География Китая. Глобализация и динамика политических, экономических и социальных изменений в Поднебесной

В настоящее время Китай активно пересматривает свои взаимоотношения практически со всеми странами мира одновременно. Многие страны, в том числе США, получившие всевозможные блага от мировой экономической системы, которая сформировалась после Второй мировой войны, не знают, как реагировать на новый миропорядок и что им следует делать в свете быстрого подъема все более могущественного Китая. Скорость и масштабы экономических, социокультурных и политических преобразований в Китае за последние 40 лет не имеют аналогов в мировой истории. И хотя можно было ожидать, что этот поразительный бум будет способствовать большему процветанию и формированию новых экономических отношений, мало кто предполагал, насколько он повлияет на быструю смену ориентиров в международных отношениях и внешней политике Поднебесной. Вне всяких сомнений, как известно нашим читателям, здесь подразумеваются всевозможные последние события, которые выступают как вызов существующему устройству мира и статусу США как единственной сверхдержавы.

Массированное наращивание производства, экспорта и торговли, ставшее возможным благодаря новым политическим инициативам, которые начали вводиться в декабре 1978 года, принесло за небольшой период времени невообразимые блага стране, весьма бедной в прошлом. Процветание, в свою очередь, не только позволило вывести сотни миллионов человек из-за черты бедности и навсегда поменять культуру и общество современного Китая: у Поднебесной теперь новые амбиции. Для обычных людей успех родной страны означает более смелые планы на будущее и надежды на собственное продвижение, владение недвижимостью, образовательные возможности для детей, выход на комфортную пенсию и так далее. Для правительства во главе с Коммунистической партией Китая (КПК) открываются перспективы формирования «гармоничного общества», усиления национализма и предание забвению 150 лет истории унижений, которые Поднебесная пережила из-за Запада, а затем СССР и Японии. Для дальновидных руководителей, чьи помыслы устремлены в будущее, это обеспечивает возможности планировать возвращение ко всевластию и авторитету, которым Китай располагал вплоть до первых неравных договоров, которые были навязаны стране после поражения в опиумных войнах середины XIX века. Осознание прошлого принципиально важно для осмысления будущего. Понимание того, какой путь Китай прошел, позволяет нам преодолевать опасные стереотипы и ошибочные толкования. Мы полагаем, что это служит более чем достаточным основанием для существования книги, которую вы держите в руках, и учебных программ, которые могут быть составлены на ее основе.

Формируется новый миропорядок, и Китай в нем будет играть ключевую роль. Однако не стоит игнорировать ряд важных многонациональных сил: находящуюся в процессе восхождения Индию, проходящий через реструктуризацию ЕС, Африку, долгожданный новый импульс развитию которой можно воспринимать лишь в позитивном ключе, переживающий кризис Ближний Восток, всемирную пандемию коронавируса… Всех изменений не перечесть, и рост Китая – лишь один из множества аспектов текущих преобразований. Глобализация во всех ее проявлениях – культурных, экономических и политических – не только со скоростью света набирает обороты, но и охватывает больше стран и народов мира, чем когда-либо прежде. Это актуальный процесс, который, скорее всего, растянется на ближайшие 30–40 лет. Однако вполне очевидно, что все былое уже в прошлом. Конечно, такая трансформация не может протекать в отсутствие конфликтов. Руководство всех стран, в том числе Китая и США, должно следовать принципам дипломатии, мира и взаимопонимания, параллельно осуществляя поиск потенциальных решений для давних структурных и политических разногласий. Только этот путь позволит учесть потребности, страхи и беспокойства максимального числа людей с оглядкой на устойчивость как окружающей среды, так и экономики.

Нельзя сказать, что последовательный подъем Китая был какой-то неожиданностью. Просто с учетом той ситуации, в которой страна оказалась накануне реформ начала 1978 года, немногие ученые и дипломаты предсказывали столь стремительный поток изменений, а равно и тот масштабный резонанс, который они возымели бы во всем мире. Подвергшийся гонениям во времена «культурной революции» Дэн Сяопин, первый сын землевладельца и представителя народности хакка, был восстановлен в июле 1977 года на всех своих должностях (в том числе вице-премьера, заместителя председателя ЦК КПК, заместителя председателя Центрального военного совета КНР и начальника Генерального штаба НОАК). Вскоре он уже выступил с программой реформ, которая была формально принята властями КНР к исполнению под названием «Четыре модернизации» в декабре 1978 года. Именно программы и эксперименты, проводившиеся в рамках этих первичных реформ, заложили основы для последующих четырех десятилетий экономической, социальной и политической трансформации Китая. Мы будем рассматривать отдельные элементы реформ в некоторых из глав, но в целом основными результатами соответствующих мер стал конец коммун, внедрение более рыночно ориентированных подходов к экономике и учреждение традиции прагматического технократического руководства в высших эшелонах власти – модель, прямо противоположная реализации постулатов марксизма/ маоизма, по которым нация существовала все это время после коммунистической революции в 1949 году.

Можно предположить, что во времена правления Мао (1949–1976 годы) мощный контроль, под который КПК взяла экономическую, политическую и социальную инфраструктуру Китая, а в равной мере и идеологический дискурс, обеспечил – пускай на краткое время и несколько поверхностно – гомогенизацию не только общенациональных целей и амбиций, но и, в различной степени, многих аспектов китайской культуры и общества [Blecher 2000; Lippit 2000; Rural Cadre Handbook 1981]. При Мао механизмы центрального планирования позволяли и распределять ресурсы и инвестиции, и реализовывать пространственную организацию всей нации и ее идеологических воззрений. Китай, сильно сконцентрированный на себе и добровольно изолированный от окружающего мира, проводил на своей территории относительно согласованные стратегические инициативы. Сложно назвать результаты такой политики абсолютно успешными. Стоит признать, что специфические региональные и местные особенности влияли на то, как развивались и к чему приводили политические курсы, задаваемые на высшем уровне. Однако вплоть до декабря 1978 года и начала реформ существовал некоторый общий консенсус – по меньшей мере среди лиц, принимавших решения, по поводу того направления, которым должна была следовать Поднебесная.

Это не значит, что после 1978 года Китай отдался полностью на откуп рыночным силам, как раз наоборот. Да, есть некоторая неясность по поводу того, какую роль государственные структуры будут продолжать играть в будущем в области управления экономикой, однако контроль властей над рядом важных аспектов повседневной жизни жителей Поднебесной остается существенной частью концепции «социализм с китайской спецификой» [Liu, Wu 1986]. Центральное правительство все еще играет ключевую роль в планировании и направлении развития в ряде секторов экономики [Duckett 1998; Garnaut 2001: 15–17; Hinton 2000]. Как мы будем неоднократно отмечать в последующих главах, современный Китай в некоторой мере утратил согласованность воззрений, которая существовала во времена правления Мао. Условия на местах сейчас оказываются гораздо важнее, чем когда-либо за прошедшие 70 лет. Исследования во всех концах Китая свидетельствуют о том, что на первый план все больше выдвигается регионализм различной степени выраженности. Провинции, округа, уезды и города Китая все чаще сами устраивают собственные дела, разрешают споры и планируют свое будущее при нарастающей взаимосвязанности и взаимодействии с общемировой системой [Chu, Yeung 2000; Lin 1997; Ma, Cui 2002; Shieh 2000].

Современный Китай – уже не та страна, которая существовала в декабре 1978 года. Причем изменения коснулись не только экономики и политики, но и в поразительной мере культуры общества и даже ожиданий обычных людей. Несмотря на возросшее социальное неравенство, за счет инициированных правительством реформ, по различным расчетам примерно 300–600 миллионов человек пополнили ряды среднего класса (глава 7). Это существенное как по скорости, так и по масштабам свершение зачастую остается без той доли внимания, которую оно заслуживает. Если кратко: реформы Китая привели к величайшему сокращению нищеты в истории мира. Мы можем извлечь не один полезный и важный урок из экономической политики Китая. Естественно, это достижение сопровождалось возникновением новых проблем. Критики отмечают, что нельзя признать ухудшение состояния окружающей среды, огромные уровни загрязнения и социальную несправедливость разумной ценой в обмен на процветание. Все эти проблемы будут подробно рассмотрены на страницах нашей книги.

В 2012 году к власти в Китае пришло новое руководство во главе с генеральным секретарем КПК Си Цзиньпином. В 2013 году Си также был избран на пост председателя КНР. В последующие годы Си активно консолидировал власть в партии и возложил на себя новые обязанности по руководству экономикой страны, в том числе по части противодействия коррупции среди партийных кадров. Параллельно Си был ведущей фигурой, стоящей за гораздо более напористыми – если не сказать агрессивными – внешнеполитическими инициативами. Наконец, Си позиционирует себя в качестве лидера нового типа, «мечта» которого – увидеть восстановление Китая в качестве региональной и глобальной державы, влияние которой ощущается во всем мире.

Антикоррупционная кампания Си быстро набрала обороты. Среди задержанных и заключенных в тюрьмы оказались некоторые весьма высокопоставленные лица, в том числе член ЦК КПК и бывший член Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК – представители верхушки внутрипартийной властной вертикали. Разумеется, рядовые граждане КНР, давно заявлявшие о все больших властных злоупотреблениях во времена реформ, поддержали антикоррупционные меры. Однако кампания приняла такой размах, что, судя по всему, некоторые представители «старой гвардии» внутри партии все больше беспокоятся о том, не зашла ли вся эта задумка слишком далеко. Пандемия коронавируса COVID-19 выдвинула на первый план иные проблемы, связанные с экономическим планированием в Китае. Если не будут найдены оптимальные решения соответствующих вопросов, то Поднебесная может столкнуться с социальной нестабильностью. Группа в составе 62 финансовых аналитиков, которую собрала Reuters News Service, заявила, что, по ее расчетам, Китай в 2020 году должен был показать рост ВВП на уровне примерно 2,5 процента – самый низкий показатель с 1976 года, кануна реформ, начавшихся в 1978 году [Reuters 2020]. 2,5 процента – это значительно ниже целевого показателя в 6 процентов. Результатами пандемии стали снижение внутреннего потребления, рост безработицы и сокращение экспорта. Прогноз на 2020 год также представляется разительным спадом в сравнении с показателем 6,1 процента, который Китай показал в 2019 году. Описанная ситуация – огромный экономический вызов для КНР и руководства КПК.

Встречаются сообщения о том, что председатель Си сталкивается с противостоянием внутри партии в связи со все более агрессивной внешней политикой Китая (глава 4) [Forsythe, Ansfield 2015]. Зачастую дипломатические инициативы и экономические инвестиции в других странах развивались бок о бок. Так, Китай уже не одно десятилетие наращивает инвестиции и кредиты, развивает торговлю со странами Африки – проекты, которые вызывают неоднозначные оценки. В ряде стран Африки, Южной Азии и Юго-Восточной Азии за невыплаченные кредиты местные частные и государственные предприятия конфискуют изначально предоставленный залог. Повышенное внимание Китая к инвестициям в эти регионы, что раньше приветствовалось и всячески поощрялось, теперь воспринимается со все большим скептицизмом. Инициатива «Пояс и путь» (подробнее см. главу 4) уже принесла многие блага странам Центральной Азии, однако специфика внутренней политики в этих государствах требует от китайских дипломатов более примирительной позиции, что они, возможно, считают целесообразным. Ущемление этнических уйгуров и других приверженцев ислама на территории Китая испортило дипломатические отношения Поднебесной с мусульманскими странами. Недавние законодательные преобразования, подорвавшие автономию САР Гонконг, вызывают беспокойство людей и правительств по всему миру. В интервью, которое активно разошлось по китайским социальным сетям, отставной дипломат Юань Наныпэн, служивший, помимо прочего, послом в Зимбабве и генеральным консулом в Сан-Франциско, отметил, что в дипломатии Поднебесной должно быть больше «решительности», а не просто «жесткости» [Wong, Deng 2020].

