Из 18 в 120

Глава 1

Веки казались свинцовыми, да и все тело как будто застряло в желе. Видимо, это последствия переломов. Раньше у меня их не было, но все когда-то бывает в первый раз. А уж если попадаешь под электричку, то радуйся тому, что ты выжила.

Не открывая глаз, я попыталась пошевелить сначала пальцами ног, потом рук. Давалось это тяжело, но препятствий не было. Странно, может я долго пролежала в коме и все уже срослось.

Через веки пробивался совсем слабый отсвет. Открыв глаза с немалым усилием, я смогла сфокусировать взгляд на балдахине. В больничной палате не место балдахину. Повернув голову вправо, я увидела скрюченную фигуру, спящую в кресле, а рядом на столике кучу склянок и мерцающий язычок свечи, который вскоре готов был потухнуть.

Ничего не понятно. Я вновь закрыла глаза и воспроизвела все сегодняшние события в голове.

Я помню, как встала в пять утра, сварила себе рисовую кашу, ополоснулась и закинула в рюкзак все необходимое. Сначала побежала на маршрутку, потом на электричку. Не дай бог не успеть, следующая будет только через час, и тогда я опоздаю на лекцию на целых десять минут, а с нашими принципиальными преподавателями ничего не объяснишь. Не успел вовремя, считай, что не был. И ладно бы только пропуск, который пришлось бы отработать дополнительным рефератом. Ведь и из аудитории выставят, не дав законспектировать материал.

Я отучилась всего один семестр и пару месяцев, но четко усвоила все реалии жизни студента бюджетника из области. Будь ты хоть пядей во лбу, гением от природы, но никому до этого и дела не будет. Не хочешь вылететь, крутись, никто не будет принимать во внимание никакие обстоятельства. Ответ один: «Много вас таких, чтобы входить в ваше положение. Это не школа, за вами никто бегать не будет. Вам надо, вы и бегайте». С одной стороны все правильно, хочешь учиться – учись. А с другой, что такого в том, чтобы опоздавший немного студент сел тихонечко на заднюю парту и записал лекцию? Но я отвлеклась.

Я успела купить билетик и вбежала на платформу, когда нос электрички подходил к ее концу. Чего не ожидала, так это ледовой дорожки. Еще и маятниковая дверь как назло поддала мне сзади пинка, и покатилась я по льду прямиком к железнодорожному пути. Толпа, которую обычно и ломом не разгонишь, как-то неожиданно расступилась и последние воспоминание – это только ощущение падения и все…

Теперь я тут, не знаю где, под балдахином, в темной комнате. Я тяжело вздохнула и натужно закашлялась.

– Госпожа, вы очнулись, сейчас, сейчас, – нечто, подпрыгнувшее из кресла, оказалось нескладной худенькой девочкой-подростком. Она попыталась поднять меня и подложить подушки под спину, но ей это давалось очень тяжело. Я и сама пыталась привстать, однако это было чем-то неимоверным. Мое тело еле двигалось, как будто все суставы закрепили на заржавевших шарнирах.

– Включите, пожалуйста, свет, – произнесла я хриплым голосом. Что ж такое? Звучит так, как будто слегла с ангиной.

– Свет? Ах, свет, – девчонка скрылась где-то в темноте, и я услышала щелчок выключателя. Комната сразу приобрела очертания. Я полулежала на кровати поистине царских размеров. Шелковое белье фиолетового цвета резало мне глаза, но сиреневый балдахин немного смягчал общий вид. Несколько зашторенных окон, огромный шкаф, резное трюмо с зеркалом, у стенки ютилось кресло и столик, откуда-то принесенные и не вписывающиеся в общую картину спальни.

Под потолком была люстра, если можно так сказать, больше напоминающая какое-то кристаллическое изваяние в форме лотоса и испускающая мягкое сияние в розовых оттенках.

– Госпожа, я сейчас отправлю за доктором, – девчонка застыла на пороге. Видимо, ждала моего дозволения, и я еле махнула рукой. Она убежала, а вот я замерла.

Моя рука была вся сморщенная, как изюм, тонкая и сухая как пергамент кожа выглядела ужасно.

Как? Как? Я, Петрова Мария Аркадьевна, только недавно отпраздновала восемнадцатилетие, это не может быть моей рукой.

Я ощупала лицо и почувствовала морщины, как борозды, испещрившие его.

Это сон, это все страшный сон….

Я читала книги фэнтези. Попаданки, магия, молодость и сила, шикарные мужчины, а это что?! Не знаю, сколько я провела в таком состоянии. В голове царила пустота, из которой меня вывел голос врача.

– Здравствуйте, мистрес Эдельвейз. Мы уже отчаялись, – он сделал, многозначительную паузу, – но ваша искра сохраняет вас.

Искра? Возможно, магия. Это конечно хорошая новость, но она не перекрывает того, что я теперь старее египетских пирамид.

– Мы можем приступить к осмотру?

Я кивнула и предпочла помалкивать. Молчание это золото и так далее по списку… Но главное пока понять, что происходит. Это реальность или бред отбитой рельсами головы.

В комнату зашли две женщины. На вид крепкими, с толстыми косами, перекинутыми через плечи, глаза горят. Они шустро подняли меня под подмышки и поставили на ноги.

Перед глазами заплясали темные точки, голова стала тяжелой, и тело как будто притягивалось к полу. Но женщины держали меня и не давали мне позорно свалиться.

И вот это моя сказка? Может, меня заколдовала злая мачеха, и как только я встречу своего принца, то превращусь обратно в молодую девушку?!

Но врач разбил все мои мечты:

– Для ста двадцати лет с такой слабой искрой вы неплохо держитесь. Ничего, я оставлю Вам лечебных настоек, от болезни и следов не останется. – Врач водил напротив меня каким-то кристаллом, при этом защелкнул у меня на запястье браслет, и на тонкой пластине, которую он рассматривал, появились непонятные символы и ЭКГ….

Странно было бы ее не узнать, учась на первом курсе медицинского университета, когда видишь эту кривую по пять дней в неделю. Похоже браслет и кристалл аналоги нашей техники, но более продвинутые, так как помимо ЭКГ на пластине светились еще данные, но язык казался незнакомым.

Все, конечно, очень интересно, но сто двадцать лет? Как я еще не развалилась, хотя по ощущениям близка к этому. То, что я попала в альтернативную реальность, сомнений не оставалось. Мое состояние можно описать лишь одним словом – шок. Мне досталось немощное тело старухи со слабой искрой, вокруг меня слуги и ни одного родственника, побеспокоившегося обо мне, мне не от кого ждать помощи, а мои дни сочтены. Кажется, скоро шок сменится на истерику.

После всех манипуляций, врач ушел, оставив на столике мензурки. Женщины аккуратно усадили меня обратно на кровать, и встали у двери, склонив головы. Это что же они тут со мной постоянно будут?

– Выйдите, пожалуйста, – произнесла я. Мне не хотелось признавать действительность происходящего и только это не давало мне впасть в крайность. Пока я переваривала все свалившееся на меня, заприметила за шкафом еще одну дверь и очень надеялась, что это то, о чем я подумала. Не хотелось бы мне пользоваться ночными горшками. Если есть свет и даже какие-то кристаллические медицинские устройства, то и до обыденных удобств должны были дойти в этом мире.

Самостоятельно встать с кровати оказалось трудно. Держась за стойку, я кое-как спустила свои новые ноги на пол и медленно меняла положение, помня о мушках перед глазами. Старушка слаба, не хватало еще получить какой-нибудь удар и лежать овощем. Нет уж, может это тело и дряхлое, но на своих двоих ходит, что уже приятно. Держась за кровать, я шаркающими движениями обошла ее по кругу и, когда почувствовала, что могу более менее сносно передвигаться без опоры, то аккуратно попыталась добраться до двери. Надо бы заказать себе какую-нибудь трость для передвижения. В книгах старые леди обычно имеют такие, и, желательно, с увесистым набалдашником, чтобы в случае чего было чем за себя заступиться. С этим мыслями я открыла дверь и возрадовалась. Это была ванная комната с небольшим мраморным бассейном в полу. У одной из стен я приметила небольшой тропический душ, а также несколько ручек на стене и на полу рядом с бассейном. Это все конечно замечательно, но не хватало самого главного. Не могла же пройти цивилизация мимо белого друга. Я решила осмотреться получше, двигаясь по стеночке. Все было выполнено в черно-белом цвете. Одна из стен была полностью сделана зеркальной, но я старательно игнорировала ее, и пыталась на себя не смотреть. Не готова моя психика к такому. По бокам от зеркал стояли два белых шкафа, стены и потолок то ли имитировали мрамор, то ли им и являлись. Обилие слуг, личный врач, мраморная ванная комната. Да я богата! Хоть какой-то плюс. Ни молодости, ни здоровья, ни сильной магии, но деньги это тоже неплохо. Нащупав рукой какую-то выемку в стене, на которую опиралась, я потянула ее посильнее и стена сдвинулась. То, что я увидела, скорее, напоминало трон. Тут даже имелось что-то типа подушечки для сидения на нем. Все-таки да, сидеть на холодном камне не хотелось, с потолка свисала ниточка с хрусталиком на конце. «Дерни за веревочку и ….». Нет, продолжение не из сказки. А жизнь-то налаживается.

Со всем этим осмотром я чувствовала, как силы меня покидают, и обратно в кровать я практически ползла. Последнее, что я помнила, – это то, как моя голова касалась подушки.

Глава 2

Проснулась я все в той же комнате, все с тем же освещением. Никто из слуг меня не беспокоил. Странно, а как же завтрак, переодевание, умывание и так далее.

Я пощипала себя за морщинистую руку и поняла, что это все-таки не сон. А раз так, то неизвестно, сколько мне осталось, поэтому надо начинать жить эту самую жизнь…

Не помня, сколько сказал пить врач снадобья, я глотнула совсем чуток и стала ждать какого-нибудь волшебства. Но чувствовала только, как мой желудок требовал чего-то более существенного. Неужели мне придется идти искать слуг или кухню? Похоже они решили меня тут голодом морить.

Подождав эффекта от снадобья еще минут пять, я начала свой подъем и заметила у столбика кровати шнурок с фиолетовым хрусталиком на конце. Если я правильно поняла…

Через несколько минут дверь открылась, и забежала девчонка, которая была со мной, когда я очнулась.

–Доброго дня, госпожа. Чего изволите?

– Доброго дня, а завтрак будет? – Несколько поспешно спросила я. Уже после этой фразы лицо у девчонки вытянулось, глаза округлились, а брови затерялись где-то в косой челке. Чтобы исправить ситуацию, я постаралась повысить голос и сделать его более суровым. – Который сейчас час?

– Дык полдень, госпожа, – голос девчонки стал дрожащим, а в глазах заблестели слезы.

Да что ж такое? Как мне себя вести? Так девочку до истерики доведу.

– Открой, пожалуйста, шторы и попроси мне принести завтрак в комнату. – Кто их знает, еще заставят идти в столовую и соблюдать этикет при обслуживающем персонале, я пока к такому не готова.

На завтрак мне принесли овсянку на воде и чай с бутербродом с сыром, даже без масла…. А может я и не богата. Этот дом, например, все, что у меня осталось, а слуги какие-нибудь крепостные, которые не могут сбежать. Но врач-то есть. Хотя он может быть из какого-нибудь благотворительного фонда.

Молчание, конечно, золото, но как же я все узнаю? Девчонка сбежала, как только все принесла, видимо крепко ее запугала старушка. Мне-то теперь как быть…

Голову посетила светлая мысль, и я вновь дернула за шнурочек, и дверка открылась.

– Позови-ка мне управляющего. Хочу знать, что тут было, пока я болела, так ему и передай. Пусть отчеты захватит, – девчонка кивнула и убежала. А я ведь даже имени ее не знаю, и управляющего не знаю. Надеюсь, у меня все получится.

В дверь постучались, и после разрешения войти, у двери появился худощавый пожилой мужчина. Волосы его были седы и уложены каким-то гелем. Высокий лоб, острый нос, тонкая линия губ, цепкий взгляд голубых глаз за округлыми очками… Мужчина произвел хорошее впечатление. Он не нервничал, не юлил, глаза не бегали. Такие спокойствие, и даже некоторая недоступная пока мне чопорность сквозили во всех его движениях. Не утруждая себя приветствием, он лишь склонил голову и положил несколько папок с документами на тумбочку у кровати.

– Госпожа, все дела в порядке. Никаких происшествий не было. Все расходы вписываются в смету, несмотря на некоторое увеличение цен в округе из-за проблем с передвижениями грузов. Все слуги здоровы, поместье находится в отличном состоянии. Отчеты по поместью находятся в красной папке, отчеты по землям в синей, также заходил мистер Перегрин и оставил вам папки с отчётами по производствам и вложениям. Желаете ли, чтобы я что-нибудь еще уточнил? – Его взгляд пробирал меня до костей, я абсолютно ничего не смыслила в том, что это должны быть за бумаги, а старушка, видимо, все это знала и контролировала. Надо представить, что на экзамене. Может, я и не знаю всего, но чем увереннее вид, тем лучше.

– Я решила пересмотреть все свои расходы. Поэтому составьте, пожалуйста, к завтрашнему утру отчет, где будут указаны все служащие поместья, с полными именами, датами рождения, сколько лет работают, какую должность занимают, сколько получают и что именно входит в их обязанности. Также пригласите человека, который оценит все поместье и сделает его детальные чертежи в кратчайшие сроки. – Чем больше я говорила, тем больше глаза за очками округлялись. Беднягу того гляди инфаркт хватит, и ведь даже не объяснишь для чего мне это нужно.

– Вы хотите продать поместье? – Еле выдавил из себя управляющий. А казался таким невозмутимым мужчиной.

– Может быть. Зачем мне на старости лет все это? Хочу дожить свои дни спокойно. – Я практически не соврала. Если дела действительно плохи, то можно все продать и купить какой-нибудь небольшой домик, цепляться за этот дом я не намерена. – И, пожалуй, мистера Перегрина, я бы хотела видеть завтра после обеда.

– Я все сделаю, госпожа, – убитым голосом сообщил управляющий и медленно пошел к выходу, как будто желал, чтобы я его остановила и сказала, что все это было шуткой. Мне стало жаль его. Он как-то сразу сгорбился, постарел. Я не хотела никого расстраивать, но как еще мне узнать все их имена, кто тут живет, и чем собственно они занимаются. Да и свои отчеты пусть мистер Перегрин сам мне объясняет, а я постараюсь делать умный вид и кивать в нужных местах. Не осилю я всего этого быстро.

К документам я решила приступить позже, решив столкнуться с неизбежным и познакомиться со своим отражением. Мне было морально тяжело принять, что теперь стара, а вся моя молодость прошла мимо меня. Я решила рассмотреть себя в ванной у большого зеркала в полный рост, так сказать. Моя реальная внешность не была совершенством, но многие считали меня вполне милой. Среднего роста, с округлостями в нужных местах, талия, конечно, не модели, но она была. Русые слегка вьющиеся волосы, голубые глаза и аккуратный носик с пухлыми губками придавали детского очарования. Меня частенько называли ангелочком. И что же я имею теперь?

Ростом старушка была высоким, но возраст брал свое, и, несмотря на то, что у нее была идеальная осанка, я в ее теле горбилась с непривычки. Нужно будет порепетировать, тело помнит одно, а я ему не соответствую. Лицо хоть и было морщинистым, но для 120 лет внешне я выглядела всего лет на 70. На лице выделялись глаза ярко зеленого цвета и длинноватый орлиный нос. Губы может когда-то и отличались припухлостью, но с годами потеряли свою форму и выглядели двумя бесцветными ниточками. Волосы были собраны в растрепавшуюся косу и среди седых даже проглядывались черные волосинки. Старушка либо предпочитала естественный вид, либо болезнь постаралась, но та искра, о которой говорил врач, действительно ее молодила, если можно так сказать. Особое внимание уделила зубам. Я уже ощупывала их языком и не могла поверить в том, что все они на месте. Пролетала даже мысль о вставной челюсти, и сейчас я, тщательно осмотрев свое богатство, была крайне изумлена. Потрясающая генетика! Действительно, все свои. Ни кариеса, ни желтизны, обзавидоваться можно. Я может быть и стара, но еще поживу, а с такими зубками и порадоваться вкусной еде успею. Где мои лобстеры?!

Чувствовала я себя лучше, правда все также шаркала ногами. Идея с покупкой трости меня так и не отпускала. Возможно, на снадобьях я окрепну, но третья нога в моем возрасте лишней не будет.

Я хотела принять ванну, но боялась где-нибудь свалиться в немощном состоянии. А после переломов в таком возрасте многие в нашем мире уже не встают. Хотя о чем это я? В нашем мире до такого возраста практически не доживают, я бы была сенсацией.

Вернувшись в кровать, взяла документы по поместью и землям. Не знаю точно, сколько я их крутила в руках и так и сяк, пытаясь разобраться, но с языком наблюдались явные проблемы. Я его не знала, но вот этот мозг в старушкиной голове знал. Если получалось расслабиться, то мне становились понятны какие-то обрывки фраз, но картина целиком пока никак не хотела складываться. Одно радовало, цифры в доходах превышали цифры в расходах, значит есть шанс, что я все-таки богата. Это намного лучше, чем старая никому не нужная старушка без денег, еще, возможно, и с долгами.

Пока пыталась разглядеть что-либо в бумагах, уже завечерело. Света от окон перестало хватать. Я встала и подошла к выключателю. Если в ванной свет включался привычной для меня клавишей, то здесь было что-то похожее на барашек. Покрутив его в разных направлениях, я поняла, что у данной люстры помимо корректировки яркости есть еще и возможность регулировки теплого и холодного света. Аналог наших Led, удобно. Установив нужную яркость, я подошла к окну, чтобы задернуть шторы и засмотрелась. Хоть дневной свет уже погас, но под моими окнами было видно сад. Я бы даже сказала парк, насколько обширной являлась территория. Местами горела подсветка. Если я правильно поняла из документов, то в этом парке выращивались редкие травы, деревья, была оранжерея с цветами, и все это шло на продажу. То есть эта красота еще и доход приносила. Дельная была старушка, имела связи и с аптекарями города, и с цветочными магазинами, ото всего получала доход.

Вид парка складывался в спираль, разбитую на секторы тропами, теплицами и клумбами. Практически в центре располагался то ли пруд, то ли небольшое озеро. В его глади отражалось небо со звездами и месяцем. Я никогда не видела такого количества звезд. Они мерцали, заполняя весь небосвод. Вокруг месяца были еще какие-то крупные тела, возможно, дополнительные спутники. Если бы не утекавшее сквозь пальцы время, я бы обязательно изучила и мир куда попала, и, возможно, даже самолично проверила бы каждый цветок в парке. Но я чувствовала, что чего у меня нет так это как раз времени. Как будто мне сообщили смертельный диагноз, и я хочу надышаться жизнью в последний раз. Бездарно провожу второй день взаперти. Даю себе обещание, что завтра разберусь со всеми знаниями на первое время и начну действовать, а пока поужинать бы. Я дернула за веревочку и прибежала все та же девчонка, похоже она здесь как посыльный работает. Ничего, завтра уже все узнаю.

– Передай, чтобы подали ужин. – Девчонка убежала. А через 10 минут мне уже принесли поднос. На нем были чашка чая, один сухарик (то ли с цукатами, то ли с изюмом) и тарелка с чем-то похожим на рататуй. Мда, питание меня не радует, а самое главное, что никто не интересуется, что мне подать. Возможно, здесь меню сразу расписано по дням недели, но оно меня точно не устраивает.

Как ни странно, я наелась, но удовольствия от еды не получила. И ведь старушка вроде не бедна. Может это какая-то специальная диета и у меня есть заболевания, о которых я должна знать.

Глава 3

Спала на удивление хорошо. После выпитого на ночь укрепляющего отвара, я чувствовала себя уже куда лучше, насколько это возможно в этом теле. Ноги окрепли, но походка так и оставалась шаркающей. Кости перестало ломить, да и слабость ушла. На завтрак мне подали очередную порцию овсянки.

Сразу же после завтрака ко мне явился управляющий и передал теперь уже фиолетовую папку. Мне кажется, у него каждый тип документа по определенным цветным папкам разложен. Интересная система.

Я постаралась максимально расслабить мозг и не думать ни о чем лишнем, и язык действительно стал мне понятен.

В поместье имелось всего девять слуг. Управляющий – Герарх Оприн. Он следил за слугами, вел все расходные и доходные книги, согласовывал все действия, происходящие в поместье. Герарху помогала экономка Маргарет Оприн. Подозреваю, что жена. Она также ведала слугами и следила за исполнением ими обязанностей. Принимала и увольняла персонал, занималась закупками продуктов, канцелярии, расходных материалов. Далее шли кухарка Любава Лишвиц и ее помощница Асиль Коверж. Помимо готовки, составления списка необходимых продуктов, разработки меню, они ведали частью парка (своего рода огородом). А также помогали садовнику в выращивание некоторых трав и отвечали за питание животных на территории поместья. Соответственно, сам садовник Милан Ришлих заведовал парком. Хоть ему и помогали женщины, но я не представляла, как он мог следить и ухаживать за всеми этими богатствами. Конюх Максимилиан Энлиц числился еще и извозчиком, и следил за остальными животными. Было еще две служанки Анья и Олия Лавины. Видимо, это те две женщины, что помогали мне при враче. Судя по их внешности, сестрами они не были. Возможно, дальние родственницы или золовка и невестка. Моя личная служанка – Навина Лавина. Скорее всего, дочь или младшая сестра одной из служанок. Женщины следили за чистотой поместья и помогали всем остальным по хозяйству, смотря где и что требовалось, на рынок сходить, гряди прополоть и многое другое. Список их обязанностей был настолько обширным, что они вряд ли могли выполнять всё это на постоянной основе. В графе обязанностей у Навины стояла лишь одна формулировка «Выполнять указания госпожи».

Напротив каждого человека была графа с указанной оплатой в месяц, и вторая графа со средней оплатой в месяц по городу. Выходило, что зарплаты у моих сотрудников были в полтора раза выше средних. На слугах тут не экономили, хотя учитывая их список обязанностей, это и понятно. Мне так и не удалось представить, как с этим всем справляются всего девять человек.

Был лист, где также шло перечисление всех животных поместья и расходов на них. И животных было куда больше людей. Тройка лошадей, пять собак, семь кошек, две совы, двадцать кроликов, тридцать куриц, две коровы, одна коза и даже верблюд. Я вполне допускаю, что это нечто похожее на верблюда, потому что именно на этом слове мне пришлось долго фокусировать взгляд. Видимо, мое сознание и мозг никак не могли сопоставить то, что было написано.

Вчера обед был пропущен, но сегодня я решила выяснить готовят ли в этом доме мясо или старушка была вегетарианкой. Содержание кроликов и кур давало надежду на хороший обед.

В итоге мне принесли вермишелевый овощной суп и кусочек рыбной запеканки с мятой картошкой, а также компот. Жить, конечно, можно, да и на вкус это очень даже приятно, но чего-то мне все-таки не хватает. Неужели с такими богатствами я не заслуживаю чего-то более дорогого и аппетитного. Черной икры не требую, но мясо-то и пироженку с кремом можно было бы принести.

После обеда ко мне постучались служанки. Я уж и забыла, что просила с утра Навину их позвать, чтобы помочь мне помыться. Могла бы сама, но с утра умывшись и проверив шкафы, увидела кучу баночек и даже не поняла, что для чего. Ополоснулась под душем без всего, но чистой себя все равно не ощущала. Да и не знаю я, сколько болела, но вчера распущенные волосы уже начали сбиваться в колтуны, еле удалось прочесать. В огромном шкафу мною было найдено несколько чистых халатов и сорочек, но не буду же я в таком виде встречаться с мистером Перегрином, которого пригласила на сегодня. Да и принимать его, лежа в постели, не имею никакого желания.

Женщины уже потянули руки, чтобы вытащить меня из кровати, но я их остановила. Не хватало, чтобы меня тягали как мешок с картошкой. Я попросила их наполнить ванну, и предложить на выбор средства для нее. Мне было указано на три разных флакончика. Они оказались почти полными, то ли их не использовали, то ли старушка очень редко принимала ванну, обходясь душем. С трудом, но мне поддались названия на этикетках «Райское молочко», «Воздушное облако» и «Фруктовый бриз». Я взяла первую и отдала женщинам, чтобы добавили в воду, а остальные запомнила и поставила на место.

В общем, от служанок больше требовалась помощь с разбором всех баночек, так как мой мозг пока напрочь отказывался инфицировать что-либо в таком количестве. Также следовало понять, как принято одеваться в этом мире. Я разу попросила подготовить наряд к встрече с мистером Перегрином, пока наливалась ванна. И служанки споро стали доставать из шкафа платья, корсеты, сорочки, панталоны, чулки, а также комплекты обуви. Наличие корсетов меня огорчило, но на первое время они мне помогут держать спину правильно. Все платья были достаточно простого кроя, но красивых насыщенных цветов. Подозреваю, что старушка не любила рюши, воланы и другие украшения, а вот разнообразие оттенков радовало. Темно-синее платье на первый взгляд казалось черным, но было как ночное небо. Чем больше всматриваешься, тем больше погружаешься в синеву. Два других наряда насыщенно бордового и изумрудного цветов, сразу были отклонены. Рукава у платья были прямыми. Вырез лодочкой выглядел достаточно скромным. Уже не молода, чтобы было что оголять. От ворота до груди шла дорожка черных круглых пуговок. Корсет черного цвета затягивали поверх платья. Юбка колокольчик до пят также выглядела вполне обыденно. Ничего лишнего, но и бедным это платье нельзя было назвать. К нему служанки сразу подставили туфли лодочки и подготовили черные плотные чулки, панталоны и сорочку. Старомодненько, но если так принято, то деваться некуда.

Служанок я попросила подождать за дверью, пока позову, чтобы не смущаться перед ними, раздеваясь. Я не могла смириться с постоянным надзором. Если ты много лет обслуживаешь себя сама, то мыться при свидетелях кажется диким. Я вздохнула и, быстро сняв все с себя, залезла в пенную ванну. Тяжело смотреть на старческое отражение и понимать, что это теперь твое, когда еще пару дней назад ты была обладательницей упругой кожи и по-юношески стройного тела.

Пришедшие на мой зов служанки, подавали мне все то, что я просила. А также все-таки пришлось принять их помощь в промывке и расчесывании волос. Попросив подождать их за дверью, я ополоснулась и, завернувшись в полотенце, вышла. Женщины уже разложили на туалетном столике шпильки, заколки, расчески и какие-то средства, а также в комнате появилась Навина. Сейчас рассматривая их всех вместе, я точно могла сказать, что все они были родственницами. Женщины хоть и были обе высокие и крепко сложенные, при фигуре, одетые в одинаковые платья до пола серого цвета, полностью закрытые и с передником поверх, но и цвет волос и разрез карих глаз сильно отличались. Одна была белокожа и темноволоса, другая рыженькой и с веснушками по всему лицу. И казалось бы, где связь. А она была в Навине. Девчонка была по-детски угловата, ее тело еще не приобрело полагающихся форм. Я бы даже сказала, что она худощава. Из представленных сведений я знала, что ей исполнилось 13 лет, а работает Навина у меня всего месяц. Она была белокожа и имела разрез глаз как у темноволосой женщины, а вот волосы были рыжими, да и рот был по-лягушачьи крупноват, как у второй служанки. Видимо, одна – мама, а вторая – тетя по отцу. Служанки мало говорили, и я пока не понимала, кто из них Анья, а кто Олия.

– Госпожа, Навину наняли за несколько дней до вашей болезни, и она пока мало чему обучена. Позвольте, мы ей все покажем, – сказала черноволосая женщина, я лишь кивнула и села к зеркалу.

– Смотри внимательно, да запоминай. Берешь расческу, вкладываешь в нее активирующий камень, прижимаешь его пальцем и аккуратно проводишь по волосам госпожи. Если вдруг где-то встречается препятствие, то расческу откладываешь и обязательно вынимаешь активирующий камень. Берешь вот эту зеленую баночку, наносишь на руки и аккуратно прядь за прядью распределяешь жидкость по волосам. После вновь берешь расческу, вставляешь активирующий камень, и прочесываешь пряди. Расческу не ронять, на стол не бросать, если что с ней случится, пять лет будешь работать без жалованья, – мне аж неловко стало.

У Навины было самое маленькое жалование из всех, но по городу для личной служанки даже оно было больше среднего. Однако пять лет…

– Олия, она будет аккуратна. – Ответила рыженькая.

Отлично, значит это Анья. Олия закончила просушивать мои волосы. Расческа оказалась аналогом фена, и от нее шло тепло. После нанесенной сыворотки волосы стали гладкими и блестящими, и ни один волосок не топорщился.

– Волосы после подколешь, и займешься лицом. Сначала намочишь вот этот кусочек ткани вот этой жидкостью из темного флакона. Потом кисть, вставишь в нее активирующий камень, и сделаешь ее массаж лица, как я.

Олия провела сверху вниз по переносице несколько раз. Затем от переносицы по надбровным дугам, и от носа к скулам. Ощущения были очень приятными, и я прикрыла глаза.

Теперь наносишь вот этот крем под глаза, подушечками пальцев вбиваешь очень легкими движениями, далее берешь вот эту губочку, макаешь в синюю баночку и аккуратно промакиваешь губкой лицо, – я специально приоткрыла глаза и увидела баночку с кремообразной жидкостью бежевого цвета. – Анья, покажи дочери, как правильно уложить волосы госпоже.

Женщина скрутила мне волосы сверху по типу пучка, потом вытянула несколько прядей, и надела черную сеточку на волосы, закрепив округлой заколкой с синими камнями. Сама прическа выглядела хорошо. Но по отражению в зеркале мне показалось, что она прибавляет мне лет, несмотря на то, что после всех процедур, проведенных Олией с лицом, морщины местами разгладились, синяки под глазами ушли, а кожа стала ровной и как будто светилась изнутри. Неплохо так для ста двадцати. После того как на меня надели платье, спина приняла должное положение, грудь приподнялась за счет платья и корсета, я бы и сама не дала этой даме в зеркале больше шестидесяти. Походка с правильной осанкой и на каблуках немного изменилась. Ходить стало тяжеловато, но вид был достойным. Не хватало косметики. И волосы бы покрасить. Вечно нам женщинам что-то да не так…

Глава 4

Мистера Перегрина ждали к пяти часам, как сообщил мне с утра Герарх. К этому времени я уже вышла в свой кабинет, который оказался через стенку от моей спальни. Так я дом не посмотрю, но и сил пока все изучать нет. В кабинет, не постучавшись, зашел достаточно молодой человек. Отвесив мне шутовской поклон, он расплылся в улыбке и сообщил:

– Алек Перегрин, прибыл по вашему указанию.

Я представляла себе кого-то наподобие Герарха. Все-таки заведовать всеми делами должен человек опытный и солидный, а парню, севшему передо мной в кресло, на вид было лет 25. Среднего роста, плечистый. Явно занимается собой, коротко стриженные светлые волосы были беспорядочно уложены. Хитрые зеленые глаза выражали некоторое превосходство. И даже улыбка на его лице была с каким-то озорством. Как старушка могла ему довериться? Балагур какой-то.

– Лиззи, дама моего сердца, ты обворожительна как всегда. – Фу, какая мерзость. Меня, конечно, прихорошили для встречи с ним, но он откровенно льстил. А уж дама сердца, надеюсь это не то, что я думаю… – Герарх сказал, что ты собираешься продавать поместье?

– Не думала, что мой управляющий такой болтун, – протянула с некоторым укором.

Я серьезно озаботилась тем, насколько быстро распространяются еще даже не подтвержденные слова. Мистер Перегрин подобрался, с лица исчезла улыбка, взгляд стал колючим.

– Ты же знаешь, что связующие договоры не позволят нам ни словом обмолвиться с чужими людьми, а о твоем поместье я мечтаю все те годы, что служу тебе и готов платить любые деньги. Так что мне сообщили можно сказать по-свойски.

Как интересно, все слуги связаны какими-то договорами. Хорошо бы магическими. А особенно интересно, откуда у моего наемного работника такие капиталы, что он может выкупить мое поместье.

– Я не собираюсь в ближайшее время продавать поместье. Но хотела бы оценить его примерную стоимость. Также как и навести порядок во всех делах, поэтому и запросила отчеты, и хотела бы услышать о состоянии своих дел лично от Вас, – я постаралась сделать голос максимально отстраненным.

Не нужны мне ни его улыбки, ни его комплименты, и на слове «Вас» сделала особое ударение. Сначала мистер Перегрин поморщился, а потом вдруг как-то расслабился и вернулся к своей первоначальной улыбке. Шут, да и только.

– Ты, наверное, думаешь, что тот месяц, что ты болела, я и не думал тебя проведывать. Но ты не права, моя Лиззи. А своим неожиданным контрольным срезом ты меня не подловишь. Каждый свой отчет я готов прокомментировать до малейшей детали, и ты нигде не найдешь ошибки.

Его фамильярное отношение начинало меня раздражать, и я решила ответить тем же.

– Ну, можешь начинать, – и я передала ему документы, заранее принесенные из спальни. Это стало моей роковой ошибкой.

Мистер Перегрин действительно комментировал каждую деталь своего отчета. Он переворачивал страницы с каким-то садистским удовольствием туда и обратно и показывал, где была получена очередная выплата и на что она пошла. Мы просидели вместе до полуночи. Иногда к нам заходила Навина и спрашивала подавать ли чай, и я только успевала кивать, чтобы ничего не пропустить. Можно было бы его остановить, но, несмотря на дотошность и некоторую душность мистера Перегрина в делах, я начинала понимать, что он верно занимает свое место. И только сейчас у меня есть возможность получить максимум информации о своих делах.

Так я узнала, что являюсь владелицей многих окрестных земель, где выращивался хлопок и лен. Также огромного производственного цеха, где ткали и красили ткани. А те кролики, коза и верблюд, что содержались у меня, были чрезвычайно редкими породами, и их шерсть очень высоко ценилась. На производстве делали эксклюзивные шали и платки исключительно на заказ от состоятельных дам. Имелось и собственное ателье по пошиву одежды, куда доставлялась часть тканей, а часть шла на экспорт или обмен с другими торговцами.

Помимо данного поместья было еще три владения. Имение в горах и чайные плантации, прилегающие к нему. Поместье с небольшим виноградником и производством вин находилось относительно недалеко от нас. Но я пока слабо представляла карту этого мира и оставалось верить человеку передо мной на слово. Также имелся маленький домик в столице. Хотя мне показалось, что маленьким он был только на словах мистера Перегрина.

Старушка занималась и благотворительностью, это помогало снизить налоги, как и в нашем мире. В городе был открыт приют для животных, в который каждый месяц поставлялись все необходимые вещи. Видимо, чтобы избежать воровства старушка предпочитала предоставлять материальные блага. Также она оплачивала проведенные животным операции в лучшей ветеринарной клинике. Алека там частенько пытались надуть и взять больше положенного, но имелся свой человек, который за всем следил.

Слушая его, я понимала, что каждая копейка прослеживалась в моих счетах, вернее шендлер, и этот человек действительно меня не обманывал. Его заработной платой был всего лишь один процент от заключенной сделки. Но этот процент от тех цифр, что я видела в отчетах, был целым состоянием. А ведь многие деньги поступали на счет, а потом вновь шли в работу, и с этой же суммы он вновь получал процент. Теперь я верила, что мистер Перегрин мог бы выкупить мое поместье, если бы захотел и я бы согласилась. Когда он ушел, я выдохнула и больше не сомневалась в квалификации данного работника. На прощание мужчина поцеловал мою руку и вышел из кабинета, чуть ли не припрыгивая. Как будто он просидел все эти часы, не работая, а приятно проводя время.

Одно не радовало: я не понимала, что связывало его и старушку. Отношения между ними были чем-то средним между дружбой и легким флиртом. Передавая мне чашку чая, он пытался погладить меня по руке. Периодически объясняя что-то, Алек старался обойти стол и сесть на подлокотник моего кресла. Я всячески этого не допускала, и как только он приближался, старалась положить локоть, а то и вовсе не слишком изящно перевалиться на ту сторону. Алек только улыбался и отходил обратно, похоже считая, что я на него обижена за то, что он меня не навещал. В тайне под столом я давно сняла осточертевшие мне лодочки и мечтала забраться на кресло с ногами, но держалась из последних сил. Я почтенная леди в возрасте, должна вести себя достойно и прилично. Мне не пристало сидеть в кресле как маленькой девочке перед своим наемным работником.

Когда Алек ушел, я все же не сдержала порыва, ослабила корсет и забралась с ногами в кресло, но это оказалось не так и удобно. Кости заныли, что-то начало тянуть в спине, и я поняла, что с возрастом меняется слишком многое.

Не обуваясь, я вышла из кабинета и хотела кого-нибудь позвать, но и Анья, и Олия, и Навина, несмотря на поздний час, стояли у перил лестницы и смотрели Алеку вслед.

– Ах, какой мужчина, глаз не оторвать, даром, что ему перевалило за сотню, – вздыхала Анья.

– Ты замужем за моим братом, думай, что говоришь, еще и при дочке, – ворчала Олия.

– Ой, а то ты так не думаешь, сама стоишь глазеешь.

– Мама, а правда, что он сватался к нашей госпоже?

– Правда.

– Так она же старая.

– Так это когда еще было, много лет назад. Говорят, красавицей была, за ней толпами поклонники бегали, а она все отказывала. А у мистера Перегрина сильный дар, он может еще сотню лет прожить и не постареть. Может поэтому и не согласилась.

– А откуда ты все это знаешь, если это давно было?

– Так Любава все и обо всех знает. Она тут уже лет сорок, если не больше работает, еще старых слуг застала.

Ага, вот где кладезь информации. Только как бы мне узнать то, что знает Любава. Загадка, да и только…

А с этим мистером Перегрином теперь все более понятно. Он почти мой ровесник.

Хорошо, что вышла без туфель. Я аккуратно вернулась и закрыла дверь. Вставила свои ноги в эти пыточные устройства и, открыв заново дверь, сделала вид, что только что вышла, слегка кряхтя, чтобы мое появление точно заметили.

Лежа в кровати, я поняла, что к концу вечера прониклась к Алеку какими-то дружескими чувствами и мистером Перегрином после того, что узнала, называть его уже будет тяжело. Хотя он еще тот хитрец. Надо быть осторожнее с людьми в этом мире, вон как можно в возрасте-то промахнуться.

Глава 5

Утром я встала с настроем осмотреть поместье и прилегающие к нему территории. В шкафу вчера я видела пару брюк и рубашек с корсетом. Выбрав черно-белую гамму, я самостоятельно смогла одеться. Корсет у рубашки завязывался спереди, что не могло не радовать.

На полке с обувью кроссовок не было обнаружено, но были кожаные туфли на плоской платформе с регулирующимся ремешком сверху. Наощупь они оказались достаточно мягкими и внушали надежду на удобство.

Волосы расчесала обычной расческой и заплела в косу. Может и простовато, но возиться с пучком, а уж тем более звать кого-либо, не хотелось. На столе имелось несколько баночек, практически все я могла опознать благодаря Олии. Кстати эффект относительного разглаживания морщин наблюдался, только пока средства находились на коже. После умывания все морщинки возвращались на положенные им места. Либо это временные маскирующие средства, либо они имеют накопительный эффект, но проверять я это буду позже. На столе не обнаружилось ни помады, ни туши, ни румян.

Пить укрепляющий отвар на пустой желудок я не стала, взяв его с собой. Сначала нужно найти кухню и позавтракать, а может и узнать что-нибудь интересное. Я так и не увидела, как здесь выглядят часы, и ориентировалась только на собственные ощущения. Если кухарки ещё нет, то можно будет побольше погулять по поместью.

Я уже знала, что слева от моей спальни находится мой кабинет, за ним была ещё одна дверь, дальше была стена и спуск по лестнице. Также было и в другую сторону: две двери и спуск по лестнице. Лестница вела вниз в огромный зал, так понимаю, предназначенный для приема гостей и проведения балов. Дёрнув за ручку двери, следующей за моим кабинетом, я увидела несколько стеллажей с бумагами. Эта комната была чем-то вроде архива. Нужно будет изучить и найти договоры с работниками, а в идеале – и завещание. Неужели и вправду нет никаких родственников?

Вернувшись назад, я повернула ручку двери справа от моей комнаты. Комната оказалась на удивление маленькой, и в ней хранился инвентарь для уборки. Стало понятно, что эта комната граничила с моей ванной, чем и объяснялся ее размер. В следующей комнате оказались зачехленные комплекты белья на полках, пледы, шторы, а также запасы баночек, какие-то полотна тканей, коробочки с пуговицами и много всего другого. Желания рассматривать все это не возникло. Не удивлюсь, если там были припасены замены пуговиц для каждого наряда. Всё-таки старушка, судя по всему, очень щепетильно относилась ко всем мелочам.

Осмотр не занял много времени, но я уже чувствовала подступающий голод. Было решено целенаправленно искать кухню. Спустившись вниз и осмотрев зал, мною было обнаружено четыре двери. Одна, оказавшаяся под лестницей, была закрыта. Дёрнув дверь справа, я почувствовала аромат ванилина, и это был наилучший проводник до кухни, находившейся, как оказалось, в конце коридора, куда я открыла дверь. По обе стороны коридора располагалось по восемь дверей, но я уверенно шла к своей цели и не отвлекалась от нее. К тому же было у меня подозрение, что это комнаты для персонала. Будет как-то странно, если я резко открою дверь и увижу кого-нибудь в нижнем белье или голышом. И хорошо, если это женское крыло.

При приближении к двери я все отчётливее слышала лязганье вилок, ложек и звон тарелок. Точно не ошиблась. Немного приоткрыв дверь, я увидела женщину в возрасте, достаточно пышнотелую, но очень ловкую и проворную. Она крутилась по кухне как юла, на плите очень похожей на нашу стояли две кастрюли и сковородка. Также в другой части кухни имелась печь, обычная такая печь, с дровами и дымоходом. Я, насмотревшись на расческу-фен и аппарат для исследования организма, ожидала чего-то более волшебного. Конечно, на скатерть самобранку не рассчитывала, но и древнюю печь уж точно не ожидала увидеть.

Посередине стояло два стола. Один был среднего размера, а второй чуть поменьше и на нем были какие-то раскатки теста, тазики, накрытые тряпочками, и много разной мелочевки. Другой стол видимо использовали для кормления персонала. Интересно, а столовая тут есть? Я сейчас ем в своей комнате, но, может, полагается куда-то спускаться. Хотя желания сидеть одной за огромным столом у меня не было, а персонал вряд ли ко мне присоединится.

В очередной подход Любавы к печи, я аккуратно вошла и посмотрела, что же она там готовит. Судя по аромату, это была выпечка, и я не ошиблась. Это были сахарные булочки. Рот наполнился слюной, и я ей чуть не подавилась.

Любава обернулась на звук и проворно закрыла собой окошко печи. Это что же от меня булочки прячут? Стало как-то неприятно. Лицо у женщины было добрым и открытым, большие круглые голубые глаза, прямой нос, пухлые губы и такие же пухлые красные щечки. Я не могла сказать, сколько ей лет, но и выглядела она младше меня.

– Госпожа, что же вы? Я сейчас все сделаю и принесу вам завтрак, не беспокойтесь. – Я-то и не беспокоилась, а лишь хотела знать, что же мне подадут сегодня.

– Я здесь подожду, – и села за стол, пристально глядя за Любавой.

Она нервничала и, казалось, раскраснелась еще больше. Но поняв, что я никуда не уйду, быстро достала заслон и закрыла печь. Потом добежала до ящичка, достала оттуда какой-то мешочек и засыпала в кастрюлю, стоящую на плите, что-то до боли напоминающее овсянку….. Тут же на плиту Любава поставила чайник и залила туда воду из глиняного кувшина, при этом приговаривая:

– Сейчас, сейчас, госпожа, я уж водичку-то с утра грею, чтобы вам сразу овсяночку вашу сделать, и чаечек сейчас будет. Зеленый как вы любите, пять минут и все будет готово.

Я сидела и не могла понять, это тонкое издевательство или что? В печи стоят сахарные булочки, а я должна давиться овсянкой? Может у меня диета, диабет или проблемы с ЖКТ? Я наблюдала за Любавой искоса; она явно нервничала и часто посматривала на печь, но как будто боялась открыть её при мне. Что-то здесь не так.

–А чем это у нас так приятно пахнет? – решила я уточнить.

– Дык это… – Любава аж подвисла от моего вопроса. Все интереснее и интереснее, – ванильный сахар я купила, мужичкам нашим в чай добавлять.

– А они почувствуют разницу? – Удивилась я.

– Герарх почувствует, у него очень тонкий вкус, Ритка сама меня просила. – Любава уже начала и передник мять, посматривая на печь. – А кашка ваша уже готова. Сейчас все на поднос поставлю, чайку налью и вам все принесу, госпожа.

– Я здесь поем. – Любава чуть чашку не выронила, как услышала. Не радовала их старушка своим посещением, ох не радовала. – А что это у вас в печи такое готовится, не подгорает?

Чашка все-таки выпала из ее рук и разбилась, я услышала всхлипы.

– Любава, да что вы, ну разбилась и разбилась.

– Простите, простите… – слышалось сквозь сдавленные всхлипы, – они так просили, я не могла отказать, мы же люди простые этих диет не знаем, нам же, чтобы повкуснее и наваристее…

– Кто просил и что просил?

– Ой, да никто не просил, что это я? Это сама я все, меня и увольняйте.

Я определенно, чего-то не понимаю.

– Любава, если вы сейчас все расскажете как есть, то я не буду вас увольнять.

Ко мне развернулась заплаканная Любава, подошла к печи и вытащила оттуда сильно зарумянившиеся сахарные булочки, как будто это все объясняло, но я так и не поняла.

– Любава, я сказала все рассказать.

Всхлипнув, она тяжело вздохнула и села за стол.

– Вы хотели, чтобы мы все здоровые были. Чтобы вместе с вами приобщались к правильному питанию. Но мы не могли, и вы разрешили тогда и сахарку добавлять и молочка, и свининку изредка мужичкам подавать. Все-таки работа-то у них не легкая. Да и женщины наши за день так набегаются, что им ваши овощные и рыбные запеканки не помогают силы восстанавливать. Ну и стала я по чуть-чуть их баловать помимо ваших распоряжений, то булочки, то пирожки, то пельмешки, – взгляд мой упал на столик, где все было подготовлено и для пирожков, и для пельмешек. – Вы же все равно едите отдельно, к нам не спускаетесь.

Она промокнула лицом передником.

– Вы не подумайте, вашу диету я строго блюду. Овсянку вам каждый день варю на воде без соли и сахара, – это я уж заметила. – Чай только с ваших плантаций высокогорный зеленый завариваю, только из этих верхних, как их, типсов растений. Запеканки на обед только из рыбы или индейки. Ну туда уж вы соли сами разрешили немного добавлять. Картошечку вчера вам подала только, чтоб сил вам побольше после болезни прибавилось, а с сегодняшнего дня буду вам только гречку подавать. – Тут я готова была заплакать. – Вы уж меня не увольняйте, вычтете из жалованья. Я готова несколько месяцев бесплатно поработать. И всем нашим скажу, что хотят они изысков есть, пусть в таверну ходят. – Любава все не умолкала, и мне уже становилось страшно до чего это дойдет.

– Не стоит так жертвовать, оставляйте свои булочки и пирожки, – я тяжело вздохнула, и попыталась сделать скорбный вид, – я решила пересмотреть свою диету. Как видите, не помогла она от болезни, да и кто знает, сколько мне осталось….

– И то верно, хоть поживете хорошо, – Любава обрадовалась как маленький ребенок.

– Давайте сюда свои булочки, но с моим любимым чаем, – чай действительно был неплох.

Любава подошла к плите и вспомнила про разбитую чашку, вновь приняла печальный вид.

– Я все оплачу, госпожа, обязательно куплю вам такой же сервиз, у меня есть накопления.

– Не надо, это думаю не последняя чашка в нашем доме, да и говорят на счастье.

– Что на счастье?

– Случайно разбитая посуда, ты не знала?

Еще не хватало лишать женщину накоплений из-за какой-то чашки. Кто знает, сколько может стоить этот сервиз.

Завтрак с булочкой вышел куда веселее, чем с овсянкой. Любава мне также поставила тарелку рисовой каши на молоке, которую готовила для всех, и день заиграл новыми красками.

Несмотря на проведенное утро с Любавой, я так и не нашла способа спросить ее о жизни прежней хозяйки этого тела.

Глава 6

Выйдя обратно в банкетный зал, мой выбор остановился на двери, которая находилась отдалённее всего. Так как из двери напротив вышел немного заспанный Герарх, я решила, что там находится мужское крыло. Под его удивленным взглядом я пожелала ему доброго утра и решительно двинулась на выход. Хорошо, что это оказался выход, правда, не на улицу, а в нечто вроде прихожей. Опять же с несколькими дверьми, я решительно продвинулась к противоположной двери, желая, чтобы они уже, наконец, закончились. И передо мной раскинулась дорога из брусчатки, выложенная причудливым орнаментом. По ее краям шли обыкновенные клумбы с цветами, посреди которых виднелись цветы из кристаллов. Дорога, выложенная брусчаткой, уходила вдаль, заканчиваясь коваными воротами. Желания туда идти у меня пока не было. Мне было достаточно свежего воздуха и территории поместья. Мало ли какие нравы за пределами этих ворот.

На улице оказалось зябко, было раннее утро. И мне пришлось вернуться в дом. В комнату подниматься не хотелось, да и не видела я там верхней одежды. В прихожей я заглянула в шкафы. Лишь два были заняты. В одном находилась достаточно простая одежда, несколько пальто и самых обычных платков. Во втором шкафу были более дорогие наряды. Глубокие цвета, интересные узоры, сложные фасоны. Воротники и капюшоны были оторочены мехом. Присутствовала и шуба. Но все казалось чересчур теплым или неуместным для недолгой прогулки. На полочке лежало несколько платков и палантинов. Найдя самый длинный, я укуталась в него. Материал был очень мягким и приятным, кашемир или ангора, а может и то и другое, переплетались в дивном узоре, создающим пейзаж аллеи с фонарями, лавочками и фонтаном. Но главное – он был потрясающе теплым.

Вновь выйдя, я надеялась лишь на то, чтобы мне хватило сил на осмотр намеченного. Вспомнив про укрепляющий отвар, я сделала глоток и через некоторое время заметила явный прилив энергии. Может, конечно, и свежий воздух благотворно подействовал на организм.

Дом образовывал собой букву «Т». Фасад здания был выложен голубым камнем, при входе установлены колонны, также у каждого окна первого этажа сделаны декорации под колонны. На втором же этаже вокруг окон были сделаны рамки из резного белого камня стилизованного под остроконечные листья. Куполообразная крыша серебрилась в тех местах, куда попадали солнечные лучи. Я представляла себе что-то мрачное и готическое под стать старушке, но поместье меня удивило. Оно было легким и воздушным, напоминающим резиденцию феи из сказок. Даже колонны не утяжеляли его.

С обратной стороны поместья оказалась большая крытая белоснежная терраса с колоннами и скульптурами, сквозь которую просматривались панорамные окна. За ними скрывалось помещение, дверь которого мне не поддалась. Окна бликовали на солнце и мне так и не удалось уловить, что находится внутри.

По бокам от поместья в отдалении сквозь деревья просматривались какие-то небольшие домики. Я подозревала, что там содержат животных, и первое их посещение хотела бы произвести с Максимилианом. Мало ли как животные отреагируют на меня.

В парковую зону я зашла совсем недалеко, боясь, что силы оставят меня в самый неподходящий момент. Земля пружинила, но попытка подковырнуть покрытие носком туфли провалилась. Чем-то она напоминала велодорожки в нашем мире. То тут, то там встречались деревья, кустарники. Вполне обычные, ничего экзотического мной замечено не было. Никаких табличек с указанием названий я не нашла и в ботанике сильна не была. Каких-либо плодов также не наблюдалось, поэтому определить, что есть что мне никак не удавалось и мой мозг не смог провести никакие аналогии. До теплиц, клумб и пруда я не добралась, ноги уже начинали ныть. Сюда бы электросамокаты, хотя в моем возрасте костей не соберешь, если упадешь. Лучше моторикшу. Интересно, а здесь интернет есть и онлайн покупки?

На прогулку у меня ушло примерно полтора часа по моим ощущениям, все-таки надо найти аналог часов в этом мире. Ноги гудели, побаливала поясница, и после прогулки очень хотелось есть. И я решила еще раз нанести внеплановый визит Любаве. Думаю, слуги уже позавтракали.

Так и было. Любава опять была одна в своем царстве. Интересно, а где же ее помощница? Но я никак не могла вспомнить ее имени и застыла в дверях. А Любава, заприметив меня, оторвалась от лепки пельменей и запричитала:

– Госпожа, неужели вы передумали. Я же уже успела всех обрадовать. Все теперь с вашего-то разрешеньица и ничего мы не нарушаем. Да и вас-то жалко, одни кожа да кости с этими диетами, так уж точно здоровья не напасешься.

– Не переживай, я не передумала, я зашла спросить, а нет ли чего к чаю?

– Как же нет, есть, я и пирожков уж в печи напекла, и с мясом, и с капустой, и с вишней. Асиль с рынка уже вернулась, сушеных фруктов лично для вас принесла. А уж как узнала, что не будет в нашем доме больше диет, то и обратно побежала. Сказала, что за свой счет в честь праздника продуктов купит, чтобы я торт испекла. Вы же не против?

Точно, Асиль.

– Не против, а почему за свой счет? Записывайте все в расходы поместья, я тоже торт буду.

Любава аж присела. Но вовремя одумалась, что под ней нет стула. Бедная женщина, наверное, и не думала такого когда-либо от старушки услышать.

– Думаю мне надо с вами присесть и пересмотреть как меню на неделю, так и питание работников. Я еще зайду вечерком. Оставьте и для меня кусочек тортика. А сейчас подайте, пожалуйста, чаю с пирожками. Да и Навину ко мне пришлите.

Не дожидаясь ответа, я пошла обратно, мечтая о чае и думая принять ванну. Но в прихожей нарастал какой-то гул голосов, который было слышно даже через весь бальный зал, и я решила пройтись до приоткрытой двери.

– Госпожа не принимает, говорю же вам, – упорствовал Герарх.

– А я Вам уже в третий раз объясняю, что это очень важная информация. – Это определенно был голос моего врача.

– Так напишите записку, я передам госпоже, и она вас пригласит, если решит это важным.

– Я должен сообщить лично.

– Скажете, когда вас пригласят.

Мне казалось, это может продолжаться вечно, и я решила вмешаться. Отойдя чуть подальше, я, повысив голос, спросила:

– Герарх, кто там?

– Никто, госпожа, не беспокойтесь, я со всем разберусь.

Я не видела, но судя по звуку, врач не очень вежливо потеснил Герарха в сторону, и, открыв дверь нараспашку, сообщил:

– Я не никто, а мистер Раткович. И прошу это учесть в следующий раз, – выговорил он Герарху, протиснувшемуся сзади. – Мистрес Эдельвейз, нам необходимо срочно переговорить наедине. Поверьте это в ваших же интересах.

Герарх за его спиной подавал мне какие-то знаки, округлял глаза, но я совершенно не понимала его намеков.

– Хорошо, подождите меня у моего кабинета, я сейчас подойду.

Как только врач поднялся наверх, мы с Герархом вышли за дверь.

– Что случилось?

– В город на днях прибыл иллюзионист и по слухам продает редкие артефакты. Мистер Раткович падок на подобные изделия, и уже не раз брал взаймы у Вас денег, поэтому я и не хотел его пускать.

– И что же, не возвращал?

– Возвращал, конечно, еще бы он не вернул. Но сколько можно? Нашел лавку без процентов.

– Спасибо за предупреждение. Я разберусь. – Ответила я Герарху.

Поднимаясь наверх, я думала о том, что управляющий придумал какую-то дурацкую причину не пускать к нам врача. Мистер Раткович ждал у кабинета, нетерпеливо постукивая ногой. Ему не хватало только часов, на которые бы он периодически посматривал. Да и сам он чем-то напоминал кролика из Алисы. Во время болезни я не слишком к нему присматривалась, а сейчас у меня появилась возможность. Я неспешно прошла в кабинет и сделала приглашающий жест, доктор последовал за мной, но в кресло напротив не сел. Его узковатые с вытянутыми кверху внешними уголками глаза быстро пробежались по кабинету. Нос с широкой переносицей, по-моему, даже принюхивался к запахам в кабинете. Усы топорщились над тонкой линией губ. Волосы на голове также как и небольшая борода находились в некотором хаосе. Мистер Раткович быстро выглянул за дверь, и запер ее за собой, подергав ручку. Нервно одернул жилетку в клетку, разгладил видимую только ему складку на таких же брюках в клетку, поправил жабо на рубашке, и только тогда сел в кресло. Ему определенно не хватает круглых часов на цепочке, если сообщит что-то полезное, можно будет и подарить. Все-таки он смог вытащить меня практически с другого света, вернее другого мира. А вот старушка уже ушла из этого тела, значит не вытащил. Нет, надо заканчивать с такими размышлениями, а то ни к чему хорошему это не приведет.

– Я не знаю, как такое принято сообщать, в моей практике это первый случай, – замялся врач. – Скажу как есть, вас отравили.

Мои брови поползли вверх. Кому понадобилось травить старушку?

– Я никак не мог понять, почему ваша болезнь так затянулась. Пробовал различные отвары, лекарства, вливал в вас целительскую магию, но ваша искра отталкивала мою, – врач развел руками. – Честно говоря, я уже отчаялся Вас спасти, и тогда взял у вас кровь. Без вашего позволения я этого не должен был делать, но хотел разобраться во всем. Это вполне мог быть новый штамп вируса. Но уже на следующий день вы очнулись, и я не стал проводить исследования. Так как вы пошли на поправку, а я побаивался последствий нашего договора.

Интересный у нас похоже договор, и все здесь не так просто. Надо сегодня же заглянуть в архив и поискать и завещание, и договоры со слугами и договоры с другими наемными работниками.

– И почему же вы все же провели исследование?

– Вы тяжело болели почти месяц, а потом резко выздоровели. Я никак не мог найти разгадку всему этому и решил рискнуть. Да и мало ли другие могли заразиться.

– И нашли в моей крови яд?

– Да, уже в достаточно низкой концентрации. Думаю, что если бы вы скончались от болезни через несколько дней, его бы уже никто не обнаружил. Если вы дадите мне разрешение, то я хотел бы еще раз взять кровь и провести исследование.

Я боялась выдать себя, но любопытство было превыше:

– А позвольте узнать, какие последствия вас настигли после исследования моей крови без согласия?

Врач, поправив жабо у воротника, опустил глаз в пол и ответил:

– Небольшая сыпь. Как и было сказано, последствия соразмерны нанесенному вам урону. Я надеялся, что мои благие намерения защитят меня.

– Возможно, это у вас просто нервное, но я даю разрешение на взятие у меня крови.

Мистер Раткович быстро справился и ушел, сообщив, что к завтрашнему утру он предоставит мне результаты. А я задумалась о том, что единственным подозреваемым на данный момент был мистер Перегрин, желающий получить мое поместье. Не вышло жениться, решил отравить. А помочь ему вполне мог Герарх, раз он сообщил о продаже поместья, то кто знает, какие между ними отношения и договоренности. Подсыпать яд можно было в еду. Странно, что попытку не повторили. Я только договорилась с Любавой и надеялась на вкусные завтраки, обеды и ужины. Ее булочки были бесподобны. Как же мне теперь здесь есть? И вообще жить?

Глава 7

После мистера Ратковича, зашла Навина и поставила передо мной поднос с чаем и пирожками. Это какая-то пытка…

Пришлось вызвать Герарха и предупредить о завтрашнем визите врача. А ведь не зря он не хотел его впускать, может что-то подозревал. Так и параноиком можно стать. И тут меня посетила прекрасная идея, и я попросила позвать Любаву.

– Госпожа, вызывали?

– Да, присядь, пожалуйста. – Я намеренно обращалась к слугам на «ты», боясь промахнуться с «вы», как это сделала с Алеком. Мало ли, какие отношения связывали старушку с людьми вокруг. – Я бы хотела обсудить новое меню. Вот возьми листок и ручку, будешь записывать. Но для начала расскажи, что ты готовишь лучше всего.

Со слов Любавы не было ничего, чего бы она ни смогла приготовить. Лучше всего получалась выпечка. Мое решение было гениальным и простым. Меня не смогут отравить за общим столом, когда еда находится не в отдельных порциях для каждого. Поэтому я сообщила Любаве о том, что теперь мы все будем завтракать вместе. На этом моменте моя кухарка всплеснула руками, и разразилась тирадой:

– Да как же так, где ж это видано, чтоб госпожа ела с работниками? Мы ж этикету не обучены, куда же нам. Да и на кухне места не хватит, мы обычно по очереди едим. Герарх раньше всех встает, к нему наши мужчины присоединяются и едят. Олия и Анья попозже приходят, потом и Навина встает. Она здесь с вашей болезни поселилась и домой так и не уходила, чтоб всегда на подхвате быть. Мистер Перегрин ее только ж ночами иногда подменял… ой..

– Мистер Перегрин бывал ночами?

– Ой, госпожа, вы так болели, а на нем лица не было. Каждый же день ходил, Герарх не пускал, как и велели, когда совсем плохо стало. А однажды через веранду ночью к вам в спальню залез. Навина столько крику подняла. Испугалась, что воры. Герарху пришлось с тех пор его к вам пускать, но он слово с него взял, что вам не расскажет. Не ругайтесь, мы же знаем, что он вас любит. И не пускали, как могли, но куда нам против мага, он и собак давно приучил к себе, что они и не пикнули.

Сам говорил, что не навещал, а теперь выясняется, что по ночам лазил. Мог и яд по чуть-чуть вливать, чтоб незаметно было, хотя тогда могло и привыкание случится. Еще и старушка просила не пускать, может что-то заподозрила? Значит, это он, и как ему противостоять? Я же даже не знаю, что он за маг и что он умеет, и узнать-то неоткуда. Я пока отбросила все мысли об Алеке, начнем с малого.

– С Герархом я поговорю отдельно, а сейчас давай разбираться с расписанием и меню. Во сколько завтракают мужчины и женщины?

– Герарх завтракает примерно в 6:30, вместе с ним и остальные мужчины. Олия и Анья приходят ближе к половине восьмого, чтобы успеть позавтракать и с восьми к работе приступить. А там и Навина присоединяется. Обедают все по-разному, первые подтягиваются к полудню, а там зависит от количества работы, могут и в три часа пообедать. Олия и Анья на ужин не остаются, бегут скорее к своим домой. Ну а мы уж с мужчинами часов в восемь собираемся. Да и бывает засиживаемся до десяти.

– А вы с помощницей, когда завтракаете и обедаете?

– Ой, я-то пока все приготовлю, что-то где-то попробую и уже не очень и хочется. А Асиль когда как.

– Я буду завтракать с женщинами, а мужчины если хотят, то пусть к нам присоединяются. К половине восьмого стол должен быть готов. Что касается меню, оно должно быть разнообразным. К завтраку выпечка, на ваше усмотрение. Можно и сладкую и пироги с мясом. Также два вида каш. Запаситесь, пожалуйста, начинками к ним: орехи, сухофрукты, сливочное масло. Ещё хлеб, сыр, колбаса, что именно нравится нашим мужчинам и женщинам, не экономьте и берите то, что действительно вкусно. Далее обед в час дня. Должен быть суп, два гарнира, два вида основного блюда: рыба, птица, мясо, решите сами. И ужин часов в восемь вечера, это могут быть мясные или овощные запеканки, гуляши с гарнирами, запечённая рыба с овощами, можете добавить предложения от себя. Сегодня к вечеру жду от вас примерное меню на текущую неделю. К приготовлениям подключите вашу помощницу. Если посчитаете, что ее будет мало, можем обговорить наем дополнительного работника или заказ каких-либо готовых блюд из города.

Любава все подробно записала и ушла заниматься обедом, а решила все же ознакомиться с архивом, располагающимся по соседству.

Бумаги хранились в папках, коробках, и даже деревянных ящиках. В архиве я провозилась до самого вечера. Навина заглядывала ко мне несколько раз, интересуясь, не нужно ли мне чего, и приносила мне поесть прямо в архив. Это не входило в мои планы, я боялась заляпать бумаги, да и есть одна, пока опасалась. Но в итоге чувство голода победило, и согласилась обедать и пить чай вместе с ней, переходя в мой кабинет. Также Навина периодически доставала мне папки сверху и выдвигала деревянные ящики снизу. Создалось впечатление, что она караулила у двери, ожидая, когда я ее позову в очередной раз. В деревянных ящиках оказались совсем старые документы, а также бумаги на рабочих, которых нанимали каждый сезон для сбора урожая и обработки земли. Теперь становилось более понятно, как справлялся садовник со всеми прилегающими территориями. Договоры рабочих были самыми обычными, в них было указано, какие обязанности они исполняют, каков график их работы, а также размер оплаты труда. Договоры на служащих в своем доме я нашла намного позже, и вот их я уже никак не могла назвать обычными. Помимо всех перечисленных условий, везде была прописана формулировка "Клянусь служить госпоже Элизабет Эдельвейз верой и правдой, не причинять вреда ни физического, ни морального, ни материального. Все услышанное и увиденное во время службы останется при мне и не уйдет за пределы дома. В случае нарушения клятвы, готов понести наказание соразмерное принесенному вреду". Под данной клятвой стоял отпечаток пальца каждого работника и, похоже, он был выполнен кровью. Также я видела некое сияние, исходящее от данного отпечатка. Это и было закрепление магией или искрой, как это здесь называли. Самым интересным было то, что все договоры были подписаны Алеком Перегрином. А вот договора с ним, как я не искала, найти не смогла, также как и завещания. Во многих папках были также договоры рабочих фабрики, ателье, управляющих поместий, и все их подписывал Алек. Подпись старушки также имелась и, взяв из кабинета блокнот и ручку, я многократно пыталась ее повторить. Но чем больше я пыталась сосредоточиться, тем хуже у меня получалось. Однако стоило мне расслабиться, и подпись выходила практически идентичной увиденной. Память тела работала на отлично.

Помимо этого в архиве хранилось ещё множество отчётов, расходных книг, анкет служащих. Также и бумаги, которые мне было тяжело идентифицировать. Хотя я уже куда лучше понимала все написанное и научилась настраиваться на нужную волну, иногда все же возникали сложности. Несколько стеллажей остались не разобранными, я оставила их на потом, так как уже не хватало сил, но и не питала надежды найти там завещание и договор с Алеком.

Несмотря на помощь Навины, к вечеру я чувствовала себя абсолютной развалиной. Ноги гудели, спина хрустела и ныла, суставы рук ломило, в голове шумел прибой. Когда ко мне пришла Любава с меню на неделю, мне казалось, что я не в состоянии даже просто говорить. Любава, быстро оценив мой внешний вид, позвала Навину и приказала ей наполнить ванну. Сходила на кухню, принесла мне чай и кусочек торта, достала из трюмо какой-то флакончик и накапала из него в чай пару капель. Я смотрела на все это с опасением и не знала, как отказаться. Может это Любава меня отравила и сейчас решила завершить свое дело, а как ловко она перевела стрелки на Алека…

– Не смотрите так госпожа. Я знаю, что сладости на ночь вредны, но вам необходимо что-либо съесть, чтобы снадобье Элайзы хорошо подействовало. Вам сразу же полегчает.

На том свете, видимо, полегчает. А кажется такой доброй и приятной женщиной. Еще и снадобье Элайзы, не знаю, кто это, и что она готовит. При попытке встать с кровати в ноге нещадно закололо кучей маленьких иголочек, а спину прострелило, и я пришла к выводу, что лучше я умру от этого снадобья, чем буду долго умирать от боли.

После чая с пирогом мне стало лучше. Голова посвежела, ноги перестали гудеть, но спина не предвещала ничего хорошего.

Любава, пришедшая за подносом, посмотрела на мои страдания и позвала Олию. Та повела меня прямиком в ванную, где посреди огромного мраморного ложа лежала подушка немалых размеров, а цвет воды менялся переливами от зелёного к синему. Я стеснялась раздеваться при Олии и Навине, но они быстро в две руки подготовили меня и аккуратно усадили в ванную. Подушка была просто волшебной. Она массировал мне спину лёгкими надавливания и именно в тех областях, где болело. От воды ощущался небольшой холодящих эффект, как будто в нее добавили мятное масло. Удивительно, ведь у нас больную спину обычно мажут согревающими мазями, а массаж выполняют вдоль хитросплетения мышц. Но после того как меня вынули из ванны и закутали в большое пушистое полотенце, боль ушла. Спина стала как новенькая, я была свежа, и казалось, что годы отступили. Я бы даже сказала, что ванна или снадобье или все вместе произвели на меня пьянящий эффект, но он был непродолжительным и вскоре меня начало тянуть в сон. В голове лишь отрывочно пробежали мысли. Любава – святая женщина, а я так о ней думала. Может и Алек не так плох?

Глава 8

Проснулась я рано, даже скорее ночью. Заглянув за штору, поняла, что солнце еще не встало. Но и ложиться обратно не было никакого желания. Стоит обыскать кабинет на наличие сейфа.

Выйдя на лестничную балюстраду, я прислушалась к звукам в доме. Было тихо и спокойно, самое время приступить к поискам. В кабинете помимо стола и двух стульев-кресел (назвать эти чудовища стульями язык не поворачивался, они были массивны, на изогнутых резных ножках, спинка, сиденье и подлокотники были обиты велюром), находились шкаф с книгами и пара картин. Я не включала свет, лишь немного приоткрыла шторы. Света от фонарей хватало для освещения кабинета. На одной из картин был изображен пейзаж, на другой портрет пожилого мужчины. В свете фонарей он выглядел грозно. Муж покойной старушки осуждающе смотрел на меня. Заняла тело его суженной, а теперь еще собираюсь обыскать кабинет на наличие сейфа. Густые седые как будто сердито нахмуренные брови, зачесанные назад волосы, большие круглые темные глаза, нос картошкой и борода с усами, за которыми не было видно губ. Я ощупала раму картины, но никаких кнопок или рычагов не нашла. Немного приподняла ее от стены. Делом это оказалось тяжелым, весила она прилично. Но и там сейфа не было. Стены кабинета в принципе были обшиты тканью изумрудного цвета и выглядели они достаточно однородными, поэтому наличие сейфа в стене было маловероятно, но проверить стоило. Я проверила и за пейзажем, но результат был тем же. Примерно на уровне моего бедра стены были выложены панелями из какого-то дорогого лакированного дерева. Пришлось встать на четвереньки и проползти вдоль периметра, ощупывая и простукивая каждую панель, но и тут не было найдено ни кнопок, ни рычагов, ни каких-либо пустот. Встать с колен оказалось нелегким делом, пришлось подползти к столу и вставать, держась за него, попутно ощупав и его на наличие каких-либо потайных панелей. Устало опустившись в кресло, я принялась рассматривать шкаф с небольшим количеством книг, и двумя створками дверей снизу. Подойдя, я аккуратно потянула за каждую книгу, но никаких изменений не произошло и тайных дверей не открылось. За створками оказались запасы канцелярских принадлежностей. Пришлось в полусогнутом состоянии спустить все это на пол и наощупь проверить стенки шкафа на наличие каких-либо щелей, но и здесь меня ждал провал. Пока ощупывала, я вновь опустилась на четвереньки, а, вернув все на свои места, вновь поползла к столу, чтобы подняться. В спине что-то хрустнуло и повезло, что я смогла разогнуться. Да ну его этот сейф, я махнула рукой в пустоту и ушла досыпать время, оставшееся до завтрака.

Меня разбудил робкий стук в дверь и голос Навины:

– Госпожа, прошу прощения, до завтрака осталось двадцать минут, вам помочь собраться или вы пропустите его?

Я резко встала с кровати. Двадцать минут, надо спешить. Несмотря на ночные похождения, чувствовала я себя отдохнувшей и бодрой и поспешила умыться. Навина правильно поняла мой порыв, и к моему выходу из ванной комнаты на кровати уже лежало простое платье серого оттенка с черными кружевными вставками и широким черным поясом. В спальне также находились Олия и Анья, уже приготовившие на столике трюмо расчески, шпильки заколки и какие-то баночки. В шесть рук меня быстро собрали, причесали, увлажнили, омолодили и упаковали в платье. И через полчаса мы уже дружной компанией вышли на лестницу.

Удивительным было то, что я точно знала, что рабочий день женщин начинался с восьми утра. Ведь я перечитала все договоры со своими служащими, и только у Навины был ненормированный график, с оговоркой, что по воскресеньям она ходит в церковную школу. Получается женщины пришли пораньше и помогли мне собраться до начала рабочего дня.

Спустившись по лестнице, я уже хотела пойти на кухню, но девушки направились к двери под лестницей, которая в этот раз была приоткрыта. Оттуда доносился звон посуды. Комната оказалась просторной столовой, по площади она занимала все пространство первого этажа под спальней, кабинетом, архивом, а также хранилищем вещей. Стены столовой были обшиты серебристой тканью с вышитым белыми нитками узором из листьев. Понизу также как и в кабинете шли панели из дерева, выкрашенные в белый цвет. Пол был выложен белоснежной матовой плиткой с серебряными прожилками, а белый потолок украшало множество светильников в форме цветов. Посередине комнаты стоял овальный стол, совпадающий по своей стилистике с плиткой на полу. У него не было ножек, его основание как будто взрастало из-под пола. Если приглядеться, то можно было заметить, что на основании стола и по центру столешницы были выбиты символы, образующиеся узорчатую вязь. Одна из стен столовой была полностью застеклена панорамными окнами и имела несколько выходов на веранду, у других стен стояли витиеватые резные металлические рамки, выкрашенные в белый цвет и украшенные цветами. За панорамными окнами был виден парк. Солнце освещало зал так, что он сиял и казался чем-то нереальным. Необыкновенная красота.

А вот люди, сидевшие за столом, были самыми что ни на есть обыкновенными и чувствовали они себя не комфортно. Герарх сидел рядом с полноватой женщиной в годах, как я и думала, его женой. Ее седые волосы были собраны в пучок на голове, маленькие темно-карие глаза на круглом лице с длинным угловатым носом и тонкой линей губ напоминали мне мышонка. Напротив них ко мне спиной сидело два плечистых мужчины, а вокруг стола заставленного различными блюдами почти на треть сновали Любава и ее помощница. Помощница в противовес Любаве была стройна и быстро перемещалась, что-то поправляя и перекладывая по блюдам со своей перевозной тележки. Ее черные волосы были собраны в косу и перекинуты через плечо. Брови под цвет волосам имели четкий излом, миндалевидные синие глаза в окружении пушистых ресницы смотрели на всех достаточно строго для такого юного возраста. Она забавно морщила свой курносый носик и покусывала полные губы от волнения. Такой красавице нужно было моделью идти работать, а не помощницей кухарки, что же она здесь позабыла?

Олия и Анья уселись рядом с плечистыми мужчинами, а Навина села напротив. Во главе стола резной стул с обивкой из серебристой ткани был приглашающе отодвинут. Я поняла, что мое место мне уже подготовили.

Первой мыслью, когда я села, было, когда Любава все успела приготовить. Вчера она мне предоставила меню, пока я ела торт с чаем, но я была такой уставшей, что сил хватало только кивать. А сейчас я могла в полной мере оценить, все многообразие блюд. Два вида каш в больших фарфоровых супницах, овсяная (куда ж мы без нее, скоро мне в страшных снах будет сниться) и пшенная. Маленькие стеклянные плошки с орешками, сухофруктами, сгущенкой, медом, сметаной и вареньем. Масленка, два блюда с пирожками, одно блюдо с обычными блинами, и два блюда с блинами с начинками. Сырная и мясные тарелки, этажерка с канапе, а также несколько тарелок с разными видами хлеба. Дополняло все это богатство два графина с соком и морсом, а также большой самовар и заварочный чайничек. Думаю, с таким количеством блюд отравителю нелегко будет меня достать.

За столом была гнетущая тишина, все сидели с пустыми тарелками и старались особо не глазеть по сторонам. Для них такое застолье в новинку, как и для меня. Будем привыкать.

– Предлагаю начинать завтрак. Любава, Асиль, отодвиньте тележки и присаживайтесь.

– Да как же, госпожа, сейчас вот тележки отвезем. Там, на кухне, еще тарелка с фруктами, канапе с рыбой и небольшие йогуртовые пирожные.

На йогуртовых пирожных молодой плечистый парень со светлыми волосами и большими добрыми голубыми глазами чуть не выронил вилку из рук. И только сейчас я заметила, что у тарелок лежала целая армия вилок, ложек, ножичков и даже щипчиков. Я не была обучена столовому этикету в той мере, в которой он требовался здесь. И на память тела, думаю, в таком деле было рассчитывать бесполезно. Может бабуля питалась одной овсянкой у себя в комнате, чтобы не ломать голову, какой ложкой ей ее есть.

– Любава, ты присаживайся, а Асиль и сама справится. И уберите, пожалуйста, все лишние столовые приборы, мы не принимаем сегодня гостей, а едим в узком кругу. Оставьте одну вилку, ножик, и две ложки столовую и чайную, этого будет достаточно.

Над столом раздался слаженный выдох и все потупили глаза в стол, кроме Герарха. Он-то явно знал, какой предмет и для чего нужен и даже думаю сам все это и раскладывал.

После всех видоизменений, обстановка стала менее напряженной, но никто так и не приступал к еде. Молодой парень, так понравившийся мне своим добрым и открытым взглядом, потянулся было к тарелке с мясной нарезкой, но под строгим взглядом Герарха убрал руку под стол. Все взгляды устремились на меня. Видимо, без меня им не справится. Я потянулась к тарелке с блинами, стоявшей неподалёку, но тут подпрыгнула Навина. Быстро обежав стол, она положила мне блинчик на тарелку, смотря преданными глазами. А мне под этим взглядом и взглядами остальных и кусок в горло не лез. Это же издевательство какое-то.

– Навина, сядь, пожалуйста, на место. За столом никто никому прислуживать не будет, если мне что-то потребуется, и я не смогу дотянутся, просто попрошу передать мне необходимое. Накладываем себе еду в тарелки и активнее, а то вся работа в поместье встанет с таким завтраком.

Кстати на стене я впервые увидела часы, вполне обыкновенные, круглые белые и резные. Циферблат был очень схож с нашим обычным с арабскими цифрами, и они показывали уже полдевятого утра.

– Блины совсем остыли, давайте я их подогрею, госпожа, – подскочила с места Асиль.

– Я сам все подогрею. Знал бы, что здесь такое, пришел бы раньше. – В дверях стоял мистер Перегрин с очень довольным видом.

Он щелкнул пальцами, и от блина на моей тарелке пошел пар. Интересненько…

– Ох, давненько я так не завтракал, – он схватил канапе и быстро слопал его, зажмурившись. Отодвинул стул, сел на него и обвел стол взглядом.

Одновременно подскочили Олия, Анья и Асиль, наперебой предлагая принести тарелку и приборы. Молодой парень с голубыми глазами нахмурился, смотря на Асиль.

– Сядьте, – чуть повысив голос, указала я.– Мистер Перегрин, думаю, вы к нам по делу?

– Да я могу и так поесть. – Пропустил он мой вопрос мимо ушей и, взяв блинчик с начинкой, откусил от него.

На пол полетели мясные крошки, но под моим суровым взглядом они даже не долетели до пола, буквально подпрыгнув обратно в блин.

Алек доел и осмотрел стол.

– Что-то не вижу мою любимую яичницу с беконом. Можно было бы хоть яйца вкрутую сварить. – Изрек Алек.

Любава вмиг покраснела и опустила голову.

– Мистер Перегрин, мы Вас, – я специально акцентировала его внимание на последнем слове, – не ждали. Вы не предупреждали о своем визите.

– Ах, ну да… Я тогда предупреждаю, что приду завтра на ваш замечательный семейный завтрак. Подготовьтесь, пожалуйста. Ведь сегодня же не какой-то особенный день?

Я уже хотела сказать, что завтра завтрака не будет и что его не ждут, но Любава меня опередила.

– Нет, мистер Перегрин. Я учту ваши пожелания, и завтра все будет готово. – Асиль, Олия, Анья и даже Навина, кивали Любаве в такт.

Вот же наглый тип, я его в дверь, а он в окно. От такого так просто не избавиться.

– А что у нас с обедами и ужинами? – спросил Алек, взяв уже у Герарха глубокую тарелку и оставив его только с плоской. Этот прохвост накладывал туда пшенную кашу, обильно посыпая ее орешками. Ну это уже слишком.

– Мистер Перегрин, прошу прощения, что отвлекаю вас от завтрака, – произнесла я с явным сарказмом, – но, может быть, вы все же сообщите причину своего визита?

– Да-да, – сообщили мне, причмокивая, никаких манер. – Знаешь, Лиззи, пока ты болела, твоя Виола засыпала меня вестниками. Приехать она не могла и сама неважно себя чувствует. Боялась, что через портал не пройдет, а дорогу тем более не выдержит. Но вот ты поправилась и, думаю, мы вполне можем навестить ее.

Виола… Знать бы еще кто это. Пока я думала, Алек уже съел кашу и принялся за пирожки. Женщины за столом за это время съели буквально по ложке каши, и только мужчины вошли в азарт и также как наш гость пробовали все с большим аппетитом.

– Ты не переживай, я заплачу за переход порталом, но ты мне будешь должна, – погрозил он мне пальцем.

– Вот еще, чтобы я была тебе должна.

– Ну тебе трудно, что ли сходить со мной в «Эльфийскую розу» раз в несколько лет? – стал канючить он как маленький.

– И заплатить за тебя?

– Зачем же? Я приглашаю, я плачу.

Я уже определенно стала терять нить разговора. Буду ему должна поход непонятно куда, но за его счет, за то, что он заплатит за наше путешествие порталом. Что-то здесь не сходится. Мой блин на тарелке давно остыл, Алек вновь щелкнул пальцами и от блина пошел пар. Не теряя времени, я решила его, наконец, съесть. Как только я доела, на тарелку прилетели два блинчика с начинкой, кусочек апельсина, канапе с сыром и пирожок, а моя чашка сама собой поплыла к самовару. Кипяток и заварка потекли в нее под мой ошарашенный взгляд. Я посмотрела на Алека, он лишь подмигнул и продолжил увлеченно о чем-то шептаться с Навиной.

Глава 9

Первой из-за стола выбежала Асиль и начала собирать тарелки, ей на помощь пришел голубоглазый парень, который оказался выше ее почти на голову и крепко сложен. Я примерно так себе представляла кузнеца. Широкие плечи, накачанные руки, под серой рубашкой, заправленной в брюки наподобие джинсов, была скрыта явно развитая мускулатура.

Второй мужчина тихо встал и вышел через веранду в парк. Он хоть и был широкоплеч, но достаточно приземист и коренаст. Темные волосы были коротко острижены, кожа, несмотря на весеннюю погоду, была уже загорелой. Глаза – узкие карие и глубоко посаженные. Его квадратный подбородок был гладко выбрит, а губы сложены в тонкую линию под крупным носом.

Я смутно подозревала, что голубоглазый парень – это конюх Максимилиан, а загорелый мужчина садовник – Милан, и получила подтверждение.

– Макс, я сама. Иди, работай, – оттолкнула его Асиль.

Я допивала чай, а Алек, облокотившись на спинку стула, сидел с закрытыми глазами, напоминая мне кота, объевшего сметаны. И тут я поняла, что с его магией подсыпать мне яд он мог куда угодно, в любое блюдо, ничего ему не мешало это сделать. Я поперхнулась остатками чая. Алек резко подскочил и постучал мне по спине.

– Ты в порядке?

– Да-да, – прохрипела я.

– Ты собираться будешь или прямо сейчас поедем? Я не рассчитывал на такой приличный завтрак в твоем доме. Уж извини, но твоя диетическая пища меня уже до чертиков достала, а тут такой праздник. – Он погладил живот.

И я подумала о том, что старушка могла сесть на диету, чтобы поменьше лицезреть Алека.

Чувствовала я себя прекрасно, и сегодня, похоже, никто травить не собирался.

– Поехали так.

– Макс, – позвал Алек, – я прискакал на своем Гвидоне, приюти его и запряги нам карету.

Макс отошел от Асиль, отбивающейся от его помощи, и покорно пошел выполнять указание, даже не спросив меня. Да Алек здесь распоряжается на правах хозяина. Я не стала возмущаться, только лишь потому, что для всех все было обыденно.

Через полчаса мы уже колесили по брусчатке вполне провинциального городка. Я старалась не выдавать своего интереса и искоса поглядывала на вид из окна. Алек, казалось, вовсе задремал. Дорога от поместья до города занимала десять минут по проселочной дороге. Город был огорожен каменной стеной, через ворота в которой нас без проблем пропустили, даже не задержав. Я подозревала, что дело было в гербе на карете, и все прекрасно знали, кто в ней передвигался. Дорога по самому городу заняла еще примерно двадцать минут. За окном мелькали небольшие светлые двух-трех этажные дома. Ближе к стенам ютились дома попроще и поменьше, а к центру становились больше и наряднее. Посередине располагалась фонтанная площадь, которую мы объехали по кругу, а также блестящие на солнце витрины магазинов с различными вывесками. Наша карета выехала через другие ворота города, и покатилась по проселочной дороге куда-то в горку. Через пять минут карета остановилась. Алек резко проснулся. Он вышел из кареты, подхватив мое меховое пальто, которое настоял захватить с собой, и подал мне руку, чтобы я вышла. Мы оказались посреди утеса, о берег которого нещадно были волны, ветер пытался растрепать мою причёску, а запах морского бриза ударил в нос. Похоже, мое поместье находилось где-то в южной части страны, так как ветер хоть и был сильным, но теплым.

Алек подошел к двум гвардейцам, стоявшим рядом с пустой аркой и каким-то каменным постаментом. Переговорив о чем-то с ними, он вернулся к нам.

– Макс, можешь быть свободен, вернешься сюда часам к одиннадцати вечера и подождешь нас.

Максимилиан без возражений сел обратно на козлы и уехал.

– Ну что ж, моя драгоценная, – сказал Алек, накидывая пальто мне плечи, – начнем наше путешествие.

Алек положил руку на постамент перед аркой с каким-то камнем на ладони, и пространство внутри арки замерцало, затягиваясь глянцевой пленкой. Я вцепилась в локоть своего спутника, боясь, что он меня туда толкнет и это будет новый изощренный способ убийства, раз отравить не получилось. Но, несмотря на мою паранойю, Алек спокойно провел меня сквозь мерцающую пелену, и мы вышли на заснеженную мостовую. Воздух щипал щеки, вокруг кружились снежинки, забирающиеся под мое пальто. Одной рукой я все также держалась за Алека, а второй придерживала пальто, чтобы оно не распахнулось. Перед нами тут же возникла карета, с тем же гербом, что я уже видела. Он напоминал змею, заглатывающую свой хвост, внутри были начертаны какие-то символы-иероглифы, которые так и не складывались в моей голове в нечто понятное и доступное.

Алек открыл дверцу и подтолкнул меня внутрь. Из-за снегопада мне не удалось толком рассмотреть окрестности, но дома были выше, и почти все выложены из темного камня. Через пять минут карета остановилась и Алек, выйдя, вновь подал мне руку. Мы остановились перед серой трехэтажной громадиной, отличавшей от соседних домов, пожалуй, только стрельчатыми окнами, да статуями горгулий на крыльце.

Алек легко взбежал по лестнице и постучал дверным молотком с головой в форме горгульи с открытым ртом. Я же, держась за перила, аккуратно поднималась, хоть ступени и были почищены, но моя обувь все равно по ним скользила.

Дверь открыл дворецкий в белоснежной рубашке, брюках и жилетке в вертикальную полоску. Его темные волосы были зализаны назад, сквозь квадратные массивные стекла очков проскальзывал оценивающий взгляд. Оглядев Алека, а потом, заметив и меня, дверь была распахнута без слов. Меня тут ждали. С моих плеч сняли пальто и, поклонившись, указали на правую дверь. За ней оказалась достаточно мрачная гостиная. На стенах которой были коричневые обои с золотой паутиной узора. Висело несколько картин в тяжелых рамах, по периметру стояли кадки с цветами, а по центру два дивана с бордовой обивкой на золотых изогнутых ножках, между ними был столик.

Мы с Алеком сели на один из диванов, и я принялась ждать хозяйку. Спрашивать Алека или слуг, кто такая Виола, было бы глупо, поэтому пришлось молча ожидать момента нашей встречи.

В гостиную вошла стройная женщина в роскошном платье горчичного цвета с декольте, которое может позволить себе не всякая молодая дама. Я никак не могла оценить возраст представшей передо мной дамы, вроде и не старая, но взгляд тяжелый и вид несколько натянутый. На ее шее было массивное колье с раухтопазами в бронзовой оправе, а в ушах серьги в тон. Камни отлично оттеняли ее карий цвет глаз. В отличие от меня она явно использовала все косметические возможности. На веки были нанесены коричневые тени с растушевкой, ресницы накрашены и подкручены, губы выделялись цветом бордо. Ее кожа светилась, черные брови имели хищный излом, а волосы в тон спадали кудрями к шее. Макияж и платье могли бы показаться неуместными для возраста, хотя и фигура была при ней, и кожа выглядела подтянутой. Все вместе ей удивительно шло. Создавалось впечатление, что не нашлось бы самоубийцы посмевшего указывать ей, что и как носить.

– О, моя дорогая Бетти, – ее голос дрогнул, несмотря на ухоженный вид, речь ей давалась тяжело. – Я уже стала переживать, что мы не успеем свидеться, – как только за ней закрыли дверь, она устало опустилась на диван напротив.

– А меня ты не хочешь поприветствовать?

– Обойдешься, тебя сюда не звали. Не мешай взрослым женщинам разговаривать.

– Я всего на тридцать лет тебя младше.

– На целых тридцать лет, когда ты бегал маленьким голожопым мальчишкой, у меня на руках уже был свой собственный сын.

Алек нахмурился и демонстративно отвернулся. Смотрю у них высокие отношения. Как только дверь открылась, Виола сразу выпрямила спину и сложила руки на коленях. На стол были поставлены несколько чайничков, пиала с сухофруктами, а также блюдо с сухариками.

– Бетти, я помню про твою диету, так что приготовилась к твоему приходу.

– А она ей больше не следует.

– Жаль, ведь я больше ничего не приготовила к чаю. – Сожаления в ее голосе, впрочем, не проскочило, скорее издевка.

Слуги ушли, и Виола позволила себе чуть сгорбиться и облокотится на спинку дивана.

– Я смотрю, ты начинаешь сдавать позиции, – поддел ее Алек. – Напомни-ка, вроде твои любимые цветы лилии?

Виола резко выпрямилась и сверкнула злым взглядом в его сторону.

– Синие розы, когда же ты уже запомнишь?! – зашипела Виола. – Каждый мой день рождения ты присылаешь мне букеты с лилиями, от которых у меня начинается головная боль.

– Ну я-то хоть что-то присылаю, а твои бывшие мужья?

– Большинство из них я пережила.

– И сколько осталось?

– Всего один.

– Ну тогда, если он не сможет, то я приду к тебе на похороны. И я же могу принести и лилии, ведь у тебя уже не будет болеть голова?

– Жене своей лилии дари, а я обойдусь.

– Ох, до этого еще далеко. Я ищу невинную кроткую девушку с хорошей родословной, готовую к семейной жизни. Но пока она мне не встретилась, приходится довольствоваться твоим обществом, – развел руками Алек.

Я услышала каркающий звук. Это смеялась Виола.

– Непорочную деву ему подавай. Сам гуляет по дамам, уже поди лет девяносто, а девушку ему невинную. Да ты же сам от нее сбежишь. Хотя думаю, она даже и твоего внимания просто не сможет привлечь, ты что старый?

– Кто старый, я? Помоложе некоторых выгляжу.

– Выглядишь-то, может, и помоложе, а жизнь тебя потрепала знатно.

– Ой, все. Пойду я от вас, у меня еще дела есть. Лиззи, я заеду за тобой, на восемь у нас столик в «Эльфийской розе», не засиживайся тут.

– Иди-иди, указывает еще. Мало она тебе пощечин отвесила, пока отказывалась от всех твоих непристойных предложений, а желание указывать так и не отбила.

– Между прочем, эта единственная женщина, которая получала от меня и пристойные предложения.

– Однако что-то ее ответ тебе не поменялся.

– Лиззи, я не понимаю, как ты ее терпишь, – Алек ушел, хлопнув дверью.

– Наконец-то, уже не знала, как его выпроводить. Пристал к тебе как клещ, чем ты старше становишься, тем труднее его от тебя оттащить. – Она с довольной улыбкой откинулась на спинку дивана и позвонила в колокольчик.

Глава 10

Служанка появилась через пару минут.

– Кристи, убери эту чайную церемонию. Принеси-ка нам мясной и сырной нарезки, фруктов и красного вина.

Стол видоизменился буквально на моих глазах и был заставлен разнообразием фруктов и нарезок. Принесли бутылку вина, а также шампанского. На отдельной тарелке подали табачную трубку с зажигалкой. Как только слуги удалились, Виола скинула туфли, дернула за шнуровку на корсете, сняла украшения и, устроившись полулежа на диване, закурила трубку.

– Тебе не стоит курить, ты же болеешь, – не удержалась я.

– Болею, а вино, трубка и ты мои последние радости в этой жизни. Не лишай меня этих удовольствий. Я знаю, что ты не любишь, когда я курю, – она махнула рукой и я совершенно не ощутила запаха табака. – Мне приятно видеть, что ты в порядке. Алек навещал меня во время твоей болезни, и на нем лица не было, даже захотелось его пожалеть. Представляешь МНЕ пожалеть ЕГО.

Вспоминаю беседу, свидетелем которой я стала, не представляла.

– Но подзапустила ты себя, конечно. Ты всегда была прижимиста и не тратила лишней копейки на внешность. Я правильно расслышала, что вы с Алеком идете в « Эльфийскую розу»?

Я только успевала кивать, так как вставить слово в ее монологи было тяжело.

– И такой вид, – покачала она головой. – Тебе бы бровки выщипать и покрасить, и волосы тоже. Кожу привести в порядок, ты хоть представляешь до чего сейчас дошли наши модники? – она достала какой-то журнал с нижней полки стола, – Правнучка на днях была, вот принесла, полюбуйся, княгиня наша, старше нас вместе взятых, а выглядит-то как. Говорят, правда, ей кожу, куда только не натянули и чем только не разгладили. Многие жалуются, что наши налоги идут на ее омолаживающие ванны и содержание целого штата врачей и магов.

На стол лег самый обыкновенный журнал с картинкой, на которой была изображена пара. Высокий черноволосый мужчина с проседью в волосах. Атлетическое телосложение, тонкие черты лица, ярко-синие глаза, красив собой и знает это. Но женщина рядом затмевала его. Рыжие кудри собрали в высокую прическу и водрузили на голову тиару с сапфирами под цвет глаз спутника. Некоторые локоны были выпущены и ниспадали на открытую шею и декольте, где виднелось колье в комплект тиаре. Кожа была гладкой и имела сливочно-молочной оттенок. Платье насыщенно изумрудного цвета контрастировало с ее волосами и приковывало взгляд. Оно обтягивало фигуру с высокой подтянутой грудью, черный корсет подчеркивал осиную талию, а ножка, проглядываемая сквозь нескромный разрез до середины бедра, была стройна и изящна, что подчеркивали черные туфли на высокой шпильке с ленточками, обвивающими голень. На лице княгини не было ни одной морщины, губы были пухлыми в форме бантика, глаза голубого цвета излучали уверенность, маленький носик был чуть вздернут. Я сильно сомневалась, что это женщина была старше меня в два раза, но и причин не верить Виоле я не находила.

– Зная тебя, ты, конечно, столько денег на улучшение своей внешности не спустишь, но хоть немного-то можно привести себя в порядок? – продолжала монолог Виола. – У меня подружка правнучки работает в студии красоты. И я хочу сделать тебе подарок. Не порядок в таком виде идти в лучшее заведение столицы. Да и пусть Алек порадуется, сейчас подожди, – она вышла куда-то, и вернулась уже через несколько минут,– тебе нашли окошко через два часа. Времени маловато на твое преображение, но немного помочь тебе смогут. А пока займемся нарядом, я уже закала модель с примеркой на дом. Не в том мы состоянии, чтобы шастать по столице в такую погоду, а ведь были времена….

И Виола пустилась в воспоминания далеких лет, когда мы по ее словам могли целыми днями ходить по магазинам. Она скупала все подряд, а я искала платье по приемлемой для меня цене. Под ее рассказы я пригубила вина, и подцепила кусочек сыра. Вино было фруктовым и алкоголь совершенно не чувствовался, а после сыра оставалось приятное послевкусие. Я абсолютно расслабилась в обществе Виолы, ей даже не требовалось моего участия в беседе, зато я послушала последние слухи. Не могу назвать эту информацию полезной, но крупицы того, что мне следовало знать, были.

Страной правили князь и княгиня, находящиеся в браке уже более 150 лет. Оба являются обладателями сильных искр, в браке у них родилось пятеро детей. Старшие дочери и последним был долгожданный мальчик. Мальчику исполнилось уже 45, а он не женат и не собирается в ближайшие годы. Гуляка и разгильдяй. Венценосная пара даже решила завести еще одного ребенка, но врачи разводят руками и не могут в этом им помочь. Несмотря на великолепную внешность княгини, она больше не может выносить ребенка, и поговаривают, что князь желает развестись и найти себе новую жену.

В комнату постучали и пропустили женщину в годах, по внешности и телосложению, похожую на меня. Она тащила за собой небольшой чемоданчик, из которого впоследствии достала складную ширму, а также четыре наряда.

– Знаешь, я только недавно в полной мере оценила сервис этого ателье. Не нужно самой втискиваться в эти наряды и потеть сто раз к ряду, посмотришь на себя со стороны и все сразу поймешь.

– А как же удобство? – не удержалась я.

– Какое удобство, когда речь идет о красоте? Корсеты, впивающиеся в ребра, узкие шелковые платья, в которых еле переставляешь ноги или же наоборот пышные юбки, в которых легко можно запутаться. А бывает еще и несколько слоев, которые добавляют платью пару килограмм. Нет, удобство это не про красоту. Совсем ты засела в своей провинции, давно не выходила в приличное общество. Вот взять твой сегодняшний наряд, ну куда это годится, такой фасон платья вышел из моды еще лет шестьдесят назад. Признайся честно, ты бедствуешь и носишь старые наряды?

Я даже растерялась и не знала, что ей на это ответить. Я только начала что-то узнавать о мире, в который попала. Думаю, что уследить еще и за модными течениями, мне не дано. Виола только обреченно махнула рукой.

– Можешь не отвечать. Твое жлобство можно описывать в многотомниках. «Как сэкономить на одежде и носить ее веками» будет первым трактатом, вторым, пожалуй, будет «Диета для здоровья или как не опустошить свой кошелек», третьим….

Она в задумчивости прикусила трубку, которую все это время вертела в руках, а я решила прекращать этот цирк.

– Я больше не сижу на диете.

– Да ты что? Так Алек не соврал? – трубка выпала и укатилась куда-то под диван, как будто я сообщила новость столетия. – Да быть такого не может. Скорее княгиня родит, чем ты откажешься от диеты.

– Значит, родит, – заключила я.

Виола подозрительно молчала несколько минут и это после ее почти часового монолога. В это время из-за ширмы вышла «я». Действительно, «я». Женщина, которая прикатила с собой чемодан, преобразилась в мою старушку. Можно было бы удивиться, но после левитации блинчиков за завтраком это уже не производило нужного эффекта. Зато я могла видеть себя со стороны. В зеркале все же я себя видела куда красивее, если можно так сказать про ту старушку, что там отражалась. Сейчас мое лицо с сеткой морщин, тусклые невыразительные глаза, бледноватый цвет лица, седые волосы и неухоженные брови придавали женщине напротив, потрепанный жизнью вид. Дама напоминала лицо со старой фотокарточки, черно-белой и местами потертой. Даже великолепное платье нежного персикового цвета, струящееся по фигуре, не спасало ситуации, а скорее добавляло контраста. А я-то еще думала, что тот корректирующий крем творит чудеса…

– Нет, так дело не пойдет. Милочка, ну-ка покрасьте волосы, брови и ресницы в черный цвет.

Женщина взмахнула рукой, как будто отгоняла назойливую муху, и указание было выполнено. Ее образ изменился.

– Ресницы чуть удлините, губы окрасьте в красный, и на глаза наметьте растушеванные стрелки.

Намеченный макияж выглядел вульгарным для моего старого лица, но Виолу ничего не смущало.

– Носогубные складки немного разгладьте, скулы чуть приподнимите, и уберите сеточку морщин вокруг глаз, это все сегодня исправим.

Мне начинало становиться страшно, и я вспомнила слова Виолы о том, что княгине натягивали кожу. Резко захотелось спросить, куда и откуда и насколько это больно, а может лучше и не спрашивать…

– Вот так, да-да, ну как тебе?

«Я» омолодилась лет до 40 с хвостиком, но макияж все также был ярким и не шел к платью.