а Годыня уговорил Сбыслава, чтобы он отпустил Спирьку. Последние подвиги Спирьки за последнее время сильно подняли его авторитет среди жителей острога и дружинников. Главное, говорил про него Буслай, что Спирька может принимать самостоятельные решения, а это Буслай считал чуть ли самым важным качеством человека, тем более человека, который захотел связать свою жизнь с ратной службой. Весь день прошел очень суетно. Женщины готовили еду, мужчины упражнялись под наставлением дружинников. Пойти на сражение хотели все мужчины острога, но острог нельзя было оставить без охраны. Поэтому мужчины, которые жили в остроге, должны были остаться. Савва тоже рвался в бой, но Сбыслав его не пустил, ссылаясь на его слабость. Савва протестовал, но Сбыслав был не приклонен. За день все так набегались, что ночью спали как убитые. Утром отец Евлампий вдохновил на бой дружинников и ополченцев. Даша встала тоже чуть свет, чтобы проводить Буслая. Глядя на него, у нее возникала какая-то гордость за то, что такой красавец, каковым был Буслай, выбрал именно ее, Дашу, а не другую. В своих доспехах он выглядел грозно и только добрые глаза выдавали в нем душевную простоту и нежность, которую он проявлял к Даше. Она не могла понять, как в нем может сочетаться необычайная сила, храбрость, граничившая с безумием, и, с другой стороны, нежность, которую он к ней проявлял. Она постоянно мысленно говорила себе: «Я люблю его», и начинала улыбаться. Когда отряд выходил из ворот, она, никого не стесняясь, кинулась к Буслаю на шею.

– Буслаюшка, милый мой, только вернись, только вернись, умоляю тебя, любый ты мой, – сказала она, слезы ручьем текли из ее глаз.

– Вот это любовь! – сказала громогласная Пелагея.

– Великая любовь! – поправила ее бабка Авдотья.

Правый берег Волхова. Окрестности деревень Заречье и Дол (Вотчинные земли владыки новгородского)

Варяги, найдя двух убитых своих людей, пришли в неописуемую ярость. Было принято решение сняться со стоянки на следующий день и идти в сторону деревень Заречье и Дол. Они построили плоты и переплыли реку ниже по течению от Соснового леса, а там повернули на юг. Вепрь после встречи с Чаклером и Ягром четко действовал по их указаниям. Они снялись лагерем, обошли слева Черную Топь и форсировали реку южнее варягов, и тоже двинулись к этим деревням. Все это происходило в тот момент, когда сборный отряд Сбыслава двинулся к броду. Первыми к деревням вышли люди Вепря и очень сильно удивились, когда увидели, что деревни пустые и взять там было совершенно нечего. Все добро и живность крестьяне успели вывезти. Разозленный Вепрь не понимал, что ему делать. Пришлось сделать привал на окраине деревни Дол и выработать последующий план действий. Только они улеглись на отдых, как из леса на опушку вывалила толпа варягов. Разбойники Вепря вскочили и приготовились к бою, варяги сделали то же самое и издали боевой клич. Вперед вышел гигант Гудыма.

– Кто вы такие? – заорал он во все горло.

Из толпы варягов вышел человек. Это был переводчик.

– Мы люди Ольгерда, – со скандинавским акцентом прокричал он.

– Ольгерда? Какого Ольгерда? – вновь заорал Гудыма.

– Свирепого. А кто вы такие? – послышался голос с той стороны.

– Мы люди Вепря, слышал про такого? – проорал Гудыма.

Из отряда варягов вышел человек. Это был Ольгерд.

– Вепрь, ты меня помнишь? – на очень ломаном русском закричал Ольгерд.

– Помню-помню, Ольгерд Свирепый, – выходя вперед, пробасил Вепрь.

– Я узнал тебя, – прокричал в ответ Ольгерд.

– Возьми одного человека, который понимает по-нашему и выходи на середину, поговорим, – предложил Вепрь.

– Хорошо, – прокричал Ольгерд, взял с собой переводчика и стал спускаться с опушки в центр поляны. С Вепрем пошел Рург. Два здоровяка встретились в центре поляны.

– Что вы тут делаете? – спросил Вепрь. Переводчик перевел.

– Я думаю, что и вы. А ты постарел, Вепрь, постарел, – произнес Ольгерд. Переводчик стал синхронно переводить их разговор.

– Ты тоже не молодеешь, старый вояка, – добродушно ответил Вепрь.

– Вспоминаю я времена, когда мы были под одним флагом. Ягра помнишь, его тело уже, наверно, давно склевали вороны, – произнес Ольгерд.

– Я видел его давеча. Он жив, здоров, и все так же силен, – сказал Вепрь.

– Рад за него, – коротко бросил Ольгерд. Переводчик переводил все слово в слово.

– Ежели вы собрались обчистить эту деревеньку, то губу не раскатывайте, она пуста, и жители все куда-то ушли. Наверно, их кто-то предупредил, что мы тут рыщем. Если не веришь, хочешь сам погляди, – произнес Вепрь.

– Хорошо, посмотрю, – сказал Ольгерд. Он немного понимал русский, поэтому ответил на русском.

– Ну что, разойдемся миром? – предложил Вепрь.

– А чего нам воевать между собой? – вопросом на вопрос ответил Ольгерд.

– Вот и я так думаю. Тогда бывай, – ответил Вепрь.

– Как у вас говорят по-русски, и тебе не хворать, – с усмешкой сказал Ольгерд и пошел в сторону своего отряда. Вепрь посмотрел ему в след и пошел к своим людям.

– Ну, что там? – поинтересовался Гудыма.

– Ха. Ольгерд деревню грабить пришел, разбойничек дыролобый, – выругался Вепрь и громко расхохотался.

– Далеко зашел. Они раньше только побережье щипали, а теперь и в леса зашли, – тихо сказал Рург.

– Бог ему судья, – пробасил Гудыма.

– Пошли, раскинем лагерь и будем ждать крестоносцев, – скомандовал Вепрь.

Когда отряд Вепря скрылся, Ольгерд и его люди осмотрели деревню. В ней действительно никого и ничего не было. Деревню жечь не стали, чтобы не привлекать внимания. Было решено отдохнуть и двинуться вдоль реки к броду.

Река Волхов. Брод

К полудню отряд Сбыслава был уже у брода. Первый лагерь, в котором находились женщины и дети, был оставлен там же, где его раскинули жители Заречья и Дола. Там уже было десять мужчин, которые стояли в охранении. Второй лагерь раскинули в полуверсте от брода, в смешанном негустом лесочке. У брода поставили охранение из пяти человек, а на другой стороне реки в полуверсте от брода послали двух конных дружинников, которые расположились в березовой рощице недалеко от опушки леса. Сбыслав четко определил каждому его функции в предстоящем сражении, разделил людей по отрядам и назначил командиров. Ополченцев он разделил на две части: правый фланг и левый. Левым флангом командовал Добродей, его заместителем был Игнат. Правым флангом командовал Буслай, его заместителем был Годыня. В каждом отряде было по двадцать пять человек, не считая командиров и их заместителей. Никита с тремя охотниками должен был находиться под прикрытием большого серого камня и оттуда обстреливать варягов. Сам Сбыслав со своими семью конными дружинниками должен был расположиться в двухстах метрах от брода, на опушке небольшой березовой рощицы. Два дружинника из дальнего охранения должны были присоединиться к нему после того, как они увидят появление варягов. Распределив функции между людьми, он обязал своих воинов усиленно готовить людей, чтобы они не стали легкой добычей врагов. Он понимал, что хоть и имел небольшой численный перевес в людях, все равно сильно уступал варягам, где каждый по своей природе был воин и один стоил пятерых ополченцев. Вся надежда была на его дружинников и бойцов Добродея. В подготовке мужиков и приготовлениях к предстоящей битве быстро проскочил день, наступила ночь и лагерь опустился в крепкий сон. По периметру было выставлено боевое охранение, которое сменялось каждые два часа.

Буслай тоже лег спать, но сон не шел. Он думал о Даше. Целый день его не покидали волнения. В остроге осталось немного людей, поэтому ему было не по себе. Он долго ворочался, но потом уснул. Во сне ему тоже снилась Даша, она бежала к нему в белой длинной рубахе с букетом цветов. На лице ее сияла улыбка. Буслай был счастлив. Он так же, как и Даша знал, что любит ее больше жизни, и за каждую ее слезу был готов отдать свою кровь. Сладкий сон Буслая прервал крик Якова. Тот поднимал лагерь, чтобы люди смогли привести себя в порядок, оточить топоры, мечи, сабли, напоить лошадей, а главное для того, чтобы все были бодрые и не были бы застигнуты врасплох. Буслай встал, пошел к реке и умылся. Холодная вода освежила его и сон, как рукой сняло. Он подошел к костру, там лежала еда. Вяленая оленина, куры, хлеб. Женщины из дальнего лагеря принесли квашеную капусту. Буслай поел с аппетитом. Он перед битвой всегда хорошо ел, чтобы наполнить организм энергией. Закончив трапезу, он осмотрел оружие, сабли блестели на солнце и были остры. Из ножен он вынул большой нож с кривой рукоятью, который ему подарил кузнец Антип. Нож тоже был острым. Потом вынул и засунул обратно три маленьких метательных ножа, они тоже были в порядке. Посмотрел крепления щита, они тоже не вызвали у него беспокойства. Во время битвы многие ратники прикрепляли щит на спину, чтобы защитить себя от стрел и ударов сзади. Преимущество было в том, что обе руки были свободны. Хоть Буслай виртуозно владел любым оружием, любимым были сабли. Они были настолько остры, а владелец их настолько искусен, что одним ударом мог снести голову. Буслай готовил оружие, а мысли его были снова о Даше, поэтому что творится кругом он не видел. Бесшумно к нему подсел Спирька. Он сидел рядом уже минут пять, а Буслай только его приметил.

– Спирька, а ты здесь, откуда? – удивился Буслай.

– Как откуда? Я ж место для лагеря искал. Ну и остался. Я уже тоже воин, – сказал Спирька и снял с пояса булаву, которую ему сделал Антип.

– А без тебя тут никак не обойдутся? – сказал Буслай.

– А вот и не обойдутся, – хвастливо вымолвил Спирька.

– Давай, дуй в острог, – настойчиво сказал Буслай.

– Никуда я не пойду. Дядьку Луку я спас, с Архипом дрался против Малюты и не спасовал, а сейчас домой, ну уж нет, ежели прогоните, я все равно с варягами драться буду, – выпалил Спирька.

– Пойми, да мал ты еще, а варяги, они не Малюта, это серьезные бойцы. Ты вот что, иди под команду Никиты, он у камня будет, считай, что это приказ, – сказал Буслай.

Спирька на удивление быстро согласился. Главное, думал он, что Буслай не прогнал его, а дальше будь что будет. Наступил полдень, но кругом стояла первозданная тишина. Буслай пошел к броду испить воды и вдруг увидел двух скачущих дружинников Сбыслава, которые находились в дальнем охранении. Они пустили коней вброд. Через несколько минут они вышли на левый берег рукава Волхова. Буслай поспешил к ним.

– Идут, – крикнул один из всадников, увидев Буслая.

Сбыслав дал команду строить людей в боевой порядок, а сам со своими воинами отправился в рощу.

– Главное строй держите, не разбегайтесь, – учил ополченцев Годыня. Огромный великан вдохновлял ополченцев, им казалось, что с таким богатырем они не могут потерпеть поражение.

– Главное, держите строй, – повторял слова Годыни на правом фланге Добродей. Через двадцать минут варяги стояли уже на противоположном берегу. Отряд Сбыслава готовился к бою, переминаясь с ноги на ногу. Никита вставил в тетиву три стрелы сразу.

Варяги, увидев ополченцев на берегу, остановились, не понимая, что происходит. Потом до Ольгерда стало доходить, что это жители деревень, в которых они ничего и никого не нашли. Это стали понимать и другие.

– Это те крестьяне! – воскликнул вышедший немного вперед Игнар – огромный варяг-великан с булавой.

– Да поможет нам Один. Вперед! – заорал Ольгерд.

Толпа викингов вступила в воду и пошла на противоположный берег. Варяги дошли уже до середины реки, когда в них полетели стрелы. Три воина рухнули мгновенно. Они выставили вперед большие круглые щиты и стали плотнее друг к другу. Умело укрываясь от стрел, они наступали. Стрелы большей частью застревали в щитах, но двоих варягов они настигли. Одному стрела угодила в шею, он замертво рухнул, другому − в ногу. Он присел на колено, пытаясь вынуть стрелу. Через несколько минут варяги ворвались в толпу ополченцев, началась битва. Хорошо вооруженные и обученные варяги, которых к началу битвы было тридцать девять человек, против пятидесяти ополченцев и четырех дружинников. Четыре стрелка тоже кинулись в бой, так как в такой суматохе эффективность лука сильно снижалась, можно было поразить и своих. Варяги сильно теснили ополченцев, которые были неопытны и плохо вооружены. Пять человек рухнули под натиском противника. Несмотря на это, крестьяне пытались держать строй, как их учили дружинники. Игнат кинул копье, пронзив грудь одного из варягов, тот захрипел и упал лицом в воду. Игнат выхватил топоры и кинулся в гущу схватки, его атаковали двое. Он успешно отбивался и уклонялся от нападавших врагов. Годыня тоже был в центре битвы, он успел уложить двух врагов и пробивался вперед, где великан Игнар своей огромной булавой крушил ополченцев. Он выглядел очень свирепо, а медвежья шкура добавляла ему некоего боевого шарма. Наконец Годыня был от него уже в двух шагах.

– А со мной слабо? – пробасил он и кинулся со своим большущим молотом на великана.

Два этих воина были под стать друг другу. Игнар был немного выше. У него была могучая шея и очень развитые кисти рук. Но Годыня был шире в плечах и обладал широченной грудью. Игнар, увидев Годыню, отскочил от ополченцев, с громкими криками на своем языке кинулся на него. Два богатыря сошлись в смертельной схватке. Добродей хладнокровно отражал натиск трех нападавших варягов. Он умело защищался щитом, нанося в ответ сильные рубящие удары мечом. Никиту теснил опытный разбойник у серого камня. Никита был ловок, поэтому ни один удар его еще не достал, но воин был настолько искусен, что начинал брать над Никитой верх. Буслай переместился к краю поляны и бился с тремя нападавшими варягами. Двое варягов были вооружены боевыми топорами, один – мечом. У всех троих были большие круглые щиты. Как мы писали ранее, Буслай был очень искусен в бою, он имел в своем арсенале много разных хитростей и боевых приемов. Он крутился, как волчок, уклонялся, кувыркался и после очередного выпада поразил одного из воинов колющим ударом в живот. Двое оставшихся варягов с еще большим остервенением кинулись на него, потеряв всякую осторожность. Буслай этого и ждал. Он сделал сильный отскок вправо, варяг провалился, Буслай ударом левой сабли сзади снес ему голову. Третий отступил, смешавшись в толпе дерущихся ополченцев. Добродей успел хладнокровно заколоть одного из нападавших. Никита все отступал и находился немного поодаль от общей массы дерущихся. На его груди из двух неглубоких ран выступила кровь. Он начинал терять силы. Но здесь произошло чудо. Спирька видел все происходящее на поляне. Он выскочил из-за камня и со всей силы своей небольшой булавой засадил варягу в колено. Тот взвыл от боли, опустившись на колени.

– Спасибо Спирька, – прошептал тяжело дышащий Никита и опустил свою саблю на голову варягу.

Тот был без шлема, и голова его развалилась на две половины, как разбитая тыква. Спирька снова нырнул за камень и стал жать нового подходящего случая помочь землякам. Шустрый Игнат ловко крутил своими топорами и нанес уже шесть легких ранений своему оппоненту. Тот отступал. Вдруг, неожиданно, перед ним предстал здоровяк Ольгерд со своим огромным датским топором. Израненный отступающий варяг смог перевести дух, а Ольгерд со свирепым выражением лица стал осыпать Игната сильнейшими ударами, один из которых пришелся в цель и рассек Игнату плечо. Это увидел Буслай и кинулся на помощь другу. Он успел вовремя и отвел мощнейший удар топора своей саблей в сторону.

– Спасибо, Бус, – крикнул ему Игнат.

– Отойди в сторону, – крикнул в ответ Буслай и напал на Ольгерда. Буслай был быстрее варяга, ловко уклоняясь от сильных, но не быстрых ударов топора Ольгерда, Буслай обрушил на него град сабельных ударов, работая попеременно то правой рукой, то левой. Ольгерд отступал, уже получив рубящий сабельный удар в ногу. Два воина поспешили прикрыть его и отвести от Буслая. Между Годыней и Игнаром завязалась жестокая битва. Это была битва исполинов. Оба с яростными лицами обрушили друг на друга град ударов, но пока ни одна сторона не могла взять верх. Место раненого Ольгерда занял Зигурд. Между ним и Буслаем завязался бой. Два топора Зигурда со свистом разрезали воздух, но только воздух. Буслай ловко защищался, иногда делая резкие выпады. Зигурд был очень искусный боец и хотел быстро закончить поединок, но очень быстро понял, что Буслай ему не по зубам. Сражение длилось около трех минут, но с той и с другой стороны было много убитых и раненых. У ополченцев выбыло из строя уже двадцать два человека, а у варягов только тринадцать. Отряд Сбыслава стоял в роще и ждал команды.

– Командир, когда? – нетерпеливо спросил Фрол.

– Да, Сбыслав! Мужики почем зря погибают, – поддержал Фрола Яков.

– Сейчас, ребятки, сейчас, пусть совсем осторожность потеряют, – промолвил Сбыслав.

Они постояли еще несколько секунд и Сбыслав дал команду атаковать врага. Дружинники с громкими криками выскочил из рощи и напали на варягов сзади. Ополченцы сразу воспрянули духом, а в рядах варягов началась паника. Они побежали. Уставшие, израненные ополченцы уже не могли преследовать убегающего врага, а конные дружинники пустились в погоню, на полном скаку рубя убегающего ворога. Раненые падали, а дружинники их добивали копьями. Погоня длилась где-то с полуверсты, до самого леса, после чего Сбыслав дал команду поворачивать назад.

Ольгерду, которого подхватили Зигурд и Олаф, удалось спастись. Разбежавшиеся варяги через некоторое время стали собираться в лесу. В живых осталось всего тринадцать разбойников, из которых многие были ранены.

Сбыслав вернулся к броду, где дружина и ополченцы переводили дух и помогали раненым. Яков дал команду пересчитать убитых. Их оказалось пятнадцать человек. У двоих были серьезные раны, человек десять были ранены легко. Тяжело раненых ополченцев Сбыслав распорядился доставить в острог, в котором еще находилась Зара. Остальным стали оказывать помощь на месте уже пришедшие женщины из дальнего лагеря. У брода оставили охранение из нескольких человек во главе с Годыней, а остальные пошли в дальний лагерь. Время близилось к вечеру, но боевой пыл еще не остыл и было много разговоров. Убиенных людей уже подвергли погребению.

– Жаль, отца Евлампия нет, он бы провел панихиду по убиенным бойцам. Не по-православному как-то это, – сказал перевязанный Игнат.

– В остроге проведем. Он там отпоет их по-человечески, – сказал Буслай, отирая травой одну из сабель.

– Это да, – вздохнул Добродей с невозмутимым лицом. Такое же лицо было у него в бою. Казалось, что этого человека ничем не возможно смутить.

– О чем задумался, Буслай? – спросил уже давно повеселевший Никита. Он был балагур и никогда не вешал нос.

– Ты знаешь, что ни о чем, а о ком я могу думать, – ответил Буслай.

– Да, Дашка там, наверное, себе места не находит. Завтра Сбыслав сказал, снимемся отсюда. Стемнеет, совет держать будем, – деловито сказал Никита.

– Мужиков жалко, – вздохнул лежавший неподалеку Спирька.

– А, Спирька! Спасибо тебе дружище. Жизнь спас мне, – поблагодарил Спирьку Никита.

– Как это? – удивился Буслай.

– Варяг мне больно искусный попался, я его и так саблей, и сверху, и снизу, и рубить пробовал, а он уклоняется, щит грамотно подставляет. Меня силы покидать начали. Чувствую, скоро одолеет меня. К смерти я приготовился. Но вдруг откуда не возьмись Спирька вылетает да как стукнет своей колотушкой, что Антип ему сделал, варяга в колено, тот на землю. Тут я не растерялся. Рубанул его прямо в темя. Так голова на две половинки и развалилась, словно тыква, – закончил свой рассказ Никита и почесал затылок.

– Видно, судьба у меня такая − выручать всех. Вон Луку спас, теперь твоя очередь была, – ответил Спирька.

– А следующая очередь чья будет? – поинтересовался Буслай.

– Кто его знает, может быть, и твоя, – с иронией ответил Спирька. Все захохотали.

– Мы из тебя настоящего ратника сделаем, – сказал Игнат.

– Ты, Спирька, под счастливой звездой родился, – сказал Буслай.

– Это почему ж? – поинтересовался Спирька.

– Смотри, уже в трех переделках был, а все сухой из воды выходил. Тебе сколько лет? Четырнадцать? А для твоих лет, парень, это уже подвиг, – сказал Буслай и потрепал Спирьку по голове.

– Буслай, я хочу, как ты на саблях драться, – выпалил, окрыленный похвалой, Спирька.

– Вон, Никита, должник твой. Он тебя и саблей махать научит, и из лука стрелять. По стрельбе он у нас лучший. Нет равных стрелков ему во всем Великом Новгороде. Правда, Никита? – спросил Буслай.

– Правда. Долг платежом красен, – ответил Никита. Спирька подсел ближе к Никите.

– Правда научишь? – с надеждой в голосе спросил Спирька.

– Правда. Вот придем в острог и начнем обучаться, – ответил Никита.

– Вот здорово! Лопух помрет от зависти, – хихикнув, сказал Спирька.

– Когда Сбыслав совет собирать будет? – спросил, казалось, задремавший Игнат.

– Говорят, когда стемнеет, – ответил всезнающий Спирька.

– Так уже темно, – усмехнувшись, сказал Буслай.

– Ну, тогда не знаю, – вздохнув, вымолвил Спирька.

– Может быть скоро, вон бабы стол собирают, – сказал Игнат.

– Есть хочется. Мне после драки всегда есть почему-то хочется, – сказал Никита.

– Это ты так стресс снимаешь, – сказал ему Буслай.

– Нет у меня никакого стресса, – обиженно ответил Никита.

– А вы видели, как Годыня с тем здоровяком дрался. Мне казалось, что это великаны дерутся. Годыня его молотом, тот Годыню булавой огромной. Ежели бы не конники наши, я думаю, Годыня бы его победил, – наивно сказал Спирька.

– Да, Годыня у нас богатырь былинный, кулаком быка валит. Сильней его никого на всем белом свете нет, – сказал Никита.

– А Буслаю в бою равных людей нет. Я видел, как он этих варягов раскидывал. Рубил их, словно подсолнухи, – подлизываясь к Буслаю, сказал Спирька.

– Это да. Буслай у нас лучший, – подтвердил Никита.

– Ладно, хватит болтать. Вон, дружинные у огня собираются. Пошли, – сказал Добродей и поднялся с земли. Все последовали его примеру.

Сбыслав собрал всех у костра и предложил помянуть добрым словом погибших ополченцев. Бабы рыдали, оплакивая своих отцов и мужей. Поодаль от всех сидела девочка лет тринадцати и тихо плакала. Спирька увидел ее и подошел.

– Ты почему плачешь? – спросил Спирька и подсел к ней.

– Тятьку моего убили. Одна я осталась. Мамка прошлой зимой сгинула от хвори какой-то. Что теперь делать? – всхлипывая, ответила девочка.

– Меня Спирькой кличут, а тебя как? – спросил Спирька и подвинулся ближе.

– Настя, – ответила девочка, утирая слезы.

– Насть, а что родных у тебя нет? – спросил Спирька. Девочка помотала головой в стороны.

– За последнее время в нашей деревне много людей погибло. У меня тетку, сестру батюшки моего, убили разбойники и мужа ее, дядьку Агафона, – сказала Настя.

– Хочешь, я попрошу отца Евлампия, чтоб он тебя в острог взял? Он хороший, к нужде человеческой чуткий, – предложил Спирька.

– Хочу, – неожиданно для Спирьки сказала хлюпающая носом Настя.

– Я поговорю с ним. А еще Буслаю скажу, чтоб он слово замолвил. Его в остроге уважают сильно, – вымолвил Спирька.

– А кто из них Буслай? – поинтересовалась уже переставшая плакать Настя.

– Вон тот, с косой сбоку. Ну, у которого шрам на щеке, – сказал Спирька и протянул вперед руку.

– А, вижу, – кивнула Настя.

– Знаешь, какой он воин. Он один десяток победить сможет, а то и больше, – восхищенно выпалил Спирька.

– Сильный мужчина, – ответила Настя, пристально рассматривая богатыря.

– Пойдем к нему. Я тебя с ним познакомлю, – предложил Спирька.

– А можно? – спросила Настя.

– А почему нет-то? Он что зверь лесной что ли? – удивленно проговорил Спирька, взял Настю за руку и повел к костру. Они подошли к Буслаю. Настя завороженно посмотрела на дружинника.

– Буслай, это Настя, у нее батюшку сегодня убили, – представил Настю Спирька, а Настя вытерла выступившую на щеке слезу.

– Бедняжка, – пожалел Буслай девочку и провел ладонью по ее белокурой голове.

– Буслай, она теперь сирота. Может быть, ты поговоришь с отцом Евлампием, чтоб ее к нам в острог взяли? У нее нет никого, а там я буду о ней заботиться, – по-взрослому сказал Спирька. Буслай нежно посмотрел на подростков.

– Конечно, замолвлю слово. Отец Евлампий благочестив и богоугоден. Я думаю, он поймет и приютит сироту, – мудро сказал Буслай.

– Спасибо, – прошептала Настя.

– Вон, идите, покушайте. Спирька, накорми девочку, а то вон она дрожит вся, – сказал Буслай. Настя и Спирька пошли ближе к огню. А военные мужи окружили Сбыслава.

Совещались недолго. Было принято решение утром сняться с лагеря и двигаться всем к острогу, недалеко от которого разбить временный лагерь, пока существует опасность. С рассветом отряд Сбыслава и жители деревень пустились в дорогу.

Лебяжий острог

За это время в остроге значимых событий не произошло. За исключением того, что Архип встал с постели и уже мог ходить. Зара поработала с ним на славу. Фирс попросил Платона и Калаша накопать ему песка и глины, чтобы в новом срубе положить печь. Фирс был хоть и без ноги, но мастер на все руки. Он умел класть печи, да так что своим мастерством прослыл на всю округу. Освоил ремесло гончара и делал чудные изделия, многие из которых его жена Фекла и дочь Софья расписывали причудливыми узорами. Многие вещи были даже переданы владыке Спиридону. Мотыль и уже идущий на поправку Жук колотили бочки. Отец Евлампий готовил обоз в Новгород. В остроге скопилось множество всякого ремесленного добра, кушаний, которые остались с зимы. Евлампий хотел выторговать немного серебра для острога да имел возможность воспользоваться случаем. Хотел просить Сбыслава, пока они находились в остроге, отпустить дружинников Добродея для сопровождения обоза. Короче, день прошел в заботах и суете, а к вечеру к острогу подошли Сбыслав, дружинники и многочисленная толпа крестьян. Их встретили восторженными криками. Сразу было решено разбивать лагерь на Солнечной поляне, находившейся в полуверсте от острога. Платон, Федор-плотник, Калаш, Егор и гусляр Зозуля были посланы отцом Евлампием в помощь крестьянам для постройки временного жилья. Дружинники вошли в острог. Даша, увидев живого и невредимого Буслая, выбежала из-за людей и кинулась ему на шею.

– Живой, живой, – шептала она ему на ухо, а по ее лицу текли слезы.

– Милая моя, что ж со мной случиться могло. Вот, как и обещал тебе, я жив и здоров. Пойдем хоть в сторонку отойдем, а то люди смотрят, – сказал Буслая, снимая руки Даши со своей сильной шеи.

– Ну и пусть смотрят, – сказала Даша, уже привыкшая к их отношениям. Она знала, что все об этом знают, и уже не чувствовала какого-либо смущения.

– Сходим на реку, ополоснуться с дороги хочу, – предложил Буслай.

– Пошли, – охотно согласилась Даша. И они пошли за ворота острога.

– Буслай, Буслай, – прокричал ему в след Спирька.

– Чего тебе? – спросил обернувшийся к Спирьке дружинник.

– Ты ж обещал мне. Ну, насчет Насти? – вопросительно сказал Спирька.

– А-а-а-а-а. Сейчас скажу. Подожди меня, милая, я сейчас. Это недолго, я Спирьке обещал с отцом Евлампием поговорить, – сказал Буслай и жестом подозвал к себе Настю и Спирьку. Они вошли в горницу отца Евлампия, которому Никита рассказывал о том, что произошло на реке.

– Никит, извини, можно мне с отцом Евлампием переговорить, дело у меня к нему важное, – обратился к Никите Буслай. Никита пожал плечами и вышел, а Буслай подошел к святому отцу.

– О чем просить, Буслаюшка, будешь? – спросил отец Евлампий.

– Да вот, тут дело какое. Никита тебе уж поведал о сече страшной на реке, много нашего люду полегло там. Но победу славную одержали мы. Бежал ворог, аж пятки сверкали. А главное теперь мужики знают, что и варяга бить можно. А дело такое у меня. Вот девочка сирота. Батюшка ее в сече погиб и не осталось у нее ни одной родимой кровиночки на этом свете. Приютить бы ее у нас в остроге, – с просящими нотками в голосе сказал Буслай.

– Отец Евлампий, дело богоугодное. Как в святом писании писано: «Не убойся, помоги ближнему своему», – произнес Спирька.

– Да, дело богоугодное. Пусть сиротинушка остается, – сказал отец Евлампий и перекрестился, а Спирька схватил Настю за руку и повел ее во двор. Бабка Авдотья, душа добрая, взяла Настю к себе.

– Внучкой мне будешь, – запричитала она.

– Буду, бабушка Авдотья, – ответила Настя, которой бабка Авдотья очень понравилась.

– Только Настеной я тебя звать буду, потому что есть у нас в остроге девушка с таким именем. Это чтоб не путали, – сказала бабка Авдотья и дала Насте кувшин с молоком и ломоть свежеиспеченного мягкого хлеба.

– Хорошо. Меня матушка так звала, – сказала в ответ Настя.

А тем временем Буслай и Даша спускались к реке. Она обняла его за талию и крепко прижалась.

– Знаешь, я не могла все это время места себе найти. Только о тебе думала, а другие мысли в голову не лезли совсем. Ты знаешь, Архип встал, уже ходить начал. Очень расстроился, что не пошел с вами варяга бить, – задумчиво сказала Даша.

– Слаб он еще, ворога бить, пусть подлечится, – ответил Буслай.

– Буслаюшка, а зачем ты к отцу Евлампию ходил? И кто эта девочка, которая со Спирькой была? – задала вопрос Даша.

– Батюшку ее на реке ворог посек, вот и просил я батюшку сироту приютить, – ответил Буслай.

– Жалко, – сказала Даша. За разговором, они спустились к реке. Буслай снял рубаху и вошел в холодную воду.

– Хороша водица, – сказал он и поплыл.

Буслай плавал хорошо и любил это занятие. Его детство прошло в Новгороде. Отец его Акинфей был старшим дружинником самого князя Ярослава Всеволодовича и погиб во время похода на Юрьев. Крепкий и храбрый был воин, он то и приучил Буслая переносить все тяготы и лишения, да в военном деле учителем был хорошим, толковым. Научил Буслая плавать, ездить на коне и драться на мечах. А брат его Евпатий, который служил воеводой во владычной дружине, научил его биться на саблях, в чем Буслай изрядно преуспел. Дядька его и взял в дружину.

– Ну как, освежился? – спросила Даша, когда Буслай вышел из воды.

Она уже привыкла к его мускулистому красивому телу, но ей до сих пор не верилось, что эта красота принадлежит ей, Даше, а не какой-нибудь новгородской красотке. Она знала, что отец Евлампий собирает обоз в Новгород и хочет взять в охранение дружинников Добродея, поэтому твердо решила упросить Буслая взять ее с собой. Она его до безумия ревновала, поэтому не хотела отходить от него ни на шаг. Иногда ей казалось, что он ее бросит и полюбит другую, и эта другая полюбит его. Ведь он такой сильный, красивый, много где бывал, много чего видел. А она, что она, всю жизнь прожила в остроге, ничего не видела, даже в Новгороде не была! Зачем она ему? Иногда этот вопрос ее сильно мучал и по телу проходила какая-то внутренняя дрожь. Но когда приходил Буслай и обнимал ее, сразу все отпускало. Она чувствовала, как он ее любит.

– Я уж лучше в баньке попарюсь. Митрич с Антипом сегодня топят. Мужики собираются. Ты пойдешь? – спросила Даша.

– Позовут, чего ж не пойти. Отпустишь? – улыбнувшись, спросил Буслай.

– Иди уж, – вздохнув, ответила Даша и прижала щеку к его могучей обнаженной груди.

– Люблю тебя, – прошептал ей на ухо Буслай.

– Ой, гляди, две бабочки! Летают и ни о чем не думают, как мы с тобой! – воскликнула в восторге Даша.

– Почему ж я не думаю? Очень даже думаю, – серьезно сказал Буслай.

– А о чем думаешь? Обо мне? – спросила девушка.

– Думаю о том, как у братца твоего руку и сердце твое попросить, – нервно сказал Буслай.

– Как? Возьми да попроси, скажи: «Архип, прошу у тебя там, ну чего там просят обычно», – смеясь, сказала Даша.

– Легко сказать, – прошептал Буслай.

– Хочешь, сама ему скажу, он поймет, – произнесла девушка.

– Не, сваты нужны. Вон Никиту с Годыней возьму и пойду. Что не веришь? Вот сегодня возьму и пойду! Пошли! – воскликнул Буслай и пошел, поднимаясь в горку, натягивая на ходу рубаху.

Буслай, как и обещал, пошел к Никите и Годыне просить их о дружеской помощи, а Даша пошла домой. Архип перебрался уже в свою горницу. Когда Даша зашла в дом, Зара какими-то мазями обрабатывала рану Архипа.

– Как ты? – спросила она.

– Да с божьей помощью и помощью Зары, выздоравливаю, – прокряхтел Архип.

– Тут это, Буслай хотел зайти к тебе, – запинаясь, сказала Даша.

– Буслай? Конечно, пусть заходит, – весело сказал Архип.

В этот момент в дверь постучали и в горницу ввалился великан Годыня, за ним Никита, а последним вошел Буслай. За Годыней дружинников не было даже видно, настолько он был велик. Он стоял и переминался с ноги на ногу.

– Это, Архип, значит. Сваты мы. Вот! – единственное, что мог сказать Годыня. Из-за него вышел Никита.

– Архип, брат наш Буслай руки и сердца сестры твоей просит. Вот так, значит. Мы делам сватовским не обучены. Это не мечом махать. Для нас эта наука тяжелая будет, – молвил Никита.

Даша стояла у стола, смотрела на неуклюжих дружинников и хихикала. Из-за своих друзей вышел Буслай.

– Вот как-то так, Архип. Любим друг друга мы, – взволновано произнес Буслай. Архип почесал затылок.

– Чего ты смеешься, дурочка, дело серьезное с кондачка не решается, – произнес Архип. А Никита завороженно смотрел на красавицу Зару. Зара тоже одарила его оценивающим взглядом и принялась дальше делать какую-то смесь.

– Ничего я не смеюсь, братец, просто люблю Буслая. Вместе решили мы это, – сказала Даша, подошла к Буслаю и прижалась к его груди.

– Решили они! Надобно ж все по-человечески делать, – проворчал Архип. В этот момент в горницу вошел отец Евлампий.

– Что у вас здесь за сборище? – поинтересовался отец Евлампий.

– Да вот, батюшка, огорошили здесь меня. Буслай с Дашкой жениться собрались. Что скажешь, отец Евлампий? – спросил Архип.

– А что тут скажешь. Жениться это не грех. Дело богоугодное. Главное, чтоб любовь была, а будет любовь, значит будет тогда мир да согласие, – ответил батюшка.

– Да она ж ребенок еще! – воскликнул Архип.

– Ничего не ребенок, – огрызнулась Даша.

– Ну вот, что я скажу. Запретить я тебе не могу, да и честно скажу, выбор твой я одобряю. Буслай человек надежный, сильный, в обиду тебя не даст, но время-то какое? Варяги, крестоносцы, лиходеи разные, по лесам рыщут да деревни грабят, – сказал Архип.

Никита все не отрывал глаз от Зары, совсем забыв о том, зачем он сюда пришел. Годыня это заметил и легонько толкнул Никиту локтем в бок.

– Причем тут время. Надобно просто вместе держаться нам, тогда и сдюжим ворога. Времена всегда были тяжелые. А ежели, как ты, рассуждать, можно и старой девой остаться! – выпалила Даша.

– Ладно, вижу, любите друг друга искренне. Даю свое братское благословение. А ты что скажешь, батюшка? – выдохнув, обратился Архип к отцу Евлампию.

– А что сказать, когда женятся, тогда и благословлю, – ответил отец Евлампий и перекрестил Буслая и Дашу.

Свадьбу было решено сыграть по возвращении Буслая из Новгорода. Отец Евлампий выпросил разрешение у Сбыслава послать с обозом отряд Добродея. Даша долго упрашивала брата и Буслая поехать в Новгород. После долгих споров они согласились. Девушка была очень рада. Во-первых, потому что с Буслаем будет, а во-вторых, что увидит Новгород Великий, в котором она никогда не была.

А Никита был заворожен строгой красотой Зары. Она одновременно манила его и отпугивала. Люди считали ее колдуньей несмотря на то, что отец Евлампий и некоторые другие люди относились к ней с большой симпатией. Дружинники пошли в натопленную Антипом и Митричем баню, звали с собой Никиту, но тот отказался и пошел к огню, где мог наблюдать за Зарой, у которой на костре варилось какое-то зелье. Зара с отцом Евлампием пошла к нему.

– Ты б, дочка, в остроге бы оставалась, а то все одна там на болотах. Тоска. Жалко мне тебя. Да и людям пользу принести большую сможешь. Вон, те двое, которых от брода принесли, как они? – спросил отец Евлампий?

– Выживут, – коротко ответила Зара.

– А то давай, оставайся, место мы тебе в остроге найдем. Да и мужика подберем хорошего. Вон, гляди, как на тебя в горнице у Архипа дружинный белобрысый пялился. Чуть глаза не сломал. Красивая ты девка, Зара, – молвил отец Евлампий.

– Как же я в остроге останусь? Люди меня колдуньей считают. Боятся, – ответила Зара.

– Ежели дела богоугодные делаешь, не колдунья значит, а люди не ведают, что говорят. Ты неразумных людей не слушай, вон Фомка юродивый и то больше многих понимает, – сказал отец Евлампий.

– Поживу немного в остроге, пока не стихнет. А там видно будет. А женихов мне поздно уже, стара я для них, – ухмыльнувшись, ответила Зара.

Отец Евлампий знал всю ее историю. Он очень жалел девушку и даже иногда молился Богу за ее сломанную жизнь. Она была хорошая, добрая, красавица необыкновенная, но настолько скрытная, что казалось через пелену, которой она себя окружила, проникнуть было невозможно.

– Да сколько ж тебе годков будет? – поинтересовался отец Евлампий.

– Годков-то? Да тридцать уже минуло, – печально ответила Зара.

– Тридцать! Только жизнь в эти годы начинается. Зря ты. И любовь в эти годы найти можно. Ты присмотрись к этому Никите. Вроде ладный парень, – сказал батюшка.

– Да молод он для меня. Зачем я ему? Он красивый парень, в дружине состоит, а я колдунья. Не ровня я ему, – ответила Зара.

– Ты не ровню ищи, а любовь. Она миром правит. Вот так, – молвил отец Евлампий.

– Пойду, варево посмотрю, скоро раненым надобно припарки делать, – сказала Зара и вышла на двор. У костра сидел Никита.

– А ты что не в бане? Твои друзья там веселятся, наверно? – спросила Зара и помешала свое зелье.

– Красивая ты! – не ответив на вопрос, сказал Никита.

– Ты это находишь? Я ж ведьма? – усмехнувшись, сказала Зара.

– Отец Евлампий говорит, что ты святая, коль дела богоугодные делаешь и людей с того света вынимаешь. Ведьмы людей наоборот туда загоняют, – сказал Никита.

– Ну, люди-то говорят? – сказала Зара.

– Плевать, что люди говорят. Люба ты мне! Вот и сказ весь, – выпалил Никита.

– Ладно, компрессы ставить пойду, пора уже, – сказала Зара и налила варево в кувшин.

Ей было приятно и очень необычно, что ей так просто мужчина признается в симпатии. Она давно уже поставила крест на том, что может кому-то понравиться. Она об этом даже не думала. Ведунья после того случая в молодости, когда ее снасильничали, вообще с опаской относилась к мужчинам. А многие ей были даже противны, но, как ни странно, к Никите она такого не испытывала, он был ей даже очень симпатичен.

– Подожди. Не уходи. Посиди еще пять минут. Я вот полюбуюсь тобой и спать хорошо буду. В тебе сила какая-то неведомая живет. Притягиваешь и не отпускаешь, – сказал Никита.

– Хороший ты, мало таких людей, – сказала Зара.

– Откуда ты знаешь? – спросил дружинник.

– Чувствую. Чистый ты душой человек. Бог мне говорит об этом, я его слышу! – торжественно сказала Зара.

– А я только сердце свое слышу, – вздохнув, сказал Никита.

– Хочу спросить тебя. Как мне с обозом в Новгород отправиться? Попасть к одному человеку, иудею, надобно. Исааком кличут. Книга у него одна древняя, дедушка мой ему оставил, велел мне передать. Только вот никак в Новгород не могу добраться. Поможешь? – спросила Зара.

– Да, найдем для тебя место в обозе. А со всеми я поговорю. Думаю, что никто против не будет, – сказал Никита, обрадованный тем, что Зара поедет с ними.

– Ладно, пойду я, пора. А тебе спасибо, что отнесся ко мне с пониманием, – сказала Зара и пошла красивой походкой, подчеркивая свои красивые бедра.

В горнице Архипа они с Дашей обсуждали поездку в Новгород, предстоящую свадьбу, события последних дней, высказывали разные опасения по поводу произвола разбойников. Но разговор вновь и вновь возвращался к Даше.

– В мозгу у меня не укладывается, вроде была маленькая такая, тихая, а теперь раз и влюбилась. Не понимаю! – возмущался Архип.

– А чего здесь понимать, сердцу не прикажешь, да и выросла я уже. А лучше Буслая нет никого на свете, – спокойно ответила ему Даша.

– Да что ты про любовь-то знаешь? – с иронией спросил Архип.

– Я все знаю, потому что люблю, а вот ты, Архип, слеп как крот. Хоть ты мне и брат старший и не имею права я тебе слова эти говорить, но ты дурак. По тебе вон Лада сколько времени сохнет, а ты не видишь, Хорошая она, красивая. Присмотрелся бы, – вспылила Даша.

– Она ж девчонка со всем еще! – воскликнул Архип.

– Почти такая же, как и я. Вон титьки-то какие у нее, а ты девчонка. Смотри, Архип, убежит твое счастье. Вон дружинники все как на подбор, – смело сказала Даша.

– Ну дела! – удивленно сказал Архип. Хотя по его организму пробежала приятная дрожь. Лада нравилась ему, он даже думал, что будь он по моложе, то приударил бы за ней. Но предполагать, что Лада его любит, он не мог. Он решил за ней понаблюдать и подумал, а может быть действительно это мое счастье.

Правый берег реки Волхов. Окрестности деревни Заречье

Прошло два дня после описываемых нами событий. Охранение Вепря встретило отряд вице-магистра, они обменялись условными перчатками и люди Вепря повели рыцарей в лагерь разбойников. Вепрь встретил их учтиво. Он рассказал им о том, как встретил отряд Ольгерда, про покинутые жителями деревни.

– Их кто-то предупредил, – сказал на ломаном русском рыцарь Гедемин.

– Может быть. Мы ждали вас и не предпринимали никаких действий. Мои люди соскучились по настоящему делу, – сказал Вепрь.

– Будет вам дело, – сказал Андреас фон Вильвен.

– Мы ждем не дождемся, когда сможем разгромить этот проклятый острог, – пробасил Гудыма.

– Острог должен подождать, сейчас есть другое дело. Через несколько дней из Ладоги выйдет обоз, который повезет новгородскому владыке ценности разные: меха, серебро и книги ученые. Магистру они очень нужны. Нужно напасть на него вот здесь, – сказал Андреас фон Вильвен и показал на схеме леса то место, где Вепрь напал уже на княжескую дружину.

– Я знаю это место, – сказал Вепрь.

– Меня найдете здесь, – молвил фон Вильвен и вновь указал точку на схеме в районе Ладоги.

– А серебро? – спросил Вепрь.

– Серебро можете взять себе. Меня интересуют соболя и книги. Книги – это главное. А закончите это дело, тогда и с острогом разберетесь. А может быть и мы вам поможем. У меня с Александром свои счеты, – сказал вице-магистр.

– Через три дня вам нужно снимать лагерь. Мы точно не знаем, когда пойдет обоз. Поэтому нужно быть недалеко, а также поставить охранение на Северной дороге, чтоб смогли вовремя предупредить, – сказал Гедемин.

– Я понял. Что мне с пленными делать, которых мы взяли на Северной дороге? – спросил Вепрь.

– Дружинников уничтожить, а купцов мы с собой возьмем. Могут еще пригодиться, – сказал вице-магистр.

Рыцари со своей свитой уехали в сторону Ладоги, а Вепрю было отпущено три дня для утех и отдыха.

Господин Великий Новгород

Через два дня после того, как Буслай попросил у Архипа руку Дарьи, был собран обоз, который должен был доставить товары в город для торговли. Везли оружие, мед, гончарные изделия, меха, которые выделывали еще зимой. Там были соболя, лисы, несколько волчьих шкур и одна огромная шкура медведя-шатуна, которого Архип подстрелил в марте в Сосновом лесу. Так же везли чучело лося и два чучела кабанов-секачей. Обоз состоял из трех телег. Возглавлял его отец Евлампий, который ехал в Новгород на поклон владыке и для посещения Софийского собора, где батюшка хотел поставить свечи и помолиться за убитых в битве на Волхове. Так же с обозом шли кузнец Антип и Рябой. На передней телеге сидели Даша и Зара, которую дружинники по просьбе Никиты взяли с собой. Все остальные были дружинники Добродея. Все шли пешим строем, лишь один Буслай ехал на черном жеребце, которого накануне ему подарил отец Евлампий за доблесть, проявленную за последние недели. Буслай гордо гарцевал на жеребце, иногда он сажал к себе Дашу, и они уезжали вперед. В Великий Новгород они добрались без происшествий. Отец Евлампий сразу пошел на поклон к архиепископу, Антип и Рябой пошли на ярмарку, а Даша и Буслай зашли сначала к скорняку по имени Буян, с которым Архип имел торговые дела, и оставили у него меха. После чего Буслай отвел Дашу в свой терем, а сам, встретившись с Добродеем, Игнатом, Никитой и Годыней, отправился на поклон к владыке. Владыка уже успел принять отца Евлампия и обещал, что когда они поедут обратно, даст ему почтовых голубей для удобства сообщения. Ратников владыка архиепископ Спиридон встретил очень сердечно, с большим вниманием послушал рассказ Добродея о битве на Волхове, расстроившись, когда услышал о нападении на деревни.

– Пока побудьте в остроге, а то от разбойников никакого спасу нет. Верные люди говорят, что крестоносцы по земле новгородской ходят, вынюхивают что-то. В Новгороде бояре смуту наводят, князь Александр грешит на боярина Трифона, но доказательств явных он не имеет. Человек верный из Дерпта прибыл, говорит, опасаться надобно человека по имени Чаклер. Этот Чаклер доверенное лицо рыцаря ордена Гедемина, а сам Гедемин является любимчиком самого магистра Ливонского ордена Фольквина фон Винтерштаттена. Есть предположение, что он захочет проникнуть в Новгород и посеять смуту среди народа. Верный человек говорит, что этот Чаклер очень коварен. Ежели его встретите, постарайтесь живым взять. Он много чего рассказать сможет. Я сказал отцу Евлампию, что в этот месяц сотский в острог не приедет. Пусть люди деревни восстановят, а то, наверно, самим есть нечего, – произнес владыка.

– Да, народ там хорошо потрепали. Варяги раньше так далеко не доходили. Приплывут, разграбят в устьях Невы да Ижоры и обратно, а сейчас и до нас дошли, – ответил Добродей.

– А ты что молчишь, Буслай. Мне отец Евлампий о твоих ратных подвигах поведал, говорит, что бил ты ворога крепко. Все бы так, тогда не было бы лихих людей на Руси. Поведал он, что жениться задумал ты. Прими мое благословение, да подарок возьми от меня свадебный, – сказал владыка, перекрестил Буслая и дал ему целый кошель серебра.

– Благодарствую, владыка, – сказал Буслай, принимая дары.

– Да, кстати, дядюшка твой Евпатий скоро должен с дружиной в Новгород пожаловать. Послал я его в Ладогу обоз сопроводить. Ценный обоз. Серебро, меха, а главное книги древние, фламандцами писаные. Цены им нет. Сорок дружинников добро стеречь будут, – сказал владыка.

– Да я его уже не увижу, сейчас люди товар сдадут, и мы обратно. Беспокойно сейчас в остроге, – сказал Буслай.

– Вы, что случись, так голубей посылайте, я Евлампию обещал дать пару-тройку клеток. Да соли возьмите несколько пудов, Тришка, мой виночерпий, покажет вам, где взять. Я команду дам, – сказал владыка.

– Благодарствуем, владыка, – за всех ответил Добродей.

– Бога благодарите, Иисуса Христа, кормильца нашего. Да молитесь, чтобы в этом году урожай был, да вороги поганые не пришли. К князю баскаки уже несколько раз наведывались. Говорят, Бату-Хан сердится, что дань не платим, – вот такие дела у нас.

– Помолимся, владыка, – сказал Игнат.

– Ладно, идите отдыхать с дороги, а ты, Буслай, невесте своей наряды дорогие купи, побалуй девицу. Евлампий говорит, красавица она у тебя, – сказал владыка.

– Красавица, лучше и на свете нет! – воскликнул Буслай.

– Ладно, все, идите, а то мне к службе приготовиться надобно да команду дать, чтобы скат поправили. Вчера ветер такой был, что двоих дворовых прибило, – сказал владыка.

Дружинники попрощались с архиепископом новгородским и разбрелись по городу, каждый по своим делам. Добродей пошел навестить семью, Годыня по друзьям ратным отправился, Игнат ушел молча, никому ничего не сказав, Никита с Зарой отправились искать иудея-торговца Исаака, а Буслай с Дашей − на городскую ярмарку, наряды ей покупать да подарки разные.

Даша, въехав в Новгород, была под очень большим впечатлением. Она никогда ничего подобного не видела. Девушка была восхищена большими белокаменными стенами, поражена красотой Софийского собора, богатством боярских домов, пестрою одеждой горожан. Буслай улыбался, видя в глазах Даши девичью наивность. Но ему это нравилось. Он любил ее и такую больше жизни. К полудню они попали на городскую новгородскую ярмарку. Даша ликовала. На Ярмарке шло представление какого-то бродячего заезжего театра. На сцене актер, переодетый в русского витязя, имитировал удары по голове другого актера, переодетого в одежду рыцаря-крестоносца. Люди смеялись. Засмеялась и Даша. Они прошли дальше, там жонглер ловко подкидывал факела, напротив огромный силач крутил двухпудовую гирю словно в руках его была пуховая подушка. За углом они увидели канатоходца, который по сильно натянутому шнуру шел без всякой страховки. Люди стояли и смотрели, затаив дыхание. Даша от волнения тоже открыла рот. Наконец, они дошли до торговых рядов. Ее поразило обилие разных товаров, ремесленных изделий, продуктов и оружия. Даше купили два красивых платья. Одно было простое, но хорошего кроя, из качественного сукна, а другое − нарядное, вышитое у ворота красивым фигурным шитьем. У следующего купца из балтийских земель Буслай приобрел янтарные бусы. Даша была в восторге и крепко поцеловала Буслая. Они еще долго бродили по ярмарке и еще приобрели для Даши красные мягкие сапожки, Буслаю купили суконную рубаху, у ворота вышитую шитьем красных нитей и высокие сапоги из бычьей кожи. Архипу приобрели искусно сделанный половецкий лук с тетивой из жил какого-то зверя, выполненный по очень замысловатой геометрии. Основание лука, где было место для держащей руки, было обтянуто лисьей шкурой. У кузнеца они взяли красивый кривой охотничий нож для Архипа и небольшой меч, по размеру подходящий больше под большой датский нож, в подарок Спирьке. К вечеру они пошли к Буслаю. Дома он подарил Даше шкатулку для хранения драгоценностей, которая ему досталась еще от матери. Вещь была резной работы, отделанная малахитом. Восторгу девушки не было границ. Так прошел день.

Никита и Зара долго блуждали по Новгороду и не могли никак найти старого иудея-алхимика. Со старого места жилья он давно съехал. О новом месте никто не смог ничего сообщить. Зара уже потеряла всякую надежду, но тут им помог случай. Никита встретил старого знакомого, Ярослава, который служил ключником у боярина Прохора Борецкого, он-то им и помог.

– Боярин мой Прохор у этого Исаака микстуру покупает. Сердце у него слабое. А я хожу за ней. Так что повезло тебе, Никита. Он человек нелюдимый и не всяк знает, где найти алхимика. Он только своим, проверенным людям, эти микстуры да зелье всякое разное варит. Сейчас сведу вас, – сказал Ярослав и стал петлять разными закоулками. Наконец они пришли. Ярослав попрощался с Никитой и Зарой и ушел восвояси. А друзья наши зашли в дом старого иудея. Тот сидел у окна и колдовал над какими-то колбами.

– Здравствуйте, я Зара, Филарета внучка, – робко сказала девушка.

– Зара? – посмотрел косым взглядом, с интересом, Исаак.

– Да, дедушка говорил, что книгу оставил Вам для меня? – задала вопрос Зара. Никита стоял у нее за спиной. Дыхание у него было учащенное.

– А как Филарет? Давненько я не видывал его. Стар, наверное, стал, в Новгороде не появляется, – пыхтя, сказал Исаак.

– Умер дедушка, два года назад, как умер, – взволновано ответила Зара.

– Вот те на! Царствие ему небесное. Хороший был человек, душевный. Богоугодные дела делал. Не грешил. Ах, святым был человеком, – запричитал Исаак.

– Да, дед был святым! Много добра он людям сделал, но не все ему отплатили тем же, – произнесла Зара.

– А книгу-то, книгу я сейчас поищу, должна быть здесь, – сказал Исаак и стал рыться в полках, которые находились в углу комнаты.

– Ну и запах тут стоит! – шепнул Никита на ухо Заре.

– Потерпи, – прошептала ему в ответ Зара, слегка коснувшись губами щеки Никиты. Приятная дрожь растеклась по телу Никиты.

– Вот она, родная, – пропыхтел Исаак, стирая пыль с книги. Он подошел к Заре и протянул ей толстую старую книгу.

– Спасибо большое, – радостно произнесла девушка.

– Береги ее, вещь редкая, предками писанная. Много вещей умных есть там, житейской мудрости и методов врачевания разных, – многозначительно подчеркнул Исаак, подняв палец вверх.

– Еще раз Вам спасибо. Да хранит вас Бог, – сказала Зара, и они с Никитой вышли во двор.

– Вот она. Наконец-то! – негромко воскликнул Зара.

На следующий день Даша и Буслай помолились у святой Софии и целый день гуляли по Новгороду. Даша уже привыкла к такому большому скоплению народа и чувствовала себя вполне комфортно. После полудня они еще раз зашли на ярмарку и Буслай купил ей разных сладостей. Даша никогда не пробовала таких вкусных леденцов и мучных изделий. Потом они пошли к тому же торговцу, где Даше купили наряды, и она подобрала еще один для сироты Насти.

– Вот Настена обрадуется. Бедная девочка, кто о ней еще позаботится. Правда, Буслай? – спросила Даша.

– Правда, моя хорошая, – сказал он, и обнял ее за талию.

– А домой когда? – спросила Даша.

– Отец Евлампий сказал, что князь нас завтра на поклон ждет. Вопросы задавать будет. А послезавтра уже надобно возвращаться будет, а то заждались там нас. Боязно мне за них, – ответил Буслай.

– А князь, он какой, расскажи? – задала Даша еще один вопрос.

– Князь Александр-то? Молод он, девятнадцати годков отроду будет, но умен и мудр не по годам. Красив, да и делу ратному хорошо обучен. Отец его, князь Ярослав Всеволодович, хорошо руку свою приложил. Наставником поставил к нему Гаврило Олексича, витязя русского, который и научил его делу ратному. Народ смотрит на него с любовью и почитанием, а приятный голос его гремит как труба на вечах. Достигнув лет юноши, он женился на дочери Полоцкого князя Брячислава и, празднуя свадьбу, уже готовился к делам ратным. Укрепил берега Шелони, чтобы защитить Новгородскую область от внезапных нападений чуди и старался окружить себя витязями храбрыми, предвидя, что мир в сии времена общих разбоев не может быть продолжительным, – закончил свой рассказ Буслай. Даша слушала его с нескрываемым интересом.

– И дружина у него большая? – вновь спросила Даша.

– Да копий пятьсот будет, а может быть и более, – ответил Буслай.

Нас следующий день они встретились после полудня, и владыка повел дружинников на прием к князю.

Господин Великий Новгород. Тронная князя Александра Ярославовича

Князь Александр с самого утра был в делах и заботах. Сначала к нему прибыли баскаки Батыя, дань просили хану монгольскому. Потом с челобитной пришли жены купцов Радима и Неклюда. Просили князя разыскать их пропавших мужей. А потом пожаловали монахи, посланники папы римского Иннокентия четвертого. Когда вошли монахи, князь сидел на троне, по правую руку стоял Гаврило Олексич, а по левую – Ратмир. Княжеский дьяк Роман сидел поодаль и что-то писал.

– Приветствуем тебя, славный князь Александр, и передаем тебе поклон от папы нашего святого Иннокентия четвертого, – торжественно сказал один из монахов.

– И вам, тоже, привет. Как добрались? И с чем пожаловали? – задал князь сразу несколько вопросов.

– Добрались хорошо, спасибо. А пожаловали мы к тебе с добрыми намерениями. Папа Иннокентий чтит твою доблесть и ум, поэтому просит передать тебе эту книгу и предлагает принять тебе веру истинную господа нашего Иисуса Христа, – сказал монах и протянул князю книгу. Ее взял Ратмир.

– Вот, княже, – сказал он и передал ее Александру.

Князь открыл ее и стал перелистовать. Книга была красочная и помимо того, что было написано, в ней было множество картинок, на которых были нарисованы подвиги рыцарей с крестами на плащах. Подвешенные на виселицах люди, подземные казематы, пытки, казни и горевшие на кострах люди. Князь перелистал еще несколько страниц, закрыл книгу и потянул ее обратно монахам.

– А чем наша вера вам не нравится? Мы несем веру предков наших и чтим ее. И другой веры нам не надобно. А ежели кто насильно придет к нам с мечом, от меча и погибнет. Так и передайте папе своему Иннокентию, – вежливо улыбнувшись, сказал князь. Монахи в замешательстве поклонились и вышли.

Борьба Новгорода с немцами была неизбежна. Новгородцы еще прежде владели значительным пространством земель, населенных чудью, и, постоянно двигаясь на запад, стремились к подчинению чудских племен. Вместе с тем они распространяли между последними православие более мирным, хотя и более медленным путем, чем западные рыцари и крестоносцы. Как только немцы утвердились в Ливонии, тотчас начались нескончаемые и непрерывные столкновения и войны с Новгородом. Новгородцы подавали помощь язычникам, не хотевшим креститься от немцев, и поэтому-то в глазах западного христианства сами представлялись поборниками язычников и врагами Христовой веры. Папа, покровительствуя Ливонскому ордену, побуждал как немцев, так и шведов, к покорению Северной Руси.

Через несколько минут после ухода папских монахов князь пригласил владыку Спиридона и новгородских дружинников. Вошедшие низко поклонились.

– Разреши слово молвить, князь. Вот, по велению твоему привел к тебе героев. Дали они под зад варягам. Отец Евлампий говорит, бежали, аж пятки сверкали, – сказал владыка.

– Молодцы! Побольше б на Руси святой таких молодцев было, так быстро перевелись бы поганые да крестоносцы, – молвил князь.

– Спасибо за похвалы, князь, – сказал за всех Добродей.

– А ко мне тут монахи папские приходили. Веру предлагали принять их да папе Иннокентию поклониться. Да послал я их с приветом жарким к папе обратно, – сказал Александр.

– Богоугодный поступок, князь, – промолвил владыка Спиридон.

– А вы как думаете? – обратился князь к дружинникам.

– Правильно, княже, не нужна нам вера их. Со своей верой как-нибудь проживем, – ответил Буслай.

– Хорошо, что думаешь так, только думаю, беды большой ждать надобно. Люди верные говорят, что немец по земле нашей ходит, народ мутит. Да шведы даром времени не теряют. Эрик Эриксон, король шведский, что-то против нас замышляет. Так что на чеку быть надобно. Сами осторожны и осмотрительны будьте и другим передайте, – молвил князь.

– Передадим, князь, – отозвался Игнат.

– Разреши, князь, слово молвить? – спросил Добродей.

– Говори, витязь, – сказал Александр.

– Сбыслав Якунович и Яков с варягами боярина Алексея видели, он наводку на острог да деревни окрестные дал, – сказал Добродей.

– Подозревал я, что Иуда он. Да Бог ему судья, а попадется, так не сносить ему головы, – произнес князь.

– А мы найдем, так на кол Иуду посадим, – пробасил Годыня.

– Как там Савва, друг мой? Идет на поправку? – спросил Александр.

– В бой просится, да Сбыслав его не пускает, – ответил Буслай.

– А про остальных ничего не известно? А то ко мне здесь с челобитной бабы приходили, просили за купцов Радима и Неклюда. Где они? – спросил князь.

– Видимо, кто в живых остался, в полон к Вепрю попали, – ответил Буслай.

– Странно, да что-то про выкуп-то слышно не было ничего. А зачем они им еще нужны? – спросил сам себя князь.

– Может шведам или немцам продались? Под страхом-то купцы, чего доброго, и немцу помогать начнут, в Новгороде смуту сеять, – предположил Добродей.

– В Новгороде власть княжья сильная. Не забалуешь у нас, быстро на чистую воду выведем, – сказал Ратмир.

– Ежели появятся они в городе, последим, князь, за ними, – молвил Гаврило Олексич.

– Ну, друзья, что хотел я услышать от вас, я услышал. А теперь с Богом! Да пусть сопутствует вам удача! – торжественно сказал князь.

– С Богом, – хором ответили дружинники, поклонились и вышли вслед за владыкой.

На следующий день обоз, груженный солью, клетками с голубями, разными продуктами, которыми успели запастись Антип и Рябой, двинулся в путь по Северной дороге в Лебяжий острог.

Северная дорога

Остатки отряда Ольгерда бесцельно бродили по округе. На острог они идти не могли, слишком хорошо их потрепали у Волхова. Вместе с Ольгердом их осталось всего тринадцать человек, половина из которых была изранена. Ольгерд тоже получил ранение в ногу, рана заживала, но мешала передвигаться, и он хромал. Сейчас, до выздоровления всех членов отряда, была главная задача – это выжить. Пропитание было добывать трудно, поэтому они решили встать лагерем недалеко от Северной дороги в полуверсте от опушки леса, где стоял могучий Вечный Дуб. Около него было выставлено охранение из двух человек, которые с некоторой периодичностью сменяли друг друга. Варяги решили грабить одиноких путников и небольшие обозы, чтобы найти пропитание, ну и поживиться разным добром. Люди Ольгерда были злы на него. Он обещал им хороший улов и сладкую жизнь, но вместо нее они потерпели две неудачи, одну в Заречье и Доле, а другую − на берегу Волхова, потеряли две трети своих людей и теперь ходили по лесу грязные и голодные. За это время им мало, кто попадался на дороге, одинокие путники были большей частью бродяги и взять с них было совершенно нечего. Еще ограбили местного купчишку, но купчишка был не богат, поэтому улов был маленький. В эти неспокойные времена люди боялись ходить в одиночку, поэтому, как правило, собирались компаниями и шли группами. Но Ольгерд верил, что когда-нибудь им повезет. Олаф и Зигурд, лучшие бойцы Ольгерда, в битве у Волхова ранений не получили, поэтому ради забавы или для того, чтобы кровь в венах не застаивалась, каждый день устраивали показные бои друг с другом, но победителем выходил всегда Зигурд. Он превосходно владел любым оружием, но больше всего ему нравились парные предметы: две сабли, два топора. И теми, и другими он владел виртуозно. Вообще, варяги проблем с оружием не испытывали и у каждого воина было по два, а то и более комплекта оружия. Боевые трофеи они забирали всегда с собой. Этот день выдался теплым и солнечным, варяги лежали на земле и грелись на солнышке. Через три часа после полудня в лагерь прибежало их охранение и сообщило, что вдалеке они увидели какой-то обоз, двигающийся по направлению к лесу. Ольгерд дал команду всем спешно бежать к Вечному Дубу.

Обоз, который увидело охранение Ольгерда, двигался в острог с нашими друзьями. Девушки и батюшка сидели на первой подводе, которую под уздцы вел Игнат. Антип и Рябой вели вторую и третью подводы. Буслай гарцевал на своем вороном жеребце, остальные замыкали обоз.

– Вот люди рады будут! Сколько добра везем! – воскликнул Рябой.

– Довезти бы, – спокойно ответил Антип.

– А кого бояться, Малюта пропал куда-то, варягов мы погнали, больше вроде некому нас трясти здесь, – произнес Рябой.

– Люди сказывают, разбойники Вепря по окрестностям рыскают, поэтому и дружина в город не едет. Боится владыка за свои вотчины, – сказал Антип.

– Не боится, а опасается, – поправил его услышавший их разговор Годыня.

– Годынь, а что Сбыслав про Вепря говорит? – не унимался Рябой.

– Что говорит? Ищут, – ответил Годыня.

Зара и Даша тоже беседовали.

– Вот смотри, как на тебя Никита смотрит, а подойти боится. Влюбился что ли? – весело спросила Даша.

– А что в меня влюбиться нельзя? Иль уродина я какая? – вопросом на вопрос ответила Зара.

– Да нет, что ты! Ты красавица, просто мне кажется, какая-то ты недоступная. Вся в себе. И люди почти ничего о тебе не знают, потому и несут чепуху всякую, – сказала Даша.

– Ты-то знаешь, – равнодушно сказала Зара.

– Знаю. Не дай Бог кому-нибудь такое пережить, – с жалостью в голосе тихо сказала Даша.

– Вот и кому я нужна такая. Да и не молода я уже, – молвила Зара.

– Мне кажется, что Никите ты очень симпатична, – не унималась Даша.

– Знаю я, что нравлюсь ему, только вот прожила я тридцать лет на земле этой грешной, а с мужчинами вести себя совсем не умею, – пожаловалась Зара.

– А что там уметь, сердце должно подсказать. Вон, до Буслая я тоже не умела, как стали с ним вместе, так и без слов все понятно стало. А тебе-то Никита хоть немного нравится? – спросила Даша.

– Нравится-то он нравится, да молод он, лет на пять меня моложе, а то и более. Видно, судьба моя в затворничестве да одиночестве жить, – со вздохом произнесла Зара.

– Не накручивай себя. Мне кажется, он души в тебе не чает. Гляди, как в нашу сторону смотрит. Так и глаза сломать можно. Да и оставайся у нас в остроге. Отец Евлампий не против будет. Пользу людям большую принесешь. Ты же людей с того света можешь вытаскивать, а это сейчас очень пригодится в эти неспокойные времена. И люди к тебе уже без боязни относиться стали. Отец Евлампий сказал, что ежели делает дела богоугодные, значит не сидит в ней Сатана и не ведьма она никакая. А люди верят ему, святым считают, – довольная своей речью произнесла Даша.

– Да, пока я в остроге буду. Отец Евлампий просил. Да и Архип мне не безразличен. Он всегда добр ко мне был, – сказала Зара.

– А насчет Никиты ты подумай. И хватит загонять себя в затворницы. Создала какой-то миф вокруг себя. А он только тебе жить мешает. А на этой земле главное это любовь. Я сама это недавно поняла. Вон, гляди, как мой Буслаюшка на коне гарцует! Правда красавец? – спросила Даша, посмотрев на Буслая влюбленными глазами.

– Правда, красавец. С этим я не могу не согласиться. Повезло тебе, Дашка, – промолвила Зара.

– А может быть и твое счастье сейчас за телегами топает, – сказала Даша и, обернувшись, посмотрела на Никиту.

– Не знаю я. Боязно мне как-то, – со стеснением выдавила из себя Зара.

– Боже мой, какая ты дикая! – возмутилась Даша.

– Вот дикая и есть, – ответила Зара.

– Хорошо, я тебе помогу. Ты же теперь подруга мне? – спросила Даша.

– Подруга. Ты первая, кто хочет со мной дружить, – ответила Зара.

– Так скажи, он тебе, ну как мужчина, хоть немного интересен? – спросила девушка.

– Красивый, молодой. Конечно же нравится. Никогда ни с кем я так не откровенничала, как с тобой. Умеешь ты человека на разговор вывести, – произнесла Зара.

– Мы же подруги, а подруги должны делиться между собой даже самым сокровенным, – весело произнесла девушка.

– Ты лучше скажи, а у вас с Буслаем как все произошло. Ну, кто первый, ну ты понимаешь, – не договорив, с намеком поинтересовалась Зара.

– Да как-то все само собой. В народе говорят, что это любовь с первого взгляда. И Буслай говорит так же. Он мужчина видный, женским вниманием не обделенный, а выбрал меня. Говорит, что любовь пришла к нему только первый раз. И я ему верю, потому что этим местом чувствую, – сказала Даша, положив руку на сердце.

– Романтично, – ответила Зара.

– Тут случай нужен, ну какой-нибудь из ряда вон выходящий. Вот он произойдет и все станет на свои места, вот увидишь, – сказала Даша.

За разговором они уже почти подъехали к Вечному Дубу. Отец Евлампий дремал в телеге и не слышал разговор девушек. Дружинники шли молча, а Буслай гарцевал на жеребце в шагах пятидесяти впереди обоза. Разбойники сидели в лесу и ждали команды Ольгерда.

– Их там вроде немного, – сказал Олаф.

– Вроде да. Три телеги. Наверно, добра везут много, – произнес Ольгерд.

– И дружинные с ними. Сколько их? Вон на коне один и за повозками четверо плетутся. Я думаю, сладим. Нас больше, чем их в два раза, – сказал Олаф.

– Да это дружки наши старые, я того на коне узнал, он мой, у меня к нему свои счеты, – свирепо сказал Зигурд и вынул из-за пояса два топора.

– Ты то на саблях, то на топорах, тебя не поймешь, – произнес Олаф.

– А мне все равно, чем его кромсать, – сказал в ответ Зигурд.

Обоз уже подъехал к самой опушке и Ольгерд дал команду атаковать обоз. Варяги с яростными криками выскочили из кустов. Как мы говорили многие варяги были ранены, поэтому половина воинов вместе с Ольгердом отстала от Олафа, Зигурда и еще четырех негодяев.

– Да поможет мне Один, – закричал бежавший впереди всех одноглазый Олаф.

Дружина, увидев бегущих людей, быстро перебежала к началу обоза и выстроилась в ряд, закрыв обоз щитами.

– Отец Евлампий, Даша, Зара! Быстро в конец обоза! Рябой, ты к ним, – скомандовал Добродей. Огромный кузнец Антип присоединился к дружинникам.

Буслай дал в бока коню и на полном скаку разрубил одному из нападавших голову. В этот момент Никита из лука уложил еще одного варяга. Девушки, прижавшись друг к другу, с ужасом смотрели на сечу. Никита послал еще одну стрелу, но она угодила в щит одного из разбойников. Разбойники были уже близко. Силы распределились так: Никита выхватил саблю и сражался с двумя варягами, которые были вооружены обоюдоострыми мечами и круглыми щитами, у одного на голове был кожаный шлем с рогами и наглазниками, поэтому не было видно его выражения лица. У Зары екнуло в сердце, и она признала себе, что сильно переживает за Никиту. Игнат бился у повозки с довольно крупным бойцом, вооруженным копьем и круглым разрисованным щитом. Кузнец отмахивался кувалдой от еще одного бойца, который сильно теснил Антипа. Добродей, укрываясь своим миндалевидным щитом, ловко атаковал двух разбойников. Годыня своим молотом сдерживал натиск сразу троих варягов, среди которых были Ольгерд и Зигурд. А Буслай на своем жеребце атаковал еще двоих варягов. Многие из варягов хоть и были ранены, но раны были не серьезны и почти уже зажили, и каждый из них был профессионал, прошедший хорошую школу наемника. Это была грозная сила. Девушки сидели в повозке, закусив кулаки. У каждой были свои переживания. Отец Евлампий взял в руки какую-то дубину и наблюдал, как происходит битва. Никита смещался в сторону девушек, его сильно теснили два воина. Увидев это, Буслай, снеся голову саблей одному варягу, направил своего коня в сторону девушек, чтобы помочь Никите. Олаф побежал вслед за Буслаем. Буслай спрыгнул с коня и кинулся на помощь Никите, отогнав одного из нападавших. Никита перевел дух. А Буслай принял на себя удар одноглазого Олафа. В этот момент Никита рассек лицо одному из нападавших, вторым ударом он проткнул его живот. Тот рухнул, как подкошенный. Игнат еще не отошел от ранения и силы быстро покидали его, он отступал. Годыня, как мельница лопастями, крутил своим молотом и одного противника успел уложить, расплющив его череп, но пропустил удар топора Зигурда. Топор пробил кольчугу и из плеча Годыни хлынула кровь.

– Ах, вражье племя, – крикнул раненый Годыня, отгоняя от себя Ольгерда и Зигурда своим молотом.

Кузнец Антип, отбиваясь, отходил туда, где дрался Годыня. И вот два великана встретились. Теперь они вдвоем отбивались от троих. Никита перекинулся на Олафа, а Буслай кинулся на помощь Игнату, который от усталости чуть не падал. Тем более, что у него открылась старая рана. Буслай подскочил вовремя, Игнат потерял сознание. Добродей хладнокровно вел бой. На его долю пришлись опытные бойцы, он не отступал, а умело защищался и грамотно наносил ответные удары. Отбив очередной удар щитом, он сделал выпад и пронзил нападавшего варяга в грудь, насквозь проткнув его мечом, но в этот момент другой варяг, пронзил ему горло. Добродей рухнул замертво. Ситуация складывалась следующая: варягов осталось шестеро, самых сильных; дружинников способных биться только трое, плюс неопытный кузнец. Напомним, что Годыня был ранен и потерял много крови. Буслай видя, как пал Добродей, принял командование отрядом на себя. Он понимал, нужно что-то срочно предпринять, еще пару минут и его люди падут под натиском. Он осознавал какая огромная ответственность легла на него за девушек, да и за свой отряд. Он совершил невозможное. Годыня и кузнец едва-едва сдерживали натиск Ольгерда, Зигурда и еще одного бойца, Никита рубился с опытным Олафом, который сильно его теснил. Никита вел свой отход подальше от девушек, чтобы увести от них опасность. Буслай бился с двумя варягами. Девушки сидели, дрожа от страха и ужаса, на телеге. Буслай хоть и дрался один против двоих, теснил их. Виртуозное владение оружием позволило ему вести бой в нападающей манере. Он ловко увернулся от рубящего удара варяга, отпихнул его ногой и с разворота другому врагу вонзил саблю прямо в рот. Она вышла у разбойника из затылка. Второй, которого отпихнули, кинулся сзади, но Буслай, не разворачиваясь, быстро выставил сабли и нападавший всей своей массой наткнулся на них. Буслай резко вытащил оружие из тела. Варяг рухнул. В этот момент, нанося удар, споткнулся Никита и Олаф рубящим ударом рассек ему спину. Подоспевший Буслай успел отбить второй удар. Тут со стороны телег раздался громкий женский крик, к ним бежала Зара. Буслай понял, что девушка бежит к Никите. Он ударом отогнал Олафа и прикрыл Никиту собой. Зара схватила раненого и пыталась его оттащить. На помощь подруге примчалась Даша.

– Стойте, стойте, дуры, куда вы? – заорал отец Евлампий, но девушки его не слышали, они, напрягая все свои девичьи силы, пытались оттащить Никиту от места схватки.

Буслай ловко увернулся от рубящего удара Олафа, меч со свистом разрезал воздух, а дружинник сильным ударом кулака в челюсть сбил Олафа с ног. А Буслай тем временем кинулся на помощь Годыне, противники стояли к нему спиной, поэтому он с легкостью уложил бородатого бойца. Силы несколько уровнялись.

– Антип, помоги девушкам перетащить Никиту, с этими я разберусь сам, – крикнул Буслай и кинулся на Олафа и Зигурда. Годыня сцепился в смертельной схватке с Ольгердом.

Буслай был не Бог, но полубог это точно. Он крутился, как юла, он танцевал с саблями. Это было потрясающее зрелище. Ловко уклоняясь, приседая от ударов, он уже рассек щеку Олафу. Из щеки хлынула кровь. Следующий удар пришелся Олафу в плечо, рука повисла как плеть. Зигурд яростно с большим мастерством крутил топорами, пытаясь поразить дружинника, но Буслай выбил один топор из его руки. Зигурд отступал, еле отражая натиск Буслая. Тем временем богатырь и Ольгерд с яростью обрушали друг на друга один большой датский топор, другой − молот. Оба очень сильно устали и едва стояли на ногах. Видя тела убитых своих воинов, Ольгерд терял боевой дух. В данный момент им двигала только месть. Он начал совсем терять контроль, забыв о защите. Этим воспользовался Годыня. Он увернулся от сильного рубящего удара. Топор Ольгерда воткнулся в дерево. В этот момент Годыня обрушил свой молот на его спину, Ольгерд упал. Следующий удар Годыни был смертельным. Молот размозжил варягу голову. Оценив ситуацию, Зигурд подхватил раненого Олафа и поспешил скрыться с поля боя. Годыня опустился на землю, силы покинули это могучее тело. Буслай стер пот с лица и пошел к девушкам, которые хлопотали вместе с отцом Евлампием над раной Никиты. Когда Буслай подошел, Никита открыл глаза.

– Мы победили, – сказал Буслай.

– Я это знаю, воевода. С тобой по–другому не бывает, – слабым голосом прошептал Никита.

Через полчаса Годыня пришел в себя и смог подняться. Игнату Зара дала понюхать какую-то жидкость из пузырька, и он пришел в сознание. Тело погибшего Добродея кузнец отнес на третью телегу. Буслай собрал оружие варягов, его было много. Он сложил его на телеге, а топор Ольгерда отдал кузнецу.

– Владей, Антип, время смутное, пригодится. А Годыня поправится, подучит, – сказал Буслай.

– Девушки перевязали Годыню, наложили компресс Игнату на открывшуюся рану и Зара начала колдовать над Никитой. Она наложила на рассеченную спину какую-то мазь и перевязала его, а потом дала выпить ему вонючую зеленую жидкость, от которой Никита уснул. Даша с благодарностью смотрела на Буслая, который вел под уздцы коня. Ее страх уже ушел. Она могла погрузиться в свои мысли.

– Ежели бы не ты, Буслай, лежать бы нам всем на земле этой воронам на потеху. Спасибо тебе и поклон за всех от меня низкий, – произнес отец Евлампий.

– Бил ворога я и всегда бить буду, вот тебе мой ответ, отец Евлампий. По-другому не будет, – ответил Буслай.

Лебяжий острог

За время отсутствия отца Евлампия и людей, которые уехали с ним в Новгород, в остроге ничего особенного не происходило. Савва был уже совсем здоров, Архип тоже уже ходил и что-то помогал по хозяйству. Во время отсутствия отца Евлампия в остроге старшим оставался Архип. Дружина никуда не выезжала. Сбыслав боялся оставлять людей без защиты. Лада пыталась всегда крутиться там, где был Архип, она не знала, что Даша ему раскрыла глаза на то, что происходит у нее в душе. Архип не подавал виду, но присматривался к девушке. Она ему нравилась. Бог одарил ее русской красотой. Белокурые волосы, высокие скулы, голубые глаза и стройный стан. Ее скромность и простота завораживали его. Однажды он набрался смелости и пригласил ее сходить погулять на реку, девушка от счастья чуть не поперхнулась, но с радостью согласилась. Архип не знал с чего начать.

– Лада, спасибо тебе за то, что ухаживала за мной. Я тебе очень благодарен, – сказал Архип.

– Да что ты, Архип, нужно же было помочь, я и помогала Заре, – сказала Лада совсем не то, что хотела сказать.

– Только поэтому? – прямо спросил Архип. Лицо Лады сильно покраснело.

– Нет, не только. Ты мне нравишься, вот я и хотела помочь, – набравшись смелости, ответила Лада, а Архип развернул ее к себе и взял за плечи.

– Ладушка, я же вижу, что происходит. Ты мне тоже очень нравишься, но я для тебя старый. Мне уже тридцать лет, а ты красивая и совсем юная девушка. Зачем я тебе? – посмотрев ей прямо в глаза, спросил Архип.

Лада поняла, что Архип все давно понял, и скрывать к нему свои чувства уже не имело смысла. В конце-то концов нужно же было в этом признаться когда-то. А так мучиться она уже не могла. Она посмотрела на Архипа своими большими голубыми глазами. Они выразили всю ее накопленную за долгие месяцы любовь.

– Ничего ты не старый. Вон на сестрицу свою посмотри. Она старше меня меньше, чем на год. И ничего, Буслаю не мешает ухаживать за ней. И она любит его ответно, – с чувством произнесла Лада.

– Я не знаю, что у нас получится. Я одинок. Я хочу этого, но я боюсь, смогу ли я сделать тебя счастливой? – спросил Архип.

– Сможешь, Архипушка, любый мой! – не выдержав, сказала Лада и неумело обняла его за талию. Архип обнял ее тоже. Приятное тепло разливалось по их телам. В них тоже просыпалась весна.

После этого разговора Лада уже не стеснялась Архипа, но от людей они пытались скрыть свои отношения, но как вы понимаете, сделать это было невозможно. Глаша, мать Лады, знала о тайной страсти дочери и не отговаривала ее. Архип был человек положительный и уважаемый в остроге, поэтому, несмотря на его возраст, она считала, что они могли бы стать очень хорошей партией. Рябой был зависимым от жены, поэтому он соглашался во всем с Глашей. В остроге появились осторожные сплетни. Но открыто никто ничего не говорил про них, боялись вызвать негодование Архипа.

Наконец возвратился долгожданный обоз. Люди были шокированы. Добродея похоронили с почестями на опушке. Отец Евлампий провел панихиду в честь его памяти. Вместо него владычные дружинники избрали Буслая. Раны Годыни и Игната были не очень серьезными, поэтому кроме заживляющей мази и перевязки им больше ничего не требовалось. С Никитой было сложнее, рана была серьезная. Спина была рассечена от лопатки до талии. К тому же он потерял много крови. Зара не отходила от него ни на минуту, рядом с ней хлопотала Даша. За эту поездку девушки сильно сдружились. Даше нравилась в ее взрослой подруге мудрость, которой та обладала, а Заре простота Даши и ее беззащитность. Это заставляло ведунью взглянуть на жизнь по-другому. Теперь еще был Никита. Она перебирала в мозгу все, что он ей говорил. Как он на нее смотрел и искренне начала понимать, что она действительно ему нужна. Когда Никита отрывался от сна, она брала его теплую руку в свою и долго пристально смотрела на него. За это короткое время она полюбила его. У этой пары весна тоже открывала свое начало.

Привезенные товары пришлись очень кстати. Соль была очень ценным продуктом, поэтому ее бережно уложили в амбаре. Голубей разместили в голубятне, которая была недалеко от жилища отца Евлампия. Трофейное оружие спрятали у Луки, чтобы на случай опасности он мог выдать его мужикам. Вырученное от продаж товаров серебро спрятали в горнице отца Евлампия. От подарка, который привез Буслай, Архип был в неописуемом восторге. Изделие действительно было произведением искусства. Архип с видом знатока осмотрел лук.

– Да, Буслай, угодил старику, – только это и смог произнести восхищенный Архип.

Спирька тоже был счастлив от подарка Буслая и побежал дразнить рыхлого Лопуха. У Спирьки теперь было два личных оружия − небольшой меч и булава. Он чувствовал себя настоящим воином. Настя от подарка Даши даже расплакалась. Она не ожидала такого проявления к ней чуткости. Платье ей очень подошло. Оно хорошо сидело, чем эффектно подчеркивало ее симпатичное лицо. Когда Спирька увидел ее в этом платье, он забыл про все, даже про свой меч, и обомлел. Даже юродивый Фомка был чрезвычайно доволен, он ликовал и мычал, то и дело показывая на Настю пальцем. На деревьях уже появились листья, пахло свежей травой, острог до конца проснулся от зимней спячки. Мужики собирались на реке ставить сети.

Свадьбу Даши и Буслая решили справить в середине июня. Они были счастливы. Отец Евлампий обещал выделить им недавно построенное жилище.

– Негоже молодым, да без своего угла быть, – рассудил батюшка.

– Негоже, батюшка, негоже, – ответила ему смеющаяся Даша.

– Вот сорвиголова, а до Буслая ведь не была такой. Что любовь с людьми делает, – молвил отец Евлампий.

Вечером помянули Добродея. Когда все разошлись, дружинники долго говорили о нем, вспоминая его доблесть и воинские заслуги. К костру подошла Зара.

– Буслай, завтра на Черные Топи идти надобно. У Никиты заражение пошло. Трава особая нужна, – тихо сказала она.

– Так с зорькой и пойдем, – ответил Буслай.

– Даша тоже просится, – отводя Буслая в сторону, сказала Зара.

– Она-то зачем? – спросил Буслай.

– Без тебя оставаться не хочет. В принципе я не против этого. По трясине я сама доберусь, мне одной даже быстрее туда добраться. А вы меня подождете, – сказала Зара.

– И меня с собой возьмите, – встрял Спирька. Он подслушал весь разговор.

– А ты-то там зачем нужен? – спросил его Буслай.

– Как зачем, я всегда пригождаюсь. Вон сколько полезных дел сделал. А ежели что случится, я и сбегать всегда могу, – не унимался Спирька.

– Ну что, возьмем? – улыбаясь спросил Буслай Зару.

– Да, пусть идет. Что с ним делать будешь, —еле улыбнувшись, ответила Зара.

– Только мы с зорькой выходим, не проспи, – сказал Буслай.

– Не просплю, – огрызнулся Спирька.

Ранним утром Зара, Буслай, Даша и Спирька отправились на Черные Топи. Буслай вооружился саблями, а Спирька взял с собой меч, подаренный Буслаем, который он приделал к себе на пояс.

– Грозен ты, Спирька, прямо второй Буслай, – засмеялась Даша.

– Ничего ты не понимаешь в мужских делах, – ответил обижено ей Спирька.

Они вошли в Сосновый лес. Шли быстро, торопились. Земля была уже сухая, поэтому идти было легко.

– Эта трава растет только в самом центре трясины, гиблое место. Ее мой дед нашел и варево это придумал. Она кровь очищает и раны обеззараживает. Принесем ее, тогда Никита быстро на ноги встанет, – сказала Зара, поднимаясь на пригорок.

– А ты найдешь ее? – взволновано спросила Даша.

– Должны найти. Уже середина мая, а она расцветает в начале месяца. Нужно побольше найти и засушить. Мало ли что еще с кем приключится, – произнесла Зара.

– Сплюнь ты, – сказала Даша.

– Правильно она говорит, – вмешался в разговор Спирька.

– Чего вы спорите? Силы поберегите, – промолвил Буслай.

– А чего их беречь, почти дошли, – весело пропел Спирька.

– Тише, – настороженно прошептал Буслай и ладонью всех остановил. Все притаились за кустарником. Через мгновение из-за деревьев вышли Олаф и Зигурд. Они о чем-то беседовали на своем языке. Буслай ничего не мог понять, кроме слов «Вепрь» и «Ладога». Они пересекли поляну и стали спускаться по тропинке, по которой только что поднимались наши друзья.

– Куда это они? – прошептал Буслай.

– Не знаю, – пожав плечами, произнесла Даша.

– Я понял только два слова из их разговора. Говорят, будто собаки тявкают. Вот язык-то, – сказал Буслай, глядя в спины удаляющимся варягам.

– Буслай, не заморачивайся. Я немного понимаю их варварский язык. В Ладогу они идут, хотят Вепря встретить, к нему податься. Тот, что по моложе, сказал тому со шрамом, что теперь деваться им некуда. А Вепрь какое-то дело замышляет, ему, наверно, люди нужны, – произнесла Зара.

– Какое дело? – поинтересовался Буслай.

– Похоже, они сами не знают. Но понятно одно, что недавно они с Вепрем где-то пересекались, – сказала Зара.

– Вот дела-то! Что же этот злодей вновь замышляет? – задумался Буслай.

– Может последить за ними? – спросил Спирька.

– Нет, не нужно, это опасно, – ответил ему Буслай.

– Ну и зря, – огрызнулся Спирька.

– Ты, Спирька, Буслая слушай. Чай он поопытней тебя будет да поумней, – сказала Даша.

– Ты, Спирька, на Дашу не обижайся, не со зла она говорит это. Бездумная лихость плохой помощник. А вот придем, Илью послать надобно по округе поездить да людей поспрошать. Может чего и узнает. Питаться им чем-то надобно? Надобно. Наверняка где-нибудь объявятся, – сказал Буслай.

– Верно Буслай говорит. А сейчас давайте поторопимся, – сказала Зара.

Все быстро пошли к трясине. Через полчаса они были уже на месте. Зары не было часа два после чего она принесла какую-то траву с желтыми цветками, засушенный зверобой и чистотел.

– А зверобой зачем? – спросил Спирька.

– Эти травы тоже в варево добавляют, – ответила Зара.

– Отец Евлампий из него тоже какие-то настойки варит, – сказал Спирька.

– Ладно, хватит болтать, идти надобно, время дорого, – произнесла Зара и жестом пригласила всех следовать за ней.

– К полудню они были уже в остроге. Зара сразу приступила к приготовлению лекарства, а Даша ей помогала. Кипятила воду и резала тряпки для перевязок. Спирька побежал к Насте, которая сидела на лавочке и грелась на ласковом весеннем солнышке. Ему хотелось с ней поделиться всем увиденным. Буслай пошел к Сбыславу держать совет.

– Да, нужно Илью на разведку посылать, – задумавшись, согласился Сбыслав.

– И вестового в Ладогу посылать надобно, – молвил Буслай.

– А это еще зачем? – удивился Сбыслав.

– Владыка сказал, что обоз пойти должен оттуда с вещами редкими, кои цены не имеют. А по разговору варягов можно было понять, что Вепрь сейчас где-то в тех местах находится. Не к добру это. Вот что я думаю. Смотри, владыка сказал, что в обозе книги редкие едут, есть еще соболей немного, да и хлама разного, но главное это книги. Вепрю они без надобности, он их понять не сможет. Есть у меня подозрение, что крестоносцы замешаны здесь. Они люди просветленные, цену трудам этим знают, – сказал Буслай.

– Следует думать, что Иуда там завелся какой-то? – задал вопрос Сбыслав.

– Может быть, – встрял в разговор Яков Полочанин.

– Ладога город большой, ремесленный, да побережье рядом. Интересен он немцу и шведу. Думаю, там давно у них свои люди имеются. И бояре некоторые за благо свое готовы немцу продаться. Да веру их поганую принять, как князь Ярослав Владимирович, – сказал Буслай.

– А может быть это боярин Алексей? – спросил Яков.

– Его же мы с варягами видели. А те, они сами по себе, – ответил Сбыслав.

– А кто ему мешает и варягам, и Вепрю помогать. Глядите, ежели хозяин его магистр, то вполне возможно, что он на два лагеря служит. Допустим, магистр или его люди не смогли договориться с варягами, они народ вольный, дикий, подчиняться никому не любят. А через боярина Алексея крестоносцы волю свою в исполнение привели. Их цель – Русь ослабить. А варяги для этого очень подходящий инструмент. Ну а с Вепрем проще, тому серебра отсыпать пообещали, и он пошел на тропу войны. Вепрь наемник, человек, который лишен всякой морали, – произнес свою речь Буслай.

– Хорошо мыслишь, – сказал Сбыслав.

– Ты, Буслай, как наш князь, мудр не по годам, – похвалил его Фрол.

– Решим так. В Ладогу ехать надобно. Поедут Фрол и Федор. Скачите без остановки. Успеть надобно до того, как обоз двинется. Обозом командует воевода Евпатий. Сейчас послание ему напишем, передадите ему лично в руки. Пусть обоз попридержит. А в Новгород владыке голубя почтового послать надобно, чтоб весточку ему принес, – сказал Сбыслав.

– Евпатий, дядька мой, мужик надежный, мудрый. Решение примет правильное, – сказал Буслай.

Так и решили. Фрол с Федором без промедления пустились в путь в Ладогу. Владыке послали весточку с почтовым голубем, а Илью послали покататься по округе да поспрашивать людей, выпытать у них побольше разных новостей. Отдав все распоряжения, Сбыслав прошелся по горнице.

– Нам бы еще человечка надежного послать в Ладогу да так, чтобы подозрений ни у кого не вызывал, но и вхож был к купцам да боярам, – промолвил Сбыслав.

– Есть у меня такой, – чуть подумав, сказал до сих пор молчавший отец Евлампий.

– Кто таков? – поинтересовался Сбыслав.

– Шемяка, богомаз окрестный, в Заречье живет. Сейчас во временном лагере. Человек толковый, надежный. Он боярам ладожским лики святых писал. Знают они его. Да и кто заподозрит божьего человека. А богомаз Шемяка от Бога. Хороший мастер, – похвалил Шемяку батюшка.

– Ну, зовите сюда своего богомаза, – сказал Сбыслав Якунович. Послали за Спирькой. Тот тотчас прибежал.

– Спирька, беги в лагерь, что на поляне. Богомаза Шемяку зови срочно. Скажи, отец Евлампий кличет по делу важному, – сказал отец Евлампий. Спирька что есть духу вылетел из горницы.

– Ладно, отец Евлампий, дашь тогда богомазу указания. Пусть идет в Ладогу, да глядит зорко и слушает, кто чего говорит там, а узнает чего, так пусть не медля в острог с вестями возвращается, – сказал Сбыслав.

Все разошлись по своим делам, Спирька привел богомаза и спустя некоторое время тот отправился в путь.

Буслай сидел во дворе и ждал Дашу, которая вместе с Зарой хлопотала возле Никиты. Наконец они закончили, и Даша вышла на двор. Буслай предложил ей пройтись за воротами острога. Они шли вдоль реки и болтали.

– Буслаюшка, а хочешь я тебе сад яблоневый покажу? Тут недалеко. Когда яблони поспеют, яблоки на них такие сочные, вкусные, в конце лета собирать пойдем. А бабка Авдотья с Лукерьей и Пелагеей их солят на зиму, – предложила Даша.

– Конечно, милая! Я с тобой хоть на край света! – воскликнул Буслай.

– На край света не хочу, а то свалимся, – захихикала Даша. Буслай засмеялся тоже. Ему понравилась шутка девушки.

– Как же я тебя люблю, – произнес нежно Буслай.

– А я тебя сразу полюбила. Как только ты приехал к нам. Ты посмотрел на меня, и я тебя полюбила, только сначала не хотела сама себе в этом признаваться, – с пылом сказала Даша.

– И я сразу, только я сначала этого не понимал, – ответил Буслай.

– Почему не понимал? – спросила Даша.

– Потому что со мной этого никогда не происходило, вот и не понимал, – ответил он.

– А когда понял? – не унималась девушка.

– А понял когда? Когда жить без тебя уже не мог, – сказал Буслай, с нежностью обняв Дашу за талию.

– Вот мы и пришли. Гляди, красотища какая, – весело воскликнула Даша.

Сад был действительно красив несмотря на то, что яблоня еще не начала цвести. В саду встречались и вишневые деревья.

– А вишню бабка Авдотья варит. Знаешь, какая она вкусная получается, – сказала Даша.

– Лето, наверно, теплое будет, гляди май какой. Может быть, хлеба много будет. Видела, сколько полей засеянных по дороге в Новгород? – спросил Буслай.

– Видела. А там внизу слива растет у берега. У сливы корень глубоко в землю заходит, вот Архип с мужиками там ее и посадил, чтобы берег не осыпался. Там бабы наши белье стирают. Как-нибудь я тебя на родник свожу, отец Евлампий говорит, что оттуда вода святая течет. Мужики иногда ее носят в острог из этого родника. Это отсюда где-то с полуверсты будет в сторону Соснового леса, – сказала девушка.

– Сходим, милая! Мы теперь много где с тобой побываем. У нас с тобой вся жизнь впереди, – восторженно сказал Буслай.

– А как думаешь, у Зары с Никитой что-нибудь получится? Видел, как он на нее глазами стрелял, а она, когда его ранили, как закричала да под меч кинулась. Не побоялась. Значит, есть у нее чувства к нему, – сказала Даша.

– А сама она чего говорит? – спросил Буслай.

– А что говорит? Нравится он ей, но боится она. Не знает, как себя вести. Я ей сказала, что случай поможет им сблизиться. По-моему, он наступил. Видел, как она ухаживает за ним. Не отходит от него ни на минуту. Она даже с Архипом так не сидела. С ним больше Лада находилась, – сказала Даша.

– Лада? Ты ничего не заметила в последнее время? – спросил Буслай.

– А что произошло? – ответила Даша вопросом на вопрос.

– Архип-то наш как изменился. Люди говорят, что люба ему Лада. Поговори с ним. Может быть, что и расскажет тебе, – сказал Буслай.

– Поговорю, – пообещала Даша.

– Хорошо, чтобы у них все сложилось. Хорошая она девушка, да и Архип твой мужик видный, надежный. Хорошая у них пара бы получилась, – промолвил Буслай.

– И дети красивые, – захихикала Даша. Они вместе громко захохотали.

Прошла неделя. Никите стало значительно лучше. Зара от него не отходила и стала уже привыкать. Никита проявлял к ней нежность и говорил ей разные приятные слова. Заре это нравилось, и она стала понемногу раскрывать перед ним свою защитную ауру. В этом сильно помогала ей Даша, которая искренне желала ей счастья. После того как Зара поставила Никиту на ноги, люди стали относиться к ней приветливо. Ведьмой никто ее уже не считал. Она тоже стала проникать душой к этим хорошим добрым людям. Архип уже не скрывал своей симпатии к Ладе. Люди пророчили им скорую свадьбу. Да этому никто и не противился. Дружинники съездили в Ладогу и уже возвратились вместе с самим Евпатием. Евпатий и Буслай при встрече по-родственному крепко обнялись. Богомаз Шемяка тоже благополучно добрался до Ладоги. Возвратился и Илья, который при объезде окрестностей видел отряд странствующего рыцаря. На постоялом дворе ему удалось подсушить часть разговора Гедемина с Бардимом. По прибытии он сообщил все увиденное и услышанное Сбыславу.

Лагерь Вепря. Окрестности Ладоги

Пока происходили события, о которых мы повествовали ранее, в окрестностях Ладоги происходило следующее. Планы Андреаса фон Вильвена провалились. Обоз из Ладоги не вышел. Поэтому он решил в сопровождении десяти воинов возвратиться в Ливонию к магистру Фольквину фон Винтерштаттену, оставив там рыцаря Ливонского ордена Гедемина. Гедемин под видом странствующего рыцаря поселился в Ладоге. Чтобы предупредить Вепря о срыве планов, он послал Чаклера к нему в отряд. Вместе с Чаклером последовали Ягр, Бардим, Малюта и Скурата. Гедемин в свою очередь ждал свежих новостей от предателя боярина Алексея, который через свои каналы доставал ему эти новости. В городе было много недовольных властью купцов, которых больше беспокоило свое благо, нежели безопасность отечества. Этих людей и склонял на свою сторону боярин Алексей.

Отряд Чаклера прибыл в лагерь Вепря. Вепрь обрадовался посланникам Гедемина, потому что люди его от скуки пьянствовали и дрались между собой, что подрывало дисциплину в отряде. Он и Гудыма ничего не могли с этим поделать.

– Как добрались, милейший? – обратился Вепрь к Чаклеру.

– С божьей помощью, – ответил Чаклер.

– С какими новостями пожаловали к нам, хорошими или плохими? – спросил подошедший к ним Гудыма.

– Новости не очень хорошие. Обоз в Ладоге задержали. У нас есть подозрение, что кто-то донес воеводе. Евпатий − мужик тертый, осторожный. Наверно, решил переждать. Поэтому острог пока трогать не будем. Гедемин велел немного с этим повременить. Главное сейчас обоз. Дней через десять должен прибыть вице-магистр, может быть еще людей приведет ради дела такого, – с легким акцентом произнес Чаклер.

– Значит будем ждать, – недовольно молвил Вепрь.

– Гедемин сказал пока никого не грабить, чтобы лишнего внимания к себе не привлекать. Вот серебро, чтобы твои люди могли купить себе еды, – сказал Чаклер, и Малюта со Скуратой передали Вепрю четыре увесистых мешочка.

– Погуляем на славу, – сказал стоящий с Вепрем Рург. В этот момент в лагерь пришло охранение Вепря, ведя впереди себя Олафа и Зигурда.

– О, старые знакомые! – воскликнул Ягр. Он встречал этих людей, когда служил наемником с Ольгердом.

– Ягр! – удивленно воскликнули разом оба варяга. Находящиеся недалеко от них люди Вепря с восхищением взглянули на Ягра. Слава о нем далеко распространилась за пределы Новгородской и Псковской волостей. Ягра считали непобедимым воином. Он был легендой.

– Рассказывайте, что с вами приключилось? – твердым голосом спросил Ягр.

Зигурд во всех красках, насколько позволяло ему знание языка, рассказал им все подробности битвы на Волхове, а также о нападении на обоз и о страшной смерти Ольгерда.

– Ежели бы не этот чертов Буслай, мы бы их легко победили бы, – сказал, коверкая слова, Олаф.

– Буслай? Я слышал о нем, как о сильном хорошем воине, – молвил Ягр.

– Да он просто Дьявол, он в битве был везде. Это он уложил половину наших воинов. Когда его люди истекали кровью и наша победа, казалось, была уже предрешена, он один смог поменять всю ситуацию. И вот итог, одиннадцать человек лежит в земле, а мы голодные и уставшие стоим перед вами, – как мог, выразился Зигурд.

– Ты же хороший воин, Зигурд. Покойный Ольгерд говорил, что ты у него лучший боец, – произнес Ягр.

– Да, я хороший воин, и много людей, слава Великому Одину, я отправил на тот свет, но таких рубак я еще не встречал. Боюсь, мне он не по зубам. Наверно, только ты, славный Ярг, сможешь совладать с ним, – прямодушно молвил Зигурд.

– Эта отметина на моем лице принадлежит его сабле, – сказал Олаф и показал на свежий шрам.

– Ну ладно, с Буслаем разберемся потом, а сейчас, как я понимаю, вы шли в отряд Вепря? – спросил Ягр.

– А что нам оставалось делать. Ольгерд затащил нас на эту чертову землю и обещал нам богатства несметные, а получилось вот как, – ответил Зигурд.

– А Гедемин предлагал ему потрудиться на благо ордена, а он отказался, вот ваш Один и наказал его. Вепрь, принимай их в отряд. Они люди не крепких моральных устоев. Их интересует, как и большинство людей, только личное благо, – ухмыльнувшись, с иронией сказал Ягр.

– Гудыма, скажи, чтобы их накормили, – сказал Вепрь.

– Пойдемте со мной, – обратился Гудыма к варягам и повел их костру.

– Мы пока останемся у вас, пусть нам поставят палатки. Ежели у Гедемина будут какие-либо новости для нас, он пришлет к нам боярина Алексея, – произнес Чаклер.

– Рург, слышал. Дай команду поставить палатки да накройте стол дорогим гостям, – пробасил Вепрь.

Чаклер и его команда расположилась в лагере Вепря. Несколько человек пошли за продовольствием в деревни, которые находились по соседству. Малюту и Скурату Ягр послал в окрестности Лебяжьего острога, чтобы они проверили обстановку. Он запретил ввязываться в какие-либо драки. Они должны были только провести разведку и вернуться. Жизнь в лагере вошла в свое монотонное русло.

Лебяжий острог

Как сообщалось ранее, дружинники прибыли из Ладоги вместе с воеводой Евпатием, дядькой Буслая. Евпатий был широкоплечий среднего роста мужчина. Волосы на голове и бороде у воеводы изрядно поседели. Евпатий был воин старой закалки, ходивший еще в походы с князем Ярославом Всеволодовичем. Воевода принял большое участие в становлении Буслая как воина, и дружинник был многим ему обязан. Он уважал и любил своего дядьку. Евпатий, в свою очередь, ценил в Буслае его смекалку, смелость и, конечно, боевое мастерство, которое приобрел дружинник благодаря его наставлениям, трудолюбию и божьей воле. Как мы писали, при встрече они крепко обнялись.

– Наслышан я, Буслаюшка, о подвигах твоих. Сбыслав поведал мне все со всем своим большим красноречием. Горжусь тобой. Женщин спас да дружину отбил. А варяги-то сильные воины, с детства военному делу ученые. Молодец! – громко воскликнул Евпатий.

– Как же, дядюшка, я честь рода своего уронить могу. Батюшка мой и дед, да и ты тоже всегда ворога били, сил да жизни не жалея. Теперь мое время пришло Святую Русь защищать, – сказал Буслай гордо подняв голову.

– Говорят, жениться надумал ты? Так веди, с молодой невестой знакомь. Негоже от родного дядьки ее скрывать, – молвил Евпатий. Буслай повел его к Даше. Даша, стоявшая поодаль, поклонилась Евпатию.

– Вот, красавица моя, Дашей зовут, – представил девушку Буслай и взял ее за руку, чтобы та перестала чувствовать неловкость.

– Доброго здравия, – скромно произнесла девушка и слегка кивнула в знак приветствия.

– Меня Евпатием кличут, – в свою очередь произнес воевода.

– Дядюшка мой владычным воеводой будет, – добавил Буслай.

– А надолго к нам? – робко спросила Даша.

– Да вот, дела ратные с дружиной Сбыслава решим, а там посмотрим, – ответил воевода.

– Я хотела на свадьбу на мою с Буслаюшкой пригласить тебя, воевода, – сказала Даша.

– Буду, обязательно буду, – радостно сказал Евпатий.

– Мы с Буслаюшкой очень ждать будем. На середину июня назначили, на второе воскресенье, – уже не так скованно сказала Даша.

Евпатий ей понравился. В нем чувствовалась какая-то человеческая доброта и духовная сила.

– Когда совет держать хочешь? – спросил Буслай.

– Дай дух-то перевести, – ответил воевода.

– Это да, – коротко бросил Буслай.

– Через полчаса приходи к Евлампию, Луку да своих приведи. Они все на ногах у тебя? – спросил дядя.

– Все, и Никита встал уже, вон, Заре благодаря, – сказал Буслай и кивнул в сторону костра, у которого стояла Зара и что-то мешала на костре.

– Буслаюшка, я к Заре схожу, спрошу помощь моя не нужна ей, – сказала Даша.

– Да, иди, моя хорошая, – нежно сказал Буслай.

– Любишь? – многозначительно спросил дядюшка.

– Люблю, больше жизни люблю! – выпалил Буслай.

– Вижу, что любишь. Ладно, через полчаса, жду тебя с людьми у отца Евлампия, – сказал Евпатий и пошел к священнику.

Буслай пошел собирать людей. Даша, стоявшая рядом с Зарой, весело ему улыбнулась.

– Вон, дядька Евпатий, воевода владычный, к нам пожаловал, – сказала Даша.

– Важный-то какой, – произнесла Зара, помешивая свое варево.

– А что ты варишь? – спросила Даша.

– Да Никитушке для восстановления сил. Самое страшное миновало, рана затянулась, да кровушки он потерял много, потому и слаб еще, – ответила Зара.

– Смотрю, дела твои тоже продвигаются. Уже его Никитушкой называешь, – хихикнула Даша.

– Полюбила я его за это время. Тяжело одной. Только сейчас женщиной себя почувствовала. Тебе за это спасибо, – поблагодарила Дашу ведунья.

– Так что же ты теряешься. Он же сам от тебя без ума! – воскликнула Даша.

– Да неправильно это, женщине первой мужчине говорить об этом, – пожаловалась Зара.

– Хочешь, я скажу, он к тебе как лось прискачет, – еще раз хихикнула Даша.

– Ты, пожалуй, скажешь. Я потом от стыда помру, – промолвила ведунья.

– Нет, я так, с намеком, – уже серьезно ответила девушка.

– Ну, не знаю, – сказала Зара.

– Ладно, потом договорим. Вон, бабка Авдотья идет с Пелагеей, а у Пелагеи язык как помело. Все секреты по острогу разнесет, – прошептала на ухо Заре красавица.

– Это точно, – ответила Зара и понесла варево в горницу, где сидел Никита.

В это время Спирька с Настей гуляли у реки. Они шли рядом, и Настя срывала уже появившиеся цветы, складывая их в букет.

– Спирька, а чего ты все со мной ходишь, вон Лопух в остроге скучает. Он же твой друг? – спросила Настя.

– Ну, друг, – пожал плечами Спирька.

– Он завидует тебе. Тебя Савва искусству боевому учит, а Лопух к этому делу, по-моему, совсем не приспособлен, – произнесла девочка.

– Что ему книгочеем стать? Так отец Евлампий говорит, что Лопух необучаем. Проще говорит Фомку юродивого чтению да письму обучить, чем Лопуха, – сказал Спирька.

– Сравнили Лопуха с Фомкой, – засмеялась Настя. Смех у нее был звонкий, заводной. Засмеялся и Спирька.

– А с тобой я хожу, потому что нравишься ты мне. Вот когда вырасту, жениться хочу на тебе, – выпалил Спирька.

– Ну, вот еще придумал, – хихикнула Настя.

– А чего, дурен я что ли? Вот научусь ратному делу, как Буслай буду, – похвастался Спирька.

– Научись сначала, а то, как Буслай, – бросила ему Настя.

– Вот увидишь, буду, – не унимался Спирька.

– Вот когда будешь, тогда и женихайся, – хихикнула Настя.

– А вот и буду, – обиделся мальчишка.

– Ладно, Спирька, ты не обижайся. Мне нравится с тобой гулять. Ты хороший, на тебя положиться можно, не то, что на Лопуха, – сказала Настя.

– Лопух просто очень ленивый. Ему б лежать на печи да крендели трескать, – язвительно сказал Спирька.

– Почему? Ты видел, как он рисует? Может богомазом хорошим станет. Вот, Шемяка из Ладоги приедет, ему надобно в ученики к нему напроситься, может быть какой-нибудь толк из него выйдет, – сказала девочка.

– Может быть и выйдет, – подтвердил Спирька.

– Ладно, пойдем к острогу. Там дружинники совет держать должны, может быть, что интересное узнаем, – серьезно сказала Настя.

– Пойдем, – согласился Спирька.

В горнице отца Евлампия собрались все дружинники, Лука, сам Евлампий, и даже пришел еще слабый Никита. Зара дала ему какое-то варево и Никиту это взбодрило, он почувствовал прилив внутренних сил. Совет начал Евпатий.

– Ну что, братья мои ратные, спасибо вам, что предупредили нас о ворогах проклятых. Людей уберегли да добро владычное. А приехал я к вам, чтоб решить, что совместно мы сделать можем. Людей у Вепря много, человек шестьдесят, да бойцы хорошие, обученные. В битвах проверенные, – сказал Евпатий и поправил на голове волосы.

– Да, бывалый народец у него, ничего не скажешь, – сказал Яков Полочанин.

– Есть у нас основания полагать, что стоит над ним кто-то. Кто, сказать однозначно мы пока не можем, – молвил воевода.

– Да ясное дело, кто! Шведы или крестоносцы. Больше некому, – пробасил Годыня.

– Вон, Илья же Гедемина видел на постоялом дворе. Чего ему на Руси-матушке надобно? – спросил отец Евлампий.

– Крестоносцы это, – твердо сказал Буслай.

– Может быть Шемяка новости какие-нибудь привезет? – спросил Лука.

– Да пока богомаз вернется, много водицы утечет, – сказал Сбыслав.

– Хорошо, я склоняюсь к мнению Буслая, что это крестоносцы Ливонского ордена всем заправляют. Что мы имеем. Сорок человек дружины Евпатия. Из них половина −мальчишки еще безусые. Нас восемь конников, – доложил Сбыслав.

– Девять, – перебил его Савва.

– Извини, друг, забыл про тебя. Нас девять конников. И четыре человека с Буслаем. Итого, пятьдесят четыре человека, а их больше шестидесяти, да еще крестоносцы помочь могут. Не сдюжим мы их, – сказал Сбыслав Якунович.

– Мужиков позовем, вон как они на реке дрались с варягами, – сказал Игнат.

– Нельзя мужиков, они хоть и молодцы, не опростоволосились перед ворогом, но полегло много их. Не обучены они делу ратному, потому легкой мишенью будут, – сказал Буслай.

– Правильно Буслай говорит, – подержал его Годыня.

– И я с Буслаем согласен, – отозвался Никита.

– Да, мужиков не надобно брать. Надобно что-то другое придумать, – сказал Сбыслав.

– Здесь надо подумать, – сказал Евпатий.

– Чего задумался, Буслай? – спросил его Яков.

– Да вот, думаю я, что можно их на живца взять, – ответил Буслай.

– Это как? – поинтересовался Лука.

– Смотрите, мы загрузим обоз, но не товарами владычными, а мешками с песком, и пошлем его в Новгород. Вепрь, может быть, клюнет на это, а мы соберем весь люд ратный, да засаду в лесу сделаем, врасплох их застанем. Есть же люди в Ладоге, которые в ополчении были. Куда на Руси без мужика. На нем вся земля-матушка русская держится, – поведал свою мысль Буслай.

– Хороший план. Только мне в Ладогу ехать надобно, людей надежных подобрать, – сказал Евпатий.

– Людей наберешь, Шемяку найди, богомаза нашего, он весточку принесет. А мы к месту людей своих приведем, – сказал отец Евлампий.

– Дело батюшка говорит, – пробасил Годыня.

– Можно Архипа попросить охотников собрать с луками, в засаду поставим их, тоже помощь хорошая. И легкие они, ежели в ближний бой пойдут на них, они всегда убежать смогут, – сказал Буслай.

– Опять дело Буслай молвит, – подержал Никита.

– А вон Никиту и поставить старшим над стрелками этими, – предложил Игнат.

– Как же без вас я? – изумленно спросил Никита.

– Слаб ты еще, а там от тебя много больше пользы будет. Таких стрелков, как ты, поискать надобно. Да и тактику ратную ты знаешь хорошо. А мужиками управлять нужно, а то пользы от них мало будет, – сказал Буслай.

– Так и решим, – сказал Сбыслав.

– А к ополченцам мы Илью дадим. Мужик-богатырь. Он и поведет их, – предложил отец Евлампий.

– Пусть тогда с Евпатием едет, – сказал Яков Полочанин.

– Евпатия до опушки леса проводить надобно, – сказал Сбыслав.

– Да, в поле-то они не пойдут, – сказал Игнат.

– Яков, троих возьмешь. Проводишь, когда Евпатий поедет, – сказал Сбыслав.

– Зори сейчас уже ранние, с ней и тронемся. Да Илью своего предупредите, – сказал Евпатий.

– Ну, а теперь что, ратники, на реку сходим да искупнемся? – весело предложил Сбыслав.

Дружинники, весело смеясь, убежали на реку, только Никита остался в остроге. Он был еще слаб. Никита сел у огня. К нему подошла Зара.

– Что совет решил? – спросила Зара.

– Да Буслай мысль хорошую дал, как ворога нам одолеть, – ответил ей Никита.

– Опять Буслай. Он у вас и голова, и руки, – сказала Зара.

– Потому его командиром и выбрали, – произнес Никита.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Зара.

– Да ничего вроде. Зарушка, из твоих рук я это зелье каждый день бы пил. Люба ты мне стала. Замуж пойдешь за меня? – неожиданно выпалил Никита. Зара немного растерялась.

– Зачем я тебе? Старая я для тебя буду. Вон, ты молодой, красивый. Себе молодую найдешь, как Буслай Дашу. А я тебе зачем? – выдержав паузу, взволнованно спросила Зара.

– За тем, что ноет сердце мое, по тебе тоскует. Иль не мил тебе я? – вопросом на вопрос ответил Никита.

Заре было очень приятно это слышать. Она думала сблизить их отношения с помощью Даши. Но сейчас получалось как-то само собой. Она боялась ему ответить, но все же ответила.

– Хороший ты, Никита. Прикипела я к тебе тоже, но давай подождем немного, пусть Буслай с Дашей свадьбу сыграют. А мне в этом мире немного надобно освоиться. Одичала я на своем острове, на болоте, – ответила Зара.

– Ты мне надежду дала. Я теперь ей жить буду. А освоится, я тебе помогу, да и с Дашкой, я вижу, ты сильно подружилась. Люди тебя уважать стали. Говорят о тебе лестно, не как раньше. Я буду ждать твоего решения столько, сколько понадобится, милая, – не сказал, а пропел радостный Никита. В этот момент к ним подошла Даша.

– А Буслаюшка где мой? – спросила она.

– На реке с мужиками плескается. Вода еще ледяная, а им в радость. К нам садись, – сказала Зара.

– Да что я вам мешать-то буду, пойду я лучше бабке Авдотье помогу, вон она курей щипать собралась, да поймать не может, – вежливо сказала Даша и направилась в сторону бабки Авдотьи, которая бегала за курицей по двору и не могла ее никак поймать.

– Спирька, Лопух, где вы окаянные, – кричала она, уже ухватив птицу, но курица выскользнула у нее из рук, и бабка Авдотья упала прям в кучу конского навоза.

Зара и Никита, молча наблюдавшие за этой картиной, тихо засмеялись. Никита нежно обнял за талию Зару. Она не сопротивлялась.

Архип и Лада вышли гулять за ворота острога. Оба были счастливы от определенности в их отношениях. Лада от того, что она добилась своего счастья, а Архип, который уже не надеялся встретить в этой жизни свою любовь, неожиданно приобрел ее.

– У Дашки свадьба скоро, я тоже хочу, – закатив губу, промолвила Лада.

– Давай немного подождем, пусть тебе хоть семнадцать годков стукнет, – сказал Архип.

– Как я не хочу ждать, мочи нет, – сказала Лада.

– Любовь − она все преграды пройдет. Я хочу, чтобы все по-человечески было у нас, – сказал Архип.

– И детишки у нас будут, – мечтательно произнесла Лада.

– Будут, конечно, – ответил Архип.

– Тогда первый мальчик, а вторая девочка, – хихикнула Лада.

– А как назовем их? – спросил Архип.

– Давай мальчика назовем Буслай, а девочку − Даша, – опять хихикнула Лада.

– Как назовешь, так и будет, – сказал Архип и нежно обхватил талию девушки.

– Люблю тебя, больше жизни люблю. Хочешь секрет? Я еще совсем маленькой девочкой влюбилась в тебя и все это время несла на сердце этот груз, – сказала Лада.

– Бедная моя, – пожалел ее Архип и обнял.

– Поцелуй меня, – попросила Лада. Их губы слились в нежном продолжительном поцелуе.

Утром отряд Евпатия снялся из острога. Илья последовал вместе с ним. Ратники проводили его до опушки, как приказано было Сбыславом, и к вечеру вскачь вернулись в острог. Евпатий до Ладоги тоже добрался без приключений.

Дерпт. Замок магистра Фольквина фон Винтерштаттена

Через несколько дней Андреас фон Вильвен был уже в замке магистра Ливонского ордена Фольквина фон Винтерштаттена. Он рассказал о неудаче по захвату владычного обоза. Магистр сильно негодовал. Но Андреас пообещал ему исправить ситуацию. Потом он представил магистру захваченных Вепрем купцов Радима и Неклюда. Купцы стояли перед магистром в оборванной одежде и очень грязные. На их вид жалко было смотреть. Магистр сидел на своем троне и смотрел на них с явным презрением. У него было худое бледное лицо, темные волосы были длинные с подстриженной на лбу челкой, орлиный нос сильно выступал, а губы были очень тонкими. Во всем его облике было что-то зловещее.

– Это те самые, о которых ты говорил? – спросил Андреаса магистр.

– Да, купцы Радим и Неклюд. Из Новгорода товары везли по Северной дороге, там Вепрь их и взял, – ответил Андреас фон Вильвен.

– Что делать с ними будем? – коротко спросил магистр.

– Я думаю заставить работать их на нас. Если жизнь им дорога, согласятся, – сказал Андреас.

Купцы стояли перед магистром и не понимали ни единого слова. Им было страшно. Неклюд весь дрожал, Радим держался молодцом. Несмотря на страх, он смотрел на магистра с презрением.

– Спроси этого, – сказал магистр, указав пальцем на Радима. Андреас фон Вильвен подошел к Радиму.

– Магистр Ливонского ордена Фольквин фон Винтерштаттен предлагает тебе свое покровительство, если ты согласишься помогать нам и перейти на нашу сторону. Много ваших купцов недовольны нынешней властью в Новгороде и давно перешли к нам. Ваши многие бояре хотели бы тоже жить с нами в мире. Князь Ярослав Владимирович перешел к нам и принял истинно правильную веру Христа и поклонился папе нашему Иннокентию четвертому. Отвечай, будешь помогать нам? – спросил вице-магистр.

– Идите вы к черту с верой своей и папой вашим в придачу! – с ненавистью ответил Радим и сплюнул.

– А ты? – спросил Андреас, обращаясь к Неклюду, глядя на него грозным взглядом.

– Господи, спаси и сохрани, господи, спаси и сохрани, – весь трясясь от страха запричитал Неклюд.

– Я не слышу твой ответ? – на ломаном русском языке еще раз спросил магистр.

– Да, батюшка, да. Что мне надобно будет делать. Только оставьте жизнь. Господи, спаси и сохрани, господи, спаси и сохрани, – пролепетал Неклюд. Андреас перевел все магистру.

– Этого отдай Крысобою, – сказал Магистр и показал пальцем на Радима.

– А со вторым что? – спросил Андреас фон Вильвен.

– А второго оставь. Смотри, дрожит, как овца перед закланием, – презрительно ухмыльнувшись молвил магистр.

– Неклюд, Иуда! Гореть тебе в Аду! – неистово закричал Радим. Два стражника подбежали к нему и под руки вывели из зала.

– Он сам себе подписал смертный приговор, – коверкая слова, сказал Андреас фон Вильвен.

– Господи, спаси и сохрани, – молился Неклюд и дрожал.

– А ты пойдешь в Новгород. Скажешь, что тебе чудом удалось убежать от Вепря. Расскажешь, как он казнил пленных дружинников. Так же скажешь, что Вепрь убил Радима. Потом тебе нужно будет встретиться с посадником Трифоном и передать ему послание, которое скоро составит магистр. Когда ты понадобишься, с тобой встретится человек по имени Бардим. Он будет передавать все наши приказания. И не вздумай обмануть нас. Смерть тотчас настигнет тебя и твою семью. Ты понял? – закончил вопросом свою речь Андреас.

– Господи, спаси и сохрани. Я все выполню. Только не трогайте мою семью, – крестясь, промолвил Неклюд.

– А теперь отведите его, пусть ждет моего послания. Да, и накормите его, – перевел стражникам приказ магистра Андреас фон Вильвен. Неклюда вывели в холл.

Писарь магистра на русском языке писал послание, которое, задумавшись, диктовал магистр. Главной его просьбой к новгородскому посаднику была организация там составления карты мелей и порогов в устьях Ижоры и Невы. Так же магистр писал, что карту нужно передать доверенному лицу ордена, человеку по имени Чаклер.

Радима притащили в подземелье и кинули в темницу. По дороге он яростно отбивался и громко проклинал Неклюда. В темнице было очень сыро, бегали большие серые крысы. Они совсем не боялись человека, видно, были к нему привыкши. Он потерял счет времени и заснул. Несмотря на сильное душевное волнение, его уставшее тело требовало отдыха. Разбудил его скрип тяжелой металлической двери. Уже два других стражника вывели его и долго вели длинными коридорами, которые привели в каземат. В каземате стоял удушливый спертый воздух и было очень сухо. В середине помещения стояла жаровня с разведенным огнем. На стене висела толстая деревянная балка с вбитыми в нее железными крюками, на которых висели различные орудия пыток. Это были металлические щипцы и клещи, заостренные железные прутья, ножи, кошки, пилы и другие предметы. В углу стояла бочка с водой, в которой находились розги. По центру, недалеко от дальней стены, стояла дыба подвес. Такая дыба считалась легким вариантом пытки. Одним концом веревки связывались руки жертвы, а другой конец перебрасывался через кольцо лебедки. Узника оставляли в таком положении на долгое время, либо дергали за конец веревки. В центре помещения стоял огромный человек с лысой головой и огромной черной бородищей. Его руки были непомерно велики и напоминали кабаньи ляжки. Одет он был в суконные красные штаны и коричневые сапоги, а на голый торс был надет кожаный фартук. Глаза его зловеще бегали по сторонам. Все звали его Крысобой.

– Что с ним делать? – коротко спросил великан на непонятном Радиму языке.

– Сейчас придет Отто, оруженосец вице-магистра, и скажет, что с ним делать, мы видели его по дороге. Он сказал, что получит распоряжения и придет сюда, – ответил один из охранников.

– Судя по тому, что мы слышали, этот человек приговорен к смерти, – сказал другой стражник.

– Мартин, я думаю, тридцать ударов плетью, ему не будут лишними. Я думаю, что Отто не будет возражать, – сказал первый стражник.

– Всыпь ему, как следует, Крысобой, а мы поможем привязать тебе его к столбу, – произнес тот, которого звали Мартин.

Два воина помогли Крысобою привязать Радима к столбу, и палач начал свою дьявольскую работу. Он с силой хлестал кожаной плетью Радима, тот дико орал от невыносимой боли. Удары в клочья рвали рубаху и кожу купца. Все тело жгло от адской боли, Радим чуть не лишился чувств. Палач вылил на него ведро ледяной воды, которая освежила и немного ослабила боль. В этот момент вошел Отто.

– Магистр милостью божьей решил оставить этому грешнику жизнь. Но сначала подвесь его на дыбу, а завтра пусть пройдет пытку огнем. Повелитель наш сказал, если он останется жив, вырвать ему язык, выколоть глаз и отрубить правую руку, а после отпустить, чтобы враги наши убоялись нас. Пусть ходит по земле да страх сеет. А если сгинет, то мы не расстроимся, – зло сказал Отто.

Радим до самого вечера висел на дыбе. От невыносимой боли он потерял сознание. На ночь Крысобой его развязал. Его оттащили в темницу. Всю ночь купец от боли не мог уснуть. Утром пришел Отто и спросил его, не решил ли он поменять решения своего. На что Радим ответил, что лучше он умрет, чем будет служить Дьяволу. Его пытали раскаленным железом. Жуткий запах паленого мяса распространился по каземату. Потом ему вырвали язык, выдавили глаз, а потом отрубили правую кисть руки, обрубок которой, чтобы остановить кровь, прижгли каленым железом. Утром бесчувственное тело купца выкинули из замка.

Отпустив Радима, магистр хотел таким показным способом навести страх на людей. Он думал, что если купец выживет, то когда-нибудь доберется до своих земель. И даже если он каким-нибудь способом сможет сообщить о предательстве Неклюда, беды большой магистр в этом не видел. Он просто хотел использовать купца для передачи послания. И дальнейшая судьба Неклюда его вовсе не интересовала. В этот же день он отправил гонца к Гедемину, который, помимо всего прочего, должен был ему передать, чтобы после передачи послания купцом посаднику, его устранили с помощью Чаклера. Эту сложную комбинацию можно было бы осуществить гораздо проще, послав в Новгород своего человека, но это могло сразу вызвать множество подозрений. В это же время прибыл из Рима посол магистра. Он привез послание от папы римского Иннокентия четвертого, в котором говорилось, что папская булла хочет поручить шведам поход на Новгород, на мятежников, непокорных власти наместника Христова, на союзников язычества и врагов христианства. Магистр Ливонского ордена решил послать Андреаса фон Вильвена к ярлу Биргеру, зятю шведского короля, который фактически управлял Швецией вместо больного Эриха девятого. Андреас немедля, с небольшой свитой, отбыл Швецию в замок Хакеберг.

Ладога

За всеми этими событиями незаметно проскочил май. Шла вторая декада июня. Неклюд успел добраться до Новгорода и предать послание магистра Ливонского ордена новгородскому посаднику. Гонец магистра к Гедемину сообщил тому его распоряжение, которое касалось Неклюда. Гедемин в свою очередь послал гонца к Чаклеру, который вместе с Бардимом отправился в Новгород. Андреас фон Вильвен прибыл в замок Хакеберг к шведскому королю Эриху девятому. Евпатий, который нашел богомаза Шемяку, с его помощью и помощью своих людей пустил слух об обозе с владычными ценностями, который должен был выдвинуться из Ладоги двадцать второго июня. В остроге готовились к свадьбе Буслая и Даши.

В тереме Евпатия сидел Шемяка и докладывал воеводе о том, кого он успел известить об отходе обоза.

– Как думаешь, Шемяка, сработает наш план? – спросил Евпатий.

– Должен сработать, воевода, – ответил Шемяка.

– Почему думаешь так? – вновь задал вопрос воевода.

– Да к людям ходил, к которым веры у меня нет. Они-то нашим служат, а то ворогам. Не надежные. Думаю, кто-нибудь проболтается. Да народ поговаривает, что видели в городе Иуду боярина Алексея. А он, по нашим предположениям, с крестоносцами связан, – сказал Шемяка.

– А крестоносцы платят Вепрю, так? – рассудил воевода.

– Верно. И ежели это так, то Вепрь получит нужные сведения. Ты, воевода, человечка толкового поставь на выезде из Ладоги. Да чтоб незамеченным был, сведения нужные собирал. Докладывал бы, кто, куда и зачем поехал. Людей подозрительных высматривал, – предложил Шемяка.

– Дело говоришь, богомаз. Наградил Бог умом тебя. Извини, раньше думал, что ты только лики святых малевать можешь, но, видно, ошибся, – сказал Евпатий.

– Да ничего, воевода. Человека насквозь сразу тяжело увидеть. Чтобы понять, времечко надобно, – молвил Шемяка и погладил жидкую острую бородку.

– Через два дня в острог поедем, племянника моего женить. Свадьба у Буслая, а я гость званый, не могу не поехать. Поэтому на двадцать второе и велел обоз собирать, – сказал Евпатий.

– А людей-то подобрал верных из ополчения? – спросил Шемяка.

– Да, есть немного, человек двадцать нашел. Но люди проверенные, кровь видевшие, не то, что мужики из деревень вотчинных владыки нашего. С Ильей пойдут. План-то я уже рассказал им. Лесом пойдут, у большой поляны встанут. И стрелки туда подойти должны. В прошлый раз так решили. Вот приедем в острог, там еще раз все оговорим. Сердцем чую, кровавая сеча будет. Много людей поляжет, – высказался воевода.

– Дело богоугодное. Свою землю идут люди защищать от ворога, не чужую. Дай Бог, сдюжат с разбойниками. Я человек не ратный, на поле боя толку от меня мало, но молиться буду за вас неистово, а нужда будет во мне, все выполню. Можешь, воевода, во всем на меня положиться, – произнес Шемяка.

– Верю, богомаз, верю тебе, – ответил Евпатий и стал разглаживать рукой свою густую бороду. Шемяка взял со стола чашу с квасом и сделал большой глоток.

– А я в победу дружины твоей верю. На праведный бой людей ведешь. Правда смелых и сильных людей любит, – произнес Шемяка.

– Ладно. Через два дня со мной поедешь. А теперь ступай. С Богом, – попрощался с богомазом Евпатий.

– С Богом, – ответил богомаз, поклонился и вышел из горницы.

Швеция. Замок короля Эриха девятого Хакеберг

– Вице-магистр Ливонского ордена рыцарь Андреас фон Вильвен! – торжественно сообщил придворный короля Эриха.

– Введите его, – приказал король. Андреас вошел в зал.

– Приветствую тебя, великий король, и шлю привет тебе от магистра святого Ливонского ордена Фольквина фон Винтерштаттена, – поклонился Андреас.

– Что привело тебя к нам, храбрый рыцарь? Что заставило отвлечь тебя от дел важных? – спросил король.

– Папская булла поручила нам передать тебе, чтобы ты готовил поход на Новгород. В этом послании магистр изложил все свои думы по этому поводу. А на словах сказал, чтобы вы готовили и собирали людей под знамена свои и своих доблестных рыцарей, – произнес фон Вильвен.

– Мой король, разреши мне с двоюродным братом моим ярлом Ульфом Фаси, возглавить войско твое против врагов истинной веры Христовой, – выйдя вперед, произнес ярл Биргер Магнуссон.

– Позволь представить тебе, доблестный Андреас фон Вильвен, зятя моего ярла Биргера Магнуссона и кузена его ярла Ульфа Фаси, – торжественно произнес король и жестом руки указал на находившихся с ним рыцарей.

– Рад познакомиться, – вежливо бросил Андреас.

– Клянусь святой Марией, мы разобьем войска Александра! – воскликнул Биргер.

– Да, мой король. Мы принесем к твоим ногам их знамена и покорим этот проклятый город, – хвастливо произнес Фаси.

– И обратим их в веру нашу, истинно христианскую, – добавил Биргер.

– Как ты считаешь, доблестный рыцарь, сложно будет моим людям одолеть Александра? – спросил король.

– Александр очень молод, но не по годам умен, да и учителя у него хорошие были. Ярослав, отец его, много нашей кровушки пролил да сына своего хорошо учил. Александр не прост, он крепкий орешек. Но магистр наш поможет тебе, великий король. Наши люди сейчас пытаются достать карту порогов и мелей устьев Ижоры и Невы, чтобы твои воины смогли спокойно высадиться на берег и неожиданно напасть на Ладогу и Новгород. Прежде нужно взять этот новгородский пригород, потом вдоль реки Волхов идти на Великий Новгород. Папа Иннокентий четвертый придает очень большое значение этому походу, поэтому возложил на вас эту святую великую миссию, – произнес Андреас.

– Мы с честью принимаем ее, – ответил король. Андреас поклонился.

Шведы стали готовиться к походу и собирать войска. Поход было решено начать следующим летом. Тем временем вице-магистр поспешил в Дерпт.

Лебяжий острог

В остроге с самого утра шли приготовления к свадьбе Буслая и Даши. Евпатий с Шемякой уже прибыли в острог. Бабы ощипывали кур, пекли пироги, выставляли на стол капусту, соленые огурцы и яблоки. С грядок срывали укроп, петрушку и зеленый лук. Бабка Авдотья с Феклой накрывали на стол, расставляли посуду и медовуху. Плотник Федор с помощью Антипа сооружал длинные лавки для гостей. Глаша и Лада готовили рыбу, которою вытащили из сети Мотыль, Калаш, Лопух и Спирька. Пелагея, Лукерья и Софья, занимались невестой. Дашу облачили в красивое платье, которое она с Буслаем приобрела в Новгороде. На голове заплели толстую густую косу и нарумянили щеки. Буслай облачился в косую белую рубаху с вышитым красными нитями воротом. Опоясался красивым кожаным ремнем, одел широкие порты. Наряд довершали мягкие кожаные сапоги, сделанные из мягкого сафьяна. К полудню все приготовления были окончены, и отец Евлампий торжественно обвенчал молодых.

– Согласен ли ты, Буслай, взять в жены рабу божью Дарию? – спросил он.

– Да, – с сухостью в горле ответил Буслай.

– Согласна ли ты, Дария, взять в мужья раба божьего Буслая, – спросил ее батюшка.

– Да, – взволновано произнесла Даша.

– Да убойся жена мужа своего, и живите жизнь долгую в счастье и радости. И вместе переносите все невзгоды и тяготы. Объявляю вас перед Богом и людьми мужем и женой. Аминь, – сказал отец Евлампий и перекрестил молодых.

Дашу и Буслая проводили за стол. Расселись и гости. Рядом с Дашей сидел Архип. Он был очень рад за свою сестру. С Буслаем сидел Евпатий, его дядька. Дядька гордился племянником и полностью одобрял его выбор. Далее, по левую руку от Буслая, расположились дружинники, а с другой стороны остальные жители острога. Начался пир. От всевозможных кушаний ломился стол. Давненько в остроге не было такого богатого праздника. Гости приступили к трапезе.

– Красивая пара! Смотрю на них и не налюбуюсь, – сказал Евпатий Сбыславу, которому поднесли ковш медовухи.

– Выпьем за молодых. Хочу, чтобы жили они счастливо, чтобы лучи солнца каждый день попадали в их дом, чтоб достаток был, чтоб детишек родили таких же красивых, как они сами и, чтоб в доме их всегда был мир и согласие, – торжественно произнес Сбыслав, выпил меда и передал ендову Якову.

– За счастье молодых, – хором закричали гости.

Было весело. Гусляр Зозуля под гусли пел веселые песни, а многие гости ему подпевали. Юродивый Фомка бегал вокруг стола и пытался изобразить подобие танца. Люди весело смеялись, наблюдая его кривляния.

– Гляди, как Фомка скачет, Пелагея, бросай своего Егора и Фомку бери себе. Гляди, какой он бойкий, – смеялась Бабка Авдотья.

– Скажешь тоже, – ответила Пелагея.

– Чего к убогому привязались? – влезла в разговор Лукерья.

– У бабки Авдотьи язык как помело. Мелет все подряд, сама не ведает что. Ты, Пелагея, не обижайся. Шутит она, – ответил им дед Митрич.

– А ты-то, старый, чего в разговор бабский влез? Вон, сиди мед пей, – наскочила на него бабка Авдотья.

– Вот живу я с ней пятьдесят годков уже, а все одно. Как была молодая, так и старая такой же болтуньей осталась. Чего влюбился в нее, сам не понимаю, наверно, дурак был в молодости, – проворчал дед.

– Да просто в молодости бабка Авдотья говорят, неописуемая красавица была, – произнесла Глаша, жена Рябого.

– Это да. Весь взор мой своей красотой затуманила. И потерял я тогда голову, – с грустью произнес дед.

– Дед Митрич, а как вы в остроге оказались? – спросила сидевшая рядом с матерью Лада.

– В остроге? Ну, слушай. Родился я в Торжке, или как звали его Новый Торг, вотчина новгородская. Город большой, торговый. Я мал был тогда еще, когда у Новгорода наступил разлад с суздальскими князьями и начались враждебные действия со стороны последних против Новгорода. Так вот, Новому Торгу больше всех и досталось. Суздальские князья его захватили, а мы всей семьей бежали в Новгород. Отец мой был дьяком и меня к этому занятию приобщил. Я подрос и пошел служить к знатным боярам Михалковичам. Взяли меня за прилежание большое и трезвость мысли. Ох, как трудно было попасть к ним, но мне повезло. Там вот и встретил бабку Авдотью я. Полюбил ее. Мы поженились. Лет десять служил я у боярина Юрия, а он каждое воскресенье ходил к святой Софии. И меня с собой брал. Там я познакомился с отцом Евлампием. Подружились мы с ним. Он-то и уговорил меня идти с ним, острог наш возводить. Шли люди с нами сильные, стойкие и трудностей не боявшиеся. Когда построили его, острог выполнял функцию сторожевого поста, а потом через лес новую дорогу прорубили, закопали несколько болот, и дорога к Новгороду стала на десять верст короче. Острог остался в стороне, много ратников ушли обратно в Новгород или в Ладогу, а мы стали тут жить да присматривать за окрестными деревнями, – закончил свой рассказ Митрич, которого, не перебивая, все слушали.

– Многих, кто с нами пришел, нет уже. Вон, на опушке на погосте покоятся, – добавила бабка Авдотья.

Никита и Зара сидели рядом. Зара хлопотала около него. Ей хотелось угодить ему. Никита уже окреп и аппетит был у него отменный. Зара внимательно смотрела за полнотой его блюда.

– Зарушка, куда ты мне кладешь столько, у меня места в животе ни так много, как у Годыни. Я же лопну, – возмутился Никита.

– Ешь, не лопнешь, – улыбнувшись, ответила ведунья.

– Я люблю тебя, – невнятно проговорил Никита с сильно набитым едой ртом.

– Я тебя тоже, – сказала она, подкладывая еще ему капусты.

– Ежели я так много буду кушать, то растолстею, и ты перестанешь меня любить, – не унимался Никита.

– Буду, – с горящими глазами ответила девушка.

– Правда они красивая пара? – прожевав, спросил дружинник.

– Очень красивая, – ответила ведунья.

– Жду не дождусь, когда тебя под венец поведу. Хочу, чтобы все у нас по-человечески получилось, – задумчиво сказал Никита.

– Придет время, хороший ты мой, – сказала Зара.

– Ожидание − мука для меня, – промолвил Никита.

– Ну потерпи немного еще. Ты же видишь, общаясь с тобой, с людьми, я становлюсь другой. Я сама это чувствую. Многие вещи, которые для меня были не приемлемыми, сейчас я воспринимаю вполне нормально. Просто в душе своей я еще не готова, пойми меня, – четким убедительным тоном произнесла Зара.

– Я же тебе говорил, что ждать буду столько, сколько потребуется, – выпалил Никита, поедая влюбленным взором девушку.

В центре стола было шумно, Игнат рассказывал людям, сидевшим около него, смешные истории и все смеялись, а со стороны, где сидели Буслай и Даша, шел серьезный разговор.

– Получили новость из Новгорода с голубем. Помощь они сейчас дать не могут, смутно в городе. Князь еще послал людей на псковскую землю, беспокойно там. Верные люди сказывают, что по призыву епископа дерптского Германа рыцари и толпа немецких охотников чинят там разбои, – сказал Сбыслав.

– Да, кровоточит земля русская, – вздохнув, сказал отец Евлампий.

– А сами-то сдюжим? – спросил Фрол.

– Должны сдюжить, – ответил Сбыслав.

– Наше преимущество в неожиданности, – вставил свое слово Буслай.

– Да, это так. Шемяка говорит, что по его данным в городе ходят слухи, что в отряде Вепря где-то человек шестьдесят пять – семьдесят. Где-то еще по земле нашей бродит Гедемин со своей свитой. Ежели они объединятся, то их будут человек семьдесят пять – восемьдесят, – сказал Евпатий.

– А что имеем мы? – вмешался в разговор Яков Полочанин.

– А имеем мы дружину мою в сорок копий, мужиков-ополченцев двадцать человек, княжьей конной дружины девять человек, люди Буслая – четверо, и Архип сказал, что приведет семь охотников, – сказал Евпатий.

– Итого восемьдесят один человек. Столько же, может чуть больше, – загибая пальцы, проговорил Яков.

– Тебе не скучно? – прошептал Буслай на ухо Даше.

– Нет, интересно, – прошептала она ему в ответ.

– Да, количество приблизительно равное. Но у Вепря серьезные люди, битвы прошедшие, – задумчиво сказал отец Евлампий.

– Ну, тоже не все. Есть у него бойцы сильные, не спорю, но много и таких, Малюте под стать, прибилось к нему. Так что силы это уравнивает. Да и фактор неожиданности нам в помощь, – сказал Буслай.

– У тебя есть план? – спросил Евпатий.

– Да, Буслай, это твое предложение с обозом было, выкладывай, что думаешь? – сказал Сбыслав.

– Ну, я думаю так: скорее всего Вепрь не знает наших планов и, ежели он клюнет, то попытается сделать засаду, – Буслай вынул из сапога скатанный трубочкой сверток и развернул его на столе.

– Что это? – поинтересовался Сбыслав.

– Перед застольем я Шемяку попросил мне схему окрестностей дороги нарисовать, – сказал Буслай и развернул трубочку на столе. Все склонились над ней.

– Разумно, – похвалил его Евпатий.

– Вот, смотрите. Скорее всего Вепрь сделает ловушку нам здесь, – проговорил Буслай и указал пальцем на карту, где по схеме находилась большая поляна.

– А почему именно здесь? – поинтересовался Яков.

– Удобное место. Поляна большая, можно хорошо развернуться. Да и спрятаться там есть где. Там густые ельники на пригорке. Хорошее место. Ежели с ним немец будет, то, скорее всего, выйдет к нам в лоб. Они любят показушность, называя это рыцарской честью. Ежели будет Гедемин, то, возможно, предложит бой один на один. Либо сам, либо кто-нибудь из его воинов, предложат нам сразиться с ним, – сказал Буслай и перевел дух.

– Что не помешает ему в этих ельниках сделать засаду, – язвительно заметил Яков.

– Я тоже так думаю, поэтому у меня есть конкретный план, – сказал Буслай.

– Говори, Буслай, – сказал Евпатий.

– Говори, – поддержал его Фрол.

– Не зависимо от того, как поступят противники, отряд Евпатия с обозом так же пойдет по дороге, конный отряд Сбыслава будет находиться в полутора верстах от поляны. Выйдете раньше и станете там, на опушке, с которой хороший обзор. Даже ежели что пойдет не так, вы сможете все увидеть и принять какое-то решение. Как только произойдет нападение, Сбыслав с отрядом по сигналу боевого рога поскачет по Северной дороге и ударит им в тыл. Я со своими дружинниками, а также с охотниками Архипа, попытаемся скрыться в елках. Как только все начнется, стрелки Архипа выпустят по ним стрелы. Вепрь отправит часть людей, чтобы они уничтожили охотников, и тут навстречу им выйдет мой отряд. Стрелки отходят и в бой не вступают. Хватит нам жертв напрасных. Толку от них будет там мало, – предложил Буслай свой план.

– Ну, что ж, разумно, – сказал Сбыслав.

– Все равно никто ничего другого не может предложить. Я полностью поддерживаю план Буслая, – сказал Яков Полочанин.

– И я поддерживаю, – произнес Фрол.

– А ты, что скажешь, отец Евлампий? – обратился к нему Сбыслав Якунович.

– Я человек не военный. Мое дело молиться и призвать Всевышнего на помощь. Не оставит нас Господь. Праведное, богоугодное дело делаем, – ответил отец Евлампий.

– Значит так и поступим, – сказал Евпатий.

– А ополченцы что делать будут? – спросил Фрол.

– С Евпатием пойдут, – ответил Буслай.

Тем временем веселье было в полном разгаре. Калаш, Лукерья, полногрудая Пелагея и худой Егор пустились в пляс. Зозуля играл веселую музыку, а Глаша пела частушки.

– Бабка Авдотья, давай к нам, – прокричала Пелагея.

Бабка Авдотья схватила Митрича и потащила его в круг. Митрич отбивался от нее, но потом в конце концов сдался и пустился со всеми в пляс.

– Ох, стыд-то какой на мою лысую голову, – кричал он, крутясь, и в такт музыке притоптывал ногой.

– Давай, дед, покажи молодым, как надобно! – подбадривала его бабка Авдотья.

– Ух, ух, – громко визжала пышная Пелагея, отбивая пятками по земле и крутя над головой красивый узорчатый платок.

– Фекла, Софья, идите к нам, – закричала им Лукерья. Вместо Феклы и Софьи к ним пришел блаженный Фомка и, радуясь, стал вместе с ними приплясывать. Мотыль уже успел напиться и спал, упав лицом прямо в еду. Спирька и Настя сидели на крыльце дома отца Евлампия и поедали сладости. Архип, оставив дружинников, которые после обсуждения плана предались трапезе, пошел к Ладе. Взяв ее за руку, он повел ее за ворота острога.

– Ну, как тебе, весело? – спросил он.

– Да, очень рада за них. Тоже хочу, – выставив вперед нижнюю губу, обиженно сказала Лада.

– Потерпи немного. Вот стукнет тебе семнадцать годков, сватов пришлю к тебе, как это и полагается, – сказал Архип, гладя Ладу по ее белокурой голове.

– А кто сватом будет? – хихикнув, спросила Лада.

– Ну, пока не знаю. Я еще об этом не думал. Может быть, Антипа с Буслаем пришлю, – ответил Архип.

– Архипушка, не хотела тебе говорить, но я, когда несколько дней назад ходила на реку белье полоскать, видела Малюту с еще каким-то мужиком. Думала, померещилось мне, вот и не стала страхов нагонять. Но мне кажется, он это был. Что-то высматривал, а когда меня увидели, сразу в кусты, – сказала Лада.

– Странно все это. Малюты уже давно не было, всем казалось, что ушел он, – молвил Архип.

– А что ему делать здесь. В остроге дружинники, там ему ничего не светит. Может, чего разведывал для кого? – предположила Лада.

– Может быть, – согласился Архип.

– Да ладно. Ну его, этого Малюту. Пойдем лучше гулять, – сказала девушка.

– Сбыславу все равно сказать надобно. Пойдем, – произнес охотник.

Буслай и Даша еще долго сидели с дружинниками, которые рассказывали всякие интересные истории под медовуху. Даше было интересно, но она утомилась и предложила Буслаю сходить на реку.

– Вот, Буслаюшка, теперь, наконец-то мы с тобой муж и жена. Я так долго ждала этого часа. Я счастлива, как никогда, – пылко сказала девушка.

– Я тоже счастлив, любимая, – ответил ей дружинник.

– Только я очень сильно переживаю за тебя. Дело опасное затеяли вы. Вепрь сильный противник. Как подумаю, что через несколько дней вам идти надобно, так дрожь неприятная по телу пробегает. Я боюсь, – произнесла Даша.

– Не бойся, милая, ты же знаешь, что я счастливый. Что со мной случиться может? – сказал Буслай.

– Все равно, я боюсь. И за Архипа тоже боюсь, – произнесла девушка.

– За Архипа не бойся. Им Сбыслав команду дал, чтобы они отстрелялись и, когда воины Вепря пойдут на них, они должны скрыться, – ответил ей Буслай.

– Хорошо. А то Архип еще слаб, – сказала Даша.

– Архип твой молодец. По-моему, с Ладой у него полный порядок. Любит он ее. Мне сказал, что как только семнадцать ей стукнет, так сразу и обвенчается, – сказал Буслай.

– Не привыкла я таким его видеть. Раньше он был замкнутым. А теперь − человек-песня. Идет, а в душе его все поет. Это видно, – сказала Даша.

– Она вылечила его душу и освободила от одиночества, – ответил ей Буслай.

– Я рада их счастью. И счастью Никиты и Зары рада. Зара стала совершенно другим человеком. Она жила как отшельница. А сейчас, как и мы с тобой, жизни радуется. Душу свою потихоньку перед людьми открывать стала, – произнесла Даша.

– Никита, наверно, тоже волшебник, – с иронией сказал Буслай.

– Точно, волшебник, – захихикала Даша.

– Смотри. Как мы с тобой в воде отражаемся. Красивый ты, Буслаюшка. Ревную тебя сильно, – сказала Даша.

– К кому? – изумился Буслай.

– Да ни к кому. Просто ревную и все. Знаешь почему? Потому что люблю тебя больше жизни, – ответила сама себе девушка.

– Хитрюга ты, – ласково сказал Буслай.

– Почему это? – возмутилась Даша.

– Потому что выпрашиваешь у меня, чтобы я сказал, что тебя тоже люблю. Так слушай. Даша, я тебя люблю, бе-зу-мно! – восторженно сказал Буслай, четко делая ударение на каждый слог.

– Обещаешь, что будешь беречь себя? Хотя бы ради меня, – произнесла девушка.

– Милая моя, я сейчас жить хочу, как никогда. Никто не сможет отобрать у меня эту жизнь. Раньше я не думал о смерти и шел в бой сломя голову, ничего не боясь. А сейчас я иду в бой, думая о тебе. И главная цель даже не победить, а выжить, выжить ради тебя, – с пылом сказал Буслай.

– Люблю тебя! – с чувством сказала девушка и рухнула к нему в крепкие объятия. Ее губы нашли его уста.

В остроге еще веселились. Пели, плясали, рассказывали разные истории. Люди радовались празднику, ведь в остроге, где было не так много людей, праздники случались очень редко, поэтому люди застоялись. Им хотелось за один раз выпустить на волю всю свою внутреннюю энергию. Забыться от проблем и забот.

Даша с Буслаем зашли внутрь острога. На ступеньках сидел Митрич, тяжело дышал и шапкой вытирал обильно струящийся пот со лба.

– Загоняла старая меня. Пляши, Митрич, и весь сказ, – пожаловался Митрич молодым.

– Терпи, Митрич, доля наша такая, баб терпеть, – шутя, сказал Буслай. Даша пихнула его крохотным кулачком, обиженно свесив губу.

– Это наша доля − терпеть и ждать, – возразила она.

– Милая, я же шучу, – нежно сказал Буслай.

– Я знаю, – шепнула ему на ухо девушка.

– А ты, Митрич, бабку-то свою прости уж, – обратился к деду Буслай.

– Куда от нее денешься-то, – ответил старик.

– Буслаюшка, я к девчонкам схожу? – спросила Даша.

– Беги, родная, – ответил он. Даша поцеловала его, и побежала к Заре, которая о чем-то эмоционально разговаривала с Пелагеей. Буслай пошел к дружинникам.

– О, Буслай наш пришел! – воскликнул Игнат.

– Что скажешь? – спросил Годыня.

– Вот, думаю, что с обозом тебе идти надобно, – сказал Буслай.

– Это зачем еще? Как же вы без меня? – удивился Годыня.

– Пойдем к Сбыславу и Евпатию, – сказал Буслай и направился в их сторону.

– Буслай, отпустила тебя женушка? – пошутил Евпатий.

– Думаю, Годыню с вами послать, – не ответив на вопрос, сказал Буслай.

– Это зачем еще? – удивился Евпатий.

– Боец хороший будет у вас для поединка, ежели они захотят драться по своим правилам, – сказал Буслай.

– А я на что? Али ты своего дядьку не знаешь, – сказал захмелевший Евпатий.

Воевода был сильный боец и опытный рубака. Мало кто на этом свете мог сравниться с ним в доблести.

– Не знаю, дядюшка. Я хотел, как лучше, – сказал Буслай.

– Не надобно. Сам справлюсь, ежели надобно будет, – ответил Евпатий.

– Лучше выпей чашу с нами, брат, – сказал Сбыслав и похлопал Буслая по плечу.

– Не откажусь, – сказал Буслай и выпил меда. Сбыслав выпил вместе с ним.

– Хороший мед, крепкий, – крякнув, сказал Сбыслав Якунович.

– Забористый, – подтвердил Буслай.

Наступил вечер, все разошлись спать. Буслай повел Дашу в их покои.

– Я люблю тебя, – прошептал он и их тела сплелись в единое целое.

Лагерь Вепря

В лагере Вепря царил полный хаос. Люди, уставшие от безделья, пили, а в качестве какого-либо развлечения устраивали драки. Но вот в лагерь прибыл боярин Алексей со своими поверенными. Его Вепрь встретил не очень приветливо. Он тоже был зол, потому что его люди полностью выходили из-под какого-либо контроля.

– Я к тебе с новостями, Вепрь. От рыцаря Гедемина, – произнес боярин.

– Каковы новости? Хорошие они или плохие? – спросил Вепрь.

– Новости хорошие. Завтра надобно снимать здесь лагерь и идти к Сосновому лесу. Разбивать новый стан нужно будет где-нибудь там, – сказал Алексей.

– Что так? – коротко спросил Вепрь.

– Скоро пойдет обоз. Оттуда недалеко до большой поляны, что находится у поворота дороги. Хорошее место для нападения. Грамотно можно разместить весь отряд, – сказал боярин.

– Какого числа будет обоз? – спросил Вепрь.

– Рыцаря Гедемина встретите в полдень двадцать первого числа на этой поляне, он введет вас в курс всего дела. Сам не ходи, пошли за ним пару человек, – сказал боярин Алексей.

– А лагерь в Сосновом лесу? Мне кажется, Малюта говорил что-то такое. Он вроде где-то там стоял сам лагерем, – сказал стоявший рядом Гудыма.

– Позови Малюту, – громко распорядился Вепрь.

– Малюту позови, – продублировал команду Вепря Гудыма одному из разбойников. Малюта и Скурата уже как несколько дней прибыли к Вепрю из-под стен острога.

– Вепрь, звал? – спросил появившийся как из-под земли Малюта.

– Ты же стоял лагерем в Сосновом лесу, так? – спросил Вепрь.

– Да, стоял, недалеко от Черной Топи. Место там хорошее, благодать. Да зверье водится, у-у-ух. Такого кабанчика мы там завалили, Вепрь. Что, не веришь? Скурату спроси…

– Хватит болтать, – перебил Малюту Вепрь, – лучше скажи, место то помнишь?

– Помню, конечно, – ответил Малюта.

– Завтра покажешь дорогу, туда пойдем, – твердо сказал Вепрь.

– Без проблем, – пожал плечами Малюта.

– Все, иди, – коротко бросил Вепрь и обратился к Гудыме, – Гудыма, дай команду народу. Чтоб вещи собирали, завтра утром будем сниматься.

– Как будем действовать? – спросил стоявший рядом с Вепрем Рург.

– Я не знаю, что задумал этот Гедемин. Но крестоносцам я не доверяю, – сказал Вепрь.

– А какая нам разница, главное, чтобы серебришка отсыпали. Да и как они могут нас подставить. Мы сейчас им нужны, – молвил Рург.

– Это точно, мы им нужны. Ладно, время покажет, – произнес Вепрь.

– Мы сегодня переночуем у вас, – сказал боярин Алексей.

– Хазар, отведи их в палатку, – дал команду Вепрь.

Вепрь ничего не мог поделать со своими людьми, когда они маялись от безделья, но когда они были на поле боя, он был в большинстве из них уверен. Были, конечно, и те, которые прибивались к нему по дороге, многие из них, как воины, были гораздо хуже его людей. Но был костяк, которому он доверял.