В последние годы «четвертая власть» стремилась к большей свободе, чем когда-либо в прошлом. Однако на тот момент, когда мы пишем эти строки, есть вызывающие беспокойство сигналы, что этот более либеральный подход будет осаждаться. И все же, более широкий взгляд на события прошлого свидетельствует о том, что больший охват и вольность, которые делает возможными Интернет, с новой силой позволяет звучать голосам общественности по поводу решений и политических инициатив властей. Граждане, ученые и даже чиновники открыто рассуждают о менее успешных в последнее время финансовых решениях правительства, сложностях поддержания публичного порядка, коррупции, проблемах с окружающей средой и продовольственной безопасностью. Растущий средний класс сыграл ключевую роль в расширении участия общественности в обсуждении тем общенационального значения.

Что несут в себе эти новые вызовы для Китая и его соседей, а заодно и для всего остального мира? Во-первых, они ставят под вопрос мечту председателя Си – славное будущее процветающего и полностью обновленного Китая в качестве мощной экономической и политической сверхдержавы. Во-вторых, они служат основанием для провокационного вопроса о том, сможет ли Китай в действительности сделать прыжок и из страны со средними доходами превратиться в полноценно процветающую страну, как это произошло с Японией, Сингапуром и Южной Кореей. Китай с тем же успехом может попасть в ловушку затянувшегося экономического застоя, в которой оказались Бразилия, Россия и некоторые другие страны. В-третьих, здесь приходится задаваться вопросом о том, способна ли КПК, склонная вмешиваться в руководство рыночными силами средствами, которые не всегда отвечают потребностям времени, в принципе управлять рыночной экономикой. Способно ли государство, выстроенное по принципам ленинизма и возглавляемое мощной коммунистической партией, выживать и демонстрировать способность обеспечивать своему народу постоянный рост социально-экономического благосостояния? Все это – весьма тяжелые проблемы, которые, по всей видимости, осмысляются ведущими силами, стоящими за дальнейшим развитием китайской экономики и политики [Bradsher 2015].

В последующих разделах главы 1 мы рассмотрим феномен современного Китая в соответствующих историческом, географическом и геополитическом контекстах, а также отметим наиболее продолжительные вызовы, с которыми страна сталкивалась (и сталкивается) в своей истории. Здесь же мы обозначим примеры того, что именно мы подразумеваем под «географическим подходом» к исследованию Китая. В заключение мы определим теоретическую базу и цели, которые задают организационную структуру остальных тринадцати глав книги.

Политическое и культурное постоянство Китая на протяжении всей истории

Огромные территории, масштабная экономика и рекордная численность населения – вот три черты, с которыми обычно ассоциируется Китай. Еще одна важная особенность Поднебесной – давняя история поддержания политических и культурных традиций. Китайский народ в настоящее время занимает, в дополнение к существенным дополнительным территориям, первоначальный ареал проживания, который находился под контролем Поднебесной в соответствии с сохранившимися до наших дней исторических хроник (примерно от 1700 года до нашей эры – начала династии Шан). Следующие династии – Чжоу (1122-221 годы до нашей эры) и Цинь (221–206 годы до нашей эры) – послужили предвестницами поразительного культурного расцвета и единения Китая. Цинь Шихуан[1] – первый император Цинь, который традиционно считается человеком, объединившим Китай, – столкнулся с множеством вызовов, которые, пускай в измененной форме, по-прежнему одолевают Поднебесную. Только представьте себе те проблемы, с которыми сталкивались ранние лидеры Китая, стремясь управлять культурно крайне неоднородными районами и контролировать их, не только обширными, но и располагающими весьма разнообразными природными ресурсами (см. главу 3). Как сохранить единство нации? Как должны центральные власти разрешать проблему «трений на расстоянии» между разнообразными локациями и регионами и одновременно поддерживать эффективный политический контроль над страной? Как и где следует инвестировать в строительство объектов гражданской инфраструктуры, дабы они могли принести наибольшие блага народу, а заодно улучшить условия производства и способствовать военной экспансии? Это только некоторые из задач, которые Цинь Шихуану предстояло разрешить в рамках собственной попытки объединить Китай и обеспечить всей нации осознание себя в качестве Чжунго — «Срединного царства» или «центра известного мира», как называют китайцы свою страну.

Для достижения своих целей Цинь Шихуан основал имперскую династическую систему, которая предполагала высокую степень централизации власти. Правитель учредил бюрократические структуры, которые использовали общий стандартизированный письменный язык для обеспечения административного контроля за постепенно расширяющимися владениями империи. Цинь Шихуан также ввел единую валюту в целях способствования межрегиональной торговле и расширил системы каналов и дорог, которые также стимулировали коммерцию и сыграли важную роль в обеспечении контроля над ключевыми районами на ранних этапах становления империи. Все эти (и некоторые другие) достижения формируют фундамент, на котором зиждилась в дальнейшем Китайская империя (глава 3).

В последующие века Китай расширял свои границы, всеми силами продвигаясь на юг и поглощая великое множество населявших южные края племен и государств под эгидой китайской культурной системы. Все это осуществлялось вопреки конфликтам, восстаниям, развалам династий и многочисленным природным бедствиям катастрофического масштаба. К началу эпохи распространения христианства Китай обрел национальные пределы, в которых все находилось под управлением централизованной политико-бюрократической системы и под воздействием мощного набора общих ценностей и культурных ориентиров. Такой порядок продержался более 2000 лет. Территории под властью Китайской империи переживали взлеты и падения в зависимости от степени авторитета и процветания центрального правительства. Иногда границы Китая приближались к тем рамкам, в которых существует современная КНР, но бывали и времена, когда территория Китая существенно сокращалась под давлением надвигающихся с севера или запада сильных держав-конкурентов. И все же, несмотря на все превратности судьбы, Китай просуществовал в таком виде вплоть до XX века, когда традиционная династическая форма власти и управления была свергнута и на ее месте возникла Китайская республика (1911–1949 годы). За революцией в начале столетия последовала еще одна революция, приведшая в 1949 году к образованию социалистического и коммунистического строя в виде учрежденной КНР (глава 4). С 1949 года по настоящее время КНР находится под контролем КПК, и движению приходится сталкиваться во многом с теми же проблемами, как и Цинь Шихуану две тысячи лет назад.

Мартин Жак [Jacques 2009] отмечал, что Китай лучше всего можно описать как цивилизационное государство. В свою очередь, политолог Люциан Пай [Руе 1992] обозначил Китай как «цивилизацию, маскирующуюся под национальное государство». В обоих случаях это интересные, если не сказать несколько провокационные точки зрения, которые заставляют задуматься, нет ли каких-то существенных отличий между Китаем и другими странами. За два тысячелетия Поднебесная впитала в себя империю и «китаизировала» бесчисленное множество более слабых царств, держав и народов, сформировав в результате нацию, выстроенную на культурной общности. Этот сознательный процесс аккультурации продолжается по сей день. Такая позиция может нам также помочь лучше понимать и трактовать устойчивые взгляды на свою культуру и образ жизни, которых придерживается китайский народ наперекор изменениям сущности «традиционных китайских ценностей».

Обширные земли Китая и народы Поднебесной в географическом контексте

Еще одна важная стартовая точка в изучении прошлого и настоящего Китая – понимание того места, которое страна занимает в Азии. Китай, как и США, – территория, расположенная в средних широтах. Ее восточные и южные края выходят к Тихому океану и сопредельным морям. Тем самым восточная половина Китая располагает большим преимуществом в виде доступности страны для морских перевозок и возможностей международной торговли (см. рис. 1.1). Среднеширотное положение и близость к океану и морям обеспечивают соответствующим районам Поднебесной источники влаги и умеренные температуры воздуха. Более того, Китай с точки зрения положения и досягаемости находится в существенно более выгодном положении, чем его северный сосед – Россия, которой приходится мириться с относительной изолированностью и экстремальными климатическими условиями. В чем-то здесь прослеживается сходство между Китаем и восточными районами США.

Рис. 1.1. Китай и его соседи по Азии. Подготовлена авторами

Однако на западе Китай поставлен в достаточно стесненные условия. Эти районы страны закрыты от окружающего мира высоким и крайне засушливым регионом, охватывающим горы, пустыни, плато и впадины (глава 2). Западные окраины Китая страдают от труднодоступности и тяжелого сухого климата, который, под воздействием региональных и общемировых климатических изменений, становится лишь жарче и суше. Западный Китай в прошлом был и остается сейчас в значительной мере незаселенным и по-прежнему недостаточно развит. Диспропорционально большая доля населения Китая, подверженная хронической бедности, проживает в этих внутриматериковых пограничных областях. Причины тому – как неблагоприятное положение и недружелюбный климат этих мест, так и относительная нехватка в данном регионе политических и экономических властных полномочий в сравнении с процветающими восточными провинциями Китая.

Существенный фактор в бедности и устойчивой маргинализации западных районов Китая, – огромное число представителей неханьских народностей[2], заселяющих пограничные регионы. Сюда входят исповедующие буддизм тибетцы и монголы, а также следующие исповедующие ислам группы: хуэйцы (часто Хуэй), уйгуры, казахи, дунсяне (Дунсян), киргизы, салары (Сала), таджики, узбеки, баоаньцы (Баоань) и татары. Правительство КНР предпринимало попытки ассимилировать все эти группы в культурный мейнстрим и ограничить сферу влияния их религиозных убеждений, однако по большей части наталкивалось на активное противостояние со стороны этих групп любым подобным инициативам. С учетом деликатности проблем пограничных районов тем более острым становится вызов для Китая с выбором оптимального курса, который бы одновременно обеспечил потребности и надежды национальных меньшинств и не подорвал национальную безопасность Поднебесной по западным границам. Различия в степени развития инфраструктуры, образования и транспорта, а также степени покровительства со стороны центрального правительства, – вот основания для споров о противопоставлении «восточных прибрежных районов» и «западных внутриматериковых районов», которые по настоящий день служат источником головной боли для руководства Китая. Вне всяких сомнений, именно сознание очевидной дифференциации и явного неравенства между регионами Китая стояло за программой «Развитие Западного Китая», которую центральные власти выдвинули после 2000 года. Мы подробно рассмотрим реализацию этой политической линии в последующих главах. Целью программы было объявлено обеспечение большего регионального равенства и замедления миграции в городские районы и приморские провинции Китая. Мы рекомендуем читателям во время ознакомления с нашей книгой помнить о том, что Китай – огромная страна с высокой степенью концентрации населения в восточных районах. Эти факторы оказывали – и по-прежнему оказывают – решающее влияние на все планы по развитию страны, а также объясняют многие существенные события, которые Поднебесная пережила за свою долгую историю.

Рис. 1.2. Нарождающиеся экономические районы Китая.

Подготовлена авторами

После 1949 года китайские экономисты и политики, действуя под руководством КПК, начали применять всевозможные политические шкалы для ранжирования различных районов Китая в своих отчетах и программах. Наиболее существенной градацией здесь представляется деление КНР на четыре основных экономических региона, которые представлены на рис. 1.2: Северо-Восток, восточные прибрежные провинции, центральные провинции и Запад. Эти четыре региона охватывают 31 территориально-административную единицу провинциального уровня: четыре города центрального подчинения, пять автономных районов с высокой долей неханьского населения и 22 провинции. Также в Китай входят два специальных административных района (САР): Гонконг (Сянган) и Макао (Аомэнь) (см. рис. 1.3). Каждая из этих единиц дополнительно делится на множество подразделений, в том числе округа, которые, в свою очередь, состоят из уездов, и городские районы, которые существуют во всех городах и также подразделяются на кварталы. Сельские уезды включают в себя поселки, поселковые районы, волости и деревни. Во всех этих единицах действуют представительства КПК и полуавтономные правительства. Централизованная бюрократическая система Китая, которая рассчитана на управление администрациями и населением на всех уровнях, – одна из самых массированных и сложных во всем мире.

Зарубежные комментаторы уделяют наибольшее внимание действиям и решениям национального правительства и КПК. Однако в действительности все события, связанные с новой экономической и политической географией переживающего стремительный подъем Китая, разворачиваются во взаимодействии центральных властей, правительства провинциального уровня, уездных и муниципальных администраций, чиновников и предприятий на местах, рядовых граждан, транснациональных компаний и игроков. Это запутанная система, которая характеризуется огромными перепадами между регионами по самым различным параметрам. В нашей книге мы ставим перед собой задачу как можно более полно представить эти несоответствия и помочь читателям ближе познакомиться с поразительными изменениями, через которые сейчас проходит Китай и которые будут иметь далекоидущие последствия. Во имя этого нам нужно отказаться от каких-либо стереотипов по поводу предполагаемой гомогенной монолитности Китая.

Рис. 1.3. Административно-территориальные единицы провинциального уровня Китая. Подготовлена авторами

Значительная часть нашей книги посвящена осмыслению географических или пространственных различий между регионами Поднебесной. Даже на самом высоком уровне абстракции – четырех основных экономических регионов (см. снова рис. 1.2) – мы видим существенные нюансы в окружающей среде, культуре, политике и экономике. В упрощенном, но оттого не менее показательном виде эти различия представлены в таблице 1.1.

В этой таблице единственный показатель – ежегодные доходы на душу населения – сопоставляется по городским и сельским районам в четырех экономических регионах Китая за два года: 2010 и 2018 годы. В обоих периодах средние показатели доходов городских и сельских жителей Восточного региона существенно превышают данные по всем трем остальным регионам. В последующих главах мы рассмотрим причины подобных различий. Пока же отметим, что за эти восемь лет средние доходы в городских районах Китая увеличились по стране примерно на 88 %, но в Центральном и Западном регионах фиксировался несколько более высокий рост: 95 % и 93 % соответственно. Однако жители Восточного региона в целом располагали гораздо более высокими доходами за оба рассматриваемых года. Еще примечательно, что доходы городских районов во всех четырех регионах увеличивались быстрее, чем доходы сельских районов. Еще более существенный разрыв прослеживается между городскими и сельскими районами внутри каждого из регионов. В наиболее бедствующем Западном регионе сельские доходы составляли в среднем около 37 % от городских доходов в 2010 году, и этот показатель упал до 35,4 % к 2019 году. Таким образом, несмотря на увеличение доходов на душу населения, с течением времени разрыв между городами и деревнями в Западном регионе увеличивается (см. таблицу 1.1). Впрочем, это явление наблюдается по всем регионам. Средний показатель сельских доходов по всему Китаю составляет лишь 42,7 % или даже ниже размеров средних городских доходов. Это неравенство между регионами, а также между городскими и сельскими районами, имеет самые различные социальные, политические и экономические последствия. Несмотря на многие инициативы по уменьшению остроты этой проблемы, противодействие неравенству остается одним из самых больших вызовов, стоящих перед руководством КНР [Dunford, Liu 2015; Fan 1995; Wei 1999].

Нарастающие противоречия между регионами Китая напрямую приводят к некоторым из самых существенных и запутанных споров по поводу направления общего развития страны. В дополнение к разрывам в доходах, упоминавшимся нами выше, неравномерный экономический рост формирует целый ряд новых проблем социального, культурного и политического характера, которые отражают специфические особенности жизни в тех или иных районах и неоднородный социально-экономический статус различных групп населения [Huang, Li 2014; Wang 2008]. При этом очень многие оказываются в выигрыше, и это в первую очередь касается жителей прибрежных районов, где условия жизни населения заметно улучшились по сравнению с типичными условиями жизни до проведения экономических реформ, инициированных в декабре 1978 года [Dwyer 1994; Economist 2015; Fan 1995].

Таблица 1.1. Ежегодные доходы на душу населения[3] в городских и сельских районах четырех экономических регионов Китая (2010 и 2018 годы)

Масштабность Китая – с точки зрения как территории, так и населения – во многом задает уникальность проблем развития, включая вопросы неравенства, с которым Китай сталкивался и продолжает сталкиваться. В главе 2 мы подробно рассмотрим, почему принципиально важно осознавать огромные географические размеры Китая и то, как они формируют неравномерные условия деятельности людей. В 2021 году Китай был страной с самым большим населением в мире, но еще в «Докладе о мировой демографической ситуации и перспективах ее развития за 2019 год» ООН прогнозировала, что Индия обгонит Китай по размерам населения уже в 2027 году. В любом случае планирование и обеспечение текущих и будущих потребностей населения в 1,44 миллиарда человек – ситуация, принципиально отличная от необходимости заботиться, как в случае США, о населении в 330 миллионов человек (обратите при этом внимание, что КНР и США имеют примерно одинаковую площадь). По численности населения некоторые провинции Китая вполне могут сравниться с двадцаткой самых населенных стран мира. Так, провинции Гуандун, Хэнань и Шаньдун превосходят по своим размерам любую европейскую страну, не считая России: по состоянию на 2018 год во всех трех указанных регионах проживало свыше 96 миллионов человек (см. рис. 1.3); более того, Шаньдун (100,4 миллиона), Гуандун (113,4 миллиона) и Хэнань (96,1 миллиона) существенно превосходят по населению Германию (83 миллиона) – 17-ю страну мира по численности населения [National Bureau of Statistics 2019: 34].

Принципиальный фактор – крайне неравномерное распределение этого огромного населения по территории страны (1,44 миллиарда людей по состоянию на август 2020 года). 14 из 19 городов с городским населением более пяти миллионов человек расположены на Востоке или Северо-Востоке Китая (глава 6). Среди крупнейших городов Поднебесной только Чэнду, Сиань, Ухань, Чжэнчжоу и Чунцин расположены во внутриматериковых Центральном и Западном регионах. Как и повсеместно в мире, политическая и экономическая власть обычно концентрируется в самых густонаселенных районах. Места с большей численностью населения способны генерировать большие доходы и большие налоговые поступления, располагают более совершенной транспортной системой и большим числом университетов и пользуются большим политическим весом. С течением времени это оборачивается лишь усилением межрегиональных разрывов. Все это обостряет пространственную изоляцию и более высокие транспортные издержки жизни на западе Китая, а также ведет к параллельному повышению издержек в промышленном и обрабатывающем секторах – видах деятельности, которые в конечном счете способны приносить большую чистую прибыль, чем такие традиционные занятия, как сельское хозяйство, животноводство, лесоводство и горное дело.

Крайне высокая концентрация населения на востоке Китая не есть какой-то новый феномен (глава 6). Китайский географ и демограф Ху Хуаньюн в статье 1934 года выдвинул понятие линии «Хэйхэ – Тэнчун» (также известна как линия «Айхуэй – Тэнчун» и «линия Ху») (см. рис. 1.2). Благодаря исследованию Ху научное сообщество обратило внимание на поразительный перекос в распределении населения на территории Китая: 95 % китайцев тогда проживало в восточной трети страны. В последующие десятилетия этот тренд несколько пошел на убыль. Однако даже по состоянию на 2020 год к востоку от «линии Ху» все еще проживает свыше 90 % населения Китая (см. рис. 1.2) [She 1998]. Подобный дисбаланс сказывается не только на социальном равенстве и состоянии экономики, но и задает существенные политические, общественные и экологические вызовы, с которыми Китаю приходится мириться сейчас.

Обратите также внимание, что четыре экономических «ядра» Китая, представленные на рис. 1.2, расположены в том же Восточном регионе, а именно – на побережье Тихого океана, где сформированы наиболее оптимальные условия для экономического роста. Лучший пример в данном контексте – стремительно развивающаяся Дельта реки Чжуцзян (ДРЧ) на юго-восточном побережье Китая. ДРЧ выстраивается на треугольнике, образующемся между Гонконгом/Шэньчжэнем, Гуанчжоу/Дунгуанем и Макао/Чжухаем. Этот регион имеет давние связи по части перевозок, торговли и потоков капитала с Юго-Восточной Азией и мировой экономикой. Гонконг все еще остается одним из крупнейших контейнерных портов мира, крупным банковским центром и, несмотря на политические конфликты последних лет, краеугольным камнем в деловых сношениях Китая со всем остальным миром, представляя собой правовую и коммерческую систему, которая пользуется доверием предпринимателей со всех концов мира (глава 14).

Следующий треугольник – Дельта реки Янцзы (ДРЯ), который тянется от прибрежных Шанхая и Нинбо до Нанкина. ДРЯ – мощная экономика производства и знаний, имеющая тесные связи с Тайванем и всемирной системой торговли. Шанхай привлекает значительные тайваньские и иностранные инвестиции, выступает в качестве известного центра производства и культуры, но пока еще только медленно возвращает себе статус банковского и коммерческого центра, которым он славился в начале XX века.

Столичный регион, охватывающий города Пекин и Тяньцзинь, – центр политической власти Китая, а также мощный торгово-промышленный центр, включающий в себя сильный банковский сектор, высокотехнологичные предприятия и научно-исследовательские структуры. Пекин – важный образовательный хаб, чьи существенные возможности в области исследований и опытно-конструкторских разработок развивались параллельно укреплению расположенных здесь престижных университетов и пользующихся государственной поддержкой научно-технических организаций, в том числе всевозможных ответвлений Академии наук Китая и Академии общественных наук Китая.

Наконец, экономический регион, сформировавшийся вокруг провинции Шаньдун, хотя по площади и меньше уже упомянутых, но в свете крепких и лишь нарастающих торговых и коммерческих связей с Республикой Кореей (далее – РК или Южная Корея) и другими странами, в особенности в области электроники и автозапчастей, являет собой отличный пример динамичной экономики Китая и меняющихся приоритетов во внешней политике страны. В 2019 году в провинции Шаньдун работало свыше трех тысяч предприятий, учрежденных или спонсируемых РК. В регионе проживает более 60 тысяч южнокорейцев. Южная Корея – второй крупнейший торговый партнер Шаньдун. Провинция расположена всего в 90 морских милях от РК и потому привлекает работающие в области электроники малые и средние корейские компании, которые усиливают свою конкурентоспособность за счет привлечения образованной, но сравнительно дешевой китайской рабочей силы. Поговаривают, что ворону, каркающую в китайском городе Вэйхай, можно услышать в южнокорейском городе Инчхон [Gao 2015].

Да, сводить весь Китай лишь к регионам, омываемым Тихим океаном, не стоит, и все же именно они доминируют в Поднебесной. Естественно, во всей стране можно найти множество других крупных и малых регионов, которые в различных масштабах отражают динамичное перераспределение пространства и поразительный экономический рост, которые происходят в современном Китае на местном, провинциальном и региональном уровнях. Мы подробнее рассмотрим соответствующие регионы по мере того, как будем знакомиться с конкретными особенностями Китая на протяжении последующих тринадцати глав. Мы не можем не признать мощный импульс, исходящий из сдвигов, которые происходят во всемирной системе, создавая возможности и оказывая воздействие на Китай. Однако не менее важно помнить, что социалистическая революция в Китае была частично нацелена на закрепление за страной целостности в качестве суверенного и независимого государства. Соответственно, при признании существенной роли, которую играют глобальные тенденции, мы должны держать в памяти впечатляющую историю Китая в качестве централизованного государства и империи, а также все усиливающуюся уверенность китайцев в своих силах по мере того, как их страна приобретает статус крупного игрока в мировой экономике, политике и системе безопасности в XXI веке [Spence 1999; Xi 2014]. Мы не всегда имеем возможность в полной мере сознавать события прошлого, однако не следует забывать статус Китая в качестве крупной региональной державы вплоть до начала 1800-х годов. С точки зрения китайцев, за последние десятилетия Китай «вернулся», а не «вступил» на мировую арену. Многие комментаторы полагают, что Китаю суждено стать самой могущественной и влиятельной страной XXI века и потенциально сменить США в качестве общемирового авторитета, экономической сверхдержавы и доминирующей военной силы [Jacques 2009; Pillsbury 2015].

Китай и мир: глобальные силы и развитие Китая

Как мы отмечали ранее, стремительные преобразования и выдвижение Китая в первые эшелоны мировых сверхдержав связаны с многочисленными процессами глобализации, которые существенно ускорились за последнее столетие [Dicken 2007]. На практике действует множество новых и мощных экономических, политических, культурных и технологических аспектов. Китай быстро адаптировался и подстраивался под них уже начиная с реформ декабря 1978 года и тем более после вступления в ВТО в декабре 2001 года. В свою очередь, перестановки в Поднебесной способствуют формированию гораздо более открытой экономической системы, которую китайцы называют «социализмом с китайской спецификой». Этот политико-экономический сдвиг привел к активному наращиванию торговли и обменов с огромным множеством самых различных стран, от таких крупных экономик, как Япония, ЕС, Австралия и страны Северной Америки, до государств Юго-Восточной Азии, Ближнего Востока и Африки. Рост производства и экспорта в сочетании с реформами сельского хозяйства и иных видов деятельности ведет к увеличению производительности, прибыли, доходов от налогов и национального благосостояния, что способствовало развитию современных вооруженных сил, формированию продвинутой инфраструктуры и большим научно-техническим и торговым обменам как внутри Китая, так и в сотрудничестве с другими странами. Таким образом, Китай стал не просто «фабрикой и лавкой всего мира», но и одной из самых влиятельных и сильных держав мира.

Роль, которую Китай играет в мировой политике, значительно расширилась, в особенности после 2013 года, с приходом на пост председателя КНР Си Цзиньпина. Китай не только активно участвует в поиске потенциальных решений таких региональных проблем, как нестабильность вокруг КНДР и распространение ядерных вооружений, но также сильно вовлечен в общемировую политику посредством таких международных организаций, как ООН, Совет безопасности ООН, Всемирная организация здравоохранения, ВТО и инициатива «Пояс и путь» (глава 4) [Zhao 2000а, 2000b]. В то же время новое руководство КНР ведет гораздо более агрессивную политику в отношении соседних стран в Азии. Споры о границе с Индией разгорелись с новой силой в 2020 году. В результате последовавшего вооруженного конфликта пострадали люди с обеих сторон. Недавние территориальные притязания в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях пока проявляются в виде неопределенной пунктирной линии (см. рис. 1.1) и вызывают серьезное беспокойство по поводу перспектив в отношениях КНР с Японией, Филиппинами, Вьетнамом и Малайзией. Китайские рыболовные суда часто обвиняют в нарушении традиционных морских границ, обозначенных в Конвенции ООН по морскому праву – весьма успешной долговременной инициативе ООН. Китай также ставит под сомнение устоявшееся влияние США над западной частью Тихого океана. В главе 4 мы в этой связи рассмотрим вызовы, которые бросает Китай – держава на подъеме – такому укоренившемуся мировому лидеру, как США [Wong 2014]. Вне всяких сомнений, у нас на глазах формируется новый миропорядок, и пока сложно предсказать, что будет с Китаем по прошествии 40 лет. Но мы можем быть уверенными в том, что в ближайшие десятилетия КНР будет играть все более существенную роль в мировых делах.

Вернемся к эпохальным экономическим реформам декабря 1978 года, только теперь с учетом внутринационального политического контекста. Способность Китая привлекать инвестиции в промышленный сектор обеспечивалась тщательно подготовленными политическими мерами, в которых упор делался на инновации и высокие технологии, предположительно способствующие быстрому развитию обширной производственной базы. Государство всегда играло ключевую роль в стимулировании экономического роста и развития национальной экономики Китая. Это положение вряд ли изменится в обозримом будущем, как бы ни смущали коммерсантов, производителей и импортеров из традиционных капиталистических стран сложные взаимоотношения между правительством КНР и ведущими компаниями Китая. Китайское руководство начало с разработки специальной таргетированной программы производства потребительских товаров экономкласса. Постепенно эти меры охватили целый ряд других высококонкурентных потребительских товаров и товаров производственного назначения, а также электронику, транспортное оборудование, фармацевтическую продукцию, вооружения и военное оборудование – все то, что пользуется спросом во всем мире [Walcott 2002].

Крепнущие производственные возможности Китая в сочетании с оптимальными правительственными курсами дополняются параллельным резким наращиванием торговых и инвестиционных контактов обменов с такими «тиграми» азиатской экономики, как Сингапур, Южная Корея и Тайвань, а также целым сонмом других стран. Новые торговые и инвестиционные тренды, в свою очередь, приводят к пространственной реорганизации: в Китае формируются экономические регионы, отражающие потребности новых общемировых экономик и технологий [Dunford, Liu 2015]. Здесь проявляются не только новые форматы торговли, но и важные новые технологии транспортного и логистического назначения, которые позволяют Китаю все эффективнее перевозить и распространять все товары, производимые страной с особым мастерством. Целый ряд инициатив по созданию новых транспортных систем и инфраструктурных проектов сейчас реализуются в КНР для того, чтобы как можно больше граждан страны стали частью «китайского чуда», в особенности на фоне тяжелых экономических условий, образовавшихся в результате тарифных «войн» между Китаем и США в 2019 году и вспышкой COVID-19 в 2020 году. Все эти инвестиции нацелены на то, чтобы объединить разрозненные регионы и районы Китая в единое целое во имя предначертанной Поднебесной судьбы стать полноценной современной экономикополитической системой при параллельном сокращении неравенства и поглощения избыточных трудовых ресурсов, которые образовались в течение экономического застоя вследствие пандемии. Издержки на строительство всей этой инфраструктуры – автомагистралей, железных дорог, водных путей, газопроводов и нефтепроводов, портов, гаваней, аэропортов, электросетей и коммуникационных узлов – будут огромными, и в предстоящие десятилетия Китаю потребуется продолжать искать средства финансирования для строительства этих основ социальной стабильности и национального развития.

Не только экономика

Уже давно прошла 40-я годовщина реформ 1978 года, инициированных Дэн Сяопином во имя открытия Китая внешнему миру и радикального преобразования всей национальной социально-экономической системы [Vogel 2011]. Китайское общество и культура сильно изменились за прошедшую эпоху беспрецедентного экономического роста. Придерживаться одних ценностей и точек зрения посреди непредсказуемых, хоть и блещущих позолотой, времен крайне сложно. Судьба человека часто определяется его связями, доступом к высшему образованию, социально-экономическим статусом, национально-этнической принадлежностью, полом и, со всей определенностью, местом, где он живет. Вполне очевидно, что резкий сдвиг социальных и экономических систем сформировал новые условия, которые становятся возможностями как для успехов сверх всех ожиданий, так и для крушения и ранее не столь уж устойчивых надежд.

Как и во всех местах, переживающих стремительные изменения, люди Китая ощущают себя растерянными и подавленными обстоятельствами даже тогда, когда они добиваются процветания и чувства защищенности. Представьте себе, что вам уже за 50 лет, вы не имеете высшего образования, проработали верой и правдой на государственной фабрике, которая отключила свои станки 15 лет назад, а пять лет назад, прежде чем закрыть двери предприятия навсегда, объявила вам, что средств пенсионного фонда не осталось вовсе. Стоит помнить, что многие представители старшего поколения в Китае выросли в условиях активной пропаганды общества «Рабочего рая на земле», где каждый мог найти пропитание в «железной чаше риса» Мао, где каждый получал «по потребностям» и где все были равны, пускай равны исключительно в степени бедности. В действительности их жизнь, конечно, была не столь полноценной и нерушимой, как пресловутая «железная чаша». Но она определенно была более предсказуемой, чем переменчивое настоящее, где для успешной судьбы человеку важнее всего иметь «правильное» местоположение и «надлежащий» статус.

Для большинства китайцев текущие политические споры, экономические возможности, общепринятые взгляды и нравственные нормы представляются разительно отличными от устоев, которые считались прописной истиной всего несколько десятилетий назад. Человек младше 40 лет не помнит сложностей, через которые Китай прошел до начала реформ. Многие люди получили значительные блага от трансформации Китая, некоторые утратили из-за нее не просто доход, а нечто гораздо более неопределенное и оттого важное. В любом случае всем китайцам приходится менять свои воззрения и идеалы по мере того, как разворачиваются реформы, а китайское общество оказывается под все более жестким контролем администрации Си Цзиньпина (глава 4).

Эти перемены проявляются на всех уровнях китайского общества, от положения отдельных людей до статуса корпораций, от городских районов до сельской местности, а равно и во всей интернет-вселенной. Вполне очевидно, что разнообразные социальные, экономические, культурные и политические преобразования протекали по-разному во множестве регионов и провинций Китая. Как никогда прежде важно подчеркивать, о каком именно месте мы рассуждаем в каждом отдельном случае. Текущие исследования свидетельствуют об устойчивом и только усиливающемся разрыве в доходах и ВВП на душу населения между богатейшими и беднейшими районами [Buckley 2010; Fan 1995, 1997; Gipouloux 2000; Lyons 2000; National Bureau of Statistics 2019; Wei 1999]. Но дело не только в доходах и производительности. Между регионами и провинциями наблюдаются существенные различия в степени доступа к жилью, больницам, услугам здравоохранения, социальному обеспечению и образованию [Huang, Li 2014; National Bureau of Statistics 2019]. В результате мы имеем все более неравномерный ландшафт с точки зрения социальных, культурных, экологических и экономических реалий.

Поколенческие пробелы, экономические фрустрации разрыва между богатыми и бедными, неравномерные региональные возможности, новые экологические проблемы, которые ставят под угрозу здоровье и благосостояние рядовых граждан, и трения между современностью и традицией сейчас переполняют Китай – огромную и поразительную державу с давней историей. Все указанные проблемы имеют конкретные пространственные параметры. В последующих главах мы рассмотрим многие из обозначенных вопросов в процессе осмысления того, что представляет собой современный Китай.

Основополагающий для американской государственности спор между Томасом Джефферсоном и Александром Гамильтоном по поводу роли центрального правительства представляется не менее важным для современного Китая, как, впрочем, и для других стран. В какой мере должно центральное правительство способствовать экономическому росту и социальному равенству? Какую роль здесь должны играть региональные и муниципальные власти? Каким образом следует увеличивать объем собираемых доходов, облагать их налогами и распределять? Кто принимает решения о содержании школьной программы и о том, какие школы заслуживают поддержки? Каким образом должно осуществляться социальное обеспечение и предоставляться услуги здравоохранения и кто должен оплачивать их? Многие жители современного Китая хотели бы иметь большее влияние в реализации решений, принимаемых в приказном порядке центральным правительством. Это желание возникает не только у представителей местных властей, но и у рядовых граждан и местных предпринимателей, которые, зачастую будучи источником доходов для реализации проектов ускоренного расширения городов и обеспечения экономического развития на местах, считают себя заинтересованными в достижении определенных результатов [Lin 1997,2009]. И все же Китай остается государством, основанным по ленинской модели. 92 миллиона членов КПК полагают, что именно они обладают преимущественными правами и властью для выбора политических курсов, которые определяют социальные, политические и культурные приоритеты государства в целом, и играют ключевую роль в контроле общего направления экономического роста и преобразований.

В этом смысле силы глобализации оказываются в Китае умеренными и приглушенными, дабы ничто не стало вызовом для властности КПК и центрального государства. Много сказано о «Великом китайском файрволе» («Фанхо Чанчэн»). Посредством законодательства и инфраструктурных технологий Китай ограничивает распространение в Интернете международного и внутрикитайского контента. При этом Поднебесная ничем не уступает остальным странам мира с точки зрения степени развития онлайн-коммерции, онлайн-банкинга и онлайн-сервисов. Эпоха правления Си Цзиньпина, начавшаяся с назначения лидера на должность председателя КНР в 2013 году, – одна из основных тем главы 4. За этот новейший период наметился сдвиг в пользу большей централизации процессов принятия решений. Подобная реставрация прежних устоев стала сюрпризом для многих как внутри, так и за пределами Китая. Последствия соответствующих изменений мы сможем оценить лишь по прошествии некоторого времени. Что мы можем сказать уже сейчас – политический контроль возможно обеспечивать лишь при условии удовлетворения потребностей населения и поддержания социальной стабильности и экономического роста.

В отношении Китая было сделано множество предсказаний с крайне неоднородной степенью верифицируемости. Прогнозы мы оставляем на усмотрение всех желающих. Основная задача, стоящая перед авторами настоящей книги, – представить описанную колоссальную мозаику в разумном объеме, без чрезмерной профессиональной лексики, но и без излишних упрощений.

Основная задача наших читателей – неизменно помнить, что все наши главы могут в лучшем случае быть подборкой содержательных пояснений и выборочных обзоров жизненных реалий огромной державы по состоянию на 2021 год. Причем эта держава продолжает преображаться с ошеломительной скоростью. Нашим читателям принципиально важно осознать не только потенциальные последствия описываемых нами масштабных перемен, которые произошли с Китаем за прошедшие сорок лет, но и оценить скорость этих перемен и их возможное воздействие на весь мир. Ускоренные изменения усложняют разработку и внедрение политических курсов, поскольку крупные проблемы находятся в постоянном процессе преобразований, подобно тому, как драгоценный камень по-разному играет цветом и светом в течение дня. Признание темпов перемен в качестве практически независимого фактора – важная составляющая понимания того, что являет собой современный Китай.

Цели авторов

Поиск ответов на вопросы, почему и как обеспечивается политическая и культурная стабильность и общая долговечность Поднебесной, представляются исторически целесообразным и ценным процессом для осознания специфики текущих планов и воззрений Китая на экономическое развитие, экологические вызовы и внешнюю политику. Причем эти ответы следует искать в сфере географии, поскольку окружающая среда и пространство (территория) – два ключевых фактора, которые фигурируют в соответствующих спорах [Tuan 1969]. Именно поэтому мы избрали эти две категории (организация пространства и заселение/использование окружающей среды) в качестве двух основных тем для обобщения сущности понятия «география» современного Китая.

Слишком часто источники, анализирующие современный Китай или концентрирующиеся на конкретных проблемах, в том числе мировой торговле, социальном равенстве или правах человека, затуманивают важные пространственные различия в исторических, экономических, природных и политических реалиях, в которых существуют разные регионы этой великой и древней державы. Наш коллектив из четырех авторов, каждый из которых имеет собственную точку зрения и подходит к рассматриваемым вопросам с разных позиций, предлагает вниманию читателей серию тематических глав, в каждой из которых используется географический подход для иллюстрации сходства и различия между народами, локациями и регионами Китая по мере того, как последние меняются с течением времени.

Первые четыре главы книги составляют фундаментальное введение в физическую географию, историю и политические аспекты Китая, которые задают общий географический и исторический контекст для всех последующих глав. Следующие три главы посвящены вопросам урбанизации, демографии и других социальных проблем. Здесь упор приходится на осмысление текущих условий и будущих вызовов жизни в Китае. «Отраслевые» главы 8-11 рассматривают с различных точек зрения эволюцию и текущее состояние экономики Китая. В частности, отдельная глава представляет собой общий обзор национальной экономики. Конкретные обстоятельства функционирования сельского хозяйства, промышленности, энергетики, торговли и транспорта рассматриваются в дальнейших главах. В первых двух изданиях «Географии Китая» экологические проблемы различного рода описывались в главах, посвященных урбанизации и экономике. Однако и учащиеся, и преподаватели отмечали в своих отзывах желательность наличия в книге отдельной главы, которая бы освещала исключительно проблемы экологического характера. Наш ответ на этот запрос – глава 12. Главы 13–14 рассказывают об уникальных исторических, культурных и экономических условиях жизни на Тайване, в Гонконге и Макао.

Все главы снабжены последними данными и информацией, представленной в виде текстовых вставок, карт, иллюстраций, таблиц и фотографий. При этом мы неизменно держим в уме географические аспекты, которые позволяют раскрыть межрегиональную вариативность Китая. Понимание различий между регионами Китая – принципиально важный момент, если мы хотим получить объективные представления о жизни в Поднебесной. «Политика – всегда дело локальное» – распространенная фигура речи в США, но в действительности вся человеческая жизнь – не только политическая – протекает на локальном или, по крайней мере, региональном уровне. И это касается не только Китая и США. Жители таких крупных стран и формирований, как Канада, Россия, Бразилия, Индонезия и даже ЕС, в значительной мере осознают культурные, экономические и прочие различия, которые существуют на их территориях. В равной мере Китай можно понять только через призму пространственности. Жизнь населения Пекина, Шанхая или Гуанчжоу сильно отличается от жизни миллионов мелких крестьян, которые заселяют всю оставшуюся страну, от жизни жителей средних и мелких городов, которые стремительно разрастаются в центральных провинциях страны, и от жизни людей, которые проживают в национально-этнических автономных районах, расположенных по большей части на крайнем западе или юго-западе страны.

Существует множество прекрасных вводных книг, рассказывающих о современном Китае, которые представляют самые различные научные дисциплины. Многие из них мы цитируем в течение нашего собственного произведения. Мы особо обратили бы внимание наших читателей на две недавние работы: «Китай с точки зрения географии» («China: A Geographical Perspective», [Wong et al. 2018]) and «Географическая трансформация Китая» («The Geographical Transformation of China», [Dunford, Liu 2015]). Обе книги, написанные с позиций географической науки, способствовали оформлению наших собственных мыслей при составлении четвертой редакции настоящего издания. При этом важно подчеркнуть, что в нашем конкретном случае нас интересует исследование современного Китая именно через призму уже обозначенных географических тем: (1) пространственная организация Китая, в том числе в свете ее стремительно растущих связей с постоянно меняющейся глобальной системой, и (2) заселение/использование окружающей среды (как физической, так и культурной), которое мы наблюдаем в пределах границ страны.

География, подобно истории, но в отличие от многих общественных наук, характеризуется именно своим подходом: стремлением к оптимальной интеграции или синтезу данных и интерпретаций из множества научных дисциплин, посвященных изучению перемен в пространственном и временном измерениях. География не претендует на некую уникальность предмета рассмотрения. В нашей книге мы применяем этот же комплексный подход и обращаем информацию из целого ряда дисциплин – не только географии – в общее полотно или единую конструкцию, которые не только способствуют выработке полезных обобщений на тему Китая, но отражают культурное и региональное многообразие современной Поднебесной. Будучи географами, мы полагаем, что эффективное исследование Китая становится возможным как раз через осознание тех разнообразных факторов, которые оказываются вплетены во взаимодействие аспектов времени и пространства. Искусство географической науки состоит в том, чтобы изучать нюансы и специфику некоей локации не только с позиций изменчивости окружающей среды и культурного ландшафта, но также с позиций временной неустойчивости этой среды, этого ландшафта и средств их использования (в нашем случае – народа Китая) [Hart 1982; Williams 2003: 223]. Как и во всех других странах, история и география Китая всегда оказываются тесно переплетены. Современные общественные, культурные, экономические и политические условия Поднебесной оказываются кристаллизацией прошлых и текущих обстоятельств, сливающихся воедино в определенном месте.

Естественно, наша книга не охватывает целый ряд заслуживающих внимания тем. Мы намеренно подобрали ограниченный круг вопросов, которые составляют сферу нашей экспертизы и область наших интересов. Мы также принимали во внимание необходимость удержать текст в определенных рамках, поскольку книга в первую очередь предназначена для ознакомления в течение одного учебного полугодия. При желании получить больше информации мы предлагаем читателям посетить наш сопроводительный сайт, на котором можно посмотреть дополнительные материалы, рекомендации по видеозаписям, цветные версии всех иллюстраций, тематические временные ряды и базы данных по провинциям.

Вопросы к обсуждению

1. К каким индикаторам обращаются авторы, описывая экономические успехи Китая начиная с 1978 года?

2. Каковы основные различия между эпохой правления Мао и эпохой реформ и открытости?

3. Когда произошло первое объединение Китая? Какие меры принял Цинь Шихуан для достижения этой цели?

4. Как бы вы описали «географический подход» к исследованию Китая? Чем он отличается от подходов других научных дисциплин? Есть ли точки соприкосновения в подходах различных дисциплин?

5. Что представляют собой четыре основных экономических региона, описанных в настоящей главе? Как вы полагаете, почему все они расположены на побережье Тихого океана?

Библиография

Blecher 2000 – Blecher, Marc. The Dengist Period: The Triumphs and Crises of Structural Reform, 1979 to the Present // The China Handbook: Prospects onto the 21st Century I ed. by Christopher Hudson. Chicago: Glenlake, 2000. P. 19–38 (chapter 2).

Bradsher 2015 – Bradsher, Keith. China Turned to Risky Devaluation as Export Matching Stalled // New York Times. 2015, August 17. URL: https:// www.nytimes.com/2015/08/18/business/international/chinas-devaluation – of-its-currency-was-a-call-to-action.html (дата обращения: 26.08.2020).

Buckley 2010 – Buckley, Peter J. Direct Foreign Investments, China and the World Economy. New York: Palgrave Macmillan, 2010.

Chu, Yeung 2000 – Chu, David K. Y, Y. M. Yeung. Developing the ‘Development Corridor’ II Fujian: A Coastal Province in Transition and Transformation I ed. by Y. M. Yeung and David K. Y. Chu. Hong Kong: Chinese University Press, 2000. P. 305–326 (chapter 13).

Dicken 2007 – Dicken, Peter. Global Shift: Mapping the Changing Contours of the World Economy. 5th edition. New York: Guilford, 2007.

Duckett 1998 – Duckett, Jane. The Entrepreneurial State in China. London: Routledge, 1998.

Dunford, Liu 2015 – Dunford, Michael, Weidong Liu. The Geographical Transformation of China. New York: Routledge, 2015.

Dwyer 1994 – Dwyer, Denis, ed. China: The Next Decades. Essex: Longman Scientific and Technical, 1994.

Economist 2015 – The Great Fall of China // Economist. 2015, August 29. № 416 (8953). P. 11.

Fan 1995 – Fan, C. Cindy. Of Belts and Ladders: State Policy and Uneven Regional Development in Post-Mao China // Annals of the Association of American Geographers. 1995. Vol. 85 (3). P. 421–449.

Fan 1997 – Fan, C. Cindy. Uneven Development and Beyond: Regional Development Theory in Post-Mao China // International Journal of Urban and Regional Research. 1997. Vol. 21 (4). P. 620–639.

Forsythe, Ansfield 2015 – Forsythe, Michael, Jonathan Ansfield. Fading Economy and Graft Crackdown Rattle Chinas Leaders // New York Times. 2015, August 22. URL: https://www.nytimes.com/2015/08/23/world/asia/ chinas-economy-and-graft-crackdown-rattle-leaders.html (дата обращения: 26.08.2020).

Gao 2015 – Gao, Xin. China-South Korea FTA: New Opportunity for Shandong // China Today. 2015, June 2. URL: http://www.chinatoday.com. cn/english/economy/2015-06/02/content_690461.htm (дата обращения: 26.08.2020).

Garnaut 2001 – Garnaut, Ross. Twenty Years of Economic Reform and Structural Change in the Chinese Economy// Growth without Miracles: Readings on the Chinese Economy in the Era of Reform I ed. by Ross Garnaut and Yiping Huang. Oxford: Oxford University Press, 2001. P. 1–18 (chapter 1).

Gipouloux 2000 – Gipouloux, Francois. Declining Trend and Uneven Spatial Development of FDI in China // China Review 2000 I ed. by Chung-ming Lau and Jianfa Shen. Hong Kong: Chinese University Press. P. 285–305.

Hart 1982 – Hart, John Fraser. The Highest Form of the Geographers Art // Annals of the Association of American Geographers. 1982. Vol. 72. P. 1–29.

Hinton 2000 – Hinton, Peter. Where Nothing Is as It Seems: Between Southeast China and Mainland Southeast Asia in the Post-socialist Era // Where China Meets Southeast Asia: Social and Cultural Change in the Border Regions I ed. by Grant Evans, Christopher Hutton and Kuah Khun Eng. New York: St. Martin’s, 2000. P. 7-T1.

Huang, Li 2014 – Huang, Youqin, Si-ming Li. Housing Inequality in Chinese Cities. Abingdon and New York: Routledge, 2014.

Jacques 2009 – Jacques, Martin. When China Rules the World: The End of the Western World and the Birth of a New Global Order. New York: Penguin, 2009.

Lin 1997 – Lin, George C. S. Red Capitalism in South China: Growth and Development of the Pearl River Delta. Vancouver: University of British Columbia Press, 1997.

Lin 2009 – Lin, George C. S. Developing China: Land, Politics and Social Conditions. New York: Routledge, 2009.

Lippit 2000 – Lippit, Victor D. The Maoist Period, 1949–1978: Mobiliza-tional Collectivism, Primitive Accumulation and Industrialization // The China Handbook: Prospects onto the 21st Century I ed. by Christopher Hudson. Chicago: Glenlake, 2000. P. 3–18 (chapter 1).

Liu, Wu 1986 – Liu Suinan, Wu Qungan, eds. Chinas Socialist Economy-An Outline History (1949–1984). Beijing: Beijing Review, 1986.

Lyons 2000 – Lyons, Thomas P. Regional Inequality // Fujian: A Coastal Province in Transition and Transformation I ed. by Y. M. Yeung and David K. Y. Chu. Hong Kong: Chinese University Press, 2000. P. 327–351 (chapter 14).

Ma, Cui 2002 – Ma, Laurence J. C., Gonghao Cui. Economic Transition at The Local Level: Diverse Forms of Town Development in China // Eurasian Geography and Economics. 2002. Vol. 43 (2). P. 79–103.

National Bureau of Statistics 2011 – National Bureau of Statistics. Zhong-guo Tongji Nianjian 2011 [China statistical yearbook 2011]. Beijing: China Statistics Press, 2011.

National Bureau of Statistics 2019 – National Bureau of Statistics. Zhong-guo Tongji Nianjian 2019 [China statistical yearbook 2019]. Beijing: China Statistics Press, 2019.

Pillsbury 2015 – Pillsbury, Michael. The Hundred-Year Marathon: Chinas Secret Strategy to Replace America as the Global Superpower. New York: Henry Holt, 2015.

Pye 1992 – Pye, Lucian. The Spirit of Chinese Politics. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1992.

Reuters 2020 – Reuters. Chinas 2020 GDP Growth Set to Sink to a 44-Year Low as Coronavirus Cripples Economy: Reuters Poll // Reuters Business News. 2020, April 14. URL: https://www.reuters.com/article/us-china-economy-poll/ chinas-2020-gdp-growth-set-to-sink-to-44-year-low-as-coronavirus-cripples-economy-reuters-poII-idUSKCN21W0XL (дата обращения: 21.08.2020).

Rural Cadre Handbook 1981 – Rural Cadre Handbook. The Correct Handling of Love, Marriage and Family Problems // Chinese Civilization and Society: A Sourcebook. Reading № 81. New York: Free Press, 1981. P. 371–377.

She 1998 – She, W. Hu Huanyong: Father of Chinas Population Geography// China Population Today. 1998. Vol. 15 (4). P. 20 (obituary).

Shieh 2000 – Shieh, Shawn. Centre, Province and Locality in Fujian’s Reforms // Fujian: A Coastal Province in Transition and Transformation I ed. by Y. M. Yeung and David K. Y. Chu. Hong Kong: Chinese University Press, 2000. P. 83–117 (chapter 4).

Spence 1999 – Spence, Jonathan. The Search for Modern China. 2nd edition. New York: Norton, 1999.

Tuan 1969 – Tuan, Yi-fu. China. Chicago: Aldine, 1969.

Vogel 2011 – Vogel, Ezra. Deng Xiaoping and the Transformation of China. Cambridge, MA: Belknap Press of Harvard University Press, 2011.

Walcott 2002 – Walcott, Susan M. Chinese Industrial and Science Parks: Bridging the Gap // Professional Geographer. 2002. Vol. 54 (3). P. 249–364.

Wang 2008 – Wang, Feng. Boundaries and Categories: Rising Inequality in Post-Socialist Urban China. Stanford, CA: Stanford University Press, 2008.

Wei 1999 – Wei, Dennis Yehua. Regional Inequality in China // Progress in Human Geography. 1999. Vol. 23 (1). P. 48–58.

Williams 2003 – Williams, Jack F. Geographers and China // Issues and Studies. 2003. Vol. 38 (4), 39 (1). P. 217–247.

Xi 2014 – Xi, Jinping. The Governance of China. Vol 1. Beijing: Intercul-tural Press, 2014.

Wong 2014 – Wong, Edward. China Turns Up Rhetoric Against the West // New YorkTimes. 2014, November 11. URL: https://www.nytimes.com/2014/ 11/12/world/asia/china-turns-up-the-rhetoric-against-the-west.html (дата обращения: 26.08.2020).

Wong, Deng 2020 – Wong, Chun Han, Chao Deng. Chinas ‘Wolf Warrior’ Diplomats Are Ready to Fight // Wall Street Journal. 2020, May 19. URL: https://www.wsj.com/articles/chinas-wolf-warrior-diplomats-are-ready-to-fight-11589896722?mod=hp_lead_pos5 (дата обращения: 20.08.2020).

Wong et al. 2018 – Wong, David W. S., Kenneth К. K. Wong, Him Chung, James J. Wang. China: A Geographical Perspective. New York: The Guilford Press, 2018.

Zhao 2000a – Zhao, Quansheng. China in East Asia: Changing Relations with Japan and Korea // The China Handbook: Prospects onto the 21st Century / ed. by Christopher Hudson. Chicago: Glenlake, 2000. P. 69–80 (chapter 5).

Zhao 2000b – Zhao, Quansheng. The China-Japan-US Triangle and East Asian International Relations // China Review 20001 ed. by Chung-ming Lau and Jianfa Shen. Hong Kong: Chinese University Press, 2000. P. 77–103.

Площадь Китая составляет около 9,6 миллиона квадратных километров, что примерно эквивалентно территории, которую занимают США. Лишь Россия и Канада имеют большую площадь. Уникальность Китая среди самых крупных по площади стран мира заключается в том, что земля и ресурсы, которые находятся в распоряжении Поднебесной, призваны поддерживать и обеспечивать население численностью свыше 1,44 миллиарда человек. Иными словами, около 18,47 % человечества проживает на площади, составляющей лишь 6,5 % от общей сухопутной территории Земли [Worldometer 2020]. Крайне низкие показатели земельных и водных ресурсов на душу населения во многом повлияли и продолжают влиять на историческое развитие Китая, политическую экономику страны и особенности защиты окружающей страны в Поднебесной.

Около 98 % территории Китая простирается между 18-й и 50-й параллелями северной широты. Плотно заселенная восточная треть страны находится по большей части в низменных районах с умеренным и субтропическим климатом. Здесь расположено небольшое количество относительно мелких горных систем. Эти факторы оказывают существенное воздействие на местные климатические условия и экологическое разнообразие. Восточные и юго-восточные районы США и КНР схожи друг с другом с точки зрения климата и топографии. Береговая линия Китая имеет длину примерно 18 тысяч километров, что делает страну легко доступной с востока и юго-востока по морю. Аналогичными преимуществами располагают и США. При этом сопоставление процветающих западных прибрежных районов Канады и США с отдаленными западными районами Китая, не имеющими выхода к морю, демонстрирует, насколько благоприятное влияние оказал Тихий океан на развитие западной части Северной Америки. Кажущиеся почти бесконечными просторы северо-западных и западных районов Китая окружены и изолированы крупными горными системами, широкими пустынями, глубокими впадинами и высокими плато (см. рис. 2.1).

Рис. 2.1. Топография Китая. Источник: [Wu 1973].

Картограф: Мэри Ли Эггарт

Естественные барьеры, формируемые неровным рельефом западных районов Китая, сыграли принципиальную роль в исторической эволюции китайской государственности. Китай фактически во многом был отделен от сопредельных стран, культуры и (по большей части) военных угроз. Даже в настоящее время поражающие воображение пустынные горы и плато Западного Китая выступают существенным вызовом для КНР, стремящейся к эффективной интеграции национальной экономики с экономиками других стран Центральной и Северной Азии. Если в Европе крупные горные системы концентрируются в центральной части континента, то в Китае горы опоясывают всю страну и исторически стимулировали заселение и экономическое развитие более доступных для человека восточных районов с аллювиальными отложениями и расположенных вдоль моря равнин. Западные земли, таким образом, оставались не у дел. Исторически устремления Китая в области собственного развития были сконцентрированы на преодолении вызовов, которые задает стране внутренняя физическая география. Многие века правители разного толка, контролировавшие Поднебесную, затрачивали существенные усилия и время не на внешнюю экспансию, а на сближение разнообразных культур и регионов, которые составляют страну. В этом Китай резко контрастирует с Европой, чья морская колониальная экспансия за пределы своих традиционных границ на длительное время превратила небольшие прибрежные страны, в том числе Англию и Нидерланды, в наиболее могущественные державы мира.

Повторимся, что рельеф Западного Китая по большей части представлен грядами высоких гор. При этом необычно в данном контексте смотрится поражающая воображение Турфанская впадина, центральная часть которой находится на 505 метров ниже уровня моря (это вторая самая низкая точка на Земле), а части Таримской впадины лишь на 1000 метров выше уровня моря. Однако большая часть Западного Китая находится выше отметки в 2500 метров над уровнем моря, а массивное Цинхай-Тибетское нагорье – в основном выше отметки в 4000 метров над уровнем моря. Западный Китай характеризуется преимущественно засушливым климатом в силу расположения внутри обширной территории Евразии и орографического воздействия окружающих регион крупных горных систем. По меньшей мере три тысячелетия западные земли Китая оставались малозаселенными, исключение составляли отдельные города. Подобная ситуация сохранялась вопреки росту населения в восточных и юго-восточных районах страны и несмотря на перспективу владения значительными богатствами, которую сулил китайцам контроль над территориями, где проходил Великий Шелковый путь. Пространственная изолированность в сочетании с суровым климатом задали специфические тренды развития и особую культуру западных районов Китая, которые по обоим факторам заметно отличаются от остальных регионов Поднебесной. Лишь сравнительно недавно начатые проект «Великое развитие Западного Китая», инициатива «Пояс и путь» и прочие программы по стимулированию экономики и наращиванию транспортной инфраструктуры в регионе способствовали слиянию экономик Восточного и Западного (а заодно и Центрального) Китая в единый монолит.

Изолированность западных районов привела к целому ряду исторических проблем в области национальной экономической и политической интеграции – цель, на достижение которой с начала XXI века через инициативу «Пояс и путь» были направлены огромные средства и политические ресурсы. Мы уже упоминали этот проект в главе 1 и подробно рассмотрим его в главе 8. Как уже отмечалось, соответствующие устремления китайских властей вызывают споры как в Китае, так и за его пределами. В текущей главе мы все же сделаем упор на том, как рельеф и физическое пространство Китая задали направление развития культуры и судьбы страны.

Несмотря на все денежные вливания, между Восточным и Западным Китаем по-прежнему сохраняются очевидные различия, как в сфере культуры, так и по части физического пространства. В традиционных представлениях китайцев-ханьцев (Хань) – этнической группы, на которую приходится 91,5 % населения КНР, – Западный Китай выступает как отдаленный и обездоленный рубеж, который населяют национальные меньшинства – оставшиеся 8,5 % населения страны. За исключением АР Внутренняя Монголия, все оставшиеся автономные районы Китая (теоретически обеспечивающие национальным меньшинствам некоторую долю политической автономии) расположены как раз на западе и юго-западе страны.

Стереотипы первооткрывателей Северной Америки в некоторой степени применимы к тем представлениям, которые разделяют большинство жителей Китая на счет своего собственного Дальнего Запада. Как и в Северной Америке, образ рубежей вызывает в воображении китайцев целый ряд культурных ассоциаций, от романтических категорий свободы и открытости до страха перед дикостью, незаселенностью, определенной опасностью и отдаленностью. Более того, как и в случае с западными штатами и регионами в Северной Америке, западные районы Китая представляют собой оспариваемое пространство, где еще только предстоит достигнуть баланса между традициями местных национальных меньшинств, нарастающим вмешательством со стороны китайцев-ханьцев и неоднозначными представлениями о пределах местной автономии. Вековые конфликты между коренными жителями районов, которые составляют сейчас Западный Китай, и китайским государством лишь обострились с прибытием в регион мигрантов-ханьцев, которое связано с извлечением максимальной выгоды из местных природных и энергетических ресурсов, развитием туризма или поиском работы в стремительно расширяющихся региональных центрах. Споры возникают из-за самых различных факторов, но первопричиной напряженной ситуации вокруг Западного Китая можно назвать конкуренцию за ресурсы, в том числе землю и воду. В результате мы имеем регулярные столкновения между противоборствующими группами интересов (горным делом/ промышленностью и сельским хозяйством, растущими городами и пастбищами, местной автономией и общегосударственным контролем).

Страна такой огромной площади должна располагать значительной ресурсной базой. В отдельных технически сложных случаях, как с нефтью, природным газом и драгоценными металлами, отсутствуют полные данные по объемам доступных Китаю полезных ископаемых. Однако в целом Китай обладает огромными запасами большинства приоритетных для промышленности полезных ископаемых, в том числе – вольфрама, угля, сурьмы, олова, цинка, сульфида железа, ванадия, молибдена, титана, ртути, соли, флюорита и магнезита [Zhao 1994]. Китай также имеет существенные резервы железа, марганца, алюминия, известняка и нефти. Считается, что Китай располагает самыми большими запасами вольфрама и сурьмы в мире [National Bureau of Statistics 2014: 213–215]. В свете необходимости производить сотовые телефоны, компьютеры, коммуникационное оборудование, системы навигации и прочую подобную продукцию принципиально важно, что Китай занимает доминирующее положение в добыче и обработке редкоземельных металлов. По подсчетам Геологической службы США, Китай в настоящий момент добывает и обрабатывает примерно 80 % из 17 элементов, которые мы называем редкоземельными металлами [Vincent 2019].

Сразу важно осознать, что гористая топография Китая стала как благословением, так и проклятием для страны. Западные горы и плато исторически ограничивали возможности экономического развития и национального единения, параллельно увеличивая издержки на строительство и ремонт автомагистралей и железных дорог вплоть до настоящего времени. При этом гористые западные районы богаты полезными ископаемыми и энергоносителями, которые крайне важны для обеспечения дальнейшего экономического роста Китая. Огромные инфраструктурные инвестиции в инициативу «Пояс и путь», которая позволила соединить фабрики и рынки Восточного Китая со странами Центральной Азии и Европы, оправдывались сложным ландшафтом и тяжелыми природными условиями. Такие обстоятельства служат очередным напоминанием о том, что человеческая деятельность всегда испытывает воздействие ландшафта и окружающей среды.

Климат

Еще одно последствие размеров территории и географического положения Китая – большое многообразие региональных и локальных климатов. Огромные размеры Китая и разнородность природных условий делают возможным применение разнообразных сельскохозяйственных культур и земледельческих методов. В результате Китай производит ничуть не менее богатый ассортимент сельскохозяйственной продукции, чем любая другая страна мира. Многообразие затрагивает и естественную среду, в которой существует Поднебесная. В пределах Китая представлены все основные экосистемы мира. Это связано с разнообразием климатических условий и рельефных форм на территории страны. Высокая вариативность окружающей среды также в некоторой степени препятствует обострению последствий природных бедствий местного и регионального масштаба. Так, летние паводки, которые происходили на многих южных реках Китая в 2010, 2013 и 2020 годах, сопровождались самыми бедственными наводнениями за последние 50 лет. Однако в 2010 и 2013 годах Китай имел рекордные показатели по производству зерна, поскольку обычно засушливые внутриматериковые земледельческие районы собрали большие урожаи благодаря повышенным осадкам. Это в полной мере восполнило все потери зерна в затопленных районах. Исключительно благодаря своим масштабам Китай способен обеспечивать продовольственные потребности до 90 % населения и при этом производить как на экспорт, так и для внутреннего потребления все расширяющийся ассортимент продукции: зерно, фрукты, овощи, товарные и технические культуры, морепродукты и скот (см. главу 9, где подробнее анализируются вопросы сельского хозяйства и продовольственной безопасности).

Географы обычно основывают свои оценки климатических систем Китая на трех существенных факторах: (1) воздействие континентальности, (2) муссонные системы и (3) орографические эффекты. Континентальность выступает ключевым фактором для Западного Китая. Доминирующие западные ветры, исходящие из Центральной Азии, делают внутриматериковые северные и западные районы Китая холодными и невероятно засушливыми зимой и жаркими и засушливыми летом. Через категорию «континентальности» метеорологи фиксируют, что участки суши испытывают большую вариативность в температурах, чем водные объекты. Причем чем крупнее участок суши, тем более значительными будут температурные вариации. Континентальные климаты по общему правилу более засушливые, чем морские или прибрежные. В течение года здесь возможны большие перепады температур. Континентальность прямо воздействует как на температуру, так и на влажность – ведущие аспекты, определяющие характеристики региональных климатических систем. В результате осадки в Северном и Западном Китае столь же ограничены, как на Великих равнинах и в районе западных впадин США. Во многих районах на западе и северо-западе Китая выпадает лишь 300–500 мм осадков в год. В обширных пустынях на северо-западе Китая средние осадки составляют менее 50 мм в год (см. рис. 2.2). Проблема заключается не только в ограниченности осадков, но и в том, что они могут сильно отличаться от года к году. Так, примерно раз в три года в пустыне Такла-Макан на западе Китая вообще не выпадает осадков. По мере того, как все больше людей переселяется в засушливые западные и центральные районы Китая, обостряются конфликты по поводу нехватки грунтовых вод. Соответствующие столкновения приобретают все больше политических аспектов. Климатические изменения – популярная тема для дискуссий между местными животноводами и земледельцами. Многие экологические проблемы, с которыми сталкивается Западный Китай, связаны как раз с сильными перепадами в уровне годовых осадков и температур – характерные черты доминирующих на западе и севере континентальных климатов. В таких условиях заранее планировать водопользование становится весьма сложно. Климатические исследования китайских экспертов свидетельствуют, что повышенная вариативность в осадках и высокие температуры в летние месяцы связаны с общемировыми климатическими изменениями [Lai 2009]. Конфликты местного и регионального характера в связи с чрезмерным расходованием грунтовых вод обычно проистекают вследствие расширяющейся деятельности крупных сельскохозяйственных предприятий, производящих хлопок и подсолнечник и обеспечивающих централизованное кормление стойловых животных (подробнее см. главу 12).

Рис. 2.2. Ежегодные осадки в Китае. Источник: Zhonghua Renmin Gongheguo Dituce [Атлас КНР]. Картограф: Мэри Ли Эггарт

В свою очередь, центральные и южные районы Китая в большей степени находятся под воздействием высокоинтенсивных летних муссонных систем, происходящих из Тихого и Индийского океанов. В результате действия таких систем весной и летом на побережье приходят обильные дожди. Климат соответствующих районов варьирует от умеренного до тропического. Средний уровень годовых осадков здесь составляет от 1000 мм и более (см. рис. 2.2). Влияние муссонов ощущается во всем Восточном Китае. При этом чем дальше мы продвигаемся на север, тем меньше фиксируется осадков, поскольку по мере того, как мы удаляемся от юга, сокращается и степень воздействия исходящих от Тихого и Индийского океанов муссонных систем.

Наконец, региональные климаты формируются под влиянием так называемых орографических эффектов. При определенных условиях горы могут выступать как барьеры или препятствия для продвижения воздушных масс на местности. По мере подъема все выше в горы или на плато воздушные массы охлаждаются. В результате мы имеем осадки на наветренной стороне горных систем и одновременно гораздо более засушливые условия на подветренной стороне. Типичный пример этого эффекта в действии – южная и северная сторона горного хребта Циньлин. Южная сторона гряды отмечена влажным субтропическим климатом, северная – более засушливым континентальным климатом. Климатический разрыв частично связан с тем, что горы Циньлин растянулись вплоть до Восточно-Китайского моря и на западе идут параллельно реке Хуайхэ. Таким образом, горная гряда фактически делит весь Китай на регионы с излишками и дефицитом воды – ситуация, создававшая огромные сложности для заселения региона и возделывания соответствующих земель как в прошлом, так и в настоящее время (см. рис. 2.3). Юго-Западный Китай, Южный Китай и южные части Великой Китайской равнины[4] – районы с излишками воды. Осадки в целом ежегодно восполняют местные грунтовые воды и формируют значительный избыток влаги, который питает полноводные реки юга страны. С другой стороны, весь Западный Китай и районы к северу от Циньлин – районы с дефицитом воды. Ежегодных осадков здесь не хватает для восполнения грунтовых вод, уровень которых понижается от чрезмерной эксплуатации.

Рис. 2.3. Районы Китая с избытком и нехваткой водных ресурсов. Составлено на основе [Fang, Yoda 1990]. Картограф: Дон Санетра, Gamut Graphics

Неудивительно, что наиболее острые экологические проблемы Китая проявляются как раз в засушливых и экологически нестабильных северных и западных регионах, особенно в свете того, что все больше территорий здесь начинают осваиваться для сельскохозяйственных нужд, в то время как более плодородные угодья Южного и Восточного Китая утрачиваются на фоне урбанизации и индустриализации (глава 12). В последующих главах, где мы будем рассматривать экономическую деятельность и распределение населения в пространстве Китая, наши читатели смогут убедиться в том, насколько существенными могут быть относительные преимущества или недостатки того, как рассредоточены природные ресурсы страны. Локация оказывается весьма значимым фактором. Причем не только с точки зрения перепада высот, температуры или уровня осадков, но и с позиций многообразных исторических и экономических реалий, которые напрямую связаны с различиями в рельефе, землепользовании и климатических ресурсах.

Как мы уже отмечали ранее (см. рис. 2.2), северные районы Китая обычно более засушливые и отличаются четко выраженной сезонностью по аналогии с районами США и Канады, которые характеризуются умеренным климатом. Более влажные южные районы Китая относятся к муссонному климату и отмечены более высокими температурами и более обильными осадками. Региональные различия можно проследить в таблице 2.1, где сопоставляются средние температуры и уровни осадков в отдельных городах Китая. В силу фактора континентальности такие северные города, как Харбин и Урумчи (обратите внимание: как на востоке, так и на западе страны), имеют большие перепады в температурах с января по июль. Южные же города, в том числе Чунцин и Ухань, переживают гораздо меньшую вариативность в температурах от месяца к месяцу. Как во всех муссонных системах, основные осадки в китайских городах приходятся на весну и лето. Однако есть существенные различия в общем уровне осадков за год между такими северными городами, как Пекин, Сиань и Урумчи, и такими прибрежными городами, как Шанхай и Гуанчжоу (см. также рис. 2.4).

Таблица 2.1. Температура и осадки в отдельных китайских городах (2018 год)

Источник: [National Bureau of Statistics 2019: 232–234].

Температурные режимы в Китае обычно меняются от севера к югу, но есть и некоторые исключения из общего правила при движении с востока на север в связи с увеличивающейся высотой рельефа (см. рис. 2.4). Юго-восточные районы Китая схожи по погодным условиям с юго-восточными районами США. При этом в Юго-Восточном Китае обычно теплее и более влажно летом. В равной мере на середину и низовья бассейна реки Янцзы выпадают жаркие летние периоды и умеренные зимы. Так, по погодным условиям Шанхай вполне сопоставим с городом Атланта, штат Джорджия.

Рис. 2.4. Графики средних январских и июльских температур в Китае. Составлено на основе [Zhang, Lin 1992: 38, 47]. Картограф: Мэри Ли Эггарт

К северу от изотермический линии в 160 градусов перепады в средних годовых температурах оказываются гораздо более резкими и с большей явственностью фиксируются черты континентального климата. Азия – гораздо больший массив суши, чем Северная Америка, поэтому воздействие фактора континентальности здесь проявляется сильнее, что находит отражение в более экстремальных температурных режимах. Зима в Азии холоднее, а лето более знойное, чем в Северной Америке.

Ландшафты и рельефы

Как и в любой крупной стране, эволюция ландшафта в Китае – сложный процесс, в результате которого мы имеем огромное разнообразие рельефа. В контексте теории дрейфа континентов мы можем сказать, что тектоническое строение Поднебесной сформировалось под воздействием большого сдвига на восток и юг Евразийской плиты и столкновений последней с продвигающейся на запад Тихоокеанской плитой. Кроме того, Юго-Западный Китай контактирует с Индийской (Индостанской) плитой, которая постоянно движется на север, продвигаясь под Евразийскую плиту и стабильно приподнимая Гималаи примерно на 1 см в год. Описанные процессы продолжаются по настоящее время. Рельефы, формирующиеся в результате соприкосновений и столкновений гигантских плит, – так называемая геотектоническая структурная платформа Китая – формируют основные поверхностные черты многообразных ландшафтов современного Китая, а также генерируют множество землетрясений и цунами, которые постоянно происходят в Китае и сопредельных странах. Средняя высота самых крупных горных систем Китая, в том числе Куньлунь и Гималаи, составляет более 6500 метров над уровнем моря. Такие вершины обнаруживаются на крайнем западе Китая. Высота снижается примерно до 5000 метров над уровнем моря на восточной стороне Тибетского нагорья и по мере продвижения на востоке достигает уровня моря близ побережья Желтого моря. Спуск на восток с Тибетского нагорья к восточному побережью Китая очень напоминает нисхождение по гигантской лестнице в три громадные ступени. Каждая из этих «ступенек» имеет, естественно, свое название: (1) Цинхай-Тибет-ское нагорье[5], (2) Центральные горы и нагорья и (3) Восточные низменности. Иными словами, весь Китай можно разделить на три макрорегиона, которые позволяют нам сопоставлять не только их физико-географические параметры, но и экономические и культурные факторы, которые возникают в соответствующих ландшафтах и условиях.

Во всех трех макрорегионах рельефы формируются за счет нескольких крупных геосинклиналей и связанных с ними геоантиклиналей, чьи особенности являются результатами тектонических сдвигов, которые мы описали ранее. В сущности, синклинальная структура Китая представляет собой последовательность горных гряд и равнин. На востоке страны их простирание в целом направлено с северо-востока на юго-запад. Самыми заметными объектами Китая – с востока на запад – выступают горы Чанбайшань (северо-восток страны), которые составляют границу с Кореей, горы Уишань (провинция Фуцзянь), горный хребет Большой Хинган, который частично составляет границу Китая с Монголией и Россией, горы Тайханшань, Внутри-Монгольское плато, Лёссовое плато, Сычуаньская впадина и Юньнань-Гуйчжоуское нагорье.

Эти объекты пересекают почти под прямыми углами и с простиранием с востока на запад Иныпань (АР Внутренняя Монголия), горный хребет Циньлин, которые мы уже упоминали, горы Наньлин[6] и множество горных систем поменьше (см. рис. 2.5). В силу этого великого числа гор, которые рассекают друг друга практически под прямыми углами, Китай с точки зрения топографии часто называют «огромной шашечной доской Азии». Горы с простиранием с севера на юг и с востока на запад постоянно пересекаются, зачастую препятствуя не только течению рек, но и передвижениям потоков людей и товаров. Представьте себе, что вам нужно построить автодорогу или железнодорожную ветку, только практически через каждые 300 километров на вашем пути возникают горы.

Рис. 2.5. Физико-географические объекты Китая. Адаптировано из [National Geographic 2008; Zhao 1986]. Автор иллюстрации: Грегори Вик. Картограф: Дон Санетра, Gamut Graphics

В Западном Китае простирание большинства геоморфологических структур вновь фиксируется с востока на запад. Именно здесь мы обнаруживаем самые величественные горные системы и впадины Поднебесной. Давление по направлению на север от Индо-станской плиты сформировало некоторые из самых впечатляющих географических объектов на земле: Гималаи, Тибетское нагорье, горы Куньлунь, Такламаканская/Таримская впадина, горы Тянь-шань, Джунгарская впадина и Алтайские горы – все это расположено на западе Китая (см. рис. 2.5). Все эти массированные преграды на протяжении значительной части истории де-факто изолировали Восточный и Юго-Восточный Китай от всей остальной Азии. Почти 58 % территории Китая находится на уровне 1000 метров над уровнем моря и выше. Лишь 25,2 % территории Китая располагается ниже отметки в 500 метров (см. рис. 2.1) [Zhao 1994: 17].

С позиций геологии значительная часть территории Китая в далеком прошлом составляла дно огромного моря. Три древних гранитных массива (в современном Юго-Восточном Китае, Тибете, Монголии) составляли огромные стабильные острова посреди этого моря. Острова были сформированы докембрийскими породами (период до 620 миллионов лет назад). Тектонические сдвиги плит и соприкосновения последних с этими массивами привели к формированию множества параллельных хребтов, впадин и равнин, которые мы упомянули ранее. Кроме того, последующее погружение под воду котловин и впадин в палеозойскую эру способствовало образованию больших залежей угля и природного газа в центральном и западном регионах природных ресурсов, которые критически важны для обеспечения дальнейшего экономического развития Китая